Супершум Ян Братович
        Данный сборник из8мистических иабсурдных рассказов является попыткой объединения наиболее темных сторон русской экспериментальной прозы ивизуального техноавангардизма.
        Супершум
        Ян Братович
        
                
        Автобус№851
        Мужчина созвучным именем Абб сидел наавтобусной остановке. Он выглядел как человек, который непользуется общественным транспортом: стильные чёрные штаны, выглаженная белая рубашка, чёрный пиджак пофигуре, чёрный галстук. Вруках - жёлтый чемодан. Взгляд отчуждённый, словно услепого - сквозь предметы илюдей.
        Костановке подъехал автобус №851. Несколько пассажиров вышли изнего, несколько вошли.
        - Это ваш автобус! Вы ведь онём спрашивали? - вдруг опомнившись сказала пожилая женщина, сидевшая наостановке, итронула заплечо Абба.
        Абб быстро отреагировал ипосмотрел наавтобус, двери которого уже закрывались.
        - Стойте! - закричал Абб. - Подождите!
        Пожилая женщина схватила Абба залокоть:
        - Молодой человек, я должна вам кое-что сказать…
        - Отпустите… - Абб одёрнул руку. - Вы видите, что я опаздываю?!
        Автобус уже отъехал отостановки, нонеуспел набрать скорость, поэтому Абб его нагнал.
        - Откройте дверь! Эй! Откройте дверь!
        Абб бежал рядом савтобусом игромко стучал ладонью поего дверям.
        - Эй! Эй! - Абб махал перед глазами пассажиров чемоданом. - Скажите водителю, чтобы открыл двери!Эй!
        Пассажиры безучастно смотрели наАбба иотводили взгляды. Автобус ехал всё быстрее ибыстрее. Абб чуть неспоткнулся обордюр иотстал отавтобуса. Он остановился, поправил галстук, оказавшийся наплече, ирасстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Абб провожал глазами автобус №851, который притормозил метрах впятидесяти отнего - перед легковой машиной. Абб побежал кавтобусу. Надороге образовалась небольшая пробка. Как только Абб добежал доавтобуса, тот тронулся ипоехал снебольшой скоростью. Остальные автомобили надороге тоже возобновили движение.
        Абб бежал рядом савтобусом игромко стучал ладонью поего дверям.
        - Эй! Вы видите меня? Эй! - Абб махал перед глазами пассажиров чемоданом. - Скажите водителю, чтобы открыл двери! Остановитесь! Стойте!
        Нопассажиры, как ипрежде, нереагировали накрики Абба. Кто-то делал стеклянные глаза, кто-то переводил взгляд насвой мобильный телефон.
        Автобус поворачивал направо. Абб резко остановился. Он смотрел то наавтобус, то куда-то всторону. Повыражению лица Абба стало ясно, что он хочет срезать путь. Автобус №851скрылся заповоротом. Абб перепрыгнул через кусты ипобежал подорожке между домами.
        Впроёме показался какой-то мужчина. Он заметил, что Абб очень спешит истал преграждать ему путь.
        - Дайте пройти! - раздражённо закричалАбб.
        Мужчина выставил ногу всторону иАбб споткнулся. Он почти потерял равновесие, нонеупал. Мужчина созлостью вглазах поспешил прочь. Абб уже было кинулся избить его, нотутже вспомнил, что нужно опередить автобус, ипродолжил движение вперёд.
        Абб увидел дорогу, покоторой вправо ивлево двигались машины. Его лицо засияло. Недобежав каких-то пяти метров допроезжей части, Абб заметил автобус №851, медленно ипокорно идущий впотоке остальных автомобилей.
        Абб поравнялся савтобусом игромко застучал кулаком пообшивке.
        - Эй! Люди! - Абб махал перед глазами пассажиров чемоданом. - Скажите водителю, чтобы открыл двери!Эй!
        Пассажиры нереагировали. Автобус неостанавливался.
        Абб чуть непопал под проезжавший автомобиль ирешил, что бежать подороге опасно. Он свернул натротуар, где сновали только случайные прохожие, иможно было набрать скорость. Абб твёрдо решил, что единственный способ попасть вавтобус - стать прямо перед ним, чтобы тот был вынужден остановиться.
        Навсякий случай Абб размахивал перед собой чемоданом, чтобы прохожие расступались инемешали ему бежать. Он посмотрел наавтобус. Всё шло хорошо. Абб обогнал автобус уже метров напятьдесят. Нотут его ждал неприятный сюрприз. Впереди, между проезжей частью идомом, он заметил рабочих - они меняли плитку, иоббежать их было невозможно. Единственным выходом было свернуть водворы. Так Абб ипоступил - скорость нельзя было терять.
        Абб пробежал сначала двор одного дома, стоящего параллельно дороге. Потом он пробежал двор второго дома. Третий дом оказался очень длинным. Неестественно длинным. Двор казался неприлично бесконечным. Возникло ощущение, что такое здание придумано было специально. Словно извосьми-девяти домов решили сделать один. Солнце зашло затучи ивокруге немного потемнело. Лавочки икусты лишились собственной тени ичасти привлекательности.
        Абб вдруг оказался перед старой кирпичной стеной. Он посмотрел налево - пройти кдороге отсюда было нельзя. Тупик. Нужно было возвращаться обратно. НоАбб неспешил. Его привлёк рисунок настене, созданный краской видимо очень давно. Сходу понять, что это - было невозможно.
        Абб, нахмурившись, отошёл отстены надостаточное расстояние, чтобы видеть рисунок полностью истал его рассматривать. Впервые заэто утро его чемодан оказался наасфальте - держать его вруках было тяжело ивданный момент ни кчему.
        Рисунок настене напоминал огромный глаз селе заметными ресницами. Зрачок был как настоящий, даже несмотря нато, что был нарисован исключительно белой краской. Вцентре зрачка были какие-то три символа, очень напоминающие цифры. Нопонять, какие это цифры было затруднительно - они сохранились хуже всего.
        Абб перевёл взгляд начемодан, нотого неоказалось рядом. Абб резко обернулся; впанике стал оглядываться посторонам. Ни чемодана, ни людей поблизости небыло.
        Посмотрев надом, Абб вдруг заметил стоящую перед входом вподъезд пожилую женщину - ту самую, которая указала ему наавтобус №851полчаса назад наостановке. Наженщине было тоже нелепое коричневое платье, что ипрежде. Вруке женщины был чемодан Абба. Она стояла точно статуя, - нешевелясь, почти безжизненно. Её взгляд - немигающий, полный ненависти - был направлен наАбба.
        - Верните мне мой чемодан, - сказал Абб исделал шаг внаправлении женщины.
        Женщина вответ сделала шаг назад инегромко зарычала, сохраняя губы неподвижными. Её рык был как удикого зверя - волка или какой-то большой кошки. Абб занервничал.
        - Послушайте, зачем вам мой чемодан? Там мои документы. Я без них немогу. Там мой паспорт, договора… Отдайте!
        Абб сделал ещё два осторожных шага кженщине. Вответ та отступила напару шагов назад. Она зашла вподъезд иостановилась, продолжая рычать. Втемноте подъезда её глаза стали без зрачков имолочного белого цвета.
        - Вы нездоровы. Вы сами непонимаете, что делаете. Верните мой чемодан. Я нехочу ругаться.
        Абб медленно подошёл кподъезду, слыша изнего звериный рык женщины, изашёл внутрь. Рык прекратился. Звуки вподъезде исчезли. Двор погрузился втишину. Через минуту дверь подъезда закрылась без всякого постороннего вмешательства. Ипотом, втечение всего дня, больше неоткрывалась.
        После этого пожилую женщину вкоричневом платье иАбба никто иникогда больше невидел.
        Шварцеланд
        Я живу наокраине города вновостройке содним окном. Отцентра далеко, зато рядом есть железная дорога. Можно сесть напоезд ивыбрать любую понравившуюся остановку. Еще рядом есть река, иесть мост. Изквартиры он виден полностью. Правда, мост совсем заброшенный, номне даже нравится, что он такой. Он напоминает мне скелет большого животного. Кто-то скажет, что подобный район несамое лучшее место для мальчишки-инвалида, нознаетли кто-нибудь, что мне нужно насамом деле.
        Звуков вмоей жизни мало. Сегодня шумно, завтра спокойно - нет, такого небывает. Я молчу, ивместе сомной молчит моя новостройка. Ичерная роща наберегу реки молчит имост молчит. Свист чайника для меня - уже громко. Голоса я слышу редко: либо потелевизору, либо когда звонит телефон. Когда посубботам надругом берегу проезжает поезд, я тоже его слышу. Потом еще долгое время, после того, как поезд пропадает загоризонтом, над округой носится тревожноеэхо.
        Иногда, мне кажется, что вмоем доме нет людей, аостались лишь я исоседка. Соседку я почти невижу. Акогда это случается, она начинает сплетничать то оновой семье с3-го этажа, то оновой семье с5-го этажа. Я живу на8-м иеще ни одного человека изтех, оком она говорит, невидел. Может из-за того, что сам редко выхожу, аможет, потому что люблю одиночество. Ивсеже. Людей я ненаблюдаю уже давно, будто они попрятались.
        Смесяц назад мой звуковой мир изменился. Хорошо помню, как это произошло. Я сидел перед телевизором исмотрел очередной черно-белый фильм, вкотором ближе ксередине актеры прекратили разговаривать, серьезно уставились друг надруга, апотом ивовсе куда-то пропали, оставив меня глазеть напустой экран. Я хорошо запомнил тот вечер, еще ипотому что сразу после фильма зазвонил телефон. Звонила мать. Незнаю, нарочно так вышло или нет, нонаши сней разговоры случаются раз вдве недели - ни днем позже, ни днем раньше. Тот день неоказался исключением. Я восстанавливаю его вподробностях.
        Я поднимаю трубку:
        - Здравствуй, сынок.
        - Здравствуй. Как утебя дела?
        - Да, так. Сегодня думала отом, что измоей тыквы выйдет прекрасное хранилище для звуков прошлого.
        - Понятно.
        Мать говорит внос ито идело вздыхает:
        - Утебя уставший голос. Ты заболела?
        - Нет. Это ветры. Они поднимают пыль, которая заставляет меня кашлять.
        - Стобойбы такого неслучилось.
        - Ну, да ладно. Что утебя нового, сынок?
        - Тоже ничего особенного, - я перевожу взгляд наулицу изамечаю, как портится погода. - Посмотри вокно. Видишь? Грязного синего цвета.
        - Да, вижу, - мать замолкает. - Тучи.
        Я кладу трубку итянусь закостылем. Задетый стакан счаем падает напол. Доковыляв доокна, я отодвигаю занавеску, иосторожно вглядываюсь вунылый пейзаж. Быстро темнеет, всумерках роща кажется враждебной. Мост прорисовывается все хуже ихуже, словно стараясь спрятаться ввечерней дымке. Вродебы все как обычно ивродебы все насвоих местах, да только когда смотришь изо дня вдень наодну итуже картину, запоминаешь самые бесполезные детали, иесли вней что-то появилось или чего-то нехватает - то это сразу чувствуется. Ия замечаю лишнюю деталь. Пореке плывет что-то, иэто что-то похоже начеловека. Видна голова ичасть плеча. Рот широко открыт, лицо вродебы мужское - издалека рассмотреть трудно. Тело доплывает домоста ипропадает под ним. Я крепко сжимаю занавеску, надеясь, что мне показалось. Но, миновав мост, тело появляется вновь. Оно бездвижно иплывет дальше. Я вслух решаю, что если это мертвец, имне все-таки непомерещилось, то, нужно хотябы выловить его ипонять, что сним случилось. Нетратя время наодевания, я мигом выхожу изквартиры ибросаюсь клифту. Нормальный человек, снормальными ногами, преодолелбы
расстояние дореки запару минут. Вмоемже случае остается лишь рассчитывать нато, что труп непропадет хотябы еще пять-семь минут.
        Я оказываюсь наулице ивыруливаю внаправлении реки - рвусь, икаждый раз ступая набольную ногу, прихрамываю. Вголове крутятся сюжеты преступлений: один убил другого исбросил тело вводу, суицидник, падающий спристани, как надрубленное дерево.
        Наконец добравшись домоста, я слегка спотыкаюсь. Сразу смотрю вту сторону, вкоторую плыл труп - вытягиваюсь, как мышь впоиске еды. Трупанет.
        Он вполне мог уплыть зато время, пока я добирался. Надругом берегу громко раскачиваются деревья. Втечении реки только спокойствие.
        - Как овощи.
        Я оборачиваюсь. Рядом сомной втойже позе, что ия стоит соседка. Она идиотски улыбается и, неморгая, смотрит нареку:
        - Мы все как овощи. Неправдали? - бормочет соседка иулыбается ещераз.
        Взглянув наее нелепо накрашенные губы, я подпираю плечо костылем и, ничего неответив, направляюсь домой. Все из-за ноги - чертбы ее побрал - ни начто негодится. Ведь я мог успеть. Иэта кудрявая кукла, - откуда она взялась? Несидится ей. Что она там высматривала?
        Пока я злюсь насебя имысленно ворчу, подъезд оказывается перед глазами. Втот момент, когда я открываю дверь, мой слух выхватывает звук, похожий нахруст. Я замираю. Опять причудливые игры фантазии? Хруст повторяется, - он идет изокошка подвала. Слышатся толчки. Через пару секунд опять слышится хруст. Первая мысль - кто-то держит вподвале животных. Вторая мысль - зачем кому-то изнашего дома держать вподвале животных? Какое-то время я продолжаю напряженно вслушиваться. Звуки больше неповторяются, ия потихоньку возвращаюсь домой.
        Войдя вквартиру, я первым делом закрываю ее назамок. Слишком много впечатлений. Сев напол, я прислоняюсь спиной кстене изасыпаю.

***
        Игра вмолчанку всегда заводит втупик.
        Когда я проснулся наследующий день, то сразу вставать нестал. Во-первых, из-за ноги подниматься спостели очень тяжело. Аво-вторых, я люблю подолгу лежать. Просто лежать, пялиться впотолок иочем-нибудь думать. Я плотно сжимал губы, лежал идумал. Думал отом, кем при жизни мог быть тот мертвец. Непочудилосьли мне то, что я видел. Вкакой-то момент уменя появилось ощущение, что мои мысли по-настоящему зажужжали вголове. Оказалось, что жужжание было реальным. Ножужжала муха. Видимо, она залетела через окно. Муха перелетала содного места надругое, и, вконце концов, сев напотолок, медленно понему заползала. Странно, вдетстве мне ненравились мухи. Апотом я нашел вних много интересного. Вот муха кружится рядом слюстрой ивот муха напотолке, только вверх тормашками. Половину жизни муха видит мир перевернутым. Вдруг, ей кажется, что это люди ходят вверх тормашками.
        Я лежал идумал под жужжание мухи.
        Квартира моя обставлена бедно, старые обои пожелтели, ито идело отслаиваются. Единственное окно заменяет картину настене. Окно помогает мне видеть округу, чувствовать себя предупрежденным. Даже сзакрытыми глазами я могу описать то, что изнего вижу. Серое небо занимает верхнюю часть «картины». Другая половина - верхушки черных деревьев. Дом совсех сторон окружает густая роща.
        Чем дольше я лежал, тем навязчивее становились мысли отрупе, - мне нетерпелось опять вернуться креке. Выйдя издома, я вновь необнаружил наулице людей. Забытый кем-то трехколесный велосипед был втомже положении, что инеделю назад. Я дошел досередины моста истал смотреть вводу. Вводе отражалось то одно облако, то другое, имоя фантазия заиграла собразами. Сначала скопившиеся облака мне напомнили скалу, апотом скала изменила форму ипревратилась вогромного слона. Слон задвигал хоботом иеле заметно подмигнул мне единственным глазом.
        Я наивно думал, что если долго буду смотреть нареку, все повторится, как прошлым вечером ия смогу реабилитироваться. Незнаю, сколько времени мне пришлось торчать намосту, нонаверно очень долго. Нога совсем занемела. Я еще раз посмотрел вводу истал возвращаться домой.
        Возле подъезда я интуитивно сделал остановку. Инеошибся. Поначалу было тихо, нопотом каким-то образом я почувствовал звук еще дотого, как его услышал. Тот звук. Иопять изподвала. Похожий наживотные метания итолчки. Я никак немог понять, чтоже все-таки слышу. Хуже всего - когда незнаешь или невидишь того, что тебя пугает. Отстраха я поспешил домой.
        Настороженно поднимаясь полестнице, я считал ступени идумал оматери.
        Открыв дверь квартиры, я замер. Мой взгляд приковало окно. Картина пейзажа заменилась картиной «Пожара». Огромное пламя полыхало где-то всередине рощи. Я несразу понял, что огонь настоящий. Горело что-то очень большое. Ногорело очень странно. Неестественно, «какбы». Внутри квартиры тоже все стало «какбы». Воздух превратился ввакуум, уменя появилось чувство, будто я иду под водой - движения рук замедлились, квартира поплыла перед глазами. Пламя тоже поплыло, медленно размазываясь понебу.
        Я высунулся изокна изаметил надругом берегу крохотное красное пятно, фигуру человека. Постепенно фигура приближалась кнашему дому, имне удалось ее лучше рассмотреть. Это был пожарный. Вкомбинезоне, вшлеме - все как полагается. Почему-то я сразу заподозрил, что пожарный побежит именно нанаш этаж. Наверно, поэтому я неудивился, услышав через время громкий топот налестничной площадке.
        Пожарный выглядел именно так, как я себе его ипредставлял. Голубоглазый, сзагорелым лицом и, причем абсолютно спокойный. Небыло похоже, чтобы он запыхался или вспотел. Когда он меня увидел, то первым делом скривил губы и, недоверчиво посмотрев намой костыль, сказал.
        - Я пожарный. Мой отец был пожарным. Ибратья тоже. Унас всемье все пожарные. Наша пожарная часть находится здесь, неподалеку. Сегодня она загорелась, имы никак неможем ее спасти. Я ищу воду, чтобы потушить огонь.
        Мне стало неловко отего просьбы, ия сильно занервничал. Жизнь вглуши сделала меня нелюдимым. Я ответил ему, что уменя нет воды, итоптался наместе, незная чем помочь, апожарный продолжал серьезно смотреть то мне вглаза, то накостыль.
        Вконце концов, наш разговор ни кчему непривел. После того как мы попрощались, я прильнул кдвери истал слушать.
        Задверью раздалось несколько неуверенных шагов. Как я идумал, пожарный постучался ксоседке. Отом, что происходило задверью, я догадывался позвуку. Замок провернулся два раза ипослышался женский голос. Пожарный стал задавать вопросы, нокакие именно я неразобрал. Точно также я неразобрал ислов соседки. Небыло ни истерики, ничего такого. Они беседовали спокойно итихо. Я даже слышал, как пару раз соседка смеялась.
        Апотом голоса пропали. Подождав немного, я вновь подошел кокну ипродолжил наблюдать запожаром.
        Пламя вдали неуменьшилось, аосталось такимже. Оно как будто было нарисовано. Пожарный спешил обратно вчасть - красное пятнышко стремительно перемещалось помосту. Мне оставалось только догадываться, - нашел он воду или нет? Когда пожарный был надругой стороне реки, я взял телефон инабрал номер соседки. Прошло гудков десять, ноответа непоследовало. Я набрал номер еще раз ивтрубке, наконец, послышался голос.
        - Да. Чего ты хотел?
        - Пожарный, что приходил. Ему ведь невода нужна была?
        - Почему ты уверен, что это был пожарный?
        Я еще раз посмотрел вокно. Поту сторону реки никого небыло. Люди появляются итутже исчезают. Мой следующий вопрос был логичен:
        - Я незнаю, кто читает наши газеты. Почтальон неприходил уже давно, аящики все равно непустуют. Где он? Меня это беспокоит. Газеты постоянно забирают.
        - Кто знает опочтальоне? Он ходит туда-сюда. Ничего странного я незамечала, кроме того, что он очень любопытен иприслушивается кдверям.
        - Сним нужно будет что-то решить. Ноя необэтом.
        - Аочем?
        - Унас вподвале могут быть животные? Я слышал внем топот. Инеприятный звук. Как будто волки, только по-другому. Собаки или какие-нибудь большие звери.
        - Это невозможно. Наши жильцы. Иживотные.
        - Аукого ключи отподвала?
        - Незнаю. Дверь красили вместе сзамком. Даже еслибы подвал открывали, это сразубы стало заметно.
        Мне стало плохо отнестыковок. Мертвец, который куда-то плыл. Пожарный, который исчез быстрее, чем появился. Пропавший почтальон, жильцы, которых я невижу. Животные, которые никак немогут быть вподвале. Если соседка права, то я наверняка болен. Аесли нет, - она может пропасть следующей. Я взглянул вокно - огня больше небыло.
        Я положил трубку.

***
        Проходили дни. Словно швы лопались, медленно обнажая рану сомнений.
        Задолгие годы я привык ктихой жизни. Я верил, что остальные люди живут точно также. Редко говорят имного размышляют. Я боялся, что останусь абсолютно один, нопереезжать мне нехотелось. Мне просто нужна была тишина.
        Все больше ибольше я убеждался, что мой дом перестал быть «моим. Внем как будтобы образовалась опухоль. Неизвестная субстанция, которая увеличивалась вразмерах, понемногу заражая весь организм здания.
        Единственный человек, живший сомной рядом, которого я мог видеть искоторым мог разговаривать, пропал. Соседка. Она была, как предохранитель отокончательного помешательства. Ноиона все-таки исчезла. Ее телефон неотвечал, аответом настук вдверь было молчание.
        Звук изподвала стал доноситься все чаще иотчетливее. Мерзкое чавканье я слышал даже поночам. Оно волновало меня. Оно пугало меня. Оно стало постоянным.
        Я ждал, когда наступит суббота ипридет поезд. Еще почтальон, глядя намой измученный вид, советовал отдохнуть где-нибудь, хотябы ввыходные. Где-нибудь вдругом месте. Нонерядом срощей.
        Рано утром всубботу я уже сидел наостановке игрыз ногти, нервничая поповоду предстоящего путешествия. Поезд для меня впервую очередь был лавиной звука, азначит, встреча сним гарантировала порцию адреналина. Собственно, так иполучилось. Характерный гудок заставил меня резко вскочить сместа. Я чуть непотерял сознание, когда поезд подъезжал костановке. Аособенно, когда внего пришлось садиться.
        Оказавшись внутри, я немного успокоился. Попутчиков ненамечалось, иможно было неволноваться, что кто-то будет смотреть наногу.
        Пшеничные поля проносились заокном, одни пшеничные поля. Так продолжалось очень долго. Пока непоказались лысые горы. Апотом мы проехали порт.
        Небо покраснело, исолнце словно заулыбалось лучами. Вдали я заметил кучу пестрых домишек. Я вшутку назвал эти районы Свинляндией или Карамельной Страной. Я был вних пару раз, правда, много лет назад. И, видимо, ничего стех пор неизменилось. Нарекламных щитах счастливые семьи все также яростно облизывали гигантские конфеты, аснизу красовалась надпись «Ментальный сон - жизнь порасчету».
        Точно такиеже семьи я увидел инавокзале. Ивсе они имели один итотже состав. Мама - пупс, папа - пупс, исними их дети - маленькие свинки-копилки. Ну, прямо конфетные человечки грушевидной формы. Щеки розовые, кожа, как корка яблочного пирога красивая. Расцеловать? Навкус попробовать? Ан нет, пальцем нетронь. Глазурь игармония. Походка бойца сумо плюс легкость мыслей-слов.
        Все казалось игрушечным инесерьезным. Желтые стены, красные крыши, зеленые двери. Пока я стоял соткрытым ртом исзавистью рассматривал дома, меня сбили сног. Все произошло так быстро - секунда ия локтями ударяюсь обасфальт. Оказалось, меня сбил пухлый хулиган наминиатюрной машине. Измашины мне вруки посыпались какие-то разноцветные шарики. Я набрал их целую горсть, и, попробовав один навкус, понял, что это конфеты. Мальчишка заплакал, став звать взрослых напомощь.
        Издома напротив послышалось ворчание. Дверь открыл человек сбольшим пузом. Он поправил подтяжки ипригрозил мне пальцем.
        - Опять крысеныш ты грызешь мое спокойствие. Тебе изгонять, падла, кто разрешал?
        После этого он повернул голову всторону икому-то крикнул:
        - Марыся!
        Из-за угла вышла толстая девочка спрической «под горшок». Она дебильно улыбалась иковыряла вносу. Человек сбольшим пузом что-то достал изкармана идал съесть девочке.
        - Тыж моя сахарная. На, вот. Погрызи.
        Марыся громко пустила газы, смеясь ихрюкая отудовольствия. Запах пошел тутже. Странно, ногазы девочки показались мне даже ароматными, словно вместо кала вее кишечнике были рождественские сладости.
        Улица зашевелилась. Местные поочередно выходили изсвоих домов исобирались вокруг меня. Они следили замоей реакцией и, скорее всего, знали, что мне страшно. Я чувствовал себя обезьянкой взоопарке, которую каждый хотел передразнить инапугать. Кто-то изтолпы подбежал поближе инасильно запихнул мне врот конфеты.
        Послышался смех:
        - Гля, как пляшет? Бродяжка зассаная. Унее вон пена изорта!
        Уменя вдруг началась рвота. Мое тело, как пожарный шланг, стало выблевывать пену. Свинусы попятились назад, ия вмомент обрыгал пеной автомобиль мальчишки. Меня непереставало трясти. Нет. Непросто трясти. Я бился вконвульсиях, непонимая, что сомной происходит, ипочему меня так ненавидят. Толстые щеки свинусов продолжали угрожающе надвигаться наменя:
        - Хочешь конфетку сладкую? Как попку бога сладкую?
        Слова больше незвучали для меня. Я перестал их слышать. Каждое следующее оскорбление всплывало перед глазами ввиде субтитров, точно я попал встарый черно-белый фильм. Носвинусы неунимались:
        - Пока дети спят крепким сном, их родители совершают преступления, ивэтих преступлениях кроется секрет невинности каждого виновного наземле, ноты, видимо, абортыш, совсем обнаглел. Загадил нашу улицу, наши конфеты инаших детей.
        Вместо ответа измоего рта вырвался мощный фонтан пены, именя отбросило назад. Мне очень повезло. Очутившись наприличном расстоянии отсвинусов, я смог подняться икое-как добежать довокзала.
        Непонимаю, как мне это удалось. Помню, как кричали вспину. Как угрожали помню. Дверь купе досих пор стоит перед глазами. Наверно, все-таки случилось чудо.
        Я закрыл уши руками, засыпая под разъяренные удары повагону, ибольше небоялся. Может быть, так сработал мой организм. Незнаю. Ноя больше небоялся. Я перестал дергаться, сел ровно иуспокоился. Последнее, что я запомнил, - как тронулся поезд.

***
        Монстр живет вподвале моего дома вобличии слоноподобных тварей. Уменя нет матери - она умерла при родах. Уменя нет даже ее снимка. Номонстр звонит потелефону иговорит сомной под видом матери. Сначала он съел всех людей напервом этаже. Потом добрался идопоследних. Я скармливал ему жильцов долго иметодично, семья засемьею. Выманивал одного задругим. Свою соседку я ему тоже скормил, поэтому монстру приходится притворяться ией. Навсю округу остались только я ион. Он все мне заменяет. Телевизор уменя неработал, номонстр иобэтом позаботился. Он стал симулировать каналы, программы иголоса. Он очень умный. Знает где я, скем я иобижаетли кто. Моя злость ему как топливо. Сейчас стены квартиры слегка подрагивают, внизу слышатся толчки. Чтож, пора его кормить.
        Я спускаюсь поступенькам, сжимая вкармане ключ отподвала. Как хорошо, что никого неосталось. Фантомные боли вноге - единственное, что временами сильно раздражает. Сногами все нормально, аковыляю, как идиот. Да икакбы хилая хромоножка дотащила такого детину дореки. Чертов почтальон сосвоими газетами.
        Дойдя дотретьего этажа, я проверяю наместели леденцы. Да, наместе. Спускаюсь дальше.
        Тот случай спожарными произошел, когда я был совсем ребенком. Наменя, конечно, никто неподумал. Маленький, несмышленый. Именно тогда, после трагедии, монстр иостался жить вместе сомной. Поночам я замечал, как рядом скроватью стоит его темный силуэт. Страшно небыло. Скорее наоборот.
        Розовощекая Свинляндия. Ее запах - запах конфет - я почувствовал еще впоезде, когда только приближался кней. Атам, среди сказочных домишек, можно разгуляться. Какие вредные хрюшки там обитают. Нелепые доужаса. Все-таки они смешные. Лопают сладкое заобе щеки, жиреют. Готов поспорить, их кожа пахнет леденцами, их одежда пахнет леденцами, иих домишки - тоже пахнут леденцами. Удачнее инепридумаешь. Веселая поросня сама нарисовала усебя налбах мишени.
        Вот изеленая дверь - я открываю подвал.
        Вонь оттрупов идет страшная. Втемноте мелькают хоботы.
        Все-таки дети получились прожорливые. Сюмором. Приделали себе оторванные руки иноги. Один себе приделал голову профессора совторого этажа. «Красавцем» его назову.
        Пошарив вкарманах, я достаю разноцветные шарики иначинаю кормление. Малыши слюнявят мои ладони, жадно поедая конфеты. Острые клыки царапают кожу. Интересно сколько километров бежать доСвинляндии? Двадцать? Тридцать? Все равно доберутся. Точно доберутся.
        Под громкое чавканье ирычание я вспоминаю слова изодной детской песенки.
        «Свинка пухла - свинка сдохла,
        Себя свинка вела плохо».
        Смеясь ипостоянно напевая одни итеже строчки, я широко открываю дверь подъезда идовольный собой возвращаюсь вквартиру.

***
        Сейчас я вновь живу, как ираньше. Смомента поездки вСвинляндию прошло примерно месяца два. Точно непомню. Когда чистил квартиру, выбросил календарь. Он мне все равно ненужен.
        Наднях звонила мать. Голос унее был грустный, из-за помех слова понимались струдом.
        - Здравствуй, сынок.
        - Здравствуй. Какты?
        - Все нормально. Сегодня порезала руку, акрови небыло. Вот сижу идумаю, может уменя бескровие. Странное ощущение. Как будто утебя чужая слюна. Странное ощущение. Жрать мозги. Знаешь, впоследнее время я все больше молчу, слушая свои мысли. Я пропускаю мир через себя исоздаю собственный мир. Ивнем для меня есть только один Бог - это насилие. Ия немогу инесмоглабы прожить свою жизнь иначе. Потому что все, что я делаю тоже насилие. Только насилие над собой.
        Я положил трубку иподошел кокну. Наберегу я увидел двух людей. Это была соседка скаким-то мужчиной. Она стояла неподвижно, амужчина грыз ее лицо, пристроившись сбоку. Соседка подняла голову, заметила меня ипомахала рукой. Я помахал ей вответ иулыбнулся.
        Погода менялась. Наулице быстро темнело. Мне нехотелось выходить изквартиры, ия остался дома. Досматривать очередной черно-белый фильм.
        Я живу наокраине города, вдоме содним окном. Отцентра далеко, зато рядом есть железная дорога. Можно сесть напоезд ивыбрать любую понравившуюся остановку. Временами мне кажется, что внашем доме живем лишь я исоседка. Остальных жильцов я ненаблюдаю уже давно, иотэтого мне становится очень жутко иодиноко. Кто-то скажет, что подобный район несамое лучшее место для мальчишки-инвалида, нокто знает, что мне нужно насамом деле.
        Шварцеланд. Игра вмуху
        [1 - Изменение кодировки текста неявляется ошибкой, аявляется авторским замыслом.]сЦЙЧХ ОБПЛТБЙОЕ ЗПТПДБ Ч ОПЧПУФТПКЛЕ УПДОЙН ПЛОПН. пФ ГЕОФТБ ДБМЕЛП, ЪБФП ТСДПН ЕУФШ ЦЕМЕЪОБС ДПТПЗБ. нПЦОП УЕУФШ ОБРПЕЪД Й ЧЩВТБФШ МАВХА РПОТБЧЙЧЫХАУС ПУФБОПЧЛХ. еЭЕ ТСДПН ЕУФШ ТЕЛБ, Й ЕУФШ НПУФ. йЪ ЛЧБТФЙТЩ ПОЧЙДЕО РПМОПУФША. рТБЧДБ, НПУФ УПЧУЕН ЪБВТПЫЕООЩК, ОП НОЕ ДБЦЕ ОТБЧЙФУС, ЮФП ПОФБЛПК. пООБРПНЙОБЕФ НОЕ УЛЕМЕФ ВПМШЫПЗП ЦЙЧПФОПЗП. лФП-ФП УЛБЦЕФ, ЮФП РПДПВОЩК ТБКПО ОЕ УБНПЕ МХЮЫЕЕ НЕУФП ДМС НБМШЮЙЫЛЙ-ЙОЧБМЙДБ, ОП ЪОБЕФ МЙ ЛФП-ОЙВХДШ, ЮФП НОЕ ОХЦОП ОБУБНПН ДЕМЕ.
        ъЧХЛПЧ Ч НПЕК ЦЙЪОЙ НБМП. уЕЗПДОС ЫХНОП, ЪБЧФТБ УРПЛПКОП ОЕФ, ФБЛПЗП ОЕ ВЩЧБЕФ. сНПМЮХ, Й ЧНЕУФЕ УП НОПК НПМЮЙФ НПС ОПЧПУФТПКЛБ. йЮЕТОБС ТПЭБ ОБВЕТЕЗХ ТЕЛЙ НПМЮЙФ Й НПУФ НПМЮЙФ. уЧЙУФ ЮБКОЙЛБ ДМС НЕОС ХЦЕ ЗТПНЛП. зПМПУБ СУМЩЫХ ТЕДЛП: МЙВП РП ФЕМЕЧЙЪПТХ, МЙВП ЛПЗДБ ЪЧПОЙФ ФЕМЕЖПО. лПЗДБ РП УХВВПФБН ОБДТХЗПН ВЕТЕЗХ РТПЕЪЦБЕФ РПЕЪД, СФПЦЕ ЕЗП УМЩЫХ. рПФПН ЕЭЕ ДПМЗПЕ ЧТЕНС, РПУМЕ ФПЗП, ЛБЛ РПЕЪД РТПРБДБЕФ ЪБ ЗПТЙЪПОФПН, ОБД ПЛТХЗПК ОПУЙФУС ФТЕЧПЦОПЕЬИП.
        йОПЗДБ, НОЕ ЛБЦЕФУС, ЮФП Ч НПЕН ДПНЕ ОЕФ МАДЕК,Б ПУФБМЙУШ МЙЫШ СЙ УПУЕДЛБ. уПУЕДЛХ СРПЮФЙ ОЕ ЧЙЦХ.б ЛПЗДБ ЬФП УМХЮБЕФУС, ПОБ ОБЮЙОБЕФ УРМЕФОЙЮБФШ ФП П ОПЧПК УЕНШЕ У3-ЕЗП ЬФБЦБ, ФП П ОПЧПК УЕНШЕ У5-ПЗП ЬФБЦБ. сЦЙЧХ ОБ8-ПН Й ЕЭЕ ОЙ ПДОПЗП ЮЕМПЧЕЛБ ЙЪ ФЕИ, П ЛПН ПОБ ЗПЧПТЙФ, ОЕ ЧЙДЕМ. нПЦЕФ ЙЪ-ЪБ ФПЗП, ЮФП УБН ТЕДЛП ЧЩИПЦХ,Б НПЦЕФ, РПФПНХ ЮФП МАВМА ПДЙОПЮЕУФЧП. йЧУЕ ЦЕ. мАДЕК СОЕ ОБВМАДБА ХЦЕ ДБЧОП, ВХДФП ПОЙ РПРТСФБМЙУШ.
        уНЕУСГ ОБЪБД НПК ЪЧХЛПЧПК НЙТ ЙЪНЕОЙМУС. иПТПЫП РПНОА, ЛБЛ ЬФП РТПЙЪПЫМП. сУЙДЕМ РЕТЕД ФЕМЕЧЙЪПТПН Й УНПФТЕМ ПЮЕТЕДОПК ЮЕТОП-ВЕМЩК ЖЙМШН, Ч ЛПФПТПН ВМЙЦЕ Л УЕТЕДЙОЕ БЛФЕТЩ РТЕЛТБФЙМЙ ТБЪЗПЧБТЙЧБФШ, УЕТШЕЪОП ХУФБЧЙМЙУШ ДТХЗ ОБДТХЗБ,Б РПФПН Й ЧПЧУЕ ЛХДБ-ФП РТПРБМЙ, ПУФБЧЙЧ НЕОС ЗМБЪЕФШ ОБРХУФПК ЬЛТБО. сИПТПЫП ЪБРПНОЙМ ФПФ ЧЕЮЕТ, ЕЭЕ Й РПФПНХ ЮФП УТБЪХ РПУМЕ ЖЙМШНБ ЪБЪЧПОЙМ ФЕМЕЖПО. ъЧПОЙМБ НБФШ. оЕ ЪОБА, ОБТПЮОП ФБЛ ЧЩЫМП ЙМЙ ОЕФ, ОП ОБЫЙ УОЕК ТБЪЗПЧПТЩ УМХЮБАФУС ТБЪ Ч ДЧЕ ОЕДЕМЙ ОЙ ДОЕН РПЪЦЕ, ОЙ ДОЕН ТБОШЫЕ. фПФ ДЕОШ ОЕ ПЛБЪБМУС ЙУЛМАЮЕОЙЕН. сЧПУУФБОБЧМЙЧБА ЕЗП Ч РПДТПВОПУФСИ.
        сРПДОЙНБА ФТХВЛХ:
        ъДТБЧУФЧХК, УЩОПЛ.
        ъДТБЧУФЧХК. лБЛ Х ФЕВС ДЕМБ?
        дБ, ФБЛ. уЕЗПДОС ДХНБМБ П ФПН, ЮФП ЙЪ НПЕК ФЩЛЧЩ ЧЩКДЕФ РТЕЛТБУОПЕ ИТБОЙМЙЭЕ ДМС ЪЧХЛПЧ РТПЫМПЗП.
        рПОСФОП.
        нБФШ ЗПЧПТЙФ Ч ОПУ Й ФП Й ДЕМП ЧЪДЩИБЕФ:
        х ФЕВС ХУФБЧЫЙК ЗПМПУ. фЩ ЪБВПМЕМБ?
        оЕФ. ьФП ЧЕФТЩ. пОЙ РПДОЙНБАФ РЩМШ, ЛПФПТБС ЪБУФБЧМСЕФ НЕОС ЛБЫМСФШ.
        уФПВПК ВЩ ФБЛПЗП ОЕ УМХЮЙМПУШ.
        оХ, ДБ МБДОП. юФП Х ФЕВС ОПЧПЗП, УЩОПЛ?
        фПЦЕ ОЙЮЕЗП ПУПВЕООПЗП, СРЕТЕЧПЦХ ЧЪЗМСД ОБХМЙГХ Й ЪБНЕЮБА, ЛБЛ РПТФЙФУС РПЗПДБ. рПУНПФТЙ Ч ПЛОП. чЙДЙЫШ? зТСЪОПЗП УЙОЕЗП ГЧЕФБ.
        дБ, ЧЙЦХ, НБФШ ЪБНПМЛБЕФ. фХЮЙ.
        сЛМБДХ ФТХВЛХ Й ФСОХУШ ЪБ ЛПУФЩМЕН. ъБДЕФЩК УФБЛБО УЮБЕН РБДБЕФ ОБРПМ. дПЛПЧЩМСЧ ДП ПЛОБ, СПФПДЧЙЗБА ЪБОБЧЕУЛХ, Й ПУФПТПЦОП ЧЗМСДЩЧБАУШ Ч ХОЩМЩК РЕКЪБЦ. вЩУФТП ФЕНОЕЕФ, Ч УХНЕТЛБИ ТПЭБ ЛБЦЕФУС ЧТБЦДЕВОПК. нПУФ РТПТЙУПЧЩЧБЕФУС ЧУЕ ИХЦЕ Й ИХЦЕ, УМПЧОП УФБТБСУШ УРТСФБФШУС Ч ЧЕЮЕТОЕК ДЩНЛЕ. чТПДЕ ВЩ ЧУЕ ЛБЛ ПВЩЮОП Й ЧТПДЕ ВЩ ЧУЕ ОБУЧПЙИ НЕУФБИ, ДБ ФПМШЛП ЛПЗДБ УНПФТЙЫШ ЙЪП ДОС Ч ДЕОШ ОБПДОХ Й ФХ ЦЕ ЛБТФЙОХ, ЪБРПНЙОБЕЫШ УБНЩЕ ВЕУРПМЕЪОЩЕ ДЕФБМЙ, Й ЕУМЙ Ч ОЕК ЮФП-ФП РПСЧЙМПУШ ЙМЙ ЮЕЗП-ФП ОЕ ИЧБФБЕФ ФП ЬФП УТБЪХ ЮХЧУФЧХЕФУС. йСЪБНЕЮБА МЙЫОАА ДЕФБМШ. рП ТЕЛЕ РМЩЧЕФ ЮФП-ФП, Й ЬФП ЮФП-ФП РПИПЦЕ ОБЮЕМПЧЕЛБ. чЙДОБ ЗПМПЧБ Й ЮБУФШ РМЕЮБ. тПФ ЫЙТПЛП ПФЛТЩФ, МЙГП ЧТПДЕ ВЩ НХЦУЛПЕ ЙЪДБМЕЛБ ТБУУНПФТЕФШ ФТХДОП. фЕМП ДПРМЩЧБЕФ ДП НПУФБ Й РТПРБДБЕФ РПД ОЙН. сЛТЕРЛП УЦЙНБА ЪБОБЧЕУЛХ, ОБДЕСУШ, ЮФП НОЕ РПЛБЪБМПУШ. оП, НЙОПЧБЧ НПУФ, ФЕМП РПСЧМСЕФУС ЧОПЧШ. пОП ВЕЪДЧЙЦОП Й РМЩЧЕФ ДБМШЫЕ. сЧУМХИ ТЕЫБА, ЮФП ЕУМЙ ЬФП НЕТФЧЕГ, Й НОЕ ЧУЕ-ФБЛЙ ОЕ РПНЕТЕЭЙМПУШ, ФП, ОХЦОП ИПФС ВЩ ЧЩМПЧЙФШ ЕЗП Й РПОСФШ, ЮФП УОЙН УМХЮЙМПУШ. оЕ ФТБФС ЧТЕНС ОБПДЕЧБОЙС, СНЙЗПН ЧЩИПЦХ ЙЪ ЛЧБТФЙТЩ Й ВТПУБАУШ Л МЙЖФХ. оПТНБМШОЩК ЮЕМПЧЕЛ, УОПТНБМШОЩНЙ
ОПЗБНЙ, РТЕПДПМЕМ ВЩ ТБУУФПСОЙЕ ДП ТЕЛЙ ЪБ РБТХ НЙОХФ. чНПЕН ЦЕ УМХЮБЕ ПУФБЕФУС МЙЫШ ТБУУЮЙФЩЧБФШ ОБФП, ЮФП ФТХР ОЕ РТПРБДЕФ ИПФС ВЩ ЕЭЕ РСФШ-УЕНШ НЙОХФ.
        сПЛБЪЩЧБАУШ ОБХМЙГЕ Й ЧЩТХМЙЧБА Ч ОБРТБЧМЕОЙЙ ТЕЛЙ ТЧХУШ, Й ЛБЦДЩК ТБЪ УФХРБС ОБВПМШОХА ОПЗХ, РТЙИТБНЩЧБА. чЗПМПЧЕ ЛТХФСФУС УАЦЕФЩ РТЕУФХРМЕОЙК: ПДЙО ХВЙМ ДТХЗПЗП Й УВТПУЙМ ФЕМП Ч ЧПДХ, УХЙГЙДОЙЛ, РБДБАЭЙК УРТЙУФБОЙ, ЛБЛ ОБДТХВМЕООПЕ ДЕТЕЧП.
        оБЛПОЕГ ДПВТБЧЫЙУШ ДП НПУФБ, СУМЕЗЛБ УРПФЩЛБАУШ. уТБЪХ УНПФТА Ч ФХ УФПТПОХ, Ч ЛПФПТХА РМЩМ ФТХР ЧЩФСЗЙЧБАУШ, ЛБЛ НЩЫШ Ч РПЙУЛЕ ЕДЩ. фТХРБОЕФ.
        пОЧРПМОЕ НПЗ ХРМЩФШ ЪБ ФП ЧТЕНС, РПЛБ СДПВЙТБМУС. оБДТХЗПН ВЕТЕЗХ ЗТПНЛП ТБУЛБЮЙЧБАФУС ДЕТЕЧШС. чФЕЮЕОЙЙ ТЕЛЙ ФПМШЛП УРПЛПКУФЧЙЕ.
        лБЛ ПЧПЭЙ.
        сПВПТБЮЙЧБАУШ. тСДПН УП НОПК Ч ФПК ЦЕ РПЪЕ, ЮФП Й СУФПЙФ УПУЕДЛБ. пОБ ЙДЙПФУЛЙ ХМЩВБЕФУС Й, ОЕ НПТЗБС, УНПФТЙФ ОБТЕЛХ:
        нЩ ЧУЕ ЛБЛ ПЧПЭЙ. оЕ РТБЧДБ МЙ? ВПТНПЮЕФ УПУЕДЛБ Й ХМЩВБЕФУС ЕЭЕТБЪ.
        чЪЗМСОХЧ ОБЕЕ ОЕМЕРП ОБЛТБЫЕООЩЕ ЗХВЩ, СРПДРЙТБА РМЕЮП ЛПУФЩМЕН Й, ОЙЮЕЗП ОЕ ПФЧЕФЙЧ, ОБРТБЧМСАУШ ДПНПК. чУЕ ЙЪ-ЪБ ОПЗЙ ЮЕТФ ВЩ ЕЕ РПВТБМ ОЙ ОБЮФП ОЕ ЗПДЙФУС. чЕДШ СНПЗ ХУРЕФШ. йЬФБ ЛХДТСЧБС ЛХЛМБ, ПФЛХДБ ПОБ ЧЪСМБУШ? оЕ УЙДЙФУС ЕК. юФП ПОБ ФБН ЧЩУНБФТЙЧБМБ?
        рПЛБ СЪМАУШ ОБУЕВС Й НЩУМЕООП ЧПТЮХ, РПДЯЕЪД ПЛБЪЩЧБЕФУС РЕТЕД ЗМБЪБНЙ. чФПФ НПНЕОФ, ЛПЗДБ СПФЛТЩЧБА ДЧЕТШ, НПК УМХИ ЧЩИЧБФЩЧБЕФ ЪЧХЛ, РПИПЦЙК ОБИТХУФ. сЪБНЙТБА. пРСФШ РТЙЮХДМЙЧЩЕ ЙЗТЩ ЖБОФБЪЙЙ? иТХУФ РПЧФПТСЕФУС, ПОЙДЕФ ЙЪ ПЛПЫЛБ РПДЧБМБ. уМЩЫБФУС ФПМЮЛЙ. юЕТЕЪ РБТХ УЕЛХОД ПРСФШ УМЩЫЙФУС ИТХУФ. рЕТЧБС НЩУМШ ЛФП-ФП ДЕТЦЙФ Ч РПДЧБМЕ ЦЙЧПФОЩИ. чФПТБС НЩУМШ
        ЪБЮЕН ЛПНХ-ФП ЙЪ ОБЫЕЗП ДПНБ ДЕТЦБФШ Ч РПДЧБМЕ ЦЙЧПФОЩИ? лБЛПЕ-ФП ЧТЕНС СРТПДПМЦБА ОБРТСЦЕООП ЧУМХЫЙЧБФШУС. ъЧХЛЙ ВПМШЫЕ ОЕ РПЧФПТСАФУС, Й СРПФЙИПОШЛХ ЧПЪЧТБЭБАУШ ДПНПК.
        чПКДС Ч ЛЧБТФЙТХ, СРЕТЧЩН ДЕМПН ЪБЛТЩЧБА ЕЕ ОБЪБНПЛ. уМЙЫЛПН НОПЗП ЧРЕЮБФМЕОЙК. уЕЧ ОБРПМ, СРТЙУМПОСАУШ УРЙОПК Л УФЕОЕ Й ЪБУЩРБА.

***
        йЗТБ Ч НПМЮБОЛХ ЧУЕЗДБ ЪБЧПДЙФ Ч ФХРЙЛ.
        лПЗДБ СРТПУОХМУС ОБУМЕДХАЭЙК ДЕОШ, ФП УТБЪХ ЧУФБЧБФШ ОЕ УФБМ. чП-РЕТЧЩИ, ЙЪ-ЪБ ОПЗЙ РПДОЙНБФШУС УРПУФЕМЙ ПЮЕОШ ФСЦЕМП.б ЧП-ЧФПТЩИ, СМАВМА РПДПМЗХ МЕЦБФШ. рТПУФП МЕЦБФШ, РСМЙФШУС Ч РПФПМПЛ Й П ЮЕН-ОЙВХДШ ДХНБФШ. сРМПФОП УЦЙНБМ ЗХВЩ, МЕЦБМ Й ДХНБМ. дХНБМ П ФПН, ЛЕН РТЙ ЦЙЪОЙ НПЗ ВЩФШ ФПФ НЕТФЧЕГ. оЕ РПЮХДЙМПУШ МЙ НОЕ ФП, ЮФП СЧЙДЕМ. чЛБЛПК-ФП НПНЕОФ Х НЕОС РПСЧЙМПУШ ПЭХЭЕОЙЕ, ЮФП НПЙ НЩУМЙ РП-ОБУФПСЭЕНХ ЪБЦХЦЦБМЙ Ч ЗПМПЧЕ. пЛБЪБМПУШ, ЮФП ЦХЦЦБОЙЕ ВЩМП ТЕБМШОЩН. оП ЦХЦЦБМБ НХИБ. чЙДЙНП, ПОБ ЪБМЕФЕМБ ЮЕТЕЪ ПЛОП. нХИБ РЕТЕМЕФБМБ УПДОПЗП НЕУФБ ОБДТХЗПЕ, Й, Ч ЛПОГЕ ЛПОГПЧ, УЕЧ ОБРПФПМПЛ, НЕДМЕООП РП ОЕНХ ЪБРПМЪБМБ. уФТБООП, Ч ДЕФУФЧЕ НОЕ ОЕ ОТБЧЙМЙУШ НХИЙ.б РПФПН СОБЫЕМ Ч ОЙИ НОПЗП ЙОФЕТЕУОПЗП. чПФ НХИБ ЛТХЦЙФУС ТСДПН УМАУФТПК Й ЧПФ НХИБ ОБРПФПМЛЕ, ФПМШЛП ЧЧЕТИ ФПТНБЫЛБНЙ. рПМПЧЙОХ ЦЙЪОЙ НХИБ ЧЙДЙФ НЙТ РЕТЕЧЕТОХФЩН. чДТХЗ, ЕК ЛБЦЕФУС, ЮФП ЬФП МАДЙ ИПДСФ ЧЧЕТИ ФПТНБЫЛБНЙ.
        сМЕЦБМ Й ДХНБМ РПД ЦХЦЦБОЙЕ НХИЙ.
        лЧБТФЙТБ НПС ПВУФБЧМЕОБ ВЕДОП, УФБТЩЕ ПВПЙ РПЦЕМФЕМЙ, Й ФП Й ДЕМП ПФУМБЙЧБАФУС. еДЙОУФЧЕООПЕ ПЛОП ЪБНЕОСЕФ ЛБТФЙОХ ОБУФЕОЕ. пЛОП РПНПЗБЕФ НОЕ ЧЙДЕФШ ПЛТХЗХ, ЮХЧУФЧПЧБФШ УЕВС РТЕДХРТЕЦДЕООЩН. дБЦЕ УЪБЛТЩФЩНЙ ЗМБЪБНЙ СНПЗХ ПРЙУБФШ ФП, ЮФП ЙЪ ОЕЗП ЧЙЦХ. уЕТПЕ ОЕВП ЪБОЙНБЕФ ЧЕТИОАА ЮБУФШ «ЛБТФЙОЩ». дТХЗБС РПМПЧЙОБ ЧЕТИХЫЛЙ ЮЕТОЩИ ДЕТЕЧШЕЧ. дПН УП ЧУЕИ УФПТПО ПЛТХЦБЕФ ЗХУФБС ТПЭБ.
        юЕН ДПМШЫЕ СМЕЦБМ, ФЕН ОБЧСЪЮЙЧЕЕ УФБОПЧЙМЙУШ НЩУМЙ П ФТХРЕ, НОЕ ОЕ ФЕТРЕМПУШ ПРСФШ ЧЕТОХФШУС Л ТЕЛЕ. чЩКДС ЙЪ ДПНБ, СЧОПЧШ ОЕ ПВОБТХЦЙМ ОБХМЙГЕ МАДЕК. ъБВЩФЩК ЛЕН-ФП ФТЕИЛПМЕУОЩК ЧЕМПУЙРЕД ВЩМ Ч ФПН ЦЕ РПМПЦЕОЙЙ, ЮФП Й ОЕДЕМА ОБЪБД. сДПЫЕМ ДП УЕТЕДЙОЩ НПУФБ Й УФБМ УНПФТЕФШ Ч ЧПДХ. чЧПДЕ ПФТБЦБМПУШ ФП ПДОП ПВМБЛП, ФП ДТХЗПЕ, Й НПС ЖБОФБЪЙС ОБЮБМБ ЙЗТБФШ УПВТБЪБНЙ. уОБЮБМБ УЛПРЙЧЫЙЕУС ПВМБЛБ НОЕ ОБРПНОЙМЙ УЛБМХ,Б РПФПН УЛБМБ ЙЪНЕОЙМБ ЖПТНХ Й РТЕЧТБФЙМБУШ Ч ПЗТПНОПЗП УМПОБ. уМПО ЪБДЧЙЗБМ ИПВПФПН Й ЕМЕ ЪБНЕФОП РПДНЙЗОХМ НОЕ ЕДЙОУФЧЕООЩН ЗМБЪПН.
        сОБЙЧОП ДХНБМ, ЮФП ЕУМЙ ДПМЗП ВХДХ УНПФТЕФШ ОБТЕЛХ, ЧУЕ РПЧФПТЙФУС, ЛБЛ РТПЫМЩН ЧЕЮЕТПН Й СУНПЗХ ТЕБВЙМЙФЙТПЧБФШУС. оЕ ЪОБА, УЛПМШЛП ЧТЕНЕОЙ НОЕ РТЙЫМПУШ ФПТЮБФШ ОБНПУФХ, ОП ОБЧЕТОП ПЮЕОШ ДПМЗП. оПЗБ УПЧУЕН ЪБОЕНЕМБ. сЕЭЕ ТБЪ РПУНПФТЕМ Ч ЧПДХ Й УФБМ ЧПЪЧТБЭБФШУС ДПНПК.
        чПЪМЕ РПДЯЕЪДБ СЙОФХЙФЙЧОП УДЕМБМ ПУФБОПЧЛХ. йОЕ ПЫЙВУС. рПОБЮБМХ ВЩМП ФЙИП, ОП РПФПН ЛБЛЙН-ФП ПВТБЪПН СРПЮХЧУФЧПЧБМ ЪЧХЛ ЕЭЕ ДП ФПЗП, ЛБЛ ЕЗП ХУМЩЫБМ. фПФ ЪЧХЛ. йПРСФШ ЙЪ РПДЧБМБ. рПИПЦЙК ОБЦЙЧПФОЩЕ НЕФБОЙС Й ФПМЮЛЙ. сОЙЛБЛ ОЕ НПЗ РПОСФШ, ЮФП ЦЕ ЧУЕ-ФБЛЙ УМЩЫХ. иХЦЕ ЧУЕЗП ЛПЗДБ ОЕ ЪОБЕЫШ ЙМЙ ОЕ ЧЙДЙЫШ ФПЗП, ЮФП ФЕВС РХЗБЕФ. пФ УФТБИБ СРПУРЕЫЙМ ДПНПК.
        оБУФПТПЦЕООП РПДОЙНБСУШ РП МЕУФОЙГЕ, СУЮЙФБМ УФХРЕОЙ Й ДХНБМ П НБФЕТЙ.
        пФЛТЩЧ ДЧЕТШ ЛЧБТФЙТЩ, СЪБНЕТ. нПК ЧЪЗМСД РТЙЛПЧБМП ПЛОП. лБТФЙОБ РЕКЪБЦБ ЪБНЕОЙМБУШ ЛБТФЙОПК «рПЦБТБ». пЗТПНОПЕ РМБНС РПМЩИБМП ЗДЕ-ФП Ч УЕТЕДЙОЕ ТПЭЙ. сОЕ УТБЪХ РПОСМ, ЮФП ПЗПОШ ОБУФПСЭЙК. зПТЕМП ЮФП-ФП ПЮЕОШ ВПМШЫПЕ. оП ЗПТЕМП ПЮЕОШ УФТБООП. оЕЕУФЕУФЧЕООП, «ЛБЛ ВЩ». чОХФТЙ ЛЧБТФЙТЩ ФПЦЕ ЧУЕ УФБМП «ЛБЛ ВЩ». чПЪДХИ РТЕЧТБФЙМУС Ч ЧБЛХХН, Х НЕОС РПСЧЙМПУШ ЮХЧУФЧП, ВХДФП СЙДХ РПД ЧПДПК ДЧЙЦЕОЙС ТХЛ ЪБНЕДМЙМЙУШ, ЛЧБТФЙТБ РПРМЩМБ РЕТЕД ЗМБЪБНЙ. рМБНС ФПЦЕ РПРМЩМП, НЕДМЕООП ТБЪНБЪЩЧБСУШ РП ОЕВХ.
        сЧЩУХОХМУС ЙЪ ПЛОБ Й ЪБНЕФЙМ ОБДТХЗПН ВЕТЕЗХ ЛТПИПФОПЕ ЛТБУОПЕ РСФОП, ЖЙЗХТХ ЮЕМПЧЕЛБ. рПУФЕРЕООП ЖЙЗХТБ РТЙВМЙЦБМБУШ Л ОБЫЕНХ ДПНХ, Й НОЕ ХДБМПУШ ЕЕ МХЮЫЕ ТБУУНПФТЕФШ. ьФП ВЩМ РПЦБТОЙЛ. чЛПНВЙОЕЪПОЕ, Ч ЫМЕНЕ ЧУЕ ЛБЛ РПМБЗБЕФУС. рПЮЕНХ-ФП СУТБЪХ ЪБРПДПЪТЙМ, ЮФП РПЦБТОЙЛ РПВЕЦЙФ ЙНЕООП ОБОБЫ ЬФБЦ. оБЧЕТОП, РПЬФПНХ СОЕ ХДЙЧЙМУС, ХУМЩЫБЧ ЮЕТЕЪ ЧТЕНС ЗТПНЛЙК ФПРПФ ОБМЕУФОЙЮОПК РМПЭБДЛЕ.
        рПЦБТОЙЛ ЧЩЗМСДЕМ ЙНЕООП ФБЛ, ЛБЛ СУЕВЕ ЕЗП Й РТЕДУФБЧМСМ. зПМХВПЗМБЪЩК, УЪБЗПТЕМЩН МЙГПН Й, РТЙЮЕН БВУПМАФОП УРПЛПКОЩК. оЕ ВЩМП РПИПЦЕ, ЮФПВЩ ПОЪБРЩИБМУС ЙМЙ ЧУРПФЕМ. лПЗДБ ПОНЕОС ХЧЙДЕМ, ФП РЕТЧЩН ДЕМПН УЛТЙЧЙМ ЗХВЩ Й, ОЕДПЧЕТЮЙЧП РПУНПФТЕЧ ОБНПК ЛПУФЩМШ, УЛБЪБМ.
        сРПЦБТОЙЛ. нПК ПФЕГ ВЩМ РПЦБТОЙЛПН. йВТБФШС ФПЦЕ. хОБУ Ч УЕНШЕ ЧУЕ РПЦБТОЙЛЙ. оБЫБ РПЦБТОБС ЮБУФШ ОБИПДЙФУС ЪДЕУШ, ОЕРПДБМЕЛХ. уЕЗПДОС ПОБ ЪБЗПТЕМБУШ, Й НЩ ОЙЛБЛ ОЕ НПЦЕН ЕЕ УРБУФЙ. сЙЭХ ЧПДХ, ЮФПВЩ РПФХЫЙФШ ПЗПОШ.
        нОЕ УФБМП ОЕМПЧЛП ПФ ЕЗП РТПУШВЩ, Й СУЙМШОП ЪБОЕТЧОЙЮБМ. цЙЪОШ Ч ЗМХЫЙ УДЕМБМБ НЕОС ОЕМАДЙНЩН. сПФЧЕФЙМ ЕНХ, ЮФП Х НЕОС ОЕФ ЧПДЩ, Й ФПРФБМУС ОБНЕУФЕ, ОЕ ЪОБС ЮЕН РПНПЮШ,Б РПЦБТОЙЛ РТПДПМЦБМ УЕТШЕЪОП УНПФТЕФШ ФП НОЕ Ч ЗМБЪБ, ФП ОБЛПУФЩМШ.
        ч ЛПОГЕ ЛПОГПЧ, ОБЫ ТБЪЗПЧПТ ОЙ Л ЮЕНХ ОЕ РТЙЧЕМ. рПУМЕ ФПЗП ЛБЛ НЩ РПРТПЭБМЙУШ, СРТЙМШОХМ Л ДЧЕТЙ Й УФБМ УМХЫБФШ.
        ъБ ДЧЕТША ТБЪДБМПУШ ОЕУЛПМШЛП ОЕХЧЕТЕООЩИ ЫБЗПЧ. лБЛ СЙ ДХНБМ, РПЦБТОЙЛ РПУФХЮБМУС Л УПУЕДЛЕ. пФПН, ЮФП РТПЙУИПДЙМП ЪБ ДЧЕТША, СДПЗБДЩЧБМУС РП ЪЧХЛХ. ъБНПЛ РТПЧЕТОХМУС ДЧБ ТБЪБ Й РПУМЩЫБМУС ЦЕОУЛЙК ЗПМПУ. рПЦБТОЙЛ ОБЮБМ ЪБДБЧБФШ ЧПРТПУЩ, ОП ЛБЛЙЕ ЙНЕООП СОЕ ТБЪПВТБМ. фПЮОП ФБЛ ЦЕ СОЕ ТБЪПВТБМ Й УМПЧ УПУЕДЛЙ. оЕ ВЩМП ОЙ ЙУФЕТЙЛЙ, ОЙЮЕЗП ФБЛПЗП. пОЙ ВЕУЕДПЧБМЙ УРПЛПКОП Й ФЙИП. сДБЦЕ УМЩЫБМ, ЛБЛ РБТХ ТБЪ УПУЕДЛБ УНЕСМБУШ.
        б РПФПН ЗПМПУБ РТПРБМЙ. рПДПЦДБЧ ОЕНОПЗП, СЧОПЧШ РПДПЫЕМ Л ПЛОХ Й РТПДПМЦЙМ ОБВМАДБФШ ЪБ РПЦБТПН.
        рМБНС ЧДБМЙ ОЕ ХНЕОШЫЙМПУШ,Б ПУФБМПУШ ФБЛЙН ЦЕ. пОП ЛБЛ ВХДФП ВЩМП ОБТЙУПЧБОП. рПЦБТОЙЛ УРЕЫЙМ ПВТБФОП Ч ЮБУФШ ЛТБУОПЕ РСФОЩЫЛП УФТЕНЙФЕМШОП РЕТЕНЕЭБМПУШ РП НПУФХ. нОЕ ПУФБЧБМПУШ ФПМШЛП ДПЗБДЩЧБФШУС, ОБЫЕМ ПОЧПДХ ЙМЙ ОЕФ? лПЗДБ РПЦБТОЙЛ ВЩМ ОБДТХЗПК УФПТПОЕ ТЕЛЙ, СЧЪСМ ФЕМЕЖПО Й ОБВТБМ ОПНЕТ УПУЕДЛЙ. рТПЫМП ЗХДЛПЧ ДЕУСФШ, ОП ПФЧЕФБ ОЕ РПУМЕДПЧБМП. сОБВТБМ ОПНЕТ ЕЭЕ ТБЪ Й Ч ФТХВЛЕ, ОБЛПОЕГ, РПУМЩЫБМУС ЗПМПУ.
        дБ. юЕЗП ФЩ ИПФЕМ?
        рПЦБТОЙЛ, ЮФП РТЙИПДЙМ. еНХ ЧЕДШ ОЕ ЧПДБ ОХЦОБ ВЩМБ?
        рПЮЕНХ ФЩ ХЧЕТЕО, ЮФП ЬФП ВЩМ РПЦБТОЙЛ?
        сЕЭЕ ТБЪ РПУНПФТЕМ Ч ПЛОП. рП ФХ УФПТПОХ ТЕЛЙ ОЙЛПЗП ОЕ ВЩМП. мАДЙ РПСЧМСАФУС Й ФХФ ЦЕ ЙУЮЕЪБАФ. нПК УМЕДХАЭЙК ЧПРТПУ ВЩМ МПЗЙЮЕО:
        сОЕ ЪОБА, ЛФП ЮЙФБЕФ ОБЫЙ ЗБЪЕФЩ. рПЮФБМШПО ОЕ РТЙИПДЙМ ХЦЕ ДБЧОП,Б СЭЙЛЙ ЧУЕ ТБЧОП ОЕ РХУФХАФ. зДЕ ПО? нЕОС ЬФП ВЕУРПЛПЙФ. зБЪЕФЩ РПУФПСООП ЪБВЙТБАФ.
        лФП ЪОБЕФ П РПЮФБМШПОЕ? пОИПДЙФ ФХДБ-УАДБ. оЙЮЕЗП УФТБООПЗП СОЕ ЪБНЕЮБМБ, ЛТПНЕ ФПЗП, ЮФП ПОПЮЕОШ МАВПРЩФЕО Й РТЙУМХЫЙЧБЕФУС Л ДЧЕТСН.
        уОЙН ОХЦОП ВХДЕФ ЮФП-ФП ТЕЫЙФШ. оП СОЕ ПВ ЬФПН.
        б ПЮЕН?
        х ОБУ Ч РПДЧБМЕ НПЗХФ ВЩФШ ЦЙЧПФОЩЕ? сУМЩЫБМ Ч ОЕН ФПРПФ. йОЕРТЙСФОЩК ЪЧХЛ. лБЛ ВХДФП ЧПМЛЙ, ФПМШЛП РП-ДТХЗПНХ. уПВБЛЙ ЙМЙ ЛБЛЙЕ-ОЙВХДШ ВПМШЫЙЕ ЪЧЕТЙ.
        ьФП ОЕЧПЪНПЦОП. оБЫЙ ЦЙМШГЩ. йЦЙЧПФОЩЕ.
        б Х ЛПЗП ЛМАЮЙ ПФ РПДЧБМБ?
        оЕ ЪОБА. дЧЕТШ ЛТБУЙМЙ ЧНЕУФЕ УЪБНЛПН. дБЦЕ ЕУМЙ ВЩ РПДЧБМ ПФЛТЩЧБМЙ, ЬФП УТБЪХ ВЩ УФБМП ЪБНЕФОП.
        нОЕ УФБМП РМПИП ПФ ОЕУПУФЩЛПЧПЛ. нЕТФЧЕГ, ЛПФПТЩК ЛХДБ-ФП РМЩМ. рПЦБТОЙЛ, ЛПФПТЩК ЙУЮЕЪ ВЩУФТЕЕ, ЮЕН РПСЧЙМУС. рТПРБЧЫЙК РПЮФБМШПО, ЦЙМШГЩ, ЛПФПТЩИ СОЕ ЧЙЦХ. цЙЧПФОЩЕ, ЛПФПТЩЕ ОЙЛБЛ ОЕ НПЗХФ ВЩФШ Ч РПДЧБМЕ. еУМЙ УПУЕДЛБ РТБЧБ, ФП СОБЧЕТОСЛБ ВПМЕО.б ЕУМЙ ОЕФ, ПОБ НПЦЕФ РТПРБУФШ УМЕДХАЭЕК. сЧЪЗМСОХМ Ч ПЛОП ПЗОС ВПМШЫЕ ОЕ ВЩМП.
        сРПМПЦЙМ ФТХВЛХ.

***
        рТПИПДЙМЙ ДОЙ. уМПЧОП ЫЧЩ МПРБМЙУШ, НЕДМЕООП ПВОБЦБС ТБОХ УПНОЕОЙК.
        ъБ ДПМЗЙЕ ЗПДЩ СРТЙЧЩЛ Л ФЙИПК ЦЙЪОЙ. сЧЕТЙМ, ЮФП ПУФБМШОЩЕ МАДЙ ЦЙЧХФ ФПЮОП ФБЛ ЦЕ. тЕДЛП ЗПЧПТСФ Й НОПЗП ТБЪНЩЫМСАФ. сВПСМУС, ЮФП ПУФБОХУШ БВУПМАФОП ПДЙО, ОП РЕТЕЕЪЦБФШ НОЕ ОЕ ИПФЕМПУШ. нОЕ РТПУФП ОХЦОБ ВЩМБ ФЙЫЙОБ.
        чУЕ ВПМШЫЕ Й ВПМШЫЕ СХВЕЦДБМУС, ЮФП НПК ДПН РЕТЕУФБМ ВЩФШ «НПЙН. чОЕН ЛБЛ ВХДФП ВЩ ПВТБЪПЧБМБУШ ПРХИПМШ. оЕЙЪЧЕУФОБС УХВУФБОГЙС, ЛПФПТБС ХЧЕМЙЮЙЧБМБУШ Ч ТБЪНЕТБИ, РПОЕНОПЗХ ЪБТБЦБС ЧЕУШ ПТЗБОЙЪН ЪДБОЙС.
        еДЙОУФЧЕООЩК ЮЕМПЧЕЛ, ЦЙЧЫЙК УП НОПК ТСДПН, ЛПФПТПЗП СНПЗ ЧЙДЕФШ Й УЛПФПТЩН НПЗ ТБЪЗПЧБТЙЧБФШ, РТПРБМ. уПУЕДЛБ. пОБ ВЩМБ, ЛБЛ РТЕДПИТБОЙФЕМШ ПФ ПЛПОЮБФЕМШОПЗП РПНЕЫБФЕМШУФЧБ. оП Й ПОБ ЧУЕ-ФБЛЙ ЙУЮЕЪМБ. еЕ ФЕМЕЖПО ОЕ ПФЧЕЮБМ,Б ПФЧЕФПН ОБУФХЛ Ч ДЧЕТШ ВЩМП НПМЮБОЙЕ.
        ъЧХЛ ЙЪ РПДЧБМБ УФБМ ДПОПУЙФШУС ЧУЕ ЮБЭЕ Й ПФЮЕФМЙЧЕЕ. нЕТЪЛПЕ ЮБЧЛБОШЕ СУМЩЫБМ ДБЦЕ РП ОПЮБН. пОП ЧПМОПЧБМП НЕОС. пОП РХЗБМП НЕОС. пОП УФБМП РПУФПСООЩН.
        сЦДБМ, ЛПЗДБ ОБУФХРЙФ УХВВПФБ Й РТЙДЕФ РПЕЪД. еЭЕ РПЮФБМШПО, ЗМСДС ОБНПК ЙЪНХЮЕООЩК ЧЙД, УПЧЕФПЧБМ ПФДПИОХФШ ЗДЕ-ОЙВХДШ, ИПФС ВЩ Ч ЧЩИПДОЩЕ. зДЕ-ОЙВХДШ Ч ДТХЗПН НЕУФЕ. оП ОЕ ТСДПН УТПЭЕК.
        тБОП ХФТПН Ч УХВВПФХ СХЦЕ УЙДЕМ ОБПУФБОПЧЛЕ Й ЗТЩЪ ОПЗФЙ, ОЕТЧОЙЮБС РП РПЧПДХ РТЕДУФПСЭЕЗП РХФЕЫЕУФЧЙС. рПЕЪД ДМС НЕОС Ч РЕТЧХА ПЮЕТЕДШ ВЩМ МБЧЙОПК ЪЧХЛБ,Б ЪОБЮЙФ, ЧУФТЕЮБ УОЙН ЗБТБОФЙТПЧБМБ РПТГЙА БДТЕОБМЙОБ. уПВУФЧЕООП, ФБЛ Й РПМХЮЙМПУШ. иБТБЛФЕТОЩК ЗХДПЛ ЪБУФБЧЙМ НЕОС ТЕЪЛП ЧУЛПЮЙФШ УНЕУФБ. сЮХФШ ОЕ РПФЕТСМ УПЪОБОЙЕ, ЛПЗДБ РПЕЪД РПДЯЕЪЦБМ Л ПУФБОПЧЛЕ.б ПУПВЕООП, ЛПЗДБ Ч ОЕЗП РТЙЫМПУШ УБДЙФШУС.
        пЛБЪБЧЫЙУШ ЧОХФТЙ, СОЕНОПЗП ХУРПЛПЙМУС. рПРХФЮЙЛПЧ ОЕ ОБНЕЮБМПУШ, Й НПЦОП ВЩМП ОЕ ЧПМОПЧБФШУС, ЮФП ЛФП-ФП ВХДЕФ УНПФТЕФШ ОБОПЗХ.
        рЫЕОЙЮОЩЕ РПМС РТПОПУЙМЙУШ ЪБ ПЛОПН, ПДОЙ РЫЕОЙЮОЩЕ РПМС. фБЛ РТПДПМЦБМПУШ ПЮЕОШ ДПМЗП. рПЛБ ОЕ РПЛБЪБМЙУШ МЩУЩЕ ЗПТЩ.б РПФПН НЩ РТПЕИБМЙ РПТФ.
        оЕВП РПЛТБУОЕМП, Й УПМОГЕ УМПЧОП ЪБХМЩВБМПУШ МХЮБНЙ. чДБМЙ СЪБНЕФЙМ ЛХЮХ РЕУФТЩИ ДПНЙЫЕЛ. сЧ ЫХФЛХ ОБЪЧБМ ЬФЙ ТБКПОЩ иТАЛМСОДЙЕК ЙМЙ лБТБНЕМШОПК уФТБОПК. сВЩМ Ч ОЙИ РБТХ ТБЪ, РТБЧДБ, НОПЗП МЕФ ОБЪБД. й, ЧЙДЙНП, ОЙЮЕЗП УФЕИ РПТ ОЕ ЙЪНЕОЙМПУШ. оБТЕЛМБНОЩИ ЭЙФБИ УЮБУФМЙЧЩЕ УЕНШЙ ЧУЕ ФБЛ ЦЕ СТПУФОП ПВМЙЪЩЧБМЙ ЗЙЗБОФУЛЙЕ ЛПОЖЕФЩ,Б УОЙЪХ ЛТБУПЧБМБУШ ОБДРЙУШ «нЕОФБМШОЩК УПО ЦЙЪОШ РП ТБУЮЕФХ».
        фПЮОП ФБЛЙЕ ЦЕ УЕНШЙ СХЧЙДЕМ Й ОБЧПЛЪБМЕ. йЧУЕ ПОЙ ЙНЕМЙ ПДЙО Й ФПФ ЦЕ УПУФБЧ. нБНБ РХРУ, РБРБ РХРУ, Й УОЙНЙ ЙИ ДЕФЙ НБМЕОШЛЙЕ УЧЙОЛЙ-ЛПРЙМЛЙ. оХ, РТСНП ЛПОЖЕФОЩЕ ЮЕМПЧЕЮЛЙ ЗТХЫЕЧЙДОПК ЖПТНЩ. эЕЛЙ ТПЪПЧЩЕ, ЛПЦБ, ЛБЛ ЛПТЛБ СВМПЮОПЗП РЙТПЗБ ЛТБУЙЧБС. тБУГЕМПЧБФШ? оБЧЛХУ РПРТПВПЧБФШ? бО ОЕФ, РБМШГЕН ОЕ ФТПОШ. зМБЪХТШ Й ЗБТНПОЙС. рПИПДЛБ ВПКГБ УХНП РМАУ МЕЗЛПУФШ НЩУМЕК-УМПЧ.
        чУЕ ЛБЪБМПУШ ЙЗТХЫЕЮОЩН Й ОЕУЕТШЕЪОЩН. цЕМФЩЕ УФЕОЩ, ЛТБУОЩЕ ЛТЩЫЙ, ЪЕМЕОЩЕ ДЧЕТЙ. рПЛБ СУФПСМ УПФЛТЩФЩН ТФПН Й УЪБЧЙУФША ТБУУНБФТЙЧБМ ДПНБ, НЕОС УВЙМЙ УОПЗ. чУЕ РТПЙЪПЫМП ФБЛ ВЩУФТП УЕЛХОДБ Й СМПЛФСНЙ ХДБТСАУШ ПВ БУЖБМШФ. пЛБЪБМПУШ, НЕОС УВЙМ РХИМЩК ИХМЙЗБО ОБНЙОЙБФАТОПК НБЫЙОЕ. йЪ НБЫЙОЩ НОЕ Ч ТХЛЙ РПУЩРБМЙУШ ЛБЛЙЕ-ФП ТБЪОПГЧЕФОЩЕ ЫБТЙЛЙ. сОБВТБМ ЙИ ГЕМХА ЗПТУФШ, Й, РПРТПВПЧБЧ ПДЙО ОБЧЛХУ, РПОСМ, ЮФП ЬФП ЛПОЖЕФЩ. нБМШЮЙЫЛБ ЪБРМБЛБМ, УФБЧ ЪЧБФШ ЧЪТПУМЩИ ОБРПНПЭШ.
        йЪ ДПНБ ОБРТПФЙЧ РПУМЩЫБМПУШ ЧПТЮБОЙЕ. дЧЕТШ ПФЛТЩМ ЮЕМПЧЕЛ УВПМШЫЙН РХЪПН. пОРПРТБЧЙМ РПДФСЦЛЙ Й РТЙЗТПЪЙМ НОЕ РБМШГЕН.
        пРСФШ ЛТЩУЕОЩЫ ФЩ ЗТЩЪЕЫШ НПЕ УРПЛПКУФЧЙЕ. фЕВЕ ЙЪЗПОСФШ, РБДМБ, ЛФП ТБЪТЕЫБМ?
        рПУМЕ ЬФПЗП ПОРПЧЕТОХМ ЗПМПЧХ Ч УФПТПОХ Й ЛПНХ-ФП ЛТЙЛОХМ:
        нБТЩУС!
        йЪ-ЪБ ХЗМБ ЧЩЫМБ ФПМУФБС ДЕЧПЮЛБ УРТЙЮЕУЛПК «РПД ЗПТЫПЛ». пОБ ДЕВЙМШОП ХМЩВБМБУШ Й ЛПЧЩТСМБ Ч ОПУХ. юЕМПЧЕЛ УВПМШЫЙН РХЪПН ЮФП-ФП ДПУФБМ ЙЪ ЛБТНБОБ Й ДБМ УЯЕУФШ ДЕЧПЮЛЕ.
        фЩ Ц НПС УБИБТОБС. оБ, ЧПФ. рПЗТЩЪЙ.
        нБТЩУС ЗТПНЛП РХУФЙМБ ЗБЪЩ, УНЕСУШ Й ИТАЛБС ПФ ХДПЧПМШУФЧЙС. ъБРБИ РПЫЕМ ФХФ ЦЕ. уФТБООП, ОП ЗБЪЩ ДЕЧПЮЛЙ РПЛБЪБМЙУШ НОЕ ДБЦЕ БТПНБФОЩНЙ, УМПЧОП ЧНЕУФП ЛБМБ Ч ЕЕ ЛЙЫЕЮОЙЛЕ ВЩМЙ ТПЦДЕУФЧЕОУЛЙЕ УМБДПУФЙ.
        хМЙГБ ЪБЫЕЧЕМЙМБУШ. нЕУФОЩЕ РППЮЕТЕДОП ЧЩИПДЙМЙ ЙЪ УЧПЙИ ДПНПЧ Й УПВЙТБМЙУШ ЧПЛТХЗ НЕОС. пОЙ УМЕДЙМЙ ЪБ НПЕК ТЕБЛГЙЕК Й, УЛПТЕЕ ЧУЕЗП, ЪОБМЙ, ЮФП НОЕ УФТБЫОП. сЮХЧУФЧПЧБМ УЕВС ПВЕЪШСОЛПК Ч ЪППРБТЛЕ, ЛПФПТХА ЛБЦДЩК ИПФЕМ РЕТЕДТБЪОЙФШ Й ОБРХЗБФШ. лФП-ФП ЙЪ ФПМРЩ РПДВЕЦБМ РПВМЙЦЕ Й ОБУЙМШОП ЪБРЙИОХМ НОЕ Ч ТПФ ЛПОЖЕФЩ.
        рПУМЩЫБМУС УНЕИ:
        зМС, ЛБЛ РМСЫЕФ? вТПДСЦЛБ ЪБУУБОБС. хОЕЕ ЧПО РЕОБ ЙЪПТФБ!
        нЕОС ЧДТХЗ ОБЮБМП ТЧБФШ. нПЕ ФЕМП, ЛБЛ РПЦБТОЩК ЫМБОЗ, УФБМП ЧЩВМЕЧЩЧБФШ РЕОХ. уЧЙОХУЩ РПРСФЙМЙУШ ОБЪБД, Й СЧ НПНЕОФ ПВТЩЗБМ РЕОПК БЧФПНПВЙМШ НБМШЮЙЫЛЙ. нЕОС ОЕ РЕТЕУФБЧБМП ФТСУФЙ. оЕФ. оЕ РТПУФП ФТСУФЙ. сВЙМУС Ч ЛПОЧХМШУЙСИ, ОЕ РПОЙНБС, ЮФП УП НОПК РТПЙУИПДЙФ, Й РПЮЕНХ НЕОС ФБЛ ОЕОБЧЙДСФ. фПМУФЩЕ ЭЕЛЙ УЧЙОХУПЧ РТПДПМЦБМЙ ХЗТПЦБАЭЕ ОБДЧЙЗБФШУС ОБНЕОС:
        иПЮЕЫШ ЛПОЖЕФЛХ УМБДЛХА? лБЛ РПРЛХ ВПЗБ УМБДЛХА?
        уМПЧБ ВПМШЫЕ ОЕ ЪЧХЮБМЙ ДМС НЕОС. сРЕТЕУФБМ ЙИ УМЩЫБФШ. лБЦДПЕ УМЕДХАЭЕЕ ПУЛПТВМЕОЙЕ ЧУРМЩЧБМП РЕТЕД ЗМБЪБНЙ Ч ЧЙДЕ УХВФЙФТПЧ, ФПЮОП СРПРБМ Ч УФБТЩК ЮЕТОП-ВЕМЩК ЖЙМШН. оП УЧЙОХУЩ ОЕ ХОЙНБМЙУШ:
        рПЛБ ДЕФЙ УРСФ ЛТЕРЛЙН УОПН, ЙИ ТПДЙФЕМЙ УПЧЕТЫБАФ РТЕУФХРМЕОЙС, Й Ч ЬФЙИ РТЕУФХРМЕОЙСИ ЛТПЕФУС УЕЛТЕФ ОЕЧЙООПУФЙ ЛБЦДПЗП ЧЙОПЧОПЗП ОБЪЕНМЕ, ОП ФЩ, ЧЙДЙНП, БВПТФЩЫ, УПЧУЕН ПВОБЗМЕМ. ъБЗБДЙМ ОБЫХ ХМЙГХ, ОБЫЙ ЛПОЖЕФЩ Й ОБЫЙИ ДЕФЕК.
        чНЕУФП ПФЧЕФБ ЙЪ НПЕЗП ТФБ ЧЩТЧБМУС НПЭОЩК ЖПОФБО РЕОЩ, Й НЕОС ПФВТПУЙМП ОБЪБД. нОЕ ПЮЕОШ РПЧЕЪМП. пЮХФЙЧЫЙУШ ОБРТЙМЙЮОПН ТБУУФПСОЙЙ ПФ УЧЙОХУПЧ, СУНПЗ РПДОСФШУС Й ЛПЕ-ЛБЛ ДПВЕЦБФШ ДП ЧПЛЪБМБ.
        оЕ РПОЙНБА, ЛБЛ НОЕ ЬФП ХДБМПУШ. рПНОА, ЛБЛ ЛТЙЮБМЙ Ч УРЙОХ. лБЛ ХЗТПЦБМЙ, РПНОА. дЧЕТШ ЛХРЕ ДП УЙИ РПТ УФПЙФ РЕТЕД ЗМБЪБНЙ. оБЧЕТОП, ЧУЕ-ФБЛЙ УМХЮЙМПУШ ЮХДП.
        сЪБЛТЩМ ХЫЙ ТХЛБНЙ, ЪБУЩРБС РПД ТБЪЯСТЕООЩЕ ХДБТЩ РП ЧБЗПОХ, Й ВПМШЫЕ ОЕ ВПСМУС. нПЦЕФ ВЩФШ, ФБЛ УТБВПФБМ НПК ПТЗБОЙЪН. оЕ ЪОБА. оП СВПМШЫЕ ОЕ ВПСМУС. сРЕТЕУФБМ ДЕТЗБФШУС, УЕМ ТПЧОП Й ХУРПЛПЙМУС. рПУМЕДОЕЕ, ЮФП СЪБРПНОЙМ, ЛБЛ ФТПОХМУС РПЕЪД.

***
        нПОУФТ ЦЙЧЕФ Ч РПДЧБМЕ НПЕЗП ДПНБ Ч ПВМЙЮЙЙ УМПОПРПДПВОЩИ ФЧБТЕК. хНЕОС ОЕФ НБФЕТЙ ПОБ ХНЕТМБ РТЙ ТПДБИ. хНЕОС ОЕФ ДБЦЕ ЕЕ УОЙНЛБ. оП НПОУФТ ЪЧПОЙФ РП ФЕМЕЖПОХ Й ЗПЧПТЙФ УП НОПК РПД ЧЙДПН НБФЕТЙ. уОБЮБМБ ПОУЯЕМ ЧУЕИ МАДЕК ОБРЕТЧПН ЬФБЦЕ. рПФПН ДПВТБМУС Й ДП РПУМЕДОЙИ. сУЛБТНМЙЧБМ ЕНХ ЦЙМШГПЧ ДПМЗП Й НЕФПДЙЮОП, УЕНШС ЪБ УЕНШЕА. чЩНБОЙЧБМ ПДОПЗП ЪБ ДТХЗЙН. уЧПА УПУЕДЛХ СЕНХ ФПЦЕ УЛПТНЙМ, РПЬФПНХ НПОУФТХ РТЙИПДЙФУС РТЙФЧПТСФШУС Й ЕК. оБЧУА ПЛТХЗХ ПУФБМЙУШ ФПМШЛП СЙ ПО. пОЧУЕ НОЕ ЪБНЕОСЕФ. фЕМЕЧЙЪПТ Х НЕОС ОЕ ТБВПФБМ, ОП НПОУФТ Й ПВ ЬФПН РПЪБВПФЙМУС. пООБЮБМ УЙНХМЙТПЧБФШ ЛБОБМЩ, РТПЗТБННЩ Й ЗПМПУБ. пОПЮЕОШ ХНОЩК. ъОБЕФ ЗДЕ С, УЛЕН СЙ ПВЙЦБЕФ МЙ ЛФП. нПС ЪМПУФШ ЕНХ ЛБЛ ФПРМЙЧП. уЕКЮБУ УФЕОЩ ЛЧБТФЙТЩ УМЕЗЛБ РПДТБЗЙЧБАФ, ЧОЙЪХ УМЩЫБФУС ФПМЮЛЙ. юФП Ц, РПТБ ЕЗП ЛПТНЙФШ.
        сУРХУЛБАУШ РП УФХРЕОШЛБН, УЦЙНБС Ч ЛБТНБОЕ ЛМАЮ ПФ РПДЧБМБ. лБЛ ИПТПЫП, ЮФП ОЙЛПЗП ОЕ ПУФБМПУШ. жБОФПНОЩЕ ВПМЙ Ч ОПЗЕ ЕДЙОУФЧЕООПЕ, ЮФП ЧТЕНЕОБНЙ УЙМШОП ТБЪДТБЦБЕФ. уОПЗБНЙ ЧУЕ ОПТНБМШОП,Б ЛПЧЩМСА, ЛБЛ ЙДЙПФ. дБ Й ЛБЛ ВЩ ИЙМБС ИТПНПОПЦЛБ ДПФБЭЙМБ ФБЛПЗП ДЕФЙОХ ДП ТЕЛЙ. юЕТФПЧ РПЮФБМШПО УП УЧПЙНЙ ЗБЪЕФБНЙ.
        дПКДС ДП ФТЕФШЕЗП ЬФБЦБ, СРТПЧЕТСА ОБНЕУФЕ МЙ МЕДЕОГЩ. дБ, ОБНЕУФЕ. уРХУЛБАУШ ДБМШЫЕ.
        фПФ УМХЮБК УРПЦБТОЙЛБНЙ РТПЙЪПЫЕМ, ЛПЗДБ СВЩМ УПЧУЕН ТЕВЕОЛПН. оБНЕОС, ЛПОЕЮОП, ОЙЛФП ОЕ РПДХНБМ. нБМЕОШЛЙК, ОЕУНЩЫМЕОЩК. йНЕООП ФПЗДБ, РПУМЕ ФТБЗЕДЙЙ, НПОУФТ Й ОБЮБМ ЦЙФШ ЧНЕУФЕ УП НОПК. рП ОПЮБН СЪБНЕЮБМ, ЛБЛ ТСДПН УЛТПЧБФША УФПЙФ ЕЗП ФЕНОЩК УЙМХЬФ. уФТБЫОП ОЕ ВЩМП. уЛПТЕЕ ОБПВПТПФ.
        тПЪПЧПЭЕЛБС иТАЛМСОДЙС. еЕ ЪБРБИ ЪБРБИ ЛПОЖЕФ СРПЮХЧУФЧПЧБМ ЕЭЕ Ч РПЕЪДЕ, ЛПЗДБ ФПМШЛП РТЙВМЙЦБМУС Л ОЕК.б ФБН, УТЕДЙ УЛБЪПЮОЩИ ДПНЙЫЕЛ, НПЦОП ТБЪЗХМСФШУС. лБЛЙЕ ЧТЕДОЩЕ ИТАЫЛЙ ФБН ПВЙФБАФ. оЕМЕРЩЕ ДП ХЦБУБ. чУЕ-ФБЛЙ ПОЙ УНЕЫОЩЕ. мПРБАФ УМБДЛПЕ ЪБ ПВЕ ЭЕЛЙ, ЦЙТЕАФ. зПФПЧ РПУРПТЙФШ, ЙИ ЛПЦБ РБИОЕФ МЕДЕОГБНЙ, ЙИ ПДЕЦДБ РБИОЕФ МЕДЕОГБНЙ, Й ЙИ ДПНЙЫЛЙ ФПЦЕ РБИОХФ МЕДЕОГБНЙ. хДБЮОЕЕ Й ОЕ РТЙДХНБЕЫШ. чЕУЕМБС РПТПУОС УБНБ ОБТЙУПЧБМБ Х УЕВС ОБМВБИ НЙЫЕОЙ.
        чПФ Й ЪЕМЕОБС ДЧЕТШ СПФЛТЩЧБА РПДЧБМ.
        чПОШ ПФ ФТХРПЧ ЙДЕФ УФТБЫОБС. чФЕНОПФЕ НЕМШЛБАФ ИПВПФЩ.
        чУЕ-ФБЛЙ ДЕФЙ РПМХЮЙМЙУШ РТПЦПТМЙЧЩЕ. уАНПТПН. рТЙДЕМБМЙ УЕВЕ ПФПТЧБООЩЕ ТХЛЙ Й ОПЗЙ. пДЙО УЕВЕ РТЙДЕМБМ ЗПМПЧХ РТПЖЕУУПТБ УП ЧФПТПЗП ЬФБЦБ. «лТБУБЧГЕН» ЕЗП ОБЪПЧХ.
        рПЫБТЙЧ Ч ЛБТНБОБИ, СДПУФБА ТБЪОПГЧЕФОЩЕ ЫБТЙЛЙ Й ОБЮЙОБА ЛПТНМЕОЙЕ. нБМЩЫЙ УМАОСЧСФ НПЙ МБДПОЙ, ЦБДОП РПЕДБС ЛПОЖЕФЩ. пУФТЩЕ ЛМЩЛЙ ГБТБРБАФ ЛПЦХ. йОФЕТЕУОП УЛПМШЛП ЛЙМПНЕФТПЧ ВЕЦБФШ ДП иТАЛМСОДЙЙ? дЧБДГБФШ? фТЙДГБФШ? чУЕ ТБЧОП ДПВЕТХФУС. фПЮОП ДПВЕТХФУС.
        рПД ЗТПНЛПЕ ЮБЧЛБОШЕ Й ТЩЮБОЙЕ СЧУРПНЙОБА УМПЧБ ЙЪ ПДОПК ДЕФУЛПК РЕУЕОЛЙ.
        «уЧЙОЛБ РХИМБ УЧЙОЛБ УДПИМБ,
        уЕВС УЧЙОЛБ ЧЕМБ РМПИП».
        уНЕСУШ Й РПУФПСООП ОБРЕЧБС ПДОЙ Й ФЕ ЦЕ УФТПЮЛЙ, СЫЙТПЛП ПФЛТЩЧБА ДЧЕТШ РПДЯЕЪДБ Й ДПЧПМШОЩК УПВПК ЧПЪЧТБЭБАУШ Ч ЛЧБТФЙТХ.

***
        уЕКЮБУ СЧОПЧШ ЦЙЧХ, ЛБЛ Й ТБОШЫЕ. уНПНЕОФБ РПЕЪДЛЙ Ч иТАЛМСОДЙА РТПЫМП РТЙНЕТОП НЕУСГБ ДЧБ. фПЮОП ОЕ РПНОА. лПЗДБ ЮЙУФЙМ ЛЧБТФЙТХ, ЧЩВТПУЙМ ЛБМЕОДБТШ. пОНОЕ ЧУЕ ТБЧОП ОЕ ОХЦЕО.
        оБДОСИ ЪЧПОЙМБ НБФШ. зПМПУ Х ОЕЕ ВЩМ ЗТХУФОЩК, ЙЪ-ЪБ РПНЕИ УМПЧБ РПОЙНБМЙУШ УФТХДПН.
        ъДТБЧУФЧХК, УЩОПЛ.
        ъДТБЧУФЧХК. лБЛФЩ?
        чУЕ ОПТНБМШОП. уЕЗПДОС РПТЕЪБМБ ТХЛХ,Б ЛТПЧЙ ОЕ ВЩМП. чПФ УЙЦХ Й ДХНБА, НПЦЕФ Х НЕОС ВЕУЛТПЧЙЕ. уФТБООПЕ ПЭХЭЕОЙЕ. лБЛ ВХДФП Х ФЕВС ЮХЦБС УМАОБ. уФТБООПЕ ПЭХЭЕОЙЕ. цТБФШ НПЪЗЙ. ъОБЕЫШ, Ч РПУМЕДОЕЕ ЧТЕНС СЧУЕ ВПМШЫЕ НПМЮХ, УМХЫБС УЧПЙ НЩУМЙ. сРТПРХУЛБА НЙТ ЮЕТЕЪ УЕВС Й УПЪДБА УПВУФЧЕООЩК НЙТ. йЧ ОЕН ДМС НЕОС ЕУФШ ФПМШЛП ПДЙО ВПЗ ЬФП ОБУЙМЙЕ. йСОЕ НПЗХ, Й ОЕ УНПЗМБ ВЩ РТПЦЙФШ УЧПА ЦЙЪОШ ЙОБЮЕ. рПФПНХ ЮФП ЧУЕ, ЮФП СДЕМБА ФПЦЕ ОБУЙМЙЕ. фПМШЛП ОБУЙМЙЕ ОБД УПВПК.
        сРПМПЦЙМ ФТХВЛХ Й РПДПЫЕМ Л ПЛОХ. оБВЕТЕЗХ СХЧЙДЕМ ДЧХИ МАДЕК. ьФП ВЩМБ УПУЕДЛБ УЛБЛЙН-ФП НХЦЮЙОПК. пОБ УФПСМБ ОЕРПДЧЙЦОП,Б НХЦЮЙОБ ЗТЩЪ ЕЕ МЙГП, РТЙУФТПЙЧЫЙУШ УВПЛХ. уПУЕДЛБ РПДОСМБ ЗПМПЧХ, ЪБНЕФЙМБ НЕОС Й РПНБИБМБ ТХЛПК. сРПНБИБМ ЕК Ч ПФЧЕФ Й ХМЩВОХМУС.
        рПЗПДБ НЕОСМБУШ. оБХМЙГЕ ВЩУФТП ФЕНОЕМП. нОЕ ОЕ ИПФЕМПУШ ЧЩИПДЙФШ ЙЪ ЛЧБТФЙТЩ, Й СПУФБМУС ДПНБ. дПУНБФТЙЧБФШ ПЮЕТЕДОПК ЮЕТОП-ВЕМЩК ЖЙМШН.
        сЦЙЧХ ОБПЛТБЙОЕ ЗПТПДБ, Ч ОПЧПУФТПКЛЕ УПДОЙН ПЛОПН. пФ ГЕОФТБ ДБМЕЛП, ЪБФП ТСДПН ЕУФШ ЦЕМЕЪОБС ДПТПЗБ. нПЦОП УЕУФШ ОБРПЕЪД Й ЧЩВТБФШ МАВХА РПОТБЧЙЧЫХАУС ПУФБОПЧЛХ. йОПЗДБ, НОЕ ЛБЦЕФУС, ЮФП Ч ОБЫЕН ДПНЕ ПУФБМЙУШ МЙЫШ СЙ УПУЕДЛБ. пУФБМШОЩИ ЦЙМШГПЧ СОЕ ОБВМАДБА ХЦЕ ДБЧОП, Й ПФ ЬФПЗП НОЕ УФБОПЧЙФУС ОЕ РП УЕВЕ. лФП-ФП УЛБЦЕФ, ЮФП РПДПВОЩК ТБКПО ОЕ УБНПЕ МХЮЫЕЕ НЕУФП ДМС НБМШЮЙЫЛЙ-ЙОЧБМЙДБ, ОП ЛФП ЪОБЕФ, ЮФП НОЕ ОХЦОП ОБУБНПН ДЕМЕ.
        Кукoлкa
        - Алло… доктор Больцман?
        - Да-да.
        - Узнали?
        - Узнал, конечно. Вас трудно спутать.
        - Ну что? Унас получается встретиться?
        - Да, можете подходить. Сейчас посмотрю время. М-м-м,так…
        Вчетыре часа вас устроит?
        - Вполне.
        - Дорогу помните?
        - Помню. Рядом сконечной остановкой, напротив строящегося здания.
        - Все, я васжду.
        - Тогда довстречи.
        - Довстречи.
        Я кладу телефонную трубку ичувствую, как все тело расслабляется отудовлетворения. Вкомнату вбегает жена. Влевой руке она держит небольшое зеркальце, авправой - тушь.
        - Согласился?
        - Ага.
        - Врешь!?
        - Не-а. Он сказал: «Я видел вашу супругу. Аппетитная блондиночка. Давайте вы мне ее отдадите, ая вас заэто вылечу». Ая ему: «Забирайте, конечно. Надоже чем-то жертвовать».
        - Тебебы только шутить.
        Я, пользуясь тем, что руки моей красавицы заняты, притягиваю ее ксебе заталию.
        - Небудь такой серьезной. Больцман, если верить его репутации, настоящий волшебник. Что ты так переживаешь?
        - Ну, яже затебя волнуюсь. Как ты неможешь понять. Ведь это ненормально. То идело отключаешься ни стого ни ссего. Ты знаешь, как я боюсь натебя смотреть, когда ты вот так сидишь соткрытыми глазами? Как мертвый сидишь. Тебе вот последний психотерапевт деньги вернул?
        - Нет.
        - Добрый ты слишком. Наивный. Вспомни, ни один изэтих шарлатанов так тебе ничем инепомог.
        - Больцман нетакой. Он практиковал вЕвропе. Ион единственный, кто сталкивался стакими случаями. Да ивнешне он поприятнее, чем остальные.
        Мои руки скользят поокруглившемуся животу жены.
        - Он уже шевелится?
        - Рано еще. Ты уж потерпи. Ипостарайся, чтобы унего был здоровый папа.
        - Сегодня я окончательно разберусь, что сомной нетак… я уверен.
        Мы недолго целуемся, ия убегаю наработу.
        «Доброе утро дорогие радиослушатели вэфире ваша любимая программа позаявкам ия - ее постоянный ведущий…». Ты слышишь эту фразу каждый день. Каждое утро.
        Тебе 29иты имеешь полный набор атрибутов успеха. Ты работаешь вцентре города, утебя есть свой кабинет исвой секретарь. Само собой утебя есть личный автомобиль. Если нужно что-нибудь купить, ты только спрашиваешь «Сколько?» ирасплачиваешься. Оденьгах ты недумаешь. Ты их несчитаешь, потому что они утебя никогда некончаются. Несчитаешь ты идни, которые иначе как ровной белой полосой иненазовешь. Конфликты, кризисы иболезни проходят мимо. Жизнь встиле «Отдых напляже»: тебя никто небеспокоит, ты сам ни очем небеспокоишься, переворачиваешься сбока набок истараешься получать удовольствие. Для полного счастья нужна красивая женщина. Иона утебя тоже есть. Как обычно ибывает она сначала сокурсница втвоем институте, потом она твоя постоянная девушка. Обеды сродителями, совместное проживание, открытки, букеты. Малыш. Котенок. Витоге ты думаешь, что исполняешь волю судьбы, надевая наизящный женский палец заведомо купленное золотое кольцо.
        Как раз наочередной годовщине нашей свадьбы я впервые отключился. Сидел-сидел себе, развлекал гостей, апотом… Бах! Испуганное лицо жены, склонившееся надо мной, я просыпаюсь внашей спальне иузнаю, что пробыл без сознания около пяти часов. Периодические провалы вчерноту стали нормой жизни ивродебы особенно небеспокоили, нонепонимание того, почему это происходит, всерьез озадачило нетолько меня. Я мог влюбой момент остановиться посередине улицы соткрытыми глазами истоять втакой позе долгое время. Естественно, отаких вещах я узнавал счужих слов.
        Сколько врачей меня осматривали - всех иневспомнишь. Наконсилиуме профессоров исключили болезни, которые лечатся упсихиатра. Исключили даже эпилепсию, подходившую повсем симптомам. «Выраженная истерическая реакция, споследующей амнезией». Так, покрайней мере, мне сказали.
        Стого момента, как мной занялись психотерапевты, загадок только добавилось. Единственное, что я понял, так это то, что проблема кроется глубоко внутри, вподсознании. Специально или неспециально, нооно блокировало доступ ксебе. Я даже самостоятельно пытался заглянуть внутрь себя, найти хотябы одну навязчивую идею. Нобезрезультатно. Нашел только любовь кстарым французским кинокомедиям.
        Загруженности особой наработе нет, ивтри часа я надеваю солнцезащитные очки, беру портмоне испокойно ухожу.
        Через двадцать минут я припарковываюсь рядом созданием, фасад которого сделан издибонда. Я прохожу турникет, нажимаю кнопку лифта ипопадаю напятый этаж. Накоричневой двери красуется надпись: «Кабинет экспериментальной психотерапии».
        - Можно? - заглядываю я внутрь.
        - Конечно-конечно, - доктор Больцман сгорящими глазами первоклашки замечает мое появление. Также как инапервой встрече, он мило улыбается, сидя засвоим круглым стеклянным столом. - Проходите.
        Я плюхаюсь настул, и, сцепив руки взамке, запрокидываю голову назад. Вроде как мне совсем нестрашно стать подопытным кроликом. Больцман хорош! Ведет себя живенько, дружелюбно. Ещебы, неему ведь мозги вправлять будут. Внешне Больцман - стопроцентный Берия. Круглое лицо, круглые очки. Несделает хуже, ито будет нормально.
        - Ну, что? - доктор, видимо, предвкушает интересную работу.
        - Я впринципе готов, - отвечаю я сквозь нервный смешок инаклоняюсь вперед.
        - Отлично. Тогда объясню все попорядку, - Больцман делает умныйвид.
        - Я изучил вашу проблему, посмотрел результаты тестов исделал следующие выводы. Чтобы вы поняли, скажу простым языком. Увас все замечательно. Мужчина вы здоровый, полноценный, коммуникабельный. Новсе-таки часть вашей личности, отвечающая застранные обмороки, просто так невзбунтоваласьбы. Наэто есть причины.
        - Какие?
        - Причины могут быть разные. Начиная отобид вдетстве изаканчивая теми поступками, окоторых вы сожалеете иникак неможете забыть. Возможно ваша проблема, давайте пусть унее будет такое имя, - это страх.
        - Чего-то я неприпомню, чтобы вообще когда-то дрался или сильно обижался… Да истраха особого ни перед чем неиспытываю.
        - Ну, вы то, может, инепомните, авот ваше подсознание помнит.
        - Икакже мы узнаем, что оно помнит? Гипноз я уже пробовал.
        - Вы сами увидите то, что творится увас вподсознании. Атак как подсознание будет говорить навашем индивидуальном языке образов ивоспоминаний, вам придется самому найти свою Проблему.
        - Фантастика какая-то! Имногим так удалось найти свою Проблему?
        - Практически всем. Укаждого она выглядела по-разному.
        - Я согласен налюбые эксперименты, лишьбы разобраться, вчем дело.
        - Тогда давайте приступим. Оборудование уже подготовлено. Идите замной впроцедурный кабинет.
        Имы направляемся вотдельную комнату, вкоторой пожилой мужчина курит возле открытого окна:
        - Вот оно! - Доктор Больцман облокачивается намонитор компьютера. - Устройство, помогающее погрузить человека всвое подсознание.
        - Компьютер?
        - Компьютер. Нососпециальной программой. Работающей попринципу стробоскопа.
        Вы садитесь напротив монитора, надеваете наушники изакрываете глаза. Да-да,
        неудивляйтесь, закрываете глаза. Начинается мерцание, иминут через пять вы почувствуете легкое головокружение. Это значит, что подключение кподсознанию произошло. Мы будем следить запоказателями ивслучае непредвиденных реакций, мы вас вернем обратно всознание.
        - Все ясно, - насамом деле я ничего непонимаю.
        Мне смазывают виски гелем, чтобы закрепить присоски. Ассистент заканчивает последние приготовления иотходит всторону. Я мужественно закрываю глаза. Внаушники плавно вливается странный гул, похожий нагул самолета. Отнеприятного мерцания мне хочется спать. Ноеще больше, мне хочется сбросить ссебя все, что наменя нацепили ибежать отсюда кчертовой матери. Бежать отсюда кчертовой матери. Бежать отсюда кчертовой матери. Бежать отсюда кчертовой матери.
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        [2 - Большие разрывы между частями текста врассказе «Куколка» неявляются ошибкой или пропуском каких-либо предложений, ая является авторским замыслом.]Картинка перед глазами поначалу нечеткая. Детали движутся ирасплываются. Изображение напоминает небо. Иэто действительно оказывается небо. Облака бегут понему свысокой скоростью, как еслибы кто-то включил быструю перемотку назад. Я немогу никак реагировать. Я немогу ощутить свое тело. Мои эмоции точно находятся отдельно отменя. Мозг еле успевает воспринимать смену кадров навоображаемом экране. Цвет облаков переходит отсветло-голубого ксинему. Потом отсинего ктемно-фиолетовому. Секунда инебо затягивают грязные тучи.
        Внезапно все пропадает.
        Появляется черно-белое изображение ядерного взрыва. Теперь скорость показа наоборот замедлена. Удар колоссальной силы сметает все насвоем пути. Вот разрушено двухэтажное здание. Вот сгибаются игорят деревья.
        Немое кино продолжается.
        Взрыв заменяет показанный крупным планом мяч, скачущий подороге. Кажется будто мяч совсем легкий. Настолько плавно инеестественно он движется. Ударов поасфальту неслышно. Я внимательно запоминаю образы. Боюсь пропустить что-то важное. Икартинка меняется вновь.
        Я вижу карусель.
        Карусель показана полностью. Она крутится икаждый следующий ее оборот быстрее предыдущего. Накарусели никто некатается. Похоже, она существует сама посебе вместе сосвоими пластмассовыми лошадками, скоторых облупилась почти вся краска. Есть что-то зловещее вее оборотах, вее давящем мрачном движении покругу. Звук, как ипрежде, отсутствует. Все происходит вполной тишине.
        Чернота. Новое изображение.
        Хорошо освещенная комната. Светлый гладкий пол ибелые стены. Кодной изних прижат темный кожаный диван. Больше ничего другого изпредметов вкомнате нет. Через какое-то время вкадре появляется человек. Он спокойно иуверенно заходит вкомнату, разворачивается вмою сторону исадится надиван. Его лицо мне кажется знакомым. Меня осеняет. Этот человек - я! Вернее даже нея, адругой «я». Да, умоего двойника такаяже внешность итакаяже одежда. Новсе остальное - чужое. Тяжелый взгляд, сжатые вомерзении губы, скупые жесты имимика. Двойник вальяжно проводит рукой посвоим волосам, еле заметно сплевывает иподпирает кулаком подбородок. Потом двойник нащупывает надиване пульт, направляет его вмою сторону, ипоследнее, что я вижу, - как большой палец руки вдавливает кнопку.
        Я могу пошевелиться. Могу ощутить свои руки иноги. Наудивление, экран перед глазами вовсе невоображаемый - он настоящий ивмонтирован впотолок, ая лежу намягкой кровати внезнакомом доме. Оцепенение понемногу проходит. Я, осматриваюсь посторонам ибоязливо приподнимаюсь. Под тяжестью тела кровать прогибается игромко скрипит. Кроме меня вкомнате никогонет.
        Первое, что я замечаю - беспорядок иразруху вдоме. Темно-синие обои сжелтым орнаментом отслаиваются отстен. Потрясающая покрасоте антикварная мебель утопает встопках старых газет ижурналов. Немыслимое количество книг блестит золотыми корешками напыльных полках библиотеки. Высокое окно намертво заколочено досками. Единственный источник света - старомодная лампа сабажуром.
        Мое внимание привлекают следы ботинок наразбитом паркете. Следы начинаются рядом скроватью изаканчиваются уединственной двери вкомнате. Пока я раздумываю опроисхождении следов, пространство вокруг меня заполняет какой-то шорох.
        Я вздрагиваю отудивления. Пара огромных черно-коричневых насекомых, примерно метр вдлину, мелкими перебежками снуют под потолком. Страха перед ними я неиспытываю. Они чем-то напоминают тараканов: ведут себя по-хозяйски инеобращают наменя внимания. Мне интересно наблюдать заними, нолюбопытство мое быстро проходит. Мне важно найти только мою Проблему. Здесь помимо меня был человек, ион куда-то ушел. Кто он? Где он? Чем он может помочь? Всего этого я незнаю.
        Я выхожу изкомнаты. Хлопает дверь. Надо мной вглубокой тишине включается лампа. Потом включается еще одна, чуть дальше первой. Следом завторой третья, затретьей четвертая. Далее пятая, шестая, седьмая, восьмая. Цепочка изпоявляющихся огней ведет куда-то вдаль, стремительно освещая длинный коридор смножеством дверей. Одновременно споявлением света, снаружи, аможет быть внутри странного дома, раздается приглушенный грохот какого-то включающегося механизма.
        Коридор довольно мрачный. Бесконечное число красных стандартных дверей образует подобие термитника. Я высматриваю следы. Они заканчиваются возле двери сномером 2. Обозначение номеров напоминает гостиницу.
        Щелчок замка. Я вхожу вномер2.
        «Вмоем убежище тихо. Если вообще четыре стены, вкоторых ты умираешь можно назвать убежищем.
        Изокна виден фрагмент гниющего тела города. Объятые утренней дымкой инеуспевшие проснуться кшести часам хрущевки силятся понять какой сегодня день.
        Я чувствую, как встакане сводой вальсируют соринки, как секундная стрелка движется поциферблату, как выпрямляется позвоночный столб, как врадиопомехах моей памяти шумит морской прибой, как многотонное тотальное молчание наносит тонкий слой усталости наповерхность крыш, как изржавых труб вытекает жалость, как тоскливые производственные чайки накаркивают беду неплодородной земле, как заеще пустыми партами рвется девственная плева иллюзий, как мусоровоз подминает колесами тела алюминиевых банок, как под асфальтовой кожей дорог пульсируют чужие сны, как ленточные черви возвращаются канальному отверстию, как незаметно вывозят расчлененную мать, как упрооперированных больных расходятся швы, как вонь живых мертвецов заражает здоровых людей, как юродивые калечат себя ради сострадания, как настенах разрастаются трещины, как ворту остается металлический привкус страха, как втемной комнате ласкают парализованную, как всоседнем квартале кто-то сгрохотом поднимает ставни.
        Кто-то, ноне…
        Я разбегаюсь, отталкиваюсь левой ногой отподоконника, иквартира беременной сукой выплевывает меня изсвоего прямоугольного отверстия напропахший ночным дождем тротуар».
        …рефлекторно выбрасываю руки вперед - удара нет. Тотже коридор. Красные двери номеров. Приглушенный гул неизвестного механизма где-то вглубине дома.
        Вторая удивительная вещь: появились новые следы, ведущие изномера 2вномер 5. Вигре «Иди замной», похоже, свои правила.
        Щелчок замка. Дверь распахивается, ия вхожу вномер5.
        Комната кажется подготовленной для каких-то съемок. Большую ее часть занимает невысокая сцена, накоторой воссоздана обычная кухня. Ксцене примыкает еле заметный динамик, апод потолком закреплены осветительные приборы, следящие запроисходящим вобласти декораций. Насамойже кухне присутствует только два персонажа - куклы чревовещателей Клозе иФозе. Имена кукол написаны наличных бейджах. УКлозе бейдж закреплен накрасной клетчатой рубашке, уФозе - насинем платье. Скорее всего, Клозе иФозе являются мужем иженой. Клозе делает вид, что ест. Фозе моет посуду. Нижние челюсти уродливых созданий то идело двигаются. Ведется беседа, нослов неслышно. Динамик вдруг трещит помехами ивыдает ехидно-подлюшным голосом, которым обычно разговаривают лилипуты, диалог мужчины иженщины. Только приглядевшись кКлозе иФозе иувидев, что их рты шевелятся втакт словам, я понимаю, чей записанный разговор я слышу
        - Мне нравится
        - Еще?
        - Нет
        Куда идешь?
        - Кнему
        - Ночью всех нахуй передушу
        «Мне нравится», «Еще?». Запись включается сначала, она зациклена. Семейный быт преподносится вцеллофане. Я ощущаю вовсей сцене жизни кукол серьезный дефект. Как будто лишняя деталь попала внутрь механизма и, застряв между двумя шестеренками, ведет квзрыву всей замкнутой системы. Я смотрю наКлозе. Клозе смотрит наменя. Вбезумных глазах Клозе я вижу те самые две шестеренки
        Клозе обеспокоен. Клозе останавливает ложку науровне рта. Клозе перестает жевать еду. Клозе встревожен. Клозе отодвигает отсебя искусственные фрукты. Клозе кладет ложку настол. Клозе вытирает свои мерзкие губу полотенцем. Клозе, невставая состула, поворачивается кФозе. Клозе несводит глаз сФозе. Клозе клинит. Клозе видит цель. Фозе стоит кКлозе спиной икрутит головой. Клозе берет нож. Клозе ненравится нож. Клозе берет нож побольше. Фозе стоит кКлозе спиной ини очем неподозревает. Клозе выбирает момент. Клозе бросается наФозе. Клозе бьет ножом Фозе. Клозе загоняет нож вспину Фозе. Фозе визжит ивырывается. Клозе нравится бить Фозе ножом. Клозе работает соспиной Фозе, как сарбузом. Клозе убивает Фозе. Фозе больше недергается. Клозе встает вполный рост. Клозе хочет еще. Клозе пинает тельце Фозе. Клозе приятно пинать тельце Фозе ногой. Клозе пинает тельце Фозе еще раз. Фозе отлетает кхолодильнику. Нижняя челюсть Клозе отвисает. Клозе устал. Клозе доволен.
        «Мне нравится», «Еще?». Динамику все равно, что одна кукла уже сдохла. Он цинично ибеспристрастно выдает запись снова иснова. Пока Клозе неуклюже засовывает мертвую Фозе вхолодильник, я незаметно выбираюсь изномера.
        - Твою мать! - я, что есть силы, тяну дверь насебя.
        Задвадцать минут я пережил больше чем завсю жизнь. Меня вживляют вобразы, ккоторым я неимею никакого отношения. Рвотные, ущербные образы. Намоей коже настоящий пот. Я ощущаю его запах. Слышу свое сердцебиение. Все настоящее. Иэто непохоже налегкую прогулку посвоей памяти. Я помню, как, заинтересовавшись своей болезнью, прочел одну статью, вкоторой говорилось опатологиях. Там было написано, что ушизофреников внутренний мир наполнен насилием ижестокостью. Только почему такое происходит вмоей голове? Ивмоейли? Мне вспомнилась жена. Ее кожа пахнет кремом, аволосы чистотой. Сейчас она наверно сидит дома. Иесли я отсюда невыберусь, это может навредить нетолько ей. Вернутьбы все обратно - я никогдабы незашел так далеко сэтими проклятыми экспериментами иэтим Больцманом.
        Вкоридоре новые следы. Я незаметил их сразу - мне было очень плохо. Они ведут изномера 5, где я только что был, вномер 7. Все понемногу проясняется. Я вхожу вномер и, пройдя через него, получаю новый указатель. Головоломка сдвумя неизвестными.
        Номер 6. Следы туда неведут. Уменя есть выбор иим можно воспользоваться. Ведь я могу укоротить путь, авозможно иувидеть спину, того, кто помимо меня здесь ходит.
        Щелчок замка. Я открываю дверь номера6.
        То, что я вижу заней, обдает меня леденящим азотом животного ужаса. Проход вномер забит. Ион непросто забит. Он забит мертвыми телами детей ивзрослых, накиданными друг надруга. Кадры снацистскими концлагерями оживают намоих глазах. Таже свалка худых рук, свисающих волос, проглядывающихся зубов, невинных взглядов инеестественно согнутых ног. Я матерю невидимого врага инаваливаюсь всем телом надверь, лишьбы невидеть изуродованные человеческие трупы.
        Я нахожусь вжутком месте. Именя невозвращают. Хотя мой пульс уже учащался раза четыре. Делаешь себе больно - становится больно. Не«просыпаешься». Возможности вырваться нет. Я остался наедине ссобой исэтим домом.
        Сырные кусочки давно оставлены. Ия как мышь, бегу наприманку.
        Номер7.
        Название, подходящее для номера 7 - Красная Комната. Скорее это ангар невообразимых размеров. Ивнутри него все красное. Огромная десна великана. Красными полотнами обтянуто все. Буквально все. Еслибы меня уменьшили ипоместили внутрь бьющегося сердца, то, наверно, я увиделбы тоже самое.
        Есть еще один цвет. Белый. Фигуры белого цвета, напоминающие манекенов, строем стоят попериметру комнаты. Вродебы люди, носбелыми ядрами вместо головы. Иодеты они как сумасшедшие. Женские платья вформе конуса нажесткой основе, плюс полностью оголенные, словно мелом вымазанные руки.
        Я делаю шаг, ивзрыв синхронно ударивших впол ног сильнейшей вибрацией бьет меня вгрудь. Такой звук можно передать, только если вмиллион раз усилить щелчок передернутого затвора. Все манекены сдвинулись ближе комне.
        Я аккуратно продвигаюсь вдоль стены, внимательно следя затем, что происходит справа. Манекены сопровождают каждый мой шаг этюдом. Я ступаю вперед, имоментально достаются тысячи обручей. Я опять прохожу немного, иобручи поднимаются над головами-ядрами. Я вновь иду, ибесполые создания разом начинают крутиться наместе, фонтаном выблевывая красные струйки крови, наклоняться, то водну сторону, то вдругую. Как фигурки, вырвавшиеся измузыкальных шкатулок.
        Внапряженной шахматной партии схозяевами комнаты я необратил внимания наеще одну вещь. Портрет размером срекламный щит висит напротивоположной стене. Нанем изображена обольстительно улыбающаяся женщина спрической встиле 30-х годов. Светлые кудри свисают доплеч, вчерных глазах два маленьких огонька счастья. Эту женщину я никогда раньше невидел. Возможно она актриса или певица прошлых лет. Влюбом случае кто угодно, кого я точно незнаю.
        Сообразив, что никто нехочет нанести мне вреда, я выхожу изномера7.
        Следующий - номер 8. Наученный горьким опытом, я нерешаюсь сразу заходить внутрь, атолько приоткрываю дверь. Этого оказывается достаточно. Ни мебели, ни людей, ни окон вномере неоказывается. Пустая, немая комната. Ия так внее инезахожу. Носледы все равно появляются. Сами посебе. Итеперь они выходят уже ИЗномера 8иведут кномеру11.
        «Необязательно заходить. Достаточно открывать двери». Я решаю проверить свою догадку ииду последам. Я проворачиваю ручку, вновь незаходя вномер, итутже появляются свежие отпечатки, ведущие вновом направлении.
        Пока я приоткрываю указанные двери, стены коридора постепенно погружают меня ваудиокошмар. Треск. Чавканье. Улюлюканье. Скрежет. Плач. Угрозы. Сверление. Музыка. Хихиканье. Скрип. Клацанье покнопкам. Рвота. Бульканье. Тишина. Хрип. Мольба. Звон разбитого стекла. Пение.
        Наконец я дохожу доконца коридора. Я так привык ктому, что подсознание сомной играет странной болезнью, что даже непоразился такой необычной схеме путешествия понему. Приоткрываю дверь номера 44, иновые следы непоявляются. Он последний.
        Я вхожу внутрь иоказываюсь вдлинном туннеле. Оглядевшись посторонам, я прихожу квыводу, что он сделан вформе огромной металлической трубы сдиаметром около тридчати метров ия вней неболее чем муха, попавшая вдуло артиллерийского оружия. Вконце тоннеля виден свет. Труба где-то заканчивается. Иследы ведут именно туда. Пять минут ходьбы вугрожающей атмосфере молчания. Эхо множит звук моих осторожных шагов тысячью затухающих копий изаставляет чувствовать себя лишь миллионной частицей всего здания. Ичем ближе я подхожу ккраю трубы, тем больше ощущаю ту потерю своего «я», которую переживал ранее, попадая вкомнаты дома. Извуковой вакуум, доопределенного момента, словно втягивавший всебя малейшие шумы ишорохи, решает яростно выплеснуть наменя дьявольскую какофонию.
        Вперед меня вырывается поток агрессивных ворон. Птицы, подхлестывая меня вспину, пчелиным роем вылетают изтрубы. Я окончательно теряю над собой контроль. Мое тело идет само, сливаясь соголтелой стаей. Здание, доэтого исполнявшее роль немого больного, изрыгает изсвоей глотки одно живое «КАР». Ия - часть этого «КАР».
        Под натиском ворон я спрыгиваю набелый, идеально гладкий пол ипродолжаю идти. Мое «я» ведет меня. Вороны черной рассыпчатой крупой «падают» вверх, всасываясь молочно-белым потолком. Я попадаю внутрь светлой комнаты вформе куба, похожей нагигантскую картонную коробку. Что-то сыпется наменя сверху имешает сконцентрироваться напроисходящем. Я выставляю ладонь, инаней оседают белые хлопья. Вкомнате начался снегопад.
        Наголых стенах вдруг проступают темные пятна. Я разучился удивляться. Пятна выстраиваются вочертания человеческих лиц, ия замечаю, что ипотолок, истены, идаже пол покрылись черно-белыми фотографиями людей.
        Ия себе уже непринадлежу. Иэто нея подхожу кстене. Иэто нея прикасаюсь кпервому снимку, накотором изображен лысеющий мужчина лет сорока. Все делается заменя. Жизнь этого человека забирается вкаждую мою пору. Ия становлюсь - Им.
        «Александр Семенович работает назаводе попроизводству радиоизмерительной аппаратуры. Мать всегда готовит суп своему сыну, когда тот приходит домой наобед. Ввыходные дни пожилая женщина уезжает помочь своей больной сестре похозяйству. Именно вэто время Александр Семенович достает изшкафа потрепанное женское платье, одевает его, накрашивает губы, иначинает расчесывать своих золотоволосых кукол, которых обычно прячет вкладовке. Заканчивая игры Александр Семенович засовывает пластмассовые ножки кукол себе врот ижестко мастурбирует наминиатюрные трусики. После странных развлечений он подолгу спит вобнимку сосвоими искусственными подружками, тщетно пытаясь избавиться отнепроходящей эрекции».
        Я прикасаюсь ко второму снимку, накотором изображен молодой парень.
        «Мальчик Даня, ерзая вкресле, пускает мыльные пузыри сосвоего балкона. Весенние дни, следы поллюции, варенье, заляпанные шорты, радио «Маяк». Даня выгребает изкарманов выклянченную мелочь. Напапиросы хватит. Ноэто несамое «вкусное». Есть еще соседка сбольшой грудью.
        - Мокрощелочка, - мечтательно шепчет мальчик, икапля слюны падает нафиолетовую майку.
        Вчас-пик солнечных зайчиков Даня решает самостоятельно выбраться втихий двор. Выехав винвалидной коляске налестничную площадку, он закидывает врот остатки еды. Неожиданно Даня, багровея всем лицом, пускает пузыри изслюны. Еда застряла вгорле. Колеса инвалидной коляски громко соскакивают содной ступени надругую, создавая эхо вовсем подъезде. Тело раскачивается болванчиком. Ступень заступенью. Пролет запролетом. Напервом этаже беспомощный Даня задыхается насмерть».
        Я прикасаюсь ктретьему снимку, сизображение маленькой девочки.
        «Таня любила шоколад иигру вклассики. Когда она впоследний раз видела своего отца, то напоследок попросила унего чего-нибудь сладкого. Вместо конфет отец высыпал втанины ладони горсть алиментов. Появившийся отчим сразу непонравился девочке. Зато отчиму все понравилось. Когда Тане исполнилось одиннадцать, отчим впервый раз ее изнасиловал. Сейчас Таня проститутка».
        Я прикасаюсь кснимкам снова иснова. Я меняю фотографии каждые две минуты. Снегопад вкомнате непрекращается.
        «Ирина Ивановна работает вбольнице, неимеет детей. Она завидует женщинам, укоторых они есть, ивсячески добивается осложнений при венерических заболеваниях.
        Врач Сергей Александрович ненавидит всех иждет зарплату.
        Алексей водит грязным членом полицу своей сестры. Алексей любит инцест, ноего самого никто нелюбит. Говорят, что любят, нонелюбят.
        Полина учится нафилософа. Измученная иуставшая она возвращается домой, где ее вечер продолжают сигареты икофе. Однажды ночью она окажется под завалами, полуголая. Потому что ее дом взорвут. Ее семью взорвут. Ее соседей взорвут. Взорвут ее знакомых идрузей. Икогда Полина, лежа под обломками, будет ждать поисковую собаку, она найдет ответ навопрос, который недавал ей покоя восемь лет. Иэто знание она мужественно пронесет через всю жизнь».
        Я перевожу руку сфотографии нафотографию. Через меня проходят сотни людей, изображенных наснимках. Исреди всех этих снимков я, наконец, замечаю свою фотографию.
        Я дотрагиваюсь донее, иничего непроисходит. Решив, что спервого раза неполучилось, я вновь протягиваю руку. Прикоснуться второй раз уменя неполучается. Я проваливаюсь вчерноту.
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        Я стою начетвереньках, опираясь налокти, иеле справляюсь срвотным рефлексом. Руки бешено трясутся, рот открыт, живот втянут. Мне кажется, что еще секунда иизменя вылезут все внутренние органы, амозги вытекут через нос. Комната сфотографиями меня выпотрошила. Немного отдышавшись, я пытаюсь сообразить, вкаком месте оказался. Подо мной горячий асфальт, раскаленный яркими солнечными лучами. Воздух пропитан тишиной изапахом травы. Сбольшим трудом я поднимаю глаза иобнаруживаю себя посреди широкой дороги. Вдалеке виднеется пара белых пассажирских самолетов. Они мирно стоят нажаре, словно задумавшись онебе. Повсей видимости, я нахожусь навзлетной полосе.
        Я встаю вполный рост. Рядом сомной две фигуры - я вскрикиваю итутже отбегаю всторону. Наменя смотрят две девушки. Смотрят - слишком сильно сказано. Уних уобеих одинаковые черные повязки наглазах. Тем неменее, девушки радарами разворачиваются втом направлении, вкотором двигаюсь я. Их повязки испачканы нето грязью, нето запекшейся кровью. Обе они прихрамывают, обе имеют длинные темные волосы. Обе одеты вчерные запыленные платья иобе стоят впозе часового: укаждой красивые пухлые губы стиснуты, укаждой руки прилипли ктуловищу иукаждой ноги плотно прижаты другу кдругу. «Как искусственные. Близняшки, аможет двойняшки?».
        Та, что находится слева отменя, наконец, говорит:
        - Ну, как? Припоминаешь что-нибудь?
        - Вы что, смеетесь надо мной??
        - Нет. Несмеемся. Оглянись посторонам
        Мне трудно понять, начто они намекают:
        - И?
        - Ты усебя дома, - голос удевушки ровный иневыразительный
        - Бред! Я даже незнаю, куда я попал!
        - Всвой внутренний мир воспоминаний, - отвечает вторая слепая.
        - Ну да. Конечноже… всвой внутренний мир воспоминаний…
        Стоп! Это слова доктора Больцмана. Откуда вы оних знаете?
        - Мы знаем отебе многое
        Тон, скоторым они говорят, их вид иих уверенность вызывают уменя отторжение. После долгой паузы я спрашиваю:
        - Меня отключаливы?
        - Можно итак сказать
        - Почему?
        - Видишьли, ты живешь чужой жизнью
        - Как так? Опять бред какой-то. Какая такая чужая жизнь? Моя жизнь - это моя жизнь! Имне она нравится! Она неможет быть мне чужой?
        - Ивсе-таки она чужая
        - Кто вы вообще такие, чтобы решать, что мне подходит, ачто неподходит?
        - Ты забыл, где находишься? Ты всвоем внутреннем мире, всвоем. Мы всего лишь его части. Мы - этоты
        - Вы думаете, я вам верю?
        - Атебе иненужно верить. Все уже сделано. Ты сам все это устроил: сам себя отключал, сам себя сюда заманил, сам для себя оставил следы, чтобы открыть нужные двери. Теперь ты понимаешь, откого насамом деле избавляются? Ты иесть твоя Проблема, иты здесь иостанешься. Вмои уши плавно вливается странный гул, похожий нагул самолета.
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        Щелчок замка. Дверь распахивается, ия вхожу внутрь квартиры.
        Вмоем убежище тихо. Если вообще клоповник вчетыре стены можно назвать убежищем, то да, - это мое убежище.
        Мои хромоногие мысли плетутся впереди меня. Неснимая черное кашемировое пальто игрязную обувь, я ступаю поворсистому ковру. Нелюблю порядок исовременную мебель. Именно такая полуразрушенная квартира мне иподошла.
        Больцман мертв. Его ассистент тоже. Сегодня я сделал фотографии, накоторых они изображены сразуже после смерти. Я достаю снимки изакрепляю их канцелярскими кнопками настенах. Портрет Ленни, - как икона, как главная моя драгоценность, висит над кроватью.
        Прошлая жизнь все еще пытается найти меня, жужжа сотовым телефоном. Я необращаю внимания навибрацию иразматываю пластырь, которым перевязаны мои руки. Пластырь необходим мне влюдных местах, чтобы ненароком недотронуться дослучайного человека кожей пальцев. Иначе я тутже почувствую чужую боль. Аона мне ненужна.
        Я подпираю кулаком подбородок, нахожу телевизионный пульт ивключаю ящик. Телевизор непоказывает, ноизображение есть. Я принимаю сигнал начастоте, доступной только дляменя
        Облака
        Карусель
        Ядерный взрыв
        Скачущиймяч
        Фотографии
        Взлетная полоса
        Хромоножки
        Дверь
        ТРБКЕ
        Два червя ползут пообочине, находу пожирая пыль. Рядом стоящий указатель снадписью «Трбке» привычно горбится под тяжестью воздуха иждет заката. Когда-то тут были кузнечики. Обычные кузнечики, поющие вунисон стравой изадающие ритм всему живому. Сейчасздесь нет даже сорняков.
        Дорога вгород Трбке выглядит ровной ичистой. Ноэто впечатление обманчиво. Она примет только того, кто знает, как поней ехать. Город Трбке - дитя ветров. Он подставляет румяные щеки настырным ласкам солнца, купаясь всобственной лени. Словно пирог удравшей невесты, брошен он вДолину Камня. Город Каменщиков, город, одетый вфату изрыжей пыли, Трбке одинок всвоем царственном молчании среди золотых песков искупой живности. Стаи сонных городских птиц бесцельно летают над крышами. Жизнь консервируется, закутывается втишину. Ивгородских закоулках, где пресс безмолвия достигает пика, вожидании неминуемой смерти, ссорятся взъерошенные крысы[3 - Разделение текста врассказе «Трбке» неявляется ошибкой, аявляется частью авторского замысла попараллельному повествованию.].
        Внимательно выслушав каменщицу, Блюм рассказал Эдуарде, что лет десять назад ее отец Борис Шталь точно также приходил кнему изадавал похожий вопрос. Борис хотел знать, почему унего, уобычного каменщика, взатылке оказались гвозди. Блюм поведал Эдуарде отом, что Трбке - непросто Город Каменщиков, аместо, куда раньше ссылали самых жестоких убийц, насильников иизвращенцев. Заключенных отправляли сюда непросто наисправительные работы. Их ждала вечная резервация вдолине камня. Звери сорвались сцепей ирадостно стали рвать друг другу глотки. Молотки превращались воружие. Пробивались черепа, поночам долго нестихали крики. Желтая пыль улиц проворно впитывала лужи крови иоттого навсегда стала оранжевой. Дети ивнуки первых поселенцев рождались либо больными, либо мертвыми.
        Нолюди немогу жить вхаосе бесконечно. Современем Трбке сменил тюремное одеяние нарабочую униформу, выбор жертвы заменил выбором супруга. Ижизнь, которая, казалось, вот-вот будет окончательно втоптана вгрязь, сумела пробиться сквозь каменный пласт безумия.
        Каждой порядочной семье вновь выдали помолотку, только наэтот раз уже взнак принадлежности куважаемой касте каменщиков.
        Блюм многозначительно задрал нос истал рассуждать отом, что можно изменить вчеловеке все, ноодна вещь всегда будет сним. Его сущность преступника; четко выделенная, сострыми углами осознанного садизма. Про таких обычно говорят преступник понатуре или волчье семя. Блюм продолжал говорить ирассказал Эдуарде, что для того, чтобы пометить подобный кровожадный род людей существует особый символ. Иэтот символ - гвозди. Гвозди, которые забивали вруки иноги разбойников вовремена Христа. Если обычный человек вдруг найдет усебя гвозди, откоторых нельзя избавиться, то это будет означать, что его род, как ион сам, проклят. Нанем клеймо преступника. Отличительный знак, данный ему внапоминание отом, кто он икчему должен быть готов.
        Блюм протер стойку и, взглянув, нетли кого-то увхода, вполголоса добавил, что это клеймо нельзя выиграть или замолить. Оно подобно пуле нашее солдата, пуле, которой его пытались убить икоторую он носит для удачи всвоем ремесле. Вроде как всегда держать при себе свою смерть. Просто есть вещи иих хозяева. Иесли человек занимается несвоим ремеслом, инструменты рано или поздно станут напоминать ему обэтом. Они будут мучить его, попадаться наглаза ивынуждать следовать отведенной дороге.
        Дорога вгород Трбке выглядит ровной ичистой. Ноэто впечатление обманчиво. Она примет только того, кто знает, как поней ехать.
        Указатель привычно горбится под тяжестью воздуха иждет заката. Когда-то тут были кузнечики. Обычные кузнечики, поющие вунисон стравой изадающие ритм всему живому. Сейчас здесь нет даже сорняков.
        Два червя ползут пообочине, находу пожирая пыль.
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        .
        Феникс
        - Папа. Асегодня небудет дождя? - спросила Мира инаклонилась смахнуть целлофановый пакет, прижатый ветром кеё ноге.
        - Что ты, доча… смотри, какое пекло - почти неразжимая губ, сказаля.
        Потому, как напрягалась её рука вмоей ладони, я понял, что сразу избавиться отмаленькой неприятности ей неудалось.
        Мы шли среди заброшенных алюминиевых павильонов сблестящими слезами солнца наполукруглых крышах. Все павильоны находились наравном расстоянии друг отдруга ибыли одинаковой формы, наподобие мертвых металлических китов, выброшенных наберег или застывшей техники напараде. Икудабы мы ни поворачивали - нам постоянно казалось, что мы здесь проходили. Дочка принимала все как должное истаралась поглубже запускать ботинки вгорячий песок. Я потянулся засигаретой. Нонайти её оказалось также сложно, как вспомнить то, что Мира ночью видела восне. Аведь для меня это стало так важно - знать, очем она думает, что ей снится, что её пугает.
        - Аони снами идут.
        - Кто?
        - Они.
        Палец детской руки указывал надве черные тени, вырезанные напеске. Я хмыкнул.
        - Наверно попали впетельку, когда ты утром завязывала шнурки, атеперь выпутаться немогут.
        - Правда? - Мира виновато заулыбалась.
        - Угу.
        электромагнитная волна проходит сквозь зазевавшиеся девятые этажи
        сквозь пластмассовые игрушки навитрине скользя полинии горизонта
        итень одного дома семенит вниз постене другого
        быстрее оголяя рыжие кирпичи
        волна проходит амплитудой огибая углы сонныхулиц
        сквозь ткани пассажиров трамвая
        выделяя главное науровне ощущений науровне взгляда.
        никто ничего незамечает она выбирает девять издесяти
        наиболее слабых организмов всоставе большинства
        лишь рельсы ибулыжники что всех дальше
        накоторых она остановилась узнали
        мы видоизменились картина завтра переписалась.
        навысокой травинке муравей замер
        Через минут сорок мои глаза устали оттермального ада иморя синей акварельной краски разлитой над головой. Оторватьбы немного ваты, чтобы сделать одно облако. Нотакой ваты небыло. Также, как врадиусе нескольких километров небыло инамека наприсутствие людей.
        Я решил выйти сМирой сзаводских территорий через широкий проход, мимо высокого бетонного забора серого цвета. Проход оказался длинным настолько, что нельзя было отчетливо рассмотреть его противоположный край.
        - Пап…
        Мои плечи горели, апот липким зловонным медом склеивал кожу спины срубахой.
        - Пап… а,пап…
        - Да, милая. Что такое?
        - Агде все тёти идяди?
        Я невольно отвернулся вдругую сторону ипродолжал делать шаги.
        - Жарко, Мирочка, вот тёти идяди спрятались где-то, боятся обгореть. Может быть, они дома отдыхают. Спят. Ивставать лень. Тыже ведь любишь днем поспать?
        Мира закивала.
        - Ну вот. Ты пить еще нехочешь?
        - У-у.
        - Смотри. Потом некапризничай. Давай подышим немножко. Тебе пора подышать.
        - Хорошо.
        Слово «хорошо» она всегда очень интересно выговаривала. Иногда мне казалось, что она просто чихнула, - так оно легко ихулиганисто унеё получалось.
        Подстанция, соединённая свысокой опорой линией электропередач инаходившая справа отвыхода, имела довольно удручающий вид: невысокий проволочный забор вкачестве ограждения, сорняки, предупредительный знак, поржавевший содного края, ичерные нити проводов, уходящие вдаль награницу между землей инебом. Мы стали рядом сзабором.
        Мои руки сомкнулись налевом боку, ия достал изнебольшой походной сумки кислородную маску. Размер маски подходил только Мире. Дочка знала, что я буду делать, ипоэтому сразу заправила черные волосы зауши ивытянула шею чуть вперед, помогая мне лучше закрепить ремни наеё затылке. Пустая канистра плюхнулась рядом смоей ногой. Я никогда неговорил Мире, что она больна, - эта тема всегда была для меня запретной.
        Сидя накорточках ивглядываясь вшироко открытые голубые глаза дочери, я, как ивсегда, пытался отгадать, что она мысленно себе представляет. Нобоже, этот отвратительный хобот, скрывавший половину её лица, был словно нарочно придуман, чтобы уродовать ребенка. Ангелы всегда испражняются накрасоту.
        Вот она делает глубокий вдох. Пауза. Выдох. Грудь медленно поднимается. Опускается. Новый вдох. Пауза. Выдох. Снова. Иснова. Стала частить. Промежутки между вдохами ивыдохами стали короче. Наэтот раз без паузы. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Я напрягся. Мира слегка прищурилась, ичерез секунду её глаза странно заблестели. Даже вмаске она немогла скрыть отменя свое жульничество иулыбку.
        - Ой, артистка… ой, артистка.
        Мира только больше засияла.
        - Слоненок, ты прямо как летчик?
        Она вытянула руки встороны под прямым углом кземле иизобразила звук мотора.
        - Бпппппп.
        Я расхохотался иещё раз сгрустью провёл пальцами поеё волосам.
        - Моя девочка.
        Парень вбелой рубашке саппетитом выгрызает кусок мяса избедра мужчины. Рядом состановкой трое бегут заодним. Сбивают ногами. Набрасываются. Подростка лет 13-ти сносит пятерка, несущаяся на120-ти, моментально раздрабливая коленные чашечки. Всмятку. Студентке прямо надороге скручивают руки, прижимая нос касфальту, ивтроём поочереди насилуют. Серебристый восьмиметровый автобус плавно выворачивает натротуар имясорубит плотной резиной кишащих укиоска людей. Даёт крен вправо. Чья-то черепная коробка раздавлена как гнилой картофель. Агрессивно замешивает. Глухой удар итела отлетают кеглями. Несколько ожидающих неподалеку катятся как набитые овощами чучела. Впрыск топлива, имашина вновь наслаждается игрой. Наколеса наматываются сухожилия ижир. Изовощей брызгает сок. Пожилую женщину нагазоне безостановочно рвёт жалобным криком. Изеё живота вылезают кишки, похожие наворох толстых червей. Кто-то сзади рожает бесов. Легковушку вдесятером поднимают слевого края, переворачивают иподжигают. Проезд загораживает огонь исмерчеподобный дым. Улежащего под сломанным светофором таксиста жадно доедают лицо. Сплёвывают
куски. Слышны стоны. Рабочие бегут кбутику науглу. Измагазина наулицу вырвался ливень изстекла. Продавцов-консультантов тащат заволосы наулицу ираздирают вклочья. Наавтомобили сподъемного крана срывается бетонная плита. Лопаются конструкции. Включается сигнализация. Около банка мальчишку ссигаретой охранник 17раз яростно бьет дубинкой. Внутреннее кровотечение. Добивает. Наивно открытая дверь квартиры, становится началом личной трагедии. Вопит пенсионерка сотвисшей кожей. Стайка школьников пластилинит её грязными кулаками поребрам иповерхнему ряду зубов. Сперма пятерых человек, только что умертвивших тихую семью, харчком размазана пополу. Раздается топот ног игрохот посуды. Бензоколонка вспыхивает вместе сшакалящими наней водителями. Пахнет палеными волосами. В8шагах отжёлтого таксофона хрупкой девочке ставят ногу нагрудную клетку. После длительных усилий её руку вырывают изплечевого сустава. Под подошвами лужи, оставшиеся после дождя изкрови. Извертолета навысоте восьмисот метров видно, как люди маленькими чёрными точками постратегии муравьев скапливаются утакихже точек-жертв, загрызают их
иразбегаются вразные стороны искать «еду» дальше. Такие скопления есть накаждом углу. Накаждом перекрёстке. Наперекрёстках есть ещё икрупные насекомые: легковые, грузовые. Грузовые сами нападают изараз могут положить допятидесяти муравьев. Ноикрупные насекомые живут недолго. Либо пропадают вчерноте точек либо неподвижно лежат наспине игорят. Номуравьев больше. Их даже уже никто несчитает. Они отламывают друг другу лапки, впанике срываются сокон, боясь сгореть вмногоэтажных муравейниках заживо, их челюсти работают без перерыва. Муравьи везде. Надорогах, накрышах. Идозаката солнца они принесут матери ещё одно потомство.
        Палец руки рисует над головой три круга, истрекоза летит дальше.
        - Ангелы всегда испражняются накрасоту.
        - Я знаю[4 - Разрывы втексте рассказа «Феникс» неявляются ошибкой или пропуском предложений, аявляются частью авторского замысла.].
        Врач мягкой поступью вышел изкомнаты, иосторожно закрыл засобой дверь.
        - Что сней? - прошептал я, вставая скушетки
        - Сколько раз вдень девочка ест? - сходу спросил доктор.
        Увидев моё явное замешательство, он уверенно продолжил:
        - Так вот, увашей дочери голодный обморок. Я сделал ей укол глюкозы, иона сейчас спит. Новы, как отец, должны позаботиться отом, чтобы она нормально питалась. Три-четыре раза вдень. Обязательно врационе должны быть фрукты ивитамины. Если вы нехотите плачевных последствий, выполняйте всё, что я вам напишу, ипостарайтесь больше недоводить дотаких крайностей…
        Он продолжал говорить, водя ручкой вблокноте, икаждое его слово решетило мое сознание. Я потупил глаза, словно мне выносили приговор. Жаловаться было бесполезно, аобъяснять, вкакой ситуации мы находились, мне нехотелось. Ихотя врач был ни вчем невиноват, я навсю жизнь запомнил черты его лица, иненавижу его образ досихпор.
        Первую рельсу переступаю сначала я, потом Мира. Совторой тоже самое.
        Сдругой стороны железной дороги небольшая возвышенность, заросшая высокой травой. Что впереди - невидно. Мы поднимаемся поней наверх, инашему взору предстают застройки, издали напоминающие спичечные коробки.
        - Папа, смотри… Там город.
        - Вижу, милая.
        Зная, что дети намного лучше иострее чувствуют многие вещи, накоторые взрослые сих логикой иуверенностью необращают внимания, я спрашиваю:
        - Тебе он нравится?
        Мира неуклюже морщится илишь пожимает плечами.
        - Имне неочень, - я беру её заруку ипотихоньку спускаюсь.
        Мы входим водворы наокраине района. Старые качели слегка поскрипывают наигровой площадке рядом сдевятиэтажным зданием. Легкий ветер то идело меняет направление. Поноге меня привычно постукивает канистра. Людей невидно.
        Если ты знаешь больше, ты ибоишься больше. Я предполагал, что так ибудет. Еще когда только увидел первые выпуски газет, мне стало ясно, чем все это закончилось. «Бешенство», «Конец света», «Зона смерти».
        Тот город после трагедии поставили накарантин, эвакуировав людей сприлегающих кнему территорий. Причину внезапной вспышки преступности, так иненашли. Застряв вмомент происшествия вдороге, мы сдочерью постепенно встретились лицом клицу споследствиями этого кошмара.
        Городже, покоторому мы сейчас идём, заражен неприятием, ибудто собран изтысячи гнетущих панорамных видов, когда-либо мелькавших вего жутких снах. Город, покоторому мы сейчас идем, тих инелюдим. Ощущение, будто его непросто покинули, ноиподготовили наснос. Город, покоторому мы сейчас идем, невызывает уменя никакого доверия. И, похоже, это взаимно.
        Прямо поулице почтовое отделение. Ветки подступивших кнему деревьев, пальцами прокажённых забираются вчёрные глазницы окон. Всё мое внимание направлено напоиски бензина, нопока я невижу ничего, что указалобы наего местонахождение.
        Мы проходим «почту» иупираемся вдетский сад. Изнего НЕвыбегают дети, НЕдоносятся звуки. Отнего веет страхом. Вовсю стену изображено гигантское женское лицо, выложенное измозаики. Жёлтой, красной, зеленой. Полутораметровые губы внекоторых местах потрескались. Мире они кажутся смешными - она даже прикладывает кним ладонь.
        Заходящее закрыши солнце покрывает наши лица янтарным лаком. Сминуту постояв, мы идём дальше.
        Здание администрации. Табличка срежимом работы красуется слева отвхода. Наслужебной парковке ряд изнескольких автомобилей. Новенький форд всередине выглядит нетронутым. То, что нужно. Я достаю изпустой канистры шланг, открываю пробку бензобака и, повозившись немного, слышу, как жидкость наполняет ёмкость. Мира кривляется икорчит рожицы, заглядывая вбоковое зеркало. Город тоже играет. Играет снами вмолчанку. Идонекоторых пор, он выигрывает.
        Сверхушки кирпичного дома, неумело спрятанного между мусоркой имагазином, аплодисментами срываются обеспокоенные голуби. Небольшая стая птиц описывает дугу инервно сворачивает насоседнюю улицу.
        Их нездоровое ворчание постепенно становятся тише, ипереходит влегкий шелест откуда-то сверху. Я поднимаю голову. Ветер выдергивает бумагу изофисов администрации через окна. Сотни одинаковых листов медленно разлетаются попарковке густым конфетти, создавая искусственный белый ковер. Мне вдруг становится так одиноко, словно мы сдочерью единственные выжившие люди наЗемле. Через минуту цепочку шорохов продолжает слабый скребущий звук где-то поблизости. Уменя острый слух. Я непонимаю, что этой такое, ноисточник точно рядом. Звук непонятный инапоминает отрывистое вождение мелом пошкольной доске.
        Из-за угла появляется дворняга скоричневой встопорщенной шерстью. Собака еле передвигается рывками - унеё наполовину нет передней лапы; видно торчащую кость. Иззажмуренного глаза вытекает какая-то мутноватая жидкость, соткрытой пасти вовсю течет слюна. Мира вскрикивает отстраха ипрячется замою ногу. Мне тоже непосебе оттакого зрелища - я интуитивно отступаю назад, закрывая канистру инадеясь, что собака пройдёт дальше. Поцарапанная морда поворачивается внашу сторону, ия невольно вижу её жёлтые глаза, которые при виде нас моментально вспыхивают бешенством. Недобитая тварь принимает позу, угрожающе скалится ипускает новую порцию слюны. Только я успеваю прийти всебя, как из-за тогоже угла возникает худая, загорелая женщина. Она резко хватает задние лапы дворняги ивмгновение ока выламывает их вобратную сторону. Собака жалобно скулит набрюхе, новырваться неможет. Мира взрывается плачем стакой силой, что уменя кровь стынет вжилах. Лицо безумной женщины перекошено: глаза навыкате, высунутый язык прилип книжней губе, громкое рычащее дыхание. Иона тут неодна. Надвигается еще кто-то. Два силуэта отделяются
отполуразбитого магазина иприближаются кнам. Я быстро беру дочь вохапку истремительным шагом отхожу кдругому углу здания администрации, то идело оборачиваясь намародёров. Тяжёлый груз непозволяет быстро бежать. Безумная уверенно ползёт кнам начетвереньках, все также высовывая язык. Её механичные движения неестественны. Грязные тощие руки отгребают офисные листы один задругим.
        Мы поворачиваем заугол вузкий проход, изкоторого тянет сыростью. Ното, что я там вижу, через секунду вызывает уменя почти рвотный рефлекс.
        Бритоголовый мужчина лежит устены натрупе женщины, (я невижу её лицо, только волнистые волосы) давит пальцами наеё веки ивырезает трахею. Тонкий фонтан крови бьет прямо ему врот. Пытаясь очнуться отэтого кошмара, я краем глаза замечаю его спущенные джинсы ибледные полушария ягодиц. Впаре метров отних лежит тело мальчика испещрённое юрким опарышем.
        Я чувствую, как меня ведет всторону, как голова кружится ототвращения. Мои ноги сами несут меня. Мимо клумб, мимо загаженных окон. Дальше. Мира орет мне вухо, пытаясь залезть наплечо ивырваться. Я понимаю, куда попал.
        Впереди виднеется перекресток ифрагмент кабины какой-то большой машины. Сгорем пополам я добегаю донеё. Это самосвал. Кнему пристроился желтый бульдозер. Боже, лучшебы я несмотрел нато, что лежит рядом сковшом. Фаланги пальцев окурками валяются вкрасно-чёрных лужах вместе сдетскими игрушками. Широкий кровяной след тянется повсей дороге.
        - Мразь ебаная! Стой где стоишь, мразь ебаная! Тебе конец сука итвоему щенку тоже, мразь!
        Я оборачиваюсь. Позади нас вокне белой постройки изрыгает проклятия какой-то сумасшедший. Он мечется, точно запертый зверь вклетке и, немигая, следит замоими движениями, расшатывая прутья решётки поставленной наокно. Его крик подхватывают сверхних этажей.
        - Иди сюда говно, иди сюда!
        Вклинивается третий вопль, четвертый, пятый. Голоса складываются встадионный гул. Мира ссилой обнимает меня ивтягивает воздух, чтобы ещё раз залиться слезами. Мне совсем плохо. Сил больше неосталось - ни физических, ни моральных. Я панически верчу головой посторонам. Переулок справа кажется пустым. Вголове единственная мысль: «Толькобы выбраться отсюда».
        Я выбегаю напустую проезжую часть. Наш мостик надежды - разделительная полоса. Держаться инеотклонятся отнеё - что-то вроде приметы спасения. Внутри меня застыл образ лопаты врезающейся врассыпчатый керамзит, который потом отправляется введро. Чщщ, фуф. Чщщ, фуф. Чщщ, фуф. Незнаю почему, ноэтот образ иэтот монотонный грохот неотделимый отнего, неожиданно возникшие перед глазами, задают ритм моему бегу.
        Несмотри вправо. Его расчленяют спиной ктебе. 5шагов.
        Несмотри туда. Человеческая кисть. 7шагов. Несмотри.
        Несмотри наограду. Ей уже непомочь. 4шага.
        Беги. Еще один труп. Все равно беги. 8шагов. Разделительная полоса.
        Торчащие ребра. Отгруди почти ничего неосталось. Отвернулся. Еще 5шагов. Слышишь, как бьётся жизнь рядом? Спаси ее. Нет. Несвою.
        Дочери. 5шагов.
        «Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь оттебя первый раз. Я отдаю себя насъедение бесам».
        «Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь оттебя второй раз. Моя душа отныне будет навечно проклята перед тобой».
        «Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь оттебя втретий раз. Мне ненужно твое спасение».
        Почтовое отделение. Как раз то самое, мимо которого мы ипроходили. Память выбирает отдельные детали изпространства. Высокие тополя, качели, девятиэтажка. Атам, занебольшим полем находится ржавая железная дорога. Я оборачиваюсь еще раз, проверить, небегутли занами, собираюсь иделаю последний рывок.
        Я знал, что дочку травят вдетском саду ровесники. Видел, как её старые сандалии рвались ипостоянно слетали. Как всотый раз, спотыкаясь, она уже немогла плакать итолько сдосадой терла колени. Знал, ноничего немог поделать.
        Новый генератор электромагнитных колебаний должен был обладать колоссальными преимуществами: практически абсолютной проницаемостью инеограниченной дальностью.
        Воспитательницы неупускали случая пожаловаться мне насложности вобщении сМирой. Говорили отом, насколько она замкнута, неактивна, мало играет сдругими детьми, ивсё больше забивается где-нибудь вуглу ирисует дельфинов. Постоянно рисует дельфинов иморе.
        Отэтого излучения невозможно былобы укрыться закакими-либо стенами, асовременные системы защиты ввиде металлических, железобетонных или скальных сооружений былибы совершенно неспособны противостоять этому потоку, втом числе - его психотропной составляющей.
        Я обрекал дочь нароль изгоя. Девочка еще неуспела ничего сделать, нокней заранее относились спренебрежением. Моглали Мира всвои три года понимать причины такого отношения? Врядли.
        Юридических оснований для привлечения кответственности лиц, виновных вего использовании ивзыскании сних причиненного ущерба, ненашлибы.
        Денег нехватало даже насамое необходимое. Влучшем случае назавтрак, обед иужин были макароны или хлеб. Положение осложнялось тем, что меня очень долгое время небрали наработу из-за судимости, инам приходилось жить напособия. Впервые вжизни я чувствовал серьезную ответственность, по-настоящему понимая, что отменя зависит жизнь больного ребенка, которому я невсилах был помочь, нокоторый, также как иостальные, хотел любви ивнимания, анемучений отнедоедания исобственной ненужности.
        Без проведения радиотехнической экспертизы факт дистанционного психофизического воздействия доказать невозможно.
        Зачитывая всуде свой вердикт, судья скажет: - Наосновании статьи…
        Нонакакую статью вУголовном или Гражданском кодексе может сослаться судья, рассматривая конкретное дело пофакту скрытого дистанционного психофизического воздействия начеловека?
        Я сума сходил отбессилия. Мне хотелось развернуть вектор безразличия ипрезрения, направленный нанас, вобратную сторону. Икогда водну изсамых обычных пятниц ко мне пришли изГЦП спредложением вновом качестве применить свой опыт изнания, я оборвал майора наполуслове исразу сказал «да».
        Предварительные расчеты для совокупности установок (передвижные станции «Молот») показали, что можно облучать город площадью 150квадратных километров срасстояния до90километров отпередатчика.
        Такие деньги дотого момента я мог видеть только восне, алучшей возможности отомстить ипридумать было нельзя. Новпервую очередь для меня сдочерью эта встреча стала настоящим спасением отголодной смерти.
        Люди вмомент облучения ничего неощущали. Через два дня агрессия увеличивалась всотни раз, иони уже расчленяли всё, что движется.
        Если значение Миры смолчаливого согласия приравнивали кнулю, то я имел все основания ответить темже. Инепросто ответить, авзять иразом обесценить всвоих глазах жизни сотен тысяч людей, которые могли пострадать отмоей работы.
        Увидеть вживую подобный эффект - всё равно, что попасть вАд.
        - Скакого дня вы можете приступить?
        - Прямо завтра.
        Утро. Открываю глаза. Тихо.
        Вчерашний кошмар отпечатался впамяти как самый страшный день вмоей жизни. Эта собака, эта женщина, эти трупы, крики. Мира спит насвоей кроватке, как будто ничего этого небыло инасамом деле мы усебя вродном доме, все еще ленимся начать новый день. Нореальность говорит обобратном. Реальность возвращает меня кмысли, отом, что нужно проверить обстановку. Я никогда ненарушал это самое главное правило выживания. Всё время нановом месте, ранним утром ипоздним вечером, я выходил изнашей четырёхэтажки инаправлялся ксмотровой площадке, скоторой можно было просмотреть нетолько прилежащую территорию под заводские помещения, ноипустынную местность заеё пределами. Будучи очень наблюдательным, я мог заметить малейшие изменения, появившиеся засутки.
        Навторой день нашего пребывания, километрах впяти, появилось движение. Еле различимые вдали фигуры мотоциклистов молнией расстегивали одежду пустыни, неторопливо вспарывая её брюхо. Я снапряжением следил, неповернутли они внашу сторону. Когда их группа через пятнадцать минут скрылась занебольшим холмом, моё тело все ещё дрожало отволнения. Уверенности втом, что они невернутся, небыло.
        Через час я спустился сосмотровой площадки и, напряженно вслушиваясь взвуки округи, аккуратно пошёл обратно. Навсякий случай машина была отогнана назадний двор, который изнаших окон отлично просматривался, адверь вквартире закрыта надва замка.
        Носегодня все мысли были одругом.
        - Котенок, мы уезжаем. Собирай быстрее все вещи… что тебе нужно. Куклы, карандаши, там… я незнаю… Помогай папе.
        Мира бегает покомнате, видимо зараженная моим страхом ивточности повторяет часть моих движений, дергаясь, то водну, то вдругую сторону. Ксчастью она нехнычет, ипослушно достаёт свои игрушки из-под кровати икладёт всумки. Е:ё имои документы, спрятанные наверхушке шкафа, отправляются взадний карман брюк.
        - Всё? Ничего незабыли? - я озираюсь посторонам. - Ты точно ничего незабыла?
        - Неть - Мира спокойно ивнимательно смотрит наменя снизу вверх своими большими голубыми глазами.
        Я провожу ребром ладони поеё лбу иговорю усталым голосом:
        - Ох, неть, неть… Прости меня, милая, что нам опять приходится переезжать. Все никак незаживем спокойно. Ничего. Вот увидишь, все будет хорошо. Через денек другой проедем границу, ия куплю тебе самую большую икрасивую куклу. Много сладкой воды, сахарной ваты, пряников. Что захочешь, - то икуплю. Да, ты итак мне почему-то никогда нежалуешься… Главное непереживай.
        - Ая инепереживаю.
        - Ну иумница.
        Связка ключей звенит вруке. Мы выбираемся налестничную площадку изакрываем засобой дверь.
        Водворе, как всегда, пусто. Я открываю крышку багажника, компактно укладываю вещи исажусь заруль. Мира запрыгивает назаднее сиденье. Сутра ещё прохладно именя успокаивающе обдувает ветер. Как можно тише проехав мимо гаражей, мы останавливаемся возле закрытых ворот. Невыключая мотор, я выхожу иоткрываю поочереди каждую створку.
        Заворотами мой любимый скупой пейзаж: голубой лоскут неба, давящий линией горизонта набелое полотно пустыни. Ничего лишнего. Как только мы выезжаем, я останавливаю машину.
        Бензин.
        Канистра сбензином осталась натумбочке. Без неё можно застрять через пятнадцать минут езды. Самое главное, то, ради чего мы чуть непогибли, - так глупо забыто. Каждая капля насчету ираскидываться ими непозволительная роскошь - мне ничего неостаётся, как пешком вернуться заканистрой назад.
        - Посиди здесь пару секунд - снимая ремень безопасности, говорю я Мире. - Сейчас заберу кое-что ивернусь.
        Я громко хлопаю дверью ибыстрой походкой устремляюсь обратно кдому, вкотором мы жили. Дорога внеизвестном направлении, прочь изэтого места, обещает быть долгой инеинтересной. Сперекошенными знаками иплохо уложенным асфальтом.
        Вновь наша квартира начетвёртом этаже. Бензин наглым образом находится именно натумбочке.
        Подходя кворотам, я вдруг замечаю, брошенный возле них мотоцикл.
        Мой взгляд упирается вмужскую фигуру стоящую рядом смашиной. Я сужасом осознаю, что оставил дочь совсем одну. Через мгновение этот странный тип несколько раз взмахивает каким-то предметом похожим накусок трубы ирвётся внутрь салона. Громкий визг Миры режет меня изнутри. Я находу бросаю канистру, хватаю первый попавшийся камень ибью уродца вшею. Увидев, что он подкосился, ударяю его, что есть силы, вчелюсть. Пытаюсь свалить его, чтобы он был невсилах встать, ияростно разрушаю его лицо, пока оно непревращается вкашу изпоказавшегося красного мяса икожи. Закончив сним, я мигом встаю иподбегаю кМире, которая замерла лежа напеске ируками обхватываю сзади её голову испину. Иззатылка течёт кровь. Моя левая ладонь вся влажная.
        - Мирочка, Мира…
        Рот дочки остался открытым, запомнив страх иболь вмомент ударов, аноги завалились набок. Я бросаюсь кмашине идостаю аптечку. Аптечка оказывается полупустой. Вбешенстве выплевываю маты, мечусь, незная, зачто браться впервую очередь. Вспоминаю, что ничего несоображаю впрепаратах истараюсь сделать хоть что-нибудь.
        - Мирочка, пожалуйста, поговори сомной…
        Я обреченно смотрю, как бледные руки Миры вянут скаждой секундой, постепенно теряют остатки воли. Как её глаза, все ещё наполненные внутренним светом, словно встекле отражают проплывающие сверху облака, окончательно застывая преданностью ипониманием.
        - Пожалуйста, прошу тебя, пожалуйста…
        Кровь неостанавливается. Мира умирает беззащитным цветком, сбрасывает лепестки один задругим. Я срываюсь наслезы ибезостановочно рыдаю. Я кричу сквозь неё. Кричу всебя. Она молчит именя покидает. Проваливается всё дальше идальше ксмерти, ия, совсем обезумев, впиваюсь пальцами веё плечи, обнимаю, как будто ей еще непоздно чем-то помочь, новсе бестолку. Пытаюсь приблизиться кеё губам, чтобы услышать хотябы лёгкое дыхание. Кгруди, чтобы услышать стук сердца. Ноничего неслышу… Я подбираю под себя ноги ивотчаянии закрываю лицо ладонями. Дочка только беззвучно лежит исмотрит внебо.
        Оppекlрi взеькvvе[Вназвании произведения недопущены ошибки или опечатки, оно дается ввертикальном зеркальном отражении согласно авторсмкому замыслу.]
        ЭКСТ. - ГОРОДСКАЯ УЛИЦА - НОЧЬ
        Наулицу изночного клуба выходят два парня идве девушки. ГАРИК - загорелый парень вбелой майке-борцовке, МЯСО - вбелой рубашке без рукавов сцветочными узорами, ЛИЗА - мелированная девушка спирсингом вносу иКСЮША - кудрявая темноволосая девушка вкороткой чёрной юбке. Слышится музыка, заспинами парней идевушек виднеется неоновая вывеска клуба «3азеркалье».
        Гарик показывает Мясу фото нателефоне.
        ГАРИК
        Глянь, это вон та рыжая. Которая накоктейли пропёрлась.
        МЯСО
        Да.
        (улыбается)
        Эту зайку я исамбы хотел.
        (смеясь)
        Аты чо, думал своего вялого ей подогнать?
        ГАРИК
        (смеётся)
        Сам ты вялый… Вылый утебя вштанах. Мясо, тебя тёлки вообще боятся.
        МЯСО
        Они меня хотят, нобоятся обэтом сказать.
        (смотрит наЛизу иКсюшу)
        Орлеанские девственницы, вы чего стоите имолчите? Куда втыкаете?
        ЛИЗА
        Мясо. Это ты втыкаешь. Своего маленького Вову втыкаешь нам вухо.
        КСЮША
        (смеётся)
        Да. Вуши срёшь исрёшь.
        МЯСО
        Короче, Орлеанские девственницы. Идём ко мне. Уменя ещё содня рождения водки ивина много осталось.
        ГАРИК
        Ну, тогда лови такси ипогнали.
        КСЮША
        Ой, да унего ничего там нет. Кого ты слушаешь?
        МЯСО
        Короче. Орлеанские девственницы. Вы идёте?
        ЛИЗА
        Тыбы заэто время пока языком балаболишь ужебы такси поймал, Гарри наФеррари.
        (смеётся)
        КСЮША
        (хохочет)
        Ха-ха… Гарри наФеррари… Точно.
        МЯСО
        Азачем вам такси? Вы что бабки старые? Тут пройти триста метров. Будем идти заодно пивка попьём.
        ГАРИК
        Да вообще-то тут донашего района далековато.
        МЯСО
        Ты вообще молчи Джессика Шматько…
        (Лиза иКсюша громко смеются)
        …я знаю тут короткую дорогу. Через 20минут нарайоне будем.
        ГАРИК
        Тебе делать нечего, Мясо? Анепрощели взять такси идоехать?
        МЯСО
        Атебе свежий воздушек ненравится? Тебебы только свою грелку присадить насиденье. Апотом настул. Ты пенсионер чтоли? Или ты боишься, что кто-то тебя тут украдёт пока темно?
        ГАРИК
        Ой, да опять ты гонишь…
        Мясо обнимает Ксюшу иЛизу.
        МЯСО
        Короче, мы как старые иликто?
        КСЮША
        Ой, ребят. Он прав. Ну чего мы как старые, пошлите, пройдёмся. Уменя энергии после клуба много. Лиза пошли.Ну?
        ЛИЗА
        Ну ладно-ладно, пошли. Уговорили. Только Мясо. Недай Бог, ты нас заведёшь нетуда. Или вообще куда-нибудь начужую квартиру.
        МЯСО
        Ты да ну нессыте, Орлеанские девственницы. Двадцать минут. Тут пройти всего ничего. Вы дольше базарите.
        ГАРИК
        Ну, пошлите?
        КСЮША
        Пошли.
        Лиза, Ксюша, Мясо иГарик спускаются поступеням ночного клуба.
        ЭКСТ. - ГОРОДСКАЯ УЛИЦА - МАГАЗИН - НОЧЬ
        Четвёрка подходит кмагазину иостанавливается.
        МЯСО
        Постойте здесь. Всем попиву?
        КСЮША
        Да. Все ведь будут.
        МЯСО
        Я быстро.
        Мясо заходит вмагазин. Лиза шепчет Ксюше наухо что-то ита смеётся. Гарик необращает наних внимания исмотрит что-то втелефоне. КГарику, Ксюше иЛизе подходят ДВА ПАРНЯ.
        ПАРЕНЬ№1
        (Гарику)
        Слышь друг. Девочками поделишься?
        ПАРЕНЬ№2
        (подходит вплотную кКсюше)
        Девчонки, поехали снами? Любите быстро кататься?
        КСЮША
        Ребята идите кудашли.
        ЛИЗА
        Вообще-то мой парень сейчас выйдет измагазина.
        ПАРЕНЬ№1
        (указывая наГарика)
        Такойже, как этот?
        Гарик стоит молча иникак нереагирует.
        ПАРЕНЬ№2
        Вы нормальных парней вообще видели?
        ЛИЗА
        Слушайте, ребята, мы свами никуда непойдём. Отвалите.
        Измагазина выходит Мясо, держа вкаждой руке подве бутылки пива. Парни видят крепко сложённого Мясо инезаметно уходят прочь.
        МЯСО
        (раздавая пиво)
        Что это затипочки были?
        ЛИЗА
        Ты где так долго? Да они так подошли. Просто.
        КСЮША
        Гарик язык вжопу засунул. Даже немог им ничего сказать.
        МЯСО
        (Гарику)
        Слышь, олень, утебя очко играет или что? Почему девчонки стоят, аты молчишь? Это кто такие были?
        ГАРИК
        Да никто…
        МЯСО
        Ты да может тебе дать сейчас?А?
        КСЮША
        Ой, ктобы говорил. Пошли. Тут таких знаешь сколько ходит. Хорошо хоть ты снами есть.
        ГАРИК
        Ая?
        МЯСО
        Аты пупс дешёвый! Сегодня уменя выхватишь! Зато, что район позоришь, накотором живёшь. Чёрт галимый!
        ГАРИК
        Мясо ты чего?
        МЯСО
        Ничего! Я тебе потом объясню кто ты ичто ты. Пошлите. Небудем вечер портить.
        Мясо, Гарик, Лиза иКсюша отходят отмагазина.
        ЭКСТ. - ГОРОД - ПРОУЛОК - НОЧЬ
        Компания идёт вполной темноте, освещая дорогу сотовыми телефонами. Ребята приближаются кузкому проходу между двумя домами.
        МЯСО
        Ну, вон проход. Тут пройдём ивсё.
        ЛИЗА
        Мальчики, анепроще было вызвать такси вместо того, чтобы покуширям лазить как бичовки?
        МЯСО
        Небойся, Орлеанская девственница.
        (улыбается)
        Здесь все маньяки уже спят. Я их уложилуже.
        ЛИЗА
        Мясо ты задрал. Ты кого это девственницей назвал?
        Лиза бьёт Мясо вплечо кулаком. Мясо смеётся.
        МЯСО
        Короче, проходим поодному.
        Мясо пропускает девушек вперёд, отпихивает Гарика всторону иследует прямо заними.
        МЯСО
        (Гарику)
        Инвалиды идут впоследнюю очередь.
        (смеётся)
        ЭКСТ. - ГОРОД - ПРОХОД МЕЖДУ ДОМАМИ - НОЧЬ
        Ребята появляются впроходе между двумя домами. Яркий свет идёт отнескольких фонарей. Лиза иКсюша пропускают вперёд Мясо. Гарик догоняет девушек иидёт рядом сними.
        МЯСО
        Не, ну вы ещё скажите, что вы тут никогда непроходили.
        КСЮША
        Впервый раз вижу этот проход.
        ЛИЗА
        Я тоже.
        МЯСО
        Ой, да ладно вам. Триста лет тут уже бывали инепомните. Иарку эту типа тоже невидели?
        Мясо указывает наарку, округлой формы. Внутри арки очень темно. Проход под аркой длинный изасчёт этого он напоминает небольшой тоннель. Четвёрка входит втоннель.
        ГАРИК
        Ну, икак мы нарайоне окажемся? Ты ничего непутаешь? Мы туда вообще идём?
        МЯСО
        Неплачь, пупс. Яж неты. Попадёшь ты ксвоей мамочке. Тут пройти осталось всего ничего.
        КСЮША
        Слушайте, это даже прикольно. Что вы такие напряжённые? Хоть город получше узнаете. Расслабьтесь.
        ЛИЗА
        Да это вон Гарику что-то страшно. Мне-то всё равно.
        МЯСО
        (обнимая Лизу иКсюшу)
        Да выж мои пупсики.
        Мясо замедляет шаг ипротягивает Гарику бутылку пива.
        МЯСО
        На, подержи. Я пойду… отолью. Отэтого пива уменя фонтан сейчас пойдёт. Ну, бери быстрее.
        Гарик берёт бутылку пива изрук Мяса.
        МЯСО
        Щас девчонки, две минуты. Я быстро. Надо пожурчать.
        Мясо уходит куда-то втемноту.
        ЛИЗА
        Мы так никогда недойдём. Сейчас ещё Гарик свой кран откроет.
        Ксюша смеётся.
        ГАРИК
        Да я нормально.
        КСЮША
        (Лизе)
        Утебя сигареты остались?
        ЛИЗА
        Да.
        (доставая сигареты)
        Держи.
        КСЮША
        Спасибо.
        Ксюша иЛиза закуривают. Гарик стоит сдвумя бутылками пива вметре отдевушек.
        КСЮША
        Вот мы стобой шалавы. Парень стоит некурит, амы как профессиональные проститутки. Спивом, ссигаретами. Сейчас кнам опять подкатят… тариф спросить, пока Мясанет.
        ЛИЗА
        Как те двое?
        КСЮША
        Да-да.
        Проходит минут пять. Мясо непоявляется.
        ГАРИК
        Ну, где он там ходит? Он что там доутра отливать собирается?
        ЛИЗА
        Да, что-то долгоон.
        КСЮША
        Надо его позвать. Правда долго.
        (громко)
        Мясо? Ты идёшь?
        Накрик Ксюши никто неотвечает.
        КСЮША
        Он нас что… разводит чтоли?
        (громко)
        Мясо? Эй, Мясо?
        ГАРИК
        Мясо? Давай быстрее! Мы тебя все ждём!
        КСЮША
        (Лизе)
        Слушай, позвони ему. Где он ходит? Утебя есть его номер?
        ЛИЗА
        Да… Где-то был. Сейчас посмотрю.
        Лиза смотрит всотовый телефон, нажимает пару кнопок иподносит куху трубку.
        КСЮША
        Гудки идут?
        ЛИЗА
        Нет.
        КСЮША
        Какнет?
        ЛИЗА
        Ну, вот так «нет». Неидут ивсё.
        Ксюша подходит кЛизе вплотную исмотрит наеё телефон.
        КСЮША
        Утебя сеть недоступна. Видишь, значок антенны красный? Попробуй меня набрать.
        Лиза выбирает втелефонной книжке номер Ксюши ижмёт кнопку вызова.
        ЛИЗА
        Да, ты права. Тут неловит.
        Ксюша достаёт свой сотовый телефон.
        КСЮША
        Таже фигня. Здесь неловит. Гарик посмотри усебя…
        ГАРИК
        Я уже посмотрел. Сеть недоступна. Я, короче, знаю из-за чего это. Это как вподземном переходе - неловит ивсё. Надо выйти наоткрытое пространство.
        ЛИЗА
        Ну, хоть какая-то оттебя польза. Только Мясогде?
        КСЮША
        Ну, давайте пройдём вперёд, выйдем изарки ипозвоним ему. Может он шутит. Решил нас попугать.
        ЛИЗА
        Пошлите. Ато тут темнотак.
        ГАРИК
        Пойдёмте. Только его бутылку таскать теперьмне.
        КСЮША
        Ой, неплачь. Вечно жалуешься.
        Ксюша, Лиза иГарик идут вперёд. Втоннеле всё также очень темно. Слабый красноватый свет идёт отпотолочных ламп. Проходит какое-то время. Ребята продолжают идти потоннелю.
        ЛИЗА
        Вам некажется, что мы уже долго идём?
        ГАРИК
        Что-то долго. Толи арка такая длинная, толичто?
        КСЮША
        Да втемноте невидно, какая она. Расслабьтесь. Это только так кажется.
        ЛИЗА
        Амне кажется, что доконца арки далеко.
        ГАРИК
        Ну давайте пойдём быстрее чтоли…
        КСЮША
        Да я итак наэтих сраных каблуках иду, как могу.
        ГАРИК
        Вот Мясо. Завёл неизвестно куда, амы его ещё искать должны. Вот, блин, кадр. Я его бутылку здесь оставлю. Я её что, целый час таскать должен?
        КСЮША
        Ну, так допей его пиво, что ты жалуешься?
        ГАРИК
        Да нехочу я его пить. Тут поставлю бутылку… устенки.
        Гарик замедляет шаг иотстаёт отдевушек. Лиза иКсюша тоже замедляют шаг иоборачиваются.
        ЛИЗА
        (Гарику)
        Ну, ты идёшь?
        Навопрос Лизы никто неотвечает. Лиза хватает Ксюшу заруку.
        ЛИЗА
        Стой. Подожди. Пусть он нас догонит.
        Ксюша иЛиза смотрят втемноту иждут появления Гарика. Гарик непоявляется.
        КСЮША
        Что заприкол?
        ЛИЗА
        Гарик?
        КСЮША
        Гарик, ты идёшь?
        ЛИЗА
        (громко)
        Гарик?
        КСЮША
        Что заприкол? Гдеон?
        Ксюша иЛиза кричат втемноту изовут Гарика, ноникто неим неотзывается. Втоннеле тишина.
        ЛИЗА
        Слушай, они прикалываются над нами чтоли?
        КСЮША
        Ая откуда знаю. Непохоже наприколы. Слушай, давай отсюда валить побыстрее. Хотябы выйдем туда, где светло, апотом им позвоним. Хватит тут уже шастать.
        ЛИЗА
        Может, побежим уже отсюда? Пока снами чего неслучилось?
        КСЮША
        Валим отсюда.
        Ксюша иЛиза переходят набег. Какое-то время они бегут бок обок, тяжело дыша игромко цокая каблуками.
        ЭКСТ. - ГОРОД - НЕБОЛЬШОЙ ДВОРИК - НОЧЬ
        Наконец девушки достигают конца арки, выбегают изтоннеля иоказываются внебольшом дворе, ярко освещаемом фонарями. Выбежав водвор, они резко останавливаются.
        ЛИЗА
        Стой-стой. Дай я отдышусь.
        КСЮША
        Да. Я тоже запыхалась.
        Лиза тяжело дышит. Она наклоняется поправить застёжку натуфле.
        ЛИЗА
        Ой, мамочка моя. Чуть туфли неслетели. Вот это спортом позанимались.
        (смеётся)
        Да-а… Такой хоккей нам ненужен.
        Лиза встаёт вполный рост инеобнаруживает рядом ссобой Ксюши. Лиза растерянно озирается посторонам, ноКсюши нигденет.
        ЛИЗА
        Ксюша?
        (пауза)
        Ксюша?
        Внебольшом дворике кроме Лизы никогонет.
        ЛИЗА
        Ксюша, ты здесь?
        (протяжно)
        Ксюша?Ау…
        Лиза вновь озирается посторонам.
        ЛИЗА
        (шёпотом)
        Мамочка…
        Лиза впанике достаёт сотовый телефон. Знак антенны надисплее показывает, что сеть недоступна.
        ЛИЗА
        Как это так? Да неможет такого быть!
        Лиза какое-то время ещё ждёт Ксюшу, но, недождавшись её, замечает единственный выход издворика инаправляется кнему.
        ЭКСТ. - ГОРОД - ЗЕЛЁНЫЙ КОРИДОР - НОЧЬ
        Лиза выходит издворика ипопадает наузкую тропинку, которая идёт между рядами высоких аккуратно постриженных кустов. Кусты настолько плотно находятся друг сдругом, что образуют своеобразный зелёный коридор. Лиза смотрит посторонам. Ветки деревьев кажутся бордовыми нафоне светло-синего неба. Лиза идёт потропинке вполной тишине. Пройдя несколько метров, она останавливается. Ветер усливается. Лиза продолжает идти потропинке, то идело вглядываясь втемноту. Постепенно Лиза достигает конца зелёного коридора ивыходит кдороге. Ветер вдруг резко стихает.
        ЭКСТ. - ГОРОД - ДОРОГА - НОЧЬ
        Лиза выходит кдороге. Вдоль обочины тянется цепочка фонарей, освещающих всё вокруг ярким жёлтым светом. Отвида знакомых мест, налице Лизы появляется улыбка. Иногда подороге проезжают автомобили. Общественный транспорт уже неходит. Лиза переходит через дорогу инаправляется кспрятанным вотьме пятиэтажкам.
        ЭКСТ. - ГОРОД - ПЯТИЭТАЖКА - НОЧЬ
        Лиза идёт по-над домом вполной темноте иподходит кодному изподъездов. Она встаёт напротив двери инабирает надомофоне номер квартиры. Слышаться гудки. Кто-то берёт трубку.
        МАТЬЛИЗЫ
        Лиза, этоты?
        ЛИЗА
        Да, мам, это я… Открывай скорее.
        МАТЬЛИЗЫ
        Открываю.
        ИНТ. - ПОДЪЕЗД - НОЧЬ
        Лиза поднимается поступеням напятый этаж извонит вдверь своей квартиры. Дверь открывается, иЛиза быстро заходит внутрь.
        ИНТ. - КВАРТИРА ЛИЗЫ - ПРИХОЖАЯ - НОЧЬ
        Вквартире темно. Лиза быстро снимает туфли ибежит накухню включать свет.
        ЛИЗА
        Ой, мам. Я тебе сейчас такое расскажу. Обалдеешь вообще.
        ИНТ. - КВАРТИРА ЛИЗЫ - КУХНЯ - НОЧЬ
        Лиза открывает холодильник.
        ЛИЗА
        Мам? Унас есть что-нибудь перекусить?
        Лиза смотрит вхолодильник.
        ЛИЗА
        Мам? Ты меня слышишь?
        Лиза смотрит втемноту прихожей. Втемноте стоит женский силуэт.
        ЛИЗА
        Мам?
        Силуэт матери недвигается.
        ЛИЗА
        Мам, ты меня слышишь?
        Слышатся шаги, мать Лизы медленно идёт накухню. Когда мать выходит насвет, Лиза замирает. Вместо матери Лизы вкухню заходит СУЩЕСТВО, отдалённо напоминающее женщину средних лет. Существо всё бледно-серое, впузырях, сбелыми глазами ищупальцами вместо рук, которые постоянно извиваются именяют форму, скрывая внешность электропомехами ивспышками. Усущества изо рта течёт пена.
        ЛИЗА
        (орёт)
        Боже!!!
        Лиза кричит что есть сил иотужаса еле держится наногах.
        ЛИЗА
        Помогите!! Люди!! Помогите!!
        Существо медленно приближается кЛизе. Лиза кричит ибьётся вистерике.
        ***
        ИНТ. - КВАРТИРА ЛИЗЫ - ЗАЛ - МЕСЯЦ СПУСТЯ - ВЕЧЕР
        Вкомнате сидит полный мужчина лет пятидесяти - ОТЕЦ ЛИЗЫ. Мужчина ссерьёзным видом смотрит телевизор.
        ИНТ. - ВЫПУСК НОВОСТЕЙ
        Наэкране появляется изображение ВЕДУЩЕЙ регионального канала. Ведущая смотрит налист бумаги усебя настоле. Наэкране появляются четыре фотографии. Нафотографиях можно узнать Мясо, Гарика, Ксюшу иЛизу.
        ВЕДУЩАЯ(ЗК)
        Уважаемые телезрители, если вы видели кого-нибудь изэтих молодых людей, которые сейчас наваших экранах, просьба позвонить потелефону редакции или потелефону 02. Напомним, что все они бесследно исчезли 29мая прямо вцентре города, иотних досих пор нет никаких известий. Залюбую информацию оних будет выплачено вознаграждение.
        ИНТ. - КВАРТИРА ЛИЗЫ - ВЕЧЕР
        Отец Лизы продолжает схмурым видом смотреть выпуск новостей. Вдруг звонит телефон. Мужчина встаёт сдивана иберёт трубку.
        ОТЕЦЛИЗЫ
        Да, алло?
        Втрубке слышится скрежет ишум вперемешку спомехами.
        ОТЕЦЛИЗЫ
        Алло? Говорите.
        ГОЛОС ВТЕЛЕФОНЕ
        (сквозь помехи)
        …неищите Лизу… она квам больше невернётся… она нашла свою настоящую семью…
        Втрубке слышаться гудки.
        Отец Лизы растерянно смотрит нателефон. Мужчина кладёт трубку. Он стоит какое-то время, очём-то глубоко задумавшись. Через минуту он берёт сполки семейную фотографию врамке иначинает её рассматривать. Нафотографии изображена Лиза. Слева отнеё стоит отец, справа - мать. Лизе навид лет восемнадцать. Родители позади неё сдержанно улыбаются. Лиза держит вруках огромный уродливый кокон бледно-серого цвета. Кокон испещрён тёмными венами ипокрыт наростами. Налице Лизы спокойная улыбка.
        КОНЕЦ
        Клоуны
        ИНТ. - ОФИС - КОМНАТА ПЕРЕГОВОРОВ - ДЕНЬ
        Большая офисная комната. Вместо нескольких окон - стена полностью изстекла отпола допотолка. Изкомнаты открывается панорама наогромный город. Верхушки многоэтажек залиты ослепительным солнечным светом инакрыты абсолютно чистым небом. Втемноте комнаты заогромным круглым столом мелькают черные силуэты трех человек: поодну сторону сидит КЛИЕНТ - лысый худощавый мужчина вочках ивпиджаке. Подругую сторону - татуированный парень сирокезом наголове (ГЛАВНЫЙ ХУДОЖНИК-ДИЗАЙНЕР) идевушка сшарфом нашее (АРТ-ДИРЕКТОР).
        КЛИЕНТ
        Друзья! Надеюсь, сегодня я непотрачу время впустую, ивы меня порадуете?
        Художник делает мягкие движения пальцами обеих ладоней, словно иллюзионист.
        ХУДОЖНИК
        Только чистая магия. Никакого мошенничества.
        Клиент иАрт-директор улыбаются. Вкомнату входит девушка слегкими закусками наподносе. Она оставляет их настоле иуходит. Клиент провожает ее заинтересованным взглядом.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Насамом деле мы как настоящие супер-герои сделали невозможное! Опять спаслимир.
        КЛИЕНТ
        Примерно как Бэтмен иРобин? Или как Супермен иДевочка?
        (оживленно)
        Такой… большой Супермен, вылетающий как ракета изгорящего здания, победно направляя кулак внебеса идержа под мышкой маленькую девочку. Да?Так?
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Даже круче. Мы разработали несколько супер-концепций.
        КЛИЕНТ
        Ну-ка, ну-ка. Давайте глянем. Раз так все супер.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        (поворачивается кхудожнику)
        Санчо! Доставай макет!
        Санчо ставит намольберт нарисованный вручную макет рекламы. Наступает длинная пауза. Клиент водит пальцами поподбородку ислегка наклоняет голову набок.
        КЛИЕНТ
        Что это? Кчему это? Какая-то палатка. Какие-то дети.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Мы считаем, что работать вкомпании, все равно, что быть детьми, которые идут вцирк. Все мы как дети, все мы носим грим, маски.
        КЛИЕНТ
        Глупость какая. Очем люди будут думать? Освоих детях? Очем это? Или это для педофилов? Вот еслибы девочку схватил красивый мускулистый Супермен иунес ее вверх, грозя кулаком небу, ябы понял, ноэто…
        (нервно поправляет очки)
        Нет, нет. Господи… все это невтему.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Но…
        КЛИЕНТ
        Невтему, я говорю! Нецепляет, зая! НЕЦЕ-ПЛЯ-ЕТ! Точка! Давайте дальше.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        (поворачивается кхудожнику)
        Санчо! Доставай второй макет!
        Санчо меняет макет рекламы намольберте. Наступает длинная пауза. Клиент скрещивает руки нагруди ислегка наклоняет голову набок.
        КЛИЕНТ
        Что это заскотобойня? Боже, вы серьезно? Что это заотрубленные головы? Да, мы, образно говоря, охотники заголовами, ноэто метафора. Мы всего лишь лидер рынка всфере HR. Кошмар! Ичто это забелая пудра уних налице? Это кокаин?
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Нет-нет, что вы…. Это просто белый грим.
        КЛИЕНТ
        Я разочарован. Подбородок весь впомаде, как упроституток, которым ударили сразмаху погубам. Мамочкимои…
        (делает голос тише)
        Кстати. Вы употребляете кокаин?
        Санчо иАрт-директор водин голос отвечают «Нет» иотрицательно машут руками.
        КЛИЕНТ
        Ну ладно, ладно…
        (прокашливается)
        Ноеслибы употребляли, меня угостилибы?
        САНЧО
        Оу! Непременно!
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Несомневайтесь. Нотолько еслибы вы попросили.
        КЛИЕНТ
        Приятно слышать. Потом обсудим.
        (вздыхает)
        Этовсе?
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Унас есть еще одна сумасшедшая идея!
        КЛИЕНТ
        Давайте! Ноготовьтесь начинать все заново, ребят. Судя повсему хороших вариантов сегодня увас небудет.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        (поворачивается кхудожнику)
        Санчо! Доставай третий макет!
        Санчо меняет макет рекламы намольберте. Наступает длинная пауза. Клиент оживленно ёрзает вкресле инаклоняется чуть вперед.
        КЛИЕНТ
        Фантастика! «Устали отклоунов вофисе? Найдите хороших сотрудников спомощью «www.zz.com». Этоже просто вдесятку!
        АРТ-ДИРЕКТОР
        (смеясь)
        Вам нравится?
        КЛИЕНТ
        Нето слово! Почему вы сразу сэтого варианта неначали?
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Нам он показался…
        (нахмуривается)
        Показался немного оскорбительным чтоли.
        КЛИЕНТ
        Провокационный? Да! Оскорбительный? Конечно! Ноэто совершенно точно привлечёт внимание. Утверждаем этот вариант ивсе! Нанем иостановимся! Хорошо? Только его иничего кроме!
        Арт-директор смотрит нахудожника ихлопает владоши.
        АРТ-ДИРЕКТОР
        Поздравляю тебя мой изумпудныйОз.
        Художник вответ хлопает владоши взнак поздравления Арт-директора. Клиент тоже радостно хлопает владоши ипосмеивается: восторженно инемного истерично, как девчонка.
        КЛИЕНТ
        (активно жестикулируя)
        Я сегодня угощаю! Вы мои гости! Отказ непринимаю! Я знаю такой ресторан, мозги высморкаешь отрадости! Идем сегодня туда! Ато увас лица совсем бледные.
        ЭКСТ. - ГОРОД - ДЕНЬ
        Сквозь обжигающий летний воздух подороге продирается минибас белого цвета. Наего задней части расположена реклама: рыжие изеленоволосые клоуны, одетые вбелые рубашки ивгалстуках, танцуют калинку-малинку рядом срабочим столом инаофисных стульях. Лица персонажей одновременно исмешные, излобные. Сверху рекламы текст крупным шрифтом: «Устали отклоунов вофисе? Найдите хороших сотрудников спомощью «www.zz.com».
        Минибас продолжает медленно двигаться впробке. Насоседней отнего полосе плетется автобус оранжевого цвета. Наего левом борту наклеена реклама: один клоун давит руками напакет, тем самым заставляя струю сока изнего попасть подуге вотрытый рот второго клоуна, который лишь глупо улыбается.
        Вавтобусе сидят пассажиры. Стакими хмурыми лицами полными разочарования, будто каждый изних сегодня потерял выигрышный лотерейный билет набольшую сумму. Пассажиры смотрят рекламный ролик наэкране небольшого монитора: трое клоунов бегают вокруг орущей девушки ичерез какое-то время резко срывают снее юбку идико хохочут.
        Насветофоре для пешеходов загорается зеленый свет. Аточнее ярко зеленым светятся две человеческих фигурки: один клоун гонится задругим клоуном, пытаясь ударить его большим молотком.
        Согромного рекламного щита, стоящего вцентре дорожного кольца, удивленно смотрит девушка-модель склоунским гримом налице, наигранно открыв рот вформе буквы«0».
        Словно тополиный пух ввоздухе витает конфетти. Кусочки блестящей разноцветной бумаги падают так медленно, будто кто-то замедлил время для них в3раза. Конфетти продолжает падать ипадать. Все медленнее имедленнее. Будто его сбрасывают роскошные кроны высоких деревьев. Ноничто неговорит отом, что этот праздничный дождь прекратится. Иногда конфетти ярко вспыхивает белым светом, бликуя насолнце, словно маленькие звезды, подмигивающие усталым водителям. Ато ивовсе растворяется накакое-то время вослепительных лучах.
        Город набирает привычный ритм. Пробка измашин скаждой минутой становится все длиннее.
        КОНЕЦ
        Бабочка
        notes
        Примечания
        1
        Изменение кодировки текста неявляется ошибкой, аявляется авторским замыслом.
        2
        Большие разрывы между частями текста врассказе «Куколка» неявляются ошибкой или пропуском каких-либо предложений, ая является авторским замыслом.
        3
        Разделение текста врассказе «Трбке» неявляется ошибкой, аявляется частью авторского замысла попараллельному повествованию.
        4
        Разрывы втексте рассказа «Феникс» неявляются ошибкой или пропуском предложений, аявляются частью авторского замысла.
        5
        Вназвании произведения недопущены ошибки или опечатки, оно дается ввертикальном зеркальном отражении согласно авторсмкому замыслу.