Темные воды Майна Оллард Бибер
        Сыскное агентство Макса Вундерлиха. Лучше, чем немецкий детектив
        Эта молодая красивая женщина, Кристина Маттерн, по-настоящему влюблена в банкира Рольфа, в чем частный детектив Макс Вундерлих самолично убедился. И дело не в ее глазах, полных слез и нежной грусти. Оказывается, два года назад Кристина отдала Рольфу свой бесценный бриллиант, чтобы он смог заложить его и поправить свои финансовые дела. Сколько в этом ее поступке было верности, доверия и желания уберечь своего возлюбленного от беды!
        Но не уберегла.
        Средь бела дня в самом центре Франкфурта-на-Майне банкира убивают двумя выстрелами в упор. Несчастная Кристина вмиг становится и одинокой, и нищей. Денег, кроме пропавшего бриллианта, у нее нет, с трудом наскребла на частного детектива.
        Сыщик Вундерлих вскоре выясняет, что убийца - молодой тщедушный блондин в черных очках. Кажется, это серьезная зацепка. Но тут приходит известие, что жена банкира, фрау Бригитта, теперь унаследует девяносто процентов активов банка, который возглавлял ее покойный муж. Расследование, кажется, зашло в тупик…
        Оллард Бибер
        Темные воды Майна
        Решившись, многие могли бы это
        делать лучше, но не многие решились.
        Возможные совпадения имен и названий в этом романе с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.
        
        Часть первая

1
        В конце жаркого августа две тысячи первого года, в субботу, Макс Вундерлих[1 - Wunderlich - чудесный, особенный, редкостный (нем., прим. пер.).] проснулся в комнате, которую уже в течение месяца снимал на верхнем этаже частного дома на окраине Франкфурта-на-Майне у рано овдовевшей фрау Гертнер. Было шесть часов утра. Макс быстро совершил утренний туалет и спустился вниз.
        Фрау Гертнер возилась со своими цветами, во множестве растущими вокруг дома, и приветствовала его словами, которые, судя по ее постоянной хитроватой улыбочке, настолько ей полюбились, насколько были ненавистны самому Максу:
        - Доброе утро, господин сыщик. Снова в свое бюро? И опять без завтрака?
        Он решил промолчать, лишь легонько кивнул, отвечая на приветствие, и, быстро покинув территорию домовладения, поспешил к своему «Рено», припаркованному за углом на Капелленштрассе.
        Вообще говоря, планируя распорядок своей новой деятельности, Макс решил, что суббота у него будет выходным днем, но каждый раз, проснувшись в субботу, ловил себя на мысли, что сыщику достаточно одного выходного - в воскресенье (и даже это в том случае, если нет особых обстоятельств), а суббота должна быть таким же рабочим днем, как и остальные. Правда, уже в течение месяца с момента регистрации «Сыскного агентства Макса Вундерлиха» эти остальные понедельники или четверги мало отличались от суббот и даже воскресений. Они в равной степени могли претендовать называться как рабочими, так и выходными, поскольку были удивительно похожи друг на друга по одной простой причине: работы не было. Оповестив сограждан через печатные средства о существовании своего сыскного агентства и тех услугах, которые оно предоставляет, Макс упорно продолжал ждать и надеяться, но клиент не шел. Нынешняя суббота, по меньшей мере с утра, не подавала ни единого признака того, что закончится иначе, разорвав наконец цепь скучных и однообразных предыдущих дней.
        Мрачные мысли продолжали вертеться в голове бывшего бухгалтера, пока он вел машину в центр Франкфурта, парковал ее недалеко от Берзенплац, а затем медленно брел по этой площади мимо Фондовой биржи по направлению к своему офису. Больше всего его беспокоило то обстоятельство, что те финансовые средства из личных сбережений, которые он запланировал для организации фирмы и начальной стадии ее деятельности, подходили к концу. Ежемесячно необходимо было платить кругленькую сумму за аренду офиса, да и четыреста пятьдесят марок, которые желала получить третьего числа каждого месяца фрау Гертнер, были в его положении совсем не мелочью. Ему становилось тошно, когда он пытался представить, что будет делать потом. На сколько еще хватит его энтузиазма? Наступит ли день, когда он пожалеет, что не воспользовался советом бывшего шефа господина Мюллера и не обратился, заручившись его рекомендациями, в названные им фирмы, где его, Макса Вундерлиха, с руками оторвут? Теперь, за давностью дней, все эти рекомендации потеряли, пожалуй, свою убедительность, а фирмы давно обзавелись другими молодыми хорошими
бухгалтерами, что и немудрено при никак не падающей безработице. С голоду он, конечно, не умрет - он еще молод, и какая-нибудь работенка для выпускника университета найдется. Пугало другое - крушение его юношеской мечты. И это во второй раз!
        Макс дошел до конца Берзенплац и повернул налево, на Шиллерштрассе, где находился его офис. В этот ранний час было еще не жарко. Ночная жизнь Шиллерштрассе (где имелось достаточно увеселительных заведений) с пятницы на субботу закончилась всего лишь пару часов назад. Уборщики еще не вышли на улицу, где во множестве валялись обрывки бумаги, смятые упаковки от съестного и тому подобный мусор. Легкий ветерок шелестел всем этим по мостовой, иногда сбрасывая с переполненных урн пустые пластиковые бутылки, которые гулко катились под ноги редких прохожих (в основном бомжей).
        Молодой человек подошел к единственному подъезду узкого старинного здания, с обеих сторон зажатого более поздними и современными постройками, и остановился, роясь в кармане в поисках ключа. Вскоре ключ был найден и, легко повернувшись в замочной скважине, открыл старую массивную дверь, справа от которой располагалось всего четыре кнопки звонка с соответствующими бирками. Самой нижней из них после кнопок адвоката, стоматолога и единственного квартиросъемщика (каковым являлась старушка столь же древняя, как и это здание) была его собственная в бронзовом обрамлении (что стоило немалых денег) с солидной надписью «МАКС ВУНДЕРЛИХ. СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО».
        Он вошел в прохладный, несмотря на жаркий август, вестибюль и, повернув направо, через несколько шагов уперся в столь же массивную дверь своего офиса, которую отпер тем же ключом. Офис представлял собой комнату около сорока квадратных метров, вся мебель в которой состояла из двух письменных столов, стоящих у противоположных стен (один из столов был предусмотрен для будущего помощника), и потертого кожаного диванчика с небольшим приставным столиком, что, по замыслу Макса, должно было служить зоной для приема потенциальных клиентов. В одном из углов комнаты размещался скромный шкаф для бумаг, слева от которого был закреплен небольшой сейф для хранения особо важных документов и предметов (включая его личный пистолет). Справа от шкафа располагалась ширма, прикрывавшая маленький холодильник со стоящей на нем микроволновкой и небольшой стол, служивший опорой для дешевого кофе-автомата. «Заширменный» интерьер дополнял умывальник с краном холодной и горячей воды, над ним на стеклянной полочке лежали полотенце и туалетные принадлежности. Тут же в стене имелась узкая дверь, за которой скрывался тесный
туалет.
        На столе самого шефа агентства стояла его гордость - компьютер последней модификации, подключенный к интернету. Рядом с монитором располагался стационарный телефон.
        Макс зашел за ширму и достал из холодильника купленный еще вчера вечером и завернутый в фольгу денер-кебаб, развернул его и, вытащив из фольги и положив на небольшую тарелку, поставил в микроволновку для подогрева. Он любил этот турецкий фастфуд и находил его более здоровым по сравнению с американским. Денер-кебаб уже давно распространился и утвердился в Германии и продавался турками, ловко орудующими ножами и руками около вертикального вертела с натянутым на него мясом индейки. Купить его можно было в кебаб-хаусах и других мелких торговых точках. Порой не очень связная немецкая речь того или иного продавца нисколько не снижала великолепных вкусовых качеств блюда.
        Покончив с нехитрой трапезой, Макс приготовил себе кофе, прикурил сигарету и, усевшись на «клиентский» диванчик, снова погрузился в невеселые размышления.
        Так начался его очередной рабочий день. Иногда он с тоской поглядывал на телефон на столе - только по нему могли позвонить клиенты. Проклятый телефон молчал (уже который день). Как назло, сегодня молчал и мобильный в кармане джинсов. По нему могли позвонить приятели, с которыми он общался в последнее время. С ними можно было просто поболтать. Чаще это были разговоры ни о чем, но они привносили определенный колорит в скукотищу проходящих друг за другом дней.
        Макс встал и подошел к шкафу, из которого достал несколько последних номеров «Бильда». Газета относилась к прессе, которую принято называть желтой. Уже в нескольких номерах освещался ход расследования убийства банкира Рольфа Гаммерсбаха. По скупым сведениям в газете можно было заключить, что полиции еще не удалось взять след. В одном из номеров разместили фото мертвого тела банкира, лежащего на спине с повернутой набок головой. В другом номере сообщалось, что в банкира стрелял молодой светловолосый мужчина. Это произошло, когда Рольф Гаммерсбах после обеда в азиатском ресторанчике направлялся в сторону находящегося поблизости банка, владельцем и председателем правления которого он был. Пришедший в себя спустя минуты менеджер ресторана показал, что когда он выскочил на выстрел, то увидел убегающего светловолосого мужчину в темных очках, за которым менеджер даже бежал до самого угла улицы и видел, как преступник, повернув за угол и сев в свой автомобиль (кажется, «Фольксваген»), быстро укатил. Номер машины менеджер, разумеется, не рассмотрел, зато утверждал, что цвет ее был синим. В следующем номере
сообщалось, что при осмотре тела банкира при нем не было обнаружено никаких личных вещей и что в него было произведено два выстрела - первый в плечо и второй в голову, который и оказался смертельным.
        Макс рассеянно перекладывал страницы газет, пытаясь сосредоточиться и построить собственную версию произошедшего убийства. Убийство с целью ограбления? Исключено. Банкир возвращался из ресторана в офис, чтобы продолжить работу. Если в портмоне и были какие-то деньги, то наверняка не та сумма, из-за которой нужно устраивать пальбу средь бела дня. Конкуренты? Или месть партнеров, которых он обвел вокруг пальца? И то, и другое более вероятно…
        Внезапно зазвонил телефон на столе. Он вздрогнул от неожиданности и почти дрожащей рукой схватил трубку.
        - Сыскное агентство. Макс Вундерлих слушает, - сказал он в трубку, стараясь придать твердость голосу и всячески подавляя свой швейцарский акцент.
        Трубка вдруг рассмеялась и знакомым женским кошачьим голосом сказала:
        - Максик, это я, Мартина…
        - Какая еще Мартина?
        - Мартина Хайзе. Неужели забыл?
        Только сейчас до него дошло, что это Мартина, с которой он вместе работал у Мюллера. В памяти быстро пробежала история их любовного романа, которому не суждено было иметь счастливого завершения. Они расстались еще до того, как обанкротилась фирма их бывшего шефа господина Мюллера. Несколько разочарованно он ответил:
        - Ах, Мартина, ну конечно же… Извини, не сразу узнал… Откуда тебе известен номер моего телефона?
        - Максик, ты был более сообразительным, когда работал бухгалтером. Как же ты собираешься расследовать преступления, если твои серые клеточки так тормозят? Или это не ты разместил объявления об открытии сыскного агентства, сообщив подробнейшие данные о контактах?
        Макс понял, что попал впросак, и сообщил извиняющимся тоном:
        - Извини, Мартина, я сегодня не в форме… Заботы одолели, отсюда такая рассеянность…
        - Ладно, извиняю. Ты сегодня не очень, надеюсь, загружен - все-таки суббота… Хотелось бы поболтать о том о сем… Так я подъеду? Или ты не рад?
        Он еще не знал, рад ли этому, но в душе согласился с тем, что ее приход внесет определенное разнообразие в серость будней последнего времени. Макс сказал:
        - Я не против. Записывай адрес.
        - Максик, ты продолжаешь тормозить, - рассмеялась она.
        Он снова спохватился и сказал в трубку:
        - Да, сегодня определенно не мой день… Подъезжай, я жду.
        Они не виделись с тех самых пор, как закрылась контора Мюллера. Макс ничего не слышал о Мартине и не представлял, как сложилась ее дальнейшая судьба. Он закурил, посидел на диванчике, пока тлеющий табак не начал обжигать пальцы, затем, спохватившись, отправился за ширму готовить кофе на двоих. Если бы кто-то спросил его в этот момент, рад ли он звонку Мартины, Макс вряд ли смог бы дать вразумительный ответ. На этот счет у него еще не сложилось никакого мнения.
        Вскоре снаружи нажали на кнопку в бронзовом обрамлении. К его величайшему сожалению, это произошло впервые за прошедший месяц, и человеком, прикоснувшимся к кнопке, был не клиент. Макс вздохнул и пошел открывать Мартине.
        В сумраке вестибюля ему не удалось сколь-нибудь удовлетворительно ее рассмотреть, и он смог это сделать, лишь введя гостью в комнату и усадив на клиентский диванчик. Она была все так же свежа и энергична. Чуть курносый носик, знакомые ему темно-русые волосы стали рыжими. Мартина сняла темные очки и начала говорить, и он понял, что речевой ее поток, так же как раньше, прервать будет сложно. Макс вдруг подумал, что, возможно, эта огромная разница в темпераментах стала одной из причин их разрыва. Он сидел за своим столом и, улыбаясь, слушал.
        На миг она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Макс незамедлительно этим воспользовался.
        - Мартина, я принесу кофе.
        Она понятливо улыбнулась и кивнула. Молодой человек скрылся за ширмой, и через секунды на приставном столике перед диванчиком дымились две чашки кофе. Макс взял пепельницу со своего стола и поставил ее на столик рядом с чашками. Затем сел на диванчик рядом с Мартиной. Он предложил ей сигарету и, когда гостья прикурила, заговорил:
        - А теперь расскажи о себе. Ведь я ничего не знаю о том, как сложилась твоя жизнь после Мюллера.
        Она выпустила облачко дыма, сделала глоток и сказала:
        - Ничего особенного, я работаю в редакции одного популярного журнала, который среди прочего размещает на своих страницах материалы приключенческого жанра…
        - В редакции? - удивился Макс. - Но ты ведь была у Мюллера просто секретарем.
        - Ну и что! - запальчиво сказала она. - Ты же помнишь, что я бегло пишу с клавиатуры компьютера, владею некоторыми компьютерными программами, имею опыт работы по подборке документальных материалов… В конце концов, я просто грамотна. Такие работники нужны и в редакциях…
        - Я рад за тебя, - сказал он, - а как насчет заработка?
        - С этим дело обстоит похуже, - замялась она, но быстро спохватилась и добавила: - Правда, я подрабатываю в этом же журнале…
        - Каким же образом?
        - Я пробую писать детективные истории…
        Макс завороженно посмотрел на Мартину и, не пытаясь лукавить, насмешливо сказал:
        - А ко мне ты пожаловала за детективными сюжетами, а я-то подумал, что вспомнила о прошлой любви.
        Мартина зарделась, поняв, что разоблачена, и быстро заговорила:
        - Ну что ты, Максик… По-моему, мы раз и навсегда разобрались с нашей любовью… Мы просто очень разные люди. Ты любишь основательность, а я более взбалмошная, однодневная, так сказать… Да и почему мы не можем быть просто друзьями?
        - Друзьями - да. Но ты ведь ищешь в этом корысть…
        - А пусть и так. Ведь может же быть взаимовыгодная дружба. Ты мне подбрасываешь сюжеты, а я тебе за это иногда помогаю… Как я вижу, у тебя пока нет помощников. Теперь у тебя будет иногда бесплатный помощник - ведь парочка-другая сюжетов из твоих дел - совсем незначительная плата за мои возможные услуги.
        - Но ты забываешь, что частный детектив обязан хранить тайны своих клиентов!
        - А кто от тебя требует сообщать имена, возраст, даты и тому подобное? Только суть, Максик, только суть… И ничья тайна не будет разглашена.
        Он немного посидел, раздумывая и в очередной раз поражаясь ее беззаботности, и вдруг сказал:
        - Пожалуй, я приму твое предложение и «подпишусь» под нашим договором, но есть одно «но»…
        - Какое же?
        - В настоящий момент мне нечем тебя порадовать… У меня еще не было ни одного дела. Уже месяц я исправно прихожу в этот офис, пью до одури кофе и часами осоловело смотрю вот на этот телефон, ожидая от него хоть какого-то подобия звука. Все напрасно. Твой сегодняшний звонок был первым за месяц, но ты, по сути дела, пришла за тем же, чего так жду я, - за клиентами… Их нет, Мартина.
        - Как же ты живешь, Максик? На какие шиши?
        - Пока что проедаю личные сбережения, но конец этому уже не за горами, - горько произнес он и печально посмотрел на нее. - Я жертва конкуренции.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Что тут непонятного, Мартина? Контора Мюллера развалилась потому, что не выдержала конкуренции, а мы с тобой оказались на улице. Мы жертвы конкуренции. В итоге ты пытаешься писать детективные истории, а я пытаюсь применить себя в совершенно новой сфере деятельности и снова становлюсь жертвой все той же конкуренции. Клиенты обращаются в агентства, уже завоевавшие себе имя, а я еще никто…
        - Но ты же всегда хотел этого. Я помню, как ты рассказывал мне, что после окончания школы, чтобы угодить семье, пошел на экономический факультет, хотя мечтал о полицейской академии.
        - Да, тогда я проявил малодушие. И этому сегодня можно противопоставить единственное оправдание - я стал неплохим экономистом. Жизнь дала мне еще один шанс, и вот, похоже, он ускользает.
        - Ты не прав, Макс. Поскольку ты все же стал экономистом, то должен мыслить в категориях спроса и предложения. С твоей стороны есть предложение, и, по-моему, неплохое. На услуги такого рода в человеческом обществе всегда есть спрос. Осталось потерпеть, может быть, совсем немного… Ты раскрутишься, обязательно раскрутишься… Как знать, может быть, мое сегодняшнее появление в твоем офисе принесет тебе удачу и ознаменует начало твоей новой карьеры.
        Она улыбнулась и со знакомым хитроватым прищуром взглянула на него. Макс приготовил еще кофе. Глотая его вперемешку с табачным дымом, бывшие коллеги начали вспоминать то приятное, что пережили когда-то вместе, иногда хохотали над курьезными случаями, которые порой происходили с ними и другими коллегами по фирме господина Мюллера.
        Незаметно пролетели несколько часов. В комнате висела дымовая завеса. Мартина засобиралась. Она встала с диванчика и сказала:
        - Мне пора, Максик. Но наш уговор остается в силе. Как только что-то наклюнется, дай мне знать.
        Макс поднялся с дивана, решив проводить ее. Они уже сделали несколько шагов в направлении двери, когда проклятый телефон на столе разразился продолжительной и настойчивой звонкой трелью.
        Едва не споткнувшись, Макс бросился к трубке, мимолетно взглянув на Мартину, но и этого оказалось достаточно, чтобы прочесть ее красноречивый взгляд, который выражал только одно: «Ну, что я тебе говорила!»
        Он схватил трубку и не сказал, а выдохнул в нее:
        - Сыскное агентство Макса Вундерлиха.
        Трубка немного помолчала, а затем приятным женским голосом сказала:
        - Господин Вундерлих, моя фамилия Маттерн… Кристина Маттерн…
        - Слушаю вас, фрау Маттерн.
        - Я хотела бы поговорить с вами по конфиденциальному вопросу. Когда бы это было удобно для вас?
        Максу хотелось заорать: «Немедленно приезжайте!» Но он собрал в кулак всю свою волю, выразительно взглянул на Мартину и самым бесстрастным голосом ответил:
        - Фрау Маттерн, мой рабочий день еще не закончился, хотя и близится к концу… Если ваше дело не терпит отлагательства, то я с удовольствием выслушаю вас еще сегодня.
        Он замолчал, взглянул на Мартину, поймал ее одобряющий взгляд и продолжал вслушиваться во внезапно замолчавшую трубку, как будто на том конце провода невидимый собеседник спрашивал чьего-то совета. Наконец тот же женский голос снова достаточно быстро заговорил:
        - Господин Вундерлих, я, пожалуй, воспользуюсь вашим любезным предложением и приеду прямо сейчас. Дело не столь безотлагательно, но мне хотелось бы уже сегодня знать, возьметесь ли вы за него…
        - Вот и замечательно, - сказал Макс и добавил, - вы сами найдете дорогу?
        - Это недалеко от Фондовой биржи?
        - Буквально в двух шагах, уважаемая фрау Маттерн.
        - Я буду у вас примерно через полчаса.
        - Жду, - ответил Макс и положил трубку.
        Мартина с интересом взглянула на него. Весь вид ее говорил о том, что она никуда уже не торопится. В глазах застыло неподдельное любопытство. Она нетерпеливо ожидала его реакции. Макс быстро начал ходить по комнате, приводя в порядок лихорадочно побежавшие мысли. Наконец он подавил внезапно возникшее волнение, сконцентрировался, присел на диванчик и жестом пригласил Мартину сесть рядом.
        - Через полчаса здесь будет клиент… точнее, клиентка… некая фрау Маттерн. Ты предлагала свои услуги. Сейчас эта возможность тебе представится. И вознаграждение за это ты получишь… так сказать, непосредственно от источника… По крайней мере первоначальные сведения…
        Мартина даже зажмурилась от внезапно свалившейся удачи. Затем, раскрыв глаза, быстро затараторила:
        - Максик, а что я должна буду делать? Совершенно не представляю, как себя вести. А если что-то…
        - Для начала успокойся, - сказал Макс, - сыграешь роль моего помощника. Сядешь за второй стол, который для него, собственно, и предназначен. Говорить тебе ничего не надо. Только слушать, иногда будешь делать пометки на листе бумаги…
        - Какие пометки, Максик?
        - Да никакие… Будешь для вида держать в руке карандаш и сосредоточенно смотреть на лист бумаги… Я сам представлю тебя, тебе останется лишь слегка кивнуть… Главное - слушать и запоминать… Да, совсем забыл. Когда она позвонит в дверь, откроешь ей и проведешь в комнату - не делать же это самому шефу агентства при живом помощнике.
        Мартина понятливо закивала. Еще оставалось время, чтобы выкурить по сигарете, что они и сделали, предварительно распахнув окно. Все это время они почти не разговаривали - оба были заняты собственными мыслями.
        Вскоре кнопка звонка в бронзовом обрамлении известила о прибытии фрау Маттерн. Мартина вскочила с диванчика, выразительно посмотрела на Макса и отправилась встречать клиентку.

2
        На клиентском диванчике сидела молодая особа лет двадцати пяти довольно приятной наружности. Ее белокожее лицо в обрамлении иссиня-черных волос выразительно контрастировало с зелеными глазами в окружении черных длинных ресниц. Черные же брови были аккуратно выщипаны и напоминали две серповидные ниточки. На губах была красная помада, что делало ее миловидное лицо еще более ярким. Небольшие серьги в мочках маленьких ушей и довольно недешевая цепочка на белокожей шее выгодно дополняли оформление ее гордо посаженной головки.
        На фрау Маттерн были черные шелковые брюки и шелковая же белая блузочка с несколькими вышитыми цветами. Ноги были обуты в красные туфли на высоких шпильках. Макс отметил про себя, что выбор высоты каблука связан, пожалуй, с ее небольшим ростом, который он оценил, когда посетительница вошла в комнату, примерно в сто шестьдесят сантиметров (он находил такой рост небольшим по сравнению с современными голенастыми девицами). На руках были легкие белые перчатки, которые она сняла сразу же, как только устроилась на диванчике. Теперь руки ее покоились на коленях, демонстрируя парочку (по одному на каждой) симпатичных колечек с камешками.
        Молодая женщина взглянула сначала на Макса, затем взгляд ее на секунду задержался на Мартине, и, снова посмотрев на Макса и вздохнув, она заговорила:
        - Господин Вундерлих, меня зовут Кристина Маттерн, мне двадцать шесть лет…
        Она снова вздохнула, видимо, собираясь с мыслями, и в этот момент Макс решил вставить парочку дежурных фраз:
        - Очень приятно, фрау Маттерн, хотел бы в свою очередь представиться. Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив и одновременно шеф агентства… моего имени.
        Он улыбнулся своей (как он подумал), может быть, не очень удачной шутке и продолжил:
        - Это моя сотрудница фрау Мартина Хайзе. Она является моей помощницей во всех моих расследованиях, и у меня нет от нее секретов. Если вы ничего не имеете против, то прошу вас продолжать.
        Кристина Маттерн сцепила пальцы своих нежных рук и, еще раз вздохнув, спросила:
        - Господин Вундерлих, слышали ли вы что-нибудь о несчастье, случившемся с Рольфом Гаммерсбахом?
        Тут Макс подумал, что хотя слово «несчастье» и не противоречит сути события, описанного в «Бильде», тем не менее не является типичным для обозначения такого вполне конкретного случая. Отнеся причину этого к нежеланию клиентки лишний раз произносить более страшное слово, он ответил:
        - Если вы имеете в виду убийство банкира Рольфа Гаммерсбаха, то да… Я отслеживаю криминальную хронику…
        Она почти не дала ему договорить и сбивчиво затараторила:
        - Да какой он банкир! Он хотел им быть и так называл себя… Да, у него есть… был банк, но это ничего не значит… банкиры так себя не ведут… они более расчетливы и основательны… Он же был очень импульсивным и слишком доверялся людям… отсюда и все его неудачи… Да и какой там банк, одно название… так, мелкое кредитное учреждение…
        - Возможно, все это и так, фрау Маттерн. Однако это только ваши эмоции… В соответствии с общепринятой терминологией господин Гаммерсбах банкир, и мы с вами не вправе считать иначе. - Макс замолчал совсем ненадолго, чтобы справиться с вдруг охватившим его волнением, и затем добавил: - Из всего этого я понял только, что вы неплохо знали убитого.
        - Да, это так. Мы знакомы три года.
        - Более того, я позволю себе предположить, что и ваш приход сюда как-то связан со всем этим. Однако если вы предполагаете поставить мне задачу отыскать убийцу банкира, то заявляю сразу же, что я не возьмусь за это дело. Мы совсем молодое сыскное агентство, и, хотя ваше дело не первое (тут Макс позволил себе солгать), мы еще не считаем возможным взяться за дело об убийстве. Этому есть разные причины, в том числе, не в последнюю очередь, недостаток сотрудников…
        Макс замолчал, посмотрел на Мартину, которая, опустив голову, напряженно сжимая правой рукой карандаш, что-то старательно выводила в раскрытом перед ней блокноте. Затем перевел взгляд на Кристину Маттерн, стараясь проникновенно смотреть ей в глаза. Она не выдержала его взгляда, опустила глаза, спрятав их под длинные ресницы, несколько раз тяжело вздохнула, но затем, видимо, набравшись решимости, смело взглянула в его глаза. Интуитивно он почувствовал, что она собирается заговорить, и, так как считал, что предыдущее его высказывание еще не завершено, быстро продолжил:
        - Вы, конечно, знали о нашей, так сказать, молодости… Ведь наш телефон вы нашли в какой-нибудь франкфуртской газете примерно месячной давности… Но тем не менее вы нам позвонили. Чем-то же вы руководствовались?
        - Совсем не так, господин Вундерлих. Я действительно нашла ваше объявление во «Франкфуртер альгемайне» примерно месячной давности, но я абсолютно не придала этому значения. К тому же, как мне известно, многие фирмы часто периодически обновляют свои объявления… Так что я не сделала никаких выводов в отношении вашей, как вы изволили выразиться, молодости и позвонила вам, ничем не руководствуясь.
        Макс понял, что его рассуждения о молодости фирмы оказались ошибочным шагом, что из-за этой нелепости можно потерять клиента, но было уже поздно. Он нашелся лишь сказать:
        - Тем не менее теперь вы знаете о нас все.
        Кристина Маттерн, которая все это время была в напряжении, не будучи в силах его более переносить, вдруг расслабилась и откинулась на спинку диванчика. На ее белоснежном лбу выступила легкая испарина. Она достала из красной кожаной сумочки салфетку и промокнула лоб. Успокоив дыхание и глядя прямо в глаза застывшему от напряжения Максу, молодая женщина сказала:
        - Господин Вундерлих, то, что я от вас услышала, ни в коей мере не изменит мой, пусть и случайный, выбор. Во-первых, речь не идет о поиске убийцы бедного Рольфа. Пусть этим занимается наша доблестная полиция…
        Он позволил себе прервать ее, сделав жест рукой:
        - Простите, фрау Маттерн, что перебиваю… Пока что доблесть полиции, по меньшей мере в деле об убийстве Рольфа Гаммерсбаха, не подтверждается. В сегодняшнем номере «Бильда» есть сообщение о том, что полицией объявлено вознаграждение за информацию, которая позволит хотя бы ухватиться за след.
        Он снова сделал жест рукой, призвав ее продолжать.
        - Это не имеет значения, - сказала она.
        Затем ладошкой потерла лоб, как бы вспоминая, и сказала:
        - На чем же я остановилась… Ах, да… Во-вторых, я даже рада, если моим вопросом займется агентство, которому просто необходимо зарабатывать имя. В таких случаях люди работают лучше. В-третьих, учитывая вашу откровенность, у меня сложилось впечатление, что вы порядочный человек, с которым легко будет найти взаимопонимание.
        Она замолчала. У Макса отлегло от сердца. Он мимолетно взглянул на Мартину и понял, что напряжение отпустило и ее. Обращаясь к клиентке, он сказал:
        - В таком случае, уважаемая фрау Маттерн, продолжим. Изложите, пожалуйста, подробнее суть дела, не упуская самые мелочи. Мы слушаем.
        Мягким кротким голосом она начала свой рассказ:
        - Господин Вундерлих, вы были совершенно правы, предположив, что мой приход как-то связан с Рольфом Гаммерсбахом. Как я уже сказала, мы знакомы… были знакомы три года. И вот неделю назад его убили. У меня нет ни одной версии, кто бы мог это сделать, так как Рольф почти не посвящал меня в свои дела. Как я уже заметила, пусть этим делом занимается полиция. Рано или поздно она отыщет убийцу…
        - Какими сведениями в связи с обстоятельствами убийства располагаете лично вы? Хотя бы что-то вам известно?
        - Только то, о чем пишут газеты. Не более того. Правда, мне известно, что похороны уже состоялись. Их организовала Бригитта Гаммерсбах, что, собственно, вполне естественно. По понятным причинам я там не присутствовала…
        - Хорошо, фрау Маттерн, продолжайте.
        - Итак, мы были знакомы три года и состояли в любовной связи… Мы собирались пожениться. Основным препятствием для этого был его брак, в котором он состоит около десяти лет… Да, господин Вундерлих, у него есть семья… Двое сыновей шести и восьми лет… и, конечно, их мать, то есть жена Рольфа… Бригитта Гаммерсбах… серая мышка, с которой он не жил, а мучился… Разве она могла быть настоящей женой этому энергичному мужчине приятной наружности, этому сгустку кипящей страстности, этому парню, любящему жизнь и авантюру? Простите, я, пожалуй, увлеклась… Рольф говорил, что уладит этот вопрос и скоро подаст на развод, но все тянул…
        Она сделала паузу, и Макс спросил:
        - Как вы считаете, почему он тянул?
        - Дело в том, что дела в банке шли неважно, а брачный контракт составлен так, что Рольф мог лишиться значительной суммы. Он опасался, что тогда не сможет поправить дела банка, о чем Рольф постоянно мечтал… Он жил постоянной надеждой сделать крепкий банк, хотя я думаю, что его импульсивный характер не позволил бы ему этого добиться.
        - Фрау Маттерн, вы сказали, что основным препятствием для вашего соединения был брак Рольфа Гаммерсбаха. Было ли еще что-то, возможно, менее важное, что могло помешать вашим планам?
        Она на мгновение задумалась. По лицу ее пробежала легкая тень сомнения. Видимо, внутренний порыв что-то рассказать боролся с желанием скрыть это. Затем лицо вновь обрело решимость, и она сказала:
        - Пожалуй, да… Рольф увлекался женщинами. Это было и до меня. Его серая мышка, конечно, страдала от этого, но что она могла противопоставить? Она смирилась с этим, тем более что он неплохо обеспечивал семью материально. После знакомства со мной его связи стали реже, но не прекратились совсем. Он часто уезжал по делам банка… вы же понимаете… гостиницы, деловые встречи и тому подобное… При его любвеобильности это были непреодолимые соблазны… До меня доходили слухи, я закатывала скандалы, он ползал вокруг меня на коленях, прося прощения, клянясь в любви, обещая, что это в последний раз… Я надеялась, что это пройдет, когда мы поженимся… кроме того, я его сильно любила…
        - А его супруга знала о вашей любовной связи?
        - Как я уже заметила, он изменял ей постоянно и до меня. В первое время нашего знакомства эта его новая связь была для нее, разумеется, очередной в длинной серии похожих. Однажды Рольф мне рассказал, что при очередном скандале с женой он в запальчивости бросил ей, что подаст на развод. Видимо, она тогда решила, что у него появилась более прочная связь. После этого скандала она несколько раз пыталась следить за ним, подслушивать его телефонные разговоры. Возможно, что Бригитта хотя бы однажды видела нас вместе… Так что я думаю, что она о чем-то догадывалась…
        - Рольф Гаммерсбах поддерживал вас материально?
        - Да, - коротко ответила она.
        Макс сидел за своим столом и, глядя на фрау Маттерн, размышлял о том, когда же она перейдет к сути дела, ради которого пришла в его агентство. Если ее мало интересовал розыск убийцы бывшего любовника (о чем она сообщила в начале разговора), то где же зарыта собака? Ведь не пришла же она для того, чтобы рассказать об их любовной связи или о том, как плохо было Рольфу Гаммерсбаху в семье и как хорошо с ней. Потом Макс подумал, что, может быть, он сам, перебивая ее и ставя малозначащие вопросы, виноват в том, что до сих пор не дал ей возможности перейти к главному. Затем он отбросил такие мысли, решив, что рано или поздно клиентка сама об этом заговорит.
        В это время фрау Маттерн зашевелилась и, нарушив паузу, спросила:
        - Господин Вундерлих, можно у вас курить?
        Он кивнул, достал из ящика письменного стола еще одну пепельницу и поставил на приставной столик перед клиенткой, сказав при этом:
        - Мы с моей помощницей с вашего позволения присоединимся к вам.
        - Конечно, конечно, - закивала она.
        Кристина Маттерн достала из сумочки сигарету и прикурила. То же самое сделали шеф и его помощница. Макс подошел к окну и слегка приоткрыл его. Затем, словно спохватившись, спросил:
        - Прошу прощения, фрау Маттерн, может быть, чашечку кофе?
        - Было бы очень любезно с вашей стороны.
        Макс подал знак Мартине, и та удалилась за ширму. Вскоре перед клиенткой на подносе появился кофе со всем к нему полагающимся. Макс заметил, как она обрадовалась и жадно сделала первый глоток. На некоторое время воцарилась тишина, которую нарушила сама Кристина Маттерн. Она сделала очередную затяжку и, положив сигарету в пепельницу, продолжила повествование:
        - Как я уже говорила, дела в банке Рольфа шли неважно. Поскольку банк не располагал достаточными финансовыми средствами, то он в основном кредитовал предпринимателей средней руки. Рольф доверял этим людям, бизнес-планы проверялись поверхностно. Поэтому не случайно, что получатели кредитов часто терпели неудачу и не только не могли выплачивать проценты, но и возврат основного долга становился проблемой. Судебные тяжбы и аукционы в связи с банкротством кредитополучателей стали для банка повседневностью.
        Некоторое время назад Рольф в доверительной беседе сообщил мне, что он близок к банкротству, что сумма хотя бы в два миллиона марок на короткий срок могла бы его спасти. Он тогда сказал, что отныне будет более осмотрительным при выборе клиентов, введет режим строгой экономии, и в конце концов банк снова станет приносить прибыль, а возврат такой суммы будет сущим пустяком. Он, правда, подчеркнул, что хорошо бы найти кого-то, кто ссудит деньги без процентов. Это, конечно, выглядело по-детски, но не противоречило его романтической натуре…
        Фрау Маттерн снова замолчала, чувствовалось, что повествование приближается к кульминации. Макс не торопил ее, и скоро мягкий голос зазвучал снова:
        - Господин Вундерлих, я работаю старшим продавцом в супермаркете промышленных товаров и, как вы понимаете, имею весьма ограниченные доходы. Их хватало на скромную жизнь. Когда же в моей жизни появился Рольф, я стала менее стесненной в финансах. Он делал мне дорогие подарки, мы ездили отдыхать, иногда он просто давал мне деньги.
        После смерти моего единственного родного дяди мне по завещанию достался достаточно крупный бриллиант. Рыночная стоимость его на тот момент оценивалась примерно в два с половиной миллиона марок. Для меня это было огромное состояние, и я обошлась с ним разумно. Я не продала бриллиант и не прокутила вырученные деньги, а хранила его в банковской ячейке, зная, что для меня могут наступить более тяжелые времена, когда этот бриллиант выручит меня, а ведь мне больше неоткуда ждать помощи. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе, когда я была совсем маленькой. Первое время я воспитывалась в приюте, а затем меня взял на воспитание дядя, родной брат матери.
        Рольф не знал, что у меня есть бриллиант. Я ему никогда об этом не рассказывала. Но когда я узнала о его плачевном положении, то сказала ему, что есть человек, который может беспроцентно ссудить ему деньги, и этот человек я. Поймите, господин Вундерлих… я его очень любила…
        - Понимаю, фрау Маттерн. Достаточно банальная история… Такими ситуациями, когда слепая любовь толкает на безрассудные поступки, может похвастаться любая эпоха. И вы, стало быть, продали бриллиант и дали деньги вашему любовнику…
        - Что вы, что вы?! Все было совсем не так. Рольф порядочный человек. Сначала он просто молчал в надежде, что банк пронесет. Но когда тучи сгустились, он снова заговорил со мной об этом. На лице его было страдание, на кону было дело его жизни. Он начал расспрашивать, что за деньги я имела в виду, а когда узнал, что деньги овеществлены в виде бриллианта, даже обрадовался. Он сказал, что бриллиант можно заложить, а когда дела банка наладятся, снова его выкупить. Он еще сказал: «Мое сокровище, я бы никогда не взял у тебя это, но для меня это вопрос жизни и смерти».
        - И что же было дальше?
        - Дальше все было очень просто. Я забрала в банке бриллиант и отдала его Рольфу, а он написал расписку. Вот она.
        После этих слов фрау Маттерн покопалась в сумочке, развернула сложенный вчетверо лист бумаги обычного формата и подала Максу. Расписка была напечатана на компьютерном принтере. Внизу стояла подпись Рольфа Гаммерсбаха и дата, проставленная его рукой. Внимательно рассмотрев дату, Макс воскликнул:
        - Но, фрау Маттерн… расписка выдана почти два года назад!
        - Ну и что?
        - Вы хотите сказать, что бриллиант стоимостью в два с половиной миллиона марок два года находился в руках вашего любовника…
        - Именно так.
        Макс взъерошил волосы обеими руками, стараясь таким образом вернуть самообладание. Постепенно его раскрасневшееся лицо приобрело прежнюю окраску. Мартина недоуменно и с тревогой смотрела на него. Наконец он сказал:
        - Фрау Маттерн, если бы я не прочитал в газете, что банкир Рольф Гаммерсбах был застрелен мужчиной, то как законопослушный гражданин и тем более частный детектив должен был бы немедленно позвонить в полицию и доложить, что обладаю информацией в отношении персоны, которая вполне может рассматриваться как подозреваемое лицо. Разве не так? Скажем, вы требуете от любовника принадлежащий вам бриллиант, а он его не возвращает… Это серьезный мотив для убийства из мести.
        - Ну почему же? Ведь у меня есть расписка, с которой я могу пойти в суд…
        - Этот факт, конечно, снижает убедительность названного мною мотива, но не исключает его. Ведь вы же могли, например, знать, что ответчик не в состоянии вернуть ваш бриллиант и обращение в суд не принесет ничего, кроме нервотрепки…
        - В таком случае мне просто «повезло», что бедный Рольф убит мужчиной, - сказала она и печально улыбнулась.
        - Выходит, так, - ответил Макс, рассеянно уставившись в стол и нервно барабаня по нему двумя пальцами правой руки.
        Она тут же добавила:
        - У меня есть еще одно смягчающее обстоятельство… На вашем языке это называют, по-моему, алиби… В день убийства Рольфа я отсутствовала во Франкфурте. По заданию моего начальника отдела я ездила в наш филиал в Штутгарте.
        Макс широко улыбнулся:
        - А вот это уже совсем хорошо, это уже совсем меняет дело. И вы можете это доказать?
        Кристина Маттерн кивнула.
        Все облегченно вздохнули и даже позволили себе рассмеяться. При этом Макс подумал: «Правда, милочка, это ни в коей мере не могло тебе помешать заказать своего любовника…», - но промолчал.
        Он вдруг поймал себя на мысли, что цель ее визита до сих пор не ясна. Чего же она хочет? Обращаясь к Кристине Маттерн, он сказал:
        - Как я понимаю, вы еще не закончили… В чем же состоит ваша проблема?
        - Извините, господин Вундерлих, я отклонилась от главного… Итак, я продолжаю. Тогда, почти два года назад, Рольф заложил бриллиант и получил за это два миллиона марок. Деньги поступили в его банк. Примерно месяцев через шесть состояние дел в банке улучшилось, и однажды он мне сказал: «Сокровище, завтра я выкуплю твой бриллиант, и ты снова сможешь вернуть его в свою банковскую ячейку». Однако назавтра этого не случилось, а примерно через неделю он сказал, что у него появились новые планы развития банка, и спросил, не могу ли я подождать еще. Рольф тогда добавил, что у него появилась возможность заложить бриллиант в другом месте и получить за это больше денег - около двух с половиной миллионов марок. Я согласилась.
        После этого прошел еще год. Однажды я на минутку забежала в банк, чтобы посоветоваться с ним, как я должна быть одета на предстоящей вечеринке, куда мы были приглашены. Он завел меня в свой кабинет, усадил в кресло, а затем достал из сейфа и положил передо мной… мой бриллиант. Он сказал, что выкупил его еще месяц назад, но на всякий случай держал у себя в сейфе. И вот он был уже почти готов, чтобы вернуть его мне, но за прошедшую неделю возникли новые неприятности, связанные с кредитополучателями, и банк снова на грани катастрофы. Я сразу же поняла, что он снова хочет отсрочки, а бриллиант предъявил, чтобы успокоить меня. Я опять согласилась, господин Вундерлих…
        - Вы уверены, что он предъявил вам ваш бриллиант?
        - Абсолютно! Итак, бриллиант был заложен в третий и последний раз. Я не знаю, какую в точности сумму дали ему в этот раз… что-то около одного миллиона восьмисот тысяч марок…
        За два дня до убийства мы сидели с ним вечером в одном уютном ресторанчике. Лицо его очевидным образом отражало душевное беспокойство, некую затаенную грусть. Он обратился ко мне в своей традиционной форме: «Сокровище, ты, пожалуй, считаешь, что я вожу тебя за нос. Считаешь, что я умышленно придумываю все новые истории, чтобы бесконечно пользоваться твоим бриллиантом. Но это не так. Я честен перед тобой. И бриллиант действительно выручал меня в критические моменты. Я наконец умерил свой аппетит и веду более расчетливую финансовую политику. Я уже давно начал погашать частями сумму, которую получил за бриллиант в последний раз. Я делаю это, чтобы сократить выплаты по процентам. Пусть эти проценты и невелики, так как деньги мне ссудили мои хорошие друзья, но я теперь стараюсь экономить каждый пфенниг. Я уже погасил около восьмидесяти процентов суммы, у меня на руках все расписки по суммам погашения. В ближайшее время я рассчитаюсь полностью, и твой бриллиант снова засияет на его законном месте».
        Затем, посидев некоторое время в задумчивости, он сказал, что в последнее время его не отпускает какая-то тревога, какое-то предчувствие несчастья, которое может с ним случиться. Он решил, что послезавтра на всякий случай передаст мне все расписки по выплаченным суммам. Рольф хотел, чтобы они хранились у меня до полного погашения долга.
        Но «послезавтра» его убили…
        - Он говорил что-нибудь конкретное в отношении своих мрачных предчувствий?
        - Нет, ничего…
        - А он упоминал каких-то кредиторов, которые предоставляли ему деньги за заложенный бриллиант?
        - Ни единым словом. Но я думаю, что об этом можно узнать в его банке. Я исхожу из того, что деньги поступали в банк, а тогда можно выяснить, от кого…
        - Как знать, как знать, - пробубнил себе под нос Макс, поглощенный собственными мыслями. Затем он рассеянно обвел взглядом свой офис, задержал его на секунды на лицах фрау Маттерн и Мартины, вздохнул и проговорил, как выдохнул:
        - Стало быть, вы хотите, чтобы я нашел ваш бриллиант.
        - По меньшей мере выяснили его судьбу… Я думаю, это будет несложно…
        - Если это так несложно, почему бы вам просто не обратиться в полицию, рассказать всю эту историю, предъявить вот эту расписку…
        - Господин Вундерлих, вы же понимаете, что я как бывшая любовница и владелица бриллианта сразу стану главной подозреваемой…
        Макс улыбнулся:
        - Теперь, насколько я понимаю, вы по достоинству оценили тот мотив, который я назвал? Но ведь у вас есть алиби.
        - Да, это так, но поймите, я скромная девушка, которая лишь хотела для себя немного счастья. Я дорожу своей работой и репутацией. Начнутся вызовы в полицию, посыплются вопросы моих сослуживцев, знакомых… Вы же понимаете…
        - Но если я возьмусь за дело, то тоже не обойдусь без этого.
        - Полиция делает это слишком грубо. Я надеюсь, что частный детектив - особенно такой, как вы, молодой человек, - сделает это деликатнее… Прошу вас взяться за это дело. Этот бриллиант - последнее, что у меня есть… Найдите эти расписки. Даже если Рольф не выплатил кредитору всю сумму, недостающие деньги можно будет где-то достать, вернуть бриллиант и, продав его, возвратить эти деньги. Тогда у меня на руках останется еще громадное состояние.
        Начинающий детектив Макс Вундерлих сидел за столом и думал, что вот перед ним сидит его первый клиент, который хочет поручить ему достаточно тонкое дело, которое сам тем не менее считает пустяковым. Хотя в этой истории Макс готов поставить сто шансов против одного, что предмет, который ему предстоит отыскать, и является причиной совершенного убийства. А тогда дело не представляется столь пустяковым. Однако надо решаться. Никакого малодушия. Однажды он уже смалодушничал, став вместо профессионального полицейского бухгалтером. Больше этому не бывать. Судьба дает ему шанс. И он сказал, обращаясь к клиентке:
        - Фрау Маттерн, я берусь за ваше дело. Однако вы должны понимать, что ваш бриллиант, скорее всего, и является яблоком раздора в этом деле. Именно из-за него был убит банкир Рольф Гаммерсбах. И, разыскивая бриллиант, я должен буду так или иначе устанавливать все связи вашего бывшего любовника, а значит - не исключаю, - могу столкнуться с настоящим убийцей. То есть ваш случай не такой уж простой, как кажется на первый взгляд…
        - Господин Вундерлих, я думаю, что мы можем это учесть в контракте, который сегодня подпишем. А если вы «случайно» найдете убийцу, то это дополнительно будет отмечено франкфуртской полицией. Я имею в виду вознаграждение, которое она объявила.
        Макс улыбнулся и спросил:
        - Вы общались с кем-нибудь из сотрудников банка Рольфа Гаммерсбаха?
        - Почти нет. Как-то на одной вечеринке я видела его заместителя господина Генриха Детлефа.
        - Рольф Гаммерсбах как-то представил вас ему?
        - Он просто сказал: «Господин Детлеф, разрешите вам представить мою хорошую знакомую фрау Кристину Маттерн». Что подумал Детлеф, я не знаю. Насколько мне известно, он был в курсе семейных проблем Рольфа и его пристрастия к женщинам.
        - Хорошо, фрау Маттерн. Прежде чем мы подпишем контракт, я хотел бы, чтобы мы обменялись нашими контактными данными. Вот вам моя визитка. Кроме номера телефона офиса здесь указан и номер моего мобильного. От вас я хотел бы номер вашего мобильного телефона, номер телефона и имя вашего начальника отдела, а также номер телефона банка, по которому вы звонили Рольфу Гаммерсбаху. Кроме того, вы всегда должны быть готовы встретиться со мной, если этого потребует дело.
        Кристина Маттерн быстро записала все это на листке бумаги, который передал ей Макс. Потом сказала:
        - Господин Вундерлих, я готова подписать контракт.
        Макс щелкнул мышью на экране монитора и, дождавшись, когда принтер выбросил несколько формуляров, протянул их клиентке. Она бегло просмотрела все пункты контракта, не задерживаясь на денежных суммах, внесла требуемые личные данные и подписала оба экземпляра. Макс проверил оба экземпляра, подписал их и один протянул Кристине Маттерн со словами:
        - На сегодня все, уважаемая фрау Маттерн. Моя помощница проводит вас. Всего вам доброго. Я сам свяжусь с вами, когда это будет нужно.
        Она встала с диванчика, поправила блузочку, надела перчатки и, повесив на руку сумочку, сказала:
        - Большое спасибо, господин Вундерлих. Я желаю нам удачи.
        После этого она направилась к двери. Мартина последовала за ней.
        Когда Мартина вернулась, то застала Макса сидящим на клиентском диванчике в позе, демонстрирующей состояние либо крайней озабоченности, либо глубокого мыслительного процесса. Локти рук уперлись в колени, а ладони поддерживали голову с пышной шевелюрой, в глубине которой шевелились пальцы рук. Мартина рассмеялась. Он поднял голову и взглянул на помощницу сыщика усталыми глазами. Мартина сказала:
        - Максик, когда она уходила, то спросила меня, не швейцарец ли ты.
        - И эта заметила… И что ты ей сказала?
        - Разумеется, подтвердила. А она сказала, что это не так уж плохо, что предусмотрительность и прилежание - главные добродетели швейцарцев с давних времен.
        - Приятно слышать.
        - А ты, Максик, молодец. Беседовал с клиенткой как заправский сыщик. Я так за тебя переживала. Кстати, что ты думаешь обо всем этом?
        - Мартина, может быть, пойдем куда-нибудь поужинаем, как в прежние времена, когда мы с тобой были не только друзьями, но и любовниками. Я с утра не ел ничего, кроме одного-единственного денера… да и тот вчерашний…
        - Отличная идея, Максик. Там и обсудим начало твоей новой карьеры.

3
        На Шиллерштрассе, как и на весь Франкфурт, уже опустились сумерки. Любители ночных развлечений спешили занять столики, выставленные прямо на улицу предусмотрительными хозяевами ресторанов и кафе. Кое-где играла негромкая музыка.
        - Может быть, пойдем на Цайль? - спросил Макс. - Это совсем рядом, можно пройтись пешком, кроме того, я знаю там одно уютное местечко, где можно довольно недорого и неплохо поужинать бедствующему сыщику и начинающей писательнице детективных историй.
        Мартина улыбнулась и кивнула. Цайль остается самой крупной торговой улицей Франкфурта, большая часть которой является пешеходной зоной. Многочисленные бутики, рестораны и кафе, уже включившие свои опознавательные знаки в виде красочной рекламы, манили разношерстную толпу. Здесь можно было встретить представителей народов всего мира. Иностранная речь неслась со всех сторон. Звуки произносимых слов демонстрировали широкую палитру возможностей речевого аппарата человека. Не менее разнообразными были одеяния всей этой публики - от простых европейских маек с джинсами до черного балахона и такого же черного платка какой-нибудь представительницы Пакистана.
        Они заняли столик, и Макс, предварительно согласовав с Мартиной, сделал заказ. Среди прочего они заказали по кружке холодного пива. Его принесли первым, и оба стали жадно пить. Немного утолив жажду, Макс спросил:
        - Ну что, фрау писательница… что бы ты сказала обо всем этом?
        Принимая его шутливый тон, Мартина сказала:
        - Свой роман я бы озаглавила «Первое дело Макса Вундерлиха» или как-то в этом роде… А начало романа было бы примерно таким: «…Молодой мужчина в черных очках, пряча на ходу в карман куртки еще дымящийся пистолет, стремительно убегал от того места, где под палящим августовским солнцем лежало уже начавшее остывать бездыханное тело банкира Рольфа Гаммерсбаха…» Хотя нет… возможно, я бы дала банкиру другое имя…
        Она расхохоталась. Максу стало тоже весело. Он засмеялся, но не так громко, как это получилось у Мартины. Успокоившись, сказал:
        - А если серьезно…
        Мартина сразу приняла сосредоточенный вид и продолжала уже другим тоном:
        - Поскольку Кристина Маттерн поставила задачу отыскать ее бриллиант, то с этого и надо начинать… Хотя я думаю, что так просто ты не отделаешься. Было бы наивно считать, что можно разыскать бриллиант, совершенно не запачкавшись об историю с убийством. А если по ходу расследования все же возникнет необходимость поближе присмотреться к самому убийству, то, я думаю, надо будет обязательно проверить достоверность показаний пока что единственного известного нам свидетеля… Что там было написано в газете?
        - Это менеджер из азиатского ресторанчика…
        - Вот-вот… какой-нибудь китаец или вьетнамец, который, возможно, и по-немецки говорит с трудом…
        - Здесь ты, Мартина, права… Правда, я нахожусь в более сложной ситуации, ведь я не был на месте преступления непосредственно после его совершения и ничего не видел своими глазами.
        - Это существенный недостаток, но все будет зависеть от того, насколько скрупулезно ты опросишь фигурантов, как тщательно взвесишь все обстоятельства дела. Полиция часто упускает многие детали… Просто потому, что у нее много других дел.
        - Согласен, но сначала попробую взять быка за рога. Завтра поеду в банк Рольфа Гаммерсбаха. Думаю, что после случившегося они будут работать и в воскресенье…
        - Надеешься на легкую добычу? Желаю тебе, Максик, удачи… В любом случае я считаю, что Кристина Маттерн непричастна к убийству и не заказывала своего любовника.
        - Разумеется, не убивала. Ведь убийца мужчина. К тому же у нее алиби.
        - А ты что, уже проверил его?
        - Действительно, ты права… Все же я сегодня очень устал, совсем не соображаю… Но заказать-то его она могла.
        - Теоретически да. Дело не в рассказе об алиби… Мне просто подсказывает женское чутье… Мне показалось, что она искренна. Не может столь кроткое существо убить и даже поручить это кому-то. Я увидела в ее глазах страдание. К тому же она его любила…
        - Все так. Но, заметь, она не печется о розыске убийцы, а думает о своем бриллианте…
        - Это легко объяснить. Официально она ему никто. Банкира уже не вернешь, а бриллиант, как она сказала, последнее, что у нее есть. Я ее очень понимаю.
        - В тебе, Мартина, говорит женская солидарность. А вот я знаю, насколько коварной может оказаться женщина.
        - Откуда? Из своих детективных историй, которых ты начитался в юности?
        - Не только. Это я наблюдал и в жизни.
        Мартина пожала плечами и, не желая погружаться в дискуссию, замолчала. Макс внутренне проголосовал за ее решение и тоже замолчал.
        Вскоре кельнер принес основные блюда. Они стали с аппетитом есть (как могут есть два здоровых молодых человека, не евших целый день). В продолжение ужина о деле больше почти не говорили.
        Было совсем темно, когда они встали из-за стола. Макс спросил:
        - Мартина, ты приехала ко мне сегодня на машине?
        - Нет. Я боялась пробок и добралась до тебя на подземке.
        - Хорошо, я отвезу тебя.
        Они снова прошли по той части сверкающего и гремящего Цайля, которая отделяла их от Шиллерштрассе. Перед Фондовой биржей бывшие любовники повернули налево и скоро уперлись в парковку. Автомобиль Макса понес их в западную часть города. В голове каждого вертелись собственные мысли, которыми они не обменивались в течение всей поездки.
        Выйдя из машины и обойдя ее, чтобы Макс мог ее лучше слышать, Мартина сказала:
        - Доброй ночи, Максик… Помни о нашем уговоре. Обязательно звони. Где ты еще найдешь такую дуру, которая будет тебе бесплатно помогать?
        Он кисло улыбнулся, помахал ей рукой, выжал сцепление и через секунды скрылся за поворотом.
        На нижнем этаже дома фрау Гертнер, в кухне, еще горел свет, когда Макс подошел к ограждению ее участка. Он осторожно открыл небольшую калитку, прошел по дорожке до крыльца и, поднявшись, вставил ключ в замочную скважину. Он хотел незаметно проскользнуть наверх в свою комнату, но пожилая женщина услышала шум и уже семенила из кухни в прихожую.
        - Добрый вечер, господин сыщик, - сказала она и, посмотрев на его усталое, но счастливое лицо, добавила: - Похоже, что ваши дела налаживаются… Не выпьете ли со мной кофе?
        Чувствовалось, что ей хотелось поболтать, что-нибудь выведать. Но Макс вежливо сказал:
        - Благодарю вас, фрау Гертнер. Сегодня был тяжелый день, а завтра у меня, можно сказать, первый рабочий день… точнее, второй. Первым можно считать сегодняшний. Надо выспаться, а кофе, как известно, возбуждает.
        - Что ж… Придется пить одной. Все равно не усну - у меня ведь бессонница. Спокойной ночи, господин сыщик.
        Макс поднялся в свою комнату, разделся и, надев пижаму, снова вышел на площадку, где рядом с дверью его комнаты находилась дверь ванной. Стоя под струями душа, он думал лишь об одном - побыстрее улечься в постель и уснуть.
        Лежа в постели, Макс попытался спланировать завтрашний день. Сначала это у него получалось, затем мысли стали путаться, а глаза - слипаться. Вскоре он безмятежно спал, без кошмаров и просто сновидений, как не спал уже целый месяц.

4
        - Это банк господина Рольфа Гаммерсбаха?
        - Да, - ответил женский голос.
        - С кем имею честь?
        - Это секретарь фрау Лемке, а кто вы?
        - Простите, фрау Лемке, что забыл представиться. Я частный детектив Макс Вундерлих. Хотел бы поговорить с господином Детлефом.
        - Господин Детлеф сейчас проводит совещание. Не хотите ли, чтобы он перезвонил вам, когда освободится?
        - Буду ждать с нетерпением, фрау Лемке.
        - Никаких проблем. Ваш номер обозначился, - закончила фрау Лемке и положила трубку.
        Макс с семи утра находился в офисе и пил уже вторую чашку кофе, прокручивая в голове предстоящий разговор с заместителем покойного Рольфа Гаммерсбаха господином Детлефом. В комнате висели клубы табачного дыма, которые медленно плыли в сторону распахнутого окна. Максу представлялось, что господин Детлеф может отказать ему во встрече, и он никак не мог придумать, что тогда ему скажет, чтобы эта встреча все же состоялась.
        От беседы с Детлефом сыщик ожидал многого. Исходя из логики рассказанного Кристиной Маттерн, можно было рассчитывать, что заместитель банкира окажется для него самым важным фигурантом по делу, что сведения, которыми он располагает, сыграют определяющую роль в розыске бриллианта. Кроме того, предстоящая беседа являлась для Макса первой в жизни в связи с его новой деятельностью, когда он должен будет выступить в роли того, кто пусть и не официально, но допрашивает, и от того, как он проведет этот допрос, существенно зависит дальнейший ход проводимого расследования.
        Прошло уже более часа. Макс как завороженный смотрел на телефон, и тот наконец не выдержал и зазвонил.
        - Сыскное агентство Макса Вундерлиха.
        - Доброе утро, господин Вундерлих. Детлеф. Секретарь передала мне вашу просьбу. Не сомневаюсь, что ваш звонок связан с Рольфом Гаммерсбахом. Признаюсь, что нам уже достаточно внимания уделила полиция. Нет ни одного сотрудника, который не был бы допрошен. Вы уполномочены полицией?
        - Нет, господин Детлеф. Я не разыскиваю убийцу Рольфа Гаммерсбаха. Я работаю в интересах частного клиента по обстоятельствам, весьма тесно связанным с убитым банкиром. И очень прошу вас встретиться со мной. Не откажите в любезности.
        К удивлению Макса, Детлеф быстро согласился, и они договорились встретиться в банке через час.
        Он не поехал к Детлефу на машине, а, опасаясь пробок в этот утренний час и решив, что (не в последнюю очередь) это поможет сосредоточиться, решил воспользоваться подземкой. В вагоне было душно и шумно. Напротив Макса сидели две пожилые дамы. Они разговаривали достаточно громко, и, несмотря на шум, он понял, что дамы обсуждают предстоящее введение в финансовый оборот новой денежной единицы - евро.
        - Я вас уверяю, фрау Рупп, что все подорожает… Так легко это для нас не пройдет…
        Макс внутренне улыбнулся и подумал, что его эта проблема почему-то не беспокоит - возможно, потому, что он еще не скоро достигнет возраста беседующих дам. Правда, интересно все же, сколько евро придется платить за снимаемый им офис… Он скосил глаза в газету, развернутую на коленях соседа слева. Это была «Бильд». Успел прочесть заголовок статьи «Никаких подвижек в деле об убийстве банкира» и первые слова: «Полицай-президент Франкфурта призвал полицию ускорить поиски убийцы банкира Рольфа Гаммерсбаха…» В это время на табло, закрепленном вверху вагона, появилось название нужной ему станции. Макс встал и пробрался к выходу, думая на ходу о том, что, видимо, полиции до сих пор не удается взять след.
        Выбравшись из подземки на поверхность, он с удивлением обнаружил, что воздух сегодня свеж и прохладен, вдохнул полной грудью и заторопился к банку, где его ждал Детлеф.
        Фрау Лемке доложила о прибытии господина Вундерлиха, и вскоре Макс сидел в удобном кресле перед господином Детлефом, который оказался примерно одного с ним возраста, но, в отличие от Макса, совершенно лысым. Чтобы еще имеющиеся сзади головы волосы не контрастировали с плешью впереди, голова была полностью побрита, но, имея гладкую, без бугров поверхность, не производила отталкивающего впечатления, а правильные черты лица господина Детлефа делали его даже симпатичным.
        - Кофе, минеральную воду? - спросил Детлеф.
        - Минеральную воду, - ответил Макс, памятуя о том, сколько чашек кофе он уже выпил сегодня. Детлеф спокойно ждал, пока он утолит жажду, а затем сказал:
        - Я слушаю вас, господин Вундерлих.
        - Господин Детлеф, мой клиент, имя которого я пока не хотел бы называть, предоставил мне сведения, из которых я могу заключить, что последние два года ваш банк… как бы это сказать… лихорадило. Я хотел бы знать, не привлекал ли банк за это время какие-то краткосрочные кредиты и при каких обстоятельствах это происходило… Я хотел бы это сопоставить с данными моего клиента.
        - Господин Вундерлих, вы хотите, чтобы я раскрыл вам сведения коммерческого характера, за что меня могут вышвырнуть из банка в течение пяти минут, узнай кто-то, что я это сделал… Однако я расскажу вам о том, что вас интересует, так как банка уже практически нет…
        - Что вы имеете в виду?
        - Все очень просто. Моя доля в банке составляет всего десять процентов. Остальное принадлежит покойному шефу. Теперь, когда его нет, его доля в естественном порядке переходит к его единственному наследнику - супруге Бригитте Гаммерсбах. Несовершеннолетние дети пока в расчет не берутся, а других родственников, насколько мне известно, у него нет. Поскольку его супруга не годится не только для финансовой деятельности, но и для любого другого бизнеса, то она, скорее всего, попытается банк продать, а я получу свои десять процентов. Вряд ли я останусь с новым собственником. Скорее всего, займусь чем-то другим. Хотя Рольф и был сложным партнером и шефом, мы понимали друг друга.
        - Что за человек был Рольф Гаммерсбах?
        - У него были две - при определенных обстоятельствах - отрицательные черты. Он безмерно увлекался женщинами и хотел очень быстро разбогатеть. Как правило, первое несовместимо со вторым. Я постоянно пытался сдерживать его. Часто он прислушивался, но потом натура снова брала верх. Так было и два года назад, когда он выдал кредиты сразу нескольким предпринимателям, состоятельность которых очевидным образом была под вопросом. Правда, он тогда достал деньги и предотвратил катастрофу…
        - Об этом я и хотел бы узнать подробнее, господин Детлеф. От кого поступили средства тогда и потом?
        - В этом я не могу вам помочь, господин Вундерлих. В том-то и дело, что ни от кого.
        - То есть?!
        - Все очень просто. Шеф принес наличные, открыл счет в своем банке как физическое лицо и положил деньги на депозит, а через шесть месяцев, когда наши дела как-то поправились, забрал деньги с процентами. Это повторялось еще два раза.
        - И вы совсем не представляете, кто и за что дал ему эти деньги?
        - Никакого понятия. Хотя мы и доверяли друг другу, но не до такой степени.
        - И что за суммы это были?
        - Первый раз два миллиона марок, следующий раз - два с половиной, ну а в третий раз всего лишь один миллион девятьсот тысяч. Эти деньги он тоже почти все снял, правда, частями… осталось тысяч триста…
        - Благодарю вас, господин Детлеф. Ваши сведения очень помогли, они поразительно совпадают с данными моего клиента… Хотя, признаться, я разочарован, так как веревочка, ведущая к кредиторам, обрывается. Согласитесь, далеко не все в нашей законопослушной стране дают такие деньги наличными…
        - Согласен, господин Вундерлих. Хотя, могу заверить, сам шеф не переступал закон, но был неразборчив в выборе знакомых. Его связи были широки, и, не исключаю, там могли быть и полукриминальные.
        - Последний вопрос, господин Детлеф. Что вы знаете о его семейной жизни?
        - Я не был вхож в их дом, но иногда в совместных командировках, в минуты откровения, он проговаривался, и мне было понятно, что нормальной семейной жизни у него нет. Он не любил жену, изменял ей, абсолютно ее не ценил… Правда, обеспечивал семье приличный материальный достаток.
        - Знаете ли вы кого-нибудь из его любовниц?
        - Он знакомил меня только с одной знакомой. Были ли они любовниками? Вполне возможно… Ее звали Кристина Маттерн.
        - Знали ли вы что-нибудь еще об их отношениях? О каких-нибудь финансовых связях, существовавших между ними?
        - Нет, господин Вундерлих. К сожалению, мне нечего сообщить по этому поводу.
        Макс выпил еще стакан минеральной воды, встал и, распрощавшись с Детлефом, покинул кабинет. На его лице можно было прочесть горькое разочарование.
        Он вспомнил, что, когда был у Детлефа, в кармане вибрировала трубка мобильного телефона. Нажав кнопку, понял, что звонила Мартина.
        Макс решил вернуться в офис.

5
        Сидя в офисе на диванчике и пуская табачный дым в потолок, Макс сосредоточенно думал о сложившейся ситуации. Бриллиантовый блеск, сияние которого еще вчера представлялось таким близким, растворился в туманной дымке. Всего пару часов назад казалось, что после посещения Детлефа клубок сразу начнет разматываться в нужном направлении и приведет его к блистательному финишу. И вот разом лопнуло все. Дело приняло неожиданный оборот. Зацепиться было не за что.
        Он подумал, что надо позвонить Мартине, но она опередила его:
        - Максик, наконец-то… Я уже звонила тебе…
        - Я знаю. Я как раз был в кабинете у заместителя Гаммерсбаха Детлефа.
        - Надеюсь, есть обнадеживающие новости…
        - Увы, Мартина… Если ты уже начала первую главу, то до второй доберешься не скоро, - мрачно пошутил он и вздохнул.
        Макс рассказал помощнице о состоявшейся беседе с Детлефом. Она выслушала, не перебивая, все подробности, а потом сказала:
        - Максик, не случилось ничего чрезвычайного. Просто задача усложнилась. Тебе придется метаться, как гончей, которая ищет след. Я же говорила, что ты от этого никуда не денешься…
        - От чего… от этого?
        - От того, что тебе придется снизойти до неприятной задачи поближе познакомиться хотя бы с некоторыми обстоятельствами убийства банкира. Проскакать на белой лошади в белых же перчатках, а на финише подхватить бриллиант и выложить его перед клиенткой… Так бывает, но, думаю, в одном случае из ста.
        - Что же делать, Мартина?
        - Прежде всего шевелить серыми клеточками и не унывать. Работай, я навещу тебя через парочку дней. Очень интересно, что ты за это время нароешь. Сгораю от нетерпения.
        Она отключилась, а Макс уселся за свой стол, взял карандаш и начал рисовать на листе бумаги прямоугольники, каждый из которых он разделил на две части. Такие манипуляции с прямоугольниками он любил со студенческих лет. Они всегда помогали ему сосредоточиться. В верхнюю часть прямоугольников он вписал имена персон, о которых узнал за прошедшие сутки и которые как-то были связаны с убитым банкиром, в нижней части записал краткие сведения об этих лицах. Некоторые прямоугольники он соединил линиями со стрелками, что должно было означать наличие известной ему связи между этими фигурантами. Делу это помогло мало, но позволило успокоиться и систематизировать различные сведения. Тем не менее четкая стратегия розыска не прорисовывалась.
        В сознании крепла уверенность, что никакая дедукция не поможет, если нет элементарных исходных данных. Может быть, уповать на случай? В жизни известны многие факты, когда только случай расставлял все по местам и указывал начало тропки, ведущей к заветной цели. Однако его можно ждать очень долго и не дождаться. Да, пожалуй, и случай помогает только тем, кто сам пытается взять след, кто мечется, как гончая, упомянутая Мартиной.
        Если Кристина Маттерн уже три года знакома с Рольфом Гаммерсбахом, то не может быть, чтобы она ни разу не побывала с ним в компании знакомых, входящих в постоянный круг его общения. Не могла же она за три года ограничиться лишь мимолетным знакомством с Детлефом… И совсем нельзя исключить, что среди известных ей знакомых могут быть потенциальные кредиторы банкира.
        Макс набрал номер Кристины. Ее мягкий голос почти сразу зазвучал в трубке, как будто она в этот момент держала ее в руке. Макс коротко рассказал ей о своем посещении банка. Она тяжело вздохнула и спросила:
        - Неужели это все, господин Вундерлих?
        - Ни в коем случае, фрау Маттерн. Розыск только начинается. Нам необходимо срочно встретиться.
        - Но сегодня я никак не могу. Разве что завтра после работы…
        - Хорошо. Я пока займусь другими делами. Завтра обязательно предварительно позвоните мне.
        Он встал, зашагал по комнате. Потом приготовил кофе и сел с чашкой в руке на диванчик. Не переставая думать, делал глоток за глотком…
        Пожалуй, Мартина права. Надо хотя бы в общих чертах ознакомиться с обстоятельствами убийства, которое с большой вероятностью произошло из-за бриллианта. Завтра Кристина Маттерн, возможно, представит новые факты, которые позволят выйти на след камушка. А сегодня… Он решил не терять время. Поставив чашку на стол, взглянул на часы. Было всего лишь три часа дня. Вполне достаточно времени, чтобы навестить азиатский ресторанчик. Вероятно, там сегодня работают…
        Ресторанчик находился в двух кварталах от банка Рольфа Гаммерсбаха в тихом уютном переулке, застроенном старыми, но ухоженными зданиями. По краю тротуара росли молодые липы. Внешне ресторанчик ничем не отличался от ему подобных, открытых по всему Франкфурту (да и по всей Германии) предприимчивыми выходцами из Юго-Восточной Азии. Основу его меню составляли блюда из макаронных изделий или риса, перемешанных с кусочками куриного, говяжьего или свиного мяса и различными овощами и специями. Большинство специй доставлялись из экзотических стран, из которых происходили владельцы этих заведений. Все это обильно поливалось по желанию пикантными соусами. Блюда готовились прямо на глазах клиентов и подавались приличными порциями по умеренной цене, что привлекало желающих недорого, но, главное, вкусно и быстро перекусить.
        Ресторанчик, куда направлялся Макс, принадлежал таиландцу, который одновременно выполнял функцию главного менеджера. Поток клиентов, состоящий в воскресенье из просто гуляющей публики, к этому моменту схлынул, и Макс без труда пробрался к прилавку, где принимались заказы и отпускались блюда. Он достал из кармана двадцать марок, затем, задумавшись, добавил еще десять и держал их в руке, когда к нему приблизился с той стороны прилавка таиландец лет тридцати (за что Макс ни в коем случае не мог поручиться, ибо представители этих стран на европейский взгляд всегда выглядели моложе, чем они есть).
        - Вы желали бы… - на очень ломаном немецком заговорил таиландец.
        - Я желал бы поговорить с шефом ресторана, который был свидетелем произошедшего неподалеку неделю назад убийства господина Рольфа Гаммерсбаха.
        Лицо таиландца исказила кислая гримаса. Чувствовалось, что меньше всего в этот момент ему хочется говорить на эту тему. Однако, видимо полагая, что Макс из полиции и поэтому он обязан отвечать, таиландец нехотя выдавил:
        - Это я…
        - Отлично, а я частный детектив Макс Вундерлих, - сказал Макс и протянул ему свою визитную карточку.
        По лицу таиландца было видно: он очень расстроен тем, что признал в Максе полицейского (в противном случае он сразу бы послал его подальше). Хозяин ресторанчика помялся и спросил:
        - А что бы вы хотели, господин сыщик? Меня уже достаточно допрашивала полиция.
        - Не пугайтесь, я не ищу убийцу, а занимаюсь косвенным вопросом. Но некоторые детали из того, что видели вы, могли бы мне здорово помочь. Я не отниму у вас много времени, - сказал Макс и протянул таиландцу тридцать марок.
        Лицо хозяина ресторанчика стало добрее, он быстро сунул деньги в нагрудный карманчик своего белоснежного фирменного кителя, после чего вышел из-за прилавка и жестом пригласил Макса к дальнему столику в углу заведения. Они присели, и таиландец сказал:
        - Спрашивайте, господин сыщик.
        - Насколько вы знали убитого?
        - Он просто у нас частенько обедал; о том, что он владелец небольшого банка, находящегося неподалеку, я узнал, уже когда меня допрашивала полиция. Его имя мне тоже неизвестно. Я слышу его от вас впервые.
        - Он всегда обедал один?
        - Нет. Иногда вместе с ним бывали другие посетители.
        - Мужчины или женщины?
        - И те, и другие…
        - Расскажите коротко о том дне.
        - Все было как обычно. Он всегда обедал в одно и то же время. Пообедав, покинул ресторан, а через несколько минут я услышал громкие хлопки на улице. Сначала я не придал этому значения. Подумал, мало ли что за шум… Потом я все же выскочил из ресторана, поручив помощнику следить за порядком. Когда я оказался на улице, то увидел метрах в сорока лежащего человека, а в противоположную от меня сторону бежал мужчина, я даже разглядел пистолет в его руке. Я бросился за ним вдогонку…
        - Не побоялись, что он с пистолетом?
        - В тот момент я об этом не подумал…
        - Что было дальше?
        - Я продолжал бежать за ним. Потом он свернул в маленькую улочку. Знаете, там есть такая узкая улочка без единого дерева… Кажется, Штайнштрассе… Разрыв между нами был приличный, я не имел шанса догнать его… Примерно посередине этой Штайнштрассе он остановился и вскочил в припаркованный «Фольксваген» синего цвета, и автомобиль сорвался с места… Вот, пожалуй, и все…
        - Когда преступник бежал по Штайнштрассе, он все еще держал пистолет в руке?
        - Пожалуй, нет… Наверное, он его спрятал в карман пиджака, ведь он был в светлом пиджаке… Хотя полной уверенности у меня нет…
        - Что вы еще можете сказать о внешнем виде убегавшего?
        - Он был светловолосый и в темных очках…
        - Как вы могли заметить очки? Ведь преступник был повернут к вам спиной, а между вами было приличное расстояние…
        - Когда он поворачивал на Штайнштрассе, то повернулся ко мне боком, и я смог это увидеть…
        - Почему вы решили, что это мужчина?
        - А кто же еще? Джинсы, пиджак, короткая стрижка, мужская фигура…
        - Какого роста он был?
        - А вот такой, как я, - сказал таиландец и встал из-за столика.
        Макс оценил его рост в сто шестьдесят пять сантиметров. С точки зрения таиландца (подумал Макс) это вполне нормальный мужской рост. Он снова пригласил таиландца присесть.
        - Что было дальше?
        - Я вернулся к лежащему человеку и узнал в нем недавнего нашего клиента, после чего вызвал полицию.
        - Человек был уже мертв?
        - Скорее да.
        - Вы могли бы хотя бы примерно показать мне то место, где был припаркован автомобиль преступника?
        - Да, господин сыщик.
        Они пошли на Штайнштрассе, и хозяин ресторана показал ему место парковки. Оно находилось прямо напротив парикмахерского салона. На противоположной стороне улицы размещался магазинчик канцелярских принадлежностей.
        Они вернулись в ресторан. Макс понимал, что таиландец рассказал уже все, что знал, но решил задать еще один вопрос:
        - Как вы думаете, кто-то еще мог стать невольным свидетелем убийства?
        - В это время у нас обычно много посетителей, но все они чаще всего приходят не с той стороны, куда направился банкир, а с противоположной. И туда же направляются после посещения ресторана. Место, где произошло убийство, менее людное. Правда…
        - Что правда?
        - Недалеко от того места, где лежало тело убитого, часто сидит бомж. Его зовут Гюнтер. Все наши сотрудники его знают. В конце дня мы иногда даем ему что-нибудь поесть. Там он собирает мелочь, которую тут же тратит на пиво и шнапс. Чаще всего он в полудреме. Возможно, бомж что-нибудь и видел, но с того самого дня он исчез и до сих пор больше не появлялся.
        Макс поблагодарил хозяина ресторана и попросил дать знать, если на горизонте снова появится упомянутый бомж или у таиландца будут новые сведения, которые могут представлять интерес.
        Покинув ресторан, Макс снова пошел на Штайнштрассе. Дойдя до того места, которое указал ему таиландец, он оглянулся по сторонам, потоптался немного и, поразмыслив, перешел на противоположную сторону улицы, решив заглянуть сначала в магазин канцелярских принадлежностей (который странным образом работал в этот воскресный час).
        Распахнув дверь, которая привела в действие устройство, производившее нежный мелодичный звук, он вошел внутрь совсем маленького магазинчика. Хозяин, привлеченный мелодией, уже спешил ему навстречу откуда-то из глубины помещения.
        - К вашим услугам…
        - Я частный детектив Макс Вундерлих, не ответите ли на пару незначительных вопросов?
        - Если смогу…
        - Около недели назад возле азиатского ресторанчика неподалеку был застрелен мужчина. Убийца предположительно сначала убежал с места преступления, а затем сел в автомобиль, который был припаркован напротив вашего магазинчика… Синий «Фольксваген», было это около двух часов дня… Не заметили ли вы что-нибудь подозрительное в указанное время?
        - Рад бы помочь, господин частный детектив, я слышал об этом, но в этот день мы не работали из коммерческих, так сказать, соображений. Собираемся ликвидировать магазин. Вот и сегодня, несмотря на воскресенье, занимаемся учетом. Загляните к нашим соседям напротив, может быть, они что-нибудь видели, - сказал он и повел головой в сторону парикмахерского салона.
        - Тогда больше не имею вопросов, - сказал Макс и протянул ему визитку. - На всякий случай… Позвоните, если что-нибудь услышите.
        Сыщик вышел из магазина и направился в парикмахерский салон. Несколько молодых сотрудниц, засунув руки в карманы халатиков, болтали, стоя у своих рабочих кресел. Клиентов не было. Он подумал, бывают ли они здесь вообще, вспомнив, что не встретил ни одного человека, пока шел по Штайнштрассе.
        Макс представился и сказал, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из руководства, на что одна из девиц ответила, что у них есть одна-единственная шефиня фрау Шнайдер, которую она готова немедленно позвать.
        Шефиня выплыла из глубины зала, где она до этого, сидя перед зеркалом на одном из клиентских кресел, что-то считала на калькуляторе. Это была женщина не первой молодости с копной пышных волос и яркой помадой на губах. Она подозрительно взглянула на Макса и спросила:
        - С кем имею честь?
        - Частный детектив Вундерлих.
        Цвет лица фрау Шнайдер изменился с румяного на тот, в котором преобладали желтый и зеленый тона, и она отрезала:
        - Ничего мы не видели, мы и полиции это сказали.
        - Я еще ничего не спросил, а вы уже знаете ответ…
        - А что тут знать… Ясное дело, что вы будете расспрашивать о том парне, который застрелил банкира возле азиатского ресторанчика.
        Максу нечем было крыть. Он достал визитку и протянул ее фрау Шнайдер со словами:
        - Все же возьмите вот это, вдруг что-то вспомните…
        - Никаких «вдруг», - завопила шефиня и, демонстративно отвернувшись, поплыла туда, откуда недавно выплыла.
        Обе девицы все это время стояли в полном молчании, иногда пугливо переглядываясь. Ни слова не говоря, Макс положил визитку на ближайший столик перед зеркалом и покинул салон. Проходя по улице, он через стекло витрины салона краем глаза увидел, как одна из девиц взяла со столика его визитку и спрятала в карман халатика.
        Свидетель номер два исчез так же внезапно, как и появился. Хотя совсем не факт, что дама ничего не видела. Придется взять ее на заметку. Ведь не всегда у женщин такого типа плохое настроение. Однажды они становятся очень даже разговорчивыми…
        Вернувшись к ресторанчику таиландца, Макс постоял недолго, раздумывая, что делать дальше. Вариантов было немного - поехать в офис или домой. Желание принять душ определило выбор. Он прошел за угол к месту, где оставил свой «Рено», и скоро уже вел машину по направлению к дому.

6
        Лежа на кровати в своей комнате в доме фрау Гертнер, Макс пытался проанализировать прошедший день. В общем и целом, рассуждал он, день принес неплохие результаты. Особенно если вспомнить, что отрицательный результат тоже результат. Конечно, от беседы с Детлефом он ожидал большего. Если бы заместитель покойного банкира назвал тех, от кого поступали деньги, оставалось бы лишь соединить вместе расписку, имеющуюся у Кристины Маттерн, с расписками, которые ей собирался передать Гаммерсбах, и предъявить все это кредитору. Затем сущий пустяк - перехватить недостающую сумму в несколько сотен тысяч марок и рассчитаться с кредитором, вернув таким образом бриллиант. Продать бриллиант будет несложно, а на руках клиентки останется еще неплохая сумма.
        Мечтая таким образом на основании ложной посылки, Макс непонятным образом допустил рассуждения о расписках, полученных Рольфом Гаммерсбахом от кредитора, так, как будто они уже у него. Ему стало вдруг неловко перед самим собой, и Макс подумал: как замечательно, что он так не рассуждал перед кем-нибудь вслух. Что бы подумали о его логических способностях? Пожалуй, он сегодня все же очень устал. Сыщику еще не приходило в голову, что так уставать он будет каждый день.
        Внезапно простейшая мысль «а были ли вообще расписки?» пронзила мозг. Действительно, почему они обязательно должны существовать? Потому, что так говорил убитый банкир, а точнее - его любовница? А если это совсем не так? Все требует проверки…
        А если расписки все же существуют… В день убийства Гаммерсбах собирался передать их Кристине. Вполне возможно, что, когда он возвращался после обеда в банк, расписки были при нем. Не потому ли на него напали? Тогда убийство с целью ограбления? Но тогда нападающий должен был знать, что у Гаммерсбаха есть эти расписки… Откуда? Не напал же он на банкира среди белого дня, чтобы всего лишь забрать его кошелек, где от силы могла быть пара сотен марок… Кстати, «Бильд» писала, что личных вещей при убитом не было… Свидетелей убийства больше нет… Хозяин ресторанчика видел лишь убегающего мужчину… «Мал, да удал…» - подумал Макс, вспомнив, как хозяин ресторанчика демонстрировал рост преступника. Есть еще слабая надежда на мифического бомжа, который, возможно, что-то видел…
        Затем Макс вернулся в мыслях на Штайнштрассе. Хозяйка парикмахерского салона определенно что-то видела, но не хочет признаваться… Как и многие свидетели, которые избегают лишних контактов с полицией, не хотят давать показания в суде… Если она что-то видела, то об этом знают и ее сотрудницы… По крайней мере одна… та, которая положила в карман его визитку… Кто из них это был? Шатенка или блондинка? Он не смог вспомнить.
        Продолжая размышлять, Макс встал с кровати и начал готовиться ко сну. Что делать завтра? В конце дня он встречается с Кристиной Маттерн. А чем заняться до этого? Может быть, съездить к серой мышке, Бригитте Гаммерсбах? Эта мысль пришла ему в голову впервые. Собственно, он не представлял пока, что ему может дать эта встреча, как и не представлял, возможна ли она вообще. Сыщик считал, что поскольку она плохо жила со своим неуемным мужем, то и мало знала о его делах. Однако попробовать нужно. По меньшей мере сделать это на всякий случай.
        С этой мыслью он улегся в постель и скоро крепко уснул.
        К утру погода испортилась. Когда Макс открыл глаза и глянул в окно, то увидел вместо привычного красноватого диска в правом верхнем углу окна серую мглу. «Вот и закончилось лето», - подумал он. Подойдя ближе и прижавшись лбом к стеклу, Макс обнаружил, что на зелень деревьев и кустов маленького садика фрау Гертнер с неба сыплет мелкий дождь. «В темную ненастную ночь, когда сильный ветер швырял в лицо пригоршни холодной воды, хромой Джон подкрался к единственному освещенному окну расположенной в глубине сада виллы…» - вдруг вспомнились ему слова из прочитанной когда-то в детстве детективной истории. Он расхохотался и почувствовал, что настроение поднимается. «Да, преступники не дремлют в любую погоду», - подумал Макс и пошел в ванную.
        В это утро фрау Гертнер из-за дождя не торчала в саду, а робко выглянула из кухни, когда он спустился вниз.
        - Не хотите ли кофе, господин сыщик?
        Удивленный «сменой пластинки» Макс подумал: «С чего бы это? Зауважала, что ли?» И вежливо ответил:
        - Благодарю вас, фрау Гертнер, но я тороплюсь.
        Она понимающе закивала и провожала его взглядом, пока он не скрылся за дверью.
        В автомобиле он посидел некоторое время, наблюдая, как жиденькие струйки стекают по лобовому стеклу. Затем набрал номер Кристины Маттерн.
        - Доброе утро, фрау Маттерн.
        - Доброе утро, господин Вундерлих. Что-то срочное?
        - Пока все идет по плану. Меня просто интересует номер телефона Бригитты Гаммерсбах.
        - Надеетесь что-то узнать?
        - Скорее хочу исполнить профессиональную обязанность. Надо проверять все, если существует хотя бы какой-нибудь шанс получить дополнительную информацию.
        Она помолчала некоторое время, затем продиктовала номер и в заключение сказала:
        - Я позвоню вам, господин Вундерлих, как договаривались.
        Макс продолжал сидеть в машине, намереваясь позвонить Бригитте Гаммерсбах, но никак не мог придумать, с чего начать… Он совершенно не знал эту женщину, но допускал, что нельзя исключить наличие у нее интеллекта более высокого, чем это бывает у серых мышек, как изволила выразиться старший продавец Кристина Маттерн. А если это так, то фрау Гаммерсбах вполне может заподозрить ложь и кривляние и отказать ему во встрече.
        В конце концов он придумал, как ему казалось, нечто, что должно сработать. Он набрал номер и, услышав тихий, но уверенный голос, сказал:
        - Доброе утро, фрау Гаммерсбах…
        - Кто это? Мне не знаком ваш голос.
        - Верно. Мы никогда не встречались. Я частный детектив Макс Вундерлих.
        Трубка замолчала. Макс боялся, что она сейчас прекратит разговор, и даже взмок от напряжения. Однако трубка заговорила снова:
        - Что вы хотите, частный детектив?
        - Я хотел бы поговорить о вашем покойном муже.
        - Об этом ничтожестве меня уже достаточно расспрашивала полиция. Я не хочу больше об этом говорить еще с кем-то…
        Макс подумал, что сейчас она бросит трубку, и поспешил хоть что-нибудь сказать:
        - Фрау Гаммерсбах, о покойниках не принято говорить плохо… Я тоже не отношусь к тем, кто любил вашего мужа, тем не менее…
        Ее голос стал мягче:
        - Что вас интересует?
        - Я представляю интересы клиента, который в некоторой степени пострадал от действий вашего мужа. Возможно, наша беседа могла бы помочь этому человеку…
        - Надеюсь, это не женщина!
        - Не смею лгать… это женщина…
        - Я устала от всех его потаскух…
        - Я думаю, здесь иной случай… речь скорее идет о некой заблудшей овечке…
        Трубка снова замолчала, потом тоном, позволяющим судить, что вдова готова сдаться, сказала:
        - Как я от всего этого устала, частный детектив…
        - Так вы не откажете во встрече?
        - Когда вы хотите приехать?
        - Когда вам удобно?
        - Давайте через два часа. Запишите адрес.
        Разговор закончился, и Макс удовлетворенно потер ладони, хотя до сих пор смутно представлял, о чем он будет расспрашивать Бригитту Гаммерсбах.
        Макс решил заскочить в офис, чтобы по меньшей мере чем-нибудь перекусить и выпить чашку кофе. Времени у него было еще достаточно. Фрау Гаммерсбах жила в предместье Франкфурта Кенигштайне, и он рассчитал, что от своего офиса доберется туда за полчаса.
        Макс сидел на диванчике, пил кофе, иногда затягиваясь табачным дымом, и продолжал строить в голове план предстоящего разговора с вдовой банкира. Получалось не очень гладко. Для того главного, о чем он хотел узнать, никак не придумывался подходящий повод. Он страстно желал выяснить, не хранил ли покойный банкир в доме важные бумаги и знала ли об этом его супруга.
        Макс взглянул на часы и, положившись на случай, который нередко его выручал, покинул офис и направился к парковке возле Фондовой биржи.
        Дом, где жила фрау Гаммерсбах, превзошел все его ожидания. Он рассчитывал увидеть небольшой домик, от силы в два этажа, с небольшим участком. Его же взору представилась великолепная вилла в три этажа, спрятавшаяся в глубине хотя и запущенного, но огромного сада. Многочисленные балкончики и терраски выгодно подчеркивали архитектуру дома, хотя и были несколько архаичными по исполнению.
        Макс прошел по дорожке до крыльца, где уже стояла высокая дама лет тридцати пяти. Лет десять назад, подумал он, ее, пожалуй, можно было бы назвать привлекательной, но сейчас темные круги под глазами (вероятно, от бессонных ночей, проведенных в душевных переживаниях) и неухоженные волосы соломенного цвета, наспех схваченные в узел на затылке, ни в коей мере не делали ее симпатичной. На ней были черные брюки и цветастая кофточка, которую она, видимо, надела незадолго до того, как он нажал кнопку звонка у калитки. Макс поднялся на крыльцо навстречу протянутой руке фрау Гаммерсбах и осторожно пожал ее.
        - Гаммерсбах, - несколько вымученно выдавила она.
        Он назвался и, повинуясь ее жесту, проследовал за ней в холл. Молча она указала на симпатичный кожаный диванчик, застланный небольшим пледом. Макс сел. Сама же фрау Гаммерсбах села в кресло напротив. Воцарилась пауза, и, чтобы как-то начать, Макс сказал:
        - Хороший у вас дом, фрау Гаммерсбах…
        - Вилла досталась мне от моих покойных родителей. Мой отец был достаточно состоятельным человеком. С покойным супругом мы вряд ли такого бы достигли.
        - Ваши родители погибли? - почему-то спросил Макс.
        - Нет, все гораздо банальнее… Болезни, так сказать, века… Мать умерла от рака, а отца настиг удар… инсульт, как говорят сегодня…
        Макс понимающе закивал. Они перебросились еще парой малозначащих фраз и снова замолчали. На этот раз молчание нарушила фрау Гаммерсбах.
        - Так что вас интересует, молодой человек? - спросила она снисходительным тоном, решив, видимо, что частный детектив очень молод и к нему можно обращаться более вальяжно. Макс не показал виду, что такой тон покоробил его, и сказал:
        - Как я уже упомянул в телефонном разговоре, я представляю интересы клиента, которому вашим покойным мужем нанесен материальный ущерб. Не случись смерти вашего супруга, возможно, этот конфликт был бы разрешен им самим, а наш сегодняшний разговор никогда бы не состоялся. Чтобы изложить суть дела, я хотел бы прежде всего хотя бы в самых общих чертах узнать о ваших взаимоотношениях с супругом… Из телефонного разговора я понял, что между вами все было не так уж безоблачно…
        - Это так важно для рассмотрения упомянутой вами проблемы, частный детектив? - спросила она, не меняя тона.
        - В моем случае речь идет о женщине, и я хотел бы представить вам дело… в общем контексте любовных связей вашего покойного мужа… Я хотел бы, чтобы вы не воспылали ненавистью к этой женщине, а объективно восприняли ситуацию…
        - Если это особа, о которой я сразу подумала, то могу вам сказать, что я ненавижу ее все эти несколько лет… Но подождем… Хорошо, я расскажу вам немного о нашей с Рольфом жизни…
        Макс откинулся на спинку дивана, а она поудобнее устроилась в кресле, после чего заговорила:
        - Он был красив… мой покойный супруг. Я влюбилась в него сразу. Пожалуй, в то время он тоже любил меня. Денег у него не было, но была куча планов… порой бредовых. Мы поженились. Не думаю, что с его стороны это был брак по расчету, но, видимо, положение моего отца как-то отражалось в его сознании. Мы поселились в этом доме вместе с родителями. Вы же видите, молодой человек, что здесь достаточно места для многих… Я тогда еще работала. Я ведь искусствовед по профессии. Я зарабатывала немного, скорее работала для удовольствия - ведь у меня была достаточная поддержка со стороны родителей.
        Мой отец дал денег на организацию этого банка. Это никак не было зафиксировано юридически. Мой несчастный отец полюбил зятя и всецело верил ему. Но я не боялась этого, так как брачный контракт был составлен таким образом, что Рольф вряд ли решился бы на развод, ибо мог потерять все. Да и в первые годы наши отношения были вполне замечательными. Рольф был поглощен организацией дела, и ему было не до походов на сторону…
        Все началось, когда друг за другом умерли мои дорогие родители. Мы продолжали жить на этой вилле, я унаследовала ее естественным порядком… Скоро родился Петер, а через два года Симон… оба через кесарево сечение… Думаю, вы знаете, что это такое… Я всецело отдалась детям, больше не работала, занималась только ими… Тогда мы держали няньку, которая помогала мне. Денег хватало. Рольф неплохо обеспечивал семью, у меня еще были некоторые сбережения от родителей…
        Банк укреплялся, связи Рольфа росли, он стал больше ездить, часто отсутствовал дома… И вот тут проснулось то, что дремало в нем всю жизнь и было разбужено обстоятельствами… Такое бывает… Он стал мне изменять напропалую… Мне доносили, я устраивала скандалы… Я грозила ему разводом, это останавливало его на время. Потом натура брала свое. Сколько ночей напролет я проплакала… Он разрушал меня каждодневно. Я не разводилась, хотела, чтобы у сыновей был хоть какой-нибудь отец. Надо сказать, что он неплохо относился к мальчикам. Потом у него хуже пошли дела в банке… Он хотел все и сразу, а терпел неудачи. И женщины сыграли здесь немалую роль… Они отбирали его у меня каждый день, а я терпела… Сегодня мне уже все равно - бог разлучил нас иным способом.
        - Буду откровенен, фрау Гаммерсбах, но у вас был выраженный мотив заказать вашего мужа…
        - Чтобы оставить сиротами детей?
        - Есть масса примеров, насколько сильным бывает чувство мести, которое ничто не может сдержать… Однако есть и другая причина - после смерти мужа вы становитесь практически единственной наследницей его дела…
        - И вы считаете, что я могла это сделать?
        - Это будет решать полиция. Я не занимаюсь розыском убийцы вашего мужа. Передо мной стоит другая задача.
        - Какая?
        - Что вы знаете о последних любовных связях вашего мужа?
        - Я так и думала… Наверняка вы имеете в виду эту красотку… Да, она выгодно отличается от меня, и этот кобель, конечно, не мог этого не заметить… Что ж? Когда-нибудь и она поблекнет так, как поблекла я… Еще не придуман эликсир вечной молодости…
        - Фрау Гаммерсбах, все это лишь женские эмоции. Я еще не понял, о какой красотке вы ведете речь.
        - Не прикидывайтесь, частный детектив… Вы-то уж точно знаете, что я имею в виду эту брюнетку Кристину Маттерн…
        Макс ожидал, что вдова банкира может что-то знать о его последней связи, но в точности воспроизведенное ею имя соперницы вызвало у него оторопь. Между тем фрау Гаммерсбах, заметив его удивленное лицо, продолжала:
        - Да, я сознаюсь… Я даже следила за ними… Я пыталась подслушивать разговоры Рольфа по телефону… Но что я могла поделать?
        - Почему именно эта связь так тронула вас? Ведь ваш супруг, по вашим же словам, уже давно и часто изменял вам.
        - Это, конечно, глупо… Поймите, мне уже тридцать семь… Рольфу было тридцать восемь. Я подумала, что если мне удастся разорвать эту связь, то я смогу выиграть немного времени… Он станет еще старше и, если мои молитвы помогут, успокоится… Останется со мной… Ведь он однажды даже заявил, что разведется. Такое сказать в его финансовом положении… Значит, это у него было серьезно… Пожалуй, он в самом деле полюбил ее…
        В планы Макса не входило копаться в психологии любовных связей и семейных отношений, и он решил сменить тему.
        - Фрау Гаммерсбах, я разделяю ваши чувства и могу понять ваше негодование, но, с моей точки зрения, Кристина Маттерн просто одна из многих, а в настоящий момент она жертва и мой клиент. Нельзя же сделать всех женщин виновными в похотливости вашего мужа. Я прошу вас рассказать, что вы знаете о финансовой состоятельности вашего мужа за последние годы.
        Его слова отрезвили вдову. Взгляд ее сделался тверже и осмысленнее. Фрау Гаммерсбах по-новому взглянула на сыщика и первый раз за все время обратилась к нему с должным почтением:
        - Господин Вундерлих, до знакомства с этой дамочкой, когда его связи носили более хаотичный характер и не отличались устойчивостью, я имела некоторое представление о его делах. Порой он даже советовался со мной. Но затем он все меньше стал посвящать меня в свои дела, замкнулся, словно вынашивал внутри себя тайные замыслы… В том числе и столь разительная перемена в его поведении побудила меня… шпионить за ним… Муж в свою очередь усилил - я позволю себе так выразиться - бдительность. Он забрал из домашнего сейфа все важные бумаги и хранил там совершенно неважные документы, да и те, я думаю, исключительно с целью, чтобы они не попали случайно в руки мальчиков… Куда перебрались важные бумаги, я не знаю. Вероятно, он хранил это в рабочем сейфе в банке.
        Макс застыл, медленно сознавая, что надежда выяснить что-то о расписках лопнула. Еще не успев задать по этому поводу вопрос, он получил ответ, скрывающийся в пространном пояснении фрау Гаммерсбах. Она заметила замешательство на его лице, ненакрашенные брови ее удивленно приподнялись, губы дрогнули, пытаясь что-то произнести, но он первым резко нарушил молчание:
        - Фрау Гаммерсбах, я очень сожалею, что отнял у вас время, так как вижу, что вы не располагаете сведениями, которые как-то могли бы мне помочь в решении проблемы моего клиента…
        - А что же все-таки случилось?
        Выражение лица фрау Гаммерсбах не оставляло сомнения, что обыкновенное женское любопытство просто распирает ее. Ведь она уже достаточно много рассказала этому молодому человеку, и было бы верхом неблагодарности не посвятить ее в суть дела. Макс нашел ее любопытство вполне оправданным и заговорил:
        - Дело в том, фрау Гаммерсбах, что за последние два года ваш покойный супруг несколько раз сталкивался со значительными финансовыми затруднениями. Хотя ваш семейный бюджет, насколько мне известно, от этого не страдал, но дальнейшее существование банка было под угрозой. И выручила его моя клиентка… эта дамочка, как вы изволили выразиться…
        - Но она же бедна как церковная мышь… Она же лишь продавец в супермаркете… Разве могла она его поддержать?
        Макс решил не посвящать ее в историю с бриллиантом, так как в данной ситуации это не имело принципиального значения, и просто сказал:
        - Тем не менее она хранила в банке приличную сумму, о которой ваш супруг изначально не знал. В критический момент она предложила помощь, которой он воспользовался… Теперь же в результате смерти Рольфа Гаммерсбаха возврат денег моей клиентки под большим вопросом… именно теперь ее ситуация может уподобиться положению той мыши, о которой вы говорили…
        На лице вдовы удивление смешалось с едва заметной радостью. Она задумалась и сказала:
        - Значит, тот укол, который он нанес ей недавно, был не единственным… Значит, он уколол ее еще раз… и гораздо сильнее…
        - Что вы имеете в виду?
        - Когда он познакомился с Кристиной, его остальные мелкие увлечения ушли на второй план… Конечно, они были - ведь он продолжал ездить в командировки и встречал там множество женщин, с которыми у него случались мимолетные связи… Надо полагать, это замечала и она. Я уже говорила вам, что мне иногда удавалось подслушать его разговор с Кристиной… Иногда это происходило достаточно бурно. Какой женщине это понравится! Мне даже было смешно, что его за очередную измену отчитывает не законная супруга, а любовница… Как будто меня уже нет…
        Однако он, видимо, умудрялся и у нее выпросить прощение, как это удавалось ему в начале нашей супружеской жизни. По крайней мере, их связь продолжалась, несмотря на мелкие конфликты.
        Примерно три недели назад на домашний телефон позвонила женщина… Надо сказать, что его продавщица никогда не звонила на домашний, они разговаривали только по мобильному… Да и остальные его потаскухи звонили только на мобильный…
        - Что было дальше?
        - Ее голос был уверенным и, я бы сказала, даже властным. Она требовала Рольфа. Я ответила, что его нет. Узнав, что я жена, она сказала, что я тоже могу о нем забыть… как и все остальные, что он принадлежит только ей. Мне это показалось в высшей мере странным… Я даже подумала, уж не с сумасшедшей ли он связался…
        - Вы говорили потом ему об этом звонке?
        - Да, я рассказала. Я даже тогда мрачно пошутила, сказав ему, что он, пожалуй, уже чокнулся на своих бабах и каждый новый экземпляр все более одиозен…
        - Что он ответил?
        - Он промолчал, взгляд его забегал, мне даже показалось, что он напуган…
        - Как вы думаете, знала ли об этой женщине Кристина Маттерн?
        - Признаюсь, я продолжала попытки подслушать его разговоры… Однажды он говорил с Кристиной, и я поняла, что речь идет о его новой связи… Тот разговор был необычно эмоциональным. Он клялся ей, что уже бросил эту женщину, что это было просто временное затмение, что он не может себе этого простить… Больше я ничего не расслышала.
        - Это вы и назвали уколом, который нанес ваш супруг своей любовнице из супермаркета?
        - Ну конечно, на фоне их относительно безоблачных отношений это кое-что… Правда, после вашего рассказа об этих деньгах…
        - Вот именно. Этот укол гораздо сильнее, и нанесен он был гораздо раньше, два года назад.
        - Господин Вундерлих, к сожалению, мне больше нечего добавить по существу вашей проблемы.
        - Спасибо и на этом, фрау Гаммерсбах. Не исключаю, что ваш рассказ о звонке неизвестной тоже как-то поможет мне…
        Попрощавшись и на всякий случай передав ей визитку, Макс заторопился. Уже не моросило, но небо по-прежнему было затянуто тугой пеленой, и возобновление дождя было только вопросом времени.
        Макс снова был в офисе, пил кофе и жевал денер. В комнате было сумрачно, и он включил электрические экономлампы под потолком. Их мягкий рассеянный свет уютно лег на клиентский диванчик, приставной столик и его стол с компьютером.
        Макс ждал звонка от Кристины Маттерн и размышлял о том, что похождения бывшего любовника, могущие, с ее слов, стать на пути к их соединению, были не столь безобидны. Значит, была среди них достаточно существенная связь, которая привела к бурным объяснениям и о которой она предпочла промолчать. Почему? Считала она эту связь рядовой среди остальных и, таким образом, не заслуживающей отдельного упоминания? Или просто не пожелала об этом говорить? В любом случае, считал он, к двум женщинам, которые могли заказать банкира, добавляется неизвестная третья, которой он тоже чем-то насолил и которую, не исключено, тоже придется устанавливать. Отвергнуть этот вариант полностью он не мог, так как разговор неизвестной с супругой банкира представлялся более чем странным.
        Затем, продолжая размышлять, сыщик пришел к выводу, что за неполные три дня узнал не так уж мало. В любом случае, полиции неизвестно многое из того, что удалось выудить ему. В то же время он сознавал, что пока ни на йоту не приблизился к раскрытию судьбы бриллианта.
        Кристина Маттерн позвонила примерно в четыре и сказала, что свободна и может с ним встретиться. Макс предложил ей приехать в офис прямо сейчас. Она приняла предложение, а он, закурив, подошел к окну и стал задумчиво следить за тонкими струями дождя, сыпавшегося на Шиллерштрассе.

7
        Как и в прошлый раз, выглядела фрау Маттерн безукоризненно. Лишь туфли и сумочка поменяли свой цвет с красного на темно-синий. Она воткнула свой влажный зонт в находящуюся слева от двери подставку из нержавеющей стали и уверенно сделала несколько шагов в направлении диванчика, потом вдруг замерла, как бы осознав свою бесцеремонность, и вопросительно взглянула на Макса. Он улыбнулся и сказал:
        - Никаких проблем, фрау Маттерн. Присаживайтесь…
        Она села и попросила пепельницу. Прикурила и сделала несколько быстрых затяжек. По всему было видно, что она взволнована - то ли какими-то внешними обстоятельствами, то ли предстоящим разговором с Максом.
        - Господин Вундерлих, неужели это конец?
        - Что, фрау Маттерн?
        - Вы еще спрашиваете… Теперь мой бриллиант превратился в иголку в стоге сена, которую, как известно, отыскать невозможно…
        - Просто ситуация усложнилась, но я приложу все усилия и в свою очередь надеюсь на взаимность с вашей стороны.
        - Что вы имеете в виду?
        - Всего лишь то, что вы ничего не должны от меня скрывать и объяснять каждую мелочь, о которой я спрошу…
        - По-моему, я не давала повода…
        - В основном да… - уклончиво ответил Макс.
        Она снова сделала пару нервных затяжек и спросила:
        - А где же ваша помощница?
        - Я ее отпустил для выполнения некоторых моих поручений…
        Сыщик вернулся к своему столу и сел. Кристина Маттерн выжидающе смотрела на него, справедливо полагая, что приоритетное право начать разговор за ним, что он как-то должен объяснить сказанное ранее.
        Макс начал в своей обычной манере:
        - Фрау Маттерн, с тех пор как мы подписали наш договор, я проделал кое-какую работу. Не смею утверждать, что я существенно продвинулся в розыске бриллианта, но те сведения, которые я раздобыл, по меньшей мере небесполезны для продвижения в этом деле. Дело, как я уже заметил, усложнилось, и именно теперь вы должны понять, как важна любая мелочь. Любой опущенный вами из соображений неважности или каких-то личных побуждений факт может стать тем недостающим звеном, без которого невозможно найти разгадку.
        - Что вы все же имеете в виду?
        - Когда вы при нашей прошлой встрече рассказывали о любовных связях Рольфа Гаммерсбаха, которые омрачали ваши отношения, вы никак не упомянули о некой неизвестной женщине, с которой у банкира были отношения… Насколько я знаю, у вас с ним по этому поводу были проблемы… и немалые…
        Кристина Маттерн потупила глазки, размышляя, откуда ему это стало известно… На память пришла одна перепалка, возникшая между ней и Рольфом по этому поводу. Они сидели в тот раз в одном уютном ресторанчике… От негодования она тогда даже вскочила с места и выбежала из ресторанчика, а Рольф выбежал за ней… Там были совершенно незнакомые люди. Вряд ли господин Вундерлих мог с ними общаться… Но там… могла быть и Бригитта Гаммерсбах… Ведь эта серая мышка в последнее время стала сущей змеей. Она безусловно следила за ними… Кроме того, она подслушивала телефонные разговоры… Рольф сам говорил об этом. И ведь сыщик, вероятно, встречался с ней…
        - Вы правы, господин Вундерлих. Женщина была. Однако я не посчитала, что этот случай может представлять для вас особый интерес. Ведь я просто тогда сказала, что случающиеся, пусть даже иногда, его любовные связи также стояли на пути к нашему возможному браку. И этот случай в том числе…
        - Хорошо. Я думаю, вы меня поняли. Расскажите, пожалуйста, с максимальными подробностями, что вам известно об этой связи вашего любовника.
        - Он познакомился с ней недели четыре назад…
        - Где-нибудь в командировке?
        - Нет, здесь, во Франкфурте. Он не рассказывал, где конкретно.
        - Такое бывало раньше?
        - За время нашего знакомства, пожалуй, нет.
        - Как вы узнали о том, что у него появилась эта женщина?
        - Он сам рассказал мне об этом, когда уже принял решение бросить ее. После этого я и закатила ему скандал.
        - Он объяснил вам, почему расстался с ней?
        - Он сказал, что она страшный человек, что с его стороны было роковой ошибкой подойти к ней однажды и познакомиться. После нескольких дней знакомства она не оставляла его в покое, постоянно звонила и говорила, что он принадлежит только ей…
        - Она угрожала ему?
        - Не так чтобы она произносила какие-то угрозы, но Рольф рассказывал, что, когда он говорил ей, что у них не может быть ничего общего, взгляд ее становился столь безумным… Ему казалось в такие минуты, что она готова на все…
        - Она красива?
        - Рольф говорил, что да…
        - Что еще рассказывал вам о ней Рольф Гаммерсбах?
        - Он еще говорил о какой-то тайне, связанной с этой женщиной… Он собирался разгадать эту загадку и обещал потом мне обо всем рассказать… Возможно, так и было бы, если бы…
        - Если бы он не был застрелен неизвестным мужчиной, которого, как я теперь представляю, могла нанять и эта неизвестная особа.
        - Да, господин Вундерлих…
        - Правда, я пока не вижу, что могло послужить мотивом.
        - А вдруг она знала о бриллианте и расписках?
        - Не думаю, что дело зашло так далеко. Ваш любовник не так глуп, чтобы докладывать о таких вещах первой встречной, - сказал Макс, а про себя подумал, что он в этом не очень уверен. Он задумался, помолчал немного, а потом, вздохнув, сказал: - Благодарю вас, фрау Маттерн. Все, что вы рассказали, очень важно. Вообще говоря, этот вопрос всплыл позже, уже после нашего разговора по телефону сегодня утром.
        Она, конечно, помнила, о чем они говорили утром, но промолчала, а он ни словом не обмолвился о посещении Бригитты Гаммерсбах. Сыщик немного помолчал, потом спросил:
        - Вы, видимо, помните наш вчерашний телефонный разговор?
        - Конечно, вы сказали, что господин Детлеф не сообщил ничего утешительного.
        - Именно. Это и явилось основным поводом пригласить вас сюда.
        Макс, ни слова не говоря, встал и отправился за ширму. Вскоре на столик опустился поднос с двумя чашками кофе, а вслед за ним на диванчик рядом с Кристиной Маттерн опустился сам Макс. Она поняла, что разговор будет долгим, сделала глоток и терпеливо ждала. Сыщик заговорил уже более доверительным тоном:
        - Фрау Маттерн, я исхожу из того, что за три года вашего знакомства с Рольфом Гаммерсбахом вы появлялись с ним в различных компаниях… Вы красивая женщина, и ему, вероятно, было приятно при случае продемонстрировать это… Его связи, как вы уже упоминали, были достаточно широкими. Однако когда речь идет о крупной сумме наличными, то я допускаю, что круг знакомых, которые могли бы оказать такую услугу, сразу ощутимо сужается. Кроме того, согласитесь, в нашей стране, где финансовая политика направлена на снижение наличного оборота, такие явления редки, если не сказать больше…
        - Вы хотите сказать, что Рольф был связан с криминальным миром?
        - Не совсем так… Я вполне допускаю, что он сам не совершил ничего предосудительного. Но широта его натуры, а также острая необходимость в деньгах, вероятно, снижали его осторожность при заведении знакомств… Поймите меня правильно… Ведь неоспоримым остается тот факт, что ваш бывший любовник получал деньги за бриллиант наличными. Об этом прямо рассказал господин Детлеф.
        - И что же вы хотите от меня, господин Вундерлих?
        - Попытайтесь вспомнить о каких-то его знакомых, которые вам чем-то запомнились. Мне нужно за что-то зацепиться…
        В комнате повисло молчание. Она задумалась, симпатичное личико невольно нахмурилось, отражая напряженную работу мысли. Макс вернулся за свой рабочий стол, в ожидании стал водить мышкой, просматривая что-то на экране монитора. Он не торопил Кристину, понимая, насколько важно то, что она сможет рассказать.
        Фрау Маттерн наконец собралась с мыслями, забросила ногу на ногу и, обхватив верхнее колено сцепленными пальцами рук, тихим голосом начала:
        - Я не могу судить о правилах наличного оборота, так как являюсь всего лишь старшим продавцом. Я плохо разбираюсь в тонкостях бухгалтерского учета, хотя, конечно, знаю, что в нашем супермаркете все идет через кассу и затем поступает в банк. Думаю, вашей задачей не является оценка финансовых действий тех лиц, которых я собираюсь назвать, ведь вы всего лишь ищете мой бриллиант…
        - Несомненно, фрау Маттерн. Я не буду этим заниматься. Для меня сейчас самое главное, чтобы те, кого вы назовете, оказались бы наиболее вероятными кредиторами, которые могли ссудить деньги Рольфу Гаммерсбаху. Чем точнее вы назовете кандидатов, тем меньше бесполезных хождений и звонков. Вы согласны?
        Она кивнула и решительно заговорила:
        - Господин Вундерлих, пожалуй, я могу назвать троих… Это владелец ломбарда из Карлсруэ Эдвин Краузе. Как-то раз мы ездили с Рольфом к нему в гости. У него большая вилла в пригороде Карлсруэ. И у него, конечно, водятся денежки. Высокий, седовласый, импозантный господин… Они с Рольфом были очень дружны.
        - Они вели при вас какие-то деловые разговоры?
        - Ни в коем случае… Я в основном болтала с женой господина Краузе Стефанией… Там не происходило ничего особенного. Вино, хорошие закуски на лужайке перед виллой, музыка… Наверное, Рольф обсуждал с ним какие-то вопросы, они иногда уединялись, бродили вдвоем вокруг виллы… Мне хватало компании Стефании Краузе, она болтала без умолку.
        - Хорошо, фрау Маттерн, пожалуйста, дальше.
        - В число этих троих я включила бы также Уве Линда… Внешне он прямая противоположность Эдвину Краузе - толстый, приземистый, с бегающими глазками… У него букмекерская контора.
        - Где вы его встречали?
        - Прямо там, так сказать, на рабочем месте…
        - То есть?
        - На франкфуртском ипподроме. Он в основном специализируется на конных скачках… Там у него пункт, где делают ставки.
        - Вы бывали у него дома?
        - Никогда. Рольф брал меня иногда на бега, там я и видела Уве. Если Рольфу надо было с ним переговорить, то мы заходили в имеющуюся неподалеку пивную. Долго они ничего не обсуждали - Уве вечно торопился. Пара ничего не значащих для меня фраз, понятные только им жесты, обмен взглядами… Для меня это ничего не значило, да я и не пыталась вникать - я во всем полагалась на Рольфа, в этих вопросах он был для меня непререкаемым авторитетом.
        - Был еще кто-то третий…
        - Да… Но этого я знаю меньше. Ахмед, турок… Он торговал подержанными автомобилями на автомобильных рынках во Франкфурте… Видела его один раз мельком. Рольф тогда заскочил на рынок, он хотел, чтобы Ахмед повыгоднее продал его старый автомобиль.
        - Как он выглядел?
        - Лет сорок, среднего роста, смуглый, с черными волосами, как и большинство турок… Что еще? Небольшие усики… Ах, да… небольшой шрам на правой щеке…
        - Ну что ж, фрау Маттерн… Не так уж и плохо… Как раз трое… Ровно столько, сколько раз закладывался бриллиант, хотя это, скорее всего, ничего не значит. Будем искать дальше. «Рыть», как любит говорить моя помощница. Было бы замечательно, если бы эти трое и оказались теми, кто ссужал деньги вашему бывшему любовнику. Не хотели бы вы еще что-нибудь добавить к тому, о чем мне сегодня рассказали?
        - Пожалуй, это все.
        Макс проводил ее до двери, пожелал хорошего вечера и вернулся в комнату.
        Разговор с Кристиной Маттерн оказался небесполезным, но свежая информация, полученная от нее, рисовала дальнейшую картину розыска по методу «пойди туда - не знаю куда» (ему очень нравилось это выражение, услышанное в детстве и переведенное дословно на немецкий одним русским, когда-то отдыхавшим вблизи фермы его родителей). И совсем не факт, что эти хождения что-то принесут. Но делать это надо. Ведь «его величество случай» помогает тем, кто его ищет… Таинственная незнакомка, последнее увлечение любвеобильного банкира, также представляла интерес в связи как с убийством Рольфа Гаммерсбаха, так и с розыском бриллианта. Однако след ее не представлялся ему пока сколь-нибудь различимым.
        Макс вернулся к компьютеру и занялся приведением в порядок своих записей. С некоторых пор он вел что-то вроде дневника. Правда, в отличие от прежних времен, когда любители записей в дневниках доверяли свои сокровенные мысли листу бумаги, он пользовался современными технологиями. Вот и сейчас сыщик достал из сейфа флешку, вставил ее в соответствующее гнездо компьютерного блока и погрузился в мир собственных мыслей.
        Вскоре пришлось включить свет, и тогда очевидным образом проявилась табачная дымовая завеса, висевшая над его столом и делавшая размытыми контуры предметов у дальней стены комнаты. Он встал и пошел открывать окно. Шиллерштрассе ворвалась в комнату веселым смехом мужчин и женщин, спешащих приземлиться за столиком в уютном уголке какого-нибудь кафе или ресторана. Дождя уже не было, но мостовая еще блестела в свете многочисленных огней…
        Спрятав в сейф флешку и заперев офис, Макс отправился спать. По дороге к парковке он пытался строить планы на завтра, но из этого ничего не вышло.

8
        Итак, уже наступил вторник и, если учесть прошедшую субботу, четвертый день расследования дела Кристины Маттерн. Оказывается, он считает дни. Хорошо это или плохо? В зависимости от того, как на это посмотреть… А как на это надо смотреть? Да так, как хочется. Если хочется, например, отметить собственную пунктуальность, то хорошо: вот ведь все-то он помнит и все у него под контролем… А если вдруг хочется напомнить самому себе, как медленно продвигается дело, то плохо… А что, в самом деле медленно? Он еще не мог это оценить, ему еще не с чем было это сравнивать…
        Макс стал себя успокаивать, что так бывает только поначалу, что с годами (точнее, с делами) это пройдет. А дел у него еще будет много. С этой мыслью он взял трубку, чтобы набрать номер Кристины Маттерн. Вчера в разговоре он забыл у нее выяснить, какое портмоне носил при себе ее бывший любовник. Она, естественно, должна была это знать, ведь он наверняка часто расплачивался в ее присутствии. Какого цвета, формы и тому подобное? Зачем это ему вдруг понадобилось? Пожалуй, на всякий случай… Да, он просто вчера во время разговора в какой-то момент вспомнил: «Бильд» писала о том, что при банкире не было обнаружено никаких личных вещей… Но ведь хотя бы портмоне должно было быть у человека, который возвращался после обеда в ресторане… Собирался спросить и… забыл.
        Он уже собрался нажать кнопку меню, но большой палец руки замер, так как трубка сама зазвонила. Почему? Ах, это же ему звонят. Бывают же такие совпадения. Придется спросить про портмоне попозже…
        - Слушаю, Вундерлих, - ответил он так, как всегда отвечал по мобильному. Без этих «сыскное агентство…», как говорил он, когда звонили в офис.
        - Я, Максик! - услышал он приподнято-радостное и совсем не разочарованно (как в прошлый раз) ответил:
        - Привет, Мартина!
        - Звоню, как и обещала. Какие у тебя планы?
        - Планов никаких, сплошное подведение итогов.
        - Отлично. Я думаю, что тебе не помешало бы заняться этим вместе со своей помощницей… Ты же помнишь, что у тебя есть бескорыстная помощница?
        - Разумеется, Мартина… Особенно если учесть, что желание состряпать детективную историю никак нельзя отнести к корыстным побуждениям.
        - Ты, насколько я понимаю, в офисе?
        - Где же мне быть?
        - Замечательно, я скоро буду.
        - Жду.
        В голове его оформилось вдруг твердое убеждение, что все эти несколько дней он провел, по сути дела, в одиночестве, наедине со своими мыслями. Нет, он, конечно, беседовал со многими фигурантами по делу фрау Маттерн, но это были контакты, которые инициировал он сам. В этих разговорах Макс имел некоторое преимущество, потому что он спрашивал, а собеседники отвечали. И он мог спросить все, что ему вздумается, а собеседник время от времени попадал в положение, когда ему нужно было напрягаться, чтобы не сказать того, о чем говорить не хотелось. Никакой задушевностью здесь и не пахло. Это напоминало разговор человека с автоматом, в который заложен определенный набор ответов.
        Поэтому Макс с радостью ожидал прихода Мартины. Его уже совсем не беспокоила начатая ею охота за детективными сюжетами. Да ради бога… Возможность иметь оппонента в его ситуации следовало бы рассматривать как благо, и на это он настроился…
        Он не пошел открывать дверь, а лишь нажал кнопку, приводящую в действие замок; потом послышались непроизвольные возгласы человека, попавшего из дневного света в темный коридор, а через секунды на пороге возникла Мартина.
        - Максик, ты почему меня не встретил?
        - Пора привыкать. Что это за помощник, которого надо за руку вводить в кабинет шефа? - шутливо ответил он.
        Она правильно отреагировала на предложение быть посамостоятельнее и плюхнулась на диванчик.
        - Попала в пробку на Фридрихштрассе. Пришлось там проторчать полчаса. Хочу кофе.
        Макс послушно заторопился за ширму. Потом они пили кофе, закусывая, как всегда, табачным дымом. Поговорили о погоде, о футболе в Бундеслиге и прочих не самых важных в их ситуации делах. В конце концов Мартина взглянула на него со значением и сказала:
        - Ну что, господин сыщик? Рассказывайте…
        Он рассказал ей обо всем, что предпринял после посещения Детлефа, так как содержание их беседы было ей известно. Мартина выслушала его крайне внимательно, глаза ее при этом то щурились, то широко распахивались. Иногда из ее рта вылетали возгласы с невнятными звукосочетаниями и интонацией. Макс закончил, и она задумалась. Думала она недолго, словно ей уже было известно то, что он рассказал, и все комментарии были готовы. Со свойственной ей живостью, в полной уверенности она начала высказываться по каждому пункту «доклада» Макса:
        - Убийство совершил дилетант. Разве опытный преступник оставил бы машину в месте, где ее легко могли рассмотреть посторонние свидетели? Он бы нашел место поукромнее, вдали от магазинов, салонов и тому подобного. Это ж каким «умом» надо обладать, чтобы садиться в машину напротив парикмахерского салона, в окно которого неотрывно глядят любопытные дамочки… Бомж, даже если он и обнаружится, скорее всего ничего не добавит к виденному хозяином ресторанчика. Ты же знаешь, Максик, что они вечно пьяны, а их собаки - эти их постоянные спутники - видят больше, чем они сами. Правда, они сказать ничего не могут… Хозяйка парикмахерского салона, пожалуй, могла видеть больше всех. Но заставить ее разговориться… Это вряд ли… Ради собственного спокойствия она готова язык проглотить.
        Жена убитого банкира… Она, несомненно, все рассказала, ничего не утаив. Ничего она не знает о его делишках… Он давно избавил ее от всякой лишней информации. Измученная женщина, доведенная им до отчаяния… Заказать мужа? А почему бы и нет? Будь я в ее положении, тоже рассчиталась бы с этим негодяем… Небось ежемесячно ждала от него подачку, а теперь в ее распоряжении целый банк…
        Макс даже поперхнулся. Он с нескрываемым ужасом посмотрел на Мартину.
        - Никогда бы не подумал, что ты такая кровожадная… Хорошо, что у нас с тобой не срослось, - полушутя-полусерьезно заметил он.
        После этого Мартина, никак не отреагировав на его замечание, продолжила:
        - Таинственная незнакомка, о которой рассказала Бригитта Гаммерсбах и чье существование подтвердила Кристина Маттерн… Исключить полностью это нельзя, но уж больно много здесь какой-то мистики… Уж не плод ли это больного воображения двух измученных ревностью женщин? Хотя групповое сумасшествие, пожалуй, случается нечасто… Возможно, к этой теме еще придется вернуться. Новые фигуранты, названные Кристиной Маттерн… Кто-то же давал деньги этому любовнику-бизнесмену. Вполне возможно, что среди этих троих есть хотя бы один, кто в самом деле прокредитовал банкира. Но, Максик, совсем не факт, что этот кто-то вообще согласится с тобой разговаривать… Особенно если это тот человек, у которого на руках бриллиант бедной Кристины. Лишние деньги еще никому не помешали… Но устанавливать этих людей все равно придется…
        - Замечательно, Мартина. Не исключено, что я когда-нибудь включу тебя в штат моего агентства, если ты, конечно, согласишься. Я не со всем согласен однозначно, но, безусловно, учту твое мнение. И дай бог, чтобы хотя бы одна из твоих версий сбылась и заняла достойное место в твоей детективной истории, - полушутливо закончил Макс.
        Максу было жаль, что Мартина так быстро со всем разобралась. Ему больше понравилось бы, если бы она подробно остановилась на каждом пункте, рассуждая обо всех «за» и «против». Но она оставалась такой, какой была. Другой Мартины у него не было, и он начал думать над тем, как продлить сегодняшнее общение с этой. Максу вдруг стало страшно снова остаться наедине со своими мыслями. В этот вечер ему было почему-то немного грустно.
        - Может быть, поужинаем? - неуверенно спросил он.
        Недолго думая, она ответила:
        - Я не против, но сегодня место выбираю я. Я на машине.
        - Подчиняюсь…

9
        В среду утром фрау Гертнер все же удалось заманить Макса на кухню, где она пила кофе. Сыщик поддался на ее уговоры, так как никуда не торопился. Он решил, что поедет в офис попозже.
        - Присаживайтесь, господин сыщик, - сказала пожилая женщина и поставила перед ним чашку ароматного кофе. Затем, указав жестом на конфитюр, булочки и масло, спросила: - Вы сегодня не торопитесь в свое бюро?
        Разрезав пополам булочку, намазав ее маслом и положив сверху хороший слой конфитюра, Макс ответил:
        - Поеду попозже, фрау Гертнер. Надо кое-что осмыслить в домашней обстановке.
        Она включила маленький телевизор, имевшийся в кухне, и выбрала программу местных новостей. Когда очередь дошла до криминальной хроники, фрау Гертнер поспешила схватить пульт, чтобы сделать погромче. Об убийстве банкира диктор заговорил в самом конце, после рассказа о пропавшем ребенке и пожаре, причиной которого, по версии полиции, явился поджог.
        - Из информации, полученной в полицай-президиуме Франкфурта, стало известно, что в деле об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха, случившемся около недели назад, по-прежнему нет фактов, позволяющих сделать хотя бы какие-нибудь выводы о личности преступника. Преступник на свободе. Рассматриваются различные версии, в том числе связанная с коммерческой деятельностью банкира. Полиция просит граждан, владеющих какой-либо информацией, позвонить по телефонам…
        На экране появился список из четырех номеров, который исчез, продержавшись несколько секунд. Затем на экране появился фоторобот, составленный, видимо (подумал Макс), по описанию хозяина азиатского ресторанчика. Кроме черных очков, там нельзя было выделить ни одной характерной черты лица. При этом диктор добавил: «Убийца был невысокого роста, светловолос, одет в светлый пиджак и джинсы…»
        Фрау Гертнер уменьшила звук и спросила:
        - Вы, господин сыщик…
        Он перебил ее:
        - Фрау Гертнер, называйте меня просто Макс…
        - Хорошо, хорошо… Вы, Макс, ничего не слышали по поводу убийства этого банкира? Наверное, огромными деньжищами ворочал…
        Он внутренне улыбнулся и подумал, что если бы она знала все, что известно ему, то была бы очень удивлена. Не собираясь выкладывать никаких подробностей, он решил поддержать ее предположение простым «Да, да… фрау Гертнер». Воодушевленная его одобрением, она сразу же продолжила:
        - Да, Макс, все в этой жизни вертится вокруг денег…
        - Или любви, - решил он вдруг вставить, не зная почему.
        Она с интересом взглянула на него.
        - Когда я была молодая, очень часто убивали из ревности. Но сейчас… думаю, нет… Люди сошли с ума из-за денег, ведь за деньги сегодня покупается и любовь…
        - А разве раньше было не так?
        Она смутилась от своей безапелляционности и сказала уступчиво:
        - Ну, знаете, все же не так…
        Он развеселился неожиданно от идеи убийства из-за любви, но подумал, что это скорее возможно, если убитый и убийца имеют разный пол… Затем вспомнил, что нынче не редкость и однополая любовь, и сразу же изменил свое мнение. Потом упрекнул себя за то, что каждый раз забывает о версии заказного убийства, и принял вариант убийства на любовной почве как возможный.
        Они дослушали новости, допили кофе. Макс извинился и сказал, что пойдет к себе наверх. Фрау Гертнер понятливо закивала и несколько грустно сказала:
        - Спасибо, Макс, что скрасили несколько минут одиночества… Буду рада, если мы и впредь иногда сможем вместе выпить по чашечке кофе…
        - Непременно, фрау Гертнер, я постараюсь.
        Телефон зазвонил сразу, как только он поднялся наверх и вошел в комнату.
        - Слушаю, Вундерлих.
        - Здравствуйте, господин сыщик… Это Сомчай Хонгсаван, - на ломаном немецком языке сказала трубка.
        - Кто-кто? - ничего не понимая, переспросил Макс.
        - Хозяин ресторана, с которым вы недавно встречались.
        До Макса дошло, кто это, и он пожалел, что не записал при встрече имя таиландца.
        - Слушаю вас, господин… менеджер, - только и смог он ответить, так как не осилил с первого раза имя, произнесенное таиландцем.
        - Я хочу вам сказать, что бомж Гюнтер снова здесь…
        - И он на месте в данный момент?
        - Думаю, что да, господин сыщик… Только поторопитесь, а то он скоро напьется… Насобирает денег и напьется.
        - Большое спасибо, господин Сомчай… - дальше у него не получилось, а таиландец, не дожидаясь конца фразы, отключился.
        Макс быстро сбежал вниз и, бросив на ходу ошеломленной фрау Гертнер, что вернется вечером, побежал к своему «Рено».
        Бомжа он увидел издалека. Слегка пошатываясь, тот грузил свои нехитрые пожитки в тележку. Тележка была прицеплена к велосипеду. Вокруг, дожидаясь, пока хозяин закончит сборы, бродила старая дворняга (что за бомж без собаки!).
        - Привет, Гюнтер! - крикнул Макс.
        Бомж обернулся и внимательно на него посмотрел. Долговязый, рыжие волосы, выбивающиеся из-под бейсболки, опухшее в крапинах лицо, бесцветные глаза под такими же бесцветными бровями.
        - Откуда вы меня знаете, господин? - слегка икая, спросил он.
        Макс подошел поближе и вынужден был сморщить нос, ибо в ноздри кроме перегара шибануло запахом давно не мытого тела. Он не выдержал и сказал:
        - Послушай, приятель… По-моему, в ночлежках имеется душ и все необходимое, чтобы помыться.
        Продолжая икать, бомж сказал:
        - Я уже давно не был в ночлежке, не всегда получается туда добраться… Я люблю свободу… Так откуда вы меня знаете, господин?
        Макс рассказал ему, что имя он узнал от хозяина азиатского ресторанчика, расположенного поблизости. И уточнил, что это тот таиландец, который иногда его кормит.
        - А, Сом-ч-ай… - проикал Гюнтер.
        - Точно.
        - А зачем это он вам обо мне рассказывал?
        - Примерно неделю назад здесь застрелили мужчину, а ты, Гюнтер, мог что-то видеть…
        Он моментально протрезвел и спросил:
        - А вы что… из полиции?
        - Как раз нет. И считай, что тебе повезло. Полиция тебя сейчас бы отвезла куда-нибудь мыться. Я частный детектив Макс Вундерлих.
        - Ну и что?
        - Хочу задать тебе пару вопросов.
        - Ничего я не видел, господин частный детектив. А если даже и видел, то зачем мне лишние проблемы, - осмелел вдруг Гюнтер.
        - Никаких проблем у тебя не будет, приятель, зато ты сможешь, возможно, мне помочь, - сказал Макс и достал двадцать марок.
        Увидев купюру, Гюнтер изменил тон, на лице его обозначился интерес.
        - Ну, если без проблем, тогда можно… - сказал он и протянул руку за купюрой, которая сразу исчезла в кармане его замусоленного пиджака, - спрашивайте, господин сыщик.
        - Расскажи-ка, Гюнтер, как было дело.
        - Сначала я ничего не видел. Я уже прилично выпил и дремал, положив голову на Джека…
        - Кто такой Джек?
        - Как кто… Мой пес… Вот он крутится возле меня, никак не дождется, когда же мы тронемся в путь.
        - Понятно. Дальше.
        - Значит, я дремал, и вдруг меня разбудил громкий звук… Я поднял голову и увидел мужчину, который, согнувшись, держался за плечо…
        - За левое или правое? - из чистого любопытства спросил Макс.
        - Не могу сказать, господин сыщик…
        - Хорошо. Дальше.
        - Симпатичный такой мужчина, высокий, а вокруг него прыгал парень с пушкой…
        - Как он выглядел?
        - По сравнению с этим мужчиной никак…
        - Что это значит?
        - Ну, небольшого роста, худощавый… А этот, который держался за плечо, был видным парнем…
        - Я не об этом. Во что он был одет? Другие приметы…
        - Пиджак на нем был и джинсы… Да, черные очки… Волосы светлые…
        - Что было под пиджаком?
        - Как что… тело…
        - Я имею в виду, что было надето под пиджаком?
        - Ах, это… Думаю, обычная майка с круглым вырезом…
        - Какого цвета?
        - Не скажу, господин сыщик… Я ведь прилично выпил…
        - Хорошо. Что было дальше?
        - Этот с пушкой пальнул еще раз… И видимо, на этот раз он его прикончил… Потому что тот упал на спину и, пожалуй, больше не шевелился…
        - Что было потом?
        - Как что? Этот дал деру…
        - Вот так сразу?
        - Пожалуй, не совсем сразу… Он подскочил к убитому, быстро наклонился и вытащил у него что-то из внутреннего кармана пиджака…
        - Ты точно это видел?
        - Да, точнее не бывает…
        - Может быть, ты даже видел, что он у него вытащил?
        Гюнтер замялся, видимо, решив, что уже много рассказал. Макс достал еще десять марок, которые моментально исчезли в другом кармане бомжа.
        - Пожалуй, видел… Это было портмоне…
        - Уверен?
        - Что же я, портмоне никогда не видел?
        - Цвет ты, конечно, не разглядел…
        - Обижаете, господин сыщик… Коричневый, темно-коричневый…
        - Что было дальше?
        - Вот теперь-то он дал деру, а через некоторое время появился Сомчай и побежал за ним…
        - У этого в черных очках, когда он убегал, пистолет был в руке?
        - Да, пушка была еще при нем…
        - Что было потом?
        - Потом вернулся Сомчай и вызвал полицию. Тут я, господин сыщик, сами понимаете, собрался и вместе с Джеком скоренько смылся…
        - Спасибо, Гюнтер, ты мне здорово помог. Желаю тебе сегодня добраться до ночлежки и вымыться.
        Бомж, довольный, что допрос закончился, подал команду своему четвероногому приятелю, сел на велосипед и покатил.
        Макс некоторое время размышлял, как далеко сегодня доберется Гюнтер, хотя был почти уверен, что тридцать марок, полученные бомжом, вряд ли позволят ему сегодня добраться до ночлежки.
        Затем мысли его переключились вновь на расследование. Он пошел к автомобилю, сел в него и, закурив, стал размышлять над информацией, вытянутой из бомжа. Ему нужно было осознать, что полезного он узнал и насколько это продвинет или, наоборот, замедлит ход дела.
        Он вспомнил, что так и не спросил про портмоне у Кристины Маттерн.
        Она сразу же взяла трубку.
        - Слушаю вас, господин Вундерлих.
        - Фрау Маттерн, совсем маленький вопросик… просто забыл спросить вчера…
        - Да, пожалуйста.
        - Я думаю, что, бывая с Рольфом Гаммерсбахом в ресторанах или иных местах, где нужно было рассчитываться наличными, вы заметили, откуда он доставал деньги?
        - Да, конечно. Это было портмоне темно-коричневого цвета.
        - Какой формы?
        - Как сказать… Обычное мужское портмоне прямоугольной формы… А что?
        - Пока ничего, фрау Маттерн. Просто мне необходимо это знать. Пока ничего… Извините, что оторвал вас.
        - Нет проблем, господин Вундерлих, - закончила она и отключилась.
        «Если, - думал он, - в портмоне были расписки и напавший на банкира знал об этом, то отыскать расписки можно, только разыскав убийцу. А если убийца действовал по заданию того, у кого бриллиант? Тогда плакал наш бриллиантик… А если убийца действовал в собственных интересах или по поручению другого лица, не владеющего бриллиантом, то и тот, и другой очевидным образом столкнутся с проблемами, если пожелают предъявить расписки держателю бриллианта… А если?..»
        Часть вторая

10
        Пятидесятилетняя Магда Пфеффер, тяжело дыша, неторопливо поднялась по лестнице многоквартирного дома, расположенного в восточном Берлине на Карл-Либкнехт-штрассе. Отперев дверь и протиснувшись в небольшую кухоньку, она начала выкладывать на стол принесенные из магазина покупки. Рассматривая этикетки на упаковках и сверяя указанные там цифры с напечатанными на чеке из магазина, Магда Пфеффер не переставала вздыхать, что само по себе не было чем-то необычным. Даже если Магда обнаруживала, что цены остались теми же, какими они были месяц или даже год назад, она не могла сдержать возглас: «Боже! Как же все дорого! Если так будет продолжаться, то…» Она не успела произнести, что тогда будет, потому что вдруг вспомнила, что, когда она, отперев дверь, вошла в прихожую, навстречу ей, как обычно, не выбежала шестилетняя Эрика. Более того, девочка никак не напомнила о своем присутствии каким-нибудь диким воплем или другим неожиданным способом из множества имеющихся в ее арсенале.
        Магда обеспокоенно прошлась по квартире, заглядывая в места, где обычно пряталась от нее Эрика. Затем, подумав, что «звереныш» никуда не денется и скоро даст о себе знать, она вернулась в кухню и принялась варить себе кофе, от чего Магда Пфеффер не могла отказаться, несмотря на дороговизну. «Кофепитие» было для нее торжественным ритуалом. Она поставила на поднос блюдце, водрузила сверху дымящуюся чашку кофе, затем вокруг чашки как центра появились небольшая тарелочка с бисквитом, сахарница, сливки и ложечка с вилочкой. Все это с достоинством было отнесено Магдой в гостиную, которая была второй комнатой в небольшой квартирке работницы одного из народных предприятий ГДР Магды Пфеффер.
        Она села на стул, взяла чашку и, намереваясь сделать первый, самый желанный глоток, слегка пошевелила ягодицами, устраиваясь поудобнее. Неожиданный, словно укус комара, укол в мягкую ткань заставил Магду вскрикнуть, и она, едва успев поставить чашку на поднос, вскочила со стула.
        На сиденье стула Магда обнаружила обыкновенную канцелярскую кнопку, а через секунду с воплем радости из неизвестного укрытия выскочила та, которая подложила под Магду эту кнопку. Магда сделалась пунцовой, не в силах сдержать гнев и огорчение по поводу прерванного наслаждения, она закричала:
        - Эрика, негодная девчонка! Какая же ты все-таки злая… Вот я сейчас тебя накажу!
        Магда изловчилась и схватила девочку за ухо, но та изо всех сил заколотила мать по животу и, когда хватка ослабла, освободила пойманное ухо, укусила Магду за руку и убежала в одно из своих укрытий.
        Эрика была приемной дочерью Магды. Удочерила она ее четыре года назад и все четыре года сожалела о содеянном. Ребенок рос злобным и агрессивным, и Магда ничего не могла с этим поделать. Своих детей Магда никогда не имела, в воспитании смыслила мало и очень переживала, что ей не удается найти к девочке подход.
        Соседи, на которых часто приходилось оставлять ребенка, чтобы зарабатывать на жизнь на посменном народном предприятии, говорили:
        - Фрау Пфеффер, и зачем вам это было надо? Родственников у вас нет, да и вы уже не молодая… Как вы сможете поставить девчонку на ноги?
        Магда вздыхала, но упрямо продолжала с божьей помощью, помощью соседей и детского сада ставить «звереныша» (так она называла Эрику) на ноги.
        После инцидента с кнопкой, когда все более или менее улеглось, Магда, продолжая исполнять материнский и воспитательный долг, повела Эрику во двор. В таких случаях особо упрашивать девочку не приходилось, ибо Эрика обожала детскую площадку и общение с соседскими детьми, которое отличалось неуемным желанием Эрики верховодить. Уже через пять минут после начала общения пятилетняя Хельга, дочь врача из соседнего подъезда, вся в слезах бежала к фрау Пфеффер, чтобы пожаловаться на Эрику, которая, оказывается, незаслуженно определила для Хельги не ту роль в какой-то общей детской игре.
        Магда пыталась заключить перемирие, раздавая детворе бесполезные советы, а в это время Эрика зло поглядывала то на мать, то на заплаканную Хельгу. Взгляд ее говорил только об одном: будет все равно так, как она захочет. Пусть только Магда закончит с нравоучениями и, на ходу отдуваясь, вернется к зеленой скамейке, где она, как наседка, восседала в продолжение всего общения дочери со сверстниками.
        Вернувшись с прогулки, мать и дочь долго не смотрели друг на друга. Эрика бродила по квартире, иногда украдкой заглядывая в кухню, где Магда занималась какой-то стряпней. Готовить Магда умела, и вскоре из кухни поплыли манящие запахи, принуждающие маленькую Эрику к заключению перемирия. Она все дольше задерживалась у кухонной двери, желая, чтобы Магда заметила ее и чтобы это выглядело совершенно случайно. Матери давно была знакома эта политика, но она не подавала виду до тех пор, пока еда не была готова. Тогда она кричала: «Эрика, пойдем ужинать!» Для приличия выдержав паузу, Эрика шла в кухню и, опустив глаза, усаживалась на свою табуреточку. Под ласковыми взглядами матери она с аппетитом ела, иногда бросая на Магду виноватые взгляды. Вечер, как всегда, пролетал быстро, и в положенный час, выдержав традиционную баталию с не желающей умываться и чистить зубы Эрикой, Магда укладывала дочь спать. Потом она еще несколько раз подходила к двери ее комнаты, прислушиваясь, уснула ли Эрика. Это было совершенно необходимо, так как случалось, что девочка вместо сна потихоньку устраивала матери какую-нибудь
гадость. Тогда все личные вечерние планы работницы народного предприятия шли насмарку.
        Так, неделя за неделей, проходили месяцы. И настал день, когда Магда Пфеффер отвела дочку в школу…

11
        Макс Вундерлих уже два часа сидел на клиентском диванчике, пил кофе и курил. Последние события не оставляли выбора.
        Бомж еще раз подтвердил, что банкир был застрелен светловолосым мужчиной в черных очках, и, более того, показал, что преступник вытащил из кармана убитого коричневое портмоне. А если там были расписки, то… После этого «то» возникали сразу несколько «если», каждое из которых заканчивалось своим «то»… И все это начинающий сыщик прокрутил в голове уже несколько раз и каждый раз возвращался к одному и тому же - необходимости познакомиться с потенциальными кредиторами банкира. Если ему повезет найти того, кто давал банкиру эти расписки, не исключено, что тогда он узнает что-то о преступнике. Ведь может же быть так, что преступник как-то был связан с кредитором или уже выходил на него в связи с добытыми расписками…
        Он, конечно, представлял, насколько глупо он может выглядеть перед людьми, которым ему совершенно нечего предъявить (за исключением собственной визитки), и ему становилось плохо. Выбора не было, и он думал, с кого начать.
        Макс вспомнил, как он поступал в студенческие годы, когда стоял перед двумя и более альтернативами. Он взял со стола три отрывных листика и на каждом написал по одному имени. Затем скрутил листики в тоненькие трубочки и вбросил их в стаканчик, из которого предварительно высыпал карандаши и прочую мелочь. Встряхнув несколько раз стаканчик, как это делают игроки в кости, Макс запустил туда пальцы и извлек одну трубочку. Трубочка содержала имя владельца ломбарда. Итак, нужно было ехать к господину Краузе из Карлсруэ. «Пожалуй, этот самый интеллигентный…» - подумал сыщик. И это было единственным утешением…
        Утро выдалось серым и туманным. Пятый автобан, по которому в хорошую погоду до Карлсруэ можно было долететь за час, был влажным, и Макс решил не испытывать судьбу. К тому же километров через сорок замигала индикаторная лампочка наличия топлива, и он съехал с автобана в районе Бенсхайма. Заправив топливный бак, он подкатил к ресторану и вышел из машины. С утра еще ничего не было во рту, а казавшаяся в утреннем тумане еще более яркой светящаяся реклама ресторана манила с особой силой.
        Сыщик заказал большую порцию картошки с отбивной, салат, минеральную воду и, разумеется, кофе. Затем, вспомнив, крикнул вслед кельнеру:
        - Прошу прощения… И сегодняшний номер «Бильда».
        Газету и кофе кельнер принес сразу, и Макс в ожидании остального, делая маленькие глоточки, просматривал газету, надеясь найти что-нибудь свеженькое о ходе расследования убийства Рольфа Гаммерсбаха.
        Он уже во второй раз переворачивал страницы газеты, когда наконец-то заметил совсем маленькую заметочку на предпоследней странице. Макс жадно проглотил текст. Сообщение было совсем коротким, но представляло интерес. Он прочел еще раз: «…По сообщению полиции, была еще раз допрошена хозяйка парикмахерского салона фрау Шнайдер. На этот раз свидетельница, которая при первом допросе утверждала, что ничего не видела, показала, что видела, как в синий «Фольксваген», стоявший напротив ее салона, спешно вскочил молодой человек в светлом пиджаке и черных очках, после чего автомобиль сорвался с места и на первом перекрестке повернул направо. Хозяйка салона сообщила также: ей показалось, что в руке у молодого человека был какой-то предмет. Она не разглядела, что это было, но заверила, что не пистолет. Номер машины фрау Шнайдер не запомнила…»
        Макс уплетал отбивную с картошкой, не забывая иногда подхватывать зелень из тарелки с салатом, и вспоминал нахальную физиономию хозяйки парикмахерского салона. Вот все же раскололась перед полицией… Хотя, если разобраться, что такого узнали полицейские сыщики, чего не знает он? Что «Фольксваген» свернул направо на первом же перекрестке? Так об этом ему рассказал Сомчай… (фамилию хозяина ресторана он, хоть убей, не мог вспомнить). Хотя нет… Сомчай ему об этом не рассказывал… Точно, не рассказывал… Пожалуй, просто забыл. Так что вот он, хоть маленький, а новый фактик… Ах, да… еще про какой-то предмет в руке преступника. Об этом Макс знает, пожалуй, больше… Хотя нельзя исключить, что неуловимый бомж может предстать и перед полицейским инспектором и все ему выложить без дополнительных мотиваций (Макс вспомнил при этом, как ловко бомж распихивал по карманам полученные от него купюры). Так что, если не брать в расчет сведения, полученные от Кристины Маттерн, он ненамного опередил полицейских и так же далек от цели, как и они. Только цели у них разные - они ищут убийцу банкира, а он ищет бриллиант
Кристины Маттерн; и никто пока не знает, как все это может пересечься. Есть еще одно важное отличие его положения от хода полицейского расследования. Для них это дело - одно из многих, а для него первое в жизни. И он должен довести его до конца и первым прийти к финишу… Сыщик не мог себе объяснить, почему он так настойчиво сравнивает свои успехи с успехами полицейских. Может быть, всему виной присущее ему упрямство? То упрямство, с которым двенадцатилетний мальчишка много лет назад исследовал следы сапог деда Стефана… Зачем ему эта гонка? Что она ему принесет?
        «Нужно торопиться, иначе можно остаться с носом…» - была его последняя мысль перед тем, как он сел в свой «Рено». Макс вырулил на автобан и влился в поток машин.
        Туман уже рассеялся, когда он въехал в Карлсруэ. Через небольшие безоблачные участки неба пробивалось солнце. Отыскав парковку недалеко от ломбарда, Макс вышел из машины и, пройдя несколько шагов, остановился в задумчивости…

12
        Человеку часто кажется, что только он сам определяет и влияет на свой ограниченный узкий мирок, который ему удалось выстроить. Если этот мирок уже как-то сложился и не меняется долгое время, однажды человек совсем перестает вспоминать о тех порой непростых взаимодействиях с большим внешним миром, которые случились во время строительства собственного. Однако большой мир продолжает быть и лишь ждет удобного момента, чтобы напомнить маленькому человеку о своем существовании. И при первой возможности он врывается в мир маленького человека, взрывая его, а иногда полностью уничтожая, казалось бы, незыблемую конструкцию.
        Тот телефонный звонок состоялся в пятницу, в тот самый момент, когда Магда Пфеффер собралась покинуть дом, чтобы отправиться на народное предприятие, где она в тот день должна была работать во вторую смену. Она нервно глянула на часы и взяла трубку.
        - Фрау Пфеффер, добрый день. Это Диана Дизинг, классный руководитель вашей Эрики.
        - Слушаю вас, фрау Дизинг.
        - Я хотела бы поговорить по поводу поведения вашей дочери.
        - Что она снова натворила?
        - Я не хотела бы обсуждать это по телефону. Вам надо прийти в школу.
        - Я согласна, фрау Дизинг. Только сегодня я не могу, как раз тороплюсь на работу. Может быть, в понедельник… Я тогда буду работать в первую смену и смогу заглянуть после работы…
        - Давайте в понедельник в восемнадцать часов. Сможете?
        - Определенно буду, фрау Дизинг.
        Магда захлопнула дверь и заторопилась к трамваю. Сменный мастер Дитц терпеть не мог, когда работницы опаздывают.
        По дороге Магда Пфеффер продолжала думать о звонке учительницы и о дочери. Вот и сейчас, когда Магда уходила на работу, Эрики еще не было дома. Снова где-то шляется не с лучшими представителями класса. До нее доходили слухи, что ее десятилетняя дочь даже покуривает, что было для Магды верхом распущенности. Интересно, где она берет деньги на сигареты? Из скромного семейного бюджета Эрике доставалось немного. Магда была рачительной хозяйкой и не пускала деньги на ветер. Никакой самый пронзительный и молящий взгляд Эрики не мог поколебать решения Магды, если она была уверена, что речь идет о никому не нужных пустяках.
        В цехе народного предприятия Магда Пфеффер продолжала думать о дочке, о сложившейся ситуации и о том, что она, Магда Пфеффер, в принципе не знает, как исправить ситуацию. Ее необычно задумчивое лицо привлекло внимание работавшей за соседним станком молодой хохотушки Изольды. Стараясь перекричать монотонный гул работающих машин, она крикнула:
        - Магда, ты чего нос повесила?
        Не найдя что ответить, Магда через силу улыбнулась и лишь махнула рукой, переключившись на работу, которая сегодня явно не ладилась.
        В понедельник в восемнадцать она была в школе. Разыскав учительницу Диану Дизинг, немолодая мать представилась и приготовилась слушать. Тридцатилетняя фрау Дизинг некоторое время рассматривала Магду, затем, предложив ей сесть, сказала:
        - Пожалуй, нелегко, фрау Пфеффер, в вашем возрасте воспитывать такую девочку? Мы слышали, что это ваша неродная дочь…
        Магда утвердительно кивнула и с видом, не допускающим обсуждения истории удочерения Эрики, ответила:
        - Да, это так, фрау Дизинг, но это не имеет отношения к тому, зачем вы меня вызвали.
        - Конечно, фрау Пфеффер… К сожалению, поведение вашей дочери не улучшилось, не говоря уж о ее успеваемости. А совсем недавно произошел вопиющий случай. Ваша Эрика украла десять марок из ранца одноклассницы Дорис Бекман.
        - Это доказано, фрау Дизинг?
        - Безусловно, фрау Пфеффер. Моника Фрезе видела это, и, когда она сказала Эрике, что доложит учителям, та поколотила ее. После этого Моника вся в слезах прибежала ко мне и рассказала об этом. Мы прижали вашу Эрику, и она во всем созналась.
        - Право, не знаю, фрау Дизинг, что и сказать… Я обязательно поговорю с дочерью. Надеюсь, это возымеет результат…
        - Постарайтесь, фрау Пфеффер… Иначе нам придется прибегнуть к другим мерам воспитания. Мы не можем допустить, чтобы такая девочка, как ваша Эрика, своим поведением подавала дурной пример другим детям. Вы же знаете, что в нашем социалистическом государстве существуют и другие методы воспитания трудных детей.
        Магда знала об этом и в расстроенных чувствах покинула кабинет учительницы.

13
        Телефонная трубка неожиданно взорвалась знакомой мелодией, которую Макс слышал ежедневно по несколько раз, но тем не менее каждый раз вздрагивал. Резкие оглушающие начальные звуки давили на психику, и он каждый раз говорил себе, что надо бы сменить мелодию, и каждый раз снова убеждал себя, что этого делать не стоит хотя бы потому, что с такой мелодией вызов всегда будет услышан. Макс побыстрее нажал на кнопку и медленно поднес трубку к уху.
        - Вундерлих.
        - Я, Максик. Ты где?
        К обычной, наполненной бурлящей энергией интонации Мартины подмешивалась нотка легкой озабоченности. Макс, несколько рассерженный неожиданным звонком, ответил:
        - Если бы не твой звонок, то минут через пять я бы вошел в заведение господина Краузе…
        - Замечательно, что ты еще не там!
        - Почему?
        - Мне тут в голову пришла идея…
        - Какая, моя писательница?
        Мартина на миг замолчала. Слышно было, как она легко покашляла, прочищая горло.
        - Когда ты беседовал с супругой банкира…
        - С фрау Гаммерсбах?
        - Ну конечно, Максик. Разве у него было несколько жен? По-моему, только любовниц у него было много…
        - Хорошо, хорошо, Мартина… Давай побыстрее. Так что там насчет жены банкира?
        - Вы как-то касались в разговоре темы погребения Рольфа Гаммерсбаха?
        - В каком смысле?
        - В обыкновенном. Она рассказывала тебе о похоронах? Как это было, кто туда пришел и тому подобное…
        Макс начал догадываться о сути ее идеи и, вдруг расстроившись из-за собственной несообразительности, ответил:
        - Нет, Мартина… Ни единого слова…
        - Вот видишь. А ведь там могли присутствовать и люди, которых назвала Кристина Маттерн. И вдова может их знать.
        - И что мне это даст?
        - Как что? Я исхожу из того, что ты уже сочинил какой-то вариант беседы с Краузе… Однако, как только ты упомянешь имя банкира, он может просто сказать, что впервые слышит это имя. А если ты вдруг скажешь…
        - Я понял, Мартина. Идея действительно неплохая. Я срочно свяжусь с фрау Гаммерсбах. Только бы она пожелала со мной говорить…
        - Давай, я попозже наберу тебя. Удачи, господин сыщик.
        Вот ведь не так уж плохо, что у него есть такая помощница, как Мартина. И как кстати, что она позвонила, пока он еще не встретился с Краузе. Макс увидел скамейку поблизости и пошел к ней, чтобы спокойно обдумать разговор с вдовой банкира. Закурив, долго перекладывал из одной руки в другую телефонную трубку, словно это было частью заклинания на удачу. Затем набрал номер и почти сразу услышал спокойный голос фрау Гаммерсбах.
        - Это частный детектив Вундерлих. Добрый день, фрау Гаммерсбах.
        - Добрый день, господин Вундерлих. Мне казалось, что мы с вами решили все вопросы.
        - Мне крайне неудобно, но это очень важно…
        - Да?
        - Не могли бы вы мне рассказать, как прошли похороны вашего супруга?
        - Что здесь интересного? Я решила похоронить его там же, где похоронены мои родители, хотя, признаюсь, долго колебалась… Потом подумала, что он все же формально остался моим мужем… Да и мальчики… Это их отец, и пусть он будет там, где покоятся их дедушка и бабушка…
        - Понимаю, фрау Гаммерсбах. Но меня больше интересует, кто присутствовал на панихиде.
        - Людей было немного. Вы же знаете, что родственников не осталось ни у меня, ни у Рольфа. От банка были господин Детлеф и фрау Лемке, еще пара сотрудников… Я с сыновьями…
        - Это все?
        - Пожалуй… Хотя нет… Был еще один господин. Очень представительный. Но он пришел попозже.
        - Вы его знаете?
        - Нет, я его видела впервые. Рольф редко знакомил меня со своими приятелями.
        - Но он ведь как-то представился…
        - Да, он сказал, что был дружен с Рольфом и узнал из газет о его смерти.
        - Но он назвал себя?
        - Пожалуй, назвал… Но вы понимаете, в каком состоянии я была?
        - Совсем не запомнили?
        Она помолчала, силясь что-то вспомнить, потом сказала:
        - Разве что имя… По-моему, Эдвин…
        - Может быть, Краузе?
        - Да, господин Вундерлих. Как будто бы Краузе… А вы его знаете?
        - Не более, чем вы. Я просто о нем слышал. Больше никого не было?
        - Как ни странно… Вот ведь как бывает… Столько знакомых при жизни… Вы хотели бы еще что-нибудь сказать, господин Вундерлих? - спросила вдова, и по ее тону можно было понять, что она хотела бы закончить разговор.
        - Это все, уважаемая фрау Гаммерсбах. Вы мне очень помогли. Всего доброго.
        Он еще некоторое время посидел на скамейке, философски размышляя о превратностях человеческой судьбы, о значимости человеческой жизни до и после ее окончания. Затем решительно встал и уверенно зашагал к ломбарду.

14
        Школьный педагогический совет заседал недолго.
        Сначала выступила классный руководитель Диана Дизинг. Она живописала подвиги своей подопечной Эрики Пфеффер, особо остановилась на истории похищения из ранца десяти марок (во время рассказа педагоги издавали возмущенные возгласы и крутили головами) и закончила словами:
        - Уважаемые коллеги, я неоднократно вызывала в школу мать Эрики и объясняла ей, что если вопиющие случаи нарушения школьного порядка будут продолжаться, то школа вынуждена будет принять меры специального воздействия. Фрау Пфеффер обещала исправить ситуацию, но, к сожалению, до сих пор ничего не изменилось. Возможно, мать просто не в состоянии как-то повлиять на дочь… Сегодня, уважаемые коллеги, мы должны принять окончательное решение.
        В углу всхлипнула Магда Пфеффер. Эрика в соответствии со своим прозвищем «звереныш», полученным от матери, затравленно смотрела исподлобья. Она не пыталась ничего сказать в свое оправдание (да и не умела), ей было все равно, что с ней сделают учителя, которых она ни в грош не ставила. Маленькую ее душу разрывала необъяснимая тоска. Ей просто хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось.
        Магда, с печатью обреченности на лице, попыталась что-то пролепетать, но возражение работницы народного предприятия, не умеющей красиво и выразительно говорить, не было услышано педагогическим коллективом. Готовая расплакаться, она снова покорно опустилась на свой стул. Слово взял директор школы господин Хуберт Франк.
        - Коллеги, учительница фрау Дизинг, да и другие учителя постоянно докладывали мне о проступках, совершаемых нашей ученицей Эрикой Пфеффер. Я долго думал и пришел к выводу, что мерой, необходимой для сохранения полноценного члена нашего социалистического общества, явится направление Эрики Пфеффер в специальный исправительный детский дом. Там работают профессионалы, которые владеют эффективными методами перевоспитания. Я думаю, они сделают это лучше нас.
        Всхлипывания Магды Пфеффер перешли в громкое рыдание. Эрика сжалась в комок, еще не понимая, что происходит, но не проронила ни слова. Учителя молча наклонили головы. Директор выждал и продолжил:
        - Коллеги, я предлагаю проголосовать за рассмотрение случая Эрики Пфеффер районной комиссией по борьбе с безнадзорностью молодежи. Кто за это предложение, прошу поднять руки.
        Кроме Луизы Друве, учительницы биологии, все подняли руки, так и не подняв головы. Учителя не посмели пойти против директора, который удовлетворенно зафиксировал большинство, не забыв при этом многозначительно взглянуть в сторону учительницы Друве. Директор Франк опустился на стул и сделал необходимые пометки в протоколе заседания педсовета.
        Решение было принято. Зареванная Магда, подталкивая впереди себя своего «звереныша», покинула комнату. Она еще верила, что все закончится удачно, ведь авторитетная комиссия - это не черствый педсовет. Ей еще казалось: это был просто искусно разыгранный спектакль, нечто нереальное, что, естественно, не может иметь какого-то неприятного для Магды реального завершения. В ее голове не умещалось представление, что кто-то посмеет сломать тот маленький - пусть и не очень удачный - мирок, который ей удалось построить. Такого, она была убеждена, просто не существует в природе.
        Молодежная комиссия «положительно» (к радости директора Франка) решила вопрос трудновоспитуемой. Дело поступило в центр распределения по специальным детским домам, и колесо системы завертелось. С этого дня судьба Эрики Пфеффер изменилась существенным образом.

15
        Помещение ломбарда было узким и длинным. В передней части прилавка, вытянутого вдоль длинной стороны помещения, были устроены стеклянные витрины, за которыми можно было разглядеть разномастные предметы, не выкупленные их владельцами и выставленные для свободной продажи. С другой стороны прилавка прохаживался продавец. Это был высокий мужчина с усиками, одетый в черные брюки и белую рубашку, из-под воротничка которой выглядывала небольшая черная бабочка. Поверх рубашки была надета черная жилетка.
        Макс решил, что это и есть господин Краузе, и почтительным тоном, приличествующим для обращения к хозяину, сказал:
        - Добрый день, моя фамилия Вундерлих. Насколько я понимаю, вы и есть господин Краузе. Я хотел бы получить у вас консультацию.
        Продавец, приятно удивленный, возразил:
        - Ошибаетесь, я сотрудник господина Краузе Густав Кляйн. Шеф появится с минуты на минуту.
        Макс извинился за свою оплошность и, решив подождать в магазине, начал прохаживаться вдоль прилавка. Клиентов в магазине не было, и сотрудник Кляйн, изнывающий от скуки, решил переброситься парой слов с приятным молодым человеком.
        - Интересуетесь чем-то определенным?
        - Я хотел бы заложить дорогую вещицу… Срочно понадобились деньги…
        - Тогда, придя к нам, вы попали в правильное место. Мы берем и дорогие вещи. Например, автомобиль, или скутер, или что-то иное в этом роде… И, заметьте, сразу выдаем клиентам наличные деньги.
        - Я думаю, в моем случае речь идет о более дорогой вещи… Это замечательно, что можно получить наличными.
        Кляйн не стал строить предположений о характере вещицы, которую желает заложить клиент, и поджал губы, что, пожалуй, должно было означать: «Я давно здесь работаю и знаю границы дозволенного в обращении с клиентами». Он только произнес:
        - Хорошо, господин Вундерлих. Ознакомьтесь пока с нашими правилами. - Он протянул Максу небольшую брошюру и показал жестом на кресло, стоявшее рядом с небольшим столиком в углу помещения.
        Макс бегло просмотрел брошюру и нашел в ней то, что его интересовало. Как он и ожидал, размер суммы, выдаваемой наличными, не мог превышать двухсот тысяч марок. Более крупные суммы должны были переводиться безналичным образом на счет клиента. Как бывший бухгалтер, Макс понимал, что выдача отдельным клиентам более крупных ссуд наличными является нарушением, связанным с желанием сократить выплачиваемый хозяином налог.
        Дверь ломбарда распахнулась, и Макс взглянул на вошедшего. Он сразу же вспомнил, как охарактеризовала Эдвина Краузе Кристина Маттерн. Она тогда употребила слово «импозантный». В общем и целом сыщику Вундерлиху был понятен смысл слова, но, когда он увидел вошедшего, смысловые оттенки прилагательного обрели живую реальность. Он решил, что это и есть воплощение слова «импозантный». У него не было сомнения, что это владелец ломбарда. Высокий, стройный, в строгом темном костюме с галстуком. Лет сорок пять, седой, серые проницательные глаза под седыми же бровями. На ногах шикарные ботинки.
        Он мельком взглянул на клиента в углу магазина и проследовал сразу же за прилавок. На минуту задержался возле своего работника Кляйна, который негромко что-то сказал ему. Кивнул и быстро проследовал за портьеру, скрывавшую вход в другое помещение. Через некоторое время за портьерой скрылся и Кляйн, но он очень быстро вернулся и, обращаясь к Максу, сказал:
        - Господин Вундерлих, шеф приглашает вас для беседы. Пройдите, пожалуйста, сюда. - Он показал Максу, где можно пройти за прилавок, и легонько оттянул штору, за которой несколько минут назад скрылся Краузе.
        Взору сыщика открылась небольшая комната, убранство которой было более роскошным, чем то, которым могло похвастаться общее помещение ломбарда. Мягкий велюровый диванчик и пара таких же кресел окружали симпатичный столик. Вдоль одной из стен - несколько шкафов из красного дерева с глухими дверцами. На противоположной стене - пара картин, написанных маслом. Ниже, под картинами - большой комод из красного же дерева с выдвижными ящиками. Все подобрано со вкусом, ничего лишнего. Небольшое окно прикрывали симпатичные прозрачные шторы, создающие в комнате дополнительный уют.
        - Присаживайтесь, господин…
        - Вундерлих, - подсказал Макс.
        - Вы из Карлсруэ? Кто-то рекомендовал нас вам?
        - Нет, я из Франкфурта. Да, я слышал от знакомых о вашем ломбарде.
        - Что-нибудь особенное? Ведь магазинов, подобных нашему, полно. Есть и во Франкфурте…
        - Я слышал, что у вас без проблем можно получить крупные ссуды.
        Эдвин Краузе задумался. Работа мысли при этом никак не отражалась на его лице. Наконец, прервав молчание, он задал неожиданный вопрос:
        - Вы не немец? Я слышу какой-то легкий акцент…
        - Я немецкоязычный швейцарец, но уже давно живу в Германии.
        - Понятно… Так что привело вас к нам?
        - Мне срочно нужна крупная сумма денег, и я хотел бы заложить одну вещь…
        - Какую?
        - Это бриллиант, господин Краузе.
        - Во что вы оцениваете ваш бриллиант?
        - Я думаю, от миллиона марок…
        - Это реально, но наличными мы можем выдать только двести тысяч, остальное на ваш счет через несколько дней. Вы же читали наши правила?
        Эдвин Краузе смотрел на Макса и думал о том, что этот молодой человек вряд ли похож на владельца бриллианта. Разве что он его украл… Хотя на грабителя он не очень похож… А вдруг бриллиант достался от внезапно умершей бабушки или тетушки? И молодой человек торопится получить деньги, чтобы всунуть их в какое-нибудь сомнительное дело…
        Сыщик Вундерлих размышлял над тем, что он должен сейчас сказать владельцу ломбарда. Этот человек не так прост и сразу раскусит любую игру. Если сейчас начать что-нибудь мямлить по поводу возможности получить всю сумму наличными, о каких-то мифических взаимовыгодных процентах и тому подобном, то запросто можно оказаться просто выставленным на улицу… и все будет кончено. А очень хотелось как-то перейти к вопросу о Рольфе Гаммерсбахе… И он решил действовать напрямую.
        - Господин Краузе, мне известно, что есть персона, которой вы ссужали очень большую сумму наличными… и именно за бриллиант.
        - И вы можете назвать этого человека?
        - Да, это Рольф Гаммерсбах.
        В комнате повисло молчание. Краузе сидел и думал, что молодой человек, пожалуй, не является наследником богатой тетушки. Может быть, он из налоговой полиции, и там что-то стало известно… Но при чем здесь бедный Рольф? Да и что им может быть известно об их отношениях? Он решил стоять на своем.
        - Нет, я не знаю этого господина. Имя мне знакомо, ведь я читаю газеты… Какое отношение имеет ко мне убийство банкира?
        - Я думаю, никакого, господин Краузе… Но тем не менее вы присутствовали на панихиде. Вы хотите сказать, что сделали это из чистого любопытства?
        Краузе снова задумался. Определенно, парень что-то знает… Но он не из полиции… Здесь что-то другое. Пожалуй, он не собирается обсуждать с ним убийство Рольфа. В чем же дело? Он знает о его присутствии на панихиде… Не в газетах же он прочел об этом. Он мог об этом узнать только от лиц, близко знавших банкира… Он решил еще немного поиграть с молодым человеком, чтобы понять, кто он и как себя с ним вести.
        - Откуда вам это известно, господин Вундерлих?
        - Все очень просто. Об этом мне сказала супруга покойного.
        Ах, вот как… Тут, пожалуй, не отвертишься… Зачем он встречался с Бригиттой Гаммерсбах? Речь идет о наследовании ею банка… Так он что, адвокат? Нет, он бы тогда не пришел к нему. Что-то другое…
        - И что она вам сказала?
        - Что вы были дружны с Рольфом Гаммерсбахом.
        - Это преступление?
        - Ни в коем случае…
        - Тогда в чем же дело?
        - Простите, господин Краузе, может быть, вам что-то известно о финансовых проблемах, с которыми сталкивался в последнее время Рольф Гаммерсбах?
        Смотри-ка, он пытается подплыть к бриллианту с другой стороны… Зачем? Если он не налоговый инспектор, то кто же он?
        - Насколько мне известно, он решил все свои финансовые проблемы…
        - Да, но за счет другого лица, интересы которого я представляю…
        Интересно… Он об этом ничего не слышал. Так что, бриллиант… А он представляет, оказывается, чьи-то интересы… Он сыщик? Краузе немного успокоился, решив, что приход парня никак не связан с государственными интересами, что с этой стороны ему, пожалуй, ничего не грозит, и спросил:
        - Кто вы, молодой человек, и чьи интересы вы представляете?
        Макс подумал, что хватит ходить вокруг да около, и сказал:
        - Я частный детектив и представляю интересы Кристины Маттерн. Вы знаете ее?
        Отпираться не имело смысла, и Краузе ответил:
        - Безусловно, милое создание… Рольф любил ее. А как она его обожала…
        - Так, что однажды передала ему в пользование свой единственный бриллиант, место нахождения которого сегодня неизвестно, - сказал Макс, стараясь вложить в интонацию как можно больше гнева и скорби. Владелец ломбарда, не ожидая такого напора, горячо и непроизвольно возразил:
        - Но я здесь ни при чем. Я вернул ему бриллиант после того, как он погасил долг.
        - Значит, вы признаете, что ссужали Рольфу Гаммерсбаху деньги под залог бриллианта? И при этом наличными…
        - Да, это так… Но поймите, мы были очень дружны… Я мог бы и так одолжить ему эти деньги, но сумма все же большая, и бриллиант я взял для подстраховки…
        - Но не забыли и о процентах… - улыбнулся Макс.
        - Иначе бы я не был коммерсантом! - запальчиво воскликнул Краузе.
        - Успокойтесь, господин Краузе, я не имею намерения копаться в ваших делах. Я должен найти бриллиант.
        - Так он исчез?
        - После вас ваш друг заложил его еще раз, а потом его убили.
        - Бедная Кристиночка…
        - Кстати, когда Рольф Гаммерсбах выкупил у вас бриллиант и какую сумму вы ему ссудили?
        Господин Краузе, освободившись от начальных страхов, успокоился и назвал дату и сумму. Макс сообразил, что он был вторым кредитором из трех названных Кристиной Маттерн возможных кандидатов. Сыщик положил перед ним свою визитку и, выбравшись из мягкого кресла, спросил:
        - Господин Краузе, не могли бы вы назвать еще кого-нибудь, кто мог бы ссудить деньги покойному банкиру… - Он замялся, не зная, как поделикатнее выразиться, и сказал просто: - На «ваших» условиях?
        Краузе улыбнулся и развел руками.
        - Благодарю вас, господин Краузе, вы и так оказали мне неоценимую услугу.
        Покинув ломбард, Макс спустился по ступенькам перед входом и закурил. Проглотив первые порции табачного дыма, почувствовал, как начало отпускать напряжение. Он медленно побрел к своему автомобилю. Сев на сиденье, подумал: «В любом случае два меньше трех…»

16
        Эрика Пфеффер изумленно смотрела в окно автомобиля. За ее недолгую жизнь в квартире приемной матери (о чем она до сих пор не знала) она никогда не видела ничего подобного. Невозможно было даже предположить, что всего лишь в тридцати километрах на восток от Берлина начиналась живописнейшая холмистая местность, называемая Бранденбургской Швейцарией.
        В машине находились еще двое подростков, признанных, как и Эрика, трудновоспитуемыми. Дети еще не знали имен друг друга, так как не решались вступить в контакт под внимательными молчаливыми взглядами сопровождающих дам в униформе. Водитель Карл, напротив, не ощущая своей принадлежности к касте воспитателей, болтал без умолку, стараясь обратить внимание подростков на тот или иной умопомрачительный (так говорил Карл) пейзаж. Живописная местность и веселая болтовня Карла никак не связывались в сознании детей с задачами социалистического воспитания. Им казалось, что, возможно, их везут в некое подобие рая.
        Это ощущение не исчезло и тогда, когда машина достигла конечной цели маршрута, деревни Притцхаген, расположенной на северном берегу прекрасного озера Торнов. Название Торнов досталось и группе расположенных в деревне старинных построек, принадлежавших когда-то знатным господам. К моменту, когда Эрика и два ее спутника (это были мальчишка лет двенадцати и пугливая девчушка примерно одного с Эрикой возраста) покинули автомобиль веселого Карла, в Торнове располагался специальный детский дом имени Вильгельма Пика. В сопровождении строгих дам дети направились в здание, где находилось руководство заведения.
        Высоченный и тощий, как жердь, директор Франц Эккерт, заложив руки за спину, словно маятник, перемещался от одной стены комнаты к противоположной и обратно. Трое подростков взглядами сопровождали согбенную фигуру директора, силясь понять его витиеватую речь.
        Иногда Франк Эккерт останавливался, чтобы промокнуть платком вспотевший лысый лоб, и тогда его маленькие колючие глазки буравили лица подростков, их незатейливую одежду и поношенную обувь. Тогда голос его звучал особенно проникновенно:
        - В нашем специальном детском доме принят специальный распорядок. Всякое его нарушение будет строго наказываться. Ваши прежние контакты, включая общение с родителями, будут строго контролироваться и разрешаться только с подачи ваших воспитателей… Плохая учеба, нарушение дисциплины могут явиться поводом для того, чтобы вы на долгое время лишились всего этого…
        Постепенно к детям пришло осознание того, что природный рай, окружающий заведение, внутри него может превратиться в сущий ад. Взгляды их потухли, а к моменту, когда за ними пришла воспитательница фрау Эльза Зольф, их детские фигурки согнулись, напоминая уменьшенные копии директора Эккерта.
        Ощущение потери свободы усилилось, когда Эрика вслед за Хельгой (оказалось, что так звали новую подружку, прибывшую вместе с ней) и фрау Зольф вошла в спальное помещение для девочек. Кровати в два ряда, выстроенные под линейку и застеленные серыми одеялами, полностью закрывавшими небольшие бугорки подушек, производили впечатление казармы. Поскольку Эрика никогда в жизни не бывала в казарме, то это сравнение не могло прийти ей в голову, и после выступления директора заведения от вида спальни ей просто стало еще тоскливее. Воспитательница Зольф подвела воспитанниц к их кроватям и сказала:
        - Вот так вы должны каждое утро заправлять свои кровати. И боже вас упаси, если это будет не так. У нас есть способы заставить вас соблюдать порядок…
        Эрика Пфеффер еще не догадывалась, что в стенах заведения ей придется провести более четырех лет…

17
        - Первый выстрел оказался удачным, - сказала Мартина, удобно расположившись на диванчике и закурив, - пуля попала в цель.
        - Не без твоей помощи, Мартина, - вынужден был признать Макс. Она улыбнулась и сказала:
        - Просто удачная мысль, вовремя пришедшая в голову. Максик, ведь мы же так договаривались. Я помогаю тебе и получаю одновременно то, что хочу… Посмотри, какая интересная история складывается…
        - Да уж… Как говорят русские, пойди туда - не знаю куда…
        - Очень интересно! Где ты подцепил это выражение?
        - Да так… Еще в детстве, дома в Альпах… Один русский так говорил. Он отдыхал недалеко от фермы моих родителей.
        - В нашем случае это не совсем так… Мы знаем, куда идти.
        - Да, но совершенно не уверены, что идем правильно…
        - Когда ты направлялся к владельцу ломбарда, в тебе было уверенности ровно столько, сколько кофе в этой чашке, - и она показала на чашку, на дне которой можно было различить лишь коричневатый налет, - и тем не менее… К кому собираешься направиться в этот раз? К букмекеру или турку?
        - Пожалуй, к букмекеру. Турок для меня пока полная загадка. Чтобы немецкий, пусть и мелкий, банкир обратился за помощью к торговцу подержанными автомобилями… Разве что у него совсем не было выхода… Это не укладывается в моей голове.
        - Да, Максик, оба кандидата могут оказаться полной пустышкой, но Кристина Маттерн не назвала нам других, и наш выбор невелик… К букмекеру так к букмекеру.
        - Этот букмекер представляется мне более скользким типом. Я думаю, там нет и малой доли той интеллигентности, которая есть в господине Краузе. Не представляю, как к нему подступиться, чтобы не услышать традиционное: «Лек михь ам арш!»[2 - Leck mich am Arsch - поцелуй меня в задницу (нем., прим. пер.).].
        - Чтобы с ним уверенно разговаривать, надо найти его «доброжелателей».
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ты же знаешь, что это за бизнес… Там много черных денег. Букмекер хочет заработать, игрок хочет заработать, да и жокей не прочь придержать лошадь, если ему за это что-то посулят… А если посулят, да не выполнят?
        - Понимаю, Мартина… И как же выйти на этих, как ты изволила выразиться, «доброжелателей»?
        - У меня есть знакомые, которые играют на скачках постоянно. Они знают эту кухню, знакомы с жокеями… Я поговорю кое с кем.
        - Это было бы просто замечательно.
        - Максик, ты пока не ходи к букмекеру. Дождись результата моих переговоров.
        На Шиллерштрассе моросило. Макс отказался от ее предложения вместе поужинать, сославшись на головную боль. Проводив Мартину до парковки, он вернулся на Шиллерштрассе, но, передумав идти в офис, развернулся и пошел на Цайль.
        Лица людей потеряли привычные черты и напоминали однотонные овалы в уже сгустившихся сумерках, серость которых усиливалась от дождя, настолько мелкого, что казалось, будто вокруг просто очень сырой плотный воздух. Рекламные вывески магазинов приобрели пляшущие размытые очертания. Так же размыто было на душе, но мозг его продолжал свою работу, вытаскивал то одни мысли, то другие, то перемешивал первые со вторыми и наоборот…
        Есть у Уве Линда бриллиант или нет? Вот, собственно, и все, что предстояло выяснить в ближайшие дни. Могло оказаться так, что именно в интересах букмекера действовал напавший на Рольфа Гаммерсбаха. И тогда Уве Линд так просто не сдастся. Нельзя исключить, что букмекер просто давал банкиру в долг под бриллиант, так же, как это было в случае с Краузе. Тогда выяснить это проще. Но все же как? Спросить напрямую и надеяться, что комбинатор Уве с радостью ему об этом доложит? А если букмекер вообще не имеет никакого отношения к бриллианту?
        Теперь голова разболелась на самом деле. Макс почувствовал, что куртка его прилично промокла, и вскочил под первую попавшуюся вывеску. Это оказалось обычное кафе-кондитерская, что не очень его устроило, но приятное тепло помещения и неяркий, создающий уют свет разрешили сомнение. Он взял поднос, положил на него какие-то булочки, наполнил высокий картонный стаканчик кофе, добавил сливки и отправился рассчитаться к кассе. Выбрав столик подальше от входа, он опустился на мягкую табуретку и начал не спеша пить кофе, иногда отламывая от булочки.
        Не очень чистая человеческая ладонь вдруг возникла справа от него, почти над его подносом. Макс поднял голову и увидел бомжа с протянутой рукой. Он чем-то напомнил ему Гюнтера. Макс покопался в кармане и положил марку на ладонь. Бомж отправился к следующему столику.
        Макс оглянулся по сторонам. Кафе было одним из филиалов известной в Германии франчайзинговой сети. Не претендуя на изысканность, сеть строила свою торговую политику на относительной дешевизне предлагаемой выпечки. Кофе, который посетители самостоятельно получали, поставив картонный стаканчик на предусмотренное в кофе-автомате место, тоже вызвал бы улыбку у истинных ценителей напитка, но все же его нельзя было назвать бурдой. С ним можно было мириться, что и делала разношерстная публика, посещавшая заведение. Здесь царила атмосфера непринужденности. Закончив трапезу, можно было еще долго сидеть, читая книгу или газету. Многие клиенты, уходя, оставляли свое чтиво прямо на столах, и тогда можно было видеть очередного посетителя, роющегося в ворохе разноязычных газетных или журнальных страниц. Найдя соответствующие его роду-племени, клиент удовлетворенно усаживался за стол, погрузившись в чтение и изредка потягивая кофе.
        Макс вспомнил свою бухгалтерскую деятельность. Сейчас бы он сидел за компьютером в конторе Мюллера, сводил бы последний за сегодня баланс и думал о том, что через полчаса он поедет домой. А может быть, и не домой… Не исключено, что он поехал бы в бассейн поплавать. Ведь он так любит этот спорт… Почему, собственно, спорт? Это нормальный способ снять усталость для всех людей. Совсем не обязательно быть спортсменом-пловцом. Эти, напротив, устают, выкладывая последние силы для достижения результата… Он вспомнил, как отдыхают его тело и мозг, когда он, ни о чем не думая, размашистым брассом мерит длину бассейна, затем, погрузившись в воду с головой, отталкивается от бортика и снова мерит, мерит… Так, может быть, в бассейн… и прямо сейчас? Нет, он еще должен вернуться в офис, еще раз обмозговать ситуацию, а потом, пожалуй, поехать домой…
        А что ему мешает поехать домой прямо сейчас? Он внутренне даже улыбнулся этой незатейливой мысли, как будто она представляла собой внезапно возникший новый план розыска бриллианта Кристины Маттерн. Конечно, он сейчас же поедет домой.

18
        Магда Пфеффер торопилась в Торнов на свидание с дочерью. Сегодня Эрике уже двенадцать. Скоро два года, как из ее «звереныша» делают человека. По скупым письмам, хранящим следы цензуры, сложно было понять, насколько успешно это происходит. Правда, в последнем письме Эрика намекала, что ее за что-то похвалили, а фрау Зольф сказала, что если так будет продолжаться, то может быть рассмотрен вопрос о ее возвращении в семью. Сердце Магды было переполнено радостью.
        - Кого-то разыскиваете? - раздался голос, когда Магда вошла в холл и в растерянности остановилась, озираясь по сторонам. Магда повернулась на голос и увидела высокую худощавую сотрудницу в униформе. Сотрудница вышла из небольшой стеклянной будки и приблизилась к неожиданной в этот час посетительнице. Ее серые глаза на скуластом лице в обрамлении белокурых волос внимательно смотрели на Магду.
        - Да, воспитанницу Эрику Пфеффер из группы номер четыре. Я ее мать, а у Эрики сегодня день рождения…
        - Пойдемте со мной, - сказала сотрудница, и Магда засеменила за ней. Пройдя длинный коридор, блондинка остановилась напротив старинной широкой двери из натурального дерева и, попросив Магду подождать, скрылась за дверью. Вскоре она вышла, но не одна, а в сопровождении еще одной женщины, также одетой в униформу.
        - Это фрау Зольф, воспитательница вашей Эрики. Дальше она будет вами заниматься, - сказала блондинка и, поджав губы, удалилась.
        Фрау Зольф, напротив, была приземистой брюнеткой с заметным животом и задом. Она взглянула на Магду и сказала:
        - Воспитательница Зольф. Я веду группу, в которую входит и ваша дочь. Как я понимаю, вы хотели бы ее повидать…
        - Совершенно верно, фрау Зольф. Сегодня у Эрики день рождения.
        - Это замечательно, но ваша Эрика наказана.
        - Как наказана? Ведь она писала…
        - Да, в последнее время дела ее пошли лучше… Она даже начала больше внимания уделять школьным предметам. Однако буквально несколько дней назад произошел вопиющий случай…
        Сердце Магды сжалось, она едва нашла в себе силы, чтобы спросить:
        - И что же она совершила?
        - Она самовольно покинула территорию детского дома… Причем подбила на это еще двух воспитанников. Весь наш свободный персонал в течение трех часов разыскивал беглецов.
        - Так уж и беглецов? Дети, пожалуй, просто хотели погулять…
        Фрау Зольф так взглянула на Магду, что та пожалела о своих словах. Она замолчала и опустила голову. Воспитательница уперла руки в бока и, глядя на Магду, словно та была сумасшедшей, четко выговаривая слова, произнесла:
        - Вы что, милочка?! Ничего не понимаете? У нас специальное учреждение. Самовольная отлучка относится к тягчайшим нарушениям дисциплины. А организация групповой отлучки по дерзости превосходит все остальное, что допускают наши воспитанники.
        - И что же теперь?
        - А ничего… отправляйтесь домой. Ведь вы же приехали из Берлина?
        - Да.
        - Ну вот… это совсем близко. Никаких проблем.
        - Но у Эрики день рождения… Разве…
        - Она должна была думать.
        Магда, всхлипывая, сбивчиво произнесла:
        - А мы с вами много думали в двенадцать лет?
        - Я ничего не могу поделать… Разве что директор сможет вам помочь…
        Директор Эккерт долго смотрел на Магду, сидящую перед ним на стуле, потом встал и начал описывать круги вокруг бедной зареванной женщины. Слова его напыщенной речи не доходили до ее сознания, готового помутиться. Она все еще не могла представить, что может сегодня не увидеть дочь. Всякий раз, когда директор замолкал, Магда пыталась раскрыть рот, чтобы вставить хотя бы слово в защиту дочери, но господин Эккерт, не давая ей это сделать, начинал снова выбрасывать убедительные разящие слова. Его длинная фигура вдруг поплыла у Магды перед глазами, и она стала сползать со стула. Присутствовавшая при разговоре фрау Зольф подскочила к ней, чтобы поддержать обмякшее тело.
        В тот день Магда Пфеффер так и не повидалась с Эрикой. Наглотавшись таблеток, сморкаясь и утирая пот, она сидела на сиденье в автобусе, который увозил ее в Берлин…

19
        Худой, но жилистый, невысокого роста, как и положено быть настоящему жокею, Курт Хаас рассказывал Мартине, как несправедливо обошелся с ним букмекер Уве Линд. Он никогда бы не стал рассказывать постороннему человеку о «тайнах» своего ремесла, не попроси его об этом лучший друг Хельмут Грап, который в свою очередь был хорошим знакомым Мартины. Мартина не давила на Курта, не задавала ему до поры лишних вопросов, дав возможность жокею изливать душу самостоятельно.
        Суть дела сводилась к тому, что перед недавними скачками букмекер попросил его придержать лошадь по кличке Айран, у которой были все шансы на успех и на которую поставили многие игроки. Разумеется, жокею был обещан приличный куш. Однако Уве Линд поступил по-свински и выделил Курту лишь незначительную долю от обещанного. Курт уже пропустил несколько скачек подряд и подумывал над тем, как проучить букмекера.
        - И что, вы готовы даже поднять вопрос на заседании конноспортивного клуба? - осторожно спросила Мартина.
        Курт Хаас отставил в сторону кружку с пивом, которое он до этого пил, и с петушиным видом посмотрел на нее. Потом отвел взгляд в сторону. Было понятно, что публичная огласка обстоятельств дела не сулит ничего хорошего и ему. Тогда ведь все узнают, что он согласился на подвох. В нем кипела не находящая выхода злость.
        - Даже не знаю, фрау Хайзе… Как заставить подлеца вернуть деньги?
        - Можно попробовать объединить усилия…
        - Что вы имеете в виду?
        - Слышали ли вы когда-нибудь имя Рольфа Гаммерсбаха?
        - Вы имеете в виду банкира, которого недавно убили?
        - Совершенно верно.
        - Не только слышал, но и видел. Он частенько крутился здесь, иногда в компании Уве…
        - Какие у них были дела, вы, конечно, не знаете?
        - Ничего конкретного. Хотя какие еще могут быть дела у Уве? Его всегда интересуют только деньги. А тут банкир…
        - Мой приятель, частный детектив, расследует одну денежную аферу… Есть основания считать, что в этом деле замешан и букмекер. Но предъявить ему нечего, так как нет доказательств. Мой приятель хотел бы поговорить с Уве, но не рассчитывает, как вы понимаете, на его откровенность… Если же мы надавим на него, упомянув при этом вашу историю… Может быть, он станет сговорчивее. Вы не против?
        Маленький жокей заерзал на скамейке. Душа его разрывалась между возмездием и боязнью огласки. От нервного напряжения он схватил кружку и залпом допил пиво.
        - А вы сумеете это сделать аккуратно, фрау Хайзе? Вы меня понимаете?
        Мартина улыбнулась и сказала:
        - Разумеется, господин Хаас. Мы постараемся это сделать максимально деликатно, потому что наш вопрос также весьма деликатный.
        Расставшись с жокеем, Мартина немедленно позвонила Максу и рассказала о разговоре. Он сразу же спросил:
        - Мартина, когда ближайшие скачки?
        - Послезавтра.
        - Я обязательно буду. Ты не хотела бы поприсутствовать?
        - Я непременно приду, Максик, чтобы поддержать тебя.
        Уже целый час Макс с Мартиной носились за неуловимым Уве Линдом. Всем он был нужен. Его рвали на части. Раскрасневшееся лицо его появлялось то тут, то там. Он продирался через толпы игроков, желающих сделать правильные ставки. Его окликали разные люди, он что-то отвечал им, маленькие его глазки, почти невидимые под длинным козырьком бейсболки, бегали с бешеной скоростью. Наконец Уве заскочил в вагончик, где размещался его передвижной офис. Там же находился его помощник - немолодой лысоватый мужчина в очках.
        Сыщик с помощницей заняли выжидательную позицию вблизи вагончика и, как только появился букмекер, на ходу вытирающий потное лицо, бросились к нему с двух сторон. Подхватив Уве Линда под обе руки и не переставая говорить о необходимости срочно переговорить, они потащили его в сторону находящейся поблизости пивной. Уве, ничего не подозревающий и привыкший к тому, что он всем нужен, почти не сопротивлялся и дал усадить себя за длинный стол в углу зала.
        - Три кружки пива, - крикнул Макс пробегавшему мимо кельнеру.
        Ошеломленный букмекер ничего не понимающими глазами смотрел то на молодого человека, то на его спутницу. В его голове пронесся вихрь из мыслей, каждая из которых касалась лишь одного - что им от него нужно. В это время кельнер опустил на столик три кружки. Еще не пришедший в себя букмекер схватил одну из них и осушил почти наполовину. Мартина и Макс взяли свои кружки и тоже сделали по глотку.
        - Что вам угодно, - быстрый прыжок глаз с лица Мартины на лицо Макса, - дамы и господа?
        Несколько комичное обращение развеселило всех. Макс и Мартина рассмеялись, а букмекер кисло улыбнулся. Тем не менее начальное напряжение было снято. Макс решил сразу раскрыть карты.
        - Господин Линд, я частный детектив Макс Вундерлих, а это моя помощница Мартина Хайзе.
        По тому, как дернулся на месте господин Линд и как изменился цвет его лица, можно было заключить, как все это для него неожиданно и как ему хочется бежать от этой парочки. Макс не сомневался, что у букмекера в силу специфики его деятельности нет никаких оснований любить полицию, частных сыщиков и всяких там налоговых служащих. Букмекер же, который всегда рассчитывал на подобную встречу, взял себя в руки и приготовился к обороне.
        - Что вы хотите узнать, господа?
        - Нас интересуют ваши отношения с Рольфом Гаммерсбахом, - начал Макс.
        При этих словах букмекер немедленно вскочил с места и гневно воскликнул:
        - Я не потерплю провокаций, господа! Мне незнакомо это имя.
        После этого он предпринял попытку высвободиться из плотного окружения молодых людей, для чего занес над скамейкой правую ногу. В это время Макс быстро заговорил:
        - Не спешите, господин Линд. Мы не занимаемся провокациями. Существовавшее между вами знакомство может подтвердить, например, Кристина Маттерн.
        Эти слова не произвели заметного впечатления на Уве Линда, потому что, продолжая осуществлять задуманное, он опустил ногу уже с другой стороны скамейки и перенес на нее тяжесть тела, чтобы начать освобождать другую ногу. Макс же продолжал говорить:
        - Могу добавить, что этот факт может подтвердить и хорошо известный вам жокей Курт Хаас…
        При последних словах правая нога вернулась на свое место, и букмекер снова тяжело опустился на скамейку.
        - Я не знаю никакой Кристины… Маттерн…
        - Это та девушка, которая бывала вместе с Рольфом Гаммерсбахом, когда он встречался с вами. Возможно, вы и не знаете ее имя…
        - Допустим…
        - Но жокея Хааса вы наверняка знаете!
        - Это он вас послал? Но все, что он мог вам рассказать, никто не может подтвердить официально…
        - Ну почему же? Есть такое явление, как очная ставка в присутствии полицейских… - тихо произнес Макс.
        Эти слова произвели магическое действие. Обессилевший вдруг букмекер уронил голову, которую он буквально секунды назад держал уверенно и даже нахально, и еле слышно спросил:
        - Чего вы хотите?
        Макс взглянул на Мартину, взгляд которой говорил о том, что противник повержен, и сказал более примирительным тоном:
        - Господин Линд, мы не собираемся вторгаться в ваш букмекерский мир, нас интересует совершенно другое…
        - Что же?
        - Есть основания полагать, что некоторое время назад вы ссужали крупную сумму Рольфу Гаммерсбаху под залог бриллианта…
        Доведенный до отчаяния упоминанием об истории с жокеем Уве Линд после этих слов сделался белым как полотно. Не хватало только еще, чтобы его стали расспрашивать об убийстве банкира, к чему Уве точно не имел никакого отношения. Он собрался с силами и сказал:
        - Да, это было. Но с тех пор прошло уже два года. Мы рассчитались. Я выручил тогда Рольфа и сам немножко на этом заработал. Поверьте мне. Вам нечего мне предъявить. Или вы хотите попытаться раскрутить меня на признание в каких-то аферах на том основании, что я ссужаю крупные суммы наличными?
        - Как минимум не в этот раз… Пусть этим занимаются те, кому это положено делать. А я просто частный детектив и работаю по заданию частного клиента, - сказал довольно Макс.
        Потом он достал из кармана клочок бумаги и написал на нем предполагаемую денежную сумму, которую Уве ссужал банкиру за бриллиант. При этом букмекер затравленно следил за действиями сыщика. Макс поднес бумажку к глазам Уве Линда и тихонько спросил:
        - Такую сумму вы давали Рольфу Гаммерсбаху под залог бриллианта?
        Уве кивнул и осторожно оглянулся по сторонам. Макс изорвал бумажку в мелкие клочки и всем своим видом показал, что допрос закончен.
        Они стали выбираться из-за стола, и Уве понял, что этим как вихрь налетевшим на него молодым людям больше ничего не надо. Что же им было нужно? Неужели только узнать, что у него нет бриллианта, который два года назад закладывал Рольф Гаммерсбах? Уве даже подумал, как быстро и хорошо все закончилось… И он еще сможет сегодня полноценно выполнить свою роль на скачках.
        Внезапно, что-то вспомнив, Мартина остановилась и, обернувшись к букмекеру, сказала:
        - И, господин Линд… Вспомните все же о несчастном жокее… Хотя бы для того, чтобы мы крепко забыли о сегодняшнем разговоре.
        Они покинули пивную, а задумчивый Уве еще некоторое время продолжал смотреть им вслед…

20
        Осенью восемьдесят девятого пала Берлинская стена. Вслед за ней стало разваливаться все, что составляло основу немецкого социалистического государства. Стали постепенно сворачивать свою деятельность и детские дома специального назначения. Им на смену должно было явиться нечто новое, но никто еще не знал что. Летом девяностого года (еще до официального объединения Германии) Эрика Пфеффер была отпущена и вернулась в Берлин. Она пришла в квартиру Магды Пфеффер. Пришла потому, что больше ей идти было некуда. В специальном детском доме ей стало известно, что Магда - ее неродная мать. Однако самой Магде она об этом не сказала.
        Магда радостно встретила дочь и попыталась обсуждать с ней перспективы дальнейшей жизни, не замечая при этом, что ее простоватые планы не находили отклика в сердце девушки. Эрика неохотно шла на контакт, старалась убежать из дома, чтобы пообщаться со сверстниками. Планы, которые строились в молодежной среде, были ей, естественно, ближе, и она проводила вечера, слушая рассказы о том, какие возможности теперь откроются перед молодежью после неминуемого объединения Германии. При этом ни старая школьная подружка Рената Вебер, ни когда-то научивший Эрику курить единомышленник по совместным проказам Дитер Кифер, ни сама Эрика не задавались мыслью, готовы ли они к новой жизни на западе страны. Они еще не представляли, что успешная жизнь там возможна, если человек образован, имеет хорошую квалификацию и опыт. До всего этого им еще не было дела…
        Объединение еще не состоялось, но слово это повторялось на каждом углу, заставляя чаще биться сердце каждого немца. Среди простого народа было очень мало тех, кто критически смотрел на этот еще не свершившийся, но неумолимо приближающийся факт. Еще не было ни малейшего представления о том, какие жаркие дискуссии могут возникнуть по поводу того, кто выиграл, а кто проиграл в этом слиянии, главным аргументом которого было новое единение когда-то разделенной единой нации. Все это будет позже…
        Однажды Магда рассказала, что ходила в школу и договорилась о принятии Эрики в последний класс восьмилетки. Взгляд немолодой матери блестел от радости, чувства переполняли ее. А потом можно будет получить профессию или, если Эрика захочет, пойти ученицей на народное предприятие, где трудилась Магда. Она сумеет договориться. Правда, ни Магда, ни кто-либо другой еще не знали, что совсем скоро не сохранятся не только эти предприятия, но и само название уйдет в историю. Планы работницы Магды Пфеффер отличались простотой, и она совершенно не была виновата в том, что в ее голову не приходило ничего лучшего. Эрика, жалея Магду, не критиковала ее незатейливые идеи, а молча слушала, лишь иногда отводя взгляд, когда Магда обращалась непосредственно к ней с вопросом: «Разве это не так? Ну согласись, что я права». Глядя в потолок или стену, она молча кивала, и удовлетворенная Магда продолжала излагать. Ей было невдомек, что когда-то утерянная - не в последнюю очередь по вине самой Магды - связь между матерью и дочерью уже никогда не будет восстановлена. «Звереныш» так и не превратился в прирученного кролика.
        Нарисованные матерью перспективы не прельщали пятнадцатилетнюю Эрику. Она по-прежнему большую часть времени проводила в компаниях, где обсуждался рай, в который все они скоро смогут попасть, причем пути достижения его рисовались самими участниками обсуждения в комбинациях, весьма далеких от реальности.
        И однажды Эрика Пфеффер исчезла из дома…

21
        Итак, Уве Линд оказался хронологически первым и вторым из «вычисленных» Максом кредиторов Рольфа Гаммерсбаха. И это было замечательно, потому что оставался еще всего лишь один. Макс Вундерлих чувствовал себя на седьмом небе от того, что все складывается не так уж плохо. Бриллиантовый блеск вновь забрезжил на горизонте, а это, в свою очередь, означало, что он весьма близок к цели, которую поставил перед ним клиент. Это означало даже, что он может найти бриллиант, не занимаясь розыском убийцы, оставив эту славу вместе с вознаграждением полицейским.
        Правда, смущала существующая теоретически возможность, что турок Ахмед вообще не имеет никакого отношения ко всему этому, и тогда дальнейший розыск бриллианта превращается в задачу со многими неизвестными. Ведь других кандидатов Кристина Маттерн не назвала. Но об этом не хотелось думать.
        С другой стороны, если бриллиант все же у Ахмеда и банкир убит по его заказу, то сегодня расписки вновь находятся у торговца автомобилями, и нет ни одной зацепки, чтобы доказать это, не найдя светловолосого убийцу небольшого роста… Макс почувствовал, как настроение начало портиться, как на смену возникшей эйфории снова нахлынули тяжелые мучительные «…если, то…».
        Снова надо идти туда - не знаю куда. Хотя почему «не знаю»… Это рынок подержанных автомобилей. Правда, во Франкфурте их много. Он быстренько набрал номер Кристины Маттерн.
        - Маттерн, - сказала трубка.
        - Вундерлих. Добрый день, фрау Маттерн, - он заставил себя говорить бодрым голосом.
        - Есть неплохие новости, господин Вундерлих?
        Макс коротко рассказал о последних новостях, что сопровождалось ее частыми «как замечательно» и «неужели». Потом сказал:
        - Фрау Маттерн, мне нужны координаты автомобильного рынка, где обитает Ахмед.
        - Он обитает на многих. Лучше искать его на большом, который находится за городом. Правда, этот рынок работает только в субботу и воскресенье. Записывайте, как туда добраться.
        Макс подробно записал все, что сказала Кристина Маттерн, и отключился. И сразу же трубка снова зазвонила. Это была Мартина.
        - Хай, Максик. Уже собираешься к Ахмеду?
        - Да, подумываю над этим…
        - Вот видишь, как получается… То, что нам кажется наименее вероятным, оказывается самым правильным.
        - Мартина, твои надежды имеют право на существование, но не забывай: может оказаться так, что турок вообще непричастен к делу.
        - Безусловно, ведь Кристина Маттерн указала его всего лишь как вероятного фигуранта. Однако мое чутье подсказывает, что это вполне может оказаться правдой.
        - Посмотрим, Мартина, - ответил Макс, еще не решив, есть ли вообще чутье у его помощницы.
        - Будешь смотреть сам или меня возьмешь с собой для подстраховки?
        - Ну зачем же? У тебя появилась возможность написать пару новых глав. Так что занимайся этим, - пошутил Макс.
        Она рассмеялась, а потом, сменив беспечную интонацию голоса на более тревожную, сказала:
        - Но будь осторожен. Здесь не тот случай. Так просто бриллианты не возвращают, тем более не их настоящим владельцам.
        - Постараюсь, моя Агата Кристи, - отшутился он.
        Рынок располагался за полосой редкого леса на окраине Франкфурта. Въезд непосредственно на территорию перекрывал шлагбаум. Поскольку Макс не собирался никому демонстрировать свой старенький «Рено» (вследствие сложившейся финансовой ситуации покупка нового автомобиля пока даже не планировалась), он оставил автомобиль с этой стороны шлагбаума и пошел на рынок пешком.
        Автомобили всех марок и разных годов выпуска стояли ровными рядами на заасфальтированных полосах. Вокруг них суетились продавцы с цветом кожи всех мыслимых оттенков - от белой до самой черной. То тут, то там по периметру рынка выглядывали передвижные вагончики торговцев снедью.
        Макс медленно бродил между рядами торговцев, разглядывая их лица. Многими это воспринималось как проявление живого интереса к их товару, и торговцы, широко улыбаясь, немедленно начинали расхваливать свои «Мерседесы», «Фольксвагены» или «БМВ». Макс молча улыбался и двигался дальше, продолжая размышлять над тем, кому первому задать вопрос о торговце по имени Ахмед. Совсем не факт, что все его здесь должны знать. Да и здесь ли он вообще?
        Наконец он выбрал смуглое лицо черноволосого торговца лет тридцати и подошел к нему.
        - Скажите, уважаемый, не знаете ли вы торговца по имени Ахмед? Он постоянно торгует здесь автомобилями, - сказал Макс и описал внешний вид турка со слов Кристины Маттерн.
        Молодой мужчина смутился и объяснил, что он здесь впервые и продает свой личный автомобиль. Макс извинился, а торговец сказал:
        - Спросите у тех людей… Насколько мне известно, это завсегдатаи, - и он показал жестом в сторону группы громко разговаривающих и весело хохочущих мужчин.
        Когда Макс приблизился к группе, все замолчали, внимательно его рассматривая. Мужчины были смуглыми и темноволосыми, всем им было понятно, что подошедший не из их среды. Слушали они настороженно. Закончив изложение сути дела, Макс понял по лицам мужчин, что как минимум некоторые из них догадались, о ком идет речь. Однако все продолжали молчать, видимо, соблюдая некую субординацию. Наконец самый старший на вид, с густой черной бородой, сказал:
        - Я знаю Ахмеда. И он сегодня здесь.
        - Я бы хотел с ним поговорить. Как мне пройти к нему?
        Бородатый задумался на мгновение и сказал:
        - Я могу его позвать.
        - Было бы очень любезно с вашей стороны.
        - А как я должен вас назвать?
        И через несколько дней после описываемых событий Макс не мог ответить себе на вопрос, почему он поступил так, почему сказал именно то, что сказал. Как случилось, что он забыл о предупреждении Мартины? Было это сиюминутное затмение?
        Он пренебрег всякой осторожностью и, по сути дела, вызвал огонь на себя.
        - Скажите ему, что один частный детектив хочет поговорить с ним об обстоятельствах дела, которое может представлять для него интерес.
        Бородатый удалился, а Макс остался стоять, отойдя на несколько шагов от мужчин, которые то и дело бросали на него подозрительные взгляды. Он закурил и с нетерпением ждал, какую весть принесет ему добровольный гонец.
        Тот вернулся минут через двадцать и бодрым голосом доложил:
        - Ахмед готов вас выслушать и просил подойти вон туда. - Он показал на один из вагончиков по периметру рынка.
        - Объясните, пожалуйста, подробнее. Я должен зайти в этот вагончик?
        - Не совсем так… Дойдете до вагончика, повернете направо, через несколько метров слева увидите общественный туалет, а за ним метров через двадцать низкий павильончик, в котором находится закусочная. Там Ахмед и будет вас ждать. Вы его легко узнаете. Он такой, как вы его описали.
        Макс быстро нашел закусочную и вошел внутрь. В зале никого не было. Покружив немного в центре зала, он остановился, размышляя. Первые признаки тревоги заползли в душу. Еще постояв, сыщик решительно вышел из павильона. Оглянулся по сторонам и, никого не увидев, повернул налево, дошел до угла павильона и, повернув еще раз налево, пошел вдоль павильона до следующего угла.
        Сильный удар по голове не позволил ему заглянуть за этот угол, в глазах потемнело, и молодой человек рухнул на землю…

22
        Инспектор полиции по четырнадцатому полицейскому округу Гамбурга Норберт Детеринг поставил свой служебный автомобиль на предназначенное для него место перед полицай-комиссариатом. Было раннее серое утро декабря тысяча девятьсот девяностого. Детеринг приезжал на службу всегда рано, потому что любил входить в комиссариат первым, когда, кроме дежурного за стеклом, в холле нет ни одной живой души и его шаги гулко раздаются по выложенному плиткой полу.
        Он поздоровался с дежурным Хансом Беком, и тот, как положено в таких случаях, протянул ему желтую папку с донесениями за последние несколько часов. Забрав папку, Детеринг прогромыхал к лифту, и вскоре тот унес его на третий этаж.
        В кабинете был идеальный порядок, к которому Детеринг приучил всех уборщиц. Обычно они делали это с вечера. Он сел за свой стол и раскрыл папку. Сверху лежало донесение от вахмистра Вольфа. В зону патрулирования вахмистра и двух его подчиненных входила в том числе Менкебергштрассе, где располагался крупный универсальный магазин промтоваров «Кауфхоф». Вахмистр доносил, что вчера вечером, около девятнадцати часов (ближе к закрытию), из магазина снова были похищены несколько предметов дорогой одежды. Воры не были обнаружены датчиками, установленными возле касс и реагирующими на специальные этикетки на одежде.
        Детеринг задумался. За последнее время таких случаев было несколько. О таких же случаях он слышал и от коллег из других округов. Он набрал телефон дежурного.
        - Детеринг. Вахмистр Вольф, видимо, отдыхает после дежурства?
        - Да, господин Детеринг. Но он появится во второй половине дня.
        - Бек, я бы хотел, чтобы он заглянул ко мне, как только появится.
        - Я передам ему ваш приказ.
        Вахмистр Вольф сидел на стуле перед инспектором полиции Детерингом и вытирал платком вспотевшую шею. Кражи одежды из «Кауфхофа» продолжались, служба охраны магазина продолжала звонить в полицию, и вахмистр со своими людьми продолжали получать команды от начальства прибыть на место происшествия. Однако поймать воров пока не получалось.
        - Что вы думаете по этому поводу, Вольф? - строго спросил Детеринг.
        - Я думаю, что здесь действует группа подростков. Вы же знаете, господин Детеринг, сколько их понаехало после объединения с новыми землями. Они срывают защитные этикетки с одежды и незаметно проносят ее через кассы вместе с другими мелкими товарами, которые оплачивают. Некоторые виды одежды они даже надевают на себя в примерочных.
        - Получается, что вы знаете, как это происходит, но не можете этому ничего противопоставить.
        - Не совсем так. Охрана магазина анализирует информацию, полученную от камер наблюдения, и уже есть устойчивые изображения некоторых лиц, наиболее часто повторяющихся. Я думаю, в ближайшее время с помощью службы безопасности магазина мы возьмем их.
        - Хорошо, Вольф. Я лично буду контролировать это дело.
        - Я могу идти, господин Детеринг?
        Инспектор кивнул, и Вольф, уже будучи у двери, вдруг повернулся и сказал:
        - Кстати, господин Детеринг… Похоже, что этой шайкой руководит женщина… скорее, девчонка…

23
        Макс застонал и открыл глаза, но ничего не увидел. Где он? Может быть, он умер? Сыщик ощупал себя - нет, жив. Неужели он ослеп? Макс повернул голову - в рваном просвете гонимых ветром облаков сверкнула и скрылась маленькая звездочка. Просто уже ночь. Но почему он под открытым небом, а не в своей постели в доме фрау Гертнер? Макс опять повернул голову и вдруг почувствовал, как сильно заныло в затылке. Он все вспомнил.
        С трудом поднявшись с земли, сыщик осмотрелся по сторонам и в тусклом свете фонаря обнаружил, что находится возле того же павильона, где так неудачно закончилась его «встреча» с Ахмедом. Правда, уже за тем углом, за который ему тогда так и не удалось заглянуть. Оттащили, чтобы его никто не видел? Откуда появился напавший на него? В зале закусочной никого не было, никто не мог пойти вслед за ним, когда он вышел из зала. Пожалуй, кто-то находился снаружи и скрытно наблюдал за ним, потом дождался, когда он свернул за угол, бесшумно приблизился к нему сзади и нанес удар…
        Макс неуверенно подошел к фонарю и снова осторожно начал себя ощупывать. Вывернутые карманы куртки свидетельствовали о том, что нападавший (или нападавшие) его основательно обыскали. Не было даже его потертого портмоне, в котором лежали визитки и незначительная сумма денег. Ладони его спешно заскользили по карманам джинсов. О чудо - ключ от машины и мобильный телефон были на месте! Значит, убивать его не собирались. Хотели лишь припугнуть?
        Рынок был пуст. Макс сориентировался и, пошатываясь, двинулся в сторону шлагбаума. «Рено» был на месте. Сыщик открыл дверь и тяжело опустился на сиденье, положил руки на руль и почувствовал, что не сможет вести машину. В голове гудело, перед глазами плыли радужные круги. Он взглянул на дисплей телефонной трубки. Двадцать два часа. Всего-то… Просмотрел пропущенные вызовы. Их было три и все от Мартины. Она, конечно, давно его разыскивает… Максу не хотелось рассказывать ей, как он опростоволосился, но другого варианта в гудящей голове не было. Придется звонить - он не справится с управлением, да и индикатор топлива почти на нуле, а денег ни копейки. Палец нажал кнопку.
        Она ответила сразу.
        - Ну, ты даешь, Максик! Наверное, отмечал с симпатичной клиенткой успешное завершение дела?
        - Прекрати, Мартина. Мне не до этого.
        - А что случилось? - тревожно спросила она.
        - На меня было совершено нападение, - коротко ответил Макс.
        - Как это произошло?
        - Мартина, я обо всем расскажу тебе позже, а сейчас я нуждаюсь в твоей помощи. Надо забрать меня отсюда. Сможешь?
        - Безусловно. Рассказывай, как ехать.
        Он подробно рассказал Мартине, как его разыскать. Открыл бардачок и к великой радости обнаружил в нем водительское удостоверение. Это был тот случай, когда нарушение заведенного порядка (выходя из машины, он всегда брал документ с собой) сыграло положительную роль. Порывшись еще, нашел старую начатую пачку сигарет, закурил и принялся ожидать Мартину. Попробовал анализировать произошедшее, но из этого ничего не вышло - лишь еще сильнее разболелась голова.
        Они заперли автомобиль Макса, решив, что заберут его при первом же подходящем случае.
        - Куда? - спросила Мартина.
        - Как куда? Ко мне.
        - Не может быть и речи. За тобой нужен хотя бы элементарный уход. Я повезу тебя ко мне.
        У Макса не было сил сопротивляться, и он сдался.
        В квартире Мартина внимательно осмотрела его голову и сказала:
        - Ты знаешь, никакой раны нет, только большая шишка. Удар был нанесен, конечно, тупым предметом, но сильно… У тебя может быть сотрясение мозга. Надо бы показаться доктору…
        - Мартина, при сотрясении мозга все равно пропишут покой. Вот и устрой мне его сейчас. Смертельно хочу спать.
        - Как, ты мне сейчас ничего не расскажешь о том, что произошло на рынке?
        - Давай потерпим до утра.
        С утра Мартина позвонила в свою редакцию и предупредила шефа, что приедет попозже. Она сварила кофе, приготовила сэндвичи и, разместив все это на симпатичном подносе, вошла в комнату, где ночевал Макс. Он только что раскрыл глаза.
        - Вставай, горе-сыщик…
        Макс повертел головой, потрогал рукой шишку и, решив, что он уже чувствует себя лучше, сказал:
        - Всех сыщиков когда-нибудь били по голове, а если и не физически, то по меньшей мере морально… Я вижу, ты принесла что-то пожевать. Не откажусь.
        - Максик, вижу, что твое самочувствие не внушает опасений… по крайней мере тебе. Так и не пойдешь к доктору?
        - Нет, Мартина. Думаю, обойдется. Давай, что ты там принесла…
        Макс с аппетитом уплетал сэндвичи, иногда запивая кофе. Мартина решила, что приготовила слишком мало, и не взяла ни одного, довольствуясь лишь кофе. При этом она бросала на него многозначительные взгляды, как бы напоминая о неудовлетворенном любопытстве. Решив не испытывать ее терпение, он, все еще продолжая жевать, начал потихоньку рассказывать. Она слушала молча, но, когда он рассказывал о том, как ходил вокруг павильона, пока наконец не получил удар по голове, не выдержала и воскликнула:
        - Лучше бы ты оставался бухгалтером! Там, по крайней мере, нет предмета тяжелее папки с бумагами…
        - Успокойся, моя писательница. Ценой своей головы, вызвав огонь на себя, я тем не менее раздобыл очень важную информацию…
        - И какую же?
        - Это лежит на поверхности. Ты сама могла бы прийти к таким выводам…
        - Сначала послушаю тебя.
        - Нет сомнения в том, что бриллиант у этого Ахмеда. Иначе бы зачем нападать на неизвестного частного сыщика и бить его при этом по голове? Чтобы иметь в дальнейшем возможные проблемы с полицией?
        Мартина поперхнулась кофе и, отдышавшись, быстро возразила:
        - Не согласна. А если этот Ахмед достаточно криминальный тип и за ним тянутся другие грешки, то он может опасаться любого сыщика… не обязательно того, который пришел за бриллиантом, которого у него нет…
        - Ты хочешь сказать, что у него есть другие причины опасаться любого сыщика! Тогда меня должны были убить…
        - Почему?
        - Да очень просто. Они меня «аккуратно» вывели из строя, чтобы обыскать и найти то, что я, по их мнению, мог бы иметь… А именно расписки! Не хочешь же ты сказать, что так же они поступили бы и с любым другим, приди он не по делу, связанному с бриллиантом… Это было бы невероятным совпадением.
        - Хорошо, продолжай.
        - А теперь самый главный вывод. У Ахмеда нет расписок, иначе бы он ни в коем случае не пошел на это. Будь расписки у него, он бы не отказал себе в удовольствии пообщаться с незнакомым сыщиком, которому абсолютно нечего ему предъявить.
        Мартина задумалась и, как всякая женщина, которой нечего было возразить, по крайней мере в настоящий момент, но которая была уверена, что эти возражения появятся у нее позже, сказала:
        - Хорошо, Максик, там будет видно… Еще какие выводы?
        - Дальше, Мартина, не выводы, а скорее новые проблемы… И ты, пожалуй, согласишься со мной. Убийца банкира действовал не в интересах Ахмеда, а в интересах другого неизвестного лица…
        - Этим лицом может быть и сам убийца, - вставила Мартина.
        - Вот именно. И теперь Ахмед, решивший прикарманить бриллиант неожиданно убитого банкира, опасается этого неизвестного лица так же, как вчера вечером опасался сыщика Макса Вундерлиха…

24
        - Мы сделали запрос и установили, что вы приехали из Берлина, - сказал следователь Мор.
        Эрика, не поднимая глаз, сказала:
        - Да.
        - Кроме того, нам стало известно, что вы убежали из дома, не предупредив свою мать.
        - Это моя приемная мать.
        - Что вы собирались делать здесь, в Гамбурге?
        - Работать…
        - Но вы же понимали, что в вашем возрасте без всякой квалификации вы не получите мало-мальски приличного места.
        Она жалко взглянула на следователя, и тот сразу подумал, что допрашиваемая такого же возраста, как его дочь. Сердце защемило, но он тут же вспомнил, что это его работа, и отвел взгляд. Эрика выдавила:
        - Я надеялась… не знаю…
        - Где вы жили?
        - Где придется…
        - То есть ни о какой регистрации вы и не помышляли?
        - Нет…
        - Как вы пришли к решению начать воровать? - спросил Мор и подумал, что для этого, пожалуй, и не требовалось никакого особого решения, что девчонке просто нужно было что-то есть.
        - Я не пришла… Альфред Вакер втянул меня в это…
        - А он утверждает, что это вы втянули его и руководили преступной шайкой. Вы понимаете, что на вас как организаторе лежит главная ответственность?
        Эрика Пфеффер сидела перед следователем, не смея поднять глаз. Возразить было нечего, и она не рассчитывала на снисхождение. Ведь это она организовала группу подростков из бывших восточных земель для регулярного воровства одежды из крупных магазинов. Она же наладила сбыт по бросовым ценам.
        Следователю Мору уже все было понятно, и он решил задать еще парочку непринципиальных вопросов.
        - Как вы сбывали ворованное?
        - На блошиных рынках. Отдавали тамошним торговцам за небольшую цену.
        - И на вырученные таким образом деньги вы могли достойно существовать?
        - Когда как…
        - На что вы тратили деньги?
        - В основном на еду.
        - А алкоголь, наркотики? - спросил Мор просто так, зная, какой ответ последует.
        - Боже упаси…
        - Хорошо, - сказал Мор, - еще один уточняющий вопрос. Вы были на перевоспитании в специальном детском доме Торнов?
        Эрика сжалась в комок, так как понимала, что этот факт может рассматриваться как отягчающий при принятии решения о наказании. Она понимала, что следователю все известно и спрашивает он для порядка. Девушка уже не сомневалась, что наказанием будет лишение свободы. Лишь его срок оставался пока неизвестным.
        - Да, - коротко ответила она.
        - Допрос закончен. Подпишите протокол, - сказал следователь и подсунул ей листок бумаги, где убористо и обстоятельно изложил существо дела. Затем вошел конвойный и увел несовершеннолетнюю преступницу.
        Суд назначил наказание в виде лишения свободы на восемнадцать месяцев.
        И вскоре Эрика Пфеффер была отправлена в женское молодежное подразделение исправительной колонии, расположенной на левом берегу Рейна в Кельне, в городском районе Оссендорф…

25
        - Привет, крошка. Скучаешь? - вдруг неожиданно раздалось сзади, совсем близко от ее левого уха.
        Эрика повернула голову, при этом слегка оттолкнулась от стойки бара и увидела незнакомого парня. Он стоял, слегка нагнувшись, и изучающе смотрел на нее. Взгляд его блестел. От него пахло бренди. Лет двадцати, высокий, блондинистый, с серыми глазами. В ухе огромная серьга.
        Она ничего не сказала и снова облокотилась на стойку. Он обошел ее справа и уселся на высокий барный стул рядом.
        - Значит, не скучаешь? - продолжил он.
        Эрика пожала плечами. За последние дни таких приставаний было много, и все они начинались примерно одинаковыми словами. Уже две недели, как она освободилась из колонии, и все эти две недели таскалась по разным ночным барам Гамбурга, загоняя тоску в угол и размышляя над тем, как жить дальше. Деньги, выданные при выходе из колонии, заканчивались.
        - Что за кислятину ты пьешь? - спросил он и кивнул на стоявший напротив нее бокал с красным вином.
        Она снова пожала плечами и вздохнула.
        Он понимающе кивнул и подал знак бармену. На стойке возникли два бренди, один из них парень подтолкнул к ней.
        - Вернер, - сказал он, - а ты?..
        - Эрика.
        Они посидели некоторое время молча, потягивая бренди. Затем он достал из кармана куртки сигареты в твердой пачке и спросил:
        - Курить будешь?
        Она кивнула. Вернер достал две штуки и протянул одну ей. Эрика заметила, что это сигарета необычной конструкции: отсутствовал привычный фильтр. Она была набита табаком только примерно до середины, а дальше был мундштук из плотной бумаги.
        - Я курю только сигареты.
        Он улыбнулся.
        - А это что-то вроде папиросы… Попробуй, тебе понравится. - Он щелкнул зажигалкой.
        Эрика сделала несколько затяжек, немного молча посидела, разглядывая на полках бутылки с пестрыми этикетками, потом затянулась еще раз. Вскоре она почувствовала, как настроение поднимается, исчезает тяжесть в голове, а вместе с ней уходят тяжелые мысли, уступая место более легким и простым. Она вопросительно взглянула вдруг заблестевшими глазами на Вернера. Он расцвел в улыбке и прошептал в ее правое ухо:
        - Марихуана, - и уже громче добавил: - Слышала такое?
        Эрика пожала плечами. Безусловно, она слышала. В тех местах, где девушка еще совсем недавно находилась, это слово входило в обычный лексикон, так же как слова «еда» или, скажем, «вода». Правда, самой ей курить марихуану еще не приходилось. Это строжайше наказывалось в колонии, а Эрике хотелось покинуть ее вовремя. Она решила рассказать Вернеру, где была… Пусть не думает, что перед ним сидит несмышленая девочка. Она тоже кое-что повидала в этой жизни.
        - У нас в колонии курили парни и взрослые женщины… правда, очень осторожно, чтобы не попасться…
        Он удивленно взглянул на нее и спросил почему-то не про колонию и курение марихуаны:
        - А ты что, еще не взрослая женщина?
        - Недавно мне пошел восемнадцатый.
        - А говоришь, не взрослая… Это, крошка, уже совсем взрослая…
        Эрика снова пожала плечами. Это стало ее привычкой еще со времен нахождения в специальном детском доме. Она никак не могла от нее избавиться. Бренди и марихуана делали свое дело, и их беседа приобрела постепенно более доверительный характер. Вернер решился и спросил:
        - А за что сидела?
        - За кражи…
        - Даже за кражи? Значит, было несколько?
        Эрика рассказала ему, как ее группа похищала одежду из магазинов, как продавали ее на рынках, как их в конце концов накрыли. При других обстоятельствах она бы ни за что не решилась этим хвастаться, но марихуана развязала язык, и она не чувствовала никакого стыда.
        - Так у тебя организаторские способности, - ухмыльнулся он. Девушка снова пожала плечами. Вернер продолжил:
        - Одежда - это слишком мелко… Есть вещи покруче. На одежде далеко не уедешь…
        - Я собираюсь устроиться на работу…
        - Так тебя там и ждут! Где ты, кстати, ночуешь?
        - Где придется. В основном у старых знакомых. Ночь здесь, ночь там…
        Он предложил ей поехать к нему. Глаза его проникновенно смотрели на ее смазливое личико, и Эрика сдалась. Почему бы и не съездить на одну-то всего ночку?
        Однако знакомство с Вернером затянулось не на один день…

26
        Мысль совершенно неожиданно пришла в его голову. Была она абсолютно незатейливой, но Макс не отбросил ее сразу же, как многие другие вертевшиеся в голове, так как полезность ее легко было проверить, не прибегая ни к каким серьезным комбинациям.
        Макс встал с диванчика и, подойдя к шкафу, начал рыться в старых газетах, которые он не выбрасывал, пока не принимал решения о проведении генеральной чистки. Он искал тот номер «Бильда», который купил по дороге в Карлсруэ. Вот он. Сыщик вернулся с газетой к диванчику и, разложив ее на нем, стал отыскивать маленькую заметочку, над которой так долго размышлял тогда в ресторане.
        Его глаза побежали по строчкам и наконец выхватили то, что он искал: «…и черных очках, после чего автомобиль сорвался с места и на первом перекрестке повернул направо…» «Направо…» - повторил он удовлетворенно, хотя из этого факта пока абсолютно ничего не следовало.
        Макс захлопнул офис и направился к парковке. Дождя на Шиллерштрассе не было, зато висели низкие тяжелые тучи, которые давили на психику и понижали и без того низкий градус его настроения. Молодой человек поймал себя на том, что не помнит навскидку, какой сегодня день недели. А ведь еще совсем недавно он считал эти дни с точностью до часов…
        Сыщик направился в тот район, где находилась Штайнштрассе. Припарковал автомобиль в том же месте, где стоял, когда приезжал к таиландцу. Как это его зовут? Нет, память определенно подводит его на азиатские имена… Он прошел мимо ресторанчика, вскользь глянул на то место, где еще совсем недавно лежало мертвое тело банкира, позволил своему взгляду устремиться чуть дальше и, не обнаружив там бомжа Гюнтера, проследовал на Штайнштрассе. Вот и парикмахерский салон. За стеклом витрины сновали сотрудницы. На всякий случай он поднял воротник куртки и прошел вперед до указанного в заметке поворота направо.
        Улочка направо оказалась еще меньше Штайнштрассе и называлась Бергштрассе. Он пошел по этой Бергштрассе, на которой не встретил ни единой души. На первом же перекрестке можно было повернуть в двух направлениях. Сыщик пошел направо. Пройдя метров сто и не встретив ничего, что могло бы его заинтересовать, вернулся назад к перекрестку и теперь пошел налево. В этом направлении улица (звалась она Биркенштрассе) была очень узкой и длинной.
        Макс не спеша двигался по Биркенштрассе, сплошь застроенной частными домами, окруженными заборчиками разнообразнейших конструкций (включая живые изгороди), но имеющими ту общую особенность, что они с геометрической точностью лежали на одной линии. Вскоре улица стала шире. Если на этом перекрестке свернуть направо, то через пятьдесят метров можно было попасть в подземку.
        Сыщик остановился и обернулся. И сразу же справа почти перед перекрестком увидел синий «Фольксваген». Почему он не заметил его раньше? Ведь он только что прошел мимо него. Макс вернулся немного назад и снова пошел к светофору, поглядывая налево… Он все понял. «Фольксваген» прикрывали густые кусты, растущие возле самого тротуара. При невнимательном взгляде автомобиль можно было не заметить. Сердце его радостно забилось. А собственно, почему? Мало что ли во Франкфурте синих «Фольксвагенов»…
        Макс продрался через кусты и подошел ближе. На поверхности автомобиля лежал заметный слой пыли. Ну и что? Стоит сутки простоять в этом месте любому автомобилю, и он покроется таким слоем. Макс подошел ближе и заглянул в салон через стекло водителя - в замке зажигания торчал ключ. Он потянул дверцу, и та открылась. «Нет, все же еще не так все плохо в Германии, - подумал он. - Где еще так долго может простоять автомобиль с открытой дверью и ключом в замке?»
        Больше ничего представляющего интерес он в салоне не обнаружил. Сыщик записал номер и выбрался на тротуар. Достал из кармана трубку и задумался. По закону подлости трубка зазвонила.
        - Вундерлих.
        - Максик, ты где?
        - Гуляю, Мартина.
        - С женщиной?
        - А ты ревнуешь? У нас с тобой ведь все в прошлом…
        - Нет, просто пошутила.
        - Не с женщиной, Мартина, а с молодым светловолосым мужчиной в черных очках и с пистолетом…
        - Что ты такое несешь?
        - Похоже, я нашел его автомобиль, - радостным тоном огорошил ее Макс.
        - Боже, как интересно! Расскажи.
        - Потом, Мартина. Мне нужно сделать пару звонков. Я наберу тебя.
        Он отключился и набрал номер полиции дорожного движения.
        - Инспектор Фольк слушает.
        - Добрый день инспектор, меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив. Не могли бы вы подсказать, кому принадлежит автомобиль «Фольксваген» синего цвета? Я случайно его обнаружил и думаю, что здесь не все в порядке в соответствии с предписаниями вашего ведомства.
        - Диктуйте номер.
        Макс продиктовал номер и ждал ответа.
        - Записывайте, частный детектив. Аугуст Лоренц, Банхофштрассе, 13. Но автомобиль уже неделю числится в угнанных.
        - В таком случае теперь записывайте вы. В самом конце Биркенштрассе, перед большим светофором. Здесь вы можете его забрать. Извините, господин Фольк, не могли бы вы подсказать, откуда был угнан автомобиль?
        Инспектор продиктовал адрес и сказал:
        - Благодарю вас, частный детектив. Как вы назвали вашу фамилию?
        - Макс Вундерлих. Лицензия номер…
        - Достаточно, господин Вундерлих. Я верю.
        Макс вернулся к своему «Рено», посидел немного на сиденье, выставив ноги наружу через раскрытую дверь и туда же выпуская табачный дым. Затем забросил ноги в салон и с сознанием исполненного долга поехал домой.

27
        Эрика стала жить у Вернера.
        В этом не было ничего необычного. Так жили многие молодые. Они не торопились заключать браки, не отягощали свой мозг раздумьями о построении семейной жизни, не спешили завести детей. Они считали, что все это было уделом их бабушек и дедушек. Захлестнутые волной прогресса, они стремились заработать побольше денег, чтобы купить все то, что этот прогресс принес. Однако, как и во все времена, удавалось это не всем…
        По утрам Вернер куда-то часто уходил и приходил очень поздно. Оставлял ей немного денег. Она шаталась по Гамбургу без определенных целей, заглядывала в магазины. Вечером возвращалась в квартиру Вернера и сидела, ни о чем не думая, в ожидании, когда он придет.
        Он приносил с собой какую-нибудь еду. Вместе они что-то быстро стряпали на маленькой кухоньке, включали телевизор и ужинали. Потом занимались любовью, делая небольшие перерывы, чтобы выпить кофе и покурить. Марихуана стала для нее повседневностью, так же как раньше курение обычного табака.
        Иногда с утра Вернер никуда не шел. Тогда Эрика приставала к нему с одной и той же просьбой - оказать ей помощь в устройстве на работу.
        - Крошка, разве тебе так плохо? У тебя есть ночлег, еда… я, в конце концов. Отдыхай пока. Ты же натерпелась в своей колонии.
        - Я хочу зарабатывать больше, хочу красиво одеваться, я молодая…
        - И довольно симпатичная! - восклицал он и бросался на нее, душа в объятиях. Валил ее на маленький диванчик, и она сразу же забывала о своих проблемах.
        После очередного приступа любви Вернер садился рядом с ней, еще полулежащей, и говорил:
        - Я думаю об этом, крошка.
        - О чем?
        - О том, как помочь тебе и себе. Есть кое-какие предложения, и, думаю, в ближайшее время я расскажу тебе об этом. Могут пригодиться твои организаторские способности, - сказал он и многозначительно посмотрел на нее.
        Затем встал, бросил на диван двадцать марок.
        - Мне пора, крошка.
        - Куда? Ты никогда мне не рассказывал, куда уходишь…
        - Всему свое время, крошка.
        Хлопала входная дверь, и она снова оставалась одна, размышляя над тем, зачем она ему нужна. Не жена, не подруга… И никаких перспектив впереди…
        От этих мыслей становилось тошно на душе. Эрика шла в ванную, включала душ и долго стояла под теплыми струями. Затем растиралась полотенцем, разгоняя кровь. Причесавшись, шла в кухню, чтобы сварить кофе. Постепенно мрачные мысли, гонимые молодостью, уходили. Вернер что-нибудь придумает. Ведь ей всего-то восемнадцатый…
        Девушка одевалась и снова направлялась в центр города, чтобы бродить, смотреть и… думать. Иногда она заходила в какой-нибудь бар, где выпивала бокал дешевого вина, ела мороженое. День проходил быстро, его сменял вечер, который, думала она, именно сегодня принесет перемены.

28
        - И что ты обо всем этом думаешь? - спросила Мартина.
        Они сидели в уютном кафе недалеко от редакции, где работала Мартина. Из-за ограниченности во времени она не смогла приехать к нему в офис, а Максу очень хотелось пообщаться, и он сам приехал к ней.
        - Я думаю, что по меньшей мере вчера я помог полиции.
        - Но и себе тоже…
        - Безусловно. Самое интересное, что об угоне машины заявлено только через несколько дней после убийства банкира.
        - Это означает всего лишь, что владелец нерегулярно пользовался автомобилем.
        - Не только. Это говорит также о том, что убийца все же готовился к совершению преступления. Он не полный дилетант.
        Макс выразительно посмотрел на Мартину, которая сразу же вспомнила о тех не терпящих возражения оценках, которые она давала совсем недавно, когда они вместе подводили промежуточные итоги.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Убийца не угнал первую попавшуюся машину, потому что понимал, что хозяин может быстро ее хватиться. А это в его планы не входило. Поэтому он некоторое время присматривался к машинам на парковке, возможно, в течение нескольких дней. Решал, какой из автомобилей не очень-то нужен его хозяину… А это, в свою очередь, означает, что…
        - Убийца живет где-то недалеко от того места, откуда была угнана машина! - быстро закончила Мартина.
        - Молодец, Мартина. Именно это я и хотел сказать. Велика вероятность, что это так. Вряд ли убийца прочесывал весь Франкфурт в поисках машины, которая понадобится ему всего лишь на пару часов.
        Глаза Мартины сразу же загорелись. Она заерзала на стуле и быстро заговорила:
        - Максик, а что, если попробовать подежурить в этом районе, прогуливаясь туда-сюда… Вдруг встретим убийцу? Ведь какое-то описание его внешнего вида есть…
        - Я уже думал об этом. Это не исключается, хотя можно затратить уйму времени и не достичь результата…
        - Ты связывался с хозяином машины?
        - Еще нет. Кстати, интересным является тот факт, что место проживания владельца «Фольксвагена» находится очень далеко от той парковки, откуда был угнан автомобиль.
        - Как раз в этом я не вижу ничего особенного. Ты же знаешь, как сложно с парковкой. Человек держал машину там, где это было возможно. Тем более, как ты заметил, он нерегулярно пользуется автомобилем.
        Макс замолчал, так как на последнее замечание Мартины нечего было возразить. Он сделал глоток кофе и, вспомнив, сказал:
        - Совсем забыл. Как преступник раздобыл ключ зажигания? Ведь он торчал в замке, когда я обнаружил «Фольксваген».
        - Вот это загадка. Думаю, все же нелишним будет связаться с владельцем.
        Мартина посмотрела на часы.
        - Мне надо идти, Максик. А то шеф будет недоволен…
        - Посиди еще пару минут. Я загадал: если, пока я досчитаю до двухсот, моя трубка не зазвонит, то я встану и уйду тоже.
        Она засмеялась, но осталась сидеть, глядя на его лицо и пытаясь угадывать, какое число он сейчас про себя произносит.
        Трубка зазвонила, когда он досчитал до ста двадцати трех. Мартина вытаращила глаза.
        - Максик, ты просто какой-то телепат.
        - Уж не бежит ли на ловца зверь? - ответил он и нажал кнопку.
        - Вундерлих.
        Мартина замерла, пытаясь понять, с кем он будет говорить.
        Голосом пожилого человека трубка сказала:
        - Меня зовут Аугуст Лоренц. Я хотел бы выразить вам признательность за обнаружение моего автомобиля.
        Макс подмигнул Мартине. Это должно было означать, что собеседником является как раз тот «зверь», о котором он только что говорил.
        - Не стоит благодарности, господин Лоренц. Это была чистая случайность.
        - Но дорожный инспектор сказал, что вы интересовались, откуда угнан автомобиль и кому он принадлежит. Кроме того, он сказал, что вы частный детектив.
        - Это так, господин Лоренц. Буду откровенен и скажу вам, что я не исключаю возможности похищения автомобиля преступником, который совершил убийство.
        - Боже мой, как это ужасно… и в то же время интересно…
        Макс решил, что собеседник относится к тем людям, которые без ума от всяких детективных историй, и решил воспользоваться шансом.
        - Господин Лоренц, не могли бы вы ответить на парочку моих вопросов?
        - Конечно, господин Вундерлих. Вы можете приехать прямо сейчас. Я ведь пенсионер и сижу дома.
        - Я приеду прямо сейчас. Адрес тот, который назвал инспектор?
        - Безусловно, господин Вундерлих.
        Макс отключился и взглянул на Мартину.
        - Теперь вставай, помощница сыщика. Я еду к владельцу синего «Фольксвагена».
        - Надеюсь, там тебя не ударят по голове…
        Он улыбнулся и, пропустив Мартину вперед, вышел из кафе. Помахал ей рукой и пошел к своему «Рено».
        Аугуст Лоренц оказался худощавым старичком среднего роста. На носу его сидели огромные очки, которые он все время поправлял. Лоренц был в домашних тапочках на толстой подошве, на ноги в дополнение к этому были надеты толстые же шерстяные носки. Макс решил, что у старика что-то с ногами, и спросил, кивнув на его ноги:
        - Болят ноги?
        Лоренц, покоренный вниманием молодого человека, сразу же начал объяснять, какие проблемы он имеет. Пришлось выслушать сообщение об артрозе, имеющемся у старика, и о благотворном влиянии тепла, снижающего боль, вызываемую этой коварной болезнью.
        Лоренц провел сыщика в комнату и предложил сесть в старое тощее кресло. Затем, сложив руки на коленях, сказал:
        - Спрашивайте, молодой человек.
        - Когда вы обнаружили, что ваш автомобиль угнан?
        Лоренц назвал дату. Получалось, что это произошло через четыре дня после убийства банкира.
        - А когда вы в последний раз пользовались автомобилем?
        Старик снова назвал дату, из чего следовало, что это было за три дня до убийства.
        - У вас неплохая память, господин Лоренц.
        Старичок довольно заулыбался и сказал:
        - Я ведь в прошлом бухгалтер. Всю жизнь работал с цифрами, приходилось много запоминать. Тренировка, так сказать…
        Макс улыбнулся, но не решился сказать, что они в прошлом коллеги, так как побоялся, что придется потерять много времени на ненужные общие воспоминания.
        - Как вы могли бы объяснить, что угонщик имел ключ от вашей машины?
        Старичок закашлялся и виновато стал объяснять:
        - В тот вечер, господин Вундерлих, я приехал поздно. Припарковав машину, вышел из нее и начал доставать пакеты с покупками. На правом переднем сиденье лежала моя борсетка. Я зацепил ее пакетом, и она, выпав из машины, раскрылась. Из нее высыпалась какая-то мелочь: мои пилюли, несколько марок, что-то еще. Я все это собрал. Там же находился дубликат ключа. Пожалуй, тогда выпал и он, но я этого не заметил. Обнаружил пропажу лишь в тот же день, когда узнал об исчезновении автомобиля.
        - Вы сказали, что доставали из автомобиля пакеты с покупками. Но ведь вы не живете в том районе, где находится парковка.
        - Совершенно верно. В тот вечер я приехал к дочери, а в пакетах были небольшие подарки для нее и внуков. Я тогда у нее и заночевал.
        - Понятно. Значит, ваша дочь живет в этом районе?
        - Совершенно верно.
        - А утром вы отправились домой?
        - Да, я поехал на трамвае.
        - Вы проходили мимо парковки? Ваша машина еще стояла?
        - Да, она стояла, господин Вундерлих. Близко к ней я не подходил, просто прошел мимо.
        - Об исчезновении машины вы узнали сами?
        - Нет. Позвонила дочь.
        - Пожалуй, вы редко ездите.
        - Да. Вы же видите, какое у меня здоровье. Собираюсь вообще продать машину. Да и с парковкой проблемы. Этим местом я пользуюсь временно. Сосед дочери продал старый автомобиль, собирается покупать новый - вот и уступил пока свое место.
        - Ваша дочь хорошо знает людей в этом районе?
        - Думаю, да. Она давно здесь живет. Да и ее сосед, по-моему, не первый год здесь проживает.
        - Хорошо бы с ними побеседовать…
        - Это возможно, но сейчас никого нет дома. Однако можно договориться о встрече.
        - Спасибо, господин Лоренц. Я еще позвоню вам.
        Старик закивал, на лице его заиграло неудовлетворенное любопытство, и Макс решил, что справедливости ради следует его удовлетворить.
        - Да, господин Лоренц, есть основания считать, что вашим автомобилем воспользовался убийца. Вы же читаете газеты.
        - Да, в первую очередь «Бильд». Ведь она первой сообщает о жареных фактах.
        - Ну, тогда вы читали сообщения об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха.
        - Какой ужас! Неужели? И кто же это?
        - Если бы мы знали, то я бы так долго не беседовал с вами сегодня.
        - Так, значит, преступление еще не раскрыто? - Глаза старика заблестели лихорадочным блеском.
        Макс подумал, что с господином Лоренцем следует поддерживать связь. Этот не откажется помочь, если, конечно, сможет.

29
        Однажды вечером Вернер сказал:
        - Присядь, крошка. Поболтаем.
        - Может быть, сначала приготовим ужин? Ужасно есть хочется.
        - Потерпи. Сытое брюхо ослабляет мыслительный процесс.
        Эрика послушно опустилась возле него на диванчик, прижалась к нему. Он обнял ее и, подбирая слова, заговорил:
        - Есть работа, крошка.
        - Замечательно. О чем идет речь?
        - Это торговля. Правда, не совсем обычная…
        - Какие же особенности?
        - Не надо стоять в магазине или киоске. Просто развозить или разносить товар клиентам. Отдавать им товар и забирать деньги.
        - Что-то вроде сетевого маркетинга? - простодушно спросила Эрика.
        Ее вопрос привел Вернера в дикий восторг. Он долго хохотал, потом посмотрел на недоумевающую Эрику и, решив еще немного позабавиться, сказал:
        - Почти. Даже проще - не требуется демонстрировать бесценные качества товара. Клиентам они уже известны. Отдал, получил деньги и свободен.
        - Я согласна.
        Вернер немного помолчал, обдумывая следующие слова. Испытующе посмотрел на нее.
        - Товар не совсем обычный. Требует осторожности.
        - Я буду бережно обращаться с товаром. Я аккуратная.
        - Требуется осторожность в действиях самого продавца.
        - Боже… Да что же это за товар такой?
        - Героин, - просто ответил Вернер.
        - Так это же наркотик! - воскликнула Эрика.
        - Ну и что?
        - За это дают срок. А я не хочу больше в колонию.
        - Не все же попадаются. Вспомни, как ты попалась на своей одежде. Кто-то из твоей команды назвал тебя. А здесь ты будешь одна, все зависит только от тебя. Аккуратность и оперативность - вот залог успеха. Зато какие деньги ты будешь иметь! Это не те шмотки, которые ты пристраивала на блошиных рынках туркам да афганцам, и они задавали тон, назначая цену. Здесь цену определяем мы. Клиент не стоит за ценой, потому что товар пользуется бешеным спросом…
        - Я даже не знаю…
        - Посмотришь, как изменится наша жизнь! Может быть, выберемся из нищеты.
        - Покажи хотя бы, как выглядит товар.
        Вернер залез в карман и вытащил маленький пакетик с белым порошком.
        - Видишь, очень удобно. Можно спрятать, где хочешь. Сразу много с собой брать не надо, лучше лишний раз смотаться для пополнения запаса…
        - А где будет храниться запас?
        - Пока здесь, у меня, а там посмотрим…
        - Разве что попробовать…
        - Замечательно, крошка. Давай займемся ужином, а потом я дам тебе подробные инструкции.

30
        Два последующих дня Макс провел в тягостных метаниях и мучительных размышлениях.
        Во-первых, позвонил старику Лоренцу, и тот организовал ему встречу с дочерью и ее соседом. Детально описав им внешность предполагаемого убийцы, Макс вынужден был засвидетельствовать на их изумленных лицах полное отсутствие представления, о ком может идти речь. В один голос и дочь Лоренца, и ее сосед заявили, что мужчин, имеющих хотя бы отдаленное сходство с портретом, нарисованным Максом, в своем районе никогда не встречали. При расставании оба тем не менее горячо заверили, что если что-то услышат или узнают, то немедленно поставят в известность господина сыщика.
        Во-вторых, поговорил по телефону с Кристиной Маттерн. Она сама позвонила ему и спросила, есть ли какие-то обнадеживающие результаты в розыске бриллианта. Не вдаваясь в подробности, тем более ни единым словом не обмолвившись о своих приключениях на рынке, Макс сказал ей, что велика вероятность того, что бриллиант у Ахмеда, но без расписок к нему не подступиться.
        Обрадовавшись, она сказала:
        - Это уже успех, господин Вундерлих.
        - Возможно, - скромно сказал Макс, потирая шишку на голове, и добавил, вспомнив: - Кстати, фрау Маттерн, полиция вас не беспокоила?
        - А почему она должна это делать?
        Он попробовал пошутить:
        - Как вы думаете, фрау Маттерн, кроме нас с вами кто-нибудь еще знает об убийстве банкира?
        - Я совсем не подумала…
        - Вот именно. А ведь вы одна из самых близких персон к Рольфу Гаммерсбаху. Полиции не составит никакого труда разыскать вас… тем более супруга убитого банкира не испытывала к вам особой любви… - Макс услышал, как Кристина тяжело вздохнула, но, никак на это не отреагировав, продолжал: - Кстати, если получите повестку или будете приглашены иным способом, обязательно сначала известите меня. А если не получится, то помните: ни в коем случае не упоминайте историю с бриллиантом. Вот об этом, пожалуй, знаем только вы и я… да еще моя помощница.
        - Да еще тот, у кого находится бриллиант, - шутливо добавила она, на что Макс ответил:
        - Правда, это лицо, скорее всего, не имеет ни малейшего представления о том, что бриллиант принадлежит некой Кристине Маттерн. Думаю, Рольф Гаммерсбах ни с кем не делился этой информацией.
        Фрау Маттерн никак не отреагировала на это замечание, лишь пообещала сделать все так, как он сказал, после чего отключилась.
        Потом еще были разные «в-третьих», «в-пятых» и тому подобные вещи…
        К исходу второго дня Макс сидел усталый в своем офисе и поджидал Мартину, которая позвонила полчаса назад. На Шиллерштрассе уже было темно, экономлампы в его офисе, как обычно, фиксировали дымовую завесу, но он не обращал на это внимания.
        - Рассказывай, что новенького, - сказала Мартина, когда удобно устроилась на диванчике.
        Макс рассказал ей о беседе с пенсионером Лоренцем, любезно устроившим ему встречу с дочерью и соседом, и подытожил:
        - Вот и все новенькое, Мартина… Никто ничего не видел и не слышал.
        Мартина встала с диванчика, подошла к окну и, распахнув его, прикурила сигарету. Некоторое время, задумчиво глядя в темноту, выпускала в нее клубы дыма. Потом обернулась и, словно вспомнив, спросила:
        - У тебя есть сегодняшняя «Бильд»?
        - Нет.
        - Зато у меня есть.
        Она залезла в сумочку, выудила оттуда сложенную много раз газету, развернула ее и, отыскав нужное место, протянула Максу.
        «…Дорожная полиция Франкфурта обнаружила синий «Фольксваген» с ключом в замке зажигания. Полиция не исключает, что это тот самый автомобиль, на котором скрылся убийца банкира Рольфа Гаммерсбаха. Автомобиль был предъявлен для опознания хозяйке парикмахерского салона фрау Шнайдер. Хозяйка салона не исключила, что это может быть именно тот автомобиль, но добавила, что для нее как человека, плохо разбирающегося в автомобилях, все «Фольксвагены» одинаковые…»
        - Быстро сработали, - сказал Макс.
        - Обрати внимание, никакого упоминания твоего имени…
        Макс очевидным образом расстроился и заходил по комнате. Самолюбие его было ущемлено. Он бросил негласный вызов франкфуртской полиции, и вот она, совершенно об этом не догадываясь, наступает ему на пятки. Наконец Макс плюхнулся на диван и с нескрываемым раздражением сказал:
        - Послушай, Мартина. Они так, чего доброго, отыщут убийцу по моей наводке, а при нем и расписки, о которых полицейские сыщики в настоящий момент не имеют ни малейшего представления. Вот он, замечательный образчик недобросовестной конкуренции…
        Мартина с удовольствием подхватила заданный тон:
        - И пойдет начинающий сыщик Макс Вундерлих регистрироваться безработным на биржу, потому что вследствие неисполнения заказа клиента жить ему будет не на что…
        Макс грустно улыбнулся. Однако вовремя спохватился и усталым, но твердым голосом сказал:
        - Во-первых, молодые опытные бухгалтеры еще не валяются на улице, во-вторых, совсем не факт, что угнанный «Фольксваген» имеет что-то общее с преступником. Мало ли автомобилей угоняют, в том числе и «Фольксвагенов»… В-третьих, если полиция так и будет продолжать идти по моим следам, то в какой-то момент я все равно окажусь первым на финише.
        - Твоя убежденность мне нравится, Максик. Так держать. А все-таки что собираешься предпринять в ближайшие дни?
        - У всякой дистанции есть старт и финиш. Что было на старте, мы не знаем… по меньшей мере пока…
        - Ты говоришь загадками.
        - Все просто. Мы не знаем со стопроцентной уверенностью, кто и где сел в «Фольксваген», но точно знаем, где этот «кто-то» покинул автомобиль. Теперь надо попробовать поискать там. На финише, так сказать. Теперь понятно?
        - Более чем, Максик.
        - Так что только вперед, моя мисс Марпл… Не оглядываясь на конкурентов, но и не забывая о них.
        Мартина подумала, что так он ее еще никогда не называл, но промолчала, давно привыкшая к его причудам.

31
        - Я так больше не могу! - рыдала Эрика.
        - Крошка, я не понимаю, в чем дело. Все же было так хорошо. Посмотри, как ты стала одеваться. Настоящая дама. Мы питаемся в хороших ресторанах. Были в Испании… и не в двухзвездочном, между прочим, отеле…
        Уже год Эрика состояла в наркокурьерах, входящих в звено, которым заправлял Вернер. Она была быстрой, аккуратной и внимательной. От ее наметанного взгляда не мог укрыться ни один хвост. Заметив любую мелочь, которая вызывала подозрение, она не шла на контакт с клиентом, а сразу уходила. Набрав номер телефона клиента, назначала ему новую встречу. Потом вечером она рассказывала Вернеру о том, как прошел день, в каком месте ей показалось, что за ней наблюдают подозрительные люди. Он хвалил ее и давал очередные инструкции. И вот тебе на…
        Вернер продолжал:
        - И ведь как замечательно у тебя получается. Ни одного прокола. Ты создана для такой деятельности…
        - Ты считаешь, что это деятельность для девушки, которой нет и девятнадцати? Моя жизнь сложилась неудачно. Меня воспитывала неродная мать. Тем не менее я мечтала о большем. Я хотела учиться. Я мечтала, если угодно, стать артисткой. А что теперь?
        - Ты уже почти артистка. Все еще впереди, крошка. Вот только подкопишь деньжат… - попробовал пошутить Вернер. Однако шутка не возымела результата.
        - Вернер, я не могу больше видеть этих людей, которых ты называешь клиентами. Я не могу видеть их бледные, с кругами под глазами лица, их трясущиеся руки…
        - Ты им все равно уже не поможешь. То, что ты им несешь, является для них лекарством…
        - Это мы сделали их такими. Мы несем им не лекарство… Мы несем им смерть. Мы убиваем их, чтобы жить самим. Чем они хуже нас?
        Вернер сел на диван и взялся за голову. Он не мог переносить эти всхлипывания, эти муки совести. Эрика устраивала такую сцену не впервые. Обычно это длилось не очень долго. Она успокаивалась, умывалась и говорила:
        - Давай сделаем ужин…
        После ужина она обычно говорила:
        - Ну что там у тебя на завтра?
        Сегодня она не могла успокоиться дольше обычного. «Нервы сдают», - подумал Вернер. Он подошел к Эрике и погладил по голове.
        - Ну что ты, крошка?
        Девушка подняла голову, пустым взглядом посмотрела на него. По щекам текли слезы. Она не пыталась их вытирать, лишь иногда кривилась, почувствовав на губах их соленый вкус. Потом вдруг спросила:
        - Ну что такого особенного в этой гадости?
        - А ты попробуй…
        - Ты что? С ума сошел?
        - А что? Если чуть-чуть, то ничего страшного… Это все байки про наркозависимость и прочее. Если с головой, то совсем даже и не так страшно…
        В тот вечер он посадил ее на иглу…

32
        Синий «Фольксваген» не давал Максу покоя. Вполне сознавая, что это может быть пустышкой, он почему-то был убежден, что это именно тот автомобиль, которым воспользовался убийца банкира. Что это? Интуиция? Сыщик не считал, что она есть у него. Это больше подходит Мартине. Он верил в жесткую логику, в дедуктивный метод, если угодно, а еще в случай. Здесь было нечто иное, необъяснимое. Как будто кто-то нашептывал ему: «Да, это так…» Он закрывал глаза и представлял, как на полном ходу преступник вдруг тормозит перед перекрестком и, быстро захлопнув дверцу, устремляется направо, в том направлении, где находится спуск в подземку, как он бежит вниз по ступенькам, потом спускается на эскалаторе и вскакивает в первый подошедший поезд. Поезд мягко трогается, унося с собой убийцу вместе с коричневым портмоне Рольфа Гаммерсбаха. След обрывается… Нет, он только прерывается. Его можно отыскать снова.
        Макс поехал на Биркенштрассе. Туда, где обнаружил «Фольксваген».
        Уже полчаса он бродил вокруг того места, удалялся от него то в одну сторону, то в другую, то на пятьдесят метров, а то и на все сто. Этот радиус не захватывал ни одного жилого дома, ни одного учреждения, из которых можно было хотя бы теоретически что-то заметить. Случайный прохожий? Этот мог… Но где ты его сейчас отыщешь. Если такой даже существует и следит за криминальной хроникой, то он позвонит в первую очередь в полицию, а не ему, неизвестному частному сыщику.
        Макс вернулся снова на перекресток и, остановившись на другой стороне Биркенштрассе, как раз напротив места обнаружения «Фольксвагена», беспомощно озирался по сторонам.
        Сыщик не сразу ее заметил. Пожилая женщина двигалась по направлению к нему из глубины Биркенштрассе. Она катила перед собой тележку (ее называют роллатором), служащую опорой и корзинкой для покупок одновременно. Поравнявшись с Максом, она сказала:
        - Вы тоже ищете? Как раньше было удобно.
        - Что вы имеете в виду, уважаемая фрау?
        - Ах, вы не из этого района. А я подумала…
        - Что вы подумали?
        - Да еще два дня назад здесь стоял киоск. Вот я и подумала, что вы тоже его разыскиваете.
        - А что случилось?
        - Как было удобно, - как будто не слыша его вопроса, сказала она и, вздохнув, продолжила: - Газеты, журналы, сигареты, прочая мелочь…
        - А все же что произошло?
        - Я ведь курю, молодой человек. Живу недалеко отсюда, это ближайшая от меня точка.
        Макс замолчал, решив, что лучше не давить на старуху, а дать ей самой высказаться до конца.
        - Знаете, фрау, возле дома, где я живу, тоже был киоск, а потом исчез. Как я переживал…
        - Вот именно, молодой человек. И этот исчез. Приехала здоровенная машина, а с ней кран. Погрузили и увезли. Место не бойкое, а фирмы думают только о своей прибыли, а не о таких, как я…
        - Простите, фрау, может быть, вы знаете, куда увезли киоск?
        - Нет.
        - Но в нем кто-то же работал. Куда делись эти люди?
        Макс понял, что попал в точку, потому что старуха сразу оживилась и восторженным голосом сказала:
        - Фрау Синц. Замечательная женщина. Уже на пенсии. Она подрабатывала в киоске. Иногда ее подменял супруг. Замечательный господин, на десять лет старше ее. Мы часто болтали с ней. Покупателей мало, а мне нечего делать. Я даже однажды кофе пила у нее в киоске.
        - Я вижу, вы были близко знакомы с фрау Синц. Может быть, у вас и номер ее телефона сохранился?
        - А вам зачем? - подозрительно спросила пожилая женщина.
        Деваться было некуда, и Макс поведал старухе историю синего «Фольксвагена», в котором, возможно, находился преступник. Он дважды повторил слово «возможно», но старуха этого как будто и не слышала. Одуревшая от постоянного одиночества, она пустилась в самые невероятные предположения, дав волю разгулявшейся фантазии. Все, что она видела в многочисленных телевизионных сериалах, нашло выражение в ее пятиминутном монологе. При этом лицо ее приобрело хищный вид, как будто она уже вышла на след преступника и целенаправленно шла по нему. Макс терпеливо ждал и, когда она замолчала, поспешил сказать:
        - Простите, фрау…
        - Зальцман, - подсказала она.
        - Фрау Зальцман, вы так говорите, как будто сами что-то видели…
        - К сожалению, нет, молодой человек. Но как бы я хотела этого… Вполне возможно, что фрау Синц что-то видела… или ее супруг. Когда, вы говорите, это было?
        Макс назвал ей примерное время и дату и спросил:
        - Так вы мне подскажете номер телефона фрау Синц?
        От словоохотливости старухи не осталось и следа. Она строго посмотрела на Макса.
        - Нет, молодой человек. Сначала я должна сама переговорить с фрау Синц. Все, знаете ли, бывает…
        Он подумал, что надо попробовать вытянуть из старухи хотя бы ее номер телефона или адрес, а то… поминай как звали… Она живет где-то здесь…
        - Фрау Зальцман, не назовете ли мне хотя бы ваш номер телефона?
        - А вы, собственно, кто, молодой человек?
        Он протянул ей визитку. Старуха нацепила очки.
        - Макс Вундерлих, частный детектив… Ой, как интересно! - воскликнула она.
        Ей казалось, что частные детективы бывают только в тех сериалах, которые она смотрит по вечерам (и пересматривает по утрам). А тут живой стоит перед ней. Фрау Зальцман сунула визитку в карман своего поношенного плаща и, строго взглянув на Макса, сказала:
        - Биркенштрассе, четырнадцать, молодой человек. Мы сами позвоним вам.
        Она решительно двинулась дальше, продолжая бубнить себе под нос: «Как интересно. Фрау Синц умрет от любопытства».

33
        - Стоять! Не двигаться! Полиция! - раздалось сразу с нескольких сторон.
        Эрика дернулась, стремительно сунула руку в карман куртки, где еще оставалось несколько пакетиков с героином, и с отчаянием на лице попыталась вытащить их оттуда. Ею владела единственная мысль - избавиться, как угодно отбросить от себя это проклятое зелье. Попробуй потом докажи, что у нее что-то нашли. Но было поздно. Крепкие руки полицейского уже схватили запястье руки, удерживая ее в кармане. В это время другой снимал с пояса наручники. Еще двое в это время занимались клиентом, с которым она минуту назад рассчиталась за товар.
        «Ну вот и выследили», - подумала она.
        Случилось то, что когда-нибудь все равно должно было случиться. Это означало конец ее каждодневным терзаниям, подавляемым тем же средством, которое она так успешно распространяла. Ей вдруг стало легко и совершенно безразлично. Где-то на задворках сознания мелькнул образ Вернера, еще какие-то давно забытые картины пережитого. Она покорно пошла за полицейскими в их бело-зеленый автомобиль.
        Суд был коротким. Улики были налицо. Ее прошлое не оставляло никаких шансов на снисхождение, и Эрика получила максимальный срок. Отбывала девушка его в той же колонии, где сидела и в прошлый раз. Только сейчас она уже была совершеннолетней, и режим наказания был вполне взрослым.
        В Гамбург Эрика Пфеффер вернулась только в начале две тысячи первого. Она ненавидела этот город. Отсюда ее дважды отправляли в тюрьму. Здесь она познала все тяготы жизни девочки-сироты, не имевшей родных или близких, которые могли бы ей помочь. Она решила сменить место жительства.
        В колонии Эрику лечили от наркомании. Она сама этого хотела и не противилась. Что-то получалось, ведь очень хотелось на свободу, с которой она на этот раз связывала начало новой жизни. Она охотно работала, стремясь что-то заработать. Ее освободили раньше окончания назначенного срока. Эрика вышла на свободу с какими-то деньгами, которых должно было хватить на первое время при скромной жизни.
        Сама не зная почему, она выбрала Франкфурт-на-Майне, где, как положено, зарегистрировалась, сняла частную однокомнатную квартиру и стала искать работу. Ей повезло. Не требуя никаких «рекомендательных писем», ее взяли уборщицей в ночной ресторанчик. Выбирать не приходилось, и она с завидным упорством тянула свою лямку. Делать приходилось все - от уборки зала и столов до мытья посуды.
        Так началась ее франкфуртская жизнь, от которой Эрика, естественно, ожидала лучшей доли…

34
        Рольф Гаммерсбах шел по ночному Франкфурту.
        Час назад у него закончилась встреча с очередным деловым партнером. Потом они зашли в бар, что-то выпили. Партнера увез личный шофер, а Рольф решил добираться на такси. Личного шофера он себе еще не завел, а садиться за руль нетрезвым не посмел. Мысли, разбавленные алкоголем, крутились вокруг чего угодно, но ни одна из них не зацепилась за решение немедленно ехать домой. Он решил немного пройтись.
        Кайзерштрассе еще не улеглась спать, откуда-то доносилась едва слышная музыка, персонал заведений еще не бегал торопливо, занося в свои рестораны и ресторанчики, кафе и просто забегаловки выставленные на улице столики. Фонари давно уже зажглись, и их свет, смешавшись со светом от неоновой рекламы и светом, льющимся из витрин, падал на вполне еще зеленую листву деревьев, образуя на тротуаре причудливые таинственные тени.
        На Рольфе был дорогой темно-серый костюм, серая же, но более светлого тона рубашка с галстуком в тон к темно-коричневым, почти бордовым, ботинкам с заостренными носками (что он находил крайне неудобным, но с чем мирился в приличествующих случаях). Темно-русые коротко подстриженные волосы были зачесаны назад, но вследствие природной жесткости создавали на голове некое подобие ежика. Его слегка удлиненное лицо с прямым средней длины носом и кустистыми бровями смотрелось строгим и мужественным. Впечатление усиливалось серыми глубоко посаженными глазами, взгляд которых приводил в смятение многих женщин. И Рольф Гаммерсбах знал об этом.
        Ему не хотелось ехать домой, несмотря на то, что дом этот представлял собой громадную виллу, которой завидовали его многочисленные приятели. Он не мог этим гордиться, потому что это была не его заслуга. Втайне банкир мечтал, что когда-нибудь он наконец заработает кучу денег, и построит собственную виллу, и переедет туда от Бригитты, с которой у него давно не ладилось, и только мальчишки да неудачно составленный брачный контракт удерживали Рольфа возле нее.
        С деньгами как-то не получалось. Он часто задумывался над этим, но не мог понять почему. Объяснял это сам себе то неудачной конъюнктурой рынка, то неправильно подобранным контингентом клиентов, то недостаточным усердием персонала банка. Гораздо реже всплывал вопрос: может быть, просто он, Рольф Гаммерсбах - тот человек, которому вообще не следует этим заниматься. Правда, была еще одна незадача, которую он редко осознавал, потому что большинство людей причины, происходящие из их натуры, не ставят в один ряд с внешними обстоятельствами. Рольф любил женщин. Не всех подряд, но всех хорошеньких. И ничего не мог с этим поделать.
        «Может быть, поехать к Кристинке?» - застучало вдруг в голове. Нет, поздно. Он любил ее и мысленно иногда связывал свое будущее с ней. Когда-нибудь потом, когда построит виллу… Никого лучше у него не было - ни раньше, ни потом. Нет, пусть спит. Она устает в своем супермаркете.
        От движения и мыслей алкоголь потихоньку выветрился, но ему все еще не хотелось домой, и Рольф решил продлить это состояние, когда мыслей становится много, но они не так остро буравят мозг. Он стал озираться по сторонам, читая вывески. Вот и ночной бар. Рольф зашел в него.
        Эрика Пфеффер сидела на самом дальнем от входа барном стуле. И без того тусклый свет не попадал в это место, и она была почти незаметна для свежих посетителей бара. Зато ей были видны все. Несмотря на легкое опьянение, взгляд ее моментально схватил новенького и неотрывно провожал его до самой барной стойки, пока он не выбрал себе стул и, сказав что-то бармену, закурил, выпустив густое облако дыма.
        Эрика отвернулась, облокотилась на стойку, но не перестала думать о пришедшем. Такой красавец, в такое время и один… Видимо, с женой поругался… А может быть, просто выскочил из ближайшего отеля. Везет же некоторым женщинам… Она вдруг подумала о своих мужчинах. Были ли они у нее? Безусловно. Например, Вернер… Кто еще? В тюрьме были случайные связи… В основном с такими же наркоманами. А раньше? Когда они воровали одежду… В ее команде был шестнадцатилетний Дитер. Она даже трахалась с ним пару раз… А еще раньше? Нет, в специальном детском доме ничего такого не было. Маленький Адам, с которым она целовалась, не в счет. Эрика загрустила. Получается, что и не было в ее жизни мужчин… настоящих. Как же так? Ведь ей уже двадцать седьмой. Этот мужчина, конечно, не для нее. Такие даже не обращают внимания на таких замухрышек, как она, которые моют посуду на кухне ресторана… Хотя почему замухрышка? Она очень даже ничего. Все у нее на месте, и мордочка смазливая. Интересно, сколько ему лет? Наверняка за тридцать… Наверное, богатый, костюм на нем шикарный… Что бы она ему ответила, если бы он вдруг подошел?
        Рольф опрокинул уже несколько порций бренди и почувствовал, что острые проблемы снова отступают, давая место мыслям более вальяжным. Он начал поглядывать по сторонам. Публика была достаточно разношерстной. В своем строгом костюме, гладко выбритый, он выглядел белой вороной. Вот, например, по сравнению с этим парнем слева от него. Потрепанные джинсы, какая-то майка неопределенного цвета… А этот справа совсем на бомжа смахивает - длинные нечесаные волосы, трехдневная щетина… Он не бывал еще в таких компаниях… Рольф заказал еще порцию и продолжал изучать окружающую публику. За плотной дымовой завесой, там, где заканчивалась дуга барной стойки, он разглядел силуэт, который не мог не быть женским. Здесь у Рольфа Гаммерсбаха был наметанный взгляд. Он опорожнил только что поставленный барменом стаканчик и, немного подумав, сполз со стула и не очень твердой походкой направился туда, где сидела Эрика.
        Она не видела его. Еще не дойдя до нее, он уже твердо знал, что девушка брюнетка. А брюнеток он любил. Рольф не обратился к ней с принятыми в таких случаях развязными «крошка» или «птичка», а сказал несколько старомодно:
        - Прошу прощения, фройляйн…
        Она обернулась, и Рольф Гаммерсбах оторопел…

35
        Когда Рольф открыл глаза, солнце уже вовсю хозяйничало в тесной комнатенке, где проживала Эрика. Большой, вытянутый по горизонтали прямоугольник солнечного света находился на стыке стены и пола и одним своим краем уже цеплял противоположную изголовью часть кровати.
        Рольф приподнялся и посмотрел направо. Рядом с ним безмятежно спала Эрика. Несколько секунд он изумленно рассматривал ее, затем бесшумно выскользнул из-под одеяла и осторожно направился разыскивать ванную. Найти ее было несложно, так как квартирка была небольшой, и он, выйдя из комнаты, сразу же уперся в нужную дверь. Ванная комната была оборудована скромно, но все блестело безукоризненной чистотой, что приятно поразило его.
        Через некоторое время, приняв душ, он стоял уже одетый возле кровати, с сожалением проводя ладонью по небритым щекам. Будить, не будить? Но она уже открыла глаза, улыбнулась и протянула к нему руки. Рольф нагнулся, и руки ее обвили его шею. Он поцеловал Эрику и освободился из ее объятий.
        - Я должен идти, мое сокровище. Оставляю тебе мою визитку.
        Он положил визитку на ночной столик и, улыбнувшись, пошел к выходу. Для него это было привычным делом. Его визитки были уже у многих женщин, которых он вот так же покидал после совместных сеансов любви - кого утром, кого вечером…
        Совсем иначе отнеслась к произошедшему в это солнечное утро Эрика Пфеффер. Такое у нее было впервые. Все остальное не в счет. Никакого сравнения! Кажется, вчера он говорил, что женат. Это чепуха - он будет принадлежать ей. В ней просыпалась та маленькая Эрика, которая могла подложить канцелярскую кнопку под толстый зад приемной матери, которая давным-давно командовала сверстниками в одном из дворов Берлина, та юная Эрика, которая руководила шайкой вороватых подростков.
        Молодая женщина взглянула на визитку. Боже мой! Так он еще и какой-то коммерческий директор… Оказывается, первый коммерческий директор. Счастье само идет ей в руки. Неважно, что он коммерсант, хотя она еще не очень хорошо понимает, что это такое. Зато какой мужчина! Она уже любит его… так, как никого еще не любила. А кого она любила?
        В ресторан ей нужно было после обеда. Еще куча времени. Эрика вскочила и, напевая, отправилась в ванную. Сейчас она приведет себя в порядок, выпьет кофе, а потом… позвонит ему, чтобы лишний раз напомнить о себе. Теперь он должен постоянно помнить, что она есть у него. Все остальные не в счет…

36
        На Шиллерштрассе снова был вечер.
        Окутанный клубами дыма, раздираемый изнутри противоречивыми чувствами, Макс сидел за столом, уставившись на экран монитора. Периодическое своеобразное подведение итогов вошло в привычку. Навскидку все казалось не так уж плохо. Опрошена куча фигурантов, практически установлено, где бриллиант, очень даже может быть, что именно найденным им «Фольксвагеном» воспользовался преступник. Не было только самого преступника. Что дальше? Неужели теперь нужно просто терпеливо ждать, когда (может быть) что-нибудь вспомнят или увидят дочь владельца «Фольксвагена» и ее сосед или переговорит с киоскершей хитрая старуха Зальцман? Почему он должен от них зависеть? Вопрос безответно повис в воздухе вместе с очередной порцией выпущенного табачного дыма.
        Интересно, а что бы делала на его месте полиция? Ведь там тоже люди, такие же сыщики… только полицейские. Опыта у них, разумеется, побольше, но на его стороне то преимущество, что он занимается только этим делом, а они завалены кучей похожих и не похожих дел… Наверное, пошли уже по второму кругу. Повторно допрашивают свидетелей, уточняют детали, надеются так же, как и Макс, что откроются новые обстоятельства… Почему до сих пор не допросили Кристину Маттерн? Допросят, обязательно допросят. Руки еще не дошли.
        А эта мистическая любовница банкира? Ее подозрительный звонок Бригитте Гаммерсбах… Что это было? Рассказывала ли Бригитта о ней полицейским? Ну и что? Как к ней подступиться? Если банкир имел с ней любовную связь, то где-то и бывал вместе с ней. Где-то же он с ней познакомился… Где? Кто мог это видеть? Зачем ей заказывать банкира? Они были знакомы несколько недель. Ну, спали вместе. Таких, как она, у Рольфа Гаммерсбаха было много. Подцепил где-то случайно, а потом бросил. Почему? Потому что у него есть Кристина Маттерн, в отношении которой он имеет твердые намерения. А вдруг в приливе пьяной откровенности он рассказал этой мистической любовнице историю с бриллиантом? А она связана с криминалом… Выведали, выследили и убили, забрав расписки… А что дальше? Из расписок, конечно, можно понять, кем они написаны. А что потом? Лицо, имеющее бриллиант, пошлет их подальше и пригрозит полицией… Они же не пойдут жаловаться на него в полицию. А если это лицо полукриминальное, например, как Ахмед? Тогда они могут просто договориться. Вполне возможно…
        А почему бы ему самому не пойти по «придуманному» им для полиции пути? Попробовать еще раз побеседовать с теми, с кем уже общался… Прошло время, у каждого из них сложилось в голове, что можно говорить, что нужно говорить. Показания начинают меняться, путаться, прошлые вступают в противоречие с новыми… Обнаруженные противоречия помогают выуживать новую информацию, которая порой меняет всю картину. Пора из гончей превратиться в терьера, который роет носом землю, а в результате вытаскивает преступника из норы.
        Макс пошел за ширму и сделал кофе, при этом уговаривая себя, что эта чашка сегодня последняя.
        Внезапно позвонила Мартина. Он взглянул на часы. Всего-то двадцать два пятнадцать.
        - Максик, ты еще, конечно, у себя?
        - Угадала.
        - Знаешь, о чем я тут подумала?
        - О чем, моя мыслительница?
        - Надо бы еще разок прокачать всех фигурантов. Это будет нелишним. Полицейские так всегда делают.
        - Замечательная мысль, Мартина. Можешь считать, что между нами состоялся телепатический сеанс связи.
        - Ты уже думал об этом?
        - Не более чем пятнадцать минут назад.
        - Вот и хорошо. Тогда спокойной ночи, господин сыщик. До следующего телепатического сеанса.
        «Рено» почему-то завелся только с третьей попытки. «Завтра надо бы заехать в автосервис», - подумал Макс, выруливая с парковки. Через несколько минут он влился в автомобильный поток, и ночной Франкфурт поглотил его…

37
        Рольфу не хотелось, чтобы она сильно привязывалась к нему. Ведь у него была Кристина. Они любовники уже три года. И это его единственная устойчивая связь, которая, он надеялся, станет союзом.
        Да, он позволял себе иногда развлечься и при Кристине. Интерес к прекрасному полу и неудавшаяся жизнь с Бригиттой сделали досадной обыденностью его походы на сторону. Однако он не позволял себе перейти черту. Как только он чувствовал, что очередное увлечение засасывает его, сразу же прерывал связь и шел с повинной головой к своей Кристинке.
        Эрика постоянно звонила ему. Она разузнала, где банкир обедает, и часто поджидала его возле азиатского ресторанчика. Иногда они обедали вместе. Рольфу это не очень нравилось, но он терпел, потому что острый интерес к этой женщине еще цепко держал его возле нее.
        Он продолжал иногда оставаться у Эрики на ночь. Глядя на нее подолгу изумленными глазами и не понимая, как такое могло случиться в его жизни, он непроизвольно сравнивал ее с Кристиной.
        Эрика ничего не рассказывала ему о прошлой жизни, несмотря на его усилия хотя бы что-то узнать. В свою очередь, она тоже пока не лезла в его душу. Ей было просто хорошо рядом с ним. В голове еще не созрел конкретный план завладения этим мужчиной, но девушка была уверена, что такой план появится.
        Она знала, что у Рольфа есть жена, которую он не любит (об этом он ей рассказал), и рассматривала это обстоятельство исключительно как фактор, который облегчит ей борьбу за него. Эрику не интересовало его финансовое положение. Ведь не нищий же он! Для нее он был просто мужчиной из другого мира, того мира, прикоснуться к которому ей не доводилось еще ни разу в жизни. Даже не сама возможность спать с ним радовала ее в первую очередь. Рольф олицетворял в ее сознании некое мужское начало, если угодно, черты отца, которого она никогда не знала.
        После очередного приступа любви она клала голову на его грудь и тихонько лежала, иногда поглаживая рукой его лицо, плечи, руки. Потом поднимала голову и долго смотрела на его лицо влюбленными глазами.
        Рольф осторожно высвобождался и шел в ванную. Стоя под душем, он думал о том, что все это очень скверно. Ведь однажды придется сказать, что он больше не придет. И ему страшно было представить, что тогда будет. Не с ним, с ней… С женщинами, которые были у него за время знакомства с Кристиной, он расставался легко, как и они с ним. Те женщины ничего от него не ждали, просто, однажды позвонив, узнавали, что все кончено, что больше не следует звонить…
        Он присаживался на край кровати и гладил ее черные волосы, рука скользила по белоснежной шее, плечам. Эрика закрывала глаза и почти мурлыкала, как кошка. Как же разорвать это? И ведь делать это нужно уже скоро, может быть, это нужно было сделать уже вчера… Вот так просто сказать, что он завтра больше не придет? Что не нужно ему больше звонить? Что все это было досадной случайностью?
        Рольф мечтал, чтобы жизнь подбросила ему какой-нибудь объективный повод. Повод, на основании которого он твердо мог бы заявить, что больше между ними ничего не может быть, что дальнейшие встречи - это просто потеря времени, что он не тот, кто ей нужен, а она не та, кто нужна ему…
        И вскоре судьба подарит ему такой повод. Но он еще не мог представить, что может последовать за этим. Он еще не мог себе вообразить, как может бороться за любовь Эрика Пфеффер. За любовь, которой она никогда не знала…
        Все это будет потом. А сегодня еще прозвучит привычное: «Пока, малыш. Мне уже пора».
        Эрика, заложив руки за голову, откинется на подушку и любящими глазами будет следить, как он дойдет до двери, еще раз обернется и несколько секунд широко раскрытыми глазами будет пристально смотреть на нее, ничего не говоря. Она, совершенно не понимая значения этого взгляда, смутится и опустит длинные ресницы. Потом услышит, как за ним захлопнется дверь…

38
        Хозяин азиатского ресторана Сомчай Хонгсаван как угорелый носился от одного клиента к другому. На лбу его выступили мелкие капельки пота. Такой же вид имели все его сотрудники. В это обеденное время они должны были успеть обслужить массу клиентов, желающих перекусить. Над противнями и котлами, где готовились блюда, поднимался пар. Отсюда же распространялся одуряющий запах съестного, ради которого клиенты готовы были стоять в очереди. Очередь двигалась тем не менее достаточно живо. Получившие свои блюда клиенты отходили от прилавка и с довольным видом рассаживались за столы. В зале стоял гул, напоминающий пчелиное жужжание, изредка разбавляемый взрывами смеха.
        Макс понял, что приехал не вовремя, и вышел из ресторана. Сейчас Сомчай не станет с ним разговаривать. Пусть схлынет поток клиентов. В прошлый раз Сомчай рассказывал, что Рольф Гаммерсбах иногда обедал не один. Именно об этом Макс хотел расспросить таиландца подробнее. Больше всего его интересовали женщины - спутницы банкира. Из головы не выходила таинственная незнакомка, так грозно поговорившая по телефону с законной супругой Рольфа Гаммерсбаха.
        Сыщик пошел на место убийства банкира. Без всякой цели, с задумчивым выражением на лице побродил там, озираясь по сторонам. Отметил про себя отсутствие бомжа на «рабочем» месте. Где его носит сейчас… И вот ведь тоже некая осмысленная деятельность… Пожалуй, с его точки зрения не менее осмысленная, чем то, чем занимается сыщик Макс Вундерлих, бывший бухгалтер. Осмотр места происшествия не вызвал в голове свежих ассоциаций, и он взглянул на часы - прошло уже более часа с тех пор, как он покинул ресторан таиландца.
        Людей в зале стало гораздо меньше. Макс сразу заметил, что Сомчай уже не торчит над прилавком. На его месте находился кто-то из персонала. Сыщик подошел к сотруднику и спросил о Сомчае. Тот махнул рукой куда-то в глубь зала. Макс посмотрел туда и увидел хозяина ресторана, лавирующего между столиками.
        Таиландец сразу узнал Макса, но радости по этому поводу на его лице не было. Стараясь оставаться вежливым, он только сказал:
        - Добрый день, господин сыщик.
        - Добрый день, господин… Хонгсаван.
        На этот раз, хотя и с трудом, он справился с произнесением фамилии таиландца. Тот молчал и вопросительно смотрел на Макса. Сыщик продолжил:
        - Всего парочка вопросов, господин Хонгсаван. - Макс сделал жест, приглашающий таиландца пройти к столику. Тот нехотя повиновался.
        Взяв таиландца под руку и запихнув другой рукой в его нагрудный карманчик двадцать марок, Макс повел его в дальний угол зала, одновременно отыскивая глазами свободный столик. Так как таковых не оказалось, то хозяин ресторана взял инициативу на себя. Он освободил руку и, в свою очередь легко взяв Макса под локоть, повел его к небольшому проему в стене, за которым находился плохо освещенный тамбур. Там справа имелась неширокая дверь, распахнув которую таиландец легко подтолкнул Макса ко входу в небольшое помещение, напоминавшее курительную комнату. Они сели за небольшой столик, и господин Хонгсаван снова вопросительно взглянул на сыщика.
        - Господин Хонгсаван, в прошлый раз вы мне рассказывали, что убитый банкир часто обедал в вашем ресторане не один. Не могли бы вы что-нибудь мне рассказать по этому поводу?
        - Господин сыщик, именно об этом нас расспрашивала недавно полиция.
        - Когда это было?
        - Два дня назад.
        Макс от неожиданности привстал со стула. На этот раз полиция опередила его. Полицейские сыщики во второй раз приходили сюда. Ничего странного. Ведь он предполагал это. Интересно только, что им здесь рассказали.
        - Господин Хонгсаван, не могли бы вы повторить то, что рассказали полицейским?
        - Не так уж много. У нас много работы, и мы мало обращаем внимания на клиентов. С ним бывали разные люди, и мы никогда не ставили, разумеется, перед собой задачу запоминать их. Мы же не знали, что его убьют, - чуть улыбаясь, ответил таиландец.
        - Но что-то же вы все-таки рассказали? Что-то вы запомнили?
        - Да, господин сыщик. Полицейским повезло.
        - Что вы имеете в виду?
        - Мы предоставили им факт, который смогли подтвердить документально.
        - ?..
        - Дело в том, что примерно за неделю до убийства банкира к нам приходили представители строительной фирмы…
        - И что?
        - Мы планируем реконструкцию ресторана, и мой помощник по просьбе представителей делал фотоснимки нашего интерьера… для облегчения планирования…
        - Я слушаю вас, господин Хонгсаван…
        - Конечно, помощник снимал стены, расположение столов и тому подобные вещи, но…
        - Что «но»? - сгорая от нетерпения, спросил Макс.
        - В кадр попали несколько столиков с сидящими за ними клиентами. Там был убитый банкир, а рядом с ним сидела красивая женщина…
        Макса распирало от радости. Сейчас - пусть и с некоторым опозданием - в «его руках» будет возможная таинственная собеседница Бригитты Гаммерсбах… А она вполне может оказаться заказчицей…
        - Вы дадите мне эту фотографию, господин Хонгсаван?
        - Вынужден вас огорчить, господин сыщик. Эти фото хранились в памяти нашего компьютера, и мы их уже уничтожили.
        - А как же вы передали фото полицейским?
        - Переслали по электронной почте.
        - А строительной фирме?
        - Точно так же, но только те фото, которые представляли для фирмы интерес. Фото банкира с красоткой фирму не интересовало, так как на нем не было информации, которую можно использовать при планировании нового интерьера.
        Макс сидел и ощущал неизвестно откуда взявшуюся тяжесть в ногах и руках. Приди он раньше, и тогда… А теперь это фото есть только у полицейских-конкурентов, которым он так простодушно сдал синий «Фольксваген». Но от них он не получит ничего. Как несправедлива бывает жизнь…
        Таиландец заметил перемену в его настроении и сочувственно смотрел на Макса.
        - Больше ничем не могу вам помочь, господин сыщик.
        - Но вы-то видели это фото?
        - Безусловно.
        - Опишите мне хотя бы словесно, как выглядела эта женщина.
        - Черные короткие волосы, красивая… Снимок не очень хороший…
        - Что еще вы могли бы добавить, господин Хонгсаван?
        - На снимке все выглядело так, как будто между банкиром и этой женщиной идет жесткий спор…
        - Почему вы так решили?
        - По выражению лиц обоих. Да и положение рук было необычным для людей, пришедших просто пообедать… В нормальной ситуации люди так не жестикулируют, - сказал таиландец и показал всем своим видом, что ему пора.
        Негусто. Однако больше таиландец все равно ничего не скажет. Макс поблагодарил его и покинул комнатенку. Как действовать дальше? Дело подбросило новый ребус…

39
        Полицейский инспектор Клаус Гримм задумчиво сидел за столом в служебном кабинете и легонько барабанил пальцами левой руки по столу. При этом правая лихорадочно перебирала бумаги, стопкой сложенные перед инспектором. Нужные бумаги Гримм складывал в раскрытую черную папку, ненужные отправлял в выдвинутый ящик стола. Полчаса назад ему позвонил полицай-президент и приказал через час явиться к нему с докладом. Оставалось полчаса, но этот факт не смущал полицейского инспектора, так как все имеющиеся протоколы, справки и прочие документы он в основном уже разыскал и в хронологическом порядке сложил в черную папку, с которой обычно отправлялся к полицай-президенту.
        Его смущало другое. Этих документов было исключительно мало, чтобы продемонстрировать успешное продвижение в деле об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха. Полицейский инспектор представлял гневное лицо господина полицай-президента, и ему становилось плохо. Получалось, что люди Гримма плохо работают, а это могло негативно отразиться на карьере их начальника.
        Клаус Гримм сунул голову в приоткрытую дверь кабинета президента и, не успев раскрыть рот, услышал:
        - Заходите, Гримм.
        Кабинет президента поражал своей величиной. В то же время там не было лишних предметов мебели. К большому столу самого президента был приставлен еще один длинный, где рассаживались подчиненные, когда президент собирал их на различные совещания. В дальнем углу кабинета располагался стол помощницы президента фрау Грамш. Официально фрау Грамш считалась личным секретарем президента, но в силу ее возраста и внешнего вида, которые никак не вязались с представлением о современной секретарше, все сотрудники называли ее помощницей президента. Фрау Грамш внешне была похожа на высохшую селедку, но долголетний опыт на посту полицейского секретаря и скрупулезность в работе делали ее незаменимой фигурой (так считал президент) на этой должности. Сам президент был человеком уже немолодым, а потому вполне сносно относился к такому маложенственному существу возле себя.
        Полицай-президент кивнул Гримму и жестом пригласил его сесть в кресло, которое вместе со стоявшим рядом диваном составляло почти всю мебель кабинета, не считая уже упомянутых столов.
        - Что у нас с делом об убийстве банкира? - спросил президент.
        Клаус Гримм принялся докладывать со всеми подробностями, кто допрошен, как допрошен и что эти фигуранты сообщили на этих допросах. Он еще не закончил докладывать то, что собирался доложить, как президент поднял руку, что означало только одно - надо замолчать. Лицо президента стало багровым, и он сказал:
        - Все это мне известно, Гримм. Вы мне лучше перечислите подозреваемых и улики, которые против них есть.
        - Подозреваются две женщины. Супруга убитого банкира и еще одна неизвестная особа, его возможная любовница…
        - Постойте, Гримм. Насколько мне известно, банкир убит мужчиной.
        - К сожалению, господин президент, подозреваемых мужчин пока нет. Нам не удалось их установить. Эти женщины подозреваются в том, что заказали банкира.
        - Откуда вам известно, что есть какая-то «неизвестная»?
        - Об этом рассказала супруга покойного банкира. Эта особа звонила ей и грозилась отнять у нее мужа.
        - Но супруга банкира, по-вашему, сама числится в подозреваемых.
        - Да, у нее есть выраженный мотив. Она наследует банк. Кроме того, в последнее время у нее с мужем были скверные отношения.
        - Тогда почему вы доверяете ее показаниям в отношении этой неизвестной?
        - Господин президент, мы начали проводить повторные допросы фигурантов по делу и кое-что нарыли, - сказал Клаус Гримм и начал рыться в черной папке. Он извлек оттуда фотографию и протянул ее президенту.
        - Что это, Гримм?
        - Фото, господин президент. Здесь изображены убитый и некая особа, с которой он обедал в азиатском ресторане. Фото предоставил хозяин ресторана, допрошенный нами повторно. Обратите внимание, господин президент, на их позы. Я считаю, что между этой особой и убитым были натянутые отношения. Это косвенно подтверждает показания супруги банкира…
        - Вы уже установили эту дамочку?
        - Пока нет, но в ближайшее время мы предъявим фото другим фигурантам по делу, прежде всего супруге банкира и его заместителю. Возможно, они ее знают.
        - Что еще есть по делу, Гримм?
        - Обнаружен угнанный автомобиль. Есть основания считать, что это тот автомобиль, которым воспользовался убийца.
        - Кто нашел автомобиль?
        - Какой-то частный сыщик случайно обнаружил его на Биркенштрассе, - Гримм заглянул в папку, - его зовут Макс Вундерлих.
        - Он имеет какое-то отношение к этому делу?
        - Нет, господин президент.
        Полицай-президент задумался. Он не мог упрекнуть инспектора Гримма в том, что ничего не сделано, но понимал: по сути дела нет ни одной серьезной улики, ни одного подозреваемого, которому можно было бы что-то предъявить. Сдержанным тоном он сказал:
        - Но вы понимаете, Гримм, что ничего серьезного у вас еще нет?
        Гримм съежился и нагнул голову.
        - Понимаю, господин президент.
        - А что с этим автомобилем? Есть какие-то подозрения в отношении угонщика?
        Инспектор Гримм лишь отвел в сторону глаза. Полицай-президент заерзал на стуле и тяжело задышал. Он редко орал на подчиненных, сдержался и на этот раз.
        - Вы свободны, Гримм. Докладывать мне каждый день. Куда это годится, если на улице Франкфурта средь бела дня убивают банкира, а мы не можем найти преступника?

40
        Эрика бодро шествовала по Кайзерштрассе. Душа ее пела. Все у нее складывалось замечательно. Вечером обещал заехать Рольф, наверняка он заночует… В ее распоряжении еще несколько часов. Надо что-нибудь купить к ужину. Она рассматривала витрины магазинов, выбирая тот, куда зайдет, если обнаружит в витрине что-то необычное.
        Сквозь витрину какого-то бара она различила женский силуэт, который показался ей знакомым. Она остановилась, внимательно всматриваясь через стекло в барный полумрак. Впечатление усилилось. А стоит ли? Пройти мимо? Однако любопытство побеждало. А вдруг она? А хочет ли она ее видеть? Не обязательно, но все же…
        Она вошла в бар и робко приблизилась к женщине, показавшейся ей знакомой. Еще не окликнув ее, Эрика уже была уверена, что не ошиблась. Да, это она. Мирна Бурич, хорватка из бывшей Югославии. Она сидела вместе с Эрикой в колонии за торговлю наркотиками. Мирна не видела ее. Окликнуть или нет? Еще не поздно развернуться и уйти. А что, собственно, страшного? Прошлое позади. Впереди…
        - Хай, Мирна!
        Хорватка медленно обернулась. Мутный взгляд подсказал Эрике, что бывшая подружка пьяна. Как оказалось, не настолько, чтобы не узнать ее. В глазах Мирны блеснул проблеск сознания, который перешел в бурную радость.
        - Боже, Эрика! Как интересно! Никогда бы не подумала. Ты же должна быть в Гамбурге…
        - Я перебралась во Франкфурт, Мирна.
        - И что? Работаешь?
        - Убираю в ночном ресторане.
        - Но это же так неинтересно.
        - А куда еще с моим-то прошлым?
        - Наверное, и платят копейки…
        Мирна подала знак бармену. На стойке появился стакан со шнапсом.
        - Бери, подруга. Вспомним нашу жизнь в колонии. Кстати, - Мирна наклонилась к ее уху и шепотом спросила: - Не колешься?
        - Что ты, Мирна?
        - А я вот, представь, еще балуюсь…
        Эрика внимательно посмотрела на Мирну. В ее глазах стоял знакомый лихорадочный блеск. Это не могло быть только от выпитого алкоголя. Эрика вдруг почувствовала витавшую в воздухе еще не осознанную опасность. Мирна продолжала расспрашивать:
        - А парня ты себе завела?
        - Да, совсем недавно… но какой мужчина, Мирна, - ответила Эрика, уже почувствовавшая действие алкоголя. Мирна с интересом взглянула на бывшую подругу и спросила:
        - Он знает о твоем прошлом?
        - Нет. Я даже не могу представить, что будет, если он об этом узнает.
        - Чувствую, подружка, что ты влипла. Очень им дорожишь? А кто он?
        - Банкир.
        - Боже, как тебе удалось?
        Эрика пожала плечами. Она и сама до сих пор не понимала, как ей удалось и делала ли она что-то для того, чтобы это удалось.
        - Он заметил меня, сам подошел… Я ему понравилась.
        - Это было, наверное, в каком-нибудь баре. Подвыпивший мужчина… Таким все нравятся…
        - Начиналось так, Мирна… Но на следующий день он меня не бросил, и мы продолжаем встречаться.
        - Редкий случай. Он женат?
        - Да. Но жену не любит…
        - И ты, конечно, собираешься за него сражаться, - выпалила Мирна.
        - Да, - так твердо ответила Эрика, что даже привыкшая ко многому Мирна вздрогнула. Она вдруг повела плечами, словно поеживаясь. Обвела мутным взглядом помещение бара, не задерживаясь ни на чем определенном, и сказала:
        - Извини, подруга, мне надо отлучиться в туалет. - Она взяла свою сумочку и, задумавшись на миг, добавила, подмигнув Эрике: - А может, поможешь мне?
        Эрика догадалась, о чем идет речь, но, чтобы не обижать Мирну, решила составить ей компанию. В туалете Мирна быстро закатала рукав кофточки, извлекла из сумочки шприц и, нащупав вену, ввела наркотик. Потом сказала:
        - Ты же знаешь, подруга, надо…
        Это «надо» было ей очень знакомо. Эрика вспомнила, как когда-то такое же запросто делала и она, как легко становилось ей после этого, как отступали тяжелые мысли, уступая место совсем воздушным, которые, казалось, увлекают ввысь все тело, делая его почти невесомым. Мирна внимательно смотрела на нее.
        - Может быть, хочешь? У меня есть еще доза. Так уж и быть… для бывшей подруги… А может быть, снова подружимся… Это, конечно, стоит денег, сама знаешь. Потом сочтемся…
        Алкоголь сделал свое дело. Она колебалась недолго. Мир, который с самого утра представлялся Эрике не таким уж плохим, вдруг стал просто великолепным. Они вернулись к стойке бара. Мирна заказала два бокала легкого вина, и они еще долго болтали, вспоминая колонию и тамошнюю жизнь.
        Эрика вдруг опомнилась и сказала:
        - Мне надо бежать, Мирна. Вечером придет мой парень. Надо что-то приготовить.
        - Что ж, лети, подруга, но помни, что еще живет на свете Мирна. Вот тебе моя визитка.
        Эрика покинула бар. Жизнь показалась еще прекраснее. Она как на крыльях пролетела по супермаркету, спустилась в подземку и скоро была дома, где, хлопоча на кухне, стала дожидаться своего ненаглядного.

41
        Когда Рольф вошел в квартиру, то сразу же заметил, что Эрика выглядит как-то иначе. Она повисла у него на шее, от нее пахло алкоголем, но выражение глаз отличалось от присущего выпившему человеку. Рольф еще не мог понять, что это. Она защебетала и потащила его в кухню ужинать.
        На столе стояла большая бутылка красного вина, на тарелочках были разложены готовые мясные деликатесы. Из приготовленного лично Эрикой был только овощной салат с креветками. Она протянула Рольфу штопор.
        - Открой бутылку, милый.
        - Малыш, как случилось, что бутылка закрыта, а от тебя пахнет алкоголем?
        - Я сегодня встретила свою старинную приятельницу, и мы немножко выпили в баре за встречу.
        - Больше вы ничего не делали? - почему-то спросил Рольф.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ну так, вообще… - неопределенно буркнул он, почти не открывая рта.
        - Больше ничего, - сказала она и отвела взгляд.
        Рольф решил пока забыть об этом и принялся с аппетитом есть. Она успокоилась и радостно следила за тем, как он поглощает ее салат.
        - Нравится?
        - Ты знаешь, малыш, неплохо получилось. Не подозревал, что у тебя есть кулинарные способности.
        От удовольствия она заулыбалась и прислонилась на мгновение щекой к его плечу.
        После ужина, как обычно, они немного посидели, обнявшись, на маленьком диванчике перед телевизором. Он гладил ее колени и в то же время продолжал думать, как же им безболезненно расстаться. Потом, когда-нибудь, думал Рольф, он обязательно повинится перед Кристиной, расскажет ей об этой случайной связи, об этих странностях во внешности Эрики, которые до сих пор непонятным образом продолжают удерживать его возле нее. Кристина простит его, он ведь часто позволял себе мелкий флирт… Она же любит его…
        Вот, может быть, сегодня и получится что-то. Или завтра, или в крайнем случае через пару дней…
        Потом, как всегда, был секс. Она была лучше, чем обычно. Рольф подумал об этом, когда шел в ванную. Вернувшись, закурил и присел на краешек кровати. Эрика, обессиленная, лежала, раскинув руки и прикрыв глаза. Взгляд его заскользил по ее телу - от кончиков пальцев ног до колен, задержался внизу живота, пробежал по ее груди до плеч, а затем от плеч до кисти каждой руки… Стоп! Что это? На вене левой руки он заметил след от укола иглы. Вчера он этого не видел. А может быть, просто не заметил? Подозрение на миг закралось в мозг, но Рольф сразу же прогнал его. Хотя что он о ней знает? Она упорно не рассказывает о своей прошлой жизни.
        Эрика приоткрыла глаза и, увидев его рядом, сразу же обвила за шею. Рольф едва успел затушить горящую сигарету в стоящей на маленьком столике пепельнице, как она снова привлекла его к себе, и он сразу же забыл о только что возникших, пока непонятных подозрениях. Потом снова был секс, и она снова была великолепна.
        И снова душ, и снова он смотрит на нее, но на этот раз спрашивает:
        - Малыш, что это?
        Эрика дернулась. Как она не подумала, что может остаться заметный след, особенно если иглу ввести неосторожно.
        - Где? Да ничего. Это давно…
        - Нет, малыш. Вчера этого не было.
        - Разве?
        Рольф, не знакомый с деталями явления, о котором он только слышал, силился понять, насколько верны его догадки, втайне все же надеясь, что это не так. А что же это тогда? Откуда этот след, которого точно не было вчера, у вполне здоровой женщины? Нет, других объяснений он не находил. Рольф обхватил голову руками, не зная, какие слова он должен произнести. Вот его походы на сторону. Он даже не знает, с кем знакомится. Он все же банкир, отец семейства, живущий в великолепной вилле. А тут обычная наркоманка, пусть даже и красивая. Знал бы об этом его покойный отец…
        - Малыш, это след от иглы, с помощью которой вводят наркотик. Ты наркоманка? - решительным образом выпалил он все сразу.
        Эрика издала гортанный звук. Она не нашлась, что сказать. Сейчас он уйдет навсегда. Она зарыдала. Потом сквозь слезы прерывисто заговорила:
        - Я тебе все объясню. Это все в прошлом. Уже ничего нет…
        - А что же это?
        Она продолжала рыдать, не в силах осознать, что уже случилось непоправимое. Рольф взглянул на часы и начал одеваться. Еще работают такси. Он не должен оставаться здесь дольше. Она, продолжая рыдать, следила за его действиями. Затем опустилась на колени и, обхватив его за ноги, пронзительно закричала:
        - Не пущу!
        Он с силой оттолкнул ее от себя и поспешно покинул квартиру. За захлопнувшейся дверью были слышны душераздирающие рыдания…

42
        - Добрый день, господин Вундерлих, - голос Кристины Маттерн был тихим и выражал очевидное волнение.
        - Я вас слушаю, фрау Маттерн.
        - Меня вызывают для допроса в полицай-президиум.
        Макс сидел в своем офисе за столом перед светящимся монитором компьютера. Вот и случилось то, что раньше или позже должно было произойти. Повторные опросы фигурантов демонстрируют первые результаты. Теперь добрались и до Кристины. Он вспомнил, как при первом посещении объявил ее наиболее вероятным подозреваемым в преступлении. Однако он исходил тогда из того, о чем она сама сообщила. Полиции же ничего не известно о бриллианте… Значит, просто фильтруют всех подряд. Интересно, кто назвал полицейским сыщикам Кристину Маттерн? Бригитта Гаммерсбах или заместитель банкира Детлеф? А главное, как это произошло? Заявили они об этом добровольно или после «наводящих» вопросов? Полицейских тоже можно понять. В их распоряжении так мало полезных фактов, что они в своих допросах цепляются за любую соломинку.
        - Ничего страшного, фрау Маттерн. Я же вас предупреждал, что когда-нибудь это все равно случится. После супруги вы были для него в течение последних лет самым близким человеком, если не сказать больше…
        - Да, господин Вундерлих, но все равно так неожиданно…
        - На какое число, фрау Маттерн?
        - Через два дня.
        - Отлично. Мы должны до этого обязательно встретиться. Я хочу вас проинструктировать. Разумеется, вам нечего скрывать от полиции, так как вы невиновны, но неосторожное, не вовремя произнесенное вами слово может создать лишние ненужные сложности, привести к совсем необязательной нервотрепке. Во сколько назначена встреча?
        - В два часа дня.
        - Замечательно, у нас с утра достаточно времени, чтобы подробно все обсудить. Ради экономии времени я сам заеду за вами, а потом отвезу в полицай-президиум. На работе вы договоритесь?
        - Я в этот день работаю вечером.
        - Тем более хорошо. Я еще позвоню вам накануне.
        - Хорошо, господин Вундерлих, - сказала она обрадованно, но в голосе все еще ощущалась тревога.
        Макс положил трубку, закурил и нервно зашагал по комнате. Ему совершенно не было понятно, как будут развиваться события дальше. В решаемой задаче еще сохранялось много неизвестных как для него, так и для полиции. Предстоящий допрос в полицай-президиуме Кристины Маттерн представлялся ему чистой формальностью.
        Он подошел к окну. На Шиллерштрассе сегодня был удивительно погожий день. Как будто вернулось лето, так и не решившись перейти в нормальную осень.
        Ну что ж, надо положиться на случай…

43
        Эрика беспрерывно звонила ему уже несколько часов. Он не брал трубку. Она еще не могла поверить: то, что было еще вчера, не вернуть. Такое, казалось ей, может быть с кем угодно, но не с ней. Ведь другие уже достаточно получили счастья, а ее оно коснулось впервые за всю ее проклятую жизнь. Когда эта мысль в очередной раз приходила в голову, душа ее разрывалась на тысячи кусков, и казалось, что она сходит с ума. Она снова начинала рыдать. Не сдерживая идущие из самой глубины ее неуправляемые звуки, она вся в слезах валилась на кровать и, комкая схваченную подушку, каталась по кровати в беспамятстве. Потом силы покидали ее, и она затихала, чтобы через некоторое время снова погрузиться в пучину раздирающих ее душу чувств.
        Окончательно измотанная душевной борьбой, Эрика наконец спустила с растерзанной кровати ноги и молча сидела на ее краешке. Слезы уже высохли, а новые не рождались. Вместо этого в душу медленно вползало новое чувство. Она еще не могла его распознать, но точно знала, что это не просто обыкновенная злоба, которая может приходить и уходить. Она еще раз набрала номер Рольфа. Безрезультатно. Палец дальше перебирал кнопки. Эрика нашла номер, который искала. Мирна Бурич ответила сразу. Стараясь не всхлипывать, Эрика сказала:
        - Мирна, это я, Эрика Пфеффер.
        - Привет, подруга. Что за странный голос?
        - Давай встретимся, - без объяснений попросила она.
        - Нет проблем. Приезжай сейчас в бар, в котором в прошлый раз встретила меня. Не забыла?
        - Нет. Жди, через полчаса я буду.
        Она быстро умылась, привела себя в порядок и покинула квартиру, громко хлопнув дверью.
        Они сидели за стойкой бара, и Эрика рассказывала ей свою грустную историю. Двадцать минут назад они успешно укололись в туалете. Наркотик принес успокоение. Эрика вновь обрела самообладание, и Мирна, убедившись, что подруга может здраво мыслить, сказала:
        - Понимаешь, подруга, такие, как мы, не нужны таким парням. У них своя дорога, у нас - своя. Он побаловался с тобой, и точка… Он вернется к своей ненавистной супруге в свою огромную виллу и по вечерам будет гладить по головке своих мальчуганов… Ты и он - представители разных миров.
        Эрика слушала молча, не глядя в глаза Мирны, потом твердо сказала:
        - Я отомщу ему.
        Только теперь до нее дошло, как называется то чувство, которое дома она ошибочно приняла за злобу. Конечно, это было желание мести. Мести за собственное унижение, мести за беспардонное пренебрежение ею. Такого она никому и никогда не позволяла. Как во сне Эрика услышала хохот Мирны:
        - А что ты ему сделаешь?!
        Мирна взглянула в ее глаза и ужаснулась их почти безумному блеску. Уже более примирительным тоном она сказала:
        - Выбрось это из головы. Тебе нечего этому противопоставить…
        - Я что-нибудь придумаю, - твердо ответила Эрика.
        Мирна снова с беспокойством взглянула на нее. Она помнила решительность Эрики, которую та демонстрировала в колонии в принципиальных вопросах.
        - Смотри, подруга… Снова загремишь в колонию…
        Эрика не ответила. Сознание, затуманенное наркотиком, рисовало ей различные картины мести. Та маленькая злюка, которая много лет назад подложила кнопку под свою приемную мать, снова вселилась в нее. Она никому не позволит вытирать о нее ноги. Слишком много она страдала в этой жизни, чтобы так легко выпустить из рук вдруг забрезжившее счастье. Пусть она потеряет Рольфа, но ее унижение будет отомщено. А может быть, еще раз попробовать?
        Она вытащила из сумочки телефонную трубку и набрала его домашний номер, которым он велел пользоваться в крайнем случае. Ответил незнакомый женский голос. Она потребовала Рольфа. Конечно, его нет. А это, видимо, его супруга. Не осознавая до конца, что творит, Эрика наговорила ей кучу гадостей, грозила. Мирна, вытаращив глаза, слушала ее бред.
        - Эрика, что ты такое несла этой незнакомой женщине? Ты не имеешь на это права. Какое отношение она имеет ко всему этому?
        - Пусть хотя бы немного пострадает, как я.
        - Я думаю, при таком муже она уже давно страдает… и не первый год…
        Эрика не ответила. Мрачные мысли разрывали черепную коробку. Жуткое решение почти созрело. Но она не справится одна… Ей нужен помощник…
        Часть третья

44
        Старенький «Рено» Макса уже час стоял напротив дома, где жила Кристина Маттерн. Они сидели в машине и молча курили. Обсуждать больше было нечего, так как Макс уже несколько раз проинструктировал клиентку, подробно останавливаясь на каждой мелочи. Он взглянул на часы. До назначенного срока в полицай-президиуме оставалась еще куча времени.
        Макс предложил Кристине заехать куда-нибудь выпить кофе. Она согласилась.
        Сыщик припарковал автомобиль возле уютного кафе. Как только он захлопнул дверцу, зазвонил телефон. Старушечий голос сказал:
        - Добрый день, господин сыщик.
        - Добрый день, с кем имею…
        - Это фрау Зальцман.
        Макс наморщил лоб. Боже, как он мог забыть… Не об этом ли звонке мечтал он совсем недавно… Неужели есть информация?
        - Извините, фрау Зальцман, не сразу узнал ваш голос.
        - Она здесь, господин сыщик.
        - Кто?
        - Как кто? Фрау Синц. Она кое-что видела…
        - Где здесь?
        - У меня, на Биркенштрассе, четырнадцать. Помните, я вам говорила…
        - Безусловно помню, фрау Зальцман. И мы могли бы сейчас встретиться?
        - Да, господин сыщик. Приезжайте, мы ждем.
        Он перевел дыхание и сказал Кристине:
        - Фрау Маттерн, кофе отменяется. Есть важный свидетель, и я срочно должен с ним встретиться. Садитесь в машину, у нас достаточно времени. Я переговорю со свидетелем, а потом отвезу вас в полицай-президиум. Не исключаю, что мы еще и кофе успеем выпить.
        Кристина Маттерн покорно опустилась на сиденье, с которого всего минуту назад встала. По дороге на Биркенштрассе Макс думал о том, как все же благосклонна к нему судьба, как вовремя она подставляет ему спасительную веху, ухватившись за которую он, возможно, выберется из затянувшей его топи на твердую землю. Он не должен, не имеет права опростоволоситься в этом первом своем деле. Макс мельком взглянул на ту, чьим именем он условно назвал дело. Дело Кристины Маттерн! Кристина почувствовала его взгляд и повернула голову в его сторону. Он улыбнулся и слегка подмигнул ей, что уж совсем не приличествовало, согласно его собственным правилам, отношениям между исполнителем и заказчиком.
        «Рено» почему-то очень громко затормозил напротив дома номер четырнадцать, напомнив владельцу, что посещения автосервиса ему не избежать.
        - Фрау Маттерн, подождите меня в машине. Я не думаю, что буду долго отсутствовать, - сказал он и направился к маленькой калиточке из тонких металлических прутков в окружении металлической же рамы. Нажал кнопку звонка, и скоро на крыльце с полукруглым навесом появилась фрау Зальцман.
        - Смелее, господин сыщик. У меня нет собаки.
        Он удивленно напомнил старухе о том, что возле калитки прикреплена металлическая табличка, утверждающая совершенно противоположное. Более того, табличка напоминала о весьма суровом нраве собаки. Старуха возразила:
        - Моя старая Ванда умерла два месяца назад, а табличка осталась. Пока не знаю, решусь ли еще на одну собаку. Я сама уже старая.
        Фрау Зальцман ввела его в небольшой частный дом, где проживала, по всей видимости, одна. В нос ударил старческий запах. Скорее это был не только специфический запах старого человека, а сумма запахов от всего находящегося в доме - старинной мебели, наверняка превосходящей по возрасту ее хозяйку, старой одежды, висящей в шкафу, всяких салфеточек, застилающих каждое свободное место и заставленных великим множеством потемневших от времени статуэток, вазочек и прочих предметов ремесленного производства. Этот ассортимент можно было часто увидеть на блошиных рынках, где он появлялся по воле родственников после смерти таких вот бережливых старушек.
        За столом (он оказался круглым и покрытым скатертью) сидела пожилая женщина. В сравнении с фрау Зальцман ее можно было даже назвать моложавой.
        - Познакомьтесь, господин сыщик, это фрау Синц. Она работала в том киоске.
        Макс легонько кивнул и назвался:
        - Частный детектив Макс Вундерлих.
        Фрау Синц с интересом рассматривала его. Пожалуй, он показался ей слишком молодым. В ее представлении сыщик должен быть, конечно, мужчиной лет пятидесяти, умудренным жизненным опытом и с курительной трубкой в руке. Ведь таких она видит в ежедневных сериалах и прочих экранизациях детективных романов. Тем не менее на лице ее можно было заметить неподдельный интерес. Фрау Зальцман, стоявшая позади Макса, на правах хозяйки прервала затянувшееся молчание.
        - Присаживайтесь к столу, господин сыщик, - сказала она и подвинула к нему стул.
        Макс сел и решительно взглянул на фрау Синц.
        - Фрау Синц, ваша знакомая фрау Зальцман сообщила мне, что вы видели синий «Фольксваген» в тот день, когда произошло убийство банкира. Не могли бы вы поведать мне максимально подробно о том, что видели?
        Фрау Синц придвинулась ближе к столу и, как школьница, сложила на столе руки. Взгляд ее выражал решимость со знанием дела и максимальной полнотой доложить этому симпатичному молодому человеку все, что она видела. Она готова была доложить даже то, что не видела, но что позволяли дорисовать ее интуиция и богатая фантазия. Фрау Зальцман примостилась рядышком, чтобы в десятый раз (подумал Макс) послушать приятельницу.
        - Я, как всегда, сидела в киоске. Было это в третьем часу дня, господин сыщик. Как раз ушел Густав…
        - Кто это?
        - Мой супруг. Он приносит мне обед.
        - Я понял, фрау Синц. Пожалуйста, продолжайте.
        - Людей возле киоска не было. Вы знаете, господин сыщик, там всегда было мало клиентов. Точка удалена от многолюдных мест. Я пила кофе…
        - Да, фрау Синц, - подбодрил рассказчицу Макс, желая, чтобы она поскорее перешла к делу.
        - Вдруг прямо перед киоском тормозит автомобиль. Я еще дернулась от неожиданности и пролила кофе.
        - Какой автомобиль, фрау Синц?
        - Синий.
        - Марка?
        - Кажется, «Фольксваген»…
        - Замечательно, что было дальше? - спросил Макс, раздираемый противоречивыми чувствами.
        - Открывается дверца… нет, не открывается - резко распахивается… Я даже подумала, что вот она сейчас сорвется с петель…
        - Хорошо, фрау Синц…
        - И из машины стремительно выскакивает преступник…
        - Почему вы решили, что это преступник?
        - Так ведь фрау Зальцман рассказала, что этим автомобилем воспользовался преступник.
        - Не совсем так, фрау Синц. Это всего лишь предположение, и от того, что вы видели, зависит, насколько это предположение может быть близко к истине.
        - Ах, ну конечно… Значит, она выскакивает из машины, с силой захлопывает дверцу и устремляется…
        - Простите, фрау Синц. Я не ослышался? Вы сказали «она»?
        - Ну конечно. Да еще какая красавица! Брюнетка, с яркими глазами…
        - У вас еще замечательное зрение, фрау Синц, если вы даже это смогли рассмотреть, - сказал Макс, одновременно почувствовав, как почва уходит из-под ног. Значит, снова пустышка. Чтобы не показаться невежливым и дать возможность пожилой женщине высказаться до конца, он сказал:
        - Это все?
        - Ну да, а что же еще?
        - Вы сказали, что она куда-то устремилась…
        - Да, она добежала до перекрестка, а потом повернула направо. Ведь там недалеко находится станция подземки. Я думаю, она ею и воспользовалась.
        Фрау Синц замолчала и победоносно посмотрела на Макса. Заметив разочарование на его лице, она спросила:
        - Я что-то не так сказала?
        - Отчего же? Вы все изложили в лучшем виде, фрау Синц. Вы чудесный свидетель.
        Он подумал, что неплохо бы еще на всякий случай спросить, во что была одета красотка и что у нее было в руках. Потом подумал, что это, пожалуй, уже лишнее. Но снова передумал и спросил:
        - Как она была одета? Было ли у нее что-то при себе?
        - Одета вполне обычно. Джинсы, розовая кофточка с коротким рукавом, на ногах легкие туфельки без каблучка. Ведь день был теплый, господин сыщик. В руках она держала пластиковый пакет… довольно крупный… пожалуй, серебристого цвета.
        «Допрос закончен», - подумал Макс. Он поднялся из-за стола, собираясь уходить. Вот, оказывается, иногда и женщины угоняют автомобили…
        - Ее поймают? - в один голос спросили фрау Синц и фрау Зальцман.
        - Наверняка. И будут судить за угон машины. Правда, мне непонятно, зачем она ей понадобилась. Разве что прокатиться от места угона до вашего киоска… Но банкира убил мужчина. И именно его я разыскиваю.
        Он спустился с крыльца и направился к калитке. Пожилые женщины, расстроенные тем, что не смогли ему помочь, семенили следом, решив проводить его до самой калитки. Непосредственно за ним шла фрау Синц, следом за ней, стараясь не отставать, фрау Зальцман.
        Он толкнул рукой калитку, и в это время фрау Синц вскрикнула.
        - Что случилось, фрау Синц?
        Она стояла мертвенно-бледная и смотрела мимо него за калитку.
        - Так вот же она, господин сыщик…
        - Кто, фрау Синц?
        - Эта красотка из синего «Фольксвагена». - Глаза ее неотрывно смотрели в том же направлении.
        Макс обернулся и посмотрел в ту же сторону. Он не увидел ничего, кроме своего «Рено» и Кристины Маттерн, которой надоело сидеть в машине, и она вышла из нее покурить. Держа в руке сигарету, она стояла, слегка прислонясь к ветровому стеклу, и смотрела на возникших перед калиткой Макса и его сопровождающих.
        - Вы ничего не путаете, фрау Синц?
        - Что вы, молодой человек! Вы же сами отметили мое хорошее зрение. Конечно, сейчас на ней другая одежда, но лицо то же.
        - Пожалуйста, потише, фрау Синц, не говорите так громко. Я все понял.
        На самом деле он совсем ничего не понял. Дело, напротив, запутывалось еще больше. Фрау Синц прикрыла рот ладонью, продолжая завороженно смотреть в сторону Кристины Маттерн. Фрау Зальцман, совершенно ничего не понимая, тревожно смотрела на подругу. Макс поблагодарил женщин за оказанную помощь и направился к машине. Обе смотрели ему вслед, не представляя, что творится внутри у молодого сыщика.
        Он повез Кристину Маттерн прямо к полицай-президиуму. Ни о каком кофе не могло быть и речи, хотя времени еще было предостаточно. Он должен был остаться один. В его голове еще никак не укладывалось, что кроткая на вид Кристина в свободное время промышляет кражей автомобилей для осуществления действий, о смысле которых он пока не имел ни малейшего представления.
        Не глядя на ничего не подозревающую Кристину, Макс сказал:
        - К сожалению, фрау Маттерн, я должен вас немедленно покинуть.
        - Это как-то связано с вашей встречей с важным свидетелем?
        - Отчасти… Сейчас я отвезу вас к президиуму, а там вы просто подождете. И обязательно свяжитесь со мной после допроса. Я должен все знать.
        Клиентка покорно кивнула. Макс же при этом вдруг подумал, что с этого момента должен подвергать сомнению все, что она скажет или сделает. Высадив ее недалеко от президиума, сыщик сразу поехал в свой офис. Еще по дороге он набрал Мартину и добился от нее согласия приехать к нему.
        Сыщик должен был с кем-то обсудить сделанное им открытие.

45
        Мартина сидела на диванчике, задумчиво глядя на Макса. Он только что закончил свой рассказ о посещении киоскерши и, откинувшись на спинку стула, смотрел на выключенный экран монитора. В голове было совершенно пусто, а на душе как-то непонятно скверно. Наконец Мартина нарушила молчание:
        - А если твоя фрау Синц ошибается?
        - Тогда мы просто имеем дело с неким угонщиком машины женского пола, до которого нам нет никакого дела. Это задача для полиции.
        - А если не ошибается?
        - Тогда налицо факт, что Кристина Маттерн угнала синий «Фольксваген». Правда, не очень понятно, зачем ей это нужно и как это может быть связано с убийством банкира.
        - А если?.. - Мартина задумалась и достала сигарету. Макс тотчас же присоединился к ней. Фраза так и не была досказана Мартиной, исчезнув в густых клубах табачного дыма. Минуту спустя Мартина снова робко попробовала:
        - Максик, я не знаю даже, как сказать… Ты, конечно, будешь смеяться и скажешь, что это мои фантазии…
        - Отчего же, Мартина? История становится столь запутанной, что я готов услышать твою самую неожиданную версию.
        - В этой версии нет ничего нового. Таких трюков в истории преступлений было великое множество. Я думаю, о них рассказывалось и в тех детективных историях, которых ты начитался в юности…
        - Мартина, не тяни резину. И без того тошно.
        - Если Кристина Маттерн и есть тот светловолосый молодой человек в пиджаке и темных очках?
        - Ты хочешь сказать…
        - Именно. Напялила на себя парик, нацепила очки, а сверху набросила симпатичный светлый мужской пиджачок…
        - Дальше?
        - Застрелив банкира, смылась с места преступления, перед киоском фрау Синц, в машине, сбросила с себя весь этот камуфляж, запихала его в тот серебристый пакет и на миг предстала перед киоскершей в образе симпатичной брюнетки, чтобы потом безвозвратно исчезнуть в недрах подземки…
        - Мартина, эта версия вполне имеет право на существование. Здесь нет ничего надуманного. Это вполне реализуемо. Только спрашивается, зачем она после этого пришла к частному сыщику и попросила его разыскать бриллиант? Ведь если в день убийства банкир обещал ей вручить расписки, то зачем его убивать? Надо хотя бы дождаться результата…
        - Да, логики здесь никакой… Что-то здесь не сходится… А если…
        - Да, Мартина.
        - Если она наврала про расписки, если он ничего не собирался ей отдавать, но она слышала про существование этих расписок…
        - То есть ты хочешь сказать, что расписки были у него и она об этом знала, но он не собирался ей их отдавать… Она убивает его, забирает расписки вместе с портмоне, а затем приходит к Максу Вундерлиху и просит найти эти расписки… Опять не сходится.
        - Но может же быть, что в портмоне по какой-то причине расписок не оказалось. Она убивает банкира, потом понимает, что поторопилась, но уже поздно… И Кристина приходит к сыщику, потому что судьба бриллианта ей не безразлична.
        От бесконечных «если, то» их головы трещали. Макс пошел за ширму делать кофе. Мартина распахнула окно. В комнату ворвался свежий воздух, принесший с собой обычную звуковую гамму Шиллерштрассе. Они уже сделали по несколько глотков кофе, когда Макс вдруг хлопнул ладонью себя по лбу. Мартина с надеждой взглянула на него.
        - Мартина, какой же я идиот!
        - Откуда такая самокритичность, Максик?
        - Ты ведь тоже присутствовала, когда она это говорила…
        - Кто?
        - Да фрау Маттерн. Помнишь, она шутила по поводу своего алиби…
        - Которое ты до сих пор не проверил…
        Макс развел руками, что должно было означать, что всего не упомнишь, но произнес совершенно иное:
        - Знаешь, я был совершенно уверен в этом алиби… И это просто затмение, что мы до нынешнего момента обсуждали то, что не должны были вообще обсуждать. Если алиби есть, то Кристина Маттерн не могла ни убить банкира, ни угнать этот чертов автомобиль…
        - И мы вернулись к тому, с чего начали.
        - К сожалению, это так, Мартина.
        - И алиби ты не собираешься проверять?
        - Обязательно собираюсь. Завтра и займусь этим.
        Мартина, сделав глоток, сказала:
        - Зато какая гимнастика для ума!
        Макс виновато посмотрел на нее и сказал задумчиво:
        - Как знать, Мартина… Может быть, эту гимнастику нам придется повторить еще раз…
        - У тебя появилась новая идея? Поделись.
        - Рано, Мартина. Пока рано… Подождем результатов проверки алиби.
        День клонился к вечеру, когда раздался звонок от Кристины Маттерн. Макс ответил, а Мартина превратилась в слух. Правда, говорил он не очень долго, а Мартина по его замечаниям во время разговора мало что поняла. Когда он отключился, помощница сразу же спросила:
        - Какие известия от клиентки-подозреваемой? И можно ли теперь ей верить?
        - Мартина, у меня пухнет голова. Ее допрашивали в полицай-президиуме. И первым вопросом там, естественно, прозвучало: «Знакома ли она с Рольфом Гаммерсбахом?» Она, понимая, что три года знакомства бесследно не проходят и наверняка есть люди, которые могут показать, что это так, вполне разумно ответила, что знала банкира, но достаточно бегло…
        - Пожалуй, очень правильная позиция.
        - Да. Но ей тут же сказали, что есть факты, позволяющие утверждать, что она близко знала банкира. В качестве доказательства были предъявлены показания супруги банкира Бригитты Гаммерсбах.
        - Здесь ничего удивительного. Жена банкира действительно знала о существовании Кристины и с удовольствием назвала ее, тем самым заодно отведя подозрения от себя.
        - Да, примерно так и было. Но Бригитта Гаммерсбах, согласно утверждению Кристины, назвала ее полиции лишь после того, как…
        - После чего? - не выдержала Мартина и перебила его.
        - Я же говорю, после того, как ей предъявили фото, на котором сняты Рольф Гаммерсбах и неизвестная красотка, в которой Бригитта признала Кристину Маттерн…
        - Что за фото? Я еще ничего о нем не слышала.
        - Я потом расскажу тебе, кто и при каких обстоятельствах сделал этот снимок. Сейчас это не самое главное.
        - ?..
        - Этот снимок сделан в известном тебе азиатском ресторанчике…
        - Что тут такого? Она знакома с банкиром три года и наверняка посетила вместе с ним массу мест.
        - Да. А вот теперь главное. Кристина Маттерн утверждает, что никогда не была с банкиром в этом заведении. Это дешевая забегаловка, а он водил свою Кристинку только в дорогие рестораны.
        - Это может быть и враньем. После ее опознания фрау Синц мы имеем право так утверждать.
        - Пожалуй, да. Но все же это какая-то мистика…
        - И как же теперь с Кристиной?
        - Ей однозначно заявлено, что она является возможной заказчицей убийства банкира.
        Мартина помолчала, щуря глаза от мыслительных усилий, потом медленно произнесла:
        - В сложившейся ситуации заявление полиции вполне логично. И подтверждение алиби для полиции не играет никакой роли, как, собственно, и для нас. Из этого факта не следует, что Кристина Маттерн не могла заказать своего любовника. Но я все равно не верю в ее виновность.
        - Я помню, Мартина. Ты уже говорила об этом в кафе на Цайле.
        - Ну и что? - запальчиво воскликнула она.
        Макс решил не усложнять и примирительным тоном сказал:
        - Ладно, Мартина, на сегодня хватит. Как минимум нужно решить вопрос с ее алиби. Тем более что это совсем несложно. Все остальное потом.
        - Верно, Максик. И установление алиби - единственная возможность для нас снять подозрения с клиентки в непосредственном совершении убийства.
        Он промолчал, потому что возразить было нечего. Молча же они выкурили еще по сигарете, после чего Макс проводил Мартину до двери.

46
        Теперь было не до деликатности, о которой просила Кристина Маттерн, когда ставила перед ним задачу розыска бриллианта. Придется проверять ее алиби. И от этого никуда не денешься. События последних дней перевернули все с ног на голову. Клиентка превратилась едва ли не в подозреваемую. Хотя логики в этом было мало.
        Макс порылся в своих записях и набрал номер телефона начальника отдела, сотрудницей которого была Кристина Маттерн.
        - Старший продавец Петра Вурм слушает.
        - Прошу прощения, фройляйн, я хотел бы поговорить с начальником отдела господином Гроссом.
        - Одну минуту. Как вас представить?
        - Скажите, частный детектив Вундерлих.
        Макс не рассчитывал, что возможность побеседовать с неким частным сыщиком по поводу сотрудницы вызовет прилив радости у начальника отдела. Однако других вариантов не было. Трубка заговорила внушительным басом:
        - Начальник отдела Гросс слушает.
        Сыщик объяснил господину Гроссу, чего хочет от него, и попросил немедленной аудиенции, пообещав, что не отнимет много времени.
        Начальник отдела Гросс располагался в комнатке, выделенной из торговой площади зала легкими перегородками. Он сидел за небольшим столом, за которым едва умещался вследствие грузной комплекции. Пожав Максу руку и извинившись за тесноту, жестом предложил сесть. Макс опустился на пластмассовый стул и сразу же начал говорить:
        - Господин Гросс, я расследую одно дело, в котором довольно много фигурантов. Есть персоны, которые имеют весьма косвенное отношение к делу, но для гарантированного успеха в расследовании я должен иметь сведения и об этих лицах.
        Господин Гросс озадаченно смотрел на Макса. Как человек, далекий от сыщицкой кухни, он очень мало понял из его витиеватой речи. Поэтому спросил прямо:
        - Что вы хотите, господин Вундерлих?
        Макс сразу же устыдился только что проделанного кривляния и перешел к делу:
        - Речь идет о вашей сотруднице Кристине Маттерн.
        - Она хороший работник и красивая молодая женщина.
        - Безусловно. Не могли бы вы мне сообщить, где она была…
        - Если в этот день она была на работе, то я могу рассказать вам о каждом часе. Если же это другой день, то здесь увольте… это за пределами моей компетенции.
        Макс назвал ему день и промежуток времени, которые его интересовали. Господин Гросс достал из ящика стола журнал и, немного полистав его, сказал:
        - В этот день Кристина Маттерн по моему заданию ездила в командировку в Штутгарт. У нас там филиал. Она уехала прямо с утра и находилась там весь день.
        - Господин Гросс, не могли бы вы связаться с кем-то из сотрудников филиала, кто бы мог подтвердить нахождение там Кристины Маттерн… скажем, с двенадцати до шестнадцати.
        - Я думаю, это будет несложно.
        Начальник отдела взял трубку и набрал номер. По первому номеру не ответили, второй оказался занятым. Лишь с третьей попытки господин Гросс с кем-то связался, потом кого-то попросил к телефону. Макс не вслушивался в разговор, предоставив решение вопроса Гроссу. Он был почти уверен, что результат будет положительным. Через некоторое время Гросс положил трубку и доложил:
        - Господин Вундерлих, в тот день в филиале проводилась инвентаризация. Я связался с ответственным сотрудником, и тот подтвердил, что фрау Маттерн участвовала в инвентаризации с одиннадцати до шестнадцати.
        - Благодарю вас, господин Гросс. Я почти не сомневался.
        Гросс воздержался от дальнейших расспросов, и Макс, попрощавшись с ним за руку, покинул супермаркет.
        Вопрос стоял ребром. Если Кристины Маттерн не было в городе, то кого же видела фрау Синц? Причем совершенно не важно, имела ли та женщина отношение к убийству банкира или только к угону автомобиля, или к тому и другому вместе. Мистика.
        Макс не поехал в офис. Он решил поехать домой и лечь спать (если получится).
        Лечь спать сразу не получилось. Фрау Гертнер, которая давно не видела квартиранта, выглянула из кухни, когда он вошел в дом. На ее лице была материнская тревога.
        - Макс, добрый вечер. Вы очень плохо выглядите. Наверное, к тому же плохо питаетесь… Присядьте, пожалуйста.
        Он замер, размышляя, потом все же вошел в кухню и присел на предложенный ею стул.
        - Поужинаете со мной?
        - Вы меня балуете, фрау Гертнер.
        - Ничего страшного. Я гожусь вам в матери, хотя мы с Фрицем так и не завели детей. Теперь уж поздно об этом рассуждать, так получилось…
        Она поставила перед ним дымящуюся тарелку. Жареные колбаски в окружении румяного картофеля аппетитно пахли, и он почувствовал, как хочет есть. Забыв о приличиях, Макс набросился на еду, не обращая внимания на радостные одобрительные взгляды хозяйки. Сама же она ела очень медленно, подолгу отпиливая кусочки колбасок и как бы с ленцой накалывая ломтики картофеля. Потом был кофе с бисквитом. Уже утоливший голод Макс неспешно отхлебывал кофе, иногда отламывая вилочкой кусочки бисквита. От домашнего уюта на душе стало спокойно, и молодой человек на время забыл о проблемах, которые раздирали его. Фрау Гертнер, нисколько не догадываясь о душевном состоянии квартиранта, вдруг вернула его к действительности.
        - Кстати, Макс, вы помните? Когда мы с вами последний раз сидели здесь, в моей кухне, по телевизору показывали очередное сообщение об убийстве этого банкира… не помню его имя…
        - Рольф Гаммерсбах, - подсказал он и добавил: - Конечно, помню, а что?
        - Так вот, в сегодняшней «Бильд» снова есть заметочка по этому поводу.
        - Интересно…
        Она вскочила и, исчезнув в комнате на пару минут, принесла ему газету.
        - Вот, смотрите.
        Фрау Гертнер развернула перед ним газету на нужной странице, и он прочел: «В поле зрения полиции попала некая Кристина М., знавшая убитого банкира. По косвенным данным она рассматривается как потенциальная заказчица убийства. Полиция уточняет факты…»
        Макс отложил газету и задумался. Фрау Гертнер спросила:
        - Знаете что-нибудь об этом?
        - Совсем немного, фрау Гертнер. Однако могу вас заверить, что эта Кристина не имеет отношения к убийству. И через несколько дней полиция в этом убедится.
        - Вы просто пророк, Макс. Откуда вы знаете?
        Он улыбнулся и, не ответив на вопрос, в свою очередь спросил:
        - Как вы думаете, фрау Гертнер? Женщина может собственными руками убить… - Он задумался на секунду и продолжил: - Не из корыстных соображений?
        - Что вы имеете в виду?
        - Сама выстрелить, ударить ножом, не прося об этом кого-то другого…
        - Вы еще сказали: «…не из корыстных соображений…»
        - Ну да. То есть если она убьет, то единственной «наградой» для нее будет только смерть этого человека… Никаких драгоценностей, никакой виллы и тому подобных прелестей…
        - Тогда это только убийство из мести, особенно если убитый - мужчина… Убийство в связи с отвергнутой любовью, может быть… Есть такие экзальтированные натуры…
        Фрау Гертнер помолчала, иногда бросая на Макса тревожные взгляды. Потом, легко улыбнувшись, сказала:
        - Так сказать, под девизом «не доставайся же ты никому». А как связана с этим эта Кристина?
        - В том-то и дело, что никак. Это я вообще спросил. Хотелось услышать ваше мнение.
        Макс встал, поблагодарил фрау Гертнер за ужин и, пожелав ей спокойной ночи, поднялся к себе. Последняя мысль перед тем, как он заснул, была: «Ну вот, полиция снова дышит мне в спину…»

47
        Торговец подержанными автомобилями турок Ахмед затаился в собственной квартире и уже несколько дней не появлялся ни на одном из автомобильных рынков.
        Когда он неожиданно узнал из вечерних телевизионных новостей об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха, то испытал двоякое чувство. С одной стороны, банкир еще не вернул ему триста тысяч марок плюс проценты, и теперь было понятно, что эти деньги уже никто не вернет, ведь сделка совершалась неофициально. С другой стороны, он продолжал владеть бриллиантом, стоимость которого многократно превышала невозвращенную сумму. Простая арифметика была в пользу Ахмеда. Единственным неприятным моментом были расписки, которые Ахмед выдавал банкиру взамен частичных погашений суммы долга. Если расписки не всплывут, то торговец имел полное основание надеяться на крупный куш.
        Однако когда на рынке вдруг появился этот молодой сыщик, то Ахмед решил, что его приход не случаен. Конечно, вполне могло оказаться, что у него нет никаких расписок, но это нужно было проверить. И Ахмед решился на крайность, приказав дружкам разобраться с сыщиком. Если даже у него не окажется расписок, то задуманная Ахмедом акция, считал он, навсегда отобьет у того желание совать свой нос в это дело.
        Расписок не оказалось, и теперь у Ахмеда были все основания считать, что кто-то еще может проявить интерес к бриллианту. Он не мог исключить и возможность того, что этот сыщик раскрутит через полицию факт нападения на него, и тогда это не сулит Ахмеду ничего хорошего. При всех прочих его больших и маленьких грехах это может закончиться тюрьмой. Правда, все это будет сложно расследовать - ведь сыщик так и не видел Ахмеда, да и тех людей, с которыми он беседовал на рынке, вряд ли запомнил. Тем не менее Ахмед отсиживался дома, не представляя, откуда ему могут нанести удар. Он уже не мечтал о не принадлежащем ему бриллианте. Более того, он готов был его вернуть в обмен на расписки, даже потеряв невозвращенный долг. Своя шкура была дороже.
        Торговец нервно перечитывал свежие сообщения о ходе расследования, пытаясь выудить оттуда хотя бы малейший намек на связь убийства с бриллиантом. И чем дальше, тем больше убеждался, что полиции ничего не известно ни о бриллианте, ни о расписках. Это успокаивало, но в то же время порождало новые тревоги. Ведь полиция представляет государство, которое может наказать лишь лишением свободы. А расписки, скорее всего, у частных лиц, а от этих можно ждать чего угодно. Ведь не случайно приходил этот сыщик. Кого-то же он представлял. От этих мыслей Ахмеду становилось плохо. Будучи человеком, порой не чурающимся криминальных деяний, он впервые в жизни почувствовал животный страх оказаться жертвой таких деяний. Больше всего его бесило, что он не имеет никакого понятия, у кого могут быть эти расписки. Убитый банкир ни словом не обмолвился, откуда у него бриллиант. Ахмед был уверен, что бриллиант Рольфу Гаммерсбаху не принадлежит, но тогда его это не интересовало. Сегодня он многое бы отдал за любую информацию.
        Пойти на контакт с этим сыщиком? Объяснить ему все… Все же он лицо частное… Нет. К этому торговец еще не был готов.

48
        Всю ночь Максу снились кошмары. Сначала явился светловолосый молодой человек в черных очках. Он стрелял в высокого мужчину, черты лица которого были совершенно смазанными, и лишь подсознательно Макс понимал, что это Рольф Гаммерсбах. Потом светловолосый превратился в жгучую брюнетку, которая голосом Кристины Маттерн кричала: «Ну что, господин сыщик!» На смену этой картине пришла другая. Полупьяный бомж Гюнтер убегал от полицейских, один из которых вдруг остановился и страшным голосом заорал: «Где бриллиант, частный детектив? Верните бриллиант!» Заключительная сцена была менее свирепой. Фрау Гертнер тихим вкрадчивым голосом говорила: «Есть, Макс, такие ненормальные красотки… Они могут убить исключительно из мести, исключительно по причине непреодоленного унижения…»
        Сыщик проснулся и сразу почувствовал, как трещит голова. Не было сил подняться и пойти в ванную, чтобы принять обычный душ. Несколько минут он лежал, тупо глядя в потолок, потом все же медленно спустил ноги с кровати и сунул их в тапочки, стоявшие на маленьком прикроватном коврике, напоминающем цветную латку. Посидев немного, Макс все же поднялся и, шаркая ногами, вышел из комнаты. Скоро в ванной зашумела падающая вода.
        Он спустился в кухню, поздоровался с фрау Гертнер и сделал себе кофе. Решив, что поедет в офис попозже, не торопясь вернулся к себе и, поставив чашку на маленький столик, снова сел на кровать. Принятый душ и кофе оказали благотворное воздействие, и скоро он почувствовал, что уже может соображать. Первой светлой мыслью явилась традиционная: он по-прежнему не знает, кто убил банкира. Вся эта история последних дней говорила только об одном. Есть какая-то женщина, вероятно, похожая на Кристину Маттерн, которая была знакома с банкиром и угнала автомобиль. Ничего другого из имеющихся фактов не следовало. Можно, конечно, предполагать, что эта неизвестная осуществила трюк с переодеванием, но никто этого не видел. Даже если допустить, что это так, то где искать эту неизвестную? А если вдруг она отыщется, то что у нее спросить? Не убивала ли она Рольфа Гаммерсбаха? Конечно, нет… А не заказала ли она его? Так она и рассказала… Доказательств нет. А зачем она угнала «Фольксваген»? А просто так… Что ей за это будет? Да уж значительно меньше, чем за убийство банкира… И уж точно при ней не будет расписок,
представляющих главную цель всех его действий.
        Случай, который дал ему в руки новые сведения, еще больше запутал ситуацию. По-прежнему бесспорным остается лишь факт, что банкира убил светловолосый мужчина в черных очках. И никто не видел его перевоплощения, ни одна живая душа. Никто не нашел ни одного элемента этого мнимого маскарада… Просто мистика.
        Собирается ли он сегодня работать? Пожалуй, да. Надо ехать в офис.
        Фрау Гертнер, увидев его внизу собранным и посвежевшим, пожелала ему хорошего дня, на что он ответил ей тем же. «Рено» завелся с пол-оборота, и Макс мысленно похвалил себя за то, что выкроил время и заехал на сервис. До Шиллерштрассе оставалось совсем немного, когда зазвонил телефон.
        - Вундерлих, доброе утро…
        Голосок был женским, тоненьким и совершенно ему незнакомым. Он напрягся, собрав складки на лбу, и спросил:
        - Простите, не очень понял, кто говорит…
        - Господин Вундерлих, меня зовут Карин Рундэ, вы оставили свою визитку…
        Макс подумал, что, пожалуй, нет таких мест, где бы он не оставлял свои визитки, и снова спросил:
        - Простите, фройляйн Рундэ, а где я оставил для вас свою визитку?
        - Я работница парикмахерского салона фрау Шнайдер. Помните, вы были у нас?
        Безусловно, он помнил. Помнил их свирепую хозяйку с копной волос на голове и одутловатым сердитым лицом. Помнил двух девчушек, весело щебетавших между собой, когда он вошел в салон. Какая же из них говорит сейчас?
        - Конечно, помню. А что бы вы хотели узнать, фройляйн Рундэ?
        - Я думаю, что это вам было бы интересно узнать…
        Боже мой! Неужели есть интересные факты? Неужели снова его величество случай?
        - Я готов узнать все, что вы мне намерены сообщить, фройляйн.
        - Давайте встретимся.
        - Где и когда, фройляйн?
        - У меня есть время прямо сейчас. Тот ресторанчик, возле которого был убит банкир, вас устроит?
        - Я уже в пути, ждите меня, фройляйн Рундэ…
        «Рено» развернулся на перекрестке и взял курс на злополучное заведение таиландца. Сердце рвалось из груди, нога вовсю давила педаль газа, руки то и дело скользили по рулю, заставляя автомобиль лавировать в потоке таких же нетерпеливых горожан, спешащих решить известные только им неотложные задачи. Стоп! Так можно и не доехать. Он сбросил скорость. Поехал спокойнее, пропустив вперед всех с более важными проблемами. Куда она денется, фройляйн Рундэ? Кстати, их там было двое. Одна шатенка, другая блондинка. Интересно, кто его дожидается возле ресторана? Он решил, что такой тонкий голосок может принадлежать только шатенке. Почему? Он сам не знал ответа на вопрос. Продолжая размышлять над этой «важной» проблемой, Макс незаметно подкатил к нужному месту.
        Выйдя из машины и немного пройдя в сторону ресторана, сыщик увидел шатенку лет двадцати и, порадовавшись собственной интуиции, в которой он всегда сомневался, направился прямо к ней.
        - Фройляйн Рундэ!
        Она смотрела в другую сторону и, неожиданно услышав свое имя, испуганно повернула голову. Узнала сыщика и, слегка улыбнувшись, пошла ему навстречу.
        - Добрый день, господин Вундерлих, - сказала она и протянула ему свою узкую ладошку. Макс осторожно пожал ее и сказал:
        - Давайте пройдем ко мне в машину.
        Карин Рундэ не стала спорить и послушно пошла за ним. Удобно устроившись на сиденье и поставив на колени небольшой пластиковый пакет, она сказала:
        - Господин Вундерлих, вот это я нашла два дня назад возле нашего салона.
        Она достала из пакета что-то лохматое грязно-соломенного цвета и протянула Максу. Не решившись взять в руки то, что она ему предлагала, Макс испуганно спросил:
        - Что это, фройляйн Рундэ?
        - Сразу видно, что вы далеки от парикмахерского дела. Это мужской парик «под блондина». Правда, сейчас он немного грязноват. Неудивительно - ведь он несколько дней провалялся на улице. На него попадали и дождь, и уличная грязь.
        После этих слов она умелыми движениями расправила отдельные пряди, сильно встряхнула этого «лохматого зверька», и тогда Макс смог себе представить, что это можно надеть на голову и из лысого или брюнета стать блондином, которому на голову вытряхнули из мешка остатки какой-то серой шелухи.
        - И что вы этим хотите сказать, фройляйн Рундэ?
        - Всего лишь то, что этот парик очень напоминает прическу того парня, который убил банкира. Ведь мы все видели через стекло витрины, как он в спешке садился в автомобиль. Просто наша шефиня в первый раз ничего не сказала об этом полиции, а когда ее допросили во второй раз, тогда она все и выложила…
        - И вы хотите сказать, что два дня назад этот парень вдруг появился возле вашего салона и подбросил парик? Зачем?
        Она улыбнулась, явно потешаясь над ним, и, подавив улыбку, сказала:
        - Все не так. Я еще не все рассказала. Парик я нашла в приямке, расположенном в конце здания, где размещается наш салон. Так что он там незаметно мог пролежать с того самого дня, когда был убит банкир.
        - А вдруг он появился там задолго до убийства?
        - Исключено. Я как раз убирала дно приямка накануне дня убийства. То есть парик мог попасть туда только в день убийства или позже.
        Макс задумался. Новость была архиважной. Значит, маскарад все же имел место. И преступник начал освобождаться от его элементов еще возле парикмахерского салона. И это очень правильно. Ведь если кто-то видел его у тела банкира, то в машине сидел уже другой человек.
        - Фройляйн Рундэ, допустим, что это так. Но тогда вы должны были видеть, как преступник выбросил что-то из машины.
        - В том-то и дело, что мы видели его только непосредственно перед витриной, а потом мы уже ничего не видели. Никто из нас не выходил из салона и не видел, что было дальше. Вполне возможно, что преступник, немного отъехав и заметив приямок, выбросил туда парик.
        - Или просто выбросил его и случайно попал в приямок. Вряд ли он высматривал что-то определенное. В его состоянии думать об этом… Он торопился просто от него избавиться, - добавил Макс.
        Карин Рундэ пожала плечами. Макс снова задумался. Теоретически еще можно было допустить, что преступником был мужчина в парике. Но в это он уже не мог поверить. Столько случайных совпадений трудно представить. Итак, банкира убила его таинственная любовница, которая очень похожа на Кристину Маттерн. Он больше в этом не сомневался.
        Макс вдруг взглянул на девушку и сказал:
        - Фройляйн Рундэ, а почему вы решили позвонить мне? Вы же могли сообщить полиции об этом парике.
        - Я вспомнила, как тогда с вами обошлась наша шефиня. Она грубая женщина. Я просто захотела помочь вам.
        - Тогда я забираю этот вещдок. Вы не против?
        - Безусловно, господин Вундерлих. Буду очень рада, если это поможет вам расследовать дело, - сказала она и открыла дверцу машины.
        Макс повел «Рено» в центр города, туда, где был офис. Так серо и обыденно начавшийся день вдруг получил продолжение, о котором можно было только мечтать. По дороге он заскочил в кебаб-хаус и на радостях купил аж три денер-кебаба. Вскоре сыщик уже открывал дверь своего офиса.

49
        Очень своеобразное ощущение! Он знает, что преступница была любовницей убитого. В его распоряжении есть вещдок. В конце концов, он знает преступницу почти в лицо. И тем не менее она по-прежнему недосягаема!
        Макс уже полчаса мерил шагами свой офис - от двери до ширмы и обратно. Можно, конечно, поступить совершенно просто. Выложить полиции все факты, известные ему. Они все быстро раскрутят и схватят преступницу, а сыщик Макс Вундерлих получит объявленное вознаграждение. Будет снято подозрение с Кристины. У преступницы, возможно, обнаружат расписки банкира, которые и станут мотивом совершенного убийства. А как же Кристина? Уж теперь-то ей придется идти в полицию и снова рассказывать историю, которую она так тщательно и так долго рассказывала сыщику и его помощнице. И тогда зачем все это было нужно? Нет, так не пойдет. Обиженный червячок самолюбия вдруг шевельнулся где-то в глубине его души. Он должен найти эти расписки - он заслужил этот подарок судьбы. Он поможет полиции, но позже. Когда это станет возможным…
        А можно взять фото Кристины Маттерн (ему удалось украдкой сфотографировать ее), весьма похожей внешне на преступницу, и снова поехать к дочери господина Лоренца. В прошлый раз она клялась, что никогда не видела в их районе мужчину, подходящего под описание, которое сделал Макс. А вдруг после неожиданного «перевоплощения» преступника дочь пенсионера что-нибудь вспомнит? Или ее сосед, который также давно проживает в этом доме? А вдруг нет? Тогда ходить по домам и всем показывать фотографию? Возможно, полиция так бы и сделала. Или показала бы фото в программе новостей. В распоряжении полицейских значительный ресурс, которого нет у него, никому не известного частного сыщика. Слава богу, полиция не ищет преступницу, похожую на Кристину Маттерн. Кристина Маттерн для них лишь вероятный заказчик преступления. Полиция ищет светловолосого парня, который, возможно, выполнял ее заказ. Он снова впереди полицейских, потому что располагает информацией, которой у них еще нет. Но они ее раздобудут, обязательно раздобудут… Что же ему предпринять?
        Сыщик сел на диван и закурил. Клубы дыма поплыли к потолку, вслед за ними поплыли его собственные мысли. Клубы дыма, задержавшись у потолка, изменили направление и медленно потянулись в направлении приоткрытого окна. Мысли же Макса устремились гораздо дальше. Они достигли родного дома в Альпах и начали кружить сначала над его полкой с книгами, где за разноцветными корешками скрывались запутанные дела литературных детективов, потом на некоторое время повисли над столом в столовой, где по воскресеньям семья обедала в полном составе, стремительно прыгнули к сараю, где держал хозяйственный инвентарь дед Стефан, и вдруг явили образ двенадцатилетнего мальчишки, сидящего на корточках с лупой в руках перед отпечатком сапога. Макс улыбнулся, сделал очередную затяжку и снова пустил мысли по маршруту, который они прокладывали по никому не ведомому закону. На этот раз они спустились с горы, на которой находилась ферма, к ее подножию и, немного пролетев над долиной, замерли над маленькой деревенской школой, пробуравили крышу и проникли в их класс, где закружили над партами, останавливаясь ненадолго на лицах
одноклассников. Вот Тим Кнехт. Макс расследовал его «дело о похищении велосипеда». Тим потом долго мстил ему за это. Вот толстушка Алина. Она очень любила сдобные булочки. Вот за одной партой сидят братья-близнецы Майеры, Лукас и Йонас. Оба рыжие, с бледными лицами. До чего же худы они были и до чего же похожи друг на друга. Потом Йонас умер от какой-то непонятной болезни. Интересно, как Лукас перенес это. Пожалуй, если умирает один из близнецов, то оставшийся должен чувствовать, что умерла какая-то его часть… Или не так?
        Макс встал с дивана и пошел за ширму готовить кофе. Мимолетное воспоминание о братьях-близнецах, разлученных смертью одного из них, не выходило из головы, рождало новые непонятные связи, вызывало к жизни воспоминания о более поздних событиях, в том числе произошедших совсем недавно. Захватив чашку с кофе, он пошел к своему столу и включил компьютер. Нет, это, конечно, полная чушь… Компьютер закончил загрузку системы, и голубой экран монитора явил заставку в виде заснеженных вершин Швейцарских Альп. Он вводил разные словосочетания в поисковую систему, открывал все новые страницы многочисленных сайтов, пытаясь найти то, что, как ему казалось, ему нужно… Нет, это полная чушь… Такого не может быть… А вот и страница, которая ему, пожалуй, нужна. Красивое старинное здание в правом верхнем углу, а рядом адрес. И совсем недалеко от его офиса… Он завтра пойдет туда, хотя это и полная чушь…
        Кофе в чашке закончился, и Макс подумал, что хорошо бы поехать домой. Выключив компьютер, снова закурил и, ни о чем не думая, пускал кольца дыма, скользя невидящим взглядом по предметам, составляющим интерьер его офиса. Зазвонил телефон, и Макс сразу же подумал, что вот опять, не желая того, дождался звонка в офисе, а ведь уже мог бы быть на Берзенплатц, на пути к своему «Рено». Он нажал кнопку.
        - Вундерлих.
        - Хай, Максик!
        - Мартина, ты чего такая радостная? - спросил Макс, забыв, что она всегда такая.
        - Просто давно тебя не слышала. Расскажи, какие новости.
        - А какие ты слышала последними? Я уже не помню.
        - Последний раз мы обсуждали результаты твоего посещения двух немолодых дам, одна из которых якобы видела преступника, когда тот покидал синий «Фольксваген».
        - Вспомнил. Ты намного отстала, Мартина. Думаю, я могу добавить пару эпизодов для твоего романа. И они могут стать замечательной головоломкой для твоих читателей. Во-первых, результат проверки алиби показал, как я и ожидал, что оно не вызывает сомнения.
        - И что же дальше?
        - Есть новость поинтересней.
        Он во всех подробностях рассказал ей о встрече с Карин Рундэ, о грязно-соломенном парике и о своих «за» и «против». Мартина спросила:
        - И к какой версии ты склоняешься?
        - У меня осталась только одна: банкира убила брюнетка, похожая на Кристину Маттерн. Она была его краткосрочной любовницей, она была снята с ним в азиатском ресторанчике, она угрожала супруге банкира… и она, пожалуй, забрала коричневое портмоне с расписками…
        - Чтобы дать им ход?
        - Возможно. Но пока она, как я думаю, выжидает. Хочет, чтобы все улеглось.
        - Я думаю, ей непросто будет дать этому ход. Ахмед, если это он, не так прост, чтобы поддаться на ее уловки…
        - Это верно. Лучше всего, конечно, было бы найти ее… Только где?
        - А что если попытаться описать ее тем людям, которым ты описывал светловолосого?
        - Я уже думал об этом, не смею, правда, утверждать, что отбросил эту мысль…
        - Можешь привлечь меня. Я готова.
        - Ты наверняка понадобишься… И возможно, в связи с другими обстоятельствами…
        - Что ты снова затеваешь?
        - Пока не знаю, Мартина. Я завтра тебе позвоню в любом случае.
        - Тогда до завтра.
        В тот вечер он лег спать раньше обычного. Чутье подсказывало сыщику, что в ближайшие дни ему предстоят главные баталии. Кошмары в ту ночь ему не снились.

50
        На следующий день около двенадцати Макс стоял возле здания, которое на поверку оказалось не столь красивым, как это было представлено на картинке, размещенной на сайте. Однако это никак не сказалось на той эйфории, которая охватила сыщика после того, как он побывал внутри этого здания. По лицу молодого человека бродила счастливая глуповатая улыбка, как будто ему достался джекпот в очередной еженедельной лотерее. Улыбка не сошла с его лица и тогда, когда он медленно, в великой задумчивости брел к своему «Рено», и тогда, когда сел за руль и вел машину к своей парковке возле Берзенплатц, и еще потом, пока шел к офису. Лишь войдя в комнату, он опомнился и прикрыл рот.
        Сварив кофе, Макс включил компьютер. Целых два часа он отыскивал нужные страницы в интернете, иногда хватался за телефонную трубку, снова хватался за компьютерную мышь, делал какие-то записи на листе бумаги. Наконец он закончил и набрал номер Мартины.
        - Хай, Мартина!
        - Слушаю, Максик.
        - Как у тебя завтра со временем?
        - Ты хочешь пригласить меня в ресторан поужинать?
        - Я хочу отправить тебя в командировку.
        - Но я ведь не являюсь твоей штатной сотрудницей, - съязвила она.
        - Однако ты забыла, что имеешь доступ к важной для тебя информации, за которую следует платить, - шутливо напомнил он.
        - Вообще-то завтра я работаю, но если очень надо…
        - Желательно. Отпросись на весь день.
        - А куда надо ехать?
        - В Берлин. Я думаю, лучше поехать поездом. Я зарезервирую билет туда и обратно.
        - Подожди. Я же должна договориться. Я сразу перезвоню тебе.
        Макс перебрался на диванчик и закурил. Он уже почти ни в чем не сомневался, но на всякий случай решил отправить Мартину в Берлин к некой Магде Пфеффер, о существовании которой ему стало известно несколько часов назад. Он обзвонил различные справочные службы Берлина и к своей великой радости узнал, что Магда Пфеффер еще жива и проживает на Карл-Либкнехт-штрассе.
        Зазвонил телефон.
        - Максик, я договорилась.
        - Отлично, я закажу тебе билет на завтрашнее утро. А сейчас ты должна приехать ко мне для получения командировочного задания.
        Трубка замолчала. Видимо, Мартина решала, когда она сможет к нему приехать. Он терпеливо ждал.
        - Максик, не раньше чем через два часа…
        - Хорошо, Мартина, я же понимаю… Буду ждать.
        Если после поездки в Берлин Мартина позвонит ему и подтвердит все его соображения, то уже завтра он мог бы дать в руки полиции тот кончик веревочки, потянув за который она уже завтра, в крайнем случае послезавтра, сумеет размотать весь клубок. Арестует подозреваемую, произведет у нее обыск, соберет вещдоки… А как же расписки? Они попадут в руки полиции. А ему по-прежнему очень этого не хочется. Как поступить? Попробовать найти преступницу самому? Справится ли он с этим? Пойдет ли она с ним на контакт?
        Поглощенный противоречивыми мыслями, сыщик не сразу расслышал, что уже несколько раз кто-то нажал на кнопку в бронзовом обрамлении. Макс взглянул на часы и понял, что это Мартина. Он не заметил, как пролетели два часа. Он даже забыл нажать на кнопку замка, а быстро выбежал в вестибюль и впустил помощницу.
        - Что за праздник сегодня?
        - Что ты имеешь в виду?
        - Сам шеф агентства лично открыл мне дверь, - засмеялась она.
        - Я думаю, Мартина, праздник приближается…
        - Серьезно? - Она смотрела на него, высоко подняв брови.
        - Я хотел бы в это верить.
        - Я сделаю кофе, - сказала она.
        - И на мою долю…
        Мартина удалилась за ширму, а он задумчиво бродил вокруг стола, продолжая думать об этом щекотливом моменте, связанном с расписками. Уж очень ему хотелось вручить их клиентке лично, ведь, согласно контракту, это его задача. Правда, было одно «но»… И это «но» заключалось в том, что расписок у преступницы может не оказаться или она категорически заявит, что впервые об этом слышит. И тогда, даже если он сам выйдет на нее и попытается вступить в контакт (у него, естественно, не было ни малейшего представления, в какой форме это может произойти), то в очередной раз «расквасит себе нос». Но об этом пока не хотелось думать…
        Мартина поставила поднос на приставной столик, потом залезла в свою сумочку и выложила оттуда на поднос пару сэндвичей. Победно взглянув на Макса, спросила:
        - Не откажешься?
        - Очень кстати, Мартина.
        Они сели на диван и несколько минут молчали, интенсивно откусывая от сэндвичей и отхлебывая из чашек. Молчание прервала Мартина.
        - Выкладывай, Максик.
        Он поставил чашку, не спеша прикурил и, выпустив первый дым, начал излагать:
        - Мартина, я заказал тебе билет на завтра. Поезд отправляется в шесть утра. Я провожу тебя. Тебе надо пойти по этому адресу. - Он протянул ей небольшой листок бумаги. - Там проживает пожилая женщина Магда Пфеффер. Она, по моим данным, является приемной матерью разыскиваемой преступницы.
        - Откуда тебе это известно?
        - Мартина, сейчас нет времени для обсуждения этого вопроса. Потом все узнаешь. Просто прими то, что я тебе говорю.
        - Что я ей должна буду сказать?
        Макс задумался, наморщил лоб и взялся рукой за подбородок. Большой и указательный пальцы туда-сюда заскользили по коже, помогая работе мысли. Наконец он сказал:
        - Давай что-нибудь вместе придумаем. Конечно, нельзя ей говорить, что ее дочь подозревается в убийстве. Требуется нечто нейтральное…
        Оба задумались. Потом Мартина сказала:
        - А что, если я скажу, что нахожусь в Берлине по делам службы и хотела бы передать ей привет от дочери, знакомой которой я являюсь?
        - Это было бы вполне нормально, если бы мы хотя бы что-то знали об этой дочери. Я не знаю ни имени, ни фамилии. Очень может быть, что она тоже носит фамилию Пфеффер, но не обязательно… Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах расстались мать с дочерью. Все это и предстоит тебе выяснить.
        - Максик, если я не назову ни имя, ни фамилию, то буду в очень глупом положении…
        - Я дам тебе фотографию Кристины Маттерн, - сказал он, открыл ящик стола и протянул Мартине фото Кристины Маттерн.
        - Ты предлагаешь, ничего не говоря, протянуть ей фото, а потом тащить ее в обморочном состоянии на кровать и срочно вызывать врача… Она сразу решит, что ее дочь убита, ведь просто так незнакомые люди не предъявляют фотографии близких. Кстати, откуда у тебя фото Кристины?
        - Сфотографировал украдкой при случае. Сейчас это неважно. Что же делать? Мне как раз нужно, чтобы на этом фото она признала свою дочь…
        - Может быть, попробовать так? Я скажу, не называя имени, что отдыхала вместе с ее дочерью на курорте. При расставании она подарила мне фото на память, а адрес не сообщила, так как планировала переезжать. Сказала, что потом даст о себе знать, а на всякий случай назвала мне адрес матери. Я до сих пор не имею от нее никаких известий и решила воспользоваться случаем…
        - Каким случаем?
        - Моим нахождением в командировке в Берлине. Вот решила заглянуть к ней в надежде узнать что-нибудь от нее… В разговоре она обязательно назовет имя дочери, если это на самом деле ее дочь…
        - Пожалуй, это уже лучше. Так и поступим. Корректировать будешь по ходу дела. Постарайся узнать как можно больше.
        - Хорошо, Максик. А если ее не окажется дома?
        - По моим данным, она нездорова и большую часть времени проводит в квартире. Подождешь, если окажется, что ее нет. Думаю, дальше ближайшего магазина и аптеки она не ходит.
        Они выпили еще по чашке кофе, выкурили по сигарете. Когда через окно уже нельзя было разобрать, что происходит на Шиллерштрассе, Макс сказал:
        - Мартина, тебе пора. Завтра рано вставать. Я заеду за тобой в четверть шестого.
        Без четверти шесть сыщик Макс Вундерлих и его добровольная помощница Мартина Хайзе стояли на перроне главного вокзала Франкфурта. Серебристого цвета междугородный экспресс Карлсруэ - Берлин должен был отправиться через четверть часа, и Макс давал Мартине последние наставления.
        - Мартина, твой обратный поезд в шесть вечера. Так что у тебя куча времени. Позвони мне сразу, как только закончишь беседу с Магдой Пфеффер. Для меня это очень важно.
        - Будет исполнено, шеф! - Она шутливо поднесла развернутую ладонь к виску.
        Макс легонько подтолкнул ее к двери, и экспресс плавно тронулся.

51
        Мартина поднялась по лестнице и, остановившись возле двери с узенькой металлической пластинкой, на которой было выгравировано «Магда Пфеффер», нажала кнопку звонка. Немного подождав, нажала снова. За дверью не было слышно ни звука. Она немного отступила от двери и беспомощно оглянулась по сторонам. На площадке были еще две квартиры. Она решила позвонить в одну из них и раздумывала, в какую. В это время со стороны лестничного марша, не находящегося непосредственно в ее поле зрения, послышались тяжелые шаги. Мартина перегнулась через перила и увидела медленно поднимавшуюся по ступенькам грузную женщину. Женщина тяжело дышала и что-то бормотала себе под нос. Дойдя до следующего марша, она остановилась передохнуть и бросила взгляд вверх - в сторону площадки, где стояла Мартина. Как будто обрадовавшись, что есть кто-то, кому можно пожаловаться, сказала:
        - Представляете, в нашем доме нет лифта… И пожалуй, уже не будет. Дом собираются сносить, но когда это будет, никто еще не знает… Когда я была помоложе, то справлялась с этой проблемой проще. Можно было бы снять другую квартиру, но стоит ли этим заниматься… Не думаю, что мне много осталось… Так и буду мучиться пока. Выхожу я из дому, собственно, редко…
        Она снова пустилась в свой нелегкий путь. Поравнявшись с Мартиной, остановилась и, достав из кармана куртки ключ, подошла к двери с металлической пластинкой. Мартина, которая до сих пор не произнесла ни слова, вдруг сообразила, что это и есть Магда Пфеффер, и быстро заговорила:
        - Прошу прощения, фрау… Мне нужна Магда Пфеффер…
        Женщина медленно обернулась.
        - Это я. А что вам нужно от Магды Пфеффер?
        Мартина принялась бойко излагать легенду, изобретенную совместно с Максом. Женщина внимательно слушала, лицо ее отражало сложную гамму чувств. Мартина решила, что она не верит, и достала из сумочки фотографию.
        - Вот это фото, которое мне подарила ваша дочь.
        Магда Пфеффер схватила фотографию, потом нацепила очки, взгляд ее застыл на фото Кристины Маттерн.
        - Боже мой, Эрика… Какой же она стала! Ведь я ее не видела более десяти лет…
        Она посмотрела на Мартину сквозь очки, которые не смогли скрыть блестевшие за стеклами слезы. Семидесятилетняя Магда достала бумажную салфетку и поднесла ее к хлюпающему носу. Потом сказала:
        - Что же мы стоим? Давайте войдем…
        Они прошли в комнату, и Магда предложила ей сесть. Опустившись на тот самый стул, на сиденье которого много лет назад маленькая Эрика подложила матери кнопку, Мартина обвела комнату взглядом и сказала:
        - Выходит, я зашла к вам напрасно… Думала услышать что-нибудь об Эрике, а вы и сами ничего не знаете. Неужели она ни разу не навестила вас за десять лет?
        Старая женщина вздохнула и сказала:
        - Пожалуй, она считала, что с приемной матерью не стоит общаться… Злые языки рассказали ей однажды, что я ее неродная мать… А потом она сбежала от меня.
        - Может быть, это была не главная причина, почему она сбежала?
        - Вполне возможно. Ведь это случилось незадолго до объединения двух Германий. Тогда восточная молодежь бредила жизнью на Западе… Вот она и сбежала. Вообще говоря, Эрика была трудным ребенком… Возможно, это было ошибкой с моей стороны, когда я ее удочерила… А что оставалось делать? Ведь у крошки никого не осталось…
        - Что вы имеете в виду?
        - Я ей не совсем чужой человек. Она дочь моего умершего племянника. О его смерти я узнала не сразу. Сами понимаете, Германия в то время была разделена, и контакты между гражданами были затруднены. Я добилась и в конце концов удочерила девочку. Может быть, это была моя ошибка…
        - Какую фамилию носил ваш племянник?
        - Он был сыном моего родного брата, а брат, естественно, был сыном нашего отца Ганса Пфеффера. Я никогда не выходила замуж и ношу девичью фамилию. Так что все сложилось удачно. При удочерении Эрика получила мою фамилию, что, собственно, совпадает с фамилией ее отца, хотя по степени родства она мне приходится… видимо, двоюродной внучкой или кем-то в этом роде…
        - И за это время вы не получили от Эрики ни единой весточки?
        - Сначала я пыталась ее разыскать, но из этого ничего не вышло. А потом, уже гораздо позже, я получила от нее первое известие. Она писала из колонии, где сидела за наркотики. Как оказалось, это была не первая ее отсидка. Помню, я проплакала всю ночь. Я не смогла воспитать ее так, как надо. В школьные годы за плохое поведение ее забрали от меня в специальный детский дом… Потом было еще короткое сообщение, когда она вышла из колонии. Это было, по-моему, где-то в начале этого года… Она писала, что решила изменить свою жизнь, обещала при первой возможности навестить меня.
        - Откуда она писала?
        - Письмо было из Гамбурга. Она и сейчас там живет? Где вы с ней познакомились?
        - Нет, фрау Пфеффер. Я же говорила, что познакомилась с Эрикой на отдыхе в Италии. Я живу во Франкфурте. Оказалось, что и она из Франкфурта…
        - Значит, она уже перебралась во Франкфурт?
        - Видимо, так… Она мне не рассказывала о своей прошлой жизни. В Италии мы очень подружились, и я предложила ей продолжить общение, когда вернемся во Франкфурт. Она не возражала, но свои контактные данные мне не дала, сказав, что сразу по возвращении во Франкфурт намерена сменить съемную квартиру. Она сказала, что сама найдет меня. Правда, попросила мой адрес и номер телефона, но ни разу не дала знать о себе… Вот я и зашла к вам, воспользовавшись случаем.
        - Извините, уважаемая… Я ведь так и не знаю, как вас зовут!
        - Мартина Хайзе.
        - Спасибо, милая Мартина. Теперь, по крайней мере, знаю, что она где-то есть, и смею надеяться, что у нее все в порядке.
        Мартина ничего не сказала, на миг представив, что было бы со старой женщиной, если бы она вдруг узнала, что ее дочь снова села… и на этот раз за убийство. Она смотрела на грузную, с одутловатым лицом Магду Пфеффер и думала о том, что, вполне возможно, она уже никогда не увидит свою дочь, а дочь, скорее всего, не будет присутствовать при кончине матери… От этих грустных мыслей ей стало зябко и сиротливо, и она решила, что пора уходить. Мартина встала со стула и сказала:
        - Надо идти, фрау Пфеффер, скоро мой поезд.
        Магда Пфеффер с трудом поднялась и виновато сказала:
        - Даже кофе вас не угостила. Я большой специалист по этому напитку.
        - Ничего страшного. Будем надеяться, такой случай еще представится.
        - Если вдруг Эрика найдет вас, расскажите обязательно, что были у меня. Скажите, что я хочу ее видеть, что здесь у нее родной дом… Добавьте, чтобы не очень тянула с визитом… Видите, какая я…
        Мартина жалко улыбнулась и вышла из квартиры.

52
        Мартина прохаживалась по перрону главного вокзала Берлина в ожидании поезда. На душе скребли кошки. Перед глазами стояло лицо старой больной Магды Пфеффер, у которой она, кривляясь, вытянула важную для Макса информацию. Она где-то читала, что для получения важных сведений сыщики идут и не на такое. Но это сыщики. Она всего лишь пробует писать детективные истории. Теперь ей стало понятно, что писать о преступлениях и самому возиться в хитросплетениях человеческой судьбы - совершенно разные вещи. Пусть Макс сам делает это. Она готова помогать ему что-то документировать, куда-то для него звонить, даже следить за кем-то, но только не эти спектакли, один из которых ей только что пришлось разыграть.
        Междугородный экспресс появился неожиданно. Пассажиры шустро распределились вдоль состава. Мартина вошла в первый попавшийся вагон второго класса (собственно, такой же уютный, как и его собрат первого класса), отыскала свободное место у окна и откинулась на спинку сиденья. Дождавшись, когда поезд тронулся, набрала Макса.
        - Хай, Мартина, почему долго не звонила? По моим расчетам, ты уже в обратном поезде.
        - Угадал. Просто не было настроения.
        - А что? Не получилось?
        - Как раз наоборот. Все получилось. Только какой ценой…
        Она коротко рассказала о том, что видела.
        - Это все эмоции, моя писательница. Не я придумал преступления, а раскрывать их нужно. Лучше доложи факты.
        - Тогда слушай. Она признала, что на фото ее дочь. Ее зовут Эрика Пфеффер. Она дочь умершего племянника Магды Пфеффер. Более десяти лет назад Эрика сбежала от Магды. За это время Магда дважды получала от нее письма. Один раз из колонии, где она сидела за наркотики. И второй раз, совсем недавно, из Гамбурга, когда Эрика уже освободилась.
        - Она что-нибудь рассказала об истории удочерения?
        - Только лишь то, что племянник умер и ей пришлось взять девочку, так как у нее больше никого не было.
        - Больше ничего?
        - Нет.
        - Ну и хорошо… Значит, она просто не знает…
        - А я могу это узнать?
        - Не сейчас, Мартина. Что еще?
        - Пожалуй, все, что я рассказала, самое важное.
        - Согласен. Мне достаточно этой информации. Все совпадает с ранее полученными сведениями. Позвони мне завтра. Счастливого пути.
        На следующий день Макс с раннего утра находился в офисе. Пил кофе, курил и ломал голову над следующим ходом. Теперь он знал о преступнице все, включая ее имя. Достаточно одного звонка, и полицейский маховик завертится. А что же с расписками? Мартина доложила, что Эрика Пфеффер сидела за наркотики. Когда Эрика звонила Бригитте Гаммерсбах, та решила, что говорит сумасшедшая… Сам убитый банкир опасался ее… Нет, скорее всего, он ничего ей не рассказывал о бриллианте, тем более о каких-то расписках. Зачем же она взяла портмоне? А кто может объяснить действия наркоманки? Схватила автоматически? Надеялась найти там пару марок на очередную дозу? Вполне возможно… Ведь она совсем недавно освободилась и в деньгах не купалась… А потом? Зачем ей портмоне? Совершенно ни к чему. Лишняя улика. Как и парик, который она выбросила почти сразу…
        Макс сел на диван и взъерошил волосы. Он снова представил весь маршрут преступницы, начиная с того момента, когда она села в машину напротив парикмахерского салона. Штайнштрассе, потом направо по Бергштрассе, потом налево по Биркенштрассе до светофора… Стоп. Здесь она покидает «Фольксваген» и на глазах у фрау Синц с большим пластиковым пакетом бежит немного вперед и направо… Что там было справа еще до входа в подземку? Какое-то здание… Если это так, то только там… Он набросил куртку, захлопнул офис и быстрым шагом пошел к парковке.
        Макс поставил «Рено» там же, где обнаружил угнанный «Фольксваген». Вышел из машины и начал осматривать землю возле кустов. Прошел в сторону недалеко растущих деревьев. Пусто. Все правильно… Он бы тоже здесь ничего не выбросил… Вперед и направо в сторону подземки. Точно, есть здание… Низкое и длинное, из кирпича. Редкое явление для этого региона Германии… Наверное, очень старое. Вот они - приямки. И не один… Все правильно, как же без них в таком старом здании… Наверняка есть подвальное помещение, которое требует света… Сколько их? Аж целых три. Он подошел к первому. Приямок был закрыт довольно редкой решеткой. Сюда при желании можно и толстый роман протолкнуть… Он присел на корточки. Навскидку ничего… Пошел к следующему. Пожалуй, тоже пусто. У третьего он сидел дольше, чем у двух первых, пристально всматриваясь в грязное дно приямка. Глаз не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Снова вернулся ко второму. Затаив дыхание, Макс сантиметр за сантиметром сканировал дно приямка. Пожалуй, пусто. Сейчас он еще раз вернется к первому, и если снова ничего… Что ж, такие подарки жизнь подбрасывает не
каждый день… Он еще раз бегло осмотрел дно приямка, над которым сидел на корточках. Там, в правом углу… Пожалуй, это просто кленовый лист бурого цвета. И не один… А что под ними? Хорошо бы взглянуть поближе… Макс рванул вверх решетку - она легко поддалась. Он спрыгнул в яму и нагнулся над кучкой листьев. В нос ударил прелый запах. Брезгливым движением сгреб листья в сторону. Вот оно!
        Сыщик выбрался из ямы, вернул на место решетку и зашагал к машине. Его распирало от желания прямо сейчас открыть портмоне, но он решил это сделать в офисе. Бросив находку на заднее сиденье, завел машину и взял курс на Шиллерштрассе.
        Макс смочил водой бумажную салфетку и аккуратно протер портмоне. Взял еще одну и вытер насухо. Он бережно взял портмоне в руки (сторонний наблюдатель мог бы решить, что в руках сыщика археологический артефакт) и открыл замок-молнию. Там было пусто. Если здесь были деньги, то так и должно быть. Есть еще отделение. Дрожащими руками он открыл его. Увидев какие-то бумажки, вытряхнул все на диван…
        Макс сидел за письменным столом с растерянным видом. Этого не может быть. Его величество случай уже преподнес ему несколько подарков, и вот еще один! Это был его джекпот как награда за многие «перечеркнутые комбинации чисел». Он вспомнил эти комбинации, которые непрерывно выстраивал в голове, вспомнил бесчисленные звонки и опросы свидетелей, вспомнил бессонные ночи… И вот так все просто… Было ли так необходимо все то, что ему пришлось проделать до этого? Видимо, да…
        Перед сыщиком лежала жиденькая стопочка бумажных листков, которые он тщательно расправил и скрепил между собой. Из этих бумажек следовало, что следующим шагом будет серьезный визит к Ахмеду. Но это потом. А сейчас он встал и подошел к сейфу, который еще ни разу не открывал за время существования сыскного агентства Макса Вундерлиха. Спрятав листочки в сейф, вернулся к столу и вытряхнул на него остатки того, что было в коричневом портмоне. Какие-то старые чеки, квитанции, несколько визиток Рольфа Гаммерсбаха. Макс открыл ящик стола и сгреб туда на всякий случай уже никому не нужные бумажки. Потом он разыскал за ширмой небольшой пластиковый пакет, снова подошел к столу и, открыв другой ящик, достал оттуда соломенный парик. Присоединив к нему пустое коричневое портмоне, сунул все это в пакет. Сняв трубку, набрал номер. Ему ответили:
        - Полицай-президиум. Дежурный инспектор Ботт.
        - Частный детектив Макс Вундерлих. Скажите, пожалуйста, инспектор, кто занимается делом об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха?
        - Инспектор Гримм. Хотите, чтобы я вас с ним соединил?
        - Было бы очень любезно с вашей стороны.
        Макс ждал, пока в трубке что-то клацало и пикало. На душе у него было спокойно как никогда.
        - Инспектор Гримм слушает.
        - Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив. Хотел бы сообщить некоторые факты по делу об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха.
        - Можете приехать прямо сейчас?
        - Извините, инспектор, давайте договоримся на завтрашнее утро.
        Он почувствовал внезапно, что сейчас у него нет ни сил, ни желания куда-то ехать и что-то рассказывать. Напряжение последних дней давало о себе знать. Инспектор заговорил, и чувствовалось, что он несколько расстроен.
        - Хорошо, господин Вундерлих, давайте завтра в девять. Вас устроит?
        - Договорились, господин инспектор. Буду обязательно.

53
        Макс ехал к инспектору Гримму. Он еще не знал, что скажет, когда инспектор спросит, откуда у него такие неопровержимые факты. Но он знал точно, что ни словом не обмолвится о бриллианте Кристины Маттерн. На это он имел полное право. Он сам распутал это дело, и оно не имеет ничего общего с убийством банкира. В этом сыщик был абсолютно уверен.
        Дежурный внизу спросил:
        - Вы куда, молодой человек?
        - У меня в девять встреча с инспектором Гриммом. Моя фамилия Вундерлих.
        Дежурный взглянул в лежавший перед ним журнал и сказал:
        - На третий этаж на лифте, потом по коридору направо.
        Он нашел дверь с бронзовой табличкой с черной надписью «Инспектор Гримм» и слегка приоткрыл ее. Всунул туда голову и открыл рот. Однако инспектор опередил его, сказав:
        - Господин Вундерлих? Входите.
        Макс осторожно вытащил голову из-за двери и, широко ее распахнув, вошел.
        - Доброе утро, господин Гримм.
        Инспектор Гримм предложил Максу сесть и спросил:
        - Ведь это вы обнаружили синий «Фольксваген»? И, по-моему, случайно. А сейчас вы намерены сообщить некие факты. Не слишком ли много случайностей?
        После слов инспектора у Макса в голове вдруг четко сложилось, что он ему будет говорить.
        - Вы правы, господин инспектор. То, что касается фактов, которые я сейчас изложу, не является случайностью. Я установил их в результате предпринятого мною небольшого расследования.
        - Вы хотите сказать, что по собственной инициативе, желая помочь полиции, начали некое расследование?
        На лице инспектора играла легкая улыбка, по всему было видно, что сказанное Максом представляется ему по меньшей мере странным. Макс понимал: хотя его появление здесь и является добровольным, это совсем не означает, что опытная полицейская ищейка Гримм примет все на веру и начнет рассыпаться в благодарностях. Не меняя выбранного напористого тона, он ответил:
        - Вовсе нет. Ко мне обратилась одна моя знакомая. Ее зовут Кристина Маттерн. Она сказала, что бегло знала убитого банкира, а поэтому попала в поле зрения полиции. Ее подозревают в том, что она заказала банкира…
        - Не только ее, - перебил Гримм.
        - Да, но в данном случае я представляю интересы Кристины Маттерн. Я уверен, что она не совершала этого преступления.
        - Частный детектив, а известно ли вам, что мы подозреваем Кристину Маттерн не только на основании ее знакомства с банкиром. У нас есть кое-что еще…
        - Что же?
        - Например, в нашем распоряжении есть фото, на котором она снята вместе с убитым в ресторане, что как минимум позволяет утверждать, что ее знакомство с банкиром не такое уж поверхностное. Более того, выражение лиц и поза снятых не исключают, что отношения между ними были весьма натянутыми…
        - Согласен, господин Гримм. Но на фото не Кристина Маттерн…
        - Мы слышали это и от нее. А вы, стало быть, поверили ей потому, что она ваша хорошая знакомая?
        - Именно поэтому я взялся за дело, кроме того, я уверен, что она не способна заказать убийство человека.
        - Вот как! Не способна! Однако вы шустрый молодой человек. Еще ни один преступник не сказал о себе, что он способен на такое. А потом, когда его прижмешь…
        Макс умерил свой наступательный тон и покладисто сказал:
        - Я понимаю, господин инспектор, что у полиции много дел. Вы не можете заниматься только этим, если есть другие неотложные. У меня же была возможность, и я всецело погрузился в это дело.
        - Да, да… - промямлил инспектор Гримм, вспомнив, что полицай-президент поставил случай под особый контроль, что это дело как раз и является неотложным, как сказал этот шустрый частный сыщик. Он с надеждой взглянул на Макса и тихо сказал: - А кто же, по-вашему, на фото?
        - Просто другая женщина, очень похожая на Кристину Маттерн.
        - И вы можете назвать ее или хотя бы намекнуть, в каком направлении полиции следует двигаться?
        - Я могу ее назвать.
        У Гримма отвисла челюсть, в то же время его маленькие глазки забегали, засветились неподдельной радостью. Если этот малый говорит правду, то он еще сегодня вечером сможет доложить президенту что-то новенькое. Он осторожно и тише обычного сказал:
        - Ну так назовите ее, господин Вундерлих…
        - Ее зовут Эрика Пфеффер.
        - Вот, значит, как! Просто Эрика Пфеффер. И где ее искать? И где доказательства?
        - Сейчас все будет, господин инспектор. Только прошу вас сначала по вашим каналам запросить службу регистрации и выяснить, есть ли такая во Франкфурте и по какому адресу она зарегистрирована.
        - То есть вы еще сомневаетесь…
        - Вовсе нет. Просто с вашей помощью хочу проверить одно собственное заключение.
        - Что ж, нет ничего проще.
        Инспектор Гримм набрал номер и через некоторое время доложил Максу, что такая есть, и назвал адрес, по которому она зарегистрирована. Макс с удовлетворением отметил, что это совсем рядом с домом, в котором живет дочь пенсионера Лоренца, и уверенно сказал:
        - Я примерно так и предполагал, а теперь, господин инспектор, я с удовольствием приведу вам доказательства.
        Гримм кивнул, давая понять, что он весь внимание.
        - Прежде всего должен вам сказать, что Эрика Пфеффер не заказала, - Гримм весь напрягся, - а убила банкира.
        - Ну, это слишком, молодой человек. У нас есть несколько свидетелей, которые прямо показали, что убийца был мужчиной. Светловолосый, небольшого роста.
        Макс достал из пакета парик и, выложив его на стол перед Гриммом, сказал:
        - Вот один из элементов маскарада этой дамочки, который она использовала для перевоплощения в мужчину. Светлый мужской пиджак, который фигурировал в показаниях свидетелей, вы, возможно, найдете у нее дома. Там, не исключаю, окажется и пистолет. Все остальное - дело техники.
        Гримм вертел в руках парик, раздумывая, что делать дальше. Потом сказал:
        - Откуда вы все это знаете?
        - Инспектор, когда моя знакомая Кристина Маттерн поставила передо мной задачу отвести от нее подозрения, я, естественно, пошел по тем же следам, по которым до меня прошли полицейские. Однако я прошел немного дальше. Скорее всего, полиция скоро пришла бы к тому же. Как я уже отметил, у вас масса других дел, - Гримм опустил глаза, - а для меня это дело было единственным. Я сейчас не буду докладывать вам все подробности - это займет много времени, которое лучше употребить на задержание преступницы. А потом я готов дать официальные показания как свидетель. Не откажусь выступить и в суде.
        После этих слов сыщик Макс Вундерлих встал, собираясь уходить. Инспектор Гримм молча смотрел на него, не зная, что ему сказать. Потом вдруг нашелся:
        - Как с вами связаться?
        - Простите, господин инспектор, совсем забыл. - Макс протянул Гримму визитку и сразу же, вдруг вспомнив, достал из пакета коричневое портмоне. - Вот еще, едва не забыл…
        - Что это, господин Вундерлих?
        - Еще один вещдок. Это портмоне преступница вытащила из кармана убитого банкира. Есть свидетель, который это может подтвердить.
        - А как оно попало к вам?
        - Примерно так же, как парик. Я же сказал, что официальные показания дам позже.
        Гримм открыл портмоне. Внимательно обследовал все его отделения и сказал:
        - Оно было пустым?
        - Да, господин инспектор (это была маленькая безобидная ложь). Я думаю, что там были деньги. Преступница вытащила их и выбросила портмоне за ненадобностью.
        - И эти деньги, по-вашему, и были причиной убийства?
        - Нет, господин инспектор. Считаю, что истинная причина лежит гораздо глубже. И все это вы детально выясните, когда возьмете ее. Очень рассчитываю на то, что вы поделитесь со мной этой информацией. Чисто профессиональный интерес.
        После этих слов Макс направился к двери, затем, обернувшись, спросил:
        - Господин инспектор, я могу вам позвонить завтра и справиться о ваших успехах?
        Гримм, который уже встал из-за стола, подошел к нему и протянул свою визитку. Когда дверь за Максом захлопнулась, инспектор Гримм принялся расхаживать по кабинету, напряженно думая над своим докладом президенту. Он должен сделать его немедленно. Этот парень фактически дал им в руки решение проблемы, которая уже более двух недель занимала весь президиум.

54
        Инспектор Гримм ехал на задержание по адресу, который он назвал Максу во время их разговора. Он взял с собой еще двух полицейских, не считая водителя патрульной машины. Количественный состав наряда Гримм считал избыточным, но так предписывала инструкция. Ведь преступник может быть вооружен.
        Все время до выезда на задержание Гримм изучал личность преступника. После того как сыщик Вундерлих назвал имя преступника, знакомство с деталями его биографии не составило какого-либо труда. Вся незатейливая жизнь преступницы (инспектор никак не мог свыкнуться с тем, что это женщина, но постепенно мысленно стал называть ее «преступницей») лежала перед ним в пухлой папке, толщина которой, по мнению инспектора, никак не соответствовала объему преступных деяний и возрасту преступницы. Тем не менее налицо был рецидив. Трудный подросток, кражи, наркотики… Гримм не спеша листал страницы папки. Обычная «биография». Таких инспектор Гримм прочитал уже великое множество. И вот наконец убийство! Стоп! Пока что это только версия. Он смотрел на смазливое личико и никак не мог представить, как обладательница такой мордашки сжимает в дрожащей руке пистолет, как она нажимает на спусковой крючок и крупный красавец-банкир медленно оседает на пыльный жаркий асфальт. Хотя в его долгой профессиональной жизни бывали случаи, когда «личико» было лишь «личиной», за которой прячется подлая душонка. Этот случай (про себя
инспектор назвал его атипичным) таким ему не казался. Но факт оставался фактом. Он познакомился и с личностью убитого. Ему рассказали, что тот не был женоненавистником - напротив, не пропускал ни одной юбки. Такую любвеобильность ему трудно было совмещать с ролью благопристойного отца семейства. Его деловую жизнь, требующую взвешенных решений и холодного рассудка, терзала внутренняя его природа, так и прущая наружу, несмотря на сдерживающие усилия банкира. И это было инспектору Гримму не внове. Он вспомнил пустое портмоне, которое вручил ему сыщик Вундерлих. Гримм был согласен с ним. Даже если там была приличная сумма денег, то не она явилась причиной убийства. Что-то другое… Может быть, нечто, что полицейское сознание инспектора Гримма не в состоянии было постичь. Да ему это и не надо. Ему нужны факты. Он согласен с тем, что с годами утратил тонкую составляющую своей души. А может быть, ее никогда и не было?
        Патрульная машина подкатила к разыскиваемому дому. Одного полицейского (того, что вел машину) Гримм оставил внизу, а с двумя другими вошел в подъезд. На лестничной площадке перед дверью преступницы они выстроились в соответствии с инструкцией, и Гримм позвонил. Прошло некоторое время, прежде чем из-за двери раздался тихий отрешенный голос:
        - Кто там?
        - Откройте, полиция, - достаточно громко и твердо сказал обычное в таких случаях Гримм. Двое других полицейских держали наготове выставленные вперед пистолеты, приготовившись к самому неожиданному. Однако не последовало ни выстрелов, ни громких выкриков. Дверь распахнулась, и перед полицейскими возникла красотка. Лицо молодой женщины было мертвенно-бледно, но это ее не портило. Руки ее безвольно повисли. Подчиненные Гримма сразу же опустили пистолеты. Инспектор Гримм выдвинулся вперед и спросил:
        - Вы Эрика Пфеффер?
        - Да, - просто ответила она.
        Гримм дал знак подчиненным войти в квартиру. Эрика чуть отступила в сторону, пропуская полицейских. Один остался стоять возле нее. Другой быстро обшарил небольшую квартирку, после чего кивнул Гримму. Инспектор сказал:
        - Фрау Пфеффер, мы вынуждены вас арестовать по подозрению в убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха.
        Она ничего не ответила, лишь протянула вперед руки, на нежные запястья которых Гримм по-хозяйски надел наручники. Они быстро отыскали вещдоки, о которых говорил сыщик. Один из подчиненных принес их Гримму и сказал:
        - Вот, господин инспектор. Между прочим, есть и пистолет…
        «Вот оно, дилетантство…» - подумал Гримм. Он вспомнил пустое портмоне. Выбросить его, но оставить пистолет! В голове Гримма это не укладывалось. Ведь с этим и убегать тяжелее, и улика это более тяжкая. Он не выдержал и спросил:
        - Фрау Пфеффер, что же вы пистолет-то не выбросили? Такая улика…
        Он взглянул на нее и увидел пустые невидящие глаза. Перевел взгляд на ее тонкие руки. Эрика была в кофточке с коротким рукавом, и Гримм без труда привычным взглядом обнаружил следы иглы на левом сгибе руки. Как он забыл? Конечно, она уже ждала ареста и давила наркотиком душевные муки. Поэтому так спокойно их встретила. Нет, она ничего сейчас не скажет. Гримм ошибся. Эрика, глядя куда-то в сторону, сказала:
        - Вы правы, инспектор… Я просто хотела убить и себя…
        - И что же, не получилось?
        Она промолчала, а Гримм снова подумал о тонкой составляющей души, которую он, пожалуй, утратил.
        Когда Эрику свели вниз и полицейский, остававшийся у патрульной машины, распахнул дверцу, вдруг ударил раскат грома и начался ливень, что случалось редко в это время года.

55
        С утра на Шиллерштрассе моросило. Макс стоял у окна и смотрел на улицу, на быстро снующих туда-сюда людей под огромными зонтами. Окно было приоткрыто, и сырой тяжелый воздух быстро выталкивал наружу дым его сигареты. Исчезающий табачный дым, как уже часто бывало, вызвал из памяти воспоминания детства. Литературный гений Шерлок Холмс тоже часто курил, когда размышлял. Правда, трубку. Он даже говаривал своему помощнику: «Это задача на одну трубку, Ватсон». У начинающего сыщика Макса Вундерлиха все получилось, но не так быстро. Он выкурил не одну пачку сигарет, прежде чем пришел к сегодняшнему дню, но теперь мог с уверенностью заявить, что дело Кристины Маттерн закрыто. Потом молодой человек подумал, что такое название спорно. Может быть, дело Эрики Пфеффер? А может быть, это две стороны одной медали?
        Сегодня он соберет заинтересованных лиц и доложит о результатах. Он внутренне улыбнулся. Этих лиц совсем немного - заказчица расследования Кристина Маттерн и его добровольная помощница (она же начинающая писательница) Мартина Хайзе. Правда, Мартина почти обо всем знает, но он все же приберег для нее «изюминку». Интересно, как она отреагирует.
        К заинтересованным лицам условно можно отнести и инспектора Гримма. Ему наверняка захочется узнать о некоторых деталях. Что ж, Максу нечего скрывать от полиции. Теперь, когда он достиг своей цели, сыщик с радостью отдает полиции лавры победителя и готов удовлетворить любопытство Гримма в неформальной беседе. Кстати, не выдает ли он желаемое за действительное? При всей уверенности в личности преступницы он ведь еще ничего не знает о факте задержания. Макс набрал номер инспектора Гримма.
        - Доброе утро, господин инспектор. Сыщик Вундерлих. Как и договорились, спешу удовлетворить свое любопытство. Есть утешительные новости?
        - Мы арестовали ее вчера во второй половине дня. Она дала первые показания.
        - Признательные?
        - Она не отпиралась, частный детектив. В квартире мы обнаружили и вещдоки, названные вами. Они не понадобились для получения признания. Теперь их роль скорее формальная - предъявим как вещественное доказательство суду.
        - А каков мотив? Что она сказала?
        - Она не могла это толком объяснить. Мы выяснили, что она наркоманка, а с банкиром у нее была любовная связь. Я думаю, причиной была месть… За что? Не знаю даже, что и сказать… Это, пожалуй, как-то связано с любовью… Я не большой дока в этих делах. Тут может помочь только психолог. В любом случае, месть жестокая, и наркотики сыграли здесь не последнюю роль… Пожалуй, они подтолкнули ее к этому решению. Нам известны такие случаи, частный детектив. Сегодня мы допросим ее еще раз. В двенадцать ее привезут в полицай-президиум. Кое-что уточним, и дело можно будет передавать в суд.
        - Я вам не нужен?
        - Думаю, что при следственных действиях мы обойдемся без вас. Вызовем вас как свидетеля в суд. Правда, - инспектор Гримм запнулся, - был бы крайне признателен за возможность получить некоторые объяснения при личной встрече.
        - Нет проблем, господин инспектор. Благодарю за приятные новости. Значит, в двенадцать…
        - Да. Если хотите ее увидеть, то подъезжайте ко входу в президиум немного раньше. Обвиняемую привезут на машине, и в течение короткого времени вы сможете ее видеть. Не обещаю, что она повернется к вам лицом…
        - Я понял, господин инспектор. Скажите, она в самом деле так похожа на Кристину Маттерн?
        - Как две капли воды, только выглядит старше.
        «Вот и все», - подумал Макс. Нет, не все. Еще предстоит вернуть бриллиант и вручить его клиентке. Бриллиант, который он с самого начала считал причиной разыгравшейся трагедии, из-за которого было предпринято столько розыскных действий, оказался ни при чем. Сработал один шанс из ста. Даже обидно. И не будь банкир застреленным в тот жаркий августовский полдень, он в скором времени, вероятно, сам бы вернул бриллиант Кристине Маттерн. Однако все пошло каким-то непредсказуемым образом не так. Возвращение бриллианта на его законное место состоится, но потребует некоторого времени. В этом не стоит даже сомневаться, ведь сегодня рано утром звонил Ахмед. Заикаясь, он молил о прощении и готов был отказаться от процентов. Макс обещал связаться с ним, как только это станет возможным.
        Сыщика Макса Вундерлиха не интересовало то, что произойдет в суде. Он понимал, что за убийство банкира Эрике Пфеффер, уже не единожды судимой, назначат солидный срок. Сейчас ему просто не терпелось хотя бы краем глаза увидеть живую Эрику Пфеффер, которую он вычислил заочно, так ни разу и не увидев. А больше всего он хотел, чтобы ее увидела Кристина Маттерн, а она увидела Кристину.
        В этом он усматривал некий момент истины.

56
        Кристина и Мартина сидели на заднем сиденье «Рено» и не понимали, куда везет их сыщик. Без всяких объяснений он сорвал обеих с работы, заставив отпроситься у начальства на пару часиков.
        - Максик, что за срочность? - панибратски спросила Мартина, забыв, что он запретил ей так называть себя при посторонних. Кристина предпочла промолчать, лишь недоуменно поглядывая по сторонам.
        - Сейчас все узнаете, - ответил он.
        Когда подъехали к президиуму, Мартина воскликнула:
        - Боже, куда ты нас привез?
        Кристина же сразу узнала здание, где недавно побывала. Взглянув на Мартину, она сказала:
        - Это полицай-президиум, фрау Хайзе.
        Они вышли из машины, и Макс закурил. Дамы последовали его примеру.
        - Максик, долго мы здесь будем стоять? - нетерпеливо спросила Мартина.
        Он взглянул на часы и ответил:
        - Думаю, нет. Давайте только перейдем в другое место. Пожалуй, вот сюда.
        Обе послушно двинулись за ним, причем Мартина не преминула заметить:
        - Что за спектакль ты собрался нам показать?
        - Ты не права, Мартина. Спектакль уже был. Это его последняя сцена.
        Из-за поворота вынырнула полицейская машина. Макс сразу догадался, что это та машина. Он повернулся к дамам и сказал:
        - Сейчас эта машина остановится возле входа в президиум. Следите за ней внимательно. Из нее выведут преступницу, и в сопровождении полицейских она проследует в здание.
        Мартина уже догадалась, чего он хочет, и взяла Кристину Маттерн под руку. Та взглянула на нее непонимающе, но не шелохнулась и не проронила ни слова. Сначала из машины выбрались двое полицейских и стали по сторонам. Затем из двери показались женские руки в наручниках, а вслед за ними вынырнула головка брюнетки. Хотя она и была повернута к ним боком, Макс сразу отметил сходство и быстро сказал, обращаясь к Кристине Маттерн:
        - Смотрите внимательно, фрау Маттерн.
        Его напоминание было напрасным. Как только Кристина увидела Эрику, она непроизвольно громко вскрикнула. От неожиданности Эрика повернула голову на звук и увидела Кристину. На несколько секунд взгляды их встретились. Вслед за Эрикой из машины выбрались еще двое полицейских, и вскоре вся группа скрылась за стеклянными дверями президиума.
        Кристина Маттерн стояла с широко раскрытыми непонимающими глазами. В ногах была слабость, но Мартина крепко держала ее. Постепенно к ней вернулась способность говорить, и она спросила:
        - Господин Вундерлих, что это было? Это сон?
        - К сожалению, нет, фрау Маттерн. Это преступница, которая застрелила вашего любовника Рольфа Гаммерсбаха.
        - Но…
        - Совершенно верно. Я понимаю, что вы хотите сказать. Это случай… Просто его величество случай… А ваше «но» мы сейчас обсудим.
        Макс повел их в расположенное неподалеку кафе. Справился у сотрудницы, можно ли у них курить, и, получив в ответ утвердительный кивок, заказал три чашки кофе. После того как дамы отхлебнули из чашек и прикурили, сыщик Вундерлих начал свой рассказ, часто перебиваемый возгласами обеих дам. Скорее это была беседа трех лиц, одно из которых выступало ответчиком.
        - Фрау Маттерн, сначала попробую дать пояснения в отношении вашего «но». Да, мы все считали, что банкира застрелил мужчина, но оказалось, что это был маскарад. Только что увиденная вами женщина просто переоделась мужчиной. Естественно, для того, чтобы сбить с толку полицию.
        Кристина Маттерн, готовая поверить в столь необычную для нее версию, не смогла тем не менее не спросить:
        - И эта женщина… - Она вдруг замялась, пытаясь подобрать правильные слова, но Макс продолжил вместо нее:
        - Совершенно верно, удивительно похожа на вас, фрау Маттерн. И вторая половина вашего «но» состоит в том, что это ваша сестра Эрика Пфеффер. Более того, вы близнецы…
        Мартина сразу же завопила:
        - С чего ты это взял? Что за новости? Ты же все время говорил только о необычайном сходстве…
        - Мартина, именно эта необычайность побудила меня предпринять еще кое-какие действия. Я еще тебе о них не рассказывал, но с удовольствием расскажу, как только ты в ближайшие дни забежишь ко мне на Шиллерштрассе. Твоя поездка в Берлин лишь подтвердила мои предположения.
        Кристина Маттерн сидела бледная и не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что сыщик, на которого она привыкла полагаться, на этот раз слишком далеко зашел в своих фантазиях. Наконец она справилась с волнением и, решительно взглянув на Макса, твердым голосом сказала:
        - У меня никогда не было сестры.
        - Вы просто об этом ничего не знали.
        - Дядя рассказал бы мне об этом.
        - Когда умер ваш дядя?
        - Когда мне было восемнадцать.
        - Возможно, он собирался вам об этом рассказать, но просто не успел. А когда вы были ребенком, он не рассказывал, пожалуй, потому, что не хотел осложнять вашу жизнь.
        - Если, как вы утверждаете, нас было двое, почему он не забрал из приюта обеих?
        - Я был в приюте и выяснил, что он просто не решился взять двоих, так как считал, что не справится. Он выбрал вас. Думаю, чисто случайно. Но должен сказать, что вам повезло больше, чем вашей сестре.
        - А что же стало с ней?
        - Ваш дядя знал, что несколько позже объявилась еще одна ваша дальняя родственница. Это была тетка вашего отца. В то время, как, собственно, и сейчас, она проживала в Берлине, в той его части, которая входила в ГДР. Тетка с большим трудом добилась разрешения приехать во Франкфурт и забрала Эрику. Надо заметить, что тетке тогда никто не сказал, что у Эрики есть сестра, которую забрал другой родственник. Она не знала, что у вашего отца, ее племянника, девочки-близнецы. Отношения между ГДР и Федеративной Республикой были сложные, и вы обе так и росли вдали друг от друга, не имея ни малейшего понятия о том, что каждая из вас имеет сестру.
        - А почему у нас разные фамилии?
        - Здесь все очень просто. Девичья фамилия вашей матери Маттерн, а ваш дядя ее родной брат. Поскольку он вас удочерил, то и дал вам свою фамилию. Так что вы фактически носите девичью фамилию вашей матери. А ваш отец имел фамилию Пфеффер. Тетка, которая удочерила Эрику, была родной сестрой вашего деда по отцовской линии Ганса Пфеффера, замуж не выходила и носила фамилию Пфеффер, которую и получила Эрика при удочерении. Так что Эрика носит фамилию вашего отца.
        - Что же теперь будет, господин Вундерлих?
        Макс задумался, отхлебнул из чашки, выпустил кольцо дыма. Перед глазами почему-то возникли братья-близнецы Лукас и Йонас, которых смерть разлучила навсегда. Пожалуй, Кристине и Эрике повезло больше. Правда, тюрьма продлит их разлуку, но однажды они все же встретятся… Когда? Этого он не мог сказать.
        - Будет, фрау Маттерн, то же, что было бы, не окажись Эрика Пфеффер вашей сестрой. Она понесет заслуженное наказание за убийство человека. К сожалению, жизнь вашей сестры сложилась не столь благополучно, как ваша. Фрау Хайзе побывала в Берлине и кое-что выяснила. Тетка была уже немолодым человеком, когда взяла Эрику. Ей было сложно воспитывать девочку. А Эрика имела не такой кроткий характер, как вы. Или я не прав и ошибаюсь на ваш счет?
        Она слегка улыбнулась и коротко сказала:
        - Пожалуй, нет.
        Макс воодушевился и продолжил:
        - Вот, видите… Я где-то читал, что у близнецов всякая черта характера как бы общая и делится между ними, но не поровну. Если одному достается больше среднего, то второму соответственно меньше…
        Тут вмешалась Мартина:
        - Максик, уж больно безапелляционно… Это еще надо доказать…
        Он сразу же сказал:
        - Хорошо, хорошо… Сдаюсь. Здесь я, пожалуй, дилетант. Будем считать, что это просто мои досужие домыслы. Таким образом, нам неизвестны все факты ее жизни, но мы точно знаем, что она употребляла наркотики и сидела за их распространение. Освободившись, Эрика приехала во Франкфурт, где и встретила однажды Рольфа Гаммерсбаха. Помните, вы мне как-то рассказывали, что банкир говорил вам по поводу его случайной связи… О каких-то совпадениях и тому подобном…
        - Да. Что же дальше? - спросила Кристина с нетерпением.
        - Ваш любовник в конце концов отверг ее любовь. Это предварительные соображения. Подробности, возможно, будут установлены судом. Я думаю, что он догадался, что она наркоманка, и поторопился прервать связь. А она это вот так восприняла…
        - Вы хотите сказать, что не было никакого материального мотива?
        - Абсолютно. Обычная месть… я бы сказал, из ревности… - Он задумался на секунду и добавил: - Я бы сказал еще, что на нем она выместила всю свою горечь и недовольство жизнью, которая выпала на ее долю… Думаю, она не смогла смириться с унижением, нанесенным ей банкиром. Конечно, и наркотики сделали свое дело…
        - Если убийство было совершено не из корыстных побуждений, то где расписки? Ведь в тот день у Рольфа должны были быть расписки… Или их просто не было?
        Макс положил на стол свою папку, не спеша раскрыл ее, достал какие-то бумажки и, сделав невозмутимое лицо, сказал:
        - Вот они.
        После этих слов Мартина округлила глаза и, почти задыхаясь, воскликнула:
        - А вот об этом я еще ничего не знала. Ты мне не рассказывал. Неужели?
        Макс снисходительно ответил:
        - Должны же у сыщика быть свои секреты.
        Кристина Маттерн перебирала не очень гладкие, в мелких морщинках бумажки и не верила своим глазам. Здесь было все. И расписка, где Ахмед подтверждал, что принял бриллиант от Рольфа, а Рольф получил деньги, и расписки, подтверждающие принятые Ахмедом суммы с учетом процентов. Она быстренько подсчитала и сказала:
        - Господин Вундерлих, я должна ему еще триста тысяч плюс проценты.
        - Совершенно верно. К этим распискам вы должны еще добавить ту, которую вам дал покойный Рольф Гаммерсбах, и тогда у вас полный комплект.
        - А где же взять эти деньги?
        - Я думаю, от процентов он откажется. У меня есть к нему свой особый счет. - Кристина взглянула на него недоуменно, а Мартина, которая все знала, кисло улыбнулась. - А основную сумму долга надо раздобыть. Подниму свои старые финансовые связи. Но это, фрау Маттерн, наш следующий шаг.
        Вдруг все замолчали, и каждый думал о своем. Кристина Маттерн, еще не пришедшая в себя после свалившихся на нее новостей, неподвижно смотрела куда-то вдаль. Потом, словно очнувшись, расстегнула сумочку и, спрятав туда расписки, взглянула на часы. Макс отхлебнул из чашки и прикурил новую сигарету. Мартина лихорадочно записывала что-то в свой блокнот. Вдруг она, будто вспомнив о чем-то, резко подняла голову и с нескрываемым удивлением спросила:
        - Максик, так это все? Я могу ставить точку?
        Сыщик Макс Вундерлих вынул изо рта сигарету и, выпустив облако дыма, произнес:
        - Безусловно, Мартина. Правда, еще должен быть эпилог. Но я напишу его за тебя сам. Так что можешь ставить точку, моя писательница!
        Эпилог
        (из дневника Макса Вундерлиха)
        Суд состоялся довольно скоро. Кристина Маттерн не привлекалась в качестве свидетеля, что и понятно, так как ей фактически не о чем было свидетельствовать в деле об убийстве. В течение всего заседания она не проронила ни слова, лишь с каменным лицом смотрела на подсудимую, стараясь поймать ее взгляд. Иногда это получалось, и тогда Эрика Пфеффер отвечала мучительным непонимающим взглядом, не выражающим ничего, кроме беспросветной тупой тоски. Пожалуй, к тому моменту она еще ничего не знала. Что думала при этом Кристина, можно только предполагать. Думаю, ей все еще трудно было представить, что та, которая убила ее возлюбленного, является ее родной сестрой. Мне дали слово, но ничего нового к тому, что уже было известно из материалов следствия, я добавить, естественно, не мог. Пикантные подробности, которые были интересны только инспектору Гримму, не могли оказать существенного влияния на приговор суда. Любопытство же Гримма я удовлетворил при первом удобном случае. Мы договорились поддерживать взаимные контакты.
        История с бриллиантом так и осталась делом Кристины Маттерн, и в нее, кроме меня, был посвящен достаточно ограниченный круг лиц. Вскоре мне удалось установить связь с Ахмедом. Он, конечно, уже знал об аресте убийцы банкира и почти не сопротивлялся, когда я ему по телефону рассказывал все, что я от него хочу. Мои намеки на то, что произошло со мной на автомобильном рынке, он пропустил мимо ушей, но не возражал против возврата недостающей суммы без процентов (что, пожалуй, говорило о том, что он хорошо осведомлен о нападении на меня). Я обратился к своему бывшему шефу Мюллеру, и он помог нам перехватить на небольшой срок триста тысяч марок. Бриллиант был продан на аукционе и исчез навсегда из жизни Кристины Маттерн. В ее распоряжении еще осталась куча денег. Думаю, она распорядится ими разумно.
        Через некоторое время мне позвонили из полицай-президиума и предложили прийти и получить объявленное вознаграждение, что я незамедлительно сделал. С учетом денег, полученных, согласно контракту, от Кристины Маттерн, у меня получилась приличная сумма, и я стал чувствовать себя более уверенно. А главное - я убедился, что могу чего-то добиться и в новой выбранной мною деятельности.
        Поскольку история с бриллиантом Кристины Маттерн явилась моим первым делом, я часто ее вспоминаю и анализирую те или иные свои действия. И всегда в итоге прихожу к одной и той же мысли о великой роли случая, который иногда не может заменить никакая дедукция. Правда, я думаю, что его (случая) явление и есть результат соединения порой непредсказуемых действий всех участников этого психологически сложного процесса, включающего в себя преступление и его расследование.
        P.S.
        Совсем недавно мне позвонила Кристина и сообщила, что собирается навестить в тюрьме Эрику. Она получила ее согласие после того, как написала письмо, в котором обо всем рассказала. Кристина сообщила также, что побывала на могиле Рольфа Гаммерсбаха. Я думаю, что и то, и другое - правильные решения.
        notes
        Примечания
        1
        Wunderlich - чудесный, особенный, редкостный (нем., прим. пер.).
        2
        Leck mich am Arsch - поцелуй меня в задницу (нем., прим. пер.).