Тени солнечного города Мария Брикер
        #
        Мария Брикер
        Тени солнечного города
        Часть первая
        Глава 1
        Распределение ролей
        Синоптики - сволочи, опять обманули, пообещали облачность и кратковременные дожди. Смотрю на небо, сквозь тяжелые кроны деревьев мне ухмыляется луна, освещая своим призрачным светом парк и главную аллею. Оглядываю пространство вокруг себя и успокаиваюсь: кусты и деревья хорошо скрывают мой силуэт от посторонних глаз.
        Настроение меняется. Нежелательная луна больше не раздражает, напротив, привносит немного мистики и совершенства в эту ночь. Ожидание под дождем куда противнее.
        Время течет медленно… Мерзкие писклявые комары атакуют и надоедливо лезут в глаза, путаются в волосах, совершают нападки на обнаженные руки. Аллергия на укусы мелких носатых тварей сделала мою кожу похожей на большой отвратительный ярко-красный волдырь, тело нестерпимо ноет. Не заметила, как расчесала руку до крови… Ничего, это пройдет, это мелочь по сравнению с тем, что я задумала.
        В парке стоит тишина… Опасаться нечего. Выглядываю из своего укрытия и занимаю позицию ближе к центральной аллее - ни души в пределах видимости, только я и он - полуслепой, опустившийся алкоголик, брошенный женой и друзьями, - лучший кандидат на придуманную мною для него роль. Он спит, развалившись на кривой парковой лавке, и не подозревает, что жизнь его изменилась с того мгновенья, как только он попал в поле моего зрения.
        Смотрю на часы - нужный момент настает. Подхожу к нему и тихо шепчу:
        - Просыпайся, пора. Твой выход на сцену.
        Он ворочается, будто чувствует мой мысленный посыл. Садится и рефлекторным движением шарит рукой около себя в поисках своих очков. Напрасно старается, ликую я в душе: пока он спал, я легко избавилась от них.
        - Привет, - мой голос звучит непривычно фальшиво. Откашливаюсь, поправляю упавшую на лицо прядь волос, подхожу еще ближе.
        - Ну здорово, коль не шутишь, - отзывается он, щурит глаза, пытается сосредоточиться и понять, с кем разговаривает. С минуту он вглядывается в мое лицо, хмурится. - Не поздно ли ты, подруга, на прогулку вышла? Мамка не заругает?
        Пугаюсь, непроизвольно отступаю от него. Кофта прилипает к мгновенно взмокшей спине, лоб покрывается испариной - не может быть, чтобы он рассмотрел мое лицо. Размышляю, верх берет логика: за моей спиной фонарь, он светит ему в лицо, с таким слабым зрением он может различать лишь мой силуэт. Начинаю соображать, что голос выдает мой возраст. Что-либо менять поздно. Расслабляюсь.
        Его начинает трясти. Он теряет ко мне интерес, забывает обо мне, пытается изо всех сил сдержать накатывающий волнами отходняк. Ему очень плохо. Напоминаю о себе:
        - У меня для тебя кое-что есть. - Извлекаю бутылку водки из кармана широкой идиотской юбки с плебейскими подсолнухами и демонстративно подношу к его лицу. Он инстинктивно подается вперед, но неожиданно резко отстраняется. По выражению его лица улавливаю - он пытается понять, что происходит, но ответа на вопрос не находит, и это его злит.
        - Только не ври, что пришла ночью в парк, чтобы угостить меня водкой. Говори, что нужно, или уматывай. - Слова даются ему с трудом, разум неожиданно берет верх над животной тягой к спиртному, это удивляет.
        - Согласна с тобой, я пришла не для этого. Буду с тобой откровенна. Полная луна обостряет мои желания… от тебя мне нужен секс. Предлагаю сделку - я тебе водку, а ты меня… - не успеваю договорить, он рывком привлекает меня к себе, резким движением разрывает на мне кофту, и несколько пуговок разлетаются в разные стороны. Стараюсь не смотреть ему в лицо и слежу, как одна пуговица катится по направлению к урне, разворачивается и возвращается, подпрыгивая, обратно к моим ногам… Он улавливает мое напряжение.
        - Что, не понравилось?.. Проваливай отсюда, быстро. - Он довольно сильно отталкивает меня. Спотыкаюсь и падаю на заплеванный асфальт. На глазах непроизвольно выступают слезы, текут по щекам, чувствую их солоноватый привкус на своих губах. Не больно, просто противно: ошиблась в расчетах, недооценила его. Он ведет себя непредсказуемо, а время поджимает. Срочно меняю свое амплуа и начинаю шумно хлюпать носом.
        - Зачем ты так? Распалил - и в кусты, да? Пойми, мне не с кем больше. В нашем городке все друг друга знают, а мне это необходимо! Я больна, сильно больна! Тебе ли не понять, тяга не дает жить нормальной жизнью ни тебе… ни мне.
        - Ты что?.. Ты что, в самом деле? - Он начинает верить, испытывает чувство вины и неловкость за то, как обошелся со мной. - Ну, не хнычь. Я думал, шутишь ты, издеваешься. Во, блин, попал! Да ты посмотри на меня, неужели мужика поприличней найти не можешь? Я пью уже больше недели - не уверен, что получится у меня.
        - Я помогу, не волнуйся, - подбадриваю его, поднимаюсь и подхожу ближе. - У меня одна просьба, отойдем отсюда в кустики. Здесь очень светло, меня могут увидеть знакомые.
        - Пойдем, коли так, - он нерешительно поднимается и какое-то время молчит. Я начинаю нервничать, слишком много времени упущено зря, придется корректировать его позднее. Жду, когда он наконец осмелеет. Пытаюсь представить, о чем он думает. - Имя-то у тебя есть? А то неудобно как-то… - застенчиво спрашивает он.
        - Елизавета, можно просто Лиза, - вздыхаю с облегчением: причина заминки - пресловутая сентиментальность.
        - А я - Андрей. Давай, Лизка, для начала выпьем… для храбрости.
        - Нет, сначала это, а выпить ты еще успеешь, - возвращаю себе уверенный тон, даю понять, что не намерена идти на уступки.
        - Ну это, так это, - нервно смеется он, берет меня под руку и отдает себя на волю судьбы. Театральная постановка начинается…
        Глава 2
        Арестов
        Адвокатская контора «Арестов и партнеры» располагалась в центре Москвы и занимала две небольшие комнатки внутри ветхого особнячка дореволюционной постройки. Контора открылась чуть больше полугода назад, и работали в ней только два человека: основатель - молодой преуспевающий адвокат Арестов Аркадий Александрович и его застенчивая помощница Ирочка Белозерова.
        Несведущих граждан, пришедших с улицы для решения своих проблем, невзрачность, запущенность конторы отпугивала и настораживала. Отпугивала и фамилия адвоката, потому что мало кто из посторонних знал, что произносить ее надо с ударением на первый слог, а не на второй. Такого рода посетители становились клиентами Арестова крайне редко. Тех же, кто пришел, имея при себе рекомендации от друзей и знакомых, фамилия и «художественное оформление» офиса нисколько не смущали. Работая на другие юридические фирмы, Аркадий Александрович приобрел себе репутацию беспроигрышного адвоката по бракоразводным делам. Его имя хорошо знали в определенных кругах, и, хотя гонорар за его услуги вселял ужас в души клиентов, от посетителей, желающих обрести свободу и не остаться на бобах, отбоя не было. Он имел талант в решении имущественных и бытовых проблем: жены, нанявшие его, легко отвоевывали большую часть состояния своих мужей; мужья, оплатившие его услуги, без труда получали опекунство над своими детьми.
        Рабочий день подходил к концу. Арестов мельком взглянул на часы и вновь посмотрел на посетителя. Посетитель, клиент Арестова по последнему делу, невысокий сухощавый старичок с козлиной бородкой, сиял как начищенный самовар, не переставая постоянно кланяться, чем утомил несчастного адвоката.

«Пора бы и гонорар уже получить», - раздраженно подумал Аркадий Александрович, широко улыбнувшись старику.
        - Спасибо, Аркадий Александрович! Спасибо вам, милейший, за все, - повторил старичок в двадцатый раз и плюхнулся в кресло. Арестов расстроился, выходило, что клиент покидать его не собирался. А где же гонорар?
        Старик устроился удобнее и продолжил свои хвалебные речи сидя. Радовало только одно, кланяться он перестал.
        - Не знаю даже, как бы я без вашей помощи избавился от моей драгоценной супруги. По правде говоря, я полагал, что мне придется проститься со всем моим имуществом, которое я нажил, поверьте, честным кропотливым трудом! - сокрушенно заявил старик, несколько раз моргнул для убедительности и наконец-то полез во внутренний карман пиджака.
        - Не стоит благодарности, Фридрих Эммануилович. Был рад знакомству с вами и надеюсь, что впредь вы будете более осмотрительны, - улыбнувшись во весь рот, сказал Арестов, убирая пухлый белый конверт с приятно шуршащими купюрами в стол.
        - В этом можете не сомневаться, Аркадий Александрович. Как только я найду себе новую жену, то сразу обращусь к вам, чтобы составить брачный договор. Всего вам доброго. - Старик встал, еще раз поклонился и направился к выходу. Арестов вздохнул с облегчением. В дверях надоедливый клиент остановился и обернулся, глаза его застлала поволока, выражение лица приняло мечтательное выражение. - И все же, Аркадий Александрович, если бы вы знали, как она была хороша в постели! Но как только она выползала из-под одеяла… Ах, как жизнь несправедлива. - Фридрих Эммануилович Копейкин тяжело вздохнул и вышел за дверь.
        В конторе стало тихо, но ненадолго: спустя пять минут в комнату заглянула помощница с обеспокоенным выражением лица.
        - Аркадий Александрович, срочно прячьтесь! Госпожа Копейкина пожаловала.
        Арестов мельком выглянул в окно. Госпожа Копейкина, бывшая жена Фридриха Эммануиловича, двухметровая крашеная блондинка, милейшая дама, совершенная во всех отношения, от силиконовых грудок шестого размера до полных сексуальных губ, в которые она при помощи косметологов вкачала пол-литра специального геля, грузно
«выпорхнула» из своей машины и решительно направилась в контору. Аркадий отскочил от окна и заметался в поисках укрытия. Взглянув на Копейкину, бесстрашный адвокат сразу понял, что пожаловала она далеко не с мирным визитом. Намерения ее были вполне очевидны - они угадывались по враждебному выражению лица, по мстительно сверкающим голубым глазам и по бейсбольной бите, которую она крепко сжимала в своей «нежной» ручке.
        - Я вас прикрою, - успокоила его помощница и выскользнула из помещения, плотно прикрыв за собой дверь.
        Арестов, недолго думая, вытащил из шкафа старые дела и юркнул в пропахшее пылью пространство. При нормальных обстоятельствах поместиться в маленьком шкафу было определенно невозможно, но страх сделал тело Арестова на удивление гибким и податливым. Раньше он даже не подозревал о такой особенности своего организма. Втиснувшись между полками, Аркадий Александрович подумал, что, возможно, в нем умер гениальный цирковой артист, и, скорее всего, в юности он выбрал не ту профессию.
        В приемной стоял переполох, из чего следовало, что силиконовая девица действительно не на шутку рассержена. Ирочка стойко сдерживала натиск, но силы были явно не равны - дверь в кабинет с шумом распахнулась, и в комнате сразу запахло стойким ароматом дорогих приторных духов, лаком для волос, мятной жвачкой и еще чем-то непонятным, от чего у Арестова нестерпимо зачесалось в носу, заслезились глаза и стало нечем дышать.
        - Я же сказала вам, что его нет. Час назад он уехал домой, - настойчиво повторила помощница.
        - Не пудри мне мозги, дорогуша. Машина его здесь, значит, он еще на работе. Где он? - взвизгнула блондинка, цепким взглядом осмотрела комнату и, не обнаружив его в кабинете, треснула бейсбольной битой по рабочему столу Арестова. Удар был таким сильным, что у Аркадия заложило уши и страшно заболел затылок.
        - Прекратите безобразничать, а то я вызову милицию, - нерешительно пропищала Ирина. - Аркадий Александрович уехал домой, а машина его здесь, потому что сломалась.
        - Ха-ха-ха! - выдавила из себя иронический смех блондинка. - Где это видано, чтобы новенькие «Тойоты» ломались? Сказки будешь шефу своему рассказывать о причинах опозданий на работу. А мне можешь лапшу на уши не вешать! Ты бы лучше порядок в кабинете навела, а то все дела по полу раскиданы… - Неожиданно блондинка замолчала и во все глаза уставилась на шкаф, в который залез Арестов, затем решительно подошла к нему и распахнула дверцы. Аркадий, сложенный вчетверо, широко улыбнулся.
        - Здравствуйте, уважаемая Аграфена Ивановна, - сказал адвокат, когда его легко, как пушинку, вытащили из шкафа и подняли над полом. - А я вот тут документы в порядок приводил, пыль протирал… Чем обязан столь позднему визиту? Вы вроде не записаны на сегодня? Но все равно я очень рад!
        - Рад он, - сквозь зубы процедила блондинка. - Разорил меня - и рад!
        - Поставьте Аркадия Александровича на пол! Немедленно! - закричала Ирина, взволнованно прыгая вокруг.
        - Исчезни, пигалица толстозадая. Нам с Аркадием Александровичем поговорить надо, - проворчала госпожа Копейкина, но тем не менее поставила адвоката на пол.
        Аркадий, обретя под собой твердую почву, почувствовал себя более уверенно. Он поправил галстук, откашлялся и жестом показал Ирине, чтобы та вышла. Ирина тяжело вздохнула, окинула прощальным взглядом своего шефа, как бы невзначай подхватила бейсбольную биту, по неосторожности оставленную дамой на столе, и удалилась.
        - Аграфена Ивановна, присаживайтесь, будьте любезны. Не знаю, почему вы так недовольны? Мне удалось отбить у вашего мужа отступные для вас: квартиру, машину и даже дачу.
        - Квартиру?! - вытаращила глаза Копейкина. - Да ты видел эту квартиру: халупа трехкомнатная на окраине города! Да мои сиськи стоят дороже, чем эта квартира!
        - Ну, не такая уж и халупа, и не совсем на окраине города. Опять же - машина, дача…
        - Дача-срача - сарай на трех ногах! Ни одна приличная женщина не будет проводить свой отдых в подобном месте! - Копейкина тряхнула наращенными волосами и плюхнулась на стул, оголив свои толстые колени. С минуту она враждебно смотрела на адвоката, затем успокоилась, Арестову даже показалось, что она немного уменьшилась в размере, сдулась, как резиновый шарик. Ее по-боевому размалеванное лицо приняло печальное выражение, из ярко накрашенных глаз потекли крупные разноцветные слезы, и она лихорадочно захлопала ресницами. - Сволочь ты, Арестов! Разорил меня! Лишил надежды на будущее! Думаешь, я с этим старым засранцем целый год в постели кувыркалась просто так? Все его капризы и прихоти выполняла, мое роскошное тело давала лапать семидесятилетнему козлу ради этого сарая? Я ведь о домике на Кипре мечтала и о квартирке в центре Москвы. Вот была бы жизнь: летом - там, зимой - здесь… А ты взял и все мои мечты обломал!
        - Аграфена Ивановна, прошу вас, не плачьте, - протягивая толстую пачку салфеток, сочувственно сказал Арестов. - Вы молоды, очень красивы, сексуальны. Да на свете полно состоятельных мужчин, к тому же среди них есть не только старые козлы, но молодые и привлекательные. Какие ваши годы, успеете еще насладиться прелестями жития на Кипре, да не со стариком, а с человеком для души.
        - Мне уже двадцать девять! - сокрушенно заявила Аграфена, случайно забыв включить в счет своего возраста ровно десять лет.
        - Так мы с вами почти ровесники! - радостно воскликнул Аркадий и опять улыбнулся во весь рот. - Я и говорю, у вас все еще впереди. Но в следующий раз, когда соберетесь замуж, перед тем как зарегистрировать свой брак, загляните ко мне, я составлю для вас эксклюзивный брачный контракт, который будет учитывать все ваши интересы. Бесплатно составлю, обещаю.
        Аграфена перестала плакать, заинтересованно посмотрела на Аркадия и приподняла сильно выщипанную бровь, щедро подведенную черным карандашом. Выражение ее лица, однако, не понравилось Арестову. Кроме деловой заинтересованности, Аркадий уловил во взгляде ее плотоядных глаз настрой на него, как на мужчину. Видимо, его статус поменялся, совершив в ее сознании несколько стремительных скачков от врага до делового партнера, а из делового партнера - в объект охоты.
        - Аркадий, - с тихим придыханием сказала Копейкина, - я думаю, нам необходимо обсудить это в более спокойной, непринужденной обстановке. Возможно, квартира, которая досталась мне с вашей помощью после развода, действительно не так уж и плоха… особенно для встреч интимных. Завтра в это же время вас устроит?
        Аркадий исподлобья покосился на госпожу Копейкину, остановив помимо своей воли взгляд на ее внушительном бюсте, и вдруг отчетливо представил, как он будет колыхаться во время бурной страсти. Перспектива оказаться наедине с Аграфеной Копейкиной на ложе любви так напугала его, что вызвала судороги во всем теле и усиленное потоотделение в подмышках. Но в грубой форме отказать даме он себе позволить не мог, к тому же, несмотря на то, что бейсбольная бита была нейтрализована находчивой помощницей, у Копейкиной оставалось еще много возможностей лишить его жизни при помощи любого другого предмета, который подвернулся бы под ее горячую руку.
        - Ах, Аграфена, как соблазнительно звучит ваше предложение, - изобразив на лице ужасное сожаление, пропел он. - Как бы я мечтал об этом, если бы… если бы я… Мне неудобно говорить, но я…
        - Ты что, «голубой», что ли?! - воскликнула Копейкина и тем самым пришла на выручку бедному адвокату. Аркадий спорить не стал, скромно потупил глаза и тяжело вздохнул, показывая Копейкиной, что она точно попала в цель. Сначала он хотел соврать, что женат, но вывод Копейкиной, который просто не приходил ему в голову по причинам, вполне понятным для мужчины нормальной ориентации, оказался даже лучшим вариантом мягкого отказа от предложенного интима. - Так я и думала, - разочарованно вздохнула она и встала. - Ну что за скотская жизнь! Почему мне так не везет? Все богатенькие либо молодые, красивые, умные, но «голубые», либо натуралы, но старые козлы. Ладно, хрен с тобой - живи пока. Как только выгодная партия на горизонте замаячит, я тебя навещу. Да, бесплатный совет на прощание: предохраняйся как следует. Ты мне живой и здоровый нужен! Целую, бай-бай.
        За Копейкиной закрылась дверь. Аркадий вскочил со своего кресла и распахнул окно. Удушливый аромат, витавший в воздухе после ухода блондинки, смешался с запахами летнего вечера и выхлопных газов, немного разряженных грозовыми послеобеденными ливнями.
        - Вы живы? - спросила помощница, заглянув в комнату. - Слава богу! Если я вам больше не нужна, я пойду, Аркадий Александрович, - муж дома заждался.
        - Конечно, иди, Ира, - разглядывая внутренний дворик, сказал Арестов. - Спасибо тебе за помощь.
        - Не за что, - смутилась помощница. - А вы когда домой собираетесь? Дел-то на сегодня никаких нет.
        - Я сейчас, немного в себя приду и поеду.
        - Дверь на сигнализацию не забудьте поставить, - назидательно сказала Ирина и вышла. В приемной процокали ее каблучки, хлопнула входная дверь, и в конторе все стихло.
        Арестов вздохнул с облегчением. Ирочка Белозерова работала на него около двух месяцев. До появления Ирины в его конторе Арестов сменил четырех ассистенток. Причина текучести кадров была на удивление банальна - вместе с работой особи женского пола приступали к штурму его сердца и штанов. Такой поворот событий в планы Аркадия Александровича не входил, и он незамедлительно расставался с подобными сотрудницами. Ирочка была другой, она обожала своего мужа - о чем в лоб сообщила Арестову на собеседовании, оценив по-своему его невинный вопрос о ненормированном рабочем дне. Еще Ирочка, невинно хлопнув глазами, прямолинейно заявила, что спать с ним не будет ни при каких обстоятельствах, чем шокировала адвоката окончательно, и он, растерянно промямлив, что ни о чем таком и не помышлял, попросил ее приступить к работе немедленно. Впоследствии Арестов ни разу не пожалел об этом. И хотя Ирина немного раздражала его своей чрезмерной заботой, но как сотрудница была незаменима, поэтому он мирился со всеми ее недостатками и боялся ее потерять.
        В редкие дни, свободные от срочных дел, Ирочка пыталась отправить его домой пораньше, ругала, что он мало отдыхает, и волновалась о том, что он много работает. Наивная помощница не предполагала, что шеф часто взваливает на плечи много работы и задерживается допоздна в конторе потому, что пытается оттянуть время возвращения в свою холостяцкую берлогу. В просторной, сверкающей новеньким евроремонтом квартире, среди дорогой мебели и техники последнего поколения он чувствовал свое одиночество и тоску гораздо сильнее, чем в своей пока еще неблагоустроенной конторе. На работе он жил жизнью других людей, и это помогало ему забыться и не думать о прошлом…
        Домой идти не хотелось. Он послонялся по офису, выпил пару кружек кофе, собрал в шкаф все разбросанные дела и задумался над тем, чем бы еще себя занять до наступления темноты.
        Резкий телефонный звонок стер очередную скудную идею относительно вечернего времяпрепровождения, которая уже наклевывалась в его мозгу. Арестов посмотрел на часы - было около половины девятого. «Все правильно, - подумал он, - Ира доехала до дома и теперь проверяет, уехал ли я. Вот ведь неугомонная!» Некоторое время он стоял в нерешительности, размышляя, брать трубку или нет, но телефон трезвонил, продолжая настойчиво действовать на нервы, и Аркадий не выдержал.
        - Я уже в дверях, Ира. Сейчас поставлю контору на сигнализацию и ухожу, - выпалил он быстро в трубку, не желая больше слушать лекции о здоровом образе жизни и чрезмерном переутомлении.
        - Будьте добры Аркадия. Простите… Аркадия Александровича Арестова, - услышал он приглушенный женский голос, и голос этот принадлежал не его помощнице, как он предполагал, а совершенно другой женщине. В глазах потемнело от нахлынувших воспоминаний. Прошлое придавило своей тяжестью, скомкало и раздавило его. Некоторое время он молчал, не в силах совладать со своими эмоциями, - пауза затянулась. На том конце провода тоже молчали.
        - Маша? - тихо спросил он, стараясь, чтобы голос его предательски не дрогнул и не выдал его волнения.
        - Да, это я, - удивленно сказала женщина. - Как ты меня узнал, Аркаша? Столько лет прошло. Я уже и не Маша, а Мария Сергеевна Громова.
        - Как я могу тебя не узнать, Маша? Твой волнующий голос сводил нас всех с ума в школе, особенно когда ты вдохновенно читала Пушкина, - шутливо сказал Арестов. Шок от неожиданного звонка стал понемногу проходить, удалось даже выровнять дыхание.
        - Мне не до шуток, Аркаша, - устало сказала женщина.
        - Прости, у тебя что-то случилось? Ты ведь не просто так позвонила?
        - Не просто. Андрея арестовали по подозрению в убийстве. Мне очень плохо, Аркаша. Я не знаю, что делать. Я бы никогда не побеспокоила тебя, но… - она не договорила и заплакала. В трубке послышались ее приглушенные всхлипывания.
        - Не плачь, Машенька. Я сейчас приеду, и мы все обсудим. - Он схватил ручку и спросил: - Диктуй адрес, я буду через полчаса.
        - Мне немного неудобно. Мы живем сейчас не в Москве, и уже поздний вечер… - неуверенно сказала Маша и замолчала.
        - Да не грузись ты, диктуй адрес, я на машине поеду, а не на электричке, - немного грубо сказал Аркадий, чтобы снять с Маши напряжение. Она успокоилась и обрадовалась, торопливо продиктовала адрес, словно опасаясь, что он в любую минуту передумает и откажет ей в помощи, объяснила, как проехать к ее дому, и они простились.
        Но Аркадий и не думал отказывать в помощи женщине, ради которой он жил все эти годы. Этого момента он ждал четырнадцать лет. Ждал, что она позвонит ему, попросит о встрече, они встретятся, и он сможет наконец доказать ей, что она сделала когда-то неправильный выбор.
        Маша медленно положила трубку на рычаг и уронила голову на стол. Этот звонок дался ей с большим трудом, забрал последние силы, опустошил, вымотал… Два дня она пыталась набрать этот номер, но не решалась, ей было страшно. Она боялась, что Аркадий не захочет с ней говорить или сухо объяснит, что она позвонила не по адресу. Тысячу раз она прокручивала в голове их возможный диалог, настраивалась на худшее, прикидывала, что скажет ему, как объяснит свой звонок, снимала трубку, набирала несколько цифр и бросала ее на рычаг. Откуда же ей было знать, что Аркадий без лишних слов сам предложит ей помощь? Откуда ей было знать, что он узнает ее спустя столько лет и обрадуется ее звонку? Все решилось без затруднений, но напряжение не отпускало, руки тряслись, в груди неприятно щемило. «Теперь все будет хорошо, - успокаивала себя Маша, - волноваться не о чем. Теперь все будет хорошо. Он приедет через час, через два. Он согласился помочь. Все будет хорошо… Аутотренинг подействовал, она расслабилась, удобнее устроилась на стуле, положила под голову руку и провалилась в глубокий сон. Она спала и улыбалась во сне,
ее оставили проблемы, боль и разочарование. Она вновь вернулась в детство. Там было тепло и уютно, пахло вишневым вареньем и жареной картошкой с грибами, мама читала ей сказки на ночь и целовала в лоб перед сном. Там она была счастлива…

***
        Аркадий потратил на дорогу около двух часов. Большую часть времени он плутал на машине по темным улицам города Солнечного. Фонари, освещающие улицы-близнецы, явно отлынивали от своих обязанностей, а горожане этого подмосковного городка, люди приветливые и общительные, к несчастью, обладали одним существенным недостатком: все как один страдали топографическим кретинизмом. Подробно расспросив Арестова о цели его визита и о московских новостях, они с радостью объясняли ему, как проехать на нужную улицу, но объясняли так, что Аркадий каждый раз почему-то оказывался в разных частях города или упирался в тупик. После бесполезных и утомительных попыток опросить местное население Аркадий решил действовать самостоятельно и начал методично объезжать окрестности, исследуя квадрат за квадратом. Маша, поселившаяся в этом городе, видимо, заразилась от горожан тем же неизлечимым заболеванием - перечитывая запись подробного объяснения о том, как найти дорогу, Аркадий так и не увидел ни одного указанного ею ориентира.
        Наконец ему повезло. Дом номер пятнадцать располагался в самом конце Сиреневой улицы, и Арестова уже не удивило то обстоятельство, что домов на этой улице оказалось всего семь.
        Аркадий припарковал машину и огляделся. Окружающая обстановка ничем не радовала: обшарпанная помятая пятиэтажка, белье, сохнущее во дворе, бродячая серая собака с облезлым боком - и ни одного куста сирени в пределах видимости. Складывалось такое впечатление, что он попал в послевоенное время, которое, по причине своего возраста, видел только в кинофильмах. Арестов вошел в подъезд - в нос ударил запах кошачьей мочи, плесени и дешевой жареной рыбы. Все выглядело настолько удручающе убого, что ему стало не по себе.

«Неужели Андрей с Машей живут здесь? Может быть, я ошибся адресом? Все перепутал и приехал не в тот город? Поэтому и не нашел ни одного указанного Машей ориентира. Не могу в это поверить! Андрюшка Громов, сын обеспеченных родителей: папа - генерал, мама - холеная, ухоженная красавица, шикарная квартира, антикварная мебель, распланированное будущее на много лет вперед и лучшие шмотки в районе», - размышлял Аркадий. Он тогда ни секунды не сомневался, что Маша выбрала себе в мужья Андрея именно из соображений будущего благополучия. В тот день он ушел, оставив их вдвоем, и твердо решил добиться всего, что имеет Андрей. Поступил в институт, днем учился, по вечерам подрабатывал, по ночам до одури учил конспекты. Окончил институт с красным дипломом, работал до изнеможения на чужих людей, терпел унижения и добился всего - только ради того, чтобы доказать ей, что он не хуже Андрея. Все эти годы он думал только о ней, о сероглазой стройной девушке с тяжелой темно-русой косой, в которую она вплетала разноцветные ленты, о девушке в белом легком платье… Такой он видел ее в последний раз, такой он видел ее во сне,
такой он запомнил ее навсегда.
        Но сейчас, поднимаясь по заплеванным ступенькам на ее этаж, оглядывая исписанные ругательствами стены и ощущая запах нищеты, он почему-то не испытывал чувства удовлетворения, а, напротив, ему стало неловко за свою обеспеченность и благополучие. Он шел и с каждой секундой замедлял шаги. Он не знал, что скажет ей, когда увидит. Как он начнет разговор, когда переступит порог ее квартиры? Что скажет ему она? Подойдя к квартире, он совсем растерялся. Несколько минут стоял, не в силах позвонить в дверь, наконец решился.
        Глава 3
        Долгожданная встреча
        Дверь открылась. Аркадий увидел перед собой усталую худую женщину с короткими волосами с проседью… «Это не может быть она, - растерянно подумал он. - Это какая-то ошибка. Но если это ошибка, почему тогда эта женщина приглашает меня войти в квартиру?»
        - Здравствуй, Аркаша, - услышал он знакомый голос и вздрогнул. Да, это была она, любовь всей его жизни, рано постаревшая и изменившаяся до неузнаваемости. - Что, не узнал? - задала она ему вопрос в ответ на затянувшееся молчание.
        - Ну что ты, Маша! Узнал, конечно, - придя в себя после шока, начал оправдываться Арестов. - Просто… эта прическа… тебя немного изменила… но тебе идет этот симпатичный ежик. И цвет волос тебе идет… он необыкновенно сочетается с твоими дымчатыми глазами, - выкручивался Аркадий, стараясь сгладить неловкое положение, в которое поставил Машу и попал сам. «Идиот несчастный, - ругал он себя. - На что ты, собственно, рассчитывал? Что она встретит тебя в белом платье и с лентой, вплетенной в косу? Ведь даже мысли ни одной не возникло, что за четырнадцать лет женщина может так измениться».
        - Ладно, льстец. Проходи уже, что в дверях стоишь. Дай я тебя рассмотрю как следует, - он вошел в квартиру, неуклюже протянул ей коробку конфет и бутылку вина. - Да… хорош, - улыбнулась Маша. - Хорош, ничего не скажешь. Твоя Ира, наверное, в тебе души не чает? Пойдем, я тебя кофе буду поить.
        - Какая Ира? - тупо спросил Арестов, не понимая, что имеет в виду Маша.
        - Тебе лучше знать, какая. Это ведь перед ней ты отчитывался, когда я звонила, о том, что скоро придешь домой.
        - Ах, это! - Аркадий наконец-то понял смысл ее вопроса и расхохотался. - Это моя ассистентка - жутко волнуется о моем здоровье и допекает каждый вечер.
        - И как твоя жена смотрит на такую трогательную заботу? - осторожно спросила Маша и как-то странно посмотрела на него.
        - Я не женат.
        - И что, никогда не был?
        - Нет.
        - Надо же! Куда только женщины смотрят? Что только им надо? Ой, прости… - спохватилась Маша и покраснела. - Прости, это не мое дело.
        - Да ничего страшного. Я сам виноват. Слишком работой загружен. Ну и вообще… - Он не договорил. Маше ни к чему было знать, что значило для него это «вообще» в течение предыдущих четырнадцати лет.
        - Есть хочешь? - перевела она разговор. - Правда, я не ожидала, что ты приедешь сегодня. Но у меня есть колбаса и сыр, могу соорудить тебе бутерброды.
        - Если тебе не трудно. Я с удовольствием перекушу, - обрадованно согласился Арестов, и ему стало неловко, что, кроме конфет и бутылки вина, он не догадался ничего больше купить по дороге.
        Она провела его в комнату, усадила в кресло и ушла на кухню. Аркадий огляделся. Комната была чистой и просторной. Обстановка была бедной, но угадывалось желание хозяев сделать все, чтобы придать убогому жилищу комфорт и уют. Стены с потускневшими обоями были увешаны фотографиями в рамочках, на окне занавески из недорогой ткани, но очень хорошо сшитые и приятной расцветки, кружевные старомодные салфетки на комоде и телевизоре, тщательно задрапированная тканью мягкая мебель, много икон в углу…
        Он подошел к стене с фотографиями: на одной из них была Маша, почти такая же, какой он ее помнил, на другой - Громов в военной форме. Вот Громов обнимает Машу за талию, они смеются и смотрят друг на друга с любовью…
        Вернулась Маша с тарелкой, доверху наполненной бутербродами, на столе появились бокалы, бутылка вина, конфеты и кофе. От переживаний, вызванных встречей с Машей, у Аркадия зверски разыгрался аппетит, и он начал с жадностью поглощать бутерброды.
        - Ну ты и обжора, - рассмеялась Маша. - А почему ты вино не разливаешь? Давай выпьем за встречу, как-никак не виделись столько лет.
        - Прости, ну я и свинья, - оправдывался Аркадий, прожевывая четвертый по счету бутерброд, - просто не ел целый день, некогда было.
        Он откупорил бутылку великолепного красного вина и разлил его по бокалам. Они чокнулись и выпили, опустошив бокалы до дна. Он, не спрашивая желания дамы, разлил еще по полному бокалу. Они опять выпили. Вино смягчило неловкость. Аркадий перестал чувствовать скованность и откровенно посмотрел на Машу. Она тоже расслабилась, ее болезненная бледность сменилась легким румянцем, потускневшие глаза оживились.
        - Ну что, подруга, рассказывай теперь, что произошло с твоим благоверным? В драку, наверное, ввязался? - попытался он предугадать события.
        - Хуже, Аркаша. Намного хуже. Андрея обвиняют в убийстве молоденькой девушки, и не только в убийстве…
        - Что значит - не только в убийстве?
        - Не могу я, Аркаша, погоди… Язык не поворачивается вслух сказать. Я так виновата, Аркаша, так виновата! Из-за меня это все случилось. Если бы не я, он не очутился бы ночью в парке. Ничего не произошло бы. А он, дурак, еще и очки свои потерял - без них он почти ничего не видит, только силуэты и яркие цветовые пятна, вот и вляпался в историю.
        - Господи, Маша, не пугай меня. Что значит - ты во всем виновата? Давай ты мне подробно все расскажешь.
        - Подробно не получится, Аркадий. Да и неинтересно это. Поначалу все хорошо было, до того момента, пока отца Андрея не арестовали, обвинив в связи с ГКЧП. Как только это произошло, все пошло под откос, и с каждым днем мы катились все дальше в пропасть. Квартиру в центре потеряли, по гарнизонам мотались, две войны пережили… У нас такая жизнь была, Аркаша, - все наперекосяк! Знаешь, я ведь не этого ждала от жизни. Думала, что со мной не может ничего плохого произойти. Думала, буду счастлива! Но - не сложилось. Деток не нажили и живем в помойке. А теперь еще это! Андрей очень хороший человек, я люблю его, но война сломала его и изменила. После ранения головы он зрение потерял. Надежда была, но, пока я денег набрала, операцию делать было уже поздно. Это его подкосило окончательно, пить начал, не сильно, но… Меня от запаха перегара так воротило, что я не могла даже с ним близость иметь, а он все время настаивал.
        - Он бил тебя? - тихо спросил Аркадий, заметив на скуле у Маши шрам.
        - Он все время настаивал, а я не могла, не могла преодолеть себя! Мне бы к психологу обратиться, дуре бестолковой, и его с собой прихватить… Ты не думай, это всего один раз было, довела я его до белого каления. Все, знаешь, так глупо получилось. Годовщина нашей свадьбы была. Он такой счастливый домой пришел, сообщил, что получил компенсацию. Шампанское, цветы, свечи, музыка… Выпили немного, он закружил меня в танце, я расслабилась, обняла его, поцеловала… Он это как согласие с моей стороны расценил, а я в последний момент… В общем, из-за этого все и произошло. Он на коленях ползал, прощения просил, но я не простила, собрала вещи и к маме в Москву уехала. Пожила я немного у мамы, злость моя понемногу улеглась, но я медлила с возвращением. Мне хотелось проучить его за то, что я пережила, пока он был на войне, ведь второй раз он по собственному желанию в Чечню поехал, потребность у него в этом была! А потом этот страшный звонок от следователя…
        - Его обвинили в изнасиловании и убийстве? Ты это хотела мне сказать? - потрясенно спросил Аркадий.
        - Почти… - подавленно сказала Маша.
        - Что значит - почти?
        - Адвокат объяснил мне, что девочку не только убили, но после ее смерти совершили насильственные действия сексуального характера над ее телом. Но это же полный бред! Я бы поверила, может быть, в то, что он занялся с этой малолеткой любовью, но надругательство над трупом - это уж слишком!
        - Постой, Маша, ты сказала - адвокат? Значит, адвоката ты уже наняла?
        - Да, но Громов отказался от его услуг. Мне он тоже не особенно нравился. Сразу сообщил мне, что Громов, без сомнения, виновен, и ему необходимо признаться во всем. Просил меня, чтобы я по возможности повлияла на мужа, и если Андрей сознается, он все устроит так, что Громова поместят в специальную клинику для душевнобольных и он сможет выйти оттуда уже через пару лет, но это - только при условии, что Громов во всем признается.
        - Интересный кадр. Где ты его нашла?
        - Он сам меня нашел. Он наш, местный. Я ведь тут в городе никого не знаю. Он пришел, и я обрадовалась, что одна проблема решилась сама собой.
        - Андрей, значит, не сознался?
        - Конечно, нет! Я же сказала - его подставили! Наверняка накачали чем-нибудь, поэтому он ничего не помнит. Но кого волнуют мои предположения? Следователь с первого дня был уверен, что именно Громов - убийца и насильник. Расспрашивал все, что это у меня с лицом. Конечно, я ему ничего не сказала, ну, что это Андрей меня ударил, объяснила, что неудачно упала, но, на мой взгляд, ему было все равно, что я отвечу: для себя он уже сделал вывод.
        - Что он еще спрашивал?
        - Что еще? Спрашивал, сильно ли муж изменился после Чечни, отразилось ли его ранение на его характере. Я, понятное дело, защищала Андрея, но этот Егоров гнул свою линию: если муж такой положительный во всех отношениях, почему я тогда к маме уехала и бросила инвалида одного? Интересовался, много ли пил Андрей, часто ли напивался, как долго длился запой. И даже как проходила наша с ним сексуальная жизнь. Это был кошмар! Я домой приехала, а тут все перевернуто вверх тормашками - обыск они делали и даже меня не дождались. Соседи со мной не здороваются, перешептываются за моей спиной, я в магазин лишний раз выйти боюсь. Что делать, Аркаша? Я не знаю, что делать!
        - Успокойся, я постараюсь все выяснить. У меня есть друзья, я попрошу кого-нибудь из них заняться этим делом.
        - Ты хочешь сказать, что отказываешься помочь нам? Ну что же, я все поняла… - холодно сказала Маша и встала.
        - Сядь! - резко сказал Аркадий. - Ты ничего не поняла. Я не отказываюсь. У меня специализация другого рода. Я адвокат по бракоразводным делам, а Громову нужен профессионал по уголовному праву.
        - Значит, ты не имеешь права браться за уголовные дела? - тихо спросила Маша, вновь усаживаясь в кресло.
        - Имею, но ни один уважающий себя адвокат не станет браться за дело, которое не входит в его компетенцию. У меня есть друзья, они смогут…
        - Нет! Я хочу, чтобы ты! Только ты сможешь ему помочь! Ты знал его с детства. Он, конечно, изменился за столько лет, но, поверь мне, на убийство он не способен! Аркашенька, пожалуйста, согласись! Он тебе поверит, расскажет, как все было. Я заплачу, ты не думай. - У Маши началась истерика, спорить с ней было бесполезно.
        - Я согласен, успокойся! - крикнул Аркадий, не выдержав ее слез. - Надо было сразу обратиться ко мне, а не связываться со всякими проходимцами - столько времени упущено зря. И, Маша, если ты мне еще раз про деньги скажешь, я брошу это дело - понятно?
        - Понятно, - судорожно всхлипнула Маша, виновато пряча глаза.
        - Андрей и ты мне не чужие люди, - продолжил Аркадий. - Я ведь искал вас несколько лет назад, но вы в это время по гарнизонам мотались. Это мне твоя мама поведала.
        - Значит, ты простил меня… что я тогда не тебя выбрала? - неуверенно спросила Маша и смущенно улыбнулась.
        - Конечно, все в прошлом, - улыбнулся Аркадий в ответ. Он говорил чистую правду. Сегодня, увидев Машу, он неожиданно для себя осознал, что страсть его принадлежала другой. Той, которая осталась тогда с его лучшим другом: сероглазой стройной девушке с длинной темно-русой косой. Еще он вдруг отчетливо понял, что не за деньги вышла Маша замуж, а за Андрея, иначе не стала бы она столько лет скитаться с ним по гарнизонам, ждать возвращения мужа с войны и умолять его, Аркадия, о помощи.
        - А что ты подумал, когда я выбрала не тебя? - неожиданно спросила Маша и кокетливо посмотрела на Аркадия.
        - К чему все это, Маша? - смутился Арестов. - Зачем ворошить прошлое? Любила Громова, поэтому и выбрала. А как ты меня нашла? - попытался он перевести разговор на другую тему.
        - Гришка Петров помог. Мы случайно с ним в Москве встретились, он все о тебе и рассказал. А по поводу - любила, не любила, - тут ты ошибаешься. Я и тебя, и его любила одинаково сильно. Когда вы меня перед выбором поставили - я растерялась. Всю ночь мучилась, не спала, но так и не определилась. Уже перед выходом из дома я так разозлилась, что решила послать вас обоих к черту, но увидела в прихожей колоду карт. Постояла я около этой колоды пару минут и подумала - будь что будет: если вытяну черную масть - выберу тебя, а красную - Андрея.
        - И ты вытянула красную, - подытожил Аркадий, и душа его в один миг обрела равновесие и спокойствие. Он подошел к Маше и, обняв ее за плечи, поцеловал в щеку. - Какая же ты глупая, Машка, - разве можно было полагаться на карты в таком серьезном деле?
        - Знаешь, Аркаша, не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я выбрала пики или крести, но сейчас, много лет спустя, это уже не так важно. Пусть моя жизнь, которая принесла мне много боли и разочарования, была и ужасна, но все это время я любила Андрея и люблю до сих пор. Помоги ему, Аркаша, пожалуйста!
        - Сделаю все, что возможно, обещаю, - твердо сказал Аркадий. - Ну, я пойду, уже совсем поздно.
        - Ты с ума сошел! - засуетилась Маша. - Я тебя никуда не отпущу. Оставайся, у нас полно места. Я постелю тебе на диване, - сказала Маша и умчалась в другую комнату, не дожидаясь его согласия.
        Он не стал спорить, ехать домой было действительно поздно, голова раскалывалась от обилия информации, чувств, эмоций и выпитого вина. Утром ему придется встать рано и решить кучу дел: встретиться со следователем, все оформить, договориться о встрече с подзащитным. Затем он снимет номер в гостинице в городе Солнечном и… с этими мыслями он уснул.
        Глава 4
        Странная нестыковка
        - Вы с ума сошли, Аркадий Александрович! Вы же гражданский адвокат! У вас нет опыта в подобных делах! Зачем вы взялись за это? Немедленно откажитесь, вы проиграете дело, испортите себе карьеру и потом будете себя всю жизнь корить, что не спасли человеку жизнь, потому что ваши амбиции взяли верх над здравым смыслом! - кричала Ира в трубку, и он в первый раз не знал, что ей возразить.
        - Успокойся, Ира, - слабо отбивался Арестов от упреков своей помощницы. - Я справлюсь.
        - Но у вас же огромное количество знакомых, великолепных профессионалов, которые специализируются в данной области, - не унималась Ира.
        - Я же сказал, что справлюсь, и ты мне поможешь. Пойми, я не могу отказаться, это мои близкие друзья.
        - Тем более, Аркадий Александрович, откажитесь, - чуть не плача, уговаривала его помощница.
        - Я уже все решил, Ира, - жестко сказал Арестов. - Я уже успел пообщаться со следователем, встреча с подзащитным у меня через полчаса, так что сиди и жди моих указаний, я тебе позвоню. Да, чуть не забыл, отказывайся от всех дел, говори всем, что я в отпуске. Я временно остаюсь в этом городе, чтобы не мотаться каждое утро туда и обратно и быть в курсе всех событий. Как только устроюсь в местной гостинице, я с тобой свяжусь и сообщу свои координаты. Пока связь через мобильник. - Аркадий простился с Ириной и отсоединился.
        Он вел машину и обреченно думал о том, что Ира была абсолютно права, зря он согласился, но отступать было поздно, тем более что предварительное следствие завершено, обвинительное заключение составлено, и дело еще не передано в суд только потому, что Громов пока что не успел ознакомиться с материалами дела, которые по закону должны быть представлены ему и его защитнику. Если бы Аркадий не согласился, то сегодня или завтра следователь сам бы принял меры для вызова другого защитника, и уже вполне понятно, какого рода адвокат это мог бы быть.
        Аркадий приехал в следственный изолятор и, пока не привели Громова, начал изучать материалы дела. Прочитав обвинительное заключение, он тяжело вздохнул - никакой надежды, что можно вытащить Андрея из тюрьмы, не было. Все говорило о виновности Громова. Он еще раз перечитал обвинительное заключение, и примерный ход преступления стал вырисовываться у него в голове.
        Погибшую девушку звали Лиза Самарина. Вечером, около двадцати трех часов, она, как обычно, пошла гулять со своей собакой в парк и пропала. Главной свидетельницей по делу являлась ее младшая сестра Анна Самарина. Она позвонила в местное отделение милиции и сообщила о том, что ее сестра не возвращается с прогулки. Дежурный порекомендовал подождать ее возвращения до утра. Анна Самарина ждала еще некоторое время, затем не выдержала и пошла искать свою сестру самостоятельно. Когда она шла по главной аллее парка, внимание ее привлекло тихое поскуливание, доносящееся из кустов. Она пошла на этот звук, раздвинула ветки и увидела свою сестру, лежащую на траве в неестественной позе. Рядом находился мужчина в военной камуфляжной форме. Она сразу поняла, что сестра мертва и, боясь, что мужчина заметит ее, убежала. На выходе из парка она увидела патрульную машину, остановила ее, сообщила о случившемся и привела на место преступления сотрудников милиции. Впоследствии на опознании она уверенно указала на Громова и сообщила, что именно он находился рядом с трупом ее сестры в ночь убийства. Помимо нее, в деле
имелась еще одна свидетельница, некая Клавдия Борисовна Носкова. Она видела, что около двадцати трех часов Елизавета Самарина разговаривала с каким-то мужчиной в камуфляжной армейской форме, и, так же как и сестра погибшей, на опознании показала на Громова. На орудии преступления были найдены отпечатки Громова, на его куртке - кровь убитой, на теле и одежде погибшей - его сперма. При задержании Громов оказал сильное сопротивление, и была применена сила в соответствии с законом…
        Наконец привели Громова, вернее, то, что от него осталось. Если бы Аркадий случайно встретил его на улице, то никогда не признал бы в этом человеке своего друга детства: неровная и неопрятная борода, волосы, торчащие в разные стороны, глаза, не выражающие ничего, кроме апатии и отсутствия интереса к жизни. Андрей прошел в комнату, сел на стул и отвернулся к стене. Разговаривать с новым адвокатом он явно был не намерен.
        - Ну, здравствуй, Андрей, - начал Арестов, чтобы привлечь внимание Громова. - Вот и свиделись, дружище. Жаль, что при таких печальных обстоятельствах.
        Андрей встрепенулся и стал сосредоточенно вглядываться в лицо Арестова.
        - Аркадий? Ты? - удивленно спросил он и вскочил со стула. Некоторое время он стоял и ошарашенно смотрел в сторону Арестова, затем медленно сел, нервно потер виски, закрыл лицо руками и заплакал. Страшно, когда мужчина плачет, не слюнтяй и сосунок, а настоящий мужчина, который прошел войну и видел смерть не в кино, а рядом с собой. Такого мужчину нельзя утешать и показывать ему свое сострадание. Аркадий знал это, поэтому сидел молча и ждал, когда Андрей придет в себя. Громов наконец успокоился.
        - Как ты здесь оказался, Аркаша? - устало спросил он.
        - Именно этот вопрос я пришел задать тебе, Андрей. Еще я пришел помочь тебе выбраться из этого скверного места, и как можно скорее, - весело сказал Аркадий, стараясь изо всех сил подбодрить Андрея. Он сказал эти слова только потому, что ему было необходимо внушить Громову веру в себя, помочь ему обрести уверенность и надежду.
        - Это Маша тебя прислала, да? Можешь не отвечать, я знаю ответ. Аркаша, я ведь тогда… и до сих пор… в общем, я испытываю чувство вины перед тобой, ну, за то, что она меня тогда выбрала, а я…
        - Ты-то тут при чем? - перебил Андрея Арестов. - Все было по-честному, Андрей.
        - Знаешь, я ведь до сих пор люблю ее, Аркаша. Я так перед ней виноват! Если бы я мог все исправить! Если бы она простила меня! Но ничего нельзя исправить. Маша, наверное, ненавидит и презирает меня, но тебя о помощи все же попросила. Я знаю, она это из чувства долга сделала, она такая женщина великодушная…
        - Дурак ты, Громов, - остановил причитания Андрея Арестов. - Любишь, говоришь? Любишь, а не знаешь ее - из чувства долга какого-то! Совсем ты тут одичал. Любит она тебя и ни на секунду не поверила в твою виновность. Поэтому твоя жена меня нашла и настояла, чтобы я взялся за это тупиковое дело. Так что хватит нюни распускать, соберись. Мне нужен от тебя четкий рассказ о том, что произошло. Важна каждая деталь, даже самая, на твой взгляд, незначительная.
        - А если я виновен, ты будешь защищать меня? - тихо спросил Громов.
        - Я в любом случае буду защищать тебя, Андрей, - стараясь скрыть волнение, сказал Арестов. Андрей молчал, глаза его испуганно бегали из стороны в сторону, руки тряслись. - Ты убил эту девочку, да? - осторожно спросил Аркадий, и сердце его болезненно сжалось.
        - Я не знаю, - еле слышно ответил Громов. - Я не помню этого. Только вдруг?..
        - Слушай, - разозлился Арестов, - я сюда пришел, чтобы доказывать твою невиновность, а не наоборот. Давай рассказывай, что помнишь и знаешь. Выводы после будем делать.
        - Ладно, не злись. Я был в парке, вернее, я там жил. Когда Маша от меня ушла… я не мог в квартире находиться. Вещи ее кругом: то расческа, то помада - ну, сам понимаешь. Два дня выдержал, а на третий взвыл, купил себе бутылку и нажрался. Потом совсем крышу сорвало, и я вообще в парк переселился. Ночи теплые, лето. В квартиру больше не возвращался. Спал на лавке и пил потихоньку. В ту ночь просыпаюсь, а очков нигде моих нет. Напротив девушка стоит. Привязалась ко мне, как банный лист - вроде перепихнуться со мной хочет. Наплела мне, что вроде больна и без этого дела не может. Поначалу я думал, что она меня разыгрывает. Разозлился сильно, думаю - вот зараза, мне и так фигово, а она издевается! Я ее отпихнул от себя, она даже на асфальт упала. Упала и заплакала. Мне ее почему-то так жалко стало… Стал я ее успокаивать - и успокоил на свою голову, - нервно рассмеялся Андрей. - Извини, Аркаша, ты просил подробно все рассказать, дальше интимные подробности идут, неудобно мне.
        - А в камере тебе удобно? - спросил Аркадий без намека на иронию, и Андрей понял, что рассказать надо действительно все.
        - В общем, я согласился. Она сказала, что зовут ее Лиза, и попросила отойти в кустики, чтобы ее не увидели знакомые. Я ей говорю, давай, мол, выпьем для храбрости. Но она очень решительно - нет, выпить ты еще успеешь, сначала - это…

***
        - Ну это, так это, - нервно рассмеялся Андрей и обнял девушку за талию.
        Она была совсем молоденькой, лица он, конечно, не разглядел, но фигура… Высокая, стройная, тонкая талия, упругая грудь, длинные ноги, темные роскошные волосы до талии - все в ней было ладно и совершенно. От девушки восхитительно пахло, не сильно, но он уловил в запахе ее духов легкий аромат миндаля. Запах возбуждал, сводил с ума…
        Она провела его сквозь плотные заросли какого-то колючего кустарника и остановилась на небольшой полянке, залитой лунным светом. Луна освещала ее силуэт, и он на секунду замер и даже протрезвел окончательно: ему показалось, что она нереальна и, если вдруг он на секунду обретет полноценное зрение, она исчезнет, растворится в воздухе, будто ее никогда и не было… Он стоял и завороженно смотрел на нее, не решаясь подойти ближе. Она поняла его нерешительность, почему-то посмотрела на часы - он уловил это характерное движение руки - и стала раздеваться. Она снимала с себя одежду резко и нервно, совсем не так, как, на его взгляд, она должна была это делать - сказочное видение в один миг исчезло. Он вспомнил, для чего его позвали, и прекрасный образ феи, созданный его воображением, сменился образом озабоченной нимфоманки, испорченной, но по-своему несчастной - несчастной и неудовлетворенной, как и он сам. Внезапно у него возникла сильная эрекция, он даже не ожидал от себя такой «стойкости». Образ Маши, до этого витавший где-то рядом и мешающий расслабиться, исчез, чувство вины отступило, наоборот, в
голове мелькнула мысль, что жена сама во всем виновата, что это из-за нее он докатился до жизни такой. Ощущение придало ему решимости, вспыхнула звериная страсть, он бросился к девушке и рывком привлек ее к себе.
        Они с исступлением катались по земле, меняя одну позу на другую. Но перед тем, как все произошло, Лиза остановила его и надела ему презерватив. Когда все кончилось, она быстро оделась, сняла с него «резинку» и сказала:
        - Пойду выкину в урну, а ты выпей пока - отметь нашу бурную ночь.
        - Да прекрати, бросай здесь, - возразил Андрей.
        - Нет, дети могут наткнуться, надо выкинуть в урну, - упрямо повторила Лиза и скрылась в кустах. Андрей развеселился. Бывает же такое?! Отдалась первому встречному в парке на траве и в то же время о детях беспокоится! Он откупорил бутылку и сделал внушительный глоток - водка обожгла гортань и, попав в пустой желудок, вызвала сильный спазм. Он сморщился от боли, но через минуту по телу разлилось тепло, в голове приятно зашумело, ужасно захотелось спать…
        - Эй, Лиза! Ты где? Иди сюда, вместе выпьем, - позвал он ее. Она вышла из-за дерева и присела на корточки напротив. Андрей протянул ей бутылку, но рука ослабела, и он выронил ее - прозрачная жидкость потекла на траву.
        - Какой ты неловкий… - сказала Лиза.
        Сон все сильнее и сильнее наваливался на него. Андрей безрезультатно пытался побороть это состояние. Ему хотелось еще что-нибудь спросить у девушки, рассказать ей о себе, о своей жизни, но не смог: глаза сами собой закрылись, и он провалился в забытье…
        Аркадий слушал повествование Громова очень внимательно, стараясь не упустить ни одной детали, но с каждой минутой все меньше что-либо понимал. Рассказ Громова не вязался с материалами дела, особенно с одной маленькой деталькой, и если бы Арестов не верил другу, то определенно бы решил, что у Андрея на почве пьянства поехала крыша до такой степени, что даже начались серьезные галлюцинации.
        - Девушка была с собакой? - спросил Аркадий, после того как Громов замолчал.
        - Не знаю, я внимания на это не обратил. Может, собака и была, в кустах где-нибудь бегала.
        - Что произошло, когда ты проснулся?
        - Я не сам проснулся, меня разбудили, - криво ухмыльнулся Андрей. - Менты меня так настойчиво хотели разбудить, что я потом переломанные ребра простыней фиксировал и мочился каждые десять минут. Очухался я, соответственно, от боли, рядом менты и девчонка эта, Лиза, мертвая лежит. Голова у меня сильно раскалывалась, первое время я вообще ничего сообразить не мог, только в кабинете следователя врубился, что мне крышка.
        - Слушай, Громов, если ты ни черта не видишь, с чего ты взял, что в траве лежала именно та девушка, с которой ты любовью занимался? Может быть, это уже другая была. Ты уверен, что это была она?
        - Уверен - она это была. Я хоть и плохо вижу, но не абсолютно же слепой, - разозлился Громов. - Юбка на ней была дурацкая, совершенно ей не шла, темная, с огромными светлыми цветами и идиотскими карманами, кофточка на пуговках, светлая, туфельки тоже светлые, волосы темные, очень длинные - редкость в наше время. И почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты что, дело не видел? Она сама мне имя свое назвала - Лиза. Убитую как звали? Тоже Лиза.
        - Да в том-то и дело, что имя это она тебе сама назвала, - задумчиво сказал Аркадий.
        - Я что-то не врубаюсь, Аркадий… Какого хрена ты ко мне привязался? Что ты от меня хочешь услышать?
        - Правду, Андрей! Чистую правду! Сдается мне, что ты либо врешь мне все и не трахался с убитой, либо трахался, но не с убитой, а с другой женщиной.
        - Я вообще уже теперь ничего не понимаю. Почему же я с убитой не трахался, когда я трахался! Другое дело, что спермы моей в ней не могло остаться, презерватив я использовал.
        - Да не мог ты с ней трахаться! Еще раз тебе повторяю! Не мог, потому что Лиза эта убитая - девственница! Не было у нее ни одного мужика в жизни, с кем бы она имела половой акт в прямом смысле этого слова. Поэтому спрашиваю в последний раз: ты действительно занимался с ней сексом или просто пообжимался и кончил ей на живот? Такое иногда с алкашами случается. И не надо на меня смотреть, как на врага народа. Не веришь - тогда слушай, я прочитаю тебе результат вскрытия Самариной Е. . «…наличие девственной плевы у Самариной Е.Л. указывает на то, что никаких прямых сексуальных контактов она не имела. Изнасилована не была…», но это еще не все! Слушай дальше: «Смерть наступила мгновенно от проникающего ранения острым предметом в область сердца, затем были нанесены еще десять хаотических ударов в область живота. Это говорит о том, что убийца находился в состоянии крайнего нервного возбуждения. Сопротивление жертва оказала незначительное, имеется только синяк на запястье правой руки. На животе и одежде убитой Самариной Е.Л. обнаружены следы спермы. Учитывая это, выдвинуто предположение, что после смерти
Самариной Е. . были произведены действия, носящие сексуальную окраску, то есть мастурбация на фоне созерцания изуродованного трупа жертвы и семяизвержение (эякуляция) на труп жертвы». Как тебе такой поворот событий?
        По мере прочтения заключения лицо Громова приобретало разные цвета: от сине-серого до красно-лилового, а глаза выкатывались из орбит все больше и больше. Аркадий перестал читать и обратился к Андрею:
        - Ты так удивлен, как будто тебя твой прошлый адвокат не знакомил с материалами дела. Он же должен был тебе все бумажки считывать.
        - Я ничего не понимаю, Аркаша! Что это за белиберда с девственностью?! Прежний адвокат мне ничего об этом не говорил. Я имел эту девочку во все стороны, а она вела себя так, будто сквозь строй мужиков прошла! Да она трахалась как кошка, Аркаша, поверь мне. Девственница какая-то хренова! Не может этого быть. Не девственница, а шлюха - самая что ни на есть настоящая! Она… да она…
        - Да заткнись ты наконец - она, она! Не она это была, а другая баба! Ты что, еще не понял этого до сих пор? Девственность, к твоему сведению, не восстанавливается. Ее хирурги иногда, правда, «штопают», но уж никак не патологоанатомы! Пойми, одна баба с тобой переспала, подсыпала тебе что-то в водку, чтобы ты отключился, потом убила эту несчастную Лизу Самарину, а ножик тебе в руку положила. Поэтому она тебе и представилась ее именем - Лиза, чтобы ты думал, что та баба, с которой ты переспал, и была Лиза Самарина.
        - А сперма? Сперма моя как на теле этой Лизы Самариной оказалась? Та, другая, что, мой… этот… вытащила, пока я в отключке был, и… того самого - над телом убитой?!
        - Это, милый мой, проще простого. Ни в какую урну она презерватив не выкидывала, а придержала у себя и затем вылила его содержимое на тело убитой! Но только неувязочка небольшая получилась - не знала она, что Лиза эта девственницей была. Хотя это уже неважно, тебе и так хватит. Сексуальные действия извращенного характера, произведенные с трупом, - звучит впечатляюще.
        - Какой ужас! Надо же так вляпаться! А я все никак не мог понять, почему следователь меня так подробно расспрашивал о том, как я с ней этим делом занимался. Прицепился как банный лист. Теперь я понимаю, почему он ни одному моему слову не поверил! Что же делать? Кому это могло все понадобиться? У меня вроде врагов нет.
        - Думаю, надо искать молодую женщину, которая тебя так классически подставила. И этой женщине по каким-то причинам сильно мешала Лиза Самарина. Ты же в этой истории оказался козлом отпущения, просто под руку подвернулся случайно, потому что пить надо меньше. Хотя, может, и не случайно… Ты в городе никого не знаешь: ни друзей, ни знакомых у тебя здесь нет, не видишь ничего. Определенно, не случайно! Очки ты свои когда потерял?
        - В тот день и потерял. Перед тем как заснуть, вроде были они при мне. Проснулся - не нашел.
        - Просто чудненько! Эта девочка очень умна, Громов. Она тебя заприметила - и все рассчитала, подготовила. Надо ее искать в окружении Лизы Самариной, сильно, видно, девушка ей на хвост наступила. Так, ну ладно, с этим мы разобрались. Переходим к следующему вопросу. При тебе нашли пузырек с психотропным препаратом, называется он фенектил. В небольшом количестве этот препарат обнаружен в твоей крови. Объясни, что это за ерунда такая?
        - Никакая это не ерунда. Это лекарство прописано мне лечащим врачом. Я после ранения лежал в военном госпитале, а потом меня перевели в реабилитационный центр. У меня такая депрессуха началась, что я чуть руки на себя не наложил. Доктор мне и прописал эти таблетки. Препарат необходимо пить в течение нескольких лет.
        - Насколько я знаю, психотропные препараты не употребляют вместе с алкоголем, Андрей, - поучительно сказал Арестов.
        - Да знаю, знаю, что нельзя, поэтому я дозу и снизил, боялся, что коньки отброшу, - раздраженно сказал Громов. - По правде сказать, когда я очнулся, мысль у меня мелькнула и до твоего прихода не отпускала - что я эту девочку убил. Доктор предупредил меня, чтобы дозу не менял, а я его не послушал. Поэтому я тебе и сказал в начале нашей беседы, что не знаю точно, убил или нет.
        - Опять ничего не понятно. В твоей крови обнаружен алкоголь, еще небольшое содержание твоего лекарства - и все. Ты это все подтверждаешь, подтверждает это и экспертиза. Но почему тогда ты уснул, как только выпил из бутылки? Кстати, никакой бутылки при осмотре места преступления не нашли.
        - Значит, она уволокла ее с собой, потому что в бутылке было намешано снотворное или еще какая-нибудь дрянь, которая меня и усыпила, - высказал свое предположение Громов.
        - Так-то оно так, но в твоей крови, кроме водки и фенектила, ничего не обнаружено. Никакого снотворного. Потом, по материалам дела, ты вроде бы оказал сильное сопротивление сотрудникам милиции, и нашли тебя не спящим, а наоборот. Имеется и свидетельница этому.
        - Ты мне не веришь? - подавленно спросил Громов.
        - Я тебе верю, Андрей, не сомневайся. Но это все странно. Мне надо подумать над этим. - Аркадий встал и заходил по комнате. - Ладно, Громов, на сегодня все. Пойду я, у меня еще дел по горло. Завтра к тебе приду. - У двери он неожиданно остановился и вопросительно посмотрел на Андрея: - Слушай, Андрей… А почему ты сказал, что юбка девушке совершенно не подходила? С чего вдруг такая тяга к моде?
        - Знаешь, когда отказывает один из органов чувств, например, зрение, - застенчиво начал объяснять Громов, - другие органы становятся более чувствительными, что ли. Ты смотрел фильм с Аль Пачино «Запах женщины»? Вот и со мной такая метаморфоза произошла. От той девушки пахло красотой и независимостью, а одежда, которая на ней была, предназначалась скорее романтической идеалистке. Ну, бывают такие дамочки с приветом небольшим, девственницы-недотроги, «повернутые» на любовных романах эпохи рыцарей.
        - Девственницы-недотроги, говоришь? - издал нервный смешок Арестов. - Ладно, нюхач хренов, Аль Пачино недоделанный, к сожалению, ты не видел фото этой убитой девочки - про мертвых плохо не говорят, - но она страшней атомной войны, бедняжка. Думаю, если бы ты ее понюхал - я имею в виду ту, которую убили, - то, руководствуясь обонятельной теорией, о которой ты мне так увлекательно поведал, у тебя бы точно не встал!
        Глава 5
        Слежка
        То, что за ним следят, он понял сразу, как только вышел из СИЗО. Почувствовал спинным мозгом, затылком, и это ему очень не понравилось. Всю дорогу до гостиницы он периодически внимательно смотрел в зеркало заднего вида, но никакого «хвоста» за машиной не заметил и, вздохнув с облегчением, решил, что это разыгралось его воображение. Аркадий припарковал «Тойоту» на маленькой гостиничной стоянке, вышел из машины и вновь ощутил на себе чей-то прожигающий взгляд. Он осторожно огляделся: немногочисленные прохожие спешили по своим делам, никто из них не привлекал к себе внимания, не выделялся из толпы, но странное ощущение не отпускало. Поежившись, словно от холода, он осмотрелся еще раз и пошел по направлению к входу в гостиницу со странным названием «Путь».
        Под бдительным оком администраторши, пышно-грудой «девицы» лет пятидесяти с голубыми волосами, закрученными в редкие замысловатые завитки, он заполнил карточку гостя, внес задаток за неделю вперед и получил ключ от двухкомнатного номера категории люкс. Все происходило так нудно и долго, что когда Арестов наконец очутился в своем номере, который располагался в другом крыле здания, он, особенно не осматриваясь, скинул с себя пропотевшую за день рубашку, снял ботинки, с наслаждением прошелся по прохладному неровному полу, подошел к окну и распахнул его. Пейзаж, представший его взору, поверг адвоката в легкое замешательство: окна номера выходили на привокзальную площадь, где вовсю шла торговля овощами и фруктами, бабульки в платочках торговали семечками, туда-сюда сновали неопрятные тетки с огромными баулами, поддатые таксисты резались около своих таратаек в карты, ожидая редких пассажиров. Внезапно в окнах зазвенели стекла, закачались стены гостиницы, и Арестов почувствовал, как пол под ним вибрирует и подпрыгивает.
«Землетрясение», - мелькнуло у него в мозгу, и Аркадий испуганно заметался по комнате, сшибая попадающиеся под руки и под ноги предметы, пытаясь сообразить, что делать. Решив наконец, что безопаснее выпрыгнуть в окно, он подбежал к нему и услышал душераздирающий гудок - к станции «Солнечная» подошла очередная электричка. «Прекрасно, - грустно подумал Арестов, - отдыхать и работать буду в комфорте и тишине. Градостроители продумали все до мелочей. Единственную гостиницу в городе расположили практически на железнодорожном пути! Замысел архитекторов и проектировщиков был вполне понятен: они совершенно не хотели, чтобы гости оставались в городе надолго - и создали для этого благоприятные условия. А чего я, собственно, хотел от гостиницы с многообещающим названием «Путь»? Странно, что, пока я оформлял проживание, никаких посторонних звуков не слышал. Хитрая администраторша окопалась в другом крыле, в комфорте и тишине. Завтра же переведусь туда, сегодня на это уже нет сил».
        После третьей электрички, совершившей остановку в городе Солнечном, окно пришлось закрыть, доступ кислорода в номер прекратился, стало невыносимо душно, но зато намного тише. Изнывая от жары и духоты, он прошелся по пропахшему совдепией номеру и тут с удивлением обнаружил, что в спальне имеется кондиционер. На цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, он подкрался к нему и, повторяя про себя молитву, осторожно нажал на кнопку «ВКЛ». Кондиционер гулко охнул, зарычал и выплюнул в лицо Арестову столб пыли и засушенных насекомых, которые в изобилии попали ему в глаза, нос и рот. Чихая, кашляя, плюясь во все стороны пылью веков и пытаясь проморгаться, он на ощупь, опираясь о стены, поспешил в ванную. В коридорчике Аркадий зацепился за что-то - раздался звон разбитого стекла. Он осторожно сделал шаг и взвыл - что-то острое впилось в ногу. Кряхтя и постанывая от боли, Арестов нагнулся, вытащил осколок из ступни, кое-как доковылял до ванной комнаты, открыл кран и… понял, что вода из крана течь не собирается. Высказав все, что он думает о гостинице, администрации и городе Солнечном вообще, Аркадий задумался.
Выход, однако, нашелся быстро: Арестов нащупал унитаз, открыл крышку бачка, умылся, промыл как следует глаза, прополоскал рот и напоследок щедро высморкался. Окрыленный и прозревший, он выпорхнул из ванной, осторожно переступил через осколки и с радостью обнаружил, что в комнате свежо и прохладно. Жизнь, кажется, стала налаживаться: вибрирующие стены и шум от проходивших электричек уже не так раздражали, номер не казался чужим и неуютным и, если бы не ступня, которая немного побаливала и до сих пор кровоточила, все было бы просто отлично. Аркадий позвонил администратору и попросил прислать горничную убрать осколки и медсестру обработать ему рану, а также поинтересовался, почему в ванной нет воды. Администраторша клятвенно заверила его, что вода, горничная и медсестра будут у него с минуты на минуту, скупо извинилась и почему-то пожелала ему спокойной ночи, хотя часы показывали только девять вечера. Чтобы как-то себя занять до их прихода, он прилег на диванчик в гостиной, закинул ногу повыше и погрузился в чтение документов. До суда необходимо было сделать многое. О том, чтобы вытащить Громова под
залог, не было и речи. Арестов после встречи с Громовым уже составил несколько апелляций и прошений, хотя было очевидно, что все они будут отклонены. Аркадий не стал расстраивать Громова и посвящать его во все детали, но ему сразу стало понятно, что дела у Андрея даже хуже, чем можно было бы представить. Складывалось такое впечатление, что не только женщина, с которой переспал Громов, подставила его. По цепочке все пошло дальше, и следователь кое-что самолично подправил в деле, чтобы скрыть мелкие нестыковки и приглушить факт неправомерного применения силы при задержании. «Только что именно он подправил? - размышлял Аркадий. - Подговорил свидетельницу или по душам побеседовал с экспертом? А если и то и другое? Тогда Громову крышка однозначно, они насмерть будут стоять за своих сотрудников. Все повязаны одной веревкой. Радует пока только одно: дело будет рассматриваться в областном, а не городском суде. Остается рассчитывать на то, что судья такого масштаба будет объективен, и удастся склонить его к тому, чтобы дело вернули и передали для проведения дополнительного расследования. Но это только мечты, а
пока будем искать настоящего убийцу, ловить свидетелей на неточностях и искать процессуальные нарушения, любые, даже самые незначительные, на которые обычно адвокаты смотрят сквозь пальцы».
        Телефонный звонок прозвучал так резко, что Арестов чуть не свалился с дивана. Он взял трубку:
        - Слушаю, - ответа не последовало, в трубке стояла зловещая тишина. - Алло, говорите, - чуть громче обратился он к неизвестному собеседнику, но трубка по-прежнему молчала. Затем пауза прервалась короткими гудками.

«Возможно, помощница не может дозвониться», - подумал Аркадий, отсоединился и набрал номер своей конторы. Ира подняла трубку практически сразу.
        - Аркадий Александрович? Здравствуйте, я слушаю вас внимательно и жду ваших указаний, - затараторила она в трубку, как только услышала его голос. Арестов скривился: иногда тон помощницы невероятно бесил его.
        - Это ты сейчас мне в гостиницу звонила?
        - Нет, - удивленно возразила девушка. - Я, как вы мне и велели, ждала вашего звонка.
        - Тогда записывай. Самарина Елизавета Львовна, год рождения 1986-й. Училась в Полиграфическом институте на художника-оформителя, на втором курсе вечернего отделения. Записала? Узнай про нее все, что сможешь. Мне важно знать любые детали: с кем дружила, с кем общалась, круг ее интересов, были ли у нее конфликты с кем-нибудь? В деле о ней практически ничего нет, кроме положительной характеристики с места учебы и хороших отзывов соседей. Поняла?
        - Поняла, Аркадий Александрович, - сказала Ира.
        - Тогда у меня все, действуй, я рассчитываю на тебя. Завтра приеду в Москву, переоденусь, возьму кое-какие вещи и буду ждать тебя в конторе. Пока.
        Аркадий положил трубку, и в памяти всплыло лицо Лизы Самариной. Фотографию девушки он достаточно придирчиво рассмотрел, когда знакомился с материалами дела, и хорошо запомнил ее. «Кому могла помешать эта дурнушка? - размышлял он. - Убийство из ревности однозначно отпадает. Деньги? Эта версия вскользь отрабатывалась следователем. Необходимо выяснить, какие были отношения у сестер между собой и почему Анна Самарина дала по делу не совсем правдивые показания». Арестов поразмышлял еще какое-то время, и его начало клонить ко сну. Глаза сами собой закрылись, и он начал проваливаться в царство Морфея, тело его расслабилось, но вдруг мозг просигнализировал ему об опасности. Аркадий резко сел на диване и прислушался - кто-то пытался открыть дверь его номера. Мгновенно мобилизуя свои силы и волю, Аркадий в три прыжка преодолел расстояние от гостиной до спальни и затаился у дверного косяка.
        Дверь медленно открылась, и кто-то вошел в номер, волоча на себе что-то тяжелое. Он это понял по дыханию и шагам визитера. Арестов испуганно огляделся. Внимание его привлекла металлическая статуэтка, изображающая Ленина в полный рост, которую кто-то заботливый с любовью водрузил на прикроватную тумбочку. На цыпочках он подошел к тумбочке и взял статуэтку в руку - тяжесть макета вождя мирового пролетариата ему понравилась. Удовлетворенный, он так же тихо вернулся к двери и занял оборонительную позицию.
        Глава 6
        Студенты
        Ирочка Белозерова к поручениям шефа относилась ответственно и, ко всему прочему, имела одно неоценимое качество - она легко умела расположить к себе людей. Обладая простой, открытой душой и глазами, полными искреннего участия к судьбе ближнего своего, Ирочка без особого труда добивалась от собеседника любой нужной ей информации. Поэтому уже через час она выходила из деканата опустевшего на лето института, в котором училась Елизавета Самарина, держа в руках список с телефонами и именами сокурсников девушки. Представившись журналисткой вымышленного журнала и сославшись на то, что она пишет статью о жизни Елизаветы Самариной, Ирочка обзвонила всех и, вычислив из немногочисленных оставшихся в Москве на летние каникулы тех студентов, кто был особо приближен к кругу общения девушки и обладал наиболее полной информацией о ней - а таких оказалось всего трое, - собрала их в одном недорогом, но уютном кафе, расположенном в центре города. Отказаться от ее приглашения было сложно - обещанная халява сломила слабое сопротивление, хотя особенно никто и не отказывался, все дружно охали в трубку, сочувственно
вздыхали и обещали помочь. К девяти часам вечера вся компания уже была на месте. Ирина заказала ребятам пиво, соленые орешки и чипсы, но студенты не прикасались к угощению, а внимательно разглядывали ее. Было заметно, что их что-то беспокоит.
        - Скажите, Ирина Матвеевна, - настороженно спросил один из компании, Костик Завьялов, худой длинноволосый парнишка, облаченный в ярко-оранжевый свитер, который был велик ему размеров на шесть. - То, что мы вам расскажем, не повредит памяти Лизы?
        - А что, информация, которую вы собираетесь мне рассказать, может как-то скомпрометировать девушку?
        - Ой, ну я не то хотел сказать, - покраснел парнишка. - Вы не добавите ничего такого от своего лица о Лизе? Ну, знаете, как бывает, мы вам одно, а вы потом такого понапишете, что глаза из орбит повылезают.
        - Во-во, - подтвердила Катя Логинова, красивая темноволосая девочка, увешанная всевозможными фенечками с ног до головы. - Мы сейчас вам о Лизе одно расскажем, а потом в вашем журнале какая-нибудь лажа выплывет.
        Третья девочка, белобрысая остроносая Таня Матвеева, интенсивно закивала головой и ничего не сказала.
        - Что вы, что вы, - возразила Ирина и искренне улыбнулась. - В нашей редакции такие вещи недопустимы. После того, как статья будет готова, каждому из вас будет передан экземпляр для детального изучения, и только после этого, если вам все понравится и вы подпишете материал, статья будет опубликована.
        - Ну тогда все о’кей, - обрадованно сказал Костик, пригубил пиво, до этого нетронутое из принципиальных соображений, и спросил: - Что вы хотели узнать о жизни Лизы? Мы постараемся на все вопросы ответить.
        - Расскажите то, что сами считаете нужным, а потом я уточню детали, которые мне будут непонятны, - мягко попросила Ирина.
        - Тогда ты начинай, Кэт, - дал указание подруге Костик. - Ты у нас о Лизавете лучше всех расскажешь.
        - Н… да, - задумчиво сказала Кэт, и глаза ее увлажнились. - Жаль ее, сил нет! Мы до сих пор в себя прийти не можем. Вся группа на похоронах в голос выла, гроб весь цветами завалили. Были и такие, которые в обморок грохались, наша Танька, например, - девушка кивнула в сторону подруги, - впечатлительная она у нас очень.
        - При чем тут впечатлительная, - возразила Таня. - Несправедливо это! Не за что ее было убивать, она ведь такая была… таких нет больше, - еле слышно сказала Таня и заплакала.
        - Ну хватит нюни распускать, - резко осадила ее Кэт. - Ирина Матвеевна пришла получить дельную информацию о Лизе, а не слушать твои причитания. Но если честно, - более мягко сказала Катя, обращаясь к Ирине, - у всех в тот день на устах был вопрос: «Почему она?» - но никто не находил ответа. Лизу любили все. Преподы наши предрекали ей великое будущее, она самая талантливая из всех была. Сочетала, что называется, несочетаемое. Все ее работы на выставках первые места занимали. Ей на втором курсе уже работу высокооплачиваемую предлагали, только она все время отказывалась, говорила, что хочет сначала нормально доучиться, а деньги ей по фигу были, как и собственная внешность.
        - Лиза была непривлекательна внешне? - спросила Ирина.
        - Непривлекательна? - переспросила Кэт. - Да нет, вполне симпатичная она была. Я по поводу одежды говорила - напялит вечно на себя невесть что. Потрясающее несоответствие: жуткий вкус в одежде и изысканный, утонченный в дизайне и оформлении помещений.
        - Ну, это ты чересчур хватила, - возмущенно возразил Костик. - Шмотки она, конечно, нестильные таскала, но вполне соответствующие ее облику. К тому же, чтобы прикинуться нормально, нужно бабки иметь, а у нее их сроду не было. И с внешностью у Лизаветы нашей большие проблемы были, я к ней полгода привыкал, но потом пообщался с ней поближе и перестал замечать ее некрасивость. Вспомни, Кэт, ты сама мне все уши в первый день учебы прожужжала: смотри, какой крокодил с нами учиться будет, кошмар, кошмар, - смешно передразнил Костик подругу.
        - Мало ли что я тогда говорила, - обиженно поджала губы Катя. - Я ведь тогда молодая и глупая была. Сейчас-то я понимаю, что неважно, какие у девушки глаза и нос - главное, что у нее внутри. А ты, болван, этого не понимаешь, прыщик маленький вскочит на моем лбу, ты сразу нос от меня воротишь.
        - Понимаю я все, - разозлился Костик. - Тоже мне, сравнила жопу с пальцем! Не сомневаюсь, что у Лизы внутри было что-то, только этого у тебя и подавно нет. Вот и приходится довольствоваться внешней оболочкой.
        - Что ты сказал? - разгневанно прошипела Кэт и сверкнула глазами так, что даже Ирине стало не по себе. Необходимо было что-то предпринять, чтобы остановить скандал.
        - Лиза имела близкого друга? - спросила Ирина, чтобы привлечь к своей персоне внимание и разрядить накалившуюся обстановку.
        - Конечно, имела. Самого потрясающего парня на нашем курсе прибрала к рукам, а нам пришлось довольствоваться всяким хламом, - злорадно сказала Катя и выразительно посмотрела в глаза своему обидчику.

«Ничья», - мелькнуло в голове у Ирины, и она задала следующий вопрос:
        - Они долго встречались?
        - Не очень, - ответила Катя, удовлетворенная результатом словесного поединка с Костиком. - Семен Гольденштейн на втором курсе пришел, перевелся из другого института. Не прошло и двух недель, а у них уже роман завязался. Любовь началась страшная. Они как две половинки одного целого были, к тому же Семен - еврей. Лиза ведь по родному отцу еврейка, и для нее почему-то очень важно это было. Глупость, по-моему, но это у нее такой заскок был. Повернутая она на этой теме была. Они даже пожениться собирались, Семен ее и родителям представил.
        - Родители не возражали против их брака? - спросила Ира, ей показалось, что она наконец-то нащупала что-то важное.
        - Что вы, напротив, были только рады этому, - ответил Костик. - Мне Семен рассказывал, что мать его очень обрадовалась, что он нашел себе девушку подходящую. До этого у него была подружка, но мать ее категорически не приняла, думаю, без национальных заморочек здесь не обошлось. Я у Семена в гостях был, и он мне фотографии показывал. Видел я его бывшую - красавица, ничего не скажешь, разница с Лизой колоссальная, ничего общего нет.
        - Может быть, Семен выбрал Лизу, потому что хотел успокоить свою мать? - осторожно спросила Ира.
        - Нет, - твердо сказала Кэт. - Лизу он любил. В любви невозможно притворяться. По Семену все девчонки курса сохли, а он будто никого вокруг не замечал, кроме своей Лизы.
        - Как я поняла, свадьба не состоялась из-за смерти Лизы? - спросила Ирина. Но ребята не отвечали, а только испуганно переглядывались и сконфуженно опускали глаза, когда Ира смотрела на кого-то из них. - Они поссорились, да? - мягко спросила она, когда пауза затянулась.
        - Да, - тихо ответила Таня.
        - Из-за чего это произошло?
        - Этого мы не скажем, - резко сказала Кэт.
        - Не надо, если не хотите, - равнодушно вздохнула Ирина и посмотрела в окно. - Мне уже кое-что рассказали об этой ссоре. Лиза изменила Семену, поэтому он от нее ушел. - Ира намеренно высказала версию, которая была, на ее взгляд, самой абсурдной, и, к счастью, попала в цель. Ребята округлили глаза.
        - Ты слышала это, Кэт?! - громко возмутился Костик, который не выдержал первым наглой клеветы. - Кто это вам такое фуфло понагнал? Не так все было!
        - А как? - не выражая особенного интереса, спросила Ирина.
        - Хорошо, мы вам все расскажем, но только потому, что не хотим, чтобы вы печатали про Лизу всякую ерунду, - взял на себя инициативу Костик. - Только одно условие, об этой истории вы в своей статье ничего писать не будете. Так и знайте, мы статью не завизируем, если вы об этом напишете.
        - Согласна, - кивнула головой Ирина.
        - Вечеринка у нас была. Собрались мы нашей дружной компашкой пивка попить и покуражиться. Было это у Лизы дома, у них с сестрой родичей нет, и она всегда нас к себе звала, никогда не отказывала. Выпили мы, посидели, а потом провал… Хрен его знает почему, никто ничего не помнит. В общем, и рассказывать-то нечего, только после того вечера у Лизы резко разладились отношения с Семеном. Что там произошло, никто из нас не знает. До этого они вообще не ссорились. А тут раз - и полный разрыв. Мы, конечно, переживали за них, понять пытались, из-за чего это могло произойти, и пришли к выводу, что Семен кого-то оприходовал той ночью, а Лиза об этом каким-то образом узнала.
        - А много народу было на той вечеринке? - заинтересованно спросила Ирина.
        - Да не особо: мы втроем, Лиза и Семен соответственно, две девочки из нашей группы, близняшки, Мила и Лиля, случайно к нам прибились, они обычно с нами не тусуются, ну, и Настя Колесникова - бывшая лучшая подруга Лизы.
        - Я думала, это вы самые близкие друзья Лизы? - удивленно спросила Ирина.
        - Мы по институту друзья, а с Настей Колесниковой Лиза с детства дружила. Как она говорила, с Настей они еще в один горшок писали.
        - А почему - бывшая?
        - Потому, - неприязненно ответила Катя. - Сообразила, наверное, наконец-то, что своей жизнью надо жить, а не Лизкиной. Она за ней как банный лист везде таскалась, даже в институт они вместе поступили. Только таланта у нее художественного не было, учиться ей было тяжело, и, если бы не Лиза, Настю отчислили бы уже на первом курсе. Лиза сама неоднократно предлагала Колесниковой перевестись в другой институт, но она упрямилась, по пять раз один и тот же зачет пересдавала. Лизка ее буквально за уши за собой тянула.
        - Тянула, тянула - и надоело ей, наверное, тянуть. Мы даже удивились, что Настя забрала свои документы и ушла из института, - вставил свое слово Костик. - Наплела нам, что, мол, решила поступать в медицинский, видит в этом свое призвание. Ей, конечно, никто не поверил, потому что забрала она свои документы в середине второго курса. На фига это нужно было делать? Придурочная какая-то.
        - Значит, Настя ушла из института, и после этого у нее прекратилась дружба с Лизой?
        - Окончательно и бесповоротно, - убежденно сказал Костик. - Во всяком случае, вместе мы их больше не видели.
        - А Семен? Он до сих пор учится у вас на курсе? - спросила Ира.
        - Семен тоже ушел, - продолжила Кэт. - До конца второго курса доучился, хотел Лизу вернуть, но не вышло. - Кэт помолчала некоторое время, потом добавила задумчиво: - Лиза вела себя так, будто Семена больше не существует. Но это она только вид делала. Извелась вся, похудела, но не простила его.
        - Видно, той ночью она воочию измену его видела, - нерешительно сказала Таня, которая до этого почти все время молчала. - Мы поэтому пытались с Семеном после смерти Лизы связаться, хотели, чтобы он на похороны пришел и прощенье еще раз у нее попросил. Только он за границей в это время был, а его мать категорически отказалась сообщить ему о трагедии. Он до сих пор ничего не знает, вернется только через пару месяцев.
        - И у вас совершенно нет никаких подозрений, с кем мог в ту ночь переспать Семен?
        - Послушайте, - неожиданно разозлилась Кэт, и голос ее приобрел истерические нотки. - Я что-то не пойму, зачем это вам? Мы вам рассказали о том, что Лиза - чиста и непорочна, что вам еще надо?! Да с любой из нас он мог в тот вечер переспать. Это вообще никакого отношения ни к чему не имеет. Глупость это все! На той вечеринке все «в ноль» были. И он не исключение! Выпил, и башню от пива сорвало. Я бы на месте Лизы простила - а она нет! Гордая она очень была!
        - Прекрати! - крикнул Костик, схватил Кэт за плечи, развернул к себе лицом и посмотрел ей в глаза. - Прекрати немедленно, - еще раз, но уже тише сказал он, и Кэт сразу успокоилась и сникла. - Простите ее, - обратился он к Ирине, - у нас всех нервы сдают после смерти Лизы. Спрашивайте еще, мы ответим на ваши вопросы.
        - Да, да, простите меня, - добавила Кэт совершенно спокойно, будто и не было у нее до этого срыва, - спрашивайте, Ирина Матвеевна.
        - С сестрой у Лизы были хорошие отношения? - задала Ира последний вопрос.
        - Лизавета сестру обожала, - плотоядно улыбнулся Костик и сразу получил подзатыльник от Кэт. - Ну чего ты? - обиделся он.
        - Нечего слюни распускать, - осадила Костика Кэт и обратилась к Ирине: - Я когда в первый раз Аньку увидела - обалдела, даже сразу не поверила, что они сестры. Мне Лиза рассказала, что Анна сводная, а не родная ее сестра. Мать у них одна, а отцы разные. Тогда мне стало понятно, почему они совсем не похожи между собой. Анька симпатичная, волосы светлые, а Лиза, видно, в своего отца пошла. Он погиб, когда ей было всего три месяца. Потом ее мать вышла замуж еще раз, и родилась Анна. Разница у них в возрасте небольшая, всего два года.
        - Не симпатичная, а красивая, - влез Костик и еще раз получил подзатыльник от Кэт.
        - Сестры ладили между собой? - еще раз повторила свой вопрос Ирина, потому что ответ Костика ее не устроил.
        - Лиза после смерти родителей заменила Аньке мать. Они же сиротами остались. Два года назад отчим умер, мать недавно за ним отправилась, и Лиза все заботы об Анне на себя взяла: стирала, убирала, готовила. Анька, по-хорошему, ленивая очень. Лиза ее жалела. Теперь Аня одна совсем осталась, жалко мне ее, - Кэт замолчала, и глаза ее опять увлажнились.
        - А на что же девочки жили? Анна работала?
        - Как же, будет она ручки марать. Она и в институт не стала поступать. Говорю же, ленивая она очень, - раздраженно ответила Кэт, и глаза ее сразу просохли.
        - Но ты же мне до этого сказала, что Лиза тоже не работала. Где же они деньги брали? - удивленно спросила Ира.
        - Ну вы даете, откуда же, по-вашему, студенты деньги берут? - воскликнула Кэт так, будто Ирина спросила абсолютную глупость.
        - Откуда? - заинтересованно спросила Ира.
        - А предки на что? - вставил свое слово Костик. - Отец им деньги оставил, на это и жили. И деньги, судя по всему, немалые. Анька, во всяком случае, себе ни в чем не отказывает, одевается как топ-модель: шузы за двести баксов, джинса родная - даже я при своих богатых шнурках себе такого позволить не могу.
        - Шнурках? - переспросила Ирина.
        - Ну да, шнурки - это предки, - объяснил Костик.
        - Понятно, - улыбнулась Ирина. - А почему же тогда Лиза так плохо одевалась?
        - Так это Аньке отец деньги оставил, а не Лизе. Лиза только временным опекуном была, и, хотя Анька не возражала против того, чтобы Лиза на себя их тратила, она ничего подобного себе не позволяла. Но надо было знать ее. Она, знаете, какая была? Таких нет больше, понимаете? Это счастье было - знать ее, быть с ней рядом. Она только отдавала и ничего не требовала взамен, - с надрывом сказал Костик и заплакал…
        Ирочка Белозерова узнала еще многое о Елизавете Самариной, после выпитого пива языки у студентов развязались окончательно, и они, обливаясь слезами, засыпали Ирину рассказами о Лизе. Ни одного плохого слова в адрес девушки произнесено не было, только самое хорошее говорили они о ней, и говорили так, что Ирина сама чуть не расплакалась. Расчувствовавшись, Ирина поблагодарила ребят за помощь, заказала им еще по пиву, простилась и вышла на улицу. На улице уже было темно, она посмотрела на часы - полночь. Озадаченная, она постояла некоторое время в нерешительности. Жила Ирочка в ближнем Подмосковье, в городе Железнодорожном, и пять минут назад последняя маршрутка, на которой можно было добраться до ее дома, отбыла от станции метро «Новогиреево». Пользоваться электричками в столь позднее время Ирочка боялась, а таксисты запрашивали такую сумасшедшую сумму, что расстаться с ней было бы кощунственно, потому что после этого пришлось бы ограничить себя в потреблении тортиков и пирожных, а также сдобных булочек на целых три дня. Такого Ирочка допустить не могла, поэтому после некоторого раздумья она зашла в
ночной магазин, купила бисквитный тортик, украшенный взбитыми сливками, чтобы не скучно было коротать время в одиночестве, и отправилась к себе в офис писать отчет для своего шефа о жизни Елизаветы Самариной.
        Прибыв в контору, Ира приготовила большую кружку кофе, щедро разбавила его сливками, отрезала пару внушительных кусков кулинарного шедевра, разместила их на тарелке и в предвкушении удовольствия уселась за стол. Не успела она поднести ложку ко рту, как зазвонил телефон.
        - Алло, - ответила она на телефонный звонок.
        - Ирунчик, почему ты до сих пор на работе? - спросил взволнованно ее муж. - Почему ты не позвонила и не предупредила, что задерживаешься?
        - Венечка? Ты же сегодня в ночную смену работаешь? - в свою очередь удивилась Ирина. Муж Ирины работал шеф-поваром в ночном клубе. Сегодня он должен был трудиться всю ночь на очень важном банкете, поэтому она не стала звонить домой, а в ресторан тем более, так как муж очень не любил, когда его отрывали от таинства поварского искусства.
        - Банкет отменили, я пришел домой пораньше, а тебя нет. Я так волнуюсь, Ирунчик. Что случилось?
        - Венечка, у меня все в порядке, не волнуйся. Просто я на маршрутку опоздала и решила остаться в офисе на ночь.
        - Бедная моя, - сочувственно сказал Белозеров. - А ты не голодная? Хочешь, я приеду и привезу тебе покушать? Я сегодня приготовил для тебя биточки из парной свининки, залитые сметанным соусом с грибочками.
        У Ирочки потекли слюнки, но она стойко ответила: «Нет». Время было позднее, и рисковать мужем ради любимых биточков она не стала, тем более на столе ее ждал тортик, на который она сразу же и обрушила весь свой разыгравшийся аппетит, как только простилась с мужем.
        Глава 7
        Отраженное нападение
        Арестов прятался за дверью, стараясь не дышать и подняв над головой тяжелую статуэтку. Неизвестный в другой комнате остановился, бросил что-то тяжелое на пол.
«Ковер, в который завернут мое мертвое тело», - подумал адвокат и поежился. Шаги стали тихо приближаться к двери спальни, послышалось тихое треньканье стекла. Воображение Аркадия нарисовало ампулу и шприц со смертельным содержимым, и вся жизнь его за секунду пронеслась у него перед глазами. Легкие шаги за дверью приближались, а жить хотелось все больше и больше. Еще секунда, и в спальню войдет убийца, и кто победит в смертельной схватке, знает только бог. Аркадий напрягся и приготовился к удару.
        Неожиданно незваный гость остановился, раздался приглушенный вскрик, кто-то или что-то упало на пол, и все стихло. Адвокат постоял некоторое время в нерешительности, потом осторожно выглянул из своего укрытия. В номере уже было темно, но то, что он разглядел в полумраке, повергло его в полный шок: на полу между спальней и гостиной лежала женщина, и с правой стороны ее головы растеклась темная лужа. Недалеко от нее валялась непонятная конструкция, отдаленно напоминающая огромную соковыжималку. Кроме женщины, в комнате больше никого не было. Адвокат быстро нагнулся над ней и коснулся шеи - пульс слабо прощупывался. Рядом с головой женщины валялась какая-то баночка. Аркадий предусмотрительно не стал брать ее в руки. Он отошел от женщины, включил свет и, вздрогнув, уронил статуэтку Ленина, которую продолжал сжимать в руке, себе на ногу. Боли он даже не почувствовал, болевые рецепторы в растерянности отказались выполнять свои обязанности, а мозг усиленно пытался понять, с чем ему идентифицировать картину, представшую перед ним. Дело в том, что лужа у головы несчастной оказалась не красного, а зеленого
цвета. Стараясь не думать об инопланетянах, Арестов еще раз нагнулся над женщиной и похлопал ее по щекам - она не прореагировала. Тогда он подошел к столу, схватил графин с водой и вылил половину его содержимого ей на лицо. Женщина приподнялась и, резко размахивая руками и судорожно хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, стала безумно вращать глазами. Наконец остановила свой взгляд на Аркадии, с минуту смотрела на него почти осознанно, и выдала следующую фразу:
        - А х… ли ты, му…, безобразничаешь?
        Пока Арестов пытался вернуть своей отвисшей челюсти первоначальное положение, она опомнилась и затараторила слова извинения. После трех минут ее непрекращающейся болтовни терпение Арестова лопнуло, и он, набрав в легкие побольше воздуха, заорал во все горло:
        - Молчать!!!
        Женщина моментально заткнулась и уставилась на Арестова испуганными глазами. Аркадий перевел дыхание и уже тихо, но настойчиво спросил:
        - Ты кто?
        - Горничная, - сглотнув слюну, проблеяла женщина.
        - Что ты делаешь в моем номере?
        - Так вы же сами меня вызвали, - объяснила женщина и робко ткнула рукой в сторону того предмета, который Аркадий принял за большую соковыжималку.
        - Что это? - опасливо спросил он.
        - Как что? - воскликнула горничная. - Пылесос… моющий, между прочим, - гордо добавила она. Аркадий присмотрелся повнимательней и с искренним удивлением понял, что перед ним действительно пылесос, только какой-то странный и нелепый: с таким произведением инженерной мысли ему еще не удавалось сталкиваться ни разу. Постепенно смысл происходящего начал укладываться в его мозгу.
        - Тебя как зовут-то? - с улыбкой спросил он горничную.
        - Клава, - смущенно сказала женщина.
        - Зачем же ты, Клава, его на себе тащила? Тяжело, наверное?
        - Зачем, зачем? - обиженно поджала губы горничная. - Колеса отвалились, вот зачем. Я Гришку уже неделю прошу прикрутить, говорю, тяжело ведь мне. А он, урод, только водку жрать мастак.
        - Значит, ты пришла убираться, но почему не постучалась? - веселился Арестов.
        - Так я стучалась, несколько раз стучалась, а вы не отворяете. Я забеспокоилась, может, случилось чего? Вы же сказали администраторше, что ногу поранили, я зеленку вот принесла, - горничная ткнула пальцем в баночку, валяющуюся на полу, выругалась, заметив лужу, и продолжила свое объяснение: - Поразмышляла я маленько у двери, тут мне вдруг мысль пришла, что вы встать не можете, и решила я своим ключом дверь открыть. Зашла, смотрю, нет никого и тихо. Втащила я пылесос, посмотрела в комнате, пошла в спальню, а на полу это… ну, следы… ну, в общем, болезнь у меня такая, кто-то темноты боится, кто-то в лифте ездить…
        - А, понял, ты крови боишься, - захохотал Аркадий и вытянул вперед окровавленный носок.
        - И ничего тут смешного нет, - приглушенно сказала горничная, посмотрела на ногу Аркадия, посинела и снова грохнулась в обморок.
        - Блин, - грустно сказал Аркадий и схватился за пылесос.
        Вычистив номер, смыв с пола и с себя следы крови - к счастью, рана уже затянулась сама, - он тщательно постирал свой носок и только после этого начал приводить горничную в чувство. Вылив полграфина воды ей на лицо, выслушав в очередной раз душещипательную фразу о том, кто он такой и почему безобразничает, потом кучу извинений в свой адрес, он, совершенно обессиленный, спросил:
        - Клавушка, объясни мне, родная, какого хрена ты приперлась мне рану обрабатывать, если так крови боишься?
        - Так я должность медсестры совмещаю. Кушать-то хочется. Зарплата маленькая - вот и кручусь. А инциденты такие, ну, с кровью связанные, раз в году случаются. Так и живу. Вы уж будьте снисходительны, не протрепитесь про меня администраторше, а я для вас все что угодно сделаю, даже постель с полотенцами буду каждый день менять…

«Интересно, - размышлял Аркадий, проводив горничную и клятвенно заверив ее, что он будет молчать как рыба. - Как часто вообще в этой гостинице меняют постельное белье?»

***
        Москва встретила Арестова приветливыми огнями и хмурыми, невыспавшимися лицами сотрудников ГИБДД. Заскочив в свою квартиру, Аркадий быстро покидал в дорожную сумку все необходимое и поехал в контору.
        На диване, смешно поджав под себя ноги, спала его помощница. Аркадий тихо приготовил себе кофе, на цыпочках прошел в свой кабинет, сел в кресло и заметил на столе отчет о Елизавете Самариной. Ирина поразила его в очередной раз, отчет был написан хорошим литературным языком и резко отличался от фактических записок, четких, конкретных и формальных, которые Ирина обычно составляла для него. Улыбнувшись, Аркадий погрузился в чтение, но спустя некоторое время улыбка его сменилась выражением сострадания и тоски, и Арестов понял, почему Ирина написала отчет подобным образом - сухим языком о Елизавете Самариной писать было нельзя. Аркадий дочитал отчет до конца и до боли сжал кулаки. К горлу подступил комок.
«Какая тварь посмела убить и изуродовать такое чистое и непорочное существо? - с грустью думал он. - Почему именно такие, как она, становятся жертвами самых отъявленных негодяев, извращенцев и маньяков? Почему такие люди, как Лиза, не задерживаются на этом свете долго?» - он задавал себе вопросы и не знал на них ответов.
        Аркадий вновь представил себе лицо Лизы - и не увидел в нем ничего некрасивого. Ира в отчете точно подчеркнула момент, что все одногруппники Лизы не замечали ее непривлекательную внешность, напротив, считали, что Лиза вполне симпатичная. Пожалуй, зря он отверг версию с ревностью. Хотя с Семеном Лиза рассталась давно, но ревность временных рамок не знает. Эту версию надо проработать основательно. По поводу денег и наследства все понятно. Отчим Лизы поступил, мягко говоря, некорректно: родная дочь получила все, а приемная - ничего. После смерти матери Лиза становится опекуном сестры и имеет право распоряжаться деньгами Анны, но она ограничивает себя практически во всем, а сестру, напротив, балует, мало того, заменяет ей мать: ведет все хозяйство в доме, в общем, холит и лелеет маленькую лентяйку. У Анны убивать Лизу не было никакого резона. В любом случае она получила бы все деньги после достижения совершеннолетия. Остается вопрос: почему все-таки она дала не совсем правдивые показания по делу? И последнее: кто из девушек сейчас занимает лидирующую позицию в институте? Лиза была очень талантлива,
могла мешать какой-нибудь честолюбивой сокурснице стать лучшей. Жаль, что так мало времени осталось до суда. Но начавшееся слушание - не помеха поискам. Даже если получится вытащить Громова благодаря нестыковкам в показаниях свидетелей и процессуальным нарушениям, которые в любом деле имеются в изобилии, стоит только получше покопаться, поиски убийцы он продолжит в любом случае…
        - Аркадий Александрович, вы давно здесь? - вывела его из задумчивости Ирина. - Что же вы меня не разбудили?
        - Проснулась? - улыбнулся Аркадий. - Не хотел тебя будить, мне так понравилось слушать, как ты мелодично храпишь во сне.
        - Не может этого быть! - Ирочка смутилась и покраснела. - Вы меня разыгрываете! Сейчас же скажите, что это неправда, иначе я напишу заявление об уходе!
        - Конечно, неправда, - шутливо прореагировал Аркадий на ультиматум помощницы. - Подтверждаю, что ты не храпишь… ну если только самую малость.
        - Ах, так! - разозлилась помощница и вылетала из комнаты, сильно хлопнув дверью.
        Аркадий повеселился еще какое-то время и заглянул в соседнюю комнату. Ирочка сидела за своим столом и что-то писала, обиженно надув губки.
        - Что пишем, душа моя? - ласково пропел Аркадий.
        - Заявление об уходе, - буркнула помощница, даже не взглянув на своего шефа.
        - А я его не подпишу, - протянул Арестов.
        - Почему это еще? - спросила Ирина, продолжая писать.
        - Основание для ухода какое-то нелепое. Прошу уволить меня по собственному желанию, потому что мой шеф услышал мой храп и отказывается во всеуслышание заявить, что этого не было, - смешно копируя интонацию Иры, сказал Арестов и расхохотался. Ира скомкала лист бумаги, бросила его в Аркадия и тоже расхохоталась. Инцидент был исчерпан.
        - Кофейку? - миролюбиво спросила Ирина, вытерев платочком выступившие от смеха слезы.
        - С удовольствием, - улыбнулся Аркадий.
        - У меня еще печенье есть. Будете? - поинтересовалась Ирина, с тоской глядя на помойное ведро, где покоилась пустая коробка из-под торта. Аркадий кивнул. Ирина приготовила кофе, они сели друг против друга за стол в кабинете Арестова, обсудили план действий и пришли к обоюдному соглашению, что начать следует с проверки бывшей девушки Семена. Кто это такая, предстояло выяснить у матери Семена Нинель Абрамовны Гольденшейн.
        Глава 8
        Первые подозрения
        Тяжелая металлическая дверь, обитая дешевым дерматином с внешней стороны, открылась не сразу, хотя они договорились о встрече заблаговременно по телефону. Арестов не стал придумывать никакой истории, а честно рассказал матери Семена о том, что он адвокат и ведет дело, где в качестве обвиняемого выступает человек, по его мнению, невиновный в смерти Елизаветы Самариной, и теперь Аркадий собирает информацию о Лизе, чтобы выяснить все ее связи и вычислить настоящего убийцу. Нинель Абрамовна поотпиралась некоторое время, но все же согласилась встретиться, пригласила их к себе и тактично намекнула, что к чаю у нее ничего, кроме самого чая, нет. Аркадий намек понял, купил по дороге дорогой торт, и они вместе с Ириной прибыли по указанному адресу.
        Наконец щелкнули замки в количестве пяти штук, и Нинель Абрамовна предстала перед Аркадием и Ириной во всей своей красе. Роста Нинель Абрамовна оказалась маленького, но выглядела в глазах окружающих тем не менее значительно, потому что очень сильно раздавалась вширь, особенно в той части, которая располагалась ниже предполагаемой талии. Предполагаемой, потому что точно определить место нахождения этой части тела у Нинель Абрамовны было бы затруднительно, так как область возможного поиска была тщательно замаскирована внушительного размера грудью. Они поздоровались, Аркадий продемонстрировал свое удостоверение, Нинель Абрамовна мельком, но внимательно взглянула на него и пригласила их войти.
        - Проходите, проходите, - засуетилась она. - Такое горе, такое горе! Я совершенно сама не своя с тех пор, как узнала о несчастье, которое совершилось с Лизой. Семен, когда узнает, тоже будет сам не свой, - Аркадий протянул ей торт. - Боже мой, зачем вы так потратились?! - воскликнула она и подхватила коробку. - Проходите в комнату, сейчас я заварю чай, и мы побеседуем. - Нинель Абрамовна провела их в гостиную, усадила в мягкие кресла и вышла.
        Аркадий огляделся. Гостиная, по всей вероятности, была просторной, но огромное количество мебели разных эпох и поколений, непонятным образом втиснутое в помещение, делали комнату маленькой и неуютной. Похоже, в этом доме не выбрасывали ничего. В комнате стояли четыре кресла: два совсем новых, дорогих и модных, два старых, потертых, купленных во времена тотального дефицита еще в 70-е годы. Часть комнаты занимала полированная финская стенка, до отказа забитая посудой, рядом с ней стояли массивное антикварное бюро на львиных лапах и стул, украшенный головой дракона, вероятно, наследство от прабабушек или прадедушек. Два стола: обеденный, покрытый красной бархатной скатертью, и журнальный, заваленный огромным количеством старых пыльных журналов. Но семья Гольденштейн далеко не бедствовала, достаток угадывался в мелочах и определенно присутствовал. Телевизор был очень дорогим, видеомагнитофон и музыкальный центр - тоже. Да и мать Семена была одета хоть и безвкусно и нелепо, но дорого. За фигурой она не следила, но кожа была гладкой и нежной, как у девочки, лицо светилось здоровым румянцем, волосы были
тщательно уложены и подстрижены у хорошего мастера.
        Нинель Абрамовна вернулась и, ловко маневрируя между мебелью, вкатила в комнату столик на колесах, на котором красовались чашки из тонкого великолепного фарфора, китайский чайник, тарелка с порезанным тортом и сахарница. Она разлила по чашкам чай, раздала всем по кусочку торта, наконец села, вопросительно посмотрела на Аркадия и опять запричитала:
        - Семен у меня единственный сын. Вы должны понять меня, как мать я не могла ничего ему сказать о смерти Лизы. Он ведь так ее любил, так любил! Семен сейчас в Израиле у своего дяди, вернется только через два месяца.
        - Из-за чего они расстались с Лизой? - спросил Аркадий.
        - Разве ж я знаю? Уехал с ночевкой к друзьям, вернулся - и весь белый. Я к нему: что, сыночка, случилось? А он молчит. Только спустя месяц мне признался, что с Лизой у него разрыв произошел. Но он так страдал, так страдал! Я его и отправила за границу.
        - Значит, вы не знаете, почему они поссорились?
        - Нет, нет, я ничего не знаю, - торопливо сказала Нинель Абрамовна и улыбнулась. По «честным» глазам Нинель Абрамовны Аркадий понял, что мать Семена знает все, но ничего не скажет потому, что не хочет компрометировать сына. Значит, действительно Семен изменил Лизе на той вечеринке. Но почему он это сделал, если так любил девушку? Неужели он и правда так напился, что ничего не соображал? Хотя не это важно, а важно другое.
        - Скажите, Нинель Абрамовна, у Семена была до встречи с Лизой другая девушка? - спросил Арестов и отхлебнул из чашки чай.
        - Да, конечно, была. Он даже жениться хотел. - Нинель Абрамовна нахмурилась и добавила: - Мой сын очень красивый молодой человек, но совершенно бестолковый. Сколько раз я ему говорила, что для того, чтобы быть с девушкой, совершенно не обязательно жениться. К тому же должна признаться, что дамочка была, мягко говоря, ему неподходящей партией. Я еле уговорила его расстаться с ней, пришлось даже из института его перевести в другой вуз. А та, пока он с Лизой не познакомился, продолжала названивать и даже у дома его поджидала несколько раз. Семен ей объяснял все очень вежливо, я с ней беседу проводила, а она не унималась. Сколько я от нее оскорблений в свой адрес услышала… невоспитанная, наглая девка! Хотя красивая, не могу не признать. На голливудскую звезду чем-то похожа. Как же ее… Ах да, Шерон Стоун, только губы другие, пухлые и порочные.
        - Семен любил ее? - спросила Ирина, прикончив свой кусок торта, и вежливо поинтересовалась: - А можно мне еще тортика?
        - Нет, совершенно он ее не любил! - воскликнула Нинель Абрамовна, поморщилась, потом улыбнулась и обратилась к Ирине: - Конечно, милочка, угощайтесь на здоровье, - опять поморщилась, подняла вверх густые темные брови и продолжила: - Так вот, только они познакомились, а она его сразу в постель потянула. А он у меня очень благородный, решил, что если он был с ней близок, значит, должен жениться. Я ему объясняла, что не пара она ему. Она, представьте себе, откуда-то с Украины приехала, в общежитии живет. А провинциалки - очень шустрый народ, чтобы прописку в Москве получить, на все что угодно пойдут. Вы не подумайте обо мне плохо, но на ее симпатичном личике все написано было. Вместо глаз - счетчик. Я не просто так говорю, я справки о ней навела, кроме Семена, у нее мужиков целый батальон был, но только мой простофиля на ее удочку попался, еле удалось ему глаза раскрыть. Божечки мои, как я настрадалась тогда, даже поседела вся, - закатила глаза Нинель Абрамовна и провела пухлой ручкой по своим иссиня-черным волосам.
        - Но Лиза тоже не москвичка, - осторожно заметил Арестов.
        - Лиза - это совершенно другое дело, - всплеснула руками Нинель Абрамовна. - Лизонька светлая девушка была. Скромная, умная, воспитанная, талантливая, очень к своим корням привязанная. Она бы ему хорошую партию составила. Такое горе, такое горе, что она из жизни ушла! Ее Семен любил по-настоящему и, если бы свои половые гормоны контролировал… - Мать Семена поняла, что проговорилась, и испуганно заморгала глазами.
        - С кем Семен изменил Лизе, вы знаете? - открыто спросил Арестов.
        Нинель Абрамовна тяжело вздохнула.
        - Вы должны понять меня, я, как мать, этого не одобрила. Он и сам до сих пор понять не может, как это случилось. Говорит, пил пиво, а потом - провал. Очнулся в постели без одежды, а рядом голая девушка из их компании спит. Он вскочил и бросился одеваться, и тут Лиза в комнату вошла. Она посмотрела на него, потом на нее, ничего не сказала и вышла. Он пытался Лизу вернуть, только она его не простила. Вот такая грустная история.
        - Имя этой девочки, с которой застала его Лиза, вам известно? - спросил Аркадий.
        - Нет, в такие подробности он меня не посвящал. Да разве это важно, с кем? Сделал он, дурак, глупость, жизнь свою загубил. Он ведь до сих пор Лизу любит, звонит мне и спрашивает: не объявлялась ли, не звонила ли. Рассчитывает, что простит она его когда-нибудь. А у меня от этих вопросов сердце кровью обливается. Что будет, когда он вернется? Как я ему об этом расскажу?..

***
        Расстались они хорошо. Нинель Абрамовна снабдила Арестова адресом бывшей девушки Семена, пожелала им найти убийцу и тактично намекнула напоследок, что им необходимо обязательно учитывать то, что в стране развелось много антисемитов, и именно они, враги еврейского народа, причастны к смерти Лизы.
        По дороге до общежития, где жила Оксана Груненко, бывшая девушка Семена, Аркадий веселился, развивая эту тему.
        - Представь, Ирина, в Солнечном действует подпольный синдикат, который отслеживает всех полукровок в городе и беспощадно их уничтожает, чтобы русская нация возродилась, - смеялся Аркадий.
        - Аркадий Александрович, я в этот город ни за какие коврижки не поеду, даже не уговаривайте, - улыбнулась Ирина.
        - Так… - протянул Аркадий, с удивлением косясь на свою белобрысую голубоглазую помощницу. - Как понимать твое высказывание?
        - Я, представьте себе, только по мужу Белозерова, а прадедушка мой, между прочим, был раввин. Так что в городе Солнечном меня однозначно укокошат.
        - Надо же, какие подробности я узнаю о своих работниках. Ну что же, придется оставить тебя за старшую в Москве. Не подвергать же твою бесценную жизнь опасности! Но если серьезно, как ты думаешь, Нинель Абрамовна говорила правду о том, что Лиза ей нравилась и она не возражала против брака своего сына с ней? - перевел разговор на другую тему Арестов.
        - Мне кажется, что да, - просто ответила Ирина. - Мне вообще все больше и больше кажется, что Елизавета Самарина была любима всеми.
        - Так-то оно так, но кто-то же ее убил, и убил не от большой любви, а от сильной ненависти. Что может вызывать такое чувство?
        - Только ревность, - убежденно сказала Ира.
        - К сожалению, не только ревность, но еще и зависть. Так что пока у нас две версии, и фигурируют в них две женщины. Первая, Оксана Груненко, бывшая подружка Семена, и вторая, неудачница Анастасия Колесникова, бывшая подружка Елизаветы Самариной. Предположим, она тянулась за своей подругой, потому что хотела всем доказать, что ничем не хуже ее. Они вместе росли, но Лиза оказалась талантливей, Настю это очень обидело, и она решила отомстить.
        - Все правильно, Аркадий Александрович. Я тут подумала и сопоставила кое-что: почему она действительно сорвалась с учебы в середине семестра? Почему перестала продолжать отношения с Лизой? Может, наоборот все было, и это Лиза перестала общаться с Настей? Вечеринка-то та злополучная как раз в середине второго семестра и была…
        - Ты умница, Ира. Из этого следует, что именно она - предполагаемая разлучница. Лиза застукала ее со своим любимым и прекратила с ней все отношения. Настя понимает, что теперь никто не будет ей помогать в учебе, и забирает документы. Тут вообще двойной мотив: Настя завидует, что Лиза талантливей ее, и еще завидует тому, что Лиза заполучила лучшего парня на курсе. Так как догнать в учебе подругу не получается, нужно попытаться заполучить Семена или же, еще хуже, подстроить все так, чтобы Лиза обо всем узнала. Знаешь, что мне не нравится: ребята пили пиво, и все, как один, утверждают, что ничего не помнят, что у них полный провал. Как можно после пива так отключиться? Ну один перебрал, ну двое - не все же.
        - В этом как раз ничего странного нет. Наверняка они травки покурили, - возразила Ирина. - Меня-то они в это, естественно, не посвятили, но и так все понятно. У меня племянница их возраста, она мне рассказывала, что сейчас в институтах творится, для них это теперь норма.
        - Может, ты и права, - задумчиво сказал Арестов, - только Громов травки не курил и пиво не пил, а у него те же слова с языка слетают - полный провал.
        - Ой, Аркадий Александрович, ну вы совсем в какие-то дебри забрались. При чем здесь это? Не делайте дело сложней, чем оно есть.
        - Хорошо, хорошо, не буду, - засмеялся Аркадий. - Тогда подведем итоги. Что мы на сегодняшний момент имеем? Двух девушек, верно? Назовем их так: мисс Ревность и мисс Зависть.
        - Верно. Но перед тем как мисс Ревность навещать, нужно коробку конфет купить. Мало ли, пригодятся. Общежитие - это дело такое, - деловито скомандовала Ирина.
        - Ну раз это дело такое, давай купим, - не стал спорить Аркадий. Они подъехали к общежитию, купили в ближайшем магазине красочную коробку конфет и отправились в недра тайной жизни иногородних студентов Архитектурного института.
        - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Аркадий со скучающей вахтершей, женщиной еще не старой, но с абсолютно седыми, гладко зализанными и собранными в пучок на макушке волосами. В ушах женщины поблескивали старомодные сережки с искусственными рубинами, одета она была в белую блузку с кружевами, шею украшало колье из янтаря - Арестов удивился, он совсем не так представлял себе работниц данной профессии. Вахтерша при их появлении оживилась, оглядела с ног до головы внимательными темно-серыми глазами и, оценив их внешний вид как достойный и приличный, добродушно улыбнулась.
        - Навестить кого приехали? - любезно поинтересовалась она. - К кому прибыли, уточните? Вообще-то я комендант этого общежития, - добавила она смущенно, чтобы придать себе значимости, - вахтерша наша, баба Катя, к детишкам в деревню поехала, приходится заменять.
        - Мы сразу так и подумали, - льстиво улыбнулся Аркадий, чтобы добиться ее окончательного расположения. - Нам бы хотелось поговорить с Оксаной Груненко, она проживает в этом общежитии, - объяснил Арестов и заметил, что лицо женщины мгновенно переменилось и от ее дружелюбия не осталось и следа.
        - Зря приехали, - недовольно заворчала женщина и нахмурилась. - Не проживает она здесь больше, слава тебе господи!
        - Давно? - спросила Ирина.
        - Уж больше полугода. Так что ищите эту вашу Оксану Груненко в другом месте. Нет ее здесь и, к счастью, не будет. Если у вас все…
        - Она что, вернулась обратно на Украину? - растерянно спросил Арестов, странная реакция комендантши на имя девушки его слегка озадачила.
        - Не знаю я и знать ничего не хочу! - отрезала женщина и, вытащив откуда-то клубок и спицы, демонстративно погрузилась в вязание шерстяного носка.
        - Послушайте, уважаемая, - разозлился Арестов, вытаскивая свое удостоверение и размахивая им перед носом комендантши, - я лицо, уполномоченное эту девушку найти и вручить ей повестку в суд. Она разыскивается по делу…
        - Ах, вот оно что! Разыскивается, значит, - злорадно хмыкнула женщина, засунув недовязанный носок обратно в стол. - Что ж вы сразу-то не сказали? Раз дело такое важное - проходите. Только куда ж вас направить? В ее комнате сейчас другие девочки живут, новенькие. Подружка ее, Ленка Пырьева, тоже съехала, замуж выскочила. Остальные почти все на лето по домам разъехались, - сосредоточенно рассуждала комендантша. - А, вспомнила! Есть человек, который, возможно, сможет вам содействие оказать. Алка Телегина, она вместе с этой тварью в одной группе училась. Идите, поговорите с ней, может, она знает, где сейчас эта Оксана обитает, чтоб ей пусто было.
        - Что плохого вам сделала эта девушка? Почему вы так реагируете? - спросила Ирина.
        - Гадина она, а не девушка! - вспыхнула женщина. - Гадина поганая! Только недавно гипс с ноги сняла. До сих пор хромаю. Что-то там неправильно срослось, а операция денег стоит.
        - Что вы хотите этим сказать? - совсем растерялся Арестов. - Оксана Груненко вам ногу сломала?
        - Она - тварь! Подножку подставила, когда я с лестницы спускалась. Только доказать ничего не удалось. Не видел никто этого инцидента.
        - За что?! - изумилась Ирина.
        - Хахалей ее гоняла! Замечания делала, - взвизгнула комендант. - Так вы идете или нет?
        - Идем, - улыбнулась Ирина, и, выяснив у женщины номер нужной комнаты, они поднялись на второй этаж.
        - Хорошая девочка, - нервно усмехнулся Арестов, стоя в коридоре перед дверью, - добрая, отзывчивая.
        - Может, тетка выдумывает все, - неуверенно предположила Ирина и осторожно постучалась. На стук долго никто не откликался, наконец дверь распахнулась и на пороге появилась всклокоченная заспанная девица в байковом халате и одной плюшевой тапке. Студентка Архитектурного института была выше адвоката на две головы, широка в плечах и прочих частях тела.
        - Вы Алла? - тихо поинтересовался Аркадий Александрович и сглотнул слюну. «Такой ручкой сваи хорошо забивать», - опасливо подумал адвокат, и в памяти его всплыли всем известные строки из поэмы «Мороз, Красный нос» Некрасова «Есть женщины в русских селеньях…».
        - Она самая. А чего надо-то? Сплю я, - пробасила Аллочка, широко и с удовольствием зевнула и окинула их недобрым взглядом.
        - Поговорить, - пискнула Ирина, вытащила из пакета коробку шоколадных конфет и выставила ее перед собой, как оборонительный щит.
        - Поговорить - это можно. Чайку сейчас организую, - мгновенно подобрела Алла, выхватила из рук Ирины коробку, зарумянилась и отступила от двери, пропуская их в комнату.
        У Арестова и Ирины сразу отлегло от сердца, они робко вошли и огляделись. В комнате царил кавардак: на столе сгрудились грязные тарелки и стаканы, пепельница, полная до краев, смрадно воняла окурками, под столом выстроились в ряд пустые бутылки из-под пива и водки, на одной из кроватей мирно спала молодая светловолосая девушка, при их появлении она даже не пошевелилась. Похоже, что ночью здесь что-то активно отмечали. Но что удивило Аркадия, от Аллочки совсем не пахло перегаром.
        - Извините за бардак, - смущенно улыбнулась Телегина. - День рожденья у меня вчера был - вот друзья и нагрянули. А что? Нормально посидели. Ужрались, правда, малость. Вон, Сонька до сих пор в отключке. Сама-то я не пью, организм слабый. Капля алкоголя в кровь попадает - зверею сразу. Чуть что - могу в клочья порвать, поэтому опасаюсь. Жаль будет, если кого зашибу ненароком. А вот сладкое очень уважаю, - добродушно объяснила Алла, открыла коробку, сунула одну конфету в рот, с наслаждением причмокнула, положила коробку на подоконник, включила чайник и засуетилась у стола, сгребая с него грязную посуду и мусор. - Вкусная конфетка, - довольно проворковала Алла и, сунув еще одну конфетку за щеку, поволокла посуду в раковину.
        Ирина икнула и с ужасом уставилась на Аркадия, тыча в подоконник пальцем. Аркадий проследил взглядом за направлением ее руки и побледнел - конфеты, которые они презентовали Аллочке, были с ромом!
        Алла вернулась, вытерла прожженную в нескольких местах скатерть тряпкой, налила чаю, поставила чашки перед Ириной и Аркадием и водрузила в центр стола коробку конфет.
        - Я тоже сладкое жуть как люблю, - сообщила Ирина и запихнула в рот аж три конфеты разом.
        - И я, - с широкой улыбкой доложил Арестов и тоже проглотил конфету, хотя шоколад терпеть не мог. Сладкая липкая масса встала у Аркадия Александровича поперек горла, но вкус рома во рту подтолкнул его к действиям. Аркадий сделал два больших глотка из чашки и торопливо запихнул в рот еще две конфеты. Ирина сделала то же самое. Аллочка Телегина, которая в это время уже было потянулась за конфеткой, так и осталась сидеть с вытянутой рукой и отвисшей челюстью, наблюдая, с какой жадностью гости пожирают шоколад, который презентовали ей всего пять минут назад. Ирина слащаво улыбнулась ошарашенной Аллочке, в два глотка допила чай и с облегчением вздохнула. Аллочка «отмерла», растерянно посмотрела на коробку, в которой не осталось больше ни одной конфеты, потом на Ирину с Аркадием, и сглотнула слюну.
        - Может, вам варенья дать? Мне матушка присылает, - робко поинтересовалась Телегина после некоторой паузы, и ее слегка передернуло. Аркадия тоже передернуло, он судорожно замахал руками, и на глазах его выступили слезы.
        - Не стоит беспокоиться, - пытаясь подавить приступ дурноты, выдавил он из себя и попросил еще чайку без сахара.
        Когда они покинули комнату Аллочки Телегиной, обоих еще мутило от шоколада. Положение усугублялось тем, что местонахождение Оксаны Груненко они выяснить так и не смогли, но все же ситуация была не совсем безнадежна. Алла подробно поведала им обо всех сплетнях, которые ходили по институту после отчисления Оксаны, а также многое рассказала и о характере девушки. Оксану выгнали из института за недостойное поведение, и девушка исчезла. Куда она делась - никто не знал. Выдвигались разные версии. Кто-то поговаривал, что она вернулась к себе на Украину, кто-то уверял, что она нашла себе престижную работу и окопалась в центре города, кто-то говорил, что она удачно вышла замуж за какого-то бизнесмена и живет теперь в ближнем Подмосковье в шикарном трехэтажном особняке с бассейном, ездит на роскошном автомобиле, имеет прислугу и родила уже двух детей, хотя со времени ее последнего посещения института прошло только полгода. Сведения об Оксане Груненко были настолько противоречивыми, что даже предположительную картину о теперешней жизни девушки нарисовать не удалось. Однако о характере Оксаны у всех было
единое мнение: ни одного человека не оставило равнодушным знакомство с ней. Аллочка уверяла, что такой стервы ей не доводилось встречать никогда и большинство одногрупников, по ее словам, были с ней солидарны в этом вопросе. Оксана ухитрилась за время учебы испортить отношения с большинством своих сокурсниц, отбив у них ухажеров, переспать со всеми мальчиками из группы, поругаться почти со всеми преподавателями на курсе и даже настучать на одного из наставников в налоговую полицию о том, что он берет взятки. Тем не менее Груненко была не по годам умна, божественно красива, сексуальна и могла легко добиться чего хотела, когда ей это было нужно. С Семеном Гольденштейном у Оксаны действительно была связь. За время их романа девушка присмирела и вела себя, как бедная овечка. Встречались они не больше трех месяцев, после этого расстались. По какой причине это произошло, никто не знал, так как Оксана в свою личную жизнь никого не посвящала, держалась со всеми холодно и надменно, а если находились редкие желающие залезть к ней в душу, грубо ставила их на место и высмеивала. Однако одна подруга у Оксаны все
же была, и связывала их между собой совместная комната в общаге и то, что обе приехали с Украины. Леночка Пырьева, страшненькая и застенчивая, была посвящена во многие секреты Оксаны. Пырьева, как и Оксана, ушла из института, не закончив обучения, но причина ухода удивила всех: Леночка неожиданно забеременела, мало того, вполне удачно вышла замуж за москвича и обитала теперь в Москве на проспекте Вернадского, недалеко от станции метро
«Университет». Такой прыти от гадкого утенка, а именно так ее называли сокурсники, никто не ожидал. Вооружившись адресом и телефоном девушки, Аркадий и Ирина двинулись в нужную сторону. Подрулив к искомому подъезду, Аркадий набрал номер телефона Лены по мобильнику. Повезло, она оказалась дома, но, услышав имя своей подруги, сразу же бросила трубку.
        - Замечательно, - задумчиво почесал затылок Аркадий. - Похоже, Оксана и своей подружке подпортила жизнь. Что будем делать? - обратился он к Ирине.
        - Ждите меня здесь, Аркадий Александрович. Я поднимусь к ней и постараюсь ее уговорить, - сказала Ирочка и решительно вышла из машины.
        Аркадий проводил глазами помощницу и приготовился к долгому ожиданию, но спустя три минуты входная дверь подъезда хлопнула, и вышла Ирина в сопровождении маленькой худенькой девушки, облаченной в узкие джинсы, по всей вероятности, купленные в Детском мире, и в маечку с изображением Микки-Мауса. Внешне девушка была похожа на мышку: невзрачная внешность, маленькие глазки, немного оттопыренные ушки, тусклые волосы неопределенного цвета, но в целом она была даже мила, и только глупые студенты могли назвать ее гадким утенком.
        Лена села на заднее сиденье автомобиля, поздоровалась и сухо сказала:
        - У вас есть пять минут, чтобы задать свои вопросы. Я сказала мужу, что выйду ненадолго в магазин, пока ребенок спит. Он взял работу на дом, и, если малыш проснется, это его отвлечет. К себе пригласить вас не могу: если мой муж услышит имя Оксаны, он вышвырнет вас вон.
        - Как я понял, ваши отношения с Оксаной Груненко в настоящий момент не продолжаются? - спросил Аркадий.
        - Они прекратились почти сразу, как только я вышла замуж, - резко сказала Лена.
        - Почему это произошло?
        - Это не ваше дело. Насколько я поняла, вы хотите знать, где Оксана находится в настоящий момент?
        - Да, - неуверенно сказал Арестов. Манера общения Лены и металл в голосе девушки совершенно не сочетались с ее образом.
        - Тогда я отвечаю на ваш вопрос. Где в настоящий момент эта женщина, я не знаю и знать не хочу. Еще вопросы есть?
        - Когда последний раз вы видели вашу подругу? - спросил Аркадий.
        - Она мне не подруга! - выкрикнула Лена и схватилась за ручку двери машины, чтобы выйти.
        - Подождите, Лена, останьтесь, - остановил девушку Аркадий. - Мой лучший друг попал в беду, возможно, из-за Оксаны Груненко. Нам необходимо знать, где она в настоящий момент, чтобы задать ей несколько вопросов. Мы в любом случае найдем ее, но время будет упущено, - слова Аркадия подействовали.
        Лена отпустила ручку двери, смягчилась и расслабилась.
        - Ваши слова меня не удивили - у всех, кому она попадается на пути, происходят одни несчастья. Мы из одного города с ней. Жили по соседству, мать моя по хозяйству им помогала. У нее семья очень авторитарная, отец - сущий тиран, бил ее, запрещал с мальчиками встречаться, а матери было наплевать на все. Она из дома, можно сказать, сбежала. Отец ее испугался и меня следом направил, чтобы я за ней присмотрела, даже денег дал и мое обучение поначалу спонсировал. Она, как только вырвалась на свободу, сразу в отрыв пошла. Я поначалу жалела ее, закрывала глаза на все ее закидоны, думала, перебесится. С одной стороны, она мне все рассказывала, потому что я у нее одна была, с другой, она меня побаивалась, потому что я могла о всех ее приключениях отцу написать. Я, конечно, этого не делала, но один раз пригрозила, что если она не утихомирится в своих агрессивных сексуальных проявлениях, я все расскажу ее отцу. Она испугалась, присмирела на некоторое время и даже выбрала себе объект любви.
        - Семена? - спросил Аркадий.
        - Да. Он был благороден и покладист, обеспечен и красив и единственный не замечал ее выходок, в общем, был лучшим кандидатом на роль мужа с московской пропиской. Оксана рассудила так: если она выйдет замуж, обратно на Украину ей возвращаться не придется. Сначала все шло гладко, Семен даже сделал ей предложение, но тут вмешалась его мать, раскрыла ему глаза, и он простился с ней. Что тогда началось, вы даже себе представить не можете. Она его везде подлавливала, названивала ему домой, никакой жизни не давала бедному парню.
        - Она полюбила его? - спросила Ирина.
        - Что вы! - махнула рукой Лена. - На любовь такая сука не способна. Злилась, что он ее оставил, - это да. Бесилась, что сорвалась выгодная партия, - это тоже про нее. Но никакой любви там и в помине не было. Утихомирилась она только после того, как мать Семена перевела его в другой институт, и там, насколько я знаю, у него появилась новая девушка, которую он сильно полюбил.
        - Оксана ревновала Семена к новой девушке? - спросил Аркадий.
        - Ревность от любви неотделима, а любви к Семену у нее не было. Как только она поняла, что у него есть другая, то сразу успокоилась и переключилась на другой объект, - грустно сказала Лена и тяжело вздохнула. Перемена в настроении Лены была настолько очевидной, что Аркадий сразу понял, какой объект выбрала себе Оксана.
        - Это был ваш муж, да? - спросил Аркадий, и Лена вздрогнула. Она некоторое время молчала, видимо, рассуждая, говорить всю правду или нет, затем решилась.
        - Она знала обо мне так же много, как и я о ней. Она знала, что для меня значит этот человек. Мой муж гораздо старше меня, но он носит меня на руках и все понимает. Он первый сказал, что я красивая женщина, до него на меня ни один парень не обращал никакого внимания. Она знала, как я счастлива, и все равно попыталась его отбить. Я ненавижу ее, но в тоже время благодарна ей. Оксана сделала мой брак крепче, я на сто процентов доверяю своему мужу, обрела небывалую уверенность в себе и наконец-то перестала зависеть от нее. Она была как прилипала, пила из меня энергию, опустошала меня. Я постоянно жила на грани фола. Наверное, тогда это было необходимо мне, но теперь - уже нет.
        - Значит, вы не знаете, где можно найти Оксану? - озадаченно спросил Арестов.
        - Знаю. В начале нашего разговора я ничего не сказала, потому что хотела покончить с вашими вопросами как можно быстрее. Запоминайте адрес: улица Тверская… - сказала Лена и замолчала.
        - Вы не сказали номер дома и квартиру, - поинтересовался Арестов, когда пауза затянулась.
        - Номер дома и квартира вам не понадобится, спросите Шерон, теперь ее так зовут, - зло улыбнулась Лена и вышла из машины.
        - Что все это значит? - удивленно спросила Ирина.
        - Это значит, что Оксана Груненко заняла достойное место среди московских проституток. И еще это значит, что она в нашем деле ни при чем.
        - Но почему? - воскликнула Ира.
        - Потому что Оксана - обычная шлюха, я бы сказал, прирожденная. Кроме мужчин, ее ничто не волнует. Она способна только на то, чтобы отбить мужчину у женщины, но не на убийство. Думаю, не имеет смысла ее искать, только зря потратим время. Кстати, времени и так в обрез, я подброшу тебя до метро, а сам должен вернуться в Солнечный. В ближайшие дни отдыхай, а я беру на себя мисс Зависть и сестру Лизы Самариной.
        - Мисс Распущенность, - тихо сказала Ирина.
        - Что ты сказала? - переспросил Аркадий.
        - Я говорю, что мисс Ревность сменила в наших подозрениях свое амплуа и стала мисс Распущенность.
        - Как ты тактично ее назвала, я бы сказал по-другому, но не хочу грубо выражаться при даме, - высказался Аркадий и нажал на педаль газа.
        - И все же, Аркадий Александрович, неплохо было бы с этой Шерон пообщаться, - сказала Ирина. - Шлюха не шлюха, а комендантшу в общаге с лестницы столкнула.
        - Не уверен, что это была спланированная акция, - усмехнулся Аркадий. - Скорее всего, тетка ее просто достала, вот эмоции и взыграли. Опять же, из-за чего она подножку подставила? Комендантша не давала ей с мальчиками плотно общаться. Говорю же, ее волнует только постель и ничего больше, - твердо заявил Арестов и, простившись с Ириной, высадил помощницу около метро.
        Ирочка посмотрела вслед удаляющемуся автомобилю и задумалась. С выводами своего шефа относительно Оксаны Груненко Ирочка была категорически не согласна. Кем бы ни была мисс Распущенность, ее поведением, определенно, управляют гормоны, а на что может пойти женщина во время их буйства, не может предсказать никто. «Громов тоже, по словам Арестова, утверждал, что переспал с настоящей шлюхой. Почему Аркадий Александрович не обратил на это внимания? - рассуждала Ирина. - Оксану Груненко следует отыскать как можно скорее, нельзя сбрасывать ее со счетов. Но каким образом это сделать?»
        В раздумьях Ирочка добрела до палатки с выпечкой, расположенной рядом с метро, купила себе пакетик пончиков, горячих, ароматных, румяных, тут же проглотила их один за другим и, вытерев салфеткой ротик и руки от сахарной пудры, хитро улыбнулась. Теперь она знала, как ей найти мисс Распущенность, дело осталось за малым - дождаться темноты, когда Оксана-Шерон Груненко выйдет на «охоту».
        Глава 9
        Ответственное задание, или Прихоть жены
        Веня Белозеров вот уже час стоял под горячими струями воды в душе и скреб себя жесткой мочалкой. Веня нервничал. Впервые в жизни ему предстояло снять на ночь проститутку и привезти ее домой, в их семейный очаг. Какая грязь! Какая низость!
        Как подступиться к этому ответственному мероприятию, Веня не знал. И хотя с работницами данной древней профессии был отчасти знаком - эти птички нередко, скорее часто, залетали в клуб, где он работал, - на предмет «съема» он никогда их не рассматривал, ведь Веня всегда считал себя нормальным мужиком, без комплексов, способным заинтересовать женщину не деньгами, а всем своим стокилограммовым организмом. Ко всему прочему, он был женат на потрясающей женщине, которая по достоинству оценила его кулинарный талант, никогда не изводила себя диетами, обожала покушать и ела всегда с таким аппетитом и наслаждением, что у Вени увлажнялись глаза от умиления. Разве, обладая такой женщиной на всех законных основаниях, у Вени Белозерова могла возникнуть идея изменить жене? Да никогда! Не было у Вени Белозерова повода смотреть «налево», тем более в сторону женщин легкого поведения. Тем не менее никакого пренебрежения или отвращения к «ночным бабочкам» Веня не испытывал. Он относился к ним как к интерьеру заведения, неизменному и стабильному, только и всего - это было взаимно, девочки никогда не рассматривали
шеф-повара ночного клуба как своего потенциального клиента, вероятно, было в Белозерове нечто такое, что проститутки сразу понимали - подобными вещами он не занимается.
        И что теперь? Теперь ему предстояло нарушить все свои принципы, да еще по просьбе любимой жены!
        С одной стороны, это успокаивало, просьба жены все-таки, с другой - выводило из себя. Ему было неловко перед женой и даже стыдно. Почему Веня испытывал подобные чувства - он не понимал, ведь спать с проституткой жена, естественно, его не просила, но, когда Веня после недолгих уговоров супруги согласился, Ирина посмотрела на него с таким явным подозрением, что он залился румянцем и вспотел, как нашкодивший юнец.
        Вениамин выключил воду, растерся докрасна полотенцем, тщательно побрился, высушил волосы феном, надушился одеколоном и вздрогнул, услышав стук в дверь.
        - Вениамин! Скоро ты там? - грозно спросила Ирина.
        - Уже иду, Ирунчик, - взволнованно пролепетал Вениамин и высунул красную распаренную физиономию из двери ванной комнаты.
        - Так-так, - изрекла Ирина, окинув мужа недовольным взглядом.
        - Что «так-так»? - наивно приподняв брови, уточнил супруг.
        - Готовишься, значит? Помылся. Побрился. Надушился. Ну-ну, - Ира уперла руки в бока, сдула упавшую на лицо прядь волос, и глаза ее медленно стали наливаться кровью.
        - Ты что, Ирунчик? - испугано залепетал Вениамин, отступив от жены на два шага назад.
        - Ничего! - рявкнула Ирина, развернулась и устремилась в комнату.
        Вениамин засеменил следом, поддерживая спадающее полотенце на своем мощном торсе. Полотенце все-таки размоталось, Вениамин подхватил его и трагически прижал к груди - так он и стоял, смущенно наблюдая за женой. Ирина резким движением установила посреди комнаты гладильную доску, включила утюг, распахнула шкаф, выхватила оттуда вешалку с парадным костюмом Вениамина, белую рубашку, его любимую, и, не обращая на Веню внимания, принялась с остервенением гладить.
        - Ира! Зачем? Ты полагаешь, что мне стоит все это надеть? - тихо спросил Веня.
        - Конечно, ты ведь не куда-нибудь едешь, а на съем. При параде нужно быть, иначе никак нельзя. А то мало ли что про тебя могут шлюхи подумать! Что стоишь, как Аполлон Бельведерский? Делом займись. Галстук подбери, ботиночки начисти, - дала указание Ирина и добавила: - Да, чуть не забыла, шнурки из ботинок вытащи и дай мне.
        - Зачем? - растерялся Вениамин.
        - Я их поглажу, - зло прошипела Ирина и метнула в Веню взгляд, полный ненависти.
        - Знаешь что, Ирунчик? - негодуя, заметил муж. - Знаешь, что я тебе скажу?
        - И что же ты мне скажешь? - ехидно спросила Ирина.
        - Ищи свою Шерон сама, поняла?! - завопил Вениамин и вылетел из комнаты.
        - Венечка! - заголосила Ирочка и бросилась следом.
        Веня влетел в кухню, кинул на табурет полотенце, плюхнулся на него и, сложив руки на груди, грозно нахмурился.
        - Вень, прости, - залепетала Ирина, усаживаясь рядом с оскорбленным супругом и заглядывая ему в глаза.
        - Это была твоя идея, - буркнул Белозеров. - Что ты взвилась на меня, как будто я последний подлец!
        - Вень, прости, - повторила Ирочка, - не знаю, что на меня нашло. Мне показалось, что ты… Что ты только об этом и мечтал.
        - Ага, мечтал о том, чтобы ты меня попросила снять проститутку! Здорово! Ты хоть сама понимаешь, что несешь полный бред?
        - Понимаю, - виновато опустила глазки Ирочка. - Но у тебя было такое лицо странное! У меня прямо-таки в груди все заклокотало.
        - Заклокотало у нее, - недовольно хмыкнул Белозеров, посмотрел на жену и смягчился: - Ирунчик, ну сама подумай, какое у меня должно было быть лицо? Встань на мое место и представь, как бы ты сама отреагировала, если бы я попросил тебя о нечто подобном! Мне на самом деле идея эта совсем не нравится. Твой шеф что тебе сказал? Забудь! А ты что?
        - Мало ли что Аркадий Александрович сказал, - возмутилась Ирина. - Следует все версии тщательно проработать. Другого выхода просто нет!
        - Ну хорошо. Допустим, я найду эту Оксану Груненко, привезу ее сюда. А дальше что? Почему ты думаешь, что она будет с тобой откровенничать?
        - Веня, ты, главное, ее привези, - умоляюще попросила Ирина, - а дальше будем действовать по обстоятельствам. Кстати, тебе уже пора. Уже около девяти.
        - По-моему, еще рановато, - с сомнением возразил Белозеров.
        - В самый раз, - отрезала Ирина. - Во-первых, пока доедешь до места - будет уже десять. Во-вторых, тебе к самому началу нужно успеть. Вдруг эту Шерон кто-нибудь раньше тебя перехватит? В-третьих, мы пока не знаем, где конкретно ее искать.
        Белозеров не стал спорить с женой, кивнул, встал и направился в комнату одеваться, в дверях он обернулся и застенчиво улыбнулся.
        - Ирунчик, ты меня извини, но, может, мне все-таки надеть мой парадный костюм и белую рубашку, раз ты их уже погладила? - приподняв бровки, наивно спросил муж и, получив в ответ мокрым полотенцем по лицу, удалился искать свои старые джинсы и свитер.

***
        К Тверской Белозеров подрулил, когда уже смеркалось. Улица была оживленная, как белым днем. Ночные клубы и казино гостеприимно открыли свои двери, неоновые огни завораживающе мерцали и влекли окунуться в ночную жизнь города. От разномастной публики рябило в глазах. Вокруг модных клубов уже начала кучковаться молодежь: раскованные стройные девочки с обнаженными проколотыми пупками и надменными лицами, манерные мальчики, полные ленивого достоинства и пофигизма аборигены, а чуть в стороне приезжие, гордые и неприступные, пытающиеся всем своим видом скрыть растерянность и дискомфорт, вызванный сумасшедшими московскими ценами. Иностранцы, небрежно одетые, любопытные, фальшиво любезные, но тоже растерянные и ошарашенные суммой, с которой придется проститься, выложив ее только за вход. В казино стекалась публика иная: холеные длинноногие красотки-модели в сопровождении пожилых властителей мира и хмурых охранников; братки, старающиеся выглядеть респектабельно; одинокие дамочки со взглядами голодных волчиц; бизнесмены в бутиковых костюмах, торопливые и азартные, озабоченные лишь тем, чтобы как можно
быстрее сесть за игровой стол; важные стареющие мужички с Севера, настроенные промотать как можно больше денег на выпивку и баб - потенциальные клиенты ночных фей, и сами феи, спешащие на «работу».
        Веня Белозеров растерялся - с какого боку подступиться к поиску Оксаны Груненко, он не знал. Искать Шерон по казино, клубам и ресторанам казалось Вене занятием глупым, бесперспективным и расточительным. Немного поразмышляв, он решил прогуляться по улице и попытаться отыскать хоть одну точку, где собираются уличные девочки. Он выбрался из машины и неспешно побрел по тротуару, таращась во все стороны. Через полчаса бесцельных прогулок по Тверской на него обратили внимание - он почувствовал это и напрягся. Скользкий длинноволосый тип в рваных джинсах и вытертой кожаной куртке вырос перед ним как из-под земли, перегородил дорогу и сладко улыбнулся злыми тонкими губами.
        - Что надо? - грозно спросил Веня, сжав кулаки размером с дыню-«колхозницу». Исключать возможность, что субъект имеет нетрадиционную ориентацию, было нельзя, и Белозеров приготовился в любую минуту дать отпор покушению на его честь, в случае опасности сунув негодяю «дыней» промеж маленьких глаз.
        - Ой, - жеманно хихикнул парень, поглядывая на грозного Веню, - ну прямо Голливуд, ей-богу. Шварценеггер отдыхает. Расслабься, дядя, и я исполню все твои мечты. Вижу, бабу ищешь? Давно за тобой наблюдаю. Могу организовать.
        - Какой ты проницательный, - язвительно заметил Вениамин.
        - Работа вынуждает. Условия, значится, такие. Деньги вперед, на месте рассчитаешься, перед тем как девочку забрать. Устраивает?
        - Устраивает, - кивнул Веня.
        - Тогда пошли, - принял деловой вид сутенер и, развернувшись на каблуках остроносых ботинок, повел Веню за собой. Идти пришлось недолго, но пока шли, Веня взмок, и дыхание его сбилось с привычного ритма. Шанс, что он найдет Оксану именно на этой точке, был мал, а как «отступать», Веня пока не придумал. Было очевидно, что просто так его никто не отпустит и придется либо драться, либо платить.
        В темном сквозном проходе между двух домов располагался небольшой микроавтобус с затемненными стеклами, рядом никого не было. Белозеров вновь напрягся - сейчас его либо ограбят, либо убьют, тоскливо подумал он и осторожно огляделся, чтобы не пропустить возможный удар по башке сзади.
        - Пожелания какие-нибудь есть? - заметив его испуг, усмехнулся парень и вальяжно облокотился о капот.
        - Украинки у вас в наличии имеются? - нерешительно поинтересовался Веня. - Мне бы украинку, - добавил он и покрылся красными пятнами. Сообщать сутенеру, что он ищет конкретную девушку, было опасно, и Белозеров решил попытаться вычислить Оксану обходным маневром, назвав самую яркую, на его взгляд, отличительную черту. Выслушав пожелание Вени, парень заржал так громко, что распугал уснувших в соседнем дворе птиц. Чем был вызван такой веселый смех, Белозеров так и не понял. Продолжая хохотать, сутенер постучал в дверь микроавтобуса, заглянул внутрь, что-то сказал, и из дверей, как по команде, выпорхнуло несколько вульгарных девиц. Проститутки выстроились перед Белозеровым в рядок, и Веню затошнило.
        - Не теряйся, дядя, - подбодрил его сутенер, - выбирай любую. Какие тебе больше по душе? Рыженькие, брюнетки, блондинки, полные, худенькие, помоложе, постарше? - Девушки действительно были подобраны на любой вкус. Веня, проглотив подступивший к горлу комок, осмелел, вошел в роль, вальяжно прошелся вдоль ряда девиц и оценивающе оглядел с ног до головы каждую.
        - Тех, что мне по душе, у вас нет, - недовольно сообщил Белозеров и притворно сморщился.
        - А ты привереда, дядя, - зло заметил парень.
        - Совсем нет, - лениво опроверг это утверждение Веня. - Мне нравятся высокие натуральные блондинки с короткой стрижкой и большими голубыми глазами, темными бровями, чтоб нос аккуратный, маленький, губы пухлые, манящие, веснушки, сиськи третий номер, ну, и чтоб украинка была обязательно…
        - Он прямо нашу Шерон описывает, - заржала одна из девиц, и Веня насторожился.
        - Заткнись, кто разрешал варежку разевать, - огрызнулся на девицу сутенер, и та вздрогнула и побледнела. - Короче, дядя, - теряя терпение, обратился парень к Белозерову, - берешь девочку или нет? Если нет, плати двадцать баксов и уматывай.
        - За что я должен платить? - возмутился Веня.
        - За просмотр, - хмыкнул парень и решительно полез в карман кожаной куртки, всем своим видом показывая, что шутки кончились.
        - Вот эту беру, - торопливо сообщил Белозеров, указывая рукой на невысокую девицу с длинными темными волосам, карими глазами и крупными чертами лица - именно эта девушка только что разозлила своего хозяина, заикнувшись о Шерон.
        - Ее? - удивился сутенер - выбранный тип был противоположен ранее заявленному идеалу клиента.
        - Мне смех ее понравился. Живой такой, - объяснил Веня свой выбор и полез в карман за кошельком. Получив желанные бумажки, сутенер успокоился и, подмигнув Вене, пинком отправил девицу на работу.
        Белозеров кивком показал девице, чтобы следовала за ним, и направился в сторону своей машины с такой скоростью, что девице пришлось бежать за ним вприпрыжку.
        - Невтерпеж, что ли? - запыхавшись, спросила девушка, усаживаясь на переднее сиденье его «Жигулей». - Могу прямо здесь и прямо сейчас, если хочешь.
        - Как тебя зовут? - спросил Веня, искоса поглядывая на девицу. Под толстым слоем косметики пряталось личико совсем юной девочки лет шестнадцати-семнадцати.
        - Марго, - улыбнулась девушка и добавила: - Королева Марго!
        - На королеву ты никак не тянешь, - усмехнулся Веня, завел двигатель и, мигнув поворотником, выехал на дорогу.
        - Ха! - громко воскликнула девица, то ли хотела засмеяться, то ли обиделась - Веня не понял. - Куда едем? - словно невзначай поинтересовалась она, вытаскивая из блестящей яркой сумочки, похожей на кошелек, пачку «Вог» и дешевую зажигалку.
        - Ко мне домой, я живу в городе Железнодорожном, это недалеко от Москвы, - объяснил Веня и почувствовал, что Марго занервничала.
        - Че же мне так не везет-то! - сокрушенно выкликнула она. - За Кольцевую, значит, поедем?
        - Да, а что? Ты о чем? - не понял Веня.
        - Так, ни о чем, - отмахнулась Марго. - Токо так и знайте, что Жорик номер вашей тачки записал. Если со мной что-нибудь случится…
        - Ничего с тобой не случится, - улыбнулся Вениамин. - Побудешь у меня в гостях часик, и я тебя обратно отвезу.
        - Так ты ж всю ночь оплатил, - растерялась Марго. - Не надо меня обратно везти, если Жорик узнает - он с меня семь шкур снимет.
        - За что?
        - Как за что? За то, что не отработала. А может, я вам разонравилась? - испугалась девушка, внимательно посмотрела на Вениамина и внезапно заржала, как лошадь.
        - Ты что, сдурела?! - воскликнул Веня, от неожиданности он чуть не выпустил руль из рук.
        - А че, ты ж сам сказал, что смех тебе мой нравится. Вот я и пытаюсь тебе заново приглянуться, - объяснила Марго и заржала еще громче.
        - Да все нормально! Нравишься ты мне. Нравишься, только перестань гоготать! - попытался остановить девушку Веня, но Марго уже вошла во вкус и остановиться не могла. - Сейчас обратно отвезу! - заорал Белозеров.
        Марго наконец захлопнула рот, и в машине стало тихо. Всю оставшуюся дорогу до дома девушка молчала и ерзала на сиденье, постоянно меняя положение своих ног,
«утянутых» сетчатыми чулками: то раздвигала колени, то сводила их вместе, закидывая одну ногу на другую, чуть приподняв короткую блестящую юбочку, расшитую бисером и тесьмой - в общем, вся извелась, стараясь изо всех сил Вене не разонравиться. Потом немного угомонилась, расстегнула пару верхних пуговок на плотно облегающей бюст кофточке, покосилась на Веню туманным взглядом и принялась увлеченно курить одну сигарету за другой, выпуская рваные колечки дыма из сложенных в трубочку ярко накрашенных губ в сторону Белозерова. У Вени, который не переносил запаха табака, заслезились глаза и сперло дыхание, но делать замечание Марго он побоялся. Уж пусть лучше курит, решил Веня, чем ржет и раздвигает ноги.
        Вениамин припарковал машину рядом с домом, скомандовал Марго следовать за ним на расстоянии нескольких шагов и, вжав голову в плечи, влетел в свой подъезд. К счастью, ни во дворе, ни в подъезде никого не было - не хватало ему еще на соседей нарваться, сплетен он не любил. Оставался только лифт, который медленно и со скрипом спускался на первый этаж.
        - А ты вообще-то так, ничего себе мужчина, - улыбнулась Марго и неожиданно повисла у Вени на шее.
        В лифте кто-то ехал, напевая песенку, Веня испугался и попытался отлепить проститутку от себя. Проститутка не отлипала, но не по своей воле: отделка юбки Марго зацепилась за пряжку его ремня. Лифт приближался. Веня поднажал, раздался треск рвущейся материи, Марго отлетела в сторону, и Веня с облегчением вздохнул. В это мгновение двери лифта открылись, и оттуда с отвисшей челюстью выпала самая гнусная сплетница их дома - Людмила Ивановна Собакина. Людмила Ивановна два года назад вышла на пенсию, а так как она была женщиной энергичной, то занялась общественной работой и постоянно бегала по квартирам, собирая непонятные подписи - в основном о приостановке строительства нового магазина, стоянки, спортивного центра и прочего. За несколько минут пребывания в квартире Собакина ухитрялась объяснить, зачем она пришла, против чего протестует, и подробно рассказать о каждом жильце не только подъезда, но и всего дома.
        - Здрасьте, Людмила Ивановна, - криво улыбнулся Веня, глядя в выпученные глаза тетки, - познакомьтесь, это племянница моя, - хрипло доложил он.
        - Здрасьте, это мой дядя, - приняла правила игры Марго, улыбнулась, отстранила в сторону изумленную бабу и гордо продефилировала в лифт.
        Веня пришел в себя, глупо улыбаясь, еще раз кивнул Людмиле Ивановне, которая продолжала стоять с отвисшей челюстью и выпученными глазами, зашел в лифт, нажал кнопку своего этажа, посмотрел на Марго и остолбенел. Девушка стояла в лифте в одних сетчатых чулках и прозрачных трусиках, которые практически не скрывали наготу, а ее юбка висела у Вени на ремне. Веня Белозеров сделал два глубоких вдоха, молча снял с ремня все, что осталось от юбки, отдал Марго и захохотал во все горло. Открывая ключом дверь и проталкивая Марго в квартиру, Веня продолжал хохотать, глотая слезы, которые градом катились из его глаз, - почему-то ему казалось, что жить ему осталось совсем недолго.
        Навстречу им вышла Ирина. Марго вздрогнула и отступила к стене.
        - Познакомься, Марго, это моя жена Ирина, - истерично всхлипнул Белозеров.
        Марго сползла по стенке вниз, прижав юбочку к груди, и зарыдала.
        - Не виноватая я! - завопила во все горло девица, размазывая слезы и косметику по щекам.
        - Ага, он сам пришел, - ехидно вставил Белозеров. - Да, Ира, если ты сейчас хоть что-нибудь…
        - Вень, но это же не она, - растерянно пролепетала Ира, глядя на перекошенное лицо мужа - таким она его видела в первый раз в жизни.
        - Кто «не она»? - мгновенно осушив слезы, икнула Марго и вскочила на ноги.
        - Шерон я не нашел, - объяснил Белозеров. - Но они вместе работают. Вот я и привез ее. Может, она что-нибудь о ней расскажет.
        - Ничего я не знаю! Вы кто? Почему? Менты?! Бандиты?! - Марго испугалась, бросилась к входной двери и забила в нее кулаками.
        - Марго, успокойтесь, мы не причиним вам зла. Нам просто нужна информация. Пойдемте, я напою вас чаем, - мягко сказала Ирина. - К тому же, куда вы пойдете в таком виде? Кстати, что случилось? Как вы ухитрились юбку порвать?
        - Так это… - открыла было рот Марго, потом закрыла, покосилась на Белозерова и застенчиво проговорила: - За перилу цепанулась, блин. Перила у вас в подъезде, это самое, с зазубринами.
        У Белозерова отлегло от сердца, и он впервые посмотрел на Марго с симпатией.
        - Идите умойтесь, у вас косметика потекла. В ванной висит халат, накиньте его пока, - улыбнулась Ирина, - а после подберем вам что-нибудь.
        Ирина умела успокаивать и всегда внушала людям доверие. Проститутка расслабилась и, с благодарностью кивнув, устремилась в ванную. Когда она через пять минут вышла, умытая, причесанная, в белом махровом халатике, у Белозерова болезненно сжалось сердце. Без косметики и вульгарной одежды Марго выглядела наивной, смешной и глупенькой. Он ошибся с возрастом, когда разглядывал ее в машине, - ей, определенно, еще не исполнилось не только семнадцати, а даже и шестнадцати лет - Марго была еще подростком.
        - Вообще-то я не Марго, меня Анфисой зовут, - улыбнулась девушка, усаживаясь на табуретку в кухне. - Но Жорка, сутенер наш, всем всякие разные красивые прозвища дает, чтобы, значит, клиенту приятно было. Вот и Оксанку прозвал Шерон. Можно, я пирожок возьму?
        - Бери, конечно, - спохватилась Ирина, - и чай пей.
        - Перемены во внешности Марго Ирину тоже потрясли, и некоторое время она задумчиво разглядывала девочку.
        Марго быстро съела пирожок, сделала два торопливых глотка из чашки и посмотрела на Ирину.
        - Так чего вы хотели у меня узнать? - почесав нос, спросила Марго.
        - Мы ищем Оксану Груненко, - объяснила Ирина. - Ты случайно не знаешь, где она?
        - Знаю, - уныло ответила Марго и опять почесала носик.
        - И где же? Если ты нам дашь ее адрес, мы заплатим, - подбодрила девушку Ирина.
        - Не надо мне ничего, я и так вам скажу, - нахмурилась Марго. - Она умерла три месяца назад.
        - Как? - спросил Вениамин.
        - А она вам кем приходится? - осторожно поинтересовалась девушка. - Ну, в смысле, родственница или так?
        - Или так, - уточнила Ирина. - Мы ее искали, потому что подозревали… в убийстве одной девушки.
        - А-а-а, тогда слушайте, - оживилась Марго, и глаза ее злорадно блеснули. - Оксана эта ваша, вернее, не ваша… Так вот, она такая сволочь была, каких свет не видывал! Она всех нас подставляла, стучала обо всем Жорику, за это Жорик ее очень ценил - она деньги ему приносила сумасшедшие. Клиенты ее обожали и всегда возвращались. И знаете, что самое прикольное? Ей нравилось работать! И даже «субботники» ей были по фигу. Короче - встала, отряхнулась и пошла. Потом про способности Шерон прознали другие сутенеры и решили ее у Жорика перекупить. Жорик ни в какую, он и сам на нее малость подвис, можно сказать, даже влюбился. Это наш-то Жорик! - закатила глаза к потолку Марго. - Ему угрожали, но он все равно ее не продал. - Девушка замолчала, взяла еще одни пирожок и принялась его жевать.
        - И что же было дальше? - нетерпеливо спросила Ирина, история с Оксаной Груненко ее заинтриговала.
        - А ничего, - пожала плечами Марго, с аппетитом чавкая. - Купил он ей билет на Кипр и отправил отдыхать на море, пока шумиха вокруг ее персоны не утрясется. И все, с концами. Была Оксана Груненко - и нет ее.
        - Ее что - убили? - поинтересовался Вениамин.
        - Да кому она нужна! - с неприязнью воскликнула Марго. - Была скотиной, и умерла по-скотски. Она устриц с шампанским обожралась в каком-то кабаке, пришла к себе в номер и завалилась спать. Шампанского было очень много, а устрицы несвежие оказались. Короче, во сне ее стало тошнить, и она захлебнулась собственной блевотиной. Круто, да? Вот тебе и Шерон Стоун, блин, - хихикнула Марго и широко зевнула.
        - Да, воистину, пути господни неисповедимы, - вздохнула Ирина.
        - Аркадий Александрович был прав, - подколол жену Белозеров.
        - А он почти всегда прав, - улыбнулась Ирина, сделав акцент на слове «почти». - Интересно, по поводу Насти Колесниковой он что-нибудь выяснил?
        - Вот завтра и узнаешь. А сейчас ложись спать, а я отвезу девушку обратно в Москву, - предложил Белозеров.
        - Не нужно ее никуда везти. Я постелю ей на диване, пусть девочка выспится как следует, - сердобольно предложила Ирина. - Как ты, Марго, прости, Анфиса?
        - Вот спасибочки, - радостно согласилась девушка, - я уже отвыкла по ночам спать. Но вы меня лучше Марго называйте, я хоть и Анфиса, но Марго как-то красивше звучит.
        - Кстати, Марго, я в ночном клубе шеф-поваром работаю. Если хочешь, могу тебя туда официанткой пристроить или помощницей своей, сначала будешь морковку и картошку чистить, а там, глядишь, и в повара выбьешься, - тоже решил «облагодетельствовать» несчастную Веня.
        - Что я, дура, что ль! - возмутилась Марго. - На фига мне это надо? За копейки подносы со жрачкой носить или салаты стругать! Так ведь и спину надорвать можно. Я решительно настроена свою карьеру продолжить. Это я пока на улице, а подрасту немного, опыта наберусь - и от Жорика слиняю. У меня даже предварительная договоренность с одним человеком есть, он обещал меня в Германии на работу пристроить. Говорит, не работа, а халява сплошная! Старичков вроде бы в доме престарелых обслуживать, - мечтательно вздохнула Марго, сладко зевнула и спросила: - Ну и где у вас тут диван?
        Глава 10
        Настя
        - Трупные пятна сине-багрового цвета сплошные, располагаются на правой половине лица, справа на боковой поверхности шеи, в области груди, живота. При надавливании бледнеют. Трупное окоченение четко выражено в жевательных мышцах, мышцах верхних и нижних конечностей…
        - Анастасия? Ты опять? - строгий голос матери напугал ее, книга выпала из рук и упала на пол.
        - Мама! Я же просила стучаться в мою комнату! - раздраженно выкрикнула девушка.
        - Как ты можешь все это читать? Это же кошмар какой-то! - истерически закричала мать, нагнулась, схватила книгу, подошла к окну и занесла руку, чтобы выбросить ее.
        - Не смей! - закричала Настя, подбежала к матери и попыталась вырвать книгу из ее рук.
        Завязалась потасовка, в результате которой Настя завладела книгой, вернулась к своему столу, положила книгу на стул, села сверху и, довольная, победоносно уставилась на мать. Мать тяжело вздохнула, опустилась на кровать, взяла в руки плюшевого слоненка, любимую игрушку дочери, повертела его в руках и сказала:
        - Настенька, ты бы погулять хотя бы пошла. Сидишь в своей комнате вся зеленая, никуда не ходишь, только на работу и с работы, с друзьями не встречаешься…
        - С какими друзьями, мама?! У меня нет больше друзей, понятно? Я никому не нужна, никому, неужели ты до сих пор это не поняла?! - На глазах девушки выступили слезы, она размазала их рукой и отвернулась от матери к окну.
        - Тихо, тихо, доченька, успокойся, - ласково запричитала мать. - Давай собирайся, и поедем на дачку, шашлычка покушаешь, искупаешься в речке, нечего в четырех стенах сидеть.
        - Да ты действительно ничего не понимаешь. Какая дачка? Какие шашлычки? Мне заниматься надо, отстань от меня уже!
        - Так лето же, - предприняла последнюю попытку мать, чтобы образумить дочь, но Настя еще больше разозлилась.
        - Я тебе уже сто раз объясняла, зачем мне все это надо. Если ты этого до сих пор не поняла, это твои проблемы. Прошу тебя, езжайте с отцом, наконец, на вашу дачку и оставьте меня в покое, - резко сказала Настя и посмотрела на мать так, что у той мороз по коже пошел.
        - Ладно, - на возражения у нее не осталось сил. Женщина встала и тяжело пошла к двери. - Вернемся через неделю, еды на три дня я тебе оставила, деньги в ящике под телевизором, много не трать, а то нам до конца месяца не хватит.
        - Не волнуйся, мне обещали выплатить зарплату на следующей неделе, - покладисто сказала Настя, когда поняла, что ее оставили в покое.
        - Да уж, много там тебе в твоей поликлинике заплатят, и зачем только подрядилась, сидишь в своей регистратуре среди пыльных карт, со старыми калошами целый день общаешься.
        - Это только временно, мама. Вот стану врачом, уеду в Москву, буду в лучшей клинике работать. Вот увидишь, ко мне люди в очередь становиться будут, - гордо сказала Настя и улыбнулась.
        - Для того, чтобы люди в очередь становились, незачем в Москву ехать. В нашей поликлинике к любому затрапезному доктору все равно очередь стоит на километр, поседеешь, пока приема дождешься, - насмешливо сказала мать, но Настю эта шутка не развеселила, напротив, лицо ее исказила гримаса боли и раздражения.
        Мать уловила перемену и, не сказав больше ни слова, выскользнула из комнаты. Настя нервным движением вытащила книжку, раскрыла ее на нужной странице, но читать дальше не смогла, буквы и слова прыгали по странице и расплывались. Настя резко закрыла книгу, отбросила ее в сторону и прислушалась. В другой комнате суетились мать с отцом, собираясь на дачу. Наконец хлопнула входная дверь, и все стихло. Девушка вздохнула с облегчением и откинулась на спинку стула. Последнее время родители достали ее окончательно: постоянно лезли к ней в душу, особенно мать, навязывали свою точку зрения, допекали своей идиотской заботой и нравоучениями, но, самое страшное, совершенно не понимали ее. «А кто, собственно, меня когда-нибудь понимал? - размышляла девушка. - Лиза? Да, она понимала, но - до поры до времени. До той дурацкой попойки у нее дома. Не простила… и поплатилась за это жизнью. Глупая, глупая… Я же предупредила ее обо всем. Но ничего теперь не изменить, сама виновата… А они все? Ушла из института, а они даже не заметили, что это произошло. Никто не позвонил, не спросил, как я живу. Все бросили, а я считала
их друзьями! Только Кэт наведывается, да и то по делу, достала совершенно. Ну ничего, я докажу всем, что я лучшая! Прибегут еще ко мне! Только мне они будут уже не нужны. И сейчас не нужны. И никогда не были нужны», - последняя мысль ее приободрила, она даже улыбнулась.
        Продолжая улыбаться своим мыслям, она вышла из комнаты и прошлась по квартире. В гостиной задержалась, включила приемник, настроила его на волну любимого радио, покружилась немного в такт мелодичной песни, пританцовывая, зашла на кухню, заглянула в холодильник, достала початую бутылку вина, пошла в ванную, открыла кран, пустила воду, вылив туда побольше шампуня, чтобы образовалась обильная пена, поставила бутылку на пол и стала сбрасывать с себя одежду. Наслаждение от одиночества было таким острым, что она даже возбудилась. Ванная наполнялась водой и ароматной пеной, заклубился пушистый плотный пар, запотело зеркало. Она протерла зеркало тыльной стороной ладони и посмотрела на свое отражение. Сейчас она особенно себе нравилась: несколько длинных темных прядок у висков от пара закрутились в симпатичные спиральки, бледное лицо стало выглядеть выразительнее, на прямом идеальном носике и над верхней губой выступили капельки пота. Она осторожно облизала верхнюю немного полноватую губку языком, почувствовала солоноватый вкус, провела рукой по своей груди, рассмотрела ее внимательно, немного склонив
голову набок, - зеркало вновь запотело, и ее отражение исчезло. Настя потрогала воду, открыла бутылку вина, сделала пару внушительных глотков, легла в ванну и закрыла глаза. Вода нежно ласкала тело, и руки стали подыгрывать этим ласкам, медленно и осторожно поглаживая кожу. Вино сделало ощущения острее, избавило от предрассудков, руки стали действовать смелее, не стесняясь, голова приятно закружилась, сердце забилось в ускоренном темпе, еще миг и… Резкий звонок в дверь оборвал наслаждение, Настя вздрогнула, ничего не соображая, и выскочила из воды. Босые ноги опустилась на влажный пол и заскользили по поверхности кафеля, как по льду, тело начало заваливаться назад. Девушка, пытаясь удержать равновесие и найти точку опоры, стала размахивать руками, схватилась рукой за занавеску… Все произошло так стремительно, но, падая, она отчетливо слышала, как петелька за петелькой обрываются хлипкие от старости пластиковые крепления, словно отсчитывая последние секунды ее жизни. Еще она подумала, что очень жаль, что отец так и не починил умывальник, а просто снял его вместе со смесителем, оставив в полу уродливую
проржавевшую сливную трубу… Глухой шлепок обнаженного мокрого тела о кафель, неприятный хруст где-то внутри головы и боль… Над ее безвольным телом словно из воздуха материализовалось знакомое лицо. Настя протянула руку, лицо немного отстранилось.
        - Это ты? - шептали ее онемевшие губы. - Я ждала тебя, ждала, что ты придешь. Но тебе не пришлось ничего делать, я сама все сделала за тебя. Теперь никто не узнает…
        Постепенно боль отступила, и стало легко, так легко, как никогда еще не было…

***
        Арестов подошел к двери и прислушался. В квартире еле слышно работало радио или телевизор. Аркадий позвонил в дверь и замер в ожидании. Ему было интересно познакомиться с неудачницей Настей Колесниковой. Интересно, но немного страшно, что бывшая подруга Лизы не захочет вообще с ним разговаривать. Постояв пару минут, Аркадий понял, что дверь ему открывать никто не собирается. Это был второй облом за день: сестра Лизы, когда он позвонил ей по телефону, наотрез отказалась с ним встречаться. С одной стороны, ее можно было понять - встречаться с адвокатом предполагаемого убийцы сестры не очень приятно, но, с другой стороны, отказалась она очень резко и в грубой форме. Поэтому, когда он решил навестить Настю, то звонить по телефону ей не стал, а приехал без предварительной договоренности. Пока он ехал, ему даже в голову не пришло, что девушки не будет дома. «И почему, собственно, я решил, что обязательно ее застану? - ругал он себя. - Разве молодая девушка не может пойти куда-нибудь вечером?» Было обидно, что не удалось ничего разведать сегодня. Скоро состоится предварительное слушание по делу Громова,
а он почти ничего не выяснил. Разозлившись сам на себя, Аркадий стукнул по ни в чем не повинной двери кулаком, и она медленно, с неприятным скрипом приоткрылась… Он стоял и смотрел на небольшой просвет и думал с грустью и обреченностью, что незапертая дверь при теперешней жизни очень редко означает невнимательность хозяев, но слабая надежда на благоприятный исход все же была. Не решаясь пройти в квартиру, Аркадий еще раз нажал на кнопку - звонок прозвучал нервно и тревожно, или ему так показалось, но почему-то эта душераздирающая трель, пронзившая его сердце насквозь, подтвердила его неприятные догадки, и он, еще не войдя в квартиру, уже знал, что в ее недрах случилось большое несчастье.
        - Эй, кто-нибудь есть дома? - на всякий случай позвал он, когда переступил через порог.
        В ответ звучало только радио, с надрывом выпуская из своих динамиков слова из песни «Ночных снайперов» «Я покидаю столицу…». Аркадий прошел через холл, стараясь ничего не трогать руками, и тут заметил, что пол мокрый, водой был залит и весь коридор. Он быстро пошел по коридору, распахнул дверь в ванную и резко отпрянул. На полу лежала обнаженная темноволосая девушка, вода вокруг ее головы была красного цвета, глаза широко открыты и смотрят в вечность…
        Арестов понял, что она мертва, сразу, но на всякий случай нагнулся над ней и потрогал пульс. Пульса не было, но девушка была еще теплая, видимо, умерла она недавно или же горячая вода не дала ее телу остыть. «Какая нелепая смерть», - мелькнуло у него в мозгу. Он вышел из ванной и вытащил сотовый телефон, чтобы вызвать милицию, но батарейка издала противный писк, и телефон отключился. Арестов выругался. С мобильным телефоном он «не дружил»: постоянно забывал поставить его на подзарядку и из-за этого лишался связи в самый неподходящий момент. Пошарив глазами по местам предполагаемого нахождения местного телефона, он обнаружил розетку, вилку и длинный шнур, который тянулся в глубь квартиры. Арестов, как собака-ищейка, проследовал за ним и вошел в комнату. О телефоне он сразу забыл, когда оглядел интерьер помещения, в котором оказался: все книжные полки были забиты книгами по медицине. Среди них он сразу выделил справочники «Яды и противоядия», «Психотропные препараты», здесь же были книги по судебной медицине, по психиатрии, по хирургии и прочие. На стене висел плакат с изображением человека в
разрезе, яркий и настолько натуральный, что Аркадия затошнило. Но это были еще не все открытия, которые сделал адвокат: в углу стоял самый настоящий скелет человека в полный рост, а на столе в банке плавало что-то похожее на заспиртованный эмбрион. Уточнять, что находится в банке с розовым раствором, Арестов не стал и попятился задом к двери. За спиной он услышал легкие шаги, но повернуть голову не успел. Что-то тяжелое обрушилось на его макушку, и сразу стало темно…
        Глава 11
        Несчастный случай
        - Опа, знакомые все лица! - сказал следователь Егоров, разглядывая поверженного адвоката, лежащего на полу без сознания.
        - Ни фига себе! Он-то что тут делает? - спросил один из оперативников, прибывший по вызову на место предполагаемого преступления. - «Скорую», может, вызовем?
        - Не надо, - еле слышно промямлил Арестов и попытался открыть глаза. Удалось ему это с большим трудом, но он сразу же их закрыл, потому что испугался мелких красных букашек, которые стаями вились везде, куда бы он ни смотрел. «Сотрясение мозга», - мелькнула неприятная догадка, и он расстроился.
        - Не надо так не надо, - ехидно сказал Егоров. - Думаю, нашего судмедэксперта вполне хватит. Давай, Гусев, положи ему на башку что-нибудь холодное. Сейчас Васютин с трупом закончит и придет его осмотреть. Скажешь мне, когда он окончательно в себя придет. А я пока с главным свидетелем побеседую, может, после опохмелки он мне наконец вразумительно сможет объяснить, что здесь произошло. - Егоров прошел в соседнюю комнату, где на диване сидел плюгавенький лысый мужичок, облаченный в семейные трусы в крупный горошек и несвежую белую майку с дыркой на пузе. В руках мужик держал наполовину пустую бутылку пива, глаза его победоносно сверкали, впалая грудь вздымалась в горделивом экстазе, хилые бицепсы на руках шевелились, видимо, мужичок изо всех сил пытался их напрячь. Картина была впечатляющая. Егоров сел на стул напротив «Геракла» и насмешливо спросил:
        - Ну что, мужик, давай еще разок подробно мне изложи, кто ты такой и что произошло?
        - Так я, это, Гений.
        - Ну, в этом я не сомневаюсь, - сморщился следователь. - А поподробнее можно?
        - Да я не в этом смысле, - хихикнул мужик. - Сосед я, Гений Сократович Ручкин - зовут меня так, - начал свое объяснение мужичок.
        - Понятно, не псих. - Егоров с облегчением вздохнул. - Продолжай, Гений Сократович.
        - Короче, снизу я. Пришел я с утрева со смены и спать лег, уморился маленько. Продрых я, значит, аккурат до вечера, до восьми часов, проснулся и в клозет справить нужду свою попер. Дверь открыл, а у меня с потолка со всех щелей вода хлыщет! Разозлился я шибко, потому как неоднократно енто дело уже происходило. В прошлом годе два раза заливали мою халупу. Схватил я разводной ключ и наверх помчался. Бегу по лестнице и думаю, щас как… починю им все их краны! Подошел к двери, а она открыта настежь. Я насторожился, на цыпульках в ванную, а там - соседкина дочурка с проломленной черепушкой на полу! Я аккуратненько в сторонку отгреб - слышу шевеление в другой комнате подозрительное. Хозяева-то уехали, я енто точно знаю, они по пятницам всегда на дачу уруливают. Значит, енто посторонний объект в квартире обосновался и девчонку укокошил! Такой меня ужас обуял, но я не из робких буду, сзади подкрался и как вдарил ему ключом по макушке, тот рублем и свалился. Вот… - закончил свое повествование мужичок, тяжело вздохнул и отхлебнул пива.
        - Что он делал в комнате? - спросил Егоров.
        - А ниче не делал. Из комнаты задом, как рак, пятился, видно, обозревал окрестности, чтобы улик своих не оставить на месте преступления.
        - Милицию ты вызвал?
        - Ну да, как только убивец сознания лишился, так сразу вас и известил, - гордо сообщил Гений Сократович и отхлебнул еще пива.
        - А с чего ты решил, что он убийца?
        - Ну, я же уже объяснил. Сосед я, Ручкин моя фамилия. Пришел я со смены и спать лег…
        - Ладно, ладно, я понял. Ты шум борьбы слышал?
        - Да ты чего? Я ж как со смены пришел, так спать и лег, уморился я, - возмутился сосед и застенчиво добавил: - Ну, и пару рюмах перед сном во благо собственному организьму пропустил, не без ентого, конечно. Так что сам посуди, мог я что слышать или нет?
        - Повторяю вопрос: с чего ты решил, что посторонний мужчина в квартире - убийца? - спросил Егоров. - Может, это родственник их или ухажер твоей соседки?
        - Ухажер? Ну ты даешь, начальник! - возмутился мужик. - У девчонки голова только на учебу работала, маманька ее мне жаловалась несколько разов, что у Насти с хахалями большие проблемы наблюдались. Что она вроде как енто… синяя борода!
        - Синий чулок, - поправил следователь.
        - Я и говорю - синий чулок. С утра до вечера за книгами зад просиживала, никуда из дома не выходила, только на работу таскалась. Докторицей знаменитой желала стать.
        - Почему же сразу - синий чулок? Занималась девочка, чтобы поступить в институт, что в этом плохого?
        - Так поступила она в медицинский-то. Мать ее хвалилась мне, что на все пятерки экзамены сдала. Только все равно учебники не оставляла, совсем, видать, у девки крышу сорвало. Переполнилась у несчастной головка излишними знаниями, а для баб енто вредно очень. И чего добилась? Лежит теперь в ванной… - Гений Сократович допил пиво, захмелел, и его потянуло на темы о смысле жизни, лицо приняло сострадательное выражение, из мутных глаз уже готова была выкатиться скупая мужская слеза, но этого Егоров вынести уже никак не смог бы, нужно было срочно завершать беседу.
        - Спасибо, Гений Сократович. Ты, скажу тебе честно, оказал нам неоценимую помощь. Иди домой и отдыхай, завтра придешь в прокуратуру, и мы с тобой еще побеседуем. На сегодня все.
        - Как все? - расстроенно сказал Ручкин. - Я ж тебе еще не рассказал, почему я сразу решил, что посторонний субъект - убивец!
        - Почему? - заинтересованно спросил следователь.
        - А морда мне его не понравилась, - неприязненно ответил Гений Сократович, и лицо его исказила гримаса отвращения. - Ненашенский он, не из рабочего класса.
        - Так ты же его со спины только видел, перед тем как ударил?
        - Енто да, со спины, - озадаченно сказал Ручкин и почесал лысину грязной рукой. - Только я буржуазного элемента и со спины определю, нюх у меня на них.
        - Понятно, Ручкин. Иди домой, завтра поговорим. - Егоров постепенно выходил из себя, с помощью Гения Сократовича зацепить важного московского адвоката у него не получится - это понятно, а как было бы приятно! Мало того, завтра, если Арестов не дурак, он напишет заявление, придется открывать еще одно дело о причинении вреда здоровью, и тупой забулдыга Ручкин будет проходить по этому делу как виновник, а он, Егоров, приобретет себе еще одну головную боль. По поводу Анастасии Колесниковой все было понятно с самого начала, судмедэксперт сразу сказал, что это несчастный случай. Девочка вылезла из ванны, поскользнулась, упала и разбила себе голову. Толкнуть ее никто не мог, если бы это произошло, то траектория падения была бы иной. Но посвящать в такие подробности адвоката Егоров не собирался, ему хотелось немного поиздеваться над ним и отплатить ему за то, что он сует свой нос куда не следует. Размышляя, какие каверзные вопросы он будет задавать адвокату, Егоров простился с Гением Сократовичем, вытолкнул его за дверь из квартиры и прошел в кухню, где под неусыпным оком оперативника, держа на голове
пакет со льдом и медленно приходя в себя, сидел на табуретке несчастный Арестов с выражением глубокой тоски на лице. Егоров присел на табурет рядом с адвокатом и хищно оскалился.
        - Ну что же, Аркадий Александрович, рассказывайте, каким ветром вас задуло в данную квартиру? - елейным голосом пропел следователь.
        - Я приехал поговорить с Настей Колесниковой, - устало выдохнул адвокат и сморщился от головной боли.
        - Поговорили? - иронически спросил Егоров.
        - Я приехал около восьми часов вечера, - игнорируя насмешливый тон следователя, начал свое объяснение адвокат. - Несколько раз позвонил в дверь, но мне никто не открыл. Я ясно слышал за дверью звук работающего телевизора или радио, поэтому решил постучать. Дверь оказалась незапертой, я задел ее рукой, и она открылась. Я вошел в квартиру, на полу в коридоре увидел воду. Предположив, что в ванной комнате прорвало трубу, я направился туда и увидел на полу девушку. Я нагнулся и пощупал у нее пульс - девушка была мертва. Я вышел из ванной и пошел искать телефон, чтобы позвонить в милицию и сообщить о случившемся. Телефон находился в маленькой комнате в конце коридора…
        - Что же вы, Аркадий Александрович, не вызвали милицию?
        - Не успел. Меня шарахнули чем-то тяжелым по голове, и я отключился.
        - Неувязочка получается, Арестов. Свидетель утверждает, что вы выходили из комнаты, а звонка от вас мы так и не получили. Значит, вы не собирались звонить в милицию. Что же вы делали в комнате девушки? Что там искали? - злорадно напирал Егоров.
        - А ваш свидетель вам об этом не рассказал? - спросил Арестов.
        - Ладно, Арестов, - разозлился следователь, - хватит дурака валять. Зачем вы приехали к Колесниковой?
        - Я уже ответил на ваш вопрос. Но если вы плохо слышите, могу повторить. Я приехал, чтобы побеседовать с девушкой. Это не запрещено законом. И еще я хотел вам сказать, Егоров, что мне пора домой. Голова сильно болит, а вы не оказали мне медицинскую помощь в соответствии с законом. Я ответил на все интересующие вас вопросы, до свиданья. - Арестов снял с головы пакет со льдом и встал.
        - Сядьте, - резко сказал следователь. - Я имею право вас держать здесь до выяснения всех обстоятельств дела. Нахождение рядом с трупом - это достаточно веский аргумент.
        - Прекратите, Егоров. Произошел несчастный случай. К тому же смерть несчастной девочки предположительно произошла между семью и половиной восьмого вечера, это за час до моего приезда на квартиру!
        У Егорова поползли от удивления брови вверх.
        - Откуда?..
        - Откуда я все это знаю? - улыбнулся Арестов. - От вашего судмедэксперта лично - откуда же еще?
        - Васютин!!! Бл…!!! - заорал следователь, и через секунду в кухню влетел судмедэксперт с нездоровой бледностью на лице и испуганными глазами. - Ты, Васютин, что, совсем… того?!
        - Я думал, вы умнее, Егоров, - перебил следователя Арестов. - Васютин тут совершенно ни при чем, виной всему тонкие стены этой квартиры. Весь первичный результат осмотра трупа я слышал так же отчетливо, как и ваши вопросы, которые вы мне только что задавали.
        - Иди, Васютин, работай, - недовольно сказал следователь, но неожиданно его лицо вновь озарила хитрая мстительная улыбка: - А кто может подтвердить, что вы приехали в восемь, а не в семь? Если вы все слышали, то должны знать, что Настя Колесникова умерла не сразу, а спустя некоторое время после своего неудачного падения. Ее можно было еще спасти! Если бы вы ей оказали помощь, она была бы жива, - следователь предпринял последнюю попытку прижать наглого адвоката.
        - Я приехал в восемь, и девушка была уже мертва. Посмотрите в окно, Егоров, - следователь с неохотой встал и подошел к окну. - Видите, на детской площадке сидят трое мальчишек: одному около десяти лет, двое других - постарше? Я дал им денег, чтобы они посторожили мою машину, когда приехал. Они могут подтвердить мои слова.
        - Тоже мне свидетели, - неуверенно сказал следователь. - Дети в наше время за деньги все что угодно подтвердят.
        - Вы правы, - грустно сказал Арестов и опять тяжело вздохнул. - Но, может быть, вас удовлетворят слова двух пожилых дам, сидящих на лавочке у подъезда? Перед тем, как я вошел в подъезд, я спросил у них, который час, потому что свои часы по рассеянности оставил в гостинице.
        - Свободен, - сквозь зубы прошептал следователь. - Жалобу подавать будешь?
        - Ну что вы, Егоров. Мы же с вами практически коллеги. До свидания, увидимся в суде, - успокоил следователя Арестов и направился к двери.
        - Ничего у тебя не выйдет, Арестов! - крикнул вслед Егоров.
        - Что вы имеете в виду? - удивленно вкинул брови Аркадий, обернувшись.
        - Твой подзащитный - отъявленный негодяй и убийца. Никто не сможет ему помочь - даже ты!
        - Он невиновен, Егоров, и я докажу это. А если ты этого еще не понял, в чем я очень сомневаюсь, тогда ты занял не свое место, и я советую тебе его освободить.
        Глава 12
        Мелкие неприятности
        Арестов наконец вышел из квартиры Насти Колесниковой. На душе у него было неспокойно. Еще более неспокойно было в голове: она ужасно болела, его немного тошнило, и красные букашки, на некоторое время оставившие его в покое в квартире, вновь возвратились и надоедливо мешали ему вести машину.
        Кое-как припарковав автомобиль на гостиничной стоянке, он, пошатываясь, поплелся к дверям. Двери гостиницы неожиданно расплылись, перед глазами замелькали какие-то силуэты, к горлу подступила тошнота, силуэты слились в один, очень знакомый, и он с облегчением улыбнулся.
        - Здравствуй, Клава, - кокетливо пропел адвокат и выпустил из своего желудка весь свой суточный рацион… потом вчерашний, а потом - недельный.
        Что было дальше, Арестов помнил с трудом: кажется, его куда-то тащили по коридору, потом зачем-то купали в холодной воде, потом долго сушили полотенцем, что-то соленое вливали в рот, пихали его голову в унитаз. Знания в области медицины у него были поверхностные, но он точно знал, что сотрясение мозга лечат иначе, однако на возражения у него не было сил. Наконец его оставили в покое, укрыли теплым одеялом и погасили свет. Но счастье длилось недолго: не успел он задремать, как свет включили вновь, и то, что он увидел, заставило его забыть о том, что ему плохо, и мгновенно прийти в себя. Рядом с его кроватью стояли Клава и долговязый мужчина в белом халате с трехлитровой клизмой в руках.
        - Это доктор, Аркадий Александрович, - деловито сообщила Клава. - Он вам поможет.
        - Не надо, - тихо прошептал Арестов и укрылся одеялом с головой.
        - Почему не надо? - удивился доктор. - Это вам только временно стало лучше, через час опять плохо будет. Без промывания желудка никак не обойтись, я вот еще активированный уголь принес.
        - Вы уж простите меня, Аркадий Александрович, я думала, перебрали вы. А потом список просмотрела, глядь, а там ваша фамилия аж третьим номером стоит. И как вы только продержались столько времени? Четвертый, пятый и даже седьмой - уже того…
        - У меня сотрясение мозга, - осторожно высунувшись из-под одеяла, пискнул Арестов и с ужасом подумал, что у него начались слуховые галлюцинации и он теперь неадекватно оценивает действительность.
        - Да бросьте вы на меня наговаривать, - обиженно сказала Клава. - Ну, стукнула я вас головой один раз о дверной косяк, когда в номер тащила, тяжелый вы оказались больно. Но стукнула-то я вас несильно! А вы сразу - сотрясение мозга! Не ломайтесь, сейчас желудок вам промоем, и все будет хорошо. Другие тоже поначалу хорохорились, а потом так скрутило, что сами прибежали.
        - У меня сотрясение мозга. Голова у меня болит. У меня сотрясение мозга, поэтому меня тошнит, - упрямо повторил Арестов и демонстративно «подтвердил» окружающим свои слова, громко рыгнув.
        - Какой же вы упрямый, - раздраженно сказал доктор. - На сегодняшний день вы у меня десятый с подобными симптомами, но первый так плохо себя ведете! Я и так должен обслуживать пациентов на дому, потому что единственная тухлая больница в этом задрипанном городе временно закрыта, а вы отнимаете мое драгоценное время. Хорошо, я осмотрю вашу голову, но промывание желудка все равно придется сделать. Машина «Скорой помощи» сломалась еще на прошлой неделе, и никто не повезет вас в Москву.
        - Почему? - глухо отозвался Арестов.
        - Потому что один такой умный, как вы, уже туда отправился, но не проехал и километра - просидел в придорожных кустах полчаса и пешком прибежал обратно. Ну, что там у вас? - Доктор подошел к Аркадию и начал осмотр. - Шишка, конечно, большая, но удар по касательной, зрачки в норме, такой ушиб не может вызвать сотрясения мозга с подобными симптомами - до свадьбы заживет.
        - Но меня ударили так сильно, что я даже отключился на некоторое время, - возмутился Арестов.
        - Что вы говорите? - обеспокоенно спросил доктор, и Арестов вздохнул с облегчением, потому что его слова наконец дошли до этого бестолкового типа.
        - Да, да, я потерял сознание, - подтвердил Аркадий для верности свои слова. - И еще красные букашки в глазах все время мелькали и до сих пор мелькают - сил нет.
        - Та-ак… - протянул доктор. - Красные букашки, говорите? Ну что же, уважаемый, снимайте штаны, с отравлением шутки плохи…
        - С отравлением?! - выпучил глаза адвокат.
        - А про что я вам уже полчаса толкую? Всех постояльцев как косой скосило. Всех, кто сегодня имел неосторожность перекусить в гостиничной столовой! Администратор после первых двух случаев так перепугалась, что список всех, кто там трапезничал, поименно составила. Это же надо быть такими наивными, принимать пищу в подобных местах! Курочку кушали?
        - Да, - испуганно кивнул Аркадий и почувствовал, что в его животе эта зловредная курица вновь «ожила» и настойчиво захотела выбраться наружу. Он вскочил с постели и помчался в туалет. Спустя десять минут он вышел и, виновато опустив глаза, спросил: - А как же моя голова?
        Доктор в ответ ничего не сказал, а Клава тактично вышла из номера, оставив Арестова с врачом и трехлитровой клизмой наедине.
        Экзекуция продолжалась до глубокой ночи, доктор сделал свое дело на совесть, повторив страшную, кощунственную процедуру несколько раз, потом затолкал в адвоката две пачки активированного угля и с чувством исполненного долга удалился, оставив Аркадия - вернее, его измученное тело - на коврике рядом с туалетом. Самым страшным было то, что доктор, улыбнувшись на прощание, пообещал непременно вернуться на следующий день и проверить, все ли у него хорошо. Многообещающие слова эскулапа подействовали на Арестова так же, как и активированный уголь, - закрепляюще: живот и голова перестали болеть, отступила тошнота, и букашки сразу исчезли. Обрадованный такими переменами в собственном организме, Аркадий мобилизовал все силы, покинул свой «боевой пост», ползком добрался до кровати, вскарабкался на нее, опустил голову на подушку и закрыл глаза…

***
        Цыпленок… Бройлерный, жирный, с маленькими синими крыльями и толстыми ляжками… без головы… кружил по комнате в диком танце и пытался забраться в кондиционер. Ему было жарко, потому что он был жареным, обсыпанным красным перцем, натертым солью и чесноком…
        - Ты сволочь, - сказал цыпленок. - Сволочь последняя… Я тебя ненавижу! Смотри, какой я потный, а тебе все равно. Включи хотя бы кондиционер. Хотя нет, - передумал цыпленок, - холодильник будет лучше, ты положишь меня туда, и я буду ждать… - Цыпленок совершил очередной вираж по комнате и завис над его лицом. - Я буду ждать тебя в холодильнике, холодильник - лучшее место для нас с тобой, в холодильнике холодно, там продукты сохраняют свою свежесть и не тухнут… А где моя голова? - спохватился цыпленок и разозлился. - Клюва-то у меня нет! Чем я тебе смогу отомстить? - Вопрос его озадачил, он сделал еще пару кругов по комнате и засмеялся. - Знаю, знаю, - злобно прошипел цыпленок. - Раз ты такой невнимательный и у тебя нет холодильника, я лягу на подоконник и буду ждать, пока солнце сделает свое черное дело. И тогда ты меня съешь - тогда, когда я протухну! Ты сам виноват, у тебя ведь нет холодильника…
        - Аркадий Александрович, проснитесь, мы вам холодильник принесли. Учитывая ваше состояние, администратор распорядилась кормить вас только домашней едой до вашего окончательного выздоровления. Аркадий Александрович, проснитесь, наконец, уже около трех часов дня. - Арестов открыл глаза и испуганно огляделся - в комнате была Клава и еще двое мужчин в грязных спецовках с характерными одутловатыми лицами-близнецами, ясно указывающими на то, что всю прошлую неделю, а может быть, и жизнь, они бурно праздновали какое-то знаменательное событие.
        - Ну че, куда ставить будем, хозяйка? - прогундосил один из них и вытер пот со лба замызганной трясущейся лапой.
        - В коридоре поставь, там местечко есть. Да к стене близко придвинь, а то он дребезжать будет, - деловито скомандовала Клава.
        Работяги удалились, и в коридорчике послышалась возня и красноречивые лексические обороты. Грациозно продефилировав к окну, Клава распахнула его и обернулась к Арестову:
        - Духота какая! Как вы выжили в такой жарище, Аркадий Александрович? У вас тут, как в пустыне Сахаре. - Аркадий сел на кровати, отлепил от тела мокрую насквозь футболку и кивнул, выражая полное согласие с горничной: - Как вы себя чувствуете? - продолжила Клава.
        - Хорошо, - ответил Арестов, и это было отчасти правдой: голова его не болела, живот тоже, но в теле ощущалась сильная слабость, очень хотелось встать под душ и покушать, причем все это хотелось сделать одновременно и немедленно.
        - Кушать хотите? - ласково спросила Клава, и Арестов сразу же обратил внимание на объемную сумку, которую она держала в руках.
        - Да… - выдохнул Аркадий воодушевленно, вскочил с кровати и заметался по комнате в предвкушении еды. - Что там у тебя, Клавушка?
        - Ой, как хорошо! Раз кушать хочется, значит, выздоравливаете. Пойдемте в гостиную, я буду вас кормить. Только имейте в виду, пока вам можно только диетические продукты, ничего жирного. Я вот все думала, что вам приготовить, и решила, забью цыпленочка и бульончик сварю. Парной… бегал еще с утра. - Клава деловито стала выкладывать из сумки какие-то кастрюльки и раскладывать еду на столе. - Я еще котлеток парных вам накрутила, куриных. Садитесь за стол, - горничная обернулась и, с удивлением окинув взглядом пустую комнату, спросила: - Аркадий Александрович, где вы?
        - Мы - все, - заглянул в комнату один из рабочих. - Холодильник наладили. А куда постоялец-то твой так помчался? Чуть Петровича с ног не сбил. Хотя бы срам прикрыл, в одних трусах и майке, словно марафонец, учесал. - Этот вопрос так и остался без ответа.
        Молодой адвокат исчез из гостиницы бесследно, бросив в номере не только все свои вещи, но и деньги, и документы, и даже мобильный телефон. Вместе с адвокатом пропали ключи от машины и сама машина, припаркованная на гостиничной стоянке. Все попытки связаться с ним по его домашнему и рабочему телефону потерпели фиаско. А куриные котлетки и бульон из парного цыпленка через три дня утомительного Клавиного ожидания пришлось скормить бродячим собакам во дворе гостиницы с многообещающим названием «Путь».
        Вернулся Арестов спустя пять дней, отдохнувший, посвежевший, слегка располневший и страшно довольный. Обиженной Клаве был вручен ослепительный букет белых роз, коробка дорогих конфет, белый конвертик со скромной зеленой бумажкой и куча слов извинений и благодарностей в ее адрес. О том, что Аркадий провел все пять дней своего исчезновения в городе Железнодорожном Московской области, в маленькой скромной квартирке своей помощницы и ее мужа, Клава так и не узнала. Именно туда поехал адвокат сразу же, как только услышал страшное слово «цыпленок» и учуял носом смертельно опасный аромат курятины. Тот вечер, когда шеф в пропахшей потом футболке и трусах ввалился в квартиру Белозеровых, все время повторяя странную фразу: «Дайте пожрать, я готов на все, кроме курицы! Я знаю, твой муж - отличный кулинар и не сможет отравить человека», - Ирочка запомнила на всю жизнь.
        Часть вторая
        Глава 1
        Суд
        Андрей держался молодцом. Лицо его было гладко выбрито, белобрысые волосы подстрижены и уложены в стильную прическу. Привезенный Аркадием темно-синий дорогой костюм и бледно-голубая рубашка смотрелись на Громове вполне презентабельно, и ничто не говорило о том, что еще недавно Андрей выглядел как опустившийся алкоголик неопределенного возраста. За время пребывания в следственном изоляторе Андрей сильно похудел, из-за этого его бледное лицо приобрело немного загадочное и аристократическое выражение, внешний вид не портили даже очки с ужасающе толстыми линзами. Громов походил скорее на преуспевающего ученого, но никак не на маньяка-убийцу.
        Судебный процесс был открытым, с присутствием прессы и телевидения. Как Арестов ни старался уладить этот вопрос и удалить журналистов из зала суда, учитывая интимные моменты рассматриваемого материала, ему это не удалось. Судья, сославшись на широкий общественный резонанс, вызванный убийством молоденькой и ни в чем не повинной девушки, осталась непреклонной.
        По настоянию Аркадия Маша не присутствовала на процессе и отказалась давать какие-либо показания по делу, на что имела абсолютно законное право. В маленьком городке все новости расползлись стремительно, и пребывание ее в Солнечном стало небезопасным. Возмущенные горожане не стали дожидаться вынесения приговора Громову и вынесли свой вердикт самостоятельно, но так как Андрея в СИЗО достать было невозможно, весь свой праведный гнев они опустили на голову его жены. В их квартире побили все окна, исписали похабными выражениями стены подъезда, каждый день выкрикивали под окнами грязные ругательства. Маша какое-то время терпела, но, когда излишне деятельные граждане подожгли дверь ее квартиры, не выдержала, собрала вещи и уехала к маме в Москву.
        Для Громова отсутствие жены было положительным фактом, это даже некоторым образом взбодрило его: отвечать на интимные вопросы в присутствии жены он бы не смог.
        После соблюдения всех формальностей, представления всех участников заседания, разъяснения прав и обязанностей, судья, полная рыжая женщина неопределенного возраста с потухшими глазами и невыразительным лицом, приступила к оглашению обвинительного заключения. Она выглядела, как уставшая от своих обязанностей мать большого семейства, но Арестов прекрасно знал, что это безразличие ко всему происходящему, нарисованное на ее лице, мнимое. Предварительно, подняв все свои связи, он навел о ней справки и выяснил, что эта женщина принципиальна, неподкупна, при рассмотрении дела четко следует букве закона, неукоснительно соблюдает все главные принципы судопроизводства и очень умна. С одной стороны, это было хорошо, с другой - плохо: договориться с судьей было невозможно.
        Все зачитываемые факты Аркадий слушал вполуха. Материалы дела, особенно обвинительное заключение, Арестов помнил наизусть.
        - На основании изложенного, - зачитывала судья своим грудным голосом, - Громов Андрей Васильевич, 1971 года рождения, русский, уроженец города Москвы, женат, проживает: город Солнечный Московской области, Сиреневая улица, дом 15, квартира
45… Обвиняется в том, что он, находясь под действием алкоголя и психотропного препарата, совершил убийство с целью скрыть другое преступление, сопряженное с насильственными действиями сексуального характера…
        По мере прочтения возмущенный гул в зале усиливался, судья несколько раз прерывалась и просила соблюдать тишину, но на ее замечания никто не обращал внимания. Апогеем возмущения стало поведение маленькой толстой тетки, которая вскочила со своего места, подлетела к решетке, за которой сидел Громов, и плюнула ему в лицо. Андрей успел увернуться от плевка, но стал терять над собой контроль, от прежнего видимого спокойствия не осталось и следа: руки его затряслись, он вскочил и закричал, пытаясь переорать толпу:
        - Я невиновен! Невиновен!! Невиновен!!! - У Андрея началась настоящая истерика. Это было очень плохо, потому что ему необходимо было сейчас давать показания.
        Судья била молотком по столу, чтобы утихомирить толпу. Охрана пыталась оттащить от Громова очередного любителя поплеваться. Суматоха продолжалась несколько минут. Наконец с помощью милиции удалось успокоить людей, а прибывший врач сделал Громову успокоительный укол, и теперь он выглядел отрешенным и безразличным ко всему.
        - Подсудимый Громов, - обратилась судья к Андрею. - Понятно ли вам предъявленное обвинение?
        - Да, - еле слышно произнес Андрей.
        - Признаете ли вы себя виновным по данному делу?
        - Нет. Вину свою не признаю, виновным себя не считаю, - более твердо сказал Громов.
        - Желаете ли дать показания в свободной форме по существу рассматриваемого дела?
        - Нет, - резко сказал Громов и демонстративно отвернулся.
        Арестов вскочил со своего места - так они с Громовым не договаривались - все было заранее продумано, и Андрей должен был дать свою трактовку событий, ответив на поставленный вопрос положительно.
        - Могу я переговорить с подзащитным? - обратился Арестов к судье, судья дала свое согласие, и Аркадий подошел к Андрею. - Что случилось? Мы же с тобой все обсудили и обговорили? - напряженно спросил Аркадий.
        - Что я им расскажу? Думаешь, мне кто-нибудь поверит? Надоело одно и то же твердить, - отмахнулся Андрей.
        - Андрей, твои показания очень важны для выяснения истины! Твой отказ может быть расценен судом как нежелание сотрудничать, а это очень плохо, - постарался образумить Громова Аркадий.
        - Я ничего рассказывать не буду, - уперто заявил Андрей.
        - Ладно, произвольный рассказ отменяется. Но, надеюсь, на вопросы ты будешь отвечать?
        Андрей колебался, не говорил ни да, ни нет, и Арестов взял инициативу на себя:
        - Подсудимый изъявил желание быть допрошенным первым, - обратился он к суду. - Мой подзащитный отказывается давать показания в форме свободного изложения фактов и обстоятельств, связанных с инкриминируемым ему деянием, так как боится сбиться с мысли и запутать уважаемый суд, но с радостью ответит на все возникшие вопросы, выражая тем самым свое добровольное сотрудничество по данному делу.
        - Тогда начнем, - недовольно сказала судья, - и так уже столько времени потеряли впустую. Подсудимый Громов, что вы делали в парке в ночь с 9 на 10 июня?
        - Ночь была теплая. Я не хотел идти домой.
        - Пили ли вы алкоголь? Какой и в каком количестве?
        - Да. Я выпил небольшое количество водки, так как по состоянию моего здоровья много пить мне нельзя.
        - Что было дальше?
        - Ко мне подошла девушка и предложила заняться с ней любовью. - Ответ Андрея вызвал новый взрыв эмоций: зал опять загудел, кто-то охнул, а кто-то громко засмеялся.
        - Знакома ли вам была эта девушка?
        - Нет. Я переехал в город Солнечный не так давно. Ни с кем из местного населения познакомиться не успел.
        - Во время вашего задержания вы указали на труп девушки и сказали фразу: «Я не убивал Лизу». Так ли это?
        - Могу повторить эту фразу еще раз - я не убивал Лизу.
        - Откуда же вам было известно имя убитой?
        - Та девушка, которая подошла ко мне в парке, назвалась Лизой.
        - Значит, вы подтверждаете, что разговаривали с убитой в ночь с девятого на десятое июня?
        - Нет. В ночь с девятого на десятое июня я разговаривал совершенно с другой девушкой, которая представилась мне именем Лиза. Поэтому при задержании, когда я увидел лежащую на земле девушку, я принял ее за ту, которая разговаривала со мной до этого. Повторяю, я не был знаком с убитой Елизаветой Самариной, не разговаривал с ней и увидел ее в первый раз, когда она была уже мертва.
        - Тогда сразу возникает следующий вопрос. Если вы плохо видите, то как вы можете утверждать, что подошедшая к вам девушка, изъявившая желание заняться с вами любовью, ничего общего не имела с Елизаветой Самариной?
        - Почему же, кое-что общее она все-таки имела: длинные темные волосы, похожее телосложение и практически идентичную одежду.
        - Какое же отличие было у двух девушек?
        - Отличие у двух девушек было вполне существенное, и, к счастью для меня, оно выяснилось: мой адвокат довел до моего сведения, что убитая Елизавета Самарина никогда не имела половых сношений с мужчинами, то есть была девственницей. А с другой девушкой у меня была вполне нормальная сексуальная связь.
        - Прошу довести до сведения суда, что подсудимый намеренно пытается ввести в заблуждение собравшихся, - вставил свое слово обвинитель. - То, что подсудимый Громов разговаривал с Елизаветой Самариной, а соответственно, и видел ее за некоторое время до смерти, доказано и вытекает из показаний свидетельницы Носковой.
        В зал заседаний вплыла невысокая круглолицая бабуся в старомодном платье с белым кружевным воротничком, грязными седыми волосами и в галошах на босу ногу. Она заняла место свидетеля, ответила на несколько формальных вопросов судьи, внимательно выслушала вменяемые ей права и обязанности, подписала протокол об ответственности за дачу ложных показаний и в ожидании замерла.
        - Свидетельница Носкова, - приступил к допросу обвинитель, - скажите, есть ли среди присутствующих в зале человек, которого вы видели в обществе Елизаветы Самариной на центральной аллее парка в ночь с девятого на десятое июня сего года?
        Носкова завертела головой по сторонам, смешно сощурив глаза, внимательно оглядела всех присутствующих, включая судью, заседателей и даже прокурора, наконец остановила взгляд на Громове, ткнула в него коротким кривым пальцем и выпалила:
        - Так это, вон он за прутьями сидить, ирод!
        - Именно этого человека вы видели в парке с Елизаветой Самариной? - уточнил прокурор.
        - Ну да. Я с Федькой гулять пошла, а он просраться никак не мог, вот и пришлось задержаться.
        - Кто такой Федька? - Глаза обвинителя выползли из орбит: ни о каком Федьке он не знал.
        - Федька? Федька - это псина моя, дворянин по происхождению, - деловито сообщила Носкова, и в зале все дружно расхохотались.
        - Говорите по существу, - разозлился прокурор. - Вы вышли гулять с собакой и увидели Громова и Самарину. Что они делали?
        - Громова, не Громова - не знаю. А ентого, что в клетке сидить, видала, и неоднократно. Он там в парке крепко-накрепко обосновался. Неделю по парку шамонался, будто его дома никто не ждал.
        - В ночь с девятого на десятое июня вы гуляли с собакой, увидели Самарину и этого человека. Что они делали?
        - А я почем знаю, - всплеснула пухлыми руками Носкова и покраснела. - Я только мельком и взглянула. Смотрю, Лизка стоить, а на лавке ентот сидить. Я Лизке рукой махнула - мы часто с ней в парке пересекаемся, но гуляем с нашими засранцами порозень, мой Федька больно задиристый. Она поглядела в мою сторону, но, видать, не заметила. Я так поняла, что занята она была. Что ж, думаю, дело молодое, пусть беседуют, и умчалась вслед за Федькой. Он, паршивец, кошку углядел и рванул, а я, как молодая лань, за ним по кустам упрыгала.
        - В котором часу это было, помните?
        - Что ж я, по-вашему, склерозная какая? - обиделась Носкова. - Около двадцати трех часов и было. Я обычно раньше выхожу, но в тот день замешкалась маленько. Суп поставила на плиту, а он никак закипать не хотел, а я потом смотрю, конфорку-то я не включила, вот, думаю…
        - Спасибо, у обвинения больше нет вопросов, - громыхнул на весь зал прокурор, плюхнулся на стул и сильно нахмурил брови, выражая тем самым крайнюю степень недовольства показаниями свидетельницы Носковой.
        Зато лицо Арестова, когда судья передала слово защите, светилось полным удовлетворением. Довольный интересным поворотом событий, он подошел к свидетельнице и задал ей свой первый вопрос:
        - Клавдия Борисовна, скажите, как у вас со зрением?
        - Не жалуюсь я на зрение, милый, хоть и не девочка уже. Енто тепереча молодежь окосела от рыночного изобилия, а наше поколение, взращенное на натуральном питании…
        - Очки, значит, не носите? - перебил Носкову Аркадий.
        - Нет, своими окулярами покаместь справляюсь.
        - На каком расстоянии от вас в ночь с девятого на десятое июля стояла Елизавета Самарина?
        - Я ж не сантиметр, - возмутилась Носкова. - Думаю, метров в тридцать-сорок, не боле.
        - И вы, Клавдия Борисовна, учитывая, что была ночь, узнали Лизу Самарину с такого расстояния?
        - Узнала, не сумлевайся, - с вызовом ответила бабуся, - как не узнать: под фонарем она стояла, и я ее обозревала, прям как тебя.
        - Во что была одета девушка?
        - Да как обычно была одета: в юбку свою цветастую, она ее часто таскала, в светлую кофту - по одежке и опознала ее.
        - То есть лица девушки вы не видели?
        - Да видела, видела, кажись, не слепая. А кто ж, по-вашему, енто мог еще быть? Лизавета наша родимая.
        Арестов тяжело вздохнул и засунул руку в карман.
        Неожиданно присутствующих в зале привлек какой-то шум: громкий голос охранника и суета за дверью. Через секунду дверь распахнулась, и в зал суда ворвалась молодая темноволосая девушка. Носкова посмотрела на девушку, побледнела и перекрестилась.
        - Лиза?! Свят, свят, свят - жива, голубушка! Как же это?! - прошептала бабуся и грузно осела на пол.

***
        Арестов и Ирина праздновали маленькую, но все же победу, в номере Аркадия, куда они приехали сразу после суда. С помощью небольшой хитрости, за которую Аркадий получил строгое внушение от судьи, им удалось нейтрализовать одного свидетеля, и это очень радовало. Эксперимент с подставой придумала и помогла осуществить Ира. Роль подсадной утки блистательно сыграла ее двоюродная сестра, двадцатилетняя студентка театрального училища. После того, как ей объяснили, что от нее требуется - а именно: надеть парик, облачиться в специально подобранную одежду и по сигналу ворваться в зал суда, устроив как можно больше шума, потом извиниться и выйти, она с радостью согласилась помочь. С одеждой, правда, пришлось попотеть: идентичная светлая кофточка с пуговицами нашлась сразу, парик был позаимствован у подруги, а вот широкой юбки с пресловутыми подсолнухами не оказалось ни на одном вещевом рынке. Эксперимент был под угрозой, но в дело неожиданно вмешалась мать Ирины, к которой она, измученная поисками, заехала перекусить. Выслушав рассказ дочери о причине ее волнения, она порылась в закромах и нашла материал, по
расцветке очень похожий на тот, который был нужен. Единственное - вместо подсолнухов на ткани цвели огромные желтые ромашки, но так как на дальнейшие поиски не было ни времени, ни сил, пришлось закрыть глаза на это несоответствие. По эскизам Ирины сшили юбку, и задумка была воплощена в жизнь.
        Эйфория от первой победы заметно поубавилась после второго бокала шампанского.
        - Что теперь будем делать? - спросила Ирина, отставив бокал в сторону.
        - Будем напирать на то, что момента убийства никто не видел, больше нам ничего не остается, - уныло вздохнул Арестов. - Этого недостаточно, но завтра будет давать показания сестра погибшей девушки. Она врет, и я буду ее раскручивать. Если получится ее расколоть, у нас есть неплохой шанс напереть на существенное нарушение уголовно-процессуальных норм при задержании Громова. Мне только этого и надо - чтобы судья вернула дело для производства дополнительного расследования. Мы выиграем время.
        - И что за это время изменится? Настя Колесникова, предполагаемая убийца, мертва. С какого бока нам подобраться к ее жизни, непонятно. Как нам теперь действовать?
        - Пока не знаю. Я так на процессе сосредоточился, что про нее еще не думал. Все эти медицинские книги… сумасшедшая или одержимая? С ее матерью надо поговорить, но не сейчас. Пускай она немного в себя придет после похорон дочери. - Арестов встал и нервно заходил по комнате. - И еще один момент. Я уверен - Носкова на суде не все рассказала, она еще что-то видела, но почему-то не захотела в этом признаться.
        - Не знаю, я ничего такого не заметила, да теперь это уже и не важно. Своими глупыми высказываниями она помогла нам одержать победу, на большее рассчитывать не стоит. Поеду я, - устало сказала Ирина и встала, - Белозеров дома заждался.
        - Я тебя провожу и на такси посажу, не волнуйся. Давай только кофейку выпьем, а то в сон клонит, - предложил Аркадий.
        - С удовольствием, - покладисто согласилась Ирина. - У меня тоже от шампанского глаза слипаются. Давайте я за вами поухаживаю.
        - Нет, нет, сиди, отдыхай, - остановил помощницу Арестов, взял чайник и пошел в ванную наполнить его водой. Он открыл кран, налил в чайник воды, закрыл кран… с минуту он смотрел на ручку крана. - Елки-палки! - воскликнул он и вылетел из ванной как ошпаренный.
        - Что случилось? - испуганно спросила Ирина, заметив на лице шефа странное выражение.
        - Ира, слушай меня внимательно! Когда я пришел в квартиру Насти Колесниковой, она была мертва.
        - Да, вы мне уже это говорили, - осторожно сказала Ирина.
        - Но умерла она не сразу, а спустя некоторое время, и я не первый человек, который ее видел после того, как она проломила себе череп! К ней кто-то приходил незадолго до моего прихода и ушел, не оказав ей помощи, поэтому дверь и была не заперта!
        - Почему вы так думаете? Дверь могли забыть закрыть родители девушки - торопились на дачу, да мало ли что, - возразила Ирина.
        - Возможно, и так, но, когда я вошел, на полу в квартире была вода. Значит, когда она поскользнулась и упала, вода набиралась в ванну, но кран в ванной комнате был закрыт. Кто-то зашел в квартиру до меня и выключил кран! Следователь на это не обратил внимания, потому что думал, что кран выключил я. Но я-то этого не делал!
        - А она? Она могла сама выключить воду…
        - Она не могла, она упала и пробила голову, ударившись о сливную трубу таким образом, что даже вода через эту трубу не могла просочиться. Почему тот, кто пришел, не оказал ей помощи? Этот человек вошел, выключил воду, посмотрел на умирающую девушку - и спокойно ушел!
        - Испугался, - высказала свою версию Ирина.
        - Чего испугался? Нет, она ушла по какой-то другой причине.
        - Вы сказали - она? - удивилась Ирина.
        - Запах духов! Когда я вошел, в квартире витал запах духов, немного терпкий, но изысканный и очень возбуждающий. Посторонний запах. Да, точно, он выпадал, был нехарактерен для этой квартиры. Знаешь, к ней приходила убийца!
        - Ну вы даете, Аркадий Александрович. При чем тут убийца?
        - Громов рассказал мне свои ощущения от встречи с незнакомкой. Он четко описал мне запах духов той девушки, с которой он переспал. Это была она! Она зачем-то приходила к Насте Колесниковой. Зачем? - Арестов опять заходил по комнате с чайником в руках, забыв о кофе и о том, что ему хотелось спать.
        - Вы у меня спрашиваете, Аркадий Александрович? Теперь я совсем ничего не понимаю. После того как вы описали мне то, что увидели в квартире Насти Колесниковой, я была уверена, что именно она - убийца. Кто, кроме нее? Одержима идеей быть самой лучшей, «повернутая» на медицине, книги про трупы, ее ссора с Елизаветой Самариной, загадочная вечеринка, Семен… У Насти Колесниковой определенно были большие проблемы с психикой, - убежденно сказала Ирина и добавила: - Аркадий Александрович, чайник поставьте, что вы с ним в обнимку ходите!
        - Но кран, Ирина! - воскликнул Аркадий, машинально ставя чайник на подставку.
        - Возможно, к ней и приходила подружка. Увидела, что девушка мертва, испугалась и убежала, а кран выключила на автомате. А духи - это вообще ерунда. Когда я еду в метро, то улавливаю запах парфюма, которым сама пользуюсь, довольно часто, а я душусь далеко не дешевыми духами, - рассудительно изрекла Ирочка и добавила: - Аркадий Александрович, вы забыли включить чайник.
        - Для того чтобы выключить кран, Ирина, - с небольшой долей сарказма сказал Арестов и включил чайник, - необходимо было перешагнуть через труп, а это мог сделать только человек непугливый.
        - Вы забыли о состоянии аффекта, действия людей в подобном состоянии предугадать невозможно. - Переубедить Ирину было сложно, на все идеи у нее находились достаточно веские и обоснованные аргументы, с которыми Арестову в конце концов пришлось согласиться, и он, устав от спора, сдал свои позиции.
        - Ладно, может, ты и права, и я все напридумывал, - вздохнул Аркадий. Чайник закипел, он приготовил кофе. - Тебе с молоком? - Ирина в ответ закивала головой. - С сахаром? - Ирочка закивала головой еще активнее. - Сколько кусочков?
        - Четыре, - застенчиво прошептала помощница и скромно потупила глазки.
        О делах они больше не говорили. Допили кофе, Арестов проводил Ирину до вокзальной площади, договорился с таксистом, заплатил за поездку, и Ирочка отправилась домой - к несчастному, брошенному на время процесса мужу, который ждал ее дома с домашним пирогом, баклажанами, запеченными с сыром и чесноком, и жареной парной бараниной, приготовленной по его особому рецепту. Махнув рукой вслед удаляющемуся автомобилю, Аркадий, сглотнув слюну, поплелся к себе в номер - ваять бутерброд с
«Докторской» колбасой и продумывать вопросы к Анне Самариной, которые он собирался задать завтра на суде.
        Глава 2
        Странный посетитель
        Стук в дверь его не удивил, на часах было около семи, обычно в это время Клава, верная своему слову, меняла ему постель.
        - Клава, входи! - громко крикнул Арестов с дивана, чтобы горничная услышала его и вошла в номер, открыв дверь своим xключом - вставать ему было лень. Но дверь открывать никто не собирался, и стук повторился вновь. Немного разомлевший после толстого бутерброда с колбасой и озадаченный нежданным визитом, он нехотя встал и пошел отрывать.
        - Господин Арестов Аркадий Александрович? - Маленький невзрачный человек в сером плаще и черной фетровой шляпе нерешительно переминался у двери и опасливо оглядывался по сторонам. Визитер снял шляпу и поклонился. - Разрешите представиться. Ваш бывший, так сказать, коллега по вашему теперешнему делу, - тихо продолжил незнакомец, - Петухов Захар Захарович - адвокат.
        - Очень приятно, - удивленно сказал Арестов и отошел в сторону, пропуская гостя, - проходите, пожалуйста.
        - Спасибо, - промямлил Петухов, смял свою шляпу и проскользнул в номер. Во всех его движениях была какая-то угловатость и скованность, было заметно, что Захар Захарович сильно нервничает. Петухов прошел в гостиную, огляделся и замер посередине комнаты, так и не определившись, куда ему сесть.
        - Вы присаживайтесь, Захар Захарович. Выпить что-нибудь желаете? - решил подбодрить адвоката Арестов.
        - Нет, нет, спасибо. Я, знаете ли, тороплюсь. Вот мимо проходил и решил зайти ненадолго, познакомиться и узнать, как продвигается дело… безнадежное дело господина Громова. Ну, думаю, зайду, может, чем помогу… Я человек маленький, с вами, Аркадий Александрович, меня не сравнить, и зарплата, соответственно, маленькая, а жена все пилит и пилит, пилит и пилит, - с чувством сказал Петухов, его маленькие глазки забегали из стороны в сторону, и он на некоторое время замолчал. Аркадий напрягся, ему стало понятно, для чего явился Петухов: у Захара Захаровича есть что-то интересное, и он это интересное будет сейчас «впаривать» - за определенную плату. - Я человек маленький, - после некоторой заминки продолжил Петухов, - но у меня перед вами имеется одно преимущество: я дело в руках еще до вашего приезда держал, а к вам оно попало уже с некоторыми изменениями, совсем незначительными изменениями, но существенными для господина Громова.
        - С чего же вы, Захар Захарович, решили, что я нуждаюсь в вашей неоценимой помощи? Откуда такая осведомленность? - саркастически заметил Аркадий.
        - Интуиция, господин Арестов, - философски изрек Петухов и поднял указательный палец к потолку. - Интуиция подсказывает мне, что нуждаетесь, и очень сильно. А я, как человек сострадательный и человеколюбивый…
        - Сколько же вы хотите за ваше человеколюбие и сострадание? - прервал Петухова Аркадий, манера общения Захара Захаровича начинала медленно выводить Арестова из себя.
        - Боже мой, я совершенно бескорыстно! - всплеснул руками адвокат. - Для себя мне ничего не надо, я человек маленький… но жена моя сущая мегера: все пилит и пилит, пилит и пилит! Так что пять тысяч меня вполне устроят, вернее, мою жену, - уточнил Петухов и омерзительно захихикал.
        Аркадий медленно достал кошелек, раскрыл его - платить он, естественно, не собирался, но было интересно, что будет дальше делать Петухов. Захар Захарович покосился на бумажник и вновь захихикал.
        - Кажется, вы не совсем правильно меня поняли, Аркадий Александрович! Я имел в виду доллары, есть, знаете ли, такие американские купюры. Не думаю, милейший, что такие суммы вы носите при себе. Так что сделка наша переносится на завтра, на это же время. Приятно было познакомитьс. - Петухов расправил свою шляпу, водрузил ее на голову, отвесил поклон и направился к выходу, но Арестов его остановил:
        - Постойте, Захар Захарович, не ваше ли незримое присутствие я ощущаю рядом со дня своего прибытия в город?
        - Что вы имеете в виду? - испуганно спросил Петухов.
        - Я имею в виду слежку, - уточнил Арестов и заметил, что Захар Захарович побледнел.
        - Наша сделка отменяется, - резко сказал адвокат и попятился к двери. - Наша сделка отменятся, - повторил он еще раз, развернулся, распахнул дверь и пулей вылетел из номера, чуть не сбив с ног Клаву.
        - Что это за чучело так умчалось? Чуть меня не угробило, - недовольно проворчала горничная, войдя в номер с комплектом белья в руках.
        - Клава, как тебе не стыдно. Это не чучело, а уважаемый в городе человек, - пристыдил горничную Аркадий.
        - Как же, уважаемый! Во всех казино он уважаемый. Адвокат еще называется! Вот вы, Аркадий Александрович, уважаемый: по казино не шляетесь, шалав в номер не водите, ведете скромный образ жизни. А этот, тьфу, прости господи, всех местных шлюх перетрахал, - проворчала Клава и устремилась в спальню менять постельное белье.
        - Ты что, его знаешь? - заинтересованно спросил Аркадий, следуя за Клавой.
        - Кого, Петухова, что ли? - удивленно вскинула брови горничная. - Так его весь город знает, особенно шлюхи. - Клава вытряхнула подушку из наволочки, надела новую, взбила подушку и отложила ее на кресло.
        - Боже, Клава, откуда ты это взяла? У него же есть жена, - «раскручивал» болтливую горничную Арестов.
        - Жена, - хихикнула Клава, привычным движением срывая простыню и пододеяльник. - Я вообще про постояльцев не треплюсь, - на минуту оторвалась она от своего занятия, - но вам, Аркадий Александрович, могу кое-что порассказать, потому что переживаю за вас всей душой. Не связывайтесь с ним - ненадежный он человек, «шестерка» ментовская! Они с его помощью сажают тех, кто адвоката своего не имеет. Он, конечно, не дурак, помочь может, если что, но деньги тянет, и пока все до копеечки не вытянет, не успокоится. - Горничная застелила постель свежим хрустящим бельем, аккуратно расправила все складочки и вновь обернулась к Аркадию.
        - А почему ты сказала - постоялец? Он разве в гостинице живет, он ведь местный, из вашего города?
        - Живет он действительно в своей квартире, а здесь с бабами перепихивается, у него тридцать второй номер на полгода вперед оплачен, такой же, как у вас, категории люкс, только в другом крыле. Сам он не дурак, всегда с центрального входа заходит и громко всех оповещает, что, мол, дома тишины и спокойствия получить не может, у нас же не гостиница, а прямо-таки рай для трудового человека. Просит не беспокоить и уединяется с понтом для кропотливых трудов. А с другого входа - там еще один вход есть, со стороны двора, скрытый от посторонних глаз, - какая-нибудь краля привокзальная в его номер пробирается. А вы говорите - уважаемый! Я б таких уважаемых в приличное место и на порог не пускала. Ведь что удумал, паразит, Гришку моего деньгами умаслил, и он ему спьяну дырку в стене проколошматил кувалдой. А этот крендель Петухов ее картиной известного художника завесил, имя у него еще мудреное такое, Пик зовут вроде, а фамилия - Ассо. Если хозяйка узнает, Гришку моего взашей выгонят, и так только моими молитвами он на месте держится…
        - Послушай, Клава, а для чего Петухову понадобилось просить Гришку пробить ему дырку в стене? Для каких целей?
        - Да я тоже удивилась, думаю, зачем ему это, совсем, что ли, извилина в голове выпрямилась? Мучилась я, мучилась и заглянула - а там, прости господи, чего только нет: я таких диковин даже в журнале «СПИД-Инфо» не видала! Поглядела я на это и руки метнулась мыть, так и мыла почти час. Потому что тайник у него там - для сексуальных извращений, а вы с ним беседы заводите! Я бы никогда никому про это не рассказала, как говорится, пусть делает человек что хочет, лишь бы не воровал, но за вас я очень переживаю, Аркадий Александрович, симпатичны вы мне, по-дружески, так сказать.
        - Слушай, Клава, а Петухов там только игрушки свои хранит, больше ничего? - осторожно спросил Аркадий, разговор с Клавой нравился ему все больше и больше.
        - Почему? Еще бумажки какие-то. Вот недавно заглянула я туда… - Горничная замолчала, покраснела и смущенно закашлялась, осознав, что сболтнула лишнее. - Ну… это я для того, чтобы пыль протереть, - попыталась оправдаться она, и Арестов еле сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что воображение его нарисовало занимательную картинку - как Клава мокрой грязной тряпкой протирает пыльные резиновые фаллосы и вагины. - Так вот, - продолжила Клава, осмелев, - заглянула я туда, а оттуда папочка вывалилась. Я мельком взглянула и услышала, как ключ в замке поворачивается, испугалась и быстро спрятала папку обратно.
        - Значит, Петухов не застукал тебя на месте преступления? - усмехнулся Аркадий.
        - Нет, конечно. У него номер такой, как у вас, двухкомнатный. Входишь, попадаешь сначала в холл, потом в гостиную, а затем только в спальню. Когда он к спальне подошел, я уже в другом конце комнаты находилась с пылесосом наперевес. Ой! - опомнилась Клава и всплеснула руками. - Что это я с вами совсем заболталась, а у меня еще работы по горло, до ночи не управлюсь. Побежала я, спокойной вам ночи.
        - Подожди, Клава, - остановил горничную Аркадий, - а что, этот Петухов часто в гостинице останавливается?
        - Часто, но сегодня его точно не будет. У нас новое казино открывают - небось там деньги спускать примется.
        За Клавой еще не успела захлопнуться дверь, а Арестов уже знал, что будет делать сегодня ночью. Осталось только дождаться, когда немногочисленные постояльцы разойдутся по своим номерам и в коридорах гостиницы выключат свет в целях экономии электроэнергии.

***
        К проникновению в номер мерзкого извращенца Петухова Аркадий готовился весь вечер. Долго подбирал одежду, остановив в итоге свой выбор на черных джинсах, черном свитере под горло, черных мягких мокасинах и того же цвета легкой кожаной куртке. Темные очки, немного поколебавшись, он отверг, хотя они прекрасно подходили к его новому имиджу ночного взломщика. В голове то и дело мелькали образы грабителей из голливудских боевиков. Рассматривая свое отражение в зеркале, он загрустил о том, что у него для завершения образа не хватает черной вязаной шапочки. Грусть была так велика, что на какое-то время его охватил внезапный порыв сбегать в ближайший магазинчик, купить там черные чулки и натянуть этот фрагмент женской одежды на голову и лицо, изменив таким образом свою внешность до неузнаваемости. Однако, вспомнив о том, что подобным способом пользуются чаще всего грабители банков, он быстро охладел к этой идее, оправил кожанку и вышел из номера.
        Пока Арестов крался по темным коридорам гостиницы, вооруженный перочинным ножом, подаренным ему отцом еще в раннем детстве, при помощи которого он рассчитывал открыть замок номера Петухова, его обуревали разные чувства: любопытство, волнение и странная эйфория вперемешку со страхом. По мере продвижения к нужной двери волнение его усилилось и начались навязчивые видения: в голове то и дело всплывали статьи из Уголовного кодекса, краткие комментарии к ним, вонючие камеры СИЗО, ухмыляющаяся физиономия следователя Егорова и строгое лицо судьи. Тем не менее цель уже была близка и отступать было некуда. Он сосредоточился, вытащил нож и приступил к взлому.
        Тайник Петухова, местоположение которого так подробно описала любопытная горничная Клава, Арестов обнаружил сразу, как только проник в номер старого адвоката. Содержимое стенной ниши, скрытое от посторонних глаз репродукцией картины Пикассо
«Герника», повергло Аркадия в некоторое смущение и растерянность. Он даже на какое-то время забыл, зачем, собственно, под покровом темноты незаконно проник на чужую территорию. Клава оказалась абсолютно права: Захар Захарович оказался законченным извращенцем, к тому же с ярко выраженными садистскими наклонностями. Аркадий брезгливо отодвинул интимные атрибуты ненормальной сексуальной жизни Петухова, вытащил из недр ниши белую картонную папку, раскрыл ее и стал бегло просматривать содержимое. Он сразу нашел то, что искал, и даже подпрыгнул от радости. Сомнений не было: именно эту бумажку Петухов оценил в пять тысяч долларов! Аркадий сложил бумагу вчетверо, положил ее в карман куртки и поспешил к выходу, радуясь тому, что все закончилось так быстро и без последствий.
        Звук приближающихся шагов и тихое посвистывание остановило его у двери. В замочную скважину с легким скрежетом вошел ключ, ручка стала поворачиваться, и Аркадий понял, что в номере ему придется задержаться чуть дольше, чем он того хотел. Стремительно преодолев гостиную и оказавшись в спальне, он спрятался за тяжелой плотной гардиной и постарался не дышать.
        Продолжая насвистывать, в номер вошел, по всей вероятности, сам Захар Захарович и расположился в другой комнате. «Вернулся, потому что что-то забыл, - с надеждой подумал Арестов. - Сейчас он возьмет то, что оставил здесь, и уйдет». Мечты Аркадия не сбылись: спустя пять минут в дверь номера постучались…

***
        - Ах ты моя кисонька, рыбонька, заинька! Как я рад, что ты наконец сменила гнев на милость и осчастливила меня своим приходом. Я так ждал - и дождался. Сама позвонила, родимая, - нежно проворковал Петухов. Хлопнула дверь номера. - Как странно ты сегодня выглядишь, киска, - после некоторой паузы сказал он, - но мне нравится. Не успела ты войти в мой номер, а я уже возбудился. Сейчас я покажу тебе, что значит настоящий мужик! Поверь, нас с тобой ждут незабываемые моменты единения души и тела. - Приторно-сладкий монолог Петухова, обращенный к невидимой собеседнице, невольно подслушанный Аркадием, вызвал у него шевеление волос на голове и приступ дурноты. Перспектива стать свидетелем полового акта в извращенной форме его мало прельщала. Однако, сделав пару глубоких вздохов и «опустив» свой взбунтовавшийся желудок в исходное положение, он начал рассуждать здраво и, подавив в себе желание выскочить из своего укрытия и умчаться прочь, решил подождать и незаметно покинуть помещение во время соития сладкой парочки, когда любовники, находясь на пике наслаждения, перестанут замечать что-либо вокруг. Но
прибывшая к Петухову дама, видимо, не торопилась погружаться в омут страстей. В соседней комнате включили музыку, затем до уха Арестова долетел ее тихий голос, слова были еле различимы, об их смысле приходилось только догадываться. Определенно, дама была еще не готова и предложила сначала выпить для настроя: любовники открыли бутылку, разлили по бокалам, чокнулись… Прошло не больше двух минут, и… что-то тяжелое упало на пол.

«Так… началось. Любовники, похоже, решили времени зря не терять и заняться «делом» прямо в гостиной, - предположил Арестов. - Странно, но все сексуальные игрушки Петухов держит в спальне. Самое интересное оставил на потом? На закуску, так сказать? Путь на свободу опять переносится на более позднее время», - с глубочайшим разочарованием подумал адвокат и тяжело вздохнул. Бороться с тошнотой было все труднее, и Аркадий приготовился закрыть уши, чтобы не слышать сладострастных стонов Захара Захаровича, но… вместо стонов до его чуткого уха долетел странный звук, совсем нехарактерный для любовной прелюдии.
        - За что?! - хрипел Петухов. - За что?!
        - Тварь продажная! Где она?! Я знаю, она у тебя, отдай по-хорошему, и я тебя пожалею и вколю противоядие… - Голос незнакомки был очень тих, Аркадий с трудом различал слова, но одно было совершенно очевидно: в соседней комнате убивали Петухова!

«Вляпался, блин, - с ужасом подумал Аркадий. - Вляпался по самое не балуйся! Что же теперь делать?»
        - Забери ее… Она мне не нужна… Там, в спальне, за картиной… Больно мне… Вколи лекарство… скорее… умираю… больно… - все тише и тише хрипел Петухов.
        - Прости, я все перепутала. Забыла, что от яда, который попал тебе в кровь, противоядия еще не изобрели. Какая жалость!
        - Сука! - неожиданно громко крикнул Захар Захарович, и все стихло.
        Арестова будто парализовало. Пот тонкой струйкой стекал по спине и лицу, дыхание остановилось, сердце стучало так громко, что, казалось, его глухие удары слышны даже в другой комнате. «Успокоиться, немедленно успокоиться, - подсказывал ему инстинкт самосохранения. - Петухов убит, и сейчас эта милая рыбонька, кисонька, заинька - хладнокровная убийца - войдет в спальню и будет обшаривать его тайник. Что же она будет там искать? Уж точно - не резиновый фаллос! Она будет искать бумагу… Ужас!!! Бумагу, которая, вчетверо сложенная, лежит у меня в кармане. За-ме-ча-тель-но!!! Вот она, настоящая убийца Лизы Самариной, совсем рядом, в соседней комнате, и… уже идет сюда. Я не трус, - гордо подумал Аркадий, - надо незаметно выглянуть из-за гардины и рассмотреть ее лицо… но я боюсь, - добавил он, - действовать нужно крайне осторожно. Кто знает, что носит с собой это «небесное» создание? Убить человека ей - раз плюнуть, такая ни перед чем не остановится…»
        В спальню процокали каблучки. Арестов, стараясь не выдать своего присутствия, выглянул из своего укрытия. В комнате было темно, лишь небольшая полоска света из другой комнаты падала на ее силуэт. Она стояла к нему спиной: высокая, великолепно сложенная, длинные темные волосы ниже талии, стройные ножки, обтянутые темными чулочками, короткая юбка, туфли на шпильке… Она аккуратно сняла картину со стены, поставила ее на пол и начала методично вышвыривать мерзкие сексзабавы Петухова на пол. На руках ее были перчатки - она тщательно подготовилась к визиту, все предусмотрела, или почти все. Она не учла только одного - визита Арестова в номер Петухова незадолго до ее появления, и теперь ее ждало большое разочарование: нужного ей документа в тайнике не оказалось. Это явно не входило в тщательно продуманный план и заставило неизвестную растеряться. С минуту она стояла и смотрела в темную нишу тайника, затем быстро вышла из комнаты, так и не показав Аркадию своего лица. Хлопнула входная дверь, и все стихло.
        Аркадий вышел из своего укрытия и глубоко вздохнул. В комнате стоял легкий запах ее духов, немного терпкий, но изысканный и сильно возбуждающий - запах опасности, смешанный с его собственным адреналином. Он выждал пару минут и направился к выходу: находиться рядом с покойником было небезопасно. На полу в гостиной лежал еще не остывший труп адвоката Петухова. Яд изменил лицо Захара Захаровича до неузнаваемости: глаза вылезли из орбит, опухший фиолетовый язык неприятно торчал из открытого рта, щеки ввалились. На секунду Аркадию показалось, что Петухов жив и просто состроил смешную рожицу и дразнит его, и от этой мысли Арестову стало совсем плохо. Он выскочил из номера и бежал по коридору до тех пор, пока не оказался у себя.
        Глава 3
        Судебное следствие продолжается
        - Для дачи показаний вызывается свидетельница Самарина Анна Владимировна… - Голос судьи заставил Арестова вернуться на землю.
        Бессонная ночь сказалась на его состоянии не лучшим образом, он никак не мог сосредоточиться, постоянно зевал, тер покрасневшие глаза рукой и изо всех сил старался не уснуть. После того как он вернулся в свой номер, он так и не лег спать. Бумага, оказавшаяся у него в руках таким странным образом, требовала тщательного размышления и взвешенного обдумывания всех положительных и негативных последствий, которые могли бы наступить при предъявлении документа в суде. Риск был очень велик, и Арестов решил действовать по ситуации. Сегодня Аркадию предстояло впервые встретиться с сестрой погибшей девушки. Анна Самарина была главным свидетелем по делу, и от ее показаний зависело очень многое. После смерти Насти Колесниковой он еще несколько раз пытался связаться с ней, но все его попытки потерпели фиаско. Наконец хлопнула дверь, и Арестов заинтересованно обернулся…
        В зале заседания вдруг стало нечем дышать, в груди защемило… Мираж… Видение… Он не верил своим глазам: мимо него, словно вырванная из его снов и памяти, шла она - девушка, которую он любил, которой посвятил всего себя, ради которой жил все эти годы. Он видел, как она прошла совсем рядом, ощутил ее запах, ее тепло, ее чувственность…
        Он судорожно сглотнул слюну, нервно потер глаза и вновь посмотрел на Анну. Она была необыкновенно хороша: светлые волосы средней длины, аккуратно зачесанные за ушки, темно-зеленые глаза, внимательные и настороженные, словно у косули, чувственные губы… Теперь, при более внимательном рассмотрении, Аркадий с неясным беспокойством понял, что девушка совершенно не походила на молоденькую Машу: цвет волос, цвет глаз, даже фигура были иными. «Странно, - подумал Аркадий. - Что это? Усталые глаза или мозг, измотанный за эту бессонную ночь, сыграли со мной эту злую шутку? Может быть, освещение? Пресловутое преломление света?» - теперь это было уже неважно. Да, он понял, что это всего лишь обман зрения, но душа его на этом не успокоилась, и сердце все равно сбивалось с привычного ритма. «Бред! - кричало его сознание. - Этого не может быть! Так не бывает! Бред! Сейчас это пройдет. Я просто устал, устал так, что мне мерещатся призраки прошлого, привидения ушедшей любви, от которой я избавился всего несколько недель назад и наконец вздохнул свободно, полной грудью, потому что та любовь, сумасшедшая и
безответная, ничего, кроме боли и разочарования, мне не принесла». Ему непреодолимо захотелось убежать из зала суда: мозги плавились, четко сформулированные вопросы превращались в бесформенное месиво, но такой роскоши он позволить себе не мог.
        Она отвечала на вопросы судьи еле слышно и с надрывом, объяснив это тем, что у нее после смерти сестры на нервной почве сел голос и громче говорить она не может. В зале установилась абсолютная тишина: люди перестали перешептываться, покашливать и даже дышать - все прислушивались, боясь упустить любую, возможно, незначительную деталь. Анна коротко рассказывала о событиях той страшной ночи и смотрела на Аркадия, будто говорила это все специально для него и никого больше в зале суда не существовало. Зачем она это делала? Вопрос, который остался без ответа. Пришло время защиты вести допрос.
        Аркадий встал со своего места, близко подошел к девушке и внимательно посмотрел ей в глаза. Что отражалось в них? Все, что угодно, но только не ненависть. Что же тогда? Испуг, растерянность, страдание, жалость к себе или к нему? В первый раз в жизни он не мог понять чужие чувства и эмоции. Ее близость, фактическая близость волновала, не давала сосредоточиться, мешала работать.
        - Если у защиты нет вопросов, приступим к допросу следующих свидетелей, - строгий голос судьи вывел его из оцепенения.
        Аркадий собрался и сосредоточился, ему вдруг захотелось доказать Анне, что его подзащитный невиновен, что он не стал бы защищать человека, жестоко убившего ни в чем не повинную девушку, но свои вопросы он оставил на потом. Он задаст их только после того, как вытащит свой козырь из рукава. Теперь он уже не сомневался, что это сделать необходимо.
        - У защиты пока нет вопросов, - громко сказал Арестов, и Анна Самарина заняла место в зале суда.
        Следующим свидетелем по делу выступал следователь Егоров.
        - Как вы можете охарактеризовать личность подсудимого? - задал свой первый вопрос обвинитель.
        - Протестую, ваша честь, данную характеристику может дать только специалист, прошедший специальную подготовку, то есть профессиональный психолог, а из материалов дела доподлинно известно, что психологическая экспертиза не проводилась. Кроме того, свидетель со стороны обвинения уверен, что мой подзащитный виновен, а это может сказаться на предвзятом к нему отношении, - высказал свой протест Арестов.
        - Ваша честь, любой человек вправе сообщить суду о своем личном объективном мнении относительно другого человека, на что имеет совершенно законное право, - вступил в дискуссию обвинитель.
        - Протест защиты отклоняется, отвечайте на вопрос, свидетель, - вынесла свой вердикт судья.
        - С самого момента задержания подсудимый Громов вел себя агрессивно, надменно и отказывался идти на контакт, отказывался давать показания.
        - Значит, подсудимый не оказывал вам должного содействия для выяснения истины? - уточнил обвинитель.
        - Протестую, ваша честь, обвинение подсказывает свидетелю, - высказался Арестов.
        - Протест принимается, сформулируйте ваш вопрос по-другому, - обратилась судья к обвинителю.
        - Хорошо, ваша честь, - согласился обвинитель. - Были ли предприняты попытки подсудимым оказать помощь следствию?
        - Нет, напротив, он всячески старался воспрепятствовать этому.
        - Поясните суду, в каких конкретно действиях это выражалось?
        - В отказе от дачи показаний и в отказе от проведения следственного эксперимента на месте происшествия, - доложил Егоров.
        - Прошу довести до сведения суда, что мой подзащитный является инвалидом второй группы по зрению, именно этим обстоятельством был обоснован его отказ от проведения следственного эксперимента, - обратился к суду Арестов.
        - Ваша честь, разрешите задать вопрос подсудимому? - настаивал обвинитель, и судья ответила положительно.
        - Подсудимый Громов, в данный момент на вас очки, вы меня хорошо видите?
        - Нормально, - подавленно ответил Громов.
        - У меня больше нет вопросов к свидетелю, - закончил допрос обвинитель, и судья передала слово Арестову.
        Аркадий встал со своего места, подошел к Егорову и прямо посмотрел ему в лицо. От прежней самоуверенности следователя не осталось и следа: Кирилл Анатольевич выглядел скованно и напряженно, и Арестов понял причину такой быстрой смены поведения. Следователь был молод, хорош собой, амбициозен и, определенно, обладал хорошими интеллектуальными способностями, но голова его «работала» только в той ситуации, где он занимал доминирующее положение над своим собеседником. Потребность во власти и подавлении другой личности, которую он в полной мере старался реализовать во время допросов, делала его всемогущим, помогала сосредоточиться на цели и довести дело до логического финала, несмотря ни на что. Сейчас Егоров находился в противоположной ситуации и поэтому не мог взять себя в руки, не мог сконцентрироваться, не мог правильно оценить опасность, исходящую от Аркадия.
        - Свидетель Егоров, из материалов дела видно, что вами была назначена судебно-психиатрическая экспертиза Громова? Так ли это? - задал свой вопрос Арестов, и Егоров сразу успокоился и решил, что линия защиты будет сведена к доказательству того, что Громов не отдавал отчета в своих действиях во время совершения преступления.
        - Да.
        - Эта экспертиза была проведена по ходатайству первого адвоката подсудимого?
        - Нет. Назначение судебно-психиатрической экспертизы было необходимо.
        - Что послужило основанием? Подсудимый вел себя как-то странно?
        - Нет, но…
        - Тогда на основании чего вы сделали подобный вывод?
        - На основании своего личного опыта.
        - Как долго вы работаете в прокуратуре?
        - Протестую, ваша честь, вопрос не имеет к рассматриваемому делу никакого отношения, - вмешался обвинитель.
        - Протест отклоняется, отвечайте на вопрос.
        - Около года.
        - На основании вашего опыта вы сделали вывод, что необходимо направить Громова на прохождение психиатрической экспертизы, правильно я вас понял?
        - Да, но…
        - Опишите подробнее, что конкретно на основании вашего опыта натолкнуло вас на эту мысль?
        - Способ убийства. Я сделал вывод, что убийца страдает психическими отклонениями, исходя из характера нанесенных жертве ран. Далее мной были получены сведения, что подсудимый находился на учете в психоневрологическом диспансере.
        - Вы так и не ответили на мой вопрос. Я просил как можно конкретнее обосновать ваше решение, - настаивал Арестов.
        - Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать? - разозлился Егоров.
        - Я хочу от вас услышать подробные выводы, - напирал Арестов.
        - Ну хорошо, хорошо, я понял. Первое: наличие в действиях преступника особой жестокости, нанесение жертве множественных повреждений, чрезмерных как для целей убийства, так и для целей осуществления половой агрессии, - на теле Елизаветы Самариной было обнаружено десять колото-резаных ран, нанесенных посмертно, хаотично и беспорядочно. Второе: у преступника наблюдался повышенный интерес к обнаженному телу жертвы, об этом свидетельствует разорванная одежда, а также интерес к виду и запаху крови - удары наносились в места расположения крупных кровеносных сосудов, в данном случае в область живота. И последнее: элементы надругательства над трупом, имеющие сексуальную окраску, такие, как следы мастурбации на фоне созерцания обнаженного тела жертвы. - Егоров закончил свое объяснение и надменно посмотрел на Арестов.
        - Очень всеобъемлющий ответ, спасибо, - саркастически заметил Аркадий. - А главное, как все точно и дословно воспроизведено, слово в слово. Вы ведь на юридическом учились? На «отлично» все экзамены сдавали?
        - Протестую, ваша честь, вопрос не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу! - выкрикнул со своего места взбешенный обвинитель.
        - Задавайте вопросы по существу, - поправила Арестова судья. - Мы здесь собрались не для того, чтобы институтские успехи свидетеля Егорова разбирать.
        - Простите, ваша честь, - сказал Арестов, подошел к судье и положил перед ней книгу, раскрытую на середине.
        - Что это? - удивленно вскинула брови судья.
        - Это учебное пособие для студентов юридических факультетов. Прочтите в этом месте, глава называется «Осмотр места происшествия по делам об изнасиловании». Слово в слово из учебника пересказано, не так ли? - Судья быстро пробежала глазами страницу и подняла глаза на Аркадия:
        - Я что-то не возьму в толк, Арестов, к чему вы клоните? Хотите обвинить свидетеля Егорова в некомпетентности? Не вижу ничего плохого в том, что молодой следователь использует в своей работе рекомендации, указанные в юридической литературе.
        - Что вы, ваша честь, и в мыслях не было. Просто эту книгу мог прочитать любой желающий. Прочитать - и воспроизвести текст, чтобы запутать следствие.
        - Если у защиты больше нет вопросов, - резко сказала судья, - переходим к допросу следующих свидетелей по делу. А вы, Арестов, если еще раз позволите себе выдвигать ничем не обоснованные гипотезы, получите выговор с занесением в личное дело. Вам понятно?
        - Да, ваша честь, понятно, - уныло согласился Арестов и сел.
        В зал суда был вызван следующий свидетель, а Егоров, злой и недовольный, занял место в зале. Он с ненавистью смотрел на Аркадия, желваки на его лице играли, руки были сжаты в кулаки. Кирилл Анатольевич не мог простить Арестову, что тот выставил его перед аудиторией некомпетентным мальчишкой-сопляком.
        - Вами проведена судебно-психиатрическая экспертиза подсудимого Громова, к какому выводу вы пришли? - задала свой вопрос судья после соблюдения всех формальностей.
        - Что подсудимый вменяем, но психическое отклонение, характерное для людей, перенесших посттравматический шок, присутствует, - авторитетно сообщил Косов Константин Модестович, врач-психиатр областной психиатрической больницы, сухощавый старичок с длинной, закрученной в спираль бородкой.
        - Является ли данное психическое отклонение причиной того, что человек, страдающий подобным недугом, не отдает себе отчет в своих действиях?
        - Что вы, что вы, с подобным недугом у нас половина страны живет. Это неприятный диагноз, но вполне безопасный для общества, - возразил Константин Модестович.
        - Ваша честь, прошу огласить результат судебно-медицинкой экспертизы убитой Елизаветы Самариной, - попросил Арестов, и судья зачитала вслух выписку из материалов дела.
        - Скажите, Константин Модестович, учитывая характер повреждений на теле Елизаветы Самариной, какой можно сделать вывод относительно личности преступника, совершившего это деяние?
        - Однозначного ответа на этот вопрос я дать не могу, - осторожно высказал свое мнение доктор.
        - И все же, Константин Модестович, ответьте на вопрос?
        - Учитывая характер повреждений на теле… можно, конечно, предположить… что убийца невменяем.
        - Невменяем настолько, что не отдавал себе отчета в своих действиях?
        - Скорее да, чем нет, - выкручивался доктор.
        - Часто ли такого рода убийства совершают психопаты?
        - Иногда такого рода убийства совершают вполне вменяемые люди. Вот был в моей практике случай, когда преступник таким образом пытался имитировать действия сумасшедшего.
        - Спасибо, у меня больше нет вопросов, - сказал Арестов и уловил на себе внимательный, заинтересованный взгляд судьи.
        Судья, не сводя глаз с Арестова, вызвала следующего свидетеля. Ее удивило и насторожило странное поведение адвоката. Тактика защиты была необычна и не укладывалась в принятую схему. Вместо того чтобы доказывать невменяемость своего подзащитного, Арестов, напротив, изо всех сил пытался доказать обратное. Молодой адвокат немного раздражал ее своей самоуверенностью, но все же она понимала, что он очень умен и определенно что-то задумал. Ей нравились такие процессы, нравилось наблюдать за игрой ума, следить за интересной логикой суждений. Адвокат настаивал на передаче дела на дополнительное расследование, хотя никаких оснований для этого пока не было. Но судья знала, что они будут представлены - если не на этом слушании, то на следующем. Арестов не успокоится, пока не добьется своего, оставалось только ждать, когда это произойдет.
        Место свидетеля занял профессор Звонарев Гавриил Михайлович, лечащий врач-психиатр Громова. Доктор, суетливый толстенький мужчина неопределенного возраста, изо всех сил пытался сосредоточиться на даче показаний, но это удавалось ему с большим трудом: стоять на месте, не подпрыгивая, он не мог, его пухлые беспокойные руки жили какой-то отдельной от него жизнью, пытаясь найти что-либо, за что можно было бы уцепиться. Наконец он нашел им применение - ухватился за пуговицу своего костюма и сосредоточенно начал ее крутить, пока не оторвал. Данное обстоятельство настолько выбило его из колеи, что судье пришлось повторить свой очередной вопрос несколько раз, пока доктор не обратил на нее внимания.
        - Как долго вы являлись лечащим врачом подсудимого? - громко спросила судья.
        - Не совсем так, - возразил Звонарев и засунул пуговицу себе в карман. - Я хотел бы уточнить - не являлся, а являюсь и по сей день. Андрей посещает меня регулярно, раз в месяц, вот уже около семи месяцев.
        - С каким диагнозом попал к вам на лечение подсудимый? Было ли это связано с ранением головы?
        - Ранение головы не было причиной его заболеванием. У Андрея проблема была другого рода. Диагноз я поставил следующий: неврастеническое состояние вследствие перенесенного травматического шока. Я имею в виду психологический шок - все, кто был с ним рядом, все его друзья погибли, он единственный выжил. Андрея мучили кошмары, галлюцинации и вкупе со всем этим - тяжелый комплекс вины. В медицине подобное состояние называется «Синдром выжившего». Я работаю в реабилитационном центре, и в моей практике было достаточно пациентов с подобной симптоматикой. Уверяю вас, спустя некоторое время люди, страдающие подобным недугом, возвращаются к нормальной жизни и совершенно не опасны для общества. - Доктор закончил свое объяснение, несколько раз подпрыгнул на месте, схватился за очередную пуговицу и в ожидании следующего вопроса начал ее интенсивно крутить.
        - Как давно последний раз вас посещал подсудимый? - спросила судья, наблюдая за движениями руки профессора.
        - Это было тридцатаго апреля. Обычно за ним закреплен определенный день - пятое число каждого месяца, но из-за майских праздников я попросил его прийти тридцатого числа.
        - Значит, пятого июня подсудимый должен был вас посетить?
        - Да, но на последний плановый прием он не пришел. Я, по правде говоря, обеспокоился. Обычно Андрей очень обязателен, - сказал профессор и оторвал вторую пуговицу от своего пиджака. Судья болезненно сморщилась, будто доктор оторвал себе палец, а не пуговицу, и передала слово обвинению:
        - Скажите, профессор… Как мы уже выяснили, вы до последнего момента продолжали лечение подсудимого Громова. В чем состояло это лечение? - спросил обвинитель, но доктор не отвечал, он сосредоточенно смотрел на оторванную пуговицу и явно не слышал заданный ему вопрос. - В чем состояло лечение подсудимого?! - громко повторил свой вопрос прокурор.
        Доктор вздрогнул, сунул пуговицу в карман, подпрыгнул несколько раз на месте, ухватился за следующую пуговицу и после непродолжительной паузы ответил:
        - Я оказывал ему психиатрическую помощь: наблюдал за его состоянием, беседовал с пациентом и осуществлял амбулаторную терапию, то есть корректировал дозу предписанного ему лекарства.
        - Какое лекарство было вами предписано подсудимому?
        - Фенектил, это нейролептик психотропного ряда, препарат оказывает успокаивающее действие на нервную систему.
        - Какая доза лекарства была вами назначена подсудимому?
        - Субституционная доза составляет сто пятьдесят миллиграммов в сутки.
        - Экспертиза анализа крови подсудимого показала, что указанная вами доза была значительно сокращена. Отсюда следует вывод, что подсудимый самовольно снизил дозировку предписанного вами лекарства. А теперь ответьте мне, доктор, правда ли то, что самовольное снижение дозы ведет к рецидиву заболевания?
        - Возможность такая не исключена, - расплывчато ответил профессор.
        - Вы предупреждаете своих пациентов о возможных последствиях, которые могут произойти, если самовольно снизить дозу?
        - Да, конечно!
        - И какие же это последствия?
        - Все зависит от пациента и его диагноза, - уходил от ответа доктор.
        - Возьмем конкретный случай: ваш пациент Громов снизил указанную вами дозировку лекарства. К чему, по-вашему, это могло бы привести?
        - Возражаю, ваша честь, обвинение заставляет свидетеля строить предположения, - высказал протест Арестов. - Доктор не наблюдал своего пациента в тот момент.
        - Протест принимается, - согласилась судья с доводами защиты. - Переформулируйте свой вопрос, - обратилась она к обвинителю.
        - Хорошо, - покладисто согласился прокурор и обратился к свидетелю: - Расскажите суду, уважаемый профессор, о случае в вашем реабилитационном центре. Вспомните вашего пациента Шевчука, у него ведь был тот же диагноз, что и у подсудимого Громова, и вы наблюдали его сразу после…
        - Протестую, ваша честь, мы рассматриваем дело конкретного человека, никакой Шевчук к делу не имеет никакого отношения, - в ужасе заявил Арестов.
        - Имеет, ваша честь, и самое непосредственное, - возразил обвинитель. - Позвольте продолжить, и все сразу станет понятно. Я пытаюсь доказать, что самовольный отказ от лекарства и снижение его дозировки приводит к самым плачевным последствиям.
        - Протест защиты откланяется, - вынесла свой вердикт судья. - Расскажите суду, что произошло с вашим пациентом Шевчуком?
        - Шевчук находился на лечении в центре несколько месяцев. Он самовольно отказался от лекарства, и это вызвало взрыв агрессии. Находясь в этом состоянии, он убил свою жену, которая приехала его навестить. Но хочу уточнить…
        - Вы хотите сказать, что в этом случае самовольное снижение дозы привело к непоправимой трагедии, к убийству близкого человека?
        - Не снижение, а полный отказ, - уточнил доктор. - К тому же жена приехала, чтобы…
        - Спасибо, у обвинения больше нет вопросов, - торопливо закончил прокурор и сел на место.
        - Для чего же приехала жена Шевчука? - задал вопрос Арестов, когда ему передали слово.
        - Она привезла заявление о разводе, - улыбнулся доктор. - Сами понимаете, такие известия - всегда психологическая травма, ну, и полный отказ от лекарства.
        - Скажите, доктор, мы тут долго и нудно выясняли, что происходит, когда дозировку лекарства снижают, и пришли к выводу, что это может вызвать приступ немотивированной агрессии. А что же происходит, если дозировку лекарства превысить, скажем так, в четыре раза?
        - Глубокий сон, голубчик, вам гарантирован, - ответил профессор и оторвал третью по счету пуговицу на пиджаке.
        - К чему вы клоните, адвокат? - гневно сделала замечание судья. - Мы, насколько я понимаю, собрались здесь не для того, чтобы вы увеличивали свои познания в области медицины. Не вижу связи между рассматриваемым делом и последним вопросом.
        - Простите, ваша честь, я увлекся. Прошу вызвать для дачи показаний Самарину Анну Владимировну повторно - это имеет важное значение для моего подзащитного.
        Судья, поколебавшись, дала согласие. Арестов бесил ее все больше и больше, но теперь она понимала, ради чего все это было задумано. У нее и самой уже были сомнения по этому поводу: изначальные показания Анны были неубедительны и немного расплывчивы. Что-то было не так, и если сейчас адвокату удастся это выявить, можно будет считать, что Арестов выиграл полдела. Судья внимательно посмотрела на девушку. Анна во время судебного заседания сидела в зале и наблюдала за происходящим. Судебная практика допускает подобное: свидетель после дачи показаний остается в зале, так как возможность повторного допроса не исключается.
        - Из ваших показаний мы поняли, что сам момент задержания подсудимого Громова вы не видели. Так ли это? - осторожно спросил Аркадий, заглядывая девушке в глаза.
        - Нет, - прошептала Анна. - То есть я хотела сказать - да. Самого момента задержания я не видела, я только слышала шум борьбы.
        - И вы сделали вывод, что подсудимый оказал сильное сопротивление сотрудникам милиции при задержании?
        - Да, абсолютно верно, - подтвердила Анна. - Но я была в таком состоянии… Вы понимаете, мне было плохо… Очень плохо. Я ведь нашла ее, мою сестру, и она… - Анна задрожала, слезы потекли у нее из глаз, но она не старалась их смахнуть с лица, они текли по ее щекам и падали на легкий шифоновый шарфик, которым она повязала свою нежную шейку.
        - Простите, Анна, что мне приходится мучить вас. Я понимаю, как вам тяжело вспоминать о той ужасной ночи. У меня к вам последний вопрос. - Он постарался вложить в свой голос как можно больше сочувствия. Аркадию не нужно было притворяться, ему было действительно жаль ее.
        - Со мной все в порядке, - сказала Анна. - Спрашивайте, я готова.
        - Что делал подсудимый, когда вы нашли вашу сестру? Из ваших показаний в деле следует, что Громов сидел рядом с трупом вашей сестры, когда вы незаметно выглянули из кустов. Так ли это?
        - Нет! - неожиданно закричала Анна. - Он не сидел, он лежал на траве и спал! Понимаете, я была так расстроена… Я думала, что это ничего не изменит, что так ему и надо, убийце, но теперь мне стыдно… Он лежал на траве, глаза его были закрыты, и я подумала сначала, что он тоже мертв, как и моя сестра. Я вскрикнула от ужаса, но он даже не пошевелился. Потом я услышала, что он застонал, и убежала. Я подумала, что пусть так и будет, от этого же ничего не меняется. Какая разница - спал он или нет? Ведь это он убил мою сестру! Его куртка валялась на траве, она была в крови. Он или нет? Я спрашиваю вас: он или нет? Ответьте мне! - Девушка кричала на весь зал, она больше не плакала, но это было даже хуже - истерика без слез.
        Судья немедленно прекратила допрос и вызвала доктора, но в любом случае продолжать было незачем. Все, что нужно, было сказано. Прояснился вопрос, почему она сказала неправду. Как просто все оказалось на самом деле: решила отомстить, чтобы наверняка покарали виновного в смерти сестры. Несчастная девочка, как она мучилась все это время, и теперь все ее чувство вины выплеснулось в бурной истерике в зале суда. Анну успокоили, но она не покинула зал, а предпочла остаться до окончания заседания. Арестов вышел на середину, приосанился и обратился к судье - решающий момент наступил:
        - Ваша честь, прошу донести до суда, что в моем распоряжении находится бумага, которая в корне меняет все обстоятельства дела. Это первоначальный анализ крови моего подзащитного. Подпись на документе стоит того же самого эксперта, дата тоже, но данный анализ содержит совершенно другие показатели: содержание психотропного препарата фенектила, обнаруженного в крови подсудимого Громова, в данном документе превышает предписанную врачом дозу в несколько раз! Значит, во время задержания мой подзащитный спал и никак не мог оказать сопротивления сотрудникам патрульной службы милиции. И последнее: по словам профессора Звонарева, рецидив заболевания, а именно - немотивированное агрессивное поведение, - возможен только в случае снижения дозы препарата. Из этого следует, что никакого агрессивного всплеска в поведении моего подзащитного быть не могло! Учитывая все вышеизложенное, усматриваю в деле существенное нарушение процессуальных норм, которое помешало всесторонне, полно и объективно расследовать дело и могло повлиять на вынесение судом законного и обоснованного решения. Ходатайствую о возврате дела для
проведения дополнительного расследования до полного выяснения обстоятельств и для проведения экспертизы документа, удостоверяющей его подлинность. - Закончив свой победоносный монолог, Арестов подошел к судье и положил бумагу на ее стол, но судья поубавила его радость от очевидной победы.
        - Вот что, друг мой, - елейным голосом пропела она, еле сдерживая свой гнев, - тебе что тут, театр драмы и комедии или все же серьезный судебный процесс? Почему до начала заседания ко мне не подошел? Почему официально не зарегистрировал улику? - Аркадий молчал, он знал, что последствия будут именно такими. Сейчас судья влепит ему очередной выговор с занесением в личное дело - и о последующей карьере можно забыть. - Знаю, - продолжила она после непродолжительной паузы, - хотел красивый жест произвести, неожиданно вытащить козырь из рукава, амбиции свои потешить! А теперь слушай, что я тебе скажу, Арестов. Дело я, без сомнения, отправлю на доследование и меры приму соответствующие относительно фальсификации улик, если это, конечно, имело место, но ты не радуйся заранее - я такие театральные жесты на дух не переношу, так что аплодисментов не жди. Если выяснится, что эта бумажка, непонятным образом попавшая к тебе в руки, - подлинная, считай, тебе повезло, а если подделка, ты распрощаешься со своей карьерой. Потому что таких актеров, как ты, учить надо, чтобы деньги налогоплательщиков на свои амбиции
не тратили! У меня все. - Она стукнула молотком по столу и сообщила всем, что суд удаляется на совещание.
        Глава 4
        Муки совести и души
        Судья была абсолютно права: он должен был заявить улику до начала слушания, но не сделал этого. Однако она ошиблась, полагая, что Арестов хотел произвести красивый жест. Нет - все было не так! До последнего момента он был не уверен, следует ли вообще это делать. Что он знал о бумаге? Ничего, кроме того, что поведал ему адвокат Петухов. Интуиция подсказывала ему, что документ подлинный, и не только интуиция. Смерть Петухова подтверждала его догадки, но подставляла и самого Аркадия. Естественно, у следствия будет много вопросов относительно того, откуда у него взялась эта бумага. Он, конечно, продумал свою версию: с одной стороны, правдоподобно, с другой - невозможно доказать обратное, но… Эксперта будут трясти. Возможно, выйдут на Петухова, свяжут с убийством, и тогда огромного количества вопросов не избежать. А если он наследил на месте убийства? Он ведь не нашел свой перочинный ножик, когда вернулся к себе в номер! Об этом кошмаре Аркадий предпочитал вообще не думать. И зачем он рыпнулся? После того как Анна Самарина дала показания, он и без этого анализа вполне мог доказать процессуальное
нарушение закона. Воспоминания об Анне немного отвлекло его от тягостных мыслей. А ведь это из-за нее он так хорохорился на слушании, перед ней красовался, как павлин в брачный период. В душе его возникло странное ощущение, что Анна приняла решение не сразу, а оттягивала этот момент. Смотрела, оценивала его поведение, напряженно вглядывалась в его лицо, размышляла над его доводами защиты - и ждала. В ее взгляде он уловил напряженный интерес и нерешительность. До последнего момента она откладывала свое признание. Что же подтолкнуло ее к действию? Почему она это сделала? Он не давил на девушку, не подлавливал ее, не пытался применить приемы психологического воздействия, напротив, задал свой вопрос мягко и тактично. И она неожиданно поверила ему, приняла его сторону и захотела помочь. Она дала ему шанс выиграть дело, слабый, но все же шанс. «Спасибо, Анна, - мысленно поблагодарил он ее. - Милая, милая, несчастная девочка, тронувшая мое сердце своим нежным тихим голосом, легкой походкой, тонким запахом чувственности и чистоты, загадочным взглядом прекрасных настороженных глаз, волосами цвета спелой
пшеницы… Опять я заболел, опять потерял точку опоры, заблудился, но на этот раз не в прошлом, а в будущем, которое не сулит ничего хорошего. Влюбился в девчонку, дурак, бестолковый идиот! Опять все наперекосяк: спроецировал образ Маши, оставшийся в памяти, на эту девочку. Кажется, в психологии это называется замена одного образа на другой. Профессор Гумберт из романа Набокова «Лолита», несчастный извращенец - вот кто я такой! А что, если придумать неожиданную встречу? - предположил Аркадий. - Как бы случайно встретить ее на улице, завести непринужденный разговор? О чем вот только? «Здравствуйте, Анна». - «Здравствуйте, Аркадий Александрович. Как поживает ваш подзащитный? Не грызут ли его муки совести за убийство моей сестры?.. Ах, нет!.. Ну, тогда до свидания, Аркадий Александрович. Желаю, чтобы мы больше никогда не увиделись». Арестов так живо представил себе этот возможный диалог, что его даже пот прошиб. На душе стало так скверно, что захотелось немедленно покинуть этот провинциальный город, эту ужасную гостиницу, эту аллею в центральном парке, на которой он оказался помимо своей воли, потому что
недалеко от этого места жила она, недоступная, недосягаемая девушка, которая так внезапно и незапланированно заняла все его мысли, разум и большую часть его души.

«Еду в Москву, - решил Аркадий. - Громов содержится в СИЗО Бутырки, а до областного суда даже ближе добираться из московской квартиры. В конце концов, я всего лишь адвокат, а не частный детектив. Мое дело - разбираться с бумагами и присутствовать на допросах и судебных заседаниях - и только. Какой смысл теперь здесь находиться? Помощница окончательно испилила его своими просьбами о возвращении, клиенты дружными рядами обращались в другие юридические фирмы, куча денег проплыла мимо носа на всех парусах. Сегодня же соберу свои вещи, а завтра утром, как только проснусь, перебираюсь в Москву», - приняв такое важное, на его взгляд решение, Аркадий резко развернулся и быстро пошел к машине.
        Погода стала портиться: подул пронизывающий холодный ветер, поднял с асфальта, покрытого щербинами и трещинами, стайку разноцветных осенних листьев и пыли, на мгновенье закружил их в воздухе и, основательно перемешав, опустил на землю в нелепом беспорядке. Аркадий поежился. За всеми этими сумасшедшими событиями он даже не заметил, что лето почти кончилось. Август, стойко отстоявший теплую погоду в первой своей декаде, резко сдавал позиции и передавал эстафету сентябрю. Ночи стали холоднее, темнело рано, пропали комары и мухи. Он остановился около одной из парковых лавочек, в нескольких шагах от которой была жестоко убита Елизавета Самарина, и загрустил еще больше. Обещание найти настоящего убийцу, данное им в порыве сострадания, отчетливо всплыло в памяти и заставило испытать чувство вины. Тяжело вздохнув, Аркадий смахнул с лавки опавшую листву и присел. Свои обещания он привык выполнять, и он не отступится. А этот приступ меланхолии пройдет, только надо взять тайм-аут на время, всего на несколько дней. Поразмыслить и вновь начать действовать: перелопатить вновь все связи Лизы, тем более что
кое-что уже стало понятно.
        У гостиницы он оказался около девяти часов вечера. Около второго корпуса наблюдалось заметное оживление: милиция, врачи «Скорой помощи», весь персонал гостиницы и толпа любопытствующих граждан. Все в один голос что-то бурно обсуждали, и Арестов прекрасно знал - что. Учитывая, что убираются в номерах раз в три дня, а постельное белье меняют и того реже, Аркадий даже удивился, что труп Петухова нашли всего лишь спустя сутки после его смерти. По этому поводу у Арестова, несомненно, были угрызения совести, но позвонить и сообщить о таком
«трагическом» для всего человечества событии он не решился. В центре толпы он заметил Клаву. Судя по ее состоянию, именно она обнаружила труп. Аркадий сочувственно вздохнул, зевнул и направился к себе. До номера он добрался на автопилоте и, как только оказался у себя и заметил кровать, сразу понял, что погорячился, наметив на вечер сбор своих вещей. Прошлая бессонная ночь, тяжелый процесс и буря эмоций, вызванная знакомством с Анной, подавили его горячее желание покинуть город как можно скорее, сон оказался проблемой более актуальной. Повесив на дверь табличку с надписью «Не беспокоить», чтобы отсрочить душещипательный момент, когда болтливая Клава ворвется к нему в номер с подробным докладом о жутком инциденте, случившемся в гостинице, Аркадий, не раздеваясь, рухнул в постель и сразу уснул.

***
        Гулкий удар колокола старой полуразрушенной часовни распугал задремавших ворон. Они поднялись в серое пасмурное небо и закружили над кладбищем, нарушая своим гортанным криком тишину и покой вечных постояльцев могил и редких посетителей, так и не смирившихся со смертью своих близких. Он шел вдоль резных оград, покосившихся от времени крестов, скромных памятников с облупившимися фотографиями и тусклыми позолоченными поминальными надписями, вглядывался в фамилии и имена, и никак не мог найти нужную могилу, ради которой пришел сюда. Он знал, что могила должна была быть свежей, засыпанной цветами и венками, но пока ему встречались только старые погребения с утрамбованной временем землей и прижившимися растениями, посаженными заботливыми родственниками. Он обогнул часовню, миновал маленький домик сторожа, огляделся и обрадовался, что наконец-то нашел место, где могло располагаться последнее пристанище Лизы. В этой части кладбища надгробия были совсем новенькими, венки еще не потускнели, и земля на могилах возвышалась аккуратными холмиками. Вдали он увидел девушку с длинными темными волосами, облаченную
в облегающее черное платье. Она шла вдоль главной аллеи и с каждой секундой удалялась от него все дальше и дальше. Ему вдруг захотелось увидеть ее лицо, он ускорил шаг и попытался ее догнать. Девушка тоже ускорила шаг, сошла с главной дороги на примыкающую к ней тропинку и затерялась среди памятников и крестов. Он торопливо пошел следом, ему необходимо было увидеть ее лицо, это заняло все его мысли, вошло в мозг, трансформировалось в навязчивую идею, в смысл всего его существования. Кажется, ему повезло - он заметил ее около одной из могил, она стояла на коленях, низко опустив голову, но опять ему не удалось разглядеть ее лицо: распущенные длинные волосы скрывали ее внешность. Он решил, что даст ей время, а потом подойдет и познакомится с ней, но девушка неожиданно вскочила на ноги и побежала.
        - Постойте! - закричал он ей вслед. - Постойте, мне необходимо с вами поговорить!
        Девушка, не обратив на его крик никакого внимания, добежала до старого серого склепа, остановилась на секунду, открыла тяжелую дверь и скрылась в ее темном проеме. Он вбежал вслед за ней и прислушался. Она была где-то рядом, он это чувствовал - чувствовал ее присутствие и энергетику. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, он увидел еще одну дверь и вошел в нее. В следующем помещении было гораздо светлее, в нише стены горела небольшая свеча, пламя ее нервно подрагивало и потрескивало от сквозняка. Посреди комнаты стояла большая резная колонна, он обогнул ее и увидел девушку, она опять стояла на коленях перед распятием и неистово молилась. Голова ее с силой билась о неровный каменный пол, поднималась и вновь опускалась со странным стуком.
        - Что вы делаете! Прекратите! Вы получите сотрясение мозга! - закричал он, подбежал к ней и схватил за плечо. Девушка замерла и обернулась, только это была уже не девушка - это был Петухов, с застывшей гримасой смерти на лице. Он вздрогнул и стал пятиться к двери, но дверь за его спиной захлопнулась, и кто-то стал ее заколачивать гвоздями. Тук-тук-тук.
        - Открой дверь, Арестов! - взревел Петухов, шевеля фиолетовым языком и приближаясь к нему все ближе и ближе. - Открой немедленно дверь!
        - Аркадий отступил назад, зацепился за выступ, упал и сильно стукнулся головой…
        Арестов открыл глаза, огляделся и понял, что находится в своем номере, на полу рядом с кроватью.
        - Ни фига себе! - ошарашенно воскликнул он, медленно приходя в себя и потирая очередную шишку на голове. - Приснится же такая ахинея. Жуть!
        - Открой дверь, Арестов! Я знаю, что ты у себя!
        Настойчивый стук и требовательный голос по ту сторону двери заставили Аркадия перекреститься. Он покосился на часы: они показывали полночь. «Самое время для прихода нечистой силы», - мелькнула в голове пугающая мысль, и он на цыпочках пошел к двери. Сон был настолько фантастически реальным, что он никак не мог сбросить с себя оцепенение и отделить настоящее от вымысла.
        - Что же вы, Аркадий Александрович, так долго дверь не открываете? Я стучу, стучу… Может, вы не один? Так у нас сейчас демократия, после одиннадцати особей женского пола из номера не выгоняют, - ухмыльнувшись, сказал представитель «нечистой силы», а именно следователь Егоров, как только Арестов открыл дверь. Егоров без приглашения протиснулся в номер, ощупал цепким взглядом скудный интерьер гостиной и бесцеремонно уселся в кресло, закинув ногу на ногу.
        - Чем обязан? - сухо поинтересовался Аркадий, наблюдая за наглым поведением следователя.
        - Присаживайтесь, Аркадий Александрович, мне надо задать вам несколько вопросов, - продолжил Егоров. - Завидую я вам, Арестов, выспались! А мне вот не удалось, дела неотложные навалились. Ужасное происшествие, знаете ли, насильственная смерть вашего бывшего коллеги, адвоката Петухова.
        - Ну хватит строить из себя аристократа, - разозлился Аркадий. - Задавай свои вопросы и проваливай, так и быть, отвечу, хотя время уже позднее и по закону я могу тебя послать куда подальше.
        - Я смотрю, ты совершенно не удивлен моим сообщением, Арестов. Странно это как-то, - тоже резко перешел на «ты» следователь.
        - Я больше удивлен, что тебя до сих пор не уволили, Егоров. А о смерти Петухова уже весь город знает.
        - В каких отношениях ты был с Петуховым? - раздраженно спросил следователь.
        - Могу тебя заверить и даже произнести клятву на Библии и Конституции, что уж точно - не в интимных, - издевательским тоном ответил Аркадий.
        - Ну хватит! - крикнул Егоров, держать себя в руках ему было все сложнее и сложнее. - Отвечай на вопрос: зачем к тебе приходил Петухов вчера вечером?
        - Ах, ты про это, - всплеснул руками Аркадий. - Познакомиться приходил, справиться о том, как дело продвигается - душа у человека болела. Интересовался, не нужна ли мне бескорыстная помощь. Я подробно излагаю? Вопросы еще есть?
        - И что же?
        - И ничего же.
        - Ты меня достал, Арестов, - тихо прошептал Егоров. - Петухов к тебе приходил, чтобы продать документ, который ты сегодня с большим успехом использовал в суде для защиты своего клиента! Договорились вы с ним встретиться позднее - с деньгами. А тебя, Арестов, жаба задушила деньги платить этому мерзкому вымогателю, и ты вечерком в его номер пробрался и кокнул старичка. Бумажку же с собой прихватил и совершенно наглым образом предъявил ее в суде. Ведь так все было, Аркадий Александрович? - Следователь замолчал и с усмешкой посмотрел в глаза Арестова.
        - Браво! - засмеялся Аркадий. - Случайно Шерлок Холмс не был твоим родственником? И как ты собираешься эту свою бредовую версию доказывать? Хотя кое в чем ты прав. Петухов действительно приходил ко мне вечером, но не для того, чтобы из меня деньги вытрясти. Документ он мне передал безвозмездно, за что ему большое спасибо. Так что можешь все что угодно себе воображать, но впредь свои обвинения предъявляй более обоснованно. А то я смотрю, ты забыл, что у меня высшее юридическое образование, и я легко могу превратить твою жизнь в ад, если только захочу. И последнее: мой тебе совет, не теряй время зря, а ищи настоящего убийцу - или настоящую. А также рекомендую подумать о себе, не сегодня, так завтра вопросы будут задавать уже тебе, Егоров.
        - Какой же ты наивный, Арестов - я-то тут при чем? Эксперт ошибся, с кем не бывает! А сотрудников, проводивших задержание, уже от работы отстранили - я сам и отстранил. Так что готовься к продолжению судебного процесса, Аркадий Александрович! Громов виновен и понесет суровое наказание. Прямые улики неоспоримы. Громова посадят, и я буду очень этому рад. И последнее: из города прошу никуда не уезжать до выяснения всех обстоятельств дела. Это пока просьба. Спокойной ночи, - сказал Егоров, встал и направился к двери, но Арестов его окликнул:
        - Кирилл, Петухова убил тот же человек, который убил Лизу Самарину, неужели ты так этого еще и не понял?
        - Елизавету Самарину убил Громов. А кто убил адвоката Петухова, я собираюсь выяснить, - упрямо сказал следователь и вышел за дверь.

«Какой же он тупой, - раздраженно подумал Аркадий и с силой стукнул по столу кулаком. - И ведет себя так, будто не нарушал никаких процессуальных норм. Как быстро он проследил связь: Петухов - бумага - я. Без сомнения, именно Егоров попросил эксперта изменить данные, но откуда он мог знать, что эксперт не уничтожил подлинный документ? Вопрос: как Егоров так быстро выяснил, что эксперт передал бумагу Петухову? Определенно, после суда Егоров побеседовал с экспертом по душам. Или же он знал, что между экспертом и Петуховым существует какая-то связь. Какая, интересно? Зачем эксперту понадобилось так рисковать? Бред какой-то! Эксперт передал бумагу Петухову, возможно, когда он еще вел дело Громова, но Петухов не счел нужным или побоялся наехать на Егорова, или решил, что с Егорова не снять больших денег за шантаж, поэтому дождался нужного момента и предложил бумагу мне. Но и в этом случае это опасно - все действующие лица как на ладони. Сразу понятно - как, кто и когда. Видно, приперло сильно. Или?.. Ну конечно, Захар Захарович совершенно не собирался отдавать мне бумагу, это глупо и опасно. Прекрасно,
похоже, я мог лишиться и денег, и, не дай бог, жизни, но бумагу, даже если бы я заплатил, он все равно мне бы не отдал. Повертел бы ею перед моим носом, забрал бы деньги, впарил бы какую-нибудь филькину грамоту, написал бы хитрую расписку - и прощай. Ничего нельзя было бы доказать! Как же я сразу не догадался? Страшно представить себе последствия, если бы я потом предъявил этот документ в суде. Позор, позор! Но что это я так разволновался, я же не собирался платить. Что я, идиот? Теперь - совсем интересная и непонятная вещь. Если Егоров не знал, что бумага у Петухова, а выяснил это только после его смерти и моего выступления на суде, каким образом об этом узнала наша загадочная незнакомка? Нет, только не это! Меня прослушивают - иначе как бы она узнала? Не под дверью же она сидела все это время! Ее Клава тогда бы заметила. За-ме-ча-тель-но, весь разговор с Петуховым был прослушан, а так как эта милая девочка сама вряд ли могла установить прослушку, значит, она связана с каким-то очень влиятельным в органах человеком, но - точно не с Егоровым. Что мне о ней известно? Она знала о Громове даже больше,
чем можно было бы предположить. Она знала, какое лекарство он принимал. Она намешала в водку в большом количестве не что иное, как фенектил, препарат, прописанный Громову врачом, значит, имела доступ к его медицинской карте. Умный ход: убил, принял лекарство - и уснул. Если бы не рвение сотрудников патрульной службы и желание Егорова прикрыть их действия, я бы вообще ничего не смог доказать. Спасибо Егорову! Это еще раз подтверждает, что он действительно ничего об этом не знает и искренне верит в виновность Громова. Что же теперь делать? Убийца связана с каким-то человеком, который работает в органах. Этому человеку почему-то помешала Елизавета Самарина. Есть еще одни вариант: Елизавета Самарина тут совершенно ни при чем, а центральная фигура здесь - именно эта девочка-убийца. Она, вероятно, страдает каким-то психическим заболеванием, убивает всех подряд, а этот человек из органов пытается ее прикрыть. Триллер прямо-таки получается… а если я еще одну ночь не посплю, то и не такие страсти нафантазирую. Одно радует: Егоров ничего не сказал о моем перочинном ноже. Значит, я потерял его не в номере
Петухова. Если бы он его нашел, то вцепился бы в меня мертвой хваткой, и вопросов было бы гораздо больше, потому что определить, кому он принадлежит, можно, и не обладая высокими познаниями в криминалистике: на лезвии, переливаясь всеми цветами радуги, стоит надпись: «Аркадию от папы. Сынок, стань настоящим мужчиной». Поездку в Москву придется отложить - незачем лишний раз злить Егорова, тем более что результат экспертизы, назначенной судом, может изменить очень многое, и надо быть в курсе».
        Глава 5
        Она
        С утра зарядил дождь и, судя по темному небу с низко нависшими над городом тучами, прекращаться не собирался. Аркадий хорошо выспался, принял душ, побрился и пребывал в прекрасном расположении духа. Великолепное настроение не смогли испортить ни отвратительная погода, ни мастер, которого он вызвал из Москвы для проверки номера на предмет обнаружения прослушивающих приборов. Осмотрев номер со специальным оборудованием в руках, мастер нашел «жучков» во всех комнатах и даже в ванной. Это было неприятно. Еще более неприятным было то, что оборудование оказалось профессиональным, что подтвердило опасения Аркадия относительно связи убийцы и некоего человека из органов. Однако размышлять на эту тему ему не хотелось. Сегодня он решил устроить себе выходной и провести день в неге и безделье.
        В номере было зябко и сыро. Аркадий натянул теплый светлый свитер из овечьей шерсти, сделал горячий кофе, пару бутербродов и уютно устроился на диване в гостиной, прихватив из спальни колючий клетчатый плед. Не успел он сделать и пары глотков обжигающего напитка, как в дверь тихо постучали. «Этого только не хватает, - расстроенно подумал Арестов. - Клава пожаловала трепать своим длинным языком, несмотря на табличку «Не беспокоить». Распирает несчастную желание выдать информацию относительно смерти Петухова! Придется впустить, все равно не отвяжется. К тому же Клава, возможно, расскажет что-нибудь интересное относительно улик, найденных на месте преступления. Однако отчитать ее немного не помешает, чтобы впредь не беспокоила постояльцев, когда они этого не хотят», - заготовив в голове небольшую назидательную тираду, Аркадий распахнул дверь, и в ту же минуту все нужные слова застряли у него в горле - на пороге его номера стояла Анна Самарина.
        - Мне необходимо поговорить с вами, Аркадий Александрович. Могу я войти? - торопливо спросила девушка и застенчиво опустила глаза.
        - Да, да, конечно. Входите, Анна, - опомнился Аркадий и пропустил девушку в номер. - Садитесь вон туда, в кресло.
        Анна прошла в гостиную и неуверенно присела на краешек кресла. Аркадию хватило одного взгляда, чтобы понять - с Анной не все в порядке: она была сильно бледна, тело бил озноб, глаза лихорадочно блестели.
        - Господи, Анна, да вы же вымокли до нитки! Подождите минутку, я сейчас вернусь! - воскликнул Аркадий и стремительно ринулся в спальню. Вывернув за секунду из шкафа все его скудное содержимое, перетряся все свои вещи, он наконец нашел кое-что подходящее: единственную чистую теплую рубашку-ковбойку и относительно чистые джинсы. Прихватив вещи с собой, он вернулся в гостиную, протянул одежду девушке и сказал: - Идите в ванную и переоденьтесь. Размер, конечно, большой, но зато это спасет вас от простуды. В ванной вы найдете полотенце и фен. Идите, возражения не принимаются, а я пока приготовлю вам горячий чай.
        Анна не стала спорить, с благодарностью посмотрела на Аркадия, забрала из его рук вещи и ушла приводить себя в порядок. Отсутствовала она недолго, но за это время Аркадий ухитрился разбить чашку с горячим чаем и обварить себе ногу, заварить новую порцию, просыпать полпачки сахарного песка на пол и ножом поранить себе палец, пытаясь нарезать лимон. В таком неприглядном виде - стоящим на одной ноге, как цапля на отдыхе, и с окровавленным пальцем во рту - и застала его Анна, когда вернулась из ванной.
        - Я смотрю, у вас тут небольшая авария, - улыбнувшись, сказала девушка. - Садитесь в кресло, я обработаю ваши боевые ранения. Возражения не принимаются, - добавила она и улыбнулась.
        Ногу жгло, но Аркадий, превозмогая боль и стараясь не хромать, гордо продефилировал к креслу и сел. Анна тем временем открыла свою дамскую сумочку и принялась извлекать из нее нехарактерные для этого женского аксессуара предметы: бинтик, зеленку и еще какой-то пузырек с непонятным содержимым.
        - Вы, Анна, имеете какое-то отношение к медицине? - удивленно спросил Арестов, разглядывая выставленные на журнальный столик баночки.
        - Нет, абсолютно никакого, - ответила девушка.
        - Но только этим я могу объяснить нахождение в вашем ридикюльчике такого изобилия медикаментов.
        - Я сейчас объясню. Мои родители были врачами, мама работала в поликлинике, отец… это, впрочем, неважно. Они научили меня приемам оказания первой медицинской помощи пострадавшим. Все врачи по своей натуре - жуткие перестраховщики, а если это касается их собственных детей, то вдвойне. С детства мама пихала мне в сумку разные медицинские примочки от укусов, порезов, ожогов и прочего. Как я ненавидела этот ее заскок! Думала, вырасту - и выброшу всю эту дребедень на помойку. Мамы не стало, а я до сих пор таскаю это все с собой, хотя меня уже никто не заставляет это делать. Привычка, наверное…
        Она стояла перед ним на коленях, так ей было удобнее обрабатывать его раны, и была сосредоточенна и серьезна. Руки у нее были прохладные, но, нежно прикасаясь к нему, словно оставляли ожог на его коже. Все утро он думал о ней, и вот она оказалась совсем рядом, он чувствовал запах ее влажных волос, видел нежный светлый пушок на ее щеках, пульсирующую жилку на шее, ощущал на себе тепло ее дыхания… Сейчас она была другой: немного смешной в его рубашке и джинсах, чуть растрепанной после дождя, и уже не казалась недоступной и недосягаемой. Он испытал непреодолимое желание дотронуться до нее, провести рукой по ее пушистым непослушным волосам, сжать ее в своих объятиях и…
        - Кажется, все. Ожог небольшой. Я его обработала, завтра все пройдет. А палец поболит еще какое-то время, порез достаточно… - Она подняла глаза и замолчала на полуслове. Их взгляды встретились, они неотрывно смотрели друг на друга не в силах вымолвить ни слова. Но слова были лишними. «Я твоя. Сделай только первый шаг. Протяни руку», - говорили ее глаза.
        - Ваш чай стынет, - выпалил Арестов неожиданно для себя и для нее. Анна встрепенулась, резко отстранилась и закашлялась, чтобы скрыть неловкость. Слишком грубо и нелепо прозвучала эта фраза. - Пока вы тут меня от смерти спасаете, можете и сами загнуться от простуды, - добавил Аркадий, пытаясь сгладить нелепую ситуацию. Она только улыбнулась в ответ.
        - Тепло, - после долгой молчаливой паузы чуть слышно сказала Анна, сделав маленький глоток еще не успевшего остыть чая из массивной фаянсовой кружки, которую она держала двумя руками. - Вы, наверное, удивлены, что я пришла к вам? Поверьте, мне стоило большого труда заставить себя обратиться к вам - к человеку, который представляет интересы того, кто, возможно, виновен в смерти моей сестры. Но вы показались мне на суде человеком честным. Я очень внимательно наблюдала за вами, слушала, что вы говорили, как себя вели, и почти убеждена, что вы искренне верите в невиновность вашего подзащитного, что это не просто игра с вашей стороны. Теперь я хочу, чтобы вы, глядя мне в глаза, ответили на один вопрос. Абсолютно ли вы уверены, что Громов невиновен в смерти моей сестры? Ответьте просто - да или нет. «Да» - будет означать, что у вас нет сомнений по этому поводу. «Нет» - что сомнения есть. Вы согласны? - Аркадий кивнул головой в знак согласия. - Но учтите, Аркадий Александрович, - добавила Анна, - каким бы ни был ваш ответ, правду я пойму по вашим глазам.
        Аркадий смотрел на ее сосредоточенное лицо и думал, что Анна, изо всех сил старающаяся казаться взрослой женщиной, в сущности, еще совсем ребенок.
        - Да, - твердо ответил Аркадий, приняв правила ее игры, и Анна, вздохнув с облегчением, перестала сверлить его взглядом.
        - Спасибо, теперь я знаю, что делать дальше, - решительно сказала девушка, и глаза ее мстительно блеснули.
        - Что же вы собираетесь делать дальше, Анна? Искать в одиночку настоящего убийцу вашей сестры? - уловив перемену в ее лице, обеспокоенно предположил Аркадий. - Поверьте, Анна, это может быть опасно.
        - Ну что вы, Аркадий Александрович, - улыбнулась девушка. - Может, я и показалась вам наивным ребенком, но, поверьте, я не настолько глупа, чтобы рассчитывать только на свои силы. К тому же у меня есть идея поинтересней. Нам нужно, чтобы дело передали другому следователю, правильно? Так вот, я дам полные и правдивые показания по делу.
        - Вы хотите сказать, что на суде вы сказали не всю правду? - осторожно спросил Аркадий.
        - Не всю. Когда я нашла сестру, Громов спал мертвым сном - об этом я уже говорила на суде, - но тогда я умолчала о том, что видела момент самого задержания. Спящего Громова били, били очень сильно, а он даже не сразу проснулся, спал очень крепко. Я тогда подумала, что он сильно напился. Затем подъехал следователь, Громова увезли, меня опросили. Я все рассказала, все, как было. Прошло время, я узнала, что Громов отказался от адвоката и из Москвы должен приехать другой, то есть вы, Аркадий Александрович. Следователь засуетился и начал на меня давить, чтобы я немного изменила показания в деле. Он говорил, что в любом случае Громов убил мою сестру, и если я не скрою некоторые факты, связанные с его задержанием, то люди, старающиеся привлечь убийцу к ответственности, пострадают. Поверьте, тогда я думала, что это ничего не изменит в деле. Но, как оказалось, меня втянули в нечестную игру. Если бы я знала, что мои слова… Мне так стыдно… Я хотела пойти к прокурору и все рассказать, но вчера после суда Егоров пришел ко мне. Он кричал на меня, ударил по лицу и угрожал, что, если я про него расскажу и заложу
этих ублюдков, которые избили Громова, они подстерегут меня и изнасилуют. Я же ничего не смогу доказать, ничего! Мне так страшно! Что мне делать, Аркадий Александрович? - Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.
        Он подошел к ней, присел рядом, обнял за плечи и начал успокаивать.
        - Не бойся, никто не посмеет тебя пальцем тронуть, я тебе обещаю, - шептал Аркадий, поглаживая ее по волосам и укачивая, словно ребенка. - Я что-нибудь придумаю. Разведаю обстановку, найду человека, которому можно доверять, и мы решим, как поступить дальше. А пока ты побудешь здесь, у меня. С утра я отвезу тебя в Москву, поживешь в моей квартире, там тебя никто не найдет, беспокоиться не о чем.
        Постепенно девушка стала успокаиваться: рыдания стихли, дыхание выровнялось, тело расслабилось, и она притихла. Аркадий заглянул ей в лицо и с удивлением понял, что она спит. Осторожно подхватив девушку на руки, он перенес ее в спальню, положил на кровать и укрыл одеялом. Она не проснулась, и он, воспользовавшись этим, долго и нежно смотрел на нее, вглядывался в каждый миллиметр ее лица, мысленно целовал ее красивые, немного приоткрытые губы, нежные аккуратные бровки, длинные пушистые ресницы, скулы, подбородок, носик, ушко… «Кажется, я увлекся», - опомнился Аркадий, почувствовав в своих брюках характерное шевеление. Ему стало стыдно за свои мысли, он вылетел из спальни, плотно прикрыл дверь, выпил залпом два стакана воды и дал себе клятву, что больше не зайдет туда, пока девушка будет лежать в его кровати.
        Она спала пятнадцать часов и проспала бы еще дольше, если бы Аркадий не разбудил ее настойчивым стуком в дверь. Часы показывали четыре утра, необходимо было незаметно перевезти девушку в Москву и спрятать. Если все, что говорила Анна, правда, а в этом он не сомневался, то дело обстоит хуже некуда. Похоже, в городе кто-то установил свои законы и порядки. Слишком много людей вовлечены в нечестную игру! Соваться к прокурору города было опасно, Арестов не исключал возможности, что все происходит с его подачи. Требовалось все тщательно обдумать и, возможно, подключить к делу областную прокуратуру. Действовать необходимо было осторожно и предусмотрительно. Если он выберет не того человека, жизнь Анны окажется под реальной угрозой, а этого он допустить не мог. У него было несколько человек на примете, и он решил еще раз навести о них справки с помощью своих связей. Этим он собирался заняться вплотную сразу же, как только Анна окажется в относительной безопасности.
        Они перекусили на скорую руку. Анна переоделась в свою просохшую за ночь одежду, привела себя в порядок и была готова двинуться в путь. По пустому шоссе до Москвы они добрались быстро, остановились только один раз около ночного супермаркета, где Арестов скупил почти весь ассортимент, удивив своим размахом скучающую невыспавшуюся кассиршу. Когда же он, увешанный бесчисленными авоськами, выпал на негнущихся ногах из дверей магазина, Анна расхохоталась, а Аркадий обиделся. Она продолжала хохотать всю оставшуюся дорогу, но смех ее был настолько заразительным, что Аркадий сдался и перестал дуться.
        Не без гордости он показал ей свою квартиру, подробно объяснил, где что находится, помог разгрузить сумки, дал номер своего мобильного и несколько наставлений: чтобы она не брала трубку и никому не открывала дверь, и, пообещав вернуться, как только что-нибудь выяснится, уехал. Столь серьезная конспирация, возможно, была излишней, искать Анну у него в квартире вряд ли пришло бы кому-нибудь в голову, но Аркадий решил подстраховаться на всякий случай, ведь пока было до конца не ясно, насколько далеко все зашло.
        Обратно в Солнечный он ехал не торопясь - времени было достаточно. Обрадованный, что теперь Анна в безопасности, Аркадий упокоился и расслабился, но одновременно с облегчением за судьбу девушки он неожиданно почувствовал сильную усталость. Всю ночь, встревоженный встречей с Анной, он так и не сомкнул глаз, и теперь ему с трудом удавалось не уснуть за рулем. На подъезде к городу начал сгущаться туман, усталым глазам стало сложно различать дорогу, он изо всех сил старался сосредоточиться, тер виски и уши, включил противотуманные фары, но и это не помогало. Спать хотелось все сильнее, к счастью, до города было недалеко, всего один светофор. Вспомнив о светофоре, Аркадий начал сбавлять скорость. В тумане он различил мигающий красный свет, затем желтый и зеленый. Путь свободен, решил он и нажал на педаль газа. Резвая «Тойота» быстро набрала сбавленные обороты, еще немного и… Он заметил стоящую на светофоре машину слишком поздно и, резко ударив по тормозам, попытался вывернуть руль, но не успел - визг тормозов, удар, скрежет поломанного металла и боль в груди…
        Глава 6
        Проблемы со свидетельницей
        - Егоров у телефона! - гаркнул следователь в трубку, но, услышав знакомый голос прокурора, вытянулся в струнку и, изменив интонацию, сказал: - Здравствуйте, товарищ генерал.
        - Почему же ты ничего не предпринимаешь? - тихо спросил прокурор, и Егоров сжался в комок, почувствовав себя карликом.
        - Не понимаю, о чем вы, Эдуард Васильевич?
        - Зайди ко мне, немедленно, - зловеще прошептал прокурор и повесил трубку.
        - Слушаюсь, - сказал Егоров по инерции, медленно повесил трубку, вытер капельки пота тыльной стороной ладони и злобно покосился на телефон.
        Прокурора он ненавидел и побаивался, но уважал его за тонкий ум и умение добиваться своего любой ценой. Однако в данном случае начальник был не прав. Проблемы появились серьезные, но он, Егоров, их уже решил и собирался сейчас же известить начальника о предпринятых им действиях. Дело Громова достало его окончательно. Поначалу Егорову казалось, что в нем нет ни одной червоточинки. Петухову, первому адвокату Громова, было плевать на результат экспертизы, все шло гладко, не подкопаешься. Потом Громов отказался от услуг Петухова, это было плохо, но не смертельно. Егоров предпринял несколько шагов, совершенно невинных, на его взгляд, и все уладил. Уладил, казалось, так удачно, что деяние Громова обрело смысл и появился наконец мотив, которого не было, - немотивированный приступ агрессии, вызванный снижением дозы прописанного ему препарата. Все было продумано до мелочей: эксперт без возражений выдал ему нужную бумагу, с ребятками, проводившими задержание, он плотно поработал, с сестрой погибшей девушки, единственной свидетельницей, вообще никаких проблем не возникло, она только рада была помочь. Все шло
как по маслу. Громова должны были осудить, и даже самый хороший адвокат не смог бы ему помочь. Порадовала и психиатрическая экспертиза, которая показала, что Громов вменяем и отвечал за свои поступки. Это было хорошо, но результат экспертизы не убедил Егорова в том, что Громов - не псих. Он терпеть не мог всех этих «ветеранов», вернувшихся из «горячих точек». Нормальными оттуда не возвращаются. Но это еще можно было бы им простить, если бы они не вели себя так вызывающе, не тыкали бы обычных людей носом в свои боевые заслуги, не обвиняли всех и вся в своих несчастьях. Егоров полагал, что новый адвокат, несомненно, будет требовать дополнительной психиатрической экспертизы для своего клиента, и на этом будет строить тактику защиты. Но, на удивление Егорова, этот московский выскочка сумел зацепиться за процессуальные нарушения - и помог ему в этом эксперт! «Сволочь последняя, - ругался Егоров, - подставил, тварь вонючая, продал за копейку! Хотя вряд ли за копейку, но все равно - тварь! А сестрица погибшей? Предоставили возможность отомстить за смерть сестры, а она не воспользовалась! С чего она-то свою
варежку раскрыла? Ну ничего, как раскрыла, так и закроет», - именно об этом собирался рассказать Егоров начальнику. Теперь не о чем беспокоиться, он уже обо всем позаботился, и незачем прокурору так нервничать. Егоров дошел до нужного кабинета, постучался и решительно вошел в дверь.
        Однако прокурор явно не разделял надежд следователя по этому вопросу. Он нервно вышагивал по кабинету, то и дело бросая на Егорова такие взгляды, что молодой следователь готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не ощущать на себе этот жуткий, пронзительный, полный ненависти взгляд.
        - Эдуард Васильевич, - робко произнес Егоров, - не все так плохо, как вам видится…
        - Да? Не так плохо, говоришь? Что ж, я согласен с тобой, все не так плохо, все просто х…во, именно так обстоят дела! Ты разве не в курсе, что областная прокуратура запросила дело Громова? Подозрение у них есть - якобы в нашем городе орудует маньяк, - с угрозой в голосе заявил прокурор, остановившись около Егорова и зависнув своей огромной коренастой фигурой над его головой. - Скоро к нам прибудет следователь по особо важным делам из областной прокуратуры! Велено его принять и ввести в курс дела относительно обстановки в городе. Дело Громова уходит туда, а ты, соответственно, должен подготовить все для его передачи. Но это еще не все. Он имеет полномочия по всем делам ревизию делать, как тебе это нравится? То есть он вообще везде, где пожелает, ковыряться будет!
        - Но у нас в городе нет никакого маньяка! - воскликнул удивленный следователь.
        - А я тебе про что толкую? Маньяк - это предлог, чтобы, не поднимая шума, все выведать - это и дураку понятно. Таким образом, они легко обходят наш отдел внутренних расследований. Хитрый ход, ничего не скажешь! Теперь они под всех нас копать будут, нарушения процессуальные выявлять, свидетелей по старым делам расспрашивать. Хорошо еще, что по остальным сомнительным делам у нас таких «ляпов» не было, но дело Громова, по которому ты так классически облажался, ставит всех нас под угрозу.
        - Что, мы раньше не улаживали подобные дела? В случае чего, дадим на лапу этому, из областной прокуратуры. Все берут. Только дать надо много, чтобы отказаться не смог.
        - Все у тебя просто, Егоров. Не возьмет он, знаю я этого Симбирцева, сталкивался когда-то. - Прокурор прошелся еще раз по кабинету, остановился у окна и тихо спросил, не поворачивая головы к Егорову: - С экспертом все утрясли?
        - Да, волноваться не о чем, трудно пришлось, я… - гордо начал следователь излагать суть.
        - Без подробностей, пожалуйста, - остановил Егорова прокурор. - Хорошо. Как мы с тобой и договаривались, вали все на него. Мол, полагался при ведении дела на данные экспертизы, ничего не знаешь. И запомни: не смей даже думать обо мне, когда будешь с Симбирцевым беседовать! В случае чего, всю ответственность берешь на себя, иначе я тебя даже в кутузке достану и башку откручу - понял?
        - Как не понять - понял, - покладисто согласился Егоров. - По этому поводу можете не беспокоиться, Эдуард Васильевич.
        - Ладно, верю, - немного успокоившись, сказал прокурор и сел в свое кресло. - А теперь объясни мне, старому дураку, почему главная свидетельница Анна Самарина в суде изменила свои показания? Как ты это допустил?
        - Мне и самому хотелось бы знать, Эдуард Васильевич. Но я вчера провел с ней некоторую воспитательную работу, растолковал ей подробно, что к чему, теперь как шелковая будет, - довольный собою, доложил Егоров.
        - И как же ты с ней проводил эту работу? - осторожно спросил прокурор.
        - Да как обычно, Эдуард Васильевич. Треснул пару раз по роже для профилактики, попугал немного.
        - Идиот! - завопил прокурор и стукнул по столу кулаком. - Идиот! Ты все испортил, и теперь тебе крышка, сморчок!
        - А что я сделал не так? - испугался Егоров и удивленно посмотрел на прокурора. В голове мелькнула странная мысль, что прокурор ведет себя неадекватно ситуации. Сколько раз они использовали этот прием психологического и физического воздействия на свидетелей, но никогда еще Эдуард Васильевич не высказывал возражений по этому поводу.
        - Сколько ни учи дурака, все равно толку не будет, - взяв себя в руки, выдохнул прокурор. - Надо было продолжать гнуть первоначальную линию поведения: мол, спасите, помогите, безвинные гибнут. Ласково надо было подходить и напирать на то, что Громов - убийца и должен сидеть в тюрьме! А теперь что?
        - Что теперь?
        - Теперь ты настроил ее против себя, при первом удобном случае она тебя заложит с потрохами, и этот удобный случай ей представится очень скоро, как только в город приедет следователь областной прокуратуры!
        - Вы меня простите, Эдуард Васильевич, но относительно Анны Самариной вы преувеличиваете: девчонка напугана, одна живет, родителей нет, покровителей нет - что она может? Куда ей против нас? Но если вы полагаете, что моих действий недостаточно, предлагаю усилить меры воздействия и ее… того…
        - Что - того?
        - Ну, отыметь парочкой бравых ребяток в подворотне - сразу поумнеет. У меня уже и кандидаты имеются - ребятки, которые задержание проводили. У них руки так и чешутся после суда, и не только руки, - ухмыльнулся Егоров.
        - Передай им, чтобы зуд в штанах другим способом унимали. Я тебе еще раз повторяю - девчонку не трогай! Может, оно ей и не помешало бы, но действовать будешь по-другому. Сегодня же приедешь к ней, извинишься, купишь букет - дамы это любят - и постараешься понравиться.
        - Что значит - понравиться? - ошалело вытаращил глаза Егоров.
        - Да ладно… - протянул Эдуард Васильевич и улыбнулся. - Ты у нас парень видный, красивый, ни одна баба не устоит, - от хвалебных речей лицо Егорова засияло румянцем, грудь непроизвольно выпятилась колесом, заиграли бицепсы на руках. «А ведь прокурор прав, данный прием, возможно, будет иметь больше перспектив, не стоит его сбрасывать со счетов», - размышлял следователь. - Ну что? - резко перешел на деловой тон прокурор. - Стратегию и тактику уразумел?
        - Да, Эдуард Васильевич. Исполню все в лучшем виде.
        - Тогда действуй, Кирилл, не теряй времени. Отправишься к ней, как только подготовишь дело для передачи, - дал свое напутствие прокурор и проводил Егорова до дверей.
        Воодушевленный следователь помчался выполнять задание, а Эдуард Васильевич вернулся на свое место и набрал знакомый номер. В ответ он услышал длинные гудки. Некоторое время он слушал их равнодушное звучание, потом разозлился и с силой грохнул трубку на рычаг - телефон жалобно тренькнул и не развалился только потому, что был сделан на совесть, по спецзаказу.
        Прокурор устало откинулся на спинку кресла и схватился за голову руками. Все его замыслы были под угрозой. С тонкостью продуманная тактика дала сбой, и именно там, где он не ожидал. Тщательно продуманный механизм оказался бессилен перед человеческим фактором. А как все было хорошо поначалу! Отработанная схема служила безотказно, действующие лица, словно марионетки, выполняли свою миссию, ему оставалось только дергать за ниточки. Но вот одна ниточка оборвалась, а все остальные прогнили насквозь и готовы лопнуть в любой момент. Ну ничего, успокаивал себя прокурор, еще не все потеряно, скорее всего, он зря волнуется, часть проблем улажена, осталась только одна, которую необходимо утрясти. Встретим Симбирцева во всеоружии, и, глядишь, пронесет. Эдуард Васильевич улыбнулся своим мыслям, попросил секретаршу приготовить ему кофе и принялся за текущую работу.
        Глава 7
        Встреча
        - Ну ты что, мужик, совсем ослеп?! Не смотришь, куда едешь! - дверь его «Тойоты» открылась, чьи-то сильные руки выволокли Аркадия из машины, рывком поставили на ноги и, не отпуская, начали трясти, как грушу. Подушка безопасности сделала свое дело: после столкновения с другой машиной Арестов почти не пострадал, только немного болела грудь. Однако шок, в котором пребывал молодой адвокат, был так силен, что он не мог противиться натиску пострадавшей стороны и позволял обращаться с собой подобным фамильярным образом, не оказывая никакого сопротивления. - Всю жопу мне в гармошку сложил, придурок, - продолжая трясти Аркадия, грозно сообщил шкафообразный субъект, который был выше адвоката на целую голову. - Да знаешь, что я с тобой сделаю сейчас? - Вопрос был чисто гипотетическим, отвечать на него Арестову не хотелось, хотя ответ был очевиден - сейчас из него сделают отбивную котлету.
        Судорожно пытаясь подыскать нужные слова, необходимые, чтобы пустить беседу, вернее, монолог пострадавшего в конструктивное русло и сохранить лицо в прямом и переносном смысле, Аркадий вдруг насторожился. Ему показалось, что этот голос ему знаком. И как только слабая надежда на спасение всколыхнула душу, неприятные манипуляции с его безвольным телом прекратились.
        - Аркаша, ты, что ли?!! - удивленно завопил детина, и в ту же минуту Арестов вспомнил, кому принадлежит этот характерный баритон.
        - Сам ты ослеп, Симбирцев, - обиженно просипел Арестов. - Ну я, понятно, тебя не узнал: волосы длинные состриг, бороду с усами отпустил, очки с носа снял, поправился килограммов на двадцать, короче - другой человек. Но я-то с института ничуть не изменился, мне все об этом говорят.
        - Ладно, не дуйся. Положим, я очки с носа не снял, а разбил по твоей милости, дружище, вот сослепу и не разглядел, - расхохотался Славка и обнял старого друга за плечи. - Ну дела! Это же надо так! Обалдеть можно! Рок судьбы! Ты куда ехал-то?
        - Здесь недалеко, чуть-чуть не доехал, - засмеялся Аркадий.
        - И я чуть-чуть не доехал, - доложил Вячеслав, перестал наконец хохотать, с грустью посмотрел на свой «жигуленок» и задумчиво почесал затылок.
        - Не боись, сейчас все уладим, - приободрил друга Арестов и достал мобильный телефон. - С моей страховкой машины приведут в порядок быстро, через неделю получишь свою тачку как новенькую, если с ГИБДД не будет проволочек.
        - Да ладно, Аркаша, - смущенно сказал Вячеслав, - по правде говоря, я сам слегка тормознул - задремал маленько на светофоре. Так что к тебе у меня претензий нет. Эх, жалко только, что страховку пожмотничал купить.
        - Прекрати, я же не из своего кармана ремонт оплачивать буду. Всю сумму ущерба покроет страховая компания.
        - Раз так, - вновь развеселился Вячеслав, - не буду ломаться, к тому же денег на ремонт у меня нет и в ближайшее время не ожидается, на машину три года собирал, и все равно бы не хватило, если бы не сеструха.
        - Светлана? Как она? - сконфуженно спросил Арестов.
        С младшей сестренкой Вячеслава в пору бурной студенческой юности на пятом курсе института у Аркадия был головокружительный и скоротечный роман.
«Головокружительным» его называла именно Светочка, для Арестова вообще не существовало данного понятия, а вот слово «скоротечный» было для Аркадия в порядке вещей. Подружек было много, и менялись они довольно часто, но со Светланой отношения затянулись на более долгий срок. Взбалмошная, живая, общительная, неутомимая в постели - с ней было интересно. То, что в начале было для обоих легкой, ничем не обязывающей связью, стало перерастать в нечто большее. Светлана неожиданно и очень сильно влюбилась, Аркадий же, в свою очередь, ничего не мог предложить ей взамен. Близость с ней начала тяготить его, отвлекала от мыслей о Маше, мешала думать о возвышенном. Светлана вызывала у него лишь теплые чувства и была сестрой его лучшего друга, продолжать отношения он посчитал неправильным и постарался как можно мягче и тактичнее объяснить ей все, предложив остаться друзьями. Объяснение состоялось в небольшом кафе. Девушка молча выслушала откровенные излияния Арестова относительно его настоящей любви, сочувственно повздыхала и ушла, по-дружески поцеловав его в щеку и прощебетав на прощание какую-то милую шутку. Он,
по правде говоря, ожидал истерики и морально настроился на то, что придется выстоять под натиском упреков и слез, поэтому хладнокровное поведение Светланы его приятно удивило. Вздохнув с облегчением, он на радостях заказал себе бутылку водки и принялся сосредоточенно уничтожать ее содержимое, отмечая вновь обретенную свободу, доставшуюся ему так легко. Дальнейшие события он помнил с трудом, небольшими урывками. Кажется, после той бутылки последовала другая, кажется, была еще какая-то женщина, или ему это пригрезилось, но, проснувшись с утра с больной головой, он понял, что в институт идти не в состоянии. Решение прогулять лекции пришло на ум не сразу, а только после третьего по счету общения с «белым ухом» - так в их студенческих кругах было принято называть унитаз.
        Звонок в дверь его несколько озадачил. Мама два дня назад уехала в санаторий, и по тому, с каким восторгом в последнем телефонном разговоре ею были описаны условия проживания и качество лечебных процедур, он понял, что возвращаться в ближайшее время она не собирается. Шатающейся походкой Аркадий доплелся до двери и, превозмогая очередной желудочный спазм и дикую головную боль, посмотрел в «глазок» - по ту сторону двери стоял друг Славка. С некоторым удивлением Аркадий распахнул дверь, но поздороваться не успел - мощный удар в челюсть отбросил его на несколько метров назад, затем посыпались удары в живот и в другие части тела.

«За что?» - вопрос, который он, обессиленный и избитый, так и не смог задать, однако, не остался без ответа.
        - Это тебе за Светку, мразь! - выкрикнул Симбирцев и нанес последний сокрушительный удар, после которого наступила темнота.
        Что было потом, он узнал уже на больничной койке, залечивая раны. Соседка, выносившая мусор, обратила внимание на то, что дверь его квартиры приоткрыта. Она вошла и, увидев Аркадия на полу в бессознательном состоянии, вызвала «Скорую», которая в срочном порядке доставила его в ближайшую больницу с диагнозом: сотрясение мозга, перелом двух ребер, многочисленные ушибы и алкогольная интоксикация в придачу. Без милиции, естественно, не обошлось. По факту причинения тяжкого вреда здоровью было возбуждено уголовное дело, которое впрочем, раскрыть не смогли, потому что нападавшего найти не удалось. Для следователя Аркадий сочинил вполне убедительную историю о том, что в то утро он вернулся домой, открыл дверь и был неожиданно подвергнут нападению неизвестного субъекта, который коварно втолкнул его в квартиру и избил. Лица нападавшего он не разглядел, за что его избили - не знает, так как врагов не имеет. И высказал версию о том, что, возможно, его перепутали с соседом-бандюком. Следователь еще какое-то время доставал его, но вскоре отвязался.
        Арестов не выдал друга, поскольку считал, что и сам в подобной ситуации поступил бы так же. Светлана в тот вечер после их разговора пришла домой, закрылась в ванной комнате и перерезала себе вены, предварительно, правда, оставив подробное объяснение, по какой причине она решила покинуть этот бренный мир. На это письмо наткнулась мама Светланы, когда пришла домой. Уже позднее были выяснены многие интересные детали. Светочка, студентка театрального училища, спланировала все великолепно: время прихода матери, время прочтения предсмертной записки и время, необходимое для взламывания двери в ванной комнате. Записка же содержала, мягко говоря, некоторые преувеличения. Например, информацию о том, что коварный Аркадий обесчестил девушку, пообещав на ней жениться, но слова своего не сдержал. Аркадий был несказанно удивлен и тому, что Светлана до знакомства с ним, оказывается, была девственницей!
        О том, что Света, склонная к театральным жестам, инсценировала самоубийство, Арестов узнал от самого Симбирцева. Болтливая Светлана, испытывая великие муки совести от того, что разбила дружбу двух людей, и страх перед долгим нахождением в психушке, во всем созналась брату, взяв предварительно с Вячеслава клятву, что он не проболтается об этих подробностях матери. Выслушав откровения сестры, Славка помчался в больницу просить у друга прощения. Они помирились, но прежней дружбы между ними уже не было: хотя они садились рядом на лекциях, жали друг другу руки, трепались по пустякам, однако обоим это давалось тяжело. Каждый испытывал чувство вины по отношению к другому: Арестов мучился угрызениями совести, что так поступил со Светланой, и, хотя самоубийство оказалось липовым, в душе остался тяжелый осадок; Симбирцев маялся, что в порыве праведного гнева чуть не убил друга, не потрудившись предварительно разобраться, что к чему.
        Аркадий, проанализировав случившееся, только диву давался - жизнь снова сыграла с ним злую шутку и лишила друга из-за женщины.
        После института их пути-дороги разошлись и, как ни странно, пересеклись опять этим ранним туманным утром на немноголюдном шоссе - таким нелепым, фантастическим образом.
        - … он такой смешной, похож на меня, как две капли воды, такой же толстопуз. Светка в нем души не чает, - воспоминания так захватили Аркадия, что он не сразу сообразил, что Симбирцев уже несколько минут без остановки тарахтит о жизни Светланы, и, судя по его веселому голосу, дела у нее обстоят прекрасно. Если честно - как там жизнь у этой эксцентричной сумасбродки, Арестова волновало мало. Вопрос он задал исключительно из вежливости и теперь, боясь обидеть Славу, делал вид, что внимательно слушает, изредка кивал головой и рассеянно улыбался. Рассказ о Светлане прервали одновременно прибывшие на место эвакуатор, заспанный и хмурый страховой агент и равнодушные сотрудники ГИБДД.
        После беседы со стражами порядка дорожного движения и демонстрации служебных удостоверений все формальности решились легко, быстро и без осложнений. Страховой агент, получив необходимые справки, на выписку коих обычно уходит от недели до месяца, уехал по направлению к Москве в гарантийную мастерскую, сидя за рулем разбитой «Тойоты», которая имела хоть и устрашающий вид, но все же ходовых качеств не потеряла и завелась с пол-оборота. Унылое настроение страховщика сменилось на прекрасное, потому что вместе с машиной он увез в кармане своей куртки приятно похрустывающую зеленую купюру, уплаченную за услугу, не предусмотренную страховым полисом.

«Жигуль» Симбирцева пострадал сильнее - задние колеса наотрез отказались крутиться, и здесь, как нельзя кстати, пригодился эвакуатор. Последними убрались гибэдэдэшники, оставив приятелей одних на пустынном загородном шоссе.
        - Вот сволочи, ведь по пути в город ехали, а подбросить отказались - места, ведите ли, у них нет! Да-а, лоханулись мы с тобой, Аркаша, - печально констатировал Симбирцев, оглядываясь по сторонам - ни одной попутной машины в пределах видимости не наблюдалось.
        - Не дрейфь, дружище, сейчас такси вызовем - справочная служба «Би-лайн» творит чудеса, - оптимистично изрек Арестов, вытащил мобильник, посмотрел на него и после непродолжительной паузы уже менее уверенно добавил: - Если, конечно, у телефона не села батарейка.
        - А она села? - осторожно спросил Слава, уже заранее зная ответ.
        - Именно… - обреченно подтвердил Арестов и тяжело вздохнул.

***
        Сорокаминутная пешая прогулка лишила их последних сил в тот момент, когда до города уже было недалеко. За время их марш-броска по шоссе туман развеялся, с неба упало несколько крупных холодных капель, предупредив их, что скоро начнется сильный дождь. Шоссе немного оживилось: то в одну, то в другую сторону проезжали машины, однако это их не спасло. Водители, завидев на шоссе двух голосующих мужчин, вместо того чтобы остановиться, напротив, увеличивали скорость до максимума. Причиной такого осторожного поведения, скорее всего, был огромный, как медведь, Симбирцев, производивший, мягко говоря, устрашающее впечатление.
        Сильно разжиревший Славка, по всей видимости, никогда не утруждавший себя физическими упражнениями, начал проявлять нетерпение, выражающееся в нелестных высказываниях относительно трусливых водил и жизни вообще. Начавшийся наконец ливень усилил плохое настроение Вячеслава до такой степени, что Арестов забеспокоился относительно целости проезжающего мимо автотранспорта и здоровья товарища, который все активнее пытался остановить машины и несколько раз порывался выскочить на дорогу и перегородить шоссе своим мощным телом. Сдерживать разбушевавшийся темперамент Симбирцева с каждой минутой было все сложнее, поэтому, когда взору Аркадия явилось придорожное кафе, расположенное практически на въезде в город - вернее, на входе в город, - Аркадий, особенно не раздумывая, потащил туда Симбирцева.
        В кафешке пахло вчерашними щами и подгоревшими котлетами, но было относительно чисто и, главное, тепло. Опустив свои промокшие телеса на продавленные стулья и вытянув уставшие ноги под кургузым одноногим столиком у окна, мужчины огляделись. Все окна кафе обрамляли ярко-синие занавески с пришитыми к ним блестящими звездами от новогодней гирлянды, скатерть, тоже синего цвета, украшали грязно-коричневые фрукты, отдаленно напоминающие сгнившие сливы, стены были окрашены розовой краской, а пол покрывал немного вздутый от влаги линолеум - грубая имитация паркета из красного дерева. В общем, интерьер вызывал уважение к создателю и поражал своим сногсшибательным великолепием. Впечатляли и солонка с перечницей - к выбору этих предметов оформитель явно подошел с душой и фантазией: на маленькой плетеной подставке вызывающе торчали женские сиськи с разным количеством дырочек вокруг соска. В иных обстоятельствах утонченный и изысканный Арестов и близко не подошел бы к подобному заведению, но сейчас испытал поистине настоящее блаженство. По выражению лица Славки Аркадий понял, что Симбирцев в данную минуту был
с ним абсолютно солидарен.
        Кроме них, в кафе был только один посетитель. Судя по его внешнему виду, сидел он со вчерашнего дня и уходить не собирался. За время их пребывания в данном заведении он не сказал ни слова и ни разу не пошевелился - сидел и смотрел в одну точку. О том, что он еще жив, говорили только его глаза, которыми он периодически моргал. Официантка не обращала на него никакого внимания, впрочем, Арестова с Симбирцевым она тоже игнорировала, и только после третьей просьбы принести меню смилостивилась, подошла к ним, молча хлопнула двумя тяжелыми книжками о стол и удалилась. Арестов, брезгливо перелистывая замусоленные странички меню, придирчиво вглядывался в названия блюд. Воспоминания об отравлении, отчетливо всплывшие в мозгу, заставили его действовать осторожно и предусмотрительно.
        - Слышь, Арестов, открой последнюю страничку - очень интересное блюдо предлагают, - со смехом отметил Симбирцев, тыча своим пальцем в последнюю строчку.
        - «Свечи пр. 1 шт. - 10 руб.», - вслух зачитал Аркадий отмеченное Славой место и с удивлением посмотрел на друга. - Я что-то не пойму, в чем тут фенька?
        - А ты дальше читай, - не унимался Славка.
        - «Презерватив - 1шт. - 15 руб.», - медленно проговорил Арестов и вытаращил глаза.
        - Во сервис! - захохотал Симбирцев. - Пожрал, попил, прикупил все необходимое - и
«у койку» - круто, да?
        - А что за свечи - «пр.»? Они-то тут при чем?
        - «Пр.» - это значит противозачаточные… - многозначительно провозгласил Симбирцев и вытянул вверх указательный палец.
        Если до этого Арестову и хотелось перекусить, то после популярного разъяснения Славы относительно зашифрованных символов, напечатанных в меню, есть сразу расхотелось. Вячеслава же это совершенно не смутило. Отловив наконец нерадивую официантку, он заказал омлет с ветчиной, пиццу, три бутерброда с сыром и кофе. Арестов решил не рисковать своей жизнью и, окинув прощальным взглядом Симбирцева, заказал себе пакет сока и соломинку.
        - Слушай, Аркадий, - с аппетитом поглощая пищу, поинтересовался Симбирцев, - пока мы шли, ты все рассказывал про себя: как жил, про свою адвокатскую практику, про свою контору, но я так и не понял - в город Солнечный за какой надобностью тебя занесло? По делам, да?
        - В общем, да. Старый друг в неприятность попал. Да я про него тебе рассказывал в институте, из-за девчонки мы с ним разошлись. Так вот, эта самая девчонка находит меня спустя много лет и просит помочь.
        - И ты, понятное дело, как человек благородный, не отказал ей в помощи, хотя много лет назад она тебя бортанула, - насмешливо высказался Симбирцев.
        - Я с ними в одну школу ходил, - игнорируя ироничный тон Славы, продолжил Арестов. - Со дня нашей последней встречи четырнадцать лет прошло. Страшно представить, что жизнь с людьми за это время может сделать! Кто-то в гору идет, кто-то с этой самой горы на самое дно скатывается.
        - Каждый вправе делать свой выбор, и от того, правильный это выбор или нет, зависит, как эта самая жизнь сложится. Все зависит исключительно от человека. Он вершит свою судьбу сам!
        - Отчасти я с тобой согласен, но только отчасти. Вот мой друг, например, воевал, ранение получил в голову, практически ослеп - разве это от него зависело? Другое дело, что после этого несчастья он себя похоронил как личность и начал медленно спиваться, сломался - вот это уже было его решение. Но разве он поступил бы так, если бы не роковая случайность, из-за которой он потерял зрение? Так что не все от нас зависит в этой жизни - Громов этому подтверждение.
        - Как, ты сказал, твоего друга зовут? - спросил Симбирцев, подавившись кофе.
        - Андрей Громов - а что? - заинтересованно спросил Аркадий.
        - Ну, блин, дела! - завопил Симбирцев. - Я же новый следователь по этому делу! А ты, значит, адвокат Громова? Интересно получается, - почесал макушку Вячеслав. - По-моему, слишком много совпадений на сегодня - тебе не кажется?
        - Кажется, и еще мне кажется, что ты не только по делу Громова в город прибыл. Странно все это… Обычно, если нарушения по делу выявляются, прокурор передает дело другому следователю в той же самой прокуратуре, а тут раз - и в вышестоящую, минуя отдел внутренних расследований? - осторожно поинтересовался Арестов.
        - Больно ты любопытный, Аркаша, - улыбнулся Симбирцев. - И больно умный. Ну ладно, так и быть, посвящу тебя в некоторые детали. В моем ведении все дела по серийным убийствам. Как только дело Громова засветилось, нами была проведена аналогия с ним и с нераскрытыми делами за последние семнадцать лет. В течение нескольких лет на территории Московской области совершено несколько убийств. Были убиты женщины, разными способами, но посмертно им были нанесены десять ударов в живот. Два года назад убийства прекратились и, возможно, сейчас возобновились вновь. Теперь я буду выяснять, подтвердятся ли мои предположения или нет. Ответ тебя удовлетворил?
        - Как тебе сказать. Можно считать, удовлетворил, - насмешливо ответил Арестов, но в глазах его прыгали чертики.
        - Не веришь? - спросил Симбирцев, внимательно вглядываясь в лицо друга. - Что же, я в тебе не ошибся. Тогда слушай. Город этот, Аркаша, по раскрытию преступлений занимает первое место по области, тем самым нарушая статистику. Именно это мне и не нравится. Статистика - наука точная! Отклонения от нормы в ту или иную сторону возможны, допустим, на пятнадцать процентов, но на пятьдесят - это уже перебор. По всем подмосковным городам с такой же численностью населения раскрытие преступлений, а особенно убийств, ниже на тридцать-сорок процентов. О чем, по-твоему, это говорит? Можно, конечно, предположить, что оперативный состав и прокуратура других городов работают гораздо хуже. Но тут, думаю, дело в другом, и в чем конкретно - я собираюсь выяснить.
        - Ты думаешь, что ради хороших результатов они всех подряд в тюрягу упрятывают, особенно ни с кем не церемонясь? - спросил Арестов.
        - Все не так просто. Для того, чтобы человека в тюрьму упрятать, необходимо доказать его вину, и ты, как адвокат, это прекрасно знаешь. Видимо, имеет место подтасовка улик для того, чтобы подозреваемого было легче перевести в разряд обвиняемого, а затем - в разряд подсудимого. Знаешь, я это всесторонне и негласно, так сказать, поддерживаю - слишком много мрази развелось в последнее время, но есть одно «но». Если ради того, чтобы мразь за решетку отправить, нужно в деле кое-что незначительно подправить - это одно, но если подправить нужно ради того, чтобы невиновного подставить и таким образом статистику улучшить - это совсем другое.
        - Почему ты мне об этом рассказываешь? - спросил Арестов, пораженный откровенностью Симбирцева.
        - Потому что на эту мысль меня навело дело Громова. Вернее, мысль эта давно уже витала в моей голове, но дело Громова, которое мы давно держали в поле зрения и запросили сразу же, как только это стало возможно, помогло мне оформить мысль. Сейчас дело Громова - это повод для выяснения: прав я или нет. Кстати, если ты еще не в курсе, сообщаю тебе - экспертиза подтвердила, что первоначальный анализ подлинный, соответственно, процессуальные нарушения в деле имеются. Я тебе все так популярно объяснил потому, что мне нужна твоя помощь. Тебе это выгодно - это может помочь твоему клиенту. Откровенность за откровенность, рассказывай, что знаешь. Естественно, я не требую от тебя информации, которая каким-то образом может свидетельствовать против твоего подзащитного.
        Аркадий некоторое время молчал, напряженно вглядывался в простоватое лицо Симбирцева и пытался понять, стоит ли доверять ему. Ведь если он все честно выложит Вячеславу и расскажет о ночи, проведенной им в комнате адвоката Петухова, то может и сам попасть на скамью подсудимых - за незаконное проникновение. Однако без рассказа о той ночи Симбирцев может и не поверить ему, а, следовательно, все его доводы по поводу того, что Громова подставили, будут выглядеть менее убедительно. Взвесив все «за» и «против», Аркадий решил действовать на свой страх и риск и все-таки выдать Симбирцеву полную, исчерпывающую информацию. Он рассказал об Анне Самариной и об угрозах в ее адрес, об убитом адвокате, о странной вечеринке, закончившейся ссорой Лизы Самариной и Семена Гольденштейна, о нелепой смерти Насти Колесниковой, о своих предположениях относительно того, что убийца связан с каким-то человеком из органов, и о том, что он и сам давно догадался, что в городе Солнечном кто-то установил свои порядки и законы и тщательно контролирует этот процесс.
        - Значит, ты уверен, что Громова подставили? - спросил Симбирцев после того, как выслушал Аркадия.
        - Абсолютно уверен. Понимаешь, не доверять его словам у меня нет никаких оснований.
        - Даже после того, как он увел у тебя девушку? - насмешливо спросил Симбирцев, сверля Аркадия взглядом.
        - Никто никого ни у кого не уводил. Это был честный выбор, - раздраженно выпалил Арестов.
        - Ладно, не кипятись. Выясним все, не волнуйся. Но хочу тебя предупредить: если в ходе моего следствия выяснится, что Громов виновен, я приложу все свои силы, чтобы упрятать его если не в тюрьму, то в психушку. Сейчас мы с тобой на одной стороне, но в случае моих подозрений относительно действительной причастности Громова к смерти Лизы Самариной наши пути должны разойтись в разные стороны. Пока что мне ясно одно: Громов обожрался психотропным препаратом, запил его водкой, уснул и проснулся рядом с трупом Лизы Самариной. Самое неприятное для Громова - это то, что убита девушка была его ножом. Удар был нанесен сзади, и рост убийцы соответствовал росту Громова. Отпечатки пальцев, найденные на ноже, принадлежат Громову, расположены в соответствии с захватом ножа при ударе. Затрудняет дело и то, что нож несколько раз перекладывали в руке для нанесения последующих ударов. Предположить, что убийца так умен и сообразил вложить в руку Громова нож, потом вынул, опять вложил, и так несколько раз подряд - очень сложно.
        - Не обязательно быть очень умным, если в милиции имеешь своего человека, который тебя подробно проконсультировал по всем вопросам, - высказался Арестов.
        - Да, в этом что-то есть. Просматривается определенная логика - но тогда это вообще беспредел!
        - А я тебе про что толкую? Настоящий убийца, вернее, настоящая, живет в этом городе, это точно - ее знал адвокат Петухов: когда она пришла к нему в номер, он поздоровался с ней, как со старой знакомой. Она имела доступ к медицинской карте Громова, знала, что он принимает фенектил, знала, что он слепой, как крот…
        - Подожди, подожди! Ты явно опережаешь события. Я пока не готов связывать вместе убийство Елизаветы Самариной и адвоката Петухова. Для начала мне необходимо кое-что проверить. И последний вопрос: почему ты решил, что свидетельница Носкова говорит неправду?
        - Она говорит чистую правду, но не всю. Я по выражению ее лица понял, что она что-то недоговаривает. Чувствую я - она еще что-то видела в тот вечер, но почему-то боится или не хочет в этом признаться.
        - Хорошо, я сам поговорю с ней. Теперь относительно Анны Самариной. Если она не передумает и даст правдивые показания по делу - это будет замечательно. Я скажу тебе, когда нужно будет привезти ее в город. Ты абсолютно правильно поступил, что спрятал ее.
        - Заказывайте еще или проваливайте - нечего место занимать, - довольно-таки грубо прервала их беседу официантка.
        Аркадий выглянул в окно - на улице светило солнце, дождь прекратился, можно было двигаться в путь. Они заплатили по счету, встали и направились к выходу под пристальным грозным взглядом недовольной официантки. Арестов еще ни разу не позволял себе уйти из какого-либо ресторана, не оставив чаевых, но сейчас не дал ни рубля. В любом случае официантка должна была остаться довольной, предъявив им для оплаты счет, рублей на тридцать превышающий сумму их заказа. Обнаружили они это вместе со Славкой, но сделали вид, что не заметили - на споры и выяснения отношений уже не осталось сил.
        - Светиться нам с тобой вдвоем ни к чему, - сказал Симбирцев, когда они вышли на улицу. - Дружба наша для посторонних глаз должна по возможности остаться «за кадром». Общение временно будет носить официальный характер. Сейчас я поеду в прокуратуру - из вещей у меня, как видишь, только небольшой чемоданчик, а ты возвращайся в гостиницу. Вечером я к тебе зайду.
        Простившись с Симбирцевым, Аркадий с первой же попытки поймал машину, которая в считаные минуты домчала его до гостиницы. Симбирцев же поспешил к ближайшей автобусной остановке, оставив надежду на то, что кто-нибудь проявит к нему сострадание и, не испугавшись его устрашающе огромной фигуры, согласится подвезти.
        Глава 8
        Общение с прокурором
        - Здравия желаю, товарищ генерал, - поздоровался Симбирцев, войдя в кабинет прокурора. - Майор Симбирцев Вячеслав Олегович, областная прокуратура, прислан к вам…
        - Знаю, знаю, для чего вы к нам присланы, - с лучезарной улыбкой пропел прокурор. - Ждем вас, уважаемый, с самого утра - припозднились вы что-то! Я уж волноваться начал, не случилось ли чего с вами по пути сюда - дороги сейчас очень опасные. Начальник ваш, многоуважаемый полковник Веревкин Павел Семенович, весь телефон оборвал - беспокоится, куда это его любимый сотрудник запропастился?
        - Машина по дороге сломалась - вот и вышла задержка, - объяснил Симбирцев, не вдаваясь в подробности.
        - Ах, вот оно что! - воскликнул Эдуард Васильевич. - Да вы садитесь, голубчик, устали, наверное, с дороги? Чай, кофе или, может быть, что покрепче?
        - От чайку не откажусь, - с благодарностью согласился Симбирцев, желая поскорее избавиться от мерзкого вкуса кофе, выпитого в придорожном кафе. Да и пища, проглоченная им впопыхах, уже давала о себе знать, неприятно вспучивая живот. Вячеслав сел на мягкий стул и постарался придать телу комфортное положение.
        Прокурор нажал кнопку селекторной связи, заказал чай и обратился к Симбирцеву:
        - Подозреваете, значит, что в наших краях орудует маньяк? Но я, со своей стороны, смею заверить вас, что это не так. Хотя не буду вас переубеждать, тем более что вы и сами в это не верите - не так ли, Вячеслав Олегович? - усмехнулся прокурор, но глаза у него при этом остались серьезными.
        - Что-то я вас не понимаю, Эдуард Васильевич. Если я не верю в то, что на вашей территории орудует серийный убийца, зачем же мне время тратить и приезжать в ваш город?
        - Все вы прекрасно понимаете, Вячеслав Олегович. И я тоже не дурак. Давайте начистоту. Маньяк тут ни при чем. Вы приехали совсем с другой целью, и с какой - я прекрасно знаю. Так давайте не будем ломать комедию и все откровенно обсудим.
        - Согласен, давайте все откровенно обсудим. Только что мы собираемся обсуждать? Я, по правде сказать, так и не понял, к чему вы клоните, Эдуард Васильевич? - сказал Симбирцев, продолжая делать вид, что не понимает, о чем говорит прокурор. Ему хотелось, чтобы Эдуард Васильевич сам озвучил и обосновал его приезд. Симбирцев знал, что прокурор, сопоставив все факты, понял, что он приехал делать проверку, но не знал, насколько далеко Вячеслав зашел в своих предположениях.
        - Ох, уж мне эти адвокаты - на все идут ради своих подзащитных, - неожиданно отклонился от темы обсуждения прокурор, и Симбирцев с удивлением на него посмотрел. - Нет совести у людей! Мы с вами, Вячеслав Олегович, преступников ловим, а эти, с позволения сказать, законники помогают убийцам и насильникам уйти от справедливого возмездия. В деле Громова адвокат сделал все возможное, чтобы оттянуть момент расплаты. На что только он рассчитывает - непонятно. Вина Громова очевидна. Сомнений, что Громов убийца, - нет. Если мои сотрудники и нарушили должностные инструкции, так это исключительно из соображений справедливости. А также положительный результат экспертизы - еще не повод подозревать их в фальсификации улик. Эксперт совершил ошибку, но он всего лишь человек. Это, естественно, его не оправдывает, и он понесет справедливое наказание…
        Симпатичная помощница прокурора, войдя в кабинет, временно прервала воодушевленную речь Эдуарда Васильевича, и, пока она расставляла на столе чашки с чаем и тарелки с бутербродами и печеньем, Симбирцев анализировал полученную информацию.

«Прокурор думает, что я приехал, чтобы провести проверку по делу Громова. Это очевидно. Но знает ли он истинную причину моего приезда? Насколько он замешан в деле? Пытаясь выгородить своих сотрудников, Эдуард Васильевич изо всех сил старается выгородить и себя, любимого, но в этом ничего особенного нет: каждый поступил бы именно так. Что же тогда меня так сильно смущает? Что в его поведении ненормально? Пока непонятно, но это «ненормальное» определенно присутствует. Иначе - почему так неприятно заныло под ложечкой, будто я нащупал что-то важное, но еще не осознал - что? Надо тщательно обдумать все в спокойной обстановке. Прокрутить весь разговор несколько раз в голове и все четко разложить по полочкам»…
        - Так вот, - продолжил прокурор после непродолжительной паузы, - я уже выписал ордер на арест эксперта, ждал только вас, Вячеслав Олегович. Сейчас отправлю ребят домой к Зюзину, и его доставят в ваше полное распоряжение. Обещаю оказать вам посильную помощь в вашем деле, поправлюсь - в нашем деле. Кабинетик для вас отдельный предусмотрел. Так что милости просим, выясняйте все, что вам необходимо. - Зазвонил телефон, и Эдуард Васильевич снял трубку. - Прибыл, не волнуйтесь, Павел Семенович. В целости и сохранности. Здесь, у меня в кабинете. Беседы ведем… Хорошо, Павел Семенович, сейчас позову, - прокурор протянул трубку Симбирцеву, тактично встал и отошел к окну, делая вид, что разговор его нисколько не интересует.
        - Здравствуйте, Павел Семенович, - поприветствовал начальника Симбирцев. - Какого числа это произошло?.. Информация точная? Все понял, свяжусь с вами позднее. До свидания. - Вячеслав положил трубку и задумчиво посмотрел на прокурора.
        - Что-нибудь случилось, Вячеслав Олегович? - участливо спросил прокурор, возвратившись на свое место.
        - Можете порвать ордер на арест эксперта Зюзина, он нам больше не понадобится. Три дня назад в лесном массиве обнаружили труп мужчины с признаками насильственной смерти. Труп был обезображен и опознанию не подлежал, если бы не одна незначительная деталь. Два пальца на ступне имели врожденный дефект, по ним и выяснили личность убитого. Как вы уже, наверное, догадались - это эксперт Зюзин. Его тетка знала, что он должен был приехать к ней. Он позвонил и предупредил ее. Она ждала-ждала, затем заволновалась и подала заявление о пропаже племянника в местное отделение милиции. В нем женщина подробно описала приметы племянника, в частности отличительную особенность его ступни. Тот, кто убил Зюзина, видимо, не знал об этом дефекте.
        - Ужасно! - воскликнул прокурор. - Какие же версии вы выдвигаете относительно этого инцидента?
        - Вам виднее, Эдуард Васильевич.
        - Что вы хотите этим сказать, молодой человек? Уж не думаете ли вы, что это убийство может быть как-то связано с делом Громова?
        - Ну что вы, Эдуард Васильевич. Я просто хотел сказать, что Зюзина вы можете знать лучше, чем я. Я-то о нем на данном этапе ничего не знаю.
        - Ну и выражайтесь яснее! Слова, знаете ли, имеют большое значение, и вам, как грамотному юристу, следует об этом помнить. Конечно, я имею определенную информацию относительно Зюзина. По нашим данным, он был большой любитель азартных игр - картежник. Возможно, кому-то задолжал и за это поплатился жизнью. Карточных долгов не прощают. Мой вам совет, не пытайтесь связать эту смерть с делом Громова - никакой связи здесь нет и быть не может.
        - А смерть адвоката Петухова тоже не имеет к делу Громова никакого отношения?
        - По делу адвоката Петухова ведется следствие, мотивы убийства выясняются. К сожалению, нелицеприятные вещи о человеке мы узнаем чаще всего после его смерти. С виду уважаемый человек был, а оказался извращенцем с садистскими наклонностями. В его номере столько отвратительных сексуальных игрушек нашли, что хватило бы на
«обработку» дюжины девиц! Любитель проституток, и не только - малолетками не брезговал. Следствие склоняется к тому, что убила его одна из девочек легкого поведения. На месте преступления найден бокал с отпечатками пальцев и сигарета
«Парламент» со следами губной помады. Орудие преступления найти не удалось, очевидно, его унесли с собой.
        - Погодите, погодите, Эдуард Васильевич. Ведь Петухов, насколько я знаю, был отравлен?
        - Вижу, по этому делу вы плохо осведомлены и не владеете полной информацией. Петухов действительно был отравлен, но после его смерти ему нанесли еще десять ударов в живот ножом! Согласитесь, на такое может пойти только женщина. Одним словом, обидел, видно, Петухов девочку, она ему и отомстила. Свидетельница утверждает, что видела, как в номер к Петухову входила высокая длинноволосая брюнетка. Та же свидетельница показала, что это было обычным явлением, поэтому она не придала никакого значения этому визиту. Сейчас ведется разработка сексуальных связей Петухова, прорабатываем проституток. Уверен, скоро мы выйдем на след преступницы. У нас в городе проституток не так много - проводим воспитательную работу, организуем досуг, спортивные клубы, пропагандируем здоровый образ жизни. Обстановка в городе нашими стараниями относительно спокойная, по сравнению с другими городами. Так что, как видите, никакой связи между этими убийствами нет. Простое совпадение! Совпадения в жизни случаются гораздо чаще, чем вам кажется, Вячеслав Олегович. Если у вас больше нет вопросов, то давайте займемся каждый своим делом,
помощница проводит вас в ваш кабинет.
        Симбирцев простился с прокурором и вышел. В совпадения он не верил, авария на дороге и встреча со старым другом - это скорее случайность, а не совпадение. Прокурор не убедил его: смерть Петухова и смерть эксперта Зюзина определенно были связаны между собой - и связывало их не что иное, как дело Громова. Чем больше Симбирцев размышлял над последней информацией, тем больше верил в то, что Аркадий был прав - Громова подставили. «Петухов отравлен, - размышлял Симбирцев, - но после смерти ему нанесли еще десять ударов в живот. Сделала это женщина, факт неоспоримый - убийцу Аркадий видел своими глазами. Елизавета Самарина убита точным ударом в сердце, но после смерти ей нанесли десять ударов в живот. Два убийства совершены разными способами, объединяет их только характер ран, оставленных на теле жертв после смерти. Эти же характерные раны прослеживаются у жертв в нераскрытых убийствах, которые были совершены в течение пятнадцать лет и прекратились два года назад. С экспертом Зюзиным другая история - его задушили, изуродовали лицо, отрезали пальцы на руках - постарались, чтобы его труп никогда не был
опознан. В данном случае никаких ударов в живот - значит, это уже другая история, но связь все равно существует.
        Предположим, что убийство Елизаветы Самариной и адвоката Петухова совершены одним человеком. Женщина подставила Громова, а затем начала заметать следы. Логично? Вполне. С прошлыми аналогичными делами это, конечно, не связано, в эту глупость не поверил никто - ни прокурор, ни Арестов. А если связано? Ткнул пальцем в небо - и попал в точку, ведь именно в районе Солнечного совершались все эти нераскрытые убийства. Совершались в течение пятнадцати лет, прекратились два года назад, а сейчас возобновились вновь. Есть, правда, два «но», и весьма существенных «но»: Петухов по половому признаку отпадает, а предполагаемая убийца - по возрасту не подходит. Семнадцать лет назад наша молодая девушка была ребенком, не могла же она в раннем детстве бегать с ножом по Подмосковью! А если еще один маньяк? Маньяк-правопреемник? Ничего себе сюжетец! Дуэт маньяков! Полный бред! Да, версия не выдерживает никакой критики. Разберемся для начала с делом Громова. Назначим повторную экспертизу одежды Елизаветы Самариной. Есть у меня парочка интересных вопросов, которые я собираюсь поставить перед экспертом. Если Громов
говорит правду, то вопросы, заданные эксперту, будут иметь положительный ответ. Это полностью докажет невиновность Громова. Также побеседуем еще раз со свидетельницей Носковой, и этим мы займемся прямо сейчас». Симбирцев выписал в блокнот адрес свидетельницы и вышел на улицу.
        Глава 9
        Новая подозреваемая
        Арестов проспал несколько часов, и разбудила его Клава, которая пришла поменять постельное белье. Аркадий посмотрел на часы и ужаснулся - часы показывали восемь вечера.
        - Ой, вы уж простите меня, Аркадий Александрович, что побеспокоила вас! - завопила Клава, размахивая руками. - Думала, вы уехали. Машины-то под окнами нет. Вот я и приперлась без стука, бестолковая.
        - Да не волнуйся, это даже хорошо, что ты меня разбудила - я весь день проспал, - поднимаясь с кровати, сказал Арестов, подошел к мобильнику и выругался, глядя на потухший экран. Опять он забыл поставить телефон на подзарядку! А вдруг Анна пыталась дозвониться до него и не смогла? Необходимо было срочно связаться с девушкой и выяснить, все ли у нее хорошо. Звонить по обычному телефону было опасно. Он подключил зарядное устройство и, пока телефон медленно возрождался к жизни, начал как сумасшедший метаться из комнаты в комнату, пытаясь как-то справиться с овладевшим им беспокойством.
        - Аркадий Александрович, - не выдержала наконец горничная после того, как Аркадий второй раз по неосторожности ее толкнул, - может быть, вам валерьяночки накапать, а то скачете, как сайгак, по комнатам - работать мешаете. Валерьяночка при волнении сердца очень хорошо помогает.
        - С чего это ты, Клава, решила, что мое сердце в волнении пребывает? - иронично спросил Арестов. Клава на это только хихикнула и ничего не ответила. - Ну что ты хихикаешь? Колись, что себе напридумывала?
        - Сразу видно - влюбились вы, Аркадий Александрович, как говорится, по самые уши.
        - Боже, Клава! Ну и воображение! Если ты видела, что ко мне девушка в номер заходила - так это еще ничего не значит. Она по делу зашла, по важному.
        - По делу в номере на ночь не остаются, - обиженно просопела Клава. - Вон, вся подушка в светлых волосах. И потом, советую вам в зеркало на себя внимательно посмотреть - диагноз сразу станет вам понятен. Да вы не смущайтесь, Аркадий Александрович. Я за вас очень даже рада - не дело молодому привлекательному одному протухать. Ох, завидую я ей! Мне бы годков этак двадцать сбросить - ух, я бы вам показала. - Клава расхохоталась и гордо удалилась, одарив Аркадия на прощание сногсшибательной улыбкой, в которой для ровного счета не хватало всего парочки зубов.
        Как только за «мисс Марпл» закрылась дверь, Аркадий схватил ожившую телефонную трубку, закрылся в ванной комнате и, только после того как включил воду, набрал нужный номер. Анна ответила сразу, будто ждала его звонка у телефона.
        - Анна, я же просил вас снимать трубку только после второго звонка, - немного рассерженно сказал Арестов.
        - Аркадий Александрович! Боже! Я так волновалась за вас. Куда вы пропали? Звоню, звоню - абонент недоступен. С вами все в порядке? - обеспокоенно спросила девушка.
        - Со мной все в порядке, Анна. Зачем вы звонили? Что-нибудь случилось? - ласково спросил Аркадий, в глубине души желая услышать лишь одно объяснение: Анна звонила ему, потому что соскучилась.
        - Представляете, я забыла, что у меня собака в квартире заперта! - выпалила девушка.
        - Что?! Что у вас в квартире заперто? - ошарашенно переспросил Арестов в надежде на то, что ему это послышалось.
        - Собака, - чуть громче сказала Анна. - Понимаете, это Лизина собака, она за ней и ухаживала. Я до сих пор не могу привыкнуть, что теперь мне необходимо о ней заботиться.
        - Должно быть, собачка вам за два дня всю квартиру изгадила - если не лопнула от разрыва мочевого пузыря, - озадаченно предположил Аркадий.
        - Да нет, она в этом плане ученая. Лиза ее по специальной системе обучала, литературы начиталась и решила провести эксперимент: приучить ее ходить в лоток, как кошку. Три месяца мучилась - и добилась своего. Лоток на балконе стоит, балконная дверь открыта, менять лоток следует раз в три дня. Так что в этом плане полный порядок - в ежедневных прогулках нет необходимости. Лиза с ней, правда, все равно каждый день выходила - исключительно ради здоровья собаки. Но кушать собака должна ежедневно.
        - Вы хотите, чтобы я сходил и покормил собаку? - пытаясь прийти в себя, спросил Аркадий.
        - Да, если вас это не затруднит, конечно. Консервы и сухой корм на холодильнике - насыпьте ей на сегодня и на завтра. Я бы не обратилась к вам - понимаю, вам появляться у меня дома опасно, - но что же делать? Я бы соседку попросила, но она не подходит к телефону, видимо, уехала на пару дней к сыну…
        - А если она надолго уехала?
        - Нет, нет, больше двух дней она не отсутствует - у нее есть кошка. К тому же с женой сына проблемы - они на дух друг друга не выносят. Так что завтра женщина вернется, и я с ней договорюсь. Она никогда не отказывала нам в помощи.
        - Я все понимаю, Анна, но как же я попаду в вашу квартиру? Не буду же я дверь ломать?
        - Ключ лежит под ковриком. Я такая рассеянная, всегда теряю ключи, несколько раз пришлось дверь вскрывать, поэтому не ношу теперь их собой, а держу под ковриком. Если кому-то понадобится влезть в квартиру, его не остановит запертая дверь. Так пусть лучше воспользуется ключом, замки, в конце концов, останутся в целости и сохранности.
        Пожелав спокойной ночи Анне, Аркадий выключил воду, вышел из ванной и прошелся по комнате.

«Забыла, что в квартире заперта собака - подумаешь, какая мелочь, и ключ под ковриком держит - заходите, люди добрые, берите что хотите, - веселился в душе Аркадий, поражаясь наивности Анны. - Ну разве она не чудо? Именно - чудо, как еще можно назвать это прелестное создание?»
        После разговора с Анной на душе его стало тепло, но предстоящее мероприятие все же немного взволновало. Скоро он войдет в ее квартиру, увидит, как она живет, прикоснется к вещам, к которым прикасалась она и, может быть, узнает о ней немного больше, чем уже знает…
        Он посмотрел на часы - стрелки приближались к девяти, на улице еще не стемнело. Идти сейчас в гости к Анне было небезопасно, необходимо было выждать хотя бы час, но желание попасть в мир этой девушки было таким невыносимым, что он решил не откладывать намеченный поход на более позднее время. Конечно, он будет действовать осторожно: прежде чем открыть дверь ее квартиры, тщательно проверит, нет ли кого поблизости. Если же его кто-нибудь увидит у подъезда, в этом не будет ничего необычного. Пришел адвокат поговорить со свидетельницей. Что из того? Дело обычное. Кому придет в голову, что он прячет девушку у себя? «Это было бы, по крайней мере, неэтично», - рассуждал Аркадий, натягивая на себя темную штормовку с капюшоном. К тому же собака и впрямь может с голоду сдохнуть, и эта ужасная смерть будет лежать уже на его совести. Такого он допустить не мог. «Интересно, а она вообще-то кусачая? - мелькнувшая в голове мысль, заставила его замереть на минуту у двери. - Что же я не спросил об этом у Анны? Даже имя и породу не уточнил. Будем надеяться, что она маленькая - раз в лоток ходит. А если - нет? В
любом случае я пошел бы туда, но был бы готов к неожиданностям». Боясь показаться трусом, он подавил в себе желание перезвонить девушке и уточнить эту немаловажную для него деталь, надел на голову капюшон и вышел на улицу.

***
        - Ну и куда же запропастилась эта сучка Самарина, интересно мне знать? Ничего, я ее все равно достану, никуда не денется, вот тогда я с ней и потолкую по душам, - увядший за два дня букет дешевых хризантем полетел в ближайшие кусты, и Егоров зло сплюнул на промокшую от дождя землю.
        Когда прокурор отправил его умасливать свидетельницу, он и не думал выполнять его поручение. Интересной показалась лишь идея купить цветы. Он купил букет, но не для того, чтобы понравиться девушке, а для того, чтобы была возможность беспрепятственно пройти в квартиру, спеть девочке песенку под дверью про раскаяние - и путь открыт. Вряд ли она легко открыла бы дверь после его последнего визита.
«И что это Эдуард Васильевич так на меня наехал? - размышлял Егоров. - Ну, съездил я ей пару раз по морде, и то не сильно, скорее, для острастки, пригрозил немного - что из того? Сколько раз такие вещи проделывали с его ведома. Очень эффективный способ, проверенный. Сдается мне, что прокурор на Анну Самарину свои виды имеет. Что же, его можно понять. Хороша девка, ничего не скажешь - сочная». В первый раз посмотрев на Анну, как на женщину, Егоров неожиданно возбудился, и мысли его потекли несколько в ином направлении: «Напугали вы меня, Эдуард Васильевич, что девка заложит при первом удобном случае. Приласкать и приголубить малютку попросили. Что ж, просьбу вашу придется выполнить. Как только дождусь эту сучку, так сразу и приголублю, и приласкаю, можете не сомневаться! Недаром я второй день в этих вонючих кустах сижу. Промок весь до нитки, замерз. Только зря вы, Эдуард Васильевич, все на меня повесить пытаетесь. Как поощрения от начальства принимать, так мы завсегда вместе, а как по жопе получать, так вы свою сразу ближе к стулу держите. Нет, не выйдет! Надоело! Думаете, я идиот последний, ничего не
понимаю? Понимаю я все, не маленький мальчик. Сразу просек, что вы мной манипулировали, идейки разные подкидывали, чтобы быстрее дело завершилось. И как хитро подкидывали - чтобы я вроде сам до всего додумался и сам к вам с вашей же идеей пришел! Согласен, идеи были замечательные, но сейчас будем действовать по-своему. Не вам меня учить, как с бабами разговаривать, через меня их такое количество прошло, что я уже со счета сбился. По опыту знаю, что ласку бабы любят, конечно, но сразу наглеют и начинают ноги об тебя вытирать. А вот силу бабы уважают больше - треснешь пару раз по роже, потом месяц преданно в глаза смотрят и не вякают. Девочка эта ротик раскроет, и я буду в дерьме, а я, соответственно, этого не хочу. Значит, ее надо так припугнуть и отыметь, чтобы она этого не сделала».
        Ожидание столь сладострастного момента измотало его окончательно. На часах было уже десять вечера, а Анна все не возвращалась домой. Он совершенно промок, продрог и проголодался. Минуты текли медленно, и с каждой последующей минутой в его голову приходили все более изощренные способы мести.
        - Где же ты, Аннушка, прячешься? Когда же ты придешь кормить свою собаку? - сквозь зубы процедил Егоров, распечатывая третью по счету пачку сигарет за этот день. Окоченевшими руками он вытянул сигарету и собирался уже закурить, но передумал, потому что его внимание привлек высокий мужчина, остановившийся около подъезда, где жила Анна. Мужчина был одет в темную штормовку с капюшоном, и Егоров не смог разглядеть его лица. Однако он точно знал, что данный субъект в этом подъезде не проживает, так как всех жильцов он за два дня утомительного ожидания успел изучить и запомнить.
        Прежде чем войти в подъезд, незнакомец несколько раз посмотрел по сторонам, будто опасаясь слежки, и только затем вошел в дверь парадного.
        Квартира Анны Самариной располагалась на третьем этаже, и Егоров выбрал себе наблюдательный пункт таким образом, чтобы через окно лестничной клетки просматривался вход в квартиру. Он даже не поленился и заменил перегоревшую лампочку на лестничной клетке, чтобы было видно, кто входит в квартиру вечером. Возможность, что Анна попросит кого-нибудь покормить собаку, не исключалась. Если это произойдет, он проследит за этим человеком, и тот приведет его к девушке. Расстояние от местонахождения Егорова до подъезда было достаточно большим, но и это он предусмотрел, прихватив с собой армейский бинокль. Егоров поднес его к глазам и замер.
        Мужчина поднялся на третий этаж и остановился как раз у двери Анны Самариной, огляделся, постоял некоторое время в нерешительности, затем нагнулся, выпрямился, в руках его что-то блеснуло, вероятно, ключи, снял капюшон и еще раз обернулся. От удивления и неожиданности Кирилл Анатольевич присвистнул и уронил бинокль в грязь. Меньше всего он ожидал увидеть у двери Анны именно этого человека!

«Вот это номер! - размышлял он растерянно. - Маленькая тварь поскакала прямиком к защитнику убийцы ее любимой сестренки! А я-то все думаю, гадаю, куда это Аннушка запропастилась? Весь город обыскал, а она, оказывается, к врагу подалась! Прячется у него и спокойно ждет возможности меня заложить. И, без сомнения, заложит, теперь у нее и поддержка есть весьма существенная. И что ей неймется, сама ведь просила, обливаясь слезами, чтобы осудили виновного в смерти ее разлюбезной сестры. Тварь, других слов нет! Необходимо немедленно заткнуть ей рот. Заткнуть раз и навсегда, другого выхода теперь нет».
        Егоров нагнулся, поднял залепленный жирной грязью бинокль и бросился по направлению к гостинице, в которой остановился Арестов.

***
        Арестов прислушался - в квартире стояла тишина: собака не лаяла, за дверью не было слышно никаких звуков, указывающих на нахождение животного в квартире. Он осторожно вставил ключ в замок и повернул его несколько раз - раздался приглушенный щелчок, и дверь открылась. Просунув голову в квартиру, Аркадий внимательно оглядел прихожую - никакого шевеления, зловещая тишина и полумрак.
        - Эй, собачка, выходи, - вложив в голос весь свой запас ласки, позвал он, по-прежнему не решаясь пройти в квартиру, но на его зов никто не откликнулся.
        Он подождал еще некоторое время, боком протиснулся в прихожую, закрыл за собой дверь и замер. Помимо его воли, воображение нарисовало ему огромного голодного пса, притаившегося в другой комнате, который тихо сидел в засаде и ждал подходящего момента, чтобы разделаться с ним, используя его молодое тело в качестве сытного ужина.
        - Собачка, я пришел тебя покормить, - судорожно сглотнув слюну, еле слышно прошептал Арестов и добавил: - Сухой корм и консервы на холодильнике.
        В ответ на его заманчивое предложение из глубины квартиры кто-то громко зарычал. Аркадий вздрогнул, ужас парализовал его, ноги подогнулись, он сполз по стене вниз и по-детски закрыл лицо руками.
        Очнулся он от того, что нечто прохладное и влажное касалось его руки. Он убрал руки от лица. Около его ног вертелось что-то маленькое, белое и лохматое, похожее на плюшевую игрушку, и тихо поскуливало. Аркадий резко встал - белый комочек подпрыгнул от неожиданности, тявкнул и умчался в другую комнату. Постепенно приходя в себя, Арестов от души расхохотался и пошел в комнату разыскивать живую плюшевую игрушку. Не успел он пройти и пары шагов, как вдруг из другого конца квартиры вновь раздалось жуткое рычание, которое никак не могло издавать то существо, с которым он только что познакомился. Округлив от ужаса глаза, Аркадий, превозмогая страх, пошел на этот звук и оказался в кухне. Пока он шел, зловещее рычание прекратилось. Включив свет, он внимательно огляделся, заглянул под стол - никого. «Это глюки», - расстроено подумал адвокат, налил себе воды из крана, выпил ее залпом и сел на стул. Спустя минуту в кухню мелкими перебежками вкатилась собачка. Она села напротив Аркадия, участливо посмотрела ему в глаза и интенсивно завиляла хвостиком.
        - Есть хочешь, да? - спросил Аркадий, нагнулся и погладил собачку по мягкой пушистой шерсти. - Сейчас я тебя покормлю, родная. Потерпи еще минутку.
        Арестов встал, открыл банку с собачим кормом, выложил ее содержимое в миску и поставил на пол. Голодное животное с жадностью набросилось на еду, проглотив ее в одну секунду. Как только миска опустела, собака вновь села напротив Аркадия и требовательно посмотрела ему в глаза.
        - Понял. Ты не наелась, - улыбнулся Аркадий и открыл вторую банку консервов. Следующую порцию постигла та же участь; в мгновенье ока уничтожив еду, собака вернулась в исходную позицию и опять требовательно посмотрела ему в глаза. Аркадий, окинув сострадательным взглядом тщедушное тельце песика (кстати, он так и не понял, сучка перед ним или кобелек), и предложил ей третью банку.
        На этот раз собака ела не торопясь, можно сказать, даже лениво, тщательно прожевывая пищу и почему-то тяжело дыша. Покончив с ужином, собака тяжелой шатающейся походкой подошла к Аркадию, села напротив и требовательно посмотрела ему в глаза.
        - Ну ты даешь, подруга! Сколько же можно жрать? - возмутился Аркадий, вскрывая четвертую по счету банку консервов. Собака подошла к миске, съела ее содержимое, повернула морду к Аркадию, хотела было посмотреть требовательно ему в глаза, но передумала, громко рыгнула и завалилась на бок. Передвигаться она больше не могла, потому что ее задние лапы с трудом доставали до пола из-за огромного живота, в который добрый Аркадий впихнул четыре банки консервов, равных по объему половине самой собаки. - Слава богу, наелась, - неуверенно сказал Арестов, оглядывая не на шутку располневшее животное. Состояние собаки его стало беспокоить: глаза были закрыты, пасть, напротив, открыта, и из нее свисал набок язык. - Обожралась вусмерть, - испуганно сказал Аркадий и нагнулся над собакой. Псина приоткрыла глаза, опять рыгнула, кряхтя и постанывая, поднялась на лапы и поплелась в другую комнату, громко пукая. Аркадий пошел следом, стараясь не дышать. Догадаться, куда устремилась собака, было несложно. Проводив несчастное животное до балкона, на котором, по словам Анны, располагался собачий туалет, Аркадий начал
осмотр квартиры.
        Квартира оказалась маленькой, но с большим количеством комнаток, из чего Аркадий сделал вывод, что каждому члену семьи был выделен свой уголок. Гостиная была самой просторной комнатой в квартире, обставлена она была с большим вкусом добротной массивной мебелью, которая внушала чувство покоя и защищенности. Спальня родителей выглядела унылой и брошенной, видимо, девочки после их смерти старались туда не заходить. Окна спальни были завешены плотными шторами, зеркала шкафа и трюмо закрыты простынями. Аркадию стало не по себе, и он не стал долго задерживаться в этой комнате - слишком отчетливо здесь ощущалось дыхание смерти. Следующая комната была заперта на ключ. Аркадий понял, что это - обиталище Лизы, и сердце его болезненно сжалось. Наконец он добрался до последней комнаты и, как только вошел в нее, сразу понял, что это жилище самой Анны.
        Он неторопливо прошелся вдоль стеллажей с книгами, провел рукой по полированной поверхности письменного стола, смахнул с него засохшие лепестки, опавшие со старого букета, поправил занавеску и сел на кровать, небрежно накрытую мягким пушистым пледом. В отличие от других комнат квартиры, чисто убранных и как будто нежилых, здесь все было иначе. Повсюду были разбросаны модные журналы, фантики от конфет, бумажки с нарисованными смешными человечками. На полочках беспорядочно выстроились тюбики с помадой, баночки с кремом для лица, расчески, кисточки для макияжа, открытая коробочка румян. На полу возле шкафа - несколько пар обуви: остроносые туфельки, старые кроссовки с порванными шнурками, одинокая тапка с нелепым помпоном; джинсовый молодежный рюкзачок с мягкой игрушкой, прицепленной вместо брелока… Он именно такой и представлял Анну в быту: небрежной, живой, увлеченной, восторженной и немного наивной. Было в жизни девушки только одно несоответствие: книги, которые заняли тумбочку у кровати, были слишком уж серьезными для предположения, что она с увлечением читает подобную литературу на ночь. Но тем
не менее у кровати они лежали не для красоты: томики были заложены закладками в нескольких местах. Аркадий взял первый попавшийся том, это оказался Ницше - «Полное собрание сочинений». Он с удивлением повертел его в руках и открыл на месте закладки. Текст был отмечен красным карандашом: «Увидеть последнюю красоту какого-либо творения - для этого недостаточно всего знания и всей доброй воли; нужны редчайшие счастливые случайности, дабы однажды отхлынул для нас облачный покров с вершин и они залились бы солнцем. Не только должны мы стоять на правильном месте, чтобы увидеть это: сама душа наша должна совлечь этот покров со своих высот и взыскать внешнего выражения и подобия, словно получая от этого устойчивость и самообладание». Прочитав про себя отмеченный текст, Аркадий положил книгу на место и задумался. «Почему Анна выделила эту фразу? Что ее так заинтересовало? Почему она вообще читает философскую литературу? - Ответа на эти вопросы он не находил. Девушка неожиданным образом открылась ему с другой, непонятной, загадочной стороны. - Надо поразмыслить над этим как-нибудь на досуге», - решил он и вышел
из комнаты.
        В гостиной на диване сладко посапывала собака, вытянув лапы и положив голову на декоративную подушку. На его появление она не отреагировала, но, судя по тому, что она ухитрилась забраться на диван, с ней все было в порядке. Аркадий вернулся в кухню и долго размышлял над тем, стоит ли насыпать маленькой обжоре сухого корма и не приведет ли это к плачевным для животного последствиям. Жалость, однако, взяла верх, он потянулся за пакетом с сухим кормом, и тут его внимание привлекла большая потертая книга, которая лежала на холодильнике. Он осторожно взял ее в руки. Да, это было именно то, что Аркадий больше всего хотел увидеть, но ни в гостиной, ни в комнате Анны он не нашел семейного фотоальбома. Он, естественно, не собирался искать его, роясь в шкафах, но рассчитывал, что, возможно, хозяева держат эту вещь где-нибудь на виду, на книжных полках, например. Он сел на стул и начал с любопытством вглядываться в фотографии. Сначала шли старые снимки: бабушки, дедушки, потом свадебные фото, рождение детей, и так далее - в порядке развития их жизни. Фотографии с изображением Анны он рассматривал особенно
внимательно, следя за тем, как она менялась из года в год, как превращалась из маленькой смешной девчушки с косичками и огромными глазами в роскошную, манящую, соблазнительную женщину. Неожиданно Аркадий перестал листать альбом и с открытым ртом уставился на одну из фотографий. Это был один из немногих снимков, где была изображена Лиза Самарина. Девушка стояла около института в обнимку со своими подругами. Одну из них он узнал, вернее, предположил, что это Настя Колесникова, - предположил потому, что видел ее только после смерти, но кто была другая - стройная высокая брюнетка с длинными темными волосами? Аркадий трясущейся рукой набрал домашний номер Ирины по мобильному телефону. Трубку долго не брали, наконец после минутного ожидания на том конце провода послышался сонный голос его помощницы.
        - Ирина, мне необходимо срочно с тобой увидеться, это очень важно! - торопливо заорал он в трубку.
        - Аркадий Александрович, что случилось? - испуганно спросила Ирина.
        - Я нашел ее!
        - Господи боже, кого?
        - Убийцу Лизы Самариной.
        - И кто это?!
        - Я не знаю.
        - Замечательно, - проворчала Ирина. - Вы себя нормально чувствуете, Аркадий Александрович?
        - Да нет же! Ты не поняла! Имени не знаю, но эта девушка училась с ней вместе в одной группе института! Понимаешь, я просматривал альбом… я просматривал семейные фотографии Лизы и наткнулся на одну. Там изображены она и две ее подруги - они одеты одинаково - они одеты в ту же одежду, в которой была убита Лиза! На обеих девушках - юбки с подсолнухами и светлые кофточки на пуговках! Чертовщина какая-то! Одну девушку я узнал, это Настя Колесникова, другая - высокая красивая брюнетка с длинными волосами. Мне необходимо узнать, кто это такая, ты меня поняла?
        - Поняла, Аркадий Александрович, но я сейчас не могу это сделать - уже полдвенадцатого ночи, - тактично сказала Ирина.
        - Ой, прости, - сконфуженно сказал Аркадий. - Я буду тебя ждать завтра в офисе с утра, чтобы передать фото.
        - Хорошо, Аркадий Александрович. Я приеду пораньше, и мы все выясним. Спокойной ночи.
        Аркадий аккуратно вытащил фотографию из альбома и положил ее в карман. Проще всего было бы спросить Анну о незнакомке, но как он мог признаться, что без разрешения влез в ее личную жизнь! Он положил альбом на место, насыпал собаке полную миску корма, налил свежей воды и уже собирался уйти, как вдруг около него злобно зарычал холодильник, и этот звук отозвался во всей квартире эхом.
        - Ну ты и зверюга, - обратился Арестов к холодильнику, расхохотался и покинул квартиру.
        Глава 10
        Кэт
        - Костя, ну пожалуйста, ну в последний раз, - Катя обвила его шею руками и поцеловала в щеку.
        - Ты уже достала меня, отвали, - грубо сказал Костик, снял ее руки со своей шеи и оттолкнул девушку от себя.
        - Костя, мне надо, пожалуйста! Сегодня такое ответственное мероприятие, я не могу без этого. Меня будет трясти, взгляни на меня. Видишь, как я плохо выгляжу, а мне надо выглядеть потрясающе. Там же будет огромное количество народа, они все придут посмотреть на мои работы! Неужели ты не понимаешь?
        - Дура! - зло бросил Костик. - Объясни мне, как все это получилось? Почему со мной-то все в порядке?
        - Потому что ты - болван! Потому что у тебя нет таланта, а у меня есть! Потому что ты козел! - закричала Кэт, сняла с ноги тапку и бросила ее в Костика. Тапка просвистеал рядом с его головой и глухо стукнулась о стену.
        - Идиотка, успокойся! Что ты из себя строишь? Возомнила себя самой талантливой на земле. Только все твои работы - дешевка! Они не стоят и ломаного гроша! Может быть, я бесталанный, но ты-то сама? Что ты-то можешь без «дури»? Тебе, чтобы выжать из себя идею, нужен допинг.
        - Ну и что?! Все так делают! - крикнула Катя, болезненно поморщилась, нервно тряхнула роскошной гривой темно-каштановых волос и села на пол, обхватив колени руками.
        - Не все. Истинному таланту не нужна подпитка. По-настоящему талантливый человек рождает идеи из сердца, а не из больного сдвинутого сознания.
        - Это ты о ней говоришь, да? Да вы все меня уже достали! Хватит мне уже Лизу в пример ставить! Она умерла! Нет ее больше! Нет и не будет! Теперь я на первых ролях, а вы все никак не можете этого понять. Мои работы лучшие, на них обратили внимание, сегодня на выставке меня будет снимать телевидение, журналисты возьмут у меня интервью. Сегодня у меня такой день, а ты пытаешься смешать меня с грязью! - раздраженно выкрикивала Кэт, но неожиданно смолкла, жалобно посмотрела Костику в глаза и сменила интонацию на просящую: - Костя, родненький, ну дай мне. Ты же видишь, как мне плохо. Зачем ты спрятал? Всего один укольчик. Пожалуйста! Хочешь, я сделаю тебе приятно? Как ты любишь, хочешь? - Кэт подползла на четвереньках к Костику, нежно провела рукой по его колену, схватилась за «молнию» на ширинке и собиралась уже расстегнуть, но он резко отстранил ее руки и встал.
        - Ты мне противна. Посмотри, на кого ты стала похожа? Тебе лечиться надо!
        - Я буду лечиться, обещаю. Выставка кончится, и мы пойдем к врачу, обещаю! А сейчас дай мне шприц, всего один раз, последний. - Кэт резко вскочила на ноги, подбежала к шкафу, открыла дверцу и начала методично вышвыривать из него вещи. - Куда ты спрятал, скотина? Это мое, отдай!
        - Я больше тебе не верю, - спокойно сказал Костик, подошел к кровати, пошарил рукой под матрасом, вытащил небольшой сверток и бросил его на кровать. - Забирай свою «дурь», забирай свои вещи и уматывай в свой сраный Солнечный. Я больше не собираюсь оплачивать наркоту. Я больше не собираюсь жить с тобой. Я устал от тебя! Сейчас я уйду, а когда вернусь, чтобы духу твоего в моей квартире не было. - Костик развернулся, быстро пошел к двери, но на выходе из комнаты обернулся.
        Кэт, не обращая на него внимания, трясущейся рукой развернула сверток, достала шприц, наполнила его мутной жидкостью, засучила рукав и попыталась завязать резиновый жгут выше локтя - но жгут несколько раз выскользнул из нервной руки, и девушка разозлилась.
        - Что смотришь, помоги мне, - зло прошептала она.
        - Сама справишься, - с отвращением ответил Костик.
        - Издеваешься, да? Проваливай, без тебя обойдусь, - сквозь зубы процедила Кэт, завязала наконец жгут, прокачала руку, сделала себе инъекцию, довольно вздохнула, с блаженством откинулась на кровать и закрыла глаза. - Ты еще не ушел, любимый? - ласково спросила девушка и улыбнулась. - Иди ко мне, я буду тебя любить, мне так хорошо…
        - Я больше не люблю тебя, Катя. Прошу тебя отнестись к моим словам серьезно. На этот раз я не шучу. Если я вернусь, а ты все еще будешь здесь, я сам выкину тебя из квартиры, поняла? К тому же тебе и самой нет смысла оставаться, ты выкачала из меня все деньги, родители уже меня подозревают в употреблении наркоты, руки проверяют, а с этой недели отказались выдавать мне бабки. Ищи себе другого спонсора, только вряд ли найдется еще один такой болван, как я.
        - Костя, ну не злись, - продолжая улыбаться, тихо сказала Кэт. - Я тебе верну все бабки. Я же не виновата, что Настя Колесникова умерла и не отдала мне долг. Я схожу к ее родичам и потребую вернуть. Я уже заходила к ним, но мать так убита горем - у меня язык не повернулся ей сказать, что Настя у меня деньги на свои дорогостоящие книжки по медицине заняла.
        - Настя сполна отработала свой долг. Думаешь, рецепты строгой отчетности на морфий она для тебя по доброте душевной доставала? Но тебе и этого было мало, ты ухитрилась наделать долгов повсюду! Анна несколько раз мне звонила и интересовалась, когда ты вернешь ей деньги.
        - Она-то чего ко мне пристала? Я же не у нее деньги брала, а у Лизы. Так что ей я ничего не должна, я так ей об этом и сказала.
        - Ты с ней виделась?
        - Ну, виделась, когда в Солнечный ездила. Она мне долг простила, можешь не волноваться.
        - Меня это уже и не волнует, теперь это только твои проблемы. Хочу только тебя предупредить, если из этой квартиры что-нибудь пропадет…
        - Ой, да отвали ты от меня, - Кэт села на кровати и с ненавистью посмотрела на Костю. - Не нужно мне ничего от тебя! После выставки я вернусь домой. Но ты, козел, еще об этом пожалеешь! Сколько времени я на тебя потратила! Да если ты хочешь знать, я тебя никогда не любила! Ты, маменькин сынок, даже в постели не мог меня удовлетворить нормально. Куда тебе до него!
        - До него? До кого это - до него? - угрожающе прошептал Костик и начал медленно надвигаться на Кэт. - В постели, значит, я тебя не удовлетворял, но ты жила за мой счет, а трахалась с другим?
        - Ты что это, Костя? - испуганно пролепетала Кэт и придвинулась вплотную к стене. - Я пошутила, Костя! Я пошутила! Не трогай меня!
        Костик перегнулся через кровать, схватил девушку за волосы и рывком притянул к себе.
        - Пошутила, говоришь, сука! Я терпеть не могу шуток!
        - Пусти, мне больно! - взвизгнула Катя, изо всех сил пытаясь вырваться, но силы оказались неравны. Продолжая держать ее за волосы одной рукой, он пригнул ее голову к кровати, впился ей в губы зубами, навалился сверху, расстегнул ширинку, содрал с нее трусики и раздвинул коленом ноги. Неожиданно он опомнился, отпустил девушку, отстранился, сел на кровать, закрыл лицо руками и заплакал.
        - Что, силенок не хватило? - ехидно сказала Кэт и захохотала. - Я же сказала, что ты ни на что не способен!
        Слезы текли по щекам, он вытирал их рукавом рубашки, а они продолжали настойчиво литься. На кровати хохотала Кэт и осыпала его оскорблениями, но он уже не обращал на них внимания. Она была права во всем. Да, он маменькин сынок. Да, он живет за счет родителей и не заработал за свою жизнь ни копейки. Да, он слаб как мужчина и недостоин этой красивой девушки, которая по его вине стала законченной наркоманкой. Он виноват перед ней, ведь это он предложил ей попробовать кокаин, чтобы обострить сексуальную игру. Все прошло восхитительно, он действительно неутомимо работал всю ночь, это было мощное, ни с чем не сравнимое ощущение мужской силы. Они повторили это еще несколько раз, но потом он испугался, что не сможет больше обходиться без порошка, и отказался от допинга. Она, напротив, села на «кокс» намертво. Он сделал все, что мог, чтобы вытащить девушку из ямы, в которую сам ее загнал. Так в свое оправдание говорил он себе, так пытался оправдать свое желание покончить с этим кошмаром, который длился уже целую вечность. Но в глубине души он прекрасно знал, что обманывает себя. Он не особенно настаивал на
том, чтобы она покончила с этим губительным пристрастием, ведь теперь она была целиком в его власти, теперь она зависела от него полностью и он мог легко манипулировать ею, добиваться от нее всего, что ему было нужно. Она стала нюхать чаще, применять кокаин не только для постели, но и в творчестве - расходы существенно увеличились, но он продолжал терпеливо все оплачивать. Кокаин приклеил ее к нему сильнее клея «Момент». Именно это ему и было нужно, именно этого он желал больше всего на свете! Он всегда ощущал разницу между ними, понимал, что она достойна большего. Красивая, сексуальная, талантливая… Он всегда это знал, но вслух произнести отказывался, напротив, ежедневно твердил ей, что она пустышка. Постоянно унижая ее, он пытался повысить свою собственную самооценку и показывал ей, что без него она - ноль. Прошло не так много времени, и ей стало не хватать эмоций, она села на иглу, заменила кокаин на тяжелую артиллерию, на химию. Все зашло слишком далеко. Он стал замечать, что девушка, которую он любил, стала деградировать, тупеть, раздражать его, выматывать, действовать на нервы. Он продолжал
любить ее, но с каждым изменением в ее сознании и физическом состоянии, с каждой новой синей точкой, оставленной иглой на ее нежной руке, к его любви добавлялось чувство презрения, брезгливости, жалости к ней и жгучее чувство ненависти к себе. Сегодня в первый раз она объявила ему, что никогда не любила его. Она не сказала ничего неожиданного. Почему же тогда ему так больно слышать это? Нет, не это. В первый раз она сравнила его с другим мужчиной - вот что задело его за живое, окончательно раздавило! Был ли этот мужчина на самом деле, или же она сказала так ему назло? Если действительно был, то кто? Как вообще это могло произойти, ведь он контролировал каждый ее шаг? Хотя нет. Несколько раз она ездила домой в Солнечный навестить родителей, несколько раз оставалась там ночевать… Он обернулся и внимательно посмотрел на нее. Ее глаза блуждали по комнате, она была далеко, где-то в другом измерении, возможно, рядом с тем, который был лучше его. Эта мысль была невыносима! Костик вскочил с кровати и выбежал из квартиры.

***
        Дверь квартиры громко хлопнула - Катя вздрогнула, села на кровати и потерла виски. Кажется, произошло что-то ужасное. Кажется, они опять поссорились, наговорили друг другу черт знает что. Она попыталась вспомнить, о чем они говорили, но не смогла. Постоянные провалы в памяти перестали в последнее время ее пугать, но сегодня на душе было тревожно: из памяти стерлось что-то важное. Сегодня Костя вел себя иначе, чем обычно. Как всегда, унижал ее, как всегда, требовал, чтобы она собрала свои вещи и покинула его квартиру, но в первый раз он отказался от близости и в первый раз сказал, что больше не любит ее. Не любит! Что же делать, если он действительно вышвырнет ее вон? Куда она пойдет? К нищим родителям, которые с трудом способны прокормить себя? К подруге Таньке, безмозглой овце, которая даже говорить толком не умеет, лишь вздыхает и слезы льет по любому поводу? Нет, он не сможет так поступить с ней! Он опять издевается, потому что ей некуда идти. Так было всегда, всю их совместную жизнь. Она даже не заметила, как он прибрал ее к рукам и начал расценивать как свою личную вещь. А ведь ей всегда
нравились другие парни, такие, как… Неужели она проболталась ему о нем? Точно, проболталась! Что же она ему сказала? Все - или нет? Если все, он никогда не простит ее, и можно собирать чемоданы. Надо дождаться его возвращения и все выяснить. Нет, сначала надо привести себя в порядок - через три часа выставка, ее триумф, ее победа, завоеванная с таким трудом! Она вскочила с кровати и бросилась к шкафу. Под ногами путались вещи, которые она выбросила оттуда, пытаясь найти наркотик. Ей показалось странным, что Костя не привел в порядок квартиру перед уходом, обычно он всегда это делал. Хотел, вероятно, показать, что больше не намерен терпеть ее выходки. Она испугалась. Роскошное платье, приготовленное для сегодняшнего выхода, валялось на полу, мятое и пыльное. Она подняла и стала интенсивно трясти его - другой презентабельной одежды с длинными рукавами у нее не было. Постепенно она успокоилась и надела платье. Нежный шелк плотно облегал ее стройную фигурку и не выглядел мятым. Довольная своим видом, она покрутилась около зеркала. Осталось только тщательно замаскировать синяки под глазами, спрятать
нездоровую бледность под толстым слоем пудры и румян, сделать глаза более выразительными, а губы - более соблазнительными. Кэт села на пуфик перед трюмо и достала косметику.
        Самым сложным оказалось накрасить глаза - карандаш никак не хотел рисовать ровный контур, рука дергалась, и стрелка шла криво, то вверх, то вниз. Несколько раз подправив неровность салфеткой, она получила в итоге покрасневшие воспаленные глаза вместо выразительно-загадочных. Забросив от злости карандаш в дальний угол комнаты, она схватилась за тушь, решив просто накрасить ресницы. И опять произошла неудача. Кисточка с тушью попала в открытый глаз - он заслезился, потекли слезы, которые размазали толстый слой румян и тонального крема. Кэт вскочила на ноги и смачно плюнула в свое отражение, взяла ядовито-красную помаду и стала с остервенением красить губы. Помада обрисовала контур, но девушка продолжила водить ароматным цветным тюбиком по лицу, губы все больше и больше увеличивались в размере, теперь это уже был огромный яркий рот. Она громко захохотала, закрыла помаду, положила ее на трюмо, отошла на несколько шагов назад, полюбовалась на себя издали, схватила стул и, продолжая хохотать, с силой бросила его в зеркало. От удара оно треснуло, трещины, как паутина, оплели всю его поверхность, ее
изображение разделилось на множество маленьких кусочков разной формы. Она сразу пришла в себя и с ужасом посмотрела на то, что сделала. «Разбитое зеркало - это плохая примета. Это смерть! Моя смерть», - мелькнула страшная мысль. Она упала на пол и забилась в дикой истерике. Потом все же успокоилась, поднялась с пола и посмотрела на часы - до выставки оставалось полтора часа. Смыв с себя следы неудачного макияжа и ополоснув лицо холодной водой, Кэт вернулась в комнату и услышала звонок в дверь. «Костя забыл ключи», - решила она и поспешила открывать.
        - Семен, ты?! - с удивлением воскликнула девушка, оглядев неожиданного посетителя. - Ты вернулся?
        - Привет. Извини, что без звонка, вчера прилетел, хотел позвонить, но моя телефонная книжка куда-то бесследно исчезла. Куда она делась - понятия не имею. Маман тоже уверяет, что в глаза ее не видела, а там все ваши телефоны записаны. Хорошо еще, что я ваш адрес помню, а то пришлось бы около института тебя выслеживать, - улыбнулся Семен, но потом, обратив внимание на странное выражение ее лица, неуверенно спросил: - Я не вовремя, да?
        - Нет, нет, проходи. Костик скоро придет, я просто от неожиданности растерялась, - она пропустила его в квартиру, провела на кухню и поставила чайник.
        - Как у вас дела, что нового? - поинтересовался Семен. - С тобой все в порядке? Ты как-то необычно выглядишь.
        - Со мной все о’кей. Просто я немного простужена.
        - А, понятно. Как все?
        - Нормально, - односложно сказала Катя.
        - Тусуетесь?
        - Угу, - промямлила девушка, разливая чай по чашкам и стараясь изо всех сил оттянуть момент, когда ей придется рассказать ему правду про Лизу. Она знала, зачем он пришел: ради Лизы, но открыто спросить о ней не решался. Его не интересовал никто, кроме нее, даже друг Костик, с которым он прервал все отношения, как только поссорился со своей любимой. Кэт поставила перед ним чашку с чаем и села на стул напротив. - Знаешь, а сегодня выставка моих работ.
        - Твоих? - удивился Семен. - Поздравляю. Я тебя, наверное, задерживаю?
        - Нет, у меня есть еще полчаса, пей спокойно свой чай, к тому же Костя должен вернуться с минуты на минуту.
        - Он будет тебя сопровождать на выставку?
        - Нет, мы расстались… Я сказала ему, что никогда не любила его. Еще я сказала, что у меня был другой мужчина, и после того, как я провела с ним ночь, я так и не смогла его забыть, - неожиданно для себя сказала Кэт и посмотрела Семену в глаза.
        - Знаешь, я польщен твоей откровенностью, но, прости, ваши личные дела меня не интересуют, - прокашлявшись, чтобы скрыть неловкость, сказал Семен и встал.
        - Не интересуют? - вскинула брови Кэт. - Совсем не интересуют? Даже ради любопытства не спросишь, кто был тот мужчина, которого я никак не могу забыть?
        - Прекрати, ты прекрасно знаешь, что это была нелепая случайность! Мы с тобой это уже обсудили, насколько я помню. Несколько раз я попросил у тебя прощения. Ты сказала, что не имеешь ко мне никаких претензий. Что ты теперь от меня хочешь? Почему ты все время напоминаешь мне об этом? Я не могу это больше вспоминать, та идиотская ночь разбила мою жизнь! Я вернулся, чтобы наладить ее вновь, и, если ты попытаешься помешать мне, я раздавлю тебя, - с угрозой в голосе сказал Семен и пошел в сторону двери.
        - Ты опоздал, дурак! - крикнула Кэт и засмеялась. - Ты опоздал на несколько месяцев!
        - Что ты хочешь этим сказать? - замер он в дверях. - У нее появился другой парень? Она вышла замуж? Не молчи и прекрати на меня таращиться! Отвечай, почему я опоздал?!
        - Она умерла, - тихо сказал Кэт и опустила глаза. - Ее убили несколько месяцев назад недалеко от ее дома.
        Глава 11
        Смертельная опасность
        Аркадий подошел к двери своего номера, открыл дверь и замер на пороге. В его отсутствие в номере побывал посторонний: в прихожей на полу лежало несколько небольших кусков подсохшей грязи, явно отлепившихся от ботинок, занавеска в гостиной была задернута плотнее, чем обычно, в воздухе чувствовался запах дешевых сигарет. Он бросился к телефону и позвонил администратору.
        - Здравствуйте, это Арестов вас беспокоит. Я только что приехал, и меня интересует, не спрашивал ли меня кто-нибудь? - взволнованно затараторил он в трубку, как только на том конце провода услышал сонное «слушаю».
        - И что только постояльцам не спится по ночам, - недовольно пробурчала администраторша и громко зевнула. - Спрашивали вас, новый наш постоялец вами интересовался, Симбирцев Вячеслав Олегович. Он на вашем же этаже в семнадцатом номере обосновался. Просил, как только вы объявитесь, чтобы сразу же с ним связались. Я собиралась вам передать эту информацию, но вы через другой вход вошли.
        - Больше никто?
        - Больше никто, - зевнула администраторша. - Спокойной ночи. Хотя нет, постойте. К вам он приходил или нет? Запамятовала я что-то… Может, и к вам, а может, и не к вам.
        - Вы скажите, кто, - раздраженно сказал Арестов. - А я решу, ко мне или нет.
        - Да нет, вроде к кому-то другому. Вот ведь память! Просто он к вам уже приходил, и я решила, что он опять к вам, а на самом деле - не к вам.
        - Господи боже, да кто это был, вы можете мне сказать?
        - Да не к вам же, зачем вам это? - удивилась администраторша и опять зевнула.
        - А кто ко мне раньше приходил? - предпринял последнюю попытку Арестов, чтобы выяснить истину.
        - Следователь Егоров. Он к вам раньше приходил, я и решила, что он опять к вам сегодня, а он, оказывается, не к вам, он сам так и сказал, что к кому-то другому. Только к кому, я забыла.
        - Когда он приходил, давно?
        - Час назад ушел… кажется. А может быть, полтора. Что-то запамятовала я. Погода портится, память тоже. Вот и Егоров ругался, весь мокрый и грязный пришел.
        - Спасибо, - сказал Аркадий и резко бросил трубку на рычаг. Трясущейся рукой он набрал номер своей квартиры - в ответ раздались длинные гудки. - Анна, возьми трубку, - шептал он онемевшими губами. - Возьми трубку, милая, - но на его просьбу никто не откликнулся. Он выскочил из своего номера и побежал по коридору, затем остановился, развернулся, добежал до двери с номером семнадцать и настойчиво заколотил в нее кулаками. Симбирцев еще не спал, дверь открылась мгновенно.
        - Слава, Егоров знает, где я прячу Анну! Он выследил меня и теперь едет, чтобы… чтобы…
        Симбирцев понял Аркадия с полуслова, закрыл свой номер, и они побежали на улицу, быстро договорились с таксистом и выехали на бешеной скорости в Москву.
        - Дай мне свой мобильник, подстрахуемся, позвоним по 02, и они будут у тебя на квартире уже через десять минут, - деловито предложил Вячеслав, стараясь не смотреть на дорогу. Скорость, с которой гнал водитель, отрабатывая свои деньги, внушала уважение и ужас одновременно. Аркадий протянул телефон Симбирцеву, Славка внимательно посмотрел на экран, потом на Аркадия и осторожно заметил: - Знаешь, мы и своими силами управимся, Егоров наверняка поехал на электричке. Думаю, у нас в запасе есть еще полчаса.
        - Нет, необходимо позвонить в милицию, - упрямо сказал Арестов.
        - Ничего не получится, - вздохнул Симбирцев, - у тебя телефон не работает.
        Аркадий выхватил сотовый из рук друга, посмотрел на потухший дисплей, выругался и выкинул телефон в окно. Симбирцев на это ничего не сказал, крякнул, окинул сострадательным взглядом Аркадия и тяжело вздохнул.
        - Она позвонила мне и попросила покормить ее собаку. Мне надо было подождать, пока стемнеет, но я, идиот, все равно поперся к ней домой. Егоров, вероятно, выслеживал Анну около ее дома! С твоим приездом ситуация усугубилась - я уверен, он собирался напугать ее еще сильнее, чтобы она ничего не рассказала тебе.
        - Откуда ты знаешь, что он выслеживал Анну? - спросил приятель.
        - Я пришел к себе в номер и понял, что в мое отсутствие там кто-то побывал. Администраторша сказала, что видела сегодня следователя, который к кому-то приходил. Я знаю - он искал в моем номере Анну! Он увидел, что я пришел покормить собаку, сопоставил все факты и понял, что Анна прячется у меня.
        - А так как девушки в твоем номере не оказалось, он узнал твой адрес и поехал в Москву?
        - Он убьет ее, Слава, - теперь ему нечего терять! Увидев меня, он понял, что Анна не испугалась и при первой возможности заложит его.
        - Успокойся, возможно, не все так плохо. Анна не дура, с какой стати она откроет ему дверь?
        - Почему тогда она не подходит к телефону? Я в течение десяти минут ждал, но она не ответила!
        - Да мало ли почему? Спать легла и крепко уснула. Вышла на улицу воздухом подышать, - предположил Симбирцев, стараясь успокоить друга, хотя в душе его тоже поднималось беспокойство за судьбу девушки. - А я, знаешь, чем весь вечер занимался? - перевел он разговор на другую тему. - Беседы вел с любопытнейшей бабусей по фамилии Носкова. Чума-бабка! Насилу выбрался из ее цепких старушечьих рук. Трендела в течение часа про своего пса Федьку и пыталась запудрить мне мозги, но я вывел ее на чистую воду… Ты меня слышишь, Арестов?
        - Прости, что ты сказал? - задумчиво спросил Аркадий. - Может, и правда спит… Как ты думаешь, это возможно?
        - Я тебе про Носкову толкую. Я ее расколол! Она призналась мне, что видела, как Громов занимался любовью… Увидела сладкую парочку со спины и сделала вывод, что партнерша Громова - Лиза Самарина. Бабка смутилась и решила, что если расскажет об этом, то скомпрометирует девушку, поэтому и молчала, как партизан. Громов невиновен, Аркаша. Поздравляю! Повторная экспертиза одежды Лизы Самариной тоже подтверждает правдивость его слов. Эксперт позвонил мне вечером и сообщил, что сперма содержит частички силикона и спермацетовой смазки, это значит, она попала на одежду девушки из презерватива. Громова подставили, Аркадий! Завтра, к сожалению, суббота, но в понедельник я выпишу постановление о его освобождении, и можешь забирать своего друга ко всем чертям.
        - Вы можете ехать еще быстрее? - не отреагировав на слова Симбирцева, обратился Арестов к таксисту.
        - По городу не могу, опасно, - пробасил водитель, у которого на спидометре стрелка все больше и больше клонилась к отметке сто шестьдесят километров в час. - Да ты не дрейфь, будем у твоего дома через пять минут.
        Арестов нетерпеливо заерзал на сиденье автомобиля. Он прекрасно слышал слова Симбирцева, но обсуждать сейчас эту радостную новость посчитал неуместным - в опасности находилась женщина, которая была дорога ему больше всех на свете.
        - Я тоже могу тебя порадовать, Симбирцев, - загробным голосом сказал Аркадий. - Я нашел убийцу Лизы Самариной. Осталось только выяснить, как ее зовут. Мы приехали. Я потом тебе все подробно объясню.
        Вячеслав удивленно посмотрел на друга и выскочил вслед за ним из машины. «Как это так - нашел убийцу, но имени не знает? Бред какой-то», - разозлился он, но уточнять детали пока не стал.

***
        Анна подошла к окну, отодвинула занавеску и выглянула в окно. Из окна десятого этажа открывался великолепный вид на реку и набережную, освещенную фонарями. Ей так нравилось любоваться рекой, особенно вечером, когда отблески неонового и электрического света делали воду перламутровой. Она сама придумала это сравнение, неподходящее, с одной стороны, к описанию темной воды, ассоциирующееся с чем-то светлым, многоцветным и блестящим. Но ей так приглянулось это слово, что она выкинула из головы все примитивные ассоциации и напряженно задумалась, пытаясь найти еще какое-нибудь словосочетание, которое ломало бы все сложившиеся стереотипы. Но в голову больше ничего не приходило - неясное беспокойство, поселившееся у нее в душе, мешало сосредоточиться.
        Резкий звонок в дверь напугал ее, она вздрогнула, тихо подошла к двери и посмотрела в «глазок».
        - Анна, не пугайтесь, меня прислал Аркадий Александрович. Откройте дверь, мне необходимо с вами поговорить, это очень важно, - улыбнувшись в «глазок» по ту сторону двери, сказал Егоров. - Анна, откройте дверь, я знаю, что вы там! Все прояснилось, я пришел просить прощения и рассказать вам, что мы нашли настоящего убийцу вашей сестры.
        - Почему я должна вам верить? - глухо отозвалась девушка, и Егоров вздохнул с облегчением: осталось немного надавить - и путь открыт.
        - Ну, Анна, подумайте сами, от кого еще я мог узнать, что вы у него дома находитесь?
        - Почему он не позвонил мне и не предупредил?
        - Он не мог… Анна, не хотел вам говорить, но с Аркадием Александровичем приключилось несчастье. Он разбился на машине, когда ехал к вам.
        - Что вы сказали? - испугалась девушка, замки щелкнули, дверь распахнулась. Егоров вошел в квартиру и плотно закрыл за собой дверь. - Как же это случилось? Господи боже! Он жив? Кирилл Анатольевич, он жив?
        - Жив, что с ним сделается, - нехорошо рассмеялся Егоров. - А теперь ответь на вопрос - как же так случилось, что ты, сучка малолетняя, посмела меня заложить? - Анна испуганно отшатнулась в сторону, споткнулась и упала на пол. - Я же предупредил тебя, что будет, если ты откроешь свой рот. Или ты не поняла, что я имел в виду?
        - Уходите, - прошептала девушка, отползая от Егорова. - Аркадий Александрович сейчас приедет. Он звонил мне, сказал, что выехал!
        - Не морочь мне голову, родная, сама ведь призналась, что он не звонил. К тому же - некогда ему, он твою собачку блохастую кормит, - сказал Егоров, надвигаясь на нее.
        - Вы следили за моим домом, зачем? - продолжая отползать, спросила Анна.
        - Чтобы сначала трахнуть тебя, а потом придушить, - засмеялся Егоров. - Представь теперь, как я был зол, когда тебя не оказалось дома! Два дня я ждал твоего появления, но вместо тебя появился адвокат убийцы твоей сестры. Врагу продалась, тварь!
        - Я не сказала ничего такого, что могло бы вам сильно навредить. Уходите, прошу вас! - Анна доползла до стены и поняла, что дальше ей отступать некуда.
        - Ну, конечно! Ты думаешь, меня по головке погладят за то, что я склонил свидетельницу к даче ложных показаний? Ты думаешь, меня представят к награде за то, что я сфабриковал улику, попросив Зюзина изменить результат экспертизы? Между прочим, это серьезное процессуальное нарушение.
        - Я даже не знала об этом, Кирилл Анатольевич! - воскликнула Анна и попыталась вскочить на ноги, но Егоров резко схватил ее за плечо и надавил на него - Анна упала на колени.
        - Знала, не знала, теперь это не имеет никакого значения. А ты красивая, - задумчиво сказал Егоров и провел рукой по ее щеке, она нервно отстранилась, но следователь схватил ее за волосы, рывком поднял на ноги и привлек к себе. - Я же это сделал ради того, чтобы засадить преступника за решетку, а ты так по-свински поступила! Вот и эксперт меня предал… Знаешь, что с ним стало? - Егоров лизнул ее губы и улыбнулся. - Что молчишь? Не знаешь? Тогда я тебе расскажу. Я убил его, изуродовал труп и зарыл, как последнюю собаку, в лесном массиве. За предательство надо платить, Аннушка! Тебя я пожалею, твое прекрасное личико не пострадает, а шейку после твоей смерти прикроет твой любимый шифоновый шарфик. Где он, кстати?
        - Там, - прошептала девушка и показала глазами в сторону другой комнаты. Егоров, поразившись такой покладистости, повернул голову и… выпустил Анну из рук, потому что дверь комнаты распахнулась, и на ее пороге показались две фигуры. Анна отскочила в сторону и бросилась в объятия Аркадия.
        - Лицом к стене! Руки поднять, быстро, а то я буду стрелять, - сказал Симбирцев, направив пистолет на Егорова.
        Следователь немедленно выполнил указания. Симбирцев подошел к нему, обыскал, снял кобуру и защелкнул на руках наручники.
        - Егоров Кирилл Анатольевич, вы арестованы по подозрению в убийстве эксперта Зюзина, по подозрению в фальсификации улик по делу об убийстве Елизаветы Самариной, по подозрению в давлении на свидетельницу Анну Самарину, по подозрению в попытке изнасилования и убийства Анны Самариной, по подозрению в злоупотреблении вашими должностными обязанностями. - Симбирцев схватил следователя за шиворот и бросил его на диван. Егоров вытаращенными глазами смотрел на все происходящее и не мог вымолвить ни слова.
        - Что уставился на меня, как кролик на удава? Меня зовут Симбирцев Вячеслав Олегович, следователь областной прокуратуры. Слышал о таком? Сегодня хотел с вами пообщаться в городе Солнечном, но вот - пришлось за вами в Москву отправиться. Только опять неувязочка вышла, прибыли мы с Аркадием Александровичем раньше вас минут за двадцать. Вот и решили преподнести вам маленький сюрприз! Хороший получился розыгрыш, правда, Егоров?
        - Так вы… вы все это время были в квартире? Вы были в квартире?! - ошарашенно спросил Егоров. - А она? Она-то… как это?!
        - Кто это - она? Прошу нашу юную актрису называть по имени-отчеству - великолепное исполнение роли, натурально сыграно! Кстати, мы ее и на пленку сняли, и реплики на магнитофон записали. Ты там тоже здорово получился, я думаю, в соответствующих инстанциях ты определенно сорвешь аплодисменты. - Симбирцев подошел к стене и несколько раз включил и выключил свет.
        Через минуту в квартиру вошли оперативники, которых Вячеслав вызвал сразу же, как только они ввалились в квартиру Арестова и поняли, что приехали раньше Егорова. Операция была спланирована за три минуты. Анна, выслушав Аркадия, быстро взяла себя в руки и предложила разыграть небольшой спектакль, чтобы можно было привлечь Егорова к ответственности. В течение последующих пяти минут уламывали протестующего Арестова, который ни в какую не хотел рисковать жизнью Анны, отчаянно топал ногами и обзывал обидными словами Симбирцева. Симбирцев, пропустив мимо ушей нелицеприятные эпитеты, брошенные Арестовым в его адрес, привел последний аргумент в защиту этой идеи, который наконец сломил яростное сопротивления Аркадия. Вячеслав объяснил, что если сейчас они не остановят Егорова, Анна подвергнется еще большей опасности, и контролировать процесс будет очень тяжело. Как только до Арестова дошло, что это действительно единственный выход, он заметался по квартире в поисках нужной аппаратуры, которая, к счастью, имелась у него в изобилии. За две минуты подключили камеру, установили ее так, чтобы была видна вся
гостиная, вывели изображение на экран телевизора в соседней комнате, проверили кассету, включили магнитофон и на всякий случай - диктофон. После того, как аппаратура была готова, друзья спрятались в соседней комнате, плотно прикрыв дверь, и стали ждать. Все прошло даже лучше, чем можно было предположить. Егоров сознался не только в фальсификации улик, но и в убийстве эксперта Зюзина, и это его откровенное признание означало, что Аркадий был прав в своих самых ужасных предчувствиях: Егоров пришел, чтобы не запугать, а убить Анну.
        Пока Симбирцев улаживал все формальности с оперативниками, Аркадий увел Анну на кухню и усадил на стул.
        - Почему вы не подходили к телефону, Анна? - с волнением спросил Аркадий. - Я пытался дозвониться в течение десяти минут.
        - Но вы же сами предупредили меня, чтобы я снимала трубку только после второго звонка. Я выполнила все ваши указания.
        - Ну надо же, у меня это от волнения из головы выпало! Слава богу, все обошлось. А если бы мы приехали позже Егорова? Я вообразить себе не могу, что тогда…
        - Аркадий Александрович, неужели вы думаете, что я так наивна и открыла бы ему дверь? В любом случае, я бы дозвонилась до вас и все проверила. Прекратите считать меня ребенком. Я взрослая женщина и прекрасно отдаю себе отчет в собственных поступках.
        - Не злитесь, Анна. Я уже это понял после вашего предложения подловить Егорова. Страшно было? - нежно спросил Аркадий, заглядывая ей в глаза.
        - Да, - просто ответила девушка и улыбнулась. - Но совсем немного, ведь вы были рядом.
        От этого трогательного признания у Аркадия увлажнились глаза и в груди гулко стукнуло сердце. Он резко отвернулся от нее, чтобы не выдать своего состояния, стал зачем-то открывать дверцы кухонных шкафчиков, греметь посудой и переставлять различные предметы с одного места на другое.
        - Вы что-то ищете? - поинтересовалась Анна. - Может, я смогу вам помочь, я тут немного похозяйничала, пока вас не было.
        - Угу, - промычал Арестов, застыв на месте с солонкой в одной руке и перечницей в другой.
        - Так что же вы ищете? - настойчиво переспросила девушка.
        - Я ищу… я ищу водку и томатный сок, - поглядывая на предметы, оказавшиеся в его руках, выдал Арестов. - Вот, коктейль хочу сделать, «Кровавая Мери» называется. Туда как раз водка и томатный сок… я хотел сказать, туда соль и перец добавляются.
        - Водка и томатный сок в холодильнике, - деловито сказала Анна.
        - Ну да, конечно, - улыбнулся Арестов и ринулся к холодильнику.
        - Аркадий Александрович, я бы тоже немного выпила, - застенчиво сказала Анна, и Арестов уронил бутылку водки, которую только что достал из холодильника себе на ногу.
        - Водки? - после непродолжительной паузы спросил Аркадий и закашлялся.
        - Нет, нет, что вы, водку я не пью. Легкое что-нибудь.
        Аркадий нагнулся за бутылкой и долго не разгибался, пытаясь сообразить, как реагировать на просьбу девушки. Как бы Анна ни выглядела, но ей было только семнадцать, и он ни секунды не забывал об этом.
        - Вот это я понимаю! - заорал ввалившийся в кухню Симбирцев. - Победу празднуем! Дело хорошее. А чего это ты водку достал? Неужели наша актриса после своего триумфа не заслужила бокала шампанского? - Шумное вторжения Симбирцева сняло с Аркадия напряжение. Он достал бутылку шампанского из холодильника и поставил ее на стол. - Так… а пожрать в этом доме что-нибудь имеется? - по-деловому спросил Слава, обращаясь к Анне.
        - Полный холодильник, - засмеялась девушка.
        - Тогда мечи все на стол и запомни: мужчину нужно плотно кормить, холить, лелеять и всячески баловать.
        - Прекрати смущать девушку, Симбирцев, - притворно возмутился Арестов. - К тому же ты слегка ошибся - холить, лелеять и всячески баловать нужно женщину.
        - Ну да, перепутал, каюсь. Беру свои слова обратно и даже готов понести суровое наказание и порезать сыр или колбасу, хотя терпеть не могу этого делать, - косясь на пластиковые упаковки с нарезкой, которые Анна уже успела вынуть из холодильника, сказал Славка, и все дружно расхохотались.
        - Спасибо вам за все, - тихо сказала Анна, когда они расселись за столом.
        - Еще пока рано нас благодарить, - серьезным голосом сказал Симбирцев. - Егоров - это только пешка в чьих-то умелых руках, и, пока я не выясню, в чьих именно, тебе необходимо соблюдать предельную осторожность. Егоров, без сомнения, расколется, с такими обвинениями у него другого выхода нет. Главное - чтобы он дожил до суда. Я, правда, уже предпринял кое-какие меры предосторожности. Егорова поместят в нашу спецкамеру под чужой фамилией и будут охранять, как зеницу ока. Теперь он - важный свидетель по процессуальным нарушениям в городе Солнечном, и мы выйдем через него на главных действующих лиц.
        - У вас уже есть подозрения в отношении этих лиц? - взволнованно спросила Анна.
        - Зачем тебе забивать свою молодую головку всякой ерундой? - тактично пресек интерес Анны Симбирцев, запихивая в себя бутерброд с колбасой. - Поживешь пока у Аркадия, если он не возражает, конечно, - в город тебе рано пока возвращаться.
        - Конечно, я не возражаю! - воскликнул Арестов.
        - Только есть одно «но»: тебе только семнадцать, как бы нам с тобой Аркадия Александровича под статью не подвести, - как бы между прочим заметил Симбирцев и покосился на красного как рак Аркадия.
        - Ну ты, блин, Симбирцев, - придя в себя, выдавил из себя Аркадий. - Ты… как ты вообще? Я и не… Я вообще в гостинице собирался жить!
        - В этом нет никакой необходимости, - совершенно спокойно сказала девушка. - Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет.
        - И ты молчала! Разливай, Аркадий! - радостно заорал Симбирцев и с удивлением посмотрел на удаляющегося из кухни друга. - Ты куда? - В ответ хлопнула входная дверь, и Вячеслав с открытым ртом посмотрел на Анну, выражение лица которой мало отличалось от его собственного. После пятиминутной паузы Симбирцев разлил шампанское, поднял свой бокал и неуверенно произнес: - Эмоциональный он очень.
        - Да, - так же неуверенно сказала Анна и, сделав пару глотков из своего бокала, спросила: - Может, на мобильный ему позвонить?
        - Не получится, он его в окно выбросил, - задумчиво потягивая шампанское, сказал Симбирцев.
        - Понятно, - так же задумчиво сказала Анна.
        На этом их словарный запас иссяк, и следующие десять минут они сидели молча, мысленно пытаясь ответить на одни и те же, волнующие обоих, вопросы: куда делся Арестов и собирается ли он вернуться в ближайшее время домой.
        Арестов, однако, сам ответил на эти вопросы, ввалившись в квартиру с огромным букетом цветов. Страшно довольный, он преподнес букет Анне, поздравил ее с днем рождения и уселся на стул. Спустя несколько минут все опять дружно хохотали, слушая детальный рассказ о приключениях Аркадия.
        - Я выскочил на улицу за цветами - и остолбенел! На улице ни души, пешеходов нет, автобусы не ходят, метро закрыто, редкие машины проносятся мимо, и магазины, соответственно, не работают.
        - Надо думать, время три часа ночи, - колко заметил Симбирцев.
        - Ну да, я это уже на улице понял. Выхода не было, пришлось искать клумбу. Тут недалеко есть одна, но там, как назло, патрульная машина припарковалась рядышком. Я в кустах сидел и, как только выдавалась возможность, выскакивал из них и дергал по цветочку. Поэтому вы уж извините меня, Анна, что они в таком неприглядном виде.
        - Вас не заметили? - продолжая смеяться, спросила Анна.
        - Заметили, но уже в самом конце. Насилу ноги унес.
        - Спасибо вам, у меня еще никогда не было такого веселого дня рождения. Давайте я вашу куртку почищу, она вся в земле перепачкана.
        - Что вы, Анна, я сам. К тому же уже поздно, пора ложиться спать. Мы со Славой в гостиной на диване ляжем, а вы в спальне располагайтесь.
        - Вы идите ложитесь, а я целый день спала, мне сейчас не уснуть. Я все приберу и потом тоже лягу.
        Симбирцев с радостью согласился на предложение Анны и грузной походкой удалился в гостиную разбирать постель. Аркадий немного замешкался, попытался помочь девушке убрать все со стола, но после ее категорического отказа, бросив на Анну полный сожаления взгляд, отправился вслед за Славкой. Ему очень хотелось побыть рядом с Анной как можно дольше, но утром предстояло рано встать, чтобы встретиться с Ириной и выяснить наконец, кто же убил Лизу Самарину.
        Глава 12
        Жертва таланта
        - Аркадий Александрович, вас к телефону, срочно. - Арестов открыл глаза. Рядом стояла Анна, укутанная в его халат, и держала телефонную трубку. Он резко сел, посмотрел на часы и ужаснулся - стрелки показывали одиннадцать часов! Аркадий поблагодарил девушку и выхватил из ее рук телефонную трубку.
        - Аркадий Александрович, я с утра вас в офисе жду, - услышал он обиженный голос Ирины, как только поднес трубку к уху. - Попросили меня пораньше приехать, я явилась, а вас нет. Я тут, можно сказать, от любопытства уже практически скончалась!
        - Ирочка, ну прости меня, проспал. Всю ночь глаз не сомкнул, под утро только уснул, - попытался оправдаться Аркадий.
        - Очень за вас рада, - хихикнула Ира на другом конце провода. - Приезжайте скорее.
        - Скоро буду, - пообещал Арестов, отсоединился и задумался.
        Ирина, определенно, хихикала не просто так. Услышав женский голос, она незамедлительно сделала вывод, что не спал он всю ночь потому, что провел ее с женщиной. Разубеждать он Иру не будет, не объяснять же ей, что всю ночь он провел в постели вместе с огромным волосатым мужиком по имени Вячеслав, который храпел так громко, что уснуть удалось только около семи утра, как раз за десять минут до звонка будильника. Арестов с ненавистью посмотрел на Симбирцева, который продолжал спать сном младенца и не реагировал ни на какие раздражители, и ткнул его кулаком в бок.
        - Вставай, скотина, пошли кофе пить, - но Симбирцев громко чмокнул губами, перевернулся на другой бок и захрапел еще громче.
        Арестов вскочил с кровати, оделся и вылетел из комнаты. Нервная система, расшатанная за ночь, была больше не в состоянии выносить громогласные раскаты и присвистывание, которые мощным потоком извергались из Славкиной груди.
        Анна сидела на кухне и пила кофе. На столе стояла шипящая сковородка с яичницей, тарелки и блюдо с бутербродами. Аркадий присел на стул, налил себе кофе и заметил, что рядом с Анной на столе лежит фото, которое он без спроса утянул из ее семейного альбома.
        - Я стала чистить вашу куртку, и из кармана выпала эта фотография, - тихо сказала девушка и внимательно посмотрела ему в глаза. - Вы ее из нашего альбома взяли, да?
        - Простите меня, - сконфуженно сказал Аркадий, и краска залила его лицо. - Я кормил вашу собаку и… там был альбом. Я…
        - Я сама обожаю смотреть чужие фотографии. Не волнуйтесь, я на вас не сержусь. Ваш альбом я тоже просмотрела без разрешения. У вас мама очень привлекательная женщина, и вы похожи на нее, такой же красивый, - сказала Анна и тоже покраснела.
        - Она умерла, - смущенно откашлявшись после ее откровенного признания, сказал Арестов и осушил одним громадным глотком полную чашку горячего кофе.
        - Простите, я не знала, - извинилась Анна. - Зачем вам фото Лизы?
        Ответить на вопрос он не успел: кухня наполнилась шумом, потому что наконец-то проснулся Вячеслав, который просто не мог, учитывая его габариты, передвигаться, не задев что-либо на своем пути.
        - Почему не разбудили, хотели без меня все сожрать! - заорал он, как только приземлил свой внушительный зад на стул и заметил на столе сковородку с яичницей.
        Без особых церемоний он придвинул сковородку к себе и, не обращая ни на кого внимания, начал с аппетитом уплетать приготовленное Анной блюдо. Покончив с яичницей в мгновение ока, он заел ее парочкой бутербродов, запил двумя кружками кофе и только после этого виновато окинул присутствующих взглядом сытых и довольных глаз.
        - Мало того, что ты не давал мне спать всю ночь, ты еще и мой завтрак сожрал, чудовище прожорливое, - гневно блеснув глазами, высказал свои претензии Арестов.
        - Не ссорьтесь, я сейчас еще приготовлю, - пытаясь разрядить обстановку, сказала Анна и вскочила из-за стола.
        - А мы и не ссоримся, - улыбнулся Аркадий, - это мы так разговариваем. По поводу меня не беспокойтесь, я с утра только кофе пью.
        - Я тоже пью только кофе, - сказала Анна и села на стул. - Вы не ответили на мой вопрос, Аркадий Александрович. Зачем вам понадобилась фотография Лизы?
        - Какая фотография? - лениво поинтересовался Симбирцев, с чистой совестью дожевывая последний бутерброд.
        - Вот эта, - сказала Анна и положила фотографию перед Вячеславом. Симбирцев посмотрел на фото и сразу же перестал жевать.
        - Кажется, я понял, Аркаша, что ты имел в виду, когда говорил, что нашел убийцу Лизы, - медленно сказал Слава. - Одна из двух, да?
        - О чем вы говорите? - испуганно спросила Анна. - На этом фото - подруги Лизы: Настя Колесникова и Кэт, Катя Логинова. Это они после КВНа сфотографировались, поэтому на девушках одинаковая одежда. Они в конкурсе какую-то идиотскую сценку разыгрывали. Лиза эти вещи сама сшила. Почему вас это так насторожило?
        - Вы не все знаете, Анна. Мы потом вам все подробно расскажем. Скажите, сколько всего одинаковых костюмов сшила ваша сестра? - спросил Аркадий.
        - Три: для себя, для Насти и для Кэт. Это что, как-то связано со смертью моей сестры? Вы подозреваете кого-то из девушек?! Но это ерунда, вы ошибаетесь! Настя была ее лучшей подругой, а Кэт… - Анна замолчала, губы ее затряслись, из глаз брызнули слезы. - Не могла же она из-за этого… Господи, этого не может быть!
        - Что вы имеете в виду, Анна? - взволнованно спросил Арестов.
        - Нет, нет, этого не может быть! Она, конечно, честолюбивая, ради творчества способна на многое, даже нюхать кокаин начала, чтобы ее работы отличались от всех остальных. Сначала кокаин, потом на иглу подсела, все из-за творчества, но Лизу она любила! Завидовала ей, конечно, потому что моя сестра всегда на шаг впереди ее шла, но по-хорошему завидовала. Я слышала, что Кэт наконец добилась своего, ее признали, даже выставку ее работ организовали.
        - Признали после смерти Лизы, правильно? А если бы Лиза не умерла, легко ли ей было бы пробиться? Заметили бы ее?
        - Конечно, заметили бы, она ведь тоже очень талантлива. Даже удивительно. Наверное, в атмосфере нашего города есть что-то такое особенное…
        - Вы хотите сказать, что Катя Логинова - тоже из Солнечного?! - воскликнул Аркадий.
        - Да, из Солнечного. Лиза поэтому и общалась с Кэт, хотя они по характеру разные были. Но они только в институте начали дружить, до этого не пересекались. Кэт Солнечный ненавидела и стеснялась своей прописки. С пятнадцати лет каждый вечер в Москву ездила на дискотеки, в кино. У нее и парень - москвич, несколько лет вместе живут, Костя его зовут. У него родители очень обеспеченные, снимают ему квартиру недалеко от института. Все в курсе, что она с ним из-за денег связалась. Катя из бедной семьи, отец в милиции работает, мать - уборщица в поликлинике.
        - Где у нее отец работает?! - воскликнул Симбирцев, и они с Арестовым переглянулись.
        - В милиции. Отец у нее отличный, любит ее сильно. Она по молодости лет вляпалась в историю - связалась с каким-то проходимцем-сектантом. Он ей мозги заморочил своими проповедями и заставил из нашего музея какую-то ценную вещь украсть. Ее, естественно, сразу на месте кражи и взяли, но ей повезло - отец помог тюрьмы избежать. Он ради нее на все пойдет.
        - А мать, значит, в поликлинике работает. Это очень и очень интересно, - задумчиво сказал Симбирцев. - Отец в милиции, мать в поликлинике… Не в той ли поликлинике, где наш Громов наблюдался?
        - А при чем тут Громов? - удивленно спросила девушка.
        - Сколько поликлиник у вас в городе, Анна? - игнорируя вопрос девушки, спросил Симбирцев.
        - Одна только. У нас там полгорода работает, а вторая половина жителей - лечится. Моя мама там тоже работала, вот и Настя Колесникова…
        - Настя Колесникова? Почему, кстати, Лиза с Настей перестала общаться?
        - Не знаю. Для меня это загадка.
        - Может быть, это как-то связано с вечеринкой у вас дома? Или с Семеном?
        - Вы и об этом знаете? - удивленно спросила Анна. - Возможно, это как-то и связано, я не знаю, но отношения их прекратились сразу же после того злополучного вечера.
        - Возможно, Семен изменил Лизе с Настей?
        - Да вы что, смеетесь, что ли?! Настя никогда бы на это не пошла, для нее Лиза была эталоном во всем, она ее боготворила! Повторяю, я понятия не имею, из-за чего они поссорились, но точно - не из-за измены, к тому же разве это важно теперь, когда моей сестры уже нет в живых?
        - Странно, но мать Семена призналась, что отношения с Лизой у сына прервались именно из-за его измены, - задумчиво заметил Аркадий.
        - Так оно и было, только Семен в тот вечер переспал не с Настей, а с Катей. Именно с Катей застукала его Лиза в постели, когда вошла в комнату.
        - Откуда вы это знаете, Анна? - спросил Аркадий взволнованно.
        - Я это своими глазами видела, потому что единственная не пила пиво. Все действительно были очень пьяны, упились так, что никто ничего не помнил потом. Все так глупо получилось… Поверьте, скорее всего, это была нелепая случайность, пьяная выходка, которая неожиданно закончилась так плачевно. Со стороны Семена, во всяком случае.
        - Что значит - со стороны Семена? А со стороны Кати? - спросил Симбирцев.
        - Ей это как раз на руку было. Катя всегда любила Семена, это было видно невооруженным глазом, только Костя, самовлюбленный «балован», этого не замечал. Может, и замечал, конечно, но не придавал этому значения. В этом действительно ничего особенного не было, по Семену все девчонки курса сохли. Лиза на это сквозь пальцы смотрела. Однако когда он ей изменил, резко разорвала с ним все отношения, но Катю - простила. Она считала, что всю ответственность за измену берет на себя мужчина. С Кэт у Лизы состоялась… беседа на эту тему, они поговорили и остались подругами. Моя сестра сказала, что не имеет к ней претензий и прощает ее. Разве после этого можно возненавидеть мою сестру до такой степени, чтобы так жестоко расправиться с ней? Разве можно убить из-за зависти или ревности?! Из-за этого ведь не убивают, убийство нельзя оправдать такими глупыми мотивами!
        - Убийство нельзя оправдать никакими мотивами, - жестко сказал Симбирцев. - Ну что же, кажется, наше запутанное дело подошло к концу, Аркаша. Придется прервать восхождение нового таланта на вершину славы в самом начале пути. Все неясные вопросы прояснились, осталось только собрать доказательства.
        - Это самое сложное, ты опережаешь события.
        - Эх, Аркаша, сразу видно, что ты ничего не смыслишь в следственных действиях. Она наркоманка - расколется через пару дней, и все подробности мы будем знать уже на следующей неделе.
        - Жестоко, - неуверенно сказал Арестов.
        - Жестоко - убивать, - сухо сказал Симбирцев. - Собирайся, поехали. Придется побеспокоить начальство ради такого случая. Оформим все документы и будем проводить обыск и задержание.
        - Я готов, только сделаю звонок помощнице в офис, а то мы получим еще один труп женщины, смерть которой случилась из-за неудовлетворенного любопытства и неуемной жажды деятельности.
        - Ваша помощница, вероятно, вам очень дорога, - задумчиво сказала Анна. - Я видела ее в суде, она привлекательная женщина и, должно быть, проводит с вами очень много времени.
        - Ирина? Ирина для меня - незаменимый помощник, - рассеяно сказал Аркадий и вышел в другую комнату с телефонной трубкой в руке.
        К счастью, он не видел выражения глаз Анны, которая посмотрела ему вслед так, что у Симбирцева, который наблюдал всю эту сцену, поползли мурашки по спине. Не желая смущать девушку, Вячеслав, изобразив на лице беззаботность, пожелал Анне приятно провести день и торопливо удалился в прихожую надевать ботинки.
        - Какой же ты идиот, - тихо сказал Вячеслав, когда Аркадий вернулся.
        - Почему? - удивился Арестов, натягивая на себя куртку.
        - Потому что… - Договорить Симбирцев не успел, телефонный звонок прервал поток его возмущения. Анна вышла в прихожую с телефоном в руке и протянула трубку Вячеславу.
        - Вас из прокуратуры спрашивают. Говорят, очень срочно, - сказала девушка.
        - Меня?! - удивился Симбирцев, взял трубку, представился, и по выражению его лица все поняли, что произошло что-то ужасное. - Твою мать, - выругался Вячеслав и растерянно посмотрел на Аркадия.
        - Что случилось? - обеспокоенно спросил Арестов.
        - Только что в камере был убит следователь Егоров. Все концы оборваны, придется начинать все сначала. Кто-то из своих предал! Представляешь, во что я ввязался? Кто-то из моих людей - предатель. Как тошно, Аркадий! Он всех подкупил! Только все равно я его достану, суку! Облажался по полной программе - убийцу задержали на месте преступления. Расколем, отследим связь - не отвертится! Знаешь, кто убийца? Набери в легкие побольше воздуха. Это отец Кати Логиновой - Петр Иванович Логинов, мент из органов внутренних дел города Солнечного! Вот такие, брат, дела. Раскрутим его с пол-оборота, как только дочку его разлюбезную к стенке прижмем. Дочка, по всему выходит, вся в отца пошла. Ну ничего, мы ее остановим!

***
        Кэт торопливо пересекла улицу с небольшим чемоданчиком в руке. Вчера был самый неудачный день в ее жизни. На выставку она так и не попала, потому что пришлось успокаивать Семена. Из-за него она пропустила свой триумф, свою победу! Не смогла бросить его в тяжелый момент. И чем же он отплатил ей за это? Обозвал шлюхой, плюнул ей в лицо, обвинил во всем. Как он посмел так поступить с ней, ведь она любила его! Все то время, пока он был с Лизой, она терпеливо ждала, что он наконец поймет - они созданы друг для друга. Лизы больше нет, своей смертью она расчистила ей дорогу, но ничего не изменилось - почему?! Она ждала его возвращения из Израиля, она мечтала оказаться рядом в трудную минуту, она рассчитывала, что он будет благодарен ей за опору и поддержку. Но вместо благодарности он смешал ее с грязью, облил помоями, так же, как это делал всегда Костя. А как он обливался слезами, как ползал по полу и выл, как собака, которой прищемили хвост! Он оказался слизняком, настоящий мужчина вел бы себя иначе. С Семеном покончено, с Костей тоже, она начинает новую жизнь! Вчера ей позвонили с выставки и предложили
продать несколько ее работ. Теперь у нее есть деньги. Теперь она независима! Она родилась не для того, чтобы все ее унижали - она родилась, чтобы завоевать этот мир, и ничто не сможет ей больше помешать!
        Кэт остановилась около галереи, нервно поправила прическу, одернула платье и зашла внутрь. В зале, где выставлялись ее работы, было немноголюдно, отсутствовали представители прессы и телевидения. Конечно, ведь открытие выставки было вчера. Но все равно было приятно, что интерес к ее творчеству у кого-то есть. Она подошла к группе мужчин, которые заинтересованно разглядывали одну из ее любимых работ, широко улыбнулась и, стараясь скрыть волнение, сказала:
        - Здравствуйте, я вижу, вас заинтересовала эта работа. Это моя любимая работа, и мне очень приятно…
        - Вы Екатерина Логинова? - спросил один из мужчин.
        - Да, - гордо сообщила Кэт. - Я - автор!
        - Мы давно вас ждем, Катя. Дело в том, что вы арестованы по подозрению в убийстве Елизаветы Самариной и адвоката Петухова. Прошу следовать за мной…
        Глава 13
        Признание
        - Она не могла этого сделать! Это ошибка, трагическая ошибка! - Симбирцев разглядывал худого длинноволосого мальчишку, который уже полчаса бился в истерике у него в кабинете, и думал о том, что Катя действительно жила с ним исключительно из-за денег. Они совершенно не подходили друг другу - красивая талантливая девушка и этот слабохарактерный юнец, похожий на девчонку.
        - Мне очень жаль, Костя, но у нас есть неопровержимые доказательства ее вины. В квартире ее родителей в городе Солнечном был произведен обыск. Найдена одежда, на которой остались следы крови. Группа аналогична группе крови убитой Лизы Самариной, также на Катиной юбке и кофте обнаружены микрочастицы с места преступления. Ко всему прочему, нами найден пузырек с психотропным препаратом фенектилом. Данный препарат был добавлен в водку Громову, первому подозреваемому по делу об убийстве Лизы Самариной. Отпечатки пальцев Кати Логиновой и отпечатки, снятые с бокала из номера адвоката Петухова, - идентичны. Кроме отпечатков, на бокале имеются частички ее слюны, это говорит о том, что она находилась в ночь убийства в номере Петухова. Алиби у нее нет. С девятого на десятое июня Катя была в Солнечном, ее видели соседи.
        - Да она за рецептом к Насте ездила! Я героин ей отказался купить, вот она и поперлась к Колесниковой. Но в ночь убийства адвоката Петухова Катя была со мной! Я это и на суде могу подтвердить. Мы с ней весь вечер телевизор смотрели!
        - Не получается, Костя. Катя в тот день тоже была в Солнечном, она в очередной раз приезжала за рецептом к Насте. К ее сожалению, Настя Колесникова не смогла ей помочь, потому что неудачно упала в ванной и умерла.
        - Да нет же! Она была со мной, я настаиваю на этом. Катя в тот вечер была со мной.
        - Костя, прекратите. Ваш обман ей уже не поможет, а вам может принести кучу неприятностей. К тому же она созналась во всем. Подробности и причину своего поступка пока не указала, но, как только ей станет лучше, мы и эту информацию получим, это лишь вопрос времени.
        - Этого не может быть! Я повторяю, этого не может быть! Разрешите мне увидеться с ней. Мне нужно с ней поговорить. Я должен ее увидеть. Ей нужна моя помощь! Господи, как же это?! А, ну конечно, все ясно! Она созналась, потому что ей было плохо - когда ломка начинается, все что угодно скажешь. Что вы ей пообещали за признание? Дозу, да? Да что я спрашиваю, и так все ясно. Вы здорово все придумали. Только я этого так не оставлю! Я буду жаловаться! Я дойду до Москвы! Вы за все ответите. Я люблю ее!! Она не могла убить. Вы просто не знаете ее.
        - Мне очень жаль, Костя…
        - Нет, вам не жаль! Вы рады, что так быстро раскрыли дело. Конечно, она ведь наркоманка, зачем с ней церемониться. Какая это приятная для вас, должно быть, новость!
        - Ну все, хватит! - разозлился Симбирцев. - Ты, мальчик, видно, забыл, что сам способствовал тому, чтобы она продолжала колоться. Раньше надо было о любви своей вспоминать! Если ты ее так любил, почему не заставил обратиться к врачу, почему продолжал покупать ей наркотики? Молчишь? Свидания с ней ты не получишь! По рекомендации врача я отправил девушку в больницу, а там посещение больных запрещено. А знаешь, почему запрещено? Потому что такие, как вы, сердобольные и сострадательные, пытаются любыми способами передать наркотики своим близким. Что смотришь? Может, проверим, что у тебя в карманах лежит?
        Костик побледнел и вскочил на ноги.
        - Вы не имеете права! Вы…
        - Садись и пиши, где была Катя Логинова в день убийства адвоката Петухова!
        Костик медленно осел на стул, вытер капельки пота со лба и схватился за ручку.
        - Я все напишу… В тот день она была в Солнечном. Вы ведь это хотели от меня услышать?
        Симбирцев с отвращением посмотрел на сидящего напротив мальчишку. Вот он и сломался, и заложил любимую женщину. Испугался, слюнтяй, маменькин сынок! А ведь если бы он не сознался, доказать причастность Кати Логиновой к смерти адвоката было бы очень сложно. В квартире девушки так и не нашли яда, которым был отравлен адвокат, и ножа, которым наносились удары в живот. Отпечатки пальцев и ее слюна на бокале указывали только на то, что Катя Логинова из него пила. Однако доказать то, что она пила из этого бокала именно в ночь убийства, было практически невозможно. Ему вдруг стало так жаль эту девушку, с которой он и сам поступил не совсем честно, что возникло желание порвать протокол с показаниями Кости, вообще порвать все, что связано с ее признанием, которое она дала в состоянии ломки. Костя был прав, он воспользовался ее состоянием и получил то, что хотел. На душе было скверно, но Симбирцев успокаивал себя, что именно так и нужно поступать с преступниками. Ведь никто, кроме Кати Логиновой, не мог совершить эти убийства.
        Все укладывалось в одну линию. У Кати было несколько мотивов убить Лизу. Первое: она завидовала ее таланту, только после смерти Лизы ее «заметили»; второе: она ревновала Лизу - любовь к Семену и желание заполучить его любой ценой; и третье: что всплыло совершенно случайно во время допроса девушки, - она заняла у Лизы деньги - много денег, и к моменту убийства подходил срок возвращать долг. Дело об убийстве Елизаветы Самариной было практически раскрыто. Оставалось вычислить только сообщника Кати Логиновой, который, вне всякого сомнения, у девушки был. Но проследить ее связь с сообщником оказалось не так просто. Сначала подозрение пало на отца Кати. Кэт была очень близка с отцом, который готов был ради дочери на все. В прошлом он пошел на серьезные нарушения закона и отмазал дочь от тюрьмы. В одиночку он не смог бы этого сделать, ему кто-то пошел навстречу и помог. Теперь он решился на еще более отчаянный шаг - на преступление, но убийство следователя Егорова было бессмысленно с точки зрения здравого смысла. Показания Егорова не угрожали непосредственно Кате Логиновой, так как Егоров был уверен, что
Лизу Самарину убил Громов. К тому же о том, что Катя причастна к смерти Лизы и адвоката Петухова, на момент убийства следователя Егорова еще никто не знал. Значит, следователя убили совсем из других соображений. Показания Егорова могли вывести следствие на человека, по указке которого следователь действовал, а это был, без сомнения, прокурор города - Эдуард Васильевич Костров. Много лет назад прокурор помог Логинову отмазать дочь, и теперь убийство Егорова выглядело как плата за прошлое. Вновь появилась возможность привлечь прокурора к ответственности, теперь уже с помощью отца Кати, но Логинов на всех допросах молчал - страх за свою жизнь не давал ему раскрыть рта, такой патологический страх, что его не сломало даже то, что его дочь оказалась задержана по подозрению в убийстве двух человек. В виновность Кати он не поверил, свою причастность к этим делам наотрез отрицал, так же, как и Костя, бился в истерике и кричал, что все это - трагическая ошибка и что его дочь не способна никого убить. Симбирцев, наблюдая за отцом Кати Логиновой, чувствовал, что он действительно не в курсе проделок дочери. Дело
было даже не в том, что его растерянность, шок и последующая истерика выглядели очень убедительно и правдоподобно, дело было в другом - Логинов был простоват, слишком простоват, чтобы совершить вместе с дочерью подобное преступление. Из этого следовало лишь одно - Катя каким-то образом связана с прокурором и вместе с ним осуществила свою подставу. Симбирцев был зол. Столько смертей произошло по указке милейшего Эдуарда Васильевича Кострова, а прижать его никак не получалось! Свидетели его нечистоплотности умирали один за другим, а он, не моргнув глазом, продолжал руководить прокуратурой города Солнечного, ездил с семьей на природу, обедал в ресторанах и ничего не боялся. Желание засадить Эдуарда Васильевича Кострова за решетку стало для Симбирцева навязчивой идеей. Он перестал спать по ночам и стал есть в два раза больше, стремительно прибавляя новые килограммы к своему и так не маленькому весу. Наученный горьким опытом, на этот раз он предпринял еще более серьезные меры предосторожности и спрятал Катю Логинову в специальную больницу, на территорию которой пройти было сложнее, чем в тюрьму.
        Всех оперативников, работающих на задержании Егорова, временно отправили по командировкам, новый состав оперативно-следственной бригады тщательно проверили, после этого отца Кати поместили в обычную камеру СИЗО, оснастив ее специальным оборудованием, и стали ждать. Если прокурор попытается покончить с очередным свидетелем и направит своего человека для осуществления этой миссии, его сразу схватят, а отец Кати с перепугу начнет говорить. Убийца пока никак себя не проявлял, и Вячеслав с каждым днем терял терпение. У него даже возникла идея, что можно самим осуществить мнимое нападение на Логинова, этим спровоцировав его на дачу показаний против прокурора. Но эту идею не одобрило начальство в лице полковника Веревкина, что ввергло Симбирцева в еще большее уныние, которое пришлось заесть двумя курочками-гриль на ночь. Настроение его сразу улучшилось, он немного успокоился и не стал торопить события, решив заняться вплотную Катей Логиновой. А так как девушка пребывала в больнице уже несколько дней, он посчитал, что пришло время ее навестить, надавить на нее и выведать наконец, каким образом она связана
с прокурором и почему он помог ей избавится от Лизы Самариной.
        - Я могу идти? - робко спросил Костик. - Я все написал, как вы хотели.
        - Иди, я с тобой свяжусь, когда ты понадобишься, - равнодушно сказал Симбирцев. Костик встал и заспешил к двери. - Погоди, дружок, - остановил его в дверях Симбирцев. - Ответь мне на один вопрос, я его не официально задаю, а так, ради спортивного интереса. Ты ведь ее на наркотики намеренно посадил, да? Ты ведь специально это сделал, чтобы она всегда была рядом? - Костик побледнел, глаза его забегали из стороны в сторону, руки затряслись. - Какая же ты мразь, вы определенно стоите друг друга. И знаешь что, Костя, не рекомендую попадаться на моем пути в неофициальной обстановке - переломлю, как гнилую деревяшку!
        За Костиком захлопнулась дверь. Симбирцев устало вздохнул, положил дело в сейф и посмотрел на часы: пора была собираться в больницу к Кате Логиновой. После больницы он вполне успевал заехать к Анне и Аркадию на ужин. Путь предстоял неблизкий, но дома он уже уничтожил весь недельный запас продуктов, в магазин идти было лень, а кушать хотелось сильно. Вспомнив об этой странной парочке, Вячеслав улыбнулся. «Какой же Аркашка все-таки дурак! Анна явно намекнула ему, что хочет быть с ним вместе. А этот остолоп продолжает жить в гостинице и в свою квартиру приходит как в гости. Ведь видно, что влюбился по уши. Подумаешь, разница в возрасте, тоже мне, проблема! Я бы на его месте…» - продолжить свою мысль он не успел: в кабинет ворвалась какая-то незнакомая женщина в сопровождении щуплого дежурного, который был не в состоянии удержать за дверью ее мощное тело. В руках женщина держала толстую тетрадь, которую использовала в качестве средства обороны, нанося ею точные удары дежурному по голове.
        - Что случилось? - спросил Вячеслав, с удивлением наблюдая побоище.
        - Безобразничают, Вячеслав Олегович, - торопливо пролепетал взмыленный дежурный. - Не хочут по правилам заявление оформить, начальство сразу требуют.
        - Отпусти женщину! Сейчас во всем разберемся. Садитесь, гражданка, успокойтесь и рассказывайте, что у вас случилось? - дежурный выполнил приказ, женщина злорадно улыбнулась, треснула дежурного еще раз по голове тетрадкой и с чувством исполненного долга села на стул.
        - Видали, Вячеслав Олегович, что вытворяет? - возмущенно загудел дежурный. - Я при исполнении, а она руки распускает!
        - И в этом разберемся. Идите, Семушкин. А вы гражданка, простите, не знаю вашего имени-отчества, если еще раз себе такие выходки позволите, сразу же пойдете домой, - строго сказал Симбирцев, и дама интенсивно закивала, выражая свое полное согласие с ним. После минутной паузы, немного отдышавшись, женщина положила перед Симбирцевым изрядно помятую тетрадь и, тяжело вздохнув, сказала:
        - С моей дочкой произошел несчастный случай. Только я-то знаю, что это был не несчастный случай! Ее убили, но мне никто не верит. Я уж обошла всех, кого могла. Пожалейте меня, разберитесь во всем! Сколько горя на мою долю выпало! Она ведь одна у меня была, одна, кровиночка родненькая! Цветочек всей моей жизни! Загубил ее жизнь кто-то и рад-радешенек, что не ищет его никто. Настенька моя родная! Не могла она так нелепо жизнь свою завершить! Отец извелся весь, винит себя, что умывальник этот чертов чинить удумал. Разберитесь во всем, снимите грех за смерть дочери с его души!
        - Вы - мама Насти Колесниковой? - с изумлением спросил Симбирцев, разглядывая женщину.
        - Она самая. Елена Владимировна меня зовут. - От волнения женщине даже не пришло в голову поинтересоваться, каким образом Симбирцев догадался о том, что она мать Насти. А догадался он потому, что всю прошлую неделю таскался с этим делом по экспертам и криминалистам, выясняя, действительно ли Настя Колесникова умерла своей смертью или же ей кто-то помог.
        - Елена Владимировна, почему у вас такая уверенность, что вашу дочь убили? - осторожно спросил Вячеслав.
        - Это дневник Настеньки, - сказала женщина и ткнула пальцем в тетрадь, которую она положила на стол перед Симбирцевым. - Настенька меня в свою жизнь не особенно пускала. Не знала я о ней ничего, пока дневник ее не прочла. Мне коробку недавно передали с ее вещичками из поликлиники. Они там все собрали, все, что после нее осталось, упаковали и мне отдали. Я коробку открыла, а там туфельки ее, несколько книжек медицинских, помада, ну, и тетрадка эта… Вы не поленитесь, прочтите эти строчки. Странные вещи она писала незадолго до смерти! Я уж с этой тетрадкой все кабинеты местного отделения милиции обошла - никто и слушать меня не захотел. На вас одна надежда! Я выяснила, что вы занимаетесь делом об убийстве Лизы Самариной, а Настя, по всему выходит, что-то знала о настоящем убийце подруги!
        - Я прочту, не беспокойтесь, Елена Владимировна. Оставьте мне тетрадь, я тщательно изучу ее содержание, проверю все и свяжусь с вами. Завтра с утра, хорошо? Сейчас я очень занят, у меня важная встреча, - мягко сказал Симбирцев и уже встал из-за стола, но, посмотрев в глаза женщины, в которых стояли боль и обреченность, не выдержал, сел обратно за стол, раскрыл тетрадь и погрузился в чтение.
        Глава 14
        Первая ссора
        - Аркадий Александрович, своим поведением вы ставите меня в неудобное положение, - разгневанно сказала Анна и отвернулась к окну. - Прошу немедленно отвезти меня домой.
        - Но, Анна, объясните мне, что произошло? Я не понимаю причину вашего недовольства. Что я сделал не так? - Аркадий растерянно переминался с ноги на ногу у двери квартиры и судорожно пытался понять причину резкой смены настроения девушки и раздражения с ее стороны.
        Все вроде бы было как всегда. Вечером он, как обычно, приехал навестить ее. По дороге купил фрукты, бутылку легкого французского вина. Она приготовила восхитительный ужин, рассчитывая не только на него, но и на Симбирцева, который по каким-то причинам так и не приехал. Была, правда, некоторая двусмысленность в том, что Аркадий не удержался и преподнес Анне в подарок несколько симпатичных молодежных платьев, пару кофточек, маечек, джинсов, туфельки, шелковый халатик и комплекты нижнего женского белья. Белье он выбирал особенно придирчиво. Чтобы не поставить Анну в неловкое положение, он попросил продавца-консультанта не предлагать ему ничего эротического, только удобные спортивные комплекты в стиле унисекс, без всяких рюшечек, розочек, завязочек, бантиков и прочих мелочей, которые обычно сводят мужчин с ума. Пока продавцы упаковывали одежду, Аркадий успокаивал себя тем, что в покупке этих милых женских вещичек действительно была необходимость: на ее квартире до сих пор появляться было опасно, но не ходить же в одной и той же одежде в течение нескольких дней. Для молодой привлекательной девушки,
рассудил Аркадий, это могло обернуться страшной депрессией. Тем не менее, протягивая Анне красочные пакеты, Аркадий сильно смущался и переживал, как воспримет Анна его подарки. Не расценит ли она это, как желание немного подкупить ее, чтобы воспользоваться ее безвыходным положением? Но волнение и смущение его вмиг улетучились, потому что Анна с искренней радостью приняла все его дары и, как любая нормальная женщина, упорхнула в другую комнату примерять обновки.
        Спустя пять минут Аркадий с облегчением убедился, что не прогадал с размером. Анна продемонстрировала ему все подарки на себе, за исключением, естественно, белья, устроив импровизированный показ мод.
        Не спеша потягивая вино, он с улыбкой наблюдал, как она крутится перед ним в одежде, которую он ей приобрел, радовался ее по-детски трогательному восторгу и молился, чтобы Слава приехал как можно быстрее, потому что сдерживать себя ему становилось с каждой минутой и с каждым выпитым глотком вина все сложнее и сложнее.
        Она перемерила почти все и надолго скрылась в спальне. Он помнил, что осталось еще одно платье: скромная, ничем не примечательная тряпочка белого цвета. Платье оказалось среди приобретений Аркадия случайно. Оно не произвело на него никакого впечатления, и он отложил вещицу в сторону. Но продавщица стала уверять, что это лучшая и самая модная вещь в салоне и выглядит сногсшибательно, когда ее надевают, и Аркадий, поколебавшись, все же согласился на уговоры. В скором времени к платью присоединились и туфли, которые, так же как и платье, пришлось купить по рекомендации настырной продавщицы. С выбором размера было особенно сложно. Он долго мучился, пытаясь представить себе, какой размер обуви может носить Анна, но потом решил действовать по методу тыка - спросил продавщицу, какую обувь в среднем носят девушки высокого роста, и сразу же получил пару туфелек тридцать девятого размера. Пока на ножках Анны он видел только ее собственную обувь, и это было понятно, новые туфли подходили только к белому платью, которое, по всей вероятности, ей не понравилось.
        Минуты текли, а Анна не выходила из комнаты. Аркадий забеспокоился, пытаясь понять причину ее задержки, наконец не выдержал и окликнул ее. В ту же секунду дверь спальни открылась, Анна вышла в гостиную, и у Арестова потемнело в глазах.
        Она была одета именно в то белое платье, которое он не принял всерьез. Оглядев девушку, Аркадий понял, что имела в виду продавщица. Тонкая материя облегала стройную фигурку Анны, подчеркивая наиболее соблазнительные части тела, но платье при этом выглядело не вызывающе сексуально, а таило в себе еще большую опасность для мужчин - оно будоражило фантазию.
        - Простите, Аркадий Александрович, что заставила вас так долго ждать, - сказала Анна, нервно поправив несуществующую складку на платье. - Туфли, которые вы купли для меня, оказались мне велики. Я пыталась, что-нибудь придумать, но… Вас не смущает, что я босиком?
        - Нет, - выдавил из себя Аркадий и покрылся испариной. - Что-то Симбирцева долго нет, - откашлявшись, перевел он разговор на другую тему и ущипнул себя за ляжку под столом. - Садитесь, думаю, нет смысла ждать, будем ужинать без него.
        Однако есть ему в данный момент совершенно не хотелось - ему хотелось, чтобы Анна как можно быстрее села и спрятала свои босые ножки, от которых он не мог оторвать глаз, под стол. «Как же я, дурак, мог купить ей туфли тридцать девятого размера? - ругал он себя. - Как же я, дурак, раньше не обратил внимания на то, какие у нее изящные ступни, и туфли такого размера на ее ножке будут смотреться, как галоши».
        Анна наконец села за стол, но от этого состояние его не улучшилось, а, напротив, ухудшилось. Он не мог выкинуть из головы эту маленькую особенность девушки. Ее ножка теперь оказалась в непосредственной близости от его ноги, и воображение беспощадно прорисовывало в мозгу скрытую от его глаз картину: миниатюрные аккуратные пальчики и тонкую щиколотку, на которую она, следуя последним веяниям моды, надела золотую цепочку…

«Нет, - резко осадил он себя, когда его рука невольно потянулась к колену девушки. - Ты не имеешь права! Слишком неравные условия, слишком большая разница в возрасте, слишком непредсказуемые последствия». Он с трудом удержался, чтобы не наделать глупостей, быстро покидал в себя еду, запил ее минералкой, поблагодарил Анну за ужин и собирался уйти, но девушка остановила его у двери.
        - Анна, не молчите. Объясните мне, что я сделал не так? - повторил он свой вопрос. - Скажите, что вас так рассердило, и я все исправлю, обещаю.
        - Во-первых, прекратите называть меня на «вы», - не оборачиваясь, сказала Анна. - Я не могу больше это выносить! Сначала мне было это приятно, но теперь мы уже достаточно знакомы, чтобы перейти с формального общения на дружеское.
        - Я ведь только из уважения к вам… к тебе, если тебе хочется общаться на «ты», давай общаться на «ты», только и ты называй меня на «ты», договорились? - скороговоркой высказался Аркадий и почувствовал себя совершеннейшим кретином. - Но ведь это не основная причина твоего недовольства, да?
        - Каждый вечер ты уезжаешь в гостиницу, а я живу в свое удовольствие в твоей квартире, - резко обернулась Анна. - Это неправильно! Я чувствую себя из-за этого неловко, поэтому прошу отвезти меня домой. Я больше не хочу доставлять тебе неудобств своим присутствием.
        - Господи боже! - воскликнул Аркадий с облегчением. - Да с чего ты взяла, что доставляешь мне неудобства? Я совершенно спокойно, заметь, без всяких неудобств, живу в гостинице. Мало того, я очень счастлив, что моя квартира наконец хоть кому-то пригодилась. Что ты здесь, у меня…
        - Но почему бы тебе не остаться?.. В конце концов, это твоя квартира. Что такого ужасного может произойти, если мы проведем ночь под одной крышей, но в разных комнатах? - Анна смотрела ему в глаза требовательно и с вызовом, и он, не выдержав ее взгляда, отвел взгляд в сторону.
        Как он мог признаться ей, что ее близость, доступность и недоступность одновременно пугала его больше всего на свете! Что уже тогда, в первый день их знакомства, когда она, растерянная и испуганная, попросила его о помощи и осталась ночевать у него в номере, он так и не смог уснуть и всю ночь сжимал зубы, чтобы побороть в себе страсть, нестерпимое желание увлечь ее в этот безумный водоворот своих чувств - даже помимо ее воли. Что каждый вечер он навещает ее, потому что не может без нее дольше одного дня. А потом сбегает в гостиницу, боясь потерять над собой контроль.
        - Это все из-за нее, да? Ты называл меня на «вы», чтобы выстроить непробиваемую стену между нами - из-за нее? Ты каждый вечер уезжаешь в гостиницу и ночуешь там, потому что не хочешь компрометировать себя? Она старше, она умней, ты проводишь с ней все свое свободное время, она тебе ближе, ты любишь ее… А я - просто маленькая девочка, которая попала в беду. Ты заботишься обо мне, потому что по природе своей ты благороден и безотказен. Только надо было сразу рассказать мне о ней!
        - О ком - о ней? - пытаясь унять закипевшие мозги, спросил Аркадий.
        - Ну хватит меня мучить! Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю! - чуть не плача воскликнула Анна и убежала в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Аркадий бросился следом, но около закрытой двери остановился и постучался.
        - Анна, ты прости меня, конечно, только я, честно, не знаю, о ком ты говоришь. Может, намекнешь хотя бы, - Анна молчала, из-за двери слышались ее приглушенные рыдания.
        Арестов постоял около двери в задумчивости, интенсивно почесал затылок и наконец понял, кого девушка имела в виду. Ему вдруг стало смешно, он постарался сдержать смех, но не смог. Взрыв хохота лишил его сил, он осел на пол и схватился за живот.
        - Анна, господи, ты решила, что я и Ирина - любовники?! Да у меня никогда с ней ничего не было и быть не могло! - хохотал он. Приступ смеха сменился неожиданной откровенностью. Слова, которые он не решался произнести, посыпались из него, словно монеты из разбитой копилки. - Аня, Анечка, у меня никого нет! Я ни о каких женщинах не могу думать! Меня никто не волнует, никто, кроме тебя… - Он понял, что проговорился, перестал смеяться и прислушался - в спальне стояла тишина, Анна не подавала никаких признаков жизни.
        Он испугался, вскочил на ноги и нервно заходил по комнате. «Вот и все, - подумал он с ужасом. - Я спугнул ее, оттолкнул от себя своей откровенностью и этим идиотским смехом! Как же по-дурацки все получилось! Как я мог потерять над собой контроль? Что с того, что она приревновала меня? Она ведь еще ребенок, могла неправильно выразиться, а я принял ее вспыльчивую речь за признание… Что же теперь делать? Как поступить? Как вернуть все обратно?» На грани нервного срыва, он решительно толкнул дверь и вошел…
        - Я хочу… - выпалил он с порога и с открытым ртом замер.
        - Я хочу, - как эхо отозвалась Анна. Она сидела на кровати в небрежно запахнутом шелковом халате, практически не скрывающем ее наготы, и призывно смотрела на него. Что-то изменилось в ней за то время, что она провела одна в спальне. С ее лица стерлась наивность молоденькой девочки - перед ним была женщина, чувственная и опытная, жаждущая того же, что и он. Она сделала первый шаг и теперь ждала от него ответа. Отступать было некуда, но он, парализованный резкой переменой в ней, спасовал, стоял и смотрел на нее, не в силах пошевелиться.
        Она занервничала, в ее глазах промелькнуло удивление и испуг, ее глаза вновь стали медленно наполняться слезами и… было в них что-то еще, что нельзя было распознать, прочувствовать, пережить.
        - Я хочу, чтобы вы отвезли меня домой, немедленно, - резко сказала она и встала - легкий шелк обнажил ее плечо и бретельку от лифчика…
        - Ты должна остаться, - хрипло сказал он, подошел к ней вплотную, сжал ее плечи руками и заглянул в глаза. - Ты должна остаться со мной навсегда. Я не могу без тебя жить! Я не могу без тебя дышать. Я люблю тебя…
        - Да, - прошептали ее губы. «Да», - сказало ее тело и подалось ему навстречу, и он почувствовал, что никаких преград больше не существует, что совершенная женщина, стоящая рядом с ним, создана для него, а он… Дальше Арестов перестал рассуждать, и приступил наконец к делу.
        Глава 15
        Сомнения

… «… Мне страшно. Очень страшно. Это продолжается уже давно, с того момента, как я догадалась обо всем. Я пишу эти строки, потому что мне некому рассказать о своих страхах.
        Вот и сегодня я проснулась, мокрая от пота, с ощущением безысходности и ненависти к себе за то, что я такая трусиха.
        Мне стыдно. Я знаю, что за решеткой оказался невиновный человек, невиновный в твоей смерти, Лиза. Только я никому об этом не скажу. Моя откровенность уже вышла мне боком, я потеряла тебя, ты вычеркнула меня из своей жизни. Лиза, Лиза, почему ты мне не поверила? Почему не открыла глаза пошире и не осмотрелась по сторонам? Я ведь сказала тебе, что это она все подстроила, что она ненавидит тебя и история с Семеном - это ее рук дело. Она чудовище, запакованное в красивую обертку! Как ты могла этого не понять?
        Я так была зла на тебя, Лиза. Теперь злость и обида прошли. Я прощаю тебя. Прощаю, потому что перед смертью надо прощать, а я готовлюсь к смерти. Меня ждет та же участь, что и тебя. Скоро увидимся, подружка.
        Ты только не думай, что я сошла с ума - все очень серьезно, Лиза. Я жду ее прихода каждый день, боюсь выходить на улицу…
        Я уже давно поняла - она знает, что я догадалась обо всем. Теперь она ждет удобного случая, чтобы расправиться со мной. Учитывая, что ее опекает такой человек, ей раз плюнуть уничтожить меня, раздавить как муху. Не знаю, почему она медлит. Скорее всего, она пока наблюдает, представляю ли я реальную угрозу для нее.
        Только дома я чувствую себя в безопасности. Дома она не посмеет меня убить, дома слишком сложно подстроить несчастный случай. А я уверена, что моя смерть будет выглядеть как несчастный случай, и никто никогда не догадается, что это подстроила она.
        Интересно, как скоро это произойдет?
        Р.S. Одно в этом ужасном состоянии, в котором я пребываю последнее время, не выглядит так удручающе. Чтобы как-то себя занять, чтобы отвлечься от мыслей, которые преследуют меня постоянно, я погрузилась в изучение медицины. Сначала было ужасно скучно, но с каждой новой прочитанной мною книгой я увлекалась этой наукой все больше и больше. Впервые мне удалось отбросить лень и проникнуть в суть знаний. Понять и прочувствовать истину, научиться анализировать и работать с информацией. Поздравь меня, Лиза, я поступила в институт! Сдала экзамены без проблем, на одни пятерки!
        Возможно, все еще будет хорошо. Я смогу вырваться из этого захолустья. Уеду в Москву и затеряюсь в ней на время. А потом я стану знаменитым врачом. Люди будут записываться ко мне на прием за месяц, а может быть, и за два, а я буду их лечить. Кажется, я нашла свое призвание, Лиза. Теперь я смогу быть полезной, и люди перестанут на меня смотреть как на неудачницу. Ты ведь всегда мне говорила, что удача сопутствует только тогда, когда правильно выбрана дорога…»
        Симбирцев дочитал последние строчки, медленно закрыл дневник и потрясенно посмотрел на мать Насти. Ему было страшно представить, что пережила она, читая эти строки, которые не оставили равнодушным даже его, взрослого сильного мужчину.
        - Теперь вы понимаете, что это был не несчастный случай? - тихо спросила Елена Владимировна и с надеждой заглянула ему в глаза. - Мою дочку убили. Вы должны что-нибудь предпринять и выяснить истину!
        - У вас есть подозрения, о ком пишет ваша дочь?
        - Нету у меня никаких подозрений. Если б они у меня были, разве ж я пришла бы к вам? Сама бы дело решила, никакой ответственности не побоялась бы! Настенька не очень общительная была. Как с Лизонькой перестала общаться, так вообще в себе замкнулась. Только Катя Логинова к ней иногда заезжала, да и то не домой, а в поликлинику. Дружбы между ними особенной не было, дела вроде их связывали общие, и только. Только я никак в толк не могу взять, какие такие дела их могли связывать?
        - Больше ни с кем она не поддерживала отношений? - спросил Симбирцев, чтобы отвлечь женщину от опасного вопроса, в суть которого он не собирался посвящать мать Насти.
        - Больше ни с кем. Она вообще была на всех обижена, на Лизу в особенности. На похороны даже не пошла, хотя переживала страшно, весь день в голос выла в своей комнате. Теперь-то я понимаю, что не только Лизу она оплакивала, но и себя заодно. Страшно ей было.
        - Дочь рассказывала вам, из-за чего они с Лизой поссорились?
        - Нет. Говорю же, в свою жизнь она меня не допускала. Но по всему выходит, что она Лизе о ком-то рассказала, предупредила ее о ком-то, а Лиза ей не поверила.
        - Хорошо, Елена Владимировна, я постараюсь еще раз все проверить и свяжусь с вами, как только что-нибудь будет известно, - вымолвил Симбирцев.
        Он не смог сказать ей правду сейчас, язык не повернулся поставить ее перед фактом, что с самого начала он владел полной информацией о том, что с Настей произошел действительно несчастный случай и ее никто не мог убить - все эксперты в один голос твердили одно и то же. Что неудачница Настя Колесникова так и осталась неудачницей до самой своей смерти. Дневник рассказал ему лишь о том, что у Насти на почве сильнейшего стресса, вызванного тяжелыми переживаниями из-за разрыва с подругой и ее внезапной смерти, началась самая настоящая паранойя с манией преследования, а несчастный случай произошел как следствие недосыпа и постоянного ожидания смерти, которое вымотало девушку, истончило и без того хрупкую нервную систему и привело в итоге к плачевным последствиям. Возможно, он был не прав, подарив матери Насти ложную надежду на то, что в смерти ее дочери виновен кто-то посторонний, но поступить иначе Симбирцев не мог.
        Вячеслав проводил мать Насти до дверей, а сам вернулся за свой стол, вновь открыл дневник и еще раз перечитал исписанные неровным почерком странички. Нельзя было, конечно, отрицать, что Настя догадывалась о чем-то - или о ком-то. Только когда она писала свой дневник, она явно имела в виду не Катю Логинову, а это не укладывалось у Симбирцева в голове. «Я жду ее прихода каждый день, боюсь выйти на улицу» - странная фраза, если знать, что Катя регулярно навещает ее в поликлинике. Дальше понятно: «История с Семеном - это ее рук дело»: очевидно, Настя имеет в виду Катю Логинову - доподлинно известно, что именно Кэт переспала с Семеном в тот злополучный вечер. Непонятно, что имеет в виду Настя, когда упрекает подругу в том, что та ей не поверила. Настя «просекла» измену, настучала о ней Лизе, Лиза увидела измену своими глазами и почему-то разозлилась на Настю так, что порвала с ней все отношения. Почему же она на Кэт-то не разозлилась? Не поверила, что все это Катя подстроила специально? Бред какой-то! С Кэт они были не особенно близки. Зачем он вообще анализирует эту писанину, если и так понятно, что у
Насти были серьезные проблемы с психикой? Симбирцев хотел уже закрыть тетрадь, но на глаза вновь попались слова, выделенные сильным нажимом ручки на бумагу, таким сильным, что в некоторых местах бумага была практически порвана: «Она чудовище, запакованное в красивую обертку», - от этой фразы у Симбирцева неожиданно поползли неприятные мурашки по спине и к горлу подкатил комок. Он знал, что это ощущение возникало всегда, когда он совершал ошибку. Интуиция подсказывала ему, что он не заметил, упустил из виду какую-то важную деталь. Симбирцев закрыл тетрадь, положил ее в ящик стола и выскочил на улицу.

***
        Больница специального типа, куда Симбирцев спрятал Катю Логинову, мало чем отличалась от обычной тюрьмы. Обнесенное высоким забором с колючей проволокой кирпичное здание с полуразрушенными стенами, кривые ржавые решетки на окнах, тяжелые металлические ворота пропускного пункта, несколько охранников в камуфляжной форме с лицами убийц, массивные двери с «глазками» на каждом этаже, запертые на крепкие замки.
        - Мне необходимо переговорить с одной пациенткой. У меня заказан пропуск на сегодня, - настойчиво повторил свою просьбу Симбирцев и в очередной раз продемонстрировал охраннику свое удостоверение.
        - Послушайте, вы пропуск заказали на какое время? Вы опоздали на два часа. Поздно уже, все пациенты давно спят. Приходите с утра.
        - Неотложное дело, и вы обязаны меня пропустить, - резко сказал Вячеслав, теряя терпение.
        - Да что вам, в самом деле, не спится! - раздраженно сказал охранник, открыл ворота, и, продолжая ворчать, объяснил Симбирцеву, как пройти в нужное отделение.
        Симбирцев проследовал в указанном направлении, отмечая про себя, что в данном лечебном учреждении из всех щелей сквозит запахом безысходности, обреченности, тоски, мочи, лекарств и физической боли. И это было вполне объяснимо, учитывая, какими пациентами была населена больница.
        - Где палата Екатерины Логиновой? - спросил он у толстой санитарки с мясистым лицом, которая открыла дверь нужного ему отделения.
        - В специальный бокс перевели, в конце коридора, - раздраженно сказала женщина, позвякивая внушительной связкой ключей. - Только зря вы пришли, сейчас с ней бесполезно разговаривать. Зря время потратите.
        - Почему? Она спит? - спросил Вячеслав, следуя за санитаркой в конец коридора.
        - Ну, конечно! - взвизгнула санитарка, и Симбирцев вздрогнул от неожиданности. - Будет эта оторва спать! Слишком мало времени прошло - «дурь» из нее еще вся не вышла. Достала уже всех, скотина! Но вы не волнуйтесь, как только охранник снизу позвонил и сообщил о вашем приходе, мы кое-какие меры предосторожности приняли, для вашей безопасности. Хоть рыпаться не будет, а то вон - руку мне прокусила, бульдожка бешеная, - сказала санитарка, остановилась и продемонстрировала Симбирцеву свою толстую длань, на которой отчетливо проступали фиолетовые следы, оставленные человеческими зубами.
        По ходу движения к спецбоксу, в котором находилась Катя Логинова, санитарка продолжала извергать из своего рта «ласковые» эпитеты в адрес девушки, а Симбирцев настороженно прислушивался к ним и непроизвольно замедлял шаги. «Чудовище, запакованное в красивую обертку», - вновь мелькнула в голове фраза из дневника Насти, но тут он услышал крик, страшный душераздирающий крик, и фраза стерлась из его сознания. Это был крик, полный боли и отчаяния, просьба о помощи, брошенная в бесконечность. В голове его что-то запульсировало, что-то похожее на сострадание, ужас и чувство вины. Это чувство вины усилилось, приобрело размеры айсберга, расползлось по телу мелкими ледяными осколками, оцарапало сердце, которое упало куда-то в желудок, как только он увидел ее.
        - Мамочка! Мамочка! Забери меня отсюда! Господи, как больно! Больно! Мамочка! Я буду хорошей! - кричала Катя, скорчившись на кровати и не обращая на них внимания, пытаясь избавиться от сильной, невыносимой боли, с недавнего времени атакующей ее молодое тело и разрывающей каждую клеточку ее организма на еще более мелкие части. - За что же это? В чем я перед тобой провинилась, господи?! - всхлипывала девушка, стараясь высвободить стянутые веревкой руки. Она несколько раз прокрутилась, как волчок, на кровати, скатилась на пол, резко села, запрокинула голову и посмотрела в потолок, широко раскрыв огромные, потемневшие от боли глаза. Она сильно похудела за несколько дней, лицо ее осунулось, черты его заострились, под глазами залегли темные тени, волосы потеряли блеск, спутались, растрепались, но девушка не утратила своей утонченной природной красоты - она приобрела иную форму. Сейчас Катя была похожа на вампиршу из фильмов ужасов, только что поднявшуюся из гроба, влекущую к себе, живую и мертвую одновременно.
        - Почему у нее руки связаны? - шепотом спросил Симбирцев, пытаясь проглотить комок, застрявший у него поперек горла.
        - Ну я же сказала, бесполезно, - брезгливо сказала санитарка и собиралась закрыть дверь палаты, но Вячеслав резко ее остановил:
        - Я спросил, почему у девушки связаны руки?
        - Я же объяснила, для вашей же безопасности меры приняли. Бешеная она, кусается, царапается.
        - Почему у нее на шее, щеке и ногах синяки?
        - Упала, - хмыкнула санитарка. - Сами ведь видели, как груша с яблони свалилась.
        - А теперь развяжи ей руки и позови врача, чтобы он сделал что-нибудь и облегчил девушке ее страдания. Ведь есть же какие-то средства для этого! Что-то я не слышу, чтобы другие пациенты так мучились.
        - Не велено, - недовольно проворчала санитарка. - К тому же наказана она за плохое поведение. Ночку без капельницы посидит, как шелковая будет. А врач наш беспокоить его не велел - отдыхает он.
        - Что?! - прошипел Симбирцев, теряя самообладание. Ему вдруг страшно захотелось так же, как сделала Катя, укусить эту жирную бабищу, стоящую рядом с ним, за руку-сардельку, и не просто укусить, а порвать на части. - А ну, быстро беги за врачом, старая калоша! Решили мне свидетельницу по важному делу угробить?! Решили порядки тюремные в больнице установить?! Только девочку эту я на лечение отправил, а не для того, чтобы вы ее перевоспитывали тут! Да я вас мигом всех на чистую воду выведу! Если через минуту врача не будет здесь, завтра утром в больнице появится ревизионная комиссия с вопросом, куда пропадают лекарства, положенные пациентам!
        Смысл сказанного до санитарки дошел не сразу. С минуту она с недоумением и открытым ртом смотрела на Симбирцева, затем в ее мутных глазах промелькнул ужас, она медленно развернулась и пошла в другой конец коридора, с каждым шагом ускоряя темп движения. Когда же ее объемная фигура скрылась где-то за углом, он все равно знал, что она торопится исполнить его «просьбу» - по всему коридору эхом отзывался топот ее ног. Подобный звук, вероятно, издают слоны, когда, увидев мышь, сломя голову несутся от нее прочь, размахивая ушами.
        Успокоенный тем, что ситуация с минуты на минуту изменится, он вытащил сигареты и собирался уже закурить, но тут обратил внимание, что в палате у Кати тихо. Он стоял к двери спиной, и эта тишина ему не понравилась. Симбирцев обернулся - девушки не было на полу, ее не было и на кровати… С того места, где он стоял, просматривалась только часть комнаты. Чтобы осмотреть другую часть, нужно было зайти в палату. Он медленно вошел и сразу столкнулся с взглядом ее темных глаз. Она сидела в другом углу комнаты, втиснув колени между завязанными веревкой руками, тело ее била дрожь, и таким образом она пыталась сдержать ее. Он быстро подошел к ней, развязал тугую веревку, растер посиневшие запястья.
        - Спасибо, - стуча зубами, тихо сказала Катя. - Краски…
        - Что? - не понял Вячеслав.
        - Принеси мне краски и кисти, пожалуйста. Когда я рисую, я забываю обо всем. А ты, когда увидишь мои картины, поймешь, что совершил ошибку, и отпустишь меня!
        Глава 16
        Компьютер творит чудеса
        - Кого это принесло так поздно? - спросила Светлана и распахнула дверь, не глядя в
«глазок». - Так я и знала! Кто еще может припереться без звонка в двенадцать часов ночи - только мой, как всегда голодный, брат!
        - Прости, домой не хотелось ехать, - сказал Симбирцев, протискиваясь в квартиру и целуя сестру в румяную щечку. - К тому же решил навестить племянника, давно не видел, соскучился.
        - Ты вообще в своем уме?! - всплеснула руками Светлана. - Ты бы еще в два ночи приехал! Дети, к твоему сведению, в отличие от ненормальных взрослых, в девять вечера уже видят сладкие сны! Ладно, хитрюга, мой руки и чеши на кухню. Я тебя, так и быть, покормлю.
        - Спасибо, я есть не хочу. Чаю вот горячего или еще чего погорячее на грудь приму, - сказал Симбирцев, развязывая шнурки.
        - Что случилось? - обеспокоенно спросила Светлана и посмотрела брату в глаза: отказ от еды мог означать лишь одно - произошло нечто ужасное.
        - Все нормально, Светуль, я просто поел недавно, - соврал Симбирцев, пытаясь успокоить сестру. - А где твой мужик? Почему гостей не встречает?
        - Да где же ему быть - в Интернете сидит намертво. Да фиг с ним! Я уже смирилась. Он у меня вместо предмета мебели теперь. А что, вещи можно разные на него вешать, когда в шкаф лень убрать, - хихикнула Светлана. - Но он у меня по-своему хороший, денег каким-то образом много зарабатывает, не отходя от компьютера. А я, знаешь ли, так в театре намудохаюсь, что мне вообще ни с кем разговаривать не хочется. Профессия актрисы полной отдачи требует. Так что у меня идеальный брак!
        Они прошли на кухню. Светлана посадила брата за стол и стала по инерции вытаскивать из холодильника колбасу, сыр и прочие съестные припасы, которые обычно сразу после своего прихода в больших количествах он уничтожал.
        - Свет, я тебя прошу, убери еду и просто налей мне водки, - попросил Вячеслав, и Светлана уронила батон колбасы на пол.
        - Та-ак… - протянула Светлана. - Водки-то я тебе налью, но ты мне расскажешь, что случилось. Неужели ты влюбился, наконец?
        - Типун тебе на язык! - рявкнул Симбирцев и покраснел. Светлана спорить не стала, достала из холодильника бутылку «Русского стандарта», два граненых стакана из буфета и села напротив. Вячеслав разлил по стаканам водку: себе - полный, сестре - на донышке. Они молча чокнулись и выпили. - Свет, я, кажется, вляпался в историю. Попал под влияние криминального элемента. Только вдруг она не играет, а правда ни в чем не виновата? Вдруг ее, как и Громова, подставили? Знаешь, как ей плохо! Ее в прямом смысле замучили в больнице, били, издевались, а ведь это я ее туда упрятал. Нет, о ней нельзя сказать, что она чудовище в красивой упаковке, не подходит к ней это определение. А все улики - против нее.
        - Короче, я ни хрена не поняла, - вздохнула Светлана, разлила водку по стаканам: себе налила полный, брату - на донышке. Они молча чокнулись и выпили. - У тебя сигареты есть? - спросила Светлана, и Вячеслав понял, что сестренка уже порядком опьянела.
        - В портфеле посмотри, там должна целая пачка валяться. В куртке еще глянь, там одна штука вроде была, - лениво сказал Симбирцев и зевнул, ему и самому хотелось курить, но встать со стула уже было сложно.
        Светлана тоже зевнула, потерла глаза и вышла нетвердой, пошатывающейся походкой в прихожую. Несколько минут оттуда слышалась какая-то возня, охи, вздохи и прочие причитания человека, который никак не может найти то, что ищет.
        - Слава, ну где сигареты-то? - плаксиво пискнула она из прихожей. - Тут у тебя сплошное говно в портфеле понапихано: схемы какие-то, пиктограммы, блин, твою мать!
        - Какие еще пиктограммы? - раздраженно сказал Вячеслав и вышел в прихожую. - Ты хотя бы свет включила поярче, что ты тут в полумраке топчешься? - недовольно пробурчал Симбирцев, включил дополнительный свет и… заметил в руках сестры стопку фотографий по нераскрытым делам за последние несколько лет, которые он объединил по характеру ран, нанесенных жертве после смерти. Все жертвы, вернее, части тела с этими ранами были сняты крупным планом.
        - Ой, - приглушенно сказала Светлана, когда поняла, что же она держит в руках. Выронила фотографии из рук и сползла по стене на пол, интенсивно хватая ртом воздух.
        - Света, ты гений! - завопил во все горло Симбирцев. - Елки-палки, как же я сам не догадался раньше! Все удары наносились не хаотично, а в определенной последовательности. Видишь, здесь и здесь, и здесь, на определенном расстоянии они все расположены! И два новых дела… определенно, я не ошибся, связь существует! - собирая с пола фотографии, вопил Симбирцев.
        - Угу, - сказала Светлана, продолжая хватать воздух ртом. - Ты только не ори, а то ребенка разбудишь.
        - Что здесь происходит? - протирая очки, спросил муж Светланы, Тимофей, явно привлеченный шумом. - А, Слав, привет, рад тебя видеть. Чего это с ней?
        - Да так, на фотки с трупами наткнулась, - равнодушно сказал Вячеслав, продолжая сравнивать снимки. - А что, если это символ какой-нибудь? Только как это можно выяснить? Как систематизировать?
        - Систематизировать? - заинтересованно переспросил муж Светланы, уловив в словах Симбирцева ласкающее слух слово. - Что надо систематизировать?
        - А вот это, - радостно сообщил Вячеслав, и мужчины удалились в кабинет.
        Спустя час каких-то хитрых манипуляций со стороны Светланиного мужа на экране компьютера появился знак в форме трех ромбов, соединенных между собой вершинами.
        - А не мог компьютер ошибиться? - недоверчиво спросил Вячеслав.
        - Исключено, - тоном, не терпящим возражений, сказал муж Светланы.
        - Но это же фирменный знак «Мицубиси»! - воскликнул Вячеслав, и мужчины переглянулись.
        - И правда, только на хрена убийце изображать на теле жертвы знак японского авто? Он что, любитель качественных машин? - спросил муж Светланы и почесал затылок.
        - Может, это слово как-то с японского переводится? - задумчиво спросил Симбирцев.
        - Какие же вы идиоты! - воскликнула Светлана, которая наконец пришла в себя и присоединилась к мужской компании. - Ну неужели вы думаете, что пятнадцать лет назад в Союзе вообще кто-нибудь знал, что есть такая марка автомобиля? Глубже копать надо! Вероятно, это символ, который существовал много веков до того, как фирма «Мицубиси» выбрала его в качестве своего логотипа. У меня в театре одна перечница старая есть, «звезда» уцененная, так у нее на сморщенной от старости ляжке такой же значок стоит. Я с ней в одной гримерке переодевалась, смотрю - а у нее тату! Я ошалела, естественно, ей ведь лет пятьдесят уже, и спрашиваю: «Что это у вас, Элеонора Владиславовна?» А она хихикнула и отвечает, что это напоминание о бурной юности и сильной любви. Что эту отметину ей любовник оставил, а знак этот означает… Что же он означает? Не помню, но из нордической философии что-то…
        - Давай в Интернете глянем? - оживился муж Светланы и защелкал клавишей мыши. - Знаете, как эта байда называется? Трисепс!
        - Вот только трисепса мне для полного счастья и не хватало, - хмыкнул Вячеслав. - И что все это значит?
        - Не юродствуй. На самом деле это старый нордический знак небесной силы. Светка, ты была права! Перевожу дословно: «Воля господа, посланная на землю, властвует над миром и возвращается наверх…»
        - Очень плохо, - задумчиво сказал Симбирцев.
        - Что в этом плохого? - спросила Светлана.
        - А то, что он возомнил себя богом, убил огромное количество женщин и теперь передал свои полномочия молоденькой девочке, чтобы она продолжила его страшную миссию. Кто она для него? И кто он? Прокурор, который вершит свое собственное правосудие? Вот что мне не понравилось тогда в его словах - «справедливое возмездие», «кара».
        - Ты, значит, знаешь, кто совершил все эти убийства? - всплеснула руками Светлана.
        - Что толку, что я знаю! Во-первых, не знаю, а подозреваю, но никаких улик, никаких доказательств. Сплошные предположения.
        - А какая связь между всеми убитыми женщинами? По каким признаком он их выбирал? - спросила Светлана.
        - Не знаю, не могу проследить его систему. Все женщины - разных возрастов, разных профессий, разных типов. Среди жертв есть и высокие, и маленькие, рыжие, брюнетки, блондинки… Из-за того, что все жертвы такие разные, дела эти долго были разобщены между собой. Я первый, кто собрал их в одно, но объединил я их по типу ран, оставленных на теле жертвы после смерти. До сегодняшнего дня я не был уверен, что эти убийства могут быть совершены одним человеком. Получается, ткнул пальцем в небо - и попал в точку!
        - Но маньяк всегда совершает убийства, руководствуясь какими-то своими внутренними убеждениями. Что-то общее между жертвами должно существовать, - возбужденно сказала Светлана.
        - Конечно, что-то общее должно быть, но только я не могу пока это отследить.
        - А что, если дело в нордизме? Знак-то этот из нордической философии! Может, в этом тайный смысл кроется? Нордизм - разновидность расизма, теория, в основе которой лежит утверждение о превосходстве одной расы над другими расами человечества.
        - Ну ты даешь! - удивленно посмотрел на Светлану Тимофей. - Какая ты, Свет, умная, а я и не знал. Может, и правда в этом дело?
        - Нет, я это проверил с самого начала. Там, конечно, есть женщины разных национальностей, но системы нет, - удрученно сказал Симбирцев. - Завтра поеду в прокуратуру, буду еще раз тщательно все проверять.
        - Я с тобой поеду! - взволнованно воскликнула Светлана. - Я точно эту связь сразу пойму. Возьми меня с собой, пожалуйста, Слава!
        - Свет, ты даже себе не представляешь, что такое уголовные дела. Это не книжка с картинками. Там сплошные протоколы, написанные сухим специальным языком, - попытался отговорить сестру Симбирцев.
        - Ну, Слава, ну, пожалуйста, у меня руки так и чешутся тебе помочь, - ныла Света.
        - Нет, Света, даже не уговаривай. Что я начальству скажу? Познакомьтесь, это моя младшая сестренка. Она приперлась, чтобы изучить нераскрытые дела за последние пятнадцать лет, потому что ей очень захотелось поиграть в сыщика.
        - Ну и не надо, - обиженно надув губки, сказала Светлана и выключила компьютер.
        - Не сердись, Светуль, - ласково запел Вячеслав: он не выносил, когда сестра обижалась, - ты лучше мне в другом вопросе помоги. Попробуй «старую калошу», как ты ее называешь, расспросить поподробнее о ее бывшем ухажере. Чем черт не шутит, мало ли, может, пригодится.
        - Элеонору-то? Да вообще никаких проблем, она уже в таком возрасте, что мемуары из ее рта сами собой вылезают, - радостно сообщила Светлана и широко улыбнулась.
        - Любишь ты ее, я смотрю, - подколол Слава.
        - Эта стерва у меня роль Дездемоны увела! Песок из одного места сыпется, а она все на роли молодух зарится.
        - Как же ее режиссер на эту роль утвердил? - удивленно спросил Симбирцев.
        - Так она в нашем задрипанном театре единственная, чье имя хоть кто-то может вспомнить. Вот и приходится ему все ее капризы и старческие маразмы выполнять. В следующем сезоне мы будем «Ромео и Джульетту» ставить…
        - Ты хочешь сказать…
        - Да, да, да, ты правильно понял, - засмеялась Светлана. - На афише придется сделать приписку о том, что наша Джульетта состарилась вместе с нетленными творениями Шекспира.
        Глава 17
        Акварель
        Целый день Симбирцев провел в муках. Светлана «накрутила» ему с собой на работу дюжину бутербродов, добавила парочку домашних котлет, салат из помидоров, картошку в мундире, но он ни к чему даже не притронулся - аппетит отсутствовал совершенно. Такое поведение собственного организма сильно обеспокоило следователя. На часах уже было четыре часа, а в его желудке со вчерашнего дня ничего, кроме кофе, не имелось. Надо было что-то делать, и он решил заставить себя есть силой, рассчитывая, что аппетит придет во время еды. Разложив на столе угощение, он надкусил котлету, медленно прожевал кусок и отодвинул еду в сторону. Из головы не выходила просьба Кати принести ей краски и кисти. С одной стороны, вполне понятная и невинная просьба, но вдруг эти краски ей нужны для того, чтобы их применить не по прямому назначению? Есть ли в красках что-то, что может дать эффект, схожий с наркотическим опьянением? Для решения этого вопроса Симбирцев решил позвонить криминалисту Кузякину Виктору.
        - Вить, ты мне скажи, краски могут дать наркотическое опьянение? - спросил он, как только на том конце провода прогремело громкое «слушаю».
        - Какие? - односложно спросил эксперт.
        - Художественные, - односложно уточнил Вячеслав.
        - Какие? - опять спросил Кузякин.
        - Ну что ты как попугай заладил - какие, какие! Я откуда знаю - какие? - возмутился Симбирцев. - Какие-нибудь.
        - Так тебе нужно знать, какие могут или какие не могут?
        - Какие не могут.
        - Акварельные точно не могут. По остальным нужно состав смотреть. А ты что, решил к живописи приобщиться или так?
        - Или так. Спасибо, пока.
        - Пока… Нет, не пока! Что-то у меня к тебе было… Я и сам собирался тебе позвонить. А, вспомнил! Ту одежду, которая проходит по делу Елизаветы Самариной, изъятую на квартире Екатерины Логиновой, еще кто-то надевал.
        - Как это? - не понял Симбирцев. - Как это - еще кто-то надевал?
        - Там на рукаве кофты была капелька крови. По группе она идентична крови Екатерины Логиновой, но я для порядка еще биологическую экспертизу провел. Так вот, анализ показал, что там все в норме: это кровь абсолютно здорового человека, который хорошо кушает, ничем не болеет и так далее…
        - И что?! Что из этого следует?! - заорал Симбирцев.
        - Ты что орешь, охренел совсем? Твоя подозреваемая по делу об убийстве Елизаветы Самариной не может иметь такую кровь, потому что она наркоманка и давно сидит на игле. Так что дальше думай сам - что это значит и как кровь другой женщины попала на эту одежду. Поспрошай, может, она костюмчик этот кому одалживала на время. Теперь пока, - доложил Кузякин и повесил трубку.
        Симбирцев потер виски и схватился за котлету. Она исчезла мгновенно, за ней последовала следующая котлета, затем, по порядку, - бутерброды, салат и картофель в мундире - вместе с «мундиром». Опомнился он только тогда, когда понял, что есть больше нечего и очень хочется пить. Еще он понял, что Катя Логинова - такая же жертва, как и Громов, и он совершил ошибку, которую в скором времени собирался исправить. Однако теперь сделать это было очень сложно: улик против Кати было так много, что даже если бы он был на сто процентов уверен в ее невиновности, вытащить ее он все равно бы не смог.
        Телефонный звонок застал Симбирцева у двери. Он нехотя вернулся, взял трубку и услышал радостный голос сестры.
        - Славка, я выяснила все, что ты просил! Чушь всякую про ее сильную страсть я тебе, понятное дело, рассказывать не буду. Основное - кратенько. Был у нее жених, увлекался он страстно философией всякой разной, в особенности немецкой и французской, но, как она сказала, фашистом он не был, только идея у него была, что мир надо исправить и очистить от несовершенства. Пофилософствовал он - и свинтил от нашей актрисульки, оставив ей на память тату, которую сам и выколол ей на тогда еще молодой ляжке. Свинтил не просто так, а женился на очень богатой девице, которую сам сотворил своими руками.
        - Как это? - вытаращил глаза Симбирцев. - Он что, на дочери своей женился?
        - Ты чего, совсем отупел, Слава?! - возмутилась Светлана. - Он пластический хирург был: руки - золото! Как сказала Элеонора, из крокодила мог ангела вылепить. Так вот, такого ангела он и вылепил из той богатой дамочки, на которой женился.
        - Ну, короче, я все понял, целую, как-нибудь позвоню, - попытался отделаться от сестры Симбирцев, потому что информация его совершенно не заинтересовала.
        - Да ты послушай, остолоп, - остановила его Светлана. - Дальше еще интереснее будет! Дамочка наша забеременела и родила девочку, и все, кто эту девочку видел, виновато прятали глаза и отворачивались. Короче, родилась крокодилица, такая же, как и ее мама - до того, как ей рожу подправили.
        - Бедное дитя! Только давай ты мне эту трогательную историю потом расскажешь, я из дома тебе позвоню. Мне правда некогда, - раздраженно сказал Симбирцев.
        - Одну минутку, Слава! Двадцать лет назад бедную малютку и мать с ней в придачу нашли за городом с десятью дырками в животе. Подозрение пало на мужа, но у него было железное алиби. В день убийства он находился со своим братом Костровым Эдуардом Васильевичем!
        - Света! Как же это? Про брата я ничего не знаю! Неужели прокурор… брата своего покрывает?!
        - Не знаю, Слава, кого он там покрывает, но пластический хирург Владимир Костров сразу после несчастья, которое произошло с его женой и дочерью, погиб в автомобильной катастрофе - сгорел заживо вместе с денежками своей жены. Поговаривали, что сжег его тесть, потому что не поверил в то, что Владимир Костров непричастен к этому жуткому преступлению.
        - Все ясно, Света, - вместо Владимира Кострова в той машине кто-то еще сгорел, а он живет где-то под чужой фамилией с большими бабками и женщин режет в свободное время. И, кажется, я знаю, по каким параметрам он выбирает себе жертвы!
        - Ты думаешь, все жертвы - это его пациентки? Бывшие крокодилы, которых он превратил в красавиц?!
        - Проверим. Если это подтвердится - следует искать Кострова в городе Солнечном, рядом с его братцем - прокурором города. Знаешь, прокурор ведь раньше в Москве жил, потом женился и переехал в Солнечный. Я еще удивился такому странному поступку, когда его досье смотрел. Потом подумал и решил, что переехал он и устроился работать в прокуратуру провинциального городка, потому что таким образом проще сделать карьеру, дойти до верха. А он, оказывается, ради брата переселился! Только, знаешь, о брате ни слова в его личном деле не сказано, он тщательно все подчистил. Как только мы его найдем, то сразу вычислим убийцу Лизы Самариной. Эта девочка-убийца, вероятно, его дочь. Только так я могу объяснить аналогичный почерк преступлений. Ее надо остановить во что бы то ни стало! Вопрос: где его искать? Вряд ли в Солнечном есть клиника пластической хирургии.
        - А с чего ты взял, что он продолжает править женщинам носы?
        - Да, верно, но хирурги - это люди, которые не могут просто так сидеть, им необходимо резать, для них это - как наркотик. Так что проверим всех, кто там в больничке работает или работал за последние несколько лет. Он мог и на пенсию выйти по старости.
        Симбирцев простился с сестрой, отдал распоряжение оперативникам в срочном порядке составить ему список всех врачей поликлиники и больницы города Солнечного, распорядился, чтобы всех жертв проверили на предмет обращения к пластическим хирургам, и выскочил на улицу. Ему предстояло более важное дело: покупка акварельных красок, кистей и бумаги для Кати Логиновой.
        Глава 18
        Клубника со сливками
        Анна потянулась в постели и улыбнулась. Из-за шторы проглядывало солнце, такое редкое этой осенью. Настроение было прекрасным.
        - Проснулась? - ласково спросил Аркадий, заглядывая в спальню. - Я тебе кофе сварил.
        Он подошел к постели со специальным подносом, установил его перед девушкой и нежно поцеловал ее в губы.
        Она ответила на поцелуй торопливо и нехотя: в данный момент ее интересовал не Арестов, а поднос с завтраком. Аркадий совсем не обиделся, он уже привык, что по утрам Анна не очень расположена к нежностям, и нужно просто немного подождать, когда она выпьет кофе, наслаждаясь каждым глотком, и проснется окончательно. К несчастью, сегодня ждать он не мог - ему нужно было уехать. «Как она хороша!» - с восхищением думал Аркадий, глядя на ее лицо, обнаженные плечи, нежную шею. Вот уже несколько дней он наслаждался ее близостью и не мог поверить в свое счастье.
        - А это что? - лукаво спросила Анна, показывая на тарелочку, прикрытую салфеткой. - Ты же знаешь, Аркаша, я ничего не ем по утрам, - добавила она, не отрывая заинтересованного взгляда от тарелочки.
        - Думаю, от этого ты не откажешься, - загадочно сообщил Аркадий и широким взмахом руки откинул салфетку - на тарелочке сгрудились аппетитные спелые ягоды клубники, украшенные взбитыми сливками.
        - Ой, только не это, - расстроенно вздохнула Анна.
        - Ты не любишь клубнику? - спросил Аркадий с досадой.
        - Я ее обожаю! Только мне ее нельзя, у меня жуткая аллергия на клубнику: руки и лицо покрываются сыпью и волдырями. Так что убери это скорее от меня подальше, а то я не выдержу и съем ее, а потом ты меня разлюбишь, потому что я стану некрасивой.
        - Глупая, разве можно разлюбить человека за то, что у него на лице вскочил прыщ, - успокоил Анну Аркадий, но тем не менее тарелочку с клубникой с подноса убрал. - А теперь скажи мне, на что еще у тебя аллергия, чтобы я в дальнейшем не вводил тебя в искушение.
        - Больше ни на что - не волнуйся. Только на укусы комаров - ненавижу этих мелких носатых букашек!
        - Ну, в этом ничего страшного нет, в моей квартире этих страшных животных не водится, а летом я отвезу тебя в какую-нибудь далекую страну, где их вообще не бывает. Согласна?
        - Согласна, но только я и здесь научилась справляться с этой проблемой: миндальное масло отгоняет упырей и пахнет приятно, - улыбнулась Анна, сделала глоток кофе из маленькой элегантной чашечки, поставила ее обратно на поднос и вопросительно посмотрела на Аркадия. - А почему ты в костюме? Ты что, уходишь?
        - Дела зовут. Надо возвращаться в привычное рабочее русло, а то я растеряю всех своих немногочисленных клиентов, которые у меня еще остались, и мне не на что будет везти тебя в страну, где нет комаров.
        - Ерунда, об этом можешь не беспокоиться - у меня есть деньги. Не думай, что я бесприданницей тебе досталась! Отец побеспокоился обо мне и обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь.
        - Значит, мне повезло вдвойне, мне досталась красивая, умная и богатая жена, - шутливо сказал Аркадий.
        - Я могу расценивать это как предложение руки и сердца? - кокетливо спросила Анна.
        - Да, любовь моя! Вечером тебя ждет сюрприз. Еще я хотел предупредить, что сегодня к нам в гости приедут Громов и его жена. Тебе пора познакомиться с ними, они - лучшие мои друзья.
        - Громов? - испуганно прошептала Анна. - Аркадий, я не хочу с ним знакомиться!
        - Почему, Анна? - удивленно спросил Аркадий. - Ведь он непричастен к смерти твоей сестры. К тому же он хотел лично поблагодарить тебя, что ты не испугалась и дала показания в его пользу.
        Анна нервно отставила от себя поднос, резко встала, набросила халат и твердо сказала:
        - Аркадий! Повторяю - я не хочу видеть Громова и знакомиться с ним! Мне это неприятно. Мне это напоминает ту страшную ночь, о которой я хочу забыть. Я уеду к себе, если ты не исполнишь мою просьбу. Возможно, когда-нибудь я смогу преодолеть свои чувства. Не обижайся, давай на время отложим эту встречу.
        - Хорошо, - неуверенно сказал Аркадий. - Я что-нибудь придумаю, не волнуйся. До вечера, чудо мое. Я буду скучать.
        - Подожди, - смягчилась Анна, подошла к нему, обвила шею руками и, страстно поцеловав в губы, тихо добавила: - Спасибо.
        Аркадий вышел на улицу в некоторой растерянности. Отказ Анны от знакомства с Громовым стал для него полной неожиданностью. Он расстроился, что заранее тактично не обговорил с ней этот вопрос и пригласил Громова в гости, не спросив ее разрешения. Он сел в машину, завел мотор и задумался над тем, как теперь оправдаться перед Машей и Андреем и как сказать им, что ужин сегодня отменяется. Решив наконец списать все на наличие у него срочной работы, Аркадий полез в карман за новым мобильником, который только что приобрел, и понял, что телефона в кармане нет. Выругавшись, Аркадий заглушил мотор и вышел из машины. Он мог вполне обойтись без телефона, но желание вернуться и еще раз поцеловать Анну побороло его незначительное колебание. В предвкушении поцелуя он поднялся на этаж, тихо открыл дверь квартиры, на цыпочках вошел, решив преподнести Анне приятный сюрприз. Анна была на кухне. Она стояла к нему спиной, мыла посуду и… разговаривала одновременно с этим занятием по телефону, зажав трубку между плечом и головой. Он остановился как вкопанный у двери, не в силах пошевелиться.
        - Да, он уехал. Как дела? Я слышала, Катя Логинова созналась в убийстве моей сестры?.. Ее отца пока не трогай - это опасно! Аркадий с Симбирцевым разговаривал, а я подслушала - неспроста его в обычную камеру запихнули, ловушка это… По поводу Аркадия не волнуйся - я зацепила его мертвой хваткой. Он влюблен по уши - сегодня будет делать мне официальное предложение… Но, дядя, он умен, богат и ради меня готов на все. Я сделаю из него человека - разве нам такой кандидат не подходит?.. Я и не собираюсь пока его во все посвящать, мне нужно время для его обработки. Я рожу от него ребенка - он будет красив и умен, он продолжит начатое…Не смей мне указывать, дядя Эдя! Я тебя подвела, я тебя и вытащила! Как бы ты без моей помощи нашел Егорова так быстро? Кто дал тебе информацию? А Егоров сам виноват: я терпеть не могу, когда мне угрожают. - Анна зло швырнула трубку на стол, выключила воду и медленно повернула голову…
        - Аркадий?.. Ты вернулся? - удивленно спросила Анна и нервно поправила волосы. - Ты…
        - Не знал, что у тебя есть дядя, - тихо выдохнул Аркадий, потрясенно смотря в испуганные глаза Анны.
        - Ты все слышал, да? Я… я тебе все сейчас объясню, Аркаша. Ты все неправильно понял, - залепетала Анна. - Аркаша, я люблю тебя, верь мне! Ты нужен мне, я нужна тебе. Мы родим ребеночка, я воспитаю его. Он будет избранником судьбы! Ты оглянись вокруг, посмотри - кругом грязь, нищие, больные, алкоголики, наркоманы! Все они недостойны ходить по земле! Будущее за новым поколением, сильным, красивым. Мир в опасности, мы должны очистить его от мрази!
        - Господи, Аня, о чем ты говоришь? О чем ты говоришь?! Кто дал тебе право судить других? - Голос его дрожал, глаза наполнились слезами отчаянья, все, что он думал о жизни, об Анне, - все рушилось. Мир перевернулся вверх тормашками…
        - Мой отец - посланец божий, он слышал голос господа! С детства я знала, что хорошо на самом деле! Он воспитал меня, передал мне свою волю и волю господа. Я дала ему перед его смертью клятву - очистить мир от нечисти! Тебя я выбрала тоже не случайно - ты поможешь мне осуществить нашу миссию.
        - Аня, Анечка, бедная моя девочка, - сказал Аркадий, подошел к Анне и притянул ее к себе. - Тебе нужна помощь, я найду самого хорошего врача…
        - Не смей считать меня сумасшедшей! - крикнула Анна, резко оттолкнула его, схватила кухонный нож и выставила его перед собой.
        - Что ты делаешь?! - испуганно спросил Аркадий. - Положи нож на место!
        - Не подходи ко мне! А просто выслушай меня. Ты ничего пока не понимаешь. Я научу тебя, я открою тебе глаза на этот мир! Вокруг - одно дерьмо и фальшь!
        - Твоя сестра была талантлива и умна, ее любили все, ее ждало великое будущее, которое ты у нее отняла…
        - Она была недостойна! Она была так некрасива, просто безобразная жаба! На той вечеринке, про которую ты меня спрашивал, она собиралась переспать с Семеном. Готовилась, марафет наводила - разве я могла это допустить? А если бы она забеременела? Представь себе, какие дети получились бы от этой связи!
        - И ты подлила всем в пиво наркотик и подложила под Семена Катю Логинову?
        - Да, все получилось почти гладко!
        - Почти?
        - Почти, потому что в дело вмешалась Настя Колесникова.
        - Она рассказала Лизе, что все это подстроила ты?
        - Да, но только Лиза ей, конечно, не поверила и вышвырнула ее из своей жизни.
        - Настю ты тоже собиралась убрать?
        - Она была опасна, но насколько - я не знала. Я решила навестить ее, пришла к ней, позвонила, но мне никто не открыл. Я постояла несколько минут, потом поняла, что дверь не заперта. Я вошла и увидела ее на полу в ванной, из крана сильным потоком текла вода. Я выключила воду и ушла.
        - Настя еще была жива, да?
        - Да, но ей все равно никто не смог бы помочь. К тому же она сказала фразу, из которой следовало, что она знает все.
        - Лиза была твоим опекуном, но ты так ненавидела ее, что убила, не дожидаясь, пока тебе стукнет восемнадцать лет и ты вступишь в права наследства.
        - Жить с ней было невыносимо! Она портила воздух своим существованием. Громов подвернулся очень кстати. Я держала его в поле зрения несколько месяцев. Мне не составило особого труда выяснить, кто он такой. Его медицинская карта попалась мне на глаза, когда я была в кабинете у мамы, когда она еще была жива. Все было продумано до мелочей. Костюм я позаимствовала у Кати Логиновой, когда пришла к ней. Ее не было дома. Я прошла в ее комнату, сказав ее родителям, что Катя взяла у меня поносить одно платье и не отдала. Они предоставили в мое распоряжение ее шкаф и оставили меня одну. Вечером в день убийства все вещи Лизы я засунула в стиральную машину - ей ничего не оставалось, как надеть этот идиотский костюм. В костюм Кати я переоделась в парке, надела парик, который приобрела заранее, оставила свою одежду под кустом в пакете и вышла к Громову. После я переоделась в свою одежду, сложила вещи Кати в пакет и пошла домой. Все было рассчитано до минуты! Лиза вышла гулять со своей собакой - она каждый день выходила в одно и то же время. Когда она шла по главной аллее, я позвала ее, сказала, что мужчине
плохо, схватила ее за руку и увлекла за собой в кусты. Громов уже спал к этому моменту. Лиза так испугалась, что даже не обратила внимания, что на мне такая же юбка, как у нее, и чужая военная камуфляжная куртка. Мне пришлось одолжить ее у Громова и надеть поверх кофты, чтобы на куртку попали брызги крови и все выглядело бы естественно. Когда мы добежали до места, я пропустила Лизу вперед и сзади нанесла удар ножом в область сердца - она умерла мгновенно. Я перевернула ее, разрезала ножом одежду…
        - Зачем тебе понадобилось спать с Громовым? Ты же знала, что твоя сестра - девственница? Именно эта деталь подтолкнула меня к мысли, что там была другая женщина.
        - Досадная ошибка, но как иначе я могла затащить Громова в кусты? К тому же это только усугубило положение твоего друга - следователь не поверил ему. А мне было вдвойне приятно, что моя сестра умерла такой безобразной, унизительной смертью, такой же безобразной, как и она сама!
        - Потом ты Катин костюм вернула обратно, только уже со следами крови Лизы. Почему именно Катя? Чем она тебе не угодила?
        - Она - законченная наркоманка. В любом случае она сдохла бы где-нибудь на помойке. К тому же эта нахалка очень разозлила меня, решив «зажать» мои деньги, которые Лиза одалживала ей. Я заранее не планировала ее подставлять, думала, что с Громовым не будет проблем - его признают виновным и все на этом кончится, но тут приехал ты! Я узнала, что Громов - твой лучший друг и ты, естественно, поверишь ему. Ситуация изменилась, я испугалась, что мои показания покажутся тебе неубедительными и ты начнешь меня подозревать.
        - Поэтому ты в суде дала правдивые показания? Чтобы отвести от себя подозрения?
        - Да, но и не только поэтому. К тому моменту я уже знала, что в твоих руках первоначальный анализ крови Громова. Я не успела перехватить его - ты опередил меня. После того, как я прослушала твой разговор с Петуховым, я решила подстраховаться и подбросила в квартиру Кати вещи, в которых была, а в номер Петухова - бокал с ее отпечатками пальцев и сигаретный окурок с ее помадой. Подстраховка была на случай, если тебе все же удастся первым перехватить документ, и тогда ты предъявишь его в суде и легко докажешь процессуальные нарушения. Как только это произойдет, дело вернут на дополнительное расследование и будут опять копать.
        - Где же ты взяла этот окурок и бокал, ведь Катя жила в Москве?
        - Я позвонила ей и попросила приехать, чтобы обсудить проблему возвращения долга. Мне необходимо было, чтобы Катя оказалась в Солнечном в день убийства. Поэтому к Петухову я пришла только поздно вечером, не подозревая, что у столь законопослушного гражданина, как ты, может появиться такая бредовая идея - влезть в чужой номер.
        - Собачку ты тоже меня попросила покормить не просто так, да?
        - Как же мне еще можно было подсунуть тебе альбом с фотографиями? Я знала, что ты не откажешь себе в удовольствии познакомиться поближе с моей личной жизнью и, конечно же, наткнешься на фото, где Лиза с Настей и Катей запечатлены в одинаковых юбках и кофтах.
        - Ты - чудовище! Ты уничтожила столько людей ради какой-то бредовой идеи твоего отца! Ты напрасно думаешь, что я буду помогать тебе!
        - Будешь, Аркаша. Сейчас ты напишешь бумагу, что являешься моим адвокатом по всем вопросам, и подпишешь ее. Считай, что это была моя исповедь, о которой тебе придется молчать - ведь тайны клиентов выдавать нельзя, иначе…
        - Иначе ты прирежешь меня этим ножом? - нервно рассмеялся Аркадий.
        - Иначе твой нож, подаренный тебе твоим отцом, с твоими отпечатками и кровью адвоката Петухова окажется в прокуратуре! Ты здорово влип, тебя обвинят в его убийстве и посадят в тюрьму. Это еще не все - восемнадцать мне исполнится только через месяц! И если ты мне помешаешь, заявление о том, что ты совращаешь малолетних девочек, тоже отправится по тому же адресу. Ну что, думаю, все дела улажены, так ведь, Аркадий?
        Аркадий медленно опустился на стул и схватился за голову руками. Все, что говорила Анна, не укладывалось в его мозгу. Он был так шокирован ее откровенностью, что даже нож в ее руке, направленный на него, не пугал его. Ему хотелось умереть, жизнь потеряла всякий смысл, надежды рухнули.
        - Я ведь полюбил тебя, - пересохшими губами тихо сказал он. - Как я мог полюбить чудовище? Как я мог не понять, что за сущность скрывается под такой красивой внешностью?
        Анна вдруг отложила нож в сторону, подошла к нему, обняла и начала целовать.
        - Я не чудовище, милый! Я люблю тебя, и ты тоже любишь меня. Прими меня такой, какая я есть, - нас ждет великое будущее! Ради жизни на земле слабые должны умереть, а сильные - выжить! Неужели ты этого не понимаешь? Ты красив, ты умен, ты здоров… Мы будем вместе, разве ты этого не хочешь? Никто никогда ни о чем не узнает. У меня есть деньги, давай уедем на время. Ты ведь хотел меня увезти в другую страну? Ты успокоишься и поймешь, ты должен все понять, обязан: я не случайно выбрала тебя. Я не могла ошибиться! Наш ребенок родится сильным и красивым. Я воспитаю его так же, как воспитывал меня мой отец. Я знаю, во мне уже есть частичка тебя, я чувствую! Наша первая ночь не могла не принести своих плодов. Я все рассчитала. Это даже лучше, что между нами больше нет обмана. Моя мать была жалкой лгуньей! Когда отец женился на ней, она утаила от него, что у нее есть еще одна дочь. Что же, ее можно было понять - разве она могла похвастаться тем отродьем, которое у нее родилось? Она прятала Лизу у бабушки. Мой отец женился на ней потому, что она была очень красива и должна была родить ему красивого ребенка.
Но к тому моменту, когда все открылось, родилась я. Отец сосредоточился на мне, он с пеленок боготворил меня, а моя мать, напротив, не уделяла мне вообще никакого внимания. Для нее существовала только Лиза! Сначала я не понимала почему, но отец объяснил мне, что это жалость - жалость, которая лишила меня материнской любви, потому что меня, красивую и сильную, жалеть было не за что. Теперь в моем сердце нет снисхождения к слабым, они должны исчезнуть и уступить место сильным и красивым! Только так можно спасти мир от гибели - так учил меня мой отец.
        - Господи, кем же был твой отец? Что за изверг сотворил такое со своим ребенком? - Он говорил тихо, не вкладывая в свой голос эмоций. У него не было ненависти к молодой прекрасной женщине, стоявшей перед ним, которая за такой короткий промежуток времени сумела завладеть его сердцем, вознести его на вершину блаженства - и скинуть вниз, в бездонную пропасть, из которой ему не удастся выбраться уже никогда. Но, несмотря ни на что, он чувствовал к Анне жалость, ту самую жалость, которую она отвергала, ту жалость, которую мы чувствуем ко всем обездоленным - к бродячим собакам, к брошенным детям, к бродягам.
        - Ее отец - Самарин Владимир Васильевич, настоящая фамилия - Костров, пластический хирург, а по совместительству - отъявленный негодяй и серийный убийца, уничтоживший несколько десятков женщин, потому что он решил, что он - сам господь бог, - раздался голос Симбирцева с порога. В руках он держал пистолет, направленный на Анну. - Извините, что помешал беседе, - дверь была открыта, и я вошел.
        Анна вздрогнула, схватила нож, вцепилась Аркадию в волосы и молниеносно поднесла нож к его горлу.
        - Положите пистолет на пол, Вячеслав Олегович, иначе ваш друг умрет! Мой отец выполнял волю господа, он уничтожил все фальшивки, которые сам же и создал. Вставай, Аркадий, нам пора - мы уезжаем!
        - Это бессмысленно, Анна. На лестничной клетке тебя ждет вооруженный наряд милиции.
        - И правда, - рассмеялась Анна и положила нож в сторону, - бессмысленно. Вам не удастся доказать мою причастность к убийствам! У вас нет никаких улик против меня, и меня отпустят на первом же слушании. Правда, Аркадий? Ты ведь будешь защищать меня на суде? Что вы можете мне предъявить? Что мой отец не погиб, а жил под чужой фамилией несколько лет? Что мой дядя подмял под себя весь город и засаживал в тюрьму всякую мразь, выполняя за вас всю грязную работу? У вас нет ни одного моего отпечатка пальца, нет ни одного свидетеля, нет ни одной улики. Я все уничтожила!
        - Есть, - жестко сказал Симбирцев. - На одежде, найденной в квартире Кати Логиновой, обнаружена кровь - кровь твоей сестры… и не только ее. Мне не составит особого труда доказать, что кровь эта - твоя, наша юная актриса! Еще одна приятная неожиданность: мною повторно осмотрено место преступления. Так вот, недалеко от лавочки, где несчастный Громов спал, в асфальте имеется трещина, и в этой трещинке найдена пуговка - маленькая беленькая пуговка. Всесторонне изучив эту премилую вещицу, мы пришли к выводу, что она случайным образом оторвалась от кофточки, в которую была одета убийца твоей сестры. К нашей радости, на этой пуговке остался очень четкий отпечаток пальчика. Думаю, он тоже принадлежит тебе, Аннушка! Так что - руки за спину и на выход, дорогая, - театральная постановка окончена, прошу зрителей покинуть зал под громкий звон аплодисментов.
        - Не может быть, - потрясенно сказала Анна.
        - Может, - с сарказмом в голосе сказал Симбирцев и защелкнул наручники на ее руках. - Но я приготовил для тебя еще один сюрприз - около здания областной прокуратуры тебя ждет телевидение и журналисты. У тебя есть еще возможность прославиться, дорогая! Ведь нельзя такому таланту пропадать просто так! Правда, они приехали не совсем по твою честь. Только что твой дядя, Костров Эдуард Васильевич, был арестован, так как отец Кати Логиновой дал против него показания, и это вызвало серьезный общественный резонанс. Что делать - прокурор города Солнечного как-никак! Но, я думаю, и с тобой им будет очень интересно познакомиться. Аркадий, ты едешь с нами?
        - Да, - выдохнул Арестов и устало поднялся. - Я буду защищать ее в суде. Я - ее адвокат.
        - Что?! - воскликнул Симбирцев.
        - Я потом тебе все объясню, Слава. Потом…
        - Ну, как знаешь, - брезгливо сказал Вячеслав и вышел вместе с Анной за дверь.
        Около здания прокуратуры толпился народ: телевизионщики, журналисты и просто зеваки. Анна вышла из машины, и ее сразу взяли в кольцо, которое пытались оттеснить работники милиции. Со всех сторон сыпались вопросы. Репортеры пытались подсунуть свои микрофоны поближе к девушке. Щелкали вспышки фотоаппаратов. Она шла легкой походкой, не обращая ни на кого внимания, не реагируя на вопросы. Она была немного растерянна, но тем не менее уверена в себе и совершенно спокойна. Что было у нее в душе в тот момент, Аркадий понять не мог. Он наблюдал ее со стороны, как будто все, что происходило, было нереальным. Ему хотелось, чтобы это был всего лишь сон.
        Неожиданно он заметил в толпе зевак молодого привлекательного парня. Он резко выделялся среди остальных. Аркадий сразу понял, что он пришел к зданию прокуратуры не просто так: было в его лице что-то одержимое… Секунду парень смотрел в сторону Анны. Девушка поравнялась с ним, почувствовала его взгляд и посмотрела в его сторону. В ее глазах вспыхнул испуг: она узнала его. Аркадий тоже понял, кто этот человек. Парень поднял что-то над головой и занес руку для удара…
        - Нет!!! Не делай этого, Семен!!! - закричал Аркадий, но было поздно - кусок арматуры с силой опустился на голову девушки. Анна упала на асфальт, и все сразу смешалось.
        - «Скорую»!!! - кричал Симбирцев. - Немедленно вызовите врача!!! Расступитесь все!

«Скорая» приехала через несколько минут, толпа расступилась, санитары положили Анну на носилки, погрузили в машину, заревела сирена, машина уехала, и на асфальте осталась темная лужица крови…
        Три месяца спустя
        - Аркадий Александрович, мы сделали все, что могли, но наши силы не безграничны. Травма головы очень серьезная. Мы провели несколько операций, но, как я вас и предупреждал, улучшение не наступило. Мне больно об этом говорить, но ваша жена… она не сможет выйти из комы. Вы должны принять решение и подписать бумаги. Поймите, шансы равны нулю: мозг ее умер, ее больше нет, жизнь в ней держится только благодаря аппаратам.
        - Но мой ребенок жив. Как я могу подписать эти бумаги? Ребенок развивается, несмотря ни на что. Это мой ребенок.
        - Я вам уже объяснял. Это очень опасно: сейчас ребенок развивается, но как именно он развивается в утробе у матери, мозг которой умер? Давайте не будем мучить мать и дитя и дадим им спокойно уйти на небеса. Подпишите документы, Аркадий Александрович, вашей жене уже ничто и никто не сможет помочь.
        - Я плачу вам деньги, заметьте, немалые деньги! Я хочу, чтобы этот ребенок родился - вам понятно? Делайте все, что возможно! Бумаги я не подпишу. И знайте, этот ребенок - избранник судьбы. Он родится для того, чтобы показать миру, что хорошо на самом деле. Я, понимаете… Я воспитаю его так, что он будет защищать всех обездоленных, он будет любить все живое, он будет святым и своими поступками докажет всем, как надо жить на самом деле…
        This file was created
        with BookDesigner program
        [email protected]

2/19/2008