Призрак ночи Тесс Герритсен
        Совершив жестокую, непростительную ошибку, Эйва покидает Бостон в попытке убежать от мучительных воспоминаний. Надеясь, что уединенная жизнь поможет ей прийти в себя, она арендует старинный капитанский дом на побережье, чтобы закончить свою книгу. Но покоя нет и здесь: по ночам ей слышатся странные звуки истранные видения посещают ее. Когда на свет всплывает история этого дома, выясняется, что все женщины, которые жили в нем прежде, таинственным образом погибли или исчезли бесследно. И в этом замешан первый владелец дома, капитан, чей призрак тревожит уединение Эйвы, желая то ли погубить, то ли спасти ее…
        Впервые на русском!
        Тесс Герритсен
        Призрак ночи
        Tess Gerritsen
        THE SHAPE OF NIGHT
        
        -
        Посвящается Кларе
        Пролог
        Вахта Броуди снится мне до сих пор, икошмарный сон всегда один итот же. Ястою на усыпанной гравием подъездной аллее, апередо мной темнеет дом, точно плывущий вдымке корабль-призрак. Умоих ног клубится туман - от его скользких прикосновений кожа покрывается ледяной изморосью. Яслышу море - грохот волн, разбивающихся оскалы, - а над головой кричит чайка, словно предупреждая: держись подальше, не приближайся. Язнаю, что за входной дверью ожидает смерть, но не отступаю, потомучто дом зовет меня. Возможно, он всегда будет манить меня, подобно поющей сирене, призывая вновь подняться на веранду споскрипывающими - вперед-назад - качелями.
        Я открываю дверь.
        Внутри все не так, совершенно не так. Это вовсе не тот чудесный дом, вкотором якогда-то жила икоторый любила… Массивная резная лестница задушена вьюном - словно зеленая змея, оплетает он перила. Пол устлан ковром из сухих листьев, занесенных сюда ветром через разбитые окна. Яслышу медленное «кап-кап» - дождевая вода неумолимо стекает спотолка - и, подняв взгляд, вижу, как одинокая хрустальная подвеска покачивается на скелете люстры. По стенам, когда-то покрытым кремовой краской иукрашенным великолепной лепниной, ныне расползаются щупальца плесени. Задолго до того, как появилась Вахта Броуди, до того как люди, что выстроили ее, привезли сюда дерево, камень иприкрепили балки копорам, холм, на котором стоит дом, был царством леса имха. Ивот мхи изаросли снова захватывают свою территорию. Вахта Броуди заброшена, иввоздухе повис запах гнили.
        Где-то наверху слышно жужжание, ипо мере подъема по лестнице этот звук усиливается. Некогда прочные ступени, по которым яходила каждый вечер, проседают истонут при каждом шаге. Перила, прежде отполированные до атласной гладкости, теперь щетинятся колючками терновника. На втором этаже явижу муху: она кружится надо мной ивнезапно врезается мне влоб. Тут же подлетает еще одна, за ней другая, аяпродолжаю путь - по коридору кглавной спальне. Сквозь закрытую дверь до меня доносится жадный гул - какое-то лакомство привлекло насекомых вэту комнату.
        Я открываю дверь, игул тут же превращается врев. Мухи налетают на меня втаком количестве, что япочти задыхаюсь. Отмахиваюсь итрясу руками, но мухи повсюду: уменя вволосах, вглазах, во рту. Итолько вэтот момент японимаю, чт? манит мух вэту комнату. Вэтот дом.
        Я. Они лакомятся мной.
        1
        В тот день вначале августа, когда ясвернула на Норт-Пойнт-уэй ивпервые направилась кВахте Броуди, никакие мрачные предчувствия меня не томили. Ядумала лишь отом, что эта дорога нуждается всрочном ремонте, так как ее покрытие пошло волнами из-за вторжения древесных корней. Перед моим отъездом управляющая недвижимостью пояснила мне по телефону, что дому более ста пятидесяти лет ивданный момент он реставрируется. Первые несколько недель придется мириться стем, что вбашенке будут стучать молотками двое плотников, однако именно по этой причине дом стаким потрясающим видом на океан можно снять почти даром.
        «Прежняя съемщица уехала из городка пару недель назад, хотя аренда унее была уплачена на месяцы вперед. Так что вы позвонили мне как раз вовремя, - заметила она. - Владельцу не хотелось бы, чтобы дом пустовал все лето: кто-то же должен присматривать за ним. Хозяин выразил надежду, что отыщется другая съемщица. По его мнению, уженщин куда больше развито чувство ответственности».
        Получилось так, что новой счастливой съемщицей оказалась я.
        С заднего сиденья машины заорал мой кот Ганнибал, требуя освобождения из переноски, вкоторой он просидел шесть часов - с тех пор, как мы выехали из Бостона. Ябросаю взгляд назад ивижу сквозь дверцу, как недобро сверкнули на меня яростные зеленые глаза громадного мейн-куна.
        - Почти приехали, - обещаю я, хотя сама уже начинаю волноваться, что свернула не туда.
        Из-за корней ивспучивания грунта вморозы дорожное покрытие потрескалось; деревья, казалось, теснее подступили кобочине. Мой старенький «субару», ибез того придавленный багажом икухонной утварью, царапает днищем дорогу иподскакивает, продолжая путь по постепенно сужающемуся туннелю между стволами сосен иелей. Развернуться тут все равно не вышло бы - мне только иостается ехать дальше по дороге, куда бы она ни вела. Ганнибал снова подает голос, но на этот раз более настойчиво, словно предупреждая: «Остановись сейчас же, не то будет поздно».
        Сквозь нависающие ветви взгляд то идело выхватывает клочки серого неба, азатем лес внезапно расступается, ипередо мной открывается широкий гранитный откос, испещренный лишайником. Видавший виды знак подтверждает: яприбыла на подъездную аллею Вахты Броуди, однако дорога уходит втакой густой туман, что дома совсем не видно. Асфальт остался позади, из-под шин начинает выскакивать гравий. Дымка мешает разглядеть потрепанные ветром кусты живой изгороди игранитную пустошь, однако слышно, как орут чайки, - они кружат над головой, точно целый легион призраков.
        И тут передо мной возникает темный силуэт дома.
        Заглушив двигатель, янесколько секунд просто сижу исмотрю на Вахту Броуди. Неудивительно, что от подножия холма дом не виден. Его обшивка из серых досок совершенно сливается стуманом, абашенку вообще можно различить сбольшим трудом: она прямо-таки упирается внизкие облака. Разумеется, это иллюзия; мне говорили, что дом большой, но яне ожидала увидеть этакий замок на вершине.
        Я выхожу из машины исмотрю вверх, на деревянную обшивку, что со временем приобрела серебристо-серый оттенок. На веранде со скрипом покачиваются качели, точно их толкает чья-то невидимая рука. Должно быть, вэтом доме гуляют сквозняки, аотопительная система устроена еще до потопа; воображение рисует мне комнаты свлажным, пахнущим плесенью воздухом. Нет, совсем не так япредставляла свое летнее пристанище. Янадеялась найти уединенное место для творчества, уголок, где можно спрятаться.
        Убежище, вкотором ясмогу залечить раны.
        Однако этот дом оказался вражеской территорией - он презрительно взирает на меня своими угрюмыми глазами-окнами. Чайки кричат все громче, призывая бежать, пока еще есть возможность. Яотступаю назад иуже собираюсь снова сесть вмашину, но тут до меня доносится шорох шин по гравийной аллее. Позади моего «субару» останавливается серебристый «лексус», из него выходит какая-то блондинка и, помахивая рукой, приближается ко мне. Она примерно моего возраста, ухоженная ипривлекательная; всем своим видом - от пиджака «Брукс бразерс» до улыбки, словно говорящей: «Я твоя лучшая подруга», - она излучает невероятную уверенность всебе.
        - Вы ведь Эйва, верно? - спрашивает она, протягивая руку. - Простите, янемного опоздала. Надеюсь, вы ждали меня не слишком долго. ЯДонна Бранка, управляющая недвижимостью.
        Мы жмем друг другу руки, аялихорадочно ищу причину отказаться от договора ренты.
        «Этот дом чересчур велик для меня. Расположен слишком уединенно. Ипожалуй, жутковат».
        - Красивое место, правда? - ораторствует она, жестом указывая на гранитную пустошь. - Очень жаль, что впасмурную погоду невозможно все рассмотреть как следует, но когда туман растает, вы просто вобморок упадете от такого вида на океан.
        - Прошу прощения, но этот дом не совсем то…
        Менеджер уже поднимается по крыльцу на веранду; ключи позвякивают унее вруке.
        - Вам повезло - вы позвонили как раз вовремя.Сразу после нашего разговора ко мне еще дважды обращались насчет Вахты Броуди. Лето вТакер-Коуве - это просто сумасшествие. Столько туристов ищут съемное жилье! Похоже, вэтом году никто не стремится вЕвропу на летний отдых. Все предпочитают держаться поближе кдому.
        - Я рада слышать, что этим местом интересуются. Потому что, ядумаю, для меня Вахта Броуди несколько…
        - Вуаля! Вот мы идома!
        Передняя входная дверь распахивается, иявижу поблескивающий дубовый пол илестницу сискусной резьбой на перилах. Отговорки, что крутились уменя на языке, вдруг куда-то испаряются. Кажется,какая-то неумолимая сила тянет меня шагнуть за порог. Вприхожей устремляю взгляд вверх - на хрустальную люстру ипотолок сзамысловатой лепниной. Мне представлялось, что дом холодный ивлажный, пахнет пылью иплесенью, атеперь до меня доносятся лишь ароматы свежей краски илака. Иморя.
        - Реставрация почти завершена, - объясняет Донна. - Плотникам осталось немного работы вбашенке ина вдовьей дорожке, но они постараются непопадаться вам на глаза. Ктому же они работают только вбудни, так что ввыходные вас оставят впокое. Владелец хотел было снизить арендную плату влетний период, поскольку знает: плотники создают неудобства - однако они пробудут здесь всего пару недель. Апотом до конца сезона этот сказочный дом будет ввашем полном распоряжении. - Управляющая заметила, что ясинтересом разглядываю потолочный плинтус. - Они прекрасно отреставрировали лепнину, верно? Нед, наш плотник, - искусный мастер. Он знает каждый уголок, каждую щелку этого дома, как никто иной. Пойдемте, япокажу вам все остальное. Поскольку вы, видимо, будете пробовать рецепты, думаю, вам необходимо увидеть кухню. Она великолепна.
        - Разве ярассказывала вам освоей работе? Не помню, чтобы мы оней говорили.
        Управляющая смущенно усмехается:
        - По телефону вы сказали, что пишете оеде, яне удержалась ипогуглила. Яуже заказала вашу книгу об оливковом масле. Надеюсь получить автограф.
        - С радостью подпишу ее для вас.
        - Думаю, скоро вы придете квыводу, что вэтом доме отлично пишется. - Донна ведет меня вкухню, светлое просторное помещение сполами из черно-белой плитки, выложенной геометрическим узором. - Здесь шестиконфорочная плита сбольшой духовкой. Боюсь, утварь довольно простая - несколько кастрюль исковородок, - но вы говорили, что привезли свою посуду.
        - Да, уменя длинный список рецептов, которые необходимо испробовать, ктому же яникогда иникуда не езжу без своих ножей исотейников.
        - Так очем же ваша новая книга?
        - О традиционных блюдах Новой Англии. Яизучаю кухню мореходов иих семей.
        - Это сплошная вяленая треска! - смеется она.
        - А еще мне интересно, как они жили. Долгие зимы, холодные ночи, опасности, подстерегавшие рыбака, который отваживался на все ради хорошего улова… Жить на деньги от добычи рыбы было непросто.
        - Да, разумеется, непросто. Идоказательство тому - в следующей комнате.
        - Что вы имеете ввиду?
        - Я покажу.
        Мы переходим вуютную гостиную, где вкамине уже подготовлена растопка из дров ихвороста. Над каминной полкой висит написанная маслом картина сизображением накренившегося судна вбурном море; корабельный нос прорезает взбитую ветром пену.
        - Это всего-навсего копия, - поясняет Донна. - Оригинал выставлен вгородке, взале историческогообщества, там есть ипортрет Джеремии Броуди. Изнаете, он привлекает внимание - высокий мужчина сволосами цвета воронова крыла.
        - Броуди? Поэтому дом называется Вахтой Броуди?
        - Да. Капитан Броуди командовал торговым судном, что ходило отсюда вШанхай, итаким образом сколотил себе состояние. Он построил этот дом втысяча восемьсот шестьдесят первом году. - Окинув взором холст, на котором корабль борется сволнами, она вздрагивает. - Морская болезнь разыгрывается уменя от одного лишь взгляда на эту картину. Ни за что не ступлю на палубу, даже если мне заплатят. Авы плавали по морю?
        - Да, вдетстве. Но уже много лет не садилась влодку.
        - Здешнее побережье считается лучшим вмиреместом для плавания на лодках ияхтах, если, конечно, вам это нравится. Такие забавы решительно не для меня. - С этими словами Донна направляется краспашной двери впротивоположном конце гостиной иоткрывает ее. - А тут моя любимая комната вэтом доме.
        Переступаю порог - и вид за окном мгновенно приковывает взгляд. Передо мной медленно перекатываются валы тумана, аза его завесой явижу проблески того, что скрывалось вдали. Море.
        - Стоит только выйти солнцу, от здешней красоты увас перехватит дыхание, - обещает Донна. - Сейчас моря не видно, так что придется дождаться завтрашнего дня. Ктому времени горизонт расчистится.
        Мне хотелось бы немного постоять возле этого окна, но управляющая уже двинулась дальше, чтобы не задерживать экскурсию, всторону столовой, обставленной чрезвычайно торжественно: центральное место занимает тяжелый дубовый стол свосемью стульями вокруг. Стену украшает еще одно полотно сизображением корабля, впрочем, выполнено оно куда менее умелым художником. Краме прикреплена табличка сназванием судна: «Минотавр».
        - Это его корабль, - говорит Донна.
        - Капитана Броуди?
        - «Минотавр» затонул, икапитан вместе сним. Его старший помощник написал эту картину ивручил капитану вкачестве подарка за год до того, как оба пропали вморе.
        Я разглядываю изображение «Минотавра», ивнезапно волоски на моем затылке встают дыбом, будто бы ледяной ветер вдруг врывается вкомнату. Яив самом деле оборачиваюсь кокну, чтобы проверить, не открыто ли оно, но все окна вэтой комнате надежно заперты. Похоже, Донна тоже ощущает нечто подобное, поскольку обхватывает себя за плечи.
        - Картина не особенно хороша, однако господин Шербрук считает, что она должна находиться вдоме. Раз уж ее автор сам старпом, надо полагать, все детали на месте.
        - Однако то, что она висит тут, немного смущает, - бормочу я, - ведь мы же знаем, что капитан погиб именно на этом корабле.
        - То же самое говорила Шарлотта.
        - Шарлотта?
        - Она снимала дом до вас. Итак интересовалась его историей, что собиралась даже расспросить владельца. - Донна поворачивается всторону. - Пойдемте посмотрим спальни.
        Вслед за управляющей яподнимаюсь по плавно изогнутой лестнице; моя рука легко скользит по отполированным перилам. Они сделаны из обработанноговручную дуба ина ощупь кажутся прочными инадежными. Дом строился на века, инаверняка внем должно было жить не одно поколение потомков, однако он пустует ивот-вот примет на постой одинокую женщину иее кота.
        - А укапитана Броуди были дети? - спрашиваюя.
        - Нет, он так ине женился. После его гибели дом достался по наследству одному из племянников, апотом несколько раз переходил из рук вруки. Теперь он принадлежит Артуру Шербруку.
        - Отчего же мистер Шербрук не живет здесь?
        - У него есть дом вКейп-Элизабет, неподалеку от Портленда. АВахту Броуди он унаследовал от тетки много лет назад. Дом перешел кнему вдовольно плачевном состоянии, так что господин Шербрук уже потратил целое состояние на реставрацию. Он надеется, что найдется покупатель… - Немного помолчав, она оборачивается ко мне. - Если это вам интересно.
        - Я не потяну содержание такого дома.
        - Ну да. Япросто подумала, что стоит упомянуть об этом на всякий случай. Но вы правы: содержание таких исторических построек - сущий ужас.
        Мы идем по второму этажу, иДонна указывает на дверные проемы двух скудно обставленных спален, азатем подходит кдвери всамом конце коридора:
        - Это спальня капитана Броуди.
        Войдя вкомнату, яснова вдыхаю аромат моря. Этот запах язаметила еще внизу, но здесь он слишком явный - словно прямо на меня накатывает волна ибрызги летят влицо. Но вдруг аромат исчезает, будто кто-то взял изакрыл окно.
        - Вы будете ввосторге, проснувшись ивзглянув на эту красоту, - не унимается Донна, указывая на окна, хотя за стеклом все еще висит туман иничего не видно. - Летом солнце встает вон там, над водой, так что можно встречать рассвет.
        Я хмурюсь, глядя на голые окна.
        - Без занавесок?
        - Да тут нечего скрывать, потому что никого нет иникто вас не увидит. Участок тянется до самой воды. - Она оборачивается икивает на камин. - Вы ведь умеете разжигать огонь, верно? Знаете, что первым делом нужно открыть дымоход?
        - Я часто навещала бабушку на ее ферме вНью-Гемпшире, так что уменя есть кое-какой опыт по растопке печей.
        - Господин Шербрук хотел бы убедиться ввашей осмотрительности. Пламя довольно быстро охватывает такие старые постройки. - Донна достает из кармана связку ключей. - Думаю, наша экскурсия подошла кконцу.
        - Вы говорили, наверху башенка?
        - О, сейчас вбашенке нечего делать. Там черт-те что, инструменты да деревяшки. Иразумеется, нельзя выходить на вдовью дорожку, пока плотники не заменили настил. Это небезопасно.
        Я так ине решалась взять унее ключи… Вспомнилось первое впечатление при взгляде на дом, как будто взиравший на меня безжизненными стекляннымиглазами. Тогда Вахта Броуди, казалось, не обещала ни уюта, ни пристанища, именя охватило желание сбежать отсюда. Но теперь, когда яоказалась внутри, вдохнула ее воздух иприкоснулась кдеревянным перилам, ощущения стали совсем иными.
        Дом принял меня.
        Я беру ключи.
        - Если появятся вопросы, меня можно застать вофисе со среды по воскресенье, апо срочным вкухне Шарлотта оставила небольшой список местных телефонов. Водопроводчик, врач, электрик…
        - А почту где можно забирать?
        - На обочине подъездной аллеи есть почтовый ящик. Аможно арендовать ящик вгороде. Так поступила Шарлотта. - Донна останавливается умоей машины, разглядывая кошачью переноску на заднем сиденье. - Ого! Ну икошечка увас!
        - Он давно приучен клотку, - заверяю я.
        - Он здоровенный.
        - Знаю, пора посадить его на диету. - Я протягиваю руку, чтобы вытащить переноску, иГаннибал шипит на меня сквозь решетку. - Он не ввосторге, что пришлось сидеть вмашине так долго.
        Нагнувшись, Донна разглядывает Ганнибала.
        - Мне кажется или унего лишние пальцы? Мейн-кун, верно?
        - Да, целых двадцать шесть фунтов.
        - Охотиться любит?
        - Еще как!
        Донна улыбается Ганнибалу:
        - Тогда ему здесь понравится.
        2
        Я затаскиваю переноску вдом иосвобождаю пленника. Ганнибал выбирается из клетки, бросает на меня недобрый взгляд иустремляется всторону кухни. Разумеется, первым делом ему нужно туда; даже внезнакомом доме Ганнибал всегда знает, где ему накроют ужин.
        Мне пришлось не раз повторить маршрут до машины иобратно, чтобы выгрузить иотнести вдом чемодан, картонные коробки скнигами, постельным бельем икухонной утварью, атакже два пакета продуктов, купленных вгородке Такер-Коув на первые несколько дней. Из своей бостонской квартиры яприхватила все, что может пригодиться вближайшие три месяца. Романы, собиравшие пыль на моих книжных полках, - ядавно собиралась прочесть эти книги, итеперь наконец-то пробил их час. Банки сдрагоценными травамииспециями, которые, как яопасалась, трудно будет найти вкаком-нибудь захолустном магазинчике штата Мэн. Япривезла икупальники спляжными платьями, исвитеры, атакже толстую пуховую куртку, потому что даже летом трудно предсказать погоду вНовой Англии. Во всяком случае, так говорят.
        Когда все вещи были перенесены вдом, время уже перевалило за семь, аяосновательно подмерзла втумане. Мне хочется только одного - выпить чего-нибудь употрескивающего очага. Достаю три бутылки вина, привезенные из Бостона. Открыв кухонный шкаф впоисках бокала, обнаруживаю, что упредыдущей постоялицы были похожие желания. На одной из полок, рядом сэкземпляром «Радости приготовления пищи»[1 - «Радость приготовления пищи» («The Joy of Cooking») - американская поваренная книга, написанная Ирмой Ромбауэр, изданная впервые в1931 году иставшая настоящей «кулинарной библией» вроде советской «Книги овкусной издоровой пище». - Здесь идалее примеч. перев.], стоят две бутылки односолодового шотландского виски - одна почти пуста.
        Отставив всторону вино, беру бутылку, вкоторой осталось немного виски.
        Сегодня моя первая ночь вэтом великолепном старом доме - так почему бы инет? Я уже никуда не пойду, день был крайне утомительный, да ивтакойвлажный прохладный вечер виски подойдет кудалучше всего остального. Кормлю Ганнибала, наливаю шотландский виски вхрустальный стакан, найденный вкухонном шкафу, - всего на два пальца. Ивот, стоя прямо урабочего кухонного стола, явознаграждаю себя первым глотком исудовлетворением выдыхаю. Допивая содержимое стакана, бездумно перелистываю «Радость приготовления пищи». Книга вся покрыта пятнами ибрызгами жира, - видимо, ее часто использовали иочень любили. На титульном листе красуется надпись:
        С днем рождения, Шарлотта! Ты стала самостоятельной, итеперь тебе понадобится это.
        С любовью,
бабуся
        Мне стало интересно: азнает ли Шарлотта, что забыла здесь свою книгу? Переворачивая страницы, явижу, как много пометок она сделала на полях, рядом срецептами. «Нужно добавлять больше порошка карри». «Слишком тяжело готовить». «Очень понравилось Гарри!» Представляю, как бы ярасстроилась, если бы подевала куда-то одну из любимых кулинарных книг, особенно ту, которую подарила бабушка! Наверняка Шарлотта захочет вернуть ее. Нужно будет сказать об этом Донне.
        Виски творит чудеса. От жара лицо мое раскраснелось, плечи расправились, анапряжение рассеялось. Наконец-то явМэне, имы скотом оказались совсем одни вдоме уокеана. Не стоит думать отом, что привело меня сюда, атем более вспоминать, кого яоставила впрошлом. Предпочитаю занятие, которое приносит мне утешение безотказно, - приготовление еды. Сегодня ясделаю ризотто, потому что оно простое исытное, ктому же для этого всего-то нужны две кастрюли итерпение. Япопиваю виски иприпускаю всотейнике грибы, лук-шалот исырой рис, перемешиваю, пока зернышки не начинают потрескивать. Добавляя вкастрюлю вино, выплескиваю капельку всвой опустевший стакан, где был виски. Конечно, втакой последовательности эти напитки не пьют, но ведь никого рядом нет иникто косо на меня не посмотрит. Наливаю горячий мясной бульон вкастрюлю иперемешиваю. Делаю глоток вина. Иснова мешаю. Добавляю горячий мясной бульон иопять делаю глоток. Продолжаю помешивать. Другие повара, возможно, жалуются, что присматривать за ризотто скучно, амне как раз именно поэтому нравится его готовить. Нельзя торопиться, нельзя раздражаться.
        И вот янесу караул уплиты, помешивая ризотто деревянной ложкой ипозволяя себе сосредоточитьсялишь на том, что томится на конфорке. Якладу вкастрюлю свежий горох, петрушку итертый пармезан, иот этого аромата просто слюнки текут.
        Когда янаконец накрываю ужин встоловой, на улице уже ночь. ВБостоне тьма всегда засорена городскими огнями, но здесь за окном не видно ни зги - ни проплывающих мимо кораблей, ни пульсирующего света маяка, только черное-черное море. Язажигаю свечи, откупориваю бутылку кьянти иналиваю его на сей раз ввинный бокал. Стол сервирован безупречно: свечи, льняная салфетка, серебряные приборы по обе стороны глубокой тарелки сризотто, присыпанного петрушкой.
        Зазвонил мой мобильный.
        Еще до того, как япрочитала имя на дисплее, японяла, кто мне звонит. Она, разумеется. Япредставляю себе, как Люси всвоей квартире на Коммонуэлс-авеню прижала телефон куху иждет моего ответа. Япрямо-таки вижу письменный стол, за которым она сидит: свадебная фотография врамке, фарфоровая чашечка со скрепками, часы розового дерева, подаренные мною на день окончания медицинского училища. Телефон звонит извонит, аясижу, сжав кулаки, ичувствую, как меня начинает мутить. Когда звонки наконец прекращаются, тишина кажется мне облегчением иблагословением.
        Я пробую ризотто - совсем чуть-чуть. Пусть яготовила по этому рецепту уже раз десять, пища на кончике ложки кажется безвкусной, словно бумага, апервый глоток кьянти - горьким. Нужно было все-таки открыть просекко, но оно еще не охладилось, аигристое вино обязательно нужно как следует охлаждать, илучше ставить бутылку вглубокую емкость со льдом.
        Именно так яделала сшампанским впрошлый Новый год.
        И снова ябудто слышу звон ледяных кубиков, джаз, играющий встереосистеме, разговоры друзей, родственников, коллег, что заполнили мою бостонскую квартиру. Ради этого праздника ясделала все возможное: не поскупилась на дамарискоттские устрицы ина целую ногу хамона иберико де бейота. Япомню, как смотрела на своих смеющихся гостей идумала, скем из них уже переспала искем могла бы переспать сегодня. Вконце концов, Новый год одной праздновать грустно.
        «Прекрати, Эйва. Не думай отой ночи!»
        Но невозможно не сыпать соль на эту рану ине чувствовать, как она саднит икровоточит. Снова наполнив бокал, яопять иопять растравляю ее… Смех, стук устричных раковин, веселые пузырьки шампанского на моем языке. Явспоминаю, как мой редактор Саймон кладет врот блестящую устрицу. АЛюси втот вечер предстояло дежурство, поэтому она целомудренно пила только газированную воду.
        А еще вспоминается, как мастерски Ник откупорил бутылку. Ятогда подумала: ну изалихватский унего вид всбившемся набок галстуке исзакатанными до локтя рукавами! Стоит только воскресить впамяти эту ночь, ятут же представляю себе Ника.
        Огонек свечи на моем столе, дрогнув, угасает. Ябросаю взгляд ниже и, ксобственному удивлению, замечаю: бутылка кьянти опустела.
        Поднимаюсь со стула, идом будто бы немного шатается, словно яоказалась на палубе покачивающегося корабля. Окон яне открывала, но по комнате снова разлился аромат моря, ядаже чувствую соль нагубах. Либо уменя начались галлюцинации, либо янапилась сильнее, чем предполагала.
        У меня нет сил мыть посуду, поэтому просто оставляю почти нетронутое ризотто на столе инаправляюсь клестнице, по пути выключая свет. Ганнибал несется мимо меня, иот неожиданности яспотыкаюсь, ударяясь голенью окрай площадки второго этажа. Этот чертов мейн-кун уже знает дом лучше меня. Когда янаконец-то добираюсь до спальни, кот уже лежит на одеяле. Мне неохота сдвигать его - я просто выключаю лампу ивалюсь на кровать рядом сним.
        И засыпаю сароматом моря, осевшим на моих ноздрях.
        Ночью яощущаю, как проседает матрас, итяну руку, стремясь ощутить тепло Ганнибала, но его рядом нет. Открыв глаза, поначалу не могу вспомнить, где нахожусь. Апотом до меня доходит: явТакер-Коуве. Вдоме капитана. Накануне прикончила бутылку кьянти. Исчего ярешила, что этот побег все изменит? Куда ни пойди, тоска волочится за тобой, словно разлагающийся труп, вот ияпритащила свою тоску на океанское побережье, вэтот одинокий дом вштате Мэн.
        В дом, где яопределенно не одна.
        Я лежу без сна, слушая постукивание ицарапаньемаленьких коготков, доносящиеся сквозь стену. Судя по звукам, несколько десятков, аможет, исотен мышей бегают по стене за моей кроватью, словно по главному шоссе. Ганнибал тоже не спит - он мяукает ибродит туда-сюда по комнате: инстинкт кота-убийцы сводит его сума.
        Я встаю скровати иоткрываю дверь, пытаюсь выпустить его, но он не хочет уходить. Смяуканьем он продолжает расхаживать по спальне. От мышей ибез того немало шума, но как уснуть под рулады Ганнибала? Раз уж явсе равно проснулась, устраиваюсь вкресле-качалке исмотрю вокно. Туман растаял, инебо стало потрясающе ясным. Море простирается до горизонта, ималейшую волну серебрит лунный свет. Явспоминаю ополной бутылке виски вкухонном шкафу иразмышляю: если выпить еще немного, смогу ли язаснуть ипроспать всю ночь? Однако мне так удобно сидеть вкресле-качалке, что вставать лень. Да ивид здесь невероятно красив:океан раскинулся кругом, поблескивая, словно старое серебро. Мою щеку овеял ветерок, коснулся кожи, будто прохладным поцелуем, ияснова ощущаю этот аромат - запах моря.
        Внезапно вдоме воцарилась тишина. Даже мыши за стеной замерли: должно быть, нечто - или некто - встревожило их. Ганнибал тихо зашипел, иволоски на моих руках встали дыбом.
        «В этой комнате есть кто-то еще».
        С бешено колотящимся сердцем явскакиваю. Кресло продолжает качаться, аяотступаю ккровати, вглядываясь во тьму. Но вижу лишь силуэты мебелиигорящие глаза Ганнибала, отражающие лунный свет; он пристально смотрит куда-то вугол. Яничегоне вижу там. Кот издает дикий рык и, крадучись, исчезает втени.
        Стою, приглядываясь иприслушиваясь, целую вечность. Окно заливает лунный свет, он падает на пол, ивэтом серебристом сиянии не заметно никакого движения. Кресло перестало качаться. Морской запах испарился.
        В комнате больше никого нет. Только яимой трусливый кот.
        Я снова забираюсь впостель, натянув до самого подбородка одеяло, но даже под ним мне зябко, меня начинает трясти. Итолько когда Ганнибал наконец-то вылезает из-под кровати иложится рядом, яперестаю дрожать. Втом, как кот, пушистый, теплый, мурлычет иприжимается ктвоему боку, есть нечто такое, что примиряет сэтим миром, - вздохнув, язапускаю пальцы вего мех.
        За стеной снова стали возиться мыши.
        - Завтра, - бормочу я, - нам придется снять какое-нибудь другое жилье.
        3
        Возле моих тапок лежат три мышиных трупика.
        Все еще вялая спохмелья, ясмотрю на жуткие дары, которые Ганнибал оставил мне ночью. Он сидит возле своих приношений, весь раздувшись от гордости, иявспоминаю замечание здешней управляющей вответ на фразу отом, что мой кот охотник.
        «Ему здесь понравится».
        Ну хоть кому-то из нас нравится здесь.
        Натянув джинсы ифутболку, яотправляюсь вниз за бумажными полотенцами, чтобы все убрать. Дажепод несколькими слоями бумаги мышиные тушки кажутся до отвращения мягкими. Ганнибал бросает на меня хмурый взгляд: мол, что, черт возьми, ты творишь смоим подарком? Я заворачиваю мышей, спускаюсь ивыхожу за порог. Кот следует за мной.
        Утро великолепно. Светит солнце, воздух свеж, арастущий чуть поодаль розовый куст весь вцвету. Яразмышляю, стоит ли кинуть мышей вкусты, однако Ганнибал ходит где-то поблизости инаверняка захочет снова завладеть своей добычей, апотому язаворачиваю за угол дома, чтобы выбросить трупики вокеан.
        Первый же взгляд на море ослепляет меня. Щурясь на солнце, ястою на краю утеса исмотрю вниз - на прибой, на щупальца водорослей, что обхватывают камни внизу. Над головой носятся чайки, авдалеке проплывает лодка ловца омаров. Этот вид так меня загипнотизировал, что ясовсем забыла, зачем вышла на улицу. Яразворачиваю мышиные трупики ишвыряю их сутеса. Они падают на камни, иих уносит нахлынувшей волной.
        Ганнибал крадется прочь - без сомнения, за новым трофеем.
        Мне стало любопытно, куда он держит путь, поэтому яподкладываю смятую бумагу под камень, чтобы не улетела, испешу следом за котом. Вид унего такой, будто он получил секретное задание: хищник крадется по краю утеса по узкой, словно след булавки, тропке, между мхом ичахлой травой. Почва здесь плохая: восновном гранит, покрытый лишайником. Постепенно он переходит вкрохотный полумесяц пляжа, обрамленный валунами. Ганнибал, чей хвост поднят, как пушистое знамя, продолжает красться впереди иостанавливается лишь раз, желая проверить, по-прежнему ли яиду за ним. Доносится аромат роз, иязамечаю несколько кустов морщинистого шиповника, чьи ярко-розовые цветы ярко выделяются на фоне гранита; несмотря на ветра исоленый воздух, шиповник каким-то чудом выжил здесь ипрекрасно разросся. Япробираюсь мимо кустов, царапая шипами лодыжки, испрыгиваю скамней на пляжик. Песка там нет, лишь маленькие камешки, они стучат, перекатываясь туда-сюда внабегающих волнах. По обе стороны бухточки высятся громадные валуны, выступающие из воды, так что пляжик скрыт от чужого взора.
        Это место может стать моим тайным убежищем.
        И тут же яначинаю планировать пикник. Принесу сюда покрывало, обед и, разумеется, бутылку вина. Если потеплеет, возможно, мне удастся даже окунуться встуденую воду. Солнце ласково светит влицо, ввоздухе разливается аромат роз, аячувствую себя спокойной исчастливой, чего давно уже не случалось. Вдруг это место мне иправда подходит? Вероятно,именно здесь мне иследует быть, именно здесь яисмогу работать. Может, здесь янаконец примирюсь сама ссобой.
        И тут меня накрывает страшный голод. Не припомню, когда мне впоследний раз так сильно хотелось есть! За минувшие несколько месяцев яочень похудела, имои джинсы, некогда узкие, плотно обтягивавшие бедра, теперь свободно висят на мне. Яподнимаюсь по тропке, думая ояичнице, тосте илитре, не меньше, горячего кофе ссахаром исливками. Вживоте урчит, аво рту яуже чувствую вкус домашнего ежевичного джема, который привезла ссобой из Бостона. Ганнибал мчится впереди меня, указывая путь. Либо он простил мне выброшенных мышей, либо тоже вспомнил озавтраке.
        Я взбираюсь на утес ипо тропке иду кмысу. Там, где берег выступает вперед, словно нос корабля, истоит одинокий дом. Япредставляю, как обреченный капитан Броуди смотрит на океан со вдовьей дорожки на крыше, неся свою вахту ивясные деньки, ивнепогоду. Да, настоящий морской волк должен был выбрать именно такое место для строительства дома - на этом измученном ветрами, обнаженном клочке земли…
        Я замираю, глядя на вдовью дорожку. Мне показалось - или кто-то ивправду только что стоял там? Теперь на крыше никого нет. Возможно, это один из плотников, хотя Донна говорила, что они работают только вбудни, асегодня воскресенье.
        Спешу обогнуть дом по тропе иподбегаю кглавному входу, но никаких других машин, кроме моего «субару», не замечаю. Если на крыше был плотник, как он добрался до Вахты Броуди?
        Громко топая по ступеням, якричу:
        - Ау! Я новая съемщица!
        Никакого ответа. Поднимаясь по лестнице ишагая по коридору второго этажа, яприслушиваюсь кзвукам из башенки, однако не слышу ни стука молотка, ни скрежета пилы, ни даже скрипа половиц под чужими ногами. Дверь на лестницу, ведущую вбашенку, яростно взвизгивает, передо мной открывается узкий темный проход.
        - Ау! - кричу я.
        И снова никакого ответа.
        Я еще ни разу не была вбашенке. Вглядываясь во мрак, замечаю слабые лучи света на самом верху - они проникают сквозь щели между закрытой дверью идверной рамой. Если кто-то иработает там, то делает это до странности беззвучно, ина мгновение яначинаю нервничать, подозревая, что сюда пробралсякто-то, не имеющий отношения кплотникам. Чужак прокрался вмой дом через незапертую входную дверь итеперь прячется, поджидая меня внутри!Но здесь ведь не Бостон, это маленький городок вштате Мэн, где народ не имеет привычки запирать двери, аключи хранит вмашинах. Во всяком случае, так говорят.
        Первая же ступень зловеще скрипит под тяжестью моего тела. Останавливаюсь иприслушиваюсь. Наверху по-прежнему тихо.
        От громкого мяуканья Ганнибала яподпрыгиваю. Обернувшись, вижу его усвоих ног; судя по всему, он ничуть не встревожен. Он протискивается мимо меня имчится вверх, кзакрытой двери наверху, там останавливается иждет меня. Мой кот куда смелее.
        На цыпочках яподнимаюсь по лестнице, искаждым шагом мой пульс учащается. Оказавшись на верхней ступени, японимаю, что ладони мои вспотели, поэтому дверная ручка кажется скользкой. Ямедленно поворачиваю ее итолчком открываю дверь.
        Меня ослепляет солнечный свет.
        Я щурюсь, иочертания предметов вкомнате становятся более четкими. Вижу, что на окнах осели следы соли. Шелковистые нити паутины, свисающие спотолка, колеблются от сквозняка. Ганнибал усаживается возле сложенной вагонки ипринимается спокойно вылизывать лапы. Плотники оставили тут оборудование для работы по дереву: ленточную пилу, машину для циклевания пола, козлы для распиловки. Но людей здесь нет.
        Еще одна дверь ведет на вдовью дорожку - площадку на крыше свидом на море. Открыв дверь, выхожу наружу, на бодрящий ветер. Глядя вниз, вижу тропку на утесе - ту самую, по которой шла всего несколько минут назад. Шум волн кажется таким близким, словно ястою на носу корабля - очень старого корабля. Перила ограждения расшатаны, краска давно облезла под напором стихий. Итут яотступаю, взглянув вниз, на прогнившие доски. Донна предупредила, что выходить на вдовью дорожку не стоит, аяступила слишком далеко иплощадка вполне могла проломиться под моим весом. Однако совсем недавно мне почудилось, что кто-то стоит на этом месте, где ветхий настил выглядит не прочнее картона.
        Я возвращаюсь внутрь башенки изакрываю дверь, чтобы защититься от ветра. Эта комната выходит на восток, так что она уже прогрелась на утреннем солнце. Ястою, купаясь взолотом свете ипытаясь понять, что же увидела сутеса, но никаких дельных мыслей не появляется. Возможно, это игра света. Странное его преломление встеклах старых окон. Да, видимо, так ибыло. Когда смотришь на них снизу, вглазах рябит, словно заглядываешь втолщу воды.
        Боковым зрением яулавливаю какой-то блеск.
        Развернувшись, вижу облачко танцующей ввоздухе пыли - она мерцает всолнечном свете, словно миллион галактик.
        4
        Когда явхожу вофис «Бранка. Продажа иуправление недвижимостью», Донна разговаривает по телефону. Она приветствует меня взмахом руки ижестом приглашает подождать. Управляющая продолжает беседу, аяприсаживаюсь возле залитого солнцем окна ипринимаюсь листать каталог недвижимости, которую сдают варенду. Вахту Броуди всписках мне найти не удается, но заманчивых предложений много, от покрытых черепицей коттеджей иквартир всамом городке до грандиозного особняка на Элм-стрит - онсдается за не менее грандиозную сумму. Перелистывая страницы скрасивыми изображениями домов,явспоминаю вид, который открывается из моейспальни вВахте Броуди, иутреннюю прогулку вдоль утеса, благоухающего розами. Много ли домов вэтом каталоге могут похвастаться собственным пляжем?
        - Здравствуйте, Эйва. Как устроились?
        Я поднимаю глаза на Донну, которая наконец закончила разговор:
        - У меня появилось… мм… несколько проблем, которые яхочу обсудить свами.
        - Бог мой, что за проблемы?
        - Ну, для начала - мыши.
        - Ах! - Она вздыхает. - Да, есть такая неприятность со старыми домами вокруге. Поскольку вы привезли кота, ябы не советовала травить мышей, авот мышеловками явас обеспечить могу.
        - Не думаю, что пара мышеловок поможет справиться сэтой проблемой. Судя по всему, за стенами живет целая армия грызунов.
        - Я могу попросить Неда иБилли - это плотники, - чтобы они заделали явные щели идыры, откуда мыши могут проползти вкомнаты. Но дом очень старый; большинство здешних жителей просто мирятся сприсутствием мышей.
        Я поднимаю каталог:
        - Значит, если япереберусь куда-то еще, эта проблема не решится?
        - В данный момент здесь больше ничего не сдается. Сейчас самый разгар летнего сезона, ивсе занято, разве что отыщется вариант спереездом: неделька тут, неделька там. Авы ведь хотели задержаться подольше?
        - Да, до октября. Чтобы закончить книгу.
        Она качает головой:
        - Боюсь, вы не найдете дома, способного сравниться сВахтой Броуди всмысле красивых видов иуединенности. Вы снимаете ее так недорого только потому, что там идет реставрация.
        - Это мой второй вопрос. По поводу реставрации.
        - Да?
        - Вы говорили, что плотники будут работать только вбудни.
        - Верно.
        - Сегодня утром яшла по тропке утеса и, кажется, видела кого-то на вдовьей дорожке.
        - В воскресенье? Но ведь уних нет ключа от дома. Как они могли войти?
        - Я не заперла дверь, когда выходила.
        - Это был Билли или Нед? Неду пятьдесят снебольшим. Билли чуть больше двадцати.
        - Да я, вобщем, ни скем ине говорила. Когда явернулась, вдоме не было ни души. - Я умолкаю. - Полагаю, это мог быть всего-навсего обман зрения. Возможно, никого там ине было.
        Донна отвечает не сразу, имне интересно, очем она думает. «Моя съемщица чокнутая?»
        Она выдавливает улыбку:
        - Я позвоню Неду инапомню, что они не должны беспокоить вас по выходным. Апри встрече можете сами сказать ему об этом. Завтра они оба должны приехать квам. Что касается проблемы мышей - завтра, если хотите, могу привезти вам мышеловки.
        - Нет, ясама их сейчас куплю. Где они увас тут продаются?
        - «Хозтовары Салливана» чуть дальше по этой улице. Поверните налево, имимо не пройдете.
        У двери явспомнила, очем еще хотела спросить. Оборачиваюсь куправляющей:
        - Шарлотта забыла свою поваренную книгу. Ясрадостью отправлю ее владелице, если вы скажете куда.
        - Поваренную книгу? - Донна пожимает плечами. - Может, она ей больше не нужна.
        - Это подарок ее бабушки, ктому же Шарлотта оставила пометки по всему тексту. Не сомневаюсь, что книга нужна ей.
        Донна уже переключила внимание сменя на свой рабочий стол, но пробормотала:
        - Я брошу ей письмо - пусть знает.
        Солнце выманило на улицы всех туристов. Шагаяпо Элм-стрит, яструдом уворачиваюсь от прогулочных детских колясок иобхожу малышей, сжимающихвруках рожки сподтаявшим мороженым. Как иговорила Донна, сейчас разгар летнего сезона, ипо всему городу только ираздается радостное щелканьекассовых аппаратов: рестораны переполнены идесятки незадачливых омаров находят свой конец впару икипятке. Япродолжаю путь мимо дома Исторического общества Такер-Коува, мимо десятка магазинов, торгующих одними итеми же футболками иирисками, ивскоре замечаю вывеску «Хозтовары Салливана».
        Вхожу внутрь, звенит дверной колокольчик, иэтот звук пробуждает во мне детские воспоминания: когда-то дедушка водил нас ссестрой втакую же скобяную лавку. Остановившись, явдыхаю знакомый запах пыли исвежих опилок ивспоминаю, скакой любовью дедушка выбирал молотки, шурупы, шланги ишайбы. Мужчины его поколения знали толк вподобных вещах исудовольствием делали покупки втаких магазинах.
        Я никого не вижу, однако до меня долетают обрывки беседы: где-то вглубине зала двое мужчин обсуждают преимущества латунных кранов перед теми, что сделаны из нержавейки.
        В поисках мышеловок яполностью прохожу товарный ряд, однако, кроме садоводческих принадлежностей, ничего не попадается. Совки илопаты разных форм, садовые перчатки. Яповорачиваю вследующий ряд - тут лежат гвозди, шурупы имотки проволоки самых разнообразных видов иразмеров. То, что надо для камеры пыток. Собираюсь было пройти третий ряд, но вдруг из-за панели сотвертками выныривает чья-то голова. Седые волосы на макушке торчат, словно пушинки одуванчика; человек смотрит на меня поверх съехавших на нос очков:
        - Помочь вам найти что-нибудь, мисс?
        - Да. Мышеловки.
        - Небольшая проблемка сгрызунами, а? - Усмехнувшись, он заворачивает вмой ряд инаправляется ко мне. Пусть на нем рабочие сапоги ипояс синструментами, на вид он староват, чтобы все еще размахивать молотком. - Мышеловки уменя тут, вместе скухонными принадлежностями.
        Мышеловки, оказывается, - кухонная утварь! Аппетита эта мысль не вызывает. Вслед за хозяином яиду всамый дальний угол магазина, где можно увидеть лопатки вассортименте ипокрытые пылью дешевые алюминиевые кастрюли исковородки. Он подхватывает какую-то упаковку ипередает мне. Ясужасом разглядываю пружинные мышеловки «Виктор» - по шесть вупаковке. Бабушка сдедушкой расставляли на своей ферме вНью-Гемпшире мышеловки той же фирмы.
        - А есть увас что-нибудь… э-э-э… чуть более гуманное? - спрашиваю я.
        - Гуманное?
        - Ловушки, которые не убивают. Типа «Хавахарта»?
        - А что вы будете делать смышами, когда поймаете?
        - Выпущу где-нибудь. Подальше отсюда.
        - А они просто возьмут ивернутся. Разумеется, если вы не решитесь на о-о-о-о-очень долгую поездку. - Он хохотнул над собственной шуткой.
        Я смотрю на захлопывающиеся мышеловки.
        - Просто вид уних такой ужасный…
        - Нанесите капельку арахисового масла. Мышки почуют его, наступят на пружину и - бац! - Я вздрагиваю, аон расплывается вулыбке. - Они ничегошеньки не почувствуют, обещаю.
        - Не думаю, чтобы мне хотелось…
        - Тут, вмагазине, находится эксперт, который переубедит вас. Эй, док! - закричал он на весь магазин. - Идите сюда ирасскажите этой юной леди, что расстраиваться не из-за чего!
        Услышав приближающиеся шаги, яоборачиваюсьивижу мужчину примерно моего возраста. На нем синие джинсы иклетчатая рубашка; он настолько чисто выбрит иопрятен, что вполне мог бы сойти со страниц каталога «Л. Л. Бин»[2 - «Л. Л. Бин» - американская розничная сеть, основанная вштате Мэн в1912 году; торгует одеждой, обувью иоборудованием для активного отдыха.]. Не хватает только золотистого ретривера уног. Вруках мужчина держит латунный кран, видимо одержавший верх вспоре олатуни инержавейке, который ятолько что подслушала.
        - Чем могу помочь, Эммет? - спрашивает он.
        - Скажите вот этой милой даме, что мыши страдать не будут.
        - Какие мыши?
        - Мыши вмоем доме, - поясняю я. - Я пришла купить мышеловки, но эти… - Опускаю взгляд на пружинные мышеловки ивздрагиваю.
        - Я пытаюсь убедить ее, что они прекрасно работают, однако ей такой способ кажется безжалостным, - говорит Эммет.
        - Ну что ж… - «Мистер Л. Л. Бин» беспомощно пожимает плечами. - Ни одно смертоносное техническое устройство не может быть гуманным на сто процентов, однако уэтих старых ловушек фирмы «Виктор» есть одно достоинство: мгновенность. Перекладина бьет по хребту иперерубает позвоночник. Аэто значит, что болевые сигналы передаваться больше не могут, так что животное почти не страдает. Аеще существуют исследования, показывающие, что…
        - Простите, аоткуда вы так много об этом знаете?
        Он скромно улыбается. Мое внимание привлекают его невероятно голубые глаза ина зависть длинные ресницы.
        - Это основы анатомии. Если сигналы не поступают вмозг по позвоночнику, животное ничего не почувствует.
        - Доктор Бен все знает, - объясняет Эммет. - Он наш городской врач.
        - На самом деле ядоктор Гордон. Но все зовут меня просто доктором Беном. - Сунув латунный кран под мышку, он протягивает мне руку. - С кем имею честь?
        - Эйва.
        - Эйва смышиной проблемой, - говорит он, имы оба смеемся.
        - Если вам не хочется применять мышеловки, - резюмирует Эммет, - может, лучше кота завести?
        - У меня есть кот.
        - И он не смог справиться смышами?
        - Мы только вчера въехали. Кот уже поймал трех мышей, однако не думаю, что он способен уничтожить все серое полчище. - Вздыхая, ясмотрю на мышеловки. - Полагаю, их нужно взять. Это более гуманный способ расправы: лучше уж попасться вмышеловку, чем взубы коту.
        - Я прибавлю еще одну упаковку, вы не против? За счет заведения, - говорит Эммет. Он направляется ккассе итам пробивает мою покупку. - Удачи, юная леди, - добавляет он, вручая мне полиэтиленовый пакет смышеловками. - Только будьте осторожнее, когда начнете их устанавливать, ведь прищемить пальцы - то еще удовольствие.
        - Используйте арахисовое масло, - советует доктор Гордон.
        - Да, явзяла на заметку ваш совет. Это следующий пункт всписке моих покупок. Видимо, при аренде старого дома часто можно столкнуться с «мышиной проблемой».
        - И где же этот дом? - интересуется Эммет.
        - Он находится на мысе иназывается Вахта Броуди.
        Внезапная тишина говорит мне куда больше, чем сказали оба мужчины. Яулавливаю взгляд, которым они обменялись, изамечаю, как сдвинулись на переносице брови Эммета, аурта обозначились глубокие складки.
        - Так вы иесть та девушка, что сняла Вахту Броуди? - наконец отзывается он. - Надолго ли сюда?
        - До конца октября.
        - И как вам нравится это место?
        Я перевожу взгляд содного мужчины на другого, размышляя, очем они могли умолчать. Они совершенно точно утаивают от меня нечто важное.
        - Кроме мышей, мне нравится все.
        С натугой улыбнувшись, Эммет решает закончить разговор:
        - Ну вы заходите, если понадобится что-то еще.
        - Спасибо.
        Я собралась уходить.
        - Эйва! - окликает меня доктор Гордон.
        - Да?
        - С вами там живет еще кто-нибудь?
        Его вопрос поражает меня. Виных обстоятельствах подобный вопрос, заданный незнакомым человеком, насторожил бы меня ияпобоялась бы признаться всвоей уязвимости. Но ввопросе доктора яне слышу угрозы - только тревогу. Мужчины наблюдают за мной, аввоздухе висит странное напряжение, словно оба затаили дыхание вожидании моего ответа.
        - В доме яодна. Вместе скотом. - Открыв дверь, язамешкалась. Аобернувшись, добавила: - С очень большим иочень злым котом.
        Тем же вечером ясмазываю шесть мышеловок арахисовым маслом: три оставляю вкухне, две встоловой, ашестую - в коридоре второго этажа. Мне бы не хотелось, чтобы лапа Ганнибала угодила водну из них, ияберу его ссобой вспальню. Этому хитрюге ничего не стоит совершить побег, он ловко поворачивает лапами дверные ручки, поэтому язапираю дверь изнутри на щеколду. Кот недоволен, он бродит по комнате иорет, отпрашиваясь на очередную мышиную охоту.
        - Прости, малыш, - говорю яему. - Нынче ночью ты уменя вплену.
        Выключаю лампу иуже влунном свете вижу, как Ганнибал расхаживает взад-вперед. Ночь снова ясная итихая; океан спокоен игладок, словно жидкое серебро. Ясижу втемноте уокна, попивая на ночь виски илюбуясь видом. Что может быть романтичнее, чем лунная ночь вдоме уморя? Я вспоминаю другие ночи, когда луна ивыпивка заставляли меня поверить, что именно этот мужчина способен составить мое счастье, именно эти отношения могут пройти проверку временем. Но спустя всего несколько дней или недель неизбежно возникали размолвки, ияпонимала: нет, этот человек не для меня. Пора двигаться дальше ипродолжить поиски. Всегда найдется кто-то еще - и он наверняка будет лучше, верно? Не следует соглашаться на господина Второй Сорт.
        И вот ясижу одна; лицо горит после дня, проведенного на солнце, иот алкоголя, что курсирует вмоих венах. Ятянусь вниз - снова кбутылке, - и, когда моя рука скользит по груди, всоске начинается покалывание.
        Прошло несколько месяцев стех пор, как ко мне впоследний раз прикасался мужчина. Ивсе это время яне испытывала ни малейшего желания. Ссамого Нового года. Мое тело дремало - все желания замерли, словно вспячке. Но сегодня утром на пляже яощутила, как во мне снова загорается огонек.
        Я закрываю глаза - и воспоминания отой ночи мгновенно возвращаются. Рабочая поверхность моего кухонного стола, заставленная грязными винными бокалами, немытыми тарелками иблюдами спустыми устричными раковинами. Холодная плитка под моей обнаженной спиной. Он сверху - входит вменя вновь ивновь. Но онем ядумать не буду. Онем мне думать невыносимо. Вместо него явспоминаю безликого кого-то, не отягощенного виной, несуществующего мужчину. Того, ккому яиспытываю лишь желание, ане любовь. Ине чувствую при этом стыда.
        Снова выплескиваю виски вбокал, хотя знаю: сегодня ночью яитак выпила слишком много. Моя голень все еще побаливает после удара окрай лестничной площадки прошлой ночью, асегодня днем язаметила свежий синяк на предплечье, но так ине смогла вспомнить, откуда он. Это будет последний бокал. Япью его залпом ипадаю на кровать; лунный свет, словно сливки, разливается по моему телу. Ярасстегиваю ночную сорочку, чтобы прохладный морской воздух охладил кожу. Явоображаю, как мужские руки касаются меня здесь, здесь итам. Это безликий ибезымянный мужчина, знающий все омоих желаниях, идеальный любовник, живущий вмоих фантазиях. Мое дыхание учащается. Закрыв глаза, яслышу свой собственный стон. Впервые за несколько месяцев мое тело жаждет ощутить мужчину. Япредставляю, как он хватает меня за запястья иприжимает их ккровати уменя над головой. Ячувствую прикосновения его жестких ладоней, небритого лица. Моя спина выгибается, бедра приподнимаются навстречу ему. Воткрытое окно дует бриз, заполняющий комнату ароматом моря. Ячувствую, как его рука гладит мою грудь, ласкает мой сосок.
        - Я ждал именно тебя.
        Голос звучит так близко итак по-настоящему, что ярезко выдыхаю ираспахиваю глаза. Вужасе смотрю на зависший надо мной темный силуэт. Плотности внем нет - это всего лишь вихрь теней, который медленно уплывает ирассеивается, словно туман влунном свете.
        Я вскакиваю на кровати ивключаю лампу. Сбешено колотящимся сердцем испуганно осматриваю комнату - неужели кто-то сюда прокрался? Но вижу только Ганнибала, который наблюдает за мной, сидя вуглу.
        Впопыхах поднимаюсь и, спотыкаясь, бросаюсь кдвери, чтобы проверить, заперта ли она. Дверь по-прежнему на щеколде. Янаправляюсь кшкафу, дергаю дверцу иначинаю копаться ввисящих там вещах.Никто внутри не прячется, однако вдальнем углу шкафа мне на глаза попадается какой-то комок. Яразворачиваю его - розовый шелковый шарфик, не мой. Откуда он взялся?
        Осталось лишь одно место, которое нужно проверить вэтой комнате. Поборов детский кошмар, связанный счудовищами под кроватью, явстаю на колени изаглядываю под пружинный матрас. Разумеется, там никого нет. Под кроватью лежит только шлепанец. Его, как ишелковый шарф, наверное, оставила женщина, что жила здесь до меня.
        Я озадаченно сажусь на кровать, пытаясь понять, что со мной произошло. Конечно, это был всего-навсего сон, но такой реальный, что меня до сих пор трясет.
        Чувствую, как бьется сердце иучащенно вздымается грудь под ночной сорочкой. Ипочти ощущаю его прикосновения. Сосок до сих пор покалывает от воспоминания оласке. Оего словах. Оего запахе. Яопускаю взгляд на шарф, обнаруженный вшкафу. Вдруг замечаю французскую бирку: «Эрме». Шарлотта забыла здесь такой дорогой аксессуар? На ее месте ябы точно первым делом положила его вчемодан. Видимо, она сильно торопилась во время сборов, раз оставила любимую поваренную книгу иэту шикарную вещь. Яснова вспоминаю отом, что сейчас произошло. Ладонь на моей груди, силуэт, растаявший во тьме. Иголос. Мужской голос.
        «Неужели иты слышала его, Шарлотта?»
        5
        В мой дом все-таки проникли двое мужчин. Не выдуманные, анастоящие - Нед Хаскелл иБилли Конвей. Яслышу, как они забивают гвозди ипилят на крыше, заменяя прогнившие доски вдовьей дорожки. Они стучат наверху, аявнизу, вкухне. Взбиваю сливочное масло ссахаром, мелко режу лесные орехи изамешиваю тесто. Язабыла свой кухонный комбайн вБостоне, апотому приходится готовить по старинке, голыми руками, при помощи собственных мышц. Физический труд успокаивает, ипусть завтра руки будут болеть. Сегодня япробую рецепт карамельного кекса, который обнаружила ввоспоминаниях капитанской жены, написанных в1880 году; очень приятно работать вэтой просторной кухне, рассчитанной на большой штат прислуги. Судя по величине комнат, капитан Броуди был богатым человеком инаверняка оплачивал повариху, экономку инескольких служанок. Вего время здесь наверняка стояла дровяная плита, авместо холодильника - оцинкованный шкаф, охлаждавшийся при помощи льда, запасы которого регулярно пополнял местный ледовоз. Мой карамельный кекс печется, заполняя кухню ароматом корицы, аявоображаю, как трудятся вэтом помещении кухарки: они шинкуют
овощи, ощипывают кур. Австоловой накрывают на стол, расставляя китайский фарфор исвечи. Капитаны обычно привозили сувениры со всего света, имне стало любопытно: агде же теперь сокровища капитана Броуди? Перешли по наследству потомкам, затеряны вкаких-нибудь антикварных лавках или выброшены на свалку? На этой неделе яотправлюсь висторическое общество иузнаю: может, что-то из вещей Броуди хранится вместной коллекции? Мой редактор Саймон заинтересовался описанием дома ивэлектронном письме, полученном сегодня утром, попросил меня разыскать побольше информации окапитане Джеремии Броуди. «Расскажи, каким человеком он был. Рослым или коренастым? Красавцем или уродом? Как он погиб?»
        Звякнул таймер духовки.
        Я вынимаю оттуда кекс, вдыхая щедрый аромат патоки испеций, - их благоухание наверняка не раз наполняло кухню ираспространялось по всему дому. Угощался ли капитан такими кексами, украшенными сверху сладкими взбитыми сливками иподанными на изящном фарфоровом блюде? Или предпочитал жареное мясо скартофелем? Мне он представляется человеком авантюрного склада, имеющим соответствующие вкусы. Ведь вморе ему приходилось сталкиваться со множеством опасностей иприключений.
        Отрезав кусок, янаслаждаюсь первым ломтиком. Да, этот рецепт непременно нужно включить вкнигу вместе систорией его обретения: он был написан от руки на полях мятого дневника, купленного мною нараспродаже вещей из частных коллекций. Однако, несмотря на изумительный вкус, этот кекс мне не осилить водиночку. Ярежу его на квадратные кусочки инесу наверх, двум труженикам, которые наверняка уже нагуляли аппетит.
        Почти все пространство башенки занято досками, к?злами, ленточной пилой, ящиками синструментами. Япрокладываю извилистый путь между препятствиями иоткрываю дверь на вдовью дорожку, где плотники прибивают очередную доску. Вчера они разобрали прогнившие перила, итеперь голова кружится при мысли отом, как легко упасть сэтой неогороженной площадки.
        Не осмеливаясь шагнуть за порог, якричу:
        - Хотите кекса - я только что вынула его из духовки?
        - Самое время для перерыва! - восклицает Билли, плотник помоложе, имужчины откладывают инструменты всторону.
        В башенке нет стульев, иработники, стоя рядом со мной, берут по кусочку кекса ипринимаются сосредоточенно жевать вполном молчании. Нед лет на тридцать старше Билли, однако мужчины так похожи, что вполне могли бы быть отцом исыном. Оба мускулистые, сильно загорелые, футболки густо присыпаны мелкими опилками, джинсы обвисли под тяжестью пояса для инструментов.
        Билли широко улыбается мне иговорит снабитым ртом:
        - Благодарю, мэм! Вы первый клиент, который испек для нас угощение!
        - На самом деле это моя работа, - возражаю я. - У меня собран длинный список рецептов, имне нужно испробовать их, асъесть все сама я, разумеется, не всилах.
        - Вы по профессии пекарь? - интересуется Нед.
        Седовласый исерьезный, он кажется человеком, который взвешивает каждое свое слово. Куда ни глянь вэтом доме, везде можно найти подтверждение его основательности ивысокого мастерства.
        - Я пишу оеде. Исейчас работаю над книгой отрадиционных блюдах Новой Англии. Следует проверить на практике каждый рецепт, перед тем как включить его вкнигу.
        Билли поднимает руку:
        - Рядовой Билли Конвей квашим услугам! Я готов быть подопытным кроликом. Только готовьте - ясъем, - говорит он, ивсе мы смеемся.
        - Когда закончите? - спрашиваю я, указывая на вдовью дорожку.
        - На замену досок иустановку новых перил уйдет примерно неделя, - поясняет Нед. - Затем нам нужно поработать внутри. На это потребуется еще неделя.
        - А ядумала, башенка уже готова.
        - Мы тоже так считали. Но потом Билли взмахнул доской ислучайно врезал по штукатурке. - Плотник показывает на выемку встене. - Там какая-то пустота. Ниша за этой стеной.
        - Большая ниша?
        - Я заглядывал туда сфонариком ине увидел противоположной стены. Артур велел нам вскрыть нишу ипосмотреть, что там.
        - Артур?
        - Собственник, Артур Шербрук. Ядокладывал ему оходе работы, иэта история сильно заинтересовала его. Он понятия не имел, что тут за стеной что-то есть.
        - Возможно, тайник сзолотом, - предполагает Билли.
        - Главное, чтобы трупа там не было, - ворчит Нед, стряхивая крошки сладоней. - Что ж, пора за работу. Спасибо за кекс, мэм.
        - Называйте меня Эйвой, пожалуйста.
        Нед вежливо кивает:
        - Хорошо, Эйва.
        Они уже вышли на вдовью дорожку, но яокликаюих:
        - Никто из вас, случайно, не заходил сюда ввоскресенье?
        Нед качает головой:
        - Мы не работаем здесь ввыходные.
        - Я шла по утесу, взглянула вверх иувидела, что кто-то стоит на вдовьей дорожке.
        - Да, Донна говорила, что вы кого-то видели, но нам не зайти вдом без вас. Конечно, если вы не оставите нам ключ, как предыдущая съемщица.
        Я пристально смотрю на вдовью дорожку.
        - Так странно… Готова поклясться - он стоял прямо там. - Я указываю на край площадки.
        - Это было бы крайне безрассудно, - отвечаетНед. - Площадка полностью прогнила ивряд ли выдержит кого-то. - Он берет лом, выходит на свежий, только что прибитый настил ивонзает инструмент встарые доски. Металл насквозь пробивает гнилое дерево. - Если кто-то ступит сюда, все это старье обрушится. Тогда могут изасудить, по правде говоря. Владельцу давно следовало отремонтировать площадку. Ему просто повезло, что несчастных случаев больше не было.
        Я не свожу взгляда спрогнивших досок, имне требуется некоторое время, чтобы осознать слова Неда. Затем поднимаю глаза:
        - «Больше не было»?
        - А яине знал, что тут произошел несчастный случай, - признается Билли.
        - Ты тогда еще вподгузниках бегал. Это было двадцать слишним лет назад.
        - Что случилось?
        - Когда умерла мисс Шербрук, дом уже был не влучшем состоянии. Япорой подрабатывал унее, но впоследние годы она не любила, когда ее беспокоили каким-нибудь ремонтом, так что постепенно все начало разваливаться. После ее смерти дом несколько лет простоял пустой, исюда как магнитом тянуло ребятишек, особенно на Хеллоуин. Они завели обычай проводить ночь вдоме спривидениями: выпивали, обжимались ивсе такое прочее.
        Мои руки внезапно холодеют.
        - С привидениями? - повторяю я.
        Нед фыркает:
        - О старых домах всегда так говорят. Каждый год на Хеллоуин сюда пробирались детишки инапивались встельку. Ивот одна глупая девчонка перелезлачерез перила иоказалась на крыше. Покрытие тут шиферное истрашно скользкое всырую погоду, атогда как раз моросило. - Он машет рукой. - Она упала вон туда, на гранит. Вы понимаете, конечно, что после такого вряд ли кто выживет.
        - Бог мой, Нед, яникогда не слышал эту историю, - вздыхает Билли.
        - Никому не хочется говорить об этом. Джессибыла очень хорошенькая, ией исполнилось всего пятнадцать. Очень жаль, что она попала вдурную компанию. Полиция признала гибель Джесси несчастным случаем, ивсе разговоры прекратились.
        Я смотрю на вдовью дорожку ипредставляю туманную ночь Хеллоуина идевочку по имени Джесси… Раззадорившись от выпитого, она перелезла через перила иповисла там ввосторге от собственной смелости. Авдруг она увидела что-то, испугалась и разжала пальцы? Может, именно так все ибыло? Явспомнила отом, что случилось со мной вспальне прошлой ночью. ИоШарлотте, которая впопыхах собрала вещи ибежала прочь отсюда.
        - И все уверены, что смерть девочки была просто несчастным случаем? - спрашиваю яуНеда.
        - Так говорят, однако всвое время явэтом сомневался. Да исейчас сомневаюсь. - Он вынул из своего пояса молоток изанялся делом. - Но кому интересны мои мысли?
        6
        Ганнибал словно испарился.
        Заканчивая ужин, явдруг поняла, что впоследний раз видела своего кота, когда Нед иБилли, сложив инструменты, отправились по домам. Теперь за окном стемнело, аведь Ганнибал, если можно говорить окаком-либо постоянстве вего поведении, кужину неизменно оказывался усвоей миски.
        Я натягиваю свитер ивыхожу на улицу; сморя веет вечерним холодом. Выкрикивая имя кота, яобхожу дом инаправляюсь ккраю утеса. Останавливаюсь на гранитном уступе, думая одевочке, которая погибла здесь. Всвете, падающем сюда из окна, мне кажется, будто явижу пятна крови на камне, но, разумеется, это просто темные заплаты лишайника под ногами. Яподнимаю взгляд на вдовью дорожку, где на перилах висела девочка, ипредставляю, как она рухнула во тьме на этот твердый гранит. Мне даже страшно подумать, что происходит счеловеческим организмом врезультате такого падения, но ябудто бы вижу, как вдребезги разбивается позвоночник, как, словно яйцо, стреском раскалывается череп. Ивдруг море начинает казаться таким шумным, будто бы волна, рыча, набегает прямо на меня, исбешено бьющимся сердцем яотступаю от края утеса. Слишком темно, да ибесполезно сейчас искать кота. Ганнибалу придется самому осебе позаботиться. Впрочем, разве котам несвойственно рыскать впоисках добычи всю ночь напролет? Хотя при весе вдвадцать шесть фунтов он вполне может разок-другой не поужинать.
        Пора мне уже стерилизовать его.
        Я возвращаюсь вдом и, запирая дверь, слышу слабое мяуканье. Оно доносится сверху.
        Так, значит, все это время кот был вдоме! Может, беднягу случайно заперли где-то? Я поднимаюсь на второй этаж иоткрываю двери внежилые спальни. Ганнибала нет.
        Я снова слышу мяуканье, извук идет все еще сверху. Из башенки.
        Открываю дверь на лестницу, щелкаю выключателем на стене. Япрошла половину ступеней, ивдруг раздается «хлоп!» - и единственная лампочка гаснет, оставляя меня вкромешной тьме. Не надо было пить четвертый бокал вина - теперь, поднимаясь, приходится крепко держаться за перила. Ощущение такое,будто тьма жидкая, аясилюсь пробиться вверх сквозь воду ивитоге вынырнуть. Когда явконце концов добираюсь до башенки, мне приходится ощупывать стену впоисках выключателя. Свет загорается.
        - Вот ты где, противный мальчишка!
        Ганнибал снадменным видом сидит посреди завалов плотницкого оборудования; перед ним дохлая мышь - свежая добыча.
        - Ну пойдем, если хочешь поужинать.
        Судя по виду, ему совсем неинтересно спускатьсяпо лестнице вслед за мной; всущности, он на меня ине смотрит - его взгляд направлен на окно, что выходит на вдовью дорожку. Ах вот как, он не голоден? Неужели он иправда ест пойманных мышей? Явздрагиваю от мысли, что кот, наевшись грызунами до отвала, устраивается спать вмоей постели.
        - Пойдем же, - уговариваю я. - Я дам тебе тунца.
        Скользнув по мне взглядом, он снова смотрит на окно.
        - Хватит. Пора спускаться.
        Я наклоняюсь, чтобы поднять кота, иприхожу вужас, когда он свирепо шипит вответ ивыпускает когти. Яотскакиваю, ощущая жгучую боль впредплечье. Ганнибал был совсем маленьким котенком, когда явзяла его, истех пор ни разу не позволил себе напасть на меня. Он что, думает, яхочу украсть унего добычу? Однако кот смотрит вовсе не на меня - его взгляд сосредоточен на чем-то невидимом.
        Когти Ганнибала оставили на моей руке параллельные царапины; на коже выступила кровь.
        - Всё. Ты сегодня без ужина.
        Нажав на выключатель, ясобралась было ощупью пробраться вниз по лестнице, но тут до меня донесся дикий рык мейн-куна. От этого звука уменя волосы на голове зашевелились.
        Во тьме мистически мерцают кошачьи глаза.
        Но заметно иеще кое-что: уокна сгущается иобретает форму некая тень. Яне всилах двинуться сместа, не всилах произнести ни звука; ужас сковал меня, атень медленно теряет прозрачность ипревращается всилуэт - я уже не вижу окна позади нее. Аромат океана разливается вокруг - он такой сильный, как если бы меня только что окатило морской волной.
        Перед окном маячит мужская фигура - лунный свет будто обтекает ее. Незнакомец смотрит на океан, повернувшись ко мне спиной, словно не знает омоем присутствии. Высокая прямая фигура, копна черных волнистых волос. Длинный темный китель, облегающий широкие плечи иузкую талию. Разумеется, это игра лунного света - человек не может просто взять иматериализоваться. Никто там не стоит! Однако горящие глаза Ганнибала тоже устремлены на этот плод моего воображения. Если здесь никого нет, куда пялится мой кот?
        Я отчаянно пытаюсь дотянуться до выключателя, однако не могу нащупать ничего, кроме голой стены. Где же он, где?
        Фигура отворачивается от окна.
        Я замираю, прижав руку кстене, мое сердце готово выскочить из груди. Некоторое время незнакомецстоит так, что на фоне окна выделяется его профиль - острый нос, выступающий подбородок. Вот он поворачивается ко мне; его лица не разглядеть, вижу всего-навсего слабый блеск глаз, но знаю, что мужчина вкителе смотрит прямо на меня. Яслышу голос, который доносится одновременно из ниоткуда иотовсюду.
        - Не бойтесь, - говорит он.
        Медленно опускаю руку иуже не пытаюсь включить свет - я полностью поглощена созерцанием человека, который на самом деле не может стоять передо мной. Он подходит ко мне беззвучно, мне слышно только, как пульсирует кровь вмоих ушах. Он все ближе, аяне могу двинуться сместа. Мои руки иноги онемели, якуда-то плыву, мое тело будто растворяется, превращаясь втень. Словно янекий фантом, скитающийся впотустороннем мире.
        - Под моим кровом тебе никто не причинит вреда.
        Он касается моего лица - пальцы теплые, совершенно живые, как имоя собственная плоть. Япрерывисто вздыхаю ивтягиваю всебя соленый аромат океана. Это его запах.
        Но, даже наслаждаясь нежным прикосновением, ячувствую, что ласкающая мою щеку рука медленно тает. Сквозь фигуру незнакомца слабо просвечивает лунный свет. Мужчина впоследний раз окидывает меня взглядом, отворачивается иуходит прочь. Он уже превратился ввихрь теней, призрачный, похожий на облачко пыли. Он не останавливается перед закрытой дверью на вдовью дорожку, апроникает прямо сквозь дерево истекло на край площадки, где нет уже никаких досок, лишь зияет огромная дыра. Он не спотыкается, не срывается вниз, апросто плывет по воздуху. Сквозь время.
        Я моргаю. Он исчез.
        Как иаромат океана.
        Со вздохом протягиваю руку кстене ина сей раз обнаруживаю выключатель. Во внезапно вспыхнувшем ярком свете явижу бензопилу, плотницкие инструменты иштабель вагонки. Ганнибал, сидя там же, где ираньше, безмятежно вылизывает лапы. Дохлая мышь куда-то подевалась.
        Я подхожу кокну исмотрю на вдовью дорожку.
        Там никого нет.
        7
        Донна сидит перед компьютером, ее проворные пальцы стучат по клавиатуре. Она не смотрит на меня до тех пор, пока яне оказываюсь прямо уее стола. Едва скользнув по мне взглядом, управляющая машинально улыбается ипродолжает что-то стремительно печатать.
        - Сейчас, одну секундочку. Мне нужно срочно отправить письмо, - объясняет она. - В одном из домов беда сводопроводом, инеобходимо найти какое-то жилье для крайне недовольных съемщиков…
        Она печатает, аяподхожу кстене, на которой висят объявления опродаже. Если переехать вМэн, можно позволить себе дом куда просторнее, чем жилье вБостоне. По цене моей квартиры сдвумя спальнями легко приобрести загородный дом сучастком вшесть акров, домик счетырьмя спальнями вмаленьком городке, правда нуждающийся времонте, или даже ферму вокруге Арустук. Япишу кулинарные книги имогу жить где угодно, мне нужны лишь ноутбук, подключение кИнтернету ифункциональная кухня - для того, чтобы пробовать рецепты. Как имногие другие отпускники, приезжающие летом вМэн, яне могу удержаться ине помечтать отом, что здесь можно пустить корни иначать новую жизнь. Явоображаю, как буду сажать горошек весной, собирать негибридные помидоры летом, аосенью срывать светок яблоки. Ну адолгой мрачной зимой, когда на улице кружит метель, ябуду печь хлеб итомить жаркое на плите. Ястану совсем иной Эйвой, бодрой, счастливой исозидательной, ибольше не буду каждый вечер напиваться до состояния ступора вотчаянном стремлении заснуть.
        - Простите, Эйва, что заставила вас ждать, утро сегодня сумасшедшее.
        Я поворачиваюсь кДонне:
        - У меня есть еще один вопрос, касающийся дома.
        - Снова про мышей? Если уж они настолько вам докучают, ямогу подыскать вам квартиру всоседнем городке. Она вновом здании, из нее нет такого вида,но…
        - Нет, смышами ясправляюсь. На прошлой неделе яуже поймала полтора десятка. Уменя вопрос насчет башенки.
        - Ох… - Донна вздыхает, понимая, видимо, на что яхочу пожаловаться. - Билли иНед говорили, что ремонт займет больше времени, чем они ожидали. Им нужно вскрыть нишу между стенами. Если вам это неудобно, ямогу попросить плотников перенести работы на конец октября, когда вы уже уедете.
        - Да нет, они мне совсем не мешают. Сними приятно пообщаться.
        - Я рада, что вы так считаете. Для Неда последние годы были тяжелыми. Он очень обрадовался, когда господин Шербрук предложил ему работу.
        - А мне казалось, что для хорошего плотника здесь работы достаточно.
        - Да, но… - Она опускает взгляд исмотрит встол. - Я-то всегда считала его надежным человеком. Ияуверена, что башенка будет очень красивой, когда он все там закончит.
        - Кстати, обашенке…
        - Да?
        - А женщина, что жила вдоме до меня, не говорила онем ничего… э-э-э… странного?
        - Что вы имеете ввиду под словом «странное»?
        - Необычные скрипы. Шумы. Запахи. - И добавляю про себя: «Например, аромат моря».
        - Ничего подобного Шарлотта мне не говорила.
        - А прежние жильцы?
        - Я сдавала этот дом только Шарлотте. До нее Вахта Броуди несколько лет пустовала. Это первый сезон, когда дом сдается. - Донна внимательно всматривается вмое лицо, пытаясь понять, вчем суть вопроса. - Простите, Эйва, но мне не совсем ясно, какие увас проблемы. Влюбом старом доме бывают скрипы ишумы. Может, вы расскажете точнее?
        Размышляю, стоит ли сказать ей правду: мол, яверю, что Вахта Броуди - дом спривидениями. Но боюсь: что эта деловая дама подумает обо мне? Я-то знаю, очем подумала бы на ее месте.
        - В сущности, это не проблема, - наконец говорю я. - Вы правы, дом действительно старый, поэтому там все скрипит.
        - Значит, вы не хотите, чтобы яподыскала вам квартиру? Где-нибудь вдругом городке?
        - Нет, останусь до конца октября, как ипланировала. Ядолжна закончить довольно большую часть книги.
        - Вы будете рады, что остались. Ктому же октябрь иправда лучшее время вгоду.
        Я уже стою удвери, итут мне вголову приходит еще один вопрос:
        - Имя владельца Артур Шербрук?
        - Да. Он унаследовал дом от своей тетки.
        - Как вы думаете, он не станет возражать, если ясвяжусь сним по поводу истории Вахты Броуди? Это станет интересным материалом для моей книги.
        - Он часто приезжает вТакер-Коув, чтобы посмотреть на успехи Неда. Яузн?ю, когда Шербрук снова посетит Вахту Броуди, однако не уверена, что он захочет беседовать одоме.
        - Почему?
        - Ему никак не удается продать его. Исовсем никчему, чтобы кто-то писал отом, что вдоме есть мыши.
        Я выхожу из офиса Донны вжар летнего дня. Вгородке полно народу - в ресторане «Ловушка для омара» заняты все столики, ав«Деревенский рожок смороженым» стоит извилистая очередь из туристов. Но кажется, никто не интересуется белым домиком, обшитым досками, вкотором находится Историческое общество Такер-Коува. Явхожу внутрь, но не вижу там ни души ине слышу ни звука, кроме тиканья старинных часов. Туристы приезжают вМэн, чтобы бороздить морские волны игулять по лесам, им недосуг копаться втемных старых домах, заполненных пыльными экспонатами. Яразглядываю стеклянный ящик-витрину: здесь собраны старинные обеденные тарелки, кубки для вина исеребряные столовые приборы. Так накрывали стол для ужина примерно в1880 году. Поблизости от этой витрины выставлена старая поваренная книга, она открыта на странице срецептом соленой макрели, запеченной впарном молоке исливочном масле. Именно такие блюда подавались вприбрежном городке вроде Такер-Коува. Простая пища, приготовленная из даров моря.
        Над стеклянным ящиком висит написанная маслом картина: уже знакомый трехмачтовый корабль на всех парусах несется по неспокойным зеленым волнам. Точная копия той, что украшает сейчас Вахту Броуди. Янаклоняюсь поближе иувлеченно изучаю мазки на полотне, поэтому не сразу понимаю, что мое одиночество кто-то нарушил. Услышав, как скрипнула половица, вздрагиваю иоборачиваюсь. За мной наблюдает женщина; за толстыми стеклами очков глаза ее кажутся непомерно огромными. Она маленького роста - мне по плечо, от возраста спина ее согнулась, однако взгляд унее внимательный иживой; стоит она без помощи палки, обутая внеизящные, но явно добротные иудобные ботинки. На бейдже экскурсовода значится: «Г-жа Диккенс», имя подходит ей так идеально, что даже не верится.
        - Очень красивая картина, верно? - спрашиваетона.
        Я молча киваю, все еще огорошенная ее неожиданным появлением.
        - Это «Благодатная Аннабель». Она плавала из Уискассета. - Женщина улыбается, морщинки вуголках ее глаз напоминают вмятины на изношенной обуви. - Добро пожаловать внаш маленький музей. Вы впервые вТакер-Коуве?
        - Да.
        - Планируете пожить здесь некоторое время?
        - До конца сезона.
        - А, хорошо. Очень многие туристы просто катаются по побережью, проезжая город за городом, иуних остаются скомканные впечатления. Чтобы почувствовать ритм жизни того или иного места, понять его характер, необходимо время. - Тяжелые очки немного съехали сноса экскурсовода, и, поправив их, она вглядывается вмое лицо. - Может, помочь вам отыскать что-то конкретное? Вы интересуетесь определенной исторической темой?
        - Я живу вВахте Броуди. Мне интересна история этого дома.
        - А! Это вы пишете кулинарные книги!
        - Откуда вы знаете?
        - Случайно столкнулась на почте сБилли Конвеем. Он сказал, что впервые спешит по утрам на работу стакой радостью. Ваши черничные маффины уже обросли слухами внашем городе. Нед иБилли надеются, что вы останетесь иоткроете здесь пекарню.
        Я смеюсь:
        - Надо подумать об этом.
        - Вам нравится жить на холме?
        - Там очень красиво. Именно втаком месте моряк идолжен был выстроить дом.
        - Вам будет интересно вот это. - Она указывает на другую витрину. - Эти вещи принадлежали капитану Броуди. Он привез их из своих странствий.
        Склонившись, ярассматриваю примерно два десятка ракушек, поблескивающих под стеклом, словно разноцветные драгоценные камни.
        - Он собирал ракушки? Никогда бы не подумала!
        - Мы попросили биолога из Бостона взглянуть на эти образцы. Она сказала, что ракушки собраны вразных концах света. На Карибах, вИндийском океане, Южно-Китайском море. Трогательное хобби для матерого морского волка, правда?
        Я замечаю открытый журнал, лежащий на витрине, - желтые страницы исписаны убористым почерком.
        - Это судовой журнал с «Ворона», корабля, которым Броуди командовал раньше. Судя по всему, онбыл немногословен. Большинство записей касаетсяисключительно погоды иусловий плавания, так что трудно сказать что-либо оего человеческих качествах. Явно море было для него первой любовью.
        «И вконечном счете его роком», - думаю я, изучая почерк давно погибшего человека. «Легкие попутные ветра», - написал он втот день. Однако погода постоянно меняется, аморе - вероломная возлюбленная. Яразмышляю отом, какими могли быть завершающие слова всудовом журнале «Минотавра», написанные перед тем, как корабль пошел ко дну. Уловил ли капитан запах смерти, который нес ветер, услышал ли ее грозный зов впарусах? Понимал ли он, что больше никогда не ступит на порог дома, вкотором ясейчас ночую?
        - А ввашей коллекции есть еще какие-нибудь вещи капитана Броуди? - спрашиваю я.
        - Несколько предметов хранится наверху. - Звякнул дверной колокольчик, вошла семья смаленькими детьми, и, прежде чем направиться кним, госпожа Диккенс кивает мне: - Почему бы вам не побродить по музею? Все залы открыты.
        Экскурсовод приветствует новых посетителей, аяпереступаю порог гостиной, где стулья скрасной бархатной обивкой расставлены вокруг стола, словно возле него вот-вот соберутся дамы. На стене висит двойной портрет владельцев дома. Седовласый мужчина выглядит сурово - должно быть, ему жмет шею высокий воротник, - а его супруга следит за мной сонными глазами, словно вопрошая, что явообще делаю вее гостиной.
        Я слышу, как всоседнем зале носится ребенок, амама умоляет: «Нет-нет, дорогой! Поставь вазу на место!»
        В попытке сбежать от шумного семейства янаправляюсь вкухню, там торт из воска, искусственные фрукты иогромная пластиковая индейка изображают блюда для праздничного обеда. Ядумаю отом, как тяжко было готовить на чугунной плите: приходилось таскать сюда воду, дрова, поддерживать огонь, ощипывать птицу. Нет уж, благодарю, ялучше поработаю всовременной кухне.
        «Мамочка-а-а-а! Пусти-и-и!» Крик ребенка становится громче.
        Я спешу на черную лестницу иподнимаюсь по узким ступеням, где когда-то ходили слуги. Вкоридоре второго этажа развешены портреты выдающихся жителей Такер-Коува прошлого века, ияузнаю имена, которые порой попадаются на витринах городка: Лейт, Гордон, Такер.
        Но имени Броуди тут нет.
        В первой спальне стоит кровать спологом на четырех столбиках, аво второй - старинная колыбель идетская лошадка-качалка. Впоследней комнате, что всамом конце коридора, основное место занимает кровать ввиде саней ибольшой платяной шкаф - его дверца открыта, чтобы показать висящее внутри кружевное свадебное платье. Однако мебель меня не интересует, мое внимание сосредоточено на том, что находится над камином.
        Это портрет импозантного мужчины сволнистыми черными волосами ивысоким крутым лбом. Он стоит уокна, за его левым плечом вгавани виден корабль споднятыми парусами. Черный китель ничем не украшен, зато сидит как влитой на широкоплечей фигуре; вправой руке мужчина держит блестящий латунный секстант. Мне не нужно смотреть на подпись, яуже знаю, кто этот человек, поскольку видела его влунном свете. Яощущала, как эта рука гладит мою щеку ислышала шепот во мраке: «Под моим кровом тебе никто не причинит вреда».
        - А, явижу, вы нашли его, - раздается голос экскурсовода.
        Она тоже подходит ккамину, но яне поворачиваюсь кней, поскольку не всилах оторвать взгляд от портрета.
        - Это Джеремия Броуди.
        - Он весьма симпатичный мужчина, правда?
        - Да, - шепчу явответ.
        - Полагаю, местные дамы теряли голову, стоило ему только сойти страпа. Как жаль, что он не оставил потомков.
        Некоторое время мы стоим бок обок, завороженные изображением человека, который умер почти полтора столетия назад. Человека, чьи глаза, кажется, смотрят прямо на меня. Только на меня.
        - Это была страшная трагедия для нашего городка, когда его корабль затонул, - говорит госпожа Диккенс. - Он был молод, всего-навсего тридцати девяти лет от роду, аморе знал как свои пять пальцев. Он вырос на воде. Провел больше времени вморе, чем на суше.
        - И все-таки он выстроил прекрасный дом. После того как япрожила пару дней вВахте Броуди, мне стало ясно, что она совершенно особенная.
        - Значит, вам там нравится?
        Я колеблюсь.
        - Да, - в конце концов отвечаю я, иэто правда.
        Мне действительно там нравится. Несмотря на мышей, призраки ипрочее.
        - Некоторые люди совершенно иначе относятся кэтому дому.
        - Что вы имеете ввиду?
        - У любого старого дома есть прошлое. Иесли оно темное, кто-то порой чувствует это.
        Взгляд экскурсовода смущает меня, яотворачиваюсь от нее иснова принимаюсь разглядывать картину.
        - Должна признаться, когда явпервые увидела этот дом, яне была уверена, что хочу внем остаться.
        - Вы что-то почувствовали?
        - Мне показалось… показалось, что дом меня не принимает.
        - Но вы все равно въехали.
        - Потому что это ощущение изменилось, как только яступила за порог. Внезапно яперестала чувствовать себя незваной гостьей. Мне показалось, что дом принял меня.
        Я понимаю, что слишком разговорилась, ииз-за взгляда этой женщины чувствую себя неуютно. Кмоей радости, по коридору затопали ножки непослушного ребенка, иэкскурсовод обернулась - трехлетний мальчишка ворвался вкомнату. Он, разумеется, понесся ккаминным принадлежностям итут же схватил кочергу.
        - Трэвис! - окликнула его мать из соседнего зала. - Трэвис, где ты?
        Экскурсовод забрала кочергу умальчика иположила ее подальше на каминную полку.
        - Молодой человек, - сквозь зубы процедила она, - не сомневаюсь, что ваша мама найдет куда более подходящее место для игры. - Она взяла малыша за руку ито ли повела, то ли потащила его прочь. - Пойдем поищем мамочку, хорошо?
        Воспользовавшись удобным случаем, ятихоньковыскользнула из зала ипрошла по той же лестнице квыходу. Мне не хотелось говорить ни сэкскурсоводом, ни скем бы то ни было остранностях, происшедших со мной вВахте Броуди. Пока не хотелось. Мне нужно было удостовериться втом, чт? я на самом деле видела.
        Или не видела.
        Я шагаю ксвоей машине по улице, заполоненной толпами туристов. Кругом царит оживление, илюди, среди которых янахожусь, не пролетают сквозь стены ине исчезают вихрем теней во мраке. Существует ли параллельный мир, который не виден мне, - мир, населенный теми, кто жил здесь прежде? Может, они сейчас идут той же дорогой, что ия? Щурясь на ярком солнце, япредставляю Такер-Коув таким, каким он был когда-то: стучат копыта по камням мостовой, дамы проплывают мимо всвоих длинных шуршащих юбках… Но вот яморгаю, имир прошлого пропадает. Явернулась всвое время.
        А Джеремия Броуди погиб сто пятьдесят лет назад.
        И вдруг на меня нахлынуло горе, такое сильное чувство утраты, что япошатнулась. Замираю посреди толчеи на тротуаре, илюдской поток обходит меня сдвух сторон. Почему яплачу? Отчего мысль огибели капитана Броуди переполняет меня невыносимой тоской? Падаю на скамью инаклоняюсь вперед, сотрясаясь от рыданий. Японимаю, что на самом деле оплакиваю не Джеремию Броуди. Яоплакиваю себя иошибку, которую совершила ииз-за которой столько потеряла. Как нельзя вернуть кжизни капитана Броуди, так нельзя оживить иНика. Их больше нет, они стали призраками, имое единственное избавление от боли - благословенная бутылка, что ждет вкухонном шкафу. Как же легко один бокал становится двумя, затем тремя ивконце концов четырьмя!
        А ведь сэтого все иначалось. Слишком много шампанского было выпито вснежный канун Нового года. Вмоих ушах до сих пор раздается звон бокалов, ана языке тают шипучие пузырьки. Если бы можно было вернуться втот вечер ипредупредить новогоднюю Эйву: «Остановись. Остановись сейчас, пока не поздно».
        Чья-то рука дотрагивается до моего плеча. Ярезко выпрямляюсь на скамье и, обернувшись, вижу знакомое лицо: нахмурившись, человек смотрит на меня. Это доктор, которого явстретила вмагазине хозтоваров. Яне помню, как его зовут. Иразумеется, совершенно не хочу говорить сним, но он садится рядом итихо спрашивает:
        - Вам плохо, Эйва?
        Я утираю слезы.
        - Все впорядке. Уменя просто немного закружилась голова. Наверное, от жары.
        - И это все?
        - Я прекрасно себя чувствую, спасибо.
        - Я вовсе не хочу совать нос не всвое дело. Просто вышел за кофе, имне показалось, что вам нужна помощь.
        - Вы что, местный психотерапевт?
        Моя резкость ничуть не смущает его; он мягко спрашивает:
        - А вы думаете, вам необходим такой специалист?
        Я даже самой себе боюсь признаться, что ответ может быть утвердительным. Вдруг происшествие вВахте Броуди - первый признак того, что здравый смысл покидает меня, что яслетаю скатушек?
        - Можно узнать, вы что-нибудь ели сегодня? - произносит врач.
        - Нет. Э-э-э… да.
        - Вы не уверены?
        - Я выпила чашку кофе.
        - Ну, вероятно, все дело вэтом. Ярекомендую поесть.
        - Я не голодна.
        - А может, хотя бы печенье? Кофейня очень близко, за углом. Яне стану кормить вас насильно, не волнуйтесь. Япросто не хочу, чтобы пришлось накладывать вам швы, если вы упадете вобморок ирасшибете голову.
        Он протягивает руку; мне неловко отвергать проявление доброты, которое застало меня врасплох.
        Я беру его за руку.
        Он ведет меня за угол ивниз по узкой улочке ккофейне «Без затей», которой, как ни печально, очень хорошо подходит это название. Всвете флюоресцентных ламп явижу линолеум на полу истеклянную витрину снеаппетитной выпечкой. По своей воле ябы втакое заведение не зашла, однако, как оказалось, кофейня довольно популярна среди здешних жителей. Язамечаю мясника из продуктового магазина, уплетающего датский язычок ссыром, ипочтальона, который ждет своей очереди, чтобы оплатить кофе навынос.
        - Садитесь, - говорит доктор.
        Я по-прежнему не могу вспомнить его имя, но признаться мне неудобно. Сажусь за ближайший столик, надеясь, что кто-нибудь окликнет моего спутника. Увы, девушка приветствует его из-за прилавка радостным возгласом:
        - Здравствуйте, док! Что будете?
        Дверь распахивается, ивходит еще один знакомый персонаж. Донна Бранка скинула свой пиджак, ее светлые волосы, обычно уложенные идеально, от влажности слегка взлохмачены. От этого управляющая выглядит моложе, ияпочти вижу вней ту красивуюизагорелую девочку, какой она была, прежде чем взрослая жизнь заставила ее надеть деловой костюм. Заметив доктора, Донна вся расцветает:
        - Бен, якак раз надеялась свами встретиться! Сын Джен Освальд собирается поступать вмедицинскую школу, итолько вы способны дать ему по-настоящему дельный совет.
        Бен. Ну конечно, явспомнила: его зовут Бен Гордон.
        - Я срадостью позвоню ему, - обещает врач. - Спасибо, что сказали.
        Он направляется кмоему столу, иДонна пристально смотрит ему вслед. Апотом замечает меня ишироко раскрывает глаза, будто происходит нечто невероятное. Ячто, не имею права сидеть за одним столиком сдоктором Гордоном?
        - Вот. Это поднимет уровень сахара увас вкрови, - поясняет он икладет передо мной печенье.
        Оно размером сблюдце ищедро утыкано кусочками шоколада.
        У меня нет ни малейшего желания есть это печенье, но из вежливости япробую кусочек. Катастрофически сладкий, скучный, однообразный вкус - почти как сахарная вата. Даже ребенком язнала, что вкаждом хорошем рецепте сахар должен уравновешиваться кислинкой, горчинкой или солью. Явспоминаю первую партию овсяного печенья сизюмом, которое испекла сама. Как охотно мы сЛюси принялись лакомиться им, едва вытащив противень из духовки! Всегда щедрая на похвалу, Люси провозгласила это печенье самым вкусным на свете, но яне поверила. Как всамой жизни, вкулинарии важен баланс, иясразу поняла, что вследующий раз нужно обязательно добавить втесто больше соли.
        Вот бы все ошибки можно было так легко исправить!
        - Ну икак? - спрашивает врач.
        - Хорошо. Просто яне голодна.
        - Недотягивает до ваших высоких стандартов? Говорят, вы печете обалденные черничные маффины. - Он смеется, увидев, как мои брови ползут вверх. - Я слышал это от женщины на почте, аона - от Билли.
        - В этом городке ничего не утаишь.
        - А как дела смышами? Эммет из хозтоваров предсказал, что через неделю вы придете покупать новые мышеловки.
        Я вздыхаю:
        - Да, собиралась купить их сегодня. Апотом отвлеклась на историческое общество и… - Я умолкаю, заметив, что за нами наблюдает Донна, которая заняла место через несколько столиков от нашего.
        Мы встречаемся взглядами, ивыражение ее глаз пугает меня. Она смотрит так, словно явторглась на чужую территорию ипоймана споличным.
        Внезапно со стуком открывается дверь, ивкофейню врывается человек врыбацком комбинезоне; все поворачиваются кнему.
        - Док! - зовет он Бена. - Вы нужны на пристани.
        - Немедленно?
        - Немедленно. Пит Крауз только что пришвартовался кпирсу. Вам стоит взглянуть на то, что он вытащил из бухты.
        - И что же это?
        - Чей-то труп.
        Почти все посетители кофейни высыпали на улицу вслед за Беном ирыбаком. Любопытство заразительно, оно превращает нас взевак помимо нашей воли. Вместе состальными яприсоединилась кмрачному шествию, направлявшемуся по мощеной дороге кпристани. Судя по всему, новость уже облетела городок, ивозле пирса, где пришвартовалось суденышко ловца омаров, собралась небольшая толпа. Заметивший Бена полицейский Такер-Коува машет рукой:
        - Приветствую, док! Он на палубе под брезентом.
        - Я нашел его возле Скалли-Рокс, он запутался вводорослях, - поясняет ловец омаров. - Сначала яглазам своим не поверил, но как только зацепил его багром, понял: так иесть, кто-то утонул. Боюсь, вытягивая труп на борт, янанес какие-то… мм… повреждения. Но не мог же оставить его болтаться вводе, он наверняка пошел бы ко дну. Ищи его тогда!
        Бен забирается влодку омаролова иподходит ксинему брезенту, укрывающему некий предмет, который очертаниями смутно напоминает человеческую фигуру. Мне не видно, на что смотрит доктор, однако яразличаю выражение отвращения на его лице, когда он приподнимает край непромокаемого покрытия. Довольно долго Гордон просто сидит там на корточках, глядя на то, какие ужасы способно сотворить море счеловеческим телом. Толпа на пристани затихает, осознавая всю серьезность момента. Ивдруг Бен роняет брезент ипереводит взгляд вверх, на полицейского.
        - Вы звонили вбюро судмедэкспертизы?
        - Да, сэр. Патологоанатом уже едет. - Полицейский смотрит на брезент икачает головой. - Думаю, тело пробыло вводе некоторое время.
        - По крайней мере несколько недель. И, судя по размеру иостаткам одежды, это, скорее всего, женщина. - Бен, поморщившись, встает ивыбирается из лодки. - У вас есть сводки онедавно пропавших?
        - За последние месяцы никто не пропадал.
        - В это время года вбухте много лодок. Женщина могла упасть за борт иутонуть.
        - Однако, если она утонула несколько недель назад, за это время оней наверняка сообщили бы.
        Бен пожимает плечами:
        - Возможно, она плавала водиночку. Иникто не успел понять, что она пропала.
        Полицейский задумчиво смотрит на воду:
        - Или кто-то не хотел, чтобы ее нашли.
        На обратном пути вВахту Броуди меня все еще терзает ужас от того, что произошло на пристани. Пусть самого тела яне видела, под синим брезентом явно скрывались человеческие очертания, имое воображение принялось во всех жутких подробностях рисовать жалкие останки, на которые пришлось смотреть Бену. Ядумаю окапитане Броуди, чье тело также поглотила иразрушила безжалостная стихия. Представляю, как страшно тонуть: руки иноги молотят по воде, соленая жидкость захлестывает легкие… Воображаю подводное пиршество, когда рыбы икрабы набрасываются на мертвую плоть, апотом ошметки кожи имышц, влекомые течением, натыкаются на острые как бритва кораллы. Что могло остаться от рослого истатного мужчины, который смотрел на меня спортрета, после полутора столетий под водой?
        Свернув на подъездную аллею, янедовольно вздыхаю: перед домом припаркован фургон Неда. Ястала оставлять ключ плотникам, иони, разумеется, приехали сегодня поработать, но уменя совершенно нет настроения вочередной раз весь день слушать этот грохот. Япробираюсь вдом лишь для того, чтобы собрать корзину для пикника - хлеб, сыр, оливки. Уже открытая бутылка красного вина взывает ко мне скухонного стола, так что иее якладу вкорзину.
        Навьюченная ланчем ипледом, яспешу по испещренной лишайником скале, словно горная козочка, чтобы по тропе попасть на пляж. Обернувшись, явижу Неда иБилли - они трудятся на вдовьей дорожке. Плотники так увлечены установкой новых перил, что не замечают меня. Япродолжаю путь мимо цветущих кустов шиповника, азатем спрыгиваю на галечный пляж, который обнаружила впервое же утро. На пляж, где меня никто не увидит. Расстилаю плед, выкладываю припасы. Пусть япотихоньку схожу сума, но как нормально накрыть на стол, все еще помню. Да, это обычный пикник, однако яне лишаю застольеторжественности. Достаю полотняную салфетку, вилку, нож истеклянный бокал. Первый глоток вина наполняет меня теплом. Вздохнув, яоблокачиваюсь на валун исмотрю на море. Вода на удивление гладкая, ее поверхность ровная, словно зеркало. Вот именно этим мне инужно было заняться сегодня - ничегонеделанием. Ябуду нежиться на солнце, как черепаха, ипусть вино творит чудеса. Язабуду мертвую женщину, которую вытащили из воды. Забуду капитана Броуди, чьи кости разбросало по дну подводное течение. Сегодня мне необходимо исцеление.
        И забвение. Больше всего на свете мне нужно все забыть.
        Соленый воздух пробуждает аппетит, ияотламываю кусок хлеба, намазываю на него сыр бри, раз-два - инет! Затем приходит черед оливок, снаслаждением поглощаю их изапиваю еще одним бокалом вина. Ивот ланч съеден, бутылка риохи опустела, аятак хочу спать, что веки опускаются сами собой.
        Я растягиваюсь на пледе, прикрываю лицо шляпой ипроваливаюсь вглубокий сон без сновидений.
        Меня будит холодная вода, намочившая ноги.
        Спихнув всторону шляпу, ясмотрю вверх ивижу, что небо потемнело до фиолетового оттенка, асолнце окунается вморе за валуном. Сколько же япроспала? Прилив уже накрыл половину моего пляжа, даже край пледа немного намок. Спохмелья янетвердо держусь на ногах, апотому весьма неуклюже собираю остатки пиршества иковыляю прочь. Моя кожа нагрелась ираскраснелась, имне страшно хочется выпить стакан газированной воды. Ивозможно, капельку розе.
        По тропке япробираюсь вверх, на утес. Там яостанавливаюсь перевести дух изадираю голову, чтобы посмотреть на вдовью дорожку. То, что явижу, заставляет меня застыть на месте. Пусть яне всилах разглядеть лицо, язнаю, кто там стоит.
        Пускаюсь бегом всторону дома - пустая бутылка,постукивая, перекатывается вкорзине. По пути ятеряю шляпу, но не возвращаюсь за ней инесусь дальше. Прыгаю по ступеням веранды ивваливаюсь вдверь. Плотники уехали, так что, кроме меня, вдоме никого нет. Вприхожей ябросаю на пол корзину для пикника, бутылка, должно быть, звякает при падении, однако яслышу только биение собственного сердца. Эта барабанная дробь усиливается, когда яначинаю подъем на второй этаж, азатем быстро шагаю по коридору клестнице вбашенку. Унижней ступени яостанавливаюсь, прислушиваясь.
        Наверху тишина.
        Я вспоминаю человека скартины, глаза, что смотрели прямо на меня, на меня одну. Как хочется снова увидеть его лицо! Мне просто необходимо убедиться, что он настоящий! И вот яподнимаюсь по лестнице,слышу ее знакомый скрип, илунный свет озаряет мне дорогу. Яделаю шаг вбашенку, именя обдает морским ароматом. Яузнаю аромат - это его запах. Он любил океан, иокеан забрал его. Капитан нашел вечный покой вобъятиях моря, но вэтом доме по-прежнему хранятся его следы.
        Я перехожу вдругой конец заваленной инструментами комнаты - к выходу на вдовью дорожку. Все гнилые доски уже заменены, ивпервые яоказываюсь на площадке. Там никого нет. Ни плотников, ни капитана Броуди. Явсе еще ощущаю морской аромат, но вэтот раз его несет ветер сокеана.
        - Капитан Броуди! - зову я. Не особенно ожидая ответа, явсе равно надеюсь его услышать. - Я вас не боюсь. Яхочу свами встретиться. Прошу, позвольте мне увидеть вас.
        Ветер ерошит мои волосы. Он не холодный, веет нежным дыханием лета, несущим аромат роз итеплой земли. Запах суши. Ядолго гляжу на море, как, наверное, смотрел когда-то икапитан, ижду, когда зазвучит его голос, но никто ко мне не обращается. Никто не появляется.
        Он исчез.
        8
        Я лежу во мраке спальни, вочередной раз прислушиваясь кбеготне мышей за стеной. Многие месяцы алкоголь был моим анестетиком, имне удавалось заснуть, только напившись до полубессознательного состояния, однако сегодня, даже после двух бокалов виски, ясовершенно не хочу спать. Язнаю - непонятно откуда, - что именно сегодня покажется капитан.
        Дремавший рядом со мной Ганнибал внезапно зашевелился иуселся на кровати. Мыши затихли. Мир погрузился втишину, идаже море прекратило свое ритмичное бормотание.
        Комнату наводнил знакомый аромат. Запах океана.
        Он здесь.
        Я сажусь на постели - вены на шее пульсируют, аруки замерзли. Яосматриваю комнату, но вижу лишь зеленоватое свечение Ганнибаловых глаз - кот наблюдает за мной. Все спокойно итихо. Запах океана усиливается, словно по комнате прокатились волны прибоя.
        И вот уокна возникает завихрение тени. Это еще не фигура - лишь слабый намек на силуэт, обретающий форму вночи.
        - Я не боюсь вас, - объявляю я.
        Тень уплывает куда-то, рассеиваясь, словно дым, ияпочти теряю ее из виду.
        - Прошу вас, вернитесь, капитан Броуди! - кричу я. - Вы ведь капитан Броуди, верно? Я хочу увидеть вас. Ихочу понять, настоящий ли вы.
        - Вопрос втом, настоящая ли ты.
        Голос звучит невероятно ясно, где-то совсем рядом со мной.
        Ахнув, яоборачиваюсь - и смотрю прямо вглаза Джеремии Броуди. Это не просто тень - нет, это мужчина из плоти икрови, сгустыми черными волосами, посеребренными лунным светом. Глубоко посаженные глаза прикованы ко мне, ияпочти ощущаю жар его взгляда. Именно это лицо явидела на картине: тот же тяжелый подбородок, тот же ястребиныйнос. Капитан умер полтора столетия назад, но вот ясмотрю на него - он вполне убедителен иреален, даже матрас проседает, когда он садится на кровать рядом со мной.
        - Ты вмоем доме.
        - Теперь тут живу я. Язнаю, что дом ваш, но…
        - Слишком многие забывают об этом.
        - Я ни за что не забуду, никогда. Это ваш дом.
        Он окидывает меня взглядом сног до головы, задерживаясь на вырезе моей ночной сорочки. Потом снова сосредоточивает внимание на моем лице. Когда капитан дотрагивается до моей щеки, его пальцы кажутся мне невероятно теплыми.
        - Эйва…
        - Вы знаете, как меня зовут.
        - Я знаю отебе гораздо больше чем просто имя.Ячувствую твою боль. Яслышу, как ты плачешь восне.
        - Вы наблюдаете за мной?
        - Кто-то же должен за тобой присматривать. Больше ведь некому?
        От этой фразы уменя на глаза наворачиваются слезы. Он гладит меня по лицу - и его рука вовсе не кажется мне холодной, как утрупа. Джеремия Броуди живой, иего прикосновения заставляют меня трепетать.
        - Здесь, вмоем доме, ты найдешь то, что ищешь, - обещает он.
        Я закрываю глаза ислегка вздрагиваю, когда он легонько сдвигает мою сорочку ицелует меня вплечо. Его небритое лицо колется, и, вздохнув, яоткидываю голову. Ночная сорочка соскальзывает сдругого плеча, илунный свет заливает мою грудь. Явздрагиваю, оказавшись полностью на виду, однако взгляд Броуди не пугает меня. Его губы сливаются смоими, иячувствую привкус соли ирома. Яжадно хватаю ртом воздух иощущаю запах влажной шерстяной материи иморской воды. Аромат мужчины, который слишком долго жил на корабле, мужчины, жаждущего познать женщину.
        С той же страстью яхочу познать мужчину.
        - Я знаю, чего ты хочешь, - говорит он.
        А хочу яего. Мне нужно, чтобы он заставил меня забыть обо всем, кроме одного: каково это - быть вобъятиях мужчины. Яоткидываюсь на спину, ивот уже он сверху, придавил меня кматрасу всем своим телом. Он хватает меня за запястья иприжимает их ккровати уменя над головой. Яне могу сопротивляться. Ине хочу.
        - Я знаю, что тебе нужно.
        Я потрясенно сквозь зубы втягиваю воздух, когда его пальцы сжимают мою грудь. Это вовсе не нежное прикосновение, это настоящий захват; ядаже морщусь, словно он только что оставил свое клеймо на моей коже.
        - И язнаю, чего ты заслуживаешь.
        Мои глаза резко раскрываются. Ясмотрю впустоту - передо мной никого иничего нет. Бешено шарю взглядом по комнате - замечаю очертания мебели, свет луны на полу. Аеще вижу зеленые глаза Ганнибала - он бдительно, как всегда, наблюдает за мной.
        - Джеремия? - шепчу я.
        Но ответа нет.
        Меня будит вой электропилы, яоткрываю глаза ищурюсь от ослепительного солнечного света. Простыни перекручены вокруг моих ног, под бедрами белье влажное. Даже теперь явсе еще мокрая идо боли хочу этого мужчину.
        «Был ли он здесь на самом деле?»
        Заскрипели ступени под тяжелыми шагами, кто-то прошел наверх, ивбашенке застучали молотком. Билли иНед снова приступили кработе, апрямо под ними, вот здесь, лежу я, расставив ноги, имоя кожа пылает от желания. Ивдруг ячувствую себя на виду увсех исмущаюсь. Выбравшись из постели, натягиваю ту же одежду, вкоторой была накануне. Она лежит на полу, ядаже вспомнить не могу, когда икак сняла ее. Ганнибал уже трогает лапой запертую дверь ииздает нетерпеливое «мяу». Стоит мне приоткрыть ее, как он мчится вниз по лестнице, вкухню. Разумеется, он хочет завтракать.
        Я иду не за ним, анаправляюсь вбашенку; там, встене, сужасом вижу большую дыру. Билли иНед пробили гипсокартон итеперь стоят, внимательно разглядывая открывшуюся нишу.
        - Что это такое, черт возьми? - спрашиваю я.
        Обернувшись, Нед хмурится: он увидел мои взлохмаченные волосы.
        - Бог мой! Надеюсь, мы вас не разбудили?
        - Гм, да. Разбудили. - Я тру глаза. - Который час?
        - Полдесятого. Мы постучали во входную дверь, но вы не откликнулись. Имы подумали, что вы отправились на прогулку или куда-нибудь еще.
        - Что это свами? - спрашивает Билли, указывая на мое предплечье.
        Я опускаю взгляд на полосы от когтей.
        - А, ничего. Ганнибал оцарапал меня на днях.
        - Я имел ввиду другую руку.
        - А что?
        Смотрю на синяк, опоясавший запястье, будто уродливый синий браслет. Откуда он взялся? Впрочем, яне помнила итого, как ушибла ногу несколько дней назад.
        Я подумала окапитане иотом, как он прижимал ккровати мои руки. Япомню тяжесть его тела, вкус его губ. Но это был всего-навсего сон, асны ведь не оставляют синяков. Может, яспоткнулась во тьме где-то на полпути из туалета? А может, ударилась вчера днем на пляже? Я могла приложиться где-нибудь окамень ине ощутить боли, напившись вина до полубеспамятства.
        У меня так пересохло вгорле, что яструдом отвечаю на вопрос Билли:
        - Возможно, ясхлопотала это, когда готовила. Иногда ятак увлекаюсь, что могу случайно стукнуться иничего не почувствовать. - Страшно хочется сбежать, ияотворачиваюсь от плотников. - Мне просто необходима чашка кофе. Ясварю его - присоединяйтесь, если хотите.
        - Сначала взгляните, что мы нашли за стеной, - предлагает Нед.
        Он вытаскивает еще один кусок гипсокартона, увеличивая обзор ниши.
        Я заглядываю впрореху ивижу поблескивающий латунный подсвечник истены, выкрашенные вмятно-зеленый цвет.
        - Это маленький альков. Как странно.
        - Пол там все еще вхорошем состоянии. Ипосмотрите на лепнину под потолком. Такая была вдоме, когда его построили. Это пространство будто из мемориальной капсулы - оно не изменилось за все эти годы.
        - С какой стати кому-то понадобилось отгородить альков?
        - Мы сАртуром побеседовали на эту тему, но никому не пришло вголову хорошей мысли. Мы считаем, что это было сделано еще до его тетушки.
        - Вероятно, это пространство для контрабандистов - там они хранили выпивку, - предполагает Билли. - А может, прятали сокровища.
        - Здесь нигде не видно двери - ни войти, ни выйти. - Нед качает головой. - Нет, это место было замуровано, точно могила. Кто-то решил стереть сам факт его существования.
        Невольно вздрагиваю, заглядывая внутрь комнаты, которая замерла во времени примерно поколение назад. Что за скандальная история могла заставить кого-то замуровать это пространство, замаскировать нишу гипсокартоном, чтобы навсегда скрыть альков от чужих глаз? Какую тайну пытался сохранить этот человек?
        - Артур хочет, чтобы мы вскрыли нишу ипокрасили там стены втот же цвет, что иво всей башенке, - сообщает Нед. - Вдобавок придется отполировать ипокрыть лаком полы, это займет еще неделю-другую. Мы уже несколько месяцев работаем здесь, ияначинаю думать, что не закончим никогда.
        - Безумный старый дом, - замечает Билли, поднимая спола кувалду. - Интересно, что же еще он скрывает…
        Билли иНед сидят за моим кухонным столом, широко улыбаясь, - я ставлю перед ними дымящиеся тарелки, от которых идет аромат говядины илаврового листа.
        - Я все утро принюхивался - так вкусно пахло! - признается Билли, чей бесконечный аппетит не перестает удивлять меня. Сбольшим рвением он берется за ложку. - Нам было любопытно, что вы тут сварганили.
        - Лабскаус, - отвечаю я.
        - По мне, это жаркое из говядины. - Он проглатывает полную ложку ивздыхает, прикрыв глаза от глубочайшего удовлетворения. - Что бы это ни было, ощущение такое, будто япомер иотправился врай.
        - Еще это блюдо называют матросским рагу, - поясняю я, когда оба плотника принимаются саппетитом есть. - Рецепт восходит квикингам, только те использовали рыбу. Ипока он странствовал по миру, моряки постепенно заменили рыбу говядиной.
        - Классно, что говядиной! - бормочет Билли.
        - И пивом, - добавляю я. - В этом блюде очень иочень много пива.
        Билли поднимает над головой кулак:
        - Ура пиву!
        - Ну же, Билли, вы не можете просто вдыхать аромат. Вы должны сказать, что вы об этом думаете.
        - Я бы съел еще тарелку.
        Кто бы сомневался! Когда речь заходит оеде, Билли самый неразборчивый человек из тех, кого мне приходилось встречать. Он проглотит ижареный башмак, если поставить его перед ним на стол.
        А вот Нед неторопливо зачерпывает ложкой кусочки картофеля иговядины, апотом задумчиво жует.
        - Надо понимать, это куда вкуснее того блюда, которое ели матросы вдавние времена, - заключает он. - Этот рецепт непременно должен войти вкнигу, Эйва.
        - Я тоже так думаю. Рада получить печать одобрения от Неда Хаскелла.
        - А что вы приготовите нам на следующей неделе? - интересуется Билли.
        И получает кулаком вплечо от Неда.
        - Эйва готовит не для нас. Она исследует рецепты для своей книги.
        В эту книгу войдет несколько десятков достойныхрецептов, от старинного франкоканадского пирога туртьер со свининой - ароматного, истекающего нежным жирком, - до седла оленя сягодами можжевельника имножества блюд из соленой трески. Сейчас ямогу испробовать все это на жителях штата Мэн, мужчинах со здоровым аппетитом.
        Билли быстро управляется сжарким иуходит наверх, чтобы взяться за работу, авот Нед задерживается за столом, наслаждаясь последними ложками еды.
        - Нам будет очень грустно, когда мы закончим работать ввашей башенке, - признается он.
        - Мне тоже будет жаль потерять своих дегустаторов.
        - Я не сомневаюсь, Эйва, что квам выстроится огромная очередь добровольцев.
        У меня пиликает мобильный, ина дисплее всплывает имя моего редактора. Ястаралась избегать разговоров сним, однако общаться рано или поздно придется. Если не ответить сейчас, он будет настойчиво звонить каждый день.
        - Здравствуй, Саймон, - говорю я.
        - Так, значит, тебя не съел медведь?
        - Прости, что не перезвонила раньше. Завтра япришлю тебе еще несколько глав.
        - Скотт полагает, что мы должны приехать иуволочь тебя домой.
        - Я не хочу, чтобы меня тащили домой. Яхочу продолжать работать. Мне просто нужно было удрать.
        - Удрать? От кого?
        Я умолкаю, не зная, что ответить, исмотрю на Неда - он тактично поднялся ипонес свою опустевшую тарелку вмойку.
        - У меня полно дел, вот ивсе, - говорю я.
        - О! И как его зовут?
        - Ну атеперь ты ивовсе попал пальцем внебо. Позвоню тебе на следующей неделе.
        Нажав отбой, смотрю на Неда, который тщательно моет посуду. Всвои пятьдесят восемь лет он все еще строен - атлетически сложенный мужчина, который привык кфизической работе, - однако внем есть не только сила, за его молчанием скрывается какая-то тайна. Этот человек умеет слушать исмотреть, он воспринимает куда больше, чем мы догадываемся. Мне становится любопытно: что он думает обо мне? Возможно, он считает странным, что яотгородилась от внешнего мира вэтом прекрасном доме, оставив при себе единственного компаньона - кота-бандита.
        - Вам не обязательно мыть посуду, - говорю яему.
        - Да ничего. Не люблю оставлять после себя беспорядок. - Он ополаскивает тарелку, азатем берет кухонное полотенце. - Такой уж ячеловек.
        - Вы сказали, что работаете вэтом доме уже несколько месяцев.
        - Почти полгода.
        - Значит, вы знаете женщину, которая жила здесь до меня? По-моему, ее зовут Шарлотта.
        - Хорошая женщина. Она учительница начальной школы вБостоне. Мне казалось, ей тут нравится, так что яудивился, когда она собрала вещи иуехала из городка.
        - Она не объяснила почему?
        - Ни слова не сказала. Однажды приходим - а ее нет. - Вытерев тарелку, Нед ставит ее вшкаф - как раз на место. - Билли был немножко влюблен внее, поэтому страшно огорчился, что она даже не попрощалась.
        - А она рассказывала что-нибудь… мм… странное об этом доме?
        - Странное?
        - Ну например, говорила онеобъяснимых запахах извуках? Или очем-то вроде этого?
        - О чем?
        - У нее не возникало ощущения, что кто-то… наблюдает за ней?
        Обернувшись, плотник смотрит на меня. Ярада, что он, по крайней мере, решил обдумать мой вопрос.
        - Ну… она иправда спрашивала насчет занавесок, - в конце концов произносит он.
        - Каких занавесок?
        - Она просила повесить занавески вее спальне, чтобы никто не смог заглядывать внутрь. Язаметил, что окна смотрят на море иоттуда некому за ней наблюдать, но она потребовала, чтобы япоговорил об этом свладельцем. Через неделю она уехала из городка. Мы так ине успели выполнить ее просьбу.
        Я холодею. Значит, уШарлотты тоже было такое ощущение - что она не одна вэтом доме, что за ней кто-то наблюдает. Однако занавески не скроют тебя от взгляда того, кого уже нет вживых…
        Нед отправился наверх вбашенку, аяпадаю на стул возле кухонного стола исижу там, массируя виски впопытке стереть воспоминания опрошедшей ночи. Если обдумывать все это при свете дня, иначе как сном мои видения не назовешь. Ну конечно, это был сон, потому что иное просто невозможно: давно умерший мужчина попытался заняться со мной любовью.
        Нет, не так. То, что произошло прошлой ночью, любовью назвать сложно, это скорее попытка завладеть, подчинить себе. Пусть это пугает меня, но яжажду продолжения. «Я знаю, чего ты заслуживаешь», - сказал он. Откуда-то ему известно омоей тайне, о причине моего стыда. Он знает оней, потому что наблюдает за мной.
        Неужели он следит за мной ивэту минуту?
        Выпрямившись на стуле, янервно оглядываю кухню. Разумеется, здесь никого нет. Да ивмоей спальне прошлой ночью никого не было, кроме фантома, созданного моим одиночеством. Вконце концов, призрак - идеальный возлюбленный для каждой женщины. Уменя нет необходимости очаровывать его или волноваться, что яслишком старая, толстая инекрасивая. Он не станет толкать меня во сне или раскидывать по спальне свои ботинки иноски. Он материализуется, когда мне хочется любви, аутром весьма кстати испаряется. Имне никогда не придется готовить ему завтрак.
        В моем смехе слышится пронзительная нотка безумия. Или ясхожу сума - или вмоем доме иправда обитает призрак.
        Я понятия не имею, скем поговорить икому довериться. Вотчаянии открываю ноутбук. На экране высвечивается последний документ, над которым яработала, - список ингредиентов для очередного рецепта: сливки из цельного молока, несколько чайных ложек сливочного масла иочищенные устрицы, объединенные вгустое рагу, которое тушилось на чугунных плитах по всему побережью Новой Англии. Закрыв файл, язапускаю поисковик. Но что, черт возьми, ядолжна искать? Контакты местного психиатра?
        Вместо этого янабираю: «Есть ли привидения вмоем доме?»
        К моему удивлению, на экране появляется список сайтов. Ящелкаю мышью на первой же ссылке.
        Многие считают, что их дом населен привидениями, но вбольшинстве случаев подобным переживаниям находится логическое объяснение. Вот некоторые необычные явления, которые часто описывают:
        - странное поведение домашних животных;
        - непонятные звуки (шаги, скрипы), когда дома больше никого нет;
        - предметы, исчезающие иснова появляющиеся на других местах;
        - ощущение, что за тобой кто-то наблюдает…
        Я отрываю взгляд от экрана иснова озираюсь, вспоминая отом, что капитан сказал прошлой ночью. «Кто-то же должен присматривать за тобой». По поводу странного поведения животных: Ганнибал так увлеченно уплетает свой обед, что вообще не поднимает головы от миски. Совершенно обычное поведение для Господина Толстяка.
        Я пролистываю текст на сайте до следующей страницы.
        - появление силуэтов, смутно напоминающих людей, или подвижных теней;
        - ощущение, что до тебя дотрагиваются;
        - приглушенные голоса;
        - необъяснимые запахи, которые возникают иисчезают.
        Перечитываю четыре последних абзаца. Бог мой, яиспытала все! И это были не просто прикосновения иприглушенные голоса. Ячувствовала на себе тяжесть мужского тела. Идо сих пор ощущаю, как сливались наши губы. Яглубоко втягиваю воздух, чтобы успокоиться. Это сколько же человек вотчаянии искали ответы вИнтернете? И опасались, что сходят сума?
        Я снова переключаю внимание на дисплей ноутбука.
        Что делать, если вы считайте, будто ввашем доме привидение:
        - наблюдайте идокументируете каждое странное происшествие, записывайте время иместо необычного явления;
        - записывайте на видео любые физические или звуковые явления, всегда держите при себе мобильный телефон;
        - посоветуйтесь со специалистом.
        Со специалистом. Где, черт возьми, взять такого?
        - Ну икому ты позвонишь? - спрашиваю явслух иснова разражаюсь безумным смехом.
        Вернувшись кпоисковику, янабираю: «Исследование призраков вМэне».
        На экране появляется новый список ссылок. Большинство сайтов посвящено историям одомах спривидениями; судя по всему, вМэне родилось множество подобных легенд инекоторые даже превратились втелепрограммы. Призраки вгостиницах, призраки на шоссе, призраки вкинотеатрах. Япролистываю список, искептицизм мой растет. Это скорее не настоящие привидения, астрашные истории, которые обычно рассказывают укостра. «Скиталицавбелом». «Мужчина вцилиндре». Япролистываюочередную страницу иуже решаю закрыть поисковик, как вдруг вижу всамом конце интересную ссылку:
        «Помощь тем, укого вдоме обитает привидение. Профессиональное исследование призраков, штат Мэн».
        Я щелкаю на ссылку. Сайт весьма скудный - лишь краткое заявление оцелях:
        Мы исследуем идокументируем паранормальные события вштате Мэн. Мы также выполняем функции центра сбора иобработки информации, предоставляя эмоциональную иматериально-техническую поддержку тем, кто столкнулся спаранормальными явлениями.
        Тут же - контактная форма, однако номер телефона не указан.
        Я набираю свое имя иномер мобильного. Вграфе «Причины обращения» пишу: «Полагаю, вмоем доме призрак. Яне знаю, что сэтим делать» - и нажимаю «Отправить».
        Письмо улетает вСеть, ияпочти сразу начинаю чувствовать себя дурой. Неужели яивправду написала охотнику за привидениями? Любопытно, что бы сказала моя сестра Люси, если бы узнала об этом? Всегда логично рассуждающая Люси, чья медицинская карьера связана снаукой. Сейчас януждаюсь всовете сестры, как никогда, однако звонить ей ябы не отважилась. Ябоюсь того, что она скажет мне, иособенно того, что скажу ей я. Своему старинному другу иредактору Саймону ятоже не могу позвонить, так как он наверняка посмеется надо мной изаявит, что уменя крыша поехала. Апотом напомнит, как сильно язадержала рукопись.
        Изо всех сил пытаясь отвлечься, явыскребаю остатки жаркого вмиску инесу ее вхолодильник. Дернув за ручку, яутыкаюсь взглядом вбутылку совиньона блан, что поблескивает внутри холодильника. Она выглядит так соблазнительно, что яуже чувствую на языке прохладную исвежую едкость алкоголя. Бутылка взывает ко мне так настойчиво, что япочти не вслушиваюсь вокружающие звуки, апотому чуть не пропускаю дзиньк упавшего вмой ящик сообщения.
        Я поворачиваюсь кноутбуку. Сообщение пришло снезнакомого адреса, но явсе равно открываю его.
        ОТ:МЕЙВ КЕРРИДВИН
        ТЕМА:ВАШИ ПРИЗРАКИ
        КОГДА ВЫ ХОТЕЛИ БЫ ВСТРЕТИТЬСЯ?
        9
        Городок Транквилити, где живет охотница за привидениями, находится вдвух часах езды от Такер-Коува. Если верить карте, напрямую там всего пятьдесят пять миль, но старое мэнское выражение «Отсюда туда не попасть» как нельзя лучше описывает мои передвижения; потихоньку, сворачивая содной дороги на другую, яследую по направлению от побережья вглубь материка. Яеду мимо заброшенных ферм сразваливающимися сараями изалежей, поросших молодыми деревцами, прямиком влеса. Сюда из-за густых крон вообще не проникает солнечный свет. Мой навигатор ведет меня по дорогам, которые, кажется, тянутся вникуда, но япослушно следую указаниям противного голоса, раздающегося из динамика, потому что совершенно не понимаю, где нахожусь. Впоследний раз явидела чью-то машину много миль назад иуже всерьез начала задумываться, ане петляю ли якругами: куда ни глянь - сплошные деревья, аповороты ничем не отличаются.
        И тут мне на глаза попадается придорожный почтовый ящик со светло-голубой бабочкой, на которомкраской выведено: «№41». Яприбыла внужное место.
        Моя машина подпрыгивает на грунтовой подъездной аллее, идеревья расступаются, открывая вид на дом Мейв Керридвин. По моим представлениям, жилище охотника за привидениями должно быть темным изловещим, но этот коттедж влесу выглядит словно домик, где гость наверняка обнаружит семерых очаровательных гномиков. Выбравшись из машины, яслышу позвякивание ветряных колокольчиков. За домом раскинулась березовая рощица; белые стволы кажутся призрачными стражами леса. На солнечном участке перед коттеджем красуется маленький огород, где цветут шалфей икошачья мята.
        Я иду по засыпанной щебенкой дорожке через огород. Здесь полно моих хороших знакомцев, без которых нечего делать уплиты, - узна? тимьян ирозмарин, петрушку иэстрагон, шалфей иорегано. Но тут растут идругие, неизвестные мне травы; вэтом волшебном лесном уголке невольно задаешься вопросом: для каких таинственных нужд они могут использоваться? Может, для любовных зелий, аможет, для изгнания дьявола? Я нагибаюсь, чтобы рассмотреть странную лозу счерными ягодами илиловыми цветочками.
        Выпрямляюсь ивздрагиваю от неожиданности: сверанды за мной наблюдает женщина. Давно ли она там стоит?
        - Я рада, что вы добрались сюда, Эйва, - произносит она. - По дороге так легко заблудиться.
        Мейв Керридвин, по-моему, вовсе не похожа на охотницу за привидениями. Вней нет ничего мистического или пугающего; это хрупкая женщина снекрасивым, но приятным лицом. Солнце покрыло ее кожу веснушками ипрочертило глубокие морщинки вокруг карих глаз. Втемных волосах серебрится седина. Яне могу представить, как эта женщина вступает вконтакт спривидениями или изгоняет демонов; судя по виду, она скорее угощает их печеньем собственного изготовления.
        - Прошу прощения, что вам пришлось потратить столько времени, чтобы встретиться со мной. Обычно ясама езжу кклиентам на дом, однако моя машина все еще времонте.
        - Ничего страшного. Уменя как раз было настроение уехать на целый день. - Я смотрю на огород. - Какая красота! Я пишу кулинарные книги ивсегда охочусь за новыми приправами.
        - Ну, это растение не стоит добавлять веду, - отвечает она, указывая на куст, который яразглядывала. - Это белладонна. Смертельно опасный паслен. Можно умереть от нескольких ягод.
        - И зачем же вы его выращиваете?
        - Все растения используются по-разному, даже ядовитые. Раствор белладонны можно применять для анестезии или при язвенной болезни. - Она улыбается. - Входите же. Обещаю, что вам вчай яне добавлю ничего, кроме меда.
        Я переступаю порог ина мгновение замираю, синтересом оглядывая зеркала, что висят почти на каждой стене. Одни представляют собой просто осколок стекла, другие высятся от пола до потолка. Некоторые - в роскошных рамах. Куда ни посмотри, везде что-нибудь да движется - это яверчусь от одного отражения кдругому.
        - Как видите, япомешана на зеркалах, - признается хозяйка. - Кто-то собирает фарфоровых лягушек, аявот - зеркала со всего света. - Она поочередно указывает на свои сокровища, пока мы идем по коридору: - Это из Гватемалы. Аэто из Индии. Малайзия. Словения. Влюбой точке земного шара люди хотят любоваться собой. Даже гвинейцы любят сидеть исмотреть на собственное отражение.
        Остановившись, яразглядываю особо интересный экземпляр. Круглое зеркало вжестяной раме сизображением гротескных пугающих лиц. Демонов.
        - Интересное увас хобби, - бормочу я.
        - Это не только хобби, аеще изащита.
        - Защита от чего? - хмурюсь я.
        - В некоторых культурах считается, что зеркалатаят всебе опасность. Мол, они служат порталамивиные миры ичерез них духи могут перемещатьсятуда-сюда ипроказничать. Однако китайцы верят взащитные свойства зеркал ивешают их за пределами дома, чтобы отпугивать духов. Стоит демону увидеть собственное отражение, он встрахе исчезает иперестает докучать вам. - Она указывает на зеркало, висящее над дверью вкухню, срамой, которая выкрашена вярко-зеленый изолотой. - Это зеркало Багуа[3 - Зеркало Багуа - магический восьмиугольник, вцентре которого расположено круглое зеркало. По фэншуй, этот символ защищает дом от негативных внешних воздействий.]. Видите, оно выгнуто? Это чтобы поглощать негативную энергию, которая благодаря ему не попадает вкухню. - Она замечает сомнение на моем лице. - Вы считает, что все это ерунда, верно?
        - Я всегда скептически относилась ксверхъестественному.
        - И вот куда это привело вас, - улыбается Мейв.
        Мы сидим унее вкухне, где соконного карниза свисают кристаллы, отбрасывая на стены маленькие радуги. Вэтом помещении зеркал нет - вероятно, хозяйка считает, что кухня защищена от вторжений, поскольку по всему коридору развешены отгоняющие демонов зеркала. Яочень рада, что здесь их нет. Как идемоны, япобаиваюсь собственного отражения, избегаю смотреть всобственные глаза.
        Мейв ставит на стол дымящиеся чашки сромашковым чаем исадится напротив меня.
        - А теперь расскажите мне освоем привидении.
        Я робко усмехаюсь:
        - Прошу прощения, но это звучит забавно.
        - Разумеется. Вы ведь не верите вдухов.
        - И правда не верю. Никогда не верила. Явсегдасчитала, что люди, которые вэто верят, - сумасшедшие или фантазеры, каких мало, но теперь ума неприложу, как объяснить то, что происходит вмоемдоме.
        - Вы считаете, что происходит нечто сверхъестественное?
        - Я не знаю. Ясно одно: яне выдумала все это.
        - Не сомневаюсь, что это так. Однако встарых домах обычно скрипучие полы. Дерево разбухает иусыхает. Из кранов капает.
        - Все это не объясняет мои видения. Иощущения, когда он ко мне прикасается.
        Брови Мейв плывут вверх.
        - Кто-то прикасается квам?
        - Да.
        - К чему конкретно?
        - К лицу. Он прикасается кмоему лицу.
        Мне не хочется рассказывать ей, кчему еще он прикасается. Икак он своим весом прижимает меня ккровати.
        - По телефону вы сказали, что ощущаете еще изапахи. Необычные ароматы.
        - Запах всегда возникает перед самым появлением призрака, иобычно это первое, на что яобращаю внимание.
        - Запахи часто описывают как сигналы присутствия потустороннего. Это неприятный запах?
        - Нет. Что-то вроде… вроде ветра сокеана. Аромат моря.
        - Что еще вы замечаете? Вы говорили, что ваш кот часто ведет себя странно.
        - Думаю, кот вкурсе. Мне кажется, он видит… моего гостя.
        Кивнув, Мейв делает глоток чая. Похоже, ее вовсе не удивляет мой рассказ, который кажется совершенно невероятным, ибезмятежность Мейв постепенноуспокаивает меня. Ясклоняюсь кмысли, что моя история звучит не так уж дико.
        - А что вы видите, Эйва? Опишите это.
        - Я вижу мужчину. Он моего возраста, высокий, сгустыми черными волосами.
        - Полностью воплощенное видение.
        - Да, сголовы до ног. - «И даже больше», - добавляю япро себя. - На нем черный китель. Простой, без украшений. Как тот, вкотором капитан Броуди изображен на портрете.
        - Капитан Броуди - человек, который построил ваш дом?
        Я киваю:
        - Его портрет висит вздании Исторического общества Такер-Коува. Говорят, капитан погиб вплавании, что объясняет запах моря, который яощущаюперед каждым его появлением. Обращаясь ко мне, он утверждает: «Ты вмоем доме». Он верит, что дом по-прежнему его. Яне уверена, что он осведомлен офакте собственной смерти. - Я очень хочу, чтобы она мне поверила; бросив взгляд на стол, замечаю, как нервно сжались вкулак мои пальцы. - Это капитан Броуди. Яне сомневаюсь.
        - Вы хорошо чувствуете себя вэтом доме?
        - Теперь да.
        - А раньше нет?
        - Когда явпервые увидела его сулицы, дом показался мне недобрым, будто бы не хотел, чтобы явходила. Апотом яоказалась внутри иощутила запах моря. Ивдруг мне стало уютно. Показалось, что дом принял меня.
        - Так, значит, вы совсем не боитесь?
        - Поначалу боялась, асейчас нет. Больше не боюсь. Анадо?
        - В зависимости от того, счем вам пришлось столкнуться. Яимею ввиду: только ли впризраке дело?
        - А вчем же еще?
        Мейв медлит, иявпервые чувствую ее волнение, словно она боится высказать свои истинные мысли.
        - Призраки - духи умерших, которые не смогли навсегда покинуть этот мир, - поясняет она. - Они задерживаются на земле, потому что не закончили какое-то дело. Акто-то застревает здесь, не понимая, что уже умер.
        - Как капитан Броуди.
        - Возможно. Будем надеяться, так оно иесть. То есть вас посещает безопасный призрак.
        - А есть опасные призраки?
        - Это зависит от того, какими людьми они были при жизни. Дух хорошего человека обычно безобиден. Раз данный объект не пугает вас, вероятно, он квам расположен. Более того, призрак, который принял вас всвоем доме, может попытаться оказать вам покровительство, от чего-то защитить.
        - Значит, мне не очем беспокоиться?
        Она тянется ксвоей чашке иснова делает глоток.
        - Вероятно, не очем.
        Мне не нравится, что она повторяет это слово - «вероятно». Ине нравится смысл, который она внего вкладывает.
        - Может, явсе-таки должна очем-то волноваться?
        - Есть, скажем так, некие сущности, способные привязаться кдому. Порой их привлекает негативная энергия. Например, полтергейст, кажется, появляется вжилищах, где обитают дети-подростки. Или там, где семьи переживают эмоциональные потрясения.
        - Я живу одна.
        - А не было ли увас внедавнем прошлом личной драмы?
        С чего начать? Я могла бы сообщить Мейв, что последние восемь месяцев япарализована чувством стыда. Могла бы рассказать, что сбежала из Бостона, потому что не всилах примириться со своим прошлым. Но обо всем этом яумалчиваю иотвечаю просто:
        - Я пытаюсь закончить книгу. Просрочила сдачу почти на год, имой редактор постоянно напоминает мне об этом. Так что да, ситуация стрессовая. - Мейв изучает мое лицо, просто буравит меня взглядом, поэтому, прежде чем задать вопрос, яотвожу глаза. - Аесли это иправда полтергейст, как его узнать?
        - Он порой проявляется очень ощутимо. Перемещает или приподнимает предметы. Вдоме летает посуда, сшумом захлопываются двери. Бывает даже насилие.
        Я вскидываю голову:
        - Насилие?
        - Но такого увас не было. Верно?
        Я колеблюсь.
        - Не было.
        Верит ли она мне? Ее молчание выражает сомнение, но спустя мгновение Мейв продолжает разговор:
        - Я займусь исследованием прошлого вашего дома, узнаю, есть ли подробности, объясняющие присутствие привидения. Апотом можно будет решить, как улучшить ситуацию.
        - Улучшить? Вы имеете ввиду: отделаться от призрака?
        - Существует много способов избавления от подобных феноменов. События, окоторых вы говорили, происходят ежедневно?
        - Нет.
        - Когда это было впоследний раз?
        Я опускаю глаза на свою чашку счаем:
        - Три ночи назад.
        Три ночи япролежала без сна, ожидая, когда снова появится капитан. Размышляя: авдруг япросто-напросто придумала его? Беспокоясь, что ябольше его не увижу…
        - Мне бы не хотелось отпугивать призрака, - признаюсь я. - Мне просто нужно понять иподтвердить, что все происходило на самом деле.
        - Значит, вы собираетесь смириться сего присутствием?
        - А что еще ямогу сделать?
        - Вы можете попросить его уйти.
        - Так просто?
        - Иногда этого достаточно. Уменя были клиенты, которые просили призрака освободить их жилище иперебраться вдругое место. Ивсе - проблема решалась. Если вы хотите отделаться от своего гостя, ямогу вам помочь.
        На мгновение яумолкаю, представляя, что больше никогда не увижу капитана во тьме. Ибольше никогда не почувствую его рядом… Он не будет присматривать за мной. Защищать меня. Не скажет: «Под моим кровом тебе никто не причинит вреда».
        - Вы хотите жить вдоме спривидением? - удивляется Мейв.
        Я киваю:
        - Пусть это покажется странным, однако ячувствую себя вб?льшей безопасности, зная, что он рядом.
        - Тогда разумнее всего ничего не предпринимать. Тем временем яразыщу информацию оВахте Броуди. Вархивах Библиотеки штата Мэн вОгасте собраны газеты за пару сотен лет, ауменя есть подруга, которая там работает.
        - Что именно вы будете искать?
        - Трагические события, которые происходили вэтом доме. Смерти, самоубийства, убийства. Отчеты окаких-либо сверхъестественных явлениях.
        - Я уже знаю об одной трагедии, которая произошла вэтом доме. Мне рассказал оней плотник. Это случилось лет двадцать назад вночь на Хеллоуин. Какие-то подростки вломились вдом, напились истали буянить. Одна девочка упала со вдовьей дорожки иразбилась насмерть.
        - Вот видите, кто-то там все-таки умер.
        - Но это всего-навсего несчастный случай. Иединственная трагедия, окоторой мне известно.
        Мейв медленно переводит взгляд на кухонное окно, увешанное разноцветными кристаллами.
        - Если бы вэтом доме умер кто-нибудь еще, уменя появились бы вопросы.
        - Какие вопросы?
        Она смотрит на меня:
        - Действительно ли ваша проблема связана спризраком?
        Ранним вечером япускаюсь вобратный путь - вТакер-Коув. По пути язаезжаю впридорожный ресторанчик, чтобы поужинать иобдумать слова Мейв: «Существует много способов избавления от подобных феноменов… Ямогу вам помочь». Есть много способов заставить капитана Броуди навсегда исчезнуть. Но яхочу совсем другого, даже до разговора сМейв япрекрасно понимала это. Япросто-напросто желаю, чтобы мне поверили. Хочется знать, что все увиденное ипережитое вВахте Броуди было по-настоящему. Нет, явовсе не боюсь призрака капитана Броуди!
        Я вужасе оттого, что, возможно, его не существует ияпросто схожу сума.
        Ожидая, когда принесут заказанную мной жареную курицу, япросматриваю сообщения на своем телефоне. Во время разговора сМейв явыключила звук, так что теперь вмобильном появилось несколько голосовых сообщений. Первое оставил мой редактор Саймон, который снова звонил справиться осостоянии дел спросроченной рукописью. «Главы, которые ты прислала, великолепны! Когда яувижу продолжение? А еще нам нужно поговорить оновой дате выхода книги».
        Завтра напишу ему по электронной почте. Могу доложить, по крайней мере, следующее: работа идет бойко (и мои плотники уже набирают вес). Пролистываю сообщения дальше ивижу еще два голосовых - это спам, - а потом знакомый номер.
        В 13:23 звонила Люси.
        Пропускаю ее сообщение. Яне всилах слышать ее голос.
        Вместо этого япереключаюсь на еду, которую только что принесли. Жареная курица суховата иволокниста, акартофельное пюре, судя по вкусу, из порошка. Несмотря на то что яне обедала, аппетит уменя не проснулся, однако поесть нужно непременно. Яне стану думать оЛюси, Саймоне икниге, которую мне нужно дописать. Нет, ялучше подумаю опризраке: это так приятно отвлекает от грустных мыслей! Мейв заверила меня, что идругие люди, люди вздравом уме, видят призраков. Ясовершенно не прочь побыть вкомпании привидения, ведь вдоме полно места для нас обоих. Какой же одинокой женщине не захочется делить постель сбравым капитаном?
        «Где вы были, капитан Броуди? Увижу ли явас сегодня?»
        Я плачу за ужин, ккоторому почти не притронулась, иснова выезжаю на дорогу.
        Домой попадаю уже кромешной ночью. Кругом так темно, что на веранду мне приходится подниматься ощупью; добравшись до входной двери, яостанавливаюсь - у меня звенит каждый нерв. Даже во мраке явижу, что дверь приоткрыта.
        Сегодня пятница, значит Билли иНед должны были работать вдоме, но они ни за что не оставили бы дверь незапертой. Явспоминаю, укого еще могли быть ключи. Донна Бранка. Артур Шербрук. Женщина, которая жила здесь до меня. Могла ли Шарлотта забрать ссобой ключ, когда уезжала? Неужели кто-то еще завладел им?
        Из дома раздается громогласное «мяу», иГаннибал высовывает голову, чтобы поприветствовать меня. Мой хитроумный мейн-кун давно умеет поворачивать ручки итолчком открывать двери, ивид унего сейчас совершенно невозмутимый. Аесли он не встревожен, то здесь наверняка все впорядке.
        Я слегка толкаю дверь, иона издает невероятно громкий скрип. Щелкнув выключателем вприхожей, яне вижу ничего необычного. Ганнибал сидит умоих ног и, шевеля хвостом, мяукает: требует ужин. Видно, все-таки Нед забыл запереть дверь. Аможет быть, Ганнибал умудрился ее открыть.
        «Вероятно, это сделал призрак». Вслед за Ганнибалом яиду вкухню ивключаю свет. Кот мчится кшкафу, где, как ему известно, хранится кошачья еда, но яуже не смотрю на своего питомца. Мое внимание привлек комок земли на полу.
        И след ботинка.
        Я замечаю второй отпечаток, апотом третий, иследы приводят меня кначалу пути - открытому настежь кухонному окну.
        10
        Полиция обыскивает каждую комнату, каждый шкаф вмоем доме. Говоря «полиция», яподразумеваю офицеров Квинна иТарра. «Заяц ичерепаха» - первое,что пришло мне вголову, когда яувидела, как они выходят из патрульной машины. Тот, что моложе, Квинн, скакнул спассажирского сиденья, словно резвый кролик, аТарр, полицейский лет пятидесяти, долго поднимал сводительского кресла свое грузное тело ивыдавливал его наружу. Неудивительно, что медлительный Тарр целых сорок пять минут ехал по моему вызову на номер 911!
        Но все-таки они прибыли итеперь работают по этому взлому ссерьезностью, применимой разве что красследованию убийства. Вслед за мной они поднимаются наверх, вспальни, при этом Квинн несется, перепрыгивая через ступеньки, аТарр еле тащится позади. Яподтверждаю, что на первый взгляд ничего не пропало, все на месте. Пока Тарр дотошно заносит показания вблокнот, Квинн обыскивает шкафы, апотом мчится вбашенку, чтобы удостовериться: взломщика там нет.
        Вновь очутившись внизу, вкухне, полицейские внимательно разглядывают следы обуви, которые не могут быть моими, потому что слишком велики. Затем Тарр поворачивается коткрытому окну - это очевидное место вторжения.
        - Это окно было вот так же открыто, когда вы уезжали из дому? - спрашивает он.
        - Точно не скажу. Япомню, что утром, когда яготовила завтрак, оно было открыто.
        Я умолкаю, припоминая: может, язакрыла створки, но не задвинула шпингалет? В последнее время ятак рассеянна из-за книги ииз-за призрака, что детали, которые раньше не остались бы незамеченными, ускользают от меня. Например, яне знаю, откуда уменя синяки!
        - Вы не замечали, что кто-то ошивается поблизости? Кто-нибудь подозрительный?
        - Нет. Ну, то есть два плотника работают вдоме, но подозрительными ябы их не назвала.
        Полицейский открыл свежую страницу всвоем блокноте.
        - Их имена?
        - Нед иБилли.
        Фамилии вылетели уменя из головы. Тарр поднимает на меня глаза:
        - Нед? Нед Хаскелл?
        - Верно, так его изовут.
        Воцаряется молчание. Тарр размышляет над полученной информацией, иэта тишина кажется мне тревожной.
        - У них итак есть доступ вдом, - замечаю я. - Яоставляю им ключ. Они могут просто войти через дверь, так что влезать вокно нет необходимости.
        Его взгляд медленно скользит по кухне ивконце концов останавливается на моем открытом ноутбуке, который безмятежно покоится на столе, включенный всеть. Тарр еле-еле, словно ленивец, переводит глаза на рабочую столешницу, где вплошке лежат никем не тронутые мелкие монеты. Пусть этот полицейский еле двигается, но глупым его не назовешь - он собирает зацепки, которые приводят его ксовершенно непонятному умозаключению.
        - Постороннее лицо вынимает москитную сеткуивыкидывает ее вкусты, - говорит он, размышляявслух. - Человек забирается внутрь через окно иоставляет грязные следы на полу. - Черепашья голованаклоняется: полицейский смотрит на следы, пропадающие посреди кухни. - Он попадает вваш дом, однако не берет ни одной ценной вещи. Нетрогает ваш ноутбук. Идаже не сгребает владонь мелочь.
        - Значит, это не грабеж? - спрашивает Квинн.
        - Я еще не готов дать заключение.
        - Почему он ничего не взял?
        - Возможно, не успел.
        Тарр ковыляет из кухни вприхожую. Кряхтя, медленно садится на корточки. Итолько вэтот момент ясоображаю, куда он смотрит: усамого порога входной двери валяется комочек земли. Аяего сразу не заметила.
        - Земля выпала из протектора ботинка, - говорит Тарр. - Странно, да? Посторонний больше нигде вдоме не оставил следов. Только вкухне издесь, по пути квходной двери. Иэто наводит на мысль…
        - О чем? - спрашиваю я.
        - Почему он ушел так быстро? Он ничего не взял. Не поднялся по лестнице. Просто влез вокно, прошелся по кухне ивылетел из дома втакой спешке, что даже не потрудился закрыть дверь. - Тарр снова кряхтит, поднимаясь. От натуги его лицо наливается краской. - Вот вчем загадка…
        Некоторое время мы втроем стоим втишине, раздумывая, как можно объяснить странное поведение постороннего. Прокравшись мимо меня, Ганнибал растягивается уног полицейского Тарра изамирает, демонстрируя ту же апатию.
        - Этого человека явно что-то спугнуло, - констатирует Квинн. - Возможно, он увидел свет фар подъезжающей машины иубежал.
        - Но яникого не видела, - возражаю я. - Тем более, когда яприехала, ни одной чужой машины на подъездной аллее не было.
        - Если это подросток, он мог притопать сюда ина своих двоих, - замечает Квинн, - по тропе - она начинается на общественном пляже, всего вмиле от Вахты Броуди, итянется по утесам вдоль берега. Да, полагаю, вэтом все дело. Какой-нибудь парнишка решил, что дом пустой, изабрался внего. Такое бывало ираньше.
        - Я слышала об этом, - признаюсь я, вспомнив рассказ Неда онепрошеных гостях, заявившихся вночь на Хеллоуин, ионесчастной девочке, которая разбилась насмерть, упав свдовьей дорожки.
        - Мы просто дадим вам тот же совет, что ией. Запирайте двери иокна. Исообщите нам…
        - Ей? - Я перевожу взгляд содного полицейского на другого. - Это вы оком?
        - О женщине, что жила вэтом доме до вас. Об учительнице.
        - К Шарлотте тоже кто-то вламывался?
        - Она лежала вкровати, когда услышала внизу шум. Спустилась иувидела, что окно открыто. Человек уже скрылся, но ничего не взял.
        Я смотрю вниз, на комок земли, упавший сботинка незнакомца, который влез вмой дом сегодня вечером. Чужак, вероятно, был еще тут, когда моя машина выезжала на подъездную аллею. Вдруг яначинаю трястись иобхватываю плечи руками.
        - А если это сделал вовсе не парнишка? - тихо интересуюсь я.
        - Такер-Коув - очень спокойный городок, мэм, - замечает полицейский Квинн. - Иногда, конечно, попадаются воришки вмагазинах, но серьезных происшествий не было примерно…
        - Лучше соблюдать меры предосторожности, - вмешивается Тарр. - Запирайте окна идвери. Возможно, стоит задуматься отом, чтобы завести собаку. - Он бросает взгляд на Ганнибала, который умиротворенно мурлычет уего ног. - Вряд ли ваш кот способен навести ужас на взломщика ипрогнать его.
        Но я-то знаю, кто способен на это. Призрак.
        Я запираю входную дверь на засов ипрохожу по комнатам первого этажа, чтобы задвинуть шпингалеты на окнах. Полиция обследовала каждую комнату, каждый шкаф, однако меня до сих пор трясет испать совсем не хочется.
        Поэтому яиду вкухню иналиваю себе стакан виски. Азатем другой.
        Вторая бутылка почти опустела. Когда явъехала вВахту Броуди, эта бутылка была полной; неужели ятак быстро расправилась свиски? Я понимаю, что следует ограничиться одной порцией алкоголя, однако после всех волнений этого дня мне нужно что-нибудь успокоительное. Беру стакан, бутылку, вкоторой остался всего глоток, бреду наверх.
        В спальне, стягивая джинсы ирасстегивая блузку, япо привычке осматриваюсь по сторонам. Стоя тут водном нижнем белье, ячувствую себя совершенно беззащитной, хотя кругом ни души. По крайней мере, яникого не вижу. Океан нынче вечером неспокоен, ичерез открытое окно доносится шум набегающих на берег волн. Черное, словно нефть, море тянется вдаль, кгоризонту, залитому светом звезд. Пусть окна моей спальни смотрят на пустынные скалы иводу, японимаю, почему Шарлотта хотела повесить занавески. Кажется, сама ночь открыла глаза, чтобы взглянуть на одинокую женщину, чей силуэт отчетливо выделяется на фоне освещенного окна.
        Выключаю лампу - пусть тьма набросит на меня свое покрывало. Теперь, под ее защитой, ямогу без опаски стоять перед окном, подставляя кожу прохладному воздуху. ВБостоне ябуду скучать по всему этому: по ночам, когда засыпаешь под шум волн, по соленому ветру, овевающему кожу… Аможет, вовсе не возвращаться домой, вгород? В последнее время явсе больше ибольше думаю об этом. Вконце концов, работать ямогу где угодно, писать можно влюбом месте; яуже сожгла все мосты, ведущие вБостон, - без оглядки, словно пьяный человек, решивший спалить свое прошлое. Почему бы не остаться вТакер-Коуве, вэтом доме?
        Я натягиваю ночную сорочку и, как только ворот опускается мне на лицо, замечаю вспышку света под своим окном. Он загорается всего на секунду, апотом исчезает.
        Пристально вглядываюсь вночь. Язнаю, что там нет ничего, кроме скалы иморя; откуда же взялся свет? Сейчас яневидимка втемной спальне, однако всегонесколько минут назад любой, кто следил за этим окном, видел, как ястою здесь раздетая. Эта мысль заставляет меня отступить вглубину комнаты, подальше втемноту. Итут явижу еще несколько вспышек - словно пепел летит игаснет на ветру. Искорки проплывают мимо окна и, мерцая, исчезают вночи.
        Светлячки.
        Я потягиваю виски ивспоминаю теплые летние ночи, когда мы сЛюси гонялись за светлячками на ферме бабушки идедушки. Мы бегали по лугу, который искрился тысячами звезд, взмахивали сачками иловили целые галактики встеклянные банки, припасенные для консервирования. Апотом возвращались на ферму, словно феи-близнецы, несущие свои светлячковые лампы. Воспоминание настолько живо, что яснова чувствую, как трава щекочет мои ноги, слышу скрип дверной рамы смоскитной сеткой, когда мы переступаем порог дома. Япомню, как потом мы не спали полночи, восхищаясь огоньками, кружащими внутри банок - на тумбочке Люси ина моей. Что иговорить, жили душа вдушу - она ия.
        Жили душа вдушу…
        Я выливаю остатки виски встакан, залпом опустошаю его ирастягиваюсь на кровати.
        Сегодня четвертая ночь после появления капитана Броуди. Ядолго ворочаюсь, мучимая сомнениями, существует ли он на самом деле. Задаваясь вопросом, дал ли витоге трещину мой здравый ум. Сегодня во время визита кохотнице за привидениями ястремилась заручиться ее поддержкой, убедиться, что все происшедшее со мной - не бред, не плод воспаленного воображения. Теперь сомнения вернулись.
        Бог мой, мне необходимо поспать. Яотдала бы многое всего за одну ночь крепкого сна! Мне страшно хочется спуститься вкухню иоткупорить бутылку вина. Пара бокалов, возможно, заглушит электрический гул вмоей голове.
        Ганнибал, который лежит рядом со мной на кровати, внезапно поднимает голову. Уши скисточкой встают торчком, кот не сводит глаз соткрытого окна. Яне вижу там ничего необычного - ни характерного туманного завихрения, ни сгущающейся тени.
        Я выбираюсь из кровати исмотрю на море.
        - Вернись ко мне, - молю я. - Пожалуйста, вернись.
        Кто-то прикоснулся кмоему предплечью?.. Разумеется, это игра воображения. Неужели отчаянное желание не быть одной превратило впризрачную ласку шепот ветерка? И вдруг яощущаю на плече теплую тяжелую руку. Яоборачиваюсь - и вот он, стоит прямо напротив меня. Живой инастоящий, как любой другой мужчина.
        Я смаргиваю слезы.
        - Я думала, что больше не увижу тебя.
        - Ты по мне скучала.
        - Да.
        - Сильно скучала, Эйва?
        Вздохнув, язакрываю глаза, аего пальцы гладят мою щеку.
        - Боже, очень сильно. Ятолько идумала что отебе. Все, что я…
        - Вожделеешь?
        Этот вопрос, заданный так тихо, внезапно повергает меня втрепет. Открыв глаза, ясмотрю на лицо, смутно различимое во мраке. При свете звезд видны лишь очертания крутого, как утес, носа, упрямого подбородка. Что же еще скрывает тьма?
        - Ты вожделеешь меня? - спрашивает он.
        - Да.
        Он гладит меня по лицу; несмотря на нежность его прикосновений, они словно обжигают мою кожу.
        - А ты покоришься?
        Я струдом сглатываю. Понятия не имею, чего он хочет, но готова ответить «да». Согласна на все.
        - Что ты заставишь меня делать? - интересуюсья.
        - То, чего ты хочешь.
        - Расскажи.
        - Ты не девственница. Изнала мужчин.
        - Да, знала.
        - Мужчин, скоторыми ты согрешила.
        В ответ на это япочти шепчу:
        - Да.
        - И эти грехи ты покуда не искупила.
        Его рука, нежно обхватившая мой подбородок, внезапно сжимается. Явнимательно смотрю ему прямо вглаза. Он знает. Каким-то образом ему удалось заглянуть вмою душу ипонять, что яиспытываю чувство вины. Истыда.
        - Я знаю, чт? терзает тебя, Эйва. Изнаю, чего ты хочешь. Готова покориться?
        - Я не понимаю…
        - Скажи это. - Он наклоняется ближе. - Скажи, что ты покоришься.
        Мой голос едва слышен:
        - Я покорюсь.
        - И ты знаешь, кто я.
        - Джеремия Броуди.
        - Я капитан судна. Яотдаю команды. Аты выполняешь их.
        - А если ярешу этого не делать?
        - Тогда япоберегу время иподожду женщину, которая будет достойна моего внимания. Аты уедешь прочь из этого дома.
        Я чувствую, что его прикосновение словно растворяется ввоздухе, иочертания его лица размываются во мраке.
        - Прошу! - кричу я. - Не покидай меня!
        - Ты должна дать согласие.
        - Я его даю.
        - Согласие покориться?
        - Да.
        - Слушаться меня?
        - Да.
        - Даже если будет больно?
        В ответ на это яумолкаю.
        - Насколько больно? - шепотом спрашиваю я.
        - Настолько, чтобы удовольствие твое стало еще слаще.
        Он гладит мои груди, иего ласки горячи инежны. Явздыхаю иневольно откидываю голову. Яхочу большего, куда большего, чем это. Он прихватывает мой сосок, имои колени слабеют, авнезапная боль расцветает сладостью.
        - Когда ты будешь готова, - шепчет он, - я приду.
        Открыв глаза, явижу, что он исчез.
        Я одна вкомнате - стою на нетвердых ногах ився дрожу. Вмоей груди покалывает, асосок по-прежнему немножко ноет. Явся влажная, влажная от желания, ичувствую, как влага стекает по внутренней стороне бедер. Мое тело готово квторжению, кзахвату, но мой капитан покинул меня.
        А может, его здесь ине было?
        11
        На следующее утро просыпаюсь влихорадке.
        Жгучее солнце уже разогнало туман, щебечут птицы, но мягкий морской воздух, что залетает воткрытое окно, кажется мне дыханием Арктики. Замерзшая идрожащая, яструдом вылезаю из постели, чтобы закрыть окно, азатем снова забираюсь под одеяло. Вставать не хочется. Иесть тоже. Единственное желание - чтобы вконце концов прекратился озноб. Свернувшись калачиком, яобессиленно погружаюсь вглубокий сон.
        Весь день ялежу вкровати, поднимаясь лишь втуалет иза глотком воды. Ввисках пульсирует, аот солнца болят глаза, так что янакрываюсь одеялом сголовой.
        …Едва различаю какой-то звук. Кто-то зовет меня по имени. Женский голос.
        Отбросив одеяло, замечаю, что дневной свет померк икомната погрузилась вполумрак. Ялежу вполусне исоображаю: кто-то иправда звал меня или мне это просто приснилось? Неужели яумудрилась проспать весь день? Почему Ганнибал ни разу не царапнул меня, требуя завтрак?
        Глаза болят - я осматриваю комнату, но моего кота здесь нет, адверь вспальню широко распахнута.
        Внизу кто-то громко барабанит вдверь, ияснова слышу свое имя. Значит, это все-таки не сон.
        Мне не особенно хочется вылезать из кровати, но, судя по грохоту, дама, которая ломится сюда, вряд ли отступит от своего намерения войти. Накинув халат, яна дрожащих ногах бреду клестнице. Сумерки проникли вдом, ивниз мне приходится пробираться на ощупь, крепко держась за перила. Оказавшись вкоридоре, явздрагиваю: моя гостья стоит воткрытом дверном проеме - ее силуэт подчеркивается светом фар, падающим сулицы.
        Я струдом нахожу выключатель, нажимаю, илампы вприхожей вспыхивают так ярко, что болят глаза.Япо-прежнему ошарашена, поэтому мне требуется несколько секунд, чтобы извлечь из памяти имя гостьи, хотя мы общались буквально вчера, когда ябыла унее дома.
        - Мейв? - наконец-то выдавливаю я.
        - Я пыталась дозвониться до вас. Когда вы не ответили на звонок, ярешила все-таки заехать - просто взглянуть на дом. Иобнаружила, что входная дверь настежь открыта. - Она смотрит на меня, нахмурившись. - У вас все впорядке?
        Внезапно волна дурноты накатывает на меня ипочти сбивает сног. Ясудорожно хватаюсь за перила. Стены начинают шататься, алицо Мейв расплывается. Куда-то проваливается пол, ияпадаю, падаю, падаю вбездну…
        Слышу крик Мейв:
        - Эйва!
        И наступает тишина.
        Не знаю, как яоказалась на диване вгостиной, но очнулась именно там. Кто-то разжег камин, ивнем теперь пляшут языки пламени - радостная иллюзия тепла, которое так ине проникло под укутывающие меня одеяла.
        - Ваше давление повысилось, стало девяносто на шестьдесят. Уже лучше. Думаю, увас было обезвоживание, поэтому вы потеряли сознание.
        Доктор Бен Гордон снимает манжету смоей руки, илипучка на ней, разделяясь, издает громкий треск. Нынче врачи редко выезжают на дом, но, возможно, вмаленьких городках вроде Такер-Коува это по-прежнему практикуется. Понадобился всего один звонок от Мейв - и через двадцать минут взволнованный, во всяком случае свиду, Бен Гордон счерной сумкой вруке вошел вгостиную.
        - Она уже пришла всебя, когда япозвонила вам, - объясняет Мейв. - И наотрез отказалась от вызова «скорой».
        - Потому что япросто-напросто упала вобморок, вот ивсе, - добавляю я. - Я весь день пролежала вкровати исовершенно ничего не пила.
        - Не могли бы вы принести ей еще один стакан апельсинового сока? - обращается доктор Гордон кМейв. - Необходимо «наполнить баки».
        - Сейчас принесу, - обещает Мейв, направляясь вкухню.
        - Сколько суеты! - вздыхаю я. - Мне уже гораздо лучше.
        - Когда яприехал, выглядели вы неважно. Яуже готов был отправить вас внеотложку.
        - Из-за чего - из-за гриппа?
        - Возможно, увас грипп. Впрочем, диагноз пока неясен. - Он поднимает одеяло, чтобы осмотреть меня, итут же сосредоточивает внимание на моем правом предплечье. - А что это здесь? Откуда царапины?
        Я гляжу на ряд узеньких корочек, протянувшихся вдоль моей руки.
        - Ничего особенного. Всего лишь следы от когтей.
        - Я заметил, что увас кот. Очень большой. Он сидел на веранде.
        - Да. Его зовут Ганнибал.
        - В честь Ганнибала, который перешел через Альпы?
        - Нет, вчесть Ганнибала Лектера, серийного убийцы. Если бы вы знали моего кота, вы бы сразу поняли, почему его так зовут.
        - И когда же вас оцарапал этот кот - серийный убийца?
        - С неделю назад, мне кажется. Ничего не болит. Только иногда немного чешется.
        Врач вытягивает мою руку ипридвигается, чтобы осмотреть икончиками пальцев ощупать подмышку. Втом, как его голова наклоняется над моим лицом, есть что-то неуловимо интимное. От Гордона исходит аромат хозяйственного мыла идревесного дыма; вкаштановых волосах кое-где виднеются серебристые прядки. Руки унего нежные итеплые, иводин прекрасный момент ясужасом вспоминаю, что под моей ночной сорочкой нет белья.
        - У вас увеличены подмышечные лимфоузлы, - нахмурившись, заключает он.
        - И что это означает?
        - Позвольте осмотреть вас сэтой стороны.
        Потянувшись кдругой подмышке, он задевает мою грудь, исосок на ней напрягается. Яощущаю покалывание внем ивынуждена отвести взгляд: доктор не должен заметить, что якраснею.
        - А здесь увеличенных узлов нет, иэто очень хорошо, - говорит он. - Я почти уверен, что знаю, вчем проблема…
        Мы оба вздрагиваем от сильного грохота. Исмотрим на рассыпавшиеся по полу осколки, которые только что были вазой.
        - Клянусь, яее не трогала! - восклицает Мейв, вернувшаяся вгостиную со стаканом апельсинового сока. Она сдвигает брови, глядя на осколки стекла. - Как она могла разбиться?
        - Вещи не могут сами по себе слетать сполок, - замечает доктор Гордон.
        - Не могут. - Мейв смотрит на меня со странным выражением лица итихо добавляет: - И не слетают.
        - Наверное, ваза стояла на самом краю, - предполагает врач; это объяснение звучит чрезвычайно логично. - Из-за каких-то вибраций витоге она свалилась.
        Я не могу удержаться иосматриваю комнату, отыскивая невидимого виновника. Знаю, что Мейв мыслит так же: «Это сделал призрак». Но ябы никогда не стала говорить такое доктору Гордону, человеку науки. Он возобновляет осмотр. Ощупывает мою шею, слушает сердце, пальпирует живот.
        - Селезенка увас впорядке. - Накрыв меня одеялом, он выпрямляется. - Ясно, вчем дело. Классический случай бартонеллеза. Бактериальная инфекция.
        - Бог мой, звучит серьезно, - произносит Мейв. - А мы не можем ее подхватить?
        - Только если увас есть кошка. - Врач смотрит на меня. - Бартонеллез называют болезнью кошачьих царапин. Обычно ничего серьезного не происходит, не считая лихорадки иувеличения лимфатических узлов. Вредких случаях это заболевание приводит кэнцефалопатии.
        - Инфекция может поразить мозг?
        - Да, но вы всознании, нормально ориентируетесь впространстве. Ибреда увас нет. - Он улыбается. - Я готов пойти на риск иобъявить вас здравомыслящей.
        Ну, этого бы врач точно не сказал, знай он, что со мной было прошлой ночью. Ячувствую изучающий взгляд Мейв. Наверное, задается вопросом, который мучает именя: вдруг мои видения сучастием капитана Броуди лишь плод воспаленного ума?
        Доктор Гордон роется всвоей черной сумке.
        - Фармацевтические компании обычно оставляют мне множество бесплатных образцов - думаю, уменя найдется азитромицин. - Он достает из сумки блистер стаблетками. - Нет ли увас какой-нибудь лекарственной аллергии?
        - Нет.
        - Тогда этот антибиотик сотворит чудо. Следуйтеуказаниям на упаковке ипринимайте эти таблетки.На следующей неделе придете ко мне, яосмотрю лимфатические узлы. Япопрошу моего администратора связаться свами иназначить визит. - Он резко щелкает застежкой своей сумки, закрывая ее, иоглядывает меня сног до головы. - Надо поесть, Эйва. Думаю, вы ощущаете слабость ииз-за голода. Ктому же вам не помешает набрать пару фунтов.
        Он выходит из дома. Мы сМейв не говорим ни слова. Слышно, как внизу закрывается дверь, затем вкомнату важно вплывает Ганнибал - тихо усевшись укамина, он начинает вылизывать лапы, вид унего при этом совершенно невинный. От такого котика не может быть никаких неприятностей.
        - Жаль, мой доктор не похож на мистера Гордона! - произносит Мейв.
        - И как это вы додумались позвонить ему?
        - Его имя было внесено всписок, что висит возле телефона вкухне. Там есть номера водопроводчика, врача иэлектрика. Из этого язаключила, что Гордон ваш доктор.
        - А, тот список! Его оставила предыдущая съемщица.
        Видимо, доктора Гордона иправда очень любят вэтом городке.
        Мейв устраивается вкресле напротив меня. Вотблесках пылающего камина ее волосы сияют, как нимб, ивних отчетливо видны серебристые пряди.
        - Как хорошо, что сегодня вечером яоказалась возле вашего дома! Я сужасом думаю, что вы могли упасть слестницы иникто бы вам не помог.
        - Сейчас мне гораздо лучше, спасибо. Но вряд ли явсилах показать вам дом. Если вы заглянете вдругой раз, янепременно устрою вам экскурсию. Иотведу вкомнату, где видела призрака.
        Мейв смотрит на потолок, любуясь игрой света итени.
        - На самом деле мне просто хотелось понять, какие ощущения вызывает этот дом.
        - И удалось? Почувствовали что-нибудь?
        - Думаю, да - некоторое время назад. Когда вошла сюда ссоком для вас иваза внезапно упала. - Вздрагивая, она смотрит на то место, где разбилась ваза. - Я ивсамом деле что-то почувствовала.
        - Хорошее? Плохое?
        Она переводит взгляд на меня:
        - Что-то не особенно приветливое.
        Вспрыгнув на диван, Ганнибал сворачивается клубком возле моих ног. Мой двадцатишестифунтовый пушистик, которого яне видела целый день! Голодным кот не выглядит - он вполне умиротворен. Ичем он питался впоследнее время? Тут явспомнила, что Мейв говорила: «Ваша дверь была распахнута настежь». Видимо, Ганнибал выходил на улицу, чтобы поймать себе кого-нибудь на ужин.
        - Моя дверь удивительным образом открывается уже второй раз, - рассказываю я. - Вчера вечером, когда явернулась домой после нашей встречи, она была приоткрыта. Иявызвала полицию.
        - Разве обычно вы не запираете дверь?
        - Я уверена, что заперла ее вчера вечером, прежде чем лечь спать. Ине знаю, как она снова оказалась открытой.
        - Она была распахнута настежь, Эйва. Словно дом просил меня зайти ипроверить, все ли увас впорядке. - Мейв умолкает, чтобы поразмыслить остранных событиях этого вечера. - Однако, когда грохнулась ваза, ощущения были совсем иные. Явно дом был не рад мне. Отторгал меня. - Гостья устремляет на меня взгляд. - Вы когда-нибудь чувствовали нечто подобное вэтом доме?
        - Что он меня отторгает? Нет, никогда.
        - Тогда, возможно, объект принимает вас. Вероятно, даже оберегает. - Она смотрит всторону прихожей. - И пригласил меня вдом, потому что знал: вам нужна моя помощь. Слава богу, яне уехала, оставив бумаги на вашей веранде.
        - Какие бумаги?
        - Я ведь говорила, что поищу информацию овашем доме вгазетных архивах. Вчера, сразу после вашего отъезда, япозвонила вБиблиотеку штата Мэн. Сегодня утром моей подруге удалось раскопать несколько документов, относящихся ккапитану Джеремии Броуди икТакер-Коуву. Давайте япринесу вам бумаги. Яоставила их вмашине.
        Ожидая ее возвращения, япочувствовала, что мой пульс уже пустился галопом. Мне удалось узнать только общие сведения окапитане Броуди, ависторическом обществе явидела всего один его портрет. По большому счету мне доподлинно известен лишь факт гибели Броуди во время шторма, когда его корабль сокрушили волны иветра.
        «Именно поэтому ты приносишь запах моря».
        Вернувшаяся Мейв протягивает мне папку:
        - Моя подруга сделала для вас копии.
        Я смотрю на первый же документ ивижу страницу, исписанную витиеватым почерком. Это судовое свидетельство, датированное 4 сентября 1862 года. Ятут же узнаю название - «Минотавр».
        Его корабль.
        - Эти документы - всего лишь начало, - поясняет Мейв. - Полагаю, моя подруга отыщет идругие, да иянавещу местное историческое общество. Ну апока, думаю, эти бумаги позволят вам понять, что за мужчина-призрак обитает вдоме.
        12
        К следующему утру лихорадка отступила, япроснулась голодной, но все еще была слаба. Покачиваясь, япоплелась вниз на непослушных ногах, вкухне обнаружила Ганнибала, который как раз доедал последние кусочки своего завтрака. Наверное, Мейв подсыпала корма вмиску коту, когда уезжала вчера вечером. Неудивительно, что сегодня меня грубо не подняли спостели требовательным ударом когтями по груди. Яраскочегариваю кофемашину, перемешиваю три яйца скапелькой сливок иопускаю два куска хлеба втостер. Уминаю все это ипосле второй чашки кофе снова чувствую себя человеком. Теперь яготова погрузиться вдокументы, которые оставила мне Мейв.
        Открыв папку, снова вижу судовое свидетельство «Минотавра». Накануне вечером мне сложно было читать замысловатый почерк, но теперь, при ярком утреннем свете, ярасшифровываю поблекшее описание обреченного корабля капитана Броуди. Спущенный на воду 4 сентября 1862 года, «Минотавр» был построен компанией «Госс, Сойер энд Паккард» вБате, штат Мэн. Трехмачтовый парусник сдеревянным корпусом, отнесенный ктипу Down Easter[4 - Down Easter (англ. житель Новой Англии) - модификация клипера, тип парусных судов XIX века, построенных вштате Мэн ииспользуемых восновном для торговли зерном.], «Минотавр» был 250 футов вдлину, 44 фута вширину ивесил немногим более двух тонн. Обслуживался экипажем из 35 человек. Находившийся всобственности портлендского синдиката Чарльза Тейера, «Минотавр» был быстроходным торговым судном, однако прочности его хватило ина суровый маршрут вокруг мыса Доброй Надежды по пути от побережья Мэна кДальнему Востоку.
        Я перехожу кследующему документу со списком плаваний корабля, сперечислением многочисленных портов, где он побывал, игрузов, которые перевозил. ВШанхай «Минотавр» вез шкуры крупного рогатогоскота, сахар, шерсть иеще что-то под названием «масло вящиках»[5 - Имеются ввиду нефтепродукты вконтейнерах.]. На обратном пути вАмерику - чай ишелк, слоновую кость иковры. Всвой первый рейс корабль отправился под командованием капитана Джеремии Броуди.
        На протяжении двенадцати лет он стоял на капитанском мостике, когда парусник заходил впортыШанхая, Макао, Сан-Франциско, Лондона… Пусть вдокументах не упоминается, сколько Броуди получал за свою службу, но, судя по громадному особняку, великолепно отделанному деревом, доход капитана наверняка был весьма солидным, хотя деньги доставались ему нелегко. После долгих итрудных месяцев, проведенных вморе, как приятно, наверное, вконце концов оказаться дома, спать на кровати, которая не качается, есть бифштексы спылу сжару изелень прямо согорода.
        Я пролистала страницы судовых документов иобнаружила копию вырезки из «Камден геральд» за январь 1875 года:
        Трагедия постигла очередное судно из Новой Англии вбурных водах возле мыса Доброй Надежды. Трехмачтовый парусник «Минотавр», который отчалил из бухты Такера полгода назад, ныне считается пропавшим без вести. Впоследний раз он встал на якорь вРио-де-Жанейро 8 сентября иотплыл три дня спустя, держа курс на Шанхай. По пути судно должно было обойти наводящий ужас мыс, возле которого сильные ветра ичудовищные волны постоянно угрожают жизни отчаянно смелых покорителей морей. И «Минотавр» наверняка встретил свой жуткий конец именно вэтих водах. Часть мешков спочтой, которые были на борту, равно как иразбитые щепы, волнами вынесло кПорт-Элизабет, что на южной оконечности Африки. Вчисле тридцати шести пропавших - капитан Джеремия Броуди, испытанный командир торговых судов, под чьим началом «Минотавр» пять раз легко проходил этот самый маршрут. Увы, многоопытный капитан иего команда на шхерном корабле[6 - Шхерный корабль, или шхербот, - судно, предназначенное для плавания впроливах.] погибли вплавании по такому знакомому для них пути, иэто очередное напоминание отом, как опасно инеумолимо море.
        Открыв свой ноутбук, гуглю «мыс Доброй Надежды». Варварски обманчивое название для места, которое португальцы окрестили мысом Штормов. Яизучаю фотографии жутких волн, разбивающихся окаменистый берег. Воображаю рев ветра, стон корабельных балок, ужас при виде того, как сприближением скал матросов одного за другим смывает за борт. Так, значит, здесь погиб мой капитан… Океан забирает даже самых крепких моряков.
        Я переворачиваю страницу, ожидая найти подробности трагедии. Но вместо этого обнаруживаю очередную копию - письмо на нескольких листках, написанное от руки за год до гибели «Минотавра». Вверхнем углу приклеен желтый стикер, на котором то ли Мейв, то ли библиотекарь, отыскавшая это письмо, набросала пояснение:
        Найдено среди документов из наследия г-жи Эллен Грэм, умершей в1922 году. Обратите внимание на упоминание «Минотавра».
        Послание написано женской рукой - каждое слово выведено изящно иаккуратно.
        Дражайшая Эллен!
        Посылаю тебе свежие новости вместе сотрезом китайского шелка, который ты так ждала все эти месяцы. Груз прибыл на прошлой неделе на борту «Минотавра» - и это шелк всех видов иоттенков! Ткани выглядели настолько соблазнительно, что мы смамой никак не могли решить, какие именно предпочесть. Выбор пришлось делать быстро, ведь юные леди нашего городка скоро поднимут шум иначнут хватать все подряд. Мы смамой приобрели отрезы розового иканареечно-желтого цвета. Для тебя явзяла зеленый, поскольку считаю, что он прекрасно подойдет ктвоим рыжим волосам. Нам очень повезло, что удалось купить эти сокровища прямо скорабля. Кследующей неделе ткани развезут по магазинам вразные места побережья.
        Таким сказочным везением мы, конечно, обязаны маме. Она поддерживает самые сердечные отношения снашей портнихой госпожой Стивенс, чей супруг служит старшим помощником капитана Броуди. Она была так добра, что предупредила маму оприбытии драгоценного товара, инас пригласили на склад - таким образом мы получили возможность осмотреть эти чудесные шелка втот самый день, когда их выгрузили из трюма.
        Признаюсь: от красивейших тканей иковров меня отвлекало другое зрелище - фигура самого капитана Броуди, вошедшего на склад спустя некоторое времяпосле нашего смамой приезда. Яуслышала его разговор со складским работником втот момент, когда склонилась над ящиком сшелками. Подняв глаза, яувидела капитана - он стоял на пороге всиянии света, что лился из дверей, иябыла так потрясена, что, наверное, походила на треску сразинутым ртом. Не думаю, что он сразу меня заметил, поэтому япозволила себе немного поглазеть на него. Когда он впоследний раз отплывал из бухты Такера, мне было всего лишь тринадцать лет. Стех пор минуло три года, итеперь явполной мере могу оценить, как хороши эти широкие плечи икрасив квадратный подбородок! Думаю, япялилась на него примерно минуту, прежде чем он увидел меня иулыбнулся.
        А писала ли ятебе, дорогая Эллен, что он не женат?
        Если бы он заговорил со мной, янаверняка не смогла бы произнести вответ ни единого слова. Однако именно вэту минуту мама взяла меня за руку итихопроизнесла: «Мы сделали покупки, Иония. Пора ехать».
        Как же мне не хотелось уходить! Я могла бы целую вечность стоять на этом холодном складе, глядя на капитана инаслаждаясь теплом его улыбки. Мама настойчиво напоминала, что нужно торопиться, иуменя было всего несколько бесценных мгновений, чтобы полюбоваться им. Яискренне поверила, что он ответил на мой взгляд стой же симпатией. Но стоило заикнуться об этом, как мама напустила на себя строгость ивелела не тешиться подобными иллюзиями.
        «Ради всего святого, не теряй рассудка, - сказала она мне. - Ты всего-навсего неопытная девушка. Если повести себя неосторожно, мужчина может воспользоваться тобой».
        Признаться, сама идея мне не особенно претит - неужели смоей стороны это так дурно?
        На следующей неделе вВахте Броуди состоится ужин для командного состава. Нас пригласили, однако мама наотрез отказалась! Моя подруга Женевьева поедет туда, да иЛидия тоже, но мама настаивает, чтобы япровела вечер дома за вязанием - очевидно, привыкая кроли старой девы, которой мне наверняка суждено остаться! Я почти того же возраста, что идругие девушки, иуж точно достаточно взрослая, чтобы присутствовать на званом ужине сджентльменами, однако мама запретила мне ехать. Какая несправедливость! Она говорит, что яслишком невинна иничегошеньки не знаю оподпорченной репутации капитана. Мол, до нее дошли слухи отом, что творится вэтом доме по ночам. Когда япотребовала рассказать подробности, ее губы сомкнулись, словнозавязки кошелька, иона не произнесла больше ни слова.
        Ах, Эллен, как печально пропускать все самое интересное вжизни! Я думаю об этом великолепном доме на холме. Одевушках, которые улыбаются капитану (и даже хуже - о том, что он улыбается им вответ). Яживу вужасном предчувствии, что вскоре объявят освадьбе. Авдруг он выберет себе вжены Женевьеву или Лидию?
        Это будет мамина вина.
        Что же это за слухи? Что настолько возмутило маму Ионии ипочему она запретила своей шестнадцатилетней дочери общаться сБроуди? Разумеется, помимо всего прочего, это разница ввозрасте. Втот год, когда было написано письмо, Джеремии Броуди исполнилось тридцать восемь ион был более чем вдвое старше девушки; если верить ее описанию, при этом он отличался высоком ростом истатью. Мужчина врасцвете сил! Я вспоминаю портрет, который видела взале исторического общества, ипрекрасно понимаю: наверняка капитан заставил трепетать сердце не одной юной красавицы. Он был умудрен опытом, командовал парусным судном ивладел великолепным домом на холме. Аеще он был холост - ну какой же молодой даме не хотелось его внимания?
        Воображаю ужин вВахте Броуди. Вкухне, где ясейчас сижу, суетились поварихи ислуги. Австоловой, освещенной мерцающими свечами, собрались члены экипажа июные дамы, разодетые впоблескивающие шелка, которые были доставлены из Китая на борту «Минотавра». Вдоме наверняка звучал смех, вино лилось рекой игости обменивались влюбленными взглядами. Во главе стола восседал Джеремия Броуди, иего «подпорченная репутация» сделала его недоступным по крайней мере для одной юной леди.
        Стремясь узнать больше оего дурной славе, япереворачиваю страницу. Кмоему разочарованию, на обороте - последний абзац письма, написанного Ионией.
        Прошу тебя, поговори смамой от моего имени! Спроси, можно ли мне исполнить свое желание? Времена изменились, имы больше не тепличные цветочки, какими они были внаши годы. Если яне могу пойти на ужин, мне придется изыскивать другую возможность увидеть капитана. «Минотавр» нуждается впочинке иостанется впорту по крайней мере до мая. Наверняка мне выпадет счастливый случай, до того как мой капитан снова уйдет вплавание!
        Всегда твоя,
Иония
        Я не знаю ни фамилии Ионии, ни того, что сней сталось, однако мне известно, что спустя три месяца после написания этого письма капитан Броуди отправился всвой последний, злосчастный рейс.
        Опускаю папку на стол, размышляя над строками: «Она говорит, что яслишком невинна… До нее дошли слухи отом, что творится вэтом доме по ночам». Явспоминаю, как капитан стоял вмоей спальне. Вспоминаю его руку на своей груди. Ислова: «Ты покоришься?»
        Сердце застучало быстрее, именя словно опалиложаром. Нет, такой мужчина не подходит невинным Иониям. Он знает, чего хочет, ахочет он женщину, которая согласна вкусить запретный плод. Женщину, которая готова участвовать втемных играх, где верховодит он сам. Где настоящее наслаждение начинается сполного подчинения.
        Я готова играть вэту игру.
        13
        Этим вечером япотягиваю вино идолго отмокаю вванне сножками ввиде когтистых лап. От горячей воды яразрумянилась, даже тело порозовело. Растираю легкий крем по рукам иногам инатягиваю полупрозрачную ночную сорочку, словно готовлюсь встретить возлюбленного, хотя не знаю, появится он или нет.
        Я не знаю даже, на самом ли деле он существует.
        Лежу втемноте на своей кровати ижду, когда ввоздухе повеет морским ароматом. Именно так япойму, что капитан здесь, по запаху забравшего его моря, вкотором он теперь покоится. Ганнибал свернулся клубком рядом со мной, ибедром яощущаю вибрацию: кот довольно мурлычет. Сегодня луны нет, лишь звезды мерцают вокне. Во мраке яструдом различаю очертания комода, прикроватной тумбочки, лампы.
        Ганнибал вскидывает голову, именя обволакиваетхолодный бодрящий аромат - словно волна накрывает комнату. Вэтот раз - никакого предвестника ввиде завитков тени или медленно возникающего силуэта. Яподнимаю взгляд исразу вижу капитана: он стоит умоей постели, как живой. Броуди хранит молчание, однако его взгляд будто разгоняет разделяющий нас мрак, иячувствую себя совершенно незащищенной.
        Он тянется кмоей руке. Ощутив его прикосновение, яподнимаюсь скровати, словно вдруг, по волшебству, стала невесомой, - и оказываюсь перед ним. Поскольку на мне лишь ночная сорочка, явздрагиваю иот предвкушения, иот влажного морского воздуха.
        - Закрой глаза - велит он.
        Я покоряюсь, ожидая новой команды. Итого, что произойдет, - чего угодно! Да, яготова.
        - Смотри, Эйва! - шепчет он.
        Открыв глаза, явосхищенно вскрикиваю. Наверное, мы все еще вмоей спальне, однако яне узна? ее: бархатные зеленые шторы, обои вкитайском стиле, кровать счетырьмя столбиками. Вочаге потрескивает огонь, иего отсветы пляшут на стенах, заливая комнату золотистым сиянием.
        - Как так? - бормочу я. - Это сон?
        Капитан прижимает палец кмоим губам:
        - Хочешь увидеть больше?
        - Да. Да!
        - Пойдем.
        Все еще держа меня за руку, он ведет меня прочь из спальни. Бросив взгляд на наши сплетенные руки, явижу кружева на своем запястье. Итолько теперь японимаю, что полупрозрачная сорочка исчезла - на мне синее переливающееся платье. Наверное, оно сшито из шелка, который когда-то был привезен на борту «Минотавра»! Разумеется, все это сон. Неужели ясейчас сплю всвоей кровати, аиз комнаты выводят другую Эйву - женщину из сна?
        В коридоре тоже все по-другому. На ковре переплетаются узоры из виноградных лоз, ана стенах висят портреты неизвестных мне людей, освещенные свечами вмедных канделябрах. Мы скапитаном молча проходим мимо всех этих картин, азатем он открывает дверь на лестницу, ведущую вбашенку.
        Здесь царит полумрак, однако из-под двери наверху пробивается серебристый свет. Шагнув на первую ступень, яжду, что сейчас раздастся знакомый скрип, однако все тихо - скрип появится позже, через столетие. Асейчас мы впрошлом. Яслышу лишь шепоток шелка, касающегося моих ног, истук сапог - капитан поднимается впереди. Зачем мы идем вбашенку? Даже если мне захочется отстать, яне смогу этого сделать: его пальцы крепко сжимают мою руку, вырваться невозможно. Выбор сделан - теперь явего власти.
        Мы оказываемся впомещении, залитом светом свечей.
        Я зачарованно оглядываюсь. На каждой стене висят зеркала, ияодно за другим вижу свои отражения - множество моих двойников всиних платьях растянулись бесконечной чередой. Много раз стояла явэтой комнате ивидела беспорядок иплотницкие инструменты. Ядаже ипредставить себе не могла, что это помещение может быть таким - сияющий свет, зеркала и…
        Альков.
        Красные бархатные занавески скрывают помещение, которое еще недавно всовременном доме было отгорожено стеной. Что там, за этими занавесками?
        - Ты напугана, - замечает капитан.
        - Нет. - Я тяжело сглатываю, апотом признаюсь: - Да.
        - Но все равно покоришься?
        Я поднимаю на него изучающий взгляд. Вот мужчина, которого явидела на портрете: разметанные ветром волосы, лицо, словно высеченное из гранита. Но теперь мне видно куда больше, чем может открыть портрет. Вего глазах горит голодный огонек, предупреждающий об опасных аппетитах. Яеще могу отступить. Могу выбежать из этой комнаты, из этого дома.
        Но яэтого не делаю. Мне хочется узнать, что будет дальше.
        - Я покорюсь, - отвечаю я.
        От его улыбки меня пробирает дрожь. Теперь вся власть унего, яперед ним так же наивна ибеспомощна, как шестнадцатилетняя Иония, девственница вруках человека, чьи желания истрасти вот-вот прорвутся наружу. Он гладит мое лицо тыльной стороной ладони, иприкосновение это настолько нежное, что язакрываю глаза ивздыхаю. Опасаться нечего. Можно ждать ипредвкушать.
        Подтолкнув меня калькову, он отодвигает занавеску, открывая то, что прячется за ней, - кровать, застеленную черным шелком. Но мое внимание привлекает не она, ато, что висит на каждом из четырех дубовых столбиков.
        Кожаные манжеты.
        Капитан хватает меня за плечи - и янавзничь падаю на кровать. Мое платье разметалось по белью - шелк на шелке, синее на переливающемся черном. Не говоря ни слова, Броуди оборачивает один кожаный наручник вокруг моего правого запястья, затягивает его настолько крепко, что уменя нет никакой надежды выскользнуть иосвободиться. Он обходит кровать, чтобы зафиксировать мое правое запястье, идвигается снеумолимой быстротой. Впервой момент янапугана, потому что его глаза горят неистовым огнем. Яполностью вего власти ине всилах его остановить.
        Он приближается кизножью кровати, откидывает подол моего платья итак внезапно хватает меня за ногу, что явскрикиваю. Через несколько секунд кожаная манжета уже крепко обвивает мою лодыжку. Теперь уменя свободна только одна нога. При всем желании яне смогла бы вырваться. Ясвязана ибеспомощна - и тут он надевает последнюю манжету мне на лодыжку иприкрепляет ее кстолбику кровати. Яраспростерта на кровати - сердце барабанит вгруди - и жду, что произойдет дальше.
        Мгновение он просто стоит уизножья, наслаждаясь зрелищем. Его возбуждение очевидно, однако он не спешит просто-напросто воспользоваться моей беспомощностью, авместо этого пожирает глазами мое связанное тело исмятое платье. Сего губ не слетает ни единого слова, исамо по себе молчание - изощренная пытка.
        Он наклоняется ивытаскивает из сапога нож.
        Я встрахе наблюдаю за тем, как Броуди разглядывает лезвие всвете свечи, всматривается вслабый отблеск на металле. Без всякого предупреждения капитан берется за горловину моего платья иразрезает ткань до самой юбки. Затем разрывает испорченное платье, обнажая мою плоть, иотбрасывает всторонунож. Чтобы напугать меня, нож не нужен, довольно единственного взгляда, обещающего одновременно инаслаждение, инаказание. Явздрагиваю, когда капитан склоняется надо мной ипринимается гладить мое лицо. Его пальцы скользят вниз по моей шее, груди иживоту. Он улыбается, добравшись до ложбинки между ног.
        - Ты прикажешь прекратить?
        - Нет. Яне хочу, чтобы ты прекращал. - Я со стоном закрываю глаза. - Я хочу продолжения. Яхочу тебя.
        - Даже если из-за этого будешь кричать?
        Я распахиваю глаза:
        - Кричать?
        - А разве не этого ты хочешь? Чтобы тобой овладели, чтобы наказали? - В мерцании свечей его улыбка внезапно кажется жестокой. Сатанинской. - Я знаю, чего ты жаждешь Эйва. Язнаю отвоих самых темных, самых постыдных желаниях. Язнаю, чего ты заслуживаешь.
        «Боже мой, неужели все это происходит со мной? Неужели все это на самом деле?»
        Однако мужчина, который снимает свою сорочку ибриджи, куда как реален ивнушителен. Атеперь яощущаю его вес - вес настоящего мужчины, который прижимает меня ккровати. Мои бедра невольно приподнимаются навстречу - пусть ястрашно напугана его силой, жажда наслаждений отбросила меня туда, откуда нет пути назад. Он не дал мне возможности подготовиться - бешеным рывком он проникает вменя глубоко-глубоко.
        - Борись со мной, - велит он.
        Я кричу, но никто не слышит - кругом никого. На мили от этого одинокого, овеваемого ветрами дома нет ни души.
        - Борись со мной!
        Я смотрю вверх, вего глаза, горящие бешеным огнем. Так вот вкакую игру он играет! В завоеваниеипокорение. Ему не хочется, чтобы ясдалась, он жаждет, чтобы ясопротивлялась. Ибыла побеждена.
        Я изворачиваюсь под ним, пытаюсь брыкаться, двинуть то левой ногой, то правой. Борьба только усиливает его возбуждение, ион погружается еще глубже.
        - Ведь этого ты хочешь, верно?
        - Да, - со стоном отвечаю я.
        - Чтобы тобой овладели. Чтобы подчинили.
        - Да…
        - Чтобы быть ни вчем не повинной.
        Я больше не могу сним сражаться, потому что уже проиграла вэтой игре. Растворилась вфантазии полного подчинения. Моя голова откидывается, иего губы прижимаются кмоей шее, ащетина царапает горло. Якричу - это наполовину всхлип, наполовину вопль, - и по моему телу прокатываются восхитительные волны. Он издает победный рык изамирает визнеможении; его тело настолько тяжелое, что яне всилах пошевельнуться, не всилах вздохнуть.
        Наконец он поднимает голову. Ясмотрю вего глаза, которые всего мгновение назад горели от похоти,одновременно пугали ивозбуждали меня. Теперь передо мной совершенно другой человек. Он спокойноснимает манжеты смоих запястий илодыжек. Потирая онемевшие руки, яне могу поверить своим глазам. Куда подевался неистовый зверь, напавший на меня? Он совершенно переменился. Спокойный, сдержанный. Идаже нежный.
        Взяв меня за руку, он помогает мне подняться. Мы стоим друг против друга, обнаженные, будто выставленные напоказ, однако, заглянув вего глаза, яничего не могу вних прочесть. Словно смотрю на портрет.
        - Теперь ты знаешь мою тайну, - говорит он. - Как язнаю твою.
        - Твою тайну?
        - Мои нужды. Мои желания. - Он проводит пальцем по моей ключице, иявздрагиваю. - Напугал ятебя?
        - Да, - шепчу я.
        - Ты не должна бояться. Яникогда не порчу свою собственность.
        - Так вот что язначу для тебя?
        - И это приводит тебя ввосторг, верно? Тебе нравится, когда тобой овладевают так, как ясделал это сегодня? Когда тебя оседлывают имчат во весь опор, аты не можешь сопротивляться тому, что решили стобой сделать?
        Тяжело сглотнув, яделаю нервный вдох:
        - Да.
        - Тогда ты обрадуешься моему следующему визиту. Все будет по-другому.
        - Как?
        Он приподнимает мой подбородок ипристально смотрит мне вглаза стаким видом, что яневольно вздрагиваю.
        - Сегодня, дорогая Эйва, было одно удовольствие. Но когда явернусь, - улыбается он, - будет сплошная боль.
        14
        В приемной доктора Бена Гордона сидит дама. Она годится ему вбабушки. Разглядывая ряд висящих на стене фотографий, явижу ее более молодой. Улыбающееся лицо втаких же очках «кошачий глаз» - этот снимок был сделан сорок два года назад, когда вэтом здании располагался кабинет доктора Эдварда Гордона. Авот опять она, только два десятка лет спустя, - позирует сдоктором Полом Гордоном, иволосы ее уже наполовину посеребрила седина. Бен Гордон - третий из династии врачей, практиковавших вТакер-Коуве, амисс Вилетта Хатчинс всегда работала вих приемной.
        - Вам повезло, что сегодня ему удалось отыскать окошко между визитами, - говорит она, протягивая мне планшет спустым информационным листком пациента. - Обычно он никого не принимает вобеденный перерыв, однако вас, сказал, осмотрит непременно. Летом, когда вгородке столько народа, записаться кнему вближайшие недели просто невозможно.
        - А еще мне очень повезло, что он выезжает на дом, - отвечаю я, передавая ей свою карту страхования. - Я ине думала, что врачи до сих пор ездят по вызовам.
        Мисс Хатчинс, нахмурившись, поднимает на меня взгляд:
        - Он приезжал по вызову?
        - На прошлой неделе. Когда япотеряла сознание.
        - Неужели? Минутку… - говорит она, украдкой проглядывая журнал посещений. Внаш век электронных медицинских карт весьма непривычно видеть имена пациентов, написанные ручкой. - Пожалуйста, присядьте, госпожа Коллетт.
        Я устраиваюсь вкресле, чтобы заполнить листок пациента. Имя, адрес, история болезни. Когда ядобираюсь до строки «Контакт для экстренного случая», мне приходится задуматься. Некоторое время ясмотрю на строчку, вкоторой всегда указывала имя Люси. На этот раз япишу имя своего редактора иего телефон. Саймон не родственник, но, по крайней мере, мой друг. Единственный мост, который яне сожгла. Пока не сожгла.
        - Эйва? - Бен Гордон стоит вдверном проеме иулыбается мне. - Пойдемте посмотрим на вашу руку, хорошо?
        Я оставляю планшет уадминистратора ивслед за врачом иду вкабинет, где все оборудование выглядит на редкость современным, чего не скажешь омисс Хатчинс. Пока явзбираюсь на стол для осмотра, Бен идет краковине, чтобы помыть руки, как любой хороший медицинский работник.
        - Есть ли жар? - спрашивает он.
        - Прошел.
        - Принимали антибиотики?
        - До последней таблетки. Как вы назначили.
        - Аппетит? Энергия?
        - В сущности, ячувствую себя очень неплохо.
        - О чудо медицины! Время от времени даже яделаю все правильно.
        - Я очень вам благодарна.
        - За то, что яисполнил свой врачебный долг?
        - За то, что вы потратили много усилий ради меня. Во время разговора свашим администратором уменя создалось ощущение, что обычно вы не выезжаете по вызовам.
        - Ну, зато мои дед иотец постоянно этим занимались. Вахта Броуди не особенно далеко от городка, так что мне было совсем несложно заехать. Мне хотелось сэкономить ваши деньги, ведь неотложка дорогая. - Вытерев руки, он обернулся ко мне. - А теперь давайте осмотрим руку.
        Я расстегиваю манжету на блузке.
        - Думаю, она выглядит гораздо лучше.
        - Вас больше не царапал ваш зверюга?
        - На самом деле мой кот не настолько злобный, как может показаться. Он поцарапал меня, оттого что был напуган. - Я никогда не расскажу доктору Гордону, чего так испугался кот, ведь тогда врач точно задастся вопросом, не сошла ли ясума. Язакатываю рукав до локтя. - А царапин-то уже почти не видно.
        Он изучает зажившие следы когтей:
        - Уплотнения явно рассасываются. Слабости иголовных болей нет?
        - Нет.
        Гордон вытягивает мою руку ищупает локоть.
        - Давайте посмотрим, уменьшились ли лимфоузлы.
        Доктор умолкает, нахмурившись: он увидел на моем запястье пожелтевший, но все еще заметный синяк.
        Я вырываю руку инатягиваю рукав до ладони.
        - Я впорядке. Правда.
        - Откуда увас этот синяк?
        - Наверное, ударилась. Яине помню.
        - Может, вы хотите поговорить со мной? О чем-нибудь…
        Он задал этот вопрос тихо инежно. Разве есть более безопасное место, чтобы поведать всю правду, особенно этому человеку, чья работа - выслушивать самые постыдные тайны пациентов? Но, застегивая пуговицу на манжете блузки, яне говорю ни слова.
        - Вас кто-то обижает, Эйва?
        - Нет. - Я заставляю себя посмотреть ему вглаза испокойно отвечаю: - Мне не очем говорить.
        Спустя мгновение он кивает:
        - Отстаивать благополучие пациентов - часть моей работы. Язнаю, что вы живете одна-одинешенька на холме, имне бы хотелось убедиться, что вы чувствуете себя вбезопасности. Ивообще - что вы вбезопасности.
        - Я вбезопасности. Если не считать, что уменя кот-агрессор.
        В ответ он рассмеялся, исмех рассеял возникшее между нами напряжение. Конечно, доктор понял, что его пациентка что-то скрывает, однако пока не решился продолжать расспросы. Да ичто бы он сказал вответ, если бы явзяла ивыложила ему всю правду освидании вбашенке? Ужаснулся бы он, узнав, как мне это понравилось? И скаким нетерпением ястой самой ночи жду возвращения моего фантомного возлюбленного?
        - Не вижу необходимости вповторном визите, если, конечно, не возобновится жар, - объявляет доктор, закрывая карту. - Сколько вы еще пробудете вТакер-Коуве?
        - Я договорилась об аренде дома до конца октября, но уже подумываю отом, чтобы задержаться подольше. Оказалось, что мне здесь прекрасно пишется.
        - Ах да, - говорит он, провожая меня вприемную. - Я слышал овашей книге. Билли Конвей рассказывал, что вы кормили его обалденной тушеной говядиной.
        - Есть ли вгородке хоть один человек, которого вы не знаете?
        - В этом исостоит прелесть Такер-Коува. Мы знаем все обо всех итем не менее разговариваем друг сдругом. Ну, вбольшинстве случаев.
        - Что еще вы обо мне слышали?
        - Кроме того, что вы прекрасно готовите? То, что вы очень интересуетесь историей городка.
        - А это вы слышали от госпожи Диккенс, верно?
        Он смущенно усмехается икивает:
        - От госпожи Диккенс.
        - Так нечестно. Вы знаете обо мне все, аяо вас - совсем ничего.
        - Вы всегда можете узнать больше. - Он открывает дверь вприемную. - Вы интересуетесь искусством?
        - А почему вы спрашиваете?
        - В галерее «Стеклышки» вцентре городка сегодня вернисаж. Открывается новая экспозиция местных художников. Если надумаете зайти, там выставлены две мои картины.
        - Я понятия не имела, что вы рисуете.
        - Вот теперь вы кое-что обо мне знаете. Яне хочу сказать, что яПикассо итак далее, однако живопись помогает мне пережить неприятности.
        - Возможно, язагляну.
        - А заодно можно будет посмотреть на скульптуры птиц, которые делает Нед.
        - Вы имеете ввиду моего плотника Неда?
        - Он не только плотник. Просто он всю жизнь работает сдеревом, ивырезанные им вещицы продаются вгалереях Бостона.
        - Он ни разу не говорил, что занимается искусством.
        - Многие люди внашем городке имеют скрытые таланты.
        «И конечно, тайны», - думаю я, выходя из кабинета. Интересно, как бы отреагировал Бен, если бы узнал омоих тайнах? Если бы выяснил, почему яуехала из Бостона? И что произошло со мной вбашенке Вахты Броуди? Несколько ночей яждала капитана Броуди итосковала по нему. Возможно, это часть наказания, которое он мне уготовил, - томиться вожидании его прихода.
        Я иду по улице, наводненной туристами, иниктоиз них не может даже вообразить, какие мысли роятся вмоей голове. Красные бархатные занавески. Кожаные манжеты. Шорох разрезаемого шелкового платья. Итут явнезапно останавливаюсь - на жаре явспотела, авушах громко пульсирует кровь. Может, это иесть безумие - бешеное столкновение стыда ипохоти?
        Я вспоминаю письмо, написанное полтора века назад влюбленной девочкой-подростком Ионией. Она тоже была помешана на Джеремии Броуди. Что же загрязные слухи ходили онем, если мать запретила Ионии любые контакты сним? Часто ли он приводил женщин вбашенку?
        Разумеется, яне единственная.
        Когда явхожу вофис «Бранка. Продажа иуправление недвижимостью», Донна, как обычно, разговаривает по телефону за своим столом. Она машет мне, словно желая сказать: «Я сейчас!» Я присаживаюсь на один из стульев, предназначенных для ожидающих клиентов, ипоглядываю на стену, любуясь фотографиями домов, которые сдаются варенду. Фермы, окруженные зелеными лесами. Коттеджи на берегу моря.Викторианские домики с «пряничной» отделкой. Есть ли, интересно, вэтих домах привидения или комнаты, оборудованные для греховных утех?
        - С домом все нормально, Эйва? - Донна повесила трубку итеперь сидит, аккуратно сложив руки на столешнице; этакая идеальная деловая женщина всинем клубном пиджаке.
        - Все прекрасно, - отвечаю я.
        - Я только что получила от Неда финальный счет за плотницкую работу. Полагаю, они сБилли закончили ремонт.
        - Они прекрасно поработали. Башенка выглядит потрясающе.
        - И теперь вы вдоме совсем одна.
        «Ну не совсем».
        Некоторое время ямолчу, пытаясь сформулировать вопрос, чтобы он не прозвучал слишком дико.
        - Я… э-э-э… хочу связаться сженщиной, которая жила вэтом доме до меня. Вы говорили, ее зовут Шарлотта? Я не знаю ее фамилии.
        - Шарлотта Нильсон. Зачем вам это понадобилось?
        - В доме она забыла не только кулинарную книгу. Вшкафу спальни янашла шелковый шарф. Он очень дорогой марки - «Эрме», ияуверена, что Шарлотта хочет вернуть его. Уменя есть счет «Федэкс»[7 - «Федэкс» - американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские идругие услуги логистики.], так что ясрадостью отошлю ей этот шарф, если вы сообщите мне почтовый адрес. Иэлектронный заодно.
        - Разумеется. Однако, боюсь, Шарлотта впоследнее время не проверяет почту. Янаписала ей несколько дней назад про кулинарную книгу, но ответадо сих пор нет. - Донна разворачивается всвоем кресле, чтобы взглянуть вкомпьютер. - Вот ее адрес вБостоне… - Управляющая диктует, иябыстро записываю адрес на обрывке бумаги: «4318 Коммонуэлс-авеню, квартира 314». - Видимо, там что-то серьезное.
        Я поднимаю глаза:
        - Прошу прощения?
        - После отъезда она написала мне, что переживает семейные неурядицы, иизвинилась, что нарушила договор аренды. Она уже оплатила сумму до конца августа, так что владелец махнул рукой на эту историю. Но все равно это было весьма неожиданно. Инемного странно.
        - Она не сообщила вам, что унее стряслось?
        - Нет. Просто поставила перед фактом. Когда яприехала проверить дом, ее уже ислед простыл. Ни хозяйки, ни вещей. Видимо, она очень торопилась. - И Донна одаряет меня радостной риелторской улыбкой. - Однако, если посмотреть сдругой стороны, все хорошо - дом оказался свободным ивы смогли его снять.
        Эта история со съемщицей, внезапно сбежавшей из Вахты Броуди, кажется мне не просто странной - она вызывает уменя серьезную тревогу, однако яничего не говорю управляющей на сей счет, апросто поднимаюсь ииду квыходу.
        Собираюсь открыть дверь, ивдруг Донна произносит:
        - А яине подозревала, что увас есть знакомые вгородке.
        Я оборачиваюсь кней:
        - Знакомые?
        - Бен Гордон. Вы ведь дружите, верно? Я видела вас вместе вкафе.
        - Ах это! - Я пожимаю плечами. - В тот день уменя слегка закружилась голова на жаре, идоктор обеспокоился, как бы яне потеряла сознание. Видимо, он хороший человек.
        - Хороший. Он мил со всеми, - добавляет Донна сявным подтекстом: «Не думай, что ты особенная».
        Судя по ее холодному взгляду, вбудущем нам сней следует избегать разговоров одокторе Бене Гордоне.
        Донна снова тянется ксвоему телефону иначинает набирать какой-то номер, когда япереступаю порог.
        Вынимаю шарф из шкафа вспальне ивочереднойраз любуюсь летней расцветкой - розы, принт на шелке. Втаком шарфе уместно появиться на вечеринке всаду, приятно флиртовать ипить шампанское. Этим аксессуаром можно было бы идеально освежить мои скучные городские черные платья, ивкакой-то момент мне даже хочется оставить его себе. Вконце концов, Шарлотта не спрашивала онем, так что, наверное, не особенно жаждет его вернуть. Однако это ее шарф, ане мой, ктому же янадеюсь расспросить ее опризраке вбашенке, алучшего повода начать разговор не придумаешь.
        Спустившись, яаккуратно заворачиваю шарф вбумажное кухонное полотенце ивместе скулинарной книгой упаковываю вконверт «Федэкс». Туда же кладу записку:
        Шарлотта, япоселилась вВахте Броуди после Вашего отъезда. Вы оставили здесь кулинарную книгу иэтот роскошный шарф; яуверена, что Вы хотите вернуть их.
        Мне бы очень хотелось поговорить сВами об этом доме иоВашей жизни здесь. Дело втом, что япишу, иэти сведения, несомненно, пригодятся мне для новой книги. Удобно ли будет побеседовать по телефону? Ямогла бы позвонить Вам.
        Приписав номер своего телефона иэлектронный адрес, язапечатываю конверт. Завтра его отправят.
        Сегодня яберусь за мытье плиты, кормежку Ганнибала (опять) иновую главу книги - на этот раз про рыбные пироги. Чем ближе вечер, тем чаще думаю опосылке для Шарлотты. Явспоминаю, что еще она оставила вэтом доме. Бутылки виски (которые ядавным-давно выпила, так что спасибо большое). Шарф. Один шлепанец. Экземпляр «Радости приготовления пищи», подписанный ее именем. Эта книга меня особенно озадачивает. Забрызганные жиром страницы свидетельствуют, что она была верным другом хозяйки, иуменя вголове не укладывается, как так - забыть одну из своих драгоценных кулинарных книг!
        Я закрываю ноутбук ипонимаю, что даже не задумалась об ужине. Неужели впереди снова долгая ночь вожидании капитана? Я представляю себе, что прошло уже идесять, идвадцать лет, аявсе живу одна вэтом доме инадеюсь хотя бы на мимолетную встречу смужчиной, которого никто не видел, кроме меня. Сколько ночей, сколько лет придется мне ждать его - в компании очередного кота или кошки?
        Подняв глаза на часы, явижу, что уже семь. Сейчас вцентре городка, вгалерее «Стеклышки» люди пьют вино илюбуются произведениями искусства. Они разговаривают - но не смертвецами, асживыми.
        Прихватив сумочку, явыхожу из дома, чтобы присоединиться клюбителям живописи.
        15
        Сквозь окна галереи «Стеклышки» мне видны нарядные посетители, потягивающие шампанское из бокалов. Посреди зала сидит, перебирая струны арфы, женщина вдлинной черной юбке. Яне знаю никого из этих людей, да иодета не так торжественно. Может, снова сесть вмашину иотправиться домой? Но тут язамечаю втолпе Неда Хаскелла. Ну конечно, ведь ввитрине галереи его имя значится вчисле других художников. Нед явился всвоих неизменных синих джинсах, хотя по такому торжественному случаю решил облагородить свой облик парадной белой рубашкой. Ичто вы думаете, стоит мне увидеть знакомое лицо, как яотметаю все колебания иустремляюсь вгалерею!
        Перешагнув порог, ядля храбрости делаю глоток из бокала и, пробираясь сквозь толпу, направляюсь прямиком кНеду. Он стоит возле витрины срезными изображениями птиц - каждое на отдельной подставке. Язнать не знала, что мой плотник на самом деле художник, да еще какой! У каждой птицы Неда - свой причудливый характер. Императорский пингвин запрокинул голову ичто-то кричит внебеса, широко разинув клюв. Тупик держит по рыбе под каждым крылом исмотрит сердито: «Попробуйте-ка отнимите их уменя!» Эти деревянные птицы очень забавны, ивнезапно Нед предстает передо мной вновом свете. Он не просто умелый плотник, аеще ихудожник споразительным воображением! В окружении элегантных гостей он явно чувствует себя не всвоей тарелке инесколько испуган вниманием своих почитателей.
        - Я впервые слышу овашем таланте, - говорю ему я. - Вы работали уменя несколько недель, но так ни разу ине признались, что вы художник.
        Он застенчиво пожимает плечами:
        - Это один из моих секретов.
        - Может, мне следует выведать еще какой-нибудь?
        Даже впятьдесят восемь Нед все еще умеет краснеть, что, на мой взгляд, просто очаровательно! Явдруг понимаю, как мало на самом деле знаю онем. Есть ли унего дети? Он говорил, что ни разу не был женат, имне становится интересно, какую роль играли женщины вего жизни. Как искусный работник по дереву, он проявил себя сполна, но не рассказывал осебе ничего личного.
        В этом смысле мы сним похожи куда больше, чем ему кажется.
        - Я слышала, что ваши работы продаются ивБостоне.
        - Да, тамошняя галерея называет их деревенским искусством или как-то вэтом духе. Ятак ине понял, комплимент это или повод для драки.
        Я оглядываю гостей, которые пьют шампанское:
        - Здешний народ не назовешь деревенским.
        - Нет, большинство приехало из Бостона.
        - Я слышала, что доктор Гордон тоже выставил здесь несколько картин.
        - В другом зале. Одну он уже продал.
        - Я понятия не имела, что он тоже художник. Еще один человек со скрытым талантом.
        Обернувшись, Нед смотрит вдругой конец зала.
        - Люди - они очень сложные, Эйва, - тихо говорит он. - Иногда то, что на поверхности, не соответствует действительности.
        Я бросаю взгляд вту сторону ивижу, что вгалерею входит Донна Бранка. Она тянется за шампанским. Наши глаза встречаются, ина мгновение ее рука застывает над подносом снапитками. Затем Донна подносит бокал кгубам, нарочито медленно делает глоток иисчезает, смешавшись столпой.
        - Донна Бранка иБен Гордон… между ними… гм… что-то есть? - спрашиваю яуНеда.
        - «Что-то есть»?
        - Ну то есть они встречаются?
        Он смотрит на меня, нахмурившись:
        - А почему вы спрашиваете?
        - Она, кажется, разозлилась, увидев нас сБеном вместе несколько дней назад.
        - А вы сним встречаетесь?
        - Бен вызывает уменя чисто человеческий интерес. Он был так добр, что приехал ко мне на вызов, когда япотеряла сознание на прошлой неделе.
        Нед долго молчит вответ, ияуже начинаю опасаться: вдруг я, чужой здесь человек, по незнанию подняла какую-то запретную тему? В таком маленьком городке, как Такер-Коув, жители знают друг друга настолько хорошо, что каждый новый роман, видимо, кажется наполовину инцестом.
        - По-моему, увас есть парень вБостоне.
        - Какой парень?
        - Я слышал как-то, что вы говорили счеловеком по имени Саймон. Ярешил…
        Я рассмеялась:
        - Это мой редактор. Ион вбраке счудесным мужчиной по имени Скотт.
        - Ох…
        - Так что он точно не кандидат.
        Нед смотрит на меня синтересом:
        - А вы ищете кандидата?
        Я оглядываю мужчин взале - некоторые очень привлекательны, все полны жизни. Впоследний раз яощущала интерес кпротивоположному полу много месяцев назад, ивтечение этого времени все мои желания пребывали вспячке.
        - Возможно.
        Я беру новый бокал шампанского инаправляюсь всоседний зал, обходя женщин вмаленьких черных платьях. Как иони, яприехала сюда на лето, однако среди них чувствую себя изгоем. Яине жительница Мэна, ине коллекционер искусства, яотношусь котдельно взятой категории - дама-кошатница из дома спривидением. Поскольку яне ужинала, шампанское ударило мне вголову, апотому зал кажется слишком шумным, аосвещение слишком ярким. Издесь слишком много произведений искусства. Яосматриваю стены, останавливая взгляд на грязноватых абстракциях иогромных фотографиях ретроавтомобилей. Яискренне надеюсь, что творения Бена Гордона не вызовут уменя отвращения, потому что врать яне умею ине смогу фальшиво восхищаться чьей-то работой. Затем замечаю характерный красный кружок на раме одной из картин, указывающий, что она продана; при ближайшем рассмотрении мне становится ясно, почему неизвестный покупатель выложил за нее две споловиной тысячи долларов. На полотне запечатлено неспокойное море - мечущиеся волны, тревожная полоса штормовых туч на горизонте. Подпись автора - «Б. Гордон» - почти не видна, затерялась среди зеленых
вихрей воды.
        Рядом висит еще одна картина Б. Гордона, которую пока еще можно купить. Вотличие от зловещего морского пейзажа, на ней написан пляж со спокойными волночками, набегающими на гальку. Изображение это настолько реалистично, что его легко можно спутать сфотографией, иянаклоняюсь поближе, чтобы рассмотреть мазки кисти. Каждая деталь - от причудливо искривленного ствола до опутанных водорослями валунов ибереговой линии, изгибающейся костровку ивместе сним напоминающей каменныйвосклицательный знак, - говорит отом, что это место существует в реальности. Мне стало интересно: сколько часов, сколько дней художник провел на этом пляже, работая, пока не сгущались сумерки идневной свет не угасал?
        - Могу ядерзнуть иузнать ваше мнение - или мне лучше потихоньку улизнуть?
        Я была заворожена картиной, поэтому не заметила появления Бена. Он стоит рядом со мной. Несмотря на натиск толпы, он сосредоточен на мне одной, иего взгляд так упорен, что явынуждена отвести глаза. Снова смотрю на пейзаж.
        - Буду абсолютно честна свами, - говорю я.
        - Думаю, мне нужно собраться сдухом.
        - Когда вы сказали мне, что рисуете, яипредположить не могла, что ваши творения настолько хороши! Эта картина кажется реальной - я словно чувствую камешки под ногами. Признаться, даже жаль, что вы стали врачом.
        - Ну, яне особенно стремился вмедицину.
        - Тогда зачем вы так долго учились?
        - Вы же были вмоем кабинете. Видели фотографии папы идедушки. Кажется, вТакер-Коуве всегда был доктор Гордон, икто ятакой, чтобы нарушить эту традицию? - Он печально усмехается. - Отец постоянно говорил мне, что ясмогу писать картины всвободное от работы время. Мне не хватило смелости разочаровать его. - И Бен смотрит на морской пейзаж, словно видит вбурных волнах собственную жизнь.
        - Никогда не поздно взбунтоваться.
        Мы улыбаемся друг другу под плывущие по залу звуки арфы, вокружении беспорядочно движущейся толпы. Но вэто мгновение кто-то похлопывает Бена по плечу, ион оборачивается кэлегантной брюнетке, которая привела знакомиться пожилую пару.
        - Извини, что прерываю беседу, Бен. Хочу представить тебе мистера имиссис Вебер из Кембриджа. Им очень понравилась твоя картина «Вид спляжа», иони захотели познакомиться савтором.
        - На этой картине - реальное место? - интересуется господин Вебер. - Потому что выглядит она просто идеально.
        - Да, это настоящий пляж, но яего немножко подчистил. Убрал все лишнее. Явсегда пишу снатуры.
        Веберы подходят чуть ближе, чтобы как следует рассмотреть пейзаж ирасспросить художника, ияотступаю всторону - пусть Бен договорится спокупателями. Он хватает меня за руку ибормочет тихонько:
        - Не могли бы вы немного задержаться, Эйва? Может, мы чуть позже перекусим где-нибудь?
        У меня нет времени на раздумья, поскольку Веберы ибрюнетка наблюдают за нами. Япросто киваю иухожу.
        Ужин смоим врачом. Вот уж чего яне ожидала сегодня!
        Я брожу по залу, попивая шампанское, иразмышляю, не слишком ли много подтекста яусмотрела вего приглашении? Уже восемь, игалерея заполнилась настолько, что яне могу пробраться ксамым популярным экспонатам коллекции. Яне считаю себя специалистом по искусству, зато точно знаю, что мне нравится, итут есть несколько настоящих жемчужин, которыми можно полюбоваться. Вырезанного тупика - работу Неда - теперь украшает красный кружок, асам автор буквально загнан вугол какой-тоженщиной вярко-лиловом платье-халате. После стольких ночей, проведенных водиночестве вдоме на холме, явконце концов чувствую себя так, словно вышла из комы. За это ядолжна благодарить Бена Гордона.
        Его окружает целая группа - Веберы, темноволосая владелица галереи ипятеро поклонников. Он бросает вмою сторону извиняющийся взгляд, иэтого довольно, чтобы ятерпеливо продолжала ждать, когда он наконец освободится, - хотя голова уменяидет кругом от голода ивыпитого шампанского. Почему Бен выбрал именно меня - он же мог пригласить на ужин любую? Потому, что вгородке яновенькая? Возможно, самый завидный жених вТакер-Коуве боится преследования со стороны женщин, аяединственная, кто им не интересуется.
        Или все-таки интересуется?
        Брожу по галерее, мой взгляд скользит по экспонатам, однако все мое внимание сосредоточено на Бене. На его голосе исмехе. Яостанавливаюсь возле абстрактной бронзовой скульптуры под названием «Страсть». Вся она состоит из изогнутых поверхностей - тела слиты так неразрывно, что невозможно понять, где одно, агде другое. Явспоминаю комнату вбашенке иДжеремию Броуди. Кожаные манжеты на моих запястьях. Наши потные, сталкивающиеся друг сдругом тела. Уменя пересыхает во рту. Мое лицо горит. Положив руку на изгиб скульптуры, язакрываю глаза, ибронза кажется мне такой же жесткой ибезжалостной, как мышцы унего на спине.
        «Сегодня. Пожалуйста, приди ко мне. Яхочу тебя».
        - Эйва, готовы?
        Я открываю глаза ивижу, что Бен улыбается мне. Всеми уважаемый доктор Гордон явно заинтересован, но интересует ли он меня? Может ли живой мужчина удовлетворить меня настолько, насколько способен это сделать Джеремия Броуди?
        Выбравшись из переполненной галереи, мы выходим втеплый летний вечер. Кажется, сегодня все обитатели Такер-Коува высыпали на прогулку. Как обычно, всувенирных лавках толкается народ ивларьки смороженым стоят огромные очереди.
        - Непохоже, что нам удастся отыскать где-то свободный столик, - говорю я, когда мы проходим мимо очередного ресторана.
        - Я знаю одно место, где столик не нужен.
        - Какое?
        Он широко улыбается:
        - Там лучшая еда вТакер-Коуве. Поверьте.
        Мы сворачиваем из центра городка ипо мощеной улице направляемся кпорту. На подходе кпирсу немного тише - там бродят всего несколько туристов. Мы идем мимо парусных судов, поскрипывающих на швартовах, мимо рыбака, закидывающего удочку.
        - Прилив. Макрель идет! - выкрикивает рыбак.
        Я смотрю на его улов ивсвете уличного фонаря вижу извивающуюся серебристую рыбу введерке.
        Мы сБеном шагаем дальше иприближаемся кнебольшой группе людей, собравшихся вокруг какой-то тележки седой; явижу дымящиеся кастрюли иулавливаю аппетитный аромат. Теперь японимаю, зачем Бен привел меня впорт.
        - Ни тебе серебряных приборов, ни скатерти - одни омары, - поясняет он. - Надеюсь, вам это подходит.
        Не просто подходит, это как раз то, чего мне хочется.
        Мы покупаем по омару спылу сжару, кукурузу впочатках, картошку фри инесем все это на дамбу. Там мы усаживаемся, свесив ноги над береговыми камнями ипоставив одноразовые тарелки на колени. Не хватает только бутылки вина, но после трех бокалов шампанского лучше воздержаться от выпивки. Яслишком проголодалась, чтобы вести беседы, так что сразу принимаюсь за еду, умело отделяя мясо от панциря.
        - Я вижу, вуроках по разделыванию омара вы не нуждаетесь, - замечает Бен.
        - Я набила руку на кухне. Вы бы посмотрели, как быстро ячищу устриц. - Вытираю масло сподбородка ишироко улыбаюсь. - Вот это иназывается идеальным ужином. Никаких тебе суетливых официантов, никакого вычурного меню. Простота исвежесть - всегда самое лучшее.
        - И это говорит автор кулинарных книг.
        - Это говорит большой любитель поесть. - Я откусываю немножко от початка кукурузы, иона оказывается именно такой, как яожидала, - сладкой ихрустящей. - Я собираюсь посвятить омарам целую главу своей книги.
        - Вы ведь знаете, что они считались второсортной едой? Если принес ссобой омара вобеденном судке, значит наверняка бедняк.
        - Да, сума сойти, правда? Неужели кто-то мог подумать такое об этой пище богов?
        Бен смеется:
        - Не знаю насчет пищи богов, но если вам нужнакакая-либо информация об омарах, ямогу познакомить вас скапитаном Энди. - Он указывает на лодку, покачивающуюся на волнах впорту. - Это егосудно. «Ленивая девчонка». Он может взять вас ссобой вморе ирассказать оловле омаров идаже больше.
        - Была бы благодарна. Спасибо.
        Он оглядывает темный порт.
        - Парнишкой яработал на некоторых здешних судах. Как-то летом яслужил вэкипаже «Мэри Райан», она вон там. - Бен указывает на трехмачтовую шхуну, стоящую упирса. - Папа настаивал, чтобы ятрудился вбольнице помощником лаборанта, но ясовсем не желал торчать взаперти все лето. Мне очень хотелось сюда, на воду. - Он бросает пустой панцирь омара прямо вбухту, слышится тихий всплеск. - Как насчет морских прогулок?
        - Мы ссестрой вдетстве плавали по озеру вНью-Гемпшире.
        - О, увас есть сестра. Старшая, младшая?
        - На два года старше.
        - И кем же она работает?
        - Она врач вБостоне. Хирург-ортопед. - Разговор оЛюси мне неприятен, иябыстро меняю тему. - Однако вморе яникогда не выходила. Если честно, оно меня немного пугает. Одна ошибка - и все. Кстати… - Я поворачиваюсь кнему. - Что случилось струпом, который вытащил из воды ловец омаров?
        Бен пожимает плечами:
        - Продолжения яне слышал. Скорее всего, это несчастный случай. Люди выпивают, потом садятсявлодку… Забывают об осторожности. - Он смотрит на меня. - Я никогда не забываю оней на воде. Хороший моряк всегда проявляет должное уважение кморю.
        Я думаю окапитане Броуди, который знал море куда лучше многих. Но оно забрало иего, итеперь он покоится где-то под волнами. Япоеживаюсь, словно ветер только что прошептал мое имя.
        - Я могу помочь вам справиться со страхом, Эйва.
        - Как?
        - Поплывем вместе. Вы поймете: когда выходишь вморе, главное - знать, что тебя ждет, ибыть готовым кэтому.
        - У вас есть судно?
        - Тридцатифутовый деревянный шлюп. Старый, но надежный ииспытанный. - Бен снова бросает вводу пустой панцирь. - Чтобы вы правильно меня понимали, это не приглашение на свидание.
        - Нет?
        - Врачи не должны встречаться спациентками.
        - Тогда, видимо, это следует называть как-то иначе.
        - Так, значит, вы поедете со мной?
        Если речь не освидании, то очем же еще? Я отвечаю не сразу, авместо этого раздумываю над предложением Бена, убирая салфетки ипластиковые приборы после нашего ужина. Даже не знаю, что заставляет меня колебаться; яобычно не слишком-то осторожничала смужчинами, аспрактической точки зрения Бен Гордон - хороший улов. Япочти слышу голос Люси, всегда такой логичной ирассудительной, сестры, которая всю жизнь не забывала присматривать за мной. «Он подходит во всех отношениях, Эйва! Привлекательный, умный, да ктому же врач! Как раз такой тебе инужен после всех этих плохишей!» А уж Люси прекрасно знала окаждой моей нетрезвой ошибке, окаждом мужчине, скоторым яспала ипотом сожалела об этом.
        Кроме одного.
        Я смотрю на Бена:
        - Можно задать вам один вопрос?
        - Конечно.
        - Вы всех своих пациенток приглашаете вплавание?
        - Нет.
        - А почему тогда пригласили меня?
        - А почему бы инет? - В ответ на мой вопросительный взгляд он вздыхает. - Прошу прощения, явовсе не хотел показаться легкомысленным. Просто… Не знаю… вы… не такая, как все. Явижу много отпускниц, бывающих вгородке проездом. Они могут задержаться на несколько недель, апотом уезжают. Яникогда не видел смысла эмоционально вкладываться вотношения сними. Но вы другая.
        - Какая?
        - Вы заинтриговали меня. Ввас есть нечто такое… Словом, мне хочется узнать овас побольше. Сдается мне, вы храните под спудом много интересного.
        Я усмехаюсь:
        - Дама ссекретами.
        - Правда?
        Мы замираем, глядя друг на друга, иябоюсь, что он попытается поцеловать меня, ведь по отношению кпациентке такое недопустимо. Ксчастью, Бен ничего подобного не делает иснова устремляет взор на пристань.
        - Извините. Наверное, это прозвучало очень странно.
        - Вы говорите так, словно яшкатулка ссекретом, которую вы хотите открыть.
        - Но яимел ввиду совершенно иное.
        - А что вы имели ввиду?
        - Мне хочется узнать вас, Эйва. Всё - и мелочи, исерьезные вещи, окоторых вы решитесь мне рассказать.
        Я ничего не говорю, думая отом, что ждет меня вбашенке. Как потрясен будет Бен, если узнает, насколько жадно япринимаю иудовольствие, иболь. Лишь капитан Броуди знает мою тайну. Он идеальный партнер, потому что никому ничего не расскажет итем самым избавит меня от позора.
        Мое молчание тянется долго, иБен понимает намек:
        - Уже поздно. Мне нужно отпустить вас домой.
        Мы оба поднимаемся.
        - Спасибо за приглашение. Мне очень понравилось.
        - Нужно будет повторить. Может, теперь уже на воде?
        - Я подумаю об этом.
        Он улыбается:
        - Мы дождемся идеальной погоды. Тогда волноваться будет не очем.
        Приехав домой, яобнаруживаю Ганнибала вприхожей; он сидит иждет меня. Горящие кошачьи глазанаблюдают за мной. Интересно, что еще он видит? Чувствует ли он присутствие призрака? Я стою уподножия лестницы ипринюхиваюсь квоздуху, но ощущаю лишь запахи ремонта - пахнет свежей краской иопилками.
        В спальне яраздеваюсь ивыключаю свет. Апотом стою голая во тьме ижду, надеюсь… Почему мой таинственный гость не явился? Как можно приманить его? С каждой ночью, которая проходит без него, явсе больше ибольше боюсь, что призрака никогда не существовало, что он всего-навсего фантазия, рожденная вином иодиночеством. Прижимая руки квискам, язадаюсь вопросом: авдруг это иесть безумие? А может, это осложнение после кошачьих царапин, энцефалит или какое-то еще повреждение мозга - именно такое логическое объяснение приняла бы Люси. Вконце концов, микробы видны под микроскопом, иих можно вырастить впробирках. Никто не сомневается вих существовании, как ивтом, что они могут сотворить хаос вчеловеческой голове.
        Возможно, все это иправда вина Ганнибала.
        Я забираюсь впостель инатягиваю одеяло до подбородка. Во всяком случае, это происходит на самом деле - я чувствую легкую шероховатость льна на своей коже, слышу шум океана вдалеке ираскатистое мурлыканье Ганнибала, лежащего рядом.
        Никаких силуэтов не возникает во тьме, исгущающиеся тени не превращаются вмужчину. Япочему-то знаю, что капитан не придет ко мне сегодня, аможет, он ине был тут никогда. Но есть мужчина, который может оказаться вмоей постели, если язахочу. Живой мужчина.
        И мне пора сделать выбор.
        16
        Грот резко расправляется, ияхватаюсь за леер правого борта - «Каллиста» кренится на ветру, ее нос прорезает волны.
        - Боитесь? - окликает меня Бен, стоящий уштурвала.
        - Мм… немного!
        - Не очем беспокоиться. Сядьте иполюбуйтесь видами. Уменя все под контролем.
        И это правда. Япочувствовала, что управление внадежных руках, стого самого момента, как ступила на борт «Каллисты». Бен продумал каждую деталь, чтобы день прошел идеально. Газированная вода ивино охлаждаются вхолодильнике, большая плетеная корзина для пикника наполнена сыром, фруктами исэндвичами скурицей. Япредложила приготовить обед, однако Бен заверил меня, что обо всем уже позаботился, - так оно иесть. Яоглядываю безупречно чистую палубу, на которой все тросы аккуратно свернуты, каждая медная деталь сверкает, атик сияет свежим лаком.
        - Это судно не выглядит на пятьдесят лет, - замечаю я.
        - Оно деревянное, исним много хлопот. Но «Каллиста» принадлежала моему папе, ион перевернулся бы вгробу, если бы яне заботился об этом шлюпе. - Бен бросает взгляд на грот иотпускает кливер-шкот. - Отлично, кповороту!
        Он поворачивает нос кветру, аяперебегаю клевому борту. Судно накреняется, ияснова оказываюсь над водой.
        - Давно ли скончался ваш папа? - спрашиваю я.
        - Пять лет назад. Ему было семьдесят, но он по-прежнему полный день работал вбольнице. Он потерял сознание во время обхода. Ябы не хотел уйти так.
        - А как бы вы хотели уйти?
        - Уж точно не на работе. Ябы лучше оказалсявморе, как сегодня. Радуясь жизни стем, кто мне приятен.
        Его ответ звучит вполне небрежно, однако яслышу, как он делает ударение на последней части фразы «кто мне приятен». Отвернувшись, смотрю на береговую линию, где лес спускается кморю. Ни стежки, ни полянки - лишь чаща игранитные скалы, над которыми кружат ипикируют чайки.
        - Возле того мыса есть чудесная маленькая бухточка, - говорит он. - Мы можем там встать на якорь.
        - Чем ямогу помочь?
        - Ничем, Эйва. Япривык плавать один, так что справлюсь.
        Несколькими умелыми движениями он заставляет «Каллисту» обогнуть мыс иоказаться вукромной бухте. Ятолько наблюдаю за тем, как мой спутник опускает паруса ибросает якорь; он передвигается по палубе стакой быстротой исноровкой, что я, даже если бы ирешила ему помочь, наверняка бы только замедлила процесс. Апотому яберусь за то, что умею куда лучше: откупориваю вино ираскладываю все, что нужно для пикника. Бен уже закрепил паруса исвернул тросы, ияпротягиваю ему бокал вина. «Каллиста» лениво покачивается на якоре, амы расслабляемся врубке, попивая роз?, охлажденное до идеальной температуры.
        - Думаю, ясмогла бы полюбить это, - признаюя.
        Жестом Бен указывает на безоблачное небо.
        - Летний день ималенькое прочное судно. Лучше не бывает. - Он смотрит на меня. - Думаю, ясмогу уговорить вас остаться дольше чем до ноября.
        - Возможно. Мне нравится вТакер-Коуве.
        - Только вы уже не будете моей пациенткой.
        - Почему?
        - Потому что янадеюсь называть вас как-то иначе.
        Мы оба понимаем, кчему все идет, ивсе идет согласно его плану, во всяком случае. Но яеще ничего не решила. От вина вмоей голове зашумело, алицо приятно зарумянилось на солнце. УБена Гордона потрясающие голубые глаза - глаза, которые, кажется, видят тебя насквозь. Яне отворачиваюсь, когда он наклоняется ко мне. Наши губы встречаются.
        На его губах вкус вина, соли исолнца. Именно этот мужчина должен привлекать меня - человек, вкотором есть все, чего может хотеть женщина. Все случится, если япозволю, но так ли мне этого хочется? Он притягивает меня ксебе, но яощущаю странную отрешенность, будто нахожусь вне собственноготела инаблюдаю, как целуются двое незнакомцев. Пусть Бен настоящий, но его поцелуй не разжигает пламени внутри. Напротив, он заставляет меня еще больше желать пропавшего возлюбленного. Того, кого, возможно, ине существует.
        Я испытываю нечто похожее на облегчение, когда звонит мобильный.
        Вздохнув, Бен отстраняется от меня:
        - Прости, но, судя по мелодии звонка, мне необходимо ответить.
        - Конечно.
        Он вытаскивает телефон из своей яхтенной сумки:
        - Доктор Гордон слушает.
        Потянувшись кбутылке, яснова наполняю свой бокал ивздрагиваю от резкой смены интонации вголосе Бена.
        - Это итоговое заключение? Он уверен вэтом?
        Я оборачиваюсь исмотрю на него, но он этого не замечает. Его лицо помрачнело, губы сурово сжались. Бен нажимает кнопку отбоя инекоторое время молчит, глядя на телефон так, словно тот предал его.
        - Что-то случилось?
        - Звонили из судмедэкспертизы. По поводу трупа, который выловили вбухте.
        - Известно, кто эта женщина?
        - Ее пока не идентифицировали. Но уних уже есть результаты токсикологического анализа: наркотиков иалкоголя ворганизме не обнаружено.
        - Значит, она была трезва, когда утонула.
        - Она не утонула. - Он смотрит на меня. - Экспертиза называет это убийством.
        17
        На моторе мы молча плывем назад впорт; каждый обдумывает новости, которые, без сомнения, уже квечеру разойдутся по всему Такер-Коуву. Для городка, который живет туризмом, ивштате, чей девиз «Жизнь, какой она должна быть», эти новости хорошими быть не могут. Мы пришвартовываемся, и, спускаясь на пирс, ясмотрю на Такер-Коув иными глазами. Спервого взгляда это по-прежнему красивый городок вНовой Англии, сбелыми домиками имощеными улицами, однако теперь повсюду мне чудятся тени. Итайны. Женщину убили, атело бросили вводу, но при этом никто не знает (или не говорит), как ее звали.
        Нынче вечером утешаюсь, как обычно, - я готовлю. Запекаю курицу инарезаю хлеб кубиками, чтобысделать сухарики; эти блюда мне так знакомы, что ямогу приготовить их даже во сне. Ямашинально шинкую петрушку, мелко режу чеснок ибросаю их воливковое масло кхлебным кубикам, однако мои мысли по-прежнему крутятся вокруг убитой женщины. Явспоминаю тот день, когда обнаружили ее тело. Исиний брезент, поблескивающий от морской воды, ивыражение ужаса на лице Бена, когда он поднял его ипосмотрел на то, что лежало под ним.
        Я достаю курицу из духовки иналиваю себе второй бокал совиньона блан. Какая ямолодец - уже девять, аявсе еще пью второй бокал. После сегодняшних событий второй бокал вполне заслужен, ияделаю большой глоток. От алкоголя кровь вспыхивает, словно керосин от огня, но, несмотря на то что напряжение ослабевает, явсе еще думаю омертвой женщине. Молодая она была или старая? Красивая или нет?
        Почему никто не сообщил, что она пропала?
        Если сегодня вечером яупаду слестницы исломаю шею, много ли пройдет времени, прежде чем меня хватятся? В конце концов мое отсутствие заметит, конечно же, Донна Бранка, но лишь потому, что не получит ежемесячную плату. Люди всегда бьют тревогу, если ты не платишь по счетам, но на это может понадобиться несколько недель. Ктому времени мое тело уже начнет разлагаться.
        «Или его съест мой кот», - думаю я, иГаннибал, вскочив на стол, смотрит на кусочки курицы вмоей тарелке.
        Третий бокал вина. Япыталась сократить дозу, носегодня мне все равно, хотя, пожалуй, выпито уже изрядно. Пусть. Кто меня тут видит, кто будет меня бранить? Одна лишь Люси всегда волновалась ипроводила со мной душеспасительные беседы по поводу пьянства, но ее тут нет, инекому оградить заблудшую Эйву от порока.
        Я сижу за столом илюбуюсь идеальной сервировкой. Кусочки курицы, обрызганные подливкой из мясного сока ибелого вина. Запеченный молодой картофель. Салат со свежеприготовленными сухариками ииспанским оливковым маслом.
        Любимый ужин Люси. Такой же яготовила на ее день рождения.
        Я снова вижу их обоих - они сидят напротив иулыбаются. Люси иНик. Их бокалы подняты - тост за шеф-повара.
        «Если бы можно было заказать последний вжизни ужин, ябы хотела, чтобы его приготовила Эйва», - провозгласила Люси.
        А потом все по очереди рассказывали, какое блюдоони хотели бы съесть, что говорится, напоследок. Люси заявила: «Эйвина запеченная курица». Явыбрала простецкую cacio e pepe[8 - Паста ссыром ичерным перцем, блюдо римской кухни.] с бокалом бодрящего охлажденного фраскати. Ник, разумеется, предпочел мясо.
        «Стейк рибай средней прожарки. Нет, пусть будетговядина веллингтон! Раз уж это мой последний ужин, почему бы не выпендриться немного?» - сказал он, ивсе рассмеялись, потому что Ник, ни разу не пробовавший говядину веллингтон, отчего-то решил, что это вкусно.
        Повернуть бы время вспять иснова оказаться на праздничном ужине вчесть дня рождения сестры! Тем вечером мы были так счастливы вместе! А теперь ясижу одна вэтом громадном доме. Если яумру тут, винить вэтом можно будет лишь себя.
        Я оставляю еду на столе почти нетронутой, беру бутылку инесу ее ссобой наверх. Вино уже не холодное, но теперь мне уже все равно, каково оно на вкус. Мне нужно только забытье, которое оно приносит. Наверху ядопиваю бутылку ивалюсь на кровать. Погибшая женщина - в воде, апьяная - в спальне.
        Я выключаю свет итаращусь наверх, втемноту. Сегодня вечером океан неспокоен, ияслышу, как волны бьются оскалы. Где-то далеко бушует шторм, который создает эти волны, ивот они накатываются инакатываются, разбиваясь об утесы сяростью, рожденной ветром. Звук этот настолько пугающий, что яподнимаюсь изакрываю окно, однако шум волн все равно доносится до меня. Аеще чувствуется аромат моря, настолько сильный, будто бы ятону. Ивдруг японимаю: «Он здесь».
        Отворачиваюсь от окна. Передо мной стоит Джеремия Броуди.
        - Сегодня ты была смужчиной, - говорит он.
        - Откуда ты…
        - От тебя исходит его запах.
        - Мы всего лишь друзья. Вместе катались на его шлюпе.
        Он приближается ко мне; явздрагиваю, когда онприподнимает прядь моих волос ипозволяет ей соскользнуть сего пальцев.
        - Вы были достаточно близки икасались друг друга.
        - Да, но…
        - Достаточно близки, чтобы соблазниться.
        - Это был просто поцелуй. Он ничего не значил.
        - И все же ячувствую твою вину. - Капитан теперь стоит так близко, что яощущаю жар его дыхания на своих волосах. - Твой стыд.
        - Не из-за этого. Сегодняшняя прогулка ни при чем.
        - У тебя есть причина для стыда.
        В глазах моего гостя отражается холодный ибезжалостный свет звезд. Его слова не имеют никакого отношения кБену Гордону инашему невинному поцелую. Нет, все дело вмоем прошлом. Это было до того, как яприехала вМэн. Вканун Нового года случился грех, который яникогда себе не прощу. Зловоние вины - вот что постоянно исходит от моей кожи.
        - Ты позволила ему дотронуться до тебя.
        - Да.
        - Осквернить тебя.
        Я смаргиваю слезу:
        - Да.
        - Ты хотела этого. Ты хотела его.
        - Я никогда не стремилась кэтому. Если бы ямогла вернуть ту ночь, пережить ее еще раз…
        - Но ты не можешь этого сделать. Поэтому яздесь.
        Я не отрываясь смотрю вэти глаза, сияющие, словно бриллианты. Яслышу справедливое осуждение вего голосе иобещание того, что произойдет. Мое сердце колотится, аруки дрожат. Много дней яжаждала его возвращения, голодала по его прикосновениям. Теперь, когда он стоит передо мной, ябоюсь того, что меня ждет.
        - В башенку, - командует он.
        Нетвердой походкой явыхожу из спальни. Отчего яспотыкаюсь вкоридоре - от выпитого вина или от страха? Под моими босыми ногами пол кажется ледяным, авлажный воздух пробирается прямо под ночную сорочку. Открыв дверь на лестницу, яостанавливаюсь исмотрю на мигающий свет свечей наверху.
        Я стою на пороге иного мира. Скаждым шагом наверх япокидаю свой мир иудаляюсь от него все дальше идальше.
        И чем выше яподнимаюсь, тем ярче мерцание свечей. Броуди неотвратимо следует за мной; его сапоги тяжело грохочут по ступеням. Путь кбегству отрезан. Можно идти только водном направлении, ияподнимаюсь вкомнату, где, как мне уже известно, меня ждут одновременно удовольствие инаказание.
        На вершине лестницы яраспахиваю дверь иделаю шаг через порог - в башенку. На меня падает золотистый свет свечей, и, посмотрев вниз, явижу, что вокруг моих лодыжек шелестит юбка из медного шелка. Ибольше уже не ощущаю ночного холода: вочаге горит пламя, облизывая березовые поленья. Огоньки дюжин свечей подрагивают вбра, автех окнах, что смотрят на океан, язамечаю собственное отражение. Платье облегает бедра, над глубоким вырезом вздымается грудь оттенка слоновой кости.
        Я вчужом мире. Вчужом времени.
        Капитан подходит кзанавешенному алькову. Ияуже знаю, что находится за драпировкой. Яуже лежала, простертая на этой кровати, иощущала радость от жестоких ласк. Однако на сей раз, когда Броуди распахивает занавески, явижу не только кровать иневольно отшатываюсь.
        Он протягивает руку:
        - Подойди, Эйва.
        - Что ты будешь делать со мной?
        - А чего бы ты хотела?
        - Ты хочешь сделать больно.
        - А разве не этого ты заслужила?
        Нет необходимости отвечать ему, он уже знает, что сама яне смогу вдостаточной мере наказать себя за то, что произошло. Он знает, что вего дом меня привели вина истыд. Что язаслужила любую пытку, какую он решит учинить.
        - Я боюсь, - шепчу я.
        - А еще это соблазняет тебя, верно?
        Я морщусь, когда он протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке тыльной стороной ладони.
        - Разве яеще не научил тебя, что боль - всеголишь оборотная сторона удовольствия? Что вопль страдания ничем не отличается от крика наслаждения? Сегодня ночью ты испытаешь и то идругое, но себя винить иупрекать не будешь, потому что яздесь главный. Ты чувствуешь свое желание, стремление кэтому? Неужели ты еще не увлажнилась итвое тело не готово ктому, что ему придется вместить?
        Он все еще говорит, абиение моего сердца уже отзывается где-то между ног - пустая впадина мучительно жаждет, чтобы ее заполнили.
        Он тянется кмоей руке. Яохотно подаю ее.
        Мы идем вдругой конец комнаты; оказавшись валькове, ясмотрю вверх, на наручники, что свисают спотолочной балки. Но пугают меня вовсе не они. Нет, страшно мне от того, что расположено на стене. Кожаные плетки. Стек. Несколько палок.
        Броуди подталкивает меня кнаручникам исковывает мое левое запястье.
        Пути назад нет. Явего власти.
        Он хватает меня за правую руку иумело защелкивает второй наручник. Теперь обе мои руки закреплены над головой, акапитан изучает свою пленницу, наслаждаясь ее беспомощностью. Он медленно подходит сзади ибез предупреждения разрывает мое платье, обнажая спину. Нежно-нежно прикасается кмоей спине иопускает руку вниз; явздрагиваю.
        Я не вижу, как он тянется за плеткой.
        Первый щелчок кожаных ремней по моей спине ужасен - я дергаюсь всвоих оковах. Кожа ноет от удара.
        - Разве не это ты заслужила?
        - Прекрати. Пожалуйста…
        - Скажи правду. Признайся всвоем стыде.
        И снова щелкает плеть. Иснова якричу иизвиваюсь от боли.
        - Признайся.
        От третьего удара яначинаю всхлипывать.
        - Призна?сь! - кричу я. - Я виновна, но никогда не хотела, чтобы это случилось. Никогда не хотела…
        От очередного удара уменя подкашиваются ноги. Яповисаю на безжалостных наручниках.
        Броуди наклоняется ко мне близко-близко ишепчет мне на ухо:
        - Но ты ведь хотела этого, Эйва. Да?
        Я поднимаю на него глаза ихолодею от его улыбки. Он медленно обходит вокруг меня иостанавливается за моей спиной. Японятия не имею, что он сейчас сделает. Яне представляю, замахнется ли он снова плеткой, апотому мысленно готовлюсь кочередному удару. Вместо этого мой мучитель открывает оба наручника. Ноги меня не держат - я падаю на колени, сдрожью ожидая очередной пытки.
        Не знаю, за каким приспособлением потянулся Броуди, но слышу, как он ударяет им по своей ладони. Подняв голову, явижу, что он держит палку - отполированную иблестящую. Он замечает тревогу вмоих глазах.
        - Нет, бить тебя яне стану. Яникогда не оставляю шрамов. Этот инструмент служит совсем для других целей. - Он проводит палкой по своей ладони, любуясь полировкой при свете свечей. - И предназначен всего-навсего для вступления вигру. Тренировочное приспособление, небольшое, подходящее для самых тугих девственниц. - Он смотрит на меня. - Но ты не девственница.
        - Нет, - бормочу я.
        Обернувшись кстене, он тянется за другой палкой. Он держит ее передо мной, ияне всилах отвести взгляд, не могу не смотреть на жуткий, маячащий передо мной объект.
        - А вот это подходит для хорошо объезженной потаскушки. Для достаточно опытной испособной удовлетворить любого мужчину.
        Я струдом сглатываю:
        - Это невозможно.
        - Неужели?
        - Ни одна женщина не выдержит такую… штуку.
        Он проводит палкой по моей щеке, иячувствую ужасающую гладкость дерева.
        - Конечно, если женщина не прошла должного обряда посвящения. Этим занимаются шлюхи, Эйва. Они учатся угождать. Потому что никогда не знаешь, кто окажется утебя на пороге ичего потребует. Некоторые стремятся совокупляться. Другие предпочитают наблюдать. Аесть итакие, которые хотят понять, сколько ты готова выдержать.
        - Но яэтого не хочу!
        - Я - только лишь отражение твоего собственного стыда. Идаю тебе именно то, чего ты хочешь. Чего ожидаешь. Даже если ты сама этого не знаешь. - Он бросает всторону эту жуткую палку, ияморщусь, когда она ударяется об пол. - Ты судишь себя строже любого судьи, Эйва, исама себе отмеряешь наказание. Ялишь применяю приспособления. Яподчиняюсь твоей воле так же, как ты подчиняешься моей. Сегодня ночью ты хочешь именно этого. Ияделаю именно это.
        Он разрывает то, что осталось от моего платья. Яне сопротивляюсь, когда он хватает меня за бедра ииспользует как шлюху, которой ястала. Шлюху, какой яоказалась на самом деле. Явсего лишь плоть, которая продается, за которую платят.
        Я издаю крик освобождения, мы падаем вперед, ион придавливает меня.
        Долго-долго мы не двигаемся. Руки любовника обвивают меня, ияобнаженной спиной чувствую биение его сердца. Икак только покойник может казаться таким живым? Кожа унего такая же теплая, как уменя, руки, обнимающие меня, плотны имускулисты. Не всякий настоящий мужчина сравнится сним.
        Ни один живой человек не сумеет так глубоко понять мои желания.
        Он скатывается сменя. Мы лежим бок обок на полу, иБроуди нежно чертит круги на моем голом боку.
        - Я напугал тебя? - спрашивает он.
        - Да. Напугал.
        - Ты никогда не должна бояться.
        - Но ведь страх - часть твоей игры, верно? - Ясмотрю на него. - Страх, что ты можешь причинить боль. Что можешь ивправду испытать на мне эту штуковину.
        Взглянув на палку, что валяется всего внескольких футах от нас, явздрагиваю.
        - А разве это тебя не возбудило - ну хоть совсем чуть-чуть? - улыбается он, иявижу проблеск жестокости где-то всамой глубине этих темных глаз.
        - Но ты не стал бы испытывать ее на мне?
        - Пусть это останется тайной, ладно? Как далеко яготов зайти? Стану ли яслишком рьяно пользоваться кнутом ипораню ли твою красивую спину? Ты не знаешь. Ты не всилах предсказать, что ясделаю вследующий момент. - Он проводит пальцем по моей шее. - Опасность опьяняет, Эйва. Как иболь. Япричиняю тебе столько боли, сколько ты сама хочешь. Сколько можешь вынести.
        - Я не знаю, сколько на самом деле могу вынести.
        - Мы это узнаем.
        - Зачем?
        - Потому что это удовлетворяет нас обоих. Некоторые называют меня чудовищем, поскольку мне нравится щелкать плеткой ислышать крик побежденных. Крики иборьба возбуждают меня.
        - Неужели именно этим ты наслаждаешься?
        - Как иты. Просто ты не признаёшь этого.
        - Неправда. Яхочу совсем иного.
        - Тогда почему же ты позволяешь мне поступать так стобой?
        Я смотрю вего холодные, словно бриллианты, глаза ичитаю вних правду осебе. Думаю отом, за что ярасплачиваюсь, иприхожу квыводу: меня следует наказать еще больше. За совершенные мною грехи ипричиненную по моей вине боль язаслужила иудары плеткой, ипалки, ижестокое насилие.
        - Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, дражайшая Эйва, - говорит он. - Поэтому явыбрал тебя. Мне прекрасно известно: ты вернешься, чтобы продолжить нашу игру, чтобы испытать нечто более страшное.
        Он ласково гладит меня по лицу. Его нежные прикосновения расслабляют, но явздрагиваю.
        - Насколько страшное? - шепчу я.
        Он улыбается:
        - Мы это узнаем, да?
        18
        Я внезапно пробуждаюсь вбашенке иначинаю моргать от яркого солнечного света, который бьет вокна. Мое левое бедро затекло от лежания на голом полу. Во рту словно вата, голова пульсирует болью от похмелья, которое яполностью заслужила, потому что вчера вечером выпила целую бутылку вина. Застонав, закрываю лицо руками впопытке заслонить глаза от солнечного света. Они невыносимо болят. Как это язаснула здесь на полу? Почему так ине дошла до кровати?
        И тут вголове всплыли воспоминания. Подъем на лестницу. Горящие свечи встаринных бра. Но сейчас очаг тщательно вычищен - никакого намека на золу. Альков пуст - лишь голые стены ипол. Ни кровати, ни занавесок, ни наручников, свисающих спотолка. Яснова всвоем времени, всвоем мире.
        Во что яодета? Никакого платья из медного шелка - только тонкая ночная сорочка, которую яобычно надеваю, когда собираюсь спать. Смотрю на свои запястья ине вижу никаких синяков или царапин от наручников.
        Я струдом поднимаюсь на ноги и, крепко держась за перила, медленно спускаюсь по лестнице вспальню. Там яснимаю ночную сорочку иповорачиваюсь спиной кзеркалу. Прошлой ночью яизвивалась под ударами плетки, кричала, когда ремни обжигали мою плоть, но при ярком свете утра вижу, что на моей спине не осталось ни синяков, ни рубцов. Якручусь перед зеркалом впоисках каких-либо следов насилия на своем обнаженном теле, истязаний, которые мне пришлось снести от призрачного гостя, но никаких говорящих «сувениров» не нахожу.
        Хотя… кое-что все-таки есть.
        Я щупаю промежность ичувствую влажное свидетельство собственного возбуждения - влага обильна, и, должно быть, по внутренней стороне моего бедра стекает сейчас ито, что Броуди оставил после себя. Яизучаю поблескивающие кончики пальцев изадаюсь вопросом: неужели это порочная смесь нашей страсти, явное доказательство того, что меня насиловал человек, которого давно уже нет среди живых? Мои щеки вспыхивают от стыда при этом воспоминании, но этот же стыд рождает новую дрожь желания.
        На прикроватной тумбочке звонит мобильный. Яберу трубку, но мое сердце все еще ухает, аруки дрожат.
        - Алло?
        - Ну наконец-то ты подошла. Яоставил тебе три голосовых сообщения.
        - Здравствуй, Саймон. - Я вздыхаю иусаживаюсь на кровать.
        - Ты избегала меня.
        - Я не хотела отвлекаться. Явошла во вкус.
        - Неужели! Во вкус какого блюда?
        - Я изучала рецепты. Иписала.
        - Да, япрочитал главы, которые ты мне прислала.
        - И что ты думаешь?
        - Они хороши.
        - И только-то?
        - Ладно-ладно. Они чертовски классные. Глава обустрицах пробудила во мне такой аппетит, что япошел иумял две дюжины, апотом запил их мартини.
        - Значит, явсе правильно написала.
        - Когда мне удастся дочитать эту книгу?
        Я смотрю на ворох одежды, которая по-прежнему лежит там, где ябросила ее прошлой ночью. Призрак меня отвлек. Как вообще можно писать, если япостоянно останавливаюсь ипринюхиваюсь квоздуху: вдруг повеет морским ароматом?
        - Книгу язаканчиваю, - заверяю яредактора. - Этот дом прекрасно вдохновляет меня.
        - Ах да, Вахта Броуди. Из-за нее яизвоню. Яхочу ее увидеть.
        - Разумеется. Ямогу отправить тебе фотографии. Лучшим вмире фотографом меня вряд ли назовешь, но…
        - Я хочу увидеть ее своими глазами. Собирался ктебе вэти выходные.
        - Что?
        - Тут, вгороде, девяносто два градуса[9 - 92градуса по Фаренгейту соответствует 33,3 градуса по Цельсию.], ияхочу сбежать из Бостона, пока окончательно не расплавился. Понимаешь, Эйва, ты пропала без вести на несколько месяцев, иТео настаивает, чтобы ясам проверил что икак. Ведь это он подписал чек на твой аванс итеперь хочет убедиться, что ты снова взялась за работу искоро сдашь ее. Если ясмогу выехать впятницу днем, то должен прибыть примерно впять. Или утебя на это время назначена свиданка скаким-нибудь горячим дровосеком?
        - Я… э-э-э… - Возразить мне нечего, совсем нечего. Ямогу произнести лишь следующее: - Прекрасно.
        - Ну хорошо. Ясвожу тебя поужинать, если хочешь.
        - В этом нет необходимости.
        - Тогда яприготовлю ужин сам. Или ты им займешься. Мне просто хочется взглянуть на дом этого морского волка. Кроме того, пора разработать какие-то маркетинговые стратегии. Если судить по главам, которые ты уже прислала, книга получается далеко не об одной еде. Ты прекрасно написала осамом месте, Эйва, так что теперь яхочу посмотреть на Вахту Броуди.
        - Слишком далеко ехать, чтобы просто взглянуть на дом.
        - Да яитебя навестить хочу. Все спрашивают, куда ты пропала впоследнее время. Ипочему.
        Хотела бы япропасть! Вот бы раствориться вэтих стенах, как капитан Броуди. Стать невидимой, чтобы никто не смог заметить, что со мной произошло. Однако Саймона язнаю много лет, мы познакомились еще до того, как он стал моим редактором, имне прекрасно известно: если он принял решение, остановить его невозможно.
        - Раз уж ты приезжаешь ближе квечеру, ты наверняка захочешь остаться на ночь.
        - Я надеялся, что ты это предложишь.
        - А Скотт тоже приедет?
        - Нет, он играет взаботливого сына - уехал навестить маму. Так что будем только мы стобой. Как встарые добрые времена.
        - Что ж, хорошо. Увидимся впятницу.
        - Я привезу вина.
        Ровно впять часов вечера впятницу раздается звонок вдверь.
        На пороге стоит Саймон. Он, как обычно, выглядит щеголем всвоей полосатой оксфордской рубашке икрасном галстуке-бабочке. За долгие годы работы сним яни разу не видела его без галстука-бабочки, даже когда он трудился на ресторанной кухне; ибез этого аксессуара ябы, наверное, сочла его совершенно раздетым.
        - Вот моя девчонка! - Он хватает меня вобъятия.
        Слава богу, объятия Саймона не нагружены скрытыми сексуальными мотивами, это всего-навсего выражение братской любви со стороны человека, который вот уже десяток лет счастлив со своим мужем по имени Скотт исовершенно не испытывает интереса ко мне как кженщине. Саймон заходит вдом, ставит на пол кожаную дорожную сумку и, задрав нос, принюхивается:
        - Что это так пахнет? Омар?
        - Клянусь, Саймон, ты настоящая собака-ищейка!
        - Мне нравится думать, что больше япохож на трюфельную свинью. Испособен за милю унюхать бордо. Так что мы сегодня готовим? Тупо варим - или что-нибудь поинтереснее?
        Я смеюсь:
        - Для тебя, разумеется, поинтереснее. Пока явсе еще на первой стадии приготовления. Если хочешь освежиться, гостевая комната на самом верху.
        - Сначала яхочу взглянуть, что же готовится.
        Оставив свою сумку вприхожей, он направляется прямиком вкухню. Саймон происходит из большой поварской династии - без сомнения, та пошла от доисторического предка взвериных шкурах, который помешивал где-то впещере жаркое из мастодонта. Так что кплите моего редактора тянет всегда ивезде.
        - Долго?
        Саймону не нужно пояснять свой вопрос, яуже поняла, очем он спрашивает.
        - Они там уже пятнадцать минут. Ты пришел видеальное время.
        Я выключаю плиту иснимаю крышку скастрюли, выпуская облако благоухающего пара. Нынче утром ябыла на борту «Ленивой девчонки» вместе сдругом Бена - омароловом, капитаном Энди - и собственными глазами видела, как он достал из воды этих четырех зеленых ракообразных. Теперь они приобрели великолепный, аппетитный красный оттенок.
        Саймон тянется за одним из фартуков, что висят на кухонном крючке, ибыстро повязывает его.
        - Что делаем дальше?
        - Чисти срочно. Яделаю бешамель.
        - Да ты превратилась впоэта!
        - А то!
        Мы принимаемся за работу, передвигаясь по кухневдавно отрепетированном танце - как партнеры, знающие каждое движение друг друга. Ведь так мы ипознакомились - два юных студента колледжа, работавших летом водном из ресторанов на Кейп-Коде. Меня повысили от посудомойки до помощницы по салатам, аего от помощника по салатам до повара горячего цеха. Саймон всегда на шаг опережал меня. Да он итеперь впереди: уже разделал клешни ибыстро вынимает мясо; ятолько начала вбивать вбешамель шерри ияичные желтки, аунего все уже полностью очищено - целая груда сочной мякоти на тарелке.
        Я покрываю мясо слоем соуса иотправляю пирог сомаром вдуховку.
        Саймон откупоривает охлажденную бутылку совиньона блан инаполняет мой бокал.
        - За работу вкоманде, - произносит он тост, имы чокаемся. - Этот рецепт попадет вкнигу?
        - Если ты решишь, что он прошел проверку. Яоткопала его вповаренной книге девятьсот первого года - в одной гостинице. Там, в «Старой русалке», это блюдо считалось изысканным.
        - Так вот чем ты занималась весь этот месяц!
        - Испытывала старые рецепты. Писала книгу. Копалась впрошлом. - Я поднимаю взгляд на старинный жестяной потолок. - Этот дом создает правильную обстановку для погружения внужную эпоху.
        - Но надо ли было ехать сюда, чтобы делать книгу? Кстати, ты должна была сдать ее почти год назад.
        - Знаю, знаю.
        - Я совсем не хочу разрывать стобой контракт, однако Тео - занудный крохобор, ион постоянно спрашивает, когда будет рукопись. - Он умолкает, изучающе глядя на меня. - Раньше ты никогда так не задерживала работу. Что происходит, Эйва?
        Чтобы не отвечать на этот вопрос, ядопиваю свой бокал.
        - Творческий кризис, - наконец бормочу я. - Но думаю, он уже миновал. Стоило мне переехать сюда, яначала писать как сумасшедшая - и получается хорошо, Саймон. Вдохновение вернулось иснова бьет ключом.
        - А раньше-то оно куда девалось?
        Наполняя свой бокал, явижу, что Саймон нахмурился. Сколько явыпила за сегодняшний вечер? Уже сбилась сосчета. Яотставляю бутылку итихо отвечаю:
        - Ты же знаешь, как мне было тяжело эти несколько месяцев. Ябыла вдепрессии стого самого…
        - Нового года.
        Я умолкаю, не всилах произнести ни слова.
        - Прекрати винить себя, Эйва. Ты устроила праздник, иНик слишком много выпил. Что ты могла сделать - связать его, не пустить за руль?
        - Я не делала серьезных попыток остановить его.
        - Ты не несла за него ответственность. Ник был взрослым мужчиной.
        - Я по-прежнему виню себя. Даже если Люси не считает меня виноватой.
        - По-моему, ты должна поговорить об этом скем-нибудь. Язнаю одного очень хорошего психотерапевта. Могу дать тебе ее номер.
        - Нет. - Я беру бокал ивыпиваю его одним махом. - Сейчас мне нужно просто-напросто поужинать.
        - Если учесть, сколько ты уже выпила сегодня, думаю, это хорошая идея.
        Я осознанно не обращаю внимания на его замечание иналиваю себе еще вина. Ктому моменту, когда быстро приготовленный салат ипирог оказываются на столе, ячувствую такое сильное раздражение от слов Саймона, что предпочитаю сосредоточиться на еде. Исчего это он решил превратиться внаседку?
        Саймон пробует пирог сомаром ирадостно вздыхает:
        - О да, этот рецепт должен попасть вкнигу.
        - Рада слышать. Наконец ты что-то одобрил.
        - Ради всего святого, Эйва! Я никогда бы не заказал тебе эту книгу, если бы не был уверен, что ты ее сдашь. Иснова вопрос: когда это произойдет?
        - Именно за этим ты сюда иприехал?
        - Я тащился сюда пять часов вовсе не для того, чтобы просто поздороваться. Разумеется, яприехал по делу. Аеще - проведать тебя. Когда твоя сестра позвонила мне…
        - Люси тебе позвонила?
        - Она думала, явкурсе, что стобой происходит.
        Я не отрываю взгляда от своего бокала свином.
        - Что она тебе сказала?
        - Что ты сней почти не разговариваешь - непонятно почему. Люси волнуется, вдруг это из-за нее: мол, она что-то ляпнула или не так сделала.
        - Нет.
        - Тогда вчем дело? Я всегда думал, что вы неразлейвода.
        Я нарочно потягиваю вино, чтобы отсрочить ответ.
        - Все дело вкниге, - в конце концов отвечаю я. - Она забирает все мое внимание. Ямучилась над ней несколько месяцев, но теперь работа наконец пошла. Стех пор как япереехала сюда, написано шесть глав. Вэтом доме все как-то по-другому.
        - Почему? Это всего лишь старый дом.
        - А разве ты ничего не чувствуешь, Саймон? Эти стены хранят историю! Подумай, сколько всего тут приготовили, сколько всего съели встоловой! Думаю, яне смогла бы ничего написать, если бы не оказалась здесь.
        - И только по этой причине ты уехала из Бостона? В поисках вдохновения?
        Мне удалось посмотреть ему прямо вглаза:
        - Да.
        - Что ж, ладно. Ярад, что ты обрела его здесь.
        - Вот именно, - буркнула яидобавила про себя: «И не только вдохновение - я нашла гораздо большее».
        Этой ночью ялежу без сна, чутко прислушиваясь ктому, что делает гость. Его спальня рядом смоей. Яне сказала ему об обитающем здесь призраке - было ясно, чт? он подумает. За ужином Саймон внимательно наблюдал, как яподливаю всвой бокал изысканное шардоне, которое он привез из Бостона. Знаю, он считает, что именно пьянство мешает мне закончить книгу. Пусть писатели ивыпивка - давно уже клише, но вмоем случае (как ивслучае сХемингуэем) это правда.
        И неудивительно, что мне мерещатся призраки.
        Я слышу, как скрипит пол вкоридоре ильется вода вгостевой ванной. Очень странно, что вдоме есть кто-то еще - кто-то живой. Разумеется, призраки не спускают воду втуалете ине открывают краны. Ивовсе не призрак тихо шаркает назад по коридору ипритворяет за собой дверь. Яуже отвыкла от человеческих звуков, итеперь люди кажутся мне ужасно чужими; мне неприятно, что вмой дом кто-то вторгся, пусть даже всего на одну ночь. Вэтом большое преимущество писательской жизни - я могу по неделям не видеться сдругими людьми. Внешний мир отягощают конфликты иразочарования, так зачем же выходить из дома, раз все, что мне нужно, находится вэтих стенах?
        Саймон нарушил равновесие, иячувствую разлад ватмосфере, словно его присутствие странным образом зарядило воздух итеперь по дому бродят беспокойные маленькие смерчи.
        И это ощущаю не только я.
        На следующее утро, когда яспускаюсь вкухню, Саймон уже там - сгорбившись, большими глотками пьет кофе. Он небрит, глаза унего покраснели, иявпервые за все время нашего знакомства вижу его без фирменного галстука-бабочки.
        - Ты ужасно рано поднялся, - замечаю я, направляясь ккофейнику инаполняя свою чашку. - Я собиралась встать первой иприготовить на завтрак чудесную фриттату[10 - Фриттата - итальянский омлет сначинкой из сыра, овощей, колбасы или мяса.].
        Он трет глаза изевает.
        - Я плохо спал. Иподумал, что втаком случае нет смысла валяться впостели истоит отправиться впуть пораньше.
        - Уже? Но ведь сейчас только семь.
        - Я ворочался сбоку на бок стрех часов.
        - Почему?
        - Дурные сны. - Он пожимает плечами. - Возможно, вэтом доме чересчур тихо. Не припомню, когда впоследний раз уменя были такие кошмары.
        Я медленно усаживаюсь за стол ипристально изучаю его.
        - Какие такие кошмары?
        - Нет ничего менее интересного, чем чужие сны.
        - А мне интересно. Расскажи.
        Он глубоко вздыхает, словно даже для воспоминаний окошмарном сне ему необходимо собраться ссилами.
        - Будто бы он сидел прямо уменя на груди. Ипытался выдавить из меня весь воздух. Ядаже думал, что уменя сердечный приступ. Прямо чувствовал, как он сжимает мне горло.
        «Он».
        - Я попытался оттолкнуть его, но не смог сдвинуться сместа. Меня парализовало, как это часто случается во сне. Аон продолжал душить меня, покаяиправда не решил… - Саймон снова вздохнул. - В общем, после такого яне смог снова заснуть. Просто лежал без сна, прислушиваясь. Почти ожидая, что он вернется.
        - Почему ты говоришь «он»?
        - Не знаю. Думаю, стем же успехом можно было бы сказать «оно». Язнаю только, что это нечто хватало меня за горло. Ивот что еще странно, Эйва. Когда япроснулся, ощущение удушья было таким реальным, что мне страшно захотелось выпить воды. Япошел вванную, увидел свое отражение взеркале - и,клянусь, впервый момент заметил следы усебя на шее! - Он сконфуженно усмехается. - Потом яморгнул - и разумеется, никаких следов уже не обнаружил. Но можешь представить, насколько ябыл потрясен этим сном.
        Я осматриваю его шею над воротником рубашки, но ничего такого не вижу. Ни синяков, ни других отметин от пальцев призрака.
        Саймон осушает свою кофейную чашку.
        - Как бы то ни было, поеду-ка япораньше, может, ипробки по пути кБостону обгоню. Яуже упаковал сумку.
        Я провожаю его на улицу, кмашине, и, пока он возится сбагажником, поеживаюсь на свежем морском ветерке. Птицы выводят трели над головой, бабочка-монарх выписывает разноцветные зигзаги над зарослями молочая. День обещает быть прекрасным, однако Саймон изо всех сил стремится сбежать.
        Он на прощание чмокает меня вщеку, иявижу, как он бросает нервный взгляд на дом - похоже, боится повернуться кнему спиной.
        - Заканчивай эту чертову книгу, Эйва.
        - Непременно.
        - И возвращайся вБостон, твое место там.
        Ну что тут поделаешь - я ивправду испытываю облегчение, глядя, как он уезжает. Дом снова полностью вмоем распоряжении; стоит прекрасное летнее утро, иязнаю, что уменя впереди целый день. Услышав громкое «мяу», опускаю взгляд ивижу сидящего умоих ног Ганнибала; он подергивает хвостом - наверняка думает озавтраке.
        Да иясама думаю оеде.
        Оборачиваюсь кдому. Илишь сейчас, поднимаясь по ступеням на веранду, замечаю сверток сэмблемой «Федэкс». Наверное, курьер оставил его здесь вчера днем, когда ябыла занята приготовлениями кприезду Саймона. Взяв сверток вруки, яузнаю собственный почерк на наклейке для адреса. Тот самый пакет, который на прошлой неделе яотправила Шарлотте Нильсон. Смотрю на причину возврата: «Три попытки вручения».
        Я стою на веранде, не реагируя на мяуканье Ганнибала, ираздумываю об этом возвращенном пакете. Вспоминаю слова Донны Бранки отом, что Шарлотта не ответила ей ни на письма, ни на звонки. Это все меня очень озадачивает. Итеперь ясерьезно встревожена.
        Мне омногом хочется спросить Шарлотту, хочется узнать отом, как она жила вэтом доме. Почему она так внезапно уехала? Неужели ее испугал призрак?
        Она живет на Коммонуэлс-авеню, неподалеку от моей квартиры вБостоне. Наверняка вее доме есть хотя бы один человек, который знает, куда она уехала икак сней можно связаться.
        Я смотрю на кухонные часы: 7:45. Если выехать прямо сейчас, ябуду вБостоне вчас дня.
        19
        В такой день путешествовать очень приятно, но япочти не обращаю внимания на аккуратные прибрежные домики на фоне искрящейся воды; вуме япрокручиваю все те странности, которые проявились за несколько недель моего проживания вТакер-Коуве. Явспоминаю оповаренной книге ибутылках виски на кухонной полке, об одиноком шлепанце под кроватью иошелковом шарфе, скомканном ипозабытом внижнем углу шкафа вспальне. Шарлотта Нильсон внезапно собрала вещи иуехала, однако унее оставалось еще два оплаченных месяца аренды - теперь эта деталь особенно волнует меня. Почему моя предшественница вспешке покинула Вахту Броуди?
        Думаю, ответ однозначный: она уехала из-за него.
        «Что же сделал стобой капитан Броуди, Шарлотта? Что витоге заставило тебя сбежать из этого дома? Чего мне следует опасаться?»
        Всего лишь месяц назад по той же самой дороге янаправлялась на север, бежала из Бостона. Ивот теперь яна пути назад, котправной точке, ктому месту, где все было не так. Яеду обратно не для того, чтобы все исправить, - исправить это невозможно, имои грехи никогда не простятся. Нет, уменя совершенно иная миссия. Яхочу встретиться стой единственной женщиной, которая жила вэтом доме прежде. Иесли она тоже видела призрака, значит ябуду знать, что он существует. Пойму, что не схожу сума.
        Но если она его не видела…
        «Не все сразу, Эйва. Для начала найди Шарлотту».
        Когда япересекаю границу Нью-Гемпшира, движение становится плотнее, иявливаюсь впривычный поток туристов, направляющихся домой после отпуска, - прощайте, морские прогулки, пешие походы, вкусные омары! За окнами машин мелькают загорелые лица, задние сиденья завалены чемоданами ипереносными холодильниками. Вмоем же автомобиле - только я, никакого тебе багажа, кроме морального, - зато он будет тянуть меня вниз всю оставшуюся жизнь.
        Я опускаю стекло иприхожу вужас от жары, проникающей вмашину. Месяц вТакер-Коуве - и ясовершенно забыла, каким удушливым может быть начало сентября вгороде, вэтой асфальтированной печке, где так легко закипают страсти. Когда яостанавливаюсь на светофоре ипосле включения зеленого света задерживаюсь на долю секунды, водитель позади меня подает нетерпеливый сигнал. ВМэне почти никто не пользуется клаксоном, так что явздрагиваю от пронзительного звука. «Спасибо тебе за бостонское приветствие, идиот!»
        По пути кКоммонуэлс-авеню чувствую, как уменя внутри будто затягивается узел - все сильнее исильнее. Это дорога кдому Люси - к рождественским ужинам, индейке на День благодарения ивоскресным полдникам. Ктому человеку, которого ялюблю больше всех на свете икоторого никогда не хотела обидеть. Узел внутри грозит приступом рвоты, когда япроезжаю мимо дома Люси. Япомогала ей переехать сюда, выбирала вместе сней эти занавески оливкового цвета… Сейчас суббота, час дня, иона наверняка уже вернулась из больницы исидит одна впросторной квартире. Аесли япостучусь вдверь ивыложу правду отом, что на самом деле случилось вканун Нового года? Что скажет Люси? Но мне не хватит смелости. На самом деле ясужасом представляю, как она выглядывает вокно, видит мою машину изадается вопросом: отчего сестра не заехала кней, как это бывало раньше? Она ведь наверняка удивляется: почему ясбежала на лето из Бостона, ни разу не позвонила, оставляла без ответа сообщения - словом, по какой причине решила вычеркнуть ее из своей жизни?
        Такая вот ядолбаная трусиха - не могу сказать ей правду, апросто еду мимо, на запад, втот квартал, где живет Шарлотта Нильсон.
        Когда яостанавливаюсь возле ее дома, мои руки трясутся, асердце бешено колотится. Выключив двигатель, янекоторое время просто сижу всалоне иглубоко дышу впопытке успокоиться. Замечаю, что возле дома слоняются два мальчика-подростка - они наблюдают за мной и, видимо, удивляются, почему ятак долго не выхожу из машины. Японимаю, что мальчишки наверняка совершенно безобидны, однако, глядя на этих здоровяков, на их накачанные плечи игромадные ботинки, невольно ежусь ине сразу решаюсь покинуть свое убежище. Все же вылезаю из салона, иду ко входу инажимаю кнопку звонка сномером квартиры Шарлотты. Один раз, второй, третий. Ответа нет, ивходная дверь заперта.
        Парни по-прежнему наблюдают за мной.
        - Кто-нибудь из вас живет здесь? - спрашиваю я.
        Они одновременно пожимают плечами, словно говоря: «Чего?» Можно подумать, они не знают, где живут!
        - Я иногда бываю тут, - отвечает тот, что покрупнее. Его волосы выгорели на солнце, иесли бы он жил вКалифорнии, то наверняка таскал бы ссобой доску для серфинга. - В основном летом, когда приезжаю котцу.
        Ага, значит, из неполной семьи.
        - А ты знаешь кого-нибудь из жильцов? Знаешь Шарлотту Нильсон?
        - Женщину из триста четырнадцатой? Ага. - Парни обмениваются многозначительными ухмылками. - Хотелось бы мне знать ее поближе, - добавляет он, иоба разражаются громким хохотом.
        - Мне нужно сней связаться. Ты можешь передать ей эту записку? Я бы очень хотела, чтобы она позвонила мне. - Вытащив из сумочки блокнот, ябыстро записываю на листочке свой телефон.
        - Здесь ее нет. Она вМэне.
        - Нет, она не там, - возражаю я.
        - Да нет, там.
        - Она была вМэне, но уехала месяц назад. Разве она не вернулась домой?
        Парнишка качает головой:
        - Я не видел ее сиюня. Стого дня, как она уехала на лето.
        Мгновение яобдумываю это, пытаясь увязать стем, что говорила мне Донна Бранка - по ее словам, Шарлотта уехала из Вахты Броуди по срочному семейному делу. Раз она не вернулась вБостон, куда она могла отправиться? Почему она не отвечает ни на электронные письма, ни на звонки?
        - Так что приключилось сШарлоттой? - спрашивает подросток.
        - Не знаю. - Я разглядываю дом. - Твой папа дома?
        - Он вышел на пробежку.
        - Не мог бы ты передать ему номер моего телефона? И попросить, чтобы он позвонил мне? Мне просто необходимо связаться сШарлоттой.
        - Ага. Ладно. - Парнишка засовывает листочек бумаги смоим телефоном взадний карман джинсов, где, как яопасаюсь, он навсегда иостанется, однако больше ничего ясделать не могу.
        Поиски Шарлотты привели кмальчишке-подростку, который наверняка может сунуть джинсы встиральную машину идаже не вспомнит, чт? лежит унего вкармане.
        Я снова сажусь вмашину, размышляя, стоит ли провести ночь вБостоне, вместо того чтобы четыре споловиной часа ехать назад, вТакер-Коув. Моя квартира пустовала несколько недель, так что заглянуть туда влюбом случае не помешает.
        На этот раз яделаю изрядный крюк, чтобы не проезжать мимо квартиры Люси. Запретная зона для меня расширяется. Сразу после смерти Ника язаставляла себя переступать порог сестриной квартиры, потому что Люси отчаянно требовалась моя поддержка. Апотом ябыла уже не всилах это делать. Мне было тяжело истыдно выносить ее объятия, смотреть ей вглаза, так что япросто перестала приходить кней. Перестала звонить ей иотвечать на оставленные ею голосовые сообщения.
        А теперь яне могу даже проехать мимо ее дома.
        Запретные зоны продолжают расти, как расплывающиеся кляксы на карте города. Район вокруг больницы, где работает Люси. Ее любимая кофейня ипродуктовый магазин. Все те места, где ямогу столкнуться сней ибуду вынуждена объяснять, почему скрываюсь. От одной только мысли овстрече ссестрой мое сердце начинает бешено колотиться, аладони потеют. Явоображаю, как эти черные кляксы увеличиваются,расползаясь по карте города, - и вот уже весь Бостон превратился взапретную зону. Возможно, имеет смысл навсегда переехать вТакер-Коув изапереться вВахте Броуди. Состариться там иумереть вдали от города, где все вокруг отражает мою вину, особенно сейчас, когда яеду всвою квартиру.
        Именно тут все ислучилось. Вот перекресток, где лимузин врезался в «приус» Ника итот закрутился по обледенелой улице. Авот уэтого фонарного столба помятый «приус» наконец-то остановился.
        Еще одна клякса на карте. Еще одно место, которого нужно избегать. По пути ксвоей квартире яощущаю себя так, словно преодолеваю полосу препятствий, где каждый уголок, каждая улочка полна дурных воспоминаний, словно там спрятана бомба, готовая взорваться.
        А самые ужасные воспоминания ждут вмоей квартире.
        Сначала их вроде бы инет, они приходят не вдруг. Оказавшись внутри, язамечаю лишь спертый воздух дома, вкотором несколько недель не открывали окна. Все так, как яоставила, - запасные ключи вплошке удвери, несколько новых выпусков журнала «Приятного аппетита!» сложены встопку на кофейном столике. «Наконец-то ядома!» - обычно думает тот, кто после долгого пути оказался вродных стенах, но явсе еще взбудоражена дорогой ипо-прежнему не решила, стоит ли ночевать здесь. Яопускаю на пол сумку ибросаю ключи вплошку. Ссамого утра яничего не ела ине пила, апотому иду вкухню за стаканом воды.
        И тут меня захлестывает сголовой… Канун Нового года.
        Воспоминания настолько яркие, что ядаже слышу звук открываемых бутылок, чувствую запах розмарина икипящего жира для поркетты[11 - Поркетта - традиционный итальянский рулет из свинины.]. Помню такой радостный-радостный вкус шампанского на языке. Втот вечер явыпила слишком много шампанского, ведь это был мой праздник. Явесь день проторчала вкухне за чисткой устриц, разрезанием артишоков, раскладыванием грибной начинки втарталетки, и, когда вмою квартиру пожаловали три дюжины гостей, мне хотелось праздника.
        Поэтому япила.
        Пили идругие. Все, кроме Люси, которой не повезло: она вту ночь была дежурным врачом. Они сНиком приехали на разных машинах, на тот случай, если ее вызовут вбольницу, так что вэту ночь она могла позволить себе только газированную воду.
        Разумеется, Люси все-таки вызвали, потому что вканун Нового года дороги заледенели ибез происшествий обойтись не могло. Помню, я смотрела сдругого конца комнаты, как она натягивает пальто исобирается уходить, идумала: «А вот имоя совершенно трезвая сестренка - она спешит, чтобы спасти чью-то жизнь, пока ятут допиваю шестой бокал шампанского».
        Или это был уже седьмой?
        К концу вечера ясбилась со счета, но вэтом ли суть? Я же не собиралась никуда ехать. Никуда не собирался иНик - он согласился переночевать вгостевой комнате, потому что слишком напился, чтобы садиться за руль.
        Смотрю на кухонный пол ивспоминаю, как моя голая спина касалась этих холодных плиток. Ох, как меня мутило от выпитого шампанского! И тут тошнота возвращается - все, ябольше ни минуты не могу находиться вэтой квартире!
        Бегу прочь, чтобы снова сесть вмашину.
        К вечеру яснова окажусь дома, вВахте Броуди. Явпервые подумала оней как онастоящем доме - сейчас это единственное место вмире, где ямогу спрятаться от тяжелых воспоминаний. Тянусь кзамку зажигания.
        Звонит мой телефон. Код бостонский, однако номер яне узна?. Но все равно отвечаю.
        - Мой сын попросил позвонить вам. - В трубкемужской голос. - Он говорит, что вы подъезжали кнашему дому некоторое время назад испрашивали оШарлотте.
        - Да, спасибо, что позвонили. Япыталась связаться сней, но она не отвечает на электронные письма извонки.
        - А вы, собственно, кто?
        - Меня зовут Эйва Коллетт. Яживу вТакер-Коуве, вдоме, который до меня снимала Шарлотта. Здесь осталось несколько ее вещей, имне бы хотелось отдать их ей.
        - Подождите. Аразве она не там?
        - Нет. Она уехала больше месяца назад, иярешила, что она вБостоне. Яотправляла ей посылку по этому адресу, но ее вернули.
        - Насколько мне известно, Шарлотта не возвращалась вБостон. Яне видел ее сиюня. Стого дня, как она уехала вМэн.
        Мгновение мы оба молчим, размышляя над тайным исчезновением Шарлотты.
        - У вас есть хоть какие-то предположения отом, где она может быть? - спрашиваю я.
        - Перед отъездом из Бостона она оставила мне адрес для пересылки. Это абонентский ящик.
        - Где?
        - В Такер-Коуве.
        20
        Донну Бранку мой рассказ совершенно не встревожил.
        - Человек, скоторым вы говорили, всего-навсегоее сосед ивполне может быть не вкурсе, куда она поехала. Вероятно, она отправилась вдругой штат, кродственникам. Аможет, иза границу. Есть масса причин, по которым она могла не вернуться домой, вБостон. - У нее звонит телефон, иуправляющая отворачивается, чтобы снять трубку. - «Бранка. Продажа иуправление недвижимостью».
        Я сверлю ее взглядом, ожидая, когда она закончит телефонную беседу ипродолжит нашу, однако управляющая явно перестала обращать на меня внимание иполностью переключилась на поступившее предложение сдать недвижимость: четыре комнаты, вид на воду, всего миля до городка. Ая - всего лишь занудная съемщица, пытающаяся играть вдетектива. Это Такер-Коув, ане Кэбот-Коув, иотпускница станет расследовать исчезновение другой женщины разве что всериале «Она написала убийство».
        В конце концов Донна кладет трубку иповорачивается ко мне. На ее лице написан вопрос: «Вы все еще здесь?»
        - С чего вы так волнуетесь? Ведь вы сШарлоттой даже не знакомы.
        - Она не отвечает на звонки. Инесколько недель не отвечала на письма.
        - Вообще-то, Шарлотта написала мне, что некоторое время не сможет выходить на связь.
        - У вас есть это письмо?
        Вздохнув, Донна прямо вкресле разворачивается кшкафу ивытаскивает оттуда папку «Вахта Броуди».
        - Вот, это она прислала мне из Бостона после отъезда. Как видите, здесь не из-за чего тревожиться.
        Управляющая передает мне отпечатанное на принтере письмо, которое иправда кажется весьма сухим:
        Донна, из-за сложной семейной ситуации явынуждена немедленно уехать из Такер-Коува. ВМэн яуже не вернусь. Япомню, что оплатила два месяца аренды, но не сомневаюсь: найти нового жильца Вам не составит труда. Надеюсь, уплаченной суммы хватит, чтобы покрыть неустойку, связанную сранним отъездом. Дом яоставила вхорошем состоянии.
        Там, куда яеду, мобильная связь работает не везде, поэтому вслучае необходимости пользуйтесь электронной почтой.
Шарлотта
        Дважды перечитав письмо, яеще больше озадачилась. Смотрю на Донну:
        - Это письмо не кажется вам странным?
        - Залога хватило на все. Иона действительно оставила дом вхорошем состоянии.
        - Почему она не сообщила, куда едет?
        - Она написала: туда, где плохо ловит мобильный.
        - В другую страну? В дремучие леса? Куда?
        Донна пожимает плечами:
        - Мне важно одно: что все оплачено.
        - Прошло несколько недель, исней по-прежнему невозможно связаться. Ее бостонский сосед понятия не имеет, где она. Он назвал номер ее абонентского ящика вТакер-Коуве: сто тридцать семь. Надо понимать, что ее почту из этого ящика так никто ине забрал. Неужели все это вас не беспокоит?
        Некоторое время Донна постукивает пальцами по столу. Затем снимает трубку инабирает номер.
        - Алло, Стюарт? Это Донна Бранка. Не мог бы ты оказать мне большую услугу ипроверить абонентский ящик? Номер сто тридцать семь. Он принадлежал одной из моих съемщиц, Шарлотте Нильсон. Нет, Стюарт, явовсе не прошу тебя раскрывать какие-то секреты. Просто Шарлотта уехала из городка несколько недель назад, имне нужно знать, переправлялась ли куда-нибудь ее почта. Да, яподожду. - Донна смотрит на меня. - Он слегка нарушает правила, но вэтом маленьком городке мы все знаем друг друга.
        - Он может дать нам адрес для пересылки? - спрашиваю я.
        - Я не стану давить, ладно? Он итак делает для нас доброе дело. - Бранка снова переключает внимание на телефон. - Да, Стюарт, яслушаю. Что? - Она хмурится. - Почта еще здесь? И тебе не давали адреса для пересылки?
        Подавшись вперед, явнимательно вглядываюсь вее лицо. Пусть яслышу всего половину разговора, мне уже ясно: что-то происходит идаже Донна встревожена. Она медленно кладет трубку ипереводит взгляд на меня.
        - Она не забирала почту больше месяца. Ее ящик набит до отказа, но она не дала другого адреса для пересылки. - Донна качает головой. - Это странно.
        - Это более чем странно!
        - Может, она просто забыла заполнить карточку для смены адреса?
        - А может, не смогла ее заполнить.
        Мы пристально смотрим друг на друга, ивдруг внаших головах возникает одна ита же мысль. Шарлотта Нильсон исчезла слица земли. Поэтому она не отвечала на телефонные звонки иэлектронные письма инесколько недель не забирала свою почту.
        - Помните то тело, что нашли вводе? - говорю я. - Эту женщину до сих пор не опознали.
        - Неужели вы думаете…
        - Я думаю, нужно позвонить вполицию.
        И снова вмоем доме полицейские, но теперь они приехали не из-за небольшого взлома ине из-за вора, который оставил грязные следы на кухонном полу. На этот раз ко мне явились детективы из Управления полиции штата Мэн, ведущие расследование обстоятельств смерти. Зубные слепки подтвердили, что тело, выловленное из бухты, действительно принадлежало Шарлотте Нильсон, которая больше месяца не забирала почту из своего абонентского ящика. Ипоследней весточкой от нее было отпечатанное на принтере письмо Донне Бранке.
        Два месяца назад Шарлотта жила вВахте Броуди испала вмоей постели…
        Я сижу вкухне, аполицейские громко топают вспальнях наверху. Не знаю, что они хотят там найти. Ядавно уже допила последнюю бутылку виски. Единственные следы Шарлотты вэтом доме: шарф «Эрме», экземпляр «Радости приготовления пищи» ишлепанец, обнаруженный мной под кроватью. Еще остался написанный от руки список местных телефонов, до сих пор висящий вкухне на пробковой доске. Номера водопроводчика, электрика, врача. Шарлотта писала четко иясно, как положено учителю младших классов, так что, если очеловеке иправда можно судить по почерку, она была аккуратной идобросовестной женщиной, которая вряд ли забыла бы свой дорогой шарф или зачитанную до дыр кулинарную книгу. Апоскольку она их все-таки забыла, надо думать, что паковалась она спешно итак торопилась сбежать из этого дома, что не заглянула ни под кровать, ни вдальний угол шкафа. Явспоминаю свою первую ночь вэтом доме, когда обнаружила бутылку иналила себе бокал. Виски погибшей женщины.
        Я давно уже выкинула пустую бутылку, но рассказать оней полиции придется.
        Погода резко ухудшилась. Шторм, бушевавший вобеих Каролинах несколько дней назад, по побережью сместился ксеверу, итеперь дождевые капли зашлепали по кухонному окну. Яспохватываюсь, что оставила открытыми окна, которые смотрят на восток, ибегу вкомнату, выходящую на море, чтобы закрыть их. Сквозь робкие струйки, бегущие по стеклам, явижу, как накатывают на берег серые бурные волны; слышу, как под напором ветра царапают стену дома ветки сирени.
        - Мэм?
        Обернувшись, явижу двух детективов, Вона иПерри; эти два имени звучат как название юридической фирмы. Вотличие от местных полицейских, которые приезжали для расследования взлома, эти невозмутимые мрачные люди имеют дело ссерьезными преступлениями, очем исвидетельствует их манера держаться. Яуже провела их по комнатам на втором этаже иуказала, где нашла шарф ишлепанец Шарлотты, тем не менее детективы настаивали на самостоятельном осмотре. Интересно, что же они все-таки ищут? После отъезда Шарлотты полы не раз пылесосили, ивсе ее возможные следы наверняка были стерты моими собственными.
        - Вы закончили осмотр наверху? - спрашиваю я.
        - Да, но унас есть еще несколько вопросов, - говорит детектив Вон.
        В нем чувствуется командирский дух, иэто наводит на мысль оего армейском прошлом. Поэтому, когда он указывает на диван, япослушно усаживаюсь. Этот широкоплечий мужчина сморпеховским ежиком устраивается вобитом парчой «ушастом» кресле, из-за чего оно смотрится до смешного женственно. Напарник Вона детектив Перри держится чуть встороне - он скрестил руки, словно пытаясь нагнать на себя будничный вид, но ему не очень-то это удается. Оба они - крупные солидные мужчины, имне бы не хотелось оказаться вцентре внимания расследования, которое они ведут.
        - Я знала: что-то не так, - бормочу я. - Но она считала, что япросто-напросто сую нос вчужие дела.
        - Вы имеете ввиду госпожу Бранку?
        - Да. Шарлотта не отвечала на звонки иэлектронные письма, аДонну это совершенно не интересовало. Она будто бы отказывалась верить, что случилась беда.
        - Но вы чувствовали неладное?
        - Меня напрягало, что Шарлотта так ине ответила на мои письма.
        - Зачем вы хотели связаться сней?
        - У меня было несколько вопросов.
        - О чем? - Детектив смотрит вупор, иего глаза прямо-таки пронизывают меня насквозь.
        Я отвожу взгляд:
        - Об этом доме. Опарочке незначительных… э-э-э… проблем.
        - Разве госпожа Бранка не могла ответить на эти вопросы?
        - Нет, думаю, она не смогла бы. Для этого нужно пожить здесь. - Он молчит, иячувствую, что должна продолжать. - Ночью раздавались какие-то странные звуки, будто происходило нечто необъяснимое. Интересно, Шарлотта тоже их слышала?
        - Вы сказали, что сюда кто-то вломился несколько недель назад. Как вы думаете, есть ли связь между этим взломом итеми звуками, которые вы слышали?
        - Нет. Не думаю.
        - Вы так говорите, потому что госпожа Нильсон тоже сообщала оподобном происшествии?
        - Да, яслышала об этом от местных полицейских. Они решили, что вдом влез какой-то подросток, - вероятно, он подумал, что здесь никто не живет. Ивмоем случае, возможно, произошло то же самое.
        Детектив подается вперед исверлит меня лазерно-острым взглядом:
        - Знаете ли вы того, кто мог бы сюда проникнуть вваше отсутствие? Если не считать безымянного подростка.
        - Нет. Но раз вторжение повторилось, может быть, это сделал один итот же человек?
        - Мы должны рассмотреть все варианты.
        «Все варианты». Яперевожу взгляд содного детектива на другого, иих молчание беспокоит меня все больше ибольше.
        - Что же все-таки случилось сШарлоттой? - восклицаю я. - Я знаю, что ее обнаружили вморе, но как она погибла?
        - Мы можем лишь сказать, что расследуем убийство.
        У меня звонит мобильный, однако яине думаю смотреть на дисплей, чтобы понять, кто звонит; яжду, когда включится автоответчик, ине отворачиваюсь от детективов.
        - У нее были синяки? - не успокаиваюсь я. - Оставил ли убийца следы на ее теле?
        - Почему вы спрашиваете, мэм? - интересуется Вон.
        - Я просто пытаюсь понять, почему вы уверены,что это убийство. Откуда вы знаете, - может, она просто выпала из лодки иутонула?
        - В ее легких не было морской воды. Она погибла еще до того, как ее тело оказалось вводе.
        - Но все равно это могло произойти случайно. Допустим, она упала на камни. Ударилась головой и…
        - Ничего случайного тут нет. Ее задушили.
        Он наблюдает за тем, как явоспринимаю информацию; наверняка задается вопросом: авдруг яне выдержу этой подробности иему придется иметь дело систеричкой? Однако ясижу совершенно спокойно ираздумываю отом, что он сказал. Мне хочется узнать гораздо больше. Были ли унее переломы? Исиняки - синяки, оставленные реальными руками реального человека. Способна ли эктоплазма убить женщину?
        «Мог ли это сделать капитан Броуди?»
        Я смотрю вниз, на свое левое запястье. Еще недавно там красовался синяк. Яобнаружила его наутро после первого любовного свидания спризраком. Аможет, ясама себе стиснула руку - чего не бывает, когда бредешь по лестнице, спотыкаясь впьяном угаре? Ведь напивалась яне единожды. Так мог ли этот синяк служить свидетельством того, что призрак способен причинить настоящий вред живым людям?
        - Вторгался ли квам кто-то еще после той ночи, когда вы позвонили вполицию Такер-Коува? - спрашивает детектив Перри.
        Я качаю головой:
        - Нет.
        - Кто-нибудь звонил вам, как-нибудь докучал?
        - Нет.
        - Со слов госпожи Бранки мы знаем, что недавно здесь работали плотники.
        - Да, вбашенке ина вдовьей дорожке. Ремонт уже закончен.
        - Насколько хорошо вы знаете плотников?
        - Я видела Неда иБилли почти каждый день втечение нескольких недель, так что, могу сказать, мы неплохо знакомы.
        - Подолгу ли вы сними беседовали?
        - Я использовала их как подопытных кроликов. - Я смеюсь, увидев выражение лица Вона: его бровь поехала вверх. - Я пишу кулинарные книги. Сейчас яработаю над книгой отрадиционных блюдах Новой Англии ииспытываю разные рецепты. Билли сНедом всегда судовольствием снимали пробу.
        - Кто-либо из них хоть когда-нибудь вселял ввас чувство неловкости?
        - Нет. Ядоверяла им ипозволяла входить вдом даже вмое отсутствие.
        - У них был ключ?
        - Они знали, где его взять. Явсегда оставляла для них ключ сверху за дверным косяком.
        - Значит, кто-то из них мог сделать дубликат этого ключа.
        Я недоуменно качаю головой:
        - Почему вы оних расспрашиваете?
        - Они работали вэтом доме, когда здесь жила госпожа Нильсон.
        - Вы уверены, что действительно знаете Билли иНеда?
        - А вы, мэм?
        Я умолкаю. Иправда, хорошо ли все мы знаем друг друга?
        - Они никогда не давали повода не доверять им, - отвечаю я. - Да иБилли совсем еще ребенок.
        - Ему двадцать, - возражает Перри.
        Как странно, что они уже осведомились насчет возраста Билли! Теперь ияв курсе, сколько ему лет. Им не надо указывать на очевидное: да, двадцатилетний мужчина способен совершить насилие. Явспоминаю маффины, жаркое ипироги, которыми потчевала плотников. Ох, как загорались глаза Билли каждый раз, когда яявлялась кним сугощением на пробу! Неужели якормила чудовище?
        - А другой плотник? Что вам известно омистере Хаскелле?
        Глаза детектива непроницаемы, нельзя понять, очем он думает, однако его вопросы заставляют меня ступить на зыбкую почву. Мы вдруг перестаем говорить обезликих взломщиках ипереключаемся на тех, кого язнаю илюблю.
        - Известно-то мне немногое - например, что он великолепный плотник. Оглянитесь вокруг, посмотрите, какую красоту он сотворил. Нед рассказывал, что начал работать уШербруков много лет назад: он был мастером утетки хозяина.
        - Речь идет опокойной Авроре Шербрук?
        - Да. Неужели вы полагаете, что Шербруки захотели бы иметь дело сНедом Хаскеллом, если бы возникли какие-нибудь проблемы? Да ведь он не только плотник. Он еще ипризнанный художник. Вместной галерее выставлены его деревянные птицы.
        - Мы об этом слышали, - невозмутимо отвечает Перри.
        - Вам следует взглянуть на его работы. Некоторые из них продаются даже вбостонских галереях. - Я перевожу взгляд содного детектива на другого. - Он художник, - повторяю я, словно это автоматически исключает Неда из списка подозреваемых.
        Конечно, ведь художники созидают, ане разрушают! Они никого не убивают.
        - Говорил ли мистер Хаскелл очем-нибудь таком, что обеспокоило вас? Показалось вам неуместным или заставило понервничать?
        Я ощущаю перемену входе нашей беседы. Оба детектива слегка подаются вперед ивнимательно вглядываются вменя.
        - Почему вы спрашиваете оНеде?
        - Это обычные вопросы.
        - Они не кажутся мне обычными.
        - Прошу вас, ответьте.
        - Ну что ж. Нед Хаскелл ни разу ничем меня не стеснил. Ини разу не напугал. Он мне нравится, иядоверяла ему настолько, чтобы пускать вдом. Атеперь скажите: почему вы уделяете ему столько внимания?
        - Мы исследуем каждую зацепку. Это наша работа.
        - А разве Нед в чем-то провинился?
        - Без комментариев, - отвечает Вон, иэтот ответ говорит омногом. Он закрывает записную книжку. - Мы свяжемся свами, если унас возникнут другие вопросы. Апока вот что: вы все еще оставляете ключ за косяком сверху?
        - Он исейчас там. Япросто не подумала, что его надо убрать.
        - Рекомендую немедленно сделать это. Изапирайтесь на засов, когда вы дома. Язаметил, что он увас есть.
        Мужчины направляются кдвери. Яиду за ними - на многие мои вопросы ответа по-прежнему нет.
        - А что смашиной Шарлотты? - спрашиваю я. - У нее ведь была машина, верно? Вы уже нашли ее?
        - Нет.
        - Значит, убийца угнал ее.
        - Мы не вкурсе, где она. Вероятно, уже за пределами штата. Аможет, лежит на дне какого-нибудь озера.
        - Тогда это мог быть угон, да? Кто-то украл машину, атело владелицы выбросил вморе. - Я слышу отчаянные нотки всобственном голосе. - К примеру, на нее напали, когда она выезжала из городка. Ане здесь, не вэтом доме.
        Детектив Вон останавливается на веранде исмотрит на меня загадочно-холодным взглядом.
        - Заприте дверь, госпожа Коллетт, - лаконично произносит он.
        И это первое, что яделаю после отъезда полиции. Язадвигаю засов ипрохожу по дому, проверяя, все ли окна плотно закрыты. Грозовые тучи, наливавшиеся свинцом всю вторую половину дня, наконец-то разверзлись под раскаты грома. Остановившись уокна, выходящего на море, янаблюдаю, как хлещет по стеклам дождь. Сам воздух вокруг кажется напряженным иопасным, и, взглянув на свои предплечья, язамечаю, что волоски на коже встали дыбом. Молния располосовала небосвод - и почти одновременно весь дом сотрясается от оглушительного грохота.
        Вот-вот вырубится электричество.
        Я беру вруки свой мобильный, чтобы понять, много ли осталось заряда вбатарее ипротянет ли он всю ночь без зарядки. Итолько сейчас вижу голосовое сообщение ивспоминаю, что пропустила звонок во время разговора сдетективами.
        Сообщение зазвучало - и явздрагиваю, услышавголос Неда Хаскелла: «Эйва, вероятно, вы кое-что узнаете обо мне, но на самом деле это неправда. Все неправда! Поверьте, яне сделал ничего дурного ихочу, чтобы вы помнили об этом. История эта не завершилась, до конца еще очень далеко. Но яничего не могу сэтим поделать».
        Я внерешительности смотрю на телефон: должна ли яуведомить полицию об этом сообщении? Или так янарушу доверие Неда? Почему он выбрал именно меня, чтобы сказать это?
        Стрела молнии пронзает море. Яотшатываюсь от окна, ощущая, как ответные раскаты грома отзываются вмоих костях, словно моя грудная клетка - грохочущий барабан. Сообщение Неда встревожило меня, ипод звуки бушующего шторма яснова обхожу дом спроверкой: все ли окна идвери заперты?
        В эту ночь яне могу уснуть.
        Молния раскалывает тьму, рокочет гром, аябодрствую на кровати, где спала погибшая женщина. Явспоминаю все, очем мы говорили сНедом Хаскеллом, исловно серия слайдов проплывает уменя вголове. Вот Нед стоит на вдовьей дорожке, поднимая топор, имышцы напрягаются на его предплечьях. Вот он широко улыбается мне, когда яставлю перед ним тарелку сговяжьим жарким. Ядумаю отом, что обычно лежит вящике сплотницкими инструментами - все эти острые лезвия, тиски, отвертки - и как приспособления для обработки дерева запросто можно использовать вдругих целях.
        А потом явспоминаю овернисаже вгалерее - как робко улыбался Нед, стоя возле своих причудливых птиц. Неужели человек, создающий такие великолепные вещи, может схватить женщину за горло илишить жизни?
        - Не бойся.
        Я поднимаю глаза ивздрагиваю, услышав этот голос. Вспышка далекой молнии озаряет комнату, ивсе черты его лица врезаются мне впамять… Черные кудри, такие же непокорные, как бьющиеся оберег волны. Лицо, словно высеченное из гранита. Однако сегодня явижу совсем другого капитана Броуди - он не таков, каким его изобразил художник на портрете, висящем взале исторического общества. Язамечаю усталость вего глазах. Этот мужчина слишком долго был вморе, его утомили ветра иненастья, итеперь он хочет одного - добраться до тихой пристани.
        Протянув руку, ядотрагиваюсь до многодневной щетины на его подбородке. «Значит, именно таким застала тебя смерть», - думаю я. Ты был измучен многочасовой вахтой уштурвала, твой корабль - истерзан океаном, аэкипаж - смыт волнами за борт. Как бы мне хотелось стать тихой пристанью, которую ты ищешь, но, разумеется, яопоздала на полтора века.
        - Спи крепко, дорогая Эйва. Нынче ночью япостою на страже.
        - Я скучала по тебе.
        Он прижимается губами кмоей голове, иячувствую его теплое дыхание на своих волосах. Дыхание живого человека.
        - Когда ты очень нуждаешься во мне - я здесь. Иябуду здесь всегда.
        Он устраивается на кровати возле меня, иматраспроседает под тяжестью его тела. Каким образом этот мужчина может быть вымышленным, если ячувствую, как обнимают меня его руки, как его китель касается моей щеки?
        - Сегодня ты другой, - шепчу я. - Такой добрый. Такой нежный.
        - Я тот, кем ты хочешь меня видеть.
        - Но кто ты на самом деле? Кто он - настоящий капитан Броуди?
        - Как ивсе мужчины, яодновременно хороший иплохой. Добрый ижестокий.
        Он обхватывает мой подбородок своей обветренной рукой; сегодня она дарит лишь утешение, однако эта же рука сжимала хлыст, этими пальцами были стянуты мои запястья.
        - Откуда ямогу узнать, какой мужчина явится мне?
        - А разве не этого ты желаешь - разве не стремишься ты кнеожиданности?
        - Иногда ты пугаешь меня.
        - Потому что веду тебя вопасные места. Предлагаю тебе заглянуть вбездну. Япровоцирую тебя на первый шаг, азатем - на следующий. - Он гладит меня по лицу - нежно, словно ласкает ребенка. - Но только не сегодня.
        - А что будет сегодня?
        - Этой ночью ты будешь спать. Ине станешь бояться, - шепчет он. - Я никому не позволю причинить тебе вред.
        И язасыпаю вего объятиях, которые дарят мне покой ибезопасность.
        21
        На следующий день об этом говорит весь городок. Первый раз яслышу ошеломляющую новость в «Виллидж фуд март»; этот магазинчик настолько мал, что приходится таскать ссобой тяжелую корзинку, поскольку тележка попросту не проедет по слишком узким рядам. Ястою вотделе овощей, изучая скудный ассортимент зеленого салата («айсберг» и«ромэн»), помидоров («бычье сердце» ичерри) ипетрушки (одна лишь кудрявая). Пусть Такер-Коув - настоящий летний рай, однако снабжение здесь так себе, и, поскольку вчера яне успела ничего купить на еженедельном фермерском рынке, придется довольствоваться тем, что есть. Нагнувшись, чтобы выбрать из ящика красные картофелины, яслышу, как всоседнем ряду сплетничают две женщины.
        - …И кнему домой наведалась полиция сордером на обыск, представляешь? Нэнси видела три полицейские машины возле дома.
        - О боже! Ты ведь не думаешь, что он на самом деле ее убил?
        - Его еще не арестовали, но, наверное, это всего-навсего вопрос времени. Вконце концов, была же история сдругой девушкой! Тогда все считали, что это его рук дело.
        Я вытягиваю шею, пытаясь выглянуть из-за прилавка. Ага, вот они стоят, две женщины, немолодые, седовласые; их корзинки все еще пусты, - видимо, сплетни занимают их куда больше, чем покупки.
        - Но ведь так ничего ине доказали.
        - Однако теперь кажется, что прошлая история похожа на правду, ты согласна? Раз уж полиция так им заинтересовалась. Да ита старуха, укоторой он работал много лет назад, там, на холме… Явсе думала: отчего она на самом деле померла?..
        Они двинулись дальше, кбумажным товарам, аяневольно увязалась за ними, чтобы услышать продолжение разговора. Останавливаюсь возле полки стуалетной бумагой, делая вид, что никак не могу выбрать нужную марку. Всего-то два варианта - сложная дилемма!
        - Да разве тут угадаешь? - вздыхает одна из женщин. - Он всегда казался таким милым. Подумать только, наш пастор заказывал ему новые скамьи! Иработает-то он стакими острыми инструментами…
        Они явно говорят оНеде Хаскелле.
        Я оплачиваю покупки ивыхожу на улицу, ксвоей машине; меня очень тревожит эта подслушанная беседа. Наверняка уполиции есть причины интересоваться Недом. Дамы из магазина говорили окакой-то другой девушке. Разве ее тоже убили?
        Офис «Бранка. Продажа иуправление недвижимостью» находится на этой же улице. Если кто-то идержит руку на пульсе вэтом городке, так это точно риелтор. Донна все знает.
        Как обычно, она сидит за своим рабочим столом, прижимая телефон куху. Она поднимает глаза итут же опускает голову, чтобы не встречаться со мной взглядом.
        - Нет, разумеется, яне вкурсе, - бормочет она втрубку. - Он всегда был достаточно надежным. На него никто не жаловался. Послушайте, можно, явам перезвоню? Ко мне вофис пришли. - Она вешает трубку инеохотно поворачивается ко мне.
        - Это правда? - спрашиваю я. - Насчет Неда?
        - Кто вам сказал?
        - Я слышала, как две женщины обсуждали это впродуктовом магазине. Они говорили отом, что полиция утром обыскала его дом.
        Донна вздыхает:
        - Черт возьми, вэтом городке слишком много сплетничают!
        - Значит, это правда.
        - Его еще не арестовали. Инесправедливо считать, что он виновен вчем-то.
        - Я вовсе так не считаю, Донна. Нед мне нравится. Но яслышала, как они говорили одругой девушке. Вроде был какой-то случай, еще до Шарлотты.
        - Это не более чем слухи.
        - Кто эта девушка?
        - Доказать ничего не смогли.
        Я подаюсь вперед иоказываюсь практически лицом клицу суправляющей.
        - Вы сдали мне дом. Несколько недель Нед работал прямо над моей спальней. Так что ядолжна знать, опасен ли он. Кто эта девушка?
        Донна сжала губы. Маска дружелюбного риелтора исчезла, уступив место выражению тревоги. Еще бы ей не волноваться, если она скрыла от меня важную деталь: водном доме со мной, возможно, находился убийца!
        - Всего-навсего туристка, - говорит Донна. Будто бы от этого жертва становится менее значимой! - Да ислучилось это шесть или семь лет назад. Она снимала домик на Коричном пляже ивдруг пропала.
        - Так же как Шарлотта.
        - Однако тело Лорел так ине нашли. Большинство жителей решили, что она пошла поплавать иутонула, но вопросы остались. Ислухи тоже.
        - Говорили оНеде?
        Она кивнула:
        - Он работал вдомике по соседству, ремонтировал ванную.
        - Вряд ли это можно счесть причиной для подозрений.
        - У него были ключи от ее дома.
        Я смотрю на Донну:
        - Что?
        - Нед заявил, что нашел их на Коричном пляже, где обычно собирал коряги для скульптур. Риелтор, которая сдала дом Лорел, заметила ключи на приборной панели Недова грузовичка иузнала брелок своего агентства. Уполиции против Хаскелла есть единственная улика - ключи пропавшей женщины, атакже факт, что он работал всоседнем домике. Тело ее так ине обнаружили. Ивдомике не было никаких следов насилия. Никто так ине понял, было ли вообще преступление.
        - Но теперь совершено убийство. Убили Шарлотту. ИНед работал прямо там, вее доме. Вмоем доме.
        - Но это не яего наняла. Это Артур Шербрук. Он настоял на том, чтобы Нед занимался ремонтом.
        - Почему именно Нед?
        - Потому что он знает дом гораздо лучше многих. Нед работал по заказу тетушки господина Шербрука, когда она еще жила там.
        - А вот иеще одна сплетня, которую ясегодня слышала. Остались ли вопросы касательно обстоятельств смерти самой тетушки?
        - Авроры Шербрук? Вовсе нет. Она была стара.
        - Дамы из магазина, кажется, считают, что Нед имел какое-то отношение ксмерти тетушки.
        - Господи! Ну до чего любят сплетничать вэтом городе! - Донна, кажется, наконец-то немного расслабилась. Она откинулась на спинку кресла. - Эйва, язнаю Неда Хаскелла всю жизнь. Да, яслышала, что онем говорят. Язнаю, что некоторые люди просто-напросто отказываются давать ему работу. Но яникогда не считала его опасным. Иядо сих пор не верю вего виновность.
        Да ияне верю, но все равно, выходя из офиса Донны, размышляю отом, насколько близка ябыла ктому, чтобы стать очередной Шарлоттой, очередной Лорел. Явспоминаю, как Нед размахивал молотком в моей башенке икак древесная пыль покрывала его одежду. Унего достаточно сил, чтобы задушить женщину, но способен ли убийца создавать таких чудесных, причудливых птиц из дерева? Возможно, яне сумела заметить вних что-то мрачное - признак того, что вих создателе таится чудовище. Но разве не живет чудовище вкаждом из нас? Со своим, например, япрекрасно знакома.
        Я сажусь вмашину и, не успев еще защелкнуть ремень безопасности, слышу звонок своего мобильного.
        Это Мейв.
        - Мне нужно свами увидеться, - говорит она.
        - Может, встретимся на следующей неделе?
        - Сегодня днем. Якак раз еду вТакер-Коув.
        - С чего такая спешка?
        - Дело вВахте Броуди. Вам нужно съезжать оттуда, Эйва. Как можно скорее.
        Мейв задержалась уменя на веранде, словно набираясь смелости перед входом вдом. Она нервно осматривает прихожую за моей спиной ивконце концов переступает порог; пока мы идем в «морскую» комнату, гостья продолжает осматриваться, словно пугливая лань, которая сужасом ждет, что внее вот-вот вонзятся чьи-то коварные зубы икогти. Даже когда она усаживается в «ушастое» кресло, нервное напряжение никуда не уходит - она все еще чувствует себя на враждебной территории.
        Из своей наплечной сумки Мейв достает толстую папку икладет ее на журнальный столик:
        - Вот что мне удалось разузнать. Но вероятно, это еще не полная информация.
        - О капитане Броуди?
        - О женщинах, которые жили вэтом доме до вас.
        Я открываю папку. На первой странице некролог - копия газетной вырезки от 3 января 1901 года: «Мисс Юджиния Холландер, 58 лет, умерла дома после падения слестницы».
        - Она погибла здесь, вэтом доме, - поясняет Мейв.
        - В газете написано, что это несчастный случай.
        - Логично предположить именно это, верно? Зимняя ночь, холод, мрак. Иэта лестница вбашенку наверняка была плохо освещена.
        Последняя фраза заставляет меня поднять глаза:
        - Это случилось на лестнице вбашенку?
        - Прочтите полицейский отчет.
        Я переворачиваю страницу иобнаруживаю написанный от руки отчет полицейского из Такер-Коува, Эдварда К. Биллингса. Унего превосходный почерк - и это благодаря тем временам, когда вшколах занимались чистописанием. Несмотря на плохое качество копии, отчет прекрасно читается.
        Покойная дама, пятидесяти восьми лет, никогда не была замужем ижила одна. До этого происшествия она находилась вдобром здравии, если верить ее племяннице миссис Хелен Колкорд. Миссис Колкорд впоследний раз виделась со своей тетушкой вчера вечером, когда мисс Холландер, пребывая ввеликолепном настроении, плотно поужинала.
        Следующим утром, примерно вчетверть восьмого,прибыла горничная, мисс Джейн Стьюбен, которая удивилась, что мисс Холландер, вопреки своему обыкновению, не спустилась кзавтраку. Поднявшись на второй этаж, мисс Стьюбен обнаружила, что дверь на лестницу, ведущую вбашенку, открыта, атакже нашла уподножия лестницы тело упавшей мисс Холландер.
        Я замерла, вспоминая ночи, когда капитан Броуди вел меня наверх по этой самой лестнице при свете свечей. Подумала отом, насколько крутые иузкие там ступени икак легко можно сломать шею, если упасть вниз головой. Что же делала Юджиния Холландер на этой лестнице вночь своей гибели?
        Вдруг что-то (или кто-то) увлекло ее вбашенку - так же как меня?
        Я снова перевожу взгляд на четкий почерк полицейского Биллингса. Разумеется, он заключил, что смерть женщины - чистой воды несчастный случай. Ачто же еще? Покойная жила одна, из дома ничего не пропало, да ипризнаков вторжения не обнаружено.
        Я смотрю на Мейв:
        - В ее смерти нет ничего подозрительного. Так посчитала полиция. Зачем вы показываете мне это?
        - Я искала более подробную информацию опогибшей иобнаружила ее фото.
        Я еще раз переворачиваю страницу. Черно-белая фотография очаровательной юной леди сизогнутыми бровями икаскадом темных волос.
        - Фотографию сделали, когда ей было девятнадцать лет. Красивая девушка, правда? - спрашивает Мейв.
        - Да.
        - Ее имя неоднократно упоминается вколонках светской хроники того времени всвязи снесколькими завидными женихами. Вдвадцать два года она была помолвлена ссыном богатого коммерсанта. Вкачестве свадебного подарка получила от отца Вахту Броуди - здесь молодая пара планировала жить после свадьбы. Однако этот брак так ине состоялся. За день до назначенной церемонии Юджиния разорвала помолвку. Она решила остаться старой девой ижить вэтом доме одна. До конца своих дней.
        Мейв ожидает от меня ответа, но яне знаю, что сказать. Япросто всматриваюсь вфотографию девятнадцатилетней Юджинии - красавицы, так ине вышедшей замуж. Ипрожившей всю жизнь вдоме, где поселилась я.
        - Это странно, как вы думаете? - спрашивает Мейв. - Все эти годы она провела здесь одна.
        - Не каждая женщина хочет выйти замуж. Не всем это необходимо.
        Некоторое время Мейв изучающе смотрит на меня, однако она охотница за привидениями, ане специалист по чтению мыслей. Мейв ипредставить себе не может, что происходит по ночам вэтом доме. Вэтой башенке. Она кивает на папку:
        - А теперь взгляните еще на одну женщину, которая жила вэтом доме.
        - Была идругая?
        - После гибели мисс Холландер Вахта Броуди перешла кее брату. Он пытался продать дом, но покупателя так ине нашел. Вгородке судачили, что тут обитают привидения ичто дом пришел внегодность. Но убрата была племянница, Вайолет Терио, овдовевшая вмолодом возрасте. Она испытывала финансовые трудности, так что он позволил ей жить здесь бесплатно. Иона оставалась вэтом доме тридцать семь лет, до самой смерти.
        - Только не говорите, что иона упала слестницы.
        - Нет, она умерла впостели, предположительно своей смертью, ввозрасте шестидесяти девяти лет.
        - С чего вы вдруг рассказываете мне обо всех этих женщинах?
        - Здесь есть закономерность, Эйва. После смерти Вайолет Вахту Броуди арендовала Маргарет Гордон, гостья из Нью-Йорка. Она так ине вернулась вНью-Йорк. Вместо этого она жила здесь, аспустя двадцать два года умерла от инсульта. Вслед за ней тут поселилась мисс Аврора Шербрук, которая поначалу тоже приехала на лето, но решила купить дом ипрожила внем тридцать лет, до самой смерти.
        Мейв называет все новые имена, аяпросматриваю фотографии впапке ивижу лица женщин, которые жили здесь до меня. Юджиния иВайолет, МаргаретиАврора. Закономерность становится явной - иона меня поражает. Все женщины, жившие иумершие вэтом доме, были темноволосыми красавицами. Ивсе они невероятно напоминают…
        - Вас, - говорит Мейв. - Они все похожи на вас.
        Я рассматриваю последнюю фотографию. УАвроры Шербрук были блестящие черные волосы, лебединая шея иброви дугой; пусть ядалеко не так красива, как она, но сходство унас заметное. Словно ясестра Авроры Шербрук - но попроще ипомоложе.
        Похолодевшими пальцами япереворачиваю страницу ичитаю некролог Авроры в «Такер-Коув уикли» от 20 августа 1986 года:
        АВРОРА ШЕРБРУК, 66 ЛЕТ
        Мисс Аврора Шербрук скончалась на прошлой неделе всвоем доме вТакер-Коуве. Ее обнаружил племянник, Артур Шербрук; он несколько дней не получал от тетушки никаких известий иприехал из Кейп-Элизабет проведать ее. Смерть не представляется подозрительной. Если верить домработнице, мисс Шербрук впоследнее время болела гриппом.
        Мисс Шербрук родом из Ньютона, штат Массачусетс, ивпервые приехала вТакер-Коув 31 год назад. «Она мгновенно влюбилась вгородок иособенно вдом, который снимала», - сообщил ее племянник, Артур Шербрук. Мисс Шербрук купила дом, известный под названием Вахта Броуди, ипрожила внем до самой смерти.
        - В этом доме умерли четыре женщины, - говорит Мейв.
        - Ничего подозрительного вих смертях нет.
        - Но разве увас не возникает никаких вопросов? Почему этот дом служил пристанищем только для женщин ипочему все они жили иумерли здесь водиночестве? Я просмотрела некрологи Такер-Коува, начиная стысяча восемьсот семьдесят пятого года, но так ине смогла найти ни одного мужчины, который скончался вэтом доме. - Она оглядывает комнату стаким видом, будто ответы на эти вопросы можно обнаружить на стенах или каминной полке. Ее взгляд задерживается на окне; вид на море чуть поблек под завесой тумана. - Словно этот дом внекотором смысле ловушка, - тихо предполагает Мейв. - Женщины въезжают сюда, авыбраться не могут. Он чем-то очаровывает исоблазняет их. Ивконце концов они как будто оказываются взаточении.
        Мой смешок звучит не слишком-то убедительно:
        - И поэтому вы считаете, что мне стоит уехать? Впротивном случае ямогу оказаться взаточении?
        - Вам необходимо знать историю этого дома, Эйва. Нужно понимать, счем вы имеете дело.
        - Вы хотите сказать, что всех этих женщин убил призрак?
        - Если бы это был всего лишь призрак, ябы так не волновалась.
        - А что же тогда представляет такую опасность?
        Она умолкает, обдумывая следующую фразу. Еенерешительность только подстегивает мои дурные предчувствия.
        - Несколько недель назад яупоминала, что вдоме могут обитать некие сущности - не только призраки, - и безобидными их не назовешь. Привидения - духи тех, кто не завершил на земле важных дел или погиб так внезапно, что не успел понять этого. Они витают между нашим ипотусторонним миром. Они пережили кончину, но однажды все-таки были людьми, апотому не приносят вреда живым. Но порой мне попадаются дома, где поселилось нечто иное. Не призрак, а… - Ее голос вздрагивает, иона снова оглядывает комнату. - Вы не против выйти на улицу?
        - Прямо сейчас?
        - Да. Пожалуйста.
        Я смотрю вокно на сгущающийся туман. Мне совсем не хочется выходить на этот влажный морской воздух, но якиваю иподнимаюсь. Удвери янатягиваю дождевик, имы идем на веранду. Но даже там Мейв продолжает нервничать, итогда мы спускаемся по лестнице ишагаем по каменной тропе ккраю утеса. Там мы останавливаемся - нас обнимает туман, сквозь него виднеются контуры дома. Некоторое время слышен лишь долетающий снизу рокот волн.
        - Если он не призрак, тогда кто?
        - Интересно, что вы говорите онем «он».
        - А почему бы инет? Капитан Броуди - мужчина.
        - Как часто он вам является, Эйва? Вы видите его ежедневно?
        - Это непредсказуемо. Иногда яне вижу его несколько дней.
        - А вкакое время он обычно появляется?
        - Ночью.
        - Только ночью?
        Я думаю отемной фигуре, которую заметила на вдовьей дорожке по пути спляжа вто первое утро.
        - Бывали случаи, когда явидела его днем.
        - И он всегда является вобразе капитана Броуди?
        - Это его дом. Вкаком образе ему еще являться?
        - Он не живое существо, Эйва. Это нечто.
        Мейв смотрит на дом, который превратился теперь ведва различимый силуэт, иобхватывает себя руками, чтобы унять дрожь. Всего внескольких ярдах от нас - край утеса, далеко внизу разбиваются окамни невидимые волны. Мы вловушке между морем иВахтой Броуди, итуман настолько густой, что, кажется, внем можно задохнуться.
        - Есть иные сущности, Эйва, - произносит она. - Они могут показаться призраками, но на самом деле это не так.
        - Какие еще сущности?
        - Опасные. Способные причинить вред.
        Я думаю оженщинах, которые жили вВахте Броуди до меня иумерли здесь. Но разве похожая история есть не укаждого старого дома? Люди не вечны - каждый из нас рано или поздно уйдет вмир иной. Почему не умереть всобственном доме, где ты прожила несколько десятилетий?
        - Эти сущности - вовсе не духи умерших, - говорит Мейв. - Они могут принять облик людей, когда-то живших вдоме, но это чтобы мы не слишком их боялись. Все мы думаем, что призраки не способны нам навредить, что они всего-навсего горемычные души, застрявшие между духовными уровнями.
        - И что же за сущность является мне?
        - Не призрак капитана Броуди, анечто принявшее его облик. Нечто знающее овас инаблюдающее за вами стого самого момента, как вы переступили порог. Оно изучило все ваши слабости, нужды ижелания. Знает, чего вы хотите ичего боитесь. Оно использует эти знания, чтобы манипулировать вами, заточить вас вэтом доме. Принести вред.
        - Вы имеете ввиду вред физический? - Тут я, не сдержавшись, усмехаюсь.
        - Понимаю, вэто сложно поверить, но вы еще не сталкивались стем, счем приходилось столкнуться мне. Вы не смотрели вглаза… - Она осекается. Потом делает глубокий вдох ипродолжает: - Несколько лет назад меня вызвали вдом, находящийся чуть встороне от Бакспорта. Это было настоящее поместье, построенное богатым торговцем втысяча девятьсот десятом году. Семья переселилась вэтот дом, аспустя год жена хозяина взяла толстую веревку иповесилась на балясине верхнего этажа. После самоубийства прошел слух, что вдоме обитает привидение, однако здание на высоком холме было настолько красивым иоттуда открывался такой великолепный вид на воду, что поместье всегда кто-то хотел купить. Ионо постоянно переходило из рук вруки. Люди влюблялись вдом, въезжали, апотом очень быстро покидали его. Одна семья продержалась всего три недели.
        - Из-за чего они уехали?
        - Местные считали, что дух Эбигейл, жены первого владельца, испугал их. Они рассказывали, что видели женщину сдлинными рыжими волосами иверевкой, завязанной узлом на шее. Вообще-то, люди способны ужиться спризраком, даже полюбить его исчитать чуть ли не членом семьи. Обычно как бывает - по ночам раздаются стоны, крики, хлопают двери, кто-то переставляет стулья… Но тот призрак был гораздо страшнее прочих, иего проделки этим не ограничивались. Нет, то, что происходило, заставило эту семью вотчаянии бежать из дому среди ночи иискать помощи. Мне позвонили из мотеля, где витоге нашла приют эта семейная пара сдвумя чудесными девочками четырех ивосьми лет. Они были из Чикаго иприехали вМэн, чтобы пожить вдали от города: он хотел писать романы, аона - растить огород изавести кур во дворе. Они увидели дом, влюбились внего исделали предложение опокупке. Перебрались на новое место виюне ипервую неделю провели прекрасно.
        - Всего неделю?
        - Поначалу они не обсуждали свои ощущения. Им сразу показалось, что за ними следят. Даже когда кто-то из них оставался водиночестве, вкомнате чувствовалось чужое присутствие. Потом старшая девочка рассказала маме осуществе, которое всю ночь пялилось на нее, сидя укровати. Ивот тут все члены семьи разом заговорили. Отцу являлась рыжеволосая женщина. Матери - безликая тень. Итолько четырехлетняя девочка видела то, что было на самом деле. Маленькие дети лишены иллюзий, они узнают правду задолго до нас. Она описала чудовище скраснымиглазами икогтями. То был не призрак Эбигейл, анечто куда более древнее, приросшее кэтому дому. Кэтому холму.
        Красные глаза? Когти? Я недоверчиво покачиваю головой: странный оборот принимает эта беседа.
        - Вы будто бы говорите одемоне.
        - Именно онем яиговорю, - тихо подтверждает Мейв.
        Некоторое время япристально смотрю на нее, надеясь увидеть хоть намек на задорный блеск вглазах, на то, что вот-вот раздастся ударная реплика, однако лицо Мейв сохраняет серьезное выражение.
        - Я не верю вдемонов.
        - А верили вы впризраков, до того как въехали вВахту Броуди?
        На это уменя не нашлось возражений. Ястою лицом кморю, однако чувствую, как нависает надо мной дом, как он наблюдает за мной. Ябоюсь услышать ответ, но все равно задаю этот вопрос:
        - Что случилось стой семьей?
        - Никогда раньше они не верили впривидений, однако поняли: вих доме обитает нечто. Ивсе они сэтим столкнулись. Муж порылся вгазетных архивах инашел статью осамоубийстве Эбигейл. Он счел, что вдоме поселился ее призрак. Но ведь привидения безобидны, так? Да иза ужином будет очем поговорить! «У нас вдоме живет привидение! Здорово, правда?» Но постепенно до всех членов семьи дошло, что по дому бродит нечто иное. Четырехлетняя девочка стала просыпаться каждую ночь икричать от ужаса. Она говорила, что кто-то ее душит, амать всамом деле находила отметины на шее ребенка.
        Внезапно мое сердце заколотилось.
        - Какие такие отметины?
        - Они напоминали следы пальцев на шее. Пальцыэти были слишком длинными ине могли сойти задетские. Затем восьмилетняя девочка начала просыпаться от кровотечения из носа. Ее повели кврачу, однако тот не смог обнаружить причину этих кровотечений. Но ипосле этого семья оставалась вдоме, потому что внего были вложены почти все семейные накопления. Но однажды ночью все переменилось. Мужа разбудил стук на улице, ион отправился проверить, вчем дело. Едва он вышел из дома, входная дверь захлопнулась. Он колотил вдверь, однако члены его семьи ничего не слышали. Авот он прекрасно слышал, что происходит внутри. Дочки кричали. Жена упала слестницы. Он выбил окно, проник вдом инашел свою жену, воцепенении лежащую уподножия лестницы. Женщина была вужасе итвердила, что ее столкнуло нечто. Иэто нечто хотело ее смерти. Той же ночью они перебрались вмотель. Ана следующее утро позвонили мне.
        - Вы были вдоме?
        - Да, яездила туда на следующий день после случившегося. Это очень красивое здание скруговой верандой ипотолками высотой вдвенадцать футов. Именно такой дом построил бы для своей семьи богатый человек. Когда яприехала, на переднем дворе меня ждал отец семейства, однако входить вдом он не стал. Он просто передал мне ключ ипредупредил об осторожности. Явошла туда одна.
        - И что вы увидели?
        - Ничего. Поначалу. - Мейв снова смотрит на Вахту Броуди, словно боится повернуться кдому спиной. - Я прошла по кухне, по гостиной. Все выглядело совершенно нормальным. Поднялась по лестнице вспальни - и снова ничего не показалось мне странным. Но потом спустилась вкухню иоткрыла дверь вподвал. Там-то яипочувствовала его…
        - Что?
        - Запах разложения. Смерти. Яне хотела спускаться по этим ступеням, но заставила себя сделать несколько шагов. Потом подняла свой фонарик повыше иувидела следы на потолке. Следы когтей, Эйва. Словно зверь пытался процарапать себе путь наверх, вдом. Дальше яидти не рискнула. Попятилась, вышла из входной двери ибольше не переступала порог этого дома. Ведь яуже знала, что нынешние владельцы не смогут туда вернуться. Японимала, счем им пришлось столкнуться. Это не призрак, анечто куда более сильное, сущность, обитавшая там много-много лет. Для них придумано немало названий: демоны, стригои, байталы… Общее уних одно: они - зло. Иочень опасны.
        - Капитан Броуди такой же?
        - Я не знаю, какой он, Эйва. Возможно, это призрак, эхо человека, который когда-то жил тут. Поначалу яименно так идумала, потому что вы не испытали ничего страшного. Но, взглянув на историю Вахты Броуди иузнав, что здесь умерли четыре женщины…
        - Умерли от естественных причин. Иот несчастного случая.
        - Верно, но что держало здесь всех этих женщин? Почему они отказались от брака исемьи ипровели всю свою жизнь вэтом доме?
        «Из-за него. Из-за удовольствий вбашенке».
        Я смотрю на дом, иот воспоминаний отом, что происходило наверху, уменя вспыхивают щеки.
        - Почему они оставались здесь, старились иумирали? - спрашивает Мейв, изучающе глядя на меня. - Вы знаете?
        - Он… капитан…
        - Что - он?
        - Он понимает меня. Он заставляет меня чувствовать, что здесь яна своем месте.
        - А что еще он заставляет вас чувствовать?
        Я отворачиваюсь; мое лицо горит. Она не настаивает на ответе, так что повисает мучительно долгое молчание, настолько долгое, что Мейв догадывается:моя тайна слишком деликатна ияне стану ею делиться.
        - Что бы он ни предлагал вам, он делает это не просто так, - предупреждает она.
        - Я не боюсь его. Иженщины, которые жили здесь до меня, похоже, тоже его не боялись. Они могли уехать, но приняли другое решение. Они остались вэтом доме.
        - И умерли тут же.
        - Но спустя много лет.
        - Вы таким видите свое будущее? Будете пленницей Вахты Броуди? Состаритесь здесь иумрете?
        - Все равно придется где-то умереть.
        Она берет меня за плечи изаставляет взглянуть ей вглаза:
        - Эйва, вы сами-то слышите, что говорите?
        Меня так поразило ее прикосновение, что некоторое время яне всилах произнести ни слова. Только сейчас яосознала, что произнесла. «Все равно придется где-то умереть». Неужели яиправда хочу отвернуться от мира живых?
        - Я не знаю, какую власть имеет над вами эта сущность, - говорит Мейв, - но вам следует отстраниться от ситуации иподумать оваших предшественницах. Четыре женщины умерли вэтом доме!
        - Пять, - тихо поправляю я.
        - Я не считала женщину, которую нашли вбухте.
        - Да ияне считаю Шарлотту. Была еще девочка пятнадцати лет. Явам оней рассказывала. Компания подростков пробралась сюда вночь Хеллоуина. Одна девочка вышла на вдовью дорожку иупала снее.
        Мейв покачала головой:
        - Я изучала газетные архивы, но такой информации не нашла.
        - Об этом мне рассказал плотник. Он вырос здесь ипомнит это.
        - Тогда нам следует поговорить сним.
        - Я не уверена, что это возможно.
        - А почему нет?
        - Его подозревают… вубийстве Шарлотты Нильсон.
        Мейв ахает от изумления. Она оборачивается исмотрит на дом, который кажется ей центром этого омута. Но мне совсем не страшно, потому что вмоих ушах по-прежнему звучат слова: «Под моим кровом тебе никто не причинит вреда».
        - Если об этом помнит ваш плотник, - заключает Мейв, - помнят идругие здешние жители.
        Я киваю:
        - Я даже знаю, скем именно следует поговорить.
        22
        Когда мы сМейв оказываемся возле дома Исторического общества Такер-Коува, на часах чуть больше пяти. На двери уже висит табличка «Закрыто», но явсе равно стучу, надеясь, что госпожа Диккенс еще здесь, наводит порядок взале. Сквозь затемненное дверное стекло что-то мелькает, ияслышу стук ортопедических ботинок. Дверь приоткрывается, ивщель на нас смотрят светло-голубые глаза, увеличенные толстыми линзами очков.
        - Простите, мы закрыты. Приходите завтра после девяти утра.
        - Госпожа Диккенс, это я. Мы говорили свами оВахте Броуди несколько недель назад, помните?
        - О, здравствуйте! Вы Эйва? Я рада снова видеть вас, однако музей закрыт.
        - Мы пришли не вмузей. Просто хотели поговорить свами. Ясобираю материал для своей книги, амоя подруга Мейв помогает мне. Мы изучаем Вахту Броуди, иунас появились вопросы, на которые вы, возможно, сумеете ответить. Ведь вас считают первейшим знатоком истории Такер-Коува!
        Эта фраза заставила госпожу Диккенс слегка выпрямиться. Когда яприходила сюда впоследний раз, посетителей почти не было. Как, наверное, это печально: столько знать опредмете, который не сильно-то занимает других!
        Улыбнувшись, она широко распахивает дверь:
        - Я бы не стала называть себя знатоком истории, но срадостью расскажу все, что знаю.
        Внутри, сдается мне, еще темнее, чем впрошлый раз, вфойе пахнет старостью ипылью. Пол скрипит, когда госпожа Диккенс ведет нас вприемную, где под стеклом выставлен судовой журнал «Ворона» - судна, находившегося под командованием капитана Броуди.
        - Мы храним многие исторические документы здесь. - Она достает из кармана связку ключей иотпирает дверцу застекленного шкафа. На полках стоят тома вкожаных переплетах, инекоторые выглядят так, будто вот-вот развалятся. - Мы надеемся вконце концов оцифровать все эти документы, но вы ведь знаете, как тяжело внаши дни найти средства на хорошее дело. Прошлое никому не интересно. Заботятся только обудущем иновомодных штуках. - Она осматривает книги. - Ах, вот же они. Городские записи за тысяча восемьсот шестьдесят первый год. Вахту Броуди построили именно тогда.
        - На самом деле, госпожа Диккенс, наш вопрос касается событий, происшедших значительно позже постройки дома.
        - Насколько позже?
        - Если верить Неду Хаскеллу, около двадцати лет назад.
        - Неду? - Вздрогнув, она хмурится иповорачивается ко мне. - Боже мой!
        - Наверное, вы уже слышали новости.
        - Я слышала, очем судачат люди. Но явыросла вэтом городке, так что научилась пропускать мимо ушей добрую половину досужей болтовни.
        - Значит, вы не верите, что он…
        - Не вижу смысла вдогадках. - Она засовываетстарую книгу на место истряхивает пыль сладоней. - Если вас интересует, что произошло двадцать лет назад, то здесь нужных документов нет. Вам надозаглянуть в «Такер-Коув уикли». Вархивах этого еженедельника собраны номера как минимум за пятьдесят лет, и, ядумаю, б?льшая часть оцифрована.
        - Я уже искала вгазетных архивах статьи супоминанием Вахты Броуди. Но об этом несчастном случае ничего не нашлось.
        - Несчастном случае? - Госпожа Диккенс переводит взгляд сМейв на меня иобратно. - Такое могло ине попасть вновости.
        - Должно было попасть. Ведь погибла пятнадцатилетняя девочка, - говорю я.
        Госпожа Диккенс прикрывает рот рукой. Некоторое время она не произносит ни слова, лишь таращится на меня.
        - Нед сказал мне, что это случилось вночь на Хеллоуин, - продолжаю я. - По его словам, несколько подростков влезли впустой дом инаверняка много выпили. Одна девочка вышла на вдовью дорожку иупала вниз. Яне помню ее имени, но подумала: если эта история вам известна ивы припомните, вкаком году она произошла, мы сможем отыскать подробности.
        - Джесси, - тихо говорит госпожа Диккенс.
        - Вы знаете ее имя?
        Она кивает:
        - Джесси Инман. Она училась вшколе вместе смоей племянницей. Очень красивая девочка, но была вней… сумасшедшинка. - Госпожа Диккенс делает глубокий вдох. - Думаю, мне лучше присесть.
        Я встревожена тем, как она побледнела; Мейв берет ее за руку, аятороплюсь вдругой конец комнаты - за одним из старинных стульев, стоящих там. Пусть ей трудно стоять, но даже втаком состоянии она не забывает своих обязанностей хранительницы музея исиспугом смотрит на истертое бархатное сиденье.
        - Бог мой, этот стул нельзя трогать. Никто не должен на нем сидеть.
        - Здесь некому пожаловаться, госпожа Диккенс, - ласково говорю я. - А мы никому не расскажем.
        С трудом изобразив улыбку, она усаживается на стул:
        - Я очень стараюсь соблюдать правила.
        - Мы вэтом не сомневаемся.
        - Вот имама Джесси была сторонницей порядка. Поэтому она пришла вужас от того, что делала вту ночь ее дочка. Эти ребятки не просто забрались вчужой дом. Они разбили окно, чтобы туда влезть. Ивероятно, занимались тем, что делают подростки, когда вюном организме играют гормоны.
        - Вы сказали, что она была красивой девочкой. Как она выглядела? - спрашивает Мейв.
        Госпожа Диккенс качает головой, поразившись вопросу:
        - Разве это имеет значение?
        - Какого цвета были ее волосы?
        Я уже приготовилась услышать, что волосы удевочки были темными, ипотому очень удивляюсь ответу.
        - Она была светловолосой, - говорит госпожа Диккенс. - Как иее мама Мишель.
        Это отличает Джесси от меня. Атакже от женщин, умерших вВахте Броуди.
        - Вы близко знали ее маму? - спрашиваю я.
        - Мишель посещала мою церковь. Предлагала свою помощь вшколе. Делала все, что обычно делают мамы, однако ей не удалось удержать дочку от глупой ошибки. Она умерла через несколько лет после Джесси. Говорят, от рака, но, думаю, вдействительности ее убила потеря дочери.
        Мейв смотрит на меня:
        - Я удивлена, что подобная история не попала вместную газету. Яне обнаружила никаких упоминаний отом, что вВахте Броуди погибла девочка.
        - Опубликованных статей не было, - произносит госпожа Диккенс.
        - Как так?
        - Это из-за других ребят. Там были шестеро подростков из самых известных семей городка. Неужели вы думаете, им хотелось, чтобы все узнали отом, как их дорогие детишки разбили окно изабрались вчужой дом? И занимались там черт-те чем? Гибель Джесси была трагедией, но кчему усугублять ее еще истыдом? Думаю, именно поэтому редактор согласился не разглашать имена иподробности. Яне сомневаюсь, что родители приняли меры по устранению ущерба, иэто удовлетворило владельца, господина Шербрука. Вгазете появился только некролог Джесси, вкотором говорилось, что она погибла врезультате неосторожного падения вночь Хеллоуина. Всего несколько человек знали правду.
        - Вот почему ничего не нашлось вархивах, - говорит Мейв. - И тут возникает вопрос: много ли неизвестных нам женщин умерло вэтом доме?
        Госпожа Диккенс хмурится:
        - Были идругие?
        - Я обнаружила имена по крайней мере еще четырех женщин. Итеперь вы рассказали нам оДжесси.
        - Значит, пять, - бормочет госпожа Диккенс.
        - Да, пять. Ивсе женщины.
        - Почему вы задаете такие вопросы? С чего увас возник интерес?
        - Это для книги, которую япишу, - поясняю я. - Вахта Броуди занимает вней большое место, имне хотелось бы дополнить историю дома.
        - Это единственная причина? - тихо интересуется госпожа Диккенс.
        Воцаряется молчание. Она не пытается выудить из меня ответ, однако по ее взгляду ясно: она догадалась опричине этих расспросов.
        - В доме кое-что происходило, - наконец отвечаю я.
        - Что именно?
        - Вот яизадумалась: аможет, вдоме все-таки обитает… - я застенчиво усмехаюсь, - привидение?
        - Капитан Броуди, - бормочет госпожа Диккенс. - Вы видели его?
        Мы сМейв переглядываемся.
        - Вы слышали опризраке? - спрашивает Мейв.
        - Любой, кто вырос внашем городке, знает эти истории. Отом, что призрак Джеремии Броуди все еще хозяйничает вдоме. Некоторые утверждают, что видели его стоящим на вдовьей дорожке. Адругие - что он выглядывал из окна башенки. Ребенком яочень любила слушать эти сказки, однако никогда особенно вних не верила. Япредполагала, что наши родители пугают нас, чтобы мы не ходили вэтот полуразрушенный дом. - Она бросает на меня виноватый взгляд. - Это было еще до того, как вы поселились там, когда-то здание иправда разваливалось. Разбитые окна, полусгнившая веранда… Летучие мыши, обычные мыши, тараканы - вот такие жильцы облюбовали Вахту Броуди.
        - Мыши никуда не делись, - признаюсь я.
        Она едва заметно улыбается:
        - И никуда не денутся.
        - Раз уж вы выросли вэтом городке, - говорит Мейв, - вы наверняка помните Аврору Шербрук. Она жила вВахте Броуди.
        - Я знаю, кто она, но знакома сней не была. Не думаю, что многие сней общались. Она приезжала вгородок время от времени, чтобы купить продукты,ивдругих местах не показывалась. Все остальное время проводила там, на холме, вполном одиночестве.
        «С ним».
        Его общества ей было достаточно. Он давал ей то, вчем она нуждалась, как имне, - от утешения иобъятий до опасных удовольствий башенки. Этого Аврора Шербрук никому не стала бы рассказывать.
        «Да ияне стану».
        - Когда она скончалась, кажется, никаких вопросов насчет обстоятельств смерти не возникало, - говорит госпожа Диккенс. - Я помню только, что ее тело пролежало несколько дней, прежде чем его нашел племянник. - Она морщится. - Зрелище, наверное, было ужасное.
        - Ее племянник - Артур Шербрук, - поясняю яМейв. - Вахта Броуди по-прежнему принадлежит ему.
        - Он так ине смог отделаться от дома, - подхватывает госпожа Диккенс. - Участок там необыкновенно красивый, однако удома всегда была дурная слава. Ауж после того, как тело умершей пролежало внем несколько дней иначало разлагаться, стало еще хуже. Ну ислучай сДжесси… Когда Аврора умерла, дом уже потихоньку разваливался. Яуверена, что Шербрук лелеет надежду после всех ремонтов наконец найти покупателя исбыть это наследство срук.
        - Возможно, ему просто следовало сжечь его, - говорит Мейв.
        - Некоторые местные предлагали это сделать, но Вахта Броуди имеет историческое значение. Обидно даже думать, что дом стакой историей может быть сожран огнем.
        Я воображаю, как языки пламени облизывают эти роскошные комнаты, как, словно факел, загорается башенка исто пятьдесят лет истории становятся всего лишь кучкой пепла. Ачто происходит спризраком, когда его дом разрушают? Что случится скапитаном?
        - Вахта Броуди заслуживает любви, - говорю я. - Она заслуживает заботы. Если бы ямогла себе это позволить, сама бы ее купила.
        Мейв качает головой:
        - Вам не нужен этот дом, Эйва. Вы почти ничего не знаете оего истории.
        - А ярасспрошу человека, который наверняка знает. Владельца, Артура Шербрука.
        В сгущающихся сумерках Вахта Броуди темна итиха. Явыбираюсь из машины изадерживаюсь на подъездной аллее, всматриваясь вокна, похожие на блестящие черные глаза. Вспоминаю свою первую встречу сВахтой Броуди итот холод, который яощутила, словно этот дом не хотел меня принимать. Теперь ничего подобного яне чувствую. Напротив, явижу мой дом - он дожидался меня. Именно это место даваломне приют иутешение впоследние несколько недель. Японимаю, что меня должны были встревожить судьбы тех, кто жил здесь прежде. «Дом покойниц», - называет его Мейв, советуя собрать вещи иуехать. Так поступила Шарлотта Нильсон - правда, все равно погибла от рук живого, настоящего убийцы, который выдавил из нее жизнь ивыбросил тело вморе.
        Возможно, эта женщина была бы до сих пор жива, останься она вВахте Броуди.
        Переступив порог, явдыхаю знакомые домашние запахи.
        - Капитан Броуди! - кричу я.
        Я не жду ответа ислышу лишь тишину, однако ощущаю его присутствие повсюду: вполумраке, ввоздухе, которым дышу. Явспоминаю слова, которые он однажды мне шепнул: «Под моим кровом тебе никто не причинит вреда». Неужели он шептал то же самое Авроре Шербрук, Маргарет Гордон, Вайолет Терио иЮджинии Холландер?
        В кухне якормлю Ганнибала ивынимаю из холодильника кастрюлю состатками рыбной похлебки. Пока она греется на плите, япроверяю свою электронную почту. Помимо письмеца от Саймона, выражающего восторг по поводу новейших глав «Капитанского стола» (ура!), яобнаруживаю рассылку от «Амазона» («новые книги, которые вам могут понравиться») иот «Уильямс Сонома» («готовьте внашей новой кухонной посуде»). Прокручиваю чуть ниже иостанавливаюсь на письме, которое заставляет меня замереть.
        Оно от Люси. Яне открываю его, но все равно вижу, что указано втеме: «Я скучаю. Позвони мне». Такие безобидные слова, но для меня они словно оглушительное обвинение. Стоит мне закрыть глаза, ияснова слышу, как выстреливают пробки из бутылок шампанского. Крики «С Новым годом!». Визг колес отъезжающей от тротуара машины Ника…
        И япомню последствия. Бесконечные дни, которые мы сЛюси просиживали вбольничной палате Ника, наблюдая за тем, как его бесчувственное тело съеживается исворачивается, словно зародыш. Помню отвратительное чувство облегчения вдень его смерти. Теперь яодна живу сэтой тайной, тайной за семью печатями. Яникому ее не раскрою, однако она никуда не денется ибудет пожирать меня, точно раковая опухоль.
        Закрыв ноутбук, яотодвигаю его всторону. Так же как отодвинула яЛюси, потому что не всилах общаться сней.
        И вот теперь ясижу одна вэтом доме на холме. Если суждено мне рухнуть замертво, как Аврора Шербрук, кто обнаружит меня? Смотрю вниз, на Ганнибала; он уже опустошил свою миску итеперь вылизывает лапы, аязадумываюсь: сколько пройдет времени, прежде чем он примется утолять голод моей бренной плотью? Конечно, винить его тут не вчем. Кот должен поступать так, как положено котам, аГаннибал большой любитель поесть.
        На плите закипает жаркое из морепродуктов, однако аппетит уменя пропал. Явыключаю конфорку итянусь за бутылкой цинфанделя. Сегодня утешение мне необходимо; эта бутылка уже откупорена, иястремлюсь ощутить едкие танины иалкоголь на своем языке. Щедро налив себе вина вбокал, яподношу его кгубам ивдруг обращаю внимание на мусорное ведро вуглу.
        Оно переполнено пустыми винными бутылками.
        Я отставляю бокал. Желание выпить по-прежнему сильно, однако бутылки рассказывают печальную историю одинокой женщины, которая живет со своим котом, покупает вино ящиками икаждый вечер напивается до беспамятства, чтобы скорее уснуть. Япыталась утопить валкоголе свое чувство вины, однако выпивка - всего лишь временный выход, разрушающий печень иотравляющий мозг. Из-за этого яне уверена, что происходит на самом деле, ачто - в моих фантазиях. Существует ли мой идеальный возлюбленный вдействительности - или он всего-навсего пьяная галлюцинация?
        Пора мне наконец узнать правду.
        Я выливаю свой бокал вкухонную мойку исовершенно трезвая поднимаюсь по лестнице - спать.
        23
        Около полудня следующего дня яуже сижу вмашине - еду на юг, вКейп-Элизабет, где живет Артур Шербрук. Он единственный живой родственник Авроры Шербрук; видимо, он знал ее лучше всех - разумеется, если ее вообще хоть кто-то знал. Сколько людей, например, на самом деле знают меня? Даже моя сестра, человек, которого ялюблю больше всех икоторый мне ближе всех, понятия не имеет, кто яина что способна. Самые мрачные тайны мы обычно оставляем при себе. Ипо большей части скрываем их от тех, кого любим.
        Я сжимаю руль ивнимательно смотрю на дорогу,изо всех сил пытаясь сосредоточить мысли на чем угодно - на чем угодно, кроме Люси. История Вахты Броуди очень хорошо позволяет переключиться: провалиться вкроличью нору ибесконечно копатьсявжизни исмерти людей, скоторыми яникогда невстречалась. Неужели их судьбы предопределяютмою? И, как Юджиния иВайолет, Маргарет иАврора, явстречу свою кончину под кровом капитана Броуди?
        Однажды ябывала вКейп-Элизабет - ездила на выходные коднокашнице из колледжа - и прекрасно помню красивые дома иаккуратно подстриженные лужайки, тянущиеся до самого моря; эти места навевали мечту выиграть когда-нибудь влотерею ипоселиться здесь на пенсии. Обсаженная деревьями дорога ведет кдвум каменным колоннам - там на медной дощечке значится адрес Артура Шербрука. Ворот, которые могли бы преградить мне путь, нет, так что япродолжаю ехать по дороге, иона, петляя, выводит ксоляному болоту. Возле него смотрит фасадом на тростник неуютное строение из цемента истекла. Оно напоминает музей, ане жилой дом; каменные ступени ведут через японский садик квходной двери. Здесь на страже стоит вырезанный из дерева разъяренный индонезийский демон - не самое приветливое лицо для встречи гостей.
        Я звоню вдверь.
        Сквозь толстое рифленое стекло замечаю какое-то движение - к порогу будто бы приближается фигураинопланетянина, длинная итонкая, как веретено.Дверь открывается - стоящий за ней мужчина ивправду высок ихуд, схолодным взглядом серых глаз. Артуру Шербруку семьдесят снебольшим, однако он выглядит крепким иподтянутым, как бегун на длинные дистанции. Его острый взгляд упирается вменя, подобно лучу лазера.
        - Господин Шербрук?
        - Профессор Шербрук.
        - Ах, прошу прощения. Профессор Шербрук. ЯЭйва Коллетт. Спасибо, что согласились встретиться.
        - Так, значит, вы пишете книгу оВахте Броуди, - произносит он, когда япереступаю порог прихожей.
        - Да, иуменя море вопросов об этом доме.
        - Вы не хотите его купить? - обрывает меня он.
        - Не думаю, что смогу себе это позволить.
        - Если вы знаете человека, который может сделать такое приобретение, ясрадостью избавлюсь от этой недвижимости. - Он умолкает, азатем добавляет: - Но без финансовых потерь.
        Я иду вслед за ним по отделанному черной плиткой коридору вгостиную, из которой через огромные окна во всю стену можно видеть болото итростниковые заросли. Уподоконника стоит готовый кработе телескоп, ана журнальном столике лежит бинокль «Лейка». Замечаю, как за окном пролетает морской орел, за которым гонятся три вороны.
        - Какие бесстрашные птицы эти вороны, - говорит Шербрук. - Они готовы прогнать любого, кто нарушил их воздушное пространство. Яизучал именно этих представителей семейства врановых на протяжении десяти поколений, и, кажется, скаждым годом они становятся все умнее.
        - Вы профессор орнитологии?
        - Нет, просто явсю жизнь наблюдаю за птицами.
        Он машет рукой всторону дивана, надменно приказывая мне сесть. Как ився прочая обстановка комнаты, диван неуютный иминималистский - обитый голой серой кожей, он выглядит непривлекательно, ина него совершенно не хочется садиться. Тем не менее яустраиваюсь нанем, повернувшись кстеклянному кофейному столику, на котором нет ничего - ни одного завалящего журнальчика. Главное вэтой комнате - окно свидом на соляное болото.
        Хозяин дома не предлагает ни кофе, ни чая, просто падает вкресло напротив изакидывает одну аистиную ногу на другую.
        - Я преподавал экономику вБоудин-колледже, - говорит он. - Ушел на пенсию три года назад - и на удивление оказался еще более занятым, чем обычно. Путешествую, пишу статьи…
        - По экономике?
        - О семействе врановых. Воронах ив?ронах. Хобби превратилось во вторую работу. - Он наклоняет голову итут же становится до ужаса похожим на птицу. - Вы сказали, что увас есть вопросы одоме?
        - О его истории илюдях, которые жили там все эти годы.
        - Я провел небольшое исследование по данной теме, но ни вкоем случае не считаю себя знатоком, - скромно пожав плечами, говорит Шербрук. - Я могу сказать вам, что дом был построен капитаном Броуди втысяча восемьсот шестьдесят первом году. Через десять лет он пропал вморе. Впоследствии домом владели несколько разных семей, ивитоге он перешел ко мне лет тридцать назад.
        - Насколько японимаю, этот дом вы унаследовали от вашей тетушки Авроры Шербрук.
        - Да. Поясните еще раз, какое отношения имеют ответы на эти вопросы ктеме вашей книги?
        - Моя книга называется «Капитанский стол». Она отрадиционной кухне Новой Англии, облюдах, которые подавали вдомах моряков. Мой редактор считает, что рассказ оВахте Броуди иее первом владельце может занять центральное место вкниге. Это добавит ей колорита, создаст атмосферу подлинности.
        Мой ответ удовлетворил Шербрука, ион поудобнее уселся вкресле.
        - Очень хорошо. Вы хотите узнать что-то особенное?
        - Расскажите мне освоей тетушке. Отом, как она жила вВахте Броуди.
        Он вздыхает, будто именно этой темы предпочел бы избежать.
        - Тетушка Аврора прожила там б?льшую часть своей жизни. Иумерла вэтом доме, что, похоже, иявляется одной из причин, по которым яне могу от него отделаться. Ничто так не сбивает цену на вторичную недвижимость, как смерть владельца. Конечно, всему виной глупые суеверия.
        - Все эти годы вы пытались продать дом?
        - Я был единственным наследником, так что именно мне пришлось мучиться сэтим бесполезным приобретением. После того как тетя умерла, явыставил дом на продажу, но предложения были оскорбительно низкими. Едва ли не каждый потенциальный покупатель находил какой-нибудь недостаток вэтом доме: слишком старый, слишком холодный, плохая аура… Если бы только ямог разрушить эту громадину! С таким-то видом на океан это было бы прекрасное место для новой постройки!
        - И почему же вы просто не снесли его?
        - Это противоречило условиям завещания. Дом должен остаться на своем месте, иначе доверительная собственность перейдет… - Он осекся иотвернулся.
        «Так, значит, это доверительная собственность».
        Разумеется, здесь не обошлось без семейного состояния. Как еще смог бы обычный университетский профессор позволить себе многомиллионную недвижимость вКейп-Элизабет? Аврора Шербрук оставила племяннику исостояние, итяжелое бремя, сделав его наследником Вахты Броуди.
        - У нее было достаточно денег, чтобы жить влюбом месте, - говорит профессор. - Париж, Лондон, Нью-Йорк. Но нет - она решила провести всю свою жизнь вэтом доме. Каждое лето, стех пор как мне исполнилось семнадцать, япослушно ездил навещать тетушку, чтобы напомнить, что унее есть кровный родственник, однако она никогда не радовалась моим визитам. Уменя было ощущение, что янарушаю ее покой. Вторгаюсь имешаю ей жить спокойно.
        «Мешаете им жить. Ей икапитану».
        - И мне никогда не нравился этот дом.
        - Почему? - интересуюсь я.
        - В нем всегда холодно. Вы разве не чувствуете? Даже всамые жаркие августовские дни яне мог согреться вВахте Броуди. Мне кажется, яникогда не снимал там свитер. Бывало, целый день изнемогал от жары на пляже, но стоило мне зайти вдом, ябудто бы оказывался вморозилке.
        «Потому что вы были ему не нужны».
        Я вспомнила, как впервые переступила порог Вахты Броуди икак поначалу ощутила холод, словно оказалась вморозном тумане. Апотом вдруг холод исчез, словно сам дом решил, что явнем не чужая.
        - Мне страшно не хотелось больше навещать тетю, - продолжил профессор. - Я умолял маму, чтобы она не заставляла меня туда ездить. Особенно после одного случая.
        - Какого случая?
        - Этот чертов дом решил убить меня. - Увидев мое изумленное выражение, он сконфуженно усмехнулся. - Ну, тогда мне именно так показалось. Вы помните люстру, которая висит теперь вприхожей? Ее заменили. Оригинальная была хрустальной, привезенной из Франции. Если бы ястоял всего на дюйм правее, эта штука разбила бы мне череп.
        Я пристально смотрю на него:
        - Люстра упала?
        - Стоило мне только войти вдверь, крепление сломалось. Разумеется, странное совпадение, однако япомню слова тетушки после этого казуса: «Возможно, тебе не стоит больше приезжать сюда. На всякий случай». Что, черт возьми, она имела ввиду?
        Я прекрасно понимала чт?, но не произнесла ни слова.
        - Желания возвращаться вдом, где мне угрожала гибель, уменя не было совершенно, однако мама настояла на том, чтобы япо-прежнему навещал тетушку.
        - Зачем?
        - Чтобы сохранять родственные связи. Отец был на грани банкротства. Муж тетушки Авроры оставил ей столько денег, сколько не потратить за всю жизнь. Мама надеялась… - Он умолк.
        Значит, вот почему призрак недолюбливал Артура Шербрука! Едва молодой человек переступил порог, капитан тут же понял его мотивы. Не привязанность ктетушке приводила Шербрука каждое лето вВахту Броуди - его влекла туда жадность.
        - У тетушки не было детей, ипосле смерти супруга она так ине вышла замуж. Да ей это было ини кчему.
        - Ну, может, по любви?
        - Я имел ввиду, что вфинансовой поддержке она не нуждалась. Ивсегда существовала опасность, что ее богатством может воспользоваться какой-нибудь авантюрист.
        «Типа вас».
        - Даже если забыть про деньги, не сомневаюсь, что ею могли заинтересоваться многие мужчины, - говорю я. - Ваша тетушка была красивой женщиной.
        - Вы видели ее фотографию?
        - Изучая предыдущих жителей дома, янаткнулась на снимок вашей тетушки вкакой-то колонке светской хроники. Оказалось, вюности она пользовалась всеобщим вниманием.
        - Неужели? Я никогда не считал ее красавицей, хотя, конечно, не знал ее вмолодости. Япомню свою странноватую тетушку Аврору, что ночами бродила по дому.
        - Бродила? Почему?
        - Кто знает? Лежа вкровати, яслышал, как она крадется вверх по лестнице вбашенку. Понятия не имею, что ее влекло туда, ведь это просто-напросто пустая комната. Вдовья дорожка уже начала подгнивать, иодно из окон протекало. Нед Хаскелл подрабатывал утети - занимался ремонтом, но она распустила всех помощников. Никого не хотела видеть всвоем доме. - Он умолкает. - Поэтому итело ее обнаружили лишь спустя несколько дней после смерти.
        - Я слышала, что именно вы нашли его.
        Он кивает:
        - Я приехал из Такер-Коува, как обычно, сежегодным визитом. Звонил ей перед отъездом, но она не ответила. Стоило мне войти вдом, ясразу ощутил запах. Было лето, имухи… - Он осекся. - Простите. Воспоминания достаточно неприятные.
        - Как думаете, что сней произошло?
        - Должно быть, что-то вроде инсульта. Или инфаркта. Местный врач назвал это естественной смертью. Вот ивсе, что мне известно. Возможно, ей было слишком сложно подниматься по лестнице вбашенку.
        - Как вы полагаете, почему она продолжала ходить туда?
        - Понятия не имею. Это была просто пустая комната сподтекающим окном.
        - И скрытым альковом.
        - Да, ябыл очень удивлен, когда Нед сказал мне, что обнаружил альков. Язнать не знаю, когда ипочему его закрыли стеной, но уверен, что это сделала не тетушка. Вконце концов, она не очень-то стремилась поддерживать дом впорядке. Вахта Броуди была вплачевном состоянии еще до того, как яунаследовал ее. Апотом туда повадились шастать подростки, идом окончательно пришел внегодность.
        - Это было на Хеллоуин? Когда упала девочка?
        Он кивает:
        - Но еще до смерти девочки поговаривали, что вдоме обитает привидение. Моя тетушка пугала меня рассказами опризраке капитана Броуди. Видимо, чтобы яприезжал пореже.
        Я прекрасно понимаю, почему тетушка не хотела, чтобы он мозолил ей глаза. Трудно представить себе более раздражающего гостя.
        - Самое плохое, - морщится он, - что она всему городу рассказала опривидении вдоме. Сообщила садовнику иуборщице, что призрак наблюдает за ними и, если они что-нибудь своруют, он сразу узнаетоб этом. Истоило этой глупой девчонке упасть со вдовьей дорожки, дом сразу стал неликвидным. По условиям тетушкиного завещания яне имею права снести Вахту Броуди, так что могу либо медленно сгноить ее, либо отремонтировать исдавать варенду. - Он смотрит на меня. - Вы уверены, что не сможете купить мой дом? Судя по всему, вам нравится жить там. Не то что женщине, которая снимала его до вас.
        Я не сразу осознала важность его слов.
        - Это вы оШарлотте Нильсон? Вы встречались сней?
        - Она тоже приезжала ко мне. Яподумал, возможно, она хочет купить дом, но нет - она расспрашивала оего истории. Отом, кто жил внем ичто сэтими людьми случилось.
        Мои предплечья внезапно покрылись гусиной кожей. Явоображаю Шарлотту, женщину, скоторой ни разу не встречалась: вот она сидит вэтой же самой комнате, возможно, на том же диване иведет такую же беседу спрофессором Шербруком. Яне просто поселилась втом же доме, что иона, но еще ипрактически иду по ее стопам, словно япризрак Шарлотты, повторяющий ее последние шаги на этом свете!
        - Ей не нравилось там жить? - спрашиваю я.
        - Она сказала, что дом ее нервирует. Утверждала, будто за ней наблюдает нечто, ихотела повесить занавески вспальне. Трудно даже представить, что такая психопатка может работать учительницей.
        - За ней наблюдает нечто? Она употребила именно это слово?
        - Видимо, слышала опресловутом призраке, ипоэтому вкаждом скрипе половицы ей чудилось что-то сверхъестественное. Яне удивился, когда узнал, что она внезапно уехала.
        - Как оказалось, унее были причины нервничать. Яполагаю, вы знаете, что ее убили.
        Он пожимает плечами свозмутительным равнодушием:
        - Да. Это очень печально.
        - А слышали ли вы, кто стал главным подозреваемым? Человек, которого вы наняли работать вдоме.
        - Я знаю Неда не один десяток лет. Видел его каждое лето, когда приезжал навестить тетушку, иуменя никогда не было причин не доверять ему. Так яисказал Шарлотте.
        - Она тревожилась из-за него?
        - Не только. Ее беспокоило многое. Уединенность. Отсутствие занавесок. Даже сам городок. Ей казалось, что его жители не слишком-то откровенны счужаками.
        Я думаю особственном опыте вТакер-Коуве. Вспоминаю судачащих дамочек впродуктовом магазине ихолодную, деловую Донну Бранку. Яразмышляю оДжесси Инман иотом, почему обстоятельства ее смерти не попали вместную газету. ИоШарлотте, чье исчезновение никого не волновало до тех пор, пока яне начала задавать вопросы. Обычному туристу Такер-Коув покажется, наверное, самобытным иживописным, не более, однако здесь скрыто много тайн, иони защищены от посторонних глаз.
        - Надеюсь, вы не собираетесь уехать из-за всего этого, - говорит Шербрук. - Вы ведь остаетесь?
        - Не знаю.
        - Ну, за такие деньги вам не удастся найти ничего похожего на Вахту Броуди. Это великолепный дом впопулярном городке.
        А еще это таинственный дом втаинственном городке. Впрочем, тайны есть укаждого. Имои зарыты глубже иных.
        24
        Некоторое время спустя язахожу вприемную Бена.Посетителей нет. Администратор Вилетта улыбается мне вокошко иподнимает стеклянную перегородку.
        - Здравствуйте, Эйва. Как заживает ваша рука? - спрашивает она.
        - Она совершенно здорова благодаря доктору Гордону.
        - Знаете, кошки являются переносчиками множества болезней - вот почему япредпочитаю канареек. - Она, прищурившись, заглядывает вжурнал посещений. - Разве доктор Гордон ожидает вас сегодня? Я что-то не вижу вашего имени вего расписании.
        - Я не записывалась на прием. Понадеялась, что унего будет свободная минутка поговорить со мной.
        Дверь открывается, иБен высовывает голову вприемную:
        - Мне показалось, яслышу ваш голос! Пойдемте вмой кабинет. На сегодня яокончил работу итеперь просто подписываю отчеты из лаборатории.
        Я иду за Беном по коридору, мимо кабинетов для осмотра - в его личный кабинет. Раньше ятам не бывала, и, пока Бен снимает белый халат иусаживается за дубовый стол, яоглядываю вставленные врамку дипломы ифотографии его отца идеда - предыдущие поколения Гордонов вбелых халатах исо стетоскопами. Тут висит иодна из написанных маслом картин Бена - без рамы, будто это временное украшение, которое скоро снимут. Яузна? пейзаж, потому что этот каменистый выступ явидела ина других работах Гордона.
        - Тот самый пляж, что ты писал раньше?
        Он кивает:
        - Ты очень наблюдательна. Да, мне нравится именно этот пляж. Он тихий иуединенный, итам никто не мешает мне рисовать. - Бен откладывает лабораторные отчеты вкорзинку для исходящих документов иполностью сосредоточивает свое внимание на мне. - И чем же ямогу помочь тебе сегодня? Неужели на тебя снова напал твой свирепый кот?
        - Дело вовсе не во мне. Автом, что произошло много лет назад. Ты ведь вырос вэтом городке?
        Он улыбается:
        - Я здесь родился.
        - Значит, история Такер-Коува тебе известна.
        - Ну, скажем, недавняя история. - Он смеется. - Я не настолько стар, Эйва.
        - Но достаточно стар, чтобы помнить женщину по имени Аврора Шербрук?
        - Я помню ее очень смутно. Когда она умерла, ябыл еще ребенком. Это произошло примерно…
        - Тридцать три года назад. Тогда практику вел твой папа. Был ли он ее врачом?
        Нахмурившись, Бен некоторое время изучающе смотрит на меня:
        - Почему ты спрашиваешь об Авроре Шербрук?
        - Для книги, которую пишу. Вахта Броуди занимает вней все больше ибольше места, ияхочу знать историю дома.
        - Но Аврора-то тут при чем?
        - Она жила вэтом доме. Иумерла внем. Это часть его истории.
        - Значит, именно поэтому тебя интересует судьба госпожи Шербрук?
        Его вопрос, произнесенный так тихо, заставляет меня умолкнуть. Яперевожу взгляд на стопки лабораторных отчетов иисторий болезни, лежащих унего на столе. Он человек снаучным образованием, который имеет дело сфактами, иязнаю, как он отреагирует, если ярасскажу ему онастоящей причине своих расспросов.
        - Ладно. Это не важно. - Я встаю, собираясь уходить.
        - Эйва, подожди. Все, что ты хочешь сказать, важно для меня.
        - Даже если это полностью противоречит науке? - Я оборачиваюсь кнему. - Даже если это покажется тебе всего-навсего суеверием?
        - Извини. - Он вздыхает. - Давай начнем этот разговор заново. Ты спросила об Авроре Шербрук иотом, был ли мой отец ее врачом. Ивответ на это ямогу сказать: да, был.
        - Осталась ли утебя вархивах история ее болезни?
        - Нет, поскольку пациент умер очень давно.
        - Я понимала, что прошло очень много времени, но все равно решила спросить. Спасибо. - И яснова отвернулась, собираясь уйти.
        - Но это ведь не для книги, да?
        Я останавливаюсь вдверях: мне хочется выложить все как есть, но ябоюсь его реакции.
        - Я говорила сАртуром Шербруком. Явстречалась сним, чтобы поговорить оего тетушке, ион сказал, что вее доме происходили странные вещи. Заставившие ее поверить…
        - Поверить во что?
        - Что капитан Броуди все еще там.
        Выражение лица Бена не изменилось.
        - Мы говорим опризраке? - спокойно спрашивает он; таким тоном обычно успокаивают душевнобольных.
        - Да.
        - О призраке капитана Броуди.
        - Аврора Шербрук верила внего. Исказала об этом племяннику.
        - И он тоже верит вэтого призрака?
        - Нет. Зато яверю.
        - Почему?
        - Потому что явидела его, Бен. Явидела Джеремию Броуди.
        Истолковать выражение его лица по-прежнему невозможно. Неужели этому учат на медицинском факультете: делать такое бесстрастное лицо, чтобы пациенты не смогли понять, что ты на самом деле думаешь оних.
        - Мой отец его тоже видел, - тихо говорит Бен.
        Я смотрю на него вупор:
        - Когда?
        - В тот день, когда нашли Аврору Шербрук. Отца вызвали осмотреть тело. Поэтому язапомнил ее имя. Яслышал, как отец говорил об этом смамой.
        Я смотрю на фотографию старшего Гордона, такого благородного всвоем белом халате. Подобный человек вряд ли подвержен фантазиям.
        - И что он рассказал?
        - Эта женщина вночной рубашке лежала на полу вбашенке. Отец понял, что она умерла несколько дней назад, - из-за запаха ииз-за… мух. - Бен умолк, понимая, что некоторые детали лучше не описывать. - Ее племянник иполицейские ушли вниз, так что папа осматривал тело один. Икраешком глаза он заметил какое-то движение. На вдовьей дорожке.
        - Именно там явпервые увидела его, - бормочуя.
        - Мой отец обернулся. Перед ним стоял высокий темноволосый человек вчерном морском кителе. Через мгновение он исчез. Мой отец не сомневался, что видел его, но никогда не говорил об этом никому, кроме мамы именя. Он не хотел, чтобы люди решили, будто местный доктор сошел сума. И, сказать по правде, яникогда по-настоящему не верил, что папа встретился счем-то потусторонним. Ясчитал, что это обман зрения или отражение вокне. Аможет, папа просто слишком устал от постоянных ночных вызовов. Япочти забыл об этой истории. - Бен вупор смотрит на меня. - А теперь яузна?, что иты видела призрака.
        - Это не обман зрения, Бен. Явидела его не один раз. Иразговаривала сним. - Заметив, как он потрясен, ятут же пожалела освоем признании. Разумеется, яне стану рассказывать ему обо всем, что происходило между Броуди имной. - Понимаю, вэто трудно поверить. Даже мне самой.
        - Но яхочу поверить, Эйва! Кому же не хочется убедиться, что существует загробная жизнь, что после смерти будет что-то еще? Но есть ли свидетельства? Никто не может доказать, что вэтом доме есть призрак.
        Я вынимаю свой мобильный.
        - Вероятно, кто-то все-таки может.
        25
        Конечно, Бен скептик, однако довольно любопытный, поэтому всубботу днем, когда прибывает Мейв со своей командой, он ожидает охотников за привидениями уменя дома.
        - Это Тодд иЭван, они обеспечат сегодня всю техническую базу, - говорит Мейв, представляя двух дюжих молодых людей, которые вытаскивают из фургончика камеру ивсе сопутствующее оборудование.
        Эти двое - братья, утого идругого совершенно одинаковые рыжие бородки, ивообще, они настолько похожи, что различить их можно только по надписи на футболках: уЭвана - «Звездные Войны», уТодда - «Чужой». Удивительно, что уних нет футболки «Охотники за привидениями».
        По подъездной аллее приближается «фольксваген»; он паркуется прямо за белым фургоном.
        - А это Ким, она экстрасенс внашей команде, - произносит Мейв.
        Из «фольксвагена» выбирается блондинка, худая как палка, стакими впалыми щеками, что яневольно задумываюсь: может, она недавно переболела чем-то серьезным? Сделав несколько шагов по направлению кнам, она внезапно останавливается ибросает изучающий взгляд на дом. Она так долго стоит без движения, что Бен вконце концов спрашивает:
        - Что это сней?
        - Все нормально, - успокаивает его Мейв. - Вероятно, она просто пытается прозондировать место ираспознать какие-то колебания.
        - Прежде чем все разгрузить, нам нужно осмотреть дом иотснять исходный видеоматериал, - говорит Тодд. Он уже снимает - перемещает камеру по веранде, апотом заходит вприхожую. Взглянув на лепнину под потолком, он замечает: - На вид дом достаточно старый. Вполне вероятно, что здесь по-прежнему обитает нечто.
        - Ничего, если япросто поброжу здесь? - спрашивает Ким.
        - Разумеется, - отвечаю я. - Дом вполном вашем распоряжении.
        Ким направляется вперед по коридору, аза ней - продолжающие съемку братья. Когда они уходят подальше, Мейв поворачивается кнам сБеном ипризнается:
        - Я специально не посвящала Ким во все подробности, связанные свашим домом. Это задание она выполняет вслепую, потому что мне не хочется ни вкаком смысле влиять на ее реакцию.
        - Вы назвали ее экстрасенсом вашей команды, - говорит Бен. - Что именно это означает? В смысле, она медиум?
        - Ким обладает способностью чувствовать энергии, по-прежнему обитающие вкаком-либо помещении, иона скажет нам, какие именно места нуждаются вособом мониторинге. Она обычно поразительно точна.
        - И все-таки как тут судить оточности?
        На этот раз вголосе Бена звучит сомнение, которое он не сумел скрыть, однако Мейв невозмутимо улыбается:
        - Эйва сказала мне, что вы врач, ияне сомневаюсь: все это воспринимается вами как абракадабра. Но мы ивсамом деле умудряемся подтвердить все то, очем сообщает Ким. Впрошлом месяце она вмельчайших деталях описала умершего ребенка. Его портрет показали нам значительно позже, так что мы были поражены: ее описание почти полностью совпало со всеми подробностями фотографии. Всё-всё, включая кружевной воротничок на кофточке малыша. - Она умолкает, глядя влицо Бену. - Вы сомневаетесь.
        - Я стараюсь относиться кэтому непредвзято.
        - Что сможет убедить вас, доктор Гордон?
        - Вероятно, сам призрак, если яего увижу.
        - Ах, но некоторые люди никогда не видят призраков! Они просто на это не способны. Апотому хочу спросить: как еще нам убедить вас, если призрак не материализуется прямо перед вами?
        - А не все ли равно, верю яили нет? Мне просто интересен процесс, яхочу его наблюдать.
        Ким снова появляется вприхожей:
        - Мы хотим пойти наверх.
        - Вы что-нибудь уже почувствовали? - спрашивает Бен.
        Ким, не отвечая, идет наверх; Тодд иЭван следуют за ней, записывая подъем на камеру.
        - И много расследований вы уже провели? - интересуется Бен уМейв.
        - Мы посетили шестьдесят, аможет, семьдесят мест, восновном вНовой Англии. Когда люди сталкиваются сявлениями, которые их беспокоят, будь то просто скрипучие полы или чье-то воплощение вполный рост, они не знают, куда обратиться. Исвязываются снами.
        - Прошу прощения! - кричит Эван сплощадки верхнего этажа. - В конце коридора дверь. Можно нам заглянуть туда?
        - Пожалуйста, заглядывайте, - отвечаю я.
        - Дверь заперта. Не дадите ли ключ?
        - Она не может быть заперта.
        Я направляюсь по лестнице на второй этаж, где Ким иее коллеги стоят узакрытой двери вбашенку.
        - Что за ней? - спрашивает Ким.
        - Просто-напросто лестница. Она никогда не запирается. Яине знаю, где ключ. - Поворачиваю ручку, идверь со скрипом распахивается.
        - Черт! Клянусь, она была заперта, - настаиваетТодд. Он поворачивается кбрату: - Ты же видел! Яне мог ее открыть.
        - Из-за влажности, - говорит Бен, как обычно нашедший логическое объяснение. Он наклоняется иосматривает косяк. - Сейчас лето, идерево от сырости набухает. Поэтому двери застревают.
        - Она ни разу не застревала, - замечаю я.
        - Ну, если это работа вашего призрака, счего он решил не пускать нас вбашенку?
        Все смотрят на меня. Ямолчу. Не хочу отвечать.
        Ким первая переступает порог. Она поднимается всего на две ступени ивнезапно замирает - ее рука застывает на перилах.
        - В чем дело? - спрашивает Мейв.
        Пристально глядя на верхнюю часть лестницы, Ким тихо произносит:
        - Что там?
        - Просто башенка, - говорю я.
        Ким делает глубокий вдох. Азатем - еще один шаг. Ясно, что подниматься она не хочет, но продолжает идти вверх. Двигаясь за остальными, явспоминаю те ночи, когда сбольшой радостью взбиралась по этой самой лестнице икапитан вел меня за руку. Вспоминаю шелковые юбки, шуршащие умоих ног, имерцание свечей; сердце билось от предвкушения: что-то ждет меня за бархатными занавесками? Бен прикасается кмоей руке, иявздрагиваю от неожиданности.
        - Они слегка заигрались, - шепчет он.
        - Думаю, она ивправду что-то почувствовала.
        - А может, они просто умеют сгустить краски. Что ты знаешь об этих людях, Эйва? Ты действительно веришь им?
        - На данном этапе яготова обратиться клюбому, кто способен дать объяснение.
        - Даже кмошенникам?
        - Ну, они уже здесь. Дадим же им высказаться.
        Мы преодолеваем последние две ступени и, оказавшись вбашенке, наблюдаем за тем, как Ким выходит вцентр комнаты ивнезапно замирает. Она запрокидывает голову, словно слушает шепоты, проникающие сквозь завесу между миром живых имиром мертвых. Тодд продолжает съемку - я вижу мигающий индикатор записи на его камере.
        Ким втягивает воздух ивыдыхает. Она медленно поворачивается кокну исмотрит на вдовью дорожку.
        - Здесь случилось нечто ужасное. Вэтой комнате, - тихо произносит она.
        - Что ты видишь? - спрашивает Мейв.
        - Пока неясно. Это как будто отзвук прошлого. Как круги по воде от упавшего камня. Словно след ее ощущений.
        - Ее? - Мейв поворачивается ко мне, ияпонимаю, что мы обе думаем об Авроре Шербрук, которая встретила свой конец вэтой башенке.
        Долго ли она пролежала здесь, прежде чем умереть? Звала ли на помощь, пыталась ли ползти клестнице? Когда держишь своих родственников идрузей на расстоянии, когда обрываешь все связи свнешним миром, наказание бывает таким: ты умираешь водиночестве, никто не видит твой последний вздох итвое тело подвергается разложению.
        - Я чувствую ее страх, - шепчет Ким. - Она понимает, чт? вот-вот произойдет, но никто ей не поможет. Никто ее не спасет. Она одна-одинешенька вэтой комнате. Сним.
        «С капитаном Броуди?»
        Ким оборачивается кнам; ее лицо пугающе белое.
        - Здесь обитает зло. Нечто мощное, нечто опасное. Яне могу оставаться вэтом доме. Не могу.
        Она бросается клестнице, имы слышим, как ее каблуки отбивают панический ритм по ступеням.
        Тодд медленно снимает камеру сплеча.
        - Что, черт возьми, произошло, Мейв?
        Мейв потрясенно качает головой:
        - Понятия не имею.
        Мейв сидит за моим кухонным столом; дрожащейрукой она подносит чашку кгубам иделает глоток.
        - Я много лет проработала сКим, но она ни разу не уходила сместа обследования. То, что произошло вбашенке, видимо, оставило мощный шлейф. Даже если это просто остаточное присутствие, эмоции никуда не делись, они по-прежнему ощущаются вэтом месте.
        - Что вы имеете ввиду под остаточным присутствием? - спрашивает Бен. Вотличие от остальных, его, похоже, нисколько не задело то, что произошло сейчас вбашенке, он стоит чуть поодаль, опираясь на рабочую столешницу. Он, как обычно, беспристрастный зритель. - Это то же самое, что призрак?
        - Не совсем, - поясняет Мейв. - Это больше похоже на отзвук какого-то ужасного события. Вызванные им сильные эмоции застряли вместе происшествия. Страх, мучения, горе - все это способно задержаться вдоме на много лет, даже на несколько веков, ипорой живые способны ощущать это, как Ким. То, что случилось наверху, оставило след вэтой башенке; это происшествие продолжает проигрываться снова иснова, как старая видеозапись. Более того, язаметила, что крыша покрыта шифером.
        - Разве это на что-то влияет? - интересуется Бен.
        - Здания, при строительстве которых были использованы шифер, металл или камень, как правило,задерживают подобные далекие отзвуки. - Она поднимает взгляд на декоративный жестяной потолок кухни. - Кажется, этот дом создан, чтобы удерживать воспоминания исильные эмоции. Они по-прежнему здесь, илюди вроде Ким способны чувствовать их.
        - А как насчет нечувствительных вроде меня? - спрашивает Бен. - Должен сказать, что яникогда не был свидетелем паранормальных явлений. Почему яничего не ощущаю?
        - Вы принадлежите кбольшинству тех, кто живет ине знает, что нас окружают скрытые энергии. Дальтоники же не видят ярко-красного. Они даже не представляют, чего лишены, как не представляете вы.
        - Возможно, это клучшему, - сдается Бен. - Увидев реакцию Ким, я, наверное, предпочту не замечать призраков.
        Уставившись всвою чашку, Мейв тихо произносит:
        - Призраки, по крайней мере, безобидны.
        От удара алюминиевого ящика об пол явздрагиваю ивыпрямляюсь на стуле. Обернувшись, вижу Эвана: он только что принес вдом последнее оборудование.
        - Камеру «А» устанавливать вбашенке? - спрашивает он уМейв.
        - Разумеется. Раз уж именно там уКим была самая сильная реакция.
        Он глубоко вздыхает:
        - В этой комнате иуменя бегут мурашки.
        - Вот поэтому нам нужно сосредоточиться на ней.
        Я поднимаюсь:
        - Могу помочь вам занести все наверх.
        - Нет, - отзывается Мейв. - Предоставьте нам самим это сделать; япредпочитаю, чтобы клиенты ночевали вдругих местах, чтобы не отвлекаться от работы. - Она бросает взгляд на Ганнибала, который грациозно бродит по кухне. - Да икота вашего нужно где-нибудь запереть, чтобы его движения не мешали работе оборудования.
        - Но ябы хотел остаться ипосмотреть, как вы работаете, - говорит Бен. Иповорачивается ко мне. - Мы оба хотим посмотреть.
        - Предупреждаю, что зрелище будет довольно скучным, - признается Мейв. - В основном придется просто бодрствовать инаблюдать за шкалами.
        - А если мы посидим тихо ине будем крутиться под ногами?
        - Вы ивпризраков-то не верите, доктор Гордон. Счего вы решили остаться? - спрашивает Мейв.
        - Возможно, все это полностью изменит мои представления опредмете, - отвечает Бен, но японимаю, что на самом деле причина вдругом. Он хочет понаблюдать за процессом, потому что не доверяет ни приспособлениям, ни методам, да исами охотники запривидениями вызывают унего подозрение.
        Нахмурившись, Мейв постукивает ручкой по своим бумагам.
        - Обычно мы так не поступаем. Призраки реже появляются там, где много людей: нас окружают биоэлектрические поля.
        - Но это же дом Эйвы, - надавливает Бен. - Разве не ей решать, что икак внем должно происходить?
        - Поймите же, что ваше присутствие может сказаться на любых проявлениях. Иянастаиваю на том, что кота нужно запереть.
        Я киваю:
        - Посажу его впереноску.
        Взглянув на часы, Мейв поднимается:
        - Через час стемнеет. Пора начинать.
        Она направляется наверх, ксвоей команде, амы сБеном остаемся вкухне иждем, когда Мейв отойдет достаточно далеко, чтобы не слышать наш разговор.
        - Надеюсь, ты не станешь им платить? - спрашивает он.
        - Они не потребовали ни цента. Исследование ради исследования.
        - И это единственная причина?
        - А какая еще?
        Он поднимает глаза вверх - по коридору второго этажа поскрипывают шаги.
        - Мне бы хотелось, чтобы ты состорожностью относилась кэтим людям. Они, конечно, могут искренне верить вто, что делают, однако…
        - Однако?
        - Ты отдала дом вих полное распоряжение. Почему они не хотят, чтобы мы остались понаблюдать?
        - Мне кажется, утебя легкая паранойя.
        - Я понимаю, что ты склонна им верить, Эйва, однако все эти медиумы обожают обрабатывать уязвимых людей. Да, ты видела ислышала то, что не поддается объяснению, однако не забывай: тебе совсем недавно пришлось сражаться сбактериальной инфекцией. Кошачья царапина вполне может вызвать такую реакцию.
        - Ты хочешь, чтобы ясо всем этим покончила?
        - Я просто рекомендую тебе быть осторожнее. Ты уже дала согласие, поэтому пусть работают. Но их одних вдоме оставлять нельзя. Япобуду стобой.
        - Спасибо. - Я смотрю вокно, где сумерки быстро угасают ипереходят вночь. - Посмотрим, что будет.
        26
        С помощью плошки седой язаманиваю Ганнибала вего клетку-переноску; он не обращает никакого внимания на то, что язадвигаю щеколду, - так глубоко его морда погружена всухой корм. Мейв, Тодд иЭван устанавливают свое оборудование вразных комнатах дома, аяпринимаюсь за то, что умею делать лучше всего: кормить людей. Язнаю, что бессонная ночь пробуждает зверский аппетит; ясделала несколько сэндвичей светчиной, сварила десяток яиц вкрутую ибольшую кастрюлю кофе, чтобы нам всем было чем взбодриться ночью. Пока явыкладывала угощение на блюдо, опустилась темнота.
        Бен просовывает голову вдверь кухни иобъявляет:
        - Они собираются немного приглушить свет повсюду. Говорят, что тебе тоже надо подняться наверх, если хочешь взглянуть на их установку.
        Захватив блюдо ссэндвичами, явслед за Беном поднимаюсь по лестнице.
        - И почему нужно везде выключить свет?
        - Кто знает? Может быть, так лучше видна эктоплазма?
        - Бен, негативное отношение тут не поможет. Так можно навредить результатам.
        - С чего бы? Если призрак решит явиться, он иявится, ему не важно, верю явнего или нет.
        Когда мы добрались до башенки, япоразилась, сколько оборудования Мейв иее помощники затащили туда. Явижу камеры иштативы, магнитофон иштук пять других приспособлений, предназначение которых мне совершенно непонятно.
        - Тут не хватает только счетчика Гейгера, - сухо замечает Бен.
        - Да нет, один унас есть. - Эван указывает на приборчик на полу. - А еще мы установили камеру вкоридоре первого этажа идругую - в главной спальне.
        - А вглавной спальне зачем? - интересуется Бен.
        - Потому что призрак несколько раз появлялся там. Так нам сказали.
        Бен смотрит на меня, иявспыхиваю.
        - Я видела его там пару раз, - признаюсь я.
        - Однако исходный пункт сверхъестественного - именно башенка, - говорит Мейв. - Именно там Ким среагировала сильнее всего, так что основное внимание мы сосредоточим на этой комнате. - Она смотрит на свои наручные часы. - Что ж, пора выключить свет. Всем нужно устроиться поудобнее. Это будет очень длинная ночь.
        К двум часам ночи мы уничтожили все сэндвичисветчиной ивареные яйца, иячетыре раза разливалакофе по термосам. Как оказалось, охотиться за привидениями ужасно скучно. Мы несколько часов сидели вполутьме иждали, когда же что-нибудь - ну хоть что-нибудь! - произойдет. Впрочем, команда Мейв умудрялась следить за приборами, делать какие-то записи на бумаге идважды меняла батарейки.
        Призрак так ине явился.
        Мейв снова кричит втемноту:
        - Ау, мы хотим поговорить стобой! Кто ты? Скажи нам, как тебя зовут.
        Горит ярко-красный огонек индикатора на магнитофоне, идет запись, но яничего не слышу ине вижу.Ни призрачного голоса, отвечающего на вопросы Мейв, ни материализации - тумана эктоплазмы. Ну идела - мы ждем ответа от капитана Броуди, вооружившись оборудованием за несколько тысяч долларов, аон вэту ночь, разумеется, не выходит на связь!
        Проходит еще час, имои глаза начинают закрываться сами собой. Ядремлю, уткнувшись Бену вплечо, аон шепчет:
        - Эй, почему бы тебе не пойти спать?
        - Я не хочу что-нибудь пропустить.
        - Ты пропустишь только одно - здоровый ночной сон. Япосижу еще ипосмотрю.
        Он помогает мне подняться; мое тело до того затекло от сидения на полу, что яструдом шевелю ногами. Осовелыми глазами яразличаю во мраке лишь силуэты сбившихся вкучку Мейв, Тодда иЭвана. Уних-то, может, ихватит терпения ждать втемноте всю ночь, однако мне такая задача не по плечу.
        Я ощупью спускаюсь по лестнице инаправляюсьвсвою спальню. Уменя ираздеться-то нет сил. Япросто сбрасываю ботинки, падаю на кровать ипогружаюсь вглубокий сон без сновидений.
        Наутро япросыпаюсь от щелчка - это сложился штатив камеры. Вокно сияет солнце, исквозь сощуренные глаза явижу, как Тодд, присев на корточки вуглу, убирает камеру валюминиевый ящик. Впроеме двери, держа вруке чашку скофе, стоит Бен.
        - Сколько сейчас времени? - спрашиваю уних я.
        - Десятый час, - отвечает Бен. - Мейв скомандой собираются уезжать. - Он ставит дымящуюся чашку на прикроватную тумбочку. - Я решил принести тебе кофе, ауж потом ехать.
        Я сажусь на кровати, зевая инаблюдая за тем, как Тодд упаковывает камеру.
        - Я забыла, что вмоей комнате тоже стояла камера.
        Тодд усмехается:
        - У нас, наверное, будет увлекательная запись: как вы спали шесть часов всвоей кровати.
        - Что происходило ночью вбашенке?
        - Нам все равно придется еще раз отсмотреть весь материал. Мейв даст вам полный отчет. - Тодд захлопывает свой ящик иподнимается, собираясь уходить. - Возможно, что-то все-таки зафиксировалось. Мы сообщим.
        Пока Тодд спускается, мы сБеном не произносим ни слова. Наконец внизу хлопает дверь.
        - Ты всю ночь просидел сними? - спрашиваю я.
        - Да. Всю ночь.
        - И что там было?
        Бен качает головой:
        - Абсолютно ничего.
        После отъезда Бена язаставляю себя встать скровати иополаскиваю лицо холодной водой. Больше всего на свете мне хочется снова забраться впостель ипроспать весь день, однако снизу до меня доносятся вопли Ганнибала, ияспускаюсь вкухню. Кот сердито смотрит на меня сквозь решетку переноски. Разумеется, гора сухого корма, которую янасыпала ему ночью, уже съедена. Кормить его снова слишком рано, так что ятащу переноску квходной двери ивыпускаю кота погулять. Он вылезает, этакая бочка сала втигриную полоску, ивразвалочку направляется всад.
        - Почему бы тебе не сделать зарядку, а? - говорю я, закрывая дверь.
        Теперь, когда все собрали вещички иуехали, дом кажется умиротворяюще-спокойным. Меня же охватывает ужасное смущение. Изачем только япопросила Мейв обследовать Вахту Броуди? Как ипредсказывал Бен, эти ребята не нашли ни одного доказательства, что призрак существует. Доктор наверняка скажет, что такого доказательства ибыть не может, ате, кто верит всверхъестественное, типа Мейв, занимаются самообманом: вооружившись многочисленным оборудованием, они слышат беспорядочный шум - и воображают себе мелодии, видят частички пыли, проплывающие мимо объектива камеры, - иобъявляют их некими сверхъестественными объектами. Бен заявит, что Вахта Броуди - просто старый дом со скрипучими полами исдурной славой, аживет внем женщина, которая слишком много пьет. Интересно, что он подумал обо мне сегодня утром?
        Нет, лучше уж об этом не знать.
        При ярком дневном свете мое помешательство на Джеремии Броуди кажется крайне неразумным. Он умер полтора века назад, иядолжна позволить ему спать спокойно. Пора вернуться вреальный мир. Кработе.
        Я заварила свежий кофе, разогрела чугунную сковороду, поджарила до золотистой корочки кубики бекона икартофеля, бросила туда же нарезанные лук изеленый перец изалила все это двумя взбитыми яйцами. Это простой исытный завтрак на тот случай, когда необходимо набраться сил для длинного трудового дня.
        Я налила себе третью чашку кофе иуселась перед своей яичницей. Наконец яполностью проснулась ичувствую себя почти человеком - и даже очень голодным человеком. Приступаю кзавтраку, радуясь,что никто не видит, как жадно япоглощаю яйца икартошку. Оставшуюся часть дня япосвящу «Капитанскому столу». Отвлекаться не буду - ну ее, всю эту чепуху опризраках! Настоящий Джеремия Броуди - всего-навсего кости, разбросанные по океанскому дну. Меня соблазняла легенда - и отчаянное одиночество. Если вэтом доме иобитают демоны, именно япривезла их сюда - это они, те самые, что истязают меня спрошлого Нового года. Стоит только выпить вина - чуть больше, чем нужно, - и они тут как тут.
        Я ставлю грязную посуду вмойку иоткрываю ноутбук, чтобы продолжить работу над девятой главой «Капитанского стола» - «Жемчужины моря». Можно ли написать нечто новое оракообразных? Я вынимаю свои записи, сделанные впрошлую субботу, во время экскурсии на борту «Ленивой девчонки». Вспоминаю запах дизеля, крики чаек, которые закружились над головой, когда судно поравнялось спервой сетью для омаров. Капитан Энди лебедкой поднял из воды свою западню, иона со стуком упала на палубу. Всети были омары - зеленые иблестящие. Надо сказать, гладкие панцири иножки, как унасекомых, вызывают совсем неаппетитную ассоциацию стараканами. Омары настоящие каннибалы, как пояснил капитан, ивзамкнутом пространстве поедают друг друга. Именно это варварство изаставляет омароловов связывать им клешни. Живого щелкающего омара вряд ли можно назвать симпатичным, однако кипяток превращает это зеленое «насекомое» внежное, сочное мясо. Явспоминаю все способы приготовления, которые яопробовала. Со сливочным маслом. Под майонезом на поджаренной булочке. Стир-фрай по-китайски, счесноком исоусом из черной фасоли. Тушение всливках
ишерри.
        Я принимаюсь за оду омарам. Они не входили врацион капитанов - те считали их блюдом для нищих, - омаров ели посудомойки исадовники. Япишу отом, как бедняки готовили их: тушили скукурузой икартофелем или просто варили всоленой воде, чтобы положить вобеденный судок. Несмотря на свой сытный завтрак, яснова проголодалась, но продолжаю писать. Когда явконце концов смотрю на часы, то судивлением обнаруживаю, что они показывают шесть вечера.
        Коктейльный час.
        Я сохраняю новые страницы ивознаграждаю себя за тяжелый труд, откупорив бутылочку хорошего каберне. Всего один или два бокала, обещаю ясебе. Пробка издает мелодичный «чпок», ия, словно собака Павлова, уже исхожу слюной - так вожделею эту первую дозу алкоголя. Делаю глоток ивздыхаю от удовольствия. Да, вино очень хорошее, насыщенное иплотное. Что же приготовить, чтобы еда подходила кнему?
        Мой ноутбук звякает, сообщая, что пришло новое письмо. Явижу имя отправителя - и все; мысли об ужине иработе над «Капитанским столом» меня покидают. Аппетит пропадает, ивжелудке воцаряется мучительное чувство пустоты.
        Письмо от Люси.
        Это четвертое письмо на этой неделе, мои же ответы - если, конечно, яотвечаю ей - весьма отрывочны: «У меня все впорядке, япросто занята». Или: «Напишу подробнее вследующий раз». Втеме нового письма стоят всего три слова: «Помнишь этот день?»
        Я не хочу открывать сообщение, опасаясь, что меня неизбежно охватит приступ вины, но рука сама тянется кмышке. Ящелкаю по кнопке, ипальцы немеют. Экран заполняет фотография.
        Наша сЛюси старая фотография, сделанная втот далекий год, когда мне было десять, аей двенадцать. На обеих купальники, исвоими длинными тощими руками мы обнимаем друг друга за обнаженные загорелые плечи. Мы улыбаемся, аза нашими спинами поблескивает озеро, яркое, словно серебро. Да, япрекрасно помню этот день. Бабушкин домик уозера. Жаркий, подернутый дымкой послеполуденный воздух. Пикник - жареная курица икукуруза впочатках. Вто утро ясама испекла овсяное печенье - в десять лет яуже ловко управлялась вкухне. «Эйва стремится всех накормить, аЛюси - вылечить» - так мама определяла своих дочерей. Втот день якамешком поранила ногу на озере ипомню, как осторожно иласково Люси промыла изабинтовала мою ступню. Другие дети плескались вводе, аЛюси сидела со мной на берегу, чтобы мне не было скучно. Когда януждалась вней - из-за болезни, депрессии или отсутствия денег, - она всегда помогала.
        А теперь ее нет рядом, потому что мне невыносимо тяжело смотреть ей вглаза. Ведь она может прочесть вмоем взгляде, кто яесть на самом деле. Нет, яне всилах все время думать отом, что натворила.
        Потягиваю каберне, уставившись на фотографию, на наши призраки из тех далеких времен. Сестры, обожавшие друг друга. Сестры, неспособные обидеть друг друга. Мои пальцы зависли над клавиатурой - я готова напечатать ответ. Признание. Правда - словно давящий на меня валун; как радостно было бы сбросить ссебя эту тяжесть ирассказать оНике. Окануне Нового года.
        Я снова наполняю бокал. Яуже не чувствую вкуса вина, но все равно пью его.
        Представляю себе, как Люси читает мое признание, сидя за своим рабочим столом, на котором стоят фотографии улыбающегося Ника. Он никогда не постареет, он больше никогда не будет предметом ее обожания, мужчиной, обожавшим ее вответ. Она прочтет иузнает правду онем иобо мне.
        И это разобьет ей сердце.
        Я закрываю ноутбук. Нет, яне могу… Не могу так поступить сней. Лучше уж жить счувством вины иумереть стайной всердце. Порой молчание - лучшее доказательство любви.
        Наступает ночь - и ядопиваю бутылку.
        Я понятия не имею, сколько времени, когда вконце концов, пошатываясь, преодолеваю ступени лестницы ипадаю на кровать. Идаже опьянение не дает мне заснуть. Ялежу во тьме соткрытыми глазами идумаю оженщинах, которые жили вВахте Броуди до меня иумерли здесь водиночестве. Какие тайныони хранили, какие прошлые грехи заставили их уединиться вэтих стенах? Мейв говорила, что сильные эмоции, такие как ужас игоре, способны задержаться вдоме. Астыд? Вдруг тот, кто будет спать вэтой комнате спустя столетие, ощутит то же чувство вины, что сжирает меня сейчас, подобно раковой опухоли? Моя м?ка ощущается почти физически, иясворачиваюсь вклубок, словно впопытке выдавить эту боль.
        И вдруг возникает запах моря - он настолько силен иявствен, что ядаже чувствую привкус соли на губах. Сердце ускоряет свой ритм. Волоски на руках приподнимаются, словно мрак заряжен электричеством. Нет, это всего-навсего мое воображение. Капитана Броуди не существует. Мейв доказала, что вэтом доме нет призрака.
        - Шлюха.
        Я резко выпрямляюсь, услышав его голос. Он стоит над моей кроватью - лицо скрыто, лишь силуэт виден во мраке.
        - Я знаю, что ты сделала.
        - Ты не настоящий, - шепчу я. - Тебя не существует.
        - Я то, что ты ищешь. Ято, что ты заслужила.
        Не вижу выражения его лица, но слышу осуждение вголосе изнаю, что уготовано мне сегодня ночью. «Здесь, вмоем доме, ты найдешь то, что ищешь», - однажды сказал мне он. Яищу покаяния, чтобы смыть грехи. Чтобы вновь очиститься.
        Я вскрикиваю, когда он рывком поднимает меняна ноги. От его прикосновения комната начинает крутиться вокруг меня, словно калейдоскоп из огня ибархата. Мгновение - и меня бросает из этого времени вто. Вту эпоху, когда это его дом иего королевство, аяу него вподчинении. Ясмотрю вниз иобнаруживаю, что нынче ночью на мне не платье из шелка или бархата, апросто-напросто ночная сорочка из такого тонкого хлопка, что явижу очертания своего тела, постыдно просвечивающего сквозь паутинку ткани. Шлюха, чьи грехи видны всем.
        Он ведет меня из спальни вкоридор. Под босыминогами дощатый пол кажется теплым. Дверь вбашенку предостерегающе скрипит ираспахивается, как только мы начинаем подниматься по лестнице. Вдверном проеме над головой светится до жути красный огонь - словно ад ожидает меня наверху, ане внизу, ияподнимаюсь ксвоему заслуженному наказанию. Моя сорочка ничтожно тонка, но яне чувствую ночной прохлады. Напротив, явся пылаю как влихорадке, будто приближаюсь кгорящей сере. Замираю вдвух шагах от порога, внезапно испугавшись. Вбашенке яиспытывала иболь, инаслаждение. Какое наказание ждет меня сегодня?
        - Я боюсь, - бормочу я.
        - Ты уже согласилась. - Его улыбка заставляетменя похолодеть. - Разве не поэтому ты меня вызвала?
        - Я? Вызвала тебя?
        Его рука раздавливает мою; яне всилах сопротивляться, мне его не перебороть, ион тащит меня через последние две ступени вбашенку. Там, вадском огневом свете, открывается то, что меня ждет.
        Капитан Броуди привел зрителей.
        Он толкает меня вперед, всередину круга. Отступать некуда, прятаться тоже негде. Меня окружают двенадцать мужчин; они со всех сторон смотрят на меня, аястою на самом виду. Вкомнате тепло, но меня трясет. Как иукапитана, кожа уних загорелая, аодежда пропитана запахом моря, однако их лица грубы инебриты, несвежие рубахи забрызганы грязью.
        Его команда. Двенадцать присяжных судей.
        Броуди хватает меня за плечи имедленно ведет покругу, словно призового бычка, выставленного на продажу.
        - Джентльмены, посмотрите на обвиняемую! - восклицает он. - Ваше дело - объявить приговор.
        - Нет. - В ужасе япытаюсь вырваться, но его хватка слишком сильна. - Нет.
        - Признайся, Эйва! Расскажи им освоем преступлении. - Он снова ведет меня по кругу, заставляя смотреть каждому мужчине вглаза. - Дай им поглубже заглянуть втвою душу ипонять, вчем ты виновата. - Он толкает меня кодному из моряков, иявижу прямо перед собой его черные, бездонные глаза.
        - Ты сказал, что мне никто не причинит вреда!
        - А разве не кэтому ты стремилась? Не кнаказанию?
        Он опять толкает меня вперед, и, споткнувшись, япадаю на колени.
        Я, съежившись, сижу внутри круга моих судей, акапитан вышагивает туда-сюда возле меня.
        - Вот преступница, вы видите ее такой, какая она на самом деле. Вам не следует ее жалеть. - Обернувшись, он указывает на меня жестом судьи, приговаривающего узника. - Признайся, Эйва.
        - Признайся! - кричит один из мужчин.
        Другие присоединяются кнему, ихор звучит все громче игромче, пока наконец скандирование не становится совершенно оглушительным:
        - Признайся! Признайся!
        Броуди поднимает меня на ноги.
        - Расскажи им, что ты сделала! - приказывает он.
        - Прекрати. Пожалуйста.
        - Скажи им!
        - Заставь их замолчать!
        - Скажи им, скем ты совокуплялась!
        Я снова опускаюсь на колени.
        - С мужем моей сестры, - шепчу я.
        И вдруг все возвращается. Звон бокалов для шампанского. Стук устричных раковин. Новый год. Последний гость ушел, аЛюси уехала вбольницу осматривать пациента.
        Мы сНиком вдвоем, одни вмоей квартире.
        Я вспоминаю, как нетвердо мы оба держались на ногах, собирая грязные тарелки, чтобы отнести вмойку. Потом стояли вкухне ихихикали, разливая последнее шампанское по бокалам. Мы чокались, ана улице падали снежинки иложились на оконный отлив. Ятогда подумала, какие синие глаза уНика, икак мне всегда нравилась его улыбка, ипочему мне повезло меньше, чем сестре, которая умнее меня, добрее меня икуда счастливее влюбви, чем я. Ипочему уменя нет того, что есть унее?
        Мы этого не планировали. Ине ожидали того, что случилось.
        Меня изрядно пошатывало, и, оборачиваясь кмойке, яспоткнулась. Он тут же оказался рядом. Таким был Ник - всегда готовым протянуть руку помощи, всегда готовым рассмешить меня. Он подал мне руку ипомог подняться, ивэтом шатком состоянии алкогольного опьянения якачнулась кнему. Наши тела соприкоснулись, ислучилось неизбежное. Яощутилаего возбуждение, ивдруг между нами загорелось нечто взрывоопасное - вроде пламени, опущенного вбензин. Меня охватило такое же исступление, как иНика, ивина моя ничуть не меньше. Яжадно вцепилась вего рубашку, пока он задирал мое платье. Апотом ялежала на холодной плитке, ощущая на себе его тело, ивздыхала от каждого толчка. Радуясь ему, желая его. Мне просто хотелось, чтобы меня трахали ион был там, внутри, как иядовитое шампанское, которое лишило нас самоконтроля. Словно два зверя, мы стонали ирычали, потерявшие разум, снедаемые похотью. Забывшие отом, что расплата неизбежна.
        Закончив, мы оба лежали полуобнаженными на кухонном полу, ивдруг осознание того, что мы только что сотворили, обрушилось на меня. Якак будто получила мощный удар под ребра. Спотыкаясь, ядоковыляла до ванной, именя вырвало, еще иеще, якашляла идавилась кислым вином изапоздалым раскаянием. Там, обнимая унитаз, яначала всхлипывать. «Что сделано, того не переделать». Слова леди Макбет зазвучали вушах, словно монотонно повторяющийся речитатив, ужасная правда, которую мне хотелось стереть, но это было невозможно, истрашная строка все всплывала ивсплывала уменя вголове.
        Я слышала, как Ник стонал всоседней комнате:
        - О господи! О господи!
        Когда явконце концов вышла из ванной, он лежал на полу, сжимая виски иперекатываясь из стороны всторону. Этот сломленный Ник был мне совсем чужим, раньше яего таким не видела, имне стало страшно.
        - Бог мой, очем мы только думали? - рыдал он.
        - Нельзя, чтобы она узнала.
        - Не могу поверить, что это случилось. Какого черта! Что ятеперь буду делать?
        - Я скажу тебе, что делать. Мы забудем об этом, Ник. - Я опустилась на колени рядом сним, схватила его за плечи исильно встряхнула. - Пообещай мне, что ты никогда ей не расскажешь. Пообещай мне.
        - Мне нужно домой.
        Он оттолкнул меня и, покачиваясь, встал на ноги. Он был настолько пьян, что струдом застегнул пуговицы иремень.
        - Ты слишком много выпил. Тебе нельзя за руль.
        - Я не могу оставаться здесь.
        Ник, шатаясь, вышел из кухни, аябросилась за ним, пытаясь отговорить его, однако он натянул пальто инаправился клестнице. Он был слишком расстроен ине слушал меня.
        - Ник, не уезжай! - молила я.
        Я не могла остановить его. Говорила, что он пьян, на дорогах опасно - лед, снег, - однако переубедить его было невозможно. Ястояла вдверях исмотрела, как нетвердыми шагами он уходит вночь. Снег падал, кружась, ибелые хлопья скрыли от меня фигуру Ника. Яуслышала, как захлопывается дверь его машины, азатем свет габаритных огней исчез во мраке…
        В следующий раз явижу Ника уже вкоме на больничной койке, рядом сним, на стуле, - ссутулившаяся Люси. Глаза ее пусты от усталости, она то идело качает головой, бормоча: «Я не понимаю. Он всегда такой осторожный. Почему он не пристегнул ремень? Почему поехал пьяный?»
        Я единственная, кто знает ответ, но ничего не говорю ей. Иникогда не расскажу. Вместо этого япохороню правду, ограждая ее со всех сторон, словно этопороховая бочка, которая может взорваться иуничтожить нас обеих. Несколько недель ядержу себя вруках - ради Люси. Ясижу возле нее вбольнице. Яприношу ей пончики икофе, суп исэндвичи. Изображаю из себя любящую младшую сестру, авина пожирает меня, словно злобный грызун. Явужасе оттого, что Ник выздоровеет ирасскажет жене, что произошло между нами. Люси молится, чтобы Ник выжил, аянадеюсь, что он никогда больше не очнется.
        Спустя пять недель после происшествия мои ожидания были вознаграждены. Япомню безграничное чувство облегчения, охватившее меня при писке монитора - он показывал прямую линию. Яобнимала Люси, когда медицинская сестра отключала аппарат искусственного дыхания игрудь Ника опустилась ибольше не поднималась. Люси тряслась ирыдала вмоих объятиях, аядумала: «Слава богу, все позади. Слава богу, он никогда не скажет правду».
        А это делает меня еще более страшным чудовищем. Мне нужно было, чтобы он умер изамолчал навеки. Яхотела того, что разбило сердце моей сестры.
        - С мужем собственной сестры, - говорит Броуди. - Из-за тебя он погиб.
        Я молча опускаю голову. Правда слишком мучительна, ияне всилах ее признать.
        - Скажи это, Эйва. Скажи правду. Ты хотела его смерти.
        - Да, - всхлипываю я. - Я хотела, чтобы он умер. Ион умер.
        Капитан Броуди поворачивается ксвоим людям:
        - Скажите мне, джентльмены: какой кары она заслуживает за то, что предала близкого человека?
        - Нет ей прощения! - кричит один.
        Другой вторит ему, затем третий; они скандируют без конца:
        - Нет прощения! Нет прощения!
        Я прижимаю руки кушам, пытаясь заглушить крики, однако двое мужчин хватают меня за запястья иотрывают мои ладони от головы, заставляя слушать. Их пальцы холодны - это не теплая живая плоть, амертвечина. Ябешено озираюсь ивижу: круг смыкается. Ивнезапно понимаю, что это не мужчины. Вокруг трупы спровалившимися глазами - мрачные свидетели расправы над узницей.
        Над ними возвышается Броуди. Унего холодные аспидно-черные глаза. Отчего яне замечала этого раньше? Это существо подкарауливало меня во снах, возбуждало меня инаказывало - почему же яне понимала, кто он на самом деле?
        Демон. Мой демон.
        Пронзительно вскрикнув, япросыпаюсь. Безумным взглядом окинув комнату, японимаю, что снова оказалась вспальне, всвоей кровати имое белье смялось ипропиталось потом. Солнечный свет струится вокна, он ярок, безжалостен исловно кинжалами режет мне глаза.
        Несмотря на стук сердца вушах, яслышу едва уловимый звонок мобильного. Прошлой ночью ятак напилась, что оставила его вкухне, но сейчас настолько опустошена, что просто не всилах выбраться из кровати иответить на звонок.
        В конце концов телефон умолкает.
        Я зажмуриваюсь иснова вижу Броуди: он смотрит на меня сверху вниз холодным взглядом змеи. Его зрачки аспидно-черны. Никогда раньше он так на меня не смотрел. Явижу хоровод мужчин содинаковыми глазами, они окружили меня, наблюдая, как их капитан приближается ивот-вот накажет меня.
        Я хватаюсь за голову, изо всех сил пытаясь выдавить это видение из своего сознания, но не могу. Оно отпечаталось вмоей памяти. Неужели это произошло на самом деле?
        Я осматриваю свои запястья, пытаясь отыскать на них синяки. Никаких повреждений нет, однако воспоминание окостлявых руках, хватающих меня за предплечья, до того живо, что вотсутствие следов на коже почти не верится.
        Пошатываясь, явылезаю из кровати иосматриваюсвою спину взеркале. Царапин нет. Япристально изучаю свое лицо иструдом узнаю эту женщину сзапавшими глазами ивсклокоченными волосами. Вкого япревратилась? Когда яуспела стать привидением?
        На первом этаже снова зазвонил мобильный, ивэтот раз сигнал показался мне очень настойчивым. Когда янаконец добираюсь до кухни, телефон снова умолкает, однако яобнаруживаю два голосовых сообщения. Оба от Мейв.
        Позвоните мне, когда сможете.
        И еще одно:
        Эйва, где вы? Это важно. Позвоните мне!
        Этим утром мне не хочется разговаривать - не только сней, вообще ни скем. Для начала нужно очистить сознание иприйти всебя. Однако сообщения Мейв встревожили меня, ктому же после этой ночи я,как никогда, нуждаюсь вответах на многие мучительные вопросы.
        Мейв отвечает после первого же гудка:
        - Эйва, яеду квам. Ибуду примерно через полчаса.
        - Зачем? Что случилось?
        - Надо кое-что показать вам. На видеозаписи из вашего дома.
        - Но той ночью, кажется, все было тихо. Так сказал Бен. Он говорил, что ваша техника не зарегистрировала ничего необычного.
        - В башенке не зарегистрировала. Но сегодня утром янаконец-то завершила просмотр всех остальных материалов. Эйва, якое-что увидела. На записи сдругой камеры.
        Мое сердце вдруг заколотилось.
        - С какой? - спрашиваю я, ишум крови вмоих ушах настолько силен, что яструдом улавливаю ответ Мейв.
        - С той, что стояла вспальне.
        27
        Когда Мейв останавливает свою машину возле дома, явстречаю ее на веранде. Она выбирается из автомобиля сноутбуком вруках исмрачным видом поднимается по ступеням.
        - Все впорядке? - интересуется она.
        - А почему вы спрашиваете?
        - Потому что вид увас измученный.
        - Если честно, яужасно себя чувствую.
        - Почему это?
        - Я слишком много выпила прошлой ночью. Имне приснился жуткий сон. Окапитане Броуди.
        - А вы уверены, что все так ибыло? Что это сон?
        Убираю слица спутанные волосы. Ятак до сих пор ине причесалась. Да изубы еще не почистила. Мне удалось только переодеться всвежую одежду ипроглотить чашку кофе.
        - Я уже ни вчем не уверена.
        - Боюсь, это видео тоже не даст ответа, - говорит она, указывая на ноутбук. - Но возможно, вы все-таки решите уехать отсюда.
        Мейв делает шаг за порог иостанавливается, оглядывая дом, словно чувствует: кроме нас, внем есть кто-то еще. Иэтот кто-то не хочет, чтобы она входила.
        - Пойдемте вкухню, - предлагаю я.
        Это единственное помещение, вкотором яникогда не ощущала присутствия призрака, ни разу не улавливала запаха, предваряющего его появление. При жизни Джеремии Броуди кухня была помещением исключительно для прислуги, асовсем не для хозяина дома, инога его ступала сюда всамых редких случаях.
        Мы садимся, иМейв открывает ноутбук.
        - Мы просмотрели материалы со всех камер, - поясняет она. - Б?льшая часть оборудования находилась вбашенке, потому что именно вней вы видели призрака, ктому же втой комнате Ким среагировала наиболее резко. Нам также известно, где скончалась Аврора Шербрук, поэтому мы предположили, что все сверхъестественное должно происходить там. Вбашенке.
        - Но ничего необычного не записалось?
        - Я целый день просматривала материал из башенки. Ибыла разочарована, если не сказать больше. Аеще - удивлена, потому что Ким обычно не ошибается. Она прекрасно чувствует, если впомещении произошло нечто трагическое, ияникогда еще не видела, чтобы она вела себя так, как вбашенке. Ким по-настоящему испугалась. Даже Тодд сЭваном вздрогнули от ее реакции.
        - Да иятоже, - признаюсь я.
        - Когда наша техника там ничего не зафиксировала, я, конечно, расстроилась. Посмотрела материал скамеры вкоридоре - и тоже по нулям. Вконце концов ядобралась до материала из вашей спальни итам уж точно не ждала ничего необычного. Апотому была потрясена, когда увидела это. - Она нажала несколько клавиш иповернула ноутбук ко мне.
        Моя спальня. Вокно падает лунный свет, ивполутьме явижу себя на кровати. На видео есть таймер - сейчас высвечивается отметка 03:18. Стех пор как ямахнула рукой на дежурство вбашенке илегла вкровать, прошло двадцать минут. Таймер достигает отметок 03:19, 03:20. Помимо цифр таймера илегкого подрагивания штор возле открытого окна, на экране нет никакого движения.
        Но вот язамечаю то, что заставляет меня резко выпрямиться на стуле. Нечто черное иизвилистое проползло по комнате внаправлении кровати. Ко мне.
        - Что это такое, черт возьми? - восклицаю я.
        - Увидев это, язадала себе тот же вопрос. Не светится ине похоже на сферическое тело. На туман тоже не похоже - значит не эктоплазма. Нет, это нечто иное. Такого мы еще ни разу не фиксировали на камеру.
        - А может, просто тень? Например, от облака. От пролетавшей мимо птицы.
        - Это не тень.
        - Тодд или Эван приходили вмою комнату, чтобы переставить камеру?
        - Никто не заходил квам, Эйва. Как раз вэто время Тодд иЭван были вместе со мной наверху, вбашенке. Идоктор Гордон тоже. Посмотрите эту запись еще раз взамедленном режиме - и увидите, что делает это… нечто.
        Она снова отматывает видео на 03:19 и нажимает «Воспроизвести». Теперь таймер сменяется куда медленнее - секунды еле ползут. Якрепко сплю внутри рамки ине ведаю, что вкомнате есть еще кто-то. Нечто движущееся от двери по направлению ко мне. Оно завиток за завитком приближается ккровати; тень сщупальцами подползает вплотную истелется по мне, словно покрывало. Ивдруг ячувствую, как это покрывало душит меня - крепко обматываясь вокруг моего горла, сдавливает его так, что яне могу дышать.
        - Эйва. - Мейв трясет меня. - Эйва!
        Я шумно вдыхаю. Нечто исчезает сэкрана ноутбука. На мое постельное белье льется лунный свет - инет ни теней, ни удушающей черноты. Остаюсь только мирно спящая я.
        - Такого не бывает, - бормочу я.
        - Но мы же обе видели это. Оно там, на нашей записи. Иего тянет квам, Эйва. Оно шло прямиком квам.
        - Но что это такое? - В собственном голосе яслышу нотку отчаяния.
        - Я точно знаю, что именно можно исключить. Это не так называемое остаточное присутствие ине полтергейст. Нет, это нечто разумное, что стремится взаимодействовать свами, Эйва, итолько свами.
        - Это не призрак?
        - Нет. Это… это существо, чем бы оно ни оказалось, двигалось прямо квашей кровати. Его явно тянет квам, Эйва, ибольше ни ккому.
        - А почему ко мне?
        - Не знаю. Что-то ввас его привлекает. Возможно, оно хочет управлять вами. Или владеть вами. Так или иначе, безобидным его не назовешь. - Мейв наклоняется ко мне исжимает мою руку. - Я редко говорю такое своим клиентам, но вам скажу прямо сейчас ради вашей же безопасности: выбирайтесь из этогодома!
        - Возможно, это всего-навсего подделка, - говорит Бен, аявыхватываю свитеры ифутболки из комода, чтобы запихать их вчемодан. - Возможно, луну накрыло облачко ионо отбросило странноватую тень.
        - У тебя, как всегда, есть логическое объяснение.
        - Потому что логическое объяснение есть всегда.
        - А вдруг на этот раз ты ошибаешься?
        - И вкамере засветился призрак? - Бен, не удержавшись, хохочет. - Даже если призраки существуют, они ведь не могут причинить вред, так?
        - И счего мы взялись это обсуждать? Ты ведь никогда вэто не поверишь.
        Я складываю очередную охапку одежды вчемодан иснова направляюсь ккомоду за трусиками илифчиками. Яслишком тороплюсь исовсем не думаю отом, что Бен смотрит на мое нижнее белье; мне очень нужно собрать вещи иуехать из этого дома до наступления ночи. День уже клонится квечеру, аяеще неначала паковать свои кухонные принадлежности. Стаскивая одежду сплечиков, явдруг вспоминаю Шарлотту Нильсон иее шарф, найденный вшкафу. Как ия, она, видимо, ужасно спешила. Интересно, еетоже перед побегом одолевали приступы паники? Ощущала ли она, как на ее шее смыкаются щупальца той самой тени?
        Тяну за подол платья, иплечики падают на пол стаким стуком, что явздрагиваю, асердце начинает биться сильнее.
        - Эй! - Бен ласково поддерживает меня за локоть. - Эйва, тут совсем нечего бояться.
        - Говорит человек, который совсем не верит всверхъестественное.
        - Говорит человек, который не позволит, чтобы стобой что-то случилось.
        Я поворачиваюсь кнему:
        - Ты даже представить себе не можешь, Бен, счем мне пришлось столкнуться.
        - Мне известно мнение Мейв иее друзей. Однако вэтом видео - только тень. Она прозрачная, ираспознать ее нереально. Возможно, это…
        - Облака, наплывшие на луну. Да, ты уже такое говорил.
        - Ну хорошо, давай предположим, что это призрак. Пусть будет так. Давай считать, что призраки реальны. Однако это не люди. Каким образом они могут причинить вред?
        - Я не боюсь призраков.
        - Тогда чего же ты боишься?
        - Это нечто иное. Некое зло.
        - Так говорит Мейв. Ты ей веришь?
        - После прошлой ночи, после того, что он со мной сделал… - Я осекаюсь; от воспоминаний мои щеки горят.
        Бен хмурится:
        - Он?
        Мне стыдно смотреть ему вглаза, ияопускаю голову. Бен ласково приподнимает мой подбородок, итеперь уйти от его взгляда невозможно.
        - Эйва, расскажи мне, что происходит стобой вэтом доме.
        - Не могу.
        - Почему?
        Сморгнув слезы, яшепчу:
        - Потому что мне стыдно.
        - Чего это, интересно, ты стыдишься?
        Его настойчивый, изучающий взгляд нарушает личные границы. Отстранившись, янаправляюсь кокну. На улице туман повис тяжелой завесой, заслоняя вид на море.
        - Капитан Броуди существует, Бен. Явидела его, слышала его. Дотрагивалась до него.
        - Дотрагивалась до призрака?
        - Когда он является мне, он не менее реален, чем ты. Он даже оставляет синяки на моих руках…
        Закрыв глаза, явоображаю, что передо мной стоит капитан Броуди. Мои воспоминания настолько живы, что ядаже вижу его взъерошенные ветром волосы, его небритое лицо. Глубоко вдохнув, ячувствую запах океана. Он тут? Он вернулся? Мои глаза распахиваются, иялихорадочно оглядываю комнату, но вижу только Бена.
        «Где ты?»
        Бен берет меня за плечи:
        - Эйва…
        - Он здесь. Яточно это знаю.
        - Ты сказала, что он так же реален, как я. Что это значит?
        - Я могу дотрагиваться до него, аон - до меня. О, язнаю, очем ты думаешь. Ичт? представляешь себе. Иэто так иесть, все именно так! Каким-то образом он знает, чего яхочу, что мне необходимо. Благодаря этому он ипривязывает нас кВахте Броуди. Не только меня, но ивсех, кто жил тут раньше. Женщин, которые всю жизнь провели вэтом доме иумерли здесь. Он дает то, что не способен дать ни один другой мужчина.
        Бен приближается ко мне, итеперь мы стоим лицом клицу.
        - Я настоящий. Живой. Дай мне шанс, Эйва.
        Он гладит меня по щекам, иязакрываю глаза, но все равно вижу только капитана Броуди, хочу только капитана Броуди. Он - мой хозяин имой ужас. Япытаюсь представить Бена впостели - что он за любовник? С ним будет все обычно ишоколадно, как со многими другими мужчинами, скоторыми яспала раньше. Но вотличие от Броуди, Бен настоящий. Мужчина, ане тень. Не демон.
        Шагнув ко мне вплотную, он прижимается губами кмоим губам - это долгий теплый поцелуй. Но яне ощущаю никакого восторженного трепета. Бен целует меня снова. На этот раз он обхватывает мое лицо руками ине отпускает; он зажал мои губы своими так, что ячувствую, как он давит на них зубами. Ятеряю равновесие иотшатываюсь; мои плечи теперь соприкасаются со стеной. Яне отстраняюсь, когда он прижимается ко мне. Мне бы хотелось почувствовать что-то, хоть что-то. Пусть он чиркнет спичкой изажжет во мне огонь, докажет, что живой человек способен удовлетворить меня так же, как мертвый! Однако яне чувствую ни жара, ни дрожи желания.
        «Ну заставь же меня захотеть тебя, Бен!»
        Стиснув мои запястья, он припечатывает их кстене. Через джинсы ячувствую, как ко мне прижимается затвердевшее доказательство его желания. Язакрываю глаза. Что ж, пусть это случится, яготова сделать все, что он захочет, - чего бы он ни потребовал…
        Мы неожиданно отпрыгиваем друг от друга - из-за внезапного оглушительного удара.
        Оба как завороженные смотрим на дверь спальни, которая только что сгрохотом захлопнулась. Однако все окна закрыты. Ипо комнате не пронеслось ни ветерка. Не было ни малейшей причины для того, чтобы дверь закрылась стакой силой.
        - Это он, - говорю я. - Это сделал он.
        Теперь ябезумно хочу вырваться из этого дома ине могу больше терять ни минуты. Ямчусь кшкафу исдираю свешалок остатки одежды. Вот почему Шарлотта так внезапно покинула этот дом. Наверняка она тоже бешено стремилась прочь, боясь задержаться здесь даже на минуту. Язакрываю чемодан изастегиваю молнию.
        - Эйва, не торопись.
        - Как дверь могла захлопнуться сама собой? Объясни это, Бен. - Я стаскиваю чемодан скровати. - Тебе легко говорить. Тебе не нужно здесь ночевать.
        - Да итебе не нужно. Ты можешь остаться уменя. Живи сколько хочешь. Сколько понадобится.
        Я ничего не отвечаю ивыхожу из комнаты. Он молча берет уменя чемодан инесет его вниз по лестнице. Вкухне Бен по-прежнему хранит молчание, аяпакую свои бесценные поварские ножи ищипцы, венчики имедную кастрюлю - всю утварь, без которой невозможна жизнь прирожденного кулинара. Бен все еще ждет моего ответа на его предложение, но яотказываюсь отвечать. Яупаковываю две неоткупоренные бутылки вина (никогда бы не позволила себе профукать хорошую бутылку каберне), авот яйца, молоко исыр оставляю вхолодильнике. Пусть они достанутся тому, кто будет наводить здесь порядок после меня; япросто хочу убраться из этого дома, кчертовой матери.
        - Не уезжай, пожалуйста, - говорит он.
        - Я собираюсь домой, вБостон.
        - Неужели обязательно ехать сегодня?
        - Мне нужно было уехать несколько недель назад.
        - Я не хочу, чтобы ты уезжала, Эйва.
        Дотрагиваюсь до его руки - она теплая, живая инастоящая. Язнаю, что небезразлична ему, но одного этого мало, чтобы остаться.
        - Прости, Бен. Мне нужно домой.
        Я беру пустую кошачью переноску ивыношу ее на улицу, кподъездной аллее. Осматриваю двор впоисках Ганнибала, но тщетно.
        Обхожу дом, окликая кота. Скрая утеса оглядываю тропку, ведущую на пляж. Нет Ганнибала. Явозвращаюсь вдом иснова зову его.
        - Только не это, черт возьми! - в раздражении кричу я. - Только не сегодня! Только не сейчас!
        Моего кота нигде не видно.
        28
        Бен заносит мой чемодан наверх, всвободную спальню, где обнаруживаются плетеный зеленый коврик икровать счетырьмя столбиками. Как исам Бен, все это выглядит словно картинка из каталога «Л. Л. Бин», вдобавок, будто по команде, вкомнату, размахивая хвостом ипостукивая когтями по паркету, вбегает золотистый ретривер.
        - Как зовут твою собаку? - спрашиваю я.
        - Генри.
        - Какой симпатяга.
        Я присаживаюсь на корточки, чтобы погладить пса по голове, атот умильно смотрит на меня своимикоричневыми глазами. Ганнибал сожрал бы его на завтрак.
        - Знаю, что ты этого не планировала, - говорит Бен. - Но ябуду рад, если ты пробудешь здесь столько, сколько нужно. Как видишь, яживу вэтом огромном доме один-одинешенек, так что компания мне не помешает. - Он умолкает. - Нет, яне то сказал. Ты для меня значишь куда больше, чем просто компания.
        - Спасибо. - Другого ответа мне вголову не пришло.
        Некоторое время мы стоим внеловком молчании. Очевидно, Бен хочет меня поцеловать, но чего хочу ясама? Не знаю, что идумать по этому поводу. Яне двигаюсь сместа, аон наклоняется ко мне, инаши губы соприкасаются. Когда его руки обвивают меня, яне сопротивляюсь. Янадеюсь испытать тот же жар, что искапитаном, то же изумительное предвкушение, которое каждый раз заставляло меня подниматься по лестнице вбашенку, но сБеном такого волнения яне ощущаю. Капитан Броуди сделал меня безразличной кприкосновениям живого мужчины, и,даже машинально обнимая Бена за шею ипокоряясь его объятиям, япредставляю, как иду вверх по ступеням ивижу мерцание свечей вбашенке. Явспоминаю, как шелестел шелк вокруг моих лодыжек искаждым шагом учащался пульс, свет впереди становился все ярче, анаказание все ближе… Мое тело отвечает на воспоминания. Пусть меня сжимают не руки капитана, но ястараюсь представить именно их. Мне очень хотелось бы, чтобы Бен взял меня так, как это делал он, чтобы связал мои запястья иприжал кстене, ноничего подобного не происходит. Это ятяну его ккровати инапрашиваюсь на насилие. Джентльмен меня не
устраивает, мне нужен демонический любовник.
        Завалив на себя Бена, стаскивая снего рубашку исдирая ссебя блузку, явоображаю лицо Джеремии Броуди. Пусть яхочу вовсе не Бена, но сойдет ион, потому что клюбовнику, которого яна самом деле вожделею икоторый одновременно пугает иволнует меня, вернуться не хватит смелости. Язакрываю глаза - и именно капитан Броуди охает мне вухо, именно он входит вменя.
        Но потом все заканчивается, яоткрываю глаза - имне улыбается Бен. Такой предсказуемый Бен. Такой надежный.
        - Я знал, что ты та самая… - бормочет он. - Женщина, которую яждал всю свою жизнь.
        Я вздыхаю:
        - Ты меня совсем не знаешь.
        - Знаю достаточно.
        - Нет, не знаешь. Ты понятия не имеешь, какая я.
        - И что за ужасные тайны ты скрываешь?
        - У каждого есть свои секреты.
        - Тогда япопробую угадать твои. - Он игриво прижимается ко мне губами. - Ты поешь оперные арии вд?ше, не попадая вноты.
        - Тайны обычно не рассказывают другим.
        - Есть что-то более страшное? Ты обманываешь насчет своего возраста? Ездишь на красный свет?
        Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него.
        - Прошу тебя, давай не будем говорить об этом.
        Чувствую, как пристально он смотрит на меня, как пытается проникнуть сквозь стену, которую явоздвигла на его пути. Явыкручиваюсь из-под него исажусь на край кровати. Смотрю на свои бедра - обнаженные ишироко расставленные, как ушлюхи. «Нет же, Бен, тебе ни кчему знать мои тайны. Тебе не нужно знать обо всех грехах, что ясовершила».
        - Эйва?
        Я вздрагиваю, когда его рука ложится на мое плечо.
        - Прости, но ничего не получится. Унас стобой.
        - Почему ты говоришь это сейчас, мы ведь только что занимались любовью?
        - Мы слишком разные.
        - Но ведь проблема не вэтом? - спрашивает он. Тон его изменился, имне совсем не нравится то, что яслышу. - Ты просто ищешь способ сказать, что янедостаточно хорош для тебя.
        - Я хотела сказать совсем другое.
        - Но для меня это звучит именно так. Ты такая же, как остальные. Как все… - Он умолкает, отвлекаясь на звонок мобильного. Пошатнувшись, встает, чтобы достать телефон из кармана брюк. - Доктор Гордон, - резко отвечает он.
        Бен отвернулся от меня, но явижу, как напряглисьмышцы на его обнаженной спине. Разумеется, он уязвлен. Он вменя влюбился, аяего отвергла. Ивэтот тяжелый момент ему еще приходится разбираться спроблемой вбольнице.
        - Вы уже начали вливание? И как сейчас выглядит его ЭКГ?
        Пока он разговаривает, я, собрав свои вещи, молчаодеваюсь. Желание, которое нахлынуло на меня раньше, теперь окончательно остыло, исейчас мне неловко, что он видит меня голой. Когда Бен заканчивает разговор, я, уже полностью одетая, чинно сижу на кровати внадежде, что мы оба забудем то, что было между нами.
        - Прости, умоего пациента инфаркт, - говоритон. - Я должен ехать вбольницу.
        - Конечно.
        Натянув рубашку, он быстро застегивает пуговицы.
        - Не знаю, сколько ятам пробуду. Возможно, несколько часов, так что, если проголодаешься, не стесняйся изагляни вхолодильник. Там есть половина жареной курицы.
        - Я справлюсь, Бен. Спасибо.
        Он задерживается удвери иповорачивается ко мне:
        - Прости, ябыл слишком самонадеянным, Эйва. Просто яподумал, что ты чувствуешь то же, что ия.
        - Я не знаю, что ячувствую. Язапуталась.
        - Значит, когда яприеду домой, нам нужно выяснить это. Нам необходимо все уладить.
        Но тут нечего улаживать, думаю я, слушая, как он спускается по лестнице, выходит из дома изахлопывает за собой дверь. Между нами так ине вспыхнула искра, амне важнее всего чувствовать именно это. Глядя вокно, ясоблегчением наблюдаю, как он уезжает. Мне нужно побыть одной ирешить, что яскажу, когда он вернется.
        Я собралась было отвернуться от окна, как мимо сгрохотом проехала еще одна машина. Этот серый грузовичок на удивление знаком мне, так как парковался на моей подъездной аллее каждый рабочий день. Неужели Нед Хаскелл работает где-то поблизости? Взволнованная его появлением, отступаю от окна, агрузовичок Неда исчезает за углом.
        Я спускаюсь, радуясь, что Генри крутится умоих ног, стуча когтями по деревянному полу. Счего вдруг язавела кота? Ведь могла бы взять вот такого же Генри, пса, единственный смысл жизни которого - защищать ирадовать своего хозяина. Атем временем негодник Ганнибал рыщет где-то, как иполагается котяре вроде него, иснова усложняет мне жизнь.
        Оказавшись вкухне, язаглядываю вхолодильник - и точно: там лежит половина жареной курицы, однако аппетита уменя нет. Единственное, чего мне хочется, - это бокал вина, иянахожу уже откупоренную бутылку шардоне. Ну что ж, вполне хватит для начала. Явыливаю вино вбокал и, потягивая, принимаюсь бродить по гостиной; Генри сопровождает меня. Тут есть чем полюбоваться: на стенах висят четыре картины маслом. Это работы Бена - и явочередной раз поражаюсь его мастерству. Один итот же пляж изображен на всех четырех полотнах, но на каждом из них запечатлено разное настроение. На первом - летний день, вода отражает яркие осколки солнечного света. На песке брошен красный клетчатый плед - его складки сохраняют очертания двух лежавших на нем людей. Может, здесь были влюбленные, которые отправились поплавать? Я почти физически ощущаю жар солнца, чувствую соленый морской бриз.
        Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на второй пейзаж. Тот же пляж, свысокой щербатой скалой справа, однако осень уже окрасила листву всочные красные ижелтые тона. На песке лежит тот же самый помятый клетчатый плед, по нему разбросаны опавшие листья. Где же влюбленные? Неужели они просто забыли плед на пляже?
        На третьем холсте уже наступила зима. Зловеще-черная вода, заснеженный пляж. Из-под снежного покрова выглядывает уголок пледа - пугающе-красная заплатка на белом фоне. Влюбленной пары нет, место летнего рандеву давно заброшено.
        Я разглядываю четвертую картину. Пришла весна. Деревья оделись яркой зеленью, на заросшей травой прогалине расцвел одинокий одуванчик. Японимаю, что это полотно замышлялось как последнее вцикле, потому что на песке лежит красный клетчатый плед, превращенный художником вистерзанный символ запустения. Ткань забрызгана грязью, засыпана веточками илистьями. Радости, которые были пережиты когда-то на этом клетчатом куске материи, давным-давно забыты.
        Я представила себе, как Бен, установив на этом пляже свой мольберт, пишет пейзаж снова иснова, наблюдая за сменой времен года. Что же так притягивало художника кэтому месту? Уголок ярлычка выглядывает из-под рамы. Явынимаю его ичитаю: «Коричный пляж. №4 в серии».
        Почему это название кажется таким знакомым? Яуверена, что уже слышала его, ипроизносил эти слова женский голос. Итут явспоминаю. Это была Донна Бранка, объяснявшая, почему подозрение пало на Неда Хаскелла. Она рассказывала оженщине, которая пропала шесть или семь лет назад. Вгрузовичке Неда увидели ключи от ее дома, ион заявил, что нашел их на Коричном пляже.
        И именно этот пляж постоянно появляется вработах Бена. Возможно, это просто совпадение. Вуединенную бухточку наверняка наведывались идругие, чтобы позагорать на песке.
        Пес заскулил, ия, вздрогнув от этого звука, опускаю взгляд ниже. Мои руки холодеют.
        Сквозь дверной проем гостиной язамечаю мольберт ихолст. Переходя вдругую комнату, ощущаю запах скипидара ильняного масла. Уокна установлена очередная картина Бена, пока находящаяся вработе. Это все еще эскиз - набросок сценки впорту, ожидающий момента, когда художник вдохнет внего жизнь ицвет. Кстене прислонены десятки уже завершенных полотен - наверное, ждут, когда их обрамят. Быстро просматриваю ряд картин: корабли, бороздящие морской вал, маяк, на который накатываются штормовые волны… Затем перехожу кдругой стопке холстов. Коричный пляж ипропавшая женщина не идут из головы ивсе еще беспокоят меня. Донна говорила, что эта женщина была туристкой, которая снимала домик неподалеку от пляжа. После ее исчезновения все решили, что она пошла поплавать иутонула, но, когда ключи от дома обнаружились на приборной панели машины Неда, подозрение пало на него… Точно так же, как сейчас на Неда пытаются повесить убийство Шарлотты Нильсон.
        Я смотрю на последний холст встопке изамираю - волоски уменя на руках внезапно приподнимаются, итело покрывается гусиной кожей. Явижу изображение моего дома.
        Картина еще не окончена: фон унее темно-синий,детали не прописаны ивидны фрагменты пустого холста, но этот дом, без сомнения, Вахта Броуди. Ночь окутала здание тенью, ибашенка вырисовывается черным силуэтом на фоне неба. Только одно окно ярко освещено - окно моей спальни. Там стоит женщина - темная фигура, подсвеченная сзади.
        Я замечаю, что мои пальцы стали липкими от темно-синей краски. Свежей краски. Итут явспоминаювспышки света, которые видела из окна спальни. Все-таки это были не светлячки. Кто-то стоял снаружи, на каменной тропе, инаблюдал за моим окном. Значит, пока яжила вВахте Броуди, пока спала, сбросив одежду, всвоей комнате, Бен тайно рисовал мой дом. Именя.
        Ночевать унего вдоме нельзя.
        Бегу наверх инервно выглядываю вокно, опасаясь, что увижу машину Бена, тормозящую на подъездной аллее. Но там пусто. Яволоку свой чемодан вниз по лестнице - бум-бум-бум - и на колесиках везу ксвоему автомобилю. Генри увязывается за мной, поэтому яза ошейник тащу его обратно изапираю вдоме. Пусть ятороплюсь уехать, но мне не хочется быть вответе за неповинного пса, если его собьют на дороге.
        Отъезжая, япостоянно смотрю взеркало заднего вида, но погони нет. Как нет идоказательств вины Бена, не считая беглого взгляда на ту картину вего студии. Но этого недостаточно, чтобы обращаться вполицию, повод слишком ничтожен. Да икто ятакая? Женщина, которая приехала провести лето на побережье. АБен принадлежит кстолпам здешнего общества, вгородке жило несколько поколений его семьи.
        Нет, картины мало для заявления вполицию, но вполне достаточно, чтобы заставить меня нервничать. Ядолжна обдумать все то, что знаю оБене Гордоне.
        Я выезжаю из городка итут, поворачивая на дорогу, ведущую из Такер-Коува на юг, вспоминаю оГаннибале. От досады яхлопаю по рулю. «Ты скотина, ане кот! Разумеется, из-за тебя все усложняется».
        Я выписываю резкий поворот иеду всторону Вахты Броуди.
        Сейчас ранний вечер, ивсгущающейся мгле туман кажется плотным, почти что осязаемым. Явыхожу из машины иосматриваю передний двор. Серая дымка - серый кот. Яне увижу его, даже если он будет сидеть всего внескольких ярдах от меня.
        - Ганнибал! - Я обхожу дом, еще громче окликая кота. - Где ты?
        И только после этого сквозь шум волн пробивается слабое мяуканье.
        - Иди сюда, гадкий мальчишка! Иди сюда!
        И снова раздается мяуканье. Втумане кажется, что звук идет отовсюду сразу.
        - Ужинать! - ору я.
        Ганнибал отвечает требовательным «мяу», ияпонимаю, что кот где-то наверху. Язадираю голову исквозь туман различаю какое-то движение. Это хвост, который нетерпеливо дергается из стороны всторону. Ганнибал сидит на вдовьей дорожке исмотрит на меня сквозь перекладины ограждения.
        - Как, черт возьми, ты там оказался? - кричу яему, но мне уже ясно, что произошло.
        Я так торопилась сложить вещи иуехать, что, прежде чем запереть дверь, не осмотрела вдовью дорожку. Ганнибал мог выскользнуть наружу, аоттуда ему не выбраться.
        Медлю на веранде: заходить вдом не хочется. Всего несколько часов назад явстрахе сбежала из Вахты Броуди, полагая, что больше сюда не вернусь. Атеперь мне придется снова переступить этот порог.
        Отпираю дверь, вхожу, зажигаю свет. Все выглядит как обычно. Та же подставка для зонтов, тот же дубовый пол, та же люстра. Яглубоко втягиваю воздух, но запаха моря не чувствую.
        Я начинаю подниматься по лестнице, ступени привычно поскрипывают. На втором этаже все погружено во мрак, иязадаюсь вопросом: авдруг он поджидает меня там, во тьме, вдруг он за мной наблюдает? Наверху яснова щелкаю выключателем ивижу знакомые кремовые стены илепнину под потолком. Все тихо.
        «Здесь ли ты?»
        Остановившись, язаглядываю всвою спальню, которую покинула вспешке. Ящики комода выдвинуты, дверца шкафа распахнута. Направляюсь клестнице вбашенку. Дверь скрипит, когда яоткрываю ее. Прошли те ночи, когда ястояла уподножия этой лестницы, дрожа от предвкушения имысленно вопрошая: какие удовольствия ипытки уготованы для меня? Иду вверх по ступеням, вспоминая, как шелестел шелк умоих лодыжек, амою ладонь крепко-накрепко сжимала его рука. Рука, чье прикосновение могло быть одновременно нежным ижестоким. Сердце колотится как сумасшедшее, когда яоказываюсь вбашенке.
        Она пуста.
        В полном одиночестве ястою вэтой комнате, именя переполняет такая тоска, будто бы мою грудь полностью опустошили, будто бы мое сердце вырвали.
        «Я скучаю по тебе. Кем бы ты ни был, призраком или демоном, добром или злом. Ябы очень хотела увидеть тебя впоследний раз».
        Но - ничего: ни завитков эктоплазмы, ни дуновения соленого ветра. Капитан Джеремия Броуди оставил этот дом. Он покинул меня.
        Настойчивое мяуканье напоминает мне отом, зачем япришла сюда. Ганнибал.
        Я открываю дверь на вдовью дорожку, имой кот неторопливо, будто король, заходит вкомнату. Он усаживается умоих ног исердито смотрит на меня снизу вверх, словно спрашивая: «И что, где мой ужин?»
        - Еще немного, иясделаю из тебя меховой воротник, - ворчу я, стаскивая его вниз на руках.
        Я сутра не кормила его, но он кажется мне тяжелее, чем обычно. Струдом удерживая вруках эту охапку меха, ясворачиваю клестнице, чтобы спуститься, изамираю.
        В дверном проеме стоит Бен.
        Выскользнув из моих рук, кот тяжело спрыгивает на пол.
        - Ты не сказала мне, что уезжаешь, - говорит он.
        - Мне нужно было… - Я смотрю на кота, который крадется прочь. - Найти Ганнибала.
        - Но ты забрала чемодан. Идаже не оставила мне записки.
        Я отступаю на шаг.
        - Было уже поздно. Мне не хотелось, чтобы он остался здесь на всю ночь. И…
        - И - что?
        Я вздыхаю:
        - Прости, Бен. Унас ничего не выйдет.
        - И когда ты собиралась сообщить мне об этом?
        - Я пыталась сказать. Моя жизнь сейчас - сплошная катастрофа. Яне должна завязывать никаких отношений, пока не сумею разобраться всебе. Так что дело во мне, Бен. Ты ни при чем.
        Он сгоречью смеется:
        - Так всегда говорят.
        Он идет кокну, останавливается и, ссутулившись, смотрит втуман. Бен выглядит таким сломленным, что япочти жалею его. Апотом вспоминаю онеоконченной картине сизображением Вахты Броуди иженским силуэтом на фоне окна. На фоне окна моей спальни. Яделаю шаг всторону лестницы, затем еще один. Если двигаться тихо, ямогу спуститься, прежде чем он спохватится. Ипопытается меня остановить.
        - Мне всегда нравился вид из башенки, - говорит он. - Даже когда все заволакивает туман. Вернее, особенно когда все заволакивает туман.
        Я делаю еще шаг, отчаянно пытаясь не наступить на скрипучую половицу. Не вспугнуть бы его…
        - Раньше этот дом был всего-навсего кучей гнилого дерева иразбитого стекла. Эта куча так инапрашивалась на то, чтобы кней кто-нибудь поднес спичку. Она тут же бы вспыхнула.
        Еще шаг назад.
        - А эта вдовья дорожка держалась на честном слове. Но перила были крепче, чем казались.
        Я почти что удвери. Яставлю одну ногу на ступень, ипод моей тяжестью она издает такой скрип, что, кажется, стонет весь дом.
        Отвернувшись от окна, Бен хмуро смотрит на меня. Вэтот момент он видит мой страх. Мое отчаянное желание сбежать.
        - Значит, ты меня покидаешь.
        - Мне нужно домой, вБостон.
        - Вы все одинаковые, все-все. Вы соблазняете нас. Заставляете верить. Даете надежду.
        - Я не собиралась этого делать.
        - А потом разбиваете наши сердца. Вы. Разбиваете. Наши. Сердца!
        Его крик словно пощечина, иявздрагиваю от этого звука. Но не двигаюсь; не двигается иБен. Мы смотрим друг на друга, иявнезапно осознаю его слова. Ядумаю оШарлотте Нильсон иее разлагающемся теле, которое нашли вморе. ИоДжесси Инман, девочке, разбившейся насмерть вночь Хеллоуина двадцать лет назад, когда Бен был подростком, как иона сама. Вокно ясмотрю на вдовью дорожку.
        «Перила были крепче, чем казались».
        - Ты же не хочешь покидать меня, Эйва, - тихо говорит он.
        Я нервно сглатываю:
        - Нет-нет, Бен, не хочу.
        - Но все равно собираешься это сделать. Да?
        - Это неправда.
        - Я что-то не так сказал? Не так сделал?
        Я лихорадочно ищу слова, способные его успокоить.
        - Ты ничего плохого не сделал. Ты всегда был добр ко мне.
        - Все дело вкартине, так? Я рисовал этот дом.
        Я напрягаюсь; эту реакцию сложно контролировать, ион видит мое напряжение.
        - Я знаю, что ты была вмоей студии. Знаю, что ты смотрела на эту картину, потому что на ней смазана краска. - Он указывает на мою руку. - Она до сих пор утебя на пальцах.
        - Разве ты не понимаешь, почему эта картина ужаснула меня? Ты же наблюдал за моим домом. Наблюдал за мной.
        - Я художник. Так поступают все художники.
        - Шпионят за женщинами? Подкрадываются кдому по ночам, чтобы следить за окнами спальни? Ведь это ты влез вмое кухонное окно? Ты пытался пробраться вдом, когда тут жила Шарлотта? - Яснова расхрабрилась. Приготовилась кконтратаке. Если япокажу свой страх, мой противник тут же победит. - Так поступают не художники. Так поступают маньяки.
        Похоже, он поражен моим резким ответом, на что яирассчитывала. Яхочу, чтобы он понял: яне собираюсь становится жертвой вроде Шарлотты, Джесси или других женщин, которым он угрожал.
        - Я уже позвонила вполицию, Бен. Ярассказала им, что ты следил за моим домом. Ясказала, что они должны как следует присмотреться ктебе, потому что яне первая женщина, которую ты преследуешь.
        Понимает ли он, что яблефую? Не уверена. Знаю только, что пора уходить, пока он сбит столку. Яповорачиваюсь ииду вниз по лестнице - не торопясь, потому что не хочу действовать как жертва. Яспускаюсь спокойно иразмеренно, как будто контролирую ситуацию. Как будто яничего не боюсь. Яуже вкоридоре второго этажа.
        Пока все тихо. Меня не преследуют.
        Сердце колотится так сильно, будто стремится вырваться из груди. Яшагаю по коридору всторону второй лестницы. Мне осталось только спуститься по ступеням, выйти за дверь исесть вмашину. Бог сним, сГаннибалом, - сегодня ему придется самому осебе позаботиться. Ясваливаю отсюда иеду прямиком вполицию.
        Шаги. За моей спиной.
        Я оглядываюсь ивижу его. Его лицо искажено яростью. Этот человек совсем не похож на того Бена, которого язнаю; это кто-то иной, нечто иное.
        Я мчусь ко второй лестнице. Но стоит мне достичь лестничной площадки, как он наваливается на менясзади исбивает сног. Япадаю, падаю, падаю - кажется, жуткий полет-кувырок длится мучительно долго.
        Я не помню приземления.
        29
        Тяжелое дыхание. Теплые дуновения, от которых шевелятся мои волосы. Иболь, огромные пульсирующие волны боли, ударяющие вголову. Меня тащат полестнице. Мои ноги ударяются окаждую ступень, аменя волокут все выше ивыше. Яразличаю только тени ислабый блеск бра на стене. Это лестница вбашенку. Он тащит меня туда.
        Рывок вверх через последнюю ступень - и явкомнате. Он опускает мое обмякшее тело на пол ипереводит дух. Тащить такую тяжесть по двум лестницам очень утомительно; зачем он так напрягался? Зачем приволок меня вбашенку?
        Слышу, как он открывает дверь на вдовью дорожку. Ячувствую ток прохладного воздуха иаромат моря. Пытаюсь подняться, но мою шею илевую руку пронизывает боль, острая, словно по мне полоснулиножом. Сесть яне могу. Невыносимо даже пошевелить пальцами. Скрип шагов приближается, ивот он смотрит на меня сверху вниз.
        - Они поймут, что это ты, - шепчу я. - Они узнают.
        - Тогда они ничего не узнали. Отом, что случилось двадцать два года назад.
        «Двадцать два года? Он говорит оДжесси. Одевочке, которая упала со вдовьей дорожки».
        - Она тоже пыталась уйти от меня. Как ты теперь.
        Он смотрит всторону вдовьей дорожки, ияпредставляю себе холодную дождливую ночь Хеллоуина. Подростки - мальчик идевочка - ссорятся, аостальные парочки внизу пьют итискают друг дружку. Он заманил ее наверх, аотсюда невозможно сбежать. Чтобы убить, нужно просто столкнуть со вдовьей дорожки. Даже спустя двадцать два года ужас, который пережила девочка, до сих пор витает вэтой комнате, ион настолько силен, что его чувствуют те, кто способен слышать эхо прошлого.
        В тот день, когда Ким поднялась сюда вместе скомандой охотников за привидениями, ее потрясла вовсе не смерть Авроры Шербрук. Ее поразило убийство Джесси Инман.
        - Такова жизнь вмаленьком городке, - говорит Бен. - Раз уж они решили, что ты уважаемый человек, опора общества, тебе все сойдет срук. Что же касается тебя, Эйва… - Он качает головой. - Они увидят пустые бутылки из-под выпивки втвоем мусорном ведре. Узнают отвоих галлюцинациях. Отвоем так называемом призраке. Но хуже всего для тебя - то, что ты нездешняя. Ты не одна из нас.
        Как иШарлотта, чье исчезновение не вызвало никаких вопросов, думаю я. Сегодня она была здесь, аназавтра уехала - и подробности никого не интересовали, потому что она чужая. Не одна из них. Не такая, как уважаемый доктор Бен Гордон, чьи корни уходят впочву Такер-Коува на многие поколения. Чей отец, тоже врач, имел достаточно власти, чтобы не допустить упоминания осыне вгазете после трагедии, происшедшей вночь на Хеллоуин. Судьба Джесси была забыта, авскоре забудется исудьба Шарлотты.
        Да имоя тоже.
        Он наклоняется, хватает меня за лодыжки. Итащит коткрытой двери.
        Я пытаюсь уцепиться за что-нибудь ивырваться, но боль так мучительно прошивает руку, что остается только брыкаться. Несмотря на все мои старания, он не выпускает свою жертву. Вдовья дорожка все ближе… Так погибла Джесси. Теперь язнаю, какой ужас она пережила, борясь сним. Наверняка он поднял ее иперегнул через перила. Зависла ли она на мгновение, болтая ногами над пропастью? Молила ли его опощаде?
        Я продолжаю отбиваться икричать.
        Он за ноги втаскивает меня на площадку, но я, вытянув здоровую руку, цепляюсь за дверную раму. Он сильнее дергает меня за ноги. Ядержусь изо всех сил. Яне сдамся. Ябуду сражаться до конца.
        В ярости он бросает мои ноги исильно бьет меня каблуком по запястью. Ячувствую, как трещит кость, ислышу собственный вопль. Сломанная рука уже не поможет - пальцы разжимаются.
        Я на вдовьей дорожке.
        Спустилась ночь. Вместо Бена явижу лишь темный, размытый туманом силуэт. Вот таким будет мой конец - меня сбросят вниз. Смертельное падение на землю.
        Подхватив меня под мышки, он рывком придвигает меня кперилам. Туман такой же влажный, как ислезы на моем лице. Ячувствую соль, впоследний раз вдыхаю воздух, пахнущий…
        Морем.
        Сквозь клубящийся туман проглядывает фигура,которая во тьме принимает угрожающие размеры. Это не какая-то там дымка, кнам приближается нечто настоящее, материальное.
        Бен тоже видит это изамирает, вглядываясь втемноту.
        - Какого черта?
        Он резко отпускает меня, иятяжело плюхаюсь на площадку. Приступ боли пронзает шею - он настолько мучителен, что на мгновение вмоих глазах темнеет. Яничего не вижу, но слышу удар - чей-то кулак обрушивается на плоть иБен кряхтит от боли. Потом яразличаю две тени, сражающиеся втумане, - они крутятся иизвиваются вчудовищной смертельной пляске. Внезапно они накреняются всторону, ияслышу треск дерева, которое ломается вщепки.
        И вопль. Вопль Бена. До конца моих дней этот крик будет эхом отзываться вмоих кошмарах.
        Надо мной возвышается чья-то фигура - широкоплечая, укутанная туманом.
        - Спасибо, - шепчу я.
        А потом все погружается во тьму.
        Я не могу повернуть голову: шейный бандаж сковывает шею иплечи. Ялежу на спине в «скорой» имогу смотреть только впотолок, на бутылку свнутривенным раствором. На ее стекле мигает отражение проблесковых маячков. На улице бормочут полицейские рации, ияслышу, как подъезжает еще одна машина - ее шины трещат по гравию.
        Кто-то светит фонариком мне влевый глаз, азатем вправый.
        - Зрачки по-прежнему одинакового размера, реагируют на свет, - комментирует врач «скорой». - Мэм, вы знаете, какой сейчас месяц?
        - Сентябрь, - бормочу я.
        - А день?
        - Понедельник. Как мне кажется.
        - Ладно. Хорошо. - Он тянется вверх, поправляет капельницу уменя над головой. - У вас все нормально. Ятолько получше заклею катетер.
        - Вы видели его? - спрашиваю я.
        - Кого?
        - Капитана Броуди.
        - Я не знаю, кто это.
        - Когда вы поднялись наверх, чтобы забрать меня, он был там, на вдовьей дорожке. Он спас мне жизнь.
        - Прошу прощения, мэм. Наверху явидел свами только мистера Хаскелла. Именно он вызвал «скорую».
        - Там был Нед?
        - Он исейчас здесь. - Врач высовывается из открытых задних дверей машины икричит: - Эй, Нед, она спрашивает отебе!
        Через мгновение надо мной склоняется Нед:
        - Как вы, Эйва?
        - Вы ведь видели его, да? - бормочу я.
        - Она говорит окаком-то Броуди, - поясняет врач «скорой». - Будто бы он был там, на вдовьей дорожке.
        Нед качает головой:
        - Наверху явидел только вас иБена.
        - Он пытался убить меня, - тихо поясняю я.
        - Насчет его яне знал наверняка, Эйва… Хотя все эти годы задумывался отом, как все-таки погибла Джесси. Апотом Шарлотта…
        - Полиция решила, что это вы ее убили.
        - Да идругие так думали. Когда вы стали встречаться сБеном, язабеспокоился, что все может повториться.
        - И поэтому поехали сюда за ним?
        - Я услышал, как вы кричали на крыше, ивсе понял. Вообще-то, явсегда подозревал, что это его рук дело. Но никто меня не слушал, да исчего бы? Он был доктором, аявсего лишь…
        - Человеком, который говорит правду. - Мое запястье еще не перевязали, иесли бы оно так не болело даже от слабого движения, ябы схватила его за руку.
        Мне хочется многое рассказать ему, однако водитель «скорой» уже завел двигатель, так что Неду пора уходить. Он выбирается наружу. Хлопают двери «скорой».
        Словно мумия, язакована вшейный бандаж, апотому не могу выглянуть ипосмотреть на грузовичок, который должен увезти тело Бена Гордона вморг. Имне не удается бросить прощальный взгляд на дом, где ямогла бы встретить свой конец, если бы не Хаскелл.
        Или меня все-таки спас призрак?
        «Скорая» подпрыгивает на неровной подъездной аллее, аязакрываю глаза иснова вижу Джеремию Броуди, который стоит на вдовьей дорожке и, как обычно, несет вахту.
        Он всегда будет нести ее.
        30
        Возле моей кровати висит белая занавеска, закрывающая вид на дверь. Уменя двухместная больничная палата. Моя соседка - весьма популярная дама, укоторой всегда есть посетители сцветами. Яощущаю аромат роз - через занавеску до меня доносятся приветствия:
        - Привет, бабушка!
        - Как ты чувствуешь себя, дорогая?
        - Мы так ждем тебя дома!
        Все это голоса любящих ее людей.
        С моей стороны занавески всегда царит тишина. Меня навещал только Нед Хаскелл - он забегал вчера сообщить, что присматривает за моим котом, - да наведывалась полиция штата Мэн; тамошние детективы приходили ко мне сегодня утром, чтобы задать примерно те же вопросы, что ивчера. Они обыскали дом Бена инашли картину, которую яописывала. Обнаружили его ноутбук, авнем фотографии - мои иШарлотты, - сделанные спомощью телескопического объектива через окно спальни. Вероятно, сШарлоттой случилось то же, что исо мной: доктор начал ухаживать за новой съемщицей Вахты Броуди. Может, она почувствовала что-то неладное ипопыталась порвать сним? Столкнувшись сотказом, он ответил насилием, как это было спятнадцатилетней Джесси Инман два десятка лет назад.
        При наличии судна избавиться от тела несложно - труднее скрыть тот факт, что твоя жертва пропала. Гордон упаковал вещи Шарлотты, идля окружающих все выглядело так, будто она сама решила уехать из городка. Однако детали он не предусмотрел, иони вконце концов выдали его. Почтовый ящик, заполненный письмами. Разлагающееся тело, найденное вбухте. Имашина Шарлотты, пятилетняя «тойота» сее вещами, которую только вчера обнаружили впятидесяти милях от Такер-Коува. Если бы не все эти подробности ине вопросы, которые япостоянно задавала, никто бы ине узнал, что Шарлотте Нильсон так ине удалось выбраться живой из штата Мэн.
        Мое убийство тоже запросто могли не заметить. Ясумасшедшая съемщица, которая видела призраковвдоме; мусорное ведро вмоей кухне было переполнено пустыми бутылками. Подобная особа вполнемогла выйти как-нибудь ночью на вдовью дорожку иупасть вниз, несмотря на перила. Жители городкадружно качали бы головой, сплетничая отрагической смерти заезжей любительницы выпить. Они решили бы, что снова сработало проклятие капитана Броуди.
        Я слышу, как впалату входят очередные посетители свозгласами:
        - Привет, дорогая!
        - Сегодня ты выглядишь гораздо лучше!
        А япо-прежнему лежу одна за занавеской исмотрю вокно - по стеклу стучат капли дождя. Врачи говорят, что завтра меня можно выписать из больницы, но куда япойду?
        Знаю одно: яне вернусь вВахту Броуди, потому что вэтом доме обитает нечто - оно одновременно ужасает ивлечет меня. Некая сущность, запечатленная на камеру охотников за привидениями, подкравшаяся ко мне, пока яспала. Хотя если задуматься… Да,очевидно, ко мне по спальне ползла странная тень. Но возможно, она вовсе не хотела атаковать меня, анапротив, стремилась защитить от настоящего чудовища - не призрака, не демона, аживого мужчины, который уже убил девочку вэтой башенке.
        Дверь палаты со свистом распахивается, впуская новых посетителей кмоей популярной соседке. Янаблюдаю за тем, как дождевые капли обрызгивают окно, идумаю отом, что будет дальше. Явернусь домой вБостон. Завершу рукопись. Завяжу свыпивкой.
        «А Люси? Что мне делать сЛюси?»
        - Эйва?
        Голос прозвучал так тихо, что яедва услышала его сквозь разговоры усоседней кровати. Японимаю, чей это голос, но не могу поверить, что слышу его на самом деле. Это еще один призрак, который явызвала, как вызвала однажды капитана Броуди.
        Но, повернувшись, явижу перед занавеской свою сестру. Всером свете, падающем из окна, ее лицо кажется землистым, аглаза запавшими от усталости. На ней мятая блузка, аее длинные волосы, которые она обычно забирает вконский хвост, спутанными прядями разметались по плечам. Но все равно она красива. Моя сестра всегда будет красавицей.
        - Ты приехала, - удивленно бормочу я. - Ты всамом деле приехала.
        - Ну конечно.
        - Но почему - откуда ты узнала?
        - Сегодня утром мне позвонил человек по имени Нед Хаскелл. Сказал, что он твой друг. Как только он сообщил, что стобой приключилось, ятут же запрыгнула вмашину ипоехала сюда.
        Ну разумеется, ей позвонил Нед. Вчера он расспрашивал меня ородственниках, иярассказала ему оЛюси. Омоей старшей сестре, которая умнее идобрее меня.
        «Разве вам не кажется, что она должна быть здесь?» - спросил он.
        - Какого черта ты молчала? - требует ответа Люси. - Почему яузнала отом, что ты вбольнице, от совершенно чужого человека?
        У меня нет удовлетворительного объяснения. Она садится на кровать, берет меня за здоровую руку, иясжимаю ее пальцы так крепко, что мои костяшки белеют. Ябоюсь отпустить ее, боюсь, что она растает ввоздухе, словно капитан Броуди, однако ее рука надежна итверда, как прежде. Она держала мою руку впервый школьный день, заплетала мне косы, отирала слезы смоих глаз ирадостно хлопала по моей ладони, когда явпервые получила работу. Это рука человека, которого ялюблю больше всех на свете.
        - Я хочу помочь тебе, Эйва. Прошу, позволь мне сделать это. Ты должна рассказать мне отой проблеме, которая мучает тебя.
        Я смаргиваю слезы:
        - Знаю.
        - Давай честно. Расскажи мне, вчем дело. Что ясделала не так, почему ты отвернулась от меня?
        - Что ты сделала не так?
        Я смотрю на ее усталое недоумевающее лицо идумаю: «И вот яснова ранила ее. Она не просто потеряла Ника, она считала, что потеряла именя».
        - Скажи мне правду, - умоляет Люси. - Что ясделала не так? Что такого ясказала?
        Я думаю: что будет сней, если она услышит правду? Признание поможет мне излечиться, избавиться от невыносимого груза вины, но этот груз нельзя перекладывать на чужие плечи. Когда так сильно любишь, уместен лишь один дар - неведение. Капитан Броуди заставлял меня смотреть влицо своим демонам иискупать свои грехи. Так что пора себя простить.
        - Люси, правда втом, что…
        - Да?
        - Тут моя вина, ане твоя. Япыталась скрыть это от тебя, потому что мне стыдно. - Я вытираю лицо, но мне не поспеть за слезами, которые текут итекут по щекам, капая на больничную рубашку. - Я слишком много пила. Ивсе разрушила.
        Я всхлипываю. Мой ответ честный, хотя инеполный, однако внем достаточно правды, исестра спониманием кивает.
        - Ох, Эйва, ядавным-давно знаю об этом. - Онаобнимает меня, иявдыхаю такой знакомый аромат Люси: от нее пахнет мылом «Дав». Ивеет добротой. - Но мы как-нибудь справимся спроблемой, особенно теперь, когда ты готова принять мою помощь. Мы вместе поработаем над этим, как обычно бывает. Имы сэтим разделаемся. - Она отстраняется, чтобы взглянуть на меня, иявпервые после смерти Ника смотрю ей вглаза.
        Я могу выдержать ее взгляд иодновременно скрывать правду, потому что иногда - если ты кого-нибудь действительно любишь - следует делать именно это.
        Отбросив прядь волос смоего лица, она улыбается:
        - Завтра язаберу тебя отсюда. Имы поедем домой.
        - Завтра?
        - Если, конечно, утебя нет никаких серьезных дел вТакер-Коуве.
        Я качаю головой.
        - Здесь уменя нет никаких дел, - говорю я. - Ияникогда ини за что не вернусь сюда.
        31
        ГОД СПУСТЯ
        Теперь вВахте Броуди живет вдова сдвумя детьми. Ребекка Эллис купила дом вмарте, но уже разбила огород ивыстроила каменное патио, смотрящее на океан. Все это яузнала от Донны Бранки, позвонив ей три недели назад, чтобы спросить, можно ли фотографировать дом. Моя новая книга «Капитанский стол» должна выйти виюле следующего года, ииз-за того, что она посвящена не только кухне, но иэтому месту, Саймон хочет снабдить ее фотографиями Вахты Броуди. Ясказала ему, что не хочу туда возвращаться, однако он настоял, что фото необходимы.
        И вот поэтому вкомпании фотографа истилиста ятеперь еду вбелом фургончике туда, откуда сбежала год назад.
        По словам Донны, семье очень нравится жить вновом доме иРебекка Эллис вообще ни на что не жалуется. Возможно, призрак капитана наконец-то улетел. Аможет быть, его вообще там никогда не было ион являлся всего лишь плодом моего воображения, созданным при помощи вины, стыда ислишком большого количества выпивки. После отъезда из Такер-Коува ябольше не пила, да икошмары вижу все реже иреже, но возвращаться вВахту Броуди мне все равно страшно.
        Фургончик взбирается по подъездной аллее - ивот он вдруг нависает над нами, дом, который по-прежнему отбрасывает длинную тень на мои сны.
        - Ух ты, какое красивое место! - восклицает фотограф Марк. - Мы тут много хорошего отснимем.
        - И только посмотрите на эти огромные подсолнухи всаду! - вторит ему сзаднего сиденья наша стилист Николь. - Давайте спросим уновой хозяйки, можно ли срезать несколько цветков для фото? Как думаешь, Эйва?
        - Я не знакома сней, - отвечаю я. - Она купила дом спустя несколько месяцев после моего отъезда. Но спросить можно.
        Втроем мы выбираемся из фургончика, потягиваясь иразминая мышцы после долгой дороги из Бостона. Когда явпервые увидела Вахту Броуди, день был туманный, но сегодня ясно исолнечно, всаду жужжат пчелы, иколибри пикирует на кустик сладко благоухающих розовых флоксов. То, что когда-то было двориком, заросшим сорняками икустарником, Ребекка превратила вковер из цветов - желтых, розовых ибледно-лиловых. Теперь это не грозная Вахта Броуди, какой яее помню, адом, приглашающий перешагнуть порог.
        Навстречу выходит улыбающаяся брюнетка. Она одета всиние джинсы ифутболку снадписью «Органические фермеры Мэна»; новая хозяйка ивправдувыглядит человеком, который счастлив вернуться кземле, чтобы вполном уединении возделывать пышный сад ивозиться сторфом инавозом.
        - Здравствуйте! Рада, что вы приехали! - кричит она, спускаясь сверанды, чтоб поприветствовать гостей. - Я Ребекка. Авы Эйва? - глядя на меня, спрашивает она.
        - Да, это я. - Я здороваюсь сней за руку ипредставляю Николь иМарка. - Большое спасибо, что позволили нам вторгнуться вваш дом.
        - Если честно, яввосторге от этого! Донна Бранка сказала, что фотографии попадут ввашу книгу. Круто, что на ее страницах будет мой дом! - Жестом она приглашает нас войти. - Дети уехали на день кподруге, так что они не будут путаться под ногами. Дом полностью ввашем распоряжении.
        - Прежде чем внести оборудование, ябы хотел пройтись по комнатам, - говорит Марк. - Для начала надо взглянуть на освещение.
        - О, разумеется, ведь вы, фотографы, все время думаете освете!
        Вслед за хозяйкой Николь иМарк входят вприхожую, аязадерживаюсь на веранде - зайти внутрь япока не готова. Их голоса замирают где-то вглубине дома, аяприслушиваюсь кшелесту ветвей на ветру, далекому шуму волн, разбивающихся окамни, - ко всем тем звукам, которые внезапно возвращают меня впрошлое лето. Итолько сейчас японимаю, как сильно скучала по этой симфонии… Мне хотелось бы пробуждаться утром под плеск волн. Мне не хватает пикников на пляже иаромата диких роз на тропе, вьющейся по утесу. Просыпаясь всвоей бостонской квартире, яслышу звуки улицы ивдыхаю выхлопные газы, аостановившись на тротуаре, вижу под ногами асфальт, ане мох. Бросив взгляд на открытую дверь, ядумаю: «А может, мне вовсе не стоило уезжать от тебя?»
        В конце концов язахожу внутрь иглубоко вздыхаю. Ребекка пекла, вдоме пахнет свежим хлебом икорицей. Яиду на звук голосов иоказываюсь в «морской» комнате; Марк иНиколь стоят уокна, не всилах оторваться от вида.
        - Черт возьми, почему ты вообще уехала отсюда, Эйва? - спрашивает Николь. - Если бы этот дом был моим, ябы каждый день сидела здесь исмотрела на море.
        - Прекрасный вид, правда? - восклицает Ребекка. - Но вы еще не были вбашенке. - Она поворачивается ко мне. - Я слышала, она была не влучшем состоянии, когда вы въехали.
        Я киваю:
        - Первые две недели наверху стучали плотники.
        Я улыбаюсь, вспоминая Неда Хаскелла; резная фигурка, изображающая воробья вочках иповарском колпаке, теперь украшает мой рабочий стол вБостоне. Из всех, скем япознакомилась вТакер-Коуве, только он регулярно пишет мне, итолько его ясчитаю своим другом.
        «Люди - они очень сложные, Эйва. Иногда то, что на поверхности, не соответствует действительности», - как-то сказал он. Иэти слова как нельзя лучше подходят самому Неду.
        - Я бы кричала иупиралась, если бы меня попытались выгнать из этого дома! - Николь все еще потрясена чудесной панорамой. - Ты никогда не хотела купить его, Эйва?
        - Я бы не потянула такую цену. Иеще вэтом доме было кое-что… - Я делаю паузу, потом тихо добавляю: - В общем, мне пора было двигаться дальше.
        - Не могли бы вы показать нам остальные помещения? - попросил Марк Ребекку.
        Все трое двинулись вверх по лестнице, но яне пошла сними, оставшись уокна иглядя на море. Явспоминаю одинокие ночи, когда, спотыкаясь, взбиралась по этим ступеням всвою спальню, опьянев от вина исожалений опрошлом. Ночи, когда запах моря возвещал оприбытии капитана Броуди. Он являлся, если явнем сильно нуждалась. Даже теперь, закрывая глаза, ячувствую его дыхание на своих волосах итяжесть его тела.
        - Я слышала отом, что случилось свами, Эйва.
        Вздрогнув, яоборачиваюсь ивижу Ребекку: она вернулась ивстала уменя за спиной. Марк иНиколь пошли на улицу, чтобы выгрузить свои принадлежности, имы сРебеккой остались вкомнате одни. Яне знаю, что сказать. Мне не очень понятно, что она имеет ввиду под фразой «Я знаю, что свами случилось». Вряд ли она знает опризраке.
        Если, конечно, не видела его сама.
        - Донна рассказала мне об этом, - тихо поясняет Ребекка. Она приближается ко мне, словно хочет поделиться секретом. - Я заинтересовалась покупкой дома, ией пришлось поведать его историю. Она сообщила мне одокторе Гордоне. Иотом, как он напал на вас наверху, на вдовьей дорожке.
        Я ничего не отвечаю. Мне хочется понять, очем еще она слышала. Что еще она знает.
        - Она сказала мне, что были идругие жертвы. Съемщица, которая жила здесь до вас. Ипятнадцатилетняя девочка.
        - Вы все это знаете, но все равно купили дом?
        - Доктор Гордон погиб. Он больше никому не причинит вреда.
        - Но после всего того, что произошло тут…
        - Дурное происходит повсюду, однако жизнь продолжается. Ясмогла позволить себе такой красивый дом именно потому, что унего небезупречная история. Других покупателей это испугало, но стоило мне ступить на порог, ясразу же почувствовала, как радушно меня встречает этот дом. Поняла: он хочет, чтобы явнем жила.
        Как однажды он хотел, чтобы внем жила я.
        - А потом язашла вэту комнату, ощутила запах моря иуверилась втом, что это мое. - Она поворачивается кокну исмотрит вдаль.
        Марк иНиколь громко беседуют вкухне, устанавливая свет, штативы икамеры, однако мы сРебеккой молчим изавороженно смотрим на океан. Мы обе знаем, что значит соблазниться Вахтой Броуди. Ядумаю оженщинах, которые состарились иумерли здесь икоторые соблазнились, подобно нам. Все они были стройными итемноволосыми, как я.
        Как Ребекка.
        В комнату заходит Николь.
        - Марк почти готов ксъемке. Пора делать прическу имакияж, Эйва.
        Теперь поговорить сРебеккой наедине уже не удастся. Сначала мне нужно сидеть вкресле для макияжа, чтобы меня расчесали инапудрили, потом - улыбаться перед камерой вкухне, где япозирую снегибридными помидорами, медными кастрюлями исковородками, которые привезла из Бостона. Затем мы выходим на улицу, где япозирую вподсолнухах, апосле направляемся вкаменное патио, чтобы сделать фотографии на фоне океана.
        Марк показывает большой палец:
        - С улицей все. Теперь унас осталось всего одно место.
        - Куда идти дальше? - спрашиваю я.
        - В башенку. Там великолепный свет, ияхочу сделать хотя бы один кадр вэтой комнате. - Он поднимает камеру на штативе. - Раз уж твоя книга называется «Капитанский стол», нужно, чтобы ты позировала, глядя на море. Как капитан.
        Они уходят, аяостанавливаюсь уоснования лестницы - мне не хочется идти наверх. Яне желаю видеть башенку. Ни кчему возвращаться туда, где по-прежнему витает столько призраков.
        - Эйва, ты идешь? - кричит сверху Марк, иуменя не остается выбора.
        Добравшись до второго этажа, язаглядываю вкомнаты детей Ребекки ивижу разбросанные кеды,плакаты «Звездных Войн», лавандовые занавески ицелый зверинец мягких игрушек. Мальчик идевочка. Впереди моя старая спальня, дверь вкоторую закрыта. Яповорачиваю клестнице вбашенку. Ивпоследний раз поднимаюсь по ступеням.
        Когда явхожу, никто на меня не смотрит. Все заняты установкой света, рефлекторов иштативов. Ямолча изучаю все изменения, внесенные Ребеккой. Два плетеных кресла валькове приглашают гостей кразговору по душам. На солнце греется белый диван, на приставном столике лежит стопка журналов по садоводству. Рядом стоит кружка, вней осталось несколько глотков холодного кофе. Уокна висит кристалл, отбрасывающий радуги на стены. Это совсем иная комната исовсем иной дом, вовсе не тот, который япомню, иперемены одновременно радуют ипечалят меня. Вахта Броуди живет без меня дальше, итеперь ею владеет женщина, сделавшая ее своим домом.
        - Я готов, - объявляет Марк.
        Он делает финальные снимки, аявживаюсь вроль, которой все ждут от меня, - радостная автор кулинарной книги вдоме капитана. Впредисловии янаписала, что нашла вдохновение вВахте Броуди, иэто чистая правда. Именно тут япробовала иулучшала рецепты, именно тут поняла, что самая изысканная приправа - аромат океанского воздуха. Здесь яосознала, что вино не лечит горе и,если ты обедаешь счувством вины, даже самая великолепная еда безвкусна.
        В этом доме ямогла умереть, но вместо этого научилась жить дальше.
        После того как мы сняли последний кадр, упаковали оборудование иотнесли его вниз, янемного задерживаюсь вбашенке, чтобы услышать прощальный призрачный шепот, еще раз уловить дуновение морского ветерка. Но яне слышу никакого шепота. Ине вижу темноволосого капитана. То, что привязывало меня кэтому дому, исчезло.
        На подъездной аллее мы прощаемся сРебеккой, ияобещаю ей экземпляр «Капитанского стола» смоим автографом.
        - Спасибо, что открыли нам двери своего дома, - говорю ей я. - Я рада, что уВахты Броуди наконец-то появились любящие хозяева.
        - Мы очень любим ее. - Ребекка сжимает мою руку. - И она тоже нас любит.
        Некоторое время мы стоим исмотрим друг на друга, иявспоминаю слова Джеремии Броуди, которые он тихо шепнул мне во тьме.
        «Здесь, вмоем доме, ты найдешь то, что ищешь».
        Мы отъезжаем, аРебекка машет нам вслед сверанды. Явысовываюсь из окна, чтобы помахать вответ, ивдруг замечаю что-то ввышине, на вдовьей дорожке; на мгновение мне чудится фигура вдлинном черном кителе.
        Но стоит мне моргнуть - и ее снова нет. Возможно, никогда ине было. Теперь явижу лишь солнечный свет, мерцающий на шифере, иодинокую чайку, парящую вбезоблачном летнем небе.
        Благодарности
        Создание книги - одинокое путешествие, но путь кее публикации - вовсе нет, ияблагодарна великолепной команде, которая помогала мне делать каждый шаг на этом пути. Мой литературный агент Мег Рули из Агентства Джейн Ротрозен всегда горячо защищала меня - такого агента мечтает найти любой писатель. Спасибо, Мег, за то, что больше двух десятилетий была моей советчицей, заступницей иподругой. Огромное спасибо команде «Баллантайн» (США): Каре Сезаре, Ким Хови иШэрон Пропсон - икоманде «Трансуорлд» (Великобритания): Саре Адамс, Ларри Финлею иАлисон Бэрроу.
        Но самое большое спасибо тому, кто делил со мной эти приключения ссамого начала, - моему мужу Джекобу.
        notes
        Сноски
        1
        «Радость приготовления пищи» («The Joy of Cooking») - американская поваренная книга, написанная Ирмой Ромбауэр, изданная впервые в1931 году иставшая настоящей «кулинарной библией» вроде советской «Книги овкусной издоровой пище». - Здесь идалее примеч. перев.
        2
        «Л. Л. Бин» - американская розничная сеть, основанная вштате Мэн в1912 году; торгует одеждой, обувью иоборудованием для активного отдыха.
        3
        Зеркало Багуа - магический восьмиугольник, вцентре которого расположено круглое зеркало. По фэншуй, этот символ защищает дом от негативных внешних воздействий.
        4
        Down Easter (англ. житель Новой Англии) - модификация клипера, тип парусных судов XIX века, построенных вштате Мэн ииспользуемых восновном для торговли зерном.
        5
        Имеются ввиду нефтепродукты вконтейнерах.
        6
        Шхерный корабль, или шхербот, - судно, предназначенное для плавания впроливах.
        7
        «Федэкс» - американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские идругие услуги логистики.
        8
        Паста ссыром ичерным перцем, блюдо римской кухни.
        9
        92градуса по Фаренгейту соответствует 33,3 градуса по Цельсию.
        10
        Фриттата - итальянский омлет сначинкой из сыра, овощей, колбасы или мяса.
        11
        Поркетта - традиционный итальянский рулет из свинины.