Ландыши, приносящие смерть Марина Капранова
        Молодая девушка, Арина Соболева, получает диплом педагогического университета. Разочаровавшись в любви и дружбе, она уезжает преподавать в дальнее сибирское село. Здесь она повстречает настоящую любовь. Девушка, помимо своей воли, становится участницей событий, развернувшихся вокруг убийства школьного библиотекаря Танеевой Анны Андреевны и императорского пасхального яйца Фаберже «Ландыши». Только как, в глухой сибирской деревеньке, появилась такая ценная ювелирная вещь…
        Марина Капранова
        Ландыши, приносящие смерть
        Арина проснулась от дождя, глухо стучащего по карнизу за стеклом. За окном медленно, но верно светало. Сумерки рассеивались, растворялись во влажном воздухе, передавая черёд пасмурному утру. Подниматься было рано, но сон больше не шёл. Как ни старалась девушка хоть ещё ненадолго попасть в объятья Морфея, всё было тщетно.
        Вчера Арина наконец-то решилась и взяла билет на скорый поезд до Новообска, сибирского городка. На столе стоял собранный, раскрытый чемодан: утром надо не забыть положить зубную пасту и щётку. Путь долгий, трое суток в плацкартном вагоне. Девушка намеренно взяла билет в плацкартный вагон. Не хотелось находиться в замкнутом пространстве купе, где за долгую дорогу попутчики становятся словно родственники и знают друг о друге практически всё.
        В голову девушке лезли навязчивые воспоминания о пролетевшем детстве и проскочившей, словно резвый конь, юности. Вот она студентка педуниверситета, престижный исторический факультет. Ура! Ура! Ура!
        Мама не сомневалась, что дочь успешно справится с вступительными экзаменами. Но Арина знала некоторые пробелы в своих знаниях, так же, как и запомнила навсегда одну важную вещь, которую ей как-то поведала школьная учительница истории Евдокия Семёновна, когда девушка задержалась после урока в кабинете истории:
        — Клио — древнегреческая муза, покровительница истории, никогда до конца не развернёт свой папирусный свиток, даже для любящих её учеников и поклонников. В нашем несовершенном мире невозможно знать всё, а уж такую науку, как история, постигнуть в совершенстве не дано никому. Но это совсем не значит, моя прилежная ученица, что ты должна останавливаться на достигнутых знаниях. Может, ты сможешь, покоришь своим рвением Клио, и она развернёт для тебя хотя бы один исписанный виток папируса, и ты сумеешь узнать то, что не дано другим.
        Арина поправила угол свалившегося с кровати одеяла и постаралась лечь комфортнее в кровати.
        В памяти всплыл Алексей. Он появился в её жизни как затмение, ураган, наркотик. Мечта каждой девушки: высокий, стройный, большие карие глаза под черными бровями. Она в своих самых тайных грёзах мечтать о нём не могла. В университете Алексей появился на четвёртом курсе, переводом из другого города. И вот, на пятом курсе, после поздравления девушек группы с Международным Женским днём, молодой человек сам вызвался проводить Арину из кафе до дома. Родители были на даче, и девушка пригласила Алексея на чашечку кофе. К большой радости девушки Алексей не отказался. Вот тут-то у них всё и завертелось. И всё было замечательно, так, по крайней мере, казалось Арине, пока однажды девушка не застукала его со Светкой, которую считала близкой подругой и делилась с ней самым сокровенным. Счастье оказалось недолгим.
        Так больно ей не было даже в восьмом классе, когда её угораздило влюбиться в белобрысого, бесшабашного Генку, живущего в соседнем подъезде. Генка был страшным хулиганом, учился кое-как в десятом классе, Арине он казался взрослым и независимым. Она как-то слышала, как мать Генки жаловалась её маме:
        — Ой, Наталья Анатольевна, я так боюсь, что мой оболтус не закончит десятый класс. Вляпается в какую-нибудь неприятную историю, и его отчислят из школы.
        Любовь прошла в одночасье.
        Однажды Арина из благих побуждений предложила Генке подтянуть его по истории и русскому языку, ну а Светка поможет с математикой. Взъерошенный как обычно Генка смерил Арину таким презрительным взглядом с ног до головы так, что девушке бросилась кровь в лицо. Парень не ожидал такой реакции и, не зная, как отреагировать на смутившуюся Арину, обозвал её «всякой малявкой, которая зачем-то лезет в его дела» и, увидев, что у девушки навернулись на глаза слёзы, добавил:
        — Шуруй отсюда сушёная вобла.
        Тогда Светка доказала, что она настоящая подруга. Она набросилась на хулигана с кулаками, но тот сумел увернуться и юркнул в подъезд. А Арина не смогла скрыть слёз и разрыдалась прямо на улице. Светка как могла старалась успокоить её.
        Анализируя по прошествии лет свои чувства, Арина поняла, что это была не любовь, а жалость к хулигану, которого все отфутболили и ругали. Но, тогда ей казалось, что жизнь закончилась, так толком и не начавшись.
        Со Светкой Арина дружила с самого детского сада. Все школьные годы подруги просидели за одной партой и в педуниверситет поступили вместе. Только у Светки была склонность к точным наукам, и она выбрала математический факультет. Росла Светка в многодетной семье, у неё был старший брат Артём и младшая сестра Галюня. И Арина иногда по-доброму завидовала Светке: у них в доме всегда было шумно и интересно. А Арина у мамы с папой была одна. Родители постоянно были на работе, и долгими, одинокими вечерами, ожидая, когда они вернутся, девушка запоем читала историческую литературу.
        Арина повернулась со спины на бок и прошептала:
        — В один миг потерять близкую подругу и любимого человека. Как дальше жить? Кому доверять?
        Воспоминания неспешно потекли дальше. После разбившейся на мелкие осколки любви к Алексею Арина вся погрузилась в дипломную работу. Она понимала, что невозможно собрать то, что физически не собирается, а если даже и собирается — ну, только предположить, что собирается — оставляет страшные, шероховатые трещины, которые не затянет даже время.
        Защита дипломной работы прошла замечательно. И вот она дипломированный учитель истории. За лето надо найти работу, но где и как? В городскую школу работать идти не хотелось. Хотя на руках была достойная рекомендация от педуниверситета и найти работу не составляло труда. Мама не вмешивалась в дела дочери, и Арина была благодарна ей за это.
        — Думай сама,  — сказала она дочери, так и не получив от неё вразумительного ответа по поводу работы.  — Тебе жить. Я не хочу на тебя давить, и не хочу, чтобы потом во всех неудачах, которые могут на тебя свалиться, ты обвиняла меня.
        Папа, приобняв девушку за плечи, поддержал мать:
        — Да, дочка, решение за тобой. Но, что бы ты ни решила, знай, мы всегда будем на твоей стороне, и ты всегда можешь на нас положиться.
        Арина так и не определилась, что её интересует в профессии: преподавательская деятельность или исследовательская. А искать то, сама не знаю что, глупо.
        И тут позвонила Нюра, подруга детства. Жила Нюра в Новообской области, куда Арина каждое лето приезжала гостить к тётке, родной сестре мамы. Нюра преподавала девочкам старших классов домоводство. Она, после рассказа о себе, последних новостей села Боровиково, сообщила, что у них в сельской школе проблема: в этом учебном году нет учителя истории, и предлагала рассмотреть эту должность ей. Ну чем не запасной аэродром? Но на этом предложении Арина не зацикливалась, думая, что всё-таки к концу лета сумеет найти что-нибудь стоящее.
        Лето пролетело быстро. А Арина так и не смогла найти подходящую работу. Честно признаться, сильно и не стремилась оставаться в городе, где впервые по-настоящему столкнулась с предательством.
        Вчера девушка позвонила Нюре. Уже конец августа, а учителя истории у них до сих пор нет. И она решилась: судьбу буду менять бесповоротно.
        За окном совсем рассвело. Вылёживаться больше не хотелось. Арина потянулась, откинула одеяло, прошла на кухню и включила чайник. Чайник весело засипел, подпевая ветру за окном. Арина выглянула в окно: дождь закончился, ветер посрывал с деревьев, начинающие желтеть листья, которые беспорядочно валялись по всей дороге в лужах. Мурлыкая ненавязчивую мелодию, она прошла в ванную, умылась и взглянула на себя в зеркало. Из зеркала на неё посмотрела зеленоглазая девушка, с пышными, слегка вьющимися русыми волосами до плеч. Из приоткрытых пухлых губок виднелся ряд ровных, белых зубов.
        Арина вдруг вспомнила слова тёти Тани: «В тебе, Аришка, чувствуется порода».
        О какой породе говорила тётка, Арина до сих пор не поняла. Ей казалось, что её миловидное личико портил слегка курносый нос.
        Арина прошла в комнату, положила в чемодан зубную пасту и щётку и захлопнула крышку.
        На кухне отключился чайник, приглашая на чашечку кофе с молоком.
        Арина быстро проглотила бодрящий напиток, залезла в тесные голубые джинсы, белую футболку и заранее поехала на железнодорожный вокзал.
        Железнодорожный вокзал встретил Арину суетой. Взгляды уезжающих, провожающих, встречающих, притягивало табло с расписанием поездов.
        «Вот и мой шестьдесят девятый,  — про себя отметила Арина.  — Так, мне на четвёртый путь»,  — она подхватила чемодан и по извилистому коридору отправилась к четвёртому пути.
        Девушке досталась боковая нижняя полка. Но она была рада этому обстоятельству. Арина была словно изолирована от попутчиков.
        В начале пути с ней хотел познакомиться долговязый парень с верхней полки, в очках, которые он постоянно нервно снимал и тогда подслеповато щурил глаза. Но Арина смерила его таким надменным взглядом, что парень больше не решился заговорить с ней. Все трое суток девушка читала или подолгу смотрела в окно, где мелькали станции, крохотные деревушки и смешанный лес с подёрнутыми лёгкой желтизной берёзами.
        До районного посёлка Орловское Арина добралась сама. В Орловском девушка не была уже пять лет и отметила, что районный посёлок за это время очень изменился. В Орловском появились новые постройки, в основном это были супермаркеты, а сам посёлок стал чище и уютнее. Кстати, три года назад тетя Таня из села Боровиково перебралась сюда. Но Арина о своём приезде родной тётке не сообщила. Не хотела отвечать на настойчивые расспросы тёти Тани — правду рассказывать пока было слишком больно, а врать Арина не хотела, да и не умела.
        Напротив автовокзала остановилась Нива вишнёвого цвета. Из неё легко выпрыгнула Нюра и бросилась к девушке:
        — Аришка Соболева, какая ты стала красавица. Ну, прямо-таки модель.
        — Да тебя, я вижу, семейная жизнь тоже не испортила,  — парировала Арина, смущаясь и обнимая подругу детства.
        Нюра была замужем за деревенским парнем Константином, который работал механизатором в селе Боровиково. В свои двадцать шесть лет Нюра была счастливой мамой двоих детей. Четыре года назад у них с Константином родился сын Антошка, маленькой Насте было полтора года. Нюра ещё успевала заочно получать высшее педагогическое образование. Из неуклюжей худышки, какой помнила подругу Ариша, Нюра превратилась в аппетитную пышку с короткой стрижкой тёмных волос, под мальчика.
        Из машины, степенно вышел коренастый, круглолицый, светловолосый Константин, сдержанно поздоровался с Ариной, взял чемодан и аккуратно стал укладывать его в багажник автомобиля.
        От районного посёлка до Боровиково, по щебёночной трассе, двадцать пять километров. Дорога была вся в выбоинах и кочках, словно стиральная доска. Арина с удовольствием смотрела в окно автомобиля, вспоминая забытые места. Некоторое время ехали молча — подруга понимала состояние Арины.
        Наконец Нюра не выдержала молчания и легонько тронула подругу за руку, предложив:
        — А знаешь что, давай-ка я тебя заочно с нашим педколлективом познакомлю, ну, и с работниками школы.
        За беседой не заметили, как въехали в Боровиково.
        Село Боровиково состояло из одной главной зелёной улицы, с красивым названием Лесная. Село расположилось на кромке соснового бора. Бор кормил всех жителей села ягодами и грибами. С ранней весны до поздней осени сельчане ходили в лес, сезон начинался со сбора полезного берёзового сока, который запасали целыми флягами; а какой получался вкусный квас, поставленный на берёзовом соке — просто объедение. И заканчивался сезон сбором последних осенних грибов, опят.
        От Лесной улицы отходили маленькие ответвления — улочки, которым даже названия не дали. Улочки назывались просто: Первый Переулок, Второй Переулок… Всего было двенадцать переулков. Тётя Таня когда-то жила в Девятом Переулке. Нюра пока жила в Третьем Переулке, с мужем, двумя детьми и родителями Константина. Молодые строили дом в Девятом Переулке и к зиме собирались съехать от родителей мужа.
        Машина остановилась во Втором Переулке, возле небольшого аккуратного, деревянного дома с резными наличниками. С первого взгляда было видно, что дом обихаживают заботливые руки хозяина.
        — Вот здесь пока поживёшь, у Сальниковых — сказала Нюра, легко выпрыгивая из машины.  — Тётя Клава, хозяйка дома, сдаёт комнату. Хозяин дома, Роман Семёнович, лесник, и большую часть времени проводит в своих лесных владениях.
        Константин степенно вытащил чемодан, открыл деревянную калитку, галантно пропустил девушек и, подойдя к дому, поставил чемодан на крашеное крыльцо. Дверь дома, выкрашенная свежей зелёной краской, была подпёрта метёлкой.
        — Так, дом не на замке, значит, хозяйка в огороде или к соседям ушла,  — пояснила Нюра, озираясь по сторонам и соображая, в каком краю искать тётю Клаву.
        Арина огляделась: вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, обильно цвели георгины. Много цветов было и под окнами дома. Немного поодаль от крыльца рос большой, ветвистый куст рябины. Богатые кисти красной ягоды спускались до самой крыши. Нижние ветки дерева не могли выдержать изобилия ягод и склонились до самой земли.
        Из-за угла дома вышла высокая, плотная женщина, лет пятидесяти пяти-восьми. Косынка, повязанная по самые брови, полностью скрывала волосы женщины. Изогнутые дугой брови выразительно подчёркивали добрые, пытливые глаза. В руках она держала кочан свежесрубленной капусты, на срезе кочерыжки овоща выступили влажные капельки.
        — Здравствуйте, тётя Клава,  — поприветствовала радостно Нюра женщину, обрадовавшись, что не надо никуда идти её искать.
        — А я слышу, машина подъехала, вроде как ко мне,  — вместо приветствия сказала тётя Клава, внимательным взглядом пробежалась по Арине — как-никак, придётся какое-то время жить под одной крышей. Убрала метлу и открыла дверь.  — Ну что же вы, проходите,  — пригласила хозяйка гостей, заходя в сени дома.
        Нюра, следуя за хозяйкой, пояснила:
        — Мы пока только чемодан оставим, нам в школу ещё забежать надо.

* * *
        Двухэтажное здание школы находилось на главной улице села Боровиково. Большие окна общеобразовательного учреждения выходили на дорогу, в них багрово отражалось вечернее солнце. Старая шиферная крыша придавала зданию угрюмость.
        Большая территория школы, усыпанная травой муравой, была аккуратно подстрижена. Среди короткой щетинки травы, до самого крыльца, петляла натоптанная тропинка. В глубине школьного двора стоял памятник неизвестному солдату. Вокруг памятника заботливо разбиты цветочные клумбы. В стороне от школьного крыльца расположилась котельная, у самой двери котельной была навалена свежая куча угля. Кочегары, перемещавшие лопатами уголь под крышу сарая, увидев незнакомку, остановились передохнуть и без стеснения разглядывали девушку.
        Подруги неторопливо вошли в здание школы, Арина огляделась. Ей приходилось с Нюрой бывать в этом здании. Про себя девушка отметила, что здесь практически ничего не изменилось: те же ужасные синие панели стен и старый, обшарпанный пол, который не мог закрасить даже толстый слой коричневой масляной краски. За столом напротив двери сидел сторож.
        Арина приветственно кивнула головой и, вспомнив, как представила дядю Васю Нюра, улыбнулась, настолько точное было описание:
        «Дяде Васе под шестьдесят. Но он ещё о-го-го. В молодости был страшным бабником, да так и не заметил, как старость подкралась. В результате ни жены, ни детей нет. Правда, ходят слухи, что есть внебрачные дети. Так пойди, докажи, ни одного из них он официально не признал.
        Стоит зайти в школу незнакомому человеку, дядя Вася тут же из ящичка стола достанет коробочку из-под сигар, вытащит из коробочки единственную сигару, осторожно помнёт её пальцами, понюхает и вернёт всё на место. Откуда появилась у него эта коробочка с сигарой, никто не знает».
        — Дядя Вася,  — обратилась к сторожу Нюра,  — Лариса Петровна у себя?
        — Да. Только у них там какое-то совещание,  — ответил дядя Вася, внимательно разглядывая Арину.
        Поднялись на второй этаж. Стены школьного коридора пестрили информацией. На второй двери от лестничного пролёта висела табличка: директор. Дверь в кабинет была приоткрыта, из-за двери доносились голоса.
        Нюра приоткрыла дверь кабинета посильнее и спросила:
        — Лариса Петровна, можно?
        — Нужно,  — ответил женский голос.
        Девушки зашли в просторный кабинет. За длинным столом сидели педагоги. Все дружно повернулись в сторону вошедших девушек.
        — Замечательно,  — произнесла директор.  — Спешу представить вам учителя истории, Соболеву Арину Владимировну. Прошу любить и жаловать. Ну, а с нашими педагогами,  — уже обращаясь к Арине и приглашая рукой садиться, продолжала Лариса Петровна,  — познакомитесь в процессе работы. Итак, уважаемые коллеги, продолжим…
        За столом было свободное место, но девушки сели на стулья у стены. Арина с интересом обвела взглядом педагогов и в очередной раз улыбнулась, вспоминая, как Нюра описывала коллег:
        «Итак, Лариса Петровна, слегка полноватая, одинокая женщина в строгом костюме, трудоголик. У неё стойкое убеждение: работа должна быть всегда на первом месте.
        Заместитель директора по учебной части: Ксения Алексеевна, тридцати лет от роду, высокая. Страшная сладкоежка, с очень пышными формами.
        Учитель географии, Владимир Иванович, темноволосый, спортивного телосложения мужчина. И его жена, Зоя Карловна, учительница математики, среднего роста, натуральная блондинка немецкой внешности, с тугой шишкой волос на голове и плотно сжатыми тонкими губами. Страшная зануда, всем и всеми всегда недовольна. Супруги Гордеевы одного возраста, им по сорок лет.
        Лилия Николаевна, учительница русского языка и литературы сорока восьми лет. Очень медлительная женщина, любящая носить в любую погоду разноцветные шали.
        Ольга Семёновна, учительница биологии и химии, многодетная мать-одиночка, постоянно везде опаздывающая, всегда в слегка помятой юбке и блузке.
        Физрук, Игорь Андреевич, двадцати пяти лет от роду. Маменькин сынок, очень начитанный, на людях хочет показаться воспитанным и чистюля. У него всегда блестят кроссовки, словно он их вазелином натирает,  — вдруг вспомнила Арина и посмотрела на кроссовки физрука.  — А ещё у него есть мечта: дорогой автомобиль».
        — Вы согласны со мной, Анна Борисовна?  — услышала Арина.
        Девушка поискала глазами, к кому обратилась Лариса Петровна, и вдруг поняла, что Анна Борисовна — это Нюра.
        — Да, Лариса Петровна, я думаю, что девочки выпускного класса смогут поучаствовать в данном проекте,  — ответила уверенно Нюра.
        «Итак,  — продолжала изучать коллектива Арина.  — Любовь Ивановна, учительница начальных классов, преклонного возраста с редкими крашенными в рыжий цвет волосами…»
        — Арина Владимировна,  — услышала девушка голос издалека и посмотрела на Ларису Петровну.  — Завтра на месте будет Анна Александровна, библиотекарь, вы сможете получить учебники и приступить к занятиям,  — обратилась к девушке директор.
        — Да, да, конечно,  — ответила Арина немного рассеянно.
        — Все свободны, до свидания,  — отпустила педагогов Лариса Петровна.
        Нюра посмотрела на подругу уставшими глазами и просительно произнесла:
        — Давай, я тебе завтра экскурсию по школе устрою, что-то сегодня совсем сил нет.
        Арина согласно кивнула головой и улыбнулась.
        Подруги вышли из здания школы и неторопливо направились в сторону дома. Вскоре Нюра свернула в свой Третий Переулок, а Арине предстояло пройти некоторое время по главной улице, чтобы свернуть в свою улочку.
        Из калитки частного дома выбежали мальчики и, обзывая друг друга, сцепились в драке. На одном мальчике затрещал пуловер, второй истошно орал, его волосы были крепко зажаты в руке противника. Потеряв равновесие, мальчики повалились на землю.
        — Прекратите драться, что вы делаете?  — испугавшись за мальчиков, Арина бросилась разнимать драчунов.
        Мальчики, не обращая внимания на молодую девушку, лёжа на земле, бутузили друг друга что есть мочи. Из калитки дома выскочила женщина средних лет с прутом в руках.
        — Ах вы, поганцы, паршивцы, опять за своё,  — ругалась женщина, смачно хлестанув мальчишек прутом. Мальчишки завыли в голос, но встряска, полученная от матери, заставила их расцепиться.
        — А ну-ка быстро домой пошли, вы оба наказаны, сегодня гулять не пойдёте,  — продолжала воспитывать сыновей женщина, подпихивая орущих мальчишек к калитке. Те, размазывая грязными руками слёзы по щекам, подчинялись воле матери.
        Арина наблюдала за мальчиками до тех пор, пока они не скрылись из виду.
        Арину догнала полноватая женщина лет шестидесяти, в очках и с корзинкой в руках, она приветливо улыбалась девушке.
        — Здравствуй, Арина. С приездом,  — и, видя, что девушка не узнала её, продолжила:  — Я мама Костика, тётя Лиза, он тебя сегодня привёз.
        — А-а-а-а,  — протяжно издала звук Арина, не зная, как реагировать на женщину.
        — Сорванцов разнимали?  — поинтересовалась женщина, кивнув головой в сторону дома.  — Мальчишки постоянно дерутся, но мать боятся, она с ними не церемонится.
        Арина неопределённо пожала плечами, поправляя выбившиеся из заколки волосы.
        — Я вот что тебе хотела сказать,  — озираясь по сторонам, начала говорить женщина.  — Нюра у нас страшная ревнивица, так что будь аккуратнее с Костиком. Он старается повода не давать, но Нюра всегда находит причину поскандалить.
        Арина недоверчиво посмотрела на тётю Лизу, но промолчала.
        — Да, дела,  — сворачивая в свой переулок, подумала Арина.
        Тёти Клавы дома не оказалось, дверь опять была подпёрта метлой. Арина из сеней вошла в просторную кухню. На столе лежала записка: «Ужинай, я скоро буду».
        Нехитрый ужин: вареная картошка, помидоры в миске, творожок в салатнице прикрыты полотенцем, но есть девушке пока не хотелось.
        Арина прошла в свою комнату и только сейчас почувствовала, как она сильно устала. Девушка достала из чемодана полотенце и пошла умываться, на улице она заметила умывальник, прибитый к углу дома. После водной процедуры она почувствовала себя легче, повесила полотенце на бельевую верёвку и, зацепив его прищепкой, вернулась в дом.
        В доме Арине показалось душно, в незнакомой обстановке не хотелось оставаться одной. Девушка вышла на крыльцо, набросив на плечи палантин. Вечер выдался тихим и спокойным. Свежий, тягучий воздух обволакивал тело. В детстве она не раз испытывала здесь в Боровиково подобное ощущение. У тёти Арине всегда было комфортно и уютно. Ей казалось, что тётя Таня способна защитить её от всех невзгод и неприятностей. Это чувство спокойствия и умиротворённости всплывало всегда, стоило Арине только вспомнить о Боровиково. Вдруг почему-то вспомнилось, как всегда повторяла тётя Таня, если случались неприятности. И Арина тихо прошептала:
        — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая.
        Неожиданно Арина почувствовала острую необходимость посмотреть на бывший дом тёти Тани, где проходили её детские, счастливые каникулы. Она поправила на плечах бирюзовый палантин и направилась к калитке. Её чуткое обоняние уловило запах вечерней красавицы, так тётя называла цветы маттиолы:
        — Запах детства,  — грустно вздохнула Арина и быстро вышла за калитку.
        Пройдя по главной улице, она свернула в Девятый Переулок. В Переулке расположилось всего семь домов, три дома на одной стороне и четыре на другой. Вернее сказать, уже не четыре, а почти пять. Между третьим и пятым домом свободное пространство занял недостроенный сруб. Именно этот сруб будет будущим уютным домом Нюры и Константина. Арина шла по знакомой дорожке спокойно и уверенно. Проходя мимо сруба, она услышала не то детское хныканье, не то писклявый плач зверька. Девушка остановилась, прислушалась, хныканье не прекращалось. Любопытство взяло верх, и она быстро свернула к недостроенному дому. К стене сруба была неуверенно прислонена старая лестница. Арина быстро забралась на третью ступеньку хрупкой лестницы и заглянула в незастеклённое окно. В углу комнаты, на свежеобтесанном полу, на старой тряпке, свернувшись клубочком, лежала кошка, в окружении четырёх недавно родившихся котят.
        — Ну и что там?  — услышала Арина резкий голос.
        От неожиданности она вздрогнула, обернулась, нога соскользнула со ступеньки, и девушка полетела вниз. Арина ещё не успела ногами коснуться земли, как её приняли сильные и уверенные руки Константина. Девушка больно уткнулась носом мужчине в грудь. Она ещё не успела до конца понять, что произошло, как за своей спиной услышала раздражённый женский голос:
        — Не успела приехать, уже к женатым мужикам в объятья кидаешься? А ты, что вцепился в неё своими клещами?
        Арина только сейчас сообразила, что её по-прежнему поддерживает Константин, и быстро его оттолкнула. Отвернувшись, старалась непослушными руками поправить свалившийся палантин. В ту же секунду, резкий звук пощёчины, прилетевшей мужчине, разрезал тишину улицы. У Арины от неожиданности, тяжёлого беспокойства и неотвратимости случившегося потемнело в глазах. Она только теперь поняла, что это была Нюра. В голове у неё пронеслось: «Я не виновата. Подруга, ты всё не так поняла».
        Но вслух ничего не смогла произнести, развернулась и непослушными ногами неуверенно побрела назад, кутаясь в палантин. Словно сквозь вату в ушах, она слышала голоса супругов:
        — Да я пошёл посмотреть, какой объём работы выполнили рабочие за день, а тут…
        — Да, конечно,  — перебила мужа Нюра,  — кто бы сомневался.
        Ночь прошла беспокойно. Арина во сне от кого-то убегала и пряталась, но за её спиной слышалось приближающиеся ужасные, шипящие звуки. Тьма окутывала её чёрным страшным удавом, не давая дышать и пошевелиться.
        Утром девушка проснулась совсем разбитая, нудно болела голова, но она нашла в себе силы и тщательно собралась на работу. Из зеркала на неё посмотрела бледноватое отражение, но бледность не портила миловидное лицо девушки. Арина подхватила плащ и сумочку, в тон к плащу, и быстро выскочила на улицу.

* * *
        Первую, кого встретила Арина, была гардеробщица тётя Лиза, мама Костика.
        Девушка подумала: «А ведь Нюра описала мне свою свекровь как совершенно постороннего человека. Почему?»
        Уже подходя к библиотеке, Арина нос к носу столкнулась с Нюрой. Подруга холодно и безразлично прошла мимо, не ответив на приветствие Арины, словно она была совершенно посторонним для неё человеком.
        — Да, дела,  — тихо прошептала Арина и, переведя дыхание, уверенно зашла в школьную библиотеку.
        — Здравствуйте,  — спокойно произнесла девушка, ненавязчиво разглядывая библиотекаря.
        За стареньким письменным столом, перед ноутбуком, сидела круглолицая, темноволосая женщина с высокой грудью и прямой спиной. Навскидку Арина дала ей лет пятьдесят. Голубая шифоновая блузка плотно облегала её тело, подчёркивая пышные формы. Пушистые волосы библиотекарши были собраны на затылке в аккуратную шишку.
        — Я учительница истории.
        — Да, да. Меня Лариса Петровна предупредила,  — ответила женщина, поднимаясь с места и смотря Арине прямо в глаза. Протянула девушке ладошку лодочкой и представилась:
        — Танеева Анна Андреевна.
        Арина смутилась, но пожала прохладную руку женщины и произнесла:
        — А у вас историческая фамилия.
        — Не только фамилия, но и корни,  — ответила Анна Андреевна и неторопливо села на место, выпрямив спину.
        Арина удивлённо приподняла брови, но уточнять ничего не стала и осмотрелась. Помещение библиотеки было тесноватым. Два больших окна достаточно хорошо освещали помещение. Старые стеллажи заполнены в основном учебной литературой.
        Анна Андреевна долго шебуршала чем-то в ящичке стола, наконец-то достала чистый формуляр и приготовилась его заполнять.
        Арина, спокойно наблюдавшая за действиями женщины, присела на краешек стула, готовясь отвечать на вопросы библиотекаря.
        Когда формальности были закончены и Арина получила стопку новеньких учебников, Анна Андреевна, хитро прищурив глаза, поинтересовалась:
        — А что вы знаете о Танеевой Анне Александровне?
        Арина вскинула голову, немного опешила и уточнила:
        — Вы хотели сказать, о Вырубовой Анне Александровне, в девичестве Танеевой?  — и, примостив учебники на краешек письменного стола, с любопытством посмотрела на женщину.
        — Именно это я и хотела сказать.
        Девушке показалось, что библиотекарь усмехнулась, и она подумала: «Проверяет, насколько хорошо я знаю в истории период царствования Николая Второго. Ну что же, получи».
        И вслух произнесла:
        — Я читала мемуары Танеевой-Вырубовой «Страницы моей жизни», где Анна Александровна пишет о себе, о Григории Ефимовиче Распутине и царской семье.
        — И вы склонны доверять этим мемуарам?  — Танеева словно проверяла свою собеседницу на личное отношение к данному эпосу.
        — А у вас есть, какие-то сомнения в их правдивости?  — вопросом на вопрос ответила Арина.
        В библиотеку вбежали две девочки, ученицы начальных классов. Вежливо поздоровались и прилипли, подталкивая друг друга, к столу Анны Андреевны. Танеева губами улыбнулась девочкам, но девушке на миг показалось, что глаза у неё оставались холодными, словно в них поселились осколки льда, и обратилась к Арине:
        — А знаете что, приходите, сегодня вечерком ко мне домой, этак часикам к семи, чайку попьём и побеседуем. Я живу в Девятом Переулке, сразу за недостроенным домом.
        Девушка остолбенела, у неё побежали в глазах разноцветные точки, и молниеносно пронеслось в голове: «Это же дом тёти Тани. Так вот кто его купил».
        А вслух она постаралась как можно спокойнее ответить:
        — Хорошо. Я зайду.
        Прикрыв за собой дверь, Арина постояла, приходя в себя. В коридоре было пустынно, только Ксения Алексеевна завернула за угол коридора, направляясь к школьной лестнице. Из-за двери библиотеки до неё донёсся недовольный голос Танеевой:
        — Вы разве не видите, что взрослые разговаривают? Надо было дождаться за дверью, пока я закончу беседовать с учительницей.
        — Извините,  — тихо произнесла одна девочка,  — нам просто срочно надо взять стихи Сергея Михалкова.
        — Срочно, срочно… А перемена вам на что?  — не унималась Танеева.
        Но Арина уже направилась в свой кабинет и продолжения разговора не услышала. В расписание ей сегодня уроки не поставили, и она целый день провела в кабинете истории, готовясь к завтрашнему дню.
        Ближе к обеду в кабинет заглянула Ксения Алексеевна с черновиком расписания и мобильным телефоном в руках. Арину устраивало в расписании абсолютно всё. Завуч познакомила девушку с учебным планом, и они обсудили программы по истории. На столе завибрировал телефон заместителя, полилась песня:
        — Ландыши, ландыши.
        Светлого мая привет.
        Ландыши, ландыши.
        Белый букет.
        «Надо же, какой интересный вкус у этого зама,  — подумала Арина, невольно скосив глаза на телефон.  — Моя мама очень любит эту песню своей молодости».
        На экране телефона высветилось название контакта «Мамка». Ксения быстро взяла в руки телефон и, увидев удивление в глазах Арины, которое та не смогла скрыть, раздражённо ответила. Мобильник был поставлен на максимальный звук, и Арине показался знакомым голос в телефоне девушки. Ксения отстранила от уха трубку, убавила звук и продолжила разговор.
        Уже уходя, в дверях, Ксения Алексеевна внимательно посмотрела на бледную девушку и посоветовала:
        — В учительской, на первом этаже, есть чайник, можно горячего кофейку попить, взбодриться.
        Арина поблагодарила зама, прошлась по пустому кабинету, и решила спуститься на первый этаж. Дверь в учительскую была приоткрыта, и она услышала голоса. Нет, она не хотела подслушивать под дверью разговор. Но, услышав, что речь идёт о ней, не смогла удержаться, остановилась и прислушалась.
        — А историчка ничего так, смазливая,  — неприятным для девушки голосом проговорил Игорь Андреевич, физрук.
        Арина подумала: «И это его назвала Нюра воспитанным?»
        Зоя Карловна откликнулась:
        — Учительнице не обязательно быть смазливой, надо, чтобы в голове что-то было. Детям государственную итоговую аттестацию сдавать. Чему она может научить, сразу после университета?
        Владимир Иванович заступился:
        — Зоя Карловна, вспомни, какие мы с тобой приехали. И ничего, шестнадцать лет на одном месте трудимся.
        — А мне другое обстоятельство интересно: наша Танеева уже успела заинтриговать её своей фамилией?
        Арина заглянула в приоткрытую дверь и увидела говорящую Лилию Николаевну.
        Литераторше с сарказмом ответила Зоя Карловна:
        — Конечно. Ну, если новенькая совсем не профан, то должна была клюнуть на…
        Звонкой трелью разлился звонок, Арина вздрогнула. Двери классов распахивались, и в коридор высыпала ребятня, шумя и громко переговариваясь. Девушка резче, чем хотела, открыла дверь и почти вбежала в учительскую, так и не услышав, на что она должна была клюнуть.
        Педагоги, молча, одновременно посмотрели на неё, но не проронили, ни слова.
        Владимир Иванович, стоявший спиной к окну, хмыкнул и прошёл к столу.
        Следом за Ариной торопливо вошла Ольга Семёновна, держа под мышкой журнал, и прямо с порога начала возмущаться:
        — Этот Карпов скоро сведёт меня с ума. Он такие каверзные вопросы задаёт на уроке, что вгоняет в краску всех девочек класса.
        Владимир Иванович поморщился и нехотя произнёс:
        — Да полноте вам, Ольга Семёновна, каждый день одно и то же. Вызывайте отца, он быстро его мысли в нужное русло направит.
        Арина пока не знала, кто такой Карпов, поэтому возмущения Ольги Семёновны ей были неинтересны. Она прошла к столику с электрическим чайником и изучающим взглядом окинула содержимое стола.
        Зоя Карловна, со своего места внимательно наблюдавшая за действиями девушки, произнесла:
        — У нас, милочка, каждый свою кружку приносит из дома. А также чай, кофе, что вы там предпочитаете,  — последние слова математичка небрежно выделила интонацией.
        — Какао,  — дурашливо добавил Владимир Иванович, разглядывая бледную девушку, но его шутку никто не поддержал.
        Арина вдруг почувствовала какую-то неловкость и ненужность. Словно она оказалась в неподходящий момент в неподходящем месте. Ей вдруг жутко захотелось вернуться в свою городскую квартиру, в любимое просиженное кресло и, закутавшись в старый, потёртый клетчатый плед, перечитывать знакомые, любимые книги. Девушка даже словно со стороны увидела себя в домашнем кресле, но подавила желание выскочить из учительской и, подняв одну бровку, пристально посмотрела на математичку.
        Ольга Семёновна, словно спохватившись, поставила классный журнал на место и суетливо произнесла:
        — Так у нас же гостевые чашки есть.
        Подошла к тумбочке, открыла скрипучую дверцу, извлекла чайную пару и доброжелательно протянула Арине:
        — У вас, наверное, и чая с собой нет?  — и, взяв изрядно помятую коробочку из-под чёрного чая со своего стола, протянула девушке:
        — Угощайтесь, пожалуйста.
        Арина взяла из коробочки одинокий пакетик чая и, благодарно кивнув, налила кипяток в чашку.
        Весёлой трелью разлился школьный звонок. Педагоги дружно встали со своих мест и один за другим направились на уроки. За столом, в углу учительской, осталась сидеть Любовь Ивановна, учительница начальных классов. Она внимательно и сосредоточенно проверяла тетради. К тому, что только что происходило в учительской, женщина была совершенно безучастна. Закрыв последнюю тетрадь и отложив ручку с красным стержнем в сторонку, Любовь Ивановна наконец-то обратила внимание на девушку, которая с удовольствие отхлёбывала чай и смотрела в окно. Кстати, чай оказался на удивление хорошим, с терпким приятным привкусом, так про себя отметила Арина.
        — А вы большая молодец, умеете держать удар,  — произнесла учительница, поднимаясь со своего места и надевая плащ.  — Наши педагоги с осторожностью относятся к приезжим, так что держитесь.
        Арина хотела поблагодарить Любовь Ивановну за поддержку, но та уже защёлкнула портфель и быстро вышла из учительской.
        — Ничего,  — сказала сама себе приободрённая девушка,  — Прорвёмся.
        Когда чай взбодрил и разлился теплом по телу, разогнал усталость и от приятного напитка в душе даже загорелся огонёк надежды на светлое будущее, она покинула учительскую и быстро поднялась в кабинет истории, навела порядок на рабочем столе, взяла сумочку и поспешила вниз. На лестничном пролёте ей повстречалась Лариса Петровна:
        — Уже уходите? С расписанием ознакомились? Завтра не опаздывайте, у нас занятия начинаются в восемь-тридцать. Минимум за пятнадцать минут вы должны быть на рабочем месте,  — директор произносила фразы назидательным голосом, словно провинившейся ученице. Арина почему-то вспомнила директора своей школы Людмилу Павловну и подумала: «Директора школ, наверное, все одинаковы. Интересно, дома они с родными также официально разговаривают?»
        Стоило Ларисе Петровне закончить фразу, Арина согласно кивнула головой, попрощалась и легко спустилась вниз. В сумочке завибрировал мобильный телефон, девушка на ходу открыла сумочку и, не заметив приближающегося молодого человека, столкнулась с ним.
        — Растяпа, под ноги смотреть надо,  — произнёс широкоплечий молодой мужчина и пошёл по коридору не оглядываясь.
        Арина наконец-то достала телефон, пропущенный звонок был от мамы.
        «Попозже перезвоню,  — досадуя на себя, подумала девушка.  — Надо же было так врезаться, синяк, наверное, на плече останется».
        Из гардероба за происходящим столкновением внимательно наблюдала тётя Лиза.
        — Не обижайся на него,  — попросила женщина, как только Арина подошла к ней поближе.  — Миша хороший парень, просто не любит девушек.
        Арина, морщась от боли и потирая ушибленное место, поинтересовалась:
        — Чем это девушки ему так не угодили?
        — Миша из армии привёз молодую беременную жену, избалованная девица, я тебе скажу. Сколько здесь жила, всё ныла, что ей в этой глухомани скучно, что цивилизации здесь нет. Так вот, после родов, не прошло и полгода, как она поехала проведывать родителей, да так и не вернулась. Его дочка Иринка во второй класс уже перешла, а Миша так и не женился.
        — Однолюб, что ли?  — безразлично поинтересовалась Арина.
        — Думаю, что просто девушки у него из доверия вышли.
        Девушка не ответила, этот грубиян её совершенно не интересовал.
        Арина вышла из здания школы и направилась домой.
        Вечер подкрался незаметно. Арина, как и обещала, отправилась к Танеевой. Она заранее вышла из дома и с удовольствием шла по знакомой главной улице Боровиково. Навстречу показалось стадо коров, неспешно подгоняемое пастухом. Коровы без принуждения пастуха сворачивали в нужный им переулок.
        У тёти Тани когда-то тоже была чёрно-пёстрая корова Зорька, с большими, красивыми чёрными глазами с поволокой и длинными прямыми ресницами,  — девушка вспомнила Зорьку и улыбнулась. Арина не любила парное молоко, тётя постоянно племянницу за это упрекала и беспрестанно напоминала о пользе этого продукта. А вот молоко, охлаждённое в холодильнике, с горячими булочками с корицей, испечёнными тётей, Арина уплетала с удовольствием.
        Девушка отошла с дороги на обочину, пропуская стадо, растянувшееся по всему свободному пространству улицы. Стадо было пёстрым: коровы шли рыжие и мышастые, чисто чёрные с блестящим отливом и чёрно-белые. За собой бурёнки оставляли столб пыли, которая в безветренную погоду долга висела в воздухе.
        Тётя Таня корову всегда ласково называла «кормилица». Зорька была высокоудойной коровкой, молока было много, поэтому в тётином холодильнике в избытке водилось масло, сливки и творожок, который Арина любила, есть с малиновым вареньем.
        К ней приблизилась чёрная корова с большими, острыми рогами, втянула воздух шершавым носом, облизнулась и продолжила путь дальше. Девушка проводила «бурёнку» долгим взглядом, и вдруг вспомнилось, как однажды заболела тётина Зорька.
        Тётя Таня, когда отправлялась доить корову, всегда отрезала от булки хороший ломоть хлеба, чтобы угостить свою кормилицу. В тот вечер всё было как обычно, только вернулась тётя, после дойки, расстроенная.
        — Зорька жвачку не жуёт, даже хлеб не стала есть и подмыкивает постоянно,  — сообщила тётя Арине, процеживая парное молоко в банку,  — Наверное, съела что-то не то. Утром надо ветеринарного врача позвать.
        Ночь прошла беспокойно. Тётя несколько раз за ночь вставала, ходила проведывать Зорьку. По возвращении потихоньку охала и ахала, ложилась в кровать и беспокойно ворочалась с бока на бок.
        Утром пришёл ветеринарный врач, поставил Зорьке укол и назначил лечение. Через три дня корова снова отправилась в стадо. Но тётино беспокойство за свою кормилицу Арине врезалось в память навсегда.
        Подойдя к дому Танеевой, Арина некоторое время постояла в нерешительности и вошла в калитку. Некогда цветущий сад, который в идеальном порядке поддерживала тётя Таня, представлял жалкое зрелище. Многолетники — разноцветные флоксы, нарциссы, пионы старались пробиться через бурьян, но бой был неравным, и цветы чахли и увядали. Сорняки — полынь и лопухи словно праздновали победу, жирея и возвышаясь над благородными цветами.
        Арина вздохнула и уже хотела подняться на крыльцо, как из дома быстро выскочила Ольга Семёновна, что-то быстро пряча в сумочку. Увидев девушку, женщина смутилась, виновато улыбнулась и поспешила к калитке.
        Арина поднялась на облезлое, давно не крашенное крыльцо, вошла в тёмные сени и тихонько постучалась в знакомую с детства дверь, ведущую в дом.
        — Не заперто,  — услышала девушка приятный голос Танеевой.
        Анна Андреевна встретила Арину в большой комнате — так называла тётя Таня зал, в длинном, шёлковом, ярком халате в павлинах. Девушка огляделась и отметила, что Танеева живёт очень скромно. Словно прочитав её мысли, Анна Андреевна пояснила:
        — На зарплату библиотекаря не разбогатеешь. Вы же слышали на совещании, что сокращение произошло, мне оставили только полставки,  — и, не выдержав паузу, предложила.  — А давайте-ка, милое дитя, чай пить.
        Арине показалось, что последняя фраза была произнесена как-то наигранно и фальшиво.
        Танеева плавно поплыла, играя бёдрами, на кухню за чашками. Арина ещё раз осмотрелась. Кругом царил беспорядок, который творческим назвать было нельзя. Повсюду лежали книги вперемежку с газетами, старыми бумагами. На комнатной двери висела одежда, полотенца и ещё какое-то бельё. Застиранный непонятного цвета палас давно не встречался с пылесосом. Арина бросила взгляд на стол. Столу тоже не хватало заботы хозяйки: на подставке стояло небольшое, круглое поцарапанное зеркало. Старый ежедневник был полуоткрыт, показывая небрежно исписанные страницы. Рядом лежал свежий номер Орловской газеты, листы какого-то договора, тут же стояла бутылочка жидкости для снятия лака. Мобильный телефон, выглядывавший из-под газеты, был с треснутым стеклом. В большой вазочке, гордо возвышавшейся над хаосом на столе, сиротливо лежало пять карамелек.
        Анна Андреевна вернулась быстро. Принесла две чайные чашки, на которых расположились оранжевые большие горохи, и керамический чайничек. Примостила чашки на край стола. Рукой, всё разом, отодвинула содержимое стола в сторону, оставив вазочку с конфетами на месте, и разлила жидкий чай по чашкам. Танеева бросила быстрый взгляд на конфеты в вазочке и, разведя руками, произнесла:
        — Уж, извините, у меня даже сахара нет. Ну, как говорится, чем богаты, тем и рады,  — словно радуясь, сказала Танеева, пододвигая чашку с чаем поближе к девушке.
        Арина решила не тянуть время и сразу завязать деловой разговор, она поинтересовалась:
        — Анна Андреевна, вы имеете какое-то отношение к фрейлине императрицы Александры Фёдоровны?
        Женщина, услышав вопрос, не смутилась, не выказала удивление, а просто поинтересовалась:
        — Я вас правильно поняла? Вы хотите узнать, являюсь ли я родственницей Танеевой-Вырубовой? Да, являюсь.
        Арина слегка разволновалась, поёрзала на стуле. Не каждый день приходится слышать такие заявления. Она подняла чашку с мутноватой жидкостью, хотела отхлебнуть, но передумала и вернула чашку на место, и решила возразить:
        — Но вы не можете являться прямой родственницей Анне Александровне. У неё не было детей.
        Танеева помолчала, театрально выдержала паузу и тихо, вкрадчиво ответила:
        — А вот тут-то вы, милое дитя, ошибаетесь. В 1916 году Анна Александровна родила девочку, правда, сама её не воспитывала, а отдала в добрые руки. Только попросила, чтобы её назвали Дарьей и дали фамилию Танеева. Дарья моя мать, а вот Анна Александровна родная бабка,  — Танеева не скрывая превосходства и гордости за своё прошлое, словно по её жилам течёт не красная как у всех, а голубая кровь, посмотрела на Арину. Весь её вид кричал:
        — Ну что, не ожидала? Так-то, знай наших.
        Но в данную минуту девушку надменность Танеевой волновала меньше всего.
        — Не может быть. Этого просто не может быть,  — Арина вскочила с места, беспокойно прошлась по комнате, вернулась на свой стул, отхлебнула глоток чая, поморщилась и стала рассуждать:
        — Посудите сами, если вы, конечно, хорошо изучили биографию фрейлины.
        Анна Андреевна, услышав эти слова, приподняла одну бровь и ухмыльнулась. Арина не заметила ухмылки Танеевой, продолжала:
        — В 1915 году Анна Александровна попадает в страшную железнодорожную катастрофу. Она выжила чудом, но могла передвигаться только лишь на инвалидной коляске или с помощью костылей.
        — И всё же это так. Анна Александровна моя бабка,  — твёрдо сказала Танеева.
        — Нет и ещё раз нет. Вырубова была религиозна, склонна к мистицизму. И потом, вы же знаете, что Временное правительство арестовало фрейлину, её обвинили в шпионаже, предательстве и бросили в Петропавловскую крепость, где её пытали и унижали.
        — Это событие произошло позже и не имеет никакого отношения к моему рождению,  — ответила раздражённо женщина и поставила на стол свою чашку с чаем, которую до сих пор держала в руках, так и не сделав ни одного глотка.
        — Да, но было проведено несколько медицинских освидетельствований, которые показали, что она оказалась девственницей.
        — Милое дитя,  — уже спокойнее произнесла Анна Андреевна,  — вам должно быть известно, что следователь, Николай Руднев, который в то время руководил одним из отделов ЧК, заменил лечащего врача Вырубовой, Серебренникова, на Ивана Манухина…
        — Вот именно,  — перебила нетерпеливо Арина Танееву,  — именно под руководством Манухина и было проведено освидетельствование.
        — Да, вся эта информация, конечно, есть в мемуарах Вырубовой, но если вы внимательно читали эти мемуары, то вы бы заметили, что Руднев, как бы помягче выразиться, сочувствовал, что ли, фрейлине.
        — Но какое отношение это имеет к освидетельствованию?  — Арина не могла понять, куда клонит Танеева.
        — Я полагаю, что это освидетельствование было сфальсифицировано. Посудите сами, если бы стало известно, что у Танеевой были роды, тогда неизвестно, чем бы это обернулось для моей матери.
        — Можно предположить,  — тихо проговорила Арина, до конца не веря своим ушам.  — А кто же тогда ваш дед? Уж не…  — и замолчала, боясь предположить и тем более услышать в ответ: «Григорий Распутин».
        Анна Андреевна прищурила глаза и оставила вопрос без ответа. Затем пристально посмотрела на девушку, как бы раздумывая, продолжать в данном русле разговор или закончить его на сегодня. И неуверенно начала:
        — У меня есть доказательство того, что я довожусь внучкой Танеевой-Вырубовой.
        «И это ещё не все сюрпризы?» — быстро пронеслось в голове Арины.
        — У меня есть яйцо Фаберже «Ландыши», принадлежавшее ранее императрице Александре Фёдоровне.
        Арина почувствовала, как к горлу от волнения подкатывает спазм. Она изумлённо вытаращила глаза на Танееву, соскочила с места, сцепила что было сил пальцы рук на груди, и выдохнула:
        — Но это уже из раздела фантастики. Я точно знаю, что любимое пасхальное яйцо императрицы сейчас находится в музее в Питере.
        Арина остановилась и внимательно стала изучать лицо Анны Андреевны, и у неё вдруг зародилась мысль: «А в своём ли уме эта женщина?»
        Девушка словно со стороны посмотрела на себя. Ей вдруг неудержимо захотелось убежать из этого, ранее такого родного, а в эту минуту такого отвратительного дома, и она подумала: «А что вообще, что я здесь делаю? И зачем слушаю весь этот бред?»
        Но любопытство взяло верх, и Арина заставила себя остаться.
        — Хорошо,  — услышала Арина голос Танеевой, словно выскочивший из темноты.  — Яйцо у меня хранится в надёжном месте в районном посёлке Орловское. Завтра я с утра работаю, а вот в полдень смогу попасть в район. Вечером вернусь, заходите так же часиков в семь,  — немного задумалась и печально, и, как показалась Арине, опять немного театрально, продолжила:  — Знаете, ведь у меня нет своих детей. Ошибка молодости, так сказать. А собранное наследие хотелось бы передать в хорошие руки. Вы, я вижу, девушка разумная, да и историю знаете не только в рамках школьной программы. Нынешняя-то молодёжь даже фамилию царской семьи не знает. А что уж говорить о фрейлинах, эта информация для них вообще тёмный лес.
        Арина уже не знала, как реагировать на слова Анны Андреевны. Женщина поняла, что своими рассуждениями вконец смутила девушку, и, поднимаясь из-за стола, предложила:
        — А знаете что, милое дитя, давайте-ка ещё чайком побалуемся,  — Танеева устремив взгляд на дверь, вдруг застыла с керамическим чайником в руках и медленно начала бледнеть.
        Арина оглянулась и увидела в дверном проёме комнаты Владимира Ивановича. Когда он вошёл, сколько здесь простоял и что услышал, никто не знает. Владимир Иванович понял, что его заметили, быстро вошёл в комнату и, чтобы скрыть неловкую ситуацию, потирая руки, сказал:
        — Вот как я вовремя, прямо к чаепитию,  — подошёл к столу, взял из вазочки карамельку, развернул и аккуратно положил в рот.
        Анна Андреевна, словно пришла в себя, поставила на стол чайничек и обратилась к Арине:
        — Ну, так завтра вечерком я вас жду.
        Арина удивлённо посмотрела на Танееву, но уточнять ничего не стала, попрощалась и пошла домой.
        Арина домой не шла, а летела. Надо срочно найти информацию о пасхальном яйце. Пройдя в свою комнату, она быстро открыла ноутбук и набрала в поисковике Яндекса: пасхальное яйцо «Ландыши»,  — и стала читать:
        — Ювелирное яйцо, одно из пятидесяти четырёх императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Карла Фаберже для русской императорской семьи. Год изготовления 1898. Сюрприз: выдвигающиеся три медальона с портретами императора Николая и великих княгинь Ольги и Татьяны. Принадлежало императрице Александре Фёдоровне. В настоящее время ювелирное яйцо находится в постоянной экспозиции Музея Фаберже в Санкт-Петербурге, расположенном во дворце Нарышкиных-Шуваловых. Материалы, из которых изготовлено яйцо: золото, эмаль, алмазы, жемчуг, горный хрусталь, слоновая кость.
        — О, боже,  — отстранилась Арина от экрана ноутбука.  — Так, так, так. Надо бы узнать, не было ли в музее кражи.
        Девушка опять придвинулась к экрану ноутбука и стала просматривать всю информацию, касающуюся пасхального яйца «Ландыши» и Музея Фаберже. Но об исчезновении чего-либо из музея не было никакой информации.
        Арина закрыла ноутбук, и опять вспомнились, совсем некстати, тётины слова:
        — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая.
        Из кухни донёсся глухой стук входной двери, и Арина расслышала голоса, тёти Клавы и мужской.
        Мужской голос по-хозяйски поинтересовался басом:
        — А банька-то скоро будет готова?
        — Да я уж думаю, готова. Берёзовый веник я в предбаннике приготовила, иди, парься.
        Тётя Клава, раскрасневшаяся — весь её вид говорил о том, что она только что была в бане, заглянула в комнату к Арине.
        — Ты, я вижу, дома. То-то дверь незапертая была.
        Следом за хозяйкой вошёл плотного телосложения мужчина, с благородной сединой и пышными усами.
        — Давай знакомиться. Меня Романом Семёновичем кличут.
        Девушка поднялась с дивана, отошла к окну и просто ответила:
        — А меня Ариной.
        Роман Семёнович разгладил усы. Постоял, помолчал, не нашёл больше о чём спросить, молча вышел.
        «Да, немногословен,  — подумала Арина.  — В лесу, с дикой живностью, ему, наверное, комфортнее, чем с людьми».
        Арина ворочалась с бока на бок, долго не могла найти удобную позу, чтобы уснуть. Танеева не выходила из головы: «На сумасшедшую библиотекарша не похожа. Если вся история выдумана, то с какой целью?» Арине не спалось, она включила светильник и попробовала читать, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей. Не помогло. Глаза бегали по строчкам сами по себе, а мысли крутились вокруг Танеевой. Девушка вздохнула, выключила светильник и натянула лёгкое одеяло на голову.
        В школу Арина пришла за полчаса до звонка, но первого урока у неё по расписанию не было. Девушка хотела, если повезёт, наконец-то объясниться с Нюрой. «Ну, должна же она понять, что не могла я, в первый вечер, прийти на свидание к совершенно постороннему мужчине!» Но, к разочарованию девушки, у Нюры в расписании стояли только последние уроки. А заранее, как правило, Нюра в школу не приходила. Арина постояла у расписания и решила: как только прозвенит звонок, пойдёт выуживать информацию у гардеробщицы, тёти Лизы, мамы Константина. Звонкой трелью разлился школьный звонок. В коридорах сразу стало тихо, пусто и просторно. Девушка неторопливо направилась к гардеробу. Тётя Лиза, вязавшая украдкой на уроках носки, отвлеклась от вязания и выжидающе посмотрела на Арину.
        — Нюра сегодня не собиралась прийти на занятия пораньше?  — как можно беззаботнее поинтересовалась Арина.
        — Что и тебе досталось? А я ведь тебя предупреждала: держись подальше от моего Костика. Скорее бы уж съехали они, что ли, глаза бы мои не смотрели на то, как она над ним измывается. Всю плешь ему проела своей ревностью.
        — А Костик-то что говорит?  — полюбопытствовала Арина.
        — Да ничего не говорит. Усмехается, и всё тут. А Нюрку это ещё больше бесит.
        В школу вбежал запыхавшийся опоздавший ученик. Коротко поздоровался:
        — Здрасте,  — и, на ходу снимая ветровку, направился к гардеробу.
        Арина в нерешительности постояла ещё немного и, понимая, что от тёти Лизы никакой полезной информации не добыть, поднялась по лестнице на второй этаж и направилась в кабинет истории.
        Из неплотно прикрытых дверей кабинетов слышались голоса педагогов и учеников. Арина улыбнулась сама себе. Ей нравилась школьная атмосфера с её шумными, многоголосыми переменами, и спокойными уроками, с пытливыми и озорными, весёлыми и огорчёнными, но только не безразличными глазами учеников.
        Проходя мимо библиотеки, она заметила, что дверь во «дворец мудрости» приоткрыта, и решила поздороваться с Танеевой. Но вдруг услышала голоса и странный разговор, которому она не хотела помешать. Арина замедлила шаг и остановилась у двери библиотеки.
        — Ну, что ты, пупсёнок злишься. Я же тебе объясняю, что всё будет хорошо,  — говорила лилейным голоском Танеева.
        — Сколько раз я тебя просил, не называй меня пупсёнком,  — ответил обиженно мужской голос.
        Арина сразу узнала по голосу Игоря Андреевича.
        — Ну-ну, не злись, мой котик. Я сегодня из района привезу тебе то, что обещала. Буду ждать тебя в обычное наше время,  — сладким голоском пропела Танеева.
        Игорь Андреевич вдруг заартачился:
        — Не знаю, смогу ли я сегодня прийти.
        — А что такое? Что случилось у моего котика?  — заговорила словно с ребёнком Танеева.
        — Знаешь, пока я не получу то, что ты обещала, на меня можешь больше не рассчитывать,  — резковато произнёс Игорь Андреевич.
        Послышался звук отодвигающегося стула, и Арина на цыпочках бросилась к своему кабинету. Она, запыхавшись, бухнулась на стул и только тут перевела дыхание:
        — Вот это страсти мадридского двора. Ай да Танеева. Что же этот котик хочет заполучить? Уж не пасхальное ли яйцо?
        Уроки пролетели быстро. Арина для себя отметила, что роль учительницы ей очень нравится. После уроков она задержалась в кабинете, готовясь к завтрашнему дню. Время пролетело быстро, когда она освободилась и посмотрела на часы, они показывали 17:45.
        — Так,  — решила Арина,  — домой я уже не успею. Надо ещё в магазин забежать, купить чай для Танеевой, а то те помои, которые она предлагает, чаем назвать невозможно.
        Арина быстро спустилась вниз. Тёти Лизы уже в гардеробе не было. На посту сидел сторож дядя Вася. Увидев девушку, дядя Вася приветливо поздоровался. Арина ответила, пожелала сторожу спокойного дежурства и быстро вышла из здания школы. На улице было тихо и спокойно. Девушка быстрым шагом направилась в сторону магазина. По дороге ей повстречался Игорь Андреевич, молодой человек очень спешил домой. Арина пожелала физруку доброго вечера, но он даже не повернул головы в её сторону и пролетел мимо словно вихрь. Она удивилась грязным кроссовкам физрука.
        В магазине продавщица в синем колпаке и такого же цвета халате шушукалась с пожилой женщиной. Стоило девушке подойти к прилавку, заговорщицы настороженно посмотрели на неё и замолчали. Арина внимательно осмотрела полки с продуктами, взяла пачку пакетированного чая и коробочку конфет «Птичье молоко». Уже в дверях магазина Арина расслышала:
        — Вы думаете, это убийство?
        — Не знаю, пусть полиция разбирается.
        Девушка, не оглядываясь, вышла из магазина. На душе стало как-то неспокойно, и засосало под ложечкой. Арина быстро направилась в сторону Девятого Переулка. Ещё издалека, она увидела полицейскую машину, стоящую возле дома Танеевой, и зевак, которых старался разогнать мужчина в полицейской форме. Арина прибавила шаг и быстро очутилась в толпе зевак. Тут она заметила безжизненное тело Танеевой. Женщина неестественно сидела, прислонившись к забору с внутренней стороны, возле калитки. Волосы были растрёпаны, на голове виднелось запёкшееся пятно крови. Над женщиной склонился районный криминалист в резиновых перчатках. Неподалёку стоял следователь, мужчина средних лет с блокнотом в руках.
        У девушки возникло опять то же непреодолимое желание, которое возникало всегда, стоило ей почувствовать душевный дискомфорт: убежать, спрятаться, забыть о том, что она знакома с Танеевой. Но любопытство взяло верх над страхом, и она стала продвигаться к калитке дома.
        Арина почувствовала, что кто-то крепко ухватил её за руку и потянул в сторону.
        — Девушка, вам же ясно сказано, сюда нельзя. Что вы все прёте напролом?  — раздражённо спросил полицейский.
        Девушка обеспокоенно посмотрела на удерживающего её человека и спросила:
        — Яйцо пропало?
        — Вы что, не в себе?  — поинтересовался полицейский, по-прежнему удерживая её руку.
        — У Танеевой должно было быть очень ценное пасхальное яйцо,  — шёпотом произнесла Арина, чтобы не услышали окружающие.
        — А ну-ка, пойдём со мной,  — потащил к калитке девушку полицейский.
        Они вошли в ограду и остановились возле следователя, который что-то быстро записывал в блокноте, Арина старалась не смотреть на Танееву.
        — Кого это вы, Павел Юрьевич, привели?  — не смотря на девушку, поинтересовался следователь.
        — Да вот, Антон Сергеевич, наша новая учительница, приехала недавно, а уже какие-то секреты Танеевой знает. Подозрительно,  — ответил полицейский.
        Из рассуждений Павла Юрьевича Арина поняла, что он местный участковый. И переключила внимание на районного следователя: «Антон Сергеевич, высокий, подтянутый, около сорока лет, русые волосы коротко подстрижены».
        Следователь оторвал взгляд от блокнота и уже с интересом посмотрел на Арину.
        — Ну, рассказывайте, какие секреты погибшей знаете?
        Арина вкратце рассказала о посещении Танеевой и о том, что она намеривалась поехать в район за пасхальным яйцом Фаберже.
        Антон Сергеевич ещё внимательнее посмотрел на девушку и спросил:
        — И вы считаете, что эти бредни могут быть правдой?
        Арина пожала плечами:
        — Не знаю. Может ли это быть совпадением? Её намерения привезти пасхальное яйцо и это убийство.
        Криминалист оторвался от тела Танеевой и сказал:
        — Рана говорит о том, что женщину приложили чем-то тяжёлым по голове. Эта рана, возможно, и стала причиной смерти. По-моему, это произошло часа два назад. Точную информацию дам в заключении.
        — Ну что же, будем разбираться,  — произнёс Антон Сергеевич, почесав ручкой за ухом.  — А вы пока можете быть свободны, я думаю, что мы с вами ещё встретимся,  — обратился следователь к Арине.
        — «Как же так? Значит, Танеева приехала раньше? Скорее всего, с кем — то знакомым на попутной машине»,  — подумала Арина.
        Проходя мимо криминалиста, девушка заметила, что он кладёт в прозрачный мешочек сигару — правда, это были остатки сигары, так сильно она была изуродована.
        «Неужели эта сигара дяди Васи? Надо зайти в школу и уточнить, не было ли у него пропажи».
        Выходя из калитки, Арина заметила, что зевак прибавилось. Долговязый парень поинтересовался у неё:
        — Ну и что там?
        Девушка безразлично пожала плечами и пошла прочь. Её нагнала Нюра и как ни в чём не бывало затараторила:
        — Надо же какие страсти. И кому понадобилось убивать эту серую мышь? Или ты что-то знаешь?
        Арина устало ответила:
        — Я даже не знаю, что тебе сказать.
        — Ой! Да на тебе лица нет. Пойдём, я тебя до дома провожу. До нас, правда, ближе, можно было бы и к нам зайти, чайку попить. Да Елизавета Степановна уже дома, а она, знаешь, не очень-то меня жалует, будет всякую ерунду собирать.
        Нюра почувствовала, что Арина не хочет поддерживать с ней разговор, продолжила:
        — Не обижайся на меня. Я знаю, что неправа. Но какая-то обида на меня накатила в тот день. Свекровь, Елизавета Степановна, и так при каждом удобном случае намекает, что Костик достоин был большего. А вот я, вертихвостка, встала на его пути, да ещё детей специально нарожала одного за другим, чтобы он бросить меня не посмел. Придирается ко мне постоянно: то не так стираю, то готовлю не правильно, то детей сильно балую. И часто это происходит прямо при детях. Можешь себе приставить, что она им может наговорить, пока меня дома нет?
        — Ну не враг же она своим внукам?  — попробовала вступиться за тётю Лизу Арина.
        — Ну, не знаю,  — неуверенно ответила на вопрос Нюра и продолжила.  — В тот день, когда ты приехала, Елизавета Степановна была не в духе. Стоило нам только зайти домой, она стала к Костику с расспросами приставать: «Встретили Аришку? Ну и как она, сильно изменилась? Она ещё девчонкой симпатичной была. А теперь-то, наверное, вовсе красавицей стала. И какая молодец: и профессию получила, и замуж не торопится…» Костик не стал мать до конца слушать, как всегда усмехнулся и вышел. Это я потом поняла, что он к дому пошёл, тоже хочет от родителей быстрее съехать. Видит, что мне неприятны все эти разговоры. Я, чтобы её не слушать, хотела в огород пойти, но свекровь опередила меня, схватила зачем-то корзинку и выскочила из дома. Мне пришлось дома остаться, дети играли в детской комнате, не оставлю же я их одних.
        «Всё правильно, тётя Лиза мне с корзинкой в руках встретилась»,  — вспомнила Арина.
        — Ну, а когда Елизавета Степановна вернулась,  — продолжала Нюра,  — Костик ещё дома не появился, и я пошла его встретить. Подходя к нашему дому, я видела, как ты полетела с лестницы. Но у меня было такое гадкое настроение, что я вылила его на вас с Костиком. Ты уж на меня не сердись, подруга.
        Не заметили, как подошли к дому тёти Клавы. Дверь была на замке, и Арина полезла рукой под крыльцо за ключом.
        — Куда-то хозяйка далеко ушла, раз дом на замок закрыла,  — сказала Нюра.
        — Точно,  — ответила Арина, словно что-то вспомнив.  — Тётя Клава сказала, что в обед на автобусе в район поедет и вернётся только завтра утром. Так, где же телефон?  — торопливо проговорила Арина, роясь в сумочке и вытаскивая затерявшийся телефон. Девушки вошли в дом.
        Арина быстро нашла номер телефона хозяйки, но получила ответ:
        — Абонент находится в не зоны действия сети.
        — Чёрт,  — Арина бросила телефон на стол и включила чайник.
        — Да расскажи ты толком, что происходит,  — попросила Нюра.
        — Сегодня Танеева тоже собиралась на автобусе в район. Вот я и хотела выяснить, вместе они ехали или нет.
        — Ты когда успела подружиться с Анной Андреевной?
        — Да я вчера у неё в гостях была. Мы побеседовали на исторические темы…
        — Вот, вот,  — перебила Нюра,  — она меня тоже частенько в гости зазывала, когда мы в своём доме работали. Я всё обещала, да так и не собралась к ней зайти. Работы-то много, всё некогда. А вот наши педагоги почти все у неё перебывали, да не по одному разу. Я всё ещё удивлялась, чем она их так собой заинтересовала, серая мышь.
        Арина не решилась рассказать Нюре о разговоре с Танеевой. «Пусть всё идёт своим чередом,  — решила девушка.  — Нюра начнёт лезть с расспросами, а я что-то так устала, что переживать заново разговор с Танеевой пока не хочу».
        Девушки попили чай, и Арина проводила подругу до калитки. Закрыла калитку на железный крючок и пошла к дому. На улице смеркалось и пахло дождём. Девушка прошла в свою комнату. Ей показалось, что душно, она открыла форточку и легла, не раздеваясь, на кровать, свернувшись клубочком. Арина не заметила, как задремала. Её разбудил тихий стук в окно. Девушка прислушалась и села на кровати. Мимо окна прошёл силуэт человека, с чем-то объёмным на голове. Арина, вдруг вспомнила, что дома она одна, и подтянула коленки к подбородку. Силуэт широкоплечего человека подошёл к окну и опять тихонько постучал по стеклу. Арина боялась себя обнаружить, сидела тише воды, ниже травы, и дрожала. Силуэт удалился от окна. Девушка посидела ещё какое-то время, затем быстро соскочила с кровати, захлопнула форточку и задёрнула плотные шторы. Вернулась на место, взяла плед и, закутавшись в него, легла.
        Утром Арина проснулась от шума дождя за окном. Вспомнила ночное происшествие и подумала: «Кому понадобилась ночью бродить под окнами? Что бы это всё значило?»
        Тётя Клава приехала утренним автобусом. Заходя домой и снимая мокрый плащ, она поинтересовалась:
        — А что это у нас калитка нараспашку? Забыла на ночь закрыть, что ли?
        Арина уже собралась на работу, надевая плащ, ответила:
        — Нет, не забыла. Я точно помню, что на крючок закрывала.
        — Ну, тогда опять, наверное, ребятня — сорванцы лазили, только пакостить горазды.
        — Тётя Клава, а я вам вчера звонила.
        — Да телефон у меня сел и зарядку дома оставила. А что хотела то?
        — А Анна Андреевна вчера с вами на автобусе уезжала в район?
        — Анька то, Танеева? Была на остановке, но не поехала. Уже перед тем, как в автобус входить, вдруг словно что-то вспомнила, пошарила в сумочке, достала телефон, что-то там посмотрела и быстро поспешила прочь. Водитель ей ещё крикнул вдогонку: «Женщина, вы не поедите?» Она ответила: «Езжай, милый, езжай. За меня не беспокойся». Автобус уехал. А Танеева пошла в село. А что ты интересуешься? Что-то случилось?
        — Да, нет,  — спокойно ответила Арина.
        Девушка уже стояла в дверях и торопливо вышла на улицу. На улице по-прежнему моросил дождь, и Арина раскрыла зонтик.
        «Итак, Танеева пришла на остановку, но в район не поехала. Что бы это значило? А может, она не собиралась ехать вообще? Да, на эти вопросы Анна Андреевна уже точно не ответит».
        Арина уже направилась к калитке, но передумала и завернула за угол дома. Георгины под её окнами были переломаны. Девушка вернулась, вышла за калитку и направилась на работу.
        «Значит, точно кто-то ко мне приходил. Но почему надо было лазить под окнами, а не войти в дверь, как все нормальные люди?  — подумала Арина.  — Значит…»
        А что это значит, Арина так и не смогла додумать.
        В учительской царило тягостное молчание. Никто не обсуждал смерть Анны Андреевны. Да и на другие темы никто говорить не хотел. Прозвенел звонок, все молча, отправились на уроки.
        Уроки для Арины пролетели быстро. Она взяла за правило после уроков обходить весь класс, после того, как в первый же день прочитала на ученическом стуле послание, адресованное себе: «А. В., скажите, где можно купить такие классные туфли как у вас?»
        Хорошо, что написано было карандашом. И Арина легко избавилась от надписи. А с девочками десятого класса пришлось поговорить: попросить, чтобы не портили школьное имущество и обращались с любыми вопросами устно, или, если стесняются, то в письменном виде.
        Арина уже заканчивала обход класса, когда заметила в ученическом столе дяди Васину коробочку из-под сигар. Она её достала и открыла, коробочка была пустая.
        «Как же я забыла про сигару? Я же ещё вчера вечером хотела зайти в школу, но Нюра заболтала меня и я напрямую прошла домой. Так,  — стала вспоминать Арина,  — у меня сегодня было три урока. Ко мне приходил десятый, восьмой и пятый класс. Кто же сидел за этим столом? В десятом и восьмом классах этот стол оставался свободным. А вот в пятом классе за этим столом сидели мальчики: Сёма и Ваня. Они ещё целый урок перешёптывались и ёрзали на стульях. Я несколько раз им делала замечание».
        Арина быстро спрятала коробочку в свою сумочку и спустилась вниз. Мальчики стояли в кругу друзей и уже собирались выходить из школы.
        — Сёма и Ваня, поднимитесь, пожалуйста, в кабинет истории. Вы мне нужны,  — попросила вежливо Арина.
        Мальчики потупили головы и не сдвинулись с места.
        — Я жду,  — убедительно произнесла Арина.
        Тут вмешалась в разговор тётя Лиза:
        — Вы что, оглохли, что ли? Вас Арина Владимировна просит, значит, надо идти.
        И обратилась к Арине:
        — Набедокурили, что ли? Или двойки исправлять надо?
        Арина незаметно махнула рукой.
        Мальчикам стало понятно, что сопротивляться бесполезно, и они пошли на второй этаж.
        Арина вытащила из сумочки коробку из-под сигар. Сёма залился краской. А Ваня спокойно произнёс:
        — А мы чё, мы ничё.
        Сёма пришёл в себя и пояснил:
        — Это Карпов Сашка из восьмого класса нас подбил: а слабо в руках настоящую сигару подержать? Сторож дядя Вася даже одним глазком не давал на неё взглянуть. Мы знали, что она всегда лежит у него в столе. Вчера после уроков, когда все разошлись, Карпов отвлёк тётю Лизу, я загородил собой стол, а Ваня вытащил коробочку и засунул в свой рюкзак.
        — Да,  — продолжил Ваня,  — мы хотели только посмотреть и вернуть назад. Но в это время вниз спустилась Ксения Алексеевна и забрала Карпова. Его к себе вызывала Лариса Петровна. А мы быстро выскочили на улицу, и пошли домой. А потом решили попробовать покурить сигару, чтобы сравнить, чем она отличается от обыкновенных сигарет. Да и перед Карповым похвастаться было бы чем. Но не могли договориться, кто первый будет пробовать. Разодрались и измяли, и порвали сигару. А тут увидели, как из калитки библиотекарши выходит Любовь Ивановна, ну и успели выбросить сигару под забор, чтобы она ничего не заметила.
        — Вы, Арина Владимировна, только родителям ничего не говорите, пожалуйста,  — попросил Сёма.
        — И дяде Васе тоже,  — добавил Ваня.
        — С родителями нам всё же придётся поговорить,  — ответила Арина,  — И с дядей Васей, я думаю, тоже. Вы же должны понимать, что пошли на настоящее воровство. Ну, а пока идите домой.
        У Арины зазвонил мобильный телефон, мальчики невесело побрели к двери.
        Номер телефона, с которого звонили, был незнакомым:
        — Арина Владимировна, добрый день. Вас беспокоит Антон Сергеевич, следователь. У нас к вам возникли вопросы. Я за вами отправил машину сельсовета. Водитель вас ждёт возле школы.
        Арина прихватила сумочку и быстро вышла на улицу. За рулём автомобиля сидел Миша, с которым она столкнулась в школе и от которого услышала обидное: растяпа.
        — Это Вы?  — только и вымолвила девушка.
        — А вы бы предпочли увидеть на моём месте нормандского принца?  — язвительно и грубовато поинтересовался Миша.
        — Я бы предпочла вас совсем не видеть,  — парировала Арина.
        — Может, мне уехать?
        Тащиться до сельского совета пешком совсем не хотелось, тем более начал накрапывать дождь. Девушка открыла дверцу автомобиля и села на заднее сиденье.
        Арина вошла в кабинет Павла Юрьевича и поздоровалась. Антон Сергеевич находился за столом участкового и что-то писал. Перед ним сидел расстроенный сторож дядя Вася, и нервно проводя пятернёй по волосам, всё повторял:
        — Ну, надо же, не углядел. Не углядел.
        Павел Юрьевич, участковый присев на подоконник единственного окна, вертел в руках карандаш.
        Антон Сергеевич передал ручку дядя Васе и, ткнув пальцем в бумагу, сказал:
        — Пишите: с моих слов записано верно. Ставите свою подпись и число.
        Павел Юрьевич кивнул на свободный стул и обратился к Арине:
        — Присаживайтесь.
        Как только за дядей Васей закрылась дверь, следователь обратился к девушке:
        — Арина Владимировна, расскажите: что вы делали позавчера вечером у Танеевой Анны Андреевны? О чём говорили?
        — Я же вам всё рассказала.
        — Это не доверительный разговор, всё будет фиксироваться в протоколе.
        — Да, да, конечно, пожалуйста. А можно спросить про дядю Васю?
        — Давайте порешим так,  — сказал Антон Сергеевич.  — Вначале вы нам всё расскажите, а потом будете задавать свои вопросы. Хорошо?
        Арина безразлично пожала плечами и согласилась:
        — Ладно. Но только не удивляйтесь, ни чему. Я сама прийти в себя до сих пор не могу от того, что услышала от Танеевой.
        И Арина передала весь разговор следователю и участковому.
        Следователь только успевал быстро водить ручкой по бумаге. Когда девушка закончила рассказ, Павел Юрьевич не выдержал и присвистнул:
        — Ничего себе, дела. Три года у нас живёт, а я ничего такого о ней не слышал.
        Антон Сергеевич отбросил ручку, укоризненно посмотрел на участкового и потряс уставшей рукой.
        — Ну, а что, всякое, конечно, о ней говорили,  — начал оправдываться участковый.  — Например, что она со странностями, но чтоб такое?
        — Разберёмся,  — сказал сдержанно следователь и спросил Арину:
        — А вы кому-нибудь ещё о разговоре с Анной Андреевной рассказывали?
        — Нет,  — коротко ответила девушка.
        — Вы подумайте, не торопитесь с ответом,  — настаивал Антон Сергеевич.
        В дверь тихонько постучали, заглянул Игорь Андреевич и вежливо спросил:
        — Вызывали?
        Ему ответил Павел Юрьевич:
        — Подождите немного за дверью.
        Физрук кивнул и прикрыл неплотно дверь. Следователь поднялся со стула, притянул посильнее дверь и повторил вопрос:
        — Вспомнили?
        Арина вдруг кое-что вспомнила и сказала:
        — Рассказывать я никому не рассказывала. А вот в конце нашего разговора Танеева заметила стоящего в дверях Владимира Ивановича, нашего географа. Что он слышал, бог его знает. Но Анна Андреева сразу побледнела и постаралась от меня избавиться. А ведь сама перед этим предложила попить ещё чайку. Хотя это чаем назвать сложно,  — добавила Арина, сама не зная зачем.
        — А как повёл себя географ?
        — У меня сложилось такое впечатление, что он там частый гость. Вёл он себя очень непринуждённо.
        — Ну, хорошо,  — сказал следователь, пододвигая протокол девушке.  — Пишите: с моих слов записано верно. Ставите свою подпись и число.
        Арина отложила ручку и спросила:
        — А теперь можно мне вопрос задать по поводу дяди Васи?
        Антон Сергеевич поморщился и ответил:
        — Но только быстро. Видите, у нас люди дожидаются своей очереди.
        — Да, конечно. Если вы дядю Васю вызывали по поводу сигары, то не он её у ограды Танеевой обронил.
        И Арина рассказала всё, что узнала от мальчиков. Достала из сумочки коробочку из-под сигар и положила перед следователем.
        Домой девушка вернулась совсем разбитая, нудно болела голова, хотелось поскорее добраться до кровати. Тётя Клава копошилась на кухне.
        — Ужинать будешь?  — поинтересовалась она, продолжая заниматься своими делами.
        — Нет, не хочу,  — ответила девушка, снимая туфли и перебираясь в удобные комнатные тапочки.
        Хозяйка всплеснула руками:
        — Да на тебе лица нет. Ты что, так близко к сердцу смерть Аньки Танеевой приняла? Не стоит она того. Давай-ка я тебе, девка, чаю с мятой заварю.
        Сели пить чай. Арине немного стало легче, на щеках заиграл румянец.
        — Клавдия Захаровна, а вы, я вижу, недолюбливали Анну Андреевну?
        — Я не парень, а она не красна девка, чтобы мне её любить.
        Хозяйка размешала ложечкой сахар в чашке с чаем, положила ложечку на блюдце и продолжила:
        — Появилась она у нас три года назад. Дом у твоей тётки купила, даже торговаться не стала. Вначале тихо жила, а потом начала мужиков наших перебирать, лапшу им на уши вешать. Ладно, Василий, ваш сторож, тот одинокий. Если с ней и снюхался, то никакого вреда от этого никому нет. Но ей ведь мало, стала подкатывать к женатым мужикам. А какой бабе понравится, если родного мужика из-под носу уводят? Она и к моему Роману Семёновичу подкатывала, своей интеллигентностью козыряла. А он возьми да мне шуткой расскажи всё. Я её на улице встретила, ох, и отчихвостила. В выражениях я не стеснялась. А она мне так спокойно: «Вы,  — говорит,  — Клавдия Захаровна, невоспитанной родились, невоспитанной и помрёте». А в последнее время с вашим физруком, Игорьком связалась. Бесстыдница, он же ей в сыновья годится. Мне его мать, Вера, она у нас фельдшером работает, сама жаловалась: «Я его просила её бросить: и плакала, и уговаривала, и угрожала, что из дома выгоню. А он в ответ:»Она мне денег пообещала на шикарную тачку дать»». Так вот полгода и ждал от неё денег,  — Клавдия Захаровна, подошла к плите, загромыхала там
какой-то посудой.
        Арина вдруг вспомнила разговор Танеевой с физруком.
        «Как тогда Игорь Андреевич сказал? Пока я не получу то, что ты обещала, на меня больше можешь не рассчитывать. Может речь шла о деньгах на автомобиль?».
        Хозяйка вернулась на место, подлила в чашки себе и Арине кипятку.
        — Клавдия Захаровна, раз у вас знают здесь все и про всё, может, тогда расскажите, почему Елизавету Степановну и Нюру мир не берёт?
        — Да ты у подруги то спроси, пусть она тебе и расскажет.
        — Знаете, я так поняла, у них у каждого своя правда.
        — Это точно, чужая семья потёмки. А мы ведь с Лизаветой одногодки. Ох, и красивая она была в молодости, ладненькая такая вся. Парней за ней увивалась туча. А она, видишь ли ты, Ваську, бабника этого выбрала, сторожа теперешнего вашего. А любовь у них была… Да. Вся деревня завидовала. Да-а-а-а, дело к свадьбе шло. Но осенью к нам практикантка приехала, агрономша. Ароматом городским благоухала, за версту слыхать было. Так вот наш Васька и переключился на неё. Практикантка вскорости уехала, а Лизавета характер проявила, не простила. Назло Ваське за Витьку замуж выскочила. Витька-то парень смирный, тихий, о таком счастье и не мечтал. Он давно по ней сох, да всё безответно. А тут радость такая на голову свалилась. В селе-то поговаривали, что она в положении от Васьки была. Так время всё на свои места расставило. Костик вылитый Витька: и лицом, и характером. Лизавета-то, как замуж вышла, замкнулась, отстранилась от бывших подруг. А с годами в ней злоба какая-то на жизнь накопилась. А чего бесится? Витька её до сих пор жалеет и оберегает. Грубого слова она от него, в жизни не слыхала.
        — Может, себя простить не может, что любовь сберечь не смогла?  — предположила Арина.
        — Да кто же его знает, что у неё на уме.
        Клавдия Захаровна бросила взгляд на часы:
        — Что-то засиделись мы с тобой, девка, почивать пора. А то уж скоро петухи кукарекать начнут.
        Арина поднялась из-за стола, пожелала хозяйке спокойной ночи и направилась в свою комнату. Закутываясь в уютное одеяло, подумала: «Завтра выходной, можно поспать подольше».
        Утром Арину разбудили голоса на кухне:
        — Здравствуйте, тётя Клава.
        — И тебе не хворать.
        — А Аришка-то спит ещё, что ли? Ну и соня. А я вот с утра пораньше пирогов напекла, пришла подругу угостить.
        — Нешто я голодом твою подругу держу? Зачем со своими харчами приходишь?  — недовольно пробурчала хозяйка и обиженно поджала губы.
        Ариша в пижаме вышла на кухню.
        Нюра ласково приобняла Тётю Клаву:
        — Не обижайтесь. Я ведь просто своими кулинарными способностями перед подружкой похвастаться хотела.
        — Пироги-то с чем?  — поинтересовалась Арина.
        — С брусникой,  — ответила Нюра, увлекая подругу в её комнату.
        — Ты что в такую рань? Случилось что-то у тебя?
        — Случилось,  — заговорщически ответила Нюра.  — Только не у меня, а у тебя. Мне Костик вчера рассказал, что Михаил тобой интересовался: кто ты, да откуда? Надолго ли приехала?
        — Ну и что? Я человек новый, вот и любопытство его проняло,  — безразлично ответила Арина, а у самой почему-то заволновалось сердечко.
        — Не скажи. Костик Михаила хорошо знает. Не стал бы он просто так интересоваться. Зацепила, видно, ты его.
        — Да ну его. Зануда и грубиян.
        — Нет, Миша парень хороший и надёжный. Ты присмотрись к нему.
        — О Танеевой никаких новостей нет?  — перевела разговор Арина.
        — Участковый молчит. То ли скрывает что-то, то ли сам ничего не знает,  — поднимаясь с кресла, ответила Нюра.  — Ладно, я к тебе днём ещё забегу.
        Арина опять легла, в надежде ещё немного поспать. Но сон не шёл. Мысли почему-то вдруг стали вертеться вокруг Михаила:
        — Не такой уж он зануда и грубиян. Да и внешность у него привлекательная.
        Арина встала, прошла на кухню, взяла пирожок и с удовольствием откусила большой кусок.
        До обеда время пролетело незаметно. Хозяйка ушла к племяннице: «посидеть с дитём», обещала вернуться к вечеру.
        Нюра, как и обещала, забежала к подруге. Только они расположились пить чай, в сенях послышались громкие шаги. Дверь открылась, и на пороге появился довольный Павел Юрьевич.
        — День добрый. Я её по всему селу ищу, а она тут чаи распивает,  — проговорил участковый, снял фуражку и пристроил её на вешалку у двери.
        — А что меня искать? Я Елизавете Степановне сказала, что пошла к Арине.
        — Да-а-а-а? А она сказала, что ты не доложилась, ушла и всё тут.
        Нюра чуть слышно выругалась:
        — Ну и стерва же.
        — Павел Юрьевич, попейте с нами чаю,  — предложила Арина, поднимаясь за чайной чашкой.
        — Не откажусь,  — ответил участковый, проходя к столу и присаживаясь напротив Нюры.  — А то с утра маковой росинки во рту не было. Бегаю по деревне, свидетелей опрашиваю. Много интересного я о вашей библиотекарше узнал. Да-а-а-а.
        Нюра придвинула поближе к гостю блюдо с пирогами:
        — Попробуйте, я сама пекла. А искали-то меня зачем? Если по поводу Анны Андреевны, так я вообще ничего о ней не знаю. Я с ней плотно не общалась.
        — Да всё это понятно. Ты мне вот что скажи,  — попросил участковый, насыпая сахар в чай.  — У тебя там дом рядом строится, может, ты что-то необычное за Танеевой заметила? Может, к ней странные гости приходили?
        — Да, она вообще женщина со странностями была, старалась к себе приблизить чуть ли не весь наш педагогический коллектив. Но мне-то некогда с ней разговоры разводить. Она это поняла и отстала от меня. А вот странные гости…  — Нюра призадумалась и положила на фантик развёрнутую конфету.  — Пришли мы как-то в выходной к своему дому с Константином, мусор строительный прибрать. Неожиданно из-за угла нашего дома быстро вышла Зоя Карловна. Поздоровалась и говорит: «Вы уж извините, проходила мимо, приспичило, решила вот вашими удобствами воспользоваться». А сама идёт с противоположной стороны от туалета. Я тогда подумала, что она просто решила участок наш посмотреть, ради любопытства. Но в это время по дороге мимо нашего дома шёл Владимир Иванович, наверное, к Танеевой ходил, он ещё крикнул нам: «Молодёжи салют!» Я подумала, что он Зою Карловну дожидаться будет. А он, насвистывая, пошёл мимо. А математичка, как увидела его, спряталась за угол дома. Мне тогда это странным показалось. Она и время тянула, всё выглядывала осторожно за ограду, ждала, когда муж за угол переулка завернёт. А, потом, не
попрощавшись, быстро вышла за калитку и ушла. И ещё, в заборе, за домом, я обнаружила дырку. Забор у нас плотный, а тут смотрю, доска отодвинута. Человеку в эту дырку не пролезть, конечно. Я из любопытства заглянула, что там. А в неё весь двор и крыльцо Танеевой видно. Я только потом сообразила, что Зоя Карловна через эту дырку за мужем следила.
        — Да уж, интеллигенция,  — задумчиво произнёс Павел Юрьевич, отодвигая чайную чашку от себя, обратился к Арине:  — Добавь-ка кипяточку.
        Подливая чай гостю, Арина задумчиво произнесла:
        — Мне покоя не даёт императорское пасхальное яйцо. Известно что-нибудь о его судьбе?
        — Пока ничего утешительного,  — ответил участковый, отхлёбывая горячий чай.  — Во-первых, привезла Танеева яйцо из района, доподлинно неизвестно. Во-вторых, если привезла, то куда спрятала. А может быть, оно вообще похищено и библиотекаршу убили из-за этого ювелирного изделия. И, в-третьих, Антон Сергеевич уже сделал официальный запрос в Питер, в музей Фаберже. Как придёт ответ, тогда и думать будем, куда дальше…
        Арина не дала договорить участковому:
        — Так Танеева не ездила в день своей смерти в район,  — сказала она взволнованно.
        Павел Юрьевич поперхнулся чаем:
        — Как не ездила? Ты же сказала, что накануне смерти она собиралась…
        — Вот именно, собиралась,  — перебила Арина,  — но не поехала. Я сама это только вчера утром от Клавдии Захаровны узнала.
        — А почему молчала?
        — Так вы же не спрашивали.
        Участковый чертыхнулся, по-молодому выскочил из-за стола, сдёрнул с вешалки свою фуражку и быстро вышел из дома.
        Когда все разошлись, Арина позвонила маме. Мама попросила навестить тётю Таню, что-то она разболелась. Девушка пообещала при первой же возможности съездить в район и обязательно заглянуть к тёте.
        Забравшись с ногами в кресло, Арина мыслями вернулась к Танеевой.
        «Итак, что мы имеем? А имеем мы то, что к Танеевой ходила уйма народу. Это только те, кого мы знаем. А кого не знаем? Могли же быть у неё недоброжелатели? Мне, совершенно постороннему человеку, она выложила про себя абсолютно всё. Значит, она могла кому угодно рассказать о пасхальном яйце. Когда же оно могло к ней попасть? Музей Фаберже в Питере открылся в 2013 году. В музее, в Синей гостиной, выставлено девять пасхальный яиц Фаберже, среди них “Ландыши”. Её рассказ очень подозрителен… Но она так убедительно говорила…»
        В дверь негромко постучались и, не дожидаясь ответа, вошли. Арина вышла навстречу гостю и очень удивилась, увидев Антона Сергеевича.
        — Одна, что ли, дома?  — вместо приветствия спросил следователь.
        — Одна,  — ответила недоуменно Арина.
        — Нам нужно провести неофициальную очную ставку. Ехать никуда не надо. Выйдите на минутку, мы вас надолго не задержим.
        Арина в уютненьком домашнем халате вышла на улицу. Увидев стоявших у машины Павла Юрьевича и Мишу, девушка смутилась. Миша ухмыльнулся, но взгляд от Арины не оторвал. Подойдя поближе, она хотела как можно беззаботнее поздороваться, но «доброе утро» получилось с хрипотцой в голосе. Миша ухмыльнулся второй раз. А Павел Юрьевич отметил:
        — Так виделись же уже.
        Антон Сергеевич открыл заднюю дверцу автомобиля, приглашая девушку сесть.
        На заднем сидении уже находился Игорь Андреевич, было заметно, что он нервничает и на него давит закрытое пространство автомобиля. Следователь сел на переднее сиденье, повернулся к пассажирам и, выдержав паузу, спросил:
        — Вы, Игорь Андреевич, по-прежнему утверждаете, что в день убийства Танеевой после уроков ушли домой и больше в этот день из дому никуда не выходили.
        Физрук тяжело вздохнул, но промолчал.
        — Арина Владимировна, видели ли вы Игоря Андреевича, в день убийства…
        — Да видела она меня,  — нервно перебил физрук следователя.  — Я так и знал, что вы убийство Анечки, то есть Анны Андреевны на меня захотите повесить. А я не убивал…  — Игорь Андреевич помолчал и решился всё рассказать.  — В тот день Анна Андреевна собиралась поехать в район, и в который раз обещала привезти мне деньги на дорогой автомобиль. Мы договорились с ней встретиться в наше обычное время в двадцать два-ноль-ноль. Но мне не хотелось ждать до вечера. Накануне мы немножко повздорили, и я решил сделать ей сюрприз. Я знал, что она из района иногда возвращается раньше автобуса, и решил дождаться её приезда у неё дома. Ключ она всегда оставляла под цветочным горшком, и я знал об этом. Нетерпение взяло верх, и я отправился в пятнадцать-ноль-ноль к дому Танеевой. Там я её и обнаружил лежащей у калитки. Я думал, она упала и разбила голову. Посадил её и прислонил к забору, но она не дышала.
        — Правильно говоришь. Криминалист определил точное время смерти, и оно как раз совпадает с вашими показаниями,  — сказал Антон Сергеевич.
        — Но я не убивал! Я вам клянусь! Я любил Анечку!  — чуть не плача восклицал физрук.
        — Деньги ты её любил,  — констатировал следователь и добавил: —Продолжай.
        — Я так испугался. А тут смотрю, Константин, муж Анны Борисовны, в сторону дома Анны направляется, ну я и рванул через огород, а уже оттуда вышел на главную улицу.
        — Ну, допустим. А почему к участковому сразу не пошёл?
        — Да я же говорю, что испугался, растерялся,  — разнервничался вконец физрук.
        — Ладно, иди, но из села никуда не отлучайся.
        Игорь быстро выскочил из машины и рысцой побежал в сторону своего дома.
        — Антон Сергеевич, а кто нашёл тело Танеевой?  — поинтересовалась Арина.
        — Константин и нашёл. Он сразу позвонил Павлу Юрьевичу, а тот мне.
        — А Константину-то что от неё надо было? Он же никогда к ней раньше не ходил.
        — Говорит, что калитку кто-то оторвал, и молоток из ящика с инструментами пропал. Вот и пошёл к Танеевой молотком разжиться, чтобы калитку починить.
        Девушка попрощалась со следователем и отправилась домой.
        Миша и Павел Юрьевич сели в машину, и она плавно отъехала от дома Клавдии Захаровны.
        Миша про себя отметил: «А ведь она смутилась искренне, не наигранно. И без макияжа вроде ничего, такая уютная, домашняя».
        Арина, поднимаясь на крыльцо, мысленно рассуждала: «Значит, Нюра знала, что Костик Танееву нашёл? Почему мне ничего не сказала? Забыла? Или Костик ей ничего не рассказал? Почему? Может быть он и прав, если виноват, то, конечно же, будет скрывать это обстоятельство. Вот, пойди, и разберись».
        И сама себе ответила: «А ты не допускаешь мысли, Арина, что они этому обстоятельству просто не придали значения? Господи, неужели я становлюсь такой подозрительной?»
        На улице громко хлопнула калитка. Следом за Ариной пришла Клавдия Захаровна.
        — Племянница пораньше освободилась,  — пояснила, она разуваясь.  — А что это у нас Миша делал? К тебе, что ли, приезжал?
        — Следователя привозил,  — коротко ответила Арина, отводя глаза. Ухмылки парня обидно засели у неё в голове. И ей в данную минуту неприятно было о нём говорить.
        — Что-нибудь прояснилось с убийством?  — живо заинтересовалась Клавдия Захаровна, включая чайник и собирая на стол поесть.
        — Да я не знаю. У него просто вопросы ко мне были.
        Хозяйка вдруг неожиданно перевела разговор:
        — А ты, девка, к Мише-то присмотрись,  — настоятельно посоветовала она.  — Парень он хороший. Да и всё равно, другой пары тебе, кроме него, в селе нет.
        — Вы что, сговорились, что ли, все?
        — А-а-а-а. Значит, не я одна так думаю?
        Арина, не ответив, отвернулась к окну, наблюдая как рыжая кошка, подняв хвост трубой, осторожно передвигалась по забору.
        Иришка сидела в своей комнате за письменным столом и озабоченно грызла шариковую ручку. Бабушка на кухне готовила ужин, по всему дому плыл аппетитный запах.
        Михаил вернулся с работы уставший и совершенно разбитый. Валентина Фёдоровна, мать Миши, укоризненно сказала:
        — Уехал на пару часиков и пропал на целый день. Иринка все глаза проглядела, тебя дожидаясь.
        Миша не ответив, прошёл в комнату к дочери.
        — Уроками занимаешься?  — поинтересовался Миша, как можно бодрее.
        — Папа, помоги сочинение написать. А то я не знаю, про что писать.
        — А тема-то какая?  — спросил отец, пододвигая стул и подсаживаясь рядом с дочерью.
        — «Как я провёл лето»,  — горестно вздохнула Иринка.  — А что я могу написать, если всё лето просидела с бабушкой в деревне? Ты на работе. Дедушка то дрова возит, то сено косит. Вон Ксюша с родителями на Солёное озеро ездили отдыхать. Ей есть о чём писать. А Лёша в настоящем море купался. У них интересные сочинения получатся,  — объявила дочь, вытаращив смешно глаза, стараясь рассказом удивить отца.
        — Можно и про море, и про Солёное озеро неинтересно написать, если жизни радоваться не умеешь. А ты вспомни, какое у тебя насыщенное лето было: мы с тобой на пикник на речку ездили? Ездили. Бабушке от тебя помощь какая огромная была: цыплят кормила, грядки луковые полола, в огороде урожай поливала…
        В дверях комнаты стояла Валентина Фёдоровна, вытирая полотенцем руки:
        — Если бы не Иринка, мне бы со всеми делами и не справиться. Пойдёмте ужинать, а потом уж дальше сочинять будете.
        Не успела Арина прийти на работу, как Елизавета Степановна сообщила, что девушку срочно просила зайти Лариса Петровна. Арина, не снимая плащ, прошла в кабинет директора. За большим столом вальяжно сидел незнакомый молодой человек. Стоило появиться Арине, Лариса Петровна торопливо обратилось к молодому человеку:
        — Ну, всё Максим, можешь идти, вечером дома поговорим.
        Максим, не шелохнувшись, пробежался изучающим взглядом по девушке и пристально посмотрел ей в глаза.
        Арина не отвела взгляда, выдержав нахальный осмотр молодого человека. Он не ожидал от девушки такого напора, смутился. Арина довольно усмехнулась. За одну минуту они успели узнать друг друга, оценить и у каждого друг о друге сложилось не предвзятое мнение.
        Директриса заметила безмолвную перепалку глазами молодых людей, и она ей пришлась не по душе.
        — Максим, до вечера,  — Лариса Петровна упорно старалась выдворить парня.
        Максим неторопливо встал, засунул руки в карманы тесных брюк, отчего его плечи смешно подтянулись к голове, вихляясь, обошёл Арину и вышел из кабинета.
        — Арина Владимировна, присаживайтесь,  — облегчённо вздохнула Лариса Петровна после ухода Максима, удобно присаживаясь на своё рабочее место.  — Завтра в район надо доставить конкурсные работы. Ксения Алексеевна сказала, что уроки сможет вам снять. Я уже договорилась с сельским советом, у них завтра машина идёт в район. Выезд в десять часов.
        — Хорошо,  — ровно ответила Арина, оставаясь на своём месте и дожидаясь следующих распоряжений директрисы.
        Лариса Петровна сняла очки и, протирая линзы мягкой тряпочкой, поинтересовалась:
        — Как продвигается расследование убийства Анны Андреевны?  — женщина старалась придать своему вопросу беззаботный оттенок. Но Арина почувствовала фальшь в голосе Ларисы Петровны и поинтересовалась:
        — А вы почему у меня об этом спрашиваете? Я не следователь и даже не участковый.
        — Но, говорят, следователь зачастил к вам. И я подумала, что вы можете владеть какой-нибудь информацией по данному вопросу. Весь наш коллектив следит за расследованием, как-никак Танеева была нашей сотрудницей.
        — Нет, вынуждена вас разочаровать — спокойно ответила Арина.  — Я знаю только то, что известно всем.
        Лариса Петровна поняла, что девушка, даже если что-то и знает, не хочет говорить на эту тему, и посоветовала:
        — Вы зайдите к Ксении Алексеевне, она вам всё подробно пояснит по завтрашнему дню.
        Кабинет заместителя директора находился напротив кабинета директора. Дверь была плотно закрыта. Арина вошла к заму без стука и пожалела, что не постучалась. Ксения стояла у окна, а парень из кабинета директора держал её за плечи. Арина услышала последнюю фразу Максима:
        — Не надо ревновать, моя пышечка. Я же просто поинтересовался…
        Ксения, услышав звук скрипнувшей двери, резко отстранилась от парня и отошла от окна. Максим остался стоять на месте, он даже не оглянулся, продолжая стоять спиной к присутствующим и делая вид, что что-то увлечённо разглядывает за окном.
        — Ксения Алексеевна, извините, что я без стука. Я зашла уточнить информацию о конкурсных работах.
        Максим, услышав знакомый голос, засунул руки в карманы и повернулся к беседовавшим девушкам.
        «Что за ужасная манера, засовывать руки в карманы»,  — промелькнуло у Арины в голове.
        Ксения Андреевна через плечо покосилась на Максима и суетливо проговорила:
        — Да, да. Я сейчас вам всё объясню.
        На столе завибрировал телефон Ксении Андреевны, и зазвучала мелодия:
        — Ландыши, ландыши.
        Светлого мая привет.
        Ландыши, ландыши.
        Белый букет.
        Экран телефона засиял светом, и на нём высветилось слово «Мамка». Заместитель быстро схватила телефон, бросила на Арину раздражённый взгляд и ответила:
        — Да, хорошо. Я буду. Да. Я поняла.
        Закончила разговор по телефону, буркнула Арине:
        — Извините,  — и бросила телефон в сумочку, висевшую на спинке стула.
        Арина вышла из кабинета зама и подумала: «Кто же этот Максим? И почему он так свободно гуляет по кабинетам администрации школы? И этот странный звонок… Кто эта мамка, которая ей постоянно названивает? В телефон родную мать под таким именем не забивают. Стоп, мне показалось или… Нет не показалось: сейчас в телефоне был явно не женский голос, странно. Всё это очень странно».
        В коридоре царил предурочный шум. Мимо быстро прошествовал Игорь Андреевич и поспешил отвернуться от Арины, сделав вид, что не заметил девушку.
        К молодой учительнице подбежал ученик Сёма и виновато обратился:
        — Арина Владимировна, а я сегодня дома рабочую тетрадь по истории забыл.
        — Тетрадь тебе сегодня не понадобится — ответила Арина, приглаживая взъерошенные волосы парнишки.  — Но на следующий урок обязательно принеси.
        — Хорошо,  — ответил мальчик, отошёл от преподавателя, взъерошил приглаженные волосы и вприпрыжку побежал по коридору.
        После уроков опять позвонил следователь:
        — Арина Владимировна, так уж получается, что вы у нас основной свидетель. Не сочтите за труд ещё раз нам помочь. Машину я за вами уже выслал.
        Арина спустилась вниз. У гардероба стоял Миша и разговаривал с Елизаветой Степановной. Увидев Арину, он доброжелательно кивнул ей.
        «А он-то что здесь делает?  — подумала Арина.  — У Иринки уроки давно уже закончились…»
        Неожиданно дорогу девушке преградил Максим и быстро выдохнул ей в лицо:
        — Вечерком я к вам загляну.
        Арина от неожиданной выходки парня растерялась и проводила его удаляющуюся спину долгим взглядом. И вдруг взгляд девушки наткнулся на Ксению Андреевну, которая в конце коридора стояла с журналом в руках. Заместитель зло смотрела на молодую привлекательную учительницу, но, поймав её взгляд, справилась с собой и быстро зашла в кабинет начальных классов.
        Когда Арина, наконец-то глазами зацепила гардероб, Миши уже там не было. Девушка вышла из школы и увидела только одну машину, за рулём которой сидел Миша.
        «Вот, чёрт,  — подумала Арина,  — получается, что следователь Мишу за мной отправил».
        Арина уверенно подошла к автомобилю, открыла заднюю дверцу. Не успела она удобно сесть на сидение, как услышала от Миши обидные, язвительные слова:
        — Флиртовать налево и направо это ваше хобби?
        — А вам-то какое дело?  — как можно спокойнее постаралась ответить Арина.
        — Вы правы, никакого,  — пробурчал мужчина и плавно тронул автомобиль с места.
        До сельского совета ехали в полном молчании.
        — Можно?  — спросила Арина, заходя в кабинет участкового.
        — Проходите, Арина Владимировна, присаживайтесь,  — махнул рукой на свободный стул Антон Сергеевич.
        В кабинете, напротив следователя, с безразличным видом, забросив ногу на ногу и скрестив руки на груди, сидел Владимир Иванович.
        Увидев Арину, он не проявил никаких эмоций. Девушка обратила внимание, что участкового сегодня на месте не было.
        — Арина Владимировна, в день посещения вами Танеевой, когда вы столкнулись у неё дома со своим коллегой Владимиром Ивановичем, он утверждает, что покинул дом погибшей следом за вами,  — начал дознание следователь.
        Арина пожала плечами, вспоминая подробности своего визита к Танеевой, и ответила:
        — Может быть, и покинул. Но только я этого не видела.
        — Владимир Иванович утверждает, что приходил за долгом к Анне Андреевне. Она якобы отдала ему деньги, и он сразу же вышел.
        — Я не знаю,  — ответила настойчиво Арина.  — В моём присутствии они вообще ни о чём не разговаривали.
        Владимир Иванович вдруг не выдержал и вмешался в разговор:
        — Не нужно передо мной с помощью вашей официальщины комедию ломать. Всё равно всё узнаете, только все нервы успеете вымотать. А они у меня и так, знаете ли…
        Владимир Иванович посмотрел в окно, словно что-то припоминая, и начал рассказывать:
        — Раз в два месяца, в выходной, я выезжаю в Новообск, где встречаюсь со своими однокашниками и мы играем в покер. Деньги я трачу небольшие, но всё же трачу. Всё было нормально. Но двенадцать лет назад у нас родился сын Илюшка. Как потом выяснилось, в процессе родов проявилась некомпетентность врачей. В настоящее время Илья у нас колясочный инвалид. А вы знаете, что это такое? Все наши зарплаты уходят на лечение. Мы хватаемся за любую самую крохотную надежду, которую нам дают врачи, даже знахари на выздоровление нашего сына. Но ничего не помогает. Мы с Зоей Карловной все в долгах. Отказаться от игры и встречи с однокашниками я не могу, это единственная отдушина, с друзьями я отдыхаю душой. Дома начались скандалы, жена упрекала меня, что я не люблю сына, раз не могу отказаться от игры и трачу деньги куда попало. Пришлось ей сказать, что я больше не играю, а просто так встречаюсь с друзьями. И вот, полтора года назад, возвращаюсь я как-то из Новообска от друзей и вижу, на выезде из города стоит женщина и голосует. Ну, я её и подобрал. Вроде как ехать веселее, да и подумал о том, что часть расходов на
бензин смогу оправдать. Женщина оказалась разговорчивая. А когда узнала, что я из села Боровиково, вдруг говорит: «А у меня там племянница живёт, Танеева Анна Андреевна». «Да,  — говорю,  — знаю, она у нас библиотекарем в школе работает». А Тамара, так представилась женщина, мне рассказала прелюбопытнейшую историю. У Тамары была младшая сестра по матери, Дарья. Тамару воспитывал отец. А Дарью мать родила от второго мужа и воспитывала сама. Дарья была умной женщиной, правда с личной жизнью ей не повезло. Она вышла замуж, родила девочку и назвала её Аней, в честь их матери, а через год разошлась с мужем. Замуж так больше и не вышла. Закончила Дарья заочно институт культуры, работала в краеведческом музее Новообска. Её сдвиг в мировоззрении произошёл тогда, когда она начала писать дипломную работу. Тема была связана с фрейлинами императрицы Александры Фёдоровны. И Дарья просто влюбилась в Танееву-Вырубову Анну Александровну. А тут и фамилии ещё оказались созвучными, Дарья была по мужу Таноева…
        «Так вот, как-то раз, в трамвае, у Дарьи разрезали сумочку и вытащили кошелёк и документы, а она только зарплату получила,  — рассказывала Тамара Владимиру Ивановичу.  — Мы с ней связь всегда поддерживали, и Дарья приехала ко мне. Плакала, показала разрезанную сумочку и попросила денег в долг. Я, конечно, деньги ей дал. Через какое-то время Дарья получила новые документы. Да только в паспортном столе она получила паспорт на фамилию Танеева и на ошибку не указала, и менять ничего не стала. Тогда с документами как-то проще было. Она, когда ко мне приехала долг отдавать, этот паспорт показала, да ещё прибавила:»Это судьба. Теперь у меня жизнь по-другому сложится». Я ей говорил, чтобы не дурила, обратилась в паспортный стол и вернула документ с ошибкой и настоящую фамилию. Да куда там, она словно оглохла. Мало того, она и Аньку-то свою на фамилию Танеева переписала. И чтобы не было лишних вопросов, переехала в районный посёлок Орловское. Мы с мужем-то, как вышли на пенсию, тоже сюда перебрались.
        Так вот, устроилась Дарья работать в районную библиотеку. Анютка тогда в начальных классах училась. Дашка-то и взялась ей о принадлежности к царской фамилии вдалбливать. Придумала новую биографию и мне строго настрого запретила ей о чём-либо говорить. Да и говорить бесполезно было бы, дочь безоговорочно верила матери. А что, детская душонка — словно пластилин, лепи из неё, что хочешь.
        А тут, лет десять назад, Дарья мне сказала, что появилась у неё императорская вещичка, уж больно большой ценности. А вот что за вещичка, она мне так и не успела рассказать.
        В 2014 году Дарья как-то загадочно умерла. Пошла ночью на речку купаться и утонула. Я следователю говорила, что Дарья панически боялась воды и плавать не умела. Да и зачем пожилой женщине, посреди ночи лезть в холодную воду? На дворе-то сентябрь стоял. Но, кто меня послушал? Несчастный случай и всё тут. Прижизненных следов насилия на теле не обнаружено.
        Так вот, Анька-то, после смерти матери, продала в Новообске небольшую квартиру в хрущёвке, она им от нашей матери досталась. Купила дом в селе Боровиково и переехала. У неё и в Орловском, однокомнатная квартирка в двухэтажке есть. Она её ещё полгода назад на продажу выставила. Да всё не может продать. Сумму ей, видите ли, маленькую предлагают. А ей сумма больше нужна. Зачем уж? Не знаю, врать не буду».
        Владимир Иванович тогда у Тамары поинтересовался:
        — Неужели у Анны никогда не возникали подозрения в своём происхождении?
        Тамара и на этот вопрос ответила.
        «Как же не возникали? Конечно, возникали. После смерти матери, мы с ней поговорили по душам. Она разоткровенничалась и рассказала, что когда училась в классе седьмом или восьмом, не помнит точно. Пришла она как-то из школы, а на лестничной площадке мужчина стоит, кого-то дожидается. Девочка хотела свою дверь открыть ключом, а мужчина к ней обратился:
        — Ты, девочка, случайно, не Аня Таноева будешь?
        — Аня, но только не Таноева, а Танеева.
        — Да нет же,  — поправил мужчина,  — Таноева. А я твой отец, Таноев Андрей Дмитриевич.
        И достал паспорт из внутреннего кармана старенького пиджака. Показал лицевую страницу и страницу — дети, где было написано, что у него есть дочь: Таноева Анна Андреевна. Анна рассказывала, что у неё тогда потемнело в глазах и уши, словно ватой заложило. Но всё же она услышала, что посоветовал мужчина:
        — Ты маму то попроси, пусть она твоё свидетельство о рождении тебе покажет.
        В это время на лестничном пролёте послышались мамины шаги. Эти шаги девочка могла узнать из тысячи других. Аня говорит, что единственный раз в жизни слышала, чтобы мама так ругалась. Она обзывала мужчину кобелём проклятым, грозилась спустить с лестницы и сдать его участковому. После встречи с мужчиной Аня слегла и проболела две недели. Врачи так и не смогли поставить точный диагноз. В медицинской карточке написали, что это было сильное психологическое потрясение.
        Аня сказала, что когда выздоровела, то ни разу к матери с этим разговором не приставала, ждала, что мать сама всё расскажет. Ну, а Дарье, видно, была выгодна позиция дочери: не спрашивает, значит неинтересно.
        А я-то ведь не смогла тайну в себе держать,  — продолжала Тамара.  — Рассказала Анне всё о матери. Она выслушала, молча, ничего мне на это не ответила, ну а вскорости переехала в Боровиково».
        — Ну, вот и всё, что я узнал о Танеевой,  — закончил повествовать Владимир Иванович.
        Антон Сергеевич внимательно посмотрел на мужчину и спросил:
        — Но вы, так и не ответили на главный вопрос: зачем приходили к Танеевой накануне её смерти?
        — Ах, да, за деньгами приходил,  — просто ответил Владимир Иванович.  — Я когда про Анну Андреевну-то всё узнал, жене ничего рассказывать не стал. А вот над Танеевой решил посмеяться. Это же надо, внучка императорской фрейлины, нарочно не придумаешь. Ну, пришёл я к ней, рассказал о разговоре с её тёткой. А она вдруг побелела и говорит: «Старая дура, нисколько язык за зубами держать не может,  — и ко мне обращается:  — Что вы хотите за молчание?» Ну, я и решил воспользоваться моментом, попросил, чтобы она мне незначительную сумму денег один раз в два месяца давала. И я бы тогда мог спокойно играть с однокашниками в покер, не трогая семейный бюджет,  — пояснил географ следователю и продолжил.  — А она сразу полезла в кошелёк и протянула мне деньги.
        Арина, слушавшая географа молча, вдруг не вытерпела:
        — Это же низко и подло, шантажировать одинокую, несчастную женщину.
        Владимир Иванович небрежно махнул рукой в её сторону:
        — Ой, оставьте эти сентиментальности и высокопарные слова. Не надо было врать. И шантажировать было бы нечем.
        — Но это, же не ваша тайна. Как вы могли?  — не унималась Арина.
        Владимир Иванович поморщился как от зубной боли, забросил ногу на ногу и не ответил девушке.
        Антон Сергеевич решил предположить события, которые на его взгляд развивались дальше:
        — В тот вечер вы пришли раньше назначенного времени и наконец-то услышали, что это была за императорская вещичка, доставшаяся Анне уже от матери. И на следующий день, думая, что она её привезла, убили её и завладели дорогой вещью.
        — Неправда, ни о какой императорской вещичке я не знаю,  — взбеленился географ.  — Как только я вошёл к Танеевой, она сразу же меня заметила. Поспешила избавиться от этой девицы,  — указал мужчина небрежно пальцем на Арину,  — И объявила, что сегодня денег нет, приходите завтра вечерком. Денежки якобы привезу из района. И я сразу же ушёл от неё.
        — Кто-нибудь может это подтвердить?  — полюбопытствовал следователь.
        Владимир Иванович вдруг всплеснул руками и даже подпрыгнул на стуле:
        — Конечно же. Мне повстречалась в переулке Вера, наша фельдшерица. А когда я выходил на главную улицу, то оглянулся. Вера заходила в калитку к Танеевой.
        — Проверим,  — сказал Антон Сергеевич.  — У меня теперь другая забота: где искать эту вашу Тамару? Надо, чтобы она подтвердила все ваши слова.
        — А что её искать? Я её довёз до самого дома. Она живёт на Партизанской улице, пятый или шестой дом по правой стороне. Там железные ворота, не ошибётесь.
        — А вот за это спасибо.
        Арина почувствовала, что утомилась слушать Владимира Ивановича, и поинтересовалась у следователя:
        — Антон Сергеевич, я вам больше не нужна, могу я идти домой?
        — Да, конечно. Всего доброго. Нужна будешь, вызовем,  — коротко бросал фразы следователь.
        Арина вышла в коридор и первого, кого она увидела, был Миша, который шутливо разговаривал с бухгалтером сельсовета, ярко накрашенной девицей лет тридцати, в очень короткой джинсовой юбке. Коридор был узким и им, чтобы пропустить Арину, пришлось зайти в дверь открытого кабинета. Причём Миша поддержал девицу за локоток, не обращая никакого внимания на проходившую мимо девушку.
        Арина быстро выскочила на улицу и вслух передразнила Мишу:
        — Флиртовать налево и направо это ваше хобби? Тьфу, ловелас.
        — Ась?  — услышала Арина голос и быстро оглянулась.
        Глуховатый дворник, собиравший метёлкой мусор в одну кучку, остановился и выжидательно смотрел на девушку.
        — Добрый вечер, говорю,  — громко произнесла Арина.
        — А-а-а-а, добре, добре,  — закивал головой немолодой дворник и продолжил работу.
        По дороге домой Арина мысленно рассуждала: «Да. По большому счёту географ прав. Заигралась Анна Андреевна. Заигралась. Надо же такую историю с родословной придумать. А я ведь почти поверила… Но что-то меня беспокоит в рассказе Владимира Ивановича. А, да, нашла,  — Арина даже приостановилась на одном месте и прикусила ноготь большого пальца, затем опять неторопливо пошла по дороге.  — Тамара тоже говорила о дорогой императорской вещичке. Неужели это пасхальное яйцо Фаберже? Откуда оно могло взяться у Танеевой, если она вообще никакого отношения не имеет к фрейлине? А если всё-таки взялось? Ну, предположим на долю секунды, что “Ландыши”, чудесным образом, попали в руки Анне Андреевне. И что же тогда находится в Музее в Питере? Хорошая, дорогая копия? Этого просто не может быть».
        Уже находясь в сенях, Арина услышала, что хозяйка дома с кем-то беседует. Каково же было её удивление, когда она увидела сидящего за столом Максима. Парень, обрадовавшись возвращению девушки, развязно произнёс:
        — А вот и ваша дорогая мадемуазель пришла. А вы, тётя Клава, всё переживали: где же она задерживается? Так, что вы там начали рассказывать про Генку?
        Клавдия Захаровна укоризненно покачала головой и произнесла:
        — Балабол ты, Максим. Сроду делами Геннадия не интересовался. Тебя и в гости-то раньше не зазовёшь. Сегодня-то что стряслось? Помощь, что ли, какая нужна?
        Максим закинул ногу на ногу и, наблюдая, как Арина переобувается, спросил:
        — А чем это вы недовольны? Не приходишь — плохо. Пришёл — опять не угодил.
        Арина услышав, что кто-то топчется в сенях, отошла от двери. Вошла Нюра и, поздоровавшись, обратилась к девушке:
        — Я слышала, ты завтра в район едешь? Так у меня к тебе просьба.
        Нюра потянула подругу за рукав плаща в комнату. Максим крикнул им вдогонку:
        — Я тоже завтра в район еду. Если хотите, можете составить мне компанию.
        Не получив ответа, ещё раз крикнул:
        — Ну, как хотите. А я бы вас и назад доставил.
        — Какая просьба?  — спросила Арина подругу, как только они остались вдвоём.
        — Просьба?  — уставилась удивлённо Нюра на Арину.  — А-а-а-а, нет никакой просьбы. Ну, то есть есть, но только не моя.
        — Да выкладывай ты всё по порядку, раз пришла. А то всё какими-то недомолвками изъясняешься,  — устало произнесла девушка, садясь в кресло.
        Нюра бухнулась на диван:
        — Ты смотри, не клюнь на ухаживания Максика. А то я вижу, он тебя в оборот собирается взять. А вообще, меня Ксюха попросила с тобой поговорить. Знаешь, как она переживает?
        Арина вдруг вспомнила злой взгляд Ксении Алексеевны в коридоре и спросила:
        — А кто он такой вообще?
        — А-а-а-а-а, уже интересно стало?
        Арина не ответила, выжидающе посмотрела на подругу:
        — Максим, родной племянник Ларисы Петровны. Он ещё каким-то дальним родственником мужу Клавдии Захаровны приходится. Потому-то и припёрся сюда свободно. Короче, у него роман с Ксюхой и она беременна. Но Максим пока об этом не знает. А Ксюха боится, что если она ему расскажет, то он её бросит. Да ещё неизвестно, как на эту беременность Лариса Петровна отреагирует.
        — Ну и зачем он Ксюхе нужен, если она в нём сомневается?
        — Странная ты, Аришка. Кому охота ребёнка без мужа воспитывать? Да и у малыша отец должен быть.
        — А знаешь,  — словно вспомнив, сказала Нюра.  — Я, когда к тебе спешила, видела, что Мишина машина возле вашего дома притормозила. Я ещё подумала: «Неужели и он к тебе собрался зайти?» Я же говорю, что он неравнодушен к тебе.
        — Да ну его,  — резко ответила Арина.  — А ты вообще всё в кучу собрала, то тут она подумала, то тут она догадалась. А ничего конкретного сказать не можешь.
        — Подруга, ты чего? Обидел он тебя, что ли?  — уязвлённая, спросила Нюра.
        Арина не ответила. Нюра поднялась с дивана:
        — Короче, я тебя по поводу Ксюхи предупредила. Ну, а решать тебе.
        Спать Арина легла пораньше. Но сон не шёл. Опять вспомнилось, как радостная бежала по коридору университета в поисках Алексея. Заглянула в аудиторию и увидела Светку в его объятьях. Не помнила, как выскочила из университета, как добралась до дома. Возле дома чуть не сбила с ног Ладу Григорьевну, живущую в соседнем подъезде. Очнулась только тогда, когда женщина стала трясти девушку за плечи:
        — Арина, что у вас случилось?
        Широко распахнутые зелёные глаза Арины наполнились слезами.
        Лада Григорьевна взяла девушку под руку и предложила:
        — У меня дома есть прекрасный зелёный чай с мятой. Пойдёмте, я вас угощу.
        Жила Лада Григорьевна в небольшой двухкомнатной квартире. Откуда она черпала силы жить, одному богу известно. Двадцать лет назад у неё умер муж. Подхватил воспаление лёгких, там осложнение ещё какое-то случилось. И не стало любимого мужа и прекрасного отца. Через полтора года после смерти мужа единственный сын, надежда и гордость матери, попал в автомобильную аварию. Осталась Лада Григорьевна одна.
        Эта мудрая шестидесятилетняя женщина, не озлобилась, не винила в своих несчастьях весь мир. Добрых слов и поддержки у неё хватало для всех.
        Когда Арина немного пришла в себя, отхлёбывая зелёный чай, она о себе легко, словно о постороннем человеке, рассказала всё Ладе Григорьевне. Всё, что с ней случилось.
        — Нет ничего страшнее предательства,  — произнесла Лада Григорьевна, вздохнув.  — Отпусти неприятных тебе людей из своих мыслей. Они недостойны твоих эмоций: ни положительных, ни отрицательных. Злоба разрушает человека изнутри. Пусть эти люди живут своей жизнью. А ты о них забудь.
        — Но, я ещё не поняла, как относиться к ним, и к сложившейся ситуации,  — глухо проговорила Арина, спазм, подступивший к горлу ещё в университете, никак не хотел отпускать.
        — Самое главное: ни в коем случае не вини себя. Запомни, дорогая, жить в согласии с собой — это большое искусство. Не каждому дано найти верный путь к себе. А вот если ты сумеешь его отыскать, то проживёшь жизнь легче и спокойнее. Заметь, я не сказала легко и спокойно. Я сказала: легче и спокойнее.
        — Со Светкой мы дружили с детства. Я верила ей, как самой себе,  — Арина никак не могла осознать до конца случившееся.
        — Настоящая дружба в жизни есть, поверь мне. Но не все её могут сохранить. Не раскрывай свои секреты никому и никогда. Не делись планами на будущее. Порой самыми злейшими врагами, становятся самые близкие друзья.
        Поддержка Лады Григорьевны, помогла Арине успешно защитить дипломную работу.
        Но отпустить просто так из своих мыслей и сердца Алексея и Светку, у Арины до сих пор не получилось.
        Утром Арина забежала за конкурсными работами в кабинет к Ксении Алексеевне. Заместитель подчёркнуто вежливо ответила на приветствие девушки и протянула большой пакет с работами.
        — Постарайтесь ничего не помять. Работы передадите в Детский дом творчества.
        Арина вышла на улицу. Возле школьной ограды стояло два автомобиля: Тойота Миши, чёрного цвета, и белый Мерседес.
        Из Мерседеса неторопливо вышел Максим и, открыв переднюю дверцу, поджидал девушку. Миша внимательно наблюдал за действиями Максима, не выходя из машины. Арина прошла мимо Мерседеса и, открыв заднюю дверцу Тойоты, легко села на заднее сиденье.
        — Могли бы за девушкой поухаживать,  — укоризненно произнесла Арина.
        — Сами справитесь. У вас выбор был. Что же не воспользовались галантностью кавалера?
        Арина бросила взгляд на окна кабинета заместителя. Ксения Алексеевна стояла у окна, наблюдая за происходящим. У Арины опять пронеслось в голове: «Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая».
        Всю дорогу ехали молча. Миша иногда бросал быстрый взгляд в зеркало на Арину. Девушка всю дорогу смотрела в окно автомобиля, занятая своими мыслями.
        Арина справилась с заданием Ксении Алексеевны и как можно вежливее попросила Мишу:
        — Завезите меня, пожалуйста, на Партизанскую улицу. А когда соберётесь домой, отсюда же меня и заберёте.
        Автомобиль остановился возле аккуратного дома. Когда Арина вылезла и захлопнула дверцу автомобиля, Миша проехал ещё немного и остановился.
        «К кому это он подъехал? Неужели у него тоже родственники на этой улице живут?» — только успела подумать Арина, как из калитки вышел Антон Сергеевич, на ходу застёгивая на молнию кожаную коричневую папку. Сел на переднее сиденье автомобиля, и машина уехала.
        «Точно, ведь Владимир Иванович говорил, что Тамара живёт на Партизанской улице. Интересно, что нового следователь узнал?»
        — Аришка,  — услышала девушка за своей спиной знакомый, дорогой сердцу голос.
        — А я слышу, что кто-то приехал. И никого нет. Ты чего здесь стоишь? Заходи, я тебя хоть обниму,  — тараторила тётя Таня без умолку.
        Тётина ограда благоухала цветами. Своим разноцветьем радовали глаз георгины и флоксы.
        — А я как знала, пирожки твои любимые с капустой напекла. Пойдём, угощать тебя буду. Знала бы, что ты приедешь, ещё бы с брусникой настряпала.
        Арина только весело посмеивалась над тётей, про себя отмечая, что у тёти прибавилось морщинок у глаз.
        — Мама говорила, что ты приболела. Что-то серьёзное?
        — А то ты не знаешь свою маму, любит она преувеличивать. Давление да, шалит. А что поделаешь? Возраст.
        За разговором время пролетело быстро. Арина всё ждала неприятного для себя разговора по поводу переезда в Боровиково. Но тётя Таня ни разу не спросила, почему Арина решила работать в селе. Она всё не могла наглядеться на свою любимую племянницу.
        Племянница вдруг поинтересовалась:
        — Тётя Таня, а как вы покупательницу на свой дом нашли?
        — Я её лично не искала. Она сама нашлась. Я дала объявление в районную газету. Перед ней-то приезжала молодая пара, но у них денег не хватило за дом со мной рассчитаться. А дешевле я его продать не могла. Мне в аккурат именно такую сумму на этот дом не хватало. Дня через два приехала эта Анна. Странная женщина, торговаться не стала. Я ей говорю: у меня огород десять соток, большой погреб, и подполье есть. А она мне: «Мне ваши причиндалы ни к чему, дом добротный, этого достаточно». На следующий день всю сумму перевела мне на карточку. Мне она как-то не понравилась. Сразу видно: не хозяйственная. Поди же, мой дом-то запустила?
        Арина решила успокоить тётю, попусту не расстраивать:
        — Не сказать, что запустила. Но с вами, конечно, никто не сравнится. У вас вон и здесь какие шикарные цветники.
        — Значит, запустила,  — сделала вывод тётя Таня.  — А ты что интересуешься-то? Случилось, что ли, что?
        — Да убили её.
        — Ой же ты Господи! Кому она помешала?
        — Пока ничего неясно. Идёт следствие.
        Перед домом посигналила машина. Тётя Таня выглянула в окно и спросила:
        — За тобой, что ли? По-моему, из машины Миша Гранатов вышел, или я ошибаюсь?
        Арина уже стояла в дверях:
        — Тётя Таня, мне пора, буду в следующий раз в районе, забегу.
        — Забегай, детка, забегай. Мой номер телефона у тебя есть, предупреди о приезде. А я уж пирожков с брусникой напеку.
        В машине сидел следователь.
        — Вы опять к нам?  — поинтересовалась Арина, усаживаясь на заднее сиденье, рядом с Антоном Сергеевичем.
        — Я с вами ещё долго не расстанусь. Такое ощущение: чем глубже копаю, тем сильнее увязаю.
        Машина, скрежеща колёсами, выехала на центральную улицу и остановилась возле районного отдела внутренних дел. На переднее сиденье автомобиля, пыхтя, грузно забрался участковый. Следователь, не обращая на него внимания, обратился к девушке:
        — Арина Владимировна, припомните, пожалуйста: в тот вечер, когда вы были у Танеевой, к ней точно никто не приходил? А то меня смущает одно обстоятельство. А вы либо про кого-то забыли, либо не знаю, что и думать.
        — Точно!  — воскликнула Арина.  — Я только подошла к крыльцу Танеевой, как из дома Анны Андреевны быстро выскочила Ольга Семёновна, что-то суетливо прятала в сумочку. Увидев меня, как-то смутилась, виновато улыбнулась и поспешила к калитке.
        — Вы, правы. Она была там.
        — Да что вы всё загадками говорите? Что-то удалось новое узнать?
        Машину сильно тряхнуло на кочке, девушка больно ударилось коленом о дверцу автомобиля.
        — Ты что, Миша, ездить разучился? Или забыл, какая у нас дорога?  — поинтересовался Павел Юрьевич.
        — Да что-то я задумался,  — буркнул Миша и поехал осторожнее.
        — Ну, ты, парень, даёшь,  — засмеялся участковый.  — Так и в кювет недолго съехать.
        Следователь не поддержал шутку Павла Юрьевича, он словно раздумывал, рассказывать ли девушке последние новости. Но наконец, решился:
        — Тут вот какое обстоятельство выяснилось. Был я сегодня у Тамары, тётки Танеевой. Мы с ней съездили на квартиру Анны Андреевны, и нашли там прелюбопытнейшую коробку. В коробке лежит куча расписок о займе денег от разных людей, в том числе и от ваших педагогов. Оказывается, Танеева давала под проценты в долг деньги. И проценты, я вам скажу, немаленькие. Очень аккуратная в финансовых делах была Анна Андреевна. На расписках стоит число и даже время, когда заёмщики брали у неё в долг и дата, когда они должны вернуть деньги с процентами. Кстати, деньги Игорю Андреевичу она тоже давала в долг, под проценты, и сумма накопилась немаленькая. Вот такая любовь.
        Арина вдруг вспомнила разговор Танеевой и физрука в библиотеке.
        — Антон Сергеевич, я вам ещё один любопытный разговор не рассказала, который случайно услышала. Тогда мне показалось, что это не имеет к делу никакого отношения, а сейчас уже и не знаю.
        И Арина пересказала то, что услышала.
        — Давайте, я буду решать, что важно, а что неважно. Вы должны понимать, что в следствии, каждая мелочь имеет значение.
        — Так вот,  — продолжила Арина,  — я тогда подумала, что физрук ждал от Танеевой деньги на автомобиль, о котором он мечтал. Кстати, Игорь Андреевич это тоже подтвердил. Но ведь разговор мог идти и о расписках. Возможно, она обещала ему их вернуть.
        — Всё возможно. Но последней по дате была расписка Ольги Семёновны. И сумма там была довольно таки кругленькая. Вот так-то.
        — Может быть, поэтому,  — предположила Арина,  — Танеева не смогла в тот вечер дать обещанные деньги Владимиру Ивановичу: потому что она их ранее отдала Ольге Семёновне.
        — И это возможно,  — утвердительно махнул головой Антон Сергеевич.
        Машина остановилась возле дома Клавдии Захаровны. Арина попрощалась и пошла домой.
        Мишу у ворот своего дома встретила встревоженная Валентина Фёдоровна.
        — Беда, наверное, к нам пришла. Ох-хо-хо-хо-хо,  — запричитала она, стоило ей увидеть сына.
        Миша усмехнулся:
        — Мать, ты определись, пришла беда или «наверное пришла».
        — Сейчас посмотрю, как ты хохотать-то будешь, когда гостью увидишь. Не ровен час, и Иришку у нас отнимут.
        — Да говори же ты толком. Из опеки, что ли, приехали?
        — А-а-а-а,  — махнула рукой Валентина Фёдоровна.  — Что тебе объяснять, сам всё увидишь.
        Валентина Фёдоровна направилась к погребу. Миша поторопился в дом.
        «Заинтриговала мать, что тут скажешь»,  — подумал он и открыл входную дверь. Под ноги ему выскочил кот Пушок. Миша не рассчитал равновесие, запнулся об порог и не вошёл, а влетел в дом. Чертыхнулся и только тогда поднял голову. Но тут же остолбенел, увидев сидевшую за накрытым столом бывшую тёщу, Ольгу Анатольевну.
        — Здравствуй, Миша. Сколько лет мы с тобой не виделись?
        — Добрый день,  — грубовато буркнул Миша и направился мыть руки.
        Вернулась Валентина Фёдоровна, держа в руках банку с консервированными огурцами.
        — Ну, вот и поужинать можно.
        — А где Иринка?  — спросил Миша, подсаживаясь к столу.
        — Так вот Ольга Анатольевна ей планшет подарила, так она скорее делиться радостью к Вике Столбовой побежала.
        Миша бросил быстрый взгляд на тёщу, но промолчал и принялся за ужин.
        — Ты, Миша, на меня не злись. Я завтра уеду. Валерий Григорьевич очень плох, в больнице лежит, отправил меня к вам. Говорит: привези фотографию внучки, а то так помру и не увижу ни разу родную кровинушку.
        Валентина Фёдоровна заёрзала на стуле, пододвинула поближе к гостье солонину:
        — Да вы кушайте, кушайте, Ольга Анатольевна. А что Наталья-то, замуж не вышла? К дочке её не тянет?
        — Да кто же её поймёт? Как вернулась, всё по ночным клубам шастала ночи напролёт. Неделями дома не жила. Вот у Валерия Григорьевича инфаркт и случился. Чем мы с мужем перед богом провинились, за что нам такое испытание выпало? Миша-то у нас бывал, Валерия Григорьевича хорошо знает, человек он интеллигентный, без вредных привычек. Да, вот только Миша, я ещё повиниться перед тобой приехала. Надо было сразу тебе всё рассказать. Да мы с мужем тогда так обрадовались, что ты на нашей дочери жениться решил, думали, что жизнь у вас наладится. Тем более что Наташа с тобой ехать собралась, думали, отобьётся от друзей, за ум возьмётся. Не родная ведь она мне,  — Ольга Анатольевна помолчала немного, словно переводя дыхание, перед продолжением повествования. Вздохнула и воспоминания, нелегко дающиеся женщине, поплыли вновь.  — Когда я замуж за Валерия Григорьевича выходила, Наташе три месяца только исполнилось. Мать-то её родила и, когда Наташе две недели было, с каким-то ухажёром сбежала. Но я Наташу всегда любила и ни в чём ей не отказывала. Видно, наследственность плохая сказалась. А совместных детей нам
бог не дал.
        — А сейчас-то она где?  — живо поинтересовалась Валентина Фёдоровна. По её лицу было видно, что она вместе со сватьей переживает все события, услышанные от неё.
        Ольга Анатольевна словно проглотила комок накопившихся слёз, стоящий в горле и не дающий ей закончить без рыданий рассказ, ответила:
        — Сами хотели бы это знать. Года два назад Наташа познакомилась с парнем. Стала тише. Перестала ночные клубы перебирать. Спрашиваю: «Парень-то хороший?» «Самый лучший»,  — отвечает и показывает фотографию в телефоне. А у меня сердце защемило, вижу что чужестранец. Спрашиваю: «Откуда он?» А она мне: «Мой Азамат из Турции приехал. А знаешь, мама, что его имя означает? Герой, рыцарь. А он и на самом деле такой, меня своим благородством, внимательностью и галантностью покорил. Наши-то парни только пиво тянуть, травку курить, да коктейли смаковать умеют. Речь с матами, это высший шик. А он не такой». «У тебя был прекрасный муж, который любил тебя, дочь у вас родилась. Что ещё для счастья надо?» — напомнила я ей. Ты уж, Миша извини, что передаю слова непутёвой дочери. А она мне ответила: «Мама, это всё не то. У меня сейчас больше, чем любовь. Я её словами передать не могу, а сердце разговаривать не умеет». «Господи, быть беде»,  — думаю. Так и случилось, приняла наша Наташенька ислам. Стала общаться с нами реже и реже. А теперь и вовсе не знаем, где она. А Иринка на тебя, Миша, похожа и лицом и
характером. Я этому очень рада. От матери только шикарные волосы взяла, вон какая коса толстенная.
        В дом вбежала раскрасневшаяся от волнения Иринка с довольным лицом, и сразу к отцу.
        — Папа, а мне баба Оля планшет подарила. Знаю, что подарок дорогой, но ты меня не заставляй его вернуть. Мне он очень-очень понравился,  — обнимая отца за шею и заглядывая ему в глаза, тараторила Иринка.
        Миша ласково погладил дочь по голове:
        — Садись ужинать, а то всё уже остыло.
        У Ольги Анатольевны навернулись слёзы на глаза:
        — Видишь, как она к отцу-то ластится, а материнской ласки не увидела.
        — Папа говорит, что мама очень хорошая,  — Иринка поудобнее усаживалась за стол рядом с отцом.  — Вот только очень-очень далеко уехала, и приехать никак не может. Я всё жду, жду. Баба Оля, вы передайте маме, чтобы она быстрее приезжала. А то я скоро совсем большая стану и сама поеду её искать.
        — Я передам, детка, передам,  — пообещала Ольга Анатольевна, вытирая глаза платочком. К ужину она так и не притронулась. Всё смотрела на внучку, стараясь запомнить, как она разговаривает, о чём говорит, чем интересуется, как общается с близкими родственниками. Надо же подробный отчёт мужу предоставить. Он один дома остался и ждёт её с нетерпением.
        Когда после уроков Арина зашла в учительскую, то увидела Ларису Петровну, Ксению Алексеевну, педагогов сидящими напряжённо за своими столами и Антона Сергеевича, присевшего на подоконник и скрестившего руки на груди.
        — Ну, вот, теперь все те, кто мне нужен, в сборе,  — пояснил следователь, поднимаясь с подоконника и перемещаясь ближе к двери.  — Выяснилась любопытная вещь: все вы брали в долг немаленькую сумму у Танеевой Анны Андреевны. И практически у всех подходит срок платить по счетам.
        — Я не брала,  — произнесла обескуражено Арина.
        — Я знаю, просто вы у нас главный свидетель и владеете очень важной информацией для следствия. Именно вы знаете… Да, ладно об этом пока не надо.
        — Но я тоже не брала,  — оглядывая всех, словно призывая в свидетели, сообщила Ксения Алексеевна.
        — Возможно,  — уклончиво ответил Антон Сергеевич.  — Но вы же не будете отрицать, что частенько ходили к Танеевой? Тогда вопрос: зачем?
        Ксения покраснела и потупила голову.
        Ольга Семёновна подала голос со своего места:
        — А, отдавать-то кому? Некому. Ведь Анна Андреевна была одинока.
        — Вот тут вы ошибаетесь. В Орловском живёт её родная тётка, именно ей вы и должны будете долг вернуть.
        — Как же так?  — заволновался Игорь Андреевич.  — Она говорила, что у неё родственников совсем нет.
        Лилия Николаевна, хотела со спинки стула стянуть шаль, но рукой зацепила органайзер, содержимое с грохотом полетело на пол под стол. Зоя Карловна вздрогнула и нервно сказала:
        — Что вы, в самом деле, шаль спокойно взять не можете?
        Лилия Николаевна всё же справилась с шалью, накинула её на плечи и полезла под стол. Арина вдруг обратила внимание, что кисточка на шале выдернута с мясом. Она вчера днём точно видела, что шаль, накинутая на плечи литераторши, была цела. Ей почему-то вспомнился ночной гость под окном и неестественно большая голова. У девушки промелькнула догадка и она подумала: «Надо не забыть проверить».
        — Я думаю,  — продолжил следователь,  — каждый из вас сможет объяснить мне, на какие нужды занимали деньги.
        Лариса Петровна возмутилась:
        — С какой это стати я должна вам объяснять причину своего займа? По-моему, каждый из нас имеет право хранить молчание.
        — Хорошо,  — сказал Антон Сергеевич.  — Я всё — равно это выясню. Но, если деньги взяты по необходимости — это одно. А если брались для того, чтобы потом не отдавать — это другое. Как я понимаю, должникам очень кстати была смерть Танеевой. И убийца не знал, что у Анны Андреевны есть близкие родственники.
        Лилия Николаевна наконец-то вылезла из-под стола, собрав содержимое органайзера, и поинтересовалась:
        — А какой информацией владеет Арина Владимировна. Она знает, кто убийца?
        В учительской повисло тягостное молчание. Все повернули головы в сторону девушки и выжидающе смотрели на неё.
        Первой не выдержала и прервала молчание Лариса Петровна:
        — Я что-то не пойму, вы, Антон Сергеевич, полагаете, что убийца находится сейчас среди нас? Но, тут, же все интеллигентные люди и к тому, же педагоги.
        Но следователь предпочёл проигнорировать выпад директрисы и решил ответить на вопрос Лилии Николаевны.
        — Это тайна следствия,  — постарался он как можно деликатнее уйти от ответа.  — Поэтому ни я, а уж тем более ни Арина Владимировна не имеем право вас информировать о том, что известно следствию. Ну что, надумали пояснить причину своих займов?  — повторно обратился Антон Сергеевич к педагогическому коллективу.
        — Хорошо,  — начала Лариса Петровна, поправляя очки.  — Если это поможет следствию, я, как законопослушная гражданка, готова объяснить, почему у меня возникла необходимость в займе. Моему племяннику Максику не хватало на Мерседес. И я заняла у Танеевой, круглую сумму — двести тысяч рублей. А чтобы проценты были поменьше, мы заём оформили распиской на короткий срок.
        Владимир Иванович звонко присвистнул и заёрзал на стуле:
        — Вот это да. Это Анна могла сразу выдать такую сумму? Надо ещё разобраться, откуда у неё такие деньжищи.
        — Уже разобрались,  — ответил Антон Сергеевич, укоризненно посмотрев на географа.  — Она продала в Новообске свою квартиру и купила в Боровиково дом. Вы же прекрасно понимаете, что у вас в селе дома стоят недорого. А вот свободные деньги отдавала под проценты. Ну, раз уж вы Владимир Иванович так болезненно реагируете на деньги Танеевой, может быть, скажите нам, на какие нужды вы брали деньги под проценты?
        Мужчина нервно соскочил со стула, и театрально отведя руку в сторону, чётко и раздельно произнёс:
        — Я у неё ничего не брал.
        — Ну как же, Владимир Иванович,  — Антон Сергеевич медленно вытащил из своей папки какие-то бумажки и, потрясая ими в воздухе, продолжал оперировать фактами.  — На расписках стоит ваша подпись в получении определённых сумм.
        Ксения Алексеевна поперхнулась, увидев расписки. Она и предположить не могла, что неопровержимые улики Танеева где-то хранила. Она закашлялась и прошла к столику, где стоял графин с водой.
        Владимир Иванович, услышав о расписках, сразу сник, нарочито закашлялся, казалось, он тянул время. Но, следователь терпеливо ждал.
        — Можно, я вам всё объясню наедине?  — глуховатым голосом попросил географ, стараясь не смотреть в сторону жены.
        — Так у вас уже была такая возможность. Но вы постарались ввести следствие в заблуждение, сказав, что получали деньги за тайну Танеевой.
        Зоя Карловна молча встала с места, подошла к мужу и залепила ему звонкую пощёчину:
        — Негодяй. Я дома с тобой поговорю.
        — Вот видите, что вы наделали? Вы в семью внесли раздор,  — взбеленился Владимир Иванович, потирая лицо, горевшее от оплеухи.
        — Помилуйте, вы раздор сами внесли. Рассказали бы нам сразу правду, и не было бы к вам вопросов. И не юлили бы сейчас, как уж на сковородке.
        — Прошу меня ужом не называть,  — обиделся географ. Откуда мне было знать, что вы найдёте эти треклятые расписки. Тьфу, Танеева и после своей смерти всем вредит, препротивная женщина,  — Владимир Иванович засунув в карманы брюк руки, отошёл к окну.
        — Так может, сейчас не поздно сказать правду?  — поинтересовался следователь.
        — Я отказываюсь что-либо объяснять.
        — Хорошо,  — сказал Антон Сергеевич.  — Мы вызовем вас повесткой, и вам придётся всё рассказать, только в другом месте.
        — Пожалуйста, вызывайте,  — Владимир Иванович вернулся на прежнее место, сел на стул и скрестил руки на груди.
        — Зоя Карловна, а вы готовы поделиться вашей проблемой?
        — По-моему, мою проблему знает не только коллектив, но и всё село. Да, брала деньги: на лечение сына Ильи. И срок уже близок отдавать. Но денег у меня пока нет. Я понимаю, что процент увеличится, но ничего не могу с этим поделать.
        — Извините. Но я должен был вам задать этот вопрос. А вы, Ксения Алексеевна, что скажете? Вспомнили про свой долг, или опять будете всё отрицать?
        Ксения Алексеевна покраснела, медленно провела по лбу рукой и выдохнула:
        — Я беременна.
        Лилия Николаевна тихо произнесла:
        — О, боже, а это-то здесь причём?
        Лариса Петровна живо отреагировала на заявление заместителя:
        — От кого это, позвольте узнать? И какой срок?
        Следователь не дал директору завалить девушку вопросами.
        — Лариса Петровна, уважаемая, потом выясните все подробности по беременности. Пусть она мне ответить на злободневный вопрос.
        Лариса Петровна дёрнулась и поправила очки.
        Ксения Алексеевна справилась с волнением и пояснила:
        — Беременность у меня сложная. Была угроза выкидыша, необходимо было дорогостоящее лекарство, и Анна Андреевна сама предложила мне деньги. Но у меня другого выбора не было, не кредит же в банке брать.
        Ксения закрыла лицо руками и тихонько заплакала. Любовь Ивановна налила стакан воды, подошла к девушке и стала её утешать.
        — Ну, а у меня три сорванца,  — неожиданно громка начала говорить Ольга Семёновна, нервно перебирая предметы на столе.  — На них обувь горит, просто уму непостижимо. Да школьные костюмы купить надо было. Вся моя зарплата только на продукты и уходит. Мальчишки растут, каждый из них ест за троих. Вот и пришлось в кабалу к Анне Андреевне лезть. Кстати, деньги она тоже мне сама предложила. И знаете, так ненавязчиво, с сочувствием к моей проблеме. Ну, а возврат денег у меня по расписке к Новому году, можете проверить. Вон расписки, у вас в руках, проверьте прямо сейчас,  — закончила Ольга Семёновна и выдохнула, словно сбросила груз с плеч.
        — Не беспокойтесь, Ольга Семёновна, мы всё уже проверили.
        Антон Сергеевич бросил взгляд на Лилию Николаевну:
        — У меня таких обывательских проблем нет,  — сказала немного брезгливо литераторша, кутаясь сильнее в шаль, словно закрываясь от мелочных проблем.  — Я, знаете ли, ценные книги собираю. У меня богатая библиотека. А тут, случайно, попалась мне на глаза книга Владимира Алексеевича Гиляровского «Москва и москвичи», подарочный экземпляр, с уникальными фотоматериалами той эпохи, с произведениями более чем семидесяти выдающихся мастеров русской живописи, с картой Москвы 1913 года. Вам, наверное, не понять, но я не могла устоять. Денег на тот момент у меня не было, но, а произведение я не могла упустить. Да и муж постоянно ворчит, что я трачу деньги на макулатуру. Отсюда и долг и расписка. Вот и всё! Хотя деньги не ахти какие.
        — Ну, наверное, моя очередь,  — сказала Любовь Ивановна и пристально посмотрела на молчавшего Игоря Андреевича, который вёл себя так, словно этот разговор вообще к нему не относился. Он то беззаботно разглядывал свои короткие пальцы на руках с небрежно обстриженными ногтями, то безразлично поглядывал в окно.  — Мой внук живёт в городе, я его воспитывала одна,  — Любовь Ивановна обвела всех присутствующих надменным взглядом, то ли ожидая похвалы, то ли гордясь тем, что воспитала, по её мнению, достойного для общества человека.  — Так вот, кое-как вытянула оплату за его обучение, а тут он жениться собрался. Большая часть расходов на свадьбу легла на мои плечи. Деньги брала в долг у Анны Андреевны. Вот коротко и по существу,  — просто закончила повествование пожилая учительница.
        — Так, понятно,  — произнёс Антон Сергеевич, убирая расписки назад в папку.  — А накануне смерти вы зачем к Танеевой приходили? Вас видели мальчики, выходящей из калитки её ограды.
        — Отсрочку ходила просить, сумма-то немаленькая. А она упёрлась: нет и всё тут. Мне скрывать нечего, я уже не в том возрасте, чтобы загадки загадывать или интриги плести,  — Любовь Ивановна обиженно поджала губы, теребя в руках носовой платочек.
        В дверь учительской заглянула взволнованная Нюра:
        — Лариса Петровна, там из полиции приехали по поводу Карпова, вас спрашивают.
        Ольга Семёновна возбуждённо воскликнула:
        — Я знала, что этим закончится. Неуправляемый подросток, просто ужас,  — она победным взглядом окинула всех педагогов, чтобы показать, что она была права в своём мнение в отношении трудного подростка.
        Лариса Петровна бросила укоризненный взгляд на Ольгу Семёновну и быстро покинула учительскую.
        — Ну-с, Игорь Андреевич, что вы скажете?  — Антон Сергеевич внимательно посмотрел на физрука.
        — А я ничего отдавать не собираюсь, потому что я ей ничего не должен.
        — А как же расписки?  — неподдельно удивился следователь.  — Вы же их подписывали?
        Игорь Андреевич старался не выдать своего волнения и безразлично бросил:
        — Анна Андреевна сказала, что это просто для учёта денег необходимо и расписки не имеют никакого значения.
        — Позвольте, но вы же умный человек и прекрасно понимаете, что для учёта финансов есть масса других способов,  — Антон Сергеевич интонацией сильно надавил на слово «умный».  — Расписку-то вы зачем тогда подписывали, если деньги брали не в долг?
        Владимир Иванович с усмешкой произнёс:
        — Наш Игорь Андреевич, считает, наверное, что он всё отработал. Бедняга, не перетрудился?
        — Кто вам дал право оскорблять меня? Вас-то я тоже часто у Танеевой заставал. Чем вы там занимались? Жалко, что Анна Андреевна рассказать ничего уже не сможет.
        Владимир Иванович соскочил со стула:
        — Да как ты смеешь, сопляк?
        Зоя Карловна горько усмехнулась и отвернулась к окну.
        — Господа, господа, ну вы же интеллигентные люди,  — старался успокоить следователь мужчин.  — Давайте, вы не будете опускаться до оскорблений.
        — Альфонс,  — не вытерпел Владимир Иванович.
        — Не завидуйте,  — парировал физрук.
        Когда страсти немного улеглись, Антон Сергеевич обвёл присутствующих внимательным взглядом и подытожил:
        — Итак, что мы имеем? А имеем мы следующее: каждый, кто занимал деньги, был заинтересован в том, чтобы долг не отдавать. Значит, у каждого был мотив.
        В учительской повисло тягостное молчание.
        Медленно, но верно спускались сумерки. Арина сложила на учительском столе ровной стопкой тетради учеников. Поднялась со стула, потянулась, разминая затёкшую спину от долгого сидения, подошла к окну и стала в памяти прокручивать прошедший день. Когда из учительской стали расходится педагоги, её задержал следователь:
        — Арина Владимировна, у меня к вам большая просьба. Не могли бы вы возвращаться сегодня из школы попозже, когда на улице стемнеет? Надо провести один эксперимент.
        — А это не опасно?  — заволновалась Арина. Ей было одновременно и страшно и интересно. Ничего себе, настоящий следственный эксперимент, она о таком только в книгах читала.
        — Ну что вы? Разве я могу рисковать чьей-то жизнью? Да, но чтобы вам было спокойнее, вас незаметно будет подстраховывать Павел Юрьевич. Услышав о подстраховке, Арина успокоилась:
        — Ну, если вы настаиваете и это необходимо для следствия, то я в вашем распоряжении.
        — Я вас убедительно прошу, но заставить я вас не могу,  — сказал следователь, собираясь уходить.
        — А как вы догадались, что Владимир Иванович не всю правду рассказал?  — поинтересовалась Арина.  — И самое главное, всё забываю спросить: что-нибудь известно о пасхальном яйце?
        — Потом, всё потом…  — заторопился Антон Сергеевич и вышел из учительской.
        Арина постояла ещё какое-то время у окна. Деревья, видневшиеся за стеклом, медленно, но верно утопали во тьме.
        — Пора,  — бодро сама себе сказала девушка, закрыла кабинет и быстро спустилась на первый этаж.
        — Арина Владимировна, добрый вечер,  — радостно встретил девушку дядя Вася.  — Что-то вы сегодня припозднились? Заработались? Все уже по домам давно сидят.
        — Вы, правы. Я тоже считаю, что уже пора домой.
        Арина вышла на крыльцо. Её сразу окутал свежий осенний ветер, проникая под воротник плаща, в рукава. Девушка зябко поёжилась и смело ступила в темноту. На улице потихоньку, один за другим, словно передавая эстафету по цепочке, стали загораться фонари, освещая улицу жёлтым светом.
        Арина уверенно шла вперёд. Несколько раз она оглядывалась, замедляла шаг, украдкой стараясь поймать посторонние звуки, которые бы выдали Павла Юрьевича. Но ничего подозрительного не обнаружила и спокойно дошла до дома. Привычно открыла калитку и направилась к крыльцу.
        Неожиданно кто-то потихоньку, со стороны улицы, позвал девушку:
        — Арина Владимировна. Арина Владимировна.
        Арина резко остановилась. В ту же секунду над её ухом что-то тяжело пролетело, глухо свистя, и больно царапнуло щёку. Девушка машинально присела, закрыв руками лицо. Ладонь наткнулась на что-то горячее и липкое. В ту же минуту со стороны прилетевшего свиста послышался треск веток и быстрые удаляющиеся шаги. От калитки отделилась тень и, громко крича мужским голосом:
        — Стоять на месте!  — побежала за удаляющимися шагами.
        Арина медленно разогнулась и побрела к крыльцу. Дом оказался на замке.
        — Чёрт, только этого не хватало,  — девушка полезла за ключом, открыла замок и вошла в дом. На кухне горел свет.
        — Хорошо хоть, что свет оставили включенным,  — пробурчала Арина и не разуваясь, прошла к столу, устало села на табурет. Вдруг её взгляд упёрся в ведро с груздями, и она медленно подумала: «Роман Семёнович видно сегодня домой приходил. Только куда они все подевались?»
        В сенях послышались громкие шаги.
        «Легки на помине»,  — пронеслась мысль у Арины.
        На пороге показался Миша. Девушка подняла на него усталые глаза, но удивляться не было сил.
        — Не догнал,  — выпалил он.  — Ну как ты? Сильно испугалась?  — заваливал Миша Арину вопросами, переходя на ты и направляясь к девушке.  — У тебя же кровь на щеке. Что ты сидишь? Надо рану обработать. Вон даже плащ на вороте и плече замарала. Где у вас аптечка? Рану-то надо перекисью обработать.
        Арина сидела и молчала, уставившись почему-то на ведро с груздями.
        Миша лихорадочно открывал дверцы шкафчиков, в поисках аптечки. Он стал без передышки говорить, чтобы вывести Арину из состояния ступора:
        — Представляешь, у Столбовых украли бензопилу, прямо из гаража средь бела дня. Ну, Антон Сергеевич и Павел Юрьевич, естественно, там, стараются по горячим следам поймать вора. Мне следователь позвонил, когда уже стемнело. Я ноги в охапку и сюда. Даже фонарик забыл прихватить. А, вот нашёл,  — Миша достал коробочку с медикаментами и, поднимая бутылочки, стал искать перекись водорода.  — Смотрю, а вы уже в калитку заходите,  — продолжал рассказывать Миша, от волнения перейдя на вы.  — Ну, я вас и окликнул. А тут слышу, что-то тяжёлое пролетело, и кто-то побежал. Я и рванул за ним, да только не догнал. Темень такая, вообще ничего не видно.
        Арина вдруг перевела глаза на гостя и спросила:
        — Так Павел Юрьевич от школы до дома меня не сопровождал?
        Миша подошёл к девушке, поднял её с табурета и стал помогать снимать плащ.
        — Я же говорю, на краже они. А я вот…
        Арина вдруг разрыдалась и, всхлипывая, спросила:
        — А если бы меня прямо на улице убили?
        — Так не убили же,  — ответил Миша, разворачивая и притягивая девушку к себе.
        Арина заревела ещё сильнее.
        — Ну, ну, не надо. Всё же позади,  — не знал, как успокоить девушку Миша.
        Когда Арина немного пришла в себя, Миша наконец-то снял с неё плащ и, усадив на табурет, стал обрабатывать рану. Девушка поморщилась и ойкнула.
        — Ну, ну, ничего,  — подул на щёку девушке Миша.  — Царапина неглубокая, шрама не останется. Это хорошо, что я вас вовремя окликнул, а то бы…
        У Арины глаза стали наполняться слезами. Миша тихонько произнёс:
        — Господи, куда это меня понесло?
        И уже громче сказал:
        — У вас руки все перепачканные, помыть бы.
        Арина медленно поднялась и направилась к умывальнику. Миша бухнулся на её место, продолжал держать в руках перекись. Он посмотрел на стол, чтобы примостить бутылочку. Его внимание привлёк тетрадный листок. Он подтянул его к себе и тихонько прочитал:
        — «Меня не жди, сегодня заночую у племянницы. Ужин в холодильнике». Так вы сегодня одна дома ночуете?  — громко спросил Миша.
        — С чего это вы взяли?  — Арина уже помыла руки и перебиралась в уютные домашние тапочки.  — Слушайте, давайте на ты,  — сказала девушка, поднимая глаза на Мишу.
        — Хорошо, давай на ты. Так вот записка от Клавдии Захаровны лежит.
        Арина подошла к столу и быстро пробежала глазами по записке.
        — Чёрт. Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая,  — пробурчала Арина, возвращая записку на место.
        Миша недоуменно посмотрел на девушку и у него помимо его воли, пронеслось в голове: «Она такая настоящая. И, по-моему, меня к ней влечёт».
        Миша даже потряс головой, чтобы прогнать эту внезапно прилетевшую мысль. А вслух выпалил:
        — Если тебе страшно, давай я эту ночь побуду с тобой.
        Арина подняла на парня удивлённые глаза. Подошла к зеркалу, висевшему над умывальником, и внимательно стала рассматривать царапину.
        — Угораздило же. Как завтра на работу пойду в таком виде? Расспросов будет, только успевай, отвечай.
        А Миша уже мысленно ругал себя за предложение остаться на ночь, но слова вылетали сами по себе:
        — Ну, есть же у вас здесь свободное спальное место? Или, в крайнем случае, я могу и в кресле до утра подежурить.
        Арине вдруг вспомнилась ночь сразу после смерти Танеевой. Тогда Клавдия Захаровна уезжала в район, и она ночевала одна. Под окнами кто-то ходил и постукивал в стекло.
        Арина зябко поёжилась и спокойно ответила:
        — В моей комнате есть диван, плед под подушкой.
        Сама она первой прошла в комнату, взяла плед поменьше и не раздеваясь, легла. Больную щёку саднило, почему-то подташнивало, наверное, от пережитого волнения. Арину вдруг закачало как на волнах, и она не заметила, как начала проваливаться в сон. Девушка ещё слышала, словно сквозь вату, как Миша с кем-то разговаривал по телефону.
        Утром Арина пробудилась от того, что кто-то активно на кухне бренчал посудой. Она быстро села на кровати и кинула взгляд на диван. Диван был пуст.
        Девушка не спеша накинула халат и вышла на кухню. Клавдия Захаровна замачивала в тазу грузди:
        — Что-то Миша к нам так рано приходил? Случилось что?
        — Да нет,  — ответила Арина,  — Так заходил.
        — Ну, ну,  — проговорила, тётя Клава, наклоняясь над тазом и топя под воду руками грибы.  — Он вышел, а я следом зашла, дверь незапертая, заглянула к тебе, а ты крепко спишь… А что это у тебя за ссадина на щеке?
        — О рябину поцарапалась,  — ответила Арина, потрогала щёку и поморщилась.
        — И что тебя туда понесло?
        Но Арина уже залезла ногами в калоши и быстро выскочила на улицу. Свежий, прохладный воздух бросился ей в лицо. Девушка постояла минуту, втягивая носом бодрящий воздух и спустилась с крыльца, завернула за угол дома. Она стала пробираться сквозь заросли к своим окнам. Арине не давала покоя одна мысль. Тщательно обследовав место возле своего окна, место пребывания нежданного ночного гостя, она неожиданно нашла кусочек бахромы, зацепившийся за наличник. Арина аккуратно сняла находку и, разглядывая, направилась, назад.
        — Что и следовало доказать,  — тихо прошептала она.
        Заворачивая за угол, она чуть не столкнулась лбом с Антоном Сергеевичем, испугалась и вскрикнула. Следователь вздрогнул, чертыхнулся и спросил:
        — Вы что тут шарахаетесь, задери тебя холера?
        — Я шарахаюсь?  — возмутилась Арина.  — Я, по крайней мере, у себя дома. А вот вы… Вы…
        Антон Сергеевич не дал договорить девушке, спросил:
        — Что это у вас за клочок в руке?
        — Это, это,  — Арина кое-как приходила в себя, трясла рукой с находкой. Она подбирала слова, чтобы короче рассказать следователю обо всём, но от волнения слова не шли на ум.
        Антон Сергеевич видя замешательство девушки, предложил:
        — Давайте зайдём в дом и обо всём поговорим. О ночном происшествии мне Миша уже рассказал, вот я и пришёл улику найти. Чем-то же в вас преступник запустил.
        На крыльце стояла Клавдия Захаровна с пустым ведром в руках:
        — Что это у нас сегодня с утра пораньше гости за гостями?
        — Да вот, дело у нас к Арине Владимировне,  — ответил Антон Сергеевич.  — В дом-то пустите?
        — Да, пожалуйста, дом в вашем распоряжении — ответила женщина, спускаясь с крыльца.  — А я по воду к колодцу собралась. А вы проходите, не стесняйтесь,  — и поспешила к калитке.
        Арина решила сегодня на работу пойти с распущенными волосами. Волнистые прядки скрывали царапину.
        «Ну, а если Лариса Петровна будет отчитывать за то, что нарушаю дресс-код, покажу всю рану на щеке»,  — успокоила она сама себя.
        Девушка зашла в учительскую, педагоги замолчали и стали разглядывать Арину, словно увидели её в первый раз.
        Первой не выдержала Зоя Карловна, как всегда с безупречно гладкими, прибранными волосами, она возмутилась:
        — Какой пример вы ученицам подаёте? Сейчас тоже глядя на вас, все свои косички да хвосты распустят. Они и так вам в рот заглядывают.
        Арина молча выслушала упрёк и, убрав волосы с лица, спросила:
        — А так лучше?
        Наступило некоторое замешательство. Владимир Иванович решил разрядить обстановку:
        — Бандитская пуля?
        — Почти,  — ответила Арина.  — Бандитский камень,  — взяла классный журнал и пошла на урок.
        В конце рабочего дня в учительской Арина застала Любовь Ивановну. Женщина сидела, держа в руках мобильный телефон, словно в раздумье: звонить или не звонить.
        — Любовь Ивановна, у вас что-то случилось?
        — Да память меня совсем стала подводить. Записалась на приём к профессору, он сегодня в районной больнице принимает, а уехать, по всей видимости, не получится.
        — Почему?  — искренне удивилась Арина.
        — Записывалась-то заранее, и сразу же тогда попросила Танееву провести у ребят моего класса библиотечный урок. А потом с этими событиями про всё забыла.
        — Так у вас же библиотечный урок должен быть в расписании последним уроком? Распустите детей по домам и успеете на автобус,  — предложила Арина, наливая из чайника кипяток в свою чашку.
        — Так в том-то и дело, что я родителей забыла предупредить, чтобы они детей пораньше забрали.
        — А тема библиотечного урока какая?
        — Символика нашей страны,  — ответила Любовь Ивановна, вздохнув.
        — Хотите, я проведу у ваших детей урок, это же историческая тема, мой конёк — предложила Арина.
        — Правда?  — обрадовалась женщина, по-молодому вскакивая с места.  — Я вам так благодарна. Пойдёмте, я вас представлю классу.
        Не успел прозвенеть звонок с урока, как Нюра словно вихрь влетела в кабинет.
        — Аришка, что случилось?  — спросила Нюра, убирая со щеки девушки прядь волос.  — Ужас! А ну-ка, выкладывай, что произошло. А то я чуть в обморок не бухнулась, когда Елизавета Степановна рассказала, что на тебя покушение было совершено.
        — Покушение?  — остолбенела Арина.  — С чего это вдруг такие домыслы?
        — Итак. Сейчас расскажу всё по порядку. Сегодня утром Елизавета Степановна ходила в сельсовет. Справку ей там какую-то надо было взять. Секретарь главы администрации была занята и Елизавета Степановна дожидалась её в коридоре. Дверь в кабинет участкового была немного приоткрыта, и она услышала, о чём там говорили. Антон Сергеевич рассказывал Павлу Юрьевичу, что попросил тебя быть приманкой для преступника. Короче преступник клюнул, но его упустили.
        — Приманкой?  — промямлила Арина, ещё больше входя в ступор.
        — Э, подруга, ты чего? Ты, что, ничего не знала?  — удивилась Нюра.  — А я хотела у тебя подробности уточнить.
        В кабинет быстро вошёл Антон Степанович, держа под мышкой свою рабочую папку, с которой никогда не расставался:
        — Ну что, готова к бою?  — обратился он бодро к Арине.  — Давайте спустимся в учительскую.
        — Значит вы меня приманкой назначили?  — тихим голосом заговорила Арина, и всем стало понятно, что девушка находится на эмоциональном взводе.  — А если бы Миша меня не окликнул и камень шарахнул меня по голове, где бы я сейчас была: в больнице или в морге?
        Арине кровь ударила в лицо. Она села на стул и закрыла лицо ладонями.
        — Ну, ну, что вы такое говорите, Арина Владимировна,  — следователь положил руку девушке на плечо.  — Я вам не мог всего сказать. Надо было сделать всё таким образом, чтобы ваше поведение выглядело естественно. Но всё же обошлось. К чему эти траурные мысли? Пойдёмте, голубушка. Лучше вспомните, о чём мы сегодня утром с вами договаривались. Глядишь, и преступник выдаст себя своим поведением.
        Арина справилась с волнением, медленно поднялась со стула, тряхнула головой и направилась к двери.
        — Вот так-то лучше,  — спокойно произнёс Антон Сергеевич.
        В учительской каждый педагог был занят своим делом. Когда Арина, Нюра и Антон Сергеевич вошли в открытую дверь, все молча устремили свои взгляды на них.
        — Что на этот раз?  — поинтересовался Владимир Иванович немного раздражённо.  — Опять решили допрос учинить?
        Антон Сергеевич, не ответив на колкость мужчины, подошёл к Лилии Николаевне и, произнеся:
        — Позвольте,  — снял со спинки стула шаль, разложил на столе и приложил недостающую кисточку.  — Что и следовало доказать,  — посмотрел он победоносно на Лилию Николаевну.
        Лилия Николаевна смотрела на происходящее с широко раскрытыми глазами, затем произнесла:
        — Что это всё значит? Как это у вас оказалось?  — спросила она, кивая на кисточку в руках следователя.
        — Лилия Николаевна, вспомните, где вы были в тот вечер, когда убили Танееву?
        — А в чем, собственно, дело? Что происходит?  — искренне удивилась литераторша.
        — Постарайтесь вспомнить,  — настаивал Антон Сергеевич.  — И ещё, пожалуйста, вспомните, забирали ли вы в тот вечер домой эту шаль?
        — О, господи, дай бог памяти,  — призадумалась Лилия Николаевна.  — Да, у меня дома в тот вечер ученица моя допоздна задержалась, Катя Стукова. Я её по русскому языку подтягиваю, очень слабая девочка. Как стемнело, начался дождь. За Катей её папа на машине приехал. Ну, а потом я дома была одна. Да, шаль я не забирала домой. А знаете, наутро я ещё удивилась, что шаль была свёрнута наизнанку. Я её так никогда не складываю.
        — А как вы тогда объясните, что кисточка от вашей шали находилась совершенно в другом месте? Видите?  — спросил следователь, показывая вырванный «с мясом» клок.
        — Я не знаю,  — растерянно произнесла Лилия Николаевна и пожала плечами.
        Зоя Карловна, нервно постукивая карандашом по столу, сказала:
        — А утром я зашла в учительскую и видела, как Анна Борисовна держала в руках шаль, и больше никого в учительской не было.
        Все повернули головы к Нюре. Нюра покраснела и, заикаясь, сбивчиво начала объяснять:
        — В-верно, когда утром я зашла в учительскую, здесь никого не было. Шаль Лилии Николаевны валялась на полу. Я её подобрала и повесила на стул. Зоя Карловна зашла следом за мной. Я взяла журнал седьмого класса и вышла.
        Арина удивлённо уставилась на подругу и произнесла:
        — Нюра, ты же не приходишь к первому уроку. И в расписании у тебя урок не стоял.
        Нюра обернулась к Владимиру Ивановичу:
        — А вы что молчите? Вы же меня попросили, чтобы я вас подменила. Я провела в седьмом классе первый урок, а вы, Владимир Иванович, у меня детей забрали с шестого урока на географию.
        — Не знаю. Не помню,  — ответил безразлично географ.
        — Так вы у детей спросите,  — обратилась Нюра к Антону Сергеевичу.  — Дети не такие забывчивые, они всё помнят.
        — Спросим, конечно, спросим,  — задумчиво ответил следователь.
        Иринка, услышав, что приехал отец, радостно выскочила на улицу.
        — Папа, у нас сегодня был интересный библиотечный урок, про символику,  — прыгая вокруг Миши, похвасталась Иринка.  — А ты, папа, знаешь, что такое символика?  — спрашивала дочь, стараясь заглянуть отцу в глаза.
        — Нет, наверное, не знаю,  — отвечал шутливо Миша.  — Ну-ка, расскажи.
        — Ну, ты, что папа, это же гимн, флаг, герб государства. Или ты шутишь, что не знаешь? Разве когда ты учился в школе, тебе про символику ничего-ничегошеньки не рассказывали?
        Миша вдруг остановился:
        — Подожди, а кто у вас библиотечный урок проводил? Библиотекаря у вас в школе пока нет.
        — Кто, кто? Арина Владимировна. Папа, ты даже не представляешь, как она всё интересно и понятно рассказывает.
        И вдруг, вспомнив, ойкнула:
        — Ой, папа, а у неё на щеке такая болячка большая. Она её волосами закрывает, но всё равно видно. Мне Вика Столбова по секрету рассказала, что на Арину Владимировну бандит напал. Но она смелая, сумела укусить его за руку. И теперь, если ты, папа, увидишь человека с перебинтованной рукой, знай, что это бандит. А о бандите сразу надо полицейскому рассказать. А уже полицейский бандита сразу в тюрьму посадит.
        Миша от души рассмеялся. Подхватил Иринку на руки, подкинул и сказал:
        — Ну и фантазёрка твоя Вика. Пошли лучше обедать. Чем нас там бабушка сегодня кормить будет?
        Арина уже собиралась домой, как к ней в кабинет заглянула Лариса Петровна.
        — Ну как ваша хозяйка, Арина Владимировна? Не обижает вас Клавдия Захаровна?
        — Ой, ну что вы, Лариса Петровна. Я к тёте Клаве даже привязалась.
        — Ну, тогда и не знаю даже, обрадую вас или огорчу,  — сказала директор, хитро улыбаясь и поправляя очки.
        — А что случилось-то?  — заволновалась Арина.
        — Вот,  — сказала Лариса Петровна, кладя ключ на стол,  — Школьную квартиру отремонтировали, можете переезжать.
        — Спасибо,  — ответила растерянно Арина,  — Вы правы, даже не знаю, радоваться или огорчаться.
        Учительский двухквартирный дом расположился на главной улице, наискосок от школы. Как ни жалко было расставаться с Клавдией Захаровной, но Арине не терпелось посмотреть своё новое жилище.
        Девушку встретил запах свежевыкрашенных полов. Квартира была двухкомнатная, с просторной кухней. Вся необходимая мебель имелась в наличии: кровать, письменный стол, даже книжный шкаф имелся, чему Арина очень обрадовалась… Девушка подошла к окну, из которого была видна школа, утопающая в осенней зелени, тронутой желтизной.
        Стукнула входная дверь, Арина вздрогнула. На пороге стояла Нюра.
        — Ты что, подруга, меня с собой не позвала?  — затараторила Нюра с порога.  — Мне же тоже интересно посмотреть, где ты будешь теперь жить.
        Арина посмотрела по Нюру и улыбнулась.
        — Когда переезжать думаешь? Помощники нужны?  — не унималась подруга.
        — Завтра выходной, наверное, надо переезжать,  — предположила Арина.
        — Вот и я про то же, надо переехать. У меня завтра Костик как раз дома, поможет вещи таскать. Да небольшое новоселье устроим, чтобы тебе жилось весело и комфортно,  — Нюра подошла к Арине и приобняла подругу.
        — Всё это правильно, только я думаю, что Клавдия Захаровна будет переживать. Романа Семёновича дома постоянно нет, а вдвоём как-то веселее.
        — Ничего,  — ответила Нюра.  — Если соскучится, то в гости придёт.
        Переехали быстро. Пожитками Арина обрасти ещё не успела, поэтому Костик сделал всего один рейс.
        Клавдия Захаровна с утра пораньше хлопотала на Арининой кухне. От плиты шёл вкусный запах картофельной запеканки. В салатниках уже были наструганы салаты. Но за стол удалось сесть только после обеда. Арина поставила на стол бутылку вина и виновато развела руками:
        — А вот фужеров у меня нет. Не обзавелась ещё.
        — Ничего,  — сказал Костя, открывая бутылку.  — Мы и из чайных чашечек попьём.
        Арина поставила на стол четыре чашки. Костя разлил вино:
        — Ну, подруга, с новосельем,  — произнесла Нюра короткий тост и отпила из чашки.
        — Ты как хочешь,  — сказала Клавдия Захаровна, ставя свою чашечку на стол,  — а я буду часто к тебе забегать — привязалась я к тебе, скучать буду.
        — Да я буду только рада,  — ответила девушка.
        — Вы кушайте, кушайте, а то и так уже всё остыло,  — Клавдия Захаровна поставила листик с запеканкой на стол.
        В сенях несколько раз хлопнула дверь, словно её оттягивали и отпускали в свободное плавание, дверь глухо стукалась об косяк, и всё повторялось вновь. Загромыхало упавшее ведро, все повернули головы к двери и ждали, кто же появится на пороге.
        — Кого это несёт?  — пробурчала Клавдия Захаровна.
        Дверь открылась, на пороге стоял Игорь Андреевич, с огромным игольчатым георгином винного цвета. Головка цветка была безнадёжно сломана и висела безжизненно. Физрук был пьян.
        Костя поднялся с места:
        — Арина Владимировна, сейчас я его быстро выпровожу,  — и направился к двери.
        Игорь Андреевич уже двинулся в сторону присутствующих, придерживая головку цветка, чтобы она совсем не отвалилась.
        — Позвольте,  — произнёс пьяно физрук, подходя к столу.  — На правах соседа имею право поздравить с новосельем.
        Арина жестом остановила Костю и потрясла головой:
        — Подождите, какого соседа?
        Нюра пояснила:
        — Так он с Верой Николаевной, своей матерью, во второй половине дома живёт.
        — А-а-а-а-а? А вы не знали?  — спросил Игорь Андреевич, беря табурет и пододвигая его к столу.
        Клавдия Захаровна, ставя перед гостем прибор, поинтересовалась:
        — Что за праздник-то у тебя сегодня? Что отмечаешь?
        — Праздник??? Да я, может быть, скорбю. Нет, скор-блю,  — раздельно произнёс физрук, помогая себе в такт указательным пальцем.
        Все промолчали.
        — Молчите?  — физрук оторвал головку цветка от стебля и положил огромный бутон в пустую тарелку Арине.  — А я, может быть, по-настоящему Анну-то любил. Влюблённым возраст не помеха.
        — Ага,  — махнула головой Нюра.  — Именно поэтому ты ухлёстывал за Оксанкой Кораблёвой из соседней Тихоновки. Говорят, что даже предложение ей сделал. Да только она тебе от ворот поворот дала.
        — Что?  — физрук громко стукнул кулаком по столу.  — Да я…
        Костик молча поднялся, не дав договорить Игорю Андреевичу, взял дебошира под руку, сделавшегося вдруг спокойным и послушным, и неторопливо вывел его из дома.
        — Бессовестный,  — укоризненно произнесла Клавдия Захаровна физруку вслед.  — Мать бы пожалел.
        Засиделись допоздна, разошлись, уже, когда стемнело. Арина убрала остатки трапезы со стола, перемыла посуду и составляла чашки в шкаф.
        В сенях послышались робкие шаги. В дом вошёл Миша, держа в руке бутылку шампанского.
        — Вот, решил с новосельем поздравить,  — ответил Миша на удивлённый взгляд девушки.
        Он потоптался у двери и, не получив приглашения, прошёл и поставил на стол шампанское.
        Арина молча привстала на цыпочки и полезла в шкаф за чашками.
        Миша смерил стройную девушку со спины с ног до головы. Глаза у него вдруг словно затуманились, и к лицу прилила кровь.
        «Меня к ней определённо влечёт»,  — быстро пронеслось в голове Миши.
        Арина достала чашки и уже хотела развернуться к столу, как сильные мужские руки легли ей на плечи. Миша аккуратно повернул девушку к себе и утонул в её широко распахнутых зелёных глазах. Погладил волнистые распущенные волосы. Задержал голову девушки в больших ладонях и хотел поцеловать. Арина вдруг резко отдёрнулась.
        — Чёрт,  — Миша резко опустил руки, отвернулся, постоял в нерешительности и направился к двери.
        — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая,  — прошептала Арина, злясь на себя, но остановить Мишу не хватило духу.
        Ночью Арина проснулась от гула легкового автомобиля. Машина становилась у соседней калитки, на улице загорелся свет. Арина быстро откинула одеяло, соскочила с кровати и выглянула в окно. Вера Николаевна с медицинским чемоданчиком поспешила к машине.
        «Ночной вызов. Наверное, кому-то очень плохо стало, не стали дожидаться утра»,  — подумала Арина и вернулась в постель.
        Утром девушку разбудил сильный стук в дверь. Арина нехотя встала с постели, накинула халат и пошла в сени.
        — Аришка, да открывай же ты,  — громко сказала Нюра.  — Тут такое, а она спит.
        — Ты что в такую рань тарабанишь?  — открывая дверь, ворчала Арина.
        — Мишу чуть не убили, он в больнице,  — с порога огорошила подругу Нюра.
        Арина побледнела, пошатнулась и ухватилась рукой за дверной косяк.
        — Э-э-э-э, подруга, ты чего?  — испугалась Нюра, поймав Арину за руку и заводя её в дом.
        Девушку вдруг стал бить озноб, она взяла палантин и закуталась в него.
        Нюра, наблюдавшая за подругой некоторое время молча, поинтересовалась:
        — А почему не интересуешься, что случилось?
        — Это я во всём виновата, вот если бы я его не оттолкнула…  — промямлила Арина вместо ответа.
        — Миша вечером был у тебя? Во дела!  — удивилась Нюра, бухаясь на стул.  — Да ты-то тут при чём? Ещё винишь себя ни за что. А вот Игорю Андреевичу достанется сполна.
        — А он тут, каким боком? И вообще, что произошло?  — немного приходя в себя, удивилась Арина.
        — До конца никто пока не знает, что случилось. Знаю только, что Мишу нашли с пробитой головой, над ним, склонившись, сидел Игорь. А вот за Верой Николаевной подъезжали Столбовы. Они стали свидетелями происходящего и всё рассказали следователю.
        — Так вот к кому ночной вызов был. А свидетелями чего стали? Что Игорь бил по голове Мишу?
        — Да нет, что ты,  — махнула Нюра в сторону подруги рукой.  — Они видели Игоря, сидящего склонившись над Мишей,  — повторила она и вспылила:  — Ты меня не путай, я без тебя запуталась. Знаю только одно, что Миша в районной больнице, а Игорь в полиции.
        Только за Нюрой закрылась дверь, Арина решила сходить к Вере Николаевне, чтобы выяснить все подробности ночного преступления.
        Хозяйка с заплаканными глазами встретила девушку на крыльце своего дома, настороженно. На вопрос Арины: «Что вы знаете о ночном происшествии?» — ответила:
        — А ты что, следователь, чтобы я тебе показания давала?
        Арина не ожидала такого ответа и поинтересовалась:
        — Вера Николаевна, я вас чем-то обидела? Почему вы так со мной разговариваете?
        — Почему, почему?  — заплакала женщина, и кухонным полотенцем, которое держала в руках, начала вытирать слёзы.  — Не успели от одной отвязаться… Господи, прости меня грешную,  — картинно произнесла Вера Николаевна, закатив к небу глаза.  — Теперь вот ты со своими гулянками навязалась.
        Арина опешила ещё больше:
        — О чём идёт речь? Что-то я не пойму.
        — Не понимает она. Напоила вчера моего мальчика, аж до беды дело дошло. Мой Игорёшенька следователю сказал, что у тебя на новоселье напился.
        Арина поняла, что получить у женщины какую-либо для себя полезную информацию бесполезно. Она вышла за калитку и отправилась в сельсовет.
        В сельсовете толпился народ, Арина негромко поздоровалась со всеми сразу и прошла в кабинет участкового. Присутствующие замолчали и проводили девушку взглядами до двери участкового. Павел Юрьевич сидел за своим столом и что-то писал. Увидев Арину, оторвался от исписанного листа и спросил:
        — Что, дорогуша, не успели мы одно дело до конца довести, как ты уже фигурируешь в другом?
        Арина не знала, что ответить.
        Участковый, увидев замешательство девушки, сказал:
        — Если ты к Антону Сергеевичу, то он поехал опрашивать Клавдию Захаровну. Она тоже у тебя вчера была?
        И не дождавшись ответа от повернувшейся уходить Арины, укоризненно покачал головой и произнёс ей в след:
        — Да, дела.
        Арина не помнила, как дошла до Клавдии Захаровны. Следователь и женщина сидели за столом и степенно пили чай. Клавдия Захаровна встретила девушку вопросом:
        — Слышала, что ваш физрук-то наплёл? Знал ведь Игорь, что Вера всё у следователя выпытает. Решил сам оправдаться, а хорошего человека замарать. Ох, и поганец.
        Женщина вдруг заметила, что у Арины глаза стали наполняться слезами:
        — Да, ты что, дорогая? Ты что? Садись-ка, давай с тобой чайку попьём.
        Антон Сергеевич поднялся со стула и собрался уходить:
        — Ну что, хозяйка, спасибо, за чай. А мне надо ещё в район смотаться да назад вернуться.
        Арина вопросительно посмотрела на следователя:
        — А меня ни о чём спросить не хотите?
        — Хочу! Но, потом. Ещё не время,  — ответил следователь, направляясь к двери.
        — Вы к Мише? Возьмите меня с собой,  — умоляюще попросила она Антона Сергеевича.
        Антон Сергеевич остановился и очень внимательно посмотрел на девушку.
        Арина скрестила пальцы рук на груди:
        — Ну, очень надо.
        В больничном коридоре пахло лекарствами и обедом. Из больничной палаты с пустой сумкой в руках вышла Валентина Фёдоровна. Увидев Антона Сергеевича, попросила:
        — Найдите, кто это сделал. Обязательно найдите. Чуть внучку сиротой не оставили. А за что?
        — Не беспокойтесь, Валентина Фёдоровна, найдём. Мы как раз этим сейчас и занимаемся.
        Валентина Фёдоровна, не удостоив девушку вниманием, словно её и не было, неторопливо пошла к выходу.
        Антон Сергеевич хотел оставить Арину в коридоре, но увидев бледность и растерянность девушки, предложил:
        — Хорошо, давайте зайдём вместе. Я думаю, что Миша при вас не станет выдавать какую-либо секретную информацию.
        Миша в палате был один. Голова у него была перебинтована. На тумбочке в контейнерах и мешочках лежали продукты, принесенные, скорее всего, Валентиной Фёдоровной. Палата была небольшая, но светлая. Осеннее солнце весело отражалась в графине с водой, стоящем на тумбочке.
        — Здорово, пострадавший,  — сказал как можно веселее следователь.
        — Здравствуйте,  — ответил бодро больной, протягивая руку и пожимая следовательскую.
        — О, в руках сила-то осталась,  — улыбнулся Антон Сергеевич.  — Ну как ты?
        — Сотрясение мозга, голова немного кружится. Врач сказал, ссадина на затылке не страшная. Ну, впрочем, всё ничего.
        — Ну и молодцом, до свадьбы заживёт. А я вот тебе гостью для поднятия духа привёл,  — сказал следователь, указывая взглядом на Арину, которая не торопилась выходить из-за спины Антона Сергеевича.
        Больной, увидев Арину, произнёс:
        — Ну, это вы зря. Зачем же девушке было беспокоиться да тащиться сюда?  — Миша буравил взглядом Арину.
        — Ну, я решила проведывать,  — промямлила девушка, не зная, как объяснить своё присутствие.
        — Так я же и говорю, что время своё драгоценное тратить не надо было,  — уверенно настаивал Миша.
        Следователь переводил взгляд с девушки на больного и никак не мог взять в толк, что между ними происходит, поэтому решил сменить тему разговора. Он взял стул и подставил к кровати. Достал блокнот и ручку, приготовился записывать.
        — Миша, как так получилось, что ты под удар подставился? И кто тебя так приложил?  — спросил следователь.
        Арина отошла к окну и наблюдала за двумя воробьями за окном, сидевшими на ветке желтеющей берёзы и очень активно что-то делившими.
        — Не поверите, сам голову ломаю. Почувствовал удар по голове — и ничего не помню.
        — Давай, по порядку. Куда в тот вечер ходил, с кем встречался, что видел? Запомни, важны разные мелочи. Может, когда ты шёл, что-то тебя удивило или поразило?
        Миша вздохнул, скосил глаза на Арину и словно в прорубь нырнул, с придыханием сказал:
        — Хорошо, расскажу всё. Я взял бутылку шампанского и пошёл поздравить Арину Владимировну с новосельем.
        Следователь ухмыльнулся и весело посмотрел в спину Арины, но девушка даже не шелохнулась, услышав слова Миши.
        — Навстречу мне шёл изрядно выпивший физрук. Увидев меня, остановился и поинтересовался: «Не к моей ли соседке идёшь?» Я ему сказал, что посвящать его в свои планы не собираюсь. И предложил ему пойти проспаться. Физрук ещё предложил выпить мою бутылку шампанского прямо на улице. Но я с ним разговаривать больше не стал и продолжил путь. Игорь ещё мне зло вслед крикнул: «Иди, иди. Никто там тебя не ждёт. Там своя кампания. Я тоже к ней с поздравлением пришёл. А меня выкинули с крыльца. И тебя как меня вышвырнут».
        «Так. Второй человек подтверждает, что физрук врёт. Напился он не у Арины»,  — подумал следователь.
        — Затем я встретил Костю. Он со своей стройки домой возвращался. Мы поболтали немного. Костя жаловался, что строительство дома продвигается как-то медленно. Говорил, что первоначально переехать в свой дом собирались с Нюрой в ноябре. А теперь даже и не знает, куда эти сроки сдвинутся. Он тоже поинтересовался куда я. Ну я ответил. Костя мне ещё пожелал удачи. Да, точно. Я заметил незнакомого мужчину. Я бы на него и внимания не обратил. Но он тащил огромную клетчатую сумку с чем-то тяжёлым. Мужчина шёл мне навстречу. Я уже подходил к дому Арины и приостановился. Хотел посмотреть, куда он пойдёт. На автобус уже поздно. Я огляделся, машины поблизости не увидел. Мужчина заметил, что я его поджидаю, тоже остановился, поставил сумку на землю и сделал вид, будто что-то ищет в карманах. Ну, я ждать не стал и зашёл к Арине.
        — Сколько ты там пробыл?  — поинтересовался Антон Сергеевич.
        — Минут десять, пятнадцать,  — Миша заёрзал на кровати от неудобного вопроса.
        — А что,  — улыбнулся следователь,  — молодёжь сейчас так быстро выпивает романтический напиток?
        — Да ну вас,  — и Миша кивнул в сторону Арины,  — вон, у неё лучше спросите.
        — Хорошо, спрошу,  — пообещал Антон Сергеевич.  — Ты лучше скажи, мужика-то хорошо рассмотрел?
        Миша подумал:
        — Темновато уже было, но фонари загорались. Думаю, что увидел, узнал бы.
        — Это уже хорошо. Тебя трогать нельзя, поэтому в отдел не потащу. А вот человечка, чтобы помог тебе составить фоторобот, пришлю. Так, а где ты оставшееся время был? Получается, из гостей ты рано ушёл? По поводу тебя звонок в полицию дежурному намного позже того периода, о котором ты говоришь, поступил.
        Миша покосился на Арину и попросил следователя:
        — Наклонитесь.
        Антон Сергеевич встал и подставил своё ухо к губам Миши. Миша прошептал:
        — Под окнами стоял. Ждал, когда свет выключит и спать ляжет. Знаешь, мужское любопытство: придёт к ней ещё кто-нибудь или нет.
        Следователь, выпрямляясь, сказал:
        — Так, меня тут ещё одна мысль посетила. Надо в одно место смотаться и в Боровиково вернуться. Арина Владимировна, вы со мной?
        — Да, конечно,  — ответила девушка, повернулась к окну спиной, но осталась стоять на месте.
        Антон Сергеевич понял, что Арина хочет остаться с Мишей наедине, сказал:
        — Хорошо. Я вас жду в машине,  — и вышел.
        Арина подошла к кровати Миши, но на стул не села.
        — Миша, я хотела извиниться, как-то получилось всё нелепо.
        — Вы пришли сюда надо мной поиздеваться?  — спросил Миша, намеренно переходя на вы.  — Ну, уж это слишком,  — он отвернул голову к стене.
        — Нет, что ты, я не то хотела сказать…
        А что хотела сказать, Арина сама не могла объяснить словами. Слова не подбирались. Девушка как всегда прошептала:
        — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая,  — и, не говоря больше ни слова, вышла из палаты.
        Миша посмотрел девушке вслед и, улыбаясь, подумал: «По-моему, я ей не безразличен. Или я ошибаюсь? Нет, точно не безразличен».
        Он даже потряс головой, но тут же болезненно поморщился и приложил руку ко лбу.
        Арина села в машину Антона Сергеевича. Он внимательно посмотрел на девушку и спросил:
        — Что не поделили-то?
        — У нас нет ничего общего, чтобы делить что-то,  — ответила без энтузиазма Арина.
        — Ну-ну. Вас к тёте забросить?
        — Да. Если у вас время есть.
        — На полчасика у меня ещё одно дело есть. И надо до потёмок вернуться назад.
        Арина вышла из машины возле тёти, постояла в нерешительности и не стала заходить. Быстро направилась к дому Тамары, тётке Танеевой.
        Тамара шла из огорода с полным ведром спелых томатов. Увидев гостью, поставила ведро, поправила косынку на голове и приставила руку лодочкой к глазам.
        — Здравствуйте,  — сказала доброжелательно Арина, обходя старенький белый «Опель». На заднем сиденье машины она заметила огромную клетчатую сумку.
        — Здравствуйте, коль не шутите,  — ответила женщина.
        Арина сразу решила не ходить вокруг, да около и составить короткий разговор.
        — Тамара, извините, не знаю вашего отчества.
        — Викторовна.
        — Да, Тамара Викторовна. Я из села Боровиково, меня зовут Арина. Я хотела бы с вами поговорить об Анне Андреевне…
        — Мам, ну где ты там пропала. Я уже поехал,  — с крыльца сбежал мужчина среднего возраста и направился к машине.
        — Гена, я тебе помидоров собрала. Ведро-то возьми.
        Гена поставил ведро в багажник, крикнул:
        — Мам, пока,  — и быстро уехал.
        — Так что вы хотели?  — Тамара Викторовна переключила внимание на девушку, присаживаясь на скамеечку возле крыльца.
        — Я совсем мало знала Анну Андреевну, познакомилась с ней буквально накануне её смерти. Женщина незаурядная, знала и любила историю своей страны. Я тоже, знаете ли, историк по образованию, педагог. Она мне много чего про себя рассказала, хотелось бы узнать, что вымысел, а что правда.
        — К чему ворошить прошлое?  — усталым голосом ответила Тамара.  — Я уже склоняюсь к мысли: что Анна, что Дарья сами себе жизнь укоротили, придуманной историей о принадлежности к фрейлине Вырубовой-Танеевой. Здесь я вам точно могу сказать, что это выдумка от начала до конца.
        — А что вы знаете о пасхальном императорском яйце «Ландыши»?  — поинтересовалась Арина.
        Тамара внимательно посмотрела на девушку и спокойно ответила:
        — Ничего не знаю. Говорила моя сестра Дарья о какой-то императорской вещичке, якобы появившейся у неё. Но я её в глаза не видела. Кстати, на квартире Анны следователь тоже ничего ценного не обнаружил. Вон даже Генка мой ценной вещичкой заинтересовался. Вдруг всё выспрашивать у меня стал. А что я ему могу рассказать, если сама ничего толком не знаю? Сказала, чтобы голову не забивал себе этой чертовщиной. А то видишь, как всё получается? Всё к беде ведёт.
        Тамара Викторовна вдруг замолчала, вздохнула и словно вспомнив, сказала:
        — Кстати, на днях у меня ещё одна пожилая, интеллигентная женщина из села Боровикова была. Крашенная такая в рыжий цвет. Тоже всё выспрашивала про пасхальное яйцо. Здорово же вам там Анна мозги запудрила. Да! Они с матерью это умели.
        — Что умели?  — заинтересовалась Арина.
        — Заставить людей поверить в придуманные небылицы. Вот и Генка мой, прям по глазам его вижу, что поверил Анне. А зря. Беды бы какой не вышло.
        Видно было, что женщина переживает за сына.
        Арина поблагодарила Тамару Викторовну и вышла из калитки на улицу. Машина Антона Сергеевича стояла возле дома тёти Тани.
        «Господи! Неужели я так долго была у Тамары»?  — подумала Арина.
        Следователь сидел за столом и ел наваристый борщ. Тётя Таня продолжала ставить на стол всякие вкусности. Увидев девушку, всплеснула руками:
        — Арина, ну разве так можно? Приехала и к родной тётке глаз не показываешь? Садись быстро обедать. А то еле Антона Сергеевича уговорила перекусить. Он сказал, что вы торопитесь.
        Арина сняла плащ, подсела к столу и молча, с аппетитом принялась есть салат. Следователь, доедая борщ, наблюдал за девушкой, но вопросами пока не мучил.
        — Спасибо, хозяйка,  — поблагодарил Антон Сергеевич тётю Таню, вылезая из-за стола.
        Дружно вышли за калитку. Тётя Таня сунула в руки Арины корзинку:
        — Вот тебе кое-что со своего огорода собрала. Слышала, переехала в отдельную квартиру? Кто теперь за тобой приглядывать будет? Ох, хоть бы рассказала что. А то всё от чужих людей узнаю.
        Арина поцеловала тётю:
        — Ну, что вы всё переживаете? Я ведь уже не ребёнок, разберусь.
        — Разберётся она, исхудала вон вся. В чём жизнь теплится?
        По дороге Антон Сергеевич рассказал девушке о своём предположении:
        — Знаете, Арина, мне не даёт покоя человек, о котором рассказывал Миша. Не в дом ли к Танеевой он наведывался? Надо бы всё проверить, только Павла Юрьевича прихватим. Вы бывали у Анны Андреевны, вот и поможете вспомнить, что у неё из дома исчезло. Правда, это только в том случае, если моя догадка верна.
        Участковый был на своём рабочем месте. В руках он держал листок бумаги, который только что получил по факсу. Увидев гостей, протянул лист и сказал:
        — Вот вам привет от Миши. Я, кстати, этого мужика ни разу в селе не видел.
        Следователь взял в руки лист с фотороботом и стал внимательно его изучать. Арина заглянула мужчине через плечо и произнесла:
        — Так это же Геннадий. Кстати, на сиденье машины у него и сумка клетчатая была, уж очень она напоминала ту, о которой рассказывал Миша.
        — Так, а теперь всё по порядку,  — сказал Антон Сергеевич, оборачиваясь к девушке.  — Откуда знаешь этого Геннадия? Где сумела выудить информацию, или опять в какую-нибудь историю вляпалась? Ты ведь так и не поделилась, где пропадала.
        Арина пожала плечами и подробно рассказала о посещении Тамары Викторовны.
        — Да,  — произнёс задумчиво следователь,  — А мне она про своего сына ничего не говорила. Надо будет разыскать этого Геннадия.
        Ранее опечатанная дверь Танеевой была неплотно закрыта. В доме царил настоящий кавардак. Павел Юрьевич даже присвистнул, увидев полнейший беспорядок в доме:
        — Искал Геннадий что-то основательно. Ещё бы узнать, что.
        — Я думаю,  — сказала Арина, внимательно изучая комнату,  — императорскую вещичку. Он ведь не поверил матери, что она не существует. Да я и сама не могу понять, была эта вещь в природе или нет.
        Следователь удивлённо посмотрел на девушку и спросил:
        — Ну, как вы думаете, что пропало?
        — Да у неё особо ценного ничего на видном месте не было, разве что книги Геннадий собрал.
        В кабинет истории к Арине заглянула Ксения Алексеевна.
        — Вы свободны?  — поинтересовалась заместитель.  — У меня к вам есть предложение.
        Ксения Алексеевна прошла и осторожно села за парту напротив Арины.
        — Через неделю у нас педсовет. И вам, молодому специалисту, я предлагаю подготовить доклад на тему «Современный учитель, кто он: наставник, нянька или диктатор?»
        — Почему я?  — удивилась Арина.  — Педагогический коллектив у нас с большим опытом работы. И я думаю, что все понимают концепцию современного образования.
        — Всё это так. Но вы же понимаете, что педагог тоже человек, который свои привычки, свой характер приносит на работу. На бумаге мы переходим на новые стандарты, а себя переделать не можем. Вроде программы написали, курсовую подготовку прошли, а обучать по новому, ну никак не получается. Вот и хотелось бы, чтобы ваш доклад был не только поучительным, но и заставил педагогов поразмышлять, поспорить.
        — Ксения Алексеевна, если вы видите, как это должно быть, может, вы лучше с докладом справитесь?
        — Дело в том, что я им уже «приелась». Владимир Иванович, например, говорит, что я со своими докладами ношусь, словно с включенным фонарём в солнечную погоду.
        Арина заразительно засмеялась:
        — Да, фонарь светит, но свет его днём никому не нужен. С солнцем не поспоришь.
        — Вот, вот, что не педагог, то светило. А посещение уроков показывает, что проблемы имеются и решать их надо на ранней стадии.
        — Ну, хорошо,  — согласилась Арина,  — Я постараюсь найти интересную форму доклада.
        Арина вдруг сменила тему разговора:
        — Ксения Алексеевна, а вы бывали у Танеевой дома?
        Заместитель вдруг замешкалась. Арине показалась, что у неё в глазах пробежал испуг. Но Ксения быстро справилась с неизвестно откуда взявшимся волнением и спокойно ответила:
        — Да, так же, как и вас, Анна Андреевна приглашала меня к себе на чай,  — И вдруг спросила:  — А вы чай её пробовали? Это же не чай, а болотная вода.
        Девушки весело засмеялись.
        В раскрытую дверь кабинета вошла Нюра. Ксения поднялась со стула и поспешила уйти.
        — Зачем она к тебе приходила? Поди, из-за Максика?  — полюбопытствовала Нюра, провожая взглядом плавно плывущую Ксению.
        — Да нет, что ты. Попросила доклад на педсовет приготовить.
        — А, понятненько. Ты у Миши-то вчера была? Расскажи, как он?
        У Арины сразу пропало настроение, но подруге она всё же ответила:
        — Жить будет.
        Антон Сергеевич с утра пораньше посетил Тамару, разузнал адрес Геннадия и поехал в Новообск. Утро выдалось пасмурным, и воздух казался сырым. Осторожно начал моросить нудный дождь. Когда следователь подъезжал к городу, дождь набрал такую силу, что пришлось остановиться, потому что видимость вдруг стала нулевой. Мыслями следователь вернулся к Танеевой:
        «Ну что, уважаемая Анна Андреевна, время идёт, а подозреваемых становится всё больше. Что же произошло в тот злополучный для вас день? Неужели Геннадий ранее тоже приезжал в Боровиково? Анна сама дала ему свой адрес? Тамара утверждает, что сын не знал, где живёт двоюродная сестра. Вот тут — то она сильно ошибается. Если Геннадий не сказал матери, что наведывался в Боровиково, значит, ему есть что скрывать».
        Дождь стал потихоньку стихать и Антон Сергеевич продолжил путь. Надо было добраться до окраины города, именно там Геннадий работал слесарем на станции техобслуживания.
        Станцию следователь нашёл быстро. Молодой парень стоял возле станции и закрывал массивные двери, видно, намеревался уходить.
        — Здравствуйте,  — Антон Сергеевич подошёл к закрывающейся двери.
        — У нас обед,  — ответил парень вместо приветствия.
        — Да я вас не задержу. Я просто хотел узнать: работает сегодня ваш слесарь Геннадий?
        Парень, закрывая дверь на замок, через плечо ответил:
        — Так он в «Боярыне» обедает.
        — Ясно. А это где?
        — А это прямо по дороге, метров триста проедете, там увидите деревянное здание с вывеской «Столовая» Боярыня»».
        — Спасибо,  — поблагодарил следователь парня.
        Антон Сергеевич припарковался возле низкой деревянной ограды. Вдоль дорожки, ведущей к зданию столовой, благоухали цветы бархатцы. На вывеске, под надписью, подбоченясь красовалась намалёванная художником розовощёкая, дородная женщина. Художник не пожалел сочных красок, боярыня выглядела словно живая.
        Антон Сергеевич ухмыльнулся и направился к зданию столовой. Столовая оказалось небольшой, но довольно уютной. Следователь, по описанию Тамары, сразу узнал Геннадия. Геннадий отодвинул от себя пустую тарелку из-под первого и придвинул картофельное пюре с котлетой. Антон Сергеевич вдруг почувствовал, как проголодался, и в желудке нудно заурчало. Он быстро изучил меню, взял рассольник, гречку с котлетой, компот и, подойдя к столику Геннадия, спросил:
        — Вы позволите?
        Мужчина кивнул головой и опять склонился над обедом. Какое-то время ели молча. Антон Сергеевич вдруг поинтересовался:
        — Давно были в Боровиково?
        Геннадий вздрогнул и лихорадочно стал озираться по сторонам. Затем отодвинул от себя тарелку и собрался молча подняться со стула.
        — Сидеть,  — приказал следователь и полез во внутренний карман ветровки за удостоверением.
        Геннадий изумлённо уставился в раскрытое удостоверение и не мог вымолвить ни слова.
        — Повторяю вопрос: давно были в Боровиково?
        Мужчина наконец-то пришёл в себя и ответил:
        — Я понятия не имею, о чём идёт речь.
        — Хорошо,  — сказал Антон Сергеевич, берясь за ложку.  — Сейчас пообедаем и поедем в Орловское, в отделение, там и поговорим.
        Мужчина молча наблюдал, как следователь с аппетитом неторопливо доедал рассольник. Наконец Геннадий не выдержал давившего на него молчания и спросил:
        — А в чём проблема? Я что, не имею права навестить двоюродную сестру?
        — Конечно, имеете права. Только почему-то своё посещение тщательно скрываете.
        — Эта касается только меня и моей сестры,  — возразил Геннадий.
        — Касалось, а не касается. Ваша сестра убита. Так может быть, это вы приложили её молотком по голове?
        — Не говорите ерунды. О том, что Аня убита, я узнал от матери.
        Геннадий помолчал ещё немного и наконец-то решился всё рассказать:
        — Я узнал, что у Анны есть пасхальное императорское яйцо, совершенно случайно. Как-то раз я зашёл к ней домой по делу. Она тогда ещё жила в Орловском. Весь стол у неё как всегда был завален какими-то бумагами и разными вещами. Тут же стояли недопитые бокалы с чаем. Знаете ли, меня эта её небрежность всегда раздражала. У Ани никогда не было порядка в доме. Так вот. Среди этого беспорядка на столе мой взгляд выхватил небольшую подарочную коробочку. Я взял её в руки и извлёк из неё яйцо ювелирной работы. Я, конечно, не знаток драгоценных металлов и камней и вначале подумал, что это подарочная дешёвая игрушка. Но Анна тут же выхватила у меня из рук коробочку и яйцо и всё вернула на место. Я поинтересовался у неё: «Ты что, безделушки коллекционировать начала?» А она так хитро на меня посмотрела и говорит: «Если бы ты знал, какие баснословные деньги можно выручить за эту безделушку, то не скалился бы тут сейчас». Я потом у матери хотел выяснить, откуда у Анны эта драгоценность. Но мать только твердила: «Не верь. Нет у неё ничего, это всё выдумки Дарьи. А теперь эту ересь ещё и Анна подхватила». А какие
выдумки? Если я пасхальное яйцо своими глазами видел.
        — А зачем в опечатанный дом полез? Ты же должен был понимать, что полиция там осмотр уже провела.
        — Знал же, что ничего не найду. Нет ведь, как чёрт меня дёрнул. А вдруг думаю, если даже и нашли, то не обратили внимания на подарочную коробочку. Но в доме я ничего не нашёл. А вы нашли яйцо?  — поинтересовался Геннадий и изучающим взглядом пробежался по лицу следователя.
        Антон Сергеевич залпом выпил компот, поставил стакан на стол и вместо ответа сказал:
        — Значит так, до конца следствия из города никуда не уезжать. Нужен будешь, вызову. А вещи, которые забрал из дома, до окончания расследования придётся вернуть.
        Геннадий, не найдя, что ответить, молча кивнул головой.
        Арина неторопливо возвращалась домой после работы, спешить было некуда, и она радовалась осеннему бодрящему воздуху. Одновременно с ней, только с другой стороны улицы, подошла Клавдия Захаровна.
        — Аришка, вечер добрый,  — поздоровалась женщина, поправляя сбившуюся косынку на голове.
        — Здравствуйте, Клавдия Захаровна. Заходите, чаем вас напою.
        Женщина, остановившись у калитки, продолжала:
        — А я иду и думаю: застану тебя дома или нет? Заходить не буду. Пришла вот в баньку тебя позвать. Натопила, думала хозяин сегодня приедет, а у него там комиссия какая-то. В бане столько жару, жалко, что попусту пропадёт. Приходи, помоешься, вместе и отужинаем.
        Арина, заходя в калитку, ответила:
        — Хорошо, сейчас соберусь и подойду.
        Клавдия Захаровна быстро направилась дальше.
        Арина с удовольствием, наслаждаясь, горячим паром, вымылась в бане, накрутила чалмой полотенце на голове и зашла в дом. Клавдия Захаровна уже успела собрать ужин на стол. Увидев девушку, женщина с тёплыми материнскими нотками в голосе произнесла:
        — Вон как после баньки раскраснелась, щёки горят, хоть спички подставляй. Садись за стол, кормить тебя буду. А то как съехала, так совсем с тела спала, одни глазищи и остались.
        — Ну, вы, тётя Клава, как моя тётя, всё думаете, что я голодом сижу.
        — А тебе когда готовить-то? Целыми днями на работе пропадаешь,  — настаивала на своём женщина, продолжая возиться у плиты.
        Арина подсела к столу и окинула взглядом приготовленный тётей Клавой ужин. От тушёной картошки шёл аппетитный парок. В небольших салатниках разместились консервированные опята, помидорчики, огурчики, солёная капуста. На блюдце лежало нарезанное аккуратными ломтиками сало с прослойками мяса. Хлебница была наполнена кусочками белого и чёрного хлеба. Девушка вдруг поняла, что нестерпимо хочет есть. Клавдия Захаровна, закончив хлопотать у плиты, села за стол.
        Когда Арина почувствовала, что насытилась, она спросила хозяйку:
        — Клавдия Захаровна, а вам следователь ничего нового не рассказывал по делу Миши? Неужели на самом деле Игорь Андреевич его ударил по голове?
        Хозяйка, разливая по чашкам душистый чай, ответила:
        — Не знаю, новое это или нет. Но физрук, со слов следователя, остаётся под этой, как она называется, язви её?
        — Под подпиской?  — подсказала Арина.
        — Да, под подпиской о невыезде. Кстати, Игоря как отпустили, он ко мне заходил. Я его, варнака такого, взялась отчитывать: ты что же,  — говорю,  — такое натворил, человека чуть не убил. Мать чуть с ума от горя не сошла. А ведь во всём твоя пьянка виновата. А он как вошёл, прислонился плечом на косяк, так и стоит не проходит. Я ему говорю: «Долго будешь дверь подпирать? Проходи, рассказывай, зачем пришёл». А он призадумался и говорит: «Да не трогал я вашего Мишу. Я ведь в тот вечер какой-то большой, круглый, во всём чёрном силуэт видел». Спрашиваю: «Чёрта, что ли, узрел?» А он мне: «Вам всё шуточки. А я ведь только потом вспомнил, что видел силуэт человека, метнувшегося от Миши. Вот я и подошёл посмотреть, что там такое. Тут-то меня и взяли». Развернулся и ушёл, так и не сказавшись, зачем приходил. А я следом то потом вышла, а в угле ножик лежит, ну такой у которого лезвие складывается.
        Арина внимательно посмотрела на хозяйку и спросила:
        — Так откуда он у вас взялся, вы же дровами топите?
        Пришла очередь Клавдии Захаровны удивиться:
        — Ты что, Аришка? При чём здесь какие-то дрова? Я ей про ножик, а она мне про дрова.
        — Так ножик-то вы где нашли?
        — Я же тебе говорю, в угле, в сенях,  — пояснила, раздражаясь, женщина.
        — Покажите, где,  — предложила Арина, поднимаясь из-за стола.
        Женщина тяжело вздохнула, но всё же поднялась со стула и вслед за Ариной вышла в сени. Махнула небрежно рукой в угол возле двери и сказала:
        — Вот тут он прямо и лежал.
        — Так в углу,  — улыбнулась Арина.
        — А я тебе про что талдычу, в угле и лежал. Так я его следователю отдала, пусть разбирается.
        На улице стало слышно завывание осеннего ветра. Большие гроздья рябины стучали по крыше дома.
        — Оставайся ночевать,  — предложила хозяйка, заходя в дом.  — А то, по-моему, непогода разыгрывается. Точно дождь будет. У меня вон колени разнылись, их не обманешь, они непогоду чувствуют.
        — Спасибо вам за всё, Клавдия Захаровна, но я побегу домой. А то вдруг утром погода ещё хуже будет, да честно сказать, и вставать утром раньше не хочется, лишние полчасика в кровати поваляюсь.
        Арина вышла на дорогу. Порыв ветра распахнул полы лёгкого плаща девушки и растрепал волосы. Она затянула пояс на плаще потуже, достала из сумки берет и натянула на голову. Встречавшиеся по дороге односельчане быстро в знак приветствия кивали головами и, отвернувшись от ветра, торопились поскорее спрятаться в тёплых уютных домах. Арина завернула в свой переулок и ещё издали увидела двоих, сидевших на лавочке возле своего дома.
        «Надо же, кому это понадобилось в такой ветер сидеть на открытом месте? Что за необходимость?» — подумала Арина, прибавляя шаг, насколько позволяла погода. Вскоре она узнала Михаила и Нюру. Нюра, увидев подругу, придерживая руками норовивший слететь капюшон куртки, громко затараторила:
        — Я ей, звоню, звоню. А она не отвечает. Что трубку не берёшь, подруга?
        Арина машинально похлопала руками по карманам плаща:
        — Значит, телефон дома забыла. А вы давно здесь?  — старалась перекричать ветер Арина.
        Михаил упорно молчал.
        — Да, вот только что подошли.
        Михаил встал, открыл калитку, приглашая девушек войти. Но вдруг посмотрел поверх их голов и произнёс:
        — Ё моё, это что?
        Девушки одновременно проследили за взглядом Михаила. Над селом поднимался столб дыма. Ветер старался пригнуть дым к земле, но стоило ветру на секунду затихнуть, как дым устремлялся ввысь. Внезапно раздался страшный взрыв. Девушки присев, охнули. Первым опомнился Миша:
        — По-моему это пожар в Девятом Переулке.
        Не дожидаясь девушек, он быстро побежал в сторону пожара.
        Нюра стояла, раскачиваясь из стороны в сторону, словно её вогнало в ступор, и бормотала:
        — О, боже. Боже, боже. Там же сегодня на доме Костик работал. Боже, боже.
        Арина схватила подругу за плечи и с силой потрясла:
        — Хватит причитать. Надо пойти и посмотреть, что случилось.
        Нюра опомнившись, бросилась бежать, не разбирая дороги, Арина еле поспевала за ней. Когда подруги завернули в Девятый Переулок, их обогнала машина следователя. Дом Нюры с Костиком был цел и невредим. Костик, весь перепачканный сажей, из шланга поливал забор со стороны дома Танеевой. Увидев подруг, он прокричал Нюре:
        — Хорошо, что я здесь был, а иначе при таком ветре пожар точно перекинулся бы на наш дом.
        — А что тут рвануло?  — поинтересовалась Нюра.
        — Да, скорее всего газовый баллон,  — ответил Константин.
        Завывая, приехала пожарная машина. Дом Танеевой весь был охвачен пламенем. Шифер на крыше, охваченной бешеным огнём, стал без умолку стрелять, плюясь горячими осколками.
        — Быстро в укрытие,  — скомандовал Костик, продолжая поливать забор.
        Девушки отошли немного подальше, но прятаться не стали.
        У Арины словно вата слетела с ушей. Она вдруг ясно услышала крики зевак, гул подъезжающих автомобилей и шипение брёвен дома Танеевой.
        Пожарная машина сумела справиться с пожаром, заливая огонь белой, тугой пеной, но то, что осталось от жилища Анны Андреевны, домом назвать уже было нельзя.
        Арина почувствовала нестерпимую душевную боль. В груди зажгло и спазм комком от горла стал больно спускаться по пищеводу вниз. Ей ужасно жалко было дом. Нет, не жилище Танеевой, а родной и такой дорогой дом детства, дом тёти Тани. Слёзы навернулись на глаза. Арина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.
        К недостроенному дому Константина и Нюры бесшумно подошли участковый и Антон Сергеевич.
        — Здравствуйте,  — поздоровались почти в голос мужчины.
        Арина резко обернулась.
        Следователь не ожидал увидеть девушку с полными глазами слёз. Он почувствовал неловкость, словно подсмотрел что-то запретное, поднёс кулак к губам и как-то нарочито откашлялся в него.
        — Константин,  — обратился Антон Сергеевич к мужчине, закручивающему уличный водопроводный кран.  — Перед пожаром вы здесь никого подозрительного не заметили?
        — Подозрительного?  — повторил вопрос Костик распрямляясь и на минуту призадумываясь.  — Подозрительного точно никого не заметил. А вот незадолго до пожара ко мне подходил Игорь Андреевич.
        — Вот как,  — оживился следователь.  — И что ему было нужно?
        — Да так, мимо проходил, увидел меня и остановился. И знаете, я его словесные излияния сильно не слушал. Во-первых, он был подшофе. А, во-вторых, если я с каждым буду лясы точить, то и через год дом не дострою.
        — Но хоть что-то вы запомнили?  — упорно настаивал следователь.
        — М-м-м-м-м, да всякую ересь. Говорил, что Танеева ему почти каждую ночь является во сне. Что его тянет к этому дому. Ну и всё в таком роде.
        — Ясно,  — констатировал подошедший Павел Юрьевич.  — С помощью пожара решил с призраками расправиться.
        Следователь, направляясь к пепелищу, произнёс:
        — Кстати, я его, по-моему, в толпе зевак видел.
        Константин проводил долгим взглядом участкового и следователя и переключил своё внимание на жену и Арину:
        — Давайте-ка я вас домой отвезу. Вид у вас обеих уж очень жалкий. Да к тому же дождь начинается.
        Арина и правда почувствовала, как на лицо опускаются мелкие, холодные капельки дождя.
        Следователь и участковый вернулись на место пожарища. Антон Сергеевич подошёл к районному криминалисту и поинтересовался:
        — Что-нибудь удалось найти?
        Криминалист очередную находку запечатывал в целлофановый мешочек.
        — Определённо могу сказать одно, что это поджог. Ну, а все подробности после экспертизы.
        На улице совсем стемнело. Ветер к вечеру практически стих. Воздух был наполнен тяжёлой гарью. Заморосил мелкий, нудный дождь. Не успевшие разъехаться машины повключали фары, так что недостатка освещённости не было.
        Антон Сергеевич почувствовал неопределённое беспокойство. С ним так неоднократно случалось на месте происшествия. Словно он хотел поймать важную мысль, но стоило к ней приблизиться, мысль моментально ускользала. Это первое ощущение на месте преступления у него возникало тогда, когда он сталкивался с непоправимостью случившегося.
        Зеваки постепенно стали расходиться. Следователь поискал глазами физрука. Игорь Андреевич стоял, неподвижно уставившись в одну точку. Антон Сергеевич неторопливо подошёл к молодому мужчине:
        — Я вас ждал,  — тихо сказал физрук, не поворачивая головы в сторону следователя.
        — Признательные показания хотели дать?  — поинтересовался также тихо следователь.
        — Я ни в чём не виноват. Я не поджигал дом Анны,  — ответил ровно Игорь, не удостоив вниманием следователя.
        — Ну, эту песню мы уже слышали. Поэтому вам всё-таки придётся проехать со мной.
        К мужчинам подошёл Павел Юрьевич:
        — Ну что, парень, по-моему, в этот раз ты попал конкретно, тут тебе не отвертеться. Канистру с бензином заранее приготовил? Удивительное дело, канистра почти не пострадала, взрывом её откинуло в сторону. Ох, парень, смотри, если на ней найдут твои отпечатки пальцев, тогда держись.
        Игорь, не ответив участковому, молча направился к машине следователя.
        — Что это с ним?  — поинтересовался участковый у Антона Сергеевича.
        — Да кто же его знает. Наверное, шок.
        Мужчины вслед за физруком подошли к машине.
        — А знаете, я ведь сегодня опять видел силуэт того человека, которого видел в тот вечер, когда Михаила ударили по голове. Я уже намеревался его догонять, но тут заметил, что дом горит.
        Следователь полез в машину, открыл бардачок, пошарил там, что-то извлёк, вылез назад.
        — Это твоё,  — обратился Антон Сергеевич к Игорю.
        — Да, это мой ножик. А где вы его взяли? Я думал, что его где-то обронил.
        — А где, конечно, не помнишь?
        — Не помню. Хватился как-то, а его в куртке нет. Правда у меня там, в кармане, дырка образовалась.
        — Ну, всё с тобой ясно,  — проговорил следователь, пряча ножик.
        — Э-э-э, парень, бросай пить,  — посоветовал назидательно участковый.  — А то так и до психушки недалеко. То тебе что-то чудится, то опасные предметы теряешь, не зная где. И куда смотрит директор школы? Тебя пора уже изолировать от детей.
        Машина остановилась возле дома Арины. Но девушка не спешила выходить из автомобиля. Нюра поняла состояние подруги и обратилась к мужу:
        — Костик, проводи Арину до двери, а то мало ли что.
        Арина вошла в дом. Первым делом плотно задёрнула все шторы, сняла плащ и пошла умываться. После водной процедуры немного стало легче. На столе завибрировал мобильный телефон. Звонила Нюра:
        — Ну как ты? У тебя всё хорошо?  — побеспокоилась подруга.
        — Да, всё нормально. Сейчас спать пойду. А ты вообще зачем сегодня приходила?
        — Да ты же ушла из школы и не скинула мне презентацию своего доклада. Я его хотела сегодня вечером на сайт выставить. А то завтра уезжаю на семинар в район и смогу это сделать только после возвращения. Да ладно, не бери в голову, завтра всё сделаем. Отдыхай.
        — Спокойной ночи,  — ответила Арина, прошла на кухню и включила чайник.
        В дверь тихонько постучали. Арина прислушалась. Стук повторился.
        — Нет, не показалась,  — сказала сама себе Арина.
        Она включила свет в сени и вышла.
        — Кто там?  — тихо спросила девушка, стараясь говорить как можно спокойнее.
        — Арина, это Михаил. Я просто хотел удостовериться, что у тебя всё хорошо.
        Но девушка уже открыла дверь, впуская позднего гостя. Миша вошёл в дом:
        — Я хотел…
        Арина подошла к мужчине вплотную, заглянула в уставшие Мишины глаза и уверенно поцеловала его в губы. Миша бережно обнял девушку и ответил на поцелуй. Арина почувствовала, как закружилась голова, её словно в лодке закачало на волнах, и она провалилась в бездну. Миша подхватил её на руки и понёс в спальню.
        Так хорошо и спокойно Арине не было давно. Она лежала на руке Миши, плотно прижавшись к нему. Миша уткнулся носом в макушку девушки и никак не мог надышаться таким родным и близким запахом любимой женщины. Да, именно любимой. Это чувство охватило его сразу, как только он столкнулся с ней впервые в школьном коридоре. Тогда близость её хрупкого тела пронзила его до боли, и он постарался защититься от охватившего его чувства грубостью. Как Михаил ни сопротивлялся новой любви, она охватила его с головой. Он пошевелился, Арина подняла голову и заглянула Мише в глаза. Он притянул её и жарко поцеловал девушку в губы. Когда Арина отстранилась, Миша сказал:
        — Страшно хочу пить. Наверное, сейчас целое ведро воды бы выпил.
        Арина молча соскочила с кровати, завернулась в покрывало и пошла на кухню. Вернувшись, она держала в руках бутылку шампанского и две кружечки.
        — Да, это как раз то, что нам сейчас нужно,  — засмеялся Миша, садясь на кровати.
        Арина не спеша шла на работу. Под ногами шуршала жёлтая листва, итог буйства вчерашнего ветра. Девушка посмотрела на деревья, листва на них словно сморщилась, поредели и постарели.
        «Вот и осень»,  — подумала Арина, без сожаления. На душе у девушки бушевала весна. Счастье, свалившееся на неё так внезапно, пьянило. Только при одном воспоминании о Мише сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
        Идя по школьному коридору, она машинально отвечала на приветствия учеников и педагогов.
        — Арина Владимировна, вы шарфик потеряли.
        Перед Ариной возникла Ксения Алексеевна и протянула шарфик девушке.
        Арина блуждающим взглядом посмотрела на шарф.
        — Арина Владимировна, у вас всё хорошо?
        — Да, да, спасибо,  — ответила рассеянно Арина, принимая шарфик.
        Она зашла в учительскую, поздоровалась с педагогами, взяла журнал и хотела пойти в свой кабинет. В дверь робко заглянула очень худенькая женщина с короткой стрижкой и не возрасту морщинистым лицом.
        — Можно?  — словно извиняясь, спросила она.
        Ольга Семёновна поднялась с места:
        — Нужно, Зинаида Павловна. А то ваш сын совсем от рук отбился.
        Женщина обернулась и пропустила в учительскую Карпова Сашу, затем вошла сама. Следом за ними влетела Нюра, быстро поздоровалась, прошла к своему столу и стала что-то искать.
        «Так. Это мама Карпова»,  — подумала Арина.
        Ольга Семёновна обратилась к родительнице:
        — Сын вам не рассказал, по какому поводу мы вас пригласили?
        — Спрашивала,  — тяжело вздохнула женщина.  — Не отвечает. Как воды в рот набрал.
        — А у нас наоборот не замолкает,  — продолжала Ольга Семёновна.  — Мало того, что всякие гадости говорит, так ещё и пакостить начал. Вчера, например, поставил красивую коробочку мне на стол. Спрашиваю у класса: «Что это?» Все молчат. Открываю, а там мышонок сидит.
        — Это не я,  — пробубнил Карпов.
        — Молчи,  — дёрнула за рукав сына Зинаида Павловна.
        — Он мне то на стул кнопки разложит, то край стола мелом выпачкает. Не понимаю, почему такое хамское отношение именно ко мне.
        — Так вы всегда орёте на меня. Я ещё ничего не успел сделать, а вы уже орёте.
        Мать посильнее дёрнула сына за рукав формы и цыкнула на него.
        Ольга Семёновна взвилась ещё сильнее:
        — Вот, видите? Все слышали, как он хамит? И так каждый урок. Это просто невыносимо,  — Ольга Семёновна вернулась на своё место.
        Зинаида Павловна поинтересовалась, обращаясь к коллективу педагогов:
        — А на других уроках Саша также себя ведёт?
        Зоя Карловна сдержанно ответила:
        — Мне он не дерзит. Но домашнее задание систематически не выполняет, часто опаздывает на уроки. То он учебник дома оставит, то тетрадь забудет. А уж линейку и простой карандаш я у него вообще не видела.
        Нюра наконец-то нашла на столе то, что искала, и тихонько подошла к Арине.
        — Ты что, ночью миллион выиграла? Глаза блестят, сама светишься, как начищенный самовар, и улыбка блуждает по лицу.
        — Я что, так по-дурацки выгляжу?  — удивилась искренне Арина.
        — В зеркало на себя посмотри.
        — А ты что в район не поехала?  — перевела разговор Арина.
        — Да вот, сейчас документы забрала и поеду,  — продолжая изучать лицо подруги, ответила Нюра.
        — Ой, купи мне в районе фужеры. Ну, очень надо.
        — Ты что, подруга, праздник собираешься устраивать? По какому поводу?  — тихо поинтересовалась Нюра.
        — Я потом тебе всё объясню,  — шёпотом ответила Арина, стараясь не встречаться взглядом с подругой. Боясь, что та сумеет прочитать в её глазах безмерное счастье, которым была наполнена её душа.
        — Да я даже не знаю. Вдруг куплю, а тебе не понравятся?  — также шёпотом проговорила Нюра.
        Арина долго рылась в сумочке, наконец-то извлекла из неё мобильный телефон:
        — Я тут с утра в Интернете полазила. Вот такие примерно хочу,  — девушка показала фотографию фужеров подруге.
        — Да, основательно к чему-то готовишься,  — подмигнув задорно подруге, произнесла Нюра.
        Арина упорно молчала, не поддаваясь на провокации.
        Пока девушки шептались, мать Карпова успела уйти. Нюра бросила подруге: «Пока»,  — и поспешила удалиться.
        Уроки пролетели незаметно. Арина решила сразу пойти домой. Надо приготовить ужин. Хотелось похвастаться перед Мишей своими кулинарными способности. Она даже нарисовала в своём воображении, как будет накрыт стол с новыми фужерами.
        Арина вышла из школьной ограды, рой беспорядочных мыслей о предстоящей встрече с любимым, клубился в её голове. И тут, она почти сразу же увидела приближающийся знакомый автомобиль. На переднем сиденье, рядом с Мишей сидела молодая, симпатичная женщина. Они о чём-то увлечённо разговаривали и весело смеялись. У Арины сердце провалилось в пятки. На неё словно вылили ушат холодной воды. Её стала бить мелкая дрожь, на глаза противно опускалась липкая, тягучая пелена.
        Машина быстро пролетела мимо, поднимая змейкой дорожную пыль. Арина старалась не сбавлять шаг, чтобы из автомобиля не заметили её расстроенный вид. Неожиданно машина резко затормозила и остановилась. Девушка услышала гулкий хлопок автомобильной дверцы и, вздрогнув, обернулась. К девушке, приветливо улыбаясь, подбежал Миша и, приобняв её, прошептал ласково на ухо:
        — Привет, любимая моя девочка.
        Арина одновременно почувствовала лёгкое облегчение, опустошение и страшную слабость.
        Миша отстранился, внимательно посмотрел во встревоженные, ставшими родными глаза девушки и обеспокоенно спросил:
        — Ты хорошо себя чувствуешь?
        Арина бросила, как ей показалось, незаметно быстрый взгляд на машину.
        Миша проследил за взглядом Арины и, поняв тревогу девушки, пояснил:
        — Вот, попросили из района товароведа привезти. Наш магазин на ревизию сегодня закрывают. А ревизором оказалась моя бывшая одноклассница Надюха. Кстати, она замужем и любит своего мужа.
        — Назад её тоже ты повезёшь?  — полюбопытствовала Арина.
        — Глупенькая ты моя,  — ласково произнёс Миша и нежно провёл рукой по волосам девушки.  — Нет, не повезу, они в магазине допоздна работать будут. За ней муж приедет.
        Арина облегчённо вздохнула.
        — Ладно, иди. А то твоя Надюха уже беспокойно оглядываться начала.
        Арина металась из кухни в комнату. На столе, накрытом праздничной скатертью, стояли фрукты, греческий салат и фужеры, те самые, которые так очаровали девушку. В духовке, весело шипело, свистело и пофыркивало жаркое в горшочках.
        Распахнулась входная дверь, по ногам потянуло свежим воздухом, и клубочки пара от порога стали подниматься к потолку, вытягиваясь в причудливые змейки. Шурша пакетами и громко топая в проёме кухни, появилась раскрасневшаяся от езды в машине Нюра, со слегка растрёпанными волосами. Нюра на миг приостановилась, смешно вытягивая голову вперёд, втянула носом аппетитный воздух и дурашливо произнесла:
        — Ой, ой, ой, запах, какой. Обалдеть можно,  — прошла вглубь кухни и поставила сумку на кухонный стол, где царил продуктовый беспорядок.
        Не давая Арине опомниться, напирала:
        — Подруга, признавайся, что задумала? Я у тебя в списке гостей, или как?
        Арина, словно не замечая напора подруги, поинтересовалась:
        — Нюра, лучше скажи, ты фужеры привезла?
        — Привезла, привезла. Я тебе больше скажу, нашла точно такие, как ты заказывала.
        Девушке показалась, что подруга целую вечность чем-то шуршит в сумке. Арина даже стала переступать с ноги на ногу, стараясь заглянуть в сумку.
        Наконец-то Нюра сумела извлечь, вначале, маленькую коробочку и поставила её на стол, а только потом на свет появилась коробка с фужерами.
        — На, полюбуйся. Кстати, я себе такие же хотела купить, а они в единственном экземпляре оказались.
        — Спасибо,  — холодно сказала Арина, принимая фужеры и не сводя взгляда с маленькой коробочки. На коробке были изображены романтические свечи в виде раскрывающегося цветка.
        Нюра взяла коробочку со свечами в руки, повертела её, словно изучая, и поинтересовалась:
        — Красивые, правда?
        Арина не ответила, только лениво, в знак согласия кивнула головой.
        Заметив расстроенный, удручённый вид подруги, Нюра пояснила:
        — У нас с Костиком через три дня годовщина свадьбы, хочу ему романтический вечер устроить.
        Арина в эту минуту лихорадочно думала: «Что же я такая растяпа! Про свечи совсем забыла. В магазин сбегать? Да навряд ли там что-то подобное есть. Да и ревизия у них»,  — Арина тяжело вздохнула и приземлилась на стул.
        — Аришка, ты чего? Что расстроилась-то? Я ей вон какие фужеры отхватила, а она в уныние ударилась,  — искренне за переживала за подругу молодая женщина.
        Арина безнадёжно махнула рукой и стала распаковывать фужеры.
        Нюра не стала больше испытывать терпение девушки и протянула коробочку со свечами:
        — На, держи. Я так и знала, что тебе тоже понадобятся свечи для сегодняшнего вечера.
        — Что ты, не надо. Ты же себе купила,  — Арина неуверенно оттолкнула руку подруги, протягивающую коробочку.
        — Да, бери ты. Я две коробки взяла. О тебе тоже не забыла подумать,  — засмеялась Нюра.
        Арина благодарными глазами посмотрела на подругу.
        — Арин, ну хоть, намекни, с Мишей встречаешься?  — никак не могла унять своего любопытства Нюра.
        Арина отрицательно покачала головой, вспомнив вдруг слова Лады Григорьевны: «Не раскрывай свои секреты никому и никогда. Не делись планами на будущее. Порой самые близкие друзья становятся самыми злейшими врагами».
        И вслух, словно извиняясь, произнесла:
        — Не скажу. Сглазить боюсь.
        — И правильно. Счастье любит тишину и не терпит посторонних ушей и глаз. Ну, значит с Михаилом,  — подытожила Нюра.  — Это хорошо.
        За окном трижды посигналила машина. Нюра встрепенулась.
        — Господи. Я же забыла, что меня Костик дожидается. Заболталась с тобой совсем.
        Уже в дверях, словно что-то вспомнив, Нюра остановилась.
        — Ой, чуть не забыла. А знаешь, кого я сегодня встретила?  — и не дожидаясь ответа выпалила:  — Ритку Артамонову. Она сегодня у нас на семинаре выступала, а по окончании семинара сама ко мне подошла. Ритка сейчас работает директором Орловского Краеведческого музея. Это тебе не тяп-ляп.
        За окном послышался продолжительный сигнал автомобиля.
        — Да бегу уже, бегу,  — нервно сказала Нюра, открывая входную дверь.
        Стол был накрыт, на кухне наведён идеальный порядок.
        — Пора заняться собой,  — произнесла Арина, внимательно рассматривая себя в зеркало. Тушь и румяна легли ровно, подольше пришлось повозиться с непослушными волосами, прядки вьющихся волос постоянно выпрыгивали из укладки, словно пружинки. В результате Арина перестала бороться с непослушными завитками и оставила волосы распущенными. Она покосилась на приготовленное зелёное платье. Арина знала, что этот насыщенный цвет подчёркивает выразительность её глаз. Она подхватила платье и пошла переодеваться.
        В дверь тихонько постучались.
        — Открыто,  — громко прокричала Арина.
        — Можно?  — сипло спросил Миша, как не старался придать своему голосу уверенности, не получилось. Ответа не последовало.
        Он вошёл в чисто убранную кухню, в воздухе витал запах ароматного мяса, свежих овощей и салатной заправки. Миша потоптался у двери, разулся, прошёл к столу и переместил из рук на стол бутылку красного бургундского вина и коробку конфет. Ему показалось, что в доме жарко. Миша снял куртку, огляделся, поискал глазами место, куда бы её примостить, и, увидев у двери вешалку, неторопливо повесил куртку на крючок.
        Из комнаты бесшумно вышла Арина. Миша замер и пробежался взглядом по девушке. Зелёное платье необычайно шло ей, подчёркивая стройную фигуру девушки и осиную талию. Выразительные зелёные глаза смотрели на мужчину спокойно и ласково. Миша подошёл к Арине, запустил пятерню в её пышные, непокорные волосы, нашёл губами её мягкие, нежные, пухлые губы и страстно поцеловал. Пелена страсти затуманила глаза влюблённым…
        Уставшая и обессиленная от Мишиных ласк, Арина открыла глаза. Её любимое зелёное платье бесформенно валялось на полу.
        Миша, почувствовал, что девушка пошевелилась, поспешил прижать её к себе посильнее. Уж слишком упоительным было счастье, что в его реальность было невозможно поверить. Он боялся отпустить от себя это хрупкое, беззащитное чудо, которое подарило ему столько ласки, любви и нежности.
        Арина встретилась глазами с Мишей и, улыбнувшись, тихо произнесла:
        — Жаркое в горшочках безнадёжно остыло. Не сможешь по достоинству оценить мои кулинарные способности,  — девушка притворно насупила брови.
        Миша не ответил и пылко осыпал поцелуями Арину.
        На столе, подпрыгивая от вибрации, затрезвонил мобильный телефон. Арина высвободилась из Мишиных жарких объятий, быстро подскочила, завернулась в покрывало и прошла на цыпочках к столу.
        Звонила Ксения Алексеевна.
        — Добрый вечер, Арина Владимировна! Извините, что беспокою, но в сложившейся ситуации приходится срочно переделывать расписание. Я хочу вас предупредить, что на завтра поставила вам два дополнительных урока.
        — А что случилось?  — обеспокоенно поинтересовалась Арина, стараясь удержать покрывало, норовившее соскользнуть с её обнажённого тела.
        — Меня сейчас предупредила Лариса Петровна, что будут отсутствовать Владимир Иванович и Зоя Карловна,  — и, стараясь пресечь всяческие расспросы, добавила:  — Подробностей, по поводу их отсутствия пока не знаю.
        В трубке послышались гудки.
        — Отключилась,  — недоуменно сама себе сказала Арина, присела на край кровати, перебирая в руках телефон.
        — Что-то случилось?  — глухо спросил Миша, видя расстроенный и немного растерянный вид девушки.
        — Даже не знаю, но предчувствие мне подсказывает, что что-то произошло,  — неуверенно ответила Арина.  — Супруги Гордеевы завтра будут отсутствовать на работе. Знаешь, это так неожиданно. Неужели у них что-то с сыном случилось?
        Миша заёрзал на кровати, стараясь свою подушку удобнее прислонить к спинке. Как только удалось справиться с подушкой, Миша подтянул своё тело и сел, навалившись широкими плечами на спинку кровати. Старая кровать протяжно заскрипела. Миша поморщился. Арина, с любовью наблюдавшая за действиями Миши, подумала: «Надо кровать заменить. А то эта видно совсем рассохлась. Не дай бог ещё развалится когда-нибудь»,  — и улыбнулась, представив, как они с Мишей летят на пол.
        Миша внимательно посмотрел на Арину, не понимая, причину её веселья, и произнёс:
        — Я думаю, тут дело не в Илюшке.
        — Ты что-то знаешь?  — бойко поинтересовалась Арина, удивляясь, что Миша до сих пор не посвятил её в последние новости.
        — Сегодня вечером я забегал к участковому. У Павла Юрьевича на столе я заметил заключение экспертизы по орудию убийства. Так вот, орудием убийства является молоток, на котором нашли кровь и волосы Танеевой. Таким образом, подтверждается версия следствия, что именно молотком был нанесён смертельный удар Анне Андреевне.
        Миша замолчал, переводя дыхание.
        — Не томи,  — поторопила мужчину Арина.  — Наверняка, в этом заключении есть что-то ещё.
        — Есть,  — неторопливо согласился Миша,  — На молотке обнаружены отпечатки пальцев Зои Карловны.
        — Не может быть,  — выдохнула Арина и поёжилась от неожиданной новости. Вот на кого бы ни подумала Арина, что этот человек может быть причастен к убийству, так это Зоя Карловна. Девушка считала её такой правильной, выдержанной и с немного завышенной самооценкой. А тут убийство.
        «Не может быть»,  — в задумчивости повторила тихо Арина.
        Миша, не обращая на отрешённость любимой, продолжал повествовать:
        — Пока мы разговаривали с участковым, вернулся следователь с Зоей Карловной. Ну, я тебе скажу, ваша математичка не выглядела подавленной. Я даже позавидовал её самообладанию. Так вот, только они расположились для беседы, как в кабинет участкового ворвался Владимир Иванович и с порога заявил, что его Зоя ни в чём не виновата и Танееву убил именно он. Я не стал ждать, чем закончится этот спектакль и вышел, тем более что с участковым я решил свой вопрос. Поэтому,  — сделал вывод Миша,  — я думаю, что их задержали обоих, до выяснения обстоятельств.
        — Да, дела,  — выходя из состояния задумчивости, произнесла Арина.  — Теперь с супругами всё понятно. Только мне почему-то кажется, что они к убийству не имеют никакого отношения. Мотива нет,  — уверенно подытожила Арина.
        — Как нет?  — искренне удивился Миша.  — А ревность? Многие в селе знают, что она следила за мужем.
        — Нет, Зоя Карловна, на мой взгляд, слишком меркантильный человек. И всякие муси-пуси — это не про неё.
        — Ты что, на экскурсии в её душе была?  — поиронизировал Миша.
        — Женская интуиция, или даже чутьё,  — ответила Арина, не обращая внимания на иронию в голосе Миши.
        Он устал от чужой проблемы и произнёс, словно отмахнулся:
        — Поди, их разбери. Недаром говорят, что чужая душа — потёмки,  — и вдруг круто изменил тему разговора:  — Я что-то так проголодался,  — и судорожно сглотнул слюну.
        Арина заразительно рассмеялась, показывая ровные, белые зубы.
        — Сейчас я буду тебя кормить.
        Миша не сводил влюблённых глаз с любимой.
        «Нет, я определённо от неё без ума. И как я раньше жил без неё?» — подумал Миша и почувствовал, как приятная, тёплая нежность разливается в его душе.
        В районном посёлке Орловское, в кабинете следователя, мирно беседовали двое, так могло показаться на первый взгляд.
        — Зоя Карловна, я вам настоятельно советую дать признательные показания,  — назидательно обратился к женщине Антон Сергеевич и откашлялся в кулак.
        — А мне не в чем признаваться,  — равнодушно ответила Зоя Карловна, спокойно поправляя сбившуюся шишку волос на бок.
        — Факты — вещь упрямая,  — продолжал стоять на своём следователь.  — Вот, ознакомьтесь,  — Антон Сергеевич открыл папку, достал заключение экспертизы и положил неопровержимые доказательства перед женщиной.  — И потом, у вас была куча мотивов, чтобы убить Танееву.
        Зоя Карловна быстро пробежалась глазами по бумажному листку, устало подняла голову, вздохнула и ровно произнесла:
        — А я и не отрицаю, что пользовалась молотком, когда отбивала от забора доски. Мне было просто интересно узнать, зачем мой муж ходит к этой грымзе? Она ведь совершенно не в его вкусе. Тоже мне, нашлась потомок фрейлины его императорского величества,  — брезгливо и неприязненно отозвалась о Танеевой Зоя Карловна, не став намеренно комментировать замечание следователя по поводу мотивов.
        «А я уж было решил, что она совсем безэмоциональная,  — подумал следователь, стараясь уловить в поведении и словах женщины хоть какую-то капельку беспокойства по поводу её задержания.  — А тут такие эмоции! Интересно, что она скрывает? А скрывать ей есть что. Вот тут она себя и выдала. Но, по-моему, дело не в муже, совсем не в муже. А в чём тогда?  — сам себя спросил следователь.  — А вот с этим мне и предстоит разобраться».
        — А у мужа поинтересоваться не пробовали? Может, у него было разумное объяснение по поводу своих визитов к покойной?  — Антон Сергеевич постарался вывести подозреваемую на доверительный разговор.
        Но Зоя Карловна стояла на своём.
        — Опускаться до допросов своего мужа, по поводу: «Где был? Чем без меня занимался? С кем встречался?» Я считаю, что это низко и унизительно,  — самоуверенно пояснила Зоя Карловна и вскинула голову вверх.
        — А подглядывать за мужем в заборную щель, это не низко? Ваш поступок не унижает вашего достоинства?  — парировал следователь.  — Вот если бы вы вовремя поговорили с мужем, то, возможно, и не сидели бы в моём кабинете. Вам сейчас о сыне думать надо, а вы свою гордость тешите. Для него такой удар, оба родителя в одночасье исчезли,  — давил следователь на «ахиллесову пяту» Зои Карловны.  — Чем быстрее вы признаетесь в убийстве, тем быстрее я отпущу Владимира Ивановича к сыну. Муж же вас выгораживает, разве вы этого не понимаете?
        — За сына я спокойна. За ним присмотрит Ольга Семёновна. Илюшка любит её мальчишек. Сыновья Ольги с ним общаются на равных, и Илье с ними комфортно. А этот кобель пусть помучается, пусть хоть раз примерит мою незащищённую шкуру на себя. Поймёт, каково это жить в постоянном напряжении. А то только всю жизнь о себе и думал.
        Зоя Карловна вдруг замолчала, перевела дыхание и уже спокойно добавила:
        — А что касается Танеевой, то я вам ещё раз повторяю, я её не убивала. Да и не стоила она того, чтобы я из-за неё себе жизнь портила. Мелким, никчёмным человеком она была.
        Общеобразовательное учреждение гудело как потревоженный улей. Оставалось несколько минут до начала осеннего бала, праздника для старшеклассников. Актового зала в школе не было, поэтому все праздники проходили в широком коридоре школы, второго этажа. Весь второй этаж «дворца знаний» был украшен разноцветьем осенних листьев, веточками красной рябины и плакатами на осеннюю тему. На одном из них крупными разноцветными буквами красовалась надпись «Осенний переполох». Арина улыбнулась, название праздника в данную минуту отражало настроение школы.
        На тумбе стоял по-осеннему украшенный почтовый ящик. Две недели ящик собирал и хранил открыточки и тайные треугольнички поздравлений. Только закончится театрализованное представление и начнётся дискотека, «почтальоны», скрывая под масками лица, разнесут все поздравительные послания адресатам.
        — Арина Владимировна, Арина Владимировна, вас Анна Борисовна искала,  — услышала Арина за своей спиной девчоночий голос.
        Девушка обернулась и увидела старшеклассницу в жёлтом шикарном платье, с короной на голове в виде кленового листа.
        «Хозяйка праздника, королева Осень»,  — про себя отметила Арина, а вслух поинтересовалась:
        — И где Анна Борисовна находится?
        — У себя в кабинете, артистам помогает с костюмами справиться.
        В кабинете Нюры царил настоящий творческий беспорядок. На столах, стульях и шкафах были развешаны костюмы, лежал реквизит, актёры ждали, когда ими кто-нибудь займётся. Нюра, заметив подругу, быстро на ходу кинула:
        — Арина Владимировна, помогайте, до начала представления осталось несколько минут, а у нас ещё не все персонажи театрализованного представления в костюмах.
        К Арине подбежал мальчик с испачканным зелёной краской лицом и в расстёгнутом на спине костюме Лешего. Девушка без слов поняла, что надо на спине застегнуть замок и расправить пришитые вразброс лоскутки на костюме.
        Трижды прозвенел школьный звонок, приглашая всех на представление.
        — О-о-о, ух, ах,  — заволновались, запереживали ребята перед выходом к зрителям — своим сверстникам и гостям.
        Арина и Нюра заняли места в зрительном зале и окунулись с головой в театрализованное представление. Когда артисты в заключительном акте вышли на поклон, зрители громко зааплодировали.
        Зазвучала громкая музыка. Диджей, старшеклассник Володя, убрал яркий свет. С потолка спустился зеркальный шар, и по залу заиграли, забегали разноцветные, световые зайчики. Нюра приблизилась к уху Арины и почти прокричала:
        — Пойдём в кабинет, поболтаем, а то сейчас оглохнем от музыки. Девушки поднялись со стульев, Арину кто-то легонько тронул за руку. Она оглянулась, перед ней стояла девушка в резных очках из бархатной бумаги, украшенных стразами, и протягивала бумажный треугольничек.
        — Ну, ты что застыла? Идёшь или остаёшься?
        Нюра, уже успевшая уйти вперёд, вопросительно смотрела на отставшую подругу. Арина быстро сунула треугольник в карман платья и заспешила за Нюрой.
        — Аринка, ну, поделись, с Мишей у вас как, серьёзно?  — сразу же спросила Нюра, как только подруга прикрыла за собой дверь в кабинет, нашла свободный стул и примостилась на него.
        — Знаешь, Нюра, с моей стороны серьёзно, ну а за Мишу, как я могу ручаться.
        — Во, дурная. Миша не из тех мужчин, кто со своими телячьими нежностями ко всем подряд липнет. Так что можешь быть в нём уверена.
        — Время покажет,  — задумчиво произнесла Арина.
        — Ох и пессимистка ты,  — засмеялась подруга и по-деловому продолжила:  — Так, вечер подходит к концу, за мной Костик сейчас приедет. Тебя подбросить до дома?
        — Да за мной вообще-то Миша обещался заехать,  — подойдя к окну и стараясь разглядеть хоть что-то в темноте за стеклом, ответила Арина.
        — Ну, как знаешь, а я побежала собираться, а то Костик жуть как не любит ждать. Да ещё копушей каждый раз меня обзывает.
        В школьном коридоре смолкла музыка, десятки шагов устремились к лестничному пролёту. Арина выглянула в пустой коридор, в голове мелькнула мысль: «Миша что-то задерживается».
        Она вдруг вспомнила про записку, которую положила в карман. Достала аккуратный треугольничек, на нём печатными буквами было написано «Арине Владимировне». Не спеша развернула послание и удивилась увиденному. Все буковки в записке были вырезаны из газетных статей и аккуратно наклеены на чистый лист бумаги. Арина быстро пробежалась глазами по листку: «Убирайся вон из села. А то пожалеешь».
        Ниже такие же буковки гласили: «Доброжелатель».
        У Арины потемнело в глазах, и она быстро прошептала:
        — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая.
        И уже спокойно, размеренно старалась думать: «Вот это доброжелатель, нарочно не придумаешь. И кому это я умудрилась наступить на больную мозоль? Наверное, здорово кого-то зацепила, раз так разволновался этот доброжелатель. Только как послание могло попасть в школьный почтовый ящик? Надо будет всё рассказать Антону Сергеевичу. И где же Миша задерживается?
        Арина застегнула пуговицы на плаще. Подошла к окну, на улице один за другим загорались фонари. Тусклый свет фонарей разрезал воздух, темнота нехотя отступала от набиравшего силу света. Холодный воздух от внезапно возникшего освещения, словно капельки дождя, нехотя опускался к земле. Наконец свет, набрав силу, бросил жёлтый широкий луч на дорогу, отбросив тень от фонарного столба в сторону. За окном слышались удаляющиеся, глухие голоса ребят и чей-то звонкий заливистый девчоночий смех.
        «Ну, что? Надо идти. Не ночевать же в школе»,  — настраивала себя Арина на вечерний путь домой.
        Девушка неторопливо закрыла кабинет, спустилась на первый этаж, не выпуская мобильный телефон из рук. В душе теплилась надежда, что вот-вот позвонит Миша. Но телефон предательски молчал.
        Дяди Васи на посту не было, но дверь в спортзал была приоткрыта, и там слышался стук молотка.
        «Дядя Вася чинит что-то»,  — про себя отметила Арина и приостановилась у стола сторожа. Зачем-то открыла свою сумочку и долго рылась в ней, словно что-то ища.
        Затем разозлилась на себя и посмотрела в большое зеркало, висевшее напротив стола. Увидев своё растерянное отражение в зеркале, обратилась мысленно к нему: «И что ты тянешь время? Идти то всё равно надо. Подумаешь глупая записка. Может, кто-то просто пошутил, а ты уже со страха паниковать бросилась. Ох, и трусиха ты, Аринка»,  — уговаривала и одновременно ругала себя девушка. Она встряхнула головой и уверенно вышла на школьное крыльцо. Все уже разошлись, на улице было тихо и пустынно. Только где-то недалеко слышалось, как работает водяной насос, и переговариваются между собой женский и мужской голоса.
        «Дурочка, и что я вмести со всеми домой не пошла? Да и на предложение Нюры подвезти меня надо было соглашаться, мало ли какие дела могли возникнуть у Миши. А вдруг, он сегодня вообще не приедет?  — со страхом подумала Арина, озираясь по сторонам и выходя на дорогу.
        Под ногами почему-то особенно громко шуршала листва, хотя Арина старалась идти аккуратно, прислушиваясь к посторонним звукам, витавшим в воздухе. Ей стало ужасно неуютно и противно затянуло, засосало в области желудка. Девушка поёжилась, оглянулась на пустынную улицу и прибавила шаг. Дорога до дома показалась удивительно долгой. Вскоре вообще невозможно было разобрать никакие звуки в воздухе, кроме лая собак. Стоило одной шавке неуверенно тявкнуть, как тут же по улице разливалось многоголосье собачьих угроз.
        Свернув в свой переулок, Ариша почти бегом добежала до своего дома. Достигнув калитки, она остановилась перевести дыхание и, прерывисто дыша, протянула руку, чтобы открыть калитку. От двери её дома отделился силуэт и быстро направил навстречу девушке. У Арины тяжело застрял крик в груди, она прикрыла в ужасе ладошкой рот, а ноги, словно приклеенные к земле, не хотели двигаться.
        Перед Ариной вырос здоровый детина, в расстёгнутом, потёртом, помятом пиджаке и милицейской фуражке. Когда к девушке вернулся разум, она с трудом узнала в детине местного дурачка Андрюшу, которого помнила ещё с детства и всегда при встрече с ним старалась перейти на другую сторону улицы. Андрюша был настолько не в себе, что даже не обучался в школе. Всю свою тридцатилетнюю жизнь он прожил с родителями. Парень плохо запоминал имена, но память на лица у него была замечательная. Поэтому при встрече со знакомыми людьми он всегда вскидывал резко руку вверх и громко приветствовал:
        — Здорово, сосед.
        Все люди, живущие в селе Боровиково, были для него соседями. Правда, по половому признаку Андрюша различал людей хорошо. Потому все жители села делились для него на соседей и соседок.
        Вот и сейчас, узнав девушку, он вскинул руку вверх и громко её поприветствовал:
        — Здорово, соседка.
        Вышел за калитку и, поймав холодную кисть девушки, сунул ей неровный комочек в руку и быстро пошёл прочь, что-то бурча себе под нос — знакомую для Арины мелодию. Она прислушалась и постаралась воспроизвести то, что бурчал Андрюша:
        — На-на-на, на-на-на.
        Лан-ды-ши, лан-ды-ши!
        Светлого мая привет.
        Ландыши, ландыши.
        Белый букет.
        «Где-то я уже слышала эту мелодию. Господи, не может быть,  — Арина бегом бросилась к двери своего дома, судорожно открыла дверь, вбежала в сени, быстро защёлкнула внутренний замок. И немного успокоилась только тогда, когда, оказавшись в доме, включила свет и бухнулась на стул. Перед глазами всплыла картина:
        — Ксения Алексеевна, извините, что я без стука. Я зашла уточнить информацию про конкурсные работы.
        Максим, услышав знакомый голос, засунул руки в карманы и повернулся к беседовавшим девушкам.
        «Что за ужасная манера, засовывать руки в карманы»,  — промелькнуло у Арины в голове.
        Ксения Андреевна через плечо покосилась на Максима и суетливо проговорила:
        — Да, да. Я сейчас вам всё объясню.
        На столе завибрировал телефон Ксении Андреевны, и зазвучала мелодия:
        — Ландыши, ландыши.
        Светлого мая привет.
        Ландыши, ландыши.
        Белый букет.
        Экран телефона засиял ярким светом, и на нём высветилось слово «Мамка». Заместитель быстро схватила телефон, бросила на Арину раздражённый взгляд и ответила:
        — Да, хорошо. Я буду. Да. Я поняла.
        Ксения закончила разговор по телефону, буркнула Арине:
        — Извините,  — и бросила мобильник в сумочку, висевшую на спинке стула.
        Арина вышла из кабинета зама и подумала: «Кто же этот Максим? И почему он так свободно гуляет по кабинетам администрации школы? И этот странный звонок… Кто эта “Мамка”. В телефон родную мать под таким именем не заносят».
        — Так, но это было во второй раз, как же я сразу не сообразила,  — сама себе доказывала Арина.  — Первый, самый первый раз я услышала эту мелодию у себя в кабинете истории. Ксении звонила та же «Мамка», но голос-то был Танеевой, я не могла ошибиться. Так вот, во второй раз Танеева была уже мертва, но кто-то же звонил с её телефона. Кто? Надо уточнить у следователя: нашли в квартире Танеевой мобильник при обыске или нет.
        Арина выдохнула напряжение, рукой поправила выбившуюся прядку волос. И только тут заметила в руке комочек, который ей сунул в руку Андрюша. Девушка разжала кулак, на ладони лежал скомканный треугольничек. Арина так разволновалась, что сразу не смогла справиться с посланием. Наконец она развернула треугольник и опять увидела знакомые буквы из газеты.
        «Убирайся вон из села. Второе предупреждение».
        Ниже всё та же подпись: «Доброжелатель».
        В кармане плаща громко зазвонил телефон, девушка вздрогнула. Звонил Миша:
        — Любимая, привет.
        — Привет,  — ответила слабым голосом Арина.
        — Тут такое дело. Я сегодня Павла Юрьевича возил в город по делам, а на обратном пути попали в пробку. В городе мост ремонтируют, три часа простояли. Так что вернусь за полночь. Алло, ты меня слышишь?
        — Да, да. Я всё поняла,  — расстроено произнесла Арина.
        — У тебя всё нормально?  — Миша вдруг почувствовал внезапно возникшее за любимую беспокойство.
        — Всё хорошо. Пока,  — постаралась как можно бодрее ответить девушка.
        Арина поднялась по школьной лестнице на второй этаж. Дверь в кабинет Ксении Алексеевны была приоткрыта. Девушка открыла посильнее дверь, кабинет был пуст. Она хотела уже прикрыть дверь, но тут её взгляд упал на стол, где лежал мобильный телефон заместителя. Арина быстро посмотрела на школьный коридор, Ксении нигде не было видно. Девушка быстро вошла в кабинет, взяла со стола мобильник и открыла «вызовы». Первым стоял номер «Мамка», с мамкиного телефона звонили сегодня в 06:03.
        — Так, номер, какой здесь номер,  — шептала Арина,  — 8 906 184…,  — девушка дважды повторила номер телефона, чтобы потом проверить свою догадку.
        Она бросила быстрый взгляд на дверь и нажала кнопку вызова. На другом конце сразу ответили:
        — Алло. Сюша звонит Андрюше.
        Девушка лихорадочно отключилась, торопливо положила телефон на место и быстро пошла к выходу. Только она успела прикрыть за собой дверь, из кабинета директора вышла Ксения Алексеевна. Заместитель удивлённо приподняла бровь, увидев у двери своего кабинета Арину. Девушка доброжелательно улыбнулась Ксении и, подождав, когда та подойдёт, обратилась:
        — Доброе утро, Ксения Алексеевна. Я посмотрела в учительской график проведения открытых уроков педагогов, мой урок по плану в октябре. Когда я могу с вами обсудить сценарий урока?
        Ксения недоверчиво посмотрела на молодую учительницу:
        — Ну, если вам нужен мой совет… Подходите на следующей неделе,  — неуверенно произнесла Ксения.
        — Конечно, нужен, у меня же нет опыта проведения открытого занятия,  — старалась убедить зама девушка в искренности своих намерений.
        Быстро зайдя в кабинет истории, Арина достала свой мобильный телефон и в контактах нашла Танееву. Номер Анны Андреевны совпадал с номером «мамки» в телефоне Ксении.
        — Вот это да,  — прошептала Арина.  — Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая.
        Весь рабочий день, телефон Танеевой не выходил у Арины из головы. После уроков девушка сразу же решила пойти домой.
        Выйдя на главную улицу, девушка ещё издалека увидела Андрюшу, идущего большими, размашистыми шагами по своей стороне улицы. Она приостановилась и уже хотела перейти на другую сторону, но потом передумала и уверенно пошла навстречу парню.
        — Здорово, соседка,  — выкидывая руку вперёд, поприветствовал парень Арину.
        Арина замедлила шаг.
        — Добрый день, Андрюша. Как твои дела? У тебя есть мобильный телефон?  — в лоб задала она вопрос парню, не надеясь получить ответ.
        Андрюша остановился и стал озираться по сторонам, затем вытянул смешно губы и приставил к ним указательный палец.
        — Тс-с-с-с, это секрет, его нельзя рассказывать никому.
        — Тебе так Ксения сказала?
        — Сюша хорошая, она меня чаем с вареньем поит и телефон подарила. Вот,  — сказал Андрюша, доставая старенький телефон и показывая его Арине.  — Только это секрет, его нельзя рассказывать никому,  — повторил Андрюша и быстро засунул телефон в карман.
        — Хорошо, Андрюша, я никому не расскажу.
        Арина достала из сумочки маленькую шоколадку «Алёнка» и протянула парню. Лицо Андрюши, по-детски растянулось в улыбке.
        — Спасибо, Арина,  — поблагодарил он ласково девушку.
        — Ты знаешь моё имя?  — искренне удивилась девушка.
        — Сюша сказала, вот это Арина, запомни, Андрюша,  — упёрся он пальцем в грудь девушки.
        Арину осенила шальная мысль, что Ксения намеренно заставила парня выучить её имя: должен же был как-то передать ей записку.
        Андрюша, опять бубня мелодию «Ландыши», быстро пошёл прочь.
        «Так,  — рассуждала Арина, неторопливо шагая домой,  — у Андрюши телефон не Танеевой, но в нём почему-то sim-карта Танеевой. Как такое может быть? И зачем Ксения приблизила к себе Андрюшу, да ещё телефон ему подарила? Да, вопросы без ответа. Надо позвонить Антону Сергеевичу».
        Арина достала телефон и набрала следователя. В ответ она услышала:
        — Абонент находится вне зоны действия сети.
        — Ладно. Позвоню попозже,  — сама себе сказала Арина.
        Нашла номер Нюры и позвонила.
        — Да, Ариш, привет.
        — Нюра, я у тебя хотела спросить, а когда Ксения Алексеевна в село приехала?
        — Подожди, дай вспомню. Вначале приехала Танеева, а месяца через три-четыре приехала Ксения. А тебе зачем? Случилось что-то?  — забеспокоилась подруга.
        — Да, нет, ничего не случилось,  — ответила Арина.  — Я тебе потом всё объясню,  — и отключила телефон.
        Арина вошла в ограду своего дома. На крыльце стояла большая сумка. Она огляделась, соседка Вера Николаевна тщательно мыла своё крыльцо.
        — Добрый день, Вера Николаевна, вы не видели случайно, кто ко мне приходил? Сумку вот на крыльце оставили,  — старалась доброжелательно разговаривать с соседкой девушка. Она чувствовала со стороны фельдшера открытую неприязнь, а из-за чего она возникла, в толк никак не могла взять.
        Вера Николаевна распрямилась, поправила косынку на голове, подоткнула за пояс выбившийся фартук и ответила:
        — Кому добрый день, а кому и не очень,  — вытирая пот со лба уголком косынки, Вера Николаевна продолжила:  — А я тебе не сторож, чтобы следить, кто к тебе шастает.
        «Может, Клавдия Захаровна приходила»,  — подумала Арина, выглядывая за калитку на улицу.
        Вдалеке улицы показалась пожилая женщина.
        «Знакомая походка,  — отметила про себя Арина.  — Не может быть, это же тётя Таня».
        Девушка выбежала за калитку и быстро пошла навстречу тёте. Женщины обнялись. Арина сразу заметила расстроенный вид тёти Тани и её красные от слёз глаза.
        «Неужели тётя ходила к своему дому?» — испуганно подумала племянница, но спрашивать не стала.
        Так и дошли женщины до дома Арины молча, боясь разрушить хрупкую тишину, соединяющую их тихую печаль по родному дому, в котором каждая из двух женщин была счастлива по-своему. Впереди предстоял тяжёлый разговор о сгоревшем доме, его обойти было просто невозможно.
        Тётя Таня первой вошла в квартиру племянницы.
        «Молодец, Аришка, дом держит в чистоте и уюте»,  — довольно отметила женщина, окинув придирчивым взглядом пространство кухни. Прошла к столу и неуверенно и тяжело села на стул, сердце предательски щемило, хотя она старалась себя успокоить: «Ну, так случилось, сгорел дом. Он же уже не мой, я его продала и практически выкинула из воспоминаний. Да что же так ноет сердце, словно потеряла родного, близкого человека?»
        — Ты всё знала, и даже не позвонила, не рассказала,  — с упрёком произнесла пожилая женщина.
        — Тётя Таня, родненькая, не надо так переживать, сейчас опять давление подскочет. Я в выходной хотела к тебе приехать и всё рассказать. Нельзя же такие вещи без подготовки по телефону объявлять,  — как могла, старалась успокоить близкую родственницу девушка, снимая верхнюю одежду.
        — Нельзя,  — согласилась тётя,  — Ты сумку-то разбери, я тебе гостинцев привезла,  — и опять без перехода вернулась к дому:  — А вот Павел Юрьевич не стал церемониться, сразу выпалил, что мой дом сгорел.
        — А где ты его видела?  — искренне удивилась племянница.  — И с кем ты сегодня приехала? Автобус недавно пришёл, а ты уже успела к своему дому сбегать,  — поинтересовалась Арина, вытаскивая и составляя на стол мешочки с пирожками, баночки с заготовками.  — Вот куда ты столько много всего навезла? Тяжесть такую тащила,  — старалась отвлечь от мрачных мыслей тётю племянница.
        — Так из Орловского меня Миша привёз, я его там случайно встретила, а участковый был вместе с ним,  — пояснила тётя, снимая платок с головы и расстёгивая синюю куртку.
        Она медленно встала со стула и прошла к вешалке, примостив куртку на крючок, вернулась к столу и предложила:
        — Давай, что ли, чай пить, пирожки должны быть ещё тёплые, я их утром пекла. Стресс надо заедать вкусненьким, а то так и до нервного срыва недалеко,  — постаралась пошутить тётя. Но шутка получилась невесёлая.
        — А ты что, только ради меня приехала?  — полюбопытствовала Арина.
        — Да дело у меня в сельсовете было. Но я уже решила свой вопрос с председателем. Ну и тебя проведывать, конечно же, надо, тебе-то, понимаю, в район лишний раз приехать некогда всё,  — удовлетворила любопытство племянницы тётя.
        Как не уговаривала племянница тётю остаться переночевать, та твердила одно:
        — Не могу, надо вечером ехать. У меня там Джексон без ужина останется,  — переживала женщина за свою собаку.
        Когда Арина посадила тётю Таню на автобус и возвращалась назад, в кармане плаща дал о себе знать телефон:
        — Да,  — ответила девушка перезвонившему следователю.
        — Добрый вечер, Арина Владимировна. Я увидел от вас пропущенный звонок.
        — Я хотела с вами поговорить, но это надо не по телефону.
        — Хорошо, я подъезжаю к Боровиково, минут через пятнадцать буду у вас.
        Арина и Антон Сергеевич к дому прибыли одновременно.
        — Заходить не буду, некогда,  — не выходя из машины, пояснил следователь, через окно автомобиля.  — А вы присаживайтесь и рассказывайте, что случилось.
        Арина присела на переднее сиденье автомобиля и без объяснения протянула следователю бумажные треугольнички посланий.
        — Что это?  — удивился Антон Сергеевич.
        — А вы прочитайте, поймёте,  — посоветовала девушка, стараясь не показать волнение, вдруг охватившее её вновь.
        Следователь внимательно изучил угрозы и поинтересовался:
        — Откуда это у вас?
        — Одно письмецо из школьного почтового ящика, второе мне передал Андрюша,  — Арина рассказала всё, что было связано с посланиями.
        — Разберёмся,  — коротко произнёс мужчина.
        — Антон Сергеевич, а вы телефон Танеевой при осмотре квартиры нашли?  — девушка внимательно посмотрела на следователя, прибиравшего её письма в свою рабочую папку, с которой, казалось, не расставался никогда.
        — Это с разбитым экраном, что ли, или какой-то другой был?  — живо заинтересовался следователь.
        — Про другой не знаю, а вот с разбитым экраном я у неё видела.  — «Значит, нашли»,  — задумалась Арина.  — А sim карта была в телефоне?
        — Была, только почему-то одна, МТС.
        — Зачем ей карта МТС? У нас же МТС не берёт, только Билайн или Мегафон,  — искренне удивилась девушка.
        — Вот и мы голову ломали, зачем? А потом выяснили, что этой sim-картой она пользовалась в районе. А вот вторая sim-карта бесследно исчезла. Кому она понадобилась, это большой вопрос.
        Арина вкратце рассказала следователю про телефонные звонки Ксении и про телефон Андрюши.
        — А это уже интересно. Очень интересно. Будем разбираться,  — произнёс следователь.
        Арина попрощалась с Антоном Сергеевичем, вылезла из автомобиля и направилась домой.
        — Будьте осторожны,  — посоветовал Антон Сергеевич, уезжая.
        Следом за Ариной в дом вошёл Миша. Он обнял девушку и вместо приветствия произнёс:
        — Я так по тебе скучал. Так скучал, моя дорогая. Два дня тебя не видеть — это безумно долго.
        У Арины по сердцу разлилась нежная теплота к мужчине, и она прижалась к нему посильнее, боясь разрушить счастливое мгновенье.
        Андрюша шёл по центральной улице Боровиково и весело насвистывал полюбившуюся мелодию. Его сегодня пригласила к себе Ксюша, она доверчивому парню поведала, что купила огромный торт, и они будут целый вечер пить чай.
        Но до этого приятного момента ещё далеко, надо пройтись по лесу, подышать чарующим свежим воздухом и нагулять аппетит. Как нагуливают аппетит, Андрюша не знал. А вот просто гулять по лесу, да ещё в компании с Сюшей, так ласково парень называл Ксению, ему было очень приятно. У них даже было своё любимое место у поваленной берёзы, которую они использовали как скамеечку. Здесь Сюша ему доверяла секреты, и Андрюша этим очень гордился.
        Андрюша ещё издали увидел девушку, она сплела из жёлтых листьев венок и водрузила его на голову. Парень заторопился к девушке, радостно улыбаясь, и подбежав к ней, громко стал смеяться от счастья и хлопать в ладоши:
        — Сюша хорошая. Сюша красивая.
        Ксения закружилась вокруг парня и, остановившись напротив счастливого лица Андрюши, поинтересовалась:
        — Ты выполнил поручение Ксюши? Отдал Арине записку?
        Парень ещё шире расплылся в улыбке:
        — Арина хорошая. Арина Андрюше шоколадку дала.
        Ксения моментально сняла улыбку со своего лица:
        — Ты не рассказывал Арине про наш секрет?
        — Арина хорошая. Она никому про наш секрет с Сюшей не расскажет,  — заволновался Андрюша, почувствовав, что девушка начинает сердиться. Движения его сразу стали суетливыми, речь быстро произносимой.
        — Андрюша, отдай мне, пожалуйста, телефон, ты провинился,  — настойчиво попросила Ксения, медленно наступая на пятившегося от неё парня.
        — Нет, не отдам. Это мой телефончик,  — заскулил парень, по-детски сморщив лицо.  — Мне его Сюша подарила. Подарила, подарила,  — тыкал пальцем в Ксению Андрюша.
        — Отдай по-хорошему, а то Ксюша рассердится и не даст тебе торт,  — настаивала девушка.
        Андрюша затопал ногами и беспорядочно замахал руками:
        — Сюша плохая, плохая.
        Неподалёку захрустели старые ветки валежника, и послышался девчоночий голос:
        — Оля-а-а-а, ты где?
        Совсем рядом грубо отозвались:
        — Ну что ты вопишь? Я здесь.
        Ксения, испугавшись, что их могут заметить, быстро подскочила к расстроенному Андрюше:
        — Ах, ты, паразит безмозглый, отдай мне телефон немедленно,  — зашипела девушка, поймав парня за рукав потёртого пиджака.
        Андрюша не верил своим ушам: его дорогая Сюша на него так сильно сердится, что готова ударить. От одной мысли, что его могут бить, он испугался ещё больше, весь затрясся и с силой оттолкнул от себя Ксению. Она, не ожидая отпора, потеряла равновесие и отлетела к дереву, больно ударившись головой и позвоночником, провалилась в темноту.
        Ксения очнулась, немного кружилась голова и подташнивало. Она взором окинула пространство и поняла, что находится дома. Прикрыла беспомощно глаза и стала с трудом вспоминать, что произошло. Память словно из тягучего тумана стала возвращать недавние события. Вспомнив всё, мысли девушки понеслись галопом.
        «Что со мной? Как я очутилась дома? Где этот дурачок, Андрюша?» — она хотела подскочить с кровати, но услышала голос фельдшерицы Веры Николаевны:
        — Лежи, лежи, тебе ни в коем случае нельзя подниматься. У тебя сотрясение мозга и ушиб спины.
        — Это серьёзно?  — забеспокоилась девушка.
        — Я думаю, что пару дней надо полежать, а потом обязательно съездить в районную поликлинику на обследование, чтобы исключить какие-то осложнения.
        В комнату осторожно зашёл следователь и, увидев очнувшуюся Ксению, обрадовался.
        — Очнулась?  — поинтересовался он, подсаживаясь к дивану, на котором лежала Ксения.  — Помнишь, что произошло?
        — Нет,  — схитрила девушка и нарочно поморщилась, словно ей действительно было больно. Она лихорадочно соображала, что может знать следователь о происшествии в лесу.
        — Я как дома оказалась?  — решила выяснить все обстоятельства своего беспамятства Ксения.
        — Вчера тебя нашли девочки, гулявшие по лесу, они-то и сбегали за фельдшером. Вера Николаевна подняла всех на ноги, и тебя доставили домой. Неужели совсем ничего не помнишь?
        — Смутно припоминаю, что решила подышать свежим воздухом в осеннем лесу. Слышала, как вдалеке перекликались девочки. А потом удар и темнота.
        Антон Сергеевич нутром чувствовал, что девушка что-то скрывает. Но что? С этим ему предстояло разобраться.
        Ещё куда-то запропастился Андрюша. Это тоже предстояло выяснить. В сельсовет прибегала взволнованная и растрёпанная мать парня. Андрюша не пришёл домой ночевать, такого сроду не бывало.
        — Ксения, а когда вы отправились подышать свежим воздухом в лес, вы случайно Андрюшу не встретили?  — задал вопрос девушке следователь, пристально изучая её лицо.
        — Андрюшу?  — переспросила девушка. В её голосе Антон Сергеевич уловил беспокойные нотки.  — Да встретила. Он мне ещё салютовал: «Привет, соседка»,  — и пошёл вглубь леса.
        Видя, что от Ксении ничего вразумительного невозможно добиться, следователь распрощался и обещал заглянуть вечерком.
        Вера заторопилась на работу, взяв обещание с девушки, что та будет ей периодически звонить.
        Андрюша, не оглядываясь, бежал по осеннему лесу, под ногами шуршала опавшая листва.
        — Сюша меня обидела Сюша плохая,  — шептал он, не замечая, что лес стал гуще, осеннее солнце сквозь верхушки деревьев, светило уже не так ярко.
        Ему хотелось убежать от девушки, с которой он очень сдружился и даже полюбил. При виде её ему всегда становилось так хорошо, что хотелось прижать девушку к себе и не отпускать. Но Ксения ему как-то сказала, что терпеть не может телячьи нежности и попросила больше не обнимать её. Парень хоть и нехотя, но согласился, она же не перестала пить с ним чай со сладостями, значит они друзья.
        Парень устал, ноги стали словно ватными, он оступился, упал и, тяжело дыша, огляделся. Лес был незнакомым. Поднимался ветер и, играя верхушками деревьев, приводил их в движение. Андрюша поднял голову, рассматривая голубое небо, по которому бережно поплыли косматые тучки. От быстрого бега у него закружилась голова, от голода стало подташнивать, от шелестевших верхушек деревьев зашумело в ушах. Андрюша ладошками закрыл уши и, раскачиваясь из стороны в сторону, заплакал. Немного успокоившись и отдохнув, он поднялся и побрёл, петляя между деревьями. Направление движения ему подсказывала интуиция.
        Андрюша ушёл на дальний кордон и вышел на лесника Романа Семёновича. Лесник накормил парня и, видя, что Андрюша ничего не хочет рассказывать и чем-то сильно напуган, расспрашивать парня ни о чём не стал и уложил его спать. Сам Роман долго не мог уснуть, рассуждая: что же могло случиться с парнем и что за обстоятельства погнали его вглубь леса? За полночь, когда Андрюша со свистом громко захрапел, Роман пошёл знакомой тропкой к ближайшему пригорку, освещая себе дорогу фонарём. Именно на пригорке мобильник ловил связь, и с возвышенного места можно было позвонить в деревню. Клавдия Захаровна, без лишних расспросов, быстро сообразила, что от неё добивается муж и утром пообещала сходить в сельсовет.
        Когда девушка осталась одна, то погрузилась в невесёлые воспоминания.
        Ксения с родителями жила в районном посёлке Алтайского края. Семья была благополучная, со средним достатком. Ксения никогда не чувствовала недостатка любви со стороны матери, но в детстве она этого просто не понимала. Что касается отца, его некоторую холодность принимала за свойства характера. Мать, Светлана Харитоновна, работала директором единственного Аграрного колледжа в районе. Отец, Алексей Михайлович, трудился слесарем на СТО. Что Ксюша жила счастливо и беззаботно, она поняла только тогда, когда внезапно скончалась мама. У Светланы Харитоновны было больное сердце, она умерла прямо на рабочем месте, в своём кабинете. Ксения в то время училась в Алтайском педагогическом университете, на факультете математике и информатики.
        Для девушки смерть матери, стала настоящим ударом. Нет, она, конечно, знала, что мама болеет. Почти каждый вечер в доме пахло лекарствами, но в больнице мама не лежала, и дочь решила, что в болезни матери ничего страшного нет.
        Алексей Михайлович после смерти жены долго не мог оправиться. Стресс и печаль по любимой женщине отец стал топить в вине. Вскоре частые запои мужчины, бесконечные прогулы привели к тому, что его попросту уволили с работы. С навалившегося на него ещё в большей мере горя, Алексей Михайлович ушёл в длительный запой, из которого уже не мог выйти самостоятельно.
        Ксения три месяца не приезжала домой. В те редкие дни, когда она звонила отцу, то по его голосу и манере общения догадывалась, что отец выпивает. Но, она и представить не могла, насколько глубоко мужчина завяз в беспробудном пьянстве.
        Выбравшись наконец-то на выходные, домой, она просто не узнала родную квартиру и ужаснулась увиденному. Отец, лишившись работы, пропил все небольшие сбережения и стал продавать из дома всё, что имело хоть какую-то ценность. Собутыльники отца, которые расплодились как тараканы, помогли мужчине опустошить квартиру. Вся кухня была завалена пустыми бутылками из-под дешёвого алкоголя. В комнатах царила неимоверная зловонная грязь и стойкий беспорядок. Ксения разогнала «друзей» отца и целый день наводила порядок в квартире. Отец, показывая свою обиду на дочь — нет, чтобы полечить больную голову отца, она предложила принять ему контрастный душ,  — демонстративно ушёл вслед за собутыльниками и ночевать домой не явился.
        Сдав очередную сессию, Ксения решила не ехать домой, а купила подвернувшуюся случайно путёвку в санаторий. На третий день отдыха у неё страшно разболелся зуб, и тут выяснилось, что она свой страховой полис оставила дома. После вечерних процедур в санатории, когда все отдыхающие разошлись на отдых, она вызвала такси и поехала домой. Девушка не стала никого предупреждать, решив, что к завтраку обязательно вернётся в санаторий. Благо, что у неё был одноместный номер, поэтому до утра её никто не хватится.
        Ксения вошла в свой подъезд и поднялась неторопливо на третий этаж, словно оттягивая встречу с отцом. Остановилась возле двери родной квартиры и прежде, чем войти, прислушалась. Из-за двери не доносилось ни звука. Девушка, доставая ключи из сумочки, пошатнулась и наклонилась на дверь, она оказалась незапертая.
        — Совсем опустился, даже дверь не закрывает,  — прошептала девушка, осторожно входя в коридор.
        В квартире было светло, почему-то во всех комнатах горел свет. Ксения заглянула осторожно на кухню, там за столом, навалившись давно не стриженной головой на руки, спал отец. Беспорядок и зловоние в квартире были страшными. Девушка, не разуваясь и не раздеваясь, прошла в комнату и, подойдя к шкафу, открыла секретер, где в коробочке хранились все важные документы. Она быстро нашла страховой полис и захлопнула, громче, чем хотела, секретер. На хлопок, донёсшийся из комнаты, сразу же отреагировал отец:
        — Эй, кто там шарится? Иди сюда,  — подал из кухни голос мужчина, в надежде, что тот, кто находится в его доме, сумеет полечить его больную голову спиртным.
        Ксения прошла на кухню. Уж её-то отец точно не предполагал увидеть, зная, что от неё на опохмелку точно не дождёшься. Он пьяными, злыми глазами посмотрел на дочь вместо приветствия, спросил:
        — Ты что здесь хозяйничаешь?
        Девушка опешила:
        — Ты что отец, совсем до ручки допился? Это же я, твоя дочь Ксения. Не узнаёшь?
        — Какая ты мне дочь? Приёмыш. Убирайся отсюда и больше не смей появляться в моей квартире.
        У Ксении от такой наглости отца перехватило дыхание, он хоть и находился в пьяном угаре, ещё совсем не проспался, но не до такой же степени, чтобы нести несусветную чушь.
        — Папа, ты совсем обезумел?  — глубже проходя на кухню, взорвалась дочь.  — Я у тебя единственный родной человек остался. За что ты так со мной?
        — Ха,  — своей насмешкой мужчина словно плюнул дочери в лицо.  — Нашлась родной человек. Да Света тебя из роддома припёрла. Уж очень ты ей приглянулась, маленькая была такая, пригожая. Вот мы тебя и удочерили. Моей Свете врачи не разрешали иметь детей, сердце у неё было слишком слабым,  — всхлипнул отец, вытирая грязной, давно не мытой рукой глаза.
        Мужчина справился со слезами и оглядел с ног до головы дочь, словно чужого человека.
        — А ты вон, какая вымахала, груди то отрастила, у-у-ух.
        Ксения не могла поверить в услышанное, да и не поверила бы, приняв слова отца за пьяный бред.
        Но, мужчина вдруг стал неуверенно подниматься из-за стола, загородил собой выход из кухни и развязно сказал:
        — Ну, уж если ты мне не родная дочь, давай с тобой маленько пошалим, развлечёмся.
        У девушки от такого непристойного предложения мужчины потемнело в глазах. Она стояла спиной к электрической плите и сама не помнила, как рука наткнулась на ручку сковороды. И как только Алексей Михайлович пьяно двинулся на неё, быстро схватила сковороду и с силой ударила мужчину по голове. Отец рухнул на пол, от падения по кухне разлетелся глухой звук, словно уронили мешок с картошкой. Ксения, бросив сковородку на стол, перешагнула безжизненно лежавшего мужчину, быстро выскочила на тёмную улицу. Возле подъездов было пустынно, и она постаралась побыстрее отойти от ставшего в одночасье чужого дома. Не заметила, как вышла на окраину районного посёлка, вызвала такси. К её большому неудовольствию, водителем такси оказался Сашка, который с ней учился в одной школе, только был старше её на три года.
        — О, привет,  — весело поприветствовал Сашка девушку, довольный тем, что пассажирка ему знакома, значит, дорога будет веселее.  — А ты как на окраине оказалась? Вроде ты же где-то в центре жила.
        — Да я и сейчас там живу,  — ответила недовольно Ксения, увидев знакомое лицо. Разговаривать сейчас ей совсем не хотелось. Чтобы не вызвать подозрения она старалась вести себя естественно.  — Приехала проповедовать отца, а у него там весёлая кампания. Ну я и побыла у Юльки Кобылиной немного, она здесь рядом живёт, а потом, решила не дожидаясь утра, вернуться в санаторий,  — постаралась как можно уверенней соврать девушка.
        — Так вы вроде в школе с Юлькой в контрах были,  — вспомнив школьные годы, не унимаясь, ухмыльнулся Сашка.
        — В детстве всякое случается,  — тихо рассмеялась Ксения. А про себя подумала: «Угораздило же меня на него наткнуться, сейчас привяжется как банный лист, не оторвёшь».
        Но Сашка с расспросами больше не лез, рассказывал в основном о себе: как служил в армии, как женился, и очень гордился, что год назад у него родился сын.
        После обеда Ксению посетил районный следователь и сообщил о смерти отца. Девушка была шокирована, она не предполагала, что нанесённый ею удар мог привести к гибели мужчины. Девушка искренне расплакалась — оборвалась последняя ниточка, связывавшая её со счастливым детством.
        На вопрос следователя: «Где вы были вчера вечером и не отлучались ли вы из санатория?» — Ксения твёрдо и уверенно ответила:
        — Я была весь вечер у себя в комнате, читала книгу, правда, рано легла спать и, конечно, никуда не отлучалась.
        Девушке просто повезло, что её отсутствия никто не заметил. Правда, пришлось остаток ночи провести на скамеечке в парке, прилегающем к санаторию, так как лечебное учреждение на ночь закрывалось. Утром, когда народ начал сновать туда-сюда, она сняла куртку, положила её в сумку, сумку спрятала в укромном местечке в глубине парка, чтобы её забрать попозже, и уверенно вошла в санаторий.
        Девушка, находившаяся на ресепшене, удивилась:
        — А я и не заметила, Ксения, когда вы вышли.
        — Да?  — искренне удивилась девушка и звонко рассмеялась.  — Я такая большая, что меня трудно не заметить. Когда я выходила, вы увлечённо разговаривали по телефону.
        — Ну, может быть,  — неуверенно ответила девушка.
        Слова отца накрепко засели в голове у Ксении, она решила, во что бы то ни стало, узнать тайну своего рождения. Прервав свой отдых в санатории, девушка поприсутствовала на похоронах отца, изображая любящую и безутешную дочь, потерявшую в такой короткий срок обоих родителей. Она искренне и благодарно принимала соболезнования соседей, которые жалели её и относились к бедной девушке с сочувствием.
        Её нисколько не мучила совесть. Мысль о том, что она убила хоть и не биологического, но воспитавшего её отца, Ксения спрятала далеко и воспоминаниями старалась не возвращаться в тот вечер. Мысль же о том, что её неминуемо может ждать наказание, девушка даже не рассматривала. Все соседи знали, какой он вёл беспорядочный образ жизни, поэтому убийцу, скорее всего, будут искать среди его собутыльников.
        На следующий день после похорон своего отца, Ксения наведалась в роддом, благо, что он был единственным в районном посёлке. Всё, что ей удалось выяснить полезного для себя, что работавшая в год её рождения акушерка уже на пенсии, но, слава богу, жива. Кроме того, она сумела раздобыть адрес пенсионерки.
        Ксения зашла в магазин, побродила между прилавками, набрала пакет продуктов и отправилась к акушерке. Пожилая женщина с трудом передвигалась по квартире, запах давно не проветриваемого помещения был спёртым. Чувствительное обоняние девушки уловило смешанный запах кислой капусты, лекарств и мочи. Ксения осторожно переступила порог квартиры с незапертой дверью, находившейся на первом этаже, и подавила подступившую тошноту. Она доброжелательно поздоровалась с бывшей акушеркой, которая вышла ей навстречу, опираясь на костыль, и, объяснив, что разговор будет конфиденциальным, прошла в комнату.
        Ксения, освободив заваленный тряпьём стул, села на него и, поставив рядом пакет, прислонив его к ножке стула, скромно произнесла:
        — Я тут вам небольшой гостинец принесла.
        Пожилая женщина небольшого росточка, в замызганном, застиранном байковом цветном халате, с коротко стриженными седыми волосами, села в старенькое кресло с протёртыми подлокотниками, быстро бросила взгляд на пакет и промолчала, пристально разглядывая незнакомку.
        Девушка не стала ходить вокруг да около и сразу обратилась к акушерке с волнующим её вопросом:
        — Баба Люба,  — именно так представилась ей пожилая женщина.  — Не помните ли вы роженицу, которая в 19.. году оставила в роддоме девочку?
        Баба Люба, доселе не понимавшая интерес к ней молодой особы, встрепенулась:
        — Уж не ты ли эта девочка?
        — Я,  — коротко ответила Ксения, и на глаза её невольно навернулись слёзы от жалости к себе.
        — Ну, уж и не знаю, чем я могу тебе помочь,  — заёрзала в кресле щупленькая женщина.  — По закону тайну удочерения нельзя раскрывать никому.
        — Да, какая тут уж теперь тайна,  — спокойно произнесла Ксения, соображая, что придётся, наверное, доплатит этой старухе за информацию.  — Родители мои оба умерли, осталась я одна, может, сумею родную мать разыскать, всё же родная кровь.
        — Да-а-а-а, грехи наши тяжкие,  — произнесла баба Люба и замолчала? уставившись в одну точку, словно увидела что-то только ей ведомое в противоположной стене.
        Небольшое денежное вознаграждение, перекочевавшее из кошелька Ксении на стол, развязало акушерке язык.
        — Раньше-то Светлана с Алексеем жили в квартире напротив моей. Это уж потом они в центр перебрались. Светлана как-то посетовала, что у неё больное сердце и ей врачи запретили иметь детей. А ей, бедняжке так хочется иметь ребёночка. А тут к Машке Сидоровой, что жила в соседнем доме, приехала из Новообска подруга в положении, Анька Танеева. Приехала она отдохнуть на выходные, а тут случились роды, как раз в мою смену. Девочка родилась абсолютно здоровая, без каких-либо отклонений, но молодая мать наотрез отказалась забирать ребёнка. Мы её всей сменой уговаривали не отказываться от родного дитя,  — сообщила баба Люба, повязывая на голову светлый платочек и вытирая уголком этого платка свой сморщенный рот.  — Но она ничего слушать, не хотела, девочку ни разу на руки не взяла и ни разу к груди не приложила, хотя молока у неё было в избытке. Так и пролежала молодая мать все дни в палате, отвернувшись к стенке. А как только её выписали, сразу укатила в свой Новообск. Про девочку-то, это я Светлане рассказала. А она сделалась как одержимая: заберу её из роддома и всё тут. И ведь добилась своего. Вот
так-то.
        Ксения и предположить не могла, что рассказ бабы Любы так её расстроит. Она вышла из обшарпанного подъезда, села на пустую скамейку и тихо заплакала.
        «За что? Почему? Какие такие сверхсложные у родной матери были обстоятельства, что она не захотела забрать меня из роддома?» — думала Ксения, не в силах подняться со скамейки.
        Очистив немного слезами душу от обиды, она решила во что бы то ни стало разыскать родную мать.
        Рядом с Ксенией на скамейку сели молодые люди, они громко что-то стали обсуждать и весело смеяться. Девушка неторопливо поднялась и пошла прочь, боясь потерять свою мысль.
        «Если у матери другая семья, я не буду лезть в неё,  — рассуждала Ксения.  — Если у неё есть ещё дети, так это вообще будет здорово, у меня появится брат или сестра».
        Отыскать след матери не составило труда, тем более, что она почему-то не сменила фамилию. Пока Ксения оканчивала университет, она пристально следила за судьбой матери и практически знала о ней всё.
        По окончании университета она вслед за Танеевой приехала в село Боровиково. Благо, что в сельские школы педагоги требуются всегда, поэтому директор школы была рада принять на работу дипломированного специалиста.
        Ксения два месяца присматривалась к Танеевой Анне Андреевне и почти даже сдружилась за этот период с библиотекарем школы.
        Танеева рассказала ей свою историю о бабке-фрейлине, о пасхальном яйце Фаберже. И Ксения простила мать и решила, раз она ей так доверяет, значит, чувствует в ней родственную душу. Ну, а если она узнает, что девушка её дочь, то они сблизятся ещё больше, тем более что женщина так одинока и несчастна.
        В тот вечер Ксения купила бутылку шампанского, торт и отправилась к Танеевой. Анна Андреевна встретила девушку радостным возгласом:
        — О-о-о, сегодня какое-то торжественное событие? Я что-то пропустила?
        Ксения даже и предположить не могла, что так разволнуется. Она просительно посмотрела на Танееву и произнесла:
        — Я всё сейчас расскажу, только выслушайте меня, пожалуйста.
        Но Анна Андреевна уже открыла шампанское, она громко хлопнуло, изрыгая из бутылки белую пузырьковую пену. Ксения, собиравшаяся с мыслями, вздрогнула и перевела взгляд на женщину, разливавшую в фужеры пенящееся шампанское.
        — Ну, ну, я вся во внимании,  — поставив бутылку на стол и взяв фужер в руку, Танеева, заметив замешательство девушки, пристально посмотрела на неё.
        — Наверное,  — неуверенно начала говорить Ксения, не притронувшись к шампанскому,  — вам в это трудно будет поверить, но я ваша дочь.
        У Анны Андреевны кровь отхлынула от лица, щёки её стали неестественно белыми, губы приобрели синеватый оттенок.
        — Ты что, милочка, спятила?  — ледяным голосом спросила Танеева, буравя девушку колким взглядом.  — Какая к чёрту дочь? У меня нет никакой дочери,  — не сводя взгляда с Ксении, женщина резче, чем хотела, поставила фужер с шампанским на стол, но не рассчитала силу, у фужера от удара рассыпалась ножка и он, завалившись на бок, залил скатерть.
        — Фу, чёрт, одни убытки,  — выругалась Анна Андреевна, но даже не шелохнулась, чтобы исправить недоразумение.
        Девушка уставилась на мокрое пятно на скатерти, которое увеличивалась с каждой секундой, промямлила:
        — Ну как же так. Вы же в Алтайском крае родили девочку. Это я. Мне отец всё рассказал, да и акушерка подтвердила,  — настаивала на своём Ксения.
        — Вынюхала, зараза. Ещё и в доверие втёрлась. А ну быстро убирайся из моего дома, чтобы я тебя больше не видела,  — поднялась со своего места Танеева, намереваясь вывести девушку силой, если та по-хорошему не уйдёт.
        У Ксении задрожали колени, ладони рук моментально стали потными, глаза наполнились слезами.
        — Можно же сделать анализ ДНК,  — хваталась за соломинку девушка, стараясь унять охвативший её озноб, в душе надеясь, что всё-таки сможет убедить Анну Андреевну. Ведь она же её родная дочь, уже взрослая, растить не надо. С высшим образованием, учить не надо. Есть постоянное место работы, обеспечивать не надо. Всё, что ей требуется, это немножко материнской любви, чтобы не чувствовать себя одинокой в этом огромном мире. К родному человеку можно прийти поплакаться, когда плохо на душе. И поделиться радостью, когда в жизни бывают светлые моменты. Как она зрелый человек, этого не понимает?
        — Что? Анализ ДНК?  — взревела Танеева.  — А ты знаешь, безмозглая курица, сколько это стоит?  — зловеще сузила глаза женщина.
        — Если дело только в деньгах, давайте я оплачу все расходы,  — предложила, одушевившись, девушка, не обращая внимания на оскорбления в свой адрес.
        — Убирайся, я тебе сказала,  — почти завизжала Танеева.  — Никакого анализа я делать не буду и тебе не дам,  — женщина подскочила к входной двери и резко распахнула её.  — Убирайся,  — взяв себя в руки, настойчиво и твёрдо повторила она.
        — Ну, почему? Почему?  — не понимала реакции женщины Ксения, стараясь размягчить её затвердевшее сердце.  — Ведь вы же такая одинокая, и я тоже. Вместе нам будет легче в этой жизни. Я же ничего от вас не требую, я не буду вам мешать жить так, как вам нравится. Мне просто надо знать, что где-то рядом есть родной человек.
        Анна Андреевна взяла себя в руки и молча, высоко подняв голову, с чувством собственного достоинства и полностью уверенная в своей правоте, указала на распахнутую дверь.
        Ксении на миг показалась, что дверь ведёт в никуда, в пустоту, где нет будущего, где ей предстоит бродить по извилистым тропкам жизни, словно одинокий волк, ища хоть немного сострадания и понимания от людского безразличия и жестокости. Она молча покинула дом несостоявшейся матери. Чего угодно ожидала от Анны Андреевны девушка, но увидеть такую непредсказуемую реакцию — это уже слишком. Ксения кожей ощутила на себе негативные эмоции Анны Андреевны. Танеева не просто плюнула в душу девушке, она вылила на светлые солнечные чувства и надежды девушки ведро дёгтя. Ах, как женщина была неправа, не понимая, что всё зло, причинённое родной дочери, ей вернётся бумерангом.
        Ксения, восстановив в памяти все недавние события, пережила их заново, и тяжело вздохнув, подумала:
        «Как жить? Приёмная мама умерла, она одна на свете любила её по-настоящему. Отец оказался слабым человеком, к тому же мерзавцем. Мужики, наверное, все такие. Максик, узнав о том, что она беременна, предложил деньги на аборт и сказал, что она ему совсем не пара, ему нужна другая жена, более интеллигентная и утончённая, как Арина, например. А она ведь и не была беременна, просто хотела ускорить их отношения и проверить чувства любимого человека. Боже, а об этой гадине, Танеевой и вспоминать не хочется»,  — Ксения села на постели, с тумбочки взяла стакан с водой и, отпив глоток, поставила на место.
        Когда следователь вернулся в сельсовет, то застал там Андрюшу с матерью. Павел Юрьевич после разговора с Клавдией Захаровной, смотался к леснику и привёз парня. Антон Сергеевич побеседовал с парнем и выяснил прелюбопытные факты.
        — Ну, теперь всё встало на свои места, пазлы событий сложились в полную картину,  — сказал он участковому.  — Танеева начала слишком опасную для себя игру, вот и результат не заставил себя ждать.
        Антон Сергеевич зашёл в школу и попросил Арину, чтобы она непременно с Мишей, часиков так в шесть навестила больную Ксению. Нюра получила аналогичное предложение, она должна была прийти с Константином. На удивлённый вопрос Нюры: «Зачем?» — следователь коротко ответил, так надо.
        Ксения ничего не могла понять, она не настолько серьёзно больна, чтобы коллеги друг за другом приходили её навестить, да ещё не одни, а со своими мужчинами.
        Следом Вера Николаевна провела в комнату незнакомого мужчину, который вежливо представился Геннадием, сел на свободный стул, стоящий у стены, и беззастенчиво стал рассматривать девушку. Узнав от следователя о том, что у него есть двоюродная племянница, решил познакомиться. Ксения хотела уже возмутиться наглости, которую проявлял мужчина, но не успела, в комнату быстро вошёл Антон Сергеевич.
        — Ну, вот, наша больная уже выглядит бодрячком,  — сказал следователь, разглядывая девушку, словно видел её впервые.
        — А что происходит?  — беспокойно поинтересовалась Ксения, садясь на кровати и подтягивая одеяло к подбородку.
        Вера Николаевна, поправляя подушку под спиной девушки, предупредила:
        — Ксения, тебе нельзя делать резких движений, да и беспокоиться нельзя, чтобы не спровоцировать осложнения. После такого удара всякое может быть.
        Антон Сергеевич словно очнулся:
        — Я думаю, Ксения Алексеевна у нас не из робкого десятка, и психика у неё крепкая, дай бог каждому такую психику. Да, дорогая Ксения Алексеевна? Верно, я говорю?
        — Я не понимаю, о чём это вы? Да всё какими-то загадками,  — спокойно осматривая всех, словно призывая в свидетели против выпадов следователя. И остановив взгляд на Геннадии, кивнув на него недовольно и брезгливо, поинтересовалась:
        — А этот мужик ваш, что ли?
        — Да, нет,  — усмехнувшись, ответил следователь,  — Скорее всего он ваш. Это двоюродный брат Анны Андреевны, ваш дядя.
        — Как дядя? Не может быть,  — тихо проговорила Ксения.
        Геннадий привстал со стула, кивнул головой и сел на место.
        Арина широко распахнула глаза и удивлённо спросила:
        — Получается, что Ксения Алексеевна дочь Анны Андреевны? А мне она сказала, что бесплодна и не может иметь детей.
        — Она много чего всем наговорила. На что надеялась? Жила в каком-то придуманном мире и увязала во лжи, словно в болоте,  — ответил следователь и обратился к больной:  — Ксения Алексеевна, ничего нам рассказать не хотите, с одной стороны душу облегчите, с другой — признательные показания дадите.
        — Я не понимаю, о чём вы говорите,  — произнесла девушка, надев на лицо бесстрастную маску.
        — Н-да, примерно что-то подобное я и предполагал услышать,  — сказал Антон Сергеевич,  — Хорошо, я постараюсь воспроизвести события, если я в чём-то ошибусь, то вы меня поправите. Начнём с убийства вашего приёмного отца.
        Нюра подошла к Константину, который сидел в кресле, села на подлокотник и спросила:
        — Антон Сергеевич, вы сейчас ничего не путаете? Я так понимаю, что вы Ксению в убийстве подозреваете?
        — Давайте, всё по порядку,  — остановил следователь словесное излияние Нюры.
        — Значит так, убивать намеренно отца вы, Ксения Алексеевна, скорее всего не хотели. Вышло это случайно, да я и понимаю, что алкоголик своим поведением может довести до белого каления кого угодно. Только одного не понимаю, почему следствие не обратило на это обстоятельство внимание? На отпечатки ваших пальцев на сковородке.
        — Ну, отпечатки, что тут неясно, это же и мой дом тоже,  — парировала девушка.  — Я отца не убивала, я тогда отдыхала в санатории.
        — И это мы проверили. Дело в том, что и тут имеется недоработка следствия. Персонал санатория и отдыхающие подтвердил, что в ночь убийства вы никуда не отлучались.
        — Ну, вот, а я вам что говорю,  — воодушевилась Ксения, лицо её стало наполняться румянцем.
        — Но мы нашли таксиста,  — повысив голос, продолжал рассказывать следователь,  — Очень словоохотливый молодой человек, который поведал, что в ту ночь подвозил свою знакомую, Ксению, к санаторию.
        — Вот идиот,  — зло бросила Ксения.
        — Значит, с этим делом мы разобрались. Теперь нам предстоит распутать клубок событий, приведший к убийству Танеевой. Многое нам стало понятно из личных дневников Анны Андреевны, но всё же в некоторых событиях есть пробелы, которые хозяйка дневника не посчитала нужным осветить.
        — Эта дура ещё и дневники вела,  — вполголоса, словно сама себе произнесла Ксения.
        — Всё началось с того момента, когда вы, Ксения Алексеевна, решили признаться Танеевой, что вы её дочь. Она это признание очень хорошо описала в своём дневнике, описала и то, как она вам отказала в анализе ДНК и почему.
        Ксения оживилась:
        — Да, меня всё время мучил вопрос: почему она меня пыталась вычеркнуть из своей жизни, каждый раз, стоило мне только появиться у неё на горизонте? Первый раз, когда она меня родила, бросила в роддоме. А второй раз, уже состоявшегося, взрослого человека?
        — Вы уверены, что вы хотите это знать? Я бы сказал, что это довольно таки неприятный факт.
        — Мне, кажется, что хуже того, что со мной уже случилось, не будет,  — стараясь казаться спокойной произнесла Ксения.
        — Ну что же, вы действительно не были для Танеевой желанным ребёнком. На одной из вечеринок её изнасиловали трое парней, так она написала в своём дневнике. Поэтому родить ребёнка сама не зная от кого, она родила. Но воспитывать его не захотела. Матери Анна сказала, что у неё случился поздний выкидыш и спасти ребёнка не удалось. Ну, а когда вы объявились совершенно взрослой, ей показалось, что вы будете висеть ей вечным укором и напоминать ту злополучную вечеринку, которую она всю жизнь старалась забыть. Но она одного не учла, что вы будете этим обстоятельством её шантажировать. Первый раз вы к ней пришли с угрозами, что всем объявите, о том, что она ваша мать, надеясь, что она передумает выкидывать вас из своей жизни. Но она настояла на своём, дала вам денег и заставила написать расписку. Неизвестно зачем вы расписку написали, но это единственная расписка о вашем займе, которую мы нашли. Дальше из записей дневника следует, что вы просто её шантажировали, но писать расписки больше не стали. Поняв, что больших денег с неё не взять, вы ей объявили: если она отдаст вам пасхальное яйцо «Ландыши», вы
уберётесь из её жизни навсегда. Она почти согласилась, но тут появилась Арина, перепутав вам все карты. Подслушав разговор в библиотеке, о том, что Танеева пригласила девушку в гости, вы тоже отправились к дому библиотекаря, зная, что у Танеевой всегда открыта форточка, вы прослушали под окном всю беседу двух женщин. Когда вы уходили, то столкнулись с Константином, который работал на своём доме. Он заметил, что вы шли не со стороны крыльца, и объявили ему, что когда Танеева вам показывала свои цветники, нечаянно обронили браслет. Вы как раз вертели его в руках и показали Константину, придумав на ходу историю. Константин, так было? Верно, я рассказываю?  — обратился к мужчине Антон Сергеевич.
        — Так и было,  — спокойно ответил Константин.
        Арина тоже подтвердила:
        — Когда я вышла из библиотеки, то видела удаляющуюся по коридору Ксению Алексеевну.
        Следователь продолжил:
        — Именно тогда в телефоне Ксении появился контакт «Мамка», ну, а иначе как назвать родную мать, что не захотела признать родное дитя? А тут новое несчастье: девушка первоначально хотела подцепить племянника Ларисы Петровны как перспективного жениха, но вот незадача, по-настоящему влюбилась. Но Максим, при появлении Арины, стал оказывать ей внимание, вот и пришлось придумать беременность. Да ещё на свою сторону Нюру склонить, чтобы она эту новость передала подруге. Глядишь, Арина сама Максима оттолкнёт, девушка-то порядочная, не будет у беременной женщины жениха отбивать.
        Нюра взбеленилась:
        — Ксюха, так ты всё выдумала. Ну, ты даёшь, а я ведь поверила и ещё жалела тебя.
        Ксения тут же отреагировала:
        — Да, пошли вы все со своей жалостью, надоели.
        Вера Николаевна укоризненно покачала головой, но промолчала.
        Антон Сергеевич, сцепив руки за спиной, прошёлся по комнате, словно соображая, что рассказать ещё о случившихся событиях.
        — Итак, не надеясь ни на кого, Ксения решила действовать самостоятельно. Именно она вернула Танееву с автобуса, своим телефонным звонком. Разговор по-доброму у них не получился. Ксения требовала отдать ей яйцо Фаберже, и проговорилась, что подслушала разговор, в котором Анна Андреевна собиралась императорскую вещь передать Арине, чем страшно взбесила Анну Андреевну. Вот тут-то женщины и повздорили. Так было?
        — Если бы просто повздорили,  — ответила зло следователю Ксения. И её словно прорвало.  — Она мне с издёвкой сказала, что уже отдала яйцо Арине. Эта стерва, прости меня Господи, накинулась на меня с кулаками. Я упала и рукой попала на рукоятку молотка. Танеева вцепилась мне в волосы, они затрещали, а у меня потемнело в глазах. Я схватила молоток и что было силы ударила, она обмякла. Ну, и всё…
        — Это верно,  — сказал следователь.  — А зачем Арину пугала, ночью под окнами лазила?
        — Я случайно увидела, что Клавдия Захаровна уезжает на вечернем автобусе, и решила выманить из дома Арину, чтобы обыскать дом. Думала, постучу потихоньку по стеклу, она испугается и уйдёт к Нюре ночевать. И камнем я в неё кидала по той же самой причине, и записки писала я. Ну, и Андрюшу приблизила к себе для помощи. Он же по всей деревне ходит и никто на него внимания не обращает, а память у дурачка хорошая оказалась. Вот он, и не зная того сам, приносил мне нужную информацию. Я ему просто советовала, по каким переулкам ходить, и телефон ему я подарила.
        — А sim-карту из телефона Танеевой, зачем вытащила?  — поинтересовался Антон Сергеевич, обрадовавшись словоохотливости девушки.
        — Как зачем?  — без стеснения поднялась с постели больная в одной ночной рубашке, налила в стакан воды, сделала глоток, накинула халат и села на кровать.  — Мамка упала, и у неё из кармана вылетел телефон. Я его подобрала. Там же куча звонков от меня была, вот и вытащила, чтобы не так скоро на меня вышли. Ну, а потом не пропадать же ей. Я и вставила sim-карту в телефон Андрюши.
        — А шаль зачем Лилии Николаевны брала?  — поинтересовалась Нюра.  — А потом бросила в учительской.
        — А, да это вообще случайно вышло. На улице холодало, а я утром без шапочки пришла. Когда домой пошла, прихватила, думаю, утром верну и никто не заметит. А она мне ещё и ночью кстати пришлась.
        — Так это ты по ночам по улице разгуливалась, физрука вашего пугала? Он всё какую-то тень видел,  — не выдержал и спросил Миша.
        — Я,  — ответила коротко Ксения,  — И по голове я тебя стукнула, правда, не специально. Мне надо было незаметно пройти, а ты всю ночь по улице расхаживал. Я хотела попасть тебе в спину или пониже, а ты как раз наклонился, вот в голову и угодила. Испугалась, подбежала, ты вроде дышишь, а тут пьяный Игорь идёт, ну я и метнулась в сторону.
        — А дом зачем сожгла?  — с сожалением спросила Ариша.
        — А просто, со злости на весь белый свет, отомстить всем сразу захотела,  — ответила Ксения и сразу как-то сникла.
        — Антон Сергеевич, а пасхальное яйцо Фаберже «Ландыши», нашли?  — задала Арина волнующий её вопрос.
        — Да, нашли,  — сказал следователь, выходя из комнаты. Вернувшись он держал в руках небольшую коробочку.  — Только это подделка и довольно плохого качества. Вот так-то,  — сказал Антон Сергеевич и открыв коробочку, передал её Арине.
        Нюра констатировала:
        — Из-за такой безделушки человек погиб и окружающим столько проблем.
        Геннадий, молча, поднялся со стула и пошёл к выходу. Следом за ним потянулись остальные. В комнате остался следователь, Ксения и Вера Николаевна.
        — Да,  — подтвердила Арина, выходя на свежий воздух и вдыхая осенний аромат всей грудью.  — Три поколения несчастных женщин, которые сами поломали свою судьбу. Ксению мне жаль, она не смогла справиться с навалившимися на неё проблемами и наделала кучу глупостей.
        — Но нельзя же решать проблемы с помощью сковороды и молотка,  — усмехнулся Миша.
        — А мне больше Геннадия жаль, не успел приобрести племянницу и тут же потерял,  — сказала Нюра.
        Все очень устали, больше говорить ни о чём не хотелось. В полном молчании друзья побрели домой…