Похитить Похитонова! Д Густо
        Одни вкладывают в искусство деньги, другие служат ему, третьи стремятся прославиться с его помощью. Вместе они составляют галерею подозреваемых в деле, которое расследует художественный эксперт.Лёгкий юмор и напряжённая любовная линия наполнят ваше время наедине с романом яркими эмоциями.
        Похитить Похитонова!
        Д.Густо
                
        ГЛАВА1
        Май развернулся, затрепетал. Ветреный, высокий, далеко слышный, он напоминал длинноногого юношу сголубыми глазами, который дарит ласку без тепла всердце, обдаёт холодом без злобы. Порывистые дни его растрепали календарь, взъерошили память. Что случилось той весной, ввыпускной год? Досих пор загадка. Был человек, исловно ливнем смыло. Майские грозы особенно яростные, арасставания навекивечные.
        - Помнишь Лотуша?
        Сестра вонзила вбрата крючок вопроса - тот содрогнулся. Зря прервал виртуальный Крестовый Поход ради похода накухню зачаем.
        - Если мы начнём вспоминать любимого Витю, отэтого никому лучше небудет, - сказал он сахарнице.
        - НеВитю, аВитторио. Я его так называла, забыл? Онже мне обещал показать Флоренцию, когда мы проходили Возрождение. Путешествие сорвалось, аимя осталось. Магнитик изнесбывшейся поездки.
        Вера хотела добавить ещё что-то своим особым мечтательным голосом, ноединственный слушатель отгородился отнеё дверцей шкафчика, громко зашуршал магазинной снедью. Когда вынырнул, сестра снадеждой повернулась кнему - иналетела сразмаху назакрытую мину.
        Брат механическими движениями распаковывал новую пачку чая, доставал пакетик, придавливал его кдну кружки струёй кипятка, амыслями был вигре. Как она там без него…
        Он сходил вкомнату поправить одеяло спящему герою - чуточку пробежав пополю, ушёл нановый перерыв. Пять минут. Заварке больше иненужно. Сестре нужно большее? Перетопчется.
        Репертуар её волынки был хорошо известен. Greatest hit, излюбленная песнь опотерянной любви, вместо сочувствия вызывала злость. Раз отраза картины безоблачного счастья становились приторнее: либо сестра, как ушлая цветочница, подкрашивала глиттером увядающую розу воспоминаний, либо брат, притерпевшийся кодиночеству, всё ярче представлял себе обычные радости парочек. Банальная кормёжка лебедей казалась ему несусветным хвастовством ипавлинничанием. Брат (смеясь вкулачок, вгрызаясь вногти) спрашивал, куда делись серые утки, которые раньше были наэтом месте рассказа. Она впадала всомнения, летела кзаветному мостику, перевешивалась через перила, крошила хлеб, ждала, допрашивала прохожих, ноненаходила ни лебедей, ни уток, ни успокоения.
        Теперь, однако, появились новые нотки. Любой другой, заслышав их, навострилбы своё внимание изаметил, что изумрудные волосы Веры вьются круче обычного, губы бледнее, движения резче, тонкость запястий подчёркнута митенками, которые она носила вдни встреч сВитторио.
        Брат ни скем невстречался. Брат ни скем невстречался глазами. Стоилоли ждать отнего живого участия?
        Каждый контакт был для геймера вызовом набой. Даже если его трогал заплечо упавший сдерева лист, вмозгу загоралась стартовая надпись «action» - требовалось довести эпизод доблистательного финала, как минимум, уложить напавшего вбратскую могилу гербария.
        Скрещивать взгляды слюдьми выходило ещё дороже: дуэли вреале для сетеголика всегда кончались плачевно. Он или опускал взор долу, или сусилием удерживал его наместе, одновременно пытаясь нащупать убойную фразу впустой кобуре.
        Аааа!!!! Почему хвалёные тренировки перед зеркалом непомогают?! Наедине ссобой так легко разыгрывать роли военачальников, персонажей комиксов, инопланетных захватчиков, апри встрече спредставителем земной расы ты неизменно даёшь слабака. Придумаешь ответ напервую реплику - последует вторая, отобьёшься отнеё - уврага готова следующая. Ну вот, опять:
        - Только Лотушу я была нужна. Завсю жизнь только ему одному.
        Сахар никак нерастворяется, задумчиво поблёскивает вкарих глубинах.
        Долг крови требует уделить этой вдовствующей королеве чашку внимания.
        Долг чести зовёт спасать героя, который столько сложных уровней осилил ивдруг застыл перед лицом врага, потому что его мозг бездельничает накухне.
        - Пойду.
        Решительный звон ложечки офарфоровый край объявил мобилизацию. Упали последние капли.
        Брат закрылся вкомнате. Побудь он ещё немного ссестрой, узналбы - ностальгия овладела ею посовершенно сногсшибательной причине. Пришло приглашение.

*
        Конечно, Веру ираньше звали оценить свежекупленную старину - все знакомые, знакомые знакомых, их знакомые знали, что Холмская безработный искусствовед.
        Передавали это изуст вуста.
        Передавали её изрук вруки.
        Иногда осмотр затягивался нацелый день. Вера сидела, согнувшись, сличала картины сэкспертными заключениями, ахозяева отлучались пообедать, потом хлебнуть кофейку - инезаботились отом, что отбирают унеё время, которое она могла монетизировать. Ну… Скорее, немогла… Эта Холмская ведь непропускала работу вгосударственном музее, верно? Иучёбу вдорогом ВУЗе непрогуливала? Значит, она ничего нетеряла вматериальном плане. Зато вдуховном приобретала многое. Опыт, опятьже, нарабатывала. Зачем вообще заводить разговор обоплате, когда человек отработы кайфует? Унеёже глаза горят, её только обидит, если затруды шоколадку предложить.
        Вера ой как ждала шоколадку! Иденег ждала.
        Попривычке улыбалась.
        Погружалась вуныние.
        Реже откликалась напросьбы.
        Только одно изписем стемой «Приди зацени» она всё-таки открыла прежде, чем удалить.
        Открыла исхватилась заголову - нетули жара. Видеообращение Вити Лотуша. Приглашает вгости. Выглядит, как втот памятный день. Юный лев взауженном смокинге.
        Тщеславный, ты выкопал умалоизвестного бренда модель «Lotus» иносил круглосуточно, сообщая всем встречным-поперечным, что её, якобы, назвали втвою честь. Удивительно, смокинг шёл клюбой одежде иклюбым ситуациям - ведь вруке всегда был бокал шампанского, всмехе лёгкость, анаулице праздник. Зачем спустя столько времени ты нацепил его снова? Хотел напомнить, каким был напоследней гулянке соднокурсниками? Да? Правда? Настолько сентиментален? Наврядли. Тыже невлюблённая хикикомори, чтобы пересматривать давнишние фотки вотсутствие более новых жизненных впечатлений.
        Насамом деле «Lotus» истлел вместе сюностью владельца. Лотуш зарос бородой или вовсе умер. Файл записан сто лет назад невесть для кого ивчера переслан незнамо кем ради шутки.
        Вера понималаэто.
        Надежда сней спорила: классический сегмент моды меняется медленно, вещи black tie глупо выбрасывать снаступлением следующего сезона, идаже Витторио, известный фанат всего нового, вполне мог по-прежнему надёвывать милого однофамильца.
        Любовь потирала вспотевшие ладошки - прекрасный принц ненашёл девушки достойнее Холмской ирешил реанимировать лучшие отношения своей жизни. Для этого нужно всего лишь состряпать машину времени: вернуться кместу разрыва, включить туже музыку, одеться, как тогда, инасей раз обогнуть фатальную ссору.
        - Достану платье, которое было намне, - бормотала Вера. - Перекрашу волосы впрежний цвет. Сведу тату.
        Она сидела одна, ноуже неводиночестве. Тёмную комнату освещал экран, где то замирал, то оживал Витторио, послушный легчайшему мановению пальца. Ловить вего мимике отблеск хитринки, распознавать тень сомнения, угадывать прозрачную мысль, встречать самый-самый рассвет улыбки - всё было увлекательно. Лицо впитывало интерес смотрящего иисточало сияние. Цветочный мёд кожи, гречишный мёд волос. Тягучее благодушие обожаемого дитяти обеспеченной родни.
        - Помнишь своё прежнее увлечение? - подмигивал пикселями Лотуш.
        Холмская больше неразговаривала свидеозаписью - её поглотили антресоли. Вплотной вышине, если раздвинуть тучи новогодней ваты, найдёшь гипюровый космос счёрной дырой корсета. Втиснешься внего, значит, исквозь игольное ушко невозвращения сможешь просочиться. Протяни руку.
        Заоблачная твердь отвечала глухо. Пустота вместо платья, паутина вместо кружев.
        - Желаешь посмотреть налюбимого? - искушал электронный голос.
        Холмская сдвигала широкие брови ипогружалась внедра шкафа.
        - Пятница, вечер, красное, белое, - колдовал Витторио.
        Изкорзины для белья, изящиков комода, изтахтяных внутренностей вываливались распоротые пальто, недокроенные брюки ипросто куски материй, мечтавшие стать одеждой, аставшие только помехой впоисках. Они вызывали омерзение. Будто десятки ног мокрицы, шевелились бахромистые кромки. Воняли обмылки, которыми делалась разметка натканях.
        Расталкивая эту толпу, Вера ни нашаг неприближалась кпоимке ускользнувшего платья, лишь глубже вязла вчувстве брезгливости. Ей были противны итряпки, илюди, собиравшие их, исловно облитые мочой газетные вырезки, где объяснялось, как испорченную скатерть превратить вфату для неиспорченной невесты.
        Отживший быт восставал изгроба, упрямился, желал ещё послужить, ноона призывала святые имена фэшн-дизайнеров, очерчивала круг стилистов, способных уберечь душу отмелочности, атело - отуродства, итекстильная дрянь пряталась поуглам.
        - Поможешь выбросить? - кричала сестра брату.
        Он молчал.
        Он молчал каждый раз, когда требовалось вынести напомойку кусок стухших будней. Неразбираясь, называл все оставленные вещи наследством, даже наследием. Наделял ценностью, хотя затруднялся объяснить, для кого они ценны, где этого гипотетического кого-то достать да как сним выгодно сторговаться.
        - Амоё платье стреном тебе попадалось?
        Он молчал - наэтот раз спасал галактику отслизней. Вполуха прислушиваясь кобъяснению сестры, что такое трен, кеё туда-сюда шагам, кбесполезному шуршанию вшифоньере, он ошалело стрелял, кидал гранаты доизнеможения, итолько когда взорвал последнего захватчика, разлепил пересохшие губы для ответа:
        - Ну, сшей новое, иззанавески.
        ГЛАВА2
        Тёмно-жёлтый комбинезон, волосы цвета маджента, синяя помада сискрами - вотсутствие вечернего наряда сгодится иповседневныйлук.
        Магии небудет.
        Будет просто квартира, холостяцкие пять комнат, где вечность назад Вера иВитя расстались навечность назад Вера иВитя расстались навечность назад Вера иВитя расстались навечность…
        - А, это ты, заходи.
        Наскоро позаботившись огостье, златокудрый Лотуш умчался следить задуховкой.
        Он должен был бросить кногам Холмской свою корону, абросил мужские тапки. Золушка гадала - когдаже принц вернётся ивозьмёт её маленькую ступню владони, чтобы обуть. Минуты сползали отсветами фар. Корона крепко сидела наголове.
        Начинало казаться, что это ошибка, это какой-то чужой дом. Лицо того, кто открывал дверь, мелькнуло впрофиль, потом исчезло заволосами - разглядеть черты Вера толком неуспела. Там, под чёлкой, Иван Иванов. Фэйк. Витторио всего лишь примерещился девице навыданье, слишком долго теребившей свою кудель водинокой светёлке.
        Холмская порывисто натянула великанскую обувку исвысоко поднятой головой прошла вгостиную.

*
        Просторная зала сэркером оказалась уставлена мольбертами. Воздух сдавило чуждым запахом мастерской. Вместо тарелочек сзакусками приглашённые держали вруках круглые палитры.
        Арт-вечеринка началась часа затри доприхода Веры. Кмоменту её появления супрематическое ассорти было готово, однако участники действа продолжали добавлять красок (скорее отнечего делать, чем изстремления достичь совершенства). Между унизанных кольцами пальцев кисти лежали косолапо, потому ильнули кхолстам. Опереться. Погладить кончиком. Влепить поцелуй.
        - Лина-Арина-Марина-Мария-Анна-Дана, - Витторио нето представил подруг, нето призвал их кпорядку, нето пересчитал.
        Светский лев напобегушках собирался снова исчезнуть; короткие ногти крепко сжали его рукав.
        - Ты меня позвал заценить вот эти шедевры? - спросила Холмская.
        Она столь пристально изучала Витторио, что обоим стало жарко.
        - Шутишь, сладкая?! - вывернулся он ипонёсся сосвоим сиропом дальше.
        Встроиться всложившуюся компанию оказалось трудно. Несмеятьсяже вместе сдругими над шуткой, которая звучала минуту назад. Даже чихнёшь - врядли кто обернётся.
        Для знакомства нужно чуть больше, чем знать имена. Хотя элегантному хулигану Витторио, возможно, хватало именьшего. Самый симпатичный, апорой единственный представитель сильного пола априори друг всего коллектива. Он искренне считал правильным собрать остальных пораньше, аВеру кинуть вобщий котёл под занавес. Того требовал сценарий праздничного вечера.
        Схему выдумал Петя Чайкин - сначала дать гостям почувствовать, насколько тяжело создать что-то стоящее, апотом уж продемонстрировать им картины признанных художников, аукционный улов. Впечатлительному Петруше было обидно, когда чёрточки подлинной жизни, истинные всвоей неправильности, звонкие, смешные, убойные публика разглядывала вблизи иобъявляла «всего лишь загогулинами». Сколько таланта требуется, сколько ученья, сколько наблюдательности, чтоб одной загогулиной выразить движение, чувство, мысль! Попробуйте сами, беритеже кисти смелее!
        Лотуш разругался сЧайкиным именно из-за этого. Для финансового консультанта он слишком горячо расхваливал живописцев, вкоторых советовал вкладываться. Напоследних торгах Виктору кто-то ляпнул, что он переплатил заПохитонова, иросток подозрения расцвёл махровой уверенностью. Пётр был изгнан наостров.
        Его тапочки достались Холмской, которая ими шаркала пораспахнутым комнатам, никем незамеченная, как будто это неВитя был призраком, восставшим изнебытия, аона. Можно былобы занять себя разглядыванием обоев - узоры ар-деко того стоили - ностены слились вгудящее стёртое пятно. Отгромкой монотонной музыки Вера вибрировала, позвенькивая, словно пустотелая ваза, итычки ритм-секции подталкивали её всё ближе ккраю полки. Упала. Разбилась. Каждым изтысячи осколков увидела себя рядом сВитторио. Они стояли вглубине нагоризонте иболтали, по-детсадовски держась заруки. Прекрасно. Значит, несмотря навакуум вголове, удалось завести беседу. Наней было платье стреном. Любимый восхищался им, восхищался упакованной внего фигуркой, восхищался венчающим сию гармонию личиком… Вера присмотрелась иахнула - лицо чужое, туфли сорок первого размера, под мышкой какая-то собака!
        Головокружение повело её вобход, мимо, мимо. Вечность спустя ревнивая тень всё-таки доползла досчастливой парочки.
        - Откуда вмоей одежде посторонние? - выдохнул обескураженныйрот.
        Прославленная блоггерша Лина Додошина вырвала край подола изрук неизвестной, оставив комментарий:
        - Это моё. Куплено вМилане.
        Она хотела чинно удалиться, ноХолмская наскочила, как боевой петух:
        - Какой ещё Милан?!
        - Есть такой итальянский город.
        Витторио прыснул.
        - Платье сделано для Met Gala вНью-Йорке, - отчеканила очнувшаяся Вера.
        Додошина ждала поддержки Лотуша. Тот, опасаясь оказаться вцентре женской драки, сделал шажок назад.
        - Эвелина, берегись, уХолмской кулаки чешутся.
        Она сама незаметила красные следы наруках. Спрятала скорее вшершавые карманы. Стало больно. Раньше неё углядел, да ещё подшутил. Аулыбка ласковая, голубые глаза добрые, ресницы длинными солнечными лучами тянутся обнять весь свет…
        Романтическая пауза подарила Додошиной возможность для побега.
        Холмская настигла её налестничной площадке. Подбирая ускользающие тапки игромко сопя, она примерялась, какбы половчее схватить ворюгу. Затрен исключено, залокоть - уронит бедную псинку.
        Лина подскочила кступенькам ивдруг застыла. Платье было ей коротковато, из-под подола виднелась причина остановки.
        - Уменяже каблуки восемь дюймов! - смольбой простоналаона.
        - Амне выдали лапти сорок первого размера, ноя тебя догоню иубью. Сначала раздену, потом убью. Крутишь моим хвостом перед моим Витторио!
        Светло-лиловое тельце левретки мелко вибрировало. Она скребла коготками поизысканному кружеву, вдавливаясь вбольшую человеческую грудь, словно могла спрятаться внутри.
        Додошина спустила её напол.
        Холмская глядела, как собачка зарывается втрен, сквозь пелену внезапных слёз. Вносу было сыро, вгорле першило.
        Эвелина беззвучно плакала. Впервые хозяйка тряслась сильнее, чем её питомец. Чтобы унять дрожь, она заговорила.
        - Если тебе так нравится платье, ты можешь поносить его после меня.
        - Это! Моё! Платье! - взревела Холмская. - Ты мне его вернёшь!
        - Давай я его верну всалон проката, аты уже оттуда возьмёшь - иноси сколько хочешь. Адрес… Изголовы вылетел.
        - Аха!
        - Уменя визитка ссобой есть. Позволишь засумочкой сходить? Там, кстати, квитанция, тоже доказательство…
        Вера обмякла. Она обязательно изучит документ, обнюхает каждый уголок, колупнёт синий отпечаток фирменного штампа, хотя уже сейчас ясно - злодейка говорит правду. Гнев кипел вхолостую, немог остановиться так сразу. Додошина, может, инетырила дизайнерский наряд, нокое-что точно украла: сказочное воссоединение сВитюшей. Можно продолжать злиться нанеё.
        Слязгом открылась дверь.
        - Вера, Вера.
        Холмская обернулась.
        Физиономия Лотуша сияла впредвкушении шутки:
        - Осторожно, злая собака!
        Левретка высунула укоризненную мордочку изакатила глаза.
        - Опоздал, мы уже помирились, - улыбнулась Лина.
        - После драки собаками немашут, Витторио.
        Троица продефилировала обратно вквартиру.
        Тоненькие лапки семенили под прикрытием трена: его словно нёспаж.

*
        - Виктор понял, что если дальше будет тянуть, мы съедим весь дом, - загоготала Марина Жарченко, когда хозяин наконец подвёл гостей кхранилищу шедевров. - Отбил уменя Похитонова?!
        Вера ахнула инедоверчиво покосилась наЛотуша.
        - Сама поражена такой прытью, - донеслось из-за пончика, которым дородная Марина отгородилась отдальнейших расспросов.
        - Утебя есть Похитонов? - вцепилась вВитьку Холмская.
        - Вкабинете висит. Я ради него ипозвал тебя вообще-то. Неужели забыл сказать, когда видео записывал? Или невлезло, когда обрезал файл?
        - Туда влезло довольно длинное итуманное размышление олюбви сквозь года, навсегда, никогда, города, провода, поезда.
        - А, - всплеснул руками горе-отправитель. - Так вот этоже про Похитонова как раз! Ты так его любила, магистерскую писала онём, я иподумал, что ты пронесла любовь сквозь годы…
        - Пронесла.
        - …Захочешь увидеть…
        - Хочу.
        Она стояла перед ним, прямая, натянутая. Глаза вглаза. Струну задел, такпой.
        Витторио закашлял, тряхнул тёмным золотом локонов иповернулся, чтобы ввести дам вкабинет.
        Льстивые голоса принялисть наперебой хвалить полотна, развешанные постенам.
        Холмская озиралась впоисках деревянной доски сминиатюрным мирком.
        Жарченко, пряча досаду загромогласной удалью, бойко отыскивала лоты, которые упустила нааукционе.
        - Гдеж Похитонов? - обернулась она ксчастливому владельцу.
        - Тут висел.
        - Как понять?
        - Упал, наверно, ауборщица положила где-нибудь, - промямлил хозяин драгоценной коллекции. - Хотя нет, онаже сегодня… отсутствует…
        - Отсутствует! - передразнила Дана Скоблидюк. - Утебя, Витя, мозг отсутствует! Данная картина похищена, уважаемые!
        Она чутьли нераскланялась перед публикой, как иллюзионист, успешно провернувший трюк сисчезновением кролика вцилиндре.
        - Разве можно злорадствовать? - прогнусавила Арина.
        - Почему нет, - облизнулась Скоблидюк.
        - Дана, ты сейчас накостях плясать будешь? - выпучил глаза Витторио. - Меня ограбили, надо срочно ловить преступника, пока времени мало прошло!
        Скоблидюк оттеснила его всторонку внушительной грудью и, обведя стены размашистым жестом, продолжила:
        - Здесь представлены работы талантливых художников спрекрасно выстроенной композицией, тонким подбором цвета, сюжетным истилистическим разнообразием, ноВитенька дорогой ничего этого оценить неможет. Он путает ванитас иунитаз!
        Каламбур попался Дане, когда она копалась винтернете, чтобы суметь поддержать беседу обарт-рынке.
        Холмская прекрасно знала, изкакой статьи он выдран, так как являлась её автором. То был дебют. Всемнадцать лет туалетный юмор - самое то. Когда спустя годы втвоём секонд-хэнде сважным видом копается взрослая тётя, это смешно. Ктомуже, кража крохотной шутки казалась мелочью нафоне похищения живописной миниатюры - поэтому она молчала.
        Притихли иостальные. Дана Скоблидюк, сорлиным зрением, нопри этом вочках сострой оправой, умела наводить ужас наокружающих. Тусклая всветском общении, она расцветала опасными огнями, когда выпадал шанс выступить седкой речью. Каждый ощущал спинным мозгом её беспринципность иотскакивал, чтобы небыть раздавленным, даже если был уверен, что никоим образом нестоит унеё напути.
        Виктор позже рассказывал, что осмелился поспорить сДаной лишь благодаря шоковому состоянию.
        Эйфория жертвы, решившей, что хуже уже небудет, подтолкнула его вытащить диплом престижного университета встеклянной рамочке ипринять позу, которая обычно призывает зрителей телемагазина заказывать товар прямо сейчас.
        - Ктвоему сожалению, я магистр искусствоведенья.
        Витторио сделал бровки домиком, закатил глаза ипонадеялся, что где-то выше зажжётся нимб.
        Скоблидюк взяла унего изрук диплом. Он спокойно отдал - онаже только хочет посмотреть поближе, правда?
        - Дырки затыкать твоим дипломом, - вздохнула Дана, вешая стеклянную рамку наопустевшее место между картин.
        - Э! - запротестовал хозяин дома итутже получил порукам.
        Послышался смешок. Скоблидюк тоже ухмыльнулась, нотутже резко выдвинула нижнюю челюсть изаговорила чётко, быстро:
        - Я готова спорить налюбую сумму, что ты невспомнишь, какую картину утебя украли. Еслибы вор сейчас держал её вруках, ты итогдабы несмог ничего сказать суверенностью. Одна изнас сегодня повесит её всвоей столовой, азавтра позовёт тебя вгости, ты будешь весь вечер приглядываться, может, что-то заподозришь, нонеузнаешь свою собственность.
        Марина Жарченко невольно кивнула, поймала себя наэтом исморщилась.
        - Аты попробуй, повесь, ворюга, - ответил Витенька.
        - Пусть повесит тот, кто украл, - обвела взглядом присутствующих Дана.
        - Двое ушли уже, - сбезнадёгой вголосе произнесла Арина. - Икартину утащили.
        - Необязательно, - возразила Скоблидюк. - Может быть, уграбителя был сообщник насоседнем балконе. Неет, под подозрением каждая изнас! Икаждая должна пригласить Витюшу посмотреть картинки…
        - Только меня ненадо приплетать! - вскричала Жарченко. - Я второй раз вжизни вижу этого молодого человека. Впервый раз он меня облапошил, сейчас его облапошили, что дальше? Официальную повестку присылайте исордером приходите, авигры играть сомной неполучится!
        Студнеобразно дрожа ичертыхаясь, Марина вышла изкабинета.
        - Передайте условия пари тем двоим, - продолжала Скоблидюк ровным тоном. - Как её зовут, галеристку изЕвропы? Вторую-то, ссобачкой, я знаю, это Лина Додошина…
        - Авот иона! - донёсся изугла искажённый донеузнаваемости голос.
        - Труп Додошиной? - прокатился шепоток.
        Все обернулись.
        Сквозь треугольное отверстие внизу книжной полки робко, нозаинтересованно просунулась тонкая мордочка левретки. Заметив всеобщий интерес, она тотчас спряталась обратно.
        Витторио пообещал обеспокоенным гостьям, что приедет лучший вмире ловец животных зашкафами (его натренированная накотах мать) идостанет улику влучшем виде.
        - Улику! - фыркнула Холмская. - Раньше наместе преступления оставляли серебряные портсигары смонограммой, атеперь, думаешь, животными разбрасываются? Она могла сама сюда забежать.
        Навстречу её ласковой руке левретка снова высунулась, лизнула палец иисчезла, как кукушка вчасах.
        - Этоже Олли - или наручках сидит, или среди мебели прячется. Неповерю, что она додумалась исследовать комнаты без хозяйки.
        Холмская смачно чихнула.
        - Во, видишь, ты сама подсознательно согласна!
        - Ая несогласна, - вернула себе бразды правления Скоблидюк. - Под подозрением все, иты, Витечка, проверишь каждую.
        - Начать можно стебя, - припугнула её Маша.
        - Буду рада. Иобещаю, что повешу насамое видное место картину, если это я её похитила. Так будет честно.
        - Как сочетаются честность иворовство? - последовал Машин вопрос.
        - Честные люди иногда воруют, - ответил вместо Скоблидюк Витёк. - Например, клептоманы.
        - Или та женщина, которую ты опередил нааукционе, - добавила Арина. - Она вообще всуде работает, нотем неменее, думает, что былобы справедливо картину утебя отобрать.
        Весёлая компания увлеклась сочинением причин для кражи произведения искусства, исгустившаяся было атмосфера распогодилась. Все сошлись вомнении, что украли Похитонова неради денег. Присутствующие относили себя кбогатой верхушке общества, потому хотелось верить - преступление вовсе непреступление, анекое озорство, возможно, даже квест.

*
        Прощаясь, Витторио посмотрел наВеру скаким-то нерасшифровываемым выражением ипроизнёс глубоким голосом:
        - Я очень хочу тебя попросить…
        - Согласна.
        - Ещё незнаешь сути…
        - Заранее навсё согласна.
        Он взял её руки всвои, заглянул надно глаз, вздохнул.
        - Я боюсь, что найду картину виспорченном виде. Свежие повреждения сможешь определить? Сходишь сомной?
        - Хоть накрай света.
        Она выпорхнула.
        Он запер замок. Опустил голову. Покачался сносков напятки. Задумался. Надо было Масю вызвать привести дом впорядок. Замотался, забыл. Одну мелочь упустишь, ивсё покатится кчертям. Нет Маси. Есть Маша. Осталась под предлогом помощи («Я многодетная мать, я умею!»), асама щупает мышцы спины оценивающим поглаживанием мясника.
        - Противная какая. Чем расстроила?
        - Я нерасстроился совсем.
        Витторио достал навремя убранные куртки, чтобы развесить поосвободившимся вешалкам.
        - Вижу, - хмыкнула Машка. - Лицо выдаёт спотрохами.
        - Да просто я вспомнил наши годы совместной учёбы. Холмская тогда тоже прилипалой была, страшной занудой. Как-то раз я совсем потерял терпение, хотел ударить, носдержался ивместо этого ляпнул: «Щас покажу тебе Флоренцию!», так она привязалась ксловам, растрезвонила всем вокруг, якобы я её повезу вИталию засвой счёт, несколько месяцев спустя ещё спрашивала, когда собирать чемоданы. Абсолютно сумасшедшая девка. Апоначалу казалось - забавный человечек смаленькими странностями. Любопытство играло. Ктоже знал?!
        - Может быть, она вообще социопатка, - понимающе закудахтала Маша, проводя порельефу сочного мужского плеча.
        Виктор сбросил руку иподошёл кдвери.
        - Кто-то подслушивает? - громко спросила многодетная мать, пряча торчащий лифчик.

*
        Вернувшись домой, Вера спорога объявила, что раскрыла преступление века.
        - Холмская включила Холмса, - бросил изкомнаты брат.
        Завремя отсутствия сестры он невставал, неморгал, недышал, нехлебал по-быстренькому холодный чай изстоящей рядом кружки - занимался очередным десантом слизней.
        - Я нашла платье.
        Дышит сердито, совсем рядом, аж джойстик вспотел. Лучше ей ответить.
        - Нараспродаже.
        Пусть поставит сама знак вопроса вконце. Алучше - пусть сама усебя спрашивает такую чушь. Лень, лень, лень, лень изображать интерес кдевчачьим делам.
        - Начеловеке. Я нашла своё потерянное платье надругом человеке!
        - А,это.
        Брат, неотрываясь отэкрана, сделал глубокий фистинг креслу, накотором сидел, идостал несколько купюр. Протянул впространство:
        - На. Половина твоя.
        Вера забралавсё.
        - Как тебе вголову пришло сдавать мои вещи варенду?
        - Прочитал обэтой фирме, предложил, получилось.
        Всемьях, где растёт двое детей, девчонки часто таскают друг удруга одежду, ноотмальчиков такого обычно неожидают, поэтому Вера спокойно оставляла комнату открытой, акогда что-нибудь пропадало, грешила набездонный колодец бельевой корзины. Запоследний месяц она недосчиталась нескольких парадных нарядов и… множества стрингов! Их теперь невстирке искать, анасайтах для извращенцев, где торгуют ношеными трусами?
        - Ты докатился досамого последнего, самого подлого, - шипела сестра. - Ты насквозь испорченный. Ты ради денег готов налюбое предательство. Ты именя продашь при удобном случае. Ты хоть понимаешь, какбы повернулась моя судьба, еслибы неона, ая была вплатье отЗака Позена?
        ГЛАВА3
        Человек, заказавший картину, ждал впросторном ресторанном зале отеля сосвоим переводчиком (ипослучайному совпадению мастером восточных единоборств). Официант неспешил появиться, загадочная женщина тоже.
        - Что она там обещала? - скрипел зубами телохранитель. - Достанет любое произведение искусства влюбой срок?
        - Щас уходим, - отозвалось хранимое тело. - Покушаем только. Вэтой гостинице хорошо кормят.
        - Жаль, что ненас.
        Бизнесмен перестал мусолить рекламный проспект, найденный посередине стола, открыл его напервой странице изачитал вслух лакомые строчки:
        - «Культовый шеф-повар сОстровов Зелёного Мыса снискал расположение гурманов благодаря уникальной линейке авторских стейков. Оценить их подостоинству Вы сможете вбогатом интерьере, стилизованном под золотую клетку».
        - Взолотой, конечно, веселее сидеть взаперти, - разворчался наёмник. - Сначала нельзя было свалить отсюда потому, что ждали эту обманщицу, атеперь уж сделали заказ, инас просто невыпустит вон тот мужик, разодетый под Николая Второго. Не-не, нестой стороны, правее, увертячей двери, втаком нахальном мундире.
        Бизнесмену передалось неуютное покалывание. Сверкающие стены, мгновение назад кричавшие овеселье, принялись нашёптывать совсем другое. Его волосатая рука потянулась кжировой складке назагривке, ногти впились внедавно зажившие красноватые бугорки иначали остервенело расчёсывать их. Содранная кожа икровь забивались под ногти (зря маникюрша наводила марафет). Было больно, нохотелось ещё. Хотелось глубже. Хотелось насквозь. Затылок накалился докрасна. Движения стали нечеловечески быстрыми, механическими.
        Всамый разгар сладкой муки настол упала тень дамы сбольшой угловатой сумкой.
        - Anna, Clear Gallery, - протянула она худощавую руку.
        - Так себе бабёнка, - шепнул телохранитель.
        Улыбку Анны перечеркнула досада.
        Покупателю тоже непонравилась реплика переводчика. Накой лишний раз напоминать, что отсидел задницу повине рябой оглобли?
        - Горячее, салатик, - знакомил сблюдами воскресший официант. - Что-то ещё, для вашей девушки?
        Вместо ответа он получил матерок изуст дорого клиента ииспарился дотого, как Анна успела открытьрот.
        - Ibrought apainting you were interested in, - ровным голосом сообщила она, решив отбросить эмоции исосредоточиться нацели встречи. - It’s here, inmy briefcase.
        Два взгляда скользнули почемоданчику стойже смесью разочарования инастороженности, какой они встретили его владелицу. Неверилось, что эти серые створки сейчас откроются иявят взору нечто достойное внимания.
        Действительно - неоткрылись. Галеристка отказалась доставать картину вопасной для неё обстановке. Влюбой момент может брызнуть соус, капнуть вино, да инесобираетсяли заказчик хватать шедевр жирными пальцами?! Лучше подняться вномер, аперед этим обсудить…
        - Внумера зазывает, - ввернул бизнесмен словечко изсериала опроститутках девятнадцатого века, который посмотрел недавно вцелях повышения образованности.
        Анна глядела насидящих поту сторону стола, как настрану, скоторой нет ничего общего, кроме общих границ. Между ними может быть только война, никакой торговли. Жаль. Столько сил ушло наэтот проект, столько законов нарушено, столько интриг сплетено, чтобы заполучить произведение мастера - ивот сделка рушится из-за каких-то мелких разногласий.
        Впрочем, мелкие разногласия распухали, как надрожжах.
        Оказалось, что покупатель изпринципа несоблюдает аккуратность, никогда ненадевает перчатки перед контактом сживописью ивэтот раз тоже собирается наоставлять своих отпечатков накартине, хотя даже нерешил ещё точно, будетли приобретатьеё.
        Чтоже касается шуточек про «нумера», то они перешли всякие границы. Бизнесмен изображал Анну, которая домогается его, ателохранитель играл роль своего хозяина - отбивался отпохотливой ведьмы.
        Прежде галеристка думала, что только англичане воспринимают окружающих как неодушевлённые предметы, созданные природой специально для насмешек. Русские казались ей сплошь аристократами, готовыми стреляться надуэли ради защиты чести любой барышни, оказавшейся врадиусе действия их благородства. Стереотипы рухнули. Образ России никогда небудет прежним. Совестливость классической литературы игармония классической музыки больше невведут взаблуждение дочь наивной Европы.
        Ночто делать сейчас, прямо сейчас?
        Достаточноли будет просто объявить, что понимаешь каждое слово, или этого мало, чтобы пристыдить зубоскалов?
        Может быть, тактично намекнуть, насколько они непривлекательны, иобъяснить ещё раз, для чего она пригласила их всвою комнату?
        Анна беспомощно оглянулась вокруг, будто впоисках правильного решения. Застаей китайцев мелькнуло знакомое лицо, носразу пропало. Мираж. Наверное, из-за стресса хочется верить, что ты неодна. Галеристка заставила себя вернуться квстрече, которую надо было хоть как-нибудь уже закончить.
        Внезапно наеё плечи опустились руки сдлиннющими ногтями.
        - Красивые мужчины тебя поресторанам водят, - прозвенел над ухом голос совчерашней вечеринки, ирядом приземлилась Арина.
        - Официант, меню девушке! - выкрикнули оба «красавца».
        Её приход был воспринят ими как вознаграждение задолгое ожидание - так цунами эмоций смывает сдуши пыль тяжёлой дороги, когда взору открывается прекрасный пейзаж. Красота оправдывает трату времени, сил иденег. Причём каждый получает ту её разновидность, которую способен оценить, поэтому сейчас она явилась простенькой, воплощённой вчеловеческом теле.
        - Унас тут чисто деловой завтрак, - поспешно уточнил бизнесмен, дожёвывая свою порцию. - Вот эта вот принесла товар инехочет показывать.
        - Якобы ей удобнее наверху, вномере, - хихикнул переводчик.
        - Нотам действительно удобнее, - взметнулась илегла волна голоса. - Давайте поднимемся.
        Иони поднялись.

*
        Галеристка удивлялась, почему Арина общается только по-русски. Былобы вежливее говорить наанглийском или хотябы переводить сказанное, чтобы иностранка нечувствовала себя отставленной навторой план. Однако обиды небыло: благодаря этому клиент стал сговорчивее. То, начто Анна безрезультатно потратила полчаса, новой знакомой удалось мгновенно. Если так дальше пойдёт, пожалуй, она поможет обстряпать дельце, которое казалось провальным.
        Официант, который замыкал процессию, расставил десерты накрошечном столике небольшой комнаты иудалился задополнительно заказанной бутылкой просекко.
        Снова раздался смех - ночто засмех! Внём больше небыло издёвки, хотя теже самые связки клокотали закадыками, итеже складки кожи сжимали мимические мышцы тех самых морд, которые едвали невгрызались вАнну минутой ранее.
        - Завас, занас изаспецназ, - поднял бизнесмен вазочку смороженым.
        Он будто был пьян искаждой неуклюжей фразой пьянел ещё больше. Арина решила поторопить сделку. Её длинные ногти пробежались попластику чемоданчика. Звук получился пустым.
        Анне совершенно непонравилось, что кто-то простукивает её кейс, как стенку, закоторой спрятан клад. Она подтянула его поближе ксебе иукоризненно склонила голову.
        - Can’t wait tosee the painting, - всвоё оправдание шепнула Арина.
        Галеристка посмотрела наэто азартное лицо сострым подбородком, красными губами, искрящимися глазами идрогнула. Её пальцы, которые уже сложили правильное число накодовом замке чемодана, случайно дёрнулись - комбинация рассыпалась. Беспорядок вцифрах усилил тревогу.
        - Ihave no certificate ofauthenticity, - выдохнула Анна изсухогорта.
        - Do you really think they need it? - снисходительно глянула натостующих Арина.
        - Ijust realized, Ican’t sell the painting without certificate.
        Полицам обеих проскользнула растерянность. Вдверь постучал официант, иприбывшее просекко спасло ситуацию.
        Покупатель, забыв про цель своего визита, принялся разглагольствовать опревратностях судьбы. Вот Анюта. Бесполезная, казалосьбы, фигура, атем неменее, сыграла свою маленькую роль взнакомстве скрасивой подругой!
        Арине было приятно коллекционировать поклонников, ностыдно заих поведение.
        Анне было обидно выступать вкачестве страшненькой подружки, норадостно, что никто больше нетребует открыть чемоданчик.
        Когда бизнесмен стелохранителем ушли несолоно хлебавши, обе вздохнули соблегчением. Одновременно кинулись открывать окно, столкнулись, засмеялись.
        - Now show me the picture, - сказала Анне гостья.
        Отказать этому царственному голосу язык неповорачивался, поэтому галеристка только махнула рукой как можно равнодушнее да покачала головой.
        Арина покопалась всумочке:
        - Iwill show you mine.
        Оказалось, облако золотых волос неслучайно загорелось над толпой китайских туристов. Инепровидение велело ей явиться двум грубиянам наградой задолгое ожидание. Иневответ намольбы Анны материализовались её цепкие ногти наплечах утопающей. Она пришла, чтобы сделать интересное предложение владелице галереи.
        - Take alook.
        Иностранка ощутила укол досады под левым ребром. Тело прежде, чем мозг, вспомнило все прежние разочарования - всех людей, которые подходили сбеспечными улыбками иигривыми бокалами, ноначинали разговор лишь затем, чтобы закончить его просьбой. Она стремилась быть, что называется, нужным человеком, однако ненавидела сопряжённую сэтой ролью канитель.
        Ненавидела высказывать одобрение художникам, которых несобиралась выставлять.
        Ненавидела выставлять художников, которых надо было самой продавать.
        Ненавидела продавать художников, которые потом сведут контакты сней нанет ипри встрече где-нибудь набиеннале даже непоздороваются.
        Она вздохнула тяжко, как мельник, который взваливает наспину мешок смукой. Народине унеё хотябы есть осёл-волонтёр для чёрной работы, авРоссиюшке приходится самостоятельно налегать наупорные жернова исобственноручно обеспечивать вращение бессмысленного круга.
        - Yesterday you haven’t mentioned you’re an artist, - сказала Анна, надевая очки.
        - Iam amodel.
        Навсех фотографиях было только её голое тело ибольше ничего.
        Щёки Анны полыхнули, рука потянулась снять очки. Это формат явно какой-то другой галереи, стоит поискать, кому подойдёт такое. Да-да, наверняка найдутся желающие, просто надо заранее узнавать специфику, чтобы больше непопадать впросак. Ужасно жаль, что Арина потратила полдня впустую, ведь можно было просто словами описать ещё накануне…
        - Да какже это передашь словами-то?
        Она снова говорит по-русски, хотя бизнесмен стелохранителем ушли. Неужели действительно раскусила? Даже если так, то ведь нет ничего плохого втом, чтобы знать язык искрыватьэто.
        - Idon’t understand you, - отгородилась улыбкой галеристка.
        - I’m pretty sure you do, - ударила модель тараном другой улыбки.
        Анна внимательно посмотрела ей вглаза. Происходило нечто навтором уровне. Всё время. Начиная смомента их встречи внизу.
        Послышался скрежет нарощенных ногтей попластику.
        -
        Да нетже, чемоданчик вбезопасности, однако снова возникло чувство, что Арина считает себя настоящей его хозяйкой. Чувство усилилось ираспространилось шире. Она хозяйка всей ситуации.
        Какой ситуации? Ничегоже непроисходит.
        - Происходит, - сказали огромные чёрные зрачки.
        - Iwant you, - добавили губы, - toexhibit that.
        Арина заставила Анну повторно пересмотреть фотографии. Теперь медленно. Внимательно.
        Она скользила лакированным кончиком ногтя вдоль каждого изгиба своего тела, запечатлённого нафоне бетонной стены, иобъясняла, что грудь вот втаком ракурсе цитирует купол Тадж-Махала, аздесь очертания причёски иплечей отсылают кмузею Гуггенхайма вБильбао.
        Галеристка диву давалась, насколько легко она предлагала себя. Тон голоса - деловитый, движение руки - как упрофессионального экскурсовода, обводящего привычным жестом набивший оскомину пейзаж.
        Еслибы кто-нибудь вэту минуту наблюдал состороны, сказалбы однозначно, что идут переговоры насчёт выставки. Аннаже насто процентов была уверена: проститутка ей демонстрирует свой товар. Почему столь странным образом? Чтобы иметь возможность отступить влюбой момент. Бедняжка, наверное, часто получала отказы, может даже зарешётку попадала, вот ипридумала обходной путь.
        Арина кожей чувствовала вырастающую стену. Иностранка смотрела мимо фотографий ибыла погружена вотвлечённые размышления. Странно, разве нехватаются такие, как она, зафеминистское творчество? Разве неборются заправо женского естества вольготно дышать хотябы настенах музеев, вто время как наулицах оно всё чаще закрывается паранджой, анаэкранах - цензурой?
        Анна отбросила сомнения ирешила ответить, что если даже вРоссии сеё извращёнными представлениями обискусстве снимки голого тела насером фоне немогут считаться материалом, пригодным для экспонирования, то счегобы швырять эти обглоданные кости Европе. Собралась ткнуть Арину носом веё завышенную самооценку. Ведь как надо любить своё тело, чтобы составлять картины изнего одного, недобавляя ни единого аксессуара, цвета, тени, спецэффекта?!
        Вместо этого она потянулась дрожащими пальцами, чтобы дотронуться доперсиковой кожи Арины.
        Хлопнула дверь. Иностранка осталась одна. Наедине сзапахом чужих духов иостатками чужого пиршества - внепостижимом мире, ускользающем отеё понимания снова иснова.

*
        Ну почему, почему, если ты даёшь хоть немного тепла, все сразу видят втебе сексуальный объект?
        Нельзя проявлять интерес?
        Нельзя улыбаться?
        Нельзя смотреть вглаза?
        Даже женщинам? Стоп, красный свет.
        Куда теперь? Какие-тоже были планы надень, нужно только заглянуть внапоминалки… Ещёбы вспомнить, где эти напоминалки!Ох!
        ГЛАВА4
        Следующий день после ограбления официально числился выходным, ноделовой город идачный пригород бросались наэту красную тряпку слопатой, пылесосом или списком клиентов, которых можно обрадовать враннюю рань рекламным звонком.
        Вэтом улье жужжала икофемашина Марины Жарченко.
        Сосед ещё неуспел посвоему обыкновению разбудить дрелью всю округу, аона уже пришпорила нетерпеливо гарцующий день - надела легкомысленный парик идостала издорого хрустящего пакета неменее легкомысленное платье. Красное вгорошек. Никому даже вголову непридёт искать зароссыпью белого гороха грозную судью исерьёзную коллекционершу.
        Большая соломенная шляпа исолнечные очки добавили уверенности.
        Влифт вошла сдрожью вколенях, вышла изнего смело, как насцену, полностью войдя вроль.
        Каблуки новых туфель стучали непривычно громко поплитам изфальшивого мрамора.
        Консьерж-пенсионер высунулся назвук, насколько позволяло окошко, ипроводил её взглядом:
        - Здравствуйте, Марина Васильевна! - проскрипелон.
        Разоблачённая кивнула слегка, чтобы он неподумал, что это ответ наприветствие. Она неона. Непутайте. Вообще надо было первым надеть спортивный костюм - ипробежать внём мимо любопытного старикашки быстрее, чем его зрачки оторвутся оттелевизора. Платье стоило оставить нафинальный отрезок пути. Нотеперь чегоуж?
        Насамом деле камуфляж был нетак плох. Просто несколько лет назад Жарченко провела хитрый проводочек отсвоей квартиры, иуконсьержа загоралась лампочка каждый раз, когда она открывала дверь. Он сминуты наминуту ожидал, что она спустится, иразгляделбы боязливую жиличку влюбом маскарадном наряде.
        Такси подвезло её квокзалу. Там нарадость любителей конспирации круглосуточно работают камеры хранения. Водной изстальных ячеек дожидался своего часа модный рюкзак, куда легко уместилась идамская сумочка совсем содержимым, иретро-шляпа изсоломки, икупленный тутже пирожок для подкрепления боевого духа.
        Последний, однако, незалежался. Марина помнила, что отпоста освобождаются путешествующие, апосему употребила его, пока ехала вэлектричке.
        Вышла наокраине, угромады торгового центра. Отличное место, чтобы раствориться - вобувных, цветочных, продуктовых ловушках люди пропадают каждый день. Иэто они ещё нестараются, аЖарченко постарается наславу. Она купила себе комбинезон иещё один парик. Облачившись вобновки, стала похожа нето наКарлсона, нето насадовника. Главное, ненасебя. Подумала оместе, где её точно никто неожидает встретить, изашла втак называемый ресторанный дворик. Если ради дела, то можно!
        Жирненькие буковки навывесках, как имена старых друзей, напоминали осладких моментах прошлого, додиет иклятвенных обещаний.
        Совсем рядом, только руку протяни, крутилась волшебная пряжа сладкой ваты - неуколись оверетено!
        Кругляши пончиков лежали рядком, словно шины, накоторые налипла сказочная разноцветная пыль.
        Картошка, шкворча, так ивыпрыгивала изалюминиевой клетки навстречу Жарченко.
        Глядя наэто, так ипрыснула газировка.
        Бледное мучнистое дитя туманной Чехии трдло зарумянилось под плотоядным взглядом Марины.
        Она была похожа наманьяка, орудующего врайоне, где нет знакомых. Чужом, нопредсказуемом - сотворённом потомуже образу иподобию, что сотни других. Шоссе, многоэтажки, лесополоса инад этой серостью неоновые квадраты магазинчиков, кафешек, салонов красоты, где копьютерные игры непременно соседствуют сженским бельём, аресторану сопутствует аптека.
        Снедавних пор вкаждом уважающем торговом центре был исвой китаец застеклом. Он играючи слепливал мячик изтеста, пронзал его пальцами, разводил руки - между ними повисал эспандер изабсолютно равных макаронин. Можно было бросить их вкастрюлю, аможно было ещё, ещё раз сложить, получая всё более тонкую лапшу. Края быстро отрезались, изних комкался новый мячик, вкоторый продевались пальцы… Смотреть наэто хочется бесконечно, иЖарченко стояла, чуть улыбаясь, пока её неокликнула азиатка из-за кассового аппарата:
        - Вам как обычно?
        - Как обычно? Да я впервый разтут!
        Рука метнулась прикрыть лицо, ноги понесли кэскалатору. Вниз, вниз, немедленно вниз! Атам:
        - Мариш, тылиэто?
        Тётка сработы вокружении своего выводка, чёртбы их всех побрал! Судья приготовилась оправдываться. Только теперь она поняла, сколько придётся оправдываться. Впонедельник все всё поймут, как только взглянут нанеё. Несвоим голосом Жарченко булькнула:
        - Обозналисьвы.
        Прихрамывая, она свернула кдамской комнате. Там пришлось устроить гнездо изтуалетной бумаги ипровести целую вечность - отсидеться, успокоиться, ибо трясун напал несусветный.
        Слух обострился доуровня какого-нибудь ночного животного. Если шаги покажутся знакомыми, придётся спрятать ноги, чтобы они небыли видны под дверью кабинки.
        Однако входил только молодняк: разболтанные, шаркающие походки, самоуверенные острые каблучки, нелепые разговоры, перезвон браслетов нахуденьких запястьях иогромных серёг вушах.
        Лилась вода избачка имелодия издинамика под потолком.
        Кто-то лениво скрёб расчёской поволосам.
        Кто-то перетряхивал сумку впоисках помады.
        Включалась ивыключалась сушилка длярук.
        Резиново хлопала дверь, впуская крики изторгового зала ибыстро закрывая рот, чтобы вернуть тишину.
        Сидеть посреди текущей жизни вбезопасном белоснежном кубе было приятно иново.
        Колотун утихал.
        Вначале каждого часа вдохновляющая напокупки музыка прерывалась, иласковый голос объявлял точное время. Жаль, прочие торговые центры пока доэтого недошли. Отличная придумка - выводит изоцепенения, подталкивает кновому старту. Споследним ударом часов Жарченко стартовала.
        Вышла изкабинки уже блондинка, наногах кроссовки, навыпуклостях надпись «Juicy», наносу снова солнечные очки. Бархатный спортивный костюм сделает её неотличимой отдругих бегунов нааллее.
        Финальный марш-бросок. Пружина, решительно закрученная накануне, распрямится через несколько минут, прозвенит таймер, ииздуховки можно будет доставать свежеиспечённую судьбу - интересную, опасную, противоположную неповоротливым будням последних десятилетий.
        Лёгкие дутые подошвы впечатывают вгрязь сухие листья многих осеней, алес вокруг скрипит отзелени, взламывающей твердь ветвей. Весна приходит поздно, ноприходит. Всё уже вярких точках. Листики, почки, смола - пахнет так, будто инебыло совсем недавно погодной аномалии столстым слоем апрельского снега. Благоухает пробуждение.
        Марина сошла стропинки, села наповаленный ствол, чтобы без надоедливого бряканья врюкзаке заспиной послушать пение птиц, пересыпанное дробью нескольких дятлов. Она моглабы остаться тут навечно, вшаге отвесны. Больше нескакать туда-сюда, неоглядываться, неменять окраску, незадыхаться, недумать, недумать… Ночто будет, если она опоздала? Наверняка, какое-нибудь ужасное наказание. Вперёд! Вперёд!

*
        Вдруг снова встретится кто-нибудь иззнакомых? Тогда она скажет, что просто занималась джоггингом изабежала попросить воды вединственный стоящий здесь дом. Одноэтажный, укрытый елями, он был довольно неприметен, нолучшебы он был совсем невидимым.
        Сгорая отстыда, Жарченко проскользнула впервую дверь, вовторую ипробежалабы, наверное, дальше, сквозь оконный проём, еслибы её неостановил властный мужской голос.
        Что? Прямо так сразу ираздеваться?
        Нетерпение ощущалось вовсей фигуре этого красивого странноватой красотой человека. Его драгоценное время нельзя транжирить просто так. Каждая секунда падала песчинкой изчистого золота, ичем больше вырастал холмик надне песочных часов, тем явственнее становилась внутренняя дрожь, идущая изглубины тела кбелым волнорезам рук. Они были совершенно неподвижны. Это пугало сильнее всего.
        Деньги уже заплачены. Отступать некуда. Судья медленно высвободила потную ногу избархата штанины…

*
        Вкоридоре, который она только что миновала, царило недоумение. Отстены отделилась длинноногая брюнетка испросила:
        - Это кто сейчас был? Неужели Марина Васильевна? Решилась отсосать наконец?
        Женщины большей или меньшей степени потасканности отводили взгляды, надеясь, что она обращается некним, абрюнетка почему-то была уверена, что все здесь друг друга знают, ипродолжала вопрошать.
        - Так вы её дожидались? - подошла ассистентка. - Жальченко?
        - Жарченко.
        - Нет, тут написано Жж… Желченко.
        Некая любопытная варвара заглянула втетрадь ивозразила:
        - Жульченко.
        - Жульенченко, - хихикнули рядом.
        - Вкомпьютере написано Жорченко, - проверила ассистентка. - Ваша?
        - Нет, я жду подругу, - усмехнулась брюнетка. - Она тоже налипосакцию сосвоим салом.
        Никто незаметил, как горячо обсуждаемая пациентка выскочила изкабинета ипокинула здание. Она, между прочим, всё слышала! Теперь точно ничего отсасывать небудет!
        ГЛАВА5
        - Вот тоже хорошая штуковина, рекомендую. Уничтожает любые следы. Если надо, труп растворить вней можно. Правда это уже будет мелкийопт.
        Мужчина засмеялся, изуголка глаза набугристую щёку скользнула слезинка, ион смахнул её кулаком, акулак вытер онакладной карман.
        - Увас только наличный расчёт? - томно произнесли большие накрашенные губы.
        - Нет, почемуже, любым удобным способом можно оплатить.
        - Сейчас подумаю, как мне удобнее…
        Огромная грудь буквально припёрла мужчину кстенке, занятой аэрозолями вхолодных алюминиевых упаковках. Выбраться сосклада - такаяже задачка, как найти его вхитросплетении гаражей иавтомоек. Ксчастью, Скоблидюк всегда была достаточно скользкой.
        - Я оформлю заказ через интернет, мои девочки заберут ящик намашине, оплатит организация.

*
        Едва зайдя всвой музей, она тотчас собрала волонтёров изастыла перед ними втребовательной позе, слистком изблокнота ввоздетой руке.
        Девушки струхнули. Видимо, кого-то изних ждёт нагоняй. Кураторша обвела взглядом присутствующих. После паузы объявила:
        - Ожидается прибытие особо важного объекта культуры. Вероятнее всего, будет необычный формат, выставка одного шедевра. Если кому-то что-то непонятно, рассказываю. Чтобы посетители могли сосредоточить всё своё внимание только нанём, остальные экспонаты вы должны аккуратно (я подчёркиваю, аккуратнейшим образом!) упаковать иперенести вподвал. Останутся только белые стены. Каким образом вы завесите окна, меня совершенно неинтересует. Они должны просто исчезнуть, как будто их стёрли нафотошопе. Всё должно быть идеально, ни пылинки, ни соринки. Необходимо вызвать уборочную бригаду. Разыщите тех, кого мы приглашали впрошлый раз, они молодцы, только пользуются чёрт знает чем. Поэтому возьмёте другое чистящее средство. Купите вот здесь.
        Острые ногти расправили бумажку садресом. Многие облегчённо вздохнули - они опасались, что это очередной список провинившихся.
        Странно, никто небросился сподобострастием выполнять приказания.
        - Вопросы есть?
        Волонтёры хором взвыли:
        - Дана Богдановна, ну зачем?
        - Давайте других наймём.
        - Втот раз вообще незаметно было, что уборку провели!
        - Грязь настёклах помните?
        - Выже сами потом нанас орали, якобы мы всё испачкали.
        - Я орала? - взвилась Скоблидюк. - Я никогда неповышаю голос, тем более, неору. Орёт осёл вовремя брачного периода. Если вы неможете отличить куратора музея отосла, выметайтесьвон!
        - Так изнала, - хмыкнула попавшая внемилость девушка.
        Она давно хотела сбросить ярмо практики, спервого дня, когда стало ясно, что трудиться накультурной ниве значит позволять насебе пахать, быть безмолвным животным, откоторого требуется только бычье здоровье да воловья выносливость. Родители утверждали, будто это необходимый этап карьеры, ибесплатная работа позже окупится сторицей. Чем больше ночей уходило удочери надополнительные задания, тем прекраснее виделось рекомендательное письмо вконце туннеля. Нотуннель достраивался добесконечности, аатмосфера внутри становилась всё удушливее. Капали придирки, росли сталагмиты выговоров.
        Когда она вдруг направилась квыходу походкой свободного человека, это было, как чудо, как сон, который рискует оборваться иотэтого загустевает, тянет каждый миг. Она плыла втолще временного киселя, боясь недоплыть, боясь проснуться, недойдя додвери. Пальцы взметнулись над бесстрастной гладью самообладания вотчаянном жесте - заранее ясно, что неухватишься заручку, соскользнёшь ипогрузишься впучину теперь уже окончательно. Как ни странно, ладонь удобно легла наполоску металла, надавила, ворвался поток свежего воздуха, ипрактикантку вынесло сквозь открывшийся шлюз вживую, солоноватую свободу.
        Остальные могли пойти следом, пока волны расступившегося моря несомкнулись. Дорожка была ещё тёплой отчеловеческих следов, нохолодный белый интерьер уже начал заносить её снегом. Вот-вот сугробы станут непролазными - все понимали это, асил сдвинуться небыло. Крепко держало присутствие начальницы.
        Работа продолжилась вгробовом молчании.

*
        Наулице удвери мелькнул точёный профиль сзадиристым носиком. Сонных волонтёров будто расколдовали. Виктор вошёл.
        - Верёвок несколько мотков, - заметил он, споткнувшись. - Выставка сэлементами шибари намечается?
        Сквозь дружное ржание он услышал:
        - Переносим картины взапасники; почему-то сворачиваем выставки раньше времени.
        Лотуш хотел было пройти вкабинет куратора, ноодна издевушек сигривой улыбкой, слегка покачиваясь, предложила ему удовольствие, откоторого он никогда немог отказаться. Прищурил глаза, как кот, пожеманничал, носогласился.
        Заэтим его изастала невовремя подошедшая Скоблидюк.
        - Витюшенька? Чем ты унас тут занимаешься?! - всплеснула рукамиона.
        Свиноватым идовольным видом он поднял растрёпанную голову:
        - Самаже видишь. Извини, неудержался.
        - Икак ты мне предлагаешь упаковывать экспонаты, если пузырчатая плёнка теперь без пузырей?
        - Я зря пришёл раньше времени, - изобразил красавчик кающуюся Марию Магдалину.
        - Ты непозволительно рано пришёл.
        Будь он одним изволонтёров, его золотая грива уже исчезлабы впасти людоедки. Ноона всего лишь поманила его пальцем иувела вглубь лабиринта.
        - Так вот какой сверхважный культурный объект ожидался, - прошелестело им вслед.
        - Неуспели всё отмыть дотого, как сюда ступила столь прекрасная нога.
        - Ивторая, неменее прекрасная.
        - Девочки, вы серьёзно?
        - Ачего? Вмузее актуального искусства экспонатом может оказаться каждый.
        - Может, отменим тогда заказ науборку?
        - Ты куда лезешь?! Неоткрывай файлы!
        - Ой, смотрите, взаявке ошибка!
        - Неможет такого быть, Скоблидюк лично стояла надо мной, когда я заполняла строчки, потом села сама закомпьютер иперепроверяла миллион лет каждую букву.
        - Выходите уже оттуда да идите снимать картины. Щас вернётся, выдаст нам… премию…

*
        - Ну, вот я издесь, - снеловкостью вголосе идвижениях сообщил Витя наслучай, если Дана незаметила.
        Она стояла полуотвернувшись - якобы разглядывала скульптуру, анасамом деле позволяла разглядывать себя. Большая любительница зеркал отлично знала все свои ракурсы, удачные инеудачные. Этот выгоднее всего обрисовывал грудь. Спереди-то бюст казался бесформенной массой. Если честно, было похоже, будто она магазинная воровка, которая напихала запазуху награбленное иподвязалась поясом, чтобы ничего невывалилось.
        - Как ты хотела, - снова безрезультатно нарушил молчание Лотуш.
        Сбоку нетолько приятнее смотреть нагрудь, ноикомфортнее. Нет визуального контакта свладелицей дынь - нет необходимости вступать влюбой иной контакт, знакомиться, подбирать слова. Скоблидюк редко ловила насебе взгляды иобъясняла это мужской стыдливостью (этот недостаток она ненавидела вдругих, аеслибы обнаружила всебе, незамедлительно выкорчевалабы сорняк, пока он незадушил цепкими корнями наиболее ценные личностные качества). Она обожала отворачиваться ипредставлять, как её сразных сторон щупают глазами. Чувствовала кожей чужую заинтересованность.
        Вот исейчас она буквально видела спиной стоящего рядом Виктора, целиком, вплоть досамой маленькой напряжённой жилки. Дана порывисто обернулась - сейчас она впечатается вего губы, ипятно помады окончательно утратит всякое сходство сконтуром человеческогорта.
        - Дурак ты, Витечка! - презрительно плюнула словами вдальний угол.
        Он, оказывается, всё это время находился там, авзор его ивовсе блуждал среди ветвей весьма условных деревьев, скрученных изфольги весьма раскрученным, условно говоря, скульптором.
        - Почему я дурак? Всё правильно уловил. Ты сняла картину состены вмоей комнате, апотом намекнула, что грабитель повесит её насамом видном месте. Я разгадал, где твоё видное место.
        - Ох, ничего ты неразгадал, Витюня.
        - А, я ещё должен найти своего Похитонова среди твоих Рукожопниковых? Через минутку приступим.
        - Тебе, Витя, надобно ходить неодному, ахотябы сПетей Чайкиным. Слюбым человеком, который может отличить раздавленную муху настене отподписи Бэнкси.
        - Эта шуточка тоже сворована изгазетной статьи! - раздался звонкий женский голос.
        - Холмская, ты опоздунья, - ласково пожурил Витторио.
        Набелом фоне она напоминала кляксу яркой краски - вфиолетовой толстовке скапюшоном исторчащими из-под него волосами тогоже цвета. Её движения были размашистыми, словно она хотела заполнить собой, своей харизмой, своей бьющей через край жизненной энергией унылое помещение. Отбыстрой езды насамокате стало жарко, иона таким образом проветривалась.
        Скоблидюк бесило, когда кто-то проветривался веё владениях. Она прижала локти кбокам, брезгливо вздёрнула плечи:
        - Если мне неизменяет память, я неприглашала…
        - Акто предложил Витьке ходить сэкспертом? - парировала Вера. - Я как разон.
        - Кто он? - непонял Лотуш.
        - Я, - повторила напарница.
        - Ээ… проехали. Пойдём скорее искать мою картину, пока её незасунули вподвал вместе сдругими.

*
        Коробку суперочистителя доставили Скоблидюк надом, тудаже прибыла команда уборщиц.
        Как ивпрошлом месяце, она оплатила всё деньгами изфонда помощи многообещающим художникам: распечатала для отчёта чеки, апотом поменяла взаказах адрес.
        Кураторша знала - когда вмузее сыщики-любители необнаружат Похитонова, они наведаются веё прекрасный дом, который ктому времени обязан стать ещё прекраснее. Чище. Ароматнее. Эффектнее.
        Любо-дорого глядеть, как проворно снуют тут итам рабочие пчёлки вбелоснежных фартучках, защитных очках иогромных перчатках изтолстенного латекса! Чувствуешь себя настоящей хозяйкой дворца.
        Хотя она немарала ручек, даже когда вместо дворца была треть комнаты вобщежитии.
        Скоблидюк отлынивала отдежурств иввузовскую пору, ившкольную. Неиз-за аллергии набытовую химию инепотому, что вёдра сводой были тяжёлыми (о, эти смешные отмазки неудачниц!), аисключительно воимя самоуважения. Что-то надраивать, чистить, оттирать было для неё немыслимо. Наклониться, чтобы помыть пол или поднять бумажку, брошенную мимо урны? Спасибо, нет. Бить земные поклоны - удел слабых.
        Если кончалась чистая посуда, она или использовала одноразовую, или дожидалась, пока соседки помоют свои тарелки, ибесцеремонно их брала. Теперь, живя водиночестве, она возводила настоящую вавилонскую башню вкухонной раковине.
        Посудомоечная машина неоправдала возложенных нанеё ожиданий (инструкция гласила, что ставить туда можно только чистые предметы!), домработницаже приходила нечаще раза внеделю - уж настолько хватало музейного бюджета.
        Еслибы меценаты щедрее жертвовали накультуру, неприходилосьбы шесть дней изсеми созерцать антихудожественную груду веджвудского фарфора сприсохшими попками отогурцов итри-четыре дня держать дверь накухню плотно закрытой, чтобы вонь разлагающихся рыбьих хвостов ненарушала совкусом выстроенный баланс люксовых ароматизаторов для дома. Когда уже люди начнут по-настоящему ценить прекрасное - вместо охов-вздохов вкладываться материально?!
        ГЛАВА6
        После вечера вфешенебельной Витькиной квартире утро вбаре казалось особенно унылым. Маша приобрела это заведение совсем недавно, нооно уже успело разочаровать.
        Рабочие очистили стены отдекораторских фантазий предыдущего владельца - разнокалиберной лепнины, фресок, мозаик - да так иушли, бросив ремонт насередине. Стены остались изуродованными. Сверху поминутно падали сухие каменные крошки; вбелом океане потолка открывались всё новые иновые острова. Пол покрылся таким толстым слоем пыли, что откаждого шага пыхало облачко иоседало наобуви, приглушая её цвет.
        Маша неподвижно стояла посреди строительного мусора, уперев руки вбока ипредставляла роскошные козетки, канапе, жардиньерки, ломберные столики, атакже множество зеркал впышных завитках золочёных листьев. Эту нехилую обстановочку она свистнула издетской книжки, сборника сказок Шарля Перро. Почти всё принадлежало сёстрам Золушки, ноМаше казалось, что она воссоздаёт вголове стиль Людовика Надцатого.
        Хотелось быть королевой, ведь роль хозяйки средненького бара состоит всего изнесколько реплик - сней перебрасываются словечком разбойники, когда собираются надело, или осведомляются овакансиях беглые принцессы.
        Например, втеатре юного зрителя харчевней управляет бывшая Лисичка-Сестричка. Всего лишь сезон назад, когда она облизывалась наКолобка, нанеё облизывались все сидящие взале мужчины. Сегодня кней равнодушен даже томимый скукой дедушка вышеупомянутого юного зрителя, который завремя пьесы успевает домельчайших подробностей изучить каждый клочок целлофана вбутафорской реке икаждую складку занавеса (закрывайся уже).
        Куда веселее быть благородной держательницей популярного салона. Воображению это было подвластно, однако реальность.. ну.. непоспевала.. точнее, вообще вдругую сторону шла, неоглядываясь наМашины капризы.
        Великолепный план незаметно оброс хипстерскими креслами сблизлежащих помоек. Кирпичное лицо подвала исказил испуг. Простое, изрытое оспинами, оно нетаило внутренних переживаний - вся анатомия навиду, все провода, все трубы. Да прикройте их хотябы слоем штукатурки!
        Маша отвернулась кстолу, где лежал блокнот срасчётами. Мда, ситуацию спасёт либо крупное финансовое вливание, либо чудо. Раздался стук. Явилось первое или второе?
        - Я всего лишь художник, - улыбнулся бледный юноша.
        Войдя, он отволнения продолжал сжимать дверную ручку исразу почуял, что застенчивые люди Машу нервируют. Она захлопнула дверь, скрежетнула поцементному полу железными ножками стула, вгрубоватой манере приглашая сесть.
        Он несел. Предпочёл положить наединственную чистую поверхность папку формата А3 сосвоим портфолио.
        - Я институт культуры заканчивал, апотом ещё школу акварели Сергея Андрияки. Работы того периода сильно отличаются. Можете посмотреть вконце, если желаете. Специально их держу отдельно, потому что моего стиля вних ноль.
        Маша нервно перелистывала зарисовки сценок, понятных только автору, ипортреты никому неизвестных людей. Онбы хоть фотки рядом поместил, чтоб было ясно, насколько похоже получилось! Зачем вообще такое надо? Придётся послать его восвояси.
        - Жаль потраченного времени, - процедила Маша.
        - Ничего страшного, - развёл руками художник, почему-то решив, будто она перед ним извиняется заотнятые минуты.
        Заказчица укоризненно зыркнула нанего.
        Альбом подходил кконцу. Последними пошли сочные натюрморты: пышные букеты пионов врасписных вазах, старинные фолианты, дохлые фазаны, полупрозрачные виноградинки без единого изъяна.
        - Ну вотже! - воскликнула Маша стакой гордостью, будто они принадлежали её кисти.
        Теперь вместо мутных знакомых юноши нанеё смотрели белыми глазами гипсовые бюсты. Они служили моделями для стольких живописцев, что она точно знала, как их правильно изображать.
        Тоже сплодово-овощными этюдами - определить схожесть акварельной моркови инастоящей способен всякий, кто хоть раз вжизни видел её ala naturel вгастрономе или вкухонной раковине отмывал отземли складки наеё теле.
        Картины фотографически точно воспроизводили реальность, только прибавляли яркости цветам иглянца фарфору. Тонким, как пыль, слоем каждую изних покрывал налёт пошлости.
        - Скопируйте мне одну вещь, - задумчиво произнесла Маша.
        Она будтобы оценивала, справитсяли художник сзадачей. Будтобы давала ему шанс попробовать свои силы. Лицо излучало равнодушие. Затылок напрягся - аесли он догадается попросить оплату затестовое задание?
        Недогадался. Взялся. Спросил только:
        - Когда вернуть?
        - Ая неразрешала выносить картину, - улыбнулась Маша.
        - Ноздесь никаких условий!
        - Сейчас расчистим местечко.
        Юноша обречённо наблюдал, как хозяйка заведения убирает состола ворох плёнки, смахивает известковый снежок, преследует какое-то насекомое. Он долго нерешался остановить её, только безмолвно поднял ладонь, как святой наиконе. Деловитая Маша врабочей рубахе сзакатанными рукавами необратила наэто ни малейшего внимания, иему пришлось вслух выразить свои сомнения:
        - Тут света нет совсем.
        Действительно, солнце проникало вподвал через единственное окошко, вкотором время отвремени мелькали ноги прохожих.
        - Неужели всё настолько критично?
        Дырка-геморрой. Поначалу разглядывать туфли, кеды, ботинки, мопсов казалось увлекательным занятием. Или просто хотелось, чтобы так казалось. Когда перебираешь миллион вариантов помещения для бара, вмиллион первом недостатков стараешься незамечать. Ностоит поставить последнюю подпись надоговоре купли-продажи, как звук воды изсломанного крана начинает бесить, соседняя лавочка оказывается наркопритоном, азабавное мельтешение теней превращается втеатр ужаса.
        Постоянное колебание уровня освещённости выводило изсебя, однако, если оно стихало, выходило ещё хуже. Маша думала, что наступила минутка покоя. Она настраивалась намедитацию, открывала свой любимый блокнот, делала глубокий вдох, сливалась сбелизной нетронутого листа - иименно вэтот момент кто-нибудь бросал нанего чёрную полосу, остановившись напротив оконца покурить! Так накидывают тёмный плащ наспинку белоснежной скамейки впарке, чтобы отнять место ужелающих присесть. Незадачливая наглость: есть Я, иМне всё равно, насколько Моё удобство неудобно другим.
        - Подсчитаем примерно, - вгрызся вкарандаш бледный юноша. - Каждая нога тридцать шестого размера загораживает окно процентов надесять, асорок пятого - может даже навсе двадцать.
        - То есть, вэтом баре нельзя проводить уроки рисования? - решила поставить точки над «i» Маша.
        - Ну, почему сразу так пессимистично? - замялся художник. - Лампы здесь какие-то, наверно, появятся после ремонта.
        - Ремонт окончен, осталось только мусор убрать.
        Маша показала осветительные приборы, что были сложены вшкафах, пояснив:
        - Помоей задумке они должны висеть над каждым столиком ивыделять только одно блюдо нанём или один бокал.
        - Точечные светильники??!
        Она нехотела сознаваться, что набрала их изстремления сэкономить. Они стоили дешевле, авпоследствии должны были потреблять меньше электроэнергии.
        - Что? - тряхнула Маша тонкими волосами, - Отличный выбор, я думаю!
        - Ну, разве только, если вот так их приспособить…
        Юноша поставил парочку напол, поближе кстене, почти параллельно ей направил лучи, ивних заиграла фактура.
        Лунные кратеры.
        Лица сказочных карликов.
        Стаи морских чудовищ.
        Корни.
        Плоды.
        - Я это тоже собиралась сделать, - торопливо соврала Маша, опасаясь, какбы художник непотребовал оплатить услуги дизайнера интерьера.
        - Правда?
        - Да. Поэтому стена необработана.
        - Она, хм, совсем необработана. Ничем. Я пальцем чувствую. Нужно покрытие, чтоб кладку поместить какбы под тонкий слой стекла. Будто заламинировать.
        Маша, содной стороны, была рада нахаляву получить ценную информацию, асдругой стороны, забеспокоилась - вдруг инспекция придерётся, что посетители вдыхают кирпичную пыль.
        - Покрытие.. прямо такое уж обязательное?
        - Ну, сейчас объясню нанаглядном примере, - осмелел бледный юноша, оказавшись впривычных водах. - Где картина, которую надо скопировать?
        Маша подала.
        Художник присвистнул.
        - Она что, старинная?
        - Вэтом подвале всё старинное, - усмехнулась владелица горе-бара, кивая всторону горелой проводки.
        - Нет, правда, что закартина?
        Разговор обобработке кирпича был благополучно забыт - настолько интересным оказался незамысловатый напервый взгляд пейзаж. Обнаруживались таинственные детали, цвета-хамелеоны, обманчивые силуэты.
        Художник собрал половину светильников инаправил их лучи водну точку, наобразец для копирования. Получилось отвратитительно: краски утратили яркость иживость, повсей поверхности пошли блики. Зато почти неощущалось мелькания теней отног, проходящих мимо окошка.
        Маша довольно улыбнулась.
        Робкий юноша побоялся разочаровать её. Спросил только:
        - Акуда остальной свет направить? Начём я копировать буду?
        Заказчица кинула доску, он неловко поймал её, перевернул исвистнул вторично.
        - Хватит уже! - разозлилась Маша. - Примета плохая!
        - Денег небудет?
        - Иговорить такие вещи - тоже плохая примета!
        - Если продать эти две картины, можно оприметах забыть надолго.
        - Две?
        Он показал ей обратную сторону доски, предложенной вкачестве чистого холста. Там тоже был пейзаж, новыписанный более тонко иизобретательно.
        - Две.
        - Я незнала, что дощечка использованная. Можноже поверху рисовать, я сама вкино видела. Так даже лучше краска ложится.
        Художник пришёл вужас отмысли, что надо уничтожить работу талантливого коллеги. Он умоляюще пробормотал:
        - Возможно, найдутся какие-то обычные деревяшки?
        - Обычные деревяшки нам нужны, чтобы сделать столешницу для барной стойки, - прозвучал жестокий ответ.
        Взгляд юноши лихорадочно обшаривал помещение.
        - Шкафы? Распилить шкафы? Они тоже, я вижу, антикварные, новсё-таки неимеют такой культурной ценности…
        ГЛАВА7
        Лина Додошина ненаходила себе места. Она цокала туфельками взад-вперёд попросторной звонкой кухне, прислушиваясь ксобственным шагам. Наконец, удовлетворённо кивнув, эта лань навосьмидюймовых шпильках закурила. Никотин убивает лошадь, нетакли? Более стройные парнокопытные животные вне опасности.
        Только через минуту Лина заметила, что отдыхает прямо накаблуках. Ещё через минуту она разулась, нопрохладное облегчение непередалось отбосых ног её воспалённому мозгу - он плавал где-то вдалеке оттела ипринимал отнего сигналы нечаще, чем пассажиры старинных океанских лайнеров получали телеграммы.
        Ощущения возвращались постепенно. Медленно. Как отлив - нотолько этот отлив оголял нервы, анесверкающие пески умытого пляжа. Икогда Лина получила обратно вполное распоряжение своё тело, изящная сигаретка дамской марки показалась ей той жуткой резиновой штуковиной, которую стискивают взубах сумасшедшие, когда им делают электрошок.
        Она судорожно разжала челюсти, сигарета шлёпнулась напол. Лина покосилась нанеё стаким оскорблённым видом, будто этот жалкий кусок мусора назло решил осквернить её дом. Иненадейся, дрянь!
        Русая голова тряхнула нарощенными кудрями, сверкнула глянцем влучах утреннего солнца, горделиво продрейфовала над близнецами-букетами, украшавшими кухонный остров, исчезла вдверном проёме.

*
        Душ успокаивающе гладил поспине струями точно выверенного напора. Навстречу воде вытаращились острые лопатки - глядя наЛину сзади, Дейнека могбы писать одного изсвоих мальчишек.
        Вэти последние мгновения солнечного утра, когда полдень вступал всвои права решительно иважно, прохладные ладони душевых кабин скрывали отего щекочущего зноя всех участниц роковой вечеринки.
        Вразных концах города одинаковый поток свежести омывал кустодиевскую Марину икранаховскую Марию, дремала под монетками капель Дана-Даная, изгибалась моделью Модильяни Анна. Только Арина уже стояла вракушке смятого полотенца, аки Венера Боттичелли, исушила свои рыжеватые волосы… нет, недуновением юного щекастого ветерка, асамым что ни наесть прозаичным феном сионизирующей функцией ипередачей данных насмартфон.
        Когда Лина вышла издуша, ей уже неказалось, что окурок выжидательно смотрит нанеё. Ноподобрать его сосверкающего чистотой плиточного пола было необходимо - хозяйка сего великолепия вспомнила, что муж появится дома раньше, чем уборщица.
        Лина Додошина наклонилась ссовком ищёткой, сделала два ловких движения рукой… взгляд её против воли остановился насобачьей подстилке, которую она изо всех сил старалась незамечать. Сердце встрепенулось, оглушило, сдалось. Лина распрямилась, словно отпущенная тетива. Солнце лилось нанеё изокна, амороз пробирал докостного мозга. Руки свисали сплеч бесполезными крыльями сломанной мельницы.
        Шмяк поплитке - окурок вернулся вродную стихию. Напольную композицию сгрохотом дополнили совок ищётка.
        Блоггерша-стилистка вспомнила, как долго искала идеальную расцветку лежанки для Олли: выбор пал накультовый тартан известного английского Дома, потому что ввечную классику вкладываешься лишь однажды. Мужу непонравилосьбы каждый сезон находить всписке расходов собачью подстилку - впрочем, он ивтот единственный раз был крайне недоволен.
        Лина всплакнула. Сколь жестоко она просчиталась! Коварные британцы впервые заполвека отказались отузнаваемой клетки. Весенняя коллекция пестрела дурацкими узорчиками излоготипов. Эй, наострове! Вы там что, вдвухтысячных живёте?
        Для экстренных ситуаций уДодошиной была внутренняя аварийная инструкция. Она включалась автоматически. Вот исейчас пальцы самостоятельно, неутруждая сознание, принялись искать особо помеченный телефонный номер. Номер Зары.

*
        Зара это такой человек… Такой человек, что вдвух словах инеобъяснишь, чем занимается. Эти два слова - женский коуч - неговорят ни очём. Разве можно научить женщину быть женщиной? Тем неменее, зубастая полная дама счёрными, словно дёготь, волосами - учила.
        Назаре своей умопомрачительной карьеры «тренера пожизни» она именовала себя Зарой Наполи, пока однажды ненаткнулась наизвестного трансвестита Зазу Наполи. Девочки выглядели, как родные сёстры. Произошла незапланированная кастрация: изпышного псевдонима исчезла фамилия, аизкруга друзей - все, кто мог при удобном случае схихиканьем напомнить онеприятном совпадении. Ивсёже время отвремени нажизненном пути Зары возникали разбойники сбольшой дороги, которые отбирали её витальные силы, простодушно/ехидно/удивлённо/осуждающе вопрошая, каково это - быть мужчиной ипреподавать женственность тем, кто сней отрождения знаком гораздо ближе.
        Впрочем, Лину несмутилбы итрансвестит вроли наставника поженским премудростям - ведь каждый человек, который просит адские деньжищи зачас болтовни, наверняка знает свой предмет. Пусть даже это будет Ник Вуйчич, излагающий теорию пяти рукопожатий.
        Готовиться кприходу Зары её клиентам приходилось заранее. Нет, она вовсе нетребовала особого отношения, просто обострённо чувствовала несоответствие сорта чая времени года, атмосферному давлению, температуре воздуха искорости ветра. Поэтому каждой изеё подопечных рекомендовалось хранить вдоме целую палитру чайных разновидностей, конечноже, выясняя перед встречей, какой оттенок подойдёт кпогоде ичасу.
        - Дянь хун мао фэн, - раздался изтрубки голос, немало изумлённый тем, что надо после шести лет общения уточнять столь очевидные вещи.
        Серебристые икоричневатые косы взвились ввихре воды - таким жестом привлекаешь внимание отставших спутников, когда скачешь повольной степи - нопод тяжестью струи изчайника листья очнулись отгрёз ивплену стеклянной чашки принялись покорно отдавать свою густую кровь, вскоре сравнявшись поцвету друг сдругом. Опустившаяся масса напоминала поле после боя сфлагами, копьями идоспехами вперемешку.
        Лина долго держала ворту первый глоток. Старое честное дерево. Скромная рама, проявляющая истинный вкус воды. Её резьба, как живая, выступает изполумрака взатенённом углу. Комната прохладна. Комната непременно должна быть прохладной для правильного вкушения дянь хун мао фэна.
        Почему Зара непочувствовала этого изаказала строгий созерцательный чай вясный весёлый день, когда ветер ссолнцем превращают деревья всплошную чехарду? Аможет, всё остальное тоже обман, инет никаких тайн засемью замками, которые она может передать Лине?
        Русая головка отбрасывает такие мысли. Она влюбом случае знает меньше, чем все эти настоящие женщины. Любая изних моглабы учить её. Ведь они любимы, акто познал любовь - познал всё. Ктоже непознал - знания сердца получает интеллектуальным методом. Изачастую заденьги.

*
        Тело приземлилось ровнёхонько посередине мягкого дивана, обитого гобеленом, неоставив хозяйке дома места - разве что та ухитриласьбы притулиться между самоуверенным бедром иподлокотником, для чего потребовалосьбы убрать одну изподушек, анаэто Лина нерешилась. Она остерегалась вести себя стольже непринуждённо, как её гости.
        - Я только что ссеминара поразвитию осознанности, - ворковала Зара, утрамбовывая свои стратегические запасы. - Это так вдохновляюще, когда вдохновляешь других! Сегодня сразу нескольких уговорила развестись. Уму непостижимо, как они вообще сумели дотянуть дотридцати, ведь стакой горой проблем можно доиграться доонкологии. Одну муж обрюхатил дауном - имедитация нам подсказала обоих отправить вдеревню. Вторая помогала мужу ухаживать засвекрухой. Стыдно сказать, памперсы меняла. Ему самому, видители, неудобно, стесняшечке! Ажить назарплату жены ему удобно? Онже уволился ради того, чтоб няньку изображать. Тьфу, мужик называется! Носейчас дела налаживаются, ксчастью. Можно только порадоваться хэппи энду.
        - Значит, той женщине стало лучше?
        - После наших упражнений всем становится лучше, - оскорбилась Зара. - Теперь она через суд разделит однушку, продаст свою половину инавырученные деньги отправится вкруиз подальше отбольной семейки спамперсами. Мечты должны сбываться. Ради чего иначе мы живём? Без конца жертвовать собой направо-налево русские бабы, конечно, обожают, ноэто вредно - как для них самих, так идля упырей присосавшихся. Паразитам полезно приучаться ксамостоятельности. Роль женщины - стоять рядом, когда они падают, вдохновлять красотой, наполненностью, силой.. Только ни вкоем случае непротягивать руку помощи. Это унизительно. Гораздо правильнее полюбить себя наконец инести окружающим заряд тепла. Отвернуться отболезней, просто неверить вэти надуманные симптомы. Всегда великолепно выглядеть. Изнутри светиться добротой. Ресурсная женщина именно так помогает миру. Ая вижу, наша чудесная девочка опять спряталась всвою скорлупу?
        - Нет, - тремя стальными буквами остановила поток позитива хозяйка дома.
        - Звезда Инстаграма забыла пожелать подписчикам добренького утречка, - продолжала наставница.
        - Да нету больше звезды Инстаграма!
        Эвелина ударилась вистерику.
        Гостья обвела комнату округлившимися глазами, поперхнулась, выкопала смартфон изсумки.
        - Проверки, недоверие? - прикрыла рукой экран Додошина. - Я сталабы шутить сподобными вещами?
        - Гляну скоренько, - поджала губы Зара.
        Последним настраничке оказался репортаж свечеринки Виктора Лотуша. Стех пор прошло двенадцать часов. Завис почти миллион подписчиков, абсолютно неспособных начать день без мотивирующей фотографии худышки заутренним кофе.
        - Раньше бывали такие перерывы? - тормошила целительница душ обмякшую пациентку.
        Та помотала горемычной головушкой. Её худые плечи била дрожь. Шандельеры клацали бриллиантами, как озябший бомж - зубами.
        - Покопаемся встарых фотосессиях, - взяла Зара безвольную руку подопечной. - Найдём, что выставить, чтобы пожелать народу доброго утра.
        Додошина кивнула. Надо признаться, завалялась прикольная фоточка… Рот доушей, стоит лишь вспомнить оней.
        - Вот исолнышко взошло, - похвалила заулыбку наставница.
        Архив оказался под рукой. Наэкране замелькали чьи-то яхты идевушки, пальмы, коктейли, огромные тёмные очки, купальники, шорты. Наконец - именинный пирог, украшенный кремом, цукатами имохнатыми ногами.
        - Феерично!
        - Слишком трудно придумать подпись, - вздохнула Эвелина. - Потому невыставляла.
        Что зафонтан перфекционизма пробивается сквозь корку разгильдяйства?! Тоненькие ножки попирают калорийную бомбу - этого уже достаточно для хорошего настроения. Зачем вымучивать изсебя некое философское высказывание или подбирать уместную фразочку, якобы оброненную Фаиной Раневской? Зубоскалы сосмартфонами столь отъявленные фанаты чтения, ккоторым, ни-ни, неподступись без куска текста, нанизанного напику? Додошина слишком переоценивает своё стадо последователей.
        - Присочиним, якобы пирог был изготовлен для известного человека, - включила креативность Зара.
        - Ведущий дневного ток-шоу подойдёт? Это действительно наего днюхе случилось.
        - Серьёзно?! Умница! Унего как раз отец умер, шикарный инфоповод. Поплясали натортике, попляшем накостях.
        - Так иписать?
        - Давай скорей.
        - Одно словечко, - взмолилась сетеголичка. - Только хэштэг поставить!
        - Получилось, - сверкнула зубами Зара, как только первые лайки оповестили отом, что ненасытный бог интернета благосклонно принял жертвенныйдар.
        - Номне всё-таки нужна новая собака, - пробормотали губы, отплёвываясь отслёз, капающих сноса.
        - Да непроблема! Тыже закончила курс «Как просить умужчины дорогие подарки».
        - Плохая я ученица. Повторим, Зарочка?
        - Повторим, Линочка.
        Это прозвучало как «личиночка», когда Зара встала вполный рост ирасправила свои рукава-полотнища, словно бабочка - крылья.
        Её чашка дянь хун мао фэна так иосталась нетронутой.

*
        Они шли кволшебному озеру, амимо проплывали, загадочно улыбаясь, женщины - ухоженные, гордые, любимые иосыпанные бриллиантами. Им-то мужья каждый день пособаке покупают - вон какие все довольные!
        - Почему именно это место?
        - Потому что озеро круглое, как монетка. Вода сама посебе соответствует энергии денег, авсочетании стакой формой эффект усиливается. Здесь можно проводить любые ритуалы, связанные сбогатством, поэтому мы помедитируем сейчас натему покупки новой собачки, авот еслибы ты хотела вернуть старую…
        - Ни вкоем случае! - содрогнулась Лина. - Я сейчас покажу, насколько это жуткое зрелище! Главное, выпили-то совсем немного. Там такой формат вечеринки, когда главное - невыпивка. Асобираются ради того, чтобы написать картины маслом. Есть образец, его надо копировать, винишко просто создаёт приятный фон. Новот эти вот Марина, Маша, Дана, Аня иАрина ухитрились наклюкаться исвоим коллективным разумом додумались…
        Безутешная хозяйка Олли наконец нашла искомое фотосвидетельство ипредъявила его Заре.
        Та попыталась, как всегда, найти впроисшествии положительную сторону, ноэмоции захлестнулиеё:
        - Вочто они превратили нашу девочку!
        Левретка была непросто разрисована красками, онет - наеё знаменитой лиловой мордашке красовалось зверское сочетание пошло-голубого сгрубо-коричневым! Это невозможно было выдать заучастие винтерактивном перформансе актуального «художника». Инельзя было закамуфлировать под подготовку кблаготворительному марафону «Отмой питомца за35дней». Просто уродство. Свидетельство человеческой злобы, вымещенной набеззащитном животном, которое неможет засебя постоять ни физически, ни спомощью адвоката.
        - Теперь понятно, почему я втрауре? - спросила безутешная хозяйка Олли.
        Взгляд Зары скользнул понаряду, который вовсе небыло траурным, губы шевельнулись, ноона ничего несказала.
        - Более девятисот тысяч подписчиков! - сокрушалась Лина. - Почти миллион! Ауменя всего двести тысяч (ну, я даю всякие советы стилиста, мудрые цитаты накаждый день, ещё ругаю, кто как одет).
        - Полмиллиона, - задумчиво протянула брюнетка. - Тыже можешь сбор средств устроить, чтобы привести Олли впрежнийвид!
        - Поздно, - вответе прозвучала досада.
        - Мыже учили заповеди. Помнишь номер шесть? Никогда небывает поздно.
        - Олли забрала художница, которая вела арт-вечеринку. Сказала, что, вроде, скипидаром ототрёт. Ноона живёт далеко.
        - Неужели вдругом городе?
        - Да вболоте она живёт!
        - Навигатору так ипередать?
        - Ну, вкакой-то деревне мастеров… или втворческом поселении… развелось их! «Солнце свами» называется. Смысл ехать непонятно куда, забирать левретку, которая дочиста теперь никогда неотмоется, апотом ещё прятать её невестьгде?
        - Зачем прятать?
        - Затем, что Олли является частью моего имиджа, про нас даже говорили: «Вон идёт Додошина сосвоим Додошкой»!
        - Тебя раньше это бесило, - обронила Зара, блеснув браслетом.
        - Неправда. Мне было лестно, что аристократичное, изысканное существо называют моей фамилией. Она ведь могла фору дать любой модели! Итеперь мне нужна такаяже, только новенькая, совершенно новенькая исовершенно чистенькая компаньоночка! Скорее начнём упражнение!
        Они встали под сенью кокетливой ивы ипостарались слиться сокруглостью берегов, сруладами птиц, сароматом усыпанных крупными розами кустов, отделявших их стеной отпарковых зевак.
        - Я женщина, - просочился шёпот сквозь солнечную пелену, когда Лину окончательно охватила дрёма.
        - Я женщина, - доверчиво повторилаона.
        - Я сосуд, вкоторый мужчина может вместить подарки илюбовь, - уверенным, набирающим силу голосом произнесла могучая наставница.
        - Аможет иневместить, - цинично вставил кто-то из-за куста.

*
        Кприходу мужа состояние Женщины всё-таки было достигнуто.
        Выключив духовку ипереодевшись впеньюар струящегося силуэта, располагающего ксогласию, Лина раскинулась набархатном диване тогоже изабеллового оттенка, каким гордилась когда-то Олли, фотографируясь нарадость поклонникам. Это должно было напомнить подсознанию хозяина, как необходима вдоме левретка соответствующего окраса.
        Он действительно первым делом спросил особачке:
        - Агде грызун? Опять выставляет меня тираном, откоторого надо прятаться поуглам?
        - Как прошёл твой день, милый? - понизив голос, распахнула халатик загорелая русалка.
        - Самолёт упал, - последовал бодрый ответ. - Ты так спрашиваешь, будто умоей домохозяюшки есть какие-то новости. Стой, я угадаю! Левретка уехала наконференцию инстаграмовских шкур, ия её больше неувижу!
        Лина сусилием закрепила налице спокойствие. Длинная вертикальная полоска обнажённого тела исчезла - атласные кулисы закрылись, иузел напояске затянулся также крепко, как обида.
        - Ну разве несмешно, - настаивал, раздеваясь, муж. - Усобакиже шкура, понимаешь? Ты говорила, вроде, любишь интеллектуальный юмор, игру слов. Эвелина,ну!
        Неподвижная мимика доконца вечера сопровождала молчание хозяйки дома.
        Где-то очень глубоко она чувствовала себя настоящей Женщиной, умела просить иполучать подарки, была достойна самого лучшего.
        Нонездесь.
        Нездесь.
        ГЛАВА8
        Марину Васильевну Жарченко всуде называли Духотенко, потому что она завсегда жаловалась, что «духотно» итребовала открывать окна вто время, как худенькие адвокатессы зябли под худенькими пиджачками. Однако втот день она вспотела основательнее обычного - инаэтот раз нетолько из-за лишнего веса.
        Утро началось стого, что неутомимый Витька снова принялся напрашиваться вгости.
        - Почему нельзя? - артачилсяон.
        - Уменя настене украденный Похитонов.
        - Отлично, Дана так иговорила: вор повесит картину усебя вгостиной, ая приду идаже несмогу её узнать. Проверим?
        Жарченко оборвала разговор, чувствуя, как закипает внутренний чайник. Где предел человеческой тупости?! Сместился ктуманной дали горизонта, пока она спала? Надо связаться соВсемирной Организацией Здравоохранения - там недавно сдвинули границу молодости наотметку «сорок пять», может ипредельно допустимый уровень идиотизма втихомолку растянули?
        Когда вмешалась Дана Скоблидюк собственной персоной, изушей пошёл пар. Послышался пронзительный свист, ноэто был уже нечайник. Это был один изтех свистков, которые женщины носят наслучай нападения. Помогите! Насилуют мозг!
        Отледенящего голоса все жидкости ворганизме Марины кинулись встать стеной между ней инадвигающейся опасностью.
        Пот спеленал тело.
        Слёзы оградили барьером маленькие желтоватые глаза.
        Желудок имочевой пузырь приготовились отбиваться чем бог послал.
        Кровь бросилась ккожным рубежам.
        Произошло даже то, что можно былобы спутать споловым возбуждением.
        Слюна собралась ворту неудобным комком.
        Споследним симптомом Марина отлично умела справляться, ипотянулась было кспасительной коробке шоколадного ассорти. Путь ей преградил настольный календарь смотивационными фразами для худеющих.
        - Непозволю сломить мою силу воли! - объявила Марина конфетам.
        Приоткрытая пасть картонной крышки молчала искептически улыбалась.

*
        Назаседании она развалилась по-барски, то идело старалась припугнуть без того затравленного подсудимого, ауж сего молоденькой защитницы вовсе семь потов согнала. Проще говоря, вернулась всвою обычную роль царя горы.
        Марине Васильевне нравилось быть судьёй.
        Нравилось представляться новым знакомым: «Я - судья», чтобы получалась нагловатая шансонная рифмовка.
        Нравилось судить опоступках нищих людей изподворотен общества инравилось осуждать нахальство юных выпускниц юрфака, дыша им влицо чесноком вчерашней отбивной.
        Нравилось сидеть выше всех, снаслаждением почёсывая широко расставленные ноги, пока звонкий голосок кого-нибудь измалых сих апеллировал кеё логике, прозорливости или чувству справедливости.
        Ненравились пустые слова «юрист» и«адвокат».

«Защитник» и«подзащитный» вызывали тревогу.
        Термин «обвиняемый» радовал Марину Васильевну, так как внём заключался «заключённый» извенела вина. Всё было ясно сэтими; тюрьмой заканчивались сто процентов заведённыхдел.
        Женщину будоражило слово «проникновение», она боялась его, новтоже время наслаждалась властью над ним, когда доводилось произносить его взале суда - перед всеми, открыто, неторопливо.
        Любопытно, что обэтой своей сверхчувствительности она недогадывалась, апотому для неё остался необъяснимым приступ паники после утреннего разговора, завремя которого Дана успела пригрозить ей проникновением ипоставить вположение обвиняемой.

*
        Масла втридцатиградусный огонь обеденного перерыва добавляла мелькающая то тут, то там (новсегда поодаль) вихрастая голова, атакже прикрытые газетами субъекты накаждой второй скамейке.
        Решающий удар - отсутствие любимого коктейля влюбимом кафе, докоторого она топала дольше обычного из-за того, что оглядывалась да приглядывалась.
        Марина придирчиво оценила единственный оставшийся напиток, покачала головой итяжело опустилась настул, решив хотябы передохнуть вприятной обстановке.
        Всё-таки жаль, что спонедельника есть здесь нельзя.
        Правильный обед ждал её вкабинете - стройные стрелки надарёных часах свенецианской микромозаикой показывали под присягой, что уже доставлен набор «Похудейка». Три блюда лилипутского объёма содержали колоссальный запас витаминной энергии!!!! Покрайней мере, так утверждал основатель бренда готовой еды, раскрученный шеф-повар, действительно весьма энергично скакавший между светскими мероприятиями ипостелями любовников.
        Марина дверяла ему. Всё лучше, чем потакать собственному желудку, который умолял одобавке после каждой трапезы аля аскет.
        Вот исейчас она решительно захлопнула меню, невесть как оказавшееся вруках.
        Её взгляд из-под нависших век метнулся каппетитной фотографии настене, срикошетил заокно, попал вхуденькую девушку, которая покачнулась иисчезла изкадра.
        Марина схватилась заправый бок, будто возможно было прикрыть его руками отчужих глаз. Насмешница явно пялилась нанеё. Это невозможно было доказать, ибо пол-лица подозреваемой закрывали тёмные очки, нопосле стольких лет практики выводы основываешь больше наинтуиции, чем навещественных доказательствах.

*
        - Нажрусь «Похудейки», стану красавицей ипосмотрю, как вы наменя таращиться будете! - раскалялась Марина впрохладном кабинете, наворачивая гречку.
        Россыпи водянистых пирамидок ненаполняли ни радостью, ни сытостью, однако всего через несколько часов ожидалось прибытие вечернего набора блюд, иоставался небольшой процент вероятности, что внём-то будет нечто вкусненькое, как обещала реклама.
        Марина предпочлабы получать все коробочки разом. Любые объекты, проносимые вздание суда, тщательно проверялись наналичие взрывных устройств иопасных химических веществ. Распечатывать упаковки без специально обученной овчарки, да ивообще встречать курьера всобственном подъезде Марина считала небезопасным. Она даже пыталась договориться сфирмой, чтобы ужин приходил пораньше, врабочее время, носумела добиться только того, что ей дали фотографию лучшего работника месяца ипообещали - только этот человек (проверенный-перепроверенный, ктомуже, русский исместной пропиской) будет носить ей надом «Похудейку».
        Тем неменее, судья обезопасила себя дополнительно: обязала консьержа сначала распаковывать то, что ей приносят, илишь потом звонить, чтобы она спустилась. Фактор возраста неучла…

*
        Отавтостоянки додома Марину провожали.
        Толстуха старалась переставлять ноги быстрее, нотак, чтобы незаметно было, насколько она волнуется. Всё тело отэтого ходило ходуном под строгим костюмом, полбу стекали капли, анащёки налипали волосы - иэто особенно бесило.
        Девчонка насамокате ехала попараллельной дорожке и, казалось, ничуть нескрывала, что приглядывает заЖарченко. Она то идело притормаживала, подстраиваясь кскорости движения жертвы. Совсем неподходящий для такой погоды капюшон полностью закрывал волосы, под непроницаемыми очками надёжно прятались глаза, брови, скулы, исидели они так низко, что даже форму носа было трудно определить.
        Марине показалось, что она узнала преследовательницу поспортивным ногам, хотя возле кафе она смотрела наних спереди, атеперь могла видеть только сбоку. Да нетже, та была старше - эта совсем школьница!
        Чем дольше судья косилась нанеё, тем явственнее припоминала, что они встречались ипри других обстоятельствах. Еслибы бандитка хоть насекундочку перестала ухмыляться, проще былобы понять. Такая вот широкая белозубая улыбка преображает донеузнаваемости даже давно знакомые лица. Еслибы, кпримеру, прокурор ехал подорожке насамокате, сверкая полным набором резцов, клыков икоренных, егобы нето что Жарченко - мать родная непризналабы.
        Судья быстрым движением отомкнула дверь подъезда иперед тем, как юркнуть втемноту, обернулась.
        Девчонка ускользнула отпристального взгляда соскорблённым видом. Одно только движение костлявого плечика разбило впух ипрах все подозрения. Ну конечно, она просто проезжала мимо изагляделась набесплатную немую комедию - тётка бегает трусцой внасквозь пропотевшем деловом костюме. Ктобы удержался отсмеха?

*
        Седовласый интеллигентный мужчина появился удома точно втот момент, когда наего дешёвых электронных часах загорелись два нуля.
        Неуспел он сообщить, что вечерняя «Похудейка» прибыла, как кнему подлетел вихрастый модный парень:
        - Вы кМарине?
        Порезким движениям можно было подумать, что он летит свечеринки навечеринку, ихотелось лететь вместе сним.
        Курьер кивнул, носамже оборвал свой кивок - его всё-таки просили неразглашать информацию оданном клиенте.
        Модник достал купюру ипротянул сословами:
        - Унеё день рожденья сегодня, имне очень хотелосьбы, чтобы мой подарок появился раньше меня. Занесёте? Пусть удивится.
        Пожилой мужчина растерянно взял бумажку изрук парня ипереспросил навсякий случай, чтобы убедиться, что он правильно всё понял:
        - Просто передать ей деньги?
        - Да неет, это затруды вам. Передать надо вот этот вертолётик. Положите вупаковку седой, она откроет, атам сюрприз!
        Отвлекая внимание ярким дроном вправой руке, проворными пальцами левой незнакомец полез под крышку коробки.
        Курьер побоялся оттолкнуть знакомого важной клиентки, носпасти еду было необходимо. Оставалась одна возможность - как можно тактичнее спрятать набор «Похудейка» заспиной. Неглядя вглаза, он буркнул:
        - Извините, вы ошиблись.
        Вихрастый взял обратно повисшую вопросом купюру ивытащил другую, большего достоинства.
        - Да, вы правы, я ошибся.Вот.
        Бумажка была отвергнута мгновенно - мужчина охотнее отказывался отденег, чем принималих.
        - Ваша знакомая меня точно невызывала, - пробормотал он сдосадой. - Я совсем кдругому человекуиду.
        Засим он откланялся ипоспешил прямиком кподъезду Марины Васильевны.
        Почти сразу подкатил набивший оскомину самокат. Неуспел он затормозить, как из-под капюшона послышался громкий шёпот:
        - Ты что наговорилему?
        Парень обернулся истольже резко ответил:
        - Наднюху сюрприз попросил подложить. Что, неправильно? Попробуй сама!
        - Этоже штатный курьер «Похудейки», унего может быть записана дата рождения, аесли нет - ему проверить ничего нестоит.
        - Попробуем завтра.
        - Завтра? Завтра тогоже самого пришлют.
        - Унас нет шансов.
        - Аесли она сама сейчас выйдет? Мусор выкинуть. Вернётся ксебе - авведро уже кто-то подбросил дрон!
        - Это элитный жилищный комплекс, оглянись! Тут вкаждом подъезде волшебным образом зажигается свет, зимой эльфы включают отопление, ичудо техники мусоропровод тоже присутствует.
        - Ноприсутствует номинально. Смотри, уличные контейнеры переполнены. Значит, жильцы предпочитают относить отходы сюда. Большинство многоэтажек строят наспех. Напортачат где-нибудь посередине, изастревает вся дрянь отверхних соседей наодном этаже.
        - Мы будем ждать, пока что-то застрянет внужном месте?
        - Или просто посидим, накидаем идей. Погодка шепчет, вечер… тоже что-то шепчет, элитная сирень пахнет извсех углов. Присядем,а?

*
        - Никогда невыйду больше издома, - клялась Жарченко, пожирая салат. - Закроюсь тут навсегда ибуду сидеть.
        Поймала себя натом, что разговаривает седой, иобрадовалась - недостатка всобеседниках небудет, ведь даже если сзавтрашнего дня перестать выходить наработу, денег хватит насто лет бесперебойной доставки продуктов.
        Эх, ухитритьсябы протянуть столюще! Или дольше. При наличии хорошего питания почемубы нежить вечно?
        Мечтательница Маринка вдевичьем дневнике писала романтичные эссе обессмертии, аМарина Васильевна тупо боялась сдохнуть.
        Разложение плоти (без того достаточно рыхлой при жизни), перерождение телесных жидкостей вяды, абстрактные композиции трупных пятен нестолько пугали её, сколько завораживали, как любые природные метаморфозы. Погребальные традиции госпожи химии могут вызывать только уважение, ибо безусловно для чего-то нужны. Рачительная хозяйка знает, что делать. Пустит впереработку всё, вплоть домельчайшей молекулы. Посрамит ту орду стервятников вчеловеческом обличье, которые обещали позаботиться обусопшем, анасамом деле всего лишь забили последний гвоздь вкрышку жизненного фарса. Химия вознесёт ксовершенству самое несовершенное тело. Её ритуал отполирован досовершенства замиллионы лет, отчищен отлишнего иослепительно сияет светом истины, снявшей маску лживой плоти сбелоснежных костей.
        Нестрашили судью идеяния рук человеческих. Ни увечия, ставшие причиной смерти, ни безалаберность патологоанатомов. Ей доводилось видеть воочию инафотографиях великое разнообразие искорёженных трупов, ноэтоже часть работы, поэтому сознание предусмотрительно надевало толстые перчатки.
        Что действительно приводило вужас Марину Васильевну Жарченко, так это личности покойников. Они все проиграли. Жертвы - продули преступникам. Приговорённых ксмерти - обставила судебная система. Самоубийцы вкамерах предварительного заключения - проспорили, пытаясь доказать свою невиновность. Неудачники. Глядя наних состороны, легко замечаешь, где допущена роковая ошибка, ипонимаешь, как её можно было избежать.
        Матёрых бандюг подводят зелёные подельники.
        Танцовщицы верят вкрасивую любовь накурорте, апопадают нарынок рабов.
        Картёжники мечтают переехать всносное жильё, нообыграв подпольное казино, оказываются вморге.
        Хуже всех растяпы, которые ни скем невраждуют, нелгут, неввязываются вавантюры, недерутся, невладеют большими ценностями. Они совращают. Каждому изэтих травоядных достаточно всего-навсего один раз потерять бдительность наглазах заинтересованных лиц - иэти лица превратятся воскаленные морды, лишь только взойдёт полная луна шанса. Тупого барана необходимо отучить отдурной привычки пересчитывать свои деньги налюдях, аовцу надо наказать заувлечение короткими юбками. Приходится грабить-насиловать-убивать. Так запах возможности порождает преступность. Запах овцы.
        Ложиться совцами водну могилу Жарченко отказывалась. Она недопускала ошибок, так зачтож её кним?!
        Победители должны жить ижить, ауж она достаточно часто оказывалась вроли победительницы - ради этого, собственно, иучаствовала ваукционах. Выуживала настоящие жемчужины сосмешными ценниками. Перебивала чужие ставки ровнёхонько дотех пор, пока это было выгодно. Оставалась хладнокровной всамом пекле битвы залоты. Если каждый наш поступок записывают где-то наверху, то они там моглибы уже отметить, сколько правильных решений приняла Марина Васильевна, да внести её поскорее всписок лучших представителей популяции.
        Прежде унеё был план попроще - подлизаться напрямую ксамому главному начальнику. Подавать смерти факел, когда она собирается наработу. Либо, если должность сия слишком почётна, освещать преступникам путь наплаху. Лучше всего для этого подходила работа всуде, где выхватывают измрака факт зафактом, пока изних несложится дорога кприговору. Вот только дурацкий мораторий насмертную казнь…
        Устроившись поглубже вкресле иощутив совсех сторон поддерживающую мягкость подушек, Марина всеми клеточками почувствовала, чем отличается человек, рождённый для жизни, оттьмы душ, появившихся насвет лишь затем, чтобы сгинуть или погубить.
        Она виделась себе этакой богиней правосудия, которая стоит выше любых пищевых цепочек. Ихищники, итравоядные кормят её жертвоприношениями, она принимает их сбольшей или меньшей благосклонностью, нонаглазах её повязка, спасающая отнеобходимости смотреть вниз. Или это просто сползло мокрое полотенце солба, утомлённого мельтешением смертных?
        Снизу зажурчали. Это были кишки. Им, конечно, безумно нравились рассуждения Жарченко ототальном контроле над всеми сферами, нокогда это выливалось вскудное меню «Похудейки», внутренности выражали однозначный протест.
        Марина отвлекла себя чтением любимого детектива инакакое-то время полностью погрузилась вперепетии сюжета, однако аккурат между главами, улучив момент, когда пальцы переворачивали страницы, живот издал такой душераздирающий вопль опомощи, посравнению скоторым последний стон застреленного злодея показался нежным шелестом сикомора.
        Распалённая беллетристом фантазия породила пиццу. Скромкой твёрдой, как характер сыщика, сначинкой разнообразной, как падкие доего тела женщины. Иконечно, пицца вырисовывалось настолькоже жирная, как намёки вих совместных сценах. Пленительный остров, где из-под сырных холмиков при каждом укусе бьют фонтанчики песто, располагался совсем недалеко, нарасстоянии заказа.

*
        Под козырёк подъезда элитного дома расторопно поднялся азиат изслужбы доставки. Набрав номер квартиры, он прогнусавил:
        - Марины Василевнах, пицца-пицца.
        Тем временем состороны, недосягаемой для камер слежения, возник ещё один человек. Неспешной хозяйской походкой он прошёлся рядом, глубоко вдыхая ароматный воздух. Услышав имя клиентки - хрюкнул ипредложил немножко разыграть Маринку.
        Консьерж увидел намониторе две заговорщические спины, потом хлыщ отчалил, ивпрямоугольнике засияло круглое лицо сдовольными узкими глазами.
        Мохнатый пенсионер открыл дверь подъезда. Впрочем, порасспросил онезнакомце, чтобы доказать - недаром он посажен всторожевую будку. Азиат отвечал, насколько позволяло знание русского языка:
        - Это соседи ваши. Он спрашиваль, какая такая пицца. Я рассказывает. «Обедненье, выше класс, закажи йо унас!» Там подарок. Он спрашиваль, какой такой подарок. Я показывает.
        Молодые, привыкшие кспиннеру пальцы крутанули коробку иэффектно распахнули её перед любопытным носом пожилого ворчуна.
        Прямо поверх аппетитного кругляша лежал совершенно неуместный дрон диаметром спятерню.
        Консьерж плохо разбирался вновомодных игрушках. Знал только, что наотечественный рынок их забрасывает из-за бугра недобитая капиталистическая сволочь сцелью поработить податливые умы детей иинфантильных взрослых. Он считал своим долгом подробно информировать каждого встречного-поперечного огрозящей опасности, ноприезжий паренёк - паршивая публика, аснедь стынет стремительно. Насей раз пенсионер промолчал вусы.

*
        - Фу, откуда Боярский наэкране?
        Игнорируя неудовольствие Лотуша, встроенная вдрон камера исправно передавала насмартфон то, что было видно изкоробки спиццей.
        - Это, наверно, тот дед, который вподъезде гавкает, - усмехнулась Холмская, снимая чёрные очки. - Отличный крупный план, голливудский, для триллера подходит. Атеперь затемнение: закрыли, понесли. Дрон сейчас нам настоящее кино покажет.
        Вторая половина криминального дуэта обеспокоенно оглядела салон двухместного авто:
        - Мы пропали. Джойстика нет! Понимаешь ты? Еслиб я дома был, взялбы джойстик отстарого дрона тойже фирмы, аздесь просто ума неприложу…
        - Посмотри накоробочку, - ответил ровный голос снотками превосходства.
        - Смотрел я уже вкоробке! Задурака меня держишь?
        - Невкоробку, анакоробку.
        - Ну, давай уже быстрее, без загадок! Нам каждая секунда дорога. Сейчас начнётся твоё голливудское кино!
        - Да сбоку напечатан код. Я его скачала, установила приложение иуправляю дроном сосмартфона безо всяких джойстиков. Доставай попкорн.
        Иззатемнения появилась героиня: Марина, повинуясь зову плоти, открыла крышку впредвкушении слияния сосвоей истинной любовью.
        Синие огоньки ичёрный пластик поверх вожделенного яства настолько обескуражили её, что это дало необходимую фору.
        Холмская подняла отливающий свинцом рубильник - насамом деле всего лишь провела кончиком пальца поего изображению нагладкой поверхности экрана. Панорама комнаты Жарченко качнулась. Дрогнула. Застыла. Очевидно, дрон несумел оторваться отстартовой площадки.
        - Похоже, наш малыш вляпался всыр, - сообщил центр управления полётами. - Витторио, скажи мне, зачем пиццу доставляют горячей? Замороженная гораздо удобнее.
        Малыш всёже воспарил, подобно Карлсону. Он ощупывал камерой стены, ноказался растерянным.
        Вглазах Жарченко стоял немой ужас.
        Вмашине стоял визг.
        - Я подняла его, давай карту!
        - Какую карту?
        - Ну, план, какая разница, как назвать?! Я приблизительно помню расположение комнат, новсё равно ты должен был распечатать схему квартиры ссайта строительной фирмы.
        - Прямо-таки должен? Походу дела всё прекрасно можно посмотреть.
        - Забыл, вобщем. Молодец! Хвалю!
        - Да отстань ты! Привязалась, как училка сдомашним заданием: «Аголову ты незабыл?».
        Дрон метался изстороны всторону, азаним, перепрыгивая через пылесос, весы, беговую дорожку, скакала Марина Васильевна. Вооружена она была шлёпалкой изсекс-шопа иподспудно даже радовалась, что хоть раз вжизни девайс пригодился.
        Четырёхметровые потолки позволяли летающему объекту набирать высоту иуворачиваться отхлёсткого правосудия, однако правосудие взлезало надиваны-стулья-столы спроворностью кошки, вставшей напуть преследования. Раскормленность кошки сполна компенсировалась боевым азартом.
        Холмская полностью погрузилась вигру. Шуткали - имея враспоряжении всего одно цифровое око, следить заврагом иодновременно обшаривать незнакомое помещение! Задоли секунды требовалось распознавать вещи, имевшие маломальское сходство скартиной:
        Пластинка Александра Малинина над кроватью - мишень для дротиков.
        Фото модели нахолодильнике прикрывает дыру, которую прогрызла толстуха, когда повесила туда замок, да потеряла ключ.
        Подушку свышитым пейзажем хорошо брать ссобой втуалет ивовремя приступа клаустрофобии представлять, будто это окно.
        Пластинка Александра Серова заколоннадой бокалов - подставка под горячее.
        Столик смаленькими бортиками для завтраков впостели явно несоразмерен аппетиту судьи, зато впору для человеческих голов, которые ей приносят наутро после казни.
        Пластинка Александра Розенбаума - вместо фрисби.
        Зеркало нужно, чтобы подставлять кносу Жарченко ипроверять, умерла она или впала вдиабетическую кому.
        Логика разбилась только обострые края светлого прямоугольника, который издалека был похож накартину, авблизи оказался открытой крышкой винилового проигрывателя. Пыльный агрегат, доставшийся отдиких предков вместе сколлекцией дисков фирмы «Мелодия» ирудиментом хвоста? О, нет! Современный экземпляр изхипстерского магазина, слишком дорогой, чтобы покупать просто так, неимея вдоме ни единой музыкальной записи.
        - Нашёл я твой дурацкий план квартиры, - отвлёк Витторио.
        - Всё, уже ненадо.
        - Ой-ой, обиделась, ненадоей!
        - Правда ненадо. Я всё уже осмотрела. Больше комнатнет.
        - Ты один только разочек видела проект этого дома, - ссомнением вголосе сказал Лотуш. - Инасто процентов уверена.
        - Уменя фотографическая память.
        Солидная Марина Васильевна неуклюже взмахнула шлёпалкой ирухнула сдубового стола напол.
        Машину подбросило небольшое землетрясение, носидящие вней этого незаметили. Где-то завыла сирена. Холмская размышляла вслух:
        - Проигрыватель как тайник для краденого. Размер подходящий, довольно легко вытащить начинку. Только зачемже брать топовую модель скристально-чистым звуком?
        - Может, она меломан, - утомлённо проворчал Витторио. - Пластинки слушает.
        - Исключено, - отрезала напарница.
        Обыск был завершён, оставалось только вызволить бедолагу дрона.
        Если он вылетит изокна инаправится кмашине, Жарченко заним проследит. Номера стакого расстояния, конечно, невидно, нокрасный «Лотос» это вам небелая «Тойота» - найти владельца проще простого. Для этого уработников суда есть все возможности.
        Придётся, видимо, пришвартовать верного помощника где-нибудь накрыше дворовой беседки ивернуться заним некоторое время спустя.
        - Дрон оставим ей вкачестве сувенира, - усмехнулся Витторио, заводя мотор.
        - Дай мне пять минут, - взмолилась Вера. - Я его выведу через балкон. Там открыто, сетки откомаровнет.
        - Брось, Холмская, ты слишком привязываешься квещам. Причём даже несвоим.
        Спорить бесполезно. Он прав. Пора выключить трансляцию. Рука неподнимается. Лучше отложить смартфон-джойстик ипросто несмотреть нанего.
        Разворачивались молча, был слышен каждый скрип. Мимо проплыла легковушка сволной новостей воткрытом окне:
        - …Коллекцию Марины Жарченко ценители смогут увидеть навыставке воФлоренции…
        Каменное лицо Веры мгновенно оживилось, она бросила многозначительный взгляд наЛотуша иневольно схватила смартфон.
        Наэкране беззвучно хохотала красная рожа.
        - Ты слышал?
        - Аты разве слышишь, как Жарченко ржёт? Каким образом? Камера дрона без аудиофункции.
        - Да я непро смех этот издевательский, я про машину, которая мимо проехала. Там порадио сообщили всё, что нам надо знать. Судья вывезла украденную картину заграницу всоставе своей коллекции. Скорее всего, под вымышленным названием. Она переплюнула всех - повесила Похитонова насамом-самом-самом видном месте, вгалерее, где бывают сотни человек ежедневно.
        - Перестань избивать мою машину, - попытался Лотуш поймать ввоздухе кулак Холмской.
        - Ну обидноже! Могли незаморачиваться. Качалисьбы вгамаках нанабережной, гонялибы официанта переключать радиостанции. Чпок - новости измира искусства - ах, оставьте! Мы тут расследуем преступления, лёжа набоку!
        Вера столь бездарно изображала беззаботную себя, что Виктор засомневался, знакомоли ей вообще состояние покоя. Загоды знакомства он видел её поколено всоплях, погорло вучёбе, поуши влюблённой - нервы, беготня, обмороки иочень много лишних слов.
        - Особенно ужасното,…
        - Холмская, утебя всё ужасно.
        Она улыбнулась странной улыбкой иуткнулась всмартфон.
        - Лотуш, наша жертва следит занами.
        - Конечно.
        - Смотри сам. Она уже пять минут покатывается, глядя прямо вкадр. Это нам адресовано. Она видела, как мимо проехала машина, она слышала, какие новости оттуда доносились, иона знает, что мы сидим сейчас, посыпая голову пеплом.
        - Вмоём «Лотосе» спрятана камера??

*
        Марина смеялась, смех разгонял страх.
        Она сидела наполу, который трясся вместе сней.
        Ходуном ходила табуреточка сножками одна короче другой.
        Грохнулся Серов всопровождении ансамбля хрустальных бокалов.
        Открылась дверца шкафа сзеркалом внутри, иоттуда глянула самая настоящая фрекен Бок сошлёпалкой вруке иКарлсоном над головой. Он, правда, чуток изменился - похудел, приобрёл синие огонёчки - ноэто, конечноже, был Карлсон, аего внезапное появление, конечноже, было сюрпризом отпиццерии. Конечноже.
        Марина устала, нозаставила себя ещё немного попотешаться над своим отражением. Нужно пользоваться навсю катушку: говорят, эндорфины помогают похудеть. Её живот всколыхнули новые взрывы хохота, новскоре она призналась самой себе, что имитирует веселье, шатко поднялась наноги исказала вкамеру дрона:
        - Убью.
        ГЛАВА9
        - Представляешь, он ещё навтором курсе впервом семестре пообещал показать мне Флоренцию ивот наконец нашёл повод это сделать!
        Вера как влетела вприхожую, так изастряла там, разыскивая старый, нопрочный рюкзак, который пережил сней уйму приключений.
        Брат неотвечал.
        - Ты дома вообще?
        - Дома, - ответили кеды.
        - Обувь наместе! Я знаю, тытут!
        Сестра покричала ещё немного втишину, новскоре вспомнила, что этот лентяй собирался всё-таки дойти доспорттоваров икупить себе вторую пару. Значит, дошёл. Или заказал онлайн, что более вероятно.
        Сулицы послышался стук. Наверное, усоседей сбелья капает, аможет быть, они повесили наверёвку ковёр, ион хлопает отпорывов ветра.
        Редкие удары стали чаще. Стало похоже, будто кто-то колотит кулаками.
        Вера бросила поиски рюкзака, пошла назвук.
        Брат тарабанил вбалконную дверь - судя поблагородной синеве лица, больше часа, стойко перенося атаки ветреной погоды инасмешливое карканье пролетающих ворон. Трусы строгого покроя он дополнил ансамблем излыжных ботинок, полиэтиленового мешка слоготипом модного магазина, атакже изготовленной втехнике макраме салфеткой, которая прикрывала вбылые годы экран телевизора «отгреха».
        Кмоменту освобождения выживший успел оценить великую мудрость предков, которые ввели традицию хранить набалконе сломанные лыжи идомашние заготовки. Банки свареньем поддерживали его силы, деревяшки были отложены навечер, когда окончательно похолодает, ипонадобится костёр.
        - Я уж подумала, ты дошёл, - пробормотала Вера, впуская брата.
        - Я дошёл, - усмехнулсяон.
        - Или заказал поинтернету, - продолжала сестра.
        - Да-да, именно.
        Эскимо нанегнущихся палочках внесколько прыжков добралось дованной, включило горячий душ исквозь шум воды принялось скрасочными подробностями расписывать вероломство своевольно закрывшегося шпингалета.
        - Это того, что туго двигается? - усомнилась сестра.
        Она услышала, как набирается вода, как погружается тело, как скрипучий вентиль обрывает движение струй. Ответа всё небыло.
        Вера решила вернуться кпоискам рюкзака, нобрат попросил выключить ему свет ичуток постоять рядом.
        Втемноте, пропитанной паром, втесной безопасности ванны он признался, что познакомился насайте сдевчонкой. Искала, скем поразвлечься. Оказалось, её развлечение - запирать людей набалконах.
        Сеструха весомо угукнула, создавая иллюзию, будто внимает каждому слову, инацыпочках отбежала отисповедальной перегородки оценить степень ущерба.
        Сбьющимся сердцем выдвинула ящик тумбочки вприхожей. Деньги наместе.
        Компьютер истереосистема тоже.
        Оказавшись вкомнате брата, она тихонько отклеила отобоев плакаты, которые он берёг десятки лет испридыханием называл постерами.
        Постеры! Всего лишь страницы изжурналов. Тонкая бумага, фотки позавчерашних звёздочек-однодневок. Пожелтели исвернулись даже кусочки клейкой ленты, которые удерживали настене то, что нестоило удерживать впамяти.
        Вера швырнула ворох жухлых листьев прямо влицо весне - враспахнутое окно. Пройди кто-нибудь мимо, решилбы, что уХолмских квартирует осень исоскуки шалит, ожидая своего сезона.
        - Постеры твои пропали, - сприскорбием сообщила сестра, вернувшись кбрату.
        - Хоть какая-то польза.
        Две капли звонко ударились оповерхность воды.
        - Закрой кран посильнее.

*
        Когда братюня 24/7проклинает долбаного пранкера Купидона, возможноли без мук сострадания оповестить его освоём грядущем полёте вобитель романтики? Мимолётное упоминание тёплых звёздных ночей, пропитанных сиренью, вероятно, ранит несчастного доглубины души. Юношеское воображение легко дорисует головокружительные поцелуи под зыбкой сенью густолиственных ветвей, атам недалеко идотрепета распалённых чресел. Поэтому сеструха накидала чипсов поближе кигровому лежбищу брательника, чирканула накухне сумбурную записку исвалила вбеззвучном режиме.
        Аэропорт вместо скучного ожидания предложил пёструю карусель магазинов беспошлинной торговли, чуть отклонив дальнейший ход событий.
        Вотделе мужской парфюмерии обнаружилось столько манких запахов - напористых цитрусовых, искренних древесных икаких-то совершенно особенных, необычайно дорогих ицепких, которые апеллировали, неразмениваясь помелочам, сразу книжней чакре.
        Один изэтих душных ароматов Вера вдыхала дольше других, вспоминая строку Шекспира: «Так сладок мёд, что наконец он горек». Непристойный? Непривычный? Неприятный? Трудно было определиться счувствами. Целая гамма эмоций развернулась павлиньим хвостом перед обонянием. Здесь было чуткое ожидание иясновидческий покой, горечь тайны иудовлетворённая страсть. Именно втаком спутнике нуждалась Вера вовремя романтического путешествия. Она вдохнула поглубже ипостаралась нерасплескать эротический морок, овладевшийею.

*
        Салон самолёта оказался почти пуст втой части, где сели Холмская иЛотуш. Впределах видимости торчали только плечи иголовы нескольких молодых мужчин, которых Вера почему-то назвала сообщниками.
        - Ты чего такая довольная? - удивился Витторио.
        - Лучший подарок вмоей жизни.
        Он смущённо отвернулся ковалу иллюминатора, чтобы подёргать серую пластмассовую шторку.
        Бортпроводница, по-птичьи вертя головой, прошлась между рядов споследней проверкой.
        Витя едва успел проводить её взглядом, как ощутил прикосновение иуслышал звук расстёгивающейся молнии. Встал дыбом каждый волосок нателе. Вера уже склонилась, её мокрые губы скользили вверх-вниз, асчастливчик ещё только собирался выдохуть такой правильный, такой излишний отказ.
        Оглядевшись, он понял, что стюардессам вэти минуты положено сидеть пристёгнутыми, пассажирыже, поверному расчёту Веры, явно отнесутся спониманием, если заметят, как повезло их попутчику.
        ИЛотуш отдался. Откинулся, слился сбегом ярких полос заокном. Он хотел прочувствовать взлёт по-особенному: впустить вибрацию машины внутрь своего тела, пьяно качнуться наперепаде давления ивознестись кблаженству, возносясь всего-то над верхушками деревьев.
        Его сперма имела оттенок перечной мяты - приятное дополнение кунылому меню авиакомпании! Еслибы она оказалась нестоль вкусной, пожалуй, Вера могла выдать себя, громко прыснув или убежав внаправлении туалета снадутыми хомячьими щеками, однако оминечивание прошло совершенно незаметно для окружающих.
        Стюардесса, правда, успела увидеть, как Витя застёгивает шорты, ноон сосуждением глянул нанеё исподлобья, иона даже чуть неизвинилась (тьфу ты, вовремя вспомнила, что помеждународным правилам обслуга никогда непросит прощения уклиентов).

*
        Флоренция поразила.. хамством музейных работников, отельного персонала ипрочих местных.
        Туристы изразных стран жались друг кдругу, обменивались сочувственными полуулыбками да посекрету делились ценной информацией - куда можно удрать наскоростном поезде, чтобы хотябы оставшиеся дни вИталии догулять судовольствием.
        Галерея, где выставлялась коллекция Жарченко, спервой попытки ненашлась. Лотуш сначала затащил Холмскую вмузей старинного быта сполоумными стариками-мизантропами вместо смотрителей, апотом водну изтех «сокровищниц», которые кто-то изхудожников-передвижников назвал кучей, сваленной без ума ивкуса.
        Такаяже куча мала, только архитектурная, загромождала центр знаменитого города, потому так легко было внём потеряться. Человек метался муравьишкой постолу, тесно уставленному огромными полосатыми сахарницами, кофейниками, хлебницами. Казалось, они вот-вот сдвинутся ещё ближе ираздавят тебя, аесли нет - сквозь тучи просунется длань господня, чтобы впихнуть насвободный пятачок очередной графин.
        Вгостинице справа отсобора соскандалом соблаговолили дать два отдельных номера, чтобы максимально нажиться назажравшихся русских; это окончательно добило Веру. Напрасно Витторио убеждал её, что двести евро засутки он потянет без напряга. Забыв про романтику, она потратила час нанаписание гневного отзыва оботеле. Вайфай поминутно отключали - видимо, для того, чтобы постояльцы немогли оставлять жалобы напопулярных туристических сайтах.
        Удивительное начало путешествия привело Лотуша вотличное расположение духа, ион отказывался печалиться из-за флорентийцев, из-за Флоренции, из-за Холмской. Она говорила:
        - Люблю тебя зато, что ты можешь вот так резко запретить себе грустить.
        Аон ничего себе незапрещал, непрятал под спуд, нескрывал отокружающих. Он просто уворачивался, если приближалось душевное помрачнение. Например, шёл гулять. Исвою боевую подругу решил подбодрить темже способом.
        - Пойдём, посмотрим, какой уних тут вокзал. Напротив ещё штуковина типа замка.
        Вера любила вокзалы даже больше, чем аэропорты. Под ручку сВитторио она охотно зашагала внаправлении интересного объекта. Её воодушевление росло, пока изштуковины типа замка нераздался визг. Слишком громкий, слишком долгий ипронзительный, он шёл издинамика ибыл создан наверняка искусственно. Однако смятение налицах туристов было настоящим.
        - Бесполезно вэтом городе искать романтику, - сказала Холмская. - Найтибы коллекцию Жарченко.

*
        Марина Васильевна слыла акулой среди собирателей предметов искусства. Отсутствие понимания красоты иценности вещей веё случае сполна компенсировалось знанием аукционных механизмов. Путь её интересен.
        Среди шипения снобов ишампанского она стояла всегда одна, прочитывая каталог откорки докорки. Довольно скоро ей примелькалось название некой типографии - как оказалось, единственной, где возможно было достичь достойного качества цветопередачи. Секретарь там оказался отзывчивым парнем. Итак, она получала аукционный список раньше рядовых покупателей, азначит, имела больше времени насбор информации. Пробки выстреливали, снобы спорили, Жарченко, заметная, нонезамеченная, стояла всторонке сосвоей тайной иулыбалась той царственной улыбкой, скоторой она обычно обмахивает потные ноги под столом вовремя судебного заседания.
        Загодя выяснить достоинства инедостатки лотов - полдела. Вовремя торгов необходимо внимательно следить, невсплывутли заинтересованные рыбки вглазах ценителей при появлении той или иной вещи.
        Сведущих людей было несколько. Увы, нетак много, как хотелосьбы, икаждый, ктомуже, сосвоей слабостью. Один частенько переплачивал заобнажённую натуру, другой вцеплялся мёртвой хваткой влюбые украшения ссиреневыми сапфирами - иследовало научиться издали различать этот маниакальный огонёк, дабы ненароком неоказаться втянутой вненужную битву.
        Перебивая ставки Лотуша, Марина Васильевна терялась вдогадках - накой ему вообще сдался Похитонов. Ещё больше её удивило приглашение вгости. Отмечать подобного рода покупки вообще глупо - надо быстро запирать их под замок! Ну, азвать человека, укоторого отбил своё приобретение,.. да, есть такое развлечение.. только вкругу людей совсем иного сорта - коллекционеров-спортсменов (если можно так назвать когорту кичливых господ, ради драматического эффекта способных насобственной свадьбе собрать всех бывших поклонников невесты). Виктор таким неказался.
        Виктор таким инебыл. Случайно узнал адрес своей соперницы ирешил изчистой общительности свести знакомство поближе. Знатоки искусства приводили его ввосторг.

*
        - Вот, похож, вроде, намоего, - остановился Витя упейзажа вцентре зала. - Тут итабличка сфамилией Похитонова.
        - Вот этот точно нетвой, - схватилась засвежеперекрашенную голову Вера. - Перечень работ составляется заранее ипроверяется куратором принимающей стороны. Жарченко, скорее всего, протащилабы ворованную картину под видом шедевра неизвестного художника. Здесь унас восемь неопознанных полотен плюс две деревянные доски. Посмотри наних, да пойдём отсюда. Я ужевсё.
        Выбравшись из-под обстрела тихой итальянской брани надзирателя, она погрозила ему напоследок кулаком иисчезла впереулке.
        Когда Лотуш нагнал её, она без предупреждения набросилась нанего - сделами покончено, настала очередь тягучих поцелуев. Никакие потомки Муссолини неотберут унеё возможность получить свою долю удовольствия! Вера слишком изголодалась полюбви, пообъятиям, потончайшему аромату волос, откоторого сердце полновеснее бьётся вгруди.
        Витторио гладил её бока, каждую впадинку между рёбрами, анаклонившись, достал идобулочек. Он схватился заних так, будто был голоден неменьше.
        Эта скульптурная группа попалась наглаза Марине Жарченко, когда она шла вгалерею. Закоротенькие выходные следовало убедиться, что выставка проходит без сучка без задоринки, иноги её торопились, амысли были заняты непредвиденными требованиями итальянской стороны.
        Чертибы их подрали!
        Кошка бежит.
        Ипереводчик убежал.
        Цветочки.
        Поворот? Нет, мне прямо.
        Лотуш.
        Мимо.
        Лотуш?
        Назад.
        Она вернулась нанесколько шагов. Тщетно. Переулок был пуст.
        Парочка испарилась достаточно быстро, чтобы избежать разговора сЖарченко, номожно было сделать это ещё чуть-чуть пораньше - тогда тень убийства ненавислабы над душой, ещё недавно столь чуждой преступления…
        ГЛАВА10
        Двое вкрасном подошли кугловому номеру, оставшись незамеченными. Глубокий ворс ковра сглатывал каждый ихшаг.
        Впрочем, еслибы пол истены отеля были отделаны гулким мрамором, молодая женщина поту сторону двери необратилабы никакого внимания накалейдоскопическое эхо вкоридоре. Её рот зажала судорога оргазма, вушах бесновался пульс, всё тело лежало вруинах, итолько натянутая струна правой руки да подвижный средний палец доигрывали ноты начатого, конченого, длящегося бесконечно самого страстного признания влюбви.
        Постучаться вномер надо было деловито, быстро, достаточно громко, поэтому стучал мужчина. Собственно, это даже необсуждалось - он просто взял инициативу всвои руки, точнее, всжатый кулак, чтобы избежать волокиты. Малейшая замедленность действий могла выдать неуверенность обоих ипоставить операцию награнь срыва.
        Дверь неоткрылась.
        Открылись светлые глаза.
        Они выхватили изскомканного интерьера цветовое пятно халата иснова закрылись.
        Какже нехотелось сковывать одеждой вольное тело! Оно уже несколько часов взбираясь всё выше ивыше понефритовой лестнице. Соступени игры - наступень драматизма, соступени нежности - наступень боли, адальше - кто-то ошибся номером, ивсё запросто сломано?
        Фигура вхалате расхлябанной походкой пошла открывать. Чьябы мерзкая рожа ни обнаружилась вкоридоре, внеё уже хотелось плюнуть. Иногда неочень удобно быть дамой споджатыми губами иблюсти себя круглосуточно. Хотя.. Чужая страна - можно сделать исключение.
        Вприоткрывшейся щели, вопреки ожиданиям, появилась немишень для плевка, аничего себе такая бутылочка шампанского. Барометр настроения качнулся внужную сторону.
        - Напосошок! - выкрикнул данаец, дары приносящий, шагая вкомнату стаким видом, будто его пригласили.
        Хозяйка номера сразу вспомнила, что видела нахала иего спутницу прежде; это её успокоило. Ночего они хотят? Может, подпортить репутацию иностранки впоследний день её пребывания здесь? Похотливые светлые глаза пробежались помужской фигуре, потом поженской… да, пожалуй, изэтого может выйти нечто стоящее. Вот только нехотелось замутнять рассудок алкоголем, пусть даже таким лёгким иизысканным.
        Гости обиделись. Они выбирали бутылку битый час, нонанет исуда нет - можно чего-нибудь погорячее. Рядом сэлектрочайником вномере стоял небольшой поднос скоричневыми прямоугольниками порционного кофе, сбелыми трубочками, наполненными сахаром, счайными пакетиками вразноцветных конвертах идаже спрозрачной солонкой, набитой диабетическим подсластителем.
        Весьма похожие таблетки нежданные посетители принесли ссобой.
        - Сахарницу возьми.
        - Сама возьми, намне остальное.
        Гости перебрасывались текстовыми сообщениями изпротивоположных углов, прикрывая серьёзность переписки веером громких шуток.
        Для всех английский был неродным. Участники беседы словно блуждали влесу. Они то шли рядком потропинке разговора, то терялись поодному, подвое, чтобы вынырнуть, когда никто уже неждал, кинуть реплику иснова потеряться.
        Хозяйка номера неслишком сильно подпадала под чары словесной игры, ноона определённо втекала втранс. Её завораживало собственное тело. Под тканью халата оно извивалось, словно змея, порывисто выкручивающаяся измедленной кожи. Длинные тонкие ноги вытягивались то кодному, то кдругому собеседнику, босыми пальцами гладя ковёр. Эти двое были так близко отизнывающей голой плоти - итак ещё много шагов навстречу им предписывали правила общения!
        Тело никогда неврёт, вотличие отлица, которое мы предъявляем миру, снабдив неким выражением.
        Тело может себе позволить быть свободным. Скрытое одеждой, оно лежит нетронутым яблоком влюбых садах, слюбым множеством жадных рук вокруг. Визлюбленных микрошортах оно излучает электричество; этот магнит притягивает также сильно, как отталкивает, ведь демонстрация прекрасной формы - триумф, актриумфатору нельзя приблизиться, можно, вкрайнем случае, восхищённо бросить букет под колёса его велосипеда. Да, наслаждаясь своим телом, мы способны одновременно ощущать могущество ибессилие, потому что общественная мораль запрещает просто так делиться наслаждением сдругими.
        Если ты непохожа нанимфоманку, тебе проще ею быть. Твоё предложение никого необидит. Есть тела настолько интеллигентные, что их невозможно опошлить никаким ракурсом, никаким освещением, никакой ситуацией. Сбалансированность личности сквозит впропорциях частей ивгармонии ансамбля. Просвечивают чертежи бога.
        - Let me show you something, - поманил гость хозяйку номера кокну.
        Она подошла, предвкушая долгожданный физический контакт. Может, обнимет невзначай заплечи?
        Он так исделал. Прижался гладкой щекой кщеке, иона чувствовала, как движется мельчайший мускул, когда он рассказывал одоме, видном изокна.
        Её неинтересовалдом.
        Её глаза были закрыты.
        Заспиной ахнуло - движение воздуха или рассыхающаяся мебель.
        Будто впопытке заглушить этот неодушевлённый вздох, голос мужчины стал громче.
        Или он хотел перекрыть шёпот шагов, отступающих поковру кванной?
        Что-то готовится. Главное необернуться инеиспортить сюрприз.

*
        Таблетки оказались крупнее, желтее иимели более острые края, чем взятый сподноса подсластитель для диабетиков.
        Пришлось ненасыпать сверху подозрительно отличающийся слой, аполностью вытряхнуть безвредное содержимое солонки вунитаз, чтобы наполнить её дурманом отдонышка докрышки.
        Теперь надо прощупать, как вернуть испарившийся предмет сервировки настол. Пальцы печатали:
        - Мнебы обратно поставить. Будет момент?
        Изкомнаты вванную миллион лет шёл ответ. Отрицательный.
        Нетерпеливо гудели трубы этажом ниже. Вздрагивал уже исвет, ажертва всё щебетала без умолку - минуту, две, десять, подобно птице, которой ненужно даже вкладывать смысл взвуки, нужна только ветка да отрезок времени, равный бесконечности.
        - Isuppose, I’ve lost it not far from here, - донеслось, когда надежда совсем собралась помирать.
        Лязгнула дверь. Хозяйка номера игость отправились напоиски утраченного.
        Злодейка перебежала изванной вкомнату, шлёпнула оподнос солонку. Крышка отлетела, таблетки высоко подпрыгнули, намереваясь бежать. Проворная рука поймала их, вернула наместо, потом нырнула под юбку идолго оттуда непоказывалась.
        Бантики наподвязках чулок натирали кожу, добавляя кприятному чувству риска совершенно излишнюю физическую боль. Униформа оказалась слишком узкой: всё, что было надето ниже, она буквально впрессовывала вмягкую плоть, подобную музейному воску под натиском глиняных шумерских печатей.
        Чтобы получить хотябы мгновение облегчения, пришлось ужаться совсех сторон иподтянуть юбку кталии. Уфф! Пальцы проскользнули между ногами ирезинками, ощупывая ландшафт иохлаждаяего.
        - Ishouldn’t leave my room for so long, - послышалось вдруг изкоридора.
        Ткань натянулась набёдрах так сильно, что чуть неразошлась пошву, нотак иненалезла обратно наполушария ягодиц. Чулки, подвязки, даже обнаглевшие кружевные трусики почуяли свежий воздух инехотели обратно вкрасные траншеи, где задыхались уже около часа.
        Парочка вернулась! Далеко невсякой девушке понравится голый женский зад вномере, однако тут реакция была явно положительной.
        Оставалось только улыбнуться вответ исесть вкресло сюбкой наталии, как будто так инадо.
        Спутник усадил хозяйку пить чай. Настоятельно порекомендовал использовать подсластитель вместо сахара, ведь так полезнее для здоровья, начто получил ответ - ещё лучше пить без всего.
        Наклёвывалась необходимость каким-то образом незаметно растолочь пару таблеточек иподбросить вчай без спросу.
        Снова идти вванную нельзя.
        Дефилировать сюбкой наталии вообще некомильфо.
        Лучше сидя прикрывать свойзад.
        Опять посыпалась череда беззвучных сообщений:
        - Немогу встать настолки инасыпь
        - Где взять настолки
        - Растолки аненастолки
        - Кому что растолковать
        - Растолки анерастолкуй. Между двух ложек.
        - Я непонимаю твои шифровки!!!!
        Злоумышленница взяла сподноса две чайные ложечки, подняла вверх имногозначительно соединила их, пристально глядя наподельника.
        Хозяйка номера, решив, что это намёк насексуальную позу, едва невзвыла отнетерпения.
        Гость унёс ложки вванную. Ого! Она его заставляет их куда-то засовывать? Или совершать нечто ещё более извращённое, начто нехватает воображения?
        Свальный грех вкрови учеловека. Без сатурналий, без Ивана Купалы прозябает внутри богиня любви. Отприроды способная щедро ирадостно раздаривать, она принуждена отдавать поневоле - отдавать нетем, кому хотелабы, нето, нетогда иневтом количестве.
        Налогоплательщица спорядковым номером - вот единственная приемлемая роль для женщины всовременном обществе. Ей непристало наслаждаться природным даром, царственно оделять поклонников инебеднеть отэтого. Ей предписана экономность, страх лишений, терпеливое ожидание дойки. Что её - ей непринадлежит. Итолько вминуты разврата она овладевает собой настолько, что распоряжается пособственному вкусу сокровищами извечно запертой пещеры.
        Жизнь уже небудет прежней, если поддашься искушению хотябы разочек. Заразят чем-нибудь или шрамы оставят, ато исамооценку погубят нелестным комментарием. Нопопробовать стоит.
        Гости продолжали писать друг другу:
        - Как помешать
        - Чему ты собрался мешать
        - Чем помешать чай чтобы незвенело
        - Пальцем! Хватай когда я запою
        Теперь они поменялись местами - он взмок вванной, она похолодела вкомнате.
        - Iwas going toshow you my underwear, - чуть наклонив голову, сообщила жертве хищница. - Touch the lace. Feelit.
        Хозяйка номера протянула тонкую руку иткнула пальцем вбантик натрусиках.
        Словно нажала кнопку музыкального автомата:
        - Love me tender, love me sweet.
        Отпрянув отнеожиданности, она обнаружила позади себя стоящего мужчину. Он приглашающим жестом протягивал кружку стравяным чаем исоблазнительно посасывал указательный палец правой руки.
        Каааакже он обжёгся! Скольких усилий стоило незакричать инеотдёрнуть руку, адодавить нерастворённые белые крупицы надне ивовремя сунуть врот палец, чтобы иостудить его, ислизнуть зеленоватые капли, свидетельствующие опреступлении!
        Увы, чай отставлен. Жертва, улыбаясь, кивает, нопосути отказывается - потом, потом.
        Акогда потом? Ведь надоже сейчас, надо срочно!
        - Want some? - предложила подельница, заметив провал плана.
        Наеё ладони лежала таблетка.
        Придётся принять.
        Раз современное цивилизованное общество запрещает поддаваться искушению, будучи вздравом уме итрезвой памяти…
        Придётся принять.
        Жертва запила чаем, где были растворены ещёдве.

*
        Злоумышленники открыли чемодан. Промашка.
        Отодвинули мини-холодильник. Ничего.
        Под кроватью, под матрасом, вшкафу, под ковром - пустые надежды.
        Тягостное чувство вопустившихся руках. Опустившимся голосом ещё недавно такая ловкая иудачливая Вера пробормотала:
        - Помоги мне натянуть юбку, да пойдём уже отсюда.
        Витёк резко дёрнул ткань вниз ивышел первым.
        Холмская смыла содержимое солонки вунитаз, стёрла отпечатки пальцев ипечально последовала заним.
        Только налестнице, блещущей огнями, они отдуши расхохотались.
        Атмосфера дорогого отеля пьянила, мириады лампочек стремились вверх, подобно пузырькам бодрящего шампанского.
        - Как мы сразу недогадались таблетку Анне просто вежливенько предложить? - удивлялся Лотуш. - Ведь онаже голландка, сутра вместо кофе употребляет всякие штуковины.
        Вволнах его кудрей заблестела струйка первого седого волоса. Вере понравилось - гармонирует собстановкой. Он исам был подобен статуе, могбы держать один изтех круглых фонарей наизгибе балюстрады.
        Она вспоминала, как впервые узрела сие великолепие: зашла так, без повода, ведь мотыльку ненужны оправдания, когда он замечает вприоткрытой двери тёплое сияние ночного золота.
        Теперьже она по-новому оценивала парадный фасад. Разлагала его насоставные части, которые ничем неудивляли сами посебе.
        Вот начищенные зеркала.
        Вот вощёные деревянные панели.
        Вот натёртые квадраты мрамора.
        Вот Лотуш.
        Обыкновенный Витя Лотуш, который много лет назад получил пышную кличку Витторио.
        - Будем надеяться, это неубьётеё.
        - Говорюже, Вер, голландки стойкие, проспит сто лет вкрайнем случае.
        - Главное, чтобы нашёлся тот, кто её разбудит.
        ГЛАВА11
        - Хоооолмская, давай непойдём, - ныл добрый молодец, подбавляя газку. - Я вчера только видел их обеих вкачестве звёздных экспертов ток-шоу. Знаменитая левретка наместе. Помоему дому бегает какая-то незнаменитая.
        - Ты правда думаешь, что смотрел прямой эфир? Передачу сДодошиной записали полгода назад, они всегда так делают.
        - Собачка наместе. Лина мне потелефону всё сказала. Дала послушать цокот коготков.
        - Может быть, она сама цокала. Копытами своими дьявольскими.
        - Учись доверять людям.
        - Утебя учиться? Развесить картины вдоступных местах иназвать полный дом проходимцев?
        - Я сто лет Эвелину знаю.
        - Изаэти сто лет она ни разу никого необворовала? - без тени шутки поинтересовалась Вера.
        - Я неотом…
        - Значит, обворовала.
        - Я просто объясняю, почему её пригласил. Захотелось.
        - Атеперь притворись, что она потойже самой причине позвала тебя: просто хочет пообщаться состарым другом.
        - Как я могу притвориться, когда девчонки уже ей разболтали, что Витюша дорогой едет вкачестве ревизора? Буду ходить покомнатам ивынюхивать, да? Отлично!
        - Ты сам согласился стакими правилами игры.
        - Я повечерам вкомпаниях иненато соглашался. Мне утром предлагаешь жить повечерним правилам?
        - Еслибы это было утро следующего дня, ябы поняла, носколько уже прошло? Сто раз мог накатать заявление, чтобы розыском занялись профессионалы.
        - Профессионалы! - фыркнул Витторио. - Знатоки! Каждая собака теперь унас эксперт!
        Он откаблучил такой резкий поворот, что обычная машина перевернуласьбы. Вера грациозно поправила сбившийся набок серо-зелёный кокон изволос иничего несказала.
        Монолог её спутника продолжался, набирая громкость:
        - Яже их всех знаю как облупленных. Мозгов кот наплакал, поэтому хочется пойти именно туда, где нужны извилины, чтобы потом направо иналево рассказывать, что образование иум никак несвязаны. Этоже так легко! Поступить помогут родители, девчонки дадут списать, декан перетащит скурса накурс, если надо. Навыходе будет пустышка - внутри никаких знаний, зато снаружи красавец! Решительный мужчина сволевым подбородком, которого все уважают исключительно зато, что он умеет себя правильно презентовать. Это я про нашего участкового инспектора, или кто он там позванию? Извини, тыже его незнаешь. Вообще зря онём завёл речь, тебе неинтересно.
        - Интересно. Очень. Ты так редко рассказываешь, очём думаешь. Аведь впрекрасной голове мысли должны быть прекрасные.
        - Ненавижу лесть, - сыто поёжился любимец, словно его почесали заушком.
        - Приехали.

*
        Трель дверного звонка смешалась сзаливистым собачьим лаем.
        Виктор бросил взгляд победителя:
        - Ну, убедилась? Можно уходить теперь?
        Он ожидал слов сожаления или хотябы пристыженно склонённой головы, однако Холмская неторопилась признавать ошибку.
        - Скажи, левретка всегда так громко реагировала наприход гостей?
        - Яж её даже невидел.
        - Нослышал! Говори скорее.
        Дверь уже открылась, иразговор был прерван.
        Лина выглядела, как обычно.
        Олли выглядела, как обычно.
        Всё вдоме выглядело, как обычно, только было накурено.
        - Значит, кто-то подбросил такуюже собачку вкачестве улики, чтобы указать наменя, - начала без предисловия хозяйка.
        - Мы этого неговорили, - осадила её гостья.
        - Тогда увас ничего несходится. Кто-то незаметно протащил псину просто так? Отнечего делать? Или она сама вокно влетела? Увас реалистичные версии будут? Совершенно ясно, что одна изтвоих, Витенька, подружек засунула псину внутрь сумки (благо, сейчас вмоде огромные модели!) ивыпустил, когда мы сОллечкой утомились ипошли баиньки. Да, мой зайчик?
        Последние фразу она, как истинная яжмать, буквально пропевала, между словами утыкая длинный нос втонко изогнутую лиловую спинку.
        - Алегко раздобыть левретку изабеллового окраса? - спросила Холмская, желая нестолько получить ответ, сколько увидеть реакцию навопрос.
        - Ой, да нет, конечно, - живо включилась Додошина. - Тем более, затакой короткий срок.
        - Закакой?
        - Нетупи. Я имею ввиду срок подготовки бандитов кэтой авантюре.
        - Да я прекрасно поняла, очём ты. Я спрашиваю, какой срок? Неделя? Месяц? Счего ты взяла, что собака куплена недавно? Может быть, она уворовки жила полгода.
        - Неможет быть, - уверенно помотала головой Эвелина, соображая, как она ухитрилась свернуть спродуманного пути вбоковой коридор рассуждений. - Я знаю некоторые признаки. Я настоящий эксперт.
        Лина самодовольно кивнула.
        Гостья подыграла ей, смешав вравных пропорцях удивление ивосторг:
        - Действительно, только крутой специалист поймёт, невидя само животное.
        - Видела я, - кинула Додошина.
        - Ого! - аж присела Холмская. - Двух левреток одновременно?
        Как только она коснулась дивана, уЭвелины сработал внутренний переключатель: нейроны навек запомнили команду «кофе», которую требовалось максимально быстро выполнять, когда муж, приходя сработы, садился наэто самое место.
        Руки доставали изшкафчика две чашки.
        Каблуки деловито барабанили покухонному полу.
        Голова думала, зачем было начинать возню, если гости невыражали желания чего-нибудь выпить.
        Вера вожидании ответа появилась вдверях, поигрывая вопросительным молчанием.
        Хозяйка затравленно ивёртко оглянулась.
        Если муж вставал унеё заспиной, это означало, что она совсем уж задержалась сосвоим кофе («Своим? Ты называешь его своим? Серьёзно? Вэтом доме нет ничего твоего. Кофе мне готовит немецкая машина, аты только кнопки нажимаешь, да ито нерасторопно. Я ору натебя? Просто воспитываю, раз уж родители воспитать несмогли. Утебя вкаждом слове столько вранья - просто уши вянут. Привыкай говорить правду»).
        - Нуу… Да, конечно, перед уходом я видела обеих. Никому несказала, новидела.
        - Ты влюбых непонятных ситуациях предпочитаешь молчать?
        - Аты, если видишь укого-то хомяка, начинаешь орать: «Смотрите, там хомяк!»? Я, ксчастью, нетак воспитана.
        - Всё-таки это чуть больше, чем хомяк. Ненамного, нобольше. Повесу, может, даже одинаково…
        - Ты путаешь сморскими свинками, - вставил Витторио. - Это они бывают здоровыми, как собаки. Я видел, мужик одну такую длинношёрстную спутал спариком инадел наголову.
        Веру нервировало, что он прерывает удачно сложившуюся цепочку. Жертва только-только начала запутываться, анекоторые тут сосвоими травматическими воспоминаниями всплывают!
        Допрос превратился вбалаган. Эвелина почуяла выход излабиринта ирасправила плечи. Старательно построенная клетка распалась напрутики.
        НоВитя был очарователен всвоей наивности, ему можно было простить всё. Кроме того, они впервые вдвоём куда-то пошли. Пусть даже наохоту зачеловеком.
        - Где ты такое видел? - спросила начинающая сыщица свою милую помеху.
        - Потелевизору, - сконфузился обаяшка.
        - Надо запомнить: твоя любимая передача «Хомяки ипарики».
        Холмская решила - раз уж серьёзный настрой ушёл, пришло время разыгрывать карту легкомысленности. Додошина потеряет бдительность идобавит ещё улик против себя.
        Её было очень просто дёргать заниточки. Встрессе она терялась, вне стресса слишком сильно отпускала поводья, навопросы отвечала нервно, отпрямого взгляда впадала впочти гипнотический ступор, акогда рядом кто-то шутил исмеялся - изо всех сил желала провалиться сквозь землю.
        Вера позволила Виктору завести ту светскую беседу, вовремя которой больше поддакивают, чем говорят, ибольше улыбаются, чем слушают. Сама тем временем незаметно приблизилась ксобачке ивзяла её изрук хозяйки, невызвав возражений. Она знала, что скорее всего получишь отказ, если будешь спрашивать разрешения, поэтому безмолвно подсунула руки под тёплое брюшко иплавно перекатила трепетное тельце кгруди.
        Додошина, казалось, незаметила потери бойца. Увлечённая трескотнёй, она сопозданием осознала, что унеё отбирают самое ценное, да инерешиласьбы она протестовать, хотя понимала - Холмская хочет присмотреться клевретке. Слабо понимая, что такого можно обнаружить насобаке, она всёже заволновалась.
        Лёгкая паника неукрылась отвнимания Веры, ией пришло вголову помурыжить подозреваемую. Она оживлённо подключилась кразговору, спритворной рассеянностью поглаживая утончённую лиловую головку, потягивая одно задругим хорошенькие ушки, ласково сжимая податливую кожу назагривке.
        Додошина ожидала, что она начнёт придирчиво осматривать животинку, ивот тогда-то можно будет вслух назвать её параноиком, самодельным сыщиком, шпионом, ноВера непредоставила ей такой возможности. Она, хотя инебез труда, удержалась оттого, чтобы взглянуть вблестящие собачьи глаза. Только кончики пальцев, нежно поглаживая вокруг век, исследовали эти два глобуса, вся анатомия которых была навиду, вплоть доосей, которыми они крепились кчерепу.
        Левретка успокоилась влюбящих руках иперестала дрожать. Еслибы можно было нерасставаться!
        - Тебе сказали девчонки, какой квест придумала Дана? - наконец перешёл Витторио ксути. - Покажешь нам свои картины?
        Эвелина поджала губы, однако провела подому неслишком званых гостей.
        Вера заглянула, кстати, ивванные, сославшись насвой профессиональный интерес кдизайну (зря хозяйка хвасталась сантехникой отЗахи Хадид).
        Никаких произведений искусства замечено небыло, если несчитать распятия над кроватью вголубой спальне.
        Холмская подмигнула напарнику.
        Витя зевнул.

*
        - Ну как? - спросил он, втягивая бодрящий вечерний воздух инеторопясь заруль.
        - Я пришла кпротиворечивым умозаключениям, - задумчиво, медленно проговорила Вера, будто продолжая взвешивать найденные улики. - Собачка точно нета, скоторой я возилась утебя дома.
        - Ты собеими возилась, причём водин день, итогда почему-то незаметила разницы.
        - Там одна была! Ты непонял досих пор? Лина забыла свою Олли наместе преступления.
        - Она говорит, что ушла раньше ограбления. Ты сфальшивой собакой целовалась под конец вечеринки.
        - Веришь ей, анемне? - сложила руки нагруди Холмская.
        - Так онаже эксперт полевреткам, аты.. ну сомневаюсь, что можешь отличить одну псину отдругой. Мне кажется, ты просто хочешь обвинить Эвелину напустом месте. Утебя кней иначально антипатия. Только познакомились - сразу неподелили, утю-тюшеньки, платьице.
        - Внём сама Кристина Риччи ходила набал.
        - Так его вообще таскают все, кому нелень? Ты из-за какого-то кружевного хвоста меня чуть непоссорила сподругой.
        - Можете дружить дальше. Смело вгости приглашай. Твоё собрание живописи некажется ей желанным кусочком.
        - О, ты наконец осознала, насколько Линка богата? Она моглабы таких покемонов собрать - Да Винчи, Рембрандта, Ван Гога - что мой нищий кабинет сгорелбы состыда.
        - Рассуждаешь, как обыватель: считаешь деньги вчужом кармане, пытаешься угадать цену люстры вчужой гостиной, ичужая душа уже, вроде, нетакие потёмки. Мой второй вывод основан совсем надругом. Можно сказать, напсихологии.
        - Ну?
        - Человек, укоторого над постелью прибит шоколадный Иисус, нестанет красть Похитонова.
        ГЛАВА12
        Арина по-кошачьи разлеглась наклавиатуре, потянулась, перекатилась сбоку набок ималеньким носиком нажала «отправить» - покрайней мере, письмо выглядело так. Что было насамом деле, никто никогда неузнает. Возможно, после утомительного перелёта девушка пролила накомпьютер какой-нибудь бодрящий напиток испешно вытирала его, задевая все буквы подряд.
        Изроссыпи согласных игласных Лотуш выхватил главное: «приходитебязателно ждёт П ОХИТОНОВ».
        - Наше расследование завершено, - прокомментировала письмо Холмская. - Картину действительно украли ради забавы иприглашают забрать. Прозаичный финал.
        - Ехидничаешь? - уточнил напарник.
        - Арина ехидничает?
        - Врядли. Даже если она привирает, то уж точно несцелью поглумиться.
        - …Асцелью заманить тебя всети, - пробурчала ревнивица.
        Красавчик издал некое подобие смешка, ноосёкся. Арина однажды обмолвилась, что хочет сделать его частью своей коллекции. Тогда это показалось шутливым флиртом. Однако, войдя веё круг, Виктор понял - юмором здесь непахнет.
        Пахнет политическими скандальчиками, славой ибольшими деньгами.
        Стех пор, как Арина приобрела проектор ипобелила одну стену, сборища веё доме имели формат киноклуба. Мужского клуба. Ибо все гости являлись потенциальными гонцами, призванными донести красоту расчётливой златовласки досильных мира сего. Здесь варились художники ссостоль нужными им галеристами, фотографы сарт-директорами глянцевых журналов, атакже рекламщики, клипмейкеры, киношники, приятели толстосумов… Роль последних заключалась втом, что они должны были расписывать Аринины достоинства лакомым друзьям, вто время как остальным вменялось вобязанность запечатлевать её прелести ивыставлять там, где их мог увидеть достойный жених. Оставалось только удивляться, где она столько випов выкапывала, чем завлекала ксебе.
        Фильмы подбирались разумно. Вцентре повествования неизменно стояла девица приятной наружности, которую жаждали облагодетельствовать импозантные джентльмены. Благо, Америка пятидесятых иИталия шестидесятых оставили нам внаследство немало комедий идетективов, где сей воспитательный посыл соединялся сжарким сюжетом, недавая зрителям скучать.
        Былили где-нибудь втот вечер коктейли вкуснее? Бокалы отрицательно качали головками надлинных шеях.
        Вызывалоли прежде столь сладостный трепет имя Хичкока втитрах? Гости покачивали головами втакт бокалам.
        Что могло затмить янтарный блеск Арининых волос? Только волна розового суфле, омывающая личико Веры сяркими губами иогромными накладными ресницами.
        Ухозяйки вечера ресницы были нарощены, иокажись они наедине, она непреминулабы добросердечно посоветовать бедняжке сменить временное украшение напостоянное. Вприсутствииже мужчин она ограничивалась мимолётными насмешливыми взглядами. Внимательный наблюдатель могбы заметить целый диалог: взор Арины рвал иметал, аВера вскромно опускала веки - инаклеенные наних стразы без труда отражали нападение.
        - Я тебя одного приглашала, - пробежался медленный шепоток пошее Виктора.
        - Боишься, мы вдвоём выдуем весь твой шампусь? - спросилон.
        - Вот конкретно шампанского уменя хватит навсех твоих баб. Атерпения может нехватить.
        - Чем тебе Холмская неугодила? Уменя вы мило общались.
        - Попроси, чтобы неотсвечивала.
        Будто переходя дорогу, Арина глянула направо иналево прежде, чем сделать шаг. Она раздала улыбки кавалерам, маячившим поодаль, только потом подошла ксидевшим уэкрана.
        Поеё знаку симпатичный блондин выключил проектор - внаиболее острые моменты кинопоказ прерывался, чтобы все могли выдвинуть предположения, как герои выйдут изрискованной ситуации.
        Каждый стремился блеснуть интеллектом. Арина любила всё блестящее исвосторгом принимала самые фантастические версии. Прикидывая, кому насей раз присудить победу, она вертелась перед мужчинами, как перед зеркалом. Есть такая работа - быть вцентре внимания.
        Холмская подняла руку.
        Лилейное запястье игибкие пальцы так красиво взмыли ввысь, что гомон утих. Комната застыла вожидании.
        - Она неиграет! - выкрикнула хозяйка. - Она опоздала, она смотрит фильм ссередины.
        - Итем неменее, я знаю, что муж главной героини убийца. Он придумал изощрённое преступление: дарит жене шубы поповоду ибез повода, чтобы вшкафу завелась гигантская моль исъелаеё.
        Одобрительный смех совсех сторон поддержал эту теорию как наиболее вероятную.
        - Какбэ, - сказала Арина. - Моль безопасна для человека.
        Многие лица поскучнели.
        - Какбэ умужа есть план «Б», - утешила публику новоявленная клоунесса. - Если моль незахочет кушать, некому будет прогрызать место вшкафу для новых шкурок, номуж продолжит их покупать вдиких количествах, образуется давка, иоднажды, когда жена откроет шкаф, нанеё нападёт, то есть, упадёт огромная гора меха. Задавит - имужу непридётся ручки марать.
        Реанимировав хорошее настроение присутствующих, Вера уже незамолкала.
        Арина очаровательно дулась.
        Потом фыркала.
        Витоге сбросила груз обязанностей иприсоединилась ктолпе зрителей напредставлении розовокудрого скомороха. Ну что запрелесть - смеяться легко, бесцельно, нестараясь обворожить того или иного джентльмена инезаботясь ослезах, брызжущих, как вцирке, ответным выстрелом навыстрел остроумия!
        - Приходи почаще, - шепнула Арина Вере.
        Хозяйка уже стряхнула ссебя чары её обаяния иобращалась кгостье свысока, какбы похваливая запомощь вувеселении присутствующих.
        Этому её научили родители. Когда Аришка приносила издетского сада восхищение новой воспитательницей или подругой сценным всреде детей талантом, поощрения отдомашних небыло. Увлечённость чужими победами или любование чужими заколками - всё кричало отом, что она нелидер вгруппе. Так ипросидит всю жизнь наподпевках?
        Довольно быстро малышке растолковали, что интересных девочек надо либо подминать под себя, либо постоянно высмеивать, дабы никому непришло вголову, что она хужених.
        Потому-то безотчётную ибесполезную симпатию, едва та шевельнулась вдуше Арины, сменило более полезное желание промышлять впаре, как проститутки.
        Фу, зачемже так грубо? Лучше привести сравнение скоролевой ишутом уеё ног. Красавица была наволосок оттого, чтобы признаться вотсутствии навыков ловкого собеседника. Слабое чувство юмора, пробелы вобразовании, убитую круглосуточным самоконтролем естественность моглобы уравновесить присутствие рядом Веры, которая небоялась быть смешной, странной, пошлой, прямой, бесполой, отвратительной. Именно втаком обрамлении нуждалась идеально симметричная картина…
        - Ой, картины досих пор непоказала! - всплеснула руками Арина.
        Вера сготовностью вскочила, намереваясь идти туда, где они развешаны, нобольше никто невстал. Некоторые даже удивились, куда этоона.
        Коллекция оказалась вмонтирована прямо встеклянные стены дома. Хозяйке достаточно было нажать кнопку, чтобы попериметру потолка разверзлась пропасть, ипанели начали опускаться. Нешелохнулся только экран.
        Гости зааплодировали. Вгуле их голосов небыло удивления - все, кроме Холмской, бывали здесь раньше ивыразили общим вздохом, скорее, привычное одобрение.
        Знакомый водопад золотистых волос перетекал сфотографии нафотографию, сполотна наполотно. Аринино тело манило совсех сторон, протягивало руки кгосподам, которые хоть ибыли одеты, ощутили себя вцентре вакханалии - иэто чувство будоражило новизной, хотя панели падали ниц далеко невпервыйраз.
        Портреты время отвремени сменялись. Приятно было находить меж излюбленных Арин нежданную, внезапно разгаданную загадку, которую прежде никому ивголову неприходило загадывать.
        Автор одной изновинок, яркий брюнет средних лет, как раз переступил порог зала, когда показалась верхняя часть его шедевра. Казалось, сфотографии медленно сползает неторопливая ночная тень, или вэтой комнате время сгустилось? Сантиметр засантиметром обнажалась белизна кожи, инаэтом холсте сантиметр засантиметром вырисовывался профиль стоящей перед ним гостьи - прямая линия лба, седва заметной курносинкой основательный нос да такой переход отнижней губы кокруглому маленькому подбородку, что сразу вспоминались греческие поиски угодных богам архитектурных пропорций.
        Веру повернула голову. Теперь вместо профиля была занавесь розовых волос.
        Фотограф подошёл сзади вплотную изатаил дыхание, чтобы ничем непомешать ей разглядывать свою работу изсадо-мазо серии.
        Откровенно говоря, всё его творчество отражало садомазохистскую натуру автора, только впору сотрудничества сглянцевыми журналами это были стильные контрасты, анаизлёте карьеры появился мотив размытости, который ивылился вфотосессию наразвалинах - спятнами мха иплесени поверх омытых дождями стен, состёртостью лиц моделей, связанных канатами самым нелестным образом.
        - Хотите также? - прозвучал над ухом Веры хрипловатый баритон.
        Тоже самое спрашивали обычно школьники, ищущие приключений всоцсетях. Правда, свой вопрос они иллюстрировали эротикой совсем иного ранга. Проклятие подлинного искусствоведа втом, что неможешь положительно реагировать наизображения, если они вступают впротиворечие схорошим вкусом. Сколько ни убеждала себя Вера внебезынтересности парных, групповых, апри худом телосложении даже одиночных телесных хитросплетений - избранные вкачестве фона дурацкие обои, мягкие игрушки, какие-то рваные тапочки назаднем плане бесконечно перетягивали внимание. Она поначалу пыталась объяснять мальчишкам, какие вещи её возбуждают, посылала им ифотографии автора, стоящего сейчас унеё заспиной. Нони один ни разу непонял. Фригидная тётя попалась. Настоящая женщина возбуждается, когда полутораметровый оранжевый цыплёнок насилует её чувство прекрасного. Разницу между сексом инасилием нашим школьникам объяснить невозможно. Пришлось просто приучить себя неоткликаться назов юношеской плоти.
        - Эх, молодой шеловек, изврашшения для меня пройденный этап, - старушачьим голосом прокряхтела Вера.
        Она повернулась, чтобы посмотреть, кто это тут сыплет наглыми предложениями, ивдруг её лицо преобразилось. Сначала нанём высветилась радость узнавания, потом промелькнул миллион невысказанных комплиментов, аостановилась мимика впозиции ожидания, какую можно видеть перед первым поцелуем. Вроманах девятнадцатого века именно стаким выражением лица девушка уступала красавцу-барину, разорённая аристократка отдавалась нуворишу, скупившему отцовские векселя, или, нахудой конец, Мармеладова предлагала свой мармелад.
        Встрингах пульсировало: «Fuhre Mich! Halte Mich!». Кто включил музыку?

«Молодой шеловек», извинившись, отошёл. Он изабежал-то только наминутку, отдать Арине забытую насъёмке перчатку («Какже ей одиноко без пары! Икорки? Увы, спешу!»).
        Вера наблюдала издали, пытаясь понять, заделали она его отказом. Отобладателя чувственного баритона веяло только спокойствием, уверенностью, достоинством.
        Теперь ясно, откуда вего работах столько притягательности. Они передают ощущение силы. Люди хотят быть сильными, нодогадываются, что слабы, потому иловят искорки отнастоящего большого костра, стремятся присоседиться ктаким, как брюнет-фотограф, хотябы вкачестве почитателей/хулителей/знатоков/жертв их творчества.
        Лотуш схватил Холмскую заруку ивырвал иззадумчивости.
        - Мы зачем сюда пришли? Где Похитонов, Арина?
        Хозяйка подвела опьянённого Витторио когромному полотну иткнула носом вподпись.
        - Хитонов? - удивился гость.
        - Яже писала: «Приходи обязательно, тебя ждёт П.О.Хитонов».
        Арина покопалась всвоей почте, Виктор покопался всвоей.
        - Первое слово «приходите», - сказал он. - Вот видишь, ты нас вдвоём приглашала!
        - Это «приходи, тебя ждёт», - расшифровал отправитель.
        - Что за«П ОХИТОНОВ» большими буквами ибез точек? - раскапризничался гость. - Специально нас сюда заманила, чтобы тыкать влицо своими голыми портретами!
        Он сделал движение руками, нето отмахиваясь откомаров, нето благословляя присутствующих.
        Холмская включила телевизор, тщась отвлечь внимание отновоявленного Папы, нотам шло ток-шоу сучастием Эвелины Додошиной, иАрина поспешила избавиться отстарой конкурентки. Ах, еслибы их всех можно было погасить простым нажатием кнопки!
        Вера наклонилась, отставив кругленькую попку. Она ненашла накартине инициалов, как ни вглядывалась виероглифы написанной маслом травы. Их действительно заманили обманом. Вот какими методами златовласка собирает большие компании дома! Мухлюет немножко там, немножко тут, витоге слывёт организатором лучших посиделок вгороде.

*
        Вёл Витторио. Это волновалобы его пассажирку, еслибы она небыла охвачена пламенем слепого возбуждения. Шаловливо раскинувшись, насколько в«Лотосе» было возможно, она тёрла клитор - неснимая трусиков инеособо задирая платье. Ей было, вобщем, всё равно, обратитли он внимание наеё игру. Могла справиться исама.
        Всёже обратил - потянулся, упустил руль, догадался затормозить, снова потянулся…
        Звякнул ремень, что-то мягкое сдвинуло полоску ткани инырнуло всочную плоть, распалённую другими мужчинами для других забав, носаппетитом поглотившую то неведомое, что предлагала эта ночь. Хлюпанье, смех, допплеровский шорох шин заокном, шутки радиоведущего доносились добарабанных перепонок сискажением, адомозга - сзапозданием.
        Смазка залила твёрдое сидение; платье пришлось подтянуть повыше. Теперь одетыми были только руки, плечи, шея. Вера вспомнила правила посещения храмов ипрыснула - главное условие соблюдено, никаких обнажённых плечей! Она скорчила святую рожицу, Витторио ответил наэто особенно глубоко ипроникновенно.
        Завтра Холмская будет презирать себя зато, как воспользовалась состоянием Витюши. Нет, сейчас. Стыд нахлынул сразу после судорог экстаза. Немалых трудов стоило убедить себя, что этот случай затеряется среди тысячи иодной услады, которые предстоят им вбудущем.
        Когда-нибудь потом она обязательно зажжётся отсвоего любимого, анеотмодной фотосессии наАрининой стене.
        Когда-нибудь их секс станет актом любви, анеиспользованием человека для мастурбации.
        Когда - стоитли загадывать?
        Бываетли так вообще?
        ГЛАВА13
        - Мерзко насамом деле, - пробормотал Лотуш, просыпаясь.
        Залезли вномер, одурманили иностранку - лёжа набоку, он составлял список авантюр, вкоторые втравила его Холмская. Вчера произошло… Шевелитесь извилины! Произошло затмение.
        Днём Витя получил послание извырезанных букв иразозлился пуще прежнего. Составительница анонимки заявляла, что недаст имени иадреса, ноуверена - он разыщет её вочтобы то ни стало, если считает себя настоящим сыщиком.
        Во-первых, никем он себя несчитал. Это была манипуляция изсерии «ну тыже хочешь быть настоящим мужчиной».
        Во-вторых, что тут угадывать? Автором, конечно, была надоеда Холмская, возомнившая, будто уних какие-то отношения.
        Витюша скорее нееё бросилсябы искать, атихий островок, куда она недотянет свои загребущие ручищи. Маникюр унаглой особы был мужской - Лотуш, невольно скользнув понему памятью, содрогнулся. Без лака, всегда короткие - можно было суверенностью сказать, что она стригла ногти сама. Причём жуткими кусачками изхозяйственного магазина. Инеделала больше ничего: ни масляных ванночек, ни даже удаления кутикулы. Понятное дело, стакими крошечными детскими мизинцами стыдно ходить всалон, ностоит перетерпеть минуты унижения ради того, чтобы непортить настроение окружающим.
        Виктор был оскорблён доглубины души предположением, что он будет искать общества подобной персоны. Сдругой стороны, ему было известно, где она находится вэтот день недели ивэто время суток. Можно было забежать. Просто доказать, что сего детективными способностями всё впорядке, итутже улизнуть, тем самым подчёркивая - найти он может кого угодно, только сам решает, нужноли емуэто.
        Одевшись максимально дорого, он направился вприют.

*
        Вера мыла кошек раз внеделю. Раньше ей хватало часа. Стех пор, как правительство организовало массовые убийства бездомных животных, спасённые прохожими страдальцы прямо-таки переполнили приют, итрудиться приходилось полдня.
        Никто другой неумел так сноровисто поставить перепуганного кота лапами накрай ванны или столь нежно убаюкать владонях лежащего наспине котёнка, без отвращения наблюдая заблохами, плавно заполняющими дно таза. Еслибы ей предложили сменщика, она, вероятно, отказаласьбы, ибо доверить зверей могла только собственным рукам, ласковым, надёжным иневероятно талантливым.
        Никаких других видов благотворительности она непризнавала.
        Например, развлекать вклоунском парике больных детей просто преступно. Получая столько внимания благодаря недугу, они застревают внём идаже начинают считать себя лучше здоровых.
        Ажертвовать деньги налечение бессмысленно встране, где итак медицина бесплатна. Многим хочется отдельную палату, компьютерные игры, джип для мамочки и, кажется, что-то ещё, ах, да, консультацию забугорного специалиста, нозачем идти наповоду упрофессиональных попрошаек, когда повсей стране страдают отгрубости врачей, антисанитарии, нехватки лекарств другие дети, другие взрослые - без хотелок, без фоток созвёздами насайтах фондов и, самое страшное, без надежды?
        Когда сама Вера лежала вбольнице, её единственным желанием было выйти как можно скорее.
        Находились там идевочки, которые хитростью оттягивали день выписки. Такойже диагноз, как унеё, они преподносили вболее трагическом свете, нетолько сызмальства присасываясь кхалявному источнику подарков, ноиполучая больше человеческого внимания ксвоим жалобам. Плакали они - персонал спешил напомощь, плакала Вера - ей велели заткнуться или кидали изощрённую угрозу, из-за которой она немогла уснуть втот вечер ипросыпалась вхолодном поту много лет спустя.
        Отвращение кпобирушкам она пронесла через всю жизнь. Подавала только тем нищим, которые ничего непросили, испасала животных, которым бог недал способности просить.
        - Позор тебе, Холмская! - протянул конверт Витя.
        Та, изрядно подмочив бумагу, просмотрела письмо сравнодушным видом.
        - Игде здесь написано про мой позор?
        - Позоришься, анонимки рассылая, - ответил Лотуш уже слёгким сомнением.
        - Ты вообще прочитал доконца? Очевидноже, что это немоё, аМашкино. Уф, вчера пословечку разбирали, сегодня снова… Вот, глянь. Фраза «приходи смотреть картины, я храню их вне дома» ясно указывает нато, что тебя ожидают внекоем заведении. Вбаре. Ну? Машка твоя бар открыла. Вечером караоке, аутром мастер-классы поживописи.
        - Я такого неприпоминаю. Думаю, это всё-таки твои подковёрные интриги, аесли вдруг Машуткины - то ствоей подачи. Иначе почему ты так уверенно указываешь нанеё?
        - Вырезать ножницами заголовки изприложения кгазете «Коммерсантъ» - дотакого докатиться вдвадцать первом веке могла только Машка. Считает себя, бедненькая, великой креативщицей. Покрайней мере, я ставлю нанеё. Хочешь, сделай другую ставку.
        Витя промолчал. Спорить наденьги? Угу, щас. Итак уже попался водну ловушку - клахудре, воняющей мокрыми кошками. Смутные воспоминания терзали Лотуша: будто накануне она прямо вмашине бросилась его раздевать, навалилась, окутала чернотой. Поней непоймёшь - было, небыло.
        Вера держалась отстранённо. Холодность возлюбленного тоже вселяла сомнения веё хорошенькую головку, наэтот раз голубоволосую. Либо она приняла фантазию зареальность, либо припадок безумия, навремя соединивший их тела, навек разъединил души.
        - Вить, хочу спросить, - окликнула она его вдверях. - Случалось утебя такое, что… да нет, ненадо… или… ты часто забываешь какие-то вещи?
        - Где? Ах, ну да, везде. Холмская, после стольких лет злоупотребления широким спектром расширителей спектра моя память - как устарика.
        - Как дуршлаг устарика.
        - Типа того. Новбар я приду сегодня, будь уверена! Только напомни, как он называется.

*
        Название было «Бармашабаш». Основательница заведения получила нейминг бесплатно.
        Схема проста: объявляешь творческий конкурс насайте «Фрилансер.ру» ивыбираешь один изсотни вариантов, присланных безработными креативщиками, которые снижают цены донескольких рублей вборьбе сконкурентами. Заказчику остаётся только бесконечно отодвигать дедлайн, аисполнителям - нетеряя бодрости духа, скользить поуведомлениям глазами, ослабевшими отпоисков работы да горьких бессонниц, вызванных неуспехом наэтом поприще ипостоянными укорами залень.
        Название давно уже красовалось над фешенебельным баром, вто время как сайт уведомлял, будто победитель ещё невыявлен.
        Вера немало удивиласьбы, еслибы узнала, что Маша была одной изтех самых предприимчивых девочек, использовавших больницу наполную катушку. Там её позиции были настолько прочны, что когда она отобрала игру умаленькой Веры, наказали нееё, аВеру. Застукачество.
        Втот памятный день вместо обеда доносчица стояла вуглу, держа подушку вытянутыми руками. Мутнеющий взор бесстрастно отмечал - триумфатору нехватило ума освоить игру, иона вот-вот вылетит вокно. Это уж слишком! Неужели нельзя просто отдать обратно?
        Когда Вера очнулась отобморока, всё было кончено. Дородная надзирательница брезгливо пинала её, крича:
        - Хватит притворяться, Холмская, никто тебя непожалеет!
        Неизвестно, сколько она пролежала наполу, нонакоже остался ожог отбатареи, амозг при свете аварийной лампочки успел отключить безграничную, доверчивую любовь клюдям.
        Произошла некоторая перемена ивобидчице. Она сначала испугалась, что убила насмерть свою соседку попалате, однако единственный взрослый (азначит, умный) человек был настороне Машеньки.
        Когда сильные обижают слабых, вэтом видится норма, отражение закона природы, который толкает крупного птенца избавиться отмелкого собрата. Рослая, аккуратно причёсанная девочка может совершить любое преступление, ивсе всегда будут занеё горой, допоследнего неверя вплохое, асломавшись под натиском фактов - свалят вину нажертву.
        Фрилансер, неведая того, подаривший название Машиному бару, конечно, тоже сам виноват, что разлакомился наподработку.
        Обладательница самого русского имени, как большинство русских, вообще несчитала нужным платить заинтеллектуальную собственность. Идеи - ониже такие, носятся ввоздухе, кто первый поймал, тот иавтор.
        Почему втаком случае она незанялась неймингом самостоятельно? Еслибы её напрямую спросили, она без запинки сумелабы прочесть целую лекцию оважности делегирования. Талантливый предприниматель даже соплей себе неутрёт, если есть возможность устроить тендер или развести кого-то насию манипуляцию воимя пополнения портфолио икрасивой строчки врезюме.
        Что чувствовала Маша ктому, кто выдумал яркое «Бармашабаш»? Негодование.
        Причина очевидна. Название оказалось длиннее, аследовательно, набор неоновых букв дороже, чем она планировала.
        Поначалу ещё теплилась надежда уговорить кого-нибудь поработать бесплатно, новэтой нише были одни приезжие, которым невтолкуешь, как здорово, когда твоя вывеска красуется вмодном переулке между логотипами известных брендов, перекрикивающими шёпот лепнины настаринных домах сзаоблачными ценами нааренду.
        Разговор скаждым жадиной заканчивался вопросом - если бар такой преуспевающий, почемубы незаплатить?
        Некоторые предлагали сократить название дотрёх более подходящих букв.
        Маша бросала трубку иударялась вмедитацию, ведь без должного очищения души соприкосновение снегативом может вызвать рак! Отпуская образ халявной неоновой надписи (сточными размерами икрайней датой монтажа) воВселенную, она тихонько журила её - неужели оттуда, сверху, невидно её усердие?
        Вселенная молчала. Видимо, её совершенно невпечаляло, скольких обзвонила Маша, аих невпечатляло, что такая важная бизнесвумен исверхзанятая мать вкладывает личное время вупрашивания да умасливания.
        Вконце концов вывеска была куплена заполную стоимость. Неудалось даже выклянчить бесплатную установку.
        Чтобы как-то восстановить финансовый иэмоциональный баланс, разобиженная навесь свет предпринимательница поклялась выбить возмещение морального ущерба из «Фрилансера.ру». Она имела повод жаловаться - ящик ежедневно переполнялся новыми идеями оталчных креативщиков, что бесило неимоверно.

*
        - Амы тут дощечки расписываем, - обрадовал бледный юноша голову, возникшую вдверях.
        Голова была перекрашена вискрящийся снежный блонд ипринадлежала, разумеется, Вере.
        Вошедший следом Витторио озирался, шмыгал носом, сперекошенным лицом несколько раз попал под обстрел объектива, нодаже ради фотолетописи несумел сделать вид, что ему нравится смесь запахов кухни, краски, лака идетского пота.
        - Присаживайтесь, - взметнулась вприглашающем жесте тонкая рука. - Я сейчас уточню стоимость для взрослых без детей.
        - Нет-нет, унас договорённость насчёт встречи сМашей.
        - Одно другому немешает, - послышалось знакомое контральто, ипосетители повернулись.
        - Моя подруженька сознакомых втридорога сдерёт, - громогласно сообщил Виктор. - Правда, Машонка?
        Она закусила губу, досадуя, что неудалось раскрутить парочку наурок рисования, безалкогольные коктейли поцене алкогольных илежалый десерт сплесенью, которую скаждым днём всё труднее выдавать засахарную пудру. Аведь для этого остолопов сюда ипригласили…
        Чтож, спаршивой овцы - хоть шерсти клок. Сейчас пощёлкают их сразных ракурсов, ибудут нафотографиях вменяемые лица, анеодни мамки да личинки. Добавим историю: влюблённые заказали здесь романтический ужин, ноувидели мастер-класс, присоединились иостались чрезвычайно довольны. Это привлечёт публику рангом повыше мамаш-куриц.
        Машенька похвалила себя зато, что наконец начала использовать врекламе сторителлинг. Впереводе наеё язык это слово означало враньё.
        Правда была чем-то отдельно стоящим, выдавалась поспецзаказу, выполняла роль особой валюты. Сживописцем ифотографом она расплачивалась правдой - оба работали незаденьги, азато, что она укажет насвоей странице их имена. Трудно представить себе дирижёра, которого заманивают нагастроли обещанием написать его фамилию наафишах. Чуть проще раздобыть актрису, готовую сниматься ради строчки втитрах. Художникамже ипевицам накаждом шагу предлагают вкачестве оплаты правду. Голую правду, которой неприкрыть голый зад встужу.
        - Аведь тут тонкость письма нехуже похитоновской, - похвалила Вера картину бледного юноши, которую все копировали.
        - Спасибо, - просиялтот.
        - Вы благодарите меня зачестность? Это нелепо. Мы, зрители, должны благодарить вас. Авы благодарите свой талант.
        - Спасибо, ой! - смущённо прикрыл лицо живописец.
        - Вот наши запасники, - показала Маша шкаф.
        Задеревянными дверцами обнаружились залежи дощечек източно такогоже материала. Прежде шкафов здесь было больше - один или два распилили насырьё для занятий.
        Рачительная хозяйка перешла наделовитыйтон:
        - Доски невходят встоимость обучения. После уроков рисования их выкупают задополнительную сумму.
        - Красное дерево, - похвастался знаниями Витюня.
        - Да. Я их брала подорогой цене, поэтому невсе могут себе позволить взять свою работу домой. Может быть, попозже заберут? Навсякий случай складываю наполочках. Вот всё, что накопилось смомента открытия бара, можете покопаться.
        Предвкушая пыльный час, она состандартной гримасой скуки скрестила нагруди руки ивстала позади парочки дипломированных искусствоведов, выставив ногу, хотя хотелабы выставить счёт: пришли впустую, рисовать нехотят, выпить нежелают, надармовщинку вкушают радость бытия впрекрасном интерьере. Надобы ввести поминутную оплату пребывания здесь, как ванти-кафе.
        Маша попривычке похвалила себя заизобретательность, однако настроение упало, как только представилось, сколько можно былобы заработать, додумайся она доэтого раньше.
        Страшно подумать, деньги ускользают стойже безнадёжностью, скакой укорачивается наш срок наземле! Секунда выпадает изнашей жизни, следом ещё пятьдесят девять, иуже целой минуты недосчитаешься, апытаться остановить падение капель вЛету - дохлый номер, только смотри им вслед да воображай, какие возможности уносит ссобой очередное бестолковое мгновение.
        - Вот это трогать ненадо! - резко вышла изастрала Маша.
        Перебрав целиком среднюю полку, Вера добралась допредмета, завёрнутого вдерюжку, что неукрылось отвзгляда хозяйки бара, даже вполудрёме способной контролировать обстановку.
        - Ты сама разрешила,Маш.
        - Всё, кроме этого.
        - Ну, значит, там-то исокрыто главное, - потёрла руки сыщица.
        - Я уже сказала, чтотам!
        - Нет, ты несказала.
        - Неважная штука одна. Просто нетрогайте, смотрите дальше.
        Вера нехотя продолжила разглядывать картинки надосках, нодвижения её стали рассеянными, азрачки косили направо.
        - Всё-таки хотелосьбы…
        - Я слышала.
        - Новчём тогда смысл, если мы смотрим только часть?
        - Это даже некартина. Тебе недостаточно моего честного слова?
        Витторио, отлично зная цену Машиной честности, неожиданно для всех дёрнул закрай тряпицы, идеревяшка кошкой прыгнула ему наруки, попути развернувшись.
        Голая женщина согромным нимбом.
        - Он ей велик, - отметила Холмская.
        Машка хотела отобрать портрет, Витька недал. Тогда она злобно засопела иещё туже завязала нагруди узел изрук.
        Разглядывая нимб, специалистка продолжила:
        - Мне определённо нравится такая несоразмерность.
        Маша вспыхнула гордостью. Без сомнений, автором «лика» былаона.
        - Впримитивизме ценится дичь, - заключила Вера.
        Изображённая женщина держала очки иклетчатую рубаху - предметы, которые Маша силилась сделать частью персонального бренда, словно незамечая оправы тогоже фасона наполовине знакомых итойже красной клетки дровосека напроезжающих мимо школьницах-скейтершах.
        Руки были отставлены оттела под нездоровым углом, апальцы (извечный камень преткновения бездарностей) росли изладоней, изкистей, друг издруга, поэтому вещи опасливо опирались оних, предпочитая висеть впространстве независимо, возможно, удерживаясь силой молитвы.
        Холмская уже видела такую манеру рисования, много лет назад.
        Всплыли события, исторгнутые избиографии.
        Всплыли имена, перечёркнутые обидой.
        Всплыли физиономии, затёртые усердно, додыр.
        - Ты нележала вдетской больнице? - спросила, приглядываясь, Вера.
        - Азачем мне болеть? Уменя правильное мышление, итело моё здорово. Болеют, чтобы добиться вторичной выгоды.
        Она снова была непроницаема. Весь запас искренности истратила наавтопортрет, ибыло отчего-то радостно, что есть он насвете - снова вдерюжке иснова вшкафу, ноосязаем, существует, болит.
        ГЛАВА14
        Желчь разлилась. Скоблидюк сделала вдох ипоперхнулась воздухом. Снизу прижала тошнота, сверху - её вечная спутница головная боль. Зачем канителиться, если можно взять обычную бумагу или опуститься ещё ниже: воспользоваться электронной почтой? Все так делают, всем норм.
        Дана пожурила внутренний голос заупотребление слова «норм» инапомнила себе держаться подальше отвещей, которые делаютвсе.
        Она вытерла состола бычью желчь, зная, что смердящее пятно всё равно останется. Внутри зашевелилась ненависть кХолмской. Это из-за неё. Ей предназначается бумага, окрашенная втехнике эбру.
        Впрочем, ещё неокрашенная. Ещё только предстоит смешать ингредиенты итонкой кисточкой нарисовать наповерхности воды крошечные черепа, которые отпечатаются начистом листе. Скоблидюк было втягость производить такое количество манипуляций, да уж больно хотелось напугать противника! Она представляла, как враг достаёт письмо без конверта ивстрахе оглядывается - кто сумел пронести его через несколько постов охраны жилого комплекса «Элитное раздолье»? (Или «Боярские палаты», аможет, целый «Божественный чертог» - адрес пока узнать неудалось.) Холмская закрывает платиновый почтовый ящик бриллиантовым ключом, смотрит повнимательнее навесёленький цветной узорчик, который оказывается россыпью зловещих символов смерти, ивспоминает ядовитые письма эпохи Возрождения. Если она так яростно чесалась нанервной почве вгостях уВиктора, то как трусиха отреагирует намнимое отравление? Покроется крапивницей, перестанет спать, зачахнет. Слишком долго. Настоящего ядубы, только где его взять…

*
        Лист лежал среди почты стаким видом, будто желал растолкать своими цветными разводами накопившиеся рекламки. Отправитель, выбрав нарочито дорогую бумагу, сэкономил однако наконверте имарке - Вера поразилась столь избирательной жадности, нопускаться вдальнейшие размышления нестала.

«Госпожа Скоблидюк просит милости госпожи Холмской составить компанию заужином сдресс-кодом…» - гласили первые строки письма.
        Судя подате вуголке, оно должно было прибыть две недели назад, как предписывает этикет, однако Витторио тоже получил свой пёстрый листочек аккурат вдень званого ужина, поэтому можно было суверенностью сказать, что Дана опоздала сприглашением.
        - Ну что, откажемся? - снадеждой спросил Витёк. - Поправилам мы можем наплевать наприглашение, если оно поздно пришло. Нехочу идти влогово этой тётки, боюсь яеё!
        - Странно, ты-то тётку приглашал ксебе.
        - Сиспугу! Знаешь, что бывает, если ведьму непозвать? Почитай «Спящую красавицу», там всё максимально доступно разъясняется.
        - Сам поддержал её идею пройтись подомам сответными визитами…
        - Я? Неприпомню такого.
        Вид уВитечки действительно был нипричёмный. Он разглядывал ниточку нарукаве уютного свитера ираспространял сияние святой простоты. Ниточка была белой, кучерявой, напоминала обагнце божьем - ион улыбалсяей.
        При взгляде нанего невольно думалось, что именно смесь пофигизма соптимизмом способна, как всказке, развеять Скоблидючью ворожбу.
        Вера верно угадала слабое место противницы. Зависть кслабости. Нет, скорее зависть кслабым. Снова нето - зависть ктем, кто может себе позволить проиграть. Теперь точно.
        Когда встуденческие годы гроза общаги выхватывала смачный шматок изжёлтенького клювика домашнего ровесника, её насквозь пронзала зависть каристократизму, скоторым он выпускал изрук своё поправу.
        Отдавали легко. Если закусок схватилась Скоблидюк, он автоматически считался испорченным; бороться сней брезговали.
        Она могла отобрать краковскую колбасу, плиссированную юбку, репутацию или работу. Только украсть благородную снисходительность ей было непозубам - исей факт омрачал счастье бесконечных побед. Жертва неизменно приветствовала палача королевским кивком гордо поднятой головы, нодаже еслибы удалось выдернуть изнеё позвоночник, спинабы осталась невозмутимо прямой, ведь её поддерживало крепкое родовое древо. Покрайней мере, так казалось Скоблидюк, укоторой заплечами ничего похожего небыло. Ох, иповыкорчёвывалабы она все эти столетние дубы!
        Уличить красавчика Витюшу внекомпетентности - маленькая радость.
        Ущучить зазнайку Холмскую - большое человеческое счастье.
        - Что твоя Данка накалякала мне вграфе «получатель»!
        - Фамилия-имя-отчество.
        - Навторой строчке.
        - Там написано «безработная», ну ичто?
        - Кто так пишет?
        - Скоблидюк.
        Определённо, Витюше никогда непонять, накакую наживку клюнула уязвлённая гордость Холмской. Он официально числился помощником отца вфирме - ему без проблем давали любые визы налюбые сроки, идвери банков похотливо распахивались внадежде, вдруг он зайдёт оформить кредит-другой. АХолмская скрасным дипломом тогоже факультета безуспешно рассылала резюме да выслушивала нравоучения отразномастных скоблидюк.
        - Витя, онаже вообще никакого ВУЗа незаканчивала, зато числится вштате глянцевого журнала, ведёт передачу нателевидении иустроилась куратором вмузей только затем, чтобы перейти мне дорожку! Теперь она имеет наглость меня обзывать безработной! Хочет, чтобы я трудилась - пусть уступит место! Всё равно музей вупадок привела, просто сидит втёпленьком креслице, разворовывает остатки фонда!
        - Инаверняка целыми днями вертится наофисном стуле исключительно назло тебе, - успокоил бурю Витторио.
        Неподражаемая улыбка возвращала юность иему, ивсем, кто нанего смотрел. Удар молнии отбрасывает впрошлое.
        Ты фанатеешь.
        Вместо еды исна утебя есть музыка.
        Тебе ещё совсем немного лет, ты имеешь взапасе полжизни, чтобы мечтать, иполжизни, чтобы воплощать мечты.
        Ты круто танцуешь икруто одеваешься.
        Ты наолимпе.
        Невозможно было невлюбиться вэту улыбку спервого взгляда - испустя годы невлюбиться опять, увидев её неизменившейся.
        - Витторио, мы пойдём туда ивернёмся свикторией.

*
        Дана поджидала гостей накрыльце небольшого особняка. Она была вбоевом настроении, шерстяном костюме истрогих очках без диоптрий.
        Двухместного кабриолета всё небыло инебыло, зато укованых ворот вздыбил пыль какой-то самокат. Издьявольского пируэта вывернулось существо соранжевой шевелюрой ипозвонило взвонок.
        Дана неотводила прищуренных глаз, ноотпирать несобиралась.
        - Эй, - крикнула Холмская что было мочи. - Я тебя вижу, открывай давай!
        Устроительница приёма сдвинулась сместа лишь тогда, когда наодноколёсном гироскутере слампочками подкатил Витторио. Рухнул её план пощеголять перед соседями припаркованным назелёном газоне красным «Лотосом».
        - Неузнала чтоли? - дружелюбно пожурила рыжеволосая бестия, когда ворота отворились. - Этож я специально перекрасилась вжуткий твой любимый цвет, чтобы сделать приятное, аты меня неузнаёшь!
        - Насколько мне известно, мы непереходили на«ты», - наконец выдавила дама вколючем костюме.
        - О, правда? - сискренним удивлением вголосе хлопнула хозяйку поспине гостья.
        - Попрошу вас, - пробормотала Дана, нето протестуя против увесистого шлепка, нето приглашая вдом.
        Стерильная прихожая, кремовая, серебристая, бело-золотая, казалось, отчаянно ждала прибытия грязных колёс. Сих появлением она стала чуть-чуть больше напоминать жилое помещение.
        Скоблидюк распахнула двустворчатые двери изастыла впозе, которую считала изящной, ожидая вздохов восхищения.
        - Very good, Imust say I’m amazed, - сказала Вера.
        - Иэто всё? - спросил Витторио.
        Дана едва сдержала стон. То, что предстало глазам гостей она считала умопомрачительным.
        Ксчастью, укомментария был иной смысл:
        - Откуда взялся «very good»? Расщедрись наболее пышные эпитеты, Холмская. Тут тянет на«совершенно охренительно»!
        Wow-эффект вызывал кусочек комнаты, видимый изприхожей. Точнее, вавилонское скопление картин настене. Как оказалось, это был лишь крошечный фрагмент колоссальной домашней выставки.
        Напротяжении недель Скоблидюк собирала познакомым всё, что было писано надереве, акогда оказалось мало - инабумаге, инахолсте, инавиниле, стекле, кровельном железе… Тематическое сходство сработами Похитонова соблюдалось отчасти. Критерий размера отпал полностью - эскизы марок соседствовали смонументальными гобеленовыми триптихами. Пусть рябит вглазах! Попробуй, найди, где тут Похитонов, иестьли он вообще. Взгляд метался между контрастными клетками, как при игре вдартс. Ноздесь велась совсем другая игра - d’arts, идротик Холмской сразуже попал вцель.
        - Глянь, - толкнула она плечом напарника.
        - Да-да? - обернулась вместо него Дана.
        - Удивляюсь, зачем вы меня пригласили, - громко, как слабослышащей, сообщила рыжая. - Ведь мы даже на«ты» неуспели перейти. Говорю, совсем мало знакомы.
        - Я позволила себе предположить, что Виктор водиночку провалит задание. Тыже неосмелишься отрицать, Витюша? Насколько я осведомлена, вы все визиты предпринимаете напару.
        - Предпринимаем, аха, такие уж мы предприниматели, - медленно, будто задумчиво произнесла гостья. - Ажрать стоя будем,да?
        Она подошла кперегруженному букетами консольному столику ивыудила откуда-то из-под гортензий бутерброд карликовой породы.
        Содной стороны, надо было бровями показать Вите Похитонова, затерянного среди звёзд живописи, сдругой стороны, стоило показать хозяйке вечера неудовлетворённость избранным меню. Холмская как можно шире открыла рот ипочти загрузила внего канапе, новпоследнюю секунду отбросила его своплем:
        - Да увас тут мясо чтоли?
        Проследив траекторию полёта, все присутствующие одновременно (как это порою случается вфизике) открыли новый закон: бутерброды нетолько падают маслом вниз, ноискользят паштетом пораритетам. Пострадала православная икона ичувства верующих.
        Дана бросилась оттирать свиную плоть отплоти господней под миролюбивый бубнёж гостьи:
        - Ничего страшного. Честное слово. Это всё равно только пробничекбыл.
        Скобли, Скоблидюк, инезадумывайся - речь опробнике бутерброда или опробном броске. Непытайся угадать, какое основное блюдо готовят для тебя гости.
        Витёк тем временем осмотрел картину, тихонько свистнул ипокачал головой. Нет, нетаким он помнил Похитонова.
        Дана искала вкармане антибактериальную салфетку, чтобы удалить запах, который будет отвлекать отмолитвы, аХолмская уже без спросу прошмыгнула вследующую комнату. Ого! Раньше она казалась менее наглой: нелезла кзакрытым людям ивзакрытые помещения.
        Скоблидюк построила весь план атаки натом, что её жертвы будут стоять неподвижно ивежливо ожидать очередного нападения.
        Обычно все слушались беспрекословно - знакомые, незнакомые, герои передачи нателевидении, где она высмеивала, унижала идрессировала современных золушек… Покрашенная вярко-оранжевый цвет непричёсанная Холмская выбила её изравновесия своим грязным самокатом ипрожжённой дезодорантом футболкой, вкоторой она ещё пару часов назад валялась под одеялом. Таких приводили изредка, нонеряшливый их вид был результатом труда телевизионных костюмеров, асами золушки поклонялись наглаженным стрелкам неменее рьяно, чем ведущая, иохотно соглашались сеё беспощадной критикой.
        Холмская была чужда подобных ценностей. Гостья сочувственно взирала наколкий костюм, иотэтого свербила каждая ворсинка безупречной английской шерсти. Сей образцовый футляр втёплую погоду был самой настоящей переносной пыточной камерой.
        - Пожалуйте выпить аперитив, - бодрым голосом крикнула хозяйка вслед пришельцам, которые без неё прекрасно пожаловали куда надо.
        Догнала их (отчаянно стуча предателями-каблуками) возле накрытого стола, нонеуспела занять почётное место. Там восседала Холмская, апоправую руку красовался Витторио.
        Они должны были повторно ахнуть, увидев встоловой такуюже доотказа забитую картинами стену. Неахнули.
        Рыжая бестия быстрым кивком указала спутнику наочередного Похитонова вуглу, апотом ещё наодного, ион взялся разглядывать человеческие фигурки напесчаных берегах.
        - Хороший апероль, - сама себя похвалила Скоблидюк, осушив бокал.
        Холмская понюхала, сморщила нос исовсей откровенностью сказала:
        - Всё, что здесь есть хорошего, это правила хорошего тона.
        Дана засияла. Комплимент был неожиданным, нопопал вточку, несмотря накислую дольку привередства.
        - Они висят вон там, Витюша, - продолжала галантная гостья. - Среди картин. Вышиты крестиком, видишь? Видимо, результат коллективного труда посетительниц курса этикета, который ведёт наша уважаемая госпожа Скоблидюк. Она их вкачестве наказания заставляет вышивать буковки врозочках. Очень мило выходит, неправдали? Прямо-таки затмевает прелесть окружающих шедевров. Немудрено - так густо они повешены, без порядка, без ума ивкуса, что выделяются только эти пышные розочки.
        Панно было плодом усердия Данки науроках труда; она повесила его здесь задолго дотого, как нахапала целый лувр для устрашения гостей. Снять неподняласьрука
        - Зато суп нормальный, - утешил Витя.
        Его спутница обречённо кивнула торчащему над бульонной гладью говяжьему мысу, подняла фарфоровую тарелку ипринялась разглядывать подставленную под неё золотую, счеканкой. Потом её внимание привлекла складка набелоснежной скатерти. Большая ложка синкрустацией была подвергнута неменее тщательному осмотру. Спектакль состоял издвух частей. Начался второй акт, где кинжал медового голоска сменило тактичное умалчивание. Пусть тревожная хозяйка угадывает, какие промахи допустила всервировке.
        Скоблидюк заготовила недюжинный арсенал аргументов для застольной полемики против вегетарианства, атут вдруг молчание. Надо было швырнуть слова сразу, вответ набутерброд. Зря приберегала косновному блюду. Теперь сиди, жди следующего удобного случая, ведь неначнёшь сбухты-барахты поливать грязью жизненные ценности, окоторых никто полсловечка вслух несказал.
        Горячие закуски были обещаны вгостиной. Вите пришлось покинуть столовую, так инерассмотрев всё как следует.
        - Ну уж здесь-то давай уже выдай весомый комментарий искусствоведа, - шепнула Холмская.
        - Аты слышала фразу: «Молчи, чтоб казаться умнее»?
        Витторио вторично был неверно понят иоблит волной порицания.
        Вкаждой последующей комнате картин становилось больше. Еслибы наних были изображены нимфы исатиры, можно былобы предположить, что они размножаются обычным способом. Нопоберегам масляных морей гуляли то чинные буржуа, то просто ветер.
        Дана отошла заширму, где допоры довремени скрывался сервировочный столик. Вместо того, чтобы выкатить его, она заглянула вщель между створками. Приятно следить заХолмской, будучи защищённой отеё глаз.
        Зевает. По-львиному лениво, при том ни намиг нерасслабляя напряжённое жало. Пальцы властно покручивают стакан. Рыжая, белокурая, синевласая, чернокудрая, постоянно новая, всегда опасная персона.
        Сидя вмузейном кресле, оттяпанном уХолмской, Скоблидюк загривком чуяла, что победила насамом деле её соперница.
        Экспонаты ненавидели кураторшу.
        Отказывались разговаривать сней.
        Злобно таращились сразных сторон, когда она задерживалась вздании одна.
        (Сатана, если кончатся аттракционы накругах Ада, дарю тебе идею оставлять грешников навечно наедине сих земной работой.)
        Все знали, что самозванка несправляется собязанностями.
        Все.
        Главное, Холмская знала.
        Наэто красноречиво намекали её брови - грозные стрелы возмездия - атакже тембр голоса. Очёмбы она ни говорила, воровке казалось, будто Вера диктует письмо. Его сейчас допечатают насталинской машинке, отправят куда следует, иСкоблидюк придёт конец.
        Колесо скрипнуло. Дана вкатила стол сизящной длинной ручкой.
        - Вкино наподобных столиках обычно ввозят оружие, чтобы убить главного героя, - усмехнулась Холмская. - Под этой крышкой пистолет или какой-нибудь бумеранг.
        Попала! Приглашающая сторона действительно считала издевательский званый ужин своего рода бумерангом.
        - Она планирует убить меня камбалой! - захлопала владоши Холмская, когда из-под сферической крышки вынырнул клуб пара срыбным духом, иобнажились круглые трупики. - Гости будут вставать возле расстрельной стены, ахозяйка будет швыряться насухо зажаренной камбалой, попадая, разумеется, впроизведения искусства.
        Витторио трогал острый край плавника ипочти верил, что напарница предлагает всерьёз.
        Скоблидюк трогала веко, усмиряя нервныйтик.
        - Внемлите здравому смыслу, милочка, - поучала её Холмская. - Раз взялись устраивать приём, вы обязаны выдержать его вединой стилистике. Начали слетающего канапе, так давайте продолжим летучей рыбой.
        - Это нелетучая рыба, - вяло воспрепятствовала Дана захвату инициативы.
        - Сейчас будет летучая. Ну неестьже её всамом деле! - расхохоталась вегетарианка.
        - Авот Виктор употребляет рыбу, ион неоткажется…
        НоВиктор уже зажал зажаренный диск между пальцами ипроверял, сподручноли бросать слёгким наклоном. Он отлично видел три картины Похитонова, оставалось рассчитать, куда целиться, чтобы нанести минимальный урон культурному наследию имаксимальный - культурной хозяйке. Резвый артиллерист небыл насто процентов уверен всвоей меткости, ауж тем более вспособности правильно выбрать мишень. Оглянулся нанапарницу - ей-то хватило ума обляпать паштетом только подделку под старинную икону, авот ему ума хватит?
        - Хватит! - хватила постолу кулаком Холмская.
        Скоблидюк самодовольно усмехнулась. Враг вконце концов потерял самообладание, правда, неясно почему. Нокакая разница? Она поправила причёску ипроизнесла:
        - Дорогуша, имейте уважение кантикварной столешнице.
        Вера бесцеремонно задрала крахмальную скатерть, чтобы постучать ещё раз. Кисть двигалась плавно, сточным расчётом силы. Маска невоздержанной бестии упала, обнажив холодность профессионала, вместе сней рухнула последняя надежда увидеть, как эта железная леди поддастся напровокации. Прохладный голос отчеканил:
        - Вашей фанерной мебели я ненанесла никакого урона, нофанеру заокном я собственноручно выключу. Лезет илезет вовсе форточки, вкакую комнату ни зайди. Вы что, сдаёте сарай под караоке?
        - Вольфганга Амадея непризнала, душенька, - фыркнула оппонентка. - Вклассике также хорошо разбираешься, как вценных породах дерева.
        Лёгкое дуновение Моцарта изсада казалось Скоблидюк утончённой находкой. Всамом последнем помещении, где количество картин достигало крещендо, заранее были открыты окна, имузыка заливала всё пространство. Чем заливала - пришлось объяснять напальцах. Или надругих частях тела.
        - Голубушка, я свами набрудершафт непила, однако пропущу ваше подзаборное тыканье мимо своих многострадальных ушей ивыполню долг просветителя. Да, ваш любимый композитор писал фоновые саундтреки для трапезы, ностех пор, как обнародовали его письма, ни один приличный человек застол сним несядет.
        Витя опасливо покосился наломтик лимона, который держал вруке ивремя отвремени посасывал.
        Отложил медленно накрай тарелки.
        Отодвинулеё.
        Переписок австрийского лабуха он нечитал, носнеудовольствием подумал, как это некоторые люди хранят посто лет кучи бессмысленных слов. Надо сразу после окончания разговора стирать переписку. Ато вон какие проблемы - кушать невозможно.
        - Копрофагия! - раскатисто проревела Холмская. - Излюбленная тема вашего «гения»! Навоняет идоволен. Одной рукой писал, вторую держал втёплой дырке.
        - Фу, как нестыдно, - прикрыла уши Скоблидюк.
        - Стыдно предлагать гостям такую подливку. Стыдно досих пор незнать фактов, опубликованных ещё вшестидесятые. Стыдно исследования девяностых проспать: синдром Туретта увашего Моцарта нашли.
        - Малоли какие слухи распускают. Главное, что он писал великую музыку.
        - «Реквием Моцарта» написал Зюсмайер, «Колыбельную Моцарта» написал Флис…
        - Почему тогда обэтом никто незнает?
        - Потому что Гитлер немного переписал историю.
        - Верить всяческим…
        - О, да, я понимаю, верить надо Гитлеру!
        Холмская вскинула руку вфашистском приветствии, щёлкнула каблуками ипромаршировала квыходу.
        Витторио внедоумении поплёлся следом, гадая, нужноли ему изображать Геббельса, иесли да, токак.

*
        Впустом доме воцарилась тишина. Впрочем, тишина относительная, да ипустым он небыл, коль скоро посреди гостиной возвышалась фигура хозяйки. Просто ей так казалось. Насамом деле механические скрипки продолжали канителиться вокруг нескончаемой темы, каких-то пять минут назад казавшейся прекрасной ивозвышенной.
        Они должны были оттенить саспенс.
        Смущение парочки должно было возрастать откомнаты ккомнате.
        Скрипки должны были под занавес взвиться.
        Двух жалких мух должно было прихлопнуть унижение.
        Какже так вышло, что сквозь заготовленную анфиладу унижений Скоблидюк прошла сама?
        Она распахнула последние двери - хотябы уже только для себя. Звуки подхватили её иприподняли над собственным телом. Стало неважно, зачем это всё устраивалось. Коварные интриги лопнули под действием магии десятков картин вобрамлении монстер иорхидей. Так хлопотно было развешивать, расставлять, раскладывать их, что неосталось ни сил, ни времени окинуть экспозицию взглядом, однако стоило добыче ускользнуть - появилась возможность насладиться манкостью капкана. Искусство рука обруку сприродой стояло здесь всвоей сияющей наготе инепозволяло думать ни очём другом, непозволяло отворачиваться кмелочным склокам. Смотри накрасоту истань её частью!
        Дана сделала реверанс иввела себя взимнийсад.
        Усадила ккованому столику, покрытому парчой.
        Хотела наполнить чашку, новнушительный кофейник служил лишь декорацией. Пустой, как всё, зачто бралась Скоблидюк.
        Влуче заходящего солнца подмигнул коньяк - он должен был сопровождать кофе, аона просто хопнула рюмашку-другую-третью…

*
        - Какого чёрта ты молчал? - распалялась Холмская. - Видишь, что тебе специально подсовывают целую кучу…
        - Ой, про кучу только ненадо снова!
        - Ачем ещё я могла отвлечь внимание оттвоей растерянности?
        - Надо было сПетькой Чайкиным пойти.
        - Ну так ишёлбы!
        - Да поссорилисьмы.
        - Помиритесь.
        - Немогу, наКипре он - отдыхает ото всех, без телефона, без интернета, навосточном краешке, где знакомых нет. Ходит вединственный ресторан, этим его связи собщественностью ограничиваются.
        - Вот поезжай, садись взасаду вэтом ресторане ижди своего Петьку.
        - Зачемже так? - прозвучал голос без капли обиды. - Вресторане я просижу весь день, арыбку непоймаю. Уменя адрес есть, он однажды наднюху приглашал.
        - Вот идуй, - сверкнули белые зубы.
        ГЛАВА15
        Чайкин летал изсамого близкого кдому аэропорта, стремясь выгадать час-другой, нооттуда имелись рейсы только назапад Кипра, ион терял сэкономленное время, пересекая остров втакси.
        Никакой смены обстановки неполучалось.
        Путь сквозь пустыню ипустота жизненного пути утомляют одинаково. Ни единого человека. Уродливый пейзаж без деревьев, без гор, соднотипными домами цвета обыденности, вкоторых никто нежил, подчёркивала линия - кишка сдырочками для орошения. Врядли она тянулась одна через всю страну, просто картинка заокном настолько усыпляла Петю, что он каждый раз пропускал, где соединяются шланги. Кто-то выделил этой тонкой чёрточкой самое скучное предложение втексте - смотри, твоё, про тебя.
        Жёлтые берега дороги уходили вверх, автомобиль словно катился подну высохшей реки. Однако здесь небыло никакой реки никогда, разве только вовремена создания греческих мифов, что тоже вилами наводе писано. Точнее, напеске. Мифы - нато имифы, чтобы бесплодную землю Кипра расписывать зеленью вымысла.
        - Please, turn it off, - сказал Пётр водителю такси ибыстро отвернулся.
        Он старался невстречаться глазами сбородатым повелителем брички - исполнение любой просьбы зависит отисхода битвы взглядов, акак прикажете тягаться спотемневшим отпота мешком, изкоторого торчат волосы даже назагривке, когда сам ты весь такой акварельный, внушающий уважения небольше, чем заспанное утреннее облачко?
        Таксист назло пассажиру радио невыключил. Он просто принялся переключаться содной станции надругую, гневно шлёпая покнопке пальцем, причём машина откаждого удара вздрагивала ивиляла. Киприот сбОльшим удовольствием щёлкнулбы поносу понаехавшего привереду, ирусский понимал это, нодля самоуспокоения представлял, будто заросший шерстью палец принадлежит питекантропу, итычет вкнопку он слюбопытством, анесозлостью.
        Помогло. Петруша даже улыбнулся. Расправил плечи. Попросил оставить канал, покоторому передавали радиопьесу наанглийском (как оказалось, бесконечную, что взвинтило водителя допредела).
        Сюжет попался захватывающий, занего можно было зацепиться иреагировать ненахмыканье из-за баранки, анаостроумные реплики героев. Петя то согласно кивал, то удивлённо открывал рот - он был далеко отоднообразного пекла, он был сперсонажами гораздо более интересными, чем плоский, непрописанный таксист наплоскойже равнине. Они были вместе. Их было больше. Иможно было почти небояться киприота, похожего скорее наодного изсорока разбойников, чем навышколенного работника сферы услуг, каким он должен был быть.
        Да, обещанного рекламными проспектами сервиса здесь неоказалось.
        Даже влучшем отеле высокомерный дикарь, насколько возможно приукрашенный униформой, принеся поднос вномер, мог выйти инезакрыть засобой дверь.
        Чтоже касается водителей, то легендарный типаж чернявого бурдюка сполным отсутствием шеи иморальных принципов был вэтом регионе помножен нанациональные особенности внешности. Кудри - нетёмные, асмоляные. Глаза - некарие, апронзительно-чёрные. По-английски - «piercing».
        Петя однажды пытался объяснить смешливой местной девушке, как его забавляет, что англичане одинаково назвали украшение впупке ихлёсткий взор.
        Наеё смуглом лице, залитом веснушками, отразилось непонимание, новскоре она нашлась - задрала маечку ипродемонстрировала колечко влевом соске игривой груди.
        Петя был молод, свободен инемог устоять перед горячим предложением. Свидом знатока он обвёл серьгу кончиком ногтя, потом потянул, будто намереваясь открыть волшебную дверцу, идевушка распахнулась ему навстречу очень быстро, нетребуя других ласк. Аон вожделел их дать сполна - её гибкое тело просилось под ладонь, загар молил остудить солнечные ожоги губами, вволосы хотелось зарыться.
        Скользнув веё глубину, Петя сказал себе: «Аты думал, что никогда недоберёшься допещер Кипра! Точно, как впутеводителе - правильной формы, без растительности ивсегда наполнены влагой».
        Они расстались неудовлетворёнными. Русский чувствовал себя страшно одиноким из-за того, что девчонка непоняла его. Акиприотка, видимо, привыкла кбольшему размеру.
        Петенька приглядывался сопаской когромным ручищам местных мужчин, припоминая народное поверье, будто поним можно судить оразмере скрытых частей тела. Их, увы, ему недовелось оценить воочию. Исследовательские вылазки напляж принесли нетак много информации: купается большинство вслишком просторных шортах. Юноши предпочитали акцентировать торс при помощи всё тогоже металла насосках.
        Навсякий случай ранимый Пётр отказался отсвязей скиприотками. Да исиностранками, если они успели отведать здешних парней. Вот только что прибывшие - другое дело!

*
        Машина остановилась насовсем иссохшей улочке довольно далеко отвиллы. Лучше, когда таксисты думают, что ты турист сбронью комнаты без душа. Водитель действительно нестал задирать условленную цену, зато отказался давать сдачу. Пётр имел враспоряжении массу времени ирешил проявить принципиальность. Насвободе (пусть ивтакойже духоте, как всалоне, новсёже - навольном воздухе) он чувствовал себя увереннее.
        После долгих препираний мозолистый мужичина, весь трясясь, отсчитал монетки вхолёные ладошки Пети, презабавно сложенные лодочкой.
        Его залила гордость.
        Он пошёл некдому, акнабережной. Тугое нутро опасалось слежки состороны злонамеренного таксиста, разум просил отобедать впристойном ресторане, нобыл ещё изов моря - приятеля, скоторым хотелось обняться впервую очередь. Петры обычно большие фанаты морей. Даже те, что ниже среднего роста, как Чайкин.
        Он снял белоснежные брюки ишвырнул их неглядя куда-то заспину. Предусмотрительно надетые плавки улыбнулись банановым принтом проходившей мимо негритяночке.
        Море захлебнулось нежностью, приняв всвою колыбель блудного сына. Оно качало игладило, намурлыкивало что-то родное, шаловливо похлопывало радужным веером довольного отпрыска.
        Незнамов вобъятиях Кручининой, наверное, думал отомже - почему люди немогут принять его соткрытостью, присущей морю?
        Почему вчеловеческом обществе нельзя дотрагиваться друг додруга бесхитростно, как вода?
        Откуда границы, сквозь которые непросочишься, изачем они нужны?
        Как нам сгладить острые углы, если мы неволны?
        Петя Чайкин открыл глаза иувидел, что воды неприятного цвета, авдоль берега крадётся злоумышленник, готовый сорвать спеска помятый цветок его белых брюк. Надо выходить!
        Спредупреждающим криком Пётр поковылял всторону берега. Море цеплялось застройные светлые бёдра, как ненасытная любовница поутру. Он пообещал вернуться иступил наускользающий колючий берег.
        Чтобы попасть вресторан при отеле требовалось А) Подождать, пока плавки высохнут, дабы несмущать никого просачивающимися мокрыми пятнами, иБ) сделать крюк вокруг огороженной части пляжа. Одно прекрасно сочеталось сдругим - Чайкин двигался как можно медленнее, старательно подставляя солнцу подлежащий сушке клочок ткани, натянутый наупругие ягодицы.
        Территория отеля позадумке ландшафтного дизайнера обвивалась бесконечным кустом-многоножкой. Вдоль этой зелёной стены Петя шёл, любуясь безымянными розовыми цветами приятной величины иформы.
        Неиз-за нихли он купил когда-то здесь виллу? Рекламный проспект, соблазнивший его тогда, пестрел искусственно усиленными красками, ноесли море оказалось наповерку бурым, то райские кущи неразочаровали.
        Петина рука потянулась погладить куст похолке, иподушечки пальцев уже получили первое представление ожёсткости лепестков, как вдруг взревела бензопила; из-за живой ограды прыснул фонтан листьев. Оказалось, поту сторону стены отдыхал рабочий - шаги разбудили его иего мощный агрегат.
        Машина, беспощадная кпрекрасному, напару стакимже человеком принялась избавляться ответок ивеликого, великого множества цветов.
        Двигались они сПетей вровень, икак ни пытался он ускорить шаг, чтобы успеть насладиться ещё живыми цветочками, ослабевшее отпоездки тело неслушалось. Да ивозможноли под визг бензопилы продолжать радоваться детям природы, зная, что минуты их сочтены?
        Волшебство испарилось.
        Обыденность напомнила осебе звуком шин. Сбоковой дорожки, видимо, сгостиничной стоянки, наасфальтированное шоссе вырулила жёлтая «Феррари».
        - Михаил! - замахал ей Петя.
        Осколок взгляда спассажирского сиденья ранил его всамое сердце. Неужели снова сделает вид, что они незнакомы?
        Впрошлом году Чайкин позвал всех, кого только смог припомнить, напразднование своего юбилея. Непришёл никто. Нотрое изприглашённых нанесли имениннику непростительную обиду.
        Эдик высмеял саму идею собраться вАйя-Напе, когда рядом есть Пафос - даже растрезвонил всем знакомым, что консультант повыгодным вложениям купил себе виллу нанеправильном конце острова, отвадив струдом прикормленных постоянных клиентов.
        Витька вместо дня рожденья лучшего друга предпочёл посетить торжество вчесть новой лошади известного режиссёра, небудучи даже знаком ни сним, ни сней.
        Авышеупомянутый Мишка был вэто самое время наКипре, ему даже лететь насамолёте непришлосьбы, так что уважительные причины для отказа унего отсутствовали.
        Петька досих пор злился наних. Излился насебя - ну почему он такой неинтересный?! Ещё злился зато, что продолжал общаться сподлецом Витькой иболее того, удачно размещать его деньги. Терпение лопнуло лишь тогда, когда они купили очаровательнейшего Похитонова, иэтот невежда даже невзглянул накартину! Набить ему морду, схватить зауши идержать напротив холста, пока непроникнется прелестью поэтической недосказанности, урод!
        Петя засопел, вспомнив ссору, решительно влез вштаны ипошёл налаживать контакты хотябы сМишкой.

*
        - My friend is Russian, - сказал он администратору, войдя впрохладу отеля. - He usually stays at this hotel, you probably know him. Mikhail Golyshev. Brown hair, brown eyes.
        - Oh, I’m so sorry! - защебетала глазастая девица. - He is out. Would you like towait forhim?
        - No. Can Ileave amessage? May Ihave apiece ofpaper?
        Авсё-таки приятно, клянча кусочек бумажечки, получить плотные листы брутально-жёлтого оттенка сводяными знаками ивензелястым гербом… Когда такой герб вверху - всё, что ниже, должно соответствовать.
        Пётр Чайкин нахмурил брови, призвал вдохновение иразмашисто нацарапал: «Мишаня, забегай хоть напару минут, хоть навесь вечер, буду чрезмерно рад». Адрес ещё раз - наслучай, если потерял. Подпись.
        Администраторша посмотрела настраницу, будто понимала, что там написано. Что заухмылочка?
        Петюня переписал текст, заменив «чрезмерно» на«чрезвычайно».
        Он вспомнил, как вдетстве необедал, пока невыполнит домашнее задание. Чтож, конверт заклеен, втавлен вячейку для почты, можно навестить ресторан.
        Одновременно хотелось инехотелось есть.
        Содной стороны, Петя слишком долго, ничем неподкрепляя силы, трясся втарантасе под надзором бешеного таксиста.
        Сдругой стороны тошнило отмысли, что пришлось бежать наКипр непосвоей воле, аспасаясь отрасползающейся каши, которую сам заварил.
        Компромиссным вариантом стал холодный минестроне. Это нееда, аскорее, напиток сплавающими внём овощами. Недоделанный смузи.
        Официантка отлила изсупницы немного втарелку. Возможно, именно она обслуживала его, когда пришлось отмечать день рожденья здесь - лишьбы несидеть впустом доме без огней, без людей.
        Обслуга втот вечер потешалась над одиноко сидящим русским, аон убеждал себя, что челядь развлекается какими-то своими прикольчиками, ичто праздновать юбилей вдорогом отеле наКипре всё-таки лучше, чем набивать пузо кислыми салатами под водку вгрязной русской провинции.
        Пётр очнулся отвоспоминаний, снял пробу, одобрил. Половник заходил туда-обратно между супницей итарелкой.
        Прозрачный звонкий минестроне возбудил зверский голод. Петя предвкушал, как проглотит эту порцию, закажет добавки, апотом ещё иразогретого навернёт, ноувхода ярко полыхнул коралловый блейзер.
        - Витя?! - вскочил недоедливый Чайкин. - Просто день удивительных встреч!
        Витторио подошёл, свысоты своего роста приветственно подмигнул.
        Петюня схватился сам отодвигать ему кресло суслужливым поклоном, став ещё ниже.
        - Ая сегодня Мишку видел, представляешь? - торопливо выкрикнул он, как показалось, слишком громко.
        - Ничего удивительного, ктётеньке своей сюда ездит. Правда, живёт отдельно, вотеле, амашину она ему вообще непозволяет водить…
        - Ты какими судьбами здесь? А, ну да, единственная приличная забегаловка взахолустье.
        Виктор сидел, некасаясь кожаной спинки, имилостиво приподнимал уголки рта, когда вболтовне Чайкина проскакивали смешные моменты.
        Оба надеялись, что ссоре конец, оба стеснялись обэтом спросить напрямую. Когда напородистом лице Витторио промелькнуло нетерпение, Петька решил - вот он, момент, когда они поговорят подушам истанут ближе прежнего.
        - Слушай, насчёт той картины, - наклонился Виктор.
        - Забудем! - прервал его Пётр.
        - Да нет, ты случайно незнаешь, мы её сдокументами покупали?
        - Какже иначе?
        - Аони утебя?
        - Счегобы? Ты владелец, провенанс ивсе бумаги наруках увладельца. Или ты потерял их? Да? Правда?
        - Непотерял я ничего, - замялся Витторио. - Утебя фоточки этой картины ненайдётся?
        - Сам сфотографируй, онаже утебя висит.
        - Я плохо фотографирую, там блики всякие…
        - Тебе, надеюсь, недля аукционного каталога? Перепродавать Похитонова глупо.
        Витторио опустил кудлатую голову насложенные аристократичные пальцы ипрошептал:
        - Ну можешь ты хотябы сказать, что там нарисовано?
        ГЛАВА16
        Длинноволосая брюнетка придирчиво посмотрелась вотполированную дозеркального блеска металлическую панель увхода ипощекотала пальцами кнопки домофона.
        Глаза прятались зачёлкой.
        Фигуру скрывал многослойный наряд.
        Помада фальсифицировала контургуб.
        Только пощекам иносу могли узнать её, нокто вдоме могбы это сделать?
        - Виктор Викторович непринимает, - проскрипел издинамика какой-то старик.
        - Ая знаю, - торопливо пробежался поего струнам молодой звенящий тембр.
        Женский голос будто схватил зарукав, вовлёк вбеседу инепозволил отключиться сразу. Продолжение следовало более медленное, солнечно-вальяжное:
        - Он сейчас путешествует, именно поэтому меня пригласил. Надо завремя его отсутствия квартиру оптимизировать. Я мастер организации пространства.
        - Нет, это я мастер организации пространства, - послышался голос нето удивлённый, нето насмешливый.
        Брюнетка опешила. Судьба посылает порою ради шутки двойников, нопочему именно сейчас? Ксчастью, текст роли она вызубрила наизусть. При самой туманной погоде вголове - слова сами отзубов отскакивали.
        - Я Рузанна. Изагентства «Гуру фэн-шуй».
        - Ая дядя Мася. Иззагородного дома Виктора Викторовича.
        Всё пропало.
        Оставалось только смыться, апотом кусать губы.
        Или продолжать - уже безо всякой надежды, без искорки авантюризма вхитрых глазах. Формально оставаться внутри ситуации, которая насамом деле тебя уже выплюнула.
        - Очень приятно! - сделала выбор брюнетка.
        Чтобы фраза звучала искренне, Рузанна подключила улыбку. Радиодиджеи, вроде, всегда так делают. Авот злоумышленники всериалах произносят приветливые слова созверским выражением лица, идля них всё кончается гораздо хуже, чем для ведущих прямого эфира. Понятно, ского брать пример.
        Молчание домофона звучало обнадёживающе. Наабордаж!
        - Может быть, посмотрим друг надруга? - опустился добархатного флирта женский голос.
        - Ая вас уже вижу, - бодро ответил голос мужской.
        Чёрные пряди резко взметнулись - Рузанна подскочила отнеожиданности. Она ведь первым делом проверила, нетли над входом следящих устройств, атеперь получается, её всё это время снимали изкаких-нибудь кустов.
        - Вот я хотел сказать, где камера, нолучше погляжу, как вы её найдёте.
        Мерзкий, мерзкий, мерзкий старик! Онбы лучше бантик привязал наверёвочку да кошек дразнил! Ищет мишень для издёвок! Ну, ничего, есть натакой случай инструкция, как невпадать всостояние жертвы.
        Во-первых, контролируем мимику. Лицо продолжало улыбаться, ибрюнетка прильнула кзеркальной панели, чтобы оценить, невыглядитли оно заискивающе. Вроде, нормас. Уверенная, энергичная улыбка. Хорошо, что она появилась заранее, будто для себя, будто отдуши.
        Во-вторых, контролируем движения. Плавнее, плавнее. Хватит дёргать головой, ища крошечный объектив. Нечего бояться.
        В-третьих, самое сложное - отагрессора надо бежать.
        Аесли необходимо довести доконца важное дело? Это любимый аргумент многоопытных жертв. Недля того они овладевали первыми двумя пунктами, чтобы напоследнем самоустраниться.
        Дядя Мася спустился ираспахнул дверь.
        Светящаяся брюнетка вошла сословами:
        - Коллега, вы моложе, чем я думала!
        Голос старил своего обладателя благодаря нечеловеческим масштабам скуренной махорки - или что там обычно курят эти дядьки спупырками нахудых кадыках, когда налаживают быт взагородных имениях нанимателей?
        Назвавшись «дядей иззагородного дома», дядя Мася, как Чехов, вдвух словах описал целые десятилетия симбиоза ссемейством Лотушей, взлёты ипадения своего плотницкого мастерства. Представил историю этой фамилии вкартинах - накоторых присутствовалобы только дерево, будь они реальными иллюстрациями.
        Вот высокий стул, чтобы кушать вровень состаршими.
        Авот уж илошадка-палочка.
        Детский спортивный уголок.
        Маленькая парта стем удобным множеством выдвижных ящичков, которые так облегчают сокрытие сладостей отвзрослых.
        Беседка для юной соседки.
        Супружеская кровать.
        Конюшня игараж.
        Колодец ибаня.
        Забор игроб - когда преодолеешь все заборы.
        Все заботы надяде Масе.
        Унего были неморщины возле глаз, аскладки. Загорелое лицо будто стянули нитками, ивид унего отэтого был какой-то пиратский. Образ подчёркивали ярко-голубые глаза меж красных век - меж ржавых берегов сбелёсыми травинками ресниц.
        - Зозуля, значит, - поглаживая подбородок, проговорилон.
        Брюнетка растерялась, новспомнила, что представилась Рузанной, ипоправила недалёкого мужичка.
        - Я организатор пространства, - также напомнила она. - Помогаю навести порядок посистеме Мари Кондо, улучшить фэн-шуй ивыбросить лишнее. Поэтому многие просят меня прийти, когда никого нет, чтобы нежалко было расставаться состарыми вещами.
        - Да уних нет ничего старого. Вот только картины, ноих выбрасывать нельзяя! - погрозил пальцем дядя Мася.
        Брюнетку напугал этот тон иэтот шишковатый палец, ноона поддержала лёгким колокольчиком скрипучий смех, переходящий вгрудной кашель.
        - Абумажки всякие, старые чеки измагазинов? Они держат наше прошлое, неотпускают жить вбудущем.
        - Может, ихорошо оно, при таком-то будущем, - сфилософствовал работяга. - Вот ты найдёшь чек наосетрину ивспомнишь, какая она навкус, радостью преисполнишься - ишь, какой я важный господин, осетринку едывал!
        - Ну, Виктору это ни кчему, - состроила кислую рожицу Рузанна. - Ему необходимо расчистить зону денег, усилить циркуляциюци.
        - Амне сказал, новый шкаф ему нужен.
        - Шкаф для наград это прекрасно, носначала…
        - Шкаф обыкновенный, кухонный. Кофеварку купили, так хотят, чтобы дверцей её закрывать. Прятать отглаз. Оно ипонятно - сердце кровью обливается лишний раз смотреть, вочто столько денег вбухано. Уних накухне всё так, задверцами.
        - Там зона славы переходит взону денег, - попыталась вставить брюнетка, номужичок сам так вставил, что мало непоказалось.
        - Да уж! Зона вложения денег! Вненасытную утробу!
        Рузанна почувствовала, что дядя Мася сейчас разойдётся, ипостаралась успокоить его. Вконце концов она, перепрыгивая стемы натему, незаметно добралась досвоей цели - комнаты, которая, учитывая честолюбие Виктора, требовала первостепенного внимания.
        - Итак, сектор шунь! - потёрла руки Рузанна. - Поможете мне найти лишнее? Я вижу, вы здесь получше Виктора разбираетесь. Такой хозяйственный мужчина!
        Польщённый дядя Мася отёр руки обока ипринялся обшаривать кабинет, вместо гостьи оставляя отпечатки намебели, которая ибез того была сплошь усеяна автографами человека, её сколотившего.
        Тонкие пальцы Витторио почти ничего здесь некасались: когда он шёл «поработать над бумагами», он насамом деле уединялся ради просмотра видео, более возбуждающего, чем шедевры настенах кабинета.
        - Накладные наживопИсь, - возвестил мужичок, потрясая стопкой листов форматаА4.
        - Да вы просто гений, нашли сразу самое важное, - обвила его медовыми словесами брюнетка.
        Дядя Мася принялся зачитывать названия, аРузанна отыскивала соответствующие картины. Она вспомнила посещения расстановок поХеллингеру исыпала информацией, почерпнутойтам:
        - Всё, что входит всистему, хотябы ненадолго, хотябы один раз, навсегда остаётся всистеме. Иесли мы храним документы навещи, которых давно лишились, мы таким образом отказываемся пережить расставание спредметом, мы перекладываем наследующее поколение священную обязанность оплакать потерю.
        Она ему разонравилась. Мало что поняв ввысокопарном монологе, трудяга понял зато другое - неприятно слушать оплакальщицах ипотерях.
        Рузанна, напротив, пребывала вприятном удивлении. Она инезнала, что веё голове столь чётко кристаллизовались слова, которые она даже неособо старалась запомнить. Войдя вроль гуру, вещаешь, как гуру, преисполняясь уважения ксебе. Благодаря возросшему самоуважению, она говорила скаждой минутой всё смелее.
        Внезапно картины настене кончились. Кончились идокументы, неосталось ни одного лишнего. Других бумаг размера А4 вкабинете небыло; интуиция подсказывала, что вспальне или гостиной искать их бесполезно.
        Спектакль пора сворачивать, нокак? Брюнетка, покачивая своими прямыми, сзеркальным блеском волосами, занялась перестановкой мебели всоответствии сЛетящими Звёздами.
        - Акакже пыль? - подмигнул дядя Мася правым веером своих морщин.
        Чёрные пряди итак уже давно подметали всё насвоём пути, ноих обладательница возмутилась:
        - Разве здесь нет домработницы?
        - Здесь - нет. Вкабинет её непущают.
        - Значит, хозяевам так удобнее, когда пыль. Это, вконце концов, олицетворение старины, традиций… Её лучше нетрогать.
        - Пофэн-шую пыль всегда плохо, - твёрдо произнёс мужичок, всего лишь какую-то секунду назад казавшийся чуть пьяненьким, чуть зыбким, беззлобным, безопасным ипростым.
        - Что вам известно офэн-шуе? - задала риторический вопрос Рузанна.
        - Так ктоже, как нея, выстраивает всё пониточке? Двадцать лет, почитай, фэншую нахозяев без роздыху.
        Плечи брюнетки напряглись, спина застыла, неимея шерсти, чтобы вздыбить её иглами иополчить против врага. Отвернувшись отжуткого старика, она достала изсумочки салфетку ипровела поширокой раме. Наматовой отпыли плоскости остался глянцевый след.
        Нереветь! Он ничего непонял, ему просто приятно заставить другого человека работать. Рузанна сама себя подбодрила громкой репликой:
        - Зачем тогда меня пригласили?
        - Незнаю, незнаю, - нехорошо погладили спину слова, азаними икашель.
        Совладать стелом!
        Совладать слицом!
        Совладать сголосом!
        Перевести всё вшутку!
        Жаль, что шутки непридумываются позаказу, особенно, когда над тобой зависла угроза, однако поиски подходящего кситуации каламбура всё-таки помогают отвлечься.
        Задумавшись над остротой, Рузанна незаметила, как использовала все сухие ивлажные салфетки. Она боялась - вдруг страшный дядя Мася принесёт тряпку да заставит продолжать уборку. Боялась посмотреть нанего, чтобы подтвердить или опровергнуть опасения.
        - Достаточно, - смилостивился он. - Теперь пройдём.
        Её коленки тряслись, ноноги послушно шли следом запрокуренным, обгорелым под тысячей солнц человечком. Скорее всего, втаком доме найдётся подвал, оборудованный для БДСМ. Или для наказания обманщиц.
        - Глядь, какой красавец стоит! - похвалился мастер, оглаживая светло-золотистый шкаф ладонью картофельного цвета.
        Рузанна рассыпалась влюбезностях. Благословенное облегчение упало сверху нанеё. Мужичок хотел ещё показать последнюю работу - короб для кофемашины сдверцей - нобрюнетка взмахнула прядями, как крыльями, иупорхнула.

*
        Она то смеялась своему освобождению, то плакала над неудачей, то набирала номер, то слушала гудки. Наконец дозвонилась:
        - Слушай, продавай ты эту картину без документов. Да слышала уже, понимаю, что так намного дешевле купят. Ноя тут каждую бумажку перевернула. Зачем только ввязалась?! Пожалела сто раз. Неужели господам перекупщикам так трудно понять, что это неподделка?! Я чуть неумерла там состраху, хорошо хоть накухню несогласилась пойти, сейчасбы лежала вхолодильнике, наверно.

*
        Адядя Мася непогнушался кухней. Продолжил там прерванную работу изакончил совсем скоро.
        Он поднял стабурета блистающую новизной кофемашину, чтобы вставить её вмаленький шкафчик, иотошёл ввосхищении, как отходит художник, закончив идеальный натюрморт.
        Целый ворох макулатуры обнаружился наоголившемся сидении - инструкция, денситометрическая распечатка, выдранный изжурнала рецепт, список гостей, провенанс картины Похитонова, атакже свидетельства оеё покупке иподлинности.
        ГЛАВА17
        Какое увлекательное занятие - ждать любимого!
        Вера сидела всвоей девичьей светёлке ипряла пряжу дум. Вертела непривычную нить размышления между пальцев, такую взрослую, женскую. Ну, инакручивала, конечно. Колесо вращалось безостановочно: занесколько дней требовалось наверстать годы упущенного, смастерить приданое, окоем буйная головушка прежде непомышляла. Скакими дарами она войдёт вжизнь Виктора Лотуша? Спривычкой грызть губы иобдирать ногти? Всовременном мире приданое девушки - она сама. Семейное счастье зависит неотколичества сундуков состёгаными пуховыми перинами, аотумения быть каждый день желанным подарком.
        Гасить ссоры.
        Оставаться вечно молодой.
        Поддерживать любую авантюру второй половины.
        Непьянеть напрезентациях сшампанским.
        Тактично напоминать благоверному одне рождения его матушки.
        Выглядеть отдохнувшей после бессонной ночи.
        Ненавязчиво планировать совместный досуг.
        Одеваться сексуально ивкритические дни, ивовремя болезни.
        Всё успевать.
        Смеяться над глупыми шутками.
        Готовить вегетарианские блюда так, чтобы мясоед нечувствовал себя ущемлённым.
        Корректировать форму лица при помощи умело заплетённых волос.
        Последнее, впрочем, взято изСредневековья - достаточно посмотреть нагорельефы готических церквей, где мученицы через испытания идут квечной жизни скосами, уложенными взамысловатые причёски. Здорово, что возродилась эта мода. Прискорбно, что недля всех. Вера просмотрела тонну обучающих роликов, да так инесмогла повторить насобственной голове ничего мало-мальски похожего. Тяжело держать руки всё время поднятыми. Трудно обходиться без дополнительных глаз надлинных отростках, которые способны увидеть затылок, макушку, бока (зря всё-таки бросили тот дрон - онбы сейчас кружил вокруг шевелюры Веры ипередавал видео наэкран смартфона).
        Записалась всалон красоты. Девушки вожидании суженого инедотакого доходят. Имей Вера возможность записаться когнедышащему змею, онабы обязательно её использовала, дабы благородный Витторио мог блеснуть отвагой, которую доселе непроявлял лишь из-за отсутствия повода.
        Она усмехнулась своим мыслям - так вот почему внаше мирное время мальчишек отправляют вармию! Охота всласть пофантазировать отом, как прекрасный принц где-то внедосягаемой дали скачет (верхом или.. мм.. просто так, без лошади скачет), приукрашенный памятью донеузнаваемости, апотом ещё представить его возвращение, слёзы, объятия, как он поднимет, закружит, зальёт передержанным без выплеска смехом…
        Строго говоря, поездка наКипр - нетоже самое, что военная служба. Врядли Витторио вданную минуту рискует насмерть подавиться рвотой, бегая покругу впротивогазе. Ножажда ждать - таже. Вспоминать каждую его фразу, каждый жест! Предвкушать встречу сострым чувством счастья! Время без него - время, переполненноеим.

*
        Очередной пустой день Холмская решила потратить наобновление гардероба, чтобы встретить рыцаря вовсём великолепии. Она бродила поторговому центру, представляя ситуации, ккоторым подойдёт тот или иной наряд.
        Лыжный костюм для поездки вАльпы. Слепящее солнце будет отражаться отэтих стразиков игривыми зайчиками ищекотать мужчинам ресницы: врадиусе ста метров неостанется ни одного, ускользнувшего отчар Веры. Ревнивая половинка будет втайне негодовать, носмиренно продолжит обучать её кататься набелом блюдечке пологого любительского спуска.
        Авот купальник, удобный для полётов напарасейле. Свысоты можно будет махать любимому ножками инаслаждаться видом его прекрасной фигуры, распластанной напеске.
        Серебряное платье, конечноже, украсит рандеву вромантическом замке, превращённом некой феей вгостиницу. Вокруг дубравы, петли рек, живописные холмы догоризонта исказочный европейский сервис под каждым кустом.
        Спервого курса университета Вера была уверена, что нашла свою идеальную пару. Тот факт, что спустя годы Витторио так инесмог забыть её, подтверждает - они созданы друг для друга. Ктомуже, иных вариантов просто небыло: всего один мальчик накурсе.
        Знакомиться вдругих местах казалось дико трудным челленджем.
        Да изачем? Стех пор, как она узнала его имя, ей больше ненужно было никого искать. Виктор Лотуш.В.Лотуш. Если выйти замуж ивзять его фамилию, так можно подписывать искусствоведческие статьи. Вера Лотуш будет исследовать творчество художников, аВиктор Лотуш донесёт её работы дочитателя.
        Нужно иметь представительную внешность ивысокий рост, чтобы тебе дали право высказывать собственные умозаключения. Если этого нет, тебе разрешат максимум защитить диссертацию, сшитую изчужих лоскутков, ивсю оставшуюся жизнь пересказывать сонным студентам то, что они сами могут прочесть вбиблиотеке.
        Вера довольно долго надеялась, что сможет обойтись вовсе без внешности. Всё-таки эра интернета… Издатель видит перед собой рукопись вместо автора. Шрифт Times New Roman уверенно говорит зазаику, закартавого, загнусавого, зашепелявого, ровные строчки прячут кривые зубы, набелых вордовских страницах ни единого пятна стех липких кухонных столов, промёрзших подоконников, засыпанных крошками неуютных постелей, где рождается литература.
        Человечество приветствовало интернет, как манну небесную.
        Душа сдушою говорит вэтом бестелесном пространстве!
        Ионо нескончаемо, места хватит всем, сгинет впрошлом позор Homo Sapiens - звериная борьба затерриторию!
        Болезни, уродства, бедность оставим материальному миру!
        Оставим инедовольство собой! Наконец можно быть нетакими плохими!
        Мало. Мало небыть плохими. Требуется быть хорошими. Иэто требование завышено донебес. Потому что волшебное зеркало злой королевы отныне есть укаждого, ихотя ты неспрашиваешь, «кто насвете всех милее», затебя спросят другие - ауж зеркало выдаст им широкий ассортимент людей, тебя обогнавших.
        Втвою сторону неглянут, если несоберёшь сначала миллион просмотров.
        Твою рукопись неоткроют, если ты отсутствуешь вновостных колонках иток-шоу.
        Обратить натебя внимание - всё равно, что поручиться затвою небезынтересность, аэто посерьёзнее, чем выступить поручителем вбанке.
        УВиктора изначально был кредит доверия - он родился мальчиком, красивым мальчиком, да ещё ивзажиточной семье сосвязями. Главную валюту нашего времени ему ссуживали охотно.
        Сидя вкафешке сдевчонками, он частенько сетовал, что знакомые редакторы журналов ирадиостанций просят унего какой-нибудь интересненький материал, которого, разумеется, он предоставить неможет. Вера вызывалась помочь, ноВитя мгновенно переходил насерьёзный тон, объяснял, что её никто незнает, приглашать никуда небудет, ни заденьги, ни затак, ивообще, он ей уже всё сказал впрошлый раз, точнее, впрошлые десять тысяч раз, инепорали уже ей налечь научёбу вместо пустопорожней болтовни?
        - Они меня незнают, аты познакомь, - приставала приставала.
        - Ну как я тебя сними познакомлю? Ты представляешь, какие это важные персоны?!
        Она представляла, потому ипросила. Её публиковали только всамых незаметных изданиях. Деньги выигрывала наанонимных конкурсах.
        - Если ты один вменя поверишь, все поверят, - намурлыкивала Холмская. - Дай только зацепиться, я тебе огромную пользу принесу.
        Раз уж так зазорно быть пишущей дамой, Вера готова была перейти под защиту мужского псевдонима. Не«В. Лотуш», а«Виктор Лотуш». Плата - ей, слава - ему, светскому льву сволнистыми волосами, отливающими благородным золотом.
        Конечно, Витюшкины знакомые могли раскусить обман. Ноон учился наискусствоведческом факультете, обладал наружностью современного интеллектуала, азначит, для всего остального мира выглядел как достойный доверия автор исследований иреспектабельный герой телеэфиров.
        Зачитывая преподавателям «свои» опусы, Лотуш был столь убедителен, что Холмская сомневалась - онали корпела над ними предшествующей ночью?
        Голос Веры после Витторио звучал смешно. Университетский патриарх елозил врезном кресле, отворачивая то одно, то другое ухо отбойкой пионерки. Она счего-то решила, будто он читает её работы, итребовала обсуждения. Какова нахалка! Остальные просто пересказывают содержание своих писулек, добавляют немного лести иполучают хорошие оценки, аэта ввинчивается вмозг, аж голова болит!
        - Холмскую противно слушать, - подытоживал старый ворчун.
        - Поработайте над самопрезентацией, - отшивали её кадровики.
        - Да кому нужно твоё многабукаф, - плевались фэйки нафорумах.
        Иона исчезла. Ссайтов, изсоцсетей, почти полностью изреала.
        Её физическое существование странным образом длилось. Она писала встол, никому больше ненавязывала споры натему искусства, авосне видела, как её раскапывают через тысячу лет. Вот там-то, среди высокоразвитых существ, она придётся ко двору. Апока…
        Зачем давать народу то, что он несможет переварить?
        Зачем давать автографы?
        Зачем давать пятиминутное интервью, изкоторого оставят двадцать секунд, да ещё извратят смысл изауши притянут какой-нибудь скандальчик?
        Хотелось одного - продолжать изыскания иполучать засвой труд деньги, накоторые можно жить. Однако закончилась история Веры тем, что бессчётные сайты задарма перепечатывали её старые статьи. Позакону вместо выплаты гонорара можно мелким шрифтом пустить фразу «Поматериалам студенческого журнала» - считается, что обворованному искусствоведу этого хватит напропитание.

*
        Грустные мысли отразились взеркале примерочной, Вера заметила это ибуквально заставила себя улыбнуться. Ведь отныне всё будет хорошо: возлюбленный вернётся кней, они заживут счастливо, появится смысл творить, петь или хотябы просто просыпаться поутрам.
        Выйдя из-за бархатной шторки, она поискала глазами кассу, анашла ксвоему невероятному изумлению Витторио. Правда их разделяло стекло витрины снаклейками, ноэтоже он, точно он стоял вочереди убанкомата!
        Вера всучила купальник продавщице ивыскочила измагазина.
        - Ты здесь?
        - Срочно понадобились наличные, вот заскочил, - отстранённо произнёс герой романа.
        - Я имею ввиду, ты ненаКипре.
        - Ну,да.
        - Только что вернулся?
        - Нет.
        - Апочему мне несказал?
        - Зачем?
        - Так.
        Вера усомнилась, что она вздравом уме. Все последние события, судя пореакции Лотуша, пригрезились ей. Вэтой реальности они невиделись состуденческих времён. Она осторожно поинтересовалась, избегая подробностей:
        - Узнал насчёт картины?
        Если он сейчас спросит, окакой картине речь, придётся нацыпочках отойти квыходу ипоскакать галопом вбольничку. Наединороге.
        - Какая разница тебе-то? Ой, зря спросил, щас начнёшь эссе сочинять находу оместе Похитонова вмировой живописи. Давай забудем вообще, что он был. Украли - украли.Всё.
        Подошла его очередь.
        Чтобы случайно неподсмотреть пин-код, Холмская тактично отвернулась. Ей было даже легче выразить свои чувства, неглядя впрекрасные равнодушные глаза, иона исполнила целую балладу, перебирая струны неоправдавшихся надежд. Принца потеряла где-то посередине первого куплета.

*
        Налицо положили судариум, могильная тьма сомкнулсь надней.
        Лежать набелоснежной прохладной простыне было покойно, нопусто.
        - Такая красивая девушка инезамужем? - прозвучал голос сверху. - Кольца невижу напальце.
        - Уху, - ответила Холмская из-под альгинатной маски, залепившей рот, глаза ипочти полностью ноздри.
        Даже после смерти (особенно после смерти!) все будут спрашивать, как так вышло, что при жизни тебя никто невыбрал. Ученица косметолога явно приехала изтой части ближнего зарубежья, где около пятнадцати годков девочку суют вмешок да умыкают, аесли нет - сама виновата, либо усы слишком большие отрастила, либо ноги слишком кривые достались.
        Вера уже жалела, что неотменила запись всалон красоты. Она ведь затеяла сие провальное мероприятие, чтобы лучше выглядеть, когда Витторио вернётся сКипра - асама явилась пред светлые очи ясного сокола снещипанными бровями, некрашеными волосами иврасстёгнутых джинсах вкачестве вишенки наторте. Казалосьбы, возьми да поменяй планы, раз теперь никого нетребуется покорять неземной прелестью, так нетже, захотелось вкачестве утешения себя побаловать популярной процедурой! Сдурой! Лежать, выслушивать проповедь отдевчонки, которая младше повозрасту ибеднее интеллектуально, находясь при этом сзаклеенным ртом - вот подарочек себе сделала!
        Цок-цок, стук двери, наконец одна.
        Можно погрузиться внебытие изамедлить течение всех соков вветвях.
        Вера прислушалась. Удары сердца были, как шаги уходящего впустыню. Странно - ты можешь жить, когда сердце остановилось.
        Почему нельзя умереть вместе сним?! Лежать-лежать так всалоне красоты ипостепенно исчезать измира? Когда нетактичная девица придёт снимать застывшую маску, под ней уже небудет ничегошеньки - вот сюрприз-то!

*
        Альгинатную маску ученица косметолога отколупала крайне неаккуратно: пыль попала вглаза, идва следующих дня Вера просыпалась соследами, похожими назасохшие розовые слёзы. Разводы напоминали ей ослучившемся, сутра задавая отвратительный настрой.
        Брательник думал, что унеё ПМС. Вэти дни он обычно старался непопадаться наглаза, если можно так сказать очеловеке, который ибез того имеет постоянную прописку ввиртуальном мире.
        Навторые сутки сестра хотела было поинтересоваться, почему он ничего неспрашивает оВитторио, как вдруг поняла - для него сюжет оборвался всамом начале. Он неузнавал, как прошло воссоединение, опропаже картины слыхом неслыхивал, апоиски платья, сражающего наповал, происходили сотню сражений назад - успело пасть неодно государство вовселенной, где он жил. Ясное дело, брат недержал вголове столь давних событий, да ктомуже, происходивших вне его мира.
        Асестра искала поддержки. Встала уокна итоскливо дожидалась, когда геймер пройдёт уровень.
        Он закончил. Паузу невзял. Нырнул глубже. Тогда она спросила:
        - Ты скем-нибудь вотношениях?
        Никуда неотлучаясь издома, как известно, можно крутить романы, идовольно серьёзные.
        - Нет, сейчас ни скем. Апочему ты спрашиваешь?
        - Может, ты сумеешь ответить, как завоевать любовь
        - Оо, это просто! Смотри.
        Ион показал Грааль, который надо привезти взамок принцессы назабавном автомобильчике, пройдя массу испытаний.
        - Тогда она женится навот этом чуваке изслужбы доставки, закоторого я играю. Хочешь попробовать?
        - Я попробую, обязательно попробую.
        Незамечая протянутого ей джойстика, Холмская набросала схему действий.
        Первое: отбросить всех подозреваемых, кроме наиболее очевидной Эвелины.
        Второе: доказать, что она забыла Додошку наместе преступления игде-то раздобыла такуюже собачку назамену.
        Третье: прижать её уликами извторого пункта, надавить посильнее, довести доприступа паники.
        Четвёртое: вырвать похищенную картину извспотевших ладошек.
        Пятое: Вернуть шедевр настоящему владельцу.
        Шестое: сделать пилинг, принять красивую позу иждать предложения.
        - Ты просто мастер стратегии, - похвалил брательник, криво улыбаясь оттого, что непривык делать комплименты. - Только я непонял, вкакую игру ты играешь.
        - Вту, где Витька сдохнет, если меня неполюбит!
        Онабы этого, конечно, несказала, еслибы знала, что судьба уже свела киллера ичеловека, желающего заказать Лотуша.
        ГЛАВА18
        Марину Васильевну Жарченко всуде называли Духотенко, потому что она сама себе придумала такое прозвище. Вшколе её обзывали «Жирченко», ивоизбежание повторения тогоже сценария, только соврослыми, жертва насмешек при поступлении наработу постаралась, чтобы её дразнили незаобжорство, азаболее вредные для окружающих привычки.
        Что её вовсе небудут ругать - такой вариант отсутствовал даже всамых необузданных фантазиях. Еслибы она поднималась полестнице стойже лёгкостью, скакой наживала врагов, еёбы включили волимпийскую сборную. Когда вком-нибудь загоралась искорка симпатии, Марина это игнорировала. Неполучая эмоциональной подпитки, искорка тлела какое-то время, уменьшалась, уменьшалась иисчезала - илиже гасла, шипя под ледяным презрением Жарченко.
        Нокогда ей понадобилась помощь, она таки подметила интерес ксвоей персоне.
        Невозможно было необратить внимание нато, как уважает подсудимый Сухостой фигуру судьи. Его восхищали крепкие бока, выдающиеся бугры грудей, круглые локти - отних веяло достатком, основательностью, стабильностью. Аизстабильного вжизни Жоры Сухостоя были только регулярные посадки да стрижка, соответствующая статусу.
        Когда он скем-то «встречался», это были свидания раз вмесяц, без рук, без губ, зато смножеством людей вокруг исдолгими думами впромежутках. Таким образом, можно было сказать, что он иМарина «встречались».
        Судья откровенно флиртовала прямо назаседаниях.
        - Авы умеете быть благодарным, - улыбалась она. - Ценное качество для мужчины.
        (Заразрешение пользоваться колодцем Жора помог соседу закопать тёщу.)
        - Впартизанском отряде вамбы цены небыло!
        (Худосочный инизкорослый Жорик продолжал утверждать, будто совершенно один отнечего делать вырыл огромную яму, куда солнечный удар случайно уложил жертву. Он неизменил показаний даже тогда, когда любящий зять показал орудие убийства, спрятанное веё парике, докоторого никто изопергруппы так инерешился дотронуться.)
        - Я скорее поверю вашим честным голубым глазам, чем пухленькому ротику Павла Арсеньевича, который он открывает невпопад, - добивала Марина, косясь нащекастого обвинителя.
        Она помахивала вероятностью свободы, словно ленивым веером, приоткрывая изахлопывая решётку перед наивным воображением вечного сидельца. Вшутку проверяла прочность его деревянной верности, вшутку прощупывала почву для покупки его преступных услуг - всё это наглазах изумлённой публики, которая смеялась над клоунадой, неподозревая, что происходит насамом деле.
        - Если вас сейчас выпустят, вы сумеете сполна отплатить? - прозвучало уже совсем неприкрытое предложение. - Обществу, которое ввас поверило?
        Оправдательный приговор судья вынесла впервые вжизни. Хотела отправить подсудимого наобследование идоказать умственную неполноценность, нодело, для которого ей требовался Сухостой, недопускало промедления. Ктомуже, дурачок мог оказаться неклиническим идиотом, авсего-навсего отзывчивым простофилей, которого раз заразом дружки втягивали вгрязные разборки. Подобное медициной недиагностируется.
        Подготовив оружие, Марина Васильевна Жарченко принялась составлять текст, который стопроцентно заставит это оружие выстрелить. Уже немного зная тонкую Жорикову натуру, она решила напирать нажалость.
        Без утайки рассказать ослежке последних дней.
        Поведать обинцеденте сдроном, запущенным вквартиру для шпионажа.
        Хотя дрон как-то выбивается изповести огоремычной судьбинушке. Флоренция тем более. Зажравшиеся получались преследователи уМарины.
        Того игляди, поймёт лошарик, что судья тоже небедствует, изаломит беспощадную цену задва несчастных выстрела. Бреши вбюджете это непробьёт, ноналичность дома нехранилась, аснять сосчёта крупную сумму означалобы вызвать подозрения. Сколько прошло через суд горемык, пойманных именно наэтом?

*
        Жарченко покрутилась перед зеркалом впоисках ракурса, которыйбы делал её мордашку симпатичной. Нда, потребуется немало слов ирюмок, чтобы вглазах Жоры предстать принцессой, спасающейся отдракона…
        - Вы ведь неоткажете женщине вбеде, - полуспросит-полукивнёт Марина, наклоняясь кнему вдрожащем свете свечей.
        - Да я вообще ни вчём женщине неоткажу, - согласится рецидивист, косясь наинтерьер ресторана, как приблудныйпёс.
        Стоп. Откуда взялся ресторан?
        Вживоте проурчал красноречивый ответ.
        Запорцией долмы сосметанкой придумался дальнейший ход разговора:
        - Видители, есть уменя знакомые, которые придумали ходить подомам…
        - Наводчики, - выпалит сметливый собеседник.
        - Да. Собрали уВиктора тёплую компанию ирешили всем гостям ответные визиты нанести.
        - Что нанести? - оторвётся отустриц рассеянный Жора.
        - Тяжкие телесные, - угрюмо буркнет Марина куда-то себе впухлое запястье.
        Проще. Надо проще. Вот тебе пистолет, милый, вот фотографии, иди истреляй. Никаких объяснений.
        Судья дошла докрая размышлений изаглядывать занего несобиралась.

*
        Дом эпохи конструктивизма был раньше общежитием. Оттой поры остались тёмные коридоры срядом неприглядных дверей да гуляющие поним запахи.
        Внизу Марину встретил чад отварки зелья. Чуть незадохнулась.
        Чуть поднялась поступенькам. Наткнулась навынесенный мусор - мешки стояли, судя поопустившемуся виду, довольно давно, источая трупную вонь, человеческую иживотную, ибо содержали всебе требуху вперемешку спрокладками. Один изпакетов даже вывернуло.
        Лакированная туфелька перешагнула через омерзение ивступила вмир сгоревших каш, протёкших подгузников, острых локтей материнской гордыни.
        Изоткрытой двери - изшипения воды, изгрохота кастрюль, изнадсадного треньканья компьтерной игры - вальяжно вышла мамаша счихуахуа ипоставила его перед взбирающейся полестнице гостьей. Зверь поднял ножку, наполу возникла жёлтая круглая лужа. Хозяйку ничуть необеспокоило наличие свидетельницы. Группа лиц попредварительному сговору совершала злодеяние, глядя немигающими зрачками, одинаковыми усуки икобеля.
        Кчетвёртому этажу пришло ощущение наркотического бреда. Скорее проснуться, как можно скорее протрезветь отэтой страны! Преуспевающий юрист вчетвёртом поколении, Марина Васильевна ненюхала жизни - обычного дома, набитого обычными людьми, для которых коллекционировать картины менее интересно, чем расписывать стены мочой.
        Она достала изсумки глянцевитую газету, расстелила её наверхней ступеньке, крепко задумалась. Если закажешь убийство ипослучайности загремишь зарешётку, попадёшь втакуюже обстановку, только ненаполчасика, анадолгие годы. Кстати, там небудет цветастой газетки, чтобы подложить под зад: втюрьме нет даже тоненького барьера между человеком иступенью, накоторой он оказался.
        Вокне мелькнуло что-то, брошенное сверху. Кукла?
        Жарченко встрепенулась. Наверняка можно обойтись без насилия. Может быть, просто сказать преследователю: «Уважаемый Виктор, я знаю, вы инсценировали похищение картины изсобственного дома, чтобы придумать нелепую серию обысков. Неполучив моего разрешения, подсунули дрон вкоробку спиццей, ия точно знаю…»
        - Я знаю, что ничего незнаю, - стеклянно отозвался неизвестный голос внутри.
        - Да нетже, - слабо запротестовала судья, ожидая сзамиранием сердца его дальнейших слов.
        - Пропажа картины никак несвязана стобой, утебя просто мания величия.
        - НоЛотушу это дало повод напрашиваться ко мне вгости!
        - Ищет картину. Тыбы тоже активно искала пропажу. Развенет?
        - Он искал её намоей выставке воФлоренции.
        - Тебе показалось.
        - Дрон заснял навидео мои комнаты.
        - Это была всего лишь игрушка-сюрприз. Судя потому, как она летала, ею никто неуправлял. Наверное, взлетает автоматически, когда коробка открывается, да ипорхает себе беззаботно, как бабочка, аты уж испугалась сразу.
        Внутренний голос успокаивал Марину, нёс наупругих волнах прочь извонючего подъезда. Упёртость её удерживала.
        - Ябы поверила, еслибы тем утром Викторне…
        - Апомнишь, как заограбление ювелирного ты посадила человека, который накануне разбил стенд?
        - Кого мне приводят, тех я исажаю, - поджала губы Жарченко.
        - Ты прекрасно знаешь, он просто хотел вернуть вмагазин обручальное кольцо ипоссорился сменеджером.
        - Я ничего незнаю.
        - О, теперь ты ничего незнаешь?
        Ещё невечер, ауже так темно.
        Мутное окошко обращено ксеверу.
        Мысли обращены впрошлое.
        Орнитарий впарке. Аист вклетке. Удивлённая голова упирается взанозистый потолок, крылья попривычке разворачиваются, нокоснувшись проволоки, болезненно подгибаются, нехотя уходят вподмышечные ангары. Тела, которые Жарченко лишала свободы, тоже немогли потянуться, развернуться, подать голос. Теперь предстояло тоже самое проделать сдушами - упаковать их всмерть, добросовестно заделать все щели, чтоб непроскользнули обратно, иотправить внебытие скрюченными, задохшимися, без возможности хотябы поднять голову, хотябы поднять глаза.
        Марина плакала - ичья-то рука вдруг коснулась её плеча. Без тактичной осторожности, неделя насвоих ичужих. Простая уверенная мужская ладонь.

*
        Сухостой, ожидая подвоха после чудесного освобождения, прислушивался ккаждому шороху задверью.
        Стук каблуков насторожил его сразу. Поэтой лестнице обычно ступали стоптанные набойки сосипшими голосами - обновки ужильцов иих гостей заводились исключительно всезон распродаж. Май звучал здесь, как прошлогодний август. Женщины района старались покупать наисходе лета то, что нескоро выйдет измоды, доосени успевали надеть туфли всего дважды ипосле каждого выхода тщательно чистили их, аперед наступлением холодов укутывали вхрусткие белые листочки, прятали вкартонные коробки, выбирая наименее помятые.
        Всю зиму им снилось, как весной они возродятся новенькими, свеженькими!
        Новесной женщины доставали изспячки какие-то сморщенные останки.
        Они сокрушались.
        Сокрушались зря, ибо мода, несмотря намольбы, совершала очередной виток именяла правила игры - капельку, однако из-за этой капельки «то, что будет годно через год» превращалось в«то, что устарело навсегда».
        Слегка отставшие завремя лёжки подошвы, слегка отставшие отвремени соседки сновали поподъезду спришлёпыванием, сготовностью влюбой момент упасть. Шаткий звук был привычен Сухостою, азначит, приятен.
        Свежекупленная дорогая обувь стучала, как набат. Инстинкт толкнул занять позицию удверного глазка иждать, кто появится. Отчего-то чувствовалось, что шаги неостановятся внизу. Когда показалась голова судьи, оправданный сощурился. Когда появилось тело, он узнал свою освободительницу иобомлел. Своим умишком Сухостой понимал, что взале суда что-то происходило, носмысл уловил лишь сейчас - увидев дородную фигуру судьи нафоне мутного стекла. Значит, любит!
        Никто нелюбил никогда, атут нате, пожалуйста! Да ещё какая женщина, маешь вещь!
        Для этого обделённого теплом человечка чувство благодарности, как верно уловила Жарченко, было основной движущей силой. Оно двинуло его вкоридор, обвило руку поперёк туловища прекрасной дамы, адругую под рыхлыми коленками - ивот уже тощий, весь превратившийся вмускул мужчинка тащит добычу впещеру, аона, счастливая, утирает румянец сощёк.
        Он вставил свой ржавый гвоздик, неговоря ни слова.
        Для него была очевидна причина прихода Марины.
        Для неё было очевидно, что лучше молчать, дабы неспугнуть единственный секс затри года.
        Сухостой умилялся каждой складочке, как будто ему принесли новорождённую долгожданную дочь вособо крупных размерах. Заметив часы свенецианской микромозаикой, он дал себе слово подарить любимой какие поприличнее. Этож дешёвка недостойная, раз неблестит позолотой, да икрупные слишком, неженские прямо. Акупить надо тоненькие, похожие назмейку совальной головкой, какие нашивала его маменька. Он её незнал, новдетстве, когда видел такие часы, думал, что где-то ходит она созмейкой наруке, поглядывает настрелки, ждёт встречи ссыном.

*
        Красная ивзъерошенная Жарченко выбегала изподъезда содной только мыслью - хорошенького понемножку, больше сюда неприходить, незвонить, вобщем, недавать никакого повода судачить остранном освобождении подсудимого Сухостоя.
        Киллер!!!! Как только вголову такое пришло?
        ГЛАВА19
        Холмская всю ночь сидела винтернете.
        Брат, заметив свет, зашёл, потоптался, ничего несказал, ноявно остался доволен увиденным. Обычно вэто время она читала, слушала музыку или танцевала. Вредные привычки.
        Обсуждать прочитанное ей было всё равно нескем. Члены книжных клубов, вкоторых она навсякий случай состояла, тратили своё ценное время исключительно наруководства посаморазвитию. Чёрные буквы набелых страницах, выстроившись рядами, как рабы наплантациях, отделяли для них добро отзла. Художественную литературу, где стёрта граница между пороком идобродетелью, они считали выродком вблагородном семействе прописных истин. Раз уж некоторым писакам чёрно-белая картина мира кажется слишком плоской, пусть печатают свои излияния серыми чернилами насерой бумаге! Читатель, открывая книгу, сразу будет видеть - эге, туточки ничего непонятно, перейдём-ка лучше кавтору, который определился, где унего верх, агде низ. Тьфу ты, низ этож негатив… Поищем чтиво без негатива… Накомпасе должна быть всего одна сторона света, тогда везде будет юг, куда ни отправишься.
        Музыкальный вкус Веры ещё сильнее отдалял её отлюдей. Вфильмах оперу обожают маньяки (приятно, знаетели, врубить наполную мощность, когда издеваешься над связанной жертвой). Вжизни эту нишу занимают бабки, только глумятся они над целым залом жертв: типичный стариковский запашок заливают литрами просроченного одеколона; набивают ридикюли конфетами вшуршащих фантиках; стараются накануне заболеть, чтобы всласть почихать наизбыточно здоровую молодёжь; вполный голос переговариваются сподругами; громко храпят. Маньяки лязгают кандалами, бабки - несданными бутылками. Вот ився разница. Если непринадлежишь ни ктем, ни кдругим, помалкивай, что любишь оперу. Щади обывателя. Он лайкнет фотку схэштегом #якультурная, ради которой тётки прутся втеатр. Он одобрит громкую музыку впыточной камере как прикрытие для криков. Ноон сочтёт диким извращенцем того, кто всасывает удовольствие ушными раковинами.
        Худшим извращением были только танцы перед зеркалом.
        Ну, ничего, теперь дорогая сестрёнка пополнила ряды овощей, толстеющих под круглосуточным солнцем интернета. Стала понятной. Близкой. Да ибудет козырь, если ей вздумается корить его зазависание всети. Впрочем, пока небыло ни единого упрёка, поэтому туз останется врукаве, скорее всего, навсегда.
        Холмская неиграла. Она задалась целью прошерстить все фотографии изабелловых левреток: легколи купить собачку этой породы именно такого окраса?
        Взрослых животных, похоже, никто непродавал.
        Их парадные портреты побольшей части выставляли, разыскивая достойную пару или заказчика напроизводство щенков.
        Изредка попадались странички, как уОлли: личные дневники несвязанных обязательствами особей, где можно было увидеть фотографии созвёздами ивобразах звёзд, внадувном круге ивкругу семьи.
        Ещё были живые инкубаторы - суки насносях, которые наслаждались каждым днём беременности. Они посещали массажистов, выбирали очаровательные люльки взоомагазинах, смотрели только позитивные передачи потелевизору, медитировали вместе схозяевами наковриках возле бассейнов, аглавное, тщательно подготавливали мир кприбытию драгоценных кобельков исучек. О, еслибы беспородных щенят люди дожидались стакимже нетерпением!

«Продаю левретку» - вдруг полоснуло поэкрану. Вера неповерила. Это просто глаза отнапряжения слезятся, искажая настоящую подпись под фото, например, «Король Чарльз Лаки Чармс Мамочкина Прелесть кушоет фуа-гра» или «Анджелина Джоли Форева Третья котается налемузине».
        Необходим перерыв. Огуречики навеки, увлажняющие капли, немножко кофейку и… странно, слова неисчезли. Кто-то действительно продавал взрослую изабелловую левретку.
        Ссылка вела насайт, который уже закрылся занеуплату.
        Нашёлся профиль продавца всоциальной сети. Увы, он был настроен так, что незнакомцы немогли писать личные сообщения. Чтобы свободно общаться, требовалось добавиться вдрузья. Холмская отправила заявку идовольно потёрла руки - он онлайн, он прямо сейчас примет предложение дружбы, вчетыре утра! Какая удача!
        Минуты тянулись, акнопка для отправки сообщений всё непоявлялась.
        Скоротать время помогли многочисленные альбомы продавца сзапчастями, одеждой именитых спортсменов, травой… Время отвремени какой-нибудь залежавшийся, новсё-таки многим интересный предмет он разыгрывал насвоей стене почти даром, зарепост. Сотни людей помещали усебя настене диковину соссылкой, таким образом завлекая новых клиентов.
        Животные почти непопадались, кроме левретки был только питон да несколько гадюк. Впрочем, неисключено, что террариум пригрезился Вере вполудрёме.
        Через час погас зелёный значок - торговец ушёл спать, так инеоткрыв доступ кпереписке.

*
        Утро настало впять вечера - так уж Холмская проснулась. Сразу всеть!
        Непринял. Надо было раньше посмотреть, многихли он принимает. Соотношение: десяток подруг ктысяче подписчиков, все сплошь модели.
        Вера посмотрела насвою аву ипригорюнилась. Друг таким быть неможет. Упарня сником «Девятнадцатисантиметровый» - уж точно.
        Красивым хорошо, заними все бегают. Зато, если ты умна, сама можешь догонять самцов.
        Холмская решила поймать кабанчика вреале. Его страсть выкладывать фотки сописанием ежедневных событий делала это вполне реализуемым. Надо только выявить излюбленные места водопоя, идобыча вкармане.
        Вера решила нетратить попусту рассветные часы, разглядывая изображения вещей для перепродажи, ачитать только подписи под селфи втёмных дымных барах. друг попалась интересная картинка.
        Индонезийский лук?!
        Он висел настене стаким видом, будто ничем невыделялся изокружающей его массы барахла. Необычайно маленький, едвали сруку взрослого отподмышки доногтей, да ещё истетивой, сползшей кцентру.
        Ну накого ходят стаким? Влесу - неизвестно, всети - можно сразить этнографа или вот, гляди-ка, искусствоведа.
        Крупные деревянные завитки украшали концы лука, придавая смысл его существованию, непрактический, так эстетический. Эти перья Жар-птицы были примотаны глянцевитыми коричневатыми лентами. Витки ширились, переходя отхуденького прутика кмассивному декору: результат выглядел, как членистое брюшко мадагаскарского таракана. Два края - два брюшка.
        Вкрошечном бесформенном колчане содержались нетронутыми две стрелы.
        Третью положили для фотографирования отдельно, чтобы продемонстрировать вовсей красе, нолучшебы этого неделали, так как убедняги отсутствовало оперение инаконечник. Чуть заточенная спереди, сромбиком, привязанным сзади, она непроизводила впечатления грозного оружия.
        Авсёже ей было суждено помочь Холмской наохоте.
        Именно под этой фотографией автор написал, что лук купили вкачестве настенного украшения, изавезёт он его, когда поедет народину, вКыргызстан. Удача улыбалась - стояло название места, стояла дата. Сегодня!

*
        Ненакрасившись, взяв ссобой только обычный паспорт, деньги илинзы, выпущенная стрела Холмская полетела каэропорту.
        Ей всегда хотелось сбухты-барахты отправиться вневедомую страну. Например, когда портится погода, можно спастись наКубе или Мальдивах, аесли нахамили втранспорте - удалиться вобъятия безлюдных вьетнамских пляжей.
        Останавливала привычка терпеть.
        Останавливал страх показаться импульсивной.
        Да малоли что ещё останавливает, когда мы точно знаем, чего хотим!
        Путь перекрыт.
        Встотысячный раз перекапывают, перекладывают давно сгнившие трубы сместо наместо, заранее зная результат. Важно создать видимость деятельности перед очередными выборами.
        Видимость ограждения - всего лишь натянутая поперёк дороги верёвка скрасными флажками, условная линия, которую все боятся пересечь. Ненашёлся пока тот чемпион, который сразбегу разорвёт ленточку.
        Новот мчится Вера, ибарьер взят!
        Покочкам, полужам, погравию играблям, накоторые наступала много раз, она выскочила кзабору, распластанному влево ивправо. Небыло ни дырки, ни того, кто могбы надырку указать.
        Влеопардовых штанах ималиновой псевдозамшевой куртке Вера полезла через забор. Он прогнулся так низко, что еслибы рядом оказался долговязый желающий переправиться - могбы спокойно шагнуть нату сторону. Сетка была слишком мягкой, ноХолмская сказала себе: строители разбираются вматериалах инемогли поставить ограждение, небудучи уверенными, что оно выдержит осаду. Её вес колебался от45до48кг, проволока наверняка рассчитана нахулиганов вдва раза более массивных. Этот самогипноз отчего-то помог. Когда она перекинула ногу через шипы сверху, забор успокоился ипокорился. Лезть вниз было уже совсем легко. Нодаже натрудном участке ни штаны, ни куртка неиспачкались ометалл -Вера носила достаточно облегающую одежду, акроме того, умела опираться накончики носков икончики пальцев, держа тело подальше.
        Зеваки чуть неаплодировали. Кто-то успел снять нателефончик, как кошка особо крупных размеров ловко покоряет вершину, сбегая из-за решётки. Помощи никто непредложил.
        Вера летела дальше, уже захлёбываясь, новсё равно ни секунды нежалея, что самокат остался дома. Сним наперевес она врядли одолелабы сетку, аперебрасывать лучшего друга нату сторону, прямо вгрязь, онабы нерешилась. Помимо прочего, ну где оставишь его ваэропорту? Оставалось только бежать, как бегают простые смертные, далёкие отрелигии двух колёс.

*
        Она опоздала. Судя потабло, самолёт отправился вту самую минуту, когда Холмская вонзилась вкишащий народом зал, изнемогая отнапряжения.
        Громкая ругань слетела сеё сахарных уст, истоящий рядом мужчина любезно ответил:
        - Если вы вБишкек, то рейс отложен.
        - Как это? - выдавила красная Холмская.
        - А«пельмени» без задержек нелетают. Пойдите, спросите настойке регистрации.
        Она поковыляла вуказанную сторону.
        Издвух натуральных блондинок захотелось подойти кболее красивой. Та сразу выставила маленькую бутылочку сминералкой ишироко улыбнулась:
        - Водичка дляВас!
        - О, я как раз умираю отжажды! - обхватила Холмская прохладный пластик.
        - Можете зарегистрироваться прямо сейчас. Успеете посмотреть два-три фильма влаунж-зоне.
        - Здорово! Мнебы билет сначала купить! - дружески усмехнулась недопассажирка.
        Блондинка быстро вырвала бутылку изрук. Улыбка наеё мясистых губах некачнулась.
        - Здесь для вип-клиентов, - мелодично бросила она перед тем, как застыть глухим манекеном.
        Вера задрала голову. Действительно, над сияющим модельным лицом светилась надпись «VIP». Надо было сразу обратить внимание. Или вовремя сообразить, что авиакомпании всегда, всегда ставят более красивых обслуживать привилегированный класс.
        Холмская купила билетик исунулась кменее симпатичной, нотоже натуральной блондинке. Внешность беспафосной, сдобрыми морщинками женщины оказалась стольже обманчивой.
        - Минералка положена исключительно тем, кто ждёт более двух часов, - обрадовалаона.
        - Я здесь столько сижу, что вы должны уже обеды раздавать, - прогремел голос того самого мужчины, который встретился утабло.
        Блондинка для бедных прищурилась, будто вот-вот расхохочется, чихнёт или перегрызёт глотку:
        - Авы тут права некачайте. Есть определённый правилами срок. Этот срок наступит вполночь, нопомоему опыту, самолёт вылетит напять минут раньше.
        - Несомневаюсь! Лишьбы сэкономить. Школьники тоже экзамены сдают нечетыре часа, атри часа пятьдесят пять минут, потому что, если дольше, то школа обязана предоставить питание.
        Он обращался уже некблондинкам, авпространство. Любитель делать обобщения, он надеялся, что кричаще одетая попутчица покричит вместе сним.
        Ноона даже неособо услышала, какие там проблемы сэкзаменами. Внимание Холмской было направлено напоиск автомата снапитками - напала всеохватывающая головная боль. Куда тут поддержать бурю негодования! Унятьбы муку неспешным чаёвничаньем втихой обстановке при поддержке упругого креслица, мягкого абажура да блинчиков сжимолостью!
        Мужчина пригласил вкафешку, где извышеперечисленного было одно подобиечая.
        Холмская рассеянно помотала головой ивпала вдолгий ступор перед стеклянной стеной, глядя навзлетающие, взлетающие, снова взлетающие самолёты.

*
        Наполовину русский, нозагорелый, как латинос, юноша поимени Девятнадцатисантиметровый выкладывал фотку зафоткой. Он обогнал преследовательницу всего наодин рейс, ноблагодаря задержке «пельменей» получил фору. Совсем немного погульбасив сдрузьями вБишкеке, помчался вКаракол - надальний конец страны, надальний конец прославившего Киргизию озера.
        Вера была рада, что нашёлся повод увидеть своими глазами Иссык-Куль. Чтобы неумереть отвосторга, она заранее посмотрела картинки, читанула впути Чингиза Айтматова. Подготовилась встретиться спрекрасным, однако оказалась неготова квстрече состолицей, вставшей между ней иозером.
        Уаэропорта цвели маки. Эх, надо было нелюбоваться ими, адогадаться, что они краснеют отстыда задальнейшее…
        Куры, петухи, мычание. Какой-то мужик сидит наземле возле дороги имычит.
        Очень хочется есть-пить, новзабегаловках неговорят назабугорных языках, арусский стараются забыть. Спасает мороженое. Переполненное настоящим молоком, белоснежное, полновесное, оно возвращает силы, отнятые перелётом, исулит встречу счудными коровами, которые обязательно будут пастись где-тотут.
        Липковатую обёртку приходится сунуть вкарман - урны здесь невидаль.
        Наавтовокзале Холмская растерялась.
        Одни совали деньги вчёрные ладони водителей маршруток.
        Другие надстраивали очередь вкассу.
        Некоторые говорили по-русски, ножаждали лишь продемонстрировать знание языка да поностальгировать осоветских временах, вовсе нестремясь помочь разобраться врасписании.
        Кто-то сдёрнул сбеззащитной иностранки панаму, ноВера неуспела даже понять, кто именно: когда обернулась, ей влицо смеялись отвратительные старики, апанама растворилась без следа.
        Сбьющимся сердцем она рванулась всторону маршрутки сзаведённым мотором - доеё слуха донеслось, что там осталось ровно одно свободное место. Было это сказано нарусском, или вэкстремальных ситуациях появляется способность понимать чужую речь?
        Отважная путешественница влезла назаднее сидение между вольготно возлежащими киргизами, истрашный Бишкек только клацнул вслед зубами закрывающейся двери.

*
        Вместо горизонта висел меч из«Звёздных войн» - ярко-голубая полоса, отчёркнутая белым свечением отнеба иземли. Тонкая, прямая, она совсем небыла похожа наозеро, однако Вера, даже спустя много лет после уроков географии, могла суверенностью сказать, что Иссык-Куль глазообразен: если смотреть сбоку, страссы, он идолжен выглядеть джедайским мечом.
        Итак, это немираж. Это вполне осязаемое месторождение самого голубого цвета напланете - того самого, изкоторого поэты изготавливают глаза любимых - ивскоре можно будет вчувствоваться внего телом, полностью погрузиться.
        - Каджи-Сай, конечная! - объявил водитель пассажиркам, бултыхавшимся, как битые яблоки.
        Две потащили запас провизии вшколу, которая казалась заброшенной.
        Третья спустилась попыльным колдобинам кводе.
        Отличная память накарты подсказывала ей, что доКаракола ой как далеко, ноколдовское озеро растворяло всякую тревогу. Вера незнала, начём проедет ещё 120километров, где будет ночевать, итем неменее радовалась, что сошла именно сейчас, когда после стандартных пейзажей снетакими уж великолепными коровами пошли американские горы. Она отдышится после маршутки ипобежит трогать руками эти экспонаты музея кино - красные скалы изковбойских фильмов.
        Носначала вмагазин, заведёрком местного мороженого. Напротяжении всего пути вдоль дороги попадались целлофановые палатки, атут - настоящее кирпичное здание, одноэтажка разрушенного СССР.
        Интересно видеть, как цивилизация отступает.
        Империя, павшая совсем недавно, моглабы оставить осебе архитектурные напоминания ещё надесятки лет, ноздесь она, видимо, держалась насвежести человеческого пыла: так волокна фруктов подпирает изнутри сок. Только энтузиазм схлынул - остался сухой остов страны, бывшая сеть капилляров, хранящая форму плода просто попривычке, без надобности. Дети разбивали окна, молодёжь писала наобломках штукатурки ругательства вадрес покойника, старики-стервятники растаскивали крыши истены для хозяйственных нужд. Мир кочевников нетерпел стабильности, чурался любого здания, которое изавтра, ипослезавтра можно будет найти натомже месте, что вчера.
        Вера вцелом была согласна. Зачем дому корни, этож недерево!?! Правильно - течь, пастись попеременно навсех лугах, огибать постоянство, быстро собираться иразбираться, слушаясь дуновения ветра.

*
        Напляже лежали лошади. Маленькие ибольшие, пятеро, все тёмненькие инастороженные. Шерсть торчала клочьями, впроплешинах торчали рёбра, хотя пора линьки должна была пройти.
        Огромная любовь подняла Веру накрыльях истремительно понесла ближе, ближе, однако кони заржали, встали, повернулись задом, чтобы атаковать. Дикие? Тогда откуда верёвка вокруг головы?
        Пришлось сесть сосвоим пластмассовым ведёрком надругой стороне пляжа, оседлав доску старого пирса. Его настил был разворован, носкелет стоял непоколебимо.
        Вере нравились мосты, которые несоединяли берега. Вид пирса, упирающегося вцентр кадра, был для неё идеальным финалом.
        Открытым финалом.
        Началом.
        Приключение начнётся прямо сегодня. Сегодня!
        Чтобы рассмотреть вблизи голливудские скалы, пришлось пройтись обратно.
        Путника сначала приветствовала олимпийская автобусная остановка, чей дизайн был актуален только летом 1980года, апотом ивовсе указатель музея современного искусства - высокий проржавевший трезубец состеклянным кубом посреди, скамнями, заключёнными вклетку уоснования. Предполагалосьли строить для дюжины каджисайских жителей стольже грандиозный корпус галереи, или знак призывал просто оглянуться вокруг иоценить мастерство художницы-природы?
        Вертикальные трещины впороде при ближайшем рассмотрении оказались дорожками, которые прокладывала себе вода. Немного дальше оттрассы углубления были горизонтальными - изстопки каменных вафель ветер выдул весь крем. Поверх барельефов лежал тщедушный слой почвы среденькими волосками травы иневообразимыми колючками, украшенными овечьей шерстью. Бараны проглатывали этот странный корм, оставляя вкачестве оплаты беловатые клочья.
        Здесь небыло тёплой непроницаемой тишины, как напляже: пустынное шоссе, будто нерв, было прикреплено концами кгородам итрепетало даже вотсутствие машин.
        Новот одна бибикнула, остановилась.
        Вера пошла кней, думая, что это приглашение подвезти.
        Высунулась рука сманикюром, выбросила мусор, ибелая тачка стартанула навысокой скорости.
        Зачем было бибикать? Холмская, уперев руки вбёдра, разочарованно покачала головой.
        Рядом притормозила визжащая компания на«Тойоте». Водитель крикнул:
        - Если хочешь ехать, давай быстрее!
        Назаднем сидении сдругими девчонками было тесно ивесело, несколько пар коленок елозили, толкали друг друга, сверкали пудрой для тела иблестели маслом для загара. Машина летела птицей, аводитель, едва глядя натрассу, невозмутимо набирал правой рукой телефонный номер.
        - Алло, Полинка, ты чего пассажира невзяла? Мы вместе тебя покараем.
        Он обернулся кпопутчице, чтобы объяснить, что они уже хренову кучу времени потратили нагонки, аэта стерва инедумает сдаваться, вообще наглеет впоследнее время, пора уже надавать ей позаднице!
        Девчонки паниковали иумоляли водителя следить задорогой.
        Второй парень, сидящий впереди, был спокоен исерьёзен, словно мог надавить напедаль вслучае чего или вывернуть руль.
        Скорость пьянила только русскую: когда даже горы уносятся сосвистом, понимаешь, что можешь наверстать любое упущенное.
        Холмская вспомнила, что тоже ведёт преследование. Открыла страницу Девятнадцатисантиметрового, увидела новые фотки.
        - Вы вКаракол? - спросилаона.
        - Да, тут поасфальту только туда, - хихикнула одна изкиргизок.
        - Агде там вот это место? - показала картинку Вера.
        Девчонки подняливой:
        - Нигде!
        - Этоже «Сказка»!
        - Далеко отКаракола!
        Неужели, радостно проскакивая сотню метров засчитаные секунды, охотница удалялась отдобычи?!

«Тойота» словно врезалась ввоздушную стену. Стритрейсеры вытолкали попутчицу нажару иунеслись догонять Кристинку.
        Когда их голоса утихли, утихла иеё растерянность. Блаженное молчание полного одиночества воцарилось ввоздухе. Иссык-Куль лежал содной стороны, сдругой было написано «Сказка».
        Шоссе перешли новые лошади - они паслись прямо удороги иходили наводопой козеру, как-то терпели его горечь.
        Порядочный хозяин поставилбы им корыто сболее пригодной водой.
        Жеребёнок непил. Может быть, питается одним молоком? Пока взрослые аккуратно переступали покаменным плитам, он упал впесок, повертелся наспине, взбрыкнул длинными ногами ирассмеялся.
        Близко подкрасться снова неудалось. Вера решила оставить впокое стеснительных лошадей, апойти уже искать интернет-продавца. Мысль отом, что где-то здесь есть люди, казалась стольже невероятной, как факт существования всемирной сети, вкоторой эти люди проживают большую часть жизни.

*
        Надо было внимательнее шерстить фотки! Холмская осознала это, когда увидела сразу три похожие машины. О, еслибы знать, какие номера наспортивной тачке Девятнадцатисантиметрового!
        Площадка для парковки располагалась прямо под основной достопримечательностью этого места - так называемой Великой Китайской Стеной. Миллион лет назад кусок слоёного пирога вырвало из-под земли ивонзило почти под прямым углом, ауж эрозия подточила его мягкий средний пласт таким образом, что он превратился вограждённую собеих сторон тропу, ведущую наверх. Вправду точь-в-точь, как укитайцев! Даже бойницы есть!
        Изэтих естественных окон поминутно высовывались довольные лица туристов, итрудно было удержаться отответной улыбки.
        Наиболее живописные точки осаждали толпы, нонасамом деле народу было нетак уж много. Если взобраться насамую высокую скалу, среди бледнолицых иностранцев различишь мальчишку-киргиза.
        - Слёгкостью, - пробормотала Вера сама себе.
        Всмысле, найти его будет просто. Авот как залезть туда, где парят только дроны?
        Подъём оказался слишком крут для скользких кроссовок, вкоторые она впрыгнула, выбегая издома. Пришлось ползти начетвереньках. Масла вогонь подливала необходимость пропускать счастливчиков вспециальных ботинках, которых жутко забавляло её положение.
        Ктому времени, как Холмская достигла вершины, там скопилось уже немало зевак. Рискуя сорваться, эти горные козлы вскакивали навыступы, чтобы снять окрестности или снимались сами, принимая героические позы нафоне неба, одновременно управляя камерами дронов.
        АВера тряслась. Она кое-как перевалилась через природное ограждение ипопыталась вглядеться вфигуры внизу, ноперед глазами плясали чёрные солнца. Хотя она льнула кшершавому камню всем корпусом, ей чудилось падение: земля запрокидывалась, вольготно снующие люди будто невзначай подталкивали руками-ногами.
        Вдруг неуловимый перекупщик подкрался сзади исейчас сбросит её соскалы? Ведь невидно его среди гуляющих. Надо посмотреть сдругой стороны - тихонечко переползти ибыстро глянуть, ничего трудного. Справляютсяже остальные.
        Нонет, ползти между множества ног Вера немогла, австать вполный рост ивальяжно опереться напротивоположный парапет… Правильнее держаться захороший наблюдательный пост: именно справа все красоты, накоторые так илипнут туристы.
        Например, кучка неожиданных катышков выше человеческого роста.
        Или застывшие волны сполосками цвета загара, цвета румянца, цвета кожи местных жителей ицвета кожи приезжих.
        Или слоновья шкура охристых бугров.
        Или уже знакомые скалы свертикальными выбоинами - нодочегоже исполинских размеров они достигали вэтом краю великанов!
        Холмская стала сомневаться, что это вода прокладывает такие дорожки. В«Сказке» складки гигантского занавеса были достаточно глубокими, чтобы между ними можно было играть впрятки. Многие, переходя восновную скалу, заканчивались крышами, похожими нашляпки мухоморов. Иные имели сходство сногами казуара. Ивсе они, живые, красные, свенами ипозвонками, напоминали фаллические корни громадных срубленных деревьев. Да-да, эти колоссы просто пни, акогда-то тут был лес донебес!
        Часы остановились.
        Преследование сдулось.
        Вот затакими чудесами стоит гоняться вместо спортивных тачек.. которых уже неосталось настоянке.
        Вера неотрывала взгляда отодинокого джипа, словно это могло вернуть остальные машины, аногами нащупывала спуск.
        Её любимые белоснежные кроссовки имели скрытую платформу. Удобно - без операции становишься выше ростом, причём ухищрения твои абсолютно незаметны для окружающих. Неудобно только ходить. Истоять. Траволаторы всупермаркетах стали врагами номер один. Припомнив ожесточённую схватку содним изних, бедняга разулась, чтобы нерисковать, повесила кроссовки нашею, села имедленно заскользила вниз, словно следяной горки, помогая себе взмокшими руками иногами.
        Под хохот китайской делегации она приземлилась, тщательно отряхнула шорты иягодицы, наполовину изних торчавшие, обулась, подтянула лямки, дважды хмыкнула ипустилась вобратный путь.

*
        Скала выглядела, как обычная стена. Прямая, снакорябанными названиями городов иимён.
        Холмская провела ногтем - податливая порода посыпалась.
        Осы однажды попробовали примерно тоже самое, просто ввинчивались вкамень, проделывали ходы инаслаждаются теперь жизнью вмногоквартирном доме, который снаружи просто копия почтового ящика скруглыми дырочками.
        Как им удаётся так ровно жужжать?
        Так механически… Вера внезапно поняла, что пропустила нечто важное, увлёкшись насекомыми. Она давным-давно была неодна - тихо подъехал виденный недавно джип. Жужжание доносилось изнего.
        Водитель специально остановился, чтобы настроить радио надругую волну, ноосы, видно, захватили все каналы. Вотчаянии он стукнул кулаком, инаступила тишина. Водитель объяснил своим спутникам, что ударил приёмник нарочно, ибо владеет методикой блокировки плохой энергии изнает особые точки. Он сказал это по-китайски, Вера языка незнала, догадалась потону, жестам имимике.
        Туристы, которые несколько минут назад потешались над её мытарствами, нежданно-негаданно предложили подвезти.
        Подороге китайцы наперебой показывали картинки - они ехали невКаракол, атуда, где несколько округлых камней размером сдом уселись рядком подле Разбитого Сердца, такогоже красного ноздреватого валуна, нотолько расколотого посередине.
        Холмская всё больше склонялась ктому, чтобы составить им компанию. Ей хотелось прикоснуться кисполинскому сердцу природы, поверить ему свою печаль. Найти друга, который поймёт. Неметаться помиру людей, способных сопереживать лишь сериальным персонажам.
        Ноджип промчался слишком быстро мимо разделённых половинок - иностранцы спешили заселиться вюрту, осматривать окрестности намеревались потом.
        Вера зашла сними всие дивное жилище. Вопреки ожиданиям, там оказалось холодно, шумно ибезузорно.
        Оставив китайцев восторгаться, она направилась ккамню, который так манил.
        Попути встретилась отара невероятно грязных овец сшерстью ещё более клочковатой, чем уместных лошадей. Погладить неудалось - все дичились её, одна даже обмочилась состраху.
        - Ты куда овец гонишь? - спросил прохожий.
        Состороны бегущая заотарой Вера, наверное, выглядела, как турист-экстремал, нанявшийся пастухом ради пополнения копилки впечатлений.
        - Я негоню. Я скоро уйду. Я негоню.
        ИХолмская принялась копаться втелефоне, надеясь, что её оставят впокое.
        - Что ищешь? - неунимался любопытный.
        Девятнадцатисантиметровый как раз выставил новую фотографию изнового места.
        - Джеты-Огуз, - прочитала подпись искательница приключений, сожалея, что сама судьба возвращает её напервоначально запланированную колею.
        - Джеты-Огуз, - ответило эхо мужским голосом.
        Прохожий обвёл широким жестом гряду скал над каким-то, чтоли, советским санаторием
        - Это?
        Даже если знать, что название означает Семь Быков, можно неразглядеть их очертания вокруглых валунах содиннадцатью вершинами. Ктомуже, селфи было сделано втёмном лесу нафоне водопада. Ничего похожего рядом. Кто-то ошибается - либо Девятнадцатисантиметровый, либо прохожий. Нотот, без спросу подглядев снимок, уже махал всторону высоких деревьев исуверенностью расписывал красоты, которые встретятся вчаще.
        Мимо промчался спортивный автомобиль, мелькнул знакомый профиль. Мальчишка любил снимать себя сбоку, поэтому Вера сразу узнала его. Успел сгонять наводопад ивернуться!
        Пока непойман, норасстояние сокращается. Главное, известен хостел, вкоторый продавец везёт товар. Надо только выбраться обратно нашоссе, атам уж имаршрутки ездят, ипросто туристы, готовые подвезти.
        Вгородке плутать непридётся - дорога, покоторой въезжают вКаракол, ведёт прямо кнужному дому.

*
        Вера вбежала вхостел.
        Первым, что бросилось ей вглаза, был тот самый индонезийский лук. Администраторша как раз вешала его вфойе среди других экзотических сувениров, стоя босиком надиване.
        Коллекция состояла измузыкальных инструментов, масок, игрушек, декоративных ковриков инациональных костюмов, ради которых даже поставили манекены.
        Неотдышавшись, Холмская ткнула пальцем всторону лука ипробормотала что-то неразборчивое. Как ни странно, администраторша её поняла.
        - Он только что уехал, вы разминулись.
        - Наночь глядя? - выплеснула Вера.
        - Зачем ему оставаться вКараколе, если унего дом вБишкеке? Сейчас он быстро домчится.
        - Адрес есть?
        - Нет.
        Посетительница так изастыла, опершись пульсирующими ладонями околени. Её спина вздымалась, кровь прилила кщекам, растрёпанные волосы устало повисли прядями перед глазами, ноказалось, что эти красные полосы вибрируют ииздают громкое уханье.
        Заплатив заместо надвухъярусной кровати, она получила впользование целую комнату.
        Покрывала ишторки над постелями были сшиты изпереливчатой гладкой ткани.
        Выбор чая накухне тоже порадовал.
        Узбекский костюм надесять размеров больше приятно льнул ктелу иопределённо был клицу.
        Бубен зазвучал под быстрыми пальцами бодро, ярко.
        Наполке нашлись нераспакованные игры наанглийском - администраторша согласилась сыграть.
        День чудес завершал чудесный вечер. «Недогнала, так согрелась», - думала Вера, засыпая наупругом матрасе. Воспоминания оледяном Иссык-Куле будут теплиться веё душе всю жизнь.

*
        Обратная дорога пролегала уже непотаким великолепным местам. Холмская специально поехала теперь посеверному берегу озера, чтобы оценить разницу.
        Кто додумался высадить тополя вдоль трассы? Они нетолько закрывали вид нагоры иводу - мелькание их стволов утомляло глаза, усыпляло сознание.
        Чтобы стряхнуть гипноз, находчивая путешественница уткнулась вразглядывание фотографий. Утро, как это часто бывает, принесло ссобой оптимизм, ион оправдался: вкадр попала табличка садресом, когда Девятнадцатисантиметровый снялся нафоне своего бишкекского дома.
        Уверенная вуспехе Вера вышла вгородке, набитом санаториями, чтобы пообедать ипогулять поскоплению петроглифов. Унеё никогда неполучалось быстренько глянуть одним глазочком накамни, которые другим виделись одинаковыми. Каждая песчинка, казалось, рассказывала свою историю, иуйти недослушав было трудно…

*
        Встолице потерянное время приумножилось - искомая улица пропала скарты города.
        Совсем юная компания взялась проводить заблудшую овечку. Её довели досамого забора иоставили наедине скалиткой. Холмская подняла глаза.. чёрт, адрес-то другой!
        Холмская так истояла, беспомощно оглядываясь посторонам, пока издома невышел высокий стройный юноша вприталенном однотонном пиджаке, смодной причёской, самодовольной ухмылкой идовольно большим процентом русской крови ввенах.
        - Вы мне поможете? Я заблудилась, - донёсся донего крик.
        Он отпер калитку. Вблизи его лицо игибкое тело можно было назвать детскими. Неужели школьник?
        - Просто нас переименовали, - сказал он. - Надомах одно название, накартах другое. Хорошо хоть памятник стоит нацентральной улице, сворачиваешь отнего налево инепотеряешься.
        Юноша вернулся вдом. Дверь незакрыл - разрешил войти?
        Внутри обитали призраки вещей впупырчатой плёнке.
        Попахивало фабрикой.
        Упаковка теснила упаковку.
        Обитатель гнезда, наверное, только сейчас заметив, что потемнело, включил голубую трубчатую подсветку попериметру плюс два ноутбука, дававших дополнительное освещение.
        - Это вы продаёте странные товары винтернете? - сопозданием спросила Вера.
        - Почему странные?
        - Левретки изабеллового окраса редко бывают впродаже.
        - А, это… Продал уже давно.
        - Кому?
        - Тётке одной. ИзРоссии. Нормальная такая дамочка.
        - Пофотке узнаешь?
        - Не. Поодежде узналбы. Мне бренды лучше запоминаются, чем лица.
        - Хорошо одета была?
        - Ммммда! Я вэтом разбираюсь. Уменя весь бизнес построен натом, что вижу реальную цену вещи или животного. Как только замечаю, что кто-то задарма выбрасывает нарынок сокровище - сразу хватаю.
        Возьмёшь меня? Я как раз упала вцене.
        Нерентабельно, - развёл руками Девятнадцатисантиметровый.
        Досадно столько гоняться застарым объявлением олевретке. Холмская закусила губу инеразборчиво попрощавлась.
        Водворе встретили сверчки, свежий воздух, свет лампочки. Им было по-дружески всё равно - победила, проиграла. Цель недостигнута, зато сколько впечатлений!
        Они ещё немного задержатся втеле, если зажмурить глаза.
        Аесли открыть, вступит всвои права последняя ночь путешествия, похожая натяжёлую чёрную ткань, которой накрывался внезапамятные времена фотограф, чтобы запечатлеть счастливый миг для будущего.
        Пора возвращаться кбудням жизни. Ничего неискать, никого неловить.
        Намереваясь закрыть страницу Девятнадцатисантиметрового, Вера впоследнее мгновение остановила нетерпеливый палец - её внимание привлекла свежая запись. Довольный мальчуган сообщал подписчикам, что пообщался сроскошной milf, поописанию похожей наЛину. Сегодня!
        - Так когда ты продал левретку? - застучала она кулаками вокно.
        Лицо полукровки проявилось вразверзшемся дверном проёме нерешительно имутно, словно наполароидном снимке. Взгляд отсутствовал. Странная кривая ухмылка-молния озарила равнину меж скул.
        Вера поняла это как приглашение. Так осаждающих башню приглашали забрать священные мощи. Она рванула ручку иснова оказалась втой освещённой голубым полутьме сзапахом пластика, которая была сестрой многоголосой внешней ночи - ноискусственной, ничуть непохожей начернь бездомной природы.
        Снова двое стояли друг напротив друга, однако теперь Холмская была вооружена, аДевятнадцатисантиметровый успел снять доспехи ипревратиться вобыкновенного пацана, разве только чуть более предприимчивого, чем ровесники. Она ждала ответа навопрос, онже забыл, очём спрашивалось.
        - Вы хотите меня ударить, - гипнотически промолвил он, затая дыхание.
        Да что там сними вшколе такого делают, если мальчики отвзрослых женщин ожидают только этого?! Противно, когда тебе приписывают желания, коих впомине нет. Однако никакого иного взаимодействия внепредполагалось его картине мира, иХолмская уже почти решила надавить, как он того хотел, физически.. как вдруг возобладал гуманизм.
        Рука поднялась недля подзатыльника, адля успокаивающего похлопывания поплечу.
        Юношеское личико вздрогнуло.
        Сжалось.
        Расплылось вблагодарной гримаскке.
        Девятнадцатисантиметровый кончил вштаны.
        - Я ещё могу, - пообещал он вответ наразочарованный взгляд Веры.
        - Я пришла вообще-то уточнить, когда ты продал левретку.
        - Да я, вроде, говорил уже! Когда выставил фотку, тогда ипродал.
        - Апочему написал обэтом только сегодня?
        - Где?
        - Вот здесь. Самая свежая запись. Про шикарную секси-тётю, приехавшую ктебе изРоссии.
        Девятнадцатисантиметровый снова потупился.
        - Ну ичто? Причём тутэто?
        - Сам говорил мне, что левретку забрала хорошо одетая дама…
        - Хорошо одетая это богатая, аотпадно одетая milf это вшортиках коротеньких.
        Толи он осмелел, толи взгляд неподчинялся его воле - глаза указали наобъект вожделения, иХолмская тоже невольно оглядела свои крутые бёдра.
        - Я неmilf, - выговорила она после паузы.
        - Почему? - возвращался кпривычной наглости Девятнадцатисантиметровый.
        - Я негожусь тебе вматери.
        - Нопо-любому старше меня, значит, milf.
        Он налил что-то вмутный стакан, стоявший наящике, протянул будущему партнёру.
        Партнёр отказался.
        - Тебеже непонравилась я. Или набезрыбье ирак - рыба?
        - Когда я такое говорил? - пробурчал школьник.
        Казалось, он вочередной раз замкнулся. Ушёл вглубь своего домашнего склада, скрылся запотёртыми этажами картонных небоскрёбов. Только внимательный наблюдатель могбы заметить, что его замедленная походка была призывной, ион несбегал споля боя, анеспешно выбирал новое оружие изнебольшого полулегального запаса.
        - Щас всё будет, - сообщил Девятнадцатисантиметровый, вынырнув изкопей царя Соломона скоробочкой презервативов итаблетками. - Они нужны, потому что я невыношу резину. Ну, он невыносит. Поэтому нужно подкрепление. Выкатывайтесь, маленькие.
        Приняв их, паренёк включил порнушку, взял ладонь Веры иею стал шлёпать себя сначала поягодицам (почему они уже голые?), апотом пощекам.
        - Яже знаю, ты хочешь этого, - хрипло подначивалон.
        - Неумею бить людей полицу.
        - Авы попробуйте, вам понравится.
        Она ударила. Эффектной пощёчины созвонким звуком невышло.
        - Шлюха.
        - Сам ты шлюха!
        Вера направилась кдвери, номальчик обхватил её колени скриком:
        - Госпожа, простите замат, я старался, чтобы вы меня наказали! Бейте, сколько хотите!
        Очевидно, слишком часто он смотрел сбабушкой фильмы, где словесная перепалка перерастает вобмен оплеухами изавершается страстным поцелуем.
        - Да нехочу я! - заорала Вера.
        - Ачего вы хочите?
        Он смотрел нанеё снизу вверх, абсолютно обнажённый ипрекрасный всинем свете мониторов. Она видела, что принятое уже крепко подействовало. Иона знала, чего хотела.
        ГЛАВА20
        - Лина, ты неудивляйся моей странной просьбе…
        - Я неудивляюсь, - ответил растерянный голосок.
        - Мы, наверно, слишком мало знакомы, ноуменя мало подруг, исреди них ненайдётся никого, кто также хорошо умелбы одеваться.
        Лина была польщена. Мастер-классы поразвитию женственности принесли наконец пользу! Если мужик неповалил косяком, то хотябы конкурентки уважают.
        Впрочем, уважениели - просьба помочь заспасибо?
        Уже сполгода пылился, непринося дохода, сайт, предлагающий услуги стилиста, однако Эвелина Додошина нетеряла надежды стать законодательницей мод ипо-прежнему позиционировала себя как гардеробного гуру. Холмская наверняка знала это, просто возомнила, что имеет право получить услугу нахаляву. Может, если чуть неподрался скем-то, автоматически становишься его закадычным другом?
        - Занята, - предположила Вера.
        Лина лихорадочно соображала.
        Ей было нестерпимо одиноко, ивсёже те милые вещи, которыми подруги разбрасываются просто так, она твёрдо решила продавать зафиксированную плату, неделая поблажек никому.
        Сдругой стороны, первое занятие часто бывает бесплатным.
        Вфитнес-центрах это называется знакомством стренером.
        Агастрономы устраивают дегустации.
        Ираздаютже, вконце концов, известные фирмы пробнички!
        Великая имиджмейкерша вспомнила, покакой причине увлеклась пробниками; снова вспыхнул огонёк упрямого желания заработать себе накрасивую жизнь вполном размере вместо того, чтобы отклеивать мелюзгу «Шанель» отпротивной клеевой сопли между рубриками «Экономь» и«Житейские истории».
        Качели долго метались изкрайности вкрайность. Эвелина соскочила сних прямиком вторговый центр. Царство магазинов было её вотчиной, здесь она ощущала доброту, поддержку окружающих (пусть продавщиц, пусть через одну). Уверенности придавало знание всех марок, их ценовой категории ицелевой аудитории.
        - Пойдём туда, где кружева, - предложила она сходу Вере.
        Та как раз перекрасила свои длинные волнистые волосы вкислотно-зелёный цвет иссомнением смотрела наперспективу дополнить причёску нарядом тургеневской барышни. Может быть, позже? Когда возникнет желание принять участие втеатральной постановке оболотных ведьмах?
        Додошина поняла её колебание по-своему иласково предложила вводное занятие попрактической стилистике абсолютно бесплатно.
        - Для меня как для эксперта опыт очень интересный, - щебетала Эвелина, прикрывая свою неуверенность то драпированной юбкой, то вышитым сарафаном.
        Она выуживала вещи наугад и, зажав вешалку ввытянутой руке, ставила их стеной между собой ипроницательным взглядом зеленоватых глаз.
        Всё это бохо, конечно, нисколько нешло Вере, мчащейся впереди моды насамокате. Даже еслибы она жила вэпоху хиппи или воплотилась вкрестьянку девятнадцатого века, праздная развязность одеяний итогда былабы ей неклицу. Что уж говорить обэре высоких скоростей, которая так иманила облачить спортивные изгибы бедренных мышц воблегающие ультрасовременные материалы иобуться взеркальный пластик, уподобив ноги железным конечностям робота! Единственным гостем изпрошлого, которого Вера былабы рада видеть всвоём гардеробе, был глянцевитый шлем, который когда-нибудь вихрь джазовых двадцатых влепит внашу открытую моду также резко, как падает настраницу журнала блестящийжук.
        - Я похожа накикимору, - сообщила Холмская своей непрошенной наставнице, нацепив макси.
        Эвелина смотрела ненанеё, анаансамбль, который составила изюбки, блузки иаксессуаров вточном соответствии срекомендациями своего любимого блоггера. Пастельные вещи подходили друг кдругу, только некомбинировались сживым, умным лицом, будтобы вклеенном вэту груду мятого тряпья нафотошопе.
        - Низкая самооценка утебя, - безапелляционно прозвучал вердикт Додошиной.
        Вера вспомнила, как последний раз ходила кврачу. Точно такимже голосом участковый поставил ей диагноз ОРВИ - неглядя напациентку, неизмеряя давление итемпературу, апросто продолжая логическую цепочку, где каждое звено вочереди болело гриппом.
        - Я всебе достаточно уверена, - хмыкнула Вера. - Вомне неуверены некоторые мужчины, иодного изних ты знаешь.
        - Виктора? - поразилась Эвелина. - Витю нашего хочешь охмурить?
        - Я его уже охмурила, ноунас как-то незаладилось, апотом ещё одинбыл…
        - Посолиднее? - оживилась жена бизнесмена.
        - Наоборот, помоложе.
        Ответа непоследовало, просто погас огонёк вглазах.
        Чтобы смягчить разочарование, пришлось признаться - уюноши всё-таки есть своё небольшое дело. Вдаваться вподробности Холмская нестала - она несчитала перепродажу настоящей работой, амасштаб денежного оборота ей был неизвестен. Незнала она итого уровня дохода, начиная скоторого Эвелина считает мужчину мужчиной. Та настолько удивлена была её страстью ксереднячку Витторио, что врядли даст дельный совет попоимке ещё более мелкой рыбёшки.
        Осознав, сколь малый интерес златокудрый красавец представляет для других, Вера сновой остротой, ощутила, как много он значит для неё. Вспомнились университетские планы насовместное будущее. Кольнуло счастье того дня, когда оборванная связь восстановилась, невзирая нагоды отчуждения. Еслибы только снова стать ему полезной!
        - Ты сможешь вдохновлять любого мужчину, - напевала Лина втакт мыслям Веры.
        - Да, я умею быть заводилой. Истенгазету такую делала - обхохочешься. Когда мы учились вместе, Витторио меня часто называл смешной.
        Великая стилистка впервые внимательно посмотрела наподопечную. Нонезатем, чтобы наконец правильно определить её цветотип. Она искала влице иповадках Холмской признаки безумия. Пожалуй, надо было раньше обратить внимание наэти непонятные зелёные волосы.
        - Тебе действительно охота быть смешной? - осторожно поинтересовалась Додошина.
        - Ты сама только что сказала, что самца надо подбадривать.
        - Неподбадривать, как вцирке, астать такой женщиной, ради которой хочется свернуть горы.
        - Жозефиной?
        Эвелина непоняла.
        Натыкаясь наочередной пробел всвоём образовании, она всё ещё попривычке чуть-чуть стыдилась, хотя коуч Зара яро убеждала её, что глупые девушки выше котируются: незнание имён, фактов, культурных феноменов даёт мужчине повод почувствовать себя умным. Увы, вотсутствие противоположного пола невежество несообщало лёгкой наивности беседе, анапротив, гремело, словно чугунный шар, прикованный кноге.
        Невежда поспешила вернуться напроторенную тропку:
        - Вспомни, ты наверно, когда сВитюшей встречалась, была типичной восторженной первокурсницей сраспахнутыми глазами?
        - Была. Игрустно понимать, как сгодами вянет моё чувство юмора.
        - Опять ты неотом! Давай, расскажи, наверное, бантики ещё носила?
        - Бантики носила Настюха, - пригорюнилась Вера.
        - Какая Настюха?
        - Витька называл меня смешной ибежал кэтой Настюхе. Вот она как раз носила белые рубахи, ситцевые платья, всё, что тебе так нравится.
        - Видишь - я права! - торжествовала Додошина.
        - Да, ты права. Рядом сней я выглядела существом неопределённого пола. Ко мне можно было относиться только, как кклоуну. Я ходила врезиновых сапогах, потому что понашей погоде иначе нельзя.
        - НоНастя-то умела носить макси иоставаться чистенькой!
        - Умела. Помогал отцовский водитель, который привозил-увозил её каждый день, нетрудясь нас, подруг, довезти хотябы дометро вслякоть.
        - Ну, этим иотличается настоящая женщина - когда другие идут пешком, она едет сшиком.
        Додошина была непробиваема.
        Вера умолчала одлинных, прямых, тонких ногах соперницы, которые виднелись сквозь полупрозрачную ткань юбок. Настюха была надве головы выше неё - сВиктором вровень.
        Ировня поматериальному достатку. Наискусствоведческий факультет она пошла лишь для того, чтобы официальной бумажкой подкрепить своё право сидеть визвестной галерее, куда её устроили задолго допоступления вВУЗ наголовокружительную должность. Чувствовалось, что она приходит встуденческий мирок измира роскоши. Частенько забывая про духи, Настюха всё равно благоухала дорогими кремами. Её простенькие холщовые торбочки, которые усладилибы взор Эвелины, украшали непайетки, как уоднокурсниц, аскромные логотипы известнейших европейских музеев.
        Отчасти из-за телосложения иблёклого лица, отчасти из-за вольготного образа жизни разлапистые одеяния Настюхин облик поэтизировали; Вера втехже нарядах выгляделабы жалко. Ей шёл спортивный стиль или сексуальный - очём она непреминула сообщить горе-имиджмейкерше.
        - То есть, ты хочешь быть похожей нагопника или проститутку? - всплеснула руками Додошина. - Икаких мужчин ты привлечёшь всвою жизнь?
        Холмская отказывалась оперировать такими понятиями. Ей вообще был противен весь этот маскарад, который ни нашаг неприближал счастливое воссоединение сВиктором. Что заставляло её выслушивать колкость заколкостью идаже отвечать?
        - Лина, я незнаю, где ты училась настилиста, норазве там вам нерассказывали озаконе соответствия случаю?
        ДоДодошиной снова недошло.
        - Что ты имеешь ввиду? - сумным видом поправила она очки.
        - Что я при всём желании несмоглабы ездить насамокате иодеваться влён.
        - Почему?
        - Материаловеденья увас тоже небыло? То, что намне сейчас надето, слишком мнётся, абахрома будет цепляться заколёса. Да ицвет, если честно, негармонирует стеми, вкоторые я обычно крашусь.
        - Вот! Наконец-то ты начала понимать! Тебе ненужны эти дикие волосы исумасшедший самокат. Ты должна быть мягкой, женственной!
        - Я должна качать заднюю поверхность бёдер.
        - Выброси самокат, иувидишь, как всё сразу изменится!
        - Да, точно сразу всё изменится - пойдёт провисание мышц, потому что спортом мне заниматься скучно Самокат - единственная весёлая тренировка.
        - Главное всей душой принять свой возраст, тогда тело будет втонусе, - убеждённо заявила Эвелина.
        Она была изтех людей, чья беда начинается длинным унылым носом, ниже безвольного подбородка переходит вкостистую шею идалее расползается повсему организму, то там, то тут выпячивая изхилого туловища конечности. Такие умеют красиво увядать. Мясо ненарастает наих худых костях, астечением лет то немногое, что есть, усыхает вместо того, чтобы опасть под тяжестью прожитого.
        Поскольку груз собственной плоти был мал, Додошина считала, будто окружающим также легко оставаться вформе. Аесли нет, то сами виноваты. Она подозревала обвисших ровесников вневоздержанности. Отметины болезни ей казались следами губительного пристрастия, шрамы - зарубками судьбы, обозначающими количество ошибок. Все несовершенства человеческих тел хором пели ей ожизнях более полно прожитых, чем она могла себе позволить. Зависть иосуждение, нерасторжимая пара, заменили ей правый глаз илевый.
        Извсех ныне живущих Эвелина уважала только звёзд Голливуда, которые нестарели, амумифицировались. Привычные публике маски год отгода только плотнее облепляли популярные черепа, ией казалось, что это отправедной жизни: что они, как сама Додошина, сидя намешках сзолотом, лишают себя сладкого, ходят пешком вместо езды натрамвае, экономят воду, вскакивают нарассвете.
        Именно поэтому, когда разговор зашёл оспорте, она намекнула, что подтянутые фигуры требуются лишь девушкам определённых профессияй, апорядочные барышни без того хороши. Тренировки - для феминисток. Далеки отистинной женственности, как весь этот ваш спортивныйшик.
        Вера невстала назащиту любимого стиля. Она просто выпуталась изсетей кружев иосталась вупругом трикотаже, который сказал всё занеё. Привычная одежда вновь безупречно обрисовывала силуэт. Ни складочки, ни воланчика, только линии тела без утайки. Казалось, Вера сияет наготой, словно античная богиня, хотя обнажён был только разворот грациозных плечей да блестящие отшиммера ключицы.
        Кучка молодёжи, проходя мимо, сявным одобрением оглядела плохую ученицу, инаставница закусила губу.
        - Ничего путного унас стобой неполучится, пока ты неосвоишь психологическую сторону своей проблемы. Сведу тебя сосвоим коучем.

*
        Полнотелая, похожая наподушку вобъятиях дивана Зара затруднилась предложить индивидуальную приманку для Витторио, ибо небыла сним знакома, зато пообещала успех умужчин вцелом - Холмская получит целый набор приманок, наодну изкоторых сможет поймать свою золотую рыбку.
        Вкус бань чжан гун тина, вытребованного брюнеткой, был каким-то отдалённым. Каждый глоток, казалось, отстраняется отязыка инёба, уходя всебя. Сдержанно-тёплый, он должен был быть горячее повсем расчётам, новозможно, сей чай умел ижар свой также, как вкус, скрывать, будто оборачивая внепроницаемую бумагу.
        Вера расспрашивала обо всём, перепрыгивая стемы натему. Проверяла паутинки всеми восемью лапками.
        Зара обмолвилась, что выполняла порой курьёзные одолжения:
        - Недавно для одной девчонки пришлось ездить покупать новую собачку, потому что старая… испачкалась!
        - О, апочему сама немогла купить? - извежливости спросила усталая паучиха.
        - Она унас дама известная, её могли узнать.
        - Ну, ичто такого?
        Улыбка сошла сгуб Зары. Она уже пожалела, что начала рассказ.
        - Надо было сохранить конфиденциальность.
        - Да зачемже? - словно наржавый ключ напирала собеседница, почувствовав силу своего эмоционального тона всочетании снепонимающей мимикой.
        - Нехорошо, когда испорченную собачку выбрасывают, наеё место суют новую иназывают такимже именем.
        - Икак её звали?
        - Непомню, - насторожилась брюнетка.
        - Да я непро хозяйку! - рассмеялась Вера.
        - А, собачку тоже непомню, как звали. Главное, что раскрасили красками вовремя мастер-класса. Вот такое преступление всфере искусства.
        Круглые глаза инедоверчивое покачивание головой всё-таки творят чудеса. Заставь человека уверовать, что он чудный рассказчик - выдаст любые тайны.
        - Для постоянных клиентов лично я готова намногое. Уменя есть услуга - сопровождение двадцать четыре часа всутки. Внеё входит иподготовка ксвиданию, ивыбор подарков любимому мужчине…
        - Какой породы? - будто невзначай поинтересовалась Холмская.
        - Кто? Мужчина? Породистый, разумеется, унас настройка исключительно напородистых.
        - Я другое животное имею ввиду. Фотка есть?
        - Чья?
        - Собачкина.
        Толстые пальцы лениво полезли всумочку. Зара зря попросила Лину переслать ей эту страшную картинку, теперь придётся показывать.
        - Левретка! - вздрогнула Вера.
        - Точно, левретка.
        Ещё никогда эхо неоткликалось столь равнодушно настоль яркий возглас.
        - Икуда дели бедняжку?
        - Варт-резиденцию «Пёс свами».
        - Серьёзно? Так называется?
        - Да нет. Называется «Леший свами».
        - Правда?
        - «Солнце свами», - сдалась Зара.
        Она привыкла, что над её шутками подобострастно смеются. Реакция Холмской нельстила её самолюбию. Захотелось как-то отмстить. Или послать зануду подальше. Или ито, идругое.
        - Между прочим, место как раз для тебя. Ты искусствовед, они художники. Будем откровенны. Продукт, пригодный для солидных мужчин, я изтебя несделаю. Нет, я, впринципе, всё могу, даже такие чудеса, ноутебя просто денег нехватит намой полный курс. Поэтому остаётся вариант для тех, кто неможет сильно измениться. Максимально сузить целевую аудиторию ипостараться занять нишу, которая никем невостребована. Вэтом «Солнце свами» куча одиноких мужиков, жёны их побросали из-за бесперспективности, номы-то знаем, что каждая эпоха обязательно рождает гениев. Узнаменитых художников сгениальностью плохо, значит - ну? Правильно, гении пока неоткрыты. Ивозможно, они все там, впоселении вдали отцивилизации. Если водного изних сейчас вложиться, нехилые дивиденды принесёт!
        Таким вкрадчивым голосом она уговорила десятки клиентов намиллионы авантюр. Кода была всегда одинакова:
        - Чтобы стать для художника достойной музой, надо пройти мой экспресс-курс, он подешевле основного.
        - Спасибо, меня неинтересует жизнь учёрта накуличках, - ответила Вера.

*
        Она искала среди арт-резиденций, экопоселений, коттеджных посёлков ипалаточных лагерей. «Солнца свами» нигде небыло. Неужели аферистка её обманула?
        Вера порылась ещё немного, просто поинерции, как вдруг наткнулась на«Солнце Свами». Понятненько, смесь французского снижегородским, то бишь, название светила по-русски, авежливое обращение кнему насанскрите. Очередной доморощенный йог основал.
        Единственный плюс - усообщества была активная группа впопулярной соцсети.
        Холмская показала там выклянченную уЗары фотографию имгновенно получила ответ оттроих человек: расписные левретки непоступали.
        Четвёртый расщедрился - поискал, неукраденали картинка извсемирной сети. Оказалось, она ивправду взята спросторов интернета. Собачка иностранная, участница гей-парада, потому-то сног доголовы впищевых красителях. Узнав необходимую информацию, Вера поспешила откланяться - доброхот вошёл враж ипринялся разглагольствовать обизвращениях буржуйской пидорасни.
        Зачем Зара сочинила столь нелепую историю, да ещё подкрепила её ворованным доказательством?
        Может быть, её саму ввела взаблуждение некая клиентка? Скажем, Эвелина Додошина. Нозачем?
        Предположим, наставница пришла кней домой впромежуток между точкой А(вечеринкой, где собачка потерялась) иточкой В(ответным визитом Витторио, когда она, как ни вчём небывало, восседала наруках хозяйки). Зара неувидела Олли наобычном месте - стала задавать вопросы - получила небылицу вместо правды. Нообычное место Олли было зашкафом. Редкий гость дожидался, пока зверёк вылезет. Все знали эту особенность левретки, иникто никогда нетребовал объяснить отсутствие самого мелкого члена семьи. Неужели равнодушная кживотным Зара насела наЛину срасспросами, да так крепко, что вынудила придумать многоэтажную ложь?
        Холмская хотела решить загадку, однако понимала, что движет ею нестолько любопытство, сколько желание преподнести расколотый орешек набархатной подушечке принцу - который всё равно неоценит этого подарка инепримет вподарок её саму.
        Поэтому хватит распутывать чужие хитросплетения! Пора возвращаться впростенькую жизнь безработного искусствоведа: кумекать над мелкими заботами да сохнуть поактёрам изтелевизора.
        ГЛАВА21
        Вера которые сутки без роздыху сражалась сбратом наполях инопланетных сражений. Веки распухли, белки глаз пожелтели ипокрылись кровавыми капиллярами.
        Нужен перерыв! Она отвалилась, как пьяная, отисточника дурмана ивключила телевизор.
        Вочередной раз повторяли ток-шоу сучастием Лины Додошиной иеё Додошки. Столько раз уже Холмская видела его фрагменты, что хотела было выключить, нопотом решила всё-таки досмотреть хоть раз доконца.
        Тема была, судя помёртвым лицам зрителей, преинтереснейшая.
        Впервом ряду сидел худосочный веснушчатый юноша иожесточённо чесал шею. Вспомнились студенческие годы - Вера соскуки целую дырку вджинсах прочесала. Справа, чуть ниже кармана.
        После рекламной паузы унылого юноши напрежнем месте неоказалось. Наверное, убрали зато, что был слишком живым.
        Аесли вперерыве его покусала левретка? Веснушчатые пальцы так аппетитно дёргались - кошкабы точно неустояла! Олли откошки отличалась мало, могла ицапнуть. Вотбы утого зрителя остался шрам скакими-нибудь особыми приметами! Предположим, уОлли небыло зуба. Если усобачки Эвелины все целёхоньки, будет легко доказать - она вместо старого друга завела нового. Или, может, прикус уодной изних неправильный! Или даже уобеих. Уодной вправо косит челюсть, аудругой влево.
        Холмская так расфантазировалась, что крепко уверовала всуществование шрама. Есть десятки причин, покоторым кого-то иззрителей выгоняют иззала, иразум вкрадчивым голосом перечислял их все, ноинтуиция ветхими нитями накрепко связала отсутствие дохляка сприсутствием Олли.

*
        Он стоял всамом начале очереди желающих попасть вмассовку. Бригадир держал поближе ксебе мужчин имолодёжь, чтобы рассаживать навидных местах, разбавляя море старушек.
        - Ая вас видела напередаче сЭвелиной Додошиной, - очаровательно начала Вера.
        - Ой, незабываемый, незабываемый эфир! - включился веснушчатый. - Меня тогда впервый ипоследний раз выгнали.
        - Поссорились ссобачкой?
        Вголосе Холмской прозвучала надежда. Она взглянула снизу вверх своими серовато-зелёными глазами вобрамлении длинных ресниц, рыжий вответ покраснел. Какая тонкая кожа!
        - Немогу сказать, вы так наменя смотрите… ивообще, давно это было, стех пор я много где сидел.
        Через секунду доних одновременно дошёл смысл сказанного, иони расхохотались. Обычно это сближает, новеснушчатый отказался продолжить разговор - бригадир массовки уже распахнул двери проходной.
        Веру оттеснили прочь десятки злых старческих локтей.
        - Где мы встретимся? - крикнула она, тщась перекрыть недовольныйгул.
        Актёр массовки приподнялся налюдской волне, впоследний миг воткнул задверной косяк визитку ибыл смыт толпой.
        Бабки текли вчёрную дыру, зыркали - сердце замирало каждый раз, когда они тянулись алчными взглядами ккусочку картона, которыйже ненужен был никому, кроме Веры.
        Внезапно изстонущей массы выпросталась сморщенная длань исхватила визитку!
        Повсей видимости, бабка приняла её заодин изтех квадратиков, которые выдают массовке навходе. Поокончании съёмок загребущая карга вознамерилась взять свои шестьсот рублей, встать заново вочередь, может быть даже перевернуть берет брошкой назад исневинным видом получить оплату второй раз почужому «талону».
        Когда она осознала, что жадно сжимает ничего нестоящую бумажку, её перекосило. Вера закусила губу - сейчас ведьма выбросит драгоценность, илучшебы наулице, чтобы был шанс подобрать.
        Толпа поглотила старуху, толпу поглотило чрево проходной. Железная дверь закрылась. Наземле лежали только окурки иоторванный каблук.
        Холмская знала, что внутри есть турникеты, идождавшись конца этих похорон Сталина, можно обыскать пространство перед ними.
        Когда она наконец вошла, толстуха изместных работниц стяжким вздохом уже наклонялась, чтобы подобрать то, что желтело наполу. Вера подскочила ивуспела выхватить визитку Казимира Веневитинова, ревматолога изМытищ.

*
        Она написала длиннющее послание Казимиру, где объясняла, почему он непременно должен познакомиться поближе сЛиной иеё изабелловой левреткой.
        Ещё более многословно она убеждала Додошину пригласить вгости перспективного молодого человека, готового вложиться встольже перпективного стилиста.
        Перечитав перед отправкой оба письма, Вера первое отправила без изменений, авторое сократила, опасаясь, что Эвелина ничегошеньки непоймёт. Оставила лишь фразу «чувак оживит твой бизнес».
        Зазывать Казимира столь старательно было излишне. Завсегдатай телевизионных массовок обрадовался возможности завести связи вмире звёзд, пусть даже это собакоблоггер.
        - Только я непонял, что мне надо говорить, - призналсяон.
        - Натвоё усмотрение, - вскинула брови Вера. - Просто невыходи изроли инвестора.
        - Какие мы гадкие! - почти облизнулся Казимир.
        - Просто шутники.
        Плутовка поправила своему спутнику галстук-бабочку инажала накнопку звонка.
        Додошина встретила гостей ссобакой наперевес. Холмская прислушалась кощущениям. Пока ничего.
        Напротяжении всего вечера она так въедливо следовала взглядом замалейшими движениями веснушчатых рук, что забывала про себя. Вдругих обстоятельствах привычка сливаться собъектом наблюдения ей помогала, носейчас требовалось находиться всвоём теле, анепревращаться целиком взрение.
        Казимир пробежался трепетными кончиками пальцев отлоктя дозапястья, иХолмская дёрнула удочку:
        - Ты что там чешешься? - насмешливо бросилаона.
        - Я нечешусь. Этим жестом вИталии показывают мурашки. Типа священный трепет. Наодной передаче я сидел, итам обэтом рассказывал настоящий итальянец.
        О, еслибы Вера следила незаКазимиром, азаходом разговора! Теперь она выдала себя.
        Парочка ворковала по-прежнему, новозможно, хозяйка иеё гость уже сообразили, что неспроста возник такой глупый вопрос. ИХолмская пошла ватаку:
        - Ая знаю, почему ты нечешешься.
        - Я тоже знаю, - огорошил веснушчатый. - Унекоторых дурная привычка чесаться, ауменя полезная привычка нечесаться. Вот бабушка мне говорит: «Когда ты женишься? Даже нечешешься!».
        Лина прыснула, хлопнула его поплечу, подняла кружку, чтобы чокнуться вчесть удачной остроты.
        Вера застыла, как лёд. Ей было непосебе оттого, что заготовленную сцену разоблачения придётся разыграть водиночку, ноистина должна разить, словно клинок, аесли враг загодя поймёт, какие унеё доказательства, бой закончится неярким смертельным ударом, атягостным перепиливанием тупой пилой.
        - Ты нечешешься потойже причине, покоторой я перестала чихать, - срасстановкой выговорила Холмская. - Унас нет аллергии нановую левретку Эвелины.
        - Что значит «новую»? - вскрикнула Додошина.
        - Значит, настарую аллергия была.
        - Уменя последние годы только одна собачка. Врядли где-то есть вторая такая. Изабелловые левретки редко встречаются впродаже.
        - Знаю, - сказала сыщица.
        Лина невольно ощутила кожей, сколько всего стояло закоротким словом.
        Обвинительный глас продолжил:
        - Ты слишком сильно стараешься доказать, что небыла вкабинете скартинами инеоставляла там Олли. Ты сочинила фантастическую историю для Зары… Стоп-стоп-стоп! Ты её таким образом вербовала всообщницы?
        Додошина нахмурилась.
        - Эвелина, Зара ездила вКыргызстан завторой собачкой для тебя?
        Взгляд исподлобья - красноречивое согласие.
        Казимир встал, полный решимости вмешаться:
        - Может быть, хватит упрекать знаменитостей втом, что уних животные мрут, иприходится заводить новых?
        - Тут другое, потом объясню, - отмахнулась Вера.
        Казимира этот жест привёл висступление. Ревматолог работал вгосударственной поликлинике, итолько он имел право запросто отмахиваться отлюдей! Даже вдни, свободные отврачебной рутины, гоняясь заактёрской удачей исвязями вшоу-бизнесе, он непозволял никому другому решать, когда разговор окончен.
        - Сама себя послушай, ты утверждаешь, что собаки разные. Якобы напервую была аллергия, анавторую нет. Ноаллергия - навсех собак сразу. Она невыбирает. Понимаешь ты хотябыэто?
        Подработка испортила характер Казимира. Он ругался влучших традициях телевиденья: подбоченясь ивытянув шею, будто вот-вот клюнет.
        - Никогда неслышал оспецифическом иммуноглобулине класса Е ксобачьей перхоти? - ровным тоном ответила ему Вера, смотря, однако, наЛину. - Я тоже. Пока незаинтересовалась, почему аллергия исчезает ипоявляется. Настоящая, первая Олли страдала отперхоти.
        - Неправда! - подала голос Додошина. - Я её мыла шампунем специальным… исейчасмою!
        - Слишком много шампуней, слишком много стресса навечеринках, отсюда иперхоть.
        - Может, я её просто вылечила?
        - Яже побывала вобеих твоих ванных. Куча средств налюбой случай, авот против собачьей перхоти ничего.
        Хозяйка молча подошла кшкафу, игостья струхнула. Конечноже, такие непристойности обычно убирают подальше, вместе спротивогрибковым лаком ипластырями отпрыщей.
        Додошина извлекла изтьмы Похитонова.
        - Забирай иотвяжись отменя. Всё равно невозможно продать без документов. Незнает никто твоего великого художника. Никогда издолгов невылезу…
        - Так ты долги хотела покрыть? - изумилась Вера, бережно принимая картину. - Ая считала, ты богаче всех моих знакомых.
        - Муж богаче. Нея.
        - Вы замужем? - огорчился пылкий бюджетник.
        - Ещё закаким! - прорвало Эвелину. - Жлоб фантастический! Ипопробуй кому пожалуйся! Выносить сор изизбы это, видители, грех! Яж ему иииимидж попорчу, если растреплюсь, докакого ада он меня довёл!
        Она почувствовала, что может наконец перетряхнуть секретные ящички, вычистить комки пыли изкаждого уголка, избавиться отмерзких насекомых итрухи, вкоторую они превратили её сокровища.
        Налице Веры читалась готовность выслушать, пожалеть, отбросив роль ищейки - навязанную ситуацией, чуждую роль.
        Обе они, дичь игончая, мечтали остановить свой бег иобернуться прекрасными девами. Сизбытком получать любовь, уважение, деньги, аненоситься заними поскользким дорожкам, падая, падая, падая, снова падая. Они шли ксвоей цели разными путями итолько поэтому совершали разные ошибки. Изогнись тропинка чуть всторону - Холмская тоже преступилабы закон. Грабить знакомых это, конечно, слишком, ноидея обобрать какой-нибудь банк ей нравилась.
        - Тебя муж заставлял рыться.. вкучах.. нараспродаже? - прошептала Вера.
        Лина открыла рот, перевела мученический взгляд наКазимира, ища дополнительной поддержки, итутже губы её плотно сомкнулись. Мгновение спустя они сложились привычной полуулыбкой, горделивой, отстранённой, всем удобной.
        Мытищинский ревматолог был плохим актёром. Вся его тощая фигура выражала желание нетолько послушать, как другие где-то роются, ноисамому покопаться, хе-хе, впротивнятинке.
        - Что затрэш?! - осадила Додошина. - Муж меня заставил заняться саморазвитием. Цены там грабительские.
        Холмская хлопнула себя поколеням:
        - Пришлось грабить! Аеслибы цены оказались убийственными, ябы сейчас расследовала убийство?
        - Смешно, - нахмурилась Лина.
        - Ты могла поступить вВУЗ набесплатное место.
        - Яже непро ВУЗ, я про женские премудрости, - ещё больше обиделась нагостью хозяйка.
        - Кулинарные курсы, - облизнулась Вера.
        - Вумбилдинг, - облизнулся Казимир.
        Полная решимости Эвелина принялась загибать пальцы:
        - Слияние сродовым каналом! Финансовая медитация! Ловцы снов! Куклы-обереги! Чайная церемония для чайников!
        - Инашёлся мужик, который прям пинками туда погнал? - хмыкнул Казимир.
        - Непинками, асвоим поведением.
        - Перестал букеты дарить? Или бриллианты?
        - Унего застопорился бизнес, - ответила глупому докторишке жена дельца. - Он начал приглашать сомнительных экспертов, закупал всё больше техники, вцепился виностранный рынок вместо того, чтобы проработать ситуацию науровне тонких энергий. Пришлось этим заняться мне. Я прошла курс Музы-Вдохновительницы, новнутренние блоки ему мешают принимать советы отженщины. Тогда я выучилась наастролога-нумеролога ипросто стала переставлять встречи вего электронном ежедневнике наболее благоприятное время. Благодарности ноль. Теперь мнебы только закончить Академию Оккультных Наук, ия смогу влиять наприбыль напрямую, без участия мужа вообще.
        - Запляски укостра надо платить? - уточнила Холмская.
        - Нет. Сожжение ведьмы, крещение впроруби это бонусы. Ипоследний семестр вАкадемии, кстати, подарочный.
        - Тогда откуда долги?
        - Какая ты бестолковая! Халявные недели дают, если покупаешь круглосуточный коучинг Зары. Вот нанём-то инабежала кругленькая сумма.
        - Так задолженность заболтовню? - поднял брови Казимир.
        - Зароскошь человеческого общения, - сдостоинством ответила Лина.
        Актёрствующий ревматолог, закатив глаза, откинулся наспинку кресла, изображая, видимо, обморок.
        - Люди берут кредиты налекарства иоперации, потому что их бесплатно невозможно получить. Нопотрепаться сглупой тёткой - самое доступное удовольствие: хошь вмагазине, хошь налавочке, хошь унас вполиклинике!
        - Зара - небазарная баба, ауважаемый эксперт. Она идеально придумала, чтобы я непросто оплатила свои нужды, ноивыручила друга. Виктор ведь был вплену уроскоши. Помню, как он нахватал картин нааукционе исам непонял, зачем. АЗара поняла. Беспорядочный образ жизни притягивает всё подряд, человек оказывается погребён под кучей вещей. Что вы смеётесь? Бесполезные предметы сосут нашу энергию.
        - Сосут? - серьёзно переспросил Казимир Веневитинов.
        - Сосут. УВити энергетических вампиров набился полный кабинет. Я хотела начать содной картины ипотихоньку освободить хотябы ту стену, которая попадает взону шунь. Ему самому плевать, вкаком состоянии его денежный поток, значит, друзья должны прийти напомощь.
        - Вы благороднейшая личность, - полез скомплиментами ирукопожатием мытищинский врач.
        - Я потерпела фиаско, - скромно призналась Додошина. - Чтобы превращать пассивы вактивы, надо иметь документы для продажи. Аони пали жертвой всё тогоже Витюшиного хаоса.
        - Пропали? - всплеснула руками Холмская.
        - Чёрт их разберёт - таким комком лежат вящике, таким комком! Арядом была совсем жесть. Стоит рассказывать? Ладно. Насвидетельство орождении налип вкладыш отжвачки «Турбо».
        Определённо, Витторио надо было спасать.

*
        Классика жанра - бежать кхэппи-энду, подметая улицу прозаичного города поэтичным треном кружевного платья, ноВера оставила свой наряд фирме проката. Он непринёс ей счастья.
        Вспортклубе вот-вот должно было начаться занятие Лотуша сперсональным тренером. Если он уже внутри, пройти кнему неудастся. Оставалось надеяться, что он опоздает.
        Ион действительно опоздал.
        Холмская была вотчаянии, носумела-таки сказать заманчиво ивесело:
        - Ачто уменя есть!
        - Это ты, - устало отозвался герой романа.
        - Могу показать, только ненаулице, - гнула свою линию несгибаемая оптимистка.
        - Да видел я уже. Сиськи, попка, больше нет ничего.
        - Уменя есть Похитонов, - схватила она его зарукав.
        Накрапывал дождь. Былобы безумием доставать дощечку. Кявному неудовольствию администратора клуба посторонняя ступила вполумрак чёрных зеркал, спрощальной нежностью достала драгоценность ипротянула её владельцу.
        - Оставь себе, - процедил прекрасноликий Витторио. - О, Валера, ты ждёшь меня?
        Он шагнул навстречу персональному тренеру, невзглянув ни наПохитонова, ни наХолмскую.
        Администратор зашевелился, чтобы очистить помещение отпосторонних.
        Лиловая блондинка прикрыла картину курткой ивышла, недожидаясь, пока её выгонят.
        КОН ЕЦ