Ставка на смерть Тед Белл
        Калейдоскоп событий, хитросплетение интриг и теневые игры - все это в новой книге про уже успевшего полюбиться читателям секретного агента!
        На этот раз Алекс Хок получает задание расстроить планы безжалостного потомка Наполеона. Межконтинентальный замысел связывает Францию с Китаем. Мир оказывается на грани ядерной войны. Террор набирает обороты…
        Хок должен обезвредить врага, поставив на карту жизни миллионов людей, включая свою собственную.
        Но рука Алекса дрогнет, когда на его пути возникнет прелестная и загадочная китаянка…
        Кто и что победит в этой сногсшибательной истории о глобальной угрозе и запретной любви?
        ТЕД БЕЛЛ - АВТОР ШПИОНСКИХ ТРИЛЛЕРОВ, РОДОНАЧАЛЬНИК ЛИТЕРАТУРНОГО СТИЛЯ «АДРЕНАЛИН».
        НАРЯДУ С МНОГОЧИСЛЕННЫМИ ЛИТЕРАТУРНЫМИ НАГРАДАМИ ЯВЛЯЕТСЯ ОБЛАДАТЕЛЕМ ПОЧЕТНОЙ СТЕПЕНИ ДОКТОРА ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ И ЗВАНИЯ ОДНОГО ИЗ САМЫХ ТАЛАНТЛИВЫХ ЛЮДЕЙ В РЕКЛАМНОМ БИЗНЕСЕ - В ЭТОЙ ИНДУСТРИИ УДОСТОЕН В ТОМ ЧИСЛЕ ГРАН-ПРИ КАННСКОГО ФЕСТИВАЛЯ.
        Ставка на смерть
        Тед Белл
        Посвящается Пейдж Ли Хафти
        TED BELL
        PIRATE
        Неважно, черная кошка или белая. Если она может ловить мышей, это хорошая кошка.
        Ден Сяопин, - Председатель ЦК Компартии Китая, декабрь 1978
        С нашей точки зрения, господство Запада в мире на протяжении пятисот лет со времен Ренессанса было ошибкой, которая будет вскоре исправлена.
        Высокопоставленный чиновник Компартии Китая официальному послу США, 2005
        ПРОЛОГ
        Свой последний час на свободе Гарри Брок проводил в раю, потягивая чай с ароматом апельсина в тени финиковых пальм. Он облокотился на ствол пальмы, сидя на ковре из травы и опустив разбитые в кровь ноги в прохладную воду озера. На воде покачивались белые и желтые лепестки цветов. Марокканцы очень любили цветочные лепестки.
        Они разбрасывали их повсюду, особенно часто в фонтанах и бассейнах, которые здесь встречались на каждом шагу. Симпатичные горничные в отеле рассыпали лепестки по подушкам на кровати каждый раз, когда он выходил из номера, чтобы спуститься в бар или пойти прогуляться. В то утро его выдернул из тяжелого сна треск мотоциклов где-то вдалеке, за зарослями апельсиновых деревьев. Врум-врум. Именно на треск мотоциклов были похожи звуки, которые муэдзины издавали, призывая правоверных к молитве. Он слышал вой, раздающийся с верхушек тонких высоких минаретов.
        Он приоткрыл один глаз, взглянул на часы и обнаружил, что проспал шестнадцать часов. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять - он все еще жив, точно вспомнить, где именно он находился, и осознать, что он снова вернулся к реальности.
        Нынешнее пристанище было местом весьма роскошным, пожалуй, слишком роскошным. Но, с другой стороны, если он выбрался из этой переделки живым, то мог позволить себе и шикануть. Белуга на завтрак? Почему бы и нет? Аперитив из белого вина и черносмородинового ликера, салат «мимоза»? Черт, он имел на это полное право после всего, через что прошел!
        Господи, полнее некуда. Брок накинул мягкий белый халат и направился прямо к бассейну. Немного поплавал, потом побрел по аллеям цитрусовых деревьев, ветки которых гнулись от вызревших плодов. Он не выходил за высокие охряные стены отеля «Ла Мамуния» и старался не смотреть через плечо каждые пять секунд.
        Гарри Брок был шпионом, и его хотели убить. Не то чтобы он особо драматизировал ситуацию. Большое дело! Пожалуй, в этом не было ничего нового или интересного. Но только не здесь! В местных лесах жизнь дюжины шпионов стоила не больше десяти центов. Черт, а может быть, и меньше!
        Да и сам отель в стиле ардеко двадцатых годов - яркое кричащее пятно на фоне красот старого центра Мараке-ша - был не чужд шпионских страстей и военных тайн. Рекламный проспект в номере гордо провозглашал, что Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт проводили здесь секретные встречи во время Второй мировой войны. Можно легко представить себе, как они сидят вдвоем в уголке, разговаривают, понизив голос, пьют ледяной мартини в баре «Л’Оранжери».
        Тогда бар отеля был, наверное, прямо-таки шпионским раем.
        В переделке же, в которую попал Гарри Брок, ничего райского. Он набит секретами по уши. Черт, да у него столько секретов, что хватило бы на десять человек! Ему надо как можно быстрее избавиться от этой ноши. Чарли Мур, парень из Вашингтона, на которого он работал, наверняка думает, что Гарри мертв. Он должен поговорить с Муром с глазу на глаз, и чем быстрее, тем лучше, пока кто-нибудь его не убрал. Сообщить, что старые друзья Америки, проныры из Европы, нашли себе нового тайного союзника.
        Если говорить точнее, Китай. И, чтобы помешать Гарри сообщить эту пикантную новость своему начальству, ребята в Пекине из кожи вон лезли. Они должны были найти Гарри и заставить его замолчать до того, как он начнет свистеть в свой маленький свисток.
        Гарри изумляло, что он еще дышит - прямое доказательство того, что убить человека совсем не так просто, как многие думают. Может, у него и не ума палата, но свое дело старина Гарри знал. Да, Гарри Брок, неумолимо приближавшийся к сорокалетнему рубежу, даже пропустив удар, мог оставаться на плаву. По крайней мере пока.
        Через два часа из Маракеша уходил поезд на Касабланку. Если удача ему не изменит, он сядет на этот поезд. Гарри чувствовал себя, как побитая собака, в прямом и переносном смысле - все тело болело, кроме его маленького друга, мистера Джонсона.
        Вдобавок ко всему по венам циркулировал целый коктейль лекарств, от которых голова гудела, как линия высокого напряжения. Они вкололи ему какую-то дрянь, смесь сыворотки правды и наркоты, и он никак не мог вывести ее из организма.
        Самое время немного расслабиться.
        Несколько ночей перед этим Брок провел в условиях, близких к спартанским. Он лежал на голой земле под звездами и замерз так, что чуть яйца не отморозил. Лежал и слушал, как пукает его верблюд. Обойдя два обнесенных стенами города, Тиснэт и Гулемэн, он добрался до пустынного плато в предгорьях Атласа.
        Совершенно измученный, он, привязав верблюда к ближайшему кусту, упал на усыпанную камнями землю. Под горой Гарри видел мутные огни и очертания минаретов Маракеша, а вдалеке - побережье океана. Он спал крепко, проснулся на заре и начал спускаться.
        Вчера, в восемь часов утра, сбагрив своего верблюда первому встречному, он предстал перед стойкой регистрации в отеле. Темноглазая красотка за компьютером сверкнула обворожительной улыбкой. Перед тем как прийти сюда, Гарри постарался привести себя в порядок в мужском туалете, смыл кучу грязи и пыли со своих каштановых волос. С бородой и одеждой он практически ничего не мог сделать, но все же сумел проложить себе дорогу в номер с большой мраморной ванной и балконом, выходящим всад. Возле ванны стояла чаша с лепестками роз. Он же говорил: рай.
        Брок услышал шум над головой и посмотрел на небо. Огромный лайнер «Эйр Франс» заходил на посадку, забитый до отказа очередной порцией туристов, прилетевших на выходные. Они прилетают на уикэнд отдохнуть и устроить небольшую встряску старой крепости. Швыряют несколько тысяч евро на коврик и оказываются в местечках, где курят кальян, в Медине. Два часа на земле, и лягушатники снова погрузятся в самолет и улетят домой.
        ОРЕВУАР, ДРУЗЬЯ ХРЕНОВЫ. Французские ублюдки. Когда сосунки из Комитета начальников штаба генерала Мура и обитатели кабинетов на седьмом этаже в Лэнгли услышат эпическое повествование Гарри об его ужасном приключении, им трудно будет поверить, что их теперешние так называемые союзники могли задумать такую мерзость.
        Броку тоже нужно было успеть на самолет, но у его самолета не было расписания как такового. А в аэропорту, где он приземлялся, - никаких удобств. Например, там не было взлетно-посадочной полосы. Для того чтобы сесть на крошечный драндулет, то есть самолет, Броку сначала нужно попасть на этот чертов поезд в Касабланку.
        В 18.00 сегодня, когда стемнеет, двухместный самолет без всяких опознавательных знаков приземлится, прокатится по твердому песку, остановится и развернется. Пилот будет ждать ровно десять минут. Если за это время никто не появится, пилот улетит один. У Гарри была всего одна попытка. Один выстрел. Только один.
        У парней из ЦРУ вроде Брока было прозвище. Их называли НЗК. Эта аббревиатура, которую употребляли нечасто, означала - не значится в консульстве. Если такой агент попадался, о нем забывали. Тебя как будто и не было. Твое имя не значилось в консульских списках, оно вообще нигде не значилось.
        За время службы Брока случалось, что его вычисляли. Три раза. В Тианджине, это был второй раз, он пытался сбежать из китайской тюрьмы. Придя к выводу, что сможет выносить побои и пытки не больше суток, перелез через стену и убежал. Его поймали, снова пытали и били, он снова сбежал и пробрался к берегу. Старый рыбак должен был на лодке переправить его к французскому грузовому судну, которое стояло на якоре в оживленном порту.
        Старикашка оказался информатором АНО, Армии народного освобождения, как и любая другая крыса в этом забытом Богом грязном портовом городишке. И Броку пришлось его убить, как и всех остальных уродов, которые пытались его сдать. Он перерезал ублюдку горло остро заточенным армейским ножом, окунул старикашку в вонючую воду и держал там, пока тридцать кровавых серебреников, которыми были нагружены карманы китайца, не утянули его на дно. Потом Гарри пробрался к грузовому кораблю сквозь густой туман. Лодкой пришлось управлять самому.
        Ну по крайней мере он нашел нужный корабль, ухватился за якорный канат, оттолкнулся от лодки и вскарабкался по скользкому тросу. Было два часа утра. Он знал, что к этому времени капитан - пьянчуга из Марселя по имени Лорен, с которым он случайно познакомился, - будет мертвецки пьян и вырубится у себя в каюте. Брок перекатился через поручни и бесшумно приземлился на палубу в кормовой части корабля. Не встретив ни единого препятствия, он прошел на мостик и скользнул в темноту каюты француза. Лорен закрыл единственный иллюминатор одеялом в надежде хорошенько проспаться с утра.
        Извини, мон ами. Эскузе ма, приятель, мать твою.
        Внутри было темно хоть глаз выколи.
        И воняло так, что будь здоров. Но Брок не стал сосредотачиваться на дурных запахах в будуаре капитана. Это было его первой ошибкой. Он плеснул Лорену в лицо воды из кувшина, одновременно приставив к горлу капитана нож. От того невыносимо несло рыбой и джином, так что душ ему пошел только на пользу.
        - Кому ты сказал? - спросил Брок капитана, одной рукой сжимая его плечо, другой - вдавливая лезвие ножа в мягкие складки серой кожи, свободно висящие вокруг грязной шеи. - Ты сдал меня, сукин сын! Почему? Отвечай!
        - Отвали! Я уже готов, - прошипел Лорен сквозь зубы.
        - Правильно, - сказал Брок и исполнил хорошо обоснованное предположение капитана. Он едва успел вытереть кровь с лезвия ножа и засунуть его в нейлоновый футляр на лодыжке, когда понял, как сглупил.
        - Мистер Брок? - раздался голос в темноте, Брок понял, что ему самому тоже пришел конец. Башка совсем дырявая. Он не проверил чертов туалет. Дверь была закрыта, когда он вошел. Сейчас она открыта, а в проеме серая тень. Господи, две тени.
        Гарри инстинктивно повернулся боком, чтобы в него сложнее было попасть. Он вытащил маленький браунинг. Его способности в обращении с огнестрельным оружием никогда не были особо выдающимися, но, к счастью браунинг стрелял намного лучше, чем сам Гарри. Он поднял руку, прицелился и выстрелил, но чья-то рука резко опустилась ему на запястье, раздался хруст. Черт. Пистолет со звоном упал на стальную палубу, а тот, кто его ударил, отскочил обратно в угол. Конечно, у Гарри все еще был нож, но он же засунул его в футляр на лодыжке! Доставать будет, мягко говоря, неудобно.
        - Поднимите пистолет, мистер Брок, и сожмите дуло губами. Потом поднимите руки за голову.
        Пистолет в рот? У этих парней было богатое воображение.
        - Если я засуну пистолет себе в рот, я выстрелю. - Он действительно это сделает, вышибет себе мозги. Возвращаться обратно к «Любителю кастрюль» - парню, которому нравилось засовывать голову Гарри в кастрюлю с кипящей водой и делать вещи похуже? Вообще-то, Гарри всегда носил с собой ампулу «С», со смертельным ядом, для чрезвычайных ситуаций вроде этой. Но ему очень не хотелось глотать эту штуку до тех пор, пока он точно не поймет, как события будут разворачиваться дальше.
        - Дай-ка мне посмотреть на тебя, Тригон.
        Тригон, так его называли во всех досье в агентстве. У каждого сотрудника было три имени: одно в свидетельстве о рождении, другое - в личном деле, третье - тупое кодовое имя вроде Тригона. Черт. Брок пробыл в Китае уже шесть месяцев, два из которых провел в тюрьме. Наконец он получил возможность уехать. И имел глупость полагать, что его не раскрыли. А еще большей глупостью было довериться французу.
        Мы, что же, так никогда ничему и не научимся?
        Он услышал тихий щелчок выключателя, и под потолком вспыхнул свет - флуоресцентное свечение под аккомпанемент монотонного гудения. В каюте кроме него было двое мужчин. Высокий, элегантный китайский джентльмен в отутюженном белом пиджаке классического покроя сидел на жестком деревянном стуле. Длинные штанины его брюк цвета хаки были заправлены в старомодные высокие кожаные ботинки, отполированные до блеска.
        Для китайца высоковат, ростом примерно шесть футов. Волосы абсолютно прямые и иссиня черные. Широкая прядь упала ему на лоб. Кожа у незнакомца была знакомого светло-желтого оттенка. Его серые глаза внимательно смотрели из-под тяжелых век и густых ресниц. Северный тип, подумал Брок. Вероятно, с Тибета или из Манчжурии. Он где-то видел это лицо. Да. Он видел его лицо в досье в Лэнгли. Черт побери, да парень был почти что знаменитостью в определенных кругах, среди международных террористов.
        Поздоровайтесь с генералом Муном. Привилегированным членом - так, по крайней мере, полагал Гарри - мирового зала славы отпетых негодяев.
        Да, это был не кто иной, как генерал Сан-эт Мун. Гарри кое-что о нем узнал за последние шесть месяцев. Как любой хороший агент, участвующий в операциях, а особенно агент, подчиняющийся непосредственно председателю Комитета начальников штаба, Брок хорошо выполнил домашнее задание. Перед тем как ехать в Китай, он изучил и запомнил каждую морщинку на лице этого человека и каждую пломбу в его зубах. Он даже знал, какой у него любимый фильм: «Мост на реке Квай».
        Генерал Мун, пятьдесят шесть лет, родился в Джилине, в Манчжурии. Вдовец с двумя взрослыми дочерьми, которых с детства обучали военному делу. Ходили слухи, что обе были офицерами Те-By в высоких званиях. Те-By - секретная китайская полиция. В настоящий момент их местонахождение было неизвестно, но считалось, что они выполняют какое-то важное задание.
        Мун был закаленным в битвах боевым офицером. Он поднялся с самого низа, дослужившись до высокого звания. Но, что еще более важно, Мун был заместителем главы наводившего на всех ужас Комитета по специальным действиям Армии народного освобождения. У жестокого, упертого коммуниста Муна, известного в Пекине своими экстремистскими идеологическими убеждениями, под командованием было войско красных китайцев численностью более миллиона. Что-то вроде штурмовых войск, хотя, конечно, эпитет «штурмовые» в полной мере не передает природы этого военного соединения.
        А еще генерал Мун был вторым человеком в Те-By. Жесткая организация, если не сказать больше. Гарри даже представить себе не мог, каким подонком должен быть глава подобной группы.
        Джентльмен, который как раз собирался его убить, тоже был офицером, командовавшим 38-й бригадой внутренних войск, ответственной за убийство тысяч студентов на площади Тяньаньмынь в 1989 году.
        Да, у этого парня много дел - Мун должен был подавлять диссидентское движение в Китае. Помощник и закадычный друг Муна, страшный низкорослый человек, похожий на героя фильма ужасов, напевал какую-то песенку. На голове у него блестела лысина с торчащими клочьями жирных черных волос, несколько прядей прилипли ко лбу.
        Этот человек тоже был весьма известен - наемный убийца из криминального мира Гонконга по имени Ху Ксу.
        Судя по собранному на него досье, Ху Ксу был консультантом по допросам и мастером своего дела. Именно этот злобный хорек только что сломал Гарри запястье. У обоих китайцев в руках блестели короткоствольные автоматические пистолеты, и оба целились Броку в живот.
        - Мы терпеливо ждали вашего прихода, мистер Брок, - сказал генерал Мун. Он говорил по-английски слишком правильными фразами, от которых пахло Оксфордом, Кембриджем и нафталином. Он зажег сигарету и сжал ее в тонких губах. Потом продолжал говорить, не затягиваясь, держа зажженную сигарету во рту. Вообще говоря, смотрелось клево. - Это мой помощник, Ху Ксу. Он поможет мне выяснить у вас все, что меня интересует. Он в некотором роде врач. Патологоанатом, ушедший в отставку, но продолжающий практиковать и на живых, и на мертвых. По-моему, вам неинтересно, мистер Брок. Вы скучаете. Думаете о чем-то другом. Не так ли?
        - Я очень занят: думаю, как мне лучше всего убить вас, уроды, и свалить с этого хренова корабля. Что за мелодию насвистывает твой приятель? Она привязчивая.
        - Бетховен.
        - Круто. Мне нравится.
        Мун рассмеялся:
        - Вы очень интересный человек, мистер Брок. Меня мучает любопытство. Вас трудно было арестовать, и вы доставили неприятности моим офицерам из Те-By в Пекине. Давайте поговорим немного перед тем, как Ху Ксу вас вскроет. Не возражаете? Вы выведали много наших секретов? Неважно, вы все равно мне все расскажете, когда Ху Ксу сделает вам свои фирменные инъекции и поработает над вами скальпелем, которым владеет виртуозно. Что именно вы знаете, мистер Брок?
        - Я знаю достаточно.
        - Темплхоф?
        - Что еще за Темплхоф?
        - Счастливый дракон?
        - Никогда о таком не слышал.
        - Левиафан?
        - Левиафан? Какой Левиафан? - переспросил Брок.
        Мун с минуту просто смотрел на Брока, пытаясь прочитать ответ в его глазах. Можно было с уверенностью сказать, что большую часть своей карьеры он именно этим и занимался - читал по глазам - и сильно в этом поднаторел.
        - Учитывая стремительный рост Китая, вы не можете винить нас за те шаги, которые мы предпринимаем сейчас в политике, агент Брок. Китай занимает второе место в мире по объемам потребления нефти. Вы прекрасно это знаете. Ежедневное отслеживание этих данных входит в обязанности служащих ЦРУ.
        - Твоя страна подсела на нефть, приятель. Добро пожаловать во всемирный клуб государств-нефтеманов.
        - Китай располагает лишь восемнадцатидневным стратегическим запасом нефти, в то время как стратегического запаса Америки хватит на сто восемьдесят дней. Мы считаем подобное положение дел несправедливым и неприемлемым. У вас есть Саудовская Аравия. У вас есть Ирак. Очень скоро вы оккупируете Иран или Судан, и наши новые нефтяные контракты с этими странами превратятся в ничего не значащие бумажки.
        - Да, товарищ, у наркоманов жизнь не сахар.
        - Вы наверняка узнали во время недавних странствий, что Китай собирается исправить ситуацию, которая сложилась в заливе.
        - Я могу сесть на кровать к покойному?
        - Будьте любезны, это ведь и ваше смертное ложе, Гарри Брок.
        - Спасибо. Эй, я хочу кое-что спросить. Что означают цифры один, семь, восемь, девять? Они ни с того ни с сего вылезли, когда я взламывал код. И я впал в ступор.
        Мун проигнорировал вопрос. Пора менять тактику. Брок сел на край койки, свесил руки между ногами - человек, который знает, что положение его безнадежно. Он поднял на Муна усталые покрасневшие глаза.
        - Америка никогда не пустит вас в залив, генерал, - сказал он. - Никогда. Поверьте мне.
        - Правда? Вы абсолютно в этом уверены, мистер Брок? Гарри знал, Китай на самом деле уже рвался в залив за дозой. На спине у огромной страны сейчас сидит нефтяная обезьяна, а это дело нешуточное. Гарри недавно разнюхал, что коммунисты стянули в Судан войска численностью более полумиллиона. Каждый день туда прибывали все новые и новые люди. Секретная армия - тысячи человек, замаскированных под гастарбайтеров, пробирались в Африку под видом дешевой рабочей силы. С чего бы вдруг? Что такого было в Судане? Да просто он всего лишь в трех сотнях морских миль от нефтяных полей Саудовской Аравии.
        Но Броку не хотелось углубляться в размышления. Ему нужно было сосредоточиться на более важных вещах, например на выживании. Он должен выжить и принести эту аппетитную новость домой. Китайцы далеко не глупы. Они знали, что американский спутник-шпион не отличит солдата от рабочего-эмигранта. Эти подонки все просчитали. Только Гарри мог испортить тщательно подготовленную китайскую чайную церемонию. Но сначала он должен улизнуть, целым и невредимым.
        В настоящее время только королевская семья Саудовской Аравии удерживала шаткий международный статус-кво, предотвращая крушение мировой экономики. Если китайцы переберутся из Судана в Саудовскую Аравию или в любое другое государство в заливе, об этом лучше не думать…
        Гарри прокрутил в голове разные варианты того, что он мог сейчас сказать, и остановился на следующем:
        - Ладно, генерал, забудьте о заливе. Как насчет матушки России? Или сестры Канады? У них ведь тоже много нефти.
        Мун усмехнулся в ответ на «сестру Канаду». С чувством юмора у него порядок, надо отдать ему должное. У большинства коммунистов с четырьмя звездочками на погонах оно напрочь отсутствовало.
        Мун сказал:
        - Мы знаем, Америка никогда не пустит Китай в залив. Но они пустят туда вашего союзника, мистер Брок.
        - Да? О каком союзнике вы говорите? О Франции?
        Да, вот кто его действительно бесил. Французы. Последние десять лет они просто отвратительно вели себя по отношению к Америке. Во-первых, их голоса в ООН легко покупались, и платили за них миллиардами Саддама. Далее, в начале войны с Ираком французские дипломаты продавали иракцам подробности своих встреч с американскими дипломатами! Американские парни гибли из-за двуличности французов. При мысли об этом у Брока кровь закипала. И он был не одинок, в Вашингтоне многие были обеспокоены сложившейся ситуацией.
        Генерал Мун снова рассмеялся:
        - Этот ковбой, засевший в Белом доме, может многое, мистер Брок. Но устроить ядерный взрыв в Париже не в его силах.
        Да, он говорил дело. Дома вряд ли хорошо воспримут передачу Вольфа Блитцера по Си-эн-эн с видеокадрами опасно накренившейся Эйфелевой башни.
        - Зря вы говорите об этом с такой уверенностью, генерал. Сейчас президент, мягко говоря, сердится на ваших французских друзей. Ну, знаете, в связи с этим скандалом - «нефть за продовольствие». Эта история сильно раздражает людей в Вашингтоне. Сколько заплатил Саддам, чтобы купить французские голоса в ООН?
        - Довольно, Брок.
        - Я тоже думаю, что довольно. Выражение «Город света» может зазвучать по-новому, люн ЖЕНЕРАЛЬ.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Я хочу сказать, генерал Мун, что, если вы и ваши французские дружки не будете вести себя осторожнее, город может вспыхнуть, как фейерверк 4 июля.
        Гарри увидел в глазах Муна отражение термоядерного взрыва, образ которого промелькнул у того в мозгу.
        - Вы шутите. Не может быть.
        - Нет? А вы проверьте нас, генерал. Продолжайте в том же духе.
        Мун не заметил нож. Он никогда не видел, чтобы человек двигался так стремительно, как этот американский шпион. Генерал лишь почувствовал жгучую боль в бедре, когда лезвие вошло ему в ногу по самую кость. Потом Брок поднял пистолет и выстрелил в Ху Ксу, который представлялся ему смутным пятном, движущимся сбоку от Муна в сторону двери. Ху Ксу пытался прицелиться и выстрелить так, чтобы не подвергать опасности жизнь второго по значимости человека в Китае. Маленький уродец осел, из шеи у него брызнула кровь.
        Пробегая мимо Ху Ксу к выходу, Брок резко его толкнул. Через секунду Мун услышал всплеск. Он выбежал на палубу, перегнулся через поручни и стал вглядываться в водную гладь. Генерал стрелял из пистолета Ху Ксу, пока не кончились патроны.
        Мун улыбнулся, прижимая скомканный носовой платок к ране в бедре. Он вернулся в каюту и туго перевязал Ху Ксу рану на шее - тряпка сразу же пропиталась кровью. Жить будет. Этот американец сильно его развлек. Тэ-Ву сообщила, что он работает один. Он в бегах и не успеет выбраться из Китая. Его снова поймают и убьют прежде, чем он сможет рассказать кому-нибудь то, что ему удалось узнать. В этот самый момент Тяньджин окружен плотным кольцом, вырваться за которое невозможно. Генерал достал сотовый телефон и набрал номер офицера, отвечающего за безопасность порта. Петля начала затягиваться еще до того, как Брок проплыл две мили по забитому мусором заливу.
        Но Гарри был парнем находчивым. Он выскользнул из петли генерала. И еще из одной петли на монгольской границе, где переправился в Казахстан. Вслед за ним из будки выбежал пограничник с только что полученной по факсу фотографией самодовольной физиономии Брока. Пограничник открыл огонь, и Гарри нырнул под навес грузовика, перед которым только что открыли ворота. Парень, сидевший за рулем, по всей видимости, решил, что красные пограничники стреляют в него, прибавил скорости и завилял. Так что все вышло как нельзя лучше. Они въехали в Казахстан боком, на двух колесах.
        После нескольких приключений в бурном Каспийском море и нескольких экстремальных событий Гарри в конце концов добрался до Марокко. И вот он сидел под финиковой пальмой и мечтал о доме. Официант в красной феске наклонился налить ему чашку чая и вколол ему в шею какую-то дрянь. В голове у Брока загудело. Так он оказался на корабле, медленно плывущем обратно в Китай.
        1
        Резкий ветер взял порт в осаду и планомерно задувал с моря, пронизывая до костей. Несколько дней подряд непривычно холодная погода терроризировала древний портовый город Канны, загоняла жителей в дома, не позволяя им и носа на улицу высунуть. Слышно было, как ледяной ветер со свистом проносится по узким, выложенным булыжником улицам, и на полном ходу огибает углы старых домов и магазинов, которые застенчиво жались к возвышавшимся над бухтой холмам. Ветер украдкой спускался по дымоходам, просачивался сквозь щели в окнах, барабанил в двери и заставлял людей трепетать.
        По всему южному побережью пыль и высохшие опавшие листья кружились, подхваченные не по сезону холодным ветром, и бились о здания, которые стояли совсем рядом и смотрели окнами на море. «Мажестик», «Мартинес» и легендарный отель «Карлтон». Северо-западный нарушитель спокойствия с грохотом сотрясал акры дорогого стекла в окнах отелей с видом на океан.
        А километрах в семидесяти к западу от метеорологического бедствия средиземноморское солнце с улыбкой глядело на чрезвычайно счастливого и довольного жизнью англичанина.
        Жизнерадостного парня, сидящего за рулем старого зеленого «родстера», звали Алекс Хок. Лорд Хок, если быть совсем уж точным, хотя в присутствии Алекса приставку «лорд» лучше было не произносить. Только Пелхэму, который с давних времен был семейным поверенным Хоков, позволялось в присутствии Алекса обращаться к нему «мой лорд». И то только потому, что однажды, давным-давно, Пелхэм пригрозил уволиться, если Алекс запретит ему это делать.
        Хок был симпатичным парнем, чуть выше шести футов ростом, аккуратным и на редкость хорошо сложенным. Ему было тридцать с небольшим. Квадратный подбородок с ямочкой, непослушные черные волосы и удивительные арктически-голубые глаза - всем своим видом Алекс излучал решимость. Одна только улыбка не соответствовала его жесткой наружности. Правда, и она могла быть жестокой, если он злился или обижался. Но в большинстве случаев ясно показывала, что его забавляет все, что жизнь подкидывает ему на пути, неважно, хорошее или плохое.
        Путаные и непоследовательные взгляды Алекса Хока на любовь, войну полов и жизнь в целом скорее притягивали женщин, чем отпугивали. Он был богат, его романы с прекрасным полом были многочисленны и подробно освещались в британских таблоидах. Лишь однажды Алекс отважился прошествовать в церковь по проходу, ведущему в объятия Гименея. Но все закончилось ужасом и горем, когда его жену убили в самом начале их супружеской жизни.
        Многие мужчины считали его хорошим товарищем. Он был атлетически сложен, настолько, что мог соревноваться по-настоящему, когда хотел, любил пропустить стаканчик и рассказать хорошую историю. Однако большинство действительно интересных историй, произошедших с Хоком, были достоянием весьма и весьма ограниченного круга людей. Он никогда не рассказывал о своем детстве, о трагедии, которая произошла, когда ему было семь лет.
        В общем и целом, невзирая на печали и горести, которые случались с ним в прошлом, Александр Хок был довольно жизнерадостным парнем.
        Если бы кому-то захотелось расспросить Хока о роде его профессиональной деятельности, пришлось бы сильно надавить, чтобы получить честный ответ. Номинально он являлся главой крупного семейного бизнеса - конгломерата банковских и промышленных единиц - но здесь от него требовалось лишь слегка придерживать рукой штурвал. Он тщательно подобрал способных штурманов для управления своими предприятиями и позволил им выбирать курс.
        Сам же время от времени делал глубоко секретные одолжения правительству Ее Величества. Иногда выполнял задания правительства США, когда требовались его навыки и умения.
        Эти дела не проходили ни по каким документам. Хока звали, когда нужен был человек, который не боялся запачкать руки и мог держать рот на замке. В общем, он сильно смахивал на капера восемнадцатого века, чьим прямым потомком и являлся. Он был похож на пиратов, которые грабили на суше и на море под покровительством короля. Короче говоря, Хок был ни больше ни меньше капером двадцать первого века.
        Он гнал свой «ягуар» на восток по берегу Ривьеры к древним Каннам и чувствовал себя, как девятилетний мальчишка в радостном предвкушении Рождества. В конце концов ничего экстраординарного пока не случилось, всего лишь настало очередное исключительно прекрасное весеннее утро. Широкая дорога, обнимавшая побережье, петляя, поднималась высоко над синим морем, и он с жадностью пожирал ее по сотне миль в час. Гибралтар давно уже растворился в зеркале заднего вида. Скатертью дорога, подумал Хок, не питавший теплых чувств к этой скале, наводненной обезьянами.
        Ну и, раз уж он начал об этом думать, напыщенный морской флот пусть катится ко всем чертям вслед за Гибралтаром.
        Таким уж Хок был человеком; он предпочитал хлеб, воду и одиночное заключение любому организованному совещанию. Ему только что пришлось промаяться целых два дня на брифинге разведчиков в штабе британского флота на этой самой чертовой скале. В заключительный день почетный гость брифинга, директор ЦРУ Патрик Брикхаус Келли, провел презентацию, призванную открыть всем глаза. Смысл ее состоял в том, что в заливе назревает очередной серьезный кризис. Китайские корабли направлялись в Индийский океан на рандеву с французским флотом.
        Китай и Франция? На первый взгляд альянс совершенно невероятный. Но в этом альянсе была серьезная заявка на установление власти в заливе, а значит, и во всем мире. Никто в Вашингтоне не знал наверняка, когда именно случится этот наделавший шуму совместный маневр двух флотов, и случится ли вообще. Однако эта новость сильно встревожила моряков Королевского военного флота на базе в Гибралтаре. Сама возможность подобного развития событий будоражила им кровь. Хок полагал, что многие из них рисовали себе сладкие картины повторения великой победы Нельсона при Трафальгаре.
        «Что они все так переполошились?» - недоумевал Хок, ерзая на стуле. Понять суть этого замысла было несложно: Франция и коммунистический Китай совместно выводят корабли в Индийский океан. Эту мысль можно было выразить одним предложением из десяти слов.
        Наконец невыспавшемуся и пересовещавшемуся Хоку удалось вырваться на свободу. Он проехал через контрольно-пропускной пункт на испанской границе и покатил вдоль унылого побережья Испании мимо полуразва-лившихся хижин. Хок поддал газку, наращивая обороты двигателя, и поймал себя на том, что прокручивает в голове основные моменты вчерашнего брифинга.
        Все дело в чертовых французах. Их министр внешней торговли, коррумпированный и злобный человечек из рода Бонапартов, недолюбливавший Америку, все время доставлял им неприятности. Ничего неожиданного в этом не было: он уже давно изо всех сил осложнял отношения США с Францией. Это было неприятно, но не более того. В такой ситуации действительно серьезные опасения внушало то, что французы спутались с красными китайцами. Когда Брик Келли так назвал китайцев, у всех присутствующих брови поползли вверх. Но директор ЦРУ Келли упорно продолжал повторять этот эпитет на протяжении всего брифинга, потому что, согласно его словам, «если эта кучка мандаринов в Пекине не красная, тогда, черт возьми, я уж и не знаю, кто красный».
        Потом Келли показал схему: в прошлом году красный Китай в четыре раза увеличил военный бюджет, доведя его до восьмидесяти миллиардов долларов США. Китайцы покупали у русских авианосцы и подводные лодки и с максимальной скоростью строили собственные атомные подводные лодки. Подтвержденные данные американских и британских спецслужб показывали, что за последние месяцы Франция и Китай семь раз совместно проводили секретные морские учения в Тайваньском проливе.
        Господи, ну и заварушка.
        Он приехал на совещание в Гибралтар исключительно по просьбе Келли. Директор сказал, что для него есть новое задание. И дело было срочное.
        Как любил говаривать его хороший друг Эмброуз Конгрив из Скотланд-Ярда, снова пришло время шпионских игр. Это наблюдение, перспектива нового задания и спасение заложника вскоре оказали благотворное влияние на настроение Хока. Он всегда полагал, что классическая тайная операция по спасению является одним из самых благодарных занятий в жизни. Признательная улыбка недавнего заложника была одной из тех бесценных вещей, которые напоминали, зачем вообще было играть в эту игру.
        Этому заложнику повезло особенно. По словам Келли, американцы узнали, что один из их людей попал в беду, только благодаря действиям начальника станции экстренной помощи Маракеша. Он вылезал из машины на Ла Ма-мунии и увидел, как пьяного человека заталкивают на заднее сидение черного седана. Пьяный мужчина был похож на американца, двое «помогавших» ему были китайцами. Почувствовав, что здесь что-то не так, начальник станции запрыгнул обратно в машину и несколько часов ехал за седаном, всю дорогу до порта Касабланки.
        Вооруженные охранники у подножия трапа делали проникновение на судно невозможным. И начальнику станции оставалось лишь беспомощно наблюдать, как мужчину в бессознательном состоянии втащили на борт «Звезды Шанхая». Он сразу же позвонил в Лэнгли. Его подозрения подтвердились. Пьяный американец, вероятнее всего, был человеком, который должен был уехать из Китая неделю назад и которого считали погибшим.
        Алекс Хок почувствовал, что его душевное равновесие чудесным образом восстановилось всего лишь через час пути - да, езда на высокой скорости творила чудеса! Крепко и уверенно сжимая руль, Хок немного посмаковал мысль о том, что он снова в игре.
        Мимо промелькнул указатель: Сан-Тропе. Всего несколько часов до места, куда он ехал - старого курортного местечка в Каннах. Резко, по-гоночному, переключив скорость, Хок в приличном темпе вписался в крутой поворот и глубоко вздохнул.
        Каким же прекрасным был Прованс в июне! Просто восхитительным!
        Какое чувство необузданной мощи охватывает, когда вжимаешь педаль в пол и слышишь рев заведенного на полную катушку шестицилиндрового двигателя, который с готовностью отзывается.
        Алекс добрался до Канн и снял в легендарном «Карлтоне» апартаменты с видом на море.
        2
        Эмброуз Конгрив щедро намазал теплый тост клубничным джемом и поднес к глазам, чтобы получше рассмотреть. Удовлетворенный увиденным, он уставился на два сваренных всмятку яйца в красивых голубых фарфоровых подставках, не сдерживая накатившей на него волны удовольствия. За залитыми солнцем окнами раздавались трели птиц, чайник что-то весело насвистывал. Сказать, что Эмброуз был доволен ранним завтраком в солнечной оранжерее своего нового дома, значило ничего не сказать.
        Он испытывал неподдельное наслаждение.
        Именно о таких мгновениях, подумал прославленный криминалист из Скотланд-Ярда, он так сильно мечтал все эти месяцы.
        А ведь он столько лет трясся от холода и сырости в дрянной крохотной квартирке, не смея даже и помыслить о том, что в его жилищных условиях когда-нибудь произойдут столь разительные и приятные перемены.
        А сейчас он жил в симпатичном кирпичном коттедже в Хэмпстедской пустоши, куда недавно переехал. Все это принадлежало раньше его тетушке Августе, отошедшей в мир иной на девяносто восьмом году жизни. Августа мирно испустила дух во сне. Эмброуз, стоя у ее могилы, очень надеялся, что этот способ перехода в царствие небесное был семейной традицией.
        На оглашении последней воли миссис Буллинг в обшарпанном офисе ее поверенного к угрызениям совести, которые испытывал Эмброуз, примешивалась тщетная надежда что-то унаследовать. В конце концов ведь был же фарфоровый сервиз, который она обещала ему еще несколько десятилетий назад. Он сидел, притворяясь спокойным, надеясь, что она его не забыла.
        И она не забыла.
        Скорее наоборот. Из своей холодной могилы тетушка Августа умудрилась шокировать всех присутствующих, завещав коттедж с милым названием «Душевный покой» и все его содержимое своему дорогому племяннику Эмброузу Конгриву, вместо того чтобы оставить все это своему единственному сыну, Генри Буллингу. В кабинете адвоката воцарилось недоуменное молчание. Генри Буллинг, предполагаемый наследник, служивший мелким дипломатом, несколько секунд сидел в ступоре, вытаращив глаза и хватая ртом воздух. Он бросил на Конгрива взгляд, в котором можно было прочесть все, что он о нем думал, причем мысли были весьма нелестные для Эмброуза. Потом немного неуверенно поднялся и на трясущихся ногах прошествовал к двери.
        Поверенный, некий мистер Ридинг, пару раз кашлянул в кулак и пошелестел бумагами на огромном столе.
        Этот инцидент был последним звеном в длинной цепочке разочарований в жизни Генри. Эмброуз знал его с самого рождения. Мальчик, казалось, был обречен на неудачи с самого начала.
        Единственный сын Августы был одним из тех прирожденных неудачников, которые время от времени появляются на нашей планете, с тусклой копной рыжих волос на голове. Природа не наградила его хорошо очерченной нижней челюстью и выдающимся подбородком, которыми отличались большинство мужчин из рода Буллингов. Он мучился в разных частных школах, а из Кембриджа его выставили за аморалку. В те дни именно так называли ситуацию, когда студента застают с женой преподавателя в весьма пикантном положении.
        Перебравшись в Париж, Генри несколько лет проболтался в Сорбонне, а потом вообразил себя живописцем. Установив мольберт на набережной, у воспетой поэтами грязной Сены, он намалевал несколько огромных полотен, которые, на взгляд искушенного в живописи Эмброуза, были подобны сценам бессмысленного насилия.
        В восьмидесятые годы Генри потерял немалую долю состояния матери, сделав, мягко говоря, неудачное вложение капитала. Без гроша в кармане, поджав хвост, он вернулся в отчий дом и поселился в маленькой квартирке над домиком садовника. А через какое-то время переехал в довольно неприятный район города. В глазах Эмброуза он оставался все тем же избалованным снобом. Его притворный французский акцент не улучшал характера. Равно как и привезенные из Парижа розовые рубашки, по сто долларов каждая, которые он вряд ли мог себе позволить на зарплату клерка французского посольства.
        Генри Буллинг был шпионом. Он зарабатывал пару лишних шиллингов, присматривая за тем, как обстоят дела во французском посольстве, и регулярно докладывая о своих наблюдениях в Скотланд-Ярд. Так как Эмброуз приходился Генри кузеном, именно ему приходилось выслушивать сплетни, собранные за всю неделю, и изучать тайком сделанные копии по большей части бесполезных документов, которые Буллинг запихивал в свой чемодан, перед тем как отправиться на обел. У Эмброуза вошло в привычку встречаться с кузеном на скамейках в парке Сейнт-Джеймс.
        Новая экономка Конгрива Мэй Первис, крепкая симпатичная шотландка, хлопотала на кухне за стеной. После завтрака она начнет заниматься ежедневными делами, будет взбивать подушки, вытирать пыль и наводить порядок в коттедже «Душевный покой». В данный момент миссис Первис старательно вырезала куски тонких китайских обоев с цветочными узорами и укладывала их на дно ящиков и шкафов в новой кухонной мебели.
        У Мэй была привычка насвистывать во время работы, и Эмброуз находил это весьма забавным. Она начинала с середины какой-нибудь мелодии, насвистывала ее с час или около того, а потом переходила к следующему номеру своего, казалось, не имеющего границ репертуара. Он каждое утро смотрел, как она суетится по хозяйству, и раздумывал, является ли это точным отображением семейной жизни. Уютно, спокойно, умиротворяюще. Прямо идиллия! Даже застенчивая улыбка, игравшая на лице миссис Первис, когда она напевала себе под нос и занималась домоводством, была - ну, в общем, он даже начинал подумывать, нет ли в мире кого-то и для него… Его второй половины.
        И приходил к выводу, что, нет, пожалуй, ведь если бы была, он наверняка уже нашел бы ее. В конце концов ему уже перевалило за пятьдесят.
        Счастливый детектив впился зубами в свой тост, блаженно вздохнул и снова уткнулся в свежий номер «Таймс». Экономические новости из Европы наводили тоску. Два краеугольных камня европейской экономики, Германия и Франция, заявляют о застойных явлениях в экономическом развитии. Удивительно, но Франция собирается выйти из Евросоюза! Не утихает шумиха вокруг очередного политического убийства. Из штаб-квартиры Европейского союза в Брюсселе отчетливо попахивает паникой. И так далее и тому подобное, страница за страницей. Иногда он задавался вопросом, зачем вообще читает эти чертовы газеты. Они всегда, ежедневно, в любое время года сообщали только плохие новости.
        Вот в его мире все было в порядке. Пропахшая плесенью старая квартира в Бэйсуотере уже погружалась в пелену воспоминаний. А он сидел в доме, прочном кирпичном доме начала девятнадцатого века. Остроконечная крыша, выложенная черепицей, с двумя дымоходами. Симпатичное веерообразное окно над парадной дверью. Дом небольшой, можно даже сказать маленький, но красивый. Кроме того, Эмброузу теперь принадлежало несколько акров газона, залитого солнечным светом, клумбы с пионами и лилиями и еще место, где когда-нибудь он сможет выращивать свои любимые георгины. Да, георгины, самых разных сортов: Полярную красавицу, Золотую шапку и самые любимые - Реквием.
        Было такое ощущение, что у него в жизни теперь все по-новому. Недавно приобретенная собака по кличке Рейнджер, симпатичный спаниель, свернулась клубком у него в ногах и спала, греясь в теплых солнечных лучах. Он протянул руку и хотел погладить собаку по голове, когда Рейнджер неожиданно поднял голову и громко зарычал.
        - Господи милосердный, что там такое, миссис Первис? - выпалил Эмброуз.
        - Что вы имеете в виду, мистер Конгрив?
        - Этот дьявольский грохот. Наверное, у парадной двери. Что, звонок не работает?
        - Давайте я схожу посмотрю, сэр. Разве в звонок звонили?
        - Пожалуйста, посмотрите, миссис Первис.
        - Тогда я пойду прямо сейчас.
        Рейнджер, обогнав ее, пронесся по истертому оливково-зеленому ковру ручной работы, которым был устлан коридор, заливаясь яростным лаем. Вернувшись, миссис Первис сказала:
        - Там два джентльмена хотят вас видеть, сэр.
        - По какому вопросу?
        - Они не сказали, мистер Конгрив. Сказали только, что это срочно.
        - Господи, неужели спрятаться от этого невозможно? - досадливо поморщился Конгрив, поднимаясь на ноги и застегивая шерстяную кофту, которую он накинул, чтобы укрыться от ранней утренней прохлады. - Скажите им, что я сейчас приду, миссис Первис. Пригласите их в дом, предложите чаю, но глаз с них не спускайте. И отзовите собаку, если сможете. Будет не очень хорошо, если Рейнджер укусит полицейского.
        - Полицейские? С чего вы взяли?
        - Я, должно быть, упоминал в разговоре с вами, что я полицейский, миссис Первис.
        - Но…
        - Мужчины, которые ходят парой, всегда оказываются полицейскими, миссис Первис.
        - Ну, они с тем же успехом могут оказаться и парочкой влюбленных геев, не так ли, мистер Конгрив? - парировала миссис Первис, и в ее голубых глазах зажегся озорной огонек.
        3
        Сегодня движение на Круазетт, широком, обсаженном пальмами бульваре, окаймляющем береговую линию, было минимальным. Бульвар выглядел враждебно и холодно. На дороге почти никого не было. Лишь время от времени сновали такси - черные «мерседесы» да изредка во въездные ворота отеля «Мажестик» или «Карлтон» с ревом залетал невероятно красный «феррари» или хромированный желтый «Ламборджини» с арабскими номерными знаками. Из них выплывали блондинки с длинными ногами, примчавшиеся из Парижа навестить «больного дядюшку».
        В начале одиннадцатого майским пятничным вечером в позолоченной спальне отеля «Карлтон» Александр Хок, который только что приехал, и женщина, с которой он только что познакомился, шумно занимались любовью на изысканно убранной и чрезвычайно помятой постели. Впившись губами в рот женщины, Хок взглянул на мерцающий голубоватым светом циферблат наручных часов. Водонепроницаемые часы подтвердили то, что ему подсказывали внутренние биологические часы, которые никогда не подводили, определяя время с точностью до минуты.
        Да. Пора торопиться.
        - DU VENT[1], - пробормотала женщина, прервав движения и глядя, как жалюзи яростно бьются о стеклянные двери террасы. Завывающий ветер рвался со скоростью не менее тридцати узлов.
        - Да, сказал он, нежно погладив ее по щеке. - Что ветер?
        - C’EST TERRIBLE, EH?[2]
        - М-м, - промычал Хок, который был сейчас немного занят.
        Его спина непроизвольно выгнулась. С губ сорвался крик. Она все еще тяжело дышала, сидя на нем верхом, и он с восхищением разглядывал ее сильное тело оттенка слоновой кости. На ней была черная соболиная накидка, заколотая на шее. Капли пота блестели на коже, образуя ручеек, стекающий между грудей.
        Поразительно красива. Просто невероятно. Звали ее - как недавно узнал капитан Хок - Джет. Она была известной личностью, вероятно, настолько, чтобы называться одним именем. Китайская кинозвезда. Хок не видел ни одного фильма с ее участием - он любил черно-белые картины, снятые до или во время войны. А фильмы, в которых она играла, он смотреть и не собирался.
        Сказать по правде, он мало что знал об этой женщине за пределами громадной кровати, если не считать ее черных глаз, красных губ и плавных очертаний тела.
        Они познакомились сегодня днем на роскошном ланче в «Отель дю Кап» в Антибе. Немецкий магнат Августус фон Драксис, который устраивал этот прием под соснами на светло-голубой вилле Феликс, любезно перевез нескольких гостей, остановившихся в «Карлтоне», на борту яхты. По воле случая Хок и Джет сидели рядом во время непродолжительного и не очень приятного путешествия из бухты Канн к Антибу. Море было на редкость неспокойным, яхту сильно болтало. Хока сильно удивили дерзость и беззаботность его соседки.
        - Для женщины вы поразительно хорошо переносите качку, - сказал Алекс, обращаясь к ней. Выражение ее лица ясно показывало, что она не считает это комплиментом.
        - IL FAIT FROID[3], - сказала она, передернувшись от холода. Она разглядывала его слегка потертый ирландский рыбацкий свитер. Из одежды Хок привез только морской мундир, смокинг да еще пару вещей. На женщине было очень короткое черное платье из натурального шелка с открытыми плечами и несколько ниток крупного черного таитянского жемчуга. Дорогое украшение, подумал Хок, отметив про себя неправильную форму жемчужин. Джет явно не вспомнила о плохой погоде, когда выбирала наряд для приема. Она думала о мужчинах.
        - Извините, - улыбнулся он, стягивая свитер через голову и протягивая женщине. - Какой я невнимательный. - У Хока осталась старая фланелевая рубашка, которая не особо защищала от резкого холодного ветра.
        - Да уж, - сказала она и надела толстый шерстяной свитер, не обращая внимания на уложенные в сложную вечернюю прическу черные волосы и театральный макияж. Он поймал себя на том, что следит за каждым ее движением. Ее жесты были точными, почти балетными, и Алекс смотрел на нее, как завороженный. Он знал немало мужчин, которые с ума сходили по восточным женщинам. Сам же никогда, вплоть до этого самого момента, не понимал, что они находили в них.
        Присмотревшись к его густым черным волосам и проницательным голубым глазам, женщина спросила, перебив его сладостные раздумья.
        - Вы ирландец?
        - Нет. Полукровка. Мой отец англичанин, мать американка.
        Казалось, она несколько секунд размышляла над его словами, но ничего не сказала. Когда она поправляла черную плиссированную юбку, Хок успел разглядеть пышное бледное бедро и кружевные полоски чулок с черными застежками пояса. Алекс всегда находил этот модный аксессуар особенно привлекательным.
        - Вы остановились в «Карлтоне»? - спросил он, чувствуя себя неловко. Если его попытки завести беседу с этой красивой женщиной даже ему самому казались такими жалкими, какими же они должны были показаться ей?
        Как бы там ни было, она выжала из себя полуулыбку.
        - . Нет. Я ездила на берег за покупками. Я гостья на борту вон той яхты. Мы приехали на кинофестиваль и задержались. Владельцу яхты здесь нравится.
        - А! Она называется «Валькирия», да? - сказал Хок и взглянул поверх водной глади на сногсшибательный белый корабль. Он прекрасно знал название яхты, но подумал, что лучше изобразить невежество. Немецкая яхта была знаменита. Почти триста сотен футов в длину и сорок футов в ширину - самая большая частная парусная яхта на земном шаре. Построена в обстановке строгой секретности в Гамбурге на немецкой судостроительной верфи фон Дракси-са. На яхте - три полностью автоматизированных мачты из углеводородного волокна и двадцать шесть тысяч квадратных футов парусов. До Хока доходили слухи, что она могла выдавать больше двадцати узлов под парусом.
        - Да. Это «Валькирия». Она принадлежит нашему гостеприимному хозяину. Как вы с ним познакомились?
        - Я с ним не знаком. Кто-то просто подсунул приглашение мне под дверь.
        - Ах, да. Шатци, старый надежный друг. Кажется, вам нравится его яхта. Я могла бы устроить вам экскурсию на борт.
        - Экскурсию? Я бы предпочел повести ее. Честно говоря, я многое бы отдал за то, чтобы поуправлять такой яхтой.
        - Вы моряк, MONSIEUR?
        - Старый морской. служака, - сказал Хок, причем его самого затошнило от того, как это прозвучало, и он быстро отвел взгляд. Старый морской служака? Не таким уж он был и старым. И строго говоря, уже не являлся морским офицером. Скорее консультантом, работающим по контракту. Как смешно и глупо это прозвучало. Господи! В ту же секунду ему стало стыдно за свои совершенно прозрачные и бесплодные попытки очаровать эту женщину.
        Два года Хок пытался подавить мучительные воспоминания о сокрушительной потере: убийстве любимой невесты Виктории на крыльце церкви через несколько минут после окончания свадебной церемонии. Само это ужасное событие, врезавшиеся в память образы крови и кружева - от всего этого еще можно было защититься. Но остался сгусток боли, скрывавшийся где-то на самом краю его сознания, выжидая, злорадно усмехаясь, тяжело дыша. Хок пытался от него убежать и не смог.
        Он стал называть этот сгусток боли своим черным псом. Спустя шесть месяцев после убийства жены он сошелся с одной из своих бывших любовниц - поступок необдуманный с его стороны. Вскоре они расстались. Консуэла де лос Рейес больше с ним не разговаривала. Не отвечала на звонки и не принимала цветы. Он ее не винил. Через некоторое время он сдался и заперся в четырех стенах.
        Судьба и ее извечная сообщница - трагедия наконец выиграли битву, длиной в жизнь. В семь лет Алекс стал свидетелем жестокого убийства родителей, которое произошло на яхте в Карибском море. Посреди ночи пираты поднялись на борт корабля. Его мать изнасиловали, перед тем как перерезать ей горло. Отца распяли на двери, за которой прятался маленький мальчик. Он все видел, но сидел тихо, чтобы остаться в живых.
        И до сих пор помалкивал об этом, по той же причине.
        После смерти Виктории Алекс Хок почти на два года забросил привычную жизнь. Он запер дом в Глостершире и сбежал. Он хотел спрятаться от своих чувств, вылечить раненое сердце. Убежал так далеко, как только смог. Тибет. Малайские острова. Бирма. Полное вегетарианство, никакого спиртного. Альпинизм. Медитация. Не помогло…
        В крохотной хижине на берегу залива Мартабан в мертвой тишине ночи Александр слышал «черного пса». Видел, как тот сидит, притаившись, у самой кромки джунглей и тяжело дышит, обнажая розовые десны и огромные клыки. Готовый наброситься на него.
        Александр вернулся домой в Лондон и попробовал залить горе спиртным. Дорогим ромом. Бочками высококачественного алкоголя. Это тоже не помогло, к тому же по утрам он чувствовал себя отвратительно.
        Его самый близкий друг, главный инспектор Эмброуз Конгрив, сказал ему однажды, что траур затянулся. Может, пора начать встречаться с другими женщинами.
        И вот теперь, глядя на Джет, Хок подумал, да, возможно, известный во всем мире детектив разгадал еще одну тайну жизни.
        Время пришло. Хок был мужчиной того типа, которому обязательно нужна женщина. Может, это и была та женщина, в которой он нуждался.
        4
        За одним из розовых столов, прихотливо расставленных под сенью поющих на ветру сосен, Александр Хок пустился в погоню. Ему пришло в голову, что Джет не прочь быть пойманной. Его дедушка, просто кладезь мудрости, однажды сказал еще совсем юному Алексу: «Никогда не гоняйся за девушкой, которая не хочет, чтобы ее поймали». Тогда он не совсем понял, о чем речь. Зато сейчас понимал очень хорошо.
        Солнце вновь появилось в небе, правда, почти не грело. Хок был рад, что пришел на этот прием. Он изо всех сил старался быть остроумным и обворожительным за рыбой, тушенной в белом вине, за жареной камбалой и за лимонным щербетом - бывший дамский угодник Алекс Хок.
        Было непросто - он чувствовал себя второсортным актером, путающимся в тексте. Да, давненько он не флиртовал с женщинами.
        После ланча они вдвоем прогулялись по дорожкам ухоженного сада, вдоль которых росли алиссум, шалфей и лобелия. Поднявшись на небольшой холм, они вышли к красивейшему отелю, окруженному деревьями. «Отель дю Кап» явно стоил тех денег, которые его обитатели платили за номера.
        Вечер был весьма приятным. Девушка - восхитительной. Хок съел дюжину вкуснейших португальских устриц и запил их холодным белым вином. «Черного пса» поблизости не было.
        Отправив устрицу в рот, Хок сказал Джет:
        - Знаете, кто самый смелый человек на земле?
        - Попробую угадать. Вы?
        - Нет. Тот, кто первым попробовал устрицу.
        На обратном пути к пирсу «Карлтона» и за ужином в баре «Ле Петит» на первом этаже отеля были еще устрицы и еще шампанское, и в конце концов Джет оказалась в его постели.
        - LE VENT, - снова сказала Джет, лежа в темноте.
        - Что ветер? - спросил Алекс, откинув с ее лица прядку волос, черную, как смоль. Потом мягким, ласкающим движением провел кончиками пальцев по ее гладкой щеке.
        - C’EST MАL[4], ужасный ветер.
        - Все ветры когда-нибудь выдыхаются, - сказал Хок. - Наверное, с людьми происходит то же самое.
        - Где ты живешь? - спросила она.
        - В Лондоне и его окрестностях. А ты?
        - У меня квартира в Париже. На авеню Фош.
        - Шикарно.
        - Это не твой номер, - Джет скатилась с него, легла на спину и закурила. Ее темные глаза мерцали в отблеске горящей сигареты.
        - Да? С чего ты взяла? - спросил он, в его ярко-голубых глазах плескалась улыбка.
        - Я не вижу ни зубной щетки, ни бритвы, - задумчиво произнесла Джет, выдохнув в потолок струйку пахучего дыма. Хок внимательно ее разглядывал. Ему нравилось думать, что он хорошо умеет читать по глазам, и весь день он пытался прочитать в глазах Джет хоть что-нибудь. Безуспешно. Ее глаза были чернее ночи, непроницаемы и непостижимы.
        - А! Так вот в чем дело, - сказал он.
        - И имя на карточке на входной двери. Оно написано от руки. На карточках, которые консьерж дает гостям отеля по прибытии, имена выгравированы.
        - Виновен - признаю.
        - Ты медвежатник? Кажется, это так называется?
        - Да что ты, милая! Я ненавижу медведей, - сказал Хок, свесив длинные ноги с кровати. - Ну, и потом, они не разрешают держать животных в отеле.
        - Куда ты?
        - На террасу. Нужно кое-что проверить. У меня знакомый собирается вечером сесть на корабль, отплывающий в Шанхай. Я должен убедиться, что он на него не попадет.
        - Не смею вас задерживать, мистер Хок.
        Алекс не стал тратить время на поиски рубашки и брюк. Он просто накинул на плечи смокинг, прихватил армейский бинокль с резиновым покрытием, болтавшийся на ручке двери, и выскользнул через стеклянную дверь. Приставив бинокль к глазам, он увидел бушующее море. Капитан Хок знал, что плохая погода в этой части света не редкость.
        Здесь Средиземное море как бы проходит сквозь игольное ушко: всего пятнадцать миль водной глади отделяют город Сеуту в Северной Африке от гибралтарской скалы в Европе. В древности скалы по обеим сторонам пролива называли Столпами Геркулеса. За ними был хаос - там скрывался темный и призрачный океан, который называли MARE TENEBROSUM[5].
        Сегодня на улице тоже мрачновато, подумал Алекс Хок и улыбнулся. Какая-то часть его натуры благоволила к плохой погоде. Солнечные дни на юге Франции шли по десять центов за дюжину, потому что их было слишком много. И Хок был рад смене пейзажа и его драматической направленности. К тому же плохая погода поможет слегка приструнить любителей подглядывать. Его задача на сегодня была весьма незатейливой - банальное освобождение заложника. Но последствия провала этой операции могли быть катастрофическими.
        Он перевел бинокль на запад и быстро нашел то, что искал среди огромного количества величественных яхт, рыбацких лодок и целого леса торчащих мачт парусников - старую ржавую посудину под названием «Звезда Шанхая». Она прибыла из Касабланки и теперь отправлялась из Канн в Аден, а из Адена в Рангун. Два дня назад Хок узнал, что на ее борту насильно удерживали американского гражданина, агента ЦРУ, чья жизнь висела на волоске.
        - Алекс? - позвал из темноты спальни голос Джет. И по-английски, и по-французски она говорила с певучим китайским акцентом. Долетающие до него слова звучали, как легкое позвякивание колокольчиков.
        - Извини, - сказал Алекс, перекрикивая ветер и одновременно внимательно изучая горизонт в бинокль. - Дай мне еще минутку, дорогая. Выпей пока шампанского. Оно в ведерке возле кровати.
        Яхта «Блэкхок» стояла на якоре в полумиле от входа в порт. С виду она ничем не отличалась от других игрушек богатых людей, которых в порту Ривьеры было предостаточно. На самом же деле это был маленький боевой корабль, хорошо замаскированный на судоверфи в Голландии под прогулочную яхту.
        Столь необычное имя было выбрано для яхты неспроста. Алекс назвал ее в честь своего печально знаменитого предка, английского пирата Блэкхока. Джон Хок родился в Плимуте, первый раз вышел в море юнгой на корабле пользовавшегося дурной славой «Ситцевого Джека» Рэкхема. Много лет спустя Ситцевого Джека повесили за пиратство в Порт-Рояле. Юный Джон Хок, к тому времени уже отличившийся героическим поведением и потрясающей удачей, был единогласно избран новым капитаном пиратского судна.
        - Кому принадлежит море? - любил спрашивать он.
        - Блэкхоку! - хором отвечали ему матросы.
        Так его стали называть для краткости - Блэкхок, или Черный ястреб. Он орудовал в Карибском бассейне, где с одобрения колониальных властей Ямайки грабил испанские суда. Его отчаянная банда получила прозвище «Братья побережья». Золото и товары стоимостью в десятки миллионов фунтов, спрятанные пиратами, и по сей день покоятся где-то на скалистом побережье острова, который когда-то назывался Эспаньолой.
        Фортуна благоволит быстрым. Таков был девиз молодого капитана пиратов, и он старательно ему следовал. У Блэкхока были легкие шлюпы, изготовленные по специальному заказу в порту его родного города Плимута, способные без труда догнать любой, даже самый быстрый корабль. Когда он садился на хвост какому-нибудь паруснику и нагонял его на своем судне «Мщение», пассажирам и команде оставалось лишь просить прощения у Господа Бога за грехи и готовиться к встрече с Создателем.
        Яхта весь день плыла с Корсики в Канны и встала на якорь в назначенное время, сразу после заката. Алекс Хок поговорил с начальником службы безопасности Томом Квиком и приказал погасить все огни на борту яхты. С террасы отеля темный силуэт яхты напоминал огромный необитаемый остров совсем близко от берега.
        «Звезда Шанхая» прибыла в Канны надень раньше. Хок, наблюдал за суетой на ее борту, но ничего интригующего не заметил. Сейчас она была пришвартована у низкого узкого волнореза, который начинался у восточной оконечности порта и, делая плавный изгиб, выходил в открытое море. После беглого осмотра Хок удивился, как эта посудина вообще еще держится на плаву. Что, черт возьми, они на нее грузят? С виду напоминает большие куски отполированной стали бочкообразной формы. Судя по документам, какие-то агрегаты с завода «Рено». Корабль низко сидел в воде, носовая часть была слегка опущена. На палубе находились несколько еще более массивных стальных колец в форме буквы «о», закрепленных ярко-оранжевым брезентом. С виду вполне безобидно.
        Согласно портовому расписанию «Звезда Шанхая» должна была простоять на рейде еще час. Но расписание во французских портах не всегда соблюдалось. Так что в любом случае ему пора двигать.
        Хок опустил бинокль, внезапно заметив, что ветер прекратился. И теперь, когда стало гораздо теплее, с моря наползала пелена густого тумана. Хок вернулся в спальню через стеклянную дверь. В голове раздавалось быстрое тиканье, отсчитывающее драгоценные секунды.
        - Что ты делаешь? - спросила Джет с некоторым раздражением, садясь в постели и тщетно пытаясь прикрыть свою красивую грудь краем простыни.
        - Извини, девочка. У меня встреча, - сказал Хок, натягивая трусы и черные брюки. Потом он открыл ящик комода и достал новую нейлоновую кобуру с пистолетом. Когда Алекс учился в Королевской морской школе в форте Монктон неподалеку от Портсмута, то целыми днями напролет торчал на тренажере для стрельбы, убивая спроецированных компьютером противников. Поэтому сейчас он мог вытащить пистолет и выстрелить за четверть секунды. Заветной мечтой Алекса было сократить это время еще на одну пятую - он отнюдь не горел желанием провести последние мгновения на Земле за подсчетом пуль у себя в животе.
        Он носил пистолет справа за тазобедренной костью, поскольку опытным путем выяснил, что из этого положения можно быстрее всего вытащить оружие.
        - Ага. Значит, ты что-то вроде шпиона? Или секретного агента?
        - Правильнее сказать, что я шпион общего назначения.
        - Что это значит?
        - Ну, знаешь, отпускается без рецепта, - ухмыльнулся он, взвесил на ладони полный патронов магазин и вставил его с ласкающим слух щелчком.
        - Что?
        - Легко доступный. Ну, знаешь, шпионаж, на который не нужно получать патент. Боюсь тебя разочаровать, но я занимаюсь самой обычной банальщиной. Нудная корпоративная слежка и тому подобное. Скучнейшее занятие, могу тебя заверить. С тем же успехом я мог бы изучать юриспруденцию.
        - А зачем тогда пистолет?
        - Исключительно в целях предосторожности. Можно случайно нарваться на какого-нибудь дьявола из мира промышленного шпионажа.
        - Чушь собачья. Херня!
        Хок покосился в ее сторону. Произнесенные слова диссонировали с ее лицом. У женщин было полное право наравне с мужчинами использовать крепкие выражения. Алекс не был ханжой. Просто ему это казалось некрасивым.
        - Правда? И с чего ты это взяла, моя дорогая? - сказал он, заведя руку за спину и засунув оружие в кобуру. Потом потянулся за ножом.
        Эту игрушку он несколько лет назад приобрел в Катаре. Она называлась «Кулак убийцы» - кинжал с длинным лезвием, который Хок носил на внутренней стороне предплечья, вместе с устройством, позволяющим быстро извлечь нож на свет божий. Это устройство изобрел и довел до ума его друг Стокли Джоунс в дельте реки Меконг. Нож Хока много чего повидал, пришлось даже заменить родное лезвие на шесть дюймов отличной шеффилдской стали.
        - Так. Значит, у тебя встреча, - актриса надула губы. - В такое время? Это просто смешно.
        - Да, встреча. Мне очень жаль, дорогая, - сказал Хок натягивая через голову толстый черный свитер с высоким воротником. - Ненормированный рабочий день. В этом вся проблема фриланса. Отвратительный режим.
        Он чмокнул ее в щеку и быстро отстранился, не давая Джет возможности влепить ему пощечину.
        - Вот возьми. Здесь внутри нацарапан телефон моего офиса в Лондоне, - сказал Алекс и протянул ей цветастый спичечный коробок из «Казино барьер де Канн». - Я очень надеюсь, что мы с тобой еще встретимся. Может, устроим уютный ужин в «Харриз-баре».
        - Ты просто…
        Хок приложил палец к губам, потом сказал:
        - Да знаю, знаю. Невыносим. Хам. Подлец. Мне остается лишь надеяться, что ты меня простишь. Видишь ли, милая моя девочка, об этом еще никто не подозревает, но в мире идет война.
        - Война?
        - Хм-м-м, - пробормотал Хок и отвернулся. Она схватила его за рукав и вложила в руку маленькую белую карточку.
        - Что это?
        - Приглашение. Барон устраивает небольшую закрытую вечеринку с ужином завтра вечером на борту «Валькирии», мистер Хок. Чтобы отметить запуск своего новейшего судна. Океанского лайнера. Может быть, вы захотите прийти? Конечно, в качестве моего гостя.
        - При одном условии. Ты должна пообещать мне, что никогда больше не будешь говорить это слово. Херня. Оно просто отвратительно звучит, когда его произносит такой милый ротик, как у тебя.
        Алекс быстро пересек темную комнату, выскользнул в коридор и мягко прикрыл за собой тяжелую дверь красного дерева. Потом выдернул написанную от руки карточку из медной рамки у двери номера, сунул ее в карман и быстро метнулся к мраморной лестнице.
        По расписанию «Звезда Шанхая» должна была отчалить в полночь с началом отлива. Старинный приятель Хока директор ЦРУ Брик Келли сообщил, что где-то внутри этого старого ржавого ведра держали пленного американского оперативника, который раньше работал под прикрытием. Ходячий труп, который, возможно, спасет мир.
        Хок узнал в Гибралтаре, что этого американца звали Гарри Брок.
        5
        «Да, в Париже много великолепных железнодорожных станций, - так думал месье Эмиль Бонапарт студеным декабрьским вечером, смахивая снег с ресниц тыльной стороной ладони. - Но эта станция, этот гадкий утенок, спрятанный под зимне-белой мантией, принадлежит мне».
        Главный зал, до потолка опутанный железной паутиной, был заполнен мутным желтым светом. Облако переливающегося всеми цветами радуги пара вздымалось над перегревшейся толпой. Эмиль заметил, что для воскресного вечера народу на станции многовато. Когда волна пассажиров, уезжающих на юг Франции, в Испанию и Португалию, встречалась с волной пассажиров, только что оттуда приехавших, поднимался невообразимый гул.
        Похоже на две армии, которые то расходятся, то снова сходятся в пылу битвы. Эмиль почувствовал, как в жилах у него заиграла кровь. Он был очень доволен тем, что мысли приняли милитаристский оборот. Сегодня днем в газете он откопал длиннющую статью по этой же тематике и с удовольствием смаковал детали, тщательно пережевывал каждое слово и наполнялся гордостью. Он живо представлял описанные в статье события.
        В этот самый день - второго декабря 1805 года - его славный предок Наполеон со своей GRANDE АГТЕЕ разбил австро-русские войска близ Аустерлица. Какая безукоризненная ловушка! Отвлекающий маневр, потом еще один. А потом гениальный Наполеон заманил союзную армию на Праценские высоты и стремительно ввел третий корпус, чтобы сокрушить противника! Да-а. Это было давным-давно, но до сих пор событие ярко сияет в памяти людей и учебниках истории.
        Армия на холме. Славная армия. Слава!
        Раздался пронзительный свист, и Эмиль поднял голову. Огромный, густо запорошенный снегом поезд Ницца - Париж с грохотом въехал на станцию в облаке пара. Мимо него побежали носильщики и встречающие. Эмиль засунул в рот сигарету, оправил манжеты коричневой кожаной куртки и присоединился к хлынувшему людскому потоку. Впереди он увидел распахнутые двери вагонов второго класса, и сердце забилось сильнее. Он надел очки в массивной черепаховой оправе и стал внимательно разглядывать спускающихся из вагонов пассажиров. Это… Господи, да неужели же это…
        Люка.
        Эмиль Бонапарт смотрел на своего выходящего из поезда сына и с трудом верил своим глазам, не узнавая его. А он вырос, подумал Эмиль. Боже мой, да он почти с меня ростом!
        - Папа! Папа! - закричал мальчик. Эмиль усмехнулся, глядя, как его сын проталкивается сквозь толпу. Одна из женщин, с сумкой, полной французских булок, злобно взвизгнула, погрозив ему толстым коротким пальцем. Но пятнадцатилетний подросток, увидев просвет, только посмеялся над ней, вильнул и рванулся вперед, пробираясь к отцу.
        На пути между отцом и сыном осталось только двое высоченных мужчин в ярких спортивных куртках. Эмиль протиснулся между ними, выступил вперед, широко раскрыл руки и обнял своего ребенка. Он был просто поражен, почувствовав твердые бугорки мускулов на спине и плечах сына.
        - Люка! - Эмиль улыбнулся, прижав его к груди. Он был счастлив. - Ты привез? Ты ведь не забыл, да?
        - Не говори ерунды, папа! По-моему, достаточно взглянуть на мой мешок!
        Эмиль разжал объятия (Люка явно смутило такое шоу), и сын протянул ему сверток. В свертке лежали четыре бутылки пива с родной Корсики, которое трудно было отыскать в маленьких магазинчиках Сен-Жермен-де-Прес.
        - Eh bien, ты, наверное, голоден? - поинтересовался Эмиль и взъерошил густые черные волосы парнишки. - Ладно. Давай мне свой рюкзак. Пойдем поужинаем. - Он поднял потрепанный чемодан мальчика, и они направились к выходу. - Приготовься. На улице холод собачий.
        Когда они пробирались к стоянке сквозь сильный снегопад, Эмиль радовался, что на нем теплая кожаная куртка. И сильно беспокоился за Люка - куртка у того была совсем старенькая. Кивнув своему другу Марселю, который охранял его старенький «рено», Эмиль махнул сыну.
        - ALIENS! VITE![6] Живее! Ты же заледенеешь!
        - Поццо, хороший мальчик! - воскликнул Люка, открыв дверь и увидев сидящую на переднем сидении собаку. Пес был старый, грязный и одноглазый, зато хорошо охранял. Собака проворчала что-то, и мальчик скользнул на переднее сидение рядом с ней. Да, в отцовском такси было грязно, пахло потом и черным французским табаком, но зато тепло. Даже Люка, который считал себя истинным стоиком, был рад теплу после того, как протащился от вокзала по снегу. Одним взмахом короткой мощной руки Эмиль очистил свежий слой снега с ветрового стекла и сел за руль. Дряхлый мотор нехотя завелся, и они поехали.
        - Морис держит для меня столик в «Сухих соснах», - сказал Эмиль, выехав со стоянки. Повернув налево, старенький «рено» направился по изборожденному следами колес снегу на Ки д’Аустерлиц. - Я знаю, тебе там нравится.
        - Нет, нет, папа. «Лила». Я настаиваю.
        - Ты спятил?
        - Это дорого, да. Но я тебя угощаю. Я подзаработал деньжат. Работаю то тут, то там.
        - То тут, то там? Это где это? - Эмиль бросил на своего сына подозрительный взгляд. Неужели он, книжный червь, наконец-то начал работать?
        - Я пишу статьи для газет, - сказал мальчик, глядя на замерзшее стекло окна. - Политические статьи. Платят немного, но я экономил.
        - Политические, да? Опять любовные стихи в адрес Ленина и Троцкого? Снова ты со своей Красной бригадой. Я надеялся, что ты уже перерос это романтическое увлечение коммунизмом.
        - На Корсике сейчас образовался глубокий разлом, папа, - сказал Люка. - Между старым, то есть тобой. И новым. То есть мной. И Красной бригадой.
        - РАЗЛОМ? Ты это так называешь? Разлом?
        Люка лишь молча улыбнулся, не сводя глаз с улиц своего любимого города.
        - Что, без комментариев, да? - пробормотал отец. Потом сказал: - EH BIЕП. Никакой политики. Я правый, а ты левый. Но я все равно тебя люблю. Поедем в «Лила». Отдохни хоть один вечер сам и дай отдых своей красной угрозе, ладно? Ха-ха!
        Каким-то непостижимым образом Эмиль сумел одной рукой открыть бутылку корсиканского пива и выпил ее прямо за рулем.
        - MERCI BIEN, - кивнул он сыну и приподнял бутылку, когда они повернули за угол. - Хочешь?
        - MERCI BIEN A TU, MON CHER PAPA, - сказал мальчик, взял бутылку и отпил из нее. Его глаза цвета темного миндаля блестели в свете огоньков приборной доски. Эмиль расхохотался. У его младшего сына были блестящие черные волосы, длинные густые ресницы и желтоватый цвет кожи истинного корсиканца. Да, этот мальчик вырос на оливковом масле; казалось, даже от его волос исходил аромат соснового леса. Эмиль продолжал вести машину, время от времени отхлебывая из бутылки. Люка поерзал на сиденьи.
        - Что здесь такое? - какой-то твердый предмет, лежащий на сидении, впивался ему в бедро. Он приподнялся и ухватил его. Поднеся предмет к свету, Люка увидел, что это маленький черный автоматический пистолет. Пистолет был плоский и, по всей видимости, заряженный.
        - Дай сюда, - сказал Эмиль. Он швырнул пустую бутылку через плечо на заднее сиденье и протянул руку.
        Мальчик сделал, как он просил, и сказал:
        - Работа, папа?
        - Да так, ерунда, - ответил Эмиль и сунул пистолет в боковой карман куртки. - Какие-то чокнутые иностранцы слишком много бузят, вот и все. Одна из нью-йоркских семей, наверное. Ну, сам знаешь. Эдакие умники. Задиристые иностранцы. Деловые. Думают, что могут лезть на мою территорию и запугивать меня.
        - Ясно, - сказал мальчик, пристально глядя на Эмиля. Его отец делал опасные вещи для опасных людей. Он работал на одну из старейших и самых грозных мафиозных семей Франции - «Объединенную Корсику» - и за долгую карьеру обзавелся шрамами от пулевых и ножевых ранений.
        - Ну, как тебе понравилась поездка на пароме в Ниццу? - спросил Эмиль. - Красивая лодка?
        - СА VA[7 - Нормальная (фр.).], - сухо ответил Люка. А потом по-английски добавил: - Я предпочитаю лодкам лошадей.
        «Так, значит, - подумал Эмиль, искоса глядя на своего сына, - мать занималась с ним английским?» У ребенка были способности к языкам. Черт, да у него были способности ко всему. Философии. Литературе. Некоторые даже утверждали, что у него талант. Он всегда был таким интересным мальчиком. Всегда ходил, уткнувшись носом в книжку. История. Искусство. Науки. Когда Люка было семь, и он еще только начал влюбляться в карты, учитель спросил его, что ему нравится больше, история или география.
        - Это одно и то же, - коротко ответил мальчик, - география диктует историю.
        Ха. Неслабая фраза. Но когда он повторил эту мысль вечером того же дня, стоя в баре со своими друзьями, они просто тупо на него посмотрели, и все. Идиоты. Все его приятели были идиотами. Неотесанными и непроходимыми тупицами.
        А теперь вот политика. По мнению отца, мальчик зашел слишком далеко влево. Писал чертовы коммунистические манифесты. Такими памфлетами на жизнь точно не заработать. Если Люка хотел сделать карьеру в политике, а он признался матери, что хочет именно этого, ему лучше держаться центра. Чтобы, как любой хороший политик, он мог двигаться в ту сторону, куда ветер подует.
        - Значит, ты ездил верхом? - спросил Эмиль, не желая портить настроение от встречи. Он притормозил и свернул прямо на рю Жорж Баланчин. - Это хорошо. Мужчине, который не умеет сидеть на лошади, нельзя доверять. Как твоя дорогая мама?
        - Она тебя ненавидит.
        - Ну, - сказал Эмиль и издал такой звук, как будто дотронулся мокрым пальцем до раскаленного железа. - Такова любовь.
        Месье Бонапарт сумел найти место для парковки на заснеженной улице. Несколько минут спустя отец и сын уже сидели за маленьким столиком возле окна в бистро «Лила. Красный узкий фасад здания выходил на улицу, а задняя дверь открывалась в катакомбы. Через нее очень удобно было уходить, если возникала такая необходимость. Эмиль сделал заказ. Нарезанные лионские сосиски и жареный цыпленок - брессе с корнишонами.
        Из-за запачканных стен цвета ванили и большой цинковой барной стойки заведение сильно напоминало предвоенные годы. Именно это нравилось пожилым парижским таксистам вроде Эмиля. Он видел знакомые лица. Но сегодня вечером держался особняком и наслаждался обществом своего с недавних пор процветающего сына.
        Когда они поели, Эмиль заказал еще полбутылки вкуснейшего Шато-дю-Папе, чтобы отпраздновать приезд сына. Он снова наполнил бокалы, вынул сигарету изо рта и спросил:
        - Ну, как тебе «Лила»? Вино? Еда? Как ты помнишь? MOLTO BIONO [8]? - Эмиль, как и многие корсиканцы, легко переключался с итальянского на французский, и наоборот.
        Эмиль наслаждался дорогой едой, напитками и тем, что его сын вырос, был при деле и платил по счету. Он даже взял сегодня вечером отгул - позвонил и сказался больным. Помимо работы таксистом Эмиль работал еще пять вечеров охранником в Отель де Инвалид, большом старом солдатском доме, который стоял на берегу Сены. С доходами от двух своих работ он мог неплохо жить в Париже и каждый месяц посылать достаточно денег на Корсику, чтобы помогать Флавии заботиться о Люка.
        - Ну вот. Ты, значит, теперь совсем взрослый. Пятнадцать лет.
        - Шестнадцать. Папа, кто этот человек? - сказал Люка. - Ты его знаешь?
        - Какой человек? - спросил Эмиль, обводя глазами посетителей забитого до отказа, тонущего в клубах дыма бистро. Там было мало женщин, много мужчин. - Который из…
        - Нет. Снаружи. У окна. Который на меня пялится.
        Эмиль оглянулся и увидел на улице мужчину, причем его нос был всего в нескольких сантиметрах от окна. Незнакомец улыбнулся Люка, потом выпустил облачко сигаретного дыма в стекло, и его лицо скрылось из виду за этим облачком. Эмиль резко стукнул костяшками пальцев по стеклу, и лицо появилось вновь. Мужчина с черными дырами на месте глаз больше всего напоминал скелет. Он повернулся к Эмилю, демонстрируя свою отвратительную улыбку, и согнул палец, делая какие-то знаки.
        - Сумасшедший, - сказал Эмиль сыну. Он отодвинул стул и поднялся. - Сиди на месте. Я пойду посмотрю, какого черта ему надо.
        - Будь осторожен, - ответил Люка.
        Он не сводил с отца глаз, пока тот снимал свою кожаную куртку с крючка у двери и выходил на улицу. Лицо, маячившее у окна, опять растворилось в снежней дымке. Какое-то время Люка сидел, дышал на стекло и царапал замерзшее стекло, выводя на нем какие-то сложные математические уравнения. Через несколько минут появился официант. Куда делся его отец? Он собирается платить? Что-то случилось?
        Внезапно скелет появился за спиной у официанта и уставился на Люка. Вокруг шеи у него был обернут длинный красный шарф, на плечах лежал снег. Его лицо раскраснелось на морозе, а мокрые, пшеничного цвета волосы прилипли к острым, резко очерченным углам черепа.
        - Поднимайся, - приказал мальчику мокрый мешок костей. Он говорил по-английски с заметным американским акцентом.
        - Кто вы, черт возьми, такой? - спросил Люка так, чтобы его услышала шумная компания за соседним столиком. Несколько человек повернули головы.
        - Рассчитай его, и быстро, - прошипел скелет официанту, буравя юного корсиканца взглядом. Тот отошел и вернулся со счетом в руках. Желтоволосый мужчина вытащил из кармана пачку франков и протянул несколько купюр официанту. Люка обвел взглядом посетителей. Больше никто не обращал на них внимание.
        - Где мой отец?
        Мужчина наклонился и прошептал что-то ему на ухо.
        Люка скорчил гримасу и кивнул, затем вышел вслед за незнакомцем на заснеженную улицу. Никто из присутствовавших не сказал ни слова.
        У обочины стояла длинная черная машина. Машина английская, а не французская, подумал Люка. «Роллс-ройс», очень старой модели, с медными передними фарами и с одной-единственной лиловой лампочкой, закрепленной на крыше над ветровым стеклом. Прямо катафалк, промелькнуло у мальчика в голове. Люка видел темную фигуру отца, сидевшего на заднем сидении между двумя здоровенными мужчинами.
        Костлявый человек открыл дверь со стороны водителя. На переднем пассажирском сидении возвышался еще один мужчина в черном плаще с поднятым воротником. Люка мог различить бритую макушку, кислую физиономию и коротко подстриженную бороду. Желтоволосый скелет скользнул за руль, завел мотор и включил передние фары.
        Снаружи все было сплошным белым пятном.
        - Прости, папа, - сказал Люка, поворачиваясь к сидящему на заднем сидении отцу.
        - Заткни варежку, малыш, - буркнул один из двух мужчин, сидящих сзади по обеим сторонам от Эмиля. Он тоже говорил на американском английском, который можно часто слышать в кино и очень редко в Париже. Мужчины были одеты в яркие спортивные куртки, и Люка вспомнил, что видел их на станции. Отец кивнул, взглядом приказывая ему подчиниться. Да, с ним все будет в порядке. Так будет лучше. Никто не произнес ни слова, когда машина отъехала, покатилась по заснеженным улицам и пересекла реку на Пон-Неф.
        - Эй, Костлявый Джо, - сказал сидящий рядом с ним мужчина. - В чем дело? - Он говорил, не глядя на водителя, пальцем показывая в окно.
        - Я не Костлявый Джо, босс. Просто малыш Джо.
        - После сегодняшнего вечера станешь, малыш. Это я тебе говорю. Наконец-то твои промерзшие кости заслужат тебе это прозвище.
        - Так что ты хочешь, чтобы я сделал? - пробормотал скелет, сидящий за рулем.
        - Тормози, ради бога. Я хочу, чтобы ты припарковался здесь. Мило и уединенно. Черт, там просто морозильник. Господи, снег в Париже. Где это видано? Вот здесь. Ладно, Джо?
        - Как хочешь, - сказал Джо и повернул громадный руль направо. Массивный «роллс-ройс» остановился в юго-западном углу двора.
        - Ну, малыш, вот мы и приехали, - сказал высокий мужчина, затянулся и посмотрел на Люка сквозь клубы сигаретного дыма.
        - Кто вы такой? - спросил Люка.
        - Кто я такой? - мужчина протянул свою огромную ладонь. У него на мизинце блестел массивный золотой перстень.
        - Привет из США, страны гангстеров, - сказал он, схватив Люку за руку и пожимая ее. Люка выдернул руку, отер ее о брюки и смотрел мужчине в глаза до тех пор, пока американский гангстер не отвел взгляд.
        - Что вы сказали? - холодно произнес Люка.
        - Меня зовут Бенни, - сказал мужчина и съежился под взглядом мальчика. - Бенни Сэнгстер.
        6
        Расплатившись по счету, Хок пересек холл и сообщил консьержу, что уезжает. При этом умудрился незаметно передать ему запечатанный конверт, в котором лежало сто евро, и сказать, что дама - его гостья - возможно, останется в апартаментах до завтрашнего утра.
        - MAIS QUI, MONSIEUR. PAS DE PROBLEMS[9].
        Хок вышел из ворот отеля и на секунду задержался. Когда выполняешь задание, всегда ждешь, что за тобой будут следить. Однако он не увидел ни резко отвернувшейся головы, ни поспешно поднятой газеты, поэтому повернул направо и спустился по слегка изогнутой подъездной дорожке, которая выходила на улицу. Машин было немного, и Алекс мигом промчался по четырем переулкам и полоскам зеленых насаждений, чтобы оказаться на пляже. Повторяя западный изгиб порта, он шагал по Круазетг, не выпуская из поля зрения «Звезду», маячившую слева от него. На расстоянии казалось, что обычные приготовления к отплытию шли полным ходом.
        За мерцающими огнями порта лежала блестящая береговая линия, которая на фоне темного неба походила на прекрасное ожерелье. Хок решил, что он готов. Конечно, дело обещало быть несложным, но такой уж у него был характер: какую бы цель он ни преследовал, всегда прилагал к этому максимум усилий и способностей.
        Он шел так быстро, как только можно идти, не привлекая при этом лишнего внимания. Свои выходные ботинки Алекс заменил холщовыми башмаками на веревочной подошве. Здесь, на юге Франции, эскадрильи смотрелись стильно, ходить в них было удобно, и благодаря подошве они позволяли бесшумно передвигаться, а для шпиона это было серьезным аргументом. Подойдя к зарослям пальм на берегу, Алекс достал телефон, набрал номер и тихо сказал:
        - Хок.
        - Квик, - донесся из трубки голос начальника службы безопасности. - Добрый вечер, сэр, - он говорил с явным американским акцентом.
        - Привет, Томми, - сказал Хок. - Ну, что там видно на этой посудине?
        - На всех мониторах телефотонаблюдения все выглядит нормально, сэр. Обычные приготовления на судне за несколько минут до отплытия. Офицер, отвечающий за радиосвязь, слушал переговоры и отчеты этой «Звезды». Ничего особенного, обычная болтовня. Пара грузовых кранов сейчас загружает трюмы. Вам, наверное, это видно с того места, где вы находитесь. Похоже на какое-то тяжелое оборудование. Час назад они получили добро на отплытие в полночь у портового начальства.
        - Хорошо.
        - Босс, я еще раз прошу вас, подумайте о прикрытии. Я не хочу…
        - Это гражданское судно, Томми, а не военное. Заложника, которого пытаются вывезти в Китай, охраняет всего один человек. Со мной все будет в порядке.
        - При всем моем уважении, сэр, я все же должен сказать, что…
        Хок его перебил:
        - Я должен уложиться в двадцать минут. Сверим часы. Сейчас…
        - Да, сэр. Сейчас почти 23:29:57…
        - Так. Двадцать три тридцать. Контрольное время?
        - Контрольное время - двадцать три пятьдесят, сэр. Ровно в двадцать три пятьдесят лодка «Зодиак» будет стоять недалеко от кормы судна со стороны порта.
        - Кодовое имя «Зодиака» в этой операции?
        - Китайская палочка один. Она быстро вас оттуда вывезет. Я еще раз повторяю, сэр, я думаю, у вас должно быть хотя бы минимальное прикрытие. Если вы только…
        Хок снова не дал ему договорить.
        - Томми, если я не смогу справиться даже с банальным спасением заложника с такой старой ржавой посудины, как эта, мне пора вообще завязывать с этим делом. Хорошо, пусть Китайская палочка один будет наготове, в одиннадцать пятьдесят должно пройти подтверждение, что я поднялся на борт. Договорились? Ну, все!
        - Есть, сэр. Еще одно…
        - Говори короче. Я все равно это сделаю.
        - Если вы посмотрите на свой отель, сэр, то увидите, что на вашей террасе кто-то стоит, наставив на вас бинокль. Один из моих ребят наблюдает за ней при помоши мощного оптического прибора. Она… э-э… не совсем одета.
        - Это все, сержант, - сказал Хок.
        Он захлопнул свой мобильник и ускорил шаг. Он специально оставил бинокль на балюстраде в номере, как и все свои недавно приобретенные для участия в этой операции вещи. Но с чего бы вдруг она… он остановился и оглянулся на «Карлтон». Без оптики он мог лишь смутно различить крошечный темный силуэт Джет, стоящей на балконе его номера. А еще он видел оранжевую точку - ее зажженная сигарета. Он улыбнулся и помахал. Огонек тут же исчез. Интересное поведение. Она жалела, что он ушел, или просто из любопытства хотела узнать, куда он собрался? Возьми это себе на заметку, парень.
        Хок прошел вдоль длинного ряда лодок - все они были пришвартованы кормой вперед, в средиземноморском стаде, потом вдоль изгиба внешнего волнореза, который заканчивался глубоководным молом. Тоненькой струйкой потекли первые прохожие, в основном влюбленные, державшиеся за руки. Погода наладилась, и парочки решили прогуляться. Кроме них, в порту никого не было. Единственная точка, в которой наблюдалась активность, находилась далеко впереди, там, где стояла на якоре «Звезда Шанхая». Огоньки на верхушках двух высоченных кранов создавали оазис света вокруг доисторического парохода. На его корме апатично висел выцветший красный флаг Китайской Народной Республики, не обращая ни малейшего внимания на слабый ветерок.
        Разведданные, полученные Хоком от адмирала Годфри и его старого друга Брика Келли, свидетельствовали о том, что ночной визит Алекса на борт «Звезды» будет полной неожидан ностью.
        ЦРУ заверило Алекса, что ни один человек на борту старой посудины - ни офицер Те-By, охраняющий Гарри Брока, ни капитан-китаец - не знает, что американцы сидят у них на хвосте. Они думали, что американцы решат, будто Брок просто опоздал на самолет в Марокко, который приземлялся всего на десять минут. Такое случалось сплошь и рядом. Кроме того, этот парень, Брок, был агентом НЗК. Если Хок не вытащит его сегодня ночью, Брока ожидает неминуемая смерть от рук носителей самой изощренной культуры пыток в мире.
        И что еще более важно, вашингтонское начальство Алекса никогда не узнает, какие секреты хранились в голове у Брока. Келли он был нужен живым. Очень нужен.
        Хок переступил через швартовочный канат, который тянулся от троса на корме «Звезды» к кнехту на глубоководном моле, и внимательно оглядел представшую его глазам сцену.
        Двое моряков курили на корме, облокотившись на леер, глядя, как на порт опускается туман. Большая часть экипажа занималась загрузкой трюмов. На носу стоял впередсмотрящий. Они поставили пару обычных охранников у подножия трапа. Оба были одеты в засаленные оранжевые плащи с капюшонами. Один из них не сводил глаз с Хока, внимательно наблюдая за его приближением. В отличие от большинства любителей, работающих в выбранной Алексом профессиональной сфере деятельности, этот экземпляр, судя по внешнему виду, почти насторожился. Хок изобразил пьяную улыбку на лице, опустил правое плечо и, покачиваясь, подошел к охраннику, пряча в руке нож с узким лезвием.
        - Извините, капитан, - запинаясь, обратился Алекс к высокому парню, небрежно положив руку ему на плечо. - Это ведь не «Победа», да? Не баркас Нельсона? Кажется, я потерял свой чертов корабль.
        Охранник фыркнул, обнажив ряд желтых зубов, и сунул руку под плащ в поисках оружия.
        В ту же секунду Хок воткнул лезвие ножа точнехонько пятью миллиметрами ниже грудины охранника. Мужчина коротко вздохнул, и его глаза закатились. Еще до того как первый охранник что-то понял, Хок развернулся и проделал то же самое со вторым. Он поймал только что почившего с миром мужчину за воротник оранжевого плаща и дал ему бесшумно соскользнуть на бетон, при этом руки мертвого выскользнули из неприятно пахнущего дождевика.
        Хок в мгновение ока накинул на плечи плаш и поднял капюшон. Он подавил нахлынувшую на него волну отвращения к самому себе, которая всегда сопровождала совершаемое им насилие. Алекс ненавидел убивать, хотя это было его долгом.
        Клубы тумана наползали на порт с моря и обвивались вокруг труб старого парохода, пока Алекс Хок поднимался по скользким сходням. На «Звезде» все было тихо, если не считать погрузочных работ в трюмах. Выйдя на палубу, он остановился и взглянул вверх на тускло освещенный капитанский мостик. За желтыми закопченными стеклами рулевой рубки двигались темные фигуры - минимум два человека, может быть, даже три. Именно там он начнет искать Гарри Брока. Алекс взглянул на часы. Он провел на корабле две минуты, все шло точно по расписанию.
        Слева от себя он увидел ступеньки. Пулей взлетел наверх, пробежал по еще одной лестнице и оказался у крыла мостика, выходящего на правый борт. Хок замер и прислушался, ощущая легкую тряску и постукивание моторов под ногами. В рулевой рубке он различал приглушенные голоса и смех. Дверь была слегка приоткрыта. Он распахнул ее ударом левой ноги и шагнул в душное, вонючее помещение, держа в правой руке пистолет. Выражение, появившееся на лицах двух китайцев, подтвердило, что информация, полученная от Брока, соответствовала действительности. Они что-то прятали. И были сильно удивлены.
        - Добрый вечер, господа, - сказал Хок и ногой захлопнул за собой стальную дверь. - Прекрасный вечер, не правда ли?
        - А? - произнес коренастый человечек в закопченном рабочем комбинезоне и заслонил собой парня, с жадностью поглощающего лапшу из коробки. Он сделал шаг навстречу к Хоку, защищая капитана.
        - Плохая идея, - сказал Алекс. Каким-то невероятным образом пистолет теперь оказался у него в левой руке, а в правой появился нож с длинным испачканным в крови лезвием. Мужчина продолжать наступать и подался назад только тогда, когда Хок сверкнул лезвием у него перед глазами. Ему не хотелось убивать этих людей, по крайней мере до тех пор, пока не узнает местонахождение пленника. Потом он избавится от них без всякого сожаления.
        - Я ищу пассажира, которого вы удерживаете здесь насильно, капитан, - обратился он к мужчине в кожаной куртке, на кустистые черные брови которого была щегольски надвинута древняя капитанская фуражка. - Парня, которого вчера похитили из Марокко. Где я могу его найти?
        Капитан перестал есть лапшу, осторожно положил пластиковый контейнер и палочки на табурет и уставился на Хока. Алекс увидел что-то в его глазах и инстинктивно бросился на пол как раз в тот момент, когда пули из пистолета с глушителем, который сжимал в руке капитан, прошили перегородку всего в нескольких дюймах над его головой. Хок откатился влево и выстрелил, всадив пулю капитану в бедро, отчего тот повалился на штурвал.
        Но праздновать победу было рано. Пять пальцев сжали шею Алекса - у него было такое ощущение, будто шейные позвонки сдавили железными тисками. Он расслабился, потом набрал полные легкие воздуха и почувствовал холод стали на виске. Давление на висок усилилось, и он бросил свой пистолет.
        - Я Тсинг Пинг, - прошептал ему в ухо странный музыкальный голос, - тебе конец.
        - Все немного сложнее, чем я полагал, - сказал Хок, осторожно поворачиваясь и улыбаясь Тсинг Пингу. - Полегче, старина, - Хок старался говорить спокойно, - полегче, ладно? Я сейчас тихонько встану и… - он так и не закончил предложение.
        Раздался громкий скрежет металла, потом последовал резкий толчок, и всю надстройку корабля сильно тряхнуло. Алекс, который как раз пытался подняться на ноги, со всего размаху ударился о переборку. Толчок был такой силы, что Тсинг Пинг и все, кто был на капитанском мостике, кубарем покатились по рубке. Он услышал крики, доносящиеся с мала, потом одиночные выстрелы и автоматные очереди.
        Хок пробрался сквозь царивший в рубке хаос и сумел найти свой вальтер в мешанине из документов, навигационных карт и битого стекла. Потом он поднялся на ноги и выскочил на крыло мостика. Стоя у поручней, Алекс увидел, что члены экипажа с правого борта обстреливали один из двух кранов. Секунду спустя он понял, почему. Краном управлял какой-то ненормальный. Кабина снова поворачивалась к корпусу корабля, кабель натянулся, и спятивший водитель собирался ударить нагруженным поддоном по борту судна.
        Судя по траектории, на этот раз удар был нацелен на саму рулевую рубку. Хок понял, что в запасе у него не больше трех секунд, скатился с лестницы, больно ударившись о палубу, и побежал на корму.
        Он даже не оглянулся на скрежет металла и звон бьющегося стекла, когда кран развернулся и ударил в прямоугольные окна капитанского мостика «Звезды». Кругом раздавались отчаянные крики людей.
        Хок дошел до кормовых поручней. С берега слышались приближающиеся сирены, виднелись вспыхивающие голубые огоньки, которые приближались к порту со всех сторон. Полицейские мчались на помощь. Похоже, что все, кто был на борту старой посудины, сбежались посмотреть, что случилось. Алекс взглянул на часы. До назначенного рандеву с «Зодиаком» оставалось шесть минут. Он повернулся и увидел болтающуюся на перегородке ржавую дверь и идущий от нее вниз трап. Брок должен быть где-то там. Есть ли возле него охрана? На все сто процентов. Кажется, здесь все-таки ждали Алекса и были готовы к его приходу.
        Как он мог подумать, что будет легко?
        Пока Хок бегом спускался по крутому железному трапу, в голове у него билась только одна мысль.
        Он совсем размяк. Обленился. Обнаглел окончательно.
        7
        В Доме инвалидов было темно. В этом огромном комплексе зданий располагались госпиталь для ветеранов и Музей армии. А в самом центре стоял величественный собор, где был похоронен император. Костлявый Джо заставил Эмиля открыть своим ключом дверь запасного выхода.
        Они пришли сюда по длинной темной аллее, на которой не было ни единого фонаря. Снег прекратился, из-за облаков появилась яркая белая луна. Исходящий от нее тусклый свет струился в здание через высокие окна. Люка кожей ощущал рыхлую тишину.
        - Пошевеливайся, Джо, - сказал Бенни своему дружку. - Нас ждет история.
        - Да-да, - пробормотал Костлявый Джо и ткнул пистолетом в спину Эмиля, подтолкнув его вперед. Два предельно немногословных головореза прикрывали тыл.
        Повсюду в темных витринах вокруг себя Люка видел следы давно исчезнувшей с лица земли великой армии: мушкеты, шпаги, даже пушку. Кавалеристы верхом на лошадях. То, о чем Люка мечтал и к чему стремился всей душой. Атрибуты славы. Другими словами, то, что ждало его в ярком, блестящем будущем, если только ему удастся выжить сегодня ночью. Сердце его забилось быстрее.
        Их шаги глухо отдавались эхом в нескончаемых музейных комнатах, неумолимо приближаясь к собору. Люка запретил себе проявлять какие бы то ни было эмоции. Зачем облегчать этим уродам жизнь.
        Его отец шел впереди, опустив голову, как приговоренный к смерти преступник. Довольный пес Поццо трусил рядом с хозяином. Костлявый Джо держал пистолет в вытянутой руке, нацелив его отцу в голову. Люка никогда не видел, чтобы отец выглядел таким потерянным и раздавленным. Вдруг Эмиль Бонапарт ни с того ни с сего запел. Сначала тихо, потом во все горло. Французский национальный гимн «Марсельезу».
        Жалость, которую Люка испытывал в этот момент к отцу, была почти невыносимой. Почти. Наконец они пришли к широкому коридору, начинавшемуся в конце длинного зала. Теперь мы внутри самого собора, подумал Люка. Они вошли в огромное круглое помещение собора, залитое лунным светом. Под уходящим ввысь куполом шел белый мраморный балкон.
        - Боже праведный! - прошептал Костлявый Джо, вето голосе слышалось благоговение. - Вы только посмотрите на это!
        Он схватил Люка за плечо и подтащил к балкону. Тот закрыл глаза и положил руки на холодные мраморные перила. Он несколько раз глубоко вздохнул и отогнал от себя все посторонние мысли. Когда почувствовал, что готов, он открыл глаза и жадно, с наслаждением вгляделся в последнее пристанище своего благородного предка.
        Могила обожаемого императора.
        Люка глубоко вздохнул. Под этим красивым монументом покоились настоящие кости Наполеона Бонапарта. Сердце Люка лихорадочно колотилось, когда он осматривал все это, с жадностью впитывал в себя впечатления. В этот момент он почти забыл об отце.
        На высоком мраморном постаменте стоял большой каменный саркофаг императора. Над могилой поднимался круглый купол высотой примерно двести футов. Несмотря на то что здесь не было ни единого дуновения ветерка, озноб пробирал до костей. У Люка возникло ощущение волнующего присутствия. Присутствия живого существа. В воздухе витала угроза, словно Наполеон не покоился здесь, а СКРЫВАЛСЯ от посторонних глаз.
        Люка вдруг увидел, что с купала собора, скрывающегося в тени, свисает толстая веревка. Она болталась точно над склепом, и один из головорезов длинным пастушьим посохом дотянулся с балкона до веревки, зацепил ее и теперь подтягивал прямо к отцу. Парнишка глубоко вдохнул, набрав полные легкие холодного сырого воздуха. Они что, собрались его повесить? Пульс у него еще больше участился, во рту пересохло, но внешне он был совершенно спокоен.
        Отец крикнул:
        - ЛЮКА! Беги! Беги!
        - Не волнуйся, отец. Я иду, - сказал Люка. Пока он медленно обходил изогнутую балюстраду, луну закрыло проплывающее по небу облако, наполнив собор темнотой.
        Люка с горящими глазами прошел по балкону до того места, где стояли Бенни и его люди, окружив отца. Сын подошел к отцу, внимательно вгляделся в его испуганные глаза и повернулся к мужчине в черном плаще.
        - Месье Бенни, - произнес Люка так тихо, что слова были едва различимы, - будьте так добры, попросите месье Джо Костлявого, чтобы он отдал мне пистолет.
        Эмиль уставился на сына, на его лице застыла маска непонимания.
        Люка наклонился и поцеловал его в левую щеку.
        - Что? Что это?.. - Отец вытаращил глаза и начал яростно вырываться из рук державших его мужчин. Он задыхался, шевелил губами, но не мог выдавить из себя ни слова.
        - Люка? - выкрикнул Эмиль, когда «скелет» отдал Люка пистолет. - Люка! Что происходит? Я преданный Корсике солдат! Я…
        - Ты предан Корсике, папа, - сказал Люка почти шепотом, - но ты убил брата Красной бригады.
        И поднял пистолет, целясь отцу в переносицу.
        - Люка, нет. Послушай меня. Ты не понимаешь, что делаешь.
        Люка сильнее сдавил курок.
        - Опусти пистолет, сынок. Послушай, что говорит тебе отец. Что бы там тебе ни говорили эти ненормальные из Красной бригады, не верь им, это все вранье. Я совершал в своей жизни ошибки, да, это так. Но в том, о чем ты говоришь, нет моей вины. Не делай этого, Люка. Я люблю тебя.
        Мальчик не смог выстрелить. Он медленно опустил дуло пистолета, не в силах оторвать взгляда от умоляющих глаз отца.
        - Сынок! Что…
        - Красная бригада не прощает предателей, - сказал Люка ровным, ничего не выражающим голосом.
        - Партия! Подожди! Ты не… позволь мне…
        Люка снова поднял пистолет.
        - Люка! Ради бога! Ты не можешь…
        Парень нажал на курок.
        Яркая вспышка, и звук выстрела завибрировал, отражаясь от стен и купола собора. Отца отбросило назад на балюстраду, на его губах выступил пузырек крови, он упал на колени. Люка опустил глаза, выронил из рук пистолет. Тот с грохотом упал на мраморный пол. Его отец лежал на холодных камнях, хватая ртом воздух. В неясном свете расплывавшееся у него на груди пятно казалось густым и черным. Он сплевывал кровь. Люка отступил назад, и два головореза принялись за работу. Они накинули Эмилю на шею толстую веревку и затянули петлю.
        Малыш, а ты не робкого десятка, - сказал Костлявый Джо, глядя сверху на умирающего мужчину. - Надо отдать тебе должное.
        Правая нога Эмиля Бонапарта все еще судорожно дергалась, он тяжело и часто дышал. Люка опустился рядом с ним на колени, взял в руки еще теплую ладонь отца и прижал к щеке. Он изо всех сил старался выжать из себя слезы. Это был единственный экзамен, который он провалил в эту историческую ночь, - не смог заплакать по заказу.
        - ARRIVEDERCI, товарищ папа.
        У отца изо рта вытекла струйка крови. Густая и теплая, кровь попала на руки Люки. Так надо, сказал он себе. Именно в этом месте, именно так. Он приколол красный цветок к лацкану куртки отца и поднялся.
        - Давай, - зарычал он наконец на «скелета». - Заканчивайте с этим, черт возьми. Повесьте его.
        Двое здоровенных мужиков нагнулись и взяли тело. Один держал за ноги, другой - за запястья. Они начали раскачивать его взад-вперед, дуги становились все больше, а кровь текла из смертельной раны.
        Эмиль Бонапарт дернулся и замер на конце веревки, его тело слегка покачивалась всего в нескольких метрах над саркофагом Наполеона. Высоко в небесах облако подвинулось, и комнату снова залил голубоватый лунный свет. Два мертвых Бонапарта, одна могила. Красный цветок приколот на куртке предателя. Все это было сделано, чтобы в такой форме направить послание членам правительства, у которых были поводы опасаться Красной бригады. А еще это был призыв к оружию, обращенный к товарищам Люка по подполью, призыв к тому, чтобы объединиться и вместе свергнуть нынешнее правительство Корсики.
        - Подождите еще. Вот когда полицейские это увидят… - сказал Костлявый Джо, - ну, я хочу сказать, это чертовски драматично выглядит!
        Люка почувствовал, как ему на плечо опустилась большая грубая ладонь Бенни Сэнгстера.
        - Ты принес деньги, малыш? Я знаю, ты сам его пристрелил. Но у нас были расходы, надо бы их покрыть.
        Люка протянул ему конверт, в котором было десять тысяч долларов США. Именно такую цену Красная бригада назначила за голову его отца.
        - Никогда бы не подумал, малыш. Я в это просто не верил, - сказал Бенни, засовывая деньги в карман. - Я говорил им, корсиканцам из Красной бригады, что у тебя еще молоко на губах не обсохло. Ну, знаешь. Что у тебя кишка тонка. Ну, типа да ладно вам. Какой мальчуган сможет…
        - Я могу все, - произнес Люка ледяным тоном. - Я сын Наполеона.
        И где-то глубоко внутри, там, где у него должна была находиться душа, если она вообще у него была, он действительно в это верил.
        - Да, брат, ты не робкого десятка, - сказал Бенни. - В жизни своей ничего подобного не видел.
        Предсмертный хрип вырвался из перетянутого горла болтающегося на веревке мужчины. Его резко очерченный силуэт выделялся на фоне блеклого лунного света.
        - У-у, - сказал Костлявый Джо и с силой потер глаза кулаками, - сильно, да, пробирает.
        - Это только начало, - сказал Люка Бонапарт, повернулся и растворился в темноте.
        8
        Спустя несколько минут после того как миссис Первис впустила в дом двух полицейских, Эмброуз сидел, удобно устроившись, в стареньком кожаном кресле. Кресло стояло у стола орехового дерева в его сверху донизу заставленном книгами кабинете. У самого солнечного южного окна стоял стол для рисования с красками и другими художественными принадлежностями. Низкий каменный камин, который не использовался в это время года, был начисто выметен. Лишь с наступлением первых осенних холодов в нем будут весело потрескивать и искриться хорошие сосновые дрова.
        Кабинет был его любимой комнатой. Помимо собраний сочинений любимых авторов - Бушана, Эмблера, Дороти Л. Сейере, Зейна Грея и Рекса Стаута - здесь было и первое полное собрание сочинений Конан-Дойля и серия, посвященная Шерлоку Холмсу. Редкое издание «Собаки Баскервилей» в сафьяновом переплете лежало на столе перед Эмброузом, и он нетерпеливо барабанил пальцами по книге.
        Черт! Он был не в том настроении, чтобы принимать гостей. Его настроение больше подходило для поглощения свежеприготовленных яиц всмятку.
        Двое молодых полицейских (как ни странно, это были ребята из военной разведки, а не местные констебли, как он сначала подумал) придвинули стулья к письменному столу и быстро перешли к делу. Эмброуз совсем недавно вышел в отставку и покинул Нью-Скотланд-Ярд, увенчанный лаврами лучшего сыщика английской полиции, поэтому его намерения отдохнуть и позавтракать испарились в первые же секунды беседы. Ему очень польстило, что он все еще сохранял репутацию суперсыщика и пользовался некоторой известностью, несмотря на то что уже несколько лет не работал в полиции. Все эти годы он помогал своему дорогому другу Александру Хоку.
        Горящий энтузиазмом молодой человек, агент Г. Г. Дейвис, пялился на Эмброуза так, словно тот был древним экспонатом музея легенд преступного мира Скотланд-Ярда.
        - Дело Георгия Маркова, главный инспектор, - сказал Дейвис,"Изумленно покачивая головой. - Когда агенты КГБ взяли болгарского диссидента на автобусной остановке. Пули в кончике зонта. В полиции об этом никто не слышал, но вы тем не менее…
        - Ну, - улыбнулся Эмброуз, - вряд ли я могу считать это своей заслугой.
        Человек, сидевший на другом стуле, громко кашлянул. - Так вы знаете Генри Буллинга, главный инспектор? - вмешался в разговор старший агент Джордж Уинфри, сверкнув глазами на Дейвиса. - По-моему, он ваш племянник.
        - Ах! Факты, Уинфри, факты. Он не мой племянник. На самом деле он мой кузен.
        - И вы курировали его? Для Скотланд-Ярда? Занимались китайским следом? Я знаю, для вас и ваших товарищей это тема номер один на сегодняшний день.
        - Китайский след? Вы имеете в виду их связь с французами? Да что вы, в самом деле. Я понятия не имею, о чем вы говорите. Я детектив, а не шпион.
        - Но вы курировали его, разве не так?
        - Да, но только по мелочам. В основном собирал слухи. В конце концов речь ведь идет о Франции. Мы, конечно, следим за ними. Особенно в последнее время, когда появился этот парень, Бонапарт, который причиняет всем столько беспокойства. За ним обязательно нужно приглядывать. А теперь скажите мне, джентльмены, что привело вас сюда? Наводка? Какая? У юного Генри неприятности?
        - Наводка? - повторил Дейвис и весь подался вперед, словно в ожидании момента, когда маэстро сыска шедро сыпанет на стол еще пару горстей словечек из шпионского лексикона.
        - Хм-м. Американизм, которым меня заразил мой друг лорд Хок, а он в свою очередь вычитал у Хемингуэя - он просто обожает его книги. Да, наводка. Ну, как разведданные, данные разведки. То есть… я хочу сказать… что случилось с Булл ингом?
        - Он сбежал, сэр. Испарился. Французы из посольства рвут и мечут. Из его отдела исчезли некие документы.
        - Ну, тогда он действует по собственной инициативе, - пробормотал Эмброуз, набивая любимую трубку ирландским табаком. Потом он зажег трубку, выпустил облачко дыма и сказал:
        - Скотланд-Ярд здесь ни при чем, я вас уверяю.
        - Он не пытался с вами связаться?
        - Конечно, нет.
        Ему не давали указания изъять документы, имеющие отношение к Китаю?
        - Вы уже спрашивали об этом, и я вам уже ответил.
        - У вашего кузена были причины желать вам зла, главный инспектор?
        - Желать мне зла? - повторил Эмброуз, внезапно оторвавшись от тщательного изучения кольца-печатки у себя на пальце. - Почему вы об этом спрашиваете?
        - Мы обыскали его квартиру. Нашли оружие, которое он недавно приобрел. Дешевую снайперскую винтовку с прицелом, рассчитанным на десятикратное увеличение. Она была завернута в промасленную тряпку и спрятана под половицей.
        - Под половицей. Как оригинально. Ну и?
        - И эти фотографии, сэр.
        Дейвис протянул Эмброузу плотный конверт, и тот извлек из него шесть глянцевых фотографий восемь на десять. Снимки были черно-белые, низкого качества и сделаны явно с приличного расстояния. Все шесть кадров отсняты в разное время. И на всех снимках был запечатлен Конгрив, выгуливающий Рейнджера.
        - Что-нибудь еще? - спросил Конгрив, протянув конверт обратно Дейвису и воздержавшись от комментариев.
        - Еще много всего, инспектор, - сказал агент Уинфри и вытащил пачку брошюр из кожаной сумки. Он поднял одну из брошюр, демонстрируя ее Конгриву: - Ваш кузен покидал квартиру в спешке. Вполне возможно, его увезли силой. Мы заметили признаки борьбы. Нашли эту и другие подобные брошюры у него в шкафу. Все политического содержания. Прокитайские и профранцузские. Антиамериканские. Текст этих листовок написал, как нам с огромным трудом удалось выяснить, министр внешней торговли Франции, тот самый парень, которого вы упомянули минуту назад. Бонапарт. Отдел переводов как раз приступил к работе над текстом сегодня утром.
        - Дайте сюда, - сказал Эмброуз. - К сожалению, французский входит в число языков, которыми я владею. - В молодые годы Конгрив занимался изучением иностранных языков в Кембридже. Но променял спокойную университетскую жизнь на радость патрулирования улиц Лондона в рядах столичной полиции. Об этом решении он почти никогда не жалел.
        Несколько секунд Эмброуз внимательно вчитывался в антиамериканский вздор, составлявший содержание брошюры, потом положил ее в обтянутый красной кожей ежедневник. Некая организация, именующая себя ОМОКО, опубликовала обличительную речь от имени радикальной французской группировки «Красная бригада». Где-то он уже слышал это название. Ладно, как-нибудь потом обязательно всплывет в памяти.
        - Еще что-нибудь? - с улыбкой спросил Эмброуз. Миссис Первис, бесшумно проскользнув в комнату, аккуратно собирала со стола пустые чашки и блюдца. Эмброуз был благодарен ей за ее немногословность и профессионализм и, поймав ее взгляд, пробормотал «спасибо», беззвучно шевеля губами. Эта женщина была олицетворением хорошего расположения духа и врожденного такта.
        - Со всем уважением, главный инспектор, - сказал Уинфри, - этот памфлет.
        - Я прекрасно это понимаю, агент Уинфри. Из профессионального интереса я хотел бы показать эту брошюру своему другу Алексу Хоку. Я с удовольствием дам вам за нее расписку, если вы настаиваете. Если позволите, парни, я хочу задать вам еще один вопрос.
        - Валяйте, - сказал Дейвис. Уинфри в изумлении уставился на него. ВАЛЯЙТЕ?
        - Что это, черт возьми, за Красная бригада? - спросил Конгрив. - Никогда о такой не слышал.
        - Эта группа откололась от мафиозной семейки, именовавшей себя «Союз Корсики». Настоящие фанатики. По большей части бывшие военные ультралевых взглядов. Все они в прошлом бойцы Союза Корсики, или солдаты Иностранного легиона, или члены французской военной разведки. Красная бригада существует уже много лет, но в последнее время она наделала чертовски много шума. Ходят слухи, Что именно она ответственна за недавнюю серию громких политических убийств во Франции. Пока мы не можем этого доказать, но работаем над этим. А Генри Буллинг ничего вам об этом не рассказывал?
        - Нет. Никогда.
        - Ну, хорошо. Вы ведь дадите нам знать, если Генри Буллинг свяжется с вами? Не правда ли, сэр? - сказал Уинфри, поднимаясь со стула.
        - Если только он свяжется со мной, предварительно не приставив пистолет к виску, я обязательно попытаюсь сообщить вам об этом.
        - Если вы позволите мне высказать свое мнение, сэр… До тех пор пока мы не найдем вашего кузена… Уверен, что мне не нужно вас предупреждать, но… Будьте начеку, сэр. Я с огромным удовольствием дам соответствующие указания паре моих ребят, чтобы они несколько дней посидели у вашего дома. Ну, естественно, так, чтобы не бросаться в глаза.
        - Уверен, это не понадобится. Однако спасибо вам за заботу. У меня есть юный Рейнджер. Он обеспечивает первую оборонительную линию в моей индивидуальной домашней системе безопасности. - Собака гавкнула, словно понимала слова хозяина.
        - Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр, - сказал Дейвис, поднявшись и протянув руку. - Такой человек. Легенда.
        Эмброуз отмахнулся от этого вздора и взял со стола любимое первое издание Конан-Дойля. Он как раз собирался открыть книгу, когда прямо у него под ухом раздался звук, напоминающий зудение рассерженной осы, и прямо посредине его бесценной книги появилась аккуратная круглая дырочка.
        И тут же он увидел, как миссис Первис осела и упала на ковер. Чайный поднос со всем содержимым выпал у нее из рук. Прямо под ее накрахмаленным белым воротничком появилось ярко красное пятно, которое начало быстро расплываться. С ее губ сорвался стон и затих.
        - Миссис Первис! - закричал Конгрив и вскочил на ноги так стремительно, что любимое кресло отлетело к стене.
        10
        Хок на полной скорости пронесся по пустому коридору, освещенному лишь несколькими лампочками, свисавшими с потолка на голых проводах. По обеим сторонам раскачивались распахнутые двери маленьких грязных кают с двумя или тремя койками. В каютах никого не было. В дальнем конце коридора за большой дверью виднелся камбуз. Хок шагнул внутрь. В камбузе стояла нестерпимая вонь, разило капустой и прогорклым жиром. Алеке уже собирался выйти, когда его внимание привлекла тонкая полоска света между двумя высокими шкафчиками, набитыми консервами и другими припасами, вид которых почти не оставлял сомнений в том, что срок годности всех этих яств давно истек.
        Он дернул за одну из полок и ловко увернулся от посы-павшихся с нее железных банок. Задняя стенка легко поддалась, за ней показался крохотный чулан. На металлической полке лежал мужчина. Он выглядел таким бледным и изможденным, словно за все дни, проведенные в плену, ему ни разу не удалось поесть и поспать. На груди, прямо под подбородком, стояла железная миска с чем-то, по виду напоминающим засохшую блевотину. Под кроватью стояло грязное ведро. При виде Хока он попытался сесть, и тонкое одеяло соскользнуло на пол. Его ноги были покрыты синяками и привязаны к спинке кровати полосками грубой ткани.
        Когда Хок вошел, мужчина слабо улыбнулся.
        - Вы из какой части Китая будете, мистер? - нечетко произнес пленный.
        - Я что, похож на китайца? - сказал Алекс. В руке у него блеснул нож, и он начал перерезать веревки на левой ноге незнакомца.
        - Мне отсюда плоховато видно. Так откуда же вы?
        - Из местечка под названием Грейбирд-Айленд. Небольшая скала на берегу Ла-Манша.
        - Ла-Манша. Ну-ну. Я так и подумал. Английский сноб. А я Гарри Брок. Из Лос-Анджелеса.
        - У-у, с фабрики грез. Ни разу там не был. Гарри Брок, они вас пытали? - спросил Хбк, осматривая распухшие стопы и лодыжки.
        - Да, ерунда. Все, что они сделали, можно поправить при помощи ортопедических ботинок, - ответил Гарри и издал слабый смешок. - Хотя я точно не знаю. Все как в тумане. Почти ничего не помню.
        - Наркотики, мистер Брок. Хлориды. Пентотал. Переломы есть? Вы можете идти?
        - Думаю, да. У нас есть шанс выбраться отсюда живыми? - спросил он. Страх услышать отрицательный ответ был крупными буквами написан в его широко распахнутых голубых глазах.
        - Именно это мы и собираемся сделать, - ответил Хок, перерезав последнюю веревку. - Вставайте, мистер Брок. Давайте убираться с этой посудины, пока она не пошла ко дну.
        - Звучит заманчиво, - сказал американец и с помощью Хока, превозмогая боль, опустил ноги и поднялся. Он покачнулся, и Алекс обхватил его рукой.
        - В драке от меня толку будет немного. По-моему, эти ублюдки сломали мне запястья. По крайней мере одно точно.
        - Сейчас мы направимся прямо на корму. Чем быстрее, тем лучше. Так быстро, как вы только сможете идти. Переберемся через поручни. Внизу на катере, мой человек. Он нас ждет. Вы сможете сделать так, как я сказал?
        Едва Хок успел закончить фразу, как услышал за спиной уже знакомый высокий голос. Он резко развернулся, его рука, сжимающая кинжал, метнулась вверх. Тсинг Пинг сдвинул голову, казалось, меньше чем на дюйм влево, и нож Хока вонзился в деревянную полку в сантиметре от уха китайца.
        - Ты любишь драться на ножах? - произнес он неприятно высоким голосом. - Прекрасно. Я тоже.
        Тсинг Пинг извлек из складок своей черной пижамы страшный изогнутый кинжал и игриво помахал им у Хока перед носом. Алекс, левой рукой все еще поддерживая американца, правой пытался дотянуться до вальтера на бедре, когда вдруг услышал смертоносный свист, неумолимо приближающийся к нему. Лезвие прошло в дюйме от сердца и ударилось обо что-то твердое. Раздался металлический звон. Хок опустил глаза и увидел оловянную миску, спасшую ему жизнь, которую Гарри Брок все еще сжимал в руках, и кинжал, который, никого не задев, упал на палубу.
        - Спасибо, - сказал Хок Броку.
        - Не за что, - ответил Брок. Потом они оба подняли глаза и увидели нечто совершенно невероятное.
        Тсинг Пинг, извиваясь от ярости, болтался на высоте трех футов над палубой. Его поднятые над головой руки сжимал одной своей лапищей громадный темнокожий мужчина. Этот человек, с огромным любопытством разглядывающий Тсинг Пинга, напоминал неподвижную статую из черного мрамора.
        - Эй! Послушай-ка! - сказал он Тсинг Пингу, - Почему ты так не любишь воду и мыло, а?
        - Стокли! - Хок едва мог сдержать свою радость. Он целый год не видел старого друга. - Что ты здесь делаешь?
        - По-моему, я опять спасаю твою задницу. И, раз уж мы об этом заговорили, нам пора двигать. Здесь у меня пара мин, которые через минуту взорвутся.
        - Какие еще мины? - спросил Хок.
        - Ну, знаешь, две магнитные мины, которые совершенно случайно пристали к корпусу корабля. Эта старая посудина пойдет ко дну, босс. Что мне сделать с этим коротышкой? Эй, ты! А ну-ка, прекрати это!
        Тсинг Пинг издавал жуткие гортанные звуки и изо всех сил махал ногами, коварно пытаясь лягнуть противника в пах. Сток положил этому конец одним резким движением руки. Он два раз стукнул китайца о перегородку, а потом швырнул на палубу, как мешок сломанных китайских палочек. Тсинг Пинг больше не двигался.
        - Паршивый маленький китаеза! - сказал Сток, глядя на Тсинг Пинга. - Как думаешь, что с ним?
        - Надеюсь, что он мертв, - сказал американец, с мольбой глядя на Хока. - А если нет, так нужно ему помочь. Господи Боже! Ну же, кто-нибудь, пристрелите его!
        Хок сунул пистолет в кобуру. Может, в его жилах и текла пиратская кровь, но хладнокровное убийство явно было не в его принципах.
        - Ему так и так конец, - сказал Сток, глядя на Алекса с пониманием. Ему тоже не хотелось убивать Тсинг Пинга.
        - Что вы хотите сказать? - спросил Брок.
        - Я хочу сказать, что этот ржавый кусок железа пойдет ко дну через, ну… ну, скажем, три минуты, - сказал Сток, глядя на свои водонепроницаемые часы. - Так что, когда он очнется, будет на все сто процентов покойником.
        - Пошли, - сказал Хок, и они со Стокли, поддерживая американца с обеих сторон, в темпе двинули по коридору.
        - Очень мило с твоей стороны вот так появиться, - сказал Хок.
        - На борту корабля больше и делать-то особо нечего, - небрежно кивнул Стокли. - По крайней мере с тех пор, как я перестал играть в парный бридж.
        - Как ты вообще оказался на борту «Блэкхока»?
        - Я был на Корсике. Нужно было там с одним делом разобраться. Увидел в порту твою яхту. Том Квик сказал, что направляется сюда, забрать тебя. У меня не было причин отказываться от приглашения.
        - А что произошло сегодня вечером?
        - Он сказал, что тебя нужно подстраховать.
        - Черт возьми, и почему меня никто не слушается?
        - Потому что ты босс, босс.
        На корме было пусто. Спустился густой туман - палубы стали скользкими, а поручни влажными на ощупь. Хок перегнулся вниз и увидел большой черный катер, покачивающийся на воде в условленном месте. До масляной черной воды было двадцать футов свободного полета.
        - Я пойду первым, - сказал Алекс американцу, перелезая через поручни. - Потом ты, потом он. Смотри, куда я приземлюсь, и делай так же. Сток, ты поможешь ему перелезть через поручни, а я - забраться в лодку. Да, и еще, Брок!
        - Что?
        - Постарайся приземлиться на мягкое место. Тогда тебе будет не так больно.
        Хок нырнул и всплыл на поверхность в трех футах от катера. Том Квик оставил штурвал и втащил Алекса на судно. Квик сильно нервничал из-за операции, поэтому решил сам встать за штурвал и подобрать шефа. И пригласил с собой Стокли. Том знал, хозяин скажет, что он проявил излишнюю осторожность и перестраховался, поэтому решил пока держать рот на замке.
        - Ну! - крикнул Хок двум мужчинам, ждущим на корме. - Давайте!
        Стокли помог американцу вскарабкаться на поручни. Брок прыгнул немного неуклюже. Сначала он ушел под воду, но сразу вынырнул, подхваченный Алексом. В эту самую минуту по воде, в опасной от них близости, застучали пули. Взглянув вверх, Хок увидел человека с автоматом, стоящего на верхней палубе прямо над головой у Стокли.
        Это был Тсинг Пинг.
        Хок мгновенно проанализировал сложившуюся ситуацию: Сток, подняв голову, чтобы взглянуть, кто, черт возьми, в них все еще стреляет, посмотрел прямо вдуло автомата Тсинг Пинга. Через секунду голова Стока взорвется. На таком расстоянии шансы выжить для него равны нулю. На сотую долю раньше отпущенной другу секунды Хок выхватил свой вальтер из кобуры на бедре и три раза выстрелил китайцу в сердце.
        Тсинг все-таки выпустил очередь, перед тем как камнем перевалился через поручни и упал в воду, но никого не задел.
        Сток издал громкий, радостный клич и бойко отсалютовал. После этого он повернулся спиной к поручням и выполнил идеальное по всем статьям сальто в стиле спецназа ВМС США, подняв на удивление мало брызг, учитывая его пропорции.
        Хок улыбнулся, мысленно подсчитав время, которое у него ушло на то, чтобы выхватить из кобуры пистолет и выстрелить. Может, пистолет у него в руке слегка и скользнул, зато тяговой силы явно прибавилось.
        Через минуту они все трое были в полной безопасности на борту «Зодиака», и Том Квик завел мотор. Катер рванул вперед, и через две минуты они растворились в тумане. С носа «Звезды» доносились звуки беспорядочной стрельбы. Хок видел вспышки выстрелов, которые были уже неопасны. Через десять минут заложник будет в полной безопасности на борту «Блэкхока».
        - Томми, свяжись с нашими по рации, - сказал Хок. - Передай им, что мы освободили заложника и что он жив. У него обезвоживание, он сильно истощен. Возможно, сломаны запястья. Других повреждений нет. Подготовьте лазарет к приему раненого. И пусть кто-нибудь свяжется с Лэнгли и скажет им, что Гарри Брок у нас, живой.
        Хок вытащил нейлоновое покрывало из шкафчика на корме и завернул в него американца, потом подержал голову Броку, пока тот мелкими глотками пил воду. Две секунды спустя Алекс услышал приглушенные водной массой звуки взрыва магнитных бомб, которые Стокли прикрепил к корпусу «Звезды».
        - У тебя есть какая-то особая причина, чтобы пустить этот корабль ко дну? - спросил Хок, когда вторая волна взрывов сотрясла пароход и в туманное небо взметнулись языки пламени и черные клубы дыма.
        - 1]эуз, который на нем перевозили. Он мне не понравился. Нечто, по виду напоминающее ствол гигантского орудия. И составные части для ядерного реактора, которые переправляли из Франции в Северную Корею. Чертовы французы. Какого хрена они продают им эту ядерную дребедень, когда у них и так уже есть четыре ядерных реактора? Современный мир кажется им недостаточно опасным, что ли? Зачем они на свои задницы приключений ищут?
        - Так это был ты? На кране? - спросил Хок, решив подробнее расспросить его о грузе позже. Данные разведки о деталях для «рено» были, мягко говоря, неточными.
        - Черт, да. Это был я. Я не особо хорошо управляюсь с тяжелой техникой, как ты, наверное, заметил. Я увидел, что ты там совсем один в этой рулевой рубке. Обстановка там была не ахти, ну, то есть выглядела подозрительно - все эти движущиеся тени, выстрелы и тому подобное дерьмо. Поэтому я начал повсюду пулять своим грузом и пытаться всех отвлечь.
        Хок расхохотался.
        - Шеф?
        Интонация, прозвучавшая в голосе Квика, заставила Хока подобраться к штурвалу.
        - В чем дело, Томми?
        - В этом, - сказал Квик, демонстрируя кончиком указательного пальца правой руки маленькое зеленоватое пятнышко, движущееся по экрану радара.
        Большой красочный дисплей показывал их положение относительно корабля Алекса. Судя по показаниям системы GPS, они находились в четверти мили от входа в порт и в полумиле от того места, где стоял на якоре «Блэк-хок». И еще, к ним на большой скорости направлялось какое-то судно. Вдруг над их головами, прорезая пелену тумана, замелькали фосфоресцентные лучи поисковых прожекторов.
        В следующий момент пуля попала Квику в правое плечо, его развернуло и отбросило назад. Он упал на палубу. Хок одной рукой сжал штурвал, опустился на колени и другой рукой нащупал кровоточащую рану Тома Квика. Он поводил двумя пальцами в поисках входного отверстия и наконец наткнулся на него. Все это время Алекс не отрывал взгляда от горящего экрана.
        - Сожми руку в кулак и прижми ее сюда, - приказал Хок Квику, поднося его руку к пропитанному кровью отверстию. - Вот так. Сильнее. Это должно помочь тебе продержаться до тех пор, пока мы доставим тебя в лазарет.
        - Я в порядке, сэр. Всего лишь царапина. Вы держите штурвал?
        - Да, держись. Я собираюсь сбросить этих ублюдков с хвоста, в таком-то тумане. - Хок дернул рычаг и резко качнул лодку вправо, поймав гребень волны, так что тяжелая с виду лодка в одно мгновение взлетела в воздух. - Сток, ты держишь этого парня?
        - Держу, босс, - прокричал Сток, перекрывая шум ревущих моторов. - Давайте полный вперед и выведите это суденышко на чистую воду!
        - Господи милостивый, - пробормотал Алекс в следующую секунду, глядя на сужающийся промежуток между двумя судами на светящемся дисплее. - Что это, черт возьми, такое, Томми? Моторная лодка со «Звезды»?
        - Вряд ли, босс, - произнес Квик, пытаясь подняться на ноги, - слишком большая. Это, должно быть, какая-то… Черт подери!
        - Что такое?
        - Кто бы это ни был, они нас обстреливают! Мы под огнем!
        - Кто, черт возьми…
        Хок налег на штурвал и, описав крутую дугу, направил лодку в сторону порта. Затем он тут же резко крутанул вправо, запетляв в бешеном зигзаге в отчаянной попытке уклониться от продолжающегося обстрела. Теперь все системы навигации «Зодиака» издавали монотонное предупредительное гудение, и с полдюжины лампочек на панели управления начали быстро мигать.
        Хок нажал кнопку микрофона.
        - Блэкхок, Блэкхок, Китайская палочка подверглась нападению… Повторяю… НАПАДЕНИЮ… Мы пытаемся уклониться от атаки… Прием!
        - Капитан, ж ответил офицер с «Блэкхока», командующий артиллерией, - мы глазам своим не верим. По-моему, они… Да, они начинают запуск» Быстро уходите оттуда!
        - Они только что ПРОИЗВЕЛИ ЗАПУСК РАКЕТЫ, - сказал Хок, в его голосе физически ощущалось недоверие к собственным словам. Господи милостивый, да ведь они совсем недалеко от побережья Франции. Он еще раз резко крутанул штурвал, забирая вправо. - Надводная ракета! Да что они все с ума здесь посходили, что ли?
        - Вы можете от нее увернуться, сэр? - спросил Квик, в изумлении глядя на экран и не веря своим глазам. Он сжимал рукой свое раненое плечо и пошатывался каждый раз, когда они скатывались с гребня очередной волны и прорывались сквозь стену воды.
        - Не знаю, зависит от того, какая это ракета: с тепло-наведением или управляемая при помощи радара и… Знаешь что, пропади оно все пропадом… Блэкхок! Прием!
        - Прием, капитан, - донесся из приемника спокойный голос члена экипажа, отвечающего за артиллерию и коммутационный центр. - У ракеты нет собственного активированного радара… Она реагирует на тепло… Мы э-э… Мы вышли на волну атакующего судна… Они э-э, атакующее судно, не реагирует на многократные словесные предупреждения, сэр.
        - Кто они, черт возьми, такие? - настойчиво переспросил Хок, закладывая невероятно крутой поворот вправо.
        - Они отказываются назвать себя. Визуально идентифицировать судно при таком густом тумане не представляется возможным, сэр.
        - И что, наши двигатели выделяют достаточно тепла, чтобы притянуть эту ракету?
        - Может быть, и нет… Но она пройдет близко, сейчас слева!
        Хок оглянулся и увидел Стокли и спасенного американца, которые держались за все, за что только можно было уцепиться. Он должен был доставить Гарри Брока в безопасное место. И он сделает это. Алекс почти положил лодку на бок, настолько крутым оказался следующий поворот.»
        Ракета прошла менее чем в десяти футах от кормы.
        - Блэкхок, приказываю потопить атакующее судно. Стреляйте, когда будете готовы.
        - Слушаюсь, капитан. Подтверждаем ваш приказ. Блэкхок производит запуск…
        - Господи, я поверить не могу, что это происходит на самом деле! - прокричал Стокли. - Мы… Никто не станет стрелять ракетой по маленькой резиновой лодочке!
        Бурлящая масса воды, которая поднялась от взрыва, подкинула «Зодиак» высоко вверх. Серый густой туман, окружающий их, в рдно мгновение приобрел ярко оранжевый оттенок. Взрывная волна чуть не сбросила четверых мужчин с маленькой лодочки.
        Тот, у кого хватило наглости стрелять в Алекса Хока, исчез с лица Земли.
        В боеголовке ракеты, которую запустил экипаж «Блэк-хока», было около пятисот фунтов взрывчатого вещества. Ракета безошибочно нашла цель. Семь членов экипажа атакующего судна погибли при взрыве, двое утонули, и еще один умер от тяжелых ожогов в больнице Канн несколько часов спустя. Корабль горел двадцать минут, перед тем как пойти ко дну.
        Это казалось практически невозможным, однако стоило хоть одним глазком взглянуть на заголовки вышедших на следующее утро газет, как становилось совершенно ясно, что мир снова грозил сорваться с якоря и пуститься во все тяжкие.
        Ведь французское судно потопили у берегов Канн. Как Хок узнал позже, это был штурмовой катер «Отважный», патрульное судно французского военного флота. По заявлению министра внешней торговли Франции Люка Бонапарта, катер совершал обычный дозорный рейд возле порта, когда без всяких поводов он был умышленно обстрелян и затоплен британским судном, которое предположительно находится в частном владении.
        Если кто-то в тот момент обратил внимание на кричащие заголовки французских газет и бесконечные репортажи контролируемых правительством радиостанции «Франс Интер» и телеканала Франс-2, он наверняка подумал, что Франция и Англия были на грани войны из-за этого инцидента.
        И в эпицентре нового международного шторма находился некий капитан британской промышленности Александр Хок.
        10
        Эмброуз стоял под холодным дождем на блестящем мокром тротуаре. Движение на Ламбет-Пэлас-роуд у южного входа в больницу Сент-Томас было весьма оживленным. Эмброуз ждал инспектора Росса Сазерленда. Он опаздывал уже на десять минут, и Конгрив, который последние четыре часа просидел у постели миссис Первис, находящейся в коме, был не в лучшем настроении. Он уже собирался сойти с тротуара и поймать такси, когда из-за угла на большой скорости выскочил темно-зеленый мини-купер и остановился в футе от поребрика.
        Сазерленд по выходным принимал участие в гонках, и на машине все еще красовалась большая цифра восемь. Эмброуз никогда в жизни не думал о собственном автомобиле, но в этот самый момент ему вдруг захотелось приобрести какой-нибудь шикарный автомобиль. Темно-синий «бентли салун» довоенного выпуска, с подносами для пикника из орехового дерева, ну, такими, которые складываются сзади. Да. Такая машина здорово бы смотрелась на посыпанной гравием подъездной дорожке у «Душевного покоя». Он мог бы выезжать по субботам в Санингдейл на парную игру в гольф или по воскресеньям в Хенли, собрав корзинку для пикников, охлажденную бутылку хорошего…
        Пассажирская дверь с номером распахнулась, и Конгрив так согнул свое крупных пропорций тело, что оно чудесным образом уместилось в коробчонку на колесах.
        Росс пробормотал нечто, отдаленно напоминающее извинения, включил первую передачу, сорвался с места и помчался на невероятной скорости, пока не втиснул свой проклятый агрегат в невидимую дырочку в потоке транспорта.
        - Ну, - сказал Сазерленд, переключая скорость, - как дела у нашей дорогой миссис Первис, сэр?
        - Она поправится, слава Господу Богу.
        - А что говорят врачи, сэр?
        - Пуля задела сердце.
        - Боже праведный!
        - Левый желудочек. Ей сильно повезло. Если бы пуля прошла на сантиметр дальше к северо-востоку, ей светили бы посмертные почести.
        - Мне так жаль, старший инспектор. Я знаю, как вы к ней относитесь. Кто бы это ни сделал…
        - Они подонки.
        - Они?
        - Возможно, я ошибаюсь.
        Сазерленд прекрасно знал, что не стоит и пытаться хоть как-то ответить на это замечание. Конгрив редко ошибался, но то, что он никогда не сомневался, это уж точно. Через десять минут передвижения в черепашьем темпе по забитому машинами юго-востоку Лондона они набрали приличную скорость и покатили на юг. Облака поднялись вверх и образовали пурпурно-серую линию, под которой лежала оранжевая полоска неба. Солнце спряталось за горизонтом, и Темза купалась в красном сиянии. Длинная черная баржа медленно тащилась вниз по течению в направлении Гринвича. Наконец Конгрив сказал:
        - Следующий поворот. Да, вот здесь.
        Через несколько минут они остановились перед домом номер двенадцать по Милк-стрит, в котором до недавнего времени обитал Генри Буллинг. На тротуаре было полно луж. Ливень прекратился, перейдя в моросящий холодный дождик.
        - У тебя есть ключ? - спросил Эмброуз, когда они поднялись по ступенькам на крыльцо. У входной двери лежало несколько влажных газет - «Таймс» и «Дейли Миррор». Конгрив отметил про себя, что самый свежий номер в этой куче был пятидневной давности. Кто сказал разносчику, чтобы он больше не обслуживал этот дом?
        - Да, сэр, вот, - сказал Сазерленд и выудил из кармана конверт для хранения улик с ключом от входной двери. Если бы не приятный шотландский выговор, Сазерленд мог бы легко сойти за американца. На самом же деле Росс служил летчиком в Королевском флоте ее величества и воевал в паре с Хоком во время первой войны в Заливе. Несмотря на почти полное отсутствие предпосылок, из Росса вышел прекрасный полицейский, и они с Эмброузом вместе успешно распутали несколько дел. Совсем недавно они вычислили убийцу невесты Алекса Хока Виктории Свит. Жуткое убийство - нелепый акт мести - произошло в тот самый момент, когда прекрасная невеста выплыла из церкви и остановилась на залитом солнечными лучами крыльце. Это воспоминание все еще не стерлось в памяти, оно все еще приносило боль и страдание.
        Да, это дело раскрыли Эмброуз и Росс, но именно Росс Сазерленд вместе со Стокли Джонсом привели приговор в исполнение на далеком острове у берегов Флориды.
        Конгрив и его коллега сохранили за собой должности в Скотланд-Ярде, но при этом они еще числились в службе, к которой принадлежал Алекс Хок, и выполняли работу по мере необходимости. Конгриву казалось, что он нужен Хоку постоянно, потому что этот мальчишка не успевал выбраться из одной переделки, как тут же влезал в следующую.
        Эмброуз вместе с семейным поверенным Хоков Пел-хэмом Гренвиллом буквально сам растил и воспитывал Алекса с тех пор, как его родителей убили пираты, занимающиеся торговлей наркотиками на Карибах. Конгрив никогда бы не признался даже самому себе, но его чувства по отношению к юному Хоку, возникшие при первой же их встрече, вполне можно было назвать отеческими.
        Росс вставил ключ в замочную скважину и толкнул видавшую виды дубовую дверь внутрь. Он остановился и оглянулся через плечо, перед тем как шагнуть за порог. По тихой улочке протянулись длинные тени, на город спустились пурпурные сумерки. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было щебетание птиц.
        - Ты ведь не выписывал этот ключ? - спросил Конгрив Росса, зажег свой мощный фонарик, качнул им в темноту холла и ступил внутрь.
        - Не беспокойтесь, шеф. Я просто одолжил его на время из хранилища улик.
        - Хороший мальчик, - одобрительно пробормотал Эмброуз, всегда предпочитавший в таких делах держать Скотланд-Ярд на расстоянии.
        Конгрив сделал шаг вперед, его ноздри раздулись, пропуская через себя мириады витавших в квартире запахов. Больше всего пахло табаком (Генри дымил, как паровоз), а еще старым ковром, который выбивали крайне редко. Запах пыльной мебели и занавесок, вареной говядины, брюссельской и белокочанной капусты из задней части дома, где, наверное, была кухня. Когда-то здесь держали кошку или даже нескольких кошек и, возможно, канарейку, насколько можно было судить по затхлому запаху зерен из птичьего корма.
        В принципе ничего из ряда вон выходящего. Медный аромат крови в квартире явно отсутствовал. Равно как и запах газа и ядохимикатов.
        Но кое-что все-таки было. Аромат, который Эмброуз уловил своими превосходно устроенными органами обоняния, сильно его удивил. В воздухе витал едва уловимый запах дорогих духов. К Генри приходила женщина? Странно, но факт. Женщина утонченная и достаточно обеспеченная, чтобы позволить себе духи от Шанель. Это новый аромат от Шанель, подумал Эмброуз. Не тот, который он любил - № 5. Нет. Это «Алюр». Очарование. Да, точно. Значит, женщина была скорее всего молодая, модная и хорошо упакованная. И эта женщина пришла к Генри? Наверное, ошиблась домом.
        Сазерленд зажег фонарик и посветил на узкую лестницу. Эмброуз смотрел, как луч света от фонарика медленно поднимается к темному пространству площадки вверху лестницы. Ковровая дорожка в цветочек была потертой и грязной, от нее неприятно пахло затхлостью и пылью.
        Все четыре стены крошечной прихожей были обиты массивными дубовыми панелями и украшены отвратительными бра викторианского стиля. Он пощелкал тремя латунными кнопками выключателя. Никакого результата. Электричество было отключено. Наверное, и газ тоже, подумал Эмброуз. По всей вероятности, владелец квартиры решил отключить их, когда агент военной разведки, расследующий исчезновение Буллинга, сообщил, что его жилец, по всей видимости, не собирается возвращаться в обозримом будущем.
        - Милая гостиная, - сказал Конгрив, поведя фонариком вправо. Судя по его бодрому тону, туман наконец начал рассеиваться. Кажется, старый бладхаунд уже взял след. - Почему бы тебе не начать отсюда, Росс? А я осмотрю кухню. Потом мы поднимемся наверх и прочешем будуар ensemble[10 - Вместе (фр.).]. Счастливой охоты. Bonne chanced [11 - Удачи! (фр.).] - сказал он, повернулся и скрылся из виду.
        Инспектор Сазерленд улыбнулся тому, с каким оттенком иронии Конгрив употреблял французские слова. Уже начали расползаться слухи. Что-то нечисто с этими проклятыми лягушатниками. Он начал осмотр гостиной, прекрасно сознавая, что спецслужбы много раз побывали здесь до него. Что они собрали, уложили в пакеты и унесли каждую микроскопическую частичку. Обшарили стены и мебель при помощи инфракрасных лучей и люминола в поисках пятен крови. И вообще носом землю рыли, сделав все, что в человеческих силах. Именно на этом этапе, подумал Конгрив, к работе обычно и подключается Эмброуз Конгрив. Он был нечеловечески одарен.
        Теперь дело времени, подумал Росс. И почти тут же услышал знакомое красноречивое восклицание, донесшееся из кухни.
        - Ага! - послышался торжествующий возглас Конгрива.
        Сазерленд продолжал поиски, переворачивая подушки и ощупывая их пальцами. Осторожно пинцетом поднял с кровати ниточку и положил ее в конверт, давая Конгриву время посмаковать и обдумать свое открытие, к чему бы оно ни относилось. У них были свои давно сложившиеся привычки и манера поведения; они достаточно долго проработали бок о бок.
        Через десять минут он услышал призыв из кухни:
        - Э-э, Сазерленд, ты не мог бы подойти ко мне?
        Когда Сазерленд вошел, шеф сидел за кухонным столом. На столе перед ним стояли две чашки чая и лежал запечатанный маленький конвертик из серебристой пленки. Эмброуз пальцами правой руки барабанил по конверту и невидящим взглядом смотрел на холодильник горчичного цвета, стоящий у стены под высокими окнами, разукрашенными дождевыми подтеками. На его лице застыло выражение благостной задумчивости.
        Сазерленд сел на. стул напротив и поднес чашку к губам. Чай уже подостыл, но Росс с удовольствием его выпил. Поставив чашку на стол, он взглянул на Конгрива и увидел, что тот не отрываясь смотрит на кухонный прибор, которому было не меньше полувека.
        - Что у вас, сэр? - спросил он. Конгрив повернулся и посмотрел на него ярко-голубыми, как у ребенка, глазами.
        - Головоломка, - сказал Конгрив, перекатывая пальцами кончики усов.
        - А, просто головоломка.
        - Не просто обычная головоломка. Я размышляю о той нацистской шифровальной машине, которую ваши парни из Королевского морского флота нашли на борту тонущей подводной лодки за несколько секунд до того, как она пошла ко дну. - О той машинке, которая спасла Англию. Знаешь, как они ее раскусили? Как смогли прочитать нацистские шифровки, которыми была напичкана эта чертова машина?
        - Их разгадали гении кроссвордов, сэр? Экстрасенсы? Телепаты? Или кто-то вроде. Насколько я помню, они все собрались в Блечли-Парк, пытаясь разгадать этот код. Мы тоже пытались.
        - Это был не код. Сазерленд. В кодах заменяются целые слова. «Головоломка» заменяла отдельные буквы. Это была шифровальная машина.
        - Извините, сэр.
        - И ее расшифровали не британские специалисты по дешифровке, вопреки мнению отдельных дешевых писак. «Головоломку» разгадали польские математики, Саэерленд. В Польше в двадцатые годы начали перехватывать шифровки, сделанные на «Головоломке». Поляки обнаружили, что найти ключ к шифру этой машины можно при помощи математических построений. Они ухватились за ошибку нацистов: те повторяли ключ к шифру каждый раз, перед тем как посылать шифровку, они…
        - Это все, конечно, очень интересно, сэр, но…
        - Я просто подумал, одной из причин, почему я могу помогать Алексу Хоку, является то, что наши способности прекрасно дополняют друг друга. Например, я ненавижу математику. Мне нравится логика, но цифры… нет уж, увольте. А Алекс хорошо разбирается в цифрах. Наверное, нужно уметь это делать, чтобы управлять самолетом так, как он. Астрономическая навигация и тому подобное.
        - Шеф…
        - Живые, горячие тайны, вот что меня интересует, Сазерленд. Человеческие тайны. Вроде вон той на полу, возле холодильника. Лужа воды. Холодильник начал размораживаться рано утром. Значит, до этого электричество было включено. Его отключили только сегодня утром. Вот почему ваши парни из разведуправления не нашли этот маленький серебряный конвертик. Кто-то дернул рубильник, э-э, шесть с половиной часов назад. Кто? И зачем?
        - Вы нашли этот конверт в холодильнике?
        - Именно так. Нашел в кастрюле с размякшим куском баранины, если быть точным. На дне, под застывшим бульоном. Очень умно со стороны Генри, надо отдать должное паршивцу.
        - Прекрасная работа, сэр! Давайте посмотрим.
        - Все в свое время. У людей вроде Генри Буллинга три жизни, Сазерленд. И я думаю, таких людей немало.
        - Три жизни?
        - Да, есть его общественная жизнь, ну, знаешь, личина, которую он надевает каждое утро, перед тем как отправиться в свое унылое пристанище в посольстве. Химера. Потом есть его частная жизнь. О ней можно многое понять, просто глядя на вещи, которыми наполнен дом. Например, эти стулья. В его голове роятся темные готические мысли, не правда ли, инспектор Сазерленд?
        - Да, сэр, действительно.
        - И еще есть его третья жизнь.
        - Да?
        - Его тайная жизнь.
        - Вы имеете в виду конверт?
        - Да. Пожалуйста, открой его.
        Сазерленд приподнял конверт, сжимая его большим и указательным пальцем, и открыл его.
        - Это DVD диск, сэр. Два диска. Не подписанные.
        - Да. На ощупь было похоже на диски. Я полагаю, у тебя в сумке ноутбук?
        - Я мигом, сэр.
        Эмброуз потягивал чай, размышляя над загадкой Генри Буллинга, сгорая от нетерпения узнать, что же за информация скрыта на дисках. У него было чувство, что это не фотографии лучших сортов георгинов.
        - Вот, сэр. Давайте посмотрим, что вы нашли.
        Росс вставил первый диск в маленький ноутбук, и Конгрив услышал легкое гудение. Они оба наклонились вперед, когда на экране появилось изображение.
        - Похоже на большой нефтеочистительный завод, сэр, - сказал Сазерленд. Он явно был разочарован тем, что на фотографии не было ничего интригующего или компрометирующего.
        - Давай следующую, - сказал Эмброуз.
        - Тот же самый нефтеочистительный завод, только снимок сделан с другого угла.
        - Печально известный французский нефтеочистительный завод, инспектор. Вы можете увеличить вот здесь? Маленький знак над грузовиком?
        Сазерленд выделил курсором тот участок, на который показал Конгрив. Потом увеличил его.
        - А-га, - сказал Эмброуз, - центр шторма. Наш Генри, похоже, залез куда не надо. Это сочная история. Продолжай листать.
        - Я вас не понимаю, сэр.
        - Нефть сейчас - очень горячая тема, Сазерленд. Это знаменитый нефтеочистительный завод в Лейне, построенный французами и немцами в Восточной Германии. Управляет этим заводом «Френч Акватайн», самая крупная корпорация во Франции. Она находится в собственности государства. На самом деле эта корпорация является продолжением французского правительства. Несколько лет назад Лейна оказалась в центре очень громкого скандала с участием министра внешней торговли Франции. Печально известного месье Бонапарта.
        - Правильно. Какие-то махинации с бюджетом. Да, кажется, я припоминаю - откаты африканским странам, - сказал Сазерленд, и в его голосе послышалось волнение. Он продолжал просматривать диск, который был напичкан фотографиями трубопроводов, танкеров и тому подобных вещей.
        - Вот оно что. Пошлый сговор между Бонапартом и его немецким союзником.
        - Немецким судостроителем. Они платят африканским политикам наличными за каждый добытый баррель нефти.
        - О, да. Наши старые друзья. Французы и немцы.
        - Новая Европа, - произнес Сазерленд, подняв глаза на своего начальника.
        - Не забывай про иракцев, - сказал Эмброуз. - Миллиардные сделки в обход закона. Обмен нефти на оружие. Французы получили нефть. И, конечно же, наличность. Ирак получил французские истребители «Мираж» и ограниченный доступ к французским ядерным технологиям и атомным электростанциям. Самый большой скандал, в котором была замешана Франция, со времен войны. Как ты думаешь, что наш дорогой Генри собирается сделать, для чего он держит в холодильнике фотографии французских нефтеочистительных заводов?
        Сазерленд в очередной раз щелкнул мыщкой и открыл следующую фотографию.
        - Боже милосердный!
        - В чем дело?
        - Посмотрите на эту штуковину, сэр. Чертовски громадный танкер. Я никогда не видел танкер и в половину его размеров. И все-таки он наверняка работает на пару.
        - Да, я как раз обратил внимание на размер волны у носа. Кажется, он только выплывает из Ормузского пролива. Какое название написано там на борту? Ты можешь различить? Ну-ка увеличь.
        - «Счастливый дракон», сэр. Больше похоже на китайское название, чем на французское. Он не выпускает дым, сэр. И вообще на корабле не видно дымовых труб.
        - Ты думаешь, атомный реактор? Интересное наблюдение.
        - Давайте посмотрим второй диск, если вы не против, - сказал Росс, вытаскивая первый диск и вставляя второй. На экране появилось изображение, и на этот раз оно его не разочаровало. Оно было и интригующим, и компрометирующим одновременно.
        - Господи милостивый! - сказал Эмброуз, внимательно разглядывая фотографию. - Генри, ах ты озорник, чем это ты занимался?
        Сазерленд уставился на фотографию. Это оказался любительский снимок, на котором было запечатлено нечто вроде бала-маскарада. Вечеринка роскошная, судя по богатой внутренней отделке здания и нескдльким известным по таблоидам лицам. На переднем плане - тощий парень, почти голый, с поразительно рыжими волосами - печально известный кузен Генри. На нем нечто вроде ошейника с поводком. Да и вообще в костюмах многих гостей присутствовали кожаные детали и ошейники с шипами.
        Другой конец поводка в руках невероятно красивой женщины восточной внешности, крашеной блондинки, на которой нет ничего, кроме улыбки, туфель на высоких каблуках и черного кожаного бюстье. Росс открыл следующую фотографию, потом еще одну… Улыбающаяся женщина смотрела на них со всех снимков.
        - Изысканная женщина, - восхитился Сазерленд.
        - Ее зовут Бианка Мун, - сказал Эмброуз, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть. - Не путать с сестрой Джет, они близнецы. Один высокопоставленный военный чиновник провалил задание из-за Бианки. А ведь он был ближайшим помощником Ее Величества. Он влюбился в нее. Она шпионка. Работала в организации под названием Те-By. Тайная полиция Китая. Все таблоиды называли ее «китайская куколка». Мне всегда хотелось узнать, что с ней стало.
        - Какого черта «китайская куколка» делает рядом с твоим кузеном Генри Буллингом?
        - Ну, это же очевидно, - улыбнулся Эмброуз, вето глазах блеснули искорки удовольствия, ему понравилась собственная шутка. Но дело было совсем нешуточное. Он прекрасно знал: что бы ни задумали Генри и красивая китаянка, это было нечто ужасное.
        - Хорошая шутка, сэр, - одобрил Сазерленд.
        - Хм-м, да, не правда ли? Кажется, счастливая случайность все-таки навела нас на китайский след. Ты видишь нижнюю часть большого масляного портрета в правом верхнем углу фотографии? Большую часть занимает позолоченная рама, но все-таки можно различить край голубого шелкового платья и одну ножку в шелковой туфельке.
        Сазерленд подался вперед, вглядываясь в снимок.
        - Да, вы имеете в виду вот эту часть.
        - Х-м-м-м. Это весьма известный портрет, Сазерленд. Портрет, написанный Джоном Сингером Сарджентом. На этом портрете художник запечатлел самую красивую женщину своего времени леди Сесили Марс. Портрет до сих пор висит в большом зале в Бриксден-хаус. По-моему, в доме сейчас живет правнучка леди Марс Диана.
        - Да, я слышал об этом доме. Его называют величественным. К западу от Хитроу, да? Один из самых знаменитых загородных домов Британии, если не ошибаюсь.
        - Совершенно верно. Однако дом известен скорее своей дурной славой, чем величием, насколько я слышал. Молва гласит, что в Бриксдене проводились бесчисленные ночные оргии и подобные мероприятия. Каким-то образом нынешняя леди Марс смогла сделать так, чтобы все эти неприглядные делишки не попадали в газеты. Судя по слухам, она та еще штучка.
        - Взгляните на эту фотографию, главный инспектор, - сказал Сазерленд, глядя на один из снимков из частной коллекции Генри Буллинга.
        - Да?
        - Что они делают с этой кофейной ложкой?
        - Боже правый!
        11
        - Отведите этого человека в лазарет, - сказал Хок молодому члену команды, переступая с покачивающегося «Зодиака» на такой же неустойчивый плавучий док, ведущий к ангарному отсеку на корме «Блэкхока». - У него неровный пульс. Он истощен и обезвожен. Проверьте его на наличие переломов, особенно левое запястье.
        Стокли стоял на палубе, держа на руках то, что осталось от некогда цветущего Гарри Брока. Тот не подавал признаков жизни, его голова безвольно лежала на широкой груди Стока.
        - Я думаю, он крепко заснул, - прошептал Сток, осторожно опуская Брока на заранее приготовленные носилки. - Наверное, они ему несколько суток спать не давали. Держали парня на люцерновой диете. Питаясь только листьями и побегами этого растения, быстро теряешь вес и ничего не можешь с этим поделать.
        Хок взглянул на возвышавшегося над ним Стокли и покачал головой. Алекс и припомнить не мог все переделки, из которых его вытащил этот человек, служивший в ВМС США и в полиции Нью-Йорка. Начиная с того подозрительного пожара на складе в Бруклине, когда нью-йоркский детектив сержант Стокли Джонс-младший вынес потерявшего сознание Алекса Хока с шестого этажа по горящим лестницам. Хок стал жертвой похищения, которое приняло опасный для жизни оборот. После того как он отказался заплатить за самого себя выкуп, колумбийские похитители связали его и оставили умирать на верхнем этаже заброшенного склада.
        - Не волнуйтесь, капитан. Мы о нем позаботимся, - сказал один из двух австралийцев, отвечающих за лазарет. - Корабельный хирург уже готов, как вы приказывали. А как насчет вас? У вас под левым глазом очень глубокий порез.
        Хок провел по лицу тыльной стороной ладони и с изумлением обнаружил на ней ярко красные следы. Он совсем не помнил, как его ранили.
        - Пожалуйста, скажите связистам, что я хочу поговорить с Лэнгли, - приказал Хок стоящему к нему ближе всех члену команды. - С директором. По безопасной линии. Сейчас же. Через пять минут. Я пойду в свою каюту.
        - Есть, сэр, - ответил тот и убежал исполнять поручение.
        - Томми, - сказал Хок, глядя на начальника службы безопасности, который как раз поднимался на борт с «Зодиака». - Хорошая работа. Если бы кто-нибудь мне сказал, что можно в резиновой лодочке увернуться от ракеты, я бы подумал, что по ним психушка плачет.
        - Спасибо, капитан. Иногда шестьсот лошадиных сил могут творить чудеса. Простите за нашего нежданного гостя. В сложившейся ситуации мне показалось, что его присутствие не повредит.
        - Спасибо, Том. Взять с собой Стока - хорошая идея. В любой ситуации. Как вы думаете, кто, черт их подери, в нас стрелял?
        - Военные, сэр. Это должны были быть военные. С таким-то оружием.
        - Правильно. Будем надеяться, что у террористов еще нет самонаводящихся ракетных систем, запуск которых можно произвести с моря. Но военные какой страны это были? Что скажете, сержант?
        - Это чрезвычайно интересный вопрос, капитан.
        Спустя десять минут Хок уже был в своей каюте. Он разделся, принял горячий душ и вытянулся на кровати. Он связался по безопасной линии с директором ЦРУ, старым приятелем, с которым они вместе участвовали в операции «Буря в пустыне» и который работал когда-то посланником в английском правительстве, достопочтенным Патриком Брикхаусом Келли. Брик родился в Вирджинии и произносил слова по-особому мягко.
        - Привет, Брик, - сказал Хок. - Хороший вечер для международных инцидентов.
        - Да, я слышал. Потери есть?
        - Среди хороших парней нет. Однако можешь вычеркнуть «Шанхайскую звезду» из последнего издания Международного корабельного регистра Ллойда.
        - Что, выведена из строя?
        - Да, выведена из строя и покоится на дне морском в порту Канн.
        - Тебе пришлось ее потопить?
        - Так уж случилось.
        - Брок?
        - Мы его освободили еще до прискорбного происшествия с «Шанхайской звездой», так что все в порядке, - Хок усмехнулся. - Он валяется в нашем лазарете. Боюсь, он слегка поизносился за это время.
        - Насколько он плох?
        - Ничего смертельного. Китайцы знают толк в пытках. Я не сомневаюсь, что они приберегали все самые лучшие свои штучки до тех пор, пока не приедут в какую-нибудь стоящую на отшибе шанхайскую тюрьму. Но его явно накачивали наркотиками.
        - Боже милостивый! Ладно. Я прямо сейчас позвоню Дженне и его детям, скажу, что с ним все в порядке. Он может передвигаться? То есть его можно перевезти, да? Я пришлю за ним самолет.
        - Что, черт возьми, происходит, Брик? После того как мы со Стоили сняли Брока с этой китайской посудины, кто-то погнался за нами и запустил в нас надводную ракету. В нашу гребаную резиновую лодку. Прямо возле этого хренова порта.
        Воцарилось молчание, Брик Келли переваривал сказанное Хоком.
        - В вас стреляли? Ты уверен?
        - Да.
        - И что?
        - Мы от нее уклонились. К счастью для нас, это была ракета, реагирующая на тепло, а наше суденышко не выделяет столько тепла, чтобы точно засечь объект. «Блэкхок» произвел ответный запуск - потопил атакующий корабль прежде, чем он смог запустить еще одну ракету.
        - Ты потопил два корабля в порту Канн?
        - Один в порту, второй за его пределами. Точно.
        - Господи!
        - Именно. Вот почему я поднял тему международного инцидента.
        - Ты знаешь, как называлось напавшее судно или по крайней мере какой стране принадлежало?
        - Не знаю.
        - Хочу высказать одну догадку. Я думаю, это был корабль французского флота.
        - Французского? Какого черта, Брик?
        - Наполеоновские войны с новым Бонапартом во главе. Я тебе все подробно расскажу, когда ты приедешь в Лондон.
        - Мне? Я думал, тебе нужен Брок.
        - Вы оба.
        - Лондон не входит в мою программу официальных визитов. У меня сегодня вечером свидание.
        - Перенеси его. Ты ведь знаком с «Большим Джоном», не так ли?
        Американским «Кеннеди»? Да, я однажды сажал на него гидроплан. У меня были небольшие проблемы. Вряд ли они захотят видеть меня на борту этого авианосца. Наверняка, капитан не назвал бы мою фамилию в списке любимчиков.
        - Вот что случается, когда Королевский флот пытается посадить гидроплан с одним-единственным мотором на палубу авианосца флота США, Хок. На этом корабле ты просто легенда. Как бы там ни было, наш корабль на данный момент находится ближе всего к тебе. «Большой Джон» посылает «Короля моря», чтобы забрать вас с Броком. Он должен подняться в воздух через час. Как только ты окажешься на борту «Кеннеди», я посажу тебя в первое же транспортное средство, направляющееся в Лондон.
        - Какое везение. Я ненавижу Ривьеру в июне.
        - Через четыре часа ты окажешься в Лондоне. А пока поспи немного. Мы будем беседовать с Броком здесь в Вашингтоне, в военном медицинском центре, до и после сканирования мозга. Он много успел рассказать? Что именно?
        - Немного. Большую часть времени он спит.
        - Кто-то должен записывать все, что он говорит. Это бы очень нам помогло, Алекс. Мы будем искать несоответствия.
        - Почему?
        - Коммунистический Китай в последнее время очень сильно преуспел в области внушения и черепных имплантантов. Наши спасательные команды постоянно привозят шизиков. Ты никогда не знаешь, кто говорит в эту секунду, твой парень или микрочип у него в мозгах. После контактов с китайцами очень трудно понять, кто еще на твоей стороне, а кто уже нет.
        - Да. Это давно уже не относится к области научной фантастики. Ладно, Брик. Увидимся в Лондоне. Приезжай как-нибудь в Хоксмур на пару дней. Поохотимся.
        - Приеду обязательно. Послушай, Хоки, твой новый приятель Брок очень много для нас значит. Насколько много, ты поймешь, когда мы с тобой в следующий раз увидимся.
        Перед тем как отправиться спать, Хок увидел Стока, выползшего из кубрика, чтобы пропустить стаканчик в маленьком баре. Они стояли на верхней палубе под густой сетью звезд. Это был первый погожий вечер за всю неделю. Измотавший всем нервы мистраль улетучился так же быстро, как и налетел.
        - Еще раз спасибо, Сток, - Хок поднял свой бокал с бренди.
        - De nada[12 - Не за что (исп.).], - ответил Сток.
        - Кто ж ожидал, что нам попытается подстрелить задницу французский флот.
        - С ума сойти, босс. Вы действительно думаете, что в нас стрелял корабль французского военно-морского флота?
        - Так думает Брик. А он в таких вещах разбирается.
        - Конечно, я не считаю Францию идеальным союзником. Но стрелять по нам! Такого я от них не ожидал! Это выводит игру на совершенно новый уровень.
        Хок согласно кивнул, потягивая свой бренди и глядя, как звезда вспыхнула и погасла в вышине. Потом он сказал:
        - Сток, тебе не кажется, что небо выглядит как-то странно?
        - Да нет. Все как всегда.
        - Правда? Посмотри на созвездие Орион. Видишь, как оно наклонено? Словно наша планета на несколько градусов сдвинулась на своей оси. Боже. Я начинаю думать, что так оно и есть на самом деле.
        - Ты в порядке?
        - По-моему нет, не совсем.
        - Хочешь, я останусь с тобой, приятель? Когда ты поедешь в Лондон встречаться с директором. Не все мои танцы еще расписаны. У меня на повестке только поездка в Майами. Хочу повидаться с будущей миссис Стоили Джонс-младшей.
        - Красавица с Островов Зеленого Мыса.
        - У девушки есть законное право попытаться завоевать титул миссис Джонс, босс.
        Хок кивнул:
        - Думаю, нам всем нужно оставаться на связи. Тебе, мне, Сазерленду, Эмброузу. Что-то говорит мне - мы стоим на пороге долгого и опасного путешествия, Сток. Вот. Твое первое задание.
        - Любое опасное приключение начинается с маленького шага, - сказал Сток, глядя на конвертик.
        - Это приглашение на званый ужин на завтра. На борт шикарной яхты, которая стоит на якоре неподалеку от «Отель дю Кап». Я хочу, чтобы ты туда пошел. Посмотри, что сможешь узнать о китайской кинозвезде по имени Джет. Она живет на корабле. Ты когда-нибудь о ней слышал?
        - Не-а. Я редко смотрю китайские фильмы.
        - Она очень близко знакома с неким типом, фон Драк-сисом, немцем, которому принадлежит «Валькирия». Он промышленник. Судостроитель. А по совместительству владелец множества газет и телеканалов в Восточной Европе. Несколько лет назад я читал о нем в Шенгенской информационной системе. Тогда он числился приспешником Саддама. Зарабатывал нефтяные ваучеры за определенные политические предпочтения. Думаю, он замешан в грязных делишках. Она, может быть, тоже.
        - Почему ты так думаешь?
        - Я был с ней как раз перед тем, как отправиться на «Звезду». Она могла дать им наводку. Было похоже, что меня ждали. Как бы там ни было, я хочу, чтобы ты проверил. Хорошенько там осмотрись. Если проявишь дружелюбие, сможешь накопать.
        - То есть я должен пойти на званый ужин и смешаться с толпой.
        - Точно, просто смешайся с толпой, - сказал Хок. - Постарайся сойти за своего. Веди себя естественно…
        Через пару секунд они взглянули друг на друга и расхохотались. Единственным местом на Земле, где Стокли Джонс смог бы смешаться с толпой, была раздевалка борцов на Олимпийских играх.
        Он был почти двухметрового роста и весил сто двадцать килограммов. Его детство и юность прошли в трущобах. Он дрался за деньги. Мудрый старый судья предложил ему флот как альтернативу тюрьме. Пройдя обучение в школе морской авиации в Коронадо, Сток воевал во Вьетнаме в шестьдесят восьмом. По возвращении домой его приняли стажером в отряд нью-йоркских пилотов-истребителей. Он должен был наблюдать и обеспечивать поддержку основной группе летчиков. Во время первой же операции Сток получил ранение и целый год промучился в запасе. Потом пошел работать в полицейское управление Нью-Йорка.
        - Да. Мне нравится эта часть работы, - сказал Сток. - Шпионские штучки. Эй, босс, я так и не рассказал тебе об Эмброузе.
        - А что с ним такое?
        - Кто-то пытается его убить.
        - У него есть какие-нибудь предположения, кто это может быть?
        - Нет. Но он принимает все близко к сердцу.
        Хок рассмеялся:
        - Я поступил бы так же на его месте.
        - Я хочу сказать, что он сам занимается этим делом.
        - Хороший выбор.
        12
        Ночь была его самым любимым временем суток. Аромат порта, вплывающий через маленькое окошко, состоял из запахов морской соли, мертвого планктона, угля, вековых обломков кораблекрушений, гниющих морских организмов, отходов и многого другого. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, набрав полные легкие этих особых, ни с чем не сравнимых запахов. Казалось, что прошла целая вечность, пока его черные глаза, глубоко посаженные по обеим сторонам от тонкой, как лезвие, переносицы, снова открылись.
        Его звали Ху Ксу. Ему было почти шестьдесят, и он был художником смерти, называя сам себя динером. Динер - старое немецкое название патологоанатома, имеющее также значения «ответственный слуга», «раб», но Ху Ксу не был ни тем, ни другим. Маленькая, понятная только ему шутка. В молодости, когда он жил с родителями в Америке, Ху Ксу несколько лет проработал патологоанатомом в Аризоне, в Темпе.
        Традиционно всех избравших эту профессию называют этим немецким словом. Быть динером - копаться во внутренностях и выкладывать на стол кишки. Расстегивать мешки с трупами. Распахивать тела и узнавать их тайны, истории мертвецов. Ху Ксу обожал тайны. Это у него было в крови.
        В Темпе, когда шериф и его люди узнали тайны Ху Ксу и бросились за ним в погоню, его называли просто «китаец». Китайцу очень сложно спрятаться в Аризоне. Здесь же, у себя на родине, он снова был невидимкой.
        Стоя перед возвышением, где стоял железный тазик, до краев наполненный горячей мыльной водой, Ху Ксу внимательно вглядывался в замутненное от пара зеркало и рассматривал отраженную там идеальную красоту. От одного только вида собственного прекрасного лица у него по слегка искривленному позвоночнику шли подрагивающие импульсы наслаждения.
        - Да-а-а-а-а-а, - прошипел он сквозь маленькие, ровные и очень острые зубы. - Я прекрасный динер.
        И действительно, в его обычном состоянии, как сейчас, на него можно было только дивиться. Его тело, от шеи и дальше вниз, украшало восхитительное панно из переплетающихся замысловатых татуировок. На груди был изображен сверкающий желтыми, малиновыми и изумрудно-зелеными оттенками двуглавый китайский дракон, который спускался ниже черной фигурки Тао. Дракон на животе изрыгал оранжевые языки пламени, которые разделялись внизу и огибали его маленький, уродливой формы пенис. Несмотря на его неправильную форму, а может быть, как раз из-за нее сексуальные аппетиты Ху Ксу были неуемными и самыми разнообразными. Он обладал невероятно обостренным осязанием. То же самое можно было сказать и обо всех остальных органах чувств: вкусе, слухе и зрении.
        Он усмехнулся, обнажив зубы, и пробормотал нечто одобрительное по поводу открывавшегося ему вида. Идеально ровные и белоснежные зубные протезы скрывали его собственные некрасивые зубы. Из волос у него оставалась тоненькая козлиная бородка и черный клок на лысой голове. Обычно он заплетал редкие пряди в косички и украшал семью серебряными черепами, которые позвякивали при каждом движении.
        Сейчас он сбрил бородку и натянул на волосы латексовую имитацию лысины, так что косички исчезли.
        Сегодня серебряные черепа были скрыты от глаз, но обычно их металлическое позвякивание становилось последним звуком, который бесчисленные жертвы Ху Ксу слышали в своей жизни. Он улыбнулся, вспоминая свои славные победы и достижения.
        Он провел рукой по костлявому черепу, скользкому от пота, облизал тонкие сухие губы. Надо поторапливаться. Он не может опоздать на встречу с генералом Муном, а ему еще много всего нужно сделать, перед тем как уйти с барки. На маленьком деревянном столике у зеркала стояла красная кожаная сумка. В ней находились самые разнообразные и многогранные тайны, из которых и состояла его жизнь. Он сунул руку в сумку.
        Ху Ксу осторожно достал еще один резиновый протез и бесчисленное множество тюбиков с кремом, гримом и пудрой. Ему нравилось петь, работая. Он исполнял песенку семи гномов, которую еще ребенком слышал в мультике «Белоснежка». Песня вдруг всплыла у него в голове, и он запел ее вслух - получилось красиво. Одной из многочисленных способностей Ху Ксу был удивительный дар подражать голосам. Душевный голос Эрика Клептона поплыл по покачивающейся на волнах барже.
        Через двадцать минут морщинистый убийца исчез. Вместо него появилась миниатюрная женщина из высших кругов шанхайского общества. Звали ее мадам Ли, и у нее были все необходимые документы, чтобы это доказать. Пожилой сгорбленный Ху Ксу в черном шелковом платье с перламутровыми пуговицами наклонился вперед и стал внимательно разглядывать себя в зеркале. На щеках у него был тонкий слой румян, ресницы казались густыми и длинными за счет умело наложенной туши. А благодаря помаде и контурному карандашу губы казались не такими тонкими. Черный парик, подкрашенный хной, был забран в тугой пучок.
        На плече у него висела старая сумка от Луи Вьюттона. Внутри лежали фальшивый паспорт и пятьдесят тысяч евро наличными. В соседней комнате зазвонил старый корабельный хронометр. Восемь. Пора идти. Генерал Мун будет ждать его через полчаса. Но сначала он должен хорошенько попрощаться с несчастным существом, которое терпеливо ждало внизу в темноте и зловонии.
        Он распахнул крышку замаскированного люка и остановился, чтобы посмаковать милую вонь, щекотавшую ноздри. Там, внизу, его ожидал целый коллектор страха. Его студия. Он осторожно шагнул (туфли были на приличном каблуке) на деревянную лестницу и начал спускаться. На полпути вниз он услышал сдавленный крик бедняжки Мардж, в котором звучала надежда. Бабушка уже идет, Марджи! Он предполагал, что она его не узнает, и его радости по этому поводу не было предела. Неужели Мардж действительно думала, что милая семидесятилетняя дама спешит ей на помощь? Да, думала!
        Трюмы плавучего дома Ху Ксу, старой двухпалубной барки, неотличимой от сотен ей подобных в переполненном плавучими средствами передвижения порту Виктория в Гонконге, были святилищем художника смерти и его рабочим местом. Глубоко в недрах своей барки он в одиночестве творил шедевры, работая всю ночь напролет. Его жертв освещали лишь оплывающие свечи, когда он изменял форму их тел и конечностей скальпелями, хлебными ножами, садовыми ножницами и старой вещицей, создающей много шума, - вибрирующей пилой для перепиливания костей.
        Он отметил про себя, что внизу темно. Почти все большие свечи погасли, и только две еще горели. И все же в отблеске свечей все здесь казалось очень милым. У стен выстроились ряды больших и маленьких банок с формалином, в которых были внутренние органы, кусочки тканей и аккуратные конечности. В центре пола располагался сток, который подходил к баку внизу. Из бака жидкость попадала в мацератор - такие используются на больших рыболовных судах для того, чтобы перемалывать рыбьи внутренности в жидкую кашицу, перед тем как кровавая жижа наконец выплескивалась за борт в портовые воды.
        В центре его патолого-анатомического кабинета, работа в котором кипела, стоял совершенно новый стол. Этот стол был абсолютной новинкой в дизайне моргов. Он состоял из двух ярусов. Верхняя пластина, на которой сейчас лежала Марджи, представляла собой не что иное, как обычный перфорированный металлический лист. Отверстия позволяли воде и телесным сокам просачиваться и стекать на нижний уровень. Второй ярус был тоже металлическим и служил решеткой для стока. Насос непрерывно качал воду на нижний ярус, благодаря чему тот оставался чистым.
        Ее звали Мардж Гудвин. Имя казалось ему дурацким, даже для такой некрасивой и толстой американки. Она была женой коррумпированного служащего, приближенного к высшим эшелонам Банка Китая. Генерал Мун потребовал миллион долларов за возврат его дорогой жены. Крайний срок прошел. От непослушного банкира не было слышно ни словечка. Они решили, что он пошел в полицию. Бессмысленный поступок, потому что новый шеф полиции, как и многие другие в Гонконге, был у Муна на коротком поводке.
        Увы, Мун приговорил Мардж Гудвин к смерти. Генерал передал эту информацию своему лучшему наемному убийце через майора Танга в виде закодированного сообщения. И, как всегда, его доставил безымянный рыбак на безымянном сампане.
        Таких мужчин и женщин неопределенной наружности, живущих на сампанах, в порту были тысячи. Многие из них работали на генерала и получали за это деньги. Недавно Мун захотел усилить свои позиции в Гонконге и решил снабдить свою армию автоматическим оружием и гранатометами. Таким образом, она была скрытой, но тем не менее грозной повстанческой силой.
        Ху расшифровал необычно длинное послание Муна и узнал, что у него будет новое и необычайно интересное задание. В Париже. Treschic, n’est-ce pas?[13 - Прекрасно, не правда ли? (фр.)] Он был настолько взволнован, что записал эту новость в одном из своих черных кожаных блокнотов. Большую часть этого дневника он писал в форме хайку - одной из немногих традиций японской культуры, которой Ху действительно восхищался.
        Ху ожидали сегодня ровно в девять вечера в «Золотом драконе». Ему предстоял тихий спокойный ужин с майором Тони Тангом, соратником генерала Муна по оружию. Танг, который снискал славу гламурной фигуры в высшем гонконгском обществе благодаря своему произносимому на западный манер имени и манере одеваться с шиком, даст Ху указания относительно его маршрута. Секретариат генерала тщательно и всесторонне подготовил все необходимое для поездки.
        В послании генерала говорилось, что уже забронирован билет первого класса на самолет авиакомпании «Бритиш Эрвейс» до Парижа. А в отеле «Георг V» его уже ждал роскошный люкс. В этом отеле самые красивые цветы, подумал Ху Ксу. Прелестно составленные букеты. Надо выяснить, кто этим занимается. Купить пареньку выпить, а потом кто знает?
        Но перед тем как он уедет, нужно еще, конечно, почистить свое гнездышко. Ху Ксу был только рад узнать, что может прекратить страдания своей жертвы. Просто по привычке он делал это очень-очень медленно и получал большое удовольствие.
        Она была его пленницей всего лишь сорок восемь часов, которые принесли ему сумасшедшее счастье. Он почти уже закончил с ней. Несколько последних штрихов сегодня вечером, и VOILA, в печку ее! Но, Господи, какой же у нее громкий голос! Он устал от ее надоедливого стрекота. Ху сделал паузу после раскатистой низкой ноты, оглянулся через плечо на Мардж и закончил свою песню драматическим тремоло.
        Она закричала. А кто на ее месте не закричал бы? Семидесятилетняя женщина, которая пела голосом Эрика Клептона? Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого человека.
        Сначала самое важное, подумал он, спускаясь с нижней ступеньки и поворачиваясь к жертве. Да, он немного запаздывал. Но если он чему и научился в медицинском центре Университета Темпе, так это тому, что всегда следует быть методичным и аккуратным. Всему свое время и место.
        Ху снял с крючка на стене огромный зеленый больничный халат - такие обычно носят санитары - и резиновый фартук и надел их. На руки он натянул тонкие резиновые перчатки, на ботинки - бахилы. Секунду постоял, глядя на женщину и покачивая головой, пока она металась на столе. Господи, как же она металась! Она увидела глаза пожилой женщины и сразу поняла, что человек с жадным блеском в глазах, глядящих на нее сейчас, не был ее спасителем. Нет. В расширенных зрачках ее голубых глаз сверкнуло осознание правды.
        - On! On, моя дорогая, - прошептал он, просовывая руку под спину Мардж, чтобы приподнять. Другой рукой он подложил черную резиновую колоду ей под спину в районе лопаток. Теперь ее горло было приподнято, а голова откинута назад. Он поводил ножом туда-сюда, царапая лезвие о точильный камень.
        - О, да, моя дорогая. Боюсь, что этот язычок придется вытащить наружу.
        - Ш-ш-ш-ш, - сказал он и поднял скальпель.
        13
        Сазерленд гнал машину на полной скорости по дороге в Теплоу. Чуть притормозив на повороте, он с визгом ворвался в главные ворота. Секунду они разглядывали вывеску Национального трастового фонда, а потом с черепашьей скоростью покатились по широкой плавно поворачивающей подъездной дорожке к Бриксден-хаусу.
        Дорога, петляя, шла через сотни акров садов и парков, в которых то тут, то там стояли классические скульптуры, причем некоторые были действительно красивы; время от времени попадалась часовенка или пруд. Пятна июньского солнечного света на лужайках, озерах и клумбах делали местность чрезвычайно живописной.
        По мнению Конгрива, все здесь было немного чересчур, но, с другой стороны, он ведь был готов к тому, что ему здесь не понравится. У Бриксденских земель, как их называли, была вполне определенная репутация. Сеансы. Балы-маскарады. Оргии. Он наклонил голову и посмотрел на Сазерленда, который, казалось, был очень воодушевлен визитом. Оргии, да уж.
        - Наверное, нам придется пару раз заправиться, прежде чем мы доедем до дома, - заметил он, набивая трубку свежей порцией табака.
        - Да, впечатляет, - согласился Сазерленд.
        - Этот дом построил второй герцог Букингемский, - сказал Конгрив, стараясь подавить неодобрительный вздох, рвавшийся наружу. - Негодяй и распутник, каких еще поискать. Увернулся от пули на дуэли с мужем одной из своих любовниц. А вскоре простудился, занимаясь своим вторым после женщин любимым делом, охотой на лис, и умер. Кажется, он задал тон здешним развлечениям.
        Но персиковые сады, через которые они сейчас проезжали, взывали к другой части Конгрива. В них было множество просторных парников и теплиц, где стены нектаринов перемежались с умопомрачительными рядами орхидей и бромелид, редкие сорта фуксий с почти исчезнувшими разновидностями цикламенов и бегоний; мелькали скамейки, увитые толстыми кливиями с огромными листьями. А когда наконец Эмброуз высмотрел клумбу с любимыми георгинами, то почувствовал, что смягчился хотя бы к самому Бриксден-хаусу, если не к его хозяйке.
        Человек, разделявший его любовь к георгинам, не мог быть плохим.
        Сам дом, когда они наконец-то его увидели, показался им весьма внушительным. Он был построен в классическом итальянском стиле, и даже Эмброуз вынужден был признать, что дом очень приятный. Первоначально, в середине XVII века, его построили как охотничий домик, затем много раз перестраивали, и сейчас перед ними возвышался загородный дом эпохи короля Эдуарда, который стоял на высоких меловых скалах и из которого открывался прекрасный вид на зеленый деревенский пейзаж.
        Сазерленд бодро объехал огромный фонтан, прокатился по широкой, посыпанной галькой дорожке и завернул на стоянку. Он воткнул свой мини-купер между сверкающим новеньким «бентли» и огромным «астон-мартином». Эмброуз, несмотря на все попытки сдержаться, все-таки наклонился и заглянул в «бентли». Идея завести собственный автомобиль сильно его захватила. Он поймал себя на том, что любуется роскошной отделкой салона и представляет себя за рулем такой машины. Теперь он понимал, что чувствует наркоман, увидевший дымок от горящего опиума, или токсикоман, учуявший запах клея.
        - Пошли, Сазерленд. У нас нет времени, чтобы стоять тут и глазеть по сторонам, - сказал он, выпрямляясь и застегивая твидовый пиджак. Для встречи с леди Марс он оделся очень стильно: тройка с рисунком черно-белой елочкой и его любимые коричневые ботинки из прекрасной кожи, сшитые на заказ у Джона Лобба. Как раз такие ботинки, подумал Эмброуз, носит человек, который ездит на «бентли».
        Их ждали и сразу же провели в большой зал, где они должны были дожидаться ее светлость. Сазерленда потянуло к знаменитому портрету прабабушки леди Дианы Марс кисти Сингера Сарджента, который висел слева от камина. А Эмброуз тем временем рассматривал великолепные испанские доспехи, один из двух комплектов, поставленных у входа на огромную лестницу. В наши дни редко где можно увидеть доспехи - в середине XX века такие банальные вещи стали исчезать из большей части старинных домов. Заметив изящную филигрань на грудной пластине, Конгрив подумал, что возможно, мода на них скоро вернется.
        - Должно быть, вы старший инспектор Конгрив? - услышал он голос у себя за спиной. - Я очень рада вас видеть здесь, в Бриксден-хаусе.
        - Леди Марс, - сказал Эмброуз, поворачиваясь к ней. - Я… - слова застыли у него на губах. Он чувствовал себя так, словно со всего размаху врезался в стену красоты.
        - Вы настоящая знаменитость, - сказала леди Марс, словно не замечая его явного смущения. - Я посмотрела информацию о вас в Google сегодня утром, инспектор. В одной газете вас назвали «демон обмана». В другой - «мировым маэстро тайны». Боже! Очевидно, мне придется следить за каждым своим словом в вашем присутствии, не правда ли?
        Главного инспектора бросило в пот.
        - Ну, я бы не стал придавать этому так много значения, леди Марс, я… я думаю, каждый, оказавшись на моем месте, сделал бы то же самое. Ведь все уголовные дела, которые я раскрыл, это всего лишь логика и… и…
        - И? - сказала она.
        Сазерленд, видя, что его коллега не в состоянии поддерживать диалог дальше, пришел ему на помощь.
        - Добрый день, леди Марс, - громко сказал он и быстро пересек комнату, - инспектор Росс Сазерленд, Скотланд-Ярд.
        - Здравствуйте, инспектор. Еще один симпатичный полицейский. Я так рада с вами познакомиться. Диана Марс. Хотите чаю? Чего-нибудь прохладительного? Вы проделали долгий путь, а на улице жуткая жара, не так ли? Я думаю, нам будет удобно в библиотеке.
        Сазерленд посмотрел на Конгрива, который, казалось, был не в состоянии ответить даже на самый простой вопрос, и сказал:
        - Было бы чудесно, большое спасибо.
        - Тбгда прошу за мной, - пригласила леди Марс, заскользила по отполированному до блеска паркету и скрылась за сверкающими двустворчатыми дверями.
        Сазерленд взглянул на Конгрива и увидел, что тот не сдвинулся с места.
        - Может, мне сбегать за дефибриллятором, сэр? - спросил он.
        - Что? Что такое?
        - С вами все в порядке, сэр?
        - Конечно. Да. А в чем, собственно, проблема, Сазерленд?
        - Леди Марс приглашает нас на чай. В библиотеке. Это там.
        - Что ты хочешь этим сказать, Сазерленд?
        - Она ждет нас там, сэр.
        - А, ну да. Тогда нам нужно идти, да?
        - Вот вы где! - воскликнула леди Марс, когда они вошли в дверь. - Я думала, что напугала вас и вы сбежали. Садитесь и выпейте чаю. Вот, Оукшотт приготовил нам пирожные, да, Оукшотт?
        Именно так, мадам, - ответил дворецкий. Он был высоким, худым, со светлыми кудрявыми волосами; когда он кланялся, его крахмальная рубашка упиралась ему в подбородок. Когда детективы уселись на глубокий бархатный диван, леди Марс налила чай, сначала Эмброузу, потом Сазерленду. Конгрив поднес чашку к губам, отчаянно пытаясь унять дрожь в руке. Раздался довольно заметный звон чашки о блюдце.
        - Насколько я понимаю, вы любите георгины, леди Астор? - сказал Конгрив, ухитряясь сделать глоток чая, получившийся очень маленьким.
        - ЛЕДИ АСТОР? - удивилась она, вежливо улыбаясь, хотя ее только что назвали именем женщины, умершей почти сорок лет назад.
        - Простите, - смутился еще больше Эмброуз, - я хотел сказать ЛЕДИ МАРС. Как глупо с моей стороны. Видите ли, мне просто немного жарко. Мне очень жаль, но…
        - Боже милостивый, - сказала она. - Здесь действительно невыносимо душно. Как это глупо с моей стороны. Оукшотт, вы не могли бы поставить кондиционер на несколько градусов пониже? Главный инспектор просто горит.
        - Конечно, ваша светлость, - сказал дворецкий, с легким поклоном вернул сползшие очки с толстыми стеклами на переносицу и бесшумно выскользнул из уставленной книгами комнаты.
        - По-моему, вы говорили о георгинах, старший инспектор, - сказала Диана Марс, глядя на него громадными голубыми глазами поверх чашки.
        - Да? - поперхнулся Конгрив, нечаянно сделав слишком большой глоток горячего чая. Казалось, дальше поддерживать разговор он был просто не в состоянии.
        - Да, - сказал Сазерленд, приходя на выручку, - говорили.
        - Хотите эклер, старший инспектор? - спросила леди Марс.
        - Что?
        - Я спросила, не хотите ли вы эклер, старший инспектор.
        - А, да. Извините. Я слушал звучание вашего голоса, а не слова, которые вы произносили.
        Сазерленд тихонько кашлянул в кулак.
        - Леди Марс, - взял быка за рога молодой детектив, доставая конверт из кармана темно-синего пиджака. - Мы не хотим отнимать у вас слишком много времени. Как я уже сказал по телефону сегодня утром, мы хотели бы поговорить о возможном подозреваемом в произошедшем недавно покушении на убийство.
        - Да, детектив Сазерленд. Чем я могу вам помочь?
        - Я хочу, чтобы вы взглянули на эту фотографию, - сказал Сазерленд и протянул ей глянцевую фотографию восемь на десять.
        - И? - сказала она, вглядываясь в снимок.
        - Вы кого-нибудь узнаете?
        - Конечно. Этот снимок был сделан здесь, в Бриксден-хаусе. Если говорить точнее, в канун прошлого Нового года. Вон там, в большом зале. Видите? Где портрет моей бабушки на стене.
        - Сазерленд, она совершенно права. Сарджент на стене. Ее прабабушка.
        - Так, значит, - обратился Сазерленд к леди Марс, бросив короткий взгляд на Конгрива, который все еще старался успокоиться, - все эти люди, скажем так, ваши друзья?
        - Господи, да нет, конечно. Каждый год я просто распахиваю настежь двери и смотрю, что попадется. Провожу эту вечеринку с тех пор, как умер мой дорогой муж. Понимаете, он отошел в мир иной в канун Нового года. Через минуту после начала нового тысячелетия. У него в горле застрял кусочек ветчины. И он задохнулся. Милый Найджел.
        - Мои соболезнования, леди Марс, - сказал Сазерленд.
        - Так, значит, - Конгрив наконец-то смог приступить к делу, - вы вдова.
        - У вас отлично работает дедукция, главный инспектор, - сказала Диана Марс, тепло улыбнувшись ему. - Да, я вдова.
        - Ходят слухи, что вы собираетесь продать Бриксден-хаус, - продолжал Конгрив, промокая лоб влажным носовым платком. - Превратить его во что-то вроде отеля.
        - Мой дорогой, да он всегда БЫЛ чем-то вроде отеля.
        - Вернемся к фотографии, леди Марс, - сказал Сазерленд. - Я хочу спросить вас вот об этом джентльмене. С рыжими волосами.
        - Да?
        - Он голый.
        - Кажется, да. Понимаете, я всегда ухожу к себе ровно в полночь. Как говорится, чтобы побыть наедине со своими воспоминаниями. Естественно, вечеринка продолжается полным ходом до самого рассвета. Обычно я приглашаю оркестр из Штатов. В прошлом году это был Джимми Баффетт. Он был просто великолепен. Завтрак подают на следующее утро в пять. Что происходит в доме после полуночи, меня не интересует. На следующее утро все просыпаются с тяжелыми головами и пытаются вспомнить, как хорошо они повеселились в память о дорогом Найджеле.
        - Чудесно, - заметил Эмброуз.
        - Да, - сказала она. - Лично я спиртного не употребляю. И одна из причин - я хочу точно помнить, как и с кем провожу время. - Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, ее глаза блестели.
        - Если пьешь, не садись за руль, - пошутил Конгрив. - Даже в гольф не играй!
        - Хорошая шутка, главный инспектор. Просто замечательно. Насколько я понимаю, вы играете в гольф? Я тоже.
        - Так что насчет фотографии? - настаивал Сазерленд, бросив на босса тяжелый взгляд.
        - Ах, да. Есть здесь кто-то, кого вы узнаете, леди Марс? - спросил Эмброуз, наклонившись вперед со сложенными на коленях руками. Саэерленд облегченно вздохнул. Наконец-то Эмброуз, которого он знал раньше, вернулся или по крайней мере появился хотя бы ненадолго.
        - Эту женщину, - сказала она.
        - Которую? - спросил Конгрив.
        - Эту. Ее зовут Бианка Мун. У нее довольно дурная слава. По-моему, она была здесь несколько раз. Она и ее сестра Джет, они близнецы. На паре вечеринок. Но она, естественно, никогда не оставалась на обед или ужин.
        - А можно узнать почему?
        - Никто не может спокойно при ней говорить, вот почему. Мы все думаем, что она шпионка.
        - Конечно, она шпионка, - подтвердил Конгрив. - Казалось, что все его недавнее оцепенение куда-то испарилось. - Вопрос в другом - почему именно эта шпионка так заинтересована в английском служащем французского посольства.
        - Ну как же, ведь китайцы и французы, по-моему, очень сильно сблизились в последнее время, - сказала Диана Марс. - Большой нефтяной вопрос. Конечно, вы знали об этом. Об этом все знают.
        - Конечно, - сказал Конгрив, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы в его глазах отражалась неподдельная искренность. - Мы об этом знали.
        И Сазерленд, еще до того как успел подумать и остановиться, выпалил:
        - Знали?
        14
        «Мадам Ли» прибыла в «Золотой дракон» ровно в девять часов вечера.
        На то, чтобы разобраться с дорогой Мардж, ушло больше времени, чем он предполагал (эта дурацкая печь просто отказывалась работать нормально!), и все же он сумел приехать к назначенному времени. В конце концов он ведь не хотел заставлять свою «пару» ждать.
        Люблю Париж весной…
        Кипящий жизнью порт и небо над ним были переполнены красками и сияющим светом. Свет был настолько ярким, что по пути он смог даже прочитать «Южный Китай морнинг пост» (хорошая подготовка к полету в Париж), пока водное такси пробиралось сквозь лабиринт сампанов и снующих навстречу друг другу паромов.
        Люблю Париж осенью…
        «Золотой дракон» был не самым большим плавучим рестораном в гонконгском порту. Нет. Эта честь выпала «Королевству Джамбо», который пользовался огромной популярностью и был любимым местом туристов. Но именно потому, что «Дракон» был не тем, чем казался на первый взгляд, он и был самым интересным на сегодняшний момент местом. Четыре этажа возвышались над ватерлинией и еще два этажа были под ней. Более трехсот футов в длину. Дизайн искусно выполнен в стиле изысканного китайского императорского дворца. Украшениями служили всевозможные позолоченные драконы и божества. Человек мог обедать в этом ресторане годами и даже не подозревать, что «Золотой дракон» был официальной штаб-квартирой Те-By, самой древней и жестокой секретной полиции мира.
        - Добрый вечер, - сказал один из молодых симпатичных метрдотелей, порхающих по подиуму черного дерева на входе. - Меня зовут By. Добро пожаловать в «Золотой дракон».
        Ху Ксу понравилось почтительное отношение, которое его новая личина вызывала у персонала ресторана. Все молодые люди были одеты в прекрасно скроенные фраки и мягкие шелковые черные рубашки. Этот мальчик поклонился с врожденной элегантностью, улыбнулся и сказал на певучем английском:
        - Чем мы можем быть вам полезны, мадам?
        Ху Ксу прекрасно знал, что генерал одержим красотой и хочет видеть ее во всем, что его окружает. Это распространялось и на людей. Все, кто работал под его руководством, начиная с основного штата и заканчивая мальчиками на побегушках здесь, в «Драконе», были наглядными пособиями по совершенству человеческого рода. Были, конечно, и исключения, но лишь для тех, кто обладал выдающимися способностями. Здесь терпели, например, татуированного гения со странной прической вроде него. И не просто терпели, а еще и вознаграждали.
        - Добрый вечер, - сказала мадам Ли. - У меня здесь назначена встреча. Я уверена, что он меня ждет. Майор Танг.
        - А, - сказал красивый мальчик. Его глаза блеснули, но этого никто, кроме него самого, не заметил. В них появилось искреннее уважение. Он поднял трубку одного из перламутровых телефонов, тихо проговорил что-то, подождал ответа и получил его.
        - Конечно, мадам, - сказал By, теперь он говорил почти шепотом. - Майор ждет вас. Сегодня вы будете ужинать наверху в баре «Убежище от тайфуна». Пожалуйста, распишитесь в нашем гостевом журнале и следуйте за мной.
        Бар «Укрытие от тайфуна» располагался на одной из верхних палуб, прямо под личными апартаментами генерала Муна. Виды ночного порта отсюда открывались просто потрясающие. Еда тоже была потрясающая. И мартини. И компания, насколько Ху Ксу знал майора Тони Танга, будет им под стать. Майор был самым очаровательным из всех служащих генерала Муна. И одним из самых ближайших союзников Ху Ксу.
        Он ужинал с майором в «Драконе» множество раз. На главной палубе был ресторан на пятьсот мест - «Двор дракона», отделанный в классическом стиле династии Минг. Кухня, если удавалось зарезервировать столик, была кантонской, и готовили здесь отменно. Список фирменных блюд включал в себя «плавник белой акулы» и суп из морепродуктов с грибами. Но самым знаменитым блюдом в меню ресторана был лобстер, подаваемый целиком, ярко-красный, дымящийся в позолоченной плетеной корзинке.
        «Дракон» мог похвастаться огромными резервуарами на борту, в которых плавали живые акулы и более шестисот видов других морских животных.
        - Добро пожаловать в бар «Убежище от тайфуна», - сказал еще один симпатичный мальчик, когда двери лифта раздвинулись, открывая ослепительную панораму ночного Гонконга.
        - Я полагаю, майор Танг уже ждет меня?
        - Именно так. Сюда, пожалуйста, мадам.
        15
        Алекс унаследовал Хоксмур, когда его дедушка умер на девяносто первом году жизни. Дом - старая котсуолдская постройка с бесконечным множеством дымоходов и округлым балконом в коринфском стиле на южной стороне, спроектированная Робертом Адамом, стоял у границы холмистых зеленых парковых угодий в самом сердце Пюстер-шира. Пожалуй, Хоксмур был местом чересчур идиллическим для той ужасающей истории, которую сейчас рассказывал Хоку директор ЦРУ. Черный вертолет без всяких опознавательных знаков приземлился и высадил Брика Келли на широкой лужайке, окруженной озерами, ручьями и беседками.
        Прошло два дня с того момента, как Алекс освободил Гарри Брока. Он брился в ванной наверху, когда услышал звук рассекающих воздух лопастей вертолета. Алекс быстро оделся и побежал вниз поздороваться со своим старым другом.
        В шесть вечера Алекс и Брик Келли сидели в библиотеке, где в воздухе всегда витал насыщенный аромат старинной кожи, табака и мебельного воска. За окном на фоне бледно-желтого неба четко вырисовывались черные силуэты древних платанов, вечными стражниками стоящих у высоких окон. Пелхэм зажег камин - в полночь на всю округу опускалась сырая прохлада. Хок, как всегда, потягивал неразбавленный ром, а Келли - виски с содовой.
        Мужчины только что вернулись с длинной послеобеденной прогулки. Утесник и куманика, покрывающие склоны холмов, были все еще влажными после утреннего дождя. Они взяли с собой пару ружей двадцатого калибра - хотели поохотиться, но птиц не было. Слишком сыро. Во время прогулки они прошагали много километров и обсудили множество важных вопросов.
        - Что еще я могу тебе рассказать, Алекс? - спросил Келли, поудобнее устраиваясь на светло-розовом, с узорами, диване у камина.
        - Много чего. Расскажи мне о новом министре внешней торговли Франции Бонапарте, - ответил Хок. - С каждым годом он обретает все более ярко выраженные гитлеровские черты.
        Хок, как и все, давно уже следил за газетными и журнальными отчетами о невероятной карьере Люка Бонапарта во Франции. Его пламенные речи, его видение «Новой Франции», его визиты в Южную Америку и встреча с Кастро и Чавесом. Его секретные связи с Пекином, о которых ходили слухи. Но в данный момент Хок хотел услышать личное мнение директора.
        Долговязый рыжеволосый джентльмен из Вирджинии сцепил руки за головой и протянул длинные ноги поближе к камину.
        - Люка Бонапарт, - вздохнув, произнес Брик, - это чертова бомба замедленного действия. Твои ассоциации с Гитлером недалеки от правды. В головокружительном подъеме к власти простого министра внешней торговли, произошедшем за последние несколько лет, нет ничего сверхъестественного. У него волшебное имя. Он красив, харизматичен. И что самое главное, у него была серьезная помощь со стороны. Мы давно это подозревали, и наши подозрения подтвердились. По словам Гарри Брока, он получает эту помощь из Китая.
        - Да, ходят слухи о политических убийствах.
        - Это не слухи. Брок говорит, что китайские агенты убили как минимум двух министров, которые стояли на пути Бонапарта во время его гонки к вершине. Пока мы не можем этого доказать, но постараемся в ближайшее время. Это самая горячая новость на сегодня. Французы и китайцы не просто лежат в одной постели, они еще и трахаются вовсю.
        - Я не уверен, что справлюсь, - сказал Хок.
        - У тебя нет выбора. Ты приземлился прямо в центр паутины, когда без разрешения забрал Брока. Китайцы скоро начнут за тобой охотиться. Бонапарт уже сидит у тебя на хвосте.
        - А какая во всем этом выгода китайцам?
        - Нефть. Мы думаем, что Франция теперь, когда она действует самостоятельно, собирается проделать какой-то ход в Заливе. А Китай ее поддержит. Если союз окажется удачным, Бонапарт будет править Францией с благословения Китая. Так думает президент Макати, и большинство людей в Вашингтоне разделяют его точку зрения.
        - Китайцы получают точку опоры в Заливе, а французы - прямого потомка своего славного императора. В этом есть какая-то извращенная логика.
        - Еще бы. Имя Бонапарт не что иное, как бесценный политический символ для французов. Францию уже тошнит от положения политического маргинала. Вторая половина двадцатого века была для них не особенно удачной. Французы, как и Бонапарт, терпеть не могут, когда их смешивают со «Старой Европой» - так их теперь называет пресса. Именно поэтому они проголосовали против конституции Евросоюза.
        - Так, значит, новая Франция ничем не отличается от старой Франции.
        - Точно. Ты уж поверь, Бонапарт использует нынешнюю ностальгию по былой славе на полную катушку. Этот парень всегда срывает овации, когда толкает очередную речь. Иногда доводит людей до восторга, граничащего с истерией. Кажется, даже дореволюционное дворянство от него без ума. Аристократы, фермеры, ученые. Похоже, вся страна рассматривает его как второе пришествие.
        - Дай угадаю. Он наверняка и сам не дурак.
        Брик кивнул:
        - Блестящий политик. Прекрасно знает всемирную военную и морскую историю. Каждую свободную секунду решает шахматные задачи. В общем, такого типа. Я бы, не колеблясь, использовал для его описания слово «гений», Алекс. Ты знаешь, я никогда не употребляю это слово. А еще я думаю, что он полный псих.
        Хок ничего не ответил, он просто продолжал смотреть на фотографию, которую ему дал Брик, внимательно вглядываясь в лицо изображенного на ней человека. У него были такие же приятные черты лица, такие же глаза оттенка темного миндаля с тяжелыми веками, как у Наполеона. Глаза, да, все дело было в них. Они выглядели так, словно могли прожечь бумагу, на которой был напечатан снимок. По всем признакам опасный противник.
        - Он тоже низкого роста? - спросил Хок и бросил фотографию на ковер так, словно она жгла ему пальцы.
        - Да нет, но ведет себя, как коротышка.
        - Наполеоновский комплекс, - усмехнувшись, протянул Хок. - Я не знал, что у Наполеона были дети, Брик.
        - Не от Жозефины. Здесь большинство людей путаются. С Жозефиной он не мог иметь детей. Скорее всего, из-за нее, а не из-за него. Он стал гулять на стороне. И когда его любовница принцесса Мария Луиза Австрийская забеременела, Бони бросил Жозефину и женился на принцессе.
        - И она родила?
        - Да, родила. Сына. Как раз, как хотел Бони. Ребенка нарекли Наполеоном Франсуа-Жозефом Чарльзом, наследником Французской империи и королем Рима.
        - Ты явно справился с домашним заданием. Теперь я вспомнил, что у него был ребенок от второй жены. Но я думал, что мальчик умер еще во младенчестве.
        - Да уж. Сын Наполеона умер от чахотки в двадцать один год. - Брик отхлебнул виски. Он постепенно отогревался.
        - Двадцать один, - повторил Хок. - Значит, этот Наполеон Второй был достаточно взрослым, чтобы завести собственных детей.
        - Точно. Хотя он никогда не женился. Ему больше нравилось баловаться с рискованными дамами, которые любили погулять в сводчатой галерее у ECOLE MILITAIRE[14] [15]. У него были связи только с куртизанками да с уличными шлюхами. Одна из них вполне могла родить мальчика и взять деньги в обмен на обещание держать рот на замке.
        - Как ты сам думаешь, Брик? Этот парень дойдет до самой вершины?
        - Он вполне может это сделать, Алекс. Он звезда. Ты же слышал, как о нем отзывается пресса. Французы сделали из него настоящего идола, школьники поют о нем песни, а нынешнее правительство до ужаса его боится. И правильно делает. Президента Буке и премьер-министра Хон-флера совсем недавно переизбрали, причем противников они одолели с большим трудом и минимальным отрывом. Они уже точат на него ножи.
        - В каком смысле?
        - Господа из Елисейского дворца объединились с Буке и Хонфлером и их дружками в ведущих французских средствах массовой информации и теперь кричат на всех углах, что золотой мальчик Люка Бонапарт - мошенник. И даже хуже того, корсиканец. SACREBLEU? Он опасен. Неуравновешен. Конечно, понятно, почему они так говорят. Он представляет серьезную опасность для их ослабевающей хватки на горле власти в стране. Они уже начали называть его фальшивый Бони в сочувствующей им правой прессе.
        - Правым он не нравится, потому что он коммунист, причем коммунист в духе Мао. А левым - потому, что он отказывается играть по правилам. Хотелось бы мне знать, на чьей же стороне я нахожусь в этой чертовой склоке, - сказал Хок, и Брик улыбнулся.
        - Ты на моей стороне. Как бы там ни было, Бони действительно корсиканец. И все, кто занимался этим вопросом в Лэнгли, говорят, что скорее всего он действительно законный потомок Наполеона Бонапарта. Не хватает только генетической экспертизы.
        - Брик, ты, наверное, уже накопал какую-нибудь по-настоящему грязную историю, в которой замешан этот парень. Уж я тебя знаю.
        - Да, накопал. И если мы сможем найти доказательства этой истории, мы сразу же сольем ее Хонфлеру и Буке. Пусть они делают всю остальную работу сами. Одна из историй, которые мы сейчас проверяем, связана со слухом, за который Брок выложил кругленькую сумму, когда следил за генералом Муном в Китае. Если сказать совсем коротко, то в юности Бонапарт засветился в роли наемного убийцы в левом крыле Союза Корсики, в отряде под названием «Красная бригада». И в пятнадцать лет парнишка предположительно убил своего отца. Застрелил прямо у могилы Наполеона, представь себе. Потом повесил его на куполе собора и оставил покачиваться на ветру над наполеоновским саркофагом.
        - Боже правый! Зачем?
        - Кто знает. Брок слышал, его отец спутался с кем-то со стороны. По одной версии, тот придерживался слишком правых взглядов, с точки зрения сына, поэтому малыш его прихлопнул. По другой версии, старик замочил главаря банды из Бруклина. В то время мафия и Союз Корсики сидели на одной кормушке. Было тесно, иногда больно задевали друг друга локтями. Отец Люка перешел какую-то грань, и Люка его убрал. У него мозги явно настроены на избавление от ненужных людей.
        - Звучит так, словно он не может решить, кто он - Наполеон или Сталин.
        - Почти попал. Люка Бонапарт, хотя он никогда в этом и не признается, на самом деле не умеренный политик левого толка. Таких политиков мы хорошо знаем и любим. Люка Бонапарт - коммунист сталинской закалки, Алекс, с пригоршней отличительных черт председателя Мао, добавленных для вкуса. Если ему в руки попадет власть, то берегись! Мы думаем, что этот психопат, скрывающийся под личиной скромного фруктового пирожка, жаждет мирового господства и с большим удовольствием убьет любого, кто встанет у него на пути.
        Хок посмотрел на Келли и сказал:
        - Когда я слышу слова «французы» и «мировое господство» в одном предложении, я начинаю думать, что я что-то пропустил.
        - Это не смешно и совсем не так фантастично, как кажется на первый взгляд, Алекс. Подумай об этом. Мы знаем наверняка, что Бонапарта поддерживают ребята из Пекина. А у Пекина - так уж случилось - один из самых больших в мире ядерных арсеналов. Нет никаких причин, которые могут помешать им использовать этот арсенал, если мы доведем ситуацию до края.
        - Да на кой черт им обострять ситуацию?
        - Нефть. Сейчас это самое главное. Им нужна нефть, и они сделают все что угодно, чтобы ее заполучить.
        - И даже рискнут подвергнуть себя угрозе ядерной атаки?
        - Ну, даже если потери Китая после обмена бомбами будут равны численности всего американского населения, у них все равно еще останется миллиард солдат, которые смогут встать под красные знамена. Они на подъеме. Самый могущественный в мире режим коммунистической диктатуры и самая большая угроза, с которой нам придется столкнуться в наступившем двадцать первом веке. А сейчас у них появился союзник в самом центре Европы, который тоже готов рискнуть.
        - Боже! Мы снова балансируем на краю, да, старина Брик?
        - Похоже на то.
        - Мы можем продолжить наше обсуждение за ужином, Брик? Я умираю от голода. Думаю, что у Пелхэма уже все готово для нас.
        - Еще одно. Мы полагаем, что этот парень одержим мыслями об убийстве, а возможно, даже страдает психопатией. На Корсике похоронено много тел, которые числятся за этим парнишкой. Без всякого сомнения, такие же кровавые следы он оставил и в уединенных уголках Франции, где его политическая карьера была столь стремительной, даже слишком стремительной.
        - Вы можете ему хоть что-нибудь реально предъявить?
        - Пока нет. Его записи подчистили до кристального блеска. Между прочим, никто никогда даже не пытался пришить ему убийство собственного отца. До сих пор оно значится в документах жандармерии как нераскрытое убийство. Они все еще держат на заметке версию о причастности американской мафии.
        - Убить отца. В пятнадцать лет. Просто поразительно. Немного вышибает из колеи.
        - Да-а. Если только это он на самом деле нажал на курок. В те времена многие американские семьи были тесно связаны с Союзом Корсики. У меня на столе лежит дело Федерального бюро расследований не меньше дюйма толщиной. Может быть, Люка как-нибудь подвел своего отца под удар мафии, а потом свалил на них всю грязную работу, чтобы не замарать свою биографию. Он уже давным-давно положил глаз на этот трон.
        - Так ты можешь убрать его с дороги, Брик. Законными способами.
        - Да. Мы обсуждали этот вариант. На данном этапе все это лишь слухи и догадки. Дело слишком туманное, Лэнгли не будет им сейчас заниматься. Но информатор Брока говорил, что осталась пара свидетелей того интересного события. Я хочу, чтобы ты привлек к этому делу инспектора Конгрива, Алекс. Вот материалы дела. Дело, конечно, запутанное, но если кто и может доказать, что Бонапарт убил собственного отца, то это Эмброуз Конгрив. Если нам это удастся, Бонапарт не устоит.
        Хок взял тяжелую папку и положил ее на стол рядом с креслом. Потом взглянул на Келли.
        - Нужно передать доказательства виновности Бонапарта в руки его политических оппонентов во Франции. Позволить им скрутить его. И тогда США выйдут абсолютно чистыми из этой истории.
        - Такова основная идея.
        - Эмброуз будет заинтригован. Я позвоню ему сегодня вечером. Он в последнее время посадил так много георгинов, что уже головой о садовую изгородь бьется.
        Хок поднялся.
        - Брик, предположение о том, что за головокружительным подъемом Бонапарта стоит некорректное поведение Франции, вполне логично. Видит Бог, французы и раньше вели себя не лучшим образом. Как они поддерживали Саддама! Не говоря уже о том, что защищали право Хезболлы собирать деньги в Европе. Но теперь дело вышло за границы нарушения дипломатических протоколов. Теперь это мое дело, личное дело. Я хочу сказать, ты только подумай, стрелять в беззащитных англичан в открытом море, и все такое. Кто несет за это ответственность? Хонфлер и президент Буке? Или Бони и его соратники?
        - Военные все больше склоняются на сторону Бони. Они полагают, что он - тот самый спаситель Франции, которого все так долго ждали. Буке пока еще прочно сидит в своем кресле. И Хонфлер ему во всем помогает. Но на тебя они, без всякого сомнения, натравят китайский батальон смерти, которым заведует Бони. Ты ведь потопил корабль французского флота, приятель. Они отрицают, что выстрелили в тебя первыми. Я лично разговаривал сегодня утром по телефону с этим чертовым президентом Гаем Буке. Они жаждут крови.
        - Если они будут продолжать в том же духе, они ее получат.
        - Вообще-то предполагалось, что ты будешь раскаиваться в содеянном.
        - Правда? Предполагалось кем? Только не говори, что это позиция моего правительства. Я тебе все равно не поверю.
        - Не твоего. Моего. Например, позиция твоей старой знакомой, - сказал Келли, - Консуэлы де лос Рейес.
        - Так думает Конч? Да брось. Быть этого не может.
        - Она зла на тебя, как черт. Что между вами произошло? Какое-то время я думал даже, что вы поженитесь.
        - Я не хочу об этом говорить.
        - Вчера на встрече кабинета министров Конч сказала, что у нее хватает проблем с сирийско-иранским альянсом и ракетами дальнего радиуса действия. Так что, какого хрена ты добавляешь к этому списку еще и Францию, ей совершенно не понятно.
        - Я добавляю? Черт, Брик, да я же освобождал заложника по твоей просьбе. И кто-то начал по мне палить. Я ответил. Мне дела нет до твоего гребаного списка.
        - Полегче, приятель. Это не мой гребаный список, и я не разделяю точку зрения Конч. Именно это я ей и сказал. Что ты выполнял задание для Соединенных Штатов Америки и действовал в порядке самозащиты. То, что случилось в Каннах, всего лишь буря в стакане воды по сравнению со штормом, который вслед за ней последует.
        - В смысле?
        - Есть две вещи. Сейчас у Конч куча дел - она пытается убедить Францию и Германию не продавать больше оружие и технологии переработки ядерного топлива Ирану и Сирии. Поэтому Франция и так уже стоит в списке Конч чуть ли не на первом месте. Франция ведет себя просто отвратительно, своим молчанием она потакает террористам. И президент Макати, несмотря на все заверения, что наши отношения с французами улучшаются, не будет терпеть их заигрываний с бандитами. Прибавь это к подъему Бонапарта и…
        Пелхэм появился в наполненной мерцающими сумерками комнате, как по волшебству, абсолютно бесшумно.
        - К ужину все готово, милорд.
        16
        - Мадам Ли, я полагаю, - произнес майор Тони Танг, поднимаясь со своего места. Высокий, властный, элегантный майор Танг был публичным прикрытием всех грязных маленьких гонконгских секретов генерала Муна.
        - Да, я мадам Ли, ты, несносный мальчишка, - сказала мадам Ли и легонько сжала протянутую ей руку. - Но скажите, майор, как вы узнали мое новое имя?
        - Мне позвонил By. В эту самую минуту отдел документов этажом выше готовит тебе необходимые документы, билеты и новый паспорт. При этом они используют твою цифровую фотографию, которую By сделал несколько минут назад. И твою подпись из гостевой книги.
        - Надеюсь, фотография получилась удачная.
        - Сам посмотри, - сказал Танг и развернул свой ноутбук так, чтобы Ху Ксу мог видеть портрет на экране.
        - Очаровательная фотография, - сказала мадам Ли, с теплотой глядя на мужчину. Несмотря на свое высокое положение в обществе и заметную склонность к насилию (а может быть, и благодаря всему этому), Тони Танг был очень привлекательным человеком. Когда такой мужчина входил в помещение, температура в нем неизбежно повышалась на несколько градусов. Ух ты! Ху Ксу с трудом сдерживался, чтобы не захихикать - как легко он вошел в свою новую роль!
        - Как глупо с моей стороны. Я должен был догадаться. Твои люди так хорошо обучены.
        Они оба наслаждались маленькой игрой во флирт. Именно майор чаще всего помогал Ху Ксу обкатывать новые характеры и образы, перед тем как тот отпрявлялся на новое задание.
        Сегодня вечером - редкий случай - майор был в штатском: прекрасно скроенный темно-синий костюм, накрахмаленная белая рубашка и темно-синяя шелковая бабочка. Он был выше, чем большинство офицеров АНО, и потрясающе красив. Танг обладал волевым подбородком и высокими скулами почти идеальной формы. «Какая милая пара из нас получилась бы», - подумала мадам Ли. Может, для следующего задания генерала они изобразят мать и сына? Например, в Таиланде или Кауайе.
        - Пожалуйста, присаживайтесь, мадам. Здесь вы сможете в полной мере насладиться прекрасным видом, - произнес майор на безупречном английском. У него были отточенные, грациозные манеры. Майор и Ху Ксу любили говорить на английском, всякий раз пытаясь перещеголять друг друга новейшими американизмами. Китаю судьбой было предназначено править миром; имело смысл хорошенько выучить язык врага.
        - Итак, - сказал Ху Ксу, кокетливо улыбаясь майору Тангу, - Париж.
        - Да, Париж. Я тебе ужасно завидую.
        Всю ночь завораживающее предвкушение от этой поездки не давало Ху Ксу уснуть. Ведь в конце концов у него забронированы апартаменты в «Георге V» и еще у него куча денег, которые можно будет спустить в магазинах в свободное от работы время. Еще его ожидали тайные сокровища, например старинные медицинские инструменты на пыльных лотках, задвинутых подальше на Сен-Жермен де Пре. Он надеялся, что ему хватит времени побродить по этим местам.
        Когда к ним подошел официант с меню, Ху Ксу заметил наконец, какой изысканно-прекрасный вид открывался из бара. Бар «Убежище от тайфуна» был сконструирован из стеклянных стен, и панорамные виды ночного Гонконга открывались во всех направлениях.
        - Я буду водку с мартини, - сказала мадам Ли официанту. - Французскую водку, а не русскую. Дикого гуся. И лобстера. А вы, майор?
        Майор Тони Танг ответил:
        - Я возьму то же самое.
        Официант поклонился и ушел, а два человека за столом стали с интересом друг друга разглядывать. Танг, который видел Ху Ксу во многих обличьях, до этого момента ни разу не сталкивался с мадам Ли. И ему явно нравилась каждая деталь этого нового образа. Ху заметно расслабился, понимая, что отчет, который майор даст генералу Муну, будет сугубо положительным. Сегодня в бар пустили всего несколько человек, и все они сидели на приличном расстоянии от углового столика майора.
        - Ну, - заговорил майор, когда официант принес им напитки, - я должен передать вам извинения генерала. Все-таки он не сможет к нам сегодня присоединиться.
        - Очень жаль, - ответил Ху Ксу. - Надеюсь, он здоров.
        - Да. Просто занят. У него, как говорится, домашние проблемы.
        - Опять близняшки, эти ходячие неприятности? Я думала, он справился с девчонками.
        Майор печально улыбнулся и кивнул:
        - Да, близняшки снова принялись за старое.
        - Их дьявольские величества. Если они не вцепляются в глотку друг другу, обязательно вцепятся кому-нибудь другому. Кто его мучает на этот раз? Джет? Или Бианка?
        - Боюсь, что обе. Что ему приходится выносить из-за этих двоих!
        - Бианка борется со своими недостатками, но она отличный и преданный офицер Те-By. А вот Джет - это настоящая проблема. - А теперь ее выходки уже вредят партии. Лично я думаю, что она безнадежна. Ее уже не переделаешь. Дебош, который она устроила в Амстердаме, служит тому достаточным подтверждением. Джет исповедует грязную западную культуру, она изменила своей партии. И поэтому ее следует отстранить от службы в Те-By.
        Он откинулся назад и отпил из стакана. Среди приближенных генерала было очень мало людей, которые могли сказать такое про дочь Муна, не боясь расправы. Очевидно, Ху Ксу входил в этот узкий круг избранных.
        В ответ майор пробормотал только:
        - Ну, ну. Я бы не стал говорить об этом с такой уверенностью.
        - Кто-то ведь попытался призвать Джет к порядку. Если я не ошибаюсь, это называется культурной интервенцией. Насколько я понимаю, попытка успехом не увенчалась?
        Майор Танг сильно сутулился, словно вся тяжесть расположенных наверху генеральских кабинетов давила ему на плечи. Проблемы генерала Муна были и его проблемами.
        - Вы имеете в виду фон Драксиса? Да, наш немецкий друг уверял нас, что полностью контролирует Джет. Но теперь… К нам пришла ужасная новость. Всего несколько часов назад.
        - Что случилось?
        - Поставка с юга Франции сорвалась. Кто-то из наших людей грубо нарушил требования безопасности, когда груз находился в порту. Пока мы не знаем всего, но точно известно, что Джет нас сильно подвела.
        - Каким образом?
        - Она должна была убрать британского агента в Каннах. По каким-то причинам она этого не сделала.
        - Рано или поздно генералу все равно придется посмотреть правде в глаза и трезво оценить поведение дочерей.
        Майор Танг кивнул:
        - В данный момент генерал объясняет пекинским представителям коммунистической партии Китая, почему операция в Каннах закончилась неудачей. Он терпеть не может подобных объяснений, когда ему приходится говорить о провалах своих подчиненных. Особенно, когда эти подчиненные…
        - Его ближайшие родственники, понятно. Сорванная поставка - это американские товары, за которые отвечал Тсинг Пинг? Которые шли из Марокко?
        - К несчастью, да. Как вы прекрасно знаете, это была поставка первостепенной важности. Но такое время от времени случается, это еще не конец света. С твоей помощью все можно будет исправить.
        - Надо полагать, товары подверглись преждевременной разгрузке во время транспортировки?
        - Именно так. Личность человека, ответственного за потерю груза, уже установлена. Это чертов англичанин, которому Джет позволила ускользнуть. С ним разберутся, как только ваша миссия в Париже будет доведена до успешного завершения. Здесь цифровые фотографии англичанина и его досье. - Он подвинул к Ху Ксу голубой конверт. На конверте стояла красная надпись: ПИРАТ.
        - Пират? - спросила мадам Ли, взглянув на вложенную внутрь фотографию.
        - Его зовут лорд Александр Хок. Генерал сам дал ему прозвище. Этот Хок уже доставлял нам неприятности несколько раз.
        - Да. Я припоминаю. Несчастный случай на Кубе несколько лет назад, да? Сорванный государственный переворот?
        - Точно. Этот Хок является прямым потомком печально известного английского пирата Блэкхока. Наши собственные изыскания и мистер Гугл показали, что он был грозой испанского материка в восемнадцатом веке. За три века пиратские гены так и не стерлись из Блэкхоков. Особенно сильны гены у Александра.
        - Аон красив, хотя на мой вкус, черты немного грубоваты, - мадам Ли повертела в руках фотографию. - Я должна буду его убить, да?
        - В свое время да, конечно, кто-то должен будет это сделать.
        - Расскажите мне про Бианку. У нее все еще проблемы в Лондоне?
        - Да. Несмотря на известное пристрастие Бианки к оргиям и наркотикам, она в последнее время превосходно работала под прикрытием. Как вы знаете, в отличие от своей сестры она весьма эффективна и всегда доводит дело до конца. К сожалению, опиум одерживает верх. Наши французские дела в Лондоне были поставлены под удар.
        - Что произошло?
        - Мы с успехом проводили там операцию, о которой вы прекрасно осведомлены. Но совсем недавно узнали, что человек в посольстве, которого она завербовала прошлой зимой, ведет двойную игру. Агент Бианки - Буллинг - также стучал Скотланд-Ярду. Он каждую неделю встречался с человеком по имени Конгрив. Этот Конгрив работал в Скотланд-Ярде, потом вышел на пенсию и теперь выполняет разовые поручения английской военной разведки и Хока. Фотографию Конгрива ты тоже найдешь в конверте.
        - Что вы собираетесь делать?
        - Пока мы даем Бианке время разобраться с этим делом. Но терпение генерала уже на исходе.
        - Почему бы Бианке просто не убрать и Буллинга, и Конгрива? Это самый легкий способ разобраться.
        За неизменной улыбкой на лице майора мелькнуло выражение боли и страдания.
        - Она привязалась к Буллингу. Это не романтическая привязанность, скорее сексуальная. Последний раз, когда она приезжала в Гонконг, мы с ней ужинали, и она мне призналась. Этот Буллинг - гермафродит. У него прекрасно выражены как мужские, так и женские половые органы, но мужские доминируют. Ну вот, в общем, и все.
        - Подробности, мне нужны подробности!
        - Я не помню. Я не любитель таких аномалий, это ваша стихия. Короче говоря, это извращенное сексуальное влечение к мужчине, подогреваемое наркотиками. Он ее бьет, но она все равно к нему возвращается. Она умоляла отца дать ей время. Она даже приказала Буллингу убить Конгрива в надежде, что он таким образом искупит свою вину. Один раз ему не удалось это сделать. Если он преуспеет в своих стараниях…
        Официант принес напитки. Мадам ЛИ ОТПИЛА мартини - оно было прохладное и очень вкусное.
        - Если я правильно понимаю, майор, отпущенное ей на исправление ошибок время подходит к концу?
        - Да. Недовольство генерала дочерьми достигло точки кипения. Но хватит об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о Париже. Вот краткое описание вашего задания, подготовленное людьми генерала. Сразу же по прибытии вы получите более детальные инструкции от самого министра Бонапарта.
        - О! Сам император! Наконец-то я познакомлюсь с живой легендой!
        Майор Танг рассмеялся:
        - Он взойдет на трон, только если вы, мадам Ли, преуспеете. Сначала нужно успешно завершить свою миссию в Париже.
        - Расскажите мне. Пожалуйста, не заставляйте меня дожидаться момента, когда я смогу это прочитать.
        - Убийство премьер-министра Хонфлера и президента Франции Буке было одобрено на высшем уровне.
        - Я польщен.
        - Кому еще мы могли доверить такую задачу - подарить миру нового Бонапарта?
        - Я обожаю свою работу.
        - Генерал Мун будет счастлив слышать это, - майор положил палочки. Внезапно его красивое лицо накрыла печаль, а манеры потеряли обычную живость. Он неотрывно смотрел на своего лучшего убийцу, его черные глаза сверкали.
        - Потому что без Франции, - сказал он, - и без самого Бонапарта великий план генерала в отношении безопасного будущего нашей страны не сработает. Если план генерала провалится, Пекин его в порошок сотрет. И вы понимаете, что та же участь постигнет и нас с вами.
        - Левиафан сработает, майор. Он не может провалиться.
        - Проследите за тем, чтобы он не провалился, полковник. После ужина мне поручено отвести вас к генералу Муну. Он еще раз объяснит, насколько важен ваш успех.
        17
        Стоили Джонс за всю свою проклятую жизнь ни разу не видел столько богатых расфуфыренных белых, сбившихся в кучу в одном маленьком помещении - он вместе со всеми этими белыми плыл на яхте. Конечно, яхта стоила никак не меньше пятидесяти миллионов, но черт, они же были на юге Франции! LA DOLCE VITA и тому подобная хрень.
        Он еще не видел того, ради кого Хок его сюда прислал, какого-то там немецкого барона или герцога, которому принадлежала яхта. Зато попробовал пижонскую разновидность голубцов и ассорти из суши, уложенных в виде цветочков и наконец-то смог добыть выпивку у одной симпатичной девицы, разгуливавшей по палубе в короткой плиссированной юбке и ни слова не понимавшей по-английски.
        Рядом потягивала розовое шампанское очень загорелая пара. Вокруг сверкали золотые украшения. Постоянно слышалось негромкое позвякивание. Сток видел кучу женщин топлес, но на этой верх был, однако кофточка безбожно просвечивала, и, надо сказать, было на что посмотреть. Он решил, что не заговорить будет невежливо, и обратился к мужчине:
        - Привет, как дела? Большая лодка, да? Как думаете, сколько такая может стоить?
        - MAIS OUI, - ответил мужчина, - С ’EST FORMIDABLE, LE VALKRYIE[16 - О, да, «Валькирия», она огромная (ФР.).]. Вы американец, N’EST-CE PAS?
        - Да, американец. А вы французы, так?
        - MAIS CERTAINEMENT, MONSIEUR [17], - француз произнес так, словно это было очевидной и непреложной истиной, и он даже не ожидал услышать подобный вопрос. Неужели, черт возьми, кто-то был глуп настолько, чтобы спрашивать? - Меня зовут Марсель.
        - Очень приятно, Стоили Джонс. Ну, если вы французы, то позволь задать один вопрос, Марсель. Какого хрена все здесь в Европе называют то, что я пью, «кока-кола лайт», а не «диетическая кола», как принято говорить у нас в Америке? У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет? Может, это какой-нибудь маркетинговый ход? Мне просто любопытно. Я чертовски долго над этим размышлял, чуть от жажды не подох.
        - PARDON, MONSIEUR? Я не понимаю…
        Женщина, стоявшая рядом, издала звук, выражающий недовольство, отвернулась и стала созерцать закат. С ее прозрачной кофточкой это движение сотворило нечто совершенно потрясающее, но Сток не стал пялиться, потому что француз смотрел на него и вид у него при этом был презабавный. Как будто он хотел что-то сказать, но не знал, что именно. Или не мог подключить рот к мозгам. А он - ее муж, решил Сток. Ну точно, муж.
        Запас тем для разговора у Марселя явно истощился, поэтому он затронул тему, которую, как невыносимую банальность, старались избегать во всем мире. Его интерпретация звучала следующим образом:
        - Вы остановились в «Отель дю Кап», месье Джонс?
        - Я? Да что вы, это мне не по карману. Нет, я предпочитаю более скромные пристанища. Я живу на Пляж Паблик.
        - На общественном пляже? - французы переглянулись.
        - Вы слышали об этом месте? Классный вид на океан. И недорого.
        - Да, наверное, месье, - сказал мужчина. - Ууф! - Сток подумал, что «ууф» жутко популярное во Франции слово.
        Ну, ладно, ребята, пожалуй, я вас оставлю. Побродите тут, - благодушно заявил Сток и стал отходить. Потом остановился и взглянул на мужчину через плечо.
        - Эй, Марсель, знаешь, какое французское слово мне действительно нравится? SANGFROID'. Просто обожаю. Когда его произносишь, прямо кровь в жилах стынет. Потрясающее ощущение. Приятно было поболтать. Ну, ладно, давайте.
        Сток прошел к капитанскому мостику и минуту постоял, любуясь. Навороченная электроника, навигационное оборудование и тому подобные прибамбасы. Перед каждым штурвалом большой плоский монитор - крутая штука. Цветной GPS, индикатор погоды и данные радаров. Подводная камера, показывающая дно под судном в режиме реального времени. Сток с интересом разглядывал, недоумевая, зачем им все это нужно. Из соображений безопасности? Может, они разведку дна проводили? Охотники за сокровищами или что-то вроде того?
        Он заметил, что пара, с которой он болтал, разговаривает с невысоким человеком в белом костюме с медными пуговицами, эполетами, похожим на жабу. Выглядел он, как ребенок в карнавальном костюме адмирала. С ним были два головореза, высокие блондины тевтонского типа - этакие мускулистые парни в обтягивающих черных футболках и шортах. Герцог и герцогиня прикрывали рты руками, когда говорили с коротышкой, но все время пялились на Стока, так что догадаться, о ком они говорили, было несложно.
        Маленький адмирал, сильно смахивающий на яйцо, неустанно качал головой вверх-вниз. На его розовом лице застыло мрачное озабоченное выражение, когда он наконец направился сквозь толпу к Стоку. Двое ребят из группы поддержки держались чуть позади него.
        - Месье, я могу вам помочь? - не слишком дружелюбно спросил он, близко придвинувшись к Стоку, чтобы никто не мог услышать. А для этого ему пришлось задрать голову - только так он, с его ростом, мог смотреть Стоку в лицо.
        - Помочь мне? Чем?
        Кажется, этот вопрос его озадачил.
        - У вас есть все что нужно? - Коротышка говорил по-английски с сильным акцентом, но словарный запас у него был хороший. Несмотря на это, его вопрос переводился совсем не так, как могло показаться. Международный перевод этой фразы гласил: «Приятель, по-моему, ты пришел не на ту вечеринку».
        - Есть ли у меня все, что мне нужно? - переспросил Сток, улыбнулся парню и положил свою огромную лапищу ему на плечо в знак дружбы между народами. - Это чертовски хороший вопрос. И ответ на этот вопрос: «нет». Позвольте и вам задать вопрос?
        - Конечно, сэр.
        - Где все черные ребята?
        - Простите?
        - Черные ребята. Братья. Негры. Где я могу их найти?
        Коротышка начал раздуваться, как передержанные в духовке булочки.
        - Простите, сэр, я не понимаю.
        - Ничего, - сказал Сток, похлопывая его по спине. Он старался быть поосторожней, но ему показалось, что он слышал, как у того ребра захрустели. - Меня зовут Сто-кли Джонс-младший. Может, ты слышал о нашей семье? Джонсы с западной 138-й улицы в Нью-Йорке? Ну, как, вспомнил? Нет? С нами стараются не ссориться.
        - Месье, прошу прошения, но я…
        - На ту ли яхту я пришел? Может, я неправильно прочитал вот это, - сказал Сток, вынул из нагрудного кармана приглашение, которое ему дал Алекс. - Здесь написано по-французски, так что я мог и ошибиться.
        - Вы лорд Александр Хок, месье? - произнес тот, читая приглашение и шевеля губами. Его взгляд метался от написанного на карточке имени к лицу Стока и обратно.
        - Господи, да нет, конечно! - Сток рассмеялся и так хлопнул адмирала по плечу, что тот чуть не провалился сквозь тиковую палубу. - Но шутка получилась смешная! Я Алекс Хок! Нужно запомнить, чтобы потом ему рассказать!
        - Ну, тогда…
        - Я у него работаю. Он не мог прийти сегодня, Поэтому дал мне приглашение. Это его корабль, вон там, видишь? Большой черный корабль с подсветкой и всеми наворотами. Который закрывает горизонт. Называется «Блэкхок». Черт, да мы практически соседи.
        - Вы гость лорда Хока? - Настроение коротышки заметно улучшилось, когда эта светлая мысль пришла ему в голову.
        - Технически да, - ответил Сток. - Но учитывая, что это ваш корабль, нет. На самом деле я ваш гость. Понимаешь, о чем я?
        - Ну?
        - Послушай, адмирал, ничего страшного не случилось. Я не обижаюсь. Да можешь об этом вообще забыть. У меня кожа толще, чем телефонный справочник Нью-Йорка. Желтые страницы. Эй, у меня есть вопрос. Ihe хозяин? Ты же не хозяин, я прав?
        - Конечно, нет, месье. Я второй старший стюард на борту «Валькирии». Меня зовут Бруно. Владелец корабля барон фон Драксис сейчас в носовой части корабля. В данную минуту он произносит теплый приветственный тост в честь наших гостей. И показывает выполненный маслом портрет своего нового проекта - океанского лайнера. Самого большого в мире. Его спустят на воду через несколько недель в Ле-Хавре.
        - Правда? Я хочу послушать этот приветственный тост. Люблю немецкий теплый прием. Но знаешь что, Бруно, сделай-ка мне одолжение. Я тоже моряк в некотором роде. Служил в ВМС и все такое. Как ты думаешь, я мог бы попасть на исчерпывающую экскурсию по этой штуковине? Облазить ее сверху донизу? Только я и ты? - Сток вежливо сунул в нагрудный карман парню банкноту так, что она чуть-чуть высовывалась из-за его огромного носового платка в горошек. Бруно опустил глаза, увидел, что у него в кармане пятьсот евро, потом оглянулся и запихнул купюру в карман.
        - С удовольствием, месье. Начнем отсюда, с кормы?
        - Почему бы и нет? Кто эти двое, твои друзья? - спросил Сток, улыбаясь громадным мрачным близнецам и протягивая руку.
        - GUTEN ABEND, - процедил парень.
        - Куда подевались мои манеры? Черт! Я даже не сказал - привет. Как дела? Меня зовут Стокли Джонс-младший. А тебя?
        - Арнольд, - сказал громила, тщетно пытаясь оторвать Стоку руку. Но ему удалось выдернуть ее из крепкого рукопожатия до того, как Арнольд порвал ему сухожилия.
        - Стокли Джонс, приятно познакомиться, - протянул он руку другому парню.
        - Арнольд, - ответил тот.
        - Ты тоже Арнольд? Это, наверное, сильно осложняет дело.
        Бруно вмешался:
        - Они отвечают за безопасность барона. Арнольд и…
        - Слушай, адмирал. Скажи Арнольдам, что присоединишься к ним позже. Понял? Мы начнем с этого конца корабля и дойдем до другого.
        - Хорошо, мистер Джонс.
        - AUF WIEDERSEHEN, - Сток помахал двум Арнольдам. У него было такое чувство, что он еще с ними увидится.
        Бруно шел впереди, радостно ухмыляясь и рассказывая о судне. Большая секция на корме приводилась в движение гидравлическим механизмом - открываясь и закрываясь. Здесь они держали множество выкрашенных в серебряный цвет водных мотоциклов и две моторные лодки. Обшитая деревянными панелями комната для курения и для игры в карты, комната с огромным экраном для просмотра фильмов. Помещения, забитые антиквариатом, наверняка разрабатывал знаменитый Луиджи ди Луиджи из Милана. Простыни Бани Вольпи, полотенца Декамп и другие атрибуты красивой жизни, которые рекламируют на страницах глянцевых журналов.
        Все это Стока не особо впечатлило. Все яхты, сколько денег в них ни вложи, похожи одна на другую. Длинные проходы с закрытыми дверями кают по обеим сторонам. Камбуз с кучей улыбающихся поваров-итальянцев и официантов, которые всегда рады посетителям. Огромная сверкающая комната с моторами, где главный инженер и его помощники во всех подробностях рассказывали о двух массивных дизелях.
        - А где живет барон? - спросил Сток адмирала, слегка сжав его плечо, как заправский конспиратор.
        - У него отдельная каюта во всю ширину судна, предназначенная для владельца судна, вон там, в конце этого прохода. Но, боюсь, как раз сейчас нам туда никак нельзя.
        - Да? А почему? - Сток шел, не останавливаясь, по коридору, пока они не уперлись в широкие двустворчатые двери.
        - Конечно же, вы должны понять, что…
        - У человека должно быть право на личную жизнь, да, это я могу понять. Вопрос. Что у нас под ногами? Там бы поместилось четыре или даже пять нью-йоркских автобусов.
        - Да там только трюмы, ничего интересного. Склады, топливные баки. Мы часто пользуемся моторными лодками, поэтому возим с собой тонны горючего. Уверяю вас, там нет ничего интересного.
        - Мне уже интересно. Так как туда спуститься? Я смотрел по сторонам, но не видел ни лестницы, ни лифта.
        - Уверяю, вам это будет совсем неинтересно.
        - Ну, тогда, может быть, в другой раз. Эй, слушай-ка, а это было здорово. Классная экскурсия. Сейчас мне нужно бежать, но я очень хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. - Сток порылся у себя в бумажнике. Парень аж весь вскинулся.
        - Конечно, сэр. Чем я еще могу быть вам полезен?
        - Понимаешь, я до смерти хочу увидеть спальню хозяина, - сказал Сток, вложив тысячу евро в протянутую руку старшего стюарда. - Я отвечаю за смену интерьера в одной из кают моего клиента. Ну, ищу всякие дизайнерские идеи, сам понимаешь. Тебе не обязательно там со мной торчать. Просто открой мне дверь и возвращайся к своим гостям, хорошо?
        - Ну…
        - Бруно, приятель, это будет нашим маленьким секретом. Не волнуйся. Если меня кто-нибудь увидит, я скажу, что направлялся в носовую часть и заблудился.
        - Вы дизайнер интерьеров?
        - Я не просто дизайнер. Ты, может, слышал о моей фирме - «Джонс и Джонс» в Нью-Йорке? Мне нравятся эти стулья, обтянутые белой кожей. Здорово смотрятся.
        - Это не совсем обычная кожа, - заулыбался Бруно. - Это кожа с мошонки кита.
        - Мошонки кита? Ну, вот, видишь, это как раз то дизайнерское решение, которое я ищу!
        - Хозяин хочет выкрасить стены этого коридора в цвет морской волны. Что скажете?
        - Плохая идея.
        - Откуда вы знаете? Вы же еще не видели, как это будет.
        - Профессиональные навыки, Бруно. Мне не нужно расстилать повсюду плюшевые коврики, чтобы понять, как это будет хреново смотреться.
        - Месье Джонс, я вижу, что вы человек редкого вкуса. Только не будьте там слишком долго. Пять минут максимум.
        - Максимум, - заверил его Джонс. - Может, я в чем-то и не силен, но со скоростью у меня проблем никогда не было.
        Коротышка вставил в замок карточку, и толстая лакированная дверь из красного дерева с легким шорохом приоткрылась на дюйм. Звуконепроницаемая, подумал Сток.
        - MERCI BEAUCOUP, напарник, - прошептал Сток через плечо, распахнул дверь, а потом закрыл ее за собой.
        Освещение было тусклым, но он различал в полумраке красивые панели настенах и нечто, напоминающее кожаную плитку, под ногами. Кожаные полы! Да, вот это интерьер!
        Все портовые огни уже давно погасли, и тот скудный свет, который освещал комнату, исходил от мелких светильников, спрятанных на потолке. У дальней стены стояла большая квадратная кровать. Вокруг покачивались занавески из какого-то легкого материала. На смятых простынях вырисовывались очертания лежащей женщины. Она плакала, уткнувшись в подушку.
        - Эй, в чем дело? - Сток подошел к кровати.
        - Ты кто такой? - прошипела она яростно. - Убирайся! Я позову на помощь!
        - Спокойно, - сказал Сток, примирительно взмахнул рукой и попятился назад. Ему не было никакого резона объяснять, почему он здесь. - Я просто заблудился во время этой великолепной прогулки…
        Он протянул руку, чтобы отдернуть занавески, но его пальцы нащупали холодный металл. Кровать со всех сторон была окружена железными прутьями, толщиной с карандаш и до самого потолка. Судя по виду, прутья были из нержавеющей стали и располагались в дюйме друг от друга.
        Кровать была на самом деле клеткой.
        Женщина, сидящая в заточении, была серьезно ранена. То, что Сток принял за темные одежды, на деле оказалось простыней, пропитанной кровью и обвязанной вокруг торса.
        - Я тебя отсюда вытащу, - сказал Стокли, просовывая пальцы между прутьями. - Ты ранена. Ты сидишь в клетке. Тебе нужен врач.
        - Кто ты, черт возьми, такой? - спросила она. Ее голос звучал хрипло, как-то нечетко, словно речь сбивалась под воздействием наркотиков, и чертовски нелюбезно.
        - Меня зовут Стокли Джонс. Я друг Алекса Хока.
        - Александра Хока?
        - Именно. Ты кто?
        - Джет.
        - Джет? Слушай, Джет, просвети-ка меня. Эта клетка нужна для того, чтобы ты не вырвалась или чтобы народ к тебе не ломился?
        - И для того, и для другого.
        - Ну, ладно, Джет. Это, конечно, странно, но я как-нибудь с этим справлюсь. Скажи мне волшебное слово, которое позволит вызволить тебя из заточения. Похоже, ты жаждешь выйти на свободу.
        - Подойди. Ближе. Выйди на свет. Дай мне на тебя посмотреть.
        - Хорошо, - ответил Сток и сделал так, как она просила.
        - Боже, какой ты огромный.
        - Да, не маленький.
        - Я никогда еще не видела такого большого парня.
        - Да, железа у меня в организме всегда хватало. Как мне тебя оттуда вытащить?
        - Там возле-телевизора лежит пульт. Рядом с серебряным ведерком для льда.
        - Лульти? - Сток покачал головой и пошел в указанном направлении. Он взял серебристый пульт и начал наугад нажимать кнопки. С третьей попытки стальная решетка бесшумно поднялась к потолку. Сток сунул пульт в карман пиджака.
        Господи, да эти богачи настоящие извращенцы.
        Мошонки китов.
        18
        Из Гонконга в порт Шарль де Голь мадам Ли добралась исключительно с попутными ветрами.
        Убийца легко прошел через таможню. В конце концов у него ведь был дипломатический паспорт, а из багажа только сумка, в которой лежали грим, пеньюар и несколько предметов женского туалета, о которых не принято говорить вслух. С утра он в первую очередь посетит свой любимый магазин Шанель и подберет подобающий для пребывания в Париже и Лондоне гардероб и реквизит.
        Он вышел из терминала в ясное прохладное утро. Ху Ксу порадовался, что привез с собой норковую накидку - сейчас мадам Ли очень уютно в нее завернулась. Несколько секунд пожилая дама постояла на тротуаре, поглядывая то в одну сторону, то в другую. Ни дать ни взять богатая дама, ищущая своего водителя.
        Не прошло и двух минут, как перед ним остановился немецкий лимузин.
        Толстая бронированная дверь распахнулась ему навстречу, и густой низкий голос произнес:
        - Залезай.
        - Товарищ, так нельзя обращаться к даме, - сказала мадам Ли, очутившись наконец в темной пещере автомобиля. Внутри сидели двое мужчин - кто из них был Бонапартом, сомнений не вызывало. Он был похож на высокую стройную версию своего знаменитого родственника. Кожа оливкового оттенка, задумчивое выражение лица. Другой парень был невероятно мускулистым. Сначала казалось, что на его жестком черепе вообще не было волос, но теперь Ху Ксу хорошо видел золотисто-рыжую поросль.
        Это, наверное, тот немец - фон Драксис, которому генерал Мун дал задание укротить свою ненормальную дочь Джет.
        - Поехали, - сказал француз водителю, игнорируя мадам Ли.
        Большая машина плавно набрала скорость и покатилась со скоростью сто километров в час, грациозно лавируя в небольшом утреннем потоке.
        - Я Люка Бонапарт, мадам, - сказал француз, протягивая для рукопожатия жесткую ладонь. - Этот прекрасный «майбах» принадлежит моему другу барону фон Драк-сису, который любезно согласился предоставить свою машину для сегодняшних поездок. Он настаивал на том, чтобы вас встретить, потому что слышал о вас столько всего интересного.
        - Я очень интересный человек. И мне ничье одобрение не нужно. Я здесь для того, чтобы выполнить свою работу, и я ее выполню.
        - Конечно, конечно. Не поймите меня превратно. Барон очень радеет за наше общее дело. Итак, вам предстоит в Париже очень много дел, вы готовы к предстоящим хлопотам?
        Мадам Ли закинула ногу на ногу и улыбнулась:
        - Да, я чудесно долетела. Спасибо, что спросили. Обслуживание было превосходное, еда великолепная, а вот фильм мне не понравился - какая-то политическая чепуха о Руанде.
        - Ваш сарказм неуместен. Давайте прилично себя вести.
        - Давайте я вам кое-что объясню, товарищ Бонапарт, - сказал Ху Ксу на безупречном английском. - Я состою на службе у генерала Сан-эт Муна в Китайской Народной Республике. Я полковник Народной армии освобождения. И я здесь по поручению генерала, а не по-вашему. Я нахожусь в вашей стране только потому, что он профессионально заинтересован в сегодняшней ситуации. Так уж случилось, что его интересы, равно как и интересы самого Китая, на данном этапе пересекаются с вашими. Возможно, так будет не всегда. У Китая с Францией брак по расчету, а не по любви. Хорошенько это запомните!
        - Мадам полковник, вы уже закончили свою лекцию по геополитике?
        - Нет. Я не люблю сюрпризы. Вы должны были меня встретить - вы, а не он. Я знаю, зачем вы здесь. Вы оба меня оцениваете, решаете, чего я стою. Ну так вот, я не подчиняюсь ни вашим, ни его приказам, ни еще чьим-нибудь. Я ожидаю, что со мной будут обращаться с уважением, подобающим моему положению и отношениям, сложившимся на сегодня между нашими странами.
        Последовала короткая пауза - французский министр обдумывал сказанное. Бонапарт попросил китайцев из Пекина прислать высококлассного убийцу. Он просил прислать самого лучшего. Очевидно, получил даже больше, чем просил. Он посмотрел на фон Дракеиса, улыбнулся и поднял руки, изображая беспомощность. Этакий мужской кодовый жест, который расшифровывался примерно следующим образом: «Ну что тут можно поделать?».
        Когда он снова заговорил, его голос звучал мягко и льстиво.
        - Простите, товарищ полковник. Примите мои глубочайшие извинения.
        - Так гораздо лучше. Продолжайте говорить в том же тоне, и мы прекрасно поладим. Теперь скажите мне, когда начнется эта операция?
        - ОНА уже началась. По телевизору идет трансляция, в которой показывают кортеж, движущийся в нескольких милях впереди нас. Вы видите машину, похожую на нашу? В ней находится султан Омана, который только что прибыл в нашу страну с официальным визитом. Я лично буду вручать ему орден на церемонии, назначенной завтра на утро.
        - Зачем вы мне это рассказываете?
        - Мы всегда в таких случаях держим пару подставных машин, чтобы предотвратить террористические атаки.
        - Естественно, - сказала мадам Ли. - Это стандартная процедура.
        - Сегодня утром после пресс-конференции в Елисейском дворце человек из службы безопасности слил информатору, который у нас на зарплате, сведения о том, что в расписание визита в последний момент внесли изменения. Якобы не премьер-министр Хонфлер, а я сам буду встречать султана в аэропорту.
        - Журналисты гоняются за той машиной, а не за этой, - сказал фон Драксис с сильным гортанным немецким акцентом.
        - Я догадалась, барон, - сказала мадам Ли, не в силах сдержать раздражения от того, что с ним обходились так высокомерно. - Ну и что?
        - Мы хотим, чтобы эти клоуны с камерами охотились за другой машиной, - спокойно сказал Бонапарт. - Через минуту вы поймете, зачем нам это нужно.
        - Das ist sehr gut, - немца сильно развлекала нетерпеливость маленькой женщины. Он открыл лежавший на коленках алюминиевый кейс. Внутри, на мягкой черной обивке, лежали легкий гранатомет и два заряда к нему. Фон Драксис быстро собрал оружие и приставил гранату к дулу. Его тевтонские черты озарила широкая улыбка.
        - Ох уж этот Шатци со своими игрушками, - с явным удовольствием пробормотал Бонапарт.
        - Видели бы вы мои игрушки - сказала мадам Ли с легкой улыбкой. Он почувствовал, что расслабился, что ему весело.
        - Пристегните ремни, - посоветовал Бонапарт. - Мы уже близко. - Он поднял трубку телефона и перекинулся парой слов с водителем. Большая машина сбросила скорость.
        - А! Вот и они, - прокрякал фон Драксис. Через мгновение рядом с ними возникла другая машина, несущаяся на приличной скорости. Она резко затормозила, чтобы не врезаться в «майбах», который тащился еле-еле. В заднем окне неприметного «ситроена» виднелся вооруженный человек в маске. Когда расстояние между двумя машинами сократилось до шести футов, бородатый мужчина опустил тонированное стекло и направил дуло тяжелого автомата прямо на них.
        Мадам Ли инстинктивно дернулась, чтобы нырнуть на пол, но пристегнутый ремень и мясистая рука немца, опустившаяся на плечо, удержали ее. Раздалась глухая дробь, и пули крупного калибра глухо забарабанили в дверцу «май-баха». Бронированная дверь вздрогнула, но выдержала. Ничего себе, такое кого угодно может выбить из колеи, если не сказать больше. Ху Ксу ясно видел стрелка в черной маске. Видел, как он поднял автомат, прицелился, причем на этот раз он направлял ствол прямо в окно машины, всего в нескольких дюймах от лица Ху Ксу.
        - Черт бы вас побрал, увезите нас отсюда! - закричала мадам Ли. Люка изумленно на нее уставился. Утонченный аристократичный женский голос исчез, а вместо него, как по волшебству, появился голос пожилого мужчины, обезумевшего от страха за свою жизнь.
        - Шатци, ты позволишь? - спросил Бонапарт и нажал кнопку. В крыше прямо над их головами автомобиля открылся люк. Солнечный свет хлынул в салон. В ту же секунду послышались выстрелы второго автомата - причем стреляли с очень близкого расстояния. Еще один стрелок палил по переднему окну, пытаясь вывести из строя водителя.
        Фон Драксис с головокружительной для своих габаритов скоростью вскочил с гранатометом наперевес. Первый стрелок снова открыл огонь. Толстое стекло дверцы со стороны мадам Ли покрылось трещинами. Она закрыла глаза в ожидании следующей очереди. Но все стихло, словно человек с автоматом в руках увидел что-то в высшей степени поразительное и замер, не в силах поверить собственным глазам. А ведь он стрелял меньше чем с шести футов!
        - Давай, Шатци, - скомандовал Бонапарт.
        Немец стоял, широко расставив ноги. Его роста вполне хватало, чтобы по пояс высунуться из люка. Он поднял гранатомет и выстрелил. Француз опустил тонированные стекла, чтобы им было лучше видно.
        Над головой Ли раздался громкий свист, потом оглушающий грохот взрыва, и салон «ситроена» осветила яркая вспышка. Взрывом снесло крышу, из выбитых окон повалил дым, машина несколько раз перевернулась. Водитель «майбаха» нажал на газ, и они понеслись вперед. Как по волшебству, возле них появился мотоциклетный эскорт, огромная машина газанула и понеслась прочь по шоссе со скоростью сто семьдесят километров в час в направлении Парижа.
        Мадам Ли откинулась на сиденье И ЗАКРЫЛА глаза. Мощные кондиционеры быстро справлялись с витающим в салоне острым запахом кордита. Она спокойно ждала объяснений, зная, что они непременно последуют. А пока старалась сформулировать сообщение, которое зашифрует и пошлет в «Золотой дракон», как только зарегистрируется и устроится в отеле.
        В течение последующих сорока восьми часов Ху Ксу предстояло работать с бесстрашным человеком, остановить которого было невозможно. Данная ему генералом Муном оценка была абсолютно верна. Бонапарт был именно тем человеком, которого Пекин искал очень-очень давно.
        - Ну, с этим покончено, - Бонапарт одобрительно кивнул немцу и еще раз поправил спинку сиденья. Люка, не спрашивая у присутствующих разрешения, достал сигару и зажег ее красивой золотой зажигалкой, на которой была выгравирована монограмма «Б», окруженная оливковым венком.
        - Простите, мадам Ли, как грубо с моей стороны, я совсем забыл спросить. Не хотите ли сигарку? Шатци к табаку не притрагивается.
        - Нет, спасибо.
        - У меня «Вегас Робейна». Мне подарил эти сигары мой друг Фидель во время последнего посещения его райского острова. Это сигары для настоящих мужчин.
        - Какой вы интересный человек, месье Бонапарт, - процедила мадам Лис кривой улыбкой. Он растерялся в пылу перестрелки и забыл об осторожности, а Бонапарт его поймал. Мадам оказалась месье.
        - Простите, если мы вас напугали, - сказал Бонапарт, - но времени объяснять, что и как, у нас действительно не было.
        - По-моему, как раз сейчас у нас есть пара свободных минут, - ответила мадам Ли.
        - Да, конечно, позвольте объяснить. В «ситроене» сидел молодой человек по имени Филипп Хонфлер, младший сын нашего нынешнего премьер-министра. Его пригласили в гости без его на то согласия члены крайне правой воинственной организации, которых я нанял для того, чтобы они напали на эту машину. Естественно, они не знали, что я буду стрелять в ответ. Это возмутительное нападение, которое совершил на меня сын премьер-министра со своими так называемыми сообщниками, будет воспринято как вопиющая попытка сорвать мои переговоры с султаном Омана. В вечерних новостях будет полно репортажей о покушении на мою жизнь и жизнь султана.
        - Умно, - усмехнулась мадам Ли. Он и вправду был восхищен хитростью Бонапарта.
        - В течение нескольких часов судмедэксперты идентифицируют сильно изувеченное тело сына премьер-министра, - с широкой улыбкой сообщил фон Драксис. - У прессы просто крышу снесет от такой новости. - Он по-деловому складывал свое оружие обратно в алюминиевый кейс.
        - Очень впечатляет, - сказала мадам Ли, и это были не пустые слова. Изложенная схема впечатляла. А немец явно был очень смелым и хитрым человеком. - Скажите, мой дорогой барон, я вас еще увижу?
        - Моя работа здесь окончена, фрау Ли, - ответил фон Драксис. - Мой самолет уже готовится к вылету в Ле-Бурже. Понимаете, мне нужно возвращаться на мою любимую «Валькирию» - это моя яхта, так что мне придется вас оставить. Мне очень жаль, что я не смогу присоединиться к вам сегодня вечером на fete[18 - Праздник, гулянье (фр.).] в шато Бельмасон.
        - Fete?
        - Mais oui, madame[19 - Да, мадам (фр.).]. Я пригласил султана Омана в Париж. Завтра утром в Пале ему вручат орден Легиона Славы. Сегодня я устраиваю soiree[20 - Вечеринка (фр.).], чтобы отметить эту великую честь, которая будет оказана завтра Его превосходительству, султану, - объяснил Люка. - Бал-маскарад в моем загородном поместье. Вы приглашены на этот бал-маскарад, мадам Ли.
        - С удовольствием принимаю приглашение. Мы будем скучать без вас, барон фон Драксис, - сказал он и протянул руку. Барон пожал Ху Ксу руку и тепло улыбнулся.
        - Итак, фрау Ли, сегодня мы начали движение к новому миру, и остановить этот процесс уже невозможно. Впоследствии это назовут историей, мадам. Наслаждайтесь, - добавил фон Драксис.
        - Да уж. Кто знает, каких еще шагов, направленных против нынешнего правительства, нам следует ожидать? Или что могут сделать эти чокнутые экстремисты, которые меня поддерживают, в ответ на трусливое покушение на мою жизнь? - довольным голосом произнес Бонапарт и выдохнул облачко сигаретного дыма. - Возможно, нам придется наблюдать еще одно политическое убийство. Ах, какое несчастье!
        - Или пару убийств. - Барон хмыкнул. «Майбах» плавно остановился перед ангаром в Ле-Бурже, и немец вылез из машины. Водитель захлопнул дверь и сел за руль. Люка откинул спинку сиденья назад и выпустил в воздух огромное облако дыма.
        - Добро пожаловать в Париж, мадам Ли, - сказал Бонапарт.
        19
        Когда на столе завопил телефон, Конгрив мысленно носился по Цшмпенским болотам на севере Англии вместе с Баскервиллями. Он так углубился в до дыр зачитанный томик Шерлока Холмса, что даже подумал сначала, что навязчивый звонок был частью классической старой истории.
        - Алло, - сказал Конгрив и стал ждать неизвестно какой, но точно плохой новости, которая неумолимо приближалась к нему по телефонным линиям.
        - Это Эмброуз Конгрив?
        - ДА, ПОЛАГАЮ, ЧТО ТАК. ПРОСТИТЕ, А КТО ГОВОРИТ?
        - Это Диана Марс. Простите, что звоню в такой час. Но у меня было чувство, что я должна позвонить немедленно.
        - ЛЕДИ МАРС, ЧТО С ВАМИ? ВЫ В ОПАСНОСТИ?
        - ПОЖАЛУЙСТА, НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ДИАНА. НЕТ, МНЕ НЕ УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ. НО Я БОЮСЬ, ЧТО ВАМ ОНА МОЖЕТ ГРОЗИТЬ.
        А, в таком случае вам не стоит так волноваться. Я, знаете ли, вполне привык к опасности. Как говорится, профессиональная специфика…
        - Эмброуз, пожалуйста, выслушайте меня. Я думаю, что вашей жизни может угрожать серьезная опасность. Но об этом лучше говорить не по телефону.
        - Я могу приехать в Бриксден.
        - Нет, нет. Только не сюда!. Я все объясню при встрече. Я сама к вам приеду. Но мне бы не хотелось будить шофера.
        - Может, встретимся в пабе где-нибудь посередине? Нет, не получится. Слишком поздно.
        - Все уже закрыто. Я знаю, что мы сделаем. Мы встретимся в Спринг-коттедж. Там все закрыто, но у меня есть ключ. Вы понимаете, о чем я? Беседка у меня в саду.
        - Строение в стиле Тюдор на реке чуть ниже самого дома?
        - Точно. Мы можем встретиться там через полчаса?
        - В полпервого. Отлично. До встречи.
        Он надел свою любимую клетчатую рубашку, саржевый пиджак в кавалеристском стиле и старые фланелевые брюки. Потом, дрожа от удовольствия, натянул новенькие ботинки. Они были рыжего оттенка и, по мнению Эмброуза, заметно прибавляли стиля.
        Он выключил свет и пошел к задней лестнице. В конце короткого коридора была дверь, ведущая в помещение, куда он заходил очень редко, полное магии и чудес.
        У него участился пульс только оттого, что он вошел в свой гараж и потянулся к выключателю.
        ЩЕЛК.
        О-ОХ!
        От одних только бликов света, отраженных в блестящем длинном капоте, у Эмброуза дух захватило. Это был «морган», его «морганэ. Модель 1962 года с откидным верхом. Машине исполнилось сорок три года, но ее отреставрировали. Яркого канареечно-желтого цвета - новомодный оттенок, особенно для «моргана», а крылья сверкали зеленью. Если бы ему пришлось объяснять кому-то выбор цветовой гаммы, то он сказал бы, что это модно. Да, подумал он, открывая дверцу и садясь за руль, выточенный из дерева, именно так - модно.
        Эмброуз немного посидел в машине, вдыхая ее запах: кожа сидений, масло на колесах, воск на натертых до блеска крыльях… Затем нажал кнопку зажигания. «Морган» ожил, Эмброуз дал задний ход и аккуратно вывел машину из гаража.
        Через полчаса он добрался до дороги, ведущей в Марлоу. А через пять минут без труда въехал в величественные ворота Бриксден-хауса. Эмброуз свернул на маленькую автомобильную стоянку возле коттеджа. Толкнул дверь - она оказалась незаперта. Он широко распахнул ее и увидел отражение языков пламени на противоположной стене. В комнате было темно, единственным источником света был огонь в камине. Резкий запах дыма примешивался к затхлому запаху помещения, которое давно не проветривали.
        - Эй, Диана! Это вы? - сказал Эмброуз, остановившись. Надо признаться, ему в голову приходила мысль, что это может быть и не Диана. Кто-то пытался его убить. Иногда он ловил себя на том, что начинает мыслить, как писатель-фантаст: а заброшенный домик на берегу реки был идеальным местом, чтобы устроить неосторожной жертве ловушку. Когда с ним будет покончено, останется только привесить к его телу камни и сбросить в холодные воды реки.
        - Ах, Эмброуз, я так рада, что с вами все в порядке. Прошу вас, проходите, присаживайтесь поближе к камину, вот здесь, - окликнула его леди Марс. Ее голос дрожал.
        В комнате стояли два кожаных кресла, леди Марс села слева от него. На ее каштановых волосах играли рыжие и золотые всполохи огня. Она наклонилась вперед и ковыряла кочергой искрящиеся угли. На низеньком столике стояли хрустальный графин с янтарной жидкостью и два стакана. Эмброуз сел и попытался заговорить, но понял, что снова потерял дар речи, увидев ее лицо.
        - Э-э, ну вот, - выжал он из себя.
        - Сейчас я введу вас в курс дела, дорогой. А потом мы выпьем… чего-нибудь для взрослых, - леди Марс сразу взяла быка за рога. - Пойдет?
        - Да, - ответил Эмброуз и замолчал. Дорогой?
        - Сегодня вечером мой старший садовник пришел поговорить со мной. Его зовут Джереми Пордейдж. Он был главным смотрителем у моего отца. Отвечал за земли. Ему восемьдесят три года. Я знаю его с раннего детства. И с легкостью доверила бы ему свою жизнь.
        - Понимаю.
        - Джереми со своей женой ходил в воскресенье на службу в Сент-Джон - был праздник, День Всех Святых. Сент-Джон - маленькая часовенка в деревне, где произошло убийство. Помните?
        - Я был гостем на этой свадьбе. Я был лучшим другом Алекса Хока. Полагаю, что остаюсь им и по сей день. Поэтому он попросил меня исполнить роль шафера.
        - Ох! Как это, должно быть, неприятно для вас, Эмброуз. Мне так жаль. Они поймали этого изверга, который убил его красавицу невесту?
        - Да. Мы смогли это сделать.
        - Полагаю, что это маленькое утешение. Они должны повесить это чудовище, если еще не сделали этого. Итак, в прошлое воскресенье после службы Джереми и Альма решили отправиться в Касл-Ком на ланч. Они пошли не по дороге, а через поле. Но Альма вывихнула лодыжку, когда перебиралась по мосткам через грязь. У подножия холма они увидели маленький паб. Место, которое вряд ли найдешь, если точно не знаешь, куда идти.
        - Как называется этот паб?
        - «Перья».
        - Да, знаю. Продолжайте, пожалуйста.
        - Хозяин паба усадил их за столик и принес чай. Травма у Альмы была не очень серьезная, просто нужно было дать ноге отдохнуть. Они услышали, как хозяин приветствует следующих гостей. Он посадил их за соседний с Альмой и Джереми столик. Спинки у скамеек высокие, поэтому из-за одного столика нельзя разглядеть, что происходит за другим.
        - Да, я понимаю, понимаю. Они невольно услышали чей-то разговор?
        - Да. Разговаривали мужчина и женщина. Джереми сразу же узнал мужчину по голосу и чуть было его не окликнул - это был мой дворецкий Оукшотт.
        - Во всем виноват дворецкий?
        - Эмброуз, прошу вас, отнеситесь к этому серьезно, послушайте меня внимательно хоть минуту. Разговор, который случайно услышал Джереми, касался вас. Сначала Оукшотт рассказал женщине о вашем визите в Бриксден-хаус, и она очень сильно разволновалась, хотела узнать обо всем, что Оукшотту удалось подслушать. Он много чего слышал, Эмброуз. Этот Оукшотт прямо дух бесплотный, он слышит сквозь стены. Он рассказал женщине о фотографии, которую вы мне показывали, Эмброуз. Ну, о той, с новогодней вечеринки. На которой изображен человек с рыжими волосами.
        - Подождите секунду, Диана. Я хочу сказать, что вы абсолютно правильно поступили, позвонив мне. Пожалуйста, продолжайте.
        - Женщина, кажется, была сильно расстроена, что они не предпринимают никаких новых шагов со дня неудавшегося покушения на вашу жизнь, которое произошло десять дней назад. Почему вы не сказали мне, что кто-то пытается вас убить? Мой дорогой Эмброуз, вы в опасности!
        - Диана, это уже не первый раз, когда кто-то думает, что мир будет более приятным местом, если в нем не будет Эмброуза Конгрива. В разговоре упоминались еще какие-нибудь имена?
        - Генри Буллинг. Я смутно помню, что встречалась с ним в Бриксден-хаусе. Это парень с фотографии, которую вы мне показывали, да?
        Эмброуз кивнул.
        - Мой дорогой Эмброуз, кто-то хочет вашей смерти. Буллинг? Или эта женщина? Я не знаю точно. Но они РЕШИЛИ ВАС убить, и настрой у них очень серьезный.
        - Только через мой труп, - улыбнулся Эмброуз.
        Тревога, отражавшаяся во взгляде Дианы, была в высшей степени трогательной. Эмброуз наклонился и погладил ее руку, которая дрожала, как маленькая бабочка, на складках юбки.
        - Диана, кто действительно хочет, чтобы я канул в Лету, так это точно не юный дворецкий Оукшотт. Я ни единого волоска на голове этого чертовски красивого мерзавца не тронул.
        - Вот что смог разобрать Джереми. Генри Буллинг был чем-то вроде шпиона во французском посольстве. На самом деле он работал на китайское правительство. Передавал информацию. Что-то связанное с нефтью. О том, как идет строительство новых очистных сооружений во Франции. Вместительность нефтяных танкеров и так далее. Ну, как, звучит логично?
        - Звучит просто идеально. Интересно, почему китайцы так интересуются нефтью французов? Ведь у французов своей нефти нет. Они импортируют ее из стран Персидского залива, в основном из Ирака.
        - Не представляю себе, зачем китайцам это нужно? Но китайская тайная полиция, курировавшая Генри, обнаружила, что он также встречался с британскими разведчиками. В парке Сент-Джеймс. Они узнали, что Генри Буллинг - двойной агент, силой увезли его из квартиры и выбили правду. Генри назвал им ваше имя.
        - A-а, тогда все начинает проясняться. В Те-By вполне могли вынести мне смертный приговор, - заявил Эмброуз. - Они таким образом дают английским разведчикам понять, чтобы те не лезли не в свое дело. Обычная практика.
        Эмброуз, черт возьми, как вы можете так спокойно реагировать на такую информацию? Совершенно ясно, что она - та женщина в ресторане, организовавшая похищение Буллинга, и допрашивала его тоже она. Она поставила Буллинга перед выбором: либо она убьет его, либо он вас.
        - Он уже один раз промахнулся, так? - пробормотал Эмброуз и внезапно почувствовал стыд перед миссис Первис. В конце концов та пуля ведь должна была зацепить его сердце, а не ее.
        - И слава богу, что промахнулся. Но я боюсь, что следующая попытка может оказаться удачнее.
        - Очень любезно было с вашей стороны позвонить мне, Диана, - поблагодарил Эмброуз. - Вы поступили мудро. Давайте-ка я налью вам бренди. Думаю, нам обоим оно сейчас не повредит.
        - Эмброуз, тот человек с рыжими волосами - ваш кузен?
        - Да. Китайцы пронюхали, что он сливает информацию французам. Естественно, китайцам это не понравилось, им определенно есть что скрывать.
        - Да. И если ваш кузен мертв, то женщина сама попытается вас убить. Джереми рассмотрел ее, когда они выходили из паба. Это была китаянка, Эмброуз. Женщина с фотографии - ужасная китайская шпионка.
        - Да, я так и думал. Несколько лет назад у нас с Хоком произошла небольшая перепалка с китайцами. Неприятная история. В результате погибло много людей. По информации английской военной разведки, нас с Хоком внесли в Пекине в какие-то списки. Я в последнее время только тем и занимаюсь, что раскачиваю китайскую лодку, поэтому вполне возможно, что мандарины снова крепко за меня взялись.
        - Снова?
        - Предыдущие их попытки успехом не увенчались, и я думал, они уже обо мне забыли. Велика вероятность, что мой дорогой кузен Генри нарочно натравил на меня эту женщину. Или что он очень даже жив и сам является организатором охоты. В конце концов у него есть причина. Он думает, что я украл у него наследство.
        - Ваш прелестный коттедж?
        - Да. Посмотрим, оправдаются ли наши предположения. Диана, несколько минут назад вы сказали: «курировавшая Генри». Это шпионский жаргон. Вы любите такие вещи? Легкую развлекательную литературу? Шпионские триллеры и подобные книги?
        - Ну, я…
        За окном раздался какой-то звук. Глухой стук, словно на клумбу с розами упало что-то тяжелое. Леди Марс вскочила на ноги и стала нервно теребить свой воротничок.
        - Эмброуз! Кто-то подслушивал под этим окном.
        - Пригнитесь, леди Марс, - скомандовал Эмброуз, вытащил пистолет и приблизился к окну. - На пол, скорее! - Стекло разлетелось вдребезги, внутрь посыпались осколки. Пуля поцарапала штукатурку всего в нескольких дюймах от головы Конгрива. Он увидел смутные очертания темной фигуры, убегающей от окна, поднял пистолет и выстрелил раз, другой, третий.
        20
        - Доброе утро, юный Пелхэм! - закричал Эмброуз, врываясь в кухню. Вокруг шеи у него был обмотан ярко-желтый шарф, который развевался за спиной, как призовое знамя в день открытия соревнований по крикету. - Ну-ка, ну-ка, выходи, где ты там прячешься!
        - Он в комнате дворецкого, старший инспектор, - сказала хорошенькая девушка в белой шляпке - она сидела у стойки и перебирала брюссельскую капусту. Струящийся из окна солнечный свет падал прямо на белую миску, полную зеленых овощей. Если бы Вермер или кто-нибудь из художников его школы увидел эту сцену, он стремглав понесся бы за кистями и красками.
        - Я здесь, сэр, - отчетливо донесся из комнаты мелодичный голос Пелхэма.
        - Ага, - протянул Эмброуз, кивая и улыбаясь всем, кто встречался ему на пути. - Доброе утро! Чудесный денек, не правда ли?
        Конгрив проснулся в отличном настроении. Он точно и не знал, в чем была причина подобной радости. Ну, может, то, что он все еще жив. А может, из-за прекрасной новой машины. Или потому, что он гонялся за убийцами при свете луны по садам Бриксден-хауса. Или из-за того поцелуя, который Диана, прощаясь, запечатлела на его щеке. Какова бы ни была причина, жизнь казалась Эмброузу полной солнечного света и надежды.
        - Доброе утро, сэр! - хором поздоровалась кухонная прислуга. Их голоса звучали бодро и жизнерадостно. В какой-то мере именно этот безудержный энтузиазм в предвкушении нового дня и делал утренние визиты в Хоксмур такими приятными. В ясный солнечный денек, как этот, в доме всегда кипела жизнь. На кухне, в саду, в конюшне и в самом доме. Куда бы ты ни пошел, натыкался на кого-нибудь, чистящего, смахивающего пыль с книг, взбивающего подушки, до блеска натирающего стеклянные поверхности.
        В этом доме, подумал Эмброуз, проходя через оживленную кухню, снова поселилось счастье. Безвременная кончина Вики накрыла дом темной пеленой. Невесту Алекса Хока в Хоксмуре просто боготворили. Все с огромным нетерпением ожидали прибытия леди Хок - новой хозяйки Хоксмура, получившей этот титул после смерти матери Алекса, погибшей от рук пиратов в семидесятые годы в Ка-рибском заливе.
        Всех обитателей этого дома шокировало ужасное убийство Виктории Свит, случившееся на ступеньках церкви Сент-Джон. Алекс и Виктория были красивой и известной парой. Казалось, их окружало облако принадлежности к высшему обществу. И все это исчезло в один миг. После того как Алекс вернулся из Луизианы с похорон Вики, этот дом, полный юности и надежды, снова помрачнел.
        Алекс несколько недель горевал в Хоксмуре и уехал, поклявшись никогда больше не возвращаться в место, где ему пришлось испытать столько страданий. Но сегодня в этот прекрасный июньский день казалось, что солнце вышло из-за закрывшей его когда-то тучи. И возможно, так оно и было.
        - A-а, вот вы где, юный Пелхэм! - Эмброуз влетел в комнатку, большую часть пространства которой заняла его огромная соломенная шляпа. Пелхэму даже пришлось пригнуться.
        - Доброе утро, мистер Конгрив, - ответил восьмидесятилетний дворецкий, бросив на главного инспектора неодобрительный взгляд. По мнению Пелхэма, тот порой бывал чересчур энергичен.
        Пелхэм чинно проинформировал Эмброуза:
        - Я как раз иду наверх к его светлости. Если хотите, следуйте за мной.
        - Он завтракает в постели? - нахмурился Конгрив.
        - Его светлость спускался к завтраку в шесть утра, сэр. Завтракал на веранде вместе с джентльменом из ЦРУ, который позже улетел на вертолете. «На вертушке», так, по-моему, он сказал.
        - А это тогда что такое? - Эмброуз ткнул в серебряный поднос.
        - Лимон, сэр, - фыркнул дворецкий. Он уже давно привык, что Конгрив шатается по кухне, поднимает крышки кастрюль и пробует еду. Двое мужчин когда-то объединили усилия, чтобы вырастить Хока после смерти родителей, а потом и дедушки. Их соперничеству в заботе о нем и его питании было очень много лет.
        - Я вижу, что лимон, Пелхэм. Но зачем?
        - Он съест его, сэр. Он всегда перекусывает по утрам, это вошло в привычку.
        - Съест целый лимон? Бог ты мой! Зачем?
        - Какая-то новая диета, сэр. Он хочет очистить организм. По-моему, этот новый режим питания называется холистическим. Хотя боюсь, что вам придется спросить об этом его светлость. Я в это не лезу, как сейчас модно говорить.
        - Ну, ладно, побереги свои коленки, Пелхэм, я ему отнесу сию благородную трапезу.
        - Вы найдете его в оружейной, он провел там все утро. Не выходил с тех пор, как уехал его американский друг - мистер Келли.
        - Серьезно? Какого черта он там делает?
        - Чистит ружья и пистолеты, сэр. Он сказал, что мы будем воевать.
        - Воевать? С кем?
        - Полагаю, что он имел в виду Францию, сэр.
        - Францию?
        - Да, сэр.
        - О боги!
        Эмброуз начал карабкаться по старой гладкой винтовой лестнице. Дойдя до третьего этажа, остановился у резной дубовой двери, чтобы перевести дыхание. Рисунок резьбы изображал двух бьющихся зверей - шотландского единорога и английского льва. Дверь была слегка приоткрыта, и Конгрив протиснулся внутрь, помогая себе подносом. В дальнем углу комнаты он увидел стоящего спиной Хока. Тот полировал дуло старинного пистолета. На плече у Алекса сидел его любимый попугай Снайпер.
        Стены комнаты от пола до потолка были увешаны антикварным оружием. Чего тут только не было: мечи, копья, пистолеты и длинные ружья. Наверное, не меньше тысячи произведений оружейного искусства пятнадцатого-девятнадцатого веков.
        Эмброуз знал, что это была самая любимая комната Алекса в доме, если не считать библиотеки. На дальней стене висела коллекция пиратских флагов восемнадцатого века, среди них и зловещий Веселый Роджер, который поднимал сам Блэкхок.
        - Доброе утро, Алекс! - сказал Конгрив, входя в комнату с подносом. - Я увидел, как твой черный штандарт развевается над крепостными стенами, и решил, что ты дома. - Фортуна благоволит быстрым, как говаривал Блэкхок.
        Алекс повернулся к Конгриву и улыбнулся:
        - Да, а сколько в этой фразе правды, Эмброуз! Быстрый корабль и путеводная звезда, чтобы его направлять, - это и есть счастливый билет. Как еще, по-твоему, я мог бы получить всю эту кучу нажитого неправедным трудом добра? Только пиратством, по-другому не заработать столько. Ни капли пощады, парни, вперед! Но сейчас нам нужно поговорить о более серьезных вещах. Давай сядем вон там, у камина.
        Когда они удобно устроились, Хок сказал:
        - Брик Келли пел тебе дифирамбы вчера за ужином. Он Мне кое-что передал для тебя - холодная папка с делом. Странное чудовищное убийство, которое произошло в Париже тридцать пять лет назад. Если ты расколешь это дело, мы спасем мир, будь он неладен, от больших неприятностей.
        - Я бы с удовольствием взялся, Алекс. Но у меня уже есть убийство, которое я пытаюсь предотвратить. Собственное убийство.
        - Только не говори, что была вторая попытка! Это уже серьезно.
        - Очень серьезно. Это произошло вчера ночью. В Спринг-коттедже у леди Марс. К сожалению, я его только ранил. Там сейчас полно офицеров, осматривают место преступления. Под окном на розах нашли следы крови. Они пообещали, что отчет будет готов к концу дня. Преступник бежал через лес, там его ждала машина. Я и погнался за ними. Ну, в общем, попытался их поймать и почти преуспел. Этот «моргай» ездит, почти как гоночный болид. Это как-то связано с распределительным валом, хотя я не очень в этом разбираюсь.
        - Кто-то действует в сговоре и целенаправленно пытается тебя убить. Мы должны положить этому конец. У тебя есть какие-то предположения, кто это может быть?
        - Я думаю, что это мой кузен Буллинг. Но замешан еще и китайский агент - женщина. Боюсь, что это возобновление старой истории. В таком случае они охотятся и за тобой.
        - А, прошлогодняя поездка по Янцзы к плотине Трех Ущелий. Нам повезло, что мы выбрались оттуда живыми, да?
        - Возможно, тот неприятный инцидент снова нас преследует. Или эта женщина имеет на меня зуб.
        - Что у нее с тобой за дела?
        - Что за дела? Алекс, ты выражаешься, как чернокожий сыщик из дешевого фильма. Ну, ты наверняка помнишь моего дорогого кузена Генри Буллинга? Который раньше работал в секретариате французского посольства в Лондоне.
        - Его еще сильно разозлило завещание твоей тетушки, да?
        - Хм-м-м. Все, что я унаследовал, - «Душевный покой». Когда все началось, я думал, что Генри разозлился из-за дома. Но когда мы с Сазерлендом начали расследование, выяснилось, что все сложнее. Женщина по имени Бианка Мун состоит в очень близких… «Близких» - еще не то слово. У Бианки - китайского агента - сексуальная связь с моим кузеном, Господи, помоги нам! Она узнала, что мы с Генри тайком встречаемся на ланче в парке. Скотланд-Ярд завербовал Генри и получал от него информацию. Теперь мы знаем, что то же самое сделали и китайцы.
        - Так Генри - двойной агент? Китайцы пытаются нас от него отвадить?
        - Генри был двойным агентом. Возможно, Генри уже нет в живых. Вряд ли наша дорогая мисс Мун была довольна, когда Генри отправил мою экономку миссис Первис на больничную койку вместо меня.
        - Миссис Первис ранили? Я ничего об этом не знал. Серьезно?
        - Слава богу, она уже поправляется.
        - Это хорошая новость. Пожалуй, это наш Генри прятался в розовых кустах у Спринг-коттед жа. Это на него похоже.
        - Я тоже об этом думал. Миссис Первис была единственной, кто знал, что я уезжаю из дома посреди ночи.
        Полагаю, Генри мог припарковать машину на улице, дождаться, пока я выеду за ворота, и поехать за мной. Но это маловероятно. Я ехал на высокой скорости и все время смотрел в зеркало заднего вида. Ничего.
        - Еще один человек знал, что ты будешь ночью в коттедже, тот, кто тебя туда пригласил.
        - Леди Марс?
        - Ты сам это сказал. Не секрет, что Бриксден-хаус во все времена был рассадником шпионов.
        - Не смеши меня. Диана не имеет к этому ни малейшего отношения. На самом деле она очень милая.
        - Послушайте, констебль, вы с кузеном Генри вполне могли ввязаться во что-то гораздо более зловещее, чем каждый из вас думал. Во что-то такое, ради чего стоит вас обоих убить. Я говорю о том диске, который ты нашел у Генри в холодильнике - французские системы очистки нефти и танкеры.
        - Да, Алекс, вся эта чертова заварушка каким-то боком связана с нефтью.
        - Полагаю, что следующая мировая война случится именно из-за нефти. И кто-то явно хочет, чтобы мы с тобой стали одними из первых ее жертв. Расскажи мне, что ты узнал.
        - На дисках, найденных в квартире Генри - фотографии французских нефтеочистных сооружений и гигантских танкеров в проливе Гормуз. Генри сливал Бианке Мун информацию о нефтепереработке в Левне и о статистике транспортировки французских танкеров. Она прекрасно разбирается в этом предмете, так как работала в компании «Эльф Аквитан» - французском нефтяном гиганте.
        - Был какой-то скандал, - сказал Хок. - Я где-то слышал это имя - Бианка. Она была, кажется, любовницей министра внешней торговли Франции, которого сильно скомпрометировала.
        - Точно. Она была гейшей Хонфлера. Она сбежала, прихватив с собой несколько десятков миллионов. А теперь вроде бы вернулась к активной деятельности.
        - Так же как и месье Хонфлер. Кажется, он себя реабилитировал. Он новый премьер-министр. Даже для Франции подобные метаморфозы в политике - большая редкость.
        - По пути сюда я слушал радио, - заметил Эмброуз. - По Би-би-си передали, что сына Хонфлера Филиппа убили вчера во время террористической атаки на нынешнего министра внешней торговли Франции по фамилии Бонапарт.
        - Констебль, французы часто убивают друг друга, - Хок отвернулся к окну. - Очередная революция. Очередной Бонапарт.
        - Все намного хуже. Ведь дракон и лягушка действуют сообща, - протянул Конгрив, размышляя вслух.
        21
        - Поставь девушку на место, - раздался голос за спиной у Стока. Сильный немецкий акцент. Сток только что поднял Джет с кровати и теперь держал ее на руках. Он обернул ее одеялом, поскольку на ней не было ничего, кроме маленьких черных кружевных трусиков, и на теле остались многочисленные порезы и синяки. По отражению в зеркальной стене позади клетки-кровати Сток видел, что говорит довольно крупный парень, причем дверь за собой он захлопнул. Одет он был в белый смокинг, а на лице застыла усмешка богача.
        Тонкие улыбки, тонкие часы.
        - Эй, барон, - сказал Сток отражению в зеркале, - как жизнь?
        - Поставь ее.
        В руке немец держал противный маленький черный пистолетик и целился прямо в центр широкой спины Стока. С такого расстояния промахнуться сложно. Все равно что стрелять в стену сарая. У Стока был пистолет, но он никак не мог сообразить, как его достать, мать его, не выставляя Джет на линию огня.
        - Она ранена, - сказал Сток, не поворачиваясь к немцу лицом и глядя на него в зеркало. - Ей нужен врач. В этом плавучем дворце есть лазарет, босс?
        Даже в полутьме Сток заметил, как лицо немца побагровело. Давление ему, наверное, испортили люди, которые по первому свисту не бежали выполнять приказы.
        - Повторяю, отпусти ее. Это личное дело.
        - А ты мастак речи толкать! Никто так не произносит речи, как вы - нацисты ненормальные, когда на взводе. Да уж, поверь мне.
        - Я сказал, опусти ее!
        - Я задал тебе вопрос. На борту есть врач или нет? Я отнесу эту девушку к врачу. У нее несколько глубоких порезов.
        - Она гость на борту этой яхты и здесь по своей воле. А теперь, черт тебя дери, опусти ее.
        - Ну надо же, а. Сам магнат. Жалко, что я пропустил эту приветственную речь. Бьюсь об заклад, ты их довел до экстаза.
        - Кто ты такой? И что ты делаешь на моей яхте?
        - Я художник по дизайну интерьеров. Из Орландо. Просто хожу здесь, осматриваюсь, ищу идеи. Ну, знаешь, ситец и тому подобная фигня. Тонкие ткани. Увидел, что дама ранена. Это ты ее уделал?
        - Положи ее на кровать и повернись. Живо!
        - Я хочу знать, это ты с ней сделал?
        - Это не твое дело. Это дело личное, как я уже сказал. Она меня разочаровала. И была наказана. Вот и все.
        - Наказана? Ты так это называешь? Наказана?
        - Она мне перечила и получила за это. Ничего серьезного. Спроси у нее сам.
        - Ты собирался оставить ее в этой чертовой клетке кровью истекать?
        - У тебя пять секунд. Если ты не сделаешь того, что я говорю, я загоню тебе по пуле под обе коленки. Раздроблю тебе коленные чашечки и порву сухожилия. Ходить ты больше не будешь. Раз…
        - Делай, как он говорит, - вмешалась Джет. - Он выстрелит.
        - Эй…
        - Два…
        - Черт, ты сам осложняешь ситуацию.
        - Три…
        - Проклятые немцы, упрямство так и прет, - сказал Сток и прыгнул через кровать вместе с Джет в гигантских объятиях. Послышались хлопки, две пули попали в толстый матрас. Сток с Джет оказались на полу у дальнего конца кровати. Он вытащил пистолет из нейлоновой кобуры чуть повыше левой лодыжки.
        Сток рассчитал, что у него будут две-три секунды, пока противник перелезет через кровать или обойдет вокруг.
        - Лежи и не двигайся, девочка, - бросил он Джет. - Что бы ни случилось. - А потом просто выпрыгнул вверх и в сторону, оттолкнувшись одной ногой от кровати. Он выстрелил раньше, чем приземлился, попав немцу в плечо, отчего тот завертелся волчком. Сток со всей силы налетел, правым плечом ударив барона прямо под коленки. Раздался громкий хруст, коленка подогнулась, и барон упал на пол, выкрикивая проклятия.
        Фон Драксис катался на спине, хрюкая от боли. Он все еще сжимал пистолет и довольно опасно им размахивал. Сток крутанул ему руку. Старый книжный трюк, но барон оказался к нему не готов. Он взвыл от боли, а сидящий рядом на корточках Сток, пытаясь хоть как-то его утешить, погладил немца по большой пушистой голове.
        - Видишь? Вот в чем твоя проблема, барон. Ты думаешь, что ты какой-то гений зла, а на самом деле ты самый обычный говнюк. Смирись с этим, сынок. Я серьезно. Расслабься.
        Сток забрал у парня оружие со всей осторожностью, на какую только был способен, особенно когда снимал его со сломанного указательного пальца немца, положил в карман, поднялся и прошел к тому месту, где возле кровати лежала Джет.
        - Можешь открыть глаза, - Сток наклонился. - Фейерверк окончен.
        - Они никогда не выпустят тебя с этого корабля, - сказала Джет.
        - Посмотрим.
        - Куда ты меня несешь?
        - Меня должна забрать моторная лодка через… четыре минуты. У нас на борту «Блэкхока» есть замечательный врач - датчанка, которую Алекс нанял по резюме. Бывшая мисс Дания. Она тебя заштопает. А потом посмотрим, куда ты захочешь оттуда отправиться. Ну как, звучит заманчиво?
        - Я думаю, ты спятил.
        - Да, скорее всего. Подбираю незнакомую женщину и тащу ее домой, когда мы с ней едва знакомы.
        - Пошли.
        - Отличная идея. Эй, барон. AUF WIEDERSEHEN, окей? Я завтра обязательно справлюсь о твоем самочувствии. Спасибо за вечеринку. Я здорово провел время.
        По пути к двери Сток переступил через извивающегося на полу немца.
        И тут ему пришла в голову одна мысль. Он схватил немца за руку и протащил его по кожаному полу до кровати.
        - Алле-оп, MEIN HERR, - сказал он, поднял барона и плюхнул его прямо в центр кровати. Потом вытащил из кармана пульт и опустил клетку. Немного подумав, бросил пульт на пол и раздавил его ногой. При виде этого барон впал в неописуемую ярость, принялся молотить по клетке здоровой рукой, но Сток не обратил на это ровным счетом никакого внимания.
        - Заткнись, Шатци, - сказала девушка, и как ни удивительно, но он выполнил ее приказ.
        - Мне нравится имя Джет, - сказал Сток, вынес ее в коридор и закрыл за собой дверь. - А как твоя фамилия?
        - Мун, - ответила она. - Но я ею не пользуюсь.
        - Джет Мун. Здорово! Это свежо, очень свежо. Чем ты занимаешься?
        - Я актриса.
        - Да? Какая именно: модель-актриса или актриса-актриса?
        - Сам скажи. Я сейчас играю?
        - Очень хороший вопрос, Джет. Думаю, мы скоро это узнаем.
        - Ты работаешь на Алекса Хока, правильно?
        - Можно и так сказать.
        - Что ты для него делаешь?
        - Устраиваю взрывы. Убиваю людей.
        - Господи, поверить не могу.
        - Что такое?
        - Я просто меняю одного маньяка-убийцу на другого.
        22
        Исторический BAL MASQUE Люка проходил в доме, где каждый кирпичик был напоен историей. Зимой 1798 года Наполеон, тогда еще не завоевавший мир, заявил, что нужна загородная резиденция. Его внимание привлек прелестный загородный дом на окраине Парижа - шато Бельма-сон. Дом был в очень плохом состоянии, но Наполеон видел в нем огромные перспективы. И все же колебался. Его звезда только разгоралась, и он чувствовал, что не может позволить себе такую собственность на свою ничтожную зарплату военного.
        Жозефина не разделяла его сомнений. В необычно холодном апреле 1799 года, пока новый Первый консул Франции и его армия убивали арабов и завоевывали Египет, мадам Бонапарт купила поместье, повесив на себя долг в триста тысяч франков. Зная, что скупой муж не одобрит ее покупку, Жозефина очень скромно обставила новый дом, надеясь, что мужу хоть это понравится.
        Наполеон боготворил величественный трон Цезаря, поэтому Жозефина подумала, что смесь неоклассического и военного стиля ему должна понравиться. Она наняла архитектора Персье и дизайнера Фонтейна, и вместе они создали изысканный особняк в римском духе, который тут же начали копировать по всей Европе.
        После того как Наполеона отправили в ссылку на остров Святой Елены, где он и скончался, Бельмасон стал историческим местом, открытым для посещений. Через эти комнаты прошли миллионы, причем французы ощущали смутную тоску по дням былой славы.
        В конце концов дом постигла суровая участь. Много лет он простоял пустой, погруженный в полумрак, заброшенный и никому не нужный. Однажды Люка, который ехал верхом на встречу со своей любовницей, высмотрел этот дом среди деревьев. А узнав о его легендарной истории, предложил государству выкупить дом за наличные - неслыханный поступок. Его предложение приняли.
        BAL MASQUE был первым значительным мероприятием, проводившимся в новой резиденции Люка. Более двухсот пятидесяти гостей получили выгравированные приглашения на прием в честь нового носителя ордена Почетного легиона. Им предлагалось прийти на прием в костюмах времен Первой империи. Гостям обещали меню начала девятнадцатого века и оркестр, который будет играть вальсы и кадриль.
        Пока Люка не стало слишком жарко, на нем был костюм, полностью повторяющий роскошное коронационное облачение Наполеона, даже отделанная горностаем шапочка. Мадам Ли, которая прекрасно владела искусством перевоплощения, оделась в бальное платье, изображая миниатюрную императрицу Жозефину. Султан Омана нарядился капитаном пиратов. Костюмы всех троих вполне соответствовали обещанной в приглашениях тематике вечера.
        В начале десятого Люка на час ускользнул. Он быстро прошел в кабинет, чтобы принять звонок по безопасной линии. Звонить должны были из Пекина. Люка шепотом больше двадцати минут разговаривал с генеральным секретарем коммунистической партии. Его ближайший сторонник и товарищ по оружию капитан Шамутон появился из секретной внутренней комнаты в момент, когда Люка заканчивал разговор, и услышал, как будущий глава Франции сказал: «Все будет сделано точно так, как вы приказали, сэр».
        Так поползли слухи о силах, стоящих за троном.
        Когда часы пробили десять, маленький отряд драгунов в шлемах торжественно вошел в зал и остановился на паркете танцпола. Вальс быстро свернулся. Капитан громко произнес:
        - Император желает переговорить с капитаном пиратов, когда тому будет угодно это сделать.
        Султан Омана, почетный гость праздника, рассмеялся и поклонился своей партнерше. Он вложил в ножны оловянный ятаган, драгуны построились вокруг него, и маленький отряд удалился.
        - Вы хотели видеть меня, ваше величество? - сказал султан, входя в библиотеку, но прозвучало это как-то глупо. Подобным дурачествам самое место на танцполе, но никак уж не в библиотеке Наполеона. Султан явно был навеселе.
        - Следите за манерами и снимите шляпу, капитан, - попросил Люка с легкой улыбкой. - Вы в моем доме. Присаживайтесь, вы нетвердо стоите на ногах.
        - Я, пожалуй, выпью немного во-о-он того бренди, если вы не возражаете.
        Люка кивнул, и капитан налил бренди. Его рука дрожала. Он был уже немолод и до смерти хотел спать.
        - A VOTRE SAME, - султан поднял бокал. - Ваше здоровье, мой новый друг.
        Люка в ответ приподнял сигару:
        - Мы все висим на одной ниточке, не так ли?
        Султану не понравилось сказанное. Он был достаточно трезв, чтобы различить нотку угрозы в голосе хозяина дома.
        - Какие-то проблемы? - спросил араб.
        - Не проблемы, скорее возможность их появления, - сказал Люка и поднялся с кресла, чтобы возвышаться над султаном.
        - Мой дорогой друг, в устах дипломатов это слово всегда звучит угрожающе, - пояснил султан.
        Люка улыбнулся:
        - Вижу, что вино ваш разум не затмило.
        - Продолжайте, продолжайте, - поощрил араб, осушив бокал и глядя на Шамутона в ожидании. - Я так и думал, что вы пригласили меня в Париж не только для того, чтобы повесить мне на шею очередную блямбу.
        - Завтра утром ровно в десять состоится церемония вручения ордена Почетного легиона. Сразу после церемонии мы с вами дадим совместную пресс-конференцию. Ваше высочество, вы объявите, что приглашаете Францию прийти на помощь вашей нации во времена больших потрясений…
        - Потрясений? Но у меня в стране нет…
        - Позвольте мне закончить. Потрясения, связанные с некими экстремистскими подразделениями, проникающими в вашу страну с севера через границу с Йеменом и сеющими беспокойство и раскол среди вашего населения. Иностранцы, которые хотят подорвать ваш авторитет и свергнуть ваше правительство. Так как ваше правительство состоит из вас, поскольку вы правите страной единолично, вы, о могущественный султан, идете на эти односторонние меры, чтобы защитить свой суверенитет.
        - Какие меры? - в ужасе спросил султан. Его лицо под шелковым тюрбаном побагровело.
        - Мудрые и разумные меры - приезжаете сюда во Францию и просите меня о помощи. О защите. Вы попросили меня послать войска в вашу столицу Маскат. Ну и, конечно, на нефтяные месторождения. Мы должны любой ценой обеспечить непрерывное поступление нефти.
        - Это безумие! Я не собираюсь принимать в этом участия! - султан поднялся со стула и, спотыкаясь, сделал несколько нетвердых шагов назад, пока Шамутон не поймал его в свои объятия.
        - Боюсь, что у вас нет выбора, ваше превосходительство. Вы знакомы с моим дорогим товарищем, мадам Ли?
        - С кем? - переспросил араб, хватая ртом воздух. Ша-мутон крепко прижимал револьвер к его затылку.
        Миниатюрная восточная женщина, за которой тянулся шлейф в несколько ярдов золотого атласа, появилась из темного угла.
        - BONSOIR, MESSIEURS, - прощебетала женщина.
        - Вам она известна как императрица Жозефина, месье.
        - Мадам Ли? - пробормотал султан.
        Мадам Ли, все еще одетая в роскошный костюм Жозефины, быстро прошла через комнату и встала перед арабом. Султан стал понимать еще меньше, когда женщина стянула с головы украшенный драгоценностями парик и предстала перед ним с совершенно лысой головой. Мадам Ли явно была мужчиной, и при виде татуировок на лысом затылке ужас в глазах султана разгорелся еще сильнее.
        - Я мадам Ли, - сказал Ху Ксу. Он открыл крохотную, отделанную блестками вечернюю сумочку, с которой был на балу, и достал оттуда маленький скальпель. Араб отшатнулся, но Шамутон держал его крепко.
        - У вас есть два пути, - сказал Люка. Теперь он сидел на краю стола, наслаждаясь сигарой и разворачивающейся на его глазах драмой. - Первая - воспользуйтесь возможностью и пригласите наши войска и корабли в Оман. И вторая…
        - Какой возможностью? - закричал арабский правитель.
        - Возможностью, которая подарит бесконечно долгое счастье и здоровье вам и вашей семье, - улыбнулся Люка. - Для вас ничего не изменится. Ровным счетом ничего. У вас останутся дворцы, «роллс-ройсы», самолеты и яхты.
        - Но когда я буду смотреть из окна своего дворца в Маскате, я буду видеть французскую униформу.
        - Именно.
        - А нефть?
        - У нас есть очень жадный покупатель на Востоке, о могущественный султан. В ближайшем будущем я буду богаче вас.
        - Китайцы?
        - Думайте что хотите.
        - А если я придам огласке этот возмутительный инцидент? - султану явно удалось взять себя в руки. Все признаки опьянения исчезли. - Выйду к журналистам и разоблачу перед камерами ваше истинное лицо? Расскажу им, что вы лжец, вор и…
        - Я думал о подобном развитии событий. Вы пожилой человек. Уверен, что ваша жизнь не так уж и много для вас значит, - в голосе Люка сквозила холодная ирония. - Но жизни членов семьи? Друзей?
        - Что вы такое говорите? Великий Аллах, да если вы хоть что-нибудь им сделаете, я…
        - Вы что? Что вы можете сделать, мой дорогой султан? Послушайте меня одну минуту. Потом решите.
        - Скажите этому человеку, чтобы он меня отпустил. И скажите этому странному созданию, чтобы оно убрало нож. Я вас выслушаю.
        - Очень хорошо, - Бонапарт кивнул Шамутону и Ху Ксу, и они отошли. - Мой дорогой друг, у вас есть Национальный музей, который когда-то был важным фортом на острове Масара. Это так?
        - Форт Махуд, - голос султана заметно дрожал. - Когда-то там располагалась штаб-квартира фельдмаршала Эрвина Роммеля.
        - Да. Так вот, ваше превосходительство, именно там сейчас находится ваша семья - жены, дети, внуки. Некоторые служащие… Со времени вашего отъезда из Омана они все находились под моей защитой. Не беспокойтесь, мои люди в Омане защитят вашу любимую семью от террористов, которые попытаются причинить им зло.
        - Нов моей стране нет террористов, - сказал султан, из него словно весь воздух выпустили. - Мои люди живут в мире со всеми народами.
        Бонапарт улыбнулся ему так, как улыбаются неразумному ребенку.
        - Никто не живет в мире со всем миром, ваше высочество. Вы, конечно же, слышали о растущей за пределами столицы угрозе со стороны ультраправой христианской группировки? О том, что йеменские силы подтягиваются с юга? Да, султанату Омана грозит серьезнейшая опасность.
        - Боже мой! - сказал султан, опустив голову. Каким же он был дураком. Тщеславие притупило его защитные инстинкты, и он недооценил этого человека. Он был ослеплен блестящей перспективой получения ордена Почетного легиона, значение которого он внешне приумалял, но на самом деле давно мечтал получить.
        - С этого момента и вы тоже находитесь под моей защитой, - улыбаясь, заявил Люка Бонапарт. - До поры до времени. Сразу же после произнесения вами речи и окончания пресс-конференции вас тайно доставят в Оман, где вы сможете присоединиться к семье.
        - И мы будем пленниками островного форта?
        - Это временная мера, уверяю вас. Как только будут установлены системы, позволяющие перенаправить оманское производство нефти, ограничения для вас и вашей семьи заметно смягчатся.
        - Хотелось бы присесть. И может быть, выпить еще бренди.
        - Пожалуйста. Позвольте, я вам сам налью, ваше превосходительство, - сказал Люка и занял место прямо напротив своего новообращенного союзника. - Возможно, вы знаете один из моих любимых стихов, который начинается словами: «В делах людей прилив есть и отлив»[21 - «В делах людей прилив есть и отлив…» Здесь и далее цитаты из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь». (Прим. переводчика)].
        Султан не отрывал взгляда от янтарных глубин своего бокала, его глаза блестели, он думал о семье, которая была сейчас заложником этого безумца. Он поднял глаза и уставился на Бонапарта.
        - «В делах людей прилив есть и отлив, с приливом достигаем мы успеха… Когда ж…»
        - «Когда ж, - подхватил Бонапарт, - отлив наступит, лодка жизни по отмелям несчастий волочится…»
        Султан закончил за него с горящими глазами:
        - «Сейчас еще с приливом мы плывем. Воспользоваться мы должны теченьем иль потеряем груз».
        - Прекрасно, прекрасно! Завтра утром мы должны воспользоваться течением, мой дорогой друг! Мир меняется на наших глазах! Прилив, с которым можно достигнуть успеха! А сейчас я предлагаю вам подняться наверх и немного поспать, а я вернусь к гостям. Скажу, что вы устали. Угром уведомите мир о своем мудром решении. Ну как, мы с вами пришли к пониманию?
        - Боюсь, что так.
        - Хорошо! Осталась еще одна деталь. Это очень важно.
        - Ради бога, говорите сразу, что еще я могу для вас сделать.
        - Вы предстанете перед камерами в десять двадцать. После этого я хочу, чтобы вы пригласили премьер-министра Хонфлера немного прогуляться. Скажете ему, что у вас есть разговор и что вам нужно поговорить TET-A-TET, что это очень важно. Не позволяйте ему отказываться. Вы поведете его по уединенной дорожке в северной стороне Елисейского дворца. Знаете, где это?
        - Да, я там уже прогуливался несколько раз.
        - Говорите ему все что угодно. Забросьте крючок. Скажите, что у вас есть некоторые сомнения на мой счет. Он за это точно ухватится. Вы меня понимаете?
        - Да.
        - Ровно через двадцать шагов вы должны найти предлог, чтобы отойти в сторону. Например, ваше внимание привлекла какая-то особенно красивая клумба. В общем, придумайте что-нибудь. Отойдите от него быстро. За вами будет наблюдать один человек.
        - Этим человеком буду я, - вмешался Ху Ксу со своего стула в тени.
        23
        Стоящие на каминной полке часы пробили одиннадцать, и Хок оторвался от книги. Дождь барабанил в высокие окна, и время от времени раздавались глухие раскаты грома. Хок провел воскресный вечер дома, и все, в общем-то, было хорошо. Два раза он поднимал трубку и начинал набирать номер Эмброуза, потом клал ее обратно. Не стоило так над ним кудахтать. Эмброуз уже большой мальчик и наверняка спит с пистолетом под подушкой.
        - Простите за беспокойство, милорд, - произнес Пел-хэм, как обычно, внезапно возникнув в дверном проеме. - Кто-то хочет вас видеть, сэр.
        - Видеть меня? Неужели? А я не слышал звонка. - Черт, да ведь сегодня воскресенье, уже поздно. За окном проливной дождь. Кто будет ошиваться по улицам в такую ночь?
        - Она вошла не через дверь, сэр. Она постучалась в окно кладовой.
        Хок опустил книгу. Она? Это уже лучше. Но ситуация все еще представлялась невероятной.
        - Пелхэм, ты что, шерри дегустировал?
        Дворецкий не снизошел до ответного выпада.
        - Она говорит, что это срочно, ваша светлость. По-моему, она расстроена, я проводил ее на кухню. Ее машина сломалась, а она куда-то очень спешит. Я дал ей чашку чая, сэр.
        - Хорошо, старичок, скажи ей, что я присоединюсь к ней через минуту. Сам видишь, я в пижаме, не могу же я так выйти. Я только сбегаю наверх, надену что-нибудь. Как странно. Она постучалась в окно?
        - Да, сэр.
        - Пелхэм?
        - Сэр?
        - Как она выглядит?
        - Ну, милорд. Она промокла насквозь, но очень красива. Причем красота у нее экзотическая, если мне позволено так выразиться, сэр. Она поразительно похожа на актрису, которую я видел в прошлое воскресенье по телевизору. У этой дамы восточная внешность, сэр.
        - Джет.
        - Простите, сэр?
        - Ее так зовут. Я сейчас спущусь. Можешь проводить ее сюда к камину. Если тебе не трудно, предложи ей бренди.
        - Конечно, сэр.
        Хок понесся вверх по лестнице. Эта женщина постоянно являлась ему во сне со времени его возвращения с Лазурного берега. Иногда она представала хорошей девочкой. Иногда плохой. Алекс предполагал, что правда была где-то посередине. Он дал ей номер своего рабочего телефона и с тех пор больше о ней не слышал, уж было подумал, что все кончено. Она его как-то вычислила. Случилось что-то срочное, что толкнуло Джет на этот ночной визит. Сломалась машина? Да ладно, могла бы придумать предлог получше.
        И все-таки с ней у Алекса было связано несколько весьма приятных воспоминаний.
        Через пять минут он уже спускался по лестнице.
        Толкнув дверь, он увидел ее профиль, словно выточенный из слоновой кости - она смотрела на огонь. Да, это была Джет. Она сидела на самом краешке большущего дивана - жуткой, до отказа набитой штуке, обтянутой светло-голубым атласом.
        Такая же красивая, как в его воспоминаниях. Платиновые волосы зачесаны назад. На Джет были обтягивающие желтые брюки и бирюзовый топ. На голые плечи была накинута черная шелковая шаль. Да, одежда явно не по погоде, но, насколько он помнил, она так всегда одевалась.
        - Привет, - сказал Хок.
        - Привет, - коротко ответила она.
        - По-моему, ты не очень рада меня видеть? Мне жаль, что так вышло тогда в Каннах.
        Алекс хотел вести себя легко и естественно, но чувствовал неловкость. Внезапно в его душу закрались подозрения. Он совсем не был уверен в том, что знал истинную причину ее прихода. Неужели он и вправду так сильно ее обидел? Может, ему нужно было предупредить Джет, что он не сможет провести ночь в «Карлтоне»? Квик видел, как она наблюдала за ним с балкона. Может - о, черт! Если бы он курил, сейчас было бы самое время зажечь сигарету. Набить трубку. Хоть чем-нибудь занять руки.
        - Тебе жаль? Странно. - Она говорила спокойным ровным голосом. - О чем тебе жалеть? Ты ведь остался жив.
        - Я имею в виду, мне жаль, что я так быстро уехал.
        - Уехал? Из Канн? - переспросила она, с любопытством глядя на него. - В конце концов ты ведь был на задании.
        - Точно. Я рад, что ты это понимаешь. Когда я увидел тебя на своем балконе, я подумал, что, пожалуй, мне стоит выпить.
        Он подошел к столу с напитками и взял графин с водкой. Налил на два пальца в бокал и добавил лед. Обычно Хок пил ром, но сейчас ему почему-то захотелось водки.
        - Тебя не удивило мое появление? - спросила она и запустила руку в сумочку. Ее волосы блестели в свете огня.
        - Вообще-то удивило.
        - Я не думала, что меня пустят в дом. Надеялась выманить тебя на улицу. Я полагала, что ты позвонишь в полицию. Ты не так умен, как я думала.
        - Не пустить тебя в дом? Я не настолько жестокосерден. Оставить женщину на улице под дождем в такую ночь. - Он повернулся к ней лицом. Подобной грубости он ни от кого не потерпит, даже если этот кто-то обладает такой поразительной красотой.
        - Скажи, зачем ты сюда пришла?
        - Подумала, что это самый простой путь - сэкономила твое время и усилия, которые бы ты потратил на мои поиски.
        - Ты себе льстишь. Я тебя не искал.
        Она рассмеялась:
        - Да ладно, ты пол-Скотланд-Ярда пустил по моему следу.
        - Что? Боже правый, женщина, да что же ты такое обо мне думаешь?
        - Меня послал отец, он хотел, чтобы я передала вот это.
        Хока выбило из колеи неожиданное появление пистолета. Она успела выстрелить раз, потом еще. Глушитель сводил звук выстрелов к еле слышным щелчкам. Прямо над головой у Хока треснула панель, посыпались щепки и штукатурка. Он бросился на пол и откатился в сторону. Потом вскочил на ноги и бросился к голубому дивану - единственному доступному прикрытию в этой комнате.
        Женщина повернулась и опять пыталась прицелиться, яростно дергая пистолет, но глушитель запутался у нее в шали.
        Хок поднялся из-за дивана и обежал вокруг него.
        - В чем, собственно, дело?
        - В Гарри Броке. Ты его помнишь.
        - Ты с ума сошла, женщина, опусти этот чертов пистолет! Сейчас же!
        - Ты думаешь, что можешь перечить моему отцу? Чертовы англичане и американцы! - Она металась вдоль стола, пытаясь не подпустить к себе Алекса и выиграть несколько драгоценных секунд.
        - Твой отец? Черт побери, а он здесь при чем?
        - Ты слишком часто пересекал Янцзы.
        - Ах, вот оно что.
        Хок воспользовался короткой передышкой и схватил позолоченный стул, поднял его над головой и двинулся вперед.
        - Брось пистолет! - крикнул он, но в этот момент она выпутала его. Он бросил стул, схватил ее за голову и увидел яркую вспышку. Тут же почувствовал резкую боль в виске. Джет начала извиваться у него в руках. Господи, какая же она сильная! Ему удалось поймать ее запястье и отвести пистолет в сторону. Она стояла перед ним и шипела что-то по-китайски. Алекс примерился и нанес удар ногой. Пистолет выпал.
        Сквозь сжатые зубы она издала какой-то странный звук, полный разочарования. Казалось, на это ушли последние силы. Ее мускулы расслабились, все тело обмякло.
        - Я сейчас отпущу твою руку. Ты обещаешь быть паинькой и хорошо себя вести?
        Голова Хока гудела, а в глаз попадала теплая липкая жидкость знакомого оттенка. Но он не собирался умирать в ближайшее время.
        - Убирайся! - сказал он, рукой зажимая рану, чтобы остановить кровотечение. - Ты ненормальная! Убирайся вон из моего дома, черт бы тебя побрал!
        Хок наклонился, поднял пистолет и положил в карман.
        Они оба тяжело дышали. У Алекса кружилась голова, все плыло перед глазами.
        - Я сказал, уходи, - повторил Хок. Внезапно накатило непреодолимое желание прилечь. Он не мог этого сделать, пока Джет в доме. Она и вправду не в себе и могла его убить, если он потеряет сознание.
        - Слушай, я не собираюсь звонить в полицию. Мне очень жаль, что в Каннах все так вышло. Той ночью я немного спешил. Может, я был слегка резковат. Извини! А сейчас, пожалуйста, просто уходи.
        Она смотрела на него, пытаясь совладать с дыханием.
        - Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - она направилась к двери. - У тебя с головой не все в порядке.
        - У меня?
        - Вы меня с кем-то перепутали, лорд Хок. С моей сестрой Джет.
        - Но…
        - Вы никогда меня не встречали. Сердце моей сестры помешало ей исполнить свой долг. И тогда мой отец послал взамен ту, у которой нет сердца.
        Алекс едва расслышал ее последние слова. Ему на глаза опустилась красная пелена. Это была не кровь, пелена опустилась где-то глубоко внутри. Его мозг отказывался принимать и перерабатывать информацию. Через несколько секунд он услышал, как глухо хлопнула входная дверь. Звука мотора он не слышал. Она или пришла из города пешком, или ее кто-то ждал в конце подъездной дорожки.
        - Ты забыла свой плащ, - обратился Алекс к пустой комнате. Потом растянулся на голубом диване и потерял сознание.
        Он очнулся с телефонной трубке в руке. На другом конце линии чей-то голос тихо бормотал:
        - Да? Кто говорит? Сержант Смиверс - полицейский участок - кто говорит, пожалуйста, назовите себя.
        Алекс проснулся или пришел в себя незадолго до восхода солнца. За высокими окнами еще было темно. Лампочки в бра в библиотеке ярко горели. Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, дошел до стола. Потом упал. Его воспоминания о том, что произошло, были очень расплывчатыми. Он поднял трубку телефона и набрал номер Квика.
        Слушая гудки на другом конце провода, Хок заметил, что его свитер спереди залит кровью. Кровь пропитала джинсы и хлюпала в мокасинах. Сколько крови помещалось в человеческом теле? Ах да, пять литров. Наверняка, столько из него еще не вытекло.
        - Квик, - отозвался голос в трубке.
        - Томми, это я, - сказал Алекс.
        - Да, сэр?
        - Истекаю кровью, но воля моя не сломлена. Стокли все еще на борту?
        - Так точно, сэр. Но он уже ушел спать.
        - Соедини меня с его каютой.
        - Одну минуту, сэр. Будьте осторожны, сэр. Голос у вас не очень.
        Сток поднял трубку на первом же звонке:
        - Алло, босс.
        - Сток, слушай меня внимательно. Ты сказал, что встретил Джет на борту яхты фон Драксиса.
        - Да, все так.
        - Она была ранена. Ты забрал ее на мой корабль и положил в лазарет.
        - Все правильно.
        - От фон Драксиса есть новости?
        - Я только слышал, что он хочет меня прикончить.
        - Когда Джет уехала?
        - Уехала? Она никуда не уезжала.
        - Никуда не уезжала?
        - Да, босс, не уезжала.
        - Она не улетела в Лондон?
        - Да, босс, она определенно не улетела в Лондон.
        - Где она сейчас?
        - Я думаю, она в своей каюте. Девочка не выходила оттуда с тех пор, как врач отпустил ее из лазарета два дня назад.
        - Так она в своей каюте? Сейчас? На борту «Блэкхока»?
        - Точно. Именно это я и сказал. С вами все в порядке, босс?
        - Когда ты видел ее в последний раз?
        - Не знаю. Часов в десять-одиннадцать. По пути сюда я заглянул к ней пожелать спокойной ночи.
        - И она была в своей постели?
        - В своей постели, читала книгу. Хотите знать, какую?
        - Сток, посмотри на часы.
        - Да. Я смотрю на часы…
        - Я хочу, чтобы ты точно запомнил. Сможешь потом всем говорить, что в это время Алекс Хок окончательно спятил, мать твою!
        24
        Рано утром следующего дня мадам Ли грациозно выплыла из парадных дверей отеля «Георг V» и остановилась на тротуаре под козырьком, улыбаясь. В отеле у нее уже сложилась репутация человека, который давал на чай часто и помногу. Результатом явилось мельтешение, происходившее, едва она выходила из своего номера. Все вокруг кланялись, и это было приятно. На ней был черный костюм, в руке зонтик. На голове красовалась широкополая черная шляпа с вуалью. С плеча свисала новенькая с иголочки ярко-красная сумка. Продавщица сказала, что этот размер просто идеален для того, чтобы мадам смогла положить в сумку все необходимое.
        О, да! Как же она была права. Все уместилось просто замечательно! Но, боже мой, не была ли теперь сумка слишком тяжелой? В современном мире все так непросто. Набор самых необходимых вещей весил почти четыре килограмма!
        Маленький китаец быстро шагал мимо сверкающих витрин.
        Но времени на покупки не было. Дама была на задании.
        Наконец он дошел до дома семьдесят шесть, от отеля всего ничего. В доме располагалось парижское отделение «Сотбис» - бастион стиля и элегантности, присущих Старому Свету. Здесь проводили аукционы для коралей, а не для кучки старушек вроде него - от этой мысли Ху Ксу хихикнул. Он на секунду остановился, чтобы взглянуть на фасад, а потом и на все величественное здание, от которого его отделяла лишь узенькая улочка. Задумчивая улыбка на лице китайца скрывала бешеную мозговую деятельность. Ху Ксу начал примериваться к линии огня. На противоположной от «Сотбис» стороне располагался главный вход в Елисейский дворец - исконное место заседаний французского правительства.
        У входа в здание, как всегда, кипела жизнь. За высокими железными воротами виднелся широченный, выложенный булыжником двор. Во дворе много черных машин, еще больше выстроилось на улице, ожидая очереди, чтобы въехать. Повсюду сновали полицейские и члены дворцовой охраны, они проверяли пропуска, осматривали автомобили, причем не только визуально, но и с помощью специально обученных служебных собак. У поребрика выстроились грузовички с аппаратурой, принадлежащие съемочным группам с телевидения: Франс-2, Си-эн-эн и Фокс-ньюс. В Елисейском дворце шла важная пресс-конференция. В воздухе витали слухи.
        Султан Омана поразил мир ровно через двадцать шесть минут. Он только что получил престижный орден, а теперь должен был во всеуслышание пригласить французские войска войти в столицу его государства. Эта крайняя мера имела целью подавить подогреваемое Йеменом восстание против правительства. Потом премьер-министр Хонфлер объявит, что Франция с гордостью и радостью придет на помощь своему старому дорогому другу.
        Он взглянул на часы. Почти десять. Султан, наверное, уже идет к трибуне. Ху Ксу вошел в двери «Сотбис» и медленно направился к столу секретарей. Двое из трех служащих были на месте, и он выбрал того, который показался ему самым услужливым. Симпатичный мальчик складывал каталоги для предстоящего шоу.
        - Я могу чем-то помочь, мадам? - мальчик подошел ближе и положил маленькие руки в перчатках на стеклянную стойку.
        - Да, можете, - с легкой улыбкой ответил Ху Ксу. - Я хотела бы приобрести несколько предметов до того, как их выставят на аукцион сегодня вечером.
        - Какие конкретно предметы вас интересуют, мадам?
        - Коллекция Марии Каллас.
        - Превосходно. Каллас. Какой голос, какая чудесная женщина. Ее Риголетто и по сей день остается образцом. Это сопрано будет знаменито не один век. Вы знаете, она ведь умерла здесь, в Париже, в 1977 году. Этот грек Онас-сис разбил ей сердце, когда женился на миссис Кеннеди. Полагаю, вы видели наш замечательный каталог? Восхитительные украшения.
        - Да, прелестные.
        - А какие именно драгоценности из коллекции мадам хочет приобрести?
        - Я хочу приобрести все.
        - Все? - Мальчик был явно поражен, но мужественно решил скрыть свое удивление. - Всю коллекцию?
        - Да, всю.
        - Понятно. Ну что ж, в таком случае, мадам, я только позвоню нашему директору, занимающемуся драгоценностями. - Мсье Хуберту Ведрину. Не хотите ли присесть на пару минут? Уверен, месье Ведрин сейчас же спустится. - Рука мальчика дрожала, когда он поднимал трубку.
        - Прекрасно, - сказал Ху Ксу. Потом отвернулся к окну и напел несколько строчек из «Жижи». Его пение даже вывело из мрачной задумчивости лифтера отеля.
        - Ваше имя? - спросил мальчик.
        - Мадам Ли.
        - Вы из китайской делегации? Приехали на конференцию по Ближнему Востоку? - Он вежливо кивнул в направлении дворца на другой стороне улицы.
        - Умница! И как ты только догадался?
        Через десять минут он уже сидел на третьем этаже у внушительного стола директора «Сотбис». Поднялся он сюда на закрытом для обычных посетителей лифте, расположенном за столом секретарей, в компании месье Ведрина. Как и мадам Ли, директор был миниатюрен и элегантен. Их колени почти соприкасались под столом, и Ху Ксу то и дело чувствовал легкое давление. Мужчина с ним явно заигрывал, в этом не было никаких сомнений. Все-таки мужчины - настоящие животные! Этот Ведрин даже запер дверь.
        По правую руку от директора стояли подносы с восхитительными драгоценностями. Он осторожно брал их и выкладывал на черную подушечку перед Ли. Искусно освещенные приглушенным галогеновым светом драгоценности играли, переливаясь всеми своими гранями. Мадам Ли рассматривала браслет с бриллиантами и рубинами.
        - Ее любимая вещь, - сказал Хуберт. - Квадратные рубины и прямоугольные бриллианты. У Каллас был прекрасный вкус.
        - И глубокие карманы. Сколько, Хуберт? - Забавно, что они уже называли друг друга по имени.
        - Эту вещь я бы оценил в сто тысяч долларов США. Приблизительно. Но это жемчужина коллекции, извините за плоский юмор. Пара клипсов с бриллиантами и рубинами, которые вставляли у самого Картье. Эти клипсы когда-то принадлежали герцогини Виндзорской.
        - Беру, - он посмотрел на часы.
        - Которое?
        - Все. По предаукционной цене.
        - Замечательно, мадам!
        - Вы принимаете чеки? - спросил он и наклонился к сумке, стоящей у его ног.
        - Конечно, всего один короткий звонок в ваш банк, мадам. Чтобы проверить состояние счета. А потом мы с радостью оформим покупку.
        Вместо сумки Ху Ксу выбрал зонтик. Не поднимая его из-под стола, он быстро снял почти невидимую защитную крышечку с заостренного кончика. Из-под стола он видел нижнюю часть туловища Хуберта. Его колени были расставлены, а блестящие маленькие ботинки подпрыгивали вверх-вниз от предвкушения предстоящей продажи всей коллекции украшений Марии Каллас.
        Он воткнул кончик зонта Хуберту глубоко в пах. Смазанный диоксином стальной наконечник вошел в артерию.
        Хуберт резко откинулся назад, со свистом выдохнул воздух. В ту же секунду Ху Ксу обежал вокруг стола и схватил его за горло. Хуберт сразу же впал в шок, именно на такое действие Ху Ксу и рассчитывал - пульс у него зашкаливал. Он по опыту знал, что, если удавалось хорошенько ошарашить человека и проявить достаточно грубой силы, мало кто пытался поднимать шум. Этот коротышка весь обмяк, мадам Ли отпустила его, быстро встала и вернулась к своей сумке.
        Затем достала из сумки ружье и собрала его. Предварительно убедившись, что Хуберт испустил дух, мадам Ли подошла к окну. Она уже давно приметила старомодные оконные рамы и лежащую на подоконнике книжку, которой Xy Ксу явно подпирал створки, когда ему становилось жарко. В данный момент директору это не грозило, потому что тепло он сейчас быстро терял. Но мадам Ли уйдет отсюда задолго до того, как тело остынет. Тщательно спланированный маршрут отхода предполагал использование поврежденного лифта. Служебная лестница вела к двери, открывавшейся на одну из задних улиц. Суматоха, которая возникнет после взрыва заранее подготовленной бомбы, будет гарантией - мадам Ли сможет выбраться из здания и начать невинно разглядывать витрины раньше, чем кто-нибудь доберется до четвертого этажа.
        Ху Ксy поднял раму на три фута от подоконника. Она хорошо держалась в этом положении. Закрытая улица, проходящая вдоль дворца, была пуста.
        Прямо под ним стояли полицейские в форме. Дальний конец улицы, уходящий в направлении Шам-Элизе, терялся среди деревьев дворцового сада. Ху Ксу с восторгом подумал о том, что президент Франции и его гости прогуливались именно по этому маршруту. Люка Бонапарт совсем недавно стоял у этой самой витрины, выбирая побрякушки для очередной любовницы, и видел, как королева Елизавета одна без охраны выгуливает своих спаниелей. Благодаря этим, казалось бы, совершенно посторонним размышлениям у мадам Ли появилась замечательная идея.
        Она вытащила из своей красной сумки сотовый телефон и включила его.
        В полдесятого у боковой двери дворца появились двое мужчин, один крупный и жизнерадостный, другой сгорбленный и нервно оглядывающийся. Они остановились и поприветствовали полицию и маленькую толпу, собравшуюся поглазеть на эту мышиную возню. Даже без оптики мадам Ли могла различить выражение ужаса, застывшее на лице султана Омана, и самоуверенное свечение, исходящее от физиономии премьер-министра Франции Хонфле-ра. Высокий холеный француз, возвышавшийся над шейхом, положил левую руку арабу на плечи и повел по пустой улице. Половина полицейских из линии оцепления напряженно следила за их продвижением.
        Другая половина повернулась лицом во двор, их головы теперь вертелись из стороны в сторону. Периодически эта половина поднимала глаза, дабы проверить окна здания напротив. Мадам Ли держалась от окна на приличном расстоянии, так, чтобы оставаться в тени. Со своего поста она видела фургон с мороженым, катившийся вверх по улице под позвякивание собственного колокольчика. Фургон остановился под окном директора. Водитель вылез и растворился в толпе.
        Пора.
        Ху Ксу набрал номер, который дал ему Бонапарт. Звездочка, один, семь, восемь, девять. Когда он уже хотел нажать кнопку «отправить», до него вдруг дошел смысл числа 1789. Конечно! В этом году произошла Великая французская революция. Он улыбнулся и нажал зеленую кнопку отправки.
        «Бум», - тихо сказал он, а потом улицу и близлежащие дома потряс взрыв.
        Стены здания аукциона «Сотбис» задрожали, и стекло окон первого этажа влетело внутрь комнат. Наверное, все секретари в холле погибли. Мадам Ли, подняв ружье, подошла к окну. На улице внизу царил хаос. Языки пламени вырывались из черного покореженного фургона с мороженым. А в небо поднимался столб густого черного дыма, от которого разило горящим топливом, пластиком и другими еще менее приятными вещами. Маленькая толпа и полицейский кордон растянулись на тротуаре, кто-то погиб, кто-то получил ранения, но мадам Ли прижимала правый глаз к резиновому кружку прицела, ее сейчас интересовал только Хонфлер, она видела его одного.
        Премьер-министр застыл на месте. Через прицел можно было видеть страх и панику, застывшую в его глазах. Султан, который явно начал понимать, что здесь происходит, метнулся к тротуару.
        Мадам Ли нажала курок. Голову француза снесло выстрелом. А еще этот выстрел открыл ворота тому, что французские историки впоследствии назовут Вторым террором.
        25
        - Там джентльмен, мистер Конгрив, - сказала Мэй Первис, появившись в саду. Это происходило ранним утром на следующий день после того, как Хок чуть не погиб. Эмброуз сидел возле дома и наслаждался ярким солнечным светом. Картина, над которой он трудился, продвигалась хорошо. На ней была изображена яблоня под окном кухни, вернее, некая вариация на тему этой яблони. Реальная яблоня не цвела, а Эмброуз легкими мазками разбрасывал целые россыпи бело-розовых цветов. Его художественная философия была до крайности проста: рисовать вещи такими, какими они ДОЛЖНЫ быть.
        В искусстве нарисовать правильно - не главное. Главное - нарисовать так, как ты считаешь правильным, и то, во что ты веришь. Таково, по крайней мере, было мнение Эмброуза. Никогда не позволяй достоверности мешать хорошей картине. Или, например, портить хорошую историю.
        Эмброуз, как и его кумир, великий Уинстон Черчилль, использовал очень нежный вид акварели не только самовыражения ради. Рисование было его способом медитации. Так он отвлекался от всех земных забот. Вот и сейчас он впал в транс. Ушел в надреальность. И не слышал звонка в дверь.
        - Кто там, миссис Первис? - спросил он, пытаясь скрыть свое раздражение. Экономка Конгрива собирала в корзину яблоки для пудинга. Это простое с виду действие и вдохновило Эмброуза на написание картины.
        Дело продвигалось хорошо, и любой отвлекающий фактор был сейчас некстати. Да и потом, он уж совершенно точно не ожидал, что кто-то возникнет у него под дверью в столь ранний час воскресного утра. Это не пристало цивилизованному человеку.
        - Это его светлость, сэр лорд Хок.
        - Прекрасно! Если Алекс пришел к нему в гости, это совсем другое дело. Эмброуз сгорал от желания похвастаться своей новой берлогой. - Вы не могли бы проводить его в сад? Спросите его, может быть, чего-нибудь принести. Может, он чего-нибудь хочет?
        - Наверняка он чего-нибудь хочет, сэр.
        - Яиц, может быть? Или скорее лимонов.
        - Лимонов?
        - Он ест лимоны.
        - Сэр! Лорд Хок звонит вам по телефону!
        - Господи милостивый! Так почему же вы сразу не сказали?
        Миссис Первис покачала головой и вернулась на кухню. Эмброуз пошел вдоль дальней стены дома по розовому саду, бормоча что-то себе под нос, через наружную дверь зашел в кабинет, схватил трубку и плюхнулся в старое кожаное кресло.
        - Алло, Алекс?
        - Эмброуз, какие у тебя планы на обед?
        - Я его рисую.
        - Бросай это дело. Ты должен встретиться со мной у Гарри в час.
        - У тебя расстроенный голос.
        - Кто-то пытался убить меня вчера ночью. Но, к счастью, попытка сорвалась. Я тебе все расскажу за тарелкой спагетти. Да, кстати, Брик Келли вернулся. Он хочет нас видеть. Это срочно.
        - Нас?
        - Он особо подчеркивал, что хочет, чтобы ты присутствовал. Ты прочитал материалы парижского дела из папки, которую я тебе дал?
        - Прочитал.
        - Ну так что подсказывают тебе твоя отточенная логика и сверхъестественные способности к дедукции?
        - Полно нестыковок. Некоторых страниц не хватает. Кое-что затерто. Нераскрытое убийство, которое нужно раскрыть. Пожалуй, я мог бы прокатиться в город на своем «моргане».
        - Отлично. Увидимся в час.
        - Подожди? Кто пытался тебя убить? Ты же не можешь бросить меня, ничего не рассказав?
        - Еще как могу, mon ami, - сказал Хок и повесил трубку.
        Бар Гарри располагался на одной из самых ухоженных улиц Лондона. Это был частный клуб без таблички с названием на двери. Возможно, именно этому факту клуб обязан был полным отсутствием дурной славы. Джентльмен в черном галстуке проводил Конгрива к укромному столику в дальнем конце первого зала. Стены бара были выкрашены светло-желтой краской и увешаны страницами старых комиксов из журнала «Нью-Йоркер». Это могло показаться странным, но эти картинки создавали оживленную и уютную атмосферу. Подойдя ближе, Эмброуз увидел погруженных в беседу Алекса и Келли. Он был абсолютно уверен, что Келли зарезервировал все соседние столики, и если кто и появится с претензиями на соседство, то это будут вооруженные сотрудники правительства Соединенных Штатов.
        - Эмброуз! - Келли встал и пожал Конгриву руку. - Мы с Хоки только что о тебе говорили.
        У высокого стройного Келли манера поведения была изящная, но слегка резковатая. Эмброуз прекрасно знал, что за этим слащавым джефферсоновским обращением скрывалась холодная сталь. Но Брик Келли лучше лопнет, чем это покажет.
        - Привет, Брик, - ответил Эмброуз, пожимая руку. - Я только что услышал по радио про французского премьер-министра. Хонфлера. Еще одно убийство на самой верхушке правительства. Горячая новость, СМИ прямо надрываются.
        - Из-за подобных международных потрясений запросто может начаться война. Ну да ладно. Я очень рад, что ты пришел. Поговорим за обедом. Ты можешь очень сильно помочь нам в этом деле, Эмброуз.
        - Поздравляю, констебль Конгрив, - произнес Хок, улыбаясь и пожимая ему руку. - А как сегодня утром чувствовали себя на шоссе и дорогах вы и ваш любимый «ле-мони сникет»?
        - «Лемони сникет»?
        - Твой новый автомобиль.
        - Я называю его «Желтая гроза», Алекс, и ты это прекрасно знаешь. И чувствовал он себя на дороге просто превосходно. Замечательный агрегат. А что, черт возьми, случилось у тебя с головой?
        Метрдотель отодвинул единственный пустой стул, и Конгрив сел. Хок легко и равнодушно относился к белой марлевой повязке у себя на голове. Только Хок мог придать подобному ранению легкий пиратский оттенок. Не хватало только черной повязки на глазу.
        - Я как раз рассказываю Брику, - пояснил Алекс. - Удивительно. Странное дело. Моя знакомая пыталась застрелить меня вчера ночью. Одна пуля задела висок. Рана поверхностная, но вырубила меня. Если верить доктору, который меня зашивал, останется внушительный шрам. Эта чертова дамочка явилась в мой дом под липовым предлогом и принялась палить.
        - Она промахнулась, - внес ясность для Конгрива Келли. - Я пытаюсь выяснить почему.
        - Я первый ее зацепил. Стулом. Поранил ей руку. Но она меня переиграла. Она сдала матч и испарилась прежде, чем я успел вызвать местных констеблей.
        - Это было не совсем так. На самом деле он забрал у нее пистолет и выставил из дома. И не мог вспомнить, звонил в полицию или нет. Конечно, он собирался - случившееся в достаточной мере его встревожило, но, учитывая состояние, в котором он пребывал, Алекс не был уверен, что сделал это. Просто он не хотел показаться мягкосердечным в такой компании.
        - Ты ударил женщину стулом? - полюбопытствовал Эмброуз.
        - Да, ударил. И горжусь этим, - отозвался Алекс.
        - Одна из твоих бывших пассий? Она что, охотой увлекается? - спросил Брик.
        - Если вернется, значит, настоящая охотница. Сейчас она просто зла, как черт. Между прочим, констебль, она китаянка. Нас обоих преследуют восточные женщины с намерением убить.
        - Скажи, Алекс, это неприкрытое совпадение вызывает у тебя вопросы? - Эмброуз, потягивая воду из стакана, открыл меню. Он жутко проголодался.
        - Да, - сказал Хок. - Ты думаешь, это простое совпадение?
        - Нет. Может, они сестры? Близняшки?
        - Сестры? А это мысль. Кажется, я что-то припоминаю про… А, ладно, забыл.
        - Сестры. Да. Не просто сестры, близняшки, - повторил Эмброуз. - Можно даже сказать, злокозненные близняшки. Одна пытается убить тебя, другая - меня. Будь осторожен, Алекс. У меня очень нехорошее предчувствие. По-моему, мы все страдаем каким-то китайским синдромом.
        - Мы с Бриком как раз подходили к этой теме, - заметил Алекс. - Тебе будет интересно послушать, какая у него есть информация о наших загадочных китайских друзьях.
        - Послушаю, - сказал Конгрив. - Как только мы закажем напитки.
        Келли махнул одному из маячивших в некотором отдалении официантов. Пить коктейль, похоже, никто не собирался, поэтому Эмброуз тихонько заказал себе «Кровавого быка». Никаких сельдерейных палочек, оливок, ничего такого, что сигналит окружающим о выпивке, прошептал он на ухо официанту. Весь мир мог, конечно, и прекратить пить спиртное на ланч, но это не значит, что ты должен обязательно поддаваться стадному рефлексу. Эмброуз Конгрив давно решил, что не изменит своим привычкам, хотя будет об этом помалкивать и все делать тихо.
        Директор сложил пальцы домиком, посмотрел на них поверх ладоней своими ярко-голубыми глазами и сказал:
        - Давайте-ка я вам расскажу, что происходит на нашей маленькой планете. К сожалению, мы имеем ситуацию, которая резко ухудшается. И Америка занимает в этом деле крайне опасную позицию. Если излагать вкратце, Китай использует этот новый французский режим в качестве прикрытия, а на самом деле собирается покуситься на наш самый ценный товар. Это может привести на край пропасти.
        - Война? - сказал Конгрив, и Келли мрачно кивнул.
        - Может дойти и до этого, если мы поведем себя неумно.
        - Давай начнем с Франции, Брик, - вступил в разговор Хок. - Сегодня утром я слышал по телевизору, что вдобавок ко всем недавним громким политическим убийствам они еще и собираются послать войска в Оман. В ответ на прямое приглашение султана, который, между прочим, исчез сразу после этого заявления.
        - Что? - удивился Эмброуз. - По-моему, это называется вторжением.
        - Когда вас приглашает хозяин страны, это не вторжение, - ответил Келли. - Но я этому приглашению не верю. И президент тоже. Я думаю, что кто-то, а именно этот псих Бонапарт, приставил к голове султана пушку и вынудил его пойти на этот шаг. Конечно, я не могу этого доказать. Вот здесь-то вы и вступаете в игру.
        - По-моему, чертовы французы окончательно свихнулись, - сказал Эмброуз. - Это просто возмутительно! Ни в какие ворота не лезет.
        Перед тем как заговорить, Келли несколько секунд смотрел на Конгрива. В его глазах была мягкость, которая крайне редко там появлялась.
        - У нас, американцев, очень давние и сложные отношения с Францией, - протянул Келли со своей фирменной дипломатичностью и заговорил еще тише. - Госсекретарь сравнил эти отношения с двумястами годами походов к советнику по вопросам семьи и брака.
        - Это не сработало, - сказал Хок, потягивая воду. - Кто-нибудь, позовите Рауля Фельдера.
        - Кого? - не понял Эмброуз.
        - Это очень известный американский адвокат, специализирующийся на бракоразводных процессах, - рассеял туман Хок, улыбнувшись Брику.
        - Дело прежде всего, Алекс, - сказал Брик. - Бонапарт куда-то дел султана. И его семью. Мы должны его найти и выбить из него правду. Решить эту шараду прежде, чем французские войска войдут в Оман. Спасти их от самих себя, если только нам это удастся.
        - Ты хочешь, чтобы я узнал, где султан?
        - Именно. Мы полагаем, что Бони где-то его спрятал. И что-то подсказывает мне, что это «где-то» - очень далеко. Ты должен найти его и выбить из него правду. У Америки сейчас в Заливе проблем хватает - Ирак, Иран, Сирия. Мы не можем позволить себе засветиться в такой ситуации.
        - Да ладно тебе, Брик, не впервой. Я знаю, как все устроено.
        Келли кивнул и сказал:
        - Полагаю, вы знаете об аварии на подводной лодке неподалеку от Шри-Ланки?
        - Что там случилось, Брик? - спросил внезапно помрачневший Хок.
        - Это произошло вчера. Подлодка США «Джимми Картер» - одна из штурмовых субмарин класса «Морской волк», на которой понатыкано больше оружия, чем на какой-либо еще. И к тому же лучшая субмарина-разведчик. Изготовлена специально для спецназа ВМФ в качестве испытательной площадки для некоторых ультрановых технологий шпионажа. Она могла подключаться к подводным линиям, когда на них натыкалась, и прослушивать переговоры.
        - И? - сказал Хок.
        - Пошла ко дну вместе со всем экипажем.
        Боже! Несчастный случай? - спросил Конгрив.
        - Бог его знает, пока нет никакой информации. С лодки пришло несколько невнятных радиограмм, а потом мы потеряли с бортом радиосвязь, и с гидролокатора она тоже пропала. За несколько секунду до исчезновения ее преследовала «Агоста-Б» - французская субмарина нового поколения, которую Франция пытается толкнуть в Пакистан.
        - Так что же там случилось, Брик? - спросил Алекс.
        - Обычная игра в кошки-мышки. Не было произведено ни одного выстрела. И надо отметить, что французы действительно помогают нам с поисковыми работами. Возможно, это была трагическая случайность. Но учитывая настроение в Вашингтоне, ситуация крайне напряженная.
        Принесли напитки, и директор замолчал, пока официант их обслуживал. Отпив, Конгрив продолжил прерванный разговор.
        - Бедные парни, - сказал он и поднял бокал. - И у всех них есть матери. Что меня больше всего поражает, так это невероятная наглость этих французов. Они потрясают во все стороны кулаками и ведут себя, как сверхдержава - супермены поганые! Без предупреждения стреляют в Алекса. Кто-то должен хорошенько им надавать по заднице, чтобы они успокоились.
        - Я готов взяться за это задание, - серьезно сказал Хок.
        - Ты уже взялся, Алекс, - отозвался Келли. - Для начала было бы неплохо найти султана и выжать из него правду.
        С минуту Келли молчал, переводя взгляд с одного на другого и собираясь с мыслями.
        - Ты ухватил самую суть. Францию нужно хорошенько встряхнуть. И сделать это быстро. Но мы не можем их отшлепать, как ты предлагаешь, не поставив при этом весь этот гребаный мир под угрозу.
        - Почему не можем? - поинтересовался Эмброуз.
        - Это очень легко объяснить. Можно даже одним словом - Китай.
        - Я думал об этом, Брик, - протянул Алекс.
        - Давай, выкладывай, - Брик махнул рукой, предлагая Хоку продолжить.
        - Французы свалили из Евросоюза, потому что до чертиков устали, что их постоянно мешают со «старой Европой». Они испытывают уже физические мучения из-за десятилетий политической импотенции и используют Китай, чтобы снова утвердиться в мировой политике. Обеспечивают их экономическими и ядерными мускулами, так сказать. Вот в принципе и все, как я это понимаю.
        Брик кивнул:
        - Точно. Пятьдесят лет, когда Америка и СССР устанавливали правила игры, сильно лупили по французскому самолюбию. Но их новые отношения с Китаем, Алекс, они более сложные. Китай и Франция подпитываются друг от друга. Но у штурвала не Франция, а Китай. И взбирающийся на гребень Китай использует восставшую из пучины морской Францию, направляя международные интересы обоих в выгодное русло.
        - Предельно просто, не правда ли? - сказал Конгрив. - Китай хочет нефти, а Франция - власти. Вуаля!
        - Да, Эмброуз, и если им удастся задуманное, Америке придется ввязаться в войну, чтобы защитить свои интересы в Заливе.
        - Франция мечтает оседлать тигра, - заметил Хок. - А тигры кусаются.
        - Да, - сказал Брик. - Франция может оказаться всего лишь безвольной пешкой в этой игре. Китай готов пожертвовать ею при первой же возможности. Но сейчас, как ты говоришь, Алекс, Франция просто устала быть на вторых ролях. Сейчас она в центре всеобщего внимания, и это именно то место, где она и хочет быть.
        - А Китай остается в тени, именно там, где он и хочет быть, - согласился Алекс.
        - Да, сейчас в Париже идет отчаянная борьба за власть. Два дня назад было совершено покушение на Бонапарта, вчера убили премьер-министра. Я думаю, что корни этих преступлений следует искать в Пекине. Прямо у самой верхушки Коммунистической партии Китая - могущественного гонконгского ставленника - генерала Сан-эт Муна.
        Конгрив изумленно захлопал глазами:
        - Коммунистическая партия Китая убрала Хонфлера. Господи, зачем?
        - Чтобы очистить дорогу для своего протеже - ужасного принца Бонапарта.
        - Расскажи подробнее, Брик, - попросил Хок.
        - Пока мы ничего не можем доказать, - сказал Келли. - Но полагаем, что китайский агент, работающий на Муна, убил директора «Сотбис» прямо в его личном кабинете, окна которого выходят прямиком на Елисейский дворец. Потом застрелила Хонфлера из снайперской винтовки. К счастью, султан Омана при этом нападении не пострадал.
        - Ты сказал «застрелила» директора? Это была женщина?
        - Да, точнее женщина с китайскими дипломатическими вверительными грамотами. Она ускользнула в последовавшей за убийством суматохе.
        - Надо же, черт, - сказал Хок, глядя на Конгрива. - Кажется, на наш берег высадились целые толпы китаянок-убийц. Брик, у тебя есть свидетель, который сможет ее опознать?
        - Да. Человек, работающий секретарем в приемной парижского офиса «Сотбис», выжил во время взрыва, который прогремел на улице за несколько секунд до убийства. Он снабдил нас подробным описанием киллера. Женщина лет семидесяти, прекрасно одетая - во все французское, причем от кутюр. Пришла покупать очень дорогие драгоценности. Ее проводили наверх в кабинет директора для частного просмотра коллекции, где она и убила бедолагу директора каким-то оружием с отравленным наконечником. Могу добавить, что наконечник она вонзила ему в пах.
        - Мило, - Конгрив поморщился. - У нее случайно с собой зонтика не было?
        - Прекрасная мысль, - одобрил Келли, улыбаясь Эмброузу.
        - Оружие массовой дедукции, - вступил Хок, похлопывая Эмброуза по плечу.
        - Ты слишком любезен, - прокомментировал Эмброуз и сделал глоток из своего бокала.
        Хок потер покрытый легкой щетиной подбородок.
        - Где во время всего этого кровавого действа был Люка Бонапарт?
        - Он был в своем новом кабинете в Елисейском дворце.
        - Разбирался с крайне взволнованной прессой? Грядущее вторжение Франции в Оман произвело настоящий фурор.
        - Французская пресса в ярости? - спросил Конгрив с кривой усмешкой.
        - Шутишь? Французская пресса в экстатическом восхищении. «Пари суар» вышла с заголовком «Франция идет вперед!» Весь остальной мир понимает, что они совершают вторжение, а французы говорят, что их «пригласил» султан. Мои парни думают, что Бонапарт как-то надавил на султана. Ну, там пригрозил расправой ему или его семье, или, может, в каком-то виде присутствовал шантаж. Другое объяснение придумать трудно.
        - Я найду его, Брик! - пообещал Хок.
        - Да. Но строго неофициально. На этом задании, приятель, ты действуешь, как агент НЗК. Повторяю, Соединенные Штаты ни в коем случае не могут себе сейчас позволить вмешаться во французские или в арабские дела.
        - Но я могу в это вмешиваться? - сказал Хок. - Тихо? Конечно, можешь. В конце концов ты же британец. У тебя за плечами лет триста-четыреста вражды с французами. Я хочу, чтобы ты вмешивался в это себе на радость.
        - Я тоже люблю вмешиваться, - сказал Эмброуз. - Это у меня в крови.
        Келли улыбнулся:
        - Я как раз собирался переходить к вам, старший инспектор. С виду Бонапарт просто неуязвим. Сейчас он представляется всем спасителем Франции. Черт возьми, да он настоящий новый Наполеон! Он столь же умен, обаятелен и харизматичен, как великий император. Но он запачкан, Эмброуз.
        - Деньги? Да они все уже много лет берут взятки! Саддам и «Эльф Аквитан» и тому подобные дела. Это ничуть не помешало карьере ни одного из них.
        - Я думаю, что Люка Бонапарт вынудил Оман согласиться на это вторжение. Китаю нужна нефть, а нефть - значит деньги. Много денег. Он всех знает. Черт, да он же был министром внешней торговли Франции. И вокруг него витают слухи о том, как он убил собственного отца, когда ему было пятнадцать. Мы проверяем его по обоим этим направлениям. Если нам повезет и если вам удастся выполнить миссию, у нас есть шанс свалить его, не применяя огнестрельного оружия.
        - У тебя есть какие-нибудь новые доказательства этого убийства? - спросил Эмброуз.
        - Пока нет. Именно здесь ты и вступаешь в дело. Ты читал материалы. Это убийство тридцатилетней давности. И в ведомостях французской полиции оно все еще значится как нераскрытое. Мы думаем, что Люка тогда хотел вступить в «Союз Корсики». И мы думаем, что он обеспечил себе членство в этой организации, убив отца. Американская мафия, которая в те дни воевала с «Союзом Корсики», была как-то к этому причастна.
        - По-моему, я понимаю, куда ты клонишь. Если тебе удастся это доказать, ты сможешь свалить его тихо и при минимальном международном скандале, - сказал Эмброуз. - Люди очень редко прощают отцеубийство.
        - Да, в этом весь смысл. Мы недавно обнаружили старые записи Французского управления национальной безопасности. Очевидно, что к убийству приложили руку два американских мафиози. Мой офицер в Нью-Йорке, который занимается этим делом, полагает, что нашла возможных подозреваемых. Они оба уже в солидном возрасте. Вероятно, живут в Нью-Йорке.
        - Когда начинать? - спросил Конгрив, потирая руки. - Ничто так не отвлекает от своих забот, как чужая загадка.
        - Я записал тебя на военный самолет, который вылетает из аэропорта в Аксбридже. И прилетает в Нью-Йорк к ужину. Пойдет?
        - Чудесно.
        - Хорошо. Теперь ты, Алекс. Когда ты будешь готов ехать?
        - Завтра утром.
        - Хорошо. Я собираю срочное совещание по странам Персидского залива на борту «Линкольна» завтра в тринадцать ноль-ноль. Я хочу, чтобы ты был там. В Лэнгли сейчас находится в стадии разработки одна операция. Идею подал Брок. Хорошая идея, между прочим.
        - Мы полетим на «Линкольн» вместе?
        - Нет. Я полечу раньше. Но не расстраивайся. Я приготовил для тебя самолет, который встает на вооружение войск совместного реагирования. Машине необходимы усиленные тренировки. Я говорю об Ф-35, Алекс.
        - Что?
        - Ты правильно расслышал, Хоки, - Брик улыбнулся. Он знал, что Хок мечтал вернуться к полетам. Друг Брика Келли - министр обороны Британии - сказал ему несколько недель назад, что ищет первоклассных британских пилотов с опытом ведения боя на реактивных истребителях-штурмовиках укороченного взлета и вертикальной посадки. Они понадобились, чтобы оценить новый истребитель, который должен был заменить ФА-2.
        Лицо Алекса просветлело:
        - Ф-35? Я никогда о таком не слышал.
        - Не удивительно. Так получилось, что я даю тебе вариант нового истребителя для совместных ударов США и Великобритании. Сконструировали его в Штатах, это самый современный самолет. При его создании были использованы новейшие технологии. Он твой на все время операции. Сможешь попрактиковаться в ночных засадах. Может, даже в стрельбе, если повезет.
        - В стрельбе?
        - После того как отчитаешься о своих впечатлениях от Ф-35 перед инженерами, отправишься в Залив. Мы планируем полет для предотвращения операции в закрытой для пролета зоне над Северным Оманом. Все подробности узнаешь на «Линкольне». Брок поможет тебе найти султана. Давайте закажем чего-нибудь поесть, а?
        Хок механически заказал и сжевал прославленную пасту Гарри, но думать он мог только о том, что военно-морской флот (наверное, его друг Брик их немножко подтолкнул) принимает его обратно в строй. И не на каком-нибудь там полуигрушечном самолетике вроде того, на котором он летал во время войны в Заливе. А на сверхзвуковом разведывательном штурмовике для одного пилота, только что вышедшем из ангара разработчика.
        Боже мой, да ведь человек мог на таком самолете улететь прямо в небеса!
        26
        - Док говорит, что ты можешь идти домой, - крикнул Сток Джет. Она стояла на палубу ниже, опираясь на поручни на левом борту корабля, и курила. Сток видел, как задумчиво она смотрит на гигантскую немецкую яхту «Валькирия».
        На Джет было надето черное с золотом платье. «Викино», подумал Сток. Алекс купил его для нее в Индии или Бирме. Джет и Стоку нужно было поговорить, об этом попросил Хок.
        - Если хочешь домой, - начал он, - можешь ехать. Вот все, что я хочу сказать. Поезжай домой или оставайся на борту «Блэкхока».
        Конечно, сам Сток хотел бы остаться на борту большой яхты на Ривьере. Черт, а кто не хотел бы? Постели здесь были мягкие, еда роскошная, утреннее солнце играло на поверхност и воды, отражаясь скачущими золотыми монетками. белые чайки и крачки парили над головой. Короче, уезжаль ему совсем не хотелось.
        Но Хок позвонил рано утром с авианосца «Линкольн» и попросил его приехать на большое совещание, которое там устраивало ЦРУ. Он хотел знать о Джет все. Как она себя чувствует? Какое мнение сложилось о ней у Стока? И о ее немецком бойфренде фон Драксисе? Слово за слово, и Сток внезапно оказался нос к носу с совершенно новой задачей чрезвычайной важности. Босс хотел, чтобы он поехал в Германию. Кажется, тот парень из ЦРУ, которого держали в заложниках на «Звезде», и которого они освободили, много рассказал.
        В числе прочего он рассказал о некой совместной франко-германо-китайской операции. Что-то, придуманное в Германии, под кодовым названием «Левиафан». Босс сказал, что фон Драксис приложил к этому руку. Хок хотел, чтобы Сток поехал в Германию и посмотрел, что за человек этот фон Драксис.
        - Так что скажешь? - попытался возобновить разговор Сток. - Просто я еду в Германию и могу тебя по дороге куда-нибудь подбросить. Только не на этот корабль. Он определенно вредит твоему здоровью, девочка.
        Джет закурила еще одну сигарету. Это была уже третья за то время, пока Сток за ней наблюдал. Девочке явно нужно было менять образ жизни.
        Немного поразмыслив над его словами, она сказала:
        - Шатци все еще там, на корабле?
        - Фюрер? Да что ты, девочка, его давно уже там нет. Он улетел вчера ночью на своем черном, как у нацистов, вертолете. Упорхнул обратно в свой Берлин.
        Джет больше не удивляла подобная осведомленность Стока о делах Шатци, равно как и события, происходящие на борту немецкой яхты. Сток еще немного рассказал ей о впечатляющих возможностях «Блэкхока». Правда, не упомянул при этом о системе защиты от нападения. Просто сказал, что их радиорубка может слушать любые радиоразговоры в радиусе примерно двадцати миль.
        - Значит, я могу пойти собрать вещи?
        - Да, пожалуй. Какие вещи? - опомнился Сток.
        - Украшения. Что-нибудь из одежды. Вещи, которые мне понадобятся.
        - Не забудь ацетиленовую горелку, чтобы ты могла запрыгивать и выпрыгивать из кровати, когда захочешь.
        - Смешно, - оценила она и кашлянула, выпустив клубы дыма.
        - У тебя есть дом, Джет?
        - Квартира в Париже.
        - Как насчет барона?
        - Что насчет него?
        - Где он по большей части обретается? Наш старина Шатци, укротитель тигров?
        - Я с ним не живу, если ты об этом.
        - Конечно, ты же не сумасшедшая.
        - Ты в этом уверен?
        - Склоняюсь к этой мысли. Где он живет, Джет? Мне нужно знать.
        - У него дома по всей Германии. Есть большой дом в Берлине. На Фридрихштрассе. Номер семь. Еще у него есть шато в горах, о котором почти никто не знает. В Бад-Райхенхалле. Огромное. И еще замок в Баварии.
        - Это полезная информация. Спасибо.
        - Ты собираешься убить его? Подложить ему бомбу?
        - Как я могу такое сделать? Ты же влюблена в этого парня, ты что, забыла?
        Она расхохоталась:
        - Влюблена? Я тогда была совсем молоденькая. Немного экзальтированная китайская девочка в Берлине, пытающаяся пробиться в киноиндустрию. Моя биография его заинтересовала. Я только начала работать на китайскую тайную полицию. Он тогда был успешным кинопродюсером и взял меня в свой фильм.
        - Такое случается сплошь и рядом.
        - Это был способ сбежать от моей чокнутой семейки.
        - У тебя есть сестра, Джет?
        - Странный вопрос, мистер Джонс, не так ли?
        Сделай мне одолжение, ответь, пожалуйста.
        - У меня есть сестра-близнец Бианка. У нас с ней не очень близкие отношения. А почему ты об этом спрашиваешь?
        - Ну, пожалуйста, не задавай вопросов. Это важно.
        - Она все еще работает на моего отца. Она агент Те-By. Я понятия не имею, где она сейчас находится. Они больше не дают мне такой информации. Расскажи мне об Атексе Хоке.
        - Что тебе рассказать?
        - Какой он? По характеру? Ну что он за человек?
        - Кристально чистый.
        Девушка ничего на это не сказала, только смахнула пепел с сигареты, постучав по ней кончиками пальцев. Потом засунула в рот следующую и зажгла ее.
        - Он мне нравится. Жесткий снаружи. Мягкий внутри. Сток посмотрел на нее и сказал:
        - Ладно. А теперь ты расскажи мне про фон Драксиса. За что он тебя избил? Это имеет какое-то отношение к Алексу Хоку?
        - Я вернусь на «Валькирию».
        - Я так и думал. Это болезнь. У нее даже название есть - синдром побитой кинозвезды.
        - Ты не понимаешь. Я просто хочу забрать свои вещи.
        - Счастливого пути! Сардж подрядит кого-нибудь тебя отвезти, когда ты будешь готова.
        - Спасибо.
        - Не за что. Ты в ужасном состоянии, девочка. Черт, да ты даже не знаешь, чего ты хочешь. Путаница в привязанностях. Это опасно. Я не подпускаю опасных женщин слишком близко к Алексу. Он уже достаточно страдал.
        - Он может сам за себя постоять.
        - Обычно может. Парень порядком замкнулся, когда убили его жену. Но ты ему тоже нравишься, по какой-то непонятной причине.
        - Это просто смешна Он меня совсем не знает.
        - Нет, это не смешно. Ты и мне тоже нравишься, Джет.
        Я ни на йоту тебе не доверяю, но ты мне нравишься.
        - И когда я смогу послать всю эту любовь к чертовой бабушке?
        - Прямо сейчас. Послушай, Джет, скажи мне кое-что перед уходом: зачем твой дружок Шатци пригласил моего босса на ту вечеринку?
        - Может, чтобы прибавить пикантности списку гостей? Хок - известный человек. Он не позволяет таскать свое имя по газетам, но определенный круг людей все равно его знает. Шатци любит окружать себя известными людьми.
        - Неправильный ответ. Хок заставляет нервничать людей, подобных Шатци. Черт, да он даже меня иногда заставляет нервничать, а я его лучший друг. Ну или один из его лучших друзей. Что Шатци действительно нравится, так это бить женщин. Он избил тебя, девочка! Ты чем-то перед ним проштрафилась? Причина в ревности? Вы с Алексом Хоком сошлись так близко, что Шатци потерял покой, так?
        Джет глубоко затянулась сигаретой, так что она сгорела до самого фильтра, подняла глаза на Стокли, улыбнулась и бросила затушенный окурок в воду.
        - Может быть, - сказала она.
        - Никаких может быть. Скажи мне всю правду, Джет.
        - Я должна была выяснить, зачем Хок приехал в Канны.
        - И ты выяснила?
        - Да.
        - Сделала свою работу. Тогда почему Шатци на тебя так разозлился?
        - Я не выполнила указаний. Я должна была предупредить своего коллегу на борту «Звезды Шанхая», если бы я узнала, что намечалась операция по освобождению заложника. Я колебалась. Хок явно представлял серьезную угрозу, а я ничего не делала.
        - Какого коллегу?
        - На борту с пленником находился офицер, мой подчиненный. Он отвечал за то, чтобы найти американского агента, сбежавшего в Марокко. И доставить его целым и невредимым из Франции в Гонконг. Мы с ним работаем на китайскую тайную полицию. Я сейчас в ранге капитана.
        - И ты должна остановить Алекса, да, кэп?
        - Я должна была убить его. И я не выполнила это задание. Я бы сказала, что моя карьера на этом в принципе закончилась. Если предположить, что я выживу, понятия не имею, чем мне заняться дальше.
        - Как ты должна была его убить?
        - Вот этим, - сказала Джет и протянула руку к высокому разрезу на шелковом платье и вытащила оттуда маленький черный пистолетик - преопасная вещица. Скорее всего, пристегнула бы его к внутренней стороне бедра.
        - Ты не убьешь меня так же, как не убила Алекса Хока? - спросил Сток. - А, капитан?
        Джет подняла пистолет, целясь в его левый глаз. Ее рука на секунду Зависла над поручнем, и пистолет упал в воду. Послышался легкий всплеск.
        - Джет, послушай, может, это самая плохая идея, которая меня за всю жизнь посещала, но как насчет бесплатно скататься в Германию, что скажешь?
        - Ну и парочка из нас получится. Почему ты думаешь, что я тебя не предам?
        - Понаблюдал за твоим поведением. Любовь заставляет людей совершать сумасшедшие поступки. Ты перешла на другую сторону, девочка, хотя сама об этом еще не знаешь.
        Девушка ничего не ответила, и Сток решил, что это означает «да».
        - Но сначала нам надо кое-куда заскочить. Забрать твои вещи с «Валькирии». И еще, может быть, мне нужно будет еще раз поговорить с моим другом - адмиралом Бруно. Как вы с ним ладите?
        - Бруно все мои картины по двадцать раз смотрел.
        - Его симпатии хватит, чтобы держать рот на замке?
        - Он поклоняется даже земле, по которой я буду ходить в следующей жизни.
        - Хорошо. Позвони Бруно. Будь с ним поприветливей. Скажи ему, что хочешь вернуться. Ну, скажем, сегодня вечером. Он пойдет на это?
        - Да.
        - Как ты думаешь, ты сможешь его занять чем-нибудь на двадцать минут?
        - Думаю, что смогу.
        - Хорошо. Мы выступим, как только стемнеет. Люблю плавать ночью.
        Через полчаса после захода солнца Джет была на борту «Валькирии», изобретая на ходу кучу разных способов отвлечь Бруно и в то же время не подпустить его к себе слишком близко. Сток в своем старом спецназовском снаряжении болтался на воде примерно в двухстах ярдах от носа корабля. Он посмотрел на часы. К этому моменту Джет уже была в своей каюте и собирала вещи.
        Он высадил Джет с катера, потом на головокружительной скорости отвел «Зодиак» подальше, чтобы никто на борту «Валькирии» его не заметил, зигзагом пройдя мимо всех стоящих на якоре яхт. Он нашел хорошее место за большим кораблем. Потом скользнул за борт и проплыл последнюю тысячу ярдов на глубине примерно десяти футов.
        Когда добрался до носа немецкой яхты, нырнул глубже, проследовал несколько футов по линии корпуса, чтобы посмотреть его длину и узнать расположение камер. Первая была подвешена в прозрачном креплении на киле. Объектив медленно поворачивался в его сторону. Современные камеры подводного видеонаблюдения даже самые простые трюки делали сложными. Всего он насчитал шесть камер - две спереди, две сзади и две в середине.
        Странная штука. Самого киля вовсе не было. Может, он был помещен внутрь корпуса?
        Он задержался на несколько секунд, запоминая разные циклы движения камер и пробегая пальцами по каким-то странным выпуклостям на корпусе. Тоненький шов и что-то вроде отодвигающегося люка. Такой величины, что в открытом состоянии сквозь него мог проехать грузовик. Что это за черт? Затем он поплыл, быстро и сильно отталкиваясь, зигзагом петляя мимо поворачивающихся камер, и плыл, пока не достиг кормовой части корпуса. Осталось две камеры, по обеим сторонам от массивных бронзовых винтов.
        Характерных всплесков, которые раздаются, когда аквалангисты прыгают в воду, слышно не было. Это хороший знак. Его аппарат для дыхания под водой был особой конструкции - на поверхности не было видно пузырьков. Сток еще активнее заработал ластами, проплыл между двумя камерами на корме, а потом просто завис в воде и позволил подъемной силе вытолкнуть себя наверх. Он всплыл на поверхность прямо у платформы кормы. Именно отсюда они запускали водные лыжи, мотоциклы и другую технику. Сейчас платформа была пуста. На ней маячил только один парень в белом спортивном костюме, вылезший из маленькой дверки. Парень подошел к краю платформы и вытащил из штанов своего дружка. Что?
        Ах, да, понятно. Он собрался отлить. Пока лысый парень выливал мочу за корму, Сток в несколько бесшумных гребков подплыл к дальнему концу платформы и, подтянувшись, влез на палубу.
        Парень, у которого струя все еще не ослабла, повернулся и посмотрел на монстра, восставшего из голубой лагуны. Сток видел, как обладатели медали за отвагу и вьетнамские бойцы теряли сознание, когда он внезапно появлялся в своем спецназовском облачении поздно ночью. Этот парень в обморок не упал, да и вообще никаких попыток к действию не предпринял.
        - Привет, как дела? - бросил ему Сток. - Вода за кормой как-то вдруг резко потеплела.
        - Какого…
        - Ш-ш-ш. Я не должен здесь находиться. Это частная собственность.
        Сток увидел, что у парня был микрофон, и он явно собирался им воспользоваться. Поэтому он в одну сотую долю секунды преодолел разделявшее их расстояние и зажал мужчине рот рукой. Когда он почувствовал сквозь резиновые перчатки, что противник пытается его укусить, впился двумя пальцами ему в сонную артерию. Одной рукой он поддержал мужчину за грудь, чтобы тот не упал, а другой быстро его обыскал. Обычно он не брал с собой пистолет, когда собирался плавать. Но сегодня эта штука может сильно ему пригодиться.
        У парня оружия не было. Только стеклянный пузырек с таблетками и какой-то странный инструмент в черной металлической трубке, с виду похожий на навороченную шариковую ручку. Он уже однажды видел такие, но не мог вспомнить, где именно. Ради прикола засунул оба предмета в свою водонепроницаемую сумку. Перекатил парня через борт и сбросил в воду, потом оглянулся на узенькую, вырезанную в корпусе дверь. Рядом с ней была кнопочная панель, но в данный момент никаких входных кодов не понадобилось - парень рассчитывал по-быстрому справить нужду, поэтому оставил дверь приоткрытой.
        Сток шагнул внутрь и с удивлением обнаружил, что стоит в маленьком лифте. Он нажал самую нижнюю кнопку, и лифт начал двигаться, вниз и вперед. Надо полагать, что маршрут лифта был проложен под углом и шел вдоль киля. Хорошо. Это очень хорошо. Стока разбирало сильнейшее любопытство по поводу этой части корабля, которую остальные считали крайне скучной.
        Когда он вышел из лифта, то ничего не увидел. Огромное черное пространство, пустое, за исключением какого-то сложного гидравлического оборудования. Сток подошел посмотреть на эту конструкцию поближе. Он заметил под водой, что на дне лодки киль был как бы срезан. На мелководье свой резон в этом, конечно, был. Опущенный киль нужен только, когда корабль плывет. Во все остальное время его хранят именно здесь, задвинутым в корпус.
        Резона не было в том, что кто-то убрал киль вовсе. На его месте зияло внушительное углубление, в котором бились волны. Конечно, паз в двадцать футов не пропустит воду даже при сильном давлении. И все-таки. У Стока было ощущение, что он видит здесь что-то такое, чего ему видеть не положено. Проблема была в том, что на самом деле он перед собой ничего не видел. Сырое масляное пространство смутно напоминало о чем-то, что он видел в детстве. Но он не мог вспомнить, что именно. Потом его осенило. Бомбовый отсек Б-52. Пол был засыпан металлической стружкой, словно что-то раскололось, когда киль вынимали или, наоборот, задвигали. Сток набрал стружки в руку. Именно в этот момент запихала округлая штука у него в кармане. Что за черт?
        Пип-пип-пип-пип-пип.
        Черт, это же дозиметр. Прибор для измерения уровня радиации. Он вытащил из сумки маленькую стеклянную баночку, которую забрал у охранника, стал внимательно ее рассматривать. Йодные таблетки. Ах, вот как, йодные, ну ладно. От радиации. Интересно.
        Надо будет обязательно порасспросить барона об этих фактах, когда они в следующий раз встретятся на его тайной вилле в солнечной Баварии.
        27
        - А у тебя есть скрытые таланты, Эмброуз Конгрив, - сказала Диана Марс, когда развернула его подарок.
        - Ну, это всего лишь этюд, - отозвался Конгрив об акварели, над которой немало потрудился.
        - Перестань. Рисунок очень хороший. Нет, правда, он очаровательный. Что может быть прекраснее, чем яблоня в цвету?
        На Глостершир уже опустились сумерки. Эмброуз очень удивился, когда леди Диана пригласила его на поздний чай в Бриксден-хаус. Он сидел у окна в библиотеке, думал на отвлеченные темы и смотрел на телефон. Эмброуз вдруг понял, что думает о Диане Марс. Да, совершенно точно, именно о Диане Марс, осознал он, подняв трубку и услышав ее голос.
        Это было одно из тех попаданий в десятку, которые время от времени дарит нам Вселенная.
        Эмброуз принял приглашение в ту же секунду и тогда только понял, как сильно он хочет увидеть Диану. Конечно, желание было обусловлено рабочей необходимостью - он должен был известить ее о последних соображениях Скотланд-Ярда по делу о пропавшем дворецком. Сазерленд представил ему новый отчет. Но еще больше Эмброуз хотел подарить ей рисунок с яблоней. Он попросил миссис Первис завернуть рисунок в оставшуюся с Рождества бумагу, которую он держал для таких вот непредвиденных случаев. Она завернула, но почему-то без особого энтузиазма. Женщины - такие странные существа!
        Очень странные.
        - Эмброуз Конгрив, - сказала Диана, когда они еще стояли у окна ее гостиной. - При звуке этого имени всплывает образ эдакого симпатяги в широкополой шляпе, который ранним весенним утром ухаживает за своими любимыми розовыми кустами.
        - Неужели?
        - Да.
        - Может быть, выйдем на улицу, подышим свежим воздухом? - спросил Эмброуз, которому отчаянно не хватало этого самого свежего воздуха. Этот тип в широкополой шляпе мало соответствовал тому впечатлению, которое он хотел на нее произвести. В следующую картину обязательно нужно будет добавить больше цвета. Может, изобразить какое-нибудь действие. Например, выглядывающая из воды форель или выпрыгивающий лосось. Да, это подойдет.
        Они прошли чуть дальше к балюстраде, украшенной изысканной резьбой.
        - Знаешь, Диана, у меня есть сад. Ну, конечно, не такой, как у тебя. Так, несколько георгин. В этом году я буду выставлять в Челси один гибрид, на который возлагаю очень большие надежды. Если бы только я смог придумать ему название.
        Черт, он еще глубже роет себе яму Да что с ним такое происходит?!
        - Я слышала, что у тебя прелестный дом, Эмброуз. - Она взяла его за руку и слегка сжала. Этот простой жест послал такой мощный разряд, что у него рука онемела. Он изо всех сил старался выжать из себя ответ до того, как мозги у него окончательно откажутся работать.
        - Правда? - из последних сил прокрякал он, потому что на речь полученный разряд тоже подействовал негативно. - От кого?
        - Друзья друзей рассказали.
        - Правда? Кто…
        Эмброуз хотел спросить, каких именно друзей, но засомневался, стоит ли. На него накатила какая-то странная волна, головокружительная смесь удовольствия и смущения. Она наводила о нем справки? И имела смелость признаться в этом. Он качнулся вперед, силясь удержаться на ногах. Будет слишком смешно, если он оступится и перелетит через перила.
        - Послушай, Диана, ты сильно засветилась в этом деле с фарфоровой куклой. Ты уверена, что не хочешь теперь, когда мы с Сазерлендом на неделю уезжаем в Нью-Йорк, чтобы мои ребята из Скотланд-Ярда у тебя здесь еще подежурили? Сазерленд будет в восторге от такого задания. По правде говоря, я за тебя очень беспокоюсь. Ъя здесь в глуши совсем одна.
        Диана похлопала его по руке, пытаясь таким образом успокоить.
        - Одна? Да что ты! Снующие по всему дому слуги - одно из благ, которые мне оставил мой дорогой муж. Да и потом, я думаю, ты их отпугнул, кто бы они ни были. В ту ночь. Вряд ли они ожидали, что кто-то начнет стрелять в ответ.
        - Ну, я в этом совсем не уверен. Да и потом произошло еще кое-что. Сейчас я тебе расскажу. Никто из прислуги не видел твоего бывшего дворецкого Оукшотта?
        - Не видели с тех пор, как здесь был Скотланд-Ярд. Он испарился. Я даже была лишена удовольствия его уволить. А почему ты спрашиваешь?
        - Вчера ночью кто-то пытался убить моего дорогого друга Алекса Хока.
        - Лорда Хока? Я, конечно, с ним лично не знакома, но… как?
        - Женщина обманом проникла в дом под каким-то выдуманным предлогом. Вытащила пистолет и выстрелила в него в упор. Она промахнулась, но промахнулась совсем немножко. Он был ранен.
        - Ты знаешь, кто это мог быть?
        - Да. Это была китаянка. Возможно, сестра-близнец женщины, с которой Хок познакомился в Париже. Думаю, что визит ему нанесла наша знакомая Бианка Мун.
        - Да что ты?
        - Это единственное разумное объяснение, - сказал Конгрив, забивая в трубку новую порцию ирландского табака. - Полагаю, что Бианка, ее сестра и мистер Оукшотт действуют сообща, чтобы убрать нас с Алексом. Они сообщники. - Теперь он был в своей стихии, в русле размеренного знакомого до мелочей хода расследования, и он чувствовал себя более уверенно. Эмброуз распустил хвост и старался казаться твердым и задумчивым. А то уж прямо широкополая шляпа.
        - Что ты на самом деле обо всем этом думаешь… главный инспектор? - прервала последовавшее молчание Диана. - Обо всей этой чехарде?
        - Я тебе скажу, что я думаю. Не хочешь прогуляться к реке? Еще довольно светло, так что мы успеем пройтись и вернуться до темноты.
        - Прекрасная идея, - отозвалась Диана. Ее глаза блестели в свете уходящего дня.
        Эмброуз получил еще один мощный разряд, когда придержал Диану за руку на скользких ступенях веранды. Казалось, у нее по венам вместо крови плескались электрические токи. Конгрив сделал глубокий вдох и постарался взять себя в руки в отчаянной попытке добраться целым и невредимым до конца поросшей мхом лестницы. Что за бес в него вселился? Он купил этот желтый «моргай» и носился на нем по окрестностям, как пьяный лихач. Не говоря уже об этих электризующих импульсах, которые в нем вызывала Диана Марс. Все это до крайности странно, думал он, вышагивая с ней рядом. Может, это кризис среднего возраста?
        - Вернемся к нашему разговору, Диана. Как ты прекрасно знаешь, я курировал шпиона, работавшего во французском посольстве, моего кузена. Оказалось, что он был двойным агентом - работал еще и на китайцев, а потом исчез. Мы узнали, что ответственность за его похищение несет твоя знакомая китаянка, которая явно имеет отношение к шпионажу. Примерно в то же время Алекс Хок похитил американского агента с борта китайского судна, стоявшего на якоре во французских территориальных водах… Боже правый, что с тем человеком?!
        - Каким человеком?
        - Вон там, на тропинке.
        Высокий мужчина бежал к ним и что-то кричал, приложив ладони ко рту. Слова, которые он выкрикивал, уносил ветер. Но Эмброузу показалось, что он ясно различил слово «утонул».
        - Это мой старший садовник Пордейдж. Бедняга, да его инфаркт хватит, если он будет так бежать.
        Послушай, Диана, - сказал Конгрив, пытаясь оградить ее от вида утопленника, который невозможно потом забыть, - там что-то случилось. Я побегу вниз навстречу Пордейджу. А тебе, наверное, стоит вернуться и уведомить…
        Она сбросила туфли и впереди него помчалась по склону холма.
        - Он говорит, что они нашли труп! - крикнула она через плечо.
        28
        День был выбран не случайно. Четырнадцатое июля - День взятия Бастилии.
        Телевизор с плоским экраном, стоящий на письменном столе в кабинете премьер-министра Франции, показывал в прямом эфире дикую бойню в аэропортах Орли и Шарля де Голля, а также на железнодорожных и автобусных станциях Парижа. На одном из мостов через Сену виднелось целое море красных мигалок машин «скорой помощи». Клубы дыма поднимались над сгоревшим танком и кучей перевернутых автомобилей.
        На рассвете на Пон-Нюоф произошло столкновение полицейского взвода, отвечающего за подавление восстаний, со сторонниками Бонапарта. Семнадцать членов англо-американского сообщества, несших плакаты, погибли после того, как слезоточивый газ и резиновые пули не смогли остановить их продвижение в сторону Елисейского дворца. Подожженный танк открыл огонь, в результате чего погибла дюжина митинговавших студентов, а потом трое героических молодых людей взобрались на танк и бросили в открытый люк бутылку с «коктейлем Молотова».
        Бонапарт смотрел эти тревожные кадры по телевизору и, сцепив руки за спиной, изображал знаменитую позу своего великого предка.
        - Тот, кто игнорирует ошибки истории, обречен их повторить, - тихо произнес Люка Бонапарт. Эта цитата из Сантайаны не была обращена ни к кому конкретно.
        Однако человек, находящийся рядом, обратил на нее внимание.
        Бонапарт и прекрасно одетый темнокожий джентльмен стояли перед высокими окнами, выходящими на большой внутренний двор дворца. В глазах Люки светился боевой огонек. Во дворе и в прилегающих к нему улицах бурлящая толпа то отступала, то снова бросалась вперед.
        Новые данные о количестве вовлеченных в беспорядки граждан поступали в штаб премьера каждые полчаса. Последний раз побывавший в позолоченном кабинете служащий оценил численность в сотню тысяч разъяренных французов.
        - Vive le France! - кричали люди. - Vive le roi, vive Bonaparte.[22 - Да здравствует Франция! Да здравствует император, да здравствует Бонапарт! (Фр.)]
        - Они хотят короля, - заметил элегантный темнокожий мужчина.
        - Они получат императора, - ответил Бонапарт.
        Именно это было его мечтой со времен шуточных детских потасовок. На губах Бонапарта появилась кривая усмешка, когда он поднял глаза от этой аморфной людской массы и взглянул на залитый солнечным светом дворцовый двор. А напротив за окнами, сильно напоминающими его собственные, он различал силуэт самого Буке.
        Без сомнения, нынешний президент Франции тоже с растущим ужасом смотрел на ту же самую сцену, развернувшуюся под его окнами. Люка поднял подзорную трубу, украшенную резьбой, которую в этот кабинет принес сам Наполеон.
        Он покрутил колесико и настроил оптику на кристально четкий фокус.
        - Месье президент Буке и я смотрим на эту ситуацию с одной перспективы, - сказала он низенькому темнокожему человеку. - Хотя точки зрения на нее скорее всего различны.
        Человек усмехнулся, его глаза блестели за стеклами оправленного в золото пенсне.
        - Все в жизни зависит от точки обзора, монсеньор, - сказал мужчина глубоким голосом. Ухмылка, от которой мороз шел по коже, и густой седой парик были важными элементами его новой личины.
        Бонапарт улыбнулся, оценив чувство юмора китайца.
        После успешного завершения операции в «Сотбисе» Ху Ксу навсегда избавился от мадам Ли. Ей на смену пришел щеголеватый африканец, торговец бриллиантами из Кот-Д'Ивуар.
        Этим утром нынешний президент Франции Гай Буке вышел на балкон. Привыкший к десятилетиям поклонения французской черни, он был шокирован реакцией толпы на его появление на балюстраде. Почувствовав настроение народа, он поступил мудро, отойдя назад в комнату. Потом провел совещание со своими ближайшими политическими и военными советниками. Что-то нужно было делать. Буке чувствовал, что его столица, его страна, его владения уходят из-под контроля.
        А ведь тело его старого друга Хонфлера еще остыть не успело!
        В шесть утра Буке перестал отвечать на телефонные звонки Бонапарта. Во время их последнего разговора Бонапарт заверял президента в своей всецелой преданности в этот сложный исторический момент. Хочет ли президент, чтобы он вышел на балкон и попытался успокоить толпу? Оказавшись нос к носу с таким непрозрачным намеком, Буке, не говоря ни слова, повесил трубку. Потом он созвал своих генералов, которые находились во дворце, а остальным позвонил и приказал арестовать Бонапарта.
        Один из присутствовавших генералов, Лебутильер, быстро вышел из комнаты. В заброшенной гардеробной генерал вытащил свой мобильный телефон. Его сразу же соединили с премьер-министром Бонапартом, которого он проинформировал об указаниях Буке.
        - На основании какого обвинения? - спросил Люка у генерала Шарля Лебутильера, преданного ему командующего отрядами обороны Парижа.
        - Подстрекательство к бунту, - пояснил генерал. - А также по подозрению в убийстве.
        - Убийстве кого? - спросил Бонапарт. За последние несколько месяцев он убил или организовал убийство не одного человека. Президент и сам был замешан в некоторых из этих преступлений. Именно поэтому у Люка возникла необходимость в разъяснениях.
        - Вашего предшественника - премьер-министра Хонфлера.
        - Понятно. Буке все еще планирует в полдень выступить с заявлением перед прессой?
        - Да, планирует.
        - Два часа. Очень хорошо. Проскользни обратно к нему в кабинет. Убеди его в том, что разрабатывается план для моего скорейшего задержания. Скажи, что его все еще поддерживают армия и СМИ. Как скоро твои части прибудут во дворец?
        - Мой третий взвод десять минут назад выступил в направлении дворца. Еще один начал построение на мостах. Они обеспечат подкрепление полицейского взвода, отвечающего за подавление восстаний, который уже стоит на месте. Большая толпа движется по Сент-Мич, швыряясь булыжниками. Полагаю, они должны добраться до моста через пятнадцать минут.
        - Расскажи мне об этой толпе.
        - Ее возглавляет этот придурок Эспальер. Они несут плакаты, огромных китайских кукол с вашим лицом. Кричат: предатель и убийца, что вы убили их любимого Хонфлера. Призывают к расправе с вами.
        - При малейших признаках враждебности со стороны группы людей стреляйте. Восстание должно быть подавлено любой ценой. Ради процветания нашей страны. Вы меня поняли, генерал?
        - Конечно.
        - Однако я должен объяснить вам, что последнее указание о поддержании мира с помощью оружия исходит напрямую от президента. У меня имеется оригинал указа с его подписью. Донесите до всех: это президент приказал вам стрелять по собственным гражданам. А не я. Я хочу, чтобы пресса знала, что президент не советовался со мной по этому вопросу. И что я много раз заявлял о том, что я резко против убийства наших граждан. Я защитник народа. У вас есть вопросы?
        - Нет, сэр. Да благословит вас Господь. Vive le France!
        - Хорошо. Держите меня в курсе. Vive le France!
        Люка повернулся к китайцу.
        - Я спасу эту страну, даже если придется убить всех чертовых ее граждан, - сказал он.
        - Ваши слова звучат, как пророчество, - без тени иронии ответил Ху Ксу. - На ваших руках не будет крови. Буке все сделает за вас. Они к вам побегут за спасением от его пушек.
        Люка рассмеялся. Он уже почти полюбил этого маленького безумца.
        - Ну, мой друг, вы готовы исполнить свою следующую роль на мировой арене?
        Ху Ксу слегка поклонился.
        - Дайте мне одну минуту, ваше превосходительство, - сказал он и отвернулся.
        Он открыл чемодан из крокодиловой кожи, который принес в кабинет десять минут назад. В нем хранилось все, что у него было, в том числе и черная клетка, в которой сидела коричневая крыса среднего размера, вгрызаясь острыми маленькими зубками в кость. В «Сотбисе» он отрезал у Хуберта палец, чтобы угостить своего питомца. Ху Ксу вынул крысу из клетки и посадил на ладонь, поглаживая ее острый гладкий хребет. Его глаза сияли.
        - Не подержите секунду моего маленького камикадзе, пока я готовлю сбрую? Кстати, его зовут Чоу.
        - Подержать это отвратительное животное? Боже милостивый, нет, - ответил Люка. - Вы что, с ума сошли?
        Ху Ксу не стал спорить.
        - Ладно, иди обратно в клетку, mon petite Чоу, - пробормотал он, засовывая сальное существо обратно. Из чемодана он достал маленькую деревянную катушку, прикрепленную к крошечной кожаной сбруе, которую смастерил сам. Длина сбруи регулировалась и с виду прекрасно подходила по размеру крысе Чоу. На катушку было намотано около сотни футов провода с тонким слоем геля, а провод покрыт пластиковой взрывчаткой С4. Эту «проворную бомбу» разработали в лаборатории гонконгского штаба генерала Муна.
        Идея с крысой принадлежала Ху Ксу.
        Он осторожно развернул старую схему расположения комнат и лифтовых шахт Елисейского дворца, сделанную во время последней реставрации. Секция, которая его интересовала, была ярко обведена красным карандашом - маленькая приемная перед кабинетом Наполеона, где в этот момент устанавливали камеры, чтобы снимать обращение Буке к нации.
        - У нас два часа, - сказал Бонапарт, взглянув на часы.
        - Это не должно занять много времени, - ответил Ху Ксу, снимая пиджак, жилет и галстук. Он достал из чемодана белую униформу и надел ее. Застегнул молнию и надел на голову плоскую синюю шапку служащего дворца. Люка открыл ящик и достал пропуск, на котором уже красовались черное лицо Ху Ксу и его подпись. В придачу он дал китайцу особую карточку доступа в аппарат президента на случай, если у того во время выполнения задания возникнут какие-нибудь проблемы.
        Через десять минут Ху Ксу стоял в приемной. Восемь кожаных кресел окружали массивный письменный стол в центре комнаты. Он запер обе двери изнутри. Среди охватившего дворец напряжения никто не заметил, как незнакомец прошел по коридорам. Он опустился на колени в углу за большим диваном и маленькой ножовкой пропилил плинтус. Потом пробил молотком в пластике отверстие размером с кулак. Из отверстия потянуло зловонием. Открылся доступ к внутренней части стены. Он просунул руку внутрь и убедился, что его чертежи были верны. Между стенами действительно было три дюйма свободного пространства.
        - Имей терпение, - прошептал он крысе Чоу, - момент твоей славы уже приближается.
        Ху Ксу слышал, как во дворе толпа скандирует имя Бонапарта. Одна пела ему дифирамбы, другая - проклинала. Объединяла их только ненависть к Америке. В хоровом пении и выкриках присутствовала истерическая нотка, которой он раньше не замечал. Когда он подошел к двери, на сцену для следующего акта вышла сама Судьба.
        Если им хоть капельку повезет, кто-нибудь вытащит пистолет и перестреляет дворцовую стражу. Тогда войска президента Буке откроют огонь по толпе. В этот момент Люка Бонапарт лично явится перед стрелками. Он усмирит их одним лишь поднятием руки. Бонапарт въедет во врата славы на плечах благодарных подданных, спаситель Франции.
        Таков по крайней мере был план. Хм-м-м. Он проделал еще одну дырку в таком же месте. Потом достал из ящика кусок завернутого в бумагу сыра рокфор. Развернул его, вдохнул восхитительный аромат и положил на пыльные половицы. Потом поставил плинтус на место и при помощи опилок, смешанных с коричневым кремом для обуви, замаскировал следы своего присутствия. Откинулся назад и полюбовался результатом работы. Идеально.
        - Проголодался? - спросил он крысу. На самом деле он прекрасно знал ответ - двое суток крыса ничего не ела.
        Подойдя к первой дыре, Ху Ксу вынул катушку С4, засунул ее в отверстие и прикрепил. Потом приладил детонатор к проводу и настроил его на радиосигнал.
        Оставалось только надеть на Чоу его маленькую сбрую.
        - Ах, мой милый, - мягко пробормотал он, вытаскивая крысу из клетки. - Наконец пришло твое время блеснуть.
        Учуяв исходящий от его пальцев запах сыра, крыса с жадностью впилась в них, на руке у Ху Ксу выступила капелька крови.
        - Тш-тш, - сказал он крысе, пытаясь ее успокоить.
        Крыса елозила по полированному полу крошечными коготками, отчаянно пытаясь вырваться. Она почуяла сквозь стены исходящий с дальнего конца комнаты запах рокфора. Теперь ее уже ничто не остановит.
        Она в буквальном смысле пройдет сквозь стены, чтобы добраться до своей цели.
        Ху Ксу положил извивающуюся крысу в дырку. Животное застыло на задних лапках, принюхиваясь к затхлому запаху старых стен, высоко вздернуло носик и нервно им подергивало, потом рванулось вперед. Катушка с С4 на спине крысы со свистом разматывалась. Грызун помчался в поисках ужина.
        Скоро крыса начнет задыхаться и почувствует сильнейшие спазмы. Он положил в сыр столько крысиного яда, что хватило бы и собаку убить. Он не хотел, чтобы она сейчас повернула назад.
        Покрытая сажей и пылью крыса в конце концов добралась до цели. Она яростно вгрызалась зубами в отравленный ужин. Закрепленная на ней катушка была пуста. Сотня футов взрывчатого провода окружала комнату. В этих стенах было теперь столько С4, что можно было снести здание.
        Чоу погибла на месте.
        Убийца аккуратно приладил последний кусок плинтуса и методично устранил все следы своих манипуляций. И только после этого взглянул на часы. Ему понадобилось всего лишь двенадцать минут, чтобы установить «крысиную ловушку», так он называл свое новое приспособление. Ху Ксу снял комбинезон, положил костюм обратно в ящик для инструментов, выпрямился и поправил галстук, рассматривая свое отражение в большом зеркале.
        Коричневый грим нужно было слегка освежить, так он и сделал. А в остальном его новая маска прекрасно прослужит ему еще пару дней в Лондоне. Он забронировал номер в «Дорчестере», роскошном отеле, удачно расположенном через улицу от Гайд-парка. Из-за того, что дочь генерала Муна провалила очередное задание, у него была назначена встреча с неким лордом Александром Хоком - британским джентльменом по прозвищу Пират.
        Итак, вперед, в Англию!
        Когда он отпер дверь приемной и вышел в коридор, ему показалось, что он взошел на борт корабля с трюмом, забитым человеческими крысами. Он презрительно поморщился. Отовсюду исходил запах паники. Дипломаты и секретари, штатские и военные бежали по коридорам дворца, шепча в мобильные телефоны и заглядывая друг другу в глаза в усиливающейся какофонии страха:
        - ЧТО ПРЕЗИДЕНТ СОБИРАЕТСЯ СКАЗАТЬ ЖУРНАЛИСТАМ?
        - Буке подаст в отставку? В Тулоне восстание!
        - А что Бонапарт? Он говорит, что мы никак не можем послать свои войска в Оман? Мы что, ничем не лучше этих чертовых американцев?
        Ху Ксу свернул в широкий коридор и поплыл в стремительном потоке бегущих бюрократов. Здесь уже чаще слышались крики, а не шепот:
        - КТО ОСТАНОВИТ БЕСПОРЯДКИ НА УЛИЦАХ?
        - Мы стоим на краю, на краю! Это вторая революция!
        - Вы можете достать мне билет на самолет?
        - На любой самолет, идиот!
        - Прямо Великий потоп какой-то, - прошептал Ху Ксу.
        Эти трусы, жующие карандаши и роняющие документы, мечущиеся по коридору с испуганными глазами, его даже не замечали.
        Он спустился вниз по узкой лестнице, ведущей в вестибюль к маленькой боковой двери. Это была та самая выходящая в переулок дверь, через которую еще вчера выходили ныне покойный, никем не оплакиваемый Хонфлер и султан Омана. Когда Ху Ксу видел султана в последний раз около полуночи, тот был связан, с кляпом во рту, и его заталкивали на заднее сидение лимузина, отправлявшегося в аэропорт. Маленький самолет отвезет его обратно в Оман. Там его посадят под замок и сделают пленником в собственной стране.
        Когда султана запихивали в машину, мадам Ли наклонилась и поцеловала его в губы. Бедняжка. Он выглядел таким испуганным.
        Мягко ступая в своих до блеска начищенных ботинках, элегантный джентльмен вышел на улицу и махнул «пежо», стоящему у тротуара на противоположной стороне. Лакей, одетый в ливрею, один из офииеров Те-By генерала Муна, улыбнулся, узнав Ху Ксу, и распахнул перед ним заднюю дверь. Ху Ксу сел, и они влились в огромный поток машин, гудящих от страха.
        Ху Ксу откинулся на черную кожаную спинку сидения. У убийцы был довольный и счастливый вид человека, который успешно выполнил свою миссию и многому научился. Спаситель Франции сильно его вдохновил. До этой поездки Мун был для Ху Ксу Богом. Теперь в его небесах кружилось целых два могущественных божества. Два гиганта скоро оседлают Землю. А у них на плечах будет сидеть хамелеон, нашептывающий им дурные мысли.
        Через два часа, когда Ху Ксу стоял на причале возле маленького парома, готового переправить его в Англию, его сотовый телефон беззвучно завибрировал.
        - Сыр в мышеловке? - спросили по-китайски. Это был руководитель PR-службы генерала майор Тони Танг.
        - Да, без сомнения.
        - Освободите пружину.
        - Как скажете, майор.
        - И еще. Дела в Лондоне повернулись так, что необходимость в вашем присутствии отпала. Встреча с лордом откладывается. У нас проблемы в нью-йоркском офисе. Пятно на репутации месье Бонапарта, которое нужно стереть немедленно. Боюсь, вам придется уволить двух его бывших сотрудников. Убрать их как можно скорее. Бианка вам все объяснит, когда приедете в Нью-Йорк.
        - Бианка больше не работает в нашем лондонском офисе?
        - Именно Бианка обнаружила внезапный интерес ЦРУ к этим двум бывшим служащим. Она свяжется с вами, - сказал Танг и повесил трубку.
        Ху Ксу какое-то время смотрел на телефон, наслаждаясь моментом. А потом набрал заветный номер. История никогда больше его не забудет.
        Один, семь, восемь, девять…
        «Отправить».
        29
        - Кто обнаружил тело? - спросил Эмброуз у старшего садовника Джереми Пордейджа.
        Мистер Пордейдж был тучным мужчиной, страдавшим одышкой. На его щеках горел яркий румянец, а от тела исходил едва заметный запах навоза. Диана стояла за спиной, заглядывая ему через плечо. Она изо всех сил пыталась делать вид, что не смотрит на виднеющийся в реке предмет. Конгрив давно заметил, что нет ничего более мертвого, чем утопленник. Он поднял взгляд, чтобы не смотреть на тело. На другом берегу ивы осторожно спускались к воде. Своими тонкими нежными ветками они дотрагивались до воды.
        Голова утопленника застряла в изгибе дерева, руки и ноги болтались в пенящемся потоке, а серая рука то показывалась на поверхности, то снова исчезала. Второй садовник, крепкий парень лет двадцати, стоял на опрокинутом полусгнившем стволе дерева, пытаясь вытащить тело.
        - Это мы нашли, сэр, - сказал старый Пордейдж. - Вот, Грэхем, попробуй этим. Я помогу тебе его вытянуть. - Пордейдж протянул парнишке грабли с длинной ручкой. После нескольких неудачных попыток парень сумел подцепить труп. Голова высвободилась и появилась на поверхности. Лицо было чудовищно раздуто.
        - Это Генри, - прошептал Эмброуз, хотя и не был до конца уверен.
        Пордейдж с помощником стояли, не шевелясь и ничего не предпринимая. После того как волнение прошло, труп стал ничем иным, как мусором, который нужно было вынести из леса.
        - О! - сказала Диана и замолчала.
        - Я - старший инспектор Конгрив, Скотланд-Ярд, - тихо сказал Эмброуз садовнику. Старый Пордейдж мрачно склонил седую голову. Мертвые никого не впечатляют, а вот полицейские - еще как!
        - Я прекрасно знаю, кто вы, сэр, - сказал старший садовник, приподняв шляпу. - Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Это мой внук - Грэхем. Он работает землекопом.
        - Здравствуй, Грэхем, - обратился Конгрив к парню. Грэхем осторожно подтаскивал тело к берегу. Теперь Конгрив видел, что убитый был невысокого роста и не самого крепкого телосложения.
        - Вы и вправду полицейский, сэр? - спросил парень, оглянувшись через плечо. Он ухватил утопленника за голову и торс, держа труп лицом вниз, и уже почти наполовину втащил его на крутой грязный берег, как тело выскользнуло и снова ушло под воду.
        - Да, правда, - сказал Эмброуз.
        - Господин работает в Скотланд-Ярде, Грэхем, - добавил дедушка и наклонился помочь внуку.
        - Мистер Пордейдж, пожалуйста, мысленно вернитесь к тому моменту, когда вы обнаружили тело. Вы видели здесь признаки борьбы? На берегу не было каких-нибудь следов? Отпечатков подошв или покрышек в лесу?
        - Нет, ничего, инспектор. Мы полагаем, что этот джентльмен приплыл по течению и зацепился за поваленное дерево вечером. До этого мы здесь два раза проходили. Один раз часов в двенадцать, а второй раз - около четырех вечера, и никакого тела не видели, сэр.
        - Полагаю, следов крови тоже не было.
        - Я ничего не заметил, сэр.
        - Не кладите его на землю, - сказала Диана. Казалось, ее совсем не тревожил вид мертвого человека. Она быстро скинула с плеч свой промасленный плащ и расстелила его на грязной земле, Пордейджи аккуратно положили тело на плащ лицом вверх. Из штанин и рукавов макинтоша текла вода. Его лицо было серым, веки опущены, рот широко распахнут.
        - Это Генри, Диана, - сказал Эмброуз, достал из кармана фонарик и посветил на голову трупа. К бледной макушке прилипли тонкие пряди рыжеватых волос. Эмброуз опустился на одно колено и осторожно приподнял веко, сначала левое, потом правое. Он наклонился вперед и посветил фонариком в мертвые глаза. Потом поднял левую руку трупа - пальцы были сморщены от долгого пребывания в воде - и секунду подержал, потом отпустил.
        - Хм-м, - промычал он, поднимаясь на ноги.
        - Что это значит - хм-м? - спросила Диана Марс.
        - Ничего особенного. Конечности отвердели. Трупное окоченение. Левый зрачок нормальный, правый - сильно расширен.
        - И что это значит, Эмброуз?
        - Механическое повреждение. Я бы сказал, неожиданный удар по голове. На руках нет никаких следов, указывающих на то, что он пытался защититься. Посмотрим, что скажут эксперты. Мы должны немедленно вернуться в дом и позвонить, леди Марс. Мистер Пордейдж, я бы попросил вас и вашего внука побыть здесь с телом до приезда полиции. Это не долго. Уверен, у них к вам будут вопросы. Пожалуйста, постарайтесь ничего не упустить, даже если какая-то подробность покажется вам совсем незначительной.
        - Конечно, сэр, я постараюсь.
        - Это все, что вы можете сделать.
        - Он ваш родственник, сэр?
        - Мой кузен. А как вы догадались?
        - Вы сказали: «это Генри», сэр. Всех в доме спрашивали о Генри Буллинге. Показывали его фотографию. Я сам его не узнал. Примите мои соболезнования, инспектор.
        Эмброуз поблагодарил, взял Диану за руку и повернулся, чтобы идти.
        Вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он застыл на месте.
        - Еще один вопрос, если вы не возражаете, мистер Пордейдж.
        - Что вы, сэр, нет, конечно.
        - Вы случайно не видели здесь бы вашего дворецкого Ее светлости, Оукшотта? Ну, с того дня, как вы случайно встретились в «Перьях»?
        - Нет, сэр. Я не видел этого джентльмена.
        - Я его видел, сэр, - вдруг сказал Грэхем Пордейдж. - Я видел мистера Оукшотта. Сегодня утром.
        - Да? - Эмброуз повернулся к мальчику.
        - Это что еще такое? - обратился к нему дедушка, его лицо покраснело от злости. - Ты мне ни слова об этом не говорил.
        - Да, дедушка, и теперь мне действительно жаль, что… что… что мы нашли тело.
        - Почему ты не сказал дедушке, что видел Оукшотта, Грэхем? - спросила Диана Марс, спокойно глядя на мальчика. - Ты ведь знал, что полиция его по всему Глостер-ширу разыскивает, не так ли?
        - Просто я не был уверен, что это был именно Оукшотт, мэм, поэтому. И он всегда был так добр ко мне, Оук-шотт. Ну, когда он еще работал у нас. До того, как стал убийцей.
        Эмброуз вмешался в разговор:
        - Почему ты думаешь, что он стал убийцей?
        - Я думаю, мистер Оукшотт убил этого человека, сэр.
        - Понятно. Это очень серьезное обвинение. Грэхем. Тебе нечего бояться, ты должен рассказать мне обо всем, что видел. Начиная с сегодняшнего утра.
        - Ну, в этом все и дело, сэр. Честно говоря, я его не видел.
        - Не видел?
        - Нет, сэр. И поэтому - ну, я хочу сказать, поэтому - я боялся сказать, что видел его. Я не видел. Но я слышал его, сэр.
        - Слышал? Где? Как?
        - Я, как обычно, пил чай утром. Под Коббл-бридж, сэр. Это старый мост, в миле вверх по течению. В полумиле за Спринг-коттедж. Я ем тост и пью чай, сэр. Так ведь, дедушка?
        - Да, правда. Он всегда так делает.
        - Продолжай, - сказал Эмброуз.
        - Наверное, я задремал, сэр. Солнце еще только поднялось, и я не проснулся как следует. И тогда я их услышал. Шаги над головой. И крики - двое мужчин кричали. Точнее, один из них кричал.
        - Что они кричали?
        - Точно не знаю. Тот, кого я по голосу принял за того джентльмена, который у нас раньше работал, сэр, мистера Оукшотта, говорил другому, голос которого я не знаю, что тот сам во всем виноват. Что он должен убить его за то, что тот сделал. Что он должен вышибить ему мозги. Судя по голосу, другой был сильно напуган. Потом…
        - Потом что?
        - Они подрались прямо у меня над головой, сэр. Ужасная была драка. Оба ни слова не говорили. Только кряхтели и били друг друга. Я даже рот рукой прикрыл, чтобы они не услышали, как я тяжело дышу, так сильно я испугался, сэр. Потом один из них, похоже, что-то выкинул в реку. Раздался всплеск, прямо посередине, там, где самое сильное течение. И тогда один убежал, сэр. Я слышал, как он продирается сквозь деревья в лесу. Другой, мистер Оукшотт, погнался за ним, сэр. А я побежал в другую сторону, сэр.
        - Это был пистолет? Его в реку выкинули? - спросил Конгрив.
        - Не могу точно сказать, сэр.
        - И ты весь день об этом молчал? - спросил Эмброуз.
        - Да. Не хотел, чтобы у мистера Оукшотта из-за меня были неприятности. И я боялся, что видел что-то дурное, сэр.
        - Так и есть, Грэхем, - сказал Эмброуз. - И Скотланд-Ярд будет тебе очень признателен, если ты сможешь…
        - О! - вскрикнула Диана.
        Раздался жуткий звук, внутри трупа что-то булькнуло, и на губах у Генри Буллинга появился большой пузырь жидкой серой кашицы, которая струйкой стекла у него из уголка рта.
        Диана прижалась к Эмброузу, и он обнял ее за плечи. Она дрожала.
        - Ну, ну, Диана, - сказал он и погладил ее по плечу.
        На этот раз, прикоснувшись к Диане Марс, Эмброуз не почувствовал пугающего электрического разряда.
        Он почувствовал только, что она была мягкая и очень теплая.
        30
        - Зашибенный самолет, - сказал поздоровевший и похорошевший во всех отношениях агент ЦРУ Гарри Брок, хмуря брови от яркого полуденного солнца. Ветер дул с северо-востока, волны пенились белыми барашками и бросали стальную палубу из стороны в сторону. Брок и Алекс Хок стояли на взлетно-посадочной палубе американского «Линкольна» вместе с группой моряков, которые с неменьшим восхищением и благоговением взирали на чудо.
        Экспериментальный истребитель-разведчик собрал толпу еще тогда, когда Алекс приземлился шесть часов назад. Ф-35 скоро дополнит или вообще заменит все суперистребители, и один из них сейчас стоял на палубе.
        Самолет был самым совершенным летающим механизмом в мире. Способный развивать невероятную скорость, он мог зависать в воздухе. В буквальном смысле этого слова, как Хок имел удовольствие убедиться во время перелета из Аксбриджа.
        Авианосец армии США «Абрахам Линкольн» - флагман штурмового отряда - стоял на рейде в Индийском океане. Следуя поступившим из штаба указаниям, авианосец возвращался из рейда, во время которого нанес визит гонконгскому порту. Корабль на приличной скорости направлялся прямо на запад к точке в двухстах милях к юго-западу от Шри-Ланки. Ни Хоку, ни Броку так и не назвали конечный пункт назначения; конечно, они ведь находились на борту только для того, чтобы принять участие в экстренном совещании, которое устраивали новый капитан «Линкольна» адмирал Джордж Блейн Хоуэлл и директор ЦРУ Брик Келли. Совещание длилось очень долго и изобиловало плохими новостями и пугающими сценариями возможного развития событий.
        К концу «летучки» Хоуэлл задал Хоку вопрос.
        - Капитан Хок, - сказал адмирал, - за все время встречи вы ни слова не сказали. Я хочу знать ваше мнение.
        - Полагаю, есть только одна правильная линия поведения и стратегия в отношении коммунистической партии Китая, адмирал Хоуэлл.
        - И что это за стратегия, капитан?
        - Мы побеждаем, они проигрывают.
        Хоуэлл секунду смотрел на Алекса, потом его лицо озарила улыбка.
        - По-моему, капитан Хок прекрасно выразил мои взгляды на эту проблему, джентльмены. Еще какие-нибудь комментарии будут? Нет. Всем спасибо. Все свободны.
        Слава богу, еще одно чертово совещание позади. После его окончания, когда дым слегка рассеялся, Брок подошел к погруженным в серьезный разговор Хоку и директору ЦРУ Брикхаусу Келли. Брок, стоя на почтительном расстоянии, подождал, пока они закончат беседу, потом отвел в сторону Хока и спросил, не будет ли Алекс возражать, если он вместе с ним отправится в штаб авиации. Им нужно кое-что обсудить.
        Брок хотел посмотреть самолет и лично поблагодарить Хока за свое освобождение. Вчера вечером Келли сказал Броку, что тот вместе с британцем будет работать над очень деликатным заданием в Заливе. Во-первых, Хокдолжен испытать новое воздушное прикрытие, которое американцы установили над воздушным пространством Омана: разведывательный полет в рамках текущей операции. Приземлившись, он должен будет связаться с Броком.
        Эту операцию санкционировала Консуэла ле лос Рейес, госсекретарь США. Она узнала от информатора, что султана тайно отвезли обратно в Оман, и, возможно, он все еще был жив, хотя его и держали в заложниках. Конч решила отправить Алекса и Гарри с небольшой оперативной группой в Оман, где они должны были собрать информацию о возможном местонахождении султана. Задание четкое и недвусмысленное. Найти султана, освободить его и заставить рассказать о махинациях Бонапарта. Дискредитация француза станет гигантским шагом на пути к мирному разрешению нынешнего конфликта.
        У Омана была громкая репутация одного из самых негостеприимных мест на Земле. Хока мало удивил тот факт, что Конч решила послать туда именно его. Но Брок? Чем, черт возьми, он ей так не нравился? Брок направлялся прямиком в Оман на одном из кораблей агентства. Он будет координировать действия оперативников из разведуправ-ления, которые сейчас двигались из Саудовской Аравии в Оман. Брок вычислит местонахождения султана. Потом они с Хоком должны будут его вытащить.
        - Боже правый! - сказал Брок, глядя на реактивный самолет. - По форме напоминает кончик шпаги. Ничего красивее я в своей жизни не видел, черт возьми!
        - Да, - согласился Хок. Он и сам глаз не мог отвести от самолета. С какой стороны ни посмотри, истребитель представлял собой прекрасное творение инженерного искусства. Хок с нетерпением ждал прилета техников, которые должны были кое-что доделать. Тогда он сможет снова забраться на сиденье и поднять этого зверя в воздух.
        Пока Хок сидел на совещании у адмирала Хоуэлла, один из техников обнаружил неполадку. Специалисты уже устранили дефект, но все еще проверяли и перепроверяли остальные системы самолета.
        Хок уже провел предполетный осмотр самолета - через тридцать минут вылет. Следующая остановка предполагалась на аэродроме в Италии, где американские и английские представители проекта должны были еще раз провести инструктаж. А оттуда, как Алекс только что узнал на совещании, он полетит в Оман.
        - У нас с тобой куча работы на ближайшие несколько недель. - сказал Гарри.
        - Да. Ты мой новый напарник. Директор мне сказал. В чьем злокозненном мозгу родилась эта порочная идея?
        - Не смотрите на меня, сэр. Я всего лишь рядовой боец невидимого фронта.
        - Я не обязан с тобой танцевать только потому, что спас тебе жизнь.
        Брок рассмеялся.
        - Кто-то в Лэнгли думает, что мы с тобой хорошо сработаемся, Хок, и это все, что я знаю.
        Хок внимательно взглянул на американца и задумался. Брок ему нравился, и он только что узнал, что им предстояло вместе поработать. Значит, в какой-то момент придется довериться этому парню. Но он был с ним едва знаком. Наконец он ответил:
        - Наверное, они проверяют нашу решимость. А ты как думаешь, Брок?
        Глядя через плечо американца, Хок видел, как техники отсоединяют провода, которые тянулись по палубе к Ф-35. Это был знак, что он уже скоро сможет вылетать.
        Брок сказал:
        - Черт возьми, Хок. Я думаю, мы снова с головой окунулись в одерную заварушку. Вот что я думаю.
        Новое правительство Франции, которое теперь крепко держал в руках Бонапарт, только что объявило, что серьезно думает над тем, чтобы принять приглашение султана Омана. Запись пресс-конференции пропавшего султана бесконечно крутили по каналу Франс-2. В ней султан заявлял, что его страна отчаянно нуждалась во французских войсках для подавления радикального восстания, которое пыталась устроить Народная Демократическая Республика Йемен.
        Келли в это не верил. Американский президент тоже. Как они оба полагали, историю с пресс-конференцией и восстанием сфабриковали французы при помощи китайцев. Султан исчез вскоре после своего выступления. У американцев была информация, что семья султана находится под домашним арестом. В настоящий момент в столице Омана Маскате французская дипломатическая миссия утрясала вопросы по транспортировке своего контингента для дальнейшего размещения на территории Омана. А фотографии слежения показывали стоящие в аэропорту Маската французские бомбардировщики «Мираж».
        Пока Оман проявлял достаточно понимания и разрешал Соединенным Штатам сажать самолеты на свои авиабазы и заходить в порты. Первым заданием Хока было выяснить, оставались ли эти договоренности в силе. Он должен был без предупреждения зайти в воздушное пространство Омана и приземлиться в международном аэропорту Маската. И посмотреть, попытается ли его кто-нибудь сбить или нет. Потом провести короткую встречу с руководством аэропорта и убраться оттуда к чертовой матери.
        - Капитан Хок, - сказал молодой морской летчик, отдавая ему честь.
        - Да?
        - Старший офицер технической службы приказал доложить, что проверка самолета закончена, сэр. Он признан годным к полетам.
        Хок отсалютовал и повернулся к Броку:
        - Увидимся в Омане, Гарри. Вино, женщины и песни.
        Он повернулся и пошел к своему самолету. Вскарабкался по трапу в кабину и услышал несколько выкриков «давай» и «надери им задницу», брошенных в его сторону стоящими вокруг самолета летчиками и техниками. Он на секунду остановился, потом, нахмурившись, залез внутрь.
        Значит, информация уже просочилась. Они знали, что он направляется в Залив, а может быть, и в Оман, с раздражением подумал Хок. Кто, черт возьми, слил информацию?
        Он наклонился, чтобы проверить катапульту. Господи! Меньше чем через полчаса после окончания встречи информация со сверхсекретного совещания разошлась, вероятно, по половине корабля. Это еще не рекорд, подумал Хок, пристегиваясь. Он глубоко вздохнул и устроился поудобнее, пройдясь взглядом по цветным дисплеям, рычагу механизма приземления, рукоятке регулировки положения крыльев и переключателям сброса топлива.
        Потом положил голову в шлеме на подголовник и на секунду закрыл глаза. Еще один чертов кризис в Заливе. Только на этот раз бороться предстояло не с каким-то там крошечным арабским диктатором и его, как по мановению волшебной палочки, исчезающей армией.
        Нет. На этот раз ставки были чертовски высоки. И именно сейчас все и начнется. Предположим, французы не обратили внимания на то, что воздушное пространство над Оманом закрыто для пролета всех самолетов, кроме американских. Предположим, они тайком протащили туда эскадрон истребителей «Мираж», который Алекс видел на фотографиях. Ну, для приличия предположим также, что он, Хок, или другой пилот истребителя сбил один или два французских «Миража». Франция явно рвется в бой. Но тогда мир действительно катится по плохой дорожке.
        Потому что Франция была всего лишь верхушкой айсберга. Под водой скрывался Китай.
        Полувековые мир и стабильность, за исключением страшных региональных конфликтов, были на грани полного уничтожения. Оман - не более чем круг на песке. Если Китай действительно выступит в этой ситуации на стороне Франции - а все присутствовавшие на совещании были в этом абсолютно уверены, - вот тогда разверзнется настоящая черная зияющая бездна.
        Как отойти от края бездны? Если верить Брику Келли, центральным элементом чертовой заварушки был этот новый Бонапарт. По мнению Хока и Келли, несмотря на манию величия, Бонапарт был всего лишь пешкой. И все же его нужно было вывести из игры, причем быстро. В данный момент в Нью-Йорке Эмброуз искал возможность и способ это сделать. Имея на руках ордер на арест и показания очевидца, Интерпол мог ворваться в Елисейский дворец и арестовать Бонапарта за убийство отца.
        А потом были еще немцы. Сток сейчас находился в Германии. Он должен был определить, какую роль играли они. Хок знал, что Франция и Германия пытались создать «Соединенные Штаты Европы», чтобы добиться экономического, политического и военного равенства с Америкой. В этом деле какую-то роль играл барон фон Драксис.
        Если кто-то и мог знать, какую, так это красавица Джет. В данный момент, по словам Хока, она была довольно дружелюбно настроена, даже готова помочь. Сток убедился в том, что ей можно доверять. Шестое чувство подсказывало Алексу, что он прав. И все же стопроцентной уверенности не было. В конце концов ведь ее сестра Бианка пыталась его убить. Эмброуз пустил по ее следу лучших сотрудников Скотланд-Ярда.
        Еще одна забота, подумал он, и взглянул на приборную доску. И это лишь преамбула перед встречей с плохими парнями из Пекина. Они должны были отыскать способ остановить эту чертову заварушку, пока дело не зашло слишком далеко.
        Ну что ж, если миру суждено пойти прахом, по крайней мере, у него будет лучшее место в первом ряду.
        Пора начинать шоу.
        31
        - Здесь просто потрясающе красиво, правда? - сказал Сток и набрал полные легкие чистого альпийского воздуха. Они только что забрались на очередной крутой скалистый уступ. Сток решил немного подождать и дать ей перевести дух. Они стояли на краю утеса, с которого открывался вид на деревушку Оберзальцбург.
        - Ты только вдохни этот аромат, - сказал Сток. - Пахнет Рождеством.
        - О чем ты, черт возьми, говоришь, Стокли?
        - Пахнет елками! Правда ведь?
        Джет закатила глаза и отошла от него в строну. Она наклонилась, уперевшись руками в коленки, и сделала несколько глубоких вдохов. Девушка слишком много курила и потеряла спортивную форму. Нужно будет с ней поработать. Особенно теперь, когда они говорили всем здесь, в Германии, что он ее личный тренер. Это была хорошая легенда. Ее придумала Джет. Рассказала ему, как он должен играть свою роль. Что ей удавалось, так это играть. Нет, стоп. Он сейчас не хотел и думать об этом.
        - Посмотри-ка, - сказал Сток, отрываясь от карты и переводя взгляд на высоченную, укрытую шапкой снега гору, вздымающуюся над полосой леса.
        - Посмотреть на что? - огрызнулась Джет.
        - Вон там. Это Цагшпиц, ну, или как там он правильно называется.
        - Цууг-шпиц.
        Девушка очень устала, была раздражена и немного напугана, хотя никогда бы в этом не призналась. Ее папочка наводил на нее страх. А теперь она его еще и разозлила - просто отпад! Джет не хотела посреди ночи срываться из своего роскошного номера в Берлине и ехать в Зальцбург. Но поделать ничего не могла. Видимо, их засекли, а Стоку оставалось еще много чего раскопать, прежде чем общаться с бароном фон Драксисом напрямую.
        А случилось следующее. Сток увидел двух Арнольдов в холле берлинского отеля. Странно, не правда ли? Такие ребята вселяются в самый дорогой отель Берлина. Что все это значит?
        У Стока была своя теория для таких случаев. Он разработал ее во Вьетнаме, чтобы выжить. С первого взгляда такие вещи казались бессмысленными, но все вставало на свои места, если ты просто останавливался и секунду их обмозговывал. Но не всегда есть время на размышление, вот тогда нужно руководствоваться инстинктами, если хочешь остаться в живых.
        Сток пошел прямо в номер. Позвонил Джет, разбудил ее и сообщил, что заказал два билета на поезд, который в полночь отходит в Зальцбург. Они должны сейчас же покинуть отель, воспользовавшись служебным лифтом. Ее это не особо порадовало, хотя идею проверить тайное баварское убежище Шатци высказала именно она.
        Он протянул ей фляжку. Она жадно из нее отхлебнула. Девочку мучила жажда.
        Сток стянул черный шерстяной свитер через голову и завязал его у себя на поясе. По мере того как над Альпами всходило солнце, становилось жарко. Они провели в горах уже шесть часов. За час до рассвета они выскользнули из маленького гостевого домика, расположенного в глубине поднимающихся за Зальцбургом лесов.
        Далеко еще? - спросила Джет, протягивая ему фляжку.
        По ее словам, к убежищу фон Драксиса не вела ни одна дорога. Туда можно было долететь только на вертолете. Сток вертолет исключил сразу - чтобы не привлекать слишком много внимания. И решил идти пешком. Они могли притвориться туристами. Она согласилась, но теперь явно сомневалась, правильно ли поступила. Сток решил подбодрить ее хорошей новостью. Судя по карте, им осталось пройти всего милю. Он сказал, что идти придется по большей части под гору, но это было явным преувеличением.
        Через полчаса, мокрый от пота, он стоял в солнечном просвете на склоне поросшего густым лесом холма. У подножия горы, похожей на те, что смотрят на нас с открыток, стоял большой дом в стиле Ганзеля и Гретель. Первый этаж был отделан белой штукатуркой, три верхних - деревом; окна закрыты красными ставнями, балконы уставлены белыми ящиками цветов с красной геранью.
        - Это он? - спросил Сток у Джет.
        - Да, - ответила она, ухватившись за его локоть и наклонилась, чтобы помассировать больную лодыжку.
        Да, эта хибара была мало похожа на жилище миллиардера. Больше смахивала на дом, где могла бы поселиться Белоснежка, выйдя замуж и нарожав кучу детишек. Домик из сказки.
        - По-моему, ты сказала, что у него здесь большой шлосс, - протянул Сток, пытаясь сдержать смех.
        - Я пыталась тебе объяснить. Замок спрятан в скале за домом, - продолжала Джет. - Этот очаровательный гостевой домик - всего лишь прикрытие. Фальшивый фасад, скрывающий потайной вход.
        - Очень реалистично, черт возьми, - отозвался Сток. - Давай пойдем поприветствуем фрау Винервальд.
        Эта женщина была экономкой фальшивого гостевого домика барона. И, судя по тому, что он смог узнать у Джет, одной из тех домоправительниц, которые едят заблудившихся в лесу маленьких детей.
        - Винтервальд, - поправила Джет. - Поверь мне, ей не покажется смешным, если ты неправильно произнесешь ее фамилию.
        - Все эти чертовы окрестности напоминают Диснейленд, - сказал Сток.
        - Но это далеко не Диснейленд, - мрачно произнесла Джет.
        32
        Мотор взревел.
        - Это и вправду ты, Хоки? - услышал Алекс знакомый голос в наушниках.
        - Так точно, сэр, да, это я, - ответил Хок, затягивая ремни.
        - Черт меня подери, да это он, точно он. Посмотрите, ребята, на этот раз капитан Хок сидит за штурвалом настоящего самолета, без всяких дураков!
        Это был новый начальник авиации «Линкольна». Сварливая старая птица по имени Джо Дейли. Он недавно прибыл с «Кеннеди», где пилоты истребителей прозвали его Железным Герцогом. Хок узнал его шутливую резкую манеру, которую запомнил во время своего краткого пребывания на борту «Большого Джона». Алекс слегка напугал тогда три года назад членов экипажа, посадив на авианосец свой маленький гидроплан.
        Герцог снова затараторил:
        - Последний раз, когда я тебя видел, Хоки, ты летал на этом твоем маленьком игрушечном самолетике. Который сам смастерил из фольги и резинок. Тебе понадобилось четыре или пять заходов, чтобы посадить эту бирюльку ко мне на палубу. Как ты эту игрушку называл?
        - «Киттихок», сэр. Самый лучший самолет в мире.
        - Да ты совсем спятил, парень. Ты просто бредишь. Убирайся с моей палубы.
        - Насколько я припоминаю, было всего два захода, сэр, - сказал Хок, вытягивая шею, чтобы бросить последний взгляд на «Линкольн». - Третий заход творит чудеса. Вижу, вы сменили корабль, сэр.
        - Ну, да, Хоки, видишь ли, в нашем флоте лучшие поднимаются все выше и выше. Ты уверен, что знаешь, как управляться с этой чертовой штуковиной?
        - Скоро узнаем, - Хок заметил, что его рука на рычаге слегка подрагивает. Адреналин. Давайте, ребята, подтолкните меня. Он твердил себе, что не боится этой чудовищной машины. Просто с волнением ждет, когда узнает, на что похож запуск с авианосца в этой штуковине. Он дрожал не от страха, а от нетерпения.
        - Ладно, Хоки, ты номер второй на запуск, - раздался в наушниках голос Железного Герцога. - Ты ведь, наверное, захочешь, чтобы вон та супероса первой взлетела, перед тем как ты нажмешь на какую-нибудь незнакомую кнопку. Ну, как тебе моя идея? Нравится?
        - Так точно, сэр, нравится, - с широкой ухмылкой откликнулся Хок. Одно сидение. Один мотор. Сверхзвуковой. Отступать некуда, только вперед и только вверх.
        Но у самолета, который вышел на запуск перед ним, возникли какие-то проблемы. Хок усилием воли заставил себя спокойно сидеть в кресле и ждать, пока сломанный самолет не оттащат с платформы. Казалось, это длилось целую вечность.
        - Хоки, ты пойдешь первым, - спустя несколько долгих минут скомандовал Герцог.
        Рука потянулась к дросселям. Давление масла и гидравлика в норме. Он поводил рычагом и проверил движение горизонтальных стабилизаторов. Офицер уже готовил механизм к запуску. Из щели под самолетом поднимались клубы белого дыма.
        Хок приготовился, отсалютовал и стал ждать запуска.
        Он дернул дроссель вперед, и большой мотор прекрасно сработал: бам, температура выхлопных газов нормальная, топливо пошло. С виду все в порядке. Катапульта выстрелила. Большой самолет вздрогнул, как живое существо, и пошел вперед.
        А потом… ничего.
        Он двигался по палубе, но ускорения не было. Господи! Он выключил мотор и нажал на тормоз. Он должен был как-то остановить эту махину. И где только был этот чертов компьютер, когда Алекс в нем действительно нуждался? Он должен был предугадывать все, что ему только может понадобиться в следующую секунду. Он должен был предвидеть надвигающуюся беду, должен был!
        Через две секунды с колотящимся сердцем Алекс заметил, что его самолет качается на самом краю взлетно-посадочной палубы. Командующий говорил что-то в наушники тихо и успокаивающе, но огромный истребитель качался на самом краю, с каждой волной, с каждым движением корабля, от которого мороз пробегал по коже. Алекс потянулся к кнопке катапульты. Он должен отсюда выбраться, черт возьми, сейчас, пока еще жив. Слишком поздно катапультироваться? Может, и нет, если…
        - Оставайся в кабине, Хоки, - сказал Герцог, словно прочитав его мысли. - Мы тебя вытянем на буксире, мы… э-э…
        - Хорошо. Но очень сильно раскачивается. Может, надо…
        - Да, да, я знаю… черт… Несколько членов экипажа пытаются прижать хвост самолета как можно ниже, сэр. Нам нужно, э, нужно переместить центр тяжести, чтобы взять тебя на буксир.
        - Ну, это, конечно, прекрасная идея, но…
        - Черт подери! Сиди в кабине!
        - Ладно. Я никуда не собираюсь.
        - Мы уже почти подцепили тебя, Хоки. Твою мать. Дай мне всего одну секунду, и…
        - Эй! Эй! осторожней, смотри…
        Корабль сильно встряхнуло.
        Алекс почувствовал, как он приподнялся, когда самолет стал падать в воду. При падении он перевернулся на бок. Теперь Алекс видел массивный нос корабля, разрезающий воду. Он даже не знал, что было хуже, видеть, как на него надвигается водная масса или как острый нос корабля прорезается к нему сквозь водную гладь.
        Черт побери! Надо было катапультироваться. Теперь он не сможет освободиться от ремней, и огромный корабль проедет прямо по нему. Алекс почувствовал, как у него сдавило горло.
        У него даже не было времени на то, чтобы закрыть глаза.
        Он понял, что ему конец, в ту самую секунду, когда услышал ужасный звук, жуткий хлопок. Нос корабля ударил по самолету и разбил его на две половинки. Но Алекс не погиб. Он перелетел через край кабины, ударившись обо что-то над собой. Дно авианосца. Он чувствовал себя так, словно мчался в джипе со скоростью сто миль в час по изрытой ухабами скользкой дороге.
        Но был все еще жив. Он остался пристегнутым к креслу в кабине. Казалось, даже не получил никаких повреждений. Корабль, должно быть, врезался в самолет немного впереди кабины. Вода была такая прозрачная! Хок во всех подробностях видел дно авианосца. Он чувствовал каждый удар о массивное дно корабля. И при каждом ударе отваливались большие куски обшивки.
        И все же кабина не поддавалась.
        Потом вдруг весь мир перед глазами Хока перевернулся вверх тормашками, и его сиденье резко выдвинулось вперед. Он стукнулся о стекло и подумал, что сейчас обшивка проломится, и он выпадет из самолета. Его кислородная маска сбилась набок. Осколки порезали лицо, выступила кровь. Но каким-то непонятным образом обшивка все еще не поддавалась. Мысли с бешеной скоростью проносились у него в сознании, цепляясь за желание выжить. Природный темперамент и полученная подготовка перевели его мозг в режим работы в условиях катастрофы. Он начал думать, что произошло и как ему выйти из этой ситуации. Время невероятно сжалось.
        Рычаг от катапульты сломался. Так вот в чем дело. Вот почему его сидение выстрелило вверх и чуть не проломило обшивку. Вдруг неведомая сила потянула нос самолета наверх, и сидение снова съехало на пол. Хорошо. Так намного лучше. Теперь он мог повернуть голову. Значит, шея не сломана.
        И тут ужас снова охватил Алекса, когда он услышал леденящий кровь звук.
        Винты.
        Громкий, глубокий гул, который быстро приближался. Звук оглушал. Охватывал все вокруг.
        О черт!
        Вот тогда он по-настоящему испугался.
        На корабле было четыре массивных бронзовых винта, каждый диаметром более двадцати футов и весом тридцать тонн. Четыре крутящихся, острых, как бритва, лезвия, вращались со скоростью более двух тысяч оборотов в минуту.
        Приближаясь к четырем мясорубкам, Хок узнал наконец истинный смысл слова «страх». Страх не подкрадывался незаметно и не щекотал тебе шею ледяными пальцами. Нет, он взрывался у тебя в мозгу. Алекс сильно дрожал. Он сжал челюсти, чтобы зубы не стучали.
        Капсула, в которой был заперт Алекс, неслась вперед, молотясь о борт корабля. От нее откалывались острые куски обшивки. Винты неумолимо надвигались. Теперь Алекс ясно представлял себе, как погибнет. Он видел, как его разрежет на мелкие кусочки и раскидает в разные стороны.
        А скорость его движения все увеличивалась.
        Он хотел держать глаза открытым до последнего момента. Хотел все видеть. Хотел смотреть страху в глаза, несясь к неминуемой гибели. Он во всех подробностях видел жуткие изгибы лезвий каждого винта, пока мчался навстречу круговороту.
        Он заставил себя держать глаза широко открытыми.
        Он был в безжалостных объятиях винта. Началось. Он попал в бурлящую магистраль, ведущую к смерти. Вибрация и шум заслонили все в мире, кроме неясно маячащих лезвий крутящихся винтов. Казалось, винт стал вращаться чуть медленнее, но, возможно, это ему только показалось. Теперь все происходило, как в замедленной съемке.
        Он напрягся в своих путах, пытаясь разглядеть, что его ожидало. С этого расстояния зазоры между лезвиями казались гораздо больше. Но недостаточно широкими для такого положения под углом в сорок пять градусов. А что если он сможет резко переместить вес вперед? В его глазах вспыхнула надежда. Он сможет проскользнуть между страшными лопастями, если ему удастся как-нибудь опустить нос самолета… Минутку… Ведь из сидения вылетела спица… Веса катапультирующегося сидения, если оно ударит вперед, должно как раз хватить. Он ухватился за ручки по обеим сторонам кабины и дернулся вперед со всей силой, на какую был способен.
        Последняя отчаянная попытка, шальной шанс выжить. Но если нос будет опущен вниз, когда он будет проплывать между двумя лопастями, может быть, тогда гравитация и гидродинамика окажутся на его стороне. Конечно, он не физик, не волновой механик, но, черт подери…
        Сидение выстрелило вперед, и Алекс еще раз ударился о переднюю часть обшивки. Шлем снова смягчил отдачу. Он услышал громкий треск, однако воды не было. Только кровь, залившая ему лицо. Он ничего не видел. Ему показалось, что нос немного опустился перед тем, как беспощадная тьма накрыла его.
        Полностью потерявший всякие ориентиры, болтаясь в поднимаемом винтами вихре, Алекс внезапно очнулся и увидел оранжевый диск солнца на линии горизонта.
        Каким-то непонятным образом он все еще был жив.
        Он стер кровь с глаз и заметил, что его сильно подбрасывало на волнах, поднятых четырьмя гигантскими мясорубками «Линкольна». Он видел, как удаляется от него покачивающаяся корма авианосца. Сердце так колотилось под ребрами, что, казалось, может пробить грудную клетку. Алекс понял, что нужно как-то выбраться из капсулы, но не мог совладать с трясущимися руками. Он несколько раз попытался пробить обшивку, но ему не хватало координации движений. Лишь с третьего удара он проломил ее.
        И очень быстро понял, что совершил серьезную ошибку. Капсула кабины тут же начала наполняться водой. В передней части было больше всего свободного места, поэтому вода хлынула туда и капсула накренилась вперед. Она качнулась и начала тонуть. Алекс стремительно шел ко дну вместе с кабиной. Он стал яростно дергать ремни, которыми был пристегнут к креслу.
        Футах в тридцати или сорока под водой пальцы последний раз рванули застежки, и он смог освободиться. Алекс выпутался из ремней, оттолкнулся и стал пробираться к поверхности.
        Вынырнув из воды, он услышал громкий треск над головой и увидел повисший в воздухе большой вертолет марки «Морской король». Один спасатель, который уже был в воде, быстро поплыл к нему. Другой стоял у открытого люка вертолета, готовый к прыжку. Исходящий от вертолета поток воздуха нагонял волну, и Алекс ушел под воду, глотнув пару пинт морской воды. Он почувствовал, как спасатель тянет его за комбинезон. И через несколько секунд Алекс снова, отплевываясь, оказался на поверхности, где его тут же накрыло еще одной волной.
        - Господи, сэр! - сквозь гул вертолета крикнул ему спасатель, умудрившись накинуть на него крепкую веревку и закрепить ее у Алекса на груди. - Мы вас чуть не потеряли, когда кабина пошла ко дну!
        - Да, я знаю!
        - Вы что, с ума сошли, сэр? Какого черта вы пробили обшивку?
        Хок выплюнул последнюю порцию соленой морской воды, которую мог выдавить из своих горящих легких, потом повернул голову и улыбнулся. Его спаситель был совсем еще ребенок, ему было не больше двадцати. Петля у Хока на груди натянулась, когда его стали поднимать наверх, сначала медленно, потом быстрее, к зияющей пасти «Морского короля».
        - Никогда не трогайте обшивку! - снова крикнул ему парнишка.
        - В следующий раз не буду, - крикнул ему Хок. - Попытаюсь запомнить, что этого нельзя делать!
        33
        Эмброуз Конгрив подошел к дому двадцать один по Пятьдесят второй улице, пребывая в радужном настроении. А почему бы ему и не быть в прекрасном расположении духа? Он ведь собирался поужинать в клубе «21», его самом любимом месте, с лучшими во всем Нью-Йорке напитками. Спокойная прогулка по Пятой авеню при мягком свете луны была бесконечно приятной. Он здесь удобно устроился, поселившись в милом угловом номере в «Карлайле» на перекрестке Семьдесят шестой и Мэдисон. В номере было много уютного ситца и очень мягкая мебель. А еще его ждал огромный букет гортензий.
        Благоухающий голубой конверт из цветочного магазина на Парк-Авеню был теперь надежно спрятан в кармане жилета Эмброуза. С чтением открытки можно и подождать. Главное, он знал, от кого эта открытка. И этого было вполне достаточно.
        Эмброуз приберег открытку на потом. Он предвкушал, как закажет холодный мартини, а потом прочтет, что она ему написала, пока будет стоять у бара и ждать. Он специально пришел пораньше. Ему нужно было время, чтобы как следует посмаковать записку Дианы вместе с мартини.
        - Добрый вечер, мистер Конгрив, - произнес вежливый господин, стоящий у входа в обеденный зал. Он протянул руку, когда Эмброуз вошел в знакомую комнату, до отказа набитую моделями катеров, самолетов и другими спортивными аксессуарами, подвешенными к потолку. - Приятно снова видеть вас здесь.
        Конгрив тепло пожал протянутую руку. По его мнению, Брюс Снайдер был душой и сердцем легендарного ресторанчика. Высокий, красивый мужчина с зачесанными назад волосами, в безупречно скроенном костюме умудрялся сочетать в себе элегантную утонченность Нью-Йорка и легкость манер, которая являлась неотъемлемой частью его оклахомского воспитания.
        Именно Снайдер поддерживал огонек клубной атмосферы; именно он распоряжался порядком социального расслоения в священных стенах. Он и только он решал, будете вы сидеть на одной из почетных скамеек в зале или отправитесь «в ссылку» за барную стойку. Но Эмброуз знал, что в отличие от многих людей его уровня власти Снайдер носил свою мантию легко и с искренним добродушием.
        - Я жду одного человека, Брюс, - сказал Конфив. - Я пришел рановато, и меня мучает жажда. Может, я сначала перехвачу чего-нибудь холодненького в баре.
        - Прекрасная идея. Я оставил вам столик в углу, сможете занять его, когда будете готовы, - ответил Снайдер. - Что привело вас в Нью-Йорк, главный инспектор? Дела? Или решили немного отдохнуть?
        - И то и другое. Лично у меня сегодня вечером на повестке два пункта, Брюс. Ваш восхитительный лобстер и этот старый стреляный воробей Мариуччи. Наверное, я стану чем-то вроде жаркого из креветок, омаров и мяса.
        - Ну, он не такой уж и грозный, - с улыбкой отозвался Снайдер. - На самом деле он здесь только позавчера был со своей внучкой. Они отмечали ее день рождения.
        - Мучи по свечам не стрелял?
        Снайдер снова рассмеялся и прошел к бару вместе с Эмброузом. - Мы просим его оставлять пистолет на входе. Крикните мне, когда будете готовы сесть за столик.
        Эмброуз заказал очень сухой неразбавленный «Сапфир Бомбея» и вытащил из кармана маленький светло-голубой конверт. Он был того же цвета, что и гортензии, которые Диана послала в «Карлайл». Эмброуз заметил, что у него дрожат руки. Мартини появился, как по мановению волшебной палочки, и он опустил конверт, чувствуя, что ему нужно выпить, прежде чем он сможет его открыть. С ним и вправду творилось что-то неладное, подумал Эмброуз… Что-то он совсем расклеился и…
        Ему на плечо легла большая мясистая рука.
        - Привет, морячок, первый раз в Нью-Йорке?
        Детектив, капитан Джон Мариуччи, которого его многочисленные друзья, живущие в метрополисе, называли Мучи, а также известный под другими менее лестными кличками в кругу бандитов, которых он отправил за решетку, когда-то очень успешно сотрудничал с Эмброузом в расследовании нескольких дел. Сейчас все они стали историей. Мучи был чуть выше пяти футов ростом, подтянутый, с густыми черными усами и кожей терракотового цвета. Его аккуратно подстриженные волосы прорезала седина, но она его совсем не старила, а наоборот, словно сглаживала острые углы.
        Эмброуз сунул записку Дианы обратно в карман жилета и пожал руку мужчины, стараясь не морщиться от боли. У Мучи было самое крепкое рукопожатие из всех знакомых Эмброуза, за исключением разве что Стокли Джонса, но Стокли по крайней мере умел себя сдерживать.
        Он повернулся к бармену:
        - Еще два, пожалуйста, и распорядитесь, чтобы их принесли нам.
        - Ладно, инспектор, - сказал Мариуччи после того, как они уселись и он в один присест заглотил половину бокала. - Давайте пропустим погоню и перейдем сразу к развязке. Знакомство сможем возобновить позже. Что ты делаешь в моем городе и как я могу тебе помочь? Женщины, столик у Рао, что нужно устроить?
        Эмброуз улыбнулся и отпил глоток из бокала.
        - Ты когда-нибудь слышал о парне по имени Наполеон Бонапарт? - спросил он.
        - Да, кажется, что-то припоминаю. Коротышка. Француз, по-моему. Все время руку закладывал за пиджак, как будто онанизмом занимался.
        - Точно, это он.
        - Он вам досаждает, инспектор?
        - Ну, да, можно и так выразиться.
        - Да я ему задницу надеру.
        - Поэтому мы здесь.
        - Ладно, Эмброуз, выкладывай. Только давай сначала закажем стейк. Кстати, я угощаю, моя очередь. Последний раз, когда я был в Лондоне, платил ты. - Эмброуз не стал оспаривать ни выбор блюд, ни порядок оплаты. Они были на территории Мучи, и ему было лучше знать. Мариуччи махнул официанту и сообщил ему, что меню им не понадобится, они сразу сделают заказ. - Два нью-йоркских стейка с кровью, картошку фри и два салата «Сансет» с заправкой «Лоренцо».
        - Так что ты там говорил насчет Наполеона?
        - У него был сын. Об этом мало кто знает.
        - Я как раз из таких.
        - Суть в том, что у императора есть потомки. Я здесь из-за человека по имени Люка Бонапарт, одного из прямых потомков Наполеона.
        - Ах, да. Новый глава Франции или что-то вроде этого.
        - Именно, мой мальчик. Он создает очень серьезные проблемы для наших с тобой стран.
        - В таком случае он покойник. Хочешь вина?
        - Безусловно.
        - Я закажу замечательное бароло. Или барбареско. Любое вино, которое называется на букву «б», это хорошее итальянское вино. Я уже говорил тебе это, да? Расскажи мне поподробнее об этом парне Бонапарте.
        - Он убил своего отца. В Париже, примерно тридцать пять лет назад. Спецы из Лэнгли наткнулись на старое дело, когда копались в его биографии. Потом посмотришь, оно у меня с собой. Вообще-то, я здесь по личной просьбе директора ЦРУ Патрика Келли.
        - Так, значит, ты знаешь, что меня повысили?
        - Нет. И какой же высокий пост ты теперь занимаешь?
        - Ну вот, а говорят, ЦРУ все знает. Я теперь старший представитель полицейского департамента Нью-Йорка в Федеральном комитете по антитеррористическим действиям. ФКАД. Так что я теперь и сам вроде как поганый федерал. Но в моей команде все ребята - настоящие полицейские. В каком районе Парижа произошло убийство?
        - У могилы Наполеона, в 1970 году.
        - Свидетели есть?
        - Да. Как минимум двое. Парень по имени Бен Сэнгстер. И его деловой партнер Джо Бонанно. Оба американцы.
        - Ты меня разыгрываешь, наверное.
        - Уверяю тебя, Мучи, у меня и в мыслях нет тебя разыгрывать.
        - Бенни Сэнгстер и Бонни Джонс, как же. Я помню этих парней, я их обоих за решетку отправил. Да, кажется, припоминаю, на суде говорили, что провернули какое-то дело в Париже. Что-то, связанное с союзом Корсики. Ты много о них знаешь?
        - Не очень. Ты гораздо больше сможешь почерпнуть из материалов дела.
        - Расскажи мне, что ты знаешь о «Корсике».
        - Французская мафия. Очень жестокая организация.
        Старше, чем Сицилианский союз. Возникла на Корсике, где родился Наполеон, как тебе прекрасно известно. В шестидесятые-семидесятые годы корсиканский синдикат проворачивал серьезные операции здесь, на Восточном берегу, в основном контрабанда и наркотики. Иногда они работали на европейские корпорации так же, как якудза работает на японских бизнесменов. Корсиканский союз - единственная мафиозная группировка с собственной политической программой.
        - Политической?
        - Да. Они финансировали и организовывали террористические атаки на корпорации, отказывающиеся переходить на евро. Именно на этом наш мальчик Бонапарт и сделал себе имя. Тогда американские семьи сильно враждовали между собой.
        - Понятно.
        - Сэнгстер и Бонанно все еще за решеткой? - спросил Конгрив.
        - Да нет, насколько я знаю, вышли. По-моему, они получили от десяти до пятнадцати или около того.
        - Я очень хочу поговорить с ними обоими.
        - И когда именно ты хочешь провести эту милую беседу?
        - Ты сможешь их найти?
        - Я могу найти кого угодно, Эмброуз. Когда тебе будет удобно проинтервьюировать двух уголовников?
        - Сегодня вечером будет просто идеально.
        - Значит, и вправду надвигается какой-то кризис?
        - Как всегда, капитан, - сказал Эмброуз. - История, как однажды заметил Герберт Уэллс, это вечная борьба образования с катастрофой. Сейчас катастрофы впереди на два корпуса.
        Мариуччи, улыбаясь, смотрел на него.
        - Пойду позвоню. Это не должно занять бол ьше пяти минут. И не вздумай притрагиваться к стейку, пока я не вернусь.
        Дом престарелых располагался в темном переулке возле оживленной развязки. Это было приземистое трехэтажное здание, со стен которого облезала штукатурка. Отделанной деревом крутой крыше явно требовался ремонт. Конгрив и капитан Мариуччи оставили привезшего их офицера внизу, за полквартала от дома престарелых и дальше пошли пешком.
        - Жуткая дыра, да? Ладно, кто будет общаться с народом через дверь? Ты или я? - спросил капитан.
        - Полагаю, это мое расследование, - сказал Эмброуз и постучал в потрескавшуюся ободранную дверь. Через секунду в двери появился крупный мужчина в зеленой униформе. Он лишь слегка приоткрыл дверь.
        - Добрый вечер, сэр, - сказал Эмброуз, показывая ему свой значок. - Я главный инспектор Эмброуз Конгрив из Скотланд-Ярда. А это капитан Мариуччи из полицейского департамента Нью-Йорка. Мы можем войти?
        - В чем дело? - спросил мужчина, на миллиметр уменьшив щель в двери.
        - Я скажу, когда мы войдем, - ответил Конгрив, распахивая дверь и переступая через порог. Капитан последовал за ним, и все трое очутились в маленькой прихожей, освещенной тусклым желтым светом грязной лампочки.
        - Что вам нужно? - спросил мужчина. - Я ничего не сделал. Я простой служащий.
        - Как вас зовут? - спросил Мариуччи.
        - Лейвон, сэр. Лейвон Грин.
        - У вас здесь есть пациент по имени Бен Сэнгстер?
        - Да, сэр, есть. Он сейчас наверху. Спит сном младенца.
        - Хорошо. Капитан Мариуччи возьмет его дело для меня. А вы проводите меня к нему.
        - Да, сэр. Сюда. Мистер Бен живет наверху. Он там один. Но он сейчас спит, как я уже сказал. Он принимает лекарства в шесть. После этого его вышибает, и он храпит до тех пор, пока его не позовут пить апельсиновый сок утром.
        - Капитан, - сказал Эмброуз, - я пойду вместе с этим любезным джентльменом наверх, взгляну на мистера Сэн-гстера. Не могли бы вы к нам присоединиться, как только заберете его дело из кабинета управляющего?
        - Конечно, главный инспектор, - отозвался Мариуччи, насмешливо поклонившись, - Я приступлю сейчас же. - Он пошел по обшарпанному коридору, бормоча что-то себе под нос. Лейвон показал на узкую лестницу в конце коридора, и Эмброуз быстро зашагал впереди него.
        - Это его комната? - спросил Эмброуз, когда они поднялись наверх.
        - Да, сэр.
        - После вас, - сказал Эмброуз, подождал, пока мужчина откроет дверь, и вошел вслед за ним.
        Резкий медный запах ударил Конгриву по носу. Протягивая руку к выключателю возле двери, он уже знал, что увидит. В комнате была свежая кровь. Много крови. Он включил свет.
        - Господи Боже, - сказал сторож. - Боже мой, как это…
        Эмброуз посмотрел на Лейвона Грина и спросил:
        - Этот человек был жив, когда вы последний раз его видели?
        - Да, сэр! Он…
        - Последний раз вы его видели, когда давали ему лекарства? Во сколько это было?
        - В шесть. В шесть часов, я уже говорил. В одно и то же время каждый день. О, Господи.
        - Вы абсолютно уверены, что в шесть часов вечера он был жив?
        - Живой, как вы или я. Да, сэр. Живой.
        - И с тех пор вы ничего не слышали? Никакого шума? Криков?
        - Нет, сэр.
        - Я вам верю. Ему закрыли лицо подушкой, которая валяется на полу. Это мог сделать один из ваших пациентов?
        - Нет, сэр. Ни у одного из них сил не хватит наполовину отрезать человеку голову.
        - Кто-нибудь, кроме вас и управляющего, сегодня приходил сюда?
        - Только антеннщик.
        - Во сколько это было?
        - Думаю, около семи. Все, кто еще не лег, сидели внизу, смотрели телевизор, и вдруг картинка пропала. Этот мужчина пришел минут через десять. Сказал, что будет чинить антенну, и для этого ему нужно подняться на крышу.
        - Как он выглядел?
        - Маленького роста. С широкой улыбкой на лице. Китаец.
        - Китаец? Очень интересно. Я хочу, чтобы вы прямо сейчас спустились вниз и попросили капитана Мариуччи немедленно подняться сюда.
        Бенни Сэнгстер лежал лицом вверх на пропитанной кровью постели. Его горло было перерезано до самого позвоночника, и рана зияла у него под подбородком, как второй красный рот. Подойдя к кровати, Конгрив заметил, что кровь частично свернулась. Именно в этот момент ему на глаза попалась вторая рана.
        На груди тоже был разрез. Насколько Эмброузу было известно, это означало, что у человека вырезали какие-то органы. Судя по размеру и расположению раны, скорее всего сердце.
        Кто-то знал о приезде Конгрива в Нью-Йорк, равно как и о цели этой поездки. И этот кто-то здорово его обставил, добрался до Бенни Сэнгстера раньше, чем сам Эмброуз.
        Конгрив услышал тяжелые шаги бегущего по лестнице Мариуччи.
        - Капитан! - крикнул Конгрив через плечо. - В какой части города находится Кони-Айленд, черт бы его побрал?
        - Ты что, турист что ли? В Бруклине, конечно. На юге… А, черт, - воскликнул капитан Мариуччи. Он стоял на пороге, глядя на то, что осталось от Бенни Сэнгстера.
        - . Джо Бонанно следующий, - сказал Конгрив. - Пошли.
        - Да, точно, он следующий, - кивнул капитан, - и тот, кто прикончил Бенни, кто бы это ни был, наверняка тоже так думает. Пошли отсюда.
        Для вечера пятницы дороги были на удивление свободными. Офицер гнал машину по кольцевой дороге.
        - Он каннибал, - вдруг сказал Эмброуз, глядя из окна на огни Бруклина.
        - Что? Кто? - встрепенулся Мариуччи.
        - Убийца. Китаец, который убил Сэнгстера.
        - О чем ты, черт возьми, говоришь, Эмброуз?
        - Съесть сердце врага. Акт физиологической брутальности. Убийца съел сердце Сэнгстера. По крайней мере он его вырезал. Учитывая то, что его трудно носить с собой, особенно, если он планирует сегодня совершить еще одно убийство, я полагаю, что он съел его прямо над трупом.
        - Господи.
        - Китайцы не такие брезгливые, как мы, капитан.
        - Ты хочешь сказать, что его поведение тебе понятно?
        - Табу на каннибализм там слабее, чем на Западе. Во время войны многие китайцы, умиравшие от голода, привыкли к вкусу человечины. И есть много всяких историй о том, как работники моргов или крематориев отрезают ягодицы или груди с женских трупов и забирают их домой на ужин. Ну, понимаешь, начинка для пельменей.
        - Ты не мог бы прекратить? Пожалуйста! - взмолился Мариуччи. - Заткнись сейчас же!
        Джо Бонанно работал сторожем на колесе обозрения. Сегодня пятница, вечер, одиннадцать с небольшим, так что, скорее всего, они найдут его в парке. Дороги закрывали в полночь, поэтому он, должно быть, все еще был там. Пока они сбегали по ступеням дома престарелых, Мариуччи позвонил в отдел убийств по сотовому телефону. И труповозка уже была на пути в последний приют. Мариуччи подумал, что Лейвон никуда не денется за это время. Когда они выбегали из комнаты, громила все еще стоял над трупом и плакал.
        34
        Сток не сомневался, что под длинной черной юбкой на фрау Ирме были надеты высокие армейские ботинки. Черные блестящие ботинки, доходящие прямо до ее маленьких ангельских розовых коленок. Она явно была не самой красивой девушкой в Баварии. Ее жидкие серо-желтые волосы были закручены в два больших пончика по бокам головы. Квадратное плоское лицо с длинным носом посередине покрывал густой слой пудры, хотя, по скромному мнению Стока, оно и так было достаточно белым. Тело у нее было маленькое и сбитое, и, уж в чем ей действительно не откажешь, для женщины она была очень сильной.
        - О, - сказала Ирма, глядя на документы Джет, - мы понятия не имели, что вы собираетесь к нам.
        - Мы просто решили прогуляться по горам, - ответила Джет. Она повторила это уже дважды, когда они стояли на улице у входной двери, мучаясь от жажды в ярких и безжалостных солнечных лучах. Фрау явно не ожидала увидеть Джет без барона. А когда Джет представила Стокли Джонса в качестве своего личного тренера, фрау посмотрела на него, как на какое-то гигантское существо другой, неведомой им формы жизни. Сток улыбнулся и сказал «гу-тен таг», но она, кажется, не очень хорошо понимала его немецкий. Гуу-тен так. Надо будет поработать над своим произношением.
        - А, прогуляться, - сказала фрау Ирма Винтервальд; ее голос звучал холодно и неприветливо. Она произнесла это так, словно гулять в этих горах было строго запрещено. Атмосфера в гостевом домике «У бешеной собаки» была устрашающей. Тяжелые бархатные занавески почти не пропускали солнечный свет. Резная мебель была тяжелой и темной, со стен смотрели пустыми стеклянными глазами звериные головы.
        От стоящего в дальнем конце комнаты большого рояля исходила громкая музыка. На рояле играл мужчина - господин Винтервальд был слишком стар для ее мужа, поэтому Сток подумал, что это, должно быть, ее отец. Он был слепой, глаза закрывали темные очки, одет он был в темно-зеленый фланелевый пиджаке костяными пуговицами. Его седые волосы дыбом стояли на голове, словно он постоянно находился под действием электрического тока. То, что он играл, напоминало нацистские марши новой волны, если таковые существовали в природе.
        Ирма заметила, что Сток смотрит на мужчину, и сказала:
        - Он гений, правда?
        - Да, - сказал Сток. - То есть нет.
        - Итак, - сказала Ирма. - Вы останетесь только на одну ночь, да?
        - На одну ночь, - отозвалась Джет с лучшей из своих актерских улыбок на лице.
        - Вам нужна одна комната? - задавая этот вопрос, фрау смотрела не на Джет, а на Стока. Она бросила на него отягощенный намеками взгляд. Сток широко ей улыбнулся и поднял два пальца.
        - Нет, - сказала Джет, - нам понадобятся две комнаты, фрау Винтервальд.
        Сток видел, что Джет пришлось собрать в кулак все свои актерские навыки, чтобы сдержаться, не перелезть через стойку и не оторвать башку этой уродке. Уж если две женщины друг другу не нравятся, это видно сразу.
        - Zwei Zimmer[23 - Значит, две комнаты (НЕМ.).]. Одна для фройляйн Джет и одна для мистера…
        - Джонса, - сказал Сток, и она записала фамилию толстой чернильной ручкой.
        - Совсем никакого багажа? - спросила Ирма. Она поднялась на цыпочки и заглянула за стойку, словно багаж мог чудесным образом материализоваться из воздуха.
        - Нет, багажа у нас нет, - сказала Джет.
        - А скажи мне, моя девочка, как дела у барона фон Драксиса? Мы его почти не видели с тех пор, как лыжный сезон закончился, - поинтересовалась Ирма.
        - У него все прекрасно, - сказала Джет. - Мы с ним плавали по Средиземному морю на борту «Валькирии». Вы, вероятно, слышали, фрау Винтервальд, что мы с бароном фон Драксисом собираемся пожениться в сентябре?
        Услышав это, фрау Винтервальд изменилась до неузнаваемости, прямо другим человеком стала:
        - Нет, моя дорогая, я совершенно ничего об этом не знала! Как чудесно! Я очень за тебя рада. Он замечательный человек! И такой богатый! Тебе очень повезло! Не хотите пообедать в саду?
        Фрау Ирма, превратившаяся в улыбающееся, благодушное создание, подала к обеду по бокалу холодного белого вина. Сток заказал венский шницель, потому что это было единственно известное ему блюдо из всего меню. Джет, понятное дело, попросила зеленый салат. Фрау Винтервальд поклонилась и ретировалась обратно в дом.
        - А эта Ирма не такая уж и грозная, - прошептал Сток на ухо Джет, когда фрау скрылась из виду.
        Джет улыбнулась:
        - Да. Эта сучка всегда меня ненавидела. Но, по-моему, мы справились неплохо. Ты был просто великолепен.
        - Да, я хорошо притворяюсь до тех пор, пока рот не открою. Смешно, да? У них тут в меню одна страница с разными блюдами и целых тридцать страниц с винами.
        - Ik должен взглянуть на их винный погреб, - сказала Джет, внимательно на него глядя. - Может, сегодня вечером, когда они отправятся на покой.
        - Я знал, что ты меня сюда неспроста привела, - улыбнулся ей Сток. - Должна же быть еще какая-то причина кроме невероятной гостеприимности хозяев.
        - Они обычно ложатся в десять, - сказала Джет. - Я принесла кое-что, чтобы им в чай подсыпать для более крепкого и здорового сна. Когда они вырубятся, я постучу тебе в дверь.
        - Они что, не запирают погреб?
        - Я знаю, где она прячет ключ.
        Было около двух ночи, когда Сток и Джет спустились в погреб. Ступени, ведущие вниз из кухни фрау Ирмы, были старыми, каменными и скользкими. Ему пришлось держать Джет за руку, чтобы они оба кубарем не скатились вниз. Сток держал в руке маленький швейцарский фонарик и направлял его луч Джет под ноги, чтобы она не поскользнулась.
        На стене в конце лестницы висел железный подсвечник со свечой, на полке Сток нашел коробок спичек. Он зажег спичку и оглянулся. Столько вина он еще в жизни не видел. Маленькая комнатка была заставлена полками с пыльными бутылками, во все стороны из погреба расходились коридоры, по обеим сторонам которого тоже стояли полки с вином.
        - Это гордость Шатци, - сказала Джет. - Самая большая коллекция довоенного бордо в Германии. Пойдем, нам сюда.
        Сток посветил Джет под ноги и свернул вслед за ней в длинный темный коридор. Потом они уперлись в тупик - маленькую круглую комнату со стоящими на каменном полу дубовым столом и двумя стульями. Посреди стола стояла свеча, и Сток ее зажег. На столе лежала толстая книга в кожаном переплете. Джет присела, открыла книгу и стала перелистывать страницы с золотым обрезом, пробегая глазами по нацарапанным красной шариковой ручкой записям.
        - Что это? - спросил Сток.
        - Журнал учета вин. Вот этой ручкой нужно записывать каждый ящик. А вот эти номера в крайней колонке, это ключи. - Джет считала у себя на ладони, вычитала и прибавляла.
        - Ключи к чему?
        - Сейчас я тебе покажу, - сказала Джет и захлопнула книгу. Помоги мне отодвинуть стол.
        Они сдвинули стол в сторону. В стене был незакрепленный камень. Опустившись на колени, Джет вынула из кармана маленький перочинный ножик. Она просунула лезвие в щелочку сбоку от камня и надавила. Сток направил свет фонарика на квадратную дыру, открывшуюся в полу. Там была черная стальная панель с цифровым дисплеем и клавиатурой. Джет смотрела на цифры на ладони, и они постепенно стали появляться на дисплее. Она нажала другую кнопку, и номера начали мерцать.
        - Они каждую неделю меняют код, - сказала Джет. - Хорошая система.
        - Безупречная, - восхитился Сток под грохот бутылок. - Да, точно.
        Стена начала отодвигаться, открывая обшивку из нержавеющей стали. В стальную стену была вделана бронзовая дверь лифта.
        - Я понял. ПО-НАСТОЯЩЕМУ хорошее вино он держит на другом этаже, так? - спросил Сток.
        - Да, очень хорошее, - Джет подняла глаза и улыбнулась ему.
        Они молча смотрели, как последняя полка с бесценным вином исчезает в полу.
        - Ладно, - сказала Джет. - Мы почти пришли.
        Она положила правую руку на матовую черную панель справа от двери. Красный луч биометрического сканера пробежал под ее ладонью, считывая ее данные. Через секунду маленький огонек над панелью замигал зеленым.
        Сток услышал слабый гул и понял, что за стальными дверями к ним спускался лифт.
        Вдруг Стока осенило.
        - Эта лифтовая шахта проходит внутри горы прямо за гостевым домиком? - спросил он. Джет кивнула.
        - Добро пожаловать в замок Райхенбах, - пригласила его Джетт, двери бесшумно закрылись. - Это одна из самых безопасных и изысканных частных резиденций в Альпах.
        - Здорово, - отозвался Сток.
        По пути наверх они молчали. На то, чтобы подняться на вершину горы, потребовалось десять минут. Когда лифт остановился, двери открылись, и они вышли.
        - Потрясающе, да? - спросила Джет, вглядываясь ему в лицо.
        - Слов нет, - признал Сток.
        Он просто стоял и смотрел. Они были на высоте шести-семи тысяч футов. Стена из цельного стекла отделяла их от черного звездного неба и залитых лунным светом заснеженных горных вершин. Джет включила свет.
        В комнате почти не было мебели. Пол из узорного паркета. Слева от Стока несколько низких кожаных кресел стояло вокруг большого камина. Над украшенной резьбой каминной полкой висел большой портрет, написанный маслом. На нем были изображены двое мужчин на лошадях где-то среди этих самых снежных вершин. Даже с такого расстояния Сток узнал в одном из мужчин фон Драксиса. На нем была яркая военная форма. В высшей степени героическая картина.
        - А кто второй парень? - спросил Сток у Джет и подошел к камину, чтобы лучше рассмотреть.
        - Это Люка Бонапарт, - ответила она. - Лучший друг Шатци.
        - Бонапарт? Так это он? Я должен был догадаться по тому, как он руку за пальто заложил. Черт подери. Ух ты! Что это за костюмчик на Шатци?
        - Альпенкорпс - форма немецких альпийских войск времен Второй мировой войны. У него в Темплхофе собрана целая коллекция военной формы.
        - Опять это слово! Что еще за Темплхоф? Аэропорт что ли?
        - Старый аэродром в Берлине. Его спроектировал Альберт Шпеер, а построен он примерно в 1937 году. Огромное здание серповидной формы длиной около пяти километров. После завоевания мира Темплхоф должен был стать главным аэропортом Германиады. Несколько лет назад правительство Берлина хотело снести здание, но Шатци увел его прямо у них из-под носа. Теперь в нем расположен центральный офис корпорации фон Дракси-са и дизайнерские кораблестроительные и авиационные студии.
        - Вот как? Германиада. Так вот как он собирался назвать мир, да? Я не знал.
        Единственный стол в форме полумесяца с одним стулом стоял у огромного окна.
        - Это его стол? - спросил Сток, постукивая костяшками пальцев по полированной поверхности.
        - Да. Сядь в кресло.
        - Думаешь, он не будет возражать?
        - Конечно, будет. Давай.
        Сток сделал так, как она сказала. Сидя здесь, легко было чувствовать себя хозяином мира.
        Через несколько долгих минут он взглянул на Джет и сказал:
        - Джет, чем на самом деле занимается твой бойфренд?
        - Он судостроитель. Самый удачливый и влиятельный во всей Германии. Его семья четыре века занимается этим бизнесом. Семья Крупа делала оружие. Семья фон Драксиса строила корабли, которые возили это оружие за море. На принадлежащей им верфи в Вильгельмсхафене построили «Графа Шпее».
        - А наш малыш Шатци все еще строит корабли для немецкого флота?
        - Сейчас уже почти нет.
        - Немецкий флот уже не получает многомиллионные долларовые бюджеты, которые у него были раньше. Так какие корабли он строит сейчас?
        - Пойдем, я тебе покажу.
        - Куда мы идем?
        - У Шатци в доме есть студии, где разрабатывают новые модели кораблей. Там конструкторы сначала воплощают в жизнь то, что он придумывает, а потом испытывают в лабораториях условия, имитируя катастрофы и чрезвычайные ситуации. Поэтому его корабли становятся идеальными во всех отношениях, прежде чем их корпус соприкоснется с водой.
        - Что он сейчас строит?
        - Самый большой океанский лайнер в мире.
        - Для Германии? Он, что, собирается на него установить оружие?
        - Нет. Он строит его для Франции.
        - Франция. Ну не чудно ли это? Франция и Германия. Черт. По-моему, они наконец решились поцеловаться и обручиться. Пойдем посмотрим.
        - Ты в порядке? Ты как-то странно себя ведешь.
        - Я в порядке. Просто я всегда такой, когда меня что-нибудь сильно впечатляет.
        Когда они вошли в мастерскую, Сток понял, что мог бы проторчать здесь неделю. Под раскрашенным в цвета штормового неба потолком разлилось море стеклянных ящиков. В каждом из них стояла тщательно выполненная модель корабля, сконструированная и построенная фон Драксисами для немецкого флота.
        Сток несколько раз останавливался полюбоваться крупными боевыми кораблями типа «Тирпитц» и «Бисмарк».
        Путь в следующую комнату преграждала украшенная резьбой стальная дверь, отделанная бронзой. На ней были запечатлены военные битвы, в которых участвовал военный флот Германии за последние несколько веков. Сток чувствовал, что он все больше узнает Шатии. И ему начало казаться, что идея Хока послать его в Германию была не так уж и плоха. Он не мог выбросить из головы портрет над каминной полкой.
        Джет поколдовала с электронным замком на двери, и они вошли в конструкторское бюро. Вместо потолка здесь был стеклянный купол, высоко над головой блестели звезды. Джет потянулась к выключателю, Сток тронул ее за руку и сказал:
        - Не надо. Подожди минутку.
        В комнате была всего одна модель, она стояла в центре выложенного мрамором пола и была закрыта стеклянным ящиком футов тридцать в длину и пятнадцать в высоту. А внутри находился самый потрясающий корабль, который Сток видел в своей жизни. Название гигантского океанского лайнера было написано золотыми буквами на корме.
        «Левиафан».
        - ЛЕВИАФАН? - переспросил Сток.
        - Морское чудовище, - сказала Джет. - Библейское. Такой у Шатци и Люка юмор.
        - Понял, - сказала Сток, хотя на самом деле ничего не понял. Французский монстр был в полтора раза больше самого большого лайнера в мире на сегодняшний день «Куин Мэри-2», построенный Конардом. То есть он достигал пятисот футов в длину и трехсот футов в высоту. Если бы Стока попросили угадать его тоннаж, он сказал бы триста тысяч. Боже правый!
        - Это рабочая модель, - сказала Джет, протяги вая ему пульт.
        - Что значит «рабочая»?
        - Все работает. Давай я тебе покажу. - Она нажала кнопку, и корабль по всей длине от носа до кормы осветили тысячи крошечных огоньков внутри и снаружи. Красные и зеленые огни размером с мячик для гольфа бегали по обеим сторонам носа лайнера. Она нажала другую кнопку, и крошечные якори начали опускаться.
        - Черт побери, - сказал Сток. Эта штука была по-настоящему красивой.
        - Да это еще так, ерунда. Посмотри-ка сюда, - сказала Джет. Она снова нажала на кнопку, и пространство внутри стеклянного ящика начало наполняться чистой голубой водой, подсвеченной снизу. Вода быстро поднималась по стенкам ящика, пока не достигла ватерлинии «Левиафана».
        - Можно смоделировать любые условия водной среды, - сказала Джет. - На дне ящика спрятаны лопасти, создающие волны. И по всей длине емкости установлены сенсоры, чтобы можно было следить за воздействием волн на корпус корабля. Хочешь увидеть пятибалльный шторм? Цунами? Волны высотой пятьдесят футов?
        - Не сейчас.
        - Хочешь, я включу моторы?
        - Да, на это я хочу посмотреть, - ответил Сток, завороженно глядя на то, как Джет возится с пультом. На корме было закреплено четыре мощных лопасти двигателя. Когда джет нажала на пульт, лопасти повернулись на триста шестьдесят градусов, и миниатюрные бронзовые винты начали вращаться, создавая вокруг себя белые пенящиеся буруны.
        - Ну вот. Четыре лопасти. Два зафиксированных винта и два подвижных. Эта модель является точной копией настоящего лайнера, повторяющей оригинал до последней мельчайшей детали.
        - Что это за большой бугор на киле? Странная штуковина.
        - Это? Специальный выпуклый киль. Снижает вертикальный центр гравитации.
        - А ты много об этом знаешь, Джет.
        - ДА,достаточно.
        - А почему на нем нет паровых труб? Как такое может быть?
        - Ну, это просто. Он атомный.
        - Черт возьми, - поразился Сток. - Атомный? Океанский лайнер?
        - Хм-м.
        - Барон, что, и вправду строит эту штуку?
        - Вообще-то, корабль уже готов. Скоро должно состояться его первое плавание. Он поплывет из Гавра в Нью-Йорк.
        - Гавр, - протянул Сток. - Это ведь во Франции, так? Хотелось бы мне поприсутствовать на вечеринке, когда корабль будут спускать на воду. Но, я думаю, сначала нам нужно вернуться в Берлин и поразнюхать вокруг этого аэродрома Темплхоф. Ночью туда смотаться, чтобы никто не беспокоил.
        - Хм-м, - сказала Джет и посмотрела на часы. - Слушай, уже поздно. Нам лучше спуститься с горы и лечь обратно в постели, пока нас не хватились.
        - Ты читала «Ганзель и Гретель»? - спросил Сток. - Нет? Да так, просто любопытно.
        35
        - Он не хочет спускаться? - спросил капитан Мариуччи у менеджера «чертова колеса» на Кони-Айленд. - Как это, он не хочет спускаться? - Капитан от злости стиснул челюсти. Кажется, бывший мафиози мистер Джо Бонанно был жив, но в настоящий момент недоступен, так что ему нельзя было задать интересующие их вопросы. Джо торчал в одной из шестнадцати кабинок на верхушке самого высокого в мире колеса обозрения.
        - Ну, как мне еще объяснить? Я же сказал, он не хочет спускаться, - повторил Сэмюэль Грампетц, проведя руками по воображаемым волосам на макушке. Он рассматривал кабинку, в которой прятался Джо, в бинокль. И со злостью смотрел на недовольных клиентов, стоящих вокруг «колеса», а потом снова сосредотачивался на Джо. Семья Грампетцов заправляла первой достопримечательностью Кони-Айленда на протяжении последних тридцати лет.
        Его ночной сторож, Джо Бонанно, бывший мафиози, который знал свое дело вдоль и поперек, обычно был уравновешенным и спокойным. Но час назад он из-за чего-то вспылил, причем наотрез отказался говорить, из-за чего именно. Теперь он сидел в кабине, подвешенной на самой верхушке этого чертова колеса, и его костлявую старую задницу нельзя было никаким образом оттуда снять. Вдобавок к растущей толпе ему на голову свалился этот полицейский из Нью-Йорка и его приятель, английский коп из Скотланд-Ярда.
        - Можно мне бинокль на минутку? - спросил Грам-петца англичанин.
        - Да, конечно, - ответил Грампетц. - Какие проблемы.
        - Мистер Грампетц, мне очень неудобно мешать вашей маленькой чайной церемонии, - сказал капитан Мариуч-чи. - Я только хочу еще раз вас попросить. Включите чертово колесо и спустите парня вниз. Ну как? Договорились?
        - Сколько раз вам еще объяснять, капитан? Во-первых, Джо - старый воробей. Ему восемьдесят пять лет. У него есть свои привычки. Он упрям. Не любит, когда ему говорят, что делать. Во-вторых, он мой шурин. То есть если с Джо здесь хоть что-нибудь случится, мне конец. Я труп. И наконец, в-третьих, он что-то сделал с контрольной панелью. Так что мы не можем включить колесо.
        Мариуччи сказал:
        - Что бы он там ни сделал с этой чертовой панелью, это не смешно. Почините ее.
        - Если бы это было так легко, капитан! Видите того толстого парня в кабине управления? Это мой механик Мэнни. Как вы думаете, что он там сейчас делает? Пытается себя удовлетворить? Играет в карты? Нет. Он пытается починить это хреново колесо обозрения. Но, как я уже говорил, есть маленькая проблема. Джо вынул какую-то деталь из механизма, я не знаю точно какую.
        - Он затолкал большой гаечный ключ в главное приводное колесо, - сказал Мэнни. - Затолкал так, что большое колесо теперь делает только пол-оборота. А потом застревает.
        С Атлантики вдруг потянуло влажным ветром. Края закипающих черных и пурпурных туч были окрашены в ярко-желтый и красный цвет, а в середине разместились пестрые всполохи. Конгрив рассматривал в бинокль кабинку с Джо Бонанном.
        От порывов восточного ветра кабинка яростно раскачивалась из стороны в сторону. На востоке вспыхнула молния, а потом загрохотал гром. Надвигался сильнейший шторм. Эмброуз подумал, что такого сумасшедшего раскачивания не выдержал бы любой, даже самый сильный человек. А ведь по-настоящему дуть еще и не начало.
        - Мистер Грампетц, - сказал Конгрив. - Пожалуйста, еще раз точно расскажите мне, что заставило мистера Бонанно сломать механизм.
        - Его что-то напугало. В девять тридцать или около того ему позвонили прямо в кассу. Он вышел и сотворил эту херню с колесом, потом повесил цепочки, перекрыл проход. Я сказал что-то вроде: «Эй, урод, какого черта ты делаешь?», а он что-то типа: «Сэмми, ты должен мне помочь, я по уши в дерьме».
        - Но он не сказал, какие именно у него неприятности?
        - Нет. Да это было и не нужно. Поверьте мне, тот, кто всю жизнь прожил на улицах Бруклина, хорошо знает этот взгляд. Его предупредили по телефону. Кто-то хотел его грохнуть.
        - Он сказал, кто ему позвонил? - поинтересовался английский детектив.
        - Да. Приятель из дома престарелых. Джо часто туда ходил, смотрел баскетбол со своим старым приятелем Бенни Сангстером.
        В этот момент из толпы раздался крик.
        Конгрив резко повернулся и увидел, как высокая женщина в черном плаще показывает на другой аттракцион, прямо напротив колеса обозрения. Судя по виду, он уже много лет бездействовал. Почерневший искривленный остов высокой железной конструкции напоминал Эйфелевую башню после сильнейшего пожара. Сооружение было огромное, не меньше трехсот футов в высоту. Конгрив поднял к глазам бинокль. На высоте примерно сотни футов мужчина в белой одежде быстро карабкался по железному каркасу.
        - Капитан Мариуччи, - сказал Конгрив, - по-моему, у нас появилась небольшая проблема.
        - Что там?
        - Вон там, - Эмброуз протянул ему бинокль.
        - А, черт. Я просто глазам своим не верю.
        - Что происходит, капитан? - спросил Грампетц, глядя наверх.
        - Мы облажались, вот что происходит. Видите того коротышку наверху? Он будет карабкаться до тех пор, пока не сможет с удобного для него расстояния пристрелить Джо.
        У Мариуччи в руках уже был телефон, и он рявкал в него короткие команды. Черт подери, ему нужна группа поддержки. Ему нужен подъемник, ему нужен вертолет. Сейчас же.
        - Мистер Грампетц, - сказал Конгрив, взял мужчину за локоть и потащил его сквозь толпу. - Что это за штуковина?
        - Это старая парашютная вышка. В старые добрые времена мы называли ее бруклинская Эйфелева башня. Ее построили в 1939 году для Международной ярмарки. Она не работает, как видите. Уже лет тридцать. Сейчас это просто ржавая железяка, которая может упасть в любой момент. Но видели бы вы ее в зените славы!
        Женщина в черном плаще стояла чуть поодаль от толпы, собравшейся у парашютной вышки. У нее в руках был бумажный кулек с кусочками зефира. Она наслаждалась зефиром, наблюдая подъем маньяка на вышку. На поломанных ограждениях висели знаки с изображениями черепа и перекрещенных костей: ОПАСНО. Проржавевший от соленого влажного воздуха заброшенный железный каркас был опасен. Четверо охранников парка спорили между собой, решая, кто должен лезть наверх и снять этого придурка, пока он не забрался слишком высоко. Добровольцев пока не нашлось.
        Тихий гул одобрения сопровождал каждые несколько футов виртуозного подъема «альпиниста». Он поднимался с почти нечеловеческими грацией и ловкостью. И такой же силой. Мощными движениями он подтягивался с одной перекладины на другую и с невероятной скоростью перепрыгивал с балки на балку. Похоже было, что он сможет добраться до вершины, если только не поскользнется. Или если одна из перекладин не сломается у него под ногами.
        Налетел ветер, в воздухе резко запахло озоном. Начался дождь, сначала небольшой, а потом полило, как из ведра. Черное небо над башней прорезала молния. Женщина затаила дыхание, когда увидела, как вспышка молнии высветила силуэт китайца на фоне неба. Похоже, он выпустил из рук перекладину и стоял на балке, размахивая руками и качаясь. Наконец каким-то чудом ему удалось восстановить равновесие.
        Он снова полез вверх.
        Когда Джо Бонанно умрет, они с Ху Ксу возьмутся за англичанина, детектива из Скотланд-Ярда по имени Эмброуз Конгрив. Он был где-то здесь, в Нью-Йорке. Может быть, когда Конгрив и двое свидетелей-американцев умрут, ее отец наконец-то успокоится, и к нему снова вернется уверенность. С самого детства сестра Бианки, Джет, была его любимицей, его милым ангелом. И как только отец мог любить Джет сильнее, чем ее?
        Она поняла, что для нее приоткрылась дверь, и она свой шанс не упустит. Джет предала отца. Майор Танг сказал, что она спит с врагом. Бианка увидела, как для нее забрезжила надежда. Она бросит эти чертовы наркотики, всех тупых мужиков. И когда-нибудь, в один прекрасный день, изгонит сестру из отцовского сердца.
        Бианка Мун полагала, что сможет наконец обрести то единственное, к чему она стремилась все двадцать семь лет.
        Искупление в глазах своего отца. И конечно, его любовь.
        36
        - Джонни Блэк, обнаружен самолет на расстоянии двадцати пяти миль, он быстро приближается к тебе. - Алекс Хок ушам своим не верил. Он уж было думал, что приключений, связанных с самолетами, произошедших за последние несколько дней, хватит ему на всю жизнь. «Инцидент» - так теперь называли то, что произошло на борту «Линкольна» - относился к разряду воспоминаний, которые подолгу не изглаживались из памяти. Каждое утро в лазарете он сильно удивлялся, открывая глаза по утрам.
        Эй, приятель, ты все еще жив?
        Да. Весь в синяках (шея и правое плечо приобрели приятный лиловый оттенок, когда он ударился об обшивку) и ссадинах, но живой. В новом, с иголочки, самолете, который он забрал из Авиано в Италии.
        И вот сейчас «Архангел», американский истребитель, оборудованный системой раннего обнаружения и наведения, который руководил операцией в закрытом для пролета воздушном пространстве над Северным Оманом, предупреждал Алекса, что к нему быстро приближается французский самолет «Мираж Ф1».
        Хок, сидящий в кабине истребителя Ф-16, по форме напоминающей пузырь, вызвал по радио летчика ведомого самолета. - «Джим Бим, Джим Бим, это Джонни Блэк». - Американский пилот, лейтенант Джим Хейджес, держался возле правого крыла Хока. - «Ты видишь этого парня?»
        - Вижу - это мягко сказано, Джонни Блэк. Он летит на высоте двадцать пять тысяч футов со скоростью четыреста узлов. Мы делаем переход с низкой на высокую, да, сэр?
        - Подтверждаю. Делаем переход с низкой на высокую, Джим Бим, - сказал Хок.
        Переход с низкой на высокую значил, что пилот ведомого самолета должен был снизиться и поискать других плохих парней, пока сам Алекс поднимется и встретится лицом к лицу с врагом. У него были свои причины поступить подобным образом, но ему было приказано не делиться этими соображениями с пилотом ведомого самолета. Он был уверен, что Хейджес вообще всю эту операцию считал полной чепухой, но пока ничего не мог поделать.
        Он вылетел в шесть часов утра с авиабазы Авиано в Италии, сделав остановку в Саудовской Аравии, чтобы заправиться и посетить очередное совещание. И наконец вылетел в Оман. Алекс Хок получил приказ самолично проверить закрытую для пролета зону и сообщить Келли все, что узнает. А потом встретиться с Гарри Броком в маленькой прибрежной деревушке Рас аль-Хадд и обсудить вторую причину, по которой он летел в Оман. Вырвать султана и его семью из лап французов.
        - Так, Джонни Блэк, самолет в двадцати милях и движется прямо на нас, - сказал пилот ведомого самолета, летевший высоко над самолетом Алекса.
        - Какой на нем флаг?
        - ARMEE D’AIR. Французские воздушные силы. Вам нужно смещаться, сэр.
        Ну вот, подумал Хок. Чертовы французы совсем с катушек слетели.
        - Посмотрим, будут ли они стрелять, - сказал Брик Хоку. Алекс собирался заняться именно этим.
        - «Архангел», - сказал Хок. - Выполняю смешение. Вертикальное смещение минимум на пять тысяч.
        - Подтверждаю. Это хорошая цифра, сэр. Больше не надо.
        - Оставляю вертикальное смещение на пять тысяч, - сказал Хок. - Джонни Блэк.
        - Джонни Блэк, поднимайтесь и поддерживайте курс три, пять, ноль.
        Хок так сосредоточился на показаниях радара, оружии и ярких воспоминаниях о прерванной карьере летчика-испытателя, что едва не пропустил предупреждение пилота ведомого самолета. Алекс быстро взялся за дело.
        - Понял тебя, - сказал Хок, внимательно глядя на монитор, чтобы проследить, будет ли картинка увеличиваться по мере сближения двух самолетов. Он знал, что парень сначала будет лететь напролом, а потом вдруг начнет сдвигаться.
        - Джонни Блэк, направо, - услышал Хок в наушнике. Он уже поворачивал. Левой рукой включил ускорение. Хок выжимал бешеную скорость на повороте. Кровь у него отлила от головы и стремилась по венам вниз, к ногам. Он напряг мускулы, чтобы не отключиться от «красной вуали», которая непременно за этим последует[24 - «Красная вуаль» - прилив крови к голове у космонавтов к пилотов реактивных самолетов при выполнении сложных фигур пилотажа. - Прим. пер.]. Два истребителя отворачивались друг от друга, каждый из них описывал круг в небе. Теперь это было соревнование нервов. Каждый пилот надеялся перегнать самолет противника и оказаться сзади него. Это называлось «на шестерке». Иногда еще говорили «положение А».
        - Хорошая работа, Джонни Блэк, - вдруг сказал «Архангел». - Опусти нос немного.
        - Понял. - Хок осторожно опустил нос. Если на повороте лететь чуть вниз, мощность сразу увеличивалась, потому что добавлялась сила гравитации.
        - Эй, Джонни Блэк, - сказал «Архангел», - что именно вы собираетесь сделать, сэр?
        - Выйти на траекторию, включить ускорение, использовать возникаюшую на повороте мощность, - ответил Хок.
        - На какой скорости?
        - Четыреста узлов.
        - Хорошо, только не больше пятисот узлов, сэр. Мы же не собираемся ввязываться в драку, сэр. Мы, э-э, мы все еще разведываем обстановку.
        Хок ухмыльнулся. НЕ СОБИРАЕМСЯ ВВЯЗЫВАТЬСЯ В ДРАКУ?А какого черта они тогда здесь делают? Он выстрелил, ориентируясь по радару, ракетой «воздух - воздух» и зацепил самолет противника. Тот занял оборонительную позицию и попытался увернуться, резко уйдя вниз. Хок нырнул за ним. Теперь оба неслись по спирали к земле. Каждый из пилотов надеялся воспользоваться преимуществом в сотую долю секунды, полученным благодаря ошибке противника.
        Алекс прижал противника - тот как раз заряжал ракеты, когда прозвучал сигнал предупреждения об опасном сближении. Боеприпасы под крыльями его самолета были последним словом науки и техники. Ракеты-перехватчики, запуск которых производился с воздуха, оснащенные системой активного отслеживания мишени по радару. Они развивали невероятную скорость и были эффективны против одной или нескольких мишеней в любых условиях. Маячившему под ним, мчавшемуся к земле самолету уже пришел конец. Просто тот об этом еще не знал.
        - Джонни Блэк, отбой! Отбой! - закричал «Архангел» в наушниках.
        - Повтори! - сказал Хок, в его голосе слышалось недоверие, рука застыла в воздухе. - Я прижал этого урода! Ты хочешь, чтобы я отступил?
        - Подтверждаю. Подтверждаю. Отбой! Не стреляйте! Отступайте, сэр.
        - Да что, черт возьми, происходит? Может быть, мне кто-нибудь объяснит, в конце концов? - воскликнул Алекс, не скрывая раздражения и злости в голосе.
        - Это не та война, где стреляют, Джонни Блэк.
        - Нет? А в какую войну вы тогда играете, ребята?
        - Сейчас это война маневров и уловок, сэр.
        - Маневров и уловок?
        - Так точно, сэр. Пока не поступят дальнейшие указания.
        - Хорошо, Архангел, - сказал Хок, пытаясь успокоиться. - Похоже, где-то в цепочке возникло серьезное недопонимание.
        - Именно так, Джонни Блэк. Приносим свои извинения, сэр. Мы… э-э… о черт!
        Внизу послышался приглушенный хлопок, Хок посмотрел вниз. Французский истребитель врезался в склон горы. С места крушения вздымались языки оранжевого пламени и клубы черного густого дыма. Пытаясь уйти от Хока, пилот «Миража» зашел слишком далеко. Или, вернее сказать, уловками и маневрами его заставил зайти слишком далеко другой пилот, которому именно в этот момент изменили удача и профессионализм.
        - Похоже, тот парень грохнулся, - сказал Хок. - Очень жаль.
        - Подтверждаю, Джонни Блэк. Без всяких сомнений, вы сделали наш день намного интереснее и насыщеннее. Простите за возникшее недопонимание. Мы на все сто процентов попадаем в вечерние новости. Приятного вам дня, сэр.
        - Джонни Блэк следует в Сииб Интернэшнл, Оман.
        Хок повернул самолет вправо и взял новый курс. Он видел столицу Маскат прямо перед собой. Джим Бим скользил слева от него. Хейджес посмотрел на него, качая головой. Американский пилот наверняка подумал, что Алекс совсем чокнулся, когда так агрессивно погнался за «Миражом». Но в ЦРУ хотели точно знать, что французские пилоты будут делать, если их спровоцировать. Теперь они это знали. Может, это была и не та война, где нужно стрелять, по крайней мере пока. Но ситуация может радикально измениться, причем очень скоро. Многое зависело от того, что ожидает Джонни Блэка на земле в Омане.
        Пока, если не считать небольшого обмена любезностями в Каннах несколько недель назад, в этой войне не было сделано ни одного выстрела. Но на данный момент обе стороны уже потеряли по одному самолету. И только одна сторона потеряла пилота.
        Пока.
        37
        Сток услышал звуки рояля, когда они с Джет вышли из подвала. Музыка, глубокая и волнующая, звучала в миноре. Виктор был явно в прекрасной форме, но не в четыре же часа утра! Какого черта он не спит? Джет сказала, что положила в чай столько зелья, что Виктор и фрау Ирма должны были отрубиться на неделю.
        - Она, что, тоже там? - прошептала Джет. Виктор выдавал громкие аккорды, поэтому Сток полагал, что он не услышит их шепота. Джет стояла за спиной у Хока в темном проеме кухонной двери. На потолке и стенах гостиной плясал мерцающий свет. Свечи?
        Да, Виктор зажег свечи. Он выглядел, как в телевизионной трансляции классического концерта: тяжелая черная крышка была поднята, руки высоко поднимались, прежде чем снова опуститься на клавиши цвета слоновой кости. Пам, парам, пам.
        - Я ее не вижу. По-моему, там только он, - прошептал Сток Джет на ухо.
        - Хорошо. Если мы сможем проскользнуть мимо него, а потом вверх по лестнице к нашим комнатам, избежим кучи неприятностей. Только сделать это нужно абсолютно бесшумно, не издав ни единого звука. У него феноменальный слух.
        - Да? А почему тогда он такое дерьмо все время играет?
        - Хороший вопрос.
        - И зачем все эти свечи? Он же слепой.
        - Для запаха, - сказала Джет. - Он обожает этот запах.
        - Ароматерапия. Никуда от нее не денешься, она повсюду. Готова?
        Виктор барабанил по клавишам с левой стороны, явно приближаясь к кульминации. Джет сжала руку Стока.
        - Быстрее. Мы должны добраться до лестницы, пока мелодия не кончилась. Давай.
        Они были как раз на середине комнаты, когда музыка оборвалась. Руки Виктора застыли в воздухе над клавишами. Он повернул голову в ту сторону, где стоял Сток.
        - GUTEN MORGEN, HERR JONES, - сказал Виктор, когда последняя печальная нота замерла в воздухе. - WIEGEHTS?[25].
        - Хорошо, Виктор. А как у тебя, приятель? - сказал Сток, удивляясь, каким образом Виктор услышал, как он крадется через комнату, посреди всего этого чертова грохота. Интересно, а Джет он тоже слышал? Может, и нет. Она застыла на месте и наблюдала за Виктором. Сток взглянул на нее и приложил палец к губам. Потом жестом показал ей продолжать движение к лестнице, пока он будет занимать хозяина разговором.
        Джет на цыпочках начала пробираться к лестнице. Девушка двигалась, как большая кошка, которая…
        Звук выстрела прозвучал так громко и неожиданно в тишине темной комнаты, что Сток чуть не подпрыгнул. Он увидел, как Джет упала на пол и свернулась в клубок. Сток не мог определить, задело ее или нет. Он посмотрел на Виктора и увидел, что из дула автомата, все еще направленного туда, где стояла Джет, струится дымок. Сток присмотрелся получше и понял, Виктор стрелял из какого-то старинного автомата - древняя штука, но работала «на ура». Слепой повернулся на стуле и направил дуло прямо на него.
        Когда Сток бросился к массивному столу, РАЗДАЛСЯ второй выстрел. Пуля просвистела у него над головой и ударилась в каменную стену.
        - Не двигайся, - сказал Виктор. - Предупреждаю. - Так он еще и по-английски прекрасно говорил. Парень был полон сюрпризов.
        - Спокойно, Виктор. Я никуда не собираюсь убегать, - спокойно произнес Сток, боком пятясь к столу. Он хотел сначала просто прыгнуть на рояль и вытащить из-за него этого хрыча. Но потом увидел краем глаза, что Джетбесшумно ползет на животе к инструменту. Он не видел на ней следов крови. Кажется, она была не ранена. Это хорошо.
        - Я сказал, не двигайся! - сказал Виктор.
        - Полегче, Виктор. Спокойно. Позволь спросить, что это у тебя за пистолет?
        - «Шмайссер». Лучший автомат из всех, которые сделал рейх.
        - Клевый ствол. Мне нравится.
        - Барон фон Драксис приказал мне пристрелить любого, кто попробует проникнуть в шлосс.
        - Ну, хорошо, положим. Я там уже один раз побывал, так что ты можешь вычеркнуть меня из списка тех, кого нужно пристрелить. А какой оттуда открывается вид, Виктор! Вам надо деньги брать за вход, - сказал Сток. - Сделаете целое состояние.
        - Туда вход для гостей закрыт, - повторил Виктор. - Я уже сказал.
        - Хм. Ну, ладно. Эй, Виктор, а позволь задать тебе еще один вопрос. Что ты с собой сделал? Быстренько сбегал и сделал лазерную операцию на глаза, пока я прогуливался по этому твоему шлоссу, то есть замку?
        - Глаза? А при чем тут глаза, герр Джонс? Я вижу ушами. Вам нужно носить ботинки с мягкими подошвами.
        Джет была уже за пианино, она стояла на четвереньках. У нее появился план, и, насколько мог судить Сток, план хороший. Он даже придумал способ ей помочь.
        На столе за спиной лежало тяжелое стеклянное пресс-папье. Сток аккуратно протянул руку назад и поводил ладонью по столу, пока пальцы не нащупали шар размером с бейсбольный мячик. Сток сжал шар в руке, с удовольствием ощущая его вес. Сначала он хотел просто оглушить Виктора, но потом придумал кое-что получше.
        - Кто там? - резко сказал Сток.
        - Где? - инстинктивно переспросил Виктор.
        - Вон там, - сказал Сток. - Смотри! Еще один лунатик!
        Он швырнул стеклянный мячик в зеркало над камином. Стекло разлетелось на куски, Виктор привстал со стула, наклонился над открытым роялем и выстрелил из «шмай-ссера» на звук бьющегося стекла. Он выпустил короткую очередь, а в это время Джет уже летела к роялю.
        Она как минимум один раз перевернулась в воздухе и двумя ногами приземлилась на поднятую крышку, которая с силой ударила Виктора по плечам и голове, прижав его лицом к туго натянутым струнам. Вся верхняя часть его тела была зажата внутри рояля, вес девушки не позволял ему освободиться.
        Джет стояла на крыше и с улыбкой смотрела на Стока.
        - Притаившийся тигр, - сказала она. - Никогда не подводит.
        - Черт, девочка, это было здорово. Прямо не хуже, чем Брюс Ли. Ты в фильмах про кунг-фу не снималась?
        Из-под рояля раздался тихий стон. Виктор был жив, но не более того. И, честно говоря, Сток не горел желанием оказывать ему первую помощь. Он вынул «шмайссер» из стиснутых пальцев Виктора, так, для проформы. Уж больно хороший сувенир. К тому же ему не хотелось, чтобы все закончилось, как в фильмах ужасов, где покойник вдруг поднимается и стреляет в тебя, когда ты с девушкой уже оказываешься на выходе.
        - Знаешь что, - сказал Сток, - давай-ка воспользуемся услугой ранней выписки из отеля. Как ты думаешь, у них здесь есть такая услуга?
        - Прекрасная идея. Куда двинемся дальше?
        - Ты сказала, что «Левиафан» спроектировали в Темпл-хофе, так?
        - Да.
        - Ты там была когда-нибудь?
        - Много раз.
        - Как там у них с охраной?
        - Думаю, мы сможем пробраться внутрь. А вот выберемся ли мы оттуда живыми, зависеть будет только от тебя.
        - Ну, ладно. Поехали посмотрим, что там и как. Собираем вещички и сматываемся отсюда.
        Поднявшись по лестнице, они разделились. Сток послал Джет в комнату собираться, потому что знал, что ей понадобится на это больше времени. А сам пошел вверх по лестнице. Ему вдруг пришло в голову, что хорошо было бы взглянуть, что поделывает фрау Ирма.
        Сток остановился в дверях, прислушался, пытаясь расслышать храп. Ничего, тишина. Фрау Ирма лежала не шевелясь, очень тихо. Сток даже наклонился послушать, дышит ли она. Он протянул руку и дотронулся до напудренной щеки. Щека была очень холодная, и Сток быстро прижал два пальца к сонной артерии. Ничего. Милая фрау Ирма Винтервальд была мертва.
        Подняв глаза от трупа, он увидел стоящую в дверях Джет. Она переоделась. Теперь на ней была парка с капюшоном, а с плеча свисал рюкзачок.
        - Ты нарочно ее убила?
        - Да.
        - Могу я спросить тебя, зачем?
        - Ну, конечно, в целях самозащиты. А вообще я просто ненавидела эту старуху. Как бы там ни было, теперь мы почти покончили с немцами.
        - Покончили? Что значит «покончили»?
        - Так сразу и не скажешь. Давай я объясню тебе по пути в Берлин. Пошли скорее. Ты давно в окно выглядывал?
        - Эй, ты только посмотри. Ух ты! Ну прямо настоящее лето, - сказал Сток, подойдя к окну.
        - Да уж. Снег валом валит, - ответила она, подойдя к нему поближе, чтобы тоже посмотреть. Видимость равнялась нулю. Все было закрыто сплошной белой пеленой.
        Стокли сказал:
        - Надо убираться из этого дома, Джет. Сейчас же. Мы не можем позволить себе застрять здесь из-за снегопада.
        - Почему?
        - Потому что, хоть ты, может, этого и не слышишь, девочка, но большие часы ни на секунду не прекращают тикать, причем с каждой секундой их тиканье становится все громче и громче.
        38
        Гарри Брок ждал Алекса Хока перед маленьким грязным баром в прибрежной деревушке Рас аль-Хадд. Два окна на втором этаже покосившегося некрашеного здания, в котором размещалось кафе для туристов, выходили на море. Путь по отвратительной дороге, ведущей из Маската на юг вдоль побережья, занял почти три часа. Судя по показаниям карманного устройства GPS, дорога тянулась еще около тысячи километров на юг вдоль побережья вплоть до самого города Салала.
        Конечно, он не мог проверить свои предположения, взглянув на карту, потому что карты в Омане были запрещены, чтобы сбить с толку врагов султана.
        Хок припарковал новенький «ленд крузер» под гранатовым деревом. Это было первое дерево, которое он увидел за целый час пути. Он допил воду, которую ему дали в дорогу, и сунул лицо прямо под струю ледяного воздуха из кондиционера. Потом с большой неохотой выключил зажигание и открыл дверь в раскаленную печь - именно так выглядел Оман летом. В этот момент из-за угла появился Гарри Брок.
        Несмотря на дикую жару и вездесущую пыль, Брок выглядел посвежевшим и жизнерадостным. На щеках и подбородке у него начала пробиваться щетина, одет он был в чистую белую футболку и поношенные брюки цвета хаки. На голове сидела залихватски заломленная набок коричневая фетровая шляпа.
        - Добро пожаловать в Оман, - сказал Гарри и пожал Алексу руку.
        - Твой? - спросил Хок, глядя на стоящий возле здания мотоцикл.
        - Да, - сказал Брок. - Вчера купил в Маскате. Подумал, что при таких дорогах, вернее, при полном их отсутствии на мотоцикле будет удобнее всего передвигаться.
        - Симпатичное местечко, - протянул Хок, глядя на голую, блеклую, выцветшую от палящих лучей солнца землю. Ресторан, который по какой-то загадочной причине именовался «Аль-Кус», что в переводе означало «арабский шепот», был окружен низкой изгородью из грубого неровного камня. В этот оазис посреди пустыни вело украшенное резьбой деревянное крыльцо.
        - Да. Рас аль-Хадд считается одним из красивейших мест Омана, он знаменит своими садами.
        - Садами? Это потому, что здесь есть одно дерево, что ли? - съязвил Хок.
        - Точно.
        Судя по той части страны, которую Алекс видел, садов в Омане было немного. Больше напоминало Марс в межсезонье. Красноватая, каменистая, выжженная солнцем почва. Пустые, изрезанные трещинами, высохшие русла рек. Опустевшие деревни, свисающие с уступов гор.
        Поднявшись на крыльцо, Алекс и Брок увидели высохший сад. Кто-то привязал козла к колодцу у самого входа в ресторан. Гарри потрепал мучимое жаждой животное по голове, и они направились вверх по усыпанной камнями дорожке.
        - Ресторан четыре звезды, - просветил Алекса Брок, отбиваясь от зудящих под ухом мошек и обходя собачье дерьмо. - Превосходный винный погребок. Наверное, у них здесь есть фирменное блюдо, которое шеф-повар готовит, - слегка тушенное в ананасовом соусе мясо. Да, это по их части. Они называют это свежей козлятиной.
        - Здесь всегда такая жара? - спросил Хок. Он устал и очень сильно хотел пить. Алекс ненавидел зной. Он чувствовал себя так, словно его живьем жарили на солнце. Белая льняная рубашка прилипла к телу. Он испытывал сильнейшее искушение провести встречу с Броком в машине, оснащенной мощной системой кондиционирования. И, скорее всего, так и сделал бы, если бы не был голоден.
        - Оман - самое жаркое место на Земле, - сказал Брок. - Без шуток. Но, вообще-то, сейчас еще вполне терпимо.
        Гарри вошел вслед за Хоком в открытую дверь. Внутри было темно и прохладно, конечно, по сравнению с улицей. Мужчины поднялись по узкой лестнице и сели за столик у открытого окна на втором этаже. Брок заказал два холодных пива. Это был местный напиток «Гальф», естественно, безалкогольный. Гарри сказал, что он жидкий и холодный, и этого было вполне достаточно.
        Скромная девушка в черной чадре принесла пиво. В ресторане было всего два человека из обслуживающего персонала. Девушка-официантка и пожилой мужчина за стойкой. Мужчина был одет более разумно, чем девушка. Вообще, одежда оманских мужчин больше соответствовала климатическим условиям. Свободные белые одежды и тюрбан;
        Брок покачался на стуле и улыбнулся Хоку:
        - Выглядишь просто отвратительно.
        - Спасибо, - ответил Хок, изучая меню. Он открыл бутылку и отпил пиво. - Спорим, что ты это всем говоришь.
        - Если бы не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил.
        - Чему не поверил?
        - Ой, да ладно тебе.
        - О чем ты, черт возьми, говоришь, Брок?
        - Я говорю о той маленькой неприятности, которая случилась с тобой на «Линкольне».
        - Ты хочешь сказать, об «инциденте», - поправил Хок и посмотрел в окно.
        - В точку.
        - Могло быть и хуже.
        - Как это?
        - Старые пилоты говорят, что лучше умереть, чем покалечиться. Но это иногда может сочетаться.
        Брок секунду поразмыслил над его словами, увидел, какой тяжелый у Алекса взгляд, и решил заткнуться.
        Несколько минут они молчали. Сидели, не говоря ни слова, потягивали псевдоалкогольный напиток и смотрели в окно. Хок думал о том, что у Брока, наверное, были те же опасения по поводу операции, что и у него самого. В таких вещах огромную роль играла команда. Их объединили в команду, не спросив. Они должны были провести чрезвычайно важную операцию. Как все операции по освобождению заложников, эта скорее всего будет полна опасностей. А они лезли в эту историю вслепую. И каждый не знал, чего ждать от другого. Хок понимал, почему для этого задания выбрали его. Он хорошо умел это делать.
        Но почему Келли выбрал Гарри Брока?
        Застенчивая девушка в черной чадре вернулась, чтобы принять у них заказ. Брок заказал люля-кебаб. Алекс - рыбу и рис. Неприметная с виду папочка с материалами совещания в ЦРУ лежала на столе. Она была запечатана, у Алекса сил не было ее открыть.
        - Через двадцать минут сюда придет один человек, - нарушил молчание Брок. Он открыл папку и полистал страницы.
        - Да? И кто же это?
        - Друг семьи султана. Его зовут Ахмед. Классный парень. Он тебе понравится.
        - Где ты его откопал?
        - Скажем, у нас с ним когда-то были общие дела. Его зовут Ахмед Бадур. У него здесь большие связи.
        - Он поможет нам найти султана и его семью?
        - В точку, - сказал Брок.
        - Если ты еще раз скажешь «в точку», я тебя убью, - предупредил Хок.
        И в таком состоянии - умирающий от жары, измученный, несчастный - он действительно мог это сделать.
        Алекс добавил:
        - И знаешь что, Брок? Ты же у нас агент НЗК, да? Так вот, мне на это плевать. Понял?
        - Слушай, приятель, ты может там у себя в Англии большая знаменитость, но…
        Перепалке положил конец шум, раздавшийся с улицы. Хок выглянул в окно и с удивлением обнаружил «роллс-ройс» 1927 года, модель «Серебряный призрак», подкативший к ресторану в облаке пыли. На капоте развевался маленький государственный флаг Омана.
        Когда пыль опустилась, Хок увидел сидящего за рулем опрятно одетого мужчину с зачесанными назад черными волосами и густыми черными усами. Его глаза прятались за темными очками в золотой оправе. На нем был белый льняной костюм западного покроя. Хок подумал, что мужчина сильно смахивает на инструктора по танго.
        - Полагаю, это и есть твой друг, - сказал Хок.
        - Да, это он.
        - Почему всех мужчин в этой чертовой стране зовут Ахмед?
        - Не всех. Процентов восемьдесят.
        Мужчина поднялся на второй этаж и подошел к их столу.
        - Садись, Ахмед. Знакомься, Алекс Хок.
        - Очень приятно, - откликнулся Ахмед и улыбнулся. Зубы у него были белоснежные, блестящие, идеальной формы. Он склонился в легком поклоне. - Я много о вас слышал, лорд Хок. Принц Уэльсский отзывается очень…
        - Подожди-ка. Лорд Хок. Я не ослышался? Он действительно тебя так назвал?
        - Остынь, Брок, - ответил Алекс. - Я не пользуюсь титулом.
        - Да, и тем не менее. Я и понятия не имел…
        - Мистер Бадур, - начал Алекс, жестом приглашая мужчину в белом присесть и полностью игнорируя Брока. - Спасибо, что пришли. Полагаю, мистер Брок уже рассказал вам, зачем мы сюда прибыли.
        - Да, рассказал. Британия и Америка - старые друзья Омана. Равно как и султана Аджи Аббаса. Вы приехали сюда с очень серьезной миссией, чрезвычайно важной для нашей страны.
        Хок посмотрел на мужчину и подумал, что вопреки первому впечатлению этому человеку вполне можно было доверять. Поэтому он продолжил:
        - Я нахожусь здесь как частное лицо, Ахмед. Но мы с мистером Броком сделаем все возможное, чтобы разрешить конфликт. Наша первая и важнейшая задача - спасти семью султана.
        - Да. Пожалуйста. Мы должны это сделать немедленно.
        - Кто удерживает их? Войска?
        - Мерзавцы. Французишки. Они здесь нелегально. Проскользнули ночью с побережья Масары. Ночью в этом месте засекли французскую субмарину. Мои информаторы на острове говорят, что все они бывшие солдаты-легионеры.
        - Сколько их?
        - Человек тридцать. Но командир у них не француз. Две недели назад к нам приехал с дипломатической миссией китайский офицер. Со своими помощниками.
        - Вы знаете его имя?
        - Да. Майор Тони Танг.
        - Где остановился этот майор? Он никуда не переезжал? Заложников часто перевозят с места на место.
        - Их никуда не перевозили с тех пор, как передали в руки французов в крепости. Не волнуйтесь, ваша светлость.
        Я прекрасно осведомлен об их местонахождении. У меня есть там свой человек на кухне.
        - Ахмед, пожалуйста, расскажите мне о крепости.
        - Это средневековый форт на острове Масара, сэр. Крепость построили в тринадцатом веке из стратегических соображений. Она защищает южные подступы к Ормузскому проливу и стоит на крутом обрыве над морем. Называется крепость форт Махуд, и история у нее действительно богатая. В сороковых годах прошлого века сам фельдмаршал Роммель выбрал ее для временного размещения штаба, когда планировал прийти на помощь итальянцам в Северной Африке.
        - Роммель? Да что вы? Я не знал, - удивился Хок. Он изучал походы Роммеля в военном колледже, и ему очень нравился этот замечательный, со сложной судьбой человек.
        - Да. Он многое поменял в форте. Провел необходимую реконструкцию и модернизацию. В 1941 году, когда Лис пустыни покинул крепость, чтобы присоединиться к африканским частям в Ливии, он оставил крепость в великолепном состоянии и небольшой гарнизончик. Нацисты оставались там почти до конца войны.
        - А как именно союзники это сделали? - спросил Хок. - Как они их выбили?
        - Закидали бомбами, сэр. С воздуха и с моря.
        - Мне это подходит, - вмешался Брок.
        - Ты хочешь закидать бомбами семью султана? - спросил Алекс, глядя Броку прямо в глаза.
        - Это был единственный способ, вы и сами скоро это поймете, - сказал Ахмед.
        - Что было дальше? - спросил Хок.
        - Форт сильно пострадал, и после войны о нем забыли. Около двадцати лет назад Его Высочество решил превратить крепость в национальный музей. Как напоминание новым поколениям о славном прошлом Омана. Я по образованию архитектор. И Его Высочество назначил меня дизайнером и куратором форта. Я принес много разных схем и чертежей форта. Даже те, которые остались еще от Роммеля. И мои собственные чертежи музея. Он почти не изменился с тех пор, как я закончил работу около двадцати лет назад.
        Хока воодушевил такой легкий доступ к чертежам и схемам крепости.
        - Хорошо. Тогда, видимо, нам будет несложно освободить заложников. Давайте найдем рыбака, который согласится нас туда отвезти, и оглядимся на месте.
        - Осторожней, ваша светлость, не поддавайтесь первому впечатлению. Оно обманчиво, - сказал Ахмед, разворачивая схемы и чертежи. Брок прижал листы к столу пивными бутылками. - Это будет не так просто.
        - Почему? - поинтересовался Хок, осторожно, чтобы не порвать, просматривая старые схемы форта. - Нам всего лишь нужно вытащить оттуда султана и его жену. И пару детишек.
        - Вы сразу же подметили проблему, сэр.
        - Какую проблему?
        - У султана не одна жена, сэр.
        - А сколько? Две? Три?
        - В последний раз, когда я пересчитывал, было двадцать, сэр.
        Хок посмотрел на Брока: ДВАДЦАТЬ ЖЕНЩИН?
        Брок усмехнулся.
        - Я бы не сказал, что освобождение заложников будет легким, ваша светлость, - протянул он.
        39
        Каждую пару секунд темное небо над парком развлечений прорезала молния, высвечивая причудливые очертания высоких башен и каруселей. Конгрив стоял под проливным дождем в свете мелькающих голубых вспышек и вытирал мокрое от дождя лицо. Большинство присутствовавших полицейских полагали, что как только поднимется ветер и начнется дождь, китаец достанет из рюкзака пистолет и начнет стрелять. С этого угла, с самой верхушки парашютной вышки, это будет все равно, что стрелять по рыбе в бочке. Китаец будет прямо напротив раскачивающейся кабинки, в которой прятался ДЖО БОНАННО. А сейчас, благословение небесам, убийца мог только уцепиться за вышку и держаться из последних сил. Конгрив прекрасно понимал, что тот сейчас чувствует. Потому что сам он тоже держался из последних сил, причем с каждой секундой неизвестности в нем поднималась горячая волна раздражения.
        Раскаты грома у него над головой заглушал треск вертолетов группы захвата из нью-йоркской полиции, круживших над парком. Яркие синевато-белые лучи прожекторов были направлены на раскачивающуюся кабинку на самом верху колеса обозрения. И только один черный вертолет группы захвата, которым с земли командовал капитан Мариуччи, завис над вышкой. Луч его прожектора был направлен на крошечную фигурку человека в белой одежде.
        На борту вертолета снайпер, застывший перед открытым люком, целился прямо в сердце китайца. Палец застыл на курке, но он не осмеливался его нажать. Он не мог выстрелить из-за сложившейся политической ситуации. По этой же причине не стреляли его товарищи на вертолетах полицейского департамента Нью-Йорка. Мужчина на вышке был все еще жив не потому, что его не могли пристрелить. Он был жив, потому что яростные споры между городом, штатом и федеральными правоохранительными органами зашли в тупик. Все просто стояли у подножия башни и смотрели на отчетливо вырисовывающуюся фигуру в свете прожекторов, прижавшуюся к площадке для прыжков.
        Как ни фантастично было подобное предположение, Эмброуз Конгрив полагал, что снайперам из правоохранительных структур всех уровней было приказано не стрелять. Значит, споры и обсуждения зашли в тупик. Мужчина на вышке нарушает общественный порядок, да. Его подозревают в совершении убийства, которое произошло в Квинсе, и это правда. Он вооружен, да, может быть, но никто не может это доказать. Кто знает, зачем он туда залез? Он никому не угрожал оружием и ни в кого не стрелял. Кто знает?
        Старший офицер полиции Нью-Йорка сказал Мариуччи, что, по имеющейся у него на данный момент информации, у парня есть разрешение на ношение оружия от гребаного ФБР. Да и вообще кто знает? Может, у него за спиной и не пистолет вовсе! Может, это зонтик! Или клюшка для гольфа!
        - Что? Что ты сейчас сказал? - заорал Мариуччи. Он сложил руки рупором и посмотрел на Конгрива, его лицо исказила гримаса беспомощного гнева. - Ты не поверишь, что мне сейчас сказал этот придурок!
        - Что он сказал? - спросил Конгрив.
        - Он сказал, цитирую: «Предположим, мы пристрелим парня, а когда соскребем его с тротуара, окажется, что это мирный китайский альпинист на каникулах, который просто решил потренироваться», - он почти слово в слово так сказал.
        Действительно, кто знает?
        По крайней мере, Конгрив и Мариуччи были твердо убеждены в одном. Это был именно тот китаец, который всего несколько часов назад, стоя над Бенни Сангстером, съел его сердце, пока старый мафиози медленно истекал кровью в своей постели. Мотив? Мотив мог быть только один: члены французского правительства узнали, что кто-то копается в деле об убийстве тридцатилетней давности. И послали китайца убрать двух оставшихся в живых свидетелей.
        Капитан надеялся, что именно так расценят этот случай на совещании, проходившем в данную минуту в полицейском управлении. И поймут, что дело касается государственной безопасности.
        Но Мариуччи не мог доказать ни одно из вышеупомянутых утверждений, стоя здесь, под проливным дождем.
        По лицу Конгрива замелькали красно-голубые блики, когда на место происшествия прибыла еще и пожарная команда. Машина с выдвигающейся пожарной лестницей и огромным крюком остановилась у самого основания колеса обозрения. Пожарные выпрыгнули из машины и начали возиться позади машины. С крыши поднялась длиннющая выдвигающаяся лестница.
        Пока лестница карабкалась в омываемые дождем небеса, у Эмброуза Конгрива появилась идея.
        Ему понадобилось несколько минут, чтобы добиться своего, но в конце концов он все-таки заставил своего друга оторваться от телефонной трубки.
        - У меня есть идея.
        Конгрив сделал шаг назад и прошелся взглядом от верхушки башни до кончика лестницы. Он наморщил лоб, сосредоточенно размышляя.
        - Выдвиньте лестницу во всю длину, - сказал Конгрив. - Резко ее разверните. Только аккуратней, чтобы случайно не задеть верхушку парашютной вышки, когда будете ее поворачивать.
        - Что ты сейчас сказал? - выпалил Мариуччи, прищурившись и глядя сначала на инспектора, потом на лестницу.
        - Будьте осторожны, когда начнете устанавливать лестницу.
        - Да. Я понял твою мысль насчет лестницы. Конечно же, мы должны быть очень, очень осторожны, когда будем ее передвигать. Мы же не хотим задеть башню.
        - Конечно, нет. Китаец может упасть, если вы вдруг ее заденете.
        - Случайно.
        - Именно.
        - И может получить серьезные травмы. Даже погибнуть.
        - Скорее всего последнее.
        - Извините, инспектор Конгрив, я на минутку. Пойду перекинусь парой слов в сторонке с начальником пожарной команды. Его зовут Беллу. Мы с ним старые приятели. По-моему, за всеми спорами никто не вспомнил о том, что его нужно обязательно предупредить о той угрозе, которую человек на вышке представляет для нашей национальной безопасности. По-моему, мне следует это сделать, ты со мной согласен?
        - Конечно, конечно.
        Через десять минут капитан вернулся.
        - Он это сделает.
        - Молодец.
        - Я ему все объяснил. Он настоящий американец. Ладно, началось. Давай посмотрим.
        Платформа на крыше пожарной машины начала поворачиваться, и лестница, выдвинутая до конца, начала двигаться к вышке по широкой оси.
        - Думаешь, получится? - прошептал Мариуччи.
        - Думаю, да. Иначе я не стал бы предлагать.
        - Почему у тебя тогда такой обеспокоенный вид?
        - Честно признаюсь, я не подумал о том, что тебе придется вовлекать в это дело твоего друга Беллу.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Неприятные для него последствия. Закон о неумышленных деяниях. Вероятнее всего, будет расследование по факту «несчастного случая», который вот-вот случится. Беллу могут вызвать на допрос.
        - Допрос? Да у него сейчас более серьезные заботы, инспектор! Там, на этой вышке, террорист. Вышка падает, и он вместе с ней. Настоящее правосудие, прямо как в стихах, да?
        - Наверное.
        - Послушайте, инспектор. Один только пожарный департамент Нью-Йорка в отвратительный сентябрьский денек потерял 343 человека. Мы все хотели бы забыть этот день, как страшный сон. Но мы не можем этого сделать. Теперь мы все участвуем в антитеррористической борьбе. Все до последнего человека.
        - Он поступает правильно. И ты тоже. Но я бы хотел, чтобы ни тебя, ни его не выгнали с работы.
        - Если из-за этого я потеряю работу - смотри, она приближается - если из-за этого я потеряю свою работу, инспектор, я…
        - Что ты?
        - Гарантирую, что я уйду из полицейского управления Нью-Йорка так же, как туда пришел.
        - И как же это?
        - Горя энтузиазмом.
        - Боже мой, смотрите! - закричал кто-то. Среди всеобщего смятения несколько любопытных смогли обойти полицейские посты и пролезть под желтую ленту, ограждавшую место происшествия. В основном это были тинейджеры и маленькие дети, но было и несколько взрослых.
        Над маленькой толпой поднялся визг, когда стало ясно, что сейчас произойдет. Тяжелая алюминиевая лестница со стальным каркасом двигалась очень быстро. Конгрив подумал, что она может подчистую снести верхушку проржавевшей вышки. Но этого не произошло. Лестница ударилась о башню с громким металлическим звоном, от которого содрогнулись все перекладины, и встала намертво. А китаец все еще был наверху.
        Ничего не подозревавшая толпа внизу выражала бурную радость.
        Когда лестница отошла в противоположную от вышки сторону, толпа вздохнула с облегчением. Но через секунду крик поднялся снова, когда люди увидели, что лестница снова движется по направлению к башне. И на этот раз она разогналась действительно сильно.
        - Видишь, что я имею в виду, когда говорю о своих парнях? - сказал Мариуччи. - Нью-Йорк ничего не прощает и не забывает.
        Эмброуз не мог выдавить из себя ни слова в ответ. Его просто пригвоздила к месту сцена яростной борьбы китайца со смертью на вершине вышки.
        40
        - Я кое-что забыл, - сказал Сток, пытаясь отдышаться. Они уже целый час карабкались по глубокому снегу. Солнце только что взошло. Ветки высоких стройных сосен прогибались под недавно выпавшим снегом, который уже начал таять. День обещал быть прекрасным. Но настроения у Стока не прибавилось. Мороз все еще был крепкий, а порывы ветра - очень холодные. Он взглянул на Джет и попытался выдавить из себя улыбку.
        - Извини, Джет, но нам придется вернуться в чертов отель.
        - Поверить не могу, - сказала Джет, сняла очки и швырнула их в снег.
        - Нет, это я не могу поверить! - сказал Сток. - Я спас твою задницу, а…
        - Ты меня спас? Это я вырубила Виктора, когда…
        - Нет, я имею в виду другой раз… ну тогда… на яхте у Шатци. Из этой клетки.
        - Господи, Сток. Ты, наверное, шутишь, - сказала Джет, немного спокойнее, оттирая снег с лица и отряхивая ботинки. - Ты кое-что забыл?
        - Чертов журнал регистрации постояльцев.
        - Журнал регистрации постояльцев? Черт! Поверить не могу!
        - Знаю, знаю. Все равно, что оставить подписанное признание на месте совершения убийства. Очень глупо с моей стороны!
        - Не с твоей, а с моей! Как я могла об этом забыть?
        - Ты меня не винишь?
        - Господи, да нет, конечно! Это я виновата. Очень серьезный профессиональный промах. Нам придется вернуться. Пошли. Извини меня.
        - Ладно, хорошо, - откликнулся Сток. Он был чертовски счастлив, что хотя бы на какое-то время вышел из немилости.
        Спустя полчаса они выбрались к скалистому кряжу. Внизу простиралась долина в форме чаши, покрытая слепящим снегом. Красиво, как в сказке.
        - Давай остановимся на секунду, переведем дыхание, - сказал Сток, любуясь панорамой. С минуту назад ему послышался какой-то звук. Тихое гудение. Он затаил дыхание. Тишина.
        - Эй, что это?
        - Что?
        - Вон там у нас за спиной. Приближается к горам. Маленькая черная точка в небе. Видишь?
        - Нет.
        - А я вижу. Давай, нужно пересечь эту долину с максимальной скоростью. Как только мы доберемся до леса, все будет в порядке. Давай. Быстрее!
        Сток ринулся вперед и понесся во весь опор. Бегал он быстро - когда-то бег был даже частью его профессии, но и Джет от него не отставала.
        - Что там? - спросила она.
        - Вертолет, - ответил Сток. - Может, это простое совпадение, но мы не можем рисковать.
        - Да, не можем.
        - Эй, я тебя торможу?
        - Немного.
        - Тогда беги, девочка, давай! Я догойю у гостевого домика. Если в вертолете те, на кого я думаю, то мы не можем допустить, чтобы они нашли тела и наши имена в журнале. Они передадут сигнал по рации из вертолета. И тогда нам уже не добраться до Берлина. Беги!
        Она понеслась вперед. Сток все время оглядывался через плечо на маленькую черную точку в небе, которая все увеличивалась и увеличивалась. Теперь он ясно слышал шум вертолета. Сток пытался уговорить себя, что, может, пронесет. Возможно, это всего лишь команда спасателей осматривает местность после бури. Ишет потерявшихся туристов.
        Он снял снегоступы, засунул их в рюкзак и побежал по снегу в ботинках. Вроде бы скорости прибавилось. Но он все еще отставал от Джет. Она уже домчалась до леса. Девушка бегала, как заправский олень, даже в снегоходах. Как бы там ни было, он успеет добраться до леса, пока его заметят с вертолета. По крайней мере он полагал, что успеет. Сток побежал еще быстрее.
        Задыхаясь, влетел в лес и упал на снег. Гудение приблизилось, стало громче. Он встал на колени между двух вечнозеленых кустарников и стал смотреть на приближающийся вертолет. Эта чертова штука неуклонно двигалась вперед, потом на секунду исчезла за дальним краем большой белой равнины, которую Сток только что пересек, потом появилась снова и полетела прямо к нему. Вертолет вынырнул из солнечных бликов, виляя из стороны в сторону - высший класс, пилот был настоящим профессионалом.
        Вдруг пилот резко свернул влево и полетел еще ниже. Они изучали свежие следы на снегу. Удовлетворенный увиденным, пилот вернулся к прежнему курсу. Он пролетит у Стока над головой, а потом приземлится на посадочную площадку у гостевого домика.
        Сток смотрел, как вертолет, слегка зацепив верхушки деревьев, прошел у него над головой. Он был черным, как тот, что Сток видел на юге Франции. И на нем была та же аббревиатура - ФДИ. Ярко-красные буквы на боках и на пузе под кабиной: Фон Драксис Индастриз. Сток поднялся и побежал по темному лесу. Он хотел добраться до Джет первым.
        Но ему это не удалось.
        Когда Сток увидел гостевой домик сквозь свет в деревьях, вертолет уже стоял на площадке, лопасти еще вращались. Насколько он мог судить с такого расстояния, в кабине никого не было. На снегу вокруг была куча свежих следов. Изучив отпечатки, Сток решил, что их было двое: пилот и пассажир.
        В доме было тихо. С крыши свисали длинные сосульки, с ледышек весело струилась капель. Прислонившись к фюзеляжу, он попытался восстановить дыхание. Когда эта история закончится, он поедет куда-нибудь, где потеплее, и приведет себя в форму. Такая одышка была уделом новичков. Да. Поедет на Майами, побудет пару недель у океана со своей любовью - красавицей Фанчей. Черт, он обязательно это сделает.
        Пальцы онемели от холода. Он бросил рюкзак в снег, вытащил «шмайссер» Виктора и повесил на плечо. У него было такое чувство, что парень ходил с этим автоматом еще во время войны.
        Когда он, пригнувшись, бежал к дому, то услышал крик Джет. Предупреждение? Нет. Хуже. Боль. Там, наверное, творится что-то ужасное, если девочка так кричит.
        Он вбежал вверх по ступенькам, нимало не заботясь о том, какой шум производит. Дверь была слегка приоткрыта. Он толкнул ее левой рукой и вошел боком, низко опустив перед собой «шмайссер». Я ДОМА!
        Он обвел комнату глазами. Никого, если не считать несчастного Виктора, который все еще лежал на рояле, не отрывая пальцев от клавишей. С кончика носа свисала маленькая сосулька из застывшей крови. Внутри было чертовски холодно.
        Они с Джет потушили камин в надежде, что так тела хозяина дома и его дочери лучше сохранятся, пока их кто-нибудь не найдет. Теперь у Стока изо рта шел пар. Журнал регистрации постояльцев - маленький блокнот в кожаном красном переплете - лежал на стойке, на том месте, где Сток видел его в последний раз. Не надеясь больше на свой разум и подозревая, что он способен забыть журнал еще раз, Сток взял его и засунул в один из боковых карманов.
        Послышались звуки из задней части дома - скорее всего из кухни. Это объясняло, почему никто не видел и не слышал, как он вошел в дом.
        Сток как можно тише прокрался по пустому коридору. Дверь кухни была открыта. Кто-то зло кричал по-немецки. А еще слышалось низкое угрожающее ворчание. Что могло издавать такой звук? Сток дошел до двери и заглянул внутрь.
        Кухня была большая и светлая, с симпатичными красно-белыми занавесками на окнах. Сначала Сток никого не увидел, ему пришлось, мягко ступая, обойти большую плиту, которая закрывала обзор.
        Боже правый, в кухне стояли два Арнольда. На них была черная униформа службы безопасности ФДИ, которая слишком сильно напоминала эсэсовскую.
        Они стояли к нему спиной и одновременно выкрикивали что-то по-немецки.
        Скудных познаний Стока в немецком было вполне достаточно, чтобы понять: найдя трупы, они сильно расстроились. «Они мертвы! Мертвы!» У Арнольда, который стоял слева, в руке был пистолет. Арнольд справа сжимал стальную цепь. Униформа так туго облегала его широкие плечи, что казалось, вот-вот лопнет. Он силился сдержать разъяренное, рвущееся с цепи животное, которое, судя по виду, вполне могло ему руку оторвать.
        К другому концу цепи был привязан огромный черный доберман-пинчер, которому до смерти хотелось вонзить свои зубы в Джет, сидящую в углу кухни на полу. Изо рта у нее струилась кровь и стекала по подбородку. Доберман поднялся на задних лапах, размахивая передними лапами в воздухе. Он мотал головой, из щелкающих челюстей во все стороны летели брызги слюны. Сток решил, что сейчас самое время положить конец всей этой мелодраме.
        - АРНОЛЬД НА КУХНЕ С ДИНОЙ…
        Сток пропел эту строчку из своей любимой старой песни, и Арнольд слева бросился на него.
        Сток всадил пулю ему прямо в лоб. Он осел на пол.
        - Помнишь меня? - спросил Сток у оставшегося Арнольда, который смотрел на него, разинув рот от изумления. - Вечеринка на «Валькирии»? - с надеждой добавил Сток. - Большой черный парень, помнишь?
        Потом поднял «шмайссер». Парень выпучил глаза. Ему не особо хотелось присоединиться к своему брату-близнецу.
        Его пистолет был заткнут в заплечную кожаную кобуру, так что быстро его достать не представлялось возможным.
        - Арнольд, слушай, есть одна проблема, - сказал Сток. - Если я тебя пристрелю, собака ее сожрет. Понимаешь, о чем я? Так что, может, я сначала пристрелю твою собаку, а потом уж тебя, ну как? Звучит неплохо?
        Арнольд произнес что-то по-немецки, скорее всего нечто непечатное. Сток приставил дуло «шмайссера» к его правому уху и сказал: - Немедленно отзови его, иначе ты и твоя собака умрете.
        - Не стреляй в собаку, Сток, - сказала Джет.
        - Что?
        - Скажи, чтобы он отпустил собаку.
        - Ты что, совсем спятила?
        - Делай, что я говорю.
        - Может, ты и хочешь покончить жизнь самоубийством, но собаку он не спустит, пока я держу автомат у его уха.
        - Тогда забери у него поводок. Так ты сможешь держать под контролем и его, и собаку.
        - Ладно. Это звучит разумно. Ты слышал, что она сказала, Арнольд. Сейчас я заберу собаку. Ты просто веди себя спокойно, и тогда никто не получит дырку в голове.
        В качестве меры предосторожности Сток засунул дуло еще глубже в ухо немцу, пока разматывал цепь с его запястья и наматывал себе на руку. В ту же секунду собака с громким лаем и рычанием рванула так, что чуть не вырвала Стоку руку. Пыхтящий доберман так сильно дергал Стока, что ему становилось трудно держать «шмайссер» нацеленным Арнольду в голову. И Арнольд очень скоро поймет, что именно сейчас ему выпала возможность отыграться.
        - Ладно, собака у меня. Что дальше?
        - Просто отпусти ее, Сток, - сказала Джет. - Все в порядке.
        - Джет, ты что, и вправду сошла с ума?
        - Это моя собака, Сток.
        - Твоя собака?
        - Именно. Ее зовут Блонди. Она просто очень рада меня видеть. Правда, девочка?
        - Как хочешь, - сказал Сток и отпустил цепь. У него кончились все аргументы в споре с этой женщиной. Огромная собака проскакала по полу, и вместо того чтобы вцепиться в горло, начала покрывать щеки и лоб Джет слюнявыми поцелуями.
        - Хорошая собака, Блонди, - сказала Джет, погладив ее по голове. Она двумя руками обняла Блонди за шею и прижала огромного добермана к себе.
        - Ты можешь в это поверить? - спросил Сток у Арнольда, вместе с которым наблюдал эту сцену трогательного воссоединения.
        - Честно говоря, нет, - сказал Арнольд на удивительно хорошем английском.
        - Шатци подарил мне ее, когда она была еще щенком, - сказала Джет. - Правда, детка? Правда? Ну, кто моя девочка?
        Сток и Арнольд, не говоря ни слова, переглянулись.
        - Эй, Арнольд, - сказал Сток, - как ты думаешь, я в твою униформу влезу?
        41
        «Касик» тяжело тащился по воде. Шестидесятичетырехфутовый траулер, которым командовал капитан Али аль-Хури, видал лучшие времена. Его старый дизельный мотор часто демонстрировал сварливый старческий характер. Но новый приятель Брока Ахмед заверил Хока, что для их теперешней задачи - наблюдения и изучения форта Ма-худ - он вполне пригоден.
        Его основным доводом было следующее: раз траулер много лет ходил этим маршрутом, никто ни на острове, ни на материке не обратит на него внимания. После того как Ахмед подготовил список всего необходимого для рейда, а Брок его дополнил, он сообщил, что траулер полностью готов к отплытию.
        В список после проверки Броком были внесены оружие, взрывчатка, экспериментальное оптическое оборудование, цифровая камера и фотоаппараты с большим увеличением, акваланги, которые использовали ВМФ США.
        Казалось, что с ловким Ахмедом и имеющим связи Броком достать можно все что угодно. Хок начал думать, что, скажи он Ахмеду, что не может начинать операцию по спасению заложников без подлинника «Подсолнухов» Ван Гога, и картина через несколько часов появилась бы на борту.
        Под кормой старого траулера была спрятана стоящая на вооружении американского военно-морского флота новейшая мини-субмарина. Система для доставки пловцов, разработанная специально для спецназа, была лишь малой частью груза, прибывшего в Маскат накануне вечером на «Геркулесе» С-130.
        В настоящий момент «Касик» направлялся на северо-восток вдоль Масарской гряды. Они шли на скорости восемь узлов в неспокойных водах. Хок уже целый час стоял на палубе с мощным биноклем. Наконец он устал от созерцания бесконечной серой скалы, о которую ударялись тяжелые волны.
        Алекс и Гарри сидели в корабельной рубке за маленьким столом, заваленным картами, спутниковыми и термическими фотографиями острова и форта. Снимки, которые сейчас рассматривал Хок, были сделаны в небе над Оманом шесть часов назад. Настроение в рулевой рубке царило, мягко говоря, невеселое. Было очевидно, что их первоначальный план освобождения заложников воздушным путем неосуществим.
        Остров Масара раскинулся прямо перед ними, блеклый и совершенно пустой, размером чуть побольше скалы, расположенной в нескольких милях от него, параллельно побережью Омана. Единственными обитателями острова, которых Хок видел, были большие стаи розовых фламинго. Утром Ахмед сказал ему, что после обеда за птицами будет по-настоящему интересно понаблюдать. Оман был основным коридором путей миграции тысяч экзотических птиц, перелетающих из Азии в Африку.
        Хок поблагодарил его за эту крайне ценную информацию, но сказал, что в настоящий момент его намного больше интересуют вертолеты, чем птицы. Он искал место, скрытое от камер слежения, где можно было посадить вертолет. Хватило бы и широкой полосы песка, открывающейся во время отлива. Черт, да это могло быть что угодно, лишь бы плоское.
        Пока ничего подходящего не наблюдалось. На острове не было ни плоских холмов, ни приподнятых плато, ни дорог. Не было места, куда могла бы сесть даже маленькая птичка. На снимках то же самое: ни в самом форте, ни за ним ни одной ровной поверхности.
        На Масаре просто некуда было посадить хоть какой-нибудь летательный аппарат. Так что «простенькую операцию» - именно так Брок поначалу называл их задание - придется осуществлять со стороны моря. И судя по всему, выполнить задачу будет чрезвычайно сложно.
        Им придется придумать способ проникновения в чертову крепость, разобраться с парой дюжин французских наемников, спасти султана вместе с гаремом и доставить всех на «Касик» в целости и сохранности. И у них осталось всего сорок восемь часов на размышления. Брик Келли звонил Алексу утром. События в Вашингтоне и Лондоне развивались стремительно. Американский президент и британский премьер-министр сделали совместное заявление, в котором говорилось: вторжение в Оман любого иностранного правительства будет иметь серьезные последствия.
        - Пожалуйста, Алекс, сделай так, чтобы до этого не дошло, - сказал Брик, перед тем как повесить трубку. - И не попадись. Брок - агент НЗК. Ты работаешь на общественных началах. Так что США в этом формально не участвуют. Понимаешь?
        Хок смотрел на мужчину, стоявшего у старомодного деревянного штурвала, широко расставив ноги.
        - Капитан, а каким образом они доставляют на остров припасы? Я имею в виду еду и воду для работников музея.
        - Там есть длинный стальной док, сэр. Он встроен в скалы под самым фортом. Там, где причаливают паромы с туристами. Корабль с продовольствием приплывает раз в неделю.
        - Корабль с продовольствием, - протянул Хок. - Он приплывает в одно и то же время каждую неделю?
        - Да, сэр. Каждое воскресенье около девяти вечера. Послезавтра. Как часы, сэр, вот увидите.
        - Спасибо, это очень полезная информация.
        - Через пятнадцать минут мы приблизимся к Пойнт-Мала, сэр. Тогда вы сможете насладиться видом нашего форта.
        Хоку с самого начала приглянулся капитан «Касика». Он сразу решил, что может ему доверять. Годы под беспощадным солнцем придали его коже ровный коричневый оттенок. Он был красив, лет сорока пяти, с густыми черными волосами, слегка тронутыми сединой. Большие карие глаза смотрели грустно и настороженно поверх большого носа. Крепкие белые зубы и губы, которые могли сложиться в приятную расслабленную улыбку, как, например, сейчас, или сжаться в тонкую линию, когда начиналась перестрелка.
        Хок оценил капитана как верного друга и безжалостного врага. Он рад, что такой человек есть у него в команде.
        - Вот наша проблема, - сказал Алекс Броку и постучал указательным пальцем по выцветшему рисунку, прилагавшемуся к более крупной вертикальной проекции форта.
        - Башни-близнецы, - сказал Брок с легким оттенком иронии.
        - Точно. По словам Ахмеда, они защищают единственный вход в форт. Смотри. Вот эти ступеньки поднимаются на пятьдесят футов над уровнем моря и ведут к главным воротам, единственному входу в крепость. Если бы я был Роммелем, я бы поставил на обеих башнях тяжелые орудия. Стационарные пулеметы. Полагаю, китаец, который там сейчас командует, сделал то же самое.
        - А сзади туда никак не проникнуть? - спросил Брок.
        - Нет. Задняя часть форта встроена в отвесную скалу над морем. Кто бы ни построил эту чертову крепость, он явно отлично соображал.
        - Мы не можем пробраться к ним с заднего хода, мы не можем приземлиться к ним на крышу. По-моему, нам остается просто подойти к парадной лестнице и постучать во входную дверь.
        - И все это в непосредственной близости от башен, с которых открывается полный простор для стрельбы.
        - Любого, кто попытается взобраться по этой лестнице, моментально превратят в отбивную.
        - А также любой слишком близко подошедший корабль. Звучит интригующе, да, Гарри?
        Капитан повернулся к ним от штурвала.
        - Смотрите, капитан, сейчас мы увидим форт, - сказал Али. - Боюсь, я не смогу ни подойти ближе, ни сбросить скорость. Если я это сделаю, будет похоже, что мы здесь неспроста.
        - Пошли, посмотрим, - решил Алекс.
        Они с Броком быстро встали и вышли на ют. Ахмед, удобно устроившийся в тени, опустил журнал и поднял глаза. Вид у него был удивленный.
        - Прости, что прерываю твои интеллектуальные занятия, приятель, - сказал Хок, - но мы подошли к форту Махуд.
        Перейдя на нос, все трое встали у поручней. Алекс и Гарри смотрели в бинокль. Чайки парили над вздымающимися волнами, разбивающимися о скалистый берег. Над водой стелился туман, поэтому разглядеть что-то с такого расстояния было очень сложно.
        Алекса вдруг охватило щемящее чувство, похожее на страх, пока форт неумолимо приближался. Теперь крепость была прямо перед ними, и скоро у них будет более четкое представление о том, с чем придется иметь дело.
        То, что они увидели, вызвало у Хока странную смесь волнения и ужаса. В реальности форт Махуд был еще неприступнее, чем на чертежах. Громадные волны то и дело разбивались о его укрепления и тут же отступали. Крепость стояла, как и несколько веков назад, прилепившись к голой отвесной скале, гордая и неприступная. Самый потрясающий пример военной архитектуры из всех, с которыми Хоку приходилось сталкиваться. Белый камень, из которого она был построена, блестел в лучах послеобеденного солнца. Стены пестрели бойницами и узкими окнами. Самыми впечатляющими элементами этого внушительного строения были идеально круглые башни, обращенные к морю. Теперь Алекс мог разглядеть и широкие ступени, ведущие от кромки моря к высокой арке ворот, сделанных из массивных железных прутьев, поднять и опустить которые можно было, только находясь внутри самой крепости.
        - Ворота видишь? - спросил он стоящего рядом Брока.
        - О, да. Я как раз их разглядываю. И могу сказать тебе только одно: пластид.
        - Да, если кто-нибудь сможет живым добраться до верхних ступеней лестницы и установить заряд.
        - Похоже, нам придется оставить идею захода с этой стороны скалы.
        - Похоже на то.
        Форт Махуд специально построили так, чтобы он упирался задней стеной в глухую красноватую скалу. Гладкая поверхность плавно вздымалась над фортом, причем на ней не было ни единой трещины, ни единого уступа до самой вершины. Совершенно очевидно, любая попытка спуститься ночью по вертикальной отвесной стене успехом не увенчается. Приблизиться к крепости можно было только с моря, а это было равносильно самоубийству.
        - Ближе мы подойти не можем? - спросил Брок.
        - Вблизи лучше все равно не будет, - ответил Хок. - Что скажешь, Стальной Хвост?
        Брок бросил на него удивленный взгляд:
        - Как ты меня назвал?
        Услышал от директора. Он говорит, что пули отскакивают от твоей задницы. Так что ты думаешь?
        - А ты?
        - Я бы сказал, средненько.
        - Немного напоминает Нормандию, правда, с оттенком злой иронии, - с кривой усмешкой пробормотал Брок. - Нам всего-то и надо добраться до берега живыми, а потом без всякого прикрытия увернуться от пары пуль, проскакав вверх по пятидесяти ступенькам, вскарабкаться на две шестидесятифутовые башни, скрутить часовых, забрать у них пару пулеметов, взорвать железные ворота, перестрелять пару десятков до зубов вооруженных отставных французских легионеров и пару китайцев, а потом вывезти с этого острова в целости и сохранности двадцать женщин и неизвестно сколько детишек.
        - Прости, - сказал Хок. - Я отвлекся. Что ты там говорил, Брок?
        - Я сказал, нам всего-то и надо…
        - Подожди секунду, - остановил его Хок. Он разглядывал стальные доки, встроенные в скалу по обе стороны от лестницы. Потом быстро повернул бинокль на несколько градусов влево и застыл. Там что-то было на волнах. А сейчас скрылось под водой. Может, это просто выступ на скале? Алекс начал потихоньку сдвигать бинокль влево. И снова застыл.
        - Что там, Хок? - заволновался Брок и поднял свой бинокль. - Ты видишь что-то, чего не вижу я?
        - Ахмед, взгляни на это, пожалуйста, - сказал Хок, протягивая бинокль стоящему рядом с ним мужчине. - Слева от лестницы. В четырех-пяти метрах. Почти невидимое. Под доком.
        - А, да, я вижу.
        - Что это? Похоже на какое-то отверстие в скале.
        - Оно ведет к пороховому складу.
        Впервые за целый день лицо Алекса Хока просветлело:
        - Пороховому складу?
        - Да, сэр. Он был построен во время войны. Чтобы вооруженные силы на материке могли пополнять запасы островного гарнизона. Они могли тайно на пароме привозить в форт припасы во время осады. По ночам. Порох и оружие.
        - Странно, я его ни на одном чертеже не видел.
        - И не увидите.
        - Почему? - спросил Брок, в его голосе снова зазвучали оптимистические нотки. Он поднес бинокль к глазам и нашел едва различимый вход в тоннель.
        - Военная тайна, мистер Брок. Если бы чертежи форта вдруг попали в руки врага… сами понимаете, какая это была бы катастрофа, если бы враг узнал о тоннеле, ведущем прямо внутрь форта к пороховому складу. Фельдмаршал Роммель засекретил его в 1941 году. Я узнал об этом, когда восстанавливал форт Махуд в его первозданном виде. Честно говоря, я и забыл о нем. И не внес в схемы.
        - Это хорошая новость, - сказал Хок. - Как ты думаешь, наши китайские друзья знают о тоннеле?
        - Сомневаюсь. Вы заметили его случайно. Его можно увидеть только с моря и только под определенным углом. И даже в этом случае шансы увидеть тоннель ничтожны.
        - Почему?
        - Большую часть времени вход в него почти полностью закрыт водой. Только при таком сильном отливе, как сейчас, на очень короткое время тоннель приоткрывается настолько, что мы можем его увидеть или проникнуть в него.
        - Не хочешь поплавать? - с широкой ухмылкой предложил Алекс Броку.
        - Поплавать? - Брок не удосужился сообщить об этом Хоку, но он относился к типу людей, которым больше импонировала суша. В отличие от его светлости, для которого вода была своей стихией, Гарри Брок любил ощущать твердую почву под ногами. Он был скорее шейхом огненных песков, а не властителем морских просторов.
        - Подождем, пока стемнеет. Потом поплывем туда и хорошенько осмотрим этот замечательный изъян старинного форта.
        - Да, - буркнул Брок с мрачным выражением на лице. - Слава богу, что существует этот изъян.
        - Ты когда-нибудь слышал о команде под названием «Гром и молния»? - спросил Хок.
        - Черт, конечно слышал. У нас все об этом знают. Они же настоящая легенда. Фитц Маккой и Чарли Рейнуотер. Очень плохие парни. Устроили нешуточную заварушку в каком-то французском форте с пижонским названием, под Мартиникой, правильно?
        - Да, теперь этот форт называют просто КПП.
        Брок расхохотался:
        - Ты знаком с этими ребятами?
        - Несколько лет назад мы вместе отдыхали на Кубе. Здорово провели время. Ну, знаешь, когда Фидель ушел в отпуск, а генералы решили его подменить. Правда, там стало довольно шумно. Но мы поладили.
        - У тебя остался их номер телефона? - спросил Брок с широкой улыбкой на лице.
        - Нет, но у моего приятеля Стокли Джонса он наверняка есть. Может, мне стоит позвонить старине Стоку?
        - Да. Учитывая сложившуюся здесь ситуацию, это хорошая идея.
        42
        - Что он собирается делать, черт его дери? - спросил Мариуччи. - Прыгать, что ли?
        Конгрив полагал, что, скорее всего, именно об этом и думал китаец. Положение у него было незавидное. Второй удар лестницы смял верхнюю часть вышки. Маячковый фонарь, закрепленный на макушке башни, теперь, искрясь и щелкая, болтался на спутанных проводах прямо над головой убийцы. Прогнившая крестообразная перекладина, на которой он стоял, опасно прогнулась посередине. Она могла подломиться в любой момент. Толпа внизу в нетерпении переминалась с ноги на ногу. «Просто омерзительно», - подумал Эмброуз, но не мог заставить себя отвернуться.
        - Я сейчас, - сказал капитан. - По-моему, они почти уже починили колесо обозрения.
        Мариуччи необязательно было смотреть на прыжок китайца. Конгрив полагал, что ему на всю жизнь хватило падающих тел, которые он видел в тот сентябрьский день.
        Капитан слегка сжал запястье Эмброуза и растворился в толпе полицейских, пожарных, репортеров, среди машин с мигалками, припаркованных в самых неожиданных местах. Середина площадки была забита кучей бесполезного оборудования и людьми, которым делать там было совершенно нечего, - все они столпились между двух аттракционов и стояли, запрокинув голову.
        Их взгляды были прикованы к разворачивающейся на высоте сотни футов драме. С неба все еще капал мелкий дождик. Лучи прожекторов, установленных на земле и на зависших в небе вертолетах, напоминали монолитные колонны из света.
        Все внимание было сосредоточено на маленьком человечке в белой одежде. Он стоял спиной к толпе, вытянув руки над головой, зацепившись за верхнюю перекладину и не шевелясь. Прошло десять минут. Толпа замерла от напряжения.
        Счастливчикам, прихватившим с собой бинокли, для полного и бесповоротного счастья не хватало только одного - увидеть выражение лица мужчины в тот момент, когда он стряхнул рюкзак с правого плеча и бросил его вниз. Тот с грохотом ударился о пару перегородок и упал на землю.
        - ПРЫГАЙ! - крикнул кто-то из гражданских. Похоже, не все зрители сочувствовали китайцу.
        - Повернись, чтобы мы могли на тебя посмотреть! - закричала какая-то женщина.
        Словно в ответ на требования толпы мужчина ослабил мертвую хватку. Он медленно разжал пальцы одной руки. Потом ловко повернулся на девяносто градусов так, что теперь висел параллельно перекладине. Конгрив вынужден был признать, что его грация и точность движений не уступали чемпиону по гимнастике. В небе разворачивалось представление, достойное Олимпийских игр.
        Мужчина на секунду замер, глубоко вздохнул и разжал вторую руку. Теперь он стоял на узкой перекладине без всякой поддержки. Чувство равновесия, достойное восхищения. Часть столпившегося внизу народа даже продемонстрировала свое восхищение бурными аплодисментами, словно китаец был цирковым артистом. Ну что тут поделаешь, это же Кони-Айленд!
        Мужчина начал медленно передвигать ноги, делая крошечные шажки. Теперь он стоял к толпе вполоборота.
        - Я не могу на это смотреть! истерично выкрикнула какая-то женщина, но все равно не ушла.
        Китаец поднял руки и развел их в стороны, как пловец, собирающийся прыгнуть с вышки в бассейн. Через минуту, тянувшуюся целую вечность, он сложил руки на груди и опустил голову. Толпа притихла.
        Неожиданно у них за спиной зажглись разноцветные огоньки, и колесо обозрения начало вращаться. Джо Бонанно возвращался на землю, но этого никто не заметил, даже Эмброуз Конгрив.
        Китаец не прыгнул. Он опустил руки и просто качнулся в пустоту. Он упал головой вперед, прижав руки к бокам и сдвинув ноги. В последнюю сотую долю секунды «прыгун» свернулся в клубок.
        Толпа закричала. Наблюдать за тем, как живое существо разбивается насмерть, было очень страшно и неприятно. Он летел целых две секунды, перед тем как удариться о землю.
        Конгрив отвернулся и увидел, что колесо обозрения начало вращаться. Кабинка Джо Бонанно была уже внизу. Догадаться об этом было несложно - туда были направлены лучи всех прожекторов и объективы всех телекамер.
        Парашютную вышку окружал высокий забор, поэтому сам момент удара о землю видели лишь немногие собравшиеся у ее подножия полицейские и спецназовцы. Но все, кто в эту ночь слышал звук удара тела, летящего с большой высоты, о землю, вряд ли смогут когда-нибудь его забыть.
        - Старший инспектор, - тронул Эмброуза за плечо полицейский, - пожалуйста, пройдемте, сэр. Вас спрашивает капитан Мариуччи. Он в кабинке колеса обозрения с жертвой.
        - Жертвой? - переспросил Конгрив, и его сердце пустилось вскачь. После всего случившегося он не мог представить, что они потеряют единственного свидетеля.
        - Да, сэр. Это срочно. Следуйте за мной, сэр, - сказал молодой полисмен, и Эмброуз пошел за ним. Когда они наконец добрались до деревянного мостика, ведущего на колесо обозрения, Эмброуз увидел машину «скорой помощи». Задние двери были распахнуты, мотор заведен, а мигалка на крыше включена. Ничего хорошего это не предвещало.
        Конгрив нашел капитана Мариуччи и двух врачей в машине. Медики оказывали помощь тощему человеку, лежавшему на полу. Было похоже, что он дышит с большим трудом. Врач стоял над ним с кислородным баллоном. Черты вытянувшегося лица Джо исказились от боли. Он был белый, как мрамор, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.
        - Что произошло? - спросил Конгрив у Мариуччи. Капитан стоял на коленях, склонившись над лежащим на полу мужчиной, придерживая одной рукой голову. Эмброуз тоже опустился на колени.
        - Дело плохо, Эмброуз. Он сломал себе хребет. Легкие заполняются жидкостью.
        - Что произошло?
        - Наверное, он упал, когда кабинка начала опускаться. Неудачно приземлился на край сидения. Или, может, стоял на ногах, когда кабинку подхватил резкий порыв ветра.
        - Он может говорить? - спросил Эмброуз.
        - С большим трудом. Ребята сказали, что он едва ли дотянет до больницы. Они как раз собираются вколоть ему морфин, так что если ты хочешь с ним поговорить, лучшего времени не придумаешь.
        Конгрив кивнул и наклонился к уху старика.
        - Джо? Как вы? Меня зовут Эмброуз Кончив. Я друг капитана Мариуччи.
        - Мучи - это ведь он меня упек на нары, - с ухмылкой выдавил из себя Джо Бонанно. Голос у него был неровный и очень тихий.
        - Джо, - мягко сказал Эмброуз. - Я хочу поговорить с вами о Париже. Вы меня понимаете?
        - Без протокола?
        - Без протокола.
        Джо несколько раз тяжело вздохнул.
        - Хорошо. Расскажите мне сначала про Бенни, - прошептал Джо. - Они и до него добрались?
        - Нет, Джо, с Бенни все в порядке, - сказал Мариуччи. - Он тебя завтра навестит в больнице. Принесет тебе красивый букет.
        - Хорошо, - прохрипел Джо. - Это хорошо. Значит, они его не достали? Ублюдки поганые.
        - Джо, это очень важно, - сказал Эмброуз. - Возможно, вы спасете множество жизней и уж точно избавите всех нас от кучи неприятностей, если сможете мне помочь.
        - Эй, слушай. Ты же говоришь с Джо Бонанно! Давай, выкладывай! Чего тянуть?
        - Джо, тридцать пять лет назад вы были во Франции. В Париже. Что вы там делали?
        - Разбирался с Союзом Корсики. Это тогдашняя французская мафия так называлась. Они пытались на нас наехать, вели себя не по понятиям. Мы… мы хотели прикончить кого-нибудь из их людей - на их территории…
        - Где, Джо, - спросил Конгрив. - В каком районе Парижа это было?
        - У могилы Наполеона. Да.
        Конгрив посмотрел на Мариуччи, и мужчины кивнули друг другу.
        - Вы там были?
        - Да. Мы с Бенни, оба… но вы должны кое-что знать, мистер… э-э…
        - Инспектор Конгрив.
        - Конгрив? Какая смешная фамилия! Я не злодей, инспектор. Просто был солдатом. Мелкой сошкой. Я никогда никого не убивал.
        - Я в этом не сомневаюсь.
        - Но в ту ночь я должен был впервые убить человека. У ребят Бенни был контракт на этого парня.
        - Кого вы должны были убить, Джо? - спросил Мариуччи. Он безостановочно строчил в своем блокноте.
        - Парня по имени Бонапарт. По-моему, его звали Эмиль. Парня из Союза Корсики, который кому-то перешел дорожку. Какой-то Коммунистической бригаде, что ли, в общем, такой вот хрени. Мы потом узнали, что он работу не выполнил или что-то вроде того. Короче, какие-то внутренние разборки, но суть в том, что коммунисты хотели его закопать. Странность была вот в чем - его собственный с-сын… его сын в этом участвовал…
        - Кто это был? Как звали его сына?
        - Ну, какая-то важная французская шишка. Его еще все время в новостях показывают. Парень, который пытается угрохать нас с Бенни, вот кто. Люка Бонапарт. Крутой парень. Он-то знает, что тогда на самом деле произошло. И не хочет, чтобы мы с Бенни стали об этом рассказывать. Мы ему мешаем.
        - Как ты узнал, что тебя кто-то собирается грохнуть, Джо? - спросил Мариуччи.
        - Мне кое-кто позвонил. Мой приятель Винни. Сказал, что какой-то иностранец обо мне расспрашивал. Китаец. Японец. Я точно не знаю. А потом Лавон…
        - Извините, капитан, - сказал один из врачей. - Мы должны дать этому человеку кислород. Ему правда нельзя столько разговаривать.
        - Вы можете дать нам еще минутку? - попросил Мариуччи, серьезно взглянув на медика.
        - Да, конечно, капитан, - сказал он. - Я понимаю.
        - Джо, как ты держишься? Нормально? - спросил умирающего Конгрив.
        - Да, конечно. Я никуда пока не собираюсь. Я еще ого-го. Я очень крепкий. Как я облапошил этого поганца там, на вышке, а! Этот засранец думал, что он может со мной шутки шутить. Он сдох?
        - Да, он мертв. Мертвее не бывает, - сказал Мариуччи. - Ты уж мне поверь.
        - Хорошо.
        - Что случилось у могилы, Джо? - вмешался Эмброуз. - Расскажи мне о той ночи в Париже.
        - Как я уже говорил, в этом деле был замешан сын этого парня. Кто бы ни сделал заказ, они явно хотели, чтобы в этом участвовал его сын. Ну, мы им подыграли.
        - И что было дальше, Джо?
        - Мы подвесили этого парня за какую-то балку, что ли. Прямо над этой чертовой могилой Наполеона. Бенни сказал мне это сделать. Ну, знаете, чтобы я доказал, что я не слюнтяй. Но… но потом…
        - Что потом? Что там произошло, Джо? - сказал Эмброуз, вглядываясь старому мафиози в лицо.
        - Что-то мне нехорошо, - прохрипел Джо, его веки задрожали. - Как будто у меня что-то не в порядке с…
        - Ладно, капитан, по-моему, уже достаточно, - сказал врач «скорой помощи». - Нам нужно…
        - Дайте мне секунду. Пожалуйста, - сказал Мариуч-чи, предупреждающе подняв руку с вытянутым указательным пальцем. - Это очень важно. Одну секунду.
        - Джо, - продолжил Эмброуз. - Это ты убил Эмиля Бонапарта той ночью в Париже?
        - Нет. Я его не убивал. Я не мог этого сделать, не мог. Бог тому свидетель. Да ведь мы же были в соборе, Господи. В доме Божьем. Я никого бы не смог убить в соборе. Я католик, инспектор. Я не смог бы убить человека.
        - Кто убил Эмиля Бонапарта, Джо? - спросил Конгрив. - Скажи мне, пожалуйста. Это сделал Бенни?
        Джо Бонанно закрыл глаза, и на одно ужасное мгновение Конгриву показалось, что они его потеряли.
        - Парнишка, - прошептал Джо.
        - Сын жертвы?
        - Да.
        - Давай, Джо, рассказывай дальше, - сказал Мариуч-чи. - Ты сможешь.
        - Его убил парнишка, - прошептал Джо, с трудом шевеля пересохшими губами. - Понимаете, когда он увидел, как у меня дрожит рука, и понял, что я не смогу этого сделать, этот парнишка, Люка, выхватил у меня пистолет и выстрелил старику прямо в сердце. Я в жизни ничего такого не видел. Собственного отца!
        - Люка Бонапарт убил своего отца, - сформулировал Мариуччи, глядя Джо Бонанно прямо в глаза, - в Париже, в 1970 году.
        - Я видел это собственными глазами, - сказал Джо. - Мне уже незачем врать.
        - Спасибо, Джо, - сказал Эмброуз и с облегчением посмотрел на Мариуччи.
        - Да. Джо, ты молодец… молодец, - подтвердил Мариуччи.
        Капитан захлопнул блокнот и положил его во внутренний карман пиджака. Эмброуз получил то, за чем приехал в Нью-Йорк.
        Джо поднял костлявую руку и положил ее на плечо капитану.
        - Ты еще что-то хочешь сказать, Джо? - спросил капитан.
        - Когда мы, э-э, приехали д-д-домой из П-парижа, - произнес Джо Бонанно трясущимся от натуги голосом, - Бенни пустил слух на улицах города, что это я замочил того парня. А почему бы и нет? Кто мог узнать правду? После этого никто во всей округе больше ко мне не лез. Я стал уважаемым человеком. Я стал Джо Бонанно!
        На какой-то момент в машине стало очень тихо - слышался только тихий стук дождя по крыше машины.
        - Ты сделал правильно, Джо, - сказал Мариуччи.
        Но Джо уже его не слышал.
        Когда они вышли из машины в море вспышек объективов, Мариуччи остановился, прищурился и сказал Конгриву:
        - А это еще кто, черт возьми?
        - Кто? - спросил Эмброуз.
        - Вон там. Женщина в черном плаще, которая на тебя пялится. Видишь ее?
        - Где?
        - Не важно. Она уже ушла.
        43
        Они дождались, пока стемнело, и над покрытыми снегом горными вершинами поднялась луна. А потом полетели. Джет сладко спала, завернувшись в одеяло, на сиденьи за спиной пилота. Второе одеяло она постелила на полу для Блонди. Вел самолет Арнольд. Сток сидел в кресле второго пилота справа от него. Он был одет в черную униформу работника службы безопасности. Униформа сидела, как влитая, разве что в плечах была немного тесновата. Они направлялись на север, в Берлин.
        Ты точно знаешь, как управлять этой штукой, да, Арнольд? - спросил Сток охранника, когда они пробирались по колено в снегу к черному вертолету.
        - Да, - ответил Арнольд. - Я знаю, как ею управлять.
        - Хорошо. Значит, мы выбрали правильного Арнольда. Через двадцать минут полета Сток откинулся на спинку кресла, прижался лицом к иллюминатору и стал задумчиво рассматривать бесконечные белые пространства.
        - Что это там впереди? - спросил Сток у Арнольда.
        - Чехословакия, - сообщил Арнольд.
        - Давай постараемся ее не задеть.
        Сток взглянул на часы. Если они смогут придерживаться выбранного курса и сохранять набранную скорость, то приземлятся в Темплхофе задолго до полуночи. В кабине было тепло и уютно. Денек выдался длинный. Сток положил голову на спинку сидения и закрыл глаза.
        - Садись вот здесь, - сказала Джет Арнольду, разбудив Стока. Черный вертолет приближался к Темплхофу, не набирая высоту и не включая огней. Там, правда, посадочные огни тоже были потушены. Кабину освещал лишь красный рассеянный свет панели управления. Это ведь вертолет-разведчик, приспособленный к бесшумным посадкам. По крайней мере, Сток на это надеялся. Потому что в данный момент меньше всего ему хотелось поднимать шум, оказывая вооруженное сопротивление. Да и техническое обеспечение у них явно хромало. Сток успел прихватить с собой только «шмайссер» да несколько магазинов, которые он нашел в шкафах. У Джет был пистолет убитого Арнольда и два запасных магазина.
        Они приблизились к Темплхофу на минимальной высоте, в стороне от входа, где стояли охранники. Жилые здания и склады скроют их появление. Арнольд начал снижаться, лавируя между крышами домов узкой пустынной улицы, которая упиралась в глухой забор. Вертолет с потушенными огнями, летящий на низкой высоте с приглушенным звуком, черт, а ведь у них и вправду был реальный шанс прилететь на место незамеченными.
        Сток не знал, что их ждет на земле. Одно он знал наверняка, ведь интуиция его еще никогда не подводила, - они лезли чудовищу прямо в пасть.
        Они приземлились на отдаленном участке поля, в тени проржавевшего ангара, который, судя по виду, не использовали со времен войны. Поле было обнесено высокой каменной стеной по всему периметру, стена увенчана колючей проволокой под напряжением, снабженной, по всей вероятности, датчиками движения. В отдалении виднелся огромный освещенный комплекс в форме полукруга, в котором и располагалась компания «Фон Драксис Индастриз».
        Сток распахнул дверь кабины, повеяло холодным ветром. Это помогло ему проснуться окончательно.
        - Ладно, Арнольд, - сказал Сток, поднимая «шмайссер», - запри птичку и посиди спокойно. Мы собираемся выйти, немного поразмяться, а потом решим, что делать дальше.
        Мы точно знаем, что надо делать дальше, - сказала Джет. - Давайте; живее!
        Над дверью ангара висела деревянная табличка с выцветшей надписью «Штайнхоффер» - название немецкого истребителя. Дверь была заперта. Сток держал Арнольда и рвущуюся с поводка Блонди на мушке, пока Джет отпирала старую проржавевшую дверь. То, что у нее был ключ, сильно удивило Стока, но он ничего не сказал. Сейчас они были на ее территории. Джет открыла замок и толкнула дверь. В ангаре, кроме блестящей черной машины, ничего не было.
        - Стоили, - сказала Джет, - тут сзади есть мастерская. Возьми оттуда скотч и не экономь. Возможно, нас не будет пару часов. Я возьму Блонди.
        - Слышал, что сказала дама? - спросил Сток у Арнольда. Он отдал поводок Джет. - Давай-ка тебя скрутим.
        Через десять минут, привязав Арнольда к тяжелой деревянной скамейке, прикрученной к стене, Сток вернулся. Джет стояла на коленях возле машины и разговаривала с Блонди по-немецки. Наверное, сообщала доберману их план. Видимо, после собаки дойдет и до него очередь.
        - Вот это машина! - воскликнул он. Это была самая красивая машина из всех, что Сток повидал за свою жизнь. Отливая блестящим черным в свете луны, она больше была похожа на сверхновый космический корабль. - Что это?
        - «Мерседес», - пояснила Джет. - Его сконструировали в Англии, «Макларен». Что-то вроде болида Формулы-1, но можно ездить по улицам города. Шестьсот восемнадцать лошадиных сил. Скорость до трехсот двадцати километров в час и выше.
        - Твоя машина? - догадался Сток.
        - Шатци отдал ее мне, когда она ему надоела.
        - И ты держишь ее здесь?
        - Если бы я оставляла ее возле своего дома, ее бы давно угнали. Я не так уж часто на ней езжу. А это место - самое безопасное во всем Берлине. - Залезай. Блонди посадим назад.
        Джет нажала на кнопку пульта.
        - Осторожно, голову, - предупредила она. - Двери поднимаются вверх. Ну, знаешь, как в концепт-карах. Вперед, Блонди!
        Сток залез внутрь и пристегнулся. Машина была такая компактная, что Сток удивлялся, как он в нее вообще поместился при его-то габаритах. Он взглянул на Джет и увидел, что она надевает очки ночного видения.
        - Я вывожу ее на автобан поздно ночью, - начала рассказывать Джет. - Ночью машин почти нет. Я еду на скорости триста километров в час с выключенными фарами. И никакой полиции.
        Супермощный мотор взревел, выхлопная труба издала приятный приветственный звук. Джет подождала пару секунд, потом нажала на газ…
        На то, чтобы пересечь поле, времени им понадобилось совсем немного. Покрытие на дорогах было как раз для таких машин, как у Джет. Сток даже не взглянул на спидометр. К главному строению примыкало большое квадратное здание. Кажется, Джет направлялась в его сторону.
        - Что-то я не вижу здесь охранников, - удивился Сток.
        - Они все торчат у главного входа. Это единственный способ войти сюда и выйти с территории. Да и гостей они сегодня не ждали. Служба безопасности все еще ждет отчета о нашем задержании. Ты не забыл об этом? Да к тому же никто не знает наверняка, что здесь происходит.
        - А что здесь происходит?
        - Увидишь.
        Сам Темплхоф, то есть его главное здание, напоминало нечто из древнеримской истории, только очень, очень большое.
        - Архитектура впечатляет, - сказал Сток, когда они подъехали ближе.
        - Неоклассицизм. Альберт Шпеер был личным архитектором Гитлера, - сказала Джет. - Так что все проекты у него масштабные. Джет сбросила скорость до ста и нажатием кнопки на пульте открыла дверь стремительно приближавшегося здания. Похоже было, что они въедут внутрь на скорости восемьдесят километров в час.
        - Что это за здание? - поинтересовался Сток, судорожно сжимая правой рукой ручку двери.
        - Подземный гараж, - объяснила Джет, нажала на тормоза и вывернула руль. Заехав внутрь, она еще раз крутанула руль. Машину развернуло на отполированном цементном полу. Джет включила первую передачу и покатила к тоннелю с надписью «Вход».
        - Здесь четыре уровня, - сказала она и сняла очки. - Мы спустимся на самый нижний четвертый уровень. Повороты будут жесткие. Держись.
        - Я начинаю понимать, что в тебе нашел Алекс Хок.
        - Алекс Хок еще ничего не видел, - улыбнулась Джет.
        После того как они припарковались и закрыли «мерседес», Джет подвела Стока к безликой серой двери, спрятанной в нише. Найти эту дверь, не зная, что она должна быть там, не представлялось возможным.
        - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПОДЗЕМНЫЙ МИР, - иронично пригласила Джет, толкнув ржавую стальную дверь.
        44
        - Что-то у тебя не очень счастливый вид, - сказал Хок Гарри Броку. Они стояли на корме траулера в темноте. Все огни на корабле были потушены. Ахмед помогал им надеть водолазные костюмы и ультрасовременные акваланги специальной военной серии с функцией очищения и рециркуляции кислорода, благодаря чему на поверхности не видно было пузырьков. Хок вполне разумно полагал, что сейчас самое время проводить разведку, потому что в темноте заметить их было практически невозможно.
        Пока «Касик» осторожно пробирался вдоль северной оконечности острова в поисках подходящего места, где можно бросить якорь, солнце успело сесть, и в небе заблестела луна.
        Чтобы разведчики успели доплыть до входа в тоннель и вернуться, корабль должен был оставаться в непосредственной близости от острова. И при этом вдали от любопытных глаз обитателей форта.
        После истории на «Звезде Шанхая» у Хока появилось новое правило для визитов к новым друзьям: всегда исходить из того, что тебя ждут, и не доверять никому.
        В конце концов им удалось найти приличное место. Они бросили якорь в глубоководной бухте, расположенной к западу от мыса Аррас, у северо-западной оконечности острова. Как прикинул Хок, отсюда им нужно будет проплыть с пол мили вокруг мыса, а потом еще две тысячи ярдов на юг до самого входа в форт. В этой бухте траулер невозможно было разглядеть даже с двух самых высоких башен форта.
        - Ты в порядке? - спросил Хок.
        - Да, - Брок молча боролся с застежкой на акваланге. - Я не большой любитель водной стихии, вот и все, ваша светлость.
        - Мистер Хок, сэр! Мистер Брок! - капитан Али аль-Хури перегнулся через поручни прямо над ними.
        - Да?
        - Мы только что получили радиограмму, сэр. Это срочно. Я настроился на волну Би-би-си, сэр! Эфир начнется через несколько минут.
        - Сейчас, идем, - Хок снял акваланг и ласты. Брок последовал его примеру. Он явно испытал облегчение от этой задержки, пусть даже это была всего лишь короткая отсрочка.
        Когда Хок вошел в темную комнату, Али сидел перед крохотной радиостанцией и крутил колесико старинного приемника, пытаясь поймать сигнал. Они взяли стулья и перебрались поближе к приемнику. Очень по-домашнему, подумал Алекс.
        - Тебе кто-то из Лэнгли факс прислал? - спросил Гарри Хока. Тот держал в руках двухстраничное сообщение и быстро его просматривал. Броку непривычно было видеть древний факсовый аппарат, который использовали для передачи шифровок самые серьезные разведцентры мира.
        - Да, твой босс из Лэнгли. Конечно, он не подписался. Но это от него.
        - И что он пишет?
        - Похоже, новый президент Франции готовится обратиться к нации по радио. Пресс-служба Елисейского дворца заявила об этом всего час назад. По мнению Келли, это означает, что у месье Бонапарта серьезные проблемы. Он изо всех сил пытается подавить бунт. Его поддерживают армия и флот, но народ сильно раздражают политические убийства и вторжение в Оман. Да и члены правительства Хонфлера тоже готовы выйти на тропу войны.
        - А что, черт возьми, случилось со свободой, равенством и братством?
        - Брик пишет, что причиной волнений стали жаждущие крови блоггеры. Они повылезли в Интернет и на каждом углу кричат там, что Бонапарт и его люди готовы продать Францию тому, кто больше заплатит. А именно твоим китайским друзьям.
        - Благослови Господь Эла Гора за изобретение Интернета.
        - Точно… подожди… по-моему, начинается…
        - «И сейчас на Би-би-си прямая трансляция из Парижа, с вами Роберт Маркхем… Президент Бонапарт вошел в зал, где царит крайне взволнованная обстановка. Зал Наполеона III с позолоченными колоннами и орлами, символизирующими империю, сегодня стал эпицентром международной политики. Бонапарт, одетый в военную форму, пожимает руки офицерам самого высокого ранга… Улыбается… Должен сказать, выглядит он сегодня очень спокойным… Всех волнует один вопрос: сможет ли он удержать власть теперь, когда она наконец-то оказалась у него в руках? Он подходит к микрофону… Би-би-си даст синхронный перевод его обращения… Итак, новый президент Франции.
        - Добрый вечер. Несколько недель назад, когда я занимал, правда, очень недолго, пост премьер-министра Франции, я впервые обратился к своему народу. Я просил вас сохранять спокойствие и мужественно идти вперед. Сегодня я обращаюсь к вам как ваш президент. Мы отомстим за трагическую гибель премьер-министра Хонфле-ра и нашего любимого президента Буке, которых убили враги Франции. Франция восстанет из пепла. Оглянитесь вокруг! Благодаря новому курсу внешней политики заводы по всей стране снова заработали. Зарплаты повысились, производство на подъеме, уровень безработицы упал. Но многие французы не верят. Я могу ответить им так: «У вас короткая память!» Сейчас не время предаваться сожалению, горечи… или давать волю отчаянию. Вас не продали, вы не покинуты, вас никто не предавал. Ни Германии, ни Китаю, никакой другой стране. Те, кто говорят об этом, просто лгут… и толкают вас в объятия англо-американских фашистов, капиталистов, наживающихся на войнах, которые больше всего боятся, что Франция снова станет великой экономической и политической державой. Да, возможно, в ближайшие несколько недель нам
предстоит претерпеть страдания и трудности. Наши войска отправляются на войну. Мы освободим смелый народ Омана от тирании террора. В этот трудный час мне нужны ваша поддержка и доверие. Мне необходимо, чтобы вы верили мне и сердцем, и умом. Мне нужны ваши мудрость и терпение. Потому что достигнуть величия вы сможете только при моем правлении. Никто не посмеет на нас напасть - ни те, кто забыл нашу историю, ни те, кто пытается разрушить наше единство с новыми союзниками. Помните, вы - часть славного народа с богатейшей историей. Я обращаюсь к вам сегодня как гордый потомок Наполеона, императора, вернувшего Франции славу и честь… И его именем, именем, эхо которого и по сей день звучит в коридорах истории… граждане Франции, именем Наполеона Бонапарта я прошу вас сложить оружие! Оставьте свой гнев! Доверьтесь мне! Один за всех, и все за одного! Я, Бонапарт, и есть этот один. И я обещаю защитить вас от сил зла. Спасибо вам большое. VIVE LE FRANCE!
        - Да, говорить этот парень умеет, - прокомментировал Брок, когда капитан выключил приемник.
        Через двадцать минут примерно в полусотне ярдов от берега из воды высунулась голова в матовом черном шлеме, наушниках и очках ночного видения. Рваные облака то и дело закрывали луну. Алекс Хок снял очки и стал внимательно рассматривать укрепления форта.
        - Ну вот ты и пережил это, - сказал Хок в микрофон, когда над поверхностью возникла еще одна голова.
        - Просто старался не отставать от тебя, босс, - услышал он в наушниках.
        Хок сказал:
        - Ладно, Брок, задача предельно проста: рекогносцировка, идентификация, анализ, а потом валим отсюда к чертовой бабушке. Ясно?
        - Звучит неплохо.
        - Да, если не считать одной маленькой проблемы, - заметил Хок. - Посмотри. Еще гости.
        Брок развернулся и увидел то, о чем говорил Хок. Справа от лестницы у стального дока был пришвартован катер с французским триколором на корме. На передней палубе и на юте было закреплено по два сорокамиллиметровых орудия. Он даже мог различить членов команды, которые суетились на носу и на корме, отвязывая канаты. Они явно собирались отчаливать.
        - Проблема появится, - сказал Хок, - если они повернут на север и пойдут вокруг мыса. Тогда у нас будут неприятности. Они найдут «Касик» и скорее всего затеют с ним драку. А если мы прямо сейчас поплывем назад, то все равно не успеем предупредить Али и Ахмеда.
        - Ну, тогда будем надеяться, что они поплывут на юг.
        - Давай. Даже если они направятся на север и будут огибать остров с той стороны, все равно нам нужно будет действовать быстро. Масару они обогнут меньше чем за час. Нам нужно успеть провести разведку, вернуться на «Касик» и убраться с их дороги, или проблем у нас серьезно прибавится.
        - Тогда вперед, - сказал Брок и нырнул. Хок последовал за ним, мягко подплыл к американцу и выставил большие пальцы обеих рук вверх. Если раньше Алекс беспокоился за Брока, то теперь он видел, что его страхи необоснованны - тот держался молодцом.
        Через пять минут Алекс поднял руку, жестом призывая Брока остановиться. Они находились на глубине двадцати футов, недалеко от доков, и до них доносился быстро нарастающий звук моторов. Катер направлялся прямо к ним.
        Если он повернет налево в сторону мыса Аррас, у них будут крупные проблемы.
        Капитана Али и Ахмеда застигнут врасплох. Правдоподобного объяснения присутствия «Касика» в маленькой бухте в непосредственной близости от форта просто не существовало. А если их возьмут на абордаж вооруженные французские моряки, хватит ли одному из них времени и решимости, чтобы спрятать или уничтожить изобличающие бумаги и снаряжение?
        Разведчики вздохнули с облегчением. Патрульный катер свернул направо и поплыл в противоположную от «Касика» сторону. У них оставалось меньше часа на то, чтобы выполнить свой план и вернуться на корабль. Они быстро поплыли к форту.
        - Черт, - прошептал Брок, когда они одновременно вынырнули на поверхность.
        Как и планировалось, они поднялись на поверхность под стальным доком. Их никто не видел. В воде было полно медуз.
        - Эта штуковина тебя ужалила Гарри, да?
        - Да. Черт бы ее побрал.
        - Когда вернемся на корабль, промой ожоги мочой. Болеть перестанет.
        - Что?
        - Просто доверься мне. По-моему, проем прямо подо мной. Я нащупал его ластой.
        - Да, я тоже чувствую.
        - Давай. Я отмечу это место и догоню тебя.
        - Вперед, надерем засранцам задницу. Бей их!
        - Бей их? Нет, Гарри, мы…
        Брок скрылся под водой. Хок вынул нож и три раза провел по скользкой поверхности заросшего камня. Алекс взглянул на часы. Сейчас вода стоит высоко. При сильном отливе через несколько часов проем в скале увеличится, и через него легко пройдет лихтер, до отказа набитый боеприпасами и людьми. Таким же образом может выйти судно со спасенными заложниками.
        Потом, когда вода снова поднимется, проем исчезнет. Так что расчет времени в этой операции будет играть очень важную роль.
        Хок нырнул еще ниже, нацарапал три отметины над самым проемом и поплыл внутрь.
        Они не взяли с собой почти никакого оружия. У самого Алекса был только нож. Они здесь совсем не для того, чтобы надрать кому-нибудь задницу, подумал Хок, проплывая по тоннелю следом за Гарри. Нет. Они здесь для того, чтобы осмотреться и вернуться чуть позже.
        Например, завтра. И тогда надрать им задницу. Завтра приезжает Стокли. Вместе с друзьями, антитеррористической командой «Гром и молния». Сегодня же их задача - найти расположение порохового склада и безопасный путь в форт.
        45
        В тоннеле с холодными и мокрыми каменными стенами было темно и тесно; почва под ногами - глинистая. Джет шла впереди с галогеновым фонариком и Блонди, которая обнюхивала землю. По бокам коридора через каждые пятьдесят футов располагались двери. Все они были выкрашены в одинаковый светло-зеленый цвет.
        Над головой тянулись трубы.
        Под Темплхофом была целая сеть заброшенных тоннелей и бункеров. Во всех - проложены узкоколейные железнодорожные пути. Маленькие тоннели вроде этого соединялись с системой бункеров под Берлином и выходили в более широкие туннели, в которых легко можно было проехать на автомобиле.
        - Во время войны, - сказала Джет, и ее слова глухо отдавались от стен, - Геринг тайно проезжал здесь на большом «мерседесе».
        - Да? А эти маленькие туннели? - спросил Сток.
        - Они огибают все поле. Во время войны по ним на вагонетках перевозили амуницию и продовольствие для частей.
        - Рельсы на вид совсем новые.
        - Так и есть. Тут недалеко есть трамвайная остановка. Там ходят новые высокоскоростные трамваи. Я на них добираюсь до машины.
        - И эти тоннели выводят за пределы города?
        - Сам увидишь, если времени хватит. Когда во время войны в небе появлялись истребители союзной армии, миллионы берлинцев использовали эти тоннели и бункеры в качестве бомбоубежища.
        - Да, вероятно, было здорово.
        Они минут пять шли вдоль рельс, потом Джет остановилась у одной из зеленых дверей - так же как и на остальных, на ней не было никаких опознавательных знаков.
        - Сюда, - сказала она.
        - Откуда ты знаешь?
        - Доверься мне. А где Блонди?
        Джет толкнула дверь, и они вошли внутрь. Блонди трусила следом за ними.
        По стенам большой комнаты шли ряды трехэтажных коек. В центре стоял большой стол. В углу - старый унитаз.
        - Это одна из комнат для беременных женщин, - объяснила Джет. - Здесь, в подземном мире, было все необходимое: больницы, магазины, пивоварни. Пошли, мы уже почти на месте.
        - На каком месте?
        - Это путь отхода Шатци. Он однажды мне его показал. Этот путь ведет в его личный кабинет. Так что, если понадобится, он может быстро уйти.
        - Зачем ему нужен путь отхода?
        - А разве тебе не понадобился бы путь отхода, если бы я была твоей девушкой?
        - И правда. Я как-то об этом не подумал.
        В конце узкого коридора они увидели еще одну дверь. В этой комнате располагался ресторанчик с барной стойкой темного дуба и современным винным погребом. За барной стойкой пряталась неприметная дверь, скрывающая новенький лифт. Джет приложила руку к биометрическому сканнеру на стене, и двери бесшумно раздвинулись. Сток и Джет поднимались молча. Когда кабина остановилась, Джет набрала шифр на цифровой панели, и распахнулась дверь в другой мир. Белые стены, мерцающие мраморные полы, высокие потолки и море стекла. Даже ночью здесь все светилось.
        По обеим сторонам белого коридора радовали глаз прекрасные полотна художников и героические статуи. Сток не стал тратить время на разглядывание всего этого великолепия. Он знал, что приближается к чему-то очень важному.
        Белый коридор упирался в стеклянный атриум, который уходил вверх на пять или шесть этажей. Это было что-то вроде приемной с овальным столом и несколькими кожаными диванами и креслами. На противоположной стене подход к дверям из нержавеющей стали охраняла пара золотых орлов высотой футов тридцать.
        - У Шатци бзик на орлах, - сказал Сток, подходя к массивным дверям. Слева от него сквозь сплошную стеклянную стену виднелось залитое лунным светом летное поле.
        - У Цезаря был бзик на орлах. И у Наполеона. И у Шатци тоже бзик. - Джет наклонилась к какой-то штуке вроде глазка с темным стеклом на стене.
        - Что это? - спросил Сток.
        - Термография лица. Прибор идентифицирует индивидуальные тепловые рисунки лица. Различает более шестидесяти пяти разных тепловых точек, представляешь!
        - Да уж, сейчас я уже готов поверить во что угодно.
        - Намного точнее отпечатков пальцев. Этот прибор не обманешь ни гримом, ни даже пластической операцией. Обмануть термограф может только алкоголь.
        - Ты пила, да? По-моему, ты с легкостью обманула его.
        Двери раздвинулись.
        - Да нет, он просто забыл заблокировать термограмму моего лица. Наверное, подумал, что никогда больше его не увидит.
        За дверью Сток увидел еще одну белую комнату. Она была поменьше размером, но вид из нее открывался такой же великолепный. Кабинет Шатци был залит лунным светом и заполнен еще более грандиозными предметами искусства. Белый мраморный пол был застелен большим восточным ковром. Очень уютно. Всю стену за столом немецкого магната занимала нарисованная на стекле карта мира. На столе стояла блестящая модель НЛО.
        - Скорее всего, коды замков он тоже менять не стал, - предположил Сток, приблизившись к украшенному резьбой столу. Он взял со стола миниатюрную летающую тарелку и перевернул ее.
        - Нет, он не так глуп. Просто на панели в лифте можно ввести код, открывающий все замки в этой части здания. А вот этот код он поменять забыл, так же как и стереть мою термограмму со сканера.
        - И еще забыл, что показал своей подружке путь отхода. Слушай, Джет, а Шатци что, здесь летающие тарелки строит?
        - Это прототип его нового диска. «Мессершмидт МЕ-1». Немцы начали работать над созданием антигравитационных летающих дисков еще в 1944 году. Так что это не совсем новая технология. Идея состоит в том, что гравитационное поле можно создать при помощи быстро вращающегося сверхпроводящего диска. Шатци просто собрал всю информацию по теме.
        - Серьезно? А кто этот толстый парень на картине?
        - Герман Геринг. Раньше этот кабинет принадлежал ему. - Джет включила подсветку огромной, во всю стену, карты.
        Европа, Азия и Африка были на карте одинакового синего цвета. ГЕРМАНИЯ - гласила подпись на карте. Старое видение нового мира.
        - DEUTSCHLAND UBER ALLES[26], - сказал Сток.
        - Да, в этом была основная идея.
        - Джет, - спросил Сток, внимательно глядя на нее. - Ты же завела меня так далеко не для того, чтобы разглядывать нацистские карты и летающие тарелки, правда?
        - Нет, конечно. Слушай. Почти все, что вам с Хоком нужно знать, находится в этой комнате. Трехлетняя переписка по «Левиафану». Подробные схемы, чертежи, финансовая отчетность, все. Вот этой карточкой можно открыть стол. И все шкафы с документами.
        Джет открыла средний ящик стола и вынула черную кожаную папку с золотой короной.
        - Начни вот с этой папки. Удачи!
        - Удачи? - не понял Сток, заглядывая в папку. - А ты куда собралась?
        - Я еду домой, Стокли. Я сделала все, чем могла помочь тебе и твоему другу Алексу Хоку. Теперь я ухожу. - Она окликнула Блонди и пошла к двери. Не забудь закрыть за собой.
        - Черт, Джет, подожди-ка минутку. Как я узнаю, что мне взять? Здесь половина бумаг на китайском. Ты не можешь сейчас просто уйти, пожелав мне удачи!
        - Не могу?
        Они с Блонди были уже посередине атриума, когда Сток догнал их.
        - Джет, постой. Ты сказала, здесь почти все, что мне нужно. А что, есть еще что-то?
        - Понятия не имею. Я всего лишь легавая, ты не забыл об этом? Но могу тебя заверить, что если к этому приложили руку мой отец, Люка Бонапарт и фон Драксис, то дело очень плохо. Что бы это ни было, ты обязательно разберешься, Сток. Ты очень умный парень. Если захочешь поговорить, позвони по этому номеру в Гонконг. Может, тогда я снова захочу тебе помочь.
        Она хотела сказать еще что-то, потом передумала и остановилась. Протянула ему визитку с написанным от руки номером телефона.
        - Ответит моя подруга. Она скажет, как меня найти. Пока, Сток.
        Девушка поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
        - Спасибо, Сток, - сказала она. - За то, что спас мою задницу.
        Сток смотрел, как Джет и Блонди скрылись за поворотом. На востоке разгоралась узкая красная полоска. Сток прикинул, что на то, чтобы прочесать кабинет, ему понадобится около часа. Он возьмет все, что покажется ему интересным. Хотел бы он взглянуть на чертежи «Валькирии». Понять, почему там не было киля. Если повезет, они с Арнольдом улетят еще до рассвета.
        Потом он поедет в Оман и разыщет там Алекса Хока.
        Ладно, пора начинать. Делать все надо очень быстро. Он только что получил на своем ноутбуке срочное сообщение от Алекса Хока. Он был в Омане, и ему очень нужна была помощь. Сток отвернулся от окна.
        Пора приступать к обыску. Да и стрелять самое время… если вдруг возникнет такая необходимость.
        46
        Эмброуз Конгрив спал очень чутко. Звуки сирен и грохот мусоровозов разбудили его около пяти утра. Он подремал еще час или два. Потом усилием воли заставил себя подняться. Эмброуз выбрался из своей теплой постели и сунул ноги в кожаные тапочки. Потянулся и зевнул, на секунду заколебавшись, не запрыгнуть ли ему обратно в постель. Но решил этого не делать. Он чувствовал голод. Неудивительно. В Лондоне уже было время чая.
        Он нащупал телефон на тумбочке у кровати и позвонил на ресепшн. Да, два яйца всмятку, тост, кофейник с черным кофе и свежевыжатый грейпфрутовый сок. Тридцать минут? Спасибо большое.
        После полуночных приключений на Кони-Айленд Конгрив и Мариуччи попали в лапы «зеленого змия». Случилось это в баре Бемельмана, поблизости от отеля «Карлайл».
        - По одной, и все, - сказал Мариуччи, когда машина остановилась перед входом в бар на Мэдисон-авеню. - Да, пожалуйста, со льдом. Разгоряченные, взволнованные успехом, старые приятели поддались сладкоголосому зову великолепного выбора напитков бара мистера Бемельмана.
        В легендарном баре было почти пусто. Конгрив и Мариуччи выбрали шоколадно-коричневый кожаный диван под любимой картиной Эмброуза - чудесным изображением двух кроликов. Обсудив страшные события вечера, они перешли к последним минутам жизни Джо Бонанно, которые он провел на полу кабинки колеса обозрения.
        - Это было ужасно, Эмброуз, - сказал Мариуччи и допил свой джин. - Видеть, как он умирает.
        - Я, конечно, совсем не знал Джо, - согласился Эмброуз, потягивая превосходный виски. - Однако мне было жалко смотреть, как бедный парень прощается с жизнью. Я успел к нему привязаться за время нашего короткого знакомства.
        - Ну, главный инспектор. Ты получил сделанное на смертном одре признание. Что дальше? Снова ворвемся на французские пляжи? Будем брать Париж штурмом? Что?
        - Президент Франции - хладнокровный убийца. Теперь у нас есть показания очевидца, подтверждающие этот факт. Интерпол и Скотланд-Ярд выдадут ордер на его арест, мы поедем в Париж и возьмем его под стражу.
        - Вот так просто, да?
        - Никто не говорит, что будет просто. Он без серьезного боя не сдастся.
        - Что еще за «мы»? Я в Париж не собираюсь. У меня и здесь забот хватает.
        - В таком случае, капитан, боюсь, мне придется взять на себе ответственность за будущее всей мировой политики на ближайшую сотню лет, - сказал Эмброуз. Взглянув на часы, он немного нетвердо поднялся на ноги. От всей души поблагодарил Мариуччи за помощь, а потом пожелал ему спокойной ночи. Ну по крайней мере таковы были его собственные воспоминания об уходе из бара. Эмброуз даже не решился взглянуть на часы, выключив свет и залезая под одеяло.
        Эмброуз, еле передвигая ноги, как будто шел под водой, и громко шлепая тапками, протащился к угловому окну. Сквозь щель в занавесках пробивался водянисто-серый свет. Слегка отодвинув край тяжелой портьеры, Конгрив посмотрел на раскинувшийся внизу город. Небо было совсем серое, хотя вчерашняя буря уже улеглась, оставив после себя лишь мягко постукивающий в окна мелкий дождик.
        Его миссия в Нью-Йорке успешно завершилась. Надо будет позвонить Келли и Хоку и подробно обо всем рассказать. А потом заказать билет на вечерний рейс до Лондона. Таким образом, у него оставался один свободный день в Нью-Йорке, который он мог провести так, как его душе было угодно. Может, стоит прогуляться до Метрополитена. Там сейчас как раз проходит выставка Питера Пауэла Рубенса! Эмброуз очень хотел увидеть его картины - прекрасный способ провести…
        И вдруг затрезвонил телефон. Эмброуз пересек комнату и взял трубку.
        - Алло?
        - Это ты, Эмброуз?
        - Диана?
        - Да.
        - Такое ощущение, что ты со мной из соседней комнаты разговариваешь.
        - Почти так и есть. Я в «Колони-клаб» на Парк-авеню.
        - Ты в Нью-Йорке?
        - Я приехала вчера поздно вечером.
        - Боже правый. Ты здесь! С тобой все в порядке?
        - Конечно. Все в порядке. Просто…
        - Просто что, Диана?
        - Детектив Сазерленд решил, что мне лучше уехать из Англии на какое-то время.
        - Почему? Что-нибудь случилось?
        - Ну… да так, ерунда. Кто-то залез в дом. Позавчера ночью. Часа в три утра. Я услышала шум и позвонила по номеру, который мне дал ты и детективы.
        - Так. Продолжай, продолжай.
        - Ну, как ты знаешь, территорию охраняют полицейские. Они тут же примчались. Но кто-то был прямо у двери моей спальни. Конечно, она была заперта, но я видела, как поворачивается ручка и…
        - Господи милостивый!
        - Да. Как бы там ни было, я вынула из-под подушки пистолет и подошла к двери. Сказала: «Я всю жизнь ждала этой минуты», и начала стрелять. Было просто чудесно.
        - Ты попала?
        - Да, попала. В дверь.
        - Я хотел сказать - ты кого-нибудь задела?
        - Нет, к сожалению. Он - или она - сбежал к тому времени, как прибыли полицейские. Крови на ковре не было. Так что, наверное, я промахнулась. Честно говоря, я была сильно этим разочарована. Иметь наглость…
        - Слава богу, что ты в безопасности.
        - Да, в полной. Какие у тебя планы на сегодня?
        - У меня? Ну, мне надо сделать несколько телефонных звонков. Моя поездка оказалась очень удачной. Я горю желанием поскорей тебе обо всем рассказать. А потом я хотел заглянуть в Метрополитен. Сто лет там не был. Не хочешь ко мне присоединиться?
        - Боюсь, не смогу.
        - Ну ладно. Может, в другой…
        - Эмброуз, я вот почему звоню. Меня пригласили несколько дней погостить в Хэмптонсе. Мои дорогие друзья Баркеры. Джок и Сьюзан. Они из Кливленда. Он был американским послом в Канаде. Я сказала Сью, что приезжаю в Нью-Йорк и…
        - Да?
        - Ну, я подумала, может, ты захочешь поехать со мной?
        - Поехать с тобой?
        - Да. У них прелестный старый дом на Джин-Лейн. Прямо на берегу океана. Я уверена, они будут очень рады с тобой познакомиться. Такие привлекательные мужчины всегда желанные гости на домашних вечеринках в Саутгэм-тоне. Обещаю, тебе не придется играть в крикет или плавать, ну, в общем, напрягаться физически.
        - Я ничего не имею против физической нагрузки. Я играю в гольф. Вот только плаваю не очень хорошо.
        - Пожалуйста, скажи «да». Джок прислал за мной машину. Я могу попросить водителя остановиться у «Карлайла» и прихватить тебя.
        - Во сколько?
        - Ну, скажем, в одиннадцать.
        - Звучит прекрасно.
        - Тогда увидимся. Как здорово!
        - Э, Диана, подожди секунду, спасибо тебе огромное за чудесные цветы. Я как раз сейчас на них смотрю.
        - Я подумала, они тебя порадуют.
        - Так и случилось. Пока.
        - Пока.
        Эмброуз повесил трубку и присел на край кровати, на лице у него играла широкая улыбка. Жить на свете снова стало хорошо. Пора шевелиться, если он хочет собраться и выписаться из отеля к одиннадцати часам. А что надеть?
        Конгрив поднялся и увидел на полу маленький синий конверт - карточку Дианы. Он взял карточку и прочитал, что она написала:
        Мои дорогой Эмброуз.
        Никогда прежде у меня не было друга, который мог бы подарить мне умиротворение. Все люди, которые встречались на моем пути, волновали душу: иногда это было приятное волнение, иногда нет, но всегда волнение.
        А сейчас я чувствую, как из твоей души в мою перетекают мир и спокойствие.
        Диана
        47
        Запах сигаретного дыма. В коридоре кто-то был. Сток застыл, задержав дыхание. Где? Ярдах в десяти-пятнадцати от него. У Стока в одной руке была сумка, доверху набитая украденными документами, а в другой - «шмайссер». Он прислушался. Двое мужчин, скорее всего охранники, разговаривали. Они, должно быть, только что вышли в коридор из лифта.
        Сток точно знал, сигнализация не срабатывала. Немцы громко смеялись. По крайней мере, они двигались в правильном направлении - от него. Сток аккуратно снял сумку, поставил ее на пол и быстро пошел за охранниками на цыпочках. На спине у тех болтались автоматы.
        HALF - громко крикнул Сток, когда до них оставалось футов десять. - NICHT RAUCHEN![27].
        Охранники резко остановились.
        - NICHT RAUCHEN! - повторил один из них с усмешкой в голосе - по всей видимости, он это находил смешным - и начал поворачиваться.
        - Да, ты меня прекрасно слышал, - сказал Сток по-английски, уперев дуло «шмайссера» парню между лопаток. - Не курить. Новое правило.
        Пока они раздумывали над его словами, Сток перекинул лямку с автоматом за спину, вытянул руки и изо всех сил столкнул охранников лбами. Раздался леденящий душу звук, и двое мужчин без сознания упали на пол.
        - Что я говорил? - сказал Сток лежащим у его йог охранникам. - Курить очень вредно.
        Он подобрал их автоматы. Вернулся за сумкой. Темплхоф явно оживал. Пора было сматываться.
        Сток спустился на лифте вниз и быстро прошел по пустым комнатам бункера. Через пару минут он уже был в тоннеле. Слева от него - подземный гараж. А справа скорее всего трамваи. Он повернул направо. В этом месте тоннель был темным и грязным, а далеко впереди - чистым и хорошо освещенным. Трамвайная остановка. Сток прокрался вперед и осторожно выглянул.
        У платформы стоял состав из трех вагонов. Два охранника в полной амуниции. За ними виднелись два эскалатора.
        - Доброе утро, парни, как жизнь? - с этими словами Сток вышел прямо на платформу, прижимая к боку «шмайс-сер».
        - WAS IST DAS? - спросил охранник, который стоял ближе к нему, и развернулся, подняв свой автомат. Увидев на Стоке форму службы безопасности, он заколебался и упустил время - именно на это Сток и рассчитывал.
        - DAS ISTновенький, - сказал Сток и нажал на курок.
        Он смел парня очередью из «шмайссера». Другой охранник, должно быть, успел сказать о Стоке что-то очень нелицеприятное в переговорное устройство, потому что в ту же секунду вспыхнули все огни и завыли сирены.
        Да, и вот на помощь приходит кавалерия. Оба эскалатора пошли вниз, и на них было полным полно охранников. Несколько лихачей съезжали по перилам и палили в его сторону, как орава слетевших с катушек детсадовцев. Спасло Стока то, что он находился у самого края платформы, так что сверху было видно только его голову и плечи. Пригнувшись, он помчался к поезду, останавливаясь каждые несколько футов и выпуская короткую очередь.
        Потом он вдруг услышал среди стрельбы и рева сирен новый, тревожный звук: пронзительный лай доберманов. Яростные животные, которые, в отличие от охранников Шатци, не боялись такой мелочи, как пули автомата.
        Черт!
        Собаки мчались по эскалаторам вслед за охранниками и даже сбивали некоторых с ног - так сильно им хотелось добраться до Стокли и разорвать его на мелкие кусочки. Он нырнул под край платформы и во весь опор побежал к вагону маленького поезда. При этом он сильно надеялся, что машинист оставил ключ в зажигании.
        О Боже! Да, это было очень больно.
        Одна собака вырвалась вперед и вцепилась Стоку в пятую точку. Достала его по-настоящему. Он остановился, повернулся и ударил беснующуюся тварь прикладом автомата. Стоку повезло. Не очень сильный удар по голове отвлек собаку ровно настолько, чтобы он успел запрыгнуть в вагон.
        - Если еще раз цапнешь меня за задницу, я воспользуюсь другим концом этого автомата, VERSTEHEN SIE, Фидо?
        Его познаний в немецком оказалось как раз достаточно для того, чтобы понять, которая из кнопок на панели была пусковой, и нажать ее. Раздался странный звук, поезд начал вибрировать, как будто прямо у него под ногами был быстро вращающийся круг. Собаки бешено бросались на распахнутые двери, пытаясь достать Стока. У самого его уха просвистела пуля.
        Отвлекшись на собак, он слишком близко подпустил к себе охранников. Пули летали вокруг него в неограниченных количествах. Десять или пятнадцать охранников спрыгнули с платформы и бежали по путям в его сторону, заполняя туннель кусочками летящего свинца. Как ни забавно, пули не вредили блестящим белым вагонам поезда. Просто рикошетили! И из чего только эта штука была, черт возьми, сделана?
        Плохой парень, подобравшийся ближе остальных, был примерно в пятнадцати ярдах от заднего вагона. Сток вывел его из игры, пальнув из «шмайссера», и услышал самый грозный звук из всех, которые можно было услышать в ближнем бою - холостой щелчок. Пусто, патроны кончились. Он поднял два других автомата и открыл огонь по преследователям» поставив ногу на сиденье и опершись на приборную панель. Наверное, он случайно нажал задний ход, потому что поезд внезапно покатился назад, прямо к охранникам!
        Черт! Сток резко повернулся посмотреть, что он задел. Обычный рычаг. Он выжал его до конца. Это может сработать! Поезд разогнался до невероятной скорости. Однако в кабине не было никакого ощущения быстрого движения. Не было инерции. Странное чувство. Сток смотрел, как охранники запаниковали и бросились врассыпную. Те, кто не понесся обратно в направлении станции, просто вжались в стены.
        Сток слегка дернул рычаг вверх. Поезд незаметно изменил направление движения. Толкнул вперед, и поезд на полной скорости помчался по тоннелю мимо распластанных по стенкам охранников. Сток дал газу, и поезд полетел. Супердрайв, как в сцене из «Звездных войн». Как ни странно, Сток все еще не ощущал скорости.
        Ему пришло в голову только одно объяснение: если механизм создавал свое гравитационное поле, то принципы обычной гравитации на него не действовали. Ух ты!
        Эти чертовы немцы явно что-то задумали, размышлял Сток, плавно скользя вперед и оставляя за собой кучу рычащих собак и раненных охранников. Ш-ш-ш-шик. Парень, у которого достанет мозгов и денег, чтобы запустить такую штуку под Нью-Йорком, получит космическую прибыль.
        Поезд мчался по огромной плавной дуге, каждые несколько секунд Сток видел справа от себя размытые белые пятна платформ. Наконец он почувствовал, что тоннель начал уходить влево. Подсчитав примерно скорость и расстояние, а также собрав воедино все имеющиеся у него сведения о наземной географии, Сток решил, что он, должно быть, приближается к дальнему краю летного поля. Скоро, наверное, он доедет до того самого амбара, где они были с Джет. Сток чуть замедлил движение поезда, слегка опустив рычаг. Поезд мгновенно пошел на скорости, при которой он уже мог прочитать названия станций. Удет, Восс, Рихтофен… Ловенхардт… и вот она… Штайнхоффер. О да. Сток до минимума сбросил скорость, а потом остановился.
        Он снова дома.
        Здесь платформы были намного меньше. К ним мог подъехать только один вагон. Но они были очень хорошо освещены и выложены совсем новой белой плиткой. Эскалатора здесь не было, только простая железная лестница. Сток подхватил сумку и спрыгнул с поезда. Бросил последний взгляд на поезд. Нехилая штука. Потом поднялся наверх, перепрыгивая через три ступеньки. Наверняка сюда уже спешил еще один поезд, груженный сотрудниками службы безопасности.
        - В чем дело, - Арнольд? - спросил он связанного скотчем пленника. Пройдясь взглядом по мастерской, Сток углядел небольшую ножовку и взялся за работу, начав с ног Арнольда.
        - Уфффффф.
        - Да, это заняло немного больше времени, чем я думал. У нас была небольшая встреча с мордобоем на станции метро в подземном мире. Ты, наверное, очень обрадуешься, когда узнаешь, что я вышел победителем. Сколько горючего осталось в самолете?
        - Уффффф!.
        - Так много? Как ты думаешь, этого хватит, чтобы добраться до Цюриха? Или нет?
        - Уффффф-уффффф!
        - Ладно, Арнольд, приди в себя. Успокойся. Что у тебя за проблемы? Ты уяснил, кто тут главный? Я тут кручусь как могу. Быстрее не получится. Вы, неонацисты чертовы, любите покомандовать.
        48
        На слегка покрытой рябью жемчужно-серой поверхности воды то появлялись, то пропадали сгустки тумана. Старое грузовое судно «Обайдалла» стояло на якоре в пятидесяти футах от маленькой деревушки, расположенной на побережье Омана. На северо-западе раскинулся старый портовый город Галат. На востоке, свернувшись клубком, как дремлющий кот, на самой линии горизонта виднелся остров Масара. «Обайдалл», старый корабль, нагруженный до упора, выйдет сегодня вечером в еженедельный рейд к Масаре.
        Сток прилетел из Берлина два дня назад. Он встретился с Фитцем Маккоем и Чарли Рейнуотером, и их командой головорезов, прилетевших с Мартиники, в аэропорту Маската. Среди припасов, которые загрузили на корабль, не было ни еды, ни напитков. Трюмы были забиты боеприпасами: заряды, кассетные мины, мортиры, гранаты и девятимиллиметровые снаряды. Загрузка всего этого добра с одного судна на другое происходила в темноте и при полной секретности.
        В полночь траулер «Касик» тихо подошел вплотную к «Обайдалле» и сгрузил на нее оружие, амуницию и другое оборудование. Самым интересным экземпляром был «Брюс», мини-субмарина, разработанная военно-морским флотом США для спецназа ВВС.
        Больше всего она напоминала угловатую торпеду с широкой улыбкой акулы, нарисованной на носу. В данный момент тридцатифутовое судно стояло на палубе, прикрытое широким чехлом.
        Субмарина могла легко перевезти целую команду полностью экипированных пловцов и их оборудование на место проведения операции, подождать немного, а потом уплыть из зоны операции, ни разу не поднявшись на поверхность.
        У «Обайдаллы», их нового дома на воде, полностью сменилась команда и капитан. Старой команде выплатили месячное жалование и отправили их, довольных донельзя, домой к семьям. Али аль-Хури, капитан «Касика», временно заменил капитана «Обайдаллы», смуглого красавца по имени Абу. Капитан согласился остаться на корабле в новом качестве. В этом рейсе он будет работать первым помощником, потому что он был хорошо знаком с обитателями острова.
        Сейчас Али и первый помощник что-то делали с дизелем в машинном отделении. Возникли проблемы с топливными насосами. Али и Абу сказали Фитцу, что наверняка смогут устранить неполадку. А время шло. Они должны были выйти в рейс, и сделать это нужно было сегодня вечером. Другого шанса не будет.
        Солнце поднималось, а с ним приходил обычный дневной зной. Хок следил за приближением рассвета через открытый иллюминатор, смахивая слезы, выступившие на глазах от жуткой усталости. А, ну вот, говорил он себе. Вот опять. Очередное утро в Омане. Еще один хреновый день на этой стороне рая.
        Хок знал то, чего не знали остальные члены команды.
        Служащие Лэнгли в Китае засекли звонок по сотовому телефону из Гонконга. Сообщение от генерала Муна: султан был уже трупом, а если и жив еще, то оставалось ему совсем недолго. Двенадцать часов назад из Гонконга выехал курьер с тайным поручением убить султана Аджи Аббаса и его семью.
        Теперь, когда султан публично пригласил французские войска в страну, оставлять его в живых не было никакого смысла. Более того, как наконец-то поняли китайцы, он представлял для них определенную опасность. Они понимали, что американцы будут искать султана. И если им удастся его найти, то вся махинация раскроется в ту же секунду. Американцы созовут пресс-конференцию. Султан расскажет о вторжении французов и раскроет роль Китая в этой истории. Поднявшийся шум сделает осуществление их тайных замыслов невозможным.
        Операция, которую предстояло провести Хоку и его людям, и так была очень опасной, а тут еще время стало работать против них. Они должны были достать султана раньше, чем до него доберутся китайские убийцы.
        Внизу, в так называемом главном салоне, за старым обшарпанным столом в темноте сидели пятеро изможденных, заросших щетиной мужчин. Даже в это время суток и при включенном вентиляторе в комнате было невыносимо душно. Все пятеро хлебали холодный кофе, чтобы не заснуть. На столе валялись карты, чертежи, диаграммы, фотографии и пепельницы.
        Все пятеро мутными глазами смотрели на нарисованную Гарри Броком схему подводного входа и тоннелей, ведущих к пороховому складу форта Махуд. Они уже больше суток всерьез занимались разработкой стратегии, по очереди отвергая одну за другой. Изредка удавалось перехватить желанный час отдыха и немного поспать. С момента возвращения Гарри и Алекса с успешно проведенной рекогносцировки прошло долгих сорок восемь часов. За этот короткий отрезок времени мир успел измениться.
        Французский военно-морской флот начал движение. Авианосцы «Шарль де Голль» и «Фох» были переведены в Аравийское море. Туда же направлялись военные корабли, на борту которых, по слухам, находилось не менее сорока тысяч французских водолазов. Говорили, что перед тем как отправиться в Оман, французские истребители еще раз вторгнутся в закрытое воздушное пространство над Ормузским проливом, подконтрольное США и Великобритании.
        После падения «Миража» французские журналисты и дипломаты подняли настоящий вой, требуя, чтобы пилота передали в руки французских властей. Сам пилот в данный момент потягивал холодный кофе, понятия не имея, что им жаждал заняться французский суд Линча. А если бы он об этом и знал, времени волноваться у него все равно бы не нашлось - уж слишком сильно Алекс Хок был занят.
        Он был одним из пяти мужчин, сидевших за столом в прокуренном душном помещении на борту «Обайдаллы». На полке над столом монотонно бормотало настроенное на Би-би-си корабельное радио. Все доносившиеся из приемника новости были одинаково плохими.
        - Выключите эту чертову штуку, - сказал Гарри Брок, и кто-то выключил радио.
        Можно было без всякого преувеличения сказать, что надежды многих высокопоставленных чиновников Лондона и Вашингтона сейчас были сосредоточены на этих пяти собравшихся здесь мужчинах. На карту была поставлена не только независимость крошечного Омана и государств Залива, но и безопасность всей планеты.
        На краю нового театра военных действий стояло судно «Обайдалла». Старая баржа, которая вообще непонятно как держалась на плаву. По всем признакам она уже много десятилетий назад должна была пойти ко дну.
        За столом справа от Хока сидел Стоили Джонс, который совсем недавно вернулся с успешно выполненного задания в Германии. В этот самый момент документы, которые ему удалось добыть в Берлине, изучали в Агентстве национальной безопасности и Лэнгли. Аналитиков ЦРУ особенно волновала связь Китая с немецкой мегакорпорацией «Фон Драксис Индастриз».
        Слева от Хока сидели крепкий ирландец Маккой и чистокровный индеец-команч Чарли Рейнуотер, больше известные в кругу работников антитеррористических ведомств под кличками Гром и Молния. Они возглавляли группу, состоящую из бывших легионеров, рейнджеров и побывавших в горячих точках наемников.
        Можно без всякого преувеличения сказать, что Рейнуотер и Маккой, чьи восемь ребят сейчас отсыпались в каютах команды «Касика», возглавляли лучшую во всем мире команду по освобождению заложников.
        Хок заметил, что между Гарри Броком и Маккоем сразу же возникла резкая антипатия. Наверное, Брок видел, как Хок на палубе отсалютовал Маккою, и понял, что Фитц, скорее всего, является обладателем медали за отвагу, потому что все военнослужащие любого ранга и звания обязаны были отдавать им честь. Брок решил этого не делать.
        - Какой у тебя метод? - спросил Брок у Фитца, когда тот впервые поднялся на борт.
        Фитц улыбнулся и подошел к Броку:
        - Хорошенько разбежаться и в бой. А у тебя?
        Брок поступил мудро, не попытавшись ответить. Хок решил, что с этого момента будет еще пристальнее следить за ним.
        - Ну, ладно, - сказал Фитц, его сильный акцент от усталости и табака зазвучал еще резче. - Я знаю, что всем очень жарко и что все чертовски устали. Но чем больше пота с нас сейчас сойдет, тем меньше крови мы потом прольем. Давайте-ка пройдемся еще раз, мальчики. С самого начала. А потом немножко поспим. Стокли? Давай.
        Сток откинулся на стуле так, что тот завис в воздухе на двух ножках, угрожая рухнуть в любую секунду. Он посмотрел на своего старого приятеля Маккоя и улыбнулся. Фитц ухмыльнулся в ответ. Их дружба зародилась в болотах Дельты и длилась не один десяток лет.
        - Хочешь, чтобы я еще раз повторил?
        - Да.
        - Ладно, - начал Сток. - Мы с Алексом поплывем на субмарине. В бухте у мыса Аррас будем в два. Опустимся на глубину пятнадцать футов и направимся ко входу в пороховой склад. Туда прибудем примерно в два пятнадцать. Потом развернемся и войдем в тоннель кормой вперед. Очень медленно двигаемся до точки, обозначенной на схеме, как Р-2. Закрепляем аппарат. Ставим на обе двери, ведущие на склад, заряды с детонаторами и запальники и взрываем их. После чего заходим через правую дверь. Время: два тридцать.
        - Хорошая работа, - сказал Фитц. Он повернулся к Чарли Рейнуотеру, который натягивал на запальники презервативы и завязывал с двух сторон, чтобы сделать их водонепроницаемыми.
        - Что у тебя, Рейнуотер? Взрывчатки на целый дивизион хватит. Ты что сегодня делать собираешься, работать или трахаться?
        На смуглом лице Чарли блеснула белозубая улыбка.
        - Правило номер один, - сказал он. - Сначала сделай работу, потом трахайся.
        Маккой улыбнулся:
        - Ты знаешь, что делать?
        - Мой отряд «Стрела» высаживается на берег и заходит в форт. Мы проникаем туда любым способом: по-хорошему или по-плохому. Высаживаемся на берег в два пятнадцать и выгружаем оборудование. Взрываем пару зарядов у подножия двух башен и заходим в форт. В два тридцать встречаемся с отрядом «Лук», Стоком и Хоком в пороховом складе. На карте он обозначен точкой К. Мы поднимаемся по лестнице на тот этаж, где, по предположению Ахмеда, держат заложников. К этому моменту операция набирает обороты, «Лук» и «Стрела» убивают всех паршивцев и спасают женщин и детей.
        Фитц изо всех сил сдерживал рвущийся наружу смех - продолжать дальше было просто невозможно. Им всем нужно было поспать. Даже Рейнуотер, который обычно жевал какие-то корешки, чтобы прогнать сон, выглядел совсем измученным. Перелет с Мартиники в Оман на их стареньком самолете мало способствовал расслаблению и отдыху. Мозги сильно перенапряглись, планируя операцию. Им необходимо было поспать. А в полдень они соберутся для последнего прогона плана операции.
        До того как все полетело к черту, дела шли неплохо. Скрипучие дизели работали, по крайней мере их хватило на то, чтобы довести «Обайдаллу» до назначенного места в миле к северо-западу от острова. Они бросили якорь и потушили огни. Али приказал своему помощнику Абу сообщить по рации французскому офицеру, отвечающему за поставки продовольствия и других припасов, что они извиняются, «сэр, за опоздание», но у них проблемы с мотором. Он заглох, и им пришлось встать на якорь и разбираться, почему это случилось.
        Абу сообщил сонному офицеру, что ремонт уже был почти закончен и что «Обайдалла» подойдет к доку в начале первого. Француз поверил его словам. Да и почему он должен был не поверить? Корабль ломался все время. Он пообещал послать в док двух рабочих дожидаться их прибытия.
        Мыс Аррас вырисовывался на фоне темного неба подобно сфинксу. Стоя на палубе рядом с Хоком и Стокли Джонсом, капитан Али поднял к глазам бинокль и наблюдал, как патрульный катер скрылся за мысом Аррас. Первый помощник два или три раза засекал время прохода катера, получалось примерно час двадцать минут. Когда патрульный катер исчез за горизонтом, Али показал Хоку, что все чисто.
        - Ладно, Сток, пошли поохотимся, - сказал Хок. Он посмотрел на часы. Они уже на три минуты отставали от плана. Мужчины быстро подошли к субмарине. Когда они проходили рулевую рубку, Алекс услышал тихие голоса. Парни натягивали свободные белые одежды поверх камуфляжной формы. И заменяли кепки на тюрбаны.
        В доке Масары в такой час останутся только дежурные. Может, даже, если им повезет, лишь несколько сонных оманцев, помогающих со швартовкой, заправкой и разгрузкой. Они надеялись, что охранники у главных ворот не будут приглядываться к людям, разгружающим продовольствие. А автоматчики на башнях не заметят ничего необычного, когда «Обайдалла» войдет в док.
        Фитц полагал, что, если Али и Абу будут говорить за всех, когда они сойдут на берег, и если его переодетые ребята продемонстрируют достаточное владение языком жестов, когда будут разгружать корабль, он сможет провести внутрь всех своих людей и пронести необходимое оборудование, не сделав ни единого выстрела. Такой у него был план.
        Фитц ходил среди своих парней, подбадривая их, давая последние указания, убеждаясь, что команда физически и морально готова к операции. Его что-то беспокоило, Хок видел тень в его глазах. Времени было достаточно, чтобы подготовить ребят, но можно ли вообще подготовить людей к такому?
        - Э-э-эй, - окликнул Алекса Сток, уже одетый в костюм для подводного погружения.
        - Пошли разберемся с этим, - сказал Хок, натягивая свой шлем и поправляя микрофон.
        У Стока от плохого предчувствия внутри все переворачивалось.
        49
        - Какой прекрасный день, главный инспектор, - сказал швейцар Майкл О’Коннелл и приложил руку к козырьку, когда Эмброуз вышел из дверей отеля. Одной рукой он подхватил кожаную сумку Эмброуза, а другой поднес к губам серебряный свисток, высматривая такси среди плотного потока несущихся на север машин. Солнце раскалилось не на шутку, и от поблескивающих после дождя тротуаров поднимался пар.
        В воздухе витал чуть заметный аромат: зеленые массивы Центрального парка сохли после хорошей помывки.
        - Хорошо провели у нас время, сэр?
        - Очень хорошо, Майкл. Я всегда чувствую себя здесь, как дома.
        - А куда теперь, сэр?
        - Еду на выходные на Лонг-Айленд. К друзьям в Саутгемптон. Они устраивают что-то вроде домашней вечеринки. Парень по имени Джок Баркер. Ты о нем что-нибудь слышал?
        - О да, сэр. Очень известная личность. Вы наверняка хорошо проведете время в Стоунфилде.
        - Стоунфилде?
        - Так называется старинный особняк Баркеров. Один из самых красивых домов на острове, сэр. А вот, по-моему, его машина.
        Автомобиль оказался «роллс-ройсом» новой серии. Когда он горделиво выкатился из-за угла, Эмброузу на секунду показалось, будто он вырезан из цельного куска черной стали. Было в нем что-то высокомерное и имперское.
        Шофер, одетый в светло-голубую ливрею и перчатки того же цвета, выпрыгнул из машины и открыл багажник. В окне показалось лицо, бледное и очень красивое, с ярко-голубыми глазами, в обрамлении каштановых волос и маленьким улыбающимся красным ротиком. Эмброуз пошатнулся, но быстро поправил положение: небрежно положил руку на крышу прямо над задней дверью. Самая красивая женщина на Земле сказала:
        - О, привет, незнакомец. Тебя подвезти?
        Эмброуз забрался в роскошный салон и опустился на мягкое кожаное сидение рядом с леди Дианой Марс. Она легонько похлопала его по щеке и взяла за руку. Ее ладонь, зажатая в его руке, казалась маленькой, прохладной и очень хрупкой. Она с секунду разглядывала Эмброуза потеплевшим взглядом, потом наклонилась вперед и сказала водителю:
        - На Джин-Лейн, Бастер, и прибавь газу.
        - Да, мэм. Доберемся меньше, чем за два часа, если на выезде из города повезет. Чуть подольше будем ехать, если двадцать седьмое шоссе забито.
        - Давай прокатимся с ветерком, - сказала Диана, а потом прошептала Эмброузу на ухо, - Не подумай, что я веду себя слишком нагло. Это телохранитель Джока. И его действительно зовут Бастер.
        Диана с интересом расспрашивала Эмброуза обо всем, что с ним приключилось на Кони-Айленд.
        - Как ужасно, Эмброуз. Но ты все-таки получил признание. Что теперь?
        - Я просто снабдил ЦРУ, ФБР и Интерпол необходимой информацией. Теперь пусть решают сами, когда и как ее использовать.
        - Убить собственного отца. Да этого человека пристрелить мало.
        - Не волнуйся, у меня такое чувство, что именно это с ним в конце концов и случится.
        Когда они выехали на шоссе номер двадцать семь, Бастер смог дать «роллс-ройсу» волю. Они неслись на скорости больше ста километров в час, но казалось, что едут на скромных пятидесяти. Эмброуз и Диана оба вдруг замолчали, с удовольствием глядя на проплывающий мимо солнечный день.
        - Мистер Конгрив? - сказал Бастер, не сводя глаз с зеркала заднего вида. - Простите, что отвлекаю.
        - Да?
        - По-моему, за нами хвост, сэр.
        - Хвост? А когда ты его заметил, Бастер?
        - На Триборо-бридж, сэр. Белый фургон.
        - Но белых фургонов очень много, - удивился Эмброуз.
        - У этого треснуто ветровое стекло, сэр.
        - Аон понял, что ты его заметил? - Эмброуз осторожно повернулся и посмотрел в заднее окно.
        - Вряд ли, сэр. Он от нас четвертый или пятый. За красным «порше».
        - Есть другая дорога в Саутгемптон?
        - Да, сэр. Через Хэмптон-Бейз. Через две мили будет поворот.
        - Какая у этой машины предельная скорость?
        - Если поднажать, она выдаст сто пятьдесят, сэр.
        - Поднажми. А после поворота остановись. Посмотрим, как будут развиваться события.
        - За нами кто-то следит? - спросила Диана.
        - Может быть. Скоро узнаем… Так, проедем этот поворот очень, очень быстро. Молодец, Бастер. Давай просто встанем на стоянку и посмотрим, что будет.
        Бастер припарковался и развернул машину так, чтобы ее не было видно с дороги, зато они прекрасно видели шоссе. Через пару минут Бастер сказал:
        - Я его не вижу, сэр.
        - Он набрал скорость, когда мы поехали быстрее?
        - По-моему, нет, сэр. Тогда он давно уже должен был мимо нас проехать. Может, он свернул?
        - Ну вот, видишь. Значит, волноваться не о чем.
        - Простите, что побеспокоил вас, сэр. Я просто подумал…
        - Извинения тут не к чему. Осторожность никогда не помешает. Можно ехать дальше.
        Вскоре они подъехали к светофору и потащились со скоростью улитки в оживленном городском движении.
        - А что за домашняя вечеринка? - спросил Эмброуз у Дианы, когда они остановились в тупике. Главная улица резко обрывалась, упираясь в тенистую маленькую улочку с очаровательным названием Джин-лейн. Они повернули направо, и Конгрив заметил голубые отблески Атлантики слева от себя. Он с любопытством разглядывал роскошные особняки и дворцы, но они были отлично спрятаны за ухоженными зелеными изгородями.
        Диана сжала его руку:
        - Увидишь, дорогой. О вечеринках Джока легенды ходят. Смотри, мы почти приехали!
        «Роллс-ройс» проехал через высокие резные ворота. Усыпанная гравием подъездная дорожка была обсажена рядами величественных тополей. Эмброуз опустил окно и тут же был вознагражден чудесным ароматом морского воздуха с примесью потрясающего запаха свежескошенной травы.
        Вскоре дорожка стала расширяться, и они увидели Стоунфилд, стоящий на небольшом возвышении среди зарослей алых рододендронов. Фасад каменного дома прерывали многочисленные французские двери, все они блестели позолотой, и все были распахнуты настежь, чтобы старинный дом мог вдыхать чудесные летние запахи. У ближашей двери стоял мужчина. Когда «роллс-ройс» остановился, он сбежал по ступенькам и распахнул дверь со стороны Дианы раньше, чем Бастер успел выключить зажигание.
        - Диана, дорогая, как хорошо, что ты приехала, - сказал высокий, хорошо сложенный мужчина. Он сильно вспотел и, судя по запаху, пришел прямо из конюшни.
        - Ты потрясающе выглядишь, детка, - заметил Джок, когда она выбралась из машины.
        - Спасибо, что пригласил меня, - ответила Диана, обняла его и поцеловала в щеку. - Иди поздоровайся с моим хорошим другом Эмброузом Конгривом.
        Эмброуз выбрался с заднего сидения «роллс-ройса» и пожал мужчине руку.
        - Я Джек - называйте меня Джок - Баркер, - с улыбкой представился большой парень. - Добро пожаловать в Стоунфилд.
        - Эмброуз Конгрив. Для меня удовольствие быть здесь. Какая у вас великолепная машина, Джок.
        - Спасибо. Она совсем новая. Моя жена Сьюзан терпеть ее не может.
        - Да? Почему же?
        - Она говорит, что такая машина словно кричит во все горло - я богат, мне это нравится.
        - А на какой машине вы должны ездить, по ее мнению?
        - По словам Сьюзан, все по-настоящему богатые люди передвигаются на раздолбанных фургонах «вольво».
        - Но ведь если вы поступите так же, то будете выглядеть не просто богатым, как сейчас, а по-настоящему богатым человеком.
        Баркер рассмеялся и повернулся к Диане.
        - По-моему, мы с Эмброузом прекрасно поладим. Давайте заходите в дом и поздоровайтесь со всеми. Мы как раз собирались обедать, я попросил принести еду прямо на пляж. А потом поплаваем.
        - Поплаваем? - с дрожью в голосе отозвался Эмброуз. - В море?
        - В чем дело? - спросил Джок.
        - О, да так, ерунда, - сказала Диана. - Эмброуз не любит плавать. У него аллергия на воду.
        Четыре огромных концертных прожектора, закрепленных по углам лужайки, изливали колонны чистого белого света, расчищая пространство для поднимающегося с поляны хора голосов. В воздухе стояло приятное гудение - хэмптонская комическая опера, состоящая из ничего не значащих разговоров и с легкостью забываемых мимолетных знакомств, была обильно подогрета шампанским.
        - Я его вижу, - сказал официант и поправил темные очки на носу. - А она вошла внутрь.
        Официант в белом пиджаке стоял под надежным прикрытием песочной дюны и курил. Его губы растянулись в улыбке. Он очень долго ждал этого вечера. Очень долго.
        - Думаю, они сейчас выйдут, - сказал он стоящей возле него женщине.
        - Почему?
        - Почему? Да потому что я так сказал, черт подери, разве не ясно? Вот почему. Я слышал, как он сказал ей, чтобы она пошла за накидкой. Они сейчас пойдут прогуляться по пляжу. Я обещал, что выслежу их, разве не так? И, между прочим, так, что они меня не узнают.
        - Я не могу торчать здесь всю ночь, - пробормотала женщина. На ней был надет тонкий черный плащ. Она сжала челюсти, чтобы не стучать зубами от холода. Даже летом у океана было прохладно.
        - Хочешь схлопотать? - прошипел официант, замахнулся и едва не ударил ее.
        - Нет. С этим покончено.
        - Не лги мне. Смотри. Вон они идут, - он бросил окурок и вдавил каблуком в песок.
        - Это они?
        - Они, точно. Счастливой охоты.
        Официант побрел по дюнам обратно к толпе, избегая встречи со счастливой парочкой, которая, держась за руки, шла по песку навстречу низко нависшей над горизонтом луне.
        50
        Небо, по крайней мере на данный момент, было на стороне Хока. Луна скрылась за облаками, на небосклоне мерцала лишь редкая россыпь звезд. Ветры улеглись, на море - штиль. Идеальные условия для спецоперации. На глубине пятнадцати футов бесшумно скользила субмарина по прозвищу «Брюс».
        - Стоп машина, - сказал Хок, глядя на своего навигатора.
        - Стоп машина, - сказал Сток.
        Одновременно нажав на рычаги, Алекс и Сток почувствовали, как субмарина замедлила ход и остановилась. Они прибыли на место точно по расписанию.
        Алекс готовился покинуть субмарину. Они договорились, что он в одиночку проплывет оставшиеся до входа в доки триста ярдов. Отсоединив бортовой дыхательный аппарат и надев акваланг, Алекс открыл маленький люк, вылез из кабины, оттолкнулся и поплыл вперед. Он должен был убедиться, что у входа в док их не ждут неприятные сюрпризы.
        Как только Сток получит от него сигнал, он сразу же поведет аппарат прямо к тоннелю.
        Хок быстро проплыл оставшиеся триста ярдов и вынырнул на поверхность, держа в руке девятимиллиметровую «беретту».
        В стальных доках над его головой все было тихо. Только тихий плеск воды о сваи. Хок снял очки для подводного плавания и быстро нашел три отметины, оставленные им в прошлый раз.
        Начался отлив. Если все пойдет по плану, вход полностью появится из-под воды, когда они вылетят из него на полной скорости. На буксире у них будут освобожденные заложники. Эта идея пришла Алексу в голову, когда он увидел голубой рыбацкий катер, тянущий на буксире целую вереницу белых лодочек. Эта сцена напомнила ему любимую детскую книжку, которую мама привезла из Америки: она называлась «Дай дорогу утятам». Однако подобная идея заключала в себе одну проблему. Когда утята выстраиваются за тобой в ряд, они становятся очень легкой мишенью.
        Если все пойдет хорошо и пулеметы будут хранить молчание, от башен останутся горы булыжника. Выход из форта через главные ворота будет перекрыт. Так что тоннель оставался единственным вариантом. Должно сработать.
        Док, под которым он сейчас проплывал, к тому времени уже не будет существовать. Хок протянул руку и прикрепил ко дну модуль МК-В. В нем - больше сотни фунтов сильнейшей взрывчатки. Он установил детонатор на три тридцать. К этому времени их здесь уже быть не должно.
        По крайней мере таков был план.
        Хок еще раз нырнул и поискал глазами лиловый луч, исходящий от устройства, которое они закрепили на носу «Брюса». Две секунды во включенном состоянии, две секунды в выключенном. Невидимый на поверхности. У Хока был портативный фонарик того же свойства. Он быстро просигналил три раза, показывая, что все чисто, и увидел три короткие ответные вспышки с «Брюса». Сток подтвердил, что все в порядке, и теперь направлялся прямо к нему.
        Самое сложное - провести лодку задним ходом до порохового склада. Они решили, что на этом этапе управлять судном будет Сток, потому что он тренировался на аппаратах такого типа.
        Хок поплывет, ухватившись за судно, и будет отталкиваться от стен туннеля, чтобы они не сбились с курса, когда начнут продвигаться вглубь. Они должны любой ценой избежать шума, возникающего при соприкосновении металла с камнем, и повреждения самого судна, потому что это стало бы для них настоящей катастрофой.
        - Ну, как там, снаружи, есть что-нибудь интересное? - услышал Алекс в наушниках голос Стока. «Брюс» завис всего в десяти футах от поверхности и в пяти ярдах от входа в туннель. Хок подплыл ближе и ухватился за поручень, проходящий по всей длине судна.
        - Нет. Давай развернем этого зверя.
        - Прямо в когти смерти. Посторонись! - Алекс по голосу понял, что Сток нервничает.
        Сток приглушил мотор и слегка подвинул рычаг. Нос начал медленно поворачиваться влево. И Алекс принялся отталкиваться ластами, помогая разворачивать субмарину. Через пять минут, приложив нешуточные усилия, они установили аппарат в правильную позицию - кормой перед самым входом в туннель. Пора «Брюсу» и нежданным гостям на его борту двигаться вперед.
        Хок посмотрел на часы. Они должны встретиться с остальной командой через двадцать минут.
        На поверхности все шло в соответствии с планом. Все проснулись, все были трезвы, никто не выпал за борт, и в них никто не стрелял, по крайней мере пока. Такое положение вешей, судя по богатому опыту проведения антитер-рористических операций Фитца Маккоя, было чрезвычайно опасным. В ближайшие тридцать минут или около того случится что-то такое, отчего планы полетят в тартарары, и все пойдет к черту.
        Наверное, Хок и Стокли еще только завели субмарину в туннель. Через двадцать две минуты они все соберутся на большом складе амуниции слева от входа в форт. Каменная лестница вела из этого помещения вниз к старому пороховому складу и тоннелю. Если у Хока возникнут проблемы, то случится это, скорее всего, как раз на этих ступеньках, ведущих вверх от того места, где он оставил субмарину. Если сработает сигнализация, если солдаты гарнизона поймут, что кто-то проник на территорию форта, именно туда они отправятся в первую очередь. Это было самым слабым местом плана, но поделать ничего было нельзя.
        Фитц стоял на носу «Обайдаллы» в арабском одеянии. Он внимательно смотрел, как старый корабль медленно приближается к докам, и чувствовал, что на него устремились взгляды не одной пары глаз.
        Старый корабль тащился очень медленно, из трубы валил черный дым. На борту горело всего несколько прожекторов. Красноватый отблеск освещал стоящего у штурвала первого помощника Абу. Его все в доках знали в лицо. Фитц посоветовал ему направить луч верхнего прожектора так, чтобы его лицо было прекрасно видно из дока.
        Два рабочих дока молча стояли, наблюдая за их приближением. Один из них курил сигарету, небрежно облокотившись на швартовную тумбу. Фитц отметил про себя, что выглядел он именно так, как и должен выглядеть рабочий дока: на лице написаны лень и угрюмость. Оба рабочих уже приготовили швартовые. В их позах и выражениях лиц не было ничего такого, что могло бы заставить Фитца заволноваться.
        А между тем было уже два тридцать утра.
        Если не считать двух тусклых желтых огней по обеим сторонам дока, на маленькой пристани было темно. В доках, как они и надеялись, никого не было. Французский патрульный катер вышел по расписанию пятнадцать минут назад. Фитц еще раз посмотрел на часы. До возвращения катера оставалось сорок пять минут.
        Маккой приклеился взглядом к доку, подмечая каждую деталь. Этих бездельников, скорее всего, подняли после отбоя и заставили встречать запоздавший корабль. Они будут сонными и ворчливыми, не более того. По крайней мере, он очень на это надеялся.
        Ахмед, стоявший на корме, поднял правую руку в неопределенном приветствии, когда судно приблизилось к доку. Он пробормотал что-то по-арабски одному из рабочих, когда баржа стукнулась о сваи. Рабочий протянул ему швартовый, и Ахмед быстро обмотал его вокруг стойки на корме.
        Ахмед легко сошел в док, и после короткого обмена фразами один из рабочих побежал за ручными тележками. Сам Ахмед остался со вторым рабочим, заняв его приятной увлекательной беседой. Ахмед был их главным и единственным козырем в общении с арабами. Без него операция была бы невозможна.
        Фитц остался на носу, посмотрел на часы и украдкой проверил оружие под свободными белыми одеждами. У него было наготове два вида оружия: автомат МТ-5 и штурмовой нож в кожаном чехле.
        Он смотрел вперед. Абу и Брок с трудом открыли тяжелый люк и передали мешки с припасами мужчине внизу. На мешках были надписи: САХАР и РИС. В некоторых действительно был сахар. В остальных - заряды, запальники, пластиковая взрывчатка и патронташи с патронами. Рабочие вернулись и снова занялись разгрузкой под руководством Ахмеда.
        Вдруг из тени рулевой рубки вышел Рейнуотер и встал на носу рядом с Ахмедом. Из-за смуглой кожи и блестящих черных глаз Чарли Рейнуотер походил на ужасного пирата с иллюстрации в детской книжке. Ему не хватало только железных колечек в ушах и блестящего ятагана.
        - Выглядит неплохо! - тихо пробормотал Рейнуотер.
        - Да, неплохо, - сказал Маккой, тоже очень тихо.
        - Ты видишь парней на башнях?
        - Вижу? Да я их поганое дыхание у себя на шее чувствую. Не смотри туда. Кажется, они потеряли к нам всякий интерес.
        - А вот и хорошая новость. Металлическая платформа, которая огибает вершину башни. Они не увидят, как я устанавливаю взрывчатку у подножия башни, если только им вдруг не взбредет в голову перегнуться через перила и посмотреть вниз.
        - Да, я заметил. Я так и думал, что ты обрадуешься. Ты ведь любишь работать наедине с самим собой.
        - Я готов это сделать, Фитц. Прямо сейчас. Момент кажется мне самым что ни на есть подходящим. Я переброшу мешок «пластикового сахара» через плечо и пойду прогуляюсь по доку. За пять минут или даже меньше я установлю заряды на обеих башнях.
        - Я совершенно с тобой согласен, вождь. Вперед.
        Подобные спонтанные перемены в планах операций были в порядке вещей. Члены антитеррористической группы «Гром и Молния» все еще были живы и топтали эту грешную землю именно потому, что не боялись послать к черту любые идеально разработанные планы. Рейнуотер пошел вперед, изо всех сил поддерживая видимость ленивой бесцельной прогулки, когда проходил мимо рулевой рубки. Хотя взлететь на воздух башни должны были перед самым их отходом, имело смысл установить бомбы сейчас, пока все находились в столь расслабленном состоянии.
        Фитц пошел проверить, как там справляется Фрогманн. Фрогги со своими ребятами был занят разгрузкой. Сейчас наверх поднимали деревянные клети с автоматами. Фрог-ман, приземистый, закаленный в боях бывший солдат Иностранного легиона, был с Фитцем с самого начала. Он был одним из партнеров-основателей «Грома и Молнии». Он и его друг Великий Бандини при помощи Абу и капитана Али сгружали клети в док и уносили внутрь, как только те попадали к ним в руки.
        - Фрогги? - тихо окликнул его Фитц.
        - Это последняя, капитан. Отвести ребят на палубу?
        - Пока не надо.
        Фитц в последний раз быстро скользнул взглядом по башням и по доку. Восемь коммандос, переодетых в арабские одежды, давно были готовы показать свое истинное лицо. Каждый из них едва заметно кивнул Фитцу, который, перед тем как подняться в док, еще раз посмотрел каждому в глаза. Они были давно готовы. Но что-то было не так. Одного члена группы не хватало.
        - А где, черт возьми, Ахмед? Он был здесь всего минуту назад!
        Фрогги сказал:
        - Они с Броком пошли вместе с рабочим открыть ворота и склад.
        - Черт бы его побрал! - в голосе Фитца звучало скорее удивление, чем злость. - Он должен был оставаться здесь. И Брок тоже. Следить за разгрузкой. Разбираться с возникающими по ходу дела вопросами.
        - Ахмед с Броком много говорили по-арабски с рабочими дока, - сообщил Фрогги. - Может, у них возникли какие-то проблемы.
        - Брок не говорит по-арабски.
        - Теперь говорит.
        - Стрела? - сказал Фитц в микрофон. - Вождь, твою мать, где ты?
        - У основания северной башни. Взрывчатка установлена на обеих башнях. Дверь широко открыта. Арабов не видно. Я иду обратно, чтобы забрать Фрогги и всех остальных, - сказал Рейнуотер.
        - Подожди с этим. Оставайся на месте. Мы идем к тебе. Ахмед с тобой?
        - Нет. Он внутри. Сказал, что они с Броком пойдут к складу и встретятся там с Хоком.
        - Какого хрена. Ладно. Одну минуту, Вождь. Смотри в оба. Мне все это не нравится.
        - Понял тебя. Держись, капитан. Я думаю, что-то…
        В этот момент из форта донесся звук автоматной очереди. Все огни вспыхнули, сигнализация завизжала, возвещая, что любой, подошедший ближе, чем на расстояние плевка, умрет.
        Вот тогда и началась настоящая лажа.
        Фитц Маккой слишком поздно понял, что на борту был человек по имени Иуда. «У меня нет ни единого ключа - ничего, что могло бы помочь мне вычислить предателя», - подумал он.
        Но если бы он был азартным человеком, сейчас бы он поставил на Гарри Брока. Хок сказал, что тот три месяца провел в китайской тюрьме. А с мозгом человека много чего может случиться в одной из этих чертовых ям. Они такое в голову вбивают!
        51
        - Какая наглость! - сказал Диана и взяла Эмброуза за руку, потягивая шампанское из очередного бокала. Не то чтобы он считал, но это был уже третий бокал. Или четвертый. Он сбился со счета. Такая уж это была вечеринка. Пили только до дна. Сумасшедшая круговерть, тем не менее возникало какое-то странное чувство уединенности, типичное для больших вечеринок. Эмброуз никого не знал, поэтому остался наедине с Дианой. Как два беспечных духа, которые могли быть только друг с другом в воображаемом, ими самими созданном пространстве, в самом эпицентре бурной жизни общества.
        Они ушли с приподнятого деревянного настила, тянувшегося от самой лужайки. И теперь спускались по ступенькам на пляж, пробираясь через заросли каких-то растений.
        - Мужчина, который подносил шампанское, вел себя нагло, - пояснила Диана. - Один из официантов. Ты должен был его видеть. Он еще похож на замечательного английского актера, ну, как там его.
        - КАК там его? - спросил Эмброуз. В свете луны она выглядела такой бледной и хорошенькой. На ней было изумрудно-зеленое платье из атласа с глубоким вырезом, который очень сильно вдохновлял, и простое бриллиантовое колье.
        - Брось эти шутки, Эмброуз. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Майкл Кейн! Вот кого я имею в виду.
        - А, его.
        - Значит, ты его видел? Официанта? Того, который разносил бокалы из толстого темного стекла?
        - Нет.
        - Так вот, он мне подмигнул. Ты, наверное, в этот момент смотрел на какую-нибудь другую женщину. Подмигнул мне и сказал что-то очень грубое. Что-то вроде «трах» или еще что-то такое. По-моему, это наглость. Ты так не думаешь?
        - ТРАХ?
        - Я точно не знаю. Среди всего этого гомона я не смогла его как следует расслышать. Может, он сказал «трах-бах»?
        - Это чертовски грубо, Диана. И, учитывая обстоятельства, весьма неприятно. Die он? Я пойду поговорю с ним.
        - Не надо, не возвращайся туда. Я не хочу поднимать шум. Хочу прогуливаться по пляжу и смотреть на звезды. Ночь сегодня выдалась просто замечательная. Волшебная. Давай забудем об этом.
        - Хорошо. Просто покажи мне его, когда мы вернемся, Диана. Я перекинусь парой слов с Джоком. Думаю, это вряд ли покажется ему забавным. Отнюдь.
        - Да ладно тебе. Брось! Давай пробежимся к воде! Я хочу тебе кое-что показать. Пошли же…
        - Диана, не…
        Но она уже сбросила туфли, приподняла юбку и скрылась в дюнах. Эмброуз не очень любил ходить по песку. И еще меньше бегать. Тем не менее он сел и начал развязывать шнурки и закатывать брючины.
        - Иди сюда! - крикнула Диана. - Какая луна! Ты должен обязательно посмотреть!
        - Я стараюсь, одну минуту, - сказал он, поднимаясь на ноги и пытаясь отряхнуть песок с брюк. И что в этом хорошего? Люди сбегались на пляжи толпами и…
        - Эмброуз! ЧТО ты там делаешь?
        Когда он догнал ее, Диана шла по краю воды босиком, ее лицо было обращено клуне, волосы роскошными локонами ниспадали на бледные плечи. Эмброуз накрыл ее руку своей…
        - Ох! Ты меня напугал. Я не слышала, как ты подошел.
        - Я отношусь к типу сильных, молчаливых людей.
        - Эмброуз, посмотри, какая красота! Волны. Блики лунного света на воде. Я так рада, что ты смог поехать.
        - Я тоже.
        - Ты не мог бы меня поцеловать? Меня так давно никто не целовал при свете луны.
        - Ну, я…
        - Ты стесняешься, дорогой?
        - Нет, нет. Просто я - ну, если говорить всю правду, я сам очень давно никого даже не обнимал.
        - Тогда не будем торопиться. Обними меня.
        - Вот так?
        - Замечательно. Может, только чуть-чуть поближе.
        - Ты сказала, что хочешь мне что-то показать…
        - Ш-ш-ш. Так. Теперь я подниму подбородок.
        - Должен сказать тебе, Диана, ты самая красивая женщина, которую я встречал в жизни. Я просто…
        - Я сказала «ш-ш-ш». Это значит тихо.
        - Извини.
        - Эмброуз?
        - Да?
        - Пора.
        - А.
        - Вперед.
        - Да.
        - Давай.
        И он сделал это. Поцеловал ее. Он хотел, чтобы это был короткий поцелуй, но тот вышел из-под контроля и начал жить собственной жизнью. Он стал теплее, дольше, а потом на всей Земле не осталось ничего, кроме теплых губ Дианы. Он провел рукой по ее спине и, почувствовав изгиб ее бедер, прижал к себе и впился губами в ее рот, боясь, что делает ей больно. Но она тоже прижималась губами к его губам, он почувствовал прикосновение ее языка.
        Потом он не мог вспомнить, сколько длился этот первый поцелуй. Только то, что он намертво отпечатался в его памяти и что он был полон обещания. И разбудил в нем такие эмоции, что чуть не стал последним поцелуем в его жизни.
        - Вот это да!
        - Я чувствую то же самое.
        - Я и понятия не имел.
        - Так вот о чем кричат со всех сторон.
        - Нам обязательно нужно будет повторить.
        Эмброуз не помнил потом, кто и что говорил в эти несколько минут. Он помнил только, что они еще немного постояли, прижавшись друг к другу, шепча какие-то глупости, ощущая близость друг друга, а потом пошли по мокрому песку, глядя, как серебристая луна отражается в набегающих на песок и снова отступающих волнах.
        - Что это было? - спросила вдруг Диана и сжала его руку.
        - Что?
        - Я кого-то видела. Вон там. Они прятались за зарослями травы на дюне.
        Эмброуз повернулся и посмотрел туда, куда она показывала. Он увидел, как на дюне появилась фигура закутанной в черный плащ женщины, которая шла в их сторону. Шла быстро и совершенно бесшумно.
        - Эй, привет! - сказал он, но женщина не ответила.
        Потом он увидел, как взметнулась ее рука, и понял то, что должен был понять секундой раньше. У женщины в руке был пистолет. Она собиралась убить их. Здесь, в этом прекрасном, залитом лунном светом месте, им обоим предстояло умереть.
        Сначала она выстрелила в Диану. Он услышал, как та вскрикнула и упала на песок. Он думал, что женщина повернется к нему, но нет, она быстро пошла к Диане, из-под ее каблуков песок разлетался во все стороны, маленький пистолет блестел в вытянутой руке. Она собиралась снова выстрелить в Диану. Застрелить ее, беззащитную, лежащую на песке!
        Эмброуз прыгнул. За время полета ему нужно было сделать невозможное - выбрать, что сделать: попробовать перехватить пистолет или закрыть Диану.
        В эту ужасную секунду, как в замедленной съемке, он увидел, как протягивает руку к пистолету и промахивается, упуская единственный шанс спасти женщину, которую любил. Поэтому он бросился прямо к Диане и тяжело приземлился, закрыв ее тело своим. Он напрягся, ожидая выстрелов, резкого удара пули в спину, плечо или ногу. В него уже стреляли раньше. И он знал, на что это похоже.
        Первая пуля вошла ему в плечо, задела кость и застряла в груди, что-то там порвав. Наверное, нападавшая споткнулась на песке, потому что следующая пуля прошла мимо. Он услышал, как она просвистела у него над ухом и впилась в песок. Следующая будет нацелена в голову. Она подошла достаточно близко, чтобы убить их обоих одним выстрелом.
        Эмброуз в отчаяньи пнул ногой в пространство. Он не надеялся куда-то попасть, но и надежды пережить следующий выстрел у него тоже не было. Удар пришелся женщине в коленку, раздался треск. Она закричала. Он услышал, как она упала.
        Быстро скатившись с Дианы, он побежал к пистолету. Женщина изо всех сил пыталась подняться на ноги, зажав пистолет в правой руке, наполовину закрытой песком. Эмброузу удалось вырвать у нее пистолет. Он чувствовал, как где-то на краю сознания поднимается черная туча ярости.
        Эмброуз увидел ее лицо. И он узнал. Это лицо на фотографиях в квартире Гёнри. Конечно, Бианка Мун, Фарфоровая кукла.
        - Не двигайся, - крикнул Эмброуз, нетвердой рукой наставив на женщину пистолет.
        - Что, инспектор Конгрив, вы застрелите безоружную женщину? Я так не думаю.
        Она встала на ноги, правой рукой сжала поврежденное колено. Эмброуз видел, как она просчитывает свой следующий шаг, раздумывая, хватит ли у него сил, чтобы удержать пистолет. Эмброуз слышал, как стонет Диана. Он бы не выпустил этот пистолет из рук, даже если от этого зависела его жизнь.
        И вдруг все небо наполнилось грохотом и светом.
        Красные ракеты стремительно взлетели в небо, достигая стофутовой высоты, а потом потухая среди настоящей какофонии хлопков и треска. Синие с золотом огненные шары расцвечивали небо над морем, осыпаясь дождем светящегося серебра, которое вспыхивало, а потом бледнело в темном небе. Он увидел силуэты Джока и Сьюзан Баркер, которые вышли на дюны в сопровождении сотен охающих и ахающих гостей. Когда он перевел взгляд обратно, женщины уже не было. Бианка исчезла.
        - Помогите! - слабо крикнул он. - Эй!
        Сидеть Эмброуз больше не мог. Он упал на песок рядом с Дианой. Они оба смотрели вверх на небо. Джок подбежал к ним первым, когда увидел две распростертые на песке фигуры и одну - убегающую в сторону. Он только раз взглянул на Эмброуза и Диану и начал выкрикивать указания тем, кто стоял к нему ближе всех.
        - Посмотри, как красиво, дорогая, - сказал ей Эмброуз. - Китайский фейерверк.
        И отключился.
        52
        Корабль «Обайдалла» подвергся интенсивному обстрелу сразу же, как только первые из команды Фитца вскарабкались на палубу из трюма. Два пулемета пятидесятого калибра на южной башне сеяли смерть. Вылезшему первым итальянцу Бандини удалось выжить и добраться до укрытия рулевой рубки. А бегущий за ним следом Сим получил пулю в голову и упал обратно в трюм. Этого было достаточно, чтобы убедить остававшихся внизу засесть на какое-то время в трюме.
        Фитц резко развернулся, в его глазах пылал гнев. Какого черта, почему Рейнуотер не взорвал обе башни сразу же, как только началась стрельба? Надежда застать противника врасплох потеряна.
        - Стрела! Ты что там делаешь? Взрывай башню!
        Ответа не последовало.
        Оставшийся на корме Фитц выглянул из-за навеса, благодаря которому был еще жив. Пули отскакивали от железа, издавая неприятный, пустой звук. Там, наверное, как минимум два пулемета пятидесятого калибра. Может быть, даже три. Огонь вели с верхушки ближайшей к ним башни. С северной башни, слава богу, не было хорошей линии обзора на палубу корабля.
        - Фрогги, - рявкнул Фитц в микрофон, - ты где?
        - В рулевой рубке, капитан. Со мной Бандини. Мы решили переждать здесь разыгравшийся снаружи шторм.
        - Слушай, Фрогги. Первое. Я не могу связаться со Стрелой. Он не отвечает. С ним что-то случилось, а иначе он давно бы взорвал башни. Возможно, он мертв. Второе. Ребята загнаны здесь в настоящую ловушку. На них пули так и сыпятся. Ты не можешь вырубить эти чертовы прожекторы? А то здесь все видно, как днем.
        - MAIS OIU… Могу, если продвинусь вперед.
        - Так продвинься. Давай. Найди что-нибудь, что можно использовать как прикрытие. Давай, Фрогги, мы так долго не продержимся!
        - Уже иду.
        - Вижу тебя. Так, Бандини, полезай на крышу рулевой рубки с гранатометом. Ты меня понял? Сними оттуда эти чертовы пулеметы, как только Фрогги вырубит свет, и ты сможешь выстрелить. Понятно?
        - VA BENE, VA BENE, - сказал Бандини. - Считайте, что это уже сделано, monCAPITAIN!
        Фрогги не стал терять попусту время. Он сбросил свое арабское одеяние и стал пробираться вперед, оттягивая на себя внимание автоматчиков. Вокруг него на палубу валился такелаж, не выдержавший напора кусков свинца. А в это время Бандини присел в тени перед штурвалом, собирая гранатомет. Хорошо.
        Фитц вышел из-за навеса и дал длинную автоматную очередь в сторону башни. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы отвлечь внимание противника и дать возможность Фрогги подняться на ноги, аккуратно прицелиться и вырубить мощные прожекторы, освещающие палубы «Обайдаллы».
        БАЦ! БАЦ! БАЦ!
        Три прожектора погасли один за другим, попав под прицел одного из лучших снайперов в мире. Теперь настала очередь Бандини. У него был предельно простой способ борьбы со всеми видами мирового зла, начиная с холодных яиц и заканчивая непослушными правительствами или разбушевавшимися мятежниками: взгреть их!
        - Бандини! - сказал Фитц, ни на секунду не прекращая палить из автомата. - Они в твоем полном распоряжении!
        Бандини забрался на составленные деревянные ящики, а оттуда на крышу рулевой рубки. Он положил гранатомет на плечо и присел на одно колено. Вообще-то, сейчас он представлял собой легкую мишень, но Фрогги на носу корабля и Фитц на корме отвлекали на себя огонь противника. Внезапная темнота и интенсивный ответный огонь мгновенно дезориентировали противника.
        С крыши рулевой рубки донесся громкий свистящий звук, и из ствола гранатомета вырвалось пламя. Полоска беловатого дыма протянулась к верхушке южной башни. Она взорвалась сверкающим фейерверком, в небо взметнулись высокие языки пламени. Больше всего это напоминало огромную свечу, стоящую на самом краю моря.
        - Пошли! Пошли! Пошли! - крикнул Фитц своим ребятам, и те начали выбегать из трюмов на палубу. Они скинули маскировочные одежды, когда началась стрельба. В бронежилетах и шлемах, вооруженные до зубов, они выглядели именно теми, кем, собственно, и являлись - самой смертоносной на планете группой по спасению заложников.
        Вне всяких сомнений, пора было начинать бить всех подряд.
        Несколько секунд назад Хок и Сток все еще были внутри тоннеля.
        - Как сказать по-арабски «О, черт!»? - поинтересовался Сток у Алекса с верхней площадки лестницы. «Брюс» покачивался на поверхности, его усмехающаяся морда была повернута в правильном направлении. На пути внутрь он получил лишь незначительные повреждения. За ним тянулась вереница из семи надувных лодок, которые они привязали к субмарине. Каждая надувная лодка могла выдержать семь взрослых человек. Оставалось как-то вывести женщин и детей сюда, посадить в лодки и молиться, что места хватит всем.
        - Что ты там увидел, Сток?
        - Косоглазых. Похоже, китайцы. И на полулежит мужчина. Я не разглядел, кто это.
        - Сколько там косоглазых?
        - Четверо.
        - Они тебя видели?
        - А как ты думаешь?
        - Пошли, забираем султана и его гарем и выметаемся отсюда к чертовой матери.
        Сток и Алекс вошли в помещение. Световая граната застала китайцев врасплох. Сток быстро положил их из своего «зигзауэра». К стволу пистолета был прикручен глушитель. ПИФ-ПАФ. Тихий шепот, четыре выстрела в голову, и четыре трупа в результате. Хок подбежал к телу, которое Сток видел на полу возле двери, и тихонько выругался, когда увидел его лицо.
        Это был Чарли Рейнуотер.
        - А, черт, - сказал Сток. - Он мертв?
        Нет, он не был мертв. Но на этом хорошие новости заканчивались. Множественные ножевые ранения, самое глубокое - под мочкой левого уха. Он еле дышал. Хок просунул руки под высокого крупного мужчину, уперся одним коленом в пол, приподнял его и взвалил себе на плечо.
        - Осмотрись тут, - сказал он Стоку. - Потом свяжись с Фитцем. Я должен отнести Вождя в лодку. Может, Али его заштопает. Или вколет ему морфин и облегчит переход в мир иной.
        Меньше всего Алексу было нужно, когда он выволок Чарли из главных ворот и повернул налево к докам, чтобы кто-то в него стрелял. Но именно так и случилось. Судя по звуку, два пулемета пятидесятого калибра с южной башни. Они целенаправленно обстреливали «Обайдаллу». Со старого корабля никто не пытался отстреливаться, и ничего хорошего это не сулило. Получалось, он уносит Рейнуотера с горячей сковородки и тащит в самое пекло. Все из-за чертовых прожекторов на башне. Если бы кто-нибудь просто…
        И кто-то сделал то, о чем подумал Хок. Он услышал три громких хлопка, и доки снова погрузились в темноту. Северная башня не была источником беспокойства: оттуда все еще не было четкой линии огня на доки.
        Но проблемы с этой башней наверняка возникнут, когда «Брюс» вынырнет из тоннеля на поверхность, таща за собой на буксире целую вереницу лодок с беззащитными женщинами и детьми. На открытой водной поверхности без всякого прикрытия пулеметы просто покрошат их на кусочки. Хок увидел, что Вождь установил взрывчатку у подножия северной башни и воткнул в ручку двери красный прут, запечатав ее. Обороняющие башню стрелки теперь были заперты внутри.
        Хок нагнулся, осторожно передвинув Чарли у себя на плече, и нашел один из запальников Чарли.
        Он уже почти добежал до корабля, когда взорвалась вторая башня. Взрыв осветил все вокруг, так что Алекс хорошо видел, куда идет. Он столкнулся с Фитцем и его ребятами, которые направлялись навстречу им.
        - БОЖЕ правый! - сказал Фитц, увидев, в каком состоянии находится Рейнуотер. Двое мужчин взяли раненого у Хока, положили на сделанные на скорую руку носилки и побежали обратно на судно. Капитан Али уже разложил содержимое аптечки на столе в салоне. У него был йод, марля, иголки и морфий. Настоящий моряк, он умел зашивать раны.
        - Кто-то пырнул его ножом в спину, Фитц, - сказал Хок. Фитц Маккой смотрел, как его старого друга и напарника вносят в рубку. Его лицо, освещенное заревом пожара на башне, было затуманено болью и гневом.
        - Получается, это сделал тот, кого Вождь знал. Чарли незнакомого не подпустил бы так близко. Die вы его нашли?
        - На складе. Там еще осталось четверо мертвых китайцев, но они этого не делали. При них не было ни одного ножа.
        - Ты видел Ахмеда? Брока?
        - Нет, не видел.
        - Это сделал кто-то из них, - сказал Фитц. - А может, оба.
        - Пошли, проясним этот вопрос.
        Во внутреннем дворе было до странности тихо, если вспомнить, какой здесь недавно случился переполох. Как только они вошли через главные ворота, Фитц знаком приказал всем остановиться. Справа от них стояло похожее на мечеть здание с темными окнами. Слева - старый склад, где Хок нашел Рейнуотера и оставил Стока. Прямо впереди, ярдах в пятистах, - центральное строение форта. Бывший штаб Роммеля представлял собой массивное приземистое четырехэтажное здание, которое выглядело так, словно его построили в девятнадцатом веке. На крыше были проделаны бойницы, по всем четырем сторонам шел защитный парапет с зубчиками.
        - Боже правый! - сказал Фрогги, разглядывая строение. - Когда я готовил бомбы, то забыл прихватить нечто, способное разрушить бункер.
        Фитц прошептал:
        - Для того чтобы вскрыть эту чертову штуку, понадобится ядерная бомба.
        - Извини, ядерные бомбы я тоже взять не догадался.
        Из темноты вдруг раздался щелчок предохранителя. Из тени со стороны мечети к ним приближалась гигантская фигура в черном, время от времени прижимавшаяся к стене.
        - Спокойно, - сказал Алекс. - Это Стокли.
        - Рейнуотер? - спросил Сток. - Как он?
        - Не очень хорошо, - пояснил Хок. - Али сейчас делает все возможное в лазарете. Что там видно, Сток?
        - Мне кажется, они хотят заманить нас внутрь, - сказал Сток. - Боковая дверь в этом здании открыта нараспашку. Да и охранников нигде не видно, но на крыше засели снайперы.
        - А что внутри мечети? - спросил Хок.
        - С виду смахивает на мечеть, но это что-то другое. Какая-то общая комната. Я слышал много женских голосов. А еще там плачут дети, босс, очень много детей, больше, чем мы сможем вместить в лодки.
        - Мы что-нибудь придумаем. Охранников нет?
        - Снаружи я никого не видел. Все внутри вместе с детьми и женщинами.
        - Значит, сначала мы займемся главным зданием, - сказал Фитц. - Именно там мы найдем султана.
        - Правильно. Давайте разделимся, - предложил Хок. - Я возьму Фрогги и его ребят и пойду направо. Вы со Стоком возьмете оставшихся людей и пойдете налево. Встречаемся на лестнице у парадной двери. А потом начнем стрелять и ворвемся внутрь. Пошли!
        - Да это нам раз плюнуть, monAMI! - сказал Фрогги, который был счастлив тем, что дело наконец сдвинулось с мертвой точки.
        Два отряда двинулись вперед, прижимаясь к стенкам по обеим сторонам двора, двигаясь почти бегом в перемежающихся полосках лунного света и тени. Когда они встретились возле широких каменных ступеней, все переключили оружие на полный автомат. Когда они уже собирались подняться по ступеням, Хок вдруг поднял вытянутую ладонь.
        Он прошептал:
        - Никому не двигаться.
        Тяжелые деревянные двери приоткрылись на несколько футов. Струящийся изнутри свет высветил силуэт мужчины. Он шагнул наружу и немного постоял на площадке лестницы. Высокий элегантный парень в белом льняном костюме, он курил сигару в тонком черном мундштуке. На шее у него красовалась темно-синяя бабочка. Это был китаец, и выправка у него была явно военная. Тот факт, что стволы десяти автоматов одновременно нацелились ему прямо в сердце, казалось, ни капельки его не взволновал.
        Он заговорил на безупречном английском:
        - Добрый вечер, джентльмены. Я вас жцал. Среди вас есть Алекс Хок? Простите, в военном снаряжении вы все на одно лицо.
        - Ты кто, черт возьми, такой? - не выдержал Алекс.
        - Вы правы. Я забыл представиться. Я майор Тони Танг из Армии национального освобождения Китая. С недавних пор я стал советником французского командующего этого гарнизона.
        - Ах, советник, черт меня подери, - сказал Алекс, сделал шаг вперед и снял свой шлем. - Я Алекс Хок.
        - Лорд Хок, - сказал майор с легким поклоном. - Пират собственной персоной. Я так рад, что вам удалось осуществить ваш план. Я очень надеялся, что нам представится случай поболтать, перед тем как вас убьют. Не хотите войти? Я предупредил султана, что вы здесь.
        - А он все еще жив?
        Хок тут же пожалел о столь опрометчивых словах. Сейчас неподходящий момент для того, чтобы выказывать слабость или беспокойство.
        - Уверен, он оценит то, как вы за него тревожитесь. Он не очень хорошо себя чувствует.
        Хок наклонился к Фитцу и прошептал ему на ухо:
        - Я зайду внутрь. Один. Дай мне двадцать минут или заходи раньше, если услышишь нечто необычное.
        - Что? - прошептал Фитц в ответ. - Ты что, с ума сошел? Ты не можешь пойти туда в одиночку, побойся Бога! Зачем…
        - Тихо, Фитц. Давай послушаем, что он скажет.
        - Как вы можете видеть, - продолжал майор, - я закрыл за вами главные ворота. Это единственный способ выйти отсюда. На крыше полно вооруженных людей, а внутри еще больше.
        - Я иду, - сказал Хок.
        - Нет, не идешь, - возразил Сток. - Я полностью согласен с Фитцем. Ты не можешь войти туда один. Я не шучу, босс.
        Хок посмотрел на него. Они со Стоком много раз бывали в переделках, подобных этой. У Стока была потрясающая способность выбираться из сложных ситуаций при помощи хорошо подвешенного языка. Но небольшое преимущество над остальными им обеспечивало то, что кое-что им не нужно было друг другу объяснять словами. Сток пойдет с ним вместе. Алекс и Сток вместе поднялись по ступенькам навстречу Тангу.
        - Это капитан Джонс, майор. Он пойдет со мной. Остальные останутся здесь - надеюсь, им никто не причинит вреда - под командованием Фитца Маккоя. Должен предупредить вас, что на высоте десяти тысяч футов над нами кружит эскадра американских истребителей. Если кому-нибудь из этих людей причинят вред, форт за пять минут сравняют с землей. Ну как, мы хорошо понимаем друг друга?
        - Да. Очень рад с вами познакомиться, капитан Джонс, - сказал майор Танг. - Оставьте, пожалуйста, свое оружие здесь и следуйте за мной.
        Они оставили.
        - Капитан? - прошептал Сток. - Зачем ты повысил меня до капитана?
        - А кем ты хочешь быть, черт возьми?
        - По меньшей мере адмиралом. И я не знал, что у нас над головой куча истребителей.
        - У нас их и нет.
        53
        Эмброузу Конгриву сильно повезло дважды. Во-первых, он был еще жив, несмотря на тяжелое пулевое ранение, когда «скорая» привезла его в больницу. Во-вторых, его вскоре перевели из отделения интенсивной терапии в отдельную палату.
        Английский детектив, который до сих пор находился в критическом состоянии, лежал на самом верхнем этаже старинного здания. И вид из его окна был просто чудесный: цветущие поля, белоснежные виллы и бассейны. Внизу раскинулись голубые воды Атлантики, переливаясь в лучах полуденного солнца.
        Эмброуз, чрезвычайно бледный, лежал на высоко взбитых подушках и мирно спал, покорившись волшебному воздействию успокоительных средств. На удобном стуле возле кровати сидела женщина и читала. У нее тоже было пулевое ранение, но легкое. На ее плече красовалась повязка, и выписали ее всего два часа назад.
        Леди Диана Марс читала Эмброузу стихи, хотя прекрасно понимала, что он болтался сейчас где-то между сознательным и бессознательным. Его дыхание становилось ровнее, когда она читала ему вслух, и медсестры согласились с тем, что поэзия ему на пользу.
        - Как мило, - сказал вошедший в залитую солнечным светом комнату мужчина. - Он снял шляпу. - Пожалуйста, не останавливайтесь.
        Она положила тоненькую книжку на колени и подняла глаза. Мужчина был невысокого роста, но по-своему красив. У него были темные, серебрящиеся на висках волосы и фигура футболиста.
        - Простите, кто вы?
        - Я детектив, капитан Джон Мариуччи, - сказал он и протянул руку.
        - Диана Марс, - сказала она, пожимая его руку. - Не хотите присесть? Я уверена, Эмброуз будет вам очень признателен за то, что вы пришли.
        - Да, вообще-то, мы с ним старые приятели. Очень старые. Он спит, да?
        - Хм-м-м.
        - Доктор говорит, что прогноз довольно благоприятный.
        - Да.
        - Я хочу сказать, скорее всего, он выкарабкается. Если они смогут продержать его до операции. Его перевозят в нью-йоркскую больницу. Там прооперируют. Вынут пулю из позвоночника.
        - Да, мне то же самое сказали сегодня утром.
        - Ужасно. Черт возьми, как это все ужасно.
        - Он жив. Он спас мне жизнь.
        - Да, спас. Я читал ваши показания, леди Марс. Вы хорошо сумели рассмотреть нападавшую. Вы даже с ней знакомы, правильно?
        - Да. Ее зовут Бианка Мун. Очевидно, она давно состояла в заговоре с бывшим дворецким, убийцей по имени Оукшотт. Эмброуз полагает, что, возможно, она оплачивала все расходы. Он убил мужчину по имени Генри Буллинг, кузена Эмброуза. Думаю, прошлой ночью он был на вечеринке у Баркеров. Он постригся, изменил цвет волос, переоделся официантом. К сожалению, я выпила довольно много шампанского. И не слишком обращала внимание на всякие мелочи - я не узнала его вовремя, когда еще можно было предотвратить, остановить…
        - Не надо сейчас об этом вспоминать, мэм. Детектив из саутгемптонской полиции записал ваши показания. Я, э-э, просто пришел проведать Эмброуза. Я принес ему вот это. Может, вы ему передадите, когда он проснется?
        - Что это?
        - Это открытка с пожеланиями скорейшего выздоровления. Ее нарисовала моя внучка.
        - Как любезно с вашей стороны, капитан. Я уверена, он это оценит.
        - Да уж, оценит, точно, - протянул Мариуччи. Он рассмеялся, но тут ему в глаз опять попала соринка. Он встал и отошел к окну.
        - Вы ее поймаете?
        - Конечно. Я уже двух людей посадил ей на хвост. Они сейчас всего в двадцати футах от нее. Интерпол.
        - Вы серьезно?
        - Она летит в Гонконг. Оукшотта нашли на пляже с пулей в голове. Вот так. Мы три дня за ней понаблюдаем. Посмотрим, куда она пойдет, с кем будет встречаться.
        - Эта женщина, Мун, она как-то связана с тем делом, которое расследовали вы с Эмброузом? С этой ужасной историей, случившейся в Кони-Айленд?
        - Определенно связана, леди Марс.
        - Называйте меня Диана. Пожалуйста.
        Мариуччи откинулся на стуле. Потом наклонился вперед, положил руки на колени и сказал:
        - Она агент Китайской тайной полиции, Диана. Она приехала в страну для того, чтобы убрать двух последних оставшихся свидетелей по старому делу об убийстве, которое расследовал Эмброуз. Возможно, она хотела ему отомстить.
        - Он рассказал мне об этом признании. На колесе обозрения.
        - Да. Очень странное дело. Мы вот-вот обвиним президента Франции в убийстве. Очень деликатная политическая ситуация.
        - Что вы хотите этим сказать, капитан?
        - Ну, китайцы привели этого парня, Бонапарта, к власти. Они хотят, чтобы он там и оставался. За это он пообещал им миллион баррелей в день оманской нефти. И это только для начала. У нас же на него другие планы. Я хочу познакомить его со «стариной Спарки».
        - Что, простите?
        - Ну, «старина Спарки» искрящийся, так мы называем электрический стул.
        - А-а, - только и протянула она.
        - Вы сегодня утром новости смотрели?
        - Нет.
        - Французские войска собираются высадиться на побережье Омана. Они утверждают, что их туда пригласил сам султан. Вроде подавлять какое-то там восстание. Это полная ерунда, чушь собачья. Но их поддерживают китайцы.
        - И что теперь будет?
        - Китаю нужна нефть. Ради нее он готов ввязаться в войну.
        - Господи милостивый!
        - Эй?
        Голос Эмброуза звучал так слабо, что его было едва слышно. Его веки трепетали, и он тщетно пытался поднять голову с подушки.
        - Дорогой, - сказала Диана и взяла его за руку, - Посмотри, кто к тебе пришел.
        - Алекс? Алекс Хок? - сказал Конгрив, пытаясь сесть.
        - Ложись, дорогой. Все в порядке. Это не Алекс. Тебя пришел навестить капитан Мариуччи! Это очень любезно, правда?
        Голос Эмброуза дрожал.
        - Я виде… видел сон. Ужасный сон. Случилось что-то… плохое. С Алексом случилось что-то ужасное. Совершенно ужасное! Я… я должен помочь… помочь ему…
        Диана позвонила, вызывая медсестру.
        - Я передам ему открытку вашей дочери, капитан. Спасибо, что зашли.
        Мариуччи надел шляпу и направился к двери.
        - Позаботьтесь о нем, Диана.
        - Может быть, именно ради этого мы с ним и встретились, капитан.
        54
        Подземелье форта Махуд оказалось сырым и зловонным. Какую бы модернизацию крепости ни проводил Роммель, а потом и современные архитекторы, она явно не коснулась ее нижнего уровня. Электричества в подземелье не было. Единственным источником скудного света являлись факелы, воткнутые в железные крепления. В темноте слышался шорох крошечных крыльев: летучие мыши. Небольшие канавы, которые тянулись по обеим сторонам каменной лестницы, были наполнены сточными водами.
        Хок и Стокли спустились по разбитым каменным ступенькам вслед за майором. За ними тяжело ступали шестеро до зубов вооруженных французских наемников.
        - Простите за неприглядную картину и вонь, - сказал майор. - Мы оставили здесь все так, как было до нашего прихода. - В его голосе звучала любезность, которая одновременно и располагала к себе, и приводила в бешенство.
        - Мы с капитаном Стоком восхищены увиденным, - не сдержался Хок. - Китайцы известны во всем мире своим трепетным отношением к вопросам гигиены.
        Игнорируя его сарказм, майор Танг сказал:
        - Судьба наконец свела нас вместе, лорд Хок. И момент вы выбрали просто идеальный. Султан как раз собирается обратиться к оманскому народу. Я думаю, вы с капитаном Джонсом тоже должны обратиться к народам своих стран. Видеть, как гражданин твоей страны стоит на коленях и молит о пощаде - что может быть лучше в смысле пропаганды! Но я уверен, что вы и сами это прекрасно знаете. Временное пристанище султана расположено в конце этого коридора. Осторожно, не споткнитесь.
        - А нам можно наступать на крыс? - спросил Стокли.
        Китайский майор резко остановился и развернулся, оказавшись лицом к лицу со своими пленниками. Его рука метнулась к кобуре.
        - Здесь я решаю, кому и что можно делать, джентльмены. И мы очень скоро увидим, можно ли вам на них наступать.
        - У него в голове плещется адская смесь из мочи и уксуса, - сказал Сток Алексу. - Причем больше мочи.
        По обеим сторонам массивной дубовой двери стояли вооруженные бойцы. Они застыли, приложив руки к козырькам, едва Танг появился в неясном свете свечей. Майор тоже взял под козырек. Один из стражников снял засов с двери и широко ее распахнул. Хок был удивлен внезапным притоком прохладного морского воздуха, который они почувствовали, войдя внутрь. Это была не камера, а большой ангар над морем.
        Майор Танг вполголоса разговаривал о чем-то с офицером французского иностранного легиона и с группой местных жителей, стоящих у самой двери. Все они тихо спорили о чем-то по-французски. Хок подошел ближе к широкому проему, смотрящему прямо на небо, а внизу на воде он видел отблески лунного света. Прикинув, решил, что они находятся на высоте сотни футов над водой.
        Небо было темное - ни намека на рассвет. Стены пещеры блестели в свете факелов. Потолок конусом уходил куда-то вверх в темноту.
        Рельсы тянулись от того места, где стоял Хок, до отверстия. Теперь Хок понял, каково было предназначение помещения в старые времена: когда-то здесь стояла огромная пушка, охраняя южные подступы к Ормузскому проливу.
        Хока вдруг осенило. Огромные кольца, которые той ночью в Каннах грузили на борт «Звезды Шанхая». Он вспомнил, как заглянул внутрь одного из них. Внутренняя поверхность была РЕБРИСТОЙ. Каждое кольцо являлось секцией пятисотфутового дула. «Звезда» сделала остановку в Омане на пути в Шанхай. Она доставила сюда суперпушку. Китайцы установили ее на острове Масара. С такой «игрушкой» они смогли бы взять под контроль пролив.
        На этом сюрпризы не закончились.
        Слева от Хока за деревянным столом сидел мужчина. Его голову и плечи полностью закрывал капюшон, испещренный зловещими темными пятнами. «Это наверняка султан», - подумал Хок. Перед столом на каменном полу со связанными за спиной руками стоял на коленях еще один мужчина в капюшоне. На краю стола в расслабленной позе, небрежно куря сигарету, сидел единственный в комнате человек, кого Алекс знал в лицо. Красивый усатый мужчина ухмылялся Хоку из-под черного капюшона.
        Это был старый приятель Гарри Брока из Маската - Ахмед Бадур, любимый архитектор султана и лучший друг принцев, великий снабженец.
        - Сила твоей преданности поражает, Ахмед, - сказал Хок. - Честно говоря, я испытываю огромное облегчение.
        Ахмед улыбнулся:
        - Вы думали, что предателем может оказаться Брок?
        - Да.
        - Зря, зря. О, мы пытались его купить, пытались, уж поверьте мне. Но старина Гарри такой, каким и кажется на первый взгляд - хороший солдат. Очень храбрый. Посмотрите, как он ожидает решения своей судьбы - без единой жалобы.
        Ахмед со всей силы пнул стоящего на коленях Гарри в ребра. Удар был такой силы, что приподнял связанного Брока с пола. Стокли сделал движение к столу, перехватил взгляд Хока и остановился.
        - Еще раз сделаешь это, и тебе конец, - сказал Хок Ахмеду. - Его глаза были столь же холодны, сколь и улыбка.
        Ахмед рассмеялся, блеснув белоснежными зубами:
        - Да какая тебе разница? Он все равно уже покойник. Так же, как и вы, мой многоуважаемый друг.
        - А, Ахмед! - сказал майор Танг, подойдя к ним. - Я вижу, ты уже возобновил знакомство со своими бывшими попутчиками. Лорд Хок, я уверен, что мистер Бадур захочет, чтобы с ним обращались соответственно его новому рангу генерала. Генерал Бадур - новый офицер Армии освобождения Омана. В своем телевизионном обращении султан назначит его временно исполняющим обязанности председателя нового правительства. А теперь, я думаю, операторы готовы, да, джентльмены?
        - Операторы? - протянул Сток, когда к ним подошли французы в джинсах и футболках с камерами в руках. - Какого черта вы тут собираетесь делать?
        Ухмыляющийся Ахмед спрыгнул со стола, достал из складок своего черного плаща длинную изогнутую саблю и сказал:
        - Новое реалити-шоу.
        - Захватывающий проект, - сказал Хок, подходя ближе к султану.
        - Не правда ли? Он называется: «Приглашение на обезглавливание», - Ахмед поводил саблей у Брока перед глазами. Желая помучить и подразнить его, Ахмед был сильно разочарован, увидев, что никакой реакции от Гарри не последовало, его глаза были холодны. Он развернулся и сбросил капюшон с головы стоящего на коленях мужчины. Это и вправду был Гарри Брок. Ахмед аккуратно приставил лезвие сабли к обнаженной шее и слегка надавил. На шее выступила тонкая полоска крови.
        - Ну же, давай, - сказал Гарри Брок, и в его голосе не слышалось ни единой эмоции. Ахмед занес лезвие.
        - Этого не будет, Ахмед, - сказал Сток, бросился к предателю и перехватил его руку, когда она уже начала опускаться. Сабля звякнула о каменный пол. В ту же секунду четверо вооруженных охранников-арабов скрутили Стока и положили лицом на землю. Похоже, они думали, что загнали Стока в угол. Сток повернул голову и улыбнулся ухмыляющейся горилле, которая сидела у него на спине.
        - Давай, детка, давай, покачай меня, словно у меня в спине нет ни одной косточки, - сказал Стокли.
        Потом правой рукой небрежно взял мужчину за горло и сжал пальцами. Лицо охранника на глазах приобрело синий оттенок. Ахмед прижал кончик своего меча к плечу Стока.
        - Если отрежешь мне руку, - тихо сказал Сток, - клянусь, я тебя ею до смерти забью.
        - Сток, - сказал Алекс. - Спокойно. Отпусти его. Давай вести себя по-джентльменски.
        - Я отпущу его, когда они отпустят Брока…
        Ахмед заставил Гарри Брока подняться на ноги и сказал:
        - Ну ладно, джентльмены, вы все отправитесь прямиком в рай сразу после того, как мы заснимем ваши прочувствованные мольбы о пощаде. Рядовой телезритель подумает, что вы случайно наткнулись на каких-то очень нехороших террористов, когда отправились спасать султана.
        Сток поднялся на ноги и сверкнул глазами на предателя:
        - Эй, Ахмед! Тебе знакомо старое американское выражение: «А не пойти ли тебе на хрен»?
        Наемники и китайские охранники наставили на них пистолеты. Сток знал, что теперь ему остается только ждать и молиться, что Хок, черт его подери, знает, что делает. Он увидел, как Алекс взглянул на часы, и слегка расслабился. Хок пытался выиграть время, ну, тогда ладно, может, это и сработает.
        Французские операторы закрепили цифровую камеру на штативе. По бокам установили и зажгли два прожектора. В резком белом свете фигура за столом - бледная тень человека, выступавшего перед камерами в Париже всего каких-то три недели назад, заметно дрожала. На столе перед ним лежали какие-то документы. Ахмед встал за спиной у мужчины и сдернул капюшон.
        - Назовите свое имя, - приказал майор Танг. Глаза сидящего за столом мужчины заметно покраснели от страха и истощения. По обеим сторонам от него за кадром стояли двое мужчин с автоматами, нацеленными прямо ему в голову.
        - Я султан Аджи Аббас.
        - Ваше высочество, - сказал Танг, - приступим. Подпишите, пожалуйста, соглашение.
        Султан непослушными пальцами поднял со стола золотую ручку и обмакнул ее в чернильницу. С огромным трудом он вывел свое имя в том месте, которое ему указали.
        - Что он подписывает, Гарри? - спросил Хок. Танг улыбнулся и махнул Броку рукой.
        - Это Маскаттское соглашение, - Брок тряхнул головой. - Большой и очень нехороший секрет. Французское правительство обязуется обеспечить вновь созданную Оманскую морскую компанию танкерами общим объемом пятьсот тысяч тонн. ОМ К будет освобождена от необходимости платить налоги в казну Омана. Корабли будут ходить под оманским флагом, а офицеры выпускаться из Оманского морского колледжа, основанного самим Бонапартом. ОМ К получит приоритетные права на всю нефть, поставляемую в Китай. А Бонапарт - гарантированные десять процентов ежегодной выработки.
        - Хорошая идея, - сказал Хок.
        - Да. По ней Франция получает монополию на пятьдесят миллионов тонн оманской нефти, вывозимой в Китай. Но Бонапарт прекрасно знал, что эту идею нельзя претворить в жизнь без участия султана. Он не мог оформить эту так называемую сделку законным путем, не получив подписи соверена.
        - Значит, теперь все довольны? - спросил Хок.
        - Да. И если этот маленький трюк сработает, Китай распространит сценарий на другие государства Залива. По крайней мере именно так они планируют поступить.
        - Да, мы планируем, - сказал майор Танг и улыбнулся Хоку. - А теперь, если вы будете так любезны, султан Аббас, мы начнем записывать ваше обращение.
        Султан собрался с силами и ровным голосом заговорил, глядя прямо в камеру:
        - Сегодня я хочу обратиться к бесстрашным гражданам Омана. Как вы знаете, над нашей страной нависла угроза серьезнейшего кризиса. Повстанцы и мятежники у самой двери. В это суровое время я обратился к своему другу - президенту Франции Бонапарту. Человеку, любовь которого к нашей стране не знает границ. В этот самый момент французские военные корабли уже спешат к нашим берегам. Они помогут нам отбиться от варваров и спасти нас от…
        Тяжелые двери слетели с петель от мощного взрыва. У входа слышались одиночные выстрелы и треск автоматных очередей. В комнату полетели световые гранаты и дымовые шашки, которые заполнили комнату диким грохотом и белым дымом.
        На губах Хока мелькнула улыбка, когда он увидел вбегающих в дверь бойцов группы «Гром и Молния».
        - Фитц, - крикнул он, - сюда! У меня султан!
        Хок пытался стянуть пожилого мужчину на пол, чтобы его не задели пули, рикошетившие во всех направлениях. Он видел желтые вспышки, вырывающиеся из дул пистолетов менее чем в шести футах. Это был майор Танг, он вслепую палил в их строну, надеясь, что повезет, и шальная пуля убьет султана. Ахмед, который находился от них в трех футах, в одну секунду понял суть происходящего.
        - Смерть тиранам! Смерть Америке! - закричал Ахмед и, падая от полученного ранения, взмахнул искривленной саблей. Хок почувствовал на лице брызги крови султана, и старый араб повис на его руках, из его правой ноги фонтаном била кровь.
        - Фрогги! Иди сюда! - во все горло закричал Хок. Он зажал рану султана вязаной шапочкой. - Вот, прижмите это к ране как можно сильнее. Я пойду за помощью!
        Он увидел в метре от себя ботинок и дернул его, уложив мужчину на пол. Калашников, который тот держал в руках, со звоном упал, и Хок тут же его схватил. Прикладом автомата он вырубил теперь уже бывшего владельца и встал на колени. Ахмед полз на четвереньках по каменному полу и, кажется, направлялся к проему пещеры. Он, что собирается спрыгнуть с высоты ста футов? Нет, никуда он не спрыгнет, ему даже не удастся подобраться к проему, стрельба была слишком яростной.
        А где Сток? Его ранили, убили?
        Алекс поднялся на ноги. Он должен найти Фрогги. Французский снайпер и врач по образованию был единственным, кто мог залатать кровоточащую артерию султана. У Хока в голове сидела только одна мысль: заснять на пленку лидера Омана, говорящего правду. В дыму узнать хоть кого-то в этой чертовой свалке было невозможно. Если он не мог добраться до Фрогги, Фрогги придется подобраться к нему.
        Он направил АК-47 вверх и выпустил мощную очередь в потолок.
        - Фрогги, я сейчас дам вторую очередь в потолок. Пробирайся ко мне! - Алекс нажал на курок и опустошил магазин.
        Кто-то постучал по коленке. Хок опустил глаза и увидел улыбающееся лицо:
        - MON AMI, - сказал Фрогги, - чем я могу быть полезен?
        Через десять минут все было кончено. Стоили нигде не было видно. Бандини погиб первым: вбегая в дверь, получил пулю в голову. Еще двоих гурков ранили в шею и грудь, Фрогги уже занимался ими. Если у них был шанс выжить, он позаботится о том, чтобы они им воспользовались. Майор Тони Танг и большинство его людей погибли. Хок с изумлением увидел, что Танг обезглавлен. Над его трупом стоял Гарри Брок с саблей Ахмеда в руке.
        Большая часть тех немногих наемников и французских солдат, которые остались в живых, были ранены. На остальных Фитц и его ребята надевали наручники. Бойцы «Грома и Молнии» ответили противнику со страшной силой. Хок не сомневался, что, когда они входили в комнату, в их сердцах и умах пылало воспоминание о серьезно раненом Рейнуотере.
        Фитц поставил четверых ребят у двери, чтобы они разбирались со всеми любопытствующими субъектами, пришедшими узнать, что это был за дикий шум. Сам вместе с Гарри Броком помогал Алексу с султаном. Они посадили смертельно раненого мужчину на стул и пытались аккуратно наложить повязку. Оманский лидер тяжело дышал.
        - Фитц, - сказал Хок, приложив к трясущимся губам султана чашу с водой, - установи камеру. Посмотри, работают ли софиты. У нас мало времени.
        - Я беспокоюсь за Стокли, - сказал Фрогги, поднимая камеру на штатив. - Мы не можем его найти.
        - Сейчас у нас нет времени, чтобы беспокоиться о ком-то, кроме султана. Мы должны записать его выступление на камеру. Черт, ему плохо. Принесите мне воды и какую-нибудь тряпочку!
        - Я понятия не имею, кто вы такие, - чуть слышно просипел султан, - но сегодня вы спасли множество людей.
        - Все готово, - сказал Фрогги, - камера включена на запись.
        Хок увидел горящий под объективом красный огонек и осторожно придержал умирающего мужчину. Казалось, султан прекрасно понимает, что происходит вокруг. Он положил руки на стол, расправил плечи и уставился прямо в камеру. В его глазах появился стальной блеск, и Хок понял: все будет в порядке.
        - Ваше Высочество! - сказал он. - Я хочу, чтобы вы закончили свое обращение. Очень важно, чтобы ваши люди услышали эти слова. Мир должен узнать правду о том, что происходит в вашей стране.
        - Да, - сказал Аджи Аббас, - я это сделаю.
        И умирающий султан сдержал свое слово.
        Он рассказал подданным о вероломстве и лживости нового французского правительства. О президенте Бонапарте, который их предал, о мучениях, которые пришлось претерпеть его семье от рук китайских «советников» и французских солдат, находившихся в Омане незаконно. В заключение он сказал, что народ Омана - мирная, законопослушная нация, и если Аллах, великий и справедливый, им поможет, то так будет всегда.
        Султан откинулся на стуле и закрыл глаза.
        - Спасибо, - Хок улыбнулся ему. Мужество, которое этот человек проявлял в самые тяжелые моменты своей жизни, было достойно восхищения.
        - Эй, босс, - услышал Алекс за спиной голос Стока. - Иди-ка, посмотри на это. - Высокий мужчина, словно внезапно материализовавшись из воздуха, стоял у входа в пещеру. Небо за ним было темно-розового оттенка.
        - Что там? - спросил Хок. Ему не хотелось отходить от султана, которому жить осталось несколько минут.
        - Рыбацкие лодки, - с улыбкой сказал Сток. - Каких там только нет, черт подери. Траулеры, шхуны, шаланды. Штук сто! Они плывут с материка. Такое ощущение, что все оманцы, у которых есть лодка и весло, решили выйти в море под своим флагом. Наверное, они слышали взрывы, видели огонь? И решили спасти семью султана и вышвырнуть чертовых французов с острова.
        Хок и Брок подошли и встали рядом со Стоком. Они взглянули вниз и не поверили своим глазам. Вид открывался потрясающий.
        - Где Ахмед? - спросил Хок.
        - Внизу на скалах. Там, где я его оставил, - ответил Сток. - Мы немного поспорили о будущем мира. Он проиграл.
        - Фитц, - тихо сказал Хок, - не могли бы вы с Фрогги поднести сюда стул Его Высочества? По-моему, он должен это увидеть.
        - Мы его уже несем, - сказал Фитц. Они осторожно опустили стул султана на землю.
        - Кое-что очень интересное, Ваше Высочество, - сказал Хок. - Взгляните.
        - Да, - мягко сказал Аджи Аббас, замутненными глазами оглядывая огромную армаду, спешащую на помощь его семье. - Это настоящее чудо, правда? - прошептал он.
        Потом его глаза медленно закрылись, и он потерял сознание.
        Казалось, каждый рыбак и каждый сын рыбака, живущие в Омане, вели лодку по опасной полоске воды, между материком и островом Масара. Французский патрульный катер потопил два или три суденышка до того, как Фитц сообразил, что происходит, и связался с французским капитаном, чтобы сообщить, что все кончено. Гарнизон форта Махуд, состоящий из французских и китайских наемников, сдался.
        Капитан патрульного катера, который был рад любому предлогу уехать из этого богом забытого места, сдался по рации. Через полчаса их катер пришел в док - все оружие экипажа лежало на видном месте на палубе.
        В доке их ждали Алекс, Стокли и Гарри Брок. Они увидели, как капитан «Обайдаллы» Али и экипаж патрульного катера помогают заложникам, среди которых большинство было женщин и детей, сесть в рыбацкие лодки. Через несколько минут они вернулись обратно на свой корабль, чтобы проверить, как там Рейнуотер, и столкнулись с Фрогги, который как раз выходил из капитанской каюты.
        - Как он, Фрогги? - Сток взглянул в непроницаемое лицо француза.
        - Господь Бог все еще решает его судьбу, - ответил Фрогги, пожимая плечами, - но я думаю, что он решит в пользу Вождя.
        55
        - Мистер президент?
        Джек Макати оторвал взгляд от своего стола в Овальном кабинете и увидел стоящую в дверном проеме Бетси Холл, свою верную секретаршу. У нее было выражение лица, хорошо знакомое Макати. Что-то случилось. Уже почти десять часов вечера, а он еще только начал читать эти чертовы отчеты. Сегодня на совещание, которое президент ежедневно проводил в своем кабинете, он пригласил всего десять человек: обсуждаемый вопрос был слишком деликатным. Джек устал, как собака. Доктор Кен Бир, недавно принятый в штат Белого дома, сегодня утром сказал ему, что ему необходимо отводить больше времени на сон и физкультуру. И что надо меньше курить сигар, а также не пить бурбон и газировку. И что гольф не является физической нагрузкой, и…
        - Мистер президент?
        - Да?
        - Извините, сэр, но это срочно.
        - Кто там?
        - Вас хотят видеть мистер Гуч и генерал Мур, сэр. Помощник госсекретаря Бейкер в Рузвельтовском зале, сэр, на случай, если он вам понадобится.
        - Зови их, Бетси, - сказал Макати.
        В кабинет вошли его советник по вопросам госбезопасности Джон Гуч и командующий объединенным штабом генерал Чарли Мур. Президент закрыл папку с отчетом и отодвинул в сторону. Может, он все же успеет его просмотреть до того, как в шесть сорок пять утра на его столе окажется папка с завтрашним отчетом.
        - Дайте-ка я угадаю, - сказал Макати, улыбаясь каждому из них по очереди. - Грядут какие-то неприятности?
        Гуч, высокий худой уроженец Бостона и выпускник Гарварда, заговорил первым. В этом не было ничего необычного. Сотрудник госбезопасности говорил, а командующий объединенным штабом слушал.
        - Мистер президент, - начал Гуч, шелестя стопкой отчетов, - мне не нравится то, что я здесь вижу. Здесь просматриваются некоторые схемы, которые…
        - Опять гадаешь на кофейной гуще, Джон? - сказал Макати и закурил сигару вопреки всем предписаниям врача.
        - Боюсь, здесь нечто большее, чем просто догадки. Вот, посмотрите на снимки, сделанные со спутников. Они ясно показывают, что французские военные суда выдвигаются из Индийского океана в Оманский пролив… Вот, сэр, взгляните.
        - Что это такое?
        - Это ядерный ракетоносец «Шарль де Голль», сэр…
        Только в прошлом месяце ты - или еще кто-то - говорил мне, что «Шарль де Голль» стоит в доках на ремонте, - сказал Макати. - Что радиоактивный выброс от его реакторов слишком высокий. Команда плохо себя чувствовала и устроила правительству настоящую головную боль.
        - Очевидно, они его починили, сэр. По крайней мере залатали на время. Вот, посмотрите - танкеры, эсминцы, фрегаты, субмарины…
        - Черт, это не очень хороший расклад, или я ошибаюсь? - Макати поднес фотографии к глазам, чтобы получше рассмотреть. - Вот эти маленькие суда здесь и здесь - это ведь для приземления самолетов-амфибий, да?
        - Именно так, сэр.
        - Значит, они все-таки решили заварить кашу с этим чертовым вторжением, Джон?
        - Да, сэр.
        - Черт подери! Они что, совсем спятили?
        - Не все. Но это выражение в полной мере применимо к Бонапарту, сэр. С ним придется как-то разобраться. Сейчас мы собираем дело для Интерпола, сэр. Через несколько дней выступим с историей отцеубийства.
        - Парень убил своего отца. Шестнадцатилетний парень. Ты можешь в это поверить, Чарли?
        - Судя по тому, что я о нем слышал, это похоже на правду.
        - Он виновен в убийстве, и мы можем это доказать, сэр. У нас есть свидетель этого преступления. Мне только что звонил капитан Джон Мариуччи из полицейского департамента Нью-Йорка. Он и сотрудник Скотланд-Ярда Эмброуз Конгрив вычислили свидетеля в Нью-Йорке.
        - Я знаю Конгрива. Он друг Алекса Хока. Кстати, от него есть какие-нибудь новости, Джон? Я имею в виду, от Хока?
        - Как вы знаете, Хок задействован в операции, цель которой - живым вывезти султана из Омана.
        - Да. Он должен заснять на камеру, как султан рассказывает правду, почему Оман якобы попросил Францию ввести свои войска. Франция уже достаточно водила мир за нос. Подавить восстание, как же. Они охотятся за нефтью, чтобы потом ее продавать Китаю.
        - Наша группа сейчас на острове Масара, мистер президент. Они зашли туда около двадцати минут назад. Мы следим за их продвижением в режиме реального времени.
        - Я давно знаю Хока. Он нас не подведет. Но чем быстрее мы вытащим султана Аджи Аббаса из этой чертовой переделки, тем лучше. Сделайте все возможное, Джон.
        - Мы над этим работаем, сэр.
        - Ну, ладно, Чарли, что скажешь о выдвижении французского флота в Аравийское море?
        - Возможно, это то, что мы думаем, мистер президент. Мы связались с Фрэнком Блэром, который сейчас командует Шестым флотом… Они пытаются выяснить реальное положение вещей, сэр.
        - Флот меняет дислокацию?
        - Да, сэр. Пентагон подтвердил, что соединения адмирала Старка вошли в канал в семнадцать ноль-ноль. Они занимают оборонительную позицию. На данный момент мы можем контролировать канал: никто не войдет и не выйдет из него, если мы не дадим соответствующих санкций.
        - Прекрасно! Это хороший пример расчета с прицелом на будущее.
        - Это, конечно, очень хорошо, - вмешался Гуч, - но мы еще ничего не знаем ни о египтянах, ни о китайцах, ни обо всей остальной компании.
        Генерал Мур наклонился вперед:
        Если говорить начистоту, мистер президент, французы зря тянули время, и знают это. Вероятно, причиной тому - возникшая в парижском диалоге напряженность. Мы можем смести их за четыре часа.
        Я знаю, что можем. Мы можем, но не будем этого делать. Потому что, как мы знаем, Франция - всего лишь чертова ширма для китайцев. Черт, если бы в этом не был замешан Китай… Давайте серьезно поговорим о китайском гамбите, Джон?
        - Нужно показать французам и китайцам, что мы не потерпим вмешательства в наши поставки нефти из залива. Позиция, которая предполагает, что нужно надрать задницу кому надо, назвать вещи своими именами и расставить все по местам, - вступил в разговор генерал Мур.
        Президент улыбнулся и решил дождаться реакции Гуча.
        - Мистер президент, - сказал Гуч, - очевидно, нам нужно обсудить это за круглым столом сегодня утром. Услышать мнение Госдепартамента, Пентагона, Агентства национальной безопасности, особенно если вы хотите изменить политику. Я лично считаю, что мы можем договориться с Китаем, как только разрешим сложившуюся в Омане ситуацию. Мы должны это сделать, сэр. Если сказать откровенно, в ситуации с Пекином у нас не очень выигрышная позиция.
        - Ты хочешь сказать, что выбор такой: или мы находим с ними общий язык, или топим свою экономику?
        - Именно это я и хотел сказать, мистер президент.
        - Джон, обрисуй основные противоречия. Только коротко.
        - В отношении Китая у нас есть два вопроса, по которым мы не достигли единодушного мнения, сэр, - наша экономика и Тайвань. Первое меня больше всего беспокоит.
        - Почему?
        - Потому что, если мы надавим на Китай из-за ОНВ или их маленького приключения в Омане, мы рискуем экономическим…
        - ОНВ? А это еще, черт возьми, что такое? Почему все, кто заходит в этот кабинет, похожи на ходячие словари аббревиатур?
        - Мистер президент, - сказал генерал Мур, - ОНВ означает «откуда ни возьмись». Так называется сверхсекретный план китайских военных, согласно которому они используют учения в Формозском проливе для того, чтобы оккупировать Тайвань. С виду все выглядит как типичные учебные маневры… до того момента, как участвующие в них войска внезапно выдвигаются вперед. У Китая есть более шестисот баллистических ракет и несколько сотен истребителей, которые легко могут достать до Тайваня. Запуск ракет назначен на раннее утро, в общем, это будет очень неприятная история. Большая часть тайваньских войск в этот момент будет либо в казармах, либо на кораблях, в танках и самолетах, да еще и выстроятся в линеечку для удобства попадания. Конечно, мы не думаем, что…
        - Подожди секунду! - сказал Макати и потушил сигару. - Одну секунду. Разве Брик Келли не говорил на брифинге три дня назад, что китайские корабли сейчас в Тайваньском проливе?
        - Да, мистер президент, - сказал Гуч. - Так и есть.
        - Проводят совместные учения с французами, если я не ошибаюсь. Осваивают авианосец, который они недавно купили.
        - Все правильно, сэр. Но Франция перебросила большую часть своих судов в Аравийское море.
        - И вас при этом волнует экономика?
        - Только его, сэр. Меня совершенно не волнует, - сказал генерал Мур.
        - Сейчас нам не до шуток, Чарли.
        - Ну, хорошо, нас с Джоном экономика волнует в разной степени.
        - Вот так намного лучше.
        - Да, черт возьми, она меня волнует, сказал Гуч. - Мистер президент, если то, что говорит помощник госсекретаря Бейкер, правда…
        - Кто?
        - Энтони Бейкер - сотрудник госбезопасности. Он здесь, в Рузвельтовском зале. Позвать его?
        - Давай рассказывай!
        Гуч прочистил горло и поправил свой светло-голубой галстук.
        - Если мы надавим на Францию, а в конечном счете и на Китай в этой оманской истории, Китай ответит нам экономическими мерами. Как вы прекрасно знаете, сэр, они крупнейшие держатели закладных Казначейства США. За счет этого у нас низкие проценты по долгам. Если Китай разозлится, сэр, и перестанет покупать закладные, мне не нужно объяснять, что тогда случится.
        - На всякий случай объясни.
        - А случится вот что. Чтобы найти новых покупателей, казначейству придется увеличить процент, который они выплачивают по закладным. Возникнет волновой эффект - все проценты по выплатам взлетят. Дальше, Китай перестанет продавать свои дешевые товары. Прожиточный минимум среднего американца резко повысится, безработица в Китае вырастет, экспортный сектор экономики прикроется. Инфляция в США поднимется до небес, то же самое произойдет с процентами по кредитным картам и жилищным займам.
        - В общем, ситуация, в которой ни США, ни Китай ничего хорошего не ждут, Чарли?
        - Меня гораздо больше волнует Тайвань, сэр. То, что говорит Джон об экономических последствиях любого конфликта с Китаем, бесспорно справедливо. Во внешней политике валюта всегда является решающим фактором. А они могут запросто потопить нашу валюту. Но есть одна вещь, которая не менее однозначна и неоспорима. Китаю нужна нефть. Все остальное для них - чепуха. Если хотя бы дунуть в их сторону, они разыграют тайваньскую карту, я повторяю, мистер президент, они сделают это.
        - У них дела хорошо идут и без Тайваня, что они так к этому Тайваню привязались?
        - Потому что им не очень хочется иметь у себя под боком образцовую модель демократии, и еще потому, что им не нравится, что мы размещаем на Тайване свои морские и авиационные базы.
        - Генерал Мур, вы не могли бы объяснить все еще раз на нормальном языке?
        - Если мы потребуем, чтобы французы убрались из Омана, Китай ответит нам операцией в Тайване. Я говорю не о каком-то там росте инфляции в США или чертовом повышении процентов по кредитным картам. Я говорю о реальном ядерном конфликте, который может радикально изменить качество американской жизни, сэр. Они используют Тайвань, потому что у них нет другого выхода. Они это сделают.
        - Это все?
        - У меня все, мистер президент, - сказал Мур.
        - Джон?
        - Я повторяю уже четыре года, сэр. Мы очень уязвимы во всем, что касается Китая. Тем не менее у нас с ними налажены идеально сбалансированные отношения. Мы нужны им ничуть не меньше, чем они нам. В экономическом смысле. Они не тронут Тайвань. Потому что это перечеркнет все, что они так долго строили. Разрушит до основания. Они этого не сделают.
        - Спасибо, что зашли, джентльмены. Чарли, ты не мог бы на пару минут задержаться? Я хочу еще кое-что с тобой обсудить.
        Президент положил руку на плечо Чарли Муру. Гуч пошел к двери. Когда он вышел, президент взял командующего объединенным штабом за локоть и, подведя его к графину с бурбоном, налил темно-золотистую жидкость в два бокала.
        - Если ты думаешь, что они пойдут на операцию в Тайване, Чарли, мне этого достаточно.
        - Да, сэр. Спасибо, сэр.
        - Так что нам лучше быть готовыми ко всему. Начинаем операцию «Неожиданный поворот».
        Мур посмотрел на президента. Он больше всего страшился услышать эти три слова: операция «Неожиданный поворот».
        - Мы будем готовы, мистер президент.
        Гарри Брок в этом деле получает приказы напрямую от тебя, а не от ЦРУ?
        - Я послал его в Китай и в Оман, сэр.
        - Ты получаешь сообщения от Брока или Алекса Хока? Вся эта история с Заливом станет менее волнительной, если нам удастся указать прямиком на Францию. И на этого черта Бонапарта.
        - Мы должны получить от них известия не позднее чем через час.
        - Ты дашь мне знать, как только что-нибудь выяснишь?
        - Конечно, сэр.
        - Твое здоровье!
        - Ваше здоровье!
        - Мистер президент? - в дверном проеме появилась Бетси Холл.
        - Да?
        - Простите, сэр, мистер Гуч хочет…
        Гуч проскочил мимо нее и вошел в комнату, лицо у него заметно осунулось.
        - Я только что получил сообщение, сэр. Французские войска высаживаются на побережье Омана. Они начали с моря обстреливать столицу Маскат и несколько других крупных прибрежных городов. В аэропорту приземлилось множество парашютистов.
        - Боже правый! - воскликнул Макати. - От Хока что-нибудь есть?
        - Только что получили известие, сэр. Он благополучно выбрался из форта.
        - Он вывел султана?
        - Нет, сэр. Султан мертв. Его убили при попытке освобождения.
        - Черт возьми!
        - Но есть и хорошая новость. Хок сумел это сделать, сэр. Он записал на камеру обращение султана, в котором тот напрямую указывает на Францию и разоблачает Бонапарта. Отрицает, что он приглашал французские войска в свою страну.
        - Спасибо, Джон. Позвони на телевидение. И срочно выпускай запись в эфир. По Си-эн-эн, ФОКС, Аль-Джазире.
        - Да, сэр.
        - И дозвонись до мистера Бонапарта. Пора уже мне душевно побеседовать с этим подонком.
        56
        Из всех портовых забегаловок Макао, подумал Сток, ей нужно было выбрать именно эту.
        Он позвонил Джет сразу же после приезда. Через двенадцать часов после того как попрощался с Хоком в аэропорту Маската, он уже регистрировался в отеле Гонконга. Алекс хотел, чтобы Сток продолжил распутывать ниточки, за которые он ухватился в Берлине, узнал, что задумал генерал Мун. Сток вытянулся на кровати, из окна его номера открывался великолепный вид на порт. Думая о том, что он скажет Джет, Сток позвонил по номеру с карточки, которую она дала ему в Берлине. Ее голос по телефону звучал бодро.
        Еще до того как он успел рассказать о цели своего приезда, она спросила про Алекса. Это показалось Стоку весьма интересной деталью. Джет хотела знать, как у него дела, чем он сейчас занимается. Да, он был прав - девочка явно втюрилась в Алекса. Ну что ж, если так, удачи, детка. Становись в очередь. Хок за всю свою чертову жизнь любил всего двух женщин, если не считать матери. Консуэлу де лос Рейес, которая с ним сейчас не разговаривала. И Викторию Свит, которая была мертва.
        Сток сказал ей, что друга Алекса - замечательного парня по имени Эмброуз Конгрив, подстрелили на модной вечеринке на Лонг-Айленде, и он сейчас в больнице. Это все, что они знали на данный момент. Алекс сейчас летел в Нью-Йорк, потому что хотел быть рядом со своим другом. Сток тоже полетит туда, как только закончит здесь, в Гонконге.
        Джет предложила встретиться вечером в местечке, которое - хотите верьте, хотите нет - называлось Клуб «Чокнутая кошка». Нужно признать, что атмосфера там царила соответствующая. Джет сказала, чтобы Сток появился здесь не позже восьми. Сейчас было уже почти девять. А он все смотрел на дверь в ожидании ее прихода.
        Она сказала, что им понадобится какая-нибудь лодка. Ничего шикарного, но достаточно быстрое. Что-то такое, на чем они смогут добраться до гонконгского порта, даже если погода капитально испортится. Погода испортилась. В Южно-Китайском море бушевал тайфун.
        Он сделал все, что мог, в плане поиска лодки. Но это было не так просто. Это же Макао, здесь нельзя просто войти в двери салона по прокату яхт и выйти с ключами от белоснежного катера.
        В конце концов Сток заплатил наличными парню, которого он встретил после обеда в доках. Звали его Хи Лонг. Он купил у китайца маленькую лодочку. «Фу Файтер» был всего двадцать четыре фута в длину, но зато имел рулевую рубку с крышей, где Джет могла укрыться от дождя. Владелец лодки сказал, что из нее можно легко выжать тридцать узлов, и Сток ему поверил.
        Сток уже занес руку, чтобы в тысячный раз взглянуть на часы, когда в дверь вошла Джет Мун. Выглядела она сногсшибательно.
        - Прости, я опоздала, - сказала она. Сток видел, что она говорит искренне, поэтому улыбнулся и поднялся со стула.
        - Хочешь выпить?
        - Бокал белого вина.
        - Ты серьезно? Бокал белого вина, здесь?
        - Это была шутка, Сток. Я буду бренди. Неразбавленный. Ты достал лодку?
        - Да. Ярко-красная.
        - Отличная работа.
        - Могу я спросить, куда мы едем?
        - В ресторан «Золотой дракон» в гонконгском порту.
        - Наверное, кормят там и вправду хорошо, раз ты готова проделать такой долгий путь?
        - Мы ужинаем с моим отцом. В его ресторане.
        - Да? Он что, захотел познакомиться с твоим личным тренером?
        - Теперь ты мой жених. Я сказала ему об этом час назад.
        - Эй, смотри-ка, а я заметно расту. Даже если ты используешь меня, чтобы подобраться к Алексу Хоку, я это приму.
        - Это не смешно, Сток.
        - Да уж точно. Ты ведь должна была его убить, но твое сердце не позволило тебе это сделать. Так? Ну, давай, скажи мне, что я ошибаюсь.
        - Послушай, Сток. Я делаю тебе одолжение. Мой отец - очень большой человек в Китае. Я экономлю тебе время, которое ты потратил бы, чтобы разобраться.
        - А какой у меня интерес в этой встрече?
        - Я узнала вчера вечером, что мой отец тайно продает уран. Неофициально.
        - Уран. Ты хочешь сказать, ядерное оружие?
        - Я не знаю.
        - Неофициально? То есть Пекин об этом не знает?
        - Понятия не имею. Я же тебе сказала, я всего лишь полицейский.
        - Продает кому? Франции?
        - Германии.
        - И что немцы делают с этим оружием?
        - Именно поэтому ты здесь, Сток. В доме моего отца много комнат. И я уверена, что за каждой из них скрывается нечто ужасное. Но я только что рассказала тебе все, что знаю.
        - Я знаю, что за человек твой отец, Джет. Так же, как я знаю, кто ты. Но вынужден признаться, я немного удивлен тем, как ты ведешь себя на данном этапе нашей истории.
        - Ты не доверяешь мне? После всего, что я сделала в Берлине?
        - Я доверяю тебе, Джет. Правда, доверяю.
        - Спасибо.
        - Джет, послушай меня. Я очень ценю все, что ты делаешь. Но я не представляю себе, как ты сможешь выбраться живой, девочка, пойдя против такого человека, как твой отец? Может, сегодня нам и удастся остаться в живых. Но они все равно тебя вычислят, Джет. Он вычислит.
        - Но это уже мои проблемы, разве не так? Ты готов?
        - Пошли.
        - Прости за малоприятную прогулку, - сказал Сток. Они стояли бок о бок у штурвала «Фу Файтера». Поднимался шторм, и их швыряло по крошечной рулевой рубке. Дождь лупил в ветровое стекло, но дворники работали исправно. - Хочешь, я чуть приторможу?
        - Вообще-то я диву даюсь, как ты умудряешься огибать все эти сампаны. Видишь то здание на горизонте, все в огнях? Это «Золотой дракон». Мы причалим с другой стороны.
        - Понял.
        Джет посмотрела на него:
        - Что ты узнал, Сток, из тех документов, из офиса Шатци?
        - Недостаточно, Джет. Поэтому я здесь. Я работаю на Алекса Хока. А Алекс, по крайней мере в настоящий момент, работает на правительство США. Я здесь, в Гонконге, только потому, что Алекс Хок сказал мне приехать сюда. Я откровенен с тобой.
        - Я на твоей стороне.
        - Ладно. Вашингтон изучает все, что я украл из офиса Шатци. Мы знаем, что немцы строят супертанкеры для французов, водоизмещением полмиллиона тонн. Мы знаем, что французская государственная компания создает систему терминалов, очистных сооружений и танкеров для транспортировки нефти.
        - Что еще ты знаешь?
        - Китай получает нефть. Франция получает деньги. Конец истории.
        - А «Левиафан»?
        - Тот же самый принцип. Его построил для французов в Германии твой дружок Шатци. Так же как и танкеры. Если хочешь знать мое мнение, прекрасная идея для бизнеса.
        - У моего отца много идей, Сток. Одни хорошие, другие, вне всякого сомнения, очень, очень плохие. Именно поэтому мы ужинаем с ним.
        - Только мы втроем, да? Мило и по-домашнему.
        - Нас будет четверо. Я не знаю, кто четвертый. Вероятно, его правая рука майор Танг.
        - Тони Танг? Очаровательный парень.
        - Ты его знаешь?
        - Мы совсем недавно познакомились. Он мертв.
        - Лучше не повторяй этого при моем отце. Майор Танг был его лучшим другом.
        - Буду держать рот на замке.
        Она секунду смотрела на него, потом сказала:
        - Ладно. Тормози. Пришвартуемся вон там, в ресторанном доке. Мы поднимемся в его личный зал на верхнем этаже. Во время трапезы я как-нибудь его отвлеку. В этот момент ты извинишься и выйдешь. Скажешь, что в туалет. Но на самом деле пойдешь на кухню. Не волнуйся. У работников кухни слишком много дел - они не станут обращать на тебя внимание. Просто притворись, что ты заблудился.
        - Ну, это будет совсем легко.
        - Там есть молодой шеф-повар. Он работает на меня и будет тебя ждать. Его зовут Ван Ли. Он спросит, не может ли он чем-нибудь тебе помочь? Ты ответишь, что ищешь туалет.
        - А потом что?
        - Я нарисовала схему верхней палубы «Дракона». Личные апартаменты моего отца расположены именно там. Вот здесь столовая, где мы будем ужинать. Кухня здесь. Ван Ли отведет тебя туда, куда надо.
        - Это куда же?
        - Увидишь. Судя по тому, что мне известно, ответы на все твои вопросы находятся внизу, в трюмах «Золотого дракона». Ван Ли тебе все покажет.
        - А что будет потом?
        - Я дам тебе двадцать минут. Этого времени должно хватить. Потом я выбегу из столовой и вернусь в лодку. Я подберу тебя у грузового отсека на корме. Ван Ли проводит.
        - У тебя есть оружие?
        - Надеюсь, оно мне не понадобится.
        - Может, и понадобится.
        - Он мой отец, Сток.
        - Я знаю.
        57
        - УГАДАЙТЕ, КТО ПРИДЕТ НА УЖИН?
        - Что ты сказал? - спросила Джет с явным раздражением в голосе. Их «семейный» ужин проходил не очень хорошо. Сток прекрасно видел, что генерал не в восторге от «жениха».
        - Это название фильма, - сказал Сток.
        - Название какого фильма, Стокли? - переспросила Джет, метнув яростный взгляд через стол. Вид у нее был такой, будто хотела его убить, на самом деле человек, которого она хотела убить, сидел рядом с ней - таинственная гостья, одетая в изумрудно-зеленое шелковое платье. Это была ее сестра Бианка, она неожиданно появилась на этом небольшом званом ужине.
        Бианка была КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ похожа на Джет. «Вот уж близняшки. так близняшки», - подумал Сток. Но сестры не были дружны. Атмосфера становилась напряженной. Сток пытался разогнать тучи и не дать беседе затухнуть окончательно. Им просто нужно дотянуть до момента, когда Джет подаст знак.
        Вид у сестер был такой, словно только одна из них сможет выйти из этой комнаты живой. Они какое-то время говорили по-китайски с отцом, и он явно пытался их успокоить. Сток решил не вмешиваться. Это дело семейное. Но обед никак нельзя было назвать легким и приятным.
        Джет должна была придумать какой-нибудь отвлекающий маневр. Сток не мог больше ждать. Он исчерпал весь запас тем для разговора. Так как Джет была актрисой, Сток решил, что кино будет вполне безопасной темой.
        - Это название того фильма, о котором я пытаюсь вам сказать. Ну, тот, в котором играл Сидни Пуатье. Помните? Где он идет на ужин в дом Спенсера Трейси и Кэтрин Хэп-берн в Сан-Франциско. И просит у них руки их дочери. Помните этот фильм, генерал?
        - Нет.
        - Очень хороший фильм, - сказал Сток, которого теперь было не остановить. - Об этом черном парне, да? Который приходит в дом к белой девушке на ужин с ее родителями? Все немного растеряны, чувствуют себя неуютно и не знают, что сказать? Ну, тогда Сидни, это черный парень, начинает говорить о…
        - Боже, - сказала Джет и снова принялась за свой суп из лобстеров.
        Генерал Мун не любил долгие разговоры, и фильмы он тоже не любил. Он просто неотрывно смотрел на Стока. Если кого-нибудь попросили угадать, о чем он думает, прав оказался бы тот, который предположил, что он изобретает способ убийства, при котором жертва долго мучилась бы, перед тем как умереть.
        - Вы любите футбол, генерал? - просил Сток. - Я играл за «Джетс».
        Это заявление переполнило чашу терпения Джет, и она решила, что наступило время для того самого отвлекающего маневра.
        - Ты лживая маленькая сучка, - зашипела она на свою сестру.
        - Не смей называть меня лживой, шлюха, - сказала Бианка. - Это ты…
        Джет схватила тарелку с супом и запустила ей через стол. Клешня лобстера срикошетила от плеча Бианки, а суп залил ей лицо и грудь. Когда Бианка скинула со стола всю фарфоровую посуду и схватила нож, Сток поднялся и положил салфетку на стол.
        - Простите, ребята, мне нужно в туалет.
        Он улыбнулся двум крепким парням в темных костюмах, стоявшим по обеим сторонам двери. В конце коридора повернул направо и пошел к кухне. Она была внизу, как Джет и нарисовала.
        В кухне было жарко, по-настоящему жарко. К Стоку сразу же подошел молодой парень:
        - Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
        - Я ищу туалет, - сказал Сток, наклонив голову, потому что у него создавалось впечатление, будто он стоял посреди облаков.
        Ван Ли улыбнулся, прямо как в фильмах, и жестом пригласил Стока проследовать за ним.
        Они вышли через металлическую дверь и оказались на трапе, который проходил над чем-то, напоминающим большой резервуар. Сток увидел несколько скользящих по поверхности воды плавников. Наверное, это был единственный ресторан в мире, наводненный акулами. Не удивительно, что акулий суп был таким свежим.
        - Вы найдете то, что ищете, вон там, - сказал Ван Ли, показывая на металлическую дверь без всяких опознавательных знаков. - Она не заперта. В такое время дома никого нет.
        - Спасибо большое! - поблагодарил Сток.
        Ван Ли поспешил обратно на кухню. Сток повернул ручку и вошел внутрь. За дверью ему открылась длинная, узкая комната с низким потолком. Было темно. Сток, работавший некоторое время в Ньюпорт-Ньюс, где помогал морским конструкторам создавать более быстрый патрульный катер, сразу же понял, почему Джет привела его сюда. Именно здесь разработали гигантский авианосец «Левиафан» и супертанкеры, которые теперь строят немцы.
        Он посмотрел на часы. Джет дала ему двадцать минут. У него осталось шестнадцать. Не густо.
        Сток вытащил из кармана маленький фонарик, включил его и стал пробираться вдоль старомодных чертежных мольбертов и гигантских компьютерных мониторов.
        В конце комнаты Сток увидел стеклянную стену, которая открывалась в такой же чертежный кабинет, только поменьше. Сток вошел. Здесь по стенам стояли модели судов: авианосцев водоизмещением более четырехсот тысяч тонн и танкеров. Если вспомнить, что мировой объем потребления нефти с каждым годом возрастал на восемь процентов, становилось понятно, почему Франция и Китай решили вложиться в этот проект. Он мог дать четыре миллиона долларов прибыли за один-единственный рейс.
        Сток посмотрел на черный монитор. Не секрет, что китайцам отчаянно нужна была нефть и что они готовы были на все, чтобы ее получить. Так какие секреты и тайны скрывал «Золотой дракон»?
        Сток сел за компьютер и начал искать. Он разглядывал схемы и чертежи гигантского танкера под названием «Счастливый дракон».
        Понадобилось десять секунд, чтобы раскрыть его первый секрет. Он работал на атомной энергии. Так вот, значит, что замыслил генерал Мун! Китайцы поставляли реакторы и топливо для судов, построенных в Германии. Сток прокручивал странички так быстро, как только мог.
        На корабле стояли реакторы четвертого поколения. Он вспомнил ночь на «Валькирии». Прибор, который нашел в кармане у охранника, и отсутствие киля. Дозиметр. Все это сидело у него в голове. Да, и пилюли от лучевой болезни. Так что получается? Кили были сделаны из свинца. Свинец - идеальный щит от радиации. Ну и что, черт возьми, это все означало?
        Сток открыл новый файл, и тут его внимание привлек киль «Счастливого дракона» в нижнем правом углу экрана. Там что-то было не так.
        Киль был полым.
        Внутри что-то было.
        - ТВОЮ МАТЬ!
        В одну секунду все части головоломки встали на свои места. Это была настоящая ядерная бомба, встроенная в свинцовый киль супертанкера. На корабле, который будет без всяких ограничений бороздить моря и океаны по самым важным водным артериям планеты!
        Ядерная бомба, скрытая в киле танкера, может оставаться там десятилетиями. И обнаружить ее будет совершенно невозможно до самого момента детонации! Господи! Да киль был просто идеальным местом для того, чтобы спрятать там ядерное оружие. Под водой, скрытое от глаз, заключенное в сплошной свинцовый панцирь, который не будет пропускать радиацию и исключит возможность обнаружения.
        И сколько таких адских машин они, интересно, построили?
        Нужно проверить это прямо сейчас. Сток открыл страничку со сравнительным анализом дизайна корпусов фон Драксиса: похоже, что за последние четыре года было построено четыре корпуса. Три с ядерной подкладкой в киле, один без нее. Три из четырех, неплохо!
        Сток живо представлял себе масштабы подобного проекта. Если ударить по одному из этих судов или даже просто угрожать ударом, весь мир рискует разлететься на мелкие кусочки. Гормузский пролив, Панамский канал… В одну секунду можно стереть с лица земли США. И они уже выпустили в водные просторы три такие штуки. И как минимум еще один корабль на подходе!
        Сток схватил карандаш и, развив скорость, на которую был способен, записал названия судов, на борту которых было ядерное оружие. Все они назывались драконами. «Счастливый дракон», «Супердракон» и «Изумрудный дракон».
        Благодаря Джет у него теперь есть все кусочки головоломки. Она дала ему все, что могла. Все, что знала. И дело обстояло намного хуже, чем она думала. Немецкие верфи, принадлежащие фон Драксису, строят танкеры. Франция покупает танкеры, чтобы возить нефть в Китай. Китай продает ядерные реакторы и обогащенное топливо, чтобы эти танкеры держались на плаву. Все в выигрыше. А в брюхе каждого чудовища невидимая бомба.
        Сток продолжал читать, поглядывая на часы. Он уже немного опоздал на встречу с Джет на корме. Но ему до этого не было дела. Он должен был каким-то образом найти детонационный механизм. Сток просматривал бесконечные страницы в поисках таймера или радиоприемника. Какая разница, где спрятана такая ядерная бомба, если не знаешь, как она детонирует. Только так ее можно остановить.
        Через несколько минут он вынужден был сдаться. Одно из двух: либо там не было внутреннего таймера, либо она приводилась в действие на расстоянии радиосигналом со спутника. Сток должен убраться отсюда, пока его не пришли искать мордовороты генерала Муна. Но прежде нужно сделать еще одну важную вещь.
        Сток подвинул курсор к кнопке «Искать везде» и набрал одно-единственное слово: ЛЕВИАФАН.
        Файлов с таким именем не нашлось. Сток стукнул кулаком по столу и попробовал еще раз.
        Ничего.
        Выбежав из чертежной, он промчался по трапу над резервуаром с акулами, потом слегка замедлил темп, оказавшись в переполненной кухне. Ван Ли перехватил его взгляд, с беспокойством посмотрел на него и показал ему выход на корму. Да, Сток задержался и может уже не попасть на катер. А может, возникли еще какие-нибудь проблемы. Ну, с этим он разберется. А сейчас он мог думать только о «Левиафане». Оставалось только гадать, была ли и в его киле бомба. Круизные лайнеры, так же как и танкеры, ходят везде.
        Вопрос был вот в чем: где этот самый круизный лайнер находится сейчас, черт его побери? Был только один способ это узнать.
        «Фу Файтер» как раз отходил от баржи, когда Сток выбежал через грузовой отсек на корму. Между корпусом «Золотого дракона» и «Фу Файтера» было футов шесть воды. Ступенька, на которой он стоял, была в двадцати футах над водой. Теперь уже Джет его не услышит, как бы громко он ни кричал. Если он прыгнет, то допрыгнуть может максимум до плоской крыши рулевой рубки. Ничего привлекательного в подобной перспективе не было, однако перспектива ночью вплавь добираться до гонконгского порта нравилась Стоку еще меньше.
        Он прыгнул, весь вытянувшись в воздухе, потому что Джет решила нажать на газ, пока он летел.
        Он почти допрыгнул.
        Как говорится, страх дал ему крылья.
        Когда Сток вскарабкался на палубу и нырнул в рулевую рубку, Джет стояла у штурвала, застыв на месте. Ее невидящий взор был устремлен куда-то вдаль, прелестное белое платье порвано и испачкано в крови, волосы растрепаны и тоже покрыты пятнами крови. Сток положил руку ей на плечо, она повернулась. Под глазами на обеих щеках были черные полоски.
        Заранее зная ответ на свой вопрос, Сток спросил:
        - Ты в порядке?
        Она отвернулась, ничего ему не ответив.
        - Ты должна со мной поговорить.
        - Надеюсь, ты нашел то, что искал, - сказала она. Ее голос, как и глаза, был мертвым, лишенным всякого выражения.
        - Да. Нашел. Но мне нужно еще кое-что узнать. Прямо сейчас. Мне нужно…
        - Он будет охотиться за нами. За тобой. За мной. Особенно за мной.
        - Что произошло?
        - Мой отец и моя сестра. Когда ты не вернулся, они все поняли. Он держал меня. Пришли охранники, но он сказал им выйти. Запер дверь. Это было сугубо семейное дело. Он дал Бианке нож. Сказал ей перерезать предательнице горло. То есть мне. И она бы перерезала. Видел бы ты ее улыбку.
        - Джет, прости. Если тебя это утешит, ты поступила правильно.
        - Правильно? Я убила собственную сестру. Я чуть не убила своего отца.
        - Это была самозащита, Джет. Тебе надо немного отдохнуть.
        - Отдохнуть? Мой отец хочет видеть меня мертвой. Когда генерал Мун жаждет крови, бежать некуда. Все кончено, Сток. Нам не выбраться из Китая живыми.
        - В каком состоянии ты его оставила?
        - Он был без сознания. Я вколола ему кетамин. Это инъекция, которую используют для анестезии. Он должен еще пару часов проваляться в отключке. Потом…
        - Послушай, Джет. Я знал, что мне придется уезжать в спешном порядке. Я не был уверен, понадобится ли это тебе. Но теперь вижу, что очень даже понадобится. У меня есть гидроплан.
        - Где?
        - Стоит в порте Ковлуна. В шести минутах отсюда. Я полечу на Тайвань. В аэропорту ждет истребитель. Я вывезу тебя из Китая. Ты согласна?
        Она чуть заметно кивнула.
        - Это хорошее решение, - сказал Сток. - Спасибо за то, что ты сделала. Я должен задать тебе один вопрос. Где танкеры? Die все эти большие подарочные упаковки с сюрпризом, Джет? Ну?
        - Я не знаю.
        - Конечно, знаешь. Скажи мне.
        - Я НЕ ЗНАЮ, где эти танкеры, Сток! Откуда я могу об этом знать? Я знаю, что «Левиафан» вышел из Гавра пять дней назад. Наверное, сейчас он уже в доке.
        - В каком доке? Шатци тебе случайно не говорил?
        - По-моему, на пирсе девяносто три. В Нью-Йорке.
        - Господи, Джет! На борту этого лайнера есть плутониевая бомба?
        - Что?
        - Я думаю, что на борту этого корабля бомба. Помнишь странный с виду киль на той модели «Левиафана» в Германии? Там внутри спрятана бомба, Джет.
        - Он бы не стал этого делать, Сток. Мой отец не пошел бы на массовое убийство. Не думаю, чтобы он… О, Господи, от всей души надеюсь, что ты ошибаешься.
        - Наверное, бомба такой мощности способна разрушить всю западную часть Нью-Йорка. А то, что останется от города после взрыва, затопит зараженная вода. Уровень радиации будет такой, что там еще лет сто никто жить не сможет.
        Джет подняла на него глаза. По обеим щекам у нее струились слезы.
        - Не могу поверить, что он может такое сделать, Сток. Взорвать весь этот чертов мир. Даже со стороны моего отца это было бы полнейшим безумием.
        - Ладно, Джет, скажи мне вот что, французы знают об этих бомбах? Они в этом замешаны?
        - Не думаю. Эта игра не для Франции. Франция не понимает, во что она ввязалась. Это битва за право править миром. В этой игре участвуют Китай и Америка, они делят трофеи, поднимают ставки. На случай, если ты вдруг еще не слышал популярнейшую мысль последнего времени, скажу, что причиной следующей мировой войны станет нефть. У нас она, кстати, тоже кончается.
        - Слушай. Видишь вон там полку? Почему бы тебе не прилечь на пару минут? Я возьму штурвал. Если ты мне понадобишься, я тебя позову?
        - Я понадоблюсь? Тебе?
        - У нас появились провожатые, Джет. Вон там. Пара катеров с кинжалами. При таком скоплении народа я, может быть, смогу оторваться. Под полку я засунул оружие - два автомата и гранатомет.
        Сток резко крутанул штурвал, чтобы не столкнуться с внезапно появившимся паромом. Джет подскочила к маленькой полке и подняла подушку, причем двигалась она очень медленно. Взяла один из автоматов, но было очевидно, что помочь она явно не сможет.
        Мелькающий синий свет за спиной у Стока стал вдруг тускнеть. Потом утонул в скоплении плывущих барж, лодок и сампанов. Он уж было подумал, что отцепились. Но буквально через минуту они были повсюду. Два или три быстроходных патрульных катера, а может, и больше. Он увидел, как их синие мигалки приближаются к «Фу Фай-теру» с обеих сторон с головокружительной скоростью.
        Сток налег на рычаг, заметно прибавляя газу. Гул, который он услышал в ответ, и рывок корпуса подействовали на него ободряюще. Хорошая новость заключалась в том, что «Фу Файтер» мог плавать очень быстро.
        Теперь Сток мчался по воде в гордом одиночестве, выжимая тридцать пять миль в час. На такой скорости сложно будет пробиться через плотную стену сампанов и паромов, которая отделяла его от порта Ковлун. Но и притормозить он тоже не мог.
        Окно в шести футах от его лица взорвалось, раздался свистящий звук от пули, прошедшей прямо под левым ухом. Теперь он слышал настоящую барабанную дробь пуль по палубе сзади. Да, они его все-таки догнали.
        О, черт! Сток резко вывернул руль, пройдя буквально в нескольких дюймах от большого сампана. И тут он увидел отверстие в маячившей перед ним черной стене. Коридор, который создавали две баржи, был всего на шесть дюймов шире, чем корпус его лодки. Но Сток не стал сбрасывать скорость. В данный момент у него не было времени, чтобы устраивать перестрелку с китайскими патрульными катерами. Ему нужно успеть на самолет и сделать один очень важный звонок.
        Алекс Хок был в Нью-Йорке. Вероятнее всего, в эту самую минуту он в больнице сидел у постели Эмброуза Конгрива. Сток левой рукой покрепче перехватил руль, а правой вытащил из кармана сотовый телефон. Им с Хоком нужно очень серьезно поговорить.
        Прямо сейчас.
        Сток удачно сманеврировал, и «Фу Файтер» на полном ходу вслепую нырнул в очередной коридор.
        58
        - О, привет, - сказал Эмброуз Конгрив, и его веки затрепетали. У его кровати таинственным образом возникла расплывчатая тень. Вчера его привезли в Нью-Йорк из Саутгемптона на «скорой» и сделали операцию по удалению пули из позвоночника. Она длилась шесть часов. Голос у Конгрива был очень слабый, лицо сероватого оттенка, как и подушка под головой.
        - Это ты, Алекс?
        - Да, я.
        - Ты в Нью-Йорке?
        - Да, я только что прилетел тебя проведать.
        - Ну и как я?
        - Именно это я и пришел выяснить. Как ты?
        - Боюсь, что я в больнице и, э, мне сделали операцию.
        - Я так и понял. Твой врач говорит, что операция прошла успешно. Как ты себя чувствуешь?
        - По-моему, нормально. Только веки тяжелые. Я какой-то сонный.
        - Утром будешь, как огурчик. Доктор заверил, что если соблюдать постельный режим, то полностью поправишься. Восстановишь все силы и боевой дух, да с какой скоростью!
        - Какие красивые цветы. Георгины. От кого они?
        - Полагаю, что они от миссис Первис. Розы от Сазерленда.
        - А, кто это? На стуле?
        - Это детектив Мариуччи. Мы с ним познакомились, пока ждали, когда ты проснешься.
        - С кем он разговаривает? Я не слышу, что он говорит. Я больше никого здесь не вижу.
        - Он разговаривает с кем-то из Вашингтона по сотовому телефону. Игра в полном разгаре, как сказал бы твой кумир мистер Шерлок Холмс.
        - Ватсон. Игра?
        - Я объясню тебе позже.
        - Диана здесь?
        - Она была здесь. Просидела на этом стуле очень долго. Я посоветовал ей пойти подышать свежим воздухом. Она вернется с минуты на минуту.
        - Так ты с ней познакомился?
        - Да. Она такая, как ты говорил. Прелестная женщина. Я очень рад за тебя.
        - Она слишком хороша для меня, Алекс.
        - Алекс? - прошептал детектив Мариуччи. - Ты не мог бы ко мне подойти на секунду?
        - Да?
        - Мне звонили из Вашингтона. Чертовы французы все-таки оккупировали Оман. Этот Бонапарт не отступает от славной истории своих предков.
        - А запись обращения султана?
        - Заявляет, что она была сделана под давлением Запада. Если конкретнее, то под твоим давлением. Французское телевидение показывает начало пленки, где ты вытираешь парню кровь с лица, перед тем как он начинает говорить. Боже правый! Вот, возьми телефон. Кто-то пытается пробиться со срочным звонком. Стокли Джонс звонит тебе из Гонконга. Хок приложил трубку к уху, глаза его были холодны, как камень. Он разговаривал со Стоком максимум две минуты. Потом сказал «пока», отключился и набрал другой номер.
        - Я перевожу этот звонок на громкую связь, - сказал он Мариуччи и поставил телефон на маленький столик.
        - Джек Макати, - услышали они через пару секунд.
        - Мистер президент, простите, что побеспокоил в столь поздний час. Это Алекс Хок.
        - Алекс! Рад слышать твой голос, напарник. Хорошая работа. Я сижу здесь с Келли, Гучем и Чарли Муром. Мы уже выпустили твою пленку в эфир. Аль-Джазира показывает ее каждые десять минут, и Франции уже порядком досталось от арабского мира.
        - Я рад, что смог вам помочь, мистер президент. Насчет пленки. Французские СМИ показывают первую часть без звука. По приказанию правительства. Мы должны выпустить запись в эфир целиком, сэр. Все тридцать секунд, предшествующие обращению султана.
        - Хорошо. Скажи мне, что тебе нужно, Алекс?
        - Мистер президент, я в Нью-Йорке на громкой связи с капитаном Джоном Мариуччи из антитеррористического отдела полиции Нью-Йорка. Боюсь, у меня плохие новости.
        - Я тоже только что узнал одну. Менее трех часов назад я разговаривал по телефону с Бонапартом. И сказал этому чокнутому сукину сыну, что ему лучше держаться подальше от Омана. Он заверил меня, что у него и в мыслях нет оккупировать страну. И сейчас я узнаю, что французы вошли в Оман.
        - Я тоже только что об этом узнал, сэр.
        - Мы что, так никогда ничему и не научимся?
        - Сэр, у меня другая новость.
        - Давай выкладывай, Алекс.
        - Мистер президент, пятнадцать секунд назад мне позвонили из Гонконга. Директору Келли известно, что я послал туда человека окончательно прояснить планы генерала Муна.
        - Так.
        - Полагаю, теперь у нас имеется полное понимание готовящейся операции. Это очень опасно, мистер президент. За последние четыре года корабельные верфи фон Драксиса в Германии спустили на воду четыре супертанкера. Все их приобрела французская нефтяная компания «Эльф». У трех из них в свинцовых килях спрятаны чрезвычайно мощные ядерные устройства. Их вмонтировали в кили на шанхайском судостроительном заводе тогда же, когда на танкеры установили китайские реакторы.
        - Алекс, о каких устройствах мы говорим?
        - О ядерных бомбах, мистер президент. Высокой мощности.
        - Боже мой! Подожди секунду, Алекс. Я включил громкую связь. Брик Келли хочет знать, какие эти устройства: плутониевые или урановые?
        - Сток определенно сказал, что плутониевые, сэр.
        Последовало несколько минут приглушенного обсуждения, потом президент продолжил:
        - Давай дальше, Алекс. Должен тебе сообщить, что эта операция отныне засекречена. Теперь у нее есть кодовое название «Неожиданный поворот». Лэнгли занимается разработкой плана.
        - Понял, сэр. Устройства спрятаны внутри свинцовых килей кораблей. Превосходная идея. Обнаружение портовыми службами полностью исключено. Проблема протекания устранена. Рентген не определит. Ни одна портовая служба мира не сумеет их вычислить.
        - Местонахождение этих танкеров на данный момент?
        - Местонахождение на данный момент неизвестно, сэр.
        - Названия танкеров?
        - «Счастливый дракон», «Супердракон» и «Изумрудный дракон», сэр. Все ходят под французским флагом.
        Они слышали, как президент выкрикивает указания сотрудникам. Потом он снова заговорил.
        - Алекс, мы их найдем. У меня чувство, что у этой истории есть продолжение.
        - Сэр, подобное устройство также находится в киле круизного лайнера «Левиафан».
        В этот момент Мариуччи сжал Алексу руку:
        - Матерь божья! - закричал он и вскочил на ноги. - Он здесь. «Левиафан»? Он пришел во вторник. Я был там, и…
        - Алекс, - сказал президент, его голос звучал ровно, - вы говорите о том громадном лайнере, который прибыл в Нью-Йорк в начале недели?
        - Да, сэр. Новый французский корабль.
        - И вы хотите сказать, что в его киле ядерная бомба?
        - Да, сэр. Именно это я и хочу сказать.
        - Ты полагаешь, что это китайское устройство? Что его туда вставили китайцы? Это французский корабль, Алекс, построенный в Германии.
        - Мистер президент, реакторы на него устанавливали на шанхайском заводе. И киль тоже.
        - Ладно, Алекс, слушай внимательно, - сказал президент, - никто ни звука про это не издаст, пока от меня не поступят дальнейшие указания. Капитан Мариуччи, вы слышите?
        - Да, мистер президент, слышу.
        - Ни единого слова об этой ситуации с «Левиафаном», пока вы вдвоем не попадете на судно и не подтвердите существование бомбы. Вас это тоже касается, капитан Мариуччи. Вы единственный, у кого есть билет. Я не хочу поднимать шум: никаких вертолетов в небе, катеров портовой полиции, ничего такого. Никто даже не вздохнет, пока мы точно не будем знать, с чем имеем дело. Понимаете, о чем я?
        - Понимаем, сэр, - ответил Мариуччи.
        - Ладно. Хорошо. Алекс, у тебя есть номер моей безопасной линии? Сколько сейчас, пятнадцать минут десятого? Позвони мне через полтора часа. Мы нос к носу столкнулись с китайцами из-за этой чертовой истории с Оманом. Пока я не получу от вас четкого ответа, я не могу продолжать переговоры.
        - Сэр…
        - Если мы не сумеем вывезти эту бомбу из Нью-Йорка, то велика вероятность войны с Китаем.
        Президент повесил трубку.
        59
        Хок и капитан Мариуччи не произнесли ни единого слова, пока ехали на лифте на первый этаж. Проходя через холл, они тоже молчали. Вместо того чтобы запрыгнуть в ожидавшую у больничного входа машину, они на углу поймали такси и покатили по городу. Остановились у пассажирского терминала около девяти тридцати.
        - Есть идеи? - спросил Мариуччи, вылезая из такси.
        " - Пока нет, - сказал Хок. - Я надеялся, что ты к этому времени что-нибудь придумаешь.
        Хок протянул водителю двадцатку и вышел вслед за Мариуччи. Освещенные верхние палубы огромного корабля закрывали все небо над терминалом. Хок знал, что лайнер в четыре раза больше «Титаника».
        Пойдем поищем капитана, - предложил Хок.
        У двери сидели два охранника. Они слегка оторвались от газет, когда Мариуччи сунул им в лицо свой значок и пронесся мимо.
        Вдоль черной стены лайнера шел трап. Наверху стоял офицер в белой форме с папкой в руках.
        - Добрый вечер, господа, - приветствовал гостей офицер.
        - Да, привет, как дела? Слушай, я капитан Мариуччи из полиции Нью-Йорка, а это мой коллега Алекс Хок. Ты не возражаешь, если мы тут немного оглядимся?
        - Простите, сэр, но, видите ли, нам запрещено пускать на экскурсии посетителей без особого приглашения. Корабль…
        - Послушай, Алан, так у тебя на бейджике написано, дай-ка я тебе объясню, как обстоят дела. Это Нью-Йорк, понимаешь? Ну, я полицейский, понимаешь, коп. И мне не нужно никакого приглашения.
        - Мы хотим перекинуться парой слов с вашим капитаном, - вмешался Хок. - Не будете ли вы так любезны проводить нас на мостик?
        - Ну, я…
        - После вас, Алан. Показывайте дорогу.
        - Как пожелаете.
        Капитан Франсуа Дешеверо стоял в одиночестве на открытой палубе и смотрел за линию горизонта.
        - Великолепный корабль, капитан, - сказал Хок после того, как офицер их представил. - Восхитительно плавные линии.
        - Да, очень милая штука, - сказал Мариуччи. - Большая, но милая.
        Капитан Дешеверо что-то прошептал на ухо Алану, и тот убежал. Потом повернулся к ним и вынул сигарету изо рта. Он явно был не рад их видеть.
        - «Левиафан» - настоящее чудо, мистер Хок, символ нового французского ренессанса. Наш великий лидер, президент Бонапарт, подарил этот лайнер Франции в доказательство вновь обретенной славы. Я рад, что вы оценили корабль. Не хочу показаться грубым, но, позвольте спросить, джентльмены, зачем я вам понадобился? Что-то не так с нашими документами?
        - У нас точно есть проблема, капитан, - сказал Мариуччи. - И я здесь именно для того, чтобы ее решить.
        - Чем могу помочь?
        - Вы понимаете, это все мэр Нью-Йорка. Он «зеленый», один из этих маниакальных любителей окружающей среды. Ему не нравится снующий из нью-йоркского порта и обратно корабль под иностранным флагом, приводимый в движение атомной энергией, и…
        - Он настроен против Франции? - с презрением произнес капитан Дешеверо. - Я читал об этом в газете.
        - Нет, нет! Мэр Нью-Йорка обожает Францию. Дело совсем не в этом. Он…
        Хок искоса взглянул на Мариуччи:
        - Капитан, я слышал, что ваш корабль может развивать скорость в тридцать узлов. Это потрясающе! Расскажите мне о двигателях.
        - Два мощных винта под кормой способны поворачиваться на триста шестьдесят градусов. Управлять ими можно при помощи пульта.
        - Удивительно. А сколько здесь реакторов? Четыре?
        - Да, четыре атомных реактора, сто тысяч лошадиных сил каждый.
        - Превосходно! воскликнул Мариуччи. - Но оглянитесь вокруг, здесь, в Манхэттене, живет куча народа. Люди начинают нервничать, едва заслышав слово «атомный». Наверняка вы понимаете, о чем я говорю?
        - Капитан, я видел плакат с изображением Аляски на месте регистрации в доке. Означает ли это, что вы собираетесь ходить в водах, где введен очень жесткий экологический контроль? - добавил Хок.
        - Мы всегда заботимся об окружающей среде. Президент Бонапарт очень серьезно подходит к проблемам экологии и настаивал на том, чтобы корабль соответствовал всем требованиям безопасности. Корабль сконструирован так, что…
        - Именно поэтому мы здесь, капитан, перебил Хок. - По вопросу охраны окружающей среды. Нам придется тщательно осмотреть ваши реакторы. Немедленно. Насколько я понимаю, вы отправляетесь обратно в Гавр завтра вечером?
        - Нет.
        - Нет? Так говорится в заявленном вами расписании. Время отплытия - шесть часов.
        - К сожалению, нам придется немного задержаться. У нас возникли небольшие технические неполадки. Корабль останется здесь на неопределенное время. Это не мое решение.
        - Не ваше? Учитывая то, что вы здесь капитан.
        - Конструктора. Он был пассажиром в первом рейсе. Сновал по всему кораблю с маленьким блокнотиком, все писал и писал. Теперь он говорит, что мы не можем уйти. Он вызвал техников из Китая, чтобы произвести ремонтные работы. И кто знает, сколько времени это займет. Я сам узнал о поломке лишь десять минут назад. По правде говоря, меня подобное решение сильно разозлило. Такой конфуз.
        - Конструктор на борту? - спросил Мариуччи и оглянулся.
        - Знаете, что он мне сказал? Что у нас слишком много болтов на вешалках для одежды в капитанской каюте. А? Как вам это нравится? Слишком много болтов! - Капитан начинал кипятиться. Какие бы темные делишки ни происходили на борту этого гиганта, капитан явно не имел к ним никакого отношения.
        - Бонапарт решил строить этот корабль в Германии у фон Драксиса, - сказал Дешеверо. - Новую «Куин Мэри» построили во Франции. Сколько рабочих мест это дало французам! А этот построили немцы. Немцы! Вы видите в этом какой-нибудь смысл? Нет? Идите, найдите его. Он пошел в бар «Нормандия», чтобы пропустить стаканчик.
        - Последний вопрос, - сказал Хок. - Расскажите мне о конструкции киля. В нем есть что-то необычное?
        - Нет. Он свинцовый.
        - Внутри ничего нет, никакой электроники?
        - Это же КИЛЬ, месье. Он сплошной. Пожалуйста, оставьте меня одного, я очень расстроен.
        - Спасибо, что уделили нам время, капитан, - поблагодарил Мариуччи. - Мы сами найдем дорогу в бар.
        Еле слышно прошипел: - Фон Драксис симулирует какие-то технические неполадки, чтобы корабль мог оставаться в Нью-Йорке подольше. Как Троянский конь.
        - Да, точно. Но у меня есть идея, - сказал Хок, пока они быстро шагали в поисках конструктора. - Скажем этому фон Драксису, что мы здесь, чтобы избавить его самого и всю Францию от серьезных неприятностей. Скажем, что служба безопасности порта делала пробы на радиацию и засекла повышенный фон.
        - Мне нравится эта идея. Смотри, наверное, это он идет сюда. С виду сильно смахивает на слона.
        - Ага, в посудной лавке, где продают китайский фарфор, - сказал Хок, понизив голос. - Помни, никакой инспекции не будет, если его корабль немедленно покинет порт. Понятно?
        - Понятно.
        - Господа, добрый вечер! Насколько я понимаю, возникли какие-то проблемы. Я конструктор этого чуда, Ав-густус фон Драксис. Могу я чем-нибудь помочь?
        - Добрый вечер, - с улыбкой поздоровался Хок.
        Барон подозрительно взглянул на него и поинтересовался:
        - Так в чем, собственно, проблема?
        - Загрязнение окружающей среды, - сказал Мариуччи.
        - Загрязнение окружающей среды? Ха! Да это самое экологически чистое судно в мире, капитан. Уровень загрязнения равен нулю.
        - Утечка радиации, мистер фон Драксис. Один из моих патрульных катеров случайно засек ее во время плановой проверки. Сегодня днем. Нам придется провести инспекцию. Немедленно.
        - Инспекцию? Это невозможно. Если и есть утечка, в чем я лично сильно сомневаюсь, мы сами обнаружим и устраним ее.
        - Я так и знал, что вы это скажете. Но, если говорить откровенно, поверить на слово не могу. У вас есть выбор, сэр. Пустить на борт моих водолазов и инспекторов с мобильными рентген-сканерами или быстренько сняться с якоря и уйти из наших территориальных вод. Решайте сами.
        - Это смешно. Как бы там ни было, мы согласно расписанию должны идти в Гавр завтра.
        - Но вы ведь не собираетесь этого делать, так? Вы притащили сюда каких-то китайских техников и ждете, пока они волшебным образом устранят все неполадки.
        - Кто вам это сказал?
        - Ваш капитан. Дешевро, кажется, его так зовут? Я прав, Джордж? Дешевро?
        Хок кивнул.
        - Это безумие, - сказал фон Драксис, его щеки покраснели." Моя семья уже четыре поколения строит самые замечательные корабли на всем водном пространстве. И я говорю вам, что никакой утечки нет. Я знаю наизусть каждый винтик, каждую гайку этого судна! И на нем нет никакой утечки радиации. Я этого не потерплю!
        - Чего только не бывает на свете, да? - сказал Мариуччи. - Эй, послушайте-ка, мистер фон Драксис. Я знаю, что для вас сильнейший геморрой. И тем не менее вы же не хотите, чтобы лайнер получил дурную славу. Представьте, как обрадуется пресса и сколько ушатов грязи она выльет прямехонько вам на голову! А мы управимся максимум за пару часов. Ну, что скажете?
        - Что конкретно вы хотите увидеть?
        - Мы хотим увидеть, как этот роскошный лайнер вместе с твоей жирной задницей выйдет из нашего порта, черт его дери, и возьмет курс на восток. Но мы можем сойтись на полном осмотре реакторов, киля, корпуса и любых других частей этого хренова корабля. Понятно?
        Хок заметил, что немец сжимает кулаки и поднимается на цыпочки. Вены на его мощной шее вздулись. Но он сумел сдержать порыв и не броситься на капитана Мариуччи.
        - Губернатор штата Нью-Йорк обязательно узнает об этом безобразии. Он близкий друг канцлера Германии. Я тебя раздавлю, как букашку!
        - Ладно, по-хорошему не получается. Значит, будет по-плохому, приятель. Пошли, Джордж. Уходим отсюда.
        60
        - Вот что я хочу услышать от вас, - провозгласил президент Макати, входя в комнату. - Для поклонников гольфа объясню так: возьмите мяч и загоните его в лунку по прямой. Для бейсбольных фанатов скажу по-другому: влепите мяч прямо в центр перчатки. Ну, понятно я изъясняюсь? Давайте, мальчики! Я жду.
        Команда, задействованная в сверхсекретной операции «Неожиданный поворот», собралась в Белом доме. В нее входили сотрудники ЦРУ, Совета национальной безопасности и офицеры Агентства национальной безопасности. По выражениям лиц было несложно прочесть, что новости их не обрадовали.
        За длинным столом не было свободных мест. Одна стена представляла собой огромный экран, на котором светилось изображение четырехцветной карты Китая и его беспокойного соседа - Тайваня.
        Когда президент сел, первым вскочил советник по вопросам национальной безопасности Джон Гуч.
        - Мистер президент, сейчас мы столкнулись с тремя крайне неприятными сценариями, - Гуч кивнул моряку, сидящему за компьютером. - Номер один…
        - Только с тремя? - с улыбкой сказал президент. - Неплохо. Черт, трех сценариев неблагоприятного развития событий уж точно недостаточно для развития глобального мирового кризиса.
        - Мистер президент, - сказал Джон Гуч, когда затих поднявшийся за столом нервный смех, - боюсь, что ситуация резко обострилась с момента последнего брифинга.
        - Извини. Продолжай, Джон.
        - Во-первых, пришло подтверждение информации о том, что одно ядерное устройство находится в Нью-Йор-ке. И…
        Я прошу прощения, - снова прервал президент, - подтверждение?
        - Да, сэр. Мы забросили группу наших спецназовцев на крышу «Золотого дракона» в гонконгском порту. Нанесли им визит без предупреждения. Сломили сопротивление. Генерала Муна там не было. Наши ребята залезли в компьютер.
        - И?..
        - В киле «Левиафана» имеется устройство, сэр, с разрушительной силой вдвое большей, чем те, что встроены в танкеры.
        Лицо президента внезапно посуровело. Иронии в глазах как не бывало.
        - Насколько это плохо? - Макати потер подбородок.
        - Ядерная бомба, мощности которой хватит, чтобы снести половину Манхэттена, сэр. И затопить то, что останется от города, радиоактивной водой.
        - Я хочу, чтобы у Хока и Мариуччи были любые федеральные и муниципальные ресурсы, все, что им понадобится. Я даю им час на то, чтобы убрать эту плавучую бомбу из нью-йоркского порта. Ясно? И делайте все тихо, не поднимая шума. Это одна угроза. Говорите, что еще?
        - Во-вторых, мистер президент. В последнее время поведение Пекина, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Оно просто возмутительно. Все отношения, которые мы с ними установили, в одночасье полетели в тартарары. Как вы знаете, они приняли закон, позволяющий применять силу против Тайваня. Они используют дешевую националистическую пропаганду против японцев, чтобы замазать населению глаза и раззадорить граждан. Теперь они угрожают потопить нашу валюту, если мы не поддержим французское вторжение в Оман. Пойдут ли они на это? Честно говоря, я не знаю.
        - Это все?
        - Да, все, что у меня есть на данный момент.
        - Этого достаточно. Чарли? - спросил президент, поворачивая голову, чтобы взглянуть на командующего объединенным штабом. - К черту валюту. Они грозят потопить наши корабли. И оккупировать Тайвань.
        - Я как раз подходил к этому, мистер президент. Номер три - присутствие значительного числа морских и воздушных соединений Китая в Тайваньском проливе. Под словом «значительное» я подразумеваю истребители, которые базируются на борту их нового авианосца «Варяг», купленного у Украины, - сорок истребителей Су-27, совсем недавно приобретенных у России. Вопросы?
        Кто-то поднял руку:
        - Как насчет субмарин?
        - Китай располагает двумя атомными подводными лодками класса «Хан» и одной - класса «Ксиа». Они стоят в доках судостроительного завода недалеко от Бохайского пролива. Лодки оснащены двенадцатью ракетами «Гигантская волна», с радиусом действия две тысячи четыреста километров.
        - И что входит в эту зону? - спросил президент.
        - Эти ракеты могут достать Японию, Тайвань, Корею и Аляску. Плюс дизельная субмарина класса «Сонг». На ней установлена гидролокационная система, способная автоматически контролировать поражение пяти боевых мишеней.
        - Ракет модели два у них нет?
        - Мы не знаем. Это одна из причин, которая заставляет меня нервничать. У ракет модели два, как некоторым из вас прекрасно известно, радиус действия достигает восьми тысяч километров. Любая китайская субмарина, находящаяся сейчас в западной части Тихого океана или у берегов Филиппин, с ракетами класса два на борту, может достать любую мишень на территории России и США.
        - Да кого сейчас волнует Россия? - сказал генерал Мур.
        - Меня, - отозвался Гуч. - Мы находимся на той стадии игры, когда лучше думать о других, черт побери! Мы все находимся на этой планете. Президент только что говорил с Путиным по телефону. Он звонил, чтобы сказать, что две русские субмарины сейчас направляются в Залив. Сейчас все должны знать всё. Или почти всё.
        - Ну, и что дальше, Чарли? - спросил президент.
        - Все морские военные службы переведены в режим повышенной готовности - отменены увольнительные на берег, а все соединения Сан-Диего и Норфолка четыре дня назад выведены в море. Командование сообщило мне, что «Теодор Рузвельт» и его боевая команда прибыли в Залив и ожидают дальнейших указаний. «Кеннеди» и «Нимитц» придут туда через день, командующий состав обоих авианосцев всего в трех часах пути от Залива.
        - Это хорошие новости, - президент что-то записал у себя в блокноте.
        - Да, сэр. Плохая новость заключается в том, что танкеры с трудом поспевают за авианосцами. У нас будут проблемы с горючим, если станет по-настоящему жарко.
        - Ну, нам придется как-то с этим справиться, - сказал президент. - Что у нас с частями, отвечающими за психологическую работу? Директор Келли?
        Высокий худощавый директор ЦРУ поднялся с места. Костюм у него был помят, а глаза покраснели от напряжения. Как и многие его коллеги, он не спал уже двое суток. Келли поправил галстук и обратился к президенту.
        - Мистер президент, в соответствии с вашими указаниями, мы начали… Простите, сэр, могу я просто на всякий случай получить подтверждение, что у всех находящихся в этой комнате есть допуск к операции «Неожиданный поворот»? Пожалуйста, поднимите по очереди руки и назовите свое имя и службу… Простите, ребята, это исключительно для моих записей… Прекрасно. Спасибо. Извините. Так вот, насчет «Неожиданного поворота», сэр. Работа по этой операции началась сегодня в восемь ноль-ноль.
        - Хорошо. Объясни им, что это такое, Брик.
        - Что я могу рассказать, сэр?
        - Ровно столько, сколько нужно.
        - Хорошо. Операция «Неожиданный поворот» готовится давно. Это, э, последовательная цепь наших самых мощных ядерных зарядов, размещенных в Китае. В одном из самых крупных городов. Они об этом знают. Они даже знают название этой цепи. Но они не знают, где именно находятся заряды. В каком городе и на какое время назначено начало активной фазы операции. Вот, собственно, и все.
        - Боже правый! - протянул Джон Гуч. - Что вы собираетесь делать? Разнести Шанхай на куски? Сровнять с землей Пекин? Брик, ради бога, погибнут миллионы людей!
        - До этого дело не дойдет, - сказал Брик Келли.
        - От всей души надеюсь, что ты прав.
        Келли продолжил:
        - Мы выложили «Неожиданный поворот» прямо под нос китайцам сегодня вечером. При помощи «беспечного радиста», передавшего радиограмму с авиабазы Хикхам на Гавайях. Он использовал кодовое название, которое, как нам известно, они расшифровали. Сообщение радиста звучало следующим образом: «Неожиданный поворот» в игре». Они перехватили сообщение. Осмелюсь предположить, что сейчас в политбюро идет очень напряженная дискуссия.
        Значит, «Неожиданный поворот» работает, Брик? - в вопросе президента недвусмысленно прозвучала надежда. Макати с самого начала был против концепции страшной ядер ной цепочки, которую следовало использовать как крайнюю меру. А потом был знаменательный брифинг после его инаугурации, на котором выяснилось, что ядерную цепочку в Китае нельзя устранить, не разрушив при этом тоненькую ниточку цивилизованных отношений, которые в последнее время наладились между Вашингтоном и Пекином.
        - Скажем так, у нас есть повод думать, что мандарины в закрытом городе быстро теряют контроль над ситуацией. При таком жесточайшем кризисе верхушка их властной структуры едва ли способна прийти к разумному решению. Достаточно всего лишь собрать пять самых важных китайских шишек в одной комнате, забросить информацию о «Неожиданном перевороте», и - оп-ля! - они уже все передрались.
        - Почему-то меня этот яркий образ совсем не успокаивает, - сказала госсекретарь Консуэла де лос Рейес.
        - Мадам секретарь, - обратился Келли к госсекретарю, - я понимаю ваши чувства. Но «Неожиданный поворот» - наш самый надежный шанс избежать тотальной ядерной войны.
        Уроженка Кубы и выпускница Гарварда Консуэла де лос Рейес была самым близким сторонником президента Макати. Он улыбнулся ей и сказал:
        - Конч, не могла бы ты предоставить нам новую информацию относительно того, какие меры принимает Госдепартамент?
        - Да, мистер президент. Два часа назад Бэррон Колльер, посол США в Пекине, потребовал встречи с министром иностранных дел Китая, а также, чтобы китайское правительство, во-первых, убрало бомбу из нью-йоркского порта, во-вторых, вывело все китайские и французские войска из Омана, в-третьих, прекратило проявлять агрессию в отношении Тайваня.
        - И каков же был ответ?
        - Хорошо зная Колльера, - сказал Чарли Мур, - могу предположить, что он нашел почву для плодотворной дискуссии по этим вопросам.
        - К сожалению, нет, генерал, - госсекретарь метнула сердитый взгляд на бывшего моряка. - Китайцы практически в открытую морочат нам голову. Они явно считают, что в их действиях есть доля справедливости.
        - Бомба, - сказал президент, оторвав глаза от блокнота, - что они сказали об этой чертовой бомбе, Конч?
        - Позиция Китая являет собой восхитительный пример тактики отрицания любых обвинений, и со стороны это выглядит очень правдоподобно. Они говорят: «Какая бомба?»
        - Какая! Та, которую засунули в киль «Левиафана», черт бы их побрал! - сказал генерал Мур.
        - А что насчет Залива? - спросил президент.
        - Они говорят, что в Заливе не они, а Франция. Предложили нам поговорить об Омане с месье Бонапартом. Потому что именно он приказал ввести в Оман французские войска.
        - А Тайвань?
        - Тайвань принадлежит только им. Такова их позиция. Они процитировали Акт об отношениях с Тайванем. Было странное чувство, будто они советовали нам быть осторожнее.
        - Осторожнее?
        - Это всего лишь ощущение. Как будто говорили: смотрите, не споткнитесь.
        - Ага. И высказали это завуалированное предупреждение до того, как министр иностранных дел Китая узнал, что «Неожиданный поворот» вступил в игру, так?
        - Да, сэр.
        - Мне только что в голову пришла мысль, мистер президент, - сказал Гуч.
        - Давай выкладывай, - сказал Макати.
        - Этот «Левиафан» с самого начала и был их планом. Корабль - попытка китайцев сдержать наш «Неожиданный поворот».
        В комнате повисло молчание.
        - Что это значит, Джон?
        - Шах. Шах и мат.
        - Как это?
        - Бели один делает ход, другой тоже. Мы детонируем цепочку, они сразу же взрывают свою бомбу.
        - Думаю, Джон абсолютно прав. Только разница в том, что мы знаем, где их бомба, - отозвался директор ЦРУ Брик Келли.
        - Правильно, Брик, - сказал президент. - Мы знаем, где она. Я только надеюсь, что мы успеем убрать эту чертову штуку из Нью-Йорка до того, как они нажмут на кнопку.
        - До тех пор, пока мы этого не сделаем, мы находимся в состоянии необъявленной войны с Китаем, - сказал Джон Гуч.
        61

2:01
        Нью-йоркцев очень трудно чем-нибудь удивить. Так думал офицер Кен Тайнан. За последние четыре-пять лет жители Манхэттена повидали почти все. Поэтому, когда водители на шоссе Вест-Сайда увидели целую вереницу полицейских машин, они не обратили на это никакого внимания.
        Точно так же нью-йоркцы плевать хотели на шесть буксиров, идущих по Ист-Ривер.
        У трапа, где занял позицию Тайнан, стояли ребята из морских частей. Они валяли дурака, поглядывая время от времени на огромный черный корпус лайнера.
        Все знали только, что капитан Джон Мариуччи и его ребята из отдела по борьбе с терроризмом проводят здесь какую-то операцию. Ходили слухи, что на гигантском лайнере случилась утечка радиации. Водолазы под водой обследовали корпус и киль. Отсветы их фонариков скользили где-то там, в глубине - белые круги в зеленом обрамлении.
        Какие-то ботаники разложили оборудование в комнате регистрации и выстукивали цифры на ноутбуках. Час назад весь экипаж корабля эвакуировали. Тайнан, который и сам по профессии был техником по обслуживанию газовых турбин, был поражен количеством китайских техников, сошедших с корабля на берег. У всех был специфический «ядерный» вид, знакомый профессионалам. Тайнан знал, что на борту остались только капитан да пара еще каких-то парней.
        Весьма захватывающие события для воскресной июньской ночи.
        Еще Тайнан знал, что он не должен никого пускать на этот корабль и выпускать с него. Именно этим он и занимался.
        - Тайнан! - закричал кто-то. Он повернулся и увидел своего босса Мариуччи и еще одного парня, направлявшихся прямо к нему. Кен приложил руку к козырьку и сказал:
        - Да, капитан?
        - Мы поднимаемся на корабль, - сказал Мариуччи. - Все сошли?
        - Всю команду эвакуировали, сэр. Около часа назад.
        - С тех пор кто-нибудь пытался сойти или подняться на борт?
        - Нет, сэр, - сказал Тайнан. - Никто.
        - Хорошо. Если попытаются, арестуй их. Если окажут сопротивление, стреляй.
        - Слушаюсь, сэр.
        - Вот запечатанный конверт с инструкциями, который ты откроешь по моему устному приказу. Я свяжусь с тобой.
        - Да, сэр.
        - Как только услышишь слово «Моран», вы вместе с капитаном морских частей вскроете конверт. Ты понял, Тайнан?
        - Так точно, сэр.
        - Где капитан?
        - В каюте владельца судна, сэр. Разговаривает с конструктором. Я поставил своих людей у двери и еще одного у его личного лифта. Они никуда оттуда не выйдут, сэр.

2:06
        Хок и Мариуччи нашли капитана Дешеверо и фон Драксиса в гостиной. Капитан и конструктор сидели на диване. Над ними возвышалась модель «Левиафана». На стуле напротив сидел крупный, налысо бритый мужчина. На нем были белые брюки и черная футболка с надписью «Служба безопасности фон Драксис Индастриз». На полу лежал доберман-пинчер.
        - А отсюда открывается великолепный вид, - сказал Мариуччи. - Жаль, что вам приходится уезжать.
        Фон Драксис поднялся с дивана.
        - А, капитан Мариуччи, - протянул он, - не хотите к нам присоединиться? И вы тоже, э… Пожалуйста, садитесь. Выпейте с нами.
        - Вот мои условия, мистер фон Драксис, - сказал Мариуччи. - Вы здесь…
        - Барон фон Драксис, пожалуйста.
        - Хорошо. Вот мои условия. Властью, данной мне правительством США, я аннулирую ваше право стоянки у наших берегов. Если немедленно не уберете свое судно, вы нарушите законодательство США и будете арестованы.
        - Валяйте, капитан! Мы не сдвинемся с места. Я же сказал, мониторы системы двигателей корабля вышли из строя. К тому же мы отключили реакторы.
        - Он говорит правду, капитан? - спросил Мариуччи у Дешевро.
        - Реакторы отключены. На то, чтобы заново их запустить, потребуется не один час.
        - Ну, вот видите. Я беспомощен в этой ситуации. Я ничего не могу поделать. А теперь будьте так любезны, покиньте, пожалуйста, мой корабль, чтобы мы с капитаном Дешеверо могли спокойно продолжить нашу беседу.
        - Вы хотите, чтобы мы ушли?
        - Хочу! Арнольд, пожалуйста, проводи этих господ с моего корабля.
        Лысый громила усмехнулся и поднялся на ноги. Собака тоже встала. В руках у него было весьма странное оружие, похожее на немецкий автомат времен Второй мировой войны.
        - Какая милая пушка, - обратился Хок к громиле. - «шмайссер», если не ошибаюсь?
        Хок много чего слышал об этом автомате: Сток доложил ему о своих берлинских приключениях по приезде в Оман. Об автомате, двух Арнольдах и любимом добермане фон Драксиса.
        - Это ваш водитель? - удивленно переспросил барон. Мариуччи улыбнулся и кивнул.
        - Барон, подойдите сюда на минутку, - сказал Мариуччи.
        - Что такое?
        - Просто подойдите сюда, к окну. Я хочу, чтобы вы посмотрели.
        - Если вы настаиваете, - сказал фон Драксис и медленно направился к стоящему у окна Мариуччи.
        - Ну, что там? - вздохнул барон.
        - Посмотрите вниз на улицу. Скажите мне, что вы там видите?
        Барон подошел ближе к окну и посмотрел вниз. Линия полицейских машин с мигалками тянулась во всю длину квартала. Фон Драксис печально покачал головой и прищелкнул языком.
        - POLIZEI, - сказал он.
        - Да. Хотите уберечься от массы неприятностей? Покажите мне то, что спрятано у вас в киле. Скажите, как к этому подобраться.
        Немец застыл на месте. В его глазах сверкнула сталь.
        - Арнольд, - тихо сказал фон Драксис. - BITTE, спроси Джорджа, есть ли у него оружие. Если есть, забери его. Если он откажется тебе его отдать, убей его.
        - Уже немного поздновато для подобной драмы, барон, - сказал Хок.
        - Выполняй, Арнольд!
        Хок вытащил вальтер из кобуры, повернул его дулом к себе и протянул немцу.
        - Капитан Мариуччи, вы вооружены? - спросил фон Драксис.
        - Нет. Я чист, как младенец.
        - Я хочу, чтобы вы оба пошли туда и сели. Вы и ваш очаровательный водитель. Сядьте рядышком на том диване, чтобы Арнольд мог за вами присмотреть. Хорошо? Пожалуйста?
        - Как скажете, - ответил Мариуччи, взглянув на Хока. - Эй, Моран! Выбирай, где сядешь.
        - Моран?
        - Это его фамилия, барон. А Джордж - имя.
        - У окна стоял резной письменный стол, на котором ничего не было, кроме ноутбука и двух телефонов - черного и белого. Фон Драксис сел на стул, включил компьютер и начал нажимать на кнопки, глядя на экран. Хок наклонился вперед, пытаясь разглядеть то, что высвечивалось на мониторе. Наблюдающий за ним доберман зарычал.
        - Прекрасная собака, барон, - сказал Хок, протягивая к ней руку. - Иди сюда, Блонди.
        Фон Драксис крутанулся на стуле и с недоверием уставился на Хока:
        - Блонди?
        - Именно так, - улыбнулся Мариуччи.
        - Но собаку действительно так зовут! - сказал фон Драксис, на лице у него застыло выражение полного изумления. - Откуда Джордж…
        - Он собачий экстрасенс, - Мариуччи встал и снова подошел к окну. Тайнан услышал волшебное слово. Шесть буксиров остановились у самого пирса. Его ребята и сотрудники морских частей полицейского департамента сновали туда-сюда, готовя канаты, которыми «Левиафан» будет крепиться к буксирам.
        Зазвонил белый телефон.
        Фон Драксис взял трубку:
        - Генерал Мун, спасибо, что так быстро откликнулись на мое письмо. Я в Нью-Йорке на борту судна. Со мной капитан Мариуччи из Нью-Йорка. Да, да, здесь в доках.
        Все в порядке. Не волнуйтесь. Ваш корабль не сдвинется с места. Можете замкнуть цепочку, когда захотите. До свидания, генерал. Позвольте сказать, какая честь для меня… Простите, сэр? Да, можете. Одну секунду.
        Фон Драксис посмотрел на Мариуччи:
        - Он хочет поговорить с вами, капитан.
        Мариуччи встал и взял трубку.
        - Говорит капитан Мариуччи, - сказал он. - Кто это? Около шестидесяти секунд он внимательно слушал, видно было, как кровь отхлынула у него от лица.
        - Подождите, секунду, генерал, - сказал он и взял ручку. - Я думаю, мне лучше записать эту последнюю часть.
        Мариуччи нацарапал одну строчку в блокноте.
        - Так, не могли бы вы повторить еще раз? Да. Хорошо. Я понял. До свидания, генерал. Я передам ваше сообщение. - Мариуччи вырвал первый листок из блокнота и секунду просто смотрел на него.
        Когда он положил трубку, его рука заметно дрожала. Он взял себя в руки и вернулся к Алексу Хоку.
        - Это был генерал Мун, - произнес Мариуччи лишенным всяких эмоций голосом. - Он хочет, чтобы мы позвонили президенту и передали ему сообщение.
        - Сообщение?
        - Да. Я думаю, это должен сделать ты, Алекс.
        - Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном, барон? - спросил Хок, поднимаясь на ноги.
        Пожалуйста, - милостиво разрешил барон. Вид у него при этом был крайне самодовольный.
        - Что за сообщение? - спросил Хок, набрав номер прямого телефона президента.
        - Вот. Я записал.
        Хок услышал в трубке знакомый голос.
        - Мистер президент, это Алекс Хок.
        - Алекс. Где ты сейчас?
        - На борту «Левиафана» в Нью-Йорке, сэр. У меня для вас срочное сообщение, сэр. Мы только что получили его напрямую от генерала Муна из Гонконга. Возможно, вы захотите, чтобы его услышали и другие.
        - Я включаю громкую связь. Говори, Алекс.
        - Мистер президент, генерал выдвинул следующее требование - я цитирую, сэр: «Соединенные Штаты должны аннулировать указ о начале операции «Неожиданный поворот». Если они этого не сделают, последствия будут катастрофическими».
        - Хорошо. Мы поняли. Он поставил какие-то сроки?
        - Да, сэр. Он только что включил таймер. Устройство сдетонирует в четыре утра. Устройство нельзя отключить без кода, известного ему одному.
        - Сколько сейчас времени? Черт! Два часа девять минут.
        - Да, сэр. У нас меньше двух часов.
        - Боже! Мы уже работаем, пытаемся найти какое-то решение. Вы должны отвести этот корабль подальше в открытое море, причем сделать это быстро. Вы сможете это сделать, Алекс?
        - Я думаю, нам придется сделать это, мистер президент.
        - Еще что-нибудь?
        - Да, сэр. Он сказал, если он не получит подтверждения того, что «Неожиданный поворот» нейтрализован, вы можете попрощаться с Нью-Йорком.
        62

2:16
        Хок стоял на корме у поручней на верхней палубе лайнера и смотрел на манипуляции с буксирами со все возрастающим ужасом. Если у него и были задания, в которых главную роль играло время, то они ничего не значили по сравнению с тем, что происходило сейчас. Буксир «Карен Морган» занял позицию у кормы огромного лайнера. Толстый буксирный канат тянулся от швартовой тумбы на корме «Левиафана» к носу буксира. Внезапно канат натянулся; буксир начал тянуть изо всех сил. Против своей воли «Левиафану» предстояло, пятясь, уйти с места стоянки. Это был мучительно медленный процесс.
        С каждой минутой мысли Алекса становились все мрачнее и мрачнее.
        А Нью-Йорк спокойно спал, десять миллионов жителей вкушали благостный отдых, не подозревая о смертоносной драме, которая разыгрывалась в порту. Когда Хок размышлял о ровно светящихся за каждым окном огоньках человеческих жизней, его вдруг пронзила ужасная мысль. Эмброуз Конгрив лежит сейчас в больничной постели на другом конце города. Может быть, в палате горит настольная лампа. И Диана Марс тихо сидит у его изголовья и читает ему Йетса.
        Что до него самого, то Алекс всегда чувствовал, что он с самого рождения был одной ногой в могиле. Он потерял жену. Пуля, пронзившая ей сердце, на самом деле предназначалась ему. Когда живешь, зная, что занял часы жизни у другого, погибшего вместо тебя, наступает какое-то онемение. Все мысли, которые сейчас роились в голове у Алекса, были сосредоточены на других.
        Он думал об Эмброузе и Диане, которые так поздно нашли свою любовь. О Мариуччи, который был настоящим нью-йоркским героем. О том парне из береговой охраны, Тайнане, который принес Америке золотую медаль на Олимпийских играх в Афинах. Ни один из этих людей не заслужил такой участи. Просто исчезнуть, как…
        Алекс посмотрел на рацию.
        У него был прямой канал связи с президентом. Но звонить ему так скоро, обладая лишь отрывочными и приблизительными данными… В этом мало смысла. В зале для совещаний было много встревоженных людей, затаивших дыхание. Тихоокеанский флот США и китайский флот стояли нос к носу в Заливе. Часы неумолимо тикали, отсчитывая секунды. Через несколько минут Хок должен будет осторожно преподнести информацию о разворачивающихся событиях, не заставляя людей питать несбыточные надежды.
        Если сказать честно, он боялся говорить им все, о чем думал в этот момент.
        Еще один буксир поставили у середины правого бока корабля. Быстрое течение осложняло его задачу. Капитан буксира должен был следить, чтобы лайнер шел прямо.
        На этом этапе согласно наспех составленному Хоком плану шесть ярко-красных буксиров будут тянуть «Левиафан» все дальше и дальше в открытое море.
        - Ничего не выйдет, - в первый раз признал правду Хок. - Придется объявлять эвакуацию. Дай мне рацию, - неожиданно сказал он Мариуччи.
        - Ты что, спятил! Невозможно эвакуировать пятнадцать миллионов человек, Алекс! Ты представляешь себе, сколько людей погибнет при такой панике? Даже не думай об этом.
        Глаза Хока гневно сверкнули:
        - Где фон Драксис?
        - Заперт в своей каюте. Мы перерезали телефонные провода, забрали у него сотовый. Не волнуйся, он никому не сможет позвонить и рассказать об этом. А если ему позвонят его китайские друзья, мы позаботимся, чтобы он издавал только нужные звуки.
        - Как там внизу? Что водолазы? - спросил Алекс. - Есть что-нибудь?
        - Ни хрена там нет. Эта чертова штука вделана в цельный свинцовый корпус. До нее невозможно добраться. Даже рентген ее не берет! Мы вставляли зонды. Выяснили, что там очень жарко. И что там есть провода. Там настоящая ядерная бомба, Алекс.
        - А как насчет идеи просто вырезать всю эту часть киля и увезти ее куда-нибудь подальше? Черт, да мы помогли бы просто поднять ее в воздух на самолете, сбросить в канаву, и дело с концом.
        - Водолазы и сварщики уже пытались это сделать, Алекс. Но металл слишком толстый. Мы никак не уложимся по времени. Наш шанс, Алекс - отбуксировать лайнер за континентальный шельф и быстро отвалить. А что говорит Белый дом?
        - Они говорят: быстрее!
        - Да уж. Какая у нас скорость, шесть узлов? С этим французским капитаном все в порядке. Больше всего ему хочется прямо сейчас взять фон Драксиса за горло и Бонапарта тоже. Он сейчас на мостике, вместе со штурманами из порта, пытается помочь. Когда я его оставил, Де-шеверо разговаривал по рации, координировал встречу субмарины.
        - Субмарины?
        - Атомная подводная лодка, президент послал ее встречать нас. Называется «Морской волк».
        - Где сейчас находится «Морской волк»?
        - Лодка участвовала в учениях у Блок-Айленда, отрабатывала ситуацию внезапного удара. Она несется к «Стене» на полной скорости. Эй! Где ты…
        - Аляска.
        - Что? При чем тут Аляска?
        - Пошли поговорим с капитаном, - сказал Хок. - У меня появилась идея.
        Капитан Дешеверо разговаривал с портовыми штурманами, когда на капитанский мостик поднялись Хок и Мариуччи. Хок обратился сначала к штурманам:
        - Я хочу поблагодарить вас, ребята, за помощь и мужество. Я знаю, что вы добровольно вызвались на это задание. Как только мы доберемся до Амброзова канала, отвяжите один из буксиров и плывите домой. Хорошо? К своим семьям. И подайте заявление на надбавку за опасность службы, вы ее заслужили.
        - Да, сэр, - они отозвались почти хором. - Большое спасибо!
        - Капитан Дешеверо, - сказал Хок. - Мне просто любопытно, ваш великий кумир Бонапарт включил в ваши обязанности ядерный терроризм?
        - Он больше не мой кумир, месье. Если этот монстр знал о бомбе, его нужно расстрелять.
        - Он-то знал чертовски хорошо. Вопрос в другом: знали ли об этом вы?
        - Я профессиональный моряк. У меня за плечами вековые традиции моих предков. Ваш вопрос меня оскорбляет.
        - Приношу свои извинения, капитан, уверен в вашей невиновности. Скажите мне еще раз: что эти китайские техники сделали с вашим машинным отделением?
        - Они не стали трогать сами реакторы - в этом не было никакой необходимости, они просто устроили короткое замыкание в компьютерной системе управления, включилось предупреждение о «неисправности», которое в свою очередь повлекло отключение реакторов. Для того чтобы запустить их снова, понадобится команда атомных инженеров-атомщиков.
        - А нельзя задать новые команды компьютеру?
        - Техники испортили компьютеры и все вспомогательные системы.
        - Капитан, послушайте меня внимательно, я помню вы говорили, что лайнер будет ходить в зонах повышенного экологического контроля? Например, у берегов Аляски?
        - Это так.
        - Тогда необходимы дополнительные двигатели…
        - Да, газово-турбинные, мистер Хок, от истребителей, приспособленные для морской работы.
        - На какой скорости корабль может идти с ними?
        - Можно разогнаться и до тридцати узлов. Но я только что вернулся из машинного отделения - турбины тоже выведены из строя. Эти ублюдки разбили топливные насосы.
        Хок впервые за долгое время улыбнулся Мариуччи.
        - Тот большой парень из береговой охраны, который сторожил трап, он все еще на борту?
        - Да, Тайнан. Он делал обход корабля. Увидел кучку китайских техников, работающих в реакторных. Я приказал ему присмотреть за ними.
        - Я хочу, чтобы Тайнан посмотрел моторы. У нас только один шанс. Пошли!
        - Алекс? - сказал Мариуччи, схватив его за руку. - Мы должны были позвонить президенту три минуты назад. Ты должен…
        - Позвони ему сам, - сказал Хок, протягивая Мариуччи рацию. - Скажи, чтобы он скрестил пальцы.

2:44
        …Президент повернулся и посмотрел на своих коллег. Степень напряжения легко можно было вычислить, взглянув на застывшие, как приклеенные, улыбки на лицах филиппинцев, убиравших со стола посуду и коробки от пиццы. Обшитая деревянными панелями стена скользнула назад, и на ее месте появился огромный экран с картой нью-йоркского порта. Голубой значок и его красные спутники, медленно сдвигающийся к югу, обозначали «Левиафан» и буксиры.
        - Шесть узлов? Черепахи и то быстрее ползают, - сказал Макати и взялся за лазерную указку.
        Чарли Мур добавил:
        - При такой скорости им понадобится около пяти часов, чтобы выйти в открытое море.
        - Вот именно, - сказал Макати. - А у нас нет и двух часов.
        - Мистер президент, - произнес Джон, - у меня на прямой связи губернаторы Нью-Йорка, Нью-Джерси и Коннектикута. Все федеральные и местные медицинские службы приведены в состояние полной готовности. По-моему, пора делать ноги…
        - Нет, Джон, давай дадим им еще десять минут. Расскажи мне о Картере и Тайване?
        - Да, сэр, мы пытаемся нажать на все рычаги, чтобы остановить Китай. В рамках этой работы бывший президент Картер отправился в Тайпей. Он отдыхал в Бали и вызвался помочь. Мы пригласили все мировые СМИ. Это явится символом американского признания независимости Тайваня. И усилит давление на мандаринов.
        - Это хорошо их встряхнет. Прекрасная идея. Что еще?
        Первым заговорил Кевин О’Ди из Управления национальной безопасности:
        - Мистер президент, управление перенацелило наш спутник на зону в Тайваньском проливе. Теперь мы можем наблюдать за боевыми действиями в режиме реального времени.
        - Но пока никаких боевых действий, я надеюсь, нет?
        - Мы стоим нос к носу с их флотом. Три французских эсминца и два авианосца заняли позицию рядом с китайскими кораблями. Мы ждем указаний, мистер президент.
        - Дамы и господа, - сказал Макати, - до тех пор, пока китайский лазер не прервет спутниковую связь, вам всем обеспечены лучшие зрительские места на премьере новой мировой войны. Чарли, что скажешь?
        Генерал Мур поднялся:
        - Я получил рапорт от капитана авианосца «Кеннеди», сэр. Он сообщает, что китайские ракетные батареи на материке проявляют активность, сэр.
        - Как мы на это отреагировали?
        - Серией полетов наших истребителей. Низкие бреющие полеты, мистер президент, прямо над палубами.
        - Хорошо. Это заставит их поприжать хвост.
        Дверь распахнулась, и охранник впустил молодого морского офицера из Пентагона капитана Тони Гуэрнси - тот выглядел крайне взволнованным.
        - Мистер президент, - сказал Гуэрнси, - я получил сообщение, что китайские ракеты «вода - вода» присоединились к флоту. Мы можем потерять - Господи! - мы можем потерять…
        - Мы ничего не потеряем, Тони, черт возьми! - повысил голос президент. - Чарли, пусть наши истребители полетают над материком. На сотне футов. Пусть эти ублюдки видят, что мы не шутим.
        - Есть, сэр!
        - О чем они, черт побери, думают, Джон? Там, в Пекине?
        - Их пять или шесть человек в комнате, сэр. Там царит невероятная паника из-за «Неожиданного поворота». Но они думают, что взяли нас за жабры этим океанским лайнером.
        - Пока еще не взяли. А что там с этими гребаными танкерами? Кто этим занимается?
        - Я, мистер президент, - сказала симпатичная блондинка Пэм Ховар из Комитета национальной безопасности. - «Счастливый дракон» остановлен катером береговой охраны недалеко от Форт-Джефферсон во Флорида-Кис, танкер направлялся в Майами. Капитан и экипаж оказали яростное сопротивление. Оставшихся в живых членов команды немедленно сняли с борта. Танкер отбуксировали в открытое море и затопили. С «Изумрудным драконом» произошла похожая история возле Порт-Артура в Техасе, сэр. Понадобилось три катера и два вертолета, чтобы остановить его. Теперь он лежит на дне в Мексиканском заливе.
        - Это хорошая новость, - улыбнулся президент. - А что еще с одним - «Супердраконом»?
        - Похоже, что дракон мертв, сэр. Местные рыболовные суда сообщают о сильнейшем взрыве в Северной Атлантике. Он произошел час назад, в ста милях к востоку от Мыса Надежды. Танкер просто исчез с радаров.
        - Случайность?
        - Сомневаюсь, что мы когда-нибудь точно узнаем причину, сэр.
        - Понятно. Значит, генерал Мун и китайские мандарины посылают нам сигнал, что они не шутят. Еще что-нибудь? Никто больше ничего не хочет сказать?
        - Капитан Мариуччи только что звонил с «Левиафана», сэр. Он говорит, что они завели две турбины и двигаются в направлении Эмброуз-Лайт. Идут на скорости почти тридцать один узел.
        Президент поднял голову и улыбнулся.
        - Да благословит Господь Америку! - сказал он.
        - Капитан «Морского волка» сообщает, что он идет к континентальному шельфу на встречу с «Левиафаном».
        - И?
        - Он никак не сможет добраться туда к назначенным четырем часам, если не разгонит этого монстра до скорости, которая очень, очень сильно превышает установленные параметры.
        - Передай Фразеру, что я сказал ему забыть об этих чертовых параметрах. Налогоплательщики подарили ему подводный «Феррари» за два миллиарда долларов. Скажи ему, что сейчас самое время использовать его на полную катушку.
        - Да, сэр. Полагаю, самое время также сказать ему о наличии ядерной бомбы на борту «Левиафана»?
        - У него есть доступ к операции «Неожиданный поворот»?
        - Нет, сэр.
        - Теперь есть. Скажи ему, чтобы пошевеливался.
        63

3:34
        Офицер военно-морского флота США Персифор Фразер - капитан ССН-21, штурмовой ядерной подводной лодки «Морской волк», был крайне недоволен. Его субмарина была самой тихой и самой быстрой подлодкой в мире. На пути к Блок-Айленду они прошла пол-Атлантики за сорок восемь часов!
        Достаточно сказать, что Фразер не привык опаздывать. А в этот раз сам президент проел ему всю плешь, что надо успеть вовремя.
        Его любимый «Морской волк» может опоздать всего на три минуты и из-за этого не сможет остановить уродов.
        Каждый раз, когда капитан смотрел на часы, он испытывал крайне неприятные ощущения. Черт подери! Он не успевал к назначенному времени!
        Его команда из четырнадцати офицеров и ста двадцати четырех моряков была в море в тот трагический день - 11 сентября. Из-за специфики работы он имел ограниченный доступ к информации о том, что происходило тогда в городе. У многих из них были семьи и друзья в Нью-Йорке и Пентагоне. На их страну напали, и они вполне могли помочь. Пришел срочный приказ отправляться прямо в Средиземное море, чтобы присоединиться к «Томагавкам» и пусковым платформам в этом районе.
        И «Морской волк» прекрасно себя показал.
        Теперь Фразер должен был привести свою подлодку к «Стене».
        Если нужно избавиться от большой ядерной бомбы, лучшего места просто не найти - глубина там около пяти километров.
        Фразер искоса глянул на двух моряков, стоявших рядом - чисто выбритые, энергичные, они отражали настроение всей его команды. Как и их товарищи, которые сейчас были за полмира от них - в Тайваньском проливе, они собирались смести тех, кто терроризировал Америку, - чертовых красных китайцев.
        Фразер так сжал поручни, что у него руки побелели.

3:39
        Президент стоял и беспомощно смотрел, как бегут секунды на электронных часах на стене. Пока «Левиафан» не выведен из игры, у него связаны руки. Все уже наточили ножи. Тихоокеанский флот и китайский флот готовы были вцепиться друг другу в глотку. Президенту понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не выдать истинные чувства, когда он заговорил.
        - Джон?
        - Да, сэр.
        - Двадцать минут. Уже должна появиться какая-то новая информация. Выкладывай.
        - Они выдвигают все новые требования, сэр.
        - И чего они хотят?
        - Чтобы мы ушли из Ирака.
        - Скажи им, чтобы они убрались из Омана. Что еще?
        - Капитан Фразер сообщает, что он находится в двадцать одной миле от цели.
        - А цель?
        - Мы направили туда вертолет СХ-60 «Морской ястреб», сэр. Скоро он должен увидеть лайнер. Если «Левиафан» сохранит нынешнюю скорость, он подойдет к «Стене» через восемь минут в три сорок семь.
        - Дальность действия торпед «Морского волка»?
        - Шесть миль.
        - Скажи капитану Фазеру, чтобы он запустил две, когда подойдет на десять миль, и столкнул судно прямо в подводный каньон.
        - Сэр? Десять миль превышают…
        - Ты слышал, что я сказал?
        - Сэр, на борту этого судна трое хороших ребят, и я думаю…
        - Сделай все, что сможешь, чтобы предупредить Хока. Пытайся с ним связаться. Но я не могу рисковать жизнями сотен тысяч. Делай, как я сказал!
        - Слушаюсь, сэр!
        Президент встал и пошел к двери. На полпути Гуч перехватил его взгляд.
        - Если мы хоть немного ошибемся в расчетах и корабль взорвется на краю каньона или на мелководье, от ядерного взрыва поднимется волна зараженной воды высотой пятьдесят футов. По Пятой авеню люди будут пробираться вплавь. А после этого светиться в темноте, сэр.
        - Нам придется рискнуть, Джон. Мне нужно, чтобы этот корабль пошел на дно.

3:47
        - Какие у него проблемы, черт его подери? - спросил Хок у Мариуччи. Хок несколько раз начиная с трех тридцати включал сигнализацию, призывающую всех покинуть корабль. Слух о надвигающемся ядерном взрыве быстро распространился по кораблю. Всем китайским техникам власти Пекина приказали в случае эвакуации спрятаться и ни при каких условиях не покидать корабль. Теперь они выбирались из своих укрытий и бежали к прогулочной палубе. Ярко-оранжевые спасательные шлюпки, оснащенные моторами, висели по тридцать штук на каждом борту корабля на высоте пятидесяти футов над водой.
        Две полные шлюпки уже были спущены на воду и скрылись за горизонтом. Третья тоже была готова к спуску. Капитан Дешеверо, который заявлял сначала, что останется на корабле до конца, передумал. Теперь он сидел на носу, яростно курил и проклинал Бонапарта. Фон Драксис пропал. Хок подумал, что он, наверное, сделал единственную разумную в данной ситуации вещь - спрыгнул за борт.
        У Хока в руках был пульт, он готов был нажать на кнопку, чтобы опустить лодку. Последний оставшийся на борту китайский техник метался по палубе и вопил во все горло.
        Мариуччи сказал, забираясь в шлюпку:
        - Он говорит, что не сядет в шлюпку без остальных коллег.
        Хок посмотрел на мужчину:
        - У тебя одна секунда: садись или мы уплываем.
        Тот резко развернулся и побежал к корме. Хок посмотрел на часы и сказал:
        - Двенадцать минут.
        - Ладно. Все, - сказал Мариуччи. - Залезай и давай сваливать отсюда. - Хок не двинулся с места. У него был странный вид. Что-то случилось.
        - Где Тайнан? - промолвил он наконец.
        - Черт, я не знаю, - удивился Мариуччи. - Я думал, что он вот-вот появится.
        - Где ты его видел в последний раз?
        - В баре, он отправлял китайцев к шлюпкам.
        - В каком баре? Здесь их штук тридцать.
        - В том, где мы в первый раз увидели фон Драксиса.
        - «Нормандия»? Как быстро мы забываем.
        - Алекс, нам нужно убираться отсюда. Сейчас же!
        Хок нажал на кнопку, и шлюпка быстро пошла вниз по борту.
        - Запрыгивай! - крикнул Мариуччи.
        - Я не могу оставить человека, Джон. Я поплыву на следующей. - Хок подбежал к ближайшей лестнице и помчался по ней, перепрыгивая через три ступеньки. Насколько он помнил, «Нормандия» была на палубу выше, в носовой части корабля. У него оставалось меньше десяти минут, чтобы найти Тайнана и убраться с чертового корабля.
        64

3:48
        - Мистер президент, - сказал Джон Гуч, - «Морской волк» в десяти милях от цели и продолжает движение. «Левиафан» находится в миле от «Стены» и двигается на скорости тридцать узлов на автопилоте. Доберется до «Стены» ориентировочно через две минуты.
        - На корабле никого не осталось?
        - Мы никого не видим на борту. Поисковая команда береговой охраны и спасательный вертолет, который приближается к цели с севера, сообщили, что видят две спасательные лодки. Все места в них заняты.
        Все места?
        - Так сказал пилот вертолета, сэр.
        - Значит, вероятнее всего, они эвакуировались. Сообщи «Морскому волку», пусть запускает торпеды.
        - Да, сэр.
        - До китайского премьера дозвонились?
        - Как раз сейчас дозваниваются, мистер президент.
        - Хорошо. Свяжись с Хоком по рации. Убедись, что он в безопасности.
        - Я пробую каждые двадцать секунд. Он не отвечает, сэр.
        - Наверное, ему не до этого. Пробуй еще.

3:50
        Хок ворвался в бар «Нормандия» и быстро окинул взглядом большую комнату. Пусто. Тайнан мог быть где угодно. У него осталось девять минут. Меньше. Его мобильник снова зазвонил. Он звонил постоянно. Что, черт возьми, они хотели узнать? О чем он мог им сейчас сообщить? Разве что отрапортовать о своей надвигающейся кончине. Алекс услышал тихий стон, донесшийся из-за дивана, стоявшего слева от него, и побежал в ту сторону вдоль столов. Он увидел распростертого на полу Тайнана, взгляд у него был рассеянным, грудь тяжело вздымалась, рубашка залита кровью.
        Хок наклонился и мягко с ним заговорил:
        - Тайнан, если ты меня слышишь, сожми кулак.
        Его правая рука медленно разжалась, а потом накрепко закрылась.
        - Фон Драксис, - прохрипел Тайнан. - У него… у него был нож, и он… я не видел его, он просто…
        - Держись, Тайнан, я вытащу тебя отсюда, - сказал Хок, просовывая руки под крепкого мужчину.
        - Готов? Ну, давай!
        Хоку понадобилось напрячь все силы, чтобы подняться на ноги с умирающим мужчиной на руках. Он побежал к двери. Еще десять ярдов, и он на палубе. В дверном проеме появилась темная фигура и, опустив голову, двинулась на него.
        Фон Драксис? Как он мог сбежать? Он был похож на разъяренного быка. Его белый смокинг был закапан кровью Тайнана. Хок продолжал идти вперед, немного передвинув Тайнана на правое плечо, чтобы освободить левую руку. У немца в руке все еще был зажат нож.
        - А, милорд Хок! - крикнул фон Драксис, брызгая слюной. В его глазах бушевала ярость. - Я наконец-то понял, кто ты такой. Мне сказал генерал Мун. Ты не Джордж Моран. Ты тот ублюдок Хок, да? Тот самый, который…
        - Уйди с дороги! - Хок не остановился.
        - Ха! Ты думаешь, что выйдешь отсюда? Покинешь корабль, как эти китайские крысы? Я говорил Люка, что нельзя полагаться на китайцев. Ну, давай, иди сюда! Ты никуда не…
        Хок ударил мужчину по носу кулаком. Раздался треск кости, как звук сухой ветки, разломившейся пополам. Фон Драксис выпустил из рук нож. Он закрыл лицо руками, с подбородка закапала кровь, ноги у него подогнулись. Немей упал. Он пытался подняться, но не мог этого сделать.
        - Ты думаешь, это конец? - На губах у него застыла красная пена.
        - А ты думаешь нет?
        - Бонапарт и я непобедимы! Непотопляемы, как этот прекрасный корабль, который я построил. Мы…
        - Бонапарт пойдет ко дну так же, как ты и твой корабль.
        Хок на секунду остановился у крутой лестницы, ведущей вниз к шлюпкам. С Тайнаном на плече спуститься он не сможет. У него оставалось всего пять минут. Времени на то, чтобы опускать лодку, все равно нет. Нет. Мобильник у него в кармане снова зазвонил, и Алекс извлек его наконец-то на свет Божий.
        - Хок. - В его голове прокручивалось бессчетное количество мыслей в поисках выхода из положения.
        - Алекс, это Джек Макати. Ты в шлюпке? Не на корабле?
        - Нет, сэр. Боюсь, что нет. Я не в шлюпке. Мы уже-уже над «Стеной»?
        - Алекс, торпеды запущены! Да, давно уже над «Стеной». Сейчас же уходи с корабля!
        - Хорошо. Прекрасная идея! Не будет никакого толку, если вы не затопите этот корабль…
        - Это уже мои проблемы! Послушай меня, черт подери! Убирайся с этого хренова…
        - Мистер президент, у меня здесь тяжелораненый. Он не выкарабкается, если ему не оказать медицинскую помощь. Или…
        - Алекс, ты видишь вертолет? Это береговая охрана… Погоди-ка… Кто-нибудь, скажите пилоту, чтобы он сбросил канат… Хок все еще на борту этого проклятого корабля! Алекс, послушай меня. Отойди куда-нибудь, где ты сможешь…
        Хок пошатнулся от веса ноши. Внимательно, вглядываясь в небо, он двинулся вперед к поручням и открытой палубе. Одновременно он услышал и увидел вертолету правого борта, летящий низко над водой. Экипаж в оранжевых костюмах стоял у открытого проема.
        - Алекс, ты все еще там? У тебя одна попытка!
        - Да, сэр, я… - резкий удар сзади. Словно молотком по спине. Резкая боль. Чертов немец! Чертов нож! Алекс упал на левое плечо и перекатился на спину, пытаясь удержать Тайнана.

3:52
        - Экипаж вертолета, с вами говорит президент. Вы меня слышите?
        - Так точно, мистер президент, говорит экипаж вертолета «Янки Виктор». Я вижу вашего человека, сэр. Он на верхней палубе. Там происходит какая-то борьба, он упал, сэр.
        - Послушай меня, сынок, у тебя три минуты до того, как этот корабль взлетит на воздух и прихватит тебя с собой.
        - Да, более того, сэр, я счастлив сообщить вам, что вижу две торпеды в паре миль отсюда, и они быстро приближаются. Так что у нас всего одна попытка. Он, кажется, снова поднялся на ноги. Он… я, э… Кто-нибудь может мне сказать, что там происходит?
        - На это нет времени. Снимите его с этой палубы. И пусть врачи приготовятся к приему раненого. Выполнять сейчас же.
        - Есть, сэр. Сеть для спасения двух человек готова. Мы начинаем.

3:54
        Хок поднялся на ноги. Он пытался дотянуться рукой за спину, чтобы понять, там ли еще нож, когда столкнулся лицом к лицу с ухмыляющимся немцем. Его нос раздулся в два раза больше прежнего. На губах и подбородке виднелись сгустки запекшейся крови.
        - Я сваливаю, - сказал фон Драксис. - Мне нужно валить отсюда.
        - Конечно. - Хок резким движением приподнял немца с палубы и бросил через поручни в море. - Я настаиваю.
        Его очень удивило, как легко он снова закинул Тайнана себе на правое плечо. Вертолет повис прямо у него над головой. Ярко-красная спасательная сеть свисала из открытого проема, раскачиваясь из стороны в сторону. Отчаянно пытаясь удержать Тайнана на плече, Алекс оперся одной ногой о поручень и вытянул вперед правую руку. Сеть была мучительно близко.
        Вертолет сместился влево и еще раз качнул к нему сетку..
        - А это еще что за черт? - Два дымных следа от торпед тянулись к кораблю у самой поверхности черной воды. Одна резко повернула к корме, другая полетела дальше, к носу. Сто пятьдесят ярдов… Господи! Оставались считанные секунды до взрыва, и к нему снова качнулась спасательная сеть!
        Алекс протянул руку и ухватился за нее. Секунду повозился с ней, потом подтянул на палубу. Он задвинул Тайнана в отверстие так осторожно, как только мог в сложившихся обстоятельствах, и сам залез внутрь.
        - Тайнан! - закричал Хок мужчине, лежащему у него на руках, перекрывая оглушающий рев мотора вертолета. - Мы сделали это! С тобой все будет в порядке! Только держись!
        И в этот момент торпеды врезались в корабль и взорвались. Хок почувствовал, как сетка внезапно дернулась, и вертолет устремился в небо.

3:57
        За первыми двумя торпедами последовали другие. Одна прошла в сантиметре от носа, резко свернула направо, развернулась и врезалась в левый борт со второй попытки. Торпедный залп, который дал «Морской волк», уже нанес кораблю сильнейшие повреждения, но он все еще держался на плаву. Еще одна полоска - еще один взрыв. В корпусе корабля появлялось все больше пробоин. Корабль распался на две части. То, что осталось от гигантского лайнера - примерно две трети, никак не шло ко дну. Корабль слегка накренился на правый борт, но водонепроницаемые отсеки гоняли воду с правого борта на левый и обратно, и «Левиафан» твердо держался на плаву.
        Боже правый! Все оказалось так, как Алекс и думал. Торпед любой мощности не хватит, чтобы потопить этот чертов корабль! На нем по всей длине были установлены водонепроницаемые перемычки! Хок заметил что-то сзади.
        Ага, все-таки президент его не подвел!
        К ним стремительно приближалась эскадра истребителей. Они летели в тридцати пяти футах над поверхностью воды. Алекс заметил огненные вспышки под крыльями. Две белые полоски протянулись к лайнеру. Потом запуск произвели другие пилоты. Смертоносные ракеты ударили по огромному кораблю.
        Кормовой отсек поднялся перпендикулярно водной поверхности и начал медленно погружаться в воду. Невзор-вавшаяся бомба, сжимаемая невероятным давлением, ушла на дно морской пропасти.
        65
        В зале для совещаний в Белом доме повисло молчание. Взгляды всех присутствующих были прикованы к монитору: корабль наконец затонул.
        - Мистер президент, - сказал Джон Гуч, - премьер-министр Китая все еще на линии.
        - Ну и как у него настроение?
        - Если целью «Неожиданного поворота» было оказать психологическое давление на правительство Китая, то мы достигли чего хотели, и даже больше. В данный момент премьер-министр Су Нинг боится даже вздохнуть.
        - Хорошо. Пусть еще подождет. Дайте мне поговорить с Алексом Хоком. Пусть кто-нибудь даст ему рацию.
        - Он на связи, сэр.
        - Алекс?
        - Да, сэр.
        - Есть какие-нибудь признаки того, что в киле произошел взрыв, когда корабль затонул?
        - Никаких, мистер президент. Удар реактивной ракеты отправил то, что осталось от корабля, прямо на дно.
        - Значит, он на дне?
        - Так точно, сэр. Если даже бомба все еще существует, она на глубине двух с половиной миль, сэр. И выведена из строя.
        Раздался спонтанный взрыв аплодисментов и громкие радостные возгласы собравшихся.
        - Хорошо. Это очень хорошая новость. Не мог бы ты оставаться на связи, Алекс, я собираюсь сообщить китайцам о последних событиях.
        - Да, сэр. Я никуда не спешу.
        - Что слышно от «Морского волка»?
        - Мистер президент, «Морской волк» сообщает о полном отсутствии каких-либо акустических признаков взрыва. Ни взрывной волны, ни толчков. Показания гидролокаторов подтверждают, что киль на дне. На изображениях, которые они получают, видны разбросанные по дну океана обломки. Ни одной части, достаточно крупной для того, чтобы это могла быть ядерная бомба. Ни следа радиоактивной утечки, сэр.
        - Твоя оценка этой информации?
        - Ядерной угрозы Нью-Йорку больше нет.
        Президент глубоко вздохнул и взял трубку, которую ему протягивал морской офицер.
        - Президент на связи, - сказал он.
        - Да, - сказал премьер, - я уже слишком долго жду. Мое терпение на исходе.
        - Мистер Су, китайскую бомбу в Нью-Йорке нейтрализовали. Я подготовил новый список наших требований. Ваши помощники готовы?
        Последовала минута изумленного молчания.
        - Нейтрализована? Что вы хотите этим сказать?
        - Больше вам меня пугать нечем. Вы поняли?
        - Подождите, я хочу получить подтверждение этой информации…
        Послышались какие-то приглушенные звуки жаркой дискуссии, потом Су сказал:
        - Продолжайте, мы готовы вас выслушать.
        - Хорошо. Сейчас я зачитаю вам список требований США. Как только вы их выполните, я остановлю операцию «Неожиданный поворот». Вы меня поняли?
        - И каковы ваши требования?
        - Вы повышаете голос, мистер Су.
        - Прошу прощения. Так каковы ваши требования, мистер президент?
        - Так-то лучше. Во-первых, я хочу, чтобы вы приказали своим морским и воздушным силам немедленно покинуть Тайваньский пролив. Я хочу, чтобы вы свернули батареи на берегу. Немедленно, мистер Су? Вы меня поняли? Мое терпение на исходе.
        Президент слышал, как Су торопливо переговаривался с кем-то по-китайски. Потом премьер снова заговорил.
        - Да. Они отступают. Пожалуйста, продолжайте.
        - Я должен знать, что это исполнятся. Сейчас же.
        - Это исполняется, мистер президент. В этот самый момент отдают приказы командирам.
        - Хорошо. Во-вторых. Это длинное требование, так что слушайте внимательно. Я хочу, чтобы вы гарантировали немедленный отход всех китайских военных и политиков из Омана. Я хочу, чтобы китайцы перестали под видом миграции проникать в Судан. Вы также сообщите правительству президента Бонапарта, что больше не поддерживаете их присутствие в Омане. Дайте ему предельно ясно понять, что у США и Китая единое мнение по этому вопросу. Мы оба настаиваем на том, чтобы все французские морские и наземные силы немедленно покинули Залив. И на том, чтобы семье султана, которая сейчас направляется с острова Масара в Маскат, гарантировали безопасность во время возвращения домой.
        - Хорошо. Секунду. Мы работаем над этим.
        - Хорошо. И последнее. Я хочу, чтобы Китай прекратил постоянно нагнетать обстановку на Тайване. Он не является собственностью Китая. Если вы хотите продолжать наше взаимовыгодное экономическое сотрудничество, вы увидите определенную мудрость в этом требовании.
        - Да, мистер президент.
        - И еще одно требование, мистер Су, от меня лично. В этом деле активно участвовали четыре человека с нашей стороны. Если им нанесут хоть малейший урон, все наши договоренности будут считаться недействительными. Вот фамилии этих людей: Брок, Конгрив, Джонс и Хок. Записали?
        Президент попрощался, обвел взглядом всех присутствующих:
        - Он отдал приказ о немедленном отступлении.
        - Слава богу, - сказал кто-то.
        - Проверьте все, хорошо, Чарли? Нам нужно точное подтверждение.
        - Есть, сэр! - ответил генерал, на его губах заиграла улыбка.
        После этого не было взрыва аплодисментов, просто усталые лица и огромное облегчение. Джон Гуч положил президенту на плечо руку:
        - Мистер президент, каков был ответ на требование в отношении Омана?
        - Он сказал, что сейчас же прикажет Бонапарту вывести войска, очень дипломатично сказал, что Бонапарт вот-вот слетит со своего места, а пока заперся в Елисейском дворце, окруженный охраной.
        Гуч сказал:
        - У Интерпола есть ордер на арест президента Франции по обвинению в убийстве. Дело очень крепкое. Есть свидетельство очевидца. Самое сложное - притащить Бонапарта в суд.
        - Тебе нравится идея взвода американской пехоты, берущего штурмом Елисейский дворец, Джон?
        - Вы чертовски правы, сэр, - с улыбкой признал генерал Мур.
        - Совсем не нравится, - сказал Гуч, поправив очки на носу.
        - Хок все еще на связи? Алекс, ты здесь?
        - Все еще здесь, сэр.
        - Твоя оманская команда в сборе?
        - Ее можно собрать за двенадцать часов, сэр.
        - Хорошо. Есть еще одно срочное дело, с которым нужно разобраться.
        - Париж, сэр?
        - Париж.
        Хок смотрел, не выплывет ли кто-нибудь на поверхность, но никто не появился.
        Сетку подняли в вертолет. Глубокая рана причиняла Алексу резкую боль. Он молча терпел, глядя, как Тайнана вынимают из сетки. Парень еще дышал, но потерял много крови. Хок ничего больше не мог для него сделать.
        Он созерцал смертные судороги огромного океанского лайнера, испытывая одновременно ужас и чувство удовлетворения. В отличие от большинства подобных катастроф эта не оставила в море множество охваченных паникой людей, молящих небо о милосердии. Нет, после «Левиафана» осталась лишь серовато-белая дымка. Она, как покров, повисла в нескольких футах над поверхностью моря.
        Уже скоро океан будет абсолютно чистым. Вертолет развернулся и набрал высоту. Алекс бросил последний взгляд на могилу лайнера.
        Все кончено.
        ЭПИЛОГ
        Париж станцевал свое последнее танго. Кто-то нажал не на ту кнопку и забыл включить город света. Конечно, тотальное отключение электричества не было случайностью. Бонапарту ничего не оставалось, как пойти на эту крайнюю меру. За неделю до этого китайцы бросили его на растерзание волкам, и теперь волки были у самой двери. И тогда Бонапарт приказал отключить во всем Париже электричество, вернув парижан в 1944 год. В девять наступал комендантский час. Любой, кого ловили на улице позже, отправлялся за решетку.
        У Джет была очень веская причина. Она бежала, спасая свою жизнь.
        Из Гонконга она прилетела в Париж, надеясь, что это лучшее место, чтобы спрятаться. Туту нее была квартира - скромное гнездышко, которое она когда-то делила с любовником Шатци. Десять лет назад после очередной ссоры он сказал ей, чтобы она выметалась. Он перестал оплачивать квартиру, счета за тепло и электричество. Но она осталась и в конце концов выкупила квартиру под вымышленным именем. Это было место, о котором никто не знал.
        Она запрыгнула в свой «мерседес», глубоко вздохнула и заставила себя медленно отъехать от обочины. Фары у всех машин, включая ее собственную, были выключены. Поэтому ехать было очень сложно.
        Направляясь в Тюильри, Джет видела маячившую вдали Эйфелеву башню, которая торчала, как черный перст, указующий на небеса. Единственным огоньком на всей башне был маленький красный предупредительный фонарь для самолетов. Во всех окнах было темно. На фоне звездного неба чернели древние каштаны, выстроившиеся по обеим сторонам улицы.
        Джет нервно поглядывала в зеркало заднего вида. Полицейская машина ехала за ней почти вплотную уже два квартала, потом вдруг неожиданно свернула на улицу Георга Пятого. Сжав руль левой рукой, она заметила, поднеся зажигалку к сигарете, что ее правая рука дрожит. Ничего удивительного, что ее нервы натянуты как струна. Сегодня утром в ее квартиру пришли офицеры госбезопасности в штатском.
        Она сбежала по черной лестнице, ничего не успев взять с собой. Через шесть часов вернулась. Джет наблюдала за входом, сидя на скамейке в маленьком парке через дорогу. Спустя четыре часа она решила рискнуть, пробежала по бульвару, заскочила в подъезд и взлетела по лестнице к своей квартире на третьем этаже. В ней все было перевернуто вверх дном, но Джет не обратила на это никакого внимания. Ей понадобилось десять минут, чтобы забрать то, что ей было нужнее всего - деньги и пистолет из маленького сейфа в полу, спрятанного под горой туфель. Да еще некоторые украшения.
        По пути назад Джет забрала щенка шарпея, которого она назвала Стокли. Теперь собака сидела на соседнем си-деньи в черной сумке. На коленях лежал маленький пистолет. Она решила, что, если ее кто-нибудь остановит, будет стрелять.
        Джет под вымышленным именем сняла номер в «Ритце» и позвонила по номеру, которым велел ей воспользоваться Сток в крайнем случае. Совершенно неожиданно Сток оказался в Париже. Он не сказал точно, для чего, но догадаться было несложно. Бонапарт забаррикадировался в Елисейском дворце. На крыше засели снайперы, во дворе - танки. Никакая резолюция ООН не могла заставить его оттуда выйти.
        Джет попросила помочь ей выбраться из Парижа. Сию же минуту. Он сказал, что понимает и что-нибудь придумает. Он позвонит ей на сотовый сегодня после девяти и скажет, что делать.
        Она ехала на средней скорости к тому месту, которое назвал Сток. В глубине сознания шевелились воспоминания. Не ее личные воспоминания, а новостные хроники оккупированного нацистами Парижа. Тени людей, спешащих по темным улицам, отчаянно стремящихся добраться до дома, запереться в безопасном пространстве квартир. Она проехала мимо съемочной группы Си-эн-эн, которая использовала все доступные ей источники света, чтобы заснять рассказ репортера о темноте, охватившей Париж. Неподалеку раздался приглушенный хлопок, и горизонт осветила яркая вспышка.
        Камера с бешеной скоростью развернулась, пытаясь запечатлеть момент.
        «Де жа вю», - подумала Джет.
        По радио говорили американские репортеры. О нынешней ситуации ходило множество самых противоречивых слухов. Сторонники Бонапарта полагали, что окруженный император - последняя надежда нации. Тем не менее петля вокруг шеи Бонапарта затягивалась. Противники утверждали, что он заплатил определенным группам за то, чтобы они бегали по городу и стреляли во всех, кто неправильно отвечал на их вопросы. Они говорили, что президент валит все на англо-американские бомбардировщики, которых никто не видел. Он заварил кашу с отключением электроэнергии, а бомбы все равно продолжали взрываться.
        Ходили разговоры, что Бонапарт сам взрывал здания, чтобы его военная полиция могла еще сильнее подмять страну. Чтобы еще больше сторонников с оружием в руках встали на его защиту.
        Люди, которые говорили подобные вещи, исчезали каждую ночь.
        Джет свернула на мост Луи-Филиппа и, переехав через Сену, попала на крошечный остров Сен-Луи. Увидела свободное место, оставила машину и пошла по улице. Джет шла быстро, оглядываясь по сторонам. На улице, кроме нее, никого не было. По крайней мере, она никого не видела. Джет полагала, что за ней никто не следит с того самого момента, как полицейская машина свернула в переулок.
        Стокли дал ей четкие инструкции. Она побежала по ступенькам, ведущим к набережной. Потом пошла к восточной оконечности острова.
        Она остановилась и зажгла сигарету. Две башни собора парижской Богоматери с потушенными прожекторами чернели на фоне неба. Джет различила наверху фигуры горгулий, и по спине у нее побежали мурашки. Она оглянулась на мост, по которому только что проехала. Никого.
        Внезапно на южной башне зазвонил колокол Квази-моды. Было без пятнадцати двенадцать. Джет посмотрела на другой берег реки, не зная, чего ждать и кто будет встречать ее.
        Послышалось тихое гудение. Звук шел с восточной стороны острова Сите. На моторную лодку не похоже. Больше смахивало на маленький самолет, летевший очень низко. Что бы это ни было, его скрывали деревья и ряды зданий на другой стороне реки. Джет снова бросила нервный взгляд на мост, а потом повернулась к Сене.
        Да, это был самолет, теперь она его видела. Но кто это был - друг или враг?
        Маленький гидроплан летел прямо над рекой и направлялся прямо к Джет. Она видела, как самолет сбросил скорость, а потом слегка задрал нос, перед тем как поплавки соприкоснулись с поверхностью воды. Поднялся столб брызг. В ту же секунду пилот заглушил мотор.
        Джет застыла. Боже мой, подумала она, если тот, кто был на борту, хотел причинить ей зло, она никак не сможет защититься. Здесь некуда бежать, негде спрятаться.
        Гидроплан снова включил двигатель и стал приближаться. Окно со стороны пилота открылось. Рука Джет скользнула в сумочку, нащупывая пистолет, но в окне возникло знакомое лицо. Волнистые черные волосы. Он улыбнулся и жестом пригласил ее в самолет.
        - Давай, - крикнул Алекс Хок, - запрыгивай! А то за нами тут целая компании тащится!
        - Какая компания? - крикнула Джет. инстинктивно оглянувшись на мост. Появился черный седан, с визгом затормозил, и все четыре двери распахнулись одновременно. Джет не обязательно было видеть их лица. Она уже знала - Те-By.
        Хок вылез на поплавок и протянул ей руку. Маленький самолет был совсем близко от набережной, оставалось всего несколько футов.
        - Прыгай! - сказал Хок. - Давай!
        - Возьми собаку! - откликнулась Джет, передавая ему сумку.
        Перед тем как прыгнуть, она еще раз оглянулась. Их было четверо. Один вытянул руку в сторону самолета.
        Что он делает? Показывает?
        Нет, стреляет. Вокруг образовалось множество маленьких гейзеров.
        Джет забралась внутрь. Хок в секунду оказался рядом, дергая рычаг и захлопывая дверь.
        - Рад снова тебя видеть! - Рев мотора для такого маленького самолетика был просто невероятным. Они уже неслись в сторону от набережной. Джет скорее почувствовала, чем услышала тихий, внушающий беспокойство звук, идущий из-под крыла. И увидела линию маленьких черных дырочек, появившихся на обшивке. Гидроплан резко ускорился и завилял - Хок пытался увернуться от пуль, летящих с моста.
        - Я тебя тоже! - ответила Джет.
        - Пристегнись, - сказал Хок. - Здесь немного тесновато. Извини.
        - Извини? Да я просто поражена тем, что ты здесь…
        - Сейчас крутой вираж - держись.
        Скорчившейся в кабине Джет казалось, что самолет вот-вот развалится на части. Вибрация и шум были просто невообразимыми.
        С секунду она думала, что Алекс собирается пролететь под аркой моста. Потому что с таким размахом крыльев и на такой высоте пройти над мостом было невозможно. Вдруг нос самолета пошел вверх. Когда мост полностью закрыл ей обзор, Джет почувствовала, что они оторвались от воды. Она затаила дыхание, боясь взглянуть на Хока, потом поняла: они сделали это - прошли над мостом. Поплавки были всего в футе над машиной. Они промчались над Аркол ьским мостом так низко, что мужчины попадали на холодный булыжник.
        Она посмотрела вниз на город и надела на голову наушники. Сверху Париж казался еще более черным.
        - Что ты здесь делаешь? - спросила Джет, глядя на Алекса. - Разве ты не должен сейчас штурмовать Бастилию?
        - Что-то вроде того.
        - Ты оторвался от этого важного дела, чтобы спасти меня?
        - Стокли сказал, что у тебя неприятности. Судя по всему, он не преувеличивал.
        - Спасибо, Алекс. Я не знаю, что еще сказать.
        - Не говори ничего, наверстаем норму по беседам позже. Нам нужно кое-что послушать по радио.
        - А что там?
        - Понятия не имею. Но если сработает, то может спасти множество жизней. Президент согласился выступить в прямом эфире. Все теле- и радиостанции согласились на трансляцию. Увидим…
        Хок повернул ручку радио.
        Джет услышала громкий треск, а потом поставленный голос диктора Би-би-си объявил:
        - А сейчас в прямом эфире из Белого дома обращение президента Соединенных Штатов.
        - Добрый вечер! Сегодня я обращаюсь к старейшим союзникам Америки - отважным гражданам Франции. Французы проливали кровь во время нашей революции. Американцы умирали, борясь за свободу Франции. В саду Нормандии стоит американский мемориал, посвященный миру. На нем выгравированы простые слова, которые я, президент Америки, хочу вам процитировать:
        Из сердец нашей страны
        Течет кровь нашей молодости,
        Которую мы отдаем вам во имя Свободы.
        Сегодня огни в Париже больше не светят. На его улицах царит ужас. Но я говорю, что Франции нечего бояться. Америка и те, кто нас поддерживают, никогда не причинят вам зла. Вину за все ваши сегодняшние несчастья следует возложить на плечи только одного человека - предателя благородных идеалов Франции, тирана, обвиняемого в отцеубийстве, человека, который сейчас скрывается за темными окнами дворца.
        Не поймите меня превратно. Я никого не призываю идти с оружием на этого человека. Сегодня мы молимся о том, чтобы освобожденная Франция снова заняла по праву принадлежащее ей место в братстве свободных наций, уважающих закон.
        Если вы цените свободу и демократию, покажите это. К вам обращены взгляды миллионов людей во всем мире. Я призываю каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка зажечь огонек в окне. Выйти на улицу, забраться на крыши, не с оружием, а со свечами. Осветить небо вашей надеждой.
        Весь мир увидит, что никакие тираны не могут лишить вас света свободы. Тирания не сможет пережить воли свободных людей, так явно направленной против нее.
        Я призываю всех мужчин, женщин и детей: покажите всему миру, что Париж и сегодня остается тем городом, каким он был всегда - сияющим символом демократии и надежды.
        Спасибо. BON SOIR ET BON CHANCE.
        Через несколько секунд Джет потянулась и сжала рукой руку Алекса.
        - Алекс, смотри, вон там. И вон там за рекой. Это потрясающе…
        Хок видел. Все началось всего лишь с нескольких разбросанных точек света тут и там, потом в темноте зажглись маленькие пятна. От центра города они быстро распространились до самых дальних его уголков. Целые улицы вдруг освещались, превращаясь в потоки света.
        Когда они пролетали над крышами домов, то увидели жителей Парижа, которые поднимали вверх зажженные свечи. Через несколько минут весь город переливался огнями.
        - По-моему, сработало, - сказал Хок. Он взял курс в сторону Ла-Манша - домой.
        Алекс так и не увидел вздымающихся над Елисейским дворцом оранжевых языков пламени. Но Хок точно знал - группа смельчаков во главе со Стоили Джонсом, Фитцем Маккоем и Фрогманом выполнит возложенную на нее миссию.
        В конце концов Город света был на их стороне.
        notes
        Примечания
        1
        Ветер (фр).
        2
        Он просто ужасен, да? (фр).
        3
        Я совсем окоченела (фр.).
        4
        Просто отвратительно {фр.).
        5
        Мрачное море (лат.).
        6
        Давай! Быстро! (Фр.)
        7
        Нормальная (фр.).
        8
        Хорошо (ит.).
        9
        Конечно, месье. Никаких проблем (фр.).
        10
        Вместе (фр.).
        11
        Удачи! (фр.).
        12
        Не за что (исп.).
        13
        Прекрасно, не правда ли? (фр.)
        14
        Военная школа (ФР). - Прим. переводчика.
        15
        Черт возьми! (ФР). - Прим. переводчика.
        16
        О, да, «Валькирия», она огромная (ФР.).
        17
        Хладнокровие (фр).
        18
        Праздник, гулянье (фр.).
        19
        Да, мадам (фр.).
        20
        Вечеринка (фр.).
        21
        «В делах людей прилив есть и отлив…» Здесь и далее цитаты из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь». (Прим. переводчика)
        22
        Да здравствует Франция! Да здравствует император, да здравствует Бонапарт! (Фр.)
        23
        Значит, две комнаты (НЕМ.).
        24
        «Красная вуаль» - прилив крови к голове у космонавтов к пилотов реактивных самолетов при выполнении сложных фигур пилотажа. - Прим. пер.
        25
        Как дела? (нем.).
        26
        Германия превыше всего (нем.).
        27
        Стоять! Не курить! (нем.)