Жуков Вячеслав, Остановись Мгновенье Ты Ужасно- библиотека РусЛит

Остановись, мгновенье, ты ужасно Вячеслав Владимирович Жуков
        #
«Сейчас все может быть. Вон и бабы без мужиков детей рожают. Только настораживает все это. Поехал на рыбалку. Обпился водки и утонул. Ну ладно бы сердце прихватило. А то утонул. Что так сильно был пьян, что даже в воде не очухался. Он ведь не с лодки рыбу ловил. Значит, и упал в воду возле берега. Неужели там так глубоко...»
        Вячеслав Жуков
        Остановись, мгновенье, ты ужасно
        Глава 1
        Оперуполномоченный уголовного розыска капитан Грек со скучным видом сидел возле окна и таращился на стайку юрких воробьев. Пять минут назад Грек пожертвовал голубям горсть семечек, высыпав их на широкий карниз, но вдруг откуда-то налетели воробьи и наглым образом стали отбирать у них корм. Причем, голуби, по силе явно превосходящие своих пернатых собратьев, как видно старались не вступать в конфликт, что явно не понравилось Греку с его характером. И он, оставшись недовольным этим зрелищем, отвернулся.
        - Ну и дураки, - проговорил он, отходя от окна.
        Майор Федор Туманов сидел за столом, копаясь в папках с бумагами служебного пользования. Услышав сказанное Греком, не понял, к чему тот бухнул, спросил с наивностью простачка:
        - Кто дураки?
        Грек разочарованно махнул рукой.
        - Да голуби. Раскрыли варежки, а воробьи у них семечки тянут, - проговорил Грек, захлопав глазами оттого, как майор на него посмотрел.
        - Саня, хватит ерундой заниматься. Займись лучше делом. Ты черновик справки не видел, который я вчера для полковника Василькова готовил? Положил куда-то, теперь сам не найду. Возиться заново с ней неохота. Полковник велел, чтоб она сегодня же была у него на столе. А ты воробьев кормишь, - сделал Федор замечание, которое Грека не очень-то проняло.
        Ничуть не смутившись под строгим взглядом майора Туманова, Грек, как ни в чем не бывало, сказал:
        - Знаешь, Николаич, насчет ерунды ты не прав. Вот я, посмотрю на птичек, и внутреннее напряжение у меня как рукой снимает. А почему, спроси ты меня. А потому, что глаз радуется. Кто на рыбок любит глядеть, а я на птичек, - проговорил Грек, злорадствуя в душе, что его увлечение майору не нравится. Это было его местью за отвергнутое недавнее предложение сбегать за пивком. Грек предложил, надеясь, что Туманов воспримет предложение с пониманием. Но как всегда, все хорошее, по мнению капитана Грека, было беспощадно загублено на корню. Более того, майор вообще запретил усатому капитану выходить из кабинета, сказав:
        - Хватит того, что уже Ваняшин где-то шляется. Теперь и ты удрать хочешь.
        Грек спорить не стал. Вздохнув тихонечко, подсел к окну, позавидовав лейтенанту Ваняшину. В отличие от Грека, тот не дышит кабинетной пылью.
        - А справку твою я не видел, - несколько обиженно произнес Грек. С замеревшим сердцем он скосил глаза на урну, в которой лежал бумажный кулек с шелухой. Утром, войдя в кабинет, Грек схватил первый, попавшийся на глаза лист бумаги, на котором было что-то написано, скрутил из него кулек и стал плевать в него очистки от семечек. Только теперь он понял, что было написано на том листе. Это был черновик справки, которую старший группы майор Туманов подготовил для начальника отдела полковника Василькова. И Грек уже понял, что произошел казус, исправить который вряд ли удастся до тех пор, пока майор не выйдет из кабинета. Теперь Грек стал придумывать, под каким бы предлогом выпроводить Туманова в коридор. Даже был готов сбегать за пивом, чтобы напоить майора, а когда тот выйдет в туалет, Грек быстренько достанет из урны справочку, разгладит ее и вложит в одну из валявшихся на столе папок, как будто она там и лежала. Да и суть не в том, разглажена ли справка. Все равно она - черновик. Важно другое: в ней собраны данные по раскрытию их группой всех преступлений за первое полугодие, с полным количеством
потерпевших и обвиняемых. Иными словами, данные необходимые Василькову. Над этим черновиком справки майор Туманов сидел целый день. Грек бы так не сумел. Не хватило бы терпения.
        Греку сделалось стыдно за свою оплошность и страшно. Если Туманов узнает, где покоится его черновичок, он Грека убьет. И взглянув на часы, Сан Саныч проговорил, все же не теряя надежды выдворить майора из кабинета:
        - Ну что, Николаич, пойдем, пообедаем.
        В душе Грек молился о том, чтобы Туманов согласился. Они выйдут в коридор, дойдут до лестницы, а потом Грек обязательно вернется под каким-нибудь предлогом в кабинет.
        Но Туманов и это предложение встретил без энтузиазма. Посмотрев на свои часы, которые показывали начало двенадцатого, он произнес с нескрываемым недовольством:
        - Ты, Саня, совсем что ли?.. Какой сейчас обед?
        Грек вздохнул и отвернулся. Хоть бы Туманову позвонили из дежурки. Так ведь и будет сиднем сидеть за столом, словно его задница прилипла к стулу, а Греку ничего другого не остается, как ждать своей погибели.
        Не зная, чем еще занять себя, Грек достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Размяв сигарету, сунул ее в рот и закурил, мучительно соображая, каким же все-таки образом ему выставить майора вон. И когда уже мысли Сан Саныча Грека стали проясняться, приходя к логическому решению, дверь вдруг открылась, и в кабинет ввалился Леха Ваняшин. Вид у него был такой, будто все то время, пока Сан Саныч Грек просиживал в кабинете под строгим взором майора Туманова, лейтенант Ваняшин гонялся за кем-то. Вот и дышит лейтенант тяжело. И морда у него краснущая.
        Войдя в кабинет, первым делом Ваняшин опустошил пару стаканов воды из графина, потом посмотрел на засидевшихся Туманова с Греком и спросил:
        - Вы, чего сидите тут?..
        Грек усмехнулся такому вопросу, слегка покосившись на майора. Он уж точно бы не сидел тут, если б не Туманов. И капитан сказал:
        - А почему бы нам ни сидеть, Леша?
        Ваняшин удивленно уставился на Грека.
        - Так вы, не слышали что ли?..
        - Чего? - озабоченно спросил Туманов, вглядываясь в выражение лица лейтенанта и понимая, что произошло нечто серьезное.
        Грек, кажется, тоже подумал о том же, проговорил хмуро:
        - Услышишь тут, когда тебя как арестанта из кабинета не выпускают. Это ты у нас вольный птенец, летаешь, где хочешь. А мы с Николаичем тут сидим. - Грек чуть было не ляпнул про то, что майор его заставляет искать черновик справки, но вовремя одумался, тем самым, снимая голову с плахи. А то ведь точняк майор ее отсечет. Своими семечками Грек и так уже достал Туманова. Вздумал бросить курить. Знающие люди посоветовали, как захочется покурить, грызть семечки. Грек решил попробовать. Только курить хочется так часто, что никаких семечек не хватит. А, кроме того, майор стал ругаться на него. Видишь ли, его раздражает, что Сан Саныч то и дело щелкает семечки. И сам Грек уже стал не верить в то, что таким способом удастся избавиться от пагубной привычки, потому что когда кончаются семечки, рука сама собой тянется к сигаретной пачке, вот как сейчас.
        - Леша, ты чего сказать-то хотел? Говори, давай, - попыхивая сигареткой, предложил Грек. Ваняшин рухнул на соседний стул.
        - Ну вы даете, господа сыщики, - удивился он. - В управлении об этом все уже знают, кроме вас.
        - О чем знают? - рассердился Туманов на Ваняшина за то, что тот играет на их любопытстве. И Грек в этом солидарен с майором. Даже головой кивнул Сан Саныч в знак согласия, не упустив показать Ваняшину кулак.
        - Эх, вы, - покачал головой Ваняшин. - Не слышали, что капитан Чикин погиб, - сказал Ваняшин, чем ошарашил и Туманова и Грека.
        - Да иди ты на хер, - невольно вырвалось у Грека. - Правда, что ль?
        - Тут хоть иди, хоть останься, - немного с обидой ответил на это Ваняшин. Грек тут же понял, что малость перегнул, заговорил извиняющимся тоном:
        - Леш, ты не серчай. Я это к тому, что уж слишком обалденную новость ты нам сообщил. Правда, Николаич? - спросил Грек у Туманова.
        Они оба хорошо знали Чикина. Тот работал уже лет десять в управлении в отделе занимающимся пресечением поставки оружия и взрывчатых веществ в столицу. За десять лет имел немало поощрений от руководства управления и вдруг такое. Смерть капитана Чикина майору Туманову с Греком представлялась героической. Наверняка, капитан выехал на очередное задержание поставщика оружия для какой-нибудь криминальной группировки и погиб от бандитской пули.
        Но лейтенант Ваняшин на это разочарованно произнес:
        - Ничего подобного. Чикин утонул на рыбалке. На берегу стояла его машина. Удочка. Самого же капитана нашли в воде. Причем, как показало вскрытие, капитан был сильно пьяным.
        - Заснул что ли с удочкой в руках. Я слышал от рыбаков, что такое бывает. Примет человек на грудь лишнего, сядет, заснет и бултых в воду. Может, и Чикин также. Расстроился, что клева нет, принял лишнего и оказался в воде, - как знающий человек, подытожил Грек. Он хотел развить эту тему дальше, но майор Туманов не дал.
        - Погоди ты, Грек. Какой клев? Какая рыбалка? Ты что Чикина первый день знаешь? Он никогда рыбалкой не увлекался. Окуня от плотвы отличить не умел.
        Грек призадумался, приходя к заключению, что Туманов, вообще-то, прав. Но сдаваться так просто Сан Саныч не собирался. И хоть Федор по должности и званию выше его, но по годам, старше Сан Саныч, а стало быть, и мудрее. По крайней мере, сам Грек считал себя человеком мудрым с богатым жизненным опытом. И не худо бы Туманову это понять. А если не понимает, тогда Сан Саныч без всяких намеков не поскупится на прямоту. И Грек решил не уступать.
        - Погоди, Николаич. Ты сам не раз говорил, что людям свойственно меняться. Так ведь?
        Туманов посмотрел на Грека.
        - Ты это к чему? - спросил он.
        - А к тому. Раньше Чикин не любил рыбачить. Может, и время у него для этого не было. А сейчас, полюбил. Может такое быть? - уверенный в своей правоте спросил Грек. Туманов на это пожал плечами.
        - Ну, наверное, может. Сейчас все может быть. Вон и бабы без мужиков детей рожают. Только меня настораживает все это. Поехал на рыбалку. Обпился водки и утонул. Ну ладно бы сердце прихватило. А то утонул. Что так сильно был пьян, что даже в воде не очухался. Он ведь не с лодки рыбу ловил. Значит, и упал в воду возле берега. Неужели там так глубоко. Кстати, где это произошло? - спросил Туманов у лейтенанта Ваняшина.
        - Возле Серебряного бора. А точнее я сказать не могу. У Василькова надо узнать. Он выезжал туда вместе с оперативной группой, - сказал Ваняшин, напомнив Федору о
«батяне». И тут майор опять вспомнил о черновике справки, которую готовил для полковника и потерял.
        Грек съежился в предчувствии самого нехорошего, что должно с ним случится сейчас, сию минуту. Да и память у майора не такая короткая, а стало быть, небрежность Грека ему же самому еще не раз аукнется. И стоило об этом Сан Санычу подумать, как Федор Туманов спросил у Ваняшина:
        - Леша, ты не видел у меня тут на столе листок, черновик справки?
        Сейчас Грек испытывал то же самое, что испытывает жертва в момент, когда над ее шеей возносится топор лихого палача, способного отсечь несчастному голову одним махом. И Сан Саныч тихонечко себе под нос пробурчал:
        - Ох, пропала моя бедная головушка.
        Палачу оставалось опустить руки вниз. И тогда все. А может быть и не все? Есть надежда на спасение, и она в руках у Ваняшина. А точнее у него на языке, что скажет лейтенант, что ответит. И взглянув в краснощекое лицо лейтенанта, Грек стал тому подмаргивать, подавать знаки, чтоб приятель Леха не подвел его, не выдал. Но как назло сам лейтенант этих подмаргиваний не заметил. Преданно уставившись на майора, он сказал:
        - А ты, Николаич, в урну не заглядывал?
        Греку показалось, что сердце у него остановилось.
        - Гад, - тихонечко прошептал он на Ваняшина себе в утешение.
        Лешка Ваняшин, стервец, заложил старшего товарища и глазом не моргнул. В военное время Сан Саныч бы повесил такого за предательство, а тут приходится терпеть.
        Испустив протяжный стон, Грек откинул голову за спинку стула, чтобы не встречаться взглядом с майором, который уже, кажется, кое-что начал понимать, и взглянул на капитана как на ягненка глазами волка. Тут же майор не поленился наклониться и, схватив кулек, набитый шелухой семечек, запустил им Греку прямо в лоб.
        - Ах, ты сволочь. Я обыскался, а ты сидишь и молчишь.
        - Николаич, - жалобно произнес Грек, при этом, не забыв показать приятелю Лехе кулак. Ну кто этого гада тянул за язык. Мог бы сказать что-нибудь другое, тем самым спасти Грека от гнева майора. Но на то он и гад, чтобы подлянку делать. И сделал.
        Встав из-за стола, Туманов посмотрел на разбросанную по кабинету шелуху семечек и сказал:
        - Значит так, Грек. Всю эту дрянь, - указал он на шелуху, - ты сейчас, немедленно соберешь. Потом сядешь за стол и отпечатаешь мне справку. Понял?
        - Николаич, может лучше Лешка? - попросил Грек. - Для него эту справку отпечатать, как два пальца…
        Федор отрицательно помотал головой.
        - Нет, это сделаешь ты. Будет тебе наука, как хватать бумаги с моего стола. И еще, - предупредил майор строго, пригрозив Греку как непослушному дитяти пальцем, - если я увижу у тебя семечки…
        - Не увидишь, - клятвенно заверил Грек, приложив обе руки к груди. - Лучше я курить буду, как курил, чем семечки грызть. Мне это и самому уже надоело. Будем считать, метод не оправдал себя, - шутливо произнес Грек, покосившись на улыбающегося Ваняшина. Сидит летеха довольный, рот не закрывается, ушами водит. Эх, был бы Грек на месте Туманова, так бы он не посидел. Задница бы у него была липкой от пота.
        Только напрасно майор так самоуверен, что Грек кинется печатать ему справку. Работенка эта слишком нудная для Сан Саныча. К тому же тут есть парень помоложе и пограмотней. Лейтенант Лешка Ваняшин. Для него сварганить эту справку, сущий пустяк. А заодно он и пол в кабинете подметет. Только майор выйдет, Грек сразу же подпряжет под это дело Ваняшина. Пусть тот посидит, головку поломает. Так решил про себя Сан Саныч Грек. Но решение его оказалось несбыточным.
        - Приступай, Грек, - сказал Федор и шагнул к двери, по хрустящей под его каблуками шелухой. - Ваняшин, пошли со мной, не будем мешать Греку. Узнаем поподробнее про капитана Чикина. А ты, Грек, давай, наяривай тут. И чтоб без ошибок, - строго предупредил майор.
        Едва за Тумановым и Ваняшиным закрылась дверь, как Грек достал из кармана пачку сигарет. Положив обе ноги на майорский стол, он с наслаждением закурил, вчитываясь в помятый черновик справки. Положение осложнялось тем, что черновик скорее напоминал план будущей справки. Скупые данные, отдельно в столбик какие-то цифры, вряд ли это устроит Василькова, если вот так просто взять и перепечатать. Тут надо сделать хорошую выборку. Ведь «батяне» нужен подробный отчет, и лучше самого Туманова его не сделать ни Греку, ни Ваняшину.
        Грек вздохнул. Вот задал ему майор задачку. Сан Саныч в голове не держал никаких цифр по раскрываемости, а копаться в статистических данных ему страшно не хотелось. Слишком нудная работа.
        На открывшуюся дверь кабинета, Грек не обратил внимания, посчитав, что это вернулись Туманов с Ваняшиным. Он даже подготовил для майора несколько обидных слов по поводу справки и, не стесняясь, был готов их высказать Туманову прямо в лицо. Не меняя позы, он чуть повернул голову и тут же от неожиданности, выронил изо рта сигарету.
        В кабинет вошел полковник Васильков собственной персоной и то, как сидел Грек,
«батяне» явно не понравилось. Глаза у полковника сделались красными как у разъяренного быка, и Васильков даже чуть наклонил голову, словно собрался боднуть черноусого Грека, отчего Сан Санычу сразу стало не по себе. Он съежился, тихонько ойкнув. А начальник отдела, нависнув над Греком, как гора, которая вот-вот упадет, придавив несчастного, грозно спросил:
        - Ты жопу себе еще не отсидел?
        Грек улыбнулся, принимая вопрос «батяни» за подкол, на которые и сам был мастак. Но сидеть и вот так улыбаться, значило в лице «батяни» выставить себя полным идиотом. Улыбаться Грек перестал. И посчитав, что полковнику нужно немедленно ответить, сказал:
        - Не отсидел. Это я так…
        - Как так? - все также грозно спросил полковник.
        Грек убрал ноги со стола и встал перед «батяней», вытянувшись во весь свой небольшой рост.
        Васильков посмотрел на Грека как на врага народа.
        - Сидишь, мать твою, ножки на стол положил, - язвительно произнес он.
        Грек замер, боясь, лишний раз дыхнуть в присутствии строгого полковника. А Васильков чуть наклонившись над ним, заложив руки за спину, спросил:
        - Где майор Туманов?
        Сан Саныч Греков стал перебирать в голове возможные варианты ответов. Подвернулся самый краткий. И Грек сказал:
        - Работает.
        Васильков покачал головой, осуждая Грека.
        - Вот видишь, старший группы работает, а ты сидишь тут, ножки на стол забросил. У нас тут не Америка. Это там может, полицейские сидят этак вот за столами. А у нас сиди как всякий нормальный милиционер. Зайдет какой-нибудь гражданский человек, а ты сидишь тут ножки разваля, карманный бильярд гоняешь. Что он о таком опере подумает? Разве может быть у человека к такому оперу доверие? - Васильков уставился на Грека.
        - Да не гонял я, товарищ полковник, никакой бильярд. Мне майор Туманов велел справку для вас подготовить. Ну вот я и позволил себе так сесть, чтоб лучше думалось, - произнес Грек в свое оправдание. - Вот, - усатый капитан схватил со стола измятый лист, показал «батяне». Тот глянул, и лицо сделалось еще мрачнее и строже.
        - Ты где эту бумажку подобрал, в туалете? - спросил Васильков.
        Грек захлопал глазами.
        - Почему в туалете?
        - Да потому что уж очень она у тебя измята. Мне на стол такую гадость не клади. Понял? А сейчас давай, беги, разыщи быстренько Туманова. Пусть ко мне срочно в кабинет зайдет, - сказав так, высоченный полковник Васильков развернулся и направился к двери.
        Грек уже сложил из пальцев сложную комбинацию в виде кукиша и хотел показать ее полковнику в спину, но Васильков вдруг обернулся.
        - Следи за своими руками, Грек, - предупредил он.
        Сан Саныч вздрогнул, спрятав руки за спину и соображая, как это полковник мог заметить то, что он собирался ему показать вослед.
        И когда за Васильковым закрылась дверь, Грек облегченно вздохнул и, плюхнувшись на стул, на котором сидел до прихода Василькова, достал из кармана трубку мобильника. Бежать и разыскивать Туманова он не собирался. Да и зачем, когда можно поступить по другому. И Сан Саныч набрав номер сотового майора, стал терпеливо ждать, чтобы сообщить Туманову приятную новость о том, что «батяня» вызывает его к себе на ковер.
        Глава 2
        Грек уговорил Леху Ваняшина не дожидаться возвращения майора Туманова от полковника.
        - Леш, наш с тобой рабочий день закончен. Имеем мы право на отдых, как нормальные люди? - спросил Грек. Причем, вопрос задал таким тоном, что Ваняшин даже не подумал ему возразить.
        - Вообще-то, да, - сказал Ваняшин, не забыв все же напомнить про старшего группы, которого вызвал к себе «батяня». Похоже, беседа их затянулась, и майор уже битый час торчал в кабинете Василькова.
        - Мы с тобой не знаем, какие там дела у нашего доблестного майора с «батяней». Но лично я сейчас знаю другое, - Грек улыбнулся и посмотрел на часы. - Время восьмой час и нам с тобой не худо бы пропустить по бутылочке пивка. Лично я, за. А ты? - спросил Грек, не оставляя Ваняшину компромисса.
        И лейтенанту ничего не оставалось, как безоговорочно поддержать предложение Грека. И Ваняшин решил, согласится. К тому же, просто так Грек его все равно бы не отпустил.
        - Давай, - махнул лейтенант рукой.
        Грек прямо на глазах расцвел.
        - Вот что мне в тебе нравится, Леха, так это то, что парень ты компанейский. Весь в меня. Я ведь тоже такой. Меня хоть ночью разбуди, так я завсегда компанию поддержу. Не то, что наш майор, - сокрушенно произнес Грек, припомнив тут же, как отчистил его Туманов за черновик справки.
        Но Ваняшин не позволил нападать Греку на майора.
        - Знаешь, он, женатый человек. Между прочим, в отличие от тебя.
        Грек, услыхав такое, пренебрежительно хмыкнул.
        - Я тоже, Леша, был женатый. Но знаешь, где я свою жену держал? Во, - Грек сжал пальцы в кулак и показал его Ваняшину. - Вот тут.
        - Наверное, поэтому и разошлись? - спросил Ваняшин, уверенный, что излишняя строгость по отношению к женщине ни к чему хорошему не приводит. Но его замечание Греку не понравилось. Капитан нахмурился.
        - Ну знаешь, милый мой, не тебе судить, как и из-за чего мы разошлись. Пойдем лучше. Время идет, а мы тут топчемся. Сейчас возьмем пивка, посидим в скверике, - размечтался Грек, выпроваживая лейтенанта Ваняшина из майорского кабинета.
        Они вышли на улицу. Ваняшин хотел пойти к метро, но Грек, схватив его за рукав, потянул к автобусной остановке.
        - За мной, лейтенант, - уверенно проговорил Грек. - Пару остановок на автобусе и нас с тобой ждет настоящий пивной рай.

«Пивным раем» назывался пивбар, который посещали любители пива едва ли не со всей Москвы. Частенько туда захаживал и оперуполномоченный уголовного розыска Сан Саныч Грек, совмещая приятное с необходимым. Приятным было то, что Грек безумно любил пиво и мог его выпить столько, что кому-то другому могло сделаться плохо. Но только не Греку. А необходимостью для Сан Саныча было получение разного рода информации, которая могла пригодиться в раскрытие преступлений. Иной подвыпивший клиент питейного заведения вдруг чувствовал необходимость излить душу незнакомому человеку. Частенько этим незнакомым человеком оказывался усатый капитан Грек.
        Хозяином пивнушки был сорокалетний армянин, который заманивал клиентов в свое заведение тем, что время от времени устраивал акции бесплатного угощения пивом. И каждый, кто попадал в эту акцию, получал из рук бармена двести граммовый стакан пенящейся жидкости. Но случалось такое не часто. Зато народ в «Пивной рай» валил валом.
        На этот раз в пивбаре было не протолкнуться, и Грек, с Ваняшиным купив двух литровую пластиковую бутыль «Очаковского» вышли на улицу. Метрах в сорока от пивбара, на противоположной стороне улицы на небольшом гранитном возвышении стоял бюст Феликса Эдмундовича Дзержинского, взор печальных глаз которого был устремлен на пивное заведение. По обеим сторонам бюста находились две лавочки. Но никто из тех, кому не хватило места в пивбаре, на эти лавочки не садились. Строгий взор печальных глаз Дзержинского, выражал порицание, равнодушно снести которое они не могли.
        - Айда туда, - кивнул Грек на маленький скверик, где замер в гранитном изваянии прародитель ВЧК.
        Перейдя на другую сторону улицы, они сели на одну из лавочек. Грек положил пакет с пирожками. Двух литровую бутылку пива поставил себе на колено, слегка взболтнув ее.
        - Люблю с пенкой, - признался Грек и тут же заметил, что у его молодого коллеги по работе с чего-то вдруг пропало настроение. Сидит он и блуждающим взглядом посматривает по сторонам, выбирая из толпы красивых женщин.
        Сан Саныч даже улыбнулся по этому поводу.
        - А все-таки, ты, Лешка, неисправимый бабник. Ну согласись? Прав ведь я? Ты ж не одну юбку просто так не пропустишь. У-у, чертяка. Весь в меня, - проговорил Грек, взбалтывая бутыль с пивом. - Я ведь тоже таким был.
        Ваняшин ничего ответить не успел. Грек увидел идущую по тротуару стройную женщину лет двадцати семи в короткой юбочке. На плече у нее висела сумка, которую она бережно загораживала рукой от столкновения со встречными прохожими.
        Женщина явно была не местной. Шла неторопливо, посматривая по сторонам. Судя по всему, она направлялась к станции метро, но вдруг почему-то остановилась, словно вспомнив о чем-то, оглянулась, минуту постояла в раздумье и развернувшись, пошла к
«Пивному раю».
        Грек, наблюдая за ней, облизнулся. Толкнув приятеля Леху локотком в бок, кивнув на противоположную сторону улицы, где шла женщина.
        Словно заметив, что черноусый мужчина положил на нее глаз, женщина теперь шла медленно, давая возможность Греку вдоволь налюбоваться собой.
        - Смотри, Леша, какая южаночка идет. Как она тебе? Хотел бы в кровать ее уложить? - словно женскую грудь, Грек сжал в руках бутыль с пивом. - Ух, я бы ее… - мечтательно проговорил он, облизнувшись.
        Ваняшин нехотя глянул на приглянувшийся Греку объект вожделения.
        - Ничего в ней особенного и нет, - вдруг сказал приятель Леха, чем оскорбил самолюбие Сан Саныча Грека, который не упустил заметить, что хоть Ваняшин и бабник, но не разбирается в женщинах, потому что настоящую женщину еще не встречал.
        - Это ж не женщина, огонь. Посмотри, как по-восточному грациозно она вышагивает. Какая у нее походка. Такая знаешь, как будет подбрасывать в постели? С каким темпераментом. Эх, Леха. Молодой ты еще. Не опытный, - проговорив так, Сан Саныч заметил, что, подойдя к дверям пивного бара, возле которых толпились мужики, женщина остановилась, и как показалось Греку, закрыла глаза. Она сунула руку в свою сумку, достала оттуда небольшой круглый предмет, умещавшийся в ладони.
        Возможно бы, Грек не придал этому значения, если б не провода.
        Два тоненьких проводка потянулись из сумочки вслед за этим предметом, похожим на круглую батарейку наверху с кнопкой. И Грек даже успел заметить, что эти проводки были темно-синие.
        Не открывая глаз, женщина сжала в руке этот предмет. Ее палец лег сверху на кнопку.
        Грек уставился на южанку обезумевшими глазами, протянув:
        - Э…э, - он вытянул левую руку вперед, указывая на женщину.
        Леха Ваняшин в этот момент глазел в другую сторону. Не понял, что хотел выразить Грек этим своим жестом.
        - Ты чего, Сан Саныч? Открывай бутылку-то, - предложил Ваняшин, заметив, что Грек зажмурился и втянул голову в плечи, сделавшись похожим на усатого лягушонка.
        И в этот момент раздался оглушительный взрыв.
        Лехе Ваняшину показалось, что небольшой пятачок, на котором стоял бюст Дзержинского и обе лавочки, высоко подпрыгнули вверх, а потом с некоторым опозданием вернулись на свои места.
        В стоявших по обочинам проезжей части машинах, сработала сигнализация, огласив округу, пронзительным многоголосым воем. Кто-то кричал. Кто-то громко стонал. И среди этого всеобщего хаоса лейтенант Ваняшин услышал страшный вопль. Так вопить мог человек в полной мере испытавший на себе ужас случившегося.
        - Ой, убили, убили!
        Ваняшин посмотрел и увидел на тротуаре возле пивбара несколько трупов. Их лица были изуродованы до неузнаваемости. Причем, у самого вопившего грудь и живот были в крови, и было не понятно, то ли он кричал о себе, чувствуя, что умирает, то ли про кого-то из своих приятелей, изуродованных взрывом и неподвижно лежащих рядом на тротуаре.
        Стекла в «Пивном рае» повылетали от взрыва, и осколки зловещего взрывного устройства, проникнув в оконные проемы, видно и в стенах питейного заведения нашли свои цели, потому что из пивбара тоже слышались стоны и крики о помощи.
        Только сейчас Ваняшин вдруг вспомнил о Греке. Посмотрел на приятеля.
        Капитан Греков все также сидел, втянув голову в плечи, и не открывал глаз. На его колене стояла бутылка с пивом. Осколком пробило ее насквозь, и темно-желтая, пенящаяся мутная жидкость струйками выливалась из этих отверстий. Причем одна струйка лилась Сан Санычу точно в пах. И Леха Ваняшин испугался за приятеля.
        - Грек, - закричал Ваняшин, схватив капитана за плечо и слегка встряхнув.
        Грек открыл глаза, повел глазами вокруг.
        - Леш, а я уже посчитал, что нам с тобой хана, - сокрушенно признался он. - Как херакнет, у меня аж уши заложило. Ну, думаю все, прощайте голуби, - он посмотрел на бутыль, из которой вытекали две струйки. - Во, и отрывать не надо. Ты с одной стороны можешь пить, я с другой, - проговорив так, Грек поднял бутылку, подставляя под струйку раскрытый рот.
        Ваняшину показалось, что его приятель капитан от взрыва малость тронулся умом.
        - Грек, ты что? Очнись. Погибли люди, - закричал Ваняшин. - Тебя что, контузило?
        Грек швырнул бутыль на цветочную клумбу возле бюста.
        - Меня контузило? Да если хочешь знать, я в армии сапером был. Так у меня над ухом грохотало…
        - Кончай базар, Грек. Лучше вызывай «скорую», - Ваняшин поднялся на ноги. В голове все еще стоял неприятный звон, словно вслед за взрывом у пивного бара, в его голове тоже что-то шандарахнуло. Глянув на гранитный бюст, он заметил на нем несколько отметин, оставленных смертоносными осколками, один из которых пролетел совсем рядом с Греком, пробив пивную бутыль, стоящую у него на колене.
        Нечего сказать, повезло Греку. Но не повезло тем людям, толпившимся возле пивбара.
        - Мать честная! - услышал Ваняшин изумленный голос усатого капитана. Обернулся.
        Брюки внизу живота у Грека были мокрыми.
        - Теперь все подумают, что доблестный опер обоссался, - пошутил Ваняшин.
        Впрочем, самому Греку как, оказалось, было плевать на то, что о нем подумают, и он сам об этом так и сказал:
        - Кто меня тут знает.
        Майор Туманов к месту взрыва приехал вместе с полковником Васильковым. Грек с Ваняшиным подошли доложить о том, что здесь произошло, но Васильков не стал выслушивать их доклада.
        - Только идиот не поймет, чего тут случилось, - сказал полковник и, уставившись на Грека, мрачно заметил: - Не крутись тут в таком виде. Вон сколько народу. И журналисты с телекамерами. Покажут тебя на всю страну, а ты позируешь с мокрыми портками. Люди же неправильно поймут. Узнают, что ты офицер милиции, смеяться будут.
        - Да я ничего такого, товарищ полковник. Это не то, что вы подумали. Я пиво разлил себе на брюки.
        - Пиво? - Васильков нахмурился как, видно не очень-то веря Греку. Но тот скроил такую физиономию, что Василькову ничего не оставалось, как поверить капитану на слово.
        - Так точно, пиво. Осколком как жахнет и прямо в бутылку. Ну и пролилось немного, - признался Грек.
        - Немного, это примерно, с литр, - подсказал, рядом стоящий лейтенант Ваняшин. Грек показал ему кулак, чтоб не вмешивался.
        - Ладно, - махнул рукой полковник и велел Греку пока все-таки посидеть в машине, не позировать в таком виде перед телекамерами. - Знаешь, офицер милиции с мокрыми штанами, смотрится как-то не очень.
        - Да я и сам это знаю, - не стал возражать Грек против сказанного «батяней».

* * *
        На другой день в управлении было проведено срочное совещание, с которого Федор Туманов вернулся мрачнее тучи.
        Грек с Ваняшиным все то время, пока майора не было в кабинете, предавались вчерашним воспоминаниям. По признанию самого Грека, сначала, когда прогремел взрыв, он ничуть не испугался. Страх к нему пришел позднее, когда он увидел, что одним из осколков пробило пластиковую бутылку.
        Масла в огонь подливал Ваняшин, припугивая Грека:
        - Да, Сан Саныч, еще бы чуть в сторону и осколком тебе бы весь живот разворотило. Вряд ли бы тебя спасли. Слишком серьезная рана.
        Грек без содрогания не мог слышать всего этого.
        - Да заткнись ты, гад. Радость твоя преждевременная. Понял?
        - Это почему же? - не уступал Греку лейтенант.
        - Да потому, что Сан Саныч не из таких, кого можно вот так легко на тот свет отправить. Так что подожми свои губы, сосунок. Я еще повоюю.
        Туманов вошел в кабинет. Увидев, что Грек сидит на его месте, молча подошел, взял усача за шиворот, приподняв со своего стула и заставив того пересесть на другой стул. Сел, достав из стола пачку сигарет, закурил, не проронив при этом ни единого слова.
        Грек с Ваняшиным терпеливо ждали, когда майор заговорит. Терпение у Грека оказалось не резиновым.
        - Ну и о чем на совещание говорили? - спросил он, пытаясь заглянуть Федору в глаза. Но майор как нарочно уставился своими глазищами в стол, что очень не нравилось Греку.
        Видя, что майор опять отмалчивается, Грек заговорил уже более настойчивей:
        - Ты спишь что ли, Николаич? Тогда с добрым утречком, товарищ майор.
        Федор посмотрел на Грека и тому сразу стало не до подколов.
        - Саня, засунь свой юмор себе в штаны, - вздохнув, сказал Туманов.
        Грек обернул замечание майора в шутку.
        - Как скажите, товарищ майор. Только один вопрос, совать спереди или сзади. И там и там дырка.
        Федор махнул рукой, чтобы капитан заткнулся. В несколько глубоких затяжек докурив сигарету, Туманов притушил окурок в консервной банке, служившей пепельницей и сказал с грустью:
        - Вообщем так, мушкетеры сыскного дела, по распоряжению начальника управления, нашей группе поручено вести расследование происшедшего взрыва возле пивного бара.
        Грек присвистнул от услышанного. Вот обрадовал майор. Ничего не скажешь.
        - Ни хрена себе, затычка. Только этого нам и не хватало. Обычно такими делами занимаются фэсбэшники. Наш генерал что, решил потягаться с ФСБ? Ну и дела. Николаич? - обратился Грек к майору Туманову с вопросом.
        - А что я? - спросил в свою очередь Федор.
        - Как это что? - возмущенно замахал руками Грек. - Надо было убедить начальство…
        - Убеждал, - махнул рукой Федор.
        - Доказать, что мы не ФСБ. У нас нет такой базы мощностей для расследования этого дела. Наша специализация - убийства, а не террористические акты со взрывами, - на повышенных эмоциях произнес Грек.
        - Доказывал, - уступчиво проговорил Туманов.
        - Значит, кому-то выгодно этот взрыв списать на криминальную разборку между группировками? Так что ли, Федор? - не унимался Грек.
        Федор Туманов задумчиво пожал плечами.
        - Возможно. Я знаю не больше твоего, - убедительно произнес майор Туманов. Все, о чем тут говорил Грек, ему самому было не по душе.
        - Но ты должен был сказать Василькову… - требовательно заговорил Грек, но майор перебил его, спросив:
        - Что сказать, Саня?
        Молчавший до этого лейтенант Ваняшин, сказал Греку:
        - Да ты сам уже вчера ему все сказал.
        - Чего? - не понял Грек, заморгал на лейтенанта своими глазенками.
        - Да то, что ты в армии подрывником служил. Специалист по взрывам. Вот и напросился, - усмехнулся Ваняшин. - Вот теперь и крутись, как хочешь.
        Грек покрутил пальцем возле виска Лехи Ваняшина.
        - Дурья ты башка. Не подрывником, а сапером. И то это первые полгода. А потом меня в другую часть перевели. Так что не мели зря, чего не знаешь.
        - Погодите, - довольно резко произнес Туманов, прекратив пустые разговоры между своими подчиненными. - Хватит пустой болтовни. Будем работать по факту. А факт такой: произошел взрыв. Имеются жертвы. Ты, Грек, кажется, вчера говорил, будто видел женщину? Вот давай с нее и начнем. Говори? - потребовал майор.
        Грек почесал затылок.
        - Да вроде ничего в ней такого особенного и не было. Баба, как баба. Я еще этому жеребцу Ваняшину, говорю, посмотри. А он рукой махнул и отвернулся. Это ты, Лешка, между прочим, зря сделал. Вдвоем бы мы ее лучше рассмотрели, - предъявил Грек свои претензии лейтенанту Ваняшину.
        Тот на это сокрушенно развел руками.
        - Кто ж знал, что она жахнет. Дура. Себя подорвала, и люди погибли.
        Грек скривился в ядовитой улыбке.
        - А вот и надо старших слушать. Сказал я тебе, посмотри, значит, надо смотреть, - сделал Грек лейтенанту запоздалое замечание, с которым сам Ваняшин полностью согласился:
        - Да надо было. Может, тогда бы мы и взрыв сумели предотвратить. - Прозвучало с надеждой. Но только не для капитана Грека.
        Грек уставился на приятеля Леху. Что это он такое говорит?
        - Как, это предотвратить? - тут же задал Грек вопрос, не понимая, каким бы образом они сумели предотвратить взрыв.
        - Очень просто. Мы бы могли ее остановить для проверки документов. А дальше…
        Что могло получиться дальше, Сан Саныч Грек себе отчетливо представил, припоминая то, с какой силой прогремел взрыв, и как над их с Ваняшиным головами засвистели осколки, повредив бюст Дзержинского. Машинально, как и тогда, Грек втянул голову в плечи и сказал:
        - Не, Леш, не задержали бы.
        - Погодите, - остановил их диалог Федор Туманов, - так мы уходим от главного, - сказал он и обратился конкретно к Греку: - Ты можешь подробно описать ее? Лицо, ну и все такое…
        Грек на минуту задумался, потом разочарованно покачал головой.
        - Насчет лица, затрудняюсь. Она шла в черных очках. Да и видел-то я ее сбоку. А вот все остальное могу. Одежду. Даже туфли. А сумочка на плече у нее была из черной кожи и тяжелая. Она все время ее поддерживала рукой. - Грек замолчал, и видя, что большего от капитана ждать не стоит, майор Туманов сказал со вздохом:
        - Да. Информация скудная.
        Ваняшин с укором глянул на усатого капитана.
        - Задница у нее была вот такая, - лейтенант развел в стороны руки, показывая объем женских прелестей, которые привлекли внимание капитана Грека. - Вот Грек на нее и смотрел.
        - А ты куда смотрел? По сторонам рот разевал? - обиделся Грек.
        - Кто ж знал, что она со взрывчаткой, - ответил Ваняшин.
        Федор Туманов призадумался. По-своему, они оба, Грек и Ваняшин были правы, потому что не имели ни малейшего понятия о том, кто эта женщина. Но теперь надо было от чего-то отталкиваться. Федор еще толком сам не знал, от чего. Ранее его группа ничем подобным не занималась, и было не понятно, с чего это начальник управления вдруг решил поручить им такое ответственное дело, которое, похоже, застопорилось в самом начале расследования. По крайней мере, судя по всему, сдвигов в расследовании, не предвидится. Даже описания Грека женщины террористки настолько скудные, что ничего не дают. А свидетельских показаний и вовсе, как говорится, кот наплакал. Но следствие не может стоять на месте. Так не должно быть.
        - Послушай, Саня, - обратился Туманов к Греку. - Ты не обратил внимания, женщина эта из метро вышла, или, может, машина, какая ее подвезла? - спросил майор, заметив, как вдруг просветлело лицо усатого капитана.
        Грек едва не подпрыгнул на стуле.
        - Точно, машина. Красная «пятерка». Эта баба вылезла из этой машины и направилась к станции метро. Я еще обратил внимания, она шла, а потом вдруг остановилась. С чего бы это думаю. Потом только понял. Там возле входа в метро стояли два милиционера. Она испугалась, что ее остановят.
        - Правильно, - присоединился Ваняшин к Греку. - Я тоже видел эту «пятерку». Правда, мельком, - признался лейтенант. - И когда прогремел взрыв, эта машина сразу не уехала. Она там была. Стояла вдалеке.
        - Значит, красный «Жигуленок» пятой модели?
        Оба, Грек и Ваняшин кивнули головами.
        Это уже было кое-что, хотя и не слишком. Оба, конечно, ни Грек, ни Ваняшин, в этой суматохе не обратили внимания на номер машины.
        - Когда мы потом проезжали мимо, я заметил, что у этой «пятерки» на левом заднем крыле имеется приличная царапина. Она закрашена красной краской, но если приглядеться, то ее можно заметить, - сказал Ваняшин.
        - Прекрасно. Теперь лишь остается отыскать эту чертову машину с царапиной, - выслушав лейтенанта, проговорил Федор Туманов.
        Ваняшин на это промолчал, а капитан Грек так горестно вздохнул, словно жить ему оставалось всего ничего.

* * *

«Волга» оперативников остановилась на обочине проезжей части, как раз напротив бывшего пивбара. Теперь «Пивной рай» представлял собой убогое зрелище. Стекла во всех окнах выбиты, и врывавшийся в большие оконные проемы ветер, раздувал шторы как паруса. Наверное, хозяин заведения сразу же приступил бы к ремонту, но следователи прокуратуры и ФСБ запретили, сославшись на какую-то комиссию, которая должна ознакомиться с последствиями взрыва. Единственное, что разрешили сделать, так это срочно засыпать лужи крови на тротуаре перед входом в пивбар.
        Когда прибудет эта злосчастная комиссия, хозяин «Пивного рая» не знал. И куда он только не звонил, ссылаясь на то, что бар терпит колоссальные убытки, требовал, упрашивал, но все оказалось тщетно. И расстроившись окончательно, лысоватый армянин, в конце концов, махнул на все рукой, и больше уже никуда не стал звонить, хотя от назойливых посетителей и после взрыва не было отбоя. Кто заглядывал сюда из любопытства, а кто не прочь и пивком побаловаться. Вот пошел бы товар, если б не эта комиссия. Армянин ее проклинал.
        Туманова, Грека и Ваняшина хозяин «Пивного рая» принял за обычных завсегдатаев его заведения, только слишком уж наглых. Если все прочие не решаются зайти сюда, толкутся возле дверей, заглядывая внутрь, то эти трое прутся в наглянку. И армянин уже приготовил несколько подходящих для такого случая словечек, на которые не поскупился бы, но милицейская ксива, предъявленная Тумановым, подействовала на него. Про неприятные словечки пришлось забыть.
        - Если вы не возражаете, мы тут посмотрим, - обвел Туманов рукой изрешеченные осколками стены бара. Несколько таких осколков были сразу же взяты экспертами, которые установили, что вместе с тротиловыми шашками террористкой были взорваны четыре ручные гранаты. Их осколки и навели здесь беспорядок.
        Хозяин пивбара и не помышлял, что-либо возражать. Он только льстиво улыбнулся, отвесив легкий поклон, и кивком головы подозвал бармена с тремя бутылками пива.
        - Уважаемым гостям от нашего заведения, - проговорил он.
        Туманов хотел отказаться, но Грек опередил его.
        - Давай, давай. Ох, какой ты молодец, - похвалил он армянина и забрал у него все три бутылки пива, рассовав их по карманам. Пока армянин жаловался Туманову о том, что здесь вчера произошло, Грек отошел к окну, представляя, что бы стало с ним и с Ваняшиным, найди они для себя здесь местечко за столом. По разумению Сан Саныча сама судьба проявила к ним благосклонность. А как еще объяснить то, что их даже не ранило. А войди они сюда в бар и неизвестно, что бы с ними стало. Вон, какие здоровенные окна. В такие не только осколки гранат, шарики да болты от взрывного устройства залетят, а и артиллеристские снаряды могут. Хорошо, что у этой придурошной бабехи таковых не было при себе.
        Грек поежился, вспоминая вчерашний ужас, выглянул в окно и тут же позвал Ваняшина:
        - Леш, поди сюда.
        - Чего тебе? - спросил Ваняшин, рассматривая покалеченный осколками во время взрыва стерео проигрыватель с валявшимися рядом дисками. Городской шансон неплохо послушать под кружку пива.
        - Поди сюда, тебя говорят, - повысил голос на лейтенанта Грек, раздражаясь его неповоротливости. Пока такой детина раскачается, глотку надорвешь, звать его.
        - Ну чего тебе? - подошел Ваняшин к окну.
        Грек кивком головы указал на стоящую вдоль обочины на противоположной стороне улицы вереницу машин.
        - Видишь?
        - Чего? Ну машины стоят и что дальше? За каким ты меня звал? - недовольно произнес Ваняшин. Грек рассердился на своего молодого приятеля. Иногда так охота ему по шее двинуть.
        - Леш, и как только тебя в опера взяли, такого балбеса? Смотри туда, - он повернул голову Ваняшина в сторону и тот наконец-то увидел то, что ему пытался показать Грек, протянул удивленно:
        - Епона мать. Это ж та самая машина. Красная «пятерка».
        Грек кивнул головой и сказал:
        - Надо Николаичу сказать. Иди, позови его сюда.
        Едва посмотрев в окно, майор сразу вышел на улицу. Грек с Ваняшиным потопали за ним, на какое-то время, забыв про назойливого армянина, который не отходил от оперов ни на шаг, жалуясь о материальных издержках, которые он понес из-за взрыва.
        - Слушай, отвали, а, - вежливо попросил его Грек, выходя на улицу.
        Армянин хотел тоже выйти, но Грек резко обернувшись, проговорил угрожающе:
        - Исчезни, если не хочешь на свою жопу неприятностей.
        Как видно неприятностей хозяин пивбара не хотел, поэтому послушался Грека и остался внутри, в окно, наблюдая за операми.
        - Точно та машина? Вы не ошибаетесь? - спросил Туманов.
        Грек с Ваняшиным готовы были побожиться.
        - Что ж мы уж совсем что ли? - малость осерчал Грек на недоверие майора.
        - Та самая, Федор Николаич, - заверил Туманова Леха Ваняшин. - Вон царапинка на левом заднем крыле, видишь? - показал он.
        - Да вижу, - голос майора прозвучал с неподдельным удивлением. А еще Грек в нем заподозрил нечто такое, о чем майор не договаривал, поэтому тут же спросил у Туманова:
        - Что-то не так, Федор?
        Вместо ответа на вопрос, Туманов вдруг спросил у Грека:
        - Разве ты не знаешь, чья это машина?
        Грек покрутил головой, и обманывать не стал:
        - Не-ка, не знаю. А чья она?
        Похоже, Ваняшин был недалек от Грека. Стоял в молчании. И тогда Туманов сказал помощникам:
        - Эта машина покойного капитана Чикина.
        Сначала Грек захлопал своими глазенками, потом сказал недоверчиво:
        - Да ладно?
        Федор уверенно кивнул.
        - Его номер.
        - Но капитан Чикин мертв, - заметил на это лейтенант Ваняшин. Причем, голос его сквозил явным подозрением, на которое Туманов просто не мог не обратить внимания:
        - Вот именно. И я думаю, нам бы не мешало узнать, кто в таком случаи раскатывает на машине покойного капитана. За мной, - сказал Туманов и уже хотел направиться через проезжую часть к стоявшей машине, до которой было не более двадцати метров. Но тут как назло появился автобус, надежно отгородив оперов от красной «пятерки». Следом за ним проскочили два микроавтобуса «Газель». И когда они проехали, оперативники увидели, что красный «Жигуленок» уже сорвался с места и сворачивает в переулок.
        - Надо догнать эту машину, - крикнул Туманов, бросившись к милицейской «Волге». - Леша, заводи, скорей.
        Ваняшин вскочил на водительское сиденье, повернул ключ раз, другой, но машина не завелась. Грек нетерпеливо ерзал на заднем сиденье.
        - Леша, давай, милый. Уйдет ведь, - закричал Туманов, испытывая желание выскочить из машины и бегом кинуться за уезжавшим «Жигуленком».
        - А чего я дам, Николаич, если аккумулятор сдох. Задолбала меня эта колымага. То и дело барахлит. Васильков себе новую «Волжанку» забрал, а нам эту рухлядь подсунул. Как на ней ездить, когда она то и дело в ремонте.
        Видя, что оперативники собираются отбыть в неизвестном направлении, из пивбара выскочил армянин и буквально повис на капоте «Волги».
        - Господа, а как же мой вопрос? Ведь у меня такие убытки… - начал он, но Грек его сразу обрубил, высунувшись в окно, заорал:
        - Уйди отсюда на хер, со своими убытками. Достал уже.
        Армянин что-то проговорил на своем армянском языке, и обиженно поджав губы, отошел.
        Грек достав из карманов пару бутылок пива, протянул одну Туманову, другую лейтенанту Ваняшину. Видя, что все попытки завести машину, безуспешны, он проворчал сердито:
        - Ладно, перекури. Ты уже и так затрахал ее.
        - Это она меня задолбала в доску, зараза, - огрызнулся Ваняшин, и в сердцах стукнул кулаком по панели приборов.

* * *
        Ближе к концу дня Федор Туманов поехал по адресу, где жил капитан Чикин. Его жену он однажды видел на торжественном вечере в честь дня милиции. Сорокалетний капитан смотрелся не очень рядом с хорошенькой шатенкой лет двадцати пяти.
        Увидев открывшую дверь женщину, Федор первым делом подумал о том, что с тех пор женщина почти не изменилась, хотя прошло уже около пяти лет. Она все также молода и хороша собой. Пестрый цветастый халатик, обхваченный на талии пояском, подчеркивал ее стройную фигуру. Взгляд карих глаз навеян легким соблазном. С такой женщиной хорошо посидеть в непринужденной обстановке на диване, а потом, вдоволь налюбовавшись ее фигурой, распахнуть халат и…
        Впрочем, от дальнейших мыслей майор Туманов решил воздержаться. Достав из кармана служебное удостоверение, раскрыл его, давая возможность женщине как следует ознакомиться с написанным в нем.
        Прочитав внимательно фамилию майора, и где он работает, женщина сразу сделалась приветливой, и улыбнувшись, сказала:
        - То-то я смотрю, лицо ваше мне знакомо. Входите, пожалуйста, - пригласила она Федора.
        Туманов вошел. Осмотрелся.
        Квартира, в которой жил капитан Чикин со своей молодой женой была четырех комнатной. В трех остальных комнатах Федору побывать не пришлось. Супруга капитана любезно пригласила его в комнату, как видно отведенную под гостиную.
        Наверное, она хотела шокировать его, потому что комната была обставлена дорогой мебелью, причем, с явным вкусом, который только может быть у хорошей хозяйки, заботящейся о домашнем уюте.
        Возможно, супруга капитана Чикина таковой и была. Но Туманова сейчас в большей степени интересовала машина, принадлежащая капитану. Хотя тут же майор не упустил подумать и о том, что вряд ли на зарплату пусть и старшего оперуполномоченного такой роскошью не обзаведешься. Стало быть, у капитана Чикина были еще доходы, о которых он предпочитал не распространяться.
        - Алла Николавна, я хочу извиниться перед вами. Я понимаю, как вам сейчас нелегко. Но у нас возникли некоторые вопросы, которые необходимо прояснить, - начал Федор, но женщина махнула рукой.
        - Перестаньте, не извиняйтесь. Я уже свыклась с мыслью, что его больше нет. Но ведь от этого жизнь не стоит на месте, если кто-то умирает, правда?
        Туманов согласно кивнул. И сам не раз думал об этом же.
        - Спрашивайте, что вас интересует? - предложила женщина. - Я отвечу.
        - Машина? У вашего мужа была красная «пятерка» с номером, - Федор назвал номерной знак красного «Жигуленка», на который пали подозрения оперативников.
        - Ах, вон что, - в голосе женщины послышалось легкое разочарование. - Это старая машина покойного мужа. Он на ней проездил лет пять, а потом продал одному моему знакомому. Оформлять куплю продажу не стали. Обошлись доверенностью. А что случилось с этой машиной?
        Не обращая внимания на вопрос женщины, Федор спросил:
        - Вы фамилию и имя нового владельца машины мне назовете?
        Женщина подозрительно посмотрела на Туманова.
        - Конечно же, назову. Артур Пшеянц. Да скажите же ради Бога, что случилось? Вы так меня интригуете, - умоляюще взглянула женщина на майора Туманова, выражая крайнее беспокойство. Вот только было не понятно, по поводу чего оно, или кого. Федор дал себе слово, в дальнейшем выяснить это, а пока попросил адрес Пшеянца.
        Колебаться с ответом Алла Чикина не стала. И вообще, вела себя так, словно хотела во всем угодить коллеге своего бывшего мужа.
        От Туманова это не ускользнуло. Он знал этот тип женщин, которые, как говорится мягко стелят, да жестко спать. Похоже, Алла Чикина была из той же породы хитрых и во многом коварных особ. Такие своего не упустят. Возможно, она и за Чикина вышла по расчету. Вот так глядя в ее смазливую мордашку, не верилось, что она слишком сильно переживает кончину супруга. А может, и не переживает вовсе. Такая не пропадет без мужа.
        Записав адрес Пшеянца себе в блокнотик, Туманов откланялся.
        Стоило майору выйти за дверь, как Алла забежала в комнату, где только что они с майором сидели. Слегка поморщилась, припоминая, о чем была беседа. Да и вряд ли это можно было назвать беседой. Скорее, допрос. Майор ей выставил целый ряд вопросов, сам же не ответил ни на один из ее.
        Схватив телефон, она быстро набрала номер и поднесла трубку к уху.
        Длинные гудки на том конце провода, раздражали ее. Зная, что все сказанное ею, пишется на автоответчик, она не выдержала, закричала в трубку:
        - Идиот, я знаю, что ты дома. Сними трубку. - Подождала, потом со злостью бросила трубку на аппарат и подошла к окну. Осторожно выглянула из-за шторы.
        Майор Туманов усаживался в машину. В руке он держал трубку сотового телефона. Видно уже успел куда-то позвонить. Алла одернула штору и отошла от окна. Сев в мягкое удобное кресло, закурила, задумчиво глядя на висевший, на стене портрет мужа.
        Глава 3
        - Ну, Николаич, как впечатления? - спросил Грек, как только Туманов уселся на сиденье рядом с Ваняшиным. За то время, пока майор беседовал с Аллой Чикиной, Грек успел придремнуть и теперь усердно тер сонные глаза.
        - Небось, чаек, кофеек, то да се, - хихикнул усач.
        При этом сам майор оставался, предельно серьезен. На подкольчик Грека ничего не ответил, только посмотрел, да так, что усатому капитану больше не захотелось распускать язык.
        Захлопнув дверь, Федор сказал заскучавшему Ваняшину:
        - Поехали, Леша. Сейчас мы узнаем, кто раскатывает на машине капитана Чикина, - и майор назвал адрес.
        На этот раз «Волга» завелась на удивление быстро. Стоило Ваняшину повернуть ключ в замке зажигания раз, другой, и мотор взревел, выбросив из выхлопной трубы тугую струю синеватого дыма.
        А минут через сорок, черная «Волга» оперативников въехала в тихий двор на улице Щетинина и остановилась перед пятиэтажным домом.
        Грек первым выскочил из машины, затопал на месте, разминая ноги, попутно оглядывая двор, который ему явно не понравился. На вопрос Ваняшина, почему, Грек ответил:
        - Смотри, какая вокруг тишь да гладь. Самый рассадник для братков, потому что участкового сюда палкой не загонишь.
        Ваняшин на это хмыкнул, но спорить с Греком не стал, пошел догонять майора Туманова, который уже подходил к подъезду. Догнал своего старшего уже на ступеньках второго этажа. Следом топал Грек.
        - Нам какой этаж нужен, Николаич? - спросил Грек, сопя.
        - Третий.
        Греку это особой радости не принесло.
        - Лучше бы, первый, - недовольно пробурчал он.
        Дверь квартиры, в которой жил Пшеянц, оказалась металлической. Туманов довольно долго звонил, потом еще стучал, но дверь им так никто и не открыл. Опера уже хотели уйти, как тут открылась дверь соседской квартиры и на лестничную площадку высунулась маленькая головка древней старушенции в очках.
        Любознательность соседки оказалась как нельзя кстати.
        - Извините, - попридержал дверь майор, не давая бабусе ее закрыть. - Мы к соседу вашему пришли. К Пшеянцу. Вы его не видели.
        Не смотря на свой древний возраст, старушка оказалась отнюдь не робкой. Придирчиво осмотрев Туманова с головы до ног, она спросила с подозрительностью:
        - А ты кто такой будешь?
        Туманову пришлось достать свое удостоверение, изучив которое, старуха кивнула на стоящих в сторонке Грека с Ваняшиным.
        - А цыган с этим длинным, с тобой что ли?
        Грек обиделся за то, что его назвали цыганом. Отвернулся, чтоб не видеть старушенцию, буркнул тихонько:
        - У, старая карга.
        Ваняшин сказанное старухой пропустил мимо ушей.
        - Со мной. Это наши сотрудники, - ответил Туманов подозрительной старухе, полностью удовлетворив ее любопытство.
        Пошамкав губами, как будто во рту у нее была жевачка, старушенция смягчилась.
        - Тогда ладно. А то тут ходят всякие. Нассут возле батареи, а уборщицы у нас нету. Сами убираем. У меня для таких гостей веник в прихожей стоит. Как хрястну им по спине, - старуха явно приукрашивала свои возможности. По мнению Грека такую поборницу чистоты легко перешибить соплей, о чем он не упустил тут же шепнуть на ушко Ваняшину. Лешка даже захохотал.
        Пришлось Туманову незаметно от старухи, погрозить своим озорникам пальцем.
        - Нам хотелось бы узнать про вашего соседа? - кивнул Туманов на соседскую дверь, в которую несколькими минутами раньше так упорно пытался дозвониться.
        Старушенция боязливо глянула на дверь квартиры, в которой проживал Пшеянц и вытянувшись на цыпочки, поближе к уху майора, доверительно зашептала:
        - Видела я его, два дня назад. С ним двое черножопых пришли. Один-то маленький такой, горбоносый с усиками. А второй, высокий и тощий как кобель. Все морду свою от меня прятал. Я как раз пол на лестничной площадке подметала. Гляжу, они поднимаются по лестнице и прямиком к Артурке. Долго у него были. Артурка чего-то кричал на них. А потом, слышу - тишина. Я ухо к розетке приложила, все-таки живем-то через стенку. Слышно хорошо. Вроде, возня какая-то. А потом, гляжу, эти выходят уже без Артурки.
        - Вы их в розетку видели? - съехидничал над старухой Грек, в отместку за то, что она его назвала цыганом.
        Но старуха сказанное капитаном восприняла вполне серьезно. Уставилась на него, как на сумасшедшего и даже легонько кулачком постучала себя по лбу.
        - Ну ты и тупой, - сказала она, и улыбка с усатой физиономии Грека сразу исчезла. - Как же ты в розетку увидишь? А дверной глазок зачем? В него я глядела, понял?
        Федор тихонько прицыкнул на Грека, чтобы тот не заводил старуху, и спросил:
        - Значит, насколько я вас понял, они ушли, а Пшеянц остался в квартире и больше из нее не выходил? Так?
        Старуха недоверчиво покосилась на Грека, но от своего не отступилась.
        - Не выходил. Я всегда дома и не слышала, чтобы у него хлопала дверь.
        Федор посмотрел на Грека с Ваняшиным, давая понять, что их может ожидать за этой дверью, в которую еще надо было войти.
        - Может спасателей вызвать? - предложил Грек. - Они эту дверь вскроют, как консервную банку. - Он стал предлагать и другие варианты, как попасть в квартиру, но все они, по мнению Федора, были не эффективными. Наиболее приемлемый предложил Леха Ваняшин:
        - Николаич, давай я поднимусь на этаж выше и от соседей с балкона спущусь на балкон к этому Пшеянцу? Так быстрей будет, чем ждать этих спасателей. Они все равно быстро не приедут.
        Туманов подумал и согласился. Зато Грек был категорически против:
        - А если ты оттуда пиз… - начал он и вдруг осекся, покосившись на старуху. Своими прозрачными, влажными глазами она внимательно смотрела на усатого капитана, слушая, о чем он говорит.
        - Кто живет над Пшеянцем? - спросил Федор у старухи.
        - Евсютины живут. Они как раз дома. Я видела, как они поднимались по лестнице, - ответила старушенция, пожевывая губами.
        Похоже, от ее глаз не ускользало ничто и никто. Кроме того, что она подсматривала и подслушивала за своим соседом, она еще находила время постоять возле двери и поглазеть в дверной глазок на проходящих по лестнице. Так или иначе, но это сейчас оказалось даже очень кстати.
        - Евсютины, говорите, дома? - переспросил Туманов.
        Старуха кивнула.
        - Значит так, Леша, - сказал майор Ваняшину. - Давай, наверх, позвони, попроси разрешения спуститься на балкон к Пшеянцу.
        Ваняшин кивнул и рванул наверх. А Федор обернулся к Греку.
        - А ты, Саня, давай вниз. Глянь там, под балконами.
        - Если Лешка долбанется, чтоб собрать его по частям? - ухмыльнулся капитан, на что майор Туманов строго заметил:
        - Ты, Грек, свои шуточки оставь. Тут дело серьезное. Думаю, в квартире нас ожидает труп.
        Услыхав такое, старуха перекрестилась.
        - Господи Исуси…
        Грек уже сел на своего любимого конька, проговорил весело:
        - Вот так, бабка. Мы по мелочевке не работаем. - После чего, торопливо пошел по лестнице вниз.
        Туманов прислушался. Услышал наверху голоса. Говорил в основном лейтенант Ваняшин. Потом хлопнула дверь. Жильцы верхнего этажа впустили лейтенанта к себе в квартиру.
        Не прошло и пяти минут, как Федор услышал звук, по которому нетрудно было догадаться, что стекло в балконной двери в квартире Пшеянца разлетелось вдребезги. Потом шаги, и дверь, перед которой стоял Туманов, открылась.
        Федор увидел улыбающуюся физиономию лейтенанта.
        - Прошу вас, сэр, - проговорил Ваняшин с легким поклоном.
        Майор вздохнул. Что и говорить, Грек сполна передал молодому сотруднику все свои манеры, хоть садись и диссертацию пиши о воспитании. Но пока еще до этого дело не дошло, майор попросил:
        - Леш, прекрати паясничать.
        - Понял, - тут же отреагировал Ваняшин, сразу сделавшись серьезным. Отошел в сторонку, давая возможность Туманову пройти.
        Все вышло так, как ожидал Федор. Пройдя по коридору, он очутился в довольно просторной комнате, где на полу ковер был, свернут в рулон. С одной стороны из этого рулона торчали ноги. Снизу ковер был подмочен кровью.
        - Вот такие дела, лейтенант, - сказал Федор Ваняшину, давая этим понять, что шуткам тут нет места.
        Ваняшин, как видно это и сам понял, промолчал.
        Запыхавшись и боясь пропустить главное событие, Грек буквально влетел в квартиру, отпихнув в коридоре старуху в сторону.
        - Ну чего тут у вас? - задал он традиционный в таких случаях вопрос.
        - У нас тут труп, - ответил ему Ваняшин, привыкший, как и сам Грек не расстраиваться по поводу происходящего. Врачи привыкают к болезням своих пациентов. Опера привыкают к другому. Нюни при такой работе распускать нельзя. И шутливый настрой лейтенанта Ваняшина, был ничто иное, как самозащита, чтоб не зачерствела душа при виде жертв кровавых преступлений.
        - Да, - протянул Грек и тут же спросил у Туманова: - Николаич, ну чего делать будем? - глянул он на ковровый рулон. Особенно его внимание привлекли торчавшие ноги убитого.
        - Для начала не мешало бы раскатать ковер и глянуть на того, кто в нем, - сказал Туманов.
        Леха Ваняшин покатил по полу рулон, раскатывая его. Грек достал трубку сотового, чтобы сообщить в дежурную часть управления.
        В коридоре охнула старуха, когда Ваняшин развернул край ковра, густо перепачканный кровью, и опера увидели лежащего человека с перерезанным горлом.
        - Ну и ну, - проговорил майор Туманов, несколько озадачившись происшедшим. Тут было над чем поломать голову. Но пока тут надо было хорошенько поработать криминалистам, и Федор сказал Греку:
        - Саня, позвони, пусть Семин со своими гвардейцами приедет.
        Грек понимающе кивнул и набрал номер дежурной части управления уголовного розыска.
        Оперативная группа приехала минут через пятьдесят. За это время опера успели обойти весь подъезд и опросить жильцов. Когда наконец главный криминалист Семин появился на пороге квартиры, недовольные оперативники набросились на него. Больше всех сокрушался по поводу задержки группы капитан Грек.
        - Спите, что ль там? - недовольство из него так и перло. Грек свирепо уставился на Семина, словно не замечая двух его молодых помощников.
        Обычно спокойный Семин на этот раз выглядел раздраженным не меньше самого Грека.
        - Ага, поспишь тут с вами. У вас что ни день, то труп, а то и два.
        - Тогда чего ж так долго ехали? - Грек это произнес с таким накалом, что казалось еще немного, и он куснет Семина за руку, которой тот отчаянно жестикулировал перед лицом усатого капитана.
        - А у меня не вертолет, чтоб через крыши летать, - проговорил Семин, и больше не желая тратить на Грека времени, прошел в комнату.
        Дежурный следователь прокуратуры был более сдержан.
        - Напрасно вы, капитан Греков, так на нас наезжаете, - добродушно заметил он. - В том, что мы так долго добирались, нет нашей вины. Уверяю вас.
        Но Грек остался при своем мнение.
        - Ага. На вас наедешь, - буркнул Сан Саныч и отошел, чтобы не обострять отношений с прокурорским следаком.
        Не обращая внимания на довольно нелестное высказывание усатого капитана, следователь сказал Туманову, угадав в нем старшего:
        - Вечер. Машин на улице полно. Кругом пробки да такие, что не объедешь. Наш водитель и так несколько раз нарушал, выезжая на тротуар. Иначе было не пробиться. Приехали бы к вам часов в двенадцать ночи. Не раньше, - проговорил он, доставая из папки бланк протокола осмотра места происшествия. Особенно голову ломать и выискивать разные закавыки молодой следак не стал, взял из рук Туманова точно такой же протокол, только уже заполненный майором и стал сдирать с него все данные.
        Федор не возражал. И не потому, что относился к прокурорским работникам благосклонно, а скорее от усталости. День сегодняшний оказался слишком суетным и богатым на события. Туманов уже знал, что домой опять вернется за полночь, когда любимая женушка будет крепко спать, и единственное, что он сможет себе позволить, это нежный поцелуй в щеку.
        Вспомнив о Даше, Федор невольно улыбнулся. Должен же кто-то охранять ее покой. Ну разве лучше его кто-нибудь сделает это? Жаль, что сама Даша не хочет этого понять.
        Заметив, что майор улыбается, следователь подозрительно глянул на него и придвинувшись чуть ближе, потянул носом. Не пьяный ли майор?
        Грек с Ваняшиным проводили в комнате досмотр личных вещей убитого. Хотя по большому счету, особенно осматривать тут было и нечего. Судя по той обстановке в комнате, Пшеянц жил не кучеряво. Стол, гардероб, диван, шкаф для посуды и четыре стула. Вот и вся обстановка. Даже телевизора не было в комнате. Это Туманова навело на мысль, что хозяин квартиры предпочитал свой досуг проводить несколько отлично от пустого просиживания перед экраном.
        На стене было много фотографий обнаженных девиц, а стоящий возле нее диван был продавлен так, словно на нем одновременно выбивала чечетку дюжина толстяков.
        Федор не сомневался, что все красотки, чей образ увековечен на стене, прошли через этот диван. А что еще оставалось делать холостому мужчине в самом рассвете сил. Об этом же операм поведали и соседи, называя Пшеянца закоренелым бабником.
        Возможно, именно с этим можно было бы связать жуткую смерть холостяка, воспринимая ее как месть за опороченную честь очередной красотки, если бы не заключение Семина, который, внимательно осмотрев труп, заявил:
        - Видите этот разрез на горле, - сказал он Туманову со следаком, указав на перерезанную шею Пшеянца.
        Грек втиснул свою усатую морду между майором и следователем, чтобы тоже поглядеть, в чем там суть.
        - Довольно специфический разрез, - проговорил главный криминалист, не договаривая, в чем именно его специфика.
        Греку захотелось побольше конкретики и он сказал бесцеремонно:
        - Сема, ты говори точнее.
        Такое обращение криминалисту не понравилось. Он сердито посмотрел на усатого капитана и довольно резко произнес:
        - Ты видел, как баранов режут? - спросил он у Грека.
        Грек помотал головой.
        - Только как режут колбасу, - ответил капитан.
        - А, отсталый ты, Грек, человек, - махнул Семин на Грека рукой, понимая, что говорить ему с ним не о чем и сказал Туманову со следователем: - Так обычно режут баранов. Горло не перерезают до конца, а только артерию, чтобы сошла кровь. Похоже, с убитым поступили точно также.
        - Любопытный случай, - протянул на это следователь, сунув колпачок авторучки в рот. Туманов стоял призадумавшись.
        Лично, по мнению Сан Саныча Грека, ничего в этом любопытного не было. Подумаешь, чикнули ножом по горлу. Может, убийца торопился. Об этом он и не замедлил сказать майору.
        Но криминалист Семин, словно он тут был самый деловой в группе, возразил Греку:
        - Я так не думаю. Скорее всего, тот, кто махнул ножом, знал, что шансов у жертвы никаких не остается.
        - Да, пожалуй, вы правы, - согласился с Семиным прокурорский следователь, закивав головой. Доводы Грека в расчет им не были приняты.
        Майор Туманов на сказанное Семиным и следователем прокуратуры, тактично отмолчался, что особенно понравилось Греку. Он посчитал, что Федор на его стороне, потому что опер опера всегда поймет.
        - Вы установили, кем убитый работал? Чем он занимался? - спросил следователь у Федора Туманова, внимательно рассматривая усталое лицо майора.
        Федор отрицательно помотал головой.
        - Официально Пшеянц нигде не работал.
        Губы следователя скривились в презрительной усмешке.
        - Безработный, значит, - он окинул взглядом скудно обставленную комнату.
        Федор пожал плечами.
        - Получается, так.
        Но следователь, не смотря на свою молодость, оказался довольно назойливым. Проговорил все с той презрительной усмешкой:
        - Но как-то ведь он жил. Пусть и не в большом достатке, но все же. Что-то ел, пил. Да и девочкам платил. Не думаю, чтобы они задаром стали посещать его убогое жилище. Как-то уж все скромно здесь. Послушайте, майор, а может, у него где-то есть другая квартира? А эта так, для свиданий?
        Федор почувствовал, что следователь его начинает раздражать. Неужели он считает себя гением сыскного дела? Если это так, то не сидел бы в кабинете, а шел в опера и побегал бы с ихо.
        - Все, может быть, - сказал Туманов. Но его ответ, как видно не понравился прокурорскому следователю. Ему хотелось от оперов конкретных действий, чтобы они не стояли тут истуканами, а бегали, работали. И он сказал Туманову, что, впрочем, касалось и Грека с Ваняшиным:
        - Ну так выясните это. Чего зря время терять? Тем более, это важно.
        Федор посмотрел в веснушчатое лицо салажонка. На его курносый нос. Почему-то подумалось, что еще совсем недавно этот парняга пас коров на просторах рязанских полей и даже может, топал по есенинским местам, а после окончания юридического института, перебрался в хлебосольную столицу, устроившись в прокуратуру, и теперь изображал из себя гения.
        - Что прямо сейчас? - вмешался Грек.
        Следователь как будто удивился вопросу.
        - Ну, конечно. А чего оттягивать, - сказал он и уставился на Туманова, как на старшего оперативной группы. Но майор даже не двинулся с места, и это очень не понравилось салажонку с папочкой в руке. Он спросил сухо:
        - Туманов, вы давно на оперативной работе?
        На Федора взглянули не только Грек с Ваняшиным, но даже Семин, в ожидании ответа. Все не сомневались, что своим вопросом этот малоопытный следачок задевает лучшего сыщика за живое. И кто знает, скольких сил и воли потребовалось старшему оперуполномоченному уголовного розыска Федору Туманову, чтобы сдержаться от грубости. Более того, Федор сумел улыбнуться и сказал почти весело:
        - Я в этом деле совсем еще новичок.
        Следачок хмыкнул.
        - Я так и подумал. Ведете вы себя пассивно. Как-то неуверенно. Решительности вам не хватает. Опер должен быть зубастым. Напористым.
        - Как акула, - шутливо вставил Ваняшин.
        Следачок подкола не углядел в сказанном. Ему даже понравилось то, что подсказал молодой лейтенант.
        - Правильно, - указал он пальцем на Ваняшина и добавил тут же: - Вот из вас, молодой человек, получится хороший оперативник. А вы… - он обернулся, хотел сделать очередной упрек майору, и не увидел его.
        Ваняшин вышел из комнаты следом за Тумановым и Греком.
        Главный криминалист Семин закончив с осмотром трупа, спросил у следователя:
        - Вы сами-то, в прокуратуре давно работаете?
        Следователь углядел в его вопросе скрытую каверзу, проговорил важно:
        - Это к делу не относится. Ну недавно. А что?
        Криминалист укоризненно покачал головой.
        - Оно и видно. Нагородили вы здесь всего в три короба. Туманов работает оперативником почти пятнадцать лет. Один из лучших сыщиков. А вы тут начали…
        Следователь удивился тому, что сказал Семин про майора.
        - Да. А вот так посмотришь на него и не скажешь, - сокрушенно произнес он, поймав на себе укоризненный взгляд криминалиста.
        - Я же вам сказал, потому что он лучший. Знает, с кем и как себя повести. Умеет маскироваться. И ребята его дай боже.
        До молодого следователя наконец-то дошло, что он хватил лишнего, и потому он в оправдание всего того, что наговорил майору, сказал:
        - Но я же не хотел его обидеть. Хотел, как лучше.
        Семин одобрительно кивнул.
        - Я понимаю, - сказал он и добавил: - Но и Туманов знает, что делает.
        Глава 4
        Федор вышел из подъезда и с наслаждением вдохнул посвежевший вечерний воздух. Город постепенно засыпал. В домах гасли огни.
        Туманов посмотрел на стоящих рядом приунывших Грека с Ваняшиным.
        - Ну чего, может, по сто грамм для поднятия морального духа? - предложил Федор, чувствуя, что и у самого настроение не на высоте.
        Грек хоть и не сразу, но согласился. А Ваняшин спросил:
        - Николаич, ты что, расстроился из-за этого придурка? Не стоит, - тоном утешителя произнес лейтенант.
        - Да не то, чтобы расстроился. А вообще, ну его, куда подальше. Ну так что, берем, одну на троих? - заметив нерешительность усатого капитана, Федор спросил у него: - Ты против, что ли?
        - Я не против. Только вам хорошо. Вы раз и уехали, а мне вон куда пилить, - махнул Грек рукой в сторону метро. - Пока сто грамм пропустишь, и метро закроется. Как тогда до дома добираться?
        - Да ладно тебе, Сан Саныч, Лешка подвезет тебя. Правда, Лешка? - сказал Туманов, зная об отзывчивости лейтенанта.
        Ваняшин кивнул.
        - Конечно, подвезу. И вообще, капитан Грек, рано вам в пердуны себя записывать. Сдается мне, вы еще вовсю на молоденьких женщин заглядываетесь? - проговорив так, Ваняшин улыбнулся.
        Грек потрепал приятеля Леху рукой по жестким волосам.
        - Лешка, стервец. Нравишься ты мне. Ты прямо такой же, как я. Не знаю твоего папаню, но меня одолевают сомнения. Не встречался ли я когда-то с твоей мамкой. Похож ты на меня.
        - Особенно лицом и ростом, - подметил Туманов, смеясь, подмигнув Ваняшину. Вот кто уж действительно умеет поднять настроение, так это Сан Саныч Грек. Подумав об этом, Федор тут же забыл о молодом следователе. А Грек, по-приятельски оценив насмешку майора, произнес:
        - Нет, конечно, лицом и ростом наш Леша в кого-то другого. Но характер у него мой. И настырный он такой же, как я. - Грек засмеялся, хотя в глазах его была грусть. Никто и не подумал, отчего она. И только сам капитан знал ее причину, которая крылась в его одиночестве.
        К сорока годам он так и не обзавелся семьей. Никому не говорил, но именно от этого комплекса неполноценности и страдал капитан Грек. Не везло ему на женщин. И потому он не спешил в свою холостяцкую квартиру.
        Когда первая бутылка быстро опустела, Грек почувствовал, что для хорошего настроения немного не хватает и уговорил приятелей взять еще одну поллитровочку. Сам лично сбегал за второй. Ее оперативники распили в машине, недалеко от дома, в котором жил капитан. Хотя Грек звал Туманова с Ваняшиным зайти к нему. Посидели бы, как люди. И Ваняшин вроде бы был не против. Но майор отказался, сославшись на то, что уже поздно и им пора.
        Время и в самом деле уже было половина третьего ночи.
        Попрощавшись с приятелями, Грек вылез из машины и покачиваясь направился к своему дому, что-то тихонько наговаривая себе под нос.
        От того места, где стояла их черная «Волга» со свинченными синими номерами, до дома Грека было не более пятидесяти метров. Надо только пройти метров двадцать по тротуару, потом свернуть под арку, разделявшую торговый центр на два строения и вот он, дом Грека. Рукой до него подать.
        Федор глянул в спину удаляющемуся Греку, и только сейчас увидел машину. Кажется, это была «девяносто девятая» модель «Жигулей» синего или черного цвета. Она так близко стояла к стене торгового центра, спрятавшись под его тенью, что точный цвет машины было определить почти невозможно. Скорее всего, Федор и вовсе бы не заметил ее, если б после того, как Грек прошел мимо, двери машины не открылись. При этом в салоне загорелся тусклый свет. Но даже этого тусклого света Федору хватило, чтобы заметить троих крепких парней, быстро выскочивших из машины.
        Видно, увидев покачивающегося Грека, у них появилось неудержимое желание проверить содержимое его карманов. Хотя кроме ключей от квартиры, начатой пачки сигарет и коробка спичек, они бы там вряд ли отыскали чего-то стоящего. Но парни, к сожалению, этого не могли знать. Выскочив из машины, они нырнули под арку, следом за Греком.
        Ваняшин завел мотор «Волги» и уже хотел тронуться, но Федор не дал, сказав:
        - А ну-ка, Леша, погоди. Сдается мне, сейчас Греку как никогда понадобится наша помощь. Глянь-ка туда, - показал Туманов на стоящую возле стены торгового центра машину. - Видишь вон ту тачку?
        Ваняшин выключил мотор, присмотрелся, куда показывал ему майор.
        - Теперь вижу, - уверенно кивнул лейтенант.
        - Только что из салона этого авто выскочило трое молодцов, и побежали за Греком. Думаю, Сан Санычу сейчас с ними нелегко.
        - «Шакалы». Ночная шпана, - уверенно сказал Ваняшин. - Такие по ночам работают. Выбирают жертву, отметелют ее хорошенько, ну и соответственно карманы вывернут. Часы могут снять. Кольцо золотое. На меня тоже такие пару раз наскакивали. Ну я им, - Ваняшин сжал здоровенный кулачище и слегка стукнул им по рулю, показывая, как он поступил с ночными «шакалами».
        Федор не сомневался, что тем парням, рыпнувшимся на здоровяка Ваняшина, крупно не повезло. Наскочили они на него не подумавши.
        - Да, но Грек, это не ты. Это он на словах герой. Думаю, нам лучше поспешить, пока они его не забили до смерти, - сказал Туманов и быстро вылез из машины.
        Еще подбегая к арке, они с Ваняшиным услышали шлепки ударов и вопли Грека. По сему не трудно было догадаться, что Сан Саныч терпел поражение, что сильно обеспокоило оперов.
        Вбежав под арку и очутившись по другую ее сторону, Туманов с Ваняшиным увидели Грека. Тот стоял, чуть пригнувшись, прижавшись спиной к кирпичной стене торгового центра, а трое молодцов старательно охаживали его с трех сторон кулаками. Он почти не отбивался, видно уверовав в свою обреченность. Так, только коротко взмахивал руками, словно отпугивая комаров. Но отпугнуть этих крепких ребят ему было явно не по силам. И при каждом попадании кулака по усатой физиономии, голова Грека раскачивалась из стороны в сторону, как маятник.
        - Вот, суки, - процедил сквозь зубы Ваняшин, недовольный такой несправедливостью. Все-таки, трое на одного, да еще пьяненького, это не дело. И кулаки Леши Ваняшина сами собой зачесались.
        Внезапно в руке парня, который стоял прямо перед Греком, Федор увидел нож. Его лезвие тускло блеснуло в темноте. Он отвел руку в сторону, чтобы с размаху всадить лезвие ножа в побитое тело Грека.
        Федор испугался, что они с Ваняшиным не успеют и что есть силы, закричал, оглашая спящий двор своим криком:
        - Стоять, милиция!
        Не ожидавшие появления ментов парни как видно на миг оцепенели. По крайней мере, Грека они уже колотить перестали. И тот, у кого в руке был нож, оказался явно в замешательстве, хотя рука уже была занесена для удара.
        Сам же Грек, скорее всего, обессилив совсем от побоев, вдруг качнулся и не удержав равновесия, не устоял на ногах. Его повело в сторону, и он упал. И как оказалось, весьма своевременно, потому что парень, державший нож, видно все-таки, решил довести задуманное до конца, ударил, и лезвие с неприятным для слуха скрежетом прошлось по кирпичам. Второй раз ему не дал ударить Леха Ваняшин.
        Федор едва успевал замечать, как отлетали от ударов старательного Леши Ваняшина, тела нападавших. Наверное, вот так легко, точно играючи, лейтенант мог прикончить всех троих одними руками, без применения оружия, но им повезло. Двое из нападавших, не стали искушать судьбину и рванули в темноту, под арку, где стояла их машина. Третьего, Федор Туманов ухватил за руку и, завернув ее тому за спину до хруста, уложил его на землю.
        - Лежи, не дергайся, - сказал майор, не оставляя тому шансов для сопротивления. - А то я тебе не только руку, но и башку сверну.
        Парень испуганно покосился на насевшего ему на спину Туманова. Но больший страх у него был перед Ваняшиным. Он увидел, что амбал, легко раскидавший их всех троих, возвращается, обозленно матерясь.
        - Не догнал я их, Николаич, - сказал Ваняшин, подойдя. - Ушли, суки, а жаль. Так хотелось им хари по стене размазать за Сан Саныча. Сан Саныч, - наклонился Ваняшин над Греком, - ты живой?
        Грек зашевелился, принимая из лежачего положения, сидячее.
        - Леш… Федор… они меня… - он не договорил, неожиданно всхлипнув. - Нет, за что? Ничего ведь им не сделал. Шел себе. А они… сволочи…
        - А вот сейчас мы и узнаем, что им надо было от тебя, - застегивая руки задержанного в наручники, проговорил Федор Туманов. - Ну, урод, предлагаю тебе чистосердечное признание. Можешь воспользоваться моей добротой. Но знай, что я не всегда такой, и могу рассердиться. Тогда тебе будет хуже. И так, время пошло. Начинаем отсчет. Раз, два, три.
        Досчитав до трех, Федор довольно сильно врезал ребром ладони лежащему парню по шее, так, что тот клюнул носом об землю. Не давая ему возможности поднять голову, Туманов заглянул в один карман пиджака, потом во второй и достал из него удостоверение. Прочитал:
        - Оперуполномоченный ФСБ лейтенант Осипов Валерий Игнатьевич. Вот это да. А ты, Леша, говоришь - «шакалы». Ночная шпана. С каких, это пор у нас фсбэшники стали по ночам заниматься грабежом?
        - Каким грабежом? - подал голос задержанный фсбэшник. - Никого мы не грабили.
        Федор усмехнулся сказанному Осиповым.
        - Так уж и никого? А Сан Саныча Грека? Между прочим, он капитан милиции. А вы его по морде.
        Осипов чуть оторвал от земли свое разбитое лицо и со злостью плюнул едва ли не под ноги Греку. Глянув на побитого капитана.
        - А мне будь он хоть полковником, - проговорил фсбэшник.
        - Смотри, какой герой. Ты еще в штаны не наложил? Так сейчас наложишь. Мне ведь тоже до фени, фсбэшник ты, или сотрудник группы Альфа. Знаешь, как у нас у ментов? Кровь за кровь. Сейчас как дам промеж ребер и сдохнешь тут, если не ответишь на вопросы майора, - пригрозил Ваняшин.
        Осипов боязливо покосился на Ваняшина.
        - А чего мне отвечать. Не грабили мы его. Он сам к нам пристал. Мы у него только закурить спросили, а он сразу драться, - проговорил фсбэшник. На что рассчитывал в своем вранье, было не понятно. Опера ему не верили.
        Услышав такое обвинение в свой адрес, Грек вскочил с земли.
        - Не так все было. Зачем врешь? Николаич, я шел, слышу, позади кто-то бежит. Ну я еще посторонился. Пусть, думаю, пробегают. А они, хрясть мне по роже с одной стороны. Потом, хрясть с другой. Я даже не понял, за что. Твое счастье, молокосос, что вас трое было. Был бы ты один, я бы тебе показал, что, значит, иметь дело с настоящим опером. Ты бы у меня всю землю тут своим носом вспахал. Так что считай, тебе еще повезло.
        Лежащий фсбэшник, стал понемногу отходить от испуга, какой на него сперва нагнал Ваняшин. Он понял одно и самое главное, раз его сразу в горячке менты не пришибли, значит, теперь и вовсе убивать не будут, и потому на всех троих смотрел дерзко. Особенно ему не нравился Грек. И все сказанное капитаном он выслушал с легкой усмешкой, словно капитан наговаривал на него, стараясь очернить.
        - Ладно. С этим у нас еще будет время разобраться, - пообещал Туманов и спросил у фсбэшника: - А те двое, тоже из вашей конторы?
        Парень уставился на майора Туманова своими наглющими глазами.
        - Чего? Ну скажите, из конторы, - усмехнулся он, уверенный, что ничего у ментов не выйдет. Грабеж они ему не пришьют. В лучшем случаи, что ему грозит, так это статья за мелкое хулиганство. А такие вещи родное учреждение заминает легко. Достаточно сделать один единственный звонок. И в душе, он насмехался над усилиями тугодумов ментов.
        - Да я вообще не знаю этих ребят, - сказал он.
        Федор сделал вид, будто верит ему, каждому произнесенному слову.
        - А как же ты вместе с ними очутился в одной машине? - спросил вдруг Туманов, несколько сбив Осипова с толку.
        Парень призадумался, отмечая про себя, что майор не так прост, как кажется на первый взгляд.
        - В машине? - переспросил он. А Федор кивнул.
        - В машине, в машине. Вы ведь вместе сидели. Мы видели, как вы втроем выскочили из нее, когда Грек прошел мимо вас.
        - Майор, вы вербуете информаторов из числа местного населения? - вдруг спросил парень. Федор хотел сначала не отвечать на этот вопрос, но потом передумал, и ответил уклончиво:
        - Ну допустим.
        - Вот и мы тоже. Я даже путем не успел познакомиться с этими ребятами. Мы сидели, выпивали в их машине. У нас кончились сигареты. Видим, мужик идет, хотели у него спросить.
        Все выглядело вполне правдоподобно за исключением маленького пустяка, о котором Туманов не замедлил спросить:
        - Ну хорошо. Пусть так. А зачем вы стали вместе с этими парнями избивать Грека. Ну не дал он вам закурить, ну и шли бы себе дальше. И почему вы не приняли мер к его спасению, когда один из парней, хотел убить его ножом?
        Парень сжал челюсти так, что на щеках вздулись желваки. Видимо он был не готов к этому вопросу. Но все-таки, работа в столь серьезных органах кое-чему его научила. И он сообразил, что ответить.
        - А зачем, когда тут вы налетели? - кратко объяснил он.
        Федор призадумался. Не верил этому фсбэшнику, ни единому его слову. Слишком уж все у него гладко получается. Если все получилось неожиданно, так, как он хотел в этом убедить оперов, то такого бы быть не могло. Что-то тут не вязалось. И к Туманову пришла внезапная мысль, что эти ребята попросту хотели убить Грека, а били его для того, чтобы все обставить, как пьяную драку с прозаичным концом.
        Капитан напился. Шел домой. К нему на улице пристали. Подрались. И в драке его ударили ножом. Все до смешного просто, когда бы не было так грустно. Потому что речь шла о жизни Сан Саныча Грека.
        - Вот что, хлопец, плетешь ты нам тут складно. Но остаток ночи тебе придется просидеть у нас в камере. А там решим, что дальше делать, - сказал Федор.
        Лейтенант Осипов понимал, что возмущение его ни к чему хорошему не приведет и все-таки, решил попробовать возмутиться:
        - Вы не имеете права меня задерживать.
        - Чего? - Ваняшин легонько пнул Осипова ногой под ребра. - Поговори еще мне тут о правах. Ты когда Грека колотил, о правах думал?
        - Вы должны немедленно сообщить о моем задержании дежурному по управлению ФСБ, - не обращая внимания на упреки Ваняшина, посоветовал Осипов.
        Федор поспешил успокоить его:
        - Да не переживай ты так. Сообщим куда надо и кому надо. Давай, вставай, и поехали. Леша, помоги ему встать, - попросил Федор Ваняшина.
        Ваняшин схватил своей огромной лапищей лежащего за ворот пиджака и легко поднял с земли, поставив на ноги.
        - А ну пошел к машине, - подтолкнул он Осипова в спину со словами: - Знаешь, как у бандюков говорят? За базар ответишь. А ты тут много нам набазарил. Будем проверять сказанное тобой. И смотри, - Ваняшин поднес к лицу фсбэшника кулачище. - Разок припечатаю, второго не захочешь.
        Как видно Осипов не хотел и первого раза, попросил:
        - Дайте мне позвонить? У меня - сотовый…
        - Сотовый? - лейтенант хлопнул себя по лбу. - Правильно. И как мы в горячке про него забыли. А ну, дай его сюда. Где он там у тебя? - проговорив так, Ваняшин сорвал с брючного ремня чехол, в котором лежал сотовый телефон Осипова. Осмотрев его, Ваняшин сунул мобильник себе в карман.
        - Пусть пока твой телефон у меня полежит, если ты не возражаешь, - сказал он, усаживая задержанного лейтенанта ФСБ на заднее сиденье милицейской «Волги».
        Что-либо возражать теперь было бессмысленно и задержанный фсбэшник промолчал, сосредоточенно думая о дальнейшем развитие событий.
        Понимая, что дело может принять серьезный оборот, по дороге в управление, Туманов попросил Ваняшина завезти Грека в больницу, чтобы засвидетельствовать следы избиения. Медицинская справка ему не помешает, а заодно и им. По крайней мере, все действия оперативников при задержании лейтенанта ФСБ будут оправданы.
        Глава 5
        На этот раз Федору даже не пришлось спрашивать разрешения у полковника Василькова, чтобы войти. Дверь его кабинета была приоткрыта, словно нарочно в ожидании Туманова. И стоило майору переступить порог кабинета, как полковник озабоченно спросил:
        - Ну давай, рассказывай, как вы ночью дров наломали?
        Для начала Туманов сел, положив на стол перед собой тонюсенькую папочку, в которой лежал рапорт капитана Грека о том, как его избили, медицинская справка о нанесенных побоях, заверенная печатью и подписью дежурного врача, и объяснение, которое опера взяли с задержанного лейтенанта ФСБ.
        Поначалу лейтенант Осипов не под каким предлогом не хотел давать показаний по поводу случившегося, заявляя, что обо всех деталях происшедшего он доложит только своему начальству, поэтому Федору Туманову пришлось зарвавшемуся фсбэшнику в непопулярной форме растолковать, что тот находится не у Проньке на блинах, а потому выбора у него нет. И осознав это, лейтенант согласился поставить свою подпись. Он признал факт избиения Грека и даже подтвердил то, что один из их троицы пытался ударить капитана ножом, но по-прежнему упорно отрицал знакомство с теми двумя парнями.
        - Да это не мы наломали, а товарищ из ФСБ. Мы его задержали. Сейчас он сидит у нас в камере, - сказал Туманов, заметив, что полковник вдруг как-то сразу отвел взгляд в сторону.
        - Уже не сидит, - голосом лишенным какого-либо настроя заявил Васильков, по-прежнему блуждая взглядом куда-то вдаль своего просторного кабинета и упорно не желая смотреть в изумленные глаза своего подчиненного.
        - То есть?.. - спросил Туманов так, словно начальник отдела сообщил ему по секрету сногсшибательную новость. Хотя, в чем-то, наверное, это действительно было так. Ничего подобного Федор не ожидал. Даже поговорить, как следует, с этим фсбэшником не пришлось. И вдруг его отпускают.

«Батяня» на вопрос Туманова только вынужденно развел руками.
        - Ты ж сам все понимаешь, - несколько смутившись, заявил он. - Да и стоит ли нам связываться с их конторой. Да вы даже в камеру его не имели права сажать, - чуть повысил полковник голос, оттого, что чувствовал себя несколько виноватым перед своими сотрудниками. В частности, перед тем же Греком. В душе он был солидарен с подчиненным майором Федором Тумановым, но на деле все обстояло немного иначе.
        - Мы имели право задержать его на три часа, чтобы за это время проверить подлинность его удостоверения. Может, он никакой не лейтенант ФСБ. Сейчас много шарлатанов разгуливают с разными удостоверениями, - проговорил Федор, чувствуя на душе тяжесть.
        Полковник Васильков посмотрел на Туманова так, как может смотреть начальник на своего подчиненного, не позволяя ему усомниться в правильности принятого решения.
        - В том-то и дело, что он состоит на службе в ФСБ. Часа через полтора после его задержания к нам приехал дежурный офицер управления ФСБ и забрал этого лейтенантика с собой. Да и ничего серьезного не произошло, - проговорил полковник так, словно сам старался убедить себя в этом. - Ну подрались они с Греком. Наш капитан, сам хороший перчик. Я Грека знаю.
        Слушая полковника, Федор не смог скрыть возмущения:
        - Подрались? Нет, товарищ полковник, Грек с ними не дрался. Он защищался, а вот они его били. Более того, не вмешайся мы, они бы убили его. Один из нападавших пытался ударить Грека ножом. Капитана спасло то, что он упал. - Федор хотел добавить что-то еще, но полковник хлопнул ладонью по столу и сказал сердито:
        - Погоди, майор, не гоношись. Разве ты не понимаешь, что их контора рангом стоит выше нас. Мы их не можем проверять, а они нас могут.
        - И мы их можем, если их сотрудник замешан в уголовном деле. Разве не так? - Туманов пристально посмотрел в глаза полковнику Василькову.
        - Но ведь Осипов еще не замешан? А вся ваша чехарда, в лучшем случаи тянет на мелкое хулиганство. И потом, Федор, не ищи ты приключений на свою жопу. Ну они Греку по морде настучали, вы - им. Считай, в расчете. У вас что, других дел нету, как с фсбэшниками связываться?
        Федор призадумался. Отчасти «батяня» был прав. Да и вряд ли начальник управления одобрит его действий, если Федор попрет в штыковую на контору.
        Заметив, что Федор Туманов в глубоких раздумьях над сказанным им, полковник решил перевести разговор на служебную тему, спросил:
        - Ты мне лучше скажи, чего там накопали по взрыву у пивбара? Личность женщины, у которой была взрывчатка, установлена? Можно мне чем-то похвалиться перед генералом? Он между прочим, уже звонил, интересовался, - указал полковник пальцем на телефонный аппарат, стоящий особняком на его столе. Это был аппарат прямой связи с начальником управления. Звонил он не так часто, но всякий раз его звонок вызывал у Василькова внутренне волнение.
        В ожидании ответа, полковник, не мигая, уставился на майора тяжелым взглядом из-под густо нависших бровей. Он мог вот так прождать долго, но долго ждать ему не пришлось.
        - Да пока хвалиться-то нечем, - ответил Туманов, как видно огорчив Василькова. И это сразу отразилось на его лице.
        Полковник вздохнул, небрежно кивнув своей огромной головой.
        - Вот видишь, - произнес он с нескрываемым сожалением, встал с кресла и прошелся по кабинету. - Вот куда вам надо направить свои силы. Они там, в ФСБ, чтоб меньше было шума, стараются дело преподать так, будто этот взрыв ничто иное, как дележ сфер влияния между преступными группировками. Понимаешь, к чему я это говорю?
        Федор глянул на полковника вызывающе.
        - Я не думаю, что дело обстоит так. Конечно, пивбар, место кормовое. Многим бы ворам хотелось взять его под свою крышу. Но хозяин пивбара, армянин, исправно платит мзду. Да и не похоже это на криминальные разборки, - проговорил Федор убедительно. И для этого у него были веские основания. Пару дней назад майор Туманов поднял на ноги всех своих многочисленных агентов и даже имел разговор с несколькими законными, которые в один голос уверяли старшего оперуполномоченного майора Туманова, что ни одна из московских группировок к взрыву не имеет отношения. У Федора не было оснований им не верить. Слово вора - верное.
        - Тогда что же это, теракт? - доверительно спросил Васильков. Причем, сейчас разговаривал с Федором, как с равным.
        - Похоже на то, - сказал Туманов и замолчал. Но полковник сразу заметил, что Федор что-то не договаривает, глянул с прищуром майору в глаза.
        - Ну чего там у тебя еще? - спросил он.
        Туманов понял, что ему не отвертеться.
        - Тут вот какое дело. В общем, в ходе расследования установлено, что женщину со взрывчаткой к пивбару подвезли на машине, принадлежащей погибшему капитану Чикину, - сказал Туманов и заметил, как полковник сразу переменился в лице. Ведь обвинения такого рода - вещь серьезная.
        Минуту, а может и больше, «батяня» молчал, обдумывая сказанное майором Тумановым. Потом сказал, задумчиво:
        - Но ведь взрыв у пивбара произошел уже после смерти капитана.
        Федор кивнул.
        - Правильно. Я разговаривал с женой Чикина. Она сказала, что ее муж месяц назад оформил доверенность на свою машину на некоего Артура Пшеянца. А вчера мы обнаружили этого Пшеянца в своей квартире с перерезанным горлом. Пока неизвестно, кто и за что убил этого гражданина. Но, думаю, тут есть какая-то связь. И я постараюсь доказать это.
        Как видно полковнику трудно было усидеть на месте. Он вскочил с кресла. Пройдя по кабинету, остановился возле сидящего на стуле Туманова и, покачав головой, проговорил:
        - Вот видишь, в своем огороде разобраться не можем, а ты еще хочешь с фсбэшниками связываться.
        - Товарищ полковник, понимаете, у меня предчувствие, что Грека хотели убить. И это была отнюдь не пьяная драка, а спланированная акция, - дерзко заявил Туманов, но полковник только махнул рукой.
        - Брось, майор. Предчувствие к делу не подошьешь. У тебя доказательства есть? - довольно резко спросил Васильков.
        Федор промолчал. Доказательств у него не было.
        - Вот видишь, нету, - проговорил «батяня» как бы с насмешкой. - Да и кому он нужен, ваш Грек, чтобы его убивать. Так что, давай, Федор, поднапрягись. Это дело нужно раскрыть. Оно под контролем не только у нашего генерала, но и в самом министерстве. Понимаешь, о чем я говорю? - указал Васильков пальцем вверх, подчеркивая особую значимость своих слов.

* * *
        Узнав, что избивавшего его фсбэшника выпустили, Грек сильно расстроился.
        - А ты что, шкуру хотел с него с живого содрать? - с сарказмом заметил на это лейтенант Ваняшин. - Хрюшку мы ему начистили от души, а чего еще? - спросил он Грека.
        Но как видно, Сан Саныч Грек хотел большего. Его захлестывала обида.
        - Леш, да не это главное, - возразил на сказанное Ваняшиным Грек.
        - А что же тогда? Пристрелить, что ли его надо было в наших казематах? - спросил Ваняшин. Как и Греку, ему тоже было неприятно, что вышестоящее начальство в лице Василькова распорядилось отпустить Осипова, даже не спросив мнения оперов. Прежде всего, в этом виделось неуважение. Наверное, оттого руки сжимались в кулаки еще больше.
        - Да нет, Леш, стрелять его не надо. Пусть живет собака. Только сдается мне, что лейтенантик тот наврал, будто тех двоих не знает. Из одной они шайки-лейки. А, Николаич? - уставился Грек своими черными глазами на Туманова. Под правым глазом у капитана красовался здоровенный синячище, который Грек слегка подпудрил, и это вызвало очередной подкол со стороны приятеля Лехи Ваняшина.
        Федор молчал, слушая трепотню своих помощников. Но, услышав вопрос Грека, обращенный к нему, проговорил задумчиво:
        - Мне тоже кажется, что тут нечисто. В три часа ночи мы доставили Осипова к нам в управление в дежурную часть, а через два часа за ним уже приехали из ФСБ. Вопрос, откуда они могли узнать, что он у нас?
        Грек предано смотрел в глаза своему старшому и молчал как рыба. Причем, видок у него после ночного инцидента, прямо сказать, был не очень. Морда побитая. Пиджак, помятый с пятнами, оставшимися от грязи, в которой Грек извазюкался, когда упал. Если бы его таким увидел генерал, строгий начальник управления, то, несомненно, обвинил Грека в том, что это именно он является зачинщиком драки.
        - Николаич, ты думаешь, кто-то из тех двоих сообщил о его задержании? - спросил Ваняшин у майора Туманова.
        Федор кивнул.
        - Уверен на все сто, так же как в том, что они специально поджидали Грека. Весь вопрос в том, каким образом наш Сан Саныч перешел им дорогу? - в раздумье, проговорил Туманов.
        Грек выглядел подавленным, потому что сам не понимал причину своих неприятностей, но чувствовал опасность, рассуждая мудро: если эти козлы хотели его убить, и у них это не получилось, то они запросто могут попытаться еще раз. Не зря же говорят, попытка, не пытка. Но для самого Грека это все как раз было сущей пыткой. И он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, а скорее, чтобы поддержать начатую Федором мысль:
        - Да, с чего?
        Ваняшин позлорадствовал.
        - Может, морда твоя им не понравилась. Тебя вечно с цыганом путают. Вот и на этот раз, ждали цыгана, а тут ты откуда не возьмись, - съязвил он.
        - Думаю, морда Грека тут не при чем, - заступился Туманов за физиономию капитана. Ваняшин недоверчиво хмыкнул.
        - А чего ж тогда они?
        - Возможно, когда-нибудь мы об этом узнаем, а пока придется набраться терпения. Васильков прав, у нас есть дела поважнее. Необходимо попытаться установить личность погибшей террористки. И приложить силы к тому, чтобы отыскать убийцу Пшеянца. Глядишь, от них ниточка потянется дальше. Так что вперед, господа сыщики, - сказал Туманов, вставая из-за стола, тем самым давая понять, что обоим помощникам следует поступить также.
        Грек подскочил к сейфу, открыл свою ячейку и достал оттуда пистолет, сказав, что теперь он даже в общественный туалет будет захаживать только с оружием.
        - Правильно, - одобрил Ваняшин эту затею. - С ним тебя не только будут бесплатно пропускать в общественную уборную, но еще и глядишь, деньжат приплачивать как рекитеру.
        Грек на это нелестное высказывание приятеля Лехи в свой адрес, ничего не ответил. На душе было скверно. Капитан чувствовал себя оскорбленным своей родной системой, а что до подколов молодого лейтенанта, то, что можно с него взять. Пусть поработает в органах столько, сколько Сан Саныч, потом и разговор будет.

* * *
        Поговорив с сержантом, дежурившим на воротах, лейтенант Ваняшин вышел на улицу и прямиком направился к площадке, где сотрудники управления обычно оставляли свои машины.
        Свою черную старушку с помятыми боками, лейтенант поставил с краю. Во-первых, так она никому не мешает, а, во-вторых, в случаи экстренной необходимости, на ней можно сразу выехать и не придется расталкивать другие машины.
        Леха Ваняшин открыл дверь и, сунув ключ в замок зажигания, завел двигатель, поджидая Грека с Тумановым. Те топали позади, сейчас остановились на КПП, расспрашивая у дежурного офицера, на какой машине приезжали фсбэшники за лейтенантом Осиповым.
        Ваняшина это не интересовало. Леха твердо был уверен в одном, машина та была не только не хуже их развалюхи, и если уж не в сто, то намного лучше их служебной четырехколесной дребедени. В такой серьезной организации денег на транспорт не жалеют, не то, что в родной ментовке. Лишнюю копейку на бензин не выпросишь.
        Ваняшин вылез из машины, оставив дверь открытой, и не глуша мотора, крикнул Грека, чтобы тот заканчивал трепаться и шел сюда.
        - Сейчас, Леша, - немного с недовольством отозвался Грек, хотел уже идти к поджидавшему их Ваняшину, но Туманов вдруг закричал не своим голосом: - Стоять, Грек!
        Грек оторопел. Сдурел майор, на самое ухо так орать. Грек, так же как и дежуривший на КПП офицер, не понимал, что нашло на Федора Туманова, и только когда глянул на их «Волгу», заметил, что из глушителя старушки выходят два тонких проводка и тянутся под днище машины.
        Грек побледнел, чего случалось с ним крайне редко, потому что на его смуглой коже бледность почти никогда не была заметна. Но только не на этот раз.
        Ваняшин стоял сбоку машины и махал им рукой. Он еще не знал, что от смерти его отделяют секунды.
        Грек перепугался. Видел, как Туманов замахал руками, крича при этом Ваняшину, чтобы тот отбежал от машины, но лейтенант не понимал, что происходит и почему ему надо отбегать от старушки.
        - Чего, Николаич? - крикнул он в ответ.
        - Ложись ты на хер! - закричал ему Грек. - Взорвешься.
        Такое популярное изъяснение до Ваняшина дошло сразу. Сделав два длинных прыжка, он очутился возле зеленой «десятки» начальника штаба и, нырнув через нее рыбкой, распластался на асфальте.
        А еще через секунду Грек увидел, как из-под машины, сзади, брызнул огненный факел, и тут же громыхнуло так, что у капитана заложило уши.
        В машине начальника штаба вылетели стекла, и заработала сигнализация. «Волга» оперативников полыхала огнем. Грек стоял как вкопанный и смотрел, как все сотрудники, которые в этот момент были поблизости от КПП кинулись к их горящей машине. Он поискал глазами Туманова и не обнаружил его рядом. Майор уже бегал вокруг полыхающей «Волги». В руках у него был огнетушитель, из которого он пеной заливал огонь.
        Грек подумал о лейтенанте Ваняшине, побежал, но не к горящей машине, а к лежащему на земле приятелю Лехе, легонько пнул его ногой.
        - Ты, гад, сам чуть не взлетел на воздух и меня хотел потянуть за собой. Да если бы не Николаич, знаешь, где бы мы с тобой сейчас были? - напустился капитан, на перепуганного лейтенанта.
        - Да я тут не при чем. Она сама, бухнула, - чуть заикаясь, произнес Ваняшин, вставая.
        - Не при чем он, - грозно выговаривал его Грек. - Надо было прежде, чем заводить мотор, осмотреть машину. Сказано уже тебе было однажды. Только до тебя ведь все, как до жирафа, не сразу доходит. Хорошо, что Николаич углядел бомбу, а то бы тебе, дураку, хана.
        Огонь удалось затушить довольно скоро и, причем, не только свою машину, но и горевшую «десятку» начальника штаба.
        Полковника Орлова чуть удар не хватил, когда он увидел, что стало с его новенькой красавицей. Когда бензобак «Волги» взорвался, струи горящего бензина попали на левую сторону зеленой «десятки», и вся эта сторона почернела от огня.
        Схватившись за голову, начальник штаба набросился на оперов:
        - Вы что, не могли поставить свою машину подальше от моей? Я же ее купил буквально две недели назад. И вот на теперь, что с ней стало.
        Впрочем, самих оперативников сейчас беспокоило другое.
        Сразу же, как только «Волга» была затушена, Туманов подошел к сержанту, дежурившему возле ворот. В отличие от офицера находящегося на КПП, сержант стоит на улице, а, следовательно, он мог заметить, кто подходил к их служебной машине.
        - Точно ручаться не стану, но, вроде, женщина подходила, - сказал сержант, когда Туманов спросил его.
        Федор нервно крутил в руках сигарету.
        - Женщина?
        - Ну да. Такая, небольшого роста. В серой кофточке и черной юбке. Я и внимания-то на нее особенно не обратил, потому что она выглядела как бомжиха. Лицо черненькое. И вся какая-то грязная. На такую и смотреть-то тошно.
        - Бомжиха, говоришь? С грязной рожей? - уточнил Грек, подойдя к Туманову с сержантом, оставив Ваняшина одного на растерзание начальника штаба, который отчитывал лейтенанта как мальчишку.
        - Ну да. Вроде, бомжиха. Такой она мне показалась. Я еще подумал, что она бутылки собирает. Смотрю, наклонилась, шарит чего-то возле вашей машины. Если б я знал…
        - Знал бы, где упасть, соломки постелил, - проговорил на сказанное сержантом Грек. Сержант заморгал глазами, не понимая, к чему это сказано. Грек махнул рукой.
        - Ладно, парень, не ломай голову, - сказал он. А Туманов спросил:
        - А теперь, сержант, постарайся напрячь память и вспомнить, красной легковушки поблизости не было?
        Сержант уставился на майора, сдвинув фуражку на затылок.
        - Точно. Была. Не то «пятера». Не то «семера». Вон там стояла, за автобусной остановкой. Мне еще показалось, как будто эта бомжиха вылезла из нее.
        - Вылезла, - задумчиво повторил Федор.
        Грек тоже скроил задумчивую физиономию. Для него бы сейчас лучше бы было постоять там, возле взорванной машины, именно там собралось едва ли не половина сотрудников управления, но, видя, как начальник штаба кричит на Ваняшина, Грек решил повременить и постоять пока возле Туманова.
        - Слушай, Федор, может сообщить номер этой машины на все посты ДПС? Пусть задержат эту «пятерку», - предложил Грек. Но Федор посчитал это предложение безнадежным.
        - Номера на машине они, наверянка, сменили. А потом, ты думаешь, что бомжиха все еще едет в той машине?
        Грек призадумался.
        - Да, скорее всего, так и есть. Но если гаишники остановят эту машину, мы хотя бы установим личности…
        - Саня, - Федор положил руку Греку на плечо. - А ты не думаешь о том, что так мы только спугнем тех людей, и они пересядут на другую машину. А так, мы хотя бы знаем, что эта «пятерка» раньше принадлежала капитану Чикину. Потом убитому Пшеянцу. Вот от этого и надо плясать. Нет, спугнуть нам их никак нельзя, потому что взрывчатку под нашу машину установила ни дилетантка, а человек, прошедший специальную подготовку. Детонатор адской машины она сунула в глушитель нашей
«Волги». Ваняшин завел мотор. Выхлопные газы стали нагревать детонатор и в нем произошел разряд, который по проводкам прошел на взрывчатку. А дальше, ты сам все видел. Вот так-то.
        Грек как мальчишка шмыгнул носом, тут же поклявшись, что отныне он кроме велосипеда ни за что не сядет ни на одно транспортное средство.
        Глава 6
        Федор тихонько открыл дверь, вошел в прихожую и прислушался.
        Висевшие в прихожей на стене ходики, равномерно тикали, отмеряя уходящие секунды бесконечного времени.
        Одна, вторая, третья. В минуте, шестьдесят секунд. Вроде бы так много, но они пролетают с неумолимой быстротой, отмеряя уходящую жизнь. Грустно думать, но это так, потому что все когда-то кончается. И только время не подвластно этому правилу.
        Сегодня они втроем были на волосок от смерти. Странное чувство. Сколько раз в критические минуты, наступало какое-то непонятное прозрение, помогая обойти опасность, выкарабкаться из, казалось бы, почти безвыходного положения. Смерть отступала, оставляя им жизнь. Так было и на этот раз.
        Федор не знал, что это: особое чувство оперативника или же небеса помогают ему обойти беду. Так или иначе, но сегодня Даша могла остаться вдовой. Федор впервые задумался о своей собственной смерти, и она ему показалась ужасной. Скверные мысли.
        Он глянул на кухонный стол, где стоял приготовленный для него Дашей остывший уже ужин, и рука невольно потянулась к холодильнику. Достав бутылку водки, Туманов отвинтил пробку и налив полстакана прозрачной жидкости, в два глотка выпил ее и не почувствовал горечи.
        - Вода?!
        - Да, вода, - проговорила Даша. Она стояла на пороге кухни и смотрела на Федора измученным взглядом.
        - Даша, ты не спишь? - Туманов вытер рукой влажные губы, несколько обидевшись на жену за такой розыгрыш. В другой бы раз может, и не придал этому значения, восприняв за шутку, но сейчас. Сейчас ему страшно хотелось выпить. Выпить, а потом забыть обо всем и заснуть.
        Даша вошла в кухню, села на стул рядом с Федором, накрыв своей теплой ладошкой его руку.
        - Федор, миленький, что с тобой происходит? - тихо спросила она.
        Покосившись на стоявшую, на краю стола бутылку с водой, он спросил, не очень-то скрывая раздражение:
        - А что такого может со мной произойти? Со мной все в полном порядке. Вот сижу перед тобой, жив, здоров.
        Даша грустно посмотрела ему в глаза и покачала головой.
        - Нет. Не все в порядке.
        - Да брось ты, - усмехнулся Туманов, еще не отойдя от раздражения на жену. Сколько раз подмечал, что никто не может так его вывести из себя, как близкий человек, жена. И потому в последнее время, когда что-то уж очень сильно не ладилось на работе, домой он возвращался с плохим настроением и покрикивал на жену. То же самое произошло и сейчас.
        - Это все твои фантазии. Начитаешься книжек об идеальных мужиках. А их нет. Не существует в природе, как и идеальных баб. И вообще, нет ничего идеального. Мир несовершенен. А я - всего лишь часть этого мира. Понятно? Или может, еще как-то надо объяснять?
        Даша терпеливо выдержала, пока Федор закончит свои философские размышления. Потом сказала, стараясь выглядеть спокойной:
        - Вечером я звонила тебе на работу. Сан Саныч Грек рассказал мне, что у вас произошло.
        Туманов отвернулся к окну. Вздохнул.
        - Сан Саныч и не это тебе может рассказать. У него вода в заднице не удержится. Он у нас такой.
        - Федор! - на этот раз Дашин голос зазвенел на высокой ноте.
        Федор обернулся к жене.
        - Ведь вас могли убить, - проговорила Даша, и глаза ее заблестели.
        Туманов вздохнул, обнял жену, прижимая ее к себе.
        - Могли. Но не убили, - сказал он. Хотел все случившееся с ними, обратить в шутку, но посмотрел Даше в глаза и замолчал, тихонечко вздохнув. Слишком много печали было в глазах любимой. И играть на ее нервах, слишком жестокая, и непростительная роскошь.
        - Федор, миленький, - Даша прислонилась к его плечу и тихонечко всхлипнула. - У меня нехорошее предчувствие. Ты ведь уже два года не был в отпуске. Давай уедем куда-нибудь отдыхать. Помнишь, ты мечтал о том, чтобы нам провести отпуск на берегу речушки. Ты бы ловил рыбу. Федор?! - голос у Даши дрогнул. - Ну откажись ты от этого дела.
        Федор отстранился от Даши, посмотрел на жену с некоторым удивлением.
        - То есть как это, откажись? Это что, поход на экскурсию, от которого можно отказаться? А потом, ты знаешь, сколько человек погибло от взрыва возле пивного бара? - спросил он, заглядывая Даше в глаза.
        Даша промолчала, не ответила на его вопрос. И Федор посчитал своим долгом немедленно просветить жену.
        - Восемь человек. И еще полтора десятка раненых. Ты думаешь, все те восемь человек хотели умирать? - заговорил Туманов довольно громко, и Даша попросила:
        - Федор, пожалуйста, тише. Соседей разбудишь.
        Но Туманов махнул рукой на это замечание. Сказал:
        - Между прочим, все эти погибшие, были вполне приличными людьми.
        - А мне казалось, что приличные люди по пивбарам не шляются. Сидели бы дома, и остались бы, живы, - заметила на сказанное Федором Даша. Голос ее показался Туманову рассерженным.
        Федор улыбнулся. Уж слишком строгое лицо у любимой. Сейчас она напомнила Туманову его первую учительницу. Та хотела слепить из первоклашек в дальнейшем примерных учеников. Старания ее не оправдались. Большинство мальчишек, оказались первостатейными разгильдяями.
        И вряд ли теперь получится у Даши, сделать из него примерного мужа и уж тем более изменить его образ жизни. Хотя, надо отдать ей должное, педагогические задатки из нее так и прут.
        - Знаешь, любимая, с рыбалкой придется повременить. Дело хорошее, спорить не стану, но работа для меня важней. Да и не могу я бросить Грека с Ваняшиным. Они будут ловить бандитов, а я отсиживаться за печкой. Нет, это не по мне, родная. Ты уж извини. В другой раз как-нибудь с тобой порыбачим. Ладно?
        - Значит, работа для тебя важней, чем я, - Даша укоризненно закивала головой и решительно встала со стула, давая понять, что с таким мужем ей не о чем разговаривать. - Знаешь, ты кто? - спросила она вдруг.
        - Кто? Трудоголик? - когда-то Федор слышал, так называют людей, фанатично относящихся к своей работе. Решил блеснуть знаниями перед женой и как видно, разочаровал ее. Даша покачала головой.
        - Нет, не трудоголик, а мудоголик. Надеюсь, ты понимаешь, от какого первоначального слова, происходит это название.
        - Дашка.
        - Да что, Дашка? - возмутилась Даша. - Героя из себя корчишь. За печкой он не хочет отсиживаться, видите ли. А если с тобой, что-нибудь случится, ты обо мне подумал? Да я к телефону боюсь подходить. От его звонков у меня сердце заходится. Вдруг, с тобой что-то.
        Федор обнял Дашу, пересилив ее сопротивление, и не упустил сказать:
        - Пока у меня есть такая замечательная жена, со мной ничего не может случиться.
        Даша изо всех сил пыталась оттолкнуть его, но у нее ничего с этим не получилось.
        - Пусти, Федор. Не хочу с тобой целоваться. Ты противный и упрямый, как бык. Отпусти.
        Туманов легко поднял жену на руки и понес в спальню. Теперь уже Даша не сопротивлялась. С покорностью рабыни, подвластной своему повелителю, она лишь позволила себе закрыть глаза, что, впрочем, совсем не мешало Федору.
        Бережно уложив Дашу на семейное ложе, он распахнул халат, и увидел, обнаженное тело жены. Ее большие упругие груди волнительно вздымались от каждого вдоха. Соски набухли и выглядели так заманчиво и аппетитно, что Федор тут же приник к ним губами. Сначала к одному, потом к другому, лаская их языком.
        - Федор, - страстно зашептала Даша, прижимая его голову к своей груди и медленно раздвигая ноги, легонько шевеля бедрами. - Я хочу тебя. Хочу, - вскрикнула она, боясь, что ее голос в ночной тишине окажется слишком громким и будет услышан соседями, и тут же вздрогнула, оттого, что зазвонил сотовый Туманова.
        Федор оторвал голову от Дашиной груди, озадаченный этим звонком. Просто так ему бы звонить не стали. Стало быть, на то есть веская и довольно обоснованная причина.
        - Ну, чего ты ждешь? - потеряв всякий интерес к сексу, проговорила с обидой Даша. - Включи мобильник.
        Федор вздохнул. В такой момент зазвонил этот проклятый телефон.
        Туманов подошел к столу, взял сотовый, поднес трубку к уху и услышал голос лейтенанта Ваняшина.
        - Николаич, это я, - сказал Ваняшин.
        Федор покосился на приоткрытую дверь спальни. Там на кровати во всей красе лежала жена, а он стоял в коридоре с приспущенными штанами и с мобильником в руке.
        - Я узнал тебя, - ответил Туманов несколько мрачновато. Хотя с другой стороны и Ваняшин его понять должен. Часа три назад они только распрощались. Неужели Ваняшин уже успел заскучать по нему.
        - Что-то случилось? Или ты мне решил пожелать спокойно ночи? Если так, то зря. Я еще не собирался спать. Поверь, у меня намечалось дело поважнее, - с намеком проговорил Федор, сожалея, что скорее всего теперь заняться любовью с Дашей не получится, и ругнув про себя лейтенанта, сказал: - Ну ладно. Говори, чего там у тебя, я слушаю?
        - Федор Николаич, ты сюрпризы любишь? - полюбопытствовал лейтенант, и Федору показалось, что в его голосе засквозила откровенная насмешка. И Федор дал себе слово, что утром обязательно хорошенько вставит молодому лейтенанту, а пока ответил:
        - Знаешь, Леш, по ночам я сюрпризов не люблю. Мне их днем хватает.
        В трубке послышалось что-то наподобие смеха. Лично Туманов сейчас не разделял веселого настроения лейтенанта Ваняшина и потому сказал со всей строгостью, какой позволял его чин:
        - Лейтенант, ты хотя бы знаешь, который сейчас час, чтобы вот так хохотать? Между прочим, сейчас ночь, - напомнил Федор.
        - Не обижайся, Николаич, - услышал Туманов уже другой голос лейтенанта. - А развеселился я вот почему. Помнишь ту красную «пятерку» капитана Чикина?
        Федор почувствовал внутри какое-то необъяснимое напряжение.
        - Ну, - ответил коротко.
        - Так вот эта машина стоит у тебя возле дома, под окнами твоей спальни.
        Туманов не поверил, влетел в спальню с трубкой в руке, выглянул в окно. И даже не понял, радоваться ему или огорчаться. Красный «Жигуленок» и в самом деле стоял под окнами.
        - Я сейчас спущусь, - пообещал он Ваняшину и, отключив телефон, кинулся в прихожую.
        - Федор, ты куда? Ночь ведь, - кутаясь в халат, проговорила Даша, появившись в прихожей и наблюдая за тем, с каким проворством муж надевает ботинки и не собирается их даже зашнуровывать.
        - Дашка, ты ложись. Я сейчас, через пару минут вернусь.
        - Федор, да что случилось? - настойчиво допытывалась Даша. Но ее вопрос так и остался без ответа.
        Федор выскочил на площадку. Даша сердито захлопнула дверь, ругая чумового мужа.
        Ваняшин стоял возле своей белой «девятки», припаркованной метрах в десяти от красного «Жигуленка». Туманов подошел.
        - Ох, Леха, если б ты знал, какое мероприятие у меня сорвалось, - посетовал майор, не зная, журить ли лейтенанта, или хвалить. Сошелся на середине.
        Но, похоже, самому Ваняшину похвала майора не требовалась.
        - Я от девчонки своей ехал, - начал он объяснять. - Проезжаю мимо твоего дома и глазам своим не верю. Мы эту машину ищем, с ног сбились. А она стоит тут, у тебя под окошечком.
        Федор призадумался. Уж слишком подозрительным показалось ему это. Такое впечатление было, что кто-то словно нарочно поставил эту машину тут. Об этом Федор поделился с лейтенантом. Но, как оказалось, Ваняшин был другого мнения.
        - Да ерунда, Федор Николаич. Может это чистейшее совпадение, и тот, кого мы ищем, временно поселился тут, с тобой в одном доме. Или женщина у него тут. Такое может быть? - высказался Ваняшин.
        На что Федор возразил:
        - Лейтенант, думаю, ты забываешь, с кем мы имеем дело. А, вообще, не мешало бы осмотреть машину.
        Лейтенант согласился.
        - Сейчас осмотрим, - сказал он, подходя и берясь за ручку водительской двери. - Во, да тут и дверь открыта. Не, Николаич, мужик явно к бабешке торопился. Даже дверь путем не закрыл. У меня так тоже бывает, когда очень спешу. - Лейтенант уже хотел открыть дверь, но Федор крикнул:
        - Стой!
        Рука Ваняшина замерла на ручке, так и не потянув за нее.
        - Погоди, не открывай, Леша. Сдается мне, тут что-то не так.
        Ваняшин расценил предостережение Туманова, как обыкновенную мнительность и спросил:
        - Ты чего, Николаич? Я только хотел посмотреть в салоне. Может, документы, какие остались. А так что нам, до утра тут дежурить? Ждать, пока водитель выйдет?
        Туманов подошел к двери.
        - Знаешь, даже если придется проторчать тут неделю, я сделаю это. Поверь, это лучше, чем оказаться в гробу.
        Ваняшин многозначительно хмыкнул. Раньше подобной трусости не замечал за майором. Неужели их старшой надломился? Не рановато ли?
        Федор достал из кармана трубку сотового и, набрав номер оперативного дежурного по управлению, попросил прислать сюда специалистов по обезвреживанию взрывных устройств.
        Часа через полтора к ним подъехал фургон, «Уазик» серого цвета, из которого вылезли трое в пятнистых камуфляжах.
        - Старший группы, капитан Шебалкин, - представился небольшого роста мужичок, похожий на худенького подростка.
        Пожимая ему руку, Федор обратил внимания, что пальцы у капитана Шебалкина были как у хорошего пианиста или вора карманника, тонкие и гибкие, и Туманов даже забеспокоился, не вывихнуть бы ему суставы. Но к счастью, этого не произошло. Пальцы хоть и были тонкими, но оказались очень жилистыми.
        - Ну, чего тут у вас, майор? - деловито спросил Шебалкин.
        Федор кивнул на авто.
        - Машинку бы эту проверить на предмет взрывчатки. Она у нас проходит по двум взрывам. Ну и вообще, предчувствия у меня… - признался Туманов, опасаясь насмешки со стороны Шебалкина, не договорил до конца.
        Но насмешки от капитана Шебалкина не последовало. Более того, капитан сделался, крайнее серьезен и проговорил с долей определенности:
        - Это хорошо, что предчувствия. Предчувствиям своим надо доверять. Особенно при нашей работе, - почему-то свел он сказанное Федором на свой лад. Но Туманов возражать не стал. В конце концов, каждый тянет одеяло на себя.
        - На всякий случай попрошу вас, - обратился он к майору Туманову, потом посмотрел на Ваняшина, - и вашего молодого напарника отойти за угол дома. - Но пока еще Туманов не ушел, Шебалкин уточнил: - Что вам в этой железке показалось подозрительным, майор?
        Федор обернулся к саперам окружившим красный « Жигуленок».
        - Дверь. Левая передняя дверь не закрыта. Разве так бывает? Обычно каждый водитель, прежде, чем оставить свое авто, запирает двери. А тут дверь даже не прикрыта до конца. Это очень бросается в глаза. Мне кажется, это сделано нарочно, в расчете на соблазн открыть ее.
        Шебалкин призадумался, но не надолго. Видно он не пришел мысленно к какому-то логическому объяснению, сказанного майором Тумановым, поэтому сказал:
        - Ладно, сейчас посмотрим. А вы все-таки отойдите подальше.
        Федор, а вслед за ним и Ваняшин, отошли, но не за угол, как того требовал Шебалкин, а за фургон саперов, стоящий метрах в десяти от «пятерки».
        Для начала, Шебалкин тщательно осмотрел «Жигуленка» снаружи, не забыв заглянуть под днище машины, подсвечивая себе ярким фонариком. Закончив наружный осмотр, громко сказал Туманову:
        - Снаружи ваша железяка оказалась чистой.
        Это означало, что под днищем машины, а также под крыльями, взрывчатки не обнаружено.
        - Сейчас посмотрим внутри салона, - с этими словами Шебалкин стал светить мощным фонарем внутрь «пятерки». Но и там ничего подозрительного не заметил. И даже, как показалось Федору, заскучал. Как видно, сапер капитан привык к острым ощущениям и теперь испытывал недостаток адреналина в крови. Но незапертую дверь он открывать не стал. Зайдя с правой стороны, он подошел к передней двери и посветил на стекло, после чего один из помощников принес ему предмет, похожий на металлическую линейку. Этим предметом Шебалкин попытался опустить стекло в двери машины. С третьей попытки, ему это удалось, и когда образовалась не большая щель, Шебалкин подозвал своего помощника, который выглядел намного здоровше капитана и как видно обладал силушкой, и тот, просунув в щель пальцы, с силой надавил на стекло, опустив его до конца.
        - Спасибо, Игорек, - поблагодарил Шебалкин помощника. - Порядок. - Он осторожно втиснулся едва ли не до пояса в салон «Жигуленка», потом вылез и крикнул Туманову: - Майор, а вы оказались правы. Железяка эта нашпигована гранатами. Целых три штучки лежат под водительским сиденьем и с полдесятка тротиловых шашек. Предохранительные кольца каждой гранаты связаны тонкой проволочкой с дверью. Стоило бы открыть дверь и вам оторвало не только яйца, но и костыли, - пошутил он. - Так что считайте, майор, что вы в рубашке родились. Сейчас я проволочку отрежу, и можете забирать свою железку, - сказал Шебалкин, достав из кармана куртки блестящие, как у хирурга щипчики и открыв дверь, взгромоздился на сиденье.
        Туманов посмотрел на Ваняшина и не узнал того, так лейтенант переменился в лице. Потому что в первую очередь все сказанное Шебалкиным относилось к нему. Ведь это он собирался открыть дверь, и только теперь лейтенант до конца осознал, что было бы с его нижней частью тела, не останови его во время Туманов.
        - Во, бля, - растерянно буркнул Ваняшин, уставившись обезумевшими от страха глазами на майора Туманова.
        - А хоть, бля, хоть голубчик. Просто всегда надо слушаться старших, - как бы, между прочим, заметил на это Федор Туманов.
        - Николаич, спасибо тебе. Ты мне жизнь спас.
        - И от позора, - шутливо дополнил Туманов, чтобы вывести Ваняшина из невроза. - Ну сам подумай, кому бы ты стал нужен без яиц?
        Ваняшин хихикнул, но сделал это так, как если бы его заставляли смеяться силком, при этом отчаянно колотя по спине.
        Капитан Шебалкин вылез из машины, держа в руках три гранаты, связанные проволокой. Потром достал тротиловые шашки.
        - Ничего особенного. Профаны работали. Расчет был на открытие двери. Внизу к ней привязали эту проволоку. Если б дверь открыли, гранаты бы сдетонировали. Так что, хлопцы, вам повезло. Ну теперь можете забрать железку, - эти слова капитан проговорил так, как может сказать врач после операции, не желающий обременять себя такой мелочевкой, как стягиванием швов на разрезе. Даже двери машины он закрывать не стал, предоставляя сделать это Туманову с Ваняшиным.
        Но ни тот, ни другой, не спешили усесться за руль «Жигуленка».
        Шебалкин усмехнулся.
        - Да вы чего, ребята? Я ж вам сказал, что все пучком. Не бойтесь, заводите мотор. Ну хотите, я еще под капотом гляну? - спросил сапер, насмехаясь над тем, как напуганы опера.
        - Очень хотим, - признался Туманов.
        Шебалкин открыл капот «Жигуленка» и вдруг лицо его приняло замысловатое выражение.
        - Что-то не так, капитан? - заметив это, спросил Туманов.
        Шебалкин почесал за ухом.
        - Да, кое-что не так. Под капотом оказывается, еще одна штукенция установлена. Грамм этак на триста в тротиловом эквиваленте и соединена с замком зажигания. Представляю, каких был дел тут наворотила эта штукенция, поверни кто-то из вас ключ в замке зажигания.
        Федор улыбнулся.
        - Нам повезло, потому что ключа у нас нет.
        - Есть, - ответил Шебалкин. - Я нашел его в бардачке и уже сунул в замок зажигания. Оставалось только повернуть.
        Федор едва не вздрогнул от сказанного сапером. А Шебалкин не теряя самообладания, со скучным лицом заметил:
        - Что ты хочешь, майор? Бывает, и сапер ошибается. А вообще, я был не прав, говоря, что это дело рук профана. По всему видно, тут работал профессионал, и делал все так, чтоб уж наверняка.
        - С двойной подстраховкой, - заметил на это Ваняшин.
        Шебалкин без интереса посмотрел на гиганта Ваняшина, который был выше его ростом, чуть ли не вдвое, и сказал:
        - Можно сказать и так, - сказал он и, попросив своих помощников посветить ему, осторожно притронулся к проводкам, подсоединенным к взрывчатке.
        Глава 7
        Утром, узнав от Туманова о ночном происшествии, которому подверглись они с Ваняшиным, Грек возмутился, почему его не вызвали.
        - И хорошо, что тебя не было с нами, - со смешком отреагировал Ваняшин на возмущение Грека. - Ты бы уж точно дверь открыл. И тогда бы мы собирали твои яички по всей Тверской, - подшучивал лейтенант над Греком.
        - Дурачок ты, Лешка. Лучше о своих шарах подумай. Когда-нибудь девки тебе поотрывают их лучше всякой взрывчатки. - Говоря так, Грек надеялся, что Туманов будет солидарен с ним, но Федор сидел, о чем-то глубоко задумавшись. И глянув на него такого, Грек спросил:
        - Николаич, ты чего в облаках летаешь? Молчишь, все и молчишь.
        Федор посмотрел на Грека.
        - Да вот думаю.
        - О чем? Как наш Леша, вражина, чуть вас обоих бездетными не оставил? - хихикнул Грек. Но Федору было не до смеха.
        - Странно немного… - проговорил Федор.
        - А чего тут тебе странного? - похоже, Грек сейчас не собирался обременять себя глубокими размышлениями. - Ничего странного нет.
        Федор возмутился такой трактовке капитана.
        - Говоришь, нет? И тебя не интересует, как и откуда те, кого мы ищем, могли узнать мой адрес? Или ты хочешь сказать, что машина, нашпигованная гранатами и тротилом, случайно появилась под окнами моей квартиры. Нет, Грек, ты не прав. Тот, кто оставил ее там, знал, что мы ищем эту машину. И расчет был на то, что, увидев ее, я как дурачок, сломя голову, кинусь, открою дверь, а дальше случится то, что было задумано ими.
        Грек присмирел. Даже сигарету не решился вытянуть из майорской пачки.
        - Все было заранее рассчитано и просчитано, - сказал Туманов.
        Теперь призадумался и сам Грек, находя, что майор Туманов прав, и он скроил такую умную физиономию, что, глядя в это усатое лицо, его с легкостью можно было принять за настоящего гения сыскного дела. И даже Леха Ваняшин, глянув на его физиономию, не посмел потревожить Грека своими подколами.
        - Пока остается не понятным, кто те люди, с которыми мы пытаемся бороться. Террористы фанатики, готовые сложить голову за идею, или марионетки, которыми управляют политиканы? И пока мы не выясним это, мы их не найдем, - в задумчивости констатировал майор Туманов.
        - Во всяком случаи, на шпану, решившую сводить счеты, они не тянут, - заметил на это Ваняшин, чем здорово развеселил капитана Грека. Тот даже сокрушенно покачал головой.
        - Леш, ну ты меня удивляешь, - сказал Грек и тут же добавил: - Ты уж если чего скажешь, то, как в лужу пернешь. Ну, какая это тебе шпана. Братва такими делами не занимается.
        Ваняшин зыркнул глазами на усатого капитана и не пощадив его самолюбия, сказал:
        - Может в твоей умной голове, есть какие-то предложения?
        Грек, не ожидавший таких нападок от приятеля Лехи, скроил обиженную физиономию. Самого же Ваняшина посчитал откровенным хамом, каких свет не видел.
        - У меня, нету. Работать надо, искать, - проговорил он нерешительно, потому что сам плохо представлял, а точнее не представлял вовсе, где искать, а главное, кого. Со смертью Пшеянца, следствие зашло в тупик. В руках оперов было немного: заключение экспертизы и парочка, тройка следов, оставленных в квартире убитого. Вот и все.
        По факту смерти капитана Чикина прокуратура и вовсе не стала возбуждать уголовное дело, посчитав происшедшее с ним, как по собственной неосторожности. Туманов не сомневался, что решающую роль тут сыграло заключение патологоанатомической экспертизы, где утверждалось, что капитан был в сильной степени опьянения.
        Но будучи довольно хорошо знакомым, с Чикиным, Федор Туманов готов был утверждать кому угодно, что капитан никогда не напивался. Он почти вообще не пил. И вдруг, напился. На это Чикина могли подтолкнуть только две причины: или молодая жена, об измене которой ему стало известно, или… Впрочем, о второй причине Туманов пока решил не думать, пока отработать первую. И для этого у Туманова было вполне оправданное основание. При осмотре квартиры Пшеянца, майор решил прослушать все сообщения оставленные на автоответчике. И одно из них Федора очень заинтересовало.
        - Знакомый голосок. Неправда ли? - сказал Туманов своим помощникам, вынимая из автоответчика кассету с записью.
        В кабинете они втроем еще и еще прослушали запись, после чего Туманов сказал:
        - Это голос супруги капитана Чикина.
        Грек не мог сдержать нахлынувшего возмущения:
        - Вот блядешка. Выходит, она путалась с этим крокодилом Пшеянцем? У, лярва. Мужа капитана, променяла на какого-то пройдоху. - Грек брезгливо плюнул на пол, за что Федор сделал ему замечание.
        - Да я, Николаич, просто так не могу сдерживать свои эмоции, - сказал Грек в свое оправдание. - Это чего получается, Чикин на тот свет ушел из-за нее? - высказал вслух он свои предположения. К женской неверности Грек относился болезненно, пережив подобное на себе, когда его жена вдруг взяла да и ушла от него, и вот уже больше десяти лет капитан жил один. Кто знает, скольких сил потребовалось Сан Санычу пережить такой удар. А теперь стало обидно за коллегу по работе. Все-таки, они с Чикиным работали в одном управлении и даже частенько встречались в его коридорах.
        Поэтому Грек изъявил настойчивое желание к вдове капитана пойти вместе с майором.
        - Я этой стерве в глаза хочу взглянуть. Уж я ее выведу на чистую воду, - постучал он пальцем по столу. - Не таких выводил.
        Федору пришлось уступить, с одним лишь единственным условием:
        - Чтобы у меня без грубостей, - строго настрого предупредил Туманов. На что Грек не упустил тут же возмутиться, заверяя майора в своей железной выдержке.
        - Николаич, ты ж меня знаешь, - не стал скромничать Грек.
        - Знаю, - кивнул Федор. - Потому и говорю, язык свой не распускай.
        Греку было, отчего призадуматься. Ну как тут вести допрос, когда майор рта раскрыть не дает. И Сан Саныч решил молчать. Раз майор считает, что он первая скрипка в оркестре, пусть говорит он. Но до поры до времени. Если что-то у майора не заладится, то Сан Саныч уж не сплохует, и тогда никто не заставит его молчать. Он скажет свое слово, отчего этой стерве, вдовушке, мало не покажется.
        Дверь им долго не открывали, но Грек проявил настойчивость и не убирал палец с кнопки звонка.
        - В квартире кто-то есть, - объяснил Грек. - Я слышал шаги.
        Федор прислушался. Лично он ничего не слышал, но спорить с Греком не стал. Особенно после того, как послышался щелчок замка в двери.
        - Вот видишь, - шепнул Грек с долей бахвальства. - Кто из нас был прав? - Важно надулся он.
        Ответить Федор не успел. Дверь открылась. Алла Чикина стояла перед ними в длинном халате, с мокрыми волосами и полотенцем в руке. Увидев Туманова с Греком, несколько удивилась их приходу.
        - Вы? Признаться не ожидала, - она пожала плечами, как бы давая понять, ну о чем еще можно говорить, тем более, что в гости оперов она не приглашала.
        - Мы, - улыбнулся Федор, стараясь казаться приветливым. По крайней мере, вот так с порога наседать на несчастную вдову не стал, что, конечно же, не понравилось Греку. Увидев в глазах женщины недоумение по поводу их прихода, капитан решил все расставить на свои места.
        - Мы к вам пришли, потому что вы в прошлый раз не все рассказали Федору Николаичу, - произнес Грек холодным официальным тоном.
        Алла Чикина взглянула на Грека, потом на Туманова, как бы спрашивая у майора, кто этот черноглазый усатый нахал.
        - Это - капитан Греков, - представил Федор своего помощника.
        Женщина кивнула без особого удовлетворения. Похоже, усатый капитан Грек ей не показался.
        - Так что вас интересует? - спросила она, не горя желанием впускать оперов в квартиру. Особенно этого усатого нахала. - Мне пришло официальное уведомление по поводу смерти мужа…
        Федор кивнул, все с той улыбочкой.
        - Мы знаем. Но нам хотелось бы получить от вас некоторые разъяснения вот по этому, - Туманов достал из кармана диктофон, включил его, предоставляя возможность вдове прослушать запись, оставленную на автоответчике.
        - Идиот, сними трубку. Я знаю, что ты дома, - проговорил женский голос из диктофона. При этом Алла Чикина нисколько не сомневалась, что оперативники узнали, что это говорит она, потому и приехали.
        Хитрющий Грек уставился на женщину своими черными, как угольки глазенками и спросил:
        - Как вы думаете, кому принадлежит этот голос?
        Женщина взглянула в глаза Греку с невозмутимым спокойствием.
        - Перестаньте юродствовать. Вы прекрасно знаете, что это мой голос. Иначе, зачем бы вам тут быть. Так ведь?
        Туманов скрывать не стал.
        - Именно, так, - сказал он.
        Женщина раскрыла широко дверь.
        - Проходите в комнату, - проявила она вынужденную любезность.
        Грек первым ворвался в квартиру, потеснив Туманова. Войдя в комнату следом за Аллой Чикиной, он протопал по ковру в своих грязных ботинках и уселся на диван. Федор Туманов скромно занял стул, стоящий возле двери. Сама же хозяйка квартиры села в кресло, стоящее в углу. Комкая в руках влажное полотенце, она опустила глаза на ковер, где остались следы от ботинок Грека и как можно сдержанней, сказала:
        - Вас ведь интересуют мои отношения с Артуром? Не так ли?
        Туманов с Греком переглянулись, и Грек незаметно подмигнул майору. Это означало, что пока все шло так, как надо.
        Туманов этого отрицать не стал. Хотя на самом деле майора интересовало не только это, но и кое-что другое. Но пока он решил остановиться на первом. Потом дойдет черед и до другого.
        Алла невесело улыбнулась. Взяла со стеклянного столика, стоящего рядом с креслом пачку сигарет, закурила.
        Грек сунул руку в карман своего помятого пиджака, который он носил как минимум лет десять и достал пачку «Явы». Туманов взглянул на него неодобрительно, но Грек сделал вид, что не заметил этого неодобрения. Но чтобы уж окончательно не разочаровать майора, спросил у Чикиной:
        - Вы позволите? - показал он сигарету.
        Женщина проявила великодушие. А может, ей сейчас было на все наплевать, и она махнула рукой.
        - Курите, если хотите.
        Федору тоже захотелось закурить, но он воздержался, решив потерпеть, искоса поглядывая на бесцеремонного Грека. Пепел тлеющей сигареты падал Греку на пиджак и на покрывало, которым был застелен диван. Похоже, Грек сейчас слишком увлекся и на такой пустячок просто не обращал внимания. И Туманов в очередной раз пожалел, что взял капитана с собой. Было б лучше оставить его в машине с Ваняшиным.
        - И так, мы готовы вас выслушать, - проговорил Грек, забывшись и в очередной раз легонько пристукнув мизинчиком по концу сигареты, тем самым сбив пепелок.
        Федор вздохнул, наблюдая за этим поступком своего помощника.
        Глава 8
        Алла Чикина прекрасно помнила, с чего начались их отношения с Артуром Пшеянцем.
        В тот день, у нее, участкового терапевта, было полно вызовов. Время приближалось к концу рабочего дня, а она голодная и усталая еще бегала по этажам.
        Последним из ее пациентов оказался молодой мужчина лет тридцати по фамилии Пшеянц. Выбиваясь из сил, Алла поднялась на третий этаж старенькой «хрущевки» и позвонила в квартиру под номером семьдесят пять.
        Дверь ей открыл сам Пшеянц.
        - Врача на дом вызывали? - задала Алла традиционный в подобных случаях вопрос.
        - Да, да. Проходите, - ответил он, и в буквальном смысле схватив ее за рукав замшевой куртки, едва ли не силком втянул в прихожую.
        С подобным обращением ей еще не приходилось сталкиваться.
        - Послушайте…
        Но он, похоже, слушать ни о чем не хотел. И Алла возмутилась такой бесцеремонности, переходящей в сверхнаглость.
        - Да отпустите вы меня, в конце концов, - гневно проговорила она.
        Он отпустил ее рукав, рассматривая молодого врача, как некий предмет, который бы он с удовольствием хотел купить.
        - Где больной? Кто вызывал врача? - спросила Алла, повнимательней приглядываясь к молодому мужчине. Краем глаза она успела заметить в приоткрытую дверь кухни стол, уставленный тарелками с нарезанной колбасой, сыром и консервами. И от увиденного у нее потекли слюнки, потому что пообедать сегодня не пришлось.
        - Я больной, - сказал мужчина, и смущенно улыбнувшись, добавил: - И врача вызывал тоже я.
        Хоть она была и не сторонник таких методов, но сейчас Алла почувствовала огромное желание нагрубить этому шутнику. Ничем другим, по ее мнению его порыв вызвать на дом врача, не обусловлен.
        Едва глянув на этого жеребца профессиональным взглядом, она определила, что Пшеянц нисколько не болен.
        - Да как вы такое могли себе позволить?.. Меня ждут больные, а вы?
        Похоже, ее упреки оказались для него, как мертвому припарка. И он ничуть не смутившись под ее гневным взглядом, схватил Аллу за руку и силком повел в комнату.
        Ярко горящая люстра, на миг ослепила Аллу. Она зажмурилась, не заметив, как приоткрылась дверь соседней комнаты.
        - Что такое? Вы сумасшедший? Тогда вас надо лечить в психушке. Отпустите, мне больно руку. Я сейчас закричу, - решительно произнесла Алла.
        - Не надо кричать, - раздался рядом голос.
        Алла обернулась и увидела еще одного мужчину, выходящего из соседней комнаты. И ей стало страшно. Боже, неужели это маньяки? Недавно слышала на улице разговор двух женщин, Одна рассказывала другой о каком-то сумасшедшем, который заманивает молоденьких девушек под разными предлогами к себе домой, насилует их и убивает. И что, якобы, в местном отделении милиции уже имеется несколько заявлений об исчезновении этих девушек. Тогда Алла не поверила болтушкам. Всегда считала себя человеком серьезным, вдумчивым и что подобного с ней никогда не случится. И вдруг такое.
        - Что вам от меня надо? - спросила она, не теряя выдержки. В конце концов, безвыходных ситуаций не бывает. Возможно, и из этой она сумеет выпутаться.
        - А как вы думаете, что нужно мужчине от хорошенькой женщины? - спросил тот, второй.
        Алла сразу сообразила, что главным в этом дуэте является он, а не Пшеянц. А еще она призадумалась о том, что вызов ее был осуществлен на адрес Пшеянца. В поликлинике это осталось зафиксировано. И если они оба не дураки, то должны понять, чем это для них грозит.
        - Меня будут искать. И вас посадят за убийство, - проговорила она.
        Пшеянц промолчал, как, видно обдумывая сказанное ею, а тот второй, рассмеялся.
        - А кто тебя будет убивать? Кому это надо? - весело сказал он.
        Алла посмотрела на него растерянно, стараясь на всякий случай запомнить его лицо.
        - А что же вам, в таком случаи, надо?
        Все с тем же идиотским смехом он приблизился, для начала вырвал из ее левой руки портфель, швырнул его на пол.
        - Эй, поосторожней, - воспротивилась Алла такому обращению. Но ее возмущение осталось не услышанным.
        - Для начала нам надо тебя раздеть, - сказал тот, второй. - Страсть как люблю смотреть на голых баб. Сама скинешь одежду, или тебе помочь? - спросил он у Аллы, и, видя, что согласия от нее не дождешься, решил не тратить зря время. Почти рывком стащил с Аллы курточку, едва не оторвав пуговицы.
        Алла попыталась вырваться, но скоро поняла, что это безнадежно. Оставалось одно, закричать. Хотя это, наверное, довольно глупо с ее стороны. Вряд ли это поможет. Но она все-таки решила попробовать:
        - Помогите!
        Это оказалось первое и последнее, что она сумела прокричать, потому что тут же получила довольно сильный удар кулаком по животу и кричать уже не могла. Только как рыба выброшенная на берег, хватала ртом воздух, чтобы не задохнуться, при этом, повинуясь всему тому, что с ней вытворяли.
        Сначала ее раздели и уложили на кровать.
        Алла и это восприняла безропотно, наблюдая за тем, как Пшеянц тоже стал раздеваться, а тот, второй, достал маленькую видеокамеру и, направив объектив на Аллу, включил ее.
        Алла отвернулась, за что чуть не получила еще один удар.
        - Смотри сюда и улыбайся, если не хочешь, чтобы тебя били, - пригрозил тот второй с видеокамерой в руках.
        Пришлось подчиниться, хотя с улыбкой не получилось, но это ничуть не огорчило второго жеребца. Он зашел сначала с одной стороны, потом с другой. Видя, что Алла ведет себя скованно, рыкнул на нее:
        - Расслабься, дорогая, и слегка раздвинь ножки. Я хочу видеть твою пушистую красавицу. Особенно губки, как они набухают, в приливе возбуждения. Ну же, - приказал он.
        Алла чуть раздвинула ноги, отчего снимавший ее на видеокамеру жеребец произнес восхищенно:
        - Вот, вот. Так лежи. Какая прелесть. Сейчас мы запечатлим твою половую щель. Замечательно. Вот, хорошо, - похвалил он Аллу, которая понемногу стала осваиваться с ролью секс модели, а потом обратился к стоящему за его спиной Пшеянцу: - Артур, а теперь ты. Давай, засади ей по самые помидоры, чтобы она завертелась.
        Только сейчас Алла заметила, что Пшеянц стоит совершенно голый. Скользнув взглядом по его мускулистому телу, она задержалась на его огромном члене. Никогда не думала, что у мужчин могут быть такие. И заерзала по кровати, прижимаясь к стене, при этом охая так, будто сам половой процесс уже начался и был в самом разгаре.
        Пшеянц прыгнул на кровать, навис над Аллой и она еще раз ужаснулась размерам его гиганта, которого ей было суждено сполна ощутить в себе.
        Когда она почувствовала, как он входит в нее, распирая внутренние органы, то чуть не потеряла сознания. Что-то кричала при этом, о чем-то умоляла. В этот момент всего и не помнила, потому что сначала было очень больно. И только потом, она стала визжать от удовольствия, царапая своему насильнику спину.
        Она не могла сказать, сколько времени продолжался этот безумный секс. Последние пять лет, со своим стареющим мужем, капитаном Чикиным, ничего подобного у них давно уже не было.
        Она лежала на кровати точно в отключке, тихонько постанывая, безумными глазами уставившись в одну точку в потолке. Не сопротивлялась, когда тот, второй, отложив камеру, быстро разделся и, завалившись на постель, присоединился к ним третьим.
        Алла не возражала. Да никто и не собирался ее спрашивать. Тот второй, оказался в сексе еще более изощренным, и Алла испугалась, что не выдержит такого темпа. Все-таки, двое голодных мужчин. Вот счастье привалило, сразу два мужика. Радоваться бы, но Алла чувствовала, за всем этим что-то кроется, и затащили ее сюда, не только для того, чтобы поразвлечься с ней. Других баб, что ли мало? И получше нашли бы. Но они выбрали именно ее, зачем?
        Об этом она узнала потом.

* * *
        Алла Чикина замолчала. Обо всем, что с ней произошло в квартире Пшеянца, она рассказывала в таких подробностях, что сидевший с приоткрытым ртом Грек, даже позабыл о сигарете, которую держал между пальцев как бесполезную.
        Видя, что Алла призадумалась, Федор спросил:
        - И что было потом?
        - Потом? - переспросила женщина.
        Грек вышел из оцепенения.
        - Да, - сказал он. - Нам бы хотелось знать, что было дальше. - Суля по лицу Грека, ему хотелось побольше интимных подробностей.
        Женщина взглянула на него и горько усмехнулась, так до конца и не поняв, что больше интересовало усатого капитана, моральная сторона всего того, что случилось с ней, или же аспект в другом и Грек заботиться о деле, ради которого они с майором пришли сюда. Не прояснив для себя это до конца, она сказала с грустью:
        - Я знала, что просто так, это не кончится.
        - Вы это к чему? - спросил Туманов.
        Женщина обречено махнула рукой.
        - После этой встречи, у нас с Пшеянцем были еще постельные свидания. Неудовлетворенность в постели с мужем, я компенсировала в постели с Пшеянцем. Любовником его называть не хочу. Для меня он был чем-то вроде машины для удовлетворения сексуальных потребностей. Мне даже пришлось сделать пару абортов от этой скотины.
        - А почему он, скотина? - не удержался Туманов от вопроса, чем в некоторой степени удивил женщину. И она сказала, не скрывая злости:
        - Потому что поступил со мной по-скотски. Я тогда еще не догадывалась, что за всем этим кроется, их коварный замысел. И только потом поняла. Как-то раз, тот второй, который трахал меня с Пшеянцем у него на квартире, пришел к Пшеянцу домой. Пшеянц привел меня к себе. Ну, конечно, дело дошло до постели. И вдруг приходит этот, второй. Я перепугалась. С меня одного Пшеянца во как, - провела Алла наманикюренным пальчиком по лебединой шее. - Думаю, затрахают вдвоем, как тогда, так что до дома дойти не смогу. Смотрю, нет. Серьезный он такой. Сели за стол, выпили по рюмке коньяку, и он мне предложил, чтобы я уговорила мужа, продать Пшеянцу нашу старую машину. Я как-то сдуру сболтнула Пшеянцу, что муж купил новую машину, а эту собирается продать. Ну, я уговорила. Представила Пшеянца, как знакомого врача нашей поликлиники. Муж оформил на него доверенность. Я думала на этом все и закончится. Черт с ней с машиной. Разве в ней счастье. Я даже стала всячески избегать встреч с Пшеянцем. Но он знал, как меня достать. Звонил в поликлинику и вызывал врача на дом. И мне волей неволей приходилось идти к нему.
        Федор уже стал догадываться, для чего Пшеянц и его знакомый решили использовать жену капитана Чикина. Откровенно говоря, они сполна попользовались ею, и попользовались неплохо.
        - Не думаю, что вы понадобились Пшеянцу только для сексуальных радостей, - как бы, между прочим, заметил Федор. И женщина согласившись с майором, охотно кивнула.
        - Ну разумеется, нет. Правда, я тогда сама еще толком ничего не понимала, - на минуту Алла Чикина замолчала, собираясь с мыслями, и потом продолжила, стыдливо отводя глаза от глаз Федора Туманова. Сейчас она признавалась майору в своих грехах. Мужу признаться не могла. А совесть мучила. И она старалась сполна выговориться, при этом испытывая огромное облегчение. И потому не молчала, охотно отвечая на все задаваемые ей вопросы.
        - Помните, месяц назад, гаишники задержали грузовик, в кузове которого под мешками с луком, были ящики с тротилом? - спросила женщина, пытливо глянув на майора, потом на усатого Грека.
        Федор слышал что-то такое, но к своему стыду не знал деталей этого задержания. А вернее, не было для майора такой необходимости, вдаваться в подробности. По управлению тогда прошел слушок, что гаишники вместе с ребятами по борьбе с незаконным оборотом оружия задержали грузовик со взрывчаткой. Но грузовик тот Федор не видел. Его отогнали куда-то. А потом стало известно, что к делу подключилось управление ФСБ, изъяв все материалы этого задержания.
        - Ваш муж, капитан Чикин, участвовал в задержании этого грузовика, - сказал Туманов. Алла кивнула, давая понять, что майор прав.
        - И не только участвовал, - тут же дополнила она сказанное Тумановым. - После задержания, грузовик отогнали в один из гаражей на окраине Москвы. В какой именно, об этом знал только муж, ну и несколько ребят из его отдела. И вот тогда Пшеянц мне позвонил в поликлинику и велел срочно приехать к нему. Я еще толком не понимала, к чему такая спешка. Подумала, неужели у него опять ялда зачесалась. Приехала, смотрю, а кроме самого Пшеняца в комнате сидят еще трое. Тот второй, который тогда снимал секс на камеру и с ним двое кавказцев.
        - А как вы узнали, что это кавказцы? - усмехнулся Грек. - Они вам что, паспорта предъявляли. Или у них на мордах написано было?
        Женщина с отдаленной неприязнью посмотрела на Грека. Вопрос капитана показался ей до противного наивным, рассчитанным на простачков.
        - Нет, паспорта они мне, конечно же, не показывали. А вот лица у них, между прочим, и в самом деле выдают национальность. А еще - этот акцент. Ни с каким другим его не спутаешь.
        - Дети гор? - дополнил Грек.
        Алла Чикина подумала и пожала плечами.
        - Не знаю. Возможно. Так вот один из этих джигитов, тот, что снимал секс на камеру, я так поняла, что он был в этой компании главным, стал уговаривать меня, чтобы я выведала у мужа, где находится грузовик. Я удивилась. По телевизору сказали, что в нем около трехсот килограммов взрывчатки. Спросила, зачем он им. Они рассмеялись. И тот, который снимал секс на видеокамеру, сказал, что они хотят устроить фейерверк. Потом пригрозил, если я не узнаю, то они передадут видеокассету мужу.
        - И как вы поступили? - спросил Федор.
        Женщина подняла на него печальные глаза.
        - А разве вы не поняли? Ведь мужа теперь нет.
        - Так они, все-таки, показали ему кассету? - не удержался Грек от вопроса, хотя в подлости тех людей и не сомневался. Легко было понять, такие ни перед чем не остановятся, а уж в таком маленьком пустяке и вовсе.
        - Я не знаю каким образом она попала в руки к мужу. Но вечером он пришел домой взбешенным, потребовал объяснений. Я рассказала все, от начала до конца. В ногах валялась, доказывая свою невиновность. Но, похоже, все мои клятвы и заверения не дошли до него. А ведь я ему никогда не изменяла. До этого случая. Восемь лет мы прожили душа в душу и вот. - Алла замолчала, глазами полными слез глядя на потрет мужа висевший на стене. При жизни он ее так и не простил за то, что случилось, так может хоть мертвый простит.
        - Так как, по-вашему, может, капитан Чикин не сам погиб, а ему помогли в этом? - задал Федор вопрос, который откладывал напоследок. Видя, что женщина на грани нервного срыва. По-человечески, ему было жаль жену капитана Чикина. По воли обстоятельств она попала в нехорошую историю. По своему опыту Федор знал, иногда бандиты, чтобы подобраться к нужному следователю, поступают, таким образом, как поступили с Аллой Чикиной. Но шантаж не получился. И майор был уверен, что в этом случаи, бандиты поступили подобающим образом: они просто убрали Чикина, который им стал опасен.
        От вопроса майора Туманова женщина нервно передернула плечами, и ее печальные глаза наполнились леденящим страхом, который она решила не показывать Туманову с Греком. Отвернулась.
        - Вполне допускаю это. Неделю до смерти, мы с мужем почти не разговаривали. А тут я смотрю, он куда-то собирается. Спросила, он ответил, что едет на рыбалку. Ну думаю, не иначе, как любовницу завел, в отместку мне. Отговаривать не стала. А только когда он отъезжал от дома, вижу, за ним поехал темно-зеленый «БМВ».
        На этот раз Грек не смог спокойно усидеть на диване, заерзал, скомкав своей задницей покрывало.
        - И вы об этом никому не сказали? - спросил он, возмущенный ее молчанием. Оно казалось Греку ничем иным, как предательством.
        - А меня кто спрашивал? - с обидой ответила женщина. - Мне выдали на руки вот эту бумажку, - она чуть привстала, отчего полы халата разошлись, и Грек увидел ее узенькие ажурные в кружевах трусики. - Вот. Это заключение о смерти мужа. И все. - В сердцах супруга капитана Чикина бросила лист, но он упал не на стол, а на пол. Поднимать его она не стала.
        У Грека больше не нашлось слов для обвинения. И воспользовавшись тем, что усатый капитан заткнулся, Федор Туманов спросил:
        - Скажите, кроме Пшеянца вы никого из тех людей не знаете по именам, фамилиям? И если можно, то, пожалуйста, приметы и как можно поточнее.
        Женщина призадумалась, но не надолго.
        - Того, который снимал секс на камеру, Пшеянц называл Рустамом, - вспомнила она.
        Федор записал его имя, а заодно и приметы, а Грек, вздохнув, сказал:
        - Если бы на всю Москву этот Рустам оказался в единичном экземпляре. А то их вон сколько. Куда не плюнь, в Рустама попадешь.
        Федор Туманов был настроен более оптимистично.
        - Ничего. Зато теперь у нас есть приметы.
        Грек на это усмехнулся.
        - Ага. Бороды, усы и горбатые носы. Тоже мне приметы.
        Федор не понял, с каким смыслом это все было сказано Греком, и тут же обратился за разъяснениями, спросив:
        - Ты это к чему, Сан Саныч?
        - А к тому, - с неохотой ответил капитан. - Езжай на Курский вокзал. Как поезд придет, знаешь, сколько там таких гавриков отыщешь, по этим приметам.
        - Погоди, - остановил Федор разговорившегося Грека. - У тебя есть что-то получше? Может, ты хочешь предложить что-то более существенное? Тогда, давай, я с удовольствием выслушаю тебя.
        Получше и тем более существенного у Грека ничего не было, в чем он тут же и признался майору.
        - Тогда нам ничего другого не остается, как искать человека с именем Рустам, - сказал Федор, желая поскорее прекратить дискуссию.
        - Пожалуй, ты прав, майор, - согласился Грек, уныло топая за Тумановым по лестнице вниз.
        Глава 9
        Третий день подряд Греку вместе с Ваняшиным приходилось вести наружное наблюдение за вдовой капитана Чикина. Утром кто-то из них обязательно провожал несчастную вдову от дома до поликлиники. Вечером все повторялось, только уже в обратном направлении.
        Идея, установить за Аллой Чикиной наблюдение, принадлежала Федору Туманову, и очень не нравилась Греку. Сидя в белой «девятке» Лехи Ваняшина, Грек едва ли не брызгал слюной.
        - Мы с тобой, Леша, как проклятые…
        Заметив на себе удивленный взгляд лейтенанта Ваняшина, Грек и вовсе разошелся от такого непонимания:
        - Вот скажи, где сейчас наш майор?
        Ваняшин промолчал. Лично его мало беспокоило, где сейчас Федор Туманов. Зато Грек считал, что его капитанское самолюбие ущемлено.
        - А, а, - протянул он. - Мы тут с тобой. Осуществляем слежку за этой шалавой, а майор наш разлюбезный сидит в кабинетеке, бумажки перебирает. - Грек от обиды аж чуть не задохнулся. - А, между прочим, это он придумал, чтоб за ней следить. Моча ему в голову ударила. Баба и так пострадала, а он, видишь ли, чего-то в ней подозрительное углядел.
        Ваняшин улыбнулся.
        - Да не ворчи ты, Сан Саныч. Николаич знает, что делает. Если сказал, значит, надо за ней последить, - сказал Ваняшин, поддерживая майора Туманова, и этим задел Грека за живое.
        Резко повернувшись к Ваняшину и слегка толкнув его, отчего машина вильнула, Грек проговорил:
        - Леш, вот смотрю я на тебя и не пойму, что ты за человек.
        Ваняшин с такой трактовкой был не согласен. Пожал плечами.
        - Обыкновенный я человек, как все.
        Грек покрутил головой.
        - Э, нет. Ты вот считаешь, раз Туманов майор, стало быть, шибко умный? - проговорил Грек, не забывая посматривать на тротуар, по которому в длинном черном плаще впереди шла Алла Чикина.
        На высказанное Греком, Ваняшин решил не отвечать. Осуждать Туманова да еще за глаза, он не хотел. На такое был способен только Сан Саныч Грек. И Грек молчать не стал. Заговорил убежденно:
        - Да ничего подобного. Вот я в тот раз, когда мы беседовали с Чикиной у нее дома, рта раскрыть не мог. Только раскрою рот, чтобы своим вопросом подцепить ее на крючок, наш Николаич на меня так взглянет, что у меня тут же из башки все дельное вылетает. А ведь я ему еще тогда сказал, чтобы он предоставил мне возможность с ней побеседовать наедине. Часок, не больше, и нам бы теперь не пришлось, как псам за ней гоняться. А Туманов не дал.
        Леха Ваняшин улыбнулся. Ему нравилось, когда Грек сердился. Тогда он был более открыт. И чтобы угодить усатому капитану, Ваняшин решил ему подыграть, сказал:
        - Наверное, наш майор побоялся, что ты уложишь ее в постель.
        Грек засмеялся, принимая шутку, потому что и сам пошутить любил.
        - А чего, она бабенция в форме. Я бы не отказался… - он вдруг не договорил, оборвав фразу на половине, заметив, что Алла Чикина подошла к черному
«Фольксвагену» стоящему недалеко от перекрестка.
        Сидевший за рулем «Фольксвагена» плотного телосложения мужчина, видно с нетерпением ждал ее. Стоило ей подойти, как он галантно распахнул перед ней дверь.
        Наблюдая за Чикиной, Грек брезгливо выплюнул в окно окурок недокуренной сигареты. Улыбающееся лицо женщины ему не понравилось.
        - У, у, стервоза. Перед нами сидела, как цыпочка, слезки вытирала. По мужу плакала, а этому фраеру улыбается как последняя проститутка, - с недовольством проворчал Грек.
        - Может, это родственник ее? - Ваняшин не любил несправедливых и тем более преждевременных обвинений, на которые был скор Грек и решил заступиться за водителя «Фольксвагена». Но Грек махнул рукой, чтобы Ваняшин не молол чушь.
        - Стала бы она родственнику зубы скалить. А знаешь что, друг Леха, надо рожу эту усатую нам с тобой запомнить. Чего ты на меня так уставился? Не меня запомнить, дубина, а того дядю из «Фольксвагена». А еще лучше проверить бы у него документики. Интересно, что он за птица такая? А? Как мыслишь? - обратился Грек к Ваняшину.
        В этот момент Ваняшин заскучал. Какой смысл вести наблюдение, если нельзя прослушать, о чем они там, в «Фольксвагене» разговаривают. И на предложение Грека, отреагировал как бы с неохотой.
        - Давай, - пожал он плечами, оставляя окончательное решение за капитаном. Все-таки, старший здесь не он, а Грек. Ему и решать.
        Грек вздохнул. Вот послал бог напарничка.
        Ждать им пришлось довольно долго, пока те в «Фольксвагене» наговорятся. Теперь уже и Грек стал скучать. Даже в дремоту клонило Сан Саныча, отчего его рот не закрывался от зевков. И вдруг он заметил, как дверь «Фольксвагена» открылась, и Алла Чикина, подобрав полу длинного плаща, вылезла и быстро пошла по тротуару.
        - Лешка, внимание, - почему-то взволновавшись, проговорил Грек. Хотя по лицу Ваняшина и так было не трудно догадаться, что он весь во внимание к сидящему за рулем иномарки. - Леша, значит, сейчас едешь за ним. На перекрестке мы его перехватываем. Понял? - спросил Грек.
        Ваняшин кивнул и завел мотор своей «девятки».
        - Как скажешь, Сан Саныч.
        До ближайшего перекрестка ехать им пришлось минут пять. На пересечении улицы Гагарина с Казарменным переулком, «Фольксваген» остановился на красный свет светофора. И тут же ему едва не въехала в зад белая «девятка» Ваняшина.
        Грек первым выскочил из машины с криком:
        - Леша, за мной. - Подскочив к «Фольксвагену», он рванул дверь.
        Для человека сидящего за рулем иномарки это все показалось настолько неожиданным, что он от удивления раскрыл рот, таращась на подбежавшего Грека, за которым как огромный валун с горы, летел здоровенный амбал в джинсовом костюме.
        - Спокойно, гражданин. Милиция, - предупредил Грек и попросил предъявить документы.
        Сидящий за рулем «Фольксвагена» не проявил беспокойства. Хотя на подбежавшего здоровяка Ваняшина, поглядывал подозрительно. Особенно на его огромные кулаки.
        - Пожалуйста, - сказал он. - Вот мои документы, - достал он из кармана пиджака удостоверение и раскрыл его перед носом Грека.
        - Ух ты, - выдохнул Грек, рассматривая фотографию в погонах.
        - Извините, - произнес обескураженный Грек. - Ошибочка вышла. Пойдем, Леха, - тихонько шепнул он Ваняшину, повернувшись. Но сидящий за рулем «Фольксвагена», окликнул его:
        - Одну минуту. У меня к вам вопрос.
        Грек вытянулся в струну.
        - Слушаю вас.
        - Вы мне не представились, - укорил мужчина Грека.
        - Капитан Греков, управление уголовного розыска, - отчеканил Грек.
        Мужчина удовлетворенно кивнул и спросил:
        - Скажите, капитан, почему вы вздумали проверять у меня документы? Вы же не просто так решились на это? Так ведь? Ответьте честно.
        Грек замялся, но тут же нашелся, что ответить:
        - Мы тут проводим операцию по задержанию опасного преступника.
        - И меня перепутали с ним? - улыбнулся мужчина.
        - Навроде того, улыбнулся Грек, подталкивая Ваняшина к машине.
        Им уже сигналили, чтобы своей машиной не задерживали движение.
        - Ты чего? - уставился Ваняшин на усатого Грека, не понимая.
        Грек покосился на сидящего за рулем «Фольксвагена» и процедил сквозь зубы:
        - Линяем отсюда, Леша. Этот мужик - майор спецподразделения ГРУ. Это тебе не хрен собачий. Управление разведки. Сечешь?
        - А, а, - протянул Ваняшин, подходя к своей «девятке». Перед тем, как усесться за руль, он гаркнул на водителя старенького «Москвича», настойчиво сигналившего, чтобы они освободили проезд.

* * *
        В кабинете Туманова Грек выглядел смущенным.
        - Понимаешь, Николаич, я бы ничего, будь на его месте лейтенант. Ну капитан, на худой конец. А то - майор, - объяснял Грек майору Туманову. - Теперь, небось, будет жаловаться, чего мы его остановили.
        Федор выслушал Грека внимательно, и когда тот замолчал, сказал:
        - Довольно странно…
        Грек уставился на майора своими черными глазенками. Лично он ничего странного во всем этом не видел и потому спросил:
        - Чего тебе странного, Николаич?
        - Майор специального разведывательного управления и Алла Чикина. Тебе разве это не кажется странным? Что у них общего?
        Грек многозначительно хмыкнул.
        - Федор, он - мужик, она - женщина, да еще безмужняя. Смекаешь, какой у них может быть интерес? - улыбнулся Грек лукаво. Он бы не отказался, если бы эта краля пришла к нему на ночку, другую.
        - Я бы с ней поиграл, в кошки мышки, - сказал Грек.
        Ваняшин глянул на капитана неодобрительно и назвал Грека испорченным человеком. Грек надулся на него, посчитав сказанное, оскорблением и отвернулся от обидчика.
        - Он - мужик, а она - женщина, - задумчиво повторил Федор Туманов, всматриваясь в черные как угольки глаза Грека.
        - Ну, да, - кивнул Грек, давая понять, что сомневаться в его словах не стоит. Но это для нормальных людей, к которым Грек относил в первую очередь, себя и не относил майора Туманова. И упрямый майор засомневался:
        - Думаю, дело обстоит иначе.
        Грек усмехнулся.
        - Да брось ты, Николаич, - махнул он рукой. - Ну что ты, в самом деле. Тебе в каждом нормальном человеке, мерещится подозрительная личность. А это все-таки вон, какая структура.
        - Потому и подозрительно. Не мешало бы выяснить, чем конкретно занимается в этой структуре этот ваш майор… как его фамилия? - спросил Туманов у Грека.
        Грек вздохнул, поражаясь упорству Федора Туманова.
        - Фомин, его фамилия, - сказал Грек, нахмурившись и взглянув на майора исподлобья, гадая, чего тот такого задумал.
        Федор снял трубку с телефонного аппарата.
        - Что собираешься звонить в ГРУ и не думаешь о том, что они тебя пошлют? - съязвил Грек. Но Туманов не осерчал на него, считая усатого забияку правым.
        - Конечно, пошлют, если позвоню я. Но ни не пошлют нашего начальника отдела кадров, полковника Серебрякова, - сказал Федор, набирая его номер.
        Грек откинулся на спинку стула, внимательно прислушиваясь к разговору майора Туманова и начальника отдела кадров. Беда вся была в том, что Сан Саныч слышал только одного Туманова и не мог слышать, что ему говорил полковник Серебряков, и потому, когда Федор положил трубку, Грек не выдержал, спросил нетерпеливо:
        - Ну и что тебе сказал Серебряков?
        Федор поднял глаза на Грека.
        - Сказал, что позвонит минут через пять.
        Грек неодобрительно хмыкнул.
        - Ну давай, давай, - сказал он, беря со стола газету с кроссвордом. Над этим кроссвордом он бился уже вторую неделю. Ваняшин хотел помочь Греку, но тот отказался, считая, что так не интересно его разгадывать. И теперь время от времени, в минуты свободные от работы, напрягал мозговые извилины. Но и на этот раз посидеть с кроссвордом ему не пришлось.
        Резко зазвонил телефон. Грек, было, протянул руку, чтобы снять трубку, но в последний момент одумался.
        Трубку снял майор Туманов.
        - Да, я слушаю. Вот как. А может, они там скрывают?
        Грек подскочил со стула и, навалившись грудью на стол, вытянул шею, чтобы подставить ухо поближе к трубке.
        После того, как Туманов положил трубку на аппарат, Грек плюхнулся на стул и уставился на майора вопросительно.
        Федор посмотрел на Грека, потом на сидящего, на широком подоконнике лейтенанта Ваняшина. И сказал обоим с усмешкой:
        - Лоханулись вы, господа сыщики.
        Грек обернулся к приятелю Лехе. Тот сидел с невозмутимой физиономией и упрек майора выдержал спокойно. А вот Грек посчитал, что его самолюбие задето. Как, это он, опытный опер, и мог лохануться?
        - Нет в управлении разведки майора с такой фамилией. Понятно? - сказал Туманов, заметив, как у Грека забегали глазенки.
        - Погоди, Федор. Как это нет? Да я сам видел его удостоверение, - возмутился Грек. - Вот в этих руках держал его, - он вытянул вперед руки, показывая их Федору Туманову. Но как видно, это был не аргумент для майора.
        - Значит, удостоверение было фальшивое. Он его показывает специально таким лохам, как ты, - сказала майор, кивнув на Грека.
        Грек схватился за голову, а Ваняшин сказал:
        - Надо было его сразу из машины вытащить и ласты закрутить. Уверен, в пиджачке у него и другие документы были.
        Грек неодобрительно взглянул на младшего коллегу.
        - Сиди уж, ласты ему закрутить. Это тебе не к девкам под юбки лазить. Стоял там, позади меня и молчал, как пенек.
        - А чего я буду говорить, если ты всю инициативу взял на себя. И вот чем все обернулось, - осуждающе проговорил Ваняшин.
        Федор Туманов решил не дать разгореться спору. Для начала он кивнул, давая понять, что согласен с каждой из сторон, потом сказал:
        - Вы говорили, что Чикина довольно долго сидела в машине с этим лжи майором?
        Грек первым отреагировал на вопрос майора:
        - Долго, Николаич. Я перед этим пивка бутылочку махнул, так чуть не обдулся. А они все сидят и о чем-то треплются. И разговор, между прочим, напряженный у них был. Я это по их рожам заметил.
        Лейтенант Ваняшин был более конкретен во времени.
        - Минут сорок она точно сидела с ним в машине. Может даже чуть и больше.
        - Минут сорок, говорите? - переспросил Туманов.
        Грек с Ваняшиным кивнули.
        - А потом Чикина вылезла, и в руке у нее был пакет? - уточнил майор, о чем-то призадумавшись.
        - Точно так все и было, - кивнул Ваняшин. - Хотя когда садилась в машину, в руках у нее была только дамская сумочка. Небольшая. Правда, Грек? - обратился лейтенант к Греку за поддержкой.
        Сан Санычу показалось, что Ваняшин уж слишком резво разошелся. На все у него ответ готов и все-то он знает. А еще показалось, что этот громила лейтенант собой, загораживает его капитана. И придвинувшись вместе со стулом ближе к столу, Грек сказал:
        - Между прочим, пакет тот был явно не пустой. На нем еще баба в купальнике нарисована. Я хорошо запомнил.
        Глава 10
        Было около десяти вечера, когда белая «девятка» Ваняшина остановилась возле дома, в котором жила Алла Чикина.
        Грек решительно вылез из машины и, подняв голову, уставился на окна квартиры Чикиной, в которых горел свет.
        - Она дома. Сейчас мы ее тепленькую… - проговорил он, потирая руки. Вот так со стороны могло показаться, что этот усатый человек с переполнявшими его чувствами, приехал с дружками посвататься к хорошенькой женщине. На самом же деле, намеренья Сан Саныча Грека были совсем иными. А радость он лишь испытывал оттого, что никогда не позволял женщинам водить его за нос. И красотке Чикиной это не сойдет с рук.
        На этот раз Сан Саныч не станет уж слушать майора, а как только окажется в квартире, как говорится, возьмет быка за рога. А вернее, хорошенькую кобылку, на которую он сразу накинет уздечку.
        На минуту Грек закрыл глаза, вспоминая, какие тогда на ней были ажурные трусики. Тогда он еще успел заметить, что Алла Чикина была без лифчика и у нее хорошая грудь. Жаль, не удалось разглядеть ее как следует. Его воображение стало дорисовывать то, что тогда не удалось досмотреть, как тут же он услышал шипящий голос Лехи Ваняшина.
        - Сан Саныч, смотри!
        Греку хотелось растерзать этого приставалу лейтенанта. Вечно он влезает в самый не подходящий момент, вот как сейчас.
        Грек открыл глаза и увидел, как из подъезда выходит человек в свитере и джинсах. Глянув в его лицо, Грек призадумался. Хоть, по большому счету, думать было некогда. Увидев Грека и Ваняшина, стоящего позади него, человек довольно резко повернул в противоположную сторону от оперативников.
        И тут Грека точно обухом ударили по голове. Лицо вытянутое и усы. Это усатое лицо они видели в красном «Жигуленке» когда приезжали к пивбару, посмотреть на то, что стало с ним после взрыва. Этот человек тоже приезжал туда. И, наверное, тоже посмотреть.
        А еще им про него говорила Алла Чикина. Это он снимал на видеокамеру, как Пшеянц трахал ее. Его неприятную физиономию она описала операм довольно подробно, называя его Рустамом.
        Когда спешащий повернулся боком, Грек увидел, что в левой руке у него был тот самый пакет, который Алле Чикиной передал водитель «Фольксвагена».
        Федор Туманов задержался в «девятке». Ему на сотовый позвонила Даша и сообщила радостную весть. Она была в поликлинике, проходила трехмесячный курс лечения. Сегодня как раз был последний день ее мытарств. Зато лечивший ее врач, на прощанье обрадовал, сказав, что положение ее не так уж и безнадежно и что теперь она может иметь детей. Этой новостью Даша и поспешила поделиться с Федором.
        Разговаривая с Дашей, Федор тоже обратил внимание на вышедшего из подъезда человека. Но все произошло намного быстрей, чем он ожидал. Грек уже был от него на полпути, когда Федор отключил телефон и выскочил из машины, нутром чувствуя, что сейчас что-то произойдет.
        - Грек! - окрикнул он капитана, но Грек даже не прореагировал на его окрик, решительно догонял уходящего.
        - Гражданин?! - крикнул Грек.
        Уходящий человек, постарался сделать вид, будто это обращаются ни к нему. Но на всякий случай ускорил шаг.
        - Сэр, я к вам обращаюсь, - проговорил Грек, ухватившись рукой за пакет, который тот держал в левой руке.
        А дальше произошло то, чего сам Грек уж никак не ожидал.
        Человек в свитере резко обернулся. Глянул в усатое лицо Грека со звериным оскалом. Больше всего Грека поразили - глаза. Так смотреть может только сама смерть, перед тем как дотронуться до человека своей костлявой рукой.
        В отличие от старой карги с косой, в руке этого человека Грек заметил нож. Небольшое, остро отточенное лезвие тускло блеснуло под светом уличного фонаря. И Грек подумал о том, что этого лезвия вполне хватит, чтобы раскроить ему горло, как раскроили Пшеянцу. Только в отличие от Пшеянца, его не придется закатывать в ковер, потому что тут нет ковра, да и у этого человека в свитере, не будет времени. А еще, капитан подумал о том, что если сейчас, сию секунду ничего не предпримет, то будет поздно. Поэтому когда лезвие, нацеленное ему в горло, уже было совсем рядом, Грек успел вскинуть руку, и тут же почувствовал в ней жгучую боль.
        Лезвие вонзилось в руку возле локтя, едва ли не пропоров ее.
        - Грек! - закричал Ваняшин, бросившись к капитану на помощь, а человек в свитере не мешкая, попытался вырвать пакет, в который Грек вцепился мертвой хваткой. Он рванул пакет и тот разорвался. Из него на асфальт посыпались маленькие пакетики из прозрачного целлофана туго набитые белым порошком.
        Несколько таких пакетиков ему удалось все-таки схватить, но на то, чтобы подобрать все, не было времени. Он видел, как здоровенный парень, водитель «девятки» бежит к ним. И он побежал тоже.
        В отличие от Ваняшина он бегал намного быстрее. Легко перемахнув через низкий палисадник, огораживающий посаженные перед домом цветы, он пробежался по клумбам, и прежде чем Ваняшин выхватил из кобуры пистолет, скрылся за углом, куда свет уличных фонарей не попадал.
        Ваняшин побежал за ним, но скоро вернулся.
        Федор Туманов усадил Грека в машину на сиденье.
        - Саня, ну как же так? Зачем было лезть напролом?
        Грек старался не смотреть на окровавленный рукав пиджака и заметил по этому поводу шутливо:
        - Жаль костюмчик он мне, гад, испортил. Я его десять лет носил.
        - Да помолчи ты со своим костюмчиком. Если бы он сейчас полоснул тебя по горлышку, был бы тогда тебе другой костюмчик, деревянный макинтош называется. Слышал о таком? - Федор достал аптечку, отыскал в ней бинт и йод. Помог Греку вынуть раненную руку из рукава. Рану смазал йодом и наложил повязку.
        - Ушел он, - сообщил подошедший Ваняшин. - Там темно, хоть глаз коли. - Он посмотрел на Грека, лицо которого было сейчас бледным, и покачал головой. - Эх, ты, опытный опер, а так легко подставился.
        - Я побоялся, что он уйдет. Хотел задержать его, - ответил Грек.
        Ваняшин безнадежно махнул рукой.
        - Так ведь все равно ушел.
        Туманов достал из кармана мобильник и, набрав номер, попросил немедленно прислать
«скорую». Потом сказал Ваняшину:
        - Вот что Леша, побудь тут с Греком. Приедут медики, отправишь Грека в больницу. А я поднимусь к Чикиной. Этот тип от нее вышел. Может, он и ее ножичком порезал?

* * *
        На Федора Туманова женщина посмотрела такими глазами, будто он вернулся с того света. Дверь она открыла сразу, едва стоило Туманову притронуться пальцем к кнопке звонка.
        - Вы?… - протянула она дрогнувшим голосом это слово, как будто оно состояло не из двух букв, а, по меньшей мере, из половины алфавита.
        Она выглядела подавленной и растерянной, это Федор отметил сразу, едва взглянул на женщину. Но жалости к ней не питал. Скорее, злость. Ведь сейчас, только что чуть не погиб капитан Греков, и случилось бы это по ее вине.
        - А вы ожидали кого-то другого? - спросил майор, без приглашения входя в квартиру и на всякий случай достав пистолет. Вдруг здесь остался еще кто-то. На сюрпризы эта квартирка богата. А точнее, ее хозяйка. И как только капитан Чикин жил с такой стервой.
        - Да нет. Никого я не ожидала, - быстро заговорила она, волнуясь и путаясь в словах. - Почему вы об этом спрашиваете?
        Она как собачка на привязи ходила за Тумановым, пока он осматривал квартиру, и даже не попыталась ему воспрепятствовать в этом.
        Кроме них двоих в квартире никого не было. Федор прошел в ту комнату, где тогда они сидели втроем с Греком, и сел возле двери на стул, так, чтобы на всякий случай можно было видеть коридор от прихожей, если кто-то из опасных знакомых Чикиной откроет дверь своим ключом и войдет.
        Женщина села на диван. Причем, ее короткая юбка задралась так, что едва прикрывала трусики. А может, их и вовсе не было сейчас на ней. За это Федор ручаться бы не стал. Но как ему показалось, красотка нарочно задирала юбку, чтобы отвлечь внимание майора от главного, того, зачем она пришел сюда.
        Она даже слегка раздвинула ноги, зная, что многим молодым мужчинам нравится заглядывать ей под юбку. Возможно, при других обстоятельствах и Федор не отказался посмотреть, чем она так старалась побахвалиться, но, вспомнив о том, что вышедший несколькими минутами раньше из этой квартиры человек чуть не убил Грека, постарался отвлечься от соблазнительных мыслей и сказал:
        - Вы бы сели немного поскромней.
        Женщина свирепо зыркнула на него своими большими глазами.
        - А я, между прочим, у себя дома. Как хочу, так и сижу, - напомнила она Туманову, кто здесь гость, да еще нежданный.
        И майор был вынужден согласиться с ней. Да и мысли, поначалу будоражившие его воображение, ушли, освободив место другим, которые были необходимы майору для его работы. И Туманов сказал:
        - Только что внизу мы задержали человека… - нарочно не договорил, сделал паузу, чтобы проверить ее реакцию. А она оказалась довольно предсказуемой. Именно такое поведение Чикиной майор и представлял себе, когда пустился на обман. Но чего не сделаешь ради дела.
        Алла вздрогнула. Хотя отчетливо понимала, что этим выдает себя с головой, но сдержаться не смогла. Еще, как только увидела майора Туманова на пороге своей квартиры, догадалась, что произошло ужасное. И вот, пожалуйста, предчувствия не обманули.
        Широко раскрытыми глазами она смотрела на ладонь майора, на которой лежали пять маленьких пакетиков из прозрачного целлофана наполненные белым порошком.
        - Все. Это конец, - так тихо, что майор не услышал, сказала она себе, а потом уже громко для него добавила: - Что это у вас?
        Федор улыбнулся, а Алла поморщилась от его улыбки, такой она ей сейчас показалась отвратительной.
        - Об этом я хотел спросить у вас? - почти весело проговорил майор.
        Алла поморщилась еще больше.
        - Что за новость? Откуда я могу знать? Эту гадость вы достали из собственного кармана, - не сдавалась она, осведомленная, как должен поступать сотрудник милиции в случаи обнаружения подобных вещей. Понятые, протокол. Но ничего этого нет, и майор как сидел, так и сидит. И это сбивало ее с мыслей.
        - Ой, так ли? А задержанный нами гражданин с именем Рустам, сказал, что пакет с этой, как вы сказали гадостью, получил из ваших прелестных ручек. А вы, в свою очередь, получили его от водителя «Фольксвагена». - Туманов посмотрел в глаза Чикиной и заметил, как взгляд ее заметался, словно отыскивая на полу нору, в которую она смогла бы залезть и спрятаться от него.
        - Вы и это знаете? - горестно покачала она головой. - Выследили?
        Туманов не стал вдаваться в подробности, ответил скупо:
        - Мы много чего знаем. На то и розыск. Но сейчас, пока еще не проведена экспертиза этой, как вы сказали гадости, вы мне можете ответить, что это наркотик, или яд?
        Женщина тронула рукой лоб.
        - Можно мне пойти воды попить? Или вы меня уже арестовали по вашим нелепым обвинениям?
        Туманов разочарованно покачал головой.
        - Арестовывать вас или нет, это будет зависеть от степени вашей вины. Но хочу вам напомнить, что пока вы еще свободны, - подчеркнуто, сказал майор.
        Женщина сделала такое лицо, как будто она безумно обрадовалась своей свободе и, упиваясь ею, вскочила с дивана.
        - В таком случаи, ровно через минуту я вернусь, - сказала она и выпорхнула в коридор.
        Федор услышал ее легкие шаги. Сидел, напряженно вслушивался в каждый звук, доносившийся с кухни, попутно рассуждая, что для того, чтобы попить воды не надо затрачивать минуту. Этот процесс займет намного меньше времени. Взять бокал, открыть кран. На все, про все, Федор отвел полминуты, полагая, что этого времени вполне будет достаточно.
        Внезапно ему показалось, что как будто бы чуть скрипнула дверца одной из навесных полок. Наверное, красотка полезла туда за чашкой. Но тут же Федор вспомнил, что когда осматривал кухню, видел стоящие на столе бокалы. Тогда зачем ей понадобилось лезть в эту проклятую полку?
        Горько было сознавать, но сейчас он допустил промашку, которая могла обернуться непоправимым. Как не старался, и все-таки забыл одно довольно существенное правило: женщинам доверять нельзя. Особенно в такой момент.
        Резко поднявшись со стула, Туманов рванулся на кухню в тот момент, когда Алла Чикина стояла перед раскрытой полкой с пузырьком в руках и торопилась свинтить с него пробку.
        Федор ударил ее по руке, когда пробка была уже отвинчена. В пузырьке лежали какие-то таблетки. Маленькие в красной оболочке.
        Пузырек вылетел из руки женщины, и она не успела воспользоваться ни одной таблеткой, которые рассыпались по полу. Она заплакала, закрывая лицо руками, прижалась к стене.
        Федор быстро подобрал таблетки и засыпал их обратно в пузырек.
        - Я жить не хочу. Зачем, вы помешали мне? Какое вам дело до того, что творится у меня на душе? Пара таблеток избавила бы меня от всех мучений, а вы… - Алла не договорила, твердо поверив в то, что в груди у сыщика Туманова каменное сердце.
        Федор положил пузырек себе в карман, взял со стола бокал, налил в него воды.
        - Выпейте воды и успокойтесь, - протянул он бокал женщине. Алла сделала несколько глотков, поставила бокал на стол. Потом сказала:
        - Скажите, а если я буду с вами откровенна, мне это зачтется? Понимаете, я страшно боюсь тюрьмы. Одно упоминание о ней, вызывает во мне дрожь.
        Туманов присел на табурет, жестом указав, чтобы и Алла села, и когда она села, сказал:
        - Я вас понимаю. Сажать вас или нет, будет решать суд. Могу лишь пообещать одно, если вы будете с нами откровенны и поможете следствию, это вам зачтется, а, следовательно, снимет с вас часть вины. К тому же, я бы посоветовал вам начать говорить и как можно скорей, потому что задержанный Рустам уже дает показания.
        Алла закивала головой.
        - Да, да. Хорошо. Я буду с вами откровенна, - заверила она Федора.
        Туманов улыбнулся, сделав это для того, чтобы отношения между ними стали более доверительными. Сейчас ему хотелось от Чикиной больше открытости, чтобы она не была такой замкнутой. Хотелось искренних ответов на вопросы, и майор, не заметно для Аллы, сунув руку в карман пиджака, включил диктофон и задал первый свой вопрос:
        - Что в этих пакетиках, которые мы изъяли у задержанного Рустама?
        Алла Чикина вздохнула, вспомнив о своем обещании, сказала:
        - Наркотик. С добавлением сильного психотропного вещества парализующего волю.
        Туманов удивился. Неужели на рынке наркобизнеса появилось новшество. Но вряд ли эта гадость будет пользоваться большим спросом у наркоманов. Тогда кому она понадобилась? Судя по всему, Чикина посредник между тем владельцем «Фольксвагена» и Рустамом. И Туманов спросил:
        - Скажите, а зачем Рустаму этот порошок? Он что, наркоман?
        Алла призадумалась, потом покачала головой.
        - Не думаю. А впрочем, кто его знает. Но я уверена, порошок он берет не для себя, потому что добавленное в него психотропное вещество превращает обычных людей в послушных скотов.
        - Как это? - не удержался майор от вопроса, обмозговывая услышанное.
        - Вы когда-нибудь слышали о зомби? - спросила Чикина.
        Майор уверенно кивнул. Хотя если говорить по правде, об этих людях он слышал немного. Просто не интересовался этим.
        - Ну вот тоже самое может сотворить с нормальным человеком этот порошок, если его принимать регулярно. Человек напрочь лишается воли. Живет по приказу того, кто стоит над ним.
        - А кто стоит над ним? - не понял Туманов.
        Алла усмехнулась непонятливости майора. Хотя иначе его и не представляла себе, как твердолобым, упрямым и тупым. И сказала со вздохом:
        - Над ним стоит тот, кто дает ему этот порошок. Разве не понятно?
        - Вот как, - проговорил Туманов задумчиво. Алла кивнула на это.
        - Только так и никак по-другому, - сказала она.
        Кажется, Федор забыл про то, что диктофон крутит пленку впустую, сидел и молчал, и в голове у майора были кой, какие мыслишки. Наконец, вспомнив о диктофоне в своем кармане, Туманов спросил:
        - Скажите, а откуда у вашего знакомого такой чудодейственный порошок? Или он, может быть, кудесник чародей?
        Алла вскинула ровные бровки вверх, отчего каждая из них сразу же превратилась в дугу.
        - Игнат? - спросила она.
        Федор не знал, какого Игната Чикина имеет в виду. Пояснил:
        - Я говорю про водителя «Фольксвагена».
        Алла хмыкнула на сказанное майором.
        - Ну и я тоже. Его зовут - Игнат Левчук. Мой однокурсник по институту. Прекрасный химик биолог. После окончания, он пошел работать в закрытый военный институт. Теперь он заведует лабораторий. Там они ведут разработки в области новейшего биологического оружия.
        Федор скосил глаза на маленький пакетик из прозрачного целлофана с белым порошком, который он положил на край стола и сказал:
        - Значит, этот порошок - творение рук вашего гения Левчука?
        - Поймите вы, наконец, Игнат - талантливый ученый. Но тут никто не ценит его таланта, и все, чего он смог добиться за шесть лет работы, это должность заведующего лабораторией с мизерной ставкой оклада. Как это сейчас распространено, у института нет денег.
        - И тогда невостребованный талант решил действовать в обход закона. Даже не задумываясь о том, в какие руки попадет его чудодейственный порошок. Судя по всему, попал он в недобрые руки, - заметил по этому поводу майор.
        Алла промолчала, хотя имела другое представление на этот счет, разительно отличающееся от сказанного майором Тумановым.
        - Сколько грамм этой дури вы сегодня днем получили от Левчука?
        Женщина виновато посмотрела на майора.
        - Сто двадцать грамм. Двенадцать вот таких пакетиков, - указала она глазами на лежащий на столе крохотный целлофановый пакетик с порошком, - в каждом из них по десять грамм.
        Туманов вспомнил, там, на асфальте, он подобрал девять таких пакетиков. Значит, у убежавшего Рустама осталось всего три пакетика. Много это или мало, майор не знал. Хотя знал другое, если Рустам заказал сто двадцать грамм этой отравы, а унес с собой - тридцать, тогда получалось, что мало. Вряд ли бы он стал заказывать отраву про запас, а значит, заказ был сделан конкретно, с расчетом на кого-то. А теперь получалось, что расчет сбился. Ну, а если очень нужно именно сто двадцать граммов, значит, нужно сделать опять заказ.
        Федор покосился на Аллу. Женщина сидела, терпеливо ожидая следующих вопросов, и теперь как будто даже немного заскучала.
        - Скажите, а Рустам знает адрес Левчука? - спросил Федор, и женщина оживилась его вопросу, ответила тут же:
        - Возможно. Точно ответить не могу, - сказала она и добавила: - Но номер его телефона он знает точно. Несколько раз я сама слышала, когда была у Игната дома, как Рустам звонил ему. Они о чем-то подолгу разговаривали.
        - Это вы познакомили Левчука с Рустамом? - посчитал нужным спросить Федор. Хотелось определить в этом треугольнике роль самой Аллы. Неужели она была всего-навсего лишь курьером? Довольно унизительная роль досталась ей, по мнению Туманова. Хотя если судить по шикарной обстановке в квартире, за эту роль она получала неплохие деньги. Милицейская жена. Кроме неприязни к этой женщине он ничего не испытывал. И уж точно, симпатий к ней не было.
        - Я, - призналась Чикина. - Однажды Рустам велел мне достать наркотик. Тут я и вспомнила про Игната. Позвонила ему. Как-то он мне рассказывал, что их лаборатория ведет разработки новейших психотропных веществ, которые они добавляют в героин. Разумеется в малых дозах. Странно, но у Левчука как раз оказалось то, что требовалось Мамедову. Можно сказать, они нашли друг друга. Один дает порошок. Другой, за этот порошок хорошо платит.
        Неожиданный звонок в дверь, заставил Аллу вздрогнуть. Как показалось Федору Туманову, женщина собиралась еще что-то рассказать, но сразу замолчала. Посмотрела на дверь в прихожей, которую было хорошо видно из кухни, потом перевела взгляд на майора.
        - Кто это? Я никого не жду, - тихо проговорила она.
        Федор не знал, кто стоит по ту сторону двери, потому что, как и Алла, тоже никого не ждал. Тут же майора посетила мыслишка, что, возможно, это вернулся Рустам. Из ста двадцати грамм отравы он получил только тридцать, и теперь вернулся, чтобы сделать очередной заказ Левчуку. И сделает это по телефону из квартиры Аллы Чикиной. А может быть, он вернулся, чтобы убить ее, подозревая, что именно она навела на него ментов. Такого он ей простить не может.
        Туманов достал из кобуры пистолет и бесшумными шагами подошел к двери, глянул в глазок.
        На лестничной площадке была жуткая темнота.
        Наверное, для своей же безопасности лучше бы было, чтобы Алла Чикина подошла к двери, и если бы Рустам пустил бы вход нож, у Туманова оставалось бы больше шансов задержать его. Но тут же Федор подумал и о другом, в руке у того человека может оказаться пистолет, и как только женщина ему чуть приоткроет дверь, он, не долго думая, может выстрелить в образовавшуюся щель. Тогда у Федора будет мало шансов его задержать. И женщина может погибнуть. Этого Туманов допустить не мог и потому к двери подошел сам и отпер замок.
        Резко распахнув дверь, Федор вытянул вперед руку с пистолетом, едва не ткнув им лейтенанта Ваняшина в живот.
        - Фу, ты, черт! Лейтенант?! - выдохнул Туманов.
        - Я, Николаич, - сказал Ваняшин, входя. - Грека я отправил на «скорой» в больницу. Врач осмотрел его руку, сказал, что все путем будет.
        Федор кивнул, сунув пистолет обратно в кобуру и входя в кухню.
        Ваняшин притопал за ним, посмотрел на Аллу, потом сказал:
        - Жаль, что этому гаду удалось уйти. Он оказывается, за домом, в кустах, оставил машину. На ней и уехал.
        Алла сразу сообразила, о ком рассказывает этот парень, уставилась на Туманова злыми глазами.
        - Так вы, майор, обманули меня, сказав, что задержали Рустама? А он ушел от вас? - едва ли не прокричала она на Федора.
        Туманов проявил завидное хладнокровие, промолчал, не ответил. И женщина шагнула к нему.
        - Отвечайте, - потребовала она. - Вы меня обманули? Как это принято у вас говорить, взяли на понт?
        - Да не ори ты, - спокойно сказал ей Федор. - Сегодня мы его не взяли, завтра возьмем. Никуда он не денется от нас. Этот Рустам.
        - Знаете, вы, майор, негодяй! - бросила в лицо Туманову Алла.
        Федор оскорбление выдержал стойко. И не такое доводилось слышать. И от женщин еще чаще, чем от мужиков. Выдержки не хватает нашим дамам. Зато Федору было ее не занимать.
        - Я вам поверила. Рассказала все, а вы? - прозвучал очередной упрек, вслед за которым последовало резкое замечание: - Черта с два я бы вам все рассказала, если б знала, что Мамедов на свободе. Он же прирежет меня. Чему вы улыбаетесь, идиот? - закричала женщина на Туманова.
        - Насчет того, что он прирежет вас, предложение дельное, - сказал Федор и, подумав немного, добавил: - А знаете, чтобы такого не произошло, мы заберем вас с собой. У нас при управлении есть довольно уютные одиночные камеры. Вам там будет неплохо.
        Алла вытаращила на Туманова глаза.
        - Что? Вы меня хотите посадить?
        - Да не посадить, - сказал спокойно Федор. - А приглашаю временно побыть у нас. Поверьте мне, лучше уж посидеть в камере у нас, чем лежать на кладбище в могиле.
        Ваняшин, молча наблюдавший за неадекватным поведением красивой женщины, решил выступить в поддержку майора. Сказал Алле:
        - Гражданочка, не спорьте с майором Тумановым. Поверьте, если он так говорит, то значит так для вас и в самом деле лучше. Пойдемте, я провожу вас до машины, - Он взял вырывающуюся Аллу за руку и повел к двери.
        Глава 11
        На утро Грек пришел на работу с забинтованной рукой. Поздоровавшись с Тумановым и Ваняшиным, деловито уселся на стул и, поглядывая на майора своими черными глазенками, сказал:
        - Между прочим, врач хотел мне выписать больничный лист, но я отказался. Как я могу бросить друзей в тот момент, когда работы невпроворот. Так что цени, майор, мое усердие.
        - Ценю, - улыбнулся Федор. - Послушай, Сань, может, тебе и в самом деле лучше бы дома посидеть? Все-таки, какая ни есть, а рана.
        Грек махнул здоровой рукой.
        - Ерунда. Да и со скуки я дома загнусь. Лучше уж с вами. А лечиться я и тут могу. Вон я и лекарство взял с собой, - достал он из внутреннего кармана пиджака поллитровку «Гжелки».
        - Ого, - восторженно произнес Ваняшин.
        А Грек сказал ему:
        - Лешка, не тяни, давай, откупоривай. Трубы у меня горят внутри. Если б вы знали, как они меня там, в больнице, намучили, пока накладывали швы. Натерпелся я. Надо теперь срочно напряжение снять.
        Ваняшин достал три пластиковых стаканчика и разлил в них принесенную Греком водку.
        - Чтоб тебе, Сан Саныч, не болеть, - сказал Ваняшин короткий тост, подняв стакан и тут стоящий на столе майора телефон, зазвонил.
        Грек поперхнулся и закашлял.
        Прежде, чем снять трубку, Федор ладонью постучал Грека по спине в районе лопаток.
        - Как тут с вами здоровым будешь, когда она с самого начала в горло не пошла. Кто звонит, Николаич?
        Звонил полковник Васильков.
        - «Батяня» затребовал меня к себе, - сказал Федор, отставляя стакан и вставая из-за стола.
        Грек осушил свой стакан, ахнул в кулак, слегка поморщившись, и сказал Туманову:
        - Иди, Николаич. Мы по второму разу не будем без тебя. Подождем.

* * *
        - Ты что это творишь, майор? - строго спросил полковник, едва Федор переступил порог его кабинета.
        Федор уже догадался, о чем пойдет речь, но сделал такое удивленное лицо, как будто все, что сейчас ему поведает Васильков, будет для него настоящим откровением.
        - А в чем дело, товарищ полковник? - в свою очередь спросил он.
        Васильков аж покраснел, так рассердившись на Туманова.
        - Как это в чем? А то ты не знаешь?
        Не меняя выражения лица, Федор пожал плечами и этим едва не вывел Василькова из себя. Полковник кулаком стукнул по столу.
        - Начальник ИВС звонил. Жалуется на тебя. Ты зачем вдову капитана Чикина в камеру запер? - строго взглянул «батяня» на строптивого подчиненного, в очередной раз, не забыв напомнить, что с такими, как Туманов беды не оберешься.
        Федор мог бы сейчас ответить пару, тройку колких словечек полковнику, но пожалел его самолюбие. Поэтому ответил только на вопрос:
        - Она проходит у меня по уголовному делу о взрыве у пивбара на улице Октябрьской. Она является связующим звеном между неким Левчуком и бандитом Рустамом Мамедовым. Левчук снабжает Мамедова психотропным веществом, который передает, между прочим, через Чикину. Вчера мы едва не задержали Мамедова. Но ему удалось уйти, и у меня есть основания опасаться за жизнь вдовы капитана. А, кроме того, телефон Левчука мы установили на прослушку. Теперь, когда Чикина исполняющая роль курьера у нас, думаю, Мамедов захочет сам встретиться с Левчуком. Тогда мы его и возьмем. А заодно и Левчука.
        Васильков потер свой мясистый нос, размышляя над сказанным майором Тумановым, но тут же у него возникло желание сделать одно маленькое замечание:
        - Ну хорошо. А если этот бандит Мамедов не придет сам на встречу к этому?…
        - Левчуку, - уточнил Федор, а полковник продолжил:
        - А пришлет кого-нибудь. Найдет другого курьера. Тогда и того посадишь в камеру? - Вопрос был задан явно на засыпку. Но Федор нашел, что ответить:
        - Я так не думаю, товарищ полковник. Левчук, очень осторожничает и не станет вступать в контакт с незнакомым человеком. Мамедов знает об этом и поэтому придет сам. А если я отпущу Чикину, он станет действовать через нее. Это только усложнит нам работу. Сложней будет взять Левчука, да и самого Мамедова. Поэтому, я считаю, что нам целесообразно пока подержать Чикину у себя, - сказал он.
        Полковник надолго замолчал, постукивая карандашом по столу, потом проговорил, в конечном итоге все же соглашаясь с Тумановым:
        - Пожалуй. Только ты уж особенно, Федор, не тяни. Неудобно как-то. Чикин у нас работал. Был на хорошим счету. Ничего плохого у начальства на него нет. Может, ее до конца следствия можно отпустить под подписку о невыезде?
        Туманов спорить с начальством не стал.
        - Как скажите, - сказал он.
        - Понимаешь, я сегодня разговаривал с ней, пообещал…
        Федор понимающе кивнул. Полковник не договорил, но и того, что он наговорил тут, было достаточно, чтобы понять главное: противоречить «батяне» лучше не стоит. Но вот так сразу взять и отпустить Чикину, Федор тоже не мог. Поэтому высказался за компромиссный вариант:
        - Ладно. Трое суток побудет у нас, потом отпустим. Не возражаете? - спросил Федор на всякий случай мнение полковника.
        Васильков не возражал.
        - Добро, - сказал он, положив свою огромную, как медвежья лапа, ладонь на поверхность стола. - Но через трое суток ты ее отпустишь.
        Это было, как приказ, возникать против которого было, все равно, что колотить лбом об стену. Только до крови расшибешь лоб. А может статься и того хуже.

* * *
        От Василькова Федор вернулся с неважнецким настроением.
        Грек с Ваняшиным сидели веселые. Усатый капитан что-то рассказывал, а Ваняшин ржал как хороший жеребец, которому не дали овса. Хотя, если судить по его раскрасневшейся физиономии, овса для него оказалось даже вполне достаточно.
        Бутылка, принесенная Греком, была уже пустая и стояла у Туманова под столом. Это разозлило майора. Он схватил бутылку и засунул ее Греку за пазуху.
        Тот обалдело захлопал своими глазенками.
        - Федор, ты чего?
        - А ты чего ее мне под стол ставишь. Зайдет Васильков и увидит. С тебя раненого, какой спрос, а мне достанется.
        - Ну ты же у нас майор, - с подкольчиком сказал Грек.
        Лучше бы он сейчас ничего не говорил, промолчал. У Федора и так было нехорошо на душе, а тут еще Грек лезет. И он сказал Греку:
        - Ну вот пока я еще майор, а ты пока еще капитан, будешь делать то, что я тебе скажу. Понял?
        Грек вскочил со стула, вытянулся, приложив здоровую руку к голове.
        - Есть, товарищ майор, - отрапортовал он.
        - И вообще, хватит жопой стул греть да байки с Ваняшиным травить. Давай, сходи к ребятам в техотдел, узнай, что там по прослушке телефона Левчука? Может, уже что-то есть.
        Грек принялся ныть, что у майора нисколько нет сочувствия к раненому человеку, которого он выгоняет из кабинета, как собаку из будки, но Туманов над ним не сжалился.
        - Пошел вон отсюда. Тоже мне раненый, - сказал Федор, выпроваживая Грека из кабинета и зная, что до конца дня тот уже не вернется. Но сейчас, это даже было хорошо, потому что им с Ваняшиным предстояли серьезные дела, а Греку не до работы. Сам делать ничего не станет, так еще и Ваняшину не даст.
        Федор покосился на отставленный стакан, наполненный водкой, и не притронулся к нему. Во время отсутствия майора, кто-то, Грек или Ваняшин, прикрыли его от посторонних глаз листом бумаги.
        - Вот что, Леша, - сказал Туманов лейтенанту. - Садись-ка ты за компьютер и пробей этого Рустама Мамедова по базе данных лиц находящихся в розыске. Морду его ты видел, так что сверь его с имеющимися фотографиями. Неплохо бы нам узнать о нем побольше. А я займусь результатами экспертизы по обнаруженному порошку. Подозрительно все это, - задумчиво проговорил майор.
        Ваняшин решил уточнить.
        - Что именно, Николаич? - спросил он. Но майор ответил туманно:
        - Потом объясню, Леша. А сейчас давай, - кивнул Федор на компьютер.

* * *
        Пара дней прослушки домашнего телефона Левчука ничего не дали. Телефон молчал. Никто не звонил домой химику кудеснику и сам он никому не звонил. И Федор засомневался, не теряют ли они зря время? Вдруг телефон отключили за неуплату, а они сидят и ждут неизвестно чего.
        Грек предлагал другие, радикальные меры.
        - Нечего с ним чванькаться. Придти к нему домой, взять хорошенько за яйца, так он сам покажет, где хранит порошок. Ну а мы с него подписочку, и пусть поработает на нас. - Он изо всех сил пытался доказать Туманову, что предлагаемые им меры окажутся очень даже эффективными, и зря майор сомневается и отвергает их. Потом же ему самому будет стыдно за это, что вовремя не воспользовался.
        И только на третий день, ближе к вечеру, в кабинет вошел молодой лейтенант из техотдела и положил на стол Туманову аудиокассету.
        - Пять минут назад записали, - сказал он и, оставив кассету, ушел.
        Туманов испытывал сейчас огромную радость. Честно говоря, уже и сам он начал в глубине души сомневаться, правильно ли они поступили с этой прослушкой. За квартирой химика кудесника установили наблюдение, но оно не принесло желаемого результата. Утром ровно в восемь, Левчук уезжал на работу. Возвращался около семи вечера, причем один. По дороге до института ни с кем не встречался. И Федор Туманов загоревал, потому что химик кудесник оказался довольно осторожным человеком. А с осторожными всегда сложно и хлопотно, в первую очередь для самих сыщиков, и вполне может получиться так, что Левчук не пойдет на прямой контакт с Мамедовым. Связующим звеном между ними, была Алла Чикина. Посредница, через которую Мамедову осуществлялась поставка наркотика с добавленным в него психотропным веществом.
        И вот она удача.
        Сидевший рядом с Тумановым Грек, голос Левчука узнал сразу.
        - Это он, мать его, - сказал Грек, нахмурившись.
        Для большей убедительности, Федор спросил:
        - Левчук?
        - Ну да. Майор хренов, из спецподразделения ГРУ. А кто второй, не знаю, - проговорил Грек. Хотя по смыслу разговора опера поняли, вторым как раз был Рустам Мамедов, потому что, по словам Чикиной только он мог позвонить Левчуку и говорить с ним о порошке.
        Разговор как раз шел именно о нем. Звонивший Левчуку, попросил подготовить ему порошка. Как Федор и предполагал, речь пошла о недостающих ста граммах.
        - Я же для тебя передал через Аллу сто двадцать грамм? - голос Левчука зазвучал с предельным удивлением. - Разве тебе мало такого количества? Или ты не получил от Аллы пакет? - осторожно спросил Левчук.
        Благодаря Греку, Мамедов не сумел унести этот пакет. Но что поразило оперов, Мамедов почему-то не стал говорить Левчуку о том, что Чикину взяли. Ведь наверняка в этот же вечер он не единожды пытался дозвониться до нее, и как неглупый человек, понял, почему вдова капитана не подходит к телефону.
        - Не беспокойся, - голос Мамедова зазвучал доверительно. - Алла все передала мне. Но мне срочно надо еще грамм сто. Можешь подготовить?
        Как видно Левчук призадумался. Наверное, его несколько озадачила просьба Мамедова. Или откровенно насторожила. Опера могли об этом только догадываться. Но в телефонном разговоре наступило молчание, прервал которое собеседник Левчука, сказав:
        - Мне очень нужно. Плачу - вдвойне.
        Чашу весов раздумий Левчука, переполнило обещание о двойной плате, и он сказал:
        - Хорошо. Когда надо?
        - Завтра можешь? - спросил предполагаемый Мамедов.
        Левчук как будто усмехнулся.
        - Да хоть сегодня. Если есть «бабки», то я сейчас могу позвонить Алле. Она подойдет на наше место, и я передам ей пакет…
        Голос собеседника Левчука зазвучал протестующе:
        - Знаешь, не надо звонить Алле. Ее все равно нету дома.
        Левчука как видно это немного насторожило:
        - А где она? - спросил он.
        - Не знаю. Наверное, уехала. Мне она говорила, что собирается на пару недель в Болгарию. Во всяком случаи, дома ее нет.
        - Странно, - задумчиво протянул Левчук, привыкший доверять своей осторожности, он и на этот раз решил не пороть горячку, но его собеседник сказал:
        - Порошок мне нужен срочно. А ждать ее, нет времени. Ты сказал, что можешь передать порошок хоть сегодня?
        - Ну могу, - голос Левчука на этот раз зазвучал как-то нерешительно, но отступать ему было некуда. Сказанное назад не вернешь.
        А разговаривавший с ним, как будто обрадовался. Сказал весело:
        - Чего мы будем ждать, когда Алла объявится. Давай, я сегодня часиков в восемь подъеду к твоему дому? Называй адрес?
        На этот раз Левчук призадумался еще больше. Его молчаливая пауза тянулась едва ли не минуту.
        Нетерпеливый Грек за это время изъерзал весь стул. И словно пожалев его, голос Левчука зазвучал опять.
        - Я предлагаю встретиться на нейтральной территории, - сказал он.
        - Говори, где? - Ответил Мамедов, понимая, что выбора у него нет. Выбор остается за Левчуком. И если он начнет артачиться, то осторожный Левчук и вовсе может отменить встречу. А этого допустить было никак нельзя. И Мамедов повторил озабоченно:
        - Где и во сколько?
        На этот раз Левчук не раздумывал, понимая, что их разговор и так затянулся. Сказал:
        - Ну время встречи давай оставим тоже. А встретимся с тобой мы возле метро Чкаловская. Идет?
        Мамедов тоже не стал раздумывать. Ему не терпелось получить недостающий порошок, и он оживленно проговорил:
        - Идет. Значит, в восемь часов я буду ждать тебя у станции метро.
        На этот раз голос Левчука прозвучал несколько суховато. И Туманову подумалось, что, наверное, все-таки, осторожный Левчук пожалел о своем согласии. Уступил Мамедову, польстившись на обещанную двойную плату за порошок. Но в чем-то и засомневался.
        - Пока, - сказал мнимый майор ГРУ и отключил свой телефон.
        Проверив, что дальше на кассете записи нет, Туманов выключил старенький магнитофон. Вынул из него кассету.
        Грек почувствовал расслабуху, развалился на стуле и, закурив, сказал:
        - А Мамедов-то не стал говорить Левчуку, что Чикина у нас. И про порошок, словом не обмолвился. За нос решил поводить его.
        - Конечно. Скажи он, что мы чуть не зацапали его возле дома Чикиной, вряд ли бы Левчук пошел с ним на контакт, даже если бы ему посулили в десять раз больше, - проговорил Ваняшин. Причем, получилось так, будто Грек сам не понимал этого.
        И Сан Саныч обиделся.
        - Спасибо, о мудрейший из мудрейших за подсказку, - сказал он Ваняшину. Лейтенант махнул рукой на Грека. Но этот жест ничего для Сан Саныча не значил. Он сидел на стуле, положив ногу на ногу, и покуривал сигарету, при этом, щурясь от удовольствия, как щурится кот, прогретый теплым весенним солнцем.
        - А то мы с Тумановым без тебя не догадались бы. Правда, Федор?
        Но Туманов уже не слушал болтовни Грека. Он позвонил начальнику отдела Василькову и попросил, чтобы тот обеспечил ему подкрепление для задержания Рустама Мамедова и Игната Левчука.

«Батяня» пообещал выделить десять человек в помощь. Как их распределить на местности, это уже решал сам майор Туманов.
        Глава 12
        Разговор с Рустамом Мамедовым вызвал у Игната Левчука если не страх, то уж настороженность точно. Особенно та часть его, где Мамедов говорил об Алле.
        Левчуку показалось подозрительным то, как Мамедов это произносил, в какой интонации. Причем, удивления по поводу внезапного исчезновения Аллы Чикиной, в его голосе Левчук не заметил. Более того, Мамедов это произносил так, как будто доподлинно знал, где Алла.
        Положив трубку, Игнат призадумался. Отъезд Аллы, ему казался в высшей степени странным. Еще вчера они с ней сидели в его машине, и Алла ни словом не обмолвилась, что собирается куда-то уезжать. И если такое действительно произошло, то у нее должны были быть довольно веские причины. А если нет…
        Игнат достал из тайника, расположенного в тумбочке под телевизором, пистолет
«Макарова». Купил его однажды так на всякий случай и почти никогда не носил с собой.
        Выезжая на встречи с Чикиной, брал кое-что понадежней, удостоверение майора спецподразделения ГРУ. Года два назад, аккурат под Новый год, подвозил на своей машине вдрызг пьяного мужика. Обычно пассажиров не брал, но тут проезжая по улице Бестужева поздно вечером, увидел на автобусной остановке пьяного. Бедняга, кажется, был на стадии закоченения. Но на заднем сиденье машины отогрелся, и что оказалось для Левчука особенно неприятным, испачкал ему сиденье содержимым своего желудка.
        Тогда Игнат лишний раз убедился в том, что жалость обернулась ему же во вред. Но до станции метро он мужика все же довез. Тот хоть и был пьяным в лом, но на расплату оказался щедрым. Достал бумажник, повертел его в руках, порылся в нем и протянул Игнату за проезд тысячурублевку. Сдачи Игнат сдавать не стал. Хотя по нормальному, его бы устроила сумма в пятьсот рублей. Но он посчитал, что другая пятисотка, это компенсация за испачканное блевотиной сиденье. Пятисотку он отнесет в химчистку вместе с чехлом сиденья. Поэтому, высадив пьяного пассажира, тут же поспешил уехать. И только потом, когда стал стаскивать с сиденья чехол, он заметил валявшееся на коврике служебное удостоверение сотрудника спецподразделения ГРУ майора Фокина. Так и не понял, когда перебравший лишнего майор потерял его. Возможно, оно выпало, когда Фокин наклонялся, очищая желудок. А может быть, когда он шерстил по своему бумажнику, и вместе с купюрой машинально вытянул из бумажника и удостоверение.
        Так или иначе, но Игнат решил оставить его себе. Поначалу просто таскал его в своем портмоне, не испытывая в нем особой надобности. Возможно, встретил бы опять Фокина и вернул бы ему ксиву. Но больше пьяный майор спецподразделения ему не попадался. Зато однажды сам Левчук попался молодому гаишнику, пролетев перекресток на красный свет.
        Бдительный страж порядка уже собрался выписать владельцу новенького «Фольксвагена» приличный штраф, чтоб в следующий раз он был внимательней на дорогах, но, заметив лежащее в портмоне вместе с правами удостоверение сотрудника ГРУ, вдруг с извинениями взял под козырек и тут же отбыл.
        Вот тогда Игнат и понял, какую выгоду можно извлечь, имея эти корочки в кармане. Большого вреда не будет, если он раз, другой предъявит эту ксиву. По крайней мере, работников ДПС всегда этим удостоверением отпугнуть можно, как в случаи с молодым лейтенантиком. Фамилию бывшего владельца удостоверения, Игнат посчитал необходимым изменить. И это оказалось нетрудно. У них в лаборатории для этого имелись все нужные химикаты. И вскоре в удостоверение вместо фамилии Фокин, появилась фамилия - Фомин. Для большей убедительности, он вклеил туда свою фотографию, сделанную на компьютере.
        Но вряд ли эти корочки произведут должное впечатление на Рустама Мамедова. Игнат всегда опасался его, потому и предпочитал с ним никогда не встречаться, а передавать порошок через Аллу Чикину. И теперь, собираясь на встречу, положил в карман вещицу, которая в случаи чего станет лучшим аргументом для усмирения Мамедова, чем липовое удостоверение. Это - пистолет, с полной обоймой патронов. Лучше бы, конечно, до него дело не дошло, но береженого, Бог бережет.
        Прежде чем ехать эту встречу, Игнат несколько раз позвонил на домашний телефон Алле Чикиной. Раньше, когда был жив ее муж, капитан, Алла категорически запрещала ему звонить. Но теперь, когда ее мент погиб, опасаться было некого. И Игнат раз за разом набирал ее номер, но трубку никто не снимал.
        Не меньше озадачило его и внезапное молчание ее мобильника.

* * *
        За десять минут до встречи, Игнат остановил машину на выезде с Дурасовского переулка на Садовое кольцо, и, оставив ее возле «Булочной», не торопливой походкой направился к станции метро, внимательно поглядывая по сторонам и стараясь отыскать, хоть что-то, что могло показаться ему подозрительным. И не находил.
        Кругом царила обычная для этого времени суток будничная суета. Люди из подходящих электричек толпами устремлялись в метро. Из подземного перехода усатый милиционер прапорщик взашей выталкивал здоровенного бомжа, который вступил с ним в противоречия и не хотел покидать насиженное место, где собирал подаяния.
        Двое, одетых в ярко-синие жилеты, мужчина и женщина, всовывали в руки всем мимо проходившим газеты бесплатных объявлений с телевизионной программой на следующую неделю. Кто-то брал. Кто-то отказывался и торопливо пробегал мимо.
        Игнат взял. Не спешил отходить от раздатчиков газет. Огляделся. По времени Мамедову уже было пора появиться. Зря, что ли он здесь у всех на виду топчется. Как бельмо на глазу.
        Обернувшись к стоянке такси, Игнат обратил внимания на белый «Жигуленок» шестой модели с тонированными стеклами. Лицо водителя сидящего за рулем «шестерки», показалось знакомым.
        Игнат пригляделся и узнал Рустама.
        Белая «шестерка» стояла тут задолго до появления Игната. И когда Игнат подошел, мельком глянув на стоянку такси, он заметил эту машину, но не подумал о том, что Мамедов сидит в ней и наблюдает через тонированное стекло за ним. Кажется, он, как и сам Игнат, решил подстраховаться.
        Теперь же дверь машины открылась, и Рустам резким движением выпрыгнул на влажный после дождя асфальт. Не торопливой походкой направился к Игнату.
        Игнат шагнул ему навстречу. Теперь дело за малым. Без лишних вопросов он передаст Рустаму пакет, в котором лежат упакованные в бумагу десять маленьких целлофановых пакетиков, в каждом из них по десять грамм порошка. Взамен, Рустам вручит ему газету, в которую завернуты деньги. Так было условленно. И они разойдутся.
        Обычное для такой толчеи дело. Двое сошлись, нечаянно столкнулись, и разошлись, каждый по своим делам. Две, ну от силы, три секунды, и вот они заспешат, каждый в свою сторону.
        Шаг, другой. Игнат увидел, как Рустам достал из кармана сложенную вчетверо газету. Он сам приготовил пакет, чуть выставив вперед руку, в которой его держал.
        В самый последний момент, когда до передачи оставалось всего пара секунд, бомж вдруг вырвался из руки усатого прапорщика и, расталкивая толпу, рванулся к Мамедову. Да и сам прапорщик усач, похоже, не собирался оставаться в стороне. Навряд ли он кинулся догонять бомжа. Дело было в другом.
        Игнату в его лице показалось что-то знакомое. Особенно приглядываться было некогда, но в его сознании четко отпечаталось одно и самое главное: эту усатую рожу он, безусловно, где-то уже видел. Вот только где? Сразу вот так и не вспомнишь, нет времени.
        Чуть скосив глаза влево, Игнат увидел, как от ларька в котором торговали аудиокассетами, отделился высокий парень. До этого он стоял там, сосредоточенно пялился на кассеты, докучая молоденькую продавщицу разными вопросами по поводу исполнителей модных шлягеров. Кассету он так и не выбрал, зато выбрал другое. И этим другим стал он, Игнат Левчук.
        И тут Игнат вспомнил, где видел эти две рожи. Опера. Они остановили его на перекрестке для проверки документов. Но что им надо тут.
        Грек с Ваняшиным опоздали всего лишь на немного.
        Резко остановившись, Мамедов бросил свой настороженный взгляд на бежавшего к нему бомжа. Вот и пистолет появился в руке у того. Значит, понятно кто он такой. Мент. Он узнал и Грека. Милицейский кителек на нем был явно с чужого плеча. Рация болталась за спиной, а в руках резиновая палка выручалка. Только ей в такой толпе не очень-то помахаешь. Да и тот мент нарядившийся под бомжару, не воспользуется своим пистолетом. Народу полно. А в толпе ему стрелять нельзя. Зацепить кого-нибудь может. Таков закон об оружии.
        Рустам даже усмехнулся. Странно, но сейчас закон был на его стороне. Защищал его от ментов. Только самому Рустаму было наплевать на закон. Его глаза, как у зверя перед броском налились кровью.
        - Сука, ментов привел! - произнес он на одном выдохе, глянув в побелевшее лицо Игната Левчука.
        Тот хотел что-то сказать, но успел лишь произнести одну букву. Но Рустаму ее оказалось достаточно.
        - Я?!…
        Игнат не обратил внимания на левую руку Мамедова, в которой тот держал нож с выкидным лезвием. Он только вдруг почувствовал легкий толчок и тут же жгучую боль внизу живота. Вздрогнул, еще толком не осознав, что произошло, заметив, как Мамедов, резко развернувшись, бросился бежать сквозь толпу на улицу.
        Федор Туманов и лейтенант Ваняшин кинулись за Мамедовым. На бегу, Туманов достал из кармана рваного пиджака рацию и передал всем постам, что преступник направляется к машине.
        Ваняшин попытался прицелиться в голову убегающего, но Туманов не дал ему выстрелить.
        - Отставить, лейтенант! Смотри, сколько людей вокруг, - крикнул он Ваняшину, удержав того от соблазна, который может обернуться для самого Ваняшина непоправимой бедой, если тот зацепит невзначай кого-то из граждан.
        Грек подошел к Игнату Левчуку.
        - Ну что, майор хренов? - опустив глаза, Грек увидел, что брюки спереди у Левчука были все в крови. Струйка крови стекала по его правой ноге на кафельную плитку, но Левчук еще не падал. Стоял, пошатываясь, левой рукой прикрывая рану внизу живота.
        - О, да твое дело дрянь, - проговорил Грек, быстро сообщив по рации, что нужна
«скорая».
        Федор ошибся, полагая, что преступник попытается уехать на машине. Тогда он еще не знал, что машина угнана Мамедовым буквально за двадцать минут до встречи с Левчуком. И как, оказалось, вторично воспользоваться ею, Мамедов не собирался.
        Расталкивая попадавшихся на его пути людей, он влетел в здание Курского вокзала и как будто почувствовал, что все входы в метро контролируются сотрудниками милиции. Возможно, с самого начала обдумывая маршрут отхода, он предвидел вариант с ментами, поэтому в метро не сунулся. Перескочив через турникет, он выбежал из здания вокзала к платформам, возле которых стояли электрички.
        Одна из них вот-вот должна отойти. Мамедов успел запрыгнуть в последний вагон.
        Федор подбежал к турникетам в тот момент, когда дежурившая там здоровенная бабеха в форме железнодорожника, изрыгала проклятия вослед наглецу Мамедову, размахивая увесистыми кулаками.
        Увидев еще одного наглеца, собиравшегося перескочить через турникет, она как гора встала перед ним, растопырив руки.
        - Без билета не пущу! - заорала она, напоминая своим мощным голосом сирену, извещавшую о сигнале гражданской обороне. По крайней мере, Федор сейчас нисколько не сомневался, что в случаи необходимости, она вполне могла бы ее заменить, потому что у самого майора тут же заложило уши от ее мощного голоса, а все, кто находился рядом, на какой-то миг просто остолбенели.
        - Уйди отсюда! - рявкнул на нее подбежавший Ваняшин, оттолкнув тетю в сторону так, что она не удержалась на ногах и завалилась, как опрокинутая пивная бочка.
        Туманов с Ваняшиным выскочили на платформу. Но двери в электричке уже закрылись.
        Мамедов стоял в тамбуре последнего вагона и откровенно хохотал над олухами ментами, корча им рожицы и приплясывая, перебирая ногами по грязному заплеванному полу.
        Обозленный майор выхватил пистолет, приставив ствол к дверному стеклу на уровне лба Мамедова, но тот вдруг схватил стоящую позади него молоденькую девчонку с сигаретой и резким движением прислонил ее голову к стеклу, крикнув напоследок:
        - Стреляй, майор! Только не промахнись.
        Прижатое к стеклу лицо девчушки, не понимающей, что происходит, исказилось от ужаса. Сигарета выпала изо рта. Она уставилась на дуло пистолета, до конца не осознавая, шутка это или все всерьез.
        Электричка тронулась. Мамедов опять захохотал, весело помахав на прощанье ментам рукой.
        - Я тебя достану, - крикнул Федор, со всей силы ударив кулаком в железный бок уходящей электрички.

* * *
        Федор сидел в кабинете начальника отдела полковника Василькова, чувствуя себя, провинившимся учеником, не смеющим поднять глаза на строгого учителя. Ему было стыдно за, по сути, провалившуюся операцию с задержанием Рустама Мамедова.
        Накануне, на отправленный оперативниками запрос в центральное информационное агентство, оттуда пришла справка на Мамедова, читая которую, «батяня» грозно сдвигал брови к переносице. И сейчас, в присутствие Туманова, полковник опять вернулся к этой справке и, нацепив очки, прочитал вслух:
        - Мамедов Рустам, семьдесят четвертого года рождения, уроженец города Грозного. Имеет три судимости, в том числе за похищение людей, бандитизм, убийство, - полковник поднял глаза, посмотрел на Туманова, хотел удостовериться, слушает ли его майор, потом продолжил: - Неоднократно совершал побег из-под стражи. По имеющимся данным, состоял на службе в террористической группе главаря бандформирования Шоты Абдосаева. По оперативным сведениям в настоящее время может находиться на территории России, в городе Москва.
        Васильков сердито швырнул справку на стол и поверх очков уставился на молчавшего Федора Туманова, ожидая услышать от того хоть что-то в свое оправдание. Но Федор молчал. Это «батяне» не понравилось.
        - Вот, - ткнул он пальцем в лежащую на столе справку, - особо опасный преступник на свободе. Более того, он преспокойненько разгуливает по нашему городу, совершает преступления, а мы не можем его задержать. Что о нас люди подумают?
        Федор Туманов и на этот упрек стойко отмолчался, предоставляя Василькову полную возможность высказаться. Да и глупо бы было сейчас в чем-либо оправдываться перед
«батяней» и тем более возражать ему.
        Сам же Васильков молчание своего подчиненного истолковал по-своему, сказал строго:
        - Не знаешь? А я вот знаю. Они скажут, зачем нам такая милиция, если бандит на свободе. Потому что неизвестно, чего он затевает. А вы его не могли взять. Упустили. Второй раз, между прочим, - разочарованно покачал полковник своей огромной головой. - А что с этим, со вторым, с которым он шел на встречу? - спросил «батяня», уже заранее предполагая, каков услышит от Туманова ответ.
        - Труп, - коротко ответил Туманов. Майор злился. Злился на себя за то, что не все смог просчитать и предусмотреть. Злился на дежурную стоящую возле турникета и отнявшую у него три, четыре секунды драгоценного времени. Но еще больше злился на неудачу, представляя ее некой женщиной в парандже, покровительствующей бандиту Мамедову и насмехающуюся над ними операми.
        Только зря она насмехается, потому что Федор не из тех, кто пасует перед неудачами и трудностями. Видать, она еще не знает его настырного характера. А зря.
        Дерзко глянув в глаза полковнику, Туманов пообещал:
        - Мамедова я возьму. Не долго ему топать по земле. Обязательно возьму.
        Взгляд полковника немного потеплел. Как опытный руководитель, Васильков знал, как поговорить с каждым из своих подчиненных. Ленивых надо заставлять работать, кнутом. А кому-то, как Туманову словом надавить на самолюбие. Для таких оно ощутимее всякого кнута будет, потому что майор Туманов опер от Бога. Таких природа создает одного на десять тысяч народившихся.
        И сейчас полковник нисколько не сомневался, если Туманов так говорит, то, стало быть, так оно и будет. Вопрос лишь, как скоро, это произойдет.
        И «батяня» сказал, сменив тон на более доброжелательный:
        - Ты вот что, Федор, поторопись. Сам же говорил, что есть основания подозревать Мамедова причастным к взрыву у пивбара?
        Федор согласно кивнул.
        - Ну вот, - доверительно произнес Васильков. - Как бы этот басурман еще чего-нибудь не натворил бы тут у нас.
        Уже когда Туманов выходил из кабинета, Васильков задержал его буквально в дверях, спросив:
        - Ты не сказал, как там решил с Чикиной?
        Казалось за все время их беседы, Васильков только и ждал от Туманова, чтобы узнать о его обещании и, не дождавшись, решил спросить:
        Федор обернулся, прикрыв дверь, чтобы секретарша не услышала эту часть их разговора. Сказал:
        - Я свое слово держу. Чикина уже час, как на свободе. Отпущена под подписку о невыезде. Как мы с вами и обговаривали этот вопрос.
        Полковник удовлетворенно кивнул, тем самым, позволяя своему подчиненному удалиться.
        Вернувшись в свой кабинет, Федор посмотрел на огромный сейф, стоящий возле майорского стола. На нем, прикрытый бумагой, стоял стакан водки, остатки недавнего пиршества. Помощники майора не польстились на него. Особенно это касалось Грека.
        Федор даже удивился, как это усачу хватило выдержки, не протянуть к нему свою руку. Откинув бумагу, Федор достал стакан.
        Сидящие возле стола Грек с Ваняшиным, внимательно наблюдали за майором. Ваняшин задумчиво хмыкнул, видя, с каким настроением вернулся от Василькова их майор, а Грек облизнулся.
        - Оставь глоточек, - попросил он, при этом скроив физиономию попрошайки. Но со своей просьбой он опоздал.
        Туманов поставил пустой стакан на прежнее место, прикрыв его бумагой.
        - Извини, Грек. Не смог остановиться, - сказал Федор.
        Грек понимающе кивнул и махнул рукой.
        - Понимаю. Я и сам такой. Как войду во вкус, ничем меня не остановишь. Николаич, так может, я сбегаю? Куплю поллитровочку? Все-таки уже конец рабочего дня. Ну и все такое…
        Что имел в виду Грек под всем таким, Туманову с Ваняшиным осталось не понятным, но от предложения настырного капитана они отказываться не стали.
        - Да, - задумчиво протянул Федор, отсчитывая из своего бумажника в протянутую руку Грека червонцы. - Работенка у нас такая, что иной раз не захочешь, да махнешь сто грамм. Беги, Саня.
        Грек отнесся философски к сказанному майором Тумановым.
        - Истину говоришь, Николаич. Вот мне, чем еще снимать напряжение, как не стаканом. Постоянной женщины я не имею. А напряжение распирает мою систему каждый день. Одно спасение, - он кивнул наверх сейфа, где под бумажкой стоял пустой стакан.
        Глава 13
        Даша как обычно приготовила ужин. Полчаса назад ее майор позвонил, сказал, что скоро будет дома. Кроме всего прочего, не забыл упомянуть об ужине. Хотя об этом можно было и не упоминать. Как всякая хорошая хозяйка, Даша всегда старалась вкусно накормить своего любимого мужа и очень обижалась, когда что-то из ее стряпни оставалось не съеденным, поэтому каждый раз вылезая из-за стола, Федор ощущал себя медвежонком Вини пухом, который побывал в гостях у братца кролика.
        Когда сковородка с жаренным свиным мясом, обсыпанным сверху колечками лука, уже стояла на столе, рядом с тарелочкой соленых огурчиков и кастрюлей с вареной картошкой, в двери раздался нетерпеливый звонок.
        Один, второй, третий.
        Даша не успела сбросить с себя фартук. Единственное, что она успела сделать, так это глянуть на себя в большое настенное зеркало висевшее в коридоре и поправить локон волос, спадавший на лоб.
        - Иду, милый, - проворковала она, выбирая какую щечку лучше подставит для поцелуя: правую, или левую? Решила предоставить это на выбор самому Федору.
        Она торопливо справилась с одним замком, со вторым, открыла дверь и растерялась оттого, что в грудь ей уперся ствол пистолета с глушителем.
        Перед дверью стоял высокий парень с худощавым лицом, которое Даше сразу не понравилось. Во-первых, на нем остались следы в виде язвочек от юношеских угрей. Для взрослого мужчины, это выглядело как-то довольно унизительно. Во-вторых, не понравились его, точно стеклянные, глаза. И для себя Даша сразу определила, либо этот тип - наркоман, либо не совсем здоров на психику, что само по себе не исключало для нее возможности невинно пострадать. Ведь в руке у него не игрушка, а вполне настоящий пистолет, да еще приспособленный производить выстрелы бесшумно.
        Даша замерла. С легким сердцем приняла бы это за нехорошую шутку, если бы не выражение стеклянных глаз этого типа. Так смотреть может только человек способный на убийство. И ей сделалось страшно, и Даша тихонько ойкнула.
        Парень приложил палец к губам, прошипев:
        - Тс…с.
        Даша решила его не раздражать. Корчить из себя героиню и заорать во все горло, ни к чему хорошему не привело бы. Тип нажмет пару раз на курок, а потом даст деру по лестнице вниз. Прежде, чем кто-то из соседей выглянет на лестничную площадку, этот тип уже выскочит из подъезда, а она останется лежать тут в луже крови. Поэтому Даша послушалась и поджала губы.
        Как ей показалось, парень на это одобрительно кивнул и тихонько спросил:
        - Майор твой дома?
        По тому, как был задан вопрос, Даша поняла, что этому типу вовсе нужна не она, а ее муж, Федор Туманов. И штуковина в руке у парня приготовлена не для нее, а для Федора. Ее он если и убьет, то просто, чтобы не оставлять свидетеля. А может быть, сжалится. Но кого он уж точно не пощадит, так это Федора. И Даша молчала, не зная, что ответить.
        Видно ее молчание стало действовать парню на нервы, и он, ткнув ее пистолетом в грудь, раздраженно проговорил:
        - Ты что, язык проглотила? Отвечай.
        Даша успела заметить, что, разговаривая с ней, парень как видно проявлял нервозность, бросал быстрые косые взгляды на соседские двери. Видно опасался, что за ними может кто-нибудь подглядывать в дверные глазки. Часть лестничного проема снизу тоже не оставалась без его внимания. Все это давало повод Даше судить о нем не как о профессионале, а как о новичке. По ее мнению, это было совсем неплохо. По крайней мере, это давало хоть какой-то шанс на спасение. Вряд ли бы у нее появился такой шанс, будь на его месте профессионал. И чтобы не раздражать его, Даша ответила:
        - Я одна. - В глубине души теплилась надежда, что, узнав о том, что Федора нет дома, парень уйдет, но, как видно, этот оказался из настырных, и уйти просто так не захотел.
        Втолкнув Дашу в прихожую, он закрыл дверь и сказал:
        - Ну что ж, в таком случаи, мы его подождем.
        Даша промолчала, ругая за себя за халатность. Ведь не раз ее предупреждал Федор, чтобы она, прежде чем открыть дверь, обязательно поглядела в глазок. Почти всегда Даша так и делала, но в этот раз…
        Она старалась дать себе оправдание, думая о том, что не могла знать, кто придет в их дом. И вот пришел убийца. Типичный для этого времени. Наглый и, похоже, бескомпромиссный, потому что когда Даша попыталась убедить его в том, что мужа действительно нет дома, он не поверил. Схватив ее сзади за волосы, втолкнул сначала в одну, потом в другую, и так во все комнаты. Не оставил без внимания ванну и туалет. Даже небольшая кладовка в конце коридора, где Федор хранил домашние инструменты, привлекла его внимание. Он заглянул и туда.
        Но больше всего - кухня. Зайдя в нее и осмотревшись, он уставился на сковороду с жареным мясом. Усадил Дашу на стул подальше от кухонной двери, чтобы не убежала. Сам сел к столу.
        На столе лежали две вилки. Он схватил одну и ткнул ею в сковородку с мясом.
        Даша отвернулась. Не хотела видеть, как этот тип обжирается. Ведь не для него она старалась. Но готова нажарить ему еще сковороду. И пусть бы он нажрался и ушел. Лучше, если б навсегда из их с Федором жизни.
        Бросив короткий взгляд на сидевшего за столом парня, она успела заметить, что тот уж слишком сосредоточенно смотрит на нее. Особенно на ее коленки и ляжки, не прикрытые коротким халатиком.
        Даша потянула за полы, обтягивая халат, а парень усмехнулся, заметив это. Он не торопливо пережевывал куски мяса, вместе с солеными огурчиками и при этом поглаживал свой живот, словно отыскивая в нем местечко, куда бы можно было запихать еще пару кусочков жаркого.
        Когда с мясом было покончено, он сказал Даше:
        - Налей-ка мне, хозяюшка, чайку. Да покрепче.
        Даша истолковала это как желание чифирнуть. Встала, взяла бокал, всыпала в него половину пачки заварки, налила кипятка. Поднесла к столу, поставив перед сидящим типом. И только хотела отойти, чтобы вернуться на свой стул, как парень довольно резко ухватил ее за руку, притянул к себе, усаживая на колени.
        - Какая у тебя хорошая задница. Посиди у меня, ну чего ты вырываешься? - проговорил он, не давая Даше встать. - Хочешь, я тебя оттрахаю в попочку? Ты пробовала когда-нибудь такой секс?
        - Отпусти меня, - Даша отчаянно колотила его по жилистым рукам, которыми наглый тип обхватил ее за талию. Причем, одну руку он уже успел запустить ей под халат, поглаживая через трусики жесткие волосики на лобке.
        - Не надо меня трогать. Отпусти сейчас же, - произнося все это, Даша посматривала на лежащий, на краю стола пистолет. Интересно, как бы повел себя этот тип, окажись сейчас в ее руке пистолет. Хотя по большому счету, вместо него, Даша могла бы воспользоваться сковородкой. Все мясо этот тип сожрал, и чего ей стоять пустой на столе.
        Один, два удара - решили бы исход этого поединка в Дашину пользу. Стараясь вырваться из цепких его рук, Даша вспомнила о Федоре. Кажется, и обещанных полчаса уже прошли, и час, а его все нет. Жену тут собираются изнасиловать, а ее доблестный майор где-то зависает, как всегда.
        Ей удалось встать, но вряд ли это облегчило ее участь. Схватив со стола пистолет, он направил его ей в грудь, медленно водя концом трубки глушителя по прозрачному лифчику и рассматривая выпуклые соски.
        Даша замерла в ожидание выстрела. Но его не произошло. Тип похотливо уставился на нее.
        - Зря трепещешься. Хотя, пожалуйста, если тебе так больше нравится. Все равно я сейчас тебе засажу, пока твоего майора нет. А когда он придет, я убью его и еще раз тебе засажу. Как тебе такой расклад? - с издевкой спросил он и засмеялся, довольный собой.
        Даша обречено опустила глаза, сознавая, что сексуального контакта с этой мразью, как видно не избежать, и молилась за то, чтобы Федора задержали на работе. Пусть и на всю ночь. Даже если этот негодяй истерзает ее, пусть Федор останется жив. Она готова пожертвовать своею жизнью, но она не хочет, чтобы ее муж был убит.
        И Даша заплакала. Впрочем, это наглеца не остановило. Деловито развернув ее, он заставил Дашу наклониться и упереться руками в край стола, погладил поверх халата ее упругую круглую попку.
        - Не надо, прошу вас, - попросила Даша, но тип только рассмеялся, и, задрав и без того короткий халатик, недолго полюбовался ее трусиками, после чего сдернул их, несильно хлопнул ладонью по левой половине попки.
        - Я завидую твоему майору. У него такая жопастая жена. Но пока его нет, сейчас мы с тобой займемся любовью. Ты хочешь заняться со мной любовью? Отвечай, сука? - закричал он и, схватив со стола пистолет, ткнул им Даше в ухо. - Я не слышу ответа. Говори.
        - Да. Я хочу заняться с тобой любовью, - плача, проговорила Даша.
        Он улыбнулся.
        - Сейчас тебе понравится. Уверен, что тебя не разочарую. А теперь раздвинь пошире ножки. Вот так. Молодец, - похвалил он, расстегая свои брюки.
        Даша почувствовала, как он прислонился к ней. И в этот момент в дверь позвонили.
        - Федор, - едва ли не воскликнула Даша, представляя, что сейчас было б тут, присутствуй ее майор при столь пикантной сцене.
        А тип, пристраивавшийся к ней сзади, разочарованно вздохнул, быстро застегивая брюки.
        - Как некстати пришел твой муж. Испортил нам весь праздник. Но я уверен, он возобновится после того, как я прикончу его.
        Даша быстро натянула трусики, одернула халат.
        - Прошу вас… Я согласна, с вами заняться любовью, только не убивайте моего мужа. Пожалуйста. Умоляю вас, - она хотела встать перед типом на колени, но он, схватив ее под мышки, удержал на ногах.
        - Это исключено. Лучше не проси, а то сдохнешь вперед его. Утри слезы, иди и открой дверь. И улыбайся, сука! - нараспев произнес он.
        Даша пошла в прихожую, ощущая за своей спиной его разгоряченное дыхание. На этот раз он не держал ее за волосы, но он укрывался за ней. Хотя, Даша была на сто процентов уверена, что Федор не подозревал, какой гость ожидает его дома, и потому третий раз надавил пальцем на кнопку звонка.
        Подойдя к двери, для большей убедительности, тип сделал то, чего не смогла Даша, когда впустила его. Он посмотрел в глазок и радостно прошептал Даше на ухо, словно теперь она была с ним заодно:
        - Порядок. Вот и майор пожаловал. Открывай дверь. Ты оглохла? - он несильно ударил Дашу по правой почке.
        Даша вздрогнула и отперла замок.
        - Привет, Дашунь, - сказал Федор, входя в прихожую, сразу обратив внимания на заплаканное лицо жены. - Что случилось, Даша?
        Тип, стоящий за дверью, резко ногой захлопнул ее, направив при этом ствол пистолета в голову Туманову. Улыбнулся.
        - А случилось то, майор, что твоя женушка тут заждалась тебя.
        Федор мрачно взглянул в глаза парню, замечая, как улыбка тут же сползла у того с лица.
        - Понятно, - сказал Туманов, с жалостью поглядев на плачущую Дашу. Вот невезуха, так и прет, и Дашка опять оказалась втянутой в его ментовские дела. Несправедливо это. Раз уж суждено умереть, так пусть хоть она останется жива. И он попросил парня:
        - Жену не убивай. Не по понятиям это. Она ведь не при делах.
        Парень оскалился в улыбке.
        - Майор заткнись. И про понятия лучше не говори. У вас у ментов, они другие. А вообще, она баба у тебя красивая, и я сам решу, как поступить с ней. Но для начала, не мешало бы проверить, есть ли при тебе оружие. Так что расстегни пиджачок и покажи левую подмышку. Вы ведь там таскаете пистолеты.
        Федору показалось несколько странноватым такое поведение парня. Грозится убить и не делает этого сразу. Но то, что он один, это уже неплохо. Теперь бы заболтать его, усыпить бдительность, а там… На дальнейшее майор загадывать не стал. Пожалел, что Даша присутствует при всем этом. Нервное потрясение может сказаться пагубно на ее здоровье. Не хватало попасть ей в больницу с нервным срывом.
        - Свой пистолет я оставил в сейфе на работе, - сказал Федор. Но по требованию парня, пришлось расстегнуть пиджак и поднять руки, тем самым, показав, что под мышкой у него нет кобуры и уж тем более пистолета.
        Но парень оказался неудовлетворен, потребовал, чтобы Федор сначала вывернул все карманы пиджака, внутренние и наружные, а потом карманы брюк.
        - Может тебе еще трусы снять, - в несколько шутливой форме проговорил Туманов. - Я же тебе сказал, мой пистолет на работе в сейфе. Позвони дежурному, он подтвердит.
        Парень захохотал. Шутка майора ему понравилась.
        - Я что, по-твоему, дурак, чтобы звонить? - Но карманы все-таки пришлось ему показать.
        Кроме ключей от квартиры, бумажника и служебного удостоверения в них больше ничего не нашлось. На лице парня промелькнуло нечто похожее на разочарование.
        - Ты смотри-ка, не обманул со стволом, - проговорил он, как будто подобрев. - За это ты получишь возможность посмотреть, как я сейчас буду пялить твою женушку. У нее такая замечательная попка. Мы уже тут было, начали это делать без тебя, да ты помешал.
        Даша опять заплакала.
        - Федор!
        Туманов стоял, сжимая кулаки, и ненавистным взглядом смотрел в глаза парню.
        - Слушай, оставь жену, - попросил майор. - Будь человеком. Хочешь меня убить, убивай.
        Парень оскалился в улыбке.
        - Убить тебя, для меня не составляет проблемы, - он опять наставил пистолет на уровне лба Федора.
        Даша вскрикнула:
        - Нет. Не надо. Прошу вас. Не убивайте моего мужа.
        - Заткнись, сучка, - рявкнул на нее парень, схватив за руку и притянув к себе, с ухмылочкой посмотрел на Федора. - Но я хочу, майор, чтобы ты перед смертью понял, что ты не самый крутой, как про тебя говорят. Ты - дерьмо. И я сейчас поимею твою жену на твоих глазах, а потом тебя пристрелю, как собаку.
        Федор едва слышно простонал, стыдясь за то, что не способен помочь Даше и теперь старался не смотреть ей в глаза. А парень рывком сорвал с Даши халат, оставив ее в прозрачном лифчике и трусиках почти ничего не прикрывавших.
        - Все-таки, какая у тебя, майор, красивая жена, - проговорил он, причмокнув в удовольствие, как истинный ценитель женской красоты.
        На короткий миг он отвлекся, причмокивая и разглядывая Дашу. Но этого мига Федору вполне хватило, чтобы сунуть руку за спину под пиджак, где у него под ремнем торчала рукоять «Макарова». А когда он перевел взгляд обратно на Туманова, было уже поздно.
        В комнате оглушающе грохнул выстрел. Из ствола брызнул огонек, и тут же парень вскрикнул от боли в груди.
        Сделав здоровенный прыжок, Федор подскочил к парню и ударом ноги выбил из его руки пистолет, в тот момент, когда прозвучал ответный выстрел. И пуля, предназначенная для майора, вылетела в коридор и там вонзилась в одну из дверей антресоли.
        Даша вскрикнула, кинувшись к Федору, уткнулась лицом ему в плечо от страха, искоса поглядывая на раненого парня, как из его раны течет кровь.
        Парень прижал обе руки к груди, словно хотел зажать ими рану, чтобы не текла кровь и, наклонившись, пошатнулся и упал на пол.
        - Выйди в другую комнату, - попросил Федор Дашу. Не хотел, чтобы она видела все это. С нее уже достаточно. И не стоит заглядывать в глаза этому ублюдку. Но Даша словно застыла на месте. Это разозлило Федора.
        - Что ты стоишь здесь? Выйди. Иди, оденься, - проговорил он.
        - Почему ты на меня кричишь?
        - Уйди, Даша. Прошу тебя. Мне надо у этого ублюдка кое-что спросить. Пожалуйста, уйди, - попросил Федор, наклонившись над лежащим на полу парнем.
        - Федор, ему надо срочно вызвать «скорую». Он умирает тут в нашей квартире, - предложила Даша, чем разозлила Туманова еще больше. Эта ее забота о негодяи, который хотел ее трахнуть, а его, Федора, убить, злила Туманова. И едва сдерживаясь, чтобы не наорать на жену, Федор сказал:
        - Я все сделаю. Ты иди, милая.
        Парень посмотрел на Дашу умоляюще, когда она заговорила о «скорой». Ублюдок взывал к сочувствию, как видно зная, что только женское сердце способно почувствовать чужую боль.
        - Федор…
        - Я сказал, уйди! - крикнул на жену Туманов, вытолкнув ее из комнаты. Закрыл дверь и вернулся к парню.
        - Зря я тебя не пристрелил сразу, - проговорил тот ослабевшим голосом. К милосердию майора не призывал. Да и стоит ему надеяться на милость победителя, если они - заклятые враги. Сегодня повезло майору. А могло статься, наоборот.
        Федор посмотрел на парня уже без злости и сказал:
        - Наверное. Но может быть, теперь перед смертью покаешься, скажешь, кто тебя послал меня убить? - спросил майор.
        Парень облизал сухие губы. Смотрел в глаза Туманову и молчал. Видно он был из тех упрямцев, которые даже перед смертью предпочитают держать язык за зубами. Более того, в его взгляде была откровенная насмешка.
        Федор наступил ногой ему на грудь. Парень застонал, вытягиваясь.
        - Или ты скажешь, или «скорая» тебе уже не понадобится, - пообещал Туманов. Но, похоже, его угроза не подействовала. Парень оказался - кремень.
        - Вот сволочь! Ты мне весь ковер своей кровью запачкаешь, - Туманов подошел к телефону, стоящему на журнальном столе. Первым делом позвонил в свое управление оперативному дежурному, сообщив о нападении, потом вызвал «скорую». Положив трубку, вернулся к раненому.
        - Можешь считать, что тебе сегодня повезло и у меня хорошее настроение. Сейчас тебя заберут в больницу. Там подлатают, а потом я с тобой поговорю.
        Недалеко от дома, в котором жил Федор Туманов, стояла красная «девятка». За тонированными стеклами угадывался силуэт человека. И человек тот наблюдал за подъездом, возле которого остановилась подъехавшая машина «скорой помощи» и белый микроавтобус «Газель» с милицейскими номерами.
        Прошло еще немного времени, и двое врачей торопливо вынесли из подъезда на носилках человека. Почти тут же «скорая», включив сирену с мигалкой, тронулась, а милицейский микроавтобус остался.
        Человек, сидящий за рулем «девятки» достал из кармана мобильник, быстро набрал номер.
        - У нас неприятности, - сказал он в трубку. - Похоже, майор остался жив. Нашего парня увезли на «скорой».
        Проговорив это, звонивший, сразу заметил, как изменился голос в трубке. Там ожидали другого результата, и потому голос зазвучал грубо, не скрывая недовольства:
        - Ты что, какая может быть «скорая»? Ты хочешь, чтобы его зацапали менты? Ты, вообще, соображаешь, что получится, если менты развяжут ему язык?
        Сидя за рулем «девятки» с трубкой в руке, человек промолчал. Все, о чем ему только что напомнили, он себе прекрасно представлял, но действовать без согласования не мог. Потому и позвонил сразу.
        - В общем, - последовал из трубки приказ, - надо сделать так, чтобы до больницы его живым не довезли. А как это сделать, решай сам, - произнес голос, и тут же послышались гудки.
        А уже в следующую минуту красная «девятка» без номеров сорвалась с места и понеслась догонять «скорую».
        Водитель «скорой помощи» поразился такой наглости, когда на одном из перекрестков его вдруг подрезала красная «девятка» без номеров, загородив проезд.
        Только сумасшедший может вот так повести себя на дороге. И чтобы избежать столкновения, водитель «скорой» надавил на тормоз. Он уже хотел хорошенько обматерить придурка, как тот, вдруг достал пистолет и звезданул им водителя
«скорой» прямо в лоб так, что у того в глазах вспыхнули огоньки. Потом, заскочив в салон, где возле раненого суетились врачи, он велел всем лечь на пол лицом вниз.
        Его никто не ослушался. Человек с пистолетом в руке не выглядел возбужденным и совсем не проявлял нервозности. Он даже не прятал под маской, как это делают бандиты, своего лица. Наоборот, он все делал так, как будто никуда не спешил, но в случаи не подчинения, готов отстреливать врачей одного за другим.
        Когда его команда была выполнена, и двое врачей мужчин и молоденькая девушка фельдшерица, распластались на полу, он без суеты подошел к лежащему на столе раненому и, приставив пистолет к его голове, раз за разом, произвел три выстрела.
        Пули со смещенным центром сделали свое дело, и лицо человека в которого он стрелял, в миг сделалось изуродованным до неузнаваемости. После чего стрелявший, спокойно закрыл дверь, и неторопливо подойдя к своей машине, уселся за руль и уехал.
        Глава 14
        - Ну и дела творятся, - сердито бурчал Грек. - Третий день труп лежит в морге, а с заявлением о пропаже человека никто не обратился. И документов никаких при нем нет. А, Николаич? - обратился Грек к Туманову.
        Федор сидел за столом с задумчивым лицом. На вопрос Грека, пожал плечами.
        - А что я свой паспорт ему отдам? - нехотя ответил майор.
        На такое Грек вовсе не рассчитывал, поэтому промолчал. Уставился на молодого лейтенанта Ваняшина. Хоть бы тот, что сказал.
        Ваняшин сидел на подоконнике, курил и поглядывал на улицу. Греку это не понравилось. Он опытный сотрудник заботится о деле, а этот салага Ваняшин сидит, мечтает не понятно о чем. Только Сан Саныч знает все мечты Ваняшина наперед. И он сказал Ваняшину:
        - Леш, хватит на баб таращиться. Сидишь, как петух на жердочке. Ты что скажешь по делу?
        Ваняшин даже не обернулся на голос Грека. И Сан Саныч вздохнул.
        - Вот послал Бог работничка. Как будто мне больше всех надо. Один сидит, полусонный, - покосился Грек на Туманова. - Николаич, тебе, что Дарья спать не давала всю ночь. Сидишь, глазки закрываешь.
        - Погоди, Грек, не приставай. Я думаю, - ответил Федор приставучему Греку.
        Сан Саныч Грек разочарованно покачал головой.
        - Они думают, - кивнул он на Туманова, назвав его во множественном числе, словно майоров тут было несколько. - А можно узнать, о чем ты думаешь? Поделись. Глядишь у тебя одна мыслишка, плюс моя, да этого бездаря Ваняшина, все вместе, чего-нибудь нам и даст.
        - Скажи, Грек, ты того парня помнишь, который тебя возле торгового центра чуть ножом не порезал? - спросил вдруг Туманов.
        Недавнее событие, о котором первое время Грек не мог вспоминать без содрогания, теперь в его душе вызывало совсем другие чувства. И бахвал сказал:
        - Ну ты уж, Николаич, скажешь тоже. Порезал. Его счастье, что я прием не применил. Сразу бы ему руку сломал. Это вон, Леша наш, он за счет силы берет. А я, - похвалился Грек, - за счет техники проведения приема…
        Туманов не захотел слушать болтовню Грека, сказал строго:
        - Погоди ты со своей техникой. Ответь, ты лицо того парня запомнил?
        Грек насупился. Немного обидно стало, что майор остановил его, на самом интересном месте. Не дал договорить. Вот пристал он с этим лицом.
        - Ну помню. А что? - уставился Грек на майора.
        - Сдается мне, парень, который приходил меня убивать, уж больно похож на него, - сказал Федор.
        На этот раз в глазах Грека отразилось недоверие.
        - Да ладно? - проговорил он.
        Федор настойчиво кивнул и потребовал от Грека:
        - Давай, капитан, опиши в деталях лицо того типа.
        И усатый Грек стал давать. При этом лицо нападавшего на него с ножом он описывал с такой подробностью, что, выслушав его, у Федора не осталось сомнений.
        - Это был он. Сначала он пытался прикончить тебя. А теперь вот меня, - задумчиво проговорил Туманов.
        Ваняшин слез с подоконника, подсел к столу. Напомнил:
        - Но тогда этот парень и другой были вместе с фсбэшником Осиповым. - По тому, как взглянул на него Туманов, он догадался, что майор сейчас думал о том же, добавил: - А не тянется ли цепочка дальше?…
        Он не договорил, но Туманов с Греком его прекрасно поняли, но каждый несколько по-разному. Например, усатый капитан подумал о мести и, скроив умную физиономию, проговорил:
        - Наверняка это парень - приятель фсбэшника Осипова. И вздумал таким образом рассчитаться с тобой за друга.
        На губах майора Туманова появилась кривая усмешка.
        - А если он ему не приятель? - сказал Федор.
        Грек решил не сдаваться. Как любит майор, чтобы все было по его. И Грек сказал:
        - Николаич, что ж, по-твоему, у этого Осипова не может быть приятелей, если он работает в ФСБ?
        Федор махнул рукой, давая понять, что Грек говорит не то. Сказал:
        - Приятели у него, конечно же, могут быть. Но ты помнишь, Осипов говорил, что пытался завербовать тех двоих. Сделать из них своих информаторов. И я вполне допускаю мысль, что они уже были его агентами.
        - Чего ж тогда они убежали от нас? - недоумевал Грек.
        - Не хотели себя раскрывать. Уверены были, что Осипов выпутается. А вот им явно светила статья за хулиганку. Тем более, там фигурирует нож. И вообще, у меня такое чувство, что кто-то явно пытается прищемить нам яйца, - сказал Туманов и посмотрел на Грека, который, услышав про яйца, сразу же скрестил ладони внизу живота, показав тем самым, что все свое у него надежно прикрыто.
        Ваняшин подмигнул Туманову, указав глазами, на какое место Грек наложил руки и сказал:
        - Это тебе, Сан Саныч, не поможет.
        На что Грек мрачно заметил:
        - Ты о своих побеспокойся.
        Туманов покачал головой.
        - Клоунов из себя все корчите, - упрекнул он Грека с Ваняшиным. - А, между прочим, дело серьезное. Вот смотрите: нападение на Грека, взрыв нашей машины, и, наконец, попытка прикончить меня, - проговорив это, Федор замолчал.
        Грек сидел хмурый. Все, что сказал майор, заставило его о многом призадуматься. Нарушил его размышления все тот же лейтенант Ваняшин.
        - С чего бы это к нашим скромным персонам такое внимание? - сказал он.
        Вопрос больше относился к майору Туманову, но ответил Грек:
        - Леш, ты прямо как Иванушка-дурачок. Неужели сам не понимаешь. Сам же видишь, по каким серьезным делам нам приходится работать. Взрыв у пивбара, это тебе, о чем-то говорит или нет? - спросил Грек.
        Ваняшин промолчал. Сравнение его со сказочным героем, пусть и добрым, но простаком, показалось ему не совсем удачным. Но ничего другого воображение усатого капитана подсказать сейчас не могло. И Ваняшин решил не оставаться в долгу, сказал на Грека:
        - Сам ты змей Горыныч. Только бескрылый.
        Усы у Грека угрожающе зашевелились, и неизвестно, чем бы закончилась эта словесная перепалка, если бы не вмешался майор.
        - Грек, кто тебя из фсбэшников опрашивал тогда, когда возле пивбара случился взрыв? - спросил Федор, тем самым, спасая Ваняшина от мести усатого капитана. А то бы Грек за словом в карман не полез и нашел, что сказать этому Ваняшину. Но теперь, сбитый с толку вопросом майора, Грек призадумался, безжалостно насилуя свою память.
        - Постой, Николаич, дай, вспомнить. Мне он представился полковником… - Грек защелкал пальцами, как это делает фокусник перед тем, как достать из шляпы кролика.
        Щелкнул раз. Щелкнул другой, но на лице вместо радости, отразилось разочарование. Но память подводила.
        - Чего ты просто так щелкаешь? Ты по пустой башке себе пощелкай, - подсказал Ваняшин, улыбнувшись. - Может, чего взболтнешь там.
        Грек на него окрысился.
        - Отвали, Леха. Не доводи до греха, или я за себя не отвечаю.
        Федор погрозил забияке лейтенанту пальцем и сказал Греку:
        - Это очень важно, Грек. Как фамилия того полковника? - Видя, что толку от усилий Грека не будет, и память тому явно изменила, Туманов подсказал: - Ефимцев?
        Усатая мордашка Грека расплылась в счастливой улыбке.
        - Во, точно. Полковник Ефимцев. А ты откуда узнал, Николаич? Тебя в тот момент там еще не было ведь.
        - А я в щелку подсматривал, - пошутил Федор, потом сказал уже серьезно: - Просто я догадался. Это ведь он, Ефимцев, звонил нашему Василькову с требованием немедленно выпустить Осипова. Даже дежурного по управлению ФСБ прислал за ним. Вот я и подумал, что уж как-то все тут завязано.
        - Ты на что намекаешь? - заинтересовался Грек.
        Федор махнул рукой, чтобы Грек не приставал с дурацкими вопросами и сказал:
        - Я ни на что не намекаю. Просто думаю, с чего бы у фсбэшников такой к нам интерес. И не начинается ли это с того самого момента, как ты распинался в признаниях перед этим Ефимцевым?
        Ваняшин хмыкнул. Грек призадумавшись, пожал плечами. Но они оба ничего не сказали в опровержение предположения майора Туманова. Даже в какой-то мере были согласны с ним.
        Видя, что возражений со стороны помощников не предвидится, Федор сказал Греку:
        - А теперь, Саня, постарайся вспомнить, и если уж не слово в слово, то, как можно точней, о чем ты лопотал этому полковнику Ефимцеву?
        На этот пустяковый вопрос капитан смог ответить без запинки.
        - Да чего тут вспоминать, - усмехнулся он, разгладив усы. - Я ему рассказал про девушку с сумкой на плече. Как выглядела она. Как шла к метро, а потом вдруг развернулась и пошла к пивбару.
        - А про красный «Жигуленок», из которого она вылезла, ты говорил?
        Грек кивнул.
        - Было.
        Федор разочарованно развел руками.
        - Да, Грек. Сказал ты, вроде бы и немного, но вполне достаточно, чтобы тебя убрать. Вот для чего те мальчики, вместе с лейтенантом Осиповым, поджидали тебя, - с долей определенности сказал Федор.
        Грек приумолк сразу. Из-под густых бровей поглядывал на майора.
        - Не стоило тебе распускать язык, Грек, - пожурил Федор капитана.
        Усатый Грек захлопал своими черными глазенками.
        - Погоди, Федор Николаич. Не стращай меня, - попросил он майора.
        Ваняшин встал со стула, вернулся на подоконник. Видя, что настроение у Грека пропало, решил, что называется, подлить маслица в огонь, сказал, подмигнув Туманову:
        - Да, Грек, обосрался ты по уши. Теперь сиди, обтекай. Хана тебе скоро настанет.
        Грек едва не прослезился от обиды.
        - Николаич, чего эта сволочь, Ваняшин, надо мной изгаляется?
        Федору не хотелось пугать Грека, но отчасти Ваняшин был прав. Подобное майор пару дней назад испытал на себе. Странно все как-то получалось. И эти странности начали с ними происходить с того самого момента, как группа Туманова получила от полковника Василькова задание по расследованию взрыва.
        Теперь майора не покидало чувство, что за ними постоянно кто-то следит, выжидая удобного момента для нападения. Если это криминальная группировка, то вряд ли все столь серьезно. Намного серьезней, если эти люди работают под прикрытием у ФСБ. Тогда, это уже хуже.
        Взрыв возле пивного бара и их старушки «Волги» произошли не без участия Мамедова. Это ясно, как божий день. Но во всем остальном отчетливо прослеживалась железная рука конторы.
        - Значит так, бойцы, - сказал Федор, посмотрев на приунывшего Грека и не в меру веселого лейтенанта Ваняшина. - Работаем по двум направлениям: это продолжаем розыск особо опасного преступника Мамедова и оперативная разработка сотрудников ФСБ. Пока только лейтенанта Осипова. Необходимо установить его адрес, номер домашнего телефона. Квартиру взять под наблюдение. Телефон - на прослушку. Также не исключено, что Мамедов может появиться у Чикиной. Поэтому, желательно этот момент тоже не упустить. Что передают наблюдатели? - спросил Туманов у Ваняшина.
        Наблюдение за квартирой Чикиной вменялось в обязанность капитана Грека и лейтенанта Ваняшина. Пару дней, после того, как ее выпустили из изолятора временного содержания, оперативники устраивали возле ее дома засаду, надеясь, что Мамедов придет туда. Но надежды не оправдались. И телефон врача Чикиной, взятый на прослушку, упорно молчал.
        Ваняшин достал мобильник.
        - Один момент, - сказал он, набирая номер. - У меня там дежурит лейтенант Сокольский.
        Неделю назад в отдел прислали на практику пятерых лейтенантов. Вот полковник Васильков и рассовывал каждого из них, куда мог. Группе Туманова достался толстяк, лейтенант Сокольский. Грек с Ваняшиным использовали его для мелких поручений, на которые не хотелось самим тратить время. Хотя в конечном итоге, все, что поручалось Сокольскому, приходилось перепроверять. Кроме всего прочего, толстячок лейтенант еще оказался и с ленцой. Бегать не любил, отдавая большее предпочтение сидячей работе в кабинете.
        И тогда Ваняшин предложил Греку использовать его для наблюдения за Аллой Чикиной.
        - У тебя машина есть? - спросил Ваняшин у Сокольского. Тот стоял и хрустел сухариками. Казалось, его рот был постоянно чем-то забит, и где бы ни появлялся толстяк, он обязательно чего-нибудь жевал.
        Это особенно не нравилось Туманову, поэтому он толстого лейтенанта держал подальше от своего кабинета, оставляя того в комнате дежурной части с условием, если тот понадобится, опера его вызовут.
        Толстый Сокольский нисколько не комплексовал по этому поводу. Усевшись за один из свободных столов, на которых обычно доставленные в дежурную часть, писали объяснения, он доставал из кармана какую-нибудь газету и, развалившись на стуле, не спеша, ее просматривал. При этом свободная его рука то и дело ныряла в карман, где у него лежал либо пакет с печеньем, либо сухарики. И лейтенант начинал не торопливо грызть их, чем иногда раздражал оперативного дежурного офицера.
        Когда Ваняшин спросил его о машине, Сокольский не торопливо дожевал то, что было у него во рту. Проглотил. Потом сказал:
        - Есть. Новенькая «семерка». Сто сорок жмет по трассе только так.
        Ваняшин улыбнулся, глядя в огромные глаза толстяка, которые напоминали ему глаза куклы. Они моргали, при этом оставаясь безэмоциональными. Казалось, в целом свете нет ничего такого, что бы могло вывести толстяка из себя.
        - Спокойный, как удав, - охарактеризовал Грек толстяка, еще в первый день знакомства. Попробовал посостязаться с ним, кто больше выпьет пива, но толстяк сдался на четвертой бутылке.
        - Слабак, - добавил Грек к своей первоначальной характеристике.
        Идея, поручить Сокольскому наблюдение за Аллой Чикиной, принадлежала в основном Греку.
        - Чем сиднем сидеть в дежурке, лучше уж пусть наблюдает за Чикиной, - сказал Грек. - Надо только узнать, есть ли у него машина? На улице такого кабана не оставишь. В глаза бросаться будет. А так, пусть в машине сидит.
        Узнав, что машина у Сокольского есть, Ваняшин улыбнулся.
        - Тогда все путем, лейтенант. Выше нос, - последовало от Ваняшина шутливое замечание. - В общем, работенка не сложная. Сиди в своей новенькой «семерочке». Грызи сухарики, или чего там у тебя в кармане? - шутливо спросил он.
        Сокольский достал горсть круглого печенья, показал.
        - Во, печеньице.
        - Ну вот, - кивнув на это, продолжил Ваняшин. - Грызи печеньице и смотри за тетей. Если к ней приедет вот этот дядя, - достал он фотографию Мамедова, сделанную на фотороботе, - сразу позвонишь нам. Мне или Греку. На крайний случай, можешь позвонить майору Туманову Федору Николаевичу. Сам ничего не предпринимай. Только наблюдай. Понял?
        Толстяк кивнул. При этом, для Ваняшина так и осталось не понятным, доволен ли Сокольский предстоящей работой, или наоборот. Лицо толстяка оставалось спокойным, а глаза равнодушными.
        Теперь же, набрав номер сотового практиканта, Ваняшин спросил:
        - Сокольский, как там у тебя дела?
        В ответ услышал спокойный голос толстяка.
        - Ничего. Только скучновато маленько.
        Ваняшин посчитал не лишним напомнить толстяку, для чего он там:
        - Ты, вообще-то, там не для того, чтобы скучать или веселиться. А для конкретной работы. Наблюдать за гражданкой Чикиной. Кстати, как там она? - спросил Ваняшин.
        Туманов с Греком выжидающе смотрели на него, и потому, как изменилось лицо Ваняшина, оба поняли, что-то случилось.
        - Погоди, Сокольский, я сейчас, - сказал Ваняшин в трубку, потом виновато посмотрел на Туманова: - Сокольский докладывает, что сегодня утром Чикина не выходила из дома. А вчера вечером в ее квартире не было света. Он видел, как она входила в подъезд, а потом…
        - Что? - Федор от таких известий вскочил со стула. А помрачневший Грек сказал угрюмо:
        - Вот куцепердок толстый. Почему он не доложил об этом вчера вечером. Николаич, чего делать-то будем? - уставился он на майора.
        Туманов подошел к Ваняшину и, глядя в глаза, что подчеркивало особую его строгость, сказал:
        - Передай толстяку, пусть пока остается в машине. Мы сейчас подъедем.

* * *
        Лейтенант Сокольский выглядел немного обескураженным. Увидев, торопливо вылезающего из белой «девятки» Ваняшина майора Туманова, он выскочил из своей машины, подбежал для доклада.
        - Товарищ майор… - начал, было, он, но Федор махнул рукой, чтобы толстяк не продолжал. Решил, что не стоит тратить на это время.
        - Потом, Сокольский. А сейчас пошли, - В подъезд Туманов вошел первым. Грек спешил, чтобы не отстать от него. Лейтенант Ваняшин широкими шагами перескакивал через ступеньки, обгоняя Грека.
        Позади всех топал практикант Сокольский.
        Они поднялись на пятый этаж, и Федор не мешкая, позвонил в дверь. Звонил он так долго, что соседка Чикиных, квартира которой была через стенку, не выдержала, открыла дверь.
        - Ну чего вы звоните? - недовольно спросила она, подозрительно посматривая на столпившихся оперативников. Особенно ее внимание привлек Грек, похожий на цыгана и толстяк практикант Сокольский. Сокольский даже больше чем Грек. Несколько раз, выходя из подъезда и возвращаясь, она видела толстяка сидящим в машине недалеко от их подъезда. Он ей показался подозрительной личностью. Даже хотела позвонить в милицию, да муж отговорил.
        Федор Туманов достал служебное удостоверение, показал, сказав:
        - Я - майор Туманов из уголовного розыска. Мы интересуемся вашей соседкой Аллой Чикиной?…
        Соседка недоверчиво поглядела на Туманова.
        - А чего ей интересоваться?
        Причем, вопрос был задан так, что Федор сразу не нашелся, что на это ответить. Поэтому сказал то, что интересовало его:
        - Нам бы надо повидать ее. - Федор хотел позвонить еще раз, но соседка остановила его:
        - Не звоните. Нет ее дома.
        Грек вышел вперед из-за спины Ваняшина, словно он тут был самый главный, и, нахмурившись, проговорил:
        - Как это нет? Должна быть. Наш сотрудник видел, как она вчера вечером входила в подъезд. Куда же она делась?
        Соседка оказалась женщиной настойчивой. Впырившись настырными глазами в усатого капитана, она сказала:
        - Это вон тот, что ли, толстый, ваш сотрудник?
        Грек обернулся, посмотрел на Сокольского, который и на этот раз что-то гонял во рту и сказал:
        - Ну да.
        На лице соседки отразилось полное разочарование.
        - Ну и что, я тоже вчера вечером видела ее. Алла шла домой впереди меня. Я еще хотела ее догнать на лестнице. Видела, она открыла дверь подъезда. Вошла. Минуты не прошло, как я вошла следом. Смотрю, а ее на лестнице нет. Тишина. И шагов не слышно. Я так и обалдела. Куда она могла деться. За такое короткое время бегом на пятый этаж не взбежишь. И ночью она дома не ночевала. Нам-то слышно, когда она бывает дома, - проговорила она с некоторым недоумением.
        Федор Туманов стоял, прислонившись спиной к двери. Грек суетливо повернулся к нему:
        - Николаич, ну чего, замки на двери ломать будем? - спросил он.
        Федор не ответил. Входя в подъезд, он заметил стоящие на площадке первого этажа около лестницы два больших целлофановых мешка со строительным мусором, оставшиеся после ремонта. И Туманов спросил:
        - У вас в подъезде ремонт был?
        Соседка с недовольством махнула рукой.
        - Да какой там ремонт. Халтурщики. Стены повазюкали, побелили и все. Да дверь сломали.
        - Какую дверь? - оживленно спросил Грек.
        - Внизу. У нас в каждом подъезде внизу двери есть. За лестницей. На случай аварийных ситуаций. Так эти шабашники сломали на ней замок. Им, видишь ли, через нее было удобней бидоны с краской заносить. Уехали, а замок так и не повесили на дверь. И мусор после себя оставили, - пожаловалась соседка.
        Федор все понял.
        - Пошли вниз, - сказал он Греку с Ваняшиным.
        Сокольский как неприкаянный, поплелся следом.
        Спустившись на первый этаж, Туманов осмотрелся и обнаружил дверь, про которую говорила им соседка Чикиной. При входе в подъезд, эта дверь была не видна. Ее можно было увидеть, лишь зайдя за лестницу, что майор и сделал. А следом за ним и Грек с Ваняшиным. Туда же притопал и Сокольский.
        Замка на двери не оказалось, а наличие на полу рассыпанной побелки и капель краски, говорило о том, что ремонтники не раз и не два пользовались этой дверью. И мешки с мусором, как видно, намеревались выносить именно через эту дверь, чтобы не пачкать подъезд. Но по какой-то, неясной для оперативников причине, мусор так и остался стоять возле лестницы, надежно прикрывая от посторонних глаз дверь запасного выхода.
        - Вот такие у нас дела, - задумчиво проговорил Туманов и, повернувшись к Сокольскому, добавил: - Ты сидел в машине, а интересующий нас человек в это время был здесь, преспокойненько дожидаясь, пока Чикина войдет в подъезд. И когда она вошла, он, наверняка, затащил ее сюда, а потом вывел через эту дверь, чтоб не мозолить тебе, Сокольский, глаза.
        - Товарищ майор… Ну я же не знал. Я даже по нужде не отходил, - поклялся Сокольский.
        Грек подозрительно посмотрел на него.
        - А как же твой мочевой пузырь, не лопнул? - спросил он с серьезным выражением лица. Сокольский не счел нужным ответить. Промолчал.
        - Одного только я не пойму. Ну если Мамедов хотел свести с Чикиной счеты, прикончил бы тут, - сказал Туманов, размышляя об этом вслух.
        - Или в квартире, - подсказал Ваняшин. Майор посмотрел на него.
        - Зачем ему надо было ее похищать? Не понятно, - Туманов старался подтолкнуть к размышлениям и своих помощников, но Ваняшин не ответил. Грек тоже молчал, злыми глазами смотрел на дверь.
        Глава 15
        Из ворот управления уголовного розыска Алла Чикина вышла с нехорошим чувством. Хотя за те трое суток, которые она провела в одиночной камере, ее никто не беспокоил, не вызывал на допросы, она знала, что пока не закончится следствие, ей еще не один раз придется встретиться с майором Тумановым. Одно дело, когда б эти встречи проходили у нее дома. Там и обстановка другая, можно чувствовать себя раскованной. Да и как говорится, родные стены помогают. И другое дело, когда она находится тут. Ограничение свободы не только унижает человеческое достоинство. Оно давит на психику невидимым прессом. И Алла отчетливо ощущала, что еще немного и она бы сошла с ума в этой одиночке. Не понимала, как люди могут сидеть там годами и при этом не свихнуться. Она бы так не смогла.
        Потом мысли ее вернулись к работе. Две недели, которые она брала в счет отпуска на похороны мужа и последующую реабилитацию, истекали ровно сегодня. Завтра ей надо выходить. И Алла подумала о том, как все-таки хорошо, что ее отпустили, и теперь не придется объясняться в поликлинике перед главным врачом.
        Придя домой, она разделась и первым делом пошла в ванну и часа два отмокала в мыльной пене, вытравливая из своего тела вонь камеры. А потом завалилась на кровать, укуталась одеялом и проспала до утра, даже не поужинав.
        На другой день она как обычно вышла на работу, но не в поликлинику, а в терапевтическое отделение, где пришлось подменять внезапно заболевшего врача. Весь день прошел в суете. Слишком много больных поступило за последние сутки. Это раздражало Аллу. И она вдруг заметила за собой одно качество, которого не замечала раньше: ей захотелось поменять профессию. За те трое суток, которые она просидела в одиночной камере, в ее душе случился перелом. Она переосмыслила свою жизнь и решила, что больше не хочет лечить людей. Почему она должна кому-то помогать? Разве ей кто-то помогает? По воле судьбы она попала в нехорошую историю. Погиб ее муж. Ему никто не помог. И ей не помогает. Ото всего этого было чертовски плохо.
        Она чувствовала неприязнь к людям. Ей хотелось, чтобы все они почувствовали то же, что чувствовала она. Чувствовали не только физическую боль, но и душевную. Видя страдания больных, перенесших операции, она только радовалась их мучениям, забыв, что когда-то давала клятву Гиппократа помогать. Но теперь ей плевать на клятву. Плевать на все. Ее мир разрушился. Пусть рушится и их мир. И почему она должна кого спасать?
        С такими мыслями ей вдруг сделалось страшно. И в конце рабочего дня, она зашла в кабинет главного врача и положила на стол заявление об уходе. И ушла.
        Подходя к подъезду, увидела соседку. Эта старая карга, была большой любительницей поболтать. Она и сейчас, заметив Аллу, притопила так, словно торопилась на пожар.
        Алла сделала вид, будто очень спешит. Не хотелось лишних расспросов. Начнется как всегда, банально, про жизнь, а закончится вопросом, какого цвета трусики одеты на ней сегодня.
        Бросив неприязненный взгляд на соседку, Алла торопливо вошла в подъезд. Стук ее каблучков приглушенным эхом разносился по этажам. До лестницы не менее шести метров. Это расстояние она сейчас пройдет быстрее обычного. Потом также быстро поднимется по лестнице. Пенсионерка соседка за ней не угонится. Отстанет. И Алла избавит себя от ее ненужных вопросов.
        Она уже почти подбежала к лестнице, как вдруг из темноты, из-под лестницы навстречу ей вышел Рустам Мамедов, цепко схватив ее за руку. Не трудно было догадаться, кого он тут поджидал.
        Алла даже не успела ойкнуть, как он затащил ее в темноту.
        - Ты с ума сошел. Там идет моя соседка. Я сейчас закричу, и она увидит тебя, - попыталась Алла пригрозить, но, кажется, угроза ее не подействовала на Мамедова.
        Рустам тихонько засмеялся. Резким движением достал из кармана нож и поднес его лезвие к шее Аллы, чуть уколов. Другой рукой схватил ее за правую грудь, больно сжав ее.
        Алла едва слышно застонала. А он шепнул ей на ухо, когда хлопнула подъездная дверь:
        - Ну что же ты не кричишь? Давай? Попробуй?
        Алла терпела боль. Слышала шаги соседки. Вот та подошла к лестнице, почему-то остановилась, точно прислушиваясь. Постояла, потом неторопливо стала подниматься наверх. И шаги ее стали удаляться.
        - Отпусти. Мне больно, - тихо проговорила Алла, задирая голову вверх, чтобы не порезаться об острый конец лезвия. - Что тебе надо?
        Мамедов улыбнулся.
        - Можешь считать, что я по тебе соскучился, - сказал он и убрал нож в карман брюк и отпустил грудь.
        Алла одернула смятую на груди с правой стороны кофточку, сказала не слишком любезно:
        - Если соскучился, то мог зайти домой, как нормальный человек, а не прятаться тут в грязи.
        Он перестал улыбаться. Посмотрел на нее, грозно сдвинув брови.
        - Ты знаешь, почему погиб Пшеянц? - вдруг спросил он.
        Алла слегка вздрогнула, потому что не раз задавала себе этот вопрос. Он не был ее любовником. Какие чувства можно питать к насильнику? Но смерть его, пугала Аллу. А еще, она догадывалась, кто убил Пшеянца.
        Стараясь не выдать страха, она сказала:
        - А зачем мне это знать. Кажется, он был твоим другом. Ты и знай.
        Но Мамедова такой ответ не удовлетворил, и он сказал:
        - Он был хитреньким, таким же, как ты. Но в отличие от тебя, он стал мне не нужен.
        - А я, значит, нужна? Так? - спросила Алла. - Можно узнать, зачем?
        Мамедов обхватил ее обеими руками за талию, притянул к себе.
        - Женщина всегда может пригодиться мужчине хотя бы для этого, - сказал он и вдруг резко развернул Аллу к себе спиной.
        - Рустам… Рустам, погоди. Не надо здесь, - зашептала Алла, возбуждаясь от его прикосновений. Одиночество, проведенное в камере, обострило в ней сексуальные чувства. Иногда ей начинало казаться, что еще немного, и она набросится на кого-нибудь из дежуривших охранников, выступив в роли насильницы. А сегодня, осматривая в палате молодого мужчину, после операции, она призналась себе, что не столько осматривает его заживающий шов, сколько то, что у него находится между ног.
        - Пойдем ко мне.
        - Молчи и не мешай, - упрямо произнес Рустам, задирая Алле юбку и стаскивая колготки вместе с трусиками.
        Алла прислонилась к стене, опасаясь, что их возню кто-нибудь услышит, и заглянет сюда, тогда не оберешься позора. Нет лучшей темы для сплетен и пересудов, чем о порочной женщине, недавно схоронившей мужа.
        Закрыв глаза, она постаралась забыть обо всем. Пусть все катится к черту, и пусть ей хоть немного будет хорошо. Она чувствовала, как Мамедов стал пристраиваться к ней, и его упругий член сначала заскользил по промежности, а потом ворвался в ее нутро, вызывая неудержимую дрожь и безумную страсть одновременно. И она чтобы не закричать от удовольствия, до крови прикусила себе губу.
        Чтобы не упасть, она прислонилась спиной к стене, совсем не думая о том, что испачкает свою новую кофту. Дрожали ноги. Дрожали руки. Сумочка, которую она носила на плече, валялась на полу под ногами.
        Мамедов поднял ее, замотал ремешок на свою руку.
        Алла еще не отошла от кайфа, когда он сказал ей:
        - Пойдем.
        Она открыла глаза, уставилась на него.
        - Куда ты меня зовешь?
        Он кивнул на дверь запасного выхода.
        - Ты пойдешь со мной, - сказал он голосом, возражать которому женщина не смеет. И все-таки, Алла возразила, помотав головой:
        - Нет. Я не пойду с тобой. Я хочу домой. Мне надо в ванну.
        Он схватил ее за горло, прижав спиной к стене так, что у Аллы между лопаток что-то хрустнуло.
        - Курва долбанная. Делай, что я тебе говорю, или я сейчас выну из тебя кишки, - он ударил ногой по двери, и та раскрылась. Недалеко от дома Алла увидела стоящую в кустах машину.
        Вытолкнув Аллу на улицу, он схватил ее за руку и повел к этой машине. И Алла чувствовала себя овечкой, которую скоро принесут в жертву.
        Глава 16
        Федор Туманов, Грек и Ваняшин сидели вокруг стола заваленного бумагами, когда дверь вдруг открылась, и, пригнув голову, чтобы не удариться об косяк, в кабинет вошел полковник Васильков.
        Взяв свободный стул, который был таким старым, что, заскрипел, Васильков сел на него, положив локти на стол, как это обычно делал в своем кабинете. Но сейчас в облике полковника отсутствовала начальственная строгость. Выглядел он так, как может выглядеть старый учитель, уставший от шкодливых учеников. Даже голос его звучал без нажима.
        - Федор Николаич, ну что там у вас по Чикиной? - спросил «батяня».
        Туманов понял, что Василькову уже известно о похищении. Поэтому решил избавить себя от подробных изъяснений в деталях, как это произошло, сказал только:
        - Предпринимаем меры к ее розыску. Но, увы, - развел руками Туманов, - пока никаких результатов.
        Васильков понимающе кивнул. А Грек с Ваняшиным заметили, что, разговаривая с Тумановым, полковник старался не смотреть ему в глаза. Как видно, он тоже испытывал некоторую вину за происшедшее. Ведь Туманов не хотел выпускать Чикину, но Васильков настоял. И вот чем все обернулось.
        - Есть версии, кто похитил Чикину и с какой целью? - спросил Васильков, и операм показалось, что ничего другое, кроме похищения этой симпатичной дамочки теперь
«батяню» просто не интересует.
        - Думаю, к похищению причастен Мамедов, - сказал Федор.
        Васильков поднял глаза, посмотрел на Туманова, как бы потребовав подробно обосновать эту версию. Но у Федора никаких обоснований не было, это было всего лишь догадкой майора, и потому он признался:
        - Пока доказательств этому нет у меня. Но они будут, - твердо пообещал майор, потом вернулся ко второй части «батяниного» вопроса: - Что касается цели похищения, она пока нам тоже не ясна. Хотя, конечно, что-то за всем этим, безусловно, кроется. С чего бы, казалось, вдруг потребовалось похищать Чикину.
        - А если с целью сокрытия трупа? Отвезти ее куда-нибудь подальше и грохнуть. А труп спрятать, чтобы не нашли, - вдруг решил высказаться Грек, и оробел, когда Васильков взглянул на него, сказав:
        - Грек, неужели ты до сих пор не понял, с кем имеешь дело? Если вспомнить, какие зверства он творил у себя в Чечне, то не сложно понять, что такой человек, как Мамедов, мог бы прикончить Чикину у дверей ее собственной квартиры. А то и прямо на улице на глазах у толпы.
        Федор промолчал, не хотелось с полковником соглашаться, или возражать. Васильков, будучи в должности начальника отдела, превратился в теоретика, а они, в отличие от него - практики. Хотя для пользы дела полезно и то, и другое.
        Когда Васильков ушел, Ваняшин сказал призадумавшись:
        - Интересно, чего это полковник так печется о Чикиной? Не понятно.
        Грек посмотрел на Ваняшина, как на младенца.
        - Чего ж тут, Леша, не понятного? Может он пялил ее. Чувствуется наш «батяня» такой же кобель, как и ты. Не одну юбку не пропустит, - проговорил на это Грек, и тут же получил от майора Туманова замечание, заставившее на время отвлечься от дурных мыслей.
        - Хватит, Грек, болтать чего не надо. Лучше скажи, адрес лейтенанта Осипова установили?
        Грек улыбнулся такому вопросу майора и поспешил тут же ответить:
        - Пустяковое дело. Ну посидели мы полдня с Алешей, - глянул капитан на Ваняшина, привирая, потому что за компьютером пришлось сидеть одному Ваняшину. Грек в это время, как всегда, бегал за пивком. - Покопались, отыскали номер его домашнего телефона и адресок. - Причем, говорил капитан об этом так, словно вся нагрузка по такой рутинной работе лежала именно на нем.
        Но Туманов, зная, способность Грека врать, похвалил обоих.
        - Молодцы, - сказал он и тут же спросил: - Ну и чего там?
        Грек сделал важное лицо, окрыленный похвалой майора и сказал:
        - Проживает Осипов на улице Разина, в однокомнатной квартире. Звонит в основном бабам. Или они ему. Но вот вчера вечером, наши ребята записали один разговор, - Грек достал из кармана аудиокассету. Достал с гардероба старый магнитофон, вставил в него кассету и нажал клавишу, тем самым, включив его.
        Сначала послышалось шипение пленки, которое продолжалось едва ли не с полминуты и уже стало Туманова утомлять. И заметив это, Грек, поднял палец, предупредив:
        - Один момент, Николаич.
        И тут же, словно подчинившись его воли, динамик магнитофона простужено захрипел, и послышались телефонные звонки.
        Их было несколько, прежде, чем трубку подняли и сонный голос не очень приветливо произнес:
        - Да, я слушаю?
        - Это говорит Осипов, - пояснил Грек, хотя Туманов с Ваняшиным и без его пояснений узнали голос фсбэшника. А вот кому принадлежит другой голос, Грек не знал, поэтому сразу замолчал.
        - Я тебя не разбудил? - спросил звонивший. Голос его звучал спокойно, как у человека привыкшего держать себя в рамках дозволенного и не позволявшего отступать от этого правила даже в разговоре с кем бы то ни было.
        Услышав этот голос, как показалось операм, Осипов оживился, и произнес бодро:
        - Нет, нет. Я еще не ложился. Сидел, смотрел телевизор.
        Лейтенант явно врал, и звонивший, кажется, догадался об этом. Точно Федор ручаться не мог, но ему показалось, что звонивший Осипову, слегка улыбнулся. По крайней мере, голос зазвучал как будто бы веселее:
        - Работенка есть для тебя…
        - Надеюсь не очень сложная? - в шутку спросил Осипов, еще больше развеселив звонившего.
        - Не любите вы, молодые, работать. Не любите, - последовало нарекание в адрес Осипова. Лейтенант хотел что-то сказать в свое оправдание, но позвонивший ему не дал.
        - Ладно. Это я так. В общем-то, дело пустяковое. Завтра в шесть тебе надо быть возле автозаправки на пятидесятом километре Нижегородского шоссе. Туда подъедет серая «Волга», «двадцать четверка». Запомни номер, - требовательно произнес звонивший, назвав номер.
        В этом он мог не сомневаться. Номер той «Волжанки» запомнил не только Осипов, но и оперативники, прослушивающие телефон лейтенанта ФСБ.
        - Запомнил? - спросил звонивший.
        Кажется, Осипов с присущей ему самоуверенностью, усмехнулся.
        - Без вопросов. И что я должен сделать дальше?
        Голос звонившего, по-прежнему, зазвучал веселее:
        - Дальше все очень просто. Ты с водителем «Волги» поменяешься машинами. Он пересядет на твою, а ты поедешь на его «Волге». Если гаишники тормознут, покажешь свое удостоверение. Ну, а когда въедете в Москву, тебе позвонят по сотовому и скажут, куда дальше подъехать. Понял?
        Кажется, звонивший опасался, что их могут послушать, или у него были другие причины не называть конечный пункт, куда лейтенант Осипов должен подъехать. Возможно, осторожность - была одной из его привычек. Но как раз о том, что больше всего интересовало оперов, он умолчал.
        У Грека глаза загорелись, когда он слушал эту запись. Недосказанность звонившего отразилась в его горящих глазах, и они, утратив интерес, стали тухнуть.
        - Вот гад, не сказал, куда надо эту колымагу перегнать, - вздохнул Сан Саныч Грек, вынимая кассету из магнитофона.
        Федор Туманов глянул на часы.
        Время, было, начало пятого.
        - Так, не мешало бы узнать, где сейчас находится Осипов, - проговорил Туманов. Грех хмыкнул, сделав такое лицо, как будто узнать о таком пустяке, для него нет ничего проще. Достал из кармана старого, затертого на боках и спине пиджака, трубку сотового. Но прежде, чем позвонить, сказал с легкой завистью:
        - А где ему еще быть, как не дома. Ведь сегодня же воскресенье. Этот молокосос как белый человек отдыхает. Это мы, как негры. Правда, Леха? - обратился он к Ваняшину за поддержкой. И Ваняшин поддержал:
        - Это точно, Сан Саныч.
        Федор вздохнул, глянув на Грека, потом на Ваняшина и сказал:
        - Вообще-то, приказа нет, чтобы вы сегодня работали. Так что можете оба идти. Но если остаетесь, то сопли не распускайте. Не мы одни пашем, вон и начальник наш, полковник Васильков, вышел на работу. Раз надо, значит надо. Вот раскрутим это дело, потом будем отдыхать. - Прозвучало многообещающе.
        Лейтенант Ваняшин видя, что майор готов обидеться на них, сказал:
        - Да ладно тебе, Николаич. Это мы с Греком так. Правда, Грек?
        Грек хотел сказать, что их работа, разительно отличается от работы полковника Василькова, который предпочитает не вылезать из кабинета, в то время как они, протирают подошвы ботинок до дыр. И по поводу обещанного Тумановым отдыха, у капитана нашлось бы что сказать, потому что стоит им раскрутить это дело, как тут же появится другое. И так без конца. Но усатый Грек решил не накалять обстановку и согласился с Ваняшиным, сказав:
        - Правда. Ну чего ты в самом деле? Сейчас я позвоню Сокольскому. Он приглядывает за квартирой Осипова. И мы узнаем, где он.
        Туманов едва сдержал нахлынувшее возмущение.
        - Этот увалень. Он упустил Чикину. То же самое будет и с Осиповым.
        - Не будет, - заверил Грек. - Мы с Лешкой хорошенько побеседовали с нашим толстяком…
        - Вправили мозги, - подсказал Ваняшин, улыбнувшись.
        Грек кивнул согласно и добавил:
        - А потом, ты же сам знаешь, людей катастрофически не хватает.
        С этим Федор не мог не согласиться. Людей действительно не хватало, потому и приходилось вкалывать без выходных. И сменив гнев на милость, майор сказал:
        - Ладно. Будь, по-вашему. Но смотрите, - не упустил пригрозить он. - Если что, головой мне за этого толстяка ответите.
        Грек скрестил руки на груди.
        - Николаич, ты ж меня знаешь. Уж если я… - Он не договорил.
        Поглядев на трубку сотового, которую Грек держал в руке, майор Туманов сказал:
        - Саня, нам необходимо узнать, где сейчас находится Осипов. Звони.
        Грек кивнул и набрал номер сотового практиканта Сокольского. Задал ему вопрос, который волновал Федора Туманова. А, получив ответ, не замедлил сказать майору:
        - Все пучком, Николаич. Осипов сейчас - дома. Его красный «Ауди» стоит возле подъезда.
        Федора такой ответ вполне удовлетворил.
        - Передай толстяку, пусть продолжает наблюдать. Если Осипов куда поедет, пусть едет за ним, но обязательно нам позвонит.
        Грек передал все слово в слово, и, отключив телефон, сказал:
        - Порядочек. Этот вопрос у нас под контролем. Остается…
        Что оставалось не под контролем, Сан Саныч договаривать не стал. Слишком уж много было всего, что не под контролем у оперов. Времени не хватит перечислять. И он уставился на Туманова, чтобы тот определил главное.
        Ваняшин тоже смотрел на майора, ожидая услышать от него, что им делать дальше. И Федор, посмотрев на Грека с Ваняшиным, сказал:
        - Значит так, бойцы. Сейчас мы с вами поедем на пятидесятый километр Нижегородского шоссе, и там будем ждать эту серую «Волгу». Видно в ней запрятан очень ценный груз, раз проявлена такая забота, чтобы лейтенант ФСБ гнал ее в столицу.
        - Наверняка, - охотно согласился Грек.
        Ваняшин поддержал сказанное Тумановым своим молчанием.
        - Задача наша такая: проследить за этой «Волгой» до конечного пункта. Если потребуется вмешаться, вмешаемся, - сказал Федор.
        Ваняшин сжал здоровенный кулачище и махнул им перед лицом Грека, сказав:
        - Элементарно.
        Грек отшатнулся назад, едва не упав со стула, и завопил на Ваняшина:
        - Поосторожней, Алеша, махай своими ручонками. У тебя кулаки как кувалды. Такой кулак рядом с головой просвистит и уже сотрясение будет. Вот наградил Бог внешними данными. Рост два метра, а как все остальное? - с подкольчиком спросил Грек, указав взглядом лейтенанту Ваняшину на пах. Думал, сконфузить его.
        Но Ваняшин не сконфузился, привычный к подковыркам наставника.
        - С этим у меня все в порядке. Не то, что у тебя, - сказал он в ответ.
        Грек взвился, едва не наскочив на приятеля Леху с кулакми.
        - Ты, гад, на что намекаешь? Говори при Николаиче. У меня от друзей секретов нет, - заорал он.
        Ваняшин ухмыльнулся.
        - Еще бы. Какой же это секрет? Если от тебя бабы шарахаются.
        - Ну ты… Да знаешь ли ты, салажонок, какие у меня были женщины? - Грек горделиво ударил себя в грудь.
        Ваняшин махнул рукой и отвернулся. Но заведенный Грек на этом не успокоился. Обежал вокруг стола, чтобы видеть наглую морду лейтенанта.
        - Молчишь? - накинулся он на Ваняшина.
        - Да знаю я, какие тебе нравятся. Толстозадые. Жопы вот с этот стол Николаича, - растопырил Ваняшин руки, пытаясь обхватить ими громоздкий стол майора.
        Майорский стол был таких внушительных размеров, что даже самому Греку стало не по себе от сравнения его с женщинами, любовницами. Но уступать салаге лейтенанту, было не в его правилах. И он с гордостью заключил:
        - Только настоящий мужчина может иметь таких женщин. В свое время…
        Ваняшин ехидно усмехнулся, видя, что Грек пыхтит, а толку нету.
        - Ушло твое время, недомерок.
        У Грека чуть глаза не вылезли на лоб от такого оскорбления.
        - Это кто тут недомерок? Да во мне метр семьдесят. И ты всего на голову выше меня. Понял?
        - Зато, на какую голову, - Ваняшин показал на свою голову, которая в сравнение с головой Грека, казалась просто огромной. И это еще больше заело усатого капитана. Сейчас он казался маленьким щенком, которому не терпится куснуть огромного пса. Окончательно добил Ваняшин Грека тем, что сказал:
        - Знаешь, Сан Саныч, хоть ты и потомок греков, но нет в тебе породы.
        Такое снести и промолчать, Грек тем более не смог. Зло, сверкая черными глазенками, он зашевелил усами и проговорил с обидой:
        - Да если хочешь знать, настоящий мужчина отличается не ростом, а умением расположить женщину к себе. - Грек хотел еще что-то добавить, но вдруг лежащий в его кармане мобильник, дал знать о себе мелодичной трелью.
        Грек поднес трубку к уху, прокричав:
        - Да? Я слушаю?..
        Звонил практикант лейтенант Сокольский.
        - Осипов вышел из дома и садится в машину, - сказал Грек майору Туманову, убрав мобильник обратно в карман.
        Федор посмотрел на часы.
        Время было половина пятого. И Туманов задумчиво хмыкнул, размышляя над этим.
        - Туда ему ехать еще рановато, а вот нам самый раз. Берем стволы и в путь, - сказал он Ваняшину с Греком.
        Майор первым подошел к сейфу, открыл свою ячейку, достал пистолет и оперативную кобуру. Одел кобуру под пиджак, вложил в нее свой пистолет. Запасную обойму сунул в левый боковой карман пиджака. Так делал всегда, или почти всегда. В случаи надобности, обойму доставал левой рукой, пистолет при этом оставался в правой, и на то, чтобы поменять пустую обойму на полную, уходило не меньше трех секунд. Иногда именно эти три, четыре секунды выручали, когда приходилось стрелять по преступникам.
        Ваняшин стоял за Тумановым, но из уважения, уступил очередь Греку, пропустив его вперед себя к сейфу.
        Открыв свою ячейку, где лежал пистолет с запасной обоймой, Грек не обнаружил там кобуры. Вспомнил, что кобура осталась у него дома. Достал пистолет, повертел его в руках, прикидывая, куда его лучше положить. И не нашел ничего лучшего, как сунуть его в карман брюк.
        Наблюдавший за тем, с какой небрежностью капитан обращается с оружием, Туманов не упустил предупредить:
        - Смотри, не потеряй ствол.
        - Николаич, ну что я маленький, - обиделся Грек за предупреждение.
        Глава 17
        По времени они ехали чуть больше сорока минут. В основном покрутиться пришлось в городе, перекрестки как всегда для этого времени оказались перегруженными. Но стоило выехать за пределы города, и «девятка» полетела как на крыльях.
        День был воскресный, и основной поток машин направлялся в Москву. Ваняшин занял левую полосу и держался ее до самой автозаправки, про которую по телефону говорил звонивший Осипову.
        - Ну вот мы, кажется, и приехали. Вон она заправка, - кивнул Ваняшин на небольшое белое здание под красной крышей. За стеклянным зарешеченным окном мелькала хорошенькая головка блондинки, принимавшей деньги от водителей. Причем, пока она возилась с кассовым аппаратом, стоящие в очереди мужики пялились на вырез в ее кофточки, в который была видна часть пышной груди. Наверное, по этой причине, некоторые даже забывали забрать сдачу. А девушка была не из гордых, и сдача, минуя кассовый аппарат, исчезала в ее кармане.
        - Вот что, Леша, - проговорил неторопливо майор, осматривая стоящие возле автозаправки машины и не находя среди них серой «Волги» «двадцать четверки». - Сейчас подъезжай к заправке, и открой капот. Покопайся в моторе. Как будто у тебя поломка.
        На обочине трассы Туманов решил машину не оставлять. Это, наверняка, не останется не замеченным Осиповым, да и теми, кто едет на «Волге». Другое дело здесь, возле автозаправки. Полно машин. Подъезжают, отъезжают. И почему так не может быть, что, пополнив бак своего авто топливом, водитель не может заглянуть под капот железному коню? На дорогах такое случается сплошь и рядом.
        Глянув на стрелку прибора, показывающего количество топлива в баке, Ваняшин сказал:
        - Николаич, а может, я заправлюсь, пока время есть? А то бензину у меня маловато. Еще встанем где-нибудь на дороге.
        Федор посмотрел на часы. До времени, оговоренного для встречи Осипова с водителем серой «Волги», оставалось двадцать минут. И майор разрешил:
        - Ладно, Леша, давай, - и добавил: - Только по быстрому.
        - Да я мигом, Николаич, - проговорил Ваняшин, выбирая свободную колонку и подруливая к ней. - Грек, - обратился лейтенант к усатому капитану, рассевшемуся на заднем сиденье, - я пойду, оплачу, а ты пока отвинти пробку с бензобака.
        Грек с неохотой вылез из машины. Для начала потопал на месте, разгоняя кровь по затекшим ногам. Потом открыл бензобак.
        Ваняшин вернулся быстро.
        - Телка, скажу я вам, там сидит, - кивнул он на окно, за которым виднелась голова блондинки. - Титьки, каждая с трех литровую банку. А, Сан Саныч, легонько толкнул он плечом стоящего молча Грека. - Иди, глянь, - предложил он Греку.
        Грек обернулся на зарешеченное окно, и воображение его разыгралось.
        - А и, правда, что ль пойти, глянуть. Заодно ноги размять, - сказал он и пошел. Причем, такой походкой, будто только что проскакал на лошади не менее десяти верст.
        Туманов опустил стекло. Порыв усатого капитана расценил как поступок, который не сулит ничего хорошего. Даже хотел вернуть его.
        Глядя на то, как широко при ходьбе Грек расставляет ноги, Ваняшин сказал:
        - Вот что значит, настоящий профессионал по бабам. Знает, как привлечь к себе внимание женщин. Видишь, как ноги растопыривает, словно у него там колотушка до колен.
        Но майор Туманов не согласился с лейтенантом.
        - Нечего ему светиться, - проговорил майор с недовольством и окрикнул Грека: - Грек, вернись!
        На середине площадки, между «девяткой» Ваняшина и зданием автозаправки, Грек остановился в тот момент, когда туда неожиданно подъехала серая «Волга».
        Это была та самая машина, которую они ждали, и, судя по выражению лица Грека, он растерялся, не зная, повернуть ли ему назад, или все-таки подойти к окну.
        Следом за «Волгой» подкатил милицейский «Форд» дорожно-патрульной службы. За рулем
«Форда» сидел бравый младший лейтенант. Едва остановившись, он схватил свой автомат и, выскочив из машины, подбежал к «Волге».
        Лихо козырнув, он немедленно потребовал у водителя «Волги» предъявить документы.
        Сидящий за рулем «Волги» мужчина лет сорока не проявил видимого беспокойства. Только поинтересовался:
        - А в чем дело, командир? Я вроде бы ничего не нарушал.
        Младший лейтенант улыбнулся.
        - Это вы здесь не нарушали. А десять километров назад вы проезжали населенный пункт…
        На лице водителя «Волги» отразилось разочарование. Кажется, он все понял, и скорее машинально проговорил:
        - Ну?
        Младший лейтенант ликовал. Нарушителю не удалось уйти от ответственности и теперь его ждет самое суровое наказание. Впрочем, его можно избежать, если водитель вместе с извинениями в ненавязчивой форме предложит денежный эквивалент.
        - Там знак висит - пятьдесят километров. А вы летели не меньше сотки. Радар зафиксировал превышение скорости. Будем составлять протокол? - предложил автоинспектор.
        Федор покосился на Ваняшина.
        Лейтенант стоял возле машины, держа в руках пробку от бензобака. Другой такой же ротозей, как вкопанный застыл посередине площадки.
        Греку Туманов ничего кричать не стал, только махнул рукой, чтобы то шел к ним. А Ваняшину сказал:
        - Леша, закрой бензобак и садись в машину. Чего ты рот раскрыл?
        - Николаич, чего нам теперь делать? - Ваняшин выглядел немного растерянным, не выпуская из поля зрения прицепившегося гаишника.
        Вначале он, да и Туманов тоже, думали, что этот лихой страж порядка на дороге сопровождал «Волгу», и граница его маршрута заканчивается здесь, на автостоянке. Дальше машину поведет лейтенант ФСБ Осипов. Но потому, как младший лейтенант принялся распекать нарушившего правила водителя, они поняли, что тот не при делах. Скорее всего, он ретивый служака, от зоркого глаза которого не укроется ни одно нарушение. Но если этот служака вздумает пошманать машину и как следует, то найдет…
        Впрочем, чего он там может найти, этого не знал ни Туманов, ни Ваняшин.
        Грек не торопливо вышагивал назад к «девятке». Но, поравнявшись с гаишником, вдруг остановился. А дальше началось такое, что Туманов с Ваняшиным поначалу просто не поняли. Уставились на него.
        Улыбаясь своей усатой мордой, Грек начал хлопать себя по карманам, так, как это делает петух, перед тем как взобраться на жердочку и прокукарекать.
        Держа документы водителя «Волги» в руке, гаишник подозрительно уставился на странного усатого человека, вытворявшего не понятно что.
        А Грек вдруг выставил вперед правую ногу и описал ею по асфальту полу дугу, как будто собирался очертить круг вокруг себя, тем самым, отгородившись от автоинспектора. И в этот момент все: и Туманов с Ваняшиным, и гаишник, и даже водитель «Волги» увидели, как внизу из-под брючины Грека вывалился пистолет и упал прямо к ногам изумленного автоинспектора.
        В первые две секунды бравый младший лейтенант растерялся, но уже на третьей секунде, быстро передернув затвор, наставил ствол автомата на Грека и закричал грозно:
        - Лежать! Мордой в землю! Руки в стороны!
        Грек охнул и тут же, как подкошенный, распластался на асфальте, вдыхая запахи, оставленные на нем от колес автомобилей.
        Федор увидел, как ехавшая со стороны Москвы красная «Ауди», резко сбавила скорость. Сидящий за ее рулем лейтенант ФСБ Осипов наблюдал за всем происходящим на автозаправке. Останавливаться он не стал, и проезжая мимо, резко прибавил скорость, уносясь вдаль, превратившись в маленькую красную точку, которая скоро и вовсе стала невидимой.
        За ним стремительно неслась «семерка» лейтенанта Сокольского.
        Федор плюнул с досады, вылез из машины и подошел к гаишнику.
        - Лейтенант, уймись, - сказал Туманов, наблюдая за водителем «Волги» и замечая, как сосредоточенно тот смотрит на него. Даже гаишник сейчас так не занимал его внимания. Положив руки на руль, водитель «Волги» о чем-то задумался, и вдруг повернул ключ в замке зажигания. Он хотел захлопнуть дверь, но Туманов резко схватил его за волосы и рывком вытащил из машины. Свободной рукой достал из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение, показал гаишнику.
        - Все в порядке, лейтенант. Я - старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Туманов. Это мои ребята. Лейтенант Ваняшин. А вон тот - кивнул Федор на лежащего Грека, - капитан Греков.
        Ваняшин показал гаишнику свое удостоверение, видя, что тот не убирает палец со спускового крючка, подозрительно водя стволом автомата. Видно он никак не мог понять, что здесь такое происходит.
        Лежащий на асфальте Грек, зашевелился. Поднял голову.
        - Можно встать? - спросил он, видя, что конфликт между операми и гаишником постепенно улаживается.
        - Встаньте, - разрешил младший лейтенант, растерянно тараща глаза на оперативников. - Что происходит, товарищ майор? - спросил он у Туманова.
        - А я, лейтенант, и сам толком ничего не пойму. Могу сказать только одно, жаль ты вон того долбака, - кивнул Федор на Грека, - в грязи как следует не извалял. Он нам всю операцию сорвал.
        - Николаич, я не виноват, что у меня карман разорвался. Материя ветхая. Седьмой год брюки ношу. Была маленькая дырочка. А пока ехали в машине, стволом пистолета видно разорвал ее. Вот он у меня и выскочил, - признался Грек, поднимая свой пистолет, и на всякий случай, показав гаишнику свое удостоверение.
        Видя, что ствол автомата направлен ему прямо в грудь, Грек робко попросил гаишника:
        - Послушай, ты бы убрал автомат за спину, а то еще ненароком стрельнешь в кого-нибудь. - О себе Грек умолчал, выставив все так, словно ретиво заботится о Туманове с Ваняшиным.
        - Да, да. Извините, - пролепетал гаишник, поставив автомат на предохранитель и закинув его на плечо.
        Федор застегнул на руки лежащего на асфальте мужчины наручники и, обернувшись к Ваняшину, сказал:
        - Леша, позвони Сокольскому. Пусть возвращается. - Потом майор заглянул в документы водителя «Волги». - Болотов Игорь Васильевич, - прочитал Туманов, убирая документы к себе в карман.
        Лежащий на асфальте мужчина, повернул голову, растерянно глянув на Туманова.
        - Да, я - Болотов. И вообще, майор, я не понимаю, по какому праву на меня надели наручники? Что это за самоуправство? Или теперь уже так принято обращаться с водителями? - спросил он.
        Федор присел рядом на корточки.
        - Не со всеми, а только с теми, кто пытается удрать от нас. Вы только что, попытались предпринять такую попытку. А зачем? Документы вроде у вас в порядке. С чего бы вам удирать от милиции? Может, поясните нам, Болотов?
        На лице Болотова появилась застенчивая улыбка.
        - Честно?
        Туманов кивнул, сказав:
        - Хотелось бы надеяться на вашу искренность. И так, мы вас слушаем? Говорите, не стесняйтесь.
        - Испугался я, - выражение лица Болотова выражало такую невинность, что, кажется, даже строгий автоинспектор готов был проникнуться к нему сочувствием. Ну в самом деле, вроде бы мужик не сделал ничего такого, за что можно нацепить на него наручники и уложить на асфальт.
        Глянув в лицо младшего лейтенанта, Болотов безошибочно определил в нем сочувствующего.
        - Виноват я. Правила нарушил, - сказал он виновато.
        Младший лейтенант согласно кивнул. Хорошо, когда водитель вот так понимает свою вину. Такого и простить можно.
        Но Федор Туманов махнул рукой, чтобы Болотов не продолжал. Подошел, открыл багажник «Волги», заглянув в него. При этом от внимательного взгляда майора не осталось не замеченным, как сам Болотов наблюдал за ним, хотя и старательно делал вид, будто это ему совсем не интересно. А у ментов работа такая копаться в чужом белье.
        Заглянув в багажник, Туманов сначала осмотрел колесо запаски, но тут же его внимание привлекла пластмассовая обшивка с правой стороны багажника. Она крепилась на шурупах. Везде шурупы были со ржавыми головками, поэтому с правой стороны на каждом из них остались свежие следы от крестовой отвертки. Впечатление такое, что их совсем недавно откручивали.
        Федор подозвал Ваняшина и об этом поделился с ним.
        - Глянь, - сказал ему Туманов. - По-моему их отворачивали, - указал майор на шурупы, удерживающие правую сторону пластмассовой обшивки.
        Ваняшин посмотрел.
        - По-моему, тоже, - согласился он и пошел к своей машине за отверткой.
        Отвернув с десяток шурупов, оперативники чуть приподняли с правой стороны край обшивки и увидели под ней тайник, в котором лежали тротиловые шашки и завернутые в целлофан брикеты, похожие на пластилин.
        Стоящий рядом Грек, пользуясь тем, что Туманов отвернулся, взял один такой брикетик в руку, слегка сдавив его.
        - Пластилин что ли? - проговорил он, рассматривая потерявший форму брикет.
        Туманов обернулся, выхватил из руки Грека брикет, положил его на то место, где он лежал.
        - Не трожь, Грек, если не хочешь улететь на небеса, да и нас заодно прихватить с собой, - строго предупредил Туманов.
        - Да я только хотел посмотреть липучку.
        - Это - взрывчатка, Сан Саныч, - сказал Федор, тщательно и в то же время, с осторожностью осматривая содержимое тайника.
        Лежащий на асфальте под присмотром гаишника водитель серой «Волги», занервничал.
        - Я хочу сделать официальное заявление, - проговорил он, когда Туманов спросил его, куда и с какой целью он транспортировал этот груз. - Да я и понятия не имел, что там спрятано в багажнике. Ну честное слово. Мне велели пригнать машину на эту автостоянку. Я и пригнал. - Водитель готов был клясться в своей невиновности.
        Ваняшин обыскал его, но кроме пачки сигарет и зажигалки в его карманах ничего не обнаружил.
        - Оружия у него нет, - сказал Ваняшин.
        Федор удовлетворенно кивнул.
        - Зачем ему оружие, когда его машина нашпигована взрывчаткой.
        - И со всем этим он летел по трассе километров сто двадцать, - ужаснулся младший лейтенант. - Представляю, что было бы, если б он в кого-то врезался. Или бы в него. - Автоинспектор сдвинул на затылок фуражку, боязливо посматривая на багажник
«Волги», в котором лежала взрывчатка.
        - Ну говорю же вам, я и понятия не имел о взрывчатке. Мне заплатили за перегон машины. В кармане рубашки у меня лежат двести баксов. Это и есть плата за перегон.
        - Ну хорошо, Болотов, - сказал Федор. - Я готов поверить вам. Только мне, да и моим коллегам остается пока неясным, ну пригнали бы вы машину сюда, а дальше что? - спросил майор. Туманов решил сопоставить, что скажет им на это Болотов, с тем, что им удалось узнать из прослушки телефона Осипова. Из нее следовало, что сюда должен был приехать Осипов, пересесть на «Волгу» и отогнать ее в столицу.
        И Федору интересно было узнать, что им ответит Болотов.
        - Сюда должен приехать человек. Ну я ему должен передать эту машину, - сказал Болотов, поднимаясь на ноги.
        Туманов кивнул. Пока все сходилось. И Федор пожалел, что Грек так оплошал со своим пистолетом. Случайность. Но как раз она все испортила. Болотов не знает о конечном маршруте. Такое вполне допустимо. В целях безопасности, ему, скорее всего, не сказали о пункте назначения. Даже Осипову по телефону не стали говорить.
        Было досадно немного за то, что ошибки становятся очевидными только после. Но после драки, как известно, кулаками не машут.
        - Гражданин начальник, дай закурить? - попросил Болотов ни у кого-то, а у Грека, словно тот больше всех понравился ему.
        Грек вызывающе уставился на Болотова.
        - Ага, может тебе еще ширинку расстегнуть, чтобы ты пописал?
        Тот отрицательно помотал головой.
        - Не, ширинку не надо. Ты мне руки застегни в наручники спереди, и я сам покурю. Да не бойся ты, не убегу я. Вас тут вон сколько, ну куда я денусь, - проговорил Болотов так, словно хотел пристыдить всех оперов в лице капитана Грека.
        Такое снести спокойно Грек не мог. Усмехнулся, дивясь наивности задержанного.
        - Видно ты, парень, не знаешь, с кем имеешь дело, - важно выпятив грудь вперед, проговорил Грек. - От капитана Грекова еще никто не уходил, - сказал он и, достав из кармана ключ, расстегнул наручник на левой руке Болотова, а когда тот из-за спины вытянул руки вперед, обратно пристегнул его левую руку к правой.
        - Спасибо, гражданин капитан, - сдержанно поблагодарил Болотов Грека. - А то ваш майор так мне руки за спину закрутил, что суставы в плечах заныли. Серьезный он у вас видно мужик, - сказал Болотов, доставая из кармана пиджака пачку сигарет
«Мальборо». Выбрав из пачки сигарету, он сунул ее в рот. Хотел убрать пачку назад в карман, но Грек попросил:
        - Дай-ка сигаретку. А то я свои в кабинете оставил.
        Болотов протянул ему пачку.
        - На выбор, капитан, - улыбнулся он.
        Грек привередничать не стал. Вытянул первую попавшуюся сигарету. Болотов прикурил, поднес огонек зажигалки Греку. И Грек тоже прикурил, поглядывая за тем, как Туманов пробует по рации из машины «Ваняшина» связаться с управлением.
        От неожиданности Грек чуть не выронил изо рта сигарету. Обернулся к задержанному Болотову в тот момент, когда тот вдруг закатил глаза, качнулся и стал падать прямо на Грека.
        Сан Саныч подхватил Болотова под мышки, не давая упасть на асфальт.
        Туманов сидел в машине Ваняшина, терзал рацию. Ваняшин с младшим лейтенантом ДПС стояли возле открытого багажника «Волги», разглядывая взрывчатку. А Греку как будто больше всех надо возиться тут с этим припадочным. Стоял, курил. Стоило Сан Санычу отвернуться, а его уже повело.
        - Леша! Федор! - крикнул Грек.
        Туманов выскочил из машины. Ваняшин подбежал.
        - Чего это с ним? Припадочный какой-то, - проговорил Грек, изо всей силы удерживая обмякшее тело Болотова. - Леха, помоги, черт, уроню. Я ж не штангист его держать.
        - Да ведь он умер, - проговорил Ваняшин, потрогав пульс у Болотова на шее.
        - Как умер? - проговорил Грек, не понимая, отчего это Болотов мог так внезапно умереть.
        - Скорее всего, это действие яда, - сказал Туманов, осматривая Болтова. Поднял сигарету. Тонкая бумага тлела прямо на глазах, представив взору оперативников маленький комочек ваты, как видно пропитанный сильным ядом.
        - Сигарета отравлена, - показал Туманов недокуренную сигарету.
        Грек вспомнил, что у него во рту была точно такая сигарета, которую он вытянул из пачки Болотова. Позарился на чужие, в то время, когда в собственном кармане лежала пачка «Союз Аполлон». Может и похуже проклятой «Мальборо». Зато не отравлена. А теперь…
        Грек побледнел, тут же выплюнув сигарету. Схватился за горло и с надрывом закашлял.
        - Федор, Леша?! Ой, плохо мне. Умираю. Вызывайте скорей мне «скорую», - кашляя, проговорил он с хрипотой, выдавливая из себя звуки.
        Туманов с Ваняшиным смотрели на него и не понимали, что происходит с усатым Греком.
        - С чего, это ты вздумал умирать? - недоверчиво спросил Ваняшин.
        Грек махнул на него рукой, чтобы Ваняшин отвязался.
        - Уйди, Лешка, не приставай. Не до тебя мне сейчас.
        - Погоди, Грек. Объясни нормально, что с тобой? - потребовал Туманов, не замечая за Греком внешних признаков по которым можно было бы определить, что он действительно умирает.
        - Сигарета, - носком ботинка, Грек отшвырнул от себя злосчастную сигарету. - Он, гад, сам закурил. И мне дал. Смерти моей захотел. Пулей, гад, достать не может, так ядом решил Сан Саныча взять.
        Туманов схватил сигарету недокуренную Греком, быстренько распотрошил ее и не обнаружил в ней подозрительного ватного комочка, какой был в сигарете Болотова.
        - Все путем, Грек. Успокойся. Жить будешь, - успокоил его Туманов.
        - Да? А он умер, - кивнул Грек на лежащего у своих ног Болотова.
        - Он умер, потому что знал, какую сигарету ему выкурить. Но тебе на следующее наука, не зарься на чужое. А, вообще, все получилось как нельзя плохо. Болотов умер, и мы не успели его, как следует допросить, - сказал Туманов вздохнув. На душе было невыносимо скверно.
        - Зато теперь мы можем предъявить обвинения лейтенанту ФСБ Осипову в пособничестве террористам. Разве этого мало? - проговорил Ваняшин.
        Туманов обнял Ваняшина, положив ему руку на плечо.
        - Леша, это еще надо доказать. Поверь, это будет нелегко. Где мы, и где Осипов? Он проехал мимо, не остановился. Он видел нас тут. Стало быть, теперь он будет осторожничать. И как мы теперь узнаем, кому предназначался весь этот груз? Придем к Осипову и спросим у него? Судя по всему, этого он и сам не знает.
        Ваняшин промолчал, по сути, соглашаясь с Тумановым.
        Грек сбегал к белой «девятке». Когда они ехали сюда, по дороге Ваняшин остановился возле придорожной станции технического обслуживания. Занимались на ней в основном шиномантажом.
        У механика, от которого за версту перло перегаром, Ваняшин разжился дистиллированной водой. Часть ее тут же долил в аккумулятор, а то, что оставалось в пластиковой бутылке, он положил за сиденье.
        Ни слова не говоря, Грек схватил эту бутылку, отвинтил пробку и тщательно прополоскал горло. У него все-таки были сомнения насчет яда, хотя Туманов с Ваняшиным уверяли его, что если бы наличие такового имелось в сигарете, то Греку бы сейчас уже не пришлось полоскать горло.
        Выбросив пустую бутылку, он утер лицо носовым платком и, подойдя к Туманову с Ваняшиным, с пресущей ему энергией тут же вмешался в разговор:
        - Не надо, Николаич, все так утрировать, - сделал он замечание, которое сам майор Туманова посчитал не слишком уместным.
        - Да? - с издевочкой спросил Федор.
        - Да, - уверенно кивнул Грек. - Все не так уж и плохо. По крайней мере, у нас есть документы этого Болотова, - указал Грек на лежащего мертвого водителя «Волги».
        - Саня, а ты уверен, что они подлинные? - спросил Туманов.
        В этом Грек уверен не был. Хотя напрямую признаваться не хотел.
        - Ну я, конечно, точно не знаю… - начал было он и тут же замолчал, оттого, какими глазами на него посмотрел майор Туманов.
        - Вот то-то и оно. Неужели ты думаешь, что Болотов случайно выкурил эту сигарету? - кивнул Федор на труп водителя.
        - Ну я не знаю, - повторил Грек фразу, которая похоже прилипла к его языку. - Может и не случайно. Теперь он нам об этом уже не скажет.
        - Вот именно. А между тем, дело принимает серьезный оборот. Взрывчатка шла в Москву. И уж точно предназначалась не для фейерверков. Представляешь, что бы было, если б все это рвануло?
        Грек вспомнил, как взорвалась их служебная машина, и ему стало не по себе. Даже показалось, словно в спину подул холодный, пронизывающий ветер. И усатый капитан зябко поежился.
        Вдалеке послышался вой спешащей милицейской машины.
        Глава 18
        С утра Федор Туманов имел неприятную беседу с начальником отдела полковником Васильковым. Вернулся Федор от полковника сердитый, и как показалось Греку, именно, на него. Чтобы уточнить это, Грек решил спросил у Федора:
        - Николаич, ну чего там «батяня» говорил тебе?
        Федор закурил, посмотрел на любопытного Грека.
        - Говорил, что тебе рогатку доверять нельзя, не то, что пистолет, который у тебя из порток выпал. Все нормальные люди оружие в кобуре носят. А если уж кладешь его в карман, то посмотри, не рваный он у тебя. А ты… - Федор махнул рукой на Грека, как на пропащего человека.
        Грек вздохнул. Всегда больно переживал, когда Туманов на него обижался. Осознал свою ошибку. Но разве он мог представить, что все так нелепо получится. И Грек сказал, извиняясь:
        - Ну виноват я. И достоин самого сурового порицания.
        Сидевший рядом Леха Ваняшин наставил на усача указательный палец, изображая тем самым дуло пистолета.
        - Ты достоин худшего, Грек, - сказал Ваняшин. - Расстрелять тебя мало.
        Грек сокрушенно покачал головой.
        - Ну что ж, ладно. Расстреливайте. Но я хочу, чтобы это сделал ты, Алеша. Мой друг. Ты увидишь, как умирает настоящий опер.
        На этот раз Ваняшин не выдержал бахвальства Грека.
        - Хватит тебе. То же мне - настоящий опер. - Видел я, как ты валялся на асфальте. Пупком елозил.
        Грек сердито зашевелил усами.
        - А ты бы не лег, если б тебе в голову ствол автомата наставили? Тоже мне, деловой. А если бы этот гаишник пальнул в меня?
        - Мы бы тебя похоронили с почестями, - заметил на это Ваняшин.
        Стоящий на столе телефон, неожиданно зазвонил.
        Грек схватил трубку.
        - Капитан Греков. Слушаю? - проговорил он, и Ваняшин с Тумановым увидели, как тут же лицо усача вытянулось от удивления.
        - Чего там еще случилось? - спросил Туманов.
        На лице Грека взыграла улыбка счастливого младенца, готового радоваться любому пустяку.
        - Дежурный с КПП звонит. Говорит, пришла женщина, назвалась Аллой Чикиной и спрашивает майора Туманова.
        - Чего? - Туманов готов был поверить во что угодно, но в это…
        Ваняшин недоверчиво покрутил головой.
        - Мы тут с ног сбились. Ищем ее. А она вот так взяла и пришла.
        Грек с недовольством уставился на лейтенанта.
        - Алеша, ты слишком мелко мыслишь, - тут же последовало в адрес лейтенанта Ваняшина от Грека замечание. - Она не приходила, потому что не могла. Понял? А вот появилась возможность и пришла. И удивляться тут нечему. Куда ей еще идти, если не к родной милиции. Николаич, я пойду, гляну? Если это она, приведу ее сюда.
        - Ну иди, - согласился Федор.
        Грек выбежал из кабинета.
        Усевшись на подоконник, Ваняшин видел в окно, как Грек выскочил из дверей управления и торопливо прошел к проходной. Минут пять его не было видно, потом он вышел из проходной вместе с женщиной одетой в длинную юбку, которая явно была ей не по размеру. День был пасмурный, и на женщине была одета куртка ветровка. Причем, как видно с чужого плеча, потому что была явно великовата ей.
        - Вроде бы и в самом деле, Чикина, - проговорил Ваняшин, всматриваясь женщине в лицо. - Только одежда на ней уж больно странная. Такая модная женщина и вырядилась в этот балахон.
        - Может, ничего другого не нашлось. Судя по всему, домой она не заходила, а сразу к нам. Иначе бы переоделась, - сказал Туманов.
        - Лучше бы уж сразу к полковнику Василькову. То-то бы радость была для него, - проговорил Ваняшин с улыбкой, глядя на то, как шедший рядом с Чикиной капитан Грек, оживленно жестикулирует руками, что-то объясняя ей. Сама же женщина, лейтенанту Ваняшину напоминала старуху, едва передвигавшую ноги. А ведь совсем недавно, глядя на ее походку, мужики просто балдели. И даже капитан Грек не раз причмокивал языком, когда Алла проходила мимо машины, из которой они с Ваняшиным вели наблюдение за ней.
        Ваняшину эта хорошенькая женщина с ладненькой фигуркой тоже нравилась, хоть он и не признавался Греку в этом, насмехаясь над ним. Интересно, как теперь, чувства усатого капитана не угасли к ней?
        Дверь кабинета открылась, и женщина в сопровождении капитана Грека, перешагнула через порог, глянув на оперативников затравленным зверьком.
        - Вот вам и Алла Николаевна Чикина, собственной персоной, - весело проговорил Грек, не понятно чему радуясь.
        Федор на этот счет не стал забивать голову ненужными размышлениями, а вот лейтенант Ваняшин, глянув в радостное лицо Грека, шепнул ему на ушко:
        - Ты такой довольный, как будто она там, в коридоре, хорошенько приласкала тебя, - кивнул он на женщину.
        От внимательного взгляда Федора Туманова не ускользнуло то, как вела себя Алла Чикина. Во-первых, ее лицо. Стоило приглядеться, и не трудно было заметить, что оно утратило свой естественный цвет, сделавшись необыкновенно бледным. Теперь на нем густым слоем лежал тональный крем, а щеки были искусственно подрумянены. Так обезобразить могла себя только дешевая уличная проститутка, что никак не было применительно к Алле Чикиной.
        Еще - дрожание рук. Федор заметил, что руки у нее время от времени вздрагивали и чтобы как-то унять дрожь, она сжимала побелевшие пальцы в кулаки.
        И глаза. Взгляд отрешенный, рассеянный. Впечатление такое, что, глядя на него или Ваняшина, она как бы смотрела через них.
        Она пыталась улыбаться, но делала это словно из-под палки. Как будто кто-то невидимый для оперов стоял у нее за спиной и науськивал, как ей следовало себя вести. Причем, вела она себя довольно странно, точно ей было тесно сидеть на стуле с подлокотниками, и когда она заерзала в очередной раз, Туманову показалось, будто он услышал, как что-то жесткое и тяжелое стукнулось о подлокотник.
        На вопросы оперативников она отвечала не впопад, то и дело поглядывая на свои ручные часы. А вопросы эти в основном задавили ей Грек с Ваняшиным. Федор больше молчал, сосредоточенно глядя женщине в глаза и замечая в них страх. Это сейчас больше всего оставалось не понятным для майора, потому что, находясь в его кабинете, она находилась в полной безопасности. Тогда, чего ей бояться?
        Воспользовавшись тем, что с Чикиной разговаривает Ваняшин, Грек наклонился к уху майора и шепнул:
        - Николич, ты чего так на нее смотришь, как гипнотизер?
        - Отцепись, Грек. Кое-что в ней подозрительно, на мой взгляд.
        Но Грек не собирался отцепляться. Спросил:
        - И чего же в ней подозрительного?
        - Да вот хотя бы эта брошь, - указал Туманов на внушительных размеров брошь, приколотую на ветровку в форме цветка. Брошь была выполнена из легкого металла, и Грек не понимал, чем она могла привлечь внимание майора.
        - Ну и что в ней такого? Брошь, как брошь, - прошептал он, заглядывая Туманову в лицо.
        - А ты видел когда-нибудь, чтобы брошь носили на ветровке? - спросил Туманов, вставая со стула.
        Грек обалдело заморгал глазами. Наблюдая за тем, как Туманов сунув в рот сигарету, прикурил от зажигалки, угостил даму сигаретой, наклонился, поднося зажигалку к ее губам.
        А дальше случилось то, что не укладывалось в голове усатого Грека. Майор вдруг резким движением сорвал брошь с куртки Аллы Чикиной, и Грек с Ваняшиным увидели, что под брошью куртка была проколота, и от нее в глубь материи тянулись два тоненьких, как нити, проводка.
        Чикина вскочила со стула, но Ваняшин тут же схватил ее за руки, а Федор потянул за проводки, резко оторвав их.
        - Вы с ума сошли, - закричала женщина.
        Грек застыл на месте, как вкопанный, не понимая, что происходит.
        - Держи ей руки, - торопливо проговорил Туманов, разорвав молнию, на которую была застегнута куртка.
        Оба тонюсеньких проводка тянулись к поясу женщины, прикрытому кофточкой.
        Сейчас не было времени возиться с пуговицами, и расстегивать кофту. Поэтому Федор рванул за края, и оторванные пуговицы одна за другой посыпались на пол.
        Первое, что увидел Грек, это то, что Алла Чикина была без лифчика. Ее большие груди с выпуклыми, налитыми сосками, вздрагивали от каждого движения женщины, которая пыталась вырвать свои руки из рук лейтенанта Ваняшина. Она извивалась, как змея, даже попробовала Ваняшина укусить за руку.
        Опустив глаза к ее животу, Грек увидел прикрученные скотчем к ее телу тротиловые шашки, точно такие же, какие они обнаружили в багажнике в тайнике «Волги» Болотова. Тротиловые шашки располагались вокруг всей талии женщины. Тут же была коробочка к которой синий изоляцией была примотана круглая батарейка. Каждая из тротиловых шашек была соединена с этой коробочкой тоненькими проводками.
        - Это чего, а? - выпучив глаза, проговорил Грек.
        - Пояс верности, - пошутил Ваняшин. - Подойдешь к такой женщине, а ее муженек нажмет кнопочку и больше тебе уже ничего не захочется, - проговорил он, наблюдая за тем, как майор Туманов рассматривает оторванную брошь с проводками.
        - Ты смотри-ка. Умно придумано, - сказал Туманов, показывая брошь. - Брошь играет роль антенны. Принимает посланный сигнал, передает ее вот сюда, - притронулся майор к пластмассовой коробочке с прикрученной к ней батарейкой, которая, по сути, являлась генератором. - От нее разряд передается на взрывчатку, а дальше… - майор не договорил, давая возможность Ваняшину и Греку простор для фантазии.
        Ваняшин решил на эту тему не размышлять. В конце концов, все получилось не так уж и плохо, и террористка обезврежена. Теперь с ней предстоит, как следует разобраться, по доброй воли или по принуждению она заявилась сюда с таким подарочком.
        А вот Грек дал своим фантазиям простор. Представил гору изувеченных трупов. Среди них обязательно Леху Ваняшина. Где-то там и Федор Туманов. И ему вдруг так стало жалко своих друзей, что из его глаза выкатилась крупная слезинка и медленно поползла по щеке. Чтобы никто ее не заметил, Грек быстренько вытер ее ладонью.
        Сейчас Алла Чикина казалась маленькой пташкой, отчаянно бившейся в стальных лапах коршуна, который намеревался ее растерзать. Конечно же, коршуном, в представлении Грека, был Леха Ваняшин. Но до этого дело не дошло, и сама Алла, обессилив, в изнеможении опустилась на пол.
        - Лучше бы ты, Грек, отвел ее к Василькову. Он, кажется, соскучился по ней, - сказал Ваняшин, на всякий случай, надев на руки женщины наручники.
        - Погодите, - проговорил Туманов, держа брошь в руке. - Если Чикина здесь, то где-то недалеко от проходной находится и тот, кто должен послать на эту антенну сигнал, - посмотрел Федор на Ваняшина.
        - Скорее всего, - согласился лейтенант.
        - Грек, присмотри за ней, - крикнул Туманов, и вместе с Ваняшиным выскочил из кабинета, оставив усатого капитана с лежащей на полу Аллой Чикиной.
        Выбежав из проходной, опера увидели отъехавшую машину.
        - Какая машина здесь стояла? - спросил Туманов у дежурившего возле ворот прапорщика. Тот покрутил головой.
        - Да она не здесь стояла, а вон там, - показал он пальцем вдоль тротуара на стенд с театральными афишами. - Там стояла «Вольво» темно-зеленого цвета. Мужик из нее вылез, все пытался дозвониться кому-то.
        - У него в руках был сотовый телефон? - спросил Туманов.
        - Скорее, радиотелефон. А может и рация. Я особенно не приглядывался. А вот антенна у него была длинная. И вообще, он псих.
        - Это почему же ты так решил? - не удержался Ваняшин от вопроса.
        - А чего, нормальный что ли? Стоял с этой бандурой в руке, а потом как шарахнет ее об урну. Сам сел в машину и уехал. Конечно, псих.
        Туманов с Ваняшиным подошли к тому месту тротуара, где стояла урна. Возле урны увидели, разбитое передающее устройство. Оно, в самом деле, имело разительное сходство с радиотелефоном, с тем лишь отличием, что на нем отсутствовала клавиатура с цифрами. Все это заменяла одна единственная красная кнопка.
        - Ну вот видите, я же вам сказал, - проговорил дежурный прапорщик, увидев у подошедших оперативников разбитую коробку, из которой торчала плата с микросхемой. Не увидев клавиатуры с цифрами, он уставился на кнопку.
        - А как же по этой шарманке звонить-то? - спросил прапорщик.
        Ваняшин не отказал себе пошутить.
        - Нажимаешь эту красную кнопочку и все, - весело сказал он.
        - Это чего, через коммутатор, что ли? - не понял постовой шутки.
        Ваняшин решил развить шутку дальше и, улыбнувшись, проговорил:
        - Через небесный коммутатор. Кнопку нажал, и сразу попадешь на небеса.
        Прапорщик оторопело захлопал глазами, раскрыв от удивления рот. Он так и не понял, что всего пять минут назад находился на волосок от смерти. Но удивлять его, а тем более, пугать, майор Туманов лейтенанту Ваняшину не позволил.
        Когда они вернулись в кабинет, увидели там кроме Грека врача из медпункта. Алла Чикина сидела на стуле, положив голову на подоконник. Грек стоял, размахивая перед ее лицом газетой.
        - Чего с ней? - спросил Туманов, заглянув в смертельно-белое лицо Чикиной. При этом она сама, даже не открыла глаз, и оттого казалась уже мертвой.
        - По-моему, у нее явный передоз наркотиков, - сказала врач, показав Федору на завернутый рукав кофты, под которым синела взбухшая от уколов вена.
        - Представляешь, Федор, они насильно кололи ей наркотики. Сволочи! Вы когда убежали с Лешкой, она мне сама сказала об этом, - проговорил Грек и принялся еще интенсивней размахивать газетой.
        - Ну и что нам теперь с ней делать? - спросил Ваняшин, видя, что Чикина сейчас находится в таком состоянии, что добиться от нее чего-то вразумительного просто не возможно.
        - Ее срочно надо отвезти в больницу. В условиях нашего медпункта я не смогу помочь ей, - сказала врач. Годами она была, вряд ли старше Аллы Чикиной. Возможно, они даже учились в одном институте, но сейчас, здесь она считала себя главной, и на Туманова посмотрела с такой настойчивостью, что он не посмел отказать. Хотя признаться, горел желанием, как следует и немедля побеседовать с Чикиной, к которой у майора имелось целый ряд вопросов.
        - Сейчас, никаких вопросов, - категорично заявила врач медпункта.
        - Хорошо. Давайте, отвезем ее в больницу. Я не против, - сказал Туманов, заметив в глазах врача медпункта насмешку.
        - Вы что, собираетесь отправить ее в больницу с этим? - указала она на пояс со взрывчаткой. - Думаю, сначала стоит пригласить сюда саперов.
        Федор упрямо помотал головой.
        - Никаких саперов. Они сразу сообщат в ФСБ. И тогда фсбэшники заберут ее прямо из больницы. Этого допустить нельзя, - сказал он.
        В глазах врача появилась некоторая растерянность.
        - Да, но тогда как быть с этим? - спросила она. - «Скорая» ее не возьмет. Вдруг дорогой произойдет взрыв. Что же делать?
        Похоже, Туманов знал, что делать. Он достал из кармана нож, и им аккуратно разрезав скотч, содрал его с тела Аллы Чикиной вместе со взрывчаткой. Глянув на врача, спросил:
        - Теперь ее можно транспортировать?
        - Вполне, - уверенно заявила врач, набирая номер центрального диспетчерского пульта «скорой помощи».
        Глава 19
        В институте Склифосовского, куда доставили Аллу Чикину в бессознательном состоянии, она пробыла ровно четверо суток. И все это время возле ее палаты дежурили оперативники.
        На пятые сутки Федор Туманов приехал и под свою ответственность забрал Аллу, опасаясь, что место нахождения их подопечной станет известно тем, кто ее прислал со взрывчаткой к нему в кабинет.
        В изоляторе временного содержания при управление, для нее была подготовлена одиночная камера, где Алла уже до этого провела трое суток. Теперь ей предстояло обживать эту одноместную камору до самого суда.
        - Извините, но другого мы вам ничего предложить не можем. Конечно, это не номер люкс в гостинице, но здесь вы, по крайней мере, будете в полной безопасности. И никакой Мамедов вас здесь не достанет, - сказал Туманов, перед тем, как приступить к первому допросу.
        Теперь после короткого курса лечения, перед оперативниками сидела прежняя Алла Чикина, немножко надменная, немножко гордая и не преступная, но ожившая. Потому что когда Федор увидел ее в тот раз, поначалу принял за зомби. Она слышит, видит, но действует как будто по команде кого-то извне. Теперь же все иначе. Прежняя Алла может рассуждать и с присущей женскому характеру чертой, в чем-то даже покапризничать. Например, она отказалась надеть платье, которое ей привез Грек. Хотя перед этим изъявила желание сменить лохмотья, которые были на ней, на нормальную одежду. И капитану пришлось еще раз тащиться к ней домой, за брючным костюмом.
        - Черт бы побрал ее, - сокрушался Грек по этому поводу. - Никогда не поймешь этих женщин. Все им не так, не эдак. Не угодишь.
        - А ты женись на ней, - предложил Ваняшин в шутку, что, впрочем, сам Грек воспринял вполне серьезно. Особенно раздумывать не стал.
        - А что, я бы перевоспитал ее, - сказал он. И у Ваняшина почему-то пропало желание для продолжения начатой шутки.
        - Ладно, Грек, не забивай этим свою балду. Ты же прекрасно понимаешь, что ожидает эту красотку, - лейтенант сложил пальцы обеих рук, изобразив зарешеченное окно.
        Грек кивнул с сожалением.
        - Да. Как минимум года три ей светит. Жалко. Красивая баба. А на зоне скурвится. Пропадет.
        Чтобы допрос был больше похож на дружескую беседу, Грек сбегал в магазин и купил коробку конфет и пачку печенья.
        - Пейте чай, кушайте печенье и говорите. А мы будем вас слушать, - предложил Грек Алле Чикиной.
        Федор против этого возражать не стал. В конце концов, она все-таки женщина, хотя и с головой увязла в дерьмо. Но здесь уж как говорится, дело случая. В жизни, как в лотерее, кому как повезет. Ей не повезло. Возможно, в том ни ее вина. Во всяком случаи, она не отказывается помогать следствию, и это уже неплохо.
        - Спасибо, - сдержанно поблагодарила Алла усатого капитана и сказала: - Когда я вас увидела первый раз, вы мне не понравились. А сейчас вижу, что вы добрый, - улыбнулась она Греку.
        Грек смутился от ее улыбки.
        Сидевший рядом с Тумановым лейтенант Ваняшин, произнес со смешком:
        - Грек у нас очень хороший. - Причем, сказано это было таким тоном, словно похвала выражала обратный смысл. И Алла, поняв это, не упустила укорить Ваняшина:
        - Ну зачем вы так? Вы, наверное, плохо знаете капитана Грекова.
        - Гражданочка, как раз-то я знаю его лучше, чем вы. Уверяю вас, - заявил Ваняшин. Но переубедить гражданочку он так и не сумел. И решил не тратить время зря, тем самым не отвлекая ее от предстоящего допроса.
        Впрочем, майор Туманов в этом оказался солидарен с Ваняшиным, хотя и решил не унижать достоинств Грека в глазах женщины.
        - Давайте, сделаем так: вы пейте чай, кушайте печенье и рассказывайте нам, где были все это время. А мы будем, слушать вас. Договорились? - предложил Федор, чуть выдвинув ящик стола, в котором у него лежал подготовленный для записи диктофон.
        Женщина согласно кивнула.
        - Ну что, начнем? - спросил Туманов.
        Отставив, пустую чашку в сторону, Алла сказала:
        - Я готова. Спрашивайте, что вас интересует.
        Чтобы не смущать женщину появлением диктофона, Федор не стал доставать его из ящика стола. Оставил там, плавно нажал клавишу, тем самым включив его, и сказал:
        - Давайте по порядку. Начните с того момента, как вас похитили. Уточните, пожалуйста, кто вас похитил?
        Как бы стесняясь всего того, что с ней произошло, Алла опустила взгляд, уставившись на стоптанные ботинки Грека. Капитан сидел на стульчике рядом, вытянув ноги вперед.
        - Рустам, - сказала Алла, не поднимая глаз. - Он посадил меня в машину. Глаза мне завязали, чтобы я не видела, куда меня везут. За рулем сидел кто-то другой. Кажется, его охранник. Сам Мамедов всю дорогу сидел рядом со мной и наблюдал, чтобы я не подглядывала. Да я и не пыталась. До этого, Мамедов меня предупредил, если сниму повязку, он перережет мне горло и на ходу выбросит из машины. Я боялась, что угрозу свою он выполнит.
        Повязку мне не сняли даже тогда, когда машина подъехала к какому-то дому. По голосам я слышала, подошли еще какие-то мужчины, рассматривали меня. И только, когда меня завели в дом, Мамедов снял с меня повязку. Я увидела, что нахожусь в небольшой комнате без окон. Под потолком горела тусклая лампочка. Там не было ни стола, ни стульев. Вообще никакой мебели, кроме кровати, к спинкам которой привязаны веревки. Я еще тогда подумала, для чего веревки. И только потом поняла их предназначение.
        - Ну и для чего? - оживленно спросил Грек, сгорая от нетерпения узнать подробности.
        Алла посмотрела на него, и как показалось Федору, разочарованно покачала головой.
        - Для адаптации, - сказала она. Грек не понял, захлопал глазами.
        - Как это?
        - Помните тот порошок, который через меня передавал Мамедову Левчук? Я только и узнала, для чего он Мамедову, когда попала к ним сама. Мне эту дрянь вкололи сразу же. Я сопротивлялась. Тогда меня привязали к кровати этими веревками и вкололи большую дозу того наркотика. Это у них вместо идеологической обработки. Состояние скажу я вам от этой обработки, прескверное. Думать ни о чем не хочется. Кажется, будто внутри тебя пустота и ты перестаешь ощущать биение собственного сердца. А еще, ты перестаешь чувствовать боль. Тебя можно колоть, щипать, резать на куски и ты этого не почувствуешь. Окружающий тебя мир перестает существовать в такой форме, в какой он есть. И ты перестаешь ощущать себя его частицей.
        - Отрицание бытия, - подсказал Ваняшин.
        Алла метнула на лейтенанта быстрый взгляд и кивнула, соглашаясь.
        - Что-то наподобие. Одним словом - живой труп. И только голос… - Алла схватилась обеими руками за голову. - Мне кажется, я до сих пор слышу этот голос. Рустама Мамедова. Слышу, как он приказывает мне придти сюда и встретиться с вами, майор. - На этот раз ее взгляда удосужился только Федор Туманов. На него женщина смотрела измученными глазами, в которых страх и боль, и ничего другого. Смотреть в такие глаза, было неприятно, поэтому Федор поспешил задать следующий вопрос.
        - Насколько я вас понял, вы хотите сказать, что не отдавали себе отчета в том, что принесли на себе сюда к нам взрывчатку? - спросил майор.
        - Абсолютно. Перед тем, как привезти меня к воротам вашего управления, они вкололи мне большую дозу этой дряни. Это я теперь только понимаю, что они хотели сделать из меня террористку смертницу. А тогда я не только не отдавала отчета в своих действиях, но и вообще не ощущала себя на этой земле. Словно я в другом мире. Вам, наверное, трудно это понять? Это надо пережить.
        Федор не ответил, потому что и в самом деле, чтобы это понять, надо пережить так, как пережила эта женщина. И почувствовать весь тот ужас, который довелось почувствовать ей.
        - Но там у них осталось еще две девушки наркоманки, которые без дозы не могут протянуть и дня, - сказала женщина, тем самым дав Федору Туманову почву для размышления.
        - Тогда почему Мамедов прислал ко мне вас, а не кого-то из них? - спросил Туманов, наблюдая за реакцией Аллы Чикиной и замечая, что остаточным фактором, как и предупреждал врач института Склифосовского, у нее осталась нервозность и частичные незначительные провалы памяти. Хотя, лично, по мнению майора, с памятью у женщины было почти все в порядке, чего нельзя сказать про второй фактор. На некоторые вопросы Алла реагировала довольно нервно, что вызывало опасения психического расстройства.
        - Другие не знали вас в лицо так, как знаю я. Да и потом, Мамедову они нужны для другого. Я думаю, он их бережет. А вот для чего, этого я не знаю.
        - Значит, он хотел провести террористический акт у нас в управлении? Ничего не скажешь, хорошенькая затея. Если бы не Николаич, сейчас мы бы с вами беседовали на том свете, - усмехнулся Ваняшин. Хотел придать сказанному шутливый оттенок, и не получилось. Всем стало грустно.
        Алла Чикина чуть не расплакалась.
        - Поверьте, я была в таком состоянии, что ни о чем не думала. Я даже толком не помню, как на меня вешали взрывчатку. Все как будто не со мной. Мамедов привез меня к воротам вашего управления и велел зайти на проходную и позвонить майору Туманову. Сказал, что хочет вас порадовать, - взглянула женщина на Туманова виновато.
        Федор улыбнулся, хотя и не очень весело, давая понять, что все в порядке. И при этом не упустил заметить с долей шутки:
        - Да уж. Хорошенькая радость. Ничего не скажешь, - посмотрел он на Грека с Ваняшиным. Оба помощника поддержали майора молчаливыми взглядами, и Туманов проговорил: - Стало быть, насколько я вас понял, те две девушки, тоже террористки?
        Алла кивнула.
        - Да. По-моему, одна из них чеченка. Имен и фамилий я не знаю. Познакомиться не удалось. Их колют наркотой, как и меня. Как я поняла, их готовят для какой-то операции. Перед тем, как отвезти меня к вам, я слышала разговор Мамедова по телефону с каким-то человеком о какой-то операции. По-видимому, тот человек главный над Мамедовым.
        - Почему вы так решили? - спросил Туманов.
        Женщина пожала худенькими плечиками.
        - Мне так показалось. Потому что я слышала, как он тремя днями раньше ругался на Мамедова за потерю какого-то груза, из-за которого придется отложить важную операцию. Я слышала, как Мамедов называл вашу фамилию, - посмотрела женщина на Федора.
        Федор призадумался. Проговорил, обращаясь к Греку с Ваняшиным:
        - А что у нас было три дня назад?…
        - Три дня назад мы перехватили «Волгу» со взрывчаткой, - торопливо подсказал Грек, увидев, как просияло радостью лицо допрашиваемой.
        - Да, да. Я слышала, как Мамедов обмолвился про взрывчатку, сказав, что теперь она у ментов. Еще он говорил про порошок. Сетовал, что порошок кончается. Что теперь надо искать замену Левчуку. Я вспомнила.
        Грек хлопнул себя по коленке.
        - Нет, все-таки, что ни говорите, а благодаря мне обнаружена взрывчатка в «Волге». А стали бы мы за этой машиной следить и еще неизвестно, чем бы все это обернулось. А так, мы сорвали террористам важную операцию, - с гордостью закончил он, сделав ударение на слове «важную».
        - Ты особенно-то не хорохорься, добрый молодец, - последовало в адрес Грека строгое замечание от Туманова. - Взрывчатку-то мы взяли. Но ее могут еще подвезти. И на этот раз не воспользуются услугами Осипова. Они же не дураки. Сразу допетрят, что разговор прослушивали. Вот если бы нам еще узнать адресок, где вас держали? - посмотрел майор на Аллу Чикину, и по ее лицу понял, что этого ему не узнать. Да женщина и не стала скрывать:
        - Я не знаю. По-моему, от Москвы это не далеко. Часы у меня Мамедов не отобрал, когда усаживал в машину. Я засекла время, когда меня сажали в машину. Потом, когда меня уже привели в дом, я посмотрела на часы. Ехали мы около сорока минут. Ну, может, чуть побольше.
        - Около сорока минут, - повторил Туманов, забыв о том, что допрос, сам по себе являющийся официальной процессуальной частью следствия, давно вышел за рамки и превратился скорее в задушевную беседу старых знакомых. Даже Леха Ваняшин вместо того, чтобы составлять протокол, заслушавшись Аллу Чикину, с задумчивым лицом водил авторучкой по листу бумаги, вырисовывая на нем замысловатый узор.
        - Скорее всего, это окраина Москвы, - сказал Ваняшин.
        - Пожалуй, - согласился Туманов.
        Грек промолчал. Но по лицу усатого капитана не трудно было догадаться, что мозговые клетки в его голове напряжены до предела. Но мысли его оставались для всех тайной.
        - Постойте, - воскликнула Алла, слегка подскочив на стуле. - Я вспомнила одну деталь. Там перед домом, метрах в ста, большой водоем. Озеро или река. Так вот на его берегу, ржавая металлическая опора линии высокого напряжения валяется. Мальчишки ее под вышку пристроили. В воду ныряют с нее.
        Грек задумчиво хмыкнул.
        - Хорошенькая примета. Столб на берегу валяется, - проговорил он разочарованно. Алла Чикина решила поправить Грека. Но сделала это деликатно:
        - Не столб, а металлическая опора. И не валяется она вовсе. А наклонена над водой, - добавила она уже тише, видя, что для Грека эта деталь ничего не значит.
        Усатый капитан махнул рукой на сказанное женщиной.
        - Какая разница, столб или опора? Вот если бы вы назвали улицу, где этот домик находится. Да его номерок… Мы бы быстренько туда направили отряд спецназа. Вот это был бы результат, - проговорил он.
        Хоть ей и не хотелось разочаровывать Грека, но пришлось. И Алла развела руками.
        - Извините, но не улицу, не тем более номер дома, я не знаю.
        - А как вам удалось разглядеть эту опору, если вас не выпускали из дома? - спросил Туманов, задумавшись по поводу водоема и опоры над ним. Что ни говори, а это все-таки, примета.
        Услышав вопрос майора, Грек кивнул и как попугай повторил:
        - Да. Как?
        - Нас выводили в туалет. Комната, в которой я была, располагалась на втором этаже. Когда меня охранник вел по коридору, окно было открыто. Я посмотрела. Место там уж очень красивое. Сосновый лес. И пляж. А еще там рыбаки удят рыбу, - сказала Алла.
        Федор удовлетворенно кивнул, тем самым поблагодарив женщину.

* * *
        - Разрешите? - будучи человеком вежливым, спросил Туманов разрешения, входя в кабинет полковника Василькова. Хотя можно было и не спрашивать. Тремя минутами раньше «батяня» сам позвонил Туманову в кабинет и попросил зайти к нему.
        Услышав вопрос майора, Васильков слегка поморщился. Как человек, привыкший обращаться со своими сотрудниками по-простецки, он предпочитал, чтобы подчиненные и с ним обращались также. Поэтому прозвучавший вопрос Туманова, вызвал у Василькова легкое раздражение.
        Полковник махнул рукой, чтобы Федор вошел, и кивнул ему на стул, ближе всех стоящий к его столу.
        Туманов сел, положив папку с материалом уголовного дела на стол. В ней были собраны все протоколы осмотров места происшествия, протоколы допроса и объяснения, заключения всех различных экспертиз и показания свидетелей.
        На все это Васильков мог глянуть в любую минуту. И Федор уже собирался раскрыть папку, но, посмотрев на полковника, заметил по его лицу, что тот волнуется. И Федор не мог понять причину. Уже хотел спросить, случилось, что ли чего-то, как полковник, понизив голос, тихо спросил:
        - Ну как она там?
        Наверное, своим взглядом Туманов смутил Василькова еще больше.
        - Кто? - спросил он.
        - Да, Алла? Чикина? - застыдился Васильков и отвел глаза в сторону. Федор заметил на щеках седоволосого полковника легкий румянец, который обычно бывает у юношей публично признающихся в первой любви. Все это никак не соответствовало внешности полковника, которого подчиненные обычно привыкли видеть строгим.
        С трудом, удержавшись от улыбки, Туманов сказал:
        - Нормально. Она находится у нас внизу, в отдельной камере. Сотрудникам ИВС приказано глаз с нее не спускать ни днем, ни ночью.
        Васильков взглянул на Федора, и Туманов заметил в утомленных глазах седого полковника юношескую страсть.
        - Я знаю. С начальником ИВС я разговаривал. Я о другом сейчас…
        - О чем? - спросил Федор, из недосказанности полковника не понимая ровным счетом ничего. Хотелось уточнений. Но вместо ответа Васильков вдруг достал из шкафа бутылку французского коньяка и два стакана.
        Туманов вообще перестал понимать, что происходит. Чтобы начальник отдела, вот так угощал его коньяком? В этом виделся или подлог, или… Впрочем, о другом Туманов решил не думать. Возможно, он и заслуживает расположения начальника, но не до такой же степени. Да и вряд ли стакан коньяка можно считать поощрением.
        - Извините, товарищ полковник, но я на работе не пью, - начал Федор врать, на что полковник Васильков махнул рукой.
        - Ладно тебе, Федор. Или ты думаешь, я про вас ничего не знаю. Это хреновый начальник только ничего не знает про своих подчиненных. А я знаю про каждого из вас все. И потом, неужели ты откажешь старику? - прозвучало с надеждой.
        - Ну я не знаю… Я, конечно, могу… - произнес Туманов несколько неуверенно, до конца не определившись, как поступить в этой ситуации. Одно дело, когда выпьешь с начальством на банкете по случаю праздника дня милиции. Тогда, вроде бы, нет ничего предосудительного. Но другое дело, когда вот так, один на один в кабинете. Это уже похоже на пьянку.
        - Майор, мне не нравится, когда люди сомневаются. Если можешь, то давай, - проговорил Васильков. Причем, сказанное им, было похоже на приказ, ослушаться которого Федор Туманов не посмел.
        Васильков первым осушил свой стакан.
        Федор решил от начальника не отставать. Хотелось распробовать вкус вина, не торопиться. Все-таки, не часто приходится наслаждаться такими изысканными напитками. Майорской зарплаты едва хватает на то, чтобы иногда позволить себе выпить стакан водки и иногда не самого высокого качества. Из-за недостатка финансов, выбирать не приходится, поэтому и пьют они, что подешевле.
        Но почувствовать истинное наслаждение вкуса настоящего коньяка, ему как следует, не довелось. Видя, что полковник поставил свой стакан и теперь наблюдает за ним, Туманов вылокал содержимое своего стакана в два больших глотка. Поставил стакан на стол, и взял из раскрытой коробки шоколадную конфету.
        Васильков одобрительно кивнул, помня о не писанном правиле, согласно которому, настоящий опер должен не только раскрывать преступления, но и уметь пропустить стаканчик, другой, и при этом не терять головы. Про Туманова полковник знал, что за ним такой грешок не водится, и голова у него всегда на месте. Поэтому тут же налил по второму. И когда они выпили, сказал с долей грусти:
        - Я думаю, ты поймешь меня, Федор, и не осудишь.
        Туманов промолчал, ожидая, что еще скажет Васильков такого, чтобы затронуть его душу. Частично, это уже произошло. Не знал он о чувствах полковника. А они, оказываются, у него есть, как у всякого нормального мужика.
        В свои пятьдесят шесть, полковник был в хорошей физической форме. По крайней мере, Туманов не заметил сейчас, чтобы «батяня» захмелел. Если он еще и с женщинами также силен, тогда молодым за ним не угнаться.
        Васильков встал, прошел к двери, поплотнее прикрыв ее, чтобы секретарша не услышала их разговора. Причем, пока Туманов находился в его кабинете, ей было запрещено входить сюда.
        Вернувшись в свое кресло, полковник закурил и сказал грустно:
        - Год назад я овдовел. Дети у меня взрослые. Живут, самостоятельно, отдельно от меня. И я вроде как стал уже им и не нужен. Тебе, возможно, это трудно понять. Но знаешь, в жизни мужчины бывает такой период, когда неудержимо хочется женского общения. И даже не столько сексуального. Хотя, конечно, и не без этого. Но вот бывает так, встретишь человека, и чувствуешь, что ты с ним словно одно целое. Наверное, это трудно объяснить вот так словами. Вот так и у меня с Аллой Чикиной. С ней я познакомился на торжественном банкете по случаю празднования дня милиции. Ну потанцевали пару раз. Потом, я случайно ее встретил на улице. Подвез на своей машине. Она по вызовам бегала. Веришь, все время она у меня не выходит из головы. Хотя и ничего такого у нас не было.
        Федор слушал полковника, не перебивая, зная, что это бы тому не понравилось. И лишь когда Васильков, замечтавшись о чем-то, надолго замолчал, Туманов осмелился сказать:
        - Понимаю. Наверное, так бывает. - Он еще хотел добавить, что Василькова попутал бес, но вовремя одумался. Хотя, по мнению Туманова, надеяться страстно влюбленному полковнику не на что. - Мне очень жаль. Но она проходит по делу, как пособница террористов. А это уже серьезная статья. Единственное, что я могу пообещать вам, так это сохранить ей жизнь до суда. Хотя, и не упускаю такую возможность, что Мамедов попытается предпринять меры к ее ликвидации.
        Васильков задумчиво смотрел в окно, и Туманову даже стало казаться, что полковник его вовсе не слушает.
        - Вы можете навестить ее, - предложил майор, испытывая неловкость перед Васильковым. Возможно, тот никому не рассказывал о своих чувствах к этой женщине. А Федору доверился.
        Полковник отрицательно покачал головой, и грустно посмотрев в глаза Туманову, сказал:
        - Не хочу. Боюсь, тогда у меня возникнет желание помочь ей, а этого делать я не могу. Не имею на это права, - веско добавил он.
        Глава 20
        Неожиданный звонок оперативного дежурного оторвал Федора Туманова от дел.
        - Я слушаю, - сказал майор в трубку.
        - Федор Николаич, к нам в дежурную часть управления только что позвонил мужчина. Сказал, что хочет переговорить с вами…
        Еще никто не успел Федору испортить настроение, поэтому он спросил в шутливой форме:
        - Что, очень хочет? - Был конец рабочего дня, и майор уже отзвонился домой и сказал любимой жене, что скоро будет. Даша ждала.
        Судя по довольной физиономии Грека, успевшего выпить полтора литровую бутыль пива, тот тоже находился в прекрасном расположении духа. На столе, на газетке, лежала чешуя от копченого леща, которым капитан закусывал пивко. И сейчас, развалившись на стуле, он щурил свои черные глазки и рассказывал приятелю Лехе о том, что давно собирается подкатить к хорошенькой соседке.
        В отличие от Туманова, оперативному дежурному, кажется, уже успели испортить настроение. Да и сама работа оперативного дежурного, к которому стекалась вся информация о случившихся в городе преступлениях, требовала серьезного подхода. И он к вопросу майора Туманова подошел довольно по-деловому, не оставляя места шуткам:
        - Если вы будете разговаривать, то я сейчас переключаю его на ваш номер?
        - Переключай, - согласился Туманова, плотнее прижимая трубку к уху. Сначала он услышал короткий щелчок, потом мужской голос, в котором слышалась откровенная издевка.
        - Это Туманов? - спросил с издевкой голос.
        Еще не успев ответить, Федор почувствовал внутри какое-то необъяснимое напряжение. Это не замедлило отразиться на его лице, и лопотавший без устали Грек, вдруг сразу замолчал. Оба они с Ваняшиным уставились на майора.
        - Да. Это я. С кем я разговариваю? Представьтесь? - потребовал Федор, порядком взволновавшись. Попытался для себя составить психологический портрет звонившего, и он получился довольно неприятным. Это мужчина, возрастом от тридцати до сорока лет. Держится довольно уверенно, даже можно сказать, нагловато. Голос звучит ровно, без эмоционального всплеска, хотя и с легким акцентом, который он и не пытается прятать. И как показалось Федору, с ним разговаривает человек, у которого слово не расходится с делом.
        - Туманов, неужели ты не узнал меня? - спросил в свою очередь звонивший, усмехнувшись. - А еще считаешься, лучшим опером.
        Федору показалось, что в раскрытую форточку подул холодный ветерок, вызывая у него легкий озноб.
        - Мамедов?! - проговорил майор, кивком головы давая знак Греку, чтобы тот выяснил, откуда Мамедов звонит.
        - Узнал? - произнес Мамедов, добавив в голос радости, словно они с Тумановым старинные друзья и не виделись много лет. - Тебе, наверное, гражданин начальник, не терпится узнать, откуда я звоню?
        Федор не стал лукавить, признался:
        - Да уж хотелось бы.
        Мамедов засмеялся, поняв, что угадал мысли майора Туманова.
        - Из таксофона на улице Подбельского. Хочу сделать для тебя подарок…
        У Туманова похолодело в груди. Майор догадался, что имел в виду Мамедов, говоря о подарке. Стараясь не выдать голосом волнение, Федор сказал:
        - Ты уже попытался сделать мне подарок. Может, хватит?
        Мамедов не разделил точку зрения Туманова. Сказал уверенно:
        - Это была неудачная попытка. Но сейчас все будет по-другому. И сейчас автобусная остановка, на которой человек двадцать народу, взлетит на воздух. Это и будет тебе, майор, моим подарком.
        Наверное, он побледнел, потому что сидевший напротив Ваняшин, заглянув Туманову в лицо, испуганно произнес:
        - Николаич?…
        Федор взмахом руки, дал лейтенанту понять, чтобы тот немедленно замолчал. А сам сказал в трубку:
        - Послушай, Мамедов… Советую тебе не делать этого.
        - Нет, это ты послушай меня. Если я говорю, что взорву остановку, то так оно и будет. И никто, в том числе и ты, майор, не сможешь мне в этом помешать. Запомни, никто, - подчеркнуто произнес Мамедов.
        - Значит, так, да? Значит, ты бросаешь мне вызов? Так знай же, ублюдок, я найду тебя. Где бы ты ни был. Найду, - возбужденно проговорил Туманов, прислушиваясь к звукам, доносившимся из трубки. Услышал звук отъезжающей машины. Голоса проходивших по улице людей.
        Федору показалось даже, что он слышит стук каблучков проходившей мимо хорошенькой девушки, у которой стройная походка манекенщицы. И вдруг все как будто замерло, обездвижилось. Такое бывает перед жуткой грозой, когда над миром властвует тишина и безмолвие.
        И тут же раздался оглушительный взрыв, от которого кабина таксофона, как видно, содрогнулась. В трубке послышался сначала шуршащий звук, а вслед за этим, наступила тишина. Связь оборвалась.
        Федор в сердцах бросил трубку на аппарат.
        - Ублюдок! Он все-таки, сделал это. Сделал! - произнес Туманов, поднимаясь из-за стола.
        В кабинет влетел запыхавшийся Грек.
        - Николаич, только что…
        Федор сказал со вздохом:
        - Знаю, Саня. Теперь нам надо как можно быстрей добраться туда, пока гаишники не перекрыли движение, тем самым не создав пробки на улицах. Поехали, - майор выбежал из кабинета.
        Легко перепрыгивая через ступеньки, за ним устремился Ваняшин.
        Грек сбегал по лестнице последним, охая и хватаясь руками за периллу. Внизу по коридору двое оперативников вели крепкого парня в разорванной рубашке. Под правым глазом у того красовался здоровенный синячище.
        Сбегавший вниз Грек, со всего разгону врезался в бедолагу, едва не сшибив амбала с ног. Вовремя того, попридержали сопровождавшие опера.
        - Ты чего делаешь, харя? - заорал мордоворот на Грека. - Совсем менты оборзели, - возмутился он, выпучив на усатого капитана глаза.
        - Заткнись, губошлеп! - огрызнулся на амбала Грек и побежал догонять Туманова с Ваняшиным, слегка прихрамывая на левую ногу, которую зашиб при столкновении с парнем.

* * *
        На место взрыва опера подъехали, когда патрульные милиционеры районного отдела уже огородили автобусную остановку красными ленточками.
        Федор раскрыл перед здоровенным сержантом, преградившим им дорогу, свое служебное удостоверение. Внимательно ознакомившись с ним, сержант отступил, разрешая пройти. Грек с Ваняшиным прошли к искореженному взрывом каркасу остановки, а Федор спросил у сержанта:
        - Убитых много?
        Сержант кивнул на остановку, около которой лежали разбросанные тела.
        - Четверо. Две женщины. Девушка. И старик. Старик был еще жив, когда мы подъехали сюда. Но видно ранение оказалось серьезным. Умер до приезда «скорой».
        - А раненых много? - спросил Туманов.
        Сержант глянул вокруг рассеяно.
        - Я точно не считал. Не до этого было. Мы подъехали, тут крики, стоны. Не знаешь, за что хвататься. Но думаю, с десяток наберется. Медики им сейчас оказывают помощь. Кого-то уже отвезли в больницу.
        Федор посмотрел на стоявшие рядом машины «скорой помощи». Приехавшие на них врачи, вели себя довольно профессионально. Никакой лишней суеты. События последних дней многому научили их. Тяжело раненых они сразу же отвозили в больницу. Пострадавшим с легкими ранениями, помощь оказывалась прямо на месте.
        В стороне, за ленточкой, толпа любопытных. Кто-то из них в неприличной форме громко высказывался о работе московской милиции. Федор постарался сделать вид, будто не слышит этих резких высказываний.
        - Николаич? - окликнул Туманова капитан Грек.
        Федор подошел к машине «скорой помощи», возле которой стоял Грек и стояла женщина лет шестидесяти со множественными кровоточащими ссадинами на лице.
        - Вот женщина, - указал Грек на женщину, держащую возле носа ватный тампон с нашатырным спиртом. Окончательно она еще не отошла от шокового состояния, подергивала головой и повторяла одну и ту же фразу:
        - Какой ужас. Какой ужас…
        На лежащие возле остановки тела, она поглядывала с диким ужасом. Ведь среди этих мертвых могла сейчас лежать и она.
        - Она может рассказать, как все это произошло, - негромко произнес Грек, стараясь не привлекать всеобщего внимания.
        - Ой, какой ужас. Какой ужас, - причитала женщина, водя тампоном перед своим носом и вдыхая запах нашатыря.
        Только что врач «скорой» сделала ей в руку укол, теперь же предоставляя ее в полное распоряжение Туманова и Грека, и отошла к другим раненым, кому срочно требовалась помощь.
        - Вы можете нам рассказать, как все это тут произошло? - попросил Федор, достав из кармана диктофон.
        Женщина заплакала.
        - Могу, - кивнула она.
        - Расскажите, пожалуйста.
        Женщина опять посмотрела на тела тех, кто еще недавно был жив. Смерть их, казалась ей до того нелепой, что она не удержалась, сказала:
        - А может быть они еще живы?
        Федору не хотелось ее разочаровывать и говорить об обратном. Поэтому он всего лишь отрицательно покачал головой.
        - О, Боже, - простонала женщина, протирая спиртовым тампоном виски. Потом извинилась за такое свое поведение и сказала: - Мы все стояли вот здесь на автобусной остановке. Ждали автобуса.
        - Сколько примерно вас, было? - деликатно спросил Туманов.
        - Примерно? - женщина задумалась. - Да человек двадцать-то было. Может и больше. Я как раз с краю стояла. У меня больные ноги, поэтому я всегда вхожу в автобус через переднюю площадку, чтобы водитель видел. Это меня и спасло. Я зашла за столб, стоящий рядом с остановкой, и когда прогремел взрыв, осколками меня не задело. Меня только отбросило от столба. Я упала и об асфальт поцарапала себе лицо. А те, кто стоял в центре остановки, либо умерли, либо получили ранения.
        Видя, что женщина немного сбилась, оттого, что торопится все рассказать сразу, и упускает главное, Федор решил попросить ее, вернуться к тому моменту, предшествующему взрыву.
        - Отчего произошел взрыв? Пакет? Сумка? В чем лежало взрывное устройство? - спросил майор.
        Женщина посмотрела на него.
        - А оно не лежало, - сказала она.
        - То есть?… - не понял майор и немедленно попросил уточнения.
        - По-видимому, оно находилось в сумке девушки.
        - Девушки? - переспросил Туманов, вспоминая, как Алла Чикина говорила про двух девушек наркоманок, которых Мамедов держит у себя для какой-то важной операции. Только вряд ли взрыв автобусной остановки, с несколькими погибшими, можно назвать такой уж важной операцией. Скорее этим взрывом Мамедов хотел досадить операм и в частности ему, Федору Туманову, бросив тем самым ментам дерзкий вызов. А может, это было местью, за неудавшийся взрыв в управлении или за арест Чикиной.
        Теперь обо всем этом можно было догадываться, а точного ответа не знал никто, кроме самого Мамедова. Но вряд ли он вот так захочет рассказать об этом. И уж, конечно же, не сейчас. Возможно, сейчас он стоит где-то рядом в толпе и давится со смеху над беспомощностью московских оперов.
        - Возможно, я бы на эту девушку не обратила внимания. Ничего в ней такого особенного не было. Только смотрю, вон там, - показала женщина метров за тридцать до остановки, - остановилась машина. Из нее вылез мужчина и быстрым шагом подошел к таксофону. С кем-то поговорил, а потом вернулся в машину. А из нее вылезла эта девушка. Мне она показалась пьяной.
        - Пьяной? Почему вы так решили? - спросил Туманов.
        - Она шла, покачивалась. Улыбалась и сама с собой разговаривала. Разве трезвый человек так поведет себя?
        Туманов не ответил. Соглашаться, или возражать, сейчас не имело смысла. И майор не стал отвлекаться, внимательно слушая женщину, которая продолжала рассказывать:
        - В руке у девушки была сумка. Тяжелая такая. Она подошла к остановке, видно хотела повесить сумку на поручень. Народу тут полно было, но буквально за две минуты, как ей подойти, к остановке подъехало маршрутное такси, «Газель». Кто-то сел в нее. Я не села, потому что места не оказалось. Потом такси отъехала и та машина, из которой эта девушка вылезла, тоже уехала. Я еще подумала, чего, это девушка из машины вылезла и на остановку идет? Разве они ее подвезти не могли, что ли? И тут как рванет… - Женщина заплакала.
        Туманов хоть и знал, что это будет неприятно женщине, но процедура опознания была необходимой частью оперативно розыскных мероприятий, и майор попросил дававшую ему показания свидетельницу, помочь с опознанием террористки.
        - Да вон она лежит, - указала женщина на останки, по которым сложно было определить, что они принадлежат человеку. Скорее это можно было сделать по фрагментам одежды. Единственная уцелевшая туфля из черной кожи. Обрывки юбки. Лохмотья кофточки.
        По странному стечению обстоятельств левая рука погибшей сохранилась достаточно хорошо. И посмотрев на нее, на предплечье, Федор увидел довольно странную наколку: цветок тюльпана, стебель которого был выполнен в виде мужского члена, а на нем - Дюймовочка с крылышками за спиной. Позвал Ваняшина.
        Лейтенант фотографировал место трагедии, и Туманов велел ему сделать несколько снимков фрагментов тела террористки, и особенно эту странную наколку на руке погибшей девушки.
        Посмотрев вдаль улицы, Федор увидел мчавшиеся на бешенной скорости две черные машины, шикарные «Фольксвагены». Догадался, кто может на таких тачках раскатывать. Обернулся к стоявшей в сторонке женщине, с которой только что беседовал.
        - Спасибо вам. Можете быть свободны, - сказал Туманов женщине и шепнул Греку: - Саня, запиши ее адрес, номер телефона и скорей проводи ее отсюда. Я не хочу, чтобы фсбэшники заинтересовались ею. Давай, Грек.
        - Сейчас сделаем, - пообещал Грек, беря женщину под локоток и торопливо выводя ее за милицейское оцепление.
        Федор положил диктофон в грудной карман пиджака. Раздражала та суматоха, которая обещала начаться тут с приездом вельможных особ. Фсбэшники, высокопоставленные милицейские чины, прокуратура, мчсэники и плюс сюда журналисты с видеокамерами. Ну разве можно в такой обстановке нормально работать, и Туманов отошел в сторонку, наблюдая за тем, как все приехавшие, словно изголодовавшись до сенсации, наперегонки бросились за красную ленту ограждения.
        Ваняшин подошел к Туманову. Встал рядом.
        - Ну что, хоть что-то удалось отснять? - спросил его Федор.
        Лейтенант едва не обиделся за такое недоверие майора.
        - Обижаете, товарищ майор. Я почти всю пленку исщелкал.
        Федор одобрительно кивнул, назвав Ваняшина молодцом.
        Скоро вернулся и Грек.
        - Я ее усадил в такси. Объяснил таксисту, что она участница трагедии, так он обещал подвезти ее бесплатно. Так что все путем, - проговорил он, уставившись на подъехавший «Фольксваген» из которого вылез солидный человек в строгом костюме и галстуке, и поглядел на стоящих в сторонке оперативников. Но тут же его взгляд как будто заскучал и он отвернулся.
        - А вот и полковник Ефимцев. Собственной персоной, - проговорил Грек, на всякий случай спрятавшись за Федора Туманова.
        В какой-то момент в толчее, творившейся возле искореженной взрывом автобусной остановки, Федор потерял из виду фсбэшника Ефимцева, но, почувствовав, как Грек нервозно зашевелился за его спиной, повернул голову в бок и увидел, что Ефимцев стоит рядом и внимательно разглядывает его.
        - Майор Туманов? - проговорил Ефимцев так, словно хотел укорить Федора в том, что здесь творилось.
        - Я - Туманов. С кем имею честь разговаривать? - прикинулся Федор, будто не знает, кто перед ним. Хотя сейчас Федору было абсолютно все равно, стоял ли перед ним полковник ФСБ, или сам генеральный прокурор. Присутствие здесь и того и другого, не было такой большой необходимостью. Скорее, излишеством, которое только мешало оперативникам работать.
        - Полковник Ефимцев, - представился Ефимцев, наблюдая за реакцией на это майора. Но его представление не произвело на Федора ожидаемого впечатления, и это сильно разочаровало Ефимцева. И он протянул задумчиво, даже с некоторой досадой:
        - Н…да.
        Но чтобы уж совсем не огорчать седоволосого служаку ФСБ, Туманов проговорил с заведомым враньем:
        - Очень рад, товарищ полковник.
        Ефимцев на это поморщился, махнув рукой.
        - Бросьте, майор. Не надо льстить.
        Федор вскинул бровями и тут же вернул их на место. Угождать фсбэшному чину не собирался. В конце концов, пусть считает, как хочет. А Ефимцев пытливо заглянув Федору в лицо, сказал:
        - Говорят, вы тут с какой-то женщиной разговаривали?… Ее показания на диктофон записывали?
        Федор не сомневался, что среди собравшейся толпы у полковника ФСБ был свой человек, который фиксировал действия оперов и уже как видно, кое-что успел Ефимцеву шепнуть на ухо. И как хорошо, что Грек подсуетился, отправив женщину отсюда на такси.
        - Да так, ничего особенного. Была одна гражданка тут.
        Ефимцев недовольно пробежал взглядом по толпе. Как профессионал, он тоже хорошо понимал, что вся эта суета и гроша ломанного не стоит. Не мог понять только другого, как Туманову удалось так быстро приехать сюда. Вперед них.
        - И где же она теперь? - спросил Ефимцев с недовольством, покрутив головой по сторонам, словно в надежде отыскать свидетельницу.
        Федор улыбнулся, пожимая плечами.
        - Да тут, наверное, где-то. Вон, сколько людей столпилось.
        Ефимцев нахмурился, о чем-то призадумавшись, потом сказал:
        - Дайте мне диктофон? Я хочу прослушать запись, которую вы сделали.
        Федор с неприязнью посмотрел на полковника. Так хотелось, послать этого полковника куда подальше. Возможно, и послал бы, если б не Грек. Тот толкнул Туманова в бок, шепнув:
        - Остынь, майор. Не заводись.
        И Федор остыл. Глядя прямо в глаза полковнику Ефимцеву, сказал:
        - Я же вам сказал, на пленке ничего особенного нет, что могло бы вас заинтересовать. И к тому же, я не вижу такой необходимости, чтобы давать вам ее прослушать.
        Ефимцев, не ожидавший такого ответа, счел это за вызывающую наглость и изменился в лице. Сердито надулся.
        - Что? Майор, вы, наверное, забываетесь? - проговорил он, как прошипел, сверкнув на Туманова своими разгневанными глазами.
        Федор помотал головой.
        - Нисколько, товарищ полковник.
        Заметив в руке у Ваняшина фотоаппарат, Ефимцев нахмурился. Стоявшие за его спиной два здоровенных парня в таких же строгих костюмах, сейчас походили на разъяренных
«доберманов», готовых кинуться на противника по первому сигналу хозяина, и недобро смотрели на Туманова с Ваняшиным. Грека словно не замечали. Впрочем, сам капитан от этого не испытывал дискомфорта. Скорее, наоборот.
        - Вы должны знать, майор, что все материалы собранные вами здесь, должны лежать у меня на столе. В том числе и фотографии, - кивнул Ефимцев на фотоаппарат в руке Ваняшина.
        Опасаясь, что кто-нибудь из «доберманов» может попытаться вырвать у Ваняшина фотоаппарат, Федор взял его у лейтенанта и положил в карман пиджака, со словами:
        - Когда снимки будут отпечатаны, я решу, что стоит вам показать. Возможно, тут есть такие интимные вещи, которые не достойны чужих глаз, - проговорил майор шутливо, чем просто взбесил полковника.
        - Что? Да как вы смеете? - взвился полковник.
        - Смею, - довольно дерзко произнес Федор, - потому что занимаюсь расследованием взрыва. Более того, человек, совершивший все это, позвонил мне в кабинете и сообщил о взрыве. Поэтому, я смею.
        Заложив руки за спину, полковник стоял в окружении своих «доберманов», провожая белую «девятку» оперативников тяжелым взглядом.
        Когда машина тронулась, он сказал одному из стоящих возле него сопровождающих:
        - Запомни номерок этой машины.
        Тот кивнул своей здоровенной башкой, в угоду хозяину, недобро глянув на отъезжавшую белую «девятку» Лехи Ваняшина.

* * *
        Вернувшись в управление, Туманов сразу же послал Грека в ИВС за Чикиной.
        - Извините, Алла Николаевна, что приходится беспокоить вас в такое позднее время, - извинился майор. Хотя сама Чикина по поводу позднего вызова в кабинет к оперу не проявляла возмущения. Скорее, наоборот.
        - Не стоит, извиняться, - сказала она, грустно улыбнувшись. - Общение с вами, для меня куда приятней, чем одиночество в камере изолятора. - Она пытливо глянула в грустные глаза майора Туманова, спросила: - Если вы меня вызвали так поздно, стало быть, случилось что-то. Или я не права?
        Федор не стал скрывать. Да и какой смысл таить от Чикиной то, что произошло. Сказал:
        - Вы правы. Случилось. Полчаса назад на автобусной остановке произошел взрыв… Имеются жертвы…
        Алла Чикина задумчиво наклонила голову на бок.
        - И сделал это, конечно, Мамедов? - спросила она. Хотя могла и не делать этого, потому что сама догадалась, кто совершил его. Иначе с чего бы ее так резко подняли с кровати.
        Федор кивнул.
        - Да. Перед этим он позвонил мне сюда и предупредил, что собирается взорвать автобусную остановку. И взорвал. Среди погибших, обнаружен труп террористки. По лицу ее опознать невозможно. Взрывом ее всю изуродовало. Но у нее на левой руке, на предплечье, сохранилась татуировка. - Федору было неудобно произносить в слух, какая она, что изображает, поэтому, взяв листок бумаги и авторучку, он нарисовал ее. Причем, на взгляд Грека с Ваняшиным, получилось довольно неплохо.
        - Николаич, а у тебя талант к рисованию, - похвалил майора Грек.
        Закончив с рисунком, Туманов показал его Чикиной, со словами:
        - Вы говорили, что в данный момент у Мамедова находятся две девушки?..
        Алла Чикина согласно кивнула.
        - Да. Две.
        Туманов достал из папки фоторобот обоих девушек, выполненный по приметам, которые дала Чикина. Положив оба изображения на стол, перед Аллой, спросил:
        - У которой из этих двух была такая наколка? Постарайтесь вспомнить, - попросил он Чикину.
        Алла посмотрела и указала пальцем на одну из фотографий.
        - Вот у этой девушки я видела такую наколку. Имя и фамилию ее я не знаю. Меня держали отдельно от них, и виделись мы только утром, когда меня и их выводили в туалет и чтобы умыться. Общаться между собой нам запрещалось. За этим строго следил охранник.
        - Понятно, - задумчиво проговорил Федор. Какое-то время он сидел и молчал, всматриваясь в фотографию девушки террористки погибшей при взрыве на автобусной остановке.
        Грек сидел, щуря свои глазки, словно придремавший кот. Леха Ваняшин курил, стряхивая пепелок в консервную банку.
        Судя по выражению лица, Алла Чикина заскучала. Впечатление такое, будто больше она здесь никому не нужна. Тогда бы отвели назад в камеру. Там можно хотя бы полежать, но сидеть вот так на жестком стуле, нудно и неудобно.
        Понимая, что ждать от Грека с Ваняшиным нечего, разговаривает с ней один майор, она выжидающе смотрела на Туманова. И тот, наконец, заговорил:
        - Скажите, а вот Мамедов, он посещает какие-то рестораны? Или, может быть, бары? Вам про это ничего не известно? - спросил майор.
        Алла Чикина отрицательно покачала головой.
        - Нет. А впрочем… - в ее глазах промелькнула надежда, заметив которую даже Грек перестал дремать. - Однажды, Пшеянц как-то обмолвился, что они с Мамедовым встречаются в ресторане «Три мушкетера». Это на Павловской улице. Сам Пшеянц там часто бывал. Там французская кухня. Ему нравилось.
        Туманов воспринял сказанное Чикиной с легкой усмешкой.
        - Вообще-то я сомневаюсь, что такой человек, как Мамедов обладает изысканными вкусами. Но думаю, наведаться нам туда и поговорить с администратором стоит, - проговорил майор.
        Глава 21
        Стоит ли сомневаться в том, что никто так не знает посетителей ресторана, как метрдотель. При желании, он может, и столик получше предоставить и юную красотку порекомендовать, чтобы уважаемому посетителю не скучалось в одиночестве.
        Именно таким человеком и был Савелий Маркович Григорьев, метрдотель ресторана «Три мушкетера». С дамами обходителен, с мужчинами угодлив. Но это в основном с теми, кто был постоянным клиентом ресторана. Они могли рассчитывать на особое его расположение. С остальной публикой Савелий Маркович был не так обходителен. Особенно, если замечал, что кошелек клиента не трещит по швам от обилия долларов или евро. Таким надеяться на особое покровительство Савелия Марковича не следовало, и столики им выделялись, либо возле самой сцены, где от стараний оркестрантов лопались барабанные перепонки, либо рядом с выходом из зала, что само по себе тоже не отличалось большим комфортом. Но при этом эти места, так рекламировались метрдотелем, словно о лучших и не стоило мечтать.
        Скупого на чаевые клиента, Савелий Маркович также безошибочно определял из общей массы посетителей, как это делает чабан, выбраковывая паршивую овцу из огромного стада. Случайный посетитель не мог рассчитывать на хорошие места, которые зависели от его кошелька.
        Ежедневно Савелий Маркович приходил в ресторан задолго до того, как его уютный зал заполнялся публикой. Заложив руки за спину, он прохаживался по залу, проверяя, чтобы на каждом столе были чистые скатерти и свежие салфетки. Потом проходил к себе в кабинет, где неизменно пропускал рюмку, другую коньяку и плотно обедал, потому что следующий прием пищи будет только после закрытия ресторана.
        Так должно было быть и на этот раз. И Савелий Маркович уже велел молоденькой официантке, недавно принятой на работу, принести ему в кабинет поднос с блюдами.
        Войдя в свой кабинет, со вкусом обставленный финской мебелью, Савелий Маркович первым делом снял свой замшевый пиджак и повесил его на спинку кресла. Вторым делом, засучил у рубашки рукава. Потом достал из стеклянного бара бутылку коньяка и рюмочку.
        Усевшись поудобнее в кресло, он наполнил рюмочку и прежде чем пригубить ее, как настоящий дегустатор, поднес к ноздрям и втянул ароматный запах, напоминавший Савелию Марковичу о его далекой родине - Молдавии. После этой небольшой процедуры, он обычно переходил ко второй ее части. Все дело в том, что Савелий Маркович никогда не употреблял вино по-хамски, когда за пару больших глотков можно осушить целый двухсотграммовый стакан. Вино он принимал неторопливо и маленькими глоточками, чтобы лучше почувствовать его вкус.
        После первой рюмочки, он приступал к легкой закуски. Обычно это было что-нибудь из салатов. Затем, наливалась вторая рюмочка. Но выпивалась она уже значительно быстрее первой.
        Неожиданный стук в дверь, спутал все планы Савелия Марковича. По этому нахальному, и довольно громкому стуку он понял, что за дверью стоит кто-то чужой, поэтому сразу же поспешил убрать со стола бутылку и рюмку. Вместо этого на стол легла папка с бумагами. Савелий Маркович раскрыл ее. Взял в руку авторучку, при этом, сделав такое лицо, будто сейчас здесь на его столе, творились глобальные дела, а тот, кто постучал, попросту мешает довести их до конца. Поэтому посетитель, осмелившийся потревожить метрдотеля, не должен забывать о лимите времени, отведенным для него.
        - Войдите, - скрывая раздражение, произнес Савелий Маркович таким голосом, каким конферансье объявляет о выходе на сцену следующего участника грандиозного концерта.
        В кабинет вошли двое. Оба высокие, широкоплечие, и метрдотелю показалось, что его небольшой кабинет сделался еще меньше.
        Едва глянув на них, Савелий Маркович определил, что оба они не являются посетителями их ресторана, а стало быть, речь не пойдет о том, чтобы на вечер заарендовать несколько лучших столиков.
        Держатся они довольно раскованно, хотя и не наглеют, как это бывает с представителями современного криминала. И Савелий Маркович безошибочно угадал в вошедших борцов с криминалом. И не ошибся, потому что первый из них, который выглядел постарше, достал из кармана пиджака удостоверение, при виде которого, Савелию Марковичу сделалось неуютно даже в собственном кабинете. Он вдруг почувствовал запах камеры, вдыхать который ему в полной мере пришлось лет десять назад, когда он глупо попался за изнасилование несовершеннолетней.
        - Старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор Туманов, - представился владелец удостоверения. - А это, - кивнул он на парня, вошедшего следом, - лейтенант Ваняшин.
        Савелий Маркович едва не разорвал рот, так стараясь улыбаться и тем самым понравиться оперативникам. Сразу предложил важным гостям присесть в удобные кресла. Следующим предложением метрдотеля, было пропустить по рюмочке коньяка, который он собирался распробовать в одиночку. Тогда глядишь, и разговор лучше пойдет. Так обычно и было, когда к нему наведывался кто-нибудь из представителей власти. Но с этими двумя все оказалось иначе.
        - Мы на работе, - сказал майор Туманов, повнимательней приглядываясь к метрдотелю.
        Лично самому Савелию Марковичу было совершенно не понятно, что такого интересного нашел в нем опер, майор, что как от девы красной глаз не может отвести.
        - Значит, разговор предстоит серьезный, - догадался Савелий Маркович, изобразив на лице сожаление и убирая бутылку и рюмки назад в бар. Причем, делал это, не торопясь, как бы давая оперативникам время передумать. Если что, он не прочь все вернуть на стол.
        Крякнув с досады, опустился назад в мягкое кресло, которое тут же приняло его в свои объятия, как это может сделать любвеобильная женщина, страстно жаждущая ответной ласки.
        - В таком случаи, я слушаю вас, господа? - произнес Савелий Маркович все тем же голосом профессионального конферансье, понимая, что от этого серьезного майора ничего хорошего ждать не следует. А стало быть, и с языком надо быть поосторожней, чтобы не наболтать лишнего. Этого майора по морде видно. Слово ляпнул, и ты уже у него на заметке.
        - Скажите, вы ведь, наверное, знаете тех, кто у вас часто бывает? - задал майор вопрос, от которого Савелию Марковичу стало тоскливо на душе, и он уже для себя определил, что второй вопрос майора будет поставлен более конкретно, и касаться он будет кого-то из посетителей ресторана. Информацию такого рода метрдотелю меньше всего хотелось давать операм. Наговоришь лишнего, а потом еще чего доброго перо в бок схлопочешь. Нынче это запросто. И Савелий Маркович слегка поежился от такой мысли.
        - Ну уж не настолько хорошо, - сказал он со слащавой улыбкой, желая не разочаровать старшего опера.
        Туманов кивнул, понимая, что метрдотель осторожничает. Спросил:
        - Но в лица-то вы их знаете?
        - Не всех, - тут же нашелся, что ответить Савелий Маркович все с той же улыбочкой. - Иногда встречаются такие лица, на которые сколько не смотри, а все равно не запомнишь. - Он глянул на молчаливого лейтенанта, как бы желая своей улыбкой расположить его к себе и тем самым снискать сочувствие.
        Но Ваняшин никак не отреагировал на болтовню метрдотеля.
        - Вы поймите, мы ведь к вам пришли не просто так поговорить за жизнь, а по важному делу, - предупредил майор.
        - Я понимаю. И готов вам помочь, что в моих силах, - тут же заверил Савелий Маркович, тихонько вздохнув по поводу нежданного визита оперативников. Вот принесла их нелегкая. Да еще перед обедом. Аппетит сразу пропал и Савелий Маркович позвонил на кухню, чтобы официантка с подносом пока не торопилась.
        Федор Туманов достал из кармана фотографию Мамедова, показал метрдотелю, со словами:
        - Если так, тогда взгляните вот на эту фотографию. Возможно, этого человека вы видели тут в ресторане. Внимательно посмотрите.
        Савелий Маркович посмотрел внимательно и покачал головой.
        - Должен вас разочаровать, господа, хотя мне это крайне и неприятно. Но я его никогда не видел. Иначе бы запомнил, - клятвенно произнес метрдотель, проникновенно глядя в глаза майора.
        Федор Туманов разочарованно вздохнул.
        - Ну что ж, думаю, с вами все понятно, - сказал майор, при этом многозначительно глянув на лейтенанта Ваняшина.
        Савелий Маркович смутился от сказанного Тумановым, заговорил убедительно:
        - Нет, но, правда. Поверьте. Зачем я буду наговаривать на человека. Возможно, он уважаемый человек… - пытливо уставился метрдотель на майора.
        Федор хмыкнул, а потом сказал:
        - Может быть и так, - потом попросил доверительно: - Вон там у вас в баре я вижу бутылку минералки… Можно стаканчик? Пить хочется.
        Савелий Маркович вскочил с кресла, как будто его больно кольнули в одно выпуклое место.
        - Пожалуйста. Сколько хотите. Пейте на здоровье. А может быть, все-таки, коньячку, а? Ну в виде исключения?
        Федор упрямо покрутил головой.
        - Сейчас нельзя. Вечером, тогда другое дело. А сейчас нам еще работать и работать. Дел полно. Сами понимаете.
        - Понимаю, - разочарованно протянул Савелий Маркович и повернулся к бару, чтобы достать бутылку с водой. Он не видел, как тотчас же в руке у майора оказалась обойма с патронами от пистолета «Макарова», которую он быстро вложил в правый карман замшевого пиджака метрдотеля, висевшего на спинке кресла.
        - Ну что ж, раз нельзя коньячку, выпейте воды, - весело, даже с каким-то облегчением, пропел Савелий Маркович, не зная как бы побыстрей выпроводить этих неприятных посетителей. Он откупорил бутылку и налил целый стакан шипящей и пузырящей жидкости. - Пожалуйста. Очень полезно для здоровья принимать натощак, - пошутил он.
        Но прежде чем притронуться к стакану, майор вдруг попросил об еще одном одолжении.
        - Раз уж вы такой добрый человек, может, тогда и сигареткой угостите? - спросил он, улыбаясь.
        Савелий Маркович сделал великодушное лицо, показав тем самым, что для родной милиции ему ничего не жалко. Тем более, такого пустяка.
        - Конечно. С превеликим удовольствием, - заворковал он, сунул руку в правый карман своего пиджака, где лежала пачка сигарет, и зажигалка и вместе со всем этим достал обойму с патронами.
        - Ой, - негромко ойкнул он, от смущения перекосив рот.
        Сидевший рядом майор Туманов изумился.
        - У вас есть оружие? - спросил он у Савелия Марковича. Тот смущенно заулыбался, как заводной замотав головой.
        - Что вы? Никакого оружия я не имею. И никогда не имел.
        - А тогда зачем же вы носите в кармане обойму да еще с боевыми патронами? - посмотрел майор на руку Савелия Марковича, в которой тот держал обойму. - Положите ее на стол.
        - Я не ношу. Уверяю вас, это не моя. Это недоразумение какое-то, - воскликнул Савелий Маркович, чувствуя, как по спине побежали капельки пота.
        - Не ваша говорите? - усмехнулся майор Туманов, достав из кармана носовой платок, которым накрыл обойму. - А на ней, между прочим, ваши отпечатки пальчиков? Экспертиза подтвердит это. Будьте уверены. Но вы не переживайте, вам дадут по минимуму. Немного, - майор обернулся к Ваняшину, подмигнув тому.
        - Лет пять, - подсказал Ваняшин.
        Савелий Маркович охнул, хватаясь за сердце, и Туманов испугался, не переиграли ли они? Вдруг этот толстячок сейчас отдаст душу? Схватив со стола стакан с минералкой, Туманов поднес его к побледневшим губам метрдотеля.
        - Выпейте воды. Полегчает, - предложил он.
        Савелий Маркович оказался размазней. От былого величия метрдотеля не осталось и следа.
        - Клянусь… У меня нет оружия… Честное слово…. Поверьте, - прослезился он.
        Туманов с сочувствием вздохнул.
        - Я и лейтенант Ваняшин, вам охотно верим. Но поймите нас правильно. Мы не можем попирать законом. А по закону что?
        - Что? - переспросил Савелий Маркович, понимая, что влип он здорово. Садиться в тюрьму в его-то возрасте, не хотелось.
        - По закону мы сейчас должны пригласить сюда понятых и составить протокол обнаружения и изъятия у вас боеприпасов к пистолету, - сказал Туманов и, обернувшись к сидящему Ваняшину, добавил: - Лейтенант, пригласите сюда пару человек в качестве понятых.
        Ваняшин не торопливо поднялся с кресла.
        - Сейчас организуем в лучшем виде, - пообещал он.
        Савелий Маркович еще больше побелел лицом.
        - Господа, я прошу вас… умоляю. Не надо никаких понятых. Не надо никаких протоколов. Пожалуйста. Вот тут у меня в сейфе лежат десять тысяч долларов, возьмите, - метрдотель хотел открыть сейф, но натолкнулся на осуждающий взгляд Туманова и, звякнув ключами, беспомощно опустился в кресло.
        - Савелий Маркович, вы хотите дать нам взятку? Не надо осложнять ситуацию, - посоветовал майор. - Вот если бы вы с нами пооткровенничали?.. - прозвучало как подсказка, за которую Савелий Маркович тут же ухватился.
        - Да, конечно. Я буду, - он ткнул пальцем в фотографию Мамедова лежащую на столе и сказал: - Этот человек бывает у нас в ресторане довольно часто. Звать его - Рустам. Фамилию его я не знаю. Клянусь.
        Федор улыбнулся.
        - Вот видите, как у вас сразу освежилась память, - в похвальном тоне произнес он, аккуратно заворачивая обойму в носовой платок и убирая к себе в карман. - Знаете, я вам верю, что эта штуковина не ваша… И попала к вам в карман случайно.
        - Клянусь, чем хотите, - приложил обе руки к груди метрдотель.
        - Ладно. Ее мы у вас конфисковываем без всяких протоколов. Не возражаете? - спросил Туманов. Хотя даже если бы метрдотель и стал возражать, это было бы делом бесполезным. Ведь обойма-то уже лежала в кармане у Туманова. Но Савелий Маркович и не помышлял возражать. Замахав руками, как от страшного видения, он проговорил:
        - Заберите вы ее Христа ради.
        Туманов согласно кивнул, давая понять, что рад уважить Савелию Марковичу. Но прежде, чем уйти, на всякий случай предупредил:
        - О нашем разговоре, советую молчать. Никому ни слова. Возможно, в дальнейшем от вас потребуется маленькая услуга. Не откажите?
        - Господа. Все, что хотите, - клятвенно заверил Савелий Маркович.
        Федор улыбнулся.
        - Я знал, что на вас можно рассчитывать, - сказал он и, попрощавшись, вышел.
        Оказавшись за дверью кабинета метрдотеля, Ваняшин подозрительно взглянул на майора и сказал:
        - Николаич, а ведь ты чего-то задумал? Или я не прав?
        Федор положил лейтенанту на плечо свою руку.
        - Ты прав, мой друг. Но об этом мы поговорим чуть позже. А пока пойдем отсюда поскорее.
        Капитана Грека они оставили в машине, которую Ваняшин припарковал на тротуаре рядом с рестораном. Подходя к машине, они услышали мощный храп Сан Саныча Грека, который развалился на заднем сиденье, прислонив голову к стеклу, и спал. Его храп походил на львиный рык. Прохожие, проходившие мимо оставленной машины с затонированными стеклами, подозрительно посматривали на нее.
        - Из него получился бы хороший сторож, - пошутил Туманов про Грека, когда они садились в машину.
        - Но что бы мы делали без такого опера, - поддержал шутку Ваняшин.
        Глава 22
        Сан Саныч Грек не понимал, почему майор проявляет такую нерешительность, и оценивал это, как одну из отрицательных его черт.
        - Говорю вам, надо устроить возле ресторана засаду и брать этого Мамедова за хибот, - предлагал Грек. Сидящего от него по правую руку лейтенанта Ваняшина, он считал недотепой, потому что тот вообще ничего не предлагал, чем просто злил Грека.
        - Мы его возьмем. Привезем сюда. А здесь я ему развяжу язык, - убеждал Грек майора Туманова. Только, кажется, сказано все им было напрасно, и Туманов остался при своем мнение.
        - Саня, ты не знаешь этого человека, - возразил Федор Туманов. - Думаю, тебе не удастся развязать ему язык. И что тогда?
        Грек на этот вопрос майора промолчал. Самонадеянность тут не помощница, и, может статься, что майор прав. Тогда получится так, что они с этим чеченцем только потеряют время.
        А Федор продолжил свою мысль, сказав:
        - Ты что думаешь, Мамедов действует в одиночку? Ничего подобного. Он всего лишь частица преступной структуры, которая имеет высоких покровителей. И если брать его, то уж наверняка. Знаешь, как избавляются от сорняков? Их рубят под корень. Так и нам надо. Надо узнать, кто их финансирует, кто помогает им. Откуда поступает взрывчатка. И кто стоит у руля этой структуры. А кроме того, выяснить, где у террористов логово.
        Грек от всего этого присвистнул.
        - Извини, Николаич, но вынужден с тобой не согласиться. Ты тут столько всего наговорил, что нам за десять лет не управиться, - Грек был настроен критически. По его мнению, не стоило тянуть волынку. Взрыв пивбара. Взрыв их «Волги» и автобусной остановки. Этого вполне достаточно, чтобы Мамедова упрятать в тюрьму. Но упрямый майор был иного мнения и от своего не отступал.
        - Ну и что нам теперь, в таком случаи, делать? - с недовольством спросил Грек, немного обидевшись на Туманова за то, что тот не хочет прислушиваться к его мнению.
        Федор хитровато глянул на Сан Саныча Грека.
        - А не махнуть ли нам на рыбалку? - ни с того, ни с сего, вдруг предложил майор.
        Грек заморгал своими черными глазками, уставившись на Федора:
        - Чего? Какую еще рыбалку? Ты что, Николаич?
        Лейтенант Ваняшин оказался более сообразительным.
        - Ты хочешь, осмотреть то место, где утонул капитан Чикин? - сказал он Туманову. Федор утвердительно кивнул.
        - Давно собирался это сделать. А сейчас считаю это просто необходимым. У меня возникли кой, какие подозрения. И мне не терпится их проверить. Ну так что, едем?
        Ваняшин согласился сразу. Грек для виду помялся, хотя сам всегда рвался на природу.
        - Будет тебе природа, - пообещал Федор.

* * *
        Всю дорогу, пока ехали до Серебряного бора, капитан Грек ворчал, считая затею майора Туманова безнадежной тратой времени. И лишь когда Ваняшин остановил машину на пологом берегу реки, поросшим густой травой, Грек сменил гнев на милость. Скинув пиджак, он сел на траву, щуря глаза на середину реки, где рассекал волны пассажирский катер. Не понятно почему, но Греку захотелось помахать рукой проплывавшим отдыхающим. И он не отказал себе в удовольствие.
        - Ты кому машешь? - не понял Ваняшин.
        Грек улыбнулся.
        - Да это я так.
        Ваняшин посмотрел на Грека подозрительно, как опытный психиатр на потенциального больного, тщательно скрывающего симптомы своего недуга.
        - И часто у тебя бывает, когда ты вот так руками машешь? - спросил лейтенант с нескрываемым ехидством.
        Грек понял, что приятель Леха явно намеревается испортить ему настроение. Нахмурился.
        - Слушай, лейтенант, отвали в сторонку. Пока я тебя не утопил, - пригрозил Грек.
        Федор Туманов стоял у кромки берега и задумчивым взглядом смотрел на воду. Услыхав по поводу угрозы капитана, сказал:
        - Да тут даже если сильно захочешь, не утопишься.
        - А разве капитана Чикина тут нашли? - спросил Ваняшин.
        - Тут. Как раз на этом самом месте, где я стою, судя по тем приметам, которые описаны в протоколе осмотра места происшествия. Вот дерево. А вот кузов машины, - кивнул Туманов на останки ржавого «Запорожца», покоящиеся на берегу.
        Грек подошел, глянул на воду.
        - Да тут и в самом деле, воробью по колена, - сказал он.
        Туманов кивнул, соглашаясь с Греком.
        - Вот и я думаю, что не мог он здесь утонуть. Значит, что? - посмотрел майор на капитана, но тот не спешил с ответом. Мало ли чего их майору в голову придет. Сам начал, пусть сам и отвечает.
        Но за Федора Туманова ответил лейтенант Ваняшин:
        - Значит, утопили его не здесь, а где-то в другом месте, - сказал он.
        Грек покосился на Ваняшина.
        - Алеша у нас умный, как змий, - вынес свой приговор Грек.
        - Он правильно подметил, - вступился Федор за Леху Ваняшина.
        Грек недоверчиво покрутил головой.
        - А где ж его в таком случаи утопили?
        - Возможно, вон там, - показал Ваняшин на видневшиеся среди макушек деревьев опоры с натянутыми высоковольтными проводами.
        Грек только сейчас увидел их. Проговорил, задумавшись:
        - Вообще-то, очень даже может быть.
        - Помните, Чикина нам говорила, что из окна дома, в котором ее держали, она видела на берегу валявшуюся опору. Говорила, что мальчишки прыгают с нее в воду как с вышки… - напомнил майор.
        Грек стоял около Туманова, заглядывая тому в рот, словно опасаясь, вдруг майор произнес что-то важное, а он пропустит и не услышит.
        - Поехали туда, - махнул Туманов рукой в сторону соснового леса, в котором спрятались опоры электропередачи.
        - Леша, только ты тут шибко не гони, - посоветовал Грек, когда они поехали по полю, густо заросшему высокой травой. - А то еще влетим в какую-нибудь яму.
        Ваняшин уверенно крутил руль. Быстрая езда на машине - было основным его увлечением, не считая девушек.
        - Не боись, Грек, не влетим. А потом, тут уже до нас кто-то ездил. Видишь, трава примята.
        Грек не ответил, чертыхаясь в душе на дурака водителя, который гнал по полю, как сумасшедший. И очень обрадовался, когда впереди перед ними появилась канава, объехать которую Ваняшин не смог.
        - Что, приехали? - спросил он, видя, что Ваняшину ничего не остается, как остановиться.
        - Ладно, машину оставим здесь. Дальше придется пройти ножками, - сказал Туманов, заметив, что ворчливый Грек не одобряет эту идею. Ножками ходить капитан не любил, не забывая про пословицу: лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
        Но на этот раз Греку идти пришлось не менее двух километров, пройдя которые, сначала полем, а потом сосновым бором, он и Туманов с Ваняшиным, оказались на ровном песчаном берегу. Видно этот пляж давно стал излюбленным местом отдыхающих. От изобилия полуобнаженных женских тел у Грека перехватило дух. На мужские тела он не смотрел.
        - Жаль, плавок я не захватил, а то бы можно было окунуться и позагорать, - проговорил он, восхищенно поглядывая на стройных молодых красоток, играющих в пляжный волейбол.
        - Капитан Греков, хочу вам напомнить, для чего вы здесь, - заметил на это Федор Туманов. Грек вздохнул и скроив обиженную физиономию, сказал:
        - Не надо. Я и сам помню.
        - Николаич, а вон и опора та самая, - сказал Ваняшин, указав на поржавевшую конструкцию, наклонившуюся над водой в конце песчаного пляжа.
        Только теперь оперативники увидели, что высокие сосны, за макушками которых были видны опоры с натянутым кабелем, росли только с той стороны, где они первоначально остановились. С двух других, деревья оказались спиленными, и вдали, не далее ста метров от берега, виднелись роскошные кирпичные особняки, обнесенные крепкими дощатыми заборами.
        - В одном из таких домов, как видно, и побывала Алла Чикина, - сказал Туманов, глядя на дома и мучаясь в догадках, в каком же именно.
        Грек ни о чем не мучался. Стоял, покусывал сухую травинку и смотрел на молоденькую блондинку, резво прыгающую на песке, в попытках отбить мяч противоборствующей команды.
        Заметив это, Ваняшин чуть наклонился к уху капитана и шепнул:
        - Этот цветок не для тебя такого бычка, как ты, капитан. Зря теряешь время. Ничего кроме сырости в штанах у тебя не будет.
        Грек стыдливо вынул руку из кармана брюк.
        - Дурачок ты, Лешка. Ни о том ты подумал. Я просто проверил, не потерял ли ключи. Вдруг вывалятся из кармана, как тогда пистолет, - проговорил он обиженно.
        Ваняшин улыбнулся. Скорее не оттого, что ответил ему Грек, а потому что заметил, с каким вниманием отдыхающие на пляже смотрят на них. Наверное, сейчас они представлялись им тройкой баранов, забредших в чужое стадо, и никак не иначе. На улице за двадцать жары. Все кто сюда приходит, раздеваются, купаются, загорают, а эти трое стоят в пиджаках, изнемогая от жары. И стройная блондинка, на которую Грек положил глаз, уже несколько раз бросала на Ваняшина обворожительный взгляд.
        Скинуть бы пиджачок, да под ним оперативная кобура с пистолетом. И поэтому Леха Ваняшин сейчас испытывал одно желание - поскорее убраться отсюда.
        О нечто подобном думал и Грек, видя, как дама лет сорока с пышным бюстом, развалилась на песочке брюшком кверху и посматривает на него так, словно подзывает подойти и расположиться рядышком. И чтобы устоять от этого соблазна, Грек отвернулся, посмотрел на Федора Туманова.
        Похоже, загорелые полуобнаженные красотки совсем сейчас не вызывали интереса у майора. Он стоял, повернувшись к ним спиной, и посматривал на видневшиеся вдалеке особняки, о чем-то задумавшись.
        Грек вздохнул. Не пробиваемый их майор человек. Стойкий. Если уж упрется, ничем его не проймешь. И Грек нисколько не сомневался в том, что, если бы сейчас здесь, все красотки сбросили купальники, Туманов даже не повел бы на них глазом. Он приехал сюда по работе. А, стало быть, она сейчас для майора превыше всего.
        - Николаич, мы еще долго тут стоять истуканами будем? - не вытерпел Грек. Федор обернулся к нему.
        - А что? - спросил удивленно.
        - Люди на нас смотрят, как на идиотов, - сказал Грек, кивнув на толпу загорающих. Но Туманову на это было, как видно, начихать.
        - Пусть смотрят. Мы же не без штанов стоим, - ответил он на это, потом добавил задумчиво: - Я вот о чем подумал, а может быть, капитан Чикин каким-то образом узнал про тот особнячок, где потом держали его женушку. Приехал сюда…
        - А его тут по головке тюк, и в воду, - докончил за майора Грек.
        - Да не тут, а скорее там, - кивнул Туманов в сторону особняков.
        - Как это? - спросил Грек, скептически относясь к сказанному майором.
        Туманов посмотрел на него.
        - Ты заключение патологической экспертизы по смерти капитана Чикина читал? - тут же спросил майор у Грека.
        - Ну читал, - соврал Грек, не моргнув глазом. На самом же деле, Грек даже не заглядывал в это заключение. Других, что ли дел у него нету.
        - Тогда должен помнить, что в легких капитана обнаружено наличие дождевой воды. Понимаешь, о чем я?
        Грек усмехнулся. Кивнул на реку.
        - Да вон, сколько ее тут, - сказал он.
        Федор посмотрел на него, не понимая, шутит ли Грек, или вздумал поиздеваться над ним.
        - Грек, дождевая вода по своей структуре отличается от речной.
        - И что из того следует? - спросил неугомонный Грек.
        Федор сначала вздохнул. Потом сказал:
        - А то и следует, что капитана Чикина утопили в емкости, наполненной дождевой водой. Вполне допускаю, что это могла быть бочка. А потом привезли на берег реки и бросили в воду, как будто он утонул в реке. Вот так, Грек, - сказал Федор и пошел в обратном направлении к машине. Грек с Ваняшиным потопали следом. Причем, если Ваняшин то и дело оглядывался на загорающих девочек, то Грек шел с задумчивым лицом. Сказанное Тумановым, озадачило Сан Саныча Грека.
        Вечером в кабинет майору Туманову позвонил метрдотель ресторана «Три мушкетера». Савелий Маркович в доверительном тоне сообщил Федору Туманову, что пять минут назад к ресторану подъехал интересующий его человек. Даже имя его предусмотрительный Савелий Маркович побоялся назвать по телефону. Зато не упустил уточнить, за каким столиком в зале тот сидит.
        - Мамедов в ресторане, - сказал Федор Греку с Ваняшиным после разговора с метрдотелем.
        Ваняшин воспринял эту информацию достаточно сдержанно, а вот Грек был весь на эмоциях. Не мог спокойно сидеть на стуле.
        - Дело, конечно, твое, Николаич. Ты у нас старший. Но я бы на твоем месте лучше взял его сразу, и колоть, заразу, - не удержался Грек от совета, стукнув кулаком по столу, показав тем самым, как бы он стал колоть Мамедова.
        Но майор как видно не надумал воспользоваться его советом.
        - А если не удастся взять? Если ему удастся уйти? Тогда что? Где его искать потом? Тогда он затаится. А сейчас он думает, что нам и невдомек, в каком ресторане он кушает. Кроме того, теперь в этом ресторане есть, кому за ним присматривать. Это уже, кое-что.
        Ваняшин засмеялся, вспомнив, как ловко Туманов заарканил поначалу надменного метрдотеля, превратившегося потом в покладистую лошадку. Теперь метрдотель, их человек.
        - Значит, дадим бандиту, террористу закончить трапезу и преспокойно отбыть в свое логово, - сокрушенно произнес Грек и спросил у Туманова: - Насколько я понимаю,
«хвоста» за ним ты не пошлешь?
        Федор отрицательно замотал головой.
        - Ни в коем случаи. Я же сказал, Мамедов не должен ничего заподозрить. Поэтому, никаких «хвостов».
        - Прекрасно, - усмехнулся Грек и не упустил напомнить: - Ты думаешь, Васильков бы одобрил твои действия, если б узнал об этом?
        - Возможно, и не одобрил бы. Но хочу напомнить, что за расследование, отвечаю я. Поэтому и делать все будем так, как я считаю это нужным. Понял, Грек? - вопрос прозвучал несколько официально, даже жестко. И ответ на него оказался не менее официальным:
        - Так точно, товарищ майор, - отрапортовал Грек.
        Федор улыбнулся.
        - Расслабься, Саня, и не кипятись. Все у нас под контролем.
        Грек махнул рукой, давая понять, что это его мало волнует. Сказал:
        - Ну допустим контроль за Мамедовым в ресторане установлен. А дальше? Он уехал и ищи его как ветра в поле. Может, он больше в этот ресторан носа не сунет? А вдруг он вообще смоется с территории России? И что мы будем делать тогда, разрешите вас спросить?
        - Не смоется, - уверенно заявил Туманов. - Ты забыл, что нам говорила Алла Чикина. Мамедов готовит какую-то операцию. Но?..
        - Слушай, хватит этих недоговорок, - вспылил Грек. - Говори яснее.
        - Для этой операции ему нужны две девушки. Понимаешь? Две, - показал Туманов два пальца. - Но одна из тех двух подорвалась на автобусной остановке. Значит, теперь Мамедов будет искать ей замену. И нам стоит ему с этим помочь.
        - Выпустить для него специально из тюрьмы Зарифу Магомедову осужденную на десять лет, - съязвил Грек, сказав это с насмешкой.
        Федор спокойно перенес насмешку ехидного капитана. И сказал:
        - Ну зачем же сразу так круто. Мы найдем ему другую достойную кандидатуру.
        Глава 23
        Рустам Мамедов подъехал к ресторану на черном джипе около десяти вечера. Не торопливо вылез из машины, но прежде чем направиться к дверям, внимательно огляделся. Последнее время менты словно с цепи сорвались, как натасканные псы идут по его следам, поэтому пренебрегать собственной безопасностью не стоит.
        Но вроде, все спокойно. За стеклянными дверями как обычно стоит бородатый швейцар, радушной улыбкой встречающий всех входящих, да возле ступенек сцепились две дурехи. Одна другой волосы готовы вырвать. Чего-то не поделили между собой.
        Одну из них Рустам знал. Местная проститутка Зинуля. Девчонке едва исполнилось девятнадцать, а она уже в своем бизнесе заметно преуспела, перетрахалась с половиной московских мужиков. Рустам иногда и сам снимал ее на ночь. Казалось, природа только для того и создала эту красавицу, чтобы она ласкала похотливых самцов. У такой чертовки все на месте: и смазливая мордашка, и фигурка по высшему классу.
        А другая… Глядя на Зинулину соперницу, Рустаму показалось, что женщине около тридцати лет. Судя по внешнему виду - дешевка. Видно не хочет понять, что ее время ушло и молодым проституткам она не конкурентка. Но сколько решительности в глазах. Злости. Это сразу подметил в ней Рустам. Кажется, дай возможность, и она без жалости разорвет цыпочку Зинулю на куски.
        Чтобы этого не произошло, Рустам решил вмешаться:
        - Зинуля, пойди ко мне, - позвал он.
        Отвесив женщине звонкую пощечину, Зинуля подошла, пригрозив той, что у нее еще будет время разобраться со своей обидчицей.
        - Это кто такая? Чего тут делает? - спросил Рустам, продолжая разглядывать женщину, которая, видя, что он разговаривает с Зинулей, смотрела на него с нескрываемой злостью.
        - Да гребанная шалашня. Понаехали тут со всех концов света. Продыху от них нету. Решила тут клиента, видишь ли, снять. Я тебе сниму, мать твою, - закричала Зинуля обидчице. - Наркоманка долбанная. Вали отсюда, пока цела.
        Рустам взял Зинулю под руку, слегка встряхнул, чтобы успокоилась.
        - Почему ты называешь ее наркоманкой?
        Зинуля усмехнулась, указав пальчиком на обидчицу.
        - Да я сама видела, как она за углом порошочек носом втягивала. И между прочим, уж точно не сахарную пудру. Смекаешь, о чем я?
        Мамедов улыбнулся.
        - Надо ее шалаву ментам сдать, чтобы у нас у постоянных тут хлеб не отнимала. Или пусть отсюда катится на вокзал. Там таким наркоманкам самое место.
        Рустам легонько хлопнул ладошкой Зинулю по выпуклой попке. Знал, это всегда девушку заводит.
        - Ладно. Оставь ты ее в покое. Пойдем, лучше поужинай со мной, - предложил Рустам, обернувшись, заметил, каким недобрым взглядом провожала женщина его и Зинулю.
        В этот раз ужинал Рустам недолго. Выходя из ресторана, пропустил Зинулю вперед, а сам чуть задержался со швейцаром. Сунул тому в руку сторублевку. Швейцар принял ее с благодарным поклоном.
        - Давно тут эта женщина? - кивнул Рустам на Зинулину обидчицу, которая все еще стояла на прежнем месте, словно дожидалась момента, чтобы рассчитаться с молодой проституткой.
        Швейцар улыбнулся. Несомненно, он тоже видел потасовку между бабами, и она его порядком развеселила.
        - Да заходит иногда сюда, - сказал он. - Вот и сегодня пришла. Да что-то не фартит ей сегодня на мужиков, - заметил швейцар.
        - Странно, почему же я раньше ее тут не видел, - проговорил на это Мамедов, не сводя с женщины глаз. Кажется, даже стройная красотка Зинуля, поджидающая возле джипа, теперь столько не интересовала его, сколько заинтересовала эта женщина, явно уступающая ей и в красоте и в стройности тела.
        Швейцар расценил это по-своему, рассуждая, что у каждого мужика свой вкус. А по поводу сказанного Рустамом, подметил:
        - Да вы, наверное, внимания на нее не обращали. Вам все больше молоденькие нравятся.
        - Всякие, - решительно развеял Рустам сомнения швейцара и вышел из ресторана. Но подошел не к джипу, а к женщине, чем очень удивил поджидавшую его Зинулю.
        - Рустам? - позвала Зинуля, теряя терпение. Даже ногами затопала от такого позора, чтобы ее, молодую красотку, променяли на эту брынзу.
        Мамедов Зинуле не ответил. Спросил у женщины:
        - Ты откуда такая шустрая взялась тут?
        Та улыбнулась, но довольно скупо. Видно не могла простить ему общения с Зинулей, которую возненавидела всем сердцем. Сказала:
        - Из Воронежа приехала. А раньше мы в Абхазии жили.
        - Так ты что, беженка? - спросил Мамедов. - Приехала сюда, добиваться правды? - усмехнулся он.
        - Правды нигде нет. Ни там, ни здесь. А приехала я сюда, подзаработать денег, - ответила женщина, почувствовав себя в какой-то мере оскорбленной.
        Мамедов кивнул, соглашаясь насчет сказанного ею.
        - Да. Мир перевернулся, - сказал он мрачно, потом поднял голову, посмотрел на стоящую перед ним женщину. - Говоришь, хочешь, подзаработать?
        Та промолчала, пытливо глядя в глаза Мамедову.
        - Поехали со мной, - сказал он и, повернувшись, пошел к своему джипу. Ожидавшей его Зинуле, бросил коротко: - Я ее с собой беру. Ты сегодня отдыхай.
        Зинуля посторонилась, пропуская обидчицу к открытой двери машины, от удивления покачала головой.
        - Как тебя зовут? - спросил Мамедов у женщины.
        - Тамара, - ответила та и тут же добавила: - Но ты можешь называть меня Багирой.
        - Багирой? - удивленно спросил Мамедов. - Странная кличка.
        - Это не кличка, - поправила его женщина, усаживаясь на сиденье и бросая ненавистный взгляд на Зинулю. - Это прозвище. Не слышал?
        - Рустам, да ты понюхай, как от нее пахнет. Она же бомжиха. Ночует в подъездах, - вне себя от злости, прокричала Зинуля.
        Но Мамедов ее не стал слушать. Захлопнул дверь, и джип сорвался с места.
        - Вот, козел! - плюнула Зинуля вослед уносящейся машине и пошла к дверям ресторана.
        Высокий швейцар с окладистой бородой, распахнул перед ней дверь. Похотливо улыбнулся, но Зинуля прошла мимо, словно не заметив его самого и его заискивающей улыбки. В зал она не пошла. Пройдя по коридору, где находилось служебное помещение, она поднялась по лестнице на второй этаж и без стука открыла дверь кабинета метрдотеля.
        Кроме самого Савелия Марковича, в кабинете сидели майор Туманов и капитан Грек, который, едва увидев девушку редкой красоты в короткой юбке, уставился на нее, как загипнотизированный.
        Зато Зинуля вела себя так, словно давно была знакома и с Тумановым и этим усачом с раскрытым ртом.
        - Привет, мальчики, - сказала она им и, пройдя к свободному креслу, села в него, забросив ногу на ногу. Причем, когда она это делала, Грек успел заметить, сверкнувшие белые трусики, и теперь не сводил глаз с ее ножек, ожидая повторения.
        Но, похоже, и майор Туманов и усатый капитан Грек, мало интересовали сейчас красотку. Ее интересовал Савелий Маркович. Покачивая перед ним коленками, красотка сказала:
        - Между прочим, из-за вас я потеряла денежного клиента. Кто мне восполнит потерю?
        Грек уже смекетил, кто перед ним, и хотел успокоить жрицу любви, предложив вместо Мамедова свою кандидатуру. Но когда увидел, как метрдотель достал из кармана двести долларов и передал красотке, решил не делать этого, понимая, что вот так щедро расплатиться он с ней не в состоянии.
        Получив деньги, Зинуля не стала задерживаться в кабинете. Грациозно вспорхнув с кресла, она помахала ручкой.
        - Чао, мальчики, - нежно проворковала она и павой выплыла из кабинета, хлопнув дверью.
        Савелий Маркович проводил ее взглядом, который выражал только одно, что не позднее сегодняшнего вечера красотке предстоит вернуться в его кабинет, где общение между ними пройдет без посторонних глаз. Но когда дверь за красавицей закрылась, он вспомнил о том, что мешает ему по ночам спокойно спать. Он вспомнил об обойме с патронами, и доверительным тоном спросил:
        - Ну теперь я могу надеяться, что то недоразумение с патронами нигде не найдет продолжения?
        - Вполне, - ответил Туманов, поднимаясь с кресла.

* * *
        Никто кроме Федора Туманова не знал настоящего имени и фамилию секретного агента проходящего в милицейских отчетах под псевдонимом - Багира. Подобно сказочному персонажу, кличку, которой она взяла себе, эта женщина проявляла чудеса изворотливости, выпутываясь из таких сложных ситуаций, что кому-то другому вряд ли это было бы под силу. Причем, работала она на Туманова не за деньги, хотя за каждую удачную операцию с ее участием, Федор ей выплачивал солидные гонорары, а по убеждению.
        Лет десять назад, когда ей еще не исполнилось и двадцати, она вышла замуж за лейтенанта милиции. Но наслаждаться семейным счастьем долго не пришлось. Спустя год, ее муж ушел на оперативное задание и не вернулся. Его нашли только через полгода разрезанного на куски, в мешке, в котором обычно хранят картошку. А вот те, кто убил его и надругался над телом, так и остались не найденными.
        Потом она уже больше и не помышляла о замужестве. Нет, конечно, мужчины в ее жизни появлялись и довольно много. Не век же одной постель мять. Было все. Вино и наркотики. Но скатиться на дно ямы и пропасть, не дал Федор Туманов. Он предложил ей мстить тем, кто, пусть и косвенно, но может быть причастен к смерти ее мужа. Тем, кто ломает жизнь таким, как она. Он предложил ей стать его агентом. И она, понимая, что жизнь уже не наладить и не исправить, согласилась.
        В этот раз Туманов позвонил ей поздно вечером.
        - Привет, - сказал он и спросил, смотрит ли она телевизор.
        Телевизор в ее квартире был, хотя смотрела она его редко. Болтовня чиновников надоела. Обещание о лучшей жизни, тоже. Фильмы она не любила. В них действительность, заменялась напыщенным вымыслом, а правда жизни искажалась настолько, что от экрана просто воротило. Поэтому она отдавала предпочтение только просмотру криминальных новостей, радуясь, что кто-то из негодяев все-таки попадет в руки правосудия.
        Сегодня она включила телевизор в тот момент, когда операторы показывали искореженную от взрыва автобусную остановку, и жертвы этой трагедии.
        - Да. Я смотрела телевизор, - сказала она, воздержавшись от осуждения террористов и слюнявых жалостей по поводу жертв.
        - Я веду расследование, - сказал Федор, как пожаловался.
        Она усмехнулась.
        - Сочувствую тебе, майор.
        - К черту твои сочувствия. Мне нужна твоя конкретная помощь. Ты как? - спросил Туманов мнение самой Багиры. И услышал уверенное:
        - А когда я отказывала тебе?
        Федор улыбнулся. С таким характером этой женщине родиться бы мужиком. Хотя и как женщина она хороша. Еще до знакомства с Дашей, Туманов несколько раз ночевал в ее однокомнатной квартире, поражаясь, как может так меняться женщина, из жестокого, коварного существа, превращаясь в постели в ласковую самку, трепетно отдающую себя без остатка понравившемуся мужчине.
        - Ну и отлично, - сказал Федор перед тем, как пожелать Багире спокойной ночи.

* * *
        Перед тем, как идти к ресторану на предполагаемую встречу с человеком, которого она увидела на фотографии, Багира хорошо подготовилась. Оперативники обеспечили ей прикрытие. Чтобы Мамедов обратил на нее внимание, Туманов придумал разыграть сцену потасовки между молодой проституткой и затертой жизнью шалашовкой, вторгшейся на чужую территорию.
        Сцена удалась на славу, потому что Мамедов клюнул. От ресторана они поехали к нему на квартиру, которую Мамедов снимал. Это было на окраине Москвы. Вполне приличная трехкомнатная квартира в старенькой неприметной пятиэтажке.
        Глянув на толстый слой пыли, лежащей на полированной мебели, Багира подумала о том, что как видно Мамедов не так часто бывает здесь. Скорее всего, тогда, когда привозит сюда очередную проститутку, вот так же, как привез ее.
        Мамедов провел ее на кухню, выставив на стол бутылку легкого сухого вина и тарелку с виноградом.
        - Ты вроде говорил, что везешь меня не для застолий? - напомнила Багира, давая понять тем самым, что не худо бы сразу перейти к постельной сцене. К подобным застольям с дерьмовой выпивкой и такой скудной закуской она не привыкла.
        Мамедов заулыбался.
        - Вообще-то, одно другому не мешает. Ванна у меня здесь, - указал он на дверь. - Иди, ополоснись.
        Багира вошла, заперлась изнутри. Не любила, когда мужчины подглядывают за таинством омовения женского тела. Хотя многих это возбуждает. Встречались ей такие. Прежде, чем уложить в постель, вдосталь наглядятся на интимные женские места, а уж потом, давай.
        Минут через десять она вышла из ванной, ожидая, что Мамедов уже лежит в постели. Но оказалось, он сидел на кухне со стаканом вина в руке. Увидев ее, налил и ей стакан.
        - Присядь. Это хорошее вино. Оно дает силы для бурного секса, - улыбнулся он. - Возбуждает.
        Багира ломаться не стала. Села. Взяла стакан, посмотрела в янтарную жидкость. Судя по запаху, вино и в самом деле неплохое.
        - Пей, - сказал Мамедов, по глоточку отпивая из своего стакана.
        Багира выпила. Последний глоток выплеснула изо рта, почувствовав, что вырубается прямо здесь, за столом. Веки против ее воли стали слипаться, а сознание отключаться.
        Мамедов подхватил ее на руки, чтобы она не упала и не ударилась головой об стол. Отнес на диван.
        Он и не думал подглядывать за Багирой, пока она была в ванне. Стоило ей войти и запереть дверь, как он быстро откупорил бутылку с вином. Налил себе стакан. Потом достал из кармана пачку с таблетками, три штуки из которых бросил в бутылку. Потряс бутылку в руках, чтобы таблетки побыстрее растворились.
        Теперь оставалось сделать вид, что в ожидании Багиры он сидит и попивает вино. За этим дело не встало. Несколько глотков не повредили, а скорее придали уверенности. Заниматься с ней сейчас сексом Мамедов и не помышлял. Ему надо было усыпить ее.
        Усадив женщину за стол, он налил ей вина с подмешанным снотворным. Долго ждать, пока она уснет, ему не пришлось. Таблетки подействовали почти сразу. И после того, как Багира уснула, он тщательно обыскал ее. Ощупал одежду. Осмотрел сумочку. Кроме паспорта с Воронежской пропиской и губной помады в ней ничего не было, и это вызвало не то, чтобы разочарование, скорее, заставило призадуматься. Не похоже, чтобы она работала на ментов. Хотя такое опасение поначалу у Мамедова было, и прежде, чем привезти ее сюда, он попетлял по улицам города, высматривая, не приставили ли менты к нему «хвоста».

«Хвоста» не было. Как не было в ее одежде спрятанных «жучков» и прочих подслушивающих устройств, которыми иногда так любят пользоваться менты.
        Внимательно пролистав паспорт, Мамедов убедился, что он подлинный, и это тоже вселяло уверенность, что выбор он сделал правильный. Судя по всему, эта Багира, женщина решительная и будет достойной заменой той наркоманки, которой пришлось пожертвовать на автобусной остановке. Дуреха думала, что ей будут вкалывать дозы героина просто так. А еще у Мамедова появилось сомнение насчет наркоманки, что в нужный момент она подведет. Наколов ее наркотиком, он велел ей подойти к автобусной остановке. Она даже не подозревала, что лежит у нее в сумке. И он ей не сказал. Не за чем было говорить. Она просто должна была делать, то, что он ей приказывал. За это она получала дозы. Но дозы пришлось сократить после смерти Левчука, отдать которого майору Туманову, Рустам Мамедов не мог.
        Череда неудач, вызывала в нем настороженность. Раньше все было по-другому. После каждого взрыва, городская прокуратура возбуждала уголовные дела. Сотрудники ФСБ пытались отыскать свидетелей, очевидцев происшедшего. И они, как правило, находились. Но никто из них не знал доподлинной правды. Психика человека так устроена, что после случившегося взрыва, она воспроизводила в памяти лицо или облик другого человека, увиденного буквально перед трагедией и по какой-то причине не понравившегося. Это зависело и от настроения, от выражения лица того человека, от его одежды, внешнего вида зачастую вызывавшего раздражение. Тем подозрительным человеком мог быть кто угодно: мужчина, женщина, бомж, или просто кто-то случайный, на ком концентрировалось внимание будущего свидетеля.
        Неизменным оставалось и другое: средства массовой информации опять заговорят о чеченском следе, обвиняя во всех смертных грехах Масхадова и Басаева, делая из них воплощение зла, и не задумываясь о том, что оба они больше заняты собственной безопасностью, чем проведением терактов. Спецслужбы по-прежнему будут заняты установлением их местонахождения, выявлением канала связи, и все это отвлечет следственные органы. Все это представлялось Мамедову огромным механизмом, который начинал раскручиваться. И только один человек не вписывался в этот механизм, это майор Туманов.
        Рустам Мамедов чувствовал в нем волка, безошибочно идущего по его следу. Хотя поначалу он Туманова не воспринимал всерьез, еще не зная, что именно ему поручили расследование взрыва возле пивбара на улице Октябрьской. И теперь он думал, что тогда подвело его, случайность, или закономерность, и как опера могли выйти на машину капитана Чикина, купленную для него Артуром Пшеянцем. Он даже поначалу не придал значения тому факту, когда узнал, что к вдове убитого им капитана Чикина приходили опера и интересовались проданной машиной. И только потом понял, что через нее опера вышли на Пшеянца и не сегодня-завтра возьмут его. Такого Рустам допустить не мог. Надо было срочно убирать Пшеянца. И он успел сделать это до появления в квартире Пшеянца ментов.
        Бедолага до последнего момента не догадывался, зачем к нему пришел Мамедов с двумя своими людьми. И только когда увидел в руке у Мамедова нож, попытался оказать сопротивление. Но парни быстро скрутили ему руки. Он даже не успел пикнуть, как умер.
        Труп Пшеянца они закатали в ковер, чтобы кровь не просочилась через половицы и не выступила на потолке у соседей, живущих этажом ниже. Он думал, что со смертью Пшеянца оборвется та ниточка, за которую потянул майор Туманов. Но предчувствие подсказывало, что просто так ему от этого опера не оторваться. И тогда было принято другое решение, взорвать машину оперативников в тот момент, когда они в нее сядут и заведут мотор. Для этого особых премудростей не понадобилось.
        Проследив за черной «Волгой» оперативников и увидев, что она поставлена на автостоянку, где стояли машины сотрудников управления, Мамедов попытался взорвать ее. Нарядив одну из своих девушек наркоманок бомжихой, велел подойти и прилепить под днище машины двести грамм тротила, а детонатор с проводами сунуть в глушитель.
        Но Туманову с его операми повезло, и они не пострадали при взрыве, чего нельзя сказать, про их автомобиль. Про такие обычно говорят, ремонту не подлежит. Примерно, то же самое стало и с «Волгой» оперативников. И самое место ей, если уж не на свалке для металлолома, то уж точно на задней территории гаража, где уцелевшее можно снять на запчасти.
        Рустам Мамедов по натуре не был мистиком, но тут призадумался. Получалось, что смерть обходит майора стороной. Видно из везунчиков он. И чтобы доказать себе обратное, он велел своим людям заложить в красную «пятерку» побольше взрывчатки. Машину поставили прямо под окна дома, в котором жил Туманов. Вот будет для майора подарочек, когда он проснется утром и выглянет в окно.
        Расчет был на то, раз майор разыскивает эту красную «пятерку», увидев ее возле своего дома, выйдет и обязательно захочет осмотреть ее. Откроет переднюю дверь и подлетит на воздух. Но все получилось не так, как того ожидал Мамедов. Во-первых, майор Туманов оказался далеко не глупым человеком, и открывать двери машины не стал, а вызвал саперов, которые и обезвредили взрывчатку. Не сработала уловка и с ключом, оставленным в бардачке.
        После того, как машину разминировали, у майора должно было возникнуть естественное желание, отогнать ее в свое родное управление. Он должен был вставить ключ в замок зажигания, повернуть его. И тогда он уж точно бы никуда не доехал, кроме как на тот свет. Так должно было произойти по расчетам самого Мамедова. Но получилось по-другому, и ненавистный майор остался жив.
        Чтобы порадовать его еще больше, Мамедов заранее предупредил его телефонным звонком о предстоящем взрыве на автобусной остановке. Хотя и знал, что за такое самоуправство, возможно, получит по шапке. Но не мог он устоять перед соблазном и не сделать себе приятное. Ведь майор, узнав в последний момент о взрыве, все равно не сможет предотвратить его, даже если предпримет отчаянную попытку со всем своим ментовским войском.

* * *
        Багира открыла глаза и удивилась, увидев, что она находится совсем не в той квартире, куда ее привез Мамедов, а в совершенно другом месте.
        Маленькая комнатенка с одним единственным окном, выходящим во двор, где в рядок расположились несколько машин. Чуть в стороне стояли четверо мужчин, которые о чем-то разговаривали между собой.
        Возле стены находилась металлическая кровать, на которой она и лежала. Причем, колготки с трусами валялись на полу, а липкая влага между ног, подсказывала, что ее уже успели трахнуть. Долго голову ломать не пришлось по поводу того, кто это сделал.
        Мамедов сидел на стуле, надевал рубашку, брюки. Увидев, что Багира заметила совершенный им половой акт, беззастенчиво улыбнулся.
        - Извини. Не утерпел. Не стал дожидаться, пока ты проснешься.
        Она не сомневалась, что этот мерзавец подсыпал в вино какой-то дряни, иначе бы она не заснула так крепко. Даже не чувствовала, как он ее перенес в машину и привез сюда. Как по мановению волшебной палочки. Там закрыла глаза. Открыла, и вот она уже здесь. Но не худо бы узнать, где она все-таки. Об этом Багира и спросила Мамедова.
        - Считай, что ты у меня в гостях - уклонился он от прямого ответа.
        Лицо Багиры скривилось в усмешке.
        - В гостях? Разве людей в гости привозят вот так? В гости ходят по доброй воле, - подметила по этому поводу Багира, поднимая с пола трусы и колготки, которые оказались слегка порванными. Видно Мамедову так не терпелось добраться до ее дырочки, что он переусердствовал, когда стаскивал с нее колготки.
        Мамедову ее замечание не понравилось. И он сказал:
        - Давай договоримся сразу, ты не будешь задавать никаких вопросов. Паспорт твой у меня, - показал он Багире ее паспорт, который забрал из сумочки. - А без него, женщина твоей профессии, до первого мента.
        Багира со злостью посмотрела на него.
        - Сволочь!
        - Послушай, я не люблю повторять. Но если ты еще раз так обзовешь меня, я тебя убью. Так что знай, ты должна слушать меня и выполнять то, что я тебе скажу. Поняла?
        - Тоже мне, нашел рабыню, - отвернулась Багира.
        Мамедов подошел и довольно сильно ударил ее кулаком в живот, так, что Багира скорчилась на кровати от этого удара. А он усмехнулся.
        - Так с тобой будут поступать всегда, если будешь пререкаться. Я же тебе уже сказал, ты должна слушать и выполнять то, что я тебе скажу. Вставай. Этот удар не смертельный для тебя. А, кроме того, так ты не забеременеешь, - расхохотался он.
        Багира поднялась с кровати. Вспомнила слова Туманова, когда он говорил, с какой мразью ей предстоит иметь дело. Проявляя покорность, сказала:
        - Похоже, выбора у меня нет?
        - Выбор есть всегда между жизнью и смертью. Ты выбрала жизнь и правильно сделала. Поживи у меня тут, а там посмотрим, - сказал Мамедов, и, застегнув последнюю пуговицу рубашки, вышел из комнаты.
        Дверь закрылась, и Багира услышала скрежет задвижки. Ненавистным взглядом, глянув на то место, где только что стоял Мамедов, она негромко проговорила:
        - Вот сволочь. - И подошла к окну. Сколько не пыталась рассмотреть хоть что-нибудь интересное, не могла. Все также по-прежнему стояли те четверо мужчин, оживленно беседовали между собой. А за ними высился забор. Видно территория вокруг дома, в котором ее держали, была надежно защищена плотным, высоким забором.
        Подойдя к двери, Багира прислонила к ней ухо, прислушалась. Слышала неясные голоса, но о чем там говорят, разобрать не могла. Стены и вовсе оказались непроницаемыми для звука. И побродив по комнате, Багира легла на кровать и закрыла глаза. Улыбнулась, вспомнив, как перед тем, как отправить ее к ресторану, Туманов клятвенно уверял, что все будет у них под контролем. Интересно, знает ли он, где она сейчас?
        Глава 24
        Капитан Грек был не сдержан в своих высказываниях. Особенно не нравилось Греку то, что Туманов скрывал от Василькова подставу с Багирой. Еще там, у ресторана, Грек предлагал проследить за джипом, на котором Мамедов увез ее, но Туманов не воспользовался предложением капитана. А теперь вот сидит, пригорюнился, видно не знает, что делать дальше. И Грек сказал, скрывая насмешку:
        - Да, майор, пропала баба. Говорил я тебе. Говорил. Порежет ее Мамедов на кусочки.
        Туманов поднял голову, посмотрел на Грека. Давно подметил за капитаном одну черту: в критический момент нервишки сдают, и Грек начинает паниковать. Нечто подобное происходило и сейчас.
        - Не порежет. Она ему нужна. Была бы не нужна, он бы ее не повез с собой. Нам теперь необходимо установить ее местонахождение.
        Грек присвистнул. Во, дает майор. Не хочешь, да захохочешь.
        - И как мы это сделаем? Ведь ты же не захотел проследить за машиной… - начал, было, Грек повторяться, но Федор Туманов довольно резко сказал:
        - Хватит, Грек. Не паникуй.
        Грек обиженно хмыкнул и отвернулся окну. Лучше туда смотреть, чем майору в лицо.
        - Думаю, Мамедов держит Багиру в том доме, где держал и Аллу Чикину. Кстати, погибший капитан Чикин тоже интересовался этим поселком. Пару дней назад я заходил в его кабинет. Особенно пошарить там мне не довелось. Но среди бумаг я нашел вот это, - сказал майор и показал фотографию.
        Ваняшин был, как всегда сдержан в высказываниях, чего нельзя сказать про Грека. Капитан был весь на эмоциях:
        - Епона мать! Так ведь это ж вид на поселок с того самого пляжа, где мы были. А, Леш? Чего молчишь, как пень?
        - А чего говорить-то? - глухо отозвался на это Ваняшин.
        Грек в сердцах махнул рукой.
        - Ты, Леш, прямо не рыба, не мясо, - проговорил он Ваняшину, а потом обратился к Туманову: - Николаич, гадом буду, но фотка сделана точно с того самого места, где мы топтались. Вон они. Домики-то. Один, второй, третий, четвертый, - тыкал Грек пальцем в фотографию, отсчитывая особняки.
        - Ты чего, весь поселок собираешься нам тут обсчитывать? - спросил Ваняшин. Грек положил фотографию на стол, перед Тумановым.
        - Не весь, а только те дома, которые оказались на переднем плане. Чикин ведь не дурак был, весь поселок фотографировать. Он отснял дома, которые его интересовали, - сказал Грек.
        - Грек прав, - согласился с капитаном Туманов. - Теперь нам надо выехать опять на пляж и постараться запеленговать сигнал передающего устройства, вмонтированного в серьги Багиры. Тогда мы точно узнаем, в каком из домов ее держат. - Из-под стола, Туманов выдвинул металлический ящик, по виду напоминающий сундучок, с какими рыбаки зимой ходят на рыбалку. Под его крышкой лежали наушники с проводами и выдвижная антенна высотой в два с половиной метра. Тут же было несколько тумблеров и рукоять перевода радиостанции в различные диапазоны.
        - Думаю, самое время нам отправиться на рыбалку, - сказал Федор.
        Греку на этот раз предложение майора понравилось. Он хлопнул в ладоши, заулыбавшись.
        - Наловим рыбки. Ушицы сварим. Николаич, может, я под это дело поллитровочку возьму? - с ходу предложил сообразительный Сан Саныч Грек, надеясь на отзывчивость майора. Какая же уха без водки.
        Но Туманов глянул на усатого капитана так, что тот пожалел уже о сказанном.
        - Мы туда едем не ушицу варить и уж точно не водку пить, а постараться запеленговать голос Багиры. Разве ты не понял этого? - спросил Федор Туманов. - Нам надо узнать, где ее держат. Понял?
        Грек погрустнел.
        - Понял я, - ответил он так, словно его по спине колотили палкой, мучительно выбивая каждое слово.
        Когда выехали, по дороге Туманов попросил Ваняшина остановиться у магазина
«Рыболов».
        - Это еще зачем? - подозрительно спросил Грек.
        - А рыбу ты, на что собираешься ловить? Надо же купить леску, поплавок, грузило и крючок. Чтобы все было как у всех рыбаков, - ответил Туманов.
        Грек почесал за ухом, перечисляя все названные Федором Тумановым предметы, и вспомнил, что одного, самого главного среди них как раз и не хватает.
        - А удилище? Удилище нужно. На что ты собираешься леску привязывать? - спросил он майора.
        - На твой конец, - улыбнулся Леха Ваняшин. Грек не стал называть Ваняшина дураком, это было бы для него похвалой. Лишь покрутил пальцем у виска. А Федор сказал:
        - Удилищем мы тебя обеспечим на месте, - и побежал в магазин.

* * *
        На этот раз к пляжу они подъехали с другой стороны. Там оказалась не такая уж плохая дорога. Машину Ваняшин поставил в самом конце пляжа, чтобы никому не мешать, и все равно отдыхающим это, кажется, не нравилось. Наверное, они думали, что нахал водитель собирается тут мыть автомобиль, что было категорически запрещено, и об этом напоминала табличка, прибитая к столбу. Но до мытья машины дело не дошло. Зато дошло до другого.
        Пока усатый Грек снимал ботинки и заворачивал до колен брюки, Федор Туманов сходил в кусты и вернулся оттуда с длинным сучком.
        - Это чего, удилище? - дрогнувшим голосом поинтересовался Грек, глянув на других рыбаков, у которых в руках были легкие пластиковые удочки. - Я этим дрыном ловить рыбу не буду, - заупрямился он, хватаясь за ботинки, чтобы обуться.
        - Грек, сейчас не время устраивать дебаты. Буду, не буду. Там Багира. И нам необходимо установить ее точное местонахождение, - на правах старшего, проговорил Федор Туманов, привязывая к концу длиннющего сучка леску с поплавком, грузилом и крючком.
        - Николаич, пусть лучше Лешка порыбачит, - предложил Грек.
        Ваняшин замахал руками.
        - Да вы что? Я ни разу в жизни не ловил рыбу. Морду кому набить, это, пожалуйста. А рыбу ловить я не умею. Да и потом, ты только что сам в кабинете майора говорил, что ты специалист по рыбной ловле? - напомнил Ваняшин слова Грека.
        Грек вздохнул. Вот память у этого Ваняшина.
        - Ну, говорил, говорил. Ладно, черт с вами. На посмешище меня выставляете. У всех удочки, как удочки, а мне палку с леской дали, - проворчал Грек, доставая из баночки жирного червяка, которых Федор тоже купил в магазине. Определив примерную глубину, он деловито, опустил поплавок, как заправский рыбак плюнул на крючок с болтающимся на нем червяком и забросил снасть в воду, искоса поглядывая за своими ботинками, мимо которых то и дело бегали детишки.
        Федор Туманов с Ваняшиным вернулись в машину. Достав радиостанцию, Туманов включил ее, высунув из окна антенну. Одел наушники. Покручивая ручку, изменяющую диапазон приема сигнала, чутко вслушивался в тишину в наушниках. Даже в какой-то момент, подумал, что сотрудники технического отдела подсунули ему дерьмо. Хотя малюсенькая лампочка на панели зеленым огоньком напоминала, что радиостанция включена и работает.
        Докрутив ручку до упора, Федор стал медленно вращать ее в обратном направлении и вдруг услышал, сначала неприятное для слуха шуршание, а потом голос Багиры. Но сигнал сюда доходил слабо с помехами. Голос Багиры казался искаженным. Спецы из техотдела предупреждали, что так может быть, если объект находится от радиостанции слишком далеко. Передатчик, вмонтированный в серьги Багиры, был малым по размеру и слабоват, чтобы передавать ее голос на значительное расстояние. Сто метров, это было пределом передаточного устройства. А, по мнению Туманова, от того места, где стояла их машина и до ближайших домов, было никак не меньше двухсот метров. Или около того.
        Грек сидел на коряге у кромки воды, время, от времени оглядываясь на машину. Увидел, двери открылись. Из одной вылез Туманов. Из другой - Ваняшин. Туманов пошел по тропинке к поселку, а Ваняшин подошел к Греку. Присел на корточки рядом.
        - Ну что, рыбак, клюет? - с подкольчиком спросил Ваняшин.
        - Что может клевать в этом лягушатнике. Тут даже головастиков нет. Путные-то рыбаки вон, где ловят. На резиновых лодках, - кивнул он на двух рыбаков, сидящих в резиновых лодках метрах в десяти от берега. - Там вся рыба. А тут, какая может быть рыба, когда рядом купаются. А Туманов куда пошел? - спросил Грек, глядя на удаляющегося майора.
        - В разведку, - ответил Ваняшин.
        - Чего, не берет шарманка? - спросил Грек, имея в виду радиостанцию.
        - Почему, берет. Только далековато. Голос Багиры доходит слабо и искаженный. Толком ничего разобрать нельзя. Вот майор и пошел поглядеть, нельзя ли как нам подъехать поближе.
        Грек вытянул шею, поглядел через поле, засаженное мелким сосняком на ближайшие дома. По его мнению, если подъехать поближе и машину оставить на поле в этом сосняке, то она будет как на ладони. А в том доме наверняка сидят не дураки. Значит, сразу машину заметят, и вся операция пойдет насмарку.
        - Да он охренел. Наш майор, - как знающий человек, сказал Грек.
        Леха Ваняшин на это только пожал плечами.
        Вернулся Туманов минут через двадцать. Подошел, присел рядом с Греком и Ваняшиным. Ваняшин промолчал, а Грек сказал с ехидцей:
        - А мы уж думали, что ты там с какой-нибудь молоденькой хозяюшкой чайком балуешься, - весело подмигнул он Ваняшину.
        На лице лейтенанта появилась улыбка. И заметив ее, Грек решил, не останавливаться и развить тему дальше:
        - Думаем, может и о нас грешных вспомнит наш товарищ майор. Глядишь, и нас пристроит.
        Федор улыбнулся.
        - Можешь считать, что твое желание осуществилось, - сказал Греку.
        Грек настороженно сдвинул брови, сделавшись серьезным.
        - Ты что имеешь в виду, Николаич? - спросил он и посмотрел на Ваняшина, заметив и на лице лейтенанта некоторую озабоченность.
        - Ну ты же сам хотел, чтобы я тебя пристроил? - напомнил Федор.
        Грек посерел лицом.
        - Так. Понятно, - проговорил он, хотя на самом деле ему, как и Ваняшину было непонятно ровным счетом ничего. - И куда ты меня пристроил?
        Не убирая улыбки с лица, Федор проговорил:
        - Да ничего особенного. Там одному старичку нужно помочь, огород вскопать.
        Грек вскочил с коряги, на которой сидел, бросил удилище.
        - Нет, я знал, что от тебя ничего хорошего ждать нельзя. Но не настолько же. Он из нас рабов решил сделать. Огород копать старику. Да на хер мне это сдалось. Этот огород, вместе со стариком.
        - Да ты погоди. Не кипятись. Сядь и дослушай до конца. По моим расчетам, дом и участок этого старика находится по соседству с домом, в котором держат Багиру. Смекаешь? - сказал Федор.
        Но Грек смекать отказывался, и тогда Федор продолжил:
        - А как еще нам туда подобраться? А так мы подъедем к дому старика, машину оставим возле ворот. Это у Мамедова не вызовет подозрения. У старика и своих две машины стоят у дома.
        - Богатенький Буратино, - сделал Грек колкое замечание.
        Федор хмыкнул.
        - Он бывший директор Московского универсама. Тут живет. И между прочим, один. Так вот мы оставим машину у его ворот. Вы с Ваняшиным покопаетесь у него на территории, а я буду сидеть в машине и слушать Багиру. Там буквально рядом, от его дома. Метров пятьдесят. Слышимость будет отличная. Так что, собираемся. Грек надевай свои гамаши и сматывай удочку, - сказал Федор и пошел к машине.
        Грек плюнул с досады.
        - Нет, ты слышал, Леха, - обратился он к молчавшему Ваняшину. - Каков наш майор. Вы там у него покопаетесь, - передразнил он Туманова. - Хренушки. Я пуп рвать не буду. Мы, значит, будем землю лопатить, а он в машине сидеть в наушниках. Здорово все распределил, работорговец, - обозлено произнес Грек, надевая на ноги ботинки, которые майор назвал оскорбительным словом - гамаши.

* * *
        Шабашником Греку еще ни разу представляться не приходилось. Хотя надо отдать ему должное, с этой ролью он справился отлично.
        Подъехав к дому бывшего торгового магната, а ныне пенсионера, на старенькой серой
«шестерке», милицейские номера на которой были предусмотрительно заменены на обычные, Грек с Ваняшиным прошли на территорию. Федор Туманов остался в машине. За тонировкой стекол рассмотреть его в машине было практически невозможно. А чтобы не вытягивать антенну радиостанции в окно, Ваняшин присобачил ее к магниту и поставил на крышу. Хотя теперь антенна походила на телебашню, проткнувшую небо своим шпилем, зато Туманов мог четко слышать голос агента Багиры, и даже голоса тех, кто находился рядом с ней.
        Еще не принимаясь за работу, Грек сразу договорился со стариком о цене. Дешево продаваться бывшему торгашу он не собирался.
        - Батя, мы с напарником делаем свою работу качественно, а главное, с гарантией, - сказал он, подняв толстый палец левой руки вверх.
        Видно упоминание о гарантии, тронуло старика. Он согласился на условия Грека, но выставил встречное предложение, которое заключалось в том, что оплата будет по итогам работы.
        Грек согласился. Сбросив пиджачок и закатав рукава у рубашки, он взялся за лопату, суетливо отмеряя полоску на участке, которую старик велел им вскопать. Это было в саду. Старик еще просил при копке, быть осторожней и не задеть корни яблонь, сказав, что это сортовые деревья, которые он бережет.
        - Ладно, папаша. Ты иди и не беспокойся ни о чем. Как все перекопаем, мы тебя сами позовем, - проводил Грек старика.
        Стоило тому уйти, как Грек тут же бросил лопату, расстелил пиджачок на травку, но прежде чем улечься на него, потряс сортовую яблоню, которой старик очень дорожил. Все упавшие яблоки собирать не стал. Подобрав с земли десятка два самых красных яблок, и на его взгляд, спелых, Грек бухнулся на свой пиджак и принялся с аппетитом хрустеть ими.
        Ваняшин не последовал его примеру. Совесть мучила лейтенанта. Он стал копать выделенный участок, при этом, не забыв напомнить Греку:
        - Пусти такого козла в огород.
        Грек не обиделся. Уплетая яблоки, он лежал, щурясь от яркого солнца. И на замечание Ваняшина, нашелся, что сказать.
        - Пусть майор копает. Он в машине сидит, а я тут на жаре спину гнуть должен. А если меня удар хватит? - вяло проговорил Грек. Он не прочь бы и придремнуть, поглядывая за тем, как приятель Леха Ваняшин переворачивает комья земли.
        - Да уж. Вот так лежа, тебя уж точно удар не хватит, - заметил на это Ваняшин. Грек улыбнулся.
        - Леш, у тебя здорово получается. Возьми мою лопатку во вторую руку, так ты до вечера ему тут весь участок перекопаешь, - хохотнул Грек, принимаясь за следующее яблочко.
        Минут за двадцать Грек съел почти все собранные яблоки. Осталось всего несколько штук, которые Грек забраковал.
        Он лежал, согнув ноги в коленях и наблюдая за тем, как Леха Ваняшин ловко орудует лопатой. В какой-то момент ему даже самому захотелось встать и присоединиться к нему, но, вдруг схватившись руками за живот, Грек громко ойкнул.
        Вытерев рукой пот со лба, Ваняшин глянул на него.
        - Ты чего? Или не лежится тебе спокойно?
        - Ой. Кажется, яблочки не прижились у меня в пузе, - пожаловался Грек, проворно вскакивая с пиджака. - Живот так крутит, будто стекляшки там. Где у этого старикашки тут туалет? Не знаешь?
        - Вон там, - махнул рукой Ваняшин, припомнив, когда старик вел их сюда, он обратил внимание на нужник, сработанный под сказочный теремок. Шутник мастер даже приладил на остроконечную крышу резного петушка, раскрашенного в яркий цвет.
        Грек глянул, куда ему предстояло бежать, и категорично заявил:
        - Не добегу, Леша. Выдержки не хватит.
        - Ну тогда садись прямо здесь, - шутки ради, предложил Ваняшин. И Грек воспользовался его предложением. Покрутив головой по сторонам, он рванул в заросли малины и присел там, нарушая тишину своей трескотней.
        Минут через пять он вышел оттуда со счастливым лицом.
        - Леш, ты не поверишь, какое блаженство я сейчас испытываю. Прямо жить хочется, - поделился Грек своей радостью.
        Ваняшин мрачно кивнул на дорожку, петлявшую между садовых деревьев.
        - Вон хозяин идет, - сказал он, не переставая копать.
        Грек схватился на лопату, проговорив сквозь зубы:
        - Вот принесло его раньше времени. Сказал же, как все сделаем, я его позову. И чего прется?
        - Он здесь хозяин, вот и прется, - ответил на это Ваняшин.
        Как человек, привыкший работать с коллективом, старик повел себя сдержанно, хотя, по его мнению шабашники должны были вскопать больше. Но с этим он еще мог как-то смириться. Не мог с другим.
        - Что же вы наделали, - всплеснул он руками, увидев валявшиеся вокруг яблони яблоки и огрызки съеденных Греком яблок. - Я их так берег. Первый год эта яблоня заплодоносила. Вы обтрясли почти все яблоки…
        - Не все, - подал голос Грек. - Там еще висят. Немного, - добавил он.
        Похоже, старика это не утешило.
        - Эти яблоки еще рано есть. А, кроме того, я только сегодня утром опрыскал яблоню ядохимикатом. И не исключено, что яд попал на яблоки. Вы хотя бы их мыли, перед тем как есть? - спросил старик.
        Грек изменился в лице. Бросив лопату, схватился за живот.
        - Чем, говоришь, опрыскал яблоки? Ядом? Ну ты, папаша, фрукт. Предупредить, что ли не мог. Вот теперь у меня живот и крутит с твоего яда, химиката. Отравитель, - проворчал Грек.
        - Уходите, - указал старик рукой на дорожку. - Там вас ваш бригадир зовет. Он у ворот, - сказал старик.
        Грек набрался наглости, хотел попросить оплаты за то, что Леха Ваняшин вскопал. Но старик тоскливым взглядом посмотрел на яблоки и сказал:
        - Я вам ничего не заплачу. Вон отсюда. Пока я милицию не вызвал, - закричал он на Грека.
        К машине Грек возвращался несколько странной походкой, чуть склонившись на бок и как будто прихрамывая. Ваняшин подошел первым.
        Глянув на Грека, Туманов спросил:
        - Чего это с тобой, Сан Саныч?
        Грек махнул рукой, вползая на заднее сиденье машины.
        - Уработался я.
        Старик с грохотом закрыл за вышедшими шабашниками калитку в воротах.
        - Понятно, - сказал Федор. - Ты уже и там отметился? - глянул он на Грека. Тот с невиновной мордой пожал плечами.
        - Да ничего такого. Просто я яблок захотел, - сказал Грек виновато.
        - А старик их полил какой-то дрянью, от которой Сан Саныча теперь тянет на понос, - подсказал Ваняшин.
        Федор покачал головой. Потом сказал строго:
        - Вот что, Грек, никаких поносов. Терпи, как хочешь. Сейчас нам предстоит работа. Я так понял, что Мамедов задумал проверить Багиру в деле. По крайней мере, он так сам сказал. А дела, которыми он занимается, вам хорошо известны. Это теракты. Пакет со взырвчаткой он ей уже приготовил. А вот, где должен произойти взрыв, пока не говорит. Я так понял, что к месту он ее отвезет сам. И там укажет, где оставить пакет. Так что сейчас нам надо отсюда отъехать, встать вон у тех домов, - показал Федор на окраину поселка, где стояли недостроенных три дома. - И ждать. Как джип Мамедова выедет, мы рванем за ним. И чтоб не отстать, - это предупреждение в первую очередь касалось Ваняшина. За рулем сидел он.
        Грек не понимал того, что задумал майор.
        - Ну поедем и чего дальше? Ты же сам говорил, пока Мамедова брать нельзя, - напомнил он майору его же собственные слова. Федор кивнул.
        - Правильно. Нельзя. Мы и не будем его брать. Мы должны узнать, что за операцию задумал осуществить он, о которой говорила Алла Чикина. В ней он собирается задействовать двух женщин. А пока он только проверяет Багиру. Хочет выяснить, годится ли она ему для той операции. Я думаю, так, - сказал Федор.
        - И что нам в таком случаи делать? - не удержался Леха Ваняшин от вопроса, потому что тоже, как и Грек, не совсем понимал Туманова.
        - Мы должны постараться, предотвратить гибель людей. Что ж тут не понятного, - напомнил Федор Туманов о долге оперов.
        Грек с Ваняшиным переглянулись. Лейтенант промолчал, призадумавшись. А капитан Грек спросил:
        - Можно узнать, каким образом мы это сделаем?
        - Раз Мамедов хочет всего лишь проверить Багиру в деле, значит, он не собирается ее подрывать. Так?
        Грек мотнул своей башкой.
        - Ну, допустим, так, - проговорил он. А Туманов продолжил дальше:
        - Значит, что ему нужно? Чтобы она вошла куда-то и оставила там пакет. Взрыв должен произойти только после того, как она выйдет…
        - Предположим, ты прав. И что? - не унимался Грек.
        Федор хитро улыбнулся.
        - Мне пришла в голову одна интересная, на мой взгляд, мыслишка.

* * *
        Выехавший из ворот черный джип, они увидели издали. Едва показавшись на улице, он приостановился, словно раздумывая, ехать ли ему, или повернуть обратно, пока ворота еще не закрылись.
        Возле открытых ворот стояли два дюжих охранника в пятнистых камуфляжах. Стоило джипу тронуться, как оба тут же закрыли ворота.
        Увидев, что джип направляется в их сторону, Федор вздохнул с облегчением и сказал:
        - Все. Теперь он наш. Леша, веди его и не вздумай отстать. - Сказано это было как приказ, который не подлежит обсуждению. Но Ваняшин позволил себе высказать о нем свое мнение.
        - Ну ты, Николаич, даешь. Сравни, чего у него под капотом и чего у нашей ментовской развалюхи. Это же смешно.
        Отчасти лейтенант был прав. А после того, как была взорвана их «Волга» другую машину им не давали. Только на сегодняшний день Туманов упросил Василькова выделить им эту «шестерку», которая фактически закреплена за другой группой. И похоже, тот, кто на ней ездит, не очень-то заботится об ней.
        На белой «девятке» Ваняшина опера приехать, сюда не рискнули. Мамедов уже видел ее и наверняка запомнил номер. И увидев еще раз, сразу бы заподозрил, что оперативники приблизились к его логову.
        - Давай, Леша, не упусти его, - взмолился Туманов, видя, что джип пронесся мимо на огромной скорости. - Потом посмеемся.
        Ловко маневрируя между встречными машинами и обгоняя едущие по их полосе, Ваняшин погнал за джипом. При этом лицо у лейтенанта было такое, что страшно смотреть. Челюсти сжаты так, что на скулах выступили желваки. Того и гляди, догонит джип и с разгону впечатается тому в зад. И в тайне Грек радовался, что им его не догнать. А то бы кто знает, может, от злости лейтенант и в самом деле сделал так. И думая об этом и о съеденных яблоках, Грек хватался за живот. Несколько раз даже попросил остановиться. Но Туманов не позволил Ваняшину этого сделать.
        - Дайте, я выпрыгну на ходу, - скулил Грек, ерзая на заднем сиденье «шестерки». Но и на это получил строгий майорский запрет.
        По городу джип петлял не долго. Видно сам Мамедов уже определился, где будет взрыв. Метро, рестораны и магазины отпадали. Там охрана. Для Багиры он подыскал такое место, где она могла беспрепятственно войти и пронести пакет со взрывчаткой. Для большей уверенности, перед тем, как усадить ее в джип, ей ввели дозу наркоты.
        Въехав на улицу Луговскую, джип остановился.
        Федор сидел в наушниках, вслушиваясь в каждое произнесенное Мамедовым слово.
«Шестерка» тоже остановилась, не приближаясь к джипу. Ваняшин с Греком наблюдали за джипом стоящим от них на расстоянии метров восьмидесяти. Дальше отпускать его было нельзя. Проезжавшие мимо машины создавали помехи, и голоса Мамедова и Багиры то пропадали на какое-то время, то появлялись вновь.
        Когда они прибыли на место, Мамедов сказал, куда Багира должна отнести взрывчатку.
        - Видишь, вон тот дом, - показал он на кирпичный шестиэтажный дом.
        У Багиры екнуло сердце. Неужели ей придется оставить взрывчатку в подъезде жилого дома.
        - Нет, - улыбнулся Мамедов. - Там на первом этаже находился кафе под названием
«Белочка». Сейчас ты пойдешь туда и оставишь пакет со взрывчаткой. Ты можешь положить его за батарею. Под стол. Или просто оставь в углу. И не спеша, чтобы не привлекать внимания, уходи. Но на улице иди быстро. У тебя полминуты, чтобы отойти от места взрыва. Не успеешь, пеняй на себя. Все поняла?
        Багира улыбнулась. Все сказанное Мамедовым, представлялось не настоящим, было похоже на игру. Как в детстве мальчишки играют в войну. Случается, что и взрослые тоже. Мамедов любит поиграть в войну. Реальность казалась стертой. Все игра. Весь мир игра, а она всего лишь ее участница.
        - Я поняла, - сказала Багира и, взяв пакет с завернутой в бумагу взрывчаткой, вылезла из джипа. Вылезая, оступилась и чуть не упала.
        Мамедов покачал головой.
        - Осторожней, - предупредил он. - Я буду ждать тебя тут же. Оставляй пакет и уходи. И не забудь, полминуты… - предупредил он.

* * *
        Оперативники увидели, что Багира вылезла из джипа и неторопливо пошла по улице. Ваняшин с Греком уставились на Туманова, ожидая дальнейших распоряжений.
        Федор сбросил наушники. Повернулся к Ваняшину.
        - Леша, давай быстро к кафе «Белочка». Оно вон в том доме, - указал майор на шестиэтажный дом. - Только езжай не прямо по улице, а давай дворами, чтобы Мамедов не увидел, как мы подъедем. Нам надо войти через задний вход. Все, поехали, - сказал Туманов, хватаясь побелевшими пальцами за ручку двери, приготовившись выпрыгнуть, как только машина подъедет к запасному выходу.
        Машина рванула с места так, что послышался визг колес, а на асфальте остались черные полосы от протектора.
        Грека откинуло на спинку заднего сиденья.
        - Вы оба сумасшедшие. Господи, и зачем я только связался с вами, - воскликнул он, особенно вымещая злость на дурака водителя.
        По расчетам Туманова, они хоть и ехали, что называется окольным путем, но должны были опередить Багиру минуты на полторы.
        Едва машина подкатила к двери обитой железом, Федор Туманов выпрыгнул из нее и, подбежав, стал колотить в дверь ногами и руками. Тут же на подмогу подскочил и Ваняшин.
        Грек из машины выкатился последним. Охая и прихрамывая, держась за живот, побежал к приятелям, на бегу пнув ногой подвернувшуюся коробку из-под апельсинов.
        Дверь им открыл мужчина в белой рубашке при галстуке, аккуратно зачесанный на пробор. Увидев троих ненормальных, иступлено колотивших в дверь, он с удивлением, сказал:
        - Господа, вы разве не знаете, где у нас вход? Столиков свободных полно, и незачем ломиться сюда. - Он попытался закрыть дверь, но Туманов так толкнул его, что мужчина упал в проход, уставившись на нахала перепуганными глазенками.
        Ваняшин подхватил упавшего за ворот рубашки, поставил на ноги, со словами:
        - Погоди, валяться. А ну, давай, шевели ножками, - И подтолкнул мужчину по проходу, чтобы тот следовал за Тумановым.
        Пройдя по коридору, заставленному коробками, Федор очутился в маленькой кухне, где на четырехкамфорочной плите стояли четыре сковородки, на которых что-то фыркало и шипело, разбрызгивая во все стороны капельки кипящего жира.
        Возле плиты суетилась толстушка лет сорока в белом халате и поварском колпаке. Увидев влетевших в кухню незнакомых людей, один из которых едва ли не пинками подгонял ихнего директора, толстушка испуганно метнулась к этажерке с посудой. Но спрятаться с ее габаритами, это было все равно, что поставить слона за гардероб.
        - Идите сюда, - сказал ей Федор, вталкивая толстушку в дверь, за которой располагалась стойка бара с прохладительными напитками и все различными закусками, большею частью из которых составляли салаты и кондитерские изделия. Тут же находился и зал кафе. Посетителей в нем было не так уж много. По прикиду Туманова полтора десятка человек, не больше. Но жертв будет достаточно, если здесь хорошенько рванет.
        - Никого не выпускать, - приказал Федор Греку с Ваняшиным, а сам пошел к дверям, через которые любители вкусно поесть и выпить чашечку кофе попадали в зал, ловя на себе изумленные взгляды посетителей кафе.
        К дверям он подошел в тот момент, когда они раскрылись, и в крохотный проход между ними и залом кафе вошла Багира.
        Она не выглядела особенно взволнованной. Скорее, озабоченной. Увидев Федора Туманова, остановилась, прислонилась спиной к стене.
        - Если бы только ты знал, в какое дерьмо я влезла, - сказала она ему.
        - Я знаю, - произнес Федор с сочувствием, разглядывая лицо Багиры.
        - Знаешь? Откуда? - оживленно спросила Багира.
        Федор указал на серьги, которые велел ей надеть перед тем, как отправить ее к ресторану «Три мушкетера».
        - В них вмонтированы передающие устройства. С их помощью мы смогли определить, в каком из домов ты находишься, и что Мамедов задумал устроить тебе проверку, - сказал Туманов.
        Багира оскалилась в нехорошей улыбке.
        - Он - сволочь. С удовольствием бы убила его. Он велел мне оставить пакет со взрывчаткой здесь. Хочет взорвать это кафе.
        Туманов взял из руки Багиры пакет, заглянул в него. На дне его лежал вполне безобидный сверток из газеты, к которому скотчем была прикреплена черная пластмассовая коробочка с проводком вместо антенны. На вес этот смертоносный сверток весил грамм сто пятьдесят. Максимум - двести. Но даже с таким весом эта штукенция, начиненная шариками, наделает делов, если ее внести в зал и положить под один из столов. Другое дело, если пакет оставить тут в коридоре. Людей придется вывести через запасной выход, чтобы сидящий в джипе Мамедов не заметил паники до взрыва. Тогда сразу заподозрит неладное. А главное, Багира будет раскрыта. Но взрыв нужен, хотя бы для того, чтобы доверие Мамедова к Багире укрепилось.
        Федор подозвал к себе директора кафе.
        - Твое кафе застраховано? - спросил майор.
        На лбу у того появились капельки пота, которые он вместо носового платка вытирал бумажной салфеткой, взятой с одного из столов.
        - Вообще-то, да. Только что вы имели в виду, спрашивая о страховке? - В голосе директора отчетливо слышалась настороженность.
        У Туманова на лице появилась легкая улыбка. Он обвел рукой ту часть зала, которая была видна отсюда, и сказал:
        - Сейчас здесь будет небольшой фейерверк.
        Директор изменился в лице.
        - Господа, умоляю вас, - взмолился он, едва не встав перед Федором на колени. - Не надо никаких фейерверков. Вы же мне здесь все разнесете.
        Туманов упрямо покачал головой.
        - Не все. Что-нибудь да останется. И плюс, вы получите страховку.
        Директор еще толком не понимал, что имел в виду Туманов под фейерверком, но на помещение кафе он посмотрел прощальным взглядом. А Федор крикнул Греку с Ваняшиным, чтобы они быстро выводили людей из зала на улицу через задний вход.
        Бегая по залу, Грек боязливо поглядывал на пакет, который Багира держала в руке. И повод у Сан Саныча для этого был весьма основательный. Вдруг Мамедов задумает сейчас избавиться от Багиры, нажмет на кнопочку… Вместе с ней погибнут и они. Хотя лично Сан Саныч не торопился на тот свет.
        Сама же Багира все также стояла в коридоре, прислонившись спиной к стене, и отрешенным взглядом наблюдала за тем, как Грек с Ваняшиным выгоняют людей и персонал кафе из зала. Когда они остались с Тумановым вдвоем, она посмотрела ему в глаза.
        - Боже, что я делаю? - проговорила она тихо.
        Федор осмотрел пустой зал кафе. Какая-то из посетительниц в спешке даже забыла на спинке стула свою сумочку.
        Багира улыбнулась, догадываясь, что Туманов не хочет встречаться с ней взглядом. Нарочно отводит глаза. Она шагнула к нему и, обхватив свободной рукой за шею, чуть вытянулась на мысках и поцеловала его в губы. Но поцелуй был коротким.
        Туманов отстранился.
        - Перестань, - мягко проговорил он. - Сейчас не самое удачное время для поцелуев, особенно если учесть, что наша с тобой жизнь висит на волоске, - указал майор взглядом на торчащий из пакета конец проводка.
        Багира улыбнулась.
        - Ты боишься смерти? - спросил она.
        Федор не ответил. А Багира закивала головой, проговорив:
        - Ах, ну да. Я же забыла, ты ведь у нас женатый человек. У тебя есть смысл в жизни. А у меня, его нет. Я не боюсь умереть. Уходи, майор, потому что если уйду я, то через полминуты здесь будет взрыв. Так что поторопись. - Заметив, что майор Туманов хочет что-то ответить, она почти прокричала: - Уходи.
        Он был прав, сейчас не самое удачное время, чтобы плакаться ему о тех унижениях, которым подвергает ее Мамедов. И она лишь тешила себя мыслью, что справедливость восторжествует. Так уверял ее сам Туманов. И она верила ему. Теперь глядя на него, быстро идущего через зал, отвернулась, чтобы не расплакаться. Наверное, он так никогда и не узнает о ее истинных чувствах к нему, потому что не хочет. Ну и пусть. Так даже лучше. С тех пор, как она осталась одна, душа ее загрубела, и она разучилась признаваться в любви.
        Услышав, как хлопнула за ним дверь, она положила пакет тут же в коридоре и, выйдя на улицу, быстро пошла по тротуару. Теперь самое главное не оглядываться. Знала, Мамедов сидит в машине и внимательно наблюдает за ней. Мысленно она отсчитывала секунды, о которых он говорил. Их не так уж и много. Поэтому надо спешить.
        Стараясь не привлекать внимание прохожих, она едва ли не побежала. Свернула за угол дома, остановившись и прижавшись к стене, чтобы хоть немного отдышаться.
        И тут же она услышала приглушенный хлопок, и звон разбитого стекла, обсыпавшего асфальт возле дверей кафе множеством мелких осколков. Задерживаться здесь было нельзя. Мамедов может расценить это как бегство. В какой-то момент ей хотелось, чтобы было именно так. Возвращаться к нему было страшно. От того угла до сквера, в котором она может скрыться не более двадцати шагов. Преодолев их, она избавит себя от дальнейших мучений. Но как потом глядеть в глаза Туманову. Она подумала об этом, и повернувшись, вышла из-за угла и быстро подошла к поджидавшему ее джипу.
        Мамедов открыл ей дверь. По его улыбающейся роже не сложно было догадаться, что он доволен.
        - Садись. Надо скорей уехать отсюда, - сказал он.
        Она села.
        Почти все посетители кафе благополучно удалились на безопасное расстояние. И когда прогремел взрыв, никто не пострадал.
        Роль пострадавших пришлось сыграть работникам кафе и Ваняшину с Греком. Этим двум досталось больше всех. Они должны были изображать убитых. Поэтому обоим пришлось улечься на пол, недалеко от двери, где был эпицентр взрыва.
        Директор кафе добровольно отказался принимать участие в этой инсценировке, поэтому Туманову пришлось насильно облить его томатной пастой. Банку с ней майор приглядел в кухне.
        Толстая повариха, увидев, как майор вылил пару черпаков томатной пасты на голову их директору, не стала дожидаться, когда подобная процедура коснется ее. Сама плеснула из банки себе на лицо и грудь, и лихо, глянув на Федора Туманова, спросила:
        - Ну как, похожа я на раненую?
        Федор поднял толстый палец вверх.
        - Во. Только колпак, пожалуйста, снимите с головы, - попросил он.
        Двух девушек, официантку и барменшу тоже не миновала сия участь. Лица, одежду спереди им тоже пришлось подпачкать томатной пастой.
        - Ничего, девчонки. Потом отмоетесь. Нам сейчас главное разрисовать вас так, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что все вы серьезно пострадали от взрыва. Сейчас приедет «скорая». Телевизионщики.
        - Так нас что, в таком виде будут снимать на камеру? - директор схватил полотенце, но Федор не дал ему обтереться.
        Как бы между делом отвернул край пиджака и, показав торчащий из кобуры пистолет, предупредил строго:
        - Только попробуй.
        - Идиотизм. Устроили тут балаган. Мертвые. Раненые. Зачем все это? - не довольствовал он.
        Федор подошел, пристально глянул директору в глаза.
        - Объяснять слишком долго. Да и преждевременно пока. Но поверьте, дело того стоит, - сказал он.
        Директор спорить и возражать не стал. В конце концов, ущерб, причиненный кафе в результате взрыва не большой. А это главное. Опять же из посетителей никто не пострадал. А если быстренько вставить выбитые стекла и отремонтировать дверь, то от любопытных отбоя не будет. Так на этом можно еще и наварить. Кому несчастье, а кому благополучие. К тому же интерьер внутри зала почти не испорчен.
        Как не странно, но первыми к кафе подъехали менты, коллеги из районного отдела внутренних дел. За ними вездесущие журналисты криминальных новостей. Потом только две машины «скорой помощи».
        Вечером, удобно расположившись на диване перед телевизором, Федор с нетерпением ждал очередного выпуска криминальных новостей. Не сомневался, что сейчас еще один человек с не меньшим нетерпением ожидает поглазеть на сюжет, в котором будут рассказывать о взрыве кафе и о жертвах.
        Даша суетилась на кухне. Она не любила криминальные новости и считала, что достаточно того, что муж днями и ночами пропадает на своей криминальной работе, так не стоит загружать мозги тем, что показывают.
        Возможно, этот сюжет вообще бы не попал на экран, если б Туманов не позвонил на телевидение и не попросил директора программы обязательно показать его в вечерних новостях. И потом еще пару раз крутануть на следующий день. И вот теперь, сидя на диване, он с удовольствием глядел на обоих своих помощников лежащих на носилках под простынями, по достоинству оценивая их усердие.
        Вот санитары вынесли сначала одного. Носилки положили в машину. Потом - другого. Судя по размерам тела лежащего на носилках, это был Ваняшин. Носилки с ним положили в машину, рядом с носилками, на которых лежал Грек.
        Двери фургона закрыли, и машина отъехала. Потом оператор навел камеру на следующую машину «скорой помощи», где врачи оказывали помощь поварихе кафе и барменше. С этими тоже проблем не возникло. Со своими ролями, раненых, они справились на все сто.
        А вот директор кафе немного подвел, он ходил возле выбитых окон с такой хитрющей рожей, что никак не тянул на пострадавшего.
        Тут же стояли два милиционера приехавшие из районного отдела и не позволяли любопытным приблизиться к месту трагедии.
        Федор подумал, как хорошо, что они не подпустили туда и телевизионщиков, а то бы тогда всем стало ясно, что изнутри помещение кафе «Белочка» почти не пострадало. А так со стороны все получилось вполне правдоподобно и что не мало важно для террористов, есть пострадавшие.
        Глава 25
        На утро Грек появился в кабинете с довольной физиономией. Федор не сомневался, что вечером он тоже посмотрел сюжет в криминальных новостях и теперь считал себя едва ли не звездой экрана.
        Поздоровавшись с Федором, спросил важно:
        - Ну как я вчера выглядел?
        Туманов улыбнулся тому, что не ошибся. Чувства так переполняли усатого бахвала, что он, поди, ночь не спал. И чтобы не огорчать его, Туманов сказал:
        - Тебе бы, Сан Саныч, в кино сниматься. В сериале желательно.
        Видно бахвал никак не мог успокоиться, улыбнулся.
        - Может еще и снимусь. Хороший опер, он как хороший артист, - проговорил Грек, с важным видом усаживаясь в кресло.
        - На все руки, от скуки, - добавил Ваняшин, но сам Грек нашел это сравнение не совсем удачным, тут же заметив, что на его взгляд все прошло достаточно правдоподобно и хорошо.
        - Насчет хорошо, ручаться не стану, - высказал Туманов свое мнение, - а вот того, что правдоподобно, так это верно подмечено. Теперь, думаю, Мамедов уверен, что проверка Багиры удалась. О двух жертвах в кафе «Белочка» даже в газетах написали.
        - О нас с Лешкой? - не унимался Грек.
        Туманов кивнул. А Ваняшин, хмыкнув, сказал:
        - Грек, хватит тебе захлебываться от восторга. Кто знает, что там под простыней ты лежал, или Иванов, Петров, или Сидоров. Да и согласись, изображать трупы, не так уж и трудно.
        Но Сан Саныч Грек с приятелем Лехой не согласился.
        - Не скажи, Леша. Попробуй, полежи вот так, не шевельнувшись, когда все ходят и на тебя таращатся. Да и без страховки работали мы, - последовало тут же от Грека замечание, которое Ваняшин не понял.
        - Ты это к чему? - спросил он.
        - А к тому, - как знающий человек, заявил Грек. - Тебе может и ничего. А меня когда грузили в машину, об какую-то железку херакнули, теперь на бедре синячище. В баню стыдно показаться, не то, что перед женщиной раздеться.
        Ваняшин на это промолчал, ничего не сказал Греку, посмотрел на майора Туманова. Федор сидел с задумчивым лицом, разминая в руке сигарету. Причем, делал это скорее машинально, так как из нее почти высыпался весь табак на стол.
        Грек хотел что-то сказать Ваняшину, но лейтенант махнул рукой.
        - Подожди, Грек, - сказал Ваняшин усатому капитану и спросил у Федора: - Николаич, о чем задумался?
        Казалось, только сейчас Федор вспомнил о сигарете, глянув на нее, скомкал и бросил в консервную банку, служившую пепельницей. Табак смахнул со стола. Потом сказал, но не Ваняшину, а Греку:
        - Ты вот тут, Грек, распинаешься. Артиста из себя корчишь, а с ролью землекопа не справился. Как нам теперь вести прослушку Багиры? Старик тот вас теперь на пушечный выстрел не подпустит к своему участку. А больше там никому шабашники не нужны. Я узнавал.
        Грек выглядел виноватым.
        - Николаич, ну так получилось. Я ж не знал, что старик жмот. Яблока ему жалко, - пожаловался Грек.
        Федор взглянул на усача.
        - А ты туда, между прочим, пришел не яблоки жрать. Ты должен был вскопать участок, а не валяться на пиджачке, - последовало от майора строгое замечание.
        Грек покосился на Ваняшина. Не сомневался, откуда майор узнал все подробности про пиджак и яблоки. Насвистел летеха майору, сразу же, еще там.
        - Стукач ты, Лешка, - шепнул Грек Ваняшину, но лейтенант сделал вид, будто не расслышал.
        Федор собирался высказать Греку еще пару обидных слов, чтоб того как следует, проняло, но этого ему сделать не пришлось. По телефону внутренней связи ему позвонил полковник Васильков, и велел немедленно зайти к нему.
        - Никуда не расходиться. Я к Василькову, - сказал Туманов и вышел.
        Грек тут же пересел на его стул.

* * *
        Багира не очень удивилась, когда дверь комнаты, в которой ее держали, открылась, и в комнату вошел рослый охранник. Видно этот парень положил на нее глаз. Почти каждый день он заходил к ней и насиловал ее. Это Мамедовым не воспрещалось. И Багира нисколько не сомневалась, что подобное охранники вытворяли и с девушкой в соседней комнате. Стены в доме были устроены так, что не пропускали шума. Но однажды, когда Багира попросила отвести ее в туалет, выйдя из своей комнаты, она увидела, что дверь соседней комнаты приоткрыта. Девушка чеченка лежала на кровати с задранными ногами, а на ней прыгал один из охранников. Другой с приспущенными штанами стоял рядом, дожидаясь своей очереди.
        Девушка была молодая и красивая, хотя и в конец законченная наркоманка. Без дозы она не могла прожить и дня, поэтому ее кололи чаще, чем Багиру. Охранникам видно было жалко, что молодое тело пропадает. И вколов очередную дозу, девушку пускали, что называется по кругу. Ее трахали все, кто хотел, и как хотел.
        Багиру трахал только один этот охранник, которого звали Витек. Даже Мамедов, попробовав ее раз, когда только привез сюда, больше не притрагивался к ней.
        Сама же Багира только была рада тому, что ее не пускали на круг. С одним жлобом легче управляться. Раздев Витька до гола, она раздевалась сама и ложилась на кровать, подставляя всю себя ему. Дальше все было как обычно в таких случаях. Витек оказался скуповатым на ласки, поэтому сразу переходил к тому, ради чего заходил к ней.
        В этот раз все было также, не считая маленькой оплошности, которую допустила Багира. А точнее, нерасторопности. Раздевая Витька, Багира вдруг уронила его брюки на пол. Тут же наклонилась, грациозно изогнув спину, чтобы поднять их, но прежде чем сделать это, отстегнула от ремня чехол, в котором лежал сотовый телефон, и спрятала его под кровать. А брюки подняла и повесила на спинку стула, где висела его рубашка.
        При этом сам Витек уже лежал на кровати и не видел, как Багира отстегнула его сотовый.
        А потом они долго занимались сексом, пока в дверь не постучал кто-то из охранников. Витек быстро оделся и ушел. Когда его шаги стихли в коридоре, Багира спрыгнула с кровати, наклонилась и подняла с пола сотовый. Еще раз, послушав, и убедившись, что в коридоре рядом с дверью ее комнаты никого нет, она вытащила его из чехла и быстро набрала номер рабочего телефона Федора Туманова.
        Ответил Грек.
        - Это я - Багира, - сказала она, прикрывая трубку ладонью, чтобы голос не так распространялся по комнате. - Долго не могу говорить. Сегодня утром я слышала, как Мамедов кому-то звонил, говорил, что завтра он проведет операцию, которая перевернет ход истории России. Еще он сказал, что сразу после ее завершения он улетает в Англию. Все. Больше говорить не могу. Дальше постарайтесь воспользоваться прослушкой.
        Отключив телефон, Багира положила его на пол и наступила ногой на трубку, раздавив ее. Потом собрала ее буквально по кусочкам, засовывая их в чехол. Карманов на тесной юбке не было. На кофточке - тоже. Поэтому, недолго думая, она сунула чехол себе в трусы и постучала в дверь.
        Проходивший мимо охранник открыл дверь. Это был худой и долговязый парень лет двадцати шести с бесцветными глазами, которые очень не нравились Багире. Они источали взгляд убийцы.
        - Ты чего? - уставился охранник на Багиру своими неподвижными глазами.
        - В туалет хочу, - проговорила Багира, изобразив на лице смущение.
        Парень улыбнулся, схватил ее за правую грудь, больно сдавив ее. Другую руку хотел запустить ей под юбку, но Багира съежилась.
        - Ты что, хочешь, чтобы я обоссалась прямо здесь? - спросила она.
        Парень отпустил ее грудь, сказал:
        - Ладно. Пошли. - И повел Багиру в туалет, который располагался тут же в коридоре на этаже.
        Зайдя в туалет, Багира хотела закрыть дверь, но долговязый вдруг подставил ногу, не давая. Багира дернула за ручку раз, другой.
        - Пусти. Ты что никогда не видел, как женщины писают?
        Он хохотнул и убрал ногу, предупредив, чтобы особенно долго она не рассиживалась, и у него есть дела поважнее, чем провожать ее до туалета.
        Багира закрыла дверь, заперев ее изнутри на шпингалет.
        - Урод, - тихонько проговорила она на охранника, дернув за ручку сливного бачка. Под шум сливаемой воды встала на крышку унитаза, дотянувшись до окна.
        Вообще-то само окно ее интересовало сейчас постольку, поскольку. Больше ее интересовала форточка. В отличие от окна в ее комнате, где форточку невозможно было открыть, форточка в окне туалета всегда была открыта. Это Багира приметила сразу, еще в первый день своего пребывания здесь. А сейчас это было просто даже очень хорошо. Надо избавиться от сотового телефона, который она сперла у растяпы Витька, пока тот, лежа на кровати, наглаживал свой член. И Багира решила выбросить его в форточку. Пусть думает, что он обронил его на улице, а кто-то слишком нерасторопный на него наступил.
        Но получилось еще лучше. Выглянув в форточку и убедившись, что внизу никого нет, Багира бросила чехол с трубкой сотового вниз, и он, ударившись о землю, отскочил прямо под колесо стоявшей серой «девятки». Машина принадлежала кому-то из охранников. Впрочем, сейчас это Багиру не интересовало. Главное то, что удалось избавиться от сотового.
        Спрыгнув с унитаза, Багира открыла кран и, прильнув к нему, сделала несколько глотков. А охранник, ожидавший ее в коридоре, уже вовсю колотил в дверь.
        Багира открыла.
        - Ну ты чо, в натуре? Уснула там? - с недовольством спросил он.
        Багира сделал вид, будто одергивает юбку.
        - Живот у меня разболелся. Понял? - сказала она и, хлопнув дверью, пошла по коридору к своей комнате.
        - Вот стерва, - проговорил долговязый, направляясь следом. Когда Багира вошла, он запер дверь на задвижку и ушел.

* * *
        - Знаешь, майор, вот где у меня твоя самодеятельность, - постучал ребром ладони
«батяня» себе по шее.
        Федор сидел перед полковником Васильковым, как школьник в кабинете строгого директора школы. Причем, даже страшно разгневанный директор не позволил себе запустить матюжком в школьника, а полковник Васильков, запросто. И Туманову приходилось терпеть гнев начальника.
        - Как ты объяснишь взрыв кафе? - строго спросил полковник.
        Майор Туманов осмелился поднять на начальника глаза. Сказал:
        - Очень просто. Надо было все сделать так, чтобы Мамедов поверил. Как я уже вам докладывал, нам удалось внедрить к Мамедову своего агента под псевдонимом Багира. Мамедов решил устроить ей проверку. Этот взрыв был необходим, товарищ полковник.
        - Директор кафе звонил. Собирается выставить нашему управлению счет за причиненный ущерб, - заявил Васильков. Но его заявление нисколько не обеспокоило Туманова.
        - Пусть выставляет. Только не нам, а террористу Мамедову. Когда мы его поймаем. А пока пусть обратится в страховую компанию. Там ему возместят ущерб. Я же ему уже говорил. Если он не понял, я ему напомню сегодня же, - пообещал майор.
        - Да все он прекрасно понял, - махнул рукой Васильков. - Просто слишком ушлый. Помимо страховой компании решил еще и с нас сорвать.
        - Не получится, - сказал Федор, заметив на лице полковника одобрение.
        - Я ему тоже также сказал, - проговорил Васильков, после короткого молчания. Потом спросил о главном, о том, из-за чего и вызвал Федора Туманова. Василькова интересовало, в какой стадии находится расследование, проводимое майором.
        - Пока могу сказать только одно: о завершении говорить еще рано. Помните, я вам докладывал, Чикина говорила о какой-то важной операции, которую должен провести Мамедов. Думаю, это должен быть - взрыв. А вот чего, это пока для нас остается тайной. Мы и о взрыве кафе «Белочка» узнали едва ли не в последний момент. Нами установлена прослушка. В серьги Багиры вмонтировано передающее устройство. Но оно слабовато. Его можно запеленговать с расстояния не более ста метров. - Федор не стал говорить Василькову, что по вине Грека, прослушку пришлось прекратить. Сейчас Туманова больше волновало, как ее возобновить.
        - А Сокольский чего в дежурке болтается? - спросил Васильков, не забыв о лейтенанте толстяке. Кажется, этот увалень уже всем порядком намозолил глаза, в том числе и самому полковнику.
        - Наблюдение за лейтенантом ФСБ Осиповым пришлось временно прекратить, - сказал Федор.
        - Так вам что, Сокольский не нужен? - спросил Васильков.
        Федор не знал, на каком счету толстый практикант Сокольский был у Василькова, но майор решил не разочаровывать начальника.
        - Он у нас в резерве. В случаи необходимости, мы его задействуем, - пообещал Туманов, заметив одобрительный кивок полковника.
        Говоря о том, что в случаи необходимости лейтенант Сокольский будет немедленно задействован, Федор не врал. Вернувшись в свой кабинет и узнав о звонке Багиры, Туманов призадумался. Упрекать Грека в его оплошности не стал, хотя лучшего места для прослушки, чем участок старика не найти. Его от дома, в котором обосновались террористы, отделяет расстояние метров в восемьдесят. Может чуть побольше. Радиостанция голос Багиры берет там хорошо. Сейчас бы очень пригодилось, окажись Грек с Ваняшиным на его участке.
        А, собственно, почему, нет? Если постараться, можно сделать так, что они опять попадут к нему на участок. Так подумал Туманов.
        - Надо только отвлечь старика. Это как раз и возьмет на себя Сокольский, - сказал Туманов, вызвав толстяка из дежурки к себе в кабинет. - Делай что хочешь, хоть лысину старику чеши, но ты должен отвлечь его минут на десять.
        - Забор у него высокий. Нам не перелезть, - заявил Грек, не очень-то горя желанием о самовольном проникновение на участок.
        - А вам и перелезать не надо. Сокольский отвлечет старика. Постарается увести его в дом. Калитка в воротах останется открытой. Вы воспользуетесь ею. Участок у него огромный. Замаскируетесь где-нибудь поближе к забору, и будете вести прослушку. Только особенно не высовывайтесь, чтобы охранники Мамедова вас не засекли. Мы с Сокольским подстрахуем вас. Ну, а если что, позвоните нам по сотовому. Все ясно? - спросил Туманов.
        Ваняшин отмолчался. Грек кивнул и ответил за них двоих.
        - Ясно.
        Сокольский заерзал так, что стул, на котором он сидел, заскрипел, готовый развалиться. Грек уставился на толстяка.
        - В туалет хочешь? Так это не здесь, а по коридору прямо, - сказал он. Толстяк покрутил головой.
        - Не в туалет я не хочу. Я спросить хочу, - ответил он.
        Грек кивнул.
        - Спрашивай, - разрешил он и уставился на толстяка в ожидании вопроса, который предназначался вовсе ни ему, а майору Туманову.
        - Товарищ майор, а как мне старика отвлечь? - спросил Сокольский.
        - А как хочешь. Можешь сплясать перед ним. Или басню, какую рассказать, - ответил за Туманова капитан Грек. Причем, сам Соколький не углядел в сказанном Греком юмора. Сказал вполне серьезно:
        - Да не, ну как сплясать?
        - А хоть вот так, - Грек вскочил со стула, топнул одной ногой, потом другой. Но продолжить ему не удалось.
        - Сядь, - сказал ему Туманов. - Не чего тут балаган устраивать. Парень задал вопрос по существу. Ну, а сам-то ты можешь, что-нибудь придумать? - спросил Федор у толстяка Сокольского, который уже успел запустить руку в карман, и что-то съедобное достав оттуда, положить в рот.
        - Придумать? - переспросил он, пожевывая.
        - Да. Придумать, - сказал Федор, с неодобрением относясь к привычке лейтенанта хоть чем-то набить рот.
        - А можно я представлюсь инспектором комитета по природе и землепользованию? - спросил вдруг Сокольский.
        Туманов, Грек и Ваняшин посмотрели друг на друга, удивленные таким внезапным предложением. Ответить майор не успел. За него это сделал Грек.
        - Господи. Да хоть представься - геем, - сказал он.
        Ваняшин измерил взглядом несуразную фигуру толстяка и добавил с нескрываемой улыбкой:
        - А еще лучше спортсменом сумо.
        Грек с Ваняшиным захохотали, над смутившимся толстяком.
        - Перестаньте, - прикрикнул Туманов на своих помощников и спросил у Сокольского: - Почему именно инспектором этого комитета?
        - Ну сейчас то и дело показывают по телевизору про этот комитет. Он ведет проверку законности отведенных под частное строительство земельных участков. А как мне еще отвлечь этого старика? Электрик и сантехник из меня никудышный. А так повод есть. И отвлечь его можно не то, что на десять минут, а на целый час. Пока он мне представит документы. Пока я просмотрю их.
        Теперь уже Греку с Ваняшиным было не до смеху. Предложенное Сокольским оперативники нашли даже очень стоящим. Туманов тоже отнесся к этому одобрительно, похвалив лейтенанта за смекалку, но тут же забеспокоился:
        - Погоди, но в таком случаи, старик может затребовать у тебя документы?
        Сокольский улыбнулся, давая понять, что с этим проблем не возникнет.
        - За это, товарищ майор, можете не волноваться. Документы будут и самые надежные. У меня отец работает в этом комитете. Воспользуюсь его удостоверением, а фотографию вклею свою.
        Федор возражать не стал. В конце концов, большой беды из-за такого подлога не будет, а для дела и согрешить разок можно.
        - Ну раз так, тогда, валяй, - одобрил майор затею толстяка.
        Глава 26
        На другой день с утра оперативники выехали в поселок на машине Сокольского. Новенькая « семерка» цвета мурены. Туманов, Грек и Ваняшин сидели втроем на заднем сиденье. За тонированными стеклами их было не видно.
        Остановившись возле двухэтажного дома бывшего директора универсама, Сокольский поправил галстук. Пиджак, белая рубашка, галстук - все это добавляло солидности к его колоритной фигуре.
        Ему еще ни разу не приходилось представляться в несвойственной ему роли, поэтому на лице толстяка было заметно легкое волнение. Сокольский нервничал, и чтобы успокоить его, Грек с Ваняшиным в один голос уверяли, что в работе опера у него таких моментов будет предостаточно. Не понятно, помогало ли это Сокольскому успокоиться, оставалось неясным. По крайней мере, для майора Туманова, поэтому он не упустил напомнить то, что считал необходимым:
        - Если что, мы рядом. Иди.
        Сокольский кивнул и вылез из машины. Подойдя к двери в воротах, он нажал на кнопку звонка, и почти тут же показалось лицо хозяина, старика, увидев которого, Сокольский достал из кармана удостоверение представителя государственного комитета по природе и землепользованию.
        Старичок только с виду казался простодушным. На самом же деле он был довольно въедливым. Нацепив очки, внимательно прочитал все написанное в удостоверении, не забыв заодно глянуть и на фотографию. Но он так и не сумел разглядеть подлога. Свою фотографию на разворот удостоверения Сокольский приклеил скотчем, при этом оставив данные отца: имя, отчество и должность, которую разлюбезный папаша занимал в комитете.
        Опера на все сто были уверены в том, что толстячок сынуля, самовольно воспользовался папашиным удостоверением. Но сейчас оно оказалось как нельзя, кстати.
        Ознакомившись с удостоверением, старичок с лицом простачка как будто бы удивился.
        - Чем обязан? - спросил он, видно не слишком горя желанием, впускать толстого чиновника к себе в дом. И Сокольский поняв это, сказал:
        - Мы сейчас проверяем документацию по застройке вашего поселка.
        Старичок поверх очков взглянул на толстяка, причем так пристально, словно собирался расстрелять его прямо сейчас и здесь и спросил:
        - И что?
        Сокольский не растерялся.
        - А то, что поселок ваш находится в природоохранной зоне. Нами уже выявлено два случая незаконного строительства. Причем, это ваши соседи. Имеют «липовые» документы на отвод земли, - сделав строгое лицо, произнес Сокольский.
        Окно в машине было чуть приоткрыто, и Туманов, с Греком и Ваняшиным слышали весь разговор Сокольского со стариком. По мнению Федора, про соседей толстяк ляпнул зря, хотя как видно самого старика это не насторожило. Скорее всего, сыграло то, что каждый здесь жил обособлено, предпочитая не вмешиваться в дела других.
        Старичок снял очки, сунул их в карман рубашки.
        - Ну не знаю, как и что там, у соседей, а у меня с документами все в порядке. Они подлинные, заверенные печатями и подписями. Вообще-то, документами занимался мой сын. Он сейчас на работе. Будет вечером. Не раньше восьми. Он у меня директор универсама, - похвалился старик. Впрочем, на Сокольского это, как видно не произвело впечатления.
        Сокольский, как человек занятый, разочарованно покачал головой. А старичок, чтобы не задерживать занятого человека, решил проявить инициативу.
        - Но мы его ждать не будем. Пойдемте, сейчас я вам документы покажу, - проговорил старичок и повел Сокольского за собой. Дверь он запер на здоровущий засов. И заметив это, Сокольский пропустил старика вперед, и, воспользовавшись тем, что он повернулся к нему спиной, тихонько отодвинул задвижку засова.
        Увидев, что старик с Сокольским вошли в дом, Федор Туманов посмотрел на Грека с Ваняшиным и сказал:
        - Слышали? Кроме старика в доме никого нет. Так что вперед, бойцы.
        Грек вылезал из машины последним. Федор протянул ему бинокль со словами:
        - Один ведет прослушку. Другой - наблюдение за соседним домом и территорией около него. Ну, все, с Богом.
        Ваняшин быстро подошел к двери. На плече, на широком ремне, в металлическом корпусе, у него висела радиостанция с наушниками и выдвижной антенной. Открыв дверь, Ваняшин вошел на территорию садового участка. За ним, походкой диверсанта, семенил Грек, оглядываясь по сторонам.
        Федор остался сидеть в машине. Минут через пять после того, как Грек с Ваняшиным вошли, Федор достал сотовый и, набрав номер мобильника Сокольского, сказал ему:
        - Ребята уже на месте. Хватит мурыжить старика. Выходи.
        Сокольский вышел из дома с красным лицом, по которому градом катился пот.
        - Замотал он меня, - пожаловался толстяк. - У старпера куча справок, на все случаи жизни.
        Федор улыбнулся.
        - Так он же столько лет директором универсама проработал. А это, друг мой, дело непростое. Такие люди как он, шагу не ступят, чтобы не подстраховаться. Одно слово - прохиндей. Ну ладно. Поехали отсюда. Встанем вон там на окраине поселка, возле строящихся домов, чтобы не вызывать у Мамедова подозрений.
        Сокольский завел мотор.

* * *
        Войдя на территорию участка, Ваняшин кинулся в кусты, росшие вдоль забора. Причем, если высокий лейтенант преодолел пятнадцатиметровое расстояние в несколько прыжков, то Греку, чтобы успеть за ним, пришлось порядком выложиться. Догнав Ваняшина уже у забора, Грек произнес с обидой:
        - Леш, ты меня-то не бросай. Скачешь как олень. Николаич сказал, нам держаться вместе.
        - Ну так не отставай. Я эту шарманку на плече волоку, а ты на легке бежишь и отстаешь. Сейчас мы с тобой пойдем вон туда, - кивнул Ваняшин на заднюю часть территории. Там спрячемся в кустиках. Я буду вести наблюдение за домом Мамедова, а ты будешь на прослушке. А хочешь, наоборот? - спросил Ваняшин, но Грек заупрямился.
        - Нет. Ты ростом выше. Наблюдай ты, - сказал он.
        Честно говоря, Сан Саныч чувствовал себя неуютно, поражаясь спокойствию Ваняшина. Все-таки они на чужой территории, и сюда, между прочим, их никто не приглашал.
        - Ну и что? Подумаешь, - беззаботно проговорил на это Ваняшин.
        Грек оглянулся, прислушался и произнес тихо:
        - Вот увидит нас здесь старичок, тогда будет тебе, ну и что. Подойдет сзади, хрястнет лопатой по черепушке.
        - Я ему хрястну. Зубы пересчитаю, - стоял на своем Ваняшин.
        Они расположились в густом вишеннике, росшем у самого забора. Место выбирал Грек, посчитав, что в случаи опасности, им тут проще спрятаться. Пока Леха Ваняшин распускал антенну радиостанции, Грек вскарабкался на забор, и, высунув свою усатую физиономию, глянул в бинокль на дом Мамедова.
        - Ну и чего там видно? - спросил Ваняшин, включив радиостанцию и прислонив один наушник к уху.
        - Движение людей видно. Возле двух машин чего-то крутятся. Ну и бугаи, я тебе скажу, Леха. И у каждого в кобуре по пистолету, - проговорил Грек и сорвался с забора. Чтобы удержаться и не упасть, он взмахнул ногами перед лицом Лехи Ваняшина и тот сморщился.
        - Слушай, это чем от твоих ботинок так прет? Грек?…
        Грек спрыгнул на землю.
        - Леш, это я когда за тобой шел, в малине вляпался, - признался он.
        Ваняшин усмехнулся.
        - Где ты три дня назад так хорошо сидел?…
        - Ну сидел, и что? С кем не бывает? - обиделся Грек.
        - Да нет, ничего. Вроде говорят, что свое не пахнет, а тут как раз наоборот. Так прет, что дышать нечем. Иди, ботинки об траву вытри. Сапер. И надо же такому быть, - подтрунивал Ваняшин над усатым капитаном. - На собственной мине…

* * *
        Федора злило, что рабочие, занятые на строительстве крайнего дома, недалеко от которого стояла машина Сокольского, стали обращать на них внимания. Вдобавок, солнце припекало так, что казалось еще немного, и они с толстым лейтенантом просто сварятся. Что, кажется, потихоньку уже и происходило с Сокольским. Сначала толстяк снял свой модный пиджак, бросив его на заднее сиденье, потом ослабил удушливую петлю галстука. Потом и вовсе стянул его с шеи и снял рубашку, сверкая перед открытым окном своими телесами. При этом он ворочался как медведь в берлоге, готовивишийся к зимней спячке.
        Пятеро рабочих молдован, заметив в салоне «Жигуленка» двух мужиков, толком не понимали, отчего раскачивается машина, и, скорее всего, принимали их за «голубых» потерявших стыд и срам, если вот так, среди бела дня, на глазах у всех. Побросав работу, все пятеро сидели, курили и бросали на Туманова с Сокольским насмешливые взгляды.
        Часа через два, когда нервы у Федора были уже не пределе, лежащий у него в кармане сотовый, разразился мелодичной трелью. Майор быстро схватил трубку.
        - Слушаю? - едва ли не прокричал он, прижимая трубку к уху.
        Звонил капитан Грек.
        - Николаич, там такое творится, если бы ты видел, - заговорил Грек чуть приглушенным голосом, видно опасаясь, что его услышат. Федор не сомневался, что для этого у Грека были веские основания, и, подстраиваясь под его голос, спросил тихо:
        - Что ты там видишь? Говори.
        - Николаич, Багиру вижу. Ее нарядили под беременную…
        - Значит, нацепили на нее взрывчатку, - догадался Федор.
        - Точно, - подтвердил Грек. - Я слышал разговор Мамедова о взрывчатке. Багире прицепили десять килограммов тротила. Вот почему у нее такой большой живот. Второй женщине, поменьше. Всего лишь пять. Обоих накололи наркотиками. Главная в их дуэте, та, другая. Ваняшин видит ее в бинокль, говорит, что она чеченка.
        - Так вы их обеих видите? - спросил Туманов.
        Грек как будто усмехнулся.
        - Видит их только Ваняшин. Он торчит на заборе с биноклем. Я сижу возле радиостанции, - произнес Грек. Федор подтвердил, что понял Грека. Хотя пока неясным оставалось одно и самое главное. Об этом майор незамедлительно и спросил Грека:
        - Тебе удалось узнать, что должны взорвать Багира и та другая женщина.
        Ответ усатого капитана разочаровал Федора Туманова.
        - Нет, не удалось. Мамедов об этом не сказал ни слова. По крайней мере, Багире. Скорее всего, об этом знает та вторая женщина, потому что Мамедов приказал Багире во всем ее слушаться, - сказал Грек.
        - Жаль, - искренне посетовал Туманов и тут же спросил: - Вам оттуда видно, в какую машину сажают Багиру?
        - Видно, - ответил Грек. - Обеих женщин сажают в машину «скорой помощи». «Газель».
        - «Скорую помощь»? - переспросил Федор, несколько удивившись.
        - Да, Николаич, - подтвердил Грек. А Федор сказал, после короткого раздумья:
        - Думаю нам эту «скорую помощь» надо тормознуть. Выходите, и мы с Сокольским сейчас подъедем. Охрана в ней есть? - спросил Туманов.
        Грек ответил, что сейчас об этом он узнает у Ваняшина. Потом ответил, сказав:
        - Никакой охраны в ней нет. Только один водитель.
        Федору стало неясным по поводу самого Мамедова. Все-таки, главным в дуэте Багиры и той второй девушки был именно он. Они, всего лишь технические исполнители, которых в случаи потери, несложно заменить. Как уже было с одной из девушек, которую Мамедов подорвал на автобусной остановке. Ее он заменил на Багиру. Потеряет этих двух, будет искать других исполнительниц, которые даже не будут подозревать, что должны умереть, как и их предшественницы.
        - Постой, ты сказал, один водитель?..
        - Ну да, - подтвердил Грек.
        - А Мамедов? Он разве не едет с ними? - В голосе майора слышалась обеспокоенность, от которой Грек пришел в легкое замешательство. Сказал:
        - Понимаешь, Николаич… В общем, Мамедов уехал на серой «девятке».
        Федору показалось, что он ослышался.
        - Как уехал? Когда?
        - Уехал. Пять минут назад. Сначала он видно собирался ехать на этой же «скорой». Но ему кто-то позвонил на сотовый. Поговорив по телефону, Мамедов сел на серую
«девятку» и уехал.
        Туманову захотелось наорать не недотепу Грека. Еще считает себя семи пядей во лбу. Опытным опером. Сдерживаясь от грубости, Федор проговорил возбужденно:
        - Саня, разве ты не знаешь, что нам необходимо задержать Мамедова вместе с женщинами, которым предназначена участь смертниц?
        - Знаю я, - несколько с обидой ответил Грек.
        - Тогда почему ты не позвонил и не сообщил, что Мамедов выезжает? Кстати, мимо нас серая «девятка» не проезжала. Мы упустили его. Понимаешь? Даже если теперь мы задержим эту «скорую», главный террорист останется на свободе и постарается осуществить то, что собирался. Взорвать, но мы не знаем чего. Одним словом получается так, что вся наша операция пошла насмарку. Ты это понимаешь?
        Обвинение прозвучало так, что Грек немедленно решил высказаться в свою защиту и защиту лейтенанта Ваняшина.
        - Федор, я все понимаю. Но позвонить мы с Ваняшиным не могли. Старик, хозяин дома, бродил по саду. Мне кажется, что он и сейчас где-то недалеко и может услышать нас.
        Федор постарался не дать волю эмоциям. Надо было успокоиться. Хотя, какое тут может быть спокойствие, когда операция пошла не так, как задумывалась. Хотелось бы задержать Мамедова в тот момент, когда он будет ехать в одной машине со своими двумя смертницами. Кстати, одна из которых, его агент - Багира. Для этого Федор вместе с Сокольским должны были доехать до поста ДПС. Договоренность с гаишниками была. И указать им машину, которую следовало остановить. Якобы для проверки документов. Ну, а дальше бы все пошло, как обычно для такого случая.
        Но Мамедов поступил хитрее. Ни у одного из гаишников не поднимется рука с жезлом, остановить «скорую помощь» перевозившую беременную женщину. Себя Мамедов не стал подвергать риску. Чтобы не ехать в одной машине со смертницами нашпигованными взрывчаткой, он поехал на неприметной с виду серой «девятке». Интересно, в каком конце огромного города Мамедов теперь рассекает на ней.
        Федор отчетливо понимал, что искать эту серую «девятку», номера которой Грек с Ваняшиным так и не узнали, в огромном мегаполисе, это даже не иголку в стоге сена, а намного похуже. И потратить на поиски можно не то, что неделю, а месяц. А между тем, время не ждет.
        Но тут к Федору пришла мысль, что им совсем необязательно искать Мамедова. Он сам объявится. Надо только проследить за «Газелью» «скорой помощи». Где-то она остановится. Где-то обе смертницы должны выйти из нее. Мамедов будет неподалеку, и, скорее всего, на своей серой «девятке».
        Рассуждая обо всем этом, Федор Туманов услышал немного взволнованный голос капитана Грека:
        - Николаич, водитель «скорой» садится за руль. Машина подъехала к воротам. Сейчас выедет с территории.
        Разложив мысленно все это на «за» и «против», Туманов сказал Греку в трубку:
        - Значит, так. Задержание машины «скорой помощи» - отменяется. Мы с Сокольским проследуем за ней.
        - А нас с Ваняшиным вы разве не подберете? - спросил Грек растерянно. И услышал голос Туманова, который внес еще больше огорчений:
        - Вас забрать мы не сможем. Сейчас мы на конце поселка, а для того чтобы вас забрать, нам надо возвращаться. Потеряем время. Мы проследуем за «скорой помощью», а вы оставайтесь пока там и ведите скрытое наблюдение за домом и территорией. Ну ладно, мы поехали. Видим «скорую». Она едет по дороге. Начинаем, преследование, - проговорив так, Туманов отключил телефон и велел Сокольскому давить на газ, и не дай Бог не отстать от «Газели».
        Услышав, что Туманов отключил телефон, Грек сердито сплюнул.
        - Ты чего? - не понял Ваняшин.
        - Да ни хера, - сказал Грек без настроения и горестно махнул рукой. - Не люблю я, Леша, таких людей, как наш майор. Мы с тобой важную информацию Туманову слили. Он теперь проведет задержание, а нас оставил с тобой тут, вроде как не при делах. Ему, значит, благодарность от начальства с премией, а нам, шиш по голове. Ну, молодец, Николаич. Здорово все распределил, - Грек бросил наушники на траву, глянул на приятеля Леху, голова которого висела над забором с биноклем у глаз. Сейчас к приятелю Лехе испытывал не меньшее раздражение, чем к майору Туманову.
        - Леш, да слезай ты оттуда. Висишь, как кукушка. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из охранников пальнул в тебя, - сказал Грек.
        - Так ведь Николаич сказал продолжать наблюдение за домом, - ответил на это Ваняшин.
        Грек прямо взвился.
        - Да? Вот пусть он сам и наблюдает. Нас бросил тут, на чужой территории, а сам уехал. Вот попомни мое слово, за эту операцию ему точно медаль дадут. Или в звание повысят, а мы так и будем с тобой. Я - в капитанах. Ты - в лейтенантах. Слезай, говорю. Я здесь старший. И я приказываю тебе.
        Ваняшин спрыгнул на траву и сев рядом с Греком, посмотрел на него. Выглядел Сан Саныч обиженным на весь белый свет. В такой момент лучше его не трогать. Но в первую очередь Грек обиделся на Федора Туманова.
        Леха Ваняшин достал пачку сигарет, протянул Греку. Никогда Сан Саныч не отказывался, но в этот раз отказался, сказав:
        - Не хочу.
        Леха Ваняшин вздохнул и, сунув в рот сигарету, закурил.
        Глава 27
        Федор Туманов старался разгадать замысел террориста Мамедова. Первоначально его не покидала мысль, что «скорая», в которой везли Багиру и другую женщину, подъедет к одной из больниц или родильных домов. Он уже собирался позвонить дежурному по управлению, чтобы тот дал команду в районные отделы внутренних дел, и там приняли соответствующие меры. Но, понимая, какая от его звонка в городе возникнет тревога, не стал.
        Для них с Сокольским теперь главное не упустить эту «скорую помощь» из виду, не потерять, не перепутать на каком-нибудь перегруженным автомобилями перекрестке с другой «скорой помощью». В конце концов, при каждой больнице есть охрана. Вместе с ней можно принять меры для предотвращения взрыва. Впрочем, как это, должно быть, и будет, Федор затруднялся себе ответить.
        В какой-то момент он даже отчаялся, сознавая, что просто запутался. И в первую очередь запутался в своих же собственных мыслях, потому что никогда не имел дела с террористом таким, как Мамедов, а потому не может просчитать его ход. Злился на себя, стараясь не показать эту злость Сокольскому. Как бы там не было, он постарается сделать так, чтобы взрыва не произошло. Чтобы этот террористический акт, задуманный и наверняка тщательно подготовленный Мамедовым, не состоялся. Даже если это будет стоить ему собственной жизни. Разве может его жизнь сравниться с жизнью тех неповинных людей, которых Мамедов задумал убить. Он - мент, а они люди, жизнь которых мент призван оберегать, даже если для этого ему предстоит погибнуть самому. Когда-то он принимал присягу, тем самым, давая клятву защищать родину и народ от таких, как Мамедов. Видно настало время клятву выполнить. И Федор сделает это без сожаления.
        Когда «скорая помощь» свернула на Волхонку, у Федора закралось подозрение насчет выбранной Мамедовом цели для взрыва. Ну, конечно. Мамедов - мусульманин. В Чечне ему не раз доводилось разрушать христианские святыни, так почему это не сделать здесь в сердце России, превратив хотя бы часть Храма Христа Спасителя в груду развалин. Как это будет патриотично перед своими земляками.
        Но с этим тоже у майора оказалась ошибочка, потому что с Волхонки «Газель» свернула на Ленивку. Теперь уже Федор и вовсе ничего не понимал. С удовольствием посчитал бы, что «скорая помощь» выехала покататься по набережной Москвы-реки, если бы не две женщины в ней, у одной из которых десять килограмм тротила, у другой пять.
        В глазах Сокольского Федор Туманов заметил растерянность. Хотя примерно, тоже самое, испытывал сейчас и сам Туманов.
        - Товарищ майор, чего они остановились? - спросил Сокольский, увидев, что «скорая помощь» остановилась на обочине проезжей части Ленивки аккурат перед выездом на Боровицкую площадь.
        - Да я что-то сам не пойму, - проговорил Туманов, наблюдая за тем, как боковая дверь «Газели» открылась, и из машины сначала вылезла девушка чеченка, а потом и Багира. Девушка помогла ей, поддерживая Багиру под руку.
        Водитель так и остался сидеть за баранкой «Газели», лениво поглядывая на дежуривших, на площади гаишников, один из которых глянул на обеих женщин. Одна из них беременная. Другая худенькая симпатичная. Она держала беременную дуреху под руку. Гаишнику не понравились обе. Худенькие, с тонкими ногами, это не в его вкусе. А уж беременные и тем более. Какая в женщине может быть привлекательность, если пуп к земле тянет. И тут же утратив всякий интерес к ним, он отвернулся.
        Федор покрутил головой. По его раскладу, Мамедов тоже должен быть где-то рядом, а между тем, нигде поблизости его не было видно. Это настораживало и наводило на неприятные размышления. Неужели террорист на этот раз изменил тактику.
        Наблюдая за Багирой, которую под руку держала девушка, Туманов видел, как они обе свернули направо к Большому Каменному Мосту.
        - Какого черта их туда понесло? - подумал Федор, проговорив об этом в слух, и потому Сокольский растерянно ответил:
        - Я не знаю, товарищ майор.
        Высунувшись в боковое окно, Федор видел, как напарница Багиры повела ее по пешеходной дорожке моста. Причем, создавалось впечатление, что сама Багира не понимала, куда они идут и зачем.
        Сейчас бы не мешало узнать, что ей говорила напарница, и Туманов жалел о том, что радиостанция осталась у Грека. Визуальное наблюдение мало что давало. Туманов видел обеих женщин, натычканных взрывчаткой, но ничего не мог поделать, чтобы остановить их.
        - Товарищ майор, а может этот Мамедов хочет взорвать мост? - высказал Сокольский свое предположение, видя, что где-то на середине моста обе женщины остановились. Держа Багиру под руку, девушка шедшая рядом, наклонилась и сделала вид, будто ей что-то попало в туфлю. Причем, она явно не торопилась, и Федор заметил, как она метнула взгляд на автобусную остановку, располагавшуюся в десяти метрах от начала пешеходной дорожки моста.
        О том, что должно произойти в следующие несколько секунд, Федор Туманов догадался по тому, как вдруг резко застопорилось движение машин со стороны Боровицкой площади на Большой каменный Мост. Двое гаишников перекрыли движение на Боровицкой площади. Со стороны Берсеневской набережной на мост также не въезжало ни одной машины. Видно дпсники и там перекрыли движение.
        Теперь машин на мосту не было, за исключением прохожих, не желающих ждать автобуса и решивших прогуляться пешком над Москвой-рекой. И среди этих прохожих Багира со своей напарницей террористкой.
        Федор все понял, когда вдруг на Боровицкую площадь на бешеной скорости выскочил с мигалкой и включенной сиреной «Форд» дпсников, а за ним показался президентский эскорт, состоящий из двух машин охраны и самого лимузина, в котором ехал главный человек страны.
        Гаишники вытянулись в струну, отдавая честь, хотя вряд ли сам президент обратил внимание на такой пустячок, потому что вытянувшиеся в струну гаишники тут же остались позади.
        Президентский эскорт пролетел мимо автобусной остановки, на которой люди дожидались автобуса, и уже мчался по мосту. И в этот момент девушка террористка шагнула на проезжую часть моста, увлекая за собой и Багиру.
        Наверное, сотрудники президентской охраны почувствовали некоторое смятение, заметив на проезжей части беременную женщину и девушку с ней. И Федор увидел, как ехавший впереди «Форд» дпсников стал быстро сбрасывать скорость. Офицер ФСО переодетый в форму сотрудника милиции, сидящий рядом с водителем «Форда», громко объявил в мегафон о том, чтобы обе женщины немедленно покинули проезжую часть. Скорее всего, он еще не предполагал, что должно последовать за этим. Трудно сказать, догадывались ли и охранники, ехавшие за «Фордом» на мощном джипе
«Мерседесе». Но Туманов уже догадался. Мамедов рассчитывал на гуманизм. Стрелять в беременную женщину, даже если она ведет себя крайне неадекватно, охранники не станут. И уж тем более давить колесами машин. Но и останавливаться тоже. Единственное, что они попытаются предпринять в такой ситуации, это объехать двух ненормальных. И как только они попытаются это сделать, на мосту произойдет взрыв.
        Вряд ли он достанет президентский бронированный лимузин. Но он, наверняка, достанет первую машину сопровождения, в которой едет президентская охрана. Это застопорит движение эскорта. Лимузин остановится на мосту. И вот тут должно произойти еще что-то, что заготовил Мамедов.
        Федор глянул на водителя «скорой помощи», заметив, как тот сжал зубы. Лицо все в поту. Взгляд метается то на мост, где наперерез президентскому эскорту бросилась девушка террористка, увлекая за собой Багиру, то на автобусную остановку, где толпится народ.
        Федор Туманов тоже посмотрел на остановку и только сейчас заметил Мамедова. Тот стоял, отвернувшись спиной, потому майор его сразу и не узнал. Мамедов стоял и наблюдал за всем, что происходило на мосту. Чуть повернув голову, он кивнул водителю «Газели», дав тем самым знак, и машина медленно поехала.
        - Вот оно, в чем дело, - проговорил Федор, резко толкнув дверь машины.
        Сокольский не понял. Спросил:
        - Что, товарищ майор?
        - Оставайся на месте, - крикнул ему Федор, вылезая из машины.
        На какой-то миг их взгляды встретились. Его и террориста Мамедова. И Мамедов улыбнулся. Федору даже показалось, что Мамедов слегка кивнул ему. Этот кивок можно было принять за дружеское приветствие, если не знать, что здесь, лицом к лицу, встретились два врага. И кивок Мамедова, есть ни что иное, как издевка над опером. Еще перед тем, как взорвать автобусную остановку, Мамедов предупредил по телефону Туманова, сказав, что тот не сможет его остановить. Нечто подобное происходило и сейчас. Опер видит его, но он не сможет предотвратить взрыв. И потому, есть повод посмеяться над ним.
        Мамедов усмехнулся, достав из пакета устройство, похожее на небольшую рацию. Он даже не пытался его прятать от Туманова. Зачем? Пусть опер полюбуется. Сейчас он нажмет красную кнопку, и там, на мосту, произойдет страшной силы взрыв. Но еще больший взрыв произойдет, когда начиненная двести килограммами взрывчатки,
«Газель» «скорой помощи» врежется в президентский бронированный лимузин. Никакая броня не выдержит силу такого взрыва. И Мамедов махнул рукой водителю «скорой», чтобы тот начал движение.
        Стоявший возле своей машины гаишник, был немало удивлен тем, что водитель «скорой помощи» включив правый поворот, повернул вправо и поехал к мосту.
        - Куда тебя понесло? - крикнул ему вдогонку инспектор, размахивая жезлом и требуя немедленно остановиться. Но водитель не послушался и не остановился.
        Мамедов вытянул левую руку с дистанционным устройством по направлению к мосту. Указательный палец правой руки плавно лег на красную кнопку. Оставалось только придать ему небольшое усилие. И сразу же в дистанционном устройстве послышится щелчок, в след за которым там, на мосту раздастся мощный взрыв.
        Федор понял, что он не успеет подбежать и что уж совсем немыслимо, выбить из руки Мамедова дистанционное устройство. Но он может другое… Майор выхватил из кобуры пистолет, прицелился. До Мамедова было не более тридцати метров. Но Туманова сейчас интересовал не он, а дистанционное устройство. И прицелившись, Туманов нажал на курок.
        Попавшая в дистанционное устройство пуля от пистолета «Макарова», выбила его из руки Мамедова. Оно упало на асфальт.
        Мамедов не сразу сообразил, что произошло. Секунду, другую, оторопело смотрел на валявшееся возле его ног дистанционное устройство. Поднял его. Понимая, что оно уже больше ни на что не пригодно, Мамедов с силой бросил его об асфальт, свирепо глянув на Туманова. Поверить не мог в то, что произошло.
        На какой-то миг Федор Туманов упустил из виду Мамедова по самой банальной причине. Все свое внимание он переключил на мчавшуюся по мосту в сторону президентского лимузина «скорую помощь».
        Вытянув руки, в которых держал пистолет, Туманов прицелился. Теперь ему предстояла нелегкая работенка, попасть хотя бы в одно из колес «Газели». Это он сумел осуществить только на четвертом выстреле. Увидел, как машину резко кинуло сначала в одну сторону, потом в другую.
        Водителю все-таки удалось справиться с рулем, но скорость он потерял. Как видно он не понимал, что происходит, и почему до сих пор не прогремел взрыв. Попытался догнать президентский лимузин и не смог, потому что, объехав обеих женщин, возле которых остановился «Форд» дпсников, лимузин в сопровождении машин охраны проследовал дальше по Большому Каменному Мосту до Якиманки, и там повернул на Ленинский проспект.
        В погоню за «Газелью» уже неслись три мощных иномарки, одна из которых, обогнав ее, преградила дальнейший путь. Как только «скорая помощь» остановилась, к ней подбежало несколько крепких парней.
        Водитель попытался воспользоваться пистолетом, но его скрутили и, завернув руки за спину, надели на них наручники.
        Вспомнив о Мамедове, Федор Туманов посмотрел на то место, где всего минуту назад тот стоял.
        Мамедова возле остановки не было.
        - Где он? - спросил Федор у ледей, подбежав к остановке. - Мужчина. Стоял здесь только что.
        Напуганные его выстрелом люди, боязливо поглядывали на человека только что с легкостью разрядившего половину обоймы.
        - Он побежал туда, - указала одна из женщин в сторону набережной.
        Глянув, Федор увидел, как от угла четырехэтажного дома стоявшего внизу у самой набережной, отъезжает серая «девятка». Федор побежал к машине Сокольского, крича лейтенанту, чтобы тот развернул машину.
        - Давай туда, вниз, - указал Федор в сторону набережной. - Он там.
        Федор скоро удостоверился, что за рулем Сокольский явно уступал Ваняшину. Еще видно сказывалось то, что он берег отцовскую машину, чего нельзя было сказать про лихача Ваняшина. Для него автопогоня - наслаждение, где лейтенант оттягивался на полную. Для толстяка Сокольского погоня оказалась сущим мытарством. И потому для Туманова не стало большим удивлением то, что, изрядно накрутившись по улицам, Мамедова они все-таки, потеряли.
        Чувствуя в этом свою непосредственную вину, Сокольский нервничал и чуть не совершил аварию на перекрестке. В душе Федор крыл нерасторопного толстяка, на чем свет стоит. Хотя сейчас это и было бесполезно.
        - Куда дальше ехать, товарищ майор? - спросил Сокольский, раздосадованный неудачной погоней.
        Федор призадумался. Вряд ли Мамедов догадывается о том, что оперативникам известно про его загородный дом. Нет у него оснований для подозрения. Во-первых, дом и прилегающая к нему территория, тщательно охраняется. Конечно, появление на месте взрыва его, Федора Туманова, здорово озадачило террориста. Но это еще не повод, чтобы ему не возвращаться в загородный дом. Теперь, скорее всего, Мамедов на какое-то время затаится там, анализируя просчеты. А пока он будет анализировать, они его возьмут. И возьмут его сейчас.
        Первым делом Федор позвонил в управление, доложил обо всем происшедшим полковнику Василькову и запросил в помощь взвод спецназовцев. Эти ребята мало пригодны для розыскной работы, но повоевать, им равных нету. Впечатление такое, что не успели они родиться, как им вместо игрушек вручили огнестрельное оружие. Отсюда и навык. Цели они могут поражать из любого положения. Иногда Федору казалось, что ни один не промахнется, даже если каждого из них поставить на голову, попросив при этом поднять ноги кверху.
        Узнав о том, что майором Тумановым было предотвращено покушение на президента страны, полковник Васильков едва ли не лишился речи, затребовал подробностей. Но от подробностей майор Туманов воздержался, заметив, что сейчас не время, а обо всем происшедшем он, как и положено доложит ему рапортом.
        Тогда Васильков поинтересовался, для чего майору потребовались спецы, так в управлении сокращенно называли спецназовцев. Федор доложил, и Васильков подробно разузнав адрес, сказал, что он сам немедленно выезжает на место, чтобы возглавить операцию по задержанию особо опасного террориста.
        Этого Федору Туманову хотелось меньше всего. Полковник давно превратился в кабинетного работника и больше годился для аналитической работы, чем лезть под пули бандитов. Но отговаривать «батяню» Федор Туманов не решился. Сразу после разговора с полковником, он позвонил на сотовый Греку.
        Сан Саныч взялся за телефон с неохотой. После того, как Багиру увезли, прослушивать ему было некого. И если голова Лехи Ваняшина время от времени еще маячила над забором, то Греку было делать нечего. И лежа в кустиках у забора, он успел малость вздремнуть.
        Заметив, что голос у Грека сонный, Туманов спросил:
        - Вы спите там что ли? Смотрите, не расслабляйтесь. Мамедову удалось уйти. Думаю, что скоро он появится у вас. Так что ведите наблюдение и будьте осторожней. И вот еще что. Вместе с взводом спецов, к вам направляется «батяня». Мамедов приедет, позвони мне.
        Грек хотел расспросить, как прошла операция, но Туманов отключил свой мобильник. Глянув на Ваняшина, который в бинокль рассматривал территорию соседнего участка, Грек не выдержал:
        - Леш, ну ты хоть что-то там видишь? Молчишь и молчишь.
        - А чего говорить-то? Охранники по двору маячат. Вот я на них и смотрю. А чего мне еще делать? Николаич приказал вести наблюдение. Вот я и веду, - с недовольством отозвался Ваняшин, не оставляя своего наблюдательного места.
        Грек кивнул.
        - Молодец. Правильно понимаешь задачу, - похвалил он Ваняшина и добавил после короткого молчания: - Туманов сказал, что с минуты на минуту Мамедов может появиться здесь. Знаешь что, слезай-ка ты с забора. Глаза, небось, устали. Давай я тебя подменю, а то, что-то меня разморило, - Грек едва ли не силой вырвал у Ваняшина бинокль. Хотелось, чтобы его за этим занятием увидел полковник Васильков. Появится здесь Мамедов, кто его первым увидит? Он. Грек. Глядишь, и в приказе отметят за проявленную бдительность.
        Грек вскарабкался на забор и, водя биноклем по сторонам, стал тихонько посвистывать. Такая его беспечность удивляла. Ваняшин на это покачал головой, но ничего не сказал, зная характер Грека. Прислонившись спиной к забору, он поглядывал в сад, опасаясь, как бы их тут не обнаружил старик. Тогда наверняка поднимется шум, и уж точно не останется не замеченным охраной Мамедова.
        Рассуждая об этом, Ваняшин вдруг заметил, как Грек сначала перестал посвистывать, а потом и вовсе полез в карман, при этом, едва не свалившись с забора, за который ему надо было держаться.
        - Ты чего, Сан Саныч ерзаешь там? - забеспокоился о приятеле Ваняшин, отходя от забора, опасаясь, что Грек упадет прямо на него.
        Грек достал из кармана трубку сотового.
        - Леша, Мамедов приехал.
        - А точно это он? - спросил Ваняшин.
        - Да он. Гадом буду, он. На серой «девятке». Залетел как бешенный и сразу в дом побег. Надо Туманову доложить.
        - Так давай, я доложу? - предложил Ваняшин.
        Грек замотал головой.
        - Ни, ни. Я сам доложу. Я его увидел. Мне и докладывать, - запротестовал Грек. Ваняшин равнодушно пожал плечами.
        - Ну как хочешь. Только смотри, не заиграй оттуда.
        - Не заиграю, - сказал Грек и, набрав номер Федора Туманова, доложил о приезде Мамедова.
        Когда он убрал трубку сотового в карман, Ваняшин спросил:
        - Чего сказал Николаич?
        Грек важно надул щеки.
        - Ну, во-первых, он похвалил меня за внимательность. Ну и велел, продолжить наблюдение. Так что ты там давай, посматривай за садом, чтобы старик не подкрался к нам с тыла, а я уж на себя возьму, слежку за домом Мамедова.
        Ваняшин возражать не стал. Сел на траву, щурясь от яркого солнца и прислушиваясь к тихому, но почему-то казавшемуся назойливым, посвистыванию капитана Грека.
        - Грек, прекрати свистеть. Так ты себя можешь обнаружить, - сказал Леха Ваняшин. Впрочем, Грека его суровое замечание не проняло. Видно, он был в хорошем настроение. Похвала майора, ему вскружила голову.
        - Не дрейфь, парень. С Греком не пропадешь, - сказал он.
        Леха Ваняшин, давно привыкший к зазнайству Грека, промолчал на это. Лишь вздохнул, поудобней располагаясь на маленькой лужайке. Вытянул ноги, чтобы не затекали и, привалившись на бок, подпер голову рукой, согнув ее в локте.
        Глава 28
        Рустам Мамедов последнее время был крайне подозрителен. А теперь, после того, как операция с устранением президента сорвалась, эта подозрительность только усилилась. Получалось, что майор Туманов обставил его. Мамедов исключал то, что кто-то из его пятерых боевиков, проживающих тут, мог быть завербован майором. Они хоть и бывшие дезертиры, перебежавшие на сторону чеченцев, но не раз и не два, как и сам Мамедов, принимали участие в карательных акциях против федералов. За боевые подвиги, каждому из них грозит, если не расстрел, то уж точно пожизненное заключение. И потом, ни один из них без самого Мамедова не покидает территорию, а стало быть, не может иметь контактов с ментами.
        Другое дело, Багира. Эта шлюшка, подобранная им у ресторана, сразу не очень-то внушала ему доверия. Возможно, что она работает на Туманова. Менты сейчас не дураки. Особенно оперативники такого уровня, как майор Туманов. Но как майор мог узнать об операции, если до последнего момента даже сама Багира не имела понятия, где должен произойти взрыв.
        Многое для Рустама Мамедова оставалось неясным. Например, каким образом майор мог получать от нее информацию. Ведь еще в тот вечер, он не повез Багиру сразу сюда, а привез на свою городскую квартиру, про которую мало кто знал даже из его ближайшего окружения. Накачав женщину снотворным, он тщательно обыскал ее одежду. Но она все-таки каким-то образом поддерживала связь с Тумановым. В этом Рустам Мамедов не сомневался. Он скрывал от нее день проведения операции и ее подробности, и, тем не менее, Туманов появился там. Этот проклятый майор.
        Чтобы не было никакой утечки информации от боевиков, Мамедов им запретил иметь сотовые телефоны, опасаясь, что охранники могут сболтнуть лишнего. Им запрещалось выезжать в город, вступать в контакты с женщинами, кроме тех, кого Мамедов привозил сюда сам, отводя им роль будущих террористок смертниц. Этих разрешалось трахать до потери чувств. Все равно им через какое-то время суждено было умереть. Живой никому из них не удавалось уйти отсюда. Кроме Аллы Чикиной. Неудачи начались именно с нее.
        Это была идея Артура Пшеянца завербовать жену капитана Чикина, и через нее подобраться к самому капитану. Но идея ничего хорошего не принесла. Капитан оказался неподкупен. Боле того, устроил слежку за самим Пшеянцем и однажды появился здесь.
        Теперь Рустама Мамедова не покидала мысль, что вот также неожиданно здесь может появиться и майор Туманов. Увидев в окно, проходившего мимо охранника, Мамедов велел ему зайти.
        Когда охранник вошел в комнату, Рустам Мамедов сказал ему:
        - Ворота заприте.
        Охранник как будто удивился.
        - Так они и так заперты.
        - А вы понадежней заприте. Возможно, скоро здесь появятся незваные гости. А я неожиданностей не люблю. Так что будьте начеку. Следите за забором. Скажи ребятам, чтобы взяли автоматы с глушителями. Если что, стреляйте на поражение. Иди, - сказал Мамедов, и, заметив, что охранник не уходит, топчется на месте, спросил: - В чем дело?
        Охранник подошел к столу. Достал из кармана чехол, в котором лежал раздавленный сотовый телефон.
        Мамедов взглянул.
        - Это что такое? Откуда он у тебя? - спросил он, доставая обломки из чехла на стол.
        - Сегодня утром нашел, - сказал охранник. - Пошел в обход. Смотрю, валяется за домом.
        Рустам Мамедов осмотрел мобильник.
        - Почему ты мне не доложил сразу об этом? - грозно сдвинул он брови. Возможно, с этого мобильника был сделан звонок Туманову. Узнай об этой находке он раньше и все могло получиться иначе.
        - Этот телефон я нашел уже после того, как ты уехал, - сказал охранник, заметно нервничая. Знал крутой нрав своего командира.
        - А ну, пойдем, покажешь, где ты его нашел, - потребовал Мамедов, торопливым шагом выходя из комнаты.
        Охранник завел его за угол дома.
        - Вот здесь он валялся. В травке. Особенно и не заметно. Я чуть было не наступил на него, - сказал охранник.
        Мамедов задумчиво повторил:
        - Чуть не наступил. - Он поднял голову вверх, посмотрел.
        С этой стороны дома, на первом этаже окон не было. А вот на втором этаже одно из окон прямо располагалось над тем местом, где в траве валялся телефон. И форточка в окне была открыта настежь.
        Словно догадавшись, о чем думает командир, охранник сказал:
        - Там туалет.
        Подойдя едва ли не вплотную к охраннику, Мамедов тихо произнес ему в лицо:
        - Ты знаешь, чей это телефон?
        Охранник молчал, боязливо зыркая глазами по сторонам.
        - Я ведь все равно узнаю, потому что все ваши мобильники хранятся у меня в столе. Просто ты облегчишь мне задачу. Кто из вас стащил у меня из стола этот сотовый. Говори, я хочу знать, - Мамедов схватил охранника за горло, сдавив его. И охранник захрипел. Возможно, он бы задохнулся и умер, если б Мамедов не разжал пальцы.
        - Витек. Я видел, как он брал из стола сотовый. Сказал, что хочет позвонить домой, - прохрипел охранник.
        - Домой? Шакал. А ну, скажи ему, чтобы сейчас зашел ко мне, - со злостью произнес Мамедов и торопливо пошел в дом.
        Охранник побежал за Витьком.
        Минут через пять в комнату к Мамедову вошел здоровенный парень. Выглядел он несколько взволнованным. Это Мамедов почувствовал, как только взглянул здоровяку в глаза.
        - Проходи, Витек, - сказал Мамедов. Впрочем, особого расположения в его голосе не замечалось, скорее отчуждение.
        Здоровяк подошел к столу, за которым сидел Мамедов, сел на стул, спрятав под стол дрожащие руки, нервничая под проницательным взглядом черных глаз чеченца.
        - Если мне не изменяет память, шесть лет назад ты сам убежал из части. Мы нашли тебя в лесу, когда ты едва не подыхал от голода.
        - Рустам…
        - Я спрашиваю, так дело было? - На этот раз Мамедов был не сдержан, хотя раньше не позволял себе кричать на своих парней. К тому же верных людей у Рустама Мамедова было не так уж и много.
        - Так, - сникнувшим голосом произнес Витек.
        - Нам ты сказал, что тебя в части унижали и били. Так? - спросил Мамедов, пожирая глазами великана, который был едва ли не на голову выше его ростом и обладал неимоверной силой. Но сам Витек, под взглядом чеченца чувствовал себя гораздо иначе. Ему казалось, что рост его уменьшился едва ли не наполовину, и он превратился в подобие карлика, а силушка покинула его бренное тело.
        - Так, - едва внятно произнес Витек, ослабевшим голосом.
        - Я хочу спросить тебя, Витек. Ты когда уходил из части, о доме своем думал? Не думал ты. Ты о шкуре своей думал. Как ее спасти. Обо всем другом ты забыл. А теперь вдруг вспомнил, что у тебя есть дом?
        - Рустам, прости. Я только хотел узнать о дочке. Когда в армию забирали, ей полгодика было. А сейчас она уже в школу пошла. Я позвонил, думал она трубку возьмет. Хотел голос ее услышать. А с женой я не разговаривал. Клянусь. Услышав, что она подняла трубку, я сразу отключил мобильник. Правду говорю.
        Мамедов вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул, на котором сидел. Подскочил к великану.
        - А правду расскажешь, как твой мобильник оказался на улице?
        Витек судорожно сглотнул.
        - Рустам. Это все баба. Багира. Она, сука, стащила у меня сотовый. Так затрахала меня, что я и забыл про него. А когда хватился, зашел к ней, обыскал комнату, ее обшарил. Даже по роже пару раз заехал. Она не созналась.
        Мамедов остановился возле великана, проговорил, не сводя с него пристальных глаз:
        - Ладно. Пусть так. Но почему ты мне не доложил?
        - Побоялся, Рустам. Ты ж запретил пользоваться телефонами. А я сперва подумал, может, где обронил его. Поискать хотел, и вернуть его. Обратно в стол положить, - клятвенно произнес великан.
        Рустам Мамедов сокрушенно покачал головой.
        - Витек, знаешь, как это называется? - спросил он и тут же ответил, выставив вперед руку и загибая палец за пальцем: - Ты поимел меня. Воспользовался моим доверием. И в третьих, ты ослушался моего приказа. Этого я тебе простить не могу. - Правая рука Рустама Мамедова скользнула к кобуре.
        - Рустам! - Это было последним, что смог произнести великан.
        Мамедов приставил ствол пистолета ему ко лбу и нажал на курок.
        Грохнул выстрел, но великан не упал сразу. Он вздрогнул, качнувшись назад. Стараясь устоять на ногах, стал медленно клониться вперед, предоставляя Мамедову на обозрение развороченный пулей окровавленный затылок.
        Рустам Мамедов поморщился. Чтобы Витек не рухнул на него и не испачкал кровью, он толкнул его в грудь и великан завалился на спину, грохнувшись на пол прямо около стола. При падении, он вцепился рукой в спинку стула, опрокинув его за собой.
        Дверь комнаты распахнулась. Вбежал тот самый охранник, который доложил Мамедову о найденном сотовом. Боязливо покосившись, на труп Витька, он сказал:
        - Рустам, похоже за нами ведут наблюдение вон оттуда, - подойдя к окну, он показал на дальний угол территории, вплотную прилегающей к соседскому участку и разделенной высоким забором. - Там замечен усатый мужик с биноклем.
        Мамедов устало сел за стол. На лице его не было заметно ни удивления, ни разочарования. Похоже, он понимал, что проиграл. Это должно было когда-нибудь произойти. В его войне не может быть победителей, потому терроризм в конечном итоге обречен на поражение. Но проигрывать надо с достоинством.
        И не теряя достоинства, Мамедов сказал:
        - Убейте его. Убивайте всякого, кто попытается перебраться через забор. Не жалейте патронов. Иди.

* * *
        Сан Саныч Грек был в прекрасном настроении. Пять минут назад ему лично на сотовый телефон позвонил сам полковник Васильков и попросил продержаться до приезда его и взвода спецназовцев, не предпринимать ничего.
        Грека просьба «батяни» развеселила. Знал бы Васильков, какие тут условия. По мнению самого Грека, они приближенные к курортным. Свежий воздух. В саду яблоки, вишни. Только протяни руку.
        Стоя обеими ногами на доске, которую Леха Ваняшин приставил к забору, приспособив как подставку для наблюдения. Лично Греку, она сгодилась для другого. Вскарабкавшись по ней на забор, он вытянул руку, нарвав горсть самых спелых вишен и отправив их в рот.
        Заметив, какое при этом произошло шевеление куста, Ваняшин забеспокоился:
        - Ты там поосторожней кусты шевели. Заметить могут.
        Но Грек, на это только усмехнулся, выплюнув сверху на приятеля Леху очередь вишневых косточек.
        - Леш, честно тебе скажу. Не серчай, конечно, но ссаный ты мужик. Я же тебе говорил: пока ты с Сан Санычем, ничего не бойся…
        Грек хотел сказать еще что-то, но в этот самый момент у него над головой просвистело несколько пуль.
        - Ой, бля! - воскликнул он, падая с забора.
        - Ты чего? - захлопал на него Ваняшин глазами.
        - Ни хрена, - окрысился Грек. - Стреляли по мне. Вот чего. Ты тут валяешься на травке, как будто не при делах. А мне чуть голову не продырявили. И главное, не поймешь, с какой стороны лупят. Бесшумно. Только раз, раз. Одна за другой. Веришь? Штук пять пуль возле виска пролетело.
        - И ни одна не пробила дурной котелок, - шутливо заметил Ваняшин.
        Грек выглядел напуганным. Подобрал бинокль, но на забор больше лезть не захотел. А Леха Ваняшин достав пистолет, сказал:
        - Надо определить, откуда они лупят, и открыть по ним ответный огонь. Ты давай, чуть высунись. Они по тебе стрельнут, а я засеку их, - предложил Ваняшин.
        Грек скрутил кукиш и поднес его к лицу лейтенанта Ваняшина.
        - Вот это видел. Такой я тебе дурак, высовываться. Они ж из автомата бьют. Вдруг из десяти выпущенных пуль, одна моя будет. Нет. Надо подождать Василькова со спецами. Тогда и ударим вместе с ними. И ты Леша, послушай меня, башку свою дурную не высовывай. Пуля дура. Ей ведь все равно куда лететь. А у тебя вон, какая крупная головка. В такую, захочешь, не промахнешься. - Грек стал искать в заборе щелку, чтобы поглядеть и не лезть наверх. Прошел в одну сторону метров на пять, потом в другую. Но забор, как назло, оказался без щелей.
        - Понастроили тут заборов, - проворчал Грек. Далеко отходить от Ваняшина он опасался. - Тебя, дурака, боюсь тут одного оставлять, - объяснил он, когда Ваняшин спросил, почему бы Греку, не пройти дальше вдоль забора.
        Показалось странным, что по ним перестали стрелять. Все прояснилось, после того, как Леха Ваняшин вскарабкался на доску, приставленную к забору и выглянул. Он увидел остановившийся возле ворот автобус, из которого один за другим выскакивали спецназовцы. Рядом остановилась черная «Волга» полковника Василькова. Васильков вылез и интенсивно размахивал руками, отдавая распоряжения спецназовцам. Некоторые из них попытались перелезть через забор возле ворот, и там завязалась перестрелка с охранниками Мамедова.
        Впрочем, сам Рустам Мамедов в перестрелке участия не принимал. Видя, как один за другим гибнут его люди, он понимал, что через десять, максимум двадцать минут, менты будут здесь. А стало быть, встретить их надо хорошо. Он представил, как, наверное, радуется сейчас майор Туманов в ожидании того момента, когда сможет защелкнуть на его руках наручники. Только не догадывается майор, что радость его преждевременная. Не подозревает, какой подарок приготовил лично для него Рустам Мамедов.
        Спустившись в подвал, Мамедов принес оттуда ящик с тротиловыми шашками. Он был заполнен наполовину. Половину тротиловых шашек пришлось взять из него, чтобы прикрепить скотчем к животу Багиры. А это - последние остатки. Мамедов злился. Из-за этого проклятого майора он потерял курьера, который должен был доставить ему партию взрывчатки, лишился поставщика наркотика с подмешанным в него психотропным веществом. Он лишился всего. И вот теперь теряет людей.
        Еще перед началом штурма, Мамедов вышел к своим охранникам и велел стоять насмерть, сказав, что отступать им теперь некуда. Сдаваться ментам он не посоветовал. И каждый со своим грузом содеянного, хорошо понимал, что их ждет, поэтому стоял насмерть.
        Когда бой уже шел в территории рядом с домом, Мамедов связал несколько гранат скотчем, уложил их в ящик на тротиловые шашки. В кольцо каждой гранаты продел тонкий шелковый шнурок, конец которого привязал к дверной ручке.
        Вот он сюрприз для ментов, готов. Жаль ему не придется увидеть, какая будет рожа у майора Туманова, когда он войдет сюда. Теперь остается немного подождать, а потом дернуть за веревочку.
        Мамедов услышал, что стрельба на улице уже переместилась за дом. Кажется, изо всех охранников уцелел кто-то один, и под натиском спецназовцев он теперь отступает, перемещаясь по территории короткими перебежками и отстреливаясь.
        Мамедов улыбнулся. Все-таки его люди кое-чему научились. Хотя бы усвоили правило, не стоять на месте. В неподвижную мишень попасть гораздо легче, чем в двигающуюся. Так захотелось глянуть на этого последнего молодца, да жаль, не получится.
        С наружной стороны пытались открыть дверь. Даже уже, кажется, для этой цели притащили из гаража что-то подходящее. Скорее всего, лом и кувалду, потому что колотили в дверь со всей дури и пытались отжать ее от косяка.
        Мамедов прислушался.
        Стрельба на улице прекратилась. Ну что ж, наверное, так и должно быть. Ведь один в поле не воин, и каким бы он ловкачом не был, а противостоять группе хорошо вооруженных спецназовцев не возможно. И он не сумел.
        За дверью слышались ругательства спецназовцев, которые предлагали Мамедову сдаться и самому выйти к ним. В противном случаи, грозились разорвать его на куски.
        Возможно бы, так и было, если б Мамедов не поступил иначе. Он умел проигрывать. А от неудач никто не застрахован, в том числе и майор Туманов. Хотелось, чтобы он сейчас был вместе с этими разъяренными бойцами, и принял тут достойную смерть.
        Дверь раскачивалась так, что еще секунда, другая и она вывалится. Вот еще немного. Еще чуть-чуть. Вот, кажется, и все. Теперь пора.
        Мамедов потянул за веревочку.
        Федор Туманов подъехал в тот момент, когда трое здоровяков спецназовцев сметая все на своем пути и круша, вышибив дверь, ломанулись в дом.
        Полковник Васильков стоял возле забора, не решаясь войти на территорию до конца операции захвата. Вдруг кто-то из боевиков охранников еще уцелел. Возьмет и выстрелит. Бронежилета и каски, как у спецназовцев, у полковника не было. И вообще, лучше подождать тут. Так решил сам Васильков.
        Командир группы спецназовцев майор Стриженов возвращался с задней части территории, вместе с пятью спецами. Там они пытались задержать двоих убегавших боевиков. Но задержать не сумели. Оба яростно отстреливались, изрыгая на спецов град пуль, поэтому пришлось положить, сначала одного, потом и другого.
        Вбежав в ворота, Туманов попытался остановить спецназовцев, чтобы те не входили в дом, но, как оказалось, он опоздал со своим предупреждением.
        Земля вздрогнула, качнулась под ногами от взрыва. И Федор, падая и закрывая голову руками, успел заметить, как крыша дома подлетела вверх, из окон брызнули осколки стекол, а передняя кирпичная стена, где находилась входная дверь, рухнула, превратившись в груду кирпичей.
        Высоко в небо взметнулся сноп кроваво-красных искр, вслед за которым из-под развалин повалили клубы черного едкого дыма.
        Поднявшись с земли, майор Стриженов вместе с оставшимися спецназовцами бросились к развалинам дома, на бегу что-то выкрикивая. И в это время подлетевшая крыша опустилась сверху, накрывая собой все, что осталось от некогда величественного дома.
        Федор сел, обхватив голову руками, от досады едва не расплакавшись. Он не успел спасти тех ребят. Не смог.
        Грек с Ваняшиным подбежали.
        - Николаич?! - крикнул Грек, увидев Туманова сидящего на земле, он подумал, что майор ранен и ему нужна помощь.
        Федор посмотрел на Грека.
        - Со мной все нормально. А вот ребята подорвались. Этот гад взорвал дом в тот момент, когда в него вошли трое спецназовцев.
        Стоявший рядом полковник Васильков по сотовому телефону звонил оперативному дежурному МЧС, просил немедленно выслать группу спасателей. Хотя их помощь уже была и не нужна.
        Командир спецназа майор Стриженов с восемью бойцами, один из которых был ранен, пытался вручную разобрать кирпичные глыбы. Где-то там под ними оказались погребенными их товарищи. А Федор Туманов не надеялся, что кто-то из троих спецов выжил. Слишком уж сильным был взрыв. Похоже, надежды не было и у самих спецназовцев, но надо было что-то делать, и они, закинув автоматы за спину, стали разбирать кирпичи.

* * *
        Никогда полковник Васильков не выглядел таким подавленным, как сейчас. Это заметили все, не только Федор Туманов. Видно «батяня» считал, что его присутствие, вселит некий боевой дух в каждого из спецназовцев, приехавших на задержание террориста Мамедова. А быть может, он руководствовался какими-то другими соображениями, возглавив операцию по задержанию особо опасного террориста.
        Лично Грек видел в порыве полковника совсем другое.
        - Перед генералом, начальником управления, показать себя он хотел. Вот, мол, я какой молодец. Террориста Мамедова взял. А то, что мы всю работу проделали, это не в учет. Выше своей жопы хотел прыгнуть наш «батяня», а не получилось, - сказал Грек, надеясь, что майор Туманов его поддержит, но Федор ничего не сказал, потому что в том, что случилось со спецами, не видел «батяниной» вины. Поторопились ребята. Забыли, кого брать приехали.
        Словно подумав о том же, лейтенант Ваняшин проговорил:
        - Все-таки, этот Мамедов был сильным человеком.
        Грек уставился на него, потребовав разъяснений. И Ваняшин дал их.
        - Чтобы вот так, взорвать себя. Я бы не смог.
        Грек на это улыбнулся.
        - Леша, ты думаешь, он по своей воле пытался осуществить диверсию на мосту? Как бы не так. За ним кто-то стоит. Ты согласен со мной, Николаич? - спросил Грек у Туманова.
        Федор согласно кивнул. А Грек довольный собой, продолжил:
        - Мы с Николаичем это сразу поняли. Ну, а тебе простительно. Молодой ты. Зеленый еще.
        Ваняшину это замечание Грека не понравилось. Но вступать с ним в перебранку сейчас он не стал. А Грек, скосил глаза на стопку фотографий, которые несколькими минутами раньше Туманов принес от экспертов. На них был запечатлен обгорелый труп, притом в таком состоянии, что на него было жутко смотреть. Видно часть стены при обрушении рухнула на него, превратив некогда человеческое тело в подобие подгорелого блина.
        Чуть в сторонке лежали фотографии трех спецназовцев. Причем, выглядели они на фотографиях не лучшим образом, чем блин.
        Грек посмотрел на те и на другие фотографии и, отвернувшись, сказал:
        - Об одном я жалею, что этого гада, - ткнул он пальцем в фотографию, на которой среди обломков лежал одинокий раздавленный труп, - допросить нельзя. - Он перевел взгляд на Туманова. И Федор кивком подтвердил, что в этом его мысли схожи с мыслями Грека.
        Столько затрачено усилий, и теперь, оказывается, что все они ничего не стоят. А ведь Федору хотелось, чтобы все было иначе. Чтобы, потянув за ниточку, размотать весь клубочек. Но теперь ниточка оборвалась. И расследование остается не завершенным.
        Федор вздохнул, достал из кармана пачку сигарет. Вытянув из нее одну сигарету, положил пачку на стол, и она сейчас же попала в руки к Греку. Капитан тоже вытащил сигарету. Потом передал пачку Ваняшину. И все трое закурили, поставив в центр стола консервную банку, служившую пепельницей.
        Стук в дверь, заставил всех троих обернуться.
        - Входите, - произнес Грек.
        Дверь открылась, и в кабинет вошел толстяк, лейтенант Сокольский.
        - Ну ты даешь, лейтенант, - сказал Грек улыбаясь. - Ты чего стучишься, как чужой. Между собой у нас все по-простецки. Так что, осваивай. Ну чего там у тебя? - спросил Грек, тут же предложив: - Докладай товарищу майору. Закуришь? - Грек подвинул Сокольскому пачку сигарет, но тот отказался и сказал:
        - Федор Николаич, сегодня я поехал по адресу проживания лейтенанта ФСБ Осипова…
        В предчувствии недобрых известий, все трое напряженно уставились на толстяка Сокольского. А Грек даже не вытерпел.
        - Ну и чего там? - спросил он.
        Толстяк разочарованно развел руками.
        - Ну, в общем, ничего хорошего. Осипова сбило машиной. Умер он в больнице. Не приходя в сознание.
        Грек в сердцах хлопнул себя по ноге.
        - Епона мать! - воскликнул он. - Ну что ты будешь делать. Ни одно, так другое. Дерьмо так и сыплется на голову.
        - Погоди, Саня, - сказал Федор Греку, чтобы тот попридержал свои эмоции, потом спросил у Сокольского: - Когда это произошло?
        - Вчера. Около десяти часов вечера. Осипов как раз возвращался домой.
        - Так это что, все случилось недалеко от его дома? - удивился Федор.
        - Да можно сказать, прямо во дворе, - сказал Сокольский и тут же добавил: - По словам одного свидетеля, кстати, он тоже проживает в том же доме, что и Осипов, водитель был сильно пьяным. Ехал, вилял, и, заскочив на тротуар, наехал на Осипова. Так что, такие дела, - огорченно произнес Сокольский.
        Туманов вздохнул. Сейчас он выглядел не менее разочарованным, чем лейтенант Сокольский.
        - Да. Дела невеселые. Но что подозрительно, на мой взгляд. Вчера мы брали Мамедова. Этот взрыв… А вечером вдруг какой-то алконавт наезжает на лейтенанта ФСБ, который был у нас в разработке. Как вам это? - задал Федор вопрос, который предназначался Ваняшину и Греку. Сокольский поняв это, тактично промолчал, а Грек с Ваняшиным полностью согласились с майором.
        Глава 29
        Полковника Ефимцева не покидало нехорошее предчувствие, и потому все последнее время он жил в ожидании чего-то трагического и неизбежного. А началось это с того дня, когда он познакомился с Рустамом Мамедовым. Случилось это в тридцати километрах от Грозного во время его командировки в Чечню.
        Павел Ефимцев так и не знал, кого винить в своих неудачах, судьбу, или его величество случай. О том, что в управлении ФСБ в экстренном порядке формируют оперативную группу экспертов для расследования серии террористических актов на территории Чечни, он узнал за пару дней до вылета. Группа состояла из пяти человек. Ефимцев напросился в нее шестым. Может, и не полетел бы, если б не обстоятельства. Два года назад уже не молодой полковник женился на двадцатишестилетней красавице, которая через девять месяцев родила Ефимцеву очаровательного карапуза.
        Подсчитав, что за те пять месяцев, пока группа пробудет в Чечне, можно заработать неплохие деньги, Ефимцев решил лететь. Жена отговаривала, но особой настойчивости не проявляла, предоставив окончательное решение принять ему самому. И Павел Ефимцев принял. Пять месяцев - срок небольшой. Зато на полученные денежки, можно и квартиру обновить и завершить строительство загородного особняка, начатого несколько лет назад и не завершенного из-за нехватки средств.
        И полковник Ефимцев улетел.
        Командировка группы проходила относительно спокойно. После каждого террористического акта, а это в основном были взрывы, группа выезжала на место, которое тщательно осматривалось. Если были задержанные, то работали с ними. Если же таковых не находилось, что в большинстве и было, то работа сводилась к аналитической сверке.
        Дело в том, что до девяностого года на территории союза террористические акты почти не проводились. А если все же находился какой-нибудь ненормальный, который пытался удовлетворить собственные амбиции к властям при помощи самодельного взрывного устройства, то после недолгого разбирательства такой придурок направлялся в психушку на длительное лечение.
        Но с началом военных действий в Чечне, террористические акты стали частым явлением. Сначала там, в самой Чечне, а потом и на территории России. В Чечне было проще. Там теракты готовились подрывниками из отрядов боевиков, которых разведчики федеральных войск отлавливали. Но постепенно действия террористов стали перемещаться на территорию России. Но руководство террористами по-прежнему осуществлялось из самой Чечни. Взрывали часто. Не столь важно что, лишь бы взрывать и чтоб были жертвы. Кому-то очень сильно хотелось запугать Россию. Посеять среди людей животный ужас.
        Группа, в которую входил полковник Ефимцев, столкнулась с непростой задачей. В ней аналитическая работа частенько заменялась сбором секретной информации о самих террористах и их пособниках.
        За неделю до своего отлета в Москву, Ефимцев как раз возвращался с такого задания. Под видом представителя «красного креста» он с водителем на «Уазике» объехал несколько селений, где встречался с людьми, выдавая себя за иностранного миссионера. В каждом селе старейшины уверяли мнимого миссионера, что боевики к представителям «красного креста» проявляют лояльность, но на деле все оказалось иначе.
        Водитель, сидящий за рулем «Уазика» изо всех сил жал на газ, чтобы до темноты успеть вернуться в Грозный. Это только на словах можно слышать заверения, что все дороги вокруг Грозного едва ли не на сотню километров, контролируются федеральными войсками. На деле все было далеко не так, и в этом полковник Ефимцев сумел скоро убедиться, когда, проехав мост через небольшую речушку, перед «Уазиком» вдруг появилась зеленая «Нива», а вокруг нее с десяток вооруженных людей. Водителем
«Уазика» был прапорщик, переодетый в гражданскую одежду. Он немало поколесил по Чечне. Как никак второй год тут. Всякого повидал. Решил, не останавливаться, надеясь, что удастся прорваться через засаду.
        - Рискнем, - предложил он Ефимцеву.
        Полковник даже ничего ответить не успел. Две пули ударили в лобовое стекло, разворотив голову прапорщику. Чтобы машина не съехала с дороги и не перевернулась, Ефимцев схватился за руль и надавил ногой на тормоз. И когда «Уазик» остановился, боевики обступили его вокруг. Ефимцева вытащили из машины, посадили в «Ниву» и потом долго везли. Судя по тем ухабам, на которых то и дело спотыкалась машина, везли его в горы. Сам Ефимцев дороги видеть не мог. На голову ему одели мешок.
        Вот машина остановилась, и его выволокли из нее. Дальше пришлось идти пешком. Руки пленнику связали веревкой, конец которой держал один из боевиков. Хотя Ефимцев и не помышлял о побеге. Сейчас он не думал ни о чем, кроме как остаться в живых. Через неделю, максимум через полторы, он улетит отсюда. И уж больше никогда не вернется в этот кошмар. Там дома в Москве осталась красавица жена и сын. Они ждут его. Он нужен им. А они нужны ему.
        Поэтому когда его привели в дом, стащили с головы мешок и человек, допрашивающий его, спросил, хочет ли он жить, Ефимцев не стал медлить с ответом:
        - Хочу. Я хочу жить, - произнес полковник.
        Человек сидящий перед ним, был командиром отряда боевиков Русланом Ялаевым. В штабе объединенных войск на него имелась оперативная ориентировка, в которой указывалось все про этого коварного человека. Ефимцев узнал его по фотографии из ориентировки.
        Получив от Ефимцева положительный ответ, Ялаев улыбнулся.
        - Отлично. Тогда я советую честно признаться, кто вы? Вранья я не люблю. Предупреждаю сразу. Обманите, вот, - он достал из кобуры пистолет иностранного производства, угрожающе положил его на стол. - Если вы представитель «красного креста», за вас можно получить неплохой выкуп. А если кто-то другой…
        Ефимцев понял, что его жизнь сейчас ничего не стоит. Если он будет и дальше представляться миссионером, вряд ли это приведет к чему-то хорошему. Ведь все сказанное им, перепроверится. А если он будет упорствовать и молчать, то умрет неизвестным героем. Но памятника ему никто на площади не поставит. Ему даже не станут рыть тут в горах могилу. Просто выбросят труп в какую-нибудь из многочисленных горных расщелин. Врать и юлить не имело смысла, и он сказал, как есть:
        - Я - полковник ФСБ. Прибыл сюда к вам в составе группы экспертов.
        По выражению лица Ялаева понял, что тот признанию нисколько не удивился. Словно давно знал, кто есть Ефимцев на самом деле, а сейчас, всего лишь лишний раз хотел убедиться в его правдивости. Кивнул удовлетворенно.
        - Хорошо, что не соврал, - сказал он и, взяв со стола пистолет, убрал его обратно в кобуру. - А теперь поподробней, чем вы там в своем ФСБ занимаетесь.
        Ефимцев и на это решил не врать. Какой уж теперь смысл.
        Ялаев долго молчал, внимательно выслушав Ефимцева. Сидел за столом, полу прикрыв глаза. И Ефимцеву даже показалось, что командир боевиков задремал. Возникло желание воспользоваться этим. Ялаев сидит на расстояние вытянутой руки. И если протянуть руку, резко расстегнуть кобуру, то можно достать его пистолет. Вряд ли боевики будут по нему стрелять, если он к виску Ялаева приставит ствол пистолета.
        Но тут же Ефимцев поймал себя на мысли, что даже если такое и произойдет, то он все равно не уйдет отсюда. Не сумеет. Во-первых, он не знает дороги, а сам Ялаев даже под страхом смерти не захочет показать ее.
        Стоило Ефимцеву качнуться на табурете, как Ялаев резко открыл глаза. И Ефимцев понял, что командир боевиков не дремал. Он просто делал вид, на самом деле, призадумавшись о чем-то.
        - Тебе повезло, полковник, - сказал Ялаев. - Я думал, как с тобой поступить. Не стану врать. Поначалу, у меня было желание, убить тебя, а тело твое бросить на площади Грозного. Чтоб все видели твой труп.
        Услышав это, Павел Ефимцев поежился. Припомнил из оперативной сводки, что Ялаев характеризовался, как один из самых жестоких командиров. И если он передумал убивать его, то Ефимцеву и в самом деле повезло.
        - Но я передумал. И хочу предложить тебе сотрудничество взамен на твою жизнь. Откажешься, убью прямо сейчас. Да или нет? - спросил Ялаев, даже не сказав, каким оно будет это сотрудничество.
        - Да, - ответил Ефимцев. - Я согласен. Только бы хотелось узнать, что я должен буду делать?
        Ялаев улыбнулся. Видно на такой ответ Ефимцева и рассчитывал, понимая, что деваться тому некуда.
        - Сейчас сюда войдет человек. В Москве ты будешь опекать его. Делать все, что он тебе скажет. Он будет твоим начальником. Понял?
        Ефимцев выслушал Ялаева молча. Сейчас главным было выбраться отсюда поскорее, вернуться бы домой. Успокоиться и собраться с мыслями. Потом, может быть, что-то удастся придумать, предпринять. До пенсии Ефимцеву оставалось два года. Их надо как-то протянуть. Потом пенсионер Ефимцев уже никого не сможет опекать. А сейчас, чтобы выжить и уцелеть, он должен соглашаться на все.
        - А чтобы у тебя слово не расходилось с делом, вот тебе лист бумаги и ручка, - положил Ялаев перед полковником лист бумаги шариковую авторучку. - Пиши. Я такой-то, по доброй воле обязуюсь помогать полевому командиру Ялаеву. И готов беспрекословно выполнить любой его приказ… Не забудь поставить число и подпись. Теперь если с головы нашего человека упадет хоть один волосок, эта бумага ляжет на стол к вашему самому главному начальнику, - предупредил Ялаев, и чуть обернувшись к закрытой двери, крикнул: - Рустам, зайди.
        Вошедший, внимательно и долго разглядывал Ефимцева, как видно отмечая про себя все черточки его лица. В свою очередь и от самого Ефимцева ничего не ускользнуло в облике того человека.
        - Вот, это Рустам Мамедов. Запомни его в лицо, полковник. Встретитесь с ним в Москве. Скажи номер телефона, по которому тебе можно звонить? - спросил Ялаев.
        Ефимцев назвал номер своего домашнего телефона, после чего Мамедов что-то шепнув на ухо Ялаеву, ушел.
        - Сейчас тебя, полковник, доставят обратно к тому месту, где остался «Уазик». На нем ты доберешься до Грозного. Начальству скажешь, что попали в засаду. Водителя убили. Когда говоришь, ты улетаешь в Москву? - переспросил Ялаев.
        - Через неделю, - ответил Ефимцев.
        Ялаев подвинул ему отобранные документы, согласно которым Павел Ефимцев являлся полномочным представителем «красного креста».
        - Улетай. И смотри, не вздумай выкинуть с Рустамом каких-нибудь фокусов. Всю твою семью вырежем. Как баранов. А теперь, иди, - сказал Ялаев и отвернулся, давая понять, что больше разговаривать им не о чем, да и не имеет смысла.

* * *
        Вернувшись в Москву, Ефимцев стал ждать звонка от Рустама Мамедова. Но прошла неделя, месяц, потом другой, а ему так никто и не звонил. И Ефимцев уже в тайне стал надеяться, что боевики забыли про него. К тому же недавно промелькнуло официальное сообщение, что в горном селе разгромлена база полевого командира Руслана Ялаева. И сам Ялаев погиб.
        В таком случаи Ефимцеву оставалось только перекреститься за свое здравие. Все оказалось не так уж плохо, как того ожидал полковник. И может быть еще лучше.
        Но лучше не получилось, потому что назавтра, поздно ночью в квартире полковника раздался телефонный звонок, от которого Ефимцев не то, чтобы вздрогнул, а затрясся в буквальном смысле слова.
        - Что с тобой? - с недовольством спросила потревоженная супруга, видя, как Ефимцев схватил трубку.
        - Да сон плохой приснился, а тут еще этот звонок, - соврал полковник, и чтобы не разбудить спящего в спальне сына, прикрывая ладонью трубку, сказал: - Я слушаю.
        Но вопреки ожиданиям, позвонил ему не Рустам Мамедов, а дежурный по управлению ФСБ.
        - Пять минут назад на улице Гулякова в одном из жилых домов произошел взрыв. Машину за тобой я уже выслал. - Дежурный не стал по телефону распространяться о причинах, повлекших взрыв и о количестве жертв. Все это Ефимцеву предстояло выяснить на месте.
        Положив трубку, полковник встал с кровати. Почему-то сейчас даже был рад, что ему предстоит, не смотря на ночь, выехать. Этот внезапный звонок так напугал его, что полковник знал, до утра ему все равно уже не заснуть.
        - Ты спи. Меня срочно на работу вызывают, - сказал он жене.
        Впрочем, супруга, кажется, и не очень-то расстроилась. Повернулась на другой бок.
        Черная «Волга» со спецномерами уже стояла у подъезда. Ефимцев поздоровавшись с водителем, сел в нее, и всю дорогу, пока ехали, думал о том, о чем сказал ему дежурный. Чудовищный случай. Взрыв в доме. Каким бы он не был, это неминуемо приведет к человеческим жертвам. А еще это повод порассуждать для газетчиков и телевизионщиков. В конечном итоге все равно во всех средствах массовой информации появится одно и тоже сообщение о взрыве бытового газа.
        Подъехать к милицейскому оцеплению оказалось невозможно. Несмотря на поздний час, возле пятиэтажного дома, крайний подъезд которого был полуразрушен, собралась огромная толпа людей. Кто-то жил в этом доме и даже в этом же подъезде. Кто-то жил в соседних домах, но все они собрались сейчас здесь потрясенные и напуганные.
        Милиционеры едва сдерживали натиск. Того, не подозревая, но все эти собравшиеся в той или иной степени сейчас мешали спасателям и пожарникам. Прокуратура и милицейские чины стояли в сторонке. Для них работа начнется после того, как закончится спасательная операция по извлечению из-под обломков тел пострадавших. Пока же из-под обломков слышались крики о помощи и стоны раненых.
        Ефимцев вылез из машины, осмотрелся. Его внимание привлек мальчик лет четырех, в трусиках и маячке. Видно беда пришла в тот момент, когда малыш спал. Каким-то чудом он остался жив, и теперь бегал и громко плача, звал мать и бабушку.
        Врач со «скорой помощи» поймал малыша и потащил к машине. Но малыш дрыгал ногами и вырывался, пытаясь убежать туда, где остались его близкие.
        Ефимцев вспомнил про жену, сына, и ему стало нехорошо. А что, если и с ними случится такое? Он уже хотел пройти к оцеплению, как сзади кто-то вдруг окликнул его:
        - Полковник!
        Павел Ефимцев вздрогнул. Голос незнакомый, но обращение…
        Он обернулся и увидел в толпе стоявших Рустама Мамедова.
        - Ты? - невольно вырвалось у Ефимцева. - Что ты здесь делаешь?
        Мамедов подошел. Лицо сияло от радости.
        - Да вот решил полюбоваться, - кивнул Мамедов на полуразрушенный подъезд, внимательно вглядываясь в глаза Ефимцева.
        Теперь Павлу Ефимцеву стало ясно, на что решил полюбоваться боевик из отряда Ялаева. На творение рук своих. Изменившись в лице, Ефимцев почувствовал желание пристрелить Мамедова прямо сейчас, здесь. И возможно, что и сделал бы это. Но пистолет Ефимцева остался в сейфе в кабинете.
        - Значит, это ты. Сука. Знаешь, что я с тобой сделаю? - произнес полковник угрожающе.
        Черные глаза Мамедова зло засверкали.
        - Ну что, может, отведешь меня в ментовку? Чтобы я там показал вот это, - он достал из кармана бумажный лист, на котором рукой самого полковника Ефимцева было написано обязательство о сотрудничестве с боевиками.
        Ефимцев покосился по сторонам и прошептал:
        - Убери.
        Мамедов убрал, но не упустил напомнить на словах:
        - Полковник, ты помнишь, что тебе говорил про меня Ялаев?
        - Помню, - тихо ответил Ефимцев, опустив глаза. - Но там война. Там другое дело. Но здесь? Мирные люди. В чем они виноваты?
        - Полковник. У каждого своя война. И если это произошло, значит, так надо. Понял. И ты будешь помогать мне. Или я сейчас иду вон к тем важным дядям, - указал Мамедов на двух полковников в милицейской форме, возле которых кучковались несколько гражданских важных чинов, - и показываю им эту бумагу.
        - Перестань. Я буду тебе помогать, - тихо пообещал Ефимцев.
        - Правильно, - одобрил Мамедов. - Тогда закрой рот и слушай. Говорить буду я. Тебе надо узнать у ментов, что им будет известно по взрыву, - улыбнулся Мамедов, но глаза по-прежнему источали, лютую ненависть к Ефимцеву. - Может, кто-то видел террористов. В общем, все, что может навести подозрение на исполнителей. То есть на меня. Завтра я позвоню тебе, и ты мне сообщишь, - сказал он и повернулся, чтобы уйти, но вдруг резко обернулся. - Да. Это вот тебе. Здесь три тысячи долларов. Бери. Ты же нам не просто так помогаешь. Услуги мы хорошо оплачиваем.
        Ефимцев стоял и молчал. Мамедов положил ему пачку долларов в карман плаща и, нырнув в толпу, тут же растворился в ней. Ефимцев не сомневался, если бы сейчас он предпринял меры к его задержанию, вряд ли бы они были успешными.
        - Ублюдок, - тихо проговорил он и, повернувшись, медленно побрел к милицейскому оцеплению, расталкивая людей и злясь на себя за то, в какое дерьмо он угодил.
        На следующий день они встретились. Мамедов назначил встречу возле Курского вокзала. Место бойкое. Кто-то приезжает. Кто-то уезжает. Народу, не протолкнешься. Никто не обращал внимания на них.
        Лениво наблюдая за толпой снующих людей, Мамедов долго молчал, и у Ефимцева закралось подозрение, а не собирается ли этот изувер взорвать вокзал. Может быть, в этот самый момент в его голове зреет коварный замысел. И полковник решил сбить Мамедова с толку. Сказал:
        - Надеюсь, ты меня позвал не для того, чтобы я насладился твоим молчаливым присутствием?
        Мамедов был в хорошем настроении. Видно сообщения в средствах массовой информации о жертвах в доме на улице Гулякова действовали на него взбодряюще, чего нельзя было сказать про полковника Ефимцева. Ефимцев был мрачен, потому что ощущал свою некую причастность к случившемуся. Парадокс. Он стоял рядом с террористом, которого не мог задержать. Более того, этого террориста ему теперь надо охранять и беречь. От этой мысли было тошно на душе. И отвернувшись, полковник сплюнул.
        - Я тебя позвал, чтобы узнать, как там менты? Что у них есть по этому взрыву? - спросил Мамедов.
        Ефимцев покачал головой.
        - У них нет ничего. Пока нет. Согласно версии - случившееся, является терактом. Свидетелей у них нет. Никто не видел, как ты закладывал взрывчатку. Так что, можешь чувствовать себя спокойно.
        Слушая Ефимцева, Мамедов удовлетворенно кивал.
        - Я это дело держу под контролем. Но в средствах массовой информации сообщений о теракте не появится. Созданная комиссия пришла к единому заключению, что взрыв произошел в результате утечки бытового газа в одной из квартир. Там жили пьянчужки. Но ты не думай, каждый раз нам не удастся списывать взрывы на газ и пьянчужек.
        С лица Мамедова исчезла улыбка. Мамедов зло сверкнул глазами.
        - А мне и не надо. Наоборот, пусть все знают, что взрыв - это террористический акт, направленный против российского народа. Вы хотели потопить в крови наш народ, теперь сами будете купаться в крови. Спокойной жизни у вас не будет. Это мы вас будем мочить в сортирах, - проговорил Мамедов с такой ненавистью, что Ефимцеву стало не по себе. Он не сомневался, перед ним стоял не человек, а зверь.
        И Ефимцев произнес тихо:
        - Ты - сумасшедший.
        Мамедов покачал головой.
        - Нет, полковник. Сумасшедший тот, кто начал эту войну, которая перешла в настоящую бойню. А теперь эта бойня будет здесь у вас, в центре России.
        - Рустам, но ведь войну начинали не мы с тобой и не те простые люди, которые погибли сегодня ночью от твоего взрыва. Я ведь знаю, кто заказывает музыку. Кто хочет дестабилизации в обществе. Кто набил карманы. Кучка негодяев. Они недовольны строем, который сменился в стране после ухода бывшего президента. Это они диктуют вам условия. Рустам, подумай. Это не святая война за освобождение чеченского народа, а месть президенту. И команды на ее исполнение поступают с далекой Британии, вместе с денежками. Рустам, тебя и тебе подобных, просто обманывают. Играя на религиозном неприятии другой веры. Пораскинь мозгами, под чью дудку ты пляшешь.
        Глядя в глаза Рустаму Мамедову, полковник Ефимцев заметил, что-то трогательное на миг промелькнуло в них. Промелькнуло и пропало. И вновь в глазах вспыхнула злость.
        - Я солдат, полковник, и буду выполнять приказы. А для чего меня сюда послали, ты уже знаешь. Если я не прав, Аллах простит меня.
        Ефимцев сокрушенно покачал головой. Не сомневался, что прежде чем послать Мамедова сюда, он прошел хорошую идеологическую обработку, и в ходе этого короткого разговора, разве можно переубедить его, выковырнуть то, что въелось в его душу. Полковнику оставалось только сожалеть.
        - Эх, Рустам, Рустам. Жаль, что ты ничего не понял. Твое увлечение взрывать, не может продолжаться долго, - предупредительно произнес Ефимцев. Мамедов на это улыбнулся.
        - Полковник, терроризм, это не увлечение. Это - профессия. Не будет меня, придут другие. И никому не удастся их остановить. Чтобы остановить, нужно время. А пока мы поселим в каждого из вас, синдром страха. Вы будете ходить по улицам и дрожать. И засыпать с дрожью, боясь не дожить до утра.
        Ефимцев промолчал. А Мамедов, кивнув на прощанье, повернулся, и не спеша, пошел к метро.
        Полковнику казалось, что вот сейчас с его уходом, здесь обязательно что-нибудь рванет. Ведь Мамедову нравится вселять в людей синдром страха. Стыдно было признаваться, но нечто подобное полковник стал испытывать и на себе. Хотя бы сейчас. Ну с чего, казалось бы, здесь должен прогреметь взрыв. Но, тем не менее, Ефимцев еще какое-то время стоял неподвижно, наблюдая за потоком людей, и даже мысленно отсчитывал про себя до десяти. Десять секунд. Если это должно случиться, то пускай вместе с ним.
        Досчитав до десяти и видя, что взрыва не произошло, полковник медленно направился к своей машине.

* * *
        Очередной взрыв прогремел в конце дня на улице Октябрьской. Приехав туда, Ефимцев сразу понял, чьих рук это дело. Нашелся один свидетель, который видел террористку смертницу. Причем, он даже запомнил, что она приехала сюда на машине. На той самой красной «пятерке», на которой ее привез Рустам Мамедов. Машина принадлежала убитому Мамедовым капитану милиции. Ефимцев с самого начала был против того, чтобы использовать эту машину, но упрямый Мамедов поступил по-своему, мотивируя это тем, что в случаи необходимости машину можно сжечь и будет не жалко. Или просто бросить, где-то на одной из московских улиц.
        Теперь же, выслушав показания усатого мужика по фамилии Греков, полковник Ефимцев подумал о том, что вот теперь, пожалуй, настало самое то время, когда от машины надо избавиться и немедленно. А когда он узнал, что этот усатый к тому же является оперативным работником милиции, у полковника почему-то защемило сердце.
        Позвонив Мамедову, Ефимцев рассказал ему о том, что капитан милиции запомнил машину.
        - Ну, капитана этого я беру на себя, а ты как можно скорей избавься от машины. Чтобы она больше нигде в городе не мелькала, - сказал он.
        После телефонного разговора с Мамедовым, Ефимцев вызвал к себе молодого лейтенанта, недавно прибывшего к ним после окончания института ФСБ. Адрес, по которому жил капитан Греков полковнику устанавливать не пришлось. В объяснении, взятом им с капитана, имелся не только его адрес, но и телефон. Впрочем, телефон пока был без надобности, а вот адресок…
        Ефимцев переписал его на клочок бумаги, положил перед лейтенантом Осиповым, сказав:
        - Сегодня вечером, лейтенант, тебе поручается одно важное задание…
        Лейтенант оказался на удивление смышленым парнем. Кивнув, проговорил:
        - Все, что скажите, товарищ полковник. Готов выполнить немедля.
        Товарищ полковник вздохнул, потому что всего сказать не мог, не имел права. Сказал то, что мог:
        - Сегодня вечером, ты поедешь с двумя моими людьми вот по этому адресу, - показал он клочок бумаги с адресом капитана Грекова. - Один из них покажет человека, которого им надо убрать… - проговорив так, Ефимцев глянул на Осипова, чтобы определить его реакцию, но лейтенант не дрогнул перед предстоящим заданием, и лицо его осталось спокойным, и полковник продолжил: - Да, лейтенант. Иногда нам приходится выполнять и такую работу по зачистке. В основном ее делают люди, предназначенные для этого. Так что тебе самому не придется марать руки. Ты только обеспечишь им прикрытие, на случай не предвиденной ситуации. Если вопросов нет, то иди. В конце рабочего дня, за тобой подъедут. Так что будь готов.
        Осипов кивком головы подтвердил свою готовность и вышел. Ефимцев мог бы его и не посылать. Убрать этого усатого болтуна могли два его внештатных агента, которых с некоторых пор полковник стал брать с собой, куда бы он ни выезжал, на встречу с Мамедовым или же на место случившегося теракта, кроме штатных сопровождающих офицеров ФСБ, позади обязательно ехала машина с одним из внештатников. А иногда кто-то из них выезжал на место теракта даже намного раньше приезда офицеров ФСБ и начинал рыскать в толпе, прислушиваясь к разговорам.
        В тот день, когда произошел взрыв пивного бара на Октябрьской, Ефимцев позвонил своему агенту по кличке Длинный и велел ему немедленно выехать. Разговаривая с Греком, поставил его так, чтобы Длинный находясь в толпе, сумел хорошенько рассмотреть его и запомнить в лицо.
        Еще перед разговором с Осиповым позвонил обоим своим агентам и вкратце объяснил, что надо сделать. Агенты были людьми смекалистыми, поэтому лишних вопросов не задавали. Когда-то полковник Ефимцев их обоих вытащил буквально из-под суда. Если бы такого не произошло, обоим бы светило пожизненное заключение за групповое убийство при отягчающих обстоятельствах. Но Ефимцев изъял их уголовное дело, надежно запрятав его в свой сейф, сделав из убийц надежных помощников. Правда, пришлось немного попотеть, чтобы перевоспитать их. Но с этим у Ефимцева получилось. У полковника был особый нюх на людей. А долгая работа в органах безопасности, научила безошибочно определять среди серой массы людей, личностей, которые в дальнейшем могли пригодиться.
        В лейтенанте Осипове полковник Ефимцев не увидел личности. Но он почувствовал в нем человека, готового подчиняться ему и при этом держать язык за зубами. Такой человек был Ефимцеву нужен.
        Полковника несколько удивило, когда под утро ему позвонил Длинный и сказал, что офицер его отдела Осипов находится в милиции. Ефимцев узнал, что капитан Греков остался жив. Это было не похоже на безукоризненную работу помощников. Правда, потом оба уверяли, что спасла Грекова чистая случайность, и они готовы повторить покушение, но Ефимцев решил пока воздержаться от повторения.
        - В одну и ту же реку нельзя войти дважды, - сказал он. - Вы опоздали, господа чистильщики.
        Днем полковник узнал, что капитан Греков не просто свидетель по взрыву пивбара на улице Октябрьской, а входит в состав группы руководимой майором Тумановым, которая занимается расследованием этого взрыва.
        - Интересно, что наш коллега майор из розыска накопал там, - произнес Ефимцев эту фразу в несколько шутливой интонации, этим скрывая некоторые опасения, которые внезапно возникли у него. - Думаю, к этому майору Туманову нам стоит приглядеться.
        Вскоре Ефимцев уже имел представление, что опер Туманов вплотную подбирается к террористу Мамедову. В первую очередь возникло опасение за себя. Вдруг этот майор возьмет Мамедова, а тот не станет молчать и выложит ментам про него. Тогда конец. Та бумага, письменное обязательство о добровольном сотрудничестве с боевиками, серьезная улика против него. И Ефимцев решил поручить агенту Длинному, убийство Федора Туманова. Но профессионализма убивать, агенту оказалось не достаточно. Полковник не знал, что Длинного погубило желание покуражиться перед смертью над майором и его женой. Хотя на деле все должно было выглядеть иначе. Длинный должен был войти в квартиру майора, убить его жену, а потом и самого Туманова. Отвинтив, со ствола глушитель, пистолет вложить майору в руку и выйти из квартиры. Но все получилось не так, как задумал Ефимцев. Стратегия, разработанная Ефимцевым, подвела. Хотя, по мнению самого полковника, больше подвел непредусмотренный человеческий фактор.
        Такое бывает с палачом, надолго оказавшимся без работы. В самый последний момент казни, рука, сжимавшая топор, возьмет и дрогнет. Сила удара рассчитана не правильно, и потому голова жертвы сразу не отделяется от туловища. Иными словами, брак в работе. Нечто похожее, произошло и в работе Длинного.
        Узнав, что майор жив, а Длинный ранен, полковник приказал своему второму помощнику, добить раненого агента. Он поджидал Длинного внизу в машине, возле дома, в котором жил Туманов.
        Ефимцев не любил иметь дело с идиотами. Только куда ж от них денешься, когда они кругом. Даже лейтенант Осипов оказался из их десятка.
        Вечером, когда Ефимцев был еще на работе, ему на сотовый позвонил Рустам Мамедов и затребовал немедленной встречи.
        На этот раз встреча была назначена у метро ВДНХ. Ефимцев приехал не один. Созвонившись со своим вторым агентом Петром Камушкиным, по кличке Камень, сказал ему, где тот должен находится для подстраховки, в момент их встречи с Мамедовым. Близко подойти вряд ли получится, но Камень должен держаться от них на расстоянии верного выстрела, чтобы в случаи непредвиденной ситуации немедля подстраховать полковника.
        Но Мамедов вел себя достаточно спокойно. Как вскоре выяснил Ефимцев, встречу, он назначил для того, чтобы попросить помощь.
        - Завтра мне должна поступить большая партия взрывчатки. Человек, который везет ее, боится ментов. Он уже несколько раз звонил, просил заменить его.
        Ефимцев заметил, что ведет себя Мамедов в общении с ним, крайне осторожно. Ни одного лишнего слова. И о том, откуда поступает взрывчатка, Мамедов распространяться не стал.
        Все это в немалой степени наводило на мысль, что Мамедов не очень-то доверяет ему. А сейчас обращается за помощью, потому что у него нет другого выхода.
        - Ну, а я-то, что должен сделать? - спросил Ефимцев, не догадываясь о своем участии в этом деле.
        - Ты должен встретить эту машину, - Мамедов сказал, где должна произойти эта встреча. - Гаишники сейчас на дорогах свирепеют. Я не хочу рисковать. К тому же, груз, который лежит в той машине, скоро понадобится мне. Так что ты встретишь эту машину, сядешь за руль и пригонишь ее в Москву, - сказанное, прозвучало как требование, отказаться от которого Ефимцеву было нельзя.
        Тут же прокрутив все сказанное Мамедовым в голове, Ефимцев понял, что предложение Мамедова, для него самого - большой риск. И решил предложить свой вариант.
        - Видишь ли, завтра у нас важное совещание, на котором я не могу не присутствовать. Его проводит заместитель директора ФСБ…
        Мамедов зло сверкнул на Ефимцева своими черными глазами.
        - Ты что, полковник?
        Но Ефимцев не дал разбушеваться его злости. Успокоил.
        - Тихо, тихо. Все будет нормально. Завтра твою машину встретит мой сотрудник. Парень надежный. Он перегонит машину, куда надо. Так что не волнуйся.
        Мамедов вроде бы успокоился, но не забыл предупредить:
        - Ну гляди, полковник, чтобы все было чик-чик. Головой ответишь.
        Ефимцеву не нравился тон, каким Мамедов разговаривал с ним. И в выражениях этот чучмек не очень-то разборчив. Но приходилось терпеть. И подавив прилив гнева, Ефимцев сказал:
        - Не сомневайся, отвечу.
        По-видимому, Мамедова такой ответ вполне устроил, потому что он кивнул, и коротко попрощавшись, как всегда неуловимо исчез в толпе.
        Ефимцев еще какое-то время стоял на том самом месте, обдумывая свое незавидное положение, которое казалось ему крайне критическим. Спасло бы полковника, досрочный уход на пенсию. Но как его еще добиться, если со здоровьем все нормально. Да и где гарантии, что после выхода на пенсию, эта мразь оставит в покои его. Вот если бы заполучить ту бумагу, проклятое письменное обязательство, тогда бы этот мерзавец не прожил бы и двух часов. Уж Ефимцев нашел бы способ, как его прикончить. А пока терпи, полковник и сожалей, что однажды проявленная слабость, превратила жизнь в сущую каторгу.
        Когда, словно тень из прошлого, рядом бесшумно появился Камень, Ефимцев не оборачивая головы, сказал ему:
        - Сегодня вечером позвони Осипову. Скажи, чтобы завтра выехал… - полковник объяснил Камню, все детали, куда Осипову предстояло выехать и какую машину встретить, но тут же предупредил: - Позвони из таксофона. Из дома не звони.
        Камень малость напрягся.
        - А что, есть вероятность, что разговор могут прослушать? - спросил он. Ефимцев резко повернулся.
        - Береженого, Бог бережет, - сказал он, перед тем, как отойти к своей машине.
        Едва ли не весь следующий день Ефимцев ждал звонка от Осипова. Лейтенант должен был позвонить и доложиться. Но он не позвонил. Это начинало раздражать полковника, и, достав свой сотовый, он уже сам хотел позвонить лейтенанту и узнать, как у него дела. Но дверь раскрылась, и в кабинет вошел лейтенант Осипов.
        Не стоило задавать никаких вопросов, чтобы понять суть, данное поручение, молодой лейтенант провалил. Ефимцев не успел раскрыть рта, как Осипов сам подтвердил это, сказав:
        - Машину перехватил майор Туманов со своими людьми. Я ничего не мог сделать. Приехал к оговоренному времени, смотрю, возле автозаправки стоит машина ДПС, белая
«девятка»оперов и та серая «Волга». Ее водитель в наручниках, а менты уже шманают машину. И знаете, чего они там обнаружили? - спросил Осипов.
        Отчаянно борясь с возникшим вдруг волнением, Ефимцев отрицательно покачал головой.
        - Понятия не имею, - соврал он.
        - Взрывчатку. Тротиловые шашки. Килограмм этак около ста. Представляете, товарищ полковник?
        - Лейтенант, ты как видно до сих пор не усвоил главного в нашей работе? Не задавать вопросы начальству, и четко выполнять приказы. Мне приказали. Я тебе приказал. А что там, это не наше с тобой дело.
        - Извините, товарищ полковник, - извинился Осипов за свою несдержанность.
        Ефимцев махнул рукой, чтобы молодой лейтенант не продолжал дальше своих оправданий и сказал в тяжелых раздумьях:
        - Неприятное дело получилось. Ах, майор, майор. И откуда он такой шустрый взялся. Везде опережает нас. Что теперь делать, не знаю.
        - Вмешаться я не мог, товарищ полковник. Было уже поздно. Да и как бы это выглядело со стороны? - проговорил Осипов.
        - Ну разумеется, - согласился Ефимцев, произнеся это довольно резко. - Ты бы дискредитировал себя, как сотрудник ФСБ в глазах коллег милиционеров. Ну, ладно, иди. Надеюсь, ты понимаешь, что в твоих интересах держать язык за зубами?
        - Я понимаю, - произнес Осипов таким тоном, что в душу полковника закралось подозрение, что его подчиненный понимает не только это, а и нечто большее, что как раз понимать ему и не следовало.
        Зато сам Ефимцев понял главное: вчера он был на волосок от провала. Хорошо, что он не стал звонить Осипову сам. Этот проклятый майор Туманов, оказался шустрым малым. Подтвердилось то, чего опасался Ефимцев. Откуда майор мог узнать про поручение Осипову? Не от самого же лейтенанта. Стало быть, менты прослушивают его домашний телефон. Но об этом Ефимцев решил Мамедову не говорить. Это ведь его была затея, не ехать самому, как велел Мамедов, а послать вместо себя Осипова. И подобный вариант с прослушкой, он должен был предусмотреть.
        - Откуда майор мог узнать про серую «Волгу»? - подозрительно спросил Мамедов. Ефимцеву не пришлось ему звонить. Мамедов сам позвонил ему. Сначала сыпались оскорбления и угрозы, но потом тон Мамедова изменился, когда Ефимцев напомнил, как он советовал ему не пользоваться красной «пятеркой» капитана Чикина.
        - Полковник, а может, ты сам сообщил ментам? - с той же подозрительностью поинтересовался Мамедов. Было сказано это, скорее всего, чтобы поиграть Ефимцеву на нервах. И полковник сразу это понял. Причем, наезд Мамедова выдержал спокойно.
        - А какой мне смысл делать это? - спросил Ефимцев в свою очередь.
        - Не дергайся, полковник. Я пошутил. Ладно. До встречи.
        Глава 30
        Нечто подобное, полковник Ефимцев ожидал услышать когда-нибудь от Мамедова. Голубая мечта всякой бездарной личности, оставить о себе след в памяти людей. Но этот, пошел еще дальше. Он задумал перевернуть исторический ход страны.
        - Ты сумасшедший, Рустам, - сказал Ефимцев, внимательно выслушав Мамедова. - Ты задумал то, что изначально обречено на провал.
        - Полковник, - резко перебил Ефимцева Мамедов, - я уже тебе говорил, я солдат. И приказы не обсуждаю. А, кроме того, я уже все продумал и даже просчитал. Так что не пытайся меня отговорить. Единственное, что мне от тебя нужно, это распорядок каждого дня президента на ближайшую неделю.
        Ефимцев вытаращил глаза, уставившись на Мамедова. Уж не ослышался ли он.
        - Что? Рустам?! Откуда я могу узнать такие сведения. Это известно в управлении делами президента. Я не вхожу в эту структуру, - проговорил Ефимцев, пытаясь убедить Мамедова, что это также несбыточно, как если бы он захотел погасить кремлевские звезды. Но не убедил.
        - Узнай. - Совет прозвучал, как приказ, обсуждать который сам Ефимцев не имел права.
        Ефимцев вздохнул.
        - Ты свернешь себе шею и меня погубишь, - сказал он, взывая к сочувствию. Трудно сказать, получилось ли у него, но Мамедов вдруг расхохотался и, положив Ефимцеву руку на плечо, сказал весело:
        - Полковник, скоро все закончится. Я исчезну из твоей жизни. А пока сделай то, о чем я тебя прошу. Очень прошу.
        Вернувшись с этой встречи, домой, Ефимцев весь вечер был мрачен. Даже отказался от ужина. Сколько красавица жена не просила, рассказать ей о причине его плохого настроения, полковник молчал. Даже не обратил внимания, когда ложились спать, что на драгоценной супруге одета новая ночная рубашка. Причем, отделана она шелковыми кружевами так, что интимное место, которое никогда не оставляет Ефимцева равнодушным, хорошо просматривается через полупрозрачный шелк.
        Такое невнимание оскорбило молодую супругу, и она отвернулась.
        На другой день, придя на работу, Ефимцев позвонил своему знакомому, который работал в федеральной службе охраны. Знакомый был там большим начальником. Когда-то они работали в одной структуре. Но после того, как прошло разделение, знакомый перешел на службу во вновь созданную ФСО. Хотя, какое там вновь. Раньше эти функции осуществлялись одним из управлений КГБ. Даже методика работы осталась гэбэповская. Поменялись только люди. Кто-то куда-то перешел. Кто-то ушел на пенсию. Знакомый остался, и за пять лет службы, успел сделать скачок в карьере, превратившись в большого начальника.
        Под видом того, что он якобы не прочь перейти к ним на работу, Ефимцев напросился к нему на аудиенцию.
        Знакомый тоже был в чине полковника и имел причастность к тем людям, которые везде и всюду сопровождали президента. И Ефимцев решил, что может быть, через него удастся разузнать то, о чем просил Мамедов. Хотя и знал, дело это нелегкое.
        Старый знакомый встретил Ефимцева у себя в кабинете радушно.
        - Работенка у нас здесь относительно спокойная. Мои ребята сопровождают президента и его охранников до аэропорта. Вот, к примеру, после завтра он улетает на Украину. У них там большая встреча с тамошним руководителем. И нам согласно положению необходимо наметить маршрут движения эскорта от кремля до самой взлетной полосы. А чего нам его намечать, когда он каждый раз остается одним и тем же. Это проезд по Большому Каменному Мосту. Далее по Большой Якиманке с выездом на Ленинский проспект и дуй себе до самого аэропорта. С гаишниками вопрос решен, движение автотранспорта перекроют. Отправим его, родного, а потом и встретим, как водится. Вот и вся работа для моих орлов. А дальше уж пусть у других головы болят. У нас каждый отвечает за свое. Вот так, полковник. Так что если надумал, подавай рапорт своему начальству о переводе, ну а я тут со своей стороны походатайствую. Кстати, зарплата у нас тут больше чем у вас там, - понизив голос, словно это было тайной, произнес знакомый.
        Сидя за чашкой кофе, Ефимцев попросил рассказать подробней о будущей работе, хотя и без того визит можно было считать удавшимся. Получить ежедневный распорядок на ближайшую неделю, как просил Мамедов, это было нереальным. Ефимцев это сразу понял, что даже если он из кожи вылезет, эти сведения для него останутся недоступными. А начнет задавать по поводу этого вопросы знакомому, навлечет на себя подозрение. Засланного казачка быстро вычислят. Другое дело та просьба, с которой он пришел сюда. Никто не может запретить ему, поменять место работы. Нареканий в его послужном списке нет. А причина для такого резкого перехода, да хотя бы та же самая зарплата. И никаких намеков, чтобы его заподозрить в чем-то. Зато он узнал главное. Когда знакомый показывал ему карту маршрута президентского эскорта, он обратил внимания, что в уголке стояло время начала движения. До последнего момента о нем не говорят даже сотрудникам ДПС. Просто сообщают о готовности. Эта готовность может длиться полдня, и все это время сотрудники дорожно патрульной службы должны не терять бдительности и быть готовы в случаи сообщения, что
президент выезжает, сразу же освободить одну из полос для беспрепятственного следования эскорта.
        В этот же день, встретившись с Мамедовым, Ефимцев рассказал о полученных сведениях, в какой день и в какое время президентский эскорт проследует по мосту.

* * *
        О том, что покушение не удалось, Ефимцев узнал от Камня. Он стоял на остановке не далеко от Мамедова и все происшедшее, видел своими глазами и сразу же сообщил полковнику по телефону.
        Ефимцев постарался выслушать доклад спокойно, хотя какое уж там спокойствие, когда внутри все трепетало от волнения. Отключив телефон, подошел к окну. Глядя на снующих по улице людей, в душе порадовался, что у Мамедова ничего не вышло. О Туманове подумал с уважением. Хотя, наверное, лучший сыщик, каковым являлся майор таким и должен быть. И хорошо, что еще такие сотрудники есть. Значит, не все менты никудышные. Есть, среди них стоящие ребята.
        Себя Ефимцев презирал. С тех пор, как вернулся из Чечни, возненавидел себя. Думал, вернувшись к семье, сумеет успокоиться. Искал оправдания в том, что ту подлость он совершил ради жены и сына. Кто вырастит его, если бы полковника там убили? Кто поставит на ноги? Теперь смотрел на все другими глазами. Не пропал бы сын. И жена не пропала бы.
        Но он поступил, как последний негодяй. А может, он таковым и был всегда? При этой мысли полковнику было тошно. Теперь он всегда носил с собой пистолет. Думал, пристрелить Мамедова и самому пустить пулю себе в висок. И стыдился признаться себе, что боится умирать. А жена и сын, это всего лишь отговорки.
        Сразу же от автобусной остановки агент Камень проследовал за милицейской машиной, в которой ехал майор Туманов, до самого загородного поселка. Видел взрыв дома.
        Ефимцеву казалось немного странным, что перед смертью Мамедов не позвонил ему. Хотя, если разобраться, в такой спешке, когда у тебя на хвосте сидят менты, не до того. Но полковник Ефимцев был рад этому взрыву и пожару после него. Наверняка, та бумага, подтверждающая его трусость и слабость, сгорела в огне. Чтобы убедиться в этом, сразу же после звонка Камня, Ефимцев выехал на место и контролировал всю работу спасателей, разбирающих обломки. Видел, обгоревшие, раздавленные трупы. Но больше полковника интересовали хоть какие-то документы, которые могли уцелеть по случайности. Ничего не уцелело. Огонь сделал то, что собирался сделать сам полковник Ефимцев, он перечеркнул его прошлую жизнь. Так может быть, теперь стоит начать жить по-новому. Вряд ли кто-то сумеет обвинить полковника Ефимцева в предательстве. Это мог сделать только один человек. Но теперь он мертв. Знал бы сам Мамедов, каким обезображенным будет его тело после смерти. Хотя, теперь ему уже все равно. Он верил в то, что Аллах его простит. Вот и пусть теперь держит ответ перед ним.
        Такой религиозный фанатизм нисколько не удивлял полковника, а только лишь вызывал усмешку. Впрочем, сейчас Ефимцеву было не до размышлений о мертвом террористе. Он внезапно подумал о лейтенанте Осипове. Парень может изрядно подпортить ему жизнь. Он видел взрывчатку, которую майор Туманов обнаружил в серой «Волге». Возможно, об этом он никому не сболтнет, но все-таки будет лучше, если его… убрать. И сделает это Камень.
        - Когда надо? - спросил агент, после того, как Ефимцев объяснил ему, что от того требуется.
        - Желательно, сегодня. Это дело нельзя откладывать…
        Камень понимающе кивнул. Он вообще был смышленый, этот Камень. Чтобы не действовать своему шефу на нервы, никогда не задавал лишних вопросов.
        - Пусть это будет, ну скажем, наезд машины. Адрес, где Осипов живет, ты знаешь…
        Камень кивнул. Адрес лейтенанта он знал. Да и не только его. Хоть Ефимцев не приглашал его в гости, но Камень и его адрес знал. Так, на всякий случай. Думал, может, когда пригодится. Вот пригодился же адресок молокососа лейтенанта.
        - Машину позаимствуешь у кого-нибудь на улице, - посоветовал полковник. На этот раз Камень изменил своей привычке, молчаливо кивать башкой. Сказал:
        - Сделаю все в лучшем виде.
        Зная, что его агент любит иногда поимпровизировать, Ефимцев предупредил на всякий случай:
        - Ничего лишнего не должно быть. Как закончишь с ним, уезжай. Мне не звони. Знаешь что, - призадумался Ефимцев. - Давай, сделаем так. Там на этой улице есть кинотеатр «Вулкан». Ты подъезжай к нему. Я тебя там буду ждать. Пересядешь в мою машину. Доложишь о сделанном, а заодно я тебя и подвезу, чтобы тебе не мотаться по городу на ворованной машине, - сказал Ефимцев.
        Камень на это отмолчался.
        В этот вечер Ефимцев нарочно сделал так, чтобы Осипов подольше задержался на работе. За это время Камень должен был угнать приглянувшуюся ему машину, загнать ее в какую-нибудь подворотню и, свинтив номера, вместо них навесить липовые. Заранее были заготовлены фиктивные документы с печатями и подписями, на случай, если какой-нибудь гаишник попытается докопаться. Хотя сам Камень на это не очень-то рассчитывал. С вечера начался проливной дождь. Все нормальные гаишники в такую погоду, предпочитают отсиживаться в своих служебных авто.
        Полковник Ефимцев, как и было условленно, ждал своего агента не далеко от кинотеатра. Увидел летящий по улице на большой скорости синий «Москвич», и интуиция подсказала, что это Камень.
        Видно нервишки стали сдавать у железного агента. Не терпится ему побыстрее избавиться от машины. Хотя это и понятно, мало того, что она в угоне, так еще и засветилась по мокрухе.
        Когда Камень пересел в машину к Ефимцеву, полковник заметил, что агент выглядит озабоченным.
        - Что-то не так? - спросил Ефимцев.
        Камень ответил после того, как закурил:
        - И да, и нет.
        - Говори яснее, - потребовал полковник. - Ты не сделал Осипова?
        Камень кивнул. Эта проклятая его привычка кивать башкой, иногда невыносимо раздражала Ефимцева. Вот как сейчас.
        - Его я сделал, - сказал Камень.
        Ефимцев облегченно вздохнул. Самое основное было сделано. Остальное уже мало интересовало его. Но он все-таки спросил:
        - Тогда, что же ты волнуешься?
        - Мне показалось… В общем, там мужик проходил. Он мог видеть меня… - поделился Камень тем, что его беспокоило. Но Ефимцев только улыбнулся на это.
        - Успокойся. Сейчас поедем, оттянемся на полную. Глянь-ка, ты кажется, ремешок дверью прищемил, когда садился, - сказал он Камню, и когда тот наклонил голову, чтобы глянуть вниз, полковник выхватил из расстегнутой кобуры пистолет и рукоятью сильно ударил агента в висок.
        Камень вздрогнул и привалился головой к двери.
        Выезжая из переулка на эту улицу, Ефимцев заметил крышку люка канализационного коллектора. Какому-то ненормальному пришла нелепая идея, установить его на правой стороне проезжей части. Особенно эта крышка не мешала для проезда, но при желании и на большой скорости, наехав на нее колесом, можно изрядно повредить подвеску.
        Но сейчас этот коллектор был даже очень кстати. И хорошо, что шел проливной дождь. В переулке не оказалось ни одной живой души.
        Ефимцев остановился передней правой дверью возле чугунной крышки. Выйдя из машины, достал из багажника небольшую монтировку, ее концом подцепил край чугунной крышки, и, ухватившись за него обеими руками, отодвинул ее.
        Из глубины подземного пространства, словно джин, вырвавшийся на свободу из тесной бутылки, повалил фонтан пара, пропитанный запахом застоялой канализации.
        Ефимцев поморщился и сплюнул. Открыв правую переднюю дверь машины, быстро вытащил Камня. Не думал, живой ли тот еще, или мертвый, сбросил его в колодец. Прислушался, услышал далеко внизу громкий всплеск.
        Порядок. Оказывается, в нечистотах, за которые иногда так ругают коммунальщиков, тоже есть польза. Вот, хотя бы, как сейчас. Тело Камня надежно погребено в них, мир праху его.
        Вернув крышку на прежнее место, Ефимцев сел в машину и быстро уехал оттуда. Теперь можно чувствовать себя спокойно и не вздрагивать по ночам. И полковник успокоился.
        Глава 31
        Федор Туманов, Грек и Ваняшин сидели возле стола, когда дверь кабинета распахнулась, и вошел полковник Васильков. Глянув на всех троих несколько мрачноватым взглядом, «батяня» покачал головой.
        - Хорошо сидите. Для полного счастья вам только бутылки не хватает, - проговорил он.
        Туманов с Ваняшиным промолчали, а усатого Грека, словно кто-то за язык потянул:
        - Да какое уж тут счастье, товарищ полковник?
        Васильков крякнул и сел на единственно свободный стул. Посмотрел на майора Туманова.
        - Федор Николаич, помнится у тебя в деле где-то мелькал мертдотель ресторана «Три мушкетера»?… - спросил Васильков, усаживаясь поудобней на жестком стуле.
        - Да. Есть такой. Савелий Маркович Григорьев, - ответил майор.
        Грек улыбнулся.
        - Колоритная натура.
        Васильков посмотрел на Грека, кивнув.
        - Ну так вот эту колоритную натуру убили.
        Улыбка пропала с лица усатого капитана.
        - Вот как, - протянул Грек.
        - Три часа назад, проезжавшие мимо гаишники обратили внимания на стоящую в переулке, это рядом с рестораном, черную «Вольво». Раз проехали, стоит машина. Два проехали, стоит. А на третий раз подошли, глянули, а в ней - два трупа.
        - А второй труп чей? Ну один, это ясно - метрдотеля Григорьева. А второй?… - спросил неугомонный Грек, словно он тут был старший, а не майор Федор Туманов.
        - Могу только сказать, что это труп девушки. Более точную информацию, вы сможете получить на месте, - сказанное Васильковым, можно было расценивать как приказ, который необходимо немедленно исполнять.

* * *
        Оба трупа находились на заднем сиденье новенькой «Вольво». Криминалист Семин со своими двумя помощниками осматривал их, ничуть не брезгуя замараться в крови.
        Лично Греку при таком изобилии крови сделалось не по себе. Казалось, вся машина изнутри была залита кровью. Заднее сиденье, где, как двое влюбленных, прижавших друг к другу, застыли два трупа, само собой. Но кроме этого, кровь была и на передних сиденьях. На стеклах. На дверях.
        - Что ж ты хочешь? - сказал Ваняшин, когда Грек высказался ему о таком количестве крови. - В одном этом быке ее не меньше ведра, - кивнул лейтенант на труп Савелия Марковича, на лице которого перед смертью отпечаталась маска ужаса. Да так и осталась. И оттого лицо покойного метрдотеля сделалось неприятным.
        Лицо девушки, напротив, оставалось таким прекрасным, каким было при жизни. Ее можно было принять за спящую красавицу, если бы не перерезанное горло, напоминавшее о том, что эту красавицу уже ничем не разбудишь.
        Едва заглянув ей в лицо, Туманов с Ваняшиным узнали Зинулю, проститутку из ресторана.
        - Ну с этой все понятно, - принялся размышлять в слух Грек. - Любая проститутка балансирует по лезвию ножа. Но разве могут быть враги у метрдотеля? Савелий Маркович был хитер не в меру. Всем старался угодить, и вашим и нашим.
        - Выходит, были, - сказал Ваняшин.
        - А, по-моему, враг у них один, - сказал Туманов.
        Грек кивнул.
        - Ну да. Они убиты одним и тем же способом. Им перерезали горло.
        Туманов разочарованно покачал головой.
        - Дело даже не в этом, - задумчиво проговорил он. - Просто я подумал… - начал майор и не договорил.
        Сан Саныча Грека это взбесило.
        - Вот до чего у человека дурацкая привычка. Начнет говорить, и на самом интересном месте замолкает. Он, видишь ли, подумал. О чем?
        Федор обнял вспылившего Грека.
        - Да нет, Саня. Просто мне в голову пришли кой, какие мыслишки, которые не мешало бы проверить. Леш, отвезешь? - попросил майор.
        - Хоть на край света, - проговорил Ваняшин и спросил: - Куда ехать?

* * *
        Грек вообще не понимал, зачем их сюда занесло. Толкнув легонько приятеля Леху Ваняшина в бок, он сказал:
        - Федор Николаич хочет полюбоваться на останки развалин.
        В ответ Леха Ваняшин только пожал плечами, потому что сам не понимал, для чего Туманов сюда приехал и их привез. В самом деле, что ли посмотреть на развалины некогда великолепного дома? Но то, что осталось от него, ничего кроме уныния вызвать не может. А еще, все это вызывает неприятные воспоминания. Здесь погибли три лучших бойца спецназовца из роты майора Стриженова. И кто знает, окажись они с Греком здесь чуть пораньше, чем бы все обернулось для них. Кажется, у приятеля Грека тоже чесались ручонки отличиться, первым взять Мамедова. Кто попытался сделать это, теперь покоятся на кладбище.
        Рассуждая обо всем этом, Ваняшин наблюдал за майором Тумановым, который как неприкаянный бродил по развалинам. Потом ему зачем-то понадобилось полазить в гараже.
        Три машины, находящиеся возле гаража, оперативники увезли в управление. Среди них джип и серая «девятка» на которой приехал сюда Мамедов. Третья машина, старенькая
«БМВ», скорее всего, принадлежала кому-то из охранников Мамедова. Впрочем, тогда это доподлинно установить не удалось. Ни в одной из машин не оказалось документов.
        Туманов сам лично тогда опечатал гараж, после того, как его осмотрели. Печать оказалась сорванной. Кто-то из местных уже хорошенько полазил тут. Скорее всего, пацаны. Этим до всего есть дело.
        Стоя рядом с Ваняшиным, Грек усмехнулся. Как оказалось, он тоже наблюдал за майором. Увидев, что Туманов роется в гараже, заваленным не только запчастями к машинам, но всем тем, что когда-то оказалось ненужным в доме, Грек тихонько шепнул приятелю Лехе:
        - Сейчас наш майор там клад найдет.
        - Или неразорвавшуюся гранату, - сказал Ваняшин. Произнес это просто так, скорее, машинально для поддержания разговора, но Грек сказанное приятелем воспринял вполне серьезно.
        - Ты думаешь? - переспросил он. Ваняшин не ответил. Но то, что Грек услышал от него, теперь настораживало его. И он крикнул Федору Туманову:
        - Николаич, вылепетывайся ты оттуда. И так уже портки перемазал. Чего ты там хочешь отыскать?
        - Идите сюда, - позвал Туманов. - Я тут отыскал кое-что интересное.
        Ваняшин едва ли не бегом подбежал к гаражу. Капитан Грек подошел с неохотой.
        Света в гараже не было. Во время взрыва, провода оборвало, и теперь разглядеть в нем что-либо можно было только благодаря раскрытым воротам. Но уличного света проникавшего в них, явно было не достаточно. Это Грек отметил сразу, как только вошел в гараж. Задняя его стена с двумя углами, оставались в полумраке. Возле этой стены стоял стеллаж, на котором валялось несколько перевернутых баков. Похоже, в одном из них была солярка. Об этом Грек подумал по тому запаху, которым был буквально пропитан дощатый пол возле задней стены. Когда осматривали гараж, эти доски поднимали. Под ними оказалась бетонная заливка. Ее ломать не стали. Простучали на скорую руку, на предмет обнаружения пустоты. Но теперь в углу под самым стеллажом, Грек увидел между развороченных досок в бетонной заливке дыру. Вернее ее было бы назвать лазом, в форме квадрата. Примерно пятьдесят сантиметров на пятьдесят. Этого вполне хватит, чтобы в такую дыру пролез даже такой бугай, как Леха Ваняшин. Лично сам бы Грек пролетел в нее со свистом.
        Видно, когда ломали доски и простукивали бетонную заливку, под стеллажом этого не сделали. Поленились. Да и неудобно подобраться туда. Это надо было становиться на колени, а весь пол залит соляркой. Так перепачкаешь брюки, что ни одна химчистка их не примет.
        Грек стал вспоминать, где он ощущал этот острый запах соляры. Освежил память Федор Туманов.
        - В черном «Вольво», где сегодня мы осматривали труп метрдотеля Григорьева и проститутки, - сказал майор. - Из салона машины помимо запаха крови, разило соляркой, словно Григорьев был трактористом.
        - Точно, - ударил себя по лбу Грек и посмотрел на Туманова с уважением, но в то же время кое-что недопонимал. Какая может быть у метрдотеля Григорьева связь с этим гаражом.
        - Связь самая простая, - сказал Туманов. - Мамедов жив. Скорее всего, во время взрыва, он отсиделся где-то здесь, - указал Федор на дыру, которая уходила под фундамент гаража. Этот ход наверняка ведет к дому. И чтобы убедиться в этом, надо залезть туда, - кивнул майор на лаз, посмотрев при этом на Ваняшина с Греком.
        - Грек, полезишь? - спросил Леха Ваняшин. - Ты самый мелкий из нас. Тебе там проще будет. В случаи чего, развернешься и назад, - проговорил он со смешком.
        Но Грек отнесся к сказанному Ваняшиным по-своему.
        - Ага. Манал я по таким дыркам лазить. Это не к бабе между ног влезть. Там уж ты точно знаешь, что живым останешься. А тут может обратной дороги не быть. Сам же говорил про гранату. Вдруг там растяжка.
        - Какая растяжка? Какая граната? Это ж я пошутил, - Ваняшин был готов забрать свои слова назад, но было уже поздно. Грек твердо вбил в свою башку, что там может быть опасность.
        - Сам лезь, - сказал он Ваняшину. - Ты молодой. Здоровый. А я - человек в летах. Не гожусь для таких дел.
        - Я полезу, - сказал Федор, тем самым, прекратив спор своих помощников. Посмотрев на разлитую вокруг солярку, он добавил: - Вот только одежду придется снять, чтобы не перепачкаться.
        Грек одобрил желание майора.
        - Правильно, Николаич. Раздевайся до гола и вперед, как ты говоришь. А мы с Лешкой, если что, тебя откопаем. Не сомневайся.
        Судя по всему, Мамедов был неглупым человеком. Предвидя вариант своего ареста, он проделал лаз, который имел начало в подвале дома, а заканчивался в гараже. Причем, лаз от поверхности земли находился не глубоко. В этом Туманов убедился сразу, когда залез в него. Хорошо, что у Федора имелся с собой маленький фонарик, а то бы пришлось туго. Мамедов запросто мог установить тут растяжку, прикрутив к проволочке пару, тройку ручных гранат. Греку с Ваняшиным ничего, а его тогда уж точно откапывать придется. Поэтому Федор продвигался по лазу осторожно, тщательно осматривая пространство впереди себя. Это отнимало много времени, но зато в случаи обнаружения растяжки, можно дать задний ход. Для того, чтобы развернуться тут, нужно было изрядно постараться. Лаз был узким и по вышине такой, что передвигаться по нему можно, если только хорошенько пригнуть голову.
        Добравшись до подвала, находящегося под развалинами дома, Туманов обнаружил небольшую металлическую дверь. Попытался ее открыть и не смог. Дверь с той стороны оказалась заваленной обломками кирпичей и плит. Теперь было ясно, почему при осмотре подвала, ее не обнаружили. Скорее всего, и сам Мамедов рассчитывал на это, потому и не опасался, что сразу обнаружат лаз.

* * *
        - Он отсиживался под гаражом, спокойненько дожидаясь, пока мы осматривали развалины дома, а приехавшие спасатели извлекали трупы, - сказал Туманов полковнику Василькову во время доклада. - Не скажу, что ему там было слишком комфортно, но пересидеть там до вечера он мог.

«Батяня» строго, поверх очков, глянул на молодого майора.
        - Значит, ты уверен, что Мамедов жив? - уточнил полковник, пытливо поглядывая на Федора Туманова. Куда проще было бы дело обстряпать так, что тот четвертый, обгорелый и раздавленный труп, обнаруженный в доме под обломками, принадлежит Рустаму Мамедову. Но этот упрямый майор упорствует. Отыскал там какой-то лаз, которым, возможно, никто и не пользовался, и теперь берется утверждать, что за несколько минут до взрыва Мамедов ушел из дома именно через этот лаз. Василькова интересовало, чей, в таком случаи этот четвертый труп. Все охранники, охранявшие Мамедова, погибли. Командир роты спецназовцев, майор Стриженов, со своими орлами, сгоряча ухлопали их всех до одного, и теперь, поди, узнай, где находился Мамедов в момент взрыва. По утверждению капитана Грека, наблюдавшего за домом в бинокль, он своими глазами видел, как Мамедов вошел в дом и до взрыва из него не выходил. Но полковник Васильков не очень-то верил Греку.
        Заметив, что Туманов медлит с ответом, «батяня» задал этот же вопрос еще раз. Федор вздохнул.
        - Конечно, для того, чтобы утверждать точно, я должен доставить его в наручниках в ваш кабинет. Пока я такой возможности не имею, - признался майор.
        Васильков на это возразил:
        - Ну почему же его надо доставлять в мой кабинет?
        - Так ведь иначе вы мне не поверите, - сказал Туманов.
        Васильков вышел из-за стола. Подошел, сел рядом с Тумановым.
        - Просто я хочу понять, на чем строится твоя доказательная база.
        - Ну понимаете, - охотно начал Туманов. - Алла Чикина охарактеризовала Мамедова, как человека мстительного…
        Васильков кивнул, согласившись с этим, и сказал:
        - Это присуще всем чеченцам. Не только Мамедову.
        Но Федор возразил:
        - Не скажите, товарищ полковник. Месть Мамедова особенная, обуславливается неудачами. И за это он готов мстить всем и каждому.
        - По-твоему, метрдотеля ресторана и ту проститутку убил Мамедов? И из-за мести? - спросил Васильков.
        Федор утвердительно кивнул.
        - Я в этом уверен. И скоро я вам представлю доказательства этого, - пообещал Туманов.
        Васильков сидел с задумчивым лицом. И когда майор закончил, он сказал:
        - Хорошо, действуй, - но тут же не упустил, напомнить: - Только ты не забывай, с кем имеешь дело. А оно, между прочим, стоит на контроле у генерального прокурора. Так вот он требовал от нашего начальника управления, передать это дело в ФСБ. Но генерал отказался. Сказал, раз мы начали его, стало быть, мы и закончим его. Надеется начальник управления на тебя. Так что ты, Федор Николаич, смотри, не подведи нас. Я это к тому, чтобы Мамедов не предпринял еще такую же попытку взрыва, как на Большом Каменном Мосту. Тут ведь на карту поставлены не наши с тобой погоны, а честь всего нашего управления. Учти это. И негодяй этот, Мамедов, должен отвечать за все перед законом, - постучал Васильков пальцем по столу.
        - Он ответит, - пообещал Федор Туманов. - И произойдет это очень даже скоро.

* * *
        Даша отказывалась понимать всего того, о чем ей говорил Федор битый час. Туманов не сомневался, сейчас в его драгоценной супруге проявлялись две черты характера: первая, это чисто женское упрямство, а вторая - самолюбие.
        Туманов посмотрел Даше в глаза. Ничего кроме удивления и самонадеянности, которая присуща упрямцам, в них он не увидел.
        - Ты пойми, Дашка. Речь идет не просто о преступнике, а об очень безжалостном и коварном убийце. И я не удивлюсь, если, завтра уйдя на работу, вечером приду и застану его в нашей квартире, - проговорил он. Он не стал договаривать, что все может произойти куда прозаичней, Мамедов подорвет их квартиру. Федор не мог сказать, как это случится в деталях, но что такое может быть, он не исключал.
        - Я не могу тобой рисковать, - он напомнил, как пару недель назад в их квартиру проник преступник, который чуть не изнасиловал Дашу и не убил их обоих.
        - А я никому не открою дверь, - пообещала на это Даша в последней надежде переубедить Федора.
        Туманов вздохнул.
        - Я тебе еще не сказал, самого главного, - произнес он, стараясь определить, какая за всем этим последует реакция от жены: - Неделю, максимум полторы, тебе не стоит ходить на работу…
        - Что? - Даша округлила глазки, подавленная нахальством мужа. Мало того, что он буквально выгоняет ее отсюда, чтобы она временно пожила в квартире у своих родителей, так он еще делает из нее затворницу. Запрещает ей ходить на работу.
        - Да ты пойми, Даша, - не зная как еще ей объяснить, взмолился Федор. - Все намного серьезней, чем ты себе представляешь. Он знает наш этот адрес, и я не исключаю, что он мог узнать, где ты работаешь.
        - Как? - с наивностью ребенка спросила Даша.
        - Очень просто. Он мог проследить за тобой. Этого достаточно.
        Даша прижалась к его плечу и тихонько проговорила:
        - Ну хорошо. Если ты настаиваешь, я поживу у родителей.
        Туманов обрадовался.
        - Настаиваю. Очень настаиваю. Уверяю тебя, это не надолго.
        - Может быть, и тебе стоит сменить место жительства? - с надеждой спросила Даша, но Федор отрицательно покачал головой.
        - Нельзя. Этот гад должен видеть, что я живу здесь. Возможно, он попытается придти сюда…
        - И что ты тогда сделаешь? Ты убьешь его? - спросила Даша.
        - Ты знаешь, я бы с удовольствием сделал это. Но я должен взять его живым, чтобы он отвечал за содеянное перед судом, - признался Туманов.
        Даша молчала, смотрела на экран телевизора, но, похоже не воспринимала, что сейчас показывали по телевизору. Она с грустью думала о том, почему какой-то негодяй должен мешать их семейной жизни. Из-за него она должна жить у своих родителей, а Федор останется тут один. И как-то все будет с ним, она не знала.
        - Завтра утром за тобой приедет Ваняшин. Он отвезет тебя до дома родителей. На работу позвонишь, скажешь, что заболела, - сказал Федор.
        Даша на это ничего не ответила. Грустно посмотрела на него.
        - Ты чего, Даша? Все нормально будет, - заверил ее Федор.
        Даша разочарованно покачала головой.
        - Нет, Федор. Нормально не будет, потому что мы сами с тобой ненормальные.
        Эта нормативная характеристика больше относилась к Федору, и он это сразу понял. Просто Даша поступила деликатней, причислив и себя к племени одержимых.
        - Родная, ну потерпи немного. Совсем чуть-чуть, - попросил Федор, распахивая ей халат. Сначала его рука коснулась ее груди, а потом медленно поползла к трусикам, отчего по телу Даши пробежала легкая дрожь.
        - Ты всегда знаешь, как успокоить женщину, - улыбнулась Даша, когда рука Федора нырнула в густой кустик волос, увивающих ее лобок. - Противный шалунишка.
        Раздев Дашу, Федор с минуту полюбовался ею. При этом сама Даша, изобразила на лице такое смущение, словно она всю жизнь прожила в монастыре, где всякие помыслы о мужчине, считались едва ли не самым страшным пороком. И теперь увидев мужчину с торчащим членом, она прячет глаза и вымаливает прощенье за свое грехопадение.
        - Федор, ну хватит тебе смотреть на меня, - с долей каприза возмутилась Даша. - Сколько ты собираешься так простоять? Иди ко мне.
        Но Федор, точно замер.
        - Что такое? - спросила Даша, заметив, что ее майор к чему-то прислушивается. Села на кровати.
        - Слышишь? - шепотом спросил Туманов. - Балконная дверь. Она открылась, - он подошел к стулу, на котором на спинке висела его оперативная кобура с торчащей в ней рукоятью «Макарова». Достав пистолет, Туманов вышел в коридор. И тут же Даша услышала, как в соседней комнате, захлопнулась балконная дверь.
        - Наверное, ветром ее открыло, - сказал Федор, вернувшись в комнату и убирая пистолет в кобуру.
        - Извини. Это я ее оставила приоткрытой, - призналась Даша. - Душно. Я и не стала ее закрывать. - Она схватилась руками за голову и простонала: - С ума можно сойти. Никогда не думала, как же это тяжело быть женой опера.
        Глава 32
        Рустам Мамедов не сомневался, что те ребята, которые молотили чем-то тяжелым по входной двери, обладают неимоверной силой. Попасть под кулаки этих двухметровых молодцев, все равно, что положить свою голову на наковальню. Кажется, еще минута, и не только дверь, но и вся стена вывалится. И он решил не ждать этого неприятного момента. Вытащив из стола кейс, в котором хранились документы и приличная сумма долларов, Рустам Мамедов быстро спустился в подвал. Там в стене подвала, была небольшая дверь, внешне почти не заметна. Мамедов толкнул ее, и дверь открылась. Из темноты подземного лаза потянуло могильным холодком, от которого Мамедов поежился. Ощущение не из приятных. Ведь ему предстоит просидеть в этом подземном склепе не час, и не два, а намного больше.
        Достав из кармана зажигалку, он вытянул руку, посветив впереди себя и не теряя времени, шагнул в узкий лаз, прикрыв за собой дверь. Через пару минут прогремит взрыв, и никакая сила уже ее не откроет. Но пока еще есть эти пара минут, нужно спешить, чтобы отойти от дома на безопасное расстояние.
        Он уже был под гаражом, когда вдруг прогремел взрыв, и земля содрогнулась. И он прижался к блочному фундаменту гаража, закрывая голову руками. Сделал это скорее инстинктивно. Ощущение того, что он жив, вселяло в него радость. Хотелось побыстрее разобрать тонкую перегородку в углу гаража и выбраться наружу. Но это было бы преждевременно. Он не сомневался, что менты обязательно придут осматривать гараж. И оказался прав. Затаился, когда услышал, как открылась дверь в воротах, и в гараж вошли двое.
        Мамедов слышал их голоса. Кто-то из них пнул ногой пустое ведро, и оно отлетело в самый угол, ударившись о стенку, где была перегородка, прикрывавшая лаз.
        На всякий случай Мамедов достал из кейса пистолет. Новенький «Глок» с запасной обоймой. Свой пистолет он оставил в доме, рядом с трупом охранника Витька. В случаи, если обнаружат лаз, он пуль не пожалеет, и уложит тут обоих ментов.
        Но стрелять ему не пришлось. Менты осматривающие гараж, поленились лезть под стеллаж, где была разлита солярка. Буквально вчера, кто-то из охранников, ремонтировал в гараже машину, и случайно опрокинул тридцатилитровый бак с соляркой. Сейчас, это оказалось его спасением. Менты не стали пачкаться об нее, и Мамедов услышал, как, выйдя, они закрыли за собой ворота. Но он просидел еще часа четыре в своем укрытие, дожидаясь пока менты уедут, а набежавшие любопытные соседи, разойдутся.
        По времени было около часа ночи, когда Рустам Мамедов ногой выбил тонкую перегородку, сделанную из строительного гипса и вылез в гараж. Прислушавшись и убедившись, что никого поблизости нет, он открыл ворота гаража и тихо вышел на улицу, жадно вдыхая прохладный, и казавшийся необыкновенно чистым, ночной воздух.
        В поселке все спали, когда Рустам Мамедов вышел на дорогу, и не спеша, двинулся к автобусной остановке, чтобы, дождавшись утра, на автобусе добраться до города. Но ему повезло больше, чем он ожидал.
        На окраине поселка, возле шоссе в кустах он увидел стоящую на обочине машину
«Вольво». Из раскрытого окна доносились возбужденные стоны молоденькой девчушки и надсадное сопение немолодого мужчины. Нетрудно было догадаться, чем в машине занималась эта парочка.
        Мамедов подошел. С минуту любовался грудастой блондинкой с широко раздвинутыми ногами. Она была прекрасна именно в такой позе. И он бы вот так, наверное, мог простоять всю ночь, любуясь юным телом, но впечатление портил громила нависавший над ней. Мужику было за пятьдесят, или около того. Толстое, потное обрюзгшее тело на юной красотке смотрелось плохо, и Мамедов не смог смириться с этим, тихонько постучал по крыше машины. Увидел, с каким недовольством толстый хряк повернул к нему голову.
        - Чего тебе? Проваливай отсюда, - прохрюкал хряк, надеясь, что наглец повернется и уйдет. Но тот и не думал уходить. Стоял и смотрел, как они занимались любовью. Это хряку не понравилось.
        - Ты знаешь, кто я такой? - взвизгнул он.
        Мамедов понял, что дальнейший разговор ни к чему путному не приведет. Достал пистолет.
        Увидев в руке подошедшего пистолет, девчушка испуганно вскрикнула, выползая из-под хряка. Да и тому сразу стало не до секса, но сказать он ничего не успел. Рухнул на заднее сиденье с прострелянной грудью.
        Мамедов посмотрел на девушку. Заметил в ее глазах мольбу. Умирать ей не хотелось. Не думала дурочка, чем обернется для нее, невинная шалость со взрослым мужиком.
        - Извини, детка. Но оставить тебя в живых я не могу. Ты - свидетель. А свидетелей я никогда не оставляю, - проговорил Мамедов и нажал на курок, заметив, как вздрогнуло тело красотки, когда кусочек металла безжалостно лизнул ее в грудь.
        Ключ оказался в замке зажигания. Мамедов сел за руль, повернул его, и мотор ровно заработал. Надо было избавиться от трупов. Оставлять их здесь на обочине шоссе, Мамедов не стал. Проехав вперед с километр, увидел лесную дорогу, петлявшую в сосняке. Свернул на нее. Особенно далеко в лес углубляться не стал. На дороге попадались глубокие лужи. Для езды по ней больше бы подошел российский внедорожник, а не эта иностранная красавица, обильно залитая лаком. На ее поверхности даже звезды отражаются как в зеркале.
        Когда впереди показалась огромная канава, заполненная водой, Мамедов остановился. Самое место, чтобы спрятать трупы. По крайней мере, отыщут их тут не так скоро. Зато у него теперь есть машина. На ней ему лучше выехать из города. Но прежде, чем покинуть ненавистный город, не мешало бы кой с кем свести счеты. Думая об этом, Рустам Мамедов улыбнулся, до упора надавив ногой на педаль газа.

* * *
        К площадке, на которой обычно посетители ресторана ставили свои авто, Рустам Мамедов подъезжать не стал. Поставил машину на обочину проезжей части так, чтобы ему было видно, всех подъезжавших к ресторану и отъезжавших. Оставаясь в машине, следил за стеклянными дверями, за которыми мелькала бородатая рожа швейцара, отвешивая поклон всякому выходящему, кто не поскупится сунуть ему в карман пятидесяти рублевку. Когда-то и Рустам давал ему на лапу. Бородатый швейцар принимал с благодарностью. Но цена его искренности оказалась ничтожной. Его бы следовало хорошенько наказать, и возможно, Мамедов сделает это. Но сейчас надо поговорить с Зинулей. Кажется, эта ненасытная до секса кошка, продалась ментам. Это только потом Мамедов понял, что потасовка с Багирой возле ресторана, была нечем иным, как хорошо спланированной инсценировкой. Спланировал ее, конечно же - майор Туманов. Девочка Зинуля играла в ней свою роль. А Багира - свою. И если они две артистки одного спектакля, то Зинуля должна знать адрес Багиры.
        Зинулю он увидел выходящей из дверей ресторана под руку с солидным мужиком. Надо отдать девочке должное, она всегда умела из шентропы выбрать богатого клиента, готового щедро расплатиться с ней за безумную ночь любви. У девочки есть вкус на деньги. Но сегодня ее планам было не суждено осуществиться.
        - Ты? - удивленно захлопала Зинуля глазками, увидев стоящего перед ней Мамедова.
        Мамедов улыбнулся.
        - Кажется, ты не рада меня видеть? Разве я тебе мало платил?
        Зинуля повела плечами, кивнув в сторону площадки, где ее клиент заводил машину.
        - Не в этом дело, Рустам. И платил ты мне достаточно. Но у меня уже есть, с кем провести ночь, - она улыбнулась. - Он работает во французском посольстве. Не хочу его разочаровывать.
        Мамедов понимающе кивнул.
        - Всех успеваешь обслужить и ментов и французов.
        Зинуля нахмурилась.
        - Рустам, каких ментов? О чем ты? Я не сплю с ментами.
        - Зато работаешь на них, - проговорил Мамедов.
        Рядом остановился новенький «Форд». Из окошка высунулась очкастая морда.
        - Зиночка, карета подана, - проговорила морда.
        Зинуля хотела сесть в машину, но Мамедов грубо схватив ее за руку, остановил, сказав очкастой морде:
        - Ты, наверное, будешь, разочарован, но девочка останется со мной. Правда, Зинуля? - проговорив так, Мамедов сильно сдавил Зинуле руку, чуть повыше локотка.
        - Правда, - простонала Зинуля, а когда «Форд» уехал, набросилась на Мамедова. - Что, вообще тебе надо от меня? Из-за тебя я только что потеряла богатого мужика.
        Не отпуская ее руки, Мамедов проговорил:
        - Мне нужен адрес Багиры?
        - Кого? - Зинуля сердито вскинула бровки вверх. - Какой еще Багиры? Ты в своем уме?
        Мамедов решил вопрос поставить иначе.
        - Та женщина… Ты с ней дралась здесь, когда я подъехал к ресторану, - напомнил он. И Зинуля вспомнила:
        - Так бы сразу и сказал. А то придумал тоже, Багира, - усмехнулась она. - Это Савелий Маркович велел мне. Только как я понимаю, ему эта твоя Багира тоже ни с какого бока. Ему приказали. Когда я зашла к нему, за деньгами, у него в кабинете двое сидели. Один такой высокий, широкоплечий. Одним словом, видный из себя. А второй - хлюпик усатый. Все на мои коленки пялился.
        - Майор Туманов, - задумчиво проговорил Мамедов.
        Зинуля покрутила головой.
        - Майор он или полковник, не знаю. Не спала с ним. Но скажу тебе честно, Рустам, он из тех мужиков, которым любая из наших так даст.
        - Шалава!
        Зинуля обиделась.
        - Каждый зарабатывает свой хлеб, как может. Ты, между прочим, тоже не святой. Мне потом Савелий Маркович говорил, что менты тобой интересовались, потому эту Багиру к тебе и подпустили, как телку к быку, - Зинуля засмеялась, за что тут же от Мамедова получила пощечину.
        - Позвони, Марковичу. Скажи, чтобы спустился сюда. Про меня ни слова, - предупредил Мамедов.
        Метрдотель ресторана «Три мушкетера» Савелий Маркович Григорьев, в свои пятьдесят с хвостиком не жаловался на здоровье. А все потому, что он берег себя, как строгие родители могут беречь невесту для выданья. И жить бы Савелию Марковичу лет до ста, если бы не Зинулин звонок.
        Выйдя из ресторана, Савелий Маркович увидел девушку, стоящую за углом. Рядом с ней стоял Мамедов, увидев которого, у метрдотеля невольно вырвалось:
        - Рустам?
        Мамедов оскалился в улыбке.
        - Кажется, вы оба рассчитывали, что меня уже нет в живых.
        Савелий Маркович как-то неуклюже затопал на месте.
        - Нет, ну что ты. Просто…
        - Просто, что? Думали, Туманов засадил меня годков на десять? Кстати, раз уж мы вспомнили про него, скажи мне Савелий, ты знаешь, адрес той суки, которую привел сюда этот майор? - спросил Мамедов.
        Савелий Маркович понял, что отпираться и врать, будто он не знает, о чем идет речь бессмысленно. Но адреса Багиры он не знал, в чем и признался Мамедову:
        - Клянусь, - скрестил Григорьев обе руки на груди. - Я ее даже как следует, и в лицо не рассмотрел. Туманов велел сделать так, чтобы ты обязательно обратил на нее внимания…
        - И вы сделали, - задумчиво произнес Мамедов.
        Савелий Маркович вздохнул.
        - А куда было деваться?
        Мамедов обернулся на одиноко стоящую на обочине новенькую «Вольво», на которой он приехал сюда.
        Ночь выдалась достаточно прохладной. Накрапывал мелкий дождь, и Мамедов предложил Зинуле и Савелию Марковичу:
        - У меня машина, - кивнул он на «Вольво». - Пойдемте, сядем в нее, нам есть, о чем поговорить.
        Они оба не представляли, чем для них закончится этот разговор. Оставлять их в живых, это было не в правилах Рустама Мамедова. К тому же нет гарантии, что утром кто-то из них не позвонит Туманову и не сообщит о его чудесном воскрешении. Этого Мамедову хотелось меньше всего. Поэтому из машины он вылез один. На заднем сиденье остались два трупа.
        Пошарив у Зинуле в дамской сумочке, Мамедов отыскал там ключи от ее однокомнатной квартиры. Припомнил, как однажды девушка говорила ему, что квартиру под частную сняла совсем недавно в тайне от родителей, чтобы заниматься там сексом с клиентами.
        Сейчас гнездышко проститутки могло пригодиться. Надо было подумать о ночлеге. В той трехкомнатной квартире, которую Мамедов снимал на окраине Москвы, он решил больше не появляться. По крайней мере, так будет надежней для него самого. А пока пожить он может в этой Зинулиной квартире. Тем более, что возражать она уже не сможет.
        Глава 33
        Больше всего на свете Федор Туманов не терпел спешки. Особенно в расследовании уголовных дел, где даже малозначительная, неброская на первый взгляд деталь, может обернуться большой и нужной подсказкой.
        Вот сейчас, просматривая дамскую сумочку убитой проститутки Зинаиды Орловской, Федор Туманов нашел в ее косметичке кроме губной помады и тонального крема, парочку презервативов.
        Ваняшин, наблюдавший за тем, с каким усердием майор изучает то, что они с Греком уже посмотрели, улыбнулся по поводу презервативов, сказал шутливо:
        - Экипировка на все случаи жизни. Это для одной части тела, - кивнул он на помаду и крем, - а это для другой.
        Наверное, Федор улыбнулся бы, если бы речь не шла об убитой молодой девушке. Но когда тебя не покидает ощущение того, что опасный убийца на свободе и где-то рядом, тут уж не до улыбок.
        Кажется, и капитан Грек в отношении всего этого имел серьезный деловой настрой, поэтому сказал Ваняшину:
        - Что ж ты хочешь, у нее такая опасная профессия, что надо заботиться о здоровье.
        Ваняшин против сказанного Греком ничего не имел. Кивком головы, дал понять, что он с Греком полностью согласен и стал дальше наблюдать, как Федор Туманов с осторожностью взрывотехника извлекает содержимое косметички, внимательно разглядывая все, что попадалось на глаза.
        Теперь на глаза майору попались несколько десятирублевок и маленький скомканный клочок бумажки, на которым мелким почерком было написано: «Надька, я сняла квартиру на Сенной, приехай, глянешь». Тут же стояли цифры. По-видимому, номер дома и номер квартиры.
        Федор показал записку Греку с Ваняшиным. Но те только пожали плечами. Причем, Грек нашел мужество признаться:
        - Извини, Николаич, просмотрели мы эту писульку.
        - Вот то-то и оно, что просмотрели, - сделал майор справедливый укор обоим своим помощникам. - А тут ясно написано. Сняла! - Федор особо выделил это слово, потом добавил более спокойно: - Значит, жила там. Или бывала. И если так, то нам имеет смысл, глянуть на эту квартиру. Как думаешь, Грек? - спросил Туманов у капитана.
        Грек кивнул, хотя и с неохотой.
        - Точно, Николаич. Имеет. Ну так что, мы с Лешкой сгоняем?
        Но сгонять с Ваняшиным, ему не получилось.
        - Знаешь что, - сказал Туманов. - Возьми-ка ты из дежурки Сокольского, и сгоняй с ним. Все равно он там без дела торчит.
        Из майорского кабинета Грек вышел без настроения.
        Толстяка Сокольского в дежурке не было. Грек вышел на улицу и увидел, что лейтенант Сокольский стоит возле своей машины. Грек подошел.
        - Никак налюбоваться не можешь на свою ласточку? - спросил он, кивнув на новенькую
«семерку» Сокольского.
        - Причем здесь это? - несколько обиженным тоном спросил толстяк. - Просто я на движок глянул. Люблю, когда машина, как говорится, в полной боевой готовности.
        - А вот это правильно, - одобрил Грек. - Потому что сейчас нам с тобой предстоит сгонять по одному адресочку. Так что, заводи, лейтенант, свою ласточку. Проверим твой движок.

* * *
        Квартира, которую снимала Зинуля, оказалась недалеко от метро «Павелецкая». Когда-то в этом четырехэтажном доме жили именитые купцы. Первый этаж занимала прислуга, содержащая дом в образцовом порядке. Но потом дом поменял хозяев, и порядка в нем не стало.
        Об этом Грек подумал сразу, как только вошел в подъезд и глянул на чугунную лестницу, спиралью уходящую вверх. Ходить по такой лестнице было небезопасно. Во многих ступеньках виднелись сквозные дыры, которые жильцы верхних этажей научились ловко обходить, о чем свидетельствовали потертости на рифленом металле.
        - А она не провалится подо мной? - с обеспокоенностью спросил толстяк Сокольский, кивнув на лестницу.
        - Не беспокойся. Тебе по ней топать не придется. Интересующая нас квартира, находится на первом этаже. За мной, лейтенант.
        Пройдя по длинному коридору, Грек остановился возле деревянной, обшарпанной двери. Прежде, чем нажать на звонок, прислонил ухо к двери, послушал.
        - Ну чего там? - спросил Сокольский.
        Грек махнул рукой.
        - Глухо, как в танке. Но на всякий случай давай, позвоним, - предложил Грек и нажал на кнопку звонка. Звонок оказался доисторической реликвией, впрочем, как и все здесь, и издал такой громкий звук, что Греку захотелось отскочить.
        - Ого, - восхищенно проговорил Сокольский. - Такую штукенцию мне бы на машину вместо сирены.
        Грек промолчал. Второй раз давить на кнопку он не стал, посчитав, что переполошит всех соседей. Хотя насчет всех, возможно, было большим преувеличением капитана, но вот одну соседку, он все-таки потревожил.
        Дверь открылась и в коридор выглянула женщина, возраст которой Грек даже не решился определить. Он не успел у нее ничего спросить, потому что женщина его опередила, проговорив:
        - Вы к Зинаиде?
        - Да, - ответил Грек и тут же добавил: - Вообще-то мы из милиции, - Он достал служебное удостоверение, показал соседке.
        - А Зинаиды нет. Уже третий день, как она тут не появляется.
        Грек кивнул, вздохнув, по поводу сказанного соседкой и сказал:
        - А она и не появится. Убили ее.
        Женщина испуганно охнула, перекрестившись.
        - Мы хотели осмотреть ее квартиру, - сказал Грек, призадумавшись и не зная, как войти в квартиру.
        - Да осмотреть-то можно. Мне хозяйка квартиры ключ оставила. Зинаида молодая, ветреная. Вдруг ключ потеряет. А у меня есть запасной. Сейчас я вам его дам, - проговорила соседка, роясь в карманах своего старого пальто, висевшего на гвоздике в прихожей. - Вот он, - отыскав, наконец, ключ, она протянула его Греку.
        - Вы никуда не уйдете? - спросил Грек.
        - А я уже лет пять, как никуда не выхожу. Ноги у меня парализованные. До магазина не дойду. Мне Зинаида продукты покупала, упокой ее душу Господи. Добрая девушка была. Так вот и живу. То она сумки мне таскала, то других соседей просить приходится. А сейчас их нету. Отдыхать уехали, так я без корки хлеба сижу, - пожаловалась женщина.
        Грек отпер ключом дверь. В квартиру он вошел первым. За ним толстяк Сокольский. Женщина с парализованными ногами не пошла, сославшись на то, что она и по своей квартире едва ковыляет.

* * *
        Рустам Мамедов пришел сюда ночью. Ключом, который забрал у Зинули из сумочки, открыл дверь и тихо вошел. Запер дверь. Свет зажигать ни в комнате, ни на кухне не стал. Квартира располагалась на первом этаже, и свет будет хорошо заметен с улицы.
        Напившись из-под крана воды, он рухнул на кровать, на которой Зинуля тешилась со своими любовниками, и заснул мертвецким сном. Проснулся он от громкого звонка в дверь. Прислушался.
        За дверью слышались голоса, а потом кто-то стал совать ключ в замочную скважину. Раздумывать было некогда. Надо куда-то спрятаться. Но как оказалось в чужой квартире, в которой почти не было обстановки, это нелегко. И Мамедов не придумал ничего лучше, как прижаться к стене, встав за открытую дверь комнаты. Достал из кармана гранату. Пистолет его остался в кейсе, а кейс на стуле, рядом с кроватью. Сейчас Мамедов проклинал себя за такую оплошность. Ведь стоит только вошедшим заглянуть в комнату, как этот кейс привлечет их внимание. И с этим он не ошибся.
        Протопав по коридору, Грек первым заглянул в комнату и увидел лежащий на стуле кейс.
        - Вряд ли этот чемоданчик принадлежит проститутке Зинуле, - сказал Грек, проходя в комнату.
        - Интересно, чего в нем лежит? - спросил Сокольский, топая за капитаном. Грек деловито подошел.
        - А это мы сейчас проверим, - сказал он. Чуть скосив глаза на зеркало старого гардероба, он увидел в нем стоящего за дверью Мамедова. Попытался подать Сокольскому знак, легким кивком указав на дверь. Толстяк стоял к ней ближе, чем Грек, но у него не было оружия. Практикантам оружие не положено. Хотя в данном случаи, ему оружие бы и не понадобилось. В Сокольском такой вес, что стоит ему навалиться на дверь и прижать Мамедова к стене, как тот уже потеряет всякую способность к сопротивлению.
        Видя, что надеяться на толстяка бессмысленно, Грек выхватил из кобуры свой пистолет. Резко обернувшись, крикнул Мамедову:
        - Выходи!
        Сокольский захлопал глазами, не понимая, кому предназначен этот вопрос. Грек не стал объяснять, оттолкнул его в сторону, чтобы толстяк не мешался.
        - Мамедов, выходи с поднятыми руками, - приказал Грек, выставив вперед руку с пистолетом.
        Дверь открылась. Теперь и Сокольский увидел Мамедова. Тот поднял руки, но от этого ни Сокольский, ни Грек не испытали облегчения, потому что в правой руке у Мамедова была зажата ручная граната.
        Грек глянул на своего помощника толстяка и увидел, что у того рожа глупее не бывает. Хотя сейчас, наверное, Грек и сам выглядел не лучше. Он почувствовал, что правую сторону лица его перекосило.
        - Ну что, стрелять будешь, мент? - с усмешкой спросил Мамедов. - Стреляй. Ты меня убьешь. Я упаду и уроню гранату, а что будет дальше, додумывай сам, - посоветовал Мамедов.
        Как не печально сознавать, но террорист был прав. Если Грек выстрелит, то все будет так, как говорит Мамедов, с той лишь оговоркой, что трупов тогда будет надвое больше. С расстояния трех метров, от осколков им не спрятаться. Да и спрятаться некуда. Предположим, сам Грек попытается сигануть за гардероб, хотя вряд ли успеет. А Сокольскому и вовсе спрятаться негде. Разве такую тушу, где спрячешь.
        Понимая всю безвыходность ситуации, Грек проговорил с горечью:
        - Будем считать, тебе повезло. Только хочу тебя предупредить, что на свободе тебе гулять не долго осталось.
        Мамедов расхохотался, довольный тем, как Грек его рассмешил.
        - Может быть и так. Но пока ваши жизни целиком зависят от меня. Лично мне, терять нечего, в отличие от вас.
        С этим Грек спорить не стал. Об одном лишь жалел, что с ним не Леха Ваняшин, а этот толстопузый увалень. Побледнел, глазенки выкатил, того и гляди расплачется, как баба.
        - Хорошо. Чего ты хочешь? - спросил Грек, все еще продолжая держать в руке пистолет, но все больше чувствуя, что воспользоваться им как видно не придется.
        - Брось ствол, - приказал Мамедов.
        Грек положил пистолет на стол. Мамедов посмотрел на толстяка Сокольского, как бы предлагая ему сделать тоже самое.
        - А у меня нету, - волнуясь, проговорил лейтенант толстяк. - Я - практикант.
        Мамедов усмехнулся. Приказал толстяку, чтобы тот достал из кейса катушку скотча.
        - Сядь на стул, - велел он Греку.
        Грек послушался, сел, сознавая, что положение, в котором они оказались, хуже не придумаешь. Убийца диктует им условия. Интересно, что он удумает дальше сотворить с ними.
        А дальше произошло то, чего уж Грек никак не ожидал. Мамедов велел толстяку Сокольскому прикрутить Грека к спинке стула. И тот проделал это с таким усердием, что капитану стало тошно.
        - Рот заклей ему, - приказал Мамедов Сокольскому, и тот, зубами оторвав от катушки полоску скотча, приклеил ее Греку на рот.
        Потом то же самое Мамедов проделал с самим Сокольским, усадив его на стул, напротив Грека.
        Со стороны, наверное, это смотрелось смешно. Сидят два придурка на стульях, друг против друга, как влюбленная парочка. Но самим Греку с Сокольским было не до смеха, особенно когда Мамедов достал из кейса три гранаты, скрутил их скотчем и положил Греку между ног, на то самое место, о котором сам Грек всегда отзывался с достоинством.
        Сокольский наблюдал за всем этим с замеревшим сердцем, ожидая, что подобное ожидает и его. Но на толстяка у террориста не осталось гранат. Хотя сомневаться не стоило, что если случится взрыв, ему не удастся уцелеть. Ведь они сидели друг от друга на расстоянии в полтора метра.
        - Это будет сюрприз для вашего майора Туманова, - проговорил Мамедов, смеясь. - Сейчас я привяжу веревочку к гранатам и к двери. Испытанный способ. Не раз проверенный мною, - с этими словами он достал из кейса тонкий, но необычайно крепкий капроновый шнур, отрезал от него большой конец. - Тот, кто первый откроет дверь и войдет сюда, увидит оторванные яйца этого усача, - похлопал он Грека по спине. Грек промычал в ответ что-то невнятное.
        Подойдя к двери, Мамедов привязал конец шнура к дверной ручке.
        - С удовольствием прикончил бы вас сам, но хочу дать вам шанс почувствовать ожидание смерти. Чтобы вы почувствовали, на чем держится жизнь. Для вас она держится на конце этого шнура, - потрогал Мамедов шнур рукой, проверив его натяжку. - Достаточно потянуть за него и ваша жизнь прервется. Видите, как все просто в этом мире.
        Греку хотелось сказать Мамедову, что он псих, но склеенный скотчем рот, не позволил сделать этого. И капитан всего лишь промычал нечленораздельную фразу.
        Сокольский сидел с белым, точно обескровленным лицом, боясь пошевелиться. Ему казалось, если он начнет ерзать на стуле, произойдет колебание пола, что неминуемо приведет к преждевременному взрыву. Вытаращенными глазами он смотрел то на гранаты, комфортно расположенные у Грека между ног, то на дверь, к ручке которой был привязан конец шнура, и мысленно молился о том, чтобы эту дверь никто не открыл.
        Взяв свой кейс, Мамедов залез на подоконник, открыл раму. Перед тем, как выпрыгнуть в окно, он обернулся к связанным милиционерам:
        - Думаю, скучать вам тут долго не придется, - проговорил он, улыбнувшись ментам на прощанье, и выпрыгнул.
        Грек не мог сказать точно, сколько прошло времени с того момента, как они вошли в квартиру. Сейчас его беспокоило другое. Вдруг соседке, которая дала им ключ от квартиры, вздумается приковылять сюда. Пять метров по коридору, не такое уж непреодолимое расстояние, даже для человека с парализованными ногами. Она откроет дверь, и тогда… При мысли, что произойдет дальше, Сан Саныча Грека бросало в дрожь. Хотя и дрожать в его положение, было не безопасно. Гранаты могли соскочить на пол. Тогда и за шнурок дергать не придется. Это произойдет само собой.
        Но с соседкой, кажется, еще Бог миловал, а вот ее кошка. Еще там, в коридоре, когда он разговаривал с женщиной, из ее квартиры выскочила здоровенная пушистая кошка. Да лучше бы она не выбегала.
        Теперь, нагулявшись, эта кошара запрыгнула на подоконник. Видно, Зинуля добрая душа, прикармливала ее. И судя по всему, эта пушистая зверюга не единожды бывала здесь. Ее даже не смутило, что вместо Зинули в квартире находятся два посторонних человека.
        Посмотрев сначала на Сокольского, а потом на усатого Грека, кошка спрыгнула с подоконника на пол и, подбежав к ногам Грека, замурлыкала и стала тереться об них боком.
        С каким бы удовольствием Сан Саныч отвесил бы пендаля противной животине. Возненавидел их с того дня, как соседский котяра стал оставлять свои пометки на двери его квартиры. Теперь эта дрянь прибежала, ласкается тут. Жаль, что Сан Саныч не может дотянуться до нее своим тупоносым ботинком. Уж он бы приласкал ее, как следует.
        Видно сама кошка была на этот счет иного мнения, потому что решила запрыгнуть Греку на колени. Подняв свой пушистый хвост, она замурлыкала, мягко перебирая лапками по связке гранат, лежащих у Грека между ног.
        Видя это, Сокольский перестал моргать, уставившись безумными глазами на кошку. Одно неосторожное движение ее лап, и случится непоправимое. Так думал он.
        Об этом же думал сейчас и сам Грек. Чтобы согнать приставучую кошку, он широко раздул ноздри и стал выдыхать на нее через нос, освобождая легкие от запаха табачного дыма, при этом издавая громкое сопение.
        Этот запах кошке явно не понравился. Она фыркнула, покрутила головой, и тут же спрыгнула с колен Грека.
        Грек сделал через нос глубокий вдох, а потом медленный выдох. Захотелось расслабиться. Кажется, опасность миновала. Они оба с Сокольским не сводили глаз с пушистого зверька.
        Четвероногая тварь села на полу и стала лизаться. Но тут же в ее кошачью голову пришла не слишком хорошая мысль, и кошка с громким мяуканьем кинулась к двери.
        Грек почувствовал, что в груди у него перехватило, и он не может не вдохнуть, не выдохнуть. Тоже самое, как видно происходило и с толстяком Сокольским. Если до этого из его ноздрей слышалось тяжелое сопение, то теперь его было не слышно.
        Они оба, не отрываясь, смотрели на кошку, которой как видно наскучило общение с Греком, и теперь она попыталась открыть дверь. Для этого она встала на задние лапы, передними уперлась в дверь, царапая ее коготками.
        Чтобы не видеть, что сейчас произойдет, Сокольский зажмурился. Грек напротив, не мог даже моргнуть, если бы и захотел. Ощущение было такое, будто тело перестало его слушаться и только сознание происходящего неотступно вело отсчет в такт убывающих секунд.
        Раз. Два. Три…. Он досчитал до сорока, а взрыва все не было. Кошка не могла осилить дверь. И Греку захотелось закричать. Не важно что, лишь бы этим криком выразить ликование по поводу того, что он еще жив. Но вместо этого, из его носа вырвался стон, похожий на ржание издыхающего жеребца.
        Глава 34
        Федор Туманов уже стал беспокоиться по поводу отсутствия Грека с Сокольским. Пару раз попытался дозвониться Греку на сотовый и не смог. И вдруг звонок из дежурной части управления. Майор поднял трубку.
        - Федор Николаич, только что позвонил мужчина и сообщил, что капитан Греков и практикант Сокольский находятся на улице Сенной и требуют помощи. Мне как, посылать туда группу, или ты сам съездеешь? - поинтересовался дежурный.
        - Мы сейчас сами с Ваняшиным туда сгоняем. Не посылай, - сказал Туманов. Дежурный против такого расклада возражать не стал.
        Остановившись возле четырехэтажного кирпичного дома, Туманов первым делом огляделся.
        - Никогда не думал, что у нас в Москве есть еще такие замки ужасов, - проговорил Ваняшин, присоединяясь к майору и тоже осматривая дом с наружной стороны. Видя, что Туманов призадумался, спросил:
        - Какие-то осложнения, Николаич?
        - Машина, - сказала Федор. - Грек приехал сюда вместе с Сокольским на его машине. Так?
        - Ну так, - ответил лейтенант Ваняшин.
        - Если они звонили отсюда, значит, машина должна стоять тут возле подъезда. Так?
        - Вообще-то, так, - произнес Ваняшин, уже и сам, начиная сомневаться, тут ли Грек. - А может, они уже уехали? Надо звякнуть Греку еще разок на сотовый, - предложил он. Туманов пожал плечами.
        - Давай, звякни, Леш, - сказал Туманов, раздумывая, стоит ли им идти проверять квартиру.
        - Не отвечает Грек. Может, у него телефон забарахлил?Наверное, они были тут и уехали. Так чего нам туда идти? - высказал сомнения Ваняшин.
        Туманов не ответил, решил все же зайти, глянуть на квартиру.
        - Раз уж мы здесь, пойдем, посмотрим, - предложил он и пошел в подъезд. Отыскав дверь, интересующей оперативников квартиры, Федор нажал на кнопку звонка.
        - Ничего себе, сирена, - удивился Ваняшин.
        Туманов позвонил еще пару раз.
        - Николаич, смотри, - шепнул Ваняшин.
        Федор обернулся, увидел, что дверь одной из соседских квартир приоткрыта и в образовавшуюся щель, за ними кто-то внимательно наблюдает. Кто это был, Федор вот так сразу не понял, пока дверь не открылась пошире. Теперь он смог разглядеть, что это была женщина в старом, засаленном халате. Она стояла, опираясь на костыли.
        - Вам кого? - спросила она.
        - Да мы вообще-то хотели только узнать… Тут двое наших сотрудников должны были подъехать, - сказал Федор.
        Женщина кивнула.
        - Были. Один усатый, черный как цыган. Второй - толстый, как бочка.
        Туманов с Ваняшиным переглянулись.
        - Так они что, уехали? - спросил Туманов.
        - Не знаю. Только они взяли у меня ключ от Зинаидиной квартиры и мне его так и не вернули, - пожаловалась женщина, прислушавшись.
        - Что такое? - не понял Федор.
        - Да кошка моя, Нюрка. Она там за дверью, - кивнула женщина на дверь соседней квартиры.
        - Леша, давай на улицу. Встанешь под окнами. А я в дверь, - сказал Туманов лейтенанту Ваняшину и подошел к двери. На всякий случай достал пистолет, при виде которого женщина испуганно ойкнула.
        - Вы будете стрелять? - засуетилась она, пытаясь развернуться на костылях.
        - Да нет, это я так, чтобы только попугать, - улыбнулся Туманов. Но женщина, кажется, осталась при своем мнении.
        - Вы только Нюрку мою не убейте. Пожалуйста, - запричитала она.
        - Никого я убивать не буду, - теряя терпение проговорил Федор, убирая пистолет обратно в кобуру, чтобы женщину не хватил инфаркт.

* * *
        Леха Ваняшин вышел на улицу. Заметив, что окно в квартире на первом этаже открыто, и ветер треплет занавеску, он решил заглянуть через него в комнату. Благо, что подоконник находился на уровне его подбородка. Он подошел и, отодвинул занавеску. Увидел Грека с практикантом Сокольским. Те при виде Ваняшина загнусавили, пытаясь, что-то произнести, но еще никому не удавалось говорить через нос. Не получалось это и у Грека с Сокольским. Хотя объяснений никаких и не требовалось. Ваняшин увидел связку гранат и тянущийся от нее шнур к дверной ручке.
        Понимая, что если он сейчас кинется бежать в подъезд к Туманову, предупредить того, чтобы не открывал дверь, он не успеет. Все решали секунды. И выхватив из кармана сотовый, Леха Ваняшин быстро набрал номер мобильника Туманова.
        Кошка за дверью орала как оглашенная. Федор взялся за ручку, приложив усилие, чтобы потянуть за нее и открыть дверь, и в этот момент его сотовый мелодично задринькал.
        Федор поднес трубку к уху.
        - Слушаю, - произнес он, поглядывая на дверь. Услышал озабоченный голос Лехи Ваняшина:
        - Николаич, не открывай дверь. Она заминирована. Сейчас я залезу через окно.
        - Вот чертовщина. Леш, может специалистов по разминированию вызвать? - спросил Туманов.
        Ваняшин посмотрел на Грека, который едва не плакал от радости при виде приятеля. Еще лейтенант увидел в глазах усатого капитана мольбу. Видно держался Сан Саныч из последних сил.
        - Знаешь что, Николаич, не надо вызывать специалистов. Сейчас я влезу в квартиру через окно и посмотрю, что там можно сделать, - сказал Ваняшин и, отключив мобильник, вскарабкался на подоконник.
        Первое, что сделал он, оказавшись в квартире, это отклеил скотч со рта Грека, потом Сокольского.
        - Леша, родной. Спасибо тебе, - едва не прослезился Грек от радости. - Как ты вовремя. У меня уж сил нету держать эти болванки на своих яйцах. Сними ты их с меня поскорей, Христа ради.
        - Потерпи, Сан Саныч, минутку, - сказал Ваняшин, осмотрев связку гранат и привязанный к ней шнур.
        Дело, по мнению Ваняшина, было не сложное, и никакие саперы здесь не понадобились. Сходив на кухню, он отыскал там нож. Вернувшись, перерезал шнурок, который был привязан к гранатам, потом скотч, которым были стянуты руки и ноги Грека.
        Все то время, пока Ваняшин суетился возле Грека, толстяк Сокольский терпеливо дожидался, когда очередь дойдет и до него, и как только Ваняшин освободил его, кинулся в туалет.
        - Во, как натерпелся бедолага, даже меня вперед не пропустил, - заметил Грек про толстяка Сокольского.
        - Николаич, можешь входить. Все пучком, - крикнул Ваняшин ожидавшему за дверью Федору Туманову.
        Туманов вошел.
        - Ну, пленники, живы? - глянул майор на Грека.
        - Живы. Веришь, Федор, - признался Грек. - Думал ну все, хана нам с Сокольским. Не увижу больше вас.
        Ваняшин аккуратно сложил гранаты в пакет. Больше ничего под рукой не нашлось. Услышав признание Грека, съязвил:
        - Так уж ты про нас и думал? Небось, за яйца свои беспокоился. Николаич, это ж надо до чего додуматься, четыре гранаты Греку между ног положить. Еще удивляюсь, как они не сдетонировали от нагрева. Ты Сан Саныч их так нагрел, - покачал головой Ваняшин.
        - Леша, слово даю, как только эту мразь поймаем, я эти гранаты ему в задний проход затолкну. Чтобы он, гад, почувствовал, какого это быть вот так, - пообещал Грек. - Только бы найти его.
        - Найдем. Я знаю, где его надо искать, - немного подумав, сказал Туманов. - Он ведь на что рассчитывал, когда позвонил к нам в дежурку…
        - Он позвонил в дежурку? - удивился Грек.
        - А ты думаешь, мы просто так с Николаичем сюда прикатили? От нечего делать? - сказал Ваняшин.
        - Да, нет. Я ничего такого не подумал, - оправдался Грек.
        - Фамилию свою он не назвал, но это точно был Мамедов. Таким образом, он решил счеты с нами со всеми свести, - сказал Туманов.
        - Кровожадный зверек, - проговорил Сокольский. Но Грек тут же поправил его:
        - Не зверек, а зверь.
        Федор согласно кивнул, потому что Грек попал в самую точку. Только зверь может испытывать наслаждение убивая.
        - Отсюда он уехал на моей машине. Не знаю, что я теперь отцу скажу. Фактически машина-то его. Это он мне давал поездить. Теперь больше не даст, - повесил нос Сокольский.
        - Ладно, не горюй. Машину мы найдем. Нам бы только этого упыря найти. Николаич, ты сказал, знаешь, где его искать? - спросил Грек у Федора Туманова.
        - Да есть одна мыслишка. С нами он, думает, что уже рассчитался. Он бы хотел прикончить Багиру, да не знает ее адреса. Его он пытался узнать у метрдотеля Григорьева и проститутки Орловской. Но они адреса Багиры не знают. И чтобы не оставлять свидетелей своего внезапного воскрешения, Мамедов их убил. Но еще есть один человек, который, думаю, может нам рассказать кое-что интересное.
        - Полковник Ефимцев, - догадался Ваняшин.
        - Точно, - кивнул Туманов. А Грек недоверчиво взглянул на своего старшего.
        - Ты что, Федор. Хочешь на свою жопу приключений. Васильков не разрешит его взять в разработку, - недоверчиво проговорил Грек.
        Но Туманов только усмехнулся.
        - А мы и не будем брать его в разработку. Не будем прослушивать его телефон. Мы сделаем по-другому.

* * *
        Павел Николаевич Ефимцев удивил жену, сказав, что после завтра они улетают на отдых в Турцию.
        - Что вот так сразу? Мы же даже это с тобой не обговаривали? - недоумевала жена. Все получилось так неожиданно.
        Павел Николаевич с улыбкой посмотрел на супругу. Стройная, грудастая красавица, она едва тянет на двадцать три. Он в сравнение с ней, все равно, что потерявший свою стать мерин, рядом с молоденькой кобылкой. Разве ей такой муж нужен. В материальном плане - да. Должен же кто-то обеспечивать кобылку деньгами. Вот он и обеспечивает и за это получает от жены ласку. Но с горечью для себя Павел Николаевич стал все больше сознавать, что в сексе он не удовлетворяет супругу. Частые волнения отразились не только на повышение кровяного давления, но и на сексуальных желаниях. Они пропали.
        Но теперь все будет по-другому. Морской воздух укрепит его здоровье. Давно мечтал поваляться на песочке, и чтобы никаких забот.
        Утром жена повела сына Олежку в садик, а Павел Николаевич стал собираться на работу. С начальством вопрос насчет отпуска уже решен, осталось утрясти кой какие формальности с проездными документами.
        Ефимцев уже хотел уходить, когда в дверь позвонили. Павел Николаевич удивился, неужели супруга так быстро обернулась? Но ведь она еще хотела заехать к родителям, попросить, чтобы приглядели за квартирой. Неужели, передумала и не поехала?
        Полковник открыл дверь, и не поверил своим глазам. Перед ним стоял Рустам Мамедов.
        Ни разу в жизни Ефимцев не чувствовал себя таким растерянным.
        - Ты? - глухо протянул Ефимцев, почему-то оглянувшись.
        Сейчас самое лучшее было бы, сославшись на занятость, выйти и захлопнуть дверь. Поговорить они прекрасно могут и дорогой до автостоянки, где Ефимцев оставлял машину. Но подвела проклятая растерянность.
        - Я, - улыбнулся Мамедов. Но улыбка получилась нехорошей, как у палача, лихо помахивающего топориком, в ожидании слежующей жертвы.
        Голова полковника Ефимцева еще оставалась на плечах, но, увидев Мамедова, он подумал, что скоро ее потеряет. К нему снова вернулось чувство обреченности. Теперь и отдых в Турции уже стал для него не в радость.
        - Что, думал, меня нет? - спросил Мамедов все с той противной улыбочкой, как бы отсчитывая Ефимцеву время, сколько тому пожить.
        - Признаться, да, - признался Павел Николаевич. - В милицейских отчетах ты значишься, как труп. - Ефимцев побоялся этим признанием обидеть Мамедова. Но тот не только не обиделся, а даже, как показалось полковнику, обрадовался.
        - Пускай. Это даже хорошо, что менты считают меня трупом. Искать не станут. А сегодня я им напомнил о себе.
        - Кому? - вырвался у Ефимцева вопрос.
        - Майору Туманову. Я для него оставил сюрприз.
        - Разумеется, в виде нескольких трупов? - спросил Ефимцев, попутно рассуждая, как ему в этой ситуации все-таки поступить.
        - Ты угадал, полковник. Да не смотри ты на меня так, словно я вернулся с того света. Вместо меня во взорванном доме менты нашли труп моего охранника. А я вот, живой. Ты даже можешь меня потрогать. Кстати, ты один?
        Соврать Ефимцев не решился. Но про супругу ничего говорить не стал. Не обязательно Мамедову знать про нее.
        - Один. Но я вообще-то спешу. На работу.
        Как оказалось, Мамедову на это было наплевать.
        - Успеешь. Позвони, скажи, что задержишься. Я жрать хочу. Да и просьба у меня к тебе имеется, полковник. Последняя. Выполнишь ее, и я уеду отсюда. Тебя оставлю в покое, - пообещал Мамедов, но сам Ефимцев не поверил в его обещание. Вряд ли такой человек, как Мамедов оставит его в покои. Просьбы будут еще и еще. И конца им не счесть. И тут к Ефимцеву пришла мысль, а не устроить ли ему конец самому Мамедову. Хорошо бы, чтоб та бумага была при нем.
        Конечно, здесь, в своей квартире, он не станет убивать Мамедова. Другое дело, на улице. Ведь в милицейских отчетах он числится, как труп. Пускай и будет трупом.
        - Ну, заходи, - это приглашение прозвучало так, как могут приглашать нежелательного гостя на пир.
        Они прошли в кухню. Ефимцев поставил на стол тарелку с колбасой, сыром, копченой говядиной. Из холодильника достал бутылку водки.
        - Пей и ешь, - сказал он, наполняя Мамедову рюмку, но тот от водки отказался, а от еды нет.
        Полковник сел за стол напротив Мамедова.
        - Так я слушаю тебя. Какая у тебя просьба? Если это в моих силах, я ее выполню. Если нет, извини, Рустам, - предупредил Ефимцев.
        Хотя Мамедову его предупреждение было как по барабану.
        - Выполнишь, полковник. Ты выполнишь все, что я тебе скажу, - в голосе Мамедова слышалась такая настойчивость, которую сам Ефимцев воспринял как откровенную наглость.
        - Рустам, ты видно забываешь, что мои возможности ограничены. Я не всесилен, - поспешил Ефимцев опровергнуть сказанное Мамедовым, и, заметив, что это тому не понравилось, сказал: - Ну так я слушаю тебя?
        - Мне нужно узнать адрес одного человека, - проговорил Мамедов, хватая руками с тарелок все, что на них лежало.
        Такое свинство не нравилось Ефимцеву, и он старался не смотреть на то, как Мамедов расправляется с едой. Всего выставленного на стол, Павлу Николаевичу было не жалко. Он Мамедову как нормальному человеку подал вилку, нож, но ни то ни другое террористу не понадобилось.
        - Хорошо, я узнаю адрес, - пообещал Ефимцев и попросил: - Называй фамилию имя и отчество этого человека.
        Просьба Ефимцеву показалась плевой. Все это узнать он мог прямо из дома, достаточно позвонить в Центральное Адресное Бюро, назвать пароль, представиться и через каких-то пять, десять минут, адресок будет у него.
        - Ее зовут - Багира, - сказал Мамедов.
        Ефимцев усмехнулся.
        - Вообще-то женщина с таким именем - редкость, - заметил он.
        - Это не имя. Кличка. Ее ко мне подослал майор Туманов.
        - Подожди. Так она что, его агент? - несколько удивился Ефимцев.
        Отставив пустые тарелки в сторону, Мамедов кивнул.
        - Получается, что так.
        - Милый мой, - в голосе полковника послышалось возмущение. - Тогда это другое дело. Знаешь, Рустам, вот так скоро я не смогу выполнить твою просьбу. Агенты и их адреса строго засекречены. Мне необходимо подготовить запрос, обосновать его цель. Это все непросто.
        - Ничего. Я подожду, - заверил его Мамедов.
        Ефимцев возмутился.
        - Что у меня, здесь?
        - Ну не на улице же, - спокойно ответил Мамедов.
        Павел Николаевич вздохнул.
        - Хорошо, - сказал он, вставая из-за стола и направляясь в прихожую.
        Мамедов его провожать не пошел. Но перед тем, как Ефимцеву уйти, предупредил:
        - Полковник…
        Павел Николаевич застыл в дверях, обернулся.
        - Поторопись. У меня мало времени.
        - Я тебя понял, - проговорил Ефимцев довольно сухим тоном и захлопнул за собой дверь.
        Выйдя из подъезда, он достал сотовый, набрал номер телефона жены. Это же он пытался проделать всю дорогу, пока шел до автостоянки. Но так и не дозвонился до нее. Вспомнил, что с недавних пор разлюбезная супруга взяла в привычку на ночь отключать свой мобильник. А потом по утрам забывала его включить. Видно и сейчас забыла.
        Тогда Ефимцев попытался позвонить теще. Утром жена говорила, что хочет перед отъездом повидаться с родителями, предупредить, чтобы во время отпуска приглядывали за их квартирой. Прикинув, что по времени, жена должна уже быть у своих родителей, он позвонил. Но и в этом Ефимцева ожидала неудача.
        Домашний телефон тещи молчал.

* * *
        Уже давно подмечено, что планы женщин могут меняться в зависимости от настроения. Утром, перед тем, как выйти из дома, у Анжелы Ефимцевой были одни планы, но после того, как она отвела сына Олежку в садик, эти планы резко изменились. Она почувствовала некоторую свободу и вспомнила о том, что нравится мужчинам, это вовсе не так уж и плохо. Она шла по улице, замечая на себе взгляды голодных самцов. И это при том, что на ней была одета юбка и блузка. Представила, что было бы, если б эти самцы увидали ее в бикини.
        И вот тут Анжела подумала о новом купальнике. Пусть муженек скрежещет зубами, но она не монашка и не станет скрывать те достоинства, которыми ее наградила природа. В конце концов, это не измена, если у нее будет открыта часть груди, и узкая полоска материи на попе. Возможно, это будет выглядеть вызывающе, но она не какая-нибудь старуха, а вполне еще молодая женщина. И если муж ее станет ревновать, то от этого будет только польза. Говорят, ревность пробуждает сексуальные чувства в супругах.
        Рассуждая обо всем этом, Анжела забежала в магазин, где продавалось женское белье. Там она пробыла не более получаса. Потом взяла такси и поехала домой. В конце концов, родителям можно позвонить и по телефону, а сейчас еще нужно решить, что взять с собой из одежды. Все-таки, не на один день они туда отправляются. Муж сказал, что у них путевка на двадцать четыре дня. А стало быть, и вечера. И нужно подумать, какие вечерние платья взять с собой. Купальник хорош на пляже. Но в ресторан в купальнике не пойдешь. Это уж будет слишком вызывающе.
        Поднявшись на лифте, Анжела достала из кармана ключи от квартиры. И увидев в сумочке трубку сотового, вспомнила, что, проснувшись, опять забыла его включить. Включила. Открыв дверь, вошла.
        Прямо с порога в нос ударил неприятный запах. Анжела недовольно сморщила лобик. С каких это пор ее полковник стал курить такую дрянь да еще в квартире. Анжела не раз просила его, выходить курить на балкон.
        Такое нахальство она не могла простить мужу. Скинув туфли, прошла в комнату, распахнула балконную дверь. Потом вспомнила про купленный купальник. Там в магазине мерить его не стала, но почему бы не сделать это сейчас. А три зеркала трельяжа дадут прекрасную возможность рассмотреть себя со всех сторон.
        Сбросив юбку и блузку, она осталась в трусиках и лифчике, подошла к столу, на котором лежал пакет с покупкой, раскрыла его и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, она увидела незнакомого мужчину. Тот стоял в коридоре и разглядывал ее.
        Анжела попыталась вспомнить, закрыла ли она за собой дверь, когда вошла. Вспомнила, что закрыла. Получалось, что этот незнакомец был тут до ее прихода. Сам он сюда никак не мог попасть, значит, его впустил муж, и не предупредил ее. Вот негодник.
        - Ой, вы кто? - испуганно спросила Анжела.
        - А вы кто? - спросил ее в свою очередь незнакомец.
        - Я - жена, Павла Николаевича, - ответила Анжела, смущаясь тому, в каком наряде предстала перед незнакомым мужчиной. Хорошо еще, что трусы не сняла, а ведь уже хотела.
        - А я - друг, Павла Николаевича, - ответил незнакомец. - Пришел к нему в гости.
        - Странно. Муж меня не предупреждал о вашем визите, - призадумалась Анжела по поводу друга. Что это за такой друг, что его надо оставлять в квартире, не предупредив ее. Тут же она вспомнила, что телефон ее был отключен. Возможно, муж и пытался дозвониться до нее. Получилось так, что она сама виновата.
        - Извините, мне надо одеться. Отвернитесь, пожалуйста, - попросила Анжела.
        Незнакомец улыбнулся, нагло входя в комнату.
        - Вы такая красивая женщина. Зачем вам скрывать такую красоту под одеждой? - проговорил он, приближаясь.
        Анжела отступила.
        - Вы что, ненормальный? Что вы такое говорите? Отвернитесь, а еще лучше выйдите из комнаты.
        Но незнакомец упрямо замотал головой.
        - Нет.
        - Что, нет? Вы что, псих? - воскликнула Анжела, пятясь от Мамедова.
        - У меня давно не было такой красивой женщины, - проговорил он, подходя к ней ближе и ближе.
        Анжела испытывала два чувства, борющихся в ней. Первое, это стыд. А второе - возбуждение. Мысль о том, что сейчас этот мужчина сделает с ней, возбуждала ее. И с этим она ничего не могла поделать, стараясь не думать о стыде.
        - Да вы что? Вы с ума сошли. Отойдите, немедленно. Я закричу. - Но она не закричала, а только вскрикнула, когда незнакомец, назвавшийся другом мужа, толкнул ее на диван, и, навалившись, стал подминать ее под себя, преодолевая ее нешуточное сопротивление.
        Первым на пол полетел ее лифчик, и на освобожденных от его неволи грудях, взбухли соски, в которые незнакомец впивался своими жесткими губами.
        Анжела пыталась его оттолкнуть, но больше просто взмахивала руками, не зная, куда их деть. Сжала ноги, но долго сопротивляться не смогла. Мужчина был намного сильнее ее. Он с силой раздвинул ее ноги, при этом, слегка ущипнув за ляжки, а трусы стаскивать с нее не стал. Просто чуть отодвинул в сторону узкую полоску материи, чтобы она не мешала вхождению его члена.
        - Отойди. Ну не надо… - просила Анжела, уже понимая, что все ее сопротивления напрасны и делала она это, лишь возбуждая его. Но старания ее, были излишними. Рустам Мамедов и так был возбужден.
        Она откинула голову назад, когда почувствовала, как он вошел в нее, подставляя Мамедову шею и грудь для поцелуев, на которые он не скупился. И задышала в сладкой истоме, прикусывая губу, чтобы от удовольствия не закричать, тем самым, не привлечь внимания соседей.
        Лежащий в ее сумочке мобильник, задринькал. Но она так и не взяла его. Обхватив руками Мамедова за спину, она тихо шептала:
        - Еще, еще. Не останавливайся. Мне хорошо…
        Ей казалось, что от его бешенных толчков, диван не выдержит, опрокинется и они упадут на пол. Но даже в этом случаи, Анжела не хотела, чтобы Мамедов останавливался.
        - Давай. Пожалуйста, - просила она, подгоняя его в бешенной скачке.
        Они не услышали, как в прихожей открылась дверь…

* * *
        Черный «Фольскваген», принадлежащий полковнику Ефимцеву, оперативники увидели еще на Ленинском проспекте. Сделав все, о чем просил Мамедов, Ефимцев в очередной раз попытался, связаться с женой по сотовому. Неприятно было сознавать, но Павел Николаевич понял, что по времени красавица супруга должна уже вернуться, и один Бог знает, чего там может произойти между ней и Мамедовым.
        Взяв из сейфа свой пистолет, полковник сел в машину и поехал домой. Он торопился. Ваняшин попробовал на своей «девятке» пристроиться ему в хвост, и не смог. Его машина значительно уступала новенькой иномарке в скорости. Ефимцеву удалось легко оторваться от оперативников.
        - Гадом буду, домой он едет, - возмущался Грек. Уж на что он не любил быстрой езды, но на этот раз сам просил сидящего за рулем Леху Ваняшина, поднажать.
        - Да не суетитесь вы, - успокаивал своих помощников Туманов, хотя и сам испытывал трепетное волнение, только старался не показывать его. - Никуда он от нас не денется. Адрес его мы знаем. Вот там и встретим его.
        Еще только подъезжая к шестнадцатиэтажному красавцу, в котором у полковника была четырех комнатная квартира, оперативники увидели возле одного из подъездов
«Фольксваген» и «семерку» Сокольского.
        - Вон она, моя ласточка, - указал толстяк на свою машину, сразу повеселев от мысли, что теперь не придется объясняться перед отцом.
        - А вот и машина Ефимцева. Кажется, мы немного опоздали, - сказал Грек, когда Ваняшин остановился рядом с «Фольксвагеном».
        Передняя левая дверь была открыта. Ключ с пристегнутым к нему брелком, торчал в замке зажигания.
        - Полковник так торопился, что даже забыл вытащить ключ, - сказал Ваняшин и посмотрел на Федора Туманова. - Ну, товарищ майор, какие будут распоряжения?
        - Может, все-таки, позвонить Василькову? Согласовать с ним вопрос? - забеспокоился Грек. Но Туманов упрямо покрутил головой.
        - Ничего мы согласовывать не будем. Действуем мы, в интересах заведенного уголовного дела. Поэтому, распоряжение тут может быть только одно - вперед.
        Ваняшин равнодушно пожал плечами.
        - Как скажите, - сказал он и пошел следом за Тумановым к подъезду.
        Грек топал последним, ворча под нос о скороспешности принятого Федором решения. Лично капитан все же остался при своем мнение.
        На звонок, дверь операм открыл сам полковник Ефимцев. Бледное его лицо не выражало ничего кроме отрешенности, а в некогда пытливых глазах, теперь виделась смертельная тоска. Даже страха в них не было. В руке Ефимцев держал пистолет. Увидев Туманова, произнес безэмоциональным тоном:
        - А - майор? Это вы?
        Федор кивнул, не зная, как поступить в этой ситуации. Если он попытается достать свой пистолет, то Ефимцев безусловно выстрелит первым. Хотя стрелять тот, кажется, не помышлял. Повернувшись к операм спиной, он пошел по коридору, говоря:
        - Не стойте в дверях. Раз уж пришли. Проходите.
        Туманов, а вслед за ним Ваняшин, Грек и Сокольский, вошли.
        Ефимцев положил пистолет на стол, сел в кресло с обреченным видом и глянул на красавицу жену, испуганно зажавшуюся в угол дивана.
        Рядом лежал тот, кого так искали опера, Рустам Мамедов. В левом виске у него виднелась большая рана, из которой текла кровь на диван. Брюки у него были приспущены до колен.
        - Прикройся хотя бы, - сказал Ефимцев рыдающей жене. - Смотреть на тебя срам. Стерва.
        - Паша?!
        - Замолчи. Видел я, как ты ему подмахивала. Весь диван раскачали.
        Федор Туманов достал из кармана авторучку, и ею, подцепив пистолет, отодвинул его подальше от Ефимцева, чтобы тот не дотянулся. Но полковник вел себя смирно. Сейчас его ничего так не волновало, как измена жены. В какой-то момент Туманову, да и Греку с Ваняшиным и Сокольским, показалось, что полковник вообще напрочь забыл про них, и ведет себя так, словно в комнате он вдвоем с женой и этот труп.
        Вскочив с кресла, Ефимцев бросился к жене и попытался ударить ее по лицу, но Леха Ваняшин ловко закрутил ему руки за спину, нацепив на них наручники, и силой усадил Ефимцева обратно в кресло. Осмотрев его карманы, он достал распечатку, которая пришла полковнику по телетайпу из Информационного Центра.
        - Глянь-ка, Николаич, - сказал он, протягивая распечатку Туманову.
        Федор взял.
        - Ух, ты. Адресок Багиры. Эх, полковник, полковник, сука ты. А еще фсбэшник. На террористов стал работать?
        Ефимцев стыдливо отвел глаза в сторону.
        Грек поднял с пола пиджак, валявшийся возле дивана. Прежде, чем заглянуть в карманы, спросил у Ефимцева:
        - Это ваш пиджак?
        Ефимцев брезгливо сплюнул.
        - Еще чего. Я такое дерьмо не ношу.
        - Это его пиджак, - указала Анжела пальчиком на лежащий рядом труп.
        Ефимцев свирепо глянул на жену, и та, поймав его взгляд, испуганно отвела глаза в сторону.
        Грек достал из внутреннего кармана пиджака, аккуратно сложенный пополам лист бумаги, раскрыл его.
        - Ого, полковник. Да это ваше заявление, - сказал он Ефимцеву.
        Ефимцев вздохнул и опустил голову.
        - А ну-ка, Сань, дай-ка его сюда, - взял Федор Туманов из рук Грека этот лист. Прочитал. - Да, это серьезная улика против вас, полковник. Почему же вы ее не уничтожили?
        Ефимцев поднял голову, глянул на Туманова отрешенным взглядом.
        - Я просто не успел. Хотя теперь это уже безразлично, - медленно произнес он. Федор кивнул, соглашаясь.
        - Это верно. В том или ином случаи, отвечать вам все равно бы пришлось, потому что, сколько веревочка не вьется, а конец все равно будет. Нечто подобное настало и для вас.
        Видя, что Грек стоит и фотографирует лежащего на диване Мамедова, направив объектив на оголенную часть его тела, Леха Ваняшин тихонько шепнул:
        - Да, Грек. Не сдержал ты свое слово, засунуть гранаты ему в… - куда, Ваняшин при даме называть не стал, указал Греку кивком.
        - Жаль, - вздохнул на это Грек, но тут же и повеселел: - Зато мы вон какую птицу взяли, - резко повернувшись к Ефимцеву, он навел на него объектив фотоаппарата: - Улыбочку, полковник.
        От яркой вспышки, Ефимцев вздрогнул, вытаращил глаза.
        - Нечасто в нашем арсенале появляются фотографии таких людей. Но ваше лицо и его жопа, - кивнул Грек на труп Мамедова, - будут неплохо смотреться рядышком, - пошутил он.

* * *
        В кабинет к майору Туманову полковник Васильков зашел в парадном кителе, на котором среди других наград, Туманов, Грек и Ваняшин увидели еще одну медаль.
        - Товарищ полковник, вас можно поздравить с наградой, - торжественно произнес Федор Туманов.
        Васильков заулыбался.
        - Сегодня, начальник управления лично вручил мне награду. Большое дело раскрутили вы, скажу я вам. Из администрации президента звонили, благодарили. Кстати, а вас, почему не было на торжественном построении. Не хотите порадоваться за своего начальника, - постучал себя в грудь «батяня».
        - Да нет, товарищ полковник. Мы рады за вас, - заверил Туманов полкровника. - Но так получилось, что нам на труп пришлось выехать, - объяснил майор. И Васильков сменил гнев на милость.
        - А, - протянул он. - Тогда, давайте, работайте. Не буду вам мешать. - И полковник пошел к двери. Но взявшись за ручку, остановился: - Да, чуть не забыл. Там вам премии каждому выписали. Зайдите в бухгалтерию, получите, - сказал «батяня», как бы между прочим и вышел.
        Как только он вышел, Грек достал из-под стола бутылку водки. А Федор три пластиковых стаканчика. И тут вспомнил про Сокольского:
        - А где Сокольский? - спросил майор.
        - В дежурке, наверное, - ответил Ваняшин.
        Туманов поднял трубку, набрал номер дежурной части и попросил, чтобы практикант Сокольский немедленно поднялся к нему. Достал четвертый стакан.
        - Вот это правильно, - одобрил Грек, а когда толстяк вошел в кабинет, слегка пожурил его: - Ну ты чего, как не родной. Давай, садись к столу. Выпьем боевые сто грамм.
        - Да я это… - начал было Сокольский что-то говорить, но Грек, хлопнув его по плечу, сказал назидательно:
        - Не отказывайся. Опер без водки, все равно, что лошадь без овса. Во, как я. Здорово? - посмотрел он на Туманова с Ваняшиным.
        Ваняшин замотал головой.
        - Не, Грек. Давайте выпьем за то, чтоб нам фартило, а звезды сыпались на погоны начальству, - шутливо предложил он.
        Раздавшийся телефонный звонок, заставил повременить с тостами.
        Подняв трубку, Федор Туманов услышал голос оперативного дежурного:
        - Федор Николаич, вы сейчас чем заняты?
        Туманов глянул на стол.
        - Да, в общем-то, мы тут радуемся за начальника. Его медалью наградили. А что?
        - На Тимирязевской улице обнаружен труп с прострелянной головой. Следователь прокуратуры и криминалисты уже выехали. Дело за вами.
        - Ну что ж, сейчас мы едем, - сказал Туманов, и положив трубку на аппарат, сказал с улыбкой: - Есть предложение, отложить тосты на более подходящее время?
        - Николаич? - возмутился Грек, не забыв упомянуть, что начальству на грудь медали вешают, а у него стакан из рук вырывают.
        Туманов обнял приятеля.
        - Саня, там труп. Ему уже наша помощь не нужна. Но найти убийцу, наш долг. Мы же - опера. А девиз наш какой?
        - Если не мы, то кто, - проговорил Грек любимую фразу майора Туманова, первым вставая из-за стола…