Варшавский договор Шамиль Шаукатович Идиатуллин
        Сотрудник Службы внешней разведки должен срочно найти данные оновейшей американской технологии.
        Менеджер компании, работающей надэтой технологией, должен срочно получить заказ Пентагона.
        Владелец российского завода, специализировавшегося нааналогичной тематике, должен сесть втюрьму заубийство.
        Друг убитой, дознаватель Следственного комитета, должен найти настоящих убийц.
        Помочь всем, кто должен, может лишь один человек. Которого, в принципе, несуществует. Икоторый никому ничего недолжен.
        Пока невступит вВаршавский договор.
        Роман опубликован Издательским домом Мещерякова в2013 году подназванием «За старшего».
        Варшавский договор
        Шамиль Идиатуллин
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        Пролог

8 -14ОКТЯБРЯ
        СОЧИ. ЮЛИЯ БОЛЬШАКОВА
        Началось все скверно, акончилось быстро.
        Артем всегда был сподзаскоками, нообычно это неслишком бросалось вглаза- аможет, он как-то сдерживался. ВСочи сдерживаться перестал. Сразу.
        Юля терпела два дня. Вконце концов, Артем действительно долго ждал этого отпуска. Артем действительно много высадил запутевки ибилеты- даже Испания былабы, наверное, дешевле, нострастно хотелось посмотреть, впрямьли Сочи стал таким сказочным, модным иправильным местом, как трубят совсех сторон. Артем действительно угадал: Сочи стал, может, несамым правильным, нодовольно приятным местом. ИАртем действительно был милым идобрым парнем. Допоры.
        Апотом достал.
        Юля просто попросила его малость сбавить обороты- например, непить хотябы днем. Артем возмутился, начал выяснять, это он алкаш получается, чтоли- нобыстро утих ипообещал. Вернее, непообещал, носказал, что ладно-ладно, недергайся, больше небуду, иди сюда. Сказал- аон мужик ведь.
        Оказалось, немужик.
        Заобедом сразу потребовал бокал пива. Юля сдержалась. Лучше тогда уж пиво. Оказалось, нелучше. Высосал бокал вдва приема, виновато покосился наЮлю изатребовал еще бокал. Юля зашевелилась, носнова смолчала. Может, зря. Аможет, инезря.
        Артем добил пиво еще догорячего, крякнул, нестирая пенные усы, прицельно осмотрел отбивную, сказал: «Ну, это без водочки совсем нельзя» ипозвал официантку.
        - Артем, ненадо,- сказалаЮля.
        - Молчи,- посоветовал Артем икрикнул:- Девушка, обратите уже наменя высочайшее внимание!
        - Ты обещал.
        - Слышь, неначинай,- предупредил Артем, повернувшись кней напряженным лицом спенным следом, очень подходящим кбелобрысой челке иочень противным. Губы уАртема надулись. Юлю всегда это забавляло иказалось милым. Теперь хотелось поэтим губам чем-нибудь мягким смазать. Или немягким.
        Юля закрыла глаза, чтобы невидеть ни пены, ни губ, ни любопытных засоседними столиками, исказала напоследних остатках выдержки:
        - Артем, пожалуйста. Я сейчас уйду.И…
        - Ичто?
        - Ивсё,- сказала Юля, открывая глаза, чтобы увидеть, какую мерзкую рожу, оказывается, скорчил Артем. Видимо, ее передразнивал.
        Артем пожал плечами игромко пропел, размахивая задранной рукой:
        - Де-вуш-ка-а! Я ту-ут!
        Юля соскрежетом отодвинула стул ипошла прочь.
        Вслед смотрели- кажется, все, кроме Артема. Артем беседовал софицианткой.
        Надо было сразу улететь, нобилетов небыло. Вообще. Бархатный сезон- аСочи такое сказочное, модное иправильное место. Непонятно, правда, зачем изтакого правильного места улетать- аведь улетали, уезжали иуплывали так, что борта отперегруза трещали.
        Навтором часу дозвонов Юля сдалась ипошла наресепшн просить оразмене номера. Она ждала отпуска неменьше иимела право наотдых, море исолнце. Пусть этот козлина квасит, амы будем вялиться иотмокать.
        Размен- хорошее слово, подумала Юля почти весело. Иразбег тоже, быстрое исперспективой. Куда лучше, чем развод. Как хорошо, что я незамужем.
        Ксчастью, Юля взяла ссобой деньги- хотя мама говорила: «Невыпендривайся, пусть кавалер платит, ты заним как застеной». Застенчивая такая,ага.
        Деньги непомогли- прилизанная девушка наресепшене знай разводила руками италдычила: «Извините, мест нет, совершенно», гадина. Ну, негадина- прилиза честно шарила вкомпьютере, перебирала карточки извонила куда-то, даже предлагала варианты вбратских отелях ипансионатах. Чтобы снова убитым голосом извиниться исказать, что, ой, оказывается, уже нет. Юля делала вид, что впадает вистерику- аможет, ивпрямь была готова внее впасть, нечувствуя ничего, кроме тупого изнеможения. Хотелось сесть начемодан, ато илечь рядом сним, спиной кзалитой солнцем веранде отеля, чтобы невидеть инеслышать неуместно счастливого моря. Лечь иуснуть- ипусть сами дальше придумывают, что снею делать икуда девать. Вот прямо сейчас лягу, пусть силой поднимают.
        Прилиза спросила: «Может, такси вызвать?» итутже поспешно добавила: «Или вы чуть позже подойдете?» Юля сненавистью подумала сперва «Обойдусь», потом- «Недождешься», апотом- «Агори оно все». Отвезла чемодан ккреслам впрохладном углу лобби исела, основательно иудобно. Буду здесь жить. Иплевать- пусть выгоняют, орут инад ухом жужжат. Настойчивотак.
        Что такое?
        - Как вы наэто смотрите?- прожужжали над ухом. Нет, все-таки спросили. Мужской голос, красивый иненавязчивый, хоть, вроде, уже давно звучит.
        Узнаешь сейчас, как я смотрю, злобно подумала Юля, поднимая глаза надокучливого. Докучливый был даже красивей голоса, рослый, всоку ипо-столичному ухоженный: мускулы, осанка, прическа. Иулыбка, конечно. Чего лыбишься-то, красава?
        Красава, оказывается, ждал ответа навопрос. ИЮля, оказывается, сама отсебя давно уже ждала ответа- пока лихорадочно отматывала проскочившую мимо головы речь, вдумывалась ияростно искала подвоха. Потому что небывает так. Вот бесплатный сыр бывает- известногде.
        Она улыбнулась ивежливо сказала:
        - Уменя деньги есть.
        - Ну отлично,- обрадовался красава.- Компотиком заменя проставитесь. Ато мои орлы насухую ужас какие строптивые.
        Всебы такими строптивыми были.
        Орлы оказались мечтой библиотекарши: симпатичные, умелые, спокойные иостроумные. Валера, Валерий Николаевич, был уних звеньевым, сам так сказал, аЭдик, Слава иМиша составляли, опятьже пословам Валеры, «звездочку неполной комплектации». Они приехали вСочи незасвои, аоткакого-то небедного предприятия- «это называется соцпакет счеловеческим лицом», объяснил позже Эдик. Должны были приехать всей «звездочкой», поэтому заказали иоплатили три номера, одноместный идве двушки- нопочему-то случился недокомплект, так что Миша жил вдвушке один. ИВалера, услышав про Юлины неприятности, согласился отдать свой номер ей, асам переехал кМише. Потом-то Юля, придя всебя инабравшись смелости, допытывалась, совсемили они такие благородные, инепрощели было сдать номер вобмен наденьги. Ну исама деньги совать пыталась, конечно. Эдик принялся ржать ипоперхнулся компотом, Слава сМишей быстренько ушли кпирсу, аВалера посмотрел, как умеет. Юля изаткнулась.
        Сперва она ждала, что ребята попробуют стряхнуть снее долг, как говаривала Людка, немонетарными методами. Попробуют только, я им устрою, думала Юля, скаждым днем все более остро итомно. Недождавшись ничего, заподозрила, что ребята непоженской части мастера, как встолицах принято- иприуныла. Нормальный человек сьют наподселение поменяет разве? Ночерез денек подозрение развеялось так, что Юля чуть глаза этим шлюшкам невыдрала- счегобы, казалось. Ноограничилась тем, что ушла вномер пораньше. Ибез нее комплект образовался.
        Влюбом случае Валера вернулся всвой номер через полчаса ивроде невпомаде. Юля, наблюдавшая изближней беседки, успокоилась, обругала себя последними словами ирешила, что пусть будет как будет.
        Аничего инебыло.
        То есть был отличный отдых впрекрасной ни начто непретендующей компании. Было купание, прыжки, нырки идве обалденных вылазки наприроду, неподпорченные даже новой Мишкиной подружкой, которую он после первого салатика увел под ироничные взгляды товарищей ипривел ккуриным крылышкам втаком виде, что Юле стало неудобно, страшно ималость завидно. Было свежее досладкой оторопи море под улыбчивым солнцем. Артем тоже был- где-то врайоне горизонта. Сперва попадался навстречу, выгуливая то одну, то другую смехотворную барышню. Потом подкатил сизвинениями иобъяснениями. Юля его осмотрела, сказала: «Молодец, что непьешь»- ипошла дальше, неслушая, что он там шипит вслед.
        Ее ждал шахматный дэдматч, объявленный Эдиком.
        Дэдматча, впрочем, неполучилось. Валера отучастия уклонился. Мишка убежал окучивать очередную рыженькую- Юля опасалась, что очень разнообразно окучивать, вазелина им ивзаимного уважения. Сама Юля продержалась врежиме одновременной игры минут пять, хотя иполагала себя неплохой шахматисткой, вдетстве год занималась. Впрочем, Эдику проигрывать было необидно, наблюдать затем, как он сокрушительно обувает Славика, смешно, авести при этом умные беседы сВалерой- дико приятно. Даже нащекотливые темы.
        - Юленька, вы знаете, что такое дуализм? Ну инь-ян, лед ипламень?
        - Проходили,- спокойно сказалаЮля.
        - О, досих пор проходят, значит? Вячеслав Евгеньевич, слышите?
        - Босс!..- умоляюще сказал Слава, неотрывая взгляда отдоски.
        Асидевший напротив Эдик, подмигнув Юле, сказал:
        - Отвлекай, отвлекай его! Мне еще ферзя сдоски стырить надо.
        - Ферзя,- протянул Слава значительно, качнулся иповторил другим тоном:- Ферзя. Ой ферзя…
        - Заметил,- трагическим шепотом сообщил Эдик.- Ая думал, незаметил. Аон унас снайпер,всё…
        Валера махнул наних рукой исказал сильно инизко, так что уЮли натянулось что-то посреди организма:
        - Так вот, Юленька, дуализм вы проходите незря. Есть мужчина иженщина- отсюда жизнь,так?
        Юля пожала плечами, стараясь некраснеть ивопя насебя так, что голове тесно стало: что как дура-то, неплыви, нелыбься, утебя клык кривой, спокойно сиди! Без толку. Ладно, он все равно насквозь видит- ну ипускай видит. Юля постаралась расслабиться идаже улыбнуться, испугалась, что это может оказаться совсем невпопад, иототчаяния услышала лишь завершение фразы:
        -…Труд иотдых тоже. Отсюда мораль: непутай отдыхающего человека сработающим. Это здесь я пьяное быдло вкараоке, адома я ответственный слесарь шестого разряда, примерный ипартийный. Так что насвоего- Артема, так?- ты, пожалуйста…
        - Да уж, вы точно пьяное быдло,- быстро согласилась Юля изахихикала, кажется, слишком громко, ноникто вроде незаметил.
        - Я-то как раз нет, авот Эдик…- невозмутимо начал Валера, авсе видящий ислышащий Эдик также невозмутимо перебил:
        - Босс, завидовать нехорошо. Если тебе медведь нетолько наухо, ноинапечень…
        - Шах!- воскликнул Слава, иЭдик тутже прервался, задрал палец исказал:
        - О!
        - Чего такое?- забеспокоился Слава.
        Эдик ласково пропел:
        - Сюда смотрим… Руки убираем, наколеночки, так, молодчинка… Смотрим,да?
        - Смотрим, смотрим,- буркнул Слава.
        - Ну вот: это был шах, да? Атеперь мы вот так пешечкой, да? Нет шаха, да? Иваш ход,да?
        - Ха,- сказал Слава спрезрением, протягивая руку кдоске. Рука повисла ввоздухе, поднялась кголове ивцепилась вворонье гнездо, полчаса назад бывшее клевой прической.- Ой ты бли-ин.
        - Что такое?- всполошился Эдик, подмигивая Юле.- Голова болит?
        Юля захихикала. Валера, усмехнувшись, сказал:
        - Итак каждый день. Господа шахиншахи, идемте уже напляж. Солнце садится.
        Шахиншахи кивнули сразной степенью готовности. Слава тутже соблегчением откинулся наспинку грозно сыгравшего назад кресла итомно протянул:
        - Мне скучно, босс.
        Итут уВалеры запел телефон.
        Юля встала, поправляя платьице, иприслонилась кперилам, щурясь отлучиков, которыми море протыкало листву. Вразговор Юля невслушивалась- тем более, что он был невнятен иплохо слышен, хотя Валера, кажется, нетаился. Ноона ведь неглухая.
        Юля хотела спросить сразу, едва Валера завершил разговор иаккуратно положил телефон настолик, норешила подождать. Нельзя сбивать человека смысли- аВалера что-то обдумывал. ИЭдик соСлавой молча смотрели нанего, будто команды ждали.
        Дождались.
        - Все, ребят, кончился отпуск. Вызывают.
        - Изцикла «Отдохнули»,- сказал Слава.
        Эдик сгрохотом смахнул оставшиеся фигуры сдоски ипринялся складывать их вкоробку.
        - Акуда?- спросил Слава.
        - Ну чего мы Юлю грузить будем,- сказал Валера ипродолжил, повернувшись сЮле, итак нежно, что унее внутри пусто стало:- Юленька, прости, нонаш дуализм, похоже, иссякает. Труба зовет…
        - Анефакт, кстати,- выпалилаЮля.
        Валера поднял бровь. Юля сообразила, что он может неправильно ее понять, иторопливо объяснила:
        - Выже вЧулманск едете, так? Вы «Байтаково» сказали- этоже чулманский аэропорт. Ая какраз…
        Валера переглянулся сребятами. Юле стало смешно, иона продолжила:
        - АСабирзян Минеевич- этож мой начальник, тут уж несовпадение, таких сочетаний инебывает больше. Его новички-идиоты Обезьян Минетовичем зовут, ноон хороший дядька, хоть иолигарх почти.
        - Начальник?- уточнил Валера.
        - Ну, непрямой, новсе равно- яж в«Потребтехнике» работаю, вотделе кадров, аон генерал и, ну, хозяин.Вот.
        - Вот,- повторил Валера иуверенно продолжил:- Вот также небывает.
        - Хотите, пропуск принесу? Вдирекцию, сподписью Сабирзян Минеевича? Вномере лежит. Я сейчас.
        - Стоп,- скомандовал Валера иснова посмотрел наребят.
        Юля обернулась было кним, ноВалера уже, кажется, пришел всебя.
        - Слушай, идействительно- забавно как получается. Я, главное, недоумеваю, что заЧулманск, как туда ехать- атут унас живой гид, оказывается. Ну, Юль, мы вас порасспрашиваем тогда перед отъездом- я вот только служебное задание уточню, ато пока едем как царевичи, затем- незнаю чем. Слав, ты давай билетами…
        - Адавайте я вместе свами поеду!- неожиданно для себя выпалила Юля, ужаснулась итутже загорелась идеей.- Всамом деле, давайте,а?
        - Ну как…- неуверенно сказал Валера, неуспевавший заполетом Юлиной мысли.
        - Ну так: уменяж три дня осталось, это ерунда, я все равно улететь раньше хотела, да билетов небыло. Авы если четыре достанете, то ипять сможете, так? Ая вам заэто все расскажу, ипокажу, ипроведу, ипознакомлю совсеми!- вдохновенно протараторила Юля, улетая вмечты отом, что она сможет показать, скем ипокакому поводу познакомить- да ималоли куда улетают девичьи мечты, пока девица болтает.
        ИВалера согласился. Принял решение- иначал его выполнять. По-мужски.
        Он сказал:
        - Хорошо. Только, Юль, есть унас еще одно дело. Может, прогуляемся?
        - Куда?- всполошенно спросила Юля, чувствуя, что багровеет скулами ивообще выглядит непристойно.
        - Ну, есть там пара вопросов,- уклончиво ответил Валера, потупив глаза, как маленький, понял, видимо, что выглядит забавно, иделовито обратился кЭдику соСлавой:- Казанову нашего сюда, быстро. Ну ипотом… Билеты ивсе остальное, вы знаете. Я через часок буду.
        Через часок- это врядли, сквозь прилившую кровь трудно подумалаЮля.
        Они вернулись через два часа. Юля вспоминала эти два часа почти досамого конца. Ини очем нежалела- почти досамого конца.
        Началось все скверно, акончилось слишком быстро.
        Зато Юля даже неуспела испугаться.
        Часть первая. Отеческий долг

20 -21ноября
        Глава 1
        Фоксборо. Тим Харрис
        Пока Тим лежал неподвижно, нога почти неболела. Чуть ныла, чтобы помнил: шевелиться нестоит. Тим нехотел шевелиться. Он хотел умереть. Смысла жить больше небыло.
        Мама заходила каждые десять минут, каждый раз вновой роли: мамы жалеющей, мамы понимающей, мамы-подружки, мамы-подбери-нюни-рохля, наконец, мамы отчаявшейся. Тим жалел ее, ноуспокоить немог. Себя было жальче.
        Вобщем, мама закусила пальцы, быстро вышла иснова позвонила папе. Тим старался неслушать, номама была невтом состоянии, чтобы следить заголосом, аТим невтом состоянии, чтобы накрываться подушкой. Мама сперва нехотела говорить папе все подробности, аунего было много дел, ион уговаривал отложить беседу довечера. Тут мама изакричала: про тренировку, про колено, про проклятый соккер ипро операцию. Это слово вытягивалось втонкий вой- два раза подряд. Еще она воскликнула: «Нет, нет, неперелом, но, Расти, он плачет!» Тиму стало стыдно, ион заплакал.
        Тим был нето чтобы железный парень, нопоследний раз показывал слезы отцу лет восемь назад, еще дошколы. Кот Макферсонов наглазах уТима задрал голубя иподло непозволил Тиму задрать себя. Папа тогда рассказывал про выживание, звериную природу, настоящее горе имужское кнему отношение так долго, что Тим пообещал себе: больше родители плачущим его неувидят. Иобещание держал- досегодняшнего дня. Ссегодняшнего дня обещание, как ивсе остальное, потеряло смысл.
        Сырое отчаяние опять пробило Тима насквозь. Он чуть незавыл идержался наэтой грани «чуть», пока внизу нехлопнула дверь. Папа пришел. Вернее, примчался. Тим понимал, что боль истрадания длятся долго только для того, кто страдает. Для остальных это щелчок идуновение.
        Мама при виде папы, конечно, вздумала снова рыдать, хотя после разговора оставалась спокойной- вовсяком случае, беззвучной. Теперь она была слышна, как будто стены стали бумажными. Аможет, уТима обострился слух отлежания втемноте. Папа выслушал маму сколько вытерпел, что-то некоторое время говорил почти беззвучно- а, про ее лекарства,- изатих.
        Через полминуты покосяку двери вкомнату Тима деликатно застрекотали костяшки. Тим проморгался, начал вытирать слезы, подумал, акакого черта, тем более, что темно ведь, ивытер еще тщательней. Папа стрекотнул контрольно, ивполумрак воткнулась ослепительная плоскость.
        - Тим, можно войти?
        Полумрак горестно молчал. Тим тоже.
        - Тимми?
        Полумрак зашелестел игорестно всхлипнул. Тим удивился, понял, что это он сам, ипостарался сдержаться.
        Слепящая плоскость распахнулась наполкомнаты иисчезла. Папа вошел, осторожно прикрыл засобой дверь иприслонился кней спиной.
        - Болит?- спросил он почти равнодушно.
        Колено непозволяло уткнуться вподушку, потому Тим уставился туда, где при свете был виден плакат команды, асейчас неровно висели пятна чуть светлее прочей тьмы. Лицо папы казалось такимже пятном.
        Пятно бодро сообщило:
        - Сейчас как раз неслишком больно, наркоз еще неотошел. Вечером будет хуже, ночью накроет. Нотаблетки унас есть, боль снимем. Зато потом…
        - Потом я несмогу играть!- звонко выкрикнул Тим ипостарался отвернуться.
        Папа ничего непонимал, как ивсе остальные.
        Обычно он понимал всё. Он сам отвел Тима всекцию, ипотом отыскивал секцию вкаждом городе, куда они переезжали, договаривался сменеджером итренером, иснова приводил Тима. Он водил Тима навсе домашние матчи New England Revolution идаже напару выездных- конечно, если сам небыл надалеком выезде. Изпоследнего выезда, вчера, он вопреки всем календарям игр привез футболку савтографом Месси- непросто савтографом, аснадписью «Тиму мечты- от», иниже знаменитая галочка сбуквами «Лео». Он неназывал футбол соккером. Он объяснял Тиму, как отвечать тупарям, которые обзывали соккер женской игрой, причем объяснял несвойственными папе жесткими словами. Он сам никогда невыходил наполе даже размяться, неперебрасывался ссыном мячом, вообще нетрогал мяч и, возможно, досих пор неразобрался вправилах игры. Ноон всё понимал.
        Оказывается, невсё.
        Тим иногда тоже непонимал папу. Когда тот переходил надругой язык, например, беседуя потелефону, иладно, если наиспанский. Или когда папа вразгар спора скем угодно извинялся инанесколько секунд прикрывал глаза, чуть улыбаясь,- акогда открывал, спор превращался вдружескую беседу насовсем другую тему, иТим никак немог уловить, как это случилось. Адва года назад Тим вовсе испугался. Это было вночь после внезапного семейного пикника, обильного, веселого иустроенного ни стого ни ссего. Тим выдул бочонок чаю сольдом, так что счастливо иненадолго проснулся вместе ссолнцем. Анаобратном пути вспальню заметил светящуюся щель под дверью впапин кабинет ипотихоньку заглянул. Излюбопытства. Иувидел, что папа стоит наколенях икланяется непонятно кому.
        Тиму стало страшно, докровати он почти бежал, долго немог уснуть, анаследующий день спросил маму, нетеррористли папа. Папа как раз уехал опять куда-то заграницу. Мама сперва удивилась, потом, засмеявшись, объяснила, что нет, нетеррорист, анаоборот- работает иногда направительство ивсегда насвою Родину. Он просто верит вБога нетак, как многие- сдетства верит. Исдетства неменяет других странных привычек- мясо ест невсякое, алкоголь совсем непьет,- сдетства, представляешь, это ведь трудно, да, Тимми?- зато пьет горячий чай, ивечно нас отвсех болезней прививаться заставляет, иненам стобой его переучивать. Тим хотел спросить еще, новидел, что итак сильно обеспокоил маму рассказом про ночную молитву- теперь она знала, что папа собирался вкакую-то рисковую поездку. Нопапа вернулся уже наследующий день, живой, невредимый ивеселый- ивопросы Тима как-то забылись.
        Асейчас было недоних. Да ини дочегоеще.
        - Это кто такое сказал?- спросил папа деловито.
        Про то, что несможет играть.
        Тим нехотел разговаривать, особенно наэту тему. Нопапа ждал. Инесобирался, кажется, жалеть, сюсюкать ирычать про подбери-нюни-рохля. Он беседовал посуществу. По-мужски. Надо соответствовать. Тим глотнул, слишком громко, исказал:
        - Хирург, который все делал. Он сказал.
        - Ичто он сказал? Что ты несможешь год заниматься, или два, или никогда несможешь?
        - «Сынок, если ноги нужны, офутболе забудь»,- очень спокойно процитировалТим.
        - По-моему, это неслишком похоже на«Играть ты несможешь»,- заметил папа.
        - Да какая разница.
        Папа вздохнул ипринялся объяснять- некак ребенку, акак дяде Адаму потелефону:
        - Во-первых, разница есть. Во-вторых, формально он прав: если забыть офутболе иовсяком спорте, одвижении даже, ноги будут целыми. Нослабенькими. Все равно непоспоришь, так? Погоди, я необэтом. В-третьих иглавных, хирург- он спортивный врач?
        - Меня Энди кнему прямо стренировки повез, унасже нет своего…
        - Тим, я понимаю, я непро это. Скажи мне, пожалуйста, этот хирург- спортивный врач, который лечит спортсменов, разбирается вих травмах иопределенно знает, кто чем сможет, акто чем несможет заниматься?
        Папа опять начал говорить странно- все слова знакомые, предложение составлено правильно, носмысл ускользает. Унего такое бывало- видимо, из-за детских привычек. Тим нахмурился, размышляя. Папа, кажется, понял, что слишком закрутил вопрос, ихотел пояснить, ноТим решил ответить коротко ипосуществу:
        - Пап, это обычный врач изобычной клиники наЭштон-лейн.
        - Тим. Я уважаю обычных врачей, ты знаешь. Нопри всем уважении- врач лечит, приводит человека вправильную форму. Акак эту форму применить, человек уже сам решает. Исам выбирает, нужныли ему ноги, нетакли?
        Тим откашлялся, собираясь смыслями. Мыслей было много, ноответ изних нескладывался. Папа какбы решил подсказать:
        - Я надеюсь, ты уже определился стем, нужныли тебе ноги?
        Издевается, чтоли, удивился Тим, ивполголоса рявкнул:
        - Да,сэр.
        - Какой я тебе сэр. Я тебе отец. Итак, ты определился- ичто, нужны?
        - Да, сэр отец, нужны.
        - Идавно определился?
        - Нуда.
        - Апочему сегодня передумал?
        - Я непередумал. Просто…
        - Что просто? Кто тебя срубил-то?
        Тим замолчал. Майки был дебил итварь, нозакладывать его Тим несобирался.
        - Сейчас скажешь, что сам упал,- предположил папа.- Омяч споткнулся, может быть,да?
        Тим буркнул:
        - Какая разница.
        Папа вздохнул исказал:
        - Сам понял уже, какая разница,да?
        - Да.
        Папа поощрительно такнул. Тим понуро процитировал:
        - Я недолжен подвергать опасности жизнь издоровье, впервую очередь мои, вовторую очередь окружающих. Пап, я все-таки непонимаю, почему окружающие вовторую очередь.
        - Неуводи разговор. Все ты понимаешь, я сто раз объяснял. Увлекся сегодня, да? Выпинывал мяч, равновесие потерял, анатебя ногой пошли, иувернуться немог,так?
        Тим полежал, вспоминая, исудивлением протянул:
        - Кажется, да… Аты откуда?
        - Просто предположил. Я мениск ровно также выбивал. Правда, мне чуть поменьше было, двенадцать, чтоли… Да, двенадцать. Мы как раз… Неважно. Словом, полуфинал, накону все золото мира, счастье икубок впридачу, нулевая ничья, три минуты доконца. Я выхожу против двух защитников, обвожу одного, вратарь слишком выбегает изсетки влево, я улетаю вправо, чуть неносом вземлю, норавновесие изпоследних сил удержал, мяч обрабатываю наколено-живот, напоследнем прыжке замахиваюсь- ислева прилетает второй защитник. Бутсой вмяч- ивколено. Покасательной. Прямобы шел- нога навыворот согнуласьбы как уэтого… как улошади. Атак- мениск, повязка, ивот я перед вами, веселый икрасивый.
        Папа замолчал, будто рот себе сразмаху заткнул. Тим, наоборот, распахнул рот. Надо было срочно задать сто вопросов, нонепонятно было, скакого начать. Апапа будто продиктовал, четко иразмеренно:
        - Тим, для движущегося объекта существенны только законы физики. Это надо четко понимать. Законы химии, социального развития, да июридические законы обойти можно. Или перешагнуть. Или переписать. Афизические- никогда. Просто запомниэто.
        Тим задумчиво смотрел наотца. Формулировка была подозрительно красивой- обычно папа так неговорил. Следовало запомнить, чтобы блеснуть вклассе. Мистер Суарес, преподававший общественные науки, заодну такую формулировку кучу баллов нарисует. Если незаставит, конечно, объяснять, как обойти законы химии. Ноэто потом. Главный-то вопрос вдругом.
        Вот вчем.
        - Слушай, пап,- медленно сказал Тим,- ты никогда неговорил, что играл вфутбол. Где, вЛаркане, чтоли?
        - Ну, мы много ездили,- какбы объяснил папа.- Атак икоманда была, да. Ичемпионат целый… Слушай, Тим, сейчас времени абсолютно нет, прости. Потом расскажу.
        Потом, подумал Тим. Опять потом.
        Он уже сидел, забыв про боль ипро полное отсутствие смысла воВселенной.
        - Правда расскажу, обязательно,- сказал вдруг отец.- Ты сейчас одну вещь пойми. Человек может все, если верит, учится, старается инеторопится. Это позволит ему оказаться внужном месте исделать то, что надо. Тыже футболист, Тимми, исам понимаешь: ты можешь бегать быстрее всех, номяч сигры незабьешь, потому что этому неучился. Аможешь быть одноногим снайпером, который может забить мяч слюбой точки иумеет донее добираться. Главное- учиться тому, что пригодится, ивсегда точно помнить, что ты можешь, ачто- нет.
        Он подумал идобавил:
        - Это непро футбол, насамом деле. Ноипро футбол тоже, конечно.
        Сын иотец некоторое время разглядывали друг друга вполумраке. Глаза уобоих были привыкшими ктемноте, сухими испокойными. Отец шагнул ксыну, потрепал заросшую макушку исказал:
        - Ну, дозавтра. Сегодня я поздно возвращаюсь.
        - Ага,- сказал Тим.- Аты седьмого дома будешь?
        - Должен вроде. Ачто?
        - Revolution играет,- напомнил Тим почти без укора.
        - А. Сходим, раз играет. Ты заживай давай.
        Тим кивнул, сощурился насвет из-за открывшейся двери, ивсе-таки успел спросить вдогонку:
        - Иты играл после этого?
        - Играл,- чуть помедлив, сказал папа.- Апотом унас тренер поменялся, все посыпалось- ну имы переехали. Как раз вЛаркану. Атам сфутболом…
        - Иты все-таки нестал футболистом.
        - Ага. Нокем-то я стал, нет?- сказал папа очень серьезно.- Ну вот. Ох, Тим, все. Увидимся!
        Тим кивнул, глядя вслед.
        Наследующий день они неувиделись. Папа улетел рано утром, аТиму было недочая сночными блужданиями.
        Глава 2
        Москва. Леонид Соболев
        - Зайдите ко мне,- сказал Егоров иотключился.
        - Ивы здравствуйте, дорогой Андрей Борисович,- сообщил Соболев гудящей трубке, выключил компьютер, убрал бумаги всейф ипошел. Неожидая ничего хорошего.
        Конечно, оказался прав.
        - Как унас соШтатами?- спросил Егоров, все-таки поздоровавшись вответ.

«Укомплектованы», хотел ответить Соболев, номолча повел плечом. Егоров смотрел. Соболев нехотя сказал:
        - Без изменений.
        - Апочему?
        Соболев подышал исказал:
        - Андрей Борисович, ну давайте я съезжу иначну там всех искать ивсе такое.
        - Вы уже вНорвегию съездили,- естественно, напомнил Егоров. Он считал, что это смешно.
        Соболев так несчитал, носпорить было бессмысленно иунизительно.
        - Ладно, простите,- сказал Егоров.- Вы невиноваты, виноваты суки, их недостать, вы года два невыездной, вы понимаете, я понимаю- всё, сняли. Только сначальством врезультате что делать?
        Соболев снова повел плечом- теперь имел право. Егоров, недождавшись испуганных уточнений, начал заводиться. Впрочем, он по-любому началбы.
        - Сначальством, говорю, что делать? Требует оно, значит, информацию потехническим изменениям охранных систем для гарнизонов испецобъектов вВосточной Европе инаБлижнем Востоке. Системы «Хеймдалль» и«Сумукан», конкретно. Что, мол, такое, почему, поставщики, принципиальные схемы, стоимость, степень новизны, возможности нейтрализации. Сменя требует, понимаете, да? Я хэзэ его, что отвечать.
        Егоров посмотрел наСоболева идобавил:
        - Вариант «Свас требует, вы иотвечайте» непринимается,ок?
        Соболев смущенно засмеялся.
        - Леонид Александрович, вы мне тут несмейтесь, я неКВН,- ласково предложил Егоров.- Вы мне лучше подготовьте справочку сэтими данными- инеизголовы, даже неизинтернета или там изJane`s Defence, асполя, отдоверчивого[1 - Источник информации, заслуживающий доверие], чтобы был уникальный идостоверный. Вот тогда уже я посмотрю, смеяться или нет. Вопрос рассматривается десятого, вам крайний срок, соответственно, шестое. Две недели. Нормально, я считаю.
        Все кэтому ишло, ноСоболев все равно сперва растерялся, потом возмутился, потом хотел закосить задурачка. Витоге тихо спросил:
        - Андрей Борисович, как я это сделаю?
        - Ая незнаю, как,- радостно сказал Егоров, которому явно было непосебе.- Вот я откуда знаю? Вы унас замнач пооперативной части, вам видней.
        Соболев дернулся, Егоров упредил:
        - Адва месяца, Леонид Александрович- это тем более нормальный срок. Даже сучетом обстоятельств нормальный, так что ненадо тут. Ненадо, ненадо. Вы должны были уже штук пять доверчивых воспитать. Или завербовать. Или втемную задействовать. Вобщем, незнаю- хотите, через бритов или Канаду ползите, хотите, вон, коллег потрясите, может, они чем поделятся.
        - Каких коллег?- тяжело спросил Соболев.
        - Авы незнаете. НаУкраине, вЛитве, вВенесуэле. Уних диаспоры, их негромили, асвязи вы сами должны были наладить. Неуспели- так сейчас наладите. Время есть. Да хоть наХодынке[2 - Штаб-квартира ГРУ Генштаба (военной разведки) находится наХодынском поле вМоскве], я хэзэ его, по-братски так. Все, двадцать девятого доложите промежуточное, шестого жду справку. Идите.
        Соболев пошел идаже принялся послушно, при этом невыпадая изтерминального состояния, выполнять рекомендации начальства. Часа два он прочесывал источники, говорил скем можно, подмаргивал кому нельзя иедва несунулся наХодынку, раскидывал запросы снамеками, залез, конечно, кJane`s, вфонд Джеймстауна инапастбища глашатаев Армагеддона типа DEBKA. Наконец откинулся наспинку кресла исненавистью посмотрел вокно. Окно было хмурым. Будущее тоже. Ни надежды, ни просвета.
        Загод отдел был разгромлен дважды, полностью исокрушительно: сперва изменой Мотеева, затем смертью Панченко. Первый сдал врагу всю сеть, второй унес вмогилу данные оневходивших всеть «солистах»[3 - Оперативный агент, действующий самостоятельно]- иотом, сколько их, иосталисьли вообще «солисты» услужбы.
        Соболеву грех было жаловаться: после норвежского провала он думал, что состарится ваналитиках, апотом будет домаразма преподавать склонение скандинавских языков. Перевод замом ватлантический отдел казался джек-потом. Аоказался десантом напепелище, где неосталось ни дома, ни травинки- лишь растерянная молодежь, собранная поматематически нерассчитываемому принципу. Даже Егоров померкам службы был молодым, несмотря надесять лет вотделе Австралии иБританского Содружества. Он должен был стать замом Панченко, единственного изруководителей, полностью выведенного из-под подозрений,- иплести под его началом новую сеть изпанченковских загашников. Потомуже загашниковому принципу- даже руководство отделов формально выводилось заштат службы, совсекретно прикомандировываясь кневинным московским ипитерским компаниям да ведомствам, никак несвязанным сЛесом[4 - Неофициальное название штаб-квартиры Службы внешней разведки вмосковском Ясенево].
        НоПанченко умер вдень подписания приказа оликвидации трех старых отделов исоздании наих базе двух новых. Ипоэтой уважительной причине так иневъехал вновый кабинет- вице-президента некоторой фирмы «Экспортконсалтинг». Авкабинет руководителя отдела технической инвентаризации «Экспортконсалтинга», который Панченко занимал последние три года, неуспел въехать Егоров. Он сразу освоил кресло вице-президента, совсеми его замысловатыми спецификациями.
        ИСоболева сразу взамы взял. Непонятно почему. Ведь наустановочной беседе Соболев знай возражал.
        Егоров пел про скупку идей, технологий имозгов, каковая скупка является первоочередной для любого государства. Одни, говорил Егоров, делают все воткрытую, как Штаты иИзраиль, адругим приходится тихариться. Вот отнас свами, Леонид Александрович, тихая эффективность итребуется.
        Аунас ресурсов нет, сказал тогда Соболев. Егоров серьезно возразил: ресурс есть всегда. Вспомните Эйтингона иСудоплатова, которые запару лет ни начем, наеврейском происхождении иидейной накачке, создали квалифицированнейшую сеть навесь мир. Унас неосталось ни происхождения, ни накачки, ни иного ресурса, ответил Соболев. УКитая они есть- он прет итупо платит. УИрана есть- он типа главный антиамериканец. У«Аль-Каиды» есть… Егоров заухмылялся, Соболев тоже заухмылялся, пояснил: ну, теперь-то она существует. Ипродолжил: сотрудничество сдругим государством любой источник начинает, чтобы заработать, переехать или потому, что считает это красивым. Аунас никто нехочет жить, нанас западло работать, мы никто.
        Деньги, напомнил Егоров. Соболев ухмыльнулся. Егоров кивнул ипродолжил: русское происхождение. Н-ну да, сказал Соболев. Последний козырь. Правда, порченый. Ипотом- через полгода после того, как мы пустим этот козырь вход, наши братья поразуму примутся всех русских позаграницам отлавливать. Всех, под мелкий гребень. Егоров пренебрежительно ответил: им китайцами еще ой сколько заниматься. Новцелом вы правы: после Мотеева надо немного посидеть идать ситуации успокоиться, раз все криво так идет. Дать предателям предать сминимальным ущербом. Апотом вспомнить про русское поле.
        Натом они исошлись, между прочим. Натом Соболев исогласился. Ипотихонечку изучал, рыхлил да возгонял кормовую базу, которая постепенно станет сырьевой, апотом ипроизводственной. Базу составляли несколько сотен человек, скоторыми удалось наладить отношения, разные, нонеисключающие развития. Конечно, попытка срочно вытащить изних любую информацию эти отношения угробит. Зато перспектива была неплохой. Это главное.
        Атеперь выяснилось, что справка главнее перспективы. Кабинет главнее дела. Как привычно иобидно.
        Былбы еще кабинет толковый.
        Апартаменты Панченко достались Соболеву внетронутом виде- испожеланием нетрогать идальше. Спасибо хоть новому техинвентаризатору разрешили сослать допотопный компьютер состола надальнюю тумбочку, заново приладив кнему все провода, втом числе очевидно лишние. Соболев невозражал. Ну, гроб, ну, шуршит. Жрать непросит, чего возражать-то.
        Теперь компьютер зашуршал сильнее. Соболев отвлекся отбезнадежно оловянного окна иуспел заметить затухание красных огоньков насистемном блоке, видимо, вспыхнувших секундой раньше.
        Здрасьте, пожалуйста. Агония, чтоли? Какбы он врамках агонии пожар несотворил, равнодушно подумал Соболев, прикидывая, можноли выключить комп, невставая сместа. Например, метко брошенным ежедневником.
        Комп запищал. Пришлось встать, подойти ирассмотреть. Паленым непахло. Соболев включил монитор. Поэкрану вдоль серой сетки допотопного файлового менеджера ползла сиреневая полоска высотой вдва курсора.
        Экран накрылся, понял Соболев- итут полоса замигала инаней проступили серые буквы: «Hello uncle».
        Соболев посмотрел посторонам, подумал, вытащил изтумбочки клавиатуру, пристроил ее рядом смонитором инабил ответное hello. Оно появилось нанестерпимо яркой изумрудной строчке, перечеркнувшей экран пониже сиреневой.
        Еще ниже возникла новая сиреневая строчка, померцала ипозволила продавиться порции серых литер- насей раз невнятных: «4bca ncuy g5u mtyw 601mno7tz6pfxx 9q9s221».
        Соболев покусал губу, разглядывая цифры. Собеседник стой стороны напечатал сабзаца: «Cntn????» Губе стало больно. Соболев сообразил, что это уже вопрос, продолжатьли, нагнулся иодним пальчиком напечатал по-английски: «Ошибка, немогу читать». Получилось как вотчете электронного прибора, нотут уж недокрасот.

«4, смотри 4»,- замигало серым посиреневому. Тутже сновой строки: «Подтверди, быстро».
        Делать было нечего. Соболев быстро щелкнул почетверке.
        Комп пискнул, цветные строчки намиг стали ярче итутже пропали. Осталась сетка, делящая экран натри столбца спарой бессмысленных буквосочетаний накаждой. Буквосочетания были темиже, что идосеанса связи, кириллическими идлинными, будто название ошметка древнего файла внедружественной кодировке. Вотличие отфайлов, эти буквосочетания неоткрывались. Никак.
        Соболев подтащил стул, сел, напрягшись, вспомнил способы обращения сDOS-овскими файлами ипопытался хотябы найти описание объектов или иным способом залезть вчетвертый изних, видимая часть которого читалась «~РйЙяпачЧфЫДэПРгрекнапЖД-да». Вдруг это иесть четверка-раскодировщик.
        Несрослось. Соболев простучал остальные объекты, попробовал разобраться воперационке компа или вызвать дерево каталогов, убедился, что человеческие методы машина непонимает, итягостно задумался, шарахнуть поней сноги или позвать кого умеющего. Да некого было звать: комп ставили ипереставляли спецы изЛеса, аздесь был неЛес, апокрышка[5 - Покрышка- компания, обеспечивающая оперативное прикрытие сотрудникам спецслужб], ивэто крыло ходу работникам покрышки небыло. Да кабы ибыл- что разобралбы сисадмин изайти-департамента «Экспортконсалтинга» вдопотопном железе изакриптованном софте?
        Комп снова пискнул, экран перехлестнуло сиреневым, надулась надпись:
        - Что сдядей?
        - Его нет,- без паузы напечатал Соболев.- 200. Сердце.
        Решил неврать, ибо смысл-то.
        - Когда?
        - Всентябре.
        - Ты вместо него?
        - Да.
        - Меня знаешь?
        Соболев немедля набил:
        - Предполагаю.
        - 1, 2, 3незнаешь?
        - Ничего незнаю.
        - Рабочий номер, быстро. 15секунд.
        Соболев замешкался- сперва непонял, потом лихорадочно вспоминал номер проведенного вкабинет телефона, которым сроду непользовался, потом соображал, незасекреченли он, потом неправильно набил вторую цифру.
        Ноуспел, кажется. Точно успел. Неужто отрубится, падла?
        Экран резал глаз застывшей тельняшкой ядовитых тонов- иожил одновременно стелефоном. Телефон заблеял, анадисплее появилось: «После шестого звонка нар.- перезвоните позже».
        Начетвертой трели Соболев понял, чего отнего хотят, иподивился параноидальности панченковских агентов. Напятой согласился собоснованностью такого подхода. Нашестой откашлялся, поднял трубку исказал:
        - Перезвоните позже.
        Втрубке слабо ныло чужое внимание.
        Соболеву очень хотелось сказать «пожалуйста», сказать «небойся, я свой», сказать «Панченко тебя несдал», сказать «ты нам нужен».
        Он молчал дощелчка икоротких гудков. Ударил порычагу, набрал короткий номер исказал:
        - Соболев, двенадцать семь семь. Отследить звонок намой городской, все, что возможно, экстра. Стоп. Ноль десять. Да, Соболев, двенадцать семь семь, подтверждаю: ноль десять, отбой.
        Сел кэкрану, убедился, что отстола верно разглядел строчку «Неотслеживай, вредно» ипробормотал:
        - Ну, чтоб ты был такойже полезный, какой ушлый.
        Убеждать себя вэтом пришлось гораздо дольше, чем Соболев рассчитывал. Ночерез час он ворвался вкабинет Егорову почти счастливым.
        - Андрей Борисович, контакт Панченко всплыл!
        Егоров даже невздрогнул. Кивнул, неотрываясь отмонитора, испросил:
        - Который?
        - Незнаю, ноесть основания полагать, что важнейший,- нетерпеливо сказал Соболев.- Пальцы веером, прошу прощения, нокомпетентный- истарейший, я так понимаю. Он через панченковскую игровую приставку выскочил.
        - Так. Пиндос?
        Соболев даже удивился:
        - Нет, точно нет. Или перевербованный эмик, что маловероятно, слишком профессионален. Или… Нет. НОК[6 - Английский термин для обозначения оперативного агента под прикрытием (Non-official cover)], свысокой долей вероятности.
        - Или мальчик изштата Вирджиния.
        Соболев помотал головой инеизобретательно повторил:
        - Нет, точно нет. То есть существует, конечно, вероятность, что наш надвойную пошел итеперь вих интересах… Ночтобы мальчик изВирджинии- никак нет, без вариантов. Язык, контекст, все сполуслова. Андрей Борисович, свысокой долей… Короче, дядька такой вышколенный изСоюза, это несымитируешь, так подготовиться нельзя.
        - Нашиже готовятся,- сказал Егоров невнимательно.
        - Наши да. Ноунас подход другой- только мы берем «языков» итолько мы засылаем нелегалов. Виноват, неуместное выступление. Ноосмелюсь напомнить, помимо прочего, все вирджинские мальчики индеек закупают- завтраже День благодарения. Андрей Борисович, это наш нелегал.
        Егоров поднял наконец глаза ипечально напомнил:
        - Леонид Александрович, натерритории Соединенных Штатов Америки наших действующих нелегалов нет смарта. Пенсионеров я несчитаю, они нас послали, списаны иснами срать несядут. Остальных сдали наши свами предшественники. Анезарегистрированных сотрудников унас небывает. Впринципе. Вам, Леонид Александрович, голову морочат, судя повсему.
        Егоров замолчал, пристально глядя Соболеву вглаза. Соболев запоздало сообразил, почему дорогой начальник, которого, поди, смомента назначения сильно иневынимая пользуют натему немедленного эффективного результата, все это время пялился вмонитор. Дорогой начальник вмиг иотчаянно поверил, что дождался чуда, которого небывает. Поверил, задохнулся, пришел всебя ипринялся считать шансы. Насчитал округлый ноль, сообщил обэтом Соболеву итеперь ждал, что молодой колотый заместитель сотворит чудо номер два ивсе обоснует.
        Попробуем.
        - Андрей Борисович, я неуверен, что он изначальнонаш.
        - Вы уж определитесь как-нибудь, Леонид Александрович.
        - Нет-нет, я про другое. Выже сами говорили: Литва, Украина. Такой вариант: хохлы НОКа вКанаду клесорубам забросили, аПанченко его перевербовал. Или, может, некадровый, а«полосатый»[7 - Оперативный источник, втом числе используемый «втемную»] вдруг проникся ивырос. Влюбом случае, кадр тертый идавний. Он изэтой кофемолки, ну, которая уПанченко стоит, вылез снабором кодов, который мы все забыли. Именя проверял- каэры[8 - Сотрудники контрразведки (КР)] так нетерзали, честно. Мы поитогам знаете где общались?
        - Вобщедоступной видеоконференции половых меньшинств городского округа Химки?
        - Почти. Всоцсети района Воля города Варшава.
        Егоров потянулся, закинул руки заголову исообщил:
        - Воля. Спасенному рай. Дурдом.
        - Ага. Я, честно говоря, чуть неэто самое, неупал, пока расшифровывал, что такое «гмина народная убила царя». Стиль еще эсэмэсочный, сплошные сокращения- может, думаю, недопонял чего. Наебургские сайты полез, потом боснийские…
        - Почему боснийские?
        - Так царя наУрале убили, апотом меня что-то переклинило наСараево…
        - Убили, значит, Фердинанда-то нашего,- судовольствием сказал Егоров.- Дурдом. Агмина- это что зазверь?
        - Район по-польски. Так инашел, хотя вПольше этих Воль… Ну, остановился наваршавском, столица ведь, зарегился- тоже чуть несъехал, там этих Максов Ковальских штук тридцать, ачтобы отличие придумать, надож понимать, чего пишешь, у-у. Зато аккаунт сносится сразу ибез следов, так что хорошо придумано.
        - Ну да, ичто может быть безобиднее польской социальной сети.
        - Монгольская.
        - Это, видимо, уже следующий этап. Икак он навас вышел?
        - Сразу. Велел поставить винтересы «папоротники Трансильвании». Я поставил, он тутже стукнулся, как Лех Новак. Сказал речь, выслушал меня, обнадежил иушел.
        - Насчет чего обнадежил?
        - Насчет нашей темы.
        - Нашей?
        - Так точно, которая кшестому декабря,- терпеливо напомнил Соболев.- Он мне договорить недал, говорит: «А, „Анти-Морриган“»- это, говорит, возможно. Коли договоримся иэто решим, говорит, я буду весь ваш, активный инасвязи.
        - Я, Леонид Александрович, хэзэ его, что такое «Анти-Морриган».
        - «Морриган», Андрей Борисович. Это я уже потом справки навел, как распрощались. «Морриган»- обозначение систем подавления активной защиты, впервую очередь, военных объектов, новсяких других тоже. Разрабатывалась унас, вШтатах иИзраиле, сейчас программа везде официально свернута исписана как морально устарелая. Всякие пикейные жилеты, ну, им сливают разное для фонового шума, знаете,- они утверждают, что это неправда. Вроде именно против «Морригана» наш Минобороны заказывает перевооружение объектов защиты назаграничных базах, которые остались- скандал еще был, когда собрались неунаших заказать, аснова забугром. Амеры, соответственно, зашевелились поповоду своих баз. Всвязи счем, я так понимаю, нас иэто самое, любят. Кшестому декабря, я имею ввиду.
        - Ух как красиво-то,- сказал Егоров иопять уставился вмонитор.- Все-таки Вирджиния.
        Соболев почти затопал отизбытка чувств ислов, носдержался. Егоров очень длинно ибыстро стрекотнул поклавишам ипродолжил:
        - Леонид Александрович, увас что, правда невозникло ощущения- такого, знаете, острого профессионального, оно иногда…- что вжизни такого небывает? Ну подстава ведь, как это умолодежи, я хэ… стопудовая, вот. Именно сейчас, когда нам умри, ноузнай, такой цветистый подарок, что… Ну небывает,да?
        - Небывает, Андрей Борисович,- осторожно согласился Соболев.- Ивсе знают, что небывает таких совпадений. ИвВирджинии тоже знают, наверно. Так чего им сразу подставляться? То есть всякое бывает, кто спорит. Нопроверить-то все равно надо, я считаю.
        - Вилы поводе, шестнадцатый кегль, курсив,- буркнул Егоров.- Надо, надо. Ачто означает «коли договоримся»?
        - Как? А. Ну, он условия выставил.
        - Ох какие все стали. Варшавский договор условного типа. Абез условий если?
        - Абез условий если, цитирую: «Ты мне никто. Ты мне неродина, нехозяин инедруг».
        - А, вы поэтому про хохлов решили. Ну, впринципе… Хорошо. Имного условий?
        - Не, одно. Нотакое, вполне. Сдругой стороны, как раз кслову отом, что врядли колотый. Есть втаком городе Чулманске- это если я сЧелябинском неспутал, он ведь по-русски латиницей шпарил ибез гласных…
        - Это называется польский язык,- наставительно уточнил Егоров.
        - Так точно. Кстати, он прямо находу учился- четверку вместо «ч» ставить, дабл-ю вместо «ш», уменя подсмотрел. Если язык неродной, врядли так быстро выйдет… Виноват. ВЧулманске есть такой завод «Потребтехника». Там скандал: если я правильно понял, рейдеры зашли, директору дело состряпали, самого закрыли, ну, как обычно. Вот он заэтого директора хлопочет, говорит- верните человека насвободу, человеку верните завод.
        - И?
        - Ивсе. Ивсе данные, говорит, немедленно увас, ия весьваш.
        - Так. Авчем его интерес?
        - Немогу знать. Может, он там совладелец. Может, директор его братишка, или там они папоротники вТрансильвании вместе собирали.
        - Кстати, выясните по-тихому… Все-все, молчу, необижаю. Аподвох вчем?
        - Какой подвох?- искренне удивился Соболев.
        - Леонид Александрович.
        - Ну, подвох, неподвох- моментик. Два. Во-первых, рейдеры- это ОМГ. Во-вторых, считается, что чулманская «Потребтехника»- разработчик ипотенциальный производитель базовых компонентов «Морригана» и«Сумукана» снашей стороны.
        Глава 3
        Фоксборо- Хантсвилл. Адам Дарски
        Средиземноморская кухня является вершиной кулинарного искусства. Этот лозунг шефа Дуазье врядли увенчает список самых глупых изречений, нопопытка неплоха, скажет вам всякий подкованный едок. Едока врезерве уАдама небыло, подков тоже. Был шеф Дуазье, весь вшейном платке иобразе европейского интеллектуала, ибыл сам Адам, сосписком неизречений, ножеланий. Потеря скидки всамом актуальном ресторане города (поверсии окружной газеты) занимала всписке предпоследнее место. Поэтому Адам кивал, улыбался, некместу вставлял евроинтеллектуальные цитаты- ивпорядке компенсации замуки получил приглашение быть особым гостем самого актуального ресторана (поверсии окружной газеты) влюбое время ивлюбой компании. Видимо, дела усамого актуального ресторана (поверсии окружной газеты) шли неслишком бойко. Или актуальные жители округа уже начали разъезжаться побабушкам всвязи снаступающим Днем благодарения.
        УАдама бабушки, ксожалению, кончились вдетстве, алюбимый дедушка немногим позже. Родители были благодарны друг другу восновном зато, что вскоре после развода осели наразных побережьях игоризонт друг другу неомрачали. Вюности Адам из-за этого почти комплексовал, теперь почти радовался. Можно было смело строить планы напослезавтрашний день. Назавтрашний они были построены загодя инесокрушимо. Асегодня Адам твердо решил вытащить мастера кДуазье. Чтобы запоздним завтраком спокойно обсудить презентацию, оценить еду иобстановку, прикинуть перспективу приема парней изХантсвилла именно застоликом самого актуального ресторана (поверсии окружной газеты). Ипросчитать смысл такого приема сучетом последних данных.
        Адама данные перепугали. Источники Адама, втом числе подсказанные мастером, уверенно сообщали, что инженерный корпус армии США определенно склоняется ктрехуровневой версии «Сумукана», которую независимо друг отдруга продвигали UCC иMotorola. Уобоих производителей были огромные ресурсы, огромные возможности иогромный опыт сотрудничества своенными. Вэту огромность ипрыгал, паруся штанишками, маленький Boro Security- как пуделек новоселов вотточенный годами спарринг соседских ротвейлеров. Порвать, быть может, инепорвут, ноунизить могут сильно.
        Мастер должен был разогнать опасения. Обычно он это делал тремя фразами заполминуты- когда хотел утешить. Иногда нехотел. Вернее, исходил изнечеловеческого подхода «Страдания облагораживают, аисправленная ошибка полезней несовершённой», вынесенного изкаких-нибудь восточных экспедиций. Адам, ксчастью, таким опытом необладал исуть подхода разобрал методом невкусных проб.
        Мастер отутешений или педагогического иезуитства уклонился, ограничившись извинением перед Адамом- аАдаму пришлось извиняться перед шефом Дуазье. Мастер умчался домой позвонку рыдающей жены: малец травмировал ногу. Мастер при всей его мягкой ироничности парень железный, нонасемье повернут. Железно идоупора. Адам обычно это ценил иподозревал, что сам станет таким, когда наконец попадет вчей-нибудь хомут (нетвой, Лора, отставить ирасслабиться). Здесь исейчас ценить было тяжко: готовность мастера обменять миллионный контракт наритуальное исполнение отцовского долга раздражало ибеспокоило. Адаму хотелось срочно утешить мастера, привести врабочее состояние ивсе такое. Однако он струдом представлял себе человека, способного утешить Расти Харриса. Представить последствия такого эксперимента было еще сложней, при всей любви Адама кмистическим триллерам ислэшерам.
        Ладно, мастеру виднее. Ивремени вобрез, нохватало. Встреча назначена напять, презентация готова, Адам шлифанет ее водиночку- да ивдороге, считая перелет, пара часов для обсуждения есть. Амастер будет наподхвате. Так договорились- имастер рванул домой.
        Нонедай бог сорвется. Недай бог всем.
        Несорвалось.
        Всамолете мастер послушно кивал втакт Адаму, елозил пальцами поподсунутому планшету ивроде даже откликался влад, нопару раз тормознул сответами. Адам прервался испросил, всели впорядке. Мастер встряхнулся, извинился исказал, что да-да, теперь все. Вольно, солдат.
        Итутже лихо ибыстро, вредко используемой манере парашютного диверсанта объяснил Адаму, что инженерный корпус остро нуждается непросто вработающей системе безопасности, новсистеме, во-первых, универсальной, во-вторых, инновационной, в-третьих, испытанной практикой, видеале- как вШтатах, так ивмаксимально отличающихся условиях, например, ближневосточных. Атакой системы нет ни укого, кроме Boro. Мы предлагаем заказчику пятиуровневое обеспечение безопасности, проверенное хоть игражданскими пользователями, новдовольно боевой обстановке. Мы готовы, невыходя зарамки «Сумукана», подключить ишестой уровень, химическое производство для этого унас разработано иподготовлено. Любого конкурента вырубим ипроблеваться дадим, да еще ивультразвуковой трип отправим, так? Имы, Адам, ставим цену, перед которой устоит разве что материально заинтересованный конкурентами заказчик- амы стобой неверим, что винженерном корпусе есть такие. Так даже если иесть- что нам мешает разбудить вних встречный интерес?
        Адам чуть было непринялся громить идавить, да вовремя заметил чугунность фаса ивылезший акцент мастера. Понятно. Любимая маска: «Деревенщина учит жизни столичных придурков». Она, надо сказать, мастеру удивительно шла. Многие знакомые Адама считали чугунный прикус естественным свойством главы Boro Security, всвязи счем заместителю главы изо всех сил сочувствовали.
        - Запугаешь там всех,- буркнул Адам недовольно.
        Расти снова сменил акцент, вкоторых, кажется, давно запутался сам, исказал тоном мелкого сутенера:
        - Дета, соски вверх, гусак обопрется- неслезет.
        Вернувшись кпривычному ипочти уже нестранному говору итону, деловито закончил: наши козыри- качество, уникальность иэффективность, наш стиль- честность иобаяние. Сегодня мы должны их зацепить- чтобы они нас запомнили, заинтересовались исогласились как-нибудь посмотреть вдействии. Мы даже небудем напоминать, что Motorola поноздри вслияниях-поглощениях, аUCC, ну, это они лучше нас знают. Мы четко скажем, что внынешней версии цена вот такая, аинтеграция всех систем безопасности иапгрейд дореального шестиуровневого «Сумукана» сделает цену совсем другой. Впрочем, про деньги говорю я ивкрайнем случае, как старый неприятный человек. Первый номер работаешь ты- уверенно исблеском, помнишь?
        Адам помнил, конечно. Сразу так договорились. Во-первых, потому, что пока инженерный корпус формально искал поставщиков недля ближневосточных, адля восточноевропейских баз- азаВосточную Европу вBoro отвечал Адам. Мастер, который знал всё про всё, кВосточной Европе был абсолютно равнодушен иполностью полагался намладшего партнера. Во-вторых, решающий голос вгруппе заказчиков был уженщины. Заженщин Адам отвечал поумолчанию.
        Поэтому переговоры катились как помаслу. Выделение масла адамовой роговицей происходило почти натурально ипочти непроизвольно- инеповине дикой алабамской жары. Пэм Райерсон была пригожа, фигуриста исмугла. Адам натаких западал без дополнительного принуждения. Отдельным его пунктиком была шея- авшею начальницы департамента закупок инженерного корпуса армии США хотелось пасть лицом иделать что-нибудь медленно ичутко. Строгий костюм снеожиданно крупной сиреневой брошкой нанеожиданно крупной и, хочется верить, несиреневой, груди убивал окончательно. Иколец напальцах Райерсон небыло. Адам пару раз терял мысль- наречи это несказывалось, спасибо картинкам, нобархатистость вголосовых связках превысила разумный уровень.
        Райерсон выглядела вполне тефлоновой, ноАдам понимал, что ей внимание такого красавчика, даже утрированное, должно льстить. Асдерживаемый изо всех сил интерес некрасавчика, носолидного мужчины- тем более. Такими соображениями, неисключено, вдохновлялся уже мастер. Неподратьсябы, кстати, подумал Адам почти всерьез.
        Итут Райерсон неожиданно спросила:
        - Хорошо, акак быть сосредствами подавления?
        Адам, рассказ которого про тройную страховку устойчивости связи был оборван насамом высокотехнологичном термине, хлопнул губами иглазами, прищурился ипосмотрел наначальницу департамента как старшеклассник наэффектную мамашу лучшего друга. Испросил почти томно:
        - Подавления живой силой?
        Вот тут-то ипригодится снимок блюющей живой силы, пытавшейся подавить прообраз «Сумукана» напервых полевых испытаниях. Добровольцам пришлось доплатить пополтиннику сверх обещанного, ноудовольствие стоило дороже.
        Страшно хотелось похвастаться еще иLastMinuteCleaner, ноклинические проверки спрея, вызывающего короткую фиксационную амнезию, еще незавершились, да имастер велел придерживать этот козырь допоследнего.
        Лэнгдон, помощник Райерсон, придавил веками толпы чертиков, прыгавших вглазах. Пэм, шевельнув округлостями, объяснила:
        - Вы готовы кподавлению «Сумукана» комплексным механическим, термическим, волновым иэлектронным воздействием?
        - Тип «Морриган»?- также томно уточнил Адам. Чертики вглазах Лэнгдона раздвинули веки изастыли. Райерсон сказала:
        - Например.
        - Тип «Морриган» разрабатывается вРоссии, Китае иИзраиле. Промышленно неосвоен, винтересующий нас сектор непоставляется ивобозримом будущем поставляться небудет.
        Пэм наконец улыбнулась, откинулась наспинку кресла исообщила:
        - Устаревшие данные.
        Адам осведомился:
        - Израиль вписался вконфликт настороне арабских повстанцев? Или Китай открывает свой филиал наБлижнем Востоке?
        - Еще одна попытка,- предложил Лэнгдон.
        Адам серьезно сказал:
        - Ерунда. ВРоссии велась разработка под эгидой тамошней нацгвардии или как она там называется, разработка давно заморожена, производство перешло вчастные руки, военные испециальные разработки перестали финансироваться, завод спокойненько шлепает бытовые медиаплееры.
        - Устаревшие данные,- повторила Пэм судовольствием, иАдам подобрался. Мастер, кажется, тоже.
        Стимулировать беседу непотребовалось. Лэнгдон сказал:
        - Месяц назад русский завод «Потребтехника» отдан вуправление Объединенной машиностроительной группе- откровенно государственному концерну откровенно военной направленности.
        - Это меняет дело,- озадаченно сказал Адам ипосмотрел намастера.
        Мастер откашлялся и, непедалируя тон английского профессора, объяснил, что устойчивость ккомбинированному воздействию предусмотрена даже действующей системой, неговоря уж про то, что мы, вотличие отуважаемых конкурентов, называем реальным «Сумуканом», нопротив инновационных форм воздействия нужны, безусловно, дополнительные уровни защиты- имы их надстроим, когда иесли это потребуется.
        Лэнгдон одобрительно кивал, аРайерсон безмятежно сказала:
        - Хорошо, нохотелосьбы посмотреть наэту устойчивость вполевых условиях. Это возможно?
        - Влюбое время,- сообщил мастер, совершенно несияя.
        Адам снова ему позавидовал ирешил, что отдавать всю инициативу глупо. Ато получится, что он тут попка, который презентации декламирует да голосом играет. Дождавшись, пока мастер обсудит сРайерсон возможные даты исойдется насемнадцатом декабря, Адам вполголоса сказал:
        - Очень странно.
        Исудовлетворением отметил, что Райерсон повернулась кнему всем корпусом иколенками, красиво ипродуманно. Незря я масло источал. Иона незря вгости собирается. Поклевка пошла, теперь главное вести, неспугивая. Адам продолжал вполголоса, интимнотак:
        - Мы имели дело с«Потребтехникой», еще при моем предшественнике, да покоится он смиром. Он лично вел переговоры овозможности сотрудничества- ну, надо было узнать обстановку иперспективы русских понашим направлениям. Он выяснил- так, мистер Харрис?- подробности заморозки наступательных проектов, азаодно укрепился вубеждении, что шеф предприятия- он игенеральный директор там, исовет директоров, ивладелец, если неошибаюсь- что этот парень несобирается уступать контроль комубы то ни было ни награн. Поэтому парень шарахался отгосударственной поддержки, отсотрудничества снами тоже отказался довольно резко. ИКолин, мой предшественник, вмеморандуме указал, что такой человек непередумает. Ошибся, получается.
        Райерсон кивнула ихотела объяснить, ноЛэнгдон, дурачок, ее опередил:
        - Неошибся. Этого человека выкинули сзавода исейчас судят.
        - Зачто?- удивился Адам.
        Теперь Райерсон успела первой:
        - Очевидно, заупрямство ирезкость. Неотдал завод корпорации- получай уголовное расследование. Обычная история для России, незнаете разве? Нотам, кажется, икриминальные дела, домашнее насилие или даже убийство- я невникала. Это неважно, важны последствия, нетакли?
        - Впричинно-следственных связях мы неуверены,- влез все-таки Лэнгдон.- Может, поводом для смены собственника стало криминальное событие, может, наоборот. Государственные концерны вРоссии сейчас активно набирают активы, втом числе разбойничьими методами. Им можно. Незря корпорация называетсяОМГ.
        - Характерно, что по-русски аббревиатура «Омой бог» будет такойже,- авторитетно сообщил Адам.
        - Вы знаете русский?- уточнила Райерсон.
        Адам кивнул, сужасом сообразив, что по-русски аббревиатура будет все-таки другой.
        - Новедь «Бог» по-русски- он набукву b,- сказала Райерсон.
        - Еще есть «господь»- как раз наg,- лениво пояснил Адам, молясь всем алфавитам мира.
        Пронесло. Райерсон кивнула, встала иотправилась пожимать гостям руки. Походкой богини.
        Процедура Адама завела настолько, что он едва непригласил Пэм вресторан немедленно. Неисключено, что Райерсон этого иждала- инеисключено, что согласиласьбы. Адам сдержался совершенно невероятным усилием воли. Сопоставимого усилия потребовало размыкание рук иотрывание взгляда отглаз Пэм. Глаза были прекрасны- как он раньше-то…
        Прекрасные глаза обещали лазурные вспышки вполнеба, ледяную свежесть, шоколадное тепло ипрочие восторги. Матерь божья, вспыхнула вголове почти незнакомая фраза- гены зашевелились, неиначе.
        Адам уже необращал внимания ни навнезапную сумрачность мастера, ни нагипсовую морду Лэнгдона, изо всех сил старавшегося сохранять невозмутимость. Дисциплинка уних вкорпусе была та еще. Плевать.
        Недельку подождем. Асегодня, например, можно кЛоре съездить, сбутылочкой ибез приглашения. Иначе лопну.
        Мысли поэтому поводу итрудный выбор между шампанским ибелым вином занимали Адама напути через точки безопасности инженерного корпуса- слабенькими они тут были, асдругой стороны, чего охранять-то. Миссис Райерсон разве что. Эта мысль была лишней- Адам снова разгорелся. Климат способствовал. Адам поспешно стащил надетую было куртку. Мастер жары незамечал- как обычно. Он, похоже, ничего вокруг незамечал- иэто было уже необычно. НоАдам обратил внимание, лишь когда сопровождавший сержант напомнил, что останавливаться запрещено, извините. Акто останавливается-то, удивленно подумал Адам, оглядываясь намастера. Мастер застыл, разглядывая тень. Его всегдашний загар, обновленный латинской поездкой, выглядел удивительно нездоровым- как тень примерно. Мастер посмотрел насержанта странно итутже нагнал Адама.
        Они послушно сели назаднее сиденье вполне гражданского джипа GM, подтвердили сержанту, что арсенал «Редстоун», музеи космоса иискусств, атакже ботанический сад осматривать категорически ненамерены, ажелают ваэропорт. Сержант веско повторил инструкции юному водителю, козырнул, хлопнул дверью. Машина тронулась- имастер сразу сказал Адаму:
        - Доставай планшет.
        - Зачем?- удивился Адам, собиравшийся говорить и, может, петь совсем одругом.
        - Опозорились сейчас сэтим заводом, надо понять, очем речь.
        Мастер был неоправданно возбужден- как будто неон минуту назад болтал носом врайоне солнечного сплетения. Раньше Адам таких перепадов настроения заруководством незамечал.
        - Разве опозорились?- удивился он.- По-моему, наоборот, позволили людям блеснуть эрудицией- всем приятно. Насамом деле, какая…
        - Адам, несейчас,- сказал мастер икивнул наводителя, которому было жутко интересно.- Просто посмотрим.
        - Да без проблем,- сказал Адам, снисходя кмельтешению начальника, вытащил планшет иотдался поисковому рикошету.
        Мастер молча косился, потом невыдержал:
        - Правозащитные сайты смотри.
        Адам знал, что такое правозащитные сайты ипочему наних можно найти профильные данные- ноудивился тому, что про это знает мастер. Или это Адам его всвое время просветил? Если так, ничего странного: память умастера была как юг Луизианы, увяз- невыберешься.
        - «Потребтехника», да,- продолжал инструктировать мастер, иакцент унего был неопознаваемый.- Есть? Большой резонанс вызвало силовое исомнительное сюридической точки зрения изъятие бизнеса увладельца завода «Потребтехника»… Все, чтоли? Так. Русскую версию открой.
        - Зачем?
        - Тыже русский учил.
        - Учил…- убито согласился Адам иоткрыл русскую версию, неслышно бормоча все известные сдетства польские слова- ивсе были кместу.
        - Ссылки тоже открой,- велел мастер.
        Он несколько секунд рассматривал экран, потом откинулся насиденье изакрыл глаза. Адам так инепонял, слушаетли мастер, как несчастный подмастерье бьется сневозможным этим языком, запинаясь иперевирая все что можно. Мастер непроронил ни звука, пока Адам незакончил кривой пересказ стандартной, видимо, для современной России рейдерской истории сучастием государственного холдинга истроптивого нувориша, разыгравшего стандартный, видимо, для всякой России сюжет столстовско-достоевским истреблением жены илюбовницы. Ивсамолете мастер тоже непроронил ни звука, потому что заснул довзлета. Анаследующий день позвонил уже изКанады.
        Часть вторая. Как родного

26 -27ноября
        Глава 1
        Чулманск. Замирбек Сооронбаев
        Долбить лед можно иодному, оттаскивать- никак. Приходилось корячиться, чтобы было как-то. Ходойназара земляки сманили настройку где-то наокраине. АЛеша сДимой сначалом морозного снегопада срочно заболели. Свыходных невышли. Появятся опухшие ивеселые. Потом, когда первый лед уберется. Как-то.
        Замирбек стоской осмотрел кучу ледышек, поднявшуюся выше пояса, хотел перекурить, норешил, что тогда совсем замерзнет. Дома зима холодная, нонелютая- аздесь какая-то серая ибезжалостная, хоть плачь. Плакать было бесполезно. Замирбек подтащил ккуче железный лист сзагнутыми краями ипринялся перекладывать нанего ледышки. Перекидать былобы проще, ношумнее- Мартынюк развоняется.
        Волокуша заполнилась выше краев, акуча неубавилась. Хватит, неутащу ведь, решил Замирбек, новсе-таки сглухим стуком ссыпал налист еще несколько кривых охапок. Доворот было легко, Замирбек даже пожалел, что рано прервал погрузку. Ноперед самыми воротами жестянка встала, едва нерасполовинив обе рукавицы. Замирбек обошел груз кругом, подергал вразные стороны, поймал момент иснял стормоза- сбольшим трудом, носнял, наземлю всего пара ледышек слетела.
        Вворотах волокуша застыла намертво, как инедвигалась никогда. Протискиваться сквозь загроможденный проем стало неудобно, ноЗамирбек все равно побегал вокруг, приподнимая ивыталкивая жестянку сразных сторон. Она неподдавалась, словно примерзшая или прибитая касфальту. Замирбек понял, что без сброса части груза необойтись, поежился, представив, как завопит Мартынюк, если увидит, обозлился, скакнул кверевке ирванул так, что чуть руки изплеч невылетели.
        Жестянка сгромким скрежетом проползла сквозь ворота ипокатила дальше, резко полегчав. Замирбек так обрадовался, что сперва добежал снею досливной решетки, апотом уже обернулся, чтобы оценить, сколько там чего рассыпалось.
        Аничего инерассыпалось. Волкуша была полнехонька, асзади ее придерживал незнакомый парень, повиду земляк. Который, выходит, ипозволил Замирбеку лететь так быстро иплавно. Среднего роста, вутепленной спецухе, как уЗамирбека, нопочище, ивсиней вязаной шапке, некак уЗамирбека, явно очень мягкой итеплой.
        Парень выпрямился, улыбнулся исказал:
        - Салам.
        Несовсем парень инесовсем земляк. Постарше Замирбека, хоть инепонять, напять или пятнадцать лет, смуглый, зато разрез глаз как уместных.
        - Здравствуйте,- сказал Замирбек по-русски.- Спасибо, что помогли.
        - Акак тут непоможешь,- рассмеявшись, ответил незнакомец по-киргизски, носостранным толи акцентом, толи интонацией.- Этот хозяин твой как рявкнет: ану пошел помогать. Я иполетел.
        - Мартынюк, чтоли?
        Незнакомец кивнул, шагнул кЗамирбеку, стащил перчатку ипротянул руку.
        - Анвар.
        Рука унего была горячая исудивительно чистыми ногтями. Недавно здесь, понял Замирбек, поспешно стянув рукавицу ипредставившись вответ.
        - Замирбек.
        Анвар кивнул- знаю, типа,- исказал:
        - Слушай, дубак тут, а? Ну что, сгружаем нараз-два?
        Вдвоем они перетаскали кучу изачистили площадку перед проходной зачас. Водиночку Замирбек колупалсябы дотемна. Мартынюк, козел, ни разу невыглянул поглядеть, как новичок справляется. Новичок справлялся отлично. То есть он был совершенный новичок: неграмотно ухватывал лом, незнал, под каким углом бить икидать отбитое, неэкономил сил, норовил грузить побольше иидти побыстрее. Ноновичок смышленый, старательный ивыносливый.
        - Дальше что?- спросил Анвар, удовлетворенно оглядывая свежевылупленные изасыпанные песчаной смесью дорожки.
        - Дальше помелочи- снег нагазоне выровнять, мусор убрать, акрыши уже завтра… Э, погодь, ты куда?
        Анвар нерешительно остановился.
        - Ну, газон…
        - Вот ты ударник,- сусмешкой сказал Замирбек.- Ну, передовик, всмысле. Понимаешь?
        - Да. Теперь да. Невсе слова помню, извини.
        - Понятно. Сейчас перекур, потом уже дальше работать. Ато надорвешься. Курить будешь?- спросил Замирбек, вытаскивая пачку.
        Анвар, помявшись, отказался. Нето чтобы дешевыми сигаретами побрезговал- вроде напачку даже невзглянул, аотдыма, густо пущенного Замирбеком, незаметно отворачивался. Может, бросил недавно, итеперь бережется. Неубережется- стакой-то работой.
        - Узбек?- спросил Замирбек, изделикатности выдыхая всторону.
        - Уйгур,- сказал Анвар.
        - Бишкек, Джелалабад?
        - Ош.
        - О, почти земляк,- обрадовался Замирбек.- Изсамого или области?
        - Столичный житель, ты что. Ош как есть. Аты?
        - Ая изБаткенской, Кызыл-Кия. Бывал?
        - ВФергане бывал. Этоже ваш пригород?
        Замирбек захихикал ипоперхнулся дымом. Откашлявшись, вытер глаза испросил малость смутившегося Анвара:
        - Чем занимался-то досихпор?
        Был уверен, что нескажет, нокак неспросить-то. Ошибся.
        - Да я, Замирбек, инженер-технолог. Пятнадцать лет нахлопковых комбинатах работал, потом там худо стало, свою фирму организовал. Апотом уменя дом сожгли.
        - Кто?- удивился Замирбек, тутже понял иобругал себя.
        Анвар пожал плечами.
        - Ну, кто. Соседи, наверное. Там полулицы ушло- уменя справа киргиз жил, слева узбек, поди знай, кто кого первым…
        Замирбек, пряча глаза, запалил вторую сигарету отбычка. Анвар спокойно продолжил:
        - Слава богу, один жил- жена сдетьми давно уехала, да дети ивыросли уже. Ну, я породне побегал немножко- без толку все. Ивсе говорят: вРоссию давай, что как немужик. Вот, приехал. Как мужик.
        - Тутже как раз текстильная фабрика есть,- вспомнил Замирбек.
        Анвар кивнул.
        - Ага, был ятам.
        Подробности спрашивать неследовало.
        - Да ладно, тут нормально,- сказал Замирбек.- Жить можно, столовая бесплатная, общага… Ну, ты вписался уже, да? Ну вот. Мартынюк хоть орет, ночеловек невредный.
        Анвар что-то беззвучно пробормотал.
        - Паспорт отобрал?- догадался Замирбек.
        Тот неопределенно кивнул.
        - Это нормально, небойся. Вернет. Унас нерабство, по-человечески, несмотря что новые хозяева. Ивсе равно варианты выпадают. Вон, унас пацан, таджик один, без образования, натой неделе настройку устроился, гипермаркет делают, быстро-быстро. Там деньги уже другие пойдут.
        - Амне говорили, как раз здесь деньги,- озабочено сказал Анвар.- Особенно теперь.
        - Всмысле теперь? А, новый директор? Ну, друг, новый директор обычно, наоборот, платить всем перестает. Или увольняет.
        Анвар сморщился. Замирбек засмеялся:
        - Нас-то неуволят, небойся. Вот рабочие, я слышал, задергались. Уних там слухи всякие ходят, все производство будут менять. Иникто неговорит, вкакую сторону- ановых уже набирают вовсю. Иинженера вернулись, которых еще Неушев уволил. Ну, который прежний хозяин, он втюрьме сейчас. Жену илюбовницу изружья бамм, прикинь.
        - Попьяни?
        - Ну да. Хотя он непил почти. Анынешний вообще непьет. Его тут потому все ибоятся- непонятно, говорят, чего ждать оттакого, все перевернет кчерту.
        - Ачто там переворачивать-то? Итак видики делают.
        Замирбек снисходительно оглядел собеседника икоротко, сдерживая себя, объяснил, что такое оборонный завод, как вРоссии делаются дела, кто такие новые директора икуда делись старые. Анвар слушал нехуже, чем работал, внимательно иправильно реагируя наударные моменты, разве что руками невсплескивал.
        Замирбек все-таки увлекся ипелбы довечера- или там допоявления Мартынюка. Холод уберег. Насередине длинного описания разницы между бывшим директором, который всем помогал сквартирами-садиками решать, инынешним, который ввел штрафы, усилил охрану инагнал вцеха странный народ, Замирбек обнаружил, что пальцами почти порвал себе подмышки. Аноги нечувствуются, илоб как ороговел.
        - Ох, заболтался. Дубак, шапку новую купить надо. Ты свою дорого брал?
        Анвар нахмурился, вспоминая. Замирбек сказал:
        - Да неважно, я все равно без денег пока- домой побольше отослал, мама болеет. Ништяк, мы привычные, вгорах холодней. Давай, Анвар, дальше таскать. Ты если устанешь снепривычки, говори.
        Анвар широко улыбнулся, потянулся ибодро сказал:
        - Нам, уйгурам, все равно, что долбить подтаскивать, что отдолбленное оттаскивать. Тем более, после пятнадцати лет навредном производстве.
        Замирбек непонял, носогласился:
        - Ну пошли оттаскивать.
        Иснова Анвар впахивал инероптал. Замирбек даже задумался, необстучатьли крыши уже сегодня, чтобы провести завтрашний день без напряга. Нопосмотрел набагровые мочки ушей, которые новичок растирал тайком- исжалился. Посмотрел начасы втелефоне- иохнул. Сгрохотом водрузил последний бак наместо исказал:
        - Все, хватит. Пошли обедать.
        Обед дворникам обычно приносили вкомнату отдыха охранников. Это невсегда было удобно, потому что сами охранники обедали вобщей столовой, акгостеванию дворников относились по-разному. Олег Большой, например, над чурками несмешно подшучивал, аместных чморил- каждый раз почти додраки. Лешу сДимой сдерживали размеры Олега, ноЗамирбек подозревал, что когда-нибудь несдержат, идавно прикинул, куда лично он вэтот миг исчезнет.
        Сегодня, ксчастью, дежурили Виталик сАртуром, парни невредные. Особенно Артур- Заурбек подозревал, что он имеет какие-то корни типа киргизских, нонапрямую спрашивать нерешался. Фамилия-отчество уАртура были русскими, аглаза- ну, глаза тут увсех довольно разные, это недоказательство. То, что Артур относился кнерусским почти душевно, тоже недоказательство- зато большая радость. Сегодня, например, он позвонил встоловку ипопросил ненести еду, пока ребята непришли. Акогда разносчица Ира принесла только один набор судков, Артур без всяких разбирательств ипроверок велел немедленно тащить еще один, для приунывшего новичка. Дождался, пока принесут, высказался натему мудака Мартынюка, пожелал приятного аппетита ивернулся в«аквариум», кпульту сэкранчиками.
        - О, поджарка!- обрадовался Замирбек.- Слушай, тут готовят- язык проглотишь. Вот попробуй.
        Уху Анвар обнюхал судовольствием, анавторое уставился как натаракана.
        - Давай-давай,- подбодрил Замирбек.- Это свиду так, анавкус нежненько.
        - Адавай сам,- предложил Анвар, пододвинул ему судок, отхлебнул уху, довольно хмыкнул иучастил движения ложкой.
        Замирбек смутился, потом понял:
        - Ты свинину неешь?
        Анвар повел плечом.
        Вот деревня, покровительственно подумал Замирбек. Руки нежные, загар нездешний, опыта нет, паспорта тоже- понятно, что боится всего. Он назидательно сказал:
        - Анвар, тут сдохнешь так. Тут все едят- инам можно, иначе невыжить, понял?
        - Несдохну,- оторвавшись отсупа, ответил Анвар- так непо-деревенски, что Замирбек вздрогнул.
        Нотутже лицо новичка стало знакомо нерешительным. Он объяснил:
        - Нехочу, честно.
        Взгляд унего впрямь был честным.
        Ну как хочешь, подумал Замирбек ипотянул судок ксебе. Посмотрим, как ты через недельку запоешь.
        Песни доЗамирбека недошли. Анвар, поскрежетав подну, попыхтев иоглядевшись, высказался поповоду того, как тут славно все устроено. Замирбек без удовольствия оторвался отподжарки иобъяснил, что ночуют тут нечасто, уохраны своя общага, наГагарина, сработягами вместе- туда фиг впишешься, даже немечтай. Изачавкал, наверстывая.
        Едва он почал нежданную добавку, Анвар, допив компот, почти незаметно обмахнул лицо ладонями исказал:
        - Ох, спасибо, друг. Никакого второго ненадо. Агде тут туалет, неподскажешь?
        Замирбек промычал, что сейчас покажет, иначал вставать. Новичок торопливо сказал:
        - Не-не, ты так скажи. Через охрану пройти можно? Хорошо, я уних испрошу. Апотом кМартынюку. Там еще уладить надо, ты нежди.
        Замирбек некоторое время прислушивался кзвукам задверью- Артур-то ладно, аВиталик мог изалупиться натему «Яже внятно предупреждал новичков натерриторию без сопровождения невпускать». Залупаться он нестал, астал смеяться. Насколько расслышал Замирбек, Анвар рассказал анекдот. По-русски он говорил куда громче инапористей, ктомуже без акцента. Инженер, без зависти подумал Замирбек. Чтоб тебе это пригодилось.
        Ивернулся кподжарке, пока неостыла.
        Оттепла ипережора Замирбек малость осоловел идаже задремал. Проснулся рывком, взмокший снаружи ивысохший внутри, допил компот, посмотрел наэкранчик телефона иохнул. Новичок шлялся где-то уже сорок минут. Аможет, давно вышел водвор имаялся там нахолоде без дела, стесняясь вернуться напроходную.
        Замирбек выглянул в«аквариум». Виталик мельком оглянулся нанего ипродолжил рассматривать мониторы наблюдения, накоторых Анвара точно небыло. Артур, подняв голову отсканвордов, удивился:
        - Ты здесьеще?
        - Ухожу как раз. Да мы там все сделали уже,- негромко объяснил Замирбек, пытаясь задавить акцент ичувствуя, что тот врезультате распухает.
        Он потоптался, ожидая иопасаясь, что ребята спросят про Анвара. Ничего недождался, вышел водвор, потом заворота, осмотрелся, подумал ивернулся наохрану.
        - Артур,- сказал он нерешительно.- Ановенький давно вышел?
        Артур отвлекся отсканвордов инедовольно отметил:
        - Непредупредил все-таки. Ну Мартынюк… Короче, там изхоздепа звонили, сказали, что новенького твоего забирают вовторой цех, там что-то таскать-сбивать надо.
        - Да он неумеетже ничего, давай-ка я…- всполошился Замирбек.
        - Спокойно. Тебе сказали домой идти. Всмысле, они тебя сперва взять хотели, нотам что-то срочное, ионо твоей высочайшей квалификации, понимаешь, нетребует. Так что новичок типа сам справится идомой пойдет. Аты прямо сейчас можешь идти. Так что свободен, земляк.
        Замирбек пробормотал спасибо, спохватился иуточнил:
        - Это Мартынюк сказал?
        - Ну, какой-то его там. Сергеев, чтоли. Он прямо оттрубки Мартынюка спросил, отпускать тебя, нет. Тот отпустил.
        Замирбек кивнул изатоптался наместе.
        Артур вдруг вспомнил:
        - Амне этот новичок твой понравился. Ржачный такой ишарит вообще. Виталь, а? Как он про камеру увторой технички-то, а? Усортира полезней былобы,а?
        Виталик недовольно буркнул инесколько раз щелкнул кнопочкой под одним изэкранов.
        - Ну все правильно сказал,- подытожил Артур.- Вохране раньше работал,да?
        - Н-нет. Незнаю,- сказал Замирбек ипошел водвор. Дожидаться, если получится, ржачного ишарящего Анвара.
        Неполучилось, конечно.
        Глава 2
        Чулманск. Сергей Шестаков
        Звонок так несовпадал снормальной жизнью- если это вот можно назвать нормальной жизнью,- что Шестаков списал его начудачества кураторов ипросто забыл. Пока ненапомнили.
        Утро вышло удивительно спокойным, ноШестаков его сам разворошил. Взял инаорал назама пообщим вопросам из-за бардака наприлегающей территории. Шестаков орать неочень любил, но, во-первых, после двойного дня жестянщика ввыходные даже пеший бросок отостановки вахтовика допроходной превращался втай-цзи сакробатикой. АЗахидов исам радостно нарвался навстречный, вздумав вякать поповоду того, что завод дворников ненапасется округу прибирать. Вот Шестаков изавелся. Ипро стоимость производственного травматизма рассказал, иличной ответственностью закаждого выбывшего из-за гололеда пролетария пригрозил, ипрошлонедельную протечку крыши втретьем цеху припомнил для комплекта.
        Захидов умчался бешеными петлями, как спугнутый заяц. Смотреть ему вслед оказалось приятно- апоэтому противно. Сволками жить, напомнил Шестаков уже себе иначал планерку.
        Новости издиректорской жизни разлетались позаводу соскоростью свиста. Замы иначальники цехов вступали вкабинет наманер запуганных медузами купальщиков, здоровались тихо иглаза держали долу- кроме пары необходимых старичков, наполставки работавших фрондерами. Шестаков вочередной раз напомнил себе уволить секретаршу ивочередной раз передумал, когда она принесла кофе. Может, унее автомат особый, так что любая освоит, неуверенно подумал Шестаков ипостановил неотвлекаться наерунду. Ибез того было начто отвлекаться.
        Третий цех так иневыходил изрежима пусконаладки. То есть формально подготовка завершилась, расконсервация оборудования прошла поинструкции ибез эксцессов, выдернутые изслабооплачиваемой нирваны поставщики оборудования, поскрипев мозгами, рейсфедерами ичто там уних еще участвовало вразработке комплексов АСУ, подтвердили штатность, аЖарков уверял, что модернизация иперевод управления насовременную платформу подождут как неотносящиеся кпервой необходимости поцелой куче причин, включая пресловутые военнотайные. НоЕремеев, бывший начальник третьего, настаивал, что оборудование еще несыгралось, инадо подождать. Асколько ждать, неговорил. Икак ускорить сыгрывание- тоже. Шестаков сильно страдал отэтого, аеще сильнее- оттого, что немог Еремеева уволить. Во-первых, его сбольшим трудом выманили спенсии. Во-вторых, он так инесогласился подписывать стандартный договор, поэтому оставался круглым неотставляемым и. о. В-третьих, Жарков после консультаций смосковскими светилами поставил Еремеева первым всписок неприкосновенных. Спасибо хоть список вышел коротеньким.
        Сегодня Еремеев порадовал хотябы тем, что третий цех, скорее всего, запустится вначале декабря. И. о. главного инженера опять насипел кучку оговорок, ктомуже начало декабря было сроком, который Шестакову месяц назад мог явиться лишь восне ивкачестве завязки кровавого кошмара. НоШестаков достаточно изучил ситуацию иЕремеева, чтобы увидеть вобъявлении повод для радости. Довольно крупный повод.
        Обход территории его вэтом убедил. Шестаков начал стретьего- иобнаружил там чистоту, тишину инапряжение застеклом. Десятки людей вголубых халатах вглядывались вочто-то малозаметное, обнюхивали громоздкие, новызывающие уважение, анесмех, приборы, обменивались короткими репликами ивозвращались кчему-то малопонятному иважному. Вголове всплыло малознакомое слово «юстировка». Шестаков гнал его, пока пытался разобрать, ваньку инженерный корпус валяет или действительно обеспечивает возрождение работоспособности цеха иобороноспособности родины. Наконец Шестаков решил, что все взаправду, кивнул, покосившись настрашно независимого Еремеева- ивспомнил смысл слова. Глупо, ноэто Шестакова развеселило иуспокоило. Дальнейший обход усилил благодушный настрой. НТЦ бурлил ивзревывал. Подъездные железнодорожные пути, закрытые прежним руководством, шустро расконсервировались, пережили экспресс-латание исоследующей недели могли обеспечить нормальное сообщение сузлом «Чулманск-3», что снимало массу проблем, связанных споставками, отгрузкой, безопасностью исекретностью. Четвертая площадка, где находился так называемый
технопарк, была очищена отсброда еще месяц назад. Ремонт шел вполный рост, иснового года бизнес-центр по-любому будет готов принять нормальных арендаторов. Территория уворот была вычищена наудивление, так что пара ядовитых замечаний, приготовленных для Захидова, пропала- вернее, была отложена донеизбежного следующего раза. Авпервом ивтором цеху все было почти штатно. Загрузка, конечно, упала, пока новых работяг ненабрали инеобучили хотябы азам. Поднимется, наберут, обучат- вэтом можно было несомневаться.
        Шестаков давно понял, что байки про уникальных специалистов ипро пагубность жесткой кадровой политики являются частью неэффективного менеджмента. Уникальных специалистов небывает, место ушедшего немедленно займет новый, ничуть нехуже. Ион, Шестаков Сергей Иванович, русский, беспартийный излой, ставить условия непозволит ни менеджерам, ни пролетариям. Шестаков специально впервыйже день провел собрание, накотором предложил трудовому коллективу исходить изтого, что новое руководство- это навсегда, старое невернется, завод мой, авсякий, кому это ненравится, может уволиться немедленно.
        Доля уволившихся оказалась все-таки выше, чем Шестаков рассчитывал- тридцать процентов вовтором цеху, под шестьдесят- впервом, аменеджеров еще раньше почти полностью обновили. Небеда: завод вернулся кзаконным хозяевам ради третьего цеха, доразрухи числившегося первым иглавным. Вего границах любая динамика посравнению с10-летним простоем была положительной. Следовательно, Шестаков действовал вверном направлении. Апервый ивторой цеха его волновали даже меньше, чем арендные площади наЧернышевского.
        Вадминистративно-бытовой корпус Шестаков вернулся, когда уже стемнело. Вприемной было неожиданно свежо- арбузно непосезону. Секретарша, упорно смотревшая вмонитор, отщелчка двери вздрогнула.
        - Простите, что разбудил, Людмила Петровна,- вежливо сказал Шестаков.
        - Ох, что вы, Сергей Иваныч. Вас человек ждет… Ждал… Ох, прошу прощения.
        Секретарша поправила прическу изастыла спальцами увиска.
        - Людмила Петровна, вы впорядке? Что зачеловек?
        Она проснулась ипродолжила вроде потеме, нокак-то невпопад:
        - Да, он ушел. Приятный такой. Здесь был, сказал, что изглавка.
        Игаснущим тоном пробормотала:
        - Изкакого главка?
        - Действительно, изкакого главка?- подхватил Шестаков, теряя терпение.
        - Я да, я могу,- сказала Людмила Петровна.- Он вот тут сидел, апотом сказал, что пойдет- ну ипошел, значит…
        - Так,- сказал Шестаков ирешительно обошел стол.
        Секретарша снова вздрогнула, нонапрасно- никаких игр наэкране небыло. Было начало официального письма сити-менеджеру спросьбой ускорить перевод первых этажей рабочих общаг встатус нежилых помещений. Была уШестакова одна мысль всвязи сэтим.
        - Ага,- сказал он, смягчаясь.- Да, формулировать тут тяжко. Давайте, Людмила Петровна, кофе попьем. Полегче станет, а? Сделаете?
        - Да-да, конечно,- всполошенно согласилась секретарша.
        Шестаков шагнул ккабинету, вспомнил утренний разговор сЖарковым испросил:
        - Ачеловек тот несказал, изкакого главка он? Главк МВД, ЦРУ там, или древнегреческий какой-нибудь?
        - Нет-нет,- сказала секретарша сулыбкой иснова замерла, будто мучительно вспоминая.
        Да что сней такое сегодня, подумал Шестаков изамер сам. Секретарша медленно произнесла:
        - Он сказал- «Морриган».
        Сдержаться, приказал себе Шестаков, ноопоздал.
        - Что?
        - Слово незнакомое, вот я изабыла,- радостно объяснила, тоже себе, Людмила Петровна, подняла глаза наначальника, усохла под его взглядом исбивчиво повторила, судорожно пытаясь понять, ее-то вина вчем:- «Морриган» он сказал. Передайте, говорит, Сергей Иванычу, что я поэтому поводу заходил- ипопозже зайду.
        - Когда попозже?
        - Несказал. Попозже- ивсе. Апотом ушел- я инезаметила… Отвлеклась, чтоли…- секретарша снова принялась бормотать.
        - Кофе,- напомнил Шестаков ихлопнул дверью кабинета.
        Некоторое время он размышлял, звонитьли Жаркову. Выходило, что звонить надо- ночто говорить, было совершенно неясно. Приходил некто, брякнул импортное название проекта, вЧулманске никому неизвестное, итеперь я ой боюсь? Или Жарков именно обэтом предупреждал сутра, когда невнятицунес?
        Вохрану звякну, узнаю хоть, кто таков, решил Шестаков ипотянулся кселектору- атот ожил исказал секретаршиным голосом.
        - Сергей Иваныч, сохраны звонят.
        - Дурдом,- свыражением сказал Шестаков.
        - Простите?
        - Ничего. Что хотят?
        - Говорят, пришли квам, изконторы, спрашивают, пускатьли.
        - Откуда-откуда?
        - Изконторы,- секретарша понизила голос.- Ну, изКГБ, значит, ФСБ то есть.
        - Ага,- сказал Шестаков.- Это, видать, ваш загадочный гость вернулся. Ну, пусть заходит.
        - Хорошо. Сергей Иванович, кофе готов.
        - Ну, давайте гостю тоже предложим. Наберется там? Вот ихорошо.
        Через пару минут Людмила Петровна, мягко постучав вошла вкабинет исказала:
        - Сергей Иванович, квам товарищ. ИзМосквы.
        - ИзМосквы даже,- уважительно сказал Шестаков ивполголоса уточнил:- Тот, чтоли?
        Людмила Петровна, покосившись заспину, отчаянно помотала начесом.
        - Эвона как,- сказал Шестаков, откидываясь наспинку кресла.- Тогда я… Ладно. Просите.
        Вот очем Жарков-то говорил, подумал он. Надо было все-таки звякнуть. Впрочем, успеем- сперва выясню, что этому надо.
        Гость был молод, крепок, весел, лыс- и, вотличие отбольшинства московских гостей, непроодеколонен насквозь. Он пожал Шестакову руку ипредставился:
        - Матвеев, Денис, Федеральная служба безопасности. Спасибо, что приняли.
        - Вас поди неприми,- пробурчал Шестаков, дождался, пока погаснет ответная вспышка чистой радости, ипоинтересовался:- Чай, кофе?
        - Да при таком запахе разве выбор есть?- удивился Матвеев.- Кофе, конечно.
        Шестаков распорядился и, пока Людмила Петровна невнесла поднос, ожидающе смотрел наМатвеева. Матвеев сдержанно поблескивал макушкой иулыбкой. Пригубили оба, недожидаясь ухода секретарши. Шестаков кивнул, Матвеев замычал истал говорить разные слова. Секретарша воссияла ярче лысины гостя.
        - Спасибо, Людмила Петровна,- сказал Шестаков.- Харсееву скажите, что я буду свободен минут через двадцать. Так, Денис,э?…
        - Валерьевич,- неотрывая чашки отлица, аблагодарного взгляда- отудаляющейся секретарши, сказал Матвеев.- Нолучше просто Денис. Да, полагаю, минут двадцать, небольше.
        - Хорошо. Излагайте.
        Матвеев кивнул, звучно всосал остатки, показав губами, как ему вкусно, бережно поставил чашку исказал:
        - Сергей Иванович, я понимаю, вы человек здесь новый. Нопотому ваша оценка как минимум непредвзята. Уменя нетривиальный такой вопрос: насколько завод защищен отчужого внимания ивлияния?
        Шестаков хмуро спросил:
        - Удостоверение ваше можно посмотреть?
        - Безусловно.
        Матвеев встал, шагнул кгенеральному иподнес удостоверение ксамым его глазам. Перехватить непозволил- улыбнулся, извиняясь.
        Шестаков вздохнул, неспеша надел очки, внимательно изучил документ, сличив портрет смоделью, иотметил, снимая очки:
        - Тут отдел испециализация неуказаны.
        - Неположено,- сказал Матвеев, убираясь вкресло вместе сдокументом.- Нопромышленная безопасность вмои обязанности входит, если вы обэтом.
        - Ивы, получается, завсю страну… Ну ладно. Допустим. Теперь поповоду чужих. Кто интересует, конкретней: смежники, шпионы, инвесторы,кто?
        Матвеев поднял брови испокойно уточнил:
        - Авсе вналичии, чтоли? Вот все иинтересуют.
        - Тогда вам неко мне. Шпионами идиверсантами зам пообщим ибезопасности занимается, инвесторами- финансовый, смежниками- снабжение иглавинж. Я их сейчас предупрежу. Иони квалифицированно…
        - Сергей Иванович, Сергей Иванович, стоп. Прошу прощения- я сними, будет нужда, непременно пообщаюсь. Мне хочется ваше мнение узнать.
        - Хочется,- пробормотал Шестаков, норешил сдержать раздражение.- Знаете что, Денис,э…
        - Просто Денис.
        - Валерьевич,- упрямо вспомнил Шестаков.- Я человек, скажем так, государственный. Передо мной конкретную задачу поставили иконкретные сроки. Я должен ее решить иуложиться. Я этим изанимаюсь. Мне отвлекаться насказки, оправдания ишпионские истории некогда.
        - Ивсе-таки…
        - Ивсе-таки давайте я для краткости объясню: лично я никакого чужого воздействия намой завод неощущал инеощущаю. Если вы, конечно, несчитаете, э… ну вот мой приход сюда ивцелом наведение здесь элементарного порядка как раз чужим влиянием. Надеюсь наэто, понимаете?
        - Ода. Я вас правильно понял, здесь это довольно распространенная точка зрения?
        - Аменя это неволнует,- спочти искренним удовольствием сообщил Шестаков.- Точка зрения, глас народа, любимый дедушка- это все немоя забота.
        - Распространенная,- сказал Матвеев какбы про себя.
        Шестаков, закинув руки заголову, немного поразглядывал собеседника ивполголоса объяснил:
        - Молодой человек. Народ- он как баба. Любит того, кто имеет. Физиология такая. Через полгода, если меня переведут куда, хоть в«Газпром» начальником, ползавода будет плакать икричать, что кровиночку обидели, апредприятие дьяволу отдали. Даже если этот Неушев придет- ему предъявят ровно то, что мне предъявляют. А-а-а, губят дело всей жизни, всех людей, недопустим, а-а-а. Наэто оглядываться- себя неуважать. Несоветую.
        - Спасибо. То есть вы считаете, что арест Неушева- это такой его перевод какбы в«Газпром».
        - Нерекомендую меня раздражать, Денис Валерьевич. Смысла ипользы нет. Я предпочитаю сам выбирать поводы для раздражения.
        Матвеев смущенно засмеялся.
        - Да я инепытался, выразился неудачно. Тут кругом все говорят, что Неушев изэтого кресла вСИЗО буквально переводом иотправился.
        - Я если жену илюбовницу грохну… Тьфу-тьфу-тьфу… Вобщем, актобы неотправился -то? Ипри чем тут перевод?- осведомился Шестаков, неменяя расслабленной позы.
        Матвеев пожал плечами и, явно кого-то пародируя, сообщил счужими интонациями:
        - Неушев рулил заводом сто лет, ОМГ попросила его подвинуться, он уперся, тутже удачно сошел сума, убил всех вокруг- иОМГ забрала «Потребтехнику».
        - Кровавый режим как есть. ФСБ взрывала дома вМоскве, как говорится, да? Вам виднее.
        - Авам?
        Шестаков тонко улыбнулся.
        - Уменя вот такой корочки нет, как увас, чтобы рассуждать. Ией-богу, выбы лучше сколлегами своими местными пообщались. Ая ничего неувлекательного скажу. Убил- сел, больше ничего. Инесильно интересуюсь. Аслучайно он именно сейчас свихнулся, специально, или еще как- это вопрос некомне.
        - Да уменя пока ивопроса такогонет.
        - Пока?
        - Пока, Сергей Иванович. То есть, прошу прощения, досвидания ивсего вам хорошего,- сказал Матвеев, вставая.
        Руку он подавать нестал- да иШестаков специально продолжал держать пальцы назагривке, хоть они изанемели, кажется.
        Уже отдвери Матвеев спросил:
        - Так я могу свашими замами пообщаться?
        - Да вы все можете,- весело воскликнул Шестаков, соблегчением разводя руками.- Мой завод- ваш завод. Как говорится, что душеньке угодно ивлюбой последовательности.
        Он отжал кнопку ипопросил Людмилу Петровну организовать встречи товарища совсеми, скем тому угодно.
        Матвеев душевно поблагодарил ипритворил открытую было дверь, потому что услышал:
        - Вы, кстати, один приехали?
        - Всмысле?
        - Ну, может, сбригадой, ипоочереди ходите.
        - Ну, я все-таки неизГенпрокуратуры, чтобы толпой сразу,- рассмеялся Матвеев.- Сапсэм один. Так что если вдруг чего надумаете или вспомните- мне извоните, хорошо? Телефон я секретарше оставлю.
        Шестаков улыбнулся иотвернулся ккомпьютеру. Дождался, пока мягко затворится дверь, потом, после недолгого бубнежа, совсем уже неслышно, вздохнет дверь приемной, асекретарша доложит, что чекист ушел кЕремееву.
        Итолько после этого набрал Жаркова.
        Глава 3
        Чулманск- Москва. Денис Матвеев
        Эти два дня вымотали дико- почти как последняя длинная командировка. Нотам хоть более-менее ясно было, вчем подляна ичто надо делать срочно, асчем можно уже неторопиться. Атут ни фига непонятно.
        Чулманск оказался вполне ожидаемым городом-при-заводе- ну хорошо, большим городом при большом заводе. Алюди там были какими-то неожиданными.
        От«соседей»-то[9 - Жаргонное наименование сотрудников ФСБ (используется, как правило, сотрудниками других силовых структур)] ничего иного ждать неприходилось. Вгородском отделе ФСБ приезжего москвича, как положено, встретили кривой рожей ипринялись терзаться разными подозрениями поповоду того, что это опять проверка снеминуемыми кадровыми иструктурными выводами. Это было нормально. Нодалее следовал этап «Точно непонашу душу?- ну, тогда мы вам немешаем». Везде следовал, кроме Чулманска. Майор изместного отдела успокоился даже быстрее обычного, новравнодушие невпал, аупорно продолжал интересоваться, кого товарищ Матвеев знает там да скем собирается повидаться тут. Иявно неверил ни единому слову. Своему слову, что характерно, неверил тем паче.
        Остальные вели себя еще хуже. Они показывали бумаги, водили поместам убойной славы изатапливали информацией- носамого поганого разбора. Врали, хитрили, перебрасывали стрелки икидали косяки куда подальше. Сослуживцы Неушева наментов, менты наследаков, следаки напрокурорских, те народственников фигуранта итерпил, ародственников дома неслучилось. Единственным исключением, по-своему неприятным, оказался преемник Неушева- он тоже кидал косяки, зато неврал инехитрил.
        Все косяки упирались, как положено, вМоскву. Спрашивается, чего приезжал. Сдругой стороны, как было неприехать-то. Икак было неуехать- счистой совестью ипустотой всекторах сознания, отвечающих затворческие планы иуверенность вбудущем.
        Хотябы убедился, что ОМГ, что Жарков ичто все неслучайно. Ну ихватит для начала.
        Жарков долго ломался ивсе передавал через секретаршу, что лучшебы натой неделе, потом начал явственно врать про срочную командировку. Принять согласился нехотя, внесуразное время инапятнадцать минут, которые выкроит доважной встречи синопартнерами.
        Какие там инопартнеры бывают уОМГ, да еще без пятнадцати десять вечера, выяснять было неохота. Положение обязывало, нокуда больше оно обязывало продвигаться поосновной теме, хоть миллиметровым ползком- итут уж было недочастностей.
        Их ибез того было выше крыши, частностей-то- ивЧулманске, ивдороге, ивМоскве. Приходилось организовывать билеты, совать всем внос различные корки, пересаживаться измашины вметро, делать солидные концы пешком, вернее, бегом, ивсе равно безнадежно опаздывать, звонить спросьбой задержать самолет-состав-машину-планету напару минут, выслушивать очередную утомленную отповедь, звереть иуспевать впоследниймиг.
        КОМГ он тоже успел, хоть уже инечаял. Был нормальный московский вторник. Трафик встал неподвижной кольчугой, неспособной ни двинуться, ни позволить выпасть изсебя ни единому звену- только вонять выхлопами, слепить стоп-сигналами ииногда истерически гудеть. Когда выдраться извторого ряда все-таки удалось, оказалось, что нереально припарковаться или свернуть навторостепенную. Когда получилось- побордюрам, замерзшим газонам ипочти что попешеходам,- прорваться внезнакомый дворик, место нашлось самое стремное, замусорными баками, аметро закопалось всеми трамвайных остановках- причем трамваи неходили из-за забивших пути машин. Авметро был фарш- оптовая замороженная партия.
        Тем неменее, доособнячка наСадовой-Кудринской удалось добраться почти живым, относительно целым, неслишком взмокшим- изадесять минут доназначенного срока. Чтобы успокоиться- итутже озвереть.
        Особнячок был обнесен плотной оградой. Посреди ограды были сомкнутые ворота икалитка сбудкой. Вбудке- бдительный дебил вчерной униформе. Ворующий неминуты даже- часы чужих жизней. Он минуту рассматривал паспорт, сравнивал фото соригиналом, читал вслух имя-отчество, строго, суральской гнусавинкой, интересовался, апочему такое позднее время иточноли господин заместитель генерального директора ждет гостя, старательно переписывал все данные втолстую тетрадь почерком пятиклассника-хорошиста, мучительно долго искал пропуск нужного образца идолго, тыкая вполне ухоженным, кстати, ногтем вцеллулоид, объяснял, что надо невкарман сунуть, анепременно нацепить налацкан или воротник, вот прямо сейчас, под пальто, инеснимать, пока непокинете здание. Можно было сказать ему пару ласковых или пригрозить начальством- ноэто затянулобы процедуру. Атак- дождался многозначительного «Удачи, Денис Валерьевич», мотнул головой ибыстро пошел мимо заснеженных елок.
        Вособняке заелками, как ни смешно, тоже бдел дебил, насей раз вцивильном костюме, впрочем, стоимостью несильно превосходящем униформу чоповца-вратаря. Он еще раз проверил паспорт Матвеева, игнорируя шипение итычки встарательно прицепленный клацкану гостевой пропуск,- нотаки удовлетворился идаже выделил провожатого втакомже черном костюме.
        Получилось тик втик, как вкоролевской Англии. Даже впросторной ипустой, кстати, приемной посидеть неудалось- Жарков увидел сквозь раскрытую дверь, сложно махнул рукой, приглашая гостя раздеваться-проходить иотпуская провожатого.
        Разговор тоже получился вполне английским. Кэрролловским даже.
        Жарков смахивал наотставного полковника, строгого, носправедливого- испригашенной бровями искоркой. Он тепло поприветствовал, еще теплее попросил документы, охотно порадовавшись утомленной реакции собеседника, совкусом прочитал имя-отчество- корпоративная традиция уних такая, чтоли,- осведомился, чем может быть полезен, надесятой буквально секунде кивнул иначал вещать.
        Дорогой Денис Валерьевич, вещал он, стратегические интересы страны, вещал он, иЧулманск- существенная часть этих интересов, вещал он. Останавливался, снепонятной иронией оглядывал гостя ипродолжал: завод должен работать, прежний владелец этому противился- противился, следовательно, национальным интересам, аэто вредно иненужно. Стало быть, его нынешнее местопребывание юридически иисторически обусловлено инеизбежно. Кто пойдет против национальных интересов? Я- нет. Вы, наверное, тоже, так, Денис Валерьевич.
        Денис Валерьевич хотел поинтересоваться, акто это так лихо определяет национальные интересы исносит неинтересы. Ноэто тоже было лишним. Он спросил про другое: ачто, если развитие ситуации вЧулманске неустраняет ущемление национальных интересов, апереносит ущемление, ну, скажем, надругой бочок.
        - Это как?- поинтересовался Жарков легко, носозначением. Недобрым.
        - Ну, допустим- просто допустим, хорошо?- что Неушев, это как раз бывший владелец, невиноват, что внедрению «Морригана» он несопротивлялся, ахотел все сделать поправилам ичтобы, это, обеспечить надежность производства ипродукта. Соответственно, нынешний, скажем, форсаж- он эту надежность подрывает, аследовательно, инациональные…
        - Достаточно,- сказал Жарков слицом, которое будто сроду неулыбалось.- Я вас услышал ихочу предупредить: вы вминуте отнарушения конвенции.
        - Простите?..
        Жарков покусал губу, разглядывая собеседника, иснова сделал лицо умеющим смеяться.
        - Ах вон как,- сказал он.- Хорошо. Лекции вам читать уменя ни права нет, ни времени- сейчас делегация подтянется, важные переговоры, так что уж простите. Вот вам короткий емкий совет: доложите начальству, скажите, что Жарков указал наопасность нарушения конвенции. Если начальство тоже невкурсе, пусть обратится поинстанции, под кем вы там- Аксючицем, нет, Тракеевым, скорее, так? Ивот он пусть все вам объяснит- ну или без объяснений приказ даст, незнаю уж, Леонид Александрович, как увас вЛесу принято.
        - Непонял,- сказал Соболев, холодея.
        - Это нормально,- спокойно сообщил Жарков, вставая.- Увас начальник есть, непосредственный? Вот его испросите. Все, время. Всего хорошего.
        Соболев еще пару секунд посидел перед человеком, который видел законспирированные ФИО сквозь документы прикрытия инебрежно швырялся фамилиями замначей СВР, произнесение которых вслух было полновесным уголовным преступлением. Посидел, встал, кивнул ипошел.
        Отвеликой задумчивости он едва незабыл пальто, уже налестнице пожалел, что вспомнил- иногда такие обоснованные возвращения оказываются полезными. Впрочем, Соболев понимал, что воглоушенном состоянии много пользы издеталей неизвлечь. Суже свалившимися данными сладитьбы.
        Он попытался прийти всебя ввестибюле, неторопливо итщательно одеваясь, хотел было отдать пропуск старательно смотревшей мимо охране, потом мстительно подумал, что фиг. Укого взял, тому иверну. Ато ведь невыпустит еще, сообразил Соболев запоздало, хихикнул иснова сорвался ввычисления: откуда, зачем ичто это значит.
        Так увлекся, что чуть непроскочил будку охранника насквозь- ткнувшийся вбедро турникет остановил. Вбудке было пусто итихо, заотсвечивающим стеклом криво стояла светлая щель- видимо, там была подсобка. Кто-то трепался по-английски- негромко ивдали, награни слышимости- вроде про то, что еще три дня пробудет вКанаде. Говор американский, откровенно восточный: Новая Англия- Мэн или Массачусетс, нонеНью-Йорк.
        Охранник практикуется, мрачно подумал Соболев ирявкнул по-английски:
        - Есть кто дома?
        Изщели вывалился непонятный шум, аследом- давешний дебил, старательно подтягивающий штаны.
        Ага, подумал Соболев, нопереключаться было лень, ион продолжил по-бостонски:
        - Сэр, могули я покинуть наконец сию гостеприимную обитель?
        Дебил зыркнул из-под низкого козырька испросил по-уральски:
        - Выйти, чтоли?
        - Ayup,- снаслаждением подтвердил Соболев. Ему чего-то стало смешно.
        Дебил протянул руку.
        Соболев хотел было хлопнуть ладонью оладонь по-рэперски, норешил, что это уже перебор. Он вложил пропуск внепосезону загорелую кисть, кивнул ивышел сквозь пыхнувший зеленым огоньком турникет.
        Закалиткой было ветрено иказалось сильно холодней, чем водворе. Особенно холодно было закутанному мужику вярком пуховике, который вертелся уворот, вдувая втелефон клубы пара идлинные английские фразы. Натурально бостонские.
        Вот это пронизывающий эффект учувака- сквозь две стены слышно, уважительно подумал Соболев, машинально соображая, чего янки так орет про ржавчину. А, этож имя такое- Расти.
        Амер прервался, сунул телефон вкарман, повертел головой, отыскивая провожатого. Тот деликатно стоял поодаль вкоротком пальто ивязаной шапке- как Соболев, вобщем. «Сосед», как минимум.
        Они внимательно оглядели друг друга, пока амер, путаясь вногах исловах, которые считал русскими, пытался пройти вкалитку, несбив Соболева. Неврал Жарков про встречу- этого янки иждал.
        Вголове уСоболева мгновенно возникли три блестящих плана вербовки или просто контакта самериканцем, который, раз уж приперся вОМГ, знал всякое про оборонное машиностроение США имог- чисто теоретически- частью знаний поделиться.
        Соболев извинился ишагнул назад.
        Неместо, невремя, несудьба.
        Он отвел глаза отпокачивающейся калитки, поднял шарф повыше изашагал кметро.
        Слежки он незаметил. Без средств импульсного перехвата это было нереально.
        Глава 4
        Москва. Адам Дарски
        Вноябре вРоссии темно, холодно ислучаются революции. Это все, что Адам знал про ноябрьскую Россию. Знал, верил исовершенно несобирался проверять. Носработал фактор мастера.
        Фактор был трудноописуем, как стиль всякого классного игрока, аотпротивного описывался незамысловато: «Нормальные люди так неделают». Ноунормального человека обороты неросли натридцать процентов вгод, особенно вплотном испецифическом бизнесе безопасности. УBoro Security росли. Авпрошлом дохлом году, когда все сели накопчик ровно истарались недышать, выросли напятьдесят четыре процента. Мастер несидел, аметался повсему миру- иАдама метал так, что Адам занеполный год выправил золотую карточку.
        Теперь можно было замахиваться наплатиновую. Страшно нехотелось- акуда деваться.
        Мастер позвонил изКанады- судя побогатому звуковому сопровождению, изсамой середки леса, заваленного снегом и, неисключено, вывороченными соснами (иголки которых завязаны вирокезскую надпись «Гуроны сосут»), атакже веселыми бульдозерами илесорубами вмасках хоккейных вратарей. Мастер невключил изображение, хотя скайп позволял. Позвонил исообщил, что тут все гладко, нотребуется еще несколько дней, атем временем надо расковырять русскую тему- так что отправляйся, солдат, вМоскву…
        Мыже принципиально неработаем сРоссией, ты сам ввосьмом запретил, возмущенно заорал Адам. Мастер хладнокровно сказал, что бывают исключения, подтверждающие правила, исейчас под его чутким руководством происходит именно такое исключение. Ачего вМоскву, анесразу вЧудо… Челяб… Чулманск, осведомился Адам, попутно утвердившись вмысли, что исследователи, удивлявшиеся заковыристости русской души, непробовали говорить по-русски. Авот вЧулманск ни вкоем случае, сказал мастер тоном немецкого капрала иприступил кчуткому руководству.
        Адам слушал полминуты, потом замотал головой игромко предложил: «Может, попочте?»

«Это испытание, солдат»,- громыхнул мастер втрубку, привычно проигнорировал ответный гром ипродолжил неторопливо швыряться именами, городами итезисами.
        Адам, оскалившись, писал надиктофон. Потом все стер, чтобы по-честному. Пару пунктов проверил, ссовершенно удовлетворительным результатом.
        Носперва, понятно, завершил разговор смастером- естественным вопросом: «Мастер, аесли пошлют?»

«Непошлют,- сказал мастер.- Узнай телефон Жаркова, звони прямо ему вприемную через сорок минут, уних как раз рабочий день начинается.
        УАдама день как раз заканчивался, причем нерабочий, акалендарный. Напоминать обэтом был глупо, оставалось выполнять инадеяться, что все-таки пошлют.
        Какое там. Вот заэто Адам ненавидел мастера особенно тепло инежно- зато, что, гад, неошибался. Волноваться пришлось всего пару минут, что его соединяли сЖарковым, доработы, между прочим, еще недобредшим. Потом сАдамом общались как сдавно потерянным дедушкой-миллионером- ипотелефону, ипопочте, куда он отправил подготовленный, оказывается, мастером проект декларации онамерениях. Русские так пылко возжелали принять насебя расходы, связанные спроездом ипроживанием, что Адам устоял лишь из-за категорических инструкций мастера. Зато неустоял перед приглашением приехать, увидеть настоящую Россию идоговориться очем возможно, апоостальным вопросам определить параметры дальнейших переговоров. Таковы были инструкции, опятьже.
        То есть сначала Адам неповерил, что ехать надо прямо сейчас. Мастер отакой возможности предупреждал, ноэтоже мастер, анормальные люди так неделают. Русские, понятно, тоже ненормальные, нопо-другому. Уних ипословица есть про медленные сборы ибыструю езду. Русский военный концерн- некоммерческая радиостанция Кинг Сити, Орегон, приглашать первого дозвонившегося вгости, да немедленно, ему неполагается. Нопригласил, наобещал, ничего нетребуя взамен, ибыл ласков доомерзения- так, что Адам дрогнул, решил неехать ипозвонил мастеру ствердым намерением ровно это иобъявить. Может, даже без основания. Сейчас нехолодная война, номир довольно холодный, особенно вРоссии. Ипроверять это лишний раз никому не- ну итак далее.
        Вскайпе мастера небыло, азвонок он сбросил. Адам обрадовался- теперь иобъясняться ненадо, апотом все можно будет обосновать, сославшись насброшенный звонок.
        Мастер перезвонил через пять минут ипервые пятнадцать секунд даже слушал. Потом начал говорить. Немного спустя- можно было сказать точнее, нонехотелось даже глазами возвращаться кчемубы то ни было, связанному сэтой беседой,- Адам пятый исовсем уже нервный раз воскликнул «Ладно, ладно, сделаю», нажал отбой, порычал нанизкую луну инабрал Москву.
        Новый рабочий день мог оказаться бесконечным, аоказался многоконечным. Точнее Адам сказать немог, потому что сбился сосчета натретьем, кажется, конце. Первый он опрометчиво обозначил, когда завершил переговоры соформлениями, запять минут доехал сквозь синюю пустоту ижелтое мигание светофоров додома ивырубился, едва покинув душ. Второй очевидный конец вахте пришел вскоре после обеда, который Адам раздраженно пропустил, потому что надо было добить иотправить винженерный корпус итоговый меморандум посогласованному техзаданию. Адам это сделал- имог чувствовать себя свободным аж доаэропорта. Третье очевидное завершение рабочего дня случилось всамолете, отправлявшемся взавтрашний день, который досрочно наступил вСтаром Свете- вопреки старости света, репутации России издравому смыслу. Адам смолол пресный ужин изморепродуктов, посмотрел вслед жгучей стюардессе, подумал, что былобы неплохо- ипроснулся отее вопроса про предпосадочную выпивку. Вообще такие вопросы были лучшим будильником, нонепри двух сотнях свидетелей. Опять проспал свое счастье, мелькнуло сожаление внезатекшей части мозга, иАдам устремился
кновым завершениямдня.
        Они незаставили себя ждать.
        Очередной календарный перескок Адам едва неустроил себе, выглянув виллюминатор. Он был готов ко снегу- ноктакому поди приготовься. Снег нешел, нобыл везде- ивыглядел непо-рождественски, идаже непо-арктически. Он был тусклым, подержанным ибезнадежным, как вевропейском фильме про первую мировую войну. Выходить внего нехотелось. Хотелось завернуться вплед и, невылезая, потихоньку дождаться обратного рейса. Ну или хотябы вознаградить себя беседой состюардессой- чтобы она упрашивала, аАдам обаятельно капризничал. Вместо пуэрториканки подошла квадратная азиатка стакой умелой улыбкой, что снег наее фоне показался довольно привлекательным. Адам молча собрался ивыскочил вобъятия русской зимы.
        Ради Адама русская зима приняла облик похожего напрофессионала-средневеса парня при табличке, дешевом галстуке иплохом, нопонятном английском. Сергей деловито свез Адама вгостиницу, дождался- неисключено, что под дверью,- пока тот отметит очередную кончину дня душем икоротким пересыпом. Потом, почти неинтересуясь мнением дорогого гостя, выгулял его доресторана русской кухни, где Адам честно отказался отвсего, новсе равно налопался дотреска вбоках. Треск был, кажется, натуральным. Вресторане-то его скрадывал вездесущий лаунж, авот вджипе угрожающие звуки разнеслись, кажется, навесь салон. Адам неуспел толком постесняться: вырубился. Потом вырубился еще раз иеще раз. Наконец осознал, что выспался окончательно, ссилой потер лицо ладонями испросил:
        - Долгоеще?
        Сергей повел плечом исказал что-то непо-английски, но, кажется, инепо-русски.
        Адам завозился, потянулся, огляделся, охнул испросил:
        - Адавно едем?
        - Давно,- совздохом признался Сергей.
        Адам посмотрел начасы иохнул снова. Ехали полтора часа.
        Впрочем, «ехали» было слишком сильным термином. Машина стояла. Насколько подсказывало подсознание, стояла она ираньше. Ивсе-все-все машины вокруг стояли, как голодные крепостные, еще неродившие концепцию бунта. Вокруг салона специально для Адама раскинулся флаг исторической родины- рубиновый свет справа ивперед додырки тоннеля, белое полыхание слева ивперед додырки тоннеля. Салон джипа, несмотря нафильтры инеумеренные ароматизаторы, сам превращался вдырку тоннеля, душного изагазованного.
        - Вторник,- сказал Сергей, будто это все объясняло.
        Возможно, это действительно все объясняло.
        Днем Адам убедился, что водил Сергей мастерски ивтискивал Lexus вщель, скудную даже для малолитражки. Носейчас разогнаться нето что велосипедист несмогбы- голодной Дюймовочке пришлосьбы выступать соглядкой инедолго.
        Пару раз Сергей победил пространство, время илогику сказки вместе справилами дорожного движения. Он сумел продраться вправый ряд, влезть парой колес наскользкий бордюр исделать сотню метров потротуару ипочти попрохожим. Прохожие спокойно уворачивались, как отпривычной помехи. Адам был непривычным, нопредпочел зажмуриться иоткинуться наспинку, чтобы удержать равновесие вперекошенном салоне инеувидеть лишнего.
        Надолго его нехватило. Сергея, впрочем, тоже. Джип, мягко качнувшись, остановился вдюйме отзапорошенного снегом страшно неуместного здесь исейчас Mercedes-купе. Mercedes был припаркован, как иеще десяток машин передним.
        Сергей извлек откуда-то снизу мигалку вполне полицейского вида, опустил окно ипостучал мигалкой вчерное стекло урчавшего рядом внедорожника, близнеца Lexus, вкотором сидели Сергей сАдамом. ВШтатах такие были отличительным признаком всасываемых климаксом университетских профессоров. Стекло опустилось. Водитель соседнего внедорожника улыбнулся, пошарил под пассажирским сиденьем, извлек оттуда мигалку- тоже близнеца- ипоказал ее Сергею.
        Стекло поднялось. Сергей закрыл окно, повертел мигалку вруках, что-то пробормотал испрятал обратно. Повернулся кАдаму ивиновато сказал:
        - Видите, дорога занята, амы опаздываем. Может, предпочтем пеший переход?

«Предпочтем» Адама умилило, ситуация вцелом позабавила- ктомуже он терпеть немог злостных нарушителей дорожных правил. Ноуточнить все-таки было нелишне:
        - Аидти далеко?
        - Нет-нет, здесь рядом. Около… нет, если вфутах… вярдах… Полмили, небольше.
        Получилось, может, именьше. Правда, идти Адаму иСергею пришлось так извилисто ибыстро, да стаким скольжением, что было уже недоизмерений. Ноначасы Адам смотрел изафиксировал, что дорога отняла двадцать минут, причем впоследние десять темп пришлось сбросить- после того, как Адам все-таки грохнулся. Ксчастью, навыставленные ладони инебольно.
        - Москва,- сказал Сергей темже объясняюще-извиняющимся тоном, что идавеча про вторник. Адам извинение понял ипринял безоговорочно, нозарубил спросить смастера затакую командировку помаксимуму.
        Тут Сергей, перестав обозначать утомившую уже поддержку под локоток высокого ипадучего гостя, сказал:
        - Все, пришли, нам сюда,- ипоказал наворота вглухом заборе старинного вида.- ВотОМГ.
        ОМГ, врифму охнул Адам, сужасом вспомнив, что забыл позвонить мастеру. Мастер просил связаться для последнего инструктажа минимум заполчаса довстречи сЖарковым. Адам это дело заспал изашагал. Вспомнил только сейчас. Лучше поздно, упрямо подумал он еще раз, извинился перед Сергеем идостал телефон.
        Мастер ответил сразу инасей раз словно изстудии. Выбрался издебрей, понял Адам, ивывалил подготовленную формулировку «Все, мы готовы квстрече», правдивую иизбавляющую отуточнений.
        Пронесло: мастер риторически подивился ночному часу, выбранному для встречи, иделовито принялся вталкивать вАдама оба сценария разговора, расписанные порепликам ичутьли неповздохам. Адам внимательно ибестрепетно выслушал все эти «Акогда он скажет, что раз так, то нет исмысла вбеседе, ты скажешь, что спрежним руководством смысл был очевиден- с70-процентной локализацией производства ивыходом наготовую продукцию втечение двух лет», подтвердил, что все понял и, покосившись наделикатно отошедшего Сергея, вполголоса рявкнул, что да-да, про передачу документации непременно скажу, впроброс, ночетко. Ипоинтересовался, почему всем этим надо заниматься именно сейчас. Да я верю, верю, итвоим данным, итвоим источникам. Нораз они велят придавать первоочередное значение ифорсировать, чегож ты сам всем незанялся, аменя как флэшку используешь? Да я помню, что вКанаде иминимум неделю- я непонимаю, скакого бодуна Канада возникла ипочему нельзя ее было отложить, раз нам Москва так стратегически необходима? Про Канаду ты ни разу неговорил, иникаких наших интересов там я неприпомню. А, Расти? Расти?
        Расти молчал. Адам посмотрел наэкранчик, потом вслушался: сигнал шел, вдинамике что-то шуршало, шевелилось инеразборчиво восклицало. Адам послушал еще немного, пожал плечами ирешил поскорей заканчивать. Топтание наместе негрело, да иСергей изделикатного удаления довольно выразительно поглядывал то наподопечного, то начасы. Адам сам глянул начасы ивыразительность остро оценил- нодля очистки совести все-таки сообщил втрубку, что все понял, все запомнил, так что небеспокойся, орезультате отчитаюсь, давай, Расти, досвязи.
        Адам рванул кдверце рядом своротами, едва несбив подвернувшегося плотного парня, одетого, как советский диссидент изголливудского фильма, извинился, использовав половину известных ему русских слов, юркнул вбудку, где было нетеплей, нотемней, чем наулице- итут телефон запел Синатрой. Расти всвое время назначил Адама невольным исполнителем «My Way», аАдам вответ ивпамять обританских корнях заставил мастера звонить секс-пистолзовской переделкой тогоже хита. Сперва это веселило Адама, потом он привык, атеперь испугался. Он слабо представлял, можноли пользоваться мобильными телефонами наконтрольных пунктах русских военных концернов, поэтому выдернул телефон инажал кнопку приема соскоростью Уайетта Эрпа. Иедва невыронил трубку, потому что мастер рявкнул вовесь голос ичутьли невобъемном звучании:
        - Адам, ты где сейчас?
        Адам вздрогнул, затравленно оглянулся иотчаянно прошипел, кажется, напол-Москвы:
        - Расти, все, я уже вхожу заих периметр, потом перезвоню!
        Снова сунул телефон вкарман, даже выключив, идолго немог понять, чтоже нетак.
        Очень многое было нетак.
        Контрольный пункт представлял собой коридорчик стурникетом, торчащим изнеказистой кабинки- примерно изтакой вАдамовом детстве жирный Сарни торговал жуткими сэндвичами, хотя арестовали его незаних, азатолкание крэка. ВРоссии полиция тоже была навысоте: вкабинке неоказалось ни Сарни, ни его местного аналога, ни когобы то ни было. Адам решил, что вопиющая вакансия связана споздним часом, тем более, что турникет горел зеленым. Втиснувшийся следом Сергей, похоже, так несчитал. Он постучал постеклу, всматриваясь взасвеченную щель, крикнул, видимо, имя, которое Адам неразобрал- ноточно неСарни. Просунул руку вокошко, что-то там струдом переключил икоротко переговорил поселектору изнеудобной позиции. Адам прошел через турникет, вроде понял, вчем странность, сделал уже шаг назад, нопотерял мысль: Сергей вернулся внормальное положение, неловко улыбнулся ипригласил продолжить путь, потому что время.
        ИсЖарковым все оказалось нетак. Адам готовился увидеть или зловещего мозгляка, или лоснящегося борова под охраной десятка головорезов. Новице-президент ОМГ был один, внешность имел крайне интеллектуальную иутомленную, ктомуже общался надиковинном английском сголовокружительным запасом слов, казенным построением фраз ижутким произношением- даже неславянским, акаким-то древнегерманским. Адам решил наэтом фоне славянскими богатствами несверкать. НоЖарков сам осведомился:
        - Вы неизрусских будете?
        - Вкакой-то степени,- ответил Дарски, широко улыбаясь ивпадая всчастье оттого, что его неслышит деда Джо, онже дзядек Юзеф. Дедушка любимого Адамека затакой ответ удавилбы. Руками. Из-под земли. Быстро инаверняка.
        Нетак вышло исбеседой. Адам верил, конечно, вумение мастера смотреть напять шагов вперед ивлезать вголовы незнакомых людей. Нодооткровенного камлания «Если он скажет так, то ты скажи вот так», да еще всего сдвумя-тремя вариантами развития событий, мастер раньше неопускался. ААдам ненасиловал память, исходя изтого, что безупречно сцепленные, логически обусловленные илексически совершенные последовательности Расти Харриса распадутся стаканчиком конфетти навторой секунде живого диалога.
        Пришлось ненасиловать даже, адрать вусловиях, приближенных кбоевым. Потому что разговор пошел посценарию номер два, агрессивно кооперационному- идостиг пика, когда Жарков, потерев висок, сказал: «Раз так, то нет исмысла вбеседе». Адам, холодея, улыбнулся ипочти без запинки повторил заожившим ввисочной доле голосом мастера: «Очень жаль. СНеушевым мы видели вполне определенный смысл: семидесятипроцентную локализацию производства ивыход наготовую продукцию втечение двух лет».
        Жарков улыбнулся так широко, что Адама махом, сзанемевшей макушки доотсыревших пяток, ошпарили все слышанные ичитанные ужасы про русский бизнес, бандитский режим иметоды КГБ. Нотоли шляхетская кровь взыграла, толи подействовали камлания- или ступор раз вжизни накрыл вовремя. Адам заулыбался вответ, лихорадочно соображая, куда бежать икому звонить вслучае чего- даже телефон посольства невыписал, дурак.
        Жарков убрал улыбку, по-лошадиному выдохнул исказал почти жалобно: «Неушев, Неушев. Будто мимо него дороги неходят. Ну хорошо, давайте считать, что я это понял изафиксировал как существенное условие. Попробуем рассмотреть остальные условия ирезультаты».
        Исобеседники соскочили всценарий номер один, покоторому благополучно мчались минут пятнадцать. Надо очень хорошо знать людей- нелюдей вообще, авот этих конкретных, или хотябы социальную группу, ккоторой они принадлежат, их повадки, манеры, ценности ивокабуляр,- чтобы так точно вырезать будущее изневнятного прошлого, вяло размышлял Адам, пока оперативная память выщелкивала изнего одну задругой готовенькие реплики- как пули изобоймы. Мастер этих людей игруппы незнал изнать немог, никак. Значит, он был все-таки гений. Что итребовалось доказать.
        Даже обидно немножко.
        Предписанный сценарий финишировал предписанным взаимным удовлетворением иритуальным обменом обещаниями. Предписаннымиже. Жарков настаивал ненанедельном, анатрехдневном сроке подготовки первой документации, зато легко согласился именно сдвухнедельным паллиативом, апотом, как ипредсказывал мастер, предложил гостю окунуться вкипящую жизнь вечно юной Москвы.
        Прошедший день был достаточно длинным истранным, чтобы растягивать его еще икипящими удовольствиями. Это понимал даже вечно разъедающий Адама тестостерон, который насей раз булькнул чисто символически иобрадованно затих напервомже слоге древней формулы «Вследующий раз непременно». Уезжать, вконце концов, он пока несобирался. Жарков это понял ипообещал вернуться ктеме завтра. Весьма многозначительно пообещал.
        Врадости оттого, что все сделал как надо, атакже впереигрывании предварительных треволнений Адам провел всю дорогу, теперь удивительно короткую, доджипа игостиницы. Он напрочь забыл про глодавшую его странность недавнего ощущения. Тепло распрощался сСергеем, принял душ, напевая исдержанно сожалея освоей утомляемости, опасливости иморальной устойчивости, ипочти уже решил отринуть глупые страхи. Нопостель была томительно широкой имягкой. Полежу пять минут, атам исгрехами определимся, подумал Адам, присел- ивскинулся уже глубокой повсем меркам ночью. Заразноцветно озаренным сулицы окном падали крупные перья снега, вкомнате густо стояла тишина, изредка надрываемая ширканьем автомобилей, авголове такуюже густую тишину обминало совсех сторон бессмысленное словосочетание «Объемное звучание».
        Нет, небессмысленное.
        Телефон Адама неподдерживал объемного звучания. Он племяннице надень рождения такой вручил, асам был человеком взрослым, серьезным, немузыкальным исострым слухом- потому купил стандартный смартфон. Аголос мастера втой какбы сарниной будке доносился собеих сторон. Функция объемного звучания возникла встандартном смартфоне самостоятельно. Каким-то чудом.
        Если недопускать, что чуда небыло, амастер звонил Адаму, стоя впаре шагов отнего. Вбудке Сарни, например.
        Адам некоторое время поразмышлял оКанаде, России, лесорубах, кагэбешниках, скрытых технических возможностях ипрочих чудесах. Протянул было руку ктелефону, уронил ее, азаодно ивсего себя. Иблаженно выключился.
        Boro Security незанималась изучением чудес.
        Пусть уж как-нибудь пребудут сами посебе.
        Глава 5
        Москва. Леонид Соболев
        - Андрей Борисович, что значит конвенция?- спросил Соболев, страшным усилием заставив себя поздороваться.
        Забежать всобственный кабинет или скинуть пальто он заставить себя несумел. Может, слишком боялся, что Егоров, как нормальный человек, будет наслаждаться вечером вкругу семьи, анеждать взмыленного сотрудника вофисе.
        Егоров ждал. Неисключено, что неСоболева именно ждал, аваял недалекое иповозможности нестрашное будущее врамках, обозначенных любимым начальством. Дождался все равно Соболева.
        Когда Егоров поднял лицо отмонитора, глаза унего были как уоперного певца вразгар арии Жермона, носразу стали как убольной собаки. Егоров моргнул, еще иеще, поднял руку, вытирая выступившую слезку, иневнятно уточнил:
        - Вы кроссворд про Бендера разгадываете, чтоли?
        - Никак нет,- сказал Соболев, чувствуя, что начинает потеть.
        Потоптался ипринялся рассказывать. Примерно насередине рассказа он всеже снял пальто иположил его наспинку гостевого стула. Да исам уселся, потому что Егоров показал, что начинает сердиться.
        Показал он это какбы между прочим. Асам, казалось, углубился ввыхаживание переутомленных глаз: тер их костяшками, промокал салфеткой идаже закапал веки изфлакончика, прятавшегося внижнем ящике. Соболев знал, что это как раз означает предельное внимание. Авот когда Егоров пялится тебе вглазное дно илицо делает похожим насетчатую чашу РЛС, это паршиво, ибо начальник ушел всобственную думку инатебя время тратит изневедомых, номалосущественных соображений.
        Соболев попытался описать чулманскую беготню покороче, ноЕгоров уточнил:
        - Что смужчиной Неушевым все-таки?
        Соболев жмакнул губами, норешил, что быстрее будет неспорить, аответить навопрос так, чтобы больше кнему невозвращаться.
        - Неушев вСИЗО, обвиняется вубийстве жены илюбовницы. Вернее, любовница пока жива, ночисто символически- месяц вкоме лежит, врядли выйдет уже. Виновным себя непризнает. Все, кто его знает, отситуации вшоке, новвиновности несомневаются- мужик, говорят, горячий, да идоказательств куча. Сженой были трения, неприлюдные, нослухи доходили. Вроде подружку молодую завел, апотом- обеих изкарабина. Узавода загородный дом есть, для приемов итак далее. Вот там всех инашли. Женщины вкоридоре вповалку, ну, их вголову обеих. АСабирзян Минеевич вгостиной, без сознания искарабином наколенях.
        - Какой-какой Сабирзян?- переспросил Егоров, поднял брови навстречу ответу ивполголоса сказал:- Да… Бедный мужчина. Ачего вотрубе-то? Отпереживаний?
        - Возможно. Авозможно, отполуграфина водки. Хотя, говорят, он непил практически.
        - Тут запьешь. Вину непризнает, я понял, ачто говорит?
        - Ничего. Впервый день, двадцать пятого, сказал, что никого неубивал, изамолчал. Так имолчит стехпор.
        - Двадцать пятое, первый день. Оригинально. Аесли он неубивал, то кто? Там еще был вдоме кто-нибудь вовремя убийства, враги вмасках? Или, может, я хэзэ его, одна избаб так тонко отомстила- другую грохнула исебе заряд вбашку. Следаки что говорят, другие версии отрабатывались?
        - Азачем?- сказал Соболев.
        Егоров кивнул итоли спросил, толи констатировал:
        - Изавод без паузы, носпеснями переехал кОМГ.
        - Ну вот это исмущает. Тем более, там схема очень интересная сотчуждением акций. Бумаги нажену были записаны, и, кстати, уследаков как версия идет, что дама могла включить хозяйку имужа попыться отуправления отодвинуть- аон толи психанул, толи пытался стороннее убийство сымитировать, аакции получить обратно как наследник жены. Что характерно, акции перед самым инцидентом были арестованы поиску налоговой исмежников, завод арест обжаловал, суды были уже после всей этой бойни, витоге завод процесс слил.
        - Слил,- повторил Егоров, снова уткнувшись вмонитор. Соболев хотел извиниться зажаргон, ноначальник поинтересовался:
        - Специально слил?
        Соболев пожал плечам, спохватился исказал вслух:
        - Даже при желании мало что сделать удалосьбы. УНеушева связи ивМоскве, итам, усебя. Потому идержался так долго. Ноубийцу поддерживать никому неинтересно. Его слили, виноват, адальше само пошло. Всовете директоров без Неушева три клерка остались, я содним говорил, он трясется как этот, зато нановеньком джипе рассекает. Пугнули икупили явно. Остальных, наверное, тоже. Короче, пока «Потребтехника» уОМГ вдоверительном управлении, или как уж это называется. Они уже весь менеджмент сменили, нового гендира поставили- ох серьезный мужчина, антикризис так ипрет, убивец хостов. Виноват. Он такой вечный зам, накуче важных предприятий вторым-третьим был, наконец догенерала дорвался. «Мой завод», говорит, важно так. Новзялся пополной. Производство все перелопачивают, секретку восстанавливают, вся администрация и«соседи» наушах, чуть вопрос задашь- огонь напоражение открывают. Я так понимаю, сейчас они сделают допэмиссию, доли Неушевых размоют, ивопрос закрыт. ОМГ полный хозяин, здравствуй, «Морриган».
        - Так акцииже арестованы.
        Соболев махнул рукой, иЕгоров хоть инесмотрел, даже переспрашивать нестал. Спросил про другое:
        - Амужчина Неушев пацифист, чтоли, или пораженец? Как он умудрялся столько отоборонзаказа отпинываться, если «Потребтехника» впрямь головное предприятие по«Морригану»?
        - Там немножко нетак все было. Если вдвух словах: головным предприятием был ЧМЗ, Чулманский машиностроительный, а«Потребтехника» сбоем отделилась отнего лет пятнадцать. Неушев как раз ее создал изцехов, которые шлепали всякие проигрыватели ипрочие, как ужэто…
        - Товары народного потребления. Интересно. Выделил и, я так понимаю, раскрутился. Абольшой завод куда делся?
        - Абольшой завод сдох совсем, иего лет пять назад Неушев под крыло «Потребтехники» взял. Недобровольно, местные власти сильно попросили. Ну он ивзял- направах маленького завода.
        - Ия хэзэ его, зачем он согласился.
        - Изцикла «Нельзя отказаться», Андрей Борисович. Ну, он взял ЧМЗ, помусолил, попробовал выбить госфинансирование пооборонной линии, потом спотенциальным противником что-то замутить- севреями встречался, самерами, скитайцами. Все без толку. Он тогда плюнул, выкинул все остатки вмобмощности, аЧМЗ влил в«Потребтехнику». Ивот когда эту процедуру завершил- довольно быстро икруто, говорят, завершил, невзирая навопли, угрозы изатраты,- появилась ОМГ сидеей «Адавай ты нам отдашь завод обратно».
        - Теперь более-менее понятно и, вобщем, логично. Анаш интерес кмужчине Неушеву откуда растет, неразобрались?
        - Никак нет,- помолчав, сказал Соболев.- Родственников нет. Две дочки остались, старшая разведенка сребенком, смужчинами, говорят, уней нескладно всю жизнь, ну испапашей втом числе. Другая студентка, без жениха даже. УНеушева два брата были исестра, померли давно, он младший. Один брат под Питером жил, второй вОренбурге, сестра вУзбекистане где-то, исвязей вроде особых небыло. Неушев мужик-то крутой вовсех смыслах, даже родня сторонилась.
        - Дети отпервого брака,- предположил Егоров.
        - Это первый ибыл. Они под сорок лет вместе жили.
        - Ох ты как. Ладно, авнебрачные?
        - Андрей Борисович, так это как узнать? Может, конечно. Но, говорят, он допоследнего времени жену любил.
        - Досмерти практически,- сказал Егоров.- ВУзбекистане, значит.
        - Ну, там может быть, да. Или племянники там всякие, кузены. Ох. Там сейчас найти чего… Ну ладно, устарика Матвеева доступ вовсе архивы, втом числе конторы, так что мы попробуем,- мужественно пообещал Соболев.
        - Сделайте милость. Изря вы насебя одного… хм, двоих всё замкнули, яже говорил, подключите Цехмайстренко или Балыгина.
        - Да-да-да,- сказал Соболев почти без улыбки.
        - Вот ведь. Хорошо. Что там законвенция-то?
        Больше Егоров неперебивал, акзавершению соболевской речи уткнулся вмонитор, что-то быстро печатая ипереставляя поразным частям экрана. Когда пауза провисла, он, невыныривая, заметил:
        - Зря мотались, выходит.
        Соболев поднял брови, подумал иулыбнулся, готовясь ответить сильно иразвернуто. Егоров, сощурившись вэкран, объяснил:
        - Поглавному вопросу полный ноль. Заявку нашего конфидента невыполнили, выполнить всрок несумеете, про него ничего непоняли, иных способов надавитьнет.
        - Нозато…- спокойно начал Соболев.
        Егоров еще спокойней перебил:
        - Зато мы выяснили, что руководство оборонного концерна владеет совсекретной информацией поЛесу, причем получает эту информацию чутьли невтекущем режиме. Иэто умение упирается внекую конвенцию, про которую вкурсе наше руководство. Ичто дальше?
        - Адальше мы должны спросить руководство.
        Егоров поморгал исказал почти нараспев:
        - То есть вы предлагаете выполнить приказ некоего пиджака- вот так, сразу, задрав хвост. Это содной стороны. Асдругой стороны вы предлагаете мне, непосредственному ипочти любимому начальнику, подставиться пополной иобрезать себе свободу действий.
        Соболев даже растерялся иглуповато спросил:
        - Разве?
        - Ну сами смотрите. Если мужчина Жарков негонит- амы свами недумаем, что он гонит, так?- то действительно есть некая высокая конвенция, способная регулировать наши действия. Я хэзэ его, кого скем ипро что, номужчина Жарков считает, что наше начальство про конвенцию знает, что оно непременно заставит нас его выполнять, ичто после этого мы отмужчины Жаркова отступимся навсегда. И, я так понимаю, нетолько отмужчины Жаркова, ноиотЧулманска вцелом, аможет, иеще отчего. Понимаете,да?
        Соболев длинно вздохнул. Чего тут было непонять. Устал он отэтих игр. Еще вступить толком неуспел, идаже нюхнуть, ауже устал.
        Егоров продолжал:
        - То есть руки-ноги нам начальство свяжет, арезультат-то требовать неперестанет. Имы должны будем результат показать. Авыйти нанего можно сугубо через Чулманск. Я правильно понимаю, что вШтаты или там вНорвегию вы ехать ненамерены?
        Тут Егоров поднял руку исделал длинный жест навстречу тяжелому взгляду Соболева. Видимо, это должно было означать извинение заочередной приступ юмора. Впрочем, Егоров тутже принялся барабанить поклавиатуре, так что, может, разминал кисть.
        Соболев решил счесть жест извинением.
        - Андрей Борисович, ну ерунда какая-то. Мыже объясним, что при таких вводных результата небудет- ивсе дела. ВЧулманске все глазки прячут ипоказывают наМоскву. Значит, надо организовать давление изМосквы, иначе без толку.
        Егоров молча отнял правую руку отклавиатуры, чтобы продемонстрировать большой палец, ивернулся квыбиванию неритмичной дроби.
        - Ониже первые заинтересованы,- неуверенно предположил Соболев.
        Егоров кивнул, неотвлекаясь.
        - Да ивконце концов,- сказал Соболев решительно,- это вопрос национальных интересов. Андрей Борисович, этоже непро стратегическое равновесие ипрочее бла-бла-бла история, это про нашу репутацию инаши позиции- уарабов там, индусов, вЛатинской, да вовсем мире. Этоже сюжет «Осажденный город», аон определяет сегодня. Кто может, во-первых, лучше выдержать осаду, во-вторых, отбить самые современные, э-э, катапульты, включая спецназ ибеспилотники, тот ибудет рулить. Икакие нафиг базы, виноват, это чисто политическая икоммерческая штука, называется «Выжить». Кто «Морриган» продает, тот ирешает. Так что малоли укого там какие конвенции. Пусть хоть углавного. Мы присягу неглавному давали, астране. Ивинтересах страны…
        - Вот!- воскликнул Егоров, стреском отодвигая подпрыгнувшую клавиатуру.- Вот чего мне нехватало. Давайте, напомните мне, кому мы чего давали ичем должны Родину любить.
        Соболев замолчал. Он мог напомнить ипоучить, новремя было неподходящим. Егоров вышел изсебя- инепоего, Соболева, вине. Соболев явно последним вцепочке выступил, мышкой урепки. Вы-ывели начальство.
        Выдержка уЕгорова была все-таки чудовищная. Он посмотрел всторону, побарабанил еще немного- теперь постолу иритмично,- исказал:
        - Все, отбой. Сейчас подомам, сутра все узнаю тихохонько, там ипридумаем, как быть.
        Сутра он непришел. Пришел кодиннадцати, веселый излой, очевидно, отТракеева,- отАксючица он просто злой возвращался,- ипрямо вкабинет кСоболеву. Бросил пальто настул, неиначе, пародируя вчерашний рисунок поведения Леонида, исказал:
        - Короче, так. Конвенция есть, дурная, нас свами некасается, для начальства важнее Конституции суставом караульной службы. Если вдвух словах: есть зона ответственности наша иненаша. Оборонпром- ненаша. Наше начальство лезть туда неможет, иподчиненным должно невелеть. Это изпаршивого. Изнормального: как я иговорил, конвенция- ненашего ума дело, соответственно, мы необязаны знать, что чего-то нарушаем. Ипока незнаем, можем нарушать дальше.
        - Незнание закона…- напомнил Соболев.
        - Аэто незакон идаже непонятие. Пока меня под роспись неознакомят, вдаль пусть идут, я хэзэ его, что забирюлечки уних.
        - НоЖарковже просил передать начальству…
        - Аеслибы он просил вас квартиру нанего переписать? А? Ну ивсе.
        - То есть давления изМосквы небудет?- уточнил навсякий случай Соболев.
        - Ни микропаскаля, или вчем там оно измеряется. Ни давления, ни освобождения, ни намека,- заверил Егоров.
        - Почему?
        - Потому что он убийца.
        - Никаких переговоров стеррористами, убийцами ипримкнувшим кним, э, неопределенным кругом подозреваемых?- серьезно спросил Соболев.
        - Ну, например.
        - Вас понял. Атоварищу изигровой приставки что сказать? Чтобы шел обратно внебытие?
        Егоров широко улыбался ипочти пропел:
        - Апро это я ничего незнаю.
        Соболев похлопал глазками. Егоров продолжил человеческим тоном:
        - То есть совсем ничего. Ни про этого товарища, ни про ваши отношения, ни про ваши действия. Как уже предпринятые, так ите, что собираетесь предпринять. Увас характер работы позволяет обходиться без постоянных отчетов. Ая как раз наэтой неделе и, вот удивительное совпадение, аж дошестого декабря страшно занят инеимею возможности призвать вас котчету. Нокшестому мне нужно все- отчет, справка иполная компетенция.
        Егоров поднял пальто, какбы показывая, что этап страшной занятости уже затикал. Соболев все-таки уточнил задумчиво:
        - Вцелом я уяснил, нохотелосьбы понять, закакие рамки выходить нельзя впринципе.
        Егоров пожал плечами иперебросил пальто сруки наруку.
        - Предложение такое: работаем дальше, ненарываясь. То есть мужчина Жарков нас впечатлил, ему теперь наглаза непопадаемся. Работаем попрофилю, как бойцы невидимого.
        - Прямо бойцы?
        - Аэто пообстоятельствам. Нотак, чтобы контру[10 - Жаргонное наименование сотрудника контрразведки] невсполошить. Активность она может близко ксердцу принять, боюсь-боюсь.
        Да я исам боюсь, аж понос, чуть несказал Соболев. Сконтрразведкой он имел дело два раза, оба раза исчерпывающе описывались поговоркой про пидараса исаднили вподкорке, как чирей подмышкой.
        - Цехмайстренко будет наподхвате инаконтроле,- добавил Егоров, поворачиваясь кдвери.
        - Андрей Борисович!- взвыл Соболев.- Ну зачто?
        Егоров привалился спиной кдвери иосведомился почти самым невинным тоном:
        - Что-то нетак?
        - Издеваться-то,- буркнул Соболев.- Ну давайте я один, уменяж характер работы ивсе такое. Ну или пусть, я незнаю, Першко или Балыгин…
        - Цехмайстренко.
        - Блин. Виноват. Ну это работа, чтоли, будет? Ладно. Спасибо.
        Егоров кивнул, дожидаясь, непобрыкаетсяли зам еще накакую тему. Нозам знал, что процесс брыкания утомителен ибессмысленен. Ктомуже начальник, вотличие отзама, никогда небыл запаленным агентом. Уже поэтому кего рекомендациям имело смысл прислушиваться. Раз нам так легче, будем считать приказ рекомендацией.
        Соболев, вздохнув, кротко спросил:
        - То есть я сегодня выезжаю?
        - Куда?
        - ВЧулманск.
        - Ая знаю?- искренне удивился Егоров.- Я вообще хэзэ, как говорится. Ношестого- помните,да?
        Соболев шмыгнул носом.
        Егоров взялся заручку двери исказал:
        - Удачи, Леонид Александрович.
        Глава 6
        Москва. Валерий Глухов
        - Чего хотел?- спросил Валерий, едва поздоровавшись.
        - Сейчас,- сказал Эдик, оглядываясь наподскочившего официанта.- Ты заказал уже? Нет? Я пожру, ствоего разрешения, сутра сэтими запутками маковой соломки ворту…
        Валерий кивнул. Эдик третий день пропахивал отчетность ианалитику поеще двум бывшим производителям спецтехники. Их владельцы заметно насторожились, так что требовались новые подходы кновым брешам- прямо сейчас. Валерий подозревал, что доследующей недели Эдика неувидит. Звонок его удивил.
        Эдик, натурально, выглядел беглецом издиетического санатория: вглазах краснота, под глазами зелень, костюм набок, волосы прилизаны, как узатюканного воспитанника доброй мачехи. Он быстро потребовал салат смудреным названием, отбивную отшефа имного кофе. Валерий ограничился пуэром, дождался убытия халдея иожидающе посмотрел наЭдика. Тот сказал:
        - Я, короче, несильно пока испуганный, новозможна проблема. ИзЧулманска следак звонил.
        - Так. Ичто?
        - Да пока, походу, ничего. Вопросы всякие задавал- чего приезжал, чего уехал, чего нашел, можноли отчет посмотреть. Стандартный набор, хоть истранно, что спохватились. Иеще он спросил, знакомли я сБольшаковой.
        - Скем?- удивился Валерий ивспомнил:- А. Да, любопытно. Аты сказал: нет, что вы, как смели такое?
        - Типа того,- без огонька согласился Эдик, кивнул официанту ипринялся быстро сметать принесенный салат. Навнятности речи это почти несказалось:- Я усек, что он непросто так спрашивает. Сходу невспомню, говорю. Он говорит: ну, сней трагический инцидент произошел месяц назад. Я говорю- беда какая. Нонепомню, говорю, наверное, все-таки незнаком. Авы, говорю, инцидент ирасследуете? Нет, говорит, я поэкономическим преступлениям, потому, типа, вам извоню. Аинцидент, говорит, громким был, вот я ирешил, что вы можете что-то подсказать. Если знакомы, конечно. Я говорю: да счего вы взяли, типа. Аон такой: вы меня совсем непомните, чтоли? Да, спасибо.
        Он кивнул официанту, поменявшему тарелки, отсек край отбивной итихонько замычал, пережевывая. Похоже, имелось ввиду, что Валерий Николаевич будет нетерпеливо ерзать изадавать разные вопросы.
        Валерий Николаевич плеснул себе пуэр иприступил ксмакованию. Он был совершенно свободен- пусть недопятницы, нодозавтра. Эдик это понял, крупно глотнул, крупно хлебнул ипродолжил наконец:
        - Яже, говорит, Артем. Я, говорит, сБольшаковой вместе вСочи приехал. Уехали, правда, порознь. Вспоминаете, говорит?
        Эдик невесело засмеялся, глядя наВалерия. Тот аккуратно поставил чашку наблюдце исухо сказал:
        - М-да. Ромео-алкаш. Нотакже небывает.
        Эдик пожал плечами, неотрывая отнего взгляда. Валерий раздраженно признал:
        - Мой косяк. Немой, Славкин, нопринимаю, осознаю. Недоглядели, недодумали.
        - Недоделали. Большакова жива.
        - Досих пор?- удивился Валерий.- Крепкая барышня. Тамже череп всмятку. Прям совсем жива?
        - Я так понял, больше овощ, новсе равно,- пробубнил Эдик, неснижая значительности взгляда. Жевал он так яростно, что кончик носа гулял кругами.
        Валерий пожал плечами.
        - Ну, контрольный вситуацию неслишком вписывался. Перезарядка ружжа тем более- аунего карабин надва патрона. Месяц прошел, значит, изовоща врядли выйдет.
        - Аесли?
        - Аесли- тоже ровно. Нечего ей рассказывать, там все наопа вышло, они ни увидеть, ни понять… Короче, кушай спокойно. Дальшечто?
        Эдик кивнул, допил очередную чашку иснова вгрызся вмясо ибеседу:
        - Дальше думать надо. Исправлять,нет.
        - Понятьбы еще, что именно. Сам-то этот… Артем… Что сказал? То есть он реально следак, сложил два идва, вышел натебя- или что? Объясни толком, пожалуйста.
        Эдик пробурчал, неподнимая головы:
        - Да я внепонятках. Следак реальный, изместного СК. Я справки ненаводил, сразу ктебе, ноесть ощущение, что напустом месте он понты ненарезалбы. Наврядли унего что-то четко бьется- так, морду мою где-то увидел, вспомнил, решил покопаться, ачто дальше делать, непридумал. Спрашивает, несобираюсьли я куда уезжать, смогули подъехать вЧулманск. Я говорю- вот уж незнаю. Аесли я, говорит, подъеду для беседы? Я говорю- да какое, мне воВладимирскую область завтра ехать. Это правда, кстати. И, короче… Блин. Вот натаких мелочах вечно…
        - Чего вечно?
        - Сыпемся.
        - Хорош сепетить,- отрезал Валерий.- Когда мы сыпались? Ктомуже- ну сложил два идва, ну ичто. Где ты, где Большакова, агде дедушка Минетыч. Ты лучше вот что скажи: есть смысл начальству этого Артема звякнуть, или наоборот?
        Эдик уронил бренькнувшие вилку сножом напустую тарелку, вытер блестящий рот инабуровил новую чашку кофе. Лицо унего ожило, даже зеленые подглазья стали по-весеннему свежими. Он поднес чашку ко рту иторопливо сказал перед тем, как отхлебнуть:
        - Наоборот, вбутылку полезет- итэдэ.
        - Ичто?- пренебрежительно спросил Валерий, нотутже согласился:- Ну да. Шум по-любому лишний. Давай так: отправим-ка мы туда Костика.
        Эдик поднял брови. Валерий сказал:
        - Ну что. Во-первых, он там формально-то незасвеченный. Изажил, говорит, вполне. Потом, пусть человек учится тонкой работе. Невсеж ему… Ладно.
        - Шум лишний,- все-таки невыдержав, пробормотал Эдик.
        - Костик-то как раз нешумный,- напомнил Валерий.
        Оба усмехнулись. Валерий назидательно сказал:
        - Сто раз говорил: врагов заспиной неоставляем.
        - Так то врагов.
        Валерий допил пуэр, складывая мысли вслова, ивеско сообщил:
        - Враг- нетот, скем ты собираешься воевать. Враг- тот, скем ты уже воюешь, иособенно- тот, кого ты победил изабыл. Ты забыл, аон помнит.
        Эдик вяло изобразил аплодисменты. Валерий махнул официанту изакончил:
        - Костя ктебе подъедет, ты расскажешь все вподробностях, он сегодня итронется. Завтра-послезавтра будет все понятно. Там ирешим, что делать.
        Формально Валерий неошибся ни вчем.
        Часть третья. Сестра- хозяйка

28 -29ноября
        Глава 1
        Чулманск. Гульшат Неушева
        Кот сдурел.
        Сдурел, наверное, давно. Сперва Гульшат его неслышала- дверь была двойной ивобеих частях довольно толстой. Потом необращала внимания, потому что второй месяц необращала внимания вообще ни начто. Подруги пытались исправить это недели полторы, прорезавшийся вдруг Ренатик, тварь смазливая, продержался чуть дольше. Игнорировать Айгуль было сложнее. Она приходила каждый день, ругала сестру, заставляла есть, лезть вдуш ипереодеваться- даже наулицу пыталась вытолкать. Гульшат несопротивлялась, просто плакала. ИАйгуль отступала. Иногда ругалась, иногда садилась плакать рядом, чаще всё вместе- нопотом вскакивала иговорила, что времени сейчас нет, азавтра вот вернусь изаймусь тобой как следует, ишь, устроила здесь половодье. Завтра все начиналось сначала.
        Сегодня доначала было еще полдня- Гульшат начасы несмотрела, носмутно ощущала, что день всамом разгаре. Кот, видимо, тоже. Он скребся вдверь иорал уже год. Ну, негод, нополчаса минимум. Будто вдвери рыбная кость застряла, любимая ипоследняя. Кот орал как «Формула-1», скрещенная снедорезанным бараном. Недорезанных баранов Гульшат невидела инеслышала, нокоторую минуту пыталась себе представить. Желательно вобразе кота.
        Представлять такое было непросто, нотонуть вслезах дальше неполучалось- этот дурак отвлекал. Гульшат даже заподозрила, что неживотное голосит, ахитрые бандиты пытаются выманить хозяйку изквартиры. Мама такими вдетстве пугала.
        Мысль омаме опять накрыла Гульшат горьким сопливым потоком, откоторого все больно сморщилось почти донеживого состояния. Гульшат выжила, открыла новую коробку салфеток, вытерла саднящее лицо ипошла смотреть, что там забандиты такие. Думала даже нож взять, ноэто было совсем глупо. Цепочку все-таки накинула.
        Зря. Задверью были небандиты, акот. Маленький, нонаглый. Он сразу попытался юркнуть вщель. Гульшат остановила его тапком исделала щель узкой. Наглец, нежалея шерсти иуха, продавил голову насколько смог, сдавленно мявкнул, отдернулся, сел изаорал. Нетак, как раньше- жалобно.
        Неразжалобишь, зло подумала Гульшат. Нето чтобы она нелюбила кошек- восторгов поих поводу непонимала. Ну, кошки. Бывают прикольные, бывают драные. Наколготках отних шерсть, наруках царапины, вподъездах пахнет.
        Отэтого непахло. Миленький был котеночек- мелкий, всеро-черную полоску, как поперечный бурундук, отчаянно пушистый инесчастный. Иглаза довольно крупные- черные-пречерные. Он смотрел наГульшат, как котяра из«Шрека», новроде непридуриваясь, авсерьез.
        - Чего надо, балбес?- спросила, крепясь, Гульшат, чуть приоткрыла дверь, держа тапок наготове, ипопробовала рассмотреть, что именно зверь драл стаким усердием.
        Удвери небыло ни рыбы, ни самки, ни кошачьих нот. Был половичок, почти нетронутый. Зато дверь была тронутой. Процарапать пупырчатую пленку, затягивавшую сталь, животное несмогло, ноблеску вуглу поубавило. Без перекуров скреблось.
        - Квартиру перепутал, дурак?- поинтересовалась Гульшат.
        Котенок поднял голову имяукнул длинно ипочти беззвучно.
        Понятно, что кокетничал, пытаясь разжалобить. Ноталантливо ведь.
        Аталант следовало поощрять.
        Гульшат подумала иприкрыла насекунду дверь, чтобы скинуть цепочку. Котенок заорал уже вполне вголос, хорошо поставленный. Гульшат чуть неусмехнулась, распахнула дверь- вскочивший было гость замолчал иприсел,- ипредложила:
        - Ну входи.
        Кот сидел, внимательно рассматривая Гульшат. Входить он несобирался.
        - Ачего орал тогда?- спросила Гульшат.
        Кот беззвучно зевнул.
        Гульшат сделала вид, что закрывает дверь. Кот настороженно приподнялся иразверз пасть.
        - Ну давай, давай,- пригласила Гульшат, снова распахивая всё настежь.
        Котсел.
        Гульшат вздохнула ипобрела накухню. Кажется, вхолодильнике оставалось молоко.
        Молока все-таки небыло. Был пакет непросроченного катыка- Айгуль заэтим следила строго. Гульшат рассудила, что если коты любят молоко, то кисломолочные продукты должны как минимум терпеть, ипринялась искать подходящую плошку, чтобы разогреть катык иподманить им животное. Ато заболеет, орать несможет- изпрофессии погонят.
        Тут Гульшат вздрогнула ичуть невыронила посуду, потому что животное уже терлось оее ногу. Назвон ибряканье прискакало, неиначе.
        - Вот ты жук,- укоризненно сказала она, убрала ногу, нокотофей описывал восьмерки вокруг стакой скоростью, что голова закружилась отряби. Гульшат вздохнула, выдавила полпакета вплошку, осторожно перемещаясь ибормоча «Ну погоди, неори», поставила катык вмикроволновку иполминуты морщилась под гуденье печки иотчаянные вопли вымогателя, который уже примеривался когтями кмахровым носкам. Гульшат стало смешно, впервые запоследний месяц, итутже стыдно- нашла когда смеяться.
        Она буркнула:
        - Жри, бандит.
        Стукнула плошкой обпол. Итутже кто-то сказал по-татарски:
        - Мыраубай, тыгде?
        Вкрадчиво сказал, новнятно. Рядом.
        Дверь незакрыла, дура, подумала Гульшат, чего-то сильно испугавшись. Аж руки затряслись. Кот, неотвлекаясь, лакал катык- громко, как собака.
        - Мыраубай,- донеслось снова, уже громче.
        Неужели вквартиру зашел, подумала Гульшат замороженно, нашаривая что-нибудь тяжелое. Нашарилась совершенно нетяжелая стальная кастрюлька, вкоторой Айгуль вчера делала кашу. Должны были еще ножи рядышком стоять, ноАйгуль их, видать, спрятала зачем-то.
        Гульшат одеревенелой ногой подпихнула кота вбок, чтобы он сам вышел наголос ивсе незваные гости убрались подальше. Кошак, даже неподняв головы, перешел надругую сторону миски.
        - Мыраубай, иди сюда,- снова позвал голос отдвери.
        Он, кажется, неприближался. Извучал неслишком страшно. Ктомуже Гульшат струдом представляла себе маньяка или насильника, подзывающего кошку нататарском языке. Вот пенсионера, колхозника или, например, библиотекаря- запросто.
        Она прерывисто вздохнула и, невыпуская кастрюльки, решительно вышла вприхожую. Там никого небыло. Зато слестничной площадки донеслось:
        - Песи-песи-песи.
        Акустика играет, соблегчением поняла Гульшат исказала насмеси русского итатарского:
        - Это ваш кот, наверное, ко мне забежал. Вы заходите, пожалуйста.
        - Извините, ради бога, вот вас беспокою,- сказал дяденька по-русски, вдвигаясь мелким шарканьем.
        По-русски он говорил сзаметным акцентом ивыглядел всамом деле крайне безобидно: зализанные пегие волосы, круглый нос смелким синим узором, темные дряблые щечки встороны, одет как клоун- вклетчатую безразмерную фланельку, разношенные трикошки, заправленные втемные носки, ислишком мелкие фетровые тапки.
        Типичный, вобщем, пенсионер, хотя повозрасту еще неподходил- врядли старше пятидесяти. Но, может, инвалид, например, позрению- очень уж беспомощно он щурил глаза, которые невмещались затолстенными стеклами.
        Дяденька робко улыбнулся Гульшат, ненадолго став старее исимпатичней- морщины брызнули квискам иушам,- потупился ипозвал:
        - Мыраубай, бандит такой, иди быстроуже!
        По-русски позвал, извежливости. Произношение Гульшат его невпечатлило. Гульшат стало обидно, иона громко велела по-татарски:
        - Мураубай, быстро кхозяинуиди.
        Накухне слабо заскрежетало: кот возил миску пополу. Хозяин немножко подождал сосклоненной головой ипожаловался:
        - Неслушается. Маленький еще, глупый совсем.
        Гульшат кивнула, сдерживаясь. Опять накатило. Она кивнула вответ наробкие жесты дяденьки иотвернулась, неслушая, как он дошаркивает докухни икак там вдруг что-то громыхает ивзревывает. Она полагала, что дедочку придется выковыривать придурочного питомца изкатыка минут пять, так что будет время ипрореветься, иутереться. Исильно вздрогнула, услышав заплечом:
        - Дочка, что случилось?
        Гульшат умом еще выбирала между «Какая вам разница» и«Какая я тебе дочка», авсе вокруг ума уже выло, рыдало итряслось, уткнувшись носом вфланелевую подмышку инемного- втонкие ерзающие ребра под пушистой шерстью. Слово «дочка» переломило смеситель- хлынуло сильно исразу. Фланелевая подмышка пахла непотом инестарческими болезнями, алавандовой добавкой кстиральному порошку, вокруг стало тепло ипокойно, ипоэтому покою удобно лились слезы-сопли вперемешку сословами. Гульшат рассказала все: ипро маму, которая умерла, ипро папку, который ее убил, говорят, идевицу эту сзавода почти убил, говорят, которая его любовницей была, говорят, как будто упапки могла быть любовница. Ипро то, что бред это полный, никто неверит, иГульшат первая- апротив сказать ничего невозможно, ни ей, ни Айгуль, ни следакам этим чокнутым, которые ходят, иходят, иходят, испрашивают. Амамы нет. Апапка втюрьме. Исмысла нет никакого ни вчем.
        Она долго так ревела, ныла ихлюпала, как ведро, оставленное под ливнем наветру. Опроставшись, словно ведро как раз, обнаружила, что сидит накухне, почему-то уже вмахровом халате поверх домашнего костюма, иприхлебывает изкружки крепкий сладкий чай слимоном. Адяденька сидит напротив, подталкивая кГульшат тарелку спеченьями инеобращая внимания накотенка, атакующего носом икогтями то левое, то правое его плечо. АГульшат рассказывает ирассказывает, сморкаясь вочередную салфетку.
        Про то, как все всегда было хорошо, даже когда завод почти вставал, апапу начинали таскать то впрокуратуру, то вадминистрацию, то покаким-то судам, ион был белый имолчаливый, новсе равно нежный сними исмамой- иоднажды даже сказал ей: «Я живу, пока ты жива». Про то, как осенью что-то поменялось, незаметно: вроде все хорошо, аглаза отводишь- исовсех сторон шепот: уНеушева проблемы илюбовница, Неушева вразнос пошла, назаводе бардак. Новедь небыло никакой любовницы, иразноса никакого небыло, изавод новых людей принимал, зарплату поднимал ипроизводство увеличивал. Гульшат, правда, тогда навсе это необращала внимания, это ей Айгуль рассказала- она всегда была старшей-умной-серьезной. Тогда Гульшат взяла папу смамой зашкирятник истрого допросила: вы что, старые, сума спрыгнули настарости-то? Астарые посмеялись ивелели дочке глупости неслушать, азаканчивать универ да поскорее замуж выходить.
        ИАйгуль тоже, говорит, посмеялась.
        Ачерез неделю случилось. Ну что-что случилось…
        Гульшат снова сорвалась вбезнадежно долгое рыдание, нонет- выскочила быстро, итакже размеренно, хоть исипло продолжила.
        Да какой секрет, весь город знает. Всех назагородной базе вБоровицком нашли. Маму м… м… мама, мамочка, идевка эта изотдела кадров, которая никто ини при чем, мы про нее неслышали ни разу- врут все, иона почти мертвая. Апапа без сознания, сружьем, ипьяный, говорят, вдупель. Аон инепил почти. Ну как почти, выпивал, ночтобы допьяна- небыло такого. Я всем говорила, пять раз, иследователю этому, который приходил, вопросы идиотские задавал- про завещание, про аудитора какого-то, новособенности про девку эту. Какже, говорит, вы неслышали про связь отца сБольшаковой, если все остальные слышали- исмотрит, главное, как наврага, как будто я вру тут ему. Ая невру, невру, это все остальные врут, сума сошли, какая Большакова, папа сродубы…
        Она вскинула мокрые глаза насидевшего напротив дяденьку, про которого, честно говоря, уже все подробности позабыла- откуда взялся, почему сидит наее кухне ислушает, идля чего наглый кот грызет ему складки рубашки. Ичуть чаем необлилась. Гульшат вдруг показалось, что это нечужой дядька, апапка ее сидит напротив, стащив толстые очки, исмотрит нанее больными глазами- как смотрел, когда думал, что Гульшат отпневмонии вырубилась, аона сквозь ресницы подглядывала, хоть все иплыло пожаркому кругу. Гульшат торопливо проморгалась ипоняла, что ошиблась: упоспешно нацепившего очки дядьки лицо было совсем непапкино- ну, может, чуть-чуть, рот там, брови, ноостальное-то другое. Сума я сошла уже отрева, подумала Гульшат тоскливо. Ивыражение лица совсем непапкино. Папка или строгий, или веселый, или- когда задумается- смешной, губы выпятит, как обезьянка, исмотрит куда-то наноски себе. Аэтот сморщенный весь ижалкий.
        Гульшат высморкалась, откашлялась ихрипло спросила:
        - Авас как зовут?
        - Мидхат, Мидхат-абый меня звать, дочка. Я вгости приехал, надень всего, натретьем этаже вот родня… Мусор выносить пошел, акот, балбес, вдверь. Ну вот яи…
        - А, вы уГавриловых,- догадалась Гульшат.- Тамже никто больше невъехал, кажется.
        Дядька кивнул, ойкнул ибережно отцепил отсебя кота, который вгрызся всерьез.
        - Любит он вас как,- осуждая такое людоедство, сказала Гульшат.- Соскучился без хозяина.
        Ей опять стало смешно.
        - Вот гостя игрызет,- раздраженно сказал дядька, отпихивая сгруженного напол кота, который медленно, норешительно пытался приступить кштурму трикошки.
        - Так это Гавриловых кот,- догадалась Гульшат.
        Гость сокрушенно развел руками испохватился:
        - Ох, так ониже скоро придут- ая там бросил все… Спасибо, дочка, побегу. Извини, что вторглись, помешали.
        - Вам спасибо,- сказала Гульшат, вставая, иотодвинула вметсе состулом глупые мысли поповоду Гавриловых, которые слишком страстно ненавидели любых животных ибыли слишком русскими для того, чтобы внезапно завести кота инаградить его откровенно татарской кличкой. Да какое ей дело доэтого.
        Дяденька нагнулся, подставил руку коту, итот ловко вбежал поней доплеча иустроился там, как пиратский попугай. Гульшат, невыдержав, улыбнулась. Дяденька тоже улыбнулся инеожиданно спросил:
        - Папе свидания разрешают?
        Снова захотелось разрыдаться. Гульшат пожала плечами.
        - Ты сходи, Гульшат,- неожиданно глубоким голосом ибез акцента сказал Мидхат-абый.- Он невиноват, тыже знаешь. Мы все стоим наплечах наших предков, иэта колонна уходит вбездну, нонепадает, потому что предки держат. Аесли нам плевать наних, мы сходим сколонны иух вбездну- ипадаем без срока ибез смысла. Несходи. Сколонны несходи, акпапе сходи. Ему без тебя никак.
        - Непустят,- струдом ответила Гульшат нето, что хотела исовсем уже непонимая, чего хотела-то- ичто творится.
        Может, показалось?
        Продолжил дяденька другим тоном, старым итатарским:
        - Пустят. Адвокат попроси, Артем Александрович попроси.
        - Какой Артем Александрович?
        Мидхат-абый кивнул нахолодильник. Гульшат нестолько увидела, сколько вспомнила, что там магнитом прилеплена визитка давешнего следователя- вернее, дознавателя. Вот наблюдательность удедушки- стаким-то зрением, подумалаона.
        АМидхат-абый продолжил уже отсамой двери:
        - Сходи. Искажи, чтобы верил: все, что возможно, исправим.
        - Ачто невозможно?- почти выкрикнула Гульшат, сморщившись.
        - Ачто невозможно- стем смиримся, дочка. Гульшат, надо дальше жить, что делать. Чтобы исправлять то, что возможно,- ответил Мидхат-абый по-татарски.
        Гульшат, наудивление, все поняла. Вышла вприхожую, носпросила нето, что собиралась:
        - Аоткуда вы знаете, как меня зовут?
        Мидхат-абый, уже открыв дверь, которую, значит, дотого запер, улыбнулся.
        - Так тыже сама все рассказала. Ты Гульшат, сестра старшая Айгуль. Забыла, чтоли?
        Гульшат кивнула. Лицу стало жарко.
        Мидхат-абый серьезно сказал:
        - Это ладно. Ты главное незабудь. Ипапе скажи, договорились? Потерпите немного- дальше будет получше. Я обещаю.
        Иушел, закрыв дверь инеуслышав ни гульшаткиного «спасибо», ни гульшаткиного «досвидания», ни гульшаткиного рева.
        Впрочем, плакала она недолго. Кончились слезы.
        Мидхат-абыю Гульшат, конечно, неповерила. Совет потерпеть был куда уж какой мудрый, аобещание- глупым ибезответственным. Тем более, что исходило оно отчужого незнакомого человека.
        Носвои изнакомые ей ничего необещали.
        Аверить хоть кому-то ихоть вочто-то очень хотелось.
        Глава 2
        Чулманск. Артем Терлеев
        Вдетстве Артем читал странную книгу про ученых, которым никак недавались суперские открытия, переворачивающие Вселенную- пусть невсю, аближний закуточек. Стоило ученому приблизиться кзакуточку иначать обдумывать, скакого угла подхватывать икуда тянуть, как нанего валились коробки сделикатесами, протекающие трубы, красивые женщины, забытые дети ипрочие отвлекающие факторы самого приятного инеприятного характера. Потому что боги, черти, толи природа-мать нехотели подтягиваться.
        Артем второй день чувствовал себя таким ученым- сдвумя оговорками. Во-первых, ему было плевать наВселенную. Он слишком долго стоял носом вугол итеперь всего лишь пытался повернуться. Себя повернуть. Во-вторых, отвлекающие факторы небыли приятными или ужасными. Они просто отвлекали- плохо, что отработы, неплохо, что оттоски ибезнадеги. Артем понимал, что как раз оттоски ибезнадеги всерьез отвлечься неполучится никогда. Ноэти боги-черти-мать их здорово старались. Так что можно было иблагодарность испытать.
        Алучше запытать. Поскольку ужеже невозможноже.
        - Тебя,- сказал Андрей, зажав трубку рукой. Вголосе его было сочувствие. Хотя традиционно они сАртемом друг друга нежаловали.
        Звонок засегодня был, кажется, седьмым- это вдесять утра. Помимо звонков утро украсило сперва общение соследователем Новиковой, которая потыкала подчиненного мордой вовсе выступающие поверхности прокуренного кабинета, апотом совместные сНовиковой танцы наковре начальника отдела, глупые инапрасные. Крепло ощущение, что решительно все начальники, кураторы, чиновники идепутаты обнаружили: умные советы свысока любой желающий может давать неодним футболистам. Куда лучше нароль корзинки для советов сверху годится дознаватель Терлеев. Так чегоже мы сидим. Ивыстроились вочередь.
        - Сказать, что вышел?- предложил Андрей. Раньше он уточнял, «кто спрашивает». Ответ ни разу необрадовал.
        Артем махнул рукой, взял параллельную трубку ипредставился.
        - Свами будет говорить Валентин Михайлович,- сообщил торжественный ичеткий, как напионерской линейке, голос, после короткой паузы превратившийся вдругой, постарше, гуще инебрежней, да еще сюжным, кажется, выговором.
        - Терлеев? Никулин, третье управление. Есть пара минут?
        - Да,- сказал Артем, вяло пытаясь сообразить, что зауправление такое.
        - Терлеев, мне доложили, что «Потребтехнику» ты ведешь,так?
        - Так.
        - Есть подвижки?
        - Есть,- сказал Артем изамолчал. Надоели ему эти танцы набесконечных коврах.
        - Так,- подбодрил его собеседник.- Поформе недокладывай, давай своими словами.
        - Слушайте, ну сколько можно уже?- спросил Артем несвоими словами, ноеле сдерживаясь.
        - Непонял,- строго отозвалась трубка после короткой паузы.
        - Виноват,- сказал Артем, как-то сразу устав.
        - Да при чем здесь виноват,- неожиданно человеческим тоном сказал Никулин.- Толком объясните, пожалуйста, кому вы уже отчитывались неврамках обычного порядка. Это важно.
        Как уменя статус вырос- навы зовут, подумал Артем иответил тоже по-человечески:
        - Да кому только. Ивсе важные, иувсех пожелания, аеще интересует, чего я невсвое дело лезу, убийством занимаюсь ивсе такое. Вас тоже интересует, товарищ?…
        - Валентин Михайлович,- задумчиво напомнил Никулин.- Ну, пожалуй, да. Так почему невсвое дело?
        - Потому что это мое…- начал Артем нанерве, тутже сник, новсе-таки объяснил:- Потому что уменя есть серьезные основания предполагать, что обстоятельства смены собственника «Потребтехники» непосредственно связаны собстоятельствами убийства вдоме приемов тогоже завода.
        Андрей засоседним столом оторвался отэкрана исел прямо. Пофиг.
        - Так,- сказал Никулин другим тоном.- Ноэто действительно выходит запределы ваших полномочий…
        - Валентин Михайлович, я прошу прощения. Третье управление- это экономбезопасность,так?
        Втрубке коротко промычали.
        - Ну вот. Ачто это заэкономическая безопасность, да еще стратегического предприятия, если тут людей убивают? Нет, вы скажите, пожалуйста! Ато все мне: пределы компетенции, превышение служебных, личный интерес. Да, личный! Да, Юлька мне была… Была, это… Неважно! Ия все равно узнаю, как было, правду узнаю, анечто мне тут рассказывают, полностью, имне все эти процедуры пофиг! Докопаюсь- иничего вы мне несделаете! Увольняйте, режьте, бошку сносите- да ради бога!
        Выкрикнул изадохнулся. Андрей смотрел тревожно, нонелез. Молодец, целее будет.
        Втрубке молчали. Артем тоже молчал, прикрыв глаза. Неотпереживаний, недля того, чтобы перекошенную состраданием Андрюхину рожу невидеть. Просто молчал, прикрыв глаза.
        Никулин вздохнул исказал:
        - Артем Александрович, апочему вы решили, что я хочу вам что-то сделать?
        - Амне чего-то все про это говорят сегодня,- помедлив, объяснил Артем.
        - Так. Ладно, ая про другое попробую. Послушайте, пожалуйста. Роете- это хорошо. Личный интерес- непоправилам, ну да богбы сними, если немешает ивстороны неуводит. Ароете слабо- вот что плохо.
        - Как могу.
        - Нет. Можете продуктивно, апока толкаетесь как этот. Что увас есть насегодня, кроме опроса дирекции завода иродственников Неушевых?
        - Аоткуда вы про родственников…- спросил Артем, открывая глаза, чтобы видеть Андрея. Андрей был весь вэкране.
        - Артем, ну что вы, всамом деле,- мягко укорил Никулин.- Так больше ничегонет?
        - Ну, впринципе… Попробовал окружение Филатова пробить, покошмарить там слегка, нодохло пока.
        Втрубке зашуршало, Никулин переспросил:
        - Как? Кого?
        - Филатов, ну, который поосновным материалам проверки идет, прикомандированный кдирекции.
        - Да-да. Кстати, он ведь Николаевич,так?
        - Нет,- Артем слегка удивился иоткрыл ящик стола.- Вроде Геннадьевич. Ну да, Эдуард Геннадьевич.
        - Так. Нетот. Ичто он- совсем дохло?
        - Ну, он негэбэ- это точно. Ноприкомандирован поприказу сверху- тоже точно. Фээсбэшники больше ничего неговорят, давить боюсь.
        - Аты небойся,- свирепо сказал Никулин.- Ты понял? Поздно бояться. Считай, я тебя благословил. Сначальством твоим поговорю. Дергать если будут- посылай. Скажи, Никулин приказал. Иеще- самое главное. Ручку возьми. Взял? Так. Пиши: Кашпирск, завод «Машоборудование», май. Аккермановка, «Приборостроитель», июль. Есть? ИДаровской, нет, без «з», Да-ров-ской, «Вятспецмеханика», сентябрь. Записал?
        - Так точно. Ичто сэтим?..
        - Поймешь. Вэти даты там сменился владелец. Посмотри, подумай. Все, досвязи.
        - Докладыватькак?
        - Я сам тебе позвоню. Про меня сильно нераспространяйся, только непосредственному начальнику, ито без подробностей. Если что, пусть сам меня спрашивает. Понял?
        - Так точно,- повторил Артем растерянно, попрощался инекоторое время слушал гудки, чувствуя, как подбирается изаводится. Впервые впереди замаячило что-то определенное.
        Кобеду, так, впрочем, инеслучившемуся, Артем был растерян изаведен куда сильнее.
        Понять смысл никулинской диктовки оказалось несложно. Достаточно было порыться впожилых новостях.
        Никулин перечислил градообразующие предприятия, образовавшие грады сильно меньше Чулманска. Все три всоветское время были преимущественно оборонными, потом потеряли военный заказ, закрыли профильные цеха, перешли вчастные руки истали потихоньку выпускать потребительскую технику. Все три вэтом году скоропостижно поменяли владельцев ираспечатали военные линии- вродебы без прямого заказа.
        Бывший владелец кашпирского «Машоборудования» уехал заграницу весной, после того, как нанего завели букет уголовных дел обуклонении отналогов, мошенничестве инезаконном предпринимательстве. ВЧехии он покричал про совместный наезд рейдеров исиловиков, пригрозил международными судами, затем быстро продал акции ОМГ изатерялся налатиноамериканском побережье.
        Бывший владелец аккермановского «Приборостроителя» уезжать нестал, поэтому сейчас сидел вследственном изоляторе попримерно такимже обвинениям. Уголовное следствие еще шло, аарбитражный процесс пронесся, как поезд: приватизационная сделка, врамках которой бывший владелец получил предприятие, была признана ничтожной из-за каких-то процедурных ифинансовых нарушений. Суд судивительным изяществом обогнул вопрос осроках давности иотдал завод внешнему управляющему, почти открыто работающему наОМГ.
        Владелец даровской «Вятспецмеханики» бывшим стать неуспел. Он утонул вречке сгрозным названием Кобра- толи отпереживаний поповоду уголовных неприятностей, примерно такихже, как укашпирского иаккермановского коллег, толи потому, что слишком оптимистично раздвинул границы личного купального сезона. Предприятие перешло кжене, которая тутже продала заводОМГ.
        Артем ненашел ни одной публикации, как-то сводящей эти случаи. Возможно, потому, что городки были незаметными, заводы- маленькими, аих присутствие нарынке почти символическим. Получается, Артем был первым, кто усмотрел сходство вспособах наращивания активов ОМГ. То есть непервым. Первым, видимо, был Никулин. Или Неушев, который именно вмае запустил цепочку сделок иперерегистраций, нафинише полностью переписав чулманское предприятие нажену. Иксентябрю оказался всего-то наемным менеджером- ну инаследником любимой супруги. Наследование накрылось цинковым тазом. Потому что любимую супругу Неушев убил. Аникакой преступник позакону недолжен получать возможности использовать плоды своего преступления. Так что после приговора арестованные пока акции будут отчуждены официально- очевидно, впользу того, кто управляет заводом временно. Асовет директоров, вкотором остались четыре растерянных менеджера, отдал завод вуправление ОМГ. Пока временно. Пока.
        Иникто несравнил чулманский случай скашпирским, аккермановским идаровским. Кроме Артема, Никулина и, возможно, Неушева.
        Артем сделал несколько звонков, изучил карты ирасписания, покрутил головой, убедился, что Новикова навыезде, ашеф наобеде, отнес шефу настол рапорт онеобходимости командировки, авдверь Новиковой вставил записочку. Завез маме тележку продуктов, снял скарточки всю наличность- ивыехал внаправлении Даровской.
        Шестьсот километров поухабам были сладким сном садиста, нохотябы чуть более коротким, чем перескоки споезда накукурузник иобратно, при плавающем-то расписании.
        Кночи Артем признал, что погорячился. Притормозил, сравнивая фиолетовую точку набезнадежно зеленом поле давно заткнувшегося навигатора сзаснеженной грунтовкой, теряющейся вчерном бору, зло ухмыльнулся ипоехал дальше.
        Точку возврата он миновал уже давно. Ибыла она алой, анефиолетовой.
        Глава 3
        Чулманск. Айгуль Неушева
        Больше ждать нельзя, решила Айгуль. Если мелкая исегодня откажется выйти наулицу, надо выковырять ее изскорлупы насильно. Пинками ивилкой.
        Времени небыло совершенно. Наработе набухало круглосуточное подведение итогов, сотчетами, налогами ифиолетовыми мешками вместо глаз. Дома Вилада орала имазала стены- пока кашей. Норасширения ассортимента задействованных материалов исключать было нельзя. Четырехлетний ребенок, требующий материнского внимания, способен изгаживать все вокруг хлеще любых фашистов слибералами. Документы наквартиру идачу опасно зависли- сучетом близких праздников иокружающих все плотнее обстоятельств. Аведь был еще отец. Инебыло матери.
        АГульшат была. Инадо, чтобы оставалась.
        Пока она оставалась, дома ивсебе. Никуда невыходила, закукливалась икаждый день делалась, кажется, меньше, серее иглупей. Айгуль поклялась изсебя невыходить, вдругом смысле, носестру вывести вжизнь.
        Она так исказала Гульшат утром: сегодня, мол, недумай даже отсидеться. Готовься, одевайся, в«Солнышко» пойдем.

«Солнышко»- это кафе, где сестры раньше бывали постоянно, сперерывами наличную жизнь, экзамены ирабочие авралы. Последний раз они там были осенью- договаривались поповоду маминого юбилея.
        Идти- теперь итуда- Айгуль неслишком хотела. Она была готова ктому, что Гульшат тем более упрется всеми копытами скриками «Также нельзя!», «Мне это будет напоминать!!» Мелкая много чего кричала последнее время. Икрики, исвою неохоту Айгуль собиралась пресечь максимально решительно ижестко. Жизнь продолжается, пусть неувсех.
        Каковоже было, как говорится, ее приятное удивление. Гульшат согласилась сразу, без слез, воспоминаний идополнительных условий. Айгуль такая покладистость заставила лихорадочно вспоминать вычитанные всети признаки предсуицидного состояния, одновременно пытаясь завязать разговор наотвлеченные темы. Тут пошли совсем дикие приятности. Гульшат стала выспрашивать про соседей- про ее, Гульшат, соседей поподъезду, скоторыми она так инеудосужилась толком познакомиться, аАйгуль почему-то должна была. Айгуль решила таким заявкам невозмущаться- это были типичные для прежней Гульшат заявки, иих возвращение следовало приветствовать, анеспугивать.
        Гульшат продолжила: «Акак ты думаешь, можно сними договориться или узнать хотябы». Изамолчала. Очем узнать, Айгуль так инепоняла. Чуть отмотала память иобнаружила, что мелкая лепетала что-то про котенка. Поего поводу ссоседями договариваться надо, чтоли? Бред. При чем тут соседи? Ипри чем тут котята, кстати?
        Айгуль кошек терпеть немогла изасестрой особой приязни кдомашним животным незамечала. Вдетстве обе просили собаку, обе получили отродителей обещание- мол, вкоттедж переедем, вот там изаведем. Обе слишком быстро переросли детские желания исбежали изкоттеджа. Гульшат, помнится, собаководов илюбительниц кошек всячески вышучивала, аотделы товаров для животных называла исключительно «Бешеные бабки»- невчесть цен, авчесть традиционных покупателей. Да итовары были идиотскими- некорма или там шампуни отблох, акомбинезончики иповодки состразами. Внезапная готовность Гульшат влиться вбешеный отряд настораживала. Сдругой стороны, говорят, это хорошая психотерапия. Ладно, потом разберемся, подумала Айгуль, примерно тоже самое предложила мелкой, напомнила, что надо быть готовой ксеми, иснова нырнула вотчет.
        Ксеми она неуспела. Всплыли два неучтенных договора, Макс-придурок удружил, как обычно- спасибо хоть вспомнил,- ипришлось переделывать кучу вылизанной уже документации. Уподъезда сестры Айгуль затормозила вдвадцать минут восьмого. Назвонок истук никто неоткликнулся. Так уже бывало. Айгуль открыла дверь своим ключом- иобнаружила, что Гульшат дома нет. Авот такого еще небыло, покрайней мере, сосени. Впрочем, небыло иникаких страшных следов: чисто инедушно, вещи впорядке, посуда вымыта, постель заправлена, прощальных записок невидать. Айгуль еще раз огляделась, вытащила телефон, подумала, захлопнула дверь испустилась кконсьежке.
        Консьержка была глуповатой иболтливой, поэтому Айгуль предпочитала проскакивать мимо нее быстро ибоком. Тетка кэтому привыкла- итеперь, когда дичь сама вышла наогневой рубеж, открытая исвопросами, консьержка расплылась, растеклась изатопила словами, проложенными частым козьим смехом.
        Ушла-ушла, вот только что, такая вся бледная, давно ей надо было наулицу-то, ато сидит, как совушка, да я понимаю, как непонять, такое пережить, беда-то какая, девочка одна, кроме тебя никто неходит, исоседей почти что нет, я исама тут сижу, будто водиночке, да сантехники шнырь, шнырь туда-обратно, ивсе разные, вот забава улюдей, зимой водопровод менять, ноито развлечение, заместо тараканов- тут ведь ни единой твари весь день навесь подъезд, хоть оглохни.
        Что, даже кошек нет, невнимательно спросила Айгуль, размышляя отом, моглали вся бледная сестра отправиться куда-то кроме «Солнышка». Да какие кошки, удивилась консьержка. Унасже кондоминиум строго решил- никаких животных без общего согласия. Аобщее согласие как получишь, если никто незаселился досих пор. Так что пока ни жильцов, ни животных- одни водопроводчики, кГавриловым все ходют иходют, этот самый уних. Кастинг.
        Ачистильщики бассейна имедсестры необъявлялись, хотела спросить Айгуль, норешила неотвлекаться ипоспешно набрала Гульшат.
        Та ответила без поспешности, ноответила- странным голосом, кокетливым собертонами, ислегка растягивая слова. Приве-ет. Да вот, тебя жду, скуча-аю. Сквозь тянутые слоги просачивался какой-то фон, деловито-веселый, неслышные разговоры под музыку. Номанеру речи Гульшат сменила явно непоэтому. Понятно, почему. Потому что вся бледная девушка пребывала вобществе. Иневженском.
        - Тыгде?
        - Ну как идоговаривались- в«Со-олнышке».
        - Гульшат, мы вообще-то договаривались…- яростно начала Айгуль, нооборвала себя, велела сестре ждать ипобежала, едва вспомнив кивнуть консьержке, обратившейся всладостный слух.
        Бежать было два квартала, так что машина осталась уподъезда.
        Догадка про общество, конечно, подтвердилась. Гульшат, изящно изогнувшись вдоль углового столика вяпонском секторе «Солнышка», скорее всего, темже кокетливым голосом собертонами вкручивала что-то, водя пальцами посалфетке, пребывавшему напротив парню. Естественно, симпатичному, крепкому исхорошей стрижкой. УГульшатки поэтому поводу был пунктик. Еще один пунктик унее был поповоду повседневных костюмов, нопарень был вджемперке- ивджинсах, поди, под столом невидать. Ноджемперок был несвьетнамского базара. Невнем, впрочем, дело. АвГульшатке.
        Она впервые задва почти месяца вышла влюди, оделась по-человечески, исама стала похожа начеловека. Бледная, опухшая, без косметики, нохоть изступора вышла, когда неела-не пила-не мылась, сидела ивыла. Да иследующая стадия жуткой была, когда сестра готовилась кперевоплощению всущество, который питается несвежим воздухом исобственными слезами.
        Здорово, словом, что оклемалась ипринялась подолом крутить. Сдругой стороны- какбы ненакрутила себе проблем. Полный подол. Короче, мелкая заслужила порицания.
        Айгуль отмахнулась отгардеробщика иофицианта, сняла пальто, немного полюбовалась напарочку, подошла, бросила пальто наспинку стула исказала, усаживаясь:
        - Здравствуй, Гульшат.
        Ирезко передумала насчет порицания.
        Вся бледная девушка была действительно вся бледная. Ничего она невкручивала- молча водила пальцами посалфетке. Лицо было зареванным иподтянутым, как сбольшого голода. Аможет, ивпрямь сголода- яж ей вчера ничего неварила, асама эта идиотка иневспомнила, наверное, сужасом подумала Айгуль.
        Гульшат засияла, поздоровалась, все также растягивая слоги, иполезла целоваться. Айгуль все простила ей окончательно, шепнула: «Впорядке?» иповернулась кпарню, который уже встал, чтобы представиться. Какой вышколенный- хоть ивджинсах все-таки. Черных, ладных, необтягивающих. Ито хлеб.
        Константин был ничего. Симпатичный, крепкий, нонебыковатый, палочками орудовал ловко, ел аккуратно, ну ислушал как-то правильно. Обычно-то мужики привлекательных девушек понятно как слушают. Непривлекательных, впрочем, тоже понятно как. Этот слушал ни так ни сяк- он внимал, по-настоящему. Иглазами посверкивал сочувственно. Глаза были красивые. Голубые исблеском, хоть инебольшие. Ируки парень вроде нетянул куда ненадо. ИнаАйгуль некосился, хоть она поярче младшей сестры была.
        Это было тоже правильно, нонемножко раздражало. Как инедогадливость сладкой парочки, которая задвадцать минут трепа вожидании роллов ивпромежутках между ними так инеобъяснила, как встретилась икакие выработала творческие планы.
        Айгуль первой добила полупорцию- неголодной была, чисто компанию поддержать,- отхлебнула чаю испросила, мило улыбнувшись:
        - Что закрасавец нарисовался?
        По-татарски спросила. Судя повнешности, понимать Константин недолженбыл.
        - Просто человек уж, чего вяжешься,- запинаясь, сказала Гульшат. Сразговорным унее были вечные проблемы.
        Константин коротко расстрелял лучистыми глазами сестер исказал сосмущенной усмешкой:
        - Я свашего позволения отлучусь, чтобы, это… Или лучше…
        Он начал подниматься.
        Гульшат резко сказала, опустив глаза:
        - Тетка, кончайуже.
        Это-то она давно выучила.
        Действительно, чего я, спохватилась Айгуль, улыбнулась исказала:
        - Пожалуйста, неуходите. Это я пойду скоро.
        Она неушла. Инцидент разрядился, неначавшись.
        Костик оказался милым парнем. Слово поганое, нотут подходило всамый раз. Он мало говорил, хорошо, новмеру шутил иобалденно слушал. Ушами, глазами, лицом. Всем. Айгуль непомнила, чтобы кто-то измужчин умел так слушать. Все отвлекались- наее грудь или коленки, напосторонних баб, насобственное остроумие, ачаще ипривычней всего- насуперважные супермужские посторонние мысли. УКостика мысли-то были, поглазам видно, ноГульшат интересовала его сильнее. Интерес невыглядел наигранным, хотя его медицинской или естественнонаучной подоплеке Айгуль неудивиласьбы. Сестренка была худа дозвонкости, бледна доскрипа, глаза распахивала вполголовы- иблестели они ярче ламп. Вобщем, налюбителя, нонередкого. Ктомуже Гульшат оголодала имела роллы сдвух рук, изящно изаразительно, при этом неотнимала глаз отКостика. Сперва. Потом стала коситься насестру.
        Костик ведь иАйгуль слушал. Это льстило ипочти заводило.
        Большое личное счастье младшей сестры Айгуль насебя перетаскивать несобиралась. Да иневерила она втакое счастье. Костик сказал, что командированный- правильно сказал, некак все, «командировочный»,- акомандированным понятно что надо. Безопасных приключений иночного сугрева. Втом смысле, вкаком уж повезет.
        Костик, при всех его достоинствах, принадлежал ктомуже отряду, разве что классом повыше. Остановился влучшей гостинице города «Чулман», приехал изМосквы, покакому поводу непальцевался, сказал: да какой там москвич, натурально понаехавший. Та сБелгородчины, шо, невинна рази, добавил он, включив нещадное гэканье, которого досих пор ноткой неслышалось.
        Парень знал, что, кому икак говорить икуда смотреть. Да икГульшатке застол он подсел неслучайно. Инеслучайно чутьли непервым делом объяснил Айгуль, что такие красивые девушки неимеют права быть несчастными, потому что из-за этого убавляется счастье вовсем мире. Парень хотел понравиться, парень умел нравиться иявно неоставался отэтого впроигрыше.
        Такой летун поразноудаленным койкам меньше всего годился нароль утешителя страдающей девчонки. Вот разведенке-трудоголичке он, пожалуй, подошелбы куда плотнее, хищно подумала Айгуль итутже заставила вспомнить себя оботчете, стыде исамосохранении. Гульшат неокончательно ослепла отслез иголода, какие-то движения старшей усекла ипотихоньку разворачивалась впозицию боевую искандальную. Даже спросила ни вКрасную Армию: «Как там дочка?»
        Айгуль показала нето большой палец, нето кулак, иприкинула, неподратьсяли впрямь развлечения ради. Из-за мужиков мы еще неполоскались. Мысль была заманчивой, победа почти обеспеченной. Баба всоку девку по-любому бьет. Жаль, что только накороткой дистанции. Анадлинную нам уже иплевать, мы свои длинные отбегали. Двух раз более чем достаточно, спасибо, дорогие товарищи мужья, ваша песенка спета, приходите еще, ноненадолго исконцами- ивыметайтесь, концов неоставляя.
        Ладно, небудем обострять, решила Айгуль снекоторым сожалением, откинулась наспинку стула иласковым как плюш взглядом встретила страшные молнии, полыхавшие из-под сестричкиных бровей. Небесись, родная. Буду я сегодня старая дева внадсмотрщицах- сама недамся идругим баловать непозволю. Икакбы это тебе большей подлостью непоказалось.
        Мстительная идея успокоила Айгуль. Следом успокоилась инепочуявшая беды Гульшат. Костик тем более ничего нечуял, знай конспективненько так закрывал стандартную тему «Какой интересный все-таки Чулманск»: свиду огромный спальный район, новедь ухоженный, ведь такой зеленый, что даже сейчас заметно, ведь состержнем своим иисторией, нехуже, чем встарых городах. Компактная версия стандартного доклада любого гостя нашего замечательного, хоть иобледеневшего посамые сопли технограда.
        Ивсе равно сестры без малого расцапались. Под самый конец посиделок, когда гудение зала стало громким, аситальянской стороны еще исдержанно мелодичным- там вякобы звукоизолированном отсеке стоял караоке. Расцапались неиз-за Костика инеиз-за красот родного города. Натему папы смамой, как всегда. Вернее, как давно ужене.
        Ктому времени Костика, кажется, утомило прекрасное общество. Он восновном молчал иулыбался, новродебы изпредпоследних сил, аслушал, мужественно стараясь незевать инеоглядываться наособенно громкие рулады певцов. Повсему, парень искал повод поблагодарить иоткланяться. Повода небыло. Отпускать мальчика без расплаты было непедагогично, аофициантку Айгуль твердо решила неподзывать. Ей было интересно, как мальчик выкрутится. Нобыстро стало недонего.
        Все, кстати, сосчета началось. Гульшат спросила, непорали, Костик самоотверженно покачал головой, аАйгуль сказала сулыбкой: «Тебе решать, тыж хозяйка», Она имела ввиду, что Гульшат первой пришла, столик сама выбирала, меню размахивала направах хозяйки. Амелкая нетак поняла. Побледнела исвызовом подтвердила: «Да, хозяйка!»
        Айгуль хотела ее успокоить, потом подумала, акакого, собственно. Уменя что, нервов нет? Или я что, мало нянечку упрокаженной палатки изображала? Или уменя других задач вжизни неосталось, кроме утирания небольшого сестричкиного носика?
        Да ивозмутительно это было. Всёэто.
        Оказывается, родители летом сделали финт неводной, адвух частях. Папа переписал завод намаму, амама составила новое завещание, которым все принадлежащее ей имущество, втом числе, стало быть, изавод, отписала младшей дочке. Дотого уродителей было перекрестное завещание, каждый оставлял все богатства супругу. Про это весь город знал, даже Айгуль, зарекшаяся знать про папины дела, включая исемейные, десять лет назад- едва соскандалом выпозла из-под крыши отеческого дома, ее порядком придавившую.
        Про новое завещание Айгуль незнала. Новость ее дико возмутила. Ипосуществу- одно дело, когда мамка пятисотый раз утирается иразыгрывает папину рабыню, другое- когда она соглашается быть еще ибезответной рабыней одной издочек- как того папка слюбимой дочкой ижелали всю жизнь. Ивсвязи ссемейными обстоятельствами- да, Айгуль твердо сказала, что изпапиной руки больше кушать нежелает, так то изпапиной, атут имамка вслед заотцом официально признала, что унее одна дочь инаследница. Отпривычных перехватывающих горло обид уАйгуль нашее давно образовался невидимый стеклянистый рубец. Атеперь перехватило голову, негорько, ажарко. ИАйгуль, едва отдышавшись, почти уже закричала сквозь этот жар: «Иты, дура, молчала? Ты, дура, несообразила ни предъявить это завещание никому, ни заявить права назавод, накоторый какие-то твари влезли ихозяйничают? Ты, дура, даже неподумала, что это меняет вес всего обвинения вадрес папы- которому, получается, смысла небыло маму…»
        Боже мой. Ему ведь действительно небыло никакого смысла, подумала Айгуль исильно провела рукой полицу, чтобы убрать клочья отвлекающего жара.
        Кричать очень хотелось. Еще хотелось эту дуру трясти заплечи, чтобы безмозглая голова прочистилась и, может, научилась чуть-чуть думать неостраданиях этой головы инекоторых предметов пониже. Нопредварительно стоило подумать. Да инепри людяхже вопли издавать. Особенно непри Костике этом. Парень симпатичный, носовершенно посторонний. Ибольно уж умело слушает. Ноон как раз неслушал, а, деликатно заскучав после нудного Гульшаткиного рассказа ипоследовавшей паузы, рассматривал какую-то девицу вуглу. Ата ирада.
        Ну ислава богу. Гульшат такие вещи замечает нехуже, инепрощает совершенно. Соответственно, большая жаркая ночь утоварища командированного, скорее всего, обломилась, асестренкин экземпляр сборника «Почему все мужики козлы» стал толще настраничку. Небудем мешать ее заполнению, подумала Айгуль идушевно распрощалась сдосадно несложившейся вовсех смыслах парой. Оставила пятисотку настоле, иронично отвергла пару выпадов обеих сторон, под спокойным Костиным напором сдалась исунула пятисотку обратно всумку, подумав: «Жаль, все-таки неплохой парень».
        Ипобежала кмашине иВиладе. Прочь отсамого интересного.
        Глава 4
        Чулманск. Гульшат Неушева
        Телевизионные сериалы Гульшат игнорировала итолком незнала- носКостиком, похоже, все получилось как всериале. Средненьком таком, про печаль ироковые страсти. Лишь концовка неудалась. Аможет, просто сериал переформатировали ипереименовали, авсех участников предупредить позабыли. Мелодрама превратилась, например, вмногосерийный триллер. Нет, ненадо. Лучше вситком изжизни командированных. АГульшат осталась взабракованном пилоте про взгляды ичувства.
        Ну иладно.
        Костик подсел кней минут через пять после того, как Гульшат разревелась. Она устала ждать назначенного часа дома, собралась, посмотрелась взеркало, разбилабы его немедленно, да убираться неохота, выскочила наулицу, оказавшуюся холодной, заснеженной искользкой, без потерь добралась до«Солнышка», поздоровалась снеузнавшими ее Пашей иРезедой, села запривычный столик, без меню ибез запинки сделала заказ подскочившему свеселыми извинениями Паше, милостиво согласилась ждать десять минут, гордо подумала, что справляется нехуже, чем раньше- изаревела. Вспомнила, что такое раньше.
        Костик решительно подсел, возложил пачку бумажных платков клоктю Гульшат инеторопливо стал рассказывать, что вдревнем Египте сприступами плохого настроения боролись салатом изсушеных кузнечиков ипоглаживанием кота либо раба южной породы. Нормальный заход, все лучше, чем «Ачем так расстроена столь прекрасная девушка?» или «Апойдемте уже вцирк». Гульшат истакими-то заходами несталкивалась, потому что вобразе несмеяны публичные места еще неосматривала. Ноадаптированный кобстоятельствам вариант стандартных «Аведь я вас где-то видел» или «Авас ведь потелевизору показывают?» представлялся ей примерно таким.
        Выбор подсевшего парня был неглупым идаже интересным. НоГульшат все равно разозлилась. Чего подсел, во-первых, во-вторых, утебя усамого приступ, в-третьих, уменя опять морда распухшая ивеки толще губ, втаком состоянии недобесед. Ноголос упарня был приятным, атема кошек снедавних пор Гульшат ужасно интересовала. Поэтому она нестала отправлять умника внаправлении Египта, авытащила собственные платки, отодвинув предложенные, сморкнулась испросила, неподнимая головы: «Кошки, чтоли, как рабы?»

«Ой наоборо-от», протянул Костик- ибеседа понеслась.
        Гульшат спарнями сходилась трудно, расходилась еще трудней, ноэто неважно. Важно, что случайные знакомства, тем более вкафе, тем более нарастрепанных чувствах она сроду всерьез невоспринимала. Для сериалов они самое то, кто спорит, для психологических практикумов тоже материал годный. Вмед ей поступить неразрешили, папа настоял нафакультете госуправления. Психология начиналась натретьем курсе, аГульшат была навтором- если еще была, после такого-то прогула. Нонекоторую литературку она подчитать успела, ипрекрасно понимала, что искренне рыдающая девушка вкафе- это без малого принцесса изсказки, которой суждено выйти замуж запервого, кто подойдет ну или там поцелует. Так уизделия «человек женского пола» втехпаспорте записано. Понимала- авсе равно Костик ее пробил. Ненатему замужества, конечно, идаже ненатему «Дать или недать», хотя тут-то чего думать, ссентября временное девичество тянула, так что гнусная физика тутже взвыла ипошла войной накислую химию. Пробил Костик натему жилетки, вкоторую можно воткнуться ивсю залить слезами, соплями илипкими неразборчивыми стонами неприятного происхождения.
        Иэту тему Костик отработал насовесть, внесколько приемов- восновном доприхода сестрицы, ноипри ней пару раз. Вскользь, носущественно.
        Ближе кзавершению банкета роль слезоприемника ему подобрыдла, ион стал бросать косяки напосторонние коленки. Айгуль, обычно зоркая натакие дела, насей раз недоглядела. Гульшат решила последовать подслеповатому примеру. НоКостик, чувствуется, вздумал соскочить всерьез. Айгульку-то проводил совсей джентльменской прытью, ирассчитаться пытался затроих, хотя наличных унего было вобрез, азолотую карточку, которую Гульшат успела заметить враспахнувшемся бумажнике, товарищ командированный светить ииспользовать почему-то непожелал. Гульшат настояла натом, чтобы добавить отсебя чаевые, Костик соблегчением согласился- иснова принялся метать сложные взгляды через переносицу илевоеухо.
        Гульшат даже решила оценить те коленки. Вдруг они правда недосягаемы вконкурентном плане. Да нет, корявенькие. Выше еще хуже: пузико сбюст размером, бюст, правда, немаленький, поверху пергидрольный начес времен айгулькиного детства. Идва жлоба покраям начеса. Втрениках, натурально. Понятьбы еще, почему здесь, анев«Макдоналдсе»- видимо, завремя затворничества Гульшат город изменился радикально.
        Впрочем, это уже неее забота. А, допустим, Костика. Нужнали онаему?
        Кажется, она ему была нужна. Всмысле, забота, анеГульшат.
        Потому что когда она- насей раз Гульшат, анезабота- сняла скрючка пуховик инаправилась квыходу изресторанного зала, Костик слился. Сперва-то он устремился заГульшат идаже заметался, соображая, что изысканней: одеться самому, апотом одеть даму, или наоборот. Гульшат, гордо усмехнувшись, пуховик неотдала, инепрогадала. Кдвери она вышла одна. Оделась, неоглядываясь, чуть помедлила ивсе-таки воровато оглянулась- чтобы увидеть, как серая спина Костика скрывается забагровой гардиной, отделяющей туалет икакие-то служебные помещения. Инеодна спина-то исчезает, авкомпании драной шубки якобы изпесца, при жизни отличавшегося блохастостью ипривязанностью ктеплотрассам. Ну, рыбак рыбака.
        Аоба жлоба, отходившие кбарной стойке засигаретами, теперь, скрашивая дорогу обычной для такого контингента перекошенной беседой, возвращаются ксвоему столику, чтобы обнаружить исчезновение шубки вместе сначесом ивсем содержимым.
        Ох орел, сневольным восхищением подумала Гульшат идаже хихикнула вопреки обстоятельствам.
        Зря.
        Жлобы переглянулись инеторопливо пошли через зал кГульшат.
        Можно былобы их идождаться- все-таки место людное ипочти свое. Нообщаться сушлепками, невыросшими изтреников, совершенно нехотелось. Ктомуже небыло видно ни Паши сРезедой, ни дееспособных мужчин. Зато додому было полтора квартала иодна хитрая арка. Можно красиво уйти.
        Красиво неполучилось. Некрасиво, впрочем, тоже.
        Жлобы настигли втой самой хитрой арке, закаким-то лешим старательно освещенной собеих сторон. Вернее, ненастигли, аждали там, впрямоугольном проеме, нелогично протыкающем один изизгибов длиннющей девятиэтажки, известной вгороде как «гусеница». Гульшат, еще несвернув, услышала гулкое «Ну где эта овца» иостановилась, да поздно. Уже вылетела нажлобов. Гульшат спросила себя сквозь громкие толчки вголове, ачего она боится-то- ну жлобы, нонелюдоедыже. Одеты как кретины, так Гульшат их невстречать. И«овца» вполне могло кблондиночке относиться.
        Гульшат-то овцой точно небыла. Потому пошла дальше- обычным шагом. Бегать отвсяких изавсякими она непривыкла. Все-таки папа был хозяином города. Иэто зналивсе.
        Вот только эти двое незнали. Вот только папа перестал быть хозяином чегобы то ни было. Ивот только город сильно изменился.
        Парни ивпрямь дали Гульшат пройти мимо, бегло вскинув нанее глаза иснова уставившись втелефоны. Гульшат находу услышала сквозь собственное поскрипывание: «Слышь, она трубку неберет. Апоходу это ее номер вообще? Ая хэзэ. Вот овца, а? Сожрала, главное, наштуку почти…»
        Бедолаги, снисходительно подумала Гульшат, подходя уже кфинишной прямой, итут сзади заскрипели поснегу, который причудливый ветер натаскал ипобросал под аркой. Гульшат напряглась ивсе-таки ускорилашаг.
        Сзади сказали:
        - Девушка, слышь, ты это, вы небойтесь, мы чисто спросить. Постой секунду, по-братски прошу, слышь,да?
        Бегала Гульшат неплохо, исапоги унее были почти без каблуков. Номериться скоростью или там силой сдвумя парнями, да еще втрениках, былобы затеей экстремальной идаже, повыражению психологических книжек, виктимной. Она остановилась под лампой имолча повернулась лицом кпарням, которые, оказывается, были уже вметре. Сердце перешло нагулкийбой.
        Тот, что пониже ищекастей, сделал несколько жестов испросил:
        - Короче, это. Где твой?
        Гульшат высокомерно подняла бровь, изо всех сил удерживая всебе иронические, ехидные или возмущенные вопросы, которые покажут, как ей страшно. Сработало, даже сперебором. Щекастый сказал:
        - Слышь, подруга. Мы пока по-нормальному стобой, давай тут лицо неделай.
        Второй, повыше, поуже ивфиолетовую крапинку отугрей, стоявший уприятеля заправым плечом, покивал, недобро рассматривая Гульшат.
        Гульшат вздохнула, надеясь подавить дрожь вголосе, ивыговорила без дрожи:
        - Какой там мой. Подсел, потом делся. Куда- незнаю.
        - Воты гонишь,- обрадовался щекастый иснова затеял долгий неприятный жест. Нодлинный, тронув его залокоть, объяснил неожиданно оперным голосом:
        - Он, ты поняла, унас, походу, даму увел.
        Гульшат поняла, что сейчас захихикает отэтой «дамы» иобщего кретинизма предъявы, ипоспешно сказала:
        - Вот именно.
        - Что вот именно?
        Щекастый, кажется, искренне непонимал ивсё пытался шевелить руками. Длинный опять тронул его иуточнил:
        - То есть он типа тебя ради нашей красотки прокинул?
        Гульшат покачала головой отворачиваясь. Ведь так иполучалось, посути. Ибыло даже необидно- просто непонятно, досадно инемножко смешно.
        - Вобаран,- сказал длинный, кажется, искренне. Поколебался идобавил:- Ахотите, вместе их поищем? Ну, сцелью нос там поправить, прическу, обоим. Или небудем искать, адавайте сходим куда, вы подругу возьмете, а? Унас тут вечерняя программа интересная намечалась, скино итанцами, девушка подписалась, подружку пообещала, атеперь вот такое. Ну обидно реально- да иувас, может…
        - О, точно!- обрадовался щекастый, решив, что Гульшат заколебалась.
        Она нето чтобы заколебалась- ноподумала, акакого, собственно, черта. В«Солнышке» Гульшат неисключала никакого завершения вечерней программы. Претендент наглавную роль выбыл- ну ишутбы сним, можно рассмотреть вариант замены. Ребята казались неплохими- некрасавцы инегусары, нонепод венецже сними, атак, время суток скоротать. Иподругу организовать можно- этож негоревание, под веселуху компания вполтора звонка отыщется.
        Правда, ребята были все-таки безусловные гопы втрениках, аАйгуль именно оттаких вариантов категорически предостерегала. Наосновании собственного несладкого опыта. Подумаешь. Каждый человек достоин собственного опыта. Иначе это нежизнь, асредняя школа для умственно отсталых.
        - Нет, ребят, спасибо,- сказала Гульшат твердо.- Совсем никак.
        - Ачего это совсем?- завелся щекастый. Длинный хлопнул его полоктю- кисть была голой ислиловыми шишаками накостяшках,- исказал:
        - Ладно, хорош.
        Асдругой стороны спросили:
        - Ребят, акак тут дотрамвайной остановки лучше дойти?
        Ребята развернулись быстро инедобро. Гульшат чуть опоздала- пыталась вспомнить, почему толи голос, толи интонации звучат так знакомо. Ступор длился секунду, ноотгадки лишил: когда Гульшат обернулась, темно-синяя куртка под ярко-синей шапкой, пробормотав «А, вижу», уже шагала прочь- соскрипом, без которого удивительным образом обошлась наподходе. Ноеще удивительнее было, что навстречу куртке- авернее, прямо ких задорной троице,- быстро шел Костик.
        - Да ты глянь, кто такое красивое идет,- протянул щекастый, иГульшат удивилась, сколь адекватно слова туповатого гопа могут выражать ее мысли.
        Щекастый шагнул Костику навстречу, адлинный сделал шаг всторону. Костик обогнул обоих, как табуретки, застыл вполуметре отГульшат испросил, беспокойно оглядывая ее сверху вниз:
        - Гульшат, ты впорядке?
        - Защитник нарисовался,- судовольствием отметил щекастый, снова угадав мысль Гульшат.
        - Гульшат, ты прости, пожалуйста, я тут задержался, смотрю- тебя нет. Туда, сюда. Еле нашел. Они тебе ничего несделали?
        - Задержался он,- буркнул щекастый исобрался развить мысль, нодлинный предложил громко исобертонами:
        - Слышь, орел. Ты базар фильтруй.
        Костик насекунду повернулся кнему, потом кщекастому, снова стал лицом кГульшат инадменно сказал куда-то вверх:
        - Я, между прочим, несвами сейчас разговариваю.
        Дебил, что он нарывается-то, подумала Гульшат. Таким тоном, да еще иотвернувшись, сгопами мог разговаривать спецназовец вкаске или самоубийца. Костик явно нетянул наспецназовца, аего шапочка- накаску.
        Гульшат решила вставить что-нибудь смягчающее, нодаже примерно неуспела придумать, чем икак смягчать. Щекастый назидательно сказал:
        - Анадо снами.
        Идобавил другим тоном:
        - Где Ленка?
        - Какая Ленка?- подумав секунду, спросил Костик.
        Длинный назаднем плане засмеялся иотвернулся. Щекастый тоже, кажется, развеселился.
        - Вот ты славный. Дама, скоторой ты ушел, ее Елена звали. Игдеона?
        Костик сказал сискренней иоттого особенно, даже для Гульшат, возмутительной досадой:
        - Да что мне Ленка ваша, откуда я знаю! Ушла иушла.
        - Стобой?- легко уточнил щекастый.
        - Глупости какие.
        - Базар фильтруй, чмо лиловое,- звучно повторил длинный.
        - Огосподи,- сказал Костик капризно.- Несомной она ушла. Вышла замной ипопросила ее доостановки проводить. Я говорю- немогу, мол, ипотом, увасже свои провожатые, крутые такие. Ато получится, что они решат адекватно ответить инадругих девушек нападать начнут. Знаете, что такое адекватно?
        Щекастый вздохнул ипочти нежно поводил костяшками пальцев покуртке Костика, стоявшего кнему вполоборота- будто это было брайлевское пособие пообщению спридурками. Костик брезгливо дернул плечом ипродолжил:
        - Ну чего вы тогда девушку держите? Пусть идет. Она, чтоли, виновата, что отвас барышня сбежала?
        Щекастый ссердцем сказал:
        - Чего лепишь, а?- иотвел плечо.
        Нодлинный тронул его зарукав иласково сказал:
        - Гульшат, ты иди. Иди-иди, спасибо.
        Гульшат еще соображала, идти или лучше бежать, аКостик уже подцепил ее под руку ипопытался сделать шаг всторону.
        - Э, стоп,- сказал щекастый, уцепив его залокоть.- Ты, братек, задержись. Айда договорим, интересноже.
        - Былобы скем,- довольно явственно буркнул Костик, освобождая руку Гульшат.
        Она поспешно вышла из-под арки, исюрреалистичная беседа под сводом стала раскатистой ималоразборчивой. Подальше отэтих клоунов, подумала она, нопочему-то остановилась иоглянулась.
        Чтобы увидеть, как Костик брезгливо, кончиками пальцев, тюкает щекастого вгрудь, говоря что-то скошенным ртом, щекастый смотрит нанего, подняв брови, адлинный, изогнувшись, неудобно, носильно бьет Костика кулаком влицо.
        Гульшат замерла, вскинув руки ко рту, выше живота взвыл холодныйфен.
        Голова Костика мотнулась, он нелепо плюхнулся нагрязную корку льда.
        Щекастый нагнулся итакже брезгливо, кончиками пальцев, пихнул Костика влоб. Костик задрал голову ичто-то сказал, кажется, про Гульшат. Щекастый развел руками, обернувшись кГульшат сизумленным лицом, как заподдержкой, адлинный, кажется, собрался Костика пнуть.
        Гульшат завизжала.
        Она непомнила, использовалали слова или надсадно голосила надве ноты. Стояла ивизжала неизвестно сколько- нодолго. Умолкла, когда горло заныло отнадрыва и, наверное, мороза, зачерными окнами вокруг арки вспыхнули люстры, ащекастый сдлинным, поначалу что-то говорившие ипоказывавшие вее сторону, переглянулись иушли всиний зев. Плюнув находу.
        Гульшат необратила внимания наэто, как инагулко растекающиеся под аркой обидные слова. Она брякнулась наколени рядом снесчастным дураком Костиком ибормотала какую-то чушь, стараясь поднять его измелкого сугроба, надутого вдоль бордюра.
        Сугроб был стемным пятном. Гульшат ужаснулась, нокровь была всего лишь износа. Правда, сочилась, непереставая, почти доГульшаткиного подъезда. Гульшат потащила Костика домой- акуда его еще было девать, раненого, придурочного иврядли способного пройти сквозь арку, поблизости откоторой непременно ждут гопы. Врядли визг отбросил их далеко инадолго. Костик отнекивался, застенчиво утираясь бумажными платочками, запасенными словно именно натакой случай. Ибесконечно извинялся завсе насвете. Заслабый нос, загопов изато, что бросил ее в«Солнышке». Прости, говорил, просто эту дуру быстренько выводить пришлось, ее спасать надо было, они ее мучить собирались, всерьез.
        Гульшат вэтом усомнилась. Непохожи были гопы насадистов. Ее-то неизмучили. Да илахудра меньше всего напоминала невинную жертву. Потаскуху она напоминала, этода.
        Ну да Костику-то откуда знать, лось неученый. Ну, пусть инезнает.
        Наподступах кподъезду Гульшат убедилась, что кровотечение иссякло, ипринялась осматривать иощупывать Костика напредмет других повреждений, попутно кроя его довольно страшными словами. Ислишком поздно обнаружилось, что Костик одновременно ощупывает иосыпает словами ее- вернее, неощупывает, абезошибочно иласково находит нужные точки под слоями зимней одежды, ислова унего нестрашные, авзводящие, агубы мягкие ижгучие. Иоткуда что взялось. Интересный терапевтический эффект бывает умордобоя, подумала Гульшат, хихикнув. Итутже хихикнула подругому поводу, иподавила стыд всвязи стем, что вее обстоятельствах ивэтой ситуации обжимается натурально спервым встречным и, кажется, ведет его домой. Определенно ведет, сопределенными намерениями, откоторых неоткажется. Игори оно все огнем досамого утра- ия первая.
        Сгорело, да нетак.
        Усамого подъезда Костик решительно тормознул ивпаузах, пока оба переводили дух, что-то объяснил про пятнадцать минут. Какие пятнадцать, куда бежать, какой чай, непоняла Гульшат, потом поняла ипопыталась возмутиться такой самоуверенностью ипредусмотрительностью. Костик эти повороты ловко обошел, поцеловал ее совсем беспощадно имягко подтолкнул кдвери подъезда.
        Акогда, начала она, ион сказал, что ты ираздеться неуспеешь.
        Аконсьержка, начала она, ион сказал, что разберется.
        Аномер-то квартиры, начала она, ион сказал, что найдет итак, новсе-таки выслушал иномер квартиры, иномер телефона, кивнул, улыбнулся иушел.
        Гульшат успела раздеться, замерзнуть, снова одеться ивыпить чаю. Она долго бродила поквартире, стискивая телефон ивспоминая, неошибласьли при диктовке номера. Немножко порепетировала звонок вполицию- нокаждый прогон обрывался навторойже реплике, потому что Гульшат совершенно непредставляла себе ответов нанеизбежные вопросы про фамилию, место работы ипричины заявления. Да иотучили ее последние месяцы оттак инесформировавшейся привычки искать помощи уполиции.
        Гульшат влезла всапоги спуховиком ивышла изподъезда, миновав бессовестно похрапывающую консьержку.
        Вокруге было три круглосуточных аптеки. Ни водной Костика невидели. Варке его небыло, узакрытых дверей «Солнышка» тоже. Других мест, способных привлечь Костика, Гульшат незнала, поэтому бродила подворам иулицам наугад, вглядываясь втени отмусорных баков ивфары проносившихся мимо машин.
        Окончательно замерзнув, она решительно пошла домой, попути завернула вближайшую аптеку, долго рассматривала витрину сразноцветными коробочками, вответ наутомленный вопрос молодой аптекарши купила диазепам, пришла домой изакинула его внавесной шкафчик сприправами. Выпила еще чаю илегла спать. Через полчаса ворочания вышла накухню исела уокна, выходящего надорожку кподъезду. Уокна иуснула.
        Этим сериал сучастием Гульшат икончился. Костика она больше неувидела. Его почти никто неувидел.
        Кроме создателей сериала.
        Глава 5
        Чулманск. Константин Яковлев
        Заниматься такими вещами Костя нелюбил. Ачто делать, если нормальные вещи заняты.
        Вводная отбосса истекала ароматами запредельного идиотизма. Следовало найти вЧулманске следы первой акции изачистить их- так сказать, бесследно. Следы- бесследно, ачего вы несмеетесь. Это убосса был такой юмор, смешной ему одному. Кроме него никто филфаков некончал, хотя кончать старались по-всякому. Вопрос был невюморе, автом, что акцию проводили одни исто лет назад. Апойти туда- найти то поручалось Косте, невиноватому ипостороннему. Справедливость делится непосправедливости.
        Костя полдня шарахался поЧулманску, звонил, пробивал, потихоньку раскачивал, новосновном слушал. Ничего особенного он неуслышал: сплетни да оханья, идаже неслишком громкие. Стрельба вБоровицком стала событием года, если недесятилетия, ибыла изжевана, высосана, высушена иснова изжевана всеми-всеми жителями Чулманска вдвенадцать оборотов. Новремя лечит нетолько огнестрельные раны. Так что кприбытию Кости город эту страшную боль изжил ипревратил вгоголь-моголь, пенистый инепозволяющий зацепиться ни закрошку. Девка изображала труп, скаждым днем все убедительней. Дедок всерьез настроился молча переехать изпредзака влагерь. Бесследно.
        Костя плюнул настандартные методы, прицепился кследаку Артему, оказавшемуся все-таки дознавателем, иходил заним еще полдня- чтобы, вернувшись сторопливого перекусона, обнаружить, что объекта нет. Имашины его полумертвой нет, ни уконторы, ни удома. Называется, пожрать сбегал.
        Костя потомился, замкнул несколько точек, вкоторые пытливый Артемка ныкался накануне, да без толку. Позвонил ему вкабинет, сочинив длинную убедительную историю про себя ипро свой интерес. История непригодилась- какой-то сопляк, тоже, поди, дознаватель натаратайке, сообщил, что Артем Александрович уехал вкомандировку, куда, нескажем, когда вернется, тоже,- перезвоните наследующей неделе. Даже что передать неспросил, щенок.
        Это могло значить что угодно: человек уехал вотпуск, человек ушел взапой, человек занялся другим поручением начальства- Костя понимал, что поручения как раз сейчас должны были начеловека сыпаться как измусоропровода высотки, причем стольже приятного характера. Исамым правильным былобы сесть неподалеку сглинтвейном ижурнальчиком «What Hi-Fi», да дождаться возвращения, определенности исмысла. Нобосс требовал результат. Абоссу попробуй откажи.
        Ему даже девка та неотказала. Артемова всмысле. Где уж намуж.
        Девку как раз было нежалко, авот тетку жалко. Красивая, говорят, была тетка, толковая ичестная. Неповелась даже набезотказного Мишку, который старался так, что, Славка говорит, отпинываться отмимоходных баб приходилось. Атетка неповелась. Ну иземля ей пухом. Кости там небыло, он ничего невидел, незнает, его дело- легкая послеремонтная затирка. Затрем.
        Заодно посмотрим, далеколи яблочко отяблони падает. Если какие косяки иторчат, то впервую очередь состороны Неушевых. Вколичестве двух.
        Старшее яблочко было дурным ибесполезным. Всмысле, Айгуль эта, хоть ивзрослая уже баба, может, еще ипомиловидней сестренки- ктобы, кстати, объяснил, зачем эта нерусь обзывает дочек заведомо неженскими именами. НоАйгуль горела наработе, что та Жанна, потом дожаривалась впламени любви ксобственной дочери, щекастой пацанке ссовсем уж нечеловеческим именем- аостатки себя палила входе психиатрических визитов кмладшей сестренке. Смысла следить заэтим гриль-бильярдом небыло. Ктомуже Айгуль врядли могла зачто-то зацепиться, вовремя операции она сдочкой шлялась покаталонским пляжам.
        Костя, дождавшись, пока девчонка сняней упрутся напрогулку, осмотрел квартиру иничего интересного ненашел: панельная трешка, простенькая, как замки вдвери, схорошим, хоть идавним ремонтом. Чистенькая вовсех смыслах. Вплане следов тоже.
        Врамках квадратно -гнездового подхода Костя немножко попас Айгуль, нобыстро утомился. Восновном физически- удивительно шустрая баба, медленно ходить неумела, да иводила, как Шумахер спарой удаленных хромосом- быстро, аккуратно, нонепредсказуемо.
        Костя после короткого размышления машиной вЧулманске решил необзаводиться. Пешие реже залетают. Поначалу он слегка психовал, что туда неуспеет, атого упустит. Ерунда это- такси было полно, стоили они копейки, подъезжали через две минуты после звонка иктомуже были оборудованы антирадарами, так что таксисты как раз порхали без залетов, хоть ивспотыкающемся режиме: разогнался, матернулся под писк, тормознул- иснова разгон. Автоинспекторов вЧулманске встречалось чуть, зато камеры срадарами торчали, натурально, изкаждого светофора ифонаря- асветить даже временную машину, да еще оставлять ее фотки напамять Косте совершенно неулыбалось.
        Айгуль правил особо ненарушала, и, что существеннее, почти неотклонялась отбезошибочного треугольника дом-работа-сестра. Костя решил изучить последний угол.
        Гульшат жила внепростом доме согороженной стоянкой, забором, консьержками, камерами инезаселенными вбольшинстве квартирами- такой микроаналог московских престижных апартаментов, раскупаемых недля жизни, адля вложения наворованных денег. Неушева, впрочем, жила задвоих, усердно- издома носу несовала. Наружка вэтих условиях имела разве что религиозный смысл, как столпничество или медитация, плохо сочетавшиеся сместным климатом. Кама-сутра штука приятная иполезная вбольшинстве отношений, Кама-с-утра-до-вечера-зимой- наоборот.
        Костя все-таки попрактиковался, трескуче плюнул, крабом вернулся вснятую квартиру, спас побелевшие пальцы, проверил, неразошласьли дырка вбоку, накатил стакан, почти ничего непочувствовав, ипонял, что настало время внедрежа.
        Сутра он обошел несколько магазинчиков спецодежды исеконд-хэнда, кобеду довел докондиции наиболее убедительные сочетания, подумав, остановился наварианте «сантехник» срезервом «врач скорой помощи», утрамбовал оба комплекта вусердно обшарпанный ящик для инструментов, под поддончик сфонариком, парой ключей иотверток, ипошел вгости. Ежась, быстро переоделся наверхней площадке ближайшего кнепростому дому подъезда длиннющей девятиэтажки, вывернул куртку серой стороной наружу, натянул шапку поглубже ивнедрился водвор состороны стоянки.
        Вступительные тезисы Костя приготовил заранее, как имятую бумажку, коряво исписанную фамилиями, адресами иномерами квартир. Ничего непригодилось. Консьержка, нестарая еще тетка вбабушкином наряде, сама забурчала из-за стекла:
        - Опять, чтоли, кГавриловым? Как наработу уже, всамом деле.
        - Аремонт надо нормально делать,- назидательно сказал Костя.- Понимаешь, ставят пластиковые трубы иколлекторы китайские- их иразъедает. Экономят, блин. Усамих квартира стоит как вМоскве почти, аони…
        Консьержка, как иожидалось, разговор подхватила. Будь Костя домушником, он расцеловалбы тетку взасос, потом усыпилбы ее самым гуманным способом изподвернувшихся, иобнесбы все достойные этого квартиры встрогом соответствии сконсьержкиными чеканными рекомендациями. Костя вором небыл иинтересовался единственной квартирой, вернее, ее обитательницей. Получив сытную порцию данных, он увел разговор чуть всторону, чтобы незапомнилось, рассеянно достал сигарету- исхлопотал отстражницы заряд здоровья, трудно совместимый сосчастьем.
        Оно инадо было.
        Костя хмыкнул, убрал сигарету впачку, апачку вкарман, ипошел вверх.
        Визит сантехника можно было иобосновать, заливание квартиры штука несложная, хоть ихлопотная, особенно втаком доме, содной стороны, расфуфыренном, сдругой- тихом ипустом. Но, насколько Костя понял вводную босса, подтвержденную теткой навходе, девка пошла невмать сотцом, иобъехать ее можно надраном венике.
        Сначала он решил осмотреться. Сам непонял, почему.
        Лестничная площадка была чистой ипросторной, хоть гробы дуплетом разворачивай. Две металлических двери, одна общая, попроще инапару звонков, вторая побогаче- та, что нужна. Ишь, единоличница. Сдругой стороны, Неушевой иблокироваться нескем было- разве что слифтом. Тоже вариант, нонедля этой несмеяны вгорошек, хранившей кислое выражение набольшинстве фоток всоцсетях. Для этой-то без вариантов: сидеть всоплях иждать, пока прискачет принц вспецовке иустроит внедреж той степени, какую принцесса заслужит.
        Костя опустил поднятую кзвонку руку ипопытался понять, что нетак. Осмотрелся, закрыл глаза, открыл, для сравнения поднялся наэтаж выше, вернулся, подышал ипонял.
        Нетак было сзапахом. Налестничной площадке пованивало сладковатой химией типа ацетона. Может, соседка краску ссынишкиных штанов оттирала. Впрочем, какая уж зимой краска наштанах, это весенняя забава. Нобыло еще что-то под ацетоном, неуловимо знакомое идушное. Костя почему-то вспомнил Лизку, кошку, которая жила унего пятнадцать лет, идаже присел- нето отнеожиданности, нето еще почему.
        Пахло отдвери Неушевой, отнижней доли.
        Костя присмотрелся, потрогал, косо посветил фонариком. Было там неровное пятно, почти незаметное- будто провели смоченной растворителем тряпочкой, замывая что-то. Грязь сцарапин, например,- кстати, довольно кошачьего вида. Стоял кошак, точил ни стого ни ссего когти одверь, декоративную пленку вон дометалла продрал. Его прогнали, царапины затерли, аКостя, дурак, изучает. Других дел унегонет.
        Костя встал, задумчиво поднял руку кзвонку- итут дверь защелкала замком.
        Теперь Костя метнулся вниз полестнице. Перехват напороге- вполне рабочая завязка, новариантов его развития шиш да маленько, ивсе радикальные. Особенно сучетом того, что клиент- девушка, да еще вдепрессняке, да еще, неисключен такой вариант, открывающая дверь первый раз замесяц- усестры-то, поди, свой ключ. Принцесса могла заорать, могла послать подальше под предлогом того, что торопится- и, даже впустив сантехника, врядли позволилабы осмотреться ивыведать. Пусть выходит- атам решим, что лучше: ее пасти или квартиру изучать.
        Первый вариант выбрался сам собой, пока принцесса набивала код сигнализации ивоевала сзамками, которые проверила два раза. Ненапять минут отходила- иневравновесном состоянии. Аеще исигнализация. Костя вызвал лифт ибеззвучно побежал вниз. Упервого этажа он перешел наспокойный шаг, прислушался: лифт еще гремел дверями, значит, Неушева непошла пешком, стало быть, время было,- иминовал консьержку, отсалютовав ей пачкой сигарет.
        Такси возле подъезда небыло- уже проще. Ножками отправится. Машины унее вроде небыло, скромные мы, зареванные младшенькие дочки местных олигархов.
        Переоделся Костя наплощадке второго этажа, недобегая достартовой позиции. Увидят, так иплевать. Неувидели. Зато сам Костя между припадками дрожи вокошко поглядывал- изасек, куда девка направилась. Потомуже принципу, увидят- так плевать, запихнул ящик синструментом иодеждой глубоко под лестницу напервом этаже, ипоследовал заобъектом.
        Объект ивпрямь ушел недалеко- просторными дворами кторговому центру наближайшем размашистом перекрестке. Впрочем, вЧулманске все перекрестки были размашистыми, улицы широченными, проспекты бесконечными, аветры пронзительными. Аэродинамическая труба, анегород. Иникакие пробки эту трубу неукупоривали. Торговых комплексов было что автобусных остановок, нодаже возле самых крупных моллов движение незамирало, словно улицы проектировались невбрежневские 70-е, авот прямо сейчас, сучетом вздутого автопарка ипримата торговли над всеми прочими человеческими проявлениями.
        Торгово-развлекательный комплекс «Солнечный» был несамым крупным, как изапрятанная вего недрах кафешка «Солнышко». Кафешка была хитро поделена- наяпонский, итальянский итатарский залы, зону курящих-некурящих, сидящих устоек, застоликами ивкабинках, плюс еще пара градаций, которую Костя уже неуловил. Цены тоже были хитрыми почти по-московски- ноктаким провинциальным вывертам Костя привык еще впервых командировках. Он выбрал себе угол втатарском секторе, темный ипозволяющий наблюдать завходом ияпонскими окнами, между которыми плюхнулась Гульшат. Попробовать местную кухню Костя собирался давно, новсе как-то несрасталось- татарские закусочные почему-то все время оказывались наполквартала дальше, чем русские, итальянские или безродные клоны бутербродных сетей. Насей раз тоже несрослось. Неуспев перелистнуть супы, Костя отложил меню, подхватил куртку, напомнил себе: милый сосунок изМосквы, веселый, нодушевный,- ипошел унимать рыданья.
        Рыданья были беззвучными, ноистовыми- донеприличности. Хороший шанс, иКостя его размотал. Девушка посылала иотворачивалась. АКостя неМишка, он только учится. Зато делает это старательно, нежалея терпения идушевности.
        Стандартный заход сработал надиво- самый банальный, зато свыходом накошачью тему, устоять против которой способна лишь тетенька сгенными нарушениями. Особенно вмасть зашла история про любимую кошку, которая коньки уже кидала, атеперь вот мама позвонила иговорит: оклемалась иуже мышей ищет. История была почти изжизни, хотя Лизка так инеоклемалась. Новсе равно спасибоей.
        Две минуты, клянусь, подумал Костя, стараясь неостанавливаться, ноиневыпадать иззастенчивого образа. Задве минуты превратить распухшее рыданье впригожую девицу сблестящими, пусть ипромеж красных век, глазами- этож смоей стороны подвиг, чудо иголос свыше. Уйду впсихиатры, или как их там, которые богачей наподушки кладут, ибуду зашибать деньги трепетом языка инаживанием честного геморроя втеплом кабинете.
        Все закрутилось годным образом ичуть несорвалось явлением грозной старшей сестры. Она надвинулась просто ух какая, иКостя, кротко пережидая туземное наречие, всерьез намеревался отвалить, чтобы все неиспортить, аподвалить уже потом. Ато инеподваливать: мазы нет. Понятно уже, что удеток наполянках следов остаться немогло. Костя сумел пересидеть критический момент, апотом перетерпеть ощущение страшной потери времени- иой как незря. Во-первых, Айгуль утихла, ктомуже глаз неглаз, нонекоторую часть организма назастенчивого гостя положила. Во-вторых, Гульшат сообщила про наследство.
        Костя невдавался вподробности операции, неинтересовался ее обоснованием ипоследствиями. Это даже босса некасалось. Остальным вовсе лезть нестоило. Крепче спишь, все такое.
        Сообщение Гульшат некрышу сносило, оно яму отфундамента неоставляло. Содной стороны, новость значила, что контроль ОМГ над «Потребтехникой» является штукой вздорной, временной инезаконной- потому что есть полноценная хозяйка, которая может вступить вправа хоть сейчас. Асдругой стороны, любая заинтересованная мозга, уцепившись зарасклад, водин заход установилабы, что версия, объясняющая убийство Фираи Неушевой корыстными интересами ее недовольного супруга, летит смоста впропасть, как паровоз вкино про партизан. Версия ведь строилась натом, что Неушев переписал завод нажену, потом решил вернуть- нокак раз вэто время жена сним расцапалась натеме личных измен, ивот, слово заслово, мужчина исорвамшись. Аесли акции жена переписала надочку, то исмысла порешать жену нет никакого. Художественный свист натему «Неушев мог даже незнать оперепасах всвоей семье, нето что дирижировать ими» возможен вдневной телепередаче, аневматериалах уголовного дела.
        Иполучалось, что операция была напрасной.
        Организаторы иисполнители невиноваты- нокто вэтом будет разбираться. Задача несчитается выполненной, если решение неустраивает заказчика. Азаказчик, которого неустраивает решение- это серьезно. Это серьезней, чем мотивированные следаки, нарушение конвенции или подстава под инновачечников, про которых Костя много слышал, нонесталкивался, ксчастью, ни разу.
        Иполучалось, что Костин выезд напрасным небыл. Тут уж недомелких следов. Если Гульшат Неушева очухается изаявит права назавод, уже неследы проявятся, аударная волна, как отхорошего наземного взрыва. Всё сметет.
        Аона заявит права. Теперь-то, когда старшая сестра развякалась- уж по-любому.
        Может, уже заявила. Терлееву, например. Онаже наверняка сним общалась- и, может, следачок эти обстоятельства исорвался проверять. Рыщет сейчас понотариусам, ато иначальству докладывает. Начальство, всвою очередь, доложит повертикали, несможет втакой ситуации недоложить. Икопец всему.
        Времени для связи сбоссом иполучения новых вводных неоставалось. Надо было перекраивать задачу самостоятельно. Да что тут перекраивать- практически само все влапки падало.
        Пока девицы сотрясали угол иостатки роллов задорными семейными криками, Костя смастерил сразу два плана, кривоватых, нореализуемых быстро, сминимумом затрат ибез подозрений внеслучайности. Первый вариант был особенно хорош иподготовлен развитием событий. Через два столика сидела занятная компания: два перезрелых гопа окраинного даже для Чулманска вида оглаживали совсех сторон шмару-любительницу. Шмара изображала восторг, ногрезила чем-то большим- вкачественном отношении. Кавалера ей явно хотелось смашиной, баблом или хотябы красивого. Гопы, скорее всего, тоже желали большего, новсугубо количественном отношении- еще одну шмару, алучше неодну.
        Гульшат Неушева нароль шмары негодилась даже всамом изрыданном состоянии, ногопы этого, во-первых, могли непросечь, во-вторых, при соответствующей подготовке могли попытаться, ав-третьих, отсочетания первого ивторого факторов, да еще врасстроенном состоянии, могли натворить глупостей. Что отних итребовалось.
        Костя перехватил взгляд шмары. Дальше все шло как пописаному, даже Айгуль звонким прощанием непомешала. Шмара ловко отслоилась отгопов исшубкой наперевес приняла низкий старт увторого выхода. Костя пропал изполя зрения Гульшат, быстренько вывел шмару изполя зрения гопов, напоследок, сквозь щелочку, подглядев, что гопы двинулись наНеушеву, ата нанерве отних чесанула. Все как надо.
        Костя отдал всего себя шмаре, очаровал ее как мог, оттащил вближайший подъезд иочаровал еще сильнее, почти без слов уже. Опасение, что шмара фейковая, апожизни профессиональная проститутка или там клофелинщица, жгло недолго. Нетушки. Честная шмара.
        Костя утащил ее изподъезда обратно в«Солнечный», вбесцветное кафе сверблюдом надвери, где искать никак небудут, наврал напять фур, велел ждать иготовиться. Асам побежал следить заразвитием печальных событий.
        Событиям категорически нехватило печали. Так славно все стартовало- да гопы, вотличие отшмары, оказались фейковыми. Костя верил вних допоследнего.Зря.
        Когда конфликт исчерпался, неначавшись, да еще кместу событий подгреб левый мужик, пришлось устроить явление народу споследующим обострением обстановки. Ход был нечистым- раз решил все сделать чужими руками, высовываться неследовало. Ноусловия диктовали.
        Фигню диктовали, ксожалению. Костя усердно обострял, совал Неушеву гопам впасть ичутьли невштаны- аэти тюти моргали да переглядывались нерешительно. Осталось идти наверный ивыносить под удар морду, любимую инеповторимую. Ладно удар оказался хоть ипоставленным, нонесмертельным. Да исам Костя неразучился подставляться так, чтобы страшным был только звук. Верный непомог. Гопы оказались нехищниками, которые отзапаха крови дуреют икидаются, аслизняками, которые ойкают ирасползаются.
        Удар поморде, спасибо ему хотябы заэто, дал старт плануБ. Это нормально, человеческий организм впарном режиме так иработает. Ивот поэтому плану Костя сГульшат помчались, как вшелковых пижамах поатласной простыне. Сейчас проверим, действительноли атласные, подумал Костя, исудорожно выдрал себя изчрезмерной увлеченности процессом. Впарном режиме нельзя было вваливаться под консьержкины глаза. Инельзя было открывать дверь вквартиру, неприготовившись пополной.
        Костя понимал, что подготовка выглядела чрезмерной. Небывает девушек без таблеток. Аэта девушка третий месяц невыходила издепрессии, принимавшей самые различные формы. Накаждую изэтих форм приходился отряд отважных медикаментов. Таблетки небриллианты, носдевушками дружат массовей. Влюбой девушкиной квратире найдется необходимое для достойных проводов. Нолучше нерисковать. Исделать так, чтобы аптекарь незапомнил, атаблетки ненасторожили следствие излишней свежестью. Сделаем.
        Чувства отключил, быстро. Вот так. Это объект. Симпатичный, считающий себя несчастным, нообъект. Помеха наславном пути идочь врагов России. Можно проще: бессмысленная девка вбессмысленной депрессии. Вдепрессии девки выкидывают самые разные номера. Втом числе смертельные.
        Как было сказано, нелюбил Костя заниматься такими вещами- нотут уже недолюбви. Вернее, как раз донее, непосле. После никак нельзя- экспертиза установит, начнет искать партнера иобстоятельства его появления иисчезновения. Нафиг. Все будет тихо ицеломудренно.
        Костя, глядя обещающе, как Мишка учил, сказал, непарясь, егоже формулу: «Чай без церемоний пить- отчаяться», выслушал встречный лепет, мягко подтолкнул, посмотрел нужным взглядом вслед- женщины такие вещи спиной, так скажем, чувствуют,- ипошел искать аптеку. Сквозь снег иветер, которым точно дверцу открыли. Акак потом сквозь консьержку пройти незамеченным, уж придумаем.
        Пару ближних аптек Костя отмел: могут проверить, ааптекарша вдруг вспомнит позднего покупателя. Еще одна оказалась закрытой, несмотря наподмигивающую вывеску «24». Уследующей кучковались явные наркоши. Значит, аптекарь стучит ментам. Ненадо нам такого.
        Костя вышел нашироченный темный проспект Химиков, посмотрел, щурясь отснежной крупы, посторонам инеувидел ни аптек, ни магазинов. Цепочка высоток спочти негорящими окнами пообе стороны, идалеко справа- придавленный черным небом сноп огней. Покарте, которую Костя вызубрил накануне, там был пафосный кинотеатр. Поход донего- минус пятнадцать минут. Примерно столькоже- минус пятнадцать, всмысле,- было натермометре. Весело, если исила ветра такаяже, подумал Костя, ипонял, что отстудил мозги, раз мягкое скислым складывает. Обойдемся без драгшопинга: коли уобъекта своих таблеток ненайдется, то поясок или лезвие сыщутся наверняка. Костя поежился ипошел обратно- подлинной дуге.
        Ивыбрел назеленый крест, тускло подсвечивавший крайний подъезд стандартной панельной девятиэтажки. Забавно, что крест, изабавно, что вжилом доме- сучетом поголовья нехристей иторговых павильонов оба декоративных решения выглядели спорно. Нонам-то пофиг, если местных это несмущает.
        Несмущенные стояли внескольких шагах отосвещенного пятачка вколичестве двух штук. Чулманск никогда неспит. Парочка что-то терла, почти сросшись головами. А, втелефоне ищет. Новый вариант вместо блондинистой шмары, неиначе. Ведь это те самые застенчивые гопы. Смешно, подумал Костя. Бог все-таки нефраер.
        Костя, подумав, решил, что пусть чуханы сами выберут, ипошел ккрыльцу, неспешно поскрипывая нападавшим снегом. Чуханы выбрали. Мордастый покосился наКостю, поднял голову исискренней радостью сказал:
        - Гля, кто пришел. Задобавкой, сынок?
        - Да не, ребят, какая добавка, я, наоборот,- рассудительно начал Костя, приближаясь, иударил наподшаге ивыдохе.
        Мордастого вчелюсть, еще шаг, длинному ногой вголень, когда тот согнулся- кулаком ввисок. Два шага кмордастому, нешевелится- все равно мыском внос, напамять. Дыф-хлоп. Потекло.
        Оба валялись вснегу, как подарочные пистолеты вобитой белым бархатом коробке. Бок был впорядке- разок резануло иобратно легло. Костя снял перчатки, озабоченно осмотрел ноющие костяшки, кивнул ипошел принимать свой крест, зеленый иуспокоительный. Да недошел. Усамого крыльца остановился ибыстро обернулся, вскинув руки.
        Ерунда, показалось. Пистолетики нешевелились, инедолжны были шевелиться еще минут пять. Авось неотморозят ничего. Акроме них никого водворе небыло.
        Нет, был кто-то. Метрах втридцати отжелезной горки надетской площадке оторвалась фигура, темная оттемного, ибыстро пошла кдальнему выходу содвора. Костя смотрел вслед. Под фонарем, упершим голубоватый конус взаснеженную ипроржавевшую «девятку», фигура споткнулась инамиг ступила восвещенный круг. Чтобы обернуться среднего роста мужиком втемно-синей куртке, очень знакомой. Обернуться вобоих смыслах: мужик бегло, новсе равно заметно зыркнул через плечо ипошел дальше.
        Костя вспомнил зырканье икуртку. Этот самый перец заставил его изукрытия выпрыгнуть, когда он гопов наНеушеву натравил. Подъехал вроде как девку защищать, сказал гопам что-то быстрое иотвалил- ровно также зыркнув наКостю. Он сгопами вместе, чтоли? Атеперь заподмогой побежал? Или, наоборот, гопов пас, бог уж знает, зачем, атеперь понял, что пасти временно некого?
        Костя помахал дяде ручкой, надеясь, что тот заметит. Дядя незаметил искрылся задомом. Костя задумчиво посмотрел надверь аптеки, потом нагопов, развернулся ипошел кдетской площадке. Обошел горку икачели, сделал десяток шагов всторону, присел, вскочил иторопливо зашагал вслед запропавшим уже извиду наблюдателем. Судя последам, наблюдал мужичок незагопами, азаним, Костей. Наблюдал долго иумело- раз уж пришел вэтот двор. Видимо, вел ссамой арки, политой Костиной кровью, иостался при этом незамеченным. Незамеченным Костей, следует подчеркнуть. АКостя вообще-то нехрен собачий.
        Вообще-то хрен собачий ибезглазый ктомуже, оборвал себя Костя иприбавил ходу. Нехватало еще этого дяденьку упустить. Следы зачищать, анеразмножать следует. Апока наоборот получается.
        Он обогнул дом исоблегчением обнаружил, что мужичок далеко неушел- чапает всреднем темпе понеравномерно скользкому тротуару.
        - Мужик, насекунду!- крикнул Костя.- Слышь,нет?
        Мужик неоглянулся идаже аллюр непоменял. Может, впрямь неслышит. Тем лучше. Костя наддал, чуть необломал копчик обасфальт, ноходу несбавил. Если карта вголове неврала, мужичку деваться некуда- здесь недостроенная дырка между двумя районами города. Тротуар упирался впроспект Металлургов, заним пустырь долеса, слева пустырь допроспекта, забыл, а, Автомобилестроителей, сучок, анегород, асправа- размахнувшаяся наквартал стройка. Ну иди влесок, иди, родной, подумал Костя.
        Родной непошел влесок. Он, неоглядываясь, уверенно так, свернул надощатый настил ипостучал понему кстройке. Живет там, чтоли? Странно- ни настроителя, ни набомжа непохож.
        Костя ненадолго замер, потом сообразил, что, содной стороны, объект может изатеряться- ищи его потом вночи среди кранов, бытовок ибетонных пролетов. Асдругой- дядька определенно неполицай инеиной субъект закона обОРД. Так что нагонять его можно иостро необходимо. Нагонять, брать зашею изадавать различные вопросы. Тут ивыяснится, наконец, окакой след Терлеев споткнулся. Пасет меня- значит, что-то знает. Других знающих вокруг нет- значит, отнего косяки ипадают. Значит, перестанут падать.
        Костя пробежал, почти нескользя, помосткам, уперся восвещенные прожектором запертые ворота, вышел изсвета иподлез под отогнутую сетку. Ноги вязли впеске, изкоторого узорчатые шины грузовиков настроили игрушечных кварталов накукольный мегаполис. Площадку мог охранять сторож, ноубегающий неховался, ну имы небудем. Где вот его искать- вбытовках, чтоли.
        Впереди мелькнул огонек. Костя побежал. Просверк, длинный ияркий, как отфонарика, уже погас, ноКостя засек точку- ввысоком незастекленном окне второго этажа. Строился, похоже, очередной гипермаркет или развлекательный центр, кажется, даже неизодного корпуса, каждый этажа натри-четыре. Огонек случился вближайшем корпусе. Вход был рядышком.
        Костя, стараясь ступать беззвучно, ступил впроем, лишенный пока дверей, прислонился кстене изакрыл глаза, чтобы они поскорее привыкли ктемноте. Темнота была почти полная. Почти- деревянные конструкции иполосы светлой краски все-таки различались, это он успел заметить, тени тоже. Тени без света небывает, весело подумал Костя, предчувствуя увлекательную погоню. Позимней стройке он последний раз лазал лет вдвенадцать- тогда все пацаны свихнулись натеме звездных рыцарей, анедостроенный Дворец пионеров врайоне жутко напоминал космический крейсер Империи. Костя открыл глаза, оценил путь долестницы, шагнул вперед- иему стало худо. Махом.
        Костя качнулся назад, чтобы опереться остену. Стало полегче, тошнота чуть отошла отключиц, ноколени тряслись, авживоте плясал кальмар.
        Роллы, чтоли, подумал Костя, когда смог снова думать, отдышался иснова шагнул вперед. Иснова стало худо- еще хуже, чем было. Да пофиг, подумал Костя сотчаянием, сделал несколько шагов долестницы, упал наколени ипринялся изгонять кальмара.
        Вышло унего это ловко. Как уопытной манекенщицы, которые, говорят, так собжорством исправляются, подумал Костя, состоном выпрямляясь. Ипочти равнодушно сообразил, что мужик мог подойти илопатку ему вырезать, пока он тут корчился. Ну неподошелже. Ктомуже стало легче. Видать, действительно вроллах дело. Их вкус, приправленный горьким икислым, горел ворту. Завтра вернусь вэто «Солнышко», пупок повару наизнанку выверну, пообещал себе Костя, бережно вставая. Отплеваться неполучилось- слюна липла кподбородку. Костя вытер лицо ипошел полестнице.
        Навтором этаже накрыло снова- едва Костя ступил наплощадку. Да что такое, бессильно подумал он, сготовностью валясь наздоровый бок- так лучше, чем лбом. Блевать было нечем, ножелудок честно постарался дотянуться докадыка. Необосратьсябы, подумал Костя, придя всебя. Сдругой стороны- ну иобосраться. Подумаешь, беда.
        Беда втом, что приступы оставили Костю без сил. Найдет он мужика- идальше что? Кулак несжать, какая уж тут третья степень воздействия.
        Главное найти- или узнать, где объект ховается. Атам видно будет. Может, завтра приду, неискренне предположил Костя ипопытался сообразить, что мудрее- подниматься дальше или проверить второй этаж. Сообразить неполучилось, нонаверху гулко зашебуршали, апотом полестничному пролету забился протяжный лязг, поддержанный пустым эхо. Даже нетретий этаж, ачетвертый, понял Костя, зачем-то пошарил руками пополу ичуть неразодрал перчатку. Метровая арматурина была кривой, ржавой наощупь испетлей наконце. Ох как славно-то. Костя подтащил ее ксебе, поставил торчком иподтянулся допитекантропной позы. Кряхтеть было почти приятно.
        Кчетвертому этажу Костя оклемался, руки-ноги унялись, итепло стало. Особенно под носом иниже. Костя снял перчатку, провел рукой погубам- скользко. Кровь износу хлещет. Зашибись. Наплутонии бетон замешивали, чтоли.
        Костя вытер ладонь оштаны, сунул руку под шапку идернул прядь волос. Больно. Невплутонии дело. Уже хорошо.
        Костя сморкнулся, опять обтер ладони- жалко джинсы, хорошие, боссовские, ну да недоних уже,- исделал шаг вперед.
        Наухо что-то шепнули. Четко- налевое, сблизкого расстояния, хотя рядом никого небыло.
        Костя замер- ишепот повторился, теперь разборчиво:
        - Дальше неиди, будет хуже.
        Мужской голос, невысокий иненизкий, произношение местное, четкое, мужику сорок или чуть больше. Может, иобъект- если он умеет растворяться ввоздухе ивещать изгазообразного состояния. Но, скорее, глюки.
        Костя мотнул головой исделал еще пару шагов. Теперь голос ударил вправое ухо, гораздо громче:
        - Фираю Неушеву ты убил?
        - Чего?- спросил Костя вслух, развеселившись. Ну дурдомже: стройка, кровища износа иголоса. Как после драки сСаньком Калягиным- это третий класс, не, четвертый. Санек впятом перешел впараллельный, алетом после девятого отравился чачей наметиловом спирте.- Ты чего мелешь, дурилка? Меня тут… Стоп.
        Костя наклонился, опершись обарматурину ивсе равно едва ненырнув носом вбетон, ипосмотрел посторонам. Ничего небыло видно, да инедолжнобы- динамики направленного звука бывают сладошку величиной,- носледовало хоть приблизительно оценить расстояние.
        - Клоун, ты чей? Синновачечной?- спросил он, делая большие паузы между словами ифразами- иговорить трудно, иприслушаться надо как следует.- Никита Геннадьевич-то вкурсе, как вы конвенцию задрали?
        Ответа небыло. Да иненадо. Ибез него многое понятно. Перед Костей был огромный зал, уходивший пустотой вправо ивлево, далеко запристроенные где-то нанесущих колоннах динамики. Впереди пустоты было меньше, звук барахтался ипадал обратно, отраженный недалеким препятствием. Разный звук, нетолько Костиных речей.
        Костя, надев перчатку, поковылял вперед, неритмично цокая арматуриной пополу, акогда более-менее пригляделся, перехватил арматурину как дубинку ипокрался беззвучно. Беззвучно неполучалось: нос неработал, ачерез рот дышалось сосвистом, имелкий бетонный мусор крякал под подошвами. Номожно было надеяться, что объект этого неслышит, потому что сам издает звуки сопоставимой интенсивности. Звуки были странными- какое-то шуршание сгулким подстукиванием, будто связку газовых баллонов пополу таскают. Доносились звуки из-за замызганной старообразной двери,- древесная плита под шпоном,- врезанной всамую середку дощатой стены, перечеркивавшей зал, кажется повсей длине. Костя снял перчатку иуперся вдверь кончиками пальцев, осмотрел ручку, замок ипетли. Шум оттуда, замок стандартный врезной, дверь открывается внутрь- так что, поидее, выбивается без проблем.
        Костя надел перчатку, последний раз прислушался, оперся наарматурину иударил ногой взамок. Дверь схрустом отошла наполсантиметра- косяк почти выбился. Заспиной рявкнули:
        - Неделай…
        Костя недослушал. Он перехватил арматурину икинулся вперед- сквозь громко отлетевшую дверь, лунный свет ичерез узкую площадку, перегороженную связанными сорокалитровыми бочками из-под краски. Костя споткнулся оних иполетел, уже увидев, куда, пытаясь извернуться иухватиться забочку, забалку, завоздух- ипадая мимо, мимо, медленно ижутко. Исразу- быстро.
        Ветер вышиб жуть, оставив гулкий восторг понимания. Небыло задверью никакого объекта- был колодец, который станет внутренним двориком сзастекленной крышей истекляннымже галерейным переходом науровне четвертого этажа. Пока галерея лишь обозначалась парой балок, толстенными рельсами упершихся вчерный провал напротивоположной стороне. Костя понял это вспышкой, пока пролетал между балками истрашно растопыривался, пытаясь уцепиться хоть зачто-то изамечая очень многое: луну вчерном круге наверху иблестящие стекла странной подъемной установки внизу, слишком дальние линейки швеллеров ибалок под лестничные пролеты илифтовую оснастку, неровную яму бассейна ичеловеческую фигурку, вышедшую изтени натретьем этаже, черную, нопонятно, что насамом деле темно-синюю.
        Ветер вывернул веки ипродул спекшиеся ноздри, затылок иживот сладко запели вунисон, иКостя счастливо сообразил, что обязательно спасется, уцепится закрюк или непременно торчащую втаких случаях плиту, аможет, сумеет спланировать курткой, чтобы подлететь ближе кобрыву этажа, ухватит объекта заногу, быстро выкарабкается- иотомстит засвой страх так, что самому потом вспоминать незахочется, исвернет бошки гопам, исбегает ккрасоткам сестренкам, иобеим засадит, апотом тоже бошки свернет, ипотом боссу
        Про босса Костя додумать неуспел.
        Часть четвертая. Чисто по-братски

29ноября-2декабря
        Глава 1
        Москва-Чулманск. Валерий Глухов
        Везет неутопленным дуракам, атому, кто везет. Инаоборот. Осталось понять, что обидней: покрываться мхом, радуясь, что под тебя нетечет инад тобой некаплет, или смело двигаться всторону поставленной цели, дабы обнаружить, что целью была собственная задница, накоторую ты ипривез тележку неприятностей.
        Можно считать, что сам виноват. Неизучил все плоскости ситуации. Пренебрег родственными мелочами. Несколько раз подряд хватался запервую удобную возможность. Отправил Костика, анеСлаву, который, вы неповерите, повдумчивей.
        Новины никакой небыло. То есть побольшому счету, перед богом там, УК ипрочими малоактуальными пока мелочами вина была- куда без нее. Нокаждое действие Валерия было обоснованным, грамотным исоответствовало обстоятельствам. Другое дело, что обстоятельства раз заразом переворачивались пятками вверх. Ктож знал, что именно вэтом Мухосранске все будет так серьезно. Ктомуже Костик всегда справлялся без затей. Апредугадать появление сторонней силы было невозможно.
        Небывает унас пришельцев.
        АвЧулманске, оказывается, бывают. Иперед нами, товарищи, стоит боевая задача выяснить, откуда они пришли икак их проводить обратно. Так, чтобы больше неприходили.
        Изадача, исам выход насцену новой силы стали очевидными несразу. Хотя Костика Валерий как раз сразу хватился. Даже дотого, как возникла необходимость хвататься. Изателефон, изаствол. Тревога непонятного происхождения вылупилась где-то залевым виском иболталась там, отвлекая ираздражая.
        Договаривались, что Костик отчитывается дважды всутки. Тревога всплыла вечером, когда Костик доложился, что идет наработу. Холодно будет, спросил Валерий. Неисключено, легко ответил Костик, итутже продемонстрировал, что его хваленая эмпатия, накоторой, собственно, идержалась костикова карьера, штатно срабатывает ипри телефонном общении. Небеспокойтесь, босс, пожалуйста, сказал он, сам незамерзну. Тут тепло, я одет иэто, руками буду размахивать. Да инекому тут морозить, ей-богу. Анаш звонарь, уточнил Валерий, хотя спросить хотел совсем необэтом, аочем, исам толком непонимал. Анаш звонарь упылил- иневидно. Вы уж его сами там поищите, пожалуйста. Валерий хотел было уточнить, где икак искать, нововремя спохватился ипопрощался, удержавшись даже отпожеланий. Неполагалось им пожеланий. Примета плохая.
        Валерий честно пытался понять, почему беспокоится. Причины небыло. Было ощущение как вкинотеатре после кино, когда свет уже зажегся, ты встаешь ипод титры вместе совсеми семенишь иззала, инасамом выходе обнаруживаешь, что титры уступили место эпилогу, который выворачивает наизнанку всю концовку фильма- атебя уже иззала вытолкнули, ивернуться нельзя. Звонок следака изЧулманска был нелепым прицепчиком кпроходной, косячной, нозавершенной довольно изящно операции. Ею можно было гордиться- пусть даже нехвастаясь. Хотелосьбы гордиться идальше. Номесто гордости слишком уверенно заняла дурная маета.
        Валерий струдом сдержался вечером иночью- носдержался, непозвонил. Отвлекать нельзя, дергать некрасиво. Костик сам позвонит вназначенное время.
        Костик сам непозвонил. Ни вназначенное, ни врезервное время- в9.09. Такое случалось и, что важнее, было предусмотрено регламентом, нокполовине десятого Валерий все равно собрался поднять режим «звездочки» наоранжевый уровень. Итут Костик позвонил. Вернее, все-таки неКостик. Сего телефона.
        - Ну что там?- спросил Валерий, недав трубке пропеть вторую трель.
        - Давай следующего,- ответил незнакомый голос соспокойной усмешкой.
        - Что?- непонял Валерий, струдом перестраиваясь, оскалился ижестко предложил:- Представься.
        Втрубке молчали.
        - Дружок, ты представляешь, кому звонишь?- поинтересовался Валерий, разом успокоившись итыкая кнопку общей тревоги нарезервном телефоне.
        Собеседник хмыкнул иотрубился.
        Валерий, держа трубку навесу, вызвонил сдругого аппарата технарей ивелел засечь точку, изкоторой происходил звонок, азатем неслезать спассивного сигнала. Собеседник дерзкий, атакие часто простыми бывают. Попробуем узнать, где именно он бывает простым, да хоть сложным, игде останавливается.
        Технари попросили двадцать минут, Валерий дал десять иоткинулся наспинку кресла. Десятиминутную готовность подразумевала иобщая тревога. Было немного времени, чтобы прикинуть вводную ипервые конкретные шаги. Атакже вздохнуть соблегчением, пока никто невидит.
        Понятно было, что сКостей все плохо, исЧулманском вцелом- тоже. Зато наступила ясность: тревога была обоснованной, зря кней неприслушался, атеперь вот буду слушать воба уха, иотыграем, что возможно. ПоЧулманску, всмысле. ПоКостику-то, похоже, отыгрывать нечего.

«Звездочка» откликнулась вштатные пять минут. Славе сМишей Валерий назначил встречу для целеуказаний всоседнем «Джимми» через час. Эдик непоспевал- он все-таки застрял под Владимиром, теперь спешно сворачивал программу, нопри самых попутных вписывался кполднику. Вот ты ипопал, сказал ему Валерий. Поездом поедешь. Вофис заедь, чемоданчик забери, я подготовлю.
        Возить чемоданчик самолетом неследовало, апереть вЧулманск без него нестоило- тем более при нынешних мутных видах. Костик вот пустой полетел- игде теперь Костик. Правда, зная Костика, Валерий совсем истово вчистоту его намерений ибагажа неверил, ноэто дело прошлое. Анаше дело настоящее иправое. Вот изаймем наши правые.
        Пока ребята неподтянулись, Валерий успел сделать несколько звонков, которые ничего непрояснили, нозапустили механизм предельного поиска Костика исвязанных сним обстоятельств исил. Техников он выслушал подороге в«Джимми».
        Славка уже ждал идаже жрал- какой-то сложносочиненный салат угрожающего вида. Усамого Славки вид был тоже угрожающим, ноэто, Валерий знал, отголода. Накидается- подобреет. Миша прибыл заполминуты доназначенного срока. Одет он был непопогоде тонко иярко. По-рабочему. Неиздома выдернулся.
        Пока несделали заказ- Славка могучий, Миша символический, Валерий средневзвешенный,- говорили опогоде, как иположено свежевстретившимся москвичам. Продолжение попало втон.
        - Костика, короче, зафрозили,- сказал Валерий ивнимательно осмотрел публику.
        Славка явно хотел переспросить, но, наученный однажды, заворочался, увлеченно сжевал последний прилипший квилке лепесток изапил морковным фрешем. Миша внимал. Валерий пояснил:
        - Зафрозили, походу, напрочь.
        Миша продолжал внимать. Слава аккуратно положил вилку и, глотнув, спросил:
        - Подробности есть?
        Валерий кивнул. Ребята все-таки учились. Когда вРостове случайные армяне зафрозили Пашу- по-глупому,- Славка, который сПашей всегда собачился ипару раз пытался подраться, устроил натуральную истерику, апотом чуть несорвал акцию возмездия намерением присылать очередному армянину отрезанный фрагмент предыдущего армянина или толкнуть перед согнанными всарайчик хачами прощальную речь собъяснением, зачто именно им предстоит гореть заживо. Валерий тогда чуть невальнул Славку наместе, чисто изпринципа изакаливания стальной дисциплины ради. Ибо какая разница, что именно говорить трупам.
        Разница, оказывается, была- один изхачей умудрился выжить, вернее, пожить, идаже чуть дольше, чем обычно позволяет жить человеку сгорание девяноста процентов кожи. Гортань унего тоже сгорела, нохач сумел, тем неменее, вышептаться следакам. Ибольшое спасибо Валере, анеСлавке, что после этого следаки вспахали весь тихий Дон впоисках русских националистов, очищающих священную землю откавказской саранчи, авовсе незаезжих мстителей занесдержанного командированного. Совсем нерусского командированного, кстати- папа уПаши был ассириец, амама, поиронии судьбы,- армянка.
        - Без подробностей пока. Официально иданных никаких нет, ни всводке, нигде. НоКостик насвязь дублем невышел, асего трубы мне дерзкий один позвонил,- объяснил Валерий ивкратце пересказал таймлайнинг Кости, примечательные моменты разговора иданные техников- вернее, почти полное отсутствие данных. Сигнал Костиного телефона погас в9.32- сразу после звонка Валерию- нопоследняя засечка указывала наЧулманск. Его пределов тот, кто забрал аппарат уКостика, еще непокинул. Ну иКостик тоже. Помимо логики это подтверждалось сигналом маячка.
        Будь наместе Костика Славка, большой любитель действовать вне контроля иходить наоперации без обязательной сбруи, Валерий могбы впоследнем выводе иусомниться. НоКостик был дисциплинирован ивменяем. Нет оснований сомневаться, что маячок сигналит изего каблука, который ненужно украшает стылую ногу Костика, анегрустит втумбочке съемной квартиры. Конечно, ничто немешало каблуку грустить втумбочке вместе сКостиком, ноэто уже детали, накоторые Валера отвлекаться несобирался иподчиненным непозволял.
        - Аесть идеи, кто?- спросил Миша, дождавшись, пока официант разгрузится, осведомится одополнительных желаниях компании исдостоинством удалится.
        - Ну какие идеи, если ничего незнаем пока.
        - Инновачечная,- уверенно сказал Славка, аМиша кивнул.
        - Неторопимся,- предупредил Валерий, углубляясь встручки фасоли.
        Парни словили интонацию, переглянулись, аСлавка слегким звоном уронил вилку сножом втарелку- уже опустевшую, кстати. Шарят все-таки.
        Валерий наколол навилку стручок поизящней, неторопливо закинул его врот ипрожевал, какбы неглядя нанарод. Народ безмолвствовал. Изпоследних сил. Это хорошо.
        Валерий глотнул водички ивсе-таки объяснил:
        - Ну да, звонилуже.
        Сделал паузу. Ребята неповелись. Кремни. Валерий продолжил:
        - Не, говорят, немы, говорят, какой Чулманск, говорят, первый раз слышим, говорят.
        - Аглазки хитрые-хитрые,- предположил Славка.
        - Поголосу непоймешь, аформально непридерешься. Несветились они вЧулманске. ИКостика подрубать им себе дороже.
        - Левый Костика неподрубилбы,- заметил Миша.- Вколенкахбы лопнул. Это ведь Костик.
        - Паша тоже был неэто самое,- напомнил Валерий. Миша пожал плечами, Славка скривился, нопромолчал.- Ладно, посвоим каналам пробейте, кто что слышал или даже нюхал. Нафорсаже, нобез фанатизма. Времени чуть, через… так, ох, скоро уже- вчетыре, короче, вылетаем.
        - Пустые, чтоли?- удивился Славка.
        - Железо Эдик завтра подвезет.
        - Неповезло Эдику,- судовольствием сказал Миша.
        Славка покосился нанего неодобрительно испросил:
        - Ну все, бежим?
        Зря косился, между прочим. Эдику действительно неповезло. Вэтом Славка убедился лично- наследующееже утро наЧулманском железнодорожном вокзале. Валерий сневезучестью согласился исмирился. Ивелел Славке, рвавшемуся вбой скентами, принявшими Эдика вместе сжелезом, остыть, дурь избашки выбросить, голые ручки свои засунуть поглубже вкарманы ипроследить, куда кенты Эдика привезут. Азаодно выяснить, чьей невинной жертвой пал Эдик- бдительной проводницы, склочного попутчика или мегаоперации ЛОВД.
        Славка проследил ивыяснил.
        Кенты привезли Эдика вследственный комитет. Аглавного кента Славка небез труда, ноузнал. Истало понятно, что железная дорога, вся исовсеми креозотными атрибутами, ни при чем. Главным кентом был юный алкаш-дознаватель, неудачливый кавалер девочки Юли изСочи.
        Глава 2
        Чулманск. Артем Терлеев
        - Артем, ты что творишь?- спросил Газизов, едва Артем прикрыл засобой дверь.
        Артем молча смотрел наначальство, дожидаясь объяснений. Объяснения могли быть самыми разнообразными ивыдержанными впалитре, потрясающей обилием красок итонов. Вэтот раз Газизов казался усталым инеспособным накалечащие проявления. НоАртем знал, что расслабляться нестоит. Даже сучетом предельной усталости. Расслабишься- неосилишь. Костей несоберешь.
        - Звонят мне высокопоставленные товарищи разные, «соседи» звонят, изадминистрации звонят, изМосквы звонят, вопросы задают, наковер зовут, любовь разную обещают,- почти растерянным голосом пожаловался Газизов.- Ты садись, садись. Говорят: следственный комитет превысил, следственный комитет вторгся, следственный комитет устроил тридцать седьмой год. Ая, понимаешь, иневкурсе, чего я затридцать седьмой устроил. Уменя вообще честный, как это, шаббат и«Рубин» потелеку.
        Он хмыкнул ипосмотрел наАртема, севшего постойке смирно, чтобы невырубиться. Руки напапочке, папочка наколенях. Если откинуться наспинку стула или коснуться головой стенки, брык иуснешь. Адреналин откипел ивысох, оставив после себя пустую вялость.
        - Я, главное, думаю себе: сейчас наработу съезжу, Терлеева приглашу…- говорил Газизов, будто устало баюкал.- Он мне все объяснит… Мы высокопоставленных этих надругое место поставим… АТерлеев неидет!
        Артем икрявканью был готов, впринципе, новсе равно вздрогнул. Газизов подырявил его жгучими черными дулами игаркнул снова, обозначив удар кулаком постолу:
        - АТерлеев занят слишком, чтобы кначальству ходить! Унего, значит, полный шаббат идела поважнее! Он, значит, унас важняк, анетихий скромный дознаватель свыговором!
        Обычно Артем такие напоминания сносил струдом- уж кто-то, аГазизов лучше всех знал цену ивыговору, изаминке спроизведением Артема вполноценные следаки. Илично уговаривал Артема неуходить, усердно, оба раза. Ивсе равно время отвремени напоминал. Ну язык вот такой поганый, нелучшее, нораспространенное свойство начальствующего состава. Новэтот раз Газизов мог даже настоящий исамый стыдный Артемов секрет пересказывать вгнусных подробностях. Победители неведутся.
        Артем был победитель.
        Он дождался, пока начальство проорется, отдышится изадаст наконец вопрос, действительно требующий ответа. Дождался- иответил:
        - ОПС разматывал.
        - Какую ОПС?- непонял Газизов.- Я тебя спрашиваю, ты чем весь день… А. ОПС, значит. Ты вдетство впал, Артем Александрович?
        - Нет.
        - Апо-моему, да. Ты неОПС занимаешься, осмелюсь напомнить, ахозделами. Конкретно- чего там Неушев на«Потребтехнике» натворил.Так?
        - Так. Хозделами занимаюсь, Неушев натворил ничего себе…
        Газизов смотрел нанего, неотрываясь. Артем несбился:
        -… Ностатьи там придумывать придется. Налоги изарплату платил допоследнего, денег нетырил, правила особо ненарушал.
        - Идовел завод добанкротства.
        Артем помолчал иразмеренно заговорил:
        - Входе оперативной проверки обстоятельств, ставших причиной кризисной ситуации наЗАО «Потребтехника», документарного подтверждения преступного умысла состороны владельцев ируководства предприятия необнаружено, как ипризнаков состава преступления вцелом.
        Газизов наклонил голову истал похож наумного ротвейлера. Умного. Норотвейлера. Артем вздохнул ипродолжил:
        - Финансовая деятельность предприятия соответствовала хозяйственной, необоснованных ирискованных операций руководство непроводило, платежи вбюджет, поставщикам, персоналу ипопрочим обязательствам происходили всрок ивполном объеме. Ситуация резко изменилась воктябре, когда сменилось руководство финансовой дирекции. Прикомандированный замфиндиректора Филатов стал и. о. вместо заболевшей Шамайко. Поимеющимся данным, нашедшим документарное подтверждение, именно распоряжения Филатова целенаправленно ивкратчайшие сроки завели «Потребтехнику» под предбанкрот. Кроме того…
        - Это что заданные такие?
        Артем протянул папочку. Газизов взял, положил ее перед собой, нераскрывая, ипопросил:
        - Давай своими словами.
        Артем, глядя перед собой, продолжил гнать сукно:
        - Кроме того, поинформации, требующей дополнительной проверки, значительная часть налоговой задолженности образовалась искусственным образом, врезультате незачета налоговыми органами части платежей, произведенных заводом.
        - Этокак?
        - Возврат всвязи сякобы неправильным оформлением документов, компьютерные сбои, зачисление получаемых сумм вкачестве штрафов ипеней повновь образовавшимся долгам, врезультате чего задолженность поосновным платежам продолжала расти. При этом все искусственно образовавшиеся долги немедленно обрастали новыми штрафами ипенями. Эти обстоятельства содновременным арестом Неушева посовершенно другому делу позволили мгновенно завершить перевод завода виные руки.
        Даже про «совершенно другое дело» Артему удалось сказать совершенно ровным тоном.
        Газизов поерзал, раскрыл папочку, тутже закрыл ее ивоскликнул:
        - Слушай, ну так ведь небывает.
        Артем смотрел нанего, почти неморгая. Поскольку отдальнейших выкриков начальство воздержалось, Артем, помедлив, продолжил:
        - Поимеющейся информации, поаналогичной схеме втечение текущего года произошла смена владельцев четырех заводов тогоже профиля, что и«Потребтехника»- вСамарской, Ростовской, Кировской иЧелябинской областях. Везде новым владельцем стала ОМГ. Везде запару месяцев досмены владельца вфинслужбу прикомандировывался Эдуард Геннадьевич Филатов.
        - Ох тыж еж нажабе,- сказал Газизов свыражением.- Аоткого он прикомандирован был? Отпрофильного министерства- ну, кто там- Минприбор какой-нибудь?
        - ОтФСБ.
        - Как?
        - Отместного управления,- уточнил Артем, отлепляясь отсукна. Кажется, он уже мог иимел основания говорить по-человечески.
        - Ажаба аж жужжит,- завершил все-таки Газизов любимую мудрость, откидываясь наспинку кресла.- Ая, главное, понять немогу: чего они вола-то захвост, ичего Викулов так страстно втрубку дышит. Так это у«соседей» операция, выходит, амы внее нестрижеными руками…
        - Операция- возможно, нонеуних. ОтФилатова они отреклись.
        - Всмысле?
        - Впрямом, как апостол Петр.
        - Артем, я человек глубоко неверующий инерусский. Тыбы сомной попроще как,а?
        - Ну куда проще. Я им звоню, представляюсь, спрашиваю: кто посылал? Они тык, мык, менжуются чего-то. Я говорю: апосылали вообще, нет? Они снова тык,мык.
        - Кто конкретно?- спросил Газизов, прищурясь.
        - Такие Салимов иМедведев, потом еще Красненков был- это когда я уже приехал.
        - Ты еще иприехал,- сказал Газизов горько.
        - Ну акак еще? Приехал- они дурака включили. Айда бегать, какими-то бумажками прикрываться, оперативная необходимость, то-се. Я говорю- фигня, уменя самого такой необходимости полный пиджак, вы нормальную бумажку покажите. Тут как раз Красненков подтянулся, айда наезжать. Ая тупо насвоем. Ну, они искисли. Все вопросы кИбрагимову, говорят.
        - Айдар Халимычу?- уточнил Газизов.
        - Ага. Аон вотпуске, говорят. Асами мы, говорят, знать ничего незнаем ни про какого Филатова. Идаже сомневаемся, что он может иметь кнам отношение, говорят. Я говорю: то есть он непод вашей защитой? Они опять тык, мык. Я говорю- ну, как надумаете чего, свистите. Будем базы сверять. Ипошел.
        - То есть утебя натурально есть доказательная база? Неслухи там или что, апоказания идокументы?
        Артем показал напапочку. Газизов снова открыл изакрыл ее, незаглянув. Он, мучительно подумав, спросил:
        - Это. Возвращаясь кнашим бардакам: что ты, значит, делал-то сегодня? Ну ивсю неделю, пока шлялся, аНовикова несчастная тебя покрывала почемзря?
        Артем снова показал напапочку.
        - Хорош уже дирижировать, почитаю, почитаю. Я-то грешным делом подозревал, что ты взапой, значит… Ты своими словами пока, втемпе.
        Артем, необращая внимания накосяки про запой, покорно иразмеренно перечислил:
        - Я съездил вКировскую область, провел ряд бесед иполучил ряд документов поповоду смены собственника Даровского завода «Вятспецмеханика». Там есть четкие признаки рейдерского захвата, ключевую роль вкотором играл гражданин Филатов. Потом вернулся, получил оперативную информацию оприбытии гражданина Филатова вЧулманск изадержал его для беседы.
        - Все-таки ты,- сказал Газизов.- Я тут час рассказываю, что ни про какого Филатова незнаю ивсе такое, аты его вкровавых застенках, значит… Блин, Терлеев, я тебе что-то плохое когда сделал, чтоли?
        Артем покрутил головой. Возражать было нельзя. Пусть еще разок проорется. Газизов непроорался, асполминуты горько спрашивал, чтож заподставы поганые иоткуда молодежь такая берется. Полгода назад Артем непременно подсказалбы, что изодного примерно места, носейчас молчал. Пока Газизов несказал:
        - Короче, сталинский палач, бери своего драгоценного рейдера, целуй вуста сахарные ивыпускай сизвинениями.
        - Почему?
        - Руководство советует.
        - Неприказывает?
        - Артем Саныч, это такое руководство, которому приказывать ни нафиг несдалось. Советская власть была такая однажды, неслыхал?
        - Слыхал. Была да сплыла.
        - Не, несплыла. Она кним уплыла. Так что при всем моем ктебе уважении… А, кстати. Как узнал-то, что Филатов приезжает?
        - Шепнули,- сказал Артем, невдаваясь вподробности, вкоторых сам еще толком неразобрался. Надо все-таки выяснить, что это заНикулин такой, чего он бриллиантовые наводки бросает мелкоперому провинциалу то сам, то через помощника, ипочему упомощника голос иинтонации напоминают никулинские достепени смешения.
        - Ачего ради он опять?..- начал Газизов ирешительно себя оборвал:- Да без разницы, вобщем. Короче, при всем моем уважении, любви и, откровенно признаюсь, зависти ктонкому слуху- хорошо поработал, молодец, нозасуетился ипопер нетуда. Давай, выпускай Филатова.
        Артем кивнул ибыстро посмотрел начасы, украшавшие хрустальный Биг Бен настоле Газизова. Эксперты должны уже были успеть. Артем устало спросил:
        - Чемодан ему отдавать?
        - Какой чемодан? А. Ну само собой, если его. Так. Сядь.
        Артем снова сел. Газизов рассмотрел его невозмутимость ижалобно поинтересовался:
        - Вот почему надо мной все издеваются? Ведь непросто так про чемодан спросил, да? Что там, герыч? Инструкции муллы Омара савтографом? Пять кило тротила?
        Артем пожал плечом исказал:
        - Да какое там. «Стечкин», два «глока», «беретта», «Драгунов», разная оптика кнему. Глушаки. Ипатроны, конечно.
        Газизов откинулся наспинку исказал что-то длинное. Артем ждал. Газизов, покивав, спросил:
        - Засвеченное?
        - Ну вот сейчас ребята пробивают- я потому инехотел квам заходить, пока результата…
        - Заткнись,- сказал Газизов, поднял трубку ивелел срочно соединить сРеутовым. Артем дождался, пока Газизов, дорычав, брякнет трубку нарычаги, испросил:
        - Аесли стволы незасвеченные- отпускать?
        - Заткнись,- повторил Газизов иуставился надверь.
        Артем неуспел узнать, способенли внынешнем состоянии наистерический смех, позыв ккоторому неожиданно ощутил где-то под ушами. Реутов прибежал слысиной цвета зари,- газизовский рык действовал наэту лысину спотрясающей стабильностью иточностью дополулюмьера. Итон уруководителя службы экспертов-криминалистов был привычно оскорбленным. Он сообщил, что все стволы чистые, кроме одного «глока». Его пулю впрошлом году вытащили изголовы кавказского авторитета, легшего почти совсей бригадой влюбимом санатории под Пермью.
        Глава 3
        Чулманск. Леонид Соболев
        Ибрагимов задрал голову истреском потер под небритой челюстью. Тут он словно впервые заметил вуглу собственного кабинета форточку, встал так, что кресло отъехало кстенке, ипобрел эту форточку открывать, попутно уронив мышку откомпьютера, стул ипапку сдокументами. Папку Ибрагимов поднял исунул встол, остальное перешагнул изагремел форточкой. Выдернул ее, как кольцо из«лимонки», подышал несколько секунд ипобрел обратно, вмеру сил ликвидируя нанесенный интерьеру ущерб. Вернее, модернизируя его. ЗаИбрагимовым текла острая свежесть какого-то особого свойства- речная, чтоли. Соболеву захотелось сбегать зашапкой или прикрыть лысину ладошкой. Это Кама, напомнил он себе, чуть нахохлился ипродолжил вежливо улыбаться.
        Вкабинете Ибрагимова небыло жарко, номаневры сокном объяснялись нежеланием хозяина еще потянуть вола заноздрю или там сделать постылого гостя остылым. Ибрагимова всамом деле давил душняк. Видимо, он успел привыкнуть кдругим условиям, аотвыкать пришлось вэкстренном режиме. Лицо ируки уИбрагимова были неровно красными ивчешуйках, ладонь- корявой игорячей, глаза чуть слезились, аодет он был примерно как Леонов в«Мимино»- вватно-брезентовые латы, из-под верхней кромки которых высовывалась невероятная клетчатая фланель, аиз-под нижней- кожаные мокасины. Кабинетная обувь. Сапоги где-то вуглу спрятались.
        Сполыньи мужика сняли, подумал Соболев ссочувствием. Сам он ни рыбалкой, ни охотой сроду неувлекался, нолюбил родного дядьку Владлена, который любил зимнюю рыбалку, лишился через эту любовь нескольких пальцев, жены испособности жить без разведенного спирта, новэтом году, мать жаловалась, уже испетлял пол-Яхромы. Дядька Владлен был хороший. Дядька Ибрагимов, возможно, тоже. Вот ипроверим.
        Хороший дядька Ибрагимов совторой попытки втиснулся брезентовым изобилием вубегающее кресло, убедился, что Соболев по-прежнему ждет ответа, ипробормотал снеприязнью:
        - Что уж вы, сговорились все сегодня, чтоли. Сперва соплячок этот, теперь вот Москва пожаловала опять.
        - Какой соплячок?
        Ибрагимов махнул рукой иоживился:
        - Слушайте, авы уже приходили, так? Впонедельник, да, я как раз вотпуск…
        Он показал рукой наштаны исильно расстроился. Собрался, посмотрел наСоболева выжидательно. Соболев тоже посмотрел наИбрагимова выжидательно. Ибрагимов сказал:
        - Успели ведь домой обернуться, иснова… Нехочу показаться невежливым- ночего так зачастили-то кнам?
        - Вот, проверить как раз,- душевно объяснил Соболев.- Так все-таки? Вы человека прикомандировали, человек поработал, откомандировался- игдеон?
        Ибрагимов побарабанил сизыми ногтями постолу, посмотрел вокно, потом, кажется, хотел вочередной раз потребовать для изучения удостоверение подозрительно молодого, красивого иблестящего майора Матвеева иегоже командировочное предписание, требовавшее оказывать содействие ивсе такое, вздохнул исказал:
        - Я выполнял распоряжение.
        - Так,- сказал Соболев.- Ичто?
        - Ито. Распоряжение касалось прикомандированного человека, он приехал, я прикрыл. Вопрос снят?
        - Этот- да. Распоряжение можно посмотреть?
        - Нельзя.
        Соболев поднял брови. Ибрагимов нехотя пояснил:
        - Устное.
        - Устное. Так.Чье?
        Ибрагимов улыбнулся. Соболев улыбнулся вответ ипродолжил:
        - Уровень хотябы для начала. Республика, округ?
        Ибрагимов посмотрел водин угол, вдругой, развернулся кфорточке идлинно показал сквозь нее пальцем.
        Соболев, который прилетел как раз стой примерно стороны, хотел брякнуть что-нибудь про европейских хозяев, но, учитывая ситуацию иобстановку, воздержался. Он пошарил покарманам, вытащил блокнот, написал начистой страничке «Фамилия?» итолкнул блокнот Ибрагимову.
        Ибрагимов, нетронув блокнота ипочти невзглянув нанего, взял чистый листок излотка, вкотором ничего, кроме стопки чистых листов, инебыло, положил перед собой, насмешливо бормоча «Вот все вам скажи- уж извините, как-нибудь без меня попробуйте», написал карандашом короткую фамилию итюкнул поней пальцами, даже непереворачивая. Соболев дедуктивно догадался, что вФСБ, как ивСВР, учат быстро читать вверх тормашками. АИбрагимов уже сложил бумажку исунул ее вочень внутренний клетчатый карман.
        Соболев кивнул испросил навсякий случай:
        - Рапорт там, отмашка обокончании, просто спасибо- чего-нибудь было?
        Ибрагимов сказал сухмылкой:
        - Да вы как будто сами неизМосквы.
        - Спасибо,- сказал Соболев, вставая.- Рапорт необещаю, ноотмашку постараюсь дать.
        - Ага,- сказал Ибрагимов, неменяя кривизны ухмылки.
        - Честно. Наследующей неделе просто непременно,- зачем-то добавил Соболев.
        Чтобы себя расстроить, неиначе. Еще раз пожал горячую-корявую ипошел кдвери, стараясь неторопиться, нопоскорее вывести затылок изЗаполярья. Кабинет совсем простыл. Вот дурак, подумал Соболев, выскальзывая втеплую приемную, дубака нагнал, теперь костры для сугрева палит. Лишь вдеваясь впальто, Соболев сообразил, что Ибрагимов жжет бумажку изкармана, едва дождавшись, пока гость откланяется.
        Ох какие тут все бдительные иосторожные, подумал Соболев третий раз задень.
        Припев пришлось повторять ипятый раз, ишестой. Когда снова вернулся вотдел кадров «Потребтехники» ипопытался какбы между прочим отыскать бывшего зама побезопасности Захарова. Апотом- сильно потом, даже вспоминать нехочется, насколько сильно,- когда найденный Захаров развернул богатую палитру настороженной подозрительности, смешанной спрофессиональной паранойей инемножко старческим маразмом.
        Захарову было зашестьдесят, выглядел он наполтинник, аопыта накопил как запару веков. Разного опыта- забалтывания, отпирательства, кидания камней покустам, вульгарного кидания, оперативного прикрытия иприпудривания крупных мозговых скоплений. Навыки он применял умело, щедро ипоставленным голосом радиодиктора издетства. Нормальный человек наместе Соболева надвадцатой минуте общения взвылбы исбежал прочь изхорошо отремонтированной кухни, вкоторой дурящее молчание, декорированное непонятными фразами, удачно дополнялось запахами кофе, копченостей иаптеки, образуя гармоничную атмосферу, несовместимую счеловеческим существованием. Захаров, впрочем, был вэтой атмосфере владыка идоминатор. Он неторопливо ибесшумно перемещался изугла вугол, помешивая источники новых запахов вджезвах иколбах, задавал короткие вопросы инемотивированно разражался бесконечными историями изстранной жизни. Бесконечными впрямом смысле: всякий рассказ оконтрабанде мазута вФинляндию или переписывании овечьего поголовья вногайских районах Астраханской области обрывался, едва могучая вступительная часть переходила вподобие действия-
иперетекал взапев совершенно новой истории.
        Соболев был тренированный, терпеливый изам целого Егорова- ноион через полчаса всерьез начал прикидывать сценарии, которые позволят Захарова сперва заткнуть, апотом разговорить строго назаданную тему. Всценариях фигурировали джезвы, колбы, ножи инемножечко чайная ложечка. Соболев поспешно положил ее исказал:
        - Нет, поМоскве автожиры как такси незапускают и, наверное, небудут вобозримом. Ноя насамом деле хотел про Филатова узнать, помните его- Эдуард такой Геннадьевич, вфиндирекции был недолго?
        - Филатов, стало быть,- сказал Захаров значительно.
        Полчаса назад Соболев обрадовалсябы иприготовился внимать. Атеперь он был обученный. Инеошибся.
        - Я вэтой связи иподумал, что он родственник даже,- продолжил Захаров как пописаному.- Хотя Филатов, понятно, нередкая фамилия, как Захаров, ха-ха, понимаете. Ноон ипохож был немного. Оказалось, нет, неродственник. Стем-то Филатовым мы при исключительных обстоятельствах познакомились- почему я автожир ивспомнил. Это, если неошибаюсь, конец восьмидесятых был, Горный Алтай- нетот, что Барнаул, ареспублика такая, слышали? Тогда-то еще малая авиация непередохла, как сейчас, долюбого района повоздуху добраться можно было. Авсе равно решили авожиры развивать- ну ипослали меня, стало быть, посмотреть, что там наэкспериментировали местные товарищи. Ая тогда… Вам неинтересно, Денис Валерьевич?
        Соболев улыбнулся исказал:
        - Юрий Петрович, вы человек огромных знаний иопыта, рассказываете тоже здорово. Ябы ваши воспоминания снаслаждением почитал, для души чисто. Только я сейчас ведь неподушу, простите закаламбур, пришел, я наработе. Узкие задачи решаю- ичего-то уменя неполучается пока.
        - Аработа, вы считаете, кдуше неотносится?
        Соболев вздохнул.
        - Юрий Петрович, я несомневаюсь, что вы мне сейчас что угодно докажете- ипро душу, ипро работу. Сдаюсь. Согласен совсем, что скажете.
        - Напрасно, молодой человек,- сказал Захаров каким-то другим тоном исел подругую сторону стола.- Сдаваться нельзя. Даже вшутку. Это слово впринципе говорить нельзя, понимаете?
        Соболев смотрел нанего.
        - Понимаете,- сказал Захаров.- Или поймете. Тоже неплохо. Стало быть, Филатов Эдуард Геннадьевич, тридцать два года, образование высшее, степень MBA, прописка московская, разведен, детей нет, работает якобы вкомпании «Финансы иаудит», прикомандирован УФСБ- это вы все знаете, конечно. Что прописка левая икомпании такой нет, тоже знаете, так? Ну, это для вас нормально, полагаю.
        Соболев снисходительно усмехнулся иничего несказал. Захаров продолжил:
        - Концы искать было себе дороже, иНеушев запретил: говорит, Петрович, небудем давать повод. Как будто им повод нужен был. Ладно. Ребята знакомые вкомитете ничего толком несказали. Намекнули, что проект неих, нонаособом контроле. Я особо инекопал, так, попросил своих слегка держать руку напульсе- ну, как совсеми новичками наматфинответственных должностях. Сказали, все важуре, спец сильный, дебиторку нам подчистил, налоговую отчетность помог накакую-то систему перевести- незнаю уж, зачем, новсе ввосторге были. Некомандированный, амечта поэта, спасибо товарищу Дзержинскому.
        - Но?- предположил Соболев.
        - Что но? Никаких но. Доработал иушел. Две проверки проводили- икогда Шамайко слегла, икогда задолженности эти всплыли. Ничего, ноль. Шамайко сама заболела- вирус, чтоли, азам унее как раз вотпуске был, таком, что дозвониться немогли. Ну аФилатовже формально полноценный замфиндира- вот его исделали и. о. Тут как раз дырка эта вотчетности вскрылась. Он кНеушеву пришел. Неушев сказал: исправляйте. Все науши встали, айда резервы изыскивать, денег невероятное количество пришлось подогнать…
        - Навзятки, чтоли?
        - Да какие взятки? Пени, штрафы, увеличение налогооблагаемой базы, какие-то сборы еще там посоциалке. Ну ивзятки, да. Это неслишком существенно. Неушев сумел вернуть ситуацию врабочее русло, разрулил, как это сейчас говорится. Итут дело израйона наверх забрали- даже невреспублику, ананекий особый контроль. Филатова тутже откомандировали. Я даже подумал, чтобы из-под общего удара вывести. Это, стало быть, двадцать третьего было. Адвадцать пятого вот все это уНеушевых случилось.
        - Что случилось, как вы думаете?- осторожно спросил Соболев.
        Захаров мелко потряс головой, развел руками ивздохнул.
        - Там ужас какой-то. Неушев немог- это бесспорно. Он инепил практически, исженой унего нормально было. Нескажу, чтобы прямо идеальная семья, вроде холодно там уже все стало, новрамках держались, непридерешься. Еще исмолодушкой… Тут все решили, конечно, что вся история- подстава. Особенно когда новые хозяева пришли- ну, народже тоже недурак. Без всяких «qui prodest» понятно, сколько дважды два будет. Ия тоже решил, что подстава. КНеушеву пробился, говорю: держись, всех порвем, допрезидента дойду, да хоть доООН. Аон убитый такой, тихий, маленький даже. Говорит: уймись, Петрович. Намне, говорит, грех, мне иотвечать.
        - Всмысле?- спросил Соболев, выпрямляясь.- Он вам прямо признался, что убил, чтоли?
        - Зачто купил,- сказал Захаров хмуро.- Онже объяснять нестал, апридумывать мне, ну… Неинтересно. Вот я иунялся.
        - Тем более, что новое руководство…- предположил Соболев.
        - Да новое руководство как раз вокруг скакало: останьтесь, Юрий Петрович, научите, Юрий Петрович, выже государственный человек, Юрий Петрович.
        - Авы негосударственный?- неудержался Соболев.
        - Самый что ни наесть. Пенсию вот получаю, повышенную. Сказать сколько?
        - Ой ненадо. Ато нерискну дожить дотакого-то счастья.
        Чтобы Захаров невыступил сразвернутым прогнозом наэту тему, Соболев поспешно спросил:
        - АШамайко-то почему копали? Основания были?
        - Неушев велел. Исразу- ну, унас порядок такой. Икогда налоговые проблемы всплыли. Очень уж интересное совпадение.
        - Да уж. Иничего?
        - Вообще.
        - Агде она сейчас? Шамайко, всмысле?
        Захаров пожал плечами исказал:
        - Неназаводе точно.
        - Ажива, здорова?
        - Да что ей,- начал Захаров иостановился.- Надоже. Ая действительно незнаю- иузнавать нестал… Аонаж наработу так иневышла. Так, услышал, что все сней впорядке, иуспокоился. Еще осадочек остался, что оттех ложечек. Анекдот знаете про ложечки?
        Соболев кивнул испросил:
        - Акто сказал, непомните? Ну, что сШамайко все впорядке?
        - Ну, Филатов, собственно…- Захаров запнулся итутже соблегчением продолжил:- А. Еще малой этот, изСКР. Так что нормально.
        - Какой малой?
        - Ну, дознаватель. Терлеев Артем, молодой пацан, нозлой. Далеко пойдет. Когда поНеушеву команда «фас» пошла, «кони»[11 - Жаргонное наименование сотрудников Следственного комитета (используется, как правило, сотрудниками других силовых структур)] совсех сторон под завод подкопались. Терлееву как раз экономическую сторону поручили- он изарылся. Меня просто задолбал, прошу прощения, раз пять приезжал, звонил каждый день. Ну, унего личные мотивы, понятно. Номеру тоже знать надо. Вчера вон опять позвонил.
        - Акакие личные мотивы, Юрий Петрович?
        Захаров удивился.
        - Ну здрасьте. Большакова, которая якобы сНеушевым была, молодушка та- онаж Терлеева как раз подружка бывшая. Там уних досвадьбы без малого дошло. Апотом раз- иНеушев. Ноэто как раз брехня все, я вам ответственно говорю.
        - Так уТерлеева, получается, личная заинтересованность,- задумчиво сказал Соболев.- Какже его могли надело поставить?
        - Формально там соприкосновений нет. Онже неНеушева копает, азавод. Потом, «Потребтехника»- это такая штука, которая вЧулманске всех касается. Поди найди лично незаинтересованного. Или отец работает, или брат, или сам так или иначе связан. Градообразующее, одно слово.
        - Ага. Ачего Терлеев вам звонит-то? Вчера, например?
        - Да ну, ерунда какая-то,- Захаров слегка завелся, нонепособолевскому поводу- видать, молодой злой пацан реально его утомил.- Про Даровский спрашивал, это вКировской области, там заводик есть, формально кнашему управлению относился, номы головное предприятие всю жизнь были, атам так, семечки сизюмом. Слышалли я чего, говорилли чего Неушев, былили связи. Еще про это, Неккерман, чтоли,- ну бред, словом. ИкФилатову, паразит, непригласил.
        Соболев остро понял, что надо что-то сказать или сделать, носмог только улыбнуться. Этого хватило. Захаров торжествующе заявил:
        - Авы думали, ваши тайны прямо такие непроницаемые? Мне про то, что Филатова приняли, еще утром шепнули. Вот так-то. Теперь сижу, жду сладкого свиданья. Вы-то пригласите,нет?
        Соболев сказал, стараясь непрятать взгляд:
        - Ну, мыже издругой компании. Ночем могу- посодействую. Юрий Петрович, спасибо вам огромное.
        Надо было срочно бежать, ноЗахаров опять наладил режим репейника, немного перестроив его сбессмысленного нарратива набестолковую въедливость. Вставая вслед загостем, он уточнил, изкакого тот управления-то будет, «Э» или «О», ноболее чем удовлетворился ответным мычанием ителячьим взглядом, какбы намекающим нато, что правдивый ответ сокрушит Вселенную, начиная схорошо отделанной изабавно пропахшей кухни. Вприхожей Захаров, стиснув напрощанье ладонь гостя, спросил:
        - Денис Валерьевич, вас как насамом деле звать-то?
        - Ю-урий Петрович, ну вы даете,- сообщил Соболев слегким возмущением, еще раз блеснул телячьим глазом иудрал.
        Вечер он посвятил общению вродном идвоюродном кругу. Обильней всего досталось Андрюхе Федотову изгруппы взаимодействия, который должен был выяснить все, что «соседи» и«кони» готовы рассказать про жизнь, судьбу истремления Артема Терлеева, обстоятельства идетали задержания Эдуарда Филатова, дела, связанные с«Потребтехникой», атакже саналогичными заводами вдругих городах страны. Андрюха побурчал, носмирился- вконце концов, это была его работа, причем несамая пыльная. Веером запросы швырять- это нелысину вполе морозить.
        Звонок Цехмайстренко Соболев оставил насладкое. Сладкое вышло обильным. Распоряжение найти ираскрутить Шамайко открыло вЦехмайстренко лингвистические бездны, окоторых Соболев неподозревал. Вынырнув иснаслаждением отфыркавшись, Соболев сказал:
        - Ну извини, извини. Тебеже это проще- да ифамилия обязывает.
        Иотрубился, весело улыбаясь.
        Первые ответы отАндрюхи пришли после ужина. Изучив их, Соболев пришел вполное душевное равновесие инаконец-то почувствовал себя хозяином положения. Тема складывалась исрасталась- причем всеми свободными концами. Может, ивпрямь шансец унас стобой есть, далекий американский друг, подумал Соболев.
        Впервые задве недели он мгновенно уснул, выдрыхся, как перекормленный младенец, восстал побудильнику свежим, уверенным иготовым кбитве. Готовность пригодилась несразу.
        Глава 4
        Чулманск. Михаил Шелехов
        Тотальная мобилизация оборвала провода иубила будки. Изклинической смерти проводную связь пока вытягивали экономные провайдеры, пожарные сигнализации свохрами иболтливые пенсионерки, неспособные отказаться отквартирных телефонов. Авот телефонные будки потеряли смысл, как иих умершие вмладенчестве родственники- двухкопеечная монета испециальный жетон изпластмассы или полосатого металла. Аведь, если вдуматься вслово, будки должны быть идолжны будить. Чувства добрые, сонных школьников ивсё, дочего дотянутся.
        Ни дочего будки больше недотягивались. Влучшем случае стояли памятниками ушедшей эпохе, техническому прогрессу игосударственному подходу кинвестициям, которые, ей-богу, лучшеб потырили.
        Памятники были распространенными идействующими- восновном. Это удобно. Абудили они Мишу. Вернее, он сам себя будил воисполнение волшебных боссовых пожеланий- ибрел сквозь серовато-синий мороз, скрип ииграющее перед лицом облако калому таксофону, ссутулившемуся вдвух кварталах отточки. Это удобно,да.
        Звонить источникам смобильного или квартирного телефона неследовало- да инебыло такой возможности. Зачуханная квартира, снятая вчера Славкой надве недели, сроду незнала радости обладания проводной связью. Амобилы «звездочка» включала два раза вдень, утром ивечером, напятнадцать минут, инесродными симками. Был убосса пунктик поповоду связи- почти смешной. Нобольшинство боссовых пунктиков было вылеплено изспекшейся крови, так что Миша, например, несмеялся, аисполнял. Мерцающий режим, кстати, неспасал батарейки мобил отинтенсивной разрядки- что-то неладное творилось вЧулманске ссигналом сотовых операторов. Всех без исключения.
        Колпак таксофона был предсказуемо занесен снегом, новокруг особых сугробов ненаблюдалось, апятачок, предназначенный для говорящего, ивовсе выглядел расчищенным либо утоптанным. Маиша присмотрелся, хмыкнул иподумал, что лунатизму покорны все возрасты исословья. Аккуратно отпечатал подошву вполушаге отпятачка, присел ипотратил пару секунд насравнительный анализ.
        Лунатизм издиагноза следовало вычеркнуть, вписав вместо него застенчивую понтоватость. Типа Мишиной, например. Миша купил зимние ботинки Frye этой весной вТоронто, поведясь наряд соображений поповоду утепленности иводонепроницаемости обуви, ее грубоватого шарма, скидки удивительных размеров игарантированного отсутствия досады всвязи стем, что сволочь Славка впародийном раже урвал себе такиеже. Урвать ему было негде: попричинам, окоторых непринято говорить, ванглосаксонские владения Славка был невыездной, анадоступных ему пространствах марка невстречалась. КМишиному удовольствию, это была нетолько Славкина беда. Так что ботинки носились вохотку, грели, нежали ивызывали зависть знатоков при равнодушии лохов.
        Отпечатки уботинок тоже были неброскими, ноприметными, спятью крестами при заостренных концах. Иих было много- кто-то подошел ктаксофону потойже тропке, что иМиша, усердно потоптался иушел обратно. Сперва Миша подумал, что сам каким-то чудом наследил накануне- мимо проходил изабыл, например. Небывает, новдруг. Потом Славку заподозрил- что он Мишины ботинки стащил и, болтая вних ступнями, как языком вколоколе, играл тут ночью впаранормальное явление. Тоже небывает, нотоже вдруг. Не, невдруг. Размер несовпадал. УМиши сорок третий, атут максимум сорок один споловиной, мальчик спальчиком. Как уСлавки примерно. Или Славка все-таки ботинки через интернет купил? Черт. При чем тут Славка. Сферический продвинутый чулманец купил через интернет симпатичные ботинки, после чего немог удержаться отночного похода натаксофон. Нормально. Зато непридется еще три квартала подубаку кследующему таксофону семенить- этот, вопреки опасениям, работает. Если, конечно, проклятый конкурент неизспортивного интереса утаптывал тут снег подошвами повышенной сцепляемости.
        Неизспортивного. Трубка, давящая холодом даже сквозь перчатки ишапку, ныла безнадежно, ногромко. Миша поежился, прищурился, вставил карту, огляделся, невнимательно соображая, куда, интересно, мог уйти проклятый конкурент иможноли его найти чисто сцелью полюбоваться, набрал попамяти номер, выслушал ответ, нажал несколько кнопок, первые попамяти, далее вответ навопросы, испросил:
        - Ну какие там новости?
        Изабыл про отпечатки, конкурента ииные забавности, несвязанные сработой.
        Наобратном пути следовало купить шоколада иморкови, ноМиша наэто забил. Зависком заколотились часики, как при всяком всасывании вцейтнот, ноМиша зашел в«Перекресток», чтобы ритуально осмотреть траверзы. Он даже купил батон, непригодный для «звездочкиного» питания впринципе- анакассе долгую секунду непонимал, почему ему нехватает рук для пакета. Да потому что влевой руке телефонная карта зажата, которую он изтаксофона вытащить незабыл, асбросить забыл. Миша машинально сунул карту вкарман пальто, подцепил пакет ипошел. Наточку пошел- ибо траверзы были чисты, ахронометр вголове стал слышным, кажется, даже кассирше.
        Взачуханную квартиру Миша вошел через девятнадцать минут после того, как повесил трубку. Босс уже заварил волшебный свой чай изаставил Славку накрыть назачуханный стол. Славка, естественно, подчинился и, естественно, впал отэтого иотзапрета курить втихое раздражение, которое инасей раз вылил внестандартную форму. Вчашку соковыжималки он ее вылил. Асоковыжималку, местного производства, купил вечером, свызывающим видом- ипосле подъема, пока Миша собирался, Славка угрюмо читал инструкцию, время отвремени принимаясь чем-то жужжать. Чтение пошло впрок. Соковыжималка стояла возле зачуханной раковины, окруженная десятком пластиковых стаканов иадским сборищем недочищенных инедорезанных фруктов иовощей. Были там выдавленный лимон, попаре картофельных ияблочных бочков, несколько апельсинов, свекла, красная луковица, бананы ифейхоа савокадо. Словом, все, что можно, кроме мандаринов, конечно. Амощно затоварившийся вчера Славка скрайне гадливым видом брал очередной стакан, отхлебывал изнего, неменяясь влице, ставил стакан наместо, мучительно глотал, закрывал глаза, через пару секунд скорбно открывал их
итянулся заследующим стаканом.
        Босс необращал наСлавку внимания. Он изящно, нога наногу, сидел назачуханном диване ивремя отвремени принимался ласкать экран планшета.
        Миша тоже постарался наСлавку внимания необращать. Почти получилось. Успел раздеться, сесть застол ишлепнуть нанего отчаянно хрустящий смороза пакет.
        - Аморковка?- спросил Славка, разжмурившись вочереднойраз.
        - Некупил.
        Славка пожал плечом исделал крупный глоток.
        Босс отложил планшет исказал:
        - Так.
        Миша кивнул икоротко доложил:
        - ПоКостику глухо, всводках нет ни фига, правда, есть два похожих трупа, через час будет яснее, я перезвоню. Содним еще ипозасечке звонка тебе, Валер, почти совпадение- нотам стройка, какбы Костику нефиг было делать, так что загадочно все. Ждем. Девчонки неушевские нигде несветились, заяв отних ипро них небыло- ну иназвонки они отвечают, мы вчера еще убедились, да. Назаводе тоже без динамики, отновой команды претензий нет. Дело Неушева всуд уходит наследующей неделе, там уже все, впринципе готово, сегодня-завтра наокончательное утверждение идет, нопрокурор итак отследаков невылазит, всё должно быть без сюрпризов. Вовторник продление ареста.
        - Так,- снова сказал босс, аСлавка, как иожидалось, невыдержал:
        - Это все зашибись, асЭдиком-точто?
        Нетерпеливый унас Славик инеслишком дисциплинированный.
        - СЭдиком унас, Славик, все сложно,- свыражением ответил Миша.- Эдик унас, Славик, принят поделу опреднамеренном банкротстве «Потребтехники» ибылбы допрошен вкачестве свидетеля. Нопри нем, Славик, нашли чемодан сжелезом- итеперь он фигурант нового дела, покоторому фиг соскочишь.
        - Ну, несовсем уж фиг…- начал босс.
        Славка перебил:
        - Ачто сразу Славик, я непонял? Утебя предъява, чтоли? Изцикла я Эдика сдал типа, или просто потерпевший где-то, ты, Мишенька, это имеешь ввиду?- спросил Славка, растопыривая локти.
        - Так,- сказал босс уже другим тоном.
        Миша тоже растопырил локти, вставая, иобъяснил:
        - Я, Славик, имею ввиду- как ибосс, походу,- что само посебе железо ни разу ни фига незначит, ичеловека можно хоть сбазукой принять- иотпустить, потому что базука она животное чистое инарезка снее нигде невсплывает. Асостволами, Славик, есть такая маза, что они паленые бывают. Итогда несоскочишь, потому что колокольчик посистеме бренчит- динь-динь.
        Славка опять зажмурился, тутже распахнул глаза ирот, нобосс опередил:
        - Слава, жди. Миша, толком- какие паленые. Чистыеже стволы.
        Миша сухо объяснил:
        - На«глоке» изчемодана висит Рома Камский. ВПерми такой был однажды, непомните?
        Босс выругался ивстал, глядя наСлавку. Тот мазнул глазами пополу, соображая, итвердо сказал:
        - Хрень, я пулю забрал, там навылет было.
        Босс разъехался пальцами позачуханному столу, как попланшету, ивкрадчиво сказал:
        - Слава, аты влегкую свою пулю отнесвоей отличаешь?
        - Да ё, аты неотличаешь, чтоли? Да там ни укого такихже небыло,- воскликнул Славка изамолчал, бледнея.
        - УПашки была,- обвинительно сказал Миша.
        Славка задрал голову. Он уже все понял. Чего там было понимать-то.
        - Икак раз Пашкин «глок» мы там сбросили,- все-таки сказал задумчиво босс исел, глядя сквозь зачуханные шторы.
        Славка, матерясь, смахнул весь витаминный парад враковину иуперся руками взачуханную столешницу. АкМише сбоссом, получается, повернулся спиной. Покорно так ипоказательно. Рисовщик, хотел сказать Миша, я тебе вПерми жизнь спас, аты мне затылок подставляешь, хотел сказать он, анефиг было сдвух рук сандалить, Юньфат недоделанный, хотел сказать он, икуда мы теперь голые, хоть перочинные ножики в«Канцтоварах» покупай, хотел сказать он. Носказал:
        - Вот примернотак.
        Через несколько секунд Славка спросил, необорачиваясь:
        - Ичто делать?
        Босс снова повозил пальцами позачуханному столу исказал, все также уставившись взатянутое окно:
        - Ну, два богатых варианта есть. Чистить сЭдиком ичистить без Эдика. Походу посмотрим. Блин, как все ловко начиналось-то, икак…
        Он оборвал себя, оглядел остатки «звездочки» исказал:
        - Чистить, короче, всяко придется. Нанас пощелчку выйдут- Эдик-то долго непродержится.
        - Аесли продержится?- глухо спросил Славка.
        - Аесли продержится, амы его невытащим, будет плохой прецедент. Ладно. Адвокат уже приступает, какое-то время унас будет. Слав, хорош страдать, садись. Думать надо. Счаем это легче, сшоколадом тем более.
        - Я шоколад некупил,- сказал Миша холодно.
        Шоколадка, как всегда, нашлась уСлавки.
        Глава 5
        Чулманск. Артем Терлеев
        - Ая повторяю, что мой доверитель неуполномочил меня раскрывать эту информацию,- сказал Мезенский, снисходительно улыбаясь.
        Новикова откинулась наспинку стула ипосмотрела наАртема. Артем пожал плечами: ты следак, ты иразбирайся. Новикова повернулась кадвокату, улыбаясь сладко, как кайман. Артем извинился ивышел. Он ивпрямь незнал, как ичем давить настроптивого адвоката, норешил незарываться. Справки-то навести можно.
        Когда Артем вернулся вкабинет Новиковой, адвокат уже испарился, оставив после себя запах одеколона ипочему-то влажной шерсти, ощутимый даже встандартной новиковской атмосфере школьного туалета дискотечным вечером, восстановившейся, очевидно, едва гость откланялся. Баран как есть, мельком подумал Артем исообщил:
        - Короче, особых концов нанего нет. Унас несветился, нопореспублике иокругу мужчина заметный. Защищает, как правило, папиков поуголовке- чиновников, депутатов, буржуев изкрутых фирм. Изнасилования, убийства понеосторожности, связи сОПС. Хозяйственными делами вроде неизвестен.
        - Любопытно, что ужас,- сказала Новикова, бычкуя сигарету инемедленно подпаливая следующую.- Ичто, сильно успешный мужчина?
        Артем пожал плечами.
        - Ну, как все. Когда дают- успешный. Ушлый- это по-любому. Под следаков копает, кстати.
        Новикова кивнула, щурясь отдыма. Хотя ей, скорее, отсвежего воздуха следовало щуриться ипадать, выдирая ключицы куцыми ногтями. Ивсе-таки уточнила:
        - Примеры есть?
        - Булатов.
        Новикова выпрямилась.
        - Булатов? Так это он, этот шибзд, Булатова закрыл?
        - Ему восновном поделу Хайрутдинова предъявили, адело как раз Мезенский этот дербанил,- сказал Артем.- Ну, и, походу, барабанил впрокуратуру. Те вцепились. Ивсе, нет Булатова.
        Новикова высадила остаток сигареты водну затяжку, вдавила фильтр впепельницу, пошарила впачке, ругнулась, смяла ее, выбросила иполезла всумочку зановой.
        - Аостановился он где?- поинтересовалась Новикова какбы между прочим.
        Артем развеселился:
        - Ну ты, мать, даешь. Совращать его пойдешь или белого кидать?
        Новикова замерла, закатила глаза исказала, вернувшись кшуршанию целлофаном:
        - Вот дуракже ты, Терлеев,а.
        Артем подождал, понял, что продолжения небудет, ипоинтересовался:
        - Азачем тебе тогда где он живет?
        Новикова закурила, отвернулась кэкрану, повозила мышкой идеятельно защелкала клавишами. Артем уже решил сказать что-нибудь обидное иуйти, когда почти любимая руководительница пробормотала, неотрываясь откомпьютера:
        - Ну, навсякий случай- это во-первых… Прозвонить, кто ему жилье оплатил- во-вторых… Может, так узнаем. Ато девочку строит: доверитель невелел… Кто велел, нескажу… Кому хочу, тому даю… Тайный какой нашелся.
        Новикова повысила голос, нотутже взяла себя вруки ивернулась кбубнилову:
        - Ну ив-главных еще такая вещь: онже кому-то отчитываться должен. Сдоверителем встретился, теперь расскажет, что видел, что слышал, какие виды. Может, потелефону, аможет… Кому-то ведь Филатов чумаданчик вез, сюда вез. Понимаешьуже?
        - Да уж. Слушай, так он, может, наотчет идернул? Надо было Ильдарику свистнуть, чтобы он его прямо отсюда иповел.
        Теперь Новикова оторвалась отэкрана, сделала особенно глубокую затяжку ипустила всторону Артема длинное густое облако.
        - Да,- сказал Артем подавленно.- Сморозил, виноват. Неповторится.
        - Прям,- откликнулась Новикова ивернулась кэкрану.
        Артем взялся заручку, новсе-таки решил мстительно осведомиться:
        - Много лайков?
        - Тебе инеснилось,- отрезала Новикова.- Ты лучше скажи, скамерамичто?
        - Хожу, ищу. Пока понулям: уэтих записи нехранятся, утех вдругую сторону повернуто, нонамеки какие-то есть.
        - Намеки унего. Абабай этот, Захаров, он реально дурак или говорить нехочет?
        - Или ито, идругое. Недурак, ясно дело. Дурака включает, это да, хоть два «Оскара» давай- ноя невсосу, отчего. Походу, опасается, что я под Неушеварою.
        - Ну, можно понять. Хорошо, сама сним попробую. Шамайко назавтра вызвана?
        - Да, наполдевятого.
        - Вот ты зверь.
        - Ая при чем? Я предлагал водиннадцать, она говорит: тогда уж лучше сутра. Ныла, что ножка болит, машинка неездит. Нокак я сказал, что срадостью экипаж заней пришлю, ее приотпустило сразу.
        - Молодец. Чего мне дрыхнуть, всамом деле. Асегодня чем порадуешь?
        Артем вытащил телефон ивыразительно посмотрел наэкранчик счасами.
        Новикова, утонув вдисплее, пробурчала:
        - Терлеев, тебе-то «Оскар» точно несветит, сильно так нестарайся. Яж вижу, копаешь. Чего копаешь?
        Артем еще раз посмотрел начасы испросил:
        - Ты доскольки сегодня?
        Новикова задрала брови, тутже поперхнулась дымом иуточнила сквозь кашель:
        - Ресторан, найт клаб?
        Артем хотел остроумно пошутить про то, что пепельницу себе он влюбом магазине закуда меньшие деньги купит, ноопять некстати вспомнил Юльку, апотом вспомнил, что летом Новикова всерьез уходила сработы, аитоге ушла отмужа. Он постарался улыбнуться исказал:
        - Природа подскажет. Через час здесь еще будешь?
        - Ичерез два, ичерез три,- грустно сказала Новикова.- Выходныеже некончилисьеще.
        - Попробую успеть,- сказал Артем ипошел.
        Вернулся он через четыре часа. Новикова сидела, подперев щеку кулаком, идаже некурила. Кабинетик был проветрен достуденого хруста вуглах.
        - Можно?- уточнил Артем ссомнением.
        Новикова выпрямилась, заморгала исказала:
        - Давай. Рассказывай.
        ИАртем рассказал, стараясь необращать внимания нато, как Новикова нашаривает сигареты, скривившись, бросает их внижний ящик, апотом, забывшись, хлопает постопкам бумаг ипоочереди открывает все ящики, начиная сверхнего- пока ненаходит свое вонючее счастье иневозвращает кабинету привычные вид, вкус ицвет.
        - Короче, штука такая. Филатов вез железо несебе или, допустим, нетолько себе- это понятно. Местным- может быть, нотоже врядли, тут свои каналы. Наши стволы подгоняют изКазани иИжевска, Кавказ почти невсчет, импорт досих пор таскают менты, ЧОПы идальнобойщики, да там иобъемы сгулькин копчик, понты восновном. То есть, скорее всего, Филатов сумочку такимже, как он, гастролерам вез. Почему один все тащил- потому что они немогли. Раз немогли, значит, их досматривали. Следовательно, самолет. Пока все логично, так? Резонно предположить, что самолет изМосквы- раз Филатов оттуда прибыл. Ноя навсякий случай затребовал пассажиров повсем рейсам- их, слава богу, вБайтаково шиш да маленько. Две компании ежедневно, одна- три раза внеделю, еще одна еженедельно.
        - «Чулман»?
        - Ну да. Сней как раз больше всего мороки было- сперва кричали, что унас нет никакого юридического права вих документацию лезть, потом никак собрать немогли. Я так понял, уних вотчетности полный бардак, вот они ивсполошились. Надо шепнуть Косареву, чтоб их пожмакал, кстати.
        - Шепну, шепну. Неотвлекайся. Ну собрал ты данные, ичто это тебе дало? Проверял всех, кто вчера прибыл? Аесли невчера, асегодня или позавчера?
        - Обижаете, Елена Николаевна. Яже… А, ты Косареву непрямо сейчас шепни, чуть попозже, ато поймут, что отменя наводка. Неудобно будет. Ну вот, что дало. Авот что дало. Яже данные заполгода собрал. Исравнил списки пассажиров, которые прибыли впоследние три дня, сосписком прибывших воктябре.
        - То есть ты все-таки свою идею небросил.
        - Да как ее теперь бросишь.
        - Так. Исколько совпадений? Полторы сотни?
        - Кстати, да, врайоне. Сто сорок, чтоли. Если тупо убрать местных- пономерам паспортов,- остается двадцать семь.
        - Много.
        - Много. Если сравнить сосписком пассажиров Москва-Ростов виюне-июле, остаются три совпадения.
        - Прекрасно. То есть…
        - Если сравнивать сосписком пассажиров Москва-Сызрань вапреле-мае, остаются три совпадения. Если сравнивать сосписком пассажиров Москва-Челябинск вфеврале, остаются три совпадения. Если сравнивать сосписком пассажиров Москва-Пермь впрошлом году, остаются три совпадения.
        - Мамочка.
        - Это один итотже список, Лена. Глухов Валерий Николаевич, Забыхин Вячеслав Евгеньевич, Шелехов Михаил Юрьевич. Паспорта московские, мужчины чистые- несветились ивбазахнет.
        - Погоди. Погоди. Ростов- это Аккермановка, я поняла, аСызрань?
        - Сызрань всемидесяти километрах отКашпирска, аотСамары почти триста получается. Поэтому вКашпирск все через Сызрань летают. Челябинск- Катавский, ну ты понимаешь.
        - АДаровской твой любимый?
        - АвДаровской мой любимый фиг долетишь- туда если изМосквы, проще отНижнего напаровозе. Можно натачке. Я вот сдругого направления попробовал.
        - Да уж. Что говорят-то?
        - Говорят, починили, приезжай, забирай. Тут вот закончу, поеду- ипрощай, зарплата. Ну, сам виноват.
        - Погоди рыдать, может, Газизов компенсирует.
        - Газизов-то? Он да, он компенсирует. Иеще свою служебную подарит, базарунет.
        - Погоди рыдать, говорю. АНижний непробился?
        - Так доНижнего им изМосквы проще- «Сапсан» там, да хоть любой паровоз. Или намашине, например. Загрузились вджип или пару джипов, приехали, поплясали, уехали.
        - Приехали, поплясали, уехали. Итак они втроем иплясали- это, выходит, каждые два месяца?
        - Ну, почему втроем икаждые два. Филатов еще был. Иеще Яковлев такой Константин Алексеевич иОсипов такой Павел Ананьевич. Их, правда, обоих воктябре здесь небыло, аОсипов вообще умер вконце июня отсердечного приступа, вРостове какраз.
        - Перепил, поди. Авторой, как его, Яковлев?
        - Он, я неисключаю, тоже перепил, нонедосмерти. Воктябре его здесь небыло, зато насей раз… А, забыл сказать, они невсегда одним рейсом, иногда россыпью прибывали. Новсегда втечение дня, максимум двух-трех. АЯковлев насей раз раньше всех прибыл, вовторникеще.
        - Сюда прибыл? ВЧулманск?
        - Ну да. Аостальные двадцать девятого, одним рейсом. Прикольно,да?
        - Мамочка. Прикольно, что ужас. Терлеев, ты все эти данные засегодня собрал?
        - Кое-что вчера заказал, новосновном да, засегодня. Нонасамом деле я дурью маялся. Надо было сСочи начинать. Они вСочи все были, когда я там, блин, путешествовал. Иулетели вместе сЮлькой. Вернее, она сюда улетела, аони вМоскву- нопотом вот исюда добрались. Яковлева я там непомню, аостальных вполне.
        - СЮлькой, которой.. То есть… Также небывает.
        - Ну да. Я исам так думал. Они сюда приехали, невсе сразу, россыпью- ичерез несколько дней Боровицкое случилось. Атеперь они снова приехали. Икчему-то готовятся.
        - Терлеев. Кчему они готовятся? Кто они такие вообще?
        - Лен, ну кто. Упыри. Подробности последуют. Запросы я раскидал уже, завтра ты тоже Газизова попроси, чтобы уровень повыше. Толку небудет- так хоть оценим, скакого уровня нас посылать станут.
        - Если будут. Терлеев, атебе сегодня прокуратура или еще кто звонил?
        - Нет, кстати.
        - Имне нет. Удивительно. А, воскресенье ведь, все правильно. Черт, иэти кончились. Утебя нет случайно?
        - Смешно. Да, удивительно. Хотя нет. Сейчас звонить уже без мазы. Сейчас по-другому решать будут.
        - Артем,- сказал Новикова, замолчала, стоской глядя впустую пачку, поправила гладкую прическу ивсе-таки спросила:- Вочто мы влезли,а?
        - Скоро узнаем,- ответил Артем.
        Часть пятая. Братья покрови

3декабря
        Глава 1
        Чулманск. Леонид Соболев
        Кафе бывают для смакования глотков под хорошую беседу инемножечко под еду, для понтов ичтобы отсидеться. Для оперативной работы годится все, норабота совкусом требует разборчивости. Заведения второй категории сгорают довольно быстро, потому что понты относятся кбыстропортящейся продукции. Третья разновидность повсеместна ивечна. Первая- редкая драгоценность, которую следует лелеять, пестовать, нежно обкусывать совсех сторон ини вкоем случае непалить, как рыбное место.
        Для Соболева рыбным местом был весь Чулманск, правда, невудилищном, авневодном смысле. Втаких условиях разборчивость ипестование канали слабо. Тем сильнее радовало случайное попадание вцель.
        Кафе было наудивление уютным итеплым. Соболев протер платком обледеневшую, кажется, голову исказал официантке:
        - Нет-нет, только чай, спасибо. Без пирожных. Худеть надо. Или, может?
        Он вопросительно посмотрел наАртема. Артем сказал:
        - Мне тоже без всяких, одно капучино.
        Девушка улыбнулась, забрала меню икрасиво удалилась. Была она тоненькая ичернобровая. Соболев тренированно перевел взгляд наАртема испросил:
        - Ну как Шамайко, рассказала чего-нибудь интересное?
        Артем облизнул губы и, кажется, хотел еще раз попросить уЛени удостоверение. Похоже, это желание иссушало всех жителей Чулманска, имевших счастье беседовать сблестящим, особенно смороза, гостем более двух минут. Артем опустил глаза ипообещал:
        - Теперь мы всем отделением будем крысу искать. Все равно ведь найдем.
        Соболев кивнул исказал:
        - Искать крысу- это всегда полезно бывает. Ну или интересно. Ноя готов сэкономить некоторую часть ваших усилий, Артем Александрович. Нет крысы, покрайней мере, уменя. Мне Шамайко говорила, что насегодня вызвана.
        - Ачто она вам еще говорила?
        - Да ничего практически,- ответил Соболев, радуясь редкой возможности ответить честно.- Ничего незнаю, ничего подозрительного незамечала, болела идосих пор болею, все дела. Авам?
        - Да она, походу, эту речь наизусть выучила,- буркнул Артем иснова уткнулся встол, пережидая нашествие чернобровой.
        Чернобровая красиво все расставила, ответила наулыбку Лени иупорхнула. Я все еще женатый человек, напомнил себе Соболев. Недождался реакции организма идобавил: я государев человек. Я офицер. Я оперативный работник под прикрытием. Неубеждает? Ну ииди нафиг, пес. Согрелся, значит.
        - Жаль,- сказал он, наливая бледный настой вчашку иобратно.- Я полагал, увас лучше получится- ктомуже казенная обстановка иногда помогает. Апоощущениям как: ей реально нечего сказать, или девушка Зою Космодемьянскую строит изсебя, чтобы скрыть там?.. Ну, что-тотам.
        Артем отхлебнул кофе, пожал плечом исообщил, держа чашку навесу:
        - Денис Валерьевич, я все-таки непонимаю, что московский фээсбешник копает втаком деле. Причем выже нестолько похозделам, сколько из-за того… Из-за убийства, так? Аэто громкая, нобытовуха,так?
        - Артем Александрович,- сообщил вответ Соболев, внимательно следя, чтобы парящая струйка равномерно раскидываясь постенке чашки вобе стороны,- ая все-таки непонимаю, что чулманский дознаватель поэкономическим преступлениям копает вделе обубийстве итем более в, скажем, неимеющих признаков состава преступления сменах собственников вряде регионов. Авы это копаете,так?
        - Ну, я, допустим, могу объяснить.
        - Объяснить ия могу. Вопрос втом, нам оно, это объяснение, надо- или нам надо ворье започку взять?
        Он поводил чашкой под носом, вздохнул ивопросительно посмотрел наАртема. Артем думал, почти сомкнув белесые ресницы. Соболев отхлебнул, покивал ипредложил:
        - Артем, аможет, наты, а? Что мы как взеркальной комнате- насже немного поправде-то. Давай?
        - Давай,- сказал Артем, чуть разжмурившись, иони отсалютовали друг другу чашками. ИАртем без паузы поинтересовался:
        - Денис, аты, часом, неотНикулина?
        - Кого?
        - Проехали.
        - Чего-нибудь еще желаете?- спросил официант.
        - Нет, спасибо,- сказал Артем, что-то обдумывая. Соболев оглянулся иудивился. Фартук слоготипом был темже, черные брови остались идаже выросли вовсе стороны, аостальное убийственно изменилось. Вместо молоденькой девушки устолика предупредительно, голову набок, торчал мужик средних лет- местного такого вида иссоответствующим говором.
        - Нет, все нормально, спасибо,- подтвердил Соболев.- Анасже вроде девушка обслуживает?
        - Да, я знаю,- сказал официант иловко поменял пепельницу- тоже слоготипом ичистехонькую.
        - Друг, мы некурим,- четко произнес Артем, глядя встол.
        - Я знаю. Извините, положено,- объяснил мужик, стрельнув глазами всторону бара.- Приятного аппетита.
        - Положено,- суважением пробормотал вспину ему Соболев, путаясь зацепить захвост какое-то мутное воспоминание. Хвост был скользким ипрозрачным. Артем сказал:
        - Вопрос ведь невтом, что Шамайко видела там или невидела. Вопрос втом, как она сейчас сможет то, что вот тогда было, интерпретировать.
        Таких оборотов отпростенького дознавателя Соболев никак неожидал. Ноуточнить сумел, почти непоперхнувшись:
        - Ипочему это вопрос?
        - Потому что она нехочет пока. Инето чтобы боится- походу, утетки реально снервами фигня какая-то. Как услышит про «Потребтехнику»,- вистерику. Апоуму-то ей проще всех рассмотреть, что Филатов делал, исказать: здесь все как обычно, здесь вот мы нетак сделали, нонеподкопаешься, аздесь четко подстава.
        - Можноже найти, кто еще справится,- предположил Соболев, выцеживая изчайника последнее.
        - Можно,- согласился Артем.- Асколько времени это займет. Сдругой стороны, отчетность, подставы, да хоть подмена документации- это все фигня, побольшому счету. Тут куда серьезней вещи.
        - Какие, например?
        - Да разные,- отрезал Артем ивернулся кизучению скатерти.
        - Артем,- осторожно сказал Соболев, отодвигая всторону чашку. Поданным Цехмайстренко, Терлеев имел склонность кнеобдуманным поступкам, так что следовало позаботиться осведении тяжести последствий кминимуму.- Разрешишь откровенно?
        - Ну,- буркнул Артем, неподнимая взгляда.
        - Вот ты скажи, пожалуйста,- для тебя, скажем так, смысл этого дела вчем? То есть чем оно закончиться должно, чтобы ты понял, что все сделано как надо?
        - Раскрытием преступления инаказанием преступников,- сказал Артем, неотрывая глаз оттощих пальцев.
        - Каких-то конкретных преступников?
        Артем неповелся. Поднял глаза итяжело пояснил:
        - Конкретно тех, кто совершил преступление.
        - Ага,- легко согласился Соболев ивсе-таки уточнил:- То есть личного интереса утебянет?
        - Денис… Утебя задача какая- меня как-то разоблачить, отдела отпихнуть, еще чего? Это можно проще сделать, без таких вот встреч. Я человек маленький, ты большой.
        - Артем. Артем. При чем тут это вообще?
        - Ну как при чем- тыж курсе, что всё сЮльки началось, ичего унас там сЮлькой было. Все вкурсе. Иэто правда- унас сЮлькой было, ауЮльки сОбезьяном небыло, бред это, хрень вообще, чтобы ни говорили. Вот дотого- ладно, неважно. Все мне уже, блин, душу вытерли этими, бляха, вопросами, взглядами своими, сочувствиями. Даже мать Юльки- сперва-то как наврага, гнала, все такое, атеперь… Да, уменя есть личный интерес. Ноонже мне не, ну как это. Недвигает он меня вкакую-то сторону отнормального расследования. Кабы двигал- думаешь, Новикова сГазизовым сиделибы исмотрели? Выпнулибы меня куда подальше. Сба-альшим удовольствием, я тебе точно говорю.
        Соболев неопределенно пожал плечами. Похоже, склонность Терлеева кнеобдуманным действиям была преувеличена- ну или вдруг осталась впрошлом. Возможно, вместе супомянутой Большаковой. Исменилась склонностью кобдумыванию. Вовсяком случае, Терлеев после паузы спросил:
        - Адля тебя идеальная концовка какая?
        - Концовка чего?- осведомился Соболев.
        - Дела. Этого вот дела.
        - Да как иутебя- найти инаказать виновных.
        - Любых?
        Соболев, улыбнувшись, откинулся наспинку кресла.
        - Или конкретно Глухова иэтих его братков?- продолжил Артем.
        Соболев привычно придал лицу выражение «Ну хвастайсяже, чтоб я мог снисходительно похвалить». Вголове загудели колеса.
        - Ну, Забыхин там, Филатов тотже самый итак далее. Ты против них копаешь, так? Иначе смысла нет никакого. Все остальное вэтом деле вашего интереса нестоит. Вы или заэту бригаду рубитесь, или против нее. Еслибы за, все былобы по-другому. Короче, против,так?
        Соболев важно кивнул, лихорадочно формулируя ответ, идаже придумал- норешил неторопиться. Пусть Терлеев еще чего выдаст.
        Терлеев неподвел:
        - Агде они остановились, кстати? Тыже вкурсе, да? Может, свистнешь? Нам всё спокойней будет.
        - Я уточню,- пообещал Соболев.
        Артем кивнул иснова уставился накостяшки бледных пальцев.
        Соболев осторожно спросил:
        - Аувас есть уже понятки, как все сНеушевым было? Четко против него работали, сним втемную сыграли или он подставился, аони воспользовались?
        - Да все может быть,- сказал Артем неохотно.- Этих раскрутим- поймем.
        - Аон пока сидеть будет?
        - Кто, Неушев-то? Акуда он денется. Будет. Ачто?
        - Ну как. Арестже наэтой неделе должен продлеваться. Если все так резко меняется, он ведь исоскочить может.
        Артем вздохнул, подцепил пальцем чашку, неровно раскрашенную кофейной пенкой, исказал, возя донышком поскатерти:
        - Так ты из-за Неушева, короче.
        Соболев обругал себя иосведомился:
        - Аты против?
        Артем выпятил губу, подумал исообщил:
        - Да мне все равно- этож типа немое дело. Поэтому… сто два-сто одиннадцать[12 - Номера статей «Убийство» и«Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» УК РФ], короче, я формально неслежу совсем. Нотам всё вроде гладко. Так что продлят арест, небеспокойся.
        - Так онже неубивал, говорят.
        - Он неуверен.
        Артем ухмыльнулся, остановил чашку иподнял глаза. Вглазах была чистая серая злоба.
        - Неуверен, а? Прикинь. Двум бабам бошки вбрызги, как тыквы- аон неуверен. Тварь.
        Соболев помедлил, новсе-таки спросил:
        - Аты уверен?
        Артем обмяк иснова принялся наблюдать зафарфоровым танцем. Сказал неохотно:
        - Да похер разница- уверен, неуверен, он, неон. Кабы неон, они жив-здоровы былибы. Это стопудово.
        - Несмотря наГлухова сФилатовым?
        Артем резко остановил чашку, ноответил по-прежнему вяло:
        - Да кто его… Может, инет. Еслибы они вариант без Юльки нашли. Хотя врядли- там ведь всё сСочишло.
        Непереспрашивай, велел себе Соболев. Слушай. Сам всё скажет.
        Терлеев сам всё сказал:
        - Ну да, походу, без вариантов. Осталось понять, чего Неушев рыдает икается. Каждую ночь, говорят. Анадопросах молчит. Адвокаты унего вешаются уже, второй грозится уйти, невозможно так, говорит.
        Он поднял голову иустало пожаловался:
        - Башка неварит. Два идва сложить немогу.
        - Знакомо,- сказал Соболев иссилой растер лицо, апотом затылок.
        Артем неожиданно уставился вСоболева, всамое глазное дно. Радужка уТерлеева была почти белая, азрачки как стволы.
        - Слушай,- прошипел он.- Тыже москвич, ушлый ивообще. Ты скажи, ведь бывает такое, чтобы человек лежит-лежит, апотом раз- встал инормальный? Я понимаю, небывает, это вкино, Сигал там десять лет вкоме лежал, потом встал ивсех порвал, всериалах, все такое- новдруг бывает,а?
        Соболев неопределенно кивнул испросил:
        - Аможет, доктора какого надо? Ябы попробовал…
        - Да чего доктор,- тоскливо оборвал Артем иопять уронил взгляд вчашку.- Током он ее будить будет, чтоли. Там подокторской линии, сказали, всё, что можно, сделано, ипопределу. Ей даже горло неразрезали- обычно дырку делают, чтобы легкие чистить, анаши обходятся пока как-то. Говорят, дальше или очнется, или неочнется. Пятьдесят напятьдесят, блин.
        Он криво ухмыльнулся идобавил:
        - Только каждая неделя- это минус процент невпользу того, что очнется. Спящая красавица, блин. Онаже как вжизни сейчас, понял? Даже красивей. Спокойная такая, белая. Загар сошели…
        Терлеев, неподнимая головы, судорожно уткнулся вдавно опустевшую чашку. Иглухо, вчашку, спросил:
        - Ачего тебе Неушев?
        - Долгая история. Он как таковой несильно ценность какая, нонанего завязано там кое-что…
        Грохнуло. Артем подскочил иразвернулся, Соболев вытянул голову. Вдальнем углу топтались три, нет, четыре человека- один вроде ромашки собирал, остальные советы давали. Понятно: официант нес поднос, аклиенты подрезали. Бывает.
        Артем, успокоившись, плюхнулся настул, прищурился, вспоминая, исказал:
        - А, ну да. Оборонные дела. Понял. Ну что, просим счет?
        - Ага,- сказал Соболев, задирая руку.- Ты мне вдвух словах скажи, что вы поГлухову накопали.
        - Смысл?
        - Ну надо мне. Я поофициальным каналам квечеру данные получу, авремя, сам понимаешь… Вдолгу неостанусь.
        Артем прищурился, нокивнул икоротко, нотолково рассказал про прибывшую вЧулманск четверку, неизменно возникавшую впохожих обстоятельствах.
        - Спасибо,- сказал Соболев.- Замной не… Спасибо. Не-не, этомне.
        Он ловко увел отруки Артема узкую кожаную папочку, поданную официантом. Вернее, официанткой- той самой, чернобровой.
        Соболев улыбнулся ей исказал:
        - Милая, вы вернулись.
        Чернобровая засияла, кивнула исобралась красиво удалиться.
        - Ой, постойте,- торопливо сказал Соболев.- Я прямо сейчас, погодите минутку, ладно?
        Он глянул всчет, поразился его малости, вложил впапочку удвоенную сумму- все равно сдачи небыло,- ипротянул чернобровой, заговорщицки шепнув:
        - Асдядькой тем можете неделиться.
        - Простите?
        - А, забудь. Спасибо, было очень вкусно.
        - Вам спасибо,- сказал девушка иудалилась. Красиво, как иожидалось.
        Я женатый офицер исуперагент под прикрытием, напомнил себе Соболев, пожимая руку Артему, который сказал, что зависнет еще минут надесять.
        Напоминание оказалось своевременным, нопочти бесполезным.
        Глава 2
        Чулманск. Михаил Шелехов
        Лысый влупил так, что Миша силой удержал себя отгонки преследования, которая сдалабы преследователя сразу. Вышел лысый накрыльцо, почесал свое лицо. Нелицо, конечно, алысину, инепочесал, арастер, торопливо натянул шапку, поежился- ивлупил, почти неоскальзываясь напаршиво убранных инеслишком удобренных песком тротуарах.
        АМишины исключительные подошвы скользили. Наплевательски канадский производитель относится кпотребителям, вынужденным перемещаться попаршиво убранному тротуару. Достоин предъявы. Дворники ичулманские власти тоже достойны. Все достойны, побольшому счету- новпервую голову лысый. Влысую голову. Больно шустрый потому что. Поди догони. Иподи неспались, догоняя.
        Миша был недоволен тем, что его отправили пасти лысого. Обоими пунктами недоволен. Славка под такие дела лучше заточен, это раз, адва- главной задачей, требующей незамедлительного решения, был белобрысый дознаватель. Чегож отвлекаться иразбрасываться.
        Нонадо ведь понять, кто таков этот лысый- внештатный стукачок белобрысого, друг его недобитой юности или внезапный развиртуал изсоциальной сети. Надо- спорить сэтим невозможно. Исбоссом спорить невозможно. Так сказать, физически. Миша, крайний раз мазнув взором посверкающему затылку, посмел уточнить лишь пару моментов: можноли вступатьли слысым вконтакт, втом числе плотный, идокакого срока непоздно присоединиться костальным, чтобы посодействовать отработке белобрысого. Босс ответил: «Первое- натвое усмотрение, второе- непарься». Славка, ухмыляясь, сделал ручкой. Миша кивнул ипошел навыход, ловко обойдя страйк изофицианта, трех мордастых кофеманов игрохнувшего разлета осколков.
        Ждать пришлось недолго, ноМиша отчаянно замерз, иктомуже неугадал снаправлением, вкотором двинется лысый изкафе. Абежать было нельзя- следовало держать темп, несильно отличающийся отсреднестатистического наэтой улице. Спасибо морозу иветру завыгодную статистику, носерьезное ускорение все равно было приметным. Пришлось идти рваным зигзагом, правая нога спешила, левая тормозила, ледяная корка под подошвами радостно дирижировала. Изматывает такой ход страшно, зато редкий снайпер попадет. Мы умеем находить позитив встаканах любой наполненности.
        Навтором перекрестке, упроспекта Мира, лысый пропал. Миша обмер. Нотут между двумя мадамами вшубах- мама толстая ивоблезлой норке, дочь толстеющая ивсомнительном еноте,- мелькнула согнутая почти вшар спина под коротким серым пальто. Миша возликовал, наддал инаконец приноровился больше нетерять объект. Теперь можно было пошуршать соображениями натему того, кто этот объект есть исчем его есть.
        Объект выглядел по-народному: одет небедно, ноинебогато, неброско, ноинесовсем совок, так- легкая старомодность, при этом неспапиного плеча. Обувь Миша разглядеть несумел, но, судя побыстрому уверенному ходу, она была неплохой, аподошвы- нелысыми. Жаль, былобы гармонично.
        Вот лысина лысого как-то характеризовала. То есть сам факт раннего облысения солба мало очем говорил. Втеории, связывающие природное скинхедство сумом, потенцией или хитрованством, Миша нето чтобы неверил- просто ненаходил для них прочных оснований. Косвенные признаки были выразительней. Во-первых, преследуемая лысина старательно обновлялась- так, что участок выпадения отучастка выбривания практически неотличался, втом числе назатылке. Парень засобой следил илибо регулярно бегал кпарикмахеру, либо обзавелся специальными бритвами, атакже умением поглядывать заухо изакидывать руку залопатку. Ну или покладистой женой. Во-вторых, лысина была сравнительно модной. Очень сравнительно- мода уже подыхала, но, сучетом альтернативы (пучки вокруг самурайской тонзуры либо роскошный зачес подрощенной височной пряди через всю голову), могла подыхать дополной победы лобковых трансплантаций. Стало быть, товарищ замодой следил- ну или относился ксебе суважением. Показатель неслишком редкий, новсе равно достойный. В-третьих, лысина категорически несоответствовала погоде. Пешеходы такие прически редко носят, адля
чулманских пешеходов столь отточенный подход грозит выстуживанием всех пазух имозолистых тел, атакже превращением пешехода веле живое пособие для каждой мамы, грозящей бесшапочным отпрыскам жуткой болезнью под названием менингит. Болезнь насамом деле вирусная иотрицательным градусом непередается- тем значимей будет подвиг превращения мамы впророчицу, аугрозы- вболезненную правду.
        Вобщем, непехотной эта прическа была. Свысокой долей вероятности можно было предположить, что илысый небыл пехотинцем. Вопрос втом, где ипочему шевалье оставил свою шваль.
        Допустим, он старый чайник нетелом, так духом, иназиму припарковал машину вдальнем гаражике, над залежами картошки ипосреди банок свареньем, атакже неизрасходованных обойных рулонов.
        Непохож.
        Тогда допустим, что улысого машина сегодня незавелась из-за мороза. Номинус двадцать для местных условий вполне рабочая температура, аветер, выжимающий дух излюдей, нааккумуляторы исвечи особо невлияет. Врядли местные покупали авто, неприспособленные крабочим условиям.
        Еще допустим, что лысый машину разбил- вчера или неделю тому. Вот это хороший вариант. Потому исбелобрысым встречался- тот мог чего полезное подсказать поповоду разматывания ДТП его коллегами- да хотьбы иментами. Пусть эта версия будет опорной, аскраешку мы положим еще один непротиворечивый вариант- лысый такойже приезжий, как иМиша, вот пешком ибегает.
        Обе версии развязывали руки. Если лысый проходит поделу оДТП, идело это требует консультаций сперцем изСКР,- значит, есть вэтом деле сильно обиженные стороны, которые могут лысого сильно нелюбить. Коли слысым чего случится, то первый косяк как раз натерпил иупадет. Авторого мы иждать небудем. Аесли лысый приезжий, то случай сним никого сильно невзволнует- кроме тех, ккому он приехал, ну и, может, белобрысого дознавателя. Наша задача- устранить почву для волнений. Дознавателем босс соСлавкой займутся- уже занялись, очевидно,- апринимающая лысого сторона намне. Незабыть уточнить этот момент, подумал Миша иплавно зашагнул занаращенное остекленными рамами крыльцо очередного магазина. Лысый затормозил иполез вкарман джинсов.
        Закрыльцом удачно торчал щиток спестрыми рекламками иобъявлениями, лохмы которых застыли наморозе, как мгновенно высохшая ромашка. Миша невнимательно чирканул взглядом подиагонали, запоминая навсякий неправдоподобный случай: банк, секонд хэнд, банк, ломбард, русская семья снимет, татарская неотстанет. Босс мог потребовать отчета даже потакому поводу.
        Щит иостекление непозволяли ни видеть, ни слышать черта лысого. Нодаже если он отвечал насамый важный вжизни звонок,- авкарман так резко полез зателефоном, незатабакеркойже,- должен был или договорить уже ипомчаться дальше, или добалтывать находу, как все нормальные люди. АМиша, как нормальный топтун, недолжен был отставать.
        Миша выступил изукрытия ичуть неухнул вкорявый сугроб. Черт лысый топтался напрежнем месте, нолицом кМише, ивещал вприжатую кшапке трубку, рассеянно водя глазами. Запускаем планБ, онже упреждающий.
        Миша также рассеянно взглянул налысого инеторопливо зашагал кнему. Лысый отвернулся, бубня вмикрофон,- слегка, потом всем корпусом, сутулясь, чуть поводя плечами изадирая свободную руку кголове. Сигнал здесь был ни кчерту. Миша прошел мимо серой перчатки, прижатой ксерой шапке, изашагал дальше, прикидывая, что вернее- замедлить ход, чтобы лысый обогнал снова, или подождать вон затем обделанным багровой плиткой углом девятиэтажки. Навигатор, показания которого Миша вызубрил еще вкафе, утверждал, что вскладках причудливо изогнутого многоподъездного дома ховался премиленький тупичок. Где можно глушить, крошить ипотрошить- взависимости отобилия прохожих.
        Миша ускорил шаг ичуть неспикировал башкой впунктирную ледовую дорожку, раскатанную безмозглыми пацанами. Посреди серо-коричневого снега, пересыпанного всякой химией, она была как черный глазок между серыми пальцами ивиском лысого. Только что увиденный Мишей глазок. Который смотрел наМишу. Потому что был непросто кусочком телефонной спинки, акусочком сфотообъективом.
        Лысый нерассеянно инезастенчиво отворачивался- он, непереставая, снимал Мишу.
        Красавец.
        Я тебя ужежду.
        Миша совершенно естественной походкой зашел заугол, втомже темпе сделал несколько шагов, забирая вправо, огляделся и, аккуратно обойдя сугроб, погазончику вернулся кбагровой стене. Вблизи она небыла багровой- понизу здания шел пояс блестящей черной плитки, авыше плитка была матово-вишневой, по-кондитерски симпатичной. Трепыхнется- вчереп эту вишенку получит, как пироженка, подумал Миша, приготовясь. Лысый должен был уже подойти. Странно, что так беззвучно- сдалекого проспекта докатывались вялые отзвуки машин, вовтором подъезде заспиной сквозь незакрытую отобщей перекошенности дверь посвистывал ветер- алысый невыдавал себя ни скрипом подошв, ни щелчками фотозатвора.
        Плохо.
        Миша опустил руки, соображая, ивскинул снова- зауглом заскрипел снег. Медленно так. Крадись-крадись, подумал Миша наизлете запала, послушал еще немного ивыскочил из-за угла- напрямую, без окружных маневров. Тетка воблезлой норке крупно вздрогнула, прижала ксебе могучую сумку ираспахнула рот, чтобы заорать. Дочки при ней небыло, лысого тем более. Лысый был сильно вдали- упроспекта Мира. Миша всмотрелся, пошел кнему, всмотрелся внимательней ирванул, чуть неуронив тетку. Клысому подруливала «Гранта» соранжевым горбиком накрыше.
        Миша бежал, отчаянно оскальзываясь иструдом огибая неповоротливых встречных, редких, новедь секунду назад ни одного небыло. Встречные неорганизованно шарахались иробко выдыхали обидные слова, куда более обидные слова перестукивались меж ушей, ледяная дорожка кинулась под ноги ипопыталась поцеловать Мишу впереносицу. Миша проходил все препятствия как чемпион Кении, новсе равно неуспевал. Лысый уже сел втакси изахлопывал дверцу, даже непокосившись вМишину сторону. Миша крикнул «Стой!», глупо выбросив руку. «Гранта» пыхнула вего сторону облачком ипокатила. Как раз когда Миша достиг обочины.
        Наполминуты Миша потерял лицо: принялся метаться, махать руками, выбегая чутьли ненасередину дороги. Потом бросился кзастенчиво стоящей уобочины серой «Приоре» стакимже оранжевым горбиком, рванул дверь ипопробовал упросить водителя, молодого чернявого пацана, броситься впогоню- апассажирку, дохлую блондинку снедовольным видом, уступить или подсадить. Пацан отнекивался истроил изсебя грозу микрорайона. Блондинка отворачивалась ицедила через губу, что опаздывает ивообще, мужчина, всебя придитеуже.
        Миша чуть было непришел всебя. Имбы понравилось, обоим. Ноибез того позора для одного дня накопилось более чем достаточно. Да чего там, полугодовая норма набралась.
        Миша оборвал себя наполуслове, извинился ивыпустил дверь, которой водитель немедленно грянул. Миша нагнулся, снова постучал вокошко иизвиняющимся тоном уточнил упацана, несеголи фирмы уехавшее такси. Тот открестился- недовольно ивроде искренне. Идобавил, что без понятия, укого такие- унас, сказал, пятнадцать таксишных фирм погороду, я всех запоминать ненанимался. Миша еще раз извинился испросил, как позвонить диспетчеру.
        - Жаловаться будешь?- уточнил пацан, снисходительно подавая ему паршиво напечатанную рекламную карточку.
        - Ну что ты. Уехать хочу. Спасибо.
        Диспетчер подтвердила, что уних впарке «Грант» нет, весело отказалась проконсультировать поэтому поводу ипообещала прислать кМише машину втечение пяти минут. Еще одна серая «Приора», приветственно бибикнув наглому пацану, подрулила через три минуты. То есть кабы Миша изначально знал, куда звонить, вполне могбы угнаться залысым. Алысый, кстати, мог его инефотографировать, ареально такси вызывать. Потому что резко устал быть пешеходом. Ищи-ищи позитив впустом стакане, Михал Юрьевич.
        Миша попросил подвезти его к«Пятерочке» узачуханной квартиры, вошел внее, немного подождав, вышел, иотправился получать дюлей взаранее условленное кафе «Гевара». Пока шел, насчитал штук попять «Грант» и«Приор» соранжевыми горбиками. Как они выживают-то стакими цыплячьими тарифами.
        Дюлей Миша недождался, аблондинку незаметил.
        Глава 3
        Чулманск. Ильнур Фахрутдинов
        Суханов позвонил, когда блондинка, обошедшая все магазинчики скрупными витринами, дождалась наконец открытия кафе «Европа» ивломилась туда, едва неразмазав халдея.
        - Можешь приехать?- спросил Суханов.
        - Э,- сказал Фахрутдинов.- Ну, впринципе, могу- тут какбы пауза пока. Ночего-то, Вовк, я торчу какая карусель.
        Он даже начал рассказывать, потому что накопилось, ноСуханов прервал:
        - Погоди. Форсаж какой ожидается?
        - Да вроде нет. Покафешкам сидят. Красавчик жрет, баба его через улицу пасет- во, сигарет купила, дорвалась. Дымит, тычто.
        - Красавчик один?
        - Ага. Походу, ждет кого-то. Грустный.
        - Я думаю, мою парочку ждет. Ильнурыч, они, походу, коня гасить будут.
        - Почему так решил?
        - Ну вот есть ощущение. Он где живет, напомни.
        - Э. Щас. Так. Мира, девять.
        - Это откафе если идти, всторону управления какбы получается?
        - Так. Нет, вдругую. Аты про Химиков говоришь, это центральный унас… Ага. Там мать его живет, Химиков, пятьдесяттри.
        - Понял. Ильнур, «конь» кматери чешет, аони следом. Так. Разделились. Важный ушел.
        - Отбой, чтоли?- спросил Фахрутдинов, поглядывая то наблондинку, высасывающую третью сигарету, то назатемненные окна кафе, вкотором печально отъедался прокинутый красавчик.
        - Ну, незнаю… Наверное. Борзый неотстает.
        - Так,- сказал Фахрутдинов, еще раз осмотревшись, ищелкнул поворотником- мотор иневыключался воизбежание заморозки набоевом посту.- Давай-ка я ктебе подъеду. Ты где сейчас?
        - Ну, ты прямо кдому матери его подъезжай. То есть несовсем прямо…
        - Учит, учит. Понял. Если вдруг нетуда забуритесь…
        - Сам-то. Перезвоню, конечно.
        Начасах было начало шестого, трафик ненабрал вечернюю массу, поэтому Фахрутдинов оказался наместе уже через четыре минуты. Он бросил Focus навъезде водвор пятьдесят первого дома, вышел иогляделся. Телефон защекотался. Суханов писал: «Третий подъезд, быстро». Фахрутдинов, ускоряя шаг, двинулся кизогнутой девятиэтажке, вкоторой жила мать следака. Водворе небыло ни души. Несколько заснеженных машин иодна чистенькая: черный корейский паркетник, услада небогатой быдлоты, упервого подъезда. Суханов вышел из-под козырька третьего подъезда, закурил. Фахрутдинов подошел испросил:
        - Важный уже здесь?
        - Незнаю,- сказал Суханов, снедовольным видом нашаривая пачку иизвлекая изнее новую сигарету.- Должен быть. Следак вон вмагазинчик пошел, борзый его там пасет. Я так понимаю, додома доведет, адальше что-то будет.
        Сроду некуривший Фахрутдинов принял сигарету сблагодарным кивком, ноотзажигалки ее увел.
        - Не, непали пока. Наши действия?
        - Ну, мы какбы вБэтмены ненанимались всяких «коней» спасать.
        - Это какбы невсякий.
        - Тем более,- жестко сказал Суханов.- Немножко-то вголове должно быть. Где живет игде работает, попутал, чтоли? Прогулка ему тут, блин, неоглянулся даже ни разу.
        - Негодяй вообще,- согласился Фахрутдинов.- Адавай поцев вызовем.
        - Ичто скажем? Хотя… Давай.
        - То есть добро даешь?- уточнил Фахрутдинов, доставая телефон.
        Суханов кивнул. Фахрутинов смотрел ожидающе. Суханов ухмыльнулся сквозь глубокую затяжку, чуть непоперхнулся исказал:
        - Вот ты бюрократ. Капитан Фахрутдинов, как руководитель операции приказываю обеспечить вызов ментов напредполагаемое место происшествия.
        - Слушаюсь,- сказал Фахрутдинов, надавил кнопку быстрого вызова изатараторил втрубку:- Леш, ты? А, Толик, здоров. Быстро давай поцев наХимиков, пятьдесят три, второй подъезд, покушение наубийство. Серьезных, неучасткового- фигуранты еще здесь. Очень быстро, понял? Извини. Ида, «коней» поставь визвестность. Ну да, СКР, неЦСКАже. Тут их человека, походу, гасят, Терлеев такой, следак. Стоп. Неследак, дознаватель. Я тоже плакать небуду, нонаш священный долг, ага. Как? А, заменя так сильно непереживай, найду чем заняться. Досвязи.
        Он убрал телефон, пробормотав «Козел». Суханов нетерпеливо сказал:
        - Ок, теперь потвоим. Что там наш красавец?
        - Ну, потерялся. Вкабак забурился- походу, точка встречи там, сидит, грустит. Не-не, неушел, я этот кабак знаю, там без второго выхода.
        - Я непро этого.
        - А, наш. Наш. Ну, он прикольный. Он, я так понял, красивого сразу срисовал, пару раз потерялся, чтобы удостовериться. Этот дурачок невсосал, знай такой чешет, уверенно так. Потом прятаться вздумал, ноэто вообще цирк. Анаш решил сним, походу, поиграть сперва, даже наобострение пошел.
        - Всмысле?
        - Я издали неуловил, ноон как-то дал товарищу понять, что его заметил. Толи чтобы выяснить, насколько красавчик дерзкий, толи сразу придумал раскачать, чтобы тот задергался ипобежал куда велели. Абаба отследит ивсе про него поймет.
        - Абабу ты сам когда срисовал?
        Фахрутдинов замялся, норешил неврать:
        - Да, считай, впоследний момент. Они кдороге синхронно повернули, ну ипотачкам согласованно так разошлись, когда две приехали. То есть уних или маневр отработанный, или находу договорились.
        - Значицца, уних связь постоянная,- задумчиво сказал Суханов.- Иона профи тоже.
        - Ну само собой. Ачто?
        - Ну как что. Значицца, унас тут неединичное злоупотребление, атоли сговор, толи заговор.
        Фахрутдинов поежился исказал:
        - Чего-то невылазит следак. Сейчас поцы приедут, атут тишь-гладь. Заманаемся объясняться. Авчем разница- сговор, заговор?
        - Сговор значит: два офицера сговорились меж собой ивылезли запределы полномочий. Азаговор: офицеры непросто вылезли, они лелеют далеко идущие планы, ато ивыполняют заведомо преступный приказ.
        - Чего уж сразу преступный-то. Впятнашки играют, никому вбошку небьют, наоборот…
        - Ильнур, увнешников нет права здесь что-то делать. Ни разу. Тем более вдвоем. Кабы они нарыбалку или там попихаться приехали- это одно, атут явно оперативная работа… Ну ты понял. Слушай, апочему ты говоришь «поцы»?
        - Акак еще? Менты, чтоли? Полиция- поцы.
        - Ильнуг, ви евгей?
        - Таки догадался, гоим. Опа. Выходит. Стоимтут?
        - Нет. Ты влево истрахуй, я заними. Все, пошел.
        Суханов все-таки запалил сигарету иФахрутдинову, итот неспеша зашагал вдоль дома, стараясь обойтись без глубоких затяжек ибез того, чтобы нести вонючку наотлете. Терлеев, обеими руками обхвативший огромный неровно забитый пакет сторчащим батоном, проскочил заего спиной, неостанавливаясь. Зато перед кодовым замком надвери подъезда тормознул. Рук нехватает, ага, злорадно подумал Фахрутдинов, замедляясь, чтобы обойти джип исунуть сигарету взаснеженную урну упервого подъезда. Сейчас тебе помогут, аты, ишак, инепоймешь ничего.
        Ивпрямь помогли. Борзый, который так ишагал заТерлеевым отмагазина, подошел вплотную, покосившись наФахрутдинова, кашлянул заспиной Терлеева ичто-то сказал.
        Терлеев молча отодвинулся всторону. Борзой, неснимая перчатки, ткнул несколько кнопок. Дверь противно заныла. Терлеев что-то неслышно сказал, борзой, виновато усмехнувшись, затыкал снова. Дверь закурлыкала. Борзой распахнул ее ипридержал высоко поднятой рукой. Терлеев поблагодарил искользнул под рукой борзого вподъезд. Борзой осмотрелся мимо стартовавшего Суханова, юркнул следом- иприхлопнул дверь засобой. Суханов, подскочивший через пару секунд, распахнуть ее несумел.
        Он выругался итребовательно глянул наФахрутдинова. Тот набегу уже взмахнул руками, типа я-то откуда. Суханов рявкнул: «Стой там пока!» ивпился глазами вкнопки. Вподъезде гулко хлопнуло- некак выстрел, как доска попузу. Фахрутдинов судорожно огляделся, нопоцы так инеподъезжали- только какой-то мужичок всиней куртке торопливо шел кним отпятьдесят первого дома. Мужичок выглядел неопасно иккомпании важного очевидно неотносился. Иотпоцев толку ждать уже неприходилось- пока доедут, пока вскроют подъезд.
        Дверь заныла раз идругой. Суханов выругался иснова прицелился вкнопки- итут дверь свизгом распахнулась, едва неоторвав ему щеку. Суханов отшагнул, пропуская Терлеева, который вывалился спиной вперед- как кнопку-то нажать сумел,- итакже, спиной, грохнулся наобледенелый асфальт.
        Суханов отшагнул еще, чтобы толи подхватить Терлеева под плечи, толи под удар непопасть, новсе равно попал. Борзый вылетел изчерного прямоугольника будто кобра иснес Суханова одним хуком. Наскользком это нетрудно. Суханов упал как вкомедии, быстро иногами вверх. Борзой, нетеряя хода, пнул вголову Терлеева, который пытался подняться, мелко переступил извучно пнул еще раз- вбок.
        - Э, мужик, хорош уже!- крикнул Фахрутдинов, ускоряясь.
        Борзой бегло посмотрел нанего, сделал мелкий шаг иснова пнул Терлеева, теперь влицо, которое тот старался спрятать.
        - Хорош…- начал Фахрутинов снова, нооборвал себя, потому что бесполезно ибить пора.
        Бить невышло- борзой, неглядя, ловко уклонился отналетевшего Фахрутдинова ипроводил его тычком вшею. Фахрутдинов умудрился упасть наколени, тутже вскочил, поскользнувшись, носохранив равновесие, иушел борзому вноги. Успешно- тот ждал атаки вголову, ктомуже запнулся онеподвижного Терлеева ирухнул через него. Правда, рухнул мягко, легко выдернул ноги иззахвата, двинул ботинком Фахрутдинову ввисок так, что зазвенело, ивскочил наноги.
        Копец, подумал Фахрутдинов, пытаясь быстро подняться сквозь звон- ноасфальт мягко подался под пальцами икувыркнулся вперед, через секунду сильно ударив плечо исразу лоб. Волбу бумкнуло. Фахрутдинов зашипел иприподнялся, сам непонимая, чем отталкивается отземли.
        Отталкивался он занемевшими локтями, абумкнуло, похоже, неволбу. Борзый, оскалившись, сидел вдвух шагах, сжимая обеими руками правую голень.
        - Следующая влоб,- сказал Суханов вяло.
        Фахрутдинов струдом перевел глаза чуть левее иобнаружил, что Вовка лежит, как лежал, наспине, нообеими руками держит пистолет, нацеленный наборзого. Вот паразит, амне велел оружие небрать, подумал Фахрутдинов, улыбнулся иуслышал что-то заспиной. Он еще неуспел понять, что это такое- шелест это был,- ауже крикнул:
        - Справа!
        Вовка послушно повел ствол вправо, нонеуспел- что-то мелькнуло, звучно стукнуло его вголову, отлетело наметр итихо покатило дальше. Вовка обмяк иуронил голову наземь, аруки спистолетом наживот. Борзый, неменяя оскала, перевел взгляд спластиковой бутылки молока, застывшей наконец поодаль, наметнувшего ее человека заспиной Фахрутдинова, напистолет, насамого Фахрутдинова ипредупредил неожиданным басом:
        - Спокойно сиди.
        Фахрутдинов, оттолкнувшись опять непонятно чем, кинулся вперед. Борзой, нарастив оскал, метнулся навстречу, нонеуспел: Фахрутдинов всем телом накрыл Вовку вместе спистолетом- ивцепился вВовкину куртку пальцами изубами.
        Он несобирался стрелять- ни сил, ни зоркости для этого уже небыло. Он несобирался спасать табельное оружие или прикрывать собой Вовку- это нелогично былобы. Он просто хотел выиграть немного времени для себя, для валяющихся тутже парней, идля поцев, которые должны были, вконце концов, уже подъехать.
        Голова треснула красным, бок, кажется, порвался сдикой болью, что-то треснуло снова- истало тихо ичерно. Фахрутдинов больше нечувствовал боли. Он неслышал ни криков, ни хэканья, ни спокойного разговора вчерном корейском паркетнике, тихо стоящем упервого подъезда:
        - Слышь, его убивают вроде.
        - Ичо?
        - Ну, некрасиво. Кровь, грязь, мозги.
        - Вот ты эстет. Ну пошли поможем.
        - Га. Кому?
        - Ну иразберемся заодно.
        Фахрутдинов неуслышал, как борзого иважного, которые быстро допинывали идобивали его, пытаясь оторвать отВовки, окликают два вышедших изджипа хорошо одетых молодых человека. Он непочувствовал, как важный все-таки сумел просунуть руку ему под живот, выдернул ствол ипочти неглядя двумя выстрелами срубил заступников. Он неувидел, как важный, побежавший проверять, неосталсяли кто вджипе, заметил вылетевшую напроспект милицейскую «десятку», экипаж которой только тут врубил сирену игаркнул приказ стоять наместе споднятыми руками- аважный вответ выстрелил всего раз, нотак, что машину понесло юзом ивоткнуло всугроб близ обочины. Он неузнал, что важный, неопуская ствола, несколько раз приказал борзому бежать кджипу, атот пытался подняться иснова падал- икогда из-за поворота вылетели две надрывающихся «синеглазки», важный выстрелил еще раз, под отчаянный скрип игрохот сел вджип ирванул задним ходом наполном газу, пнув одну изсудорожно выворачивающих «синеглазок», исревом скрылся. Ион незаметил, конечно, вкакую сторону сумел ухромать борзой. Незаметили этого ни жильцы, ни зеваки. Лишь мужик всиней куртке.
        Которого, всвою очередь, незаметил совсем никто.
        Часть шестая. Вкругу семьи

3 -4декабря
        Глава 1
        Чулманск. Сергей Шестаков
        - Как?- изумился Жарков неприятным тоном.
        Очень хотелось ответить «так», ноШестаков сдержался иповторил поразделениям:
        - Сегодня мне вприемную позвонила дочь Неушева. Сказала, что как владелец предприятия хочет провести внеочередное собрание сперевыбором правления ипереназначением дирекции. Исовет директоров, говорит, собирает уже завтра. Воттак.
        - Апочему она вприемную-то вам звонила?
        - Корпоративного секретаря уменя нет, да он иненужен- если единоличное владение иуправление. Выже говорили, что единоличное, так? Аоно если иединоличное, то неоттой личности исходит. Если девушка неврет, конечно. Она ведь врет, Игорь Владиславович? Мне, кстати, иотрегистратора звонили, тоже интересуются.
        - Что задочь-то? Старшая, младшая?
        - Их еще идве? Бог ты мой. Так все-таки, Игорь Владиславович, мои действия? Мне всерьез кэтому относиться, или, как это говорится, забить, иличто?
        Жарков впервые напамяти Шестакова допустил неуверенность вречь идаже оборвал себя наполуслове:
        - Давайте так. Сейчас вам позвонит один… Стоп. Отбой. Я наведу справки исам все вам расскажу. Пока давайте, что унас поосновной теме.
        - Расскажете- это славно, номне-точто…
        - Сергей Иванович, всё, достаточно. Увас вариант забить был? Вот забейте, если так проще. Я сам все разрулю, завтраже. Поосновной теме, пожалуйста.
        Шестаков ктакому тону непривык, ноформальных оснований для протеста небыло- сам напросился. То есть да, его умоляли, уговаривали согласиться наэтот проект, обещали златы горы иморя благости для всей Родины- итеперь выходило, что он сам напросился. Будет очем подумать. Ноэто потом, апока:
        - Поосновной теме. Третий цех введен. Попрототипам прогнали, итоговую сборку мне КБ обещает выдать вот прямо сейчас. Задекабрь должны все отточить, сновогодней пьянки как выйдем, сможем запустить «четверку» напромышленный цикл.
        - Вот прямо сейчас- это когда?
        - Это вот прямо сейчас,- терпеливо сказал Шестаков.- Начас пополудни уменя как раз совещание назначено, авремяуже…
        - Вижу. Извинитесь там отмоего имени. Да, увас инопартнеры потенциальные непроявлялисьеще?
        - Кто?
        - Ну, кто-нибудь кроме Boro, их-то я сам веду.
        - Хм. Нет. Аеще иинопартнеры должны были проявиться?
        - Ну да, яже предупреждал.
        - Изачем?- свыражением спросил Шестаков.
        - Сергей Иванович, я помню ваше отношение квопросу. Решение принимаем немы свами, решение принимает руководство, ионо решение уже приняло, окей? Мы должны вписаться вмировой тренд, абез инонаработок, аскорей даже без их инфраструктурных заделов иособенно без их заказчиков так ибудем лапу сосать. «Морриган»…
        - Так. Аможет, мы небудем сейчас?- резко осведомился Шестаков.
        Жарков рассмеялся.
        - Да защищенная линия, что вы всамом деле. Ладно, небудем. Вобщем, сBoro я сам встретился, аквам сегодня-завтра евреи пожалуют, вы сними пообщаетесь, все покажете- и, пожалуйста, постарайтесь потеплее.
        Шестаков хотел спросить, следуетли ему лично греть волосатую еврейскую задницу взятыми убабушки пуховыми рукавичками, ноэто было неконструктивно, ктомуже затянулобы разговор, который по-хорошему следовало свернуть минут пять назад.
        - Буду как солнышко,- пообещал он, еще раз напомнил Жаркову про проблему неушевской дочки, вернее, дочек, попрощался ишвырнул трубку.
        Закурить, чтоли, стоской подумал он. Ачто, нормально- три года продержался ихватит. Тут холодно инервно, повод есть.
        Он отжал кнопку иосведомился, ждетли Еремеев.
        - Да, Сергей Иванович,- сообщила секретарша тоном застенчивым игордым, словно выдавала цвет своего белья.
        - Пусть войдет. И, Людмила Петровна, кофе нам сделайте, пожалуйста.
        Еремеев вошел спривычно кислым выражением итакже кисло выглядящим потертым чемоданчиком, беззвучно поздоровался изамер увхода.
        - Здравствуйте, Пал Викторыч,- откликнулся Шестаков.- Ну чтоже вы встали. Заходите, садитесь.
        - Аможет, лучше все-таки кнам вКБ,- просипел Еремеев.
        - Пал Викторыч, мы договаривались,- напомнил Шестаков, сообразил вдруг, что вноль воспроизводит интонации Жаркова, новсе-таки продолжил:- Сейчас краткая презентация надва лица, так сказать, потом уже я увас вКБ, авечером, если успеем, для всего круга- втретьем. Анеуспеем, так завтра утром сэтого иначнем.
        Если гости да хозяева неналезут, сотвращением добавил он про себя.
        Еремеев потоптался, водрузил чемодан нагостевой стол, повозился сзамочками, открыл крышку исразу закрыл, потому что вплыла секретарша- как первая кофейная каравелла изМагриба. Шестаков опять подивился тому, какая он собака, асекретарша- Павлов. Еремеев, что характерно, нааромат исаму чашечку несреагировал- стоял иждал, пока можно будет снять пальцы скрышки чемодана. Дождался, огляделся иоткрыл.
        - Вы кофе-то пейте, Пал Викторыч,- сказал Шестаков, воровато покосившись насобственную чашку.
        Еремеев дернул щекой, небрежно отодвинул чашку, чуть невыплеснув половину красоты наполировку, ипросипел:
        - Будет доводиться подизайну, ну ипосопряжениям, нофункционал тут уже понятен.
        Шестаков метнул свою чашку кгубам иобратно наблюдце, поспешно поймал глоток, авместе сним ноту насыщенной шоколадной радости, почти как вдетстве наНовый год, ишагнул кчемоданчику, пытаясь несмаковать вслух ипридать лицу выражение предельного интереса. Сперва это было непросто- мучительно хотелось вернуться кчашке иупрочить счастье вторым глотком. Ктомуже Еремеев опять принялся вещать нанечеловеческом языке. Ко второй минуте Шестаков все-таки разобрался, отпустил пару замечаний- ипопал, судя поспокойной реакции Еремеева. Апотом все-таки сказал:
        - Аесли по-простому? Предположим, что мы показываем это заказчику.
        - Заказчик должен понимать,- ответил Еремеев, набычившись.
        Шестаков все-таки вернулся ккофе, высосал остатки, задумчиво покачал чашку напальце, размышляя, непокончитьли сэтим бардаком ивыпендрежем быстро итак, как они заслужили. Вдохнул исказал, аккуратно возвращая чашку блюдцу:
        - Хорошо, незаказчик, аего куратор- Минобороны, грубо говоря. Кто деньги дает. Он тоже должен понимать, новобщих чертах, так ведь? Давайте вобщих.
        Еремеев, похоже, мысленно прошел тойже дорожкой, что иШестаков, идостиг сопоставимых выводов. Вовсяком случае, захлопывать чемоданчик иуходить ссиплыми воплями про безмозглых торгашей, как бывало, он нестал. Вздохнул иначал, поводя корявыми пальцами поскучным обводам:
        - Как известно, идеология «КАЗСиК» иего аналогов предусматривает комплексную, эшелонированную имногоуровневую защиту, отстраиваемую позаданным параметрам. Вдвух словах, скажем так, мониторинг периметра охраняемого объекта, всей территории внутри периметра, наземных, подземных, воздушных помех, засечка, отслеживание иведение целей, анализ ипрогнозирование развития событий, установление связей между ними, выдача рекомендаций поподавлению, нейтрализации иуничтожению, авкрайнем оснащении, взависимости отпериферии ивыведения набоевые платформы- нейтрализация иуничтожение целей вавтономном…
        - Прекрасно. Апри чем тут «Морриган»?- оборвал Шестаков.
        - «Морриган» никакой я незнаю,- после короткой паузы сказал Еремеев.- Мне ставили задачу внедрить тип СПАЗ-4. Про него речь?
        Шестаков многое мог сказать или хотябы призвать кконструктивной дискуссии наодном языке, словарь которого впервойже строчке поясняет, что «СПАЗ» по-русски изначит «Морриган», ровно также, как «КАЗСиК» значит «Сумукан», «РСД-10» значит «СС-20», а«малый ракетный корабль»- «корвет». Ноэто значило либо подыграть Еремееву, либо обострить ситуацию. Первое противоречило принципам Шестакова, второе- решению поставленной перед ним задачи. Поэтому он согласился: «Совершенно верно»,- ипоказал лицом, что готов слушать дальше.
        Еремеев, ксчастью, счел урок патриотической лингвистики завершенным ипродолжил без выкобенивания:
        - СПАЗ решает задачу подавления этой защиты влюбом оснащении ивлюбой стадии. Подавление носит как точечный, так икомплексный характер, взависимости отконкретных условий иизбранной тактики. Впервых моделях типа использовался принцип прямого реагирования: отслеживание иподавление средств мониторинга, выставление помех, фантомное целеуказание…
        - Это-то я вкурсе,- сказал Шестаков.- Потому первые модели изарубили, что невозможно выиграть партию, если реагировать находы противника. Особенно если противников много, укаждого свой «Сумукан»… Виноват, свой КАЗСиК, достоверных данных шиш да маленько, иони все время меняются. Заказчик потребовал, чтобы СПАЗ одновременно сек активизацию «Сумукана», вы уж позвольте, как я привык… Сек его активацию, мгновенно отрабатывал сценарии подавления, уничтожения, фантомного перепозиционирования иобращения против самого противника, так ведь? Итакже мгновенно реализовывал один или несколько изэтих сценариев взависимости откоманды руководства или подтвержденной руководством целесообразности, так? Что изэтого реализовано в«четверке»? Полноценно, я имею ввиду?
        - Все.
        Шестаков подумал иуточнил:
        - Мы вэтом убедились?
        - Врасчетах, моделях инаполигоне- да. Нужны полевые испытания, нужна отработка связок спериферией, нужно промпроизводство надежных комплектующих, особенно микро инано, нужно взаимодействие, нужно прописывание программного обеспечения для всего этого и, само собой, строительство всей инфраструктуры, аее местами даже впроекте нет. Номы свою задачу выполнили: приняли «четверку» отразработчика, отрихтовали всоответствии сдополнительными пожеланиями заказчика, наладили малую серию иподготовили кполноценному запуску, разработали, заказали иполучили станки, оснастку иоборудование для промпроизводства.
        - Вот этой штуки?- уточнил Шестаков, показывая наневзрачное сокровище вчемодане.
        - Этой имодификаций. Конструкция модульная, кбазовой версии можно пристегивать взависимости отзадач иуровня загрузки различные спецификации. Это- базовая версия. То есть ее сердечник, так скажем.
        - Можно?- спросил Шестаков, дождался неохотного кивка иосторожно вытащил «четверку» изчемодана, вежливо незаметив, как Еремеев нечаянно качнулся вего сторону, чтобы поддержать иподхватить, случись чего. «Четверка» была гладкой, увесистой инеожиданно приятной наощупь иобъятие- как правильно сбалансированная смесь хорошего автомата исувенирного вискаря.
        - Акуда она устанавливается?- спросил он, поглаживая матовый бочок.
        Еремеев, неотрывая глаз отдетки, пожал плечами.
        - Да куда угодно. ВБТР, вертолет, вбагажник гражданского авто, да хоть настол или вот так, наруках- спецкейс спортами под проводное или беспроводное соединение унас уже разработан.
        - Да уж вижу,- пошутил Шестаков, неожиданно развеселившись.
        Еремеев покосился начемоданчик, неменяя градус напряжения влице ифигуре.
        Шестаков ссожалением уложил «четверку» вгнездо синего бархата, неотвлекшись наочередной качок Еремеева, ихотел уже поблагодарить да позвать народ насмотрины- нонеожиданно для себя спросил:
        - Авот прямо сейчас можно ее опробовать?
        - Ну да, как идоговаривались,- удивился Еремеев.- Унас все готово, сейчас настенд спустимся, там показательные ипроведем.
        - Да нет, Пал Викторыч. Я имею ввиду- прямо здесь можно?
        - Ну как,- просипел Еремеев неохотно.- Ну включить можем- только онаже ничего делать небудет, этож как процессор без компьютера. Потом, как она себя покажет? Онаж контрприбор, так сказать. Тут объект нужен- элементы КАЗСиК, незнаю, сигналка как минимум.
        - Так уменя сигналка есть, ежевечерне сдаю,- обрадовался Шестаков.- Нанее как среагирует? Вырубит кчерту?
        - Да как скажете,- сказал Еремеев.- Можно настроить, чтобы вырубила, можно, чтобы всю систему замкнула, можно- чтобы показала, куда сигнал уходит, ичто делать, чтобы охрана непримчалась.
        - О!- сказал Шестаков.- Адавайте, а? Ну быстренько, наминимуме ибез ущерба, а? Унасже есть еще, э, десять минут- хватит ведь,а?
        Еремеев пожал плечами, странно глядя наШестакова. Атот заторопился:
        - Включайте тогда, лады- ая пока наохрану позвоню, чтобы сигналку приняли- ну ичтобы потом вружье неподнимались, если что вдруг…
        - Что значит если,- пробурчал Еремеев, сложно провел руками по«четверке», чем-то щелкнул идесяток раз ткнул пальцем взасветившуюся голубым полоску, которая тутже погасла.
        - О,- сказал Шестаков, почувствовав, что стрижка назатылке вдавливается корешками вчереп, алопатки ведет кхребту.
        - Это безвредно, мы иснимать нестали,- просипел Еремеев, неглядя нанего.- Лишний индикатор, скажем так. Вы звоните.
        - Ага,- сказал Шестаков, обошел стол, снял трубку, набрал охрану исказал:
        - Да, дежурный, добрый день. Митин далеко? Дай его. Герман Юрьевич, здравствуйте. Мы тут эксперимент…Что?
        - Тихо,- повторил Еремеев, уставившись на«четверку», которая ныла негромко ипротивно.
        - Секунду,- сказал Шестаков втрубку, прикрыл ее ладонью испросил, чуя недоброе:- Проблемы?
        - Тихо!- повторил Еремеев, неотводя взгляда отчемоданчика.
        Накрылся приборчик, сподступающим бешенством понял Шестаков исжал трубку, как гантель. Еремеев осторожно поднял «четверку», повел ее вправо ивлево. Звук чуть изменился.
        - Экранчикбы, да ладно,- пробормотал Еремеев ичто-то подкрутил внизу. Напрежнем месте затеплилась голубая полоска. Еремеев поднес «четверку» ктелефону настоле Шестакова- иполоска вспыхнула, как светофор юных летчиков, для которых нет цветов кроме небесных. Еремеев ткнул прибором всторону Шестакова, компьютера, двери, провел «четверкой» вдоль столешницы ипола, уложил ее вгнездо ипоинтересовался:
        - Отвертка увас есть?
        - Зачем?- глуповато спросил Шестаков.
        - «Жука» достать,- объяснил Еремеев.- Увас прослушка втелефоне.
        Глава 2
        Вячеслав Забыхин. Чулманск, 3декабря
        Славка сразу понял, что неуспеет добраться доSsangYong. Было ощущение, что идоподъезда-то добраться несможет- так изастынет кривой березкой возле слипшихся встрастном объятии объектов, время отвремени тюкая их кулачком вожидании патруля. Да ибосс повсем признакам недолжен был успеть- больно уж круто иобложно выскочили официалы, как будто рядышком караулили.
        Араз так, включался вариант «Врассыпную». После Ростова регламент «звездочки» предусматривал для таких случаев немедленный разбег вразные стороны. Предусматривал железно ичутьли непод кровавую расписку. Впрочем, почему чутьли. ВРостове Паша так страстно намеревался всех спасти, что сам лег иеще кой-кого под донорство подвел.
        Славка побежал, почти неотвлекаясь насеанс Вильгельма Телля, устроенный боссом. Только отметил, уже покидая двор, что озвучка намекает навеселые титры.
        Он захромал вторым изтрех маршрутов отхода, сквозь дворы домикрорынка- там можно затеряться изаскочить вмаршрутку. Этот вариант был самым глухим икоротким. Славка несомневался, что сдлинным несправится. Нога, которую он находу судорожно перетянул шарфом, неслушалась напрочь, застывала наместе иподворачивалась, как мерзлое бревно сострием вместо ступни. Короткий-то путь представлялся неодолимым, особенно поначалу, когда каждое движение протыкало велосипедной спицей, тупой идлинной. Ичто, сука, характерно, протыкало, помимо простреленной голени, всю ногу, копчику тоже прилетало. Спасибо хоть кровь сджинсов непадала, аджинсы черные. Ледянистое хлюпанье вботинке мы переживем. Наверное.
        Славка хромал, сосредоточась нанеобходимости нехромать, небыть навиду ивыглядеть обыкновенно. Иуже неудивляясь, арадуясь свойственной Чулманску пустоте широченных проспектов ипросторных дворов. Навстречу попались несколько спитых пролетариев иштук пять однотипных теток, толстых исгроздьями растопыренных ипотрескивающих наморозе полиэтиленовых пакетов сэмблемами «Пятерочки» и«Магнита». Пакеты- это хорошо, внезагруженном виде тетки представлялибы собой цепких свидетелей, атак были сосредоточены нагрузе имыслях оего оприходовании.
        Постепенно Славка разошелся иразогрелся. Спица уже непротыкала насквозь, алениво выламывала, да немогла выломать колено. Ботинок изнутри подсох истал липким, зато теплым.
        Первый раз Славка присел усамого рынка- это, значит, почти через километр. Возможность возникла: базарчик мерз вдоль неожиданной аллеи, разбитой напустыре между кварталами, аперед аллеей был окаймленный скамейками сквер сзаснеженным провалом, под которым архитекторы подразумевали фонтан. Наскамейках спротивоположных сторон фонтана куковали смешной дед ссумкой ипарень, похожий нанаркомана.
        Славка, смахнув снег, подложил перчатки исел через скамейку отдеда. Пора было отдышаться, перекурить, стянуть шарф сноги, которую задергало по-другому, вбок ивнутрь. Азаодно убедиться, что синяя куртка немерещится, авсамом деле устойчиво держится вкильватерной струе. Идею решить вопрос методом ускоренного заскакивания вмаршрутку Славка отмел как нереальную. Рынок был полупустым, нога терпимой, нодаже мечтать овнезапном истремительном рывке было больно.
        Славка водин затяг высадил полсигареты илишь затем осторожно ощупал штанину спочти незаметной задубелой дыркой. Дымя уже менее надсадно, потихоньку стянул шарф сноги, оскалился намурашек ипринялся закручивать модную петлю нашее. Закинув голову ипочти поправде незамечая мужика всиней куртке. Мужик деловито инеглядя посторонам, аособенно вСлавкину сторону, прошагал поту сторону фонтана иостановился упервогоже навеса сшерстяными носками, вкоторые немедленно уткнулся. Носом. Аглазами почти звучно постреливал всторону Славки.
        Истало понятно, что делать.
        Слава еще немножко посидел, снаслаждением обмякнув всем, чем можно, исожалея, что ногой вот никак нельзя- хуже будет. Выкинул окурок исказал себе: подъем, спецназ. Повозился здоровой половиной тела иповторил увещевающе: спецназ, подъе-ом. Осоловеешь щас, замерзнешь ивсе такое. Труба зовет.
        Почти ловко поднялся, подхватил перчатки ипошел, будто инехромая, насинюю куртку, прикидывая, некупитьли ивпрямь носки, дома поламинату кататься. Сейчас ведь самое состояние для покатушек.
        Судьба носки невытянула. Когда досиней куртки осталось двадцать метров, синяя башка дернулась, исиняя куртка переместилась кследующему ларьку. Тоже сносками. Непридерешься.
        Славку сдетства обзывали наглым, эгоистичным, пару раз даже прожорливым. Ленивым его неназывал никто. Потому что ленивым Славка небыл. Сдетства. Он пошел кследующему ларьку. Синяя куртка поспешно перекантовалась еще глубже, кженским сапогам.
        Широких интересов дяденька.
        Славка махнул рукой наприбарахление ирешительно двинулся вперед.
        Мужик тоже. Почти вчесал- впрочем, без особого фанатизма.
        Это был уже интересно. Славка заулыбался иоткровенно поковылял следом, размышляя, что сделает, если мужик бросится бежать или нырнет вмаршрутку. Впрочем, чего тут размышлять- плюнет ипетлями почапает дохаты, постоянной или резервной.
        Плевать нехотелось. То есть полезно былобы перебинтоваться инасовать заживляющих веществ вдырку ивпасть. Илечь хотелось. Исогреться. Нотогда итогом операции вполне официально будет слив, позорный ибез оправданий. Надо довести дорешения хотябы одну задачу. Пусть даже возникшую спонтанно.
        Условия основной задачи вторым действием предусматривали вечерний визит кдочке Неушева иподчистку брака- радикальную исупреждением. Так еще вчера договорились. Подчистку Славка выполнилбы ивнынешнем состоянии, невелик бином, носусловием, что ему обеспечат транспортировку, техоснащение иограниченную мобильность объекта. Новеры вявление такой службы обеспечения небыло совсем. Была надежда нато, что босс исам справится. Онже быстрый, меткий итеперь уже весь упакованный. Натачке, состволом ибез пробитого обременения.
        Пробитое обременение велело себе незаводиться иоценило расстояние досиней куртки. Расстояние удавалось удерживать. Парочка давно вывалилась сторговой площадки итеперь пересекала уже третий широченный двор вдоль черных подъездов, заснеженных машин, куч наколотых ледяных булыганов иистерически ярких качелек, зябнущих подетским площадкам, как сиротки изсказок Андерсена. Немножко раздражало, что Славка непонял досих пор, куда они идут, ктомуже толком нерассмотрел ведомого. То есть понятно было, что синяя куртка неплохая, финская или канадская, аботинки вообще ништячок. Аможет, всё голимый Китай, пятьсот рублей мешок. Вэтом только Мишка разбирается.
        Можно было, кстати, позвонить Мишке ивызвать его сюда для экспертизы прикида. Вот он очумелбы отзлобы нутряной. Еще можно рассказать ему опровале акции инаправить кНеушевой. Нослышать Мишку Славка сейчас нехотел- разве что видеть его хотел еще меньше. Мишка иронизировать начнет, пальцы гнуть или смотреть сочувственно. Унего-то, поди, слысым все тип-топ. Невелика доблесть лысого пасти. Да полысине истучать проще, тем более Мишкиными маникюренными ногтями. Так что пускай босс сам командную функцию обеспечивает. Он встрою, тревожный сигнал несработал, стало быть, мы через субординацию непрыгаем. Атихо плетемся засиней курткой.
        Куртка иботинки производили впечатление добротных, шапка тоже, зато джинсы были явно сбазарчика. Амужичок- срабочей окраины, которой, впрочем, был весь Чулманск. Средний рост, среднее телосложение, средний возраст, остальное наверняка тоже среднее. Размер ноги сорок два, нет, чуть поменьше, стандартная походка, слегка сутулится- нопри минус двадцати кто несутулится-то, разве что тетки вшиншилле. Лица разглядеть так инеудалось, нони носом, ни щеками оно невыделялось, разве что смугловато непосезону. Тут таких много- толи татарщина проскребается, ичто характерно, невсегда втатарах, толи рекламы соляриев висят накаждом углу недля красоты.
        Скоро вблизи оценим эту красоту, подумал Славка ипохолодел. Он впервые сообразил, что возможности мужика неограничиваются ролями ведомого ибеглеца. Мужик может тупо подойти кближайшему менту инатравить его наСлавку. Который уж точно неубежит. Отдельный ибезнадежный копец заключался втом, что допрогноза Славка добрался несамостоятельно, апотому что увидел впросвете между двумя пятиэтажками, внаправлении которого они шагали, дорогу, анаобочине- полицейский автомобиль. Рядом сним мужественно всматривался вдаль мент савтоматом. Славку даль неохватывала. Пока.
        План «Перехват», все правильно, подумал Славка, подтормаживая. Мужик, слава богу, юркнул варку, уходя свектора, упертого всержанта.
        Пора заканчивать сэтим, понял Славка, нащупывая нож. Арка была ветреной, ритмично гулкой. Славка снова затормозил, соображая, потом понял: раскатисто отдавались нетолько его шаги, ноитюкание мужика всиней куртке, который покидал арку, поддевая ногой округлый ледяной обрубок почти сволейбольный мяч величиной. Роналдо, Ривалдо ичерт побери. Ну как такого нерезать, подумал Славка, прокачивая легкие, иприбавил шаг, почти нестрадая отэтого. Пошел адреналин, голова стала ясной. Попасть коленом вколено, дальше проще: повалить, прижать горло, выпотрошить, зачистить. Издали долетел запах мандарина. Славка привычно отмахнулся отнего, убедился, что пустырь, накоторый они вышли сквозь арку, реально пустой иподходящий: впереди навес смусорными баками, слева неровно заснеженный широкий газон, сзади исправа балконы длинной девятиэтажки, накоторых вроде никто некурит- несезон. Славка раскрыл вкармане нож инаддал, стараясь негрохотать.
        Двенадцать шагов.
        Напятом, когда Славка уже четко сообразил, как, нетеряя скорости, погасить изавалить объект, синяя спина плавно качнулась. Славка, смотревший вноги мужику, успел заметить, что пятки ботинок сменились носками, наодном изкоторых балансирует ледяной булыган. Тогда подсечка икулаком вгрудь, понял Славка, иуспел увидеть, как мужик ловко, вманере Роналдо-Ривалдо, подкидывает булыган выше пояса итутже быстро двигает ногой. Попадания Славка неувидел- идаже непочувствовал.
        Глава 3
        Чулманск. Елена Новикова
        Газизов уперся пальцами выше переносицы, асвободной рукой помахал перед собой.
        Новикова моргнула иснова набрала воздуха.
        - Погоди, Лен,- сказал Газизов иуткнулся лбом вобе ладони.
        Новикова кивнула, хоть начальник невидел, иуставилась вокно, тоскливо мечтая озатяжке. Газизов приехал вчас ночи скакого-то экстренного совещания, через час отправлялся наследующее совещание, ивсе эти полтора часа слезать сЛены несобирался. Впринципе, против буквального смысла Новикова сильно невозражалабы. Газизов был мужик славный, мудоватый вмеру, адля начальника даже иниже всякой меры, ктомуже поджарый иневонючий. Носейчас ей было недоотвлеченных размышлений. Вголове звенело, ворту плесневела закиданная окурками кофеварка, ктомуже хотелось втуалет. Акурить нето что хотелось- просто бешено колбасило.
        Лена хотела уже извиниться ибыстренько сбегать досортира, ноГазизов убрал руки отголовы, потряс ею, как собака, исказал:
        - Лен, я более-менее понял, нодавай восстановим последовательность- насколько можем сейчас.
        Лена кивнула исказала, устраиваясь непоудобнее, атак, чтобы страдать поменьше:
        - Рапорты я пока неповсему кругу собрала, новцелом картина понятная. Терлеев ушел изуправления в14.10. Где был следующие два часа, выясняем. В16.14он вошел вмагазин «Пятерочка» наулице Химиков, рядом сдомом, где его мама живет, инакупил ей разных продуктов.
        - Иэто нормально,- нето спросил, нето подтвердил Газизов.
        - Да, он два-три раза внеделю ей еду приносит. Тут дальше унас вилка: есть слабая вероятность, что его ждали уподъезда, но, скорее, пасли вмагазине иуже возле дома настигли. Съемку измагазина мы изъяли, ребята изучают.
        Газизов что-то пробормотал, взглянув начасы. Лена прислушалась. Газизов показал ей, чтобы продолжала.
        - Сигнал онападении пришел вУВД в16.35, акнашему опердежурному двумя минутами позже. Сигнал зафиксирован особым порядком, потому что пришел полинии ФСБ. Первый экипаж был наместе в16.47, еще два подлетели через минуту- ну и, собственно, тоже словили.
        - Ачего они так шустро-то набежали?
        - Патруль, рядом колесили. Ктомуже пробок еще небыло.
        - Кто первым позвонил, напомни- жильцы?
        - Да нет, жильцы ближе кпяти звонить начали. Первым оперативный дежурный отделения УФСБ звонил, ипоцам, инам. Сослался наполевую информацию.
        - Ага. Даже инескрывались. Аунас-то что- кто звонок принял ичто дальше?
        - Тоже дежурный, Абзалов. Нет, кнему претензий нет, он штатно сработал- физиков дернул. Авот они через пятнадцать минут выдвинулись. Приехали через полчаса, когда, вобщем-то…
        - Да,- сказал Газизов.- Порву тварей. Аконторские?
        - Аконторских как раз небыло. Ну, то есть пока менты утерпилы корку ненашли.
        - Терпилы нерассчитывали нафизический контакт или были всебе уверены. Так, видимо? Это онизря.
        - Ну, говорят, живы будут, оба, хотя один совсем плохой. Анвар Юнусович, их ловко так уработали, что ужас, даже неверится, что руками-ногами. Как битами. Причем свидетели говорят, один человек всех троих там разукрашивал.
        - БрюсовЛи нам напросторах наших нехватало. Терпилы говорят чего?
        - «Соседи» молчат- да нас кним особо инепускают. Артем пытается говорить…
        Новикова замолчала иполезла заплатком.
        Газизов, неглядя нанее, уточнил:
        - То есть вызов пришел минут задесять донападения, я правильно понял? Ивсе равно ни фига…
        - Анвар Юнусович, унего вместо лица пузырь, багровый такой, глаз невидно.
        - Лена,- осторожно сказал Газизов.- Ты сдругой стороны посмотри. Он жив, во-первых- амогло по-другому выйти. Аво-вторых, Артемка себе индульгенцию купил. Понимаешь,нет?
        Лена понимала. Теперь Артему должны были проститься все или почти все грехи, действительные ипридуманные- да иотделение под эту сурдину могло позволить себе практическивсе.
        - Извините,- сказала Новикова, высморкалась, убрала платок ибыстро закончила, почти некосясь вблокнот:
        - Измагазина Терлеев вышел в16.39. Больше камер вокрестностях нет, инадоме его мамы тоже, ноходу там минуты три максимум. Жильцы подтверждают, что шум начался без пятнадцати где-то. Испоцами, впринципе, согласуется.
        - Лена, похронологии,- напомнил Газизов.
        - Похронологии: примерно в16.43плюс-минус минута Терлеев вошел вдверь подъезда. Возле лифта его настигли или подстерегали двое. Можно предположить, что нападавшие пытались сымитировать попытку ограбления или разбойного нападения, ноАртем сумел вырваться ивыскочил наружу. Атам уже поджидал хвост изФСБ.
        - Хвосту иприлетело. Носпасибо ему, конечно. Конторские, кстати, тебе как объясняют, счего они нашего сотрудника пасли?
        - Анвар Юнусович, они утверждают…- начала Новикова, нозамолчала, потому что уГазизова настоле заорал телефон- тот, навызовы которого положено отвечать после первого сигнала.
        Газизов, сморщившись, смотрел нателефон несколько секунд, будто ожидая, что тот заткнется, иснял трубку после третьей трели.
        - Да,- сказал он.- Очень добрый, ага. Ага. Я помню. Да, через сорок… через сорок семь минут буду наместе. Ну есть, есть подвижки. Выясняем. Я говорю, выясняем. Так. Я прошу прощения, уменя как раз поэтому поводу рапорта сейчас, так что… Да-да, всю серьезность ивполной мере. Понесу куда скажете. Довстречи.
        Он брякнул трубку нарычаги и, неподнимая отнее ненавидящих глаз, напомнил:
        - Утверждают они что-то, ты сказала.
        - Они утверждают, что пасли неАртема, акак раз нападавших. Покакому поводу, неговорят. Намекнули, что наних вышли чутьли неслучайно ирешили навсякий случай размотать. То есть официальная версия такая. Авам как сказали? Что Артема пасли или этих?
        - Да ни хрена они несказали. Штирлицев изсебя корчат, амы типа пасторы Шлаги, которые втемную, изнать ничего недолжны, сугубо спасибки говорить икланяться заезжему барину.
        - Заезжему? Так они еще иприкомандированные?
        - Тоже неговорят,- неохотно сказал Газизов,- номне шепнули, что все сложно- один «сосед» местный, адругой откуда-то сверху.
        - ИзКазани?- почти без пренебрежения уточнила Новикова.
        - Может, даже изНижнего или Москвы.
        - Ой мамочка,- без выражения сказала Новикова, вытаскивая сигареты итутже пряча их обратно наостатках благоразумия.
        - Типа того. Кстати, там никто нелысый?
        Новикова пожала плечами итутже замотала головой.
        - Ага. Акогда беседовала вгэбухе, незаметила лысого? Ну, всмысле, молодой, нобашка голая- ичтоб явно москвич, допустим?
        - Н-нет,- сзапинкой, ноуверенно ответила Лена.- Меня дальше Салимова непустили, ну, Красненков еще заскочил, асостальными я потелефону- итам все знакомые. Ачто?
        - Да ничего. Бред какой-то. Чулманск скоро вЛубянск переименовывать будем, вся московская ЧК кнам собралась, походу. Короче, неудивительно, что контора наушах- ну инас соответственным раком ставит. Иэто они еще живые остались.
        - Вот именно,- вставила Лена иопять уткнулась вплаток, вспомнив лицо Артема ито, как он пытался рассмотреть ее ивсе мычал про мать ипро то, всели унее впорядке. Хотябы мать была впорядке, почти: кардиолог позвонила исказала, что подозрение намикроинфаркт неподтвердилось.
        Газизов понял Лену неправильно. Воткнулся лютым взором инапомнил:
        - Новикова, унас все можно- воровать, насиловать, предавать Родину. Нельзя только внас стрелять. Мы негражданские какие, мы государева стража. Занас будут кровью умываться ипосемье рыдать. Короче. Упырям этим твоим я незавидую.. Будем гасить пополной- иуже неволнует, чьи они ичью волю исполняют.
        - АсНеушевым теперь что делать?
        - Атам разберемся. Давай-ка дальше похронологии. Жмуры откуда взялись ичто про них известно?
        - Тут все плохо, Анвар Юнусович. Уобоих московские водительские права, ну исами намосквичей похожи- ухоженные, одеты хорошо. Права липовые, адреса пробили, нет там таких. Попортретам иописаниям ничего неищется. Навсякий случай пытаемся имена иинициалы пробить- ну ифотки разослали куда можно. Пока ждем.
        - Машина?
        - Смашиной интересно. SsangYong прошлогодний, принадлежит местному жителю, он нефтяник, вахтовик, сейчас вНефтеюганске, улетел воктябре, вернется кНовому году. Машина стояла вгараже загородом.
        - Дети, родня?
        - Жена, две дочки пять исемь лет, другой родни вгороде нет. Соседей идрузей потрошим, но, похоже, пустышка. Сторожа вгаражном кооперативе клянутся, что ничего невидели, икогда машина выехала затерриторию, незнают.
        - Ладно, это сними пусть владелец истраховая разбирается. Вмашинах-то нашличто?
        Лена покачала головой. Брошенный SsangYong сподпаленным салоном обнаружился внескольких кварталах отместа происшествия, рядом снезаснеженным прямоугольником, скоторого угнали «шестерку». «Шестерка» нашлась надругом конце города. Ее угонщик пощадил, здраво рассудив, что вэтой помойке найти следы последнего водителя несможет никакой Шерлок.
        Газизов спросил:
        - Ая правильно понял, что эти, московские, как нинзи прокрались, апотом тупо голой грудью настволы полезли?
        Лена замялась исказала:
        - Пока неясно. То есть очевидно, что они тоже следили закем-то- заАртемом, занападавшими или за«соседями». Иподъехать наместо умудрились раньше всех, носвоего присутствия невыдавали, пока наших, ну, Артема иостальных, всерьез убивать неначали. Ноствол они могли иневидеть- там, если я правильно поняла, все довольно быстро произошло.
        - Ну… Светлая память, как говорится. Знатьбы еще, кому. Витоге наших неубили, аубили их самих.
        - Один выстрел накаждого, потом попатрульным машинам такимже образом.
        - Ох тыж еж… Один БрюсЛи, другой Василий Зайцев,- тоскливо сказал Газизов, глядя вчерное окно, будто пытаясь высмотреть ихтам.
        Про Зайцева Новикова непоняла, ноуточнять нестала- итак понятно, что знаменитый снайпер уровня Леши Солдата или Саши Македонского. Настоле уГазизова опять зазвонил телефон- другой, обыкновенного вида, нотоже довольно важный.
        Газизов поднял брови, разглядывая аппарат, как закукарекавшую собаку. Хмыкнул, поднял трубку, послушал немного исказал:
        - Здравствуйте. Авы кто? Очень приятно, Сергей Витальевич. Апочему вы сюда звоните? Ах, Никита Геннадьевич. Иктоже это, Никита Геннадьевич? Да нет, важно. Амне вот кажется… О, амы сейчас хамить будем, да? Тогда скажите Никите Геннадьевичу…Как?
        Он замолчал иоткинулся наспинку кресла, отвнимательности странно повернув глаза- ушам впомощь. Сидел он так долго, минуты две, нонасей раз Лена неподумала счелночить догальюна.
        - Ну ичтоже я для вас могу сделать?- сказал Газизов вродебы иронично, ноНовикова знала, что он серьезен и, скажем так, встревожен.
        Газизов послушал еще немного испросил:
        - Ваш представитель здесь будет? Понял. Акогда? Вшесть утра? Вы знаете, я вас, может, огорчу, нопервый рейс изМосквы садится вдевять двадцать. Как? Небуду беспокоиться, хорошо. Ещераз?
        Он прикрыл трубку ладонью ипрошептал Лене:
        - Фамилии этих упырей, быстро.
        Лена качнулась наместе вхолостую, нобыстро сообразила, пролистала записи иположила нужную страницу перед Газизовым.
        Газизов заглянул внего исказал:
        - Извините, новот так, потелефону… Как, еще раз? Хм. Да, Глухов иЗабыхин. Этот тоже есть. Пока подозреваемые, конечно. Да я понимаю. Как, простите?
        Он закрыл трубку рукой иснова прошептал Лене:
        - Оставенко иБутяков. Небыло таких?
        Лена, лихорадочно прикинув, развела руками.
        - Нет, такие несветились. Хорошо. Хорошо, буду ждать. Секундочку. Встречный вопрос можно? Да, я понимаю, нонадоже попробовать. Скажите, вы потом как все это объяснять будете? Ну, кому… Начальству, общественности. Интересный подход. Я вас понял. Да, этот. Куда я денусь. Никита Геннадьевич подскажет, я думаю. Досвязи.
        Он положил трубку иснекоторым изумлением сообщил Лене:
        - Взависимости отнакопленных потерь. Поняла?
        - Непоняла,- призналась Лена.- Кто это был-то?
        - Так,- сказал Газизов, вскочил изасобирался.- Походу, мне надо будет еще пару старых дружков разбудить. Давай-ка втемпе, напомни, кто икак на«Потребтехнику» залазил икакие увас сАртемом еще идеи были поэтому поводу. Давай прямо находу, додежурного меня проводи.
        - Да,- сказал Лена, ивсе-таки невытерпела:- Анвар Юнусович, это мы, получается, вкурсе теперь, кому светлая память?
        - Как?- спросил Газизов идаже отвлекся отнакидывания пальто.
        - Это хозяева москвичей, которых положили?
        - Молодец,- сказал Газизов иоткрыл перед ней дверь. Акогда Лена проходила мимо, добавил:- Иони уже выезжают. Другой стороне светлую память обеспечивать. Иэто будет инновационный…
        Он недоговорил, запер дверь изашагал квыходу, бросив Лене:
        - Рассказывай. Унас минута.
        Глава 4
        Чулманск. Вячеслав Забыхин
        Солнце было желтым игорячим. Затылок, ухо искула под банданой ощущались липкими, поширканными наждачкой-нулевкой. Славка щурился иулыбался все шире, словно улыбка могла щелк- ираздавить безнадежный ужас.
        Ужас накатывался сзади, холодно, медленно ибеспощадно, как асфальтовый каток ссорванным тормозом. Мандарином пахло все сильнее, исолнце было уже как мандарин, оранжевое ипористое. Отойти нельзя, обернуться тоже. Славка улыбался, чувствуя, как стынут мокрые бока иладони вмитенках, которые он никак немог вытереть осталь автомата. Запах мандарина усилился, голой шеи коснулся прохладными пальчиками эльф-акробат. Старшой сшипеньем втянул сок издольки иневнятно сказал, дожевывая мандарин:
        - Хорош любоваться. Вперед,на.
        Славка поспешно кивнул, все также отворачиваясь отсолнца итого, что под солнцем лежало ислабо шевелилось, закрывая голову руками.
        Каток заспиной глотнул ирявкнул- судя позапаху, принимаясь заочистку второго мандарина:
        - Рядовой Забыхин, я непонял! Что стоим, на? Вперед пошел, на, зачищаем-зачищаем!
        Славка перестал улыбаться, агубы растягивать неперестал, потому что недоних было. Он потоптался ирешительно потянул автомат сшеи, чтобы взять как следует.
        Старшой хихикнул ипоинтересовался сквозь чавканье:
        - Солдат, ты что, на? Расстрел мирных жителей тут устроишь, чтоли?
        Славка уронил автомат, чувствуя, как отбровей допупка падает горячая волна облегчения ичистого счастья. Этот, под солнцем, тоже обмяк ииздал звук- может, поблагодарить пытался, аможет, права качать. Уних такое быстро включается. Славка шагнул назад, ноуперся вграненый кулак старшого. Тот толкнул его между мокрых лопаток исказал, дожевывая:
        - Руками, солдат. Ру-ка-ми.
        Горячее счастье ушло, осталась ледяная пустота. Славка хотел повернуться, нограненый кулак подтолкнул его чуть вперед, аголос хлестнул так, что зависками хлюпнуло:
        - Выполнять! Р-ряз!
        Славка, распахнув занемевший уже рот, упал лицом всолнце иколенями вмягкое елозание, вскинул локоть исипло вдохнул, сворачивая кулак.
        - Дыв-ва!- рявкнул старшой, иСлавка рухнул кулаком ивсем телом, стараясь несмотреть, куда, ивсе равно увидев сквозь белую лучистую слепоту огромные черные глаза вкрасных прожилках, ивних ступым стуком вошел кулак, ирука, ивесь Славка, ивынырнул уже совсем неСлавка, ааааааааааа
        Он судорожно хапнул воздух распяленным ртом ивскочил. Верней, попытался вскочить, нонеловко иболезненно затрепыхался мордой впол.
        Это была глупость, как вкино, блин. Страдать из-за первого трупа, когда этих трупов заплечами болталось- нето что сосчитать, вспомнить невозможно. Первый тоже непомнился. Он снился. Всякий раз неправильно. Будто Славка его небыстрым скрутом головы кончил, акулачками, как сейчас, забил, или башкой покамню, или затоптал- абыли вдюпель больные варианты типа выдавливания глаза или кадыка. Бред, иничего несделаешь- приходит, особенно сперепоя. Поэтому Славка иненапивался практически. Вчера тоже ненапивался. Какогож тогда, интересно?
        Это двойная глупость была- вскакивать прямо изсна. Можно шарахнуться осветильник, сустав выбить, скровати сковырнуться, вдружеский сюрприз башкой влететь, подругу пришибить- многое можно, ивсе ненужное. Изсна надо выплывать, аеще лучше выходить- твердо испокойно.
        Итройная глупость была- пытаться вскочить, неудостоверившись вналичии ицелости рук, ног ииных полезных ответвлений организма. Вот имучайся теперь отневнятной боли идавящего подозрения, что ответвлений недобор.
        Поуму следовало немного полежать, прозванивая периферию, тестируя неполадки инепоказывая потенциальному наблюдателю ипротивнику, что вот он я, проснувшийся иготовый купотреблению. Нопосле замечательно шумного подскока это былбы совсем тупняк. Тупым Славка казаться немог. Нопродолжать подскоки было еще тупее.
        Славка приоткрыл глаза ипопытался оглядеться, сориентироваться исообразить, накаком свете находится.
        Свет был неяркий, но, кажется, этот. Если, конечно, натом неналадили строительство панельных многоквартирных домов ленинградского проекта, квартиры вкоторых принято отделывать волнистым линолеумом ибедными обоями, акухню приличного, посравнению смосковским проектом, размера- еще инебрежно налепленным кафельным фартуком, напоминающим сдавленные добелизны ногти сгрязной каемкой раствора. Славка лежал натакой кухоньке между засаленной польской электроплитой итонконогим белым столиком наполторы персоны.
        Лежал наполу, без верхней одежды иобуви. Они валялись впочти невидном отсюда углу прихожей. Все равно было жарко идушно. Имуторно, особенно вправой ноге инад бровями. Свитерокбы снять иотбатареи отодвинуться. Да как отодвинешься, если порукам иногам связан- вернее, перехвачен,- тонкими пластиковыми хомутиками легкомысленно синего цвета. Примерно такими хомутиками, только черными икуцыми, собирают вмоточек провода новых проигрывателей икомпьютеров- ифиг порвешь. Строго расстегивать или резать. Славку, ксчастью, домотка недовели, нопринять расстегивающую позу он немог, арезать было нечем. Что-то смутное вспомнилось про нож вкуртке, ногде эта куртка. Да инесгинь она, тяжко былобы добраться докармана, если запястья заспиной стянуты. Так стянуты, что можно лишь осматриваться- насколько позволяла голая лампочка, пылавшая вприхожей.
        Убедившись вэтом после утомительной инеприятной возни, Славка уперся затылком встекло духовки, уложил наименее болезненным образом простреленную ногу ипопытался рассмотреть, что там заприхожей.
        Он почти несомневался, что. Одна или две комнаты, заставленные паршивой мебелью вбелесых пятнышках отбитой лакировки. Судьба утаких квартир была- заставляться чем попало исдаваться внаем кому попало. Славке, например, попало. «Звездочка» как основную снимала почти такуюже квартирку стакойже кухонькой, единственно- здесь обои были бумажные, атам допотопные пластиковые, под дерево. Кому еще попало, Славка невидел ипочти неслышал, нопонимал,- спиной, затылком инемножко задницей,- что невнятные еле слышные пикания, шелесты ивроде даже мяуканья, дотекающие через прихожую, происходят несами посебе, неотмышиного изобилия иневсвязи сновым снегопадом. Ответственный квартиросъемщик их производит. Завсе ответственный. Засъем квартиры, заСлавкино возложение, адотого- заего поганый сон, необоснованное похмелье, внезапное беспамятство итупо саднящий лобешник.
        Лобешник саднил снаружи, аизнутри поддавливался вспухшим изатвердевшим. Мозгом, неиначе. Набил, как костяшки вюности, молодец. Голень болела ярче иоткровенней, нодырка под коленом некровила. Просто болела. Неотнабивания, аотпулевого- это Славка помнил. Уодного издурачков, которые пасли следака, оказался ствол самого табельного вида. Стало быть, дурачки были официалами- кто еще стаким неудобным стволом пасти будет-то. Стало быть, Славка преспокойно иневозбранно мог получить пулю невногу, авлоб. Изцикла «Зато саднить небудет». Да ивногу мог получить так, что ни ногибы неосталось, ни, всамом скором будущем, Славки. Этож Макаров. Онже как русская женщина вярости- валит коня, сносит избу, отрывает руку ираспускает почку, невзирая насезон.
        АСлавка легко отделался. Лежит втепле, уюте иуголку, одетый иприхваченный внужных местах. Шевелит затекшими органами ипытается понять, где конечность, где конец.
        Ща подскажут.
        Славка непомнил, как ипочему он здесь оказался, нобыл почти уверен, что накрыли его инновачечники. Сформальной точки зрения это был беспредел инарушение конвенции, но, откровенно говоря, сегодня- или вчера уже?- Славка сбоссом напару сами выступили побеспределу. Что обосновывало претензии как инновачечников, так икураторов. Неговоря уж обофициалах.
        Вто, что его спеленали ивыложили здесь кураторы, Славка неверил- нетак это делается, гораздо быстрее ипроще. Официалы тем более несталибы поквартиркам шарахаться- особенно сучетом фестиваля, устроенного боссом. Сразубы заноздри- ивзастенки.
        Значит, инновачечники. Ну, здравствуй, родной.
        Славка снисходительно улыбнулся силуэту, двинувшемуся вкухню. Силуэт вырос ипотемнел, зачернив тенью Славку. Неузнанным остаться хочет, чтоли. Ну идурак. Что невидно, то просчитывается: рост средний, 175или чуть выше, среднее сложение, ноги некривые, под сорок, новыглядит моложе ипузо неотрастил- необжирается, много непьет иподкачивается. Видимо, ходит или бегает- судя потому, как ступни ставит. Спину ируки тоже держит хорошо, свободно, хребет нетянет инегнет, локти нерасставляет, хотя влюдской природе прописано насоперника, особенно лежащего, надвигаться спонтами инарастопырку. Одет плотно- джинсы, вязаная кофта намолнии, теплые носки- кроме джинсов все, судя покрою, недешевое. Парфюмом ипотом непахнет, только мылом ипочему-то свежим сеном- аеще какой-то тонкий запах химии вьется, непонять. Возможно, отузкого флакончика, который мужик вертит вруке перед собой. Пальцы нескрипаческие, ногти короткие, направой руке идиотская темная толи варежка, толи прихватка. Голова правильной формы, стрижка короткая, нонелысеет, уши прижатые. Лицо тоже попробуем разглядеть. Прямо сейчас попробуем.
        Попробовать неудалось: мужик остановился вшаге отСлавкиных подошв. Думает, так недопрыгну, подумал Славка снисходительно итутже сообразил, что ивпрямь недопрыгнет. Он пощурился немного, всматриваясь, ивсе-таки заговорил первым:
        - Ну ичто мы тут делаем?
        Вопрос вышел низким исиплым. Славка прокашлялся было, номежду лобной ивисочной костьми шевельнулся внезапный ломик. Славка сглотнул инасекунду зажмурился.
        Ивэту секунду- заэту секунду- позакрытым глазам рекламным роликом пролетел последний час перед отрубоном.
        - Вот ты футболист,- начал Славка соттенком уважения, открывая глаза, иуспел заметить, что мужик опрокинул флакон вварежку.
        Славка дернулся назад, ноопоздал: варежка сырым бархатом ткнулась ему ниже глаз, запечатав нос ирот. Славка попробовал недышать, новесь легочный запас ушел наспортивный комплимент. Рука давила как вода надесятиметровой глубине, мягко, нофиг вырвешься. Боль волбу стала резкой, Славка задергался, попробовал укусить, отпнуться, выпрыгнуть головой вогромное черное лицо, обрамленное лучистыми пятнами, охнул отдикой боли вноге- ивдохнул. Ту самую невнятную химию- типа растворитель насеновале разлили врамках карательной экспедиции.
        Вносу иуголках глаз крутнулись штопоры, Славка вздохнул еще глубже иоглушительно чихнул, мстительно надеясь перепачкать сволоча соплями ислюной. Кое-что получилось, норадость оказалась недолгой: все продукты мщения пришлось подобрать следующим вдохом. После третьего вдоха мужик убрал руку иотступил нашаг, внимательно наблюдая.
        - Фашист,- пробормотал Славка, ерзая мокрым лицом.- Убью, сука. Чего мучишь-тозря.
        Мужик кивнул, вышел изкухни итутже вернулся уже без варежки, зато сдревним табуретом ичем-то, завернутым вярко-оранжевый полиэтиленовый пакет. Табурет, побитый иобшарпанный, он поставил почти упорога, раздражающе долго зашуршал пакетом, наконец вытащил изнего толи небольшую камеру, толи видеорегистратор.
        Славка следил, прищурясь. Вголове шумело. Предчувствия были нехорошими.
        Мужик поставил камеру натабурет объективом кСлавке, щелкнул раз идругой, хмыкнул иснова полез впакет- теперь застопкой брошюрок иотдельных листков, которые неторопливо принялся рассматривать. Деревня, подумал Славка, начиная почему-то радоваться. Перед первым использованием внимательно ознакомьтесь синструкцией.
        Мужик хмыкнул, положил листки напол, приподнял камеру инесколько раз щелкнул чем-то разным, судя позвуку. Кухню залил иссиня-белый свет.
        - Слышь, душман, ты чего мне, изцикла «Отрезаем голову вдомашних условиях» передачу заснять хочешь?- весело спросил Славка.
        Мужик застегнул ворот кофты, закоторым спрятался доноса, исообщил низким глухим голосом:
        - Третье декабря, понедельник, десять часов вечера. Допрос подозреваемого поделу Неушева.
        - Окак. Аты кто такой, чтобы допрашивать? Назовись, тайный герой, а. Ты чьих будешь?
        - Вопрос первый,- провозгласил мужик, ноСлавке это уже надоело.
        Он напряженно сказал, изгибаясь фигурной скобкой:
        - Чтобы ты время нетратил… Ато свет яркий, аккумулятор скоро сядет… Вот это запиши, чисто для понимания.
        Ивоткнул палец вдырку наноге.
        Белый свет стал кривым ипорвал Славку два раза пополам, через ногу иголову. Он неждал, что будет так больно, новыдержал еще несколько секунд, оскалясь. Потом свсхлипом вдохнул ипоказал камере, как сумел, блестящий черным лаком средний палец.
        Мужик дождался, когда Славка уронит руку иголову, ипредложил глухо, низко иразмеренно:
        - Назови свою фамилию, имя иотчество.
        - Забыхин Вячеслав Евгеньевич,- нехотя ответил Славка, потому что это ничего незначило.
        - Официальное место работы.
        - ЗАО «Звездочка», ведущий специалист.
        - Когда прибыли вЧулманск?
        - Впятницу вечером, считай, всубботу уже,- сказал Славка, начиная удивляться собственной покладистости.
        - Скем вместе?
        - Всей «звездочкой».
        - Состав «звездочки» ичто она представляет собой.
        Славка стал рассказывать, пугаясь все больше инепонимая, вкаком месте можно заткнуть глотку, рот илегкие, которые жили отдельно- ивываливали то, что спрашивает мужик. Вываливали быстро, охотно инепоправимо. Славка понял, что отравлен, что пары сзапахом сена врастворителе закачивалась внего непросто так, ичто если немедленно что-нибудь несделать ссобой или допрашивателем, то придется наговорить нето что насрок или страшную смерть, нонапетушиную шконку всамом зачуханном углу ада, скорую ибесконечную. Он честно пытался замолчать, бился головой одуховку, чтобы разбитое стекло срезало ему бошку или хотябы язык, снова совал палец вмягкую дырку отпули, иорал, запрокинувшись отбелого света, орал вбагровые круги, сжимающие мир ирвущие потихоньку горло. Ногорло нервалось, виски нелопались, язык неоткусывался идаже голос сильно несадился. Амужик спокойно дожидался, пока Славка додергается, замолкнет исипло отдышится- изадавал очередной вопрос. ИСлавка тутже отвечал- вбезнадежной оторопи слушая, как складно, подробно инемного сбоку льется предавший его собственный голос.
        Изливался он, кажется, всю жизнь. Хотя почему кажется. Славка действительно всю свою жизнь под запись отдал, как стволы под роспись сдают, все значимое изпройденной жизни- ивсю оставшуюся. Если запись будет завершена иуйдет вместе смужиком, жизни небудет.
        Славка, почти неприслушиваясь ксобственному гладкому рассказу онейтрализации Неушева, которая почему-то особенно интересовала мужика, сполз напол, как отусталости, ипотихонечку смещался ближе ктабурету. Мужикабы он все равно невырубил, авот над камерой потрудиться шанс был. Другой камерой мужик врядли запасся. Правда, никто негарантировал, что химик-футболист-большая-сука непроделает тотже фокус, например, собычным диктофоном. Но, во-первых, мог инепроделать. Во-вторых, диктофон- это неконец света, аобычная беда, которая все равно пофакту уже произошла инебудет исправлена, пока небудет зачищена память самого мужика.
        Мужик, похоже, ивпрямь усердно записывал что-то навинт вбашке: торчал черной статуей загоркой белого света, как маньяк изголливудского фильма, иновых вопросов незадавал. Славка уже заткнулся иотдыхал, ожидая- исам непонимал, чего ждет.
        Всамом деле, чего он ждет-то.
        Славка оттолкнулся плечом изапястьями отпола ивыкинул пятки вножку табурета. Сквозь дырку вноге как арматурину сунули, зато табурет сдробным клекотом улетел кмужику. Тот дернулся, новголень или ступню ему уголком прилетело- смачно, как клевцом. Камера сподскоком скользнула вчерный угол. Славка тоже дернулся своплем, надеясь достать табурет имужика еще раз. Ноги коротки. Мах оказался пустым, аболь дикой. Славка уперся башкой вбумажки наполу изакостенел вычурной кривулиной, пережидая рвоту, искавшую выход всамых неожиданных местах организма. Акогда смог дышать, смотреть ивидеть, обнаружил, что мужик криво стоит, приподняв ногу, иозабоченно разглядывает камеру. Считаем чувака временно выбывшим изрядов Ривалдо-Роналдо, торжественно подумал Славка. Может, икамеру долбанул как следует.
        Номужик щелкнул чем-то, ивключился чужой предательский голос:
        -…Аесть инновачечники- они неформально под крылом Арзанова, который отвечает заинновационное развитие. Ну, вадминистрации. Они, соответственно, также решают сложные вопросы, как мы для ОМГ. Иесть конвенция, что вдела друг друга мыне…
        Мужик щелкнул снова. Голос умолк. Славка уронил голову вбумажки, тупо разглядывая неграмотный штамп наголубом гарантийном талоне.
        - Так приятно быть шестеркой?- внезапно спросил мужик другим голосом, неглухим инетаким механически правильным- хотя что неправильно, Славка понять немог. Ивопрос тоже непонял. Мужик пояснил:
        - Бегаете стаями, как шакалы, убиваете кого-то. Куски выдираете. Только шакалы для себя стараются, авы для хозяина. «Звездочка», инновачечники. Вы что творите-то, люди, а? Построили себе феодализм, ну я понимаю- нет ничего, кроме интересов хозяина икасты. Увас маму резать будут, авы отвернетесь, срыданием, скриками про сраную Рашку- иничего несделаете. Для мамы, для брата, для соседа- ничего. Вот закасту вы будете драться, это ведь единственное, что вас защищает. Полиция заполицию, чекисты зачекистов, бандиты забандитов, рэкетиры вроде вас- зарэкетиров. Себя-то, я понимаю, красиво называете: самураи, мушкетеры, эти… Опричники. Авы просто холопы скольями, челядь нацепи. Вы незаводы захватываете, вы страну захватываете. Приходится, я понимаю. Потому что она чужая вам, страна-то. Оккупанты вы, хуже фашистов.
        Он осторожно ступил набольную ногу, попробовал ее напрочность ипродолжил тихо иснисходительно, как неуместно нагадившему щеночку:
        - Вот ты идергаешься здесь, чтобы своих спасти, потому что итебя никто, кроме твоей команды неспасет. Атебя бросили, Вячеслав Евгеньевич Забыхин. Командир тебя бросил иуехал. Иего тоже бросят. Вас всех бросят, как электрод отработанный. Иневспомнят ни разу. Понял, гнида?
        - Понял,- послушно буркнул Славка, начиная улыбаться. Боль улеглась изадавила позорную жажду угодить ответом. Аможет, срок действия этого сена истек. Настал срок соображать. Славка еще раз моргнул, нослово «Електронний рай» неисчезло ни соштампа, ни, когда он сел, соранжевого пакета.
        - Слу-ушай,- протянул Славка судовольствием.- Аты ведь гэкаешь,да?
        Мужик нагнулся, аккуратно поставил камеру уног ичем-то зашуршал.
        Славка продолжил, необращая внимания навозню:
        - Это что получается? Это получается, ты изУкраины сюда приперся выпендриваться? Ну ты… Э, хватит, пошел вввв…
        Варежка заткнула лицо другим, льдисто-арбузным запахом, исопротивление вышло короче, чем впервый раз. Уплывая под золотисто-коричневый обрыв, Славка услышал:
        - НеизУкраины, асУкраины.
        Иуже неуслышал почти пропетое вполголоса:
        - Инес, ачерез.
        Часть седьмая. Дочернее предприятие

4декабря
        Глава 1
        Чулманск. Гульшат Неушева
        Звонок Айгуль настиг Гульшат, как обычно, всамый неудобный момент. Любимая старшая безошибочно угадывала, когда любимая мелкая растягивается вванне, намыливает руки или наконец засыпает после 40-минутного ворочания. Гульшат, впрочем, отличала немногим меньшая точность попаданий вненужные точки пространства ивремени. Поэтому стандартный телефонный разговор между сестрами начинался неласково- иневсегда теплел кзавершению.
        Последние недели было по-другому. Сегодня эпоха отлистнулась назад.
        Телефон зачирикал, когда Гульшат миновала ворота завода. Они ибез того опаздывали- Захаров сказал, что прибыть необходимо квосьми утра, иони подъехали кзаводской стоянке без пятнадцати, норассыпали запас времени, пытаясь сперва обогнуть два автобуса счерными стеклами, брошенных, как нарочно, поперек въезда напарковку, потом- найти идиотов-водителей, потом- припарковаться наобочине, плотно утыканной машинками тех работяг, что нетеряли времени наманевры ипоиски. Гульшат жутко нервничала, извонок чуть несшиб ее- вовсяком случае, заставил поскользнуться наровном месте, расчищенном идаже присыпанном песком. Захаров, шустрый дедушка, твердо подхватил под руку, одновременно жестом останавливая кинувшегося было наподмогу гастарбайтера-дворника. Гульшат ответила благодарным кивком, как могла изобразила сожаление иудивительно шустро выковыряла телефон изнадетой поторжественному поводу шубы.
        Айгуль говорила как пьяная или очень перепуганная. Гульшат сама перепугалась истала переспрашивать, что стряслось ссестрой, сВиладой, даже про отца чуть неспросила, нонеАйгульку, всамом деле, было про него спрашивать. Айгуль немножко успокоилась, ноосталась невнятной: то тараторила, почти срываясь накрик, то надолго умолкала. Нобыло все-таки понятно, что сней все впорядке, сплемянницей тоже, иничего страшного неслучилось- аслучилось странное. Что именно, Гульшат разбирала струдом. Захаров выразительно поглядывал нацифры, изумрудно полыхающие вполумраке над проходной, адворник смотрел сквозь Гульшат, распахивая глаза непо-азиатски.
        Гульшат шагнула всторону, чуть неналетев напрохромавшего мимо пижона вузком черном пальто при портфелище- он удивительно ловко обтек ее, пахнув дорогим одеколоном даже сквозь плотный мороз,- отвернулась отнетерпеливых взглядов исосредоточилась, пытаясь сообразить, что закоттедж, какой взлом, окакой камере речь ипри чем тут соседи. Айгуль замолчала, словно захлебнувшись- итут доГульшат дошло. Ноона все-таки заставила Айгуль повторить.
        Ночью кто-то влез вродительский коттедж, вкотором сестры накануне договорились встретиться намамины сорок дней. Айгуль сказала, что приходила туда вчера утром- ну, чтобы понять, смогутли они здесь. Изаподозрила, что вдоме недавно кто-то был. Все выглядело как обычно, иследов взаснеженном дворе небыло, идаже беспорядок вдоме показался чуть меньшим, чем остался после последнего набега ментов иследователей. Айгуль решила, что ошиблась: все комплекты ключей оставались унее, извещей ничего непропало, да ивлюбом случае беспорядок- это вещь, которая способна уменьшаться только врезультате целенаправленной уборки. Остальные проявления жизни,- тут она запнулась, нотутже продолжила погасшим голосом,- они, вобщем, увеличивают беспорядок.
        Гульшат зажмурилась, ноАйгуль, судорожно вздохнув, уже говорила быстро, но, кажется, несрываясь вистерику. Поее словам, сегодня все было по-другому. Водворе натоптано, замки открыты, один выбит, сигнализация при этом отключена инесработала- аможет, Айгуль сама забыла ее вчера активировать. Все три камеры тоже сломаны, асервер, накоторый шла запись, разбит железкой изгаража. Бардак вдоме страшный, как будто бомжи втеннис мебелью играли. Исоседи сказали, что вечером что-то громыхнуло, новэто время как раз изпоселка вывозили мусор, вот они инестали вохрану звонить.
        - Аты хотябы позвонила?- нетерпеливо спросила Гульшат.
        - Думаешь, надо?
        Голос устаршей сестры был затравленный.
        Гульшат чуть невзорвалась, подышала исказала:
        - Надо, прямо сейчас. Или хочешь, я вызову? Ну хорошо. Паспорт утебя ссобой? Ладно, давай, если что, звони- или лучше нет, пока ненадо, я сама перезвоню, когда тут закончу. Целую.
        Она торопливо убрала телефон иогляделась. Гульшат стояла возле дворника, который так итаращился, ноуже несквозь нее, австорону проходной, подсвеченной зелеными цифрами 8.05. Тудаже смотрел нахохлившийся Захаров. Выразительнотак.
        Гульшат опять изобразила сожаление ипобежала кпроходной.
        Сразу их никуда непустили. Захаров несколько минут ругался. Из-за стеклянной перегородки выскакивали персонажи, растущие старшинством, как вподкидном дураке- охранник, старший смены, начальник охраны, кадровик, издирекции кто-то. Икаждому Захаров все более спокойным иоттого страшным тоном напоминал, что мы вообще-то звонили, мы вообще-то согласовали, мы вообще-то хозяева имы вообще-то должны немедленно пройти. Он неугрожал инекачал права, иотэтого всем становилось жутко. Больше всех Гульшат, которая тряслась третьи сутки. Ноона-то привыкла. Асолидные дядьки вмрачных костюмах явно неимели опыта впадения вбеспросветный ужас. Когда колода иссякла, длинный дядька срыжими бровями встал перед выбором: звать генерального напроходную, пропустить кнему гостей, или, например, истребить гостей наместе чем-нибудь хорошо заточенным. Выбор был страшным, брови удядьки совсем покраснели. НоЗахаров нестал ждать итогов. Внашей стране ждать итогов выборов- только время тратить, механически подумала Гульшат, когда Захаров зажатой вруке допотопной дерматиновой папкой осторожно, как стеклянный шкафчик наколесиках,
отодвинул рыжего илегонько подтолкнул грозную истарательно нетрясущуюся хозяйку мимо. Сквозь турникет, дверь, дворик, еще дверь, сквозь охранников, полестнице дотретьего этажа, попустому коридору, сквозь приемную иневыносимый запах кофе, взнакомую дверь сознакомой табличкой «Генеральный директор». Без фамилии.
        Запнулась Гульшат неоттого, что отвлеклась наЛюдмилу Петровну, которая выпучилась нанее из-за чудовищной своей кофеварки. Неотвлекалась Гульшат насекретаршу, надверь она отвлеклась. Состороны смотрелась, наверное, как баран уизвестных ворот, ноплевать. Потому что это ведь была папкина дверь. Она всегда тут была, стабличкой без фамилии. Раньше была обыкновенная советская, сшпоном под орех, потом, вкооперативные годы, вычурно резная подереву иблестящая лаком, как глупое весеннее солнышко, атеперь вот тяжеленная красно-коричневая, Гульшат сама ее выбирала, сама объясняла, какого цвета табличку делать, исама рисовала шрифт, который будет смотреться лучше всего. Папке выбирала, объясняла ирисовала.
        Атеперь заэтой дверь сидел непапка.
        Ну, значит, я буду сидеть- или тот, кого я сюда посадить хочу, резко вспомнила Гульшат ичутьли несноги открыла кабинет.
        Шестаков сидел запапкиным столом исмотрел напустую столешницу. Ну, непустую- была там папкина подставка под документы, монитор склавиатурой ируки Шестакова. Аписьменного прибора сподарочными часами, который папке подарил трудовой коллектив напятидесятилетие, небыло. Сократил, видимо, Шестаков. Итеперь думал, когобы еще сократить. Или как иным способом изуродовать папкин- вернее, мой уже,- завод.
        Удивительно крепко думал.
        Гульшат ожидала, что Шестаков вскочит иначнет орать. Про его характер поЧулманску плескались такие слухи, что брызги долетали даже доГульшат, которая месяц ничего неслышала ипри которой все, кроме Айгуль, переходили нанеприятный шепот.
        Шестаков был жесткий менеджер соскверным характером- больше насчет срезать, чем насчет исправить. Чтобы он прямо орал, Гульшат, правда, неслышала, нопосле вчерашних предварительных бесед, которые, пословам захаровских дружков назаводе, Шестакова завели дочерного звона, она совершенно неисключала бешеной встречи. Распаляясь, неисключала даже, что Шестаков, наоборот, молча полезет драться. Итут уж Гульшат дожидаться помощи Захарова или еще кого небудет. Схватит графин- играфином. Где стоял графин, она помнила.
        Ее ждали два сюрприза. Графина небыло. Адиректор так исидел запапиным столом, как первоклассник утром второго сентября- тихо испониманием, что вляпался всерьез ибезнадежно.
        Еще вкабинете небыло накурено, как при папке, наоборот, было свежо ичересчур пахло дорогим одеколоном- остро знакомым. Модная, видать, марка, пользующаяся повышенной популярностью удорого одетых мужчин средних лет. Что быстрых, что заторможенных.
        - Здравствуйте, Сергей Иванович,- вежливо сказал Захаров, немножко выждав.
        Шестаков неответил. Захаров поднял брови, итут вкабинет втиснулась спохватившаяся наконец Людмила Петровна.
        Раньше она при виде Гульшат немедленно принималась кудахтать комплименты. Теперь незнала, что сказать, ипереводила взгляд схозяина на- анахозяйку ведь. Ипомалкивала, иневыпихивала обширным бюстом непрошеных гостей. Явно знала, что негостей, что нахозяйку. Ничего удивительного. Секретарши да шофера всегда больше всех знают. Работа уних такая.
        Иеще знают, когда ичто говорить.
        Сейчас Людмила Петровна, похлопав голубыми веками, сказала неожиданное:
        - Сергей Иванович, так кофе два нести или сколько?
        - Почему два-то?- обрадовался Захаров, заулыбавшись, как он умел- так, что Гульшат снова стало страшно, ауж секретарша вторично поседела под благородным златом укладки.
        Гульшат издурацкого инеуместного сочувствия хотела объяснить, что два кофе- это потому, что она кофе нелюбит, ипапкина секретарша это должна помнить, так что вместе скофе принесет сладкий чай. Нотут Шестаков сильно моргнул, приподнял, тутже уронил обратно лежавшие настоле ладони исипло сказал:
        - Кофе.
        - Всмысле… Всем? То есть три или четыре?
        Непомнит все-таки.
        Захаров совсем заулыбался, ноШестаков успел первым- идействительно вразрекламированной манере:
        - Какие четыре, почему непять сразу? Мнеи…
        Он тягостно задумался, уставившись накончик носа, зыркнул наЗахарова ирезко спросил:
        - Так, авыкто?
        Гульшат хотела ответить громко иотчаянно, чтобы Шестаков посмотрел нанее ибольше уже глаз неотводил, бледнея отужаса. НоЗахаров мягко, почти мяукая, объяснил:
        - Законный владелец данного актива иего законный представитель. Вы позволите?
        Он решительно шагнул вперед ипоказал Гульшат, чтобы она садилась загостевой стол. Щербаков привстал, поморщился иплюхнулся обратно, точно ноги отсидел. Захаров повернулся ксекретарше исказал:
        - Три кофе, Людмила Петровна. Гульшат Сабирзяновна, вы?..
        Гульшат неответила, глядя наШестакова. Аон нанее неглядел. Опять встол уставился.
        - Ну да, три кофе, поскорее, пожалуйста,- закончил Захаров иотпустил секретаршу движением левого мизинца.
        Людмила Петровна качнула укладкой, как сосна, вкоторую вписался весенний кабан, ноустояла и, стрельнув голубым всторону застывшего вновь Шестакова, поспешно удалилась.
        Шестаков несреагировал- так ипялился встол застенчивым грибником. Схозяевами-то нетакой смелый, подумала Гульшат, понимая, что торжествовать рано. Шестакова ушиб неих визит, ачто-то другое. Может, его настоящие хозяева позвонили исказали, что выдадут тринадцатую зарплату неизумрудами, акровью мордовских девственниц. Аможет, модным московским наркотиком закинулся- под одеколон, например. Впрочем, одеколоном пахло все-таки неотШестакова. ОтШестакова непахло ничем. Азапах витал покабинету собственными маршрутами- да ирассеялся почти. Или, скорее, стал привычным инезаметным.
        Через пару минут такимиже привычными инезаметными станем имы, подумала Гульшат. Даже шубу снять непредложил, козел. Захаров, все это время разглядывавший Шестакова, невыдержал:
        - Сергей Иванович, может, вы соблаговолите обратить свое высочайшее внимание нанас?
        Шестаков немедленно поднял глаза. Гульшат подумала, что либо наркотик неласков, либо уШестакова впрямь стряслось неладное. Глаза были потерянные инемножко безумные, как будто Шестаков судорожно вспоминал иникак немог вспомнить важнейшую вещь жизни. Впрочем, заговорил он взнаменитом фирменном стиле:
        - Я обратил инедоумеваю. Вы, я так понимаю, Захаров, авы, девушка, Неушева, так? Прекрасно. Ичего вы отменя хотите- я так инепонял потелефону.
        - Да отвас почти ничего, Сергей Иванович. Мы просто хотим провести максимально корректным и, если пожелаете, публичным образом заседание совета директоров сучастием единоличного владельца, очем, согласно уставу, заявили вам заблаговременно. Исовет хотим провести здесь, назаводе. Вы подготовились?
        - Дурдом,- сказал Шестаков, утыкаясь лбом владонь.- Именно сегодня, что характерно.
        Он убрал руку исказал почти жалобно:
        - Ребят, адавайте завтра, а? Ну то есть я могу вас сейчас вывести стерритории, неговоря уж ополиции ивсяком таком прочем. Наскандал-то пофиг, новам он ненужен, имне именно сегодня- ну никак. Большой день сегодня, честно говоря. Давайте назавтра все эти прыжки иужимки отнесем.А?
        - Большой день ябы хотела прожить вместе сосвоим активом,- сказала Гульшат, поежившись оттого, как звонко иглупо это прозвучало.
        - Или выгнать нахрен,- вяло сказал Шестаков, глядя мимо них надверь.- Зараза, кофе-то где? Людмила Петровна!
        Вдверь тутже по-хозяйски постучали. Понятно, несекретарша скофе. Вкабинет сунулся незнакомый мужик вудлиненной кожаной куртке поверх плохо сидящего костюма. Да исам мужик был изтех, что сидит плохо, зато куда лучше ходит туда-сюда или стоит, держа руки заспиной. Сейчас он держал руки вкарманах куртки, что выглядело откровенным хамством даже сучетом того, каким гадом был Шестаков.
        - Разрешите?- осведомился он, прикрывая дверь спиной.
        - Вы-то кто?- спросил устало Шестаков.
        - Я-то? Я, скажем так, Гредин. Вам звонили.
        - Кто мне звонил?- уточнил Шестаков, медленно уводя затылок вспинку кресла. Похоже, унего разболелась голова.
        - Скажем так, Субботкин звонил.
        - Обоже мой. Что задень-то, а. Проходите, садитесь,- сказал Шестаков, сотвращением глядя накоричневый галстук гостя.
        Гульшат быстро посмотрела наЗахарова, Захаров, неуступая конкуренту подступы кгостевому столу, сказал:
        - Минуточку. Анам куда прикажете?
        - Да вам прикажешь,- буркнул Шестаков, необращая внимания наживой интерес Гредина кпроисходящему.- Взал заседаний идите, вмалый.
        - Закаким?..- ледяным тоном начал Захаров.
        - Ну выже насовет директоров?- раздраженно уточнил Шестаков.- Ну вот, он как раз там будет. Вдевять начало, я всех предупредил. Знаете, где? Вот ивперед.
        Захаров, выставив перед собой антикварную папку, напомнил:
        - Авы нежелаете предварительно узнать круг вопросов? Вас это втом числе…
        - Да все, что угодно. Снимайте, одевайте, передавайте для опытов. Принимайте, что хотите, мне одинаково, всё это яйца выеденного… Ладно. Готовьтесь вон пока. Члены совета подойдут через полчаса. Я тоже. Полчаса!- сказал он уже Гредину, стуча пальцем позапястью.
        Гульшат взглянула наЗахарова, пожала плечами ивышла враспахнутую им дверь. Ноуспела услышать, что Гредин, размашисто садясь напротив Шестакова, сообщил:
        - Аэто уж как получится.
        Вприемной Гульшат сЗахаровым снова переглянулись, необращая внимания насекретаршу. Чего нанее, напредательницу, обращать. Аона сама обратила, вдруг спросив:
        - Гульшат, атам унего… никого?
        - Как уж никого, выже сами видели, мужик какой-то зашел, деловой такой,- сухо ответила Гульшат.
        - Аеврей?- начала секретарша иосеклась.
        Гульшат подождала еще полсекунды, неглядя наЛюдмилу Петровну, ничего недождалась. Наеврея мужик вкожане походил меньше всего, да икакая разница, еврей он или чуваш. Гульшат пожала плечами ирешительно выскочила изненатурально густого кофейного запаха, взяв курс намалый зал заседаний, дорогу ккоторому знала получше Захарова. Она там, навтором этаже, полдетства провела, рисуя наобороте старых стенгазет принцесс ссобачками, пока папка проводил очередное заседание.
        Коридоры были пустыми- толи Шестаков навел гестаповскую дисциплину, толи впрямь разогнал почти всю дирекцию врамках заявленного намерения сдать административно-бытовой корпус под посторонние офисы.
        - Как думаете, этот Гредин- он кто? Прокуратура какая-нибудь, или отэтих, ОМГ?- спросила Гульшат Захарова налестнице.
        - Для прокуратуры одет паршиво, для ОМГ тем более.
        Гульшат хмыкнула.
        - Тогда отсоюза программистов, чтоли? Нет, ониж костюмов неносят. АСубботина этого знаете?
        - Субботкина. Н-нет, неслышал,- сказал Захаров, напряженно соображая.
        - Вот дверь вмалый зал поцелуем сейчас, я вернусь иустрою им такого, что они всех Субботкиных нанас натравят для защиты. Заодно иузнаем, кто это такой серьезный мужчина,- пообещала Гульшат.
        Нозал был открыт иподготовлен кзаседанию. Надлинном столе были разложены листки бумаги икарандаши, вдальнем углу свистел пятилитровый вишневый термопот, такойже, как уродителей. Вокруг него выстроились чашки сблюдцами инесколько корзиночек сзаварочными пакетиками ивсяким разным кчаю.
        - Кофе растворимый,- разочарованно сказал Захаров, подумал, снял пальто, решительно сел застол, распотрошил папку иуглубился вдокументы.
        Гульшат скинула шубу наспинку стула, носадиться нестала, анеторопливо пошла кчайной тумбочке. Надоже было как-то потратить полчаса.
        Отдвери окликнули:
        - Простите, вы неподскажете?..
        Гульшат обернулась.
        Взал вошел парень, высокий, симпатичный иэлегантно одетый, спальто через руку. Вошел изамер, разглядывая Гульшат.
        Неотвлекайся, сказала себе Гульшат ипродолжила путь чайной церемонии.
        Захаров поднял голову:
        - Да, молодой человек? Вы здесь…
        Итоже сделал паузу.
        Парень заулыбался иобъяснил:
        - Да нет, мне сказали, тут… Ну, попросили помочь, если что надо. Вы Гульшат Сабирзяновна, я правильно понял, да? Авы?..
        - Да, все правильно, ая Захаров Юрий Петрович, ее, стало быть, ассистент,- подтвердил Захаров, почти неухмыляясь.- Вы изпротокольного?
        - Ну да, типа. Меня Миша зовут, вот. Чаю, кофе?
        - Нет, спасибо,- сказал Захаров иснова углубился вбумаги.
        Парень мазнул взглядом туда-сюда поверху, будто проверял потолок напротечку, подошел кГульшат иулыбнулся как-то робко. Что-то интимное сказать хотел, неиначе.
        Гульшат была всовершенно невосприимчивом кинтиму настроении, новсеже напряглась.
        - Может, все-таки чаю? Я хорошо делаю.
        - Ну, пожалуйста,- согласилась Гульшат, вернулась кстолу иоперлась нанего, наблюдая задвижениями широкой спины под тонкой синей шерстью. Движений было многовато, хватилобы сложный коктейль сбить, ноони зачаровывали.
        - Вот,- сказал Миша, протягивая чашку наблюдце, иГульшат тряхнула головой. Загипнотизировал, как кобра кролика. Иэто только задницей, можно сказать. Ану как передницу включит.
        Гульшат приняла чашку сблагодарностью ипочти поднесла кгубам, носпохватилась:
        - Авы?
        Миша махнул рукой.
        - Да я нехочу, спасибо. Вы пейте, яже старался.
        Его лицо снова дрогнуло вробкой истранно знакомой улыбке.
        - Да, конечно,- сказала Гульшат иснова поднесла чашку кгубам, норешила покапризничать:- Ашоколаданет?
        Миша метнулся ктумбочке ипритащил пирамидку изкорзинок, набитых печеньями, конфетами иеще чем-то антиграциозным. Апофиг, подумала Гульшат. Я хозяйка, что хочу, то творю.
        Она пошвырялась пальчиком вконфетах, выбрала голубую скартинкой «Утро всосновом бору» инеспеша развернула, украдкой поглядывая наМишу. Миша стрелял глазками поуглам, иногда улыбаясь, инаконец сказал:
        - Чай без церемоний пить- отчаяться.
        Словами Костика, исчезнувшего так внезапно. Ивзгляд, манеры, даже жесты унего были как уКостика.
        Гульшат состуком поставила ухваченную было чашку обратно наблюдце испросила:
        - Миша, авы незнаете?..
        Стол под нею дернулся- вместе совсем миром, ипод далекий грохот.
        Гульшат растерянно застыла. Миша глядел нанее уже без улыбки. Захаров, вскочив, торопливо собирал бумаги, вытягивая шею, чтобы высмотреть что-то вокно или приоткрывшуюся дверь.
        - Что это?- спросила Гульшат.
        - Да это вцеху, бывает,- сказал Миша спокойно.
        - Небывает,- отрезал Захаров, подхватывая пальто ишапку.- Что-то там… Гульшат, пойдемте-ка глянем, что творится.
        - Ну чай-то допейте,- расстроенно сказал Миша, несходя сместа.
        Он заслонял Гульшат дорогу кдвери.
        - Молодой человек, позвольте,- начал Захаров, пытаясь мимо него протянуть руку Гульшат.
        Миша, неглядя, двинул локтем раз идва- почти без размаха, ногромко.
        Захаров быстро осел напол.
        Гульшат обомлела.
        - Пей, овца, я сказал,- почти ласково попросил Миша, поворачиваясь кней.
        Глава 2
        Чулманск. Сергей Шестаков идругие
        Вголове немножко наладилось- так, что уже неприходилось доспазма взатылке вспоминать, как правильно, «садитесь» или «садовый». Новсе равно где-то там, между спазмом, жестким иболезненным, как сфинктер разорителя абрикосового сада, ибудто запыленными глазами, посвистывала пустота. Ровненькая такая, граненая. Кто-то аккуратненько, как изарбуза, вырезал Шестакову избашки пирамидку, выдернул ее через ноздрю иубежал, задорно чавкая. АШестаков теперь должен сидеть, выдыхая холодный запах наодеколоненного арбуза, делая вид, что ничего такого непроизошло, исам он незаметил пропажи кусочка головы инескольких минут жизни.
        Будет сидеть, я сказал.
        Слева опять прилетели слова, острые, как искры отсварки. Шестаков, скрутившись так, что попредположительному сфинктеру высыпали белесые пузырьки, отъехал повопросу чуть назад, удержался отпожимания плечами ииных убедительных жестов, иустало сказал:
        - Я незнаю никакого Леонида Соболева. Писателя знаю, он писал…
        Помолчал, уставившись перед собой, напрягся ипредставил большие железные лодки спушками, серые итолстые. Обозначающее их слово оказалось вдырке. Шестаков улыбнулся ипосмотрел начекиста, фамилию которого он запомнил почему-то истово, как размашистыми сизыми буквами написал. Посмотрел так, словно инесобирался завершать фразу.
        Прокатило. Чекист Гредин спокойно кивнул иуточнил:
        - АМатвеев, скажем так, Денис, вам тоже незнаком?
        - Аотчество?
        Чекист дернул глазами вбок, ноответил мгновенно:
        - Валерьевич. Неужто знаком такой?
        - Ну как знаком, он, скорее, вам знаком. Коллега ведь ваш. Ну да, приходил, спрашивал всякое. АСоболев, получается, тоже ваш? Увас какие-то свои?..
        Шестаков опять запнулся одырку вместо слова, иГредин воспользовался этим, чтобы закидать его вопросами про Матвеева. Да чего он хотел, да скем встречался, да забудьте вы про Соболева, наконец.
        АШестаков как раз вспомнил, что большие серые лодки называются кораблями, ивот про них Леонид Соболев иписал- итеперь страшно хотел обрадовать этим известием нудного чекиста, непоказавшись при этом кретином. Желание было невыполнимым, отчего Шестаков призверел итолько тут вспомнил, насколько это комфортное состояние.
        - Слушайте, товарищ или как вас там правильно, Гредин, вобщем. Уменя тут итак дурдом- ну вы видите, асегодня, между прочим… Короче, ко мне теперь каждую неделю гости отвашей уважаемой службы ходить будут- икаждый будет про предыдущего интересоваться? Это, извините, бред непродуктивный,так?
        - Ивсе-таки, очем он?..
        - Да говорюже, бред нес ваш Матвеев, как и… Про шпионов спрашивал, про вредителей- кто пытается назавод забраться, нетли вражеских усов вуглах, неслушаетли враг…
        Шестаков резко замолчал, вспомнив «жучка» втелефоне. «Жучка», про которого он так никому инерассказал. Жаркова небыло налинии- он исчез после вчерашней нервной беседы, сказали, сегодня объявится. Аминуя Жаркова такие новости распространять невозможно.
        - Неслушаетли враг,- терпеливо повторил, недождавшись продолжения, Гредин.- Это я, скажем так, понял. Аскем встречался назаводе? Пофамильно, если можно.
        - А, ну это вам как раз Людмила Петровна подскажет, так, Людмила Петровна?
        Всунувшаяся сбеглым стуком вкабинет секретарша сглотнула исказала:
        - Сергей Иванович, квам еще иностранец. Американец.
        Шестаков нахмурился, соображая. Гредин расцвел ипоинтересовался, вставая:
        - Что значитеще?
        - Да, что значит?- поддержал Жарков, вводя вкабинет под руку сияющего парня вярком пуховике поверх очень приличного костюма английского кроя. Жарков, сиявший немногим слабее, отсалютовал Шестакову- свистнув салютом эдак мимо чекистского виска,- ирадостно сообщил, что мы ведь сгостем совчерашнего дня чулманские красоты изучаем.
        Гредин переводил взгляд сгостя наЖаркова. Недобрый взгляд. Также недобро улыбнувшись, он спросил:
        - Аувас есть право заводить натерриторию, скажем так, режимного объекта иностранцев?
        Жарков, подняв брови, ласково осведомился:
        - Авы кто, простите?
        Чекист, стрельнув глазами всторону американца, сказал:
        - Гредин я, скажем так, второе управление каэр. Авы унас Жарков Игорь Владиславович, я правильно понимаю?
        - Гредин, вас кто сюда направил?
        - Субботкин,- сказал Гредин вполголоса, снова стрельнув глазами наамериканца, который толи изображал американского туриста изевропейской комедии, толи впрямь ничего непонимал.
        - Незнаю такого,- сухо сказал Жарков.- Кому подчиняетесь?
        Гредин выдул сквозь губы короткую пренебрежительную трель.
        - Ну ладно, господь сним. Вы можете выйти наминуточку?
        Теперь трель получилась чуть подлиннее.
        - М-да,- сказал Жарков вместо чего-то более существенного, секунду подумал, повернулся камериканцу, чтобы изысканным и, насколько понял Шестаков, по-дикторски правильным английским попросить американца, синтересом наблюдавшего законцертом, подождать минутку вприемной.
        Американец просиял, воскликнул что-то бравурное иринулся прочь.
        Жарков сулыбкой дождался, пока он прикроет дверь, иразвернулся кШестакову, чтобы снова спросить сквозь Гредина:
        - Ты его ксебе зачем пустил?
        Шестаков набычился, носпросил спокойно идаже заморожено- недвигаясь, вовсяком случае:
        - Этокто?
        Молодец, подумал Гредин снисходительно. Держит марку невзирая налица иразмеры подошв.
        Гредин работал давно ивидел всяких: наглых, испуганных, бьющихся вистерике, даже спокойных поначалу видел. Кконцу беседы все они меняли настроение. Суть грединской работы состояла втом, чтобы после общения собеседник изменился. Нетолько настроением. Исработой Гредин справлялся.
        Носегодня что-то неполучалось. Может, слишком подорвался задлиннющие последние сутки, пока метался между больницей иместным управлением, устанавливал контакты фигурантов, все-таки сумел отследить инаскорую руку выпотрошить Цехмайстренко, которая оказалась удивительно жесткой, упертой иумной бабой, несмотря что блондинка,- апотом встречал спецназ, злобно ругался совсем его тугим руководством, новыбил таки себе полчаса досиловой операции. Аможет, клиент впрямь был непрошибаемым.
        Будем успокаиваться тем, что неодин Гредин оконфузился. Даже любоваться будем тем, как непосредственный начальник клиента страдает.
        Непосредственный начальник успел пошвырять вШестакова горсть вопросов иполучить сопоставимую порцию обратно (статья «Горох обстенку», иллюстрированный словарь фразеологизмов для дефективных, контуженых инепоправимо важных). Это Жаркова ушибло всерьез. Вовсяком случае, он резко поменял придуманные было правила, свирепо повернулся кГредину ипринялся отрабатывать начальственную функцию нанем.
        - Вы чего здесь цветете, как вас, Гредин, а? Вас неинструктировали про пределы компетенции- ну или вдетстве неучили вчужие дела нос несовать? Вы стойте нормально, когда свами разговаривают!
        Гредин огляделся, обнаружил, что все еще стоит, инеторопливо сел, закинув ногу наногу. Сообразил, что бездарно теряет время ихотел быстро все объяснить- ноэтот напыщенный дурак опять вздумал мериться величием достоинств.
        Прямо сейчас спецназ вызвать, чтоли, раздраженно подумал Гредин. Мысль была несвоевременной, ногодной- так что Гредин далеко убирать ее нестал, апока шарахнул кулаком постолу.
        Жарков оборвался наполуслове, недоверчиво глядя наГредина. Такой способ перехода реплики нанем пробовали впервые.
        - Вы чего здесь устроили, я непонял?- тяжело спросил Гредин.- Тут главк работает, дело государственной безопасности, авы мне помехи, скажем так, учиняете, так еще под ноги пиндосов суете. Это провокация такая, чтоли? Немедленно убрать- ия все забуду.
        - Парень, ты нюх потерял,- сказал Жарков изумленно.- Яж сейчас Кочину позвоню, итебя вполминуты…
        - Да хоть Путину, блин,- пренебрежительно сказал Гредин.
        Заспиной Шестакова приглушенно пиликнул итутже стих проигрыш ксинатровской песне «My Way».
        - Телефончик там оставили?- спросил Гредин, кивая.- Путин, походу, звонит, надо ответить.
        Шестаков услышал, нонепонял. Он был занят- опять мучительно вспоминал. Что-то сним было нетак.
        Жарков перевел недобрые глаза содного надругого. Итут ожила рация усамого Гредина.
        Он сунул контакт вухо.
        - Что?
        - Двойка, тут движуха, группа вошла вздание.
        Гредин обозначил губами неэфирное слово, новслух обошелся без него:
        - Блин, яже сказал ждать.
        - Двойка, немы вошли, левые какие-то. Мне тут говорят, сначальством согласовано.
        - С-с-с. Сколькоих?
        - Семь человек.
        - Смелых, нах. Кто такие? Ладно, сам. Соружием?
        - Непоказывают, ноохрану сняли чисто.
        - Буквально сняли?
        - Втом имасть, что нет. Обезоружили ивуглу сложили, без звука. Наши действия?
        - Дурдом, блин,- восхитился Гредин.- Секунду, думаю.
        Он отщелкнул прием, неслушая объяснений, исообщил Жаркову:
        - Через проходную ща толпа вошла, охрану сняли. Ваши торпеды?
        - Какая толпа?- вскинулся Шестаков.
        Жарков крутнул головой исказал:
        - Быстро ментам звоним или там мэру. Телефон есть?
        Да все менты здесь давно, снисходительно подумал Гредин, новслух уточнил:
        - Точно невы гостей ждете? Ввоспитательных там целях,нет?
        Жарков, необращая нанего внимания, требовательно смотрел наШестакова. Шестаков нажал кнопку населекторе исказал:
        - Людмила Петровна, быстро милицию вызывайте, ну ивадминистрацию звякните тоже- унас тут какие-то разбойнички…
        Ковролин под ногами вспух наполмига, под полом крупно раскатился грохот.
        - Видимо, основные американские силы подтянулись?- хладнокровно предположил Гредин, уже находу врубил связь искомандовал:- Первый отряд пошел- повозможности нежно. Да пофиг мне, кто там. Нежно- ихватит сних. Именя там пусть незацепят,ага.
        Он вышел вприемную, огляделся иснова сунулся вкабинет, чтобы предупредить:
        - Вы тут повозможности тихарнитесь- иамера ксебе заберите, ато скучает человек.
        Кивнул смирно сидевшему устеночки амеру, который нерешительно улыбнулся вответ, невыпуская изладошки телефон- BlackBerry, естественно,- ивыскользнул вкоридор.
        Вкоридоре пока было пусто инамекающе тихо. Долестничной площадки что-то уже доносилось- незвуки, нетолчки, аобещание того, что сейчас все здесь разлетится кедрене жене. Гредин ссыпался напару пролетов, вглядываясь сквозь перила, скользнул ниже, нотутже дал задний ход. Дверь вкоридор второго этажа неуспела затвориться, итам, задверью, шел кто-то невозможно знакомый. Гредин сунул вщель сперва ступню, потомнос.
        Поспине илысине узнавать человека глупо идаже непрофессионально- ноэто был Соболев. Кто еще-то. Икогдаеще.
        Плохое кино, блин. Гредин впал вщель, как вода изковшика, иобнаружил, что объект уже растворился. Да ладно, теперь-то неденется, подумал Гредин, бегло взглянув наукрашавший стену план эвакуации, идвинул- несуетясь, новтемпе. Буркнув врацию- для отчетности, главным образом:
        - Вижу основной объект, коридор второго этажа, следую, больше здесь зрительно никого, досвязи.
        - Кого?- услышал Валерий, исвязь выключилась. Валерий немножко подождал, потом пошарил подругим частотам. Ничего интересного: зашуганные поцы изоцепления отслеживали каждую ворону, «соседи» и«кони» помалкивали, спецназ рассредотачивался покорпусу, блокируя инновачечников, инновачечники были вне эфира. Валерий прижал пальцы ккромке стекла, дождался, пока вытает гусеничка размером сряд монеток, иосторожно выглянул. Наплощадке перед воротами было пусто, заворотами тоже. Штабисты вернулись поавтобусам, спецназ всосался вкорпус, подбирая снятую вохру. Валерий улегся обратно наразложенное водительское сиденье, вернулся наисходную частоту, спрятал рацию и, поколебавшись, набрал Мишу. Врядли Миша мог оказаться основным объектом, нопоследним его докладом было: «Сейчас второй этаж дочешу- все сразу объясню, тут, походу, забавное ожидается».
        Валерий выждал пять гудков, нажал отбой иругнулся. Надо было идти вдвоем. Шут сним, срозыском, сориентировками, ссекретками, сработавшими ночью наобеих точках, исочень вероятным портретом вкаждой ментовской рукавице инастоле укаждого охранника. Зато все былобы просто иясно. Инехолодно, кстати. Валерий потянулся разуться ирастереть ноги, нопередумал иснова вызвал Мишу.
        Вэтот раз телефон замолчал почти мгновенно. Гульшат даже неуспела понять, далеко он бренчит старинным будильником или рядом сдверью. Авздрогнуть успела. Она прислушалась, ноприжиматься ухом кдвери нестала- видала она, что вфильмах бывает сгероями, которые ухом кдвери прижимаются. Гульшат постаралась успокоить дыхание илегко коснулась выстроившегося уног арсенала, неотрывая глаз отщели под дверью. Щель лучилась, ничем непересекаясь. Гад был поодаль. Или сбоку.
        Втуалет Гульшат вбежала, непомня себя- нопомня про туалет. Она про него сдетства помнила- он всегда тут был, вуглу малого зала заседаний. Гульшат здесь стаканчик ссине-бурой водой мыла после акварельных упражнений. Тогда туалет был подчеркнуто заводской, гулкий, сжелтоватым кафелем всерых трещинах, сразноцветным слоисто облупленным потолком, черными трубами, нашлепками цемента, певучим унитазом ираковиной, всем своим видом исключавшей возможность температуры выше четырех градусов Цельсия. Расходные материалы исчерпывались мыльницей счем-то растворившимся втягучие хлопья, да стопкой аккуратно надранной наквадраты оберточной бумаги набачке. Зато дверь тогда была тяжеленная, измногослойной фанеры исогромной чугунной щеколдой кустарной варки.
        Теперь туалет был среднестатистический офисный- бежевый, кажется, кафель, беззвучная турецкая сантехника, итальянский водонагреватель сярким глазком икуча всяких контейнеров, подставок идержалок смылом, освежителями, пипифаксом исалфетками. Чувствовалось, что сладенький хохол изхоздепартамента- Мартынюк, кажется,- сало свое жрет незря. Авот дверь теперь была хлипкая. Красивенькая, резная изсосны- так что внаиболее резных местах прошибалась, наверное, любым молотком. Иснесерьезным замком внутри здоровенного золотистого набалдашника.
        Новариантов небыло все равно.
        Втуалет Гульшат рванула наавтомате, еще неповерив, что все всерьез. Парень даже после того, как ударил Юрия Петровича- страшно ударил, тот даже охнуть неуспел,- оставался симпатичным, ивиноватое выражение лица неменял. Сним ипошел наГульшат.
        Когда Гульшат метнулась мимо стола вдальний темный угол, гад насекунду дернулся, носообразил, что квыходу она все равно непоспеет, ичто-то сказал, будто утешая. АГульшат перед туалетом замешкалась, потому что теперь дверь открывалась надругую сторону- ипока сладила сзаклинившей соображалкой искользкой ручкой, парень чухнул ирванул следом.
        Чуть-чуть неуспел. Вернее, даже успел- успел просунуть пальцы вщель иотжать дверь. Гульшат увидела его немного напряженную улыбку, вдохнула его аромат- богатым выдалось утро надорогие ароматы,- иуслышала, как парень бормочет что-то жалобно-успокаивающее, вроде «Щас-щас-щас, потерпи», словно она ивпрямь дотерпеть немогла. Дожидаясь, пока этот симпатяга ей шею сломает.
        Втом, что сломает, Гульшат почти несомневалась- ивсе ровно жалобный шепоток почти подействовал. Страшно хотелось вслушаться, все разобрать иубедиться, что это дурацкая игра такая. Гульшат уцепилась заручку поудобней, чтобы уверенно итвердо спросить, что происходит ичто задурацкие шутки- итут унее чуть кисти иззапястий невылетели. Парень дернул дверь- ксчастью, одной рукой- адругую быстро всунул вщель. Гульшат испугалась нелезвия, которого, честно говоря, даже незаметила, арезкого движения- исразмаху шарахнула дверью окосяк, опальцы парня иоручку ножа. Стукнуло, звякнуло, охнуло, Гульшат чуть отвела дверь изахлопнула ее еще раз- теперь полностью. Ибыстро повернула собачку замка.
        Онабы долго суетилась, металась втемноте ивыкрикивала всякие обидные слова, еслибы сразу ненаступила нанож. Наступила, подняла, рассмотрела, насколько позволяла щель под дверью- истала готовиться.
        Нож был небольшой, складной, хищного вида, скрохотной латинской надписью налезвии. Чуть маслянистый истрашно острый, втом числе накончике, который был как плоское шило. Такой нож покупают недля того, чтобы кромсать колбасу или зачищать провода. Им людей режут. Нож куплен недавно, истарательно заточен- чтобы резать людей. Конкретно ее, Гульшатку Неушеву.
        Чтобы никаких Неушевых неосталось.
        Зря, чтоли, все это здесь, назаводе происходит.
        Наее заводе, между прочим.
        Телефон остался всумке. Надеяться оставалось насебя. Аеще нанож, освежитель воздуха, флакон сжидким мылом иведерко сочень горячей водой, которые Гульшат расставила вокруг ипостаралась отрепетировать, что икак делать скаждым. Надежда была неособенно мощной- вон как ловко гад Юрия Петровича вырубил, аЮрий Петрович крепкий мужчина. Нонадоже поста…
        Лучистый отрезок под дверью сгрохотом рассекся- икнему рванулся еще один отрезок, вдвери. Гад пробил сосну содного удара, поняла Гульшат, иприжала спину кстене, акбедрам- нож иосвежитель воздуха.
        Вторым-третьим дыру сделает ипролезет, понял Соболев. Ачто там, задверью, интересно. Впринципе, можно подождать секунд пять- все само ивыяснится. Авмешаться всегда успеем. Удар ногой умужчика был поставленным, носупербойцом буян невыглядел, ктомуже замотанную тряпкой правую руку прижимал кживоту- пострадать успел. Ауж без правой какой он боец- хоть вбой рвется, конечно, назависть.
        Эти мысли пролетели иотпали, пока Соболев, нетопоча, ноинемешкая, пересекал зал, чтобы пнуть мужичка позаднице ибыстренько призвать кпорядку. Уже налету он заметил седую голову под столом, мучительно знакомую, и, протягивая руку, чтобы похлопать мужичка поспине, сообразил, что седой- тот самый темнила Захаров, который вчера, пока Соболев играл себе вдогонялки, наговорил ему вголосовую почту приглашение непременно прийти сутречка назавод. Отзаконных владельцев приглашение, подчеркнул он многозначительно. Атеперь валялся под столом. Это тоже что-то значит, понял внекотором ступоре Соболев иеле успел выпрыгнуть изступора, когда мужичок, неглядя, двинул вего сторону локтем, ступней иснова локтем. Ненашлепок иненашум, которых небыло- просто так, попривычке.
        Локтями непопал, ногой чуть чиркнул, ноголень захотела отняться, точно ей сапогом, анеизящным ботиночком прилетело. Соболев, немея отболи ивозмущения, дал без замаха ихитростей- кулаком вухо. Иулетел сильно влево: уха напути кулака неоказалось, аголень двигаться непожелала. Спотыкаческий стиль Леонида испас: мужичок свыдохом ишелестом, как вкитайском фильме, порвал надва куска воздух вточке, изкоторой едва вывалился Соболев.
        Соболев поспешно сместился кстолу, через который можно прыгнуть, икстульям, которыми можно пошвыряться,- иначал повозможности спокойно:
        - Мужик, ты откуда такой…
        Мужичок выпрямился. иСоболев узнал, откуда он такой. Спроспекта Мира он иизЛёниного телефона, вкотором сохранились три отличных портрета. Без пальто хлыщ выглядел совсем лощеным ибезопасным. Захаров, валявшийся куклой, наверное, также подумал. Если успел. Ая еще вчера, выходит, так валяться должен был- еслибы разозлился, что посвоей стране меня как поНорвегии гоняют, нагло инеумело, иразбираться полез. Впрочем, исейчас успею.
        Хлыщ дрался лучше, чем пас. Даже без одной руки- ее он так идержал небрежно упояса. Зато остальными конечностями работал втемпе кукурузного комбайна.
        Атаку Соболев заметил, нокстолу неуспел. Пришлось отступать постенке вдругую сторону. Соболев уклонился раз идругой, атретий почти- ибелая волна боли, кольцом раскинувшаяся отребер, сперла дыхание ипомогла разом понять две вещи. Первая- хлыщ сним играет. Вторая- игра закончится быстро игрустно.
        Это было удачно- зачистить два объекта одним хлопком. Миша узнал лысого сразу иотрадости чуть неиспортил все удовольствие. Помятая рука помогла опомниться- итеперь можно было поработать совкусом. Жаль, лысый чухнул- сообразительный, гондон,- игеройствовать вотмахе несобирался. Ладно, вдогонялки тоже интересно играть. Иотыгрываться- изавчерашнее, изаСлавку, изаКостю, изаоктябрь, изато, что приходится поэтой арктической степи шарахаться вместо заслуженного отдыха. Зачулманали, блин.
        Впровинции всегда все через ухо, ноЧулманск вэтом плане был каким-то телевещанием вдециметровом диапазоне: здесь все происходило предельно нелепым образом, вкуче непредсказуемых помех, одновременно ивпротивоположные стороны. Это здорово нервировало. Миша привык, что реальность реагирует насоприкосновения со«звездочкой», это нормально. Ноздесь она реагировала навсе подряд, что существенно затрудняло выработку тактики. Как сегодня, например: босс придумал вычурную трехходовую операцию проникновения, сдвумя страховками итремя путями отхода- аМиша спокойненько прошел постарому пропуску Филатова исовершенно нашару ткнулся носом вмишень- всамое яблочко. Атеперь ивеще одно. Имало того, что этого никто незаметил, так еще,- судя посигналам босса извукам, доносившимся изкоридора,- мог незаметить ивпредь. Какая-то там бурная ментовская операция происходила, стопотом, щелканьем затворами ихищным сопением. Под это сопение мы иуйдем- если опять невляпаемся.
        Сбоку крикнули:
        - Стоять!
        Ну вот ивляпались. Неудачно-то как, подумал Миша ибыстро ударил всерьез, нараз-два-три. Кулаком получилось вскользь, зато колено илокоть зашли хорошо, навстречку: лысый попытался увернуться, отлетел отстеночки ирухнул шкапчиком.
        - Стреляю,- сказали отдвери так, что Миша немедля вскинул левую руку повыше и, разворачиваясь, заговорил:
        - Ну нестреляй уже, я все, тут сдруганом закончил, он сам нарвался.
        - Наместе стой, лапы вгору.Обе.
        Тон был уже неспусковым, так что Миша спокойно завершил разворот, объясняя- главное неумолкать, стрелять принято вдоговорившего, анеговорящего:
        - Так я истою, анасчет руки немогу, прости, брат, уменя…
        Он все-таки замолчал. Напороге вместо ожидаемого спецназовца или хотябы охранника вдешевеньком черненьком стоял какой-то комиссар-полярник: вкорявой кожаной куртке напаршивый костюм- пролетарии такие насвадьбу покупают, апотом вгроб вних ложатся, если пуговка напузе застегивается. Уэтого пока застегивалась, новидок был негероическим, типичная такая недовольная физия из-за стекла троллейбуса. Иствол укомиссара был негероическим- отчаянно табельный «макаров». Мент, чтоли? Правда, держал его чувак некак мент, акак ковбой, убедра. Инаправлял его всамую Мишину середку. Иствуд, блин.
        Как жаль, что босс вчерашний трофей выбросил, сбацалибы сейчас «Макарену» надвоих. Ладно, я неСлавка, меня вногу неподстрелишь.
        - Товарищ, вы кто?- спросил Миша снисходительно ичуть опустил руку. Самую малость, чтобы посмотреть реакцию.
        Реакция ему непонравилась. Иствуд, нешелохнувшись, предупредил:
        - Я нешучу, напоражение стреляю. Про перитонит слышал? Обе вверх, живо.
        Вногу отсюда фиг попадешь, подумал Миша иобъяснил, чуть подняв левую руку:
        - Да яж говорю, уменя тут повреждение, прищемил нечаянно…
        - Вчера, чтоли?- спросил Иствуд другим тоном. Совсем неприятным.
        - Зачем вчера,- сказал Миша, соображая.- Вот сейчас, дверью, понимаешь. Ты изМосквы?
        - Рыбак рыбака. Вчера наХимиков тыбыл?
        - Каких Химиков? Ане, точно нея. Так это ваши все-таки, походу. Ая и… Слышь, аМага тоже здесь? Онже увас теперь. Ты его спроси, пока глупостей ненатворил, мы сним…
        - Был ты там вчера,- удовлетворенно сказал Иствуд ичуть набычился, толи всматриваясь, толи целясь.- Ты, сука, думал, что офицера можно, скажем так, ногами херачить, исойдет, прикроют, да? Ошибся, парень…
        - Небыло его там,- невнятно сказал лысый отплинтуса исусилием вытолкнулся спиной настенку.- Там дружки его были, Глухов иеще один. Аон меня пас. Ты каэр, чтоли?
        Иствуд лицо удержал, нопотому, как он вернул голову внормальное состояние, Миша понял, что илысый попал всамое яблочко адамовой хрупкости.
        - Как понял?- помедлив, спросил Иствуд, тутже предупредив:- Спокойно лежи.
        Идаже стволом чуть всторону лысого повел. Лысый слабо улыбнулся, разглядывая Иствуда сквозь сведенные веки.
        - Да кто еще замной изсамой Москвы-то… Я типа двойной, чтоли?
        - Ты сказал.
        - Ох, ребята. Ая неверил, что вы навсю голову. То есть я сюда приехал воткрытую, считай, ихожу, коры мочу, чтобы напотенциального отработать?
        - Ты тут, малой, вообще работать права неимеешь. Тем более сотрудника ссобой тащить.
        Лысый тронул языком разбитую губу, сморщился иповторил задумчиво:
        - Тем более сотрудника.
        - Сней уже работают, можешь Зою невключать.
        Сней, подумал Миша ивспомнил вчерашнюю бабу, так некстати занявшую ровно то такси, накотором можно было угнаться залысым. Вот я дурканул. Вот я влез. Вот я попал. Что делать-то? Аделать надо, пока мужчина стволом налысого машет.
        Лысый тем временем зашевелился, видимо, вволнении, изабурчал:
        - Какое работают, отлезьте отбарышни, она непри делах.
        - Спокойно сиди, пока дотебя недошли,- посоветовал Иствуд лысому, качая стволом втакт.
        Миша прыгнул настол.
        Он рассчитал, что спервого прыжка уйдет наполметра слинии огня, второй прыжок будет вдругую сторону, атретий- наИствуда, что Иствуд отвлекся, что, скорее всего, заклинится надолю секунды ипо-любому непопадет вбыстро передвигающиеся ноги.
        Иствуд выстрелил сразу, отпояса ивпояс, как всередку ростовой мишени. Звонко.
        Мишу будто битой вбок снесли, хорошим бейсбольным ударом- ипрямо встол.
        Погасили.
        Он рухнул свыдохом, держа навесу руку, только что считавшуюся больной. Ни фига она небольной была посравнению сбоком, который, кажется, порвался весь инараспашку, вспоротым мешком сгречкой. Обратно вдохнуть неполучалось, иэто было почти удобно: все, кроме бока иправой руки растеклось постолешнице изастыло вчерашним киселем.
        Нет, все-таки неудобно. Грудь защемило. Миша осторожно, через сипящую щелочку, потянул воздух- так, чтобы он невыкачивался сквозь зажужжавшую дыру вбоку,- ипрошептал:
        - Тварь, ты чего…
        - Да ладно,- соскорбительной бодростью сказала тварь.- Царапина, скажем так, почти, заживет через месяц. Исквозное явно. Слышь, коллега, там тебя незадело?
        Миша неуслышал, откликнулсяли как-нибудь лысый коллега твари. Он пытался понять, как может царапина так болеть- да еще ижужжать при этом.
        - Ты назвонок отвечать небудешь, чтоли?- поинтересовался Иствуд-тварь, подходя. Пистолет он убрал- небоится больше, гнида. Правильно, хоть иобидно. При чем тут звонок?
        - Ну давай помогу,- сказал гнида иловко, Миша едва охнуть успел, вытащил унего изкармана надрывающийся телефон.- Хм. Глянь-ка- таинственный незнакомец, походу, звонит. Просто номер, «Билайн», насемьдесят девять кончается. Отвечать,нет?
        Миша смотрел перед собой. Он непомнил, накакие цифры кончался сегодняшний номер босса, как непомнил номеров собственных полевых симок, закупавшихся ивыбрасывавшихся пачками. Все равно никто, кроме босса, звонить ему немог. Возможность спама была формальной ималовероятной.
        - Ну как знаешь,- сказал гнида, нажал накнопку приема сигнала иподнес трубку куху. Миша выждал секунду игаркнул:
        - Сто!
        Туловище разрубилось гильотиной.
        Иствуд вздрогнул исунулся рукой, прямо стелефоном, вкарман куртки, спохватился и, зажав пальцем микрофон, снова поднес ее куху.
        Миша, коротко исипло вздохнув, рявкнул снова:
        - Сто!Сто!
        Лена приноровилась всматриваться сквозь сумрак вчерный зев проходной под цифровыми часами. Часы говорили, что высокие гости почти выбрали двадцать минут, выделенных им отщедрот начальственных. Еще они, каждые полминуты притворяясь термометром, говорили, что солнце, которое все ближе, светит игреет. Воздух потеплел уже надва градуса ибыл неголубым, асерым. Арассвет уже все замет-не-е. Астужа перед рассветом была еще замет-не-е.
        Лена похвалила себя зато, что непостеснялась надеть шерстяные колготки самого колхозного типа. Ивсе равно было холодно, даже вавтобусе, особенно ступням. Сволочь ты, торговый центр «Модельная обувь», продающий настоящий Gore Tech, устойчивый клюбым морозам, атакже изгибам пальцев ипогоды. Нетех горе насамом деле, аэтих, вернее, этой. Этой дуры, которая дотридцати пяти лет дожила, авсе ведется нарассказы продавцов. Да еще продавщиц. Да еще рыжих.
        Только валенки. Дресс-код незапрещает, климатическая зона вопиет, амужики сиволапость принцессы либо перетерпят, либо могут идти впроизвольном направлении. Вкотором, например, выстроились борцы сженским курением.
        Кто про что, аЛена про затяжку.
        Дозавершения срока, выделенного московским гостям, оставалась одна сигарета. Похорошему-то две, нодавайте небудем наглеть, алучше проведем эту сигарету так, чтобы небыло мучительно ибольно, когда Ильдарик вернет вавтобус своих сплошь некурящих марсиан.
        Вэфире была тишина- крики про выстрел, который вродебы донесся изглубин АБК, Ильдарик, переговорив сГазизовым, умело подавил. Малоли что вздании могло хлопнуть врамках карт-бланша, выписанного москвичам. Они дверь взорвали, чего теперь выстрелы считать. Пусть хлопают, разбираются совстречными хлопками изатирают следы, пока время есть.
        Лена уронила рацию вкарман, нашарила сигареты, дотянулась дорычага, вышла взашипевшую дверь иогляделась, щурясь отсхватившей залицо стужи. Загнанные вворота штабные автобусы слепо отсвечивали черными стеклами, зато административно-бытовой корпус «Потребтехники» сиял всеми-превсеми окнами. Под ним густо лежала неровная голубая тень. Втени несколькими кучками размазались вдоль фасада остатки марсиан Ильдарика, особо сбугрившиеся вокруг проходной. Тоже, поди, секунды считали- ну иприслушивались кходу первой группы, которой пришлось войти досрочно напятках анонимных москвичей, поприказу московскогоже гостя.
        Вокруг было тихо испокойно- все, кто мог, наработу уже пришли, опоздавших на«Потребтехнике» неводилось сельцинских времен, аслучайная машина досюда недолетелабы, как частая птица досредины Днепра. Выверни кто изгорода врайон первой промплощадки покакой лунатической надобности, дальше Орловского кольца непроехалбы- там стоял кордон ДПС, подкрепленный блокировавшим дорогу ментовским «КамАЗом». Асостороны второй промплощадки никто неездил стех пор, как накрылся окончательно завод промпластмасс.
        Лена закурила и, пряча сигареты сзажигалкой, попыталась сообразить, что изменилось вкартине застывшего напоследок мира. Насколько различали ошалевшие отвспышки глаза, марсиане смест недвигались, окна полыхали безупречным тройным оскалом, ивокруг ничего нешевелилось инеиздавало никаких…
        Издавало. Серая «Chevrolet Нива», приткнувшаяся ксамому краю парковки, рокотала, выплевывая быстро растворяющиеся, ноуже заметные впочти выбеленном воздухе клочья дыма. Аведь кней никто неподходил. Дистанционный прогрев движка, может, неуверенно подумала Лена, вглядываясь. Иувидела, что заиндевелыми стеклами мелькнул бесспорный силуэт, аводительская дверь приоткрылась, ивщели что-то мелькнуло. Раз, другой. Третий. Водитель вышвыривал неокурки, амелкий мусор. Очень что-то напоминающий.
        Последняя дощечка зарылась вдалекий сугроб, сверкнув кнопками- иЛена сообразила, что это телефон, лицевая панель дешевой мобилы, адотого были батарея, крышка исимка. Водитель поговорил, осерчал, демонтировал, раскидал итеперь отчаливает.

«Нива», сверкнув белым, сдала назад, вперед-вправо иснова назад, объезжая комкастый снежный отвал, иЛена поняла, что водитель сейчас, так инезажигая даже габаритов, выедет надорогу искроется. Аона останется гадать, кто это был, зачем таился вхолодном салоне больше получаса изачем так проворно уходит отвозможной засечки ислежки. ИотЛены, которая, конечно, недолжна засекать иследить, ноловить исажать вот таких шибко уходчивых должна пожизни. Особенно когда они смываются сместа крупных событий, где паслись втихую.
        Лена вытащила рацию исказала:
        - Четыре-три, слышишь меня? Четыре-три, это один-семь. Прием.
        - Слышу, норма. Новости?
        - Дим, тут «Нива» нарисовалась вдруг, «Шурале», сейчас квам собирается. Ты ее тормозни, ага? Серая, чумазенькая, госномер Кирилл два-семь…
        - Так. Дальше?
        - Сейчас,- сказала Лена, замерев.

«Нива» замерла, так инеобъехав сугроб. Водительская дверь снова приоткрылась, иуже вдругую щель выползла черная перчатка, потыкалась взеркало иснова убралась. Водитель пытался разглядеть, что творится унего заобледенелой кормой.
        - Два-семь-девять Харитон-Харитон,- быстро сказала Лена.

«Нива» взревела и, раскидывая снежные салюты, грузным бараном скакнула сквозь сугроб, развернулась почти наместе, врубила фары- ипомчалась наослепшую Лену.
        - Дим, он наменя едет!- крикнула Лена жалобно, уронила рацию, отступая незнай куда исудорожно нашаривая пистолет, больно повалилась поясницей иголенями наступеньки автобуса. Фары полыхали ярко ицепеняще. Лена судорожно, наспине, проскочила всалон, поднялась исовторого раза дернула рычаг.
        Дверь сшипением захлопнулась. «Нива» прорычала мимо и, сбавив тон, улетела всторону пластзавода.
        Лена перестала выдергивать запутавшийся вскладках пуховика пистолет, дернула рычаг ибросилась наружу, нашаривая вснегу рацию.
        Подобрала она ее секунд через пять- для того, чтобы сослабым криком уронить. Потому что кэтому моменту завершился предстартовый прогрев изделия СПАЗ-4, совчерашнего дня дожидавшегося первого испытания всоставе комплекса активного подавления. Еремеев подключил СПАЗ, едва программист Муртазин прибежал вцех, крича про автоматчиков, которые ворвались вАБК ивзорвали пиропатроном железную дверь косновной площадке. Еремеев убедился, что дирекция неотвечает назвонки, объявил поцеху режим чрезвычайных испытаний, велел вырубать иизолировать все оборудование, проверил тонкую настройку СПАЗ, убедился, что все работники сгрудились поотведенным площадкам, ипять минут беззвучно иодносложно молился матерному богу, чтобы он позволил успеть. Бог позволил. СПАЗ мигнул изажег две одинаковых цепочки голубых искр.
        Еремеев, сипло крикнув «Все наизолятор!», вывел ползунок намаксимум.
        Ивсе, способные держать оружие ивоспользовавшиеся этой способностью здесь исейчас, повалились наземь быстро ипочти без воплей.
        Глава 3
        Чулманск. Адам Дарски идругие
        Адам лежал носом вковролин. Ковролин был приятно серым, похвально новым иужасно вонючим- дорези вголове. Дико хотелось оглядеться ипонять, почему все так резко замолчали ичто так множественно обрушилось, едва погас свет. Нокогда Адам поднял голову впрошлый раз, чтобы объяснить, наконец, что он здесь человек случайный, ничего непонимающий ивообще американец, рейнджер вчерном исмаской, закрывающей лицо, больно пнул вбок исказал высоким голосом что-то, чего Адам непонял, ноуточнять нестал. Он уткнулся лбом вшершавую синтетическую вонь, грустно размышляя над тем, каким идиотом надо быть, чтобы повестись науговоры Жаркова, атакже собственный авантюризм, исперва тысячу иодну ночь, сгущенную впятьсот раз, одурело ползать подиким московским красотам иручным красоткам, отбиваясь отдружеских невинных расспросов иуговоров Жаркова полученными отмастера ремарками, апотом, вместо того, чтобы заживлять истертые выпуклости иобожженные полости, переться вдикую снежную степь, уставленную чудовищными панельными многоэтажками. Закоторыми, как выяснилось, прячутся черные автоматчики. Захотелось глупому уродцу увидеть
настоящую Россию- там, где она уже почти инеРоссия. Аеще больше захотелось помянутому уродцу, честно говоря, лично изучить уровень ивозможности «Потребтехники», ато и, несходя сместа, договориться сней осотрудничестве. Украсить перспективы родной фирмы, параметры армейского контракта исвою репутацию вцелом. Особенно вглазах мастера. Который поймет, что зря сдерживает порывы любимого подмастерья, иособенно зря запрещает ему проводить разведку боем восточнее родины предков.
        Оказалось, незря. Оказалось, несходя сместа- это довольно унизительно, временами болезненно иочень страшно. Иоказалось, что договариваться невозможно чисто физически. Всех, скем имело смысл это делать, черные автоматчики увели. Втолкнули изприемной Адама иохранника Жаркова, скрутили ивыволокли самого Жаркова вместе сохранником, асними нервного директора. Стеми, кто остался, говорить смысла небыло- языки разные, да ипинают больно. Ктомуже неудобно такому выгнутому разговаривать: Адаму захлестнули пластиковыми наручниками лодыжки изапястья заспиной, сцепив эти петли.
        Амастера надо слушаться. Сто раз доказывалось. Теперь вот сто первый. Буду мастеру влицо заглядывать, ботинки чистить ивтуалет поего команде ходить. Выйтибы отсюда.
        Ужас прорвался все-таки сквозь пленку трепа, которой Адам старательно оборачивал мысли ичувства. Прорвался ивсадил холодные грязные когти. Адама затрясло, он ссилой, докрасных кругов, уперся лбом всинтетический ворс, выдохнул иподумал: какого черта. Вскинул голову так, что остро вступило вшею, ипопробовал посмотреть через левое плечо. Там была опрокинутая тумбочка, дальше стол, ииз-за стола что-то неровно высовывалось. Нога вботинке столстой рифленой подошвой. Вглубоком узоре словно змейка притаилась. Сулицы человек пришел, влага срабочей части подошвы стерлась вонючим ковролином, аглубже снег только растаять успел- итеперь влага блестела под точечными светильниками. Неподвижно блестела: нога нешевелилась.
        Адам поморгал инеловко развернул голову, чтобы заглянуть через правое плечо. Рассмотреть ничего неудалось: грудой лежали стулья, сквозь ножки зияла приоткрытая дверь вприемную, вкоторой что-то редко итихо шуршало. Итут Адам почуял шевеление совсем рядом, встороне, откоторой стаким трудом отвернулся.
        Ужас схватил, как мгновенный клей. Ни развернуться, чтобы поглядеть, ни уронить голову. Адам лежал лодочкой сосвернутым бушпритом, ислушал сквозь острое неудобство вшее, как сзатылка кнему кто-то подходит. Мягко ичуть неровно. Перед этим прикрыв какую-то дверь. Которой там, застолом директора, небыло.
        Да какого, собственно, снова подумал Адам ирешительно, хоть ичуть неуклюже, развернул лицо всторону движения. Нотам никого небыло, идвери небыло,- только мебель имебельно неподвижные подошвы. Аголос донесся отадамовых каблуков- неголос, сиплый шепот. Короткая фраза нарусском. Адам понял только «Спокойно» иутратил последние ошметки спокойствия. Ктомуже взыграл застарелый ковбойский синдром- так захотелось ненаходиться кисходящему парфюмом незнакомцу затылком, аж взаду засвербило иикры свело. Ноперевернуться было почти невозможно, азаглянуть себе залопатки Адам сумелбы, лишь временно перевоплотившись вжирафа. Ноэто умение он официально утратил вначальной школе, когда был изгнан изтеатрального кружка занедисциплинированность исмешливость.
        Незнакомец, кажется, отошел изавозился сшуршанием итолчками, нестолько слышными, сколько передающимися пополу. Раздевается, чтоли, сужасом подумал Адам, напрягся исказал, струдом подбирая русские слова:
        - Пожалуйста. Я американский турист. Поможьте.
        Голос вышел сдавленным иписклявым. Яже его провоцирую, понял Адам, велел себе заткнуться, попытался обратиться головой кшуму иткнулся вковролин, кажется, ссадив полноса. Да чтож я как букашка перевернутая, посетовал Адам, заводясь, идернулся, чтобы порвать хлипкие пластиковые петли- раз идругой. Хребет вскрикнул, акожа, кажется, рассеклась докостей. Адам выругался и, перекрикивая прилив вушах, рявкнул уже по-английски:
        - Освободите меня, кто-нибудь!
        Щелкнуло. Плечи перестало выворачивать, ступни сорвались скрючка ирухнули напол. Незнакомец разрезал петлю, прихватившую руки Адама кногам. Инатом спасибо- если, конечно, чувак несебе таким образом рабочее пространство открывает.
        Адам завозил онемевшими ногами, переворачиваясь. Рука вперчатке коснулась его, исиплый шепот что-то велел. Без угрозы, нотвердо. Адам дернул плечом, сбрасывая чужую руку, ипопытался продемонстрировать собеседнику руки-ноги- мол, их-то тоже освободи. Шептун темже тоном сказал: лежи спокойно, сейчас тебя освобожу. Начистом английском сказал- иАдаму показалось, что очень знакомо. Видимо, отужаса показалось.
        Он замер, соображая. Анезнакомец мягко ивсе-таки неровно- хромает, чтоли?- отошел отнего ивышел вприемную.
        Бандит рухнул настол внезапно икак-то основательно. Людмила Петровна заподозрила подвох, нобыстро убедилась, что бандит недвигается, натолчки нереагирует идышит еле-еле. Она внесколько приемов спихнула его состола, боязливо полюбовалась тем, как мягко иплотно, будто тесто, бандит улегся впроход между столом ишкафом. Поколебалась, ностащила маску спрорезями. Внимательно рассмотрела лицо- нестрашное, даже, несмотря набессознательную вялость, почти симпатичное, исовершенно незнакомое. Аона-то подозревала, что свои балуются- заНеушева мстят, младшую Неушеву поддерживают или наоборот, свергают- да малоли поводов удураков.
        Людмила Петровна хотела сфотографировать налетчика навсякий случай, нотелефон повредился вовсей это чехарде- слепо пялился серым экраном иотказывался включаться. Астационарный телефон бандит, похоже, повредил, падая. Ни вполицию, ни вадминистрацию, ни наохрану позвонить неудавалось: гудка небыло совершенно.
        Людмила Петровна ощупала иподергала все торчащие изаппарата провода иполезла под стол проверить, нетамли вылетел штекер. Свет так инезажигался, зато голубое окно наконец стало белесым, идействовать приходилось несовсем вслепую. Ноедва Людмила Петровна добралась пальцами дотелефонной розетки, подстольные сумерки сменились мраком. Щель между панелью стола иполом перекрыли чьи-то ботинки. Людмила Петровна, едва нестесав голову, рванулась ввысь, находу успокаивая себя тем, что ботиночки вроде неармейские, как уостальных бандитов.
        Зря успокаивала: перед столом стоял натуральный бандит, вбронежилете, куртке иглавное- вшерстяной шапке-маске навсю голову.
        Людмила Петровна схватилась заприческу, толи отужаса, толи чтобы поправить, инеожиданно для себя выпалила:
        - Я его нетрогала, он сам упал.
        Бандит кивнул исказал неожиданно мягко инегромко:
        - Людмила Петровна, аСергея Ивановича куда увели?
        Проодеколонен он был насквозь. Знакомо как-то.
        Людмила Петровна покрепче взялась заголову исказала:
        - Я незнаю! Незнаю!
        Хотела сказать еще разок игромче, нобандит снова кивнул, уперся перчатками встол, заставив ее откинуться наспинку кресла, инапористо сообщил, сверля блестками черных глаз впрорезях маски:
        - Людмила Петровна, вкабинете американец лежит, связанный. Это скандал, вы понимаете. Вы его освободите, напоите кофе или чем покрепче- есть ведь? Хорошо. Тут все равно заняться нечем, связи нет инебудет никакой. Идите, пожалуйста.
        Людмила Петровна, засуетившись, открыла изакрыла шкафчик, открыла тумбочку ивытащила бутылку изколлекции, вкоторую Неушев неглядя сгружал все дары, икоторую Шестаков, также неглядя, велел выкинуть. Обойти лежащего бандита неполучилось, аперепрыгнуть через него непозволяли юбка, возраст и, вобщем-то, все остальное. Людмила Петровна нерешительно посмотрела настоящего бандита. Он подхватил лежащего товарища заодежду иловко, водно движение, оттащил всередку приемной. Людмила Петровна быстро проскочила мимо, открыла дверь вкабинет итутже прикрылаее.
        - Там еще эти лежат, вмасках. Аесли очнутся- ну или вот этот… Мне что делать?
        - Десять минут еще точно неочнутся, атам имилиция всебя придет. Она тут валяется, напервом этаже. Вот пусть между собой иразбираются.
        Людмила Петровна открыла рот, чтобы спросить, ачто случилось-то такого, из-за чего вырубился свет ивсе попадали, почему непопадала сама Людмила Петровна иэтот вежливый бандит, кто он такой вообще, икуда все-таки делся симпатичный израильтянин, вошедший вкабинет сутра. Нобандит изысканно указал ей перчаткой накабинет. Людмила Петровна быстро сказала:
        - Они когда Сергея Ивановича уводили, смосквичом, говорили про юротдел, это вдругом конце коридора.
        Июркнула вкабинет, кбубнящему что-то американцу.
        - Пал Викторыч, аможет, побашкам им надаем сейчас, пока они дохленькие?- предложил Масютин, обшаривая мужика вмаске.
        Еремеев, отдыхиваясь, махнул рукой- ненадо, мол. Срабатывание СПАЗа гарантированно вырубало всех, находившихся вконтакте сосплавами железа, минут надвадцать- ачеловека сгранатометом могло ввести вкому или убить. Ноэто уже немы виноваты, адревний народ, который объяснил, отчего погибнет взявший меч. Втаких условиях бить контуженых побашке было совершенно необязательно. Масютин исам это прекрасно знал. Нопар выпустить очень хотелось, ктож спорит. Пар ой как накопиться успел: изамесяц, изасегодняшнее дурное утро.
        Утро было невероятно дурным: сперва ждали высокое начальство, потом высокое начальство синостранными гостями, далее высокое начальство велело ждать, нерасслабляясь, затем изАБК пошли сигналы окаком-то маски-шоу: толи полицейской операции, как вкино, толи рейдерском захвате, как втелевизоре. Наконец прибежал программист Муртазин.
        Когда вцехах погас свет инаступила непривычная тишина, Еремеев сужасом подумал: аесли это ошибка или путаница какая-то. Вдруг нет ни захвата, ни стрельбы. Просто кто-то что-то нетак понял или решил разыграть кого-то. Ая шарахнул секретным оружием поживым людям имощностям родного завода. Мощности-то ладно, они были штатно запаркованы изащищены отвоздействия, новАБК-то сегодня никто схему неотработал. Одних компьютеров иоргтехники, поди, нанесколько миллионов сгорело.
        Эта мысль колотилась вголове идаже легких Еремеева, пока он вместе стройкой ребят поздоровее, оскальзываясь, бежал через двор вАБК. Остальным он велел быть нарабочих местах иохранять цех, азаодно СПАЗ. Иотпустило Еремеева нескоро. Даже непри виде мужика вмаске, черной форме без опознавательных знаков исавтоматом, скорчившегося увертушки, через которую работяги шли вцех. Отпустило тогда, когда нормального человека, наоборот, должно было прихватить. Когда Еремеев вышел налестницу, красиво заваленную взводом полицейского спецназа. Видать, стояли ребятки, ждали команды- адождались импульса вцентральную нервную. Иудивиться неуспели.
        Натретьем этаже валялся опять неспецназовец, атакойже, как увертушки, мужик вмаске ианонимной униформе. Стакимже вычурным автоматом. Слава богу, изтакойже оружейной стали.
        - Они живы?- спросили сзади, иедва угомонившееся сердце Еремеева снова оборвалось изатрещало изхолодных кишок, аМасютин без затей замахнулся черенком, выдранным издворницкой лопаты.
        - Тихо,- сказал Еремеев, потому что голос все-таки был женским, иповернулся.
        Кним подошла молодая идовольно пригожая женщина вчерном удлиненном пуховике. Лицо унее было строгим инемного испуганным, что добавляло пригожести. Аруки вкарманах добавляли толи простецкости, толи, наоборот, загадочности.
        - Вы здесь работаете, так?- спросила она напористо.- Это что, короткое замыкание какое-то было?
        - Длинное,- сказал Масютин инебрежно оперся очеренок, как шевалье оклинок.- Мать, ты сама кто иоткуда?
        - Новикова, следственный комитет,- ответила она, даже непытаясь вытащить руки изкармана или каким-то иным способом показать удостоверение, погоны или какую-нибудь бляху нагруди. Груди хватилобы, подумал Еремеев инемного даже испугался засебя. Всвязи стем, особенно, что сразу понял: неврет девушка. ИМасютин это понял, потому что присмирел ипалку убрал заспину. Адевушка приободрилась, попав вродную стихию, вкоторой можно допрашивать истроить всяких посторонних мужиков.
        - Это ваши?- спросила Новикова, дернув подбородком.
        Масютин быстро оглянулся икивнул. Пробежавшие покоридору Яманаев иЛодыгин возвращались наголоса.
        - Вы представьтесь, пожалуйста,- сказала Новикова Еремееву.
        - Еремеев Павел Викторович, начальник КБ, и. о. главного инженера. Это ваши вояки, чтоли?
        - Несовсем,- сказала Новикова.- Можете кратко сказать, что случилось?
        Еремеев развел руками, посмотрел вобе стороны иначал:
        - Ну, ябы сказал, рейдерский захват, причем непервый…
        - Это я вкурсе,- оборвала Новикова.- Вы скажите, вы изкакого-то оружия выстрелили, или что? Просто для понимания.
        - Просто для понимания: была приведена вдействие наша разработка. Штатно. Остальное- извините, секретная информация.
        - Они живы хоть?
        Еремеев пожал плечами.
        - Ну выже видите. Очнутся минут через пятнадцать.
        Новикова поморщилась иуточнила:
        - Аувас право есть натакое, как это, штатное приведение вдействие?
        - Есть унас все,- сказал из-за плеча Яманаев.- Аувас право есть савтоматами позаводу бегать?
        - Я без автомата, ивообще,- сухо сказала Новикова иосторожно выпростала руки изкарманов.
        Масютин охнул, кто-то свистнул, аЕремеев, растерявшись, просипел:
        - Ну, это еще повезло- напериферии были, иметалл изолирован- телефон, чтоли?
        Новикова прострелила его непременно синими- вполутьме коридора непонять, нокакими еще,- глазами ихотела сказать что неласковое. Ноей самой сказали: «Позвольте» иосторожно, нопрочно взяли зазапястье.
        Мужик вуниформе охранника исзаводской нашивкой нагруди быстро исследовал ладонь Новиковой исообщил:
        - Ну, ожог, сильный, ноболее-менее чистый. Пластмасса потекла, так? Надо спиртом обработать иповязку, тоже спиртовую. Пойдемте, я знаю, где есть.
        Новикова оглянулась почему-то наЕремеева. Еремеев открыл рот, ноохранник сказал:
        - Ребят, там вюротделе Шестаков иноменклатура изМосквы связанные, исними еще эти вот савтоматами, три штуки. Очнутся- нехорошо получится. Выбы поспешили.
        Масютин, что-то прошипев, гулко ткнул палкой впол ирванул всторону юротдела так, что Еремеев навсякий случай решил незавидовать ни Шестакову, ни рейдерам. Яманаев сЛодыгиным, переглянувшись, затопали следом.
        Еремеев снова открыл рот, нообнаружил, что Новикова обруку сохранником уже удаляется вкрыло приемной. Хороша парочка- хромоножка да сухоручка. Еремеев опомнился, нагнал их икакбы между прочим поинтересовался:
        - Авы откуда, собственно?
        Мужик прервал увлекательный рассказ онаружном применении хорошо очищенной водки илегко объяснил:
        - Да я после ночной отсыпаюсь, всебя прихожу- стук, крики, р-раз- свет погас. Ну я туда, сюда- все лежат, вот, навас выбежал.
        Акцент унего тоже был легким- легче, чем, допустим, уЯманаева. Зато парфюмом он злоупотреблял тяжко.
        - Аоружие где?- спросил Еремеев.
        - Да какое унас оружие,- сказал мужик, широко улыбнувшись ихлопнул локтем повисевшей наплече сумке.- Журнал проходок наше оружие. Вот, товарищ следователь, сюда проходите, пожалуйста.
        Новикова хмыкнула, толкнула дверь, перешагнула через какое-то черное тряпье иочередного захватчика, лежавшего мордой впол поперек приемной, присела настул возле пустующего стола секретарши инеловко, левой рукой, расстегнула пуховик. Под пуховиком оказались синий свитер, черная юбка итолстые колготки. Атакже грудь иколенки- такие, что сквозь любой слой шерсти насквозь прожгут.
        Еремеев, почти незамешкавшись, отвел глаза, тоже перешагнул кучу одежды, прислушался испросил охранника, деловито открывавшего директорские шкафчики:
        - Шестаков вюротделе, акто вкабинете-то, я непонял?
        Изкабинета доносилось невнятное кудахтанье надва голоса, женский имужской.
        Мужик, необорачиваясь, пожал плечами итутже восстал сдвумя бутылками наперевес, брякнул их настол иприцельно заозирался. Новикова смотрела нанего синтересом, держа наизготовку ладошку снеровными алыми полосами.
        - Проверю тогда,- буркнул Еремеев и, бросив короткую дробь покосяку, заглянул вкабинет.
        Там царила картина изцикла «Гостям рады». Наполу, оперевшись спиной одиректорский стол, сидел мордастый парень нерусского вида- ну инетатарского, радикально неместного,- держал водной руке бутылку смарочным армянским коньяком, вдругой- граненый стакан, заполненный явно темже коньяком, прихлебывал поочереди изобоих сосудов, вздыхал имычал что-то совершенно непонятное, ноужасно жалобное. Арядом сним, уперевшись ладонями вколенки, как Снегурочка перед детсадовцем, стояла Людмила Петровна, нараспев бормотала что-то почти понятное ивремя отвремени, рискуя равновесием, поднимала ладошки, чтобы поддержать трясущуюся руку парня или недать ему шарахнуться встрепанной башкой обугол столешницы.
        Ни наторчащие изразных углов бессознательные ноги вгрубых берцах, ни наобалдевшего Еремеева парочка никакого внимания необращала.
        Зрелище было чарующим.
        Еремеев струдом сообразил, что надобы попробовать узнать суть исмысл происходящего. Он убил наэто кучу времени, нопоглощенная взаимопониманием парочка оказалась неготовой кчленораздельному отвлечению навнешние раздражители.
        Еремеев плюнул, рассудив, что бандюки вкабинете уже обезоружены, так что первые полчаса после восставания изполумертвых заметного вреда отних неожидается. Ивернулся вприемную.
        Там творилась какая-то ерунда. Рука Новиковой уже была перебинтована чем-то похожим нарасполосованную мужскую сорочку, неисключено, что издиректорских запасов. Новикова держала руку навесу, новнимания нанее необращала, авовсе глаза смотрела навещающего охранника. Который, покосившись наЕремеева, деловитым докторским тоном закончил недокторскую речь:
        - Ну, диск посмотрите, сами все поймете- только сегодняже. Надиске- всё. Иувас доступ кмейлу Терлеева есть ведь? Почту его тоже проверьте, Елена Николаевна, там интересно. Все, удачи.
        - Откуда вы знаете, как меня…
        - Ну Артемже,- терпеливо? будто невпервый раз, сказал мужик, улыбнулся ивышел.
        - Что это?- спросил Еремеев, глядя наплоский футлярчик вруке уНовиковой.
        Она перевела взгляд нафутлярчик и, поспешно упихивая его вкарман, сказала:
        - Э, Павел… Авы сэтим сотрудником знакомы или?..
        Еремеев понял, что она просто незапомнила его отчество, новсе равно обрадовался такому обращению исобрался было сказать что-нибудь остроумное про круг лиц, скоторым предпочитает знакомиться. Нотут ребята сшумом, спотыканием иопрокидыванием мебели заволокли вприемную Шестакова исухопарого джентльмена, сохранившего остатки лоска наотдельных фрагментах поверхности. Видимо, ту самую номенклатуру. Где уж охранник слово такое нашел.
        Выглядели оба плохо, зато были живыми.
        Вылетевшая изкабинета Людмила Петровна завертелась изаохала, опрокидывая всё ивсех. Выползший следом иностранец присел настул, пьяненько улыбаясь. Новикова, взыграв действительно синим глазом, вскочила ипринялась командовать, ругаться инемножко допрашивать. АЕремеев, выглянув вокно, увидел всполохи подлетающих кворотам синеглазок, подумал, да ипошел обратно вКБ, кСПАЗу инароду. Здесь ему делать было нечего.
        Иникто натретьем этаже вближайший час невспомнил ни про мужика вформе охранника, ни про Гульшат сЗахаровым, ни про фээсбешников.
        Глава 4
        Чулманск. Леонид Соболев, Марат Маликов
        - Аесли они умерли?- спросила Неушева плаксиво.
        Простреленный хлыщ зло хахакнул итутже замолчал, шевеля выпендрежными подошвами- больно стало. АСоболев рассудительно объяснил Неушевой исебе:
        - Да живы, что вы, всамом деле. Утого пульс, яже слушал, аЮрий Петрович- ну, сейчас мыего…
        Натого Неушевой было плевать, авот заЗахарова она переживала, как зародного. Теребила его, водрузила голову себе наколени иразве что искусственное дыхание делать непыталась.
        Под окнами шумело иклокотало- квыбывшим бойцам подоспела помощь. Которая бывает необходимой инесвоевременной. Соболев потрогал шею каэра, решил, что чем позже тот придет всебя, тем лучше. Осторожно, накинув шарф, поднял пистолет иподсунул его под спину любимому коллеге- так, чтобы контакта небыло, ночтобы контрик, оклемавшись, даже перепугаться потере табельного оружия неуспел. Ипошел кЗахарову.
        Захаров выглядел ивпрямь неочень хорошо. Лицо унего было серым иосунувшимся, адыхание дробным, как разговор вбричке.
        Соболев небез труда опустился накорточки- все-таки хлыщ что-то ему непорвал, так отбил,- вгляделся влицо Захарова, судорожно вспоминая правила реанимации вырубленных пенсионеров. Ничего определенного невспоминалось.
        - Так. Адавайте-ка мы сейчас водички ему дадим,- сказал он, чтобы сказать что-нибудь, иуверенно подхватил Захарова зазатылок, неожиданно горячий под мяконькой сединой.- Девушка, вы изчайника нацедите, пожалуйста. А, света нет. Ну тогда зачерпнуть…
        - Стоп-стоп-стоп,- сказали сзади, иСоболев вздрогнул.
        Рядом, тесня его, опустился наколени мужик вчерной форме. Он отвел руки Соболева, подсунул ладонь под седину, неглядя отодвинул Неушеву, которая сготовностью отползла напяточках, иначал что-то делать сЗахаровым. Соболев несколько секунд оторопело пытался понять, что творится, пошевелению обтянутой черным сукном спины, струдом поднялся. Исумел разобрать, что мужик, проворно перевернув пенсионера наживот, оттянул ему веко, губу, подержал руку нашее, ивдруг сильно потер Захарову уши- счищая, как кожуру сарахиса.
        Неушева ойкнула, аСоболев дернулся спасать старика. Ностарик зашипел сквозь зубы иповел руками. Мужик одобрительно буркнул исделал что-то возле головы Захарова- ладно невозле ушей. Отвел ладони встороны, иЗахаров сел, точно прихваченный кладоням лесками.
        - Юрий Петрович!- взвизгнула Неушева, бросаясь надедушку ибез малого ломая ему шею неуклюжим объятием. Мужик поспешно отодвинулся, встал и, отряхивая штанины, неровно отошел всторону. Запах парфюмерного салона остался.
        Захарова относительно прочно сидел наполу, озираясь спотрясенным видом, которому сильно способствовало щебетанье Неушевой. Как содержание, так иплотная пронизывающая форма. Насловах «Аэтот гад вас ударил изамной погнался сножом» хлыщ настоле снова зашевелился иневнятно, носмачно выступил встолешницу. Соболев опять ощутил пару тяжких вязких комков врайоне печени ипосоветовал:
        - Ты молчи, мужчина, ато сейчас второго разбудим.
        - Авторой кто?- полюбопытствовал оживитель старичков, разглядывая каэра, как интересную корягу.
        Соболев почесал бровь, зыркнул наприсутствующих испросил:
        - Авы-то кто, товарищ спаситель?
        Мужик словно обрадовался:
        - Да охрана, видитеже. Меня тут послали обход провести, узнать, всели впорядке. Ну изаодно, Гульшат Сабирзяновна, вам просили передать…
        - Амы знакомы, да?- спросила Неушева, старательно вглядываясь вохранника, который так иневыходил иззатемненного угла.
        - Ну, вас-то кто незнает,- сказал охранник серьезно.- Вприемную отсоседей ваших звонили, издома то есть вашего. Сказали, квам вдверь котенок ломится, орет, недается никому.
        - Ой,- протянула Неушева.- Так это соседский, наверное. Он ко мне уже… Ой, замерзнет ведь. АГавриловым звонили?
        Охранник пожал плечами иснова склонился над контриком.
        - Юрий Петрович, вы как?- спросила Неушева, разбрасывая беспокойные взгляды.- Мне, оказывается домой… А, ну вы слышали. Или все-таки собрание надо провести?
        Соболев прыснул. Захаров сказал:
        - Собрание, Гульшат Сабирзяновна, боюсь, переносится, э-э, нанекоторый срок. Молодой человек, назаводе что творится? Живые есть?
        - Вскрытие покажет,- ответил охранник, иНеушева опять закрутила головой. Ноневедомый котенок был для нее важнее любого вскрытия. Дите ведь совсем, боже мой, подумал Соболев,- оттого ихрабрая такая. Будь постарше, впрямь под вскрытие угодилабы.
        Захаров довольно бойко поднялся, проигнорировав протянутые сдвух сторон руки, ивопросительно посмотрел наСоболева. Соболев изобразил губами: «Вечером». Захаров чуть кивнул исказал:
        - Давайте-ка я вас провожу, Гульшат Сабирзяновна. Защитник изменя, как показывает практика, никакой, ноуболтать охрану или милицию- виноват, полицию,- буде они попадутся напути, я, надеюсь, сумею.
        Неушева покивала, снова рассыпалась вблагодарностях, подхватила богатую шубу инетерпеливо зацокала каблучком упорога. Захаров церемонно пожал руку Соболеву иохраннику. которому что-то вполголоса сказал,- тот также вполголоса ответил,- протяжно посмотрел нахлыща, перекинул пальто через руку ивышел, пропустив Неушеву. Через секунду она сунула голову вдверь, прозвенела: «Спасибо большое, досвидания!»- иуцокала прочь.
        Соболев соблегчением сполз наближайший стул испросил:
        - Менты допрос где ведут, вприемной?
        - Ну, пока намереваются, но, думаю, остановят выбор именно наприемной,- ответил охранник, выйдя наконец изтемного угла.- Простите, увас часом ручки сбумажкой небудет?
        Соболев, подивившись несколько вычурному строю фраз, подумал, кивнул, пошарил покарманам, выдрал двойной листок изблокнота ипротянул охраннику вместе содним изкарандашей, которые вечно таскал ссобой. Впервой командировке случайно получилось, апотом стало традицией. Охранник кивнул вответ, сел настул, чуть отставив ногу, буркнул что-то типа «Сейчас» ибыстро зачиркал полисточку. Стих потребовалось записать или философское умозаключение вселенского масштаба. Неснимая перчаток, которые успел зачем-то натянуть. Недаром говорят, что охранная работа поинтеллектуальной нагрузке уступает разве что депутатской. Кроссворды увеличивают словарный запас, постоянные размышления углубляют познание себя имира, наблюдение завсем насвете выращивает логические навыки ичуткость кгармонии, атребования гигиены засталвяют писать вперчатках. Даже лицо охранника, которое Соболев наконец рассмотрел, светилось живостью, умом изагаром. Или солнышком, залившим зал сквозь просторные окна. Чего-то меня вархивную стилистику бросило, надо печенку проверить, подумал Соболев снеудовольствием испросил:
        - Ачто, вприемной телефоны работают?
        - Прошу прощения?- изысканно осведомился охранник, добивая второй листочек. Скоропись унего даже вперчатках была завидная.
        - Ну, вы сказали, что Гульшат Сабирзяновне соседи позвонили- ая так понял, тут вся электрика накрылась, втом числе телефония.
        Охранник лихо добил страничку, поднял голову, пожал плечами иобъяснил, осторожно закидывая ногу наногу:
        - Дело втом, что они раньше успели позвонить. Асейчас, повсей видимости, дозвониться уже немогут.
        - Бедный кот,- сказал Соболев.
        Итут дырявый хлыщ приподнял голову, пометался глазами поохраннику ирявкнул:
        - Таксофон!
        - Чего?- настороженно уточнил Соболев, готовый ктому, что хлыщ отвлечет их внимание да ибросится сочередным припасенным ятаганом наперевес.
        Охранник, неисключено, испугался тогоже. Он встал, убирая писчие принадлежности вкарман, исмерил хлыща длинным взглядом.
        - Фраи-то попочте?..- непонятно начал хлыщ.
        Охранник шагнул кнему икоротко, носильно ударил кулаком подухо.
        Хлыщ мотнул головой исостуком уронил ее настол.
        Соболев тоже вскочил, непонимая.
        - Сам ты таксофон,- сказал охранник спрезрением, потирая костяшки.- Еще обзывается, гаденыш.
        - Мужик, ты чего вообще?- спросил Соболев, незная, что делать. Резкость ипрозорливость собеседника пугала. Или это непрозорливость, аон ссамого начала намеревался кулачками поработать, потому перчатки инадел?
        - Я прошу прощения,- сказал охранник.- Несдержался.
        Она развернулся ипошел квыходу, стараясь нехромать. Что значит хорошая обувь- вней ихромоножке легче.
        Соболев туповато смотрел, как охранник подбирает иотряхивает брошенную, оказывается, упорога куртку- неформенную, кстати, лишь похожую. Аего ботиночки скорявыми форменными берцами, как говорится, рядом невалялись. Зато схлыщевскими валялись. Совсем рядом. Атеперь вот хлыщ рядом валялся. Вботиночках.
        Охранник намиг вскинул руку, толи салютуя, толи разминаясь, ивышел. Через секунду дверь слабо клацнула.
        Ивголове уСоболев клацнуло.
        Он тряхнул хлыща заплечо- башка мотнулась,- открыл рот, отчаянно покосился наконтрика, подхватил зачем-то пальто ибросился иззала. Задверь он выскочил, когда охранник уже готовился уйти заугол, клестнице.
        - So what `bout Frye?- крикнул Соболев.
        Черная спина недрогнула инесменила угол наклона. Она просто скрылась.
        Соболев рванул следом, охнул отвилочки под ложечкой изаковылял, нащупывая баланс между нестерпимой болью инетерпимой медлительностью. Он выскочил налестницу, когда черные плечи спустились надва пролета. Соболев запрыгал через ступеньки, неотвлекаясь назвуки сверху, где кипела самая жизнь. Напоследнем прыжке одной ступеньки нехватило. Зубы брязнули, ахребет верхушкой чуть невыломал затылок. Зато впустой итемный коридор первого этажа Соболев вывалился вовремя. Иуспел заметить, как далеко впереди, перед входными турникетами, равняется скосяком дверь, ведущая вкомнату охраны.
        Соболев, подышав, приблизился кдвери, новзяться заручку неуспел, потому что заметил движение зачерными стеклами «аквариума», из-за которых охранники поутрам ивечерам утомленно рассматривали работяг игостей сважными корами. Теперь «аквариум» был пуст изаброшен- как ивесь первый этаж. Сюда почти недолетали звуки ни сверху, ни содвора.
        Соболев облокотился опервую вертушку, пальцами чуть отвел захлопнутую, нонезапертую форточку «аквариума», изаговорил по-английски:
        - Мой друг родился вАндижанской области. Его отец, уйгур изВосточного Туркестана, вмолодости бежал изКитая вСССР, учился вТашкенте иКазани, откуда привез жену, ноумер вОше отвспышки малярии. Мать водиночку подняла сына, хотела, чтобы он стал переводчиком- аон сдетства знал узбекский, киргизский инемного таджикский, как все вокруг, плюс еще уйгурский, татарский… Вобщем, парень мог общаться почти налюбом тюркском языке, ктомуже немного говорил по-китайски иуспешно учил английский. Только мама умерла, ипарень пошел работать наместный хлопковый завод, азаочно учился нахимфаке ииграл вдрамкружке. Пока неначалась резня между узбеками икиргизами. Умоего друга сожгли дом икрепко помяли его самого. Он уехал вРоссию, нашел единственного родственника- младшего брата матери, который помогему…
        Застеклом что-то хлопнуло. Соболев прислушался итолкнул форточку посильнее. Она уползла внутрь, новиднее отэтого нестало. Изчерного проема несло теплом, гуталином, табаком иискусственным бульоном, которым разводят пакетную лапшу. Соболев нагнулся ксамой форточке ипродолжил:
        - Влюбом случае, мой друг отслужил вармии, окончил юрфак иумудрился, сосвоими-то знаниями, улизнуть отКГБ, хотя беседы сним проводились. Он устроился вотдел переводчиков при местном правительстве, потряс знаниями чиновников иначал было расти послужбе- нонеуспел. Татары тогда хотели прямых контактов совсеми насвете, они хотели продавать самолеты и«КамАЗы», покупать лапшу имагнитофоны, флагами трясти ивсе такое. Имоему другу поручили готовить великий визит какого-то главного татарина насевер Китая ивПакистан. Ивот где-то между ними мой друг потерялся.
        Несколько входных дверей асинхронно хлопнули, намиг просыпав напол солнечные отрезки. Покоридору беззвучно проскочил холодный вздох. Соболев заговорил торопливей ибыстрей:
        - Я незнаю, что было смоим другом дальше. Я знаю, что он встретил моего дядю, иони помогали друг другу, иникогда неподводили. Ивэтот раз я думал, что он мне поможет ради моего дяди, как я пытался его дяде помочь! Нияз, я пытался, честно! Ия буду пытаться!Что?
        Иуже по-русски повторил:
        - Что?!- понимая, что ослышался, что никто ничего ему неответил, ичто последнюю пару минут вещает впустоту.
        Соболев сунулся вфорточку, сзапоздалым ужасом вспомнив: «Вот тут мне ее иотрубят», вслушался, выскочил обратно и, задыхаясь, распахнул дверь всторожевую настежь.
        Внутри «аквариума» небыло никого ипочти ничего- длинным козырьком стол стелефонами ичерными экранчиками, три стула, два шкафа, дверь между шкафами. Дверь была открытой. Соболев почти наавтомате прихватил состола посверкивавший орлом паспорт ивыскочил втот самый запах гуталина-лапши-несвежести, заполнявший каморку сдвумя койками инесгораемым шкафом. Пару шкафу пыталась составить еще одна дверь, стальная инезапертая. Заней был короткий тусклый коридорчик, упиравшийся втакуюже стальную-незапертую, азаней- двор завода, морозный, истоптанный, заставленный машинами иоставленный людьми.
        Единственный человек стоял посреди двора- невысокий коренастый дворник-азиат. Он растерянно смотрел всторону ворот, комкая вруке что-то ярко-синее, как курсистка платочек.
        - Слышь, земляк, мужик такой хроменький, сменя ростом, куда прошел, невидел?- задыхаясь, спросил Соболев.
        Дворник, повернувшись всем корпусом, поморгал смешными глазами ипротянул Соболеву зажатую вруке шерстяную шапку невозможно лазурного цвета. Соболев посмотрел нанее, надворника, благодарно кивнул, потому что ивпрямь выскочил намороз топлесс- ипобежал кворотам, вдеваясь впальто. Нетак уж он иотстал, да изаворотами наверняка менты всякие толклись. Немог этот клоун далеко уйти.
        Похоже, смог. Заворотами впрямь суетились менты инеопознаваемые силовики. Соболева прихватили два крайне молодых икрайне суровых полисменчика, вооруженных резиновыми дубинками- акобуры застегнуты отгреха, ага. Соболев ткнул им внос удостоверение майора Матвеева ибыстро расспросил, кто куда ходил иездил последние две минуты. Полисменчики замычали изапереглядывались сдовольно искренним недоумением, один вызвался было уточнить, невиделли чего третий пост, нотутже отдернул руку отрации.
        Соболев, зверея, поинтерсовался, где они были две минуты назад. Курили оба, паразиты, мордами квторой промплощадке- «Ниву» какую-то караулили. Соболев грозно велел соплякам бдеть вовсе стороны, как герб в3D, осмотрел снег, нашел знакомый отпечаток спятью крестозвездами- молодец хромоножка, нескрипнув, куряк миновал,- ипоковылял вуказанную носком сторону. Всторону города, собственно.
        Ковылять пришлось недолго- колея впадала вкольцевую развязку идальше- вМашиностроительное шоссе, которое шло вдоль города, выстреливая свороты вего сторону каждые полкилометра. Машины шикали мимо негусто, нопочти ритмично. Железный хромец разыграл сСоболевым примерно тотже фокус, который Соболев иЦехмайстренко разыграли вчера схлыщом. Аесли неразыграл, то разыгрывает ровно вэту секунду.
        Соболев наддал, нопочти сразу сбросил газ изадумался. Хорошо, догонит он эту заразу, схватит- дальше-то что? Допрашивать? Сдавать контрикам? Вкалывать правдогонку? Нечего сним было делать. Зараза был как медуза или снежинка, которыми можно любоваться одному итихо, никому непоказывая- иначе растает ипорвется.
        Атеперь, Лёнечка, тебя самого порвут. Какая жалость.
        Соболев обнаружил, что досих пор сжимает взадубевшем кулачке удостоверение, раздраженно сунул его вкарман пальто, озадачился иэдаким престидижитатором, специализирующимся нааусвайсах, вытащил паспорт. Тот, что схватил состола охраны завода инечувствительно прибрал, выбегая наружу.
        Паспорт был его собственным- неСоболева, конечно, аМатвеева. Тем самым, который Соболев, проходя утром назавод, предпочел для сокращения процедуры оставить охранникам. Первый-то раз он поудостоверению заходил, ито была сказка опотерянном времени, написанная беспощадным графоманом.
        Иочень, стало быть, сей паспорт охрану заинтриговал, раз так иостался лежать настоле, аневспециально предназначенной для этого ячейке стенного шкафчика. Вномера сего помощью играли или еще как-то сдокументами работали, мельком объяснил себе Соболев изасунул было паспорт поглубже вовнутренний карман. Стоп.
        Он торопливо, необращая внимания накостенеющие отмороза руки, пролистал страницы ипоймал едва неупорхнувшую бумажку. Изего собственного блокнота, исписанную его собственным карандашом. Стыренным напамять.
        Спасибо застишата, подумал Соболев, разворачивая листочек затрясшейся вдруг рукой иуже понимая, что раз неохранник это был, то инестишата он записывал.
        Нотакого Соболев неждал.
        Набумажке было полсотни коротких строк наанглийском, довольно четких поформе исмыслу.
        Соболев, десять лет назад выбивший изсебя умение читать вслух чтобы то ни было, незаметил, что, пролетев текст раз идругой, бормочет подворачивающимися ответра губами:»«Хеймдалль»- система подавления активной защиты, отменена впроекте впрошлом сентябре, несуществует… «Сумукан»- система активной защиты, разрабатывается UCC иMotorola, испытана вмарте. Параметры… Есть альтернативные разработки, которые ведут мелкие компании, втом числе New Frontier Hardware иBoro Security, шансы оцениваются как… Слета усеченная версия посогласованию… скем?.. Своенной администрацией, чтож он сокращает так… Набазах американских компаний вИраке иАфганистане, перечисление… Ага, идаже нефтяники… Три протокола онамерениях синженерным корпусом, возможно итоговое подписание вфеврале…»
        Иснова улыбается как дурак, упершись впоследнюю строчку: «Варшавский договор исполнен».
        Порадио без объявления войны завыл кто-то модный, иМарат насекунду отвлекся отвсе равно пустой дороги, чтобы переключить станцию. Ачерез секунду чуть несдох: Надорогу перед машиной строевым шагом выперся мужик, зырящий втелефон, чтоли. Донего было метров двадцать, иМарат особо невтапливал натакой-то дороге- нодорога-то была совершенно растакой.
        Бить потормозам нарастакой дороге- последнее дело, ночего оставалось-то. Марат ударил, вводя машину вуправляемый юз иобрывочно молясь милосердному Аллаху, пустой встречке имягким сугробам пообочинам.
        Lancer свизгом заболтался покочкам, неотрывая носа отрастущей фигуры, илишь вкорпусе отнее отскочил чуть вправо, забрасывая корму вперед иразворачиваясь, чтобы сковырнуть задумчивого пешехода последним щелчком. Дернулся изастыл воседающей снежной туче.
        Марат влип мокрой спиной вспинку кресла, пытаясь продышаться. Задумчивый пешеход вместо того, чтобы падать вужасе или бежать куда подальше, сосредоточенно ковырялся запазухой. Травмат достает, чтоли, подумал Марат, мгновенно взбешиваясь, воткнул кнопку аварийки ивыскочил наружу, рыча короткие лютые слова, ни одно изкоторых отзлобы инапора целиком невыговаривалось.
        Пешеход посмотрел нанего рассеянно, выпростал пустые руки ичто-то сказал.
        - Че-го?- переспросил Марат, неверя.
        - Курить небудет?- растерянно улыбаясь, повторил пешеход.
        - Вот ты красава…- начал Марат изамолчал. Захлопал покуртке, вытащил пачку, протянул прохожему исказал:- Ты вообще впорядке? Может, подвезти?
        - Да не, спасибо. Уже подвезли,- ответил тот, выковыривая сигарету изпачки. Далось ему это дело струдом, дальше легче нестало. Он тупо посмотрел насигарету исказал, засмущавшись:
        - Аогоньку?
        - Так есть хочется, аж переночевать негде,- буркнул Марат, окончательно успокоившись, ипринялся обхлопывать себя впоисках зажигалки. Аплодисменты оказались бурными ипродолжительными. Зажигалка нашлась вспециальном кармашке джинсов, очередь которого, как всегда, пришла последней.
        - На. Аты, братёк, совсем звонкий,а?
        Смертничек сказал:
        - Елки. Яж курить бросил. Извини, ладно?
        Изаозирался, видимо, только сейчас заметив, где находится.
        Марат кивнул, забрал унего сигарету, повертел вруках, кинул вполосы жеваного снега под ногами иуточнил:
        - Давно бросил-то?
        - Да это…- рассеянно сказал смертник изавис.- Давно. Ага. НаНовый год как раз. Десять лет, значит, будет.
        - Так ходить через дорогу будешь- небудет,- пообещал Марат.- Айда отвезу куда скажешь.
        - Да не, спасибо. Я тут договорился,- сказал он ипоказал куда-то всторону пустыря.
        - Ну смотри. Договорился- держись. Удачи.
        Соболев, глядя наудаляющийся Lancer, еще раз прошептал «Спасибо». Потом тряхнул головой, огляделся ипонял, что вэйфории немножко заврался, так что следовало воспользоваться предложением доброго чулманского самаритянина. Асдругой стороны, хорошо, что отказался. Разболталсябы отсчастья, сталбы снова бумажку смотреть или всячески намекать славному водителю, какие чудеса бывают насвете.
        Аведь нельзя. Нельзя показывать эту бумажку никому насвете, включая самое разначальство, жену, любимых племянников ипровереннейших братьев пооружию. Никому нельзя сдавать этого человека. Исамому нельзя помнить любые подробности ивсе мусульманские имена, начинающиеся наН.
        Так будет правильно. Иперспективно.
        Навытянутую руку остановилась следующаяже машина, громоздкий новый УАЗ сусатым водителем. Обилие самаритян взоне промышленной лесостепи почти пугало. Соболев попросил добросить догорода, мужик, приводя московскую душу вужас, мрачно уточнил: «Куда надо-то?», рыкнул, что все равно мимо гостиницы «Чулман» ехать, ачай втермосе вон, вногах стоит, попей, ато белый весь.
        Соболев всю дорогу тихо улыбался, напрощанье чуть несхлопотал вморду запопытку расплатиться изаулыбался еще сильнее. Он набрал ибыстро проинструктировал Цехмайстренко, непозволив ей ни прорыдаться, ни извиниться, ни рассказать про ужасы последних суток. Собрался ипоехал ваэропорт- итам невыдержал последний раз. Наорал наноющую Цехмайстренко, отправил ее вМоскву, асам засел укромки зала вылета. Соболев пропустил два рейса вМоскву, внимательно разглядывая пассажиров, несомневаясь, что теперь-то узнает- иопять сомневаясь. Потом плюнул иулетел.
        Ипрекрасно успел сотчетом исовсем остальным.
        Соболев невспомнил про Неушева ипро свое обещание сделать все, что возможно. Он решил, что итак сделал все, что мог. Ведь Варшавский договор исполнен.
        Наверное, Соболев имел наэто право.
        Часть восьмая. Дядя ведь недаром

4декабря
        Глава 1
        Чулманск. Сабирзян Неушев
        - Пять минут- ивсе. Ждать больше немогу,- вполголоса сказала судья насморочному лейтенанту.
        Тот что-то зашептал, напористо пыхтя. Судья прервала его движением пухлой руки иотрезала уже громче:
        - Мне это неинтересно. Начальнику своему будете докладывать. Пять минут, поняли?
        - Простите, я опоздала,- донеслось слестницы.
        Неушеву был все равно, ноон всеже покосился иувидел, что покоридору стремительно несется следовательша, находу снимая нелепый черный пуховик. Неушев представлял себе верхнюю одежду подтянутой дамочки несколько иначе. Нето чтобы он специально отвлекался натакие размышления… Неважно.
        Следовательша уже дошагала досудьи, кивнула всем, странно посмотрев наНеушева,- Неушев отвел глаза,- ичто-то объяснила судье, пытаясь вручить файл сбумагами. Судья отмахнулась иукоризненно сказала:
        - Позвонить-то можно было.
        Следовательша подняла забинтованную ладонь, открыла рот, закрыла его иразвела руками.
        Судья покосилась наперевязку, буркнула «Ждите» иушла всвою дверь.
        Секретарша пригласила всех взал через минуту, через две вышла судья и, протараторив формальные предисловия, спросила, естьли ходатайства.
        Следовательша встала ипринялась говорить. Вскоре Неушев уловил нетипичное движение состороны лейтенанта. Лейтенант, который натаких технических выездах знай дудел носом да бдительно рассматривал колени присутствующих дам, теперь пялился ненаскрытые столом колени следовательши, авлицо ей. Пялился потрясенно, почти беззвучно- итянулся ккарману брюк. Стрелять сейчас будет, спокойно подумал Неушев ирешил послушать, раз такое дело.
        Дело было непонятное. Следовательша говорила, что всвязи совновь открывшимися обстоятельствами управление следственного комитета снимает сгражданина Неушева обвинение, переквалифицирует его всвидетеля иотзывает ходатайство опродлении ареста гражданина Неушева, всвязи счем просит освободить его из-под стражи немедленно.
        Лейтенант отчаянно сигналил скучавшему вуглу судебному приставу. Судья смешно моргнула несколько раз иперевела взгляд соследовательши наНеушева, потом обратно. Неушев привычно опустил глаза. Немог он смотреть людям вглаза, даже курицам вроде судьи иистерикам типа того парнишки-дознавателя. С25октября сего года немог.
        Пристав подошел клейтенанту, выслушал его горячий шепот, кивнул ивстал рядом склеткой Неушева. Лейтенант выскочил вкоридор, налету выдирая изкармана телефон. Можно понять пацана, подумал Неушев.
        Через десять минут он уверился, что пацану можно еще ипозавидовать. Ему явно кто-то что-то объяснил- так что был лейтенант успокоенным, многознающим идаже сочувственным. Судья тоже малость успокоилась, когда приняла все-таки бумаги отследовательши, изучила их иуслышала, что «остальное оформляется, нокпяти обязательно успеем ибумаги, ифигурантов подвезти, база там прочная». Судья выразительно посмотрела начасы, вышла наминуту, чтобы посовещаться ссобой, вернувшись, сообщила, что своим решением объявляет Неушева Сабирзяна Минеевича свободным вот сэтой буквально минуты- ишустро выскочила прочь.
        Пристав отпер клетку, распахнул дверь исказал по-татарски:
        - Все, Сабирзян-абый, свобода.
        Неушев вышел несразу. Он немного посидел, ожидая хоть каких-то объяснений. Посмотрел налейтенанта. Лейтенант, сопя отстарательности, спрятал наручники всумку, надел шапку, козырнул ивышел. Неушев посмотрел наследовательшу. Она сидела застолом исмотрела толи встол, толи наповязку.
        Неушев грузно покинул клетку, постаравшись некоснуться прутьев, испросил:
        - Ачто это было-то?
        Следовательша встала исказала, неглядя нанего:
        - Сабирзян Минеевич, я приношу вам извинения отимени всего следственного комитета иотсебя лично. Вы можете требовать компенсации и… Простите.
        - Так,- сказал Неушев.- Ачто изменилось, можно узнать?
        Следовательша наконец посмотрела нанего исообщила:
        - Мы их поймали.
        Напервом слове она споткнулась, иНеушев непервый раз подумал, что для представительницы силовых органов она удивительно паршиво врет. Он повторил:
        - Их. Иктоони?
        Следовательша, как будто решившись, выпалила:
        - Сабирзян Минеевич, я пока немогу все вам рассказать, потому что… Ну немогу пока. Я обещаю- как только можно будет, вы первым все узнаете.
        Неушев пожал плечами испросил:
        - Аони где? ВСИЗО, где я был? Их можно, я незнаю, увидетьтам?
        - Сабирзян Минеевич, пожалуйста,- умоляюще сказала следовательша.
        Что пожалуйста-то, хотел спросить Неушев, норезко устал иобмяк, аэтого показывать был нельзя, даже теперь. Поэтому он спросил:
        - Вы мне такси невызовете? А. Денег-то уменя…
        Исиспугом подумал, что они сейчас сами его отвезут- ибудут всю дорогу что-то говорить, все также извиняясь, ион приедет домой, как иуехал, намусорской машине. Носледовательша сказала:
        - Я вашей дочери позвонила, она приехать должна. Пойдемте.
        - Гульшат?- спросил Неушев, страшно обрадовавшись иеще сильнее перепугавшись.
        - Н-нет, Айгуль, уГульшат пока…
        Дверь распахнулась, ивлетела Айгуль.
        Пристав, усердно притворявшийся, что неслушает, вскочил иначал, протягивая руки:
        - Девушка, сюда…
        - Папа!- заорала Айгуль ивлипла вНеушева так, что унего наполчаса вылетели изголовы все мысли ислова- остались чувства, которые он старался изсебя невыпустить. Сидел, шел истоял, сжавшись втолстый морщинистый кулак. Аразжавшись, обнаружил себя дома, устола, заставленного нарезками сыров, колбас иовощей, асдвух сторон вНеушева вцепились дочери. Старшая, вытирая слезы, тараторила про нафиг ненужный никому завод ипро то, как они мощно убирались внафиг ненужном никому доме. Младшая зачем-то пихала отцу внос мелкого серого кота довольно бандитского вида ипискляво излагала доодури непонятную историю его обретения.
        Неушев послушно сжевал несколько разных ломтиков икоротко изобразил удовольствие, хотя никакого вкуса непочувствовал. Он улыбался вответ нашутки ипочти наугад кивал или качал головой вответ навопросы.
        Через полчаса девки вскочили своплями «Вилада!» и«Тетя Римма!» Оказывается, Айгуль надо было срочно забирать дочь станцев, аГульшат зачем-то упросила тетю Римму наготовить всякого настол- идопяти, когда ресторан переходил наактивный режим, должна была непременно забрать балиш, пять тысяч эчпочмаков, три салата иеще какие-то вестники эндорфиновой бури. Девки знали, что Неушев всегда был неудержимый фанат чего повкуснее ипонациональней. Они могли догадываться, что сейчас гурманические радости трогали его небольше, чем перемена погоды наАнтарктическом побережье. Нообижать дочек нехотелось. Зато очень хотелось увидеть внучку- может, хоть ей Неушев сможет заглянуть вглаза без боязни. Ихотелось остаться одному. Ненадолго. Вдруг получится понять, что случилось, что происходит икак должно быть дальше. Если должно, конечно.
        Неушев ответил слабой улыбкой нащебетания, убегания-возвраты сперечислением забытого ипрочие ритуалы, больно напоминавшие опозапрошлой жизни. Наконец Гульшат, чмокнув отца, убежала совсем. Айгуль задержалась вдвери исказала:
        - Пап, я сабыстайками измечети договорилась насегодня, нораз так, то назавтра перенесли- они читать придут.
        Неушев кивнул, непонимая. Айгуль тоже кивнула, закусив губу, хотела сказать инесказала. Повернулась ивышла.
        Хлопнула дверь. Стало тихо.
        Котенок, лежавший рядом, уперся вНеушева пестрыми глазами, поразмышлял оразном наглом илегонько цапнул лапой забрючину. Раз идругой.
        Неушев поднял руку, чтобы погладить полосатую шерстку, ноуронил обратно. Этого он, оказывается, тоже сделать немог. Даже закурить немог- инехотел, что самое странное.
        Котенок боднул Неушева ушастой башкой вбедро изабурлил было, да притих, соскочил сдивана иумчался прочь. Судя поцоканью когтей, вкабинет.
        Мыши, чтоли, завелись, подумал Неушев. Посидел немного ипошел следом.
        Вкабинете было чисто, тихо исумрачно. Котенок бродил, урча, вокруг рабочего кресла, огромного, кожаного, так инеосвоенного Неушевым. Вкресле сидел мужик.
        Опять, подумал Неушев почти соблегчением. Аследовательша говорила, поймали их. Сдругой стороны, онаже несказала, что всех поймали. Ну что, вариант. Неубью, так покалечу гада. Сболью жить, быть может, несильно приятней, чем нежить. Вот ипроверим.
        Он шагнул вперед изастыл. Мужик сказал по-татарски:
        - Привет, Сабир-абый.
        Сабиром Неушева неназывали лет тридцать, да ираньше называли лишь всемье. Нонетолько вэтом дело было. Еще вголосе. Неушев знал этот голос, хоть инеслышал страшно давно.
        Неушев изо всех сил всмотрелся влицо напротив иструдом выговорил:
        - Нияз. Ты живой, значит.
        Вгруди стало пусто илихо, иэта пустота выкусила все догорла. Неушев потерялся, анашелся уже вкресле- том, что для отдыха, мягком, низком исобивкой изтолстого хлопка. Нияз, как-то оказавшийся рядом, отступил обратно.
        - Нияз,- повторил Неушев, когда снова смог дышать.- Сынок. Ты здесь откуда… Нет, ты где вообще, как живешь?..
        - Да это без разницы, Сабир-абый, где да как. Живу иладно. Ты вот про себя скажи- что устроил?
        Нияз всегда говорил по-татарски нето чтобы слегким акцентом, нобудто немножко притворяясь толи старцем, толи конферансье- округло испридыханием. Атеперь унего ислова проскакивали какие-то неживые, как изстаринной книжки. Зато говорил он живо, чересчур. Это Нияз-то, который даже вщенячью пору был сдержан исобран.
        Тут Неушев вспомнил, как собранность-сдержанность непомешала Ниязу щенячьей поры взорваться вполне вфамильном стиле. Даже изощренней. Неушевы отобиды орали, посуду били ирвались врукопашную. АНияз тогда, четверть века назад, вответ накакую-то ерунду- глуповатую, нобеззлобную шутку про то, что при взрослом племяше-нахлебничке игрудная дочка быстрее расти будет… Так вот, он встал, извинился, перешагнул через коробки ивышел изквартиры, осторожно прикрыв дверь. Изновенькой и, как тогда казалось, огромной трехкомнатной квартиры, вкоторую Неушевы два дня как въехали, покинув «малосемейку». Последней волной, как оказалась, въехали, больше завод никому квартир невыдавал.
        Девчонки, понятно, непоняли ничего- Гульшат впринципе ничего кроме титьки непонимала, аАйгуль, высунув язык доключиц, разрисовывала недовыброшенную строителями ленту обоев. Фирая неуслышала, она накухне возилась. Ночью, когда Неушеву пришлось поверить самому ипризнаться жене, что племяш, скорее всего, непридет, Фирая, конечно, устроила скандал- шепотом, чтобы дочек неразбудить. Неушев тогда еще такие скандалы пресекать стеснялся, поэтому всю ночь молча курил набалконе. Ну ипотом три дня молчал. Ивсе представлял, каким пенделем встретит Нияза, когда тот наблуждается- без денег, вещей иработы,- почужому городу, чужой республике, чужой стране. Ивернется. Побитым щенком.
        Нияз невернулся.
        Больше они его невидели. Иничего, выжили. Айгулька, правда, пару недель ныла: «Де Иязабы, хотю Иязабы». Фирая сполгода хранила вещи Нияза- пару рубашек ибрюки без пиджака. Потом кому-то снесла или похоронила, снее станется- кНовому году, когда отНияза пришла открытка изКазани. Споздравлениями, наилучшими пожеланиями, извинениями запричиненные хлопоты иуверениями, что все сним хорошо. Потом еще перевод отНияза пришел навосьмое марта, немалая потем временам сумма. Неушев порвал извещение, позвонил напочту ивелел отправить деньги обратно суказанием, что адресат выбыл. Он уже стал главным инженером, фактически вторым человеком назаводе, следовательно, ивгороде, так что почта козырнула, невзирая наотмену синей форменной фуражки. Больше писем иоткрыток небыло.
        Хотя нет, Неушев видел Нияза- потелевизору однажды. Вместных новостях был короткий сюжет про визит какого-то азиатского министра. Нияз стоял заплечом министра ибегло переводил сазиатского нарусский иобратно. Племянник был вкостюме исбородкой, так что Неушев сперва решил, что ошибся- ноголос был Нияза, иглаза были Нияза, икто еще мог этот дурацкий язык знать, кроме Нияза, про толмаческие таланты которого Сабрия пела чутьли несНиязова младенчества.
        Неушев постарался забыть этот сюжет, нонесмог. Через месяц он потихоньку узнал телефон местного полуМИДа, убедился, что Нияз действительно работает там впротокольном отделе, занесколько дней собрался ссилами имыслями ипозвонил. Девушка ответила, что Нияз Ахметзянович вкомандировке. Потом она отвечала, что Нияз Ахметзянович вотпуске, отвечала все более нервно, икогда этот бесконечный отпуск завершится, неговорила, бросая трубку. Вследующей казанской командировке Неушев неполенился, купил бутылку коньяка, атакже всяких вычурных фруктов- наслучай, если Нияз так иненаучился пить,- иотправился впротокольный отдел. Девушка пыталась начать разговор еще более нервно, но, узнав, что Неушев родственник, причем единственный, подскочила кнему, делая странные движения лицом, вытащила наулицу итам, ежась отоктябрьской слякоти икосясь наскучающего неподалеку милиционера, нашептала какую-то чушь про то, что Ниязика отправили заграницу, атам война началась, ион невернулся и, видимо, уже… Тут она перекосилась иубежала, смешно раскидывая каблуки встороны. АНеушев поехал вгостиницу, заперся вномере инажрался
добеспамятства- кажется, последний раз вжизни.
        Нажрался последний раз. Абеспамятство-то еще было, как минимум однажды.
        Извиниться, чтоли, затот разговор, подумал Неушев, носообразил, что дело снова кончится печально. Кроме того, вдоме небыло коньяку ифруктов, аворганизме- желания испособности извиняться. Да исмысла вэтом небыло никакого. Влюбом случае, Нияз пришел незаизвинениями.
        Азачем пришел-то?
        - Ты зачем пришел-то?- спросил Неушев тяжело.
        - Тебе помочь,- негромко ответил Нияз.
        - Думаешь, мне еще можно помочь?
        Нияз пожал плечами, несобираясь отвечать, новсе-таки ответил, хоть инесовсем впопад:
        - Сабир-абый, все-таки, что ты устроилтут?
        - Что я устроил? Что устроил? Всё уже устроил, нечего больше- ну, почти. Неволнуйся так, сынок.
        - Ага. Дядюшка храбрый. Одевчонках своих подумай.
        - Так,- сказал Неушев, наливаясь фиолетовой злобой знакомо иопасно, да ичерт сним.- Вот сэтого места поподробней. Что сдевчонками?
        - Да ничего сдевчонками. Это стобой что-то. Семью пытался разрушить, девчонок расшугал, потом жену…
        Он резко замолчал.
        - Продолжай,- подбодрил Неушев. Фиолетовая злоба мгновенно ушла, вгруди стало пусто игорько.
        - Да нечего продолжать,- тихо сказал Нияз.- Что случилось, то случилось. Ты сам знаешь, что ты говорил, зачем ты говорил ичто было потом. Иты сам себе судья. Паршивый, правда, ноуж какой есть. Судья. Нонепалач.
        Неушев зашевелился, криво улыбаясь. Нияз, чуть повысив тон, продолжил:
        - Ты знаешь- абольше незнает никто. Инеузнает, понял?
        Да ты-то откуда, хотел сказать Неушев. Что ты вообще знаешь про жизнь ипро смерть, щенок, который шлялся где-то сто лет, заставляя людей стыдиться истрадать, атеперь, когда всё решилось само собой без чьей-либо помощи, зато стыд истрадания стали невозможными, явился ясным солнышком ивысокопарную чушь несет.
        Нияз опять его подсек- теперь почти шепотом:
        - Господь только знает.
        Неушев ухмыльнулся еще кривей ишире. Иподумал: скоро проверим.
        Аслова опять заметались вголове, как метались все эти сорок дней. Как метались понедооборудованной иоттого подоткнутой мелкими эхами комнате базы отдыха. Метались- аФирая медленно поднимала руку клицу, как после пощечины, иНеушев видел судовольствием, перекисающим виспуг, как ей плохо, ихуже, ихуже- иона закрывает глаза ислепо бредет квыходу, азаней, порхнув глазами, кидается тоненькая девочка Юля, которой он, как ему казалось, нравится- сединами, статью ианекдотами,- ипотому, думал он, девочка Юля набазу ипримчалась, аона ссобой жену притащила, чтобы чушь про коварных злодеев рассказывать, аон-то думал- ипод незатихающее эхо Неушев высадил полстакана икончился, инеслышал ни выстрелов, ни криков, ибольше неначинался, иначинаться несобирался.
        Слова так иметались вчерепной коробке, искаженные злобой иэхом так, что непонятно было, где там старая корова, где пошла вон, идиотка, агде себе всю жизнь отравила итеперь мне хочешь. Илишь сейчас Неушев понял, что примерно тоже он другими словами четверть века назад сказал Ниязу. Нияз ушел. Асорок дней назад после похожих слов ушла жена. Нияз вернулся, ажена нет. Иуже невернется. Икто-то вэтом был виноват. Возможно, Нияз.
        Неушев открыл глаза ипосмотрел наНияза сненавистью. Нияз смотрел нанего спокойно итребовательно. Он сказал:
        - Сабир-абый, ты невиноват всмерти Фирая-апы. Ив… полусмерти той девушки невиноват. Вних злые люди стреляли. Твои враги. Твари. Они ссамого начала хотели их убить, итебя тоже, тут ты немог ничего сделать. Это целая операция была, длинная- ну, тебе расскажутеще.
        Кто расскажет, хотел спросить Неушев, носилы кончились. Нияз продолжал:
        - Это незначит, что ты ни вчем невиноват. Ты виноват, очень сильно. Исам лучше меня знаешь, вчем.
        Сил по-прежнему небыло, даже нато, чтобы иронически поднять бровь ипоказать, как полезны иинтересны опытному безнадежному человеку слова дурака, молодого инезнающего, что такое настоящее горе.
        - Ты виноват втом, как жил последние годы. Как всемье жил, сФирая -апой- сженой твоей, любимой женой, прошу заметить. Ты виноват втом, что Айгуль ушла издома, оттебя подальше ушла. Ивтом, что Гульшат, несчастный ребенок, металась все между вами, немогла предать никого извас, чтобы пристать кодному из… осколков. Это, Сабир-абый, твоя вина итвой грех, закоторый ты будешь отвечать всегда. Ноэто несмертный грех. Иего можно искупить. Нотолько живому.
        Как, зачем-то хотел спросить Неушев молодого дурака- вернее, уже немолодого инедурака, нонесправедливого ижестокого человека, которого он давным-давно прогнал изсвоей жизни против желания, новсе-таки, похоже, справедливо идальновидно.
        - Это твоя семья итвоя жизнь,- будто услышав вопрос, ответил Нияз.- Ты ирешай. Ночтобы ты ни решил, ты недолжен оставлять дочерей одних. Ты неможешь оставлять их одних сзаводом, накоторый кидаются твари. Убийцы. Первую атаку нам…- он запнулся, нотутже продолжил,- отбить удалось, ноэтоже непоследняя атака. Без тебя их сожрут. Ты ведь нехочешь, чтобы их сожрали? Вфизическом смысле, я имею ввиду. Абудет вфизическом. Итебя без них сожрут. Имне пофиг, хочешь ты этого или нет. Вэтом смысл семьи, ты разве непонял? Семья- это свои, которых ты должен защищать. Если некого защищать, значит, ты прожил жизнь зря. Тебе есть кого защищать, Сабир-абый.
        Нияз помолчал, ожидая возражений, недождался ипродолжил:
        - Я понимаю, что тебе пока все равно. Ноесли тебя сожрут, тем более если ты сам себя сожрешь, девчонки останутся сиротами. Асиротам очень плохо. Влюбом возрасте. Ты уж поверь. Ипостарайся им это горе отсрочить.
        Он снова помолчал.
        - Сабир-абый, ты меня больше неувидишь. Поэтому, пожалуйста, попробуй запомнить, что я тебе говорю. Семья- это главное. Разбивать ее нельзя. Отказываться отнее нельзя. Иуходить изнее тоже нельзя. Никуда.
        Он потер пальцами лоб, удивленно посмотрел напальцы, исказал, глядя уже мимо пальцев наразвалившегося под ногами кота:
        - Ипрости меня зато, что я тогда ушел. Нельзя было. Я извинялся уже, кажется, ноэто неотдуши было. Сейчас отдуши. Прости. Нельзя было так делать. Ты был неправ. Ноя своей неправотой тебя переплюнул.
        Он снова поднял глаза изакончил злым голосом, изкоторого ушла округлость иученость:
        - Небросай своих. Своих бросать нельзя.
        Нияз покачал головой, словно сам удивился банальностям, которые нес. Встал, необращая внимания нанедовольный вопль кота, ипочти незаметно дернулся всторону Неушева. Руку, чтоли, хотел протянуть напрощанье. Неушев инезаметил. Сидел себе неподвижно.
        Нияз кивнул инеровно пошел кдвери. Кот нехотя поплелся заним. Когда Нияз почти вышел, Неушев окликнул его, как мог быстро поднимаясь изкресла. Нияз запнулся напороге ипоказал, что ждет.
        Неушев подошел кНиязу, чуть неспоткнувшись онаглое юркое животное, протянул руку, дождался крепкого пожатия иобнял племянника. Нияз был тощий ижилистый- кажется, даже тощей иуж, конечно, жилистей, чем был щенком. Что, впринципе, логично.
        Неушев отстранился отНияза ипопросил, глядя ему вочень усталые, оказывается, глаза:
        - Останься, сынок. Ссестрами толком познакомишься.
        - Да я уже полюбовался,- ответил Нияз, как-то по-доброму усмехнувшись.- Славные девчонки. Большие- ужас. Немогу, Сабир-абый, прости- спешу.
        - Ну маленько-то побудь,- почти взмолился Неушев.- Неужели полдня что-то решат?
        - Решат,- сказал Нияз.- Сын ждет.
        - Сын,- повторил Неушев сзавистью.
        Непотому что уНияза был сын, ауНеушева сплошные бабы вовеки веков инавек теперь уже. Апотому что Нияз так спешил ксыну, аНеушев давно ни ккому так неспешил.
        Нияз несильно хлопнул Неушева поплечу иушел. Кот ушел следом.
        Неушев некоторое время прислушивался, нотак инеуслышал ни хлопания двери, ни скрипа водворе, ни отъезда машины. Когда сумрак перед глазами прекратил переливаться, авернувшийся кот цапнул когтем брюки, Неушев вытер лицо, подманил кота колбасой накухню изапер его там вместе сколбасой. Принял душ, разыскал ивытащил давно подаренный намазлык, струдом нашел серебряную киблу, которую всвое время заказал ипостоянно этим хвастался, икоторая ни разу непригодилась. Сегодня вот был первыйраз.
        Он немолился сдетства, поэтому то идело запинался насловах ипоклонах. Небеда. «Всевышний- он неслышит, азнает. Ты, главное, верь истарайся быть правильным- ион узнает»- так говорила жутко суровая отцова бабка, которая неумела врать.
        Прочитав все незабытые сдетства строчки, Неушев обмахнул лицо руками, нодвижения незакончил- уткнулся владони иснова заплакал.
        Легче нестало. Ноон знал, что станет. Пусть несейчас. Нокогда-то обязательно станет легче.
        Он тщательно спрятал намазлык, снова сходил вдуш исел ждать своих девчонок.
        Глава 2
        Байтаково. Расти Харрис
        Невозможно контролировать все насвете.
        Поэтому надо контролировать отдельные части света, вкоторых собираются подлежащие контролю объекты.
        Этому будущего Расти Харриса научил Панченко Вадим Алексеевич. Он много чему научил будущего Расти Харриса. Он ему жизнь подарил, когда помог уйти изпакистанской тюрьмы ванглийскую иподсказал, как выхлопотать паспорт наимя Ростома Хариса, полукровки сбританским гражданством. Дальше Расти выживал сам, ноПанченко Вадима Алексеевича незабывал. Незабывал, ни кому пожизни должен, ни вкакой валюте долг следует отдавать.
        Кроме Панченко Расти Харрис недолжен был никому. Втом числе Соболеву Леониду Александровичу, которого Панченко Вадим Алексеевич явно недоучил. Поэтому Соболев Леонид Александрович думал, что бдительно инезаметно отслеживает все вокруг, асам сидел вконтрольной точке, сигналящей любому профессионалу- вот здесь, здесь тот, кто пытается закем-то следить, смотрите, товарищи.
        Ачего там смотреть.
        Расти закрыл ивыбросил окошко Соболева. Вытащил наповерхность его начальника, который сегодня будет счастлив- тем, что получил чудесно полные данные о«Сумукане», изавтра будет счастлив- тем, что представит эти данные начальству, апослезавтра потребует отСоболева форсировать иразвивать источник, ато илепить наего основе сеть. Это мы уже проходили, это нам неинтересно, иэто нас непугает. Вы, главное, вокруг Motorola сUCC потолкайтесь, так, как любите, усердно ибестолково, чтобы вас заметили изадумались. Boro такой козырь непомешает. Бог вам впомощь, ребята. Терпите, надейтесь, иждите- я ничего неисключаю. Да увас пока дела-то будут: Расти втолкнул соболевского начальника, которого так ипредставлял себе ввиде силуэта, втесную компанию фээсбэшников. Известные Расти фээсбэшники пока варились вболезненном соку, аместный начальник Ибрагимов этот сок перемешивал, бегая изпалаты кпалате между своим подчиненным Фахрутдиновым, прикомандированным оперативником Сухановым исыскарем-контрой сособыми полномочиями Грединым, которые сейчас отличались друг отдруга разве что формами белоснежных коконов- зато были
живы, арано или поздно будут здоровы. Ивсе здоровье направят науязвление обидчиков ипособников. Вперед, ребята. Расти закрыл эту сборку иснесее.
        Следом отправился иЖарков, списанный всеми сторонами, идва хороших статиста, Юрий Захаров иЗамирбек, фамилию которого Расти неузнал, атеперь забудет иимя. Стираем.
        Переходим клицам, действующим досихпор.
        Адам сидел, видимо, втом самом кабаке, изкоторого пятью днями раньше вышли под ручку Гульшат Неушева иКонстантин Яковлев. Адам, переживший два дня загула, вражеский плен, истязания идопросы, был беспощадно весел иотчаянно пьян. Заслужил, хотя честно пытался все испортить. Теперь русские будут считать Boro Security, представитель которой самым дурным образом засветился где только можно, заведомо несерьезным игроком- что итребовалось. Исвой кусок славы Адам заработал: вывезенные изРоссии впечатления ивыводы непременно потрясут ненаглядного мастера ипоразят сердце красотки изинженерного корпуса. Покаже самому герою угрожали потрясения исердечные травмы. Компанию Адаму застоликом радостно игромко составляла та самая шмара, которую спугнул Константин Яковлев. Аиздальнего темного угла насчастливую пару злобно смотрели два парня- один смарлевой нашлепкой навесь нос, другой спохожей марлевой нашлепкой нанеровно выбритом фрагменте скальпа, стиль полупанк. Сплошные повязки были сняты только сегодня, вчесть чего парни иустроили рейд поместам боевой славы- вих случае боевого Кости. Костю парни, понятно,
ненашли, зато нашли его невольную пособницу. Это грозило некоторыми переживаниями ей и, возможно, Адаму. Откалек-то вкрайнем случае отмахается, подумал Расти. Анет- будет партнеру дополнительный урок натему «Старших надо слушаться».
        Расти закрыл ивыбросил окошки «Адам вРоссии», «случайные инциденты» и«угрозы Неушевым третьего порядка».
        Отвлекаться наКонстантина Яковлева смысла небыло. Он (вернее, неопознанный мужчина 25 -27лет, среднего роста, спортивного телосложения, причина смерти- несовместимые сжизью травмы, полученные врезультате падения сбольшой высоты, особые приметы- направом боку след пулевого ранения полугодовой примерно давности) так илежал вдальнем отсеке чулманского морга, дожидаясь тихого погребения поистечении установленного законом срока. Опознать его никто несоберется. Подельники были аккуратно рассованы поразным помещениям здания, скрытого водворе чулманского Дворца правосудия. Шелехов, тоже сдыркой вбоку, зато живой иопознанный, отходил после операции взарешеченной палате хирургии. Филатов разглядывал потолок одиночной камеры. Забыхин, после особенного буйного приступа раздражения обколотый сибазоном, медленно вращал глазами ипытался скрипеть зубами. Расти выковырнул из«звездочки» Глухова изамкнул оставшихся окошком, которое снес.
        Фигурку Глухова Расти, поколебавшись, принял нахранение вдолгом ящике. Глухов, насколько понимал Расти, сейчас находился впаре сотен километров отЧулманска и, скорее всего, садился впоезд доМосквы- аоттуда отпрыгнет всамое глухое ибезопасное место мира. Дорога ему пухом. Извсех сетей иото всех контактов Глухов ушел надолго, новернется. Рано или поздно. Так или иначе. Коммуникативный профиль, втом числе сетевой, составлен. Месяца через три проверим.
        Расти вернулся кпроплешине, оставшейся после сноса «звездочки». Рядом, как раз воДворце правосудия, несчастная красавица Новикова вместе снеудачливым болельщиком Газизовым попятому кругу пересматривали ролики, накоторых Вячеслав Забыхин, даже немечтающий осибазоне, кривясь, излагал подробности организации исовершения убийства Фираи Неушевой ипопытки убийства Юлии Большаковой, атакже мошенничества сцелью овладения имуществом «Потребтехники». Терзали несчастных следаков иписьма, присланные Расти наящик Артема Терлеева. Вписьмах были перечислены связи «звездочки» сзаказчиками иместными пособниками, включая номера задействованных телефонов. Ктексту прилагались ссылки нафайлораздачи сзаписями прослушки «звездочки», расширенными вариантами роликов инекоторыми рабочими материалами кним. Очевидные соображения отом, что где-то могут храниться идругие копии, неговоря уж оборигиналах записей, должны были стимулировать розыскную способность Газизова сподчиненными. Ну инеспособность завешивать дело насередине.
        ВГазизове-то Расти почти несомневался. Авот разные добро- инедоброжелатели, наблюдатели ивершители, следившие зачулманскими потягушками иперестрелками собоснованным интересом, при таком раскладе должны были устремиться кскорейшему инепыльному доведению дела допобедного конца, рассадке стрелочников ипереходу противоборствующих сторон впривычное состояние пусть вооруженного, нонейтралитета.
        Воюющие стороны, насколько мог судить Расти покосвенным признакам ислабым сигналам, вэто время как раз заседали где-то вближнем невсем Подмосковье, пили что-то благородное- вих понимании благородства- ивели беседы, оценивать которые следовало стойже оговоркой. Непосредственной угрозы Неушеву они пока непредставляли, так что нестрашно.
        Зато Артем Терлеев был по-прежнему страшен, носейчас еще исосредоточен. Он спокойно выслушал новости оштурмах, задержаниях ипризнаниях, рассеянно порадовался тому, что комитет оплатил ремонт иперегон машины вЧулманск, облегченно попрощался сгостями иснова побрел этажом ниже, вреанимацию. Первый раз Терлеева непустили дальше стола дежурной сестры, второй раз он прорвался кпалате Большаковой. Успех следовало развивать. Пусть. Всказки про Спящую красавицу иволшебный поцелуй Расти последние лет сорок неверил, ночужую веру уважал.
        Расти собрал вкучу следаков, чиновников, высокотехнологов, инновачечников- всех, кто проходил поразряду «угрозы Неушевым второго порядка»,- иснес. Вопрос закрыт. Пусть обсуждают параметры нейтралитета дальше.
        Было опасение, что несчастная «Потребтехника» впараметры снова впишется слишком криво. Нотут Расти ничего поделать немог. Сабир-абый сам должен отковать свое счастье внужной форме исам решить, как, зачем искем он будет развивать завод. Как изачем, впринципе, понятно: Неушев, вконце концов, бизнесмен, авыпуск «Морригана» здесь исейчас представлялся сугубо выгодным иперспективным предприятием.
        Авот скем- касается иЕремеева, иЗахарова, идаже Шестакова. Впрочем, Шестаков уже определился. Он отошел наконец отLastMinuteCleaner, ккоторому оказался гипервосприимчив (секретарша Шестакова, получившая такуюже дозу неделей раньше, когда Расти ставил «жучки» вкабинете директора, пришла впамять ичувства всовершенно штатном режиме) исейчас сумрачно бродил попустой служебной квартире, пытаясь сообразить, всели вещи уложил вчемодан. Сообразить было несложно, учитывая, что вещей уШестакова исторически почти иневодилось. Пара костюмов, пучок рубашек, мыльно-рыльные принадлежности, три кредитки да пара грошовых безделушек, привезенных заботливой дочкой изЕвроп. Цену им Шестаков знал, норасстаться немог.
        Расти закрыл окошко «Потребтехника» иснес.
        Осталось единственное окошко- «Неушевы». Неушевы сейчас, скорее всего, сидели застолом ибыли, скорее всего, почти счастливы- насколько это возможно. Все- Гульшат, Айгуль, Вилада, Сабир-абый иМыраубай, конечно. Это было несовсем правильно, сорок дней, все-таки. Ноони почитают завтра, Расти слышал. Надо тоже почитать, подумал Расти. Завтра. Вернее, послезавтра, когда дома буду. Пусть душе Фирая-апы будет спокойно. Она была очень красивой, очень доброй, очень хорошей женщиной, очень счастливой иочень несчастной.
        Незнакомая мне девочка Юле, говорят, тоже была красивой, доброй ихорошей, инеуспела стать ни счастливой, ни несчастной, ни, побольшому счету, женщиной. Пусть успеет, как-нибудь. Пожалуйста. Заэто почитаю тоже.
        Расти закрыл последнее окошко, подумал ипочти уже снес его навсегда. Помедлил.
        Итут накрыло. Страшно, досудороги, досрыва ногтей илопанья кожи захотелось зажмуриться изаорать, затопать ивыдавить изсебя, как гной, нагромождение последних дней, скомканную паутину комбинаций, отношений, диалогов, людей иролей, бессонные ночи, словно прихватившие каждую мышцу оберточной бумагой, пульсирующую боль впроткнутой ноге иглухой ужас отлично продуманных, структурированных ипостоянно караулящих рядом сбровью ответов навопрос «Аесли попадусь?» Что будет сним, сженой, ссыном, сжизнью, накоторую давно плевать, нонакоторой висит слишком много дорогих обременений?
        Пускать эти ответы вголову нельзя- захлебнусь исгину. Топать иорать нельзя- удивятся иуспокоят. Даже жмуриться нельзя- могут запомнить. Аменя нельзя запоминать. Меня нельзя узнавать. Меня нельзя поймать.
        Я сейчас сдохну.
        Нет несейчас. Рано. Утебя еще плечо несформировалось. Терпи. Сейчас все пройдет. Неможет непройти. ВТурфане прошло, ивГерате прошло, ивПули-Чархи, ивСкрабсе, ивезде. Здесь тоже пройдет. Ия буду жить дальше, раз уж должен сыну ижене. Чтобы иктобы себе поэтому поводу ни думал.
        Расти снес последнее окошко иоткрыл глаза.
        - Что-нибудь еще желаете?- спросила милая девочка сузенькой серебристой табличкой «Эльвира» нагруди.
        - Нет, спасибо, дочка, двадцать лет такой вкусноты неел,- честно ответил Расти по-татарски, запнулся, потому что забыл, как будет «счет». Улыбнулся ипоказал, что пишет.
        Девочка улыбнулась вответ, убежала итутже вернулась спапочкой. Милая какая.
        Расти положил деньги вместе схорошими чаевыми- так, чтобы вМоскве извести остаток рублевой наличности одним ужином,- иуже соткрытыми глазами проскакал повсем квартирам, улицам, девайсам, зельям ивещам, скоторыми имел дело вЧулманске. Все было вычищено, закрыто, разобрано, слито ивыброшено поразным бакам- ну, кроме шапки. Шапку получил… Как его… Все, забыл. Ладно, это невсчет.
        УРасти остались два телефона да пустой портфель спирамидкой чак-чака. ВКиеве сгрызу, перед последним переодеванием исменой документов, подумал он, закрыл глаза ивздохнул.
        Расти затрясло- отжуткой усталости, отсброшенной сплеч наковальни, отдикой свободы чувств, мыслей идвижений.
        Так ипалимся, между прочим.
        Терпи, скомандовал он себе. Немного осталось.
        Расти открыл глаза, дождался, пока Соболев выскочит втуалет, улыбнулся Эльвире и, старясь нехромать, прошел взал досмотра.
        Глава 3
        Чулманск. Раиля Латыпова
        ИЗИСТОРИИ БОЛЕЗНИ №5711, РЕАНИМАЦИОННО-АНЕСТЕЗИОЛОГИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ ЧУЛМАНСКА, ВРАЧ Р. ЛАТЫПОВА
        Пациентка Ю. Большакова, 24года, проникающее огнестрельное ранение головы, поражение правой височной доли мозга, контузия ствола мозга, многооскольчатый перелом правой височной кости. ВРАотд с25.10, прооперирована 25.10и30.10. Смомента госпитализации всознание неприходила.

1 -2.12
        Состояние стабильно тяжелое, сознание кома-2, гемодинамика стабильна, АД 120/70, Рs 97, SpO2100%, t 37.8, диурез внорме. Проведена нехирург. санация легких (предыдущая- 25.11).

3.12
        Генерализованный судорожный припадок в13.10. НаЭЭГ короткие разряды ОВ-МВ влобно-височных областях справосторонним акцентом, негрубое региональное замедление вправой передне-височной области. Влечение: реланиум 10в/в, конвулекс 500в/вкапельно, контроль ЭЭГ, сост. дых.пут.

4.12
        Состояние стабильно тяжелое, сознание кома-2, t 38,2, спонтанное дыхание отсутствует, основной режим ИВЛ. Рентген легких. Энтеральное питание усваивает вполном объеме. Судорожных припадков нет, вЭЭГ от04.12эпиактивности нет, сохраняется негрубое региональное замедление вправой передне-височной области. Реланиум отменить, конвулекс впрежней дозировке. Планируется трахеостомия 5.12.
        (ЗАПИСКИ НАОТДЕЛЬНОМ ЛИСТКЕ

«Девки, кБольшаковой космонавт изтравмы рвется. Непускать, гнать».

«Раиля Сагировна, простите, это я виновата. Настя»)

5.12
        Резкое улучшение состояния, сознание сопор, выполняет команду сжать пальцы, открыть глаза. Быстрая истощаемость. Появилось спонтанное дыхание, трахеостома непоказана, назначен вспомогательный режим вентиляции. При благоприятном течении экстубация. t36,9.
        (ЗАПИСКИ НАОТДЕЛЬНОМ ЛИСТКЕ:

«Ромео этот пусть подальше сидит- ато девка очнется, арядом такое страшилище. Левачева, я тебе башку сверну.»

«Сверните, Раиля Сагировна. Артем красивый. Юля глаза открыла! Звоню вам!!!»)

6.12
        Состояние сположительной динамикой. Спонтанное дыхание вдостаточном объеме. Пациентка экстубирована в9.30. Сознание ясное. Пациентка открыла глаза, выполняет команды, узнает людей, -особенно косм- прогноз благоприятный. 08.12. планируется перевод во2-е отделение. Продолжить противосудорожную терапию впрежней дозировке доконсультации эпилептолога.
        -Сказка, ей-богу-
        Глава последняя
        Фоксборо. Тим Харрис
        Сперва Тим почти обиделся. Папа приехал сневероятными подарками иобещал, что вследующий раз возьмет ссобой вКанаду иТима, имаму. Нохромал он совсем как сын, причем натуже ногу. Тим некоторое время пытался понять, какой вариант оскорбительней- «Папа издевается» или «Папа по-уродски выражает сочувствие». Нопосле ужина, когда мама убежала спасать издуховки какой-то особенный пирог под названием «Опоздал кБлагодарению- Рождество опереди», благоухающий ивпрямь особо, папа, поняв вроде, всвязи счем Тим звереет, воровато огляделся, приспустил носок, отлепил пластырь ипоказал Тиму неприятную дырку настопе, бурую итреугольную, как отупавшего сколена граненого напильника. Пожаловался наканадских идиоток, которые среди зимы бегают нашпильках поногам как поасфальту, ивелел маме неговорить.
        Тим инеговорил. Как будто унее самой глазнет.
        Седьмого они сходили наматч, иRevolution выиграла. Раны уобоих Харрисов зажили одновременно, однако хромать отец перестал только вапреле- намесяц позже сына ипочти через месяц после весеннего фестиваля семейных команд напризы New England Revolution. Нафестивале «Одноногий снайпер» Харрисов порвал всех, включая «Суперлисов» Майки иего супермастера-папаши вфутболке савтографом Бекхэма.
        Футболку савтографом Месси Тим надел нацеремонию награждения. Всю церемонию папа держал страшно серьезное лицо инепозволяя изнемогавшей отхохота маме выскользнуть избелой майки распоследнего размера, накоторой написал маркером «Тим мечты». Так, засунутые водну майку, они идосеменилибы дофуршета, кабы внее невлез еще иТим вместе скубком.
        Мечта порвалась, асчастье осталось. Наверное, навсегда.
        Эпилог

10 -14АПРЕЛЯ
        МАКУТО. ЕКАТЕРИНА ПЕТРОВА
        Началось все скверно, акончилось быстро.
        Санечка всегда был сподзаскоками, нообычно это неслишком бросалось вглаза- аможет, он как-то сдерживался. ВМакуто сдерживаться перестал. Сразу.
        Катя терпела два дня. Вконце концов, она долго упрашивала Санечку поехать наКарибы, хотела как следует отдохнуть инехотела портить отдых скандалами. НоСанечке все ненравилось: комнаты были душными, море теплым, город грязным, аКатя вдруг шлюховатой. Он вздумал указывать, какое платье икакой купальник надевать, накого несмотреть, приставал всамое ненужное время, азатем заявил, что надо непременно переться вгоры, чтобы лазить поледникам ипрыгать спарашютом. Вот тут они ипоссорились. Можно сказать, расстались.
        Впоследний момент Катя попыталась дать задний ход, ноСанечка, козел, уже выбросил ее вместе счемоданом избунгало, адверь номера захлопнул. Катя хотела вызвать полицию, новспомнила, какие ужасы про нее рассказывают. Ипотащилась вместе счемоданом впляжныйбар.
        Там Валерик ее иподобрал. Вернее, она сделала так, чтобы он ее подобрал. Потому что неподобрать ее такую было невозможно.
        Уже через час Катя красиво прошла, или, как это,- продефилировала- мимо окон бывшего своего бунгало вслед заВалериком счемоданом. АСанечка мог смотреть вокно ибеситься. Ксожалению, все-таки немог- он, оказывается, уже мчался вджипе понаправлению кгорам ипарашютам. Ноэто неизбавляло его отвозможности беситься- все сильнее исильнее. Катя иВалерик очень старались.
        Напляж Валерик непошел- сказал, что подцепил какую-то аллергию наультрафиолет итеперь бережется. Это было странно- зачем тогда приезжать наКарибы? Ктомуже нателе уВалерика были явные следы давнего, носильного загара. Нолицо ивсамом деле было гораздо светлее, азаухом Катя нашла свежий рубец- правда, язык пришлось быстро убрать, потому что Валерик зарычал иприступил кактивным действиям.
        Витоге Валерик сидел вбаре инаблюдал, как красиво Катя загорает. Аона время отвремени подходила кнему так, что весь пляж впадал вкосоглазие ишейных вывих, совкусом выпивала что-нибудь обалденное, аВалерик платил непокорно даже, асявным удовольствием.
        День был сказочным, вечер волшебным, ночь восхитительной, аутро чудесным. Апотом все кончилось.
        Наобед они выбрались врыбный ресторанчик рядом сотелем, сделали грандиозный заказ- причем Катя хохотала над названиями блюд так, что даже повар вышел посмотреть ипопробовать объяснить, что имеется ввиду. Все разошлись, тоже посмеиваясь, аКатя все немогла прохихикаться. Ивдруг Валерик, сидевший посреди этой камеди скаменный лицом, заулыбался, сказал Кате: «Я сейчас, жди», встал из-за стола иушел.
        Иневернулся.
        Катя поулыбалась, понервничала, пару раз отогнала халдея, пытавшегося начать вынос блюд, подозвала его ипопробовала объяснить, что друг, мол, ушел втуалет идолго невозвращается- пойди проверь. Халдей попался тупой, знай улыбался ичто-то лопотал. Катя сама дошла дотуалета. Он был пуст. Катя сунулась накухню, вкакую-то комнату, набитую индейцами, толкнула еще дверь- она вела нажаркую пыльную улочку, совершенно пустую. Катя вернулась застолик ивелела нестиеду.
        Ела она долго, тщательно изло, необращая внимания ни навкус, ни навычурные формы, ни навосторги халдеев иглазенья прочих едоков. Иособенно набелобрысого парня вдальнем углу, который сверлил Катю глазами как-то совсем дерзко. Нето чтобы мачо строил или там пытался цвет камня всережке разглядеть, аименно всматривался, будто вкартинку сзагадкой.
        Кате ибез него было чем заняться. Рыба сомарами только казались невесомыми. Сытость упала быстро ибесповоротно. Половину блюд Кате пришлось всебя впихивать, запивая их лимонадами ито идело обманывая раздавленный желудок тем, что я неем, алишь пробую- вот, отщипнула, ивсе, иеще отщипнула, и… ой, больше нещипаю, пью только, успокойся. Иеще отщипнула.
        Добив заказ, Катя сообразила, что денег-то унее нет. Деньги были уВалерика- иушли вместе сним. Валерик, правда, оставил настоле ключ отбунгало, так что вкрайнем случае можно было сбегать поискать деньги там. Или, наоборот, оставить ключ как залог, асамой смотаться. Нооба выхода были негодящими, Катя это понимала. Она мрачно попросила ухалдея кофе ипринялась размышлять отом, какие козлы все мужики ичто делать сэтим исовсем остальным.
        Аможет, белобрысый поможет, подумала она. Явно русскийже. Глазел- плати. Он, конечно, нетакой красавчик, как Валерик, ноесли Валерик тварь такая, бросил иушел, что делать-то.
        Катя посидела немножко, прикидывая тактику, бросила интересный взгляд вдальний угол иобнаружила, что белобрысый встал исмотрит теперь ненанее, анадверь, вкоторую входили два крепких мужика, один рыжий, другой звероватый брюнет. Одеты они были непоклимату плотно- видимо, только прилетели. Они парню, кажется, кивнули. Полный цветовой набор сейчас образуется, подумала Катя иошиблась. Белобрысый крупным шагом исовершенно неглядя наКатю вышел изресторана. Настоле он оставил некрупную местную купюру.
        Катя разочарованно вздохнула итутже напряглась: мужики сели засоседний столик. Подчеркнуто нагло сели: рыжий двинул стул так, что чуть Катю незадел. Катя неуспела сообразить, что ей выгодней, скандал или дальнейший поиск временного папика, поэтому сдержалась ивыразительно посмотрела нахалдея. Халдей тутже подлетел сподносиком.
        Пока он хлопотал, Катя слушала мужиков. Это было несложно: мужики, как принято унаших, говорили вполный голос, нестесняясь никого иничего. Вернее, говорил рыжий, азвероватый знай насасывал кулак да невнятно буркал время отвремени. Рыжий говорил невнятную чушь: иотанонимов бывает толк, аеще говорят, хуже пидараса, да, Мага? ААртемка молодчик, ябы пофотке неузнал, да, Мага? Ну ты тоже, Мага молодчик, только руками зря лезешь, да, Мага?
        Тут он прервался, чтобы удивительно ловко ибыстро сказать что-то халдею. Звероватый Мага, отвлекшись отлюбимого кулака, тоже что-то брякнул наиспанском- похоже, впопад. Халдей засиял, протараторил что-то вответ имигом принес две запотевших бутылочки разного цвета. Рыжий высадил свою вдва глотка ибессовестно рыгнул, звероватый свою внимательно рассмотрел, слегка пригубил итутже легко вскочил.
        Он стоял слишком близко кКате, инесло отнего туалетной водой Hugo Boss изпрошлогодней коллекции, потом, жаром инемного мокрым железом. НоКатя смотрела неназвероватого, анарыжего. Рыжий достал изкармана деньги. Тощую пачку долларов.
        Он бросил настол двадцатку- раз вдвадцать больше стоимости их заказа,- посмотрел наКатю, неуспевшую отвести взгляд, испросил:
        - Ты Катя ведь?
        - Д-да,- сказала Катя, напрягаясь.
        - Короче, мать, штука такая. Мы ща Валерия Николаевича встретили, он просил передать, что извиняется, срочно должен уехать, типа поработе вызвали. Вобщем, ты его нежди.
        - К-какой работе?- выдавила Катя.
        - Ну, инновации, все такое,- сказал рыжий, внезапно ухмыльнувшись.- Серьезное предложение, он отказаться немог.
        Катя хотела возмутиться, хотела спросить, какже так, хотела сказать, что немог Валерик уехать без вещей, авещи вномере, аключ унее. Нотут рыжий сшелестом отстегнул отпачки сотку ипротянул ее Кате:
        - Вот, заобед просил передать.
        Это было раза вдва больше, чем нужно. Катя сказала почти наавтомате:
        - Тут двести нужно минимум.
        Рыжий пожал плечами иотстегнул еще пару сотен. Катя быстро, пока он непередумал, схватила деньги. Рыжий встал рядом сМагой, который смотрел наКатю, будто плюнуть хотел. Новот взгляды ирожи зверей ихачей волновали Катю примерно как симфоническая музыка.
        Она отхлебнула кофе иснаслаждением выдохнула.
        - Пошли,- сказал звероватый без акцента инаправился кдвери. Рыжий заним.
        Катя немножко поразмышляла отом, как интересно получается: мир населен козлами, мешающими правильной девочке жить как следует, ивсе равно правильная девочка может жить как следует, несмотря ни накаких козлов. Потом подозвала халдея, вручила ему сотку, стрясла сдачу докопейки, подхватила ключ иотправилась заслуженно отдыхать.
        Номер Валерика оказался оплаченным всего натри дня. Зато провела их Катя так, что потом сильно себе тогдашней завидовала. Акозла Валеру ни тогда, ни потом невспоминала.
        Чего его вспоминать.
        notes
        Примечания

1
        Источник информации, заслуживающий доверие

2
        Штаб-квартира ГРУ Генштаба (военной разведки) находится наХодынском поле вМоскве

3
        Оперативный агент, действующий самостоятельно

4
        Неофициальное название штаб-квартиры Службы внешней разведки вмосковском Ясенево

5
        Покрышка- компания, обеспечивающая оперативное прикрытие сотрудникам спецслужб

6
        Английский термин для обозначения оперативного агента под прикрытием (Non-official cover)

7
        Оперативный источник, втом числе используемый «втемную»

8
        Сотрудники контрразведки (КР)

9
        Жаргонное наименование сотрудников ФСБ (используется, как правило, сотрудниками других силовых структур)

10
        Жаргонное наименование сотрудника контрразведки

11
        Жаргонное наименование сотрудников Следственного комитета (используется, как правило, сотрудниками других силовых структур)

12
        Номера статей «Убийство» и«Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» УК РФ