Между черным и белым Владимир Григорьевич Колычев
        Получив солидное наследство, Василиса стала владелицей металлургического комбината. Тяжело работать в условиях жесткой конкуренции на производстве, бесконечных бандитских разборок и безжалостной инфляции. Но это еще полбеды. Муж Матвей незаслуженно обвинил Василису в измене и ушел к другой. В довершение всех бед - как гром среди ясного неба - звонок о похищении ребенка… Выбор у отчаявшейся женщины невелик: опустить руки и довериться судьбе или начать жестко и решительно действовать…
        ВЛАДИМИР КОЛЫЧЕВ
        МЕЖДУ ЧЕРНЫМ И БЕЛЫМ
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        ГЛАВА 1
        Квартира маленькая, однокомнатная, кухонька крохотная, санузел совмещенный, балкона нет и не было. Это минус. Новый дом, евроремонт, роскошная обстановка. Это плюс.
        Матвей утверждал, что плюс на минус дает минус. Осматривая квартиру, Лилия готова была с ним согласиться, а еще лучше - отдаться ему. Именно страсть к этому парню привела к тому, что вся ее жизнь пошла под откос.
        Из-за Матвея Лилия пошатнулась, а Глеб столкнул ее с лестницы, по которой она поднималась к светлому, самому красивому будущему. Но если Матвей отошел в сторону, то Глеб подставил ей руку, не позволил скатиться на самое дно. Он выселил ее из своей квартиры, лишил надежды на обручальное кольцо, но купил эту клетушку. На свое, разумеется, имя. Четырнадцатый этаж, вид на Москву с высоты птичьего полета. На птичьих правах. А может, и сам полет будет происходить вниз головой.
        - Ну и как? - окинув рукой комнату, спросил Глеб.
        Лилия уныло глянула на него. Всерьез он, интересно, спрашивает или тупо издевается?
        Она медленно провела рукой по мягкой спинке кожаного дивана и ответила:
        - Мне нравится.
        Лилия могла бы прямо сейчас сказать все, что думала о нем, но зачем? Он ведь мог совсем отказаться от нее, завести себе новую любовницу или даже жениться на девушке из своего круга. На Василисе, например.
        Василиса… Это ведь из-за нее все.
        Она воспитывалась в богатой семье, встречалась с Глебом. Все было хорошо, пока не ушли из жизни ее родители. Их заказал отец Глеба, он же приговорил и саму Василису.
        Лилия жила с Матвеем, когда все это началось. Крутая каша тогда заварилась. Не смогла она удержать Матвея. Он увел Василису, а Лилия, пользуясь случаем, отбила у судьбы Глеба.
        Лилия пыталась вернуть Матвея, но тот все больше влюблялся в свою Василису. Отец Глеба нанес очередной удар, а Матвей придал ему эффект бумеранга. Только он мог сказать, где закопан Рубахов, но молчал. Лилия пыталась вызнать тайну, несколько заходов сделала и не получила ничего, ни информации, ни самого Матвея. А ведь она так его хотела.
        Это желание и попутало ее. Появилась возможность решить проблему одним махом, и Лилия взялась за оружие. Но, увы, Василиса не далась ей в руки, сама чуть не застрелила ее.
        Лилия уцелела, но Глеба возмутило само ее поведение. Ведь весь этот сыр-бор разгорелся из-за Матвея, из-за чувства к нему. Лилия желала быть с ним, Глеб не хотел ее за это прощать, поэтому и выселил на обочину жизни.
        К тому же Глеб не простил ей упущенной возможности. Он любил Василису, но при этом не прочь был отправить ее на тот свет. Прежде всего потому, что Василиса претендовала на металлургический комбинат, которым владел ее отец в доле с Рубаховым. Она его получила, лишила Глеба солидной части наследства.
        - А мне нравишься ты, - сказал он.
        - Я знаю, - со вздохом проговорила Лилия.
        Они уже полгода были вместе, и Глеб все не мог ею насытиться. Ей не требовалось даже щелкать зажигалкой. Он воспламенялся сам по себе. Так произошло и сейчас.
        Сначала он просто обнял ее сзади, а затем толкнул на диван, принуждая лечь животом на широкий подлокотник.
        - Никого так не хочу, как тебя, - проговорил Глеб, с силой прижимаясь к ней.
        Похоже, от похоти у него уже свело зубы, но Лилия ему не доктор.
        - Давай не сейчас! - заявила она, оттолкнула его, вырвалась, отряхнулась.
        Мол, я же не коврик, чтобы ложиться тебе под ноги по первому требованию. Ты должен добиваться желаемого, страдать. Тогда и ценить меня будешь больше, к себе обратно возьмешь, а то и женишься.
        - Хорошо, вечером заеду, - сказал Глеб.
        - Вечером, это когда?
        - Возможно, сегодня.
        - Возможно? - Лилия внимательно смотрела на него, и в душе ее возникла тревожная вибрация.
        Если Глеб не добивался ее, значит, она больше не была ему интересна. У нее не имелось никаких шансов.
        - Ты же потерпишь немного? - спросил Глеб, мило улыбнулся и нежно потрепал ее за щеку.
        Прямо как комнатную собачонку, с которой можно делать все, что тебе угодно.
        - Ну, не знаю. Может, Виктор на огонек заглянет, а на мне только халат на голое тело.
        Ей так захотелось вдруг позлить Глеба, а ему хоть бы хны.
        - Вредничаешь? - безмятежно спросил он, а ведь еще совсем недавно боялся Виктора до нервных колик.
        Этот фрукт заявился к ним, когда Глеба не было дома. Его приняла Лилия.
        Глеб возвратился. Она вышла к нему в халате на голое тело. В гостиной сидел гость мужского калибра. Еще та ситуация, в общем.
        Виктор сказал тогда Глебу, что работал на его отца, решал нестандартные вопросы с необратимыми последствиями. Виктор сам предложил убить Василису и Матвея. Глеб и слова не успел сказать, а самозваный киллер уже принял заказ.
        Еще Виктор должен был найти его пропавшего отца, живого или мертвого. С этим он подъехал к Василисе, схватил ее, приставил нож к горлу. Но тут, на его беду, появилась Лилия и очень основательно вломила ему бейсбольной битой.
        Виктор тогда выжил, но поставил условие. Лилия и Василиса немедленно убивают его, либо он решает потом с ними обеими. Прикончить киллера они не смогли, отпустили на свою голову.
        Через какое-то время Виктор явился к Глебу, но тот, надо отдать ему должное, поднял этого неудачливого типа на смех. Ни отца не смог найти, ни с Василисой разобраться, к Матвею даже приблизиться побоялся. Кому такой недотепа нужен? В общем, послал он Виктора к черту и совершенно правильно сделал.
        - Нельзя оставлять красивую женщину без присмотра, - сказала она, из прошлого возвращаясь в настоящее.
        Женщину нужно любить, холить и лелеять. Именно этим Глеб и должен был сейчас заняться.
        - Ну, хорошо, я загляну сегодня вечером, - сказал Глеб и ушел.
        Лилия не могла в это поверить. Он должен был всеми силами добиваться ее, но его унесло ветром. Что ей делать, если это ветер перемен?
        Но не прошло и двух минут, как в дверь кто-то позвонил.
        Лилия тут же выдохнула с чувством облегчения. Конечно, Глеб всего лишь игрался с ней, дразнил. Что ж, он смог набить себе цену! Пожалуй, она отдастся ему прямо в прихожей. Но за дверью стоял Виктор. Хищная усмешка на губах, взгляд ледяной.
        Лилия шлепнула себя ладонью по лбу. Надо же, накликала черта!
        Она опомнилась, стала закрывать дверь, но Виктор толкнул ее в грудь и зашел в дом.
        После этого он обнял Лилию сзади, за шею, одной рукой и сказал:
        - Зря вы меня тогда отпустили.
        - Не надо! - в ужасе прохрипела Лилия.
        Но в ответ Виктор еще сильней сжал ее горло, напрочь перекрыл дыхание.
        - Ты, наверное, думала, что я шутил? - спросил он.
        Лилия мотнула головой.
        - Правильно, не шутил. Я вернулся, девочка моя.
        Лилия не могла дышать. Ее голова чуть не лопалась от напряжения. Еще немного, и все. Сначала она, потом Василиса.
        Василиса тоже умрет, но Лилии от этого было совсем не легче. Она очень хотела жить.
        В глазах у нее уже потемнело, сознание почти отключилось, когда Виктор с силой оттолкнул ее от себя. Падая, Лилия испытала восторг полета над облаками, где много свежего воздуха, такого же пьянящего, как испарение над маковым полем.
        Чувство эйфории разбилось от сильного удара о дверной косяк. От боли в голове у нее мельтешило перед глазами, но Лилия видела, как Виктор подошел к ней.
        Она попыталась подняться, но он покачал головой, глядя на нее с высоты своего положения. Потом этот мерзавец даже слегка приподнял ногу, собираясь наступить ей на грудь.
        - А чего ты испугалась? - с едкой, надменной насмешкой спросил он.
        - Нет, не испугалась, - прошипела Лилия и пожала плечами.
        Действительно, а чего это она? Виктор - трепло и неудачник. Такой тип не сможет убить ее.
        Он этого не сделал.
        - Вы же меня тогда отпустили, - сказал Виктор.
        - Ну да, - буркнула Лилия, осмелела, стала подниматься.
        Однако Виктор исполнил свою угрозу, толкнул ее ногой, заставил лечь. Кофточка на ней была чистая, светлая, а туфля у него мокрая, грязная.
        - Ну, ты!.. - Лилия очень хотела назвать его козлом, но не решилась на такую грубость.
        Он ведь и на горло ей мог наступить. Нога у него сильная, а подошва твердая как камень.
        - Ты меня тогда не убила, - в каверзном раздумье проговорил Виктор. - Но ударила больно. Даже не могу сказать, чем ты можешь искупить свою вину. Ты знаешь?
        Лилия цокнула языком, глядя на Виктора. Мужчина он, в общем-то, интересный, можно даже сказать, обладающий гипнотическим обаянием. Помнится, при первой встрече она почувствовала себя жужжащим ульем. И мед внутри был, и пчелы. Ей вдруг жутко захотелось полного опустошения. Виктор совсем не прочь был стать пасечником и запустить руку в ее улей, но тогда появился Глеб.
        - Тебе и самому известен адрес, по которому ты пойдешь, - заявила она.
        Лилия с пятнадцати лет пребывала в поисках красивой жизни, развлекалась то с одним, то с другим кавалером, но принц долго не появлялся. Зато приключений на свою задницу она нахватала с избытком. Случалось и такое, что ее брали силой. Этот момент Лилия тоже переживет, отряхнется и пойдет дальше. Но все же лучше обойтись без экстрима.
        - Дорогу покажешь? - спросил Виктор, едко усмехнулся, отвел в сторону полу кожаного пиджака, засветил пистолет в кобуре, висевшей под мышкой, и постучал пальцами по пряжке ремня.
        - Матвей покажет.
        - Опять угрожаешь?
        - А это без разницы. Он все равно тебя ищет.
        - Позвони ему, пусть найдет. - Виктор в раздумье обжал пальцами подбородок, какое-то время всматривался в нее, затем спросил: - Скажи, а нам обязательно нужно быть врагами?
        - Так это я тебя душила?
        - Я должен был спросить с тебя.
        - Ну да, - осторожно проговорила Лилия.
        Не смог он с нее спросить. Да и с Василисой ничего не сделал, потому как неудачник. Но вслух об этом лучше не говорить, а то еще взбесится.
        - Но ты такая хорошенькая. - Виктор подал ей руку, помог подняться с пола.
        При этом он даже не попытался расстегнуть ее кофточку, хотя не сводил глаз с декольте.
        - Чего тебе нужно? - спросила она.
        - Чаю.
        - Да? Больше тебе совсем ничего не надо? - с усмешкой осведомилась Лилия.
        Свою мысль она не озвучила, но Виктор понял ее.
        - И это тоже, - заявил он и иронично сощурился. - Но потом.
        - Никогда! - Лилия качнула головой, но на дверь гостю не показала, провела на кухню, поставила чайник и скрылась в единственной комнате.
        Ей нужно было снять грязную кофточку и переодеться. Только вот халат на голое тело надевать она не стала.
        Если ад существует, то доменный цех - его филиал. Все вокруг стучит, грохочет так, как будто кто-то пляшет вокруг жарких печей. Черти варят в этих котлах не смолу, а жидкий огонь, который затем разливают в ковши.
        Огонь этот перекинулся на Матвея, загорелся в этом цеху. Ему самому вдруг захотелось встать к печи, почувствовать себя по-настоящему крутым мужиком.
        Из горячего цеха они с Василисой переместились в кабинет директора. После грохочущих цехов тишина, царившая здесь, выглядела неестественной, искусственно созданной. Улыбка Шумакова была фальшивой насквозь.
        - Чай? Кофе? - спросил он, глянув на Матвея как добрый профессионал на злого дилетанта. - Или воды? Обычно после горячего цеха люди просят холодной минералки.
        - А вы чего просите? - осведомился Матвей, тяжело глянув на него.
        Генеральному директору было слегка за сорок, лицо суровое, кожа сухая, такая же шершавая, как слой окалины на прокатном металле. Взгляд черствый, но не холодный, внешность располагающая, внутри металлический стержень. Мужик рослый, крупный как сталевар с агитплаката «Пятилетку в четыре года». Только не брезентовка на нем, а добротный костюм из первосортного сукна. Воротник сорочки идеально чистый, галстук безупречный.
        - Здесь я не прошу, а беру, - сказал Шумаков не зло, но без улыбки.
        Он открыл дверцу шкафа, за которой скрывался холодильник. Достал оттуда бутылку минеральной воды и без особого усилия откупорил ее сильным намозоленным пальцем.
        - Беру, открываю, наливаю. - На губах у генерального директора появилась благодушная улыбка, а в руке - стакан.
        - Минералку можно, - в неторопливом раздумье проговорила Василиса.
        Она старалась выглядеть сурово, и это у нее вполне получалось. Матвей давно заметил, что внешняя холодность усиливала то внутреннее сияние, без которого даже самая красивая женщина будет казаться всего лишь ограненной стекляшкой. Красивая она, глубокая, нежная. Иногда Матвей ловил себя на мысли о том, что Василиса появилась на свет совершенно без участия мужчины. Настолько много женственности было в ней.
        - А не минералку? - спросил Шумаков и цепко глянул на нее.
        Об этом товарище Матвей услышал еще до того, как узнал о существовании Новокурского металлургического комбината. Когда Рубахов исчез, многие грешили на Шумакова, у которого был повод избавиться от основного акционера своего предприятия.
        Шумаков, плоть от плоти порождение этого завода, начинал смолоду, с низшей ступени поднялся до самой верхней. Он сделал все, чтобы приватизировать комбинат, скупил все возможные акции, затем замахнулся на контрольный пакет, который принадлежал государству. Но денег ему не хватило, и государственные активы перешли в собственность «Ру-банка». Знающие люди говорили, что Шумаков рвал и метал.
        Он и сейчас считал себя главным собственником предприятия, на Василису и Матвея смотрел как на чужаков и камень за пазухой прятал не очень тщательно. Этот человек обладал внутренней мощью, крутым норовом и немалыми возможностями. Не зря Новокурский металлургический комбинат считался самым проблемным активом «Рубанка».
        - На рабочем месте? - спросила Василиса.
        - На рабочем, - ответил Шумаков и глянул на нее с какой-то тяжелой улыбкой.
        Он считал себя здесь полным хозяином, сам решал, кому можно выпивать «не минералку» на рабочем месте, а кому нельзя. Захочет - в хлам сейчас напьется, и никто ему не указ. Именно эту мысль генеральный директор и пытался донести до Василисы.
        - Я предлагаю обсудить этот вопрос, - взяв себя в руки, сказала она.
        Ей пришлось нелегко, но взгляд Шумакова Василиса в общем-то выдержала, дрогнула немного, но не просела, голову в плечи не вжала.
        - На совете директоров, - добавила она.
        - А кто у нас в этом совете? Вы, я да пара инвалидов, - сказал Шумаков, с иронией глянув на Матвея.
        Увы, но тот не мог быть причислен даже к тем персонажам, о которых говорил Шумаков. Василиса представила его как начальника своей службы безопасности, но, разумеется, на Шумакова его статус не произвел никакого впечатления.
        - Что ж, будем считать собрание основных акционеров открытым, - с намеком на шутливый тон сказала Василиса.
        - Собрание основных акционеров? - Шумаков оценил ее иронию и улыбнулся.
        - Вы согласны, что выпивать на рабочем месте нельзя? - спросила Василиса.
        - Нет, - с милой улыбкой ответил Шумаков.
        Но Василиса не дрогнула и даже нашла достойный ответ:
        - Тогда голосуем акциями. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - Пятьдесят моих процентов против ваших сорока двух.
        - Да, пятьдесят процентов плюс одна акция, - сказал Шумаков, признавая неотвратимость этого факта и его несправедливость одновременно.
        - Данное обстоятельство говорит о том, что пить на рабочем месте запрещено. Я полностью с этим согласна.
        - Что ж, тогда я утверждаю данное решение, - с улыбкой проговорил Шумаков.
        Василиса нахмурилась и заявила:
        - Вы утверждаете? Но акции-то мои.
        - А завод мой.
        - Не только ваш.
        - Есть варианты, - сказал Шумаков и неприязненно глянул на Матвея, давая понять, что ему здесь не место.
        Но тот не собирался общаться с ним на языке намеков. Пусть скажет прямо. Матвей не собирался оставить Василису без своей поддержки.
        - Например?
        - Вы можете возглавить совет директоров, а производство оставить мне.
        - А политика производства?
        - В рамках ваших полномочий. Ваше дело направлять, мое - регулировать. Ну и организовывать, разумеется.
        - А если меня не устроит ваша организация?
        - Устроит. Я кровно заинтересован в успешном развитии предприятия. Если вас беспокоит прозрачность финансовой политики предприятия, то можете не волноваться. Она есть, переживать тут нечего.
        - Прозрачность есть?
        - Отчет буду представлять лично. Ежеквартально. Нет, ежемесячно. Женщины к этому привыкли, - улыбнулся Шумаков.
        - Что?! - вскинулся Матвей.
        До сих пор он не находил особых изъянов в поведении этого человека, но сейчас Шумаков явно перегнул палку. Видимо, вошел в раж, попробовал найти слабину в позициях Василисы.
        - Вас это не касается, - заявил Шумаков и глянул на него как на пустое место.
        Матвей поднялся.
        Шумаков почувствовал угрозу и тоже вышел из-за стола. При этом он глянул на дверь, за которой находился человек из его охраны. Кто-то должен был спустить Матвея с лестницы. Не он сам.
        - Извинитесь. - Матвей повел головой в сторону Василисы и слегка отвел назад правое плечо, демонстративно настраиваясь на удар.
        - Я ничего обидного не говорил.
        - Говорили. Просто уже забыли об этом.
        - Я попрошу вас покинуть…
        Кулак Матвея с шумом врезался в нос Шумакова. Тот подался назад, ударился головой о дверцу шкафа. На ногах он устоял, но удар его оглушил, отбил желание брать реванш.
        Зато у Матвея имелось желание продолжать, и Шумаков это понял. Из носа у него хлынула кровь, он полез в карман за платком.
        - Отчет будете представлять ежемесячно, - сказал Матвей. - А получать его - когда заслужите.
        - Ты думаешь, это все? - хлюпнув носом, удивленно спросил Шумаков.
        Этот тип, скорее всего, удивлялся сейчас самому себе. Как же так? Он крутой, могучий, кулаки будь здоров, а какой-то парень смог загнать его в угол с одного удара. Это ведь он должен был сейчас наседать на Матвея, а не наоборот.
        - Я знаю, кто ты такой. - Матвей пристально посмотрел на него. - Ты должен обо мне знать.
        Кто я, на кого могу опереться.
        Новокурск - городок небольшой, но в нем имелись и свои бандиты, которых Шумаков сумел подчинить себе. На них он сейчас и рассчитывал.
        - На кого ты можешь опереться?
        - В общении с тобой - на свои кулаки. Так же, как и ты. Если я в чем-то не прав, то давай, валяй. - Матвей развел руки, подставляясь под удар.
        Но Шумаков не поверил в его искренность и правильно сделал.
        Матвей не чувствовал никакой вины перед ним, поэтому находился в готовности отбить любой удар и отсыпать добавки. А бил он на редкость мощно. Шумаков проверил это на себе.
        - Я же не какой-то дикарь, - сказал генеральный директор.
        Матвей усмехнулся. Как будто он не знал, с кем имел дело. С подчиненными Шумаков не церемонился, мог и наорать и в морду дать, особенно по пьяному делу. Такие слухи на пустом месте не рождаются.
        - Своим дикарям воли не давай, - заявил Матвей.
        - Каким дикарям? - спросил Шумаков и поморщился.
        - Я своих тоже попридержу.
        - Кого своих?
        - Это нехорошие дела, - сказал Матвей. - Не надо ими меряться.
        Он готовился к этому разговору, навел справки о Шумакове, заключил договор о взаимопомощи с Пухнарем. Если вдруг что, то из Репнево подтянется бандитская бригада для устрашения. Но лучше не доводить до греха.
        - Меряться? Делами?
        - А то вдруг их тебе отрежут. По самое не балуй.
        - Значит, без дураков? - спросил Шумаков, пронзительно глядя на Матвея. - Чисто по-мужски?
        Парень согласно кивнул.
        В этот момент Шумаков его и ударил, коротко, без размаха, но достаточно мощно. Матвей успел повернуть голову, и кулак прошел по скользящей. До нокдауна дело не дошло, но ему было больно.
        Вслед за первым последовал второй удар, но Матвей присел, пропустил кулак над головой и ладонью пробил под пупок.
        От боли Шумакова скрутило в бараний рог.
        - Не совсем чисто. Но по-мужски, - сказал Матвей, отступив на безопасное расстояние.
        Кабинет был большой. Места для маневра здесь хватало.
        - Ты что, на железной дороге работал? - разгибаясь, спросил Шумаков.
        - На кого я стрелки перевожу?
        - Руки у тебя как рельсы чугунные.
        - Не знаю. Но переплавке я не подлежу.
        - А выпить? - спросил Шумаков и поднял руку, давая понять, что конфликт исчерпан.
        - Если только на посошок, - сказал Матвей.
        Они остановились в гостинице, туда должны были и возвратиться, но Матвей решил ехать в Москву. Об этом он сказал Василисе уже в машине, под впечатлением от встречи.
        - Не нравится мне Шумаков, - заявил он.
        - Ты ему тоже не нравишься, - проговорила Василиса и совсем не весело улыбнулась.
        - Как бы этот хитрый фрукт в спину не ударил.
        Они беспрепятственно покинули территорию комбината. Дорога шла через поля. Справа под высоким обрывистым берегом блестела на солнце река, за ней синели леса.
        - Места здесь красивые, - сказала Василиса.
        - Еще аномалия. В том числе и магнитная.
        - Я бы здесь дом построила. - Василиса кивком показала в сторону реки.
        - Опасно здесь.
        - Волков бояться… А мы уже с головой в этом лесу.
        - Это не лес, а ад самый натуральный. Бросят тутошние черти нас с тобой в кипящий котел, на молекулы расплавят.
        - Страшно, конечно. Но кто не рискует…
        - Может, продадим свой пакет? - спросил Матвей.
        Предложений на этот счет не поступало, но так ведь они еще и не выставляли свою долю на продажу. Рано или поздно желающие найдутся. Василиса получит живые деньги. Можно будет вложить их в современный складской комплекс, строительство которого им пришлось отложить. Василиса будет полной там хозяйкой. На комбинате ее рабочее место может располагаться только в приемной у Шумакова.
        В лучшем случае он выделит ей отдельный кабинет с вывеской: «Особо почетный гость».
        - Нет, - твердо сказала Василиса.
        - Ты все для себя решила?
        - Да.
        - Ну и хорошо.
        Матвей совсем не прочь был рискнуть своей головой. Ему нравилось драться, он не боялся лезть на рожон. Парень опасался не за себя, а за Василису. Но раз уж она такая смелая, то ему ничего не оставалось, как ее поддержать. В конце концов, в любом бизнесе приходится рисковать своей головой. Чем серьезней дело, тем выше ставки.
        Какое-то время Василиса молчала, напряженно думала о чем-то. Матвей даже решил, что у нее сдали нервы. Она собралась отступить, продать комбинат, на вырученные деньги начать новое дело.
        Но оказалось, что Василиса думала совсем о другом.
        - Когда ты сделаешь мне предложение? - вдруг спросила она.
        - Да я и так твой навеки, - сказал Матвей и нахмурился.
        Не хотел он быть бедным родственником при Василисе, мало того, зациклился на этом пунктике. А ведь она правильно все говорила. Не будь его, ничего бы у нее не было, ни завода, ни самой жизни. Убил бы ее Рубахов как пить дать.
        - Если бы ты был моим мужем, то Шумаков не вел бы себя так. Тебе не пришлось бы бить ему морду.
        - А что в этом плохого?
        - Ты не хочешь жениться на мне?
        - Я хочу быть с тобой всегда.
        - Может, тебя смущает, что у меня нет ребенка?
        - Будет.
        - Тогда ты женишься на мне?
        - А ты выйдешь за меня?
        - Да!
        - Тогда, считай, что я сделал тебе предложение.
        А чего тянуть-то? Тем более что Василиса права. Она не смогла бы справиться с Рубаховым без него.
        Рубахов давил на Василису со всех сторон. Рано или поздно он дожал бы ее, и она это понимала. К тому же Рубахов был виновен в смерти ее родителей.
        Василиса пошла ва-банк, выследила подлеца, хотела его застрелить, но попала впросак. Петля уже затянулась на ее шее, когда появился Матвей. Выстрелил он тогда без колебаний и похоронил Рубахова как собаку, без всяких угрызений совести.
        Парень убил Рубахова в том же доме, где погибли родители Василисы, и она сама едва не стала жертвой бандитов. По воле Рубахова это здание отошло тете Розе, но ей вовсе не хотелось там жить после целой череды убийств. Василисе даже не пришлось уговаривать ее. Она с легкостью продала недвижимость и убралась в родные края.
        В этот дом Матвей сейчас и вез Василису.
        ГЛАВА 2
        Мама спала в обнимку с отцом, грудью прижимаясь к его спине, будто удерживала его, старалась, чтобы не сбежал. Он вполне мог это сделать. Большие деньги порождали соблазны, перед которыми отец не мог устоять. То одна любовница, то другая. Дома он появлялся все реже и реже.
        Василиса понимала, что когда-нибудь он совсем уйдет, остро чувствовала надвигающуюся беду. Сперва отец, а потом и мама. Останется она одна в этом большом пустом здании.
        Рассвет еще не наступил. В доме было темно, и только в руке у нее горела свеча. Но мама и отец еще были живы, находились в своей спальне.
        Василиса стала подниматься к себе в комнату, и тут свеча в руке вдруг потухла. Ее погасил сквозняк. Шторы на окнах заколыхались. Кто-то тихонько открыл входную дверь.
        Бандиты? Неужели началось?
        Василиса должна была разбудить родителей, рванула к ним, но вдруг сама оказалась в постели. В спальне было темно, только на тумбочке светился будильник. Рядом с ней спал Матвей. Занавески на окнах не шевелились. Но значило ли это, что в дом никто не заходил?
        Василиса стремительно поднялась, тихонько открыла дверь, выглянула из спальни, прислушалась. Где-то внизу едва слышно скрипнула ступенька. Кто-то медленно и осторожно поднимался по лестнице.
        Василиса закрыла дверь на защелку, бросилась к Матвею.
        Нужно было его разбудить, но он сам проснулся, открыл глаза, сонно глянул на нее и спросил:
        - Что такое?
        Василиса нервно приложила палец к губам и кивком показала на дверь.
        Матвей понял ее правильно. Он поднялся, почти бесшумно снял крышку тумбочки, под которой лежал пистолет с глушителем. На это ему понадобилось всего несколько секунд.
        Матвей приложил палец к губам, приблизился к двери, осторожно открыл ее и сразу же выстрелил. Затвор пистолета глухо лязгнул. Василиса вздрогнула от этого пугающего звука.
        Матвей вытянул руку, снова выстрелил, переступил порог и вышел в холл. Опять послышалось лязганье затвора.
        Василиса подумала, что его и самого бандиты могли убить прямо сейчас. Не думая о себе, она бросилась за ним.
        В холле Матвея уже не было, зато на полу лежал, конвульсивно дергая ногой, какой-то человек. Пуля вошла ему в сердце, но убила не сразу.
        Страх надавил на грудь Василисы, но вскрик из нее не вырвался. Она должна была взять себя в руки и смогла это сделать. Ясно же, что кто-то нанес удар. Возможно, это произошло из-за комбината, за который она собиралась бороться. Так или иначе, но драка уже началась. Матвей опять оказался на острие событий. Да и она сама пребывала в большой опасности.
        Но страх придется превозмочь. Нужно идти вперед. Вдруг Матвею будет нужна ее помощь.
        Матвей шел напролом. В холле на втором этаже тоже лежал человек и даже не шевелился. На груди у него расплывалось кровавое пятно. Третий труп валялся на террасе, а Матвей был уже у ворот. Он потрогал калитку и повернул назад.
        На улице стояла холодная майская ночь, а Василиса была в одной ночной рубашке. Впрочем, замерзнуть она не боялась. Куда страшней получить пулю.
        В руке у покойника Василиса увидела пистолет и попыталась его отобрать, но тот держал оружие мертвой хваткой. Василиса с силой потянула ствол на себя раз, другой. На третий тело дернулось, по руке прошел нервный импульс. Василиса испуганно отскочила. Вдруг покойник ожил?
        Но тело лежало неподвижно. Пистолет оказался на полу.
        Василиса схватила его, оглянулась, но Матвея не увидела. Он обходил дом, а она должна была осмотреть его изнутри. Вдруг где-то притаился бандит?
        Василиса помнила, как шла убивать Рубахова. Тогда она заходила в дом с пистолетом в руке, но этот подонок уже караулил ее, подкрался сзади, схватил. Сейчас девушка тоже могла оказаться в ловушке.
        Страх перед смертью, как ни странно, придал Василисе спокойствия. Она обошла дом, заглянула в каждую комнату, никого не увидела. А Матвей все не появлялся.
        Василиса вышла во двор, обогнула дом, но Матвей как сквозь землю провалился. Она осмотрела весь двор, заглянула в баню, за беседку, вернулась к дому.
        Только тогда со стороны ворот появился Матвей. В одной футболке и семейных трусах, босой, в руке пистолет, но в глазах ни грамма смущения. А ведь он на улицу выходил, мог попасться на глаза соседям, а то и нарваться на пулю.
        Василиса с содроганием подумала об этом.
        - Ты чего раздетая? - спросил он, обнимая ее за плечи.
        - А сам?
        - Теперь можно и одеться. Что это у тебя? - Он перевел взгляд с пистолета в ее руке на покойника.
        - Он сам мне его отдал, - сказала она и натянуто улыбнулась.
        - Еще раз, - глядя ей в глаза, проговорил Матвей.
        - Что еще раз?
        - Улыбнись. Ничего страшного не произошло. Мы живы. А бандитов больше нет. Жаль.
        - Что жаль?
        - Я думал одного живым взять. А в машине никого не оказалось. - Он кивком показал за ворота.
        - В машине?
        - С курскими номерами.
        - Шумаков?
        - Ты еще не замерзла?
        Они зашли в дом, и Матвей прижал Василису к себе. Она должна была согреться, но ее затрясло от озноба.
        - Страшно? - спросил он.
        - Нет, - отстучала она зубами.
        - Вдохни глубоко и медленно выдохни. Давай за дело! Вдруг милиция подъедет.
        Василиса вспомнила, как доставала из кладовки клеенку, в которую они затем упаковали Рубахова. Там ее еще много оставалось. Она знала, куда идти, где и сколько брать.
        Начали они со второго этажа. Там, в холле уже неподвижно лежал тяжеловесный парень двухметрового роста. Массивная голова, грубое лицо, мощная шея, кожаная куртка поверх армейского камуфляжа. В кармане Матвей нашел водительские права и техпаспорт на машину.
        - Комков Павел Антонович, - прочитал он. - Курская область, Новокурский район. Вопросы есть?
        Василиса лишь качнула головой. Мол, да, так и есть. Шумаков снарядил по нашу душу своих бандитов.
        - Тогда за дело.
        Обе пули застряли глубоко в теле. Кровь разлилась по груди, намочила одежду, однако на пол не пролилось ни капли. Зато второй покойник оставил после себя большую лужу, и Василисе пришлось браться за тряпку.
        Крови хватало и на террасе. Василиса спешила, поэтому быстро умаялась. Зато ей казалось, что Матвей не знал усталости. Он упаковал покойников, загрузил тела в машину, туда же забросил лопату.
        До рассвета оставалось всего полтора-два часа. За это время им нужно было много чего сделать.
        В машину Василиса садилась в состоянии полного упадка, как физического, так и душевного. Вдруг в пути они столкнутся с милицией? Никак нельзя попадаться с таким багажом. Но если им повезет и они смогут избавиться от трупов, то что их ждет дальше? За первым ударом могли последовать второй и третий. Надолго ли их хватит?
        Если бы не Матвей, то руки у Василисы совсем опустились бы. Одним своим присутствием он успокаивал ее, внушал надежду. Отец ничего не смог поделать с бандитами, которые напали на них, а Матвей управился с ними одной левой, стрелял быстро, точно. При нем была Василиса, поэтому он бил наверняка, чтобы ни одна сволочь не смогла причинить ей вред. С ним она была как за каменной стеной.
        - Ты чего приуныла? - спросил он уже после того, как они выехали со двора.
        Фары смело светили в ночь, разгоняли сырую туманную взвесь. Где-то в темноте за ними скользили опасные тени, возможно, сама нечистая сила преследовала их, но Василису пугало не это. Ее тревожила возможная встреча с милицией или с бандитами, которые, быть может, прямо сейчас спешили на подмогу своим дружкам.
        - Шумаков нас в покое не оставит, - сказала она.
        - Ему самому сейчас нужно прятаться, - заявил Матвей.
        - Ты в этом уверен? Сам ведь говорил мне, что там целая банда…
        - Банда - это змея. С одной головой. Если отрубить ее, то хвост подергается и затихнет.
        - А кто голова?
        - Раньше был Горлач.
        - Может, и сейчас он? - Василиса пожала плечами.
        Не знала она никакого Горлача и не могла судить, сильная это голова или не очень. А раз так, то ей без разницы, кто там управляет той анакондой, которая уже набросила на них первое кольцо. К счастью, неудачно.
        - Информация, честно говоря, не совсем свежая. Но кое-что уже подтверждается, - сказал Матвей.
        - Что подтверждается?
        - Комков Павел Антонович. Кличка Комок. Был такой персонаж в банде у Горлача. Других не знаю, документов не нашел. Надо потом будет в машину заглянуть.
        - Мне страшно, - сказала Василиса и поежилась.
        - Мне тоже.
        - Тебе страшно? - Василиса просто не могла в это поверить, во всяком случае, сейчас.
        - Глаза боятся, руки делают. Шумакова тоже надо будет закопать.
        - А ты сможешь?
        - Вариантов мало. Сбежать от тебя или… Я выбираю второй вариант и буду идти до конца.
        - Ты с Пухнарем договаривался.
        - Да вот думаю. - Матвей озадаченно поскреб подбородок.
        - Что думаешь?
        - Ты же серьезно за комбинат взялась?
        - Наверное, да.
        - Мне нужно знать наверняка. Если мы решим с Шумаковым и продадим комбинат, то это одно. Если возьмем комбинат и осядем в Новокурске, то это другое.
        - Что другое?
        - Тогда и Пухнарь там осядет.
        - Это плохо?
        - Это не очень хорошо. Он же права качать начнет, на голову нам сядет. Непременно попытается.
        - Что делать?
        - Мы продаем комбинат или где?
        - А если продаем?
        - Тогда я подключаю Пухнаря.
        - А если нет?
        - Тогда решаю с Шумаковым сам.
        Они заехали в лес, углубились в него, насколько это было возможно. Матвей остановил машину, выбрался из нее и взялся за лопату. Он торопился успеть до рассвета, поэтому работал без остановки, лопатой махал мощно, широко.
        Василиса невольно залюбовалась им и еще раз поймала себя на мысли о том, что покойники ее ничуть не пугают. Ночь, могила, трупы, а она далека от кладбищенской жути. Ей всего восемнадцать, а она уже досыта наелась этой дряни.
        Родителей убили, за ней охотились, в них с Матвеем стреляли, пули проносились над головами, когда они уходили от погони. Затем она мстила за родителей, собиралась убить Рубахова. Матвей застрелил его, когда этот мерзавец ее душил. Она тогда оказалась в объятиях покойника.
        Чуть погодя их пришли убивать телохранители Рубахова. Матвею пришлось браться за оружие. Правда, хоронить их вот так в лесу не пришлось. Трупами занялась милиция.
        Не успела Василиса перевести дух, как оказалась в лапах у Виктора. Лилия тогда пришла ей на выручку, но спустя некоторое время сама попыталась ее убить.
        «Теперь вот снова, - подумала она. - Ни конца этому ни краю. Может, нам и правда стоит продать все и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тихо и спокойно?»
        До рассвета Матвей не успел. Слишком уж много земли ему пришлось вынуть. Но братская могила удалась. Он закопал покойников глубоко, плотно утоптал место захоронения, тщательно забросал его листвой.
        Василиса помогала ему. В машину она садилась едва живая от усталости, но с чувством исполненного долга.
        - Как будто ничего и не было, - сказала она, откинула спинку кресла и легла.
        Отдохнуть не помешало бы, да и в окно смотреть у нее не будет возможности. Ночью Василиса не понимала, куда они едут, и сейчас ей вовсе не обязательно запоминать обратную дорогу. Она не желала знать, где похоронены бандиты, и если вдруг что, то пытать ее будет бесполезно. Такие вопросы много у кого могут возникнуть. Следующий круг ада еще впереди.
        - Давай продадим комбинат и уедем. Не хочу больше ничего! - проговорила Василиса.
        Матвей ничего не сказал, но она приняла его молчание за согласие и спросила:
        - А если мы уедем, то зачем нам с кем-то разбираться? - спросила она.
        - Сегодня тебя пытались убить. Шумаков должен за это ответить.
        - Может, не надо?
        - Отдыхай, пока есть такая возможность, - немного подумав, сказал Матвей.
        - А ее может и не быть?
        Он пожал плечами. В доме их действительно могла поджидать очередная опасность. Неизвестно было, повезет им в этот раз или нет.
        Однако им повезло. Хотя бы потому, что в доме их ждали только призраки убитых бандитов.
        Василиса еще раз вымыла пол после них, приняла душ и, вконец измотанная, легла спать. Когда она проснулась, Матвея дома уже не было.
        На улице май месяц, но до жары еще далеко. Ночи холодные, а вода в озере и вовсе студеная. Но Шумакова это ничуть не пугало. Он сиганул туда с разгона, с высоких мостков и погрузился с головой.
        Все из-за Горлача. Этот хрен устроил из парилки газовую камеру. Шумаков стал задыхаться от сильного жара уже на третьей минуте, но в грязь лицом не ударил, держался до последнего. Он покинул сауну всего на секунду или две раньше Горлача, а теперь вот бухнулся в холодную воду. Вокруг аж зашипело.
        Озеро, конечно же, куда лучше бассейна. И раздолье здесь настоящее, и русалки не потешные. Если схватит за ногу ожившая утопленница, то на дно к себе точно утянет. Но это будет не так уж и не страшно. Куда опасней снова с Горлачом в парилке закрыться.
        Русалок видно не было. Наверное, они еще не отошли от зимней спячки.
        Время уже позднее, темно, но полночь еще не наступила. Они с Горлачом успеют приговорить бутылочку водки. Если она не отравлена. Что-то не то сегодня с Горлачом.
        Шумаков накупался, поднялся на мостки, вернулся в баню. Там и жарко, и тепло. Жар давала печка, а тепло - Марина с Людмилой. Бабы знойные. Шумаков с удовольствием прижался к темноволосой Марине.
        - Не понял! - возмущенно протянул Горлач.
        Он не выходил из себя, в его словах звучала ирония. Марина ему не жена, даже не любовница, но эту ночь она должна была провести с ним. Людмила досталась его гостю. Ничего страшного не произойдет, если эти очаровательные особы вдруг перепутают хозяина. Но Горлач, похоже, так не считал, во всяком случае сегодня. На Марину он смотрел как на свою законную собственность.
        - Севастьян Егорович такой несчастный! - проговорила Марина и еще крепче прижалась к гостю.
        - С чего это я несчастный? - спросил Шумаков, отстранился от девушки, насмешливо посмотрел ей в глаза.
        - Не знаю, мне показалось. - Марина хитро улыбалась, умоляла не судить ее строго и даже просила немного наказать.
        Прямо сейчас. Взять в руки плетку и… Правда, плетка эта сейчас находилась у нее в руке. Движения были нежные, волнующие.
        - Значит, есть какие-то проблемы! - сказал Горлач, звонко шлепнул Марину по заднице, и эта самая плетка выскользнула из ее руки. - Разогрейтесь пока! - Он махнул рукой на парилку.
        Марина кивнула и скрылась за дверью. Людмила исчезла вслед за ней.
        Шумаков мог бы присоединиться к девочкам, но на сегодня был сыт парилкой по горло. Да и Горлач уже шагнул в трапезную. А там холодная водка!
        Горлач плотно закрыл за собой дверь и спросил:
        - Чего ты такой несчастный, Егорович?
        Здоровый он мужик, кряжистый как столетний дуб.
        - А вот Марину приласкаю и стану счастливым, - нашел чем ответить Шумаков.
        Горлач - главный в городе бандит. Он много чего мог в Новокурске, но сам он зависел от комбината, от денег, которые перепадали ему с барского плеча. Если Шумаков позабавится сегодня с Мариной, то Горлач это проглотит. Не будет он ссориться с боссом из-за какой-то шалавы. Придется ему смириться и встать в стойло.
        - Не знаю, - сказал Горлач, нахмурился и вдруг добавил: - Не верю я в счастье в загробном мире.
        - Кто-то туда собирается? - Шумаков настороженно глянул на него.
        Горлач всерьез считал себя его покровителем, а сегодня был еще и не в настроении, поэтому очень даже запросто мог качнуть права. Придушит своими железными лапищами или ножом пырнет, а потом уже будет разбираться, кто из них босс, а кто шестерка.
        - Твои враги, - поигрывая желваками, сказал Горлач.
        - Мои враги?
        - Ну а кто тебе морду набил?
        - Давай не будем! - пробурчал Шумаков и скривился.
        Матвей Вересов действительно смог навалять ему. Он не хотел вспоминать об этом.
        - Крутой он пацан, этот Верес.
        - Да, ты об этом говорил, - сказал Шумаков.
        - Ты ведь и сам это прочувствовал, да, когда на бабу его попер?
        - При чем здесь это?
        - Нельзя на чужую бабу пасть разевать, понял?
        - Учить меня будешь?
        Горлач какое-то время молчал.
        Он продолжал перекатывать желваки, тяжело глядел на собеседника и наконец сказал:
        - Вересова я пробил, знаю, кто он такой. Эта твоя проблема уже решается.
        - Вот как? - Шумаков озадаченно повел бровью.
        Не нравилось ему настроение Горлача. Он видел, что должен быть готов к какому-то подвоху с его стороны.
        - Разве с Вересом не нужно разобраться? Как с ним, так и с Улеевой.
        - А я тебя просил? - вскинулся Шумаков.
        Он, конечно же, должен был вывести Улееву из игры и разобраться с Вересовым, даже настроился на крайние меры, но заказ Горлачу делать не собирался. Генеральный директор думал даже нанять киллеров со стороны.
        - Ты ведь жаловался.
        - Я не жаловался!
        - Но проблему обозначил.
        - И поперед батьки в пекло?
        - А кто батька? - осведомился Горлач.
        - Тебе это так важно?
        - Да, важно.
        - Поэтому ты и проблему мою решил. В зависимость меня поставил, да?
        Горлач ухмыльнулся и плотно сжал губы. На самом деле он усилил эту зависимость и собирался потребовать еще больше на свой бандитский общак.
        - Ты ведь сказал, что проблема решается, - заявил Шумаков.
        - Она еще не решилась. Но пацаны уже в работе.
        - Надо было мне сказать.
        - Считай, что это подарок.
        - Подарок? В нагрузку?… - спросил Шумаков и едко усмехнулся.
        Ему вовсе не хотелось отстегивать Горлачу лишние деньги.
        - Что тебе не нравится? - осведомился тот и пристально посмотрел ему в глаза.
        - Все не нравится!
        - И я не нравлюсь?
        - И ты не нравишься!
        - Куда ты без меня?
        Шумаков задумался. Когда-то они с Горлачом были по-настоящему одной командой. В свое время бандиты очень помогли ему прибрать к рукам комбинат, но с тех пор они паразитировали на его трудовых мозолях. От них не было никакой пользы.
        Давно уже пора было избавляться от Горлача и его банды. Но как это сделать? В РУОП обратиться? Но Горлач слишком много знает. Можно со стороны людей нанять, которые зачистят и его, и всю банду. Был у Шумакова один человек в Москве, к нему он и думал обратиться, чтобы решить с Улеевой.
        - Чего молчишь? - жестко спросил Горлач.
        - Нет, ничего. Нормально все.
        - А может, мне отбой дать? - спросил Горлач с коварной усмешкой в уголках губ. - Если не поздно, разумеется.
        Шумаков задумался. Не вопрос, Василиса Улеева - кость в горле. Причем крупная, которую не мешало бы раздробить. Если она вдруг умрет, то ее пакет акций всякие люди, заинтересованные в этом, начнут рвать на части. Со временем эти лакомые куски можно будет скупить. Совсем не обязательно давать отбой. А с бандитами он потом разберется.
        - Баба она красивая, - продолжал Горлач. - Незамужняя. Женишься на ней, объединишь капиталы.
        Шумаков в раздумье качнул головой. Вариант, конечно, интересный, но пойдет ли за него Василиса? Да и жена у него. Он свою Лизу любил, хотя и гулял от нее.
        - А что, нормально будет? Женишься на молодой и красивой, а я, так уж и быть, Лизавету твою подберу.
        - Ты Лизавету? - Шумаков постарался взять себя в руки.
        Ситуация, мягко говоря, не очень. Горлач намеренно шел на обострение, а вокруг лес. База отдыха пустует, милиция сюда сама по себе никогда не заглядывает, а глухой сторож наряд не вызовет, хоть над самым ухом у него стреляй. Может, потому Горлач и пер на рожон. С ним целая свита, три быка, а у Шумакова только водитель, он же телохранитель.
        - Мне нравится, - с усмешкой сказал Горлач.
        - Лизавета нравится?
        - Мы с ней даже попробовали, - выдал Горлач и прижал к своему паху воображаемую голову реально существующей женщины.
        - Знаешь, ты еще что-нибудь придумай, а я до ветру. - Шумаков со свистом, сквозь зубы втянул в себя воздух, изображая позыв.
        - Марину можешь попробовать. С Лизаветой сравнишь. Мне потом скажешь.
        Горлач откровенно издевался над ним, но Шумаков на провокацию не поддавался. Сначала нужно убраться отсюда подальше, а потом уже отвечать на вызов.
        Хитро придумал Горлач, ничего не скажешь. Его люди убивают или всего лишь неудачно покушаются на Улееву. Вина падает на Шумакова, но его самого находят мертвым. Все будет подано так, как будто это Вересов отомстил ему. Или его люди - за смерть своего босса. Горлач останется сухим и возьмет под свое крыло Лизу с ее наследством.
        Из сауны Шумаков вышел в одной тунике из простыни и торопливо направился к своей машине, которая стояла у гостевого домика. Туда вела дорога, вымощенная камнем, над которой качались на ветру высокие сосны. Их ветки угрожающе скрипели над головой.
        Сначала он увидел дом, а затем и человека, который вынырнул из темноты ему навстречу. В одной руке Вагончик держал рацию, в другой - пистолет с глушителем.
        - Куда-то спешим, Севастьян Егорович? - спросил бык.
        - Да, в туалет, - немеющим голосом проговорил Шумаков.
        Горлач играл с ним в кошки-мышки, сначала отпустил, позволил ощутить иллюзию свободы, а потом снова поймал. Вагончик сейчас был его лапой. У него имелись острые когти, снабженные глушителем.
        - А вы под себя, Севастьян Егорович! Прямо здесь. Убегать никуда не надо будет, - заявил Вагончик.
        - Кто сказал, что я убегаю?
        - Делать этого не надо, Севастьян Егорович. От себя не убежишь. - Вагончик самодовольно усмехнулся.
        Он был премного доволен собственным красноречием, но хорошее настроение не помешало ему поднять правую руку и навести ствол пистолета на жертву.
        Шумаков в ужасе зажмурился, невольно затаил дыхание. В наступившей тишине с глухим звоном щелкнула затворная рама.
        Это был выстрел, но боли Шумаков не почувствовал и сознание не потерял. Он открыл глаза и увидел, как падает Вагончик. Пуля попала ему в висок, прострелила голову насквозь. Смерть была мгновенной.
        Шумаков повернул голову на звук и увидел знакомое лицо. Матвей Вересов стремительно приближался к нему, в руке пистолет, на губах едкая усмешка.
        Вересов опустил руку, в которой держал оружие. Это сбило Шумакова с толку. Он расслабился и пропустил атаку. Матвей ударил его кулаком в горло. От резкой боли в голове у генерального директора замкнуло.
        Любить так любить, стрелять так стрелять. Тем более что Матвей стрелял ради любви к Василисе. Один бандит уже валялся на земле, около гостевого дома. В бане тоже должно было что-то происходить. Сейчас там находился Пухнарь со своими орлами. Лишь бы не подвели.
        Матвей присел на корточки рядом с Шумаковым, лежащим на земле, шлепнул его пальцами по щеке. Ноль реакции. Он приложил палец к шее и почувствовал, что артерия вроде пульсирует. Живой. Значит, не зря парень шел за ним от самой бани, спасал от бандита, который непонятно зачем собирался его убить.
        Шумакова надо было бы связать, но Матвей не стал тратить на это время, со всех ног рванул к бане.
        Пухнарь не подвел. Один бандит, нашпигованный пулями, лежал на полу в прихожей, другого Матвей нашел в трапезной. Здоровенный бугай покоился на перевернутом столе. Из простреленного живота на белую скатерть стекала кровь.
        - Горлач. - Пухнарь повел пистолетом в сторону покойника.
        - Туда ему и дорога, - сказал Матвей, стараясь сохранять внешнюю невозмутимость.
        Пухнарь очень здорово ему помог, сначала информацией, а затем и личным участием. Пока что дело ладилось. Они вышли к Новокурску, зацепились за Шумакова, выследили его, разобрались в ситуации, на месте приняли решение.
        - В озеро их давай, - сказал Пухнарь, обращаясь к яйцебородому Туку.
        В этот момент и послышались звонкие женские голоса. В баню со стороны озера торопливо вошли две обнаженные дивы. Их распаренные тела покрылись мурашками после освежающего купания. Эти очаровашки хотели пройти в парилку, но Пухнарь перекрыл им дорогу.
        - Здравствуйте, девочки!
        Он смотрел на них с улыбкой работорговца, оценивающего живой товар. Эти особы очень даже впечатляли, особенно шатенка с изумрудными глазами. Тут и лицо, и фигура.
        Шатенка увидела Горлача, лежащего на полу, всполошенно глянула на Матвея.
        - Где Шумаков? - спросил он, стараясь смотреть ей в глаза.
        - Не знаю, - жалко пробормотала она.
        - Зачем он это сделал? - Матвей кивком показал на покойника и повернулся к девушкам спиной.
        Проститутки - это хлеб Пухнаря, пусть он ими и занимается. Его сейчас куда больше интересовал главный виновник торжества.
        Шумаков уже пришел в себя, но еще только начал подниматься с земли, когда Матвей подошел к нему. Сильный удар в живот вернул его на место.
        - Лежать! - Матвей вытащил из-под генерального директора простыню и крепко связал ею его руки.
        Затем он отправился к черному «Мерседесу», который стоял возле гостевого дома, и обнаружил в машине труп водителя. Судя по всему, его удавил тот самый бандит, которого застрелил Матвей. Шумаков должен был умереть вслед за своим водителем. Впрочем, у него все еще было впереди.
        Матвей вернулся к Шумакову, грубо схватил его, оторвал от земли, так же бесцеремонно дотолкал до машины, показал на покойного водителя и спросил:
        - Твоя работа?
        - Да ты что такое говоришь?
        - А чья?
        - Вагончик это. - Шумаков кивнул через плечо.
        - Зачем?
        - А меня зачем?
        - Так это не я. Горлач с катушек слетел… Тебя заказал!
        Шумаков из кожи вон лез, старался смотреть прямо в глаза.
        - Я в курсе.
        - Сам заказал. Без меня!
        - Да, конечно!
        - Нет, честное слово!
        - А чего ты колотишься? - с усмешкой проговорил Матвей. - Как будто отпущение грехов хочешь заработать. Я тебе не священник, мне твоя исповедь не нужна. Так умрешь, без покаяния. - Он приставил ствол пистолета к животу Шумакова.
        - Не надо! - проблеял тот.
        - Плохо ты наводил об мне справки, дурачок. Пока мы с Василисой вместе, нас нельзя убить. Сколько таких придурков было, которые не верили. Ты тоже был! - Матвей внутренне напрягся, заставляя себя нажать на спусковой крючок.
        Шумаков пугливо дернулся, отшагнул назад.
        - Застрелиться хочешь? - сказал Матвей, принимая решение. - Ну, давай. - Он шагнул к Шумакову и приставил ствол пистолета к его подбородку.
        Бедняга в ужасе бухнулся перед ним на колени. Руки у Шумакова были связаны за спиной. Медленно опуститься он не смог, поэтому больно стукнулся коленками об асфальт, скривился от боли и страха.
        - Но я и правда вас не заказывал! Это Горлач все устроил. Подставить меня хотел!
        - Думаешь, я должен тебе поверить? - в раздумье спросил Матвей.
        - Но это правда! У Горлача спроси!
        - Не могу я у него спросить. Убил ты своего дружка, - произнес Матвей и хищно усмехнулся.
        - Я убил?
        - Застрелил его в сауне и бросился бежать. А тут Вагончик. Ты и с ним тут же разобрался.
        - Но это не я!
        - Водителя своего и в самом деле не ты. Этого бедолагу мы, так уж и быть, на Вагончика спишем.
        - Но я никого не убивал и тебя не заказывал. Давай договоримся! - Шумаков тянулся к Матвею, как будто собирался обнять его за ноги.
        Он сделал бы это, если бы руки его были развязаны.
        - Попробуй. - Матвей брезгливо поморщился.
        - Я уеду за границу. Сегодня же соберусь и отправлюсь. Генеральным директором станешь ты. Завод теперь твой!
        - Не справлюсь я, - сказал Матвей.
        - Селиванов тебе поможет. Он все знает и умеет.
        - Селиванов, это кто?
        - Мой зам.
        - А ты на покой?
        Матвей в раздумье огладил несуществующую бороду. Вообще-то, они с Василисой собирались продать комбинат и даже уехать куда-нибудь в теплые спокойные страны. Но если удача сама идет в руки, то зачем бежать от нее?
        - Просто уеду.
        - А если обманешь, так и будешь путаться под ногами?
        - Непременно уеду.
        - Уедешь, - сказал Матвей, с силой потянул Шумакова за собой, швырнул его под куст возле самой бани, а сам зашел внутрь.
        Трупа в предбаннике уже не было. В трапезной находились только Тук и Бычок, оба вполне живые.
        Пухнаря Матвей нашел в массажной. Шатенка с изумрудными глазами стояла на четвереньках, а он усиленно вталкивал в нее свои чувства и желания. Девка постанывала сквозь зубы.
        Однако Пухнарь все равно услышал Матвея, резко повернул к нему голову и заявил:
        - Я же сказал!.. Ага, это ты.
        Шатенка затуманенно посмотрела на Матвея. Не хотелось ей с Пухнарем, но и отказать ему она не могла, потому как проститутка.
        Матвей пожал плечами. Он и не думал осуждать Пухнаря за это развлечение. Его покоробил сам факт. Еще не развеялся запах пороха, не засохла кровь на полу, а Пухнарь уже вовсю пользовался трофеем. Потому что ни стыда у него ни совести, зато похоти как дерьма в сточной канаве. Одно слово, бандит. Только дай ему волю, вмиг на голову сядет и ножки свесит.
        - Иди сюда! - резко сказал Матвей, закрывая за собой дверь.
        Но Пухнарь появился не сразу. Сначала он закончил свое дело, затем вышел.
        - Чего так долго? - спросил Матвей, пристально глядя на него.
        - А что не так? - буркнул Пухнарь и нахмурился.
        Он не подчинялся Матвею, поэтому не должен был отчитываться перед ним. Но тот считал иначе и постарался донести до Пухнаря свою позицию взглядом, вполне спокойным, но таким же тяжелым, как льющийся чугун. Он смотрел на него как сталевар в огненное жерло мартеновской печи.
        Пухнарь занервничал под этим его взглядом.
        - Нормально все. Трупы уже там, - сказал он и махнул рукой в сторону озера.
        - Кто стрелял?
        - Бычок.
        - Ствол у него?
        Матвей собирался списать всех покойников на Шумакова. Надо запятнать орудия убийства его пальчиками, стволы надежно спрятать. Сам он пусть убирается, и чем дальше, тем лучше.
        - Пока да.
        - Всех давай в озеро. Пора по домам.
        Матвей еще не знал, займут ли они с Василисой место Шумакова, но не сомневался в том, что Пухнарю в Новокурске точно делать нечего. Получит он окончательный расчет и отправится к черту. Никому не нужна такая ненадежная опора.
        ГЛАВА 3
        Осень уже на дворе, а Лилия цвела так, как будто весна в самом разгаре. Пахло от нее свежим, еще морозным, но уже солнечным мартом. От возбуждения кровь ударила во все головы Глеба. Он просто не в состоянии был сдержать свой порыв и набросился на Лилию как самый настоящий кобель.
        В себя Глеб пришел не раньше, чем все закончилось, в состоянии полного нестояния.
        - Завел бы ты себе резиновую бабу, - буркнула Лилия, поднимаясь с кровати. - Рвал бы ее как Тузик грелку. - Она подняла руки, потянулась, выставляя напоказ нежную попку.
        Глеб скривил губы, глядя на нее. Год уже прошел, как они вместе. Казалось бы, Лилия давно должна была ему надоесть, но нет, он по-прежнему заводился от нее с пол-оборота и все так же завороженно любовался наготой этой особы.
        Лилия приняла душ, высушила голову, а он все так же лежал и не мог пошевелиться.
        В комнату она вошла, на ходу запахивая халат.
        - Можешь даже живую бабу найти, - сказала Лилия, усаживаясь в кресло.
        - Ты не против? - с усмешкой полюбопытствовал Глеб.
        Были у него живые бабы, как за последний год, так и вообще, но Лилия, увы, так и осталась вне конкуренции. Затмить ее могла только Василиса, но с ней никаких шансов. Не захочет она с ним. Даже если Матвей вдруг уйдет из ее жизни, все равно не пожелает. Хотя кто его знает.
        - Большому кораблю большое плаванье. В свободных водах. Островок этот мне отдай, и семь футов тебе под килем! - Лилия махнула рукой за окно.
        - Какой островок?
        - Квартиру эту. Ты обещал.
        - Однокомнатную?
        - Какую заслужила, - сказала Лилия и разочарованно вздохнула.
        - Большую не заслужила?
        - Большая у меня непременно будет.
        - И семь футов под килем?
        Глеб начал заводиться, глядя на Лилию. И красивая она, и сексуальность зашкаливает. Как Глеб мог ее кому-то отдать, когда самому не хватает?
        А если эта красотка уже с кем-то крутит? Он же не мог навещать ее каждый день. Она частенько оставалась без присмотра. Может, впускала кого-то к себе на огонек.
        - Да мне и одного фута хватит. Если с большой душой. А у тебя она маленькая. - Лилия обвела рукой пространство вокруг себя.
        - А тебе семь комнат подавай?
        - Зато язык у тебя семифунтовый, - заявила Лилия и ехидно усмехнулась.
        - Хорошо, я куплю тебе квартиру побольше.
        - Лучше синица в руках. Ты дарственную обещал.
        - На синицу?
        - Хочешь услышать, что у тебя журавль, а не синица, да? - Лилия фыркнула, закатила глазки. - Хорошо, пусть будет журавль. В небе.
        - А в руках?
        Лилия высоко подняла голову, резко разомкнула губы и шумно выпустила воздух. Не хочет отдавать квартиру, и не надо, лишь бы пустыми разговорами не грузил. Именно так Глеб должен был понять ее. Ему надлежало прямо сейчас отправиться к нотариусу, оформлять дарственную. Тем более что опыт у него уже был.
        Он хорошо помнил, как Матвей наехал на него и с такой силой поставил перед фактом, что мочевой пузырь не выдержал. На следующий день Глеб принес ему дарственную на блюдечке с голубой каемочкой. Комбинат свой отписал.
        - Молчишь? - спросил он, недовольно глядя на Лилию.
        - Мечтаю.
        - О семифунтовом?
        - И завидую! - Лилия распахнула глаза и резко посмотрела на него. - Василисе!
        - Василисе? - вскинулся Глеб.
        Он понимал, что Лилия нарочно злит его, но все равно вздрогнул. Любила она Матвея и отдалась бы ему при первой же возможности. А вдруг это уже произошло?
        - Там такие ветра в ее паруса задувают, - сказала Лилия.
        - А замуж не зовут, - добавил Глеб и язвительно скривился.
        Он знал о Василисе не все, но многое, потому как ревностно следил за ее успехами и даже признавал их. Добилась Василиса немалого. Самого Шумакова вытеснила на обочину, прибрала комбинат к рукам, установила над ним свой контроль.
        Без Матвея здесь наверняка не обошлось. Но, видимо, не все у них гладко, если Василиса до сих пор не замужем. Матвей не хочет жениться, или ей не нужен такой муж. Деньги должны тянуться к деньгам, а у Матвея за душой ни гроша.
        Возможно, ей нужен был Глеб. Он не исключал, что она даже имеет на него виды, но пока не хочет в этом признаваться. Да и нет у нее возможности подать ему знак.
        Да, он бы на ней женился. Невеста она реально богатая. Господин Холодов, управляющий «Ру-банком», зубами скрипеть начинал, едва только разговор заходил о Новокурском комбинате.
        Не так давно в стране случился дефолт. Доллар взлетел и продолжал набирать новые высоты. Сталь уходила за границу по прежней цене, в валюте, разумеется, и в том же количестве.
        Выходит, что экспортная прибыль комбината увеличилась чуть ли не в три раза. Значит, и акции этого предприятия резко поднялись в цене.
        Впрочем, и у Холодова дела шли не хуже. Металлургическое производство работало, товар продавался, прибыль от экспорта увеличивалась.
        Глеб старался быть в курсе всех дел, держать руку на пульсе событий. У него даже имелся свой кабинет в офисе компании. Дело для него на первом плане, институт на втором, Лилия на третьем.
        Институт можно поменять местами с Лилией, но бизнес так и останется во главе угла. Иначе нельзя. Глеб до трясучки боялся оказаться в числе банкротов. Кому он тогда нужен будет, нищий, да еще и в долгах? Та же Лилия первая отвернется от него, еще и посмеется.
        - Значит, Василису все устраивает, - сказала она, немного подумала и добавила: - А меня нет. Я замуж хочу. Совсем не обязательно за тебя. - Лилия с нарочитой небрежностью зевнула в кулак.
        - А за кого?
        - Да мало ли. Хотя бы за Виктора.
        - Почему за Виктора? - Глеб удивленно вскинул брови.
        - Потому, что он и косой, и хромой. Это я так, к слову.
        - Не очень удачный пример.
        - Ничем не хуже твоего.
        - Это как сказать. - Глеб облизнул губы, глядя на Лилию.
        Сколько же в ней секса и огня! Он все время хотел ее.
        - Иди ко мне! - Глеб поманил ее к себе.
        Лилия поднялась и показала ему спину.
        - Одна комната, одно желание, - на ходу сказала она, исчезая из вида.
        - Будут тебе две комнаты, - заявил он, потягиваясь и зевая. - Даже три.
        Экспортная выручка, может, и росла, но в целом дела шли не очень. Кризис тому виной. Но ничего, скоро все наладится. Глеб сможет взять крупную сумму на новую квартиру и машину для Лилии. Все у нее будет.
        Только вот замуж он ее не позовет. Зря она устраивает ему сцены, набивает себе цену. Глеб побережет себя для лучшей партии. Возможно, даже на Василисе женится. Будет жить с ней, а бегать к Лилии. Чем не вариант?
        Колонки, графы, цифры. В целом все было понятно, и в общем итоге выходила неплохая прибыль. Однако Василиса хотела разобрать отчет на мелкие детали, осмыслить их, переварить. Видимо, это желание отчетливо пропечаталось на ее наморщенном лбу.
        - Я могу еще раз все объяснить, - сказал Леонид Геннадьевич и улыбнулся тепло, но отстраненно.
        Сейчас он воспринимал Василису как преподаватель - свою студентку, в то же время видел в ней и начальницу. Но женщиной она для него не была. Во всяком случае, Василиса не улавливала в нем того желания, которое мужчина испытывает к интересной женщине. Именно поэтому ей было с ним в наивысшей степени комфортно. Но иногда это его равнодушие раздражало ее.
        - Если не трудно, - сказала Василиса, в раздумье глядя на него.
        Видный он мужчина, этот Селиванов. Энергичный, умный и совсем не старый. Тридцать шесть лет ему, смотрится молодо, спортивный, подтянутый. Черты лица правильные, пропитанные интеллектом, взгляд спокойный, мудрый, глубокий, оттого и пронзительный. Мягкое такое проникновение, бесконтактное, но до самого центра души.
        - Не трудно, - сказал Селиванов.
        Он не пытался заигрывать с ней, не кокетничал, просто подсел к Василисе, слегка задев локтем ее предплечье. Как будто спичкой по коробку провел, огонь не высек, но искра проскочила.
        - Извините, - сухо, без всякого дрожания в голосе сказал Леонид Геннадьевич.
        - За что? - Василиса нахмурилась.
        Ей вовсе не обязательно было задавать этот уточняющий вопрос. Ничего страшного не произошло ни для нее, ни для него. Он никакой страсти к ней не почувствовал, и она не воспламенилась. Селиванов всего лишь отдал дань вежливости. Василиса должна была пропустить его извинение между ушей, но не сделала этого. Неужели случайное прикосновение так взволновало ее? Конечно же, нет, но ведь он может подумать, что да.
        Селиванов повел себя как настоящий преподаватель. Он промолчал, указал этим на ее ошибку. Василиса снова почувствовала себя его ученицей и приготовилась слушать объяснения. Вернее сказать, она постаралась настроить себя на учебный лад, хотя сделать это было непросто. Мысли метались в ее голове как юные барышни в спальне Смольного института, в окна которой лезли гусары с шампанским.
        - Начнем с основных показателей. - Селиванов провел пальцем по титульному листу.
        Палец у него длинный, кожа чистая, гладкая. Ноготь аккуратно подстрижен, подточен, блестел так, как будто был покрыт бесцветным лаком. Но ничего подобного не было. Василиса терпеть не могла мужчин, которые делали себе маникюр.
        - Чистая прибыль на второй квартал составила… - Селиванов говорил спокойно, голос его звучал мягко, с легкой убаюкивающей шелестинкой.
        Но Василиса почему-то услышала в нем хлопок, с которым вылетает пробка из бутылки с шампанским, приятное и даже возбуждающее шипение винной пены. Ей почему-то захотелось выпить с Леонидом Геннадьевичем на брудершафт.
        - Рентабельность продаж тоже повысилась по сравнению с прошлым кварталом, - продолжал Селиванов.
        Василиса постаралась взять себя в руки, сосредоточилась, пыталась вникнуть в процесс обучения, ценой которого являлись не отметки в зачетке, а упущенная прибыль и прочие нехорошие показатели. Как она усвоит материал, научится управлять огромным предприятием, так у нее в будущем и пойдут дела.
        С рентабельности продаж Селиванов перешел на коэффициент текущей ликвидности, говорил о доле собственных средств, оборачиваемости активов. Василиса слушала его внимательно, как прилежная студентка - своего преподавателя. Но в голову ей нет-нет да вползали отвлекающие мысли. Она почему-то подумала, что иногда студентки ради хорошей отметки задабривают своих преподавателей, вступают с ними в интимную связь.
        Заниматься этим с Леонидом Геннадьевичем она вовсе не собиралась, выгнала непрошенный срам из головы, но контроль над собой утратила.
        - Для повышения рентабельности необходимо стремиться к снижению себестоимости продукции. В прошлом квартале мы использовали тысячу двести четырнадцать килограммов чугуна на производство тонны стали, в этом, к сожалению, расход увеличился.
        Селиванов говорил, но Василиса уже ничего не понимала.
        Упущенную нить она смогла схватить несколько позже, когда речь зашла об увеличении эффективности оборудования, за счет его обновления в том числе. Для этого требовалось всего три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Вопрос об инвестициях стоял достаточно остро. Ее двух миллионов из швейцарского банка было явно маловато для этого. Василиса собиралась вложить их в производство и даже обсуждала этот вопрос с Селивановым.
        Но сейчас он ни о чем не просил, ни на что не намекал, просто излагал суть предмета. Василиса завороженно слушала его и думала о своем. Почему за все время Леонид Геннадьевич ни разу не прикоснулся к ней? Неужто она нисколько не интересовала его как женщина? Может, с ним что-то не так? Но ведь он женат, у него двое детей. Наверное, этот мужчина просто любит свою жену и не хочет ей изменять. Или же он не желает усложнять отношения с Василисой, от которой зависит материальное благополучие его семьи.
        Но прикосновение - это не измена. Она не убрала бы руку, если бы Селиванов коснулся локтем ее предплечья. В этом нет ничего страшного. Если вдруг такое приключится, то ее совесть будет чиста перед Матвеем.
        Но Селиванов ее не касался. Зато появился Матвей. Он зашел в кабинет без стука, на правах начальника ее личной охраны. К сожалению, других прав на Василису этот парень не имел. Может, поэтому она глянула на него с обидой и даже неприязнью.
        Матвей нахмурился, посмотрел на нее, потом на Селиванова, молча, как он это умел делать, надавил на него. Леонид Геннадьевич правильно оценил ситуацию, понял, что ему пора уходить.
        Он быстро, но с достоинством поднялся из-за стола, оправил на себе пиджак и сказал:
        - Василиса Константиновна, вы еще раз внимательно изучите документ. Если у вас появятся вопросы, то я всегда рядом.
        Матвей проводил его взглядом, в каверзном раздумье провел пальцем под ухом, молча посмотрел на Василису.
        По сравнению с Селивановым он казался грубым, неотесанным и даже некрасивым. Но Василиса обожала его и не считала, что любовь зла.
        Матвей не давил на нее взглядом, как на Селиванова, но все же она дала слабину.
        - И что здесь такого? - осведомилась Василиса.
        Матвей удивленно повел бровью. Разве он о чем-то спрашивал? Да и претензий никаких не предъявлял. Во всяком случае, на словах.
        - Да знаю я, о чем ты думаешь! - заявила девушка.
        - В этих цифрах сам черт ногу сломит, - сказал Матвей, кивком показав на папку с отчетом.
        Василиса капризно выпятила нижнюю губку, качнула головой. Не о цифрах он думал, да и в бухгалтерской отчетности разбирался даже лучше, чем она. Матвей имел опыт в бизнесе, может быть, собирался вернуться в него, но один, без нее.
        - Ты собирался сделать мне предложение, - сказала она, возвращаясь к давнему разговору.
        Лето прошло, осень вступила в свои права, а воз и ныне там.
        - Это имеет какое-то отношение к вашим заседаниям? - спросил он, кивком показал на место, которое Селиванов занимал за ее столом, и взглядом очертил его путь до самой двери.
        - Это имеет отношение к нам! - довольно резко проговорила Василиса.
        - Вообще-то, я сделал тебе предложение, - сказал Матвей и пожал плечами.
        - Считай, что… - вспомнила его слова Василиса.
        Он ведь именно так и сказал тогда, весной: «Считай, что я сделал тебе предложение».
        Она так и посчитала бы, если бы за столь небрежным предложением последовала свадьба. Но ведь не было ничего подобного.
        - Так не считается! - Василиса мотнула головой.
        - Да вся эта суматоха, то одно, то другое.
        - Нет уже никакой суматохи!
        Все формальности были соблюдены. Василиса по праву заняла место генерального директора. Всему этому действительно предшествовала большая организационная работа, отнявшая немало нервов и времени.
        Но все уже позади. Она вступила в должность, даже взяла в руки бразды правления. Не было ничего страшного в том, что рядом с ней на облучке сейчас сидел Селиванов.
        - Ты по ночам спишь спокойно? - спросил Матвей, внимательно глядя на нее.
        - Да, спокойно, - ответила Василиса.
        Уж не думает ли он, что Селиванов снится ей по ночам? Или, занимаясь любовью с Матвеем, она представляет себя в объятиях своего наставника?
        - Тогда поехали! - сказал Матвей и подал ей руку, чтобы помочь подняться из-за стола.
        - Куда?
        - В загс. Подадим заявление.
        - Только не подумай, что я тебя заставляю, - поднимаясь, сказала она.
        Матвей замер, внимательно посмотрел на нее сквозь напряженный прищур, но решения своего не изменил.
        - Все равно поехали.
        - Только не подумай, что я этого не хочу!
        Матвей вроде бы ее не слушал и спокойно шел к двери. Может, он и не такой ухоженный и лощеный, как Селиванов, но Василису тянуло к нему как магнитом. Она чуть ли не вприпрыжку поспешила за ним, потому как очень хотела замуж. Именно за него!
        Дождь лил с утра, бил по нервам и крыше, которая прохудилась и текла. Капли падали в таз, стоявший на столе. Мимо проносились тяжелые грузовики, поднимая с дороги грязную водяную пыль. Все куда-то ехали, за чем-то спешили.
        У одного только Пухнаря жизнь остановилась. Хотя совсем недавно так все было здорово. Верес-младший дал пацанам конкретную работу, хорошо заплатил, все прошло как по маслу. Потом Пухнарь с братвой рванул в Крым, чуть ли не все лето там отрывался, вернулся домой, а здесь никаких доходных дел. Проститутки разбежались, на больших дорогах ловить было нечего. Осталось только кафе с дырявым навесом у шоссе. Но людей, желающих остановиться и перекусить здесь, почти не было.
        - В Новокурск надо ехать, - сказал Тук, зажег сигарету, с трудом затянулся.
        Табак разбух, тянулся плохо. Да и в головах у всех сырость, взгляды пасмурные. Но лучше грустить здесь, на обочине жизни, чем вкалывать грузчиком на какого-нибудь барыгу. На что-то большее Пухнарь с его судимостью и не годился.
        - Кто нас туда звал? - спросил Фанфан.
        - В такие дела не зовут, - заявил Пухнарь. - Нормальные люди дверь в них ногой открывают.
        Верес не слабо в этой жизни устроился, целый комбинат к рукам прибрал, имел с этого не хило. Братва на мели, а ему и дела нет. Вот и кто он после этого?
        Да, Верес их к себе не звал, а без него в Новокурске делать им было нечего, там своя братва. Люди серьезные, у них и волыны есть, и боевой настрой. Пухнарь пробивал эту тему, поэтому был в курсе.
        - Вот и мы откроем, - заявил Бычок, расправляя накачанные плечи.
        - Матвей мог бы нас в охрану к себе взять, - проговорил Фанфан.
        - На зарплату? - спросил Тук и скривился.
        - На процент от навара, - сказал Пухнарь.
        Почему бы Матвею и в самом деле не отстегивать им хотя бы один процент от прибыли? Они много не просят, зато проблем могут доставить немало.
        - А почему нет? - Косач подкинул и с громким шлепком поймал боевую гранату.
        - Ты это, потише, - буркнул Пухнарь.
        Арсенал он унаследовал конкретный. Верес-старший конкретно ворочал делами, стремился к большим высотам, а потому реально подковал братву. Он целое казино в центре Москвы держал, присматривался еще к одному, думал о третьем, но не сложилось. Со всех сторон наехали, всех в тиски зажали, кое-кому голову раздавили. Пухнарю страшно стало, он отошел в сторонку и с тех пор только катился вниз. Но планы-то у него имелись. Арсенал распродать можно было. Спрос на стволы стабильный, но нет, он сберег оружие для больших дел. Может, пора начинать?…
        - Так у него еще одна есть, - заявил Фанфан.
        - Очень смешно! - сказал Пухнарь.
        - Сколько у нас этого добра? - показав на гранату, спросил Тук и сам же ответил: - На весь Новокурск хватит!
        - Еще и останется, - добавил Пухнарь.
        А ведь навели они тогда шороху, троих положили, и ничего. Навар с этого конкретный поимели. Почему бы не продолжить начатое?
        Пухнарь хорошо помнил Мариночку. В Крыму он тоже ой как с бабами зажигал, но эта особа Мариночка до сих пор в голове оставалась. Сейчас она где-то там, в Новокурске. Так почему бы ее не навестить?
        - К нам, по ходу, гости, - сказал Бычок, глядя на джип с высокими колесами, который съезжал с обочины на пятачок.
        Машина грязная, номеров не видно, но по такой погоде это нормально. Затемненные стекла тоже не должны были вызвать подозрений, однако Пухнарь напрягся.
        Через пятачок, мимо кафе проходила дорога, по которой можно было спуститься к полю. Возможно, джип туда сейчас и направлялся, и все же рука Пухнаря потянулась к оружию. Оказалось, что совершенно не зря.
        Джип остановился у самого съезда на проселок. Затемненное стекло еще не опустилось, но Пухнарь уже заметил острый нос кумулятивной гранаты, нацеленной на него.
        - Справа! - выкрикнул он, перевернул стол и рванул в сторону от опасного джипа.
        Пацаны ломанулись за ним.
        Сразу за навесом начинался резкий спуск, на его склоне Пухнарь и залег. В этот момент и рвануло. С оглушительным грохотом над головой пронеслась огненная волна, на спину ему посыпались обломки досок, одна с гвоздем упала на ногу. Рядом рухнула боковая стена кафе, вернее то, что от нее осталось. Место взрыва заволокло черным дымом, в нос ударил резкий запах.
        Грохнуло знатно. Кафе взлетело на воздух. Видимо, стрелок из джипа решил, что с братвой покончено. Машина с места рванула в карьер, съехала на грунтовую дорогу и стремительно набирала ход.
        Пухнарь ожил, вскочил, вынул из-за пояса «ТТ». Косач поднялся во весь рост, размахнулся и швырнул в машину гранату.
        Руки у него длинные, сильные. Лимонка полетела быстро и далеко, догнала цель и взорвалась рядом с ней, не успев упасть на землю. Машина не перевернулась, но потеряла управление, врезалась в кусты, там и остановилась.
        - Понеслись! - крикнул Пухнарь.
        За ним побежали Космач, Тук и Бычок. Фанфан остался сидеть, обхватив руками контуженую голову.
        Из джипа выскочили двое. Один летел быстро, а другого швыряло из стороны в сторону. Пухнарь легко нагнал этого контуженого типа, сбил с ног, оставил на растерзание пацанам, бегущим позади, и продолжил преследование.
        Парень с широким бритым затылком бежал через вспаханное поле. Его ступни вязли в грязи, но и Пухнарю тоже было нелегко. К тому же разболелась нога, продырявленная гвоздем. Он остановился, прицелился.
        Широкий затылок должен был притягивать пули, так думал Пухнарь, нажимая на спусковой крючок. Но попал в цель он только с шестого выстрела, да и то не в затылок, а в спину, под левую лопатку.
        Парень упал и сучил ногами до тех пор, пока Пухнарь месил грязь, сокращая расстояние до жертвы.
        Он остановился, затих и тот, кончился.
        Пухнарь глянул назад. От кафе осталась только стена, да и та горела. Там же где-то в дыму находилась машина. Возможно, она не пострадала, и на ней можно было ехать. Менты пока что сюда не пожаловали, но могли появиться в любой момент. Нужно было спешить.
        Пухнарь схватил покойника за ноги и потащил за собой как лошадь плуг, врытый в землю. Вскоре к нему присоединились Бычок и Тук. Фанфан подогнал машину. Взрывом выбило стекла, фары, посекло капот, но колеса остались целыми, и движок не пострадал. На ходу остался и трофейный джип. Водителя убило осколком лимонки, но машина всего лишь врезалась в кусты. Пацаны загрузили покойников на заднее сиденье джипа, пленника усадили в старый «Лендровер».
        - Все живы? - спросил Пухнарь.
        - Да, вроде все. - Фанфан осторожно ощупал свою голову.
        - А ты живой? - Пухнарь вперил взгляд в пленника.
        Пацан кривился от боли, старался не смотреть ему в глаза. Его тоже контузило, мало того, он был ранен в ногу. Но все это мелочи по сравнению с возможной пулей в голову. А Пухнарь держал пистолет твердой рукой.
        - Не слышу!
        - Да, живой, - буркнул парень.
        Машины шли по раскисшей дороге медленно, но уверенно. Скоро поворот, потом через поле и в лес. Может, и не смогут взять их менты. Что-то не хотелось Пухнарю мотать срок за убийство.
        - Номера курские. - Пухнарь кивком показал на машину, которая шла впереди.
        - Ну да.
        - Сам откуда?
        - Оттуда.
        Пухнарь зло скривился, развернулся к нему, просунул пистолет между его ног и выстрелил. Пуля вошла в сиденье в каких-то миллиметрах от мошонки.
        - Еще раз спрашиваю!..
        - Из Новокурска мы. - Браток в ужасе смотрел на него. - Чаек моя кликуха. Может, слышал?
        - Я должен был слышать?
        - Ну, может быть. - Чаек отвел в сторону глаза.
        - Знаешь, кто Горлача завалил, да?
        - Ну…
        Пухнарь снова приставил пистолет к его ноге и услышал:
        - Да, знаю.
        - Откуда?
        - Маринка напела.
        - Где она?
        - Дома.
        - Хорошая телочка.
        Пухнарю ноги свело. Так вдруг захотелось ему оказаться с Мариночкой в одной баньке, сначала напариться, а потом уже и все остальное. Для этого нужно было ехать в Новокурск. А почему нет? Стволы у них есть.
        - Значит, мы Горлача грохнули. Кто там теперь за него?
        - Жук стал.
        - Где он?
        - Ты его сейчас завалил.
        - Кого еще завалить надо? Сколько вас в кодле?
        - Есть пацаны.
        - Кто, где? Ты ведь жить хочешь?
        - Да, хочу. Я много чего знаю, - пролепетал Чаек.
        - Всех сдашь.
        - Не сдам. Расскажу!
        - А что за Вереса можешь сказать?
        - За Вересова?… Он Шумакова с места сдвинул.
        - А его самого кто сдвинет?
        - Жук собирался. Сначала с тобой, сказал, надо разобраться, а потом уже с ним.
        - А то мы за него вдруг подпишемся, да?
        - Ну да.
        - Слыхал, братан! - Пухнарь подмигнул Туку. - Мы для Вереса крыша.
        - А то!
        - Так ему и скажем. Но сначала с недобитками нужно решить. В Новокурск двинем.
        - Когда?
        - Да прямо сейчас. - Пухнарь любовно провел пальцами по кожуху своего «ТТ».
        Время еще не позднее. К темноте они могут быть уже на месте, за ночь решат проблему с недобитками, зачистят поле для своей игры. Потом он возьмется за Мариночку. Может, этим утром ее и обиходит.
        ГЛАВА 4
        Мартеновские печи безнадежно устарели. Селиванов рассказывал, почему их нужно закрывать и взамен ставить дуговые печи, но Василиса слушала его невнимательно. В ней самой пылала печь, в груди огонь, в трубах дым. Всему виной был сам Селиванов.
        Леонид Геннадьевич не заигрывал, даже не прикасался к ней, но именно эта его безучастность и вызывала томление в ее душе. Приятный, можно даже сказать, сексуальный голос усиливал волнение Василисы. Он сидел так близко!..
        - Затраты на производство в мартенах и дуговых печах примерно сопоставимы, но эффективность последних выше. Там применяется намного более совершенный способ разливки стали. Василиса Константиновна, вы меня слушаете? - мягко спросил Селиванов.
        - Да, конечно, - медленно проговорила она, затуманенно глядя на него. - Разливка стали производится намного более совершенным методом.
        - Он выгоден и в плане загрязнения окружающей среды, - проговорил Селиванов, взял паузу, внимательно глянул на нее.
        - Да, наверное, - сказала она, все так же находясь под впечатлением.
        Чугун, сталь - все это хорошо, но ей хотелось чего-нибудь совсем уж романтического, глубокого, но не менее горячего. Она точно знала, что Селиванов мог бы ей это дать.
        - Вам не интересно, - сказал он и нежно улыбнулся.
        - Мне все интересно. - Василиса охмелела от волнующего предчувствия.
        - Может, я смогу оживить наш разговор?
        Селиванов не шевелился, но девушке вдруг стало казаться, что его лицо приближается к ней. Василису это почему-то не пугало.
        Когда их губы вдруг соприкоснулись, она ощутила сильный толчок снизу. В ней тут же возникло чувство полета, которое забросило ее на самую вершину рельсовой дороги, висящей над землей. Его рука легла на ее талию, пальцы мягко прижались к ребрам, медленно поползли вверх. Василиса ощутила себя в шаткой вагонетке, которая вот-вот должна была сорваться.
        Вместе с вагонеткой под откос унесется ее жизнь. Даже если Матвей ничего не узнает, то она не сможет спокойно жить с тяжким грехом на душе. Да и как можно лечь под чужого мужчину?
        Василиса оттолкнула Селиванова, вырвалась из его объятий, глянула на него гневно, но с учетом смягчающих обстоятельств.
        В конце концов, она сама захмелела от его присутствия, а он всего лишь воспользовался этим. Вернее сказать, попытался это сделать.
        - Извините! - В его голосе звучала привычная интеллигентная мягкость, но при этом он смотрел Василисе в глаза.
        В его взгляде не было раскаяния. Он ничуть не сомневался в правильности своего решения, и эта внутренняя твердость снова подействовала на Василису как магнит. Она с немалым трудом смогла отшагнуть от Селиванова, от греха подальше. Он как раз собирался повторить пройденное. В этот раз Василиса могла и не устоять.
        - Больше так не делайте, - сказала она и подняла руку, чтобы поправить сбившуюся прическу.
        В этот момент кто-то попытался открыть дверь в кабинет, которая почему-то оказалась запертой. А ведь это мог быть Матвей.
        Василиса встрепенулась, бросилась к двери, зачем-то застегивая верхнюю пуговицу на блузке. Она спешила, пуговица соскальзывала с пальцев, не лезла в петельку, зато с дверью заминки не вышло.
        За порогом действительно стоял Матвей. Могучий, суровый и мрачный. Ирония не освещала его изнутри. В глазах стоял самый простой вопрос. Почему дверь на замке?
        Вслух он ничего не сказал. Василиса посторонилась. Матвей неторопливо переступил порог.
        - А мы тут переход с мартенов на электрические дуги обсуждаем, - пролепетала она, остро ощущая свою беспомощность.
        Матвей остановился посреди кабинета, вперил взгляд в Селиванова.
        - И что? - тяжело спросил он.
        - Нужно переходить, - сказала Василиса и закашлялась, потому как от волнения у нее запершило в горле.
        - Переходите. - Матвей продолжал смотреть на Селиванова.
        Тот не выдержал, направился к выходу.
        - Я подготовлю обоснование, - сказал он, через силу выдавливая из себя слова.
        - Да, конечно, - проговорила Василиса, с тревогой наблюдая за Матвеем.
        Селиванов как раз проходил мимо него. Он легко мог схватить его за шиворот, швырнуть на пол или ударить носом об стол, но как будто не замечал. Матвей смотрел на стол с таким видом, как будто Василиса сидела на нем, задрав юбку, а Селиванов пыхтел у нее между ног.
        Василиса торопливо закрыла дверь, порывисто схватила Матвея за руку.
        - Ничего не было. Ты напрасно думаешь!..
        - Что я думаю? - Он повернул голову и хлестнул ее взглядом так резко, как будто влепил пощечину.
        - Дверь закрыта, мы тут вдвоем, - пробормотала она, не чуя под собой ног.
        - И что?
        - Ты ведь можешь подумать…
        - А ты можешь? С этим?… - Матвей кивком показал на дверь, за которой скрылся Селиванов.
        - Нет, конечно. Дверь сама закрылась.
        - Сама?
        - Я точно не могла этого сделать.
        - Значит, сама. - Матвей заставил себя улыбнуться.
        - Ничего не было и быть не могло! Я говорю правду. - Василиса клятвенно приложила руку к груди.
        - Пухнарь здесь, - сказал Матвей.
        - Где здесь? - Василиса еще ничего не поняла, но уже вздохнула с облегчением.
        Матвей перевел разговор в другое русло, значит, поверил ей. Стало быть, все хорошо.
        - В Новокурске.
        - И что?
        - Порядки свои наводит. Сказал, что всех зачистил.
        - Убил, да? - Василиса приложила руку к горлу, чтобы не икнуть от перепада чувств.
        - Новокурские в Репнево за ним приехали. С гранатометом.
        - С гранатометом?! Ничего себе!
        - Он отбился и подался сюда. Со всеми, сказал, решил. В общем, теперь Пухнарь в Новокурске главный.
        - Это он так решил?
        - Не из Кремля же директива пришла, - с усмешкой сказал Матвей. - От меня ценных указаний не было.
        Но если факты подтвердятся, то мы будем иметь очень неприятную ситуацию. Она уже налицо.
        - Да?
        - Пухнарь предложил нам свою крышу.
        - Даже так?
        - Горлач брал с Шумакова десять процентов с прибыли, Пухнарь хочет столько же.
        - Десять процентов? - возмутилась Василиса. - Горлач столько не брал!
        Селиванов не особо вникал в отношения между Горлачом и Шумаковым, но кое-какой информацией владел. Бандиты очень помогли ему приватизировать свою часть комбината. В те времена Горлач действительно имел большую долю от прибыли, но со временем утратил влияние на генерального директора.
        - А сколько брал?
        - Что-то брал. - Василиса пожала плечами. - Еще Горлач поставками железного лома занимался. Шумаков предлагал ему производство огнеупоров наладить, но из этого ничего не вышло. Горлач не производитель, а разрушитель.
        - Ломать не строить, - в раздумье проговорил Матвей.
        - Производство огнеупоров так и не налажено. Поставщики, конечно, есть. Я не думаю, что Пухнарь созидатель, - произнесла Василиса и пренебрежительно усмехнулась.
        - Не знаю, - медленно проговорил Матвей. - Раньше он особо не высовывался, по мелочи работал. Мне кажется, сейчас Пухнарь напуган своей смелостью. Он желает забиться в нору или даже лечь на дно.
        - Есть разница?
        - Платить мы ему не будем, - заявил Матвей, пропустив ее вопрос мимо ушей.
        - Тебе видней.
        - Ну а поставки железного лома - это дело выгодное. Я так думаю.
        - Золотое дно.
        - А ты спрашиваешь, какая разница? - Матвей усмехнулся и добавил: - Лучше лежать на золотом дне, чем в глубокой норе. Хотя в ней тоже неплохо. - Он так горячо посмотрел на Василису, что на душе у нее стало знойно.
        - Думаешь?
        Он был таким большим, масштабным. Мужская сила исходила от него радиационными волнами, с легкостью проникала в самые глубины женского сознания.
        Достаточно было только прикоснуться к его руке, чтобы возбудиться до неприличия. Так Василиса и сделала. Именно это с ней и произошло.
        Но Матвей отстранился и, ничего не говоря, вышел из кабинета.
        Василиса оторопело смотрела на него. Он не мог так просто взять и уйти. Но так уж вышло. Вдруг навсегда?
        Мариночка не просто ценный трофей, она - знамя поверженного врага, можно сказать, символ одержанной победы. Пухнарь водрузил ее над завоеванным городом, но при этом не выпускал из рук.
        На стрелку с Матвеем он подъехал вместе с ней, вышел из машины, подал ей руку, глядя на стройные ножки, открытые до самых трусиков. Платье на ней короткое. Пышный бюст едва не вываливался из лифа. Но ведь знамя победы должно быть расчехленным. По-другому нельзя.
        Пухнарь мог бы просто подъехать к Матвею на комбинат, но не хотел ощущать себя в роли просителя. Никто не мешал им встретиться где-нибудь в кафе, за бутылкой виски, но Пухнарь не желал, чтобы Матвей чувствовал себя его другом. Они всего лишь партнеры, причем не связанные долгосрочным договором, которые легко могли стать врагами.
        Он встретился с Матвеем на берегу того самого озера, в глубине которого покоились трупы их общих врагов. Место тихое, спокойное, справа вода. Если смотреть вперед, то можно увидеть дымящиеся трубы завода. Где-то за спиной ждал своей участи завоеванный город.
        Матвей подъехал на новеньком джипе, один, без сопровождения. Такой же мощный, как и его старший брат. Выражение лица то же самое, каменное, непроницаемое. В глазах легкая улыбка, но блеск ее холодный, ледяной. В какой-то момент Пухнарь почувствовал себя «Титаником», на который надвигался огромный айсберг.
        - Мы же не будем как в прошлый раз, - тихо сказала Мариночка, завороженно глядя на Матвея.
        - Как в прошлый раз? - Сначала Пухнарь проговорил эти слова, только затем глянул на нее и все понял.
        Похоже, она совсем не прочь была вернуться в сауну и снова махать под ним задом на глазах у Матвея. Эта особа и сама чувствовала себя судном перед айсбергом, но не тяжелым кораблем, а легкой шлюпкой, которой от столкновения ничего не будет. Она хотела стакнуться с Матвеем, из платья лезла, вся горела.
        Пухнарь даже напряг руку, обнимая ее за талию. Вдруг выскользнет и ляжет под айсберг?
        - Давай в машину! - Он грубо толкнул Мариночку в салон автомобиля.
        Она упала животом на заднее сиденье. Ноги ее обнажились. Однако Матвей как будто даже ничего и не заметил.
        Пухнарь озадаченно посмотрел на него. Ему вдруг до жути захотелось почесать затылок и закурить.
        Он чувствовал себя не в своей тарелке. Это все из-за Мариночки. Надо было идти на сближение с Матвеем, а она вцепилась в него. Пухнарь застрял возле машины, потому и выглядел сейчас как лох, выползший из-под бабьей юбки.
        Матвей почему-то смотрел на него именно как на лоха. В его взгляде светилась насмешка.
        - Ну, здравствуй, - небрежно обронил он и кивнул пацанам, которые стояли за спиной у Пухнаря.
        Он привел на стрелку Тука, Бычка, Фанфана, Чижика и Фикса. Толку от двух последних было мало, мокрые дела им пока не по зубам, но для обстановки они вполне годились. Шкафы крупные, с тяжелыми дверцами.
        Только вот Матвея эти быки почему-то ничуть не смущали. А чего ему бояться? Для того же Фикса и Чижика Матвей - чуть ли не легенда. Пухнарь и сам видел в нем старшего брата, поэтому дал слабину, хотя и не должен был.
        Пухнарь вспомнил, как мочил Горлача и Жука, завоевывал Новокурск. Фортуна улыбалась ему. За первую же ночь он взял и вывез в лес всех горлачовских недобитков. Чаек помогал ему выманивать жертв, но главное ведь состояло не в этом. Важно было, что рука у Пухнаря не дрогнула. Он и сам стрелял, и пацанов заставлял. К рассвету все было кончено.
        Пухнарь мог взять за жабры и Матвея, поставить его на колени, прижать к затылку ствол и выпустить мозги погулять. Да, он был способен на это, потому как весь из себя невероятно крутой.
        - Подумал? - спросил Пухнарь, наконец-то ощутив в себе величие хозяина жизни.
        - Да, - лаконично ответил Матвей.
        - И что?
        - Нет.
        - Что «нет»?
        Матвей выразительно промолчал. Они оба понимали, о чем разговор. Пухнарю вовсе не стоило задавать уточняющий вопрос. Все и без того было ясно.
        - Ты хорошо подумал?
        Ни одна черточка не дрогнула на лице Матвея, но все же Пухнарь уловил в нем насмешку. Точно так вел себя на стрелках и старший Верес. Сказал нет, значит, нет, и ничем его с места не сдвинешь. Пухнарь помнил, как звучало это его «нет». Иной раз аж мурашки по коже пробегали.
        Но Вереса убили за его несговорчивость. Его братишка тоже мог получить пулю в лоб, причем прямо сейчас. Пухнарь точно знал, что сможет это сделать.
        Но место Матвея мог занять кто-то другой, какой-нибудь отставной полковник с крутыми связями в ментовке. Скажет «фас», и мусора сорвутся с цепи. Тогда мало никому не покажется. Тряхнут того же Фанфана как следует, и посыплется с него труха. Пухнарь за последнее время столько мокрых следов оставил после себя, что сейчас ему лучше было не дергаться.
        - Если десять процентов много, то ты скажи.
        Матвей снова промолчал.
        - Давай на пяти остановимся, - произнес Пухнарь.
        - Ты же за десять говорил. - Матвей вонзил в него язвительную усмешку.
        И констатация факта в ней, и окончательное слово. Все то же «нет». Слабину Пухнарь дал, снизил ставку. Это означало, что его смело можно было посылать на все плохие буквы.
        - Ты не понимаешь. Мы ведь поляну для тебя расчистили. Жук сначала с нами собирался порешать, а потом с тобой. Мы этот наезд отбили, являемся твоей крышей, и ты должен это понимать!
        Пухнарь пытался напирать, но Матвей стоял как скала посреди дороги.
        - Горлач железным ломом занимался, - сказал он. - У него пункты сбора по всей области.
        - И что?
        - Через него поставки лома на завод шли. Теперь через тебя идти будут.
        - Через меня?
        - Только через тебя и будем принимать.
        - Железный лом?
        - Как только в ситуацию въедешь, звони. Давай, пацаны! - Матвей небрежно махнул рукой на прощание, спокойно повернулся и направился к машине.
        Пухнарь и хотел его окликнуть, но понял, что Матвей не услышит. Не остановится он, не повернется, а с Пухнаря спишутся очки за порожнее слово.
        Матвей сел в свою машину, неторопливо, но без промедления стронул ее с места. Только тогда Пухнарь подал пацанам знак расходиться. Впрочем, они и без того уже рассаживались по машинам.
        Пухнарь подсел к Мариночке, которая обиженно надула губки.
        - Ты чего это? - спросил он, просунул руку между ее ног и с силой надавил на рабочее место.
        Будет еще какая-то шалава святошу из себя корчить!
        - Ладно, все. - Она умоляюще глянула на него.
        - Нет, еще не все. Тебе поработать надо, - сказал он, не сводя с нее глаз.
        - В каком смысле?
        - Матвея обслужить.
        - А он хочет? - Мариночка встрепенулась.
        Она и пыталась, но не смогла сдержать непрошенную радость.
        - Размечталась! - Пухнарь тоже не сдержался, одной рукой обнял ее за шею и крепко прижал к себе.
        - Ты чего? - затрепыхалась она.
        - Моей будешь!
        Эта девица не очень обрадовалась, когда он к ней нагрянул с большим бандитским приветом, ложилась под него без особой охоты. Но ничего, стерпелось - слюбилось.
        - Я тебя к себе в Москву заберу, на Тверской будешь работать.
        - Я не проститутка! - выдала Мариночка.
        - А кто же ты?
        Мариночка была типичной шлюхой и работала чисто за удовольствие. Но лишь с некоторыми. Всех она обслуживала только за деньги. Горлач ее не обижал, но так и Пухнарь не собирался жадничать. Он и шубку норковую готов был ей купить, были бы деньги.
        - Кем бы я ни была, но никого никогда не обманывала.
        - Да? Тогда скажи, каким таким ломом занимался Горлач.
        - Железным ломом, - проговорила она.
        - Фирма у него была?
        - Почему была? И сейчас есть. «Вторчермет» называется. Невероятно оригинальное название! - заявила Мариночка.
        - Как там дела идут?
        - Хорошо идут. Туда, куда надо.
        - С вазелином?
        - Ты знаешь? - совершенно серьезно спросила Мариночка.
        - Что я знаю? - не понял Пухнарь.
        - Вазелин там на хозяйстве. Кличка у него такая.
        - Шутишь, стало быть. Я тоже сейчас пошучу. - Пухнарь снова сжал хрупкую девичью шею.
        - Да не шучу я! - задергалась Мариночка. - Вазелин и в самом деле черметом рулит!
        - Знаешь, как его найти? - ослабив хватку, спросил он.
        - Знаю. И где живет, мне известно.
        - Адрес?
        - Это в Курск надо ехать. Он здесь не работает, только лом сюда возит.
        - Много возит?
        - Много.
        - А зарабатывает?
        - Видел бы ты его дом!
        - А ты видела?
        - Ну… - Мариночка замялась.
        - Спала с ним?
        Она не ответила и отвернулась от него. Пухнарь прижал ее спиной к себе и стал стаскивать трусики. До Курска путь не близкий, надо же чем-то заняться в дороге.
        Дверь на замке, Василиса вся всклокочена, Селиванов сам не свой. Ну да, конечно же, они обсуждали мартеновские печи!
        Возможно, Василиса перенесла это обсуждение на ночь. Селиванов втолковывал ей основы этой крайне важной темы до самого утра. Что ж, если так, то грош ей цена. В таком случае и переживать нечего. Столько нормальных девчонок вокруг, холостым не останешься.
        Матвей лежал на спине, сложил руки под головой и смотрел в потолок. Говорят, дети растут только по ночам. Если так, то в этой кровати он и вырос. Домой приехал, к маме. Не захотел оставаться на ночь с Василисой, поэтому рванул в Репнево. На ночь глядя. С конкретной целью. Только вот не хотелось ему подниматься и куда-то идти. Гори он синим пламенем, этот завод.
        На тумбочке зазвонил телефон. Матвей глянул на дисплей. Василиса. Он долго думал, прежде чем взять трубку. Она терпеливо ждала ответа.
        - Доброе утро, - невесело, но и без обиды в голосе сказал парень.
        - Привет! - Василиса тоже делала вид, что ничего не случилось, но голос ее дрожал под напором слез.
        Во всяком случае, так ему казалось.
        - Не спится? - спросил Матвей.
        Ему тоже было обидно до слез, но виду он не подавал и даже слова в упрек Василисе не сказал. Он же не обиженный, чтобы ходить как опущенный и брызгать слюной.
        - Как это не спится? Времени уже сколько!
        Часы показывали половину десятого. Рабочий день давно уже начался.
        - Да приехал поздно.
        - И я всю ночь не спала, - сказала Василиса.
        - Да? - вырвалось у него.
        Она все прекрасно поняла и спросила:
        - Ты что, и правда думаешь, что у нас что-то было?
        - Не было у вас ничего, - заявил он и тут же добавил: - Извини, мне уже пора.
        Матвей сбросил вызов, поднялся. Не видел он, как Селиванов прижимает к себе Василису. Возможно, у них действительно ничего не было. Более того, именно из этого он исходил, поэтому не устраивал истерик и от своей должности не отказывался.
        Матвей перетер вчера с Пухнарем детали общего с Василисой дела и отправился в Репнево, опять же по долгу службы. Он давно уже собирался обзавестись людьми, которые могли бы пойти за ним и в огонь, и в воду, нашел человек пять бывших спецназовцев, принял их на работу, но двоих уже отсеял.
        Тех, которые остались, Матвей не рискнул взять с собой на стрелку с Пухнарем. Своих, репневских, ребят он, пожалуй, позвал бы. Тем более что имелись у него на примете нормальные люди. Ими он сейчас и собирался заняться.
        Нужно было идти по адресам, все так же в интересах службы. А ведь у него есть свой бизнес, который теперь пущен на самотек. Работа вроде бы идет, но дело не расширяется, даже слегка в минус ушло. К Мальку нужно ехать, на месте решать проблему с ларьками. В Новокурск больше ни ногой. Василиса невеста богатая, без мужа не останется.
        Ведь Матвей знал, что именно так все и будет. Он Василисе не пара, ей подавай куда более тонкую натуру, Селиванов как раз из таких.
        Об этом он и думал, когда выходил из дома. Машина стояла во дворе, но Матвей решил пока ее не брать. Олег Кирьянов жил на одной с ним улице, далеко идти не требовалось.
        Перейти дорогу помешал знакомый «фолькс» белого цвета. Машина остановилась, перегородила ему путь. Из нее вышла Лилька, красивая как утренний цветок, такая же легкая, как и ее поведение, воздушная как чувственный поцелуй издалека. Сексуальная как фотоснимок обнаженной красотки в фуражке оголодавшего солдата.
        Матвей смотрел на нее, с трудом сохраняя невозмутимость. Он не хотел это признавать, но Лилька произвела на него сильное впечатление. Да она и сама это поняла. Поэтому ее улыбка, вначале робкая, расплылась на ширину первомайского транспаранта. Возможно, именно она и потянула за собой ее платье. Как еще объяснить, что оно стало еще короче?
        - Здороваться будем? - спросила Лилька, наслаждаясь его замешательством.
        Матвей кивнул. Да, расстались они на дурной ноте. Лилька покушалась на Василису, Матвей убивать ее за это не стал, но наехал круто. И на нее, и на Глеба, который тогда от страха сходил под себя, а на следующий день прискакал с ключами от комбината. Не так уж и давно все это было, и полугода не прошло.
        - Я тоже рада тебя видеть.
        Матвей молчал, в раздумье глядя на нее. Заговорить с ней? Но ведь подумает, что он заигрывает. Уйти? Но что-то не хотелось ему оставаться без нее.
        - Я смотрю, ты идешь, вспомнила, что давно не виделись. - Лилия смотрела на него, не отрывая глаз, то ли прилепиться к нему хотела, то ли притянуть к себе.
        - А ты далеко?
        - Не очень.
        - Может, подвезти?
        Матвей посмотрел на машину, скользнул взглядом по стройной фигурке. В салоне тесно, сиденье низкое. Ноги у Лильки обнажатся по всей длине. Тянуться далеко не придется. Достаточно будет отвести руку в сторону и опустить. Коленка уже под ладонью.
        Матвей ощутил бурный прилив настроения. Вместе с желанием окрепла и его решимость. Василиса не парилась. Захотелось ей на сторону, закрылась со своим директором в кабинете. Не трудно догадаться, чем они там занимались. Может, и ночь вместе провели. А разве Матвей похож на лоха?
        Да, он хотел оказаться с Лилькой в одной машине.
        - Можно просто прокатиться, - сказал парень.
        - С ветерком? - Лилька окрыленно улыбнулась.
        - У меня конь побыстрей будет.
        Сначала он кивнул через плечо в сторону своего двора, затем повернулся к Лильке спиной. Если она уедет, значит, не судьба, если пойдет за ним, то так тому и быть.
        Лилька заехала во двор, но Матвей не стал подходить к своей машине. Там еще оставался запах Василисы, ему не хотелось портить его изменой. В доме пахло только детством и юностью. В те времена он не знал Василису.
        Рабочий день уже начался, дома никого не было. Матвей открыл дверь. Лилька правильно все поняла, не заставила себя ждать, прошмыгнула в квартиру вслед за ним. Он провел ее в свою комнату, закрыл дверь.
        - А помнишь?… - начала она.
        - Я все помню, - сказал он, положил руки ей на плечо, усадил на кровать.
        Лилька покорно легла на спину, приподняла бедра. Трусики снялись легко, ноги раздвинулись сами.
        Голова Матвея отключилась, сознание вдруг оказалось где-то под пряжкой поясного ремня, сконцентрировалось на кончике мысли, окаменевшей от приступа разыгравшихся желаний. Остановиться парень уже не мог. Да и не хотел.
        - Давненько, - согласился он.
        ГЛАВА 5
        Вселенная стремилась к бесконечности, а Ника - к идеалу. Хорошенькая, умная, воспитанная, из хорошей семьи. Глеб ухаживал за ней чуть ли не месяц, водил по клубам, знакомил с друзьями, даже в любви объяснился. Наконец-то он добился своего, переспал с ней. Но не успело померкнуть торжество победы, как на него навалилась тоска разочарования. Глеб едва сдержал вздох облегчения, когда Ника собралась ехать домой.
        - Мама меня убьет, - сказала она, снимая с вешалки свою сумочку, и с намеком посмотрела на Глеба.
        Он должен был отправиться с ней, успокоить маму и объявить дату свадьбы. Тогда к Нике не будет никаких претензий.
        - Я ей этого никогда не прощу! - сказал он с широкой улыбкой.
        - Шутишь?
        - Нет. Так ей и передай, что не шучу.
        - Я тоже умею шутить. Заедешь сегодня за моим трупом?
        - Даже попробую его оживить, - сказал он, открывая дверь.
        - Думаю, ты сможешь, - заявила она, поцеловала его в губы и скрылась за дверью.
        Глеб пожал плечами, глядя ей вслед. Всем хороша эта девчонка, а душа к ней не лежит.
        Зато к Лилии тянулись и душа, и тело. Поэтому Глеб отправился к ней. Почему бы не застрять в ее объятиях до следующего утра? Тогда и за Никой ехать не придется.
        Лилия открыла дверь не сразу, вышла к нему сонная, но не заспанная. Шелковый халат небрежно запахнут, под ним короткая комбинация. Похоже было на то, что она только что выбралась из постели. Еще вокруг нее витал запах вчерашнего перегара и табачного дыма, опрысканный духами.
        Но вид у Лилии был вовсе не похмельный. Волосы уложены, губы напомажены. Она всегда подкрашивалась, когда была в постели не одна, чтобы выглядеть самым наилучшим образом. Эта особа и духами обрызнулась, чтобы заслужить одобрение человека, который находился сейчас рядом с ней.
        Глеб вскипел, сдвинул Лилию в сторону и, не разуваясь, прошел в комнату. Как будто в глубокую воду с небольшой высоты прыгнул, головой вниз. Не страшно.
        Но в этой воде, у самой поверхности его ждал скальный камень. Глеб напоролся на него с разгона.
        Во всяком случае, именно такое ощущение возникло у него, когда он увидел перед собой человека, находящегося в постели.
        Матвей полулежал, скрестив на животе мощные руки. На Глеба он смотрел как на досадное недоразумение, которое лишь слегка могло поколебать его покой. Матвей молчал, даже не пытался подбирать слова для разговора с ним.
        Но объяснения могла дать Лилия. Глеб осторожно повернул к ней голову. Матвей ведь и подняться мог, а рука у него тяжелая. Квартира находилась на четырнадцатом этаже. Катиться по лестнице придется долго.
        - Ты думал, я буду сидеть и ждать у моря погоды? - ехидно, с откровенным вызовом спросила она.
        Глеб кивнул. Да, он хотел, чтобы Лилия была послушной вещью в его руках, и отказывал ей в праве на личную жизнь без своего в ней участия.
        - А вот тебе! - Лилия скрутила пальцы и сунула кукиш ему под нос.
        Увы, но Глебу нечем было крыть. Потому что Лилия не вещь. Как ни крути, она имела право на это. Ему ничего не оставалось, кроме как молча сглатывать боль, которую эта девица ему причинила.
        Но все же молчать он не стал.
        - А как же Василиса? - спросил Глеб, повернув голову к Матвею.
        - Пошел на хрен! - тихо и даже как будто беззлобно сказал тот.
        Он как будто муху газеткой прихлопнул.
        - Сам пошел! - огрызнулся Глеб.
        Матвей даже не шелохнулся, но Глеб все равно поспешил унести ноги из этой квартиры. Матвей только с виду спокойный. На самом деле в нем таился тот самый омут, полный чертей. А под подушкой мог лежать пистолет.
        Дверь громко хлопнула, но Лилька осталась на месте. Как будто ей все равно, закрылась створка или нет. Но ведь и Матвею это до лампочки. Жизнь его катилась под горку, но ему вовсе не хотелось останавливаться. Он отключил сознание, заблокировал телефон и отдался на милость Лильке. Да и она сама потеряла голову, поддалась безумству, нахлынувшему на нее.
        Это продолжалось уже третий день. Им было хорошо, но грехи держали их за ноги, не пускали на седьмое небо.
        - Почему я не сказала ему, что выхожу за тебя замуж? - спросила она, в раздумье ткнув себя пальцем в щеку.
        Матвей промолчал. Не звал он Лильку замуж, но и против этого ничего не говорил. А у баб молчание - знак согласия.
        - Я ведь выхожу за тебя замуж, да? - Лилька резко повернула к нему голову.
        Матвей даже бровью не повел, глядя на нее. Не в том он сейчас состоянии, чтобы строить планы. Она должна это понимать.
        Но на Василисе Матвей точно не женится. Даже если вдруг они снова сойдутся, то не будет никаких семейных уз. Василиса такая же ненадежная, как и Лилька. Очень смешно было бы променять шило на мыло.
        - Я буду очень послушной женой, - скинув халат, проворковала Лилька.
        - Станешь угадывать мои желания? - осведомился он.
        - Ха! - Лилия ловко стянула с себя комбинацию и приняла позу обнаженной натуры в объективе фотохудожника.
        - Не угадала. - Матвей качнул головой. - Сначала выпить.
        Он уже и не помнил, сколько принял на грудь за эти три дня, но хмель его практически не брал. Сейчас Матвей чувствовал себя трезвым, просто подниматься с постели ему было тяжело, и походке не хватало твердости.
        - Ну да, конечно! - Лилия метнулась на кухню, вернулась с подносом, сгрузила на журнальный столик бутылку виски, бокалы, тарелку с канапе.
        Матвей махнул разом полстакана, закусил, взял сигарету, щелкнул зажигалкой. С Василисой он в постели курил очень редко. Но с Лилькой можно, она не против, а ему все равно.
        - И мне дай затянуться, - сказала она, подставляя губы, собранные в трубочку.
        Матвей кивнул, набрал в легкие дыма и передал ей через рот.
        - Давай по-другому! - выдохнув, озорно сказал она.
        Ее голова вдруг оказалась у него между ног. Матвей кивнул и снова глубоко затянулся. Вряд ли она сможет получить свою порцию дыма, даже если будет очень стараться, но ход ее мысли заслуживал внимания и даже поощрения. Плевать на Василису.
        Сразу за окнами дымили трубы, грохотали цеха, стучали вагонетки, но мысленно Василиса была далеко от этого шума и от самого комбината. Она сидела за своим рабочим столом, приложив пальцы к вискам, за утро выпила уже третью таблетку, а голова у нее раскалывалась. А тут еще и Селиванов зашел в кабинет.
        - Я занята! - раздраженно сказала она, но злилась больше на себя, чем на него.
        Василиса проявила слабость. Селиванов это учуял, и природа взяла свое.
        Матвей повел себя правильно, не упрекнул ее ни единым словом, даже голоса не повысил, а потом вдруг взял и пропал. Первое время он отвечал на звонки, пусть и сквозь зубы, но все-таки, а теперь как в воду канул. А она ждет, надеется. Ну не дура ли?
        Возможно, Матвей попал в переплет. Тот же Пухнарь мог выкрасть его в Репнево, вывезти в лес. Но Василиса не очень-то верила в такое.
        Селиванов ушел, но не прошло и минуты, как дверь снова открылась.
        - Я занята! - От собственного визга у нее зазвенело в ушах.
        В кабинет входил Глеб, деловой, важный, в дорогом строгом костюме. Он пытался походить на своего покойного отца, причем небезуспешно. Рубахов-старший, что ни говори, умел производить впечатление своим поведением.
        Глеб слегка подрос за лето, даже в плечах раздался. Лицо его заметно округлилось, от этого внешность заметно выиграла. Но все же Василиса не хотела видеть данного субъекта.
        - Я занята, - негромко, но все так же сердито сказала она.
        - И тебе не хворать! - Глеб заставил себя улыбнуться и шаг не замедлил, приближаясь к ней.
        Василиса возмущенно повела бровью и взглядом показала ему на дверь, но Глеб не собирался этого замечать.
        Он остановился у приставного стола, положил пальцы на спинку стула и сказал:
        - Вид у тебя болезненный.
        - Что тебе нужно? - спросила она.
        - Но это тебя ничуть не портит. Ты все такая же красивая.
        - Я, кажется, задала вопрос.
        - Я рад, что ты хочешь поговорить со мной. - Его улыбка стала нахальной.
        - Спрошу еще раз…
        - Я еще раз повторю, - перебил ее Глеб. - Красивая ты. Но Лилька ничуть не хуже. Я очень хочу ее вернуть.
        - При чем здесь Лилька?
        - Как это при чем? Ты должна вернуть Матвея, я - Лилию.
        - При чем здесь?… Матвей теперь с Лилькой?
        Уж лучше бы Матвея убил Пухнарь, чем такое. Она действительно готова была так думать.
        - Вчера был у нее. Захожу, а он в постели. Смотрит на меня наглыми глазами!.. Вы что, расстались?
        Василиса качнула головой. Что-то не хотелось ей признавать свое поражение перед этим хлыщем.
        - У нас свободные отношения. Мы… - Слова застряли в ее пересохшем горле, но Глеб все равно ее понял и усмехнулся, выражая свое недоверие.
        - Чего ты такая злая? - спросил он.
        - Я злая?
        - Нет, добрая.
        - Я на тебя злая.
        - Ты вообще злая. - Глеб смотрел на нее в упор и не мигал.
        - Не злая я! - Василиса медленно мотнула головой, потрясенно глядя на него.
        - Со мной - как собака.
        - А кто ты? - Василиса ощущала в себе праведный гнев.
        Глеб преподнес ей столько всего гадкого, что она имела полное право его презирать. Но вдруг он прав, и ее гнев смотрится со стороны как бабская истерика, причем хроническая? Может, потому Матвей так долго не хотел жениться на ней и сейчас не желает? Вдруг по этой самой причине он и сбежал?
        - Вот видишь. - Глеб едко усмехнулся.
        - Что я вижу?
        - Давай возьмем себя в руки и постараемся найти решение, нужное нам обоим, - проговорил Глеб, отодвинул стул и неторопливо сел.
        Василиса кивнула, призывая себя к спокойствию.
        - Тебе нужна Лилька? - спросила она.
        - Мне нужна Лилька, - ответил Глеб.
        Василиса в раздумье посмотрела на него. Где-то в глубине ее души зачесалось возмущение. Раньше Глебу нужна была сама Василиса, он бегал за ней, добивался, даже предложение руки и сердца делал. А сейчас ему понадобилась какая-то сучка!
        - А мне нужен Матвей.
        - Тебе нужен Матвей.
        - Но мы им не нужны?
        - Лилька влюблена в Матвея. Я когда-то был влюблен в тебя, - с ностальгической ноткой в голосе проговорил Глеб.
        - Это имеет отношение к делу? - Василиса возмущенно вскинула брови.
        - Лилька влюблена в Матвея. Она его так просто не отпустит.
        - Зачем она тебе такая нужна? - спросила Василиса.
        - Что тебе не нравится? - спросил Глеб таким тоном, как будто уличал ее в ревности.
        - Зачем тогда мне нужен Матвей?
        - Это уже вам решать, - сказал Глеб и зачем-то повернул голову в сторону от нее.
        - Он мне нужен, чтобы с ним что-то решать? - не сдержалась она.
        - Сама решишь.
        - Да, сама и решу. Ты можешь идти. Зачем ты вообще приехал сюда?
        Василиса снова стала выходить из себя. Разозлил ее Глеб. Зачем он вообще рассказал ей, с кем сейчас Матвей? Почему это ему только Лилька нужна? И Глебу, и Матвею! А Василиса кому необходима?
        - Не телефонный разговор.
        - Не телефонный, - сказала Василиса, с осуждением глядя на саму себя.
        Нельзя ей срываться, не должно быть никаких истерик. Мужчины не любят стерв, избегают их. Может, потому Матвей и отвернулся от нее. Сначала Глеб, потом и он. Дожила! Никому больше не нужна.
        - Просто далеко ехать, - заметила она, заставляя себя успокоиться.
        - Ничего, я приехал.
        - А я здесь.
        - А ты здесь.
        - А почему я здесь? - спросила Василиса неизвестно кого.
        - Почему ты здесь?
        - Вот и я спрашиваю.
        Матвей в Москве с какой-то шлюхой, а она здесь одна, под прицелом.
        Пухнарь мог наехать в любой момент, а защитить ее некому. Потому что Матвей повел себя как последний предатель.
        - В Москву надо ехать, - сказал Глеб.
        - В Москву. - Василиса согласно кивнула.
        В дом на Рублевке она возвращаться не хотела. Там смерть живет, туда опасно соваться. Но есть квартира на Воздвиженке. Возможно, Матвей там сейчас со своей шлюхой!
        Василиса резко поднялась.
        - Ты меня отвезешь? - спросила она.
        Свою ошибку Василиса осознала, когда комбинат уже остался позади. Матвей мог перебеситься, вернуться, а ее нет. Ему скажут, что она уехала с Рубаховым. Что он подумает о ней после этого?
        Но в то же время Матвей первый изменил ей по-настоящему, и теперь она имела право на достойный ответ. Пусть думает что хочет, ей все равно. Тем более что с Глебом у нее точно ничего не будет.
        - Кто это за нами пылит? - глядя в зеркало заднего вида, встревоженно спросил Глеб.
        Их обогнал видавший виды «Лендровер», остановился, перегородил им путь.
        Василиса много слышала о Пухнаре, но в глаза его никогда не видела. А из внедорожника вышел именно он, в этом не было никаких сомнений. Крупная голова, маленькие мясистые уши, слегка приплющенный нос с деформированной спинкой.
        - Кажется, мы приехали, - с тревогой заявила она.
        Пухнарь появился не просто так. Видимо, узнал, с кем уехала Василиса, и отправился за ней в погоню. Если так, то и Матвею это станет известно.
        - Братва? - дрогнувшим голосом спросил Глеб.
        Да, Пухнарь действительно бандит, и его быки такие же отморозки. Дорога пустая, вокруг поля. Пухнарь запросто мог убить их прямо здесь, на этом самом месте.
        Вот чего сейчас нужно бояться, а у нее в голове совсем другие страхи. Как бы Матвей не узнал. Может, она и на самом деле дура?
        - Из Репнево. К Матвею примазываются, - сказала Василиса.
        - Из Репнево?
        Пухнарь подошел к машине, постучал пальцами по крыше, нагнулся, хищно посмотрел на Глеба, перевел взгляд на Василису.
        - Ты, главное, ничего не бойся, - сказала она, открывая дверцу.
        - А кто боится? - возмущенно спросил Глеб.
        Но Василиса его уже не слушала. Она смотрела на Пухнаря в ожидании вопросов.
        - Василиса Константиновна! - Он раскинул руки, будто собирался заключить ее в свои объятия.
        - Можно без отчества, - произнесла она, стараясь держать лицо.
        - А как еще вас можно?
        - Не забывайся, Илья! - строго сказала она, вспомнив имя Пухнаря.
        - Матвею пожалуешься? - Пухнарь постучал в стекло, за которым сидел Глеб.
        - Это мой одноклассник. Матвей сейчас с его девушкой. Мы едем к ним, - стараясь чеканить слова, проговорила Василиса. - Что здесь непонятного?
        - А Матвей, стало быть, сейчас с кем-то? - спросил Пухнарь и осклабился.
        - Дела житейские.
        - У меня точно такие же.
        - Это к Матвею, - отрезала Василиса. - Завтра он будет здесь.
        - Он-то, может, и будет. - Пухнарь зловеще сощурил глаза, посмотрел вправо, влево.
        Место безлюдное, убить можно прямо сейчас. Именно эту мысль он им и внушал.
        Глеб открыл дверцу быстро, решительно. Пухнарь заметил его движение, вовремя отошел в сторону, поэтому створка его не задела.
        - Проблемы? - в упор глядя на него, спросил Глеб.
        Пухнарь широко распахнул глаза, не в состоянии поверить в такую наглость с его стороны.
        - Ты кто такой?
        - Рубахов я.
        - И что? - Пухнарь нахмурился.
        Он знал, кто убил Чистика и его отморозков. Люди в черном, вооруженные автоматами, устроили настоящую облаву на этих ублюдков. Мог погибнуть и сам Пухнарь. За всем этим стоял отец Глеба. Значит, и он сам чего-то стоил. Во всяком случае, за него могли круто спросить. А Пухнарь и без того в проблемах как шелудивый пес в блохах.
        - Решаем вопрос объединения комбината в единый металлургический консорциум, - сказал Глеб, за лацканы поправляя на себе пиджак.
        При этом он смотрел на Пухнаря как сильный на слабого. Страшно ему было, но держался он молодцом.
        - И что?
        - Консорциум у нас крупный, служба безопасности соответствующая.
        - Угрожаешь?
        - Предупреждаю!
        Как это ни странно, но Пухнарь не выдержал напряжения, которое сумел создать Глеб. Взгляд он не отвел, но голос его заметно просел.
        - Значит, крупный консорциум? - спросил бандит.
        - Такой же крупный, как мое предупреждение.
        - У меня крупные планы на будущее. Может, поговорим?
        - О чем? - Глеб осмелел, учуяв слабину оппонента.
        - Я тут Вторчерметом занялся, с Матвеем о поставках договорился. - Пухнарь выразительно посмотрел на Василису.
        Та кивнула. Дескать, да, был такой разговор. Я готова идти навстречу, если, конечно, меня будут устраивать темпы и масштабы твоих поставок.
        - Но это здесь, в Курской области. Мне хотелось бы на всю страну развернуться.
        Глеб посмотрел на Василису, в раздумье приложил пальцы к щеке и кивнул, будто соглашаясь.
        Он быстро сунул руку в карман пиджака, вынул визитку, протянул Пухнарю и сказал:
        - Я готов рассмотреть ваше предложение. Звоните, буду рад!
        Пока Пухнарь хлопал глазами, глядя на него, Глеб взял Василису за руку, обвел вокруг машины, открыл дверцу. Пока она садилась, он повторил этот же путь в обратном направлении, сел в машину, стронул ее с места, объехал «Лендровер». Пухнарь не стал их преследовать.
        - Один - один, - сказала Василиса, глядя назад.
        - Не понял. - Глеб бросил на нее вопросительный взгляд.
        - Помнишь, ты Матвея с Антоном подрезал? - спросила она.
        С этого не очень приятного для Глеба момента и началось их знакомство с Матвеем. Глеб неудачно подрезал его на магистральном шоссе, стукнул машину и получил счет на тысячу долларов.
        Но вместо денег Глеб привез телохранителей своего отца, очень крепких бойцов. Только вот не на тех они нарвались. Матвей не дрогнул, не отступил, даже обратил противника в бегство. Глеб позорно удрал с поля боя вместе с ними.
        Зато сейчас Глеб продемонстрировал мужской характер. Только вот смог ли он сравнять счет? Василиса сказала, что да, но не была в этом уверена. Никогда Глебу не сравниться с Матвеем.
        - Ты меня тогда бросила.
        - Да, - подтвердила Василиса этот факт.
        Погорячилась она, не сравнялся их с Матвеем счет. Василиса не вернется к Глебу. Да он и не настаивает на этом. Ему Лилька милей.
        - Жаль, нельзя повернуть время вспять.
        - И не надо.
        - Родители твои сказали бы…
        - Заткнись! - выкрикнула Василиса.
        Ее родителей заказал старший Рубахов. Она точно это знала. Глеб в этом безумии не участвовал, но он сын своего отца. Ему нельзя касаться этой незаживающей раны.
        Глеб кивнул, будто соглашаясь с ней, плотно сомкнул губы и сосредоточился на дороге. Они выезжали на оживленное шоссе, ведущее в сторону Москвы.
        - Ладно тебе! - Василиса мягко коснулась его руки. - Извини!
        - Да все правильно. Между нами столько всего было.
        - Авгиевы конюшни, - сказала Василиса.
        Между их берегами действительно громоздилось великое множество подводных камней. Василиса знала, где похоронен отец Глеба, но до сих пор не открыла ему этот секрет. Возможно, она пойдет Глебу навстречу, и он сможет похоронить своего отца по-человечески. Но Матвея Василиса никогда не сдаст. Даже если он поведет себя как свинья по отношению к ней, или она сама вдруг оступится.
        Пухнарь, конечно же, знал, кто такой Рубахов. Чистик связался с его людьми, подпряг на дохлое дело Антоху, Слепня, Утяка. Вот все вчетвером они в историю и влипли. Матвей попытался вывести Антоху из-под удара, но тот все равно получил свою пулю. Всех крутые псы с автоматами положили.
        Пухнарь к этому делу и близко не подходил, но и ему могло достаться.
        Поэтому он и подписался за Матвея. Ему приятно было вспомнить, как они тогда наехали на Рубахова. Его самого и пальцем не тронули, а телохранителей конкретно в замес пустили.
        Рубахова добивал Матвей.
        - Может, Василиса рога Матвею наставила? - спросил Фанфан.
        Пацанам весело было, они зубоскалили, а тема серьезная.
        - Мясорубку закрой! - шикнул Пухнарь.
        Не нравилась ему тема, в которой бабы наставляют рога мужикам. Сейчас она была неуместна.
        Где бы они теперь были, если бы не Матвей? Так и гнили бы на своем шестом километре под дырявой крышей. Матвей их на конкретное дело поднял, показал, как надо жить. Платить им, правда, он отказался, но тему дал. Вторчермет - это реально философский камень. Железо мигом превращается в золото. Вазелин себе домину отгрохал, и у Горлача хоромы еще те.
        У него были жена и дети. Пухнарь решил пока не выселять их из дома, а на Вазелина наехал конкретно. Он и бизнес, который тот вел, на себя перебил, и особняк его под штаб-квартиру приспособил. Мариночка сейчас там.
        Пухнарь приложил ладонь к груди, погрузил большой палец в ложбинку между ключицами. Уж не потому ли жаба у него на душе ворочалась, что Мариночка осталась без присмотра? В Новокурск они могли уехать надолго, а она такая знойная.
        - Давай быстрей! - поторопил он Косача.
        Тот кивнул и прибавил газу.
        Пухнарь снова глянул на визитку, которую дал ему молодой Рубахов. Только что-то не хотелось ему мечтать о новых горизонтах. Сейчас надо было как-то удержать то, что он уже имел. Начиная с Мариночки. Заморочила ему голову эта чертова баба.
        Машину они оставили неподалеку от дома. Метров сто Пухнарь прошел пешком, потом перебрался через забор. Мордастый Бармалей бросился к нему, потянул за собой цепь, но узнал Пухнаря, остановился и проводил его к двери тихим рычанием.
        Вазелин должен был находиться на работе, но его «Тойота» стояла у гаража. Он был дома. И Мариночка там же.
        Предчувствие не обмануло Пухнаря. Он застал Вазелина в спальне. Мариночка жалась к спинке кровати, а этот козел торопливо натягивал брюки.
        Пухнарь молча выдернул из-за пояса пистолет, приставил ствол к голове мужика. Тот в ужасе бухнулся перед ним на колени.
        Пухнарь глянул на Мариночку, которая зачем-то натягивала на себя одеяло, и засмеялся. На ней давным-давно клейма ставить негде, а она святошу из себя корчит. Неужели все бабы такие?
        - Я больше не буду! - выдавила из себя эта оторва.
        Пухнарь засмеялся еще громче. Она еще и маленькую девочку из себя изображает. «Больше не буду!» Может, ее на горшок посадить и бантики повязать?
        Но горшок нужен был и Вазелину. Этот пухлячок с розовыми щечками дрожал как овечий хвост. Как бы под себя не напрудил.
        Какое-то время Пухнарь смотрел на него и молчал, затем поднял руку и выстрелил в потолок. Мариночка всего лишь вздрогнула, а мужика передернуло. В спальне завоняло мочой.
        - Ты мне теперь по гроб жизни должен, - сказал Пухнарь и окатил Вазелина презрительным взглядом.
        Этот фрукт, конечно же, был слизняком по жизни, слабый телом, жадный духом, но голова у него варила, потому Горлач и доверял ему свой бизнес. Теперь Пухнарь будет на нем ездить.
        - А на тебя трусы чугунные надену. Болтами внутрь.
        Не станет он убивать Мариночку, марать руки из-за какой-то грязной шлюхи, когда у него столько планов и возможностей на светлое будущее. Все будет, если не оступиться, не накосячить.
        ГЛАВА 6
        Ника хороша, Лилия на порядок лучше, но до Василисы им не дотянуться, даже если помножить их друг на дружку. Ника сама вешается на шею, Лилию всегда можно вернуть назад хотя бы на часок, а вот с Василисой пока никак.
        Глеб, затаив дыхание, нажимал на клавишу звонка. Он предупреждал Василису, знал, что она его ждет. Но вдруг не откроет дверь?
        Вчера все так хорошо складывалось. Он даже думал остаться у нее на ночь, но получил от ворот поворот. Сегодня она тоже могла послать его лесом.
        Василиса открыла дверь, и у Глеба остановилось дыхание. Она не особо старалась, волосы расчесала наспех, глаза и губы накрасила так себе и одета была просто. Платье на ней домашнее, закрытое, серое. Но эти глаза, волнующий переход с бровей на нос, губы!.. Было в ней что-то такое необыкновенное, вселенских размеров. Может, она потому и не переживала особо, знала, что рано или поздно Матвей вернется к ее берегу. Василиса его любила, готова была его простить и принять обратно. Но прийти к ней он должен был сам. Не хотела она бегать за ним.
        - Привет! - Глеб протянул ей корзину цветов.
        Василиса лишь тускло улыбнулась и сказала:
        - Спасибо.
        Цветы она взяла только из вежливости. Ей было все равно, обидится он или нет, если этого не произойдет.
        - Я пройду? - спросил он, кивком показав в глубь квартиры.
        Холодно на улице, промозгло. Он с удовольствием выпил бы чашечку кофе. Еще лучше было бы опрокинуть рюмочку коньяку.
        - Не надо, - сказала Василиса и даже извинилась, но только взглядом.
        - Давай сходим в то самое кафе. Да и в клуб можно. Там все наши.
        - Я уже чужая, - тихо сказала она.
        - Да ладно тебе!
        - Все уже чужое. Глеб, извини, но нам нельзя быть вместе, - медленно закрывая дверь, проговорила она.
        - А как же Лилька? Ты не спросила…
        Василиса качнула головой и окончательно закрыла дверь.
        Он и сам не хотел выяснять отношения с Лилией, тем более с Матвеем. Но Василиса захлестнула его с головой, Лилия отошла на задний план.
        - Ладно, - буркнул Глеб себе под нос, усмехнулся и повернулся к лестнице.
        «Да, дела мои не блещут, но лед тронулся, - подумал он. - Василиса еще не видит во мне друга, но и врагом для нее я перестал быть. Со временем она привыкнет ко мне, сначала впустит меня к себе в дом, затем в душу, ну а там и до постели недалеко».
        Глеб вышел из подъезда, направился к машине и увидел Лилию. Она выходила из своего «фолькса», неторопливо раскрывая над головой зонт.
        - Быстро же ты! - встав у него на пути, с усмешкой сказала она.
        - Следила за мной? - Глеб пренебрежительно скривил губы.
        Можно было и не спрашивать. Лилия по своей сути - банный лист на заднице. От нее не спрятаться. В свое время она выследила отца, поймала его на жареном, даже пыталась шантажировать, за Матвеем бегала, выпрыгивала перед ним как черт из табакерки. Сейчас вот здесь нарисовалась таким же образом.
        - Почему следила? Может, я к Василисе?…
        - Матвея делить?
        - Я не собираюсь его с кем-то делить.
        - Ну что ж, тогда удачи тебе!
        Во-первых, лил дождь, а он был с непокрытой головой. Во-вторых, не хотелось ему говорить с Лилией. Она уже отрезанный ломоть.
        Глеб сел в машину, а Лилия так и стояла, с удивлением и возмущением глядела на него. Он должен был хотя бы накричать на нее, даже ударить за измену, но просто уезжал. Ему было все равно.
        Жизнь скатилась под горку, там и затихла как пьяница в сухой теплой канаве. Матвей лежал на диване, курил, пускал дым в потолок. Деньги у него были, виски будет. Лилька сейчас подвезет. Сама-то она уже не пила с ним, но так он и в одиночку опохмелится. Потом эта барышня пригласит его на сеанс любви, и он с удовольствием купит билетик.
        В дверь кто-то позвонил, и Матвей вяло пожал плечами. У Лильки свои ключи, но, может, она их посеяла. Он тяжело поднялся с дивана, лениво потянулся за трениками.
        За дверью стоял какой-то тип в кожаном пальто нараспашку. Мордастый, рожа красная, глаза наливались кровью, ноздри раздувались как жабры у рыбы, выброшенной на берег, губы мокрые.
        Здоровенный, кулаки пудовые, корпус подан вперед.
        - Ты чего в хате куришь? - зло спросил он.
        Матвей кивнул, уныло глянул на этого грубияна. В панельных домах стены тонкие. Они и звук держат плохо, и сигаретный дым пропускают. В соседней квартире могут находиться дети, беременные женщины.
        - Извини. Этого больше не будет, - сказал Матвей.
        На этом все и должно было закончиться, но красномордый тип решил, что этого мало, и все-таки ударил Матвея. Коротко, без замаха, даже небрежно. Матвею лень было шевелиться, уклоняться. Он пропустил правый прямой в челюсть, но даже не шелохнулся, провел пальцами по щеке, посмотрел на них и усмехнулся. Это не удар, если крови нет.
        - Ты понял? - спросил красномордый тип.
        В ответ Матвей ударил. Тоже без замаха, но от всей души. Кожаное пальто кубарем летело до самого лифта и едва не сбило с ног Лильку, которая выходила из кабинки с пакетами в обеих руках.
        Она пугливо заскочила обратно в лифт, но тут же вышла, напуганно глядя на красномордого типа, который неторопливо поднимался с пола. Лилька с облегчением вздохнула и поспешила убраться в дом, от греха подальше.
        Матвей не торопился закрывать за ней дверь. Если этот субъект кинется с ответкой, то он встретит его с открытым забралом.
        Но мужик чувствовал себя неважно.
        Он поднялся, пошатнулся, вынужден был рукой опереться о стену, злобно зыркнул на Матвея.
        Тот подмигнул ему и закрыл дверь.
        - А я его знаю, он под нами живет, - донеслось с кухни.
        Матвей хмыкнул и небрежно скривил губы.
        Она правильно его поняла, подскочила к нему, пальчиками оттянула вырез его футболки и спросила:
        - Ты что подумал?
        - Ничего.
        - Нет, ты что-то подумал!
        - Что там у тебя? - Матвей кивком показал на пакеты, громоздящиеся на стуле.
        - Думаешь, если я одна живу, то заходи кто хочет?
        Матвей мягко взял Лильку за задницу, притянул к себе. Уж очень она хороша после улицы. Щечки свежие, холодные, а под юбкой горячо. Такой перепад температур мигом поднимает настроение.
        - Я же тебе не Василиска! - ляпнула она.
        Матвей оттолкнул ее от себя, наклонил голову, исподлобья глянул на эту дурочку. Они же договорились, никаких Василис и Глебов.
        - А может, я к ней ездила?… На Воздвиженке она, у себя.
        - Да?
        - Глеб от нее выходил.
        - Глеб?
        - Она тебе мстит. С удовольствием.
        - Рот закрой!
        - Лишь бы Василиска не открывала. Глеб это дело любит!
        - Я же сказал! - Матвей угрожающе надвинулся на Лильку.
        Он даже не думал ее бить, но она испуганно отскочила от него. Парень прошел на кухню, вынул из пакета бутылку и ополовинил ее прямо из горла.
        Если где-то убыло, то где-то обязательно прибыло. Это физика. Если один мужик бросил, то другой подберет. Это жизнь.
        С Василисой еще сложней. Потому как баба по рукам пошла. Сначала Селиванов, теперь вот Рубахов.
        У Матвея тоже все сложно. Но ничего, он знал, чем себе помочь. Сначала виски, потом Лилька. После этого снова выпить.
        За окном дождь, в душе такая же ненастная сырость. Батареи горячие, в квартире тепло, но Василиса почему-то мерзла. Можно было взять плед, надеть шерстяные носки или даже выпить глинтвейна, но не хотелось ей подниматься с кресла, куда-то идти, что-то делать. Да и не надо ничего. Почему бы не замерзнуть и не умереть? Зачем жить, когда мир вокруг такой злой и жестокий?
        Она вспомнила, как хотела умереть сразу после гибели родителей, и остро почувствовала себя сиротой. Ни отца у нее, ни матери, еще и Матвей бросил.
        Василиса всхлипнула, хотела было заплакать, но тут в дверь кто-то позвонил.
        Вдруг Матвей?
        Она не собиралась открывать ему сразу. Он непременно должен был прочувствовать свою вину, стоя перед ее порогом. Но было уже поздно что-то менять. Оказывается, Василиса уже и с кресла поднялась, и в прихожую выскочила, и даже дверь открыла.
        - Добрый вечер! - Глеб попытался сразить ее своей белозубой улыбкой и очередной корзиной роз. - А что за сырость? - спросил он.
        Василиса не успела опомниться, как Глеб уже был в прихожей. Корзинка с цветами оказалась на полу, а в руке у него появился чистый носовой платок.
        - Не надо! - запротестовала она.
        - Да я же по-дружески! - Одной рукой он обнял ее за плечи, другой стал вытирать ей щеки, при этом как-то умудрился закрыть за собой дверь. - Не бойся, Матвей не придет, - сказал Глеб, уловив ее мысли.
        - А почему я должна бояться?
        - Он сейчас Лилькой занят, если не заснул. Матвей там бухает, не просыхает. Может, и мы выпьем?
        Девушка кивнула. Да, сейчас она не отказалась бы от бокала коньяка. Василиса обязательно выпьет, даже напьется, но только с Матвеем.
        - Угощай! - Глеб вел себя раскрепощенно, даже развязно.
        Но при этом он боялся переступить черту, которая могла снова их разъединить.
        - Давай в следующий раз, - сказала она.
        - Когда именно?
        - Его вообще может и не быть. - Василиса предостерегающе нахмурила брови.
        - Я так не хочу. - Глеб качнул головой, с грустью глянул на нее.
        - Тогда уходи.
        - С шансом в дорогу?
        - С маленьким шансом.
        - Я буду надеяться. - Глеб действительно собрался уходить.
        Василиса открыла ему дверь.
        Он повернулся к ней, пристально, будто гипнотизируя, посмотрел в глаза и спросил:
        - А поцелуй на прощание?
        - Что-то одно. Шанс или поцелуй.
        - Я заберу с собой и то, и другое, - сказал Глеб и решительно чмокнул ее в щечку.
        Василиса не расстроилась, даже улыбнулась ему вслед.
        Она захлопнула за ним дверь, прошла в гостиную, открыла створку бара. Там и коньяк, и виски, и шампанское, все есть. Но нужно ли начинать? Как-то она дала себе слово не заливать горе и тоску вином. Но Матвей, например, обещал ей не курить, а сейчас наверняка дымит как паровоз в постели с Лилькой.
        Тут опять раздался звонок в дверь.
        Глеб как будто почувствовал ее слабину, решил вернуться. Только зря.
        Василиса решительно вернула бутылку на место, закрыла створку шкафа и направилась к двери, настраиваясь на гневную отповедь.
        За порогом стоял Матвей. Он щурился, пытаясь скрыть пьяное брожение во взгляде, на ногах держался вроде бы крепко, но это стоило ему заметных усилий. Пахло от него мускатным орехом, которым он пытался заглушить многодневный перегар.
        - Иди туда, откуда пришел! - гневно сказала Василиса.
        Но створки ее души распахнулись как ставни на окнах, свет хлынул, правда, проход не открылся. Василиса еще не собиралась впускать в дом этого блудника, но такая мысль уже громко стучала в дверь.
        - Могу и уйти, - проговорил Матвей.
        Василиса забеспокоилась. А вдруг он и на самом деле уйдет? Может, стоит впустить его в дом и закрыть дверь, чтобы пьяным порывом не унесло?
        - Сказать тебе, кто ты?
        - Ты не одна? - спросил Матвей.
        Василиса возмутилась, но вместе с тем и обрадовалась. У нее появился повод впустить его в дом.
        - Можешь посмотреть! - Она распахнула дверь, отошла в сторонку.
        Матвей кивнул, взял в прицел расстояние, которое должен был пройти, и тяжело стронулся с места. Переступая порог, он взялся рукой за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие.
        В спальню Матвей заглядывать не стал, по комнатам не пошел, сразу повернул на кухню, там тяжело опустился на стул и застыл как статуя. Он очень не хотел казаться пьяным.
        Василиса ничего не стала спрашивать. Она молча приготовила крепкий кофе, поставила перед ним чашечку и сказала:
        - Можешь даже покурить, если хочешь. А потом до свиданья.
        Матвей даже ухом не повел, сидел с закрытыми глазами, то ли уже спал, то ли еще только погружался в забытье. Василисе казалось, что он вот-вот захрапит.
        - С Лилькой будешь спать, - сказала она.
        Матвей должен был как-то отреагировать на ее слова.
        Василиса этого ждала, но все же вздрогнула от неожиданности, когда он распахнул глаза и резко спросил:
        - Ты так решила?
        - Я решила?
        - Рубахов у тебя был.
        Василиса кивнула, вышла из кухни, вернулась с двумя корзинками цветов, поставила их на пол.
        - Пока что он только ухаживает за мной, - сказала она.
        - А потом?
        - Однажды у нас уже так было. Ты с Лилькой, я с Глебом.
        - Хочешь вернуть все назад?
        - Это я к Лильке ушла?
        Матвей шумно втянул в себя воздух, тихонько выпустил его из легких, взял чашку, сделал большой глоток и зажмурился. Он то ли наслаждался моментом, то ли с мыслями собирался.
        - Не ведись на Глеба. Это он мне больно хочет сделать.
        - Чем?
        - Всем.
        - Тем, что ходит ко мне?
        - Пока всего лишь ходит.
        Матвей пристально посмотрел на Василису, и она не отвела взгляда. Ей себя винить не в чем, она чиста перед ним.
        - Пока всего лишь ходит, - сказала девушка. - А там видно будет.
        - Я уже не нужен?
        - Тебя нет, ты с Лилькой.
        - А если я вернусь?
        Василиса долго смотрела на Матвея. Она знала, насколько он пьяный. Из последних сил держится. Еще немного, и развезет его как грязь по дороге. Не стоит с ним сейчас говорить о серьезных вещах.
        Она вышла из комнаты, в гостиной разобрала диван, застелила его, вернулась на кухню. Матвей сидел с закрытыми глазами, уронив голову на грудь.
        Василиса взяла его за руку, потянула на себя. Он поднялся, прошел с ней в гостиную. Там она его и оставила, закрыла за собой двери.
        Когда Василиса заглянула в комнату, Матвей уже спал. Из-под одеяла виднелась только его макушка. Одежда лежала на кресле, аккуратно сложенная. У дивана валялся носок. В единственном числе.
        Василиса пожала плечами, глядя на него. Нельзя было прощать Матвея, во всяком случае сегодня, но и потерять она его не могла.
        Матвей исчез, пошел за сигаретами и пропал. Возможно, он уже и не вернется.
        Лилия знала, как это бывает. Ее отец в свое время отправился выносить мусор и домой не возвратился. Жена и дочь думали, что он пропал без вести, но нет. Через какое-то время они узнали, что у него была другая баба. К ней он тогда и ушел. А Матвей мог тупо вернуться к Василисе.
        За окнами давно уже стемнело, когда дверь открылась. Это мог вернуться Матвей, но ключ от квартиры был и у Глеба.
        Лилия вышла из комнаты, увидела Виктора и вздрогнула. Она заторможенно качнула головой, глядя на него, выразила и возмущение, и страх, и удивление.
        В прошлый раз этот поганец едва не задушил ее. А ногой ей на грудь кто наступал? Но тогда у него не было ключей. Откуда же они появились? Может, Глеб дал? Заказал их с Матвеем и открыл к ним доступ.
        Но Виктор не похож был сейчас на киллера. Полупальто на нем, брюки со стрелками. В такой одежде в кино ходят, но никак не на убийство. Маски нет, и пистолета вроде не видно.
        - Какого черта? - спросила она, окрашивая свой голос в агрессивные тона.
        - Обычный дубликат. - Он хлопнул себя по карману, в котором, видимо, уже лежал ключ.
        - Дубликат?
        Виктор пробыл в квартире не больше часа. Все это время она старалась не оставлять его без присмотра. Но, видимо, он все же побывал в прихожей незаметно для нее.
        - Я же киллер.
        Как ни странно, это его утверждение рассмешило Лилию. Не помнила она, чтобы Виктор смог кого-то исполнить. Он и с Василисой облажался, и ее не смог убить.
        - Ну да, конечно!
        Виктор хищно сощурился, надавил на Лилию взглядом, и ей стало не по себе.
        - Ты в этом сомневаешься? - спросил он.
        - Нет, - ответила она и побледнела.
        В этот раз Виктор мог не остановиться и довести до конца то дело, которое он однажды начал.
        - Ты в этом сомневаешься. - Виктор смотрел ей в глаза и медленно надвигался на нее.
        Лилия попятилась, задним ходом зашла в гостиную. Он неотступно следовал за ней.
        - Нет, не сомневаюсь, - пробормотала она, ладонью прикрывая горло.
        - Я все могу, - сказал Виктор, продолжая ее гипнотизировать.
        - Я знаю.
        - Ложись! - Он кивком показал на диван.
        - Зачем?
        Она знала, зачем должна была лечь на спину. Это должно было случиться в прошлый раз, но Виктор великодушно позволил ей взять паузу, пообещал заглянуть на огонек в следующий раз, так и сделал.
        - Ты знаешь.
        - Матвей может вернуться.
        - Матвей? - Виктор удивился, но не испугался.
        - Он тебя убьет, если увидит.
        - Если увидит меня на тебе? Это будет красивая смерть. Я готов.
        - Ты в этом уверен?
        Виктор не производил отталкивающего впечатления. От него приятно пахло, взгляд не только завораживал сознание, но и размораживал низ живота.
        Лилия еще ощущала в себе силы противостоять его животному натиску, но уже не видела в этом смысла. Зачем умирать стоя, когда можно жить лежа, причем в полное свое удовольствие?
        - Я всегда в себе уверен, - сказал Виктор, приблизился к ней, распоясал халат, развел полы и жадно лизнул горячим взглядом по ее груди и животу.
        - Я не шучу насчет Матвея, - заявила она.
        - Плевать. - Он взял ее за плечи, надавил, заставляя сесть на диван.
        Лилия подчинилась.
        - Смотри, я тебя предупредила, - сказала она, укладываясь на спину.
        В конце концов, Лилия ведь обещала Виктору быть послушной девочкой. Насчет Матвея она его предупредила.
        - Ты не поможешь мне? - спросил он, расстегивая брюки.
        Лилия закрыла глаза и мотнула головой. Никакой инициативы, только бревном, какой-никакой, а протест. Если вдруг появится Матвей, то пусть думает, что Виктор ее насилует, и убьет его. Ей не жалко.
        - Ладно, я не гордый, сам управлюсь, - задыхаясь от волнения, пробормотал он, навалился на Лилию, приноровился и заставил ее почувствовать нарастающую остроту текущего момента.
        Лилия усмехнулась и подтолкнула себя навстречу волне. Если вдруг Матвей не появится, то пусть пеняет на себя.
        Знакомая люстра, шторы, часы на стене. Половина восьмого утра. Матвей поднялся на диване, сел на него. Голова тяжелая, но не болит, во рту засуха, но это пустяки. Не столь уж сильное похмелье, но вчера он точно был пьян в стельку.
        У него закончились сигареты, ему захотелось развеяться. Он отправился в магазин и пропал. В голове сохранились только обрывки воспоминаний.
        Василиса смотрит на него, что-то говорит. Он идет на нее. Там, где-то в квартире, может затаиться Глеб Рубахов.
        Матвей усмехнулся, вспоминая вчерашний день. Такая вот ситуация привела его к Василисе. Что делать, если это судьба?
        На кухне что-то шипело, вкусно пахло жареной ветчиной. Он любил с похмелья жареное и жирное. Василиса это знала и сейчас шла ему навстречу.
        Он поднялся, оделся и застыл посреди комнаты.
        «Что мне теперь делать? Возвращаться к Лильке? Она ведь и нальет, и накормит, и себя на десерт подаст. В ней столько секса. Но к Василисе тянется душа. Она и привела меня сюда за ручку».
        Василиса сидела за столом, в одной руке нож, в другой вилка. Спина прямая, голова чуть наклонена, движения точные, размеренные и совершенно естественные. Матвей невольно залюбовался ею. Что ни говори, а Лильке тяжело с ней тягаться.
        Увидев его, Василиса и бровью не повела. Она поднялась, взяла чистую тарелку, лопаткой сняла со сковороды яичницу, поставила завтрак на стол, включила чайник, полезла в шкаф за чашками. Ей не хотелось поворачиваться к Матвею лицом.
        - Спасибо, - буркнул он, усаживаясь за стол.
        - Потом скажешь. Когда уходить будешь.
        - А надо? - уныло спросил Матвей.
        Что-то не хотелось ему никуда уходить.
        - Не знаю.
        - Вот и я не знаю.
        - Надо знать. Пора определяться. - Василиса развернулась к нему плавно, но быстро. - Ты со мной, или меня для тебя нет и никогда не будет! - Она смотрела прямо в глаза.
        Матвей ощутил себя жалким двоечником, которому нет и не может быть оправдания.
        - Я с тобой, - сказал он.
        - Не слышу!
        Матвей поднялся, подошел к Василисе. Она подалась было назад, но ей мешал стол. Девушка смогла лишь выгнуть назад спину.
        Он приблизил губы к маленькому нежному ушку с бриллиантовой капелькой в нем и шепнул:
        - Я с тобой, - шепнул он.
        - Я услышала, - так же тихо сказала Василиса.
        - И я тебя слышу. - Матвей поцеловал ее в щеку, принялся от уха подбираться к губам.
        - Уйди! - Василиса попыталась оттолкнуть его, но ее уже охватила знакомая слабость.
        Не могла она ему сопротивляться, потому как целиком уже была в его власти.
        Матвей поцеловал ее в губы. Она окончательно размякла и немощно повела рукой в сторону спальни.
        Он подхватил ее на руки, отнес на кровать и понял, что окончательно вернулся домой.
        ГЛАВА 7
        Матвей так и не появился. Виктор сделал все, чтобы Лилия об этом не пожалела. Он ушел утром на рассвете, а к обеду появился Глеб. Лилия встретила его взглядом несчастной, всеми покинутой женщины.
        Настроение у нее и так было ни к черту, а тут еще Глеб подбросил дров под котел с кипящей смолой.
        - Собирайся! - жестко сказал он.
        Лилия кивнула, уныло глядя на него. Квартира принадлежала ему, и он имел полное право выселить ее отсюда.
        - Ты что-то знаешь?
        - Я знаю, что ты шлюха! - заявил он.
        - Ты что-то знаешь про Матвея. Он не вернется ко мне, да?
        - Может, и вернется, но не сюда.
        - Он с Василисой?
        - Это не важно.
        - Еще как важно! Он меня бросил, поэтому ты такой смелый.
        - Я сказал, собирайся! Ты едешь к маме! - Глеб как-то беспощадно посмотрел на нее.
        - Смелый ты, когда Матвея нет.
        - Ты плохо слышишь?
        - Ты боишься Матвея. А я - себя. Когда Матвей рядом со мной, я ничего не могу с собой поделать.
        - Ты плохо слышишь.
        - Но я обещаю, что этого больше не повторится, - заламывая руки, сказала Лилия.
        Ее действительно бросили все. Матвей ушел вчера, Виктор - сегодня, а теперь вот еще и Глеб ее выселяет. Как она будет жить без этой квартиры, без его содержания?
        - Тебе нужно прочистить уши, - сказал Глеб и едко усмехнулся.
        - Ты можешь прочистить мне все. - Лилия обвила руками его шею, губами коснулась мочки его уха.
        - Собирайся!
        - Но ты же не можешь без меня!
        - Могу я без тебя! - Глеб оттолкнул ее.
        Лилия снова прилипла к нему и прошептала:
        - Хочешь, я стану твоей рабыней?
        - Отвали!
        Глеб не хотел принимать ее игру, но Лилия настаивала и в конце концов смогла навязать ему свои дарования, от которых он был без ума раньше и пришел в полный восторг сейчас.
        Василиса сняла с него похмелье без всякого пива и рассола. Давно Матвей не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Он лежал в постели, Василиса держала его за руку. Телевизор они не включали, им интересно было и без него.
        - Не было у нас ничего с Селивановым, - тихо сказала она, хотя ее никто об этом не просил.
        - Не было, - рассеянно проговорил Матвей.
        Очень хорошо, если не было. А если вдруг что и приключилось, то ведь он и сам не без греха. Попутал его бес, пихнул в чужие объятия.
        - Я все время думаю, может, это он дверь закрыл, - продолжала Василиса.
        Матвей закрыл глаза, утопил затылок в подушке. Не хотелось ему нагружать нервы.
        - Ведь он добился своего! - В тихом голосе Василисы звонко прозвучала гневная эмоция.
        Матвей распахнул глаза, но голову к ней не повернул.
        - Мы с тобой поссорились. Это очень мягко говоря, - сказала она.
        - Зачем ему это нужно? - Он в раздумье посмотрел на Василису.
        - Может, Шумакову нужно?
        - Селиванов - его человек, - произнес Матвей. - Он сейчас у руля.
        - Надо возвращаться в Новокурск.
        - Завтра.
        - Меня Глеб из Новокурска забирал. Узнал, что ты с Лилькой, и прискакал ко мне.
        - Давай не будем об этом, - заявил Матвей и поморщился.
        - Дело не в Глебе, а в Пухнаре. Он дорогу нам перекрыл, хотел наехать, но Глеб его приструнил.
        - Глеб? Пухнаря?
        - Я и сама удивилась. Но Глеб действительно проявил характер, сказал, что Пухнарь будет иметь дело с ним, с сыном своего отца. Пухнарь поверил, что за ним есть сила.
        - А за ним нет силы?
        - Есть, наверное.
        - Холодов много чего может, если захочет. Да и сам Глеб, я так понял, оперяется.
        - Зачем нам враждовать с ним?
        - Так он с тобой и не враждует, - сказал Матвей и не очень добро улыбнулся.
        - Мы с ним перестали враждовать. Это все, на что он может рассчитывать. Вдобавок ты увел у него Лильку.
        - Не скажу, что поступил правильно, - произнес парень.
        Да уж, получилось и в самом деле нехорошо. Лилька жила с Глебом как сыр в масле, а Матвей все разрушил. Впрочем, эта краса неземная сама напросилась.
        - Надо бы труп его отца вернуть.
        - Чего? - Матвей поморщился как человек, которому наступили на больную мозоль.
        Он не испытывал чувства вины перед Глебом и не собирался каяться перед ним. Старшего Рубахова Матвей убил, защищая Василису, и совесть его была чиста.
        Вряд ли менты до сих пор ждали, когда он засветится на месте незаконного захоронения. Скорее всего, это уголовное дело уже находилось на пути к архиву. Можно было в принципе вернуть сыну труп отца. Но как же неохота было Матвею выползать из теплой постели, брать лопату, месить осеннюю грязь.
        - Я думаю, что надо.
        - Он просил?
        - Он от меня не отстанет, пока мы не вернем ему отца. Его тело. - Глаза у девушки сощурились, на щеку выкатилась слеза.
        Она ведь тоже пережила страшную трагедию, и мать потеряла, и отца. Но ее родители хотя бы похоронены были по-человечески.
        В душе у Матвея дрогнуло. Он обнял Василису, привлек к себе и стал настраиваться на резкую смену обстановки.
        «Прямо сейчас я в лес и отправлюсь. Пусть это встряска станет для меня наказанием за измену».
        Отца хоронили в закрытом гробу. Слишком уж страшное зрелище представлял собой его труп. За полгода тело успело разложиться, внешность не идентифицировалась, личность была установлена с помощью генетической экспертизы.
        Глеб помнил похороны родителей Василисы. Отец тогда толкнул речь, а потом бросил ком земли на гроб своего друга. Сейчас земля летела на его собственный. Десятки людей торопились отдать дань памяти и традиции. Но Василиса даже не видела этого, потому как не пришла на похороны.
        - Это все неправда! - сказал Глеб и с силой вжал правую ногу в землю.
        Холодов молча положил руку ему на плечо, напоминая о своем присутствии, которое должно было, как он считал, успокаивать человека само по себе. На маму он, похоже, оказывал благотворное действие. Она, конечно, плакала, но не особо страдала и на гроб не бросалась.
        - Не мог отец… - сквозь зубы процедил Глеб.
        Не мог отец заказать родителей Василисы, а вот она пыталась его убить. Так вышло, что это сделал Матвей. Из-за них обоих Глеб стал сиротой.
        Да, по завещанию он получил «Ру-банк» со всеми его активами, но это не утешение. Ему больше нравилось заниматься ничегонеделаньем, как-нибудь учиться, гулять с девчонками, сорить деньгами, не зная им цену. Прежде Глеб знал, что отец всегда поможет ему, выручит. Сейчас он сам себе голова. Боль утраты стучала в его сердце. Лучше бы Матвей не обнажал тайну смерти отца.
        Глеб еще долго стоял у могилы. Все разошлись, даже мама уехала. Он все не двигался с места, наконец-то покинул кладбище и оказался возле своей машины.
        Ни телохранителей у него, ни друзей. Телохранители полагались Холодову, а друзья просто не пришли проводить отца в последний путь. Кто они после этого?
        Холодов вконец оборзел. Мало того что он охрану только для себя, любимого, держит, так еще и деньги ворует. Этот тип втайне изымает их из оборота и скапливает на своих личных счетах.
        - Глеб!
        Кто-то воздушный и нежный приблизился к нему. В первое мгновение Глеб подумал, что это Василиса, но голос принадлежал Лилии. Ее духи пахли очень вкусно, да и сама она была чудо как хороша.
        Однако Глеб лишь скривился в ее объятиях. Он помнил, как после похорон родителей Василисы тоже садился в свою машину, и к нему так же подошла Лилия. С тех пор они вместе. Но уже пора заканчивать эту карусель с ней, хватит, наелся, накрутился.
        - Ты только не расстраивайся, - прошептала Лилия ему на ушко.
        Он хотел ее оттолкнуть, но она как будто почувствовала это, сама отстранилась, пушинкой обогнула машину и влетела в салон.
        Глеб сел за руль, неприязненно глянул на нее и сказал:
        - Мне нужно побыть одному.
        Лилия соблюла приличия. Пальто на ней черное, длинное, но под ним, как обычно, короткая юбка. Полы пальто разошлись, ножки оголились, но Глеба это почти не тронуло. Сколько в Москве таких девчонок с красивыми ножками. Любая из них будет рада заскочить к нему в машину и в постель.
        Лилия приложила палец к губам, соглашаясь молчать как рыба.
        Глеб криво усмехнулся. Ее в дверь, она в окно, ей пинка, а она ноги целовать. Не так-то просто отвязаться от этой настырной девицы.
        Она действительно держала рот на замке, даже не шевелилась, чтобы не привлекать к себе внимания.
        - Ты ведь знала, что это Матвей отца убил, - первым заговорил Глеб.
        - Догадывалась.
        - Кто Артура убил? Яна, Гену? Ведь Матвей их у тебя на глазах замочил!
        - Не на глазах.
        - Почему ты не дала показания против него?
        - Давай не будем. Это дело давнее.
        - Смерть отца срока давности не имеет! - Он кивнул через плечо, в сторону кладбища.
        Машина стремительно набирала скорость.
        - Матвея посадить можно! - заявил Глеб.
        «А ведь это вариант, пришить Матвею и отца, и его телохранителей. Глядишь, и на пожизненное потянет, - подумал он. - Лилия могла бы дать показания. Где не знает, там соврет. Если не хватит фантазии, то я ей подскажу».
        - Я этого не слышала, - сказала Лилия и отрицательно качнула головой.
        - А почему ты этого не слышала? - с негодованием осведомился Глеб.
        - Матвей уже один раз отмазался и снова это сделает. Ты забыл, как в штаны… - Лилия осеклась, виновато посмотрела на Глеба и сказала совсем не то, что собиралась: - Забыл, как он с Шумаковым разобрался?
        - Как он с Шумаковым разобрался? - Глеб удивленно повел бровью.
        - Где сейчас Шумаков? Он что, сам по себе исчез?
        - Что ты об этом знаешь?
        - Ничего.
        - Матвей не рассказывал?
        - Нет. Правда, не рассказывал. Даже если бы рассказал… - Лилия снова оборвала себя.
        - Что было бы в этом случае?
        - Да поймы ты, мы из одного поселка. У нас нельзя друг на друга стучать. Если я сдам Матвея, то меня там все проклянут, даже убить могут.
        - А если я тебя убью?
        - Виктора попроси, - сказала Лилия и ехидно усмехнулась.
        - При чем здесь Виктор? - Глеб косо глянул на нее.
        - Так ведь он меня уже сто раз убил. Будет сто первый.
        Глеб задумался.
        «Виктор - пустозвон, к тому же выходов на него у меня нет. Но есть и другие киллеры, настоящие. Такие люди мне как раз и нужны. А Лилия нет, уже не требуется. Кончилось ее время».
        Ковш с жидким металлом остановился прямо под рабочей площадкой литейного цеха. Этого не должно было случиться. Селиванов наблюдал за процессом, старался, чтобы все шло гладко, и тут вдруг такая незадача.
        Селиванов нахмурился, обернулся к своему заму, но вместо него увидел Матвея.
        - Чем я могу тебе помочь, Леонид Геннадьевич? - спросил тот.
        Они вдвоем стояли на самой верхотуре. В рабочей кабинке ни души, даже внизу никого не видно. Матвей позаботился об этом. Вся охрана находилась под его контролем. Как он сказал, так и было сделано.
        - Что все это значит? - спросил Селиванов и растерянно посмотрел на него.
        - Я не знаю. Может, ты омолодиться хочешь? Помнишь сказку про Конька-Горбунка?
        Прыг в котел. Ты не просто сваришься. От тебя даже запаха не останется.
        Селиванов осторожно повернул голову, глянул вниз и содрогнулся. Никогда еще смерть не была так близко, не дышала так жарко в лицо.
        - За что?
        - За Василису.
        - Так не было ничего!
        - А дверь зачем закрыл?
        - Я закрыл?
        Матвей поднял руку и выставил палец, требуя тишины. Он сложил на груди ладони, закрыл глаза, прошептал короткую молитву, перекрестился и был готов столкнуть Селиванова в ковш. Селиванов знал, что это запросто может произойти прямо сейчас, поэтому потек как размороженное эскимо на палочке.
        - Это Шумаков! - сдавленно выкрикнул он.
        - Дверь закрыл?
        - Нет. Он сказал, что на Василисе жениться можно.
        - Разве ты не женат?
        - Ну…
        - Понятно.
        - Да я и не хотел. Это все Шумаков!
        - Я тебя услышал, - сказал Матвей. - И даже поверил.
        Но ничем помочь Селиванову он уже не мог. Решение принято, приговор подписан, осталось только привести его в исполнение. Именно это Матвей и собирался сделать.
        - Пожалуйста, не надо!
        - Ладно, уговорил. Не буду я тебя в котел бросать, - заявил Матвей. - Вместо этого в печь засуну, чтобы душа в трубу вылетела. Если ты не сделаешь правильных выводов.
        - Я все понял, Матвей Андреевич!
        - Расскажешь мне про Шумакова все, что знаешь.
        - Все расскажу!
        - А куда ты денешься?
        Он мог бы уволить этого жука через Василису, но врагов, тем более потенциальных, нужно держать под рукой.
        Пусть Селиванов и дальше работает. Такие вот опущенные типы, как правило, лучше других с делами управляются, даже если держат камень за пазухой.
        Матвей взялся за дело, был готов навести порядок на комбинате. Все здесь должно подчиняться только Василисе и быть под его контролем. Все прочие персонажи пусть сосут лапу.
        Виктор пребывал в своем репертуаре. Лилия знала, что его может занести к ней в любой момент. Однако он все равно свалился как снег на голову и сразу потащил ее в постель. Лилию это напрягало. Глеб в любой момент мог прийти, а она дала ему слово больше ни с кем и никогда. Он, правда, ей не верил и правильно делал.
        - Что-то не так? - получив свое, спросил Виктор.
        Он старался, даже показал себя во всей своей красе, но Лилия уже не хотела думать об удовольствии, полученном только что. Она желала, чтобы Виктор исчез, растворился в воздухе.
        - Нет, все так, - сказала барышня с обидой на судьбу.
        Один бросил, другой выгоняет, третий ходит к ней справлять нужду.
        - Глеб напрягает?
        - Нет, просто жить со мной не хочет.
        - Пошли его к черту!
        - А квартира? Она принадлежит ему.
        - Если его не станет, то кто ее у тебя отберет?
        - Как это не станет?
        - Так вот и не станет.
        - Ты его убьешь?
        - Если только ради тебя.
        - Ты его убьешь? - уже другим тоном спросила Лилия.
        - Убью.
        - Ты? - Девица нервно прыснула и засмеялась, с пренебрежением глядя на Виктора.
        - Эй, что за дела? - вскинулся он.
        Лилия вспомнила, как Виктор ее душил, прижимал ногой к полу. Сейчас он мог все это повторить.
        Она попыталась унять смех, какое-то время держалась, но в конце концов снова прыснула.
        - Ты во мне сомневаешься? - спросил Виктор и хищно сощурился.
        - Вовсе нет. - Она снова взяла себя в руки, даже пальцами прищемила губы, чтобы они не растягивались в улыбке.
        - Ты во мне сомневаешься! - Он поднялся, навис над ней.
        - Уж меня-то ты убить сможешь. - Лилия смотрела на него настороженно, но это не помешало ей презрительно скривить губы.
        - Я все могу!
        - Можешь, - заявила она, призывая себя к благоразумию.
        Виктор давил на нее взглядом, пока Лилия совсем не успокоилась.
        Он оделся, пятерней причесал волосы и сказал:
        - Я так просто людей не убиваю.
        - Я не могу заказать тебе Глеба.
        - Понимаю. Но если вдруг, то я готов.
        Виктор выглядел очень убедительно. Волевой взгляд, уверенность в каждой черточке лица. Но Лилия уже знала ему настоящую цену. Он умел казаться крутым, не более того. Актерская игра на высоте. Даже Матвей не всегда казался таким внушительным. Но у того слова никогда не расходились с делом, а этот - балабол.
        - Не надо, - сказала Лилия и качнула головой.
        Она уже играла с огнем, обожглась и больше не хотела экстрима. Даже если Глеб ее бросит, то Лилия не станет ему мстить.
        - Тебе видней, - заявил он и вдруг услышал:
        - Ты больше не приходи, не надо.
        - Почему это? - Виктор нахмурился.
        - Я больше не хочу ни с кем, ни с тобой, ни с Матвеем.
        - С Матвеем? - Виктор в раздумье потер пальцами подбородок.
        Лилия стремительно поднялась с дивана и, сдерживая смешок, подтолкнула Виктора к выходу. Она ведь не выдержит, рассмеется, если этот неудачник замахнется на Матвея, а именно к этому он как раз и подходил. Пусть проваливает, и чем скорее, тем лучше.
        Пьяный мужик своему языку не хозяин. Глеб подумал об этом с опозданием. Он уже поделился планами с Холодовым. Избавиться от Лильки, жениться на Василисе. Пусть одна мучается в аду, а другая - под венцом, рядом с ним. Может, Глеб и был влюблен в Василису, но счастливой жизни ей не желал. Потому что она виновна в смерти его отца!
        - Сильно сказано, - произнес Холодов.
        Он смотрел на Глеба как на серьезного, мудрого собеседника, но в уголках его глаз пряталась лукавая улыбка. Глеб не видел ее, но чувствовал.
        Ему ясно было, что Холодов нарочно раздразнил его, в который уже раз объяснив, какой лакомый кусок они потеряли. Новокурский комбинат мог приносить им солидную прибыль. Глеб подумал, что неплохо было бы жениться на Василисе и вернуть отнятое. Холодов предложил выпить, и его развезло. Нахлынула боль утраты, захотелось наказать Василису за отца.
        - Но как избавиться от Лилии? - спросил Холодов.
        - С ней расправится Матвей.
        - Как?
        - Он же ходит к ней. Непременно еще раз зайдет. А Лильку потом найдут… - Глеб выразительно провел пальцами по горлу. - Хотя на самом деле ему совсем не обязательно ее убивать.
        - Это сделает кто-то другой?
        - На Матвее уже столько косяков, клейма ставить негде. Его лет на двадцать закроют.
        - Василиса останется одна.
        - Я уже подобрал к ней ключик. Осталось только вставить его, - выдал Глеб и похабно усмехнулся.
        - Сначала Лилия.
        - Нужен специальный человек, - сказал Глеб.
        Холодов знал, что Глеб не располагал таким человеком. У него не было выхода на Виктора, да и не стал бы он обращаться к этому неудачнику.
        Глеб качнул головой, закрыл глаза. Он хотел спать. Конечно же, с Лилькой и Матвеем нужно было решать, но ему что-то не хотелось ломать голову, во всяком случае сейчас.
        - Есть у меня один вариант, - сказал Холодов.
        Глеб открыл глаза и с надеждой посмотрел на него. Вот было бы славно, если бы все произошло как в сказке. Он загадал желание, кто-то взмахнул волшебной палочкой, и оно сразу исполнилось.
        - Может, у тебя есть человек, который смог бы поговорить с ним, обсудить вопросы? Тебе светиться совсем не обязательно.
        - Нельзя светиться, - сказал Глеб.
        - Нужен посредник.
        - У меня есть только ты! - Глеб красноречиво глянул на Холодова.
        Но тот отрицательно мотнул головой. Нет, он тоже не хотел подставляться. Глеб сам должен был все сделать, если хотел быть похожим на своего отца. А он этого желал.
        День рожденья - грустный праздник, особенно если отмечается юбилей покойника. Маме Василисы исполнилось бы завтра сорок. Отцу через три дня - сорок шесть. Обе даты они решили отметить в один день, в том самом месте, где произошла трагедия.
        Матвей не прочь был перебраться на Рублевку, в дом, где сначала погибли родители Василисы, а затем получил по заслугам Рубахов. После того как он сам же и разделался с налетчиками, они с Василисой поставили крест на этом доме, но на продажу его выставлять не стали. Василиса всерьез считала, что здесь живут души ее родителей. Они предупредили их об опасности. Именно поэтому бандиты Горлача ничего не смогли с ними поделать.
        - Хотел бы я знать, кого в этот раз принесет, - сказал Матвей, подошел к окну, глянул на парня, стоявшего у ворот.
        Он обзавелся личной охраной. Олег Кирьянов, Женя Пронов, Миша Стегунов будут служить ему верой и правдой, никаких в том сомнений. Они уже показали себя в деле, подставили Селиванова под удар, а сейчас сторожили дом, в котором им предстояло провести уик-энд.
        - У тебя же охрана, - разглядывая на свет бокал с виски, сказала Василиса.
        Пила она неохотно, но уже слегка захмелела.
        - Дело не в охране, а в очередности, - сказал Матвей, возвращаясь к столу. - То одно, то другое.
        - На очереди третье? Или пятое-десятое?
        - Не знаю. Шумаков голос подал, Пухнарь на процент от дохода претендует.
        - А разве Пухнарь не успокоился?
        - Пока вроде затих, - ответил Матвей.
        Пухнарь реально взялся за дело, перебил на себя бизнес Горлача, расширил его. Поставки лома росли день ото дня.
        - Но денег много не бывает.
        - Глеб ему свою визитку дал, - вспомнила Василиса.
        - Пухнарь ему поверил, - сказал Матвей. - Думал, что комбинат в консорциум вольется. Слово-то какое красивое.
        - Правильное слово. Временное объединение. Глеб нам комбинат на время вернул. Он думает, что на один день.
        - Он отца похоронил.
        - А я и отца, и мать.
        Матвей кивнул, наполнил бокал и выпил, не чокаясь.
        ГЛАВА 8
        Глеб едва держался на ногах. Глаза пьяные, перегаром за версту несет. Карман на пиджаке оторван, губа слегка опухла после удара. Он в ночном клубе был, отрывался, неплохих люлей отхватил, а бабу снять не смог, но Лилия спасла положение. Только с ней он и мог продолжить ночные приключения.
        Так Глеб и поступил, как зверь на нее набросился, и в хвост, и в гриву.
        Она-то, конечно, дотерпела, но потом повернулась к нему спиной и сказала:
        - Козел ты!
        От обиды на ее глаза навернулись слезы. Матвей бросил, Глеб видел в ней резиновую бабу, с которой можно не церемониться, Виктор - точно такое же ничтожество.
        - Еще раз скажи! - вскинулся Глеб.
        Лилия вскочила, села, выставила перед собой руки, растопырила пальцы.
        - Козел!
        Если Глеб вдруг захочет наказать ее, то она, так уж и быть, выцарапает ему глаза.
        - Дура. - Глеб усмехнулся, посмотрел на нее как на последнюю идиотку и закрыл глаза.
        - Езжай домой! - потребовала она.
        - Это мой дом, - заявил он и удивленно открыл один глаз.
        - Хочешь, чтобы уехала я?
        Он открыл и второй глаз и проговорил:
        - Нет, замуж тебя хочу взять. Мама сегодня спросила, дескать, у тебя нет, случайно, знакомой шлюхи, а то жениться тебе пора.
        - После этого ты поехал в ночной клуб.
        - Да, а потом к шлюхе.
        - Я не шлюха! - сказала она, исподлобья глянув на него.
        - Шлюха, - пробурчал Глеб и снова закрыл глаза.
        - Нет.
        - Да.
        - Нет!
        - Да!
        - Нет!
        - Да!
        - Козел! - Лилия не сдержалась, ударила Глеба ладонью по лицу, тут же получила кулаком в челюсть, вдобавок стукнулась затылком о стену. - Ну ты и сволочь! - Она взбесилась и снова размахнулась.
        Но в этот раз Глеб не позволил себя ударить. Он перехватил ее руку и снова врезал кулаком в лицо.
        Из ее носа хлынула кровь. Лилия бросилась в ванную, но Глеб ее догнал, толкнул. Она упала.
        Он пнул ее ногой по ребрам и спросил:
        - Еще?
        - Все, хватит! - взмолилась она.
        - Еще раз, и убью!
        Лилия поднялась, закрылась в ванной, а когда вышла, Глеб уже крепко спал.
        Какое-то время она стояла, с ненавистью глядя на него, затем отправилась на кухню, взяла нож, вернулась в гостиную, но ударить Глеба так и не решилась.
        «Может, я сама во всем виновата? То с Матвеем, то с Виктором. Разве я не вела себя как шлюха?» - подумала Лилия, вернулась на кухню, взяла бутылку коньяка, налила полный стакан и залпом выпила.
        Легче ей не стало, только жалость к себе накатила горькой волной. Она выпила снова, а затем взялась за телефон. Ей вдруг очень захотелось, чтобы Матвей приехал и забрал ее отсюда. Даже Глеба бить не обязательно.
        Правильная жена должна нормально себя вести.
        Василиса сначала накормила Матвея завтраком и только затем спросила:
        - Кто звонил тебе ночью?
        - Лилька, - честно признался он.
        - Соскучилась? - Василиса с трудом сохранила невозмутимость.
        - Глеб ее избил.
        - Просила приехать?
        - Да, и забрать.
        - Куда?
        - Вообще.
        - А ты?
        - А я с тобой, как видишь, - спокойно ответил Матвей.
        Глеб, конечно, урод, но Лильку никто на цепь не сажал. Она всегда может собрать вещи и уйти. Баба красивая, найдет еще себе счастье в личной жизни. Так он ей вчера и сказал. На этом разговор и закончился.
        - Я тебя не держу, - одними губами проговорила Василиса.
        - Я себя держу.
        - Вот как? Рвешься к ней, но цепь не пускает? - распалилась Василиса.
        - Прекрати! - Матвей предостерегающе нахмурил брови.
        - Не надо себя держать! Я тебя тоже не держу!
        Матвей резко поднялся и сказал:
        - Я сейчас еду к Лильке.
        - Да ну! - Василиса вздрогнула и посмотрела на него так, как будто он только что влепил ей пощечину.
        А ведь Матвей действительно нанес ей удар. Исключительно моральный. В целях воспитания.
        - Узнаю, что у нее там не так.
        - Ну так езжай! - В ее голосе прорезались истерические нотки.
        - Туда и обратно. Без всяких остановок. Ты убедишься в том, что меня к ней не тянет, - проговорил Матвей, глядя на Василису.
        Он действительно хотел проверить себя, испытать на прочность силу воли. Заодно проучить Василису, чтобы в следующий раз она не разговаривала с ним в таком тоне.
        - Ты это серьезно? - Василиса подняла руку, чтобы удержать его.
        - Совершенно.
        Еще его угнетала атмосфера дома, в котором они находились. Ему хотелось съездить куда-нибудь, как-то развеяться.
        Но чем дальше Матвей отъезжал от дома, тем сильней убеждался в абсурдности ситуации, которую сам же и создал. Он даже позвонил Василисе, сказал, что совершенно уверен в себе и волноваться ей нечего, но назад не повернул. Дал слово - держи.
        Нос болит, но хрящ на месте, даже вправлять его не пришлось. На скуле небольшой синяк после удара, но запудрить его не проблема. Лилия презрительно усмехнулась, глядя на себя в зеркало.
        Глеб по-настоящему слабый мужчина. Прежде всего потому, что поднял руку на женщину. Да и настоящей силы у него действительно нет. Если бы Матвей ударил ее с таким ожесточением, то она уже прохлаждалась бы в морге.
        Глеб попросил у нее прощения. На коленях не ползал, просто извинился и уехал, так и не получив ответа. Ему все равно, простила она его или нет. Козел, одним словом.
        В дверь кто-то позвонил. Лилия удивленно повела бровью, увидев Матвея.
        - Мог бы и не приезжать! - заявила она, поворачиваясь к нему спиной.
        «Дверь он сам закроет. С какой стороны, решать ему, - подумала Лилька. - Если уедет, ничего страшного. Если останется, ничего хорошего. Я ведь не устою перед ним, лягу на лопатки как миленькая. Нельзя так. Я это знаю, но ведь ложусь. Почему я такая?»
        - Глеб дома? - закрывая за собой дверь, спросил Матвей.
        - Нет. Протрезвел и уехал, - ответила она и остановилась посреди комнаты.
        Матвей разулся, подошел к ней, взял за плечи, развернул к себе.
        От всплеска чувств Лилию шатнуло. Она потянулась к нему, но Матвей ее удержал. Он провел пальцем по ее носу и скуле, где сквозь слой тонального крема проступал синяк.
        - А помнишь, как я нос тебе вправляла? - осведомилась Лилия.
        - Я все помню, - произнес Матвей, продолжая удерживать ее на расстоянии.
        От жара, исходящего от него, у нее заполыхало внутри. Но Матвей не дал воли ни своим, ни ее чувствам.
        - Прости! - сказал он, разжал руки и резко повернулся к ней спиной.
        Лилия горько вздохнула, глядя ему вслед. Пришел, нарушил ее покой. Но лучше так, чем никак.
        На дне бутылки оставалось совсем немного. Лилия вылила в стакан все. Нужно же было как-то унять нервную дрожь. Она выпила, закурила.
        Лилия вынимала из пачки вторую сигарету, когда открылась входная дверь. Глеба принесло, или Виктор своим дубликатом воспользовался, может, Матвей вернулся, если она по какой-то причине забыла закрыть дверь.
        Но ни одна догадка не оказалась верной. На кухню вошел совершенно незнакомый мужчина.
        Широкое лицо, низкие прямые надбровья, глубоко посаженные глаза. Губы, тонкие как нити, кривила садистская улыбка. Взгляд холодный, лицо непроницаемо спокойное.
        Вязаная шапочка на нем, черная куртка, дурно пахнущие темно-серые носки с дыркой на пальце. Этот тип успел разуться, но зачем? На руках у него были перчатки, которые он не собирался снимать.
        - Ты кто такой? - спросила Лилия.
        У него не было ни пистолета, ни ножа, ни удавки, но чутье подсказывало ей, что он пришел убивать ее. Плечи у него широкие, руки сильные. На ногах этот мужик держался крепко. Такого типа с места не сдвинешь.
        - Добрый вечер, - тихо, едва слышно сказал он.
        Лилия глянула на кухонный нож, лежавший на столе. Она еще только думала схватиться за него, а незваный гость уже вооружился им и быстро, с грацией камышового кота вернулся на место.
        - Не надо, - пролепетала Лилия.
        Она хотела было мотнуть головой, но шею заклинило, руки ослабли, повисли плетями, ноги одеревенели.
        - Извини! - произнес этот негодяй.
        Он мягко положил ей на плечо левую руку, а правую, в которой держал нож, слегка отвел назад для удара.
        Лилия и хотела бы, но не могла защититься. Ее живот от страха свела судорога.
        - Эй!
        Сначала она услышала голос Виктора, затем увидела его самого.
        Убийца захотел глянуть на него, обернулся. В этот момент Виктор набросился на него, врезал ногой в колено и тут же добавил кулаком в лицо. Его противник пропустил оба удара, но не упал, более того, умудрился пырнуть Виктора ножом в живот.
        Тот не запаниковал, схватил его за шею и вместе с ним свалился на пол. Нож вывалился из рук врага, скользнул под стол.
        Виктор озверел от вида собственной крови. Он бил противника руками, головой, затем снова взял его на удушающий прием.
        Лилия должна была бежать к телефону, звонить в милицию. Однако она стояла столбом и в оцепенении глядела на то, что происходило рядом с ней.
        Виктор истекал кровью и очень быстро выбился из сил. Его противник воспользовался этим и перехватил инициативу. Теперь он душил слабеющего Виктора, а Лилия все не могла сдвинуться с места.
        Наконец она вспомнила про сковородку, даже потянулась к ней. В этот момент на кухне появился Матвей, но бросаться в драку не стал. Он вопросительно глянул на Лилию. Она жалко пискнула и показала пальцем на главного виновника этой беды. Только тогда Матвей и вмешался. Ему хватило одного удара, чтобы незваный гость начисто вырубился.
        - Он пришел меня убить! - сказала Лилия.
        - Сука, - процедил сквозь зубы Виктор.
        Одной рукой он трогал горло, а другой нащупывал рану на животе.
        - Давай в милицию звони, - распорядился Матвей.
        - Нельзя в милицию! - сказал Виктор.
        - Почему это?
        - Там второй в машине. Я его того, прибрал.
        - Кто второй?
        - Я не знаю, что это за люди, не в курсе, кто им тебя заказал, - обращаясь к Лилии, умирающим лебедем проговорил Виктор.
        Он попытался подняться, но поскользнулся на собственной крови, стал падать.
        Лилия сорвалась с места, подхватила его и потащила в гостиную.
        - Кто это? - глядя на Виктора, спросил Матвей.
        - Он меня спас, - ответила Лилия.
        Она побоялась называть по имени человека, который очень серьезно обидел Василису. Сгоряча Матвей запросто мог зашибить Виктора.
        - А этому тебя заказали, да? - Матвей легонько пнул ногой тело, лежащее на полу.
        - Я не знаю, кто и кому меня заказал.
        - Я узнаю.
        Лилия уложила Виктора на диван, достала из шкафа домашнюю аптечку. Там имелись и бинты, и антисептик, а первую помощь она оказывать умела. Делать это совсем не трудно, во всяком случае, куда приятней, чем лежать на прозекторском столе в морге. А ведь ей чуть не выписали туда путевку. Но за что?
        Мордастый тип очнулся, захрипел, задергался, но подняться с пола не смог.
        Руки его были надежно связаны за спиной.
        - Зачем ты моего брата зарезал? - спросил Матвей.
        Он смотрел на кончик своего ножа, пальцем пробуя его на остроту.
        - Какого еще брата?
        - А кого ты ножом пырнул? - Матвей подбросил оружие, на лету ловко поймал его и провел удар в живот воображаемого противника.
        - Случайно вышло.
        - Да мне какая разница? - Матвей осторожно, стараясь не испачкаться в крови, встал на колено и взял нож на изготовку.
        На этот раз он собирался бить по-настоящему.
        - Эй, ты чего?
        - Поговорить хочешь? - спросил Матвей.
        Он подбросил нож под потолок, заставив его крутиться в воздухе, и поймал перед самым носом у этого мерзавца.
        - Нормально получилось, да? - восхищаясь самим собой, спросил парень.
        - Не надо так! - промямлил незваный гость, с бледным видом глядя на него.
        - Да ты не бойся. Я умею! - заявил Матвей и снова подбросил нож.
        Клиент в ужасе зажмурил глаза, но тревога и в этот раз оказалась ложной.
        - Чуть не уронил, - поигрывая ножом, сказал Матвей, когда пленник открыл глаза. - Рука скользкая. Сейчас будет лучше. - Он взял со стула кухонное полотенце, вытер об него ладони.
        - Ты бы так не шутил, - сказал мордастый тип.
        - Мне тебя не жалко. Ты моего брата зарезал.
        - Я не хотел.
        - Как тебя зовут?
        - Роман.
        - Кто Лилю заказал?
        - Никто никого не заказывал.
        - А в машине кто?
        - В какой машине?
        Матвей кивнул, как будто принял ответ, и снова подкинул нож. На этот раз он поймал его и тут же нарочно выпустил из рук. Нож стукнулся острием о кафельный пол в каких-то сантиметрах от головы Ромы.
        Матвей недовольно поморщился, поднял нож, глянул на острие, улыбнулся и проговорил:
        - Хорошая сталь, не сломалась. Можно еще раз пробовать.
        - А если я скажу? - спросил Рома.
        - Кто Лилю заказал?
        - Кто заказал, я не знаю. - Рома отвел в сторону глаза.
        - Но ее заказали?
        - Ну да. - Киллер хотел сказать еще что-то, но передумал, прикусил язык.
        - Ты не все говоришь, - заявил Матвей.
        - Все.
        Матвей снова подкинул нож и поймал его двумя руками над головой у Ромы. Достаточно было разжать ладони, чтобы острие воткнулось ему в глаз.
        - Я все сказал, - выдавил из себя Рома.
        - Не все. - Матвей вскинул голову, собрался подбросить нож.
        - Ну, хорошо, не все.
        - Что еще? - Матвей продолжал смотреть под потолок.
        - Тебя нужно было подставить.
        - Меня?
        С одной стороны, Матвей удивился, с другой - он ждал нападения. Тот же Шумаков уже пытался вывести его из игры, он же мог нанести очередной удар.
        - Ты же приходил к Лиле.
        - Приходил.
        - Ну вот.
        - Пришел, убил, сел, так?
        - Ну да, типа того.
        - Кто заказчик?
        - Я не знаю.
        Матвей с силой подбросил нож и отошел в сторонку. Нож ударился в потолок, отскочил, стал падать на Рому. Тот резко повернулся на бок. Если бы не это, то нож воткнулся бы в него.
        - Ух ты! - Лилька стояла в дверях и завороженно смотрела на нож.
        - Но я и правда не знаю, кто заказчик. - Рома колотился от страха.
        - Как ты в квартиру попал? - спросила она.
        - Ключ у меня был.
        - Кто тебе его дал?
        - Не знаю.
        - Где он?
        - В кармане.
        Матвей наклонился, вынул из этого кармана два ключа на стальном колечке, осмотрел их. Ключи заводские, не какая-то подделка.
        - У кого они были? - спросил Матвей, выразительно глянув на Лильку.
        - У меня и у Глеба. Мои точно на месте. - Голос ее звучал не особо уверенно, сомнения все же имели место.
        Лилька вышла в прихожую, тут же вернулась и кивнула, подтверждая свои слова.
        - Только у тебя и у Глеба?
        - Ну и скотина!.. Это я про Глеба.
        - Зачем ты мне сегодня звонила? - спросил Матвей.
        - Я же говорила, Глеб меня избил.
        - Давно это с ним?
        - Нет, недавно.
        - Он просил тебя позвонить мне?
        - Нет, не просил, но вынудил. Он уже давно хочет избавиться от меня.
        - Что скажешь? - Матвей тяжело посмотрел на киллера.
        - Я не знаю, кто заказчик.
        - На нет и суда нет. Сразу в расход.
        - Я точно не знаю. Колюн в курсе.
        Матвей озадаченно поскреб щеку. И с Ромой нужно договорить, и насчет Колюна узнать. Может, его на самом деле того? Если да, то нужно будет разобраться с человеком, который убил одного киллера и едва не стал жертвой другого. Конечно же, придется решить с Глебом. Если человек теряет берега, то его пора отправлять на дно.
        - Да Глеб это. Больше некому, - заявила Лилька.
        - Он молодой? - спросил Рома.
        - Молодой, - ответил Матвей. - Как прыщ на заднице.
        - Ну да, и Колюн его прыщом назвал…
        - Да Глеб это, - повторила Лилька.
        - Тем хуже для него.
        - Что ты с ним сделаешь?
        Матвей усмехнулся, с грустью глядя на нее. Разве о таких вещах говорят? Их делают молча, скрепя сердце и наверняка.
        - А на мне женишься? - Лилька покачала головой, сама отвечая на свой же вопрос.
        Не собирался Матвей на ней жениться, и она прекрасно это знала.
        - Но мне пора замуж, - сказала девица и чуть погодя добавила: - Ты мне в этом должен помочь.
        Матвей удивленно повел бровью и заявил:
        - Я тебе скажу, как это сделать.
        Лилька хищно сощурилась. Она завороженно смотрела куда-то вдаль. В ее глазах светилась надежда.
        Матвей сидел в кресле, руками упираясь в колени, и сам тяжелый как чугунное изваяние, и выражение лица такое же каменное. Как будто на Глеба смотрел не живой человек, а пролетарий с плаката. Но так это и есть плакат. У него их в комнате много.
        Глеб повернулся к плакату спиной, зарылся головой в подушку. Вчера он всего лишь опохмелялся, но надрался в хлам, всю ночь как убитый спал, а утром к нему прискакала белочка.
        На самом деле не было у него в спальне никаких плакатов, тем более агитационных. Это галлюцинация. Может, душа убитого Матвея. Его должны были принять менты. Наверное, это уже произошло. Матвей дал деру, и стражи порядка застрелили его при попытке к бегству. На самом деле все просто.
        Но душа ли это или живой человек? Вдруг Матвей сбежал из-под стражи прямо к нему?
        А если менты его вовсе не трогали? Может, это Лилька дала ему ключи от квартиры, вот он сюда и пришел?
        Глеб вскочил в надежде на то, что видение исчезнет. Но Матвей по-прежнему сидел в кресле и пристально глядел на него.
        - Ты как здесь оказался? - спросил Глеб.
        - В душ давай, - спокойно сказал Матвей.
        - Зачем в душ?
        - Белье чистое возьми.
        - Зачем белье?
        - Традиция такая у православных, умирать в чистом.
        - Умирать?
        Матвей кивнул, сунул руку в карман, вынул оттуда красный шелковый шнурок.
        - Я тебя без крови на тот свет отправлю, задушу. - Голос его звучал ровно, без всяких эмоций.
        - За что? - Глеб затрясся в нервном ознобе.
        - Лильку ты зачем убить хотел?
        - Я хотел?
        - Ее убить, меня подставить. Я же просил тебя не связываться со мной.
        - Ты меня с кем-то путаешь.
        Матвей качнул головой, выразительно глядя на Глеба. Он все знал, и переубеждать его было бесполезно. Преступление совершено, смертный приговор вынесен, казнь состоится уже сегодня. Плевать Матвею на то, что это Холодов подбил Глеба на гиблое дело.
        Холодову нужен был комбинат, он хотел женить Глеба на Василисе. Да и за отца надо было рассчитаться. Матвей оказался сам во всем виноват. Глеб всего лишь хотел ему отомстить.
        Мысли путались в его голове. Глеб уже и не знал, кто больше виноват, он или Матвей. Но Холодов точно! Этот господин мог бы и сам договориться насчет Лилии, так нет, он всего лишь свел Глеба с исполнителем. Ему самому пришлось делать заказ.
        - Давай в душ. Потрись там мочалкой как следует, мочалкой. На том свете бани нет. Хлоркой тело посыплют, да и все дела.
        - Хлоркой?! - в ужасе пробормотал Глеб.
        Он видел в кино, как складируют покойников во время эпидемий. Сложат в один ряд, густо посыплют хлоркой и сверху навалят второй. Ему очень не хотелось укладываться в такой штабель.
        - Можешь даже ванну принять, - сказал Матвей и пожал плечами. - Дерьма на тебе много, в душе не отмоешься. Ванна лучше. Мне спешить нечего, я подожду.
        - Но я ничего не делал!
        - Киллеры раскололись, - сказал Матвей и связал концы шнурка в узел.
        - Хорошо, сдай меня в милицию!
        - Такие вопросы нужно решать наверняка.
        - Ты меня убьешь?
        - Даже не сомневайся, - ответил Матвей, неторопливо намотал сдвоенный шнурок на пальцы обеих рук и растянул его в одну длинную нить.
        Не было на нем никакого узла. Удавка готова, можно приступать. Матвей мог убить. Уж кто-кто, а Глеб это знал.
        - Но я не хочу умирать! - Глеб скатился с кровати, встал на колени, умоляюще глянул на Матвея.
        - Я не хочу тебя убивать. Но придется.
        - Хочешь, я отдам тебе все свое наследство? - Глеб готов был на все, лишь бы сохранить жизнь.
        - Это слишком сложно, да и не нужно.
        - А если я дам слово?
        - Какое слово?
        - Да, это я заказал тебя. Больше никогда!..
        - Ты заказал Лилю.
        - Я извинюсь перед ней.
        Матвей ненадолго задумался, потом проговорил:
        - Она простит тебя только в двух случаях. На кладбище, у твоего гроба… - Он замолчал и скучающе зевнул в кулак.
        - А второй случай?
        - Разве я не сказал?
        - Нет.
        - Да это и не важно.
        - Почему?
        - На кладбище тебе будет лучше, чем в загсе.
        - В загсе?
        - Вот видишь, ты против, - с усмешкой произнес Матвей.
        - Я «за»! - вскинулся Глеб.
        Он расписался бы и с Бабой-ягой, лишь бы жить.
        - Я против.
        Матвей всего лишь пожал плечами, значит, он еще не знал точно, что лучше, смерть или свадьба. Глеб должен был склонить чашу весов на свою сторону.
        - Но ты сам во всем виноват!
        - Я?
        - Ты убил моего отца… Я заказал тебя… Теперь мы квиты!
        - Не думаю, - не согласился Матвей.
        - А Лилька меня простит.
        - Если женишься на ней?
        - Ну да!
        - А она согласится?
        - Ну ты же сам сказал, что это мой единственный шанс.
        - Это не шанс, это цепь, на которую тебя нужно посадить, - поднимаясь с кресла, сказал Матвей. - Или на цепь, или в землю.
        - Лучше на цепь!
        - Киллеры тоже на цепи, - кивнул Матвей. - И сдали они тебя с потрохами. Но я тебя ментам сдавать не стану. Или на цепь, или в землю. Срок у тебя до вечера.
        На этом разговор и закончился. Матвей ушел, но ведь он мог вернуться в любой момент. И не было у Глеба никакой силы, чтобы остановить его. Только бежать. Или лучше на цепь?
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        ГЛАВА 9
        Дом построен, дерево посажено, и сын уже на подходе.
        - Осторожно!
        Лестница на второй этаж длинная, пологая, удобная для подъема, но Василисе все равно не легко. Да и сама она тяжелая. Девятый месяц на исходе, схватки могли начаться в любой момент. Ей уже в Москве надо находиться, но дом под ключ был сдан сегодня. Василиса не могла отказать себе в удовольствии посмотреть, оценить. Все вокруг блестит и сияет, кухня обставлена, и в спальне полный комплект.
        Кровать в спальне дорогая, роскошная. Матвей совсем не прочь был бы испробовать ее на прочность, но сейчас нельзя. Он все прекрасно понимал.
        Впрочем, на кровать можно было просто лечь. Именно это Матвей и сделал. Ноги он оставил на полу, руки раскинул в стороны, правой ладонью легонько шлепнул по матрасу, приглашая Василису устроиться рядом.
        - Потерпи немного, - сказала она и улыбнулась.
        Им только казалось, что ребенка не видно сейчас, когда он в животе. От их сына исходило особое сияние. Не зря же Василиса светилась изнутри.
        Матвей поднялся, вместе с женой прошел в комнату, которая должна была стать детской. Мебели здесь не было, даже шторы на окнах не висели. Нельзя обставлять детскую до рождения ребенка. Матвей в приметы не верил, особенно в плохие, но тем не менее.
        - Здесь мы поставим кровать, тут у нас будет школьный уголок, - размечталась Василиса.
        - Потерпи немного, - ее же словами отозвался на это Матвей.
        - Кровать здесь появится не раньше, чем через год. До этого сын будет находиться в нашей спальне.
        - Станем дежурить по ночам.
        - Да, по очереди, - сказала Василиса и кивнула в знак согласия.
        - Зачем по очереди? - спросил Матвей. - На тебе соски, пеленки, на мне охрана.
        - Ты сам - уже не охрана.
        - Но она тоже на мне.
        Не хотел Матвей погружаться в дела комбината с головой, но пришлось. Василиса уже второй месяц в декрете и еще долго не сможет работать. Да и не хотела она тянуть завод сама, когда у нее был Матвей. В общем, любящая супруга с удовольствием сгрузила на него полномочия генерального директора. Он, конечно, еще не готов к полноценной работе, но Селиванов не уставал доказывать свою лояльность. На него реально можно было положиться.
        - На тебе сейчас все, даже я. Что-то тяжело мне. - Василиса приложила руку к животу.
        - Давай вниз! - Матвей с укором глянул на нее.
        Говорил же он ей, что не надо рисковать, но разве женщину переспоришь. Их семья пока что состояла из двух человек. Один из них всегда был прав, а другой - муж.
        В машине Василисе стало легче, но Матвей не изменил курс. В Москву надо ехать, там уже все готово, ее ждут лучшие специалисты. Но до них еще нужно добраться.
        Они проехали километров сто, когда Василисе снова стало не по себе.
        - Может, вернемся? - спросила она.
        - В Новокурске будешь рожать?
        Он совсем не прочь был отправить ее для этого за границу, но Василиса уперлась. Ребенок должен родиться в Москве, и точка.
        - Да, если вдруг придется, - ответила она.
        - Больница там не очень.
        - А мы на что?
        - Не понял.
        - Это теперь наш город, - сказала Василиса. - Там все должно быть в лучшем виде. Роддом, детские сады, школы как в Москве, ничуть не хуже.
        - Давай поговорим об этом, - совершенно серьезно сказал Матвей.
        Казалось бы, сейчас не время обсуждать размер социальной нагрузки на комбинат. Шло перевооружение производства, свободных средств катастрофически не хватало, но когда-нибудь они всерьез займутся благоустройством города. Планы нужно строить уже сейчас. Хотя бы для того, чтобы отвлечь Василису от надвигающихся схваток.
        - Поговорим, - сказала она и закрыла глаза.
        Матвей взялся за телефон. Вертолет сейчас не самое лучшее средство передвижения. Но если у него имелась возможность доставить Василису в Москву по воздуху, то почему бы не задействовать ее?
        Светлые волосы, милое личико, нежная улыбка, идеальная фигура. Ни дать ни взять вдохновение для художника. Все это хорошо, но есть одна загвоздка. Диана - профессиональная проститутка. Даже если ее отпарить в бане, а изнутри прочистить ершиком, то она все равно останется грязной.
        Но Глебу-то какое дело до ее минусов? Его в ней интересовали только плюсы. Такова ее работа. Ей не нужно дарить цветы, говорить красивые слова. Заплатил по прайсу, поставил в позу и дал чаевые, если все тебе понравилось.
        Зарабатывала Диана с энтузиазмом, и так, и эдак. Он уже и не мог, а она все равно старалась. Пока не появилась Лилька.
        Глеб не услышал, как открылась дверь, и она прошла в гостиную.
        - Я вам не помешала? - спросила законная супруга с хорошо скрытым сарказмом.
        Она улыбалась так, как будто подружку с посторонним парнем застукала. Всего лишь прикольно, не более того.
        - Помешала, - ответил Глеб, легонько отталкивая от себя Диану.
        - Тогда я на кухне подожду.
        Лилька имела полное право закатить сцену. Но на кухню она прошла вовсе не для того, чтобы бить посуду.
        Может, и не было у нее никакого права. Она сама жила в этой квартире и с Матвеем ему изменяла, и даже Виктор к ней похаживал. Вдруг Лилька и сейчас пришла сюда именно для того, чтобы встретиться здесь с любовником?
        Глеб встрепенулся, схватил брюки, стал одеваться. Он торопился, но Диана все же управилась со своим нарядом скорее и выразительно посмотрела на него.
        Как у всякого человека, у нее было две руки, но Глеб увидел и третью. Во взгляде. Она смотрела на него так, как будто за подаянием ее протягивала. Диана ничего не говорила, но он все понял и сунул ей на лапу две сотки долларов. Дорогие девочки не пьют дешевый чай. Глеб давно уже к этому привык.
        Чай пила и Лилька, вроде самый обычный, в пакетиках. Но вряд ли его можно было считать дешевым. Ей нравилась красивая жизнь. Она обожала маленькие подарки, особенно бриллианты. Еще жена могла претендовать на часть его состояния и на новый дом на Новорижском шоссе, который был уже почти готов.
        Два с половиной года они пребывали в браке. За это время Холодов смог сделать качественный скачок, объединил все подконтрольные «Ру-банку» предприятия в одну горно-металлургическую компанию, расширил ее, привел к процветанию.
        Разумеется, Глеб принимал в этом участие. Сейчас он являлся одним из богатейших людей России. За время, проведенное в браке, его личный капитал вырос как минимум в два раза. На эту прибавленную половину Лилька и могла претендовать.
        Да он, в общем-то, и не собирался с ней разводиться. А зачем? Она жена покладистая, сама такая же шлюха, как и Диана. Может, потому Лилька и позволяла ему развлекаться с проститутками. Другая мигом посадила бы его на короткий поводок, а ей хоть бы хны.
        - Ну и какого черта? - спросил он, устало опускаясь на стул.
        Лилька уже не носила короткую одежду и грудь напоказ не выставляла. Платье у нее средней длины, закрытое, серого цвета. Но Глеб видел ее сексуальность даже сейчас, когда из него были выжаты все соки. И за фигурой она следила, и вкус совершенствовала.
        - Пар спустил? - спросила Лилька.
        Она сидела перед ним как модель перед фотографом. Эта женщина, внешне раскрепощенная, но внутренне собранная, демонстрировала только сильные стороны своей внешности. И прическа ей к лицу, и макияж, и серьги с бриллиантами.
        - Следишь за мной?
        - Вовсе нет, в автосалоне была, мимо проезжала.
        - В автосалоне, говоришь? - Глеб усмехнулся, принимая намек.
        Он-то думал, что она в ювелирном салоне вдохновлялась.
        - «Порше» хочу.
        - Может, лучше квартиру попросишь? С видом на Кремль. А то здесь уже, наверное, надоело кувыркаться.
        - Мне?
        - С Матвеем, например.
        - Давай, вали с больной головы на здоровую.
        - Это ведь Матвей мне тебя подсунул. Ты же с ним как-то расплатилась за это.
        - Матвей меня спас. От тебя. Если ты не помнишь.
        - Ты не поверишь, забывать стал.
        - Вот и я Матвея забыла.
        - Ну да, конечно. - Глеб иронически хмыкнул.
        - Я ни с кем не кувыркаюсь. - Лилька смотрела на него, не мигая. - Ни здесь, ни где-то еще.
        - Ну да.
        На самом деле муж верил жене, потому как время от времени брал ее под контроль, нанимал частных детективов. Они следили за ней, и она ни разу не попалась - ни с Матвеем, ни с Виктором, ни с кем-то еще. Но Лилька могла заметить хвост за собой, потому и не позволяла застать себя врасплох. Изменять она могла, только полностью обезопасив себя.
        - А могла бы.
        - С Матвеем, да?
        - Нет, с Холодовым.
        - Ух ты! - От неожиданности Глеб хлопнул в ладоши.
        Холодова он как раз таки в расчет не принимал. Мужик видный, не молодой, но в форме и не голубой. Лилька вполне могла с ним замутить, но Глеб об этом почему-то не подумал.
        - Он мне предлагал, - сказала Лилька.
        Она не улыбалась, в ее взгляде не было ни грамма кокетства, и голос звучал совершенно серьезно.
        - Предлагал?
        - Роман.
        - Любовный или детективный?
        - И детективный тоже. Он же серьезный человек, просто так ничего не делает. Во всяком случае, не со мной.
        - С тобой, стало быть, не просто так?
        - Ну вот, опять на здоровую голову. Я отказала Холодову.
        - В детективе?
        Конечно же, Глеб помнил, как заказал Лильку. Это был самый настоящий детектив. Он хотел заполучить Василису и ее комбинат. А Холодову теперь нужна Лилька, которая при разводе может претендовать на четверть акций. Или даже на все. Если с Глебом вдруг что-то случится. Специальные люди у Холодова есть.
        - Финансово-экономический детектив, - сказала Лилька. - Возможно, с летальным исходом.
        - Нет, Холодов на это не пойдет, - заявил Глеб.
        - Он уже идет. Медленно, но верно. Какова его доля акций в твоем холдинге?
        - Четырнадцать процентов. Это даже не блокирующий пакет.
        - Откуда эти акции?
        Глеб понимал, что Холодов нечестен с ним, но за руку его не ловил. К тому же тот имел право погреть руки на общем бизнесе, потому как очень много для него сделал. Если бы Глеб с ним беднел, но дело обстояло как раз наоборот. Его состояние с каждым годом росло. Правда, влияние не увеличивалось.
        Генеральным директором компаний РУМ числился Холодов. Он и управлял, и вращался в высших кругах. Глеб оставался за кадром, в тени. Но его это вполне устраивало. Зачем напрягаться самому, когда есть верный человек, который все сделает за него? Или не совсем верный?
        Глеб кивнул, вспоминая. Было время, когда Холодов ухаживал за его мамой, подбирался к отцовскому наследству. Но акции банка достались Глебу, и Холодов потерял к маме интерес. Теперь он мог взять в прицел его жену.
        - Холодов - хитрый жук, - сказала Лилька, не сводя с него глаз.
        - Возможно, - не стал отрицать Глеб. - Когда-нибудь он превратится в бабочку.
        - Разве жуки превращаются в бабочек? Я со школы помню, что это делают гусеницы, - проговорила Лилька и пренебрежительно фыркнула.
        Дескать, почему тебя интересуют какие-то мелочи, когда на кону такая крупная ставка, возможно, ценою в жизнь.
        - Гусеница - это ты, - добавила она. - Будешь ползать, когда бабочка улетит с твоими деньгами.
        - Да, она может и улететь, - сказал Глеб.
        - Пусть улетает. Но без твоих денег.
        - Предлагаешь уволить Холодова?
        - Нет, посадить его себе на голову. Отдать ему свою подпись и жену.
        - Он не уйдет так просто.
        - Матвей же смог уйти Шумакова. Тот бандитов к нему в дом присылал, хотел убить его и Василису.
        - Предлагаешь обратиться к Матвею?
        - Матвей тебя на хрен пошлет и правильно сделает. Он со своими проблемами разобрался, живет в свое удовольствие и в ус не дует. Сын у него родился.
        - Ты откуда знаешь? - осведомился Глеб.
        Он интересовался судьбой Василисы, знал, что она ждет ребенка, но был не в курсе насчет того, что тот уже родился.
        - У нас в Репневе все друг про друга знают. Встретила тут недавно одну старую подружку.
        - Какую именно?
        - Она не проститутка, тебя не заинтересует, - ответила Лилька и саркастически усмехнулась.
        - Что подружка сказала?
        - Да ничего. Говорю же, нормально все у Матвея. Генеральный директор. Пухнарь тоже поднялся на Вторчермете.
        - Помню такого. - Глеб невольно расправил плечи, вспомнив, как поставил Пухнаря на место. - Я ему визитку свою оставлял.
        - И что, звонил он тебе?
        - Нет.
        - Сам ему позвони.
        - Зачем?
        - Если вдруг проблемы с Холодовым возникнут.
        - А они возникнут?
        - Если ты оторвешь задницу от стула и соберешь совет директоров.
        - Чтобы сменить генерального? - не очень весело спросил Глеб не столько у Лильки, сколько у самого себя.
        - Думаешь, это так просто?
        - Думаю, что нет.
        - Аудит организуй.
        - Аудит, говоришь? - Глеб усмехнулся.
        Интересно, откуда Лилька слов таких нахваталась? Учиться не хотела, интересовалась только шмотками да камушками, и вдруг - аудит!
        - Это когда «ауди» в бухгалтерию врезается. С разгона, с треском! - с усмешкой проговорила Лилька.
        - С треском, это хорошо.
        - С треском Холодов должен вылететь. А ты займешь его место.
        - Тоже с треском?
        - Можно с причмокиванием, - ответила Лилька и хмыкнула. - Секретарша тебе телеграммы давать будет. Устно. Задним числом.
        - Секретарша?
        Лилия поднялась, медленно, с грацией ластящейся кошки приблизилась к мужу, обняла его за шею и села на колени.
        - Я буду хорошей секретаршей, - промурлыкала она.
        - Ты?
        - Можешь нанять меня прямо сейчас. Но только в письменном виде. - Она задвигала бедрами, принялась чиркать своим коробком по его серной головке.
        Диана хорошо постаралась, спичка отсырела, но, как это ни странно, Лилия смогла ее зажечь. Вместе со свечкой.
        - Ведь нам еще ребеночка надо рожать. Чем ты хуже Матвея? - сказала она.
        Глеб согласно кивнул. Конечно же, он не хуже Матвея. Если вдруг Лиля сомневается, то он докажет ей это. И ребеночка сделает, и дом достроит, тем более что там совсем немного осталось.
        Стол богатый, водки залейся, и народу как на доброй свадьбе, шумно, весело. Все хорошо, только вот Матвей мог бы и у себя поляну накрыть. Дом у него крутой, с колоннами, на холме с видом на реку. Но Матвей к себе в гости не звал, даже новоселье зажал. Во всяком случае, Пухнарь у него не гулял.
        - Может, домой пойдем? - спросила Марина.
        Пухнарь шумно выдохнул, как будто этим мог выдуть пьяную пелену из глаз, повернул к ней голову, окинул взглядом от головы до ног, которые исчезали где-то под скатертью стола. Хорошая она баба, красивая, все такая же стройная, как в девяносто восьмом. Но как была шлюхой, так ею и осталась, зря маскировалась под порядочную, благородную даму. Пухнарь ее насквозь видел.
        - Ты как себя чувствуешь? - тихо спросила Марина.
        - Вполне хорошо, - ответил Пухнарь и повернулся к Матвею, который о чем-то тихонько шептался с Василисой.
        Воркуют голубки, хорошо им друг с дружкой. Пухнарь им на фиг не нужен. Ладно, платить за крышу не хотят, в гости не зовут, но почему в крестные записали непонятно кого, когда он жив-здоров и даже иногда в церковь ходит? Брезгуют?
        - Как будто я хрен с бугра! А я депутат! - Пухнарь поднял кулак, чтобы ударить им по столу, но Марина вцепилась в его руку и повисла на ней, грудью прижимаясь к плечу.
        Бюст у нее ладный, знойный, сердце под ним бьется, любви просит. Может, им и в самом деле домой пора? Она его и разденет, и в джакузи отмочалит, и спать уложит.
        Матвей кивнул, глядя на Марину. Все правильно она делает. Мужа нужно держать в узде.
        Может, он о другой узде думает? Матвей однажды видел, как Пухнарь парил Марину в сауне. Она так стонала, что Матвей позавидовал ему. Марина тогда же захотела попробовать с ним, сколько раз про него потом спрашивала. Матвей как будто читал мысли Пухнаря, смотрел на него издалека, но как будто в упор, в самую душу вчитывался. Взгляд у него как рентген, только радиации в нем побольше. Пухнарь понял, что ему не победить Матвея в этой игре в переглядки, и повернул голову к Марине.
        - Разве я не депутат? - тихо спросил он, едва ворочая тяжелым языком.
        - Ты и в Госдуме будешь, - сказала Марина.
        - Непременно буду. Матвея своим помощником сделаю!
        - Сделаешь, конечно! - Марина снова прижалась грудью к его руке.
        - Он меня крестным не позвал.
        - Давай ты не станешь сейчас это выяснять, - проговорила Марина и с силой тряхнула его.
        - Стану. Но не сейчас.
        - Поехали домой.
        - Домой, - буркнул Пухнарь, подбородком касаясь груди.
        В этом положении он и замер. Перебрал Пухнарь основательно. Надо было брать себя в руки, пока не поздно, а потом потихонечку отправляться к себе. Там у него немногим хуже, чем у Матвея. Он строил свой дом вместе с рабочими, они - руками, а он - душой.
        Пухнарь не заметил, как заснул. Когда он открыл глаза, Марины рядом с ним не было. В зале стало потише, народу поменьше, даже музыка не играла.
        Матвея за столом не было. Василиса сидела на прежнем месте, с подружкой своей о чем-то терла. Вызвала она ее из Москвы, крестной матерью записала. Как будто Марина не могла ребенка крестить. Нуда, конечно. Она же шлюха.
        Пухнарь вскочил как подстреленный, огляделся. Ни Марины не видно, ни Матвея. Одна - шлюха, другой - кобель. Вот и где они сейчас?
        Матвея он обнаружил у входа в ресторан, у елочки, и ведь не ошибся, рядом с ним была Марина. Стоят, курят, о чем-то разговаривают. Она улыбается ему, глаза веселые, прямо как у сучки после случки. Видно, что только-только из-под елочки выбрались. Матвею даже напрягаться не пришлось, Марина сама все сделала.
        - Эй! - Пухнарь схватил Матвея за плечо и вдруг понял, чем это может закончиться.
        Матвей мог заблокировать ее, повернуться к нему и выкрутить за спину. Пухнарь знал, как это бывает, поэтому резко подался назад.
        Но Матвей и не думал хватать его за руку.
        Он медленно повернулся, улыбнулся с иронией хозяина жизни и сказал:
        - Илюха, ты чего?
        - А ты чего? - Пухнарь махнул рукой, как будто отгонял друга, который пытался удержать его.
        При нем никого не было. Тук и Бычок остались в зале, Фанфан куда-то пропал, а больше никого из его команды Матвей не приглашал.
        - Илюха! - Матвей улыбался, но в глазах у него уже зажегся красный свет.
        Он очень просил Пухнаря остановиться, не идти против правил.
        - Илья! - Марина взяла его за руку.
        Пухнарь грубо оттолкнул ее. Она не удержалась на ногах, упала.
        - Шлюха!
        - Это, конечно, не мое дело, - слегка наклонив голову, медленно проговорил Матвей.
        - Не твое!..
        - Давай ты сейчас тихонько извинишься перед женой.
        - Да пошел ты!.. - Пухнарь вскинулся, поднял руки.
        Но Матвей ударил его еще до того, как он смог закрыться. Боль, шум, чувство полета - все смешалось в одном сумасшедшем клубке. Кто-то хохотнул, где-то заиграла гармонь, перед глазами треснул фейерверк, рассыпался на сотни огней. Потом стало тепло и тихо.
        Как будто кто-то выключил свет.
        Холодов умел держать себя в руках, ни одна черточка не дрогнула на его лице.
        - Вам совершенно не обязательно проводить анализ финансового состояния. Я могу предоставить подробный отчет по всем показателям. Как только развею ваши подозрения, сразу же подам заявление об уходе.
        - Подозрений как таковых у меня нет. - Глеб чувствовал себя неуютно, сидел как на иголках.
        Ему хотелось подняться и уйти, а еще лучше - отмотать время назад. Ясно же, что Холодов приносил куда больше пользы, чем вреда. Дела у него шли отлично, он стремился к новым высотам, а Глеб ставил ему подножку, сам же себя бил ножом в спину.
        Все из-за Лильки. Нашел кого слушать.
        - Отчет будет готов завтра, - сухо сказал Холодов и посмотрел на Глеба как-то странно, будто сквозь него.
        Понятное дело, что обиделся. Но он не пытался удержаться в своем кресле, не вспоминал, как они вместе ходили по тонкому льду, не угрожал. А ведь Холодов много знал. Одно только неудачное покушение на Лильку чего стоило.
        - Все бумаги за прошедший квартал у меня есть, - сказал Глеб. - Этого хватит.
        - Я предоставлю отчет обо всей проделанной работе.
        - Хорошо. А заявление писать не нужно.
        - Хотите, чтобы меня уволил совет директоров?
        Глеб озадаченно провел пальцами по щеке. Он действительно намеревался собрать совет директоров, чтобы сместить Холодова, но ведь думал, что будет борьба за место генерального.
        - Я уйду сам.
        - Зачем уходить? Мы сумеем работать вместе. Вы можете занять место моего заместителя, Ролан Васильевич. Я генеральный директор, вы - исполнительный.
        Глеб изначально был настроен на такой вариант, но Лилька отговаривала его. Она считала, что он не сможет работать на равных с Холодовым, не выдержит конкуренции с ним, снова отойдет в тень. Ее это не устраивало. Но ему не очень-то и хотелось быть на первых ролях. Это ведь не просто. В этом случае Глебу придется самостоятельно принимать важные решения.
        Холодов думал недолго.
        - Я согласен, - через силу проговорил он.
        Под красивой попкой должна быть такая же машина. Лилия стремилась к справедливости подобного рода, и у нее это получилось. Но просто богатой жизни ей уже было мало, хотелось чего-то большего. Лильке надоело быть столбовою дворянкой. Почему бы не стать вольною царицей?
        - Лучше что-то, чем ничего, - сказала она, с едва заметным расстройством посмотрела на Глеба и быстро переключила взгляд на дорогу.
        Машина под ней новая, ретивая как табун из пятисот лошадей. Чуть зевнешь и окажешься в кювете.
        - Ничего? - возмутился Глеб.
        Он сидел рядом как ее муж, пассажир, но не генеральный директор крупного объединения. Ни лимузина, ни личной охраны, а ведь давно пора.
        Глеб вел себя как типичный студент-мажор. Институт вроде бы закончил, а работать не хотел. Обзавелся должностью, кабинетом, наделал себе визиток, ходил, кичился, дескать, я председатель совета директоров горно-металлургической компании! А ведь это не должность, а положение. Куда тебя положат, там ты и лежишь.
        Больше всего Глебу нравилось лежать на диване перед компьютером. Иногда он устраивал себе развлечения, снимал девочку через интернет, вызывал ее на квартиру.
        Лилии приходилось делать вид, что ее это не трогает. Она и на самом деле не ревновала Глеба, но его блуд ее не устраивал. Рано или поздно она положит этому конец, окончательно приручит Глеба и возьмет его на поводок.
        - Это победа! - продолжил он разговор.
        - Не знаю, - сказала она и пожала плечами.
        - Мне без Холодова сейчас никак.
        - И без него много спецов, которые тебе в рот смотреть будут. А так ты Холодову туда заглядываешь, заискиваешь перед ним.
        - Вовсе нет.
        - Да!
        - Вообще-то, он мне как отец. - Глеб нахмурился, переваривая собственные слова, сам понял, что спорол чушь.
        - С охраной вопрос решил? - спросила Лилия.
        - А оно мне нужно?
        - Теперь нужно. Ты бросил вызов Холодову.
        - И что? Он меня за это убьет?
        - А вдруг?
        - Да он не очень-то и обиделся.
        - Я тоже не обиделась, когда тебя с проституткой застукала. Поверь, я всего лишь делала вид.
        - Да?
        - Ты же не на помойке свой конец нашел.
        - Я тебя на помойке нашел.
        Лилия обиженно надула губы, но ничего не сказала. Глеб поддавался дрессировке, но зубы все же показывал. Особенно первое время после свадьбы. Руки не распускал, потому как боялся Матвея, но хамил во все три этажа. Это и сейчас иногда прорывалось. Впрочем, Лилия уже знала, как вести себя в таких случаях.
        Глеба хватило ненадолго. Он мягко коснулся пальцами ее руки и пробурчал:
        - Да ладно тебе.
        Лилия продолжала молчать.
        - Извини.
        - Да, моя прошлая жизнь действительно напоминала помойку, - сказала она. - Зато сейчас все хорошо. Я очень хочу, чтобы было еще лучше.
        - Да и так все нормально.
        - Пока нормально. Пойми ты, Холодов очень опасен. Рано или поздно он вытеснит тебя из бизнеса, если до этого не убьет.
        Лилия верила в то, что говорила. Холодов на самом деле подбивал к ней клинья, под юбку, правда, не лез, но ситуацию прощупывал. Он аккуратно забрасывал удочки, смотрел, как она реагирует на флирт с его стороны, но Лилия повода не давала. Мол, хватит с меня, нагулялась. Теперь она верная жена.
        - Да не убьет он меня, - медленно, растягивая слова, проговорил Глеб.
        - Тебе нужна охрана.
        - Я поговорю с Холодовым.
        - Опять Холодов! Ты, случайно, не звонишь ему перед тем, как залезть на меня? - с усмешкой полюбопытствовала Лилия.
        - А надо?
        - Нельзя, чтобы твоя охрана от Холодова зависела. Ты сам должен людей подобрать.
        - Можно обратиться в охранное агентство.
        - В этих конторах сплошь бандиты сидят. Матвей из своего поселка парней набрал. Из нашего.
        - И что?
        - Нет, я тебе Репнево не предлагаю. Но есть другие поселки, да и в Москве народ бедно живет, деньги всем нужны. Дадим объявление, люди сами придут.
        - Не знаю.
        - Я тоже не знаю, но заниматься этим точно не стану. Охотник сам отбирает себе собак.
        - Охотник?
        - Да, может, и поохотиться придется. На того же Холодова, - сказала Лилия и усмехнулась.
        Знала она, кто Глебу с киллерами помог, которых он потом на нее натравил. Холодов принимал участие в покушении на него, и когда-нибудь она отомстит этому козлу.
        - Это ты загнула.
        - Ты имеешь право на ответный удар.
        - Если только на ответный. - Глеб пожал плечами.
        - Но лучше напасть первым.
        - Эй, ты притормози!
        Лилия кивнула и ударила по тормозам. Машина резко потеряла ход, и Глеб едва не врезался головой в лобовое стекло.
        - Ты дура? Я не в том смысле!
        Она снова дала газу, и Глеба вдавило в спинку кресла.
        - Твой отец ударил бы первым.
        - Мой отец, говоришь. Но ведь Холодов мне ничего плохого не сделал.
        - Сделает.
        - Закройся! - Глеб нахмурил брови, подражая отцу.
        Ему нравилось быть крутым и важным, но законная супруга хорошо знала, что надолго его никогда не хватало. Сейчас он держал морду кирпичом, а вернется домой, уставится в свой компьютер и растечется по дивану как размазня. Завтра отправится в офис компании, поприсутствует на совещании, потешит свою гордыню и снова двинет домой. А может, и к проститутке, чтобы закрепить свой успех. Однако потом этот герой снова выпадет в осадок.
        Вот и как такому рохле без крутой жены? Тем более что Лилия созрела для серьезных дел.
        ГЛАВА 10
        Подъем в шесть утра, зарядка, водные процедуры, завтрак в компании с любимой женой. Все это удовольствие помножено на роскошь и комфорт, которым отличался его дом.
        Отсюда возникал вполне закономерный вопрос. Как быстро это все ему надоест? Хорошо, если никогда.
        Игнатка еще спал, когда Матвей уходил. Животик у него ночью болел, сейчас все хорошо, пусть спит. Василиса с ним намучилась. Теперь ей тоже нужно было отдохнуть. Матвей поцеловал жену и вышел во двор, к машине.
        Олег Кирьянов был уже на месте. Видный парень, рослый, мощный, костюмчик на нем, что называется, сидел неплохо. В кобуре служебно-боевой пистолет, но в случае чего он и кулаками мог обойтись.
        Женя Пронов, такой же отличный боец, подогнал машину. Олег открыл дверцу, Матвей подмигнул ему, опустился на сиденье.
        Матвей сам захотел построить дом в чистом поле, у реки. Место замечательное, не вопрос, но коммуникации влетели в копеечку, да и дорогу пришлось протянуть. Впрочем, она того стоила. Машина шла быстро, тихо, не тряслась.
        - Матвей, можно вопрос? - спросил Олег.
        - Валяй.
        - У меня брат двоюродный к нам просится.
        - Так в чем вопрос? Не подходит?
        - Нет, он в личную охрану хочет.
        - Только через военизированную.
        Штат личной охраны небольшой, все вакансии заняты, но даже на свободное место так просто не попасть. Мало пройти отбор, нужно еще в заводской военизированной охране послужить, там себя показать. Если дерьмо не вылезет, тогда уже можно и в личную охрану угодить.
        - Да я понимаю, просто Санька угрожает. - Олег улыбался, давая понять, что не относится к своему брату всерьез. - Мол, я к вам или к Рубахову. Лиля там тему закинула. Охрана ее мужу нужна.
        - Пусть идет к Рубахову.
        - Так я ему и скажу. - Олег продолжал улыбаться.
        - Я серьезно. Поговори с братом, пусть он тебя в курсе держит. Мало ли что у Рубахова на уме.
        - Понял.
        Матвей откинулся на спинку заднего сиденья, закрыл глаза. Еще минут пятнадцать ехать, есть время немного вздремнуть. Что-то тяжело он сегодня просыпался. Вроде бы лето, самая короткая ночь на носу, а не выспался. Ну да, у Игнатки животик болел.
        - Это что такое? - всполошился Олег.
        Матвей открыл глаза и увидел джип, стоявший на перекрестке. За одной машиной приткнулась другая. Проезд был закрыт, а назад сдать оказалось нельзя, потому как путь преграждал Пухнарь со своей свитой. Перед ним отступать западло.
        - Сильно вы его ударили, Матвей, - сказал Олег, постукивая по красной кнопке радиостанции. - Как с дуба сбросили.
        Матвей кивнул. Да, Кирьянов мог вызвать подкрепление. Пухнарь ведь не просто на дорогу вышел, он вызывал Матвея на конкретный разговор. Похоже было на то, что Пухнарь реально с катушек слетел, шарики застряли в роликах.
        Женя остановил машину, Олег вышел, но Матвей не стал ждать, когда тот откроет ему дверцу. Не тот случай.
        Пухнарь хорохорился, грудь колесом, хвост пистолетом, но Матвей как будто и не замечал его крутости. На сближение он шел медленно, совершенно спокойно, но при этом всем своим видом давал понять, что не собирается останавливаться.
        У Пухнаря тут же возникло побуждение сдать в сторону. Смутился он, растерялся, от всей его решительности остались только жалкие потуги. Да и пацаны его стояли на месте, переминались с ноги на ногу. Но эти хотя бы не хорохорились.
        - Илюха, ты сегодня шиворот-навыворот спал? - спросил Матвей.
        - Поговорить надо, - заявил Пухнарь и при этом бросил взгляд через плечо, на Бычка.
        Тот смотрелся куда более внушительно, чем сам главарь банды, однако вовсе не собирался бросаться в драку. Как ни крути, а Матвей для него свой.
        - Ну так говори.
        - Ты на нашей земле работаешь… - начал было Пухнарь.
        - Она не твоя, - перебил его Матвей. - Да и не моя. Земной шар, он сам по себе крутится. Плевать ему на тебя, на меня, на всех.
        - Ты меня с разговора не сбивай, - заявил Пухнарь.
        - Твоей земли здесь всего два куба. - Матвей обвел рукой колосящееся поле. - Но тебе туда еще рано. Или нет?
        - Тебе не рано! - Пухнарь пыжился изо всех сил, но от волнения его голос едва не сорвался на визг.
        - Илюха, тормози, впереди обрыв.
        - Да я-то не боюсь!.. - На этот раз Пухнарь все-таки дал петуха.
        Матвей знал, как сбить истерику, и ударил точно в подбородок.
        Тук вовремя сдвинулся в сторону. Пухнарь проскочил мимо него и врезался затылком в дверцу своего джипа.
        - Егор, что это с ним? - обращаясь к Туку, спросил Матвей.
        - Так зуб у него на тебя.
        - А у тебя?
        - Да я что, мне сказали, я подъехал.
        - Может, у тебя дел мало?
        Пухнарь заведовал поставками железного лома, в котором нуждался комбинат. Надо сказать, что он значительно расширил это дело, доставшееся ему в наследство от Горлача. Пацаны его постоянно были заняты, у всех забот полон рот. На бандитские заскоки у них просто не оставалось времени.
        - Нет, много.
        - По старым временам заскучали, пацаны? - Матвей обвел взглядом толпу. - Спокойное бабло карманы жмет? Ну так можно вернуть вас на большую дорогу.
        - А чем тебя большая дорога не устраивает? - поднимаясь с земли, спросил Пухнарь.
        Бычок резко развернулся к нему. Он ничего не сказал, даже не замахнулся, но Пухнарь прижух.
        - А тебя устраивает? - Матвей усилил давление и словом, и взглядом.
        - Меня устраивает мое место. - Пухнарь поднял голову, расправил плечи, чтобы не выглядеть мокрой курицей.
        У него это получилось. Сейчас он смотрелся мокрым петухом.
        - Твое место может уйти.
        - Ну, это мы еще посмотрим!
        - Оно уйдет. Если не извинишься.
        - Чего?
        - Извинись! - Матвей всем видом давал понять, что больше просить ни о чем не будет.
        Если Пухнарь не поймет, то шансов у него не останется. Дальше - только дело.
        - Может, я и погорячился, - выдавил из себя Пухнарь.
        Матвей качнул головой, отказываясь принимать исповедь. Ему нужно было покаяние, только тогда он мог отпустить грехи.
        - Извини, - буркнул Пухнарь и отвел взгляд в сторону.
        Матвей кивнул, повернулся к нему спиной и направился к своей машине.
        «Проблема не решена, она всего лишь отложена. С Пухнарем нужно что-то делать. Иначе он рано или поздно ударит в спину», - подумал он.
        Всем хорош паренек, и рослый, и на внешность хоть воду с лица пей. Одет неважно, волосы уложены как у деревенского обалдуя, но это все поправимо. Костюмчик подобрать, причесать, это для Лилии не проблема.
        - Да я почти на мастера спорта сдал, - с кажущейся небрежностью сказал Саня.
        На самом деле в его взгляде улавливалась вибрация, следствие внутреннего напряжения.
        - Почти не считается, - заявила Лилия.
        - Наверное, ты просто не знаешь, что такое мастер спорта по боксу, сколько всего нужно сделать, чтобы получить это звание, - зачастил Саня.
        - Узнаю, когда ты сдашь нормативы.
        - Там не нормативы, а чемпионаты, победы.
        - Много говоришь, Саша. - Лилия совершенно не боялась его обидеть.
        Ему нужна была работа, он зависел от нее, а не наоборот. Она хорошо знала его родителей, имела представление о нем самом. Парень ей, в общем-то, подходил, но не более того. Завязывать романтические отношения с этим красавчиком Лилия не собиралась. Если он вдруг откажется работать на Глеба, то она ничего не потеряет.
        - Да я вообще могу молчать, если ты меня берешь.
        - Завтра у тебя первый рабочий день. В девять ноль-ноль жду в офисе. - Лилия с гордостью протянула ему визитку.
        Помощник генерального директора горно-металлургической компании РУМ, номер кабинета, телефон. Все как у людей. Работать она уже начала, охрану для Глеба организовала.
        Завтра Саша подъедет в офис, и Лилия лично подберет для него костюм. Неплохо было бы пропустить парня через салон красоты. Она знала там одного мастера с голубоватым оттенком, который как никто другой разбирался в секретах брутального стиля.
        - Да я могу хоть… - Саня осекся, остановленный ее взглядом.
        Мол, надо меньше говорить, а больше делать. Тогда начальство будет тебя ценить.
        Она отправила своего нового подчиненного домой, села в машину и взяла курс на Москву.
        На выезде из Репнева Лилия увидела мента. Рядом с ним стояла самая обычная белая «девятка». Он поднял жезл, веля ей остановиться.
        Лилия затормозила, открыла окно.
        Мент подошел к ней и лениво потребовал:
        - Документы!
        Лилия удивленно смотрела на него. Обычно сотрудники милиции представляются и козыряют, а этот сразу быка за рога.
        Лилия уже собиралась протянуть ему права, когда в окно просунулась рука с электрошокером. Она дернулась, но контакты впились ей в шею, и сильный электрический разряд вышиб из нее дух.
        В себя Лилия пришла в своей машине. Водительское место занимал тот самый мент, явно фальшивый. Она сидела сзади, рядом находился еще какой-то мужик. Он держал в руке пустой шприц, а в плече у Лилии ощущалась легкая боль от укола. Она повернула голову к своему мучителю, но его лицо расплылось перед ее глазами вместе с ухмылкой.
        Очередное пробуждение похоже было на мутную паузу между горячечными сновидениями. Лилия лежала на кровати под белым потолком. На ней ничего не было. Ее сознание металось в похотливом бреду, тело - в знойной лихорадке. Рядом сидел какой-то мужик, возможно, тот самый мент. Он всего лишь коснулся Лилии, а она с жадностью вцепилась ему в руку. Ей так нужен был его жезл. Возбуждение, охватившее ее, выплеснулось через край. Женщина снова потеряла связь с реальностью.
        Дом - полная чаша, подружка - секс-бомба, не жизнь, а малина. Однако все это могло пойти прахом.
        Пухнарь это понимал. Да и Марина смотрела на него так, как будто он уже слетел с пьедестала.
        - Ну чего ты на меня таращишься? - психанул Пухнарь.
        - Нет, просто смотрю, - сказала она, повернулась к окну, отвела в сторону штору.
        Красивая, грациозная. Ну да, шлюха. Но так и он ничем не лучше ее. Дернул же его черт замахнуться на Матвея.
        - Это ведь все из-за тебя! - стал заводиться Пухнарь.
        Марина промолчала, не шелохнулась.
        - Строишь глазки этому козлу!
        На этот раз она к нему повернулась, причем так резко, как будто пружина в ней сработала.
        - Ты завидуешь Матвею, - заявила Марина.
        - Я завидую?
        - Да, ты ему завидуешь!
        - Да не завидую я. Просто должны быть какие-то приличия.
        - Какие приличия? В крестные не позвал? Так ты и без того крестный отец. Ты бандит, Илюша! Нормальный человек тебе руки не подаст, а Матвей тебя в люди вывел.
        - И тебя трахает!
        - В твоей голове он меня трахает. Что там у тебя из ушей брызгает?
        - Это не смешно! - взвился Пухнарь.
        - Да ты сам смешной! Ведешь себя как последняя дешевка. Тебя твои же пацаны затопчут.
        - Заткнись! - В нем говорила бессильная злоба.
        Видимо, Марина это поняла, поэтому не оскорбилась. Она едко усмехнулась и повела плечами так, как будто собиралась повернуться к нему спиной, но не сделала этого.
        - Тебе нужно взять себя в руки и успокоиться. Пока не поздно, - проговорила женщина.
        - А если поздно?
        - Езжай к Матвею, поговори с ним.
        - Еще раз извиниться, да?
        - Ты уже извинился, не надо больше. Просто поговори. Постарайся убедить его в том, что больше не создашь ему проблем.
        - Да он сам проблема! - заявил Пухнарь.
        Марина вздохнула, глянула на него как мать на взрослого недоразвитого сына, которому хоть кол на голове теши, и молча вышла из комнаты.
        - Да пошла ты! - прорычал Пухнарь, сделал круг по комнате, двумя руками взлохматил на себе волосы, остановился, не зная, куда идти дальше.
        Как ни крути, а Марина права. Да он и сам все понимал. Можно, конечно, наорать на нее, даже избить, но этим делу не поможешь. Ситуацию нужно выправлять, пока не поздно. Он обязательно что-нибудь придумает. Марину вернет, если она вдруг ушла, обидевшись на него.
        А ведь она действительно могла уйти!
        Пухнарь пулей вылетел из комнаты.
        Марину он нашел на кухне. Она стояла за разделочным столом и большим ножом нарезала мясо.
        Этим же ножом Марина могла пырнуть и самого Пухнаря. Но все же он ничего не сказал, приближаясь к ней, не предупредил о своем намерении обнять ее и прижать к себе. Если вдруг она его ударит, значит, так тому и быть.
        Лилька не просто отдавалась, она безумствовала, глаза ее горели, тело колотилось в сексуальной горячке. Она могла умереть от переизбытка страсти, если ее не удовлетворить как следует.
        Увы, но жизнь жены зависела сейчас не от Глеба, а от Холодова. Он задавал ей жару на экране телевизора. Глеб точно знал, что тот Лильку не насилует. Скорее наоборот.
        Эту запись кто-то переслал ему через интернет. Он вернулся домой после работы, открыл свой почтовый ящик, а там…
        - Лилька! - как резаный заорал Глеб.
        Законная супруга не отзывалась. Ну да, конечно, она душ принимала. Умаялась бедная, наверное, с Холодовым уединялась, пока Глеб ворон считал. Или с молоденькими охранниками развлекалась из своего поселка.
        Лилька выходила из ванной, когда Глеб открыл дверь. Он схватил ее за волосы, голую и мокрую потащил за собой.
        - Ты идиот!
        Она кривилась от боли, упиралась, махала руками, но Глеб ее не щадил. Злость придавала ему сил.
        Он ткнул ее носом в компьютер, включил запись.
        - Вот суки! - простонала Лилька, без сил опустилась прямо на пол, обхватила руками голову.
        Но Глеб снова схватил ее за волосы и заорал:
        - Смотри!
        - Это подстава!
        Из ее глаз хлынули слезы, но Глеба это ничуть не тронуло. Гадюки не умеют плакать.
        - Ну да, конечно!
        - Я и сама в это не верила!
        - Дать бы тебе!.. - Глеб едва сдерживался, чтобы не расквасить ее нос об свою коленку.
        - Меня похитили.
        - А ведь я сейчас тебе врежу!
        - Ты, конечно, не веришь.
        - Я верю в факты! Прежде были другие мужики! Сейчас - Холодов!
        - Да ты посмотри внимательно. Я же там ничего не соображаю! - Лилька ткнула пальцем в монитор. - Я под кайфом!
        - Еще и под кайфом!
        - А я еще думала, зачем все это, - сказала Лилька и поднялась.
        Глеб продолжал держать ее за волосы, но, похоже, она уже не чувствовала боли.
        - Что все?
        - Вот! - Она провела пальцами по своей шее, но Глеб даже не стал смотреть, что там.
        - Что вот? - спросил он.
        - Там следы должны остаться. Наверное. От электрошокера. Они меня сначала вырубили, потом наркотой накачали. Я очнулась уже в постели и сразу опять отключилась. Ничего не помню, честное слово. В себя пришла в машине, - проговорила она и толкнула Глеба.
        Он разжал руку, отпустил ее и сказал:
        - В прошлый раз я тебе почти поверил.
        - Да я не тебе говорю, - отмахнулась она. - Ты все равно не поверишь.
        - А ты сама себе веришь?
        - Себе - да.
        - Ну, хорошо, ты была под кайфом, очнулась в машине. Мне почему не сказала?
        Сначала Лилька пожала плечами, затем опустила голову.
        Глеб схватил ее за плечи, с силой тряхнул.
        - Значит, говоришь, Холодов к тебе приставал, а ты героически ему отказывала, да?
        - Это все Холодов устроил! - Лилька попыталась оттолкнуться от него, но Глеб держал ее крепко. - Это же я спровоцировала тебя. Он мне теперь мстит.
        - Я тебе поверю. Только сначала посмеюсь как следует.
        - Не поверишь.
        - Нет, конечно!
        Глеб и представить себе не мог, чтобы Холодов мог опуститься до такой низости. Он скорее заказал бы Лильку, и ее просто убили бы.
        - Не поверишь, - тяжко вздохнув, повторила она.
        - Нет! - Он оттолкнул Лильку, и она едва удержалась на ногах.
        - Это мне за самодеятельность.
        - Самодеятельность бывает художественной. А это порно! - Глеб зло ткнул пальцем в монитор.
        - Я прежде хотела, чтобы ты уволил Холодова, сейчас этого желаю и могу уговорить тебя. Именно этого он и боится. - Лилька наморщила лоб, пытаясь изображать аналитический ход мысли.
        Она строила из себя персону особой важности, к мнению которой прислушивается сам Глеб Рубахов, но выглядела она при этом до неприличия нелепо. Голая, мокрая, жалкая. Глеб истерично хохотнул, глядя на нее.
        - Как эта запись попала к тебе? - спросила она.
        - На «мыло» пришла.
        - Кто мог знать твой адрес?
        - Тот, кто отправил мне эту мерзость.
        - Почему меня не пытались шантажировать?
        - Откуда я знаю, шантажировали тебя или нет? - Глеб с презрением глянул на жену.
        А ведь ее действительно могли шантажировать. Какой-то папарацци заснял Лильку на камеру, предложил решить вопрос, а она отказала. Не расставаться же с бриллиантовыми сережками, например. Этого добра у нее достаточно, но очень уж его жалко.
        - Не шантажировали меня! Сразу в лоб!
        - В лоб, - повторил Глеб. - Вопрос лишь в том, через какое место?
        Лилька глянула на него с бессильной злобой и вышла из комнаты.
        Она уже оделась, когда Глеб зашел в спальню. На полу валялся чемодан, пока еще пустой.
        - Что ты собираешься делать? - в раздумье спросил он.
        - Уеду!
        - Куда?
        - Не скажу. Тебе же развод нужен! Чтобы никаких последствий!
        - Ты для себя уже решила?
        - Это вы с Холодовым решили! Сначала причину нашли, теперь вот я ухожу. Но этого мало! Вы же убьете меня, чтобы я на развод не подала! Я же вас как облупленных знаю!
        - Я ничего не решал.
        - Вы ведь уже пытались меня убить!
        - Но сейчас-то я не при делах. Мне просто тебя слили.
        - Ну да, слили. - Лилька вдруг вытянулась в лице и застыла, осененно глядя на него.
        - Ну, давай, рожай!
        - Дверь закрыта? - спросила она.
        - Слабое начало. Побольше экспрессии, поменьше фальши!
        - Спектакль будет потом. После того как ты меня задушишь.
        - Я задушу?
        - Ну так Матвей же должен был меня задушить. Мотив у него для этого был. Теперь он у тебя есть. Ты посмотрел видео, взбесился и убил меня. Логично?
        - Посмотрел видео… - пробурчал Глеб.
        А что, если порно с участием Лильки - всего лишь то самое ружье в первом акте, которое должно выстрелить во втором? Это ведь он придумал, как подставить Матвея. Теперь его же замысел мог вернуться к нему бумерангом. С легкой подачи Холодова.
        Он бросился к двери. Вроде закрыто. В шкафах и на балконе никто не прятался. В туалете никого не могло быть. Глеб все же открыл дверь и замер, осознал всю глубину своей глупости. Не было в доме никакого киллера. Это Лилька заморочила ему голову, надавила на больную мозоль.
        Супруга времени даром не теряла. Пока он носился по дому с высунутым языком, она собрала и упаковала вещи. Чемодан у нее не простой, а «Луи Виттон», и саквояж из одного с ним комплекта. Все шмотки от-кутюр. Икона стиля!
        - Не нашел я киллера, - перекрыв ей выход, сказал он.
        - Значит, он где-то за дверью.
        - Я сам тебя задушу! - Глеб сначала сжал кулаки, а затем растопырил пальцы.
        - Холодов тебе спасибо скажет, даже посылку в тюрьму отправит.
        - Шлюха!
        - Да уж. - Лилька опустила руки, шлепнула ладошками по бедрам и обессиленно опустилась на кровать.
        - Ну и чего расселась?
        - Страшно дверь открывать.
        - А мне не страшно! - Глеб подошел к двери.
        Страх на него не набросился, но беспокойство охватило.
        «Вдруг за дверью меня действительно ждет опасность? Лильку задушат, я отправлюсь в тюрьму, а Холодов останется на хозяйстве?»
        - Я Саше позвоню. Ребята не могли далеко уехать, - сказала Лилька, следуя за ним.
        Глеб повернулся к ней, кивнул:
        - Позвони.
        У них действительно были телохранители. Правами на боевое оружие они пока не располагали, но лучше что-то, чем ничего.
        Лилька взяла телефон, набрала номер, велела телохранителям возвращаться.
        - А дальше что? - спросил Глеб.
        - Я же сказала, уеду.
        - Саша будет тебя топтать. - Глеб смотрел на жену, как стерилизованный кот на мартовскую кошку.
        Волосы не высохли, расчесала она их кое-как, но это не сказывалось на ее сексуальности. Как раз наоборот, мокрая нотка усиливала эротический градус. Ее бы сейчас раздеть да в позу, но ведь она уходит. Должна уйти. Телохранитель ее утешит.
        - Саша останется с тобой. Значит, топтать он будет тебя, - сказала Лилия и глумливо усмехнулась.
        - Я смотрю, тебе весело.
        - Потом он тебя снимет на камеру.
        - Хочешь сказать, что это он тебя снял?
        Возможно, Лильку действительно подставили. Но почему именно Холодов, если тот же Матвей способен был на подлость? А разве он не мог нанять Сашу?
        - Это все Холодов, - сказала Лилия. - Но я ничего не помню.
        - А меня ты помнишь?
        Глеб и сам не понял, как его пальцы оказалась у нее на пуговицах. Он расстегнул одну, вторую. Лилька ударила его по рукам. Но это лишь сильнее распалило Глеба.
        Он схватил Лильку за плечи, с силой развернул к себе спиной и толкнул на кровать. Она упала. Глеб навалился на нее. Сначала он должен наказать ее за блуд, а потом уже будет и все остальное.
        ГЛАВА 11
        Черная «Волга» свернула на перекрестке и сразу же остановилась, перегородила дорогу. Точно так недавно путь им перекрыли внедорожники Пухнаря. Сейчас этот придурок мог выслать сюда гранатометчика. Шмальнет этот парень из «мухи» прямо с колес, и все, прощай, родина.
        - Тормози! - заявил Олег.
        Его рука скользнула под полу пиджака, где находился пистолет.
        Матвей тоже располагал оружием. Ему достаточно было сунуть руку под сиденье, но он не торопился гнать коней.
        Из «Волги» выбрался какой-то мужик в светлой шляпе, стал на ходу расстегивать ширинку. Женя стал притормаживать. Мужик заметил «Мерседес», застегнулся и скрылся в машине. «Волга» стронулась с места плавно, но чувствовалось, что водитель торопился поскорее убраться отсюда.
        - Мужику отлить не дали. Жалко его, - с усмешкой проговорил Женя.
        - Нормально все, - сказал Матвей.
        На ложную тревогу нужно реагировать точно так же, как на боевую. Время не самое спокойное.
        - Я подумал, вдруг это Пухнарь, - произнес Олег.
        - На том же месте, - разгоняя машину, вставил Женя.
        Пухнарь приходил к Матвею, не стал забивать стрелку, подъехал прямо на завод как обычный проситель, обещал больше не быковать. Сказал, что пить бросит, чтобы белка больше не накрывала. Но можно ли ему верить? Хитрость, она ведь раньше Адама и Евы родилась.
        - Весной у психов обострение, а летом - у киллеров, - проговорил Олег.
        - У них оно круглый год, - заявил Матвей.
        - У Лили проблемы, - сказал вдруг Олег.
        - У Лили? - Матвей нахмурился.
        Он только что поцеловал жену и сына, у него вполне семейное настроение, и вдруг Лилька. Он ехал на работу, зачем ему искушение?
        - Саня звонил. Вы же просили об этом, - напомнил ему Олег.
        - Ну да, ну да. И что там приключилось?
        - Да вроде как подставили ее.
        - Как?
        - Компромат на нее мужу слили. Она там с Холодовым.
        - Так это подстава или на самом деле все было? - спросил Матвей.
        - Не так уж это и важно. Тут проблема в другом. Зачем кто-то компромат слил? Не для того ли, чтобы Глеб Лилю задушил?
        - Он и без повода может это сделать, - сказал Матвей и пожал плечами.
        Душа у Глеба подлая, ему ничего не стоит поднять руку на женщину. Он Лильку в свое время бил, может, и сейчас этим грешит.
        - Нет, убить ее могут киллеры, а Глеба подставить.
        - Знакомая картина, - произнес Матвей и усмехнулся одним уголком губ. - Художник один и тот же. Холодов. В прошлый раз он Глебу помогал, а сейчас против него действует. Тот заявил права на компанию, сам хочет рулить. Холодов против. Везде одно и то же. - Матвей вспомнил Шумакова и усмехнулся.
        Этот фрукт живет где-то за кордоном, не отсвечивает. А ведь было время, когда он пытался вставлять палки в колеса. Матвей сделал ему предупреждение, он вроде понял.
        - Рубахова в тюрьму, а Лилю на погост, такой вот расклад, - произнес Олег.
        - Да, шаблон, - сказал Матвей.
        - Вот и я говорю, что Холодов давно уже в шаблон просит. - Олег усмехнулся.
        Внешне Матвей никак не отреагировал на эти слова, но задумался. Лилька для него не последний человек, но устраивать разборки с Холодовым из-за нее он не станет. Не нужно ему чужое дерьмо в своей проруби.
        А с Лилькой он поговорит. Почему нет?
        Особняк радовал глаз. Суперсовременный стиль, сложная комбинированная крыша, большие панорамные стекла, прозрачный купол над зимним бассейном. Лилия так мечтала поскорее переехать сюда. Наконец-то все уже готово, а Глеб не дает добро. Но сам-то он здесь бывал, даже ночевал. Со своими шлюхами!
        Лилия схватила пустую бутылку из-под виски, размахнулась, хотела со зла запустить ее куда попало, но вовремя спохватилась. Стены только-только после чистовой отделки, ни помарок на них, ни сколов. Не хотелось бы начинать.
        Кухня обставлена, холл, зал в порядке, в камине хоть сейчас можно разводить огонь. В спальнях тоже полный комплект мебели. Теперь в доме не хватало только мелочей, которые внесет в интерьер заботливая женская рука. Лилия здесь пока не хозяйка, а проститутки могут оставить после себя только использованный презерватив.
        - Козел! - выкрикнула Лилия в пустоту.
        Глеб не требовал развода, но их семейная жизнь катилась под откос. Впрочем, она и раньше далека была от идеала.
        За ее спиной тихонько открылась дверь, в дом кто-то зашел. Это мог быть Саша, без которого теперь никуда. Хороший парень, сильный, симпатичный. Почему бы не отомстить с ним Глебу?
        Лилия качнула головой, отказывая себе в этом удовольствии. Она сама виновата в том, что семейная жизнь не складывалась. Бурная молодость, аборты, потому и с ребенком никак не получалось. А с Матвеем кто Глебу изменял? С Виктором зачем спала?
        Тот же Холодов знал ее как облупленную. Потому и подсунул ей свинью со своим личным участием. Он и сам удовольствие получил, и Глеба заставил поверить в ее измену.
        «В доме никого. Под боком большой кожаный диван. Я могла бы лечь грудью на мягкую спинку, выставить попку навстречу новым ощущениям. Почему я думаю как самая натуральная шлюха, веду себя как последняя дешевка? Нельзя так».
        Она повернулась, собираясь послать Сашу к черту. Нечего ему делать в этом доме, пусть ждет ее во дворе.
        Но в холл вошел Матвей. Рослый, крепкий. Холл огромный, высокий, но он умудрился заполнить его собой целиком.
        Лилия снова подумала о том, как ей удобно будет лежать животом на спинке дивана. Это же Матвей, перед ним невозможно устоять. В доме сейчас никого нет.
        - Ты откуда здесь? - спросила она дрожащим от волнения голосом.
        - Да вот, мимо проезжал, - ответил он и посмотрел на нее сквозь ироничный прищур.
        При этом Матвей раздевал ее взглядом, медленно, с расстановкой и наслаждением.
        - Ну да, конечно. - Лилия завибрировала изнутри от восторга.
        Матвей следил за ней. Для него это было необычно. Он очень хотел ее. Она не могла не чувствовать этого.
        - Как живешь, на что жалуешься? - спросил Матвей.
        - Да вот новоселье собираемся справлять.
        - Это хорошо. А на что жалуешься?
        - Чего ты заладил? Ага… - Наконец-то до нее дошло, почему Матвей оказался здесь. Она ведь действительно жаловалась на свою судьбу Саше, а тот, видимо, поделился с Матвеем. Они же все из одного поселка. Возможно, Саша - засланный казачок. Если так, то он попросту настучал на Лилию и Матвея в дом сейчас впустил, даже не предупредив ее.
        - Шаркунов рассказал?
        - Ты должна была мне позвонить и сообщить.
        - Что еще? - спросила Лилия.
        Еще она должна была лечь с Матвеем в постель. Только вот он почему-то не подтвердил это ее соображение. Взгляд у него даже не дрогнул. Он и ухом не повел, как будто и не услышал, и не понял. Но ведь такого быть просто не могло. Матвей очень хотел ее. Лилия ничуть не сомневалась в этом.
        Она тоже хотела его, но понимала, что ей самой никак нельзя идти на сближение с ним. Глеб и Матвей считали ее шлюхой. Лилия для всех была падшей женщиной, с которой можно всем и все. Но ведь она не такая!
        - Холодов тебе угрожает? - спросил Матвей.
        - Этот козел обколол меня наркотой и снялся со мной в постели.
        - Ему нравится сниматься в порно? - спросил Матвей.
        В его голосе звучала насмешка над извращенцем, но вместе с тем он думал и о другом. Если у Холодова с головой все в порядке, то он не станет сниматься с бабой на камеру. Если он душевно здоров, значит, его и самого подставили. Не исключено, что Лилия просто врала.
        - Ты мне не веришь?
        - Я просто пытаюсь разобраться в ситуации.
        - Мы сами во всем разберемся.
        - Глеб тебя простил?
        - Это не твое дело!
        - Согласен, - не моргнув глазом сказал Матвей.
        - Глеб мне поверил, а ты - нет! - упрекнула его Лилия.
        - Значит, с Холодовым что-то нечисто.
        Матвей очень хотел продолжить разговор, но за чашечкой кофе, под сигарету, в постели, после секса. Лилия знала, что он сейчас думал как раз об этом. Его мысли телепатически передавались ей.
        Лилия и сама этого хотела. Она даже оперлась рукой о спинку дивана, на которую могла был лечь грудью, но при этом даже шага не сделала, чтобы приблизиться к Матвею. Дело было не в обиде на него. Просто Лилия не шлюха, и он должен это знать.
        - Холодов не хочет делиться властью, - сказала она. - А я уговаривала Глеба уволить его.
        - Он тебе отомстил?
        - Хорошо, если только это, - сказала Лилия, тут же спохватилась и поправилась: - В том смысле, что ничего хорошего.
        - Но могло быть хуже.
        - Холодов мог меня убить… Если честно, мне очень страшно. - От жалости к себе у Лилии заслезились глаза, ей захотелось опереться о сильное мужское плечо, прижаться к нему.
        Именно этого Матвей и ждал, но сам на сближение с ней не шел. Ну да, у него же семья, ребенок. Как всякий примерный муж, он не может проявлять инициативу. Но если вдруг Лилия предложит ему острое искушение…
        Она могла, но не предлагала, стояла как вкопанная.
        - Я могу поговорить с ним, - неуверенно сказал Матвей.
        - Глеб уже говорил. Холодов прикинулся невинной жертвой шантажиста, - проговорила Лилия и мрачно усмехнулась. - Дескать, я не я, и лошадь не моя.
        - Понятно.
        - Все-таки ты мне не веришь. Думаешь, что я могла с ним. Нет, я не такая.
        Лилия уловила команду, которую Матвей подал на свою правую ногу. Он собирался привести в движение все тело, подойти к ней, прижать к себе, коснуться губами мочки уха. Если она потечет, значит, Холодов действительно стал жертвой шантажа. В ее добровольных объятиях.
        Лилия не смогла бы устоять перед ним, если бы он подошел к ней. Но Матвей остался на месте, не решался сделать первый шаг.
        - Ты не такая, - сказал он.
        Однако Лилия ему не поверила.
        - Езжай домой, - заявила она. - К своей Василисе.
        Он кивнул, соглашаясь уйти прямо сейчас.
        - За меня не переживай. - Лилия с трудом скрывала обиду. - Мы с Глебом во всем разберемся. Мы с ним одна семья.
        - Это хорошо.
        - Да уйдешь ты или нет?
        Матвей кивнул и повернулся к ней спиной.
        Все время, пока он шел к дверям, Лилия ждала взрыва. Да, она не хотела изменять Глебу, но если вдруг Матвей отважится…
        Но Матвей так и не взорвался, не метнулся к ней, не обнял, не прислонил к дивану. Сама она за ним не побежала, как-то удержалась от такого искушения.
        Саня Лилию не предавал, он всего лишь исполнял свои обязанности. Матвей, пожалуй, мог взять его к себе, если Глеб его уволит. Это ведь он сказал Матвею, где искать Лилию, и в дом к ней его пропустил.
        Саня вел себя правильно. Матвей шел к воротам, он стоял в сторонке и ни о чем не просил, а ведь хотел, чтобы Матвей забрал его с собой прямо сейчас.
        Дом у Рубахова большой, красивый, и участок огромный. Матвей сто раз мог передумать, пока дошел до ворот, за которыми стояла его машина. Ему никто не мешал вернуться к Лилии. У него уже давно не было нормального секса, а она такая высоковольтная. От одного только прикосновения к ней через все его тело мог произойти электрический разряд. Матвей вышел за ворота. Олег уже открыл дверцу машины, и тут из-за поворота выехал черный автомобиль представительского класса.
        Матвей встал у открытой дверцы и наблюдал за подозрительной машиной. Он не ошибся. Она остановилась, из нее выбрался Глеб. Матвей просто не мог позволить себе сбежать от него.
        Глеб скрипел зубами, приближаясь к нему. За ним шел парень плотного телосложения, лицо которого Матвею показалось знакомым.
        Он закрыл дверцу, повернулся к Глебу лицом.
        - Где Лиля? - зло спросил Рубахов.
        Он сжимал и разжимал пальцы так, как будто собирался схватить его за грудки. Матвей слегка скривил губы, предостерегающе глянул на него. Мол, не помогут тебе твои телохранители. Ты должен это понимать.
        - Где Лиля, я спрашиваю! - резко проговорил Глеб, но понял его правильно, чтобы не искушать себя, отвел руки назад.
        - Нормально с ней все, - сказал Матвей и кивком показал в сторону дома.
        - Нормально?
        - Она не хочет тебе изменять.
        - Не хочет?
        - И не изменяла.
        - А я тебе верю?
        - Класть я на тебя хотел, - заявил Матвей, открывая дверцу.
        - Можешь забрать эту шлюху с собой! - взвизгнул Глеб.
        Матвей снова закрыл дверцу и повернулся к нему. Под его натиском Глеб отступил всего на полшага. Он сумел проявить характер или все-таки надеялся на своего телохранителя.
        - Она не шлюха, - сказал Матвей.
        - Шлюха! - выкрикнул Глеб.
        Матвей всего лишь резко шагнул к нему, вскинул руку. На сей раз Глеб шарахнулся от него, споткнулся и сел на задницу.
        - Обидишь Лилю - убью, - открывая дверцу, тихо сказал Матвей.
        Зря он влез в это дело. Хотел как лучше, а получился слон в посудной лавке. Не надо было ему ехать в Москву. Но как быть, если его тянуло к Лильке? Он боялся признаться в этом самому себе, а тут вдруг случай подвернулся ее увидеть. Нет, все-таки зря.
        Матвей так и не вернулся, зато появился Глеб, весь из себя злой, всклокоченный.
        - Во-первых, ничего не было! - заявила Лилия и приняла бойцовскую стойку.
        Ей осталось только руки перед собой выставить.
        - А во-вторых? - озлобленно прошипел Глеб, не решаясь набрасываться на нее.
        - Во-вторых, мне по фигу, что ты там обо мне думаешь!
        - Да?
        - Два! Сам тут с проститутками отжигал!
        - Имею право.
        - Давай разведемся, а? - Лилия сначала сказала эти слова, а потом подумала, как это ни странно, с облегчением.
        Надоел ей весь этот цирк с конями, тишины вдруг захотелось и покоя.
        - Что?
        Лилия зависла в раздумье. Может, она все-таки погорячилась?
        - Оставишь мне этот дом и кое-какие деньги.
        - И все? - спросил Глеб и противно скривился.
        - Через суд обойдется дороже.
        - Кто к тебе сюда будет ездить? Вересов? Холодов? Может, сразу вдвоем? - Глеб посмотрел на нее с лютым вожделением.
        Как еще можно было назвать безумный блеск в его глазах?
        Лилия хорошо знала, чем это может для нее закончиться. Все чаще он стал наказывать ее через секс, удовлетворяя свои дикие фантазии.
        - А вот не надо на меня так смотреть!
        - Как? - облизнув пересохшие губы, спросил Глеб.
        - Во-первых, с Матвеем ничего не было! А во-вторых, я тебе не столб, чтобы на меня мочиться.
        Да, Глеб вел себя как собака, которая метила территорию, перебивала чужой запах своей мочой. Ей давно уже надоели эти его выходки.
        - А кто ты?
        - Наказывай Холодова, если ты такой крутой.
        - А почему не Матвея?
        - Ну так попробуй, накажи его.
        - И накажу! - сквозь зубы процедил Глеб.
        - Убей.
        - И убью! - крикнул он.
        - Тише! - спохватилась Лилия.
        Глеб вскинул брови. С чего это он должен вести себя тихо в собственном доме?
        - Саша услышит.
        - Саша?…
        Лилия прикусила язык. Ей совсем не обязательно было сдавать Сашу. Может, он и работал на Матвея, но ведь это не страшно. Матвей не враг, он друг.
        Это очень важно, когда вокруг одни сволочи, начиная с Холодова. Да и Глеб такая же дрянь.
        - Как Матвей здесь оказался?
        - Не знаю.
        - Ты ему позвонила?
        - Не звонила я ему.
        - И Сашу не стала бы с собой брать. - Взгляд у Глеба прояснился, в нем появились осмысленность, рассудительность.
        Однако Лилии от этого легче не стало. Лучше бы он оставался в глупом безумии.
        - Саша со мной был.
        - Значит, это он Матвею позвонил. Сказал, что ты здесь, да?
        - Я не знаю.
        - Меня Дима не выручил. Стоял как болван. Я ведь знаю, где ты этих баранов нашла. Ворон ворону глаз не выклюет.
        - У Холодова телохранителей попроси.
        - Да хрен его знает, может, Холодов ни при чем. - Глеб в раздумье обжал пальцами подбородок.
        - Ну да, все по взаимному согласию, - сказала Лилия и уныло усмехнулась.
        Что мог подумать Глеб, застукав ее с Матвеем?
        - Почему нет?
        - Тогда я поехала. - Лилия смахнула с дивана сумочку и нервной походкой направилась к выходу.
        Но Глеб нагнал ее, схватил за руку и спросил:
        - Куда?
        - К Холодову. Он уже меня заждался.
        - Ты с Матвеем сегодня была!
        - Его ты убьешь завтра. А Холодова когда?
        Глаза у Глеба налились кровью, а руки - силой. Он до боли сжимал ее запястье. Лилия попыталась вырваться, но не смогла этого сделать.
        - Сначала я разберусь с Матвеем! - прошипел он.
        - Пусти!
        - Нет, сначала я разберусь с тобой, - заявил Глеб и с силой толкнул ее на диван.
        Она с разгона налетела на него, грудью навалилась на мягкую спинку, а Глеб - на нее саму.
        Сопротивляться Лилия не стала. Во-первых, бесполезно. Во-вторых, уже все равно.
        ГЛАВА 12
        Вид у Марины был такой, как будто ее тошнило. Лицо бледное, страдальческое, взгляд беспокойный, с лихорадочным блеском. Пальцы слегка подрагивали.
        Пухнарь нахмурился, глядя на нее. Она ведь вроде в салон красоты ездила, а как на самом деле? Может, с Матвеем где-нибудь на завалинке перепихнулась. И удовольствие получила, и дело уладила.
        Матвей отличается крутым нравом, а ведь простил Пухнаря, не стал его добивать. Он мог и Тука на него натравить или Бычка. Тот и другой спят и видят, как занять паханское место. Такой лесоповал можно было бы устроить, и щепки бы летели, и клочки по закоулочкам.
        - Колись! - Пухнарь угрожающе надвинулся на нее.
        - Это какой-то ужас! - Марина закатила глаза, обогнула его, прошла на кухню, схватила сигареты, дрожащими пальцами высекла огонь.
        - Я тоже люблю после этого дела покурить, - сказал Пухнарь и посмотрел на нее исподлобья.
        - Ты должен убить Матвея, - выпустив из легких дым, сказала она.
        - Что? - Пухнарь и хотел бы определить Матвея в стойло, но убивать его - это слишком!
        - Ты должен убить Матвея! - Марина смотрела ему прямо в глаза.
        Пухнарь все понял. Она отдалась Матвею не по своей воле. Этот гад ее изнасиловал. Это, конечно, повод его убить. Но сначала нужно поговорить с ним, разобраться.
        - Рассказывай!
        Какое-то время Марина молчала, собираясь с мыслями.
        - Или они убьют меня, - наконец сказала она. - И мою маму.
        - Кто они?
        - Их двое было. Один в машине остался, другой ко мне подошел, сказал, что поговорить надо.
        - Поговорил?
        - Ему с тобой поговорить надо. Он сказал, что сегодня вечером будет тебя ждать у старых бань. - Марина повела рукой в сторону заброшенной деревни, которая находилась неподалеку от их дома.
        Место там какое-то проклятое, скотина дохла, дома сгорали, народ перестал селиться, деревенька вымерла. Уцелевшие дома люди разобрали на бревна, а несколько банек у реки уцелели. Их и называли старыми.
        Место, надо сказать, живописное. Рыбалка там отличная, леща поймать можно. А сегодня ночью - еще и пулю.
        - Со мной поговорить?
        - С тобой.
        - Зачем?
        - Я же говорю, что ты должен убить Матвея.
        - Зачем ему со мной говорить, если он через тебя передал?
        - Это я так поняла, - ответила Марина и пожала плечами.
        - Он тебя по голове, случайно, не бил?
        - Сначала он спросил, что у тебя за проблемы с Матвеем. Я сказала, что никаких. А он свое гнет. Дескать, может, вопрос решить надо? Встречу назначил.
        - А ты не гонишь?
        - Нет. Но убивать Матвея ты не должен.
        - Я похож на идиота? - осведомился Пухнарь.
        - Возможно, это проверка.
        Марина даже не прикоснулась к нему, а он вздрогнул, как будто она схватила его за грудки. А вдруг это на самом деле проверка на вшивость? Если Пухнарь клюнет и придет к баням, то там его шпалой и уложат. Возможно, и обмоют. Все это понятно, но почему он сам до этого не дошел? Неужели Марина умнее его?
        - Надо ехать к Матвею, - сказал Пухнарь.
        - Не надо. Ты просто позвони ему.
        - Да я и съездить могу.
        - А если это не проверка? Вдруг все по-настоящему?
        - Тем более надо к Матвею.
        - А если за домой следят?
        - За моим домом? Это мой город! - Пухнарь гордо расправил плечи.
        - Да, но эти товарищи чувствуют себя здесь как дома. Они явно не местные, а где старые бани, знают.
        - Почему не местные?
        - Машина у них с московскими номерами.
        - Про бани сами сказали?
        - Он сказал. Не знаю, как его зовут, но на бандита не похож. Слишком цивильный для этого. Высокий, спортивный, возможно, в спецназе служил.
        - А для спецназа не цивильный? - с обидой в голосе спросил Пухнарь.
        Для Марины он как был, так и оставался бандитом. С одной стороны, это своего рода показатель крутости, на которую западают бабы. С другой - он депутат горсовета и должен выглядеть соответственно.
        - И для киллера не цивильный, - сказала Марина.
        - Значит, они нас пасут.
        - Возможно.
        - Отмашку надо дать, - проговорил Пухнарь.
        - А вдруг вспугнешь? Звони Матвею, он скажет, что делать.
        - Умная, да? - вскинулся Пухнарь.
        Матвею он позвонит, не вопрос, но решение будет принимать сам. Марине совсем не обязательно его поучать.
        - А если телефон прослушивается? - спросил Пухнарь и улыбнулся, довольный тем, что уязвил Марину.
        - Отправь почтового голубя, - с усмешкой посоветовала ему она.
        - Тебя, что ли? - ревниво спросил он.
        - Звони! - Марина чуть ли не силой вложила ему в руку телефон.
        Лето, жара, над головой навес, но солнце отражается от воды в бассейне, в глазах рябит. Сейчас бы на море, на пляж, в шум волны. Но с маленьким ребенком толком не отдохнешь, да и дел на заводе полным-полно.
        Матвей поднялся с шезлонга, потянулся, улыбнулся Василисе. Она шла к нему от дома, в прозрачном халате поверх купальника, в шляпе. Солнцезащитные очки были ей к лицу. Игнатка был с няней, но Василиса не знала покоя, постоянно бегала к нему.
        Красивая у него жена, с особым вкусом и утренней свежестью. После родов она слегка раздобрела, но уже приходила в норму.
        Беговая дорожка у них вдоль забора. Один круг - шестьсот метров. Он утром бегал, Василиса - когда придется. Еще она в бассейне плавала и пресс качала по два раза в день.
        Это Лильке держать себя в форме не обязательно. У нее и без всяких упражнений отличная фигура и просто дьявольский шарм.
        Матвей помнил, как они жили втроем на одной квартире. Он тогда был ранен в живот, Лилька его выхаживала, а Василиса присматривала за ними обоими. Лилька и в те времена выглядела на все сто, а Василиса не могла ударить в грязь лицом. Девчонки тогда устроили тайное соревнование, каждая хотела выглядеть лучше другой. Победила Василиса.
        Она и сейчас побеждала, причем по всем статьям. Но соревнование продолжалось. Матвей совсем не прочь был увидеть Лильку на беговой дорожке. А еще лучше в бассейне. В купальнике. Или даже без такового.
        Василису он любил, знал только одну женщину, с которой мог бы ей изменить. Желательно на законных основаниях. Султанам хорошо, они могут иметь много жен, а ему хватило бы и двух, Василисы и Лильки. Он был бы им верным мужем.
        - Купаться? - спросила Василиса и нежно провела рукой по его плечу.
        - С тобой, - ответил Матвей.
        Увы, он не султан, и ему нельзя иметь трех жен. Так что придется быть верным мужем только для одной.
        Матвей подхватил Василису на руки, разогнался и вместе с ней бухнулся в бассейн.
        - Моя прическа! - с возмущением и восторгом выкрикнула Василиса.
        На столике у бассейна зазвонил телефон. Пришлось ему выходить из воды, брать трубку.
        - Матвей?
        Голос Пухнаря подействовал на него как вкус лимона. Он недовольно скривился, глянул на Василису. Она спокойно плыла прогулочным брассом.
        - Да, Илюха.
        - Короче, тут какие-то фраера нарисовались, про тебя спрашивали, про наш с тобой конфликт.
        - Еще короче можешь?
        - Стрелу мне назначили, хотят конкретно за тебя поговорить.
        - А еще короче?
        - Завалить они тебя хотят. Моими руками.
        - Что ты с ними сделал?
        - Они к Маринке подкатили. Она сразу все просекла. И за домом, говорит, следить могут. Я поэтому тебе звоню, сам не поехал, чтобы их не вспугнуть.
        - Когда стрелка?
        - Ночью. Тут, у старых бань. Я пацанам прозвоню, мы их тепленькими возьмем.
        - А что за люди?
        - Да не знаю. Из Москвы откуда-то.
        - Почему из Москвы?
        - Так номера московские.
        - Значит, конфликт у нас с тобой? - спросил для ясности Матвей.
        - Был, - буркнул Пухнарь.
        Возможно, он где-то не сдержался, нагородил с три короба, угрожал Матвею расправой. Кто-то это услышал и решил сыграть в свою игру.
        - Стало быть, стрелка сегодня?
        - Мы сами все сделаем.
        - Держи меня в курсе, - сказал Матвей, положил трубку, но в бассейн спускаться не стал, хлебнул из бокала холодного пива, закурил.
        Василиса выбралась из воды, подошла к нему и спросила:
        - Случилось что?
        Матвей посмотрел на ее, обвел взглядом пространство вокруг дома, стоявшего едва ли не в чистом поле. Вокруг не было высоких деревьев или водонапорных башен. Это хорошо. Снайперы им не угрожали. Если только не проделать дырку в заборе. Там камеры по всему периметру, датчики движения, сигнальные ловушки на ближних подступах, но для спецов это не преграда.
        - Давай в дом, - сказал Матвей, обняв жену за плечи.
        - Значит, случилось. - Она правильно все поняла.
        - Возможно, это всего лишь ложная тревога. Бутафория. - Муж рассказал жене все, что узнал от Пухнаря, и сделал вывод: - Хорошо, если он всего лишь пыль нам в глаза пускает. Сам киллера придумал, лично его и обезвредил. Или упустил.
        - Что здесь хорошего? В том, что упустил?
        - В том, что пыль в глаза.
        - А если нет?
        - Будем посмотреть.
        В дом они зашли через сауну.
        Василиса сразу же сняла купальник, встала под душ.
        Она открыла кран, пустила воду, только тогда спохватилась и спросила:
        - Дверь закрыл?
        Матвей кивнул. Двери в дом закрыты, во дворе парни службу несут, но вдруг этого мало?
        Он позвонил Кирьянову, велел усилить охрану, а сам обошел дом. Мало ли, вдруг где-то притаился киллер? Уж они-то с Василисой знали, как это бывает.
        Матвей вернулся в сауну.
        Василиса была уже в банном халате. Она обняла его, прижалась к нему.
        - Страшно? - спросил он.
        - Тревожно.
        - Ничего не бойся.
        - Тревожно, - повторила жена. - И привычно. Аж нервы щекочет.
        Матвей ощутил знакомую дрожь в ее теле и понял, что причиной этого был вовсе не страх.
        - Где щекочет?
        - Везде.
        Василиса сама скинула халат и крепко прижалась к Матвею. Давно в ней так не поднималась температура, не колотилась она в страстном ознобе. Наверное, опасность ее возбуждала. Если так, то спасибо Пухнарю.
        Ночь, тишина, сырая прохлада от реки. Ни клева, ни лова, только лягушки с берега в воду прыгают.
        Удочки у Пухнаря не было, его интересовал совершенно другой клев. Пацаны в ожидании затихарились по углам, чихнуть не смели.
        Но все напрасно. Никто не пришел со стороны, не будет стрелки.
        Пухнарь подал знак.
        Первым из бани вышел Бычок и сразу шмыгнул в кусты. Тук направился следом за ним.
        - Вспугнули мы их, - сказал Пухнарь, закуривая.
        - Кого их?
        - Да я и сам хотел бы узнать.
        - А может, Маринка придумала?
        - Зачем? - вскинулся Пухнарь.
        В Маринке сомневаться мог только он. Всем остальным полагалось молчать в тряпочку.
        - Чтобы жизнь медом не казалась.
        - Машина была. Синий «Форд» с московскими номерами.
        К счастью, Марина и номера запомнила, и марку машины определила. Пухнарь мог бы весь город на уши поставить, чтобы найти москвичей, но не стал этого делать, боялся вспугнуть клиентов. Но теперь руки у него были развязаны, и пацаны уже находились на низком старте.
        - Искать надо.
        - Этим мы сейчас и займемся, - сказал Пухнарь. - Я этих фраеров из-под земли достану.
        - А потом они обратно отправятся, - чиркнув зажигалкой, с усмешкой сказал Тук.
        Пухнарь провел взглядом по лунной полоске, светящейся на воде, и заявил:
        - Потом в реку.
        - Место здесь проклятое. Они по ночам приходить будут.
        - Пусть приходят. Лишь бы от нас не ушли.
        Пухнарь щелчком пальцев отстрелил от себя сигарету, проследил за кувыркающимся светлячком и крикнул, собирая до кучи братву.
        Пухнарь позвонил утром. Матвей намыливал щеки, когда Василиса подала ему трубку. Она скептически усмехнулась и стукнула пальцем по дисплею, но в ее взгляде сквозила тревога. Пухнарь действительно мог устроить им бутафорию, но вдруг беда на самом деле стучится в дверь?
        - Я тебя не разбудил? - осторожно спросил Пухнарь.
        Матвей пренебрежительно усмехнулся. Лебезит Илюха, значит, дело нечисто.
        - Нет, бритву точу, - ответил Матвей и свободной рукой взял с полочки фирменный станок.
        - Какую бритву?
        - Опасную. Что там у тебя?
        - Да пока ничего. Ушли эти гады. - В голосе Пухнаря сквозила досада.
        - А приходили они?
        - Нет, не приходили.
        - Как же они тогда ушли?
        - Думаешь, что их не было?
        - Я сейчас занят, давай потом поговорим.
        - Думаешь, стало быть. А мы тетку нашли, у которой они жили. Она их паспорта смотрела. Один Валентин, другой Гена. Все сходится.
        - С чем сходится?
        - «Форд», на котором они были, на Валентина Сороковникова оформлен. Мы тут уже через ГИБДД пробили.
        - Это хорошо.
        - Я же депутат!
        - А Сороковникова упустил.
        - Ничего, я его в Москве достану. Прямо сейчас выезжаем.
        - У какой тетки они жили?
        - Приютила их тут одна. Улица Орджоникидзе, дом восемнадцать. Чащина ее фамилия.
        Матвей закончил разговор с Пухнарем.
        Василиса протянула руку, взяла у него телефон. В глазах у нее застыли вопросы и волнение.
        - Пухнарь говорил о гостях из Москвы, - сказал Матвей.
        «Надо будет Кирьянова озадачить. Пусть он к Чащиной съездит, в глаза ей посмотрит. Вдруг подставная?» - подумал он.
        - По нашу душу?
        - Странно все это. Подошли к Марине, сказали, что им нужно поговорить с ее мужем. Перед ней машину засветили, а перед хозяйкой дома, где жили, - паспорта. Да. - Матвей смахнул пальцем крохотную каплю крови с подбородка.
        Рука его не дрожала, но бритвой он порезался. Слегка, но тем не менее.
        - На встречу с Пухнарем эти типы не пришли, знали, что их там возьмут за жабры.
        Не могу понять, что это за провокация, кто ее устроил.
        - Может, все-таки Пухнарь химичит?
        Матвей помнил, как Пухнарь знакомился с Мариной в сауне. Знойная женщина, не вопрос. Сейчас у него был повод подъехать к ней, когда она одна дома, поговорить с ней не только о делах. Но эта мысль даже не задела струну на его флагштоке. Мужское знамя в нем даже не трепыхнулось. Так что зря Пухнарь ревновал его к своей Марине.
        - Он химичит. Или с ним.
        - Кто?
        - Не знаю, надо разбираться.
        Матвей побрился, позавтракал. Сегодня рабочий день, машина уже под парами. Пришло время ехать на завод.
        - Может, останешься? - спросила Василиса, обвив руками его шею.
        - А как же работа?
        На ум Матвею пришел анекдот о рыбаке. Собрался мужик уходить за карасями, шлепнул спящую жену по заднице раз, другой, третий. Понравилось ему, возбудился он. И зачем нужна эта рыбалка?
        - А если мне страшно? - Василиса кокетливо повела бровью.
        - Рано бояться. Враг еще только прощупывает почву.
        - Все равно страшно. А еще страшней бояться без тебя. - Взгляд Василисы затуманился.
        - А со мной?
        Ее возбуждение окончательно передалось ему.
        - Я хочу бояться с тобой прямо сейчас, - прошептала она.
        - Ну, хорошо.
        Матвей уже поставил задачу Олегу, но к Чащиной тот еще не отправился. Сначала он должен был сопроводить его на комбинат, а потом уже приступить к делу. Но раз уж Матвей решил отложить поездку, то Олег отправится в город без него.
        Он отпустил Олега и Женю, сам закрылся с Василисой в спальне и слышал, как выезжала машина. Двигатель работал тихо. Ворота открылись почти беззвучно, зато слегка хлопнули, когда закрывались.
        В этот момент Матвей уже вовсю продвигал свой флаг под купол рейхстага. Его полотнище развевалось на всю свою ширину.
        Василиса распалилась, помогала ему, забыв обо всем. Они вместе взлетели на вершину купола. Матвей с разгона водрузил флаг.
        В честь этого яркого события Москва дала салют. Он услышал грохот взрыва своими ушами. От ударной волны зазвенели стекла.
        Матвей вскочил, бросился к окну и увидел черный султан дыма. Как будто злой джинн поднимался к небу. На дороге, в поле горел его «Мерседес». Взрывом разворотило весь зад, но передняя половина уцелела. Олег вытаскивал из машины водителя. Матвей не мог сказать, живого или мертвого.
        - «Скорую» вызывай! - выкрикнул он и бросился к дверям.
        Но Василиса вцепилась в него, камнем повисла на нем.
        - Не пущу!
        Она все поняла правильно. Киллеры вышли на тропу войны. Вчера они напустили тумана, а сегодня заминировали дорогу в ожидании Матвея.
        Противник нанес первый удар. Вполне возможно, что был готов уже и второй. В открытом поле сейчас мог находиться киллер. Стоит Матвею подъехать к пылающему «Мерседесу», как раздастся выстрел, или же грохнет второй взрыв.
        Но и оставить в беде своих пацанов Матвей не мог. Он не отталкивал Василису, просто вышел из спальни вместе с ней.
        - Яс тобой! - крикнула она.
        Только тогда Матвей остановился. С собой он Василису брать не мог, но и дома оставить ее тоже было нельзя. Вдруг против них действует целая бригада? Сейчас киллеры поймут, что Матвея не было в машине, и перейдут ко второму этапу своего плана.
        Матвей отправил к машине охрану, а сам закрылся в доме.
        Сначала он позвонил в «Скорую», затем связался с Пухнарем и сказал:
        - Я не поехал на работу.
        - Не понял.
        - А машину взорвали.
        - Какую машину? - Судя по звучанию голоса, Пухнарь действительно ничего не понимал.
        А ведь он мог устроить фаер-шоу. Придумал киллеров из Москвы, попытался оживить их, а затем нанес удар. Как будто кто-то другой покушался на Матвея.
        - Найди мне этих москвичей и узнай у них все. Особенно то, что они не собирались тебе рассказывать.
        Матвей озадачил Пухнаря и тут же набрал номер начальника заводской охраны. За себя он не переживал, но прекрасно понимал, что Василису с ребенком нужно было брать под надежную защиту.
        ГЛАВА 13
        Есть у революции начало, нет у революции конца. Почему так? Именно на этот вопрос Пухнарь не смог в свое время ответить в школе, не уловил сути, получил двойку. Но прошло время, он поумнел и теперь мог кому угодно растолковать, что тут к чему. Какой может быть конец у революции, если она женщина?
        А Валя Сороковников - мужчина. Пухнарь просто обязан был взять его за конец и ткнуть головой в начало!
        У него были связи в ментовке. Он без проблем смог пробить адрес и до Москвы добрался без приключений.
        Колян уже жал на клавишу звонка. Это был совсем еще молодой пацан, лицо которого недавно познакомилось с бритвой. На сытых щечках играл румянец. Марина сказала бы про него, что на бандита он не похож. Именно поэтому мальчонка сейчас и оказался на острие событий.
        Дверь обычная, деревянная. Если вдруг из квартиры кто-то начнет стрелять, то Коляну придется туго.
        Но какой-то человек всего лишь посмотрел в глазок и открыл дверь. Коля среагировал мгновенно. Слащавая улыбка на лице уступила место злой гримасе. Он с силой толкнул дверь. В прихожей кто-то упал.
        - Помогите! - раздался женский голос.
        - Сейчас поможем, - сказал Пухнарь, переступая порог.
        Через женщину он перешагивать не стал, навис над ней и принялся разглядывать. Не красавица, но и не уродина, с неплохой фигурой, грудастая, лет тридцати, не больше. Да, такой особе можно было бы помочь. Раза два подряд. Колян рванул в спальню, Чижик - на кухню.
        - Кто в доме? - спросил Пухнарь.
        - Никого, - прохрипела женщина, поднимаясь с пола и придерживая полы халата, которые все норовили разойтись.
        - А Валя где?
        Из спальни высунулся Колян и качнул головой. Никого.
        - Уехал.
        - Куда? - спросил Пухнарь, прошел в гостиную и осмотрелся.
        Обстановка стандартная для совковых квартир. Гарнитурная стенка с книжным шкафом и хрусталем в серванте, диван, ковер на стене, старенький «Горизонт» без видика. Небогато жил Сороковников.
        - В командировке он.
        - Где?
        - Не знаю. Он в горно-металлургической компании работает.
        - Что за компания?
        - РУМ, кажется.
        - А ты кто? Жена?
        - Нет, живу здесь, - как-то не очень уверенно ответила женщина и приложила руку к груди, чтобы Пухнарь не смог заглянуть в декольте.
        Там было на что посмотреть.
        - Давно?
        - Нет. С прошлой недели.
        - А познакомилась ты с ним когда?
        - На прошлой неделе.
        - В этой компании?
        - Нет, на рынке. Я там работала.
        - А сейчас?
        - Он сказал, что теперь мне не надо работать, - тихо проговорила женщина.
        Ей снова не хватило уверенности.
        - Валя тебя замуж позвал?
        - Пока нет.
        - Значит, в командировке Валя?
        - Начальник позвонил, Валентин собрался и уехал.
        - Как начальника зовут?
        - Не знаю. Слышала, но, может, это не совсем начальник, - сказала женщина и пожала плечами.
        - Или совсем не начальник, - заявил Пухнарь и хмыкнул.
        - Не знаю.
        - Так как начальника зовут? Что ты там слышала?
        - Холодов Ролан Васильевич.
        Пухнарь удивленно вскинул брови.
        - Он так и сказал, дескать, слушаю вас, Холодов Ролан Васильевич?
        - Нет, сказал просто «Ролан Васильевич». А потом сам себе добавил тихонечко: «Холод». Я спросила, какой может быть холод, ведь лето сейчас? Он засмеялся и сказал, что Холодов ему звонит.
        - Ты знаешь, кто такой Холодов?
        - Начальник его, - ответила женщина.
        - А должность?
        - Не знаю.
        - Валя не сказал, что это самый главный начальник?
        - Нет.
        - Но фамилию назвал?
        - Ну да, назвал. - Женщина не разумела, чего Пухнарь от нее хочет.
        Зато он все прекрасно понимал и подозревал ее в сговоре с Сороковниковым. Как-то слишком уж легко они вышли на Холодова, чересчур просто.
        Матвей не прочь был взять к себе на службу Саню Шаркунова, но ему пришлось заняться и его товарищами. Он увеличил штат заводской охраны за счет репневских ребят, которым Глеб Рубахов отказал в доверии, хотя и понимал, что тот запросто мог уволить кого-то из них чисто из хитрости. Как Матвей внедрил в его окружение Шаркунова, так и он мог организовать засланного казачка. Впрочем, Матвей пока и не думал приближать к себе этих ребят. Сначала они должны были пройти проверку.
        А с личной охраной у него возникла напряженка. Женя Пронов находился в тяжелом состоянии и был на вертолете отправлен в Москву. Олег пострадал куда меньше, но и он пока не мог вернуться к исполнению своих обязанностей.
        Впрочем, несмотря на это, дом охранялся хорошо. Пухнарь при всем желании не смог бы пройти к Матвею без доклада.
        Пухнарь вернулся из Москвы вечером и сразу отправился к нему. Матвей принял его на открытой террасе.
        - Ты правильно все понял. Это подстава, - сказал Пухнарь, отхлебнув из кружки глоток холодного пива. - Слишком уже легко мы вышли на Холодова. Как по нотам.
        - Вопрос в том, кто тут композитор и дирижер, - с усмешкой проговорил Матвей.
        - Ноты Сороковников написал. Его баба их сыграла вслепую, сама того не зная. Не подбивал ее Сороковников на подставу. Он умно сделал, снял эту особу, поселил в своей хате, подстроил разговор с Холодовым.
        - Но самого Сороковникова ты не взял.
        - Так, может, он здесь? Кто-то же поднял Женю на воздух. И тебя могли.
        - В городе он уже вряд ли, - сказал Матвей. - Может, где-то в окрестностях бродит.
        Он подключил к розыску всех, кого только мог. Местная милиция на ушах стояла. Новокурск - город небольшой, все на виду, во время большого шухера спрятаться нереально.
        - Я так думаю, Холодова кто-то подставляет, - произнес Пухнарь.
        - Кто?
        - Не знаю.
        - Есть у меня догадка, - сказал Матвей.
        Неспроста же Рубахов-младший бортанул репневских ребят. Матвей говорил с ними. Саня уверял, что Глеб кричал на него, угрожал ему расправой. В сердцах, конечно, много чего можно наговорить, но Лильку Глеб заказывал и самого Матвея в тюрьму собирался отправить. Потом и киллеры в дело включились, пусть и с подачи Холодова.
        - Рубахов? - спросил Пухнарь.
        - Он Холодова пытался сместить, - проговорил Матвей. - Тот подвинулся, но у руля остался, Лильку замазал и Глеба мог подставить. Думаю, тот решил отплатить ему той же монетой, подставил Холодова под удар и попытался решить вопрос со мной. Теперь я просто обязан размазать Холодова по стенке.
        - А если бы с тобой решили?
        - А ты на что? Или не подпишешься за меня?
        - Я? Матвей, да я за тебя что угодно сделаю! - Пухнарь выразительно скрестил ладони на груди.
        Матвей отправил его домой и вызвал к себе Саню Шаркунова. Нужно было обсудить с ним одну проблему.
        Дом новый, а сон старый. Матвей взял ее без всяких прелюдий, мощно, грубо, но Лилия ничуть не возражала.
        Это с Глебом ей было бы противно, а после Матвея она проснулась в горячем поту, довольная и даже счастливая. За окнами уже крался рассвет, рядом сопел в две дырочки Глеб, а на ней лежал Матвей. Видение ушло вместе со сном, но его присутствие исчезало так же медленно, как ночь уступала место утру.
        Лилия хотела в туалет, но с кровати поднималась с мыслью о том, что нужно принять душ, и улыбалась сама себе. Не было никакого секса, но как же сильны ощущения. Хорошо, если каждую ночь так будет.
        В туалет она могла сходить, не покидая спальни, но ей захотелось холодной минералки. И во рту что-то пересохло, и охладиться не помешало бы, а вода на тумбочке теплая, комнатной температуры.
        Лилия вышла из спальни в холл, увидела Матвея, стоявшего у лестницы, и улыбнулась ему. Ее видение ушло недалеко. Ей очень хотелось исчезнуть в предрассветных сумерках вместе с ним.
        Но Матвей не исчезал. Он медленно подошел к Лиле.
        Она даже уловила его дыхание и пробормотала:
        - Ты как здесь?
        Матвей подмигнул ей и прошел мимо, едва задев ее рукой. По лестнице поднимался парень, лицо которого показалось ей знакомым. В руке рация, за поясом - пистолет. Круто. Даже если бы Лилия захотела ударить Матвея в спину, то не смогла бы это сделать.
        Матвей зашел в спальню. Глеб как будто почувствовал его, увидел, вскочил.
        Лилия криво усмехнулась. Сам во всем виноват. Старую охрану разогнал, а новую набрать не успел.
        - Какого черта? - спросил Глеб.
        У Матвея не было оружия, во всяком случае, на виду, но ведь он мог убить и голыми руками. Вид у него был такой, как будто он именно за этим и пришел.
        Лилия подумала о том, что у них теперь есть горничная. Ей не придется самой менять белье, если Глеб вдруг обделается от страха.
        - Ты угрожал меня убить, - тихо сказал Матвей.
        Тут Лилии тоже стало страшно. Глеб, конечно, чмо еще то, но у него есть и положительные стороны, особенно в материальном плане.
        - Матвей, не надо! - сказала Лилия, взяла Матвея за руку, и снова на нее нахлынуло.
        Нет, она не хочет и не станет изменять мужу, но ведь Глеб может умереть. Тогда Лилия станет богатенькой вдовой.
        - Тебе не надо. - Матвей сурово глянул на нее, и Лилия отпустила его руку. - Не вмешивайся.
        Нет, уж лучше пусть Глеб живет. Вдруг он уже завещал свое состояние матери?
        - Я и сейчас хочу тебя убить, - с петушиной злостью прошипел Глеб.
        - Кто подорвал мой «Мерседес», пытался убить меня?
        - Твой «Мерседес»? - Голос у Глеба дрожал и срывался от внутреннего перенапряжения.
        - Машины нет, а я есть, - тяжело роняя слова, проговорил Матвей. - С тобой будет наоборот. Машина останется, а ты… - Он нарочно не закончил фразу, чтобы Глеб остро прочувствовал свой приговор.
        - Но я ничего не делал!
        Глеб сидел на кровати, натянув простыню на грудь. При этом он похож был на женщину, которую муж застукал в постели с любовником.
        Но Лилия далека была от того, чтобы поднимать его на смех. Она и сама чувствовала себя голой и беззащитной. Последнее смущало ее куда больше, нежели первое.
        - Я в этом не уверен, - сказал Матвей и в упор посмотрел на Глеба.
        Глеб не выдержал его взгляд, разжал пальцы. Простыня сползла на живот. Сейчас он выглядел так, как будто готов был отдаться Матвею, лишь бы тот его не убивал.
        Не выдержала и Лилия, сухо сплюнула в сторону мужа.
        - Но я и правда ничего!..
        - Именно так, - заявила Лилия. - Честное слово, он тут не при делах.
        Матвей повернул к ней голову, посмотрел молча, вопросительно.
        - Он непременно сказал бы мне, - сказала Лилия.
        Матвей снова уперся взглядом в Глеба и проговорил:
        - У тебя проблемы с Холодовым.
        - Нет, нормально все.
        - Я не спрашиваю. - Матвей отрицательно качнул головой Матвей. - Я знаю.
        - Если только конфликт интересов. Он хочет быть генеральным.
        - А ты станешь лишним. Какие у Холодова возможности? Он мог нанять киллеров?
        - Да, мог.
        - Одного я видела, - сказала Лилия. - Он под гаишника косил и электрошокером меня вырубил.
        Матвей резко посмотрел на нее и осведомился:
        - Это правда?
        - Конечно, правда. А почему ты про Холодова спрашиваешь?
        Матвей не ответил на вопрос.
        Он повернулся к Глебу, снова размазал его взглядом по спинке кровати и заявил:
        - Я не прощаюсь и не прощаю. Если вдруг узнаю, что это ты!.. - Он шагнул к двери и скользнул по Лилии холодным взглядом.
        Однако ей почему-то стало горячо, а вместе с тем и обидно. Почему Матвей не убивает Глеба и не остается с ней?
        Саня в машине, один боец во дворе, другой в доме. Трое парней плюс он сам. Все это против одного Глеба. Но ведь Матвей не знал, что Рубахов не обзавелся охраной и даже замок на калитке не сменил. Это при том, что Саня увез с собой один экземпляр ключа.
        Миша Стегунов совсем не прочь был занять место начальника личной охраны, поэтому из кожи вон лез, чтобы не ударить в грязь лицом.
        Прежде чем выпустить Матвея из дома, он связался со своим бойцом:
        - Антон!
        Но рация молчала. Никто не отзывался.
        - Матвей Андреевич! - Миша выставил руку, перекрыл ему путь, мало того, стал пятиться назад, выталкивать его из прихожей.
        В одной руке он держал рацию, в другой - пистолет.
        Матвей не слышал, чтобы кто-то подходил к двери, да и открылась она тихо. Но Миша успел отреагировать на изменение обстановки. Он стремительно направил пистолет в дверной проем и выстрелил.
        Матвей увидел незнакомого человека в черной униформе охранника. Этот тип и сам прицелился в Мишу, но тот его опередил. Зато второй такой же охранник пальнул из-за спины падающего напарника. Пуля ударила Мишу в грудь.
        Матвей схватил парня за плечи, с силой рванул за себя. Человек в униформе выстрелил еще раз, но Миша уже исчез из его поля зрения.
        Он не выпустил оружия из рук. Матвей забрал у него пистолет и сразу же послал пулю в тень человека, который шел к нему через прихожую. Он бил в арочный проход, наискосок, без малейшего шанса поразить цель. Но сам выстрел вспугнул киллера, тот замешкался, а Матвей пальнул снова.
        На этот раз он высунул голову из укрытия, увидел цель, нажал на спуск и получил такой же ответ. Пуля выбила из деревянной арки колючую щепку, которая впилась в щеку под самым глазом. Матвей не почувствовал боли, зато испытал радость победы, увидев, как пуля прострелила противнику руку.
        Матвей выстрелил снова, но киллер козлом отскочил назад, и пуля прошла мимо. Матвей опять надавил на курок, но его враг споткнулся о человека, лежащего в проходе, кубарем скатился с крыльца и уцелел.
        Матвей и хотел бы добить его, но с улицы через открытую дверь в прихожую влетел целый рой пуль. Кто-то стрелял со стороны ворот, из автомата, оснащенного глушителем. Грохота Матвей не слышал, но успел увидеть самого автоматчика.
        Он вернулся к Мише, занял позицию, которая позволяла ему держать дверь под контролем, но упустил из виду Глеба. Тот зашел с тыла с помповым дробовиком в руках.
        Он запросто мог выстрелить в Матвея. Позиция и расстояние позволяли ему это сделать. Ружье было готово к бою. Но Глеб поступил иначе. Он взял в прицел арочный проход, через который в дом могли ворваться вооруженные люди. Его трясло от страха, лицо было бледное как мел, но ружье из рук не вываливалось, и палец не проскочил мимо спусковой скобы.
        Вряд ли киллеры почувствовали угрозу, исходящую от Глеба, но стрелять перестали. Когда Матвей выглянул за дверь, он увидел только бойца из своей свиты, лежавшего у ворот. Антон не двигался. Его руки были раскинуты в стороны.
        Матвей резко глянул на Глеба, но тот и не думал наводить на него ружье и стрелять в спину.
        - «Скорую» вызывай! - сказал Матвей.
        Глеб кивнул и повернулся к нему спиной, собираясь идти за телефоном. Матвей в стремительном порыве настиг его и отобрал ружье. Так ему будет спокойней.
        Миша хрипел, хватал ртом воздух и втягивал его в простреленные легкие. Сознания он не терял, на Матвея смотрел с чувством вины.
        - Все будет хорошо, брат! - сказал Матвей, глядя на Лильку, спускающуюся к ним.
        Вот кто мог оказать раненому первую помощь.
        - Что с ним? - спросила Лилька, с ходу опустилась перед Мишей на колени и стала расстегивать окровавленную рубашку.
        Она глянула на Матвея, велела ему принести аптечку и сразу же предупредила, что в доме ничего такого нет. Нужно было идти к машине, которая стояла сразу за воротами. Миша ясно осознавал текущий момент, поэтому позаботился об аптечке с расширенными, как он говорил, возможностями.
        Киллеров было как минимум трое, одного подстрелил Миша, другого - Матвей. Судя по всему, один утащил на себе другого, пока третий стрелял в открытую дверь, удерживая Матвея. Они исчезли. После них остались только гильзы, кровь и убитый Антон.
        Но оказалось, что был еще и второй труп. Киллеры застали Саню врасплох, застрелили его, даже не дали ему выйти из машины. Там он и сидел, уложив пробитую голову на руль.
        Киллеры уже уехали. Опасности они теперь не представляли. Во всяком случае, так хотелось думать Матвею. Но он не позволил себе расслабиться, сначала обследовал машину, а затем уже забрал аптечку.
        Глеб звонил в милицию, когда Матвей вернулся в дом. Рубахов не боялся, что подозрение в покушении ляжет на него. Значит, совесть его была чиста.
        - Очень интересно, - сказал Матвей, внимательно глядя на него. - Я наезжаю на тебя, а ты меня за это убиваешь.
        - Нет! - заявил Глеб.
        - Да. - Матвей усмехнулся. - Ты ничего не делаешь, а ситуация скользит.
        - Куда она скользит?
        Матвей мрачно хмыкнул. Туда ситуация и скользит, куда ее отправляют. Не так уж и трудно догадаться, кто мажет ей путь вазелином, тонко, но мокро. Сколько уже крови пролилось.
        Не побоялся Холодов подставить себя под подозрение, смог нарисовать ложный путь, которым пошел Матвей. Здесь, у дома Рубахова его и подкараулили с оружием и сценарием, который написал Холодов.
        Матвей должен был убить Глеба, люди которого тут же расправились бы с ним. В результате ни Матвея нет, ни Глеба, Холодов же - в шоколаде. Никто на него не думает. Потому как всем все ясно. Это ведь Рубахов заказал Матвея из-за Лильки. Хитрый жук этот Холодов. Только вот план его не сработал. Матвей должен был благодарить за это Мишу.
        Лилька остановила кровь, обработала и перевязала рану, а «Скорая» никак не подъезжала.
        - А если я сам его в больницу отвезу? - спросил Матвей.
        - Да, можно, - ответила Лилька.
        - Но на вашей машине. В моей труп.
        Глеб сам вывел машину из гаража, подогнал ее к парадному крыльцу. Матвей загрузил в машину Мишу, Лилька подсела к нему на правах медсестры.
        - Ты с нами? - спросила она, недовольно глянув на мужа.
        - Моя машина, - буркнул тот.
        - Твоя, но поведу я, - сказал Матвей и занял водительское место.
        Глеб пересел на пассажирское, но Лилька не хотела, чтобы он остался здесь.
        - А менты? - спросила она, глянув на Матвея.
        Лилька даже не просила, а требовала, чтобы он выгнал Глеба.
        - Там камеры! Все ясно, - сказал тот.
        - Боишься? - спросил Матвей, стронув машину с места.
        - Чего боюсь? - Глеб косо глянул на него.
        - Ситуация, говорю, скользкая. Холодов пошел ва-банк. Теперь он не остановится.
        - В чем не остановится?
        - В том, что может начаться в любой момент, - сказал Матвей и бросил взгляд в зеркало заднего вида.
        Его интересовала обстановка за кормой, но увидел он только Лильку. Она завороженно смотрела на него.
        - Что может начаться в любой момент? - спросил Глеб.
        Матвей глянул на него как на попугая, сидящего в клетке.
        - Вполне возможно, что за нами следят, - произнес он.
        - И что?
        - На тебе бронежилета нет. - Матвей усмехнулся, видя, как Глеб вжал голову в плечи.
        - Холодов еще та сука, - сказала Лилька.
        - Он знал, что у нас нет охраны, - в раздумье проговорил Глеб.
        Матвей глянул на него и согласно кивнул. Он не исключал, что слегка преувеличивал возможности Холодова. Возможно, этот жук и не следил за Матвеем. Его киллеры и не знали о нем. Они шли убивать Глеба, а Матвей просто встал у них на пути.
        Если так, то Холодов перестал мудрить и окончательно перешел на использование грубой силы. Против бешеных собак есть только одно действенное средство. Матвей просто обязан был обезопасить Василису.
        Он позвонил ей, вкратце объяснил ситуацию, в которой оказался, и велел сидеть дома. Потом Матвей поставил задачу начальнику домашней охраны. Это несколько успокоило его.
        До больницы они добрались без приключений. Врачи тут же забрали Мишу на операцию. Матвей лично переговорил с заведующим хирургическим отделением.
        Все это время Лилька находилась рядом, можно сказать, путалась под ногами. Это его не раздражало, но и не вдохновляло.
        Глеб оставался в машине. Он не мог показаться на людях в пижамных брюках и спортивной куртке. Зато киллеры запросто могли подстрелить его в таком виде. В морг принимают хоть голышом. Так подумал Матвей, усаживаясь в машину.
        Он с удовольствием отправился бы сейчас в офис к Холодову и взял бы этого урода за горло. Но это опасно. Вдобавок он еще точно не знал, насколько их с Глебом интересы совпадали.
        Матвей не исключал, что Рубахов заодно с Холодовым. Если так, то в офисе компании РУМ была подготовлена ловушка. Если Матвей все же убьет или изувечит Холодова, то Глеб сдаст его ментам при первом же удобном случае. Нет, Глеб Рубахов не тот человек, с которым можно было бы идти в разведку.
        К тому же Матвей должен был встретиться со следователем, который уже прибыл на место преступления, и рассказать ему, как было дело, чтобы не остаться крайним. Еще неплохо было бы выбить почву из-под ног Холодова. Это могли сделать как менты, так и Глеб.
        - Скажи, парень, ты можешь уволить Холодова? - спросил Матвей.
        - Это решает совет директоров, - промямлил Рубахов.
        - А отстранить от должности до решения совета директоров?
        Сейчас Холодов - большой человек. Даже менты, вроде как не зависящие от него, будут относиться к нему соответственно. Если он окажется за бортом, то они будут видеть в нем обычного безработного. Холодов лишится не только охраняемого офиса, но и уверенности в своих силах. В таком состоянии он будет легкой добычей. Охоту Матвей организует, возможности для этого у него есть.
        - Я подумаю, как это можно сделать, - сказал Глеб и пожал плечами.
        Он вел себя как мямля, и Лилю это злило.
        - Пока ты думаешь, он кинет тебя на бабки! - заявила она и тряхнула мужа за плечо. - Если уже этого не сделал.
        - Нет, с отчетностью все в порядке.
        - На бумаге, может, и гладко, - сказала Лилька. - А деньги по оврагам прячутся. Аудит нужен, да такой, чтобы Холодова с ног до головы тряхнуло!
        - Могу помочь с аудитом и с прикрытием, - произнес Матвей.
        - Да, помоги нам. - Рука Лильки мягко легла на плечо Матвею. - Нужно встряхнуть это осиное гнездо!
        - Кто его встряхнет? - спросил Глеб, раздраженно глянул на жену и с опаской покосился на Матвея.
        Нетрудно было понять причину его беспокойства. Сейчас у него на голове сидел Холодов, а ему на смену мог прийти Матвей.
        - Не переживай, я свои лыжи в твой сарай ставить не собираюсь, - заявил Матвей и задумался.
        «Да, было бы неплохо поставить в зависимость от себя столь крупную компанию, как РУМ, перевести конкурентные отношения в разряд партнерских и хорошо на этом подняться. Но загадывать я не стану. Сначала нужно разобраться с Холодовым, а потом уже все остальное».
        ГЛАВА 14
        Красное лето, желтое солнце. Где-то вдали шелестят на ветру зеленые пальмы и плещется синее море, но ей что-то не хочется куда-то ехать. В этом доме живет ее счастье. Василиса уже прикипела к нему душой и даже на курорт не желала отправляться. Зачем, когда рядом сын, в котором мать не чает души? Когда вернется муж, она станет вдвойне счастливой.
        Матвей непременно решит все проблемы и окажется здесь. Он не может не вернуться, потому что в мире должна быть хоть какая-то справедливость. Василиса потеряла мать, отца. Будет уже дикий перебор, если она лишится еще и мужа.
        - Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.
        Василиса уговаривала не только себя, но и сына. Она стояла на балконе и тихонько качала на руках малыша. Игнат как будто понимал, что у папы проблемы, капризничал и плохо засыпал. Матери пришлось вынести его на свежий воздух.
        - Все будет хорошо, - прошептала она.
        Свежий воздух подействовал. Игнат закрыл глаза и вскоре затих.
        Василиса прошла в комнату, осторожно склонилась над кроваткой, бережно уложила сына. Ей очень хотелось поцеловать его в щечку, но ведь он проснется, и тогда ей придется укладывать его снова. А спать необходимо. Война войной, а сон для ребенка по распорядку.
        Матвей так говорит, у которого война по распорядку. То одно, то другое. И стреляли в него, и посадить пытались, теперь вот машину взорвали. Однако он обязательно решит все проблемы.
        Теперь Василиса уговаривала только себя, тихонько закрывая за собой дверь в комнату.
        Оксана где-то в доме. Нужно позвать ее, пусть будет рядом с детской. Василиса пойдет к себе, приляжет ненадолго. Хорошо бы позагорать у бассейна, но сейчас нельзя. Матвей усилил охрану. По периметру двора кружил вооруженный патруль, ребята молодые, озабоченные. Глупо и неприлично красоваться перед ними в купальнике.
        Был еще маленький бассейн, в сауне, но это не интересно. Вот если с Матвеем там закрыться…
        Подумав о муже, Василиса ощутила прилив настроения. Она даже ничуть не возмутилась, застав Оксану в компании с начальником смены.
        Они стояли на террасе и о чем-то мило болтали. Артем придерживал ее за локоток, а она улыбалась, глядя на него из-под бровей.
        Эти люди были так увлечены друг другом, что не заметили Василису. Ей пришлось кашлянуть в кулачок.
        Артем умел держать себя в руках, внутренне напрягся, но внешне это его смятение чувств ни в чем не проявилось. Он всего лишь отстранился от Оксаны и повернулся к Василисе. Высокий парень, крупный, черты лица у него грубые, некрасивые, но далеко не отталкивающие. Было в нем что-то такое, располагающее к доверию.
        - Оксана, Игнат заснул, - тихо сказала Василиса.
        Оксана кивнула, потупила взгляд, осторожно, стараясь не задеть хозяйку, прошла мимо и скрылась в доме.
        Она тоже не красавица, хотя и миленькая, тридцать четыре года, замужем. Вряд ли Артем собирался строить с ней серьезные отношения.
        - Василиса Константиновна, вам нельзя выходить из дома, - вежливо сказал он, выразительно глянув по сторонам.
        - Можно, - сказала она и качнула головой. - Но нежелательно.
        - Да, нежелательно.
        - И тебе можно с Оксаной. Но нежелательно.
        - Это вы о чем?
        - Дома удочки будешь забрасывать, а здесь у тебя должна быть служба и только служба.
        - Так я по службе с Оксаной Анатольевной и говорил. Что за человек такой, хотел узнать.
        - Хороший она человек. Других не держим.
        - Это понятно. Но вдруг подводные камни?…
        - Например, муж. - Василиса усмехнулась.
        - Ну да, муж. - Артем согласно кивнул. - Обручальное кольцо у нее есть.
        - И печать в паспорте.
        - А в душе, в самой глубине? Нет у нее там мужа.
        - Ты к ней в душу заглянул.
        - Она дверь приоткрыла, а там… - Артем нарочно взял пазу.
        - Что там?
        - Холодная постель. Нет, я серьезно. - Он согнал улыбку с лица и приложил ладони к груди.
        - Ты считаешь, что мне нужно это знать?
        - Нет, просто поделился соображениями. Я же в ответе за вас, мне нужно знать, что за люди окружают вас. Нет, не скажу, что в чем-то подозреваю Оксану, но поговорить с ней нужно было.
        Василиса усмехнулась, смерив парня скептическим взглядом. Вроде бы и правильно говорил Артем, но ее не убедил.
        Она повернулась, чтобы зайти в дом.
        Артем быстро, но плавно сорвался в места, ловко ее обогнал, открыл дверь и сам шагнул за порог вместе с ней.
        - Василиса Константиновна, вы больше не выходите во двор, - сказал он.
        - Я поняла.
        Артем следовал за ней, и Василисе это не нравилось. Недовольство отразилось на ее лице.
        - На самом деле все очень серьезно, - продолжал Артем.
        - Я понимаю.
        Матвей звонил ей недавно, сказал, что им грозит реальная опасность. Он усилил охрану, подъехали люди, но Артему совсем не обязательно было находиться в доме.
        - На Матвея Андреевича совершено покушение.
        - Как покушение? - встрепенулась Василиса.
        Артем вдруг перестал раздражать ее. Ей очень захотелось присесть. Она даже ощупала рукой пространство вокруг себя в безотчетных поисках кресла или просто стула.
        - Антон и Саня убиты, Миша ранен. Вы не знали?
        - С Матвеем что? - сначала спросила, а потом подумала она. - Ну да, он же звонил.
        - С ним все в порядке.
        - Но его пытались убить.
        Ситуация действительно серьезная. Враг будет наносить удар за ударом, пока не добьется своего. Возможно, опасность уже рядом или даже здесь, в доме.
        - Что ты там про Оксану говорил? - вскинулась Василиса.
        Оксану они наняли в Москве. Она жила здесь, иногда, раз в две-три недели, бывала дома. Такой режим ее вполне устраивал. К мужу Оксана особо не рвалась. А ведь и кольцо на пальце, и штамп в паспорте.
        - Да нормально с ней все, - сказал Артем.
        Но Василиса его уже не слушала, она со всех ног спешила к лестнице.
        Оксану, конечно, проверяли, просветили со всех сторон и ничего подозрительного не выявили. Но вдруг с ней что-то не так? А ведь у нее на руках их с Матвеем ребенок.
        Василиса поднялась по лестнице и облегченно вздохнула. Оксана сидела в холле, на диванчике. Включенная «радионяня» была у нее под рукой. Если Игнат вдруг проснется, то Оксана тут же последует к нему.
        Все же окончательно Василиса успокоилась, лишь увидев Игната. Сын спал в кроватке, откинув левую ручонку и согнув в коленке правую ножку. В такой позе он чем-то похож был на Матвея с его широкой размашистой душой. Василиса мило улыбнулась и тихонько закрыла дверь.
        Оксана смотрела на нее с заметной тревогой. Василиса успокоила няню. Это на нее нашло затмение, а Оксане беспокоиться не о чем. Если, конечно, она и дальше собирается честно исполнять свои обязанности.
        А как еще эта женщина могла работать, когда ей платили хорошие деньги? То обстоятельство, что в душе у нее не было мужа, ничего не значило. Не всем же улыбается семейное счастье.
        Семейное счастье улыбалось ей весь день беззубым ртом Игната. Вечером появился Матвей, большой, надежный, суровый, ироничный.
        - Рассказывай! - потребовала Василиса.
        - Да что рассказывать-то? Холодов объявил нам войну.
        - Почему Холодов? Мы ему не мешаем.
        - Глеб ему мешает. Он хотел убрать его моими руками. Ты же знаешь, у нас был конфликт. Можно сказать, из-за Лильки. Я должен был выяснить, кто мог меня заказать. - Матвей посмотрел в окно, как будто увидел там что-то интересное.
        На самом деле он просто отвел в сторону глаза, чтобы Василиса не заметила в них ничего подозрительного. Сколько времени прошло, а Лилька до сих пор для них оставалась запретной темой.
        - Сегодня ты снова был у Глеба, - сказала она, внимательно глядя на мужа.
        - Там на меня напали. И на Глеба тоже. Одним выстрелом двух зайцев. Антона убили, Саню, Мишу ранили.
        - Холодов?…
        - Скорее всего.
        - Ты в этом не уверен?
        - Но Глеб не при делах.
        - А Лилька?
        - Нет, это вряд ли.
        - Ты знаешь, кто у нее любовник.
        - Виктор? Когда это было?
        - Было ушло, а Виктор остался. Если ты забыл, то я напомню, что эта дрянь пыталась убить меня.
        - На Лильку я как-то не думаю, - сказал Матвей.
        - Почему? - спросила Василиса, напряженно глядя на мужа.
        - Для нее это было бы слишком сложно. Да и зачем ей меня убивать?
        - Ну да, она же тебя любит, - с горьким ехидством произнесла Василиса.
        - Я этого не говорил.
        - Может, и у тебя не перегорело?
        Матвей поднял руку, останавливая разговор. Дело серьезное, а Василиса дала волю страстям и эмоциям. Но разве Лилька не могла устроить очередной бедлам?
        - Давай с самого начала, - мотнув головой, сказала Василиса.
        Она вовсе не хотела заканчивать разговор, ей нужно было во всем разобраться.
        - Что с самого начала?
        - Все началось с Пухнаря, так? Между вами возник конфликт. Кто-то попытался этим воспользоваться. Если это Холодов, то как он узнал? - спросила Василиса.
        - А если это Лилька, то как узнала она? - осведомился Матвей.
        - Разве Лилька не может быть заодно с Холодовым?
        Матвей уперся пальцем в подбородок и кивнул. Он как будто не хотел соглашаться с Василисой, но все же заставил себя это сделать.
        - Если у них любовь, то ты для Холодова лишний, - сказала Василиса. - Для Лильки лишним является Глеб.
        - Однако как Холодов узнал о нашем с Пухнарем конфликте?
        - Ты никому ничего не говорил? - спросила Василиса.
        Матвей правильно ее понял.
        - Лильке, - сказал он, всем видом давая понять, что это сарказм.
        Василиса каверзно повела бровью. А вдруг?
        - Лилька не знала, - заявил Матвей.
        - А кто знал?
        - Многие знали. У Холодова мог быть свой человек. Он и сейчас может быть.
        - В нашем окружении?
        - Кто знает. Я заново перетряхну всю охрану.
        - Ты уверен в Пухнаре? Может, он нарочно все придумал, чтобы с толку тебя сбить?
        - Пухнарь под присмотром, - уверенно сказал Матвей. - Если вдруг что, то все уже всплыло бы.
        - Думаешь?
        - С Холодовым нужно решать. Пухнарь мне в этом поможет. А я на него в деле гляну.
        - А если ты ошибаешься? Вдруг Холодов ни при чем?
        - Или заодно с Лилькой. - Матвей едко усмехнулся.
        - Пообещай мне, что в этот раз ты вырвешь ей жало! - заявила Василиса и пристально посмотрела на него.
        Но Матвей качнул головой, отказывая ей в этом удовольствии.
        - Я с бабами не воюю, но могу пообещать, что никаких шашней с ней у меня не будет, - сказал он.
        Василиса молча показала на него пальцем. Не станет она больше лезть к нему в душу, не будет ворошить там, примет его слова на веру. Ей будет очень больно, если Матвей нарушит свое обещание.
        Холодов умел давить взглядом, но Глеб готовил себя к этому, смог сохранить невозмутимость.
        - Проверка начнется завтра, а сегодня вы, Ролан Васильевич, освобождаетесь от своей должности, - отчеканил он.
        Но и Холодов умел держать лицо.
        - Я не покушался на твоего гостя, - также спокойно сказал он.
        - Причина не в этом. - Глеб попытался увильнуть от объяснения сути дела.
        - Причина в этом. Иначе ты не стал бы показывать на меня следователю, - заявил Холодов.
        - Я всего лишь поделился с ним своими соображениями, - произнес Глеб.
        Он здесь главный, его слово - закон. Однако Холодов не хотел сдаваться, и этот факт злил Глеба.
        - Вопрос в том, кто навеял эти соображения. Неужели ты ничего не понял?
        - Что я должен понять?
        - Сначала Вересов подмял под себя твою жену, затем - тебя самого. Или он не спал с Лилией?
        - Ты хочешь об этом поговорить? - Глеб уже изрядно разозлился.
        Этот козел сам спал с его женой. Глеб давно уже должен был погнать его грязной тряпкой, но терпел, не желал обострять. Лучше бы Холодов промолчал!
        - Ты же знаешь, когда Лилия настаивает, ей невозможно отказать, - сказал Холодов, изо всех сил стараясь скрыть усмешку.
        - Иногда лучше помолчать, - сквозь зубы процедил Глеб.
        Но Холодов не унимался.
        - Это Вересов подослал ко мне Лилию и сам же снял нас в постели. Он вертит ею как хочет. Теперь вот и тобой.
        - Стало быть, это он устроил покушение на самого себя, убил своих людей?
        - Но сам-то он жив. Ты уже у него под каблуком.
        Глеб крепко задумался. Он не верил Холодову, но и Матвей ему точно не друг, а враг. Он спал с его женой. Лилька влюблена в этого дьявола, продала ему душу и совратила Холодова. Дальше - больше.
        - Вот видишь, ты и сам все понял, - поднимаясь со своего места, сказал Холодов.
        На Глеба он смотрел с грустной улыбкой человека, обиженного до глубины души.
        - Вы куда, Ролан Васильевич?
        - Как это куда? Кто-то только что освободил меня от исполнения обязанностей.
        - До результатов проверки, - сказал Глеб.
        - А кто проверку организовал? - спросил Холодов, открыл шкаф, достал оттуда саквояж из крокодиловой кожи.
        - Есть люди.
        - Матвей Вересов. Я угадал? - Холодов поставил саквояж на стол, открыл его. - Поверь, он с тобой церемониться не станет. Даже моргнуть не успеешь, как окажешься банкротом. - Он бережно уложил в саквояж часы из дорогого офисного набора, который подарил ему Глеб.
        - Банкротом?
        - А для чего Вересову нужна наша компания? В лучшем случае для слияния и поглощения. Но это слишком рискованно, ты на это не пойдешь.
        - Нет, конечно.
        - И договор не подпишешь. Хотя Новокурский комбинат ты ему отдал, - проговорил Холодов и грустно усмехнулся.
        - Ну да, было такое дело.
        - Лилия на Василису покушалась, Матвей взбесился. Ты уверен в том, что покушение было?
        - Матвей мог меня убить.
        - Он тебя запугал и сейчас обманывает. Но это уже не мое дело. Хотя… - Холодов вдруг ткнул пальцем в потолок и замер.
        - Что такое? - От волнения Глеба охватил самый настоящий озноб.
        - Мои акции. Ты мог бы их выкупить по рыночной цене, даже со скидкой.
        - Со скидкой, - эхом отозвался Глеб.
        - Боюсь, что очень скоро за эти акции будут давать в морду.
        - Думаете?
        - Мы для Вересова конкуренты. Ты находишься под влиянием Лилии. Они с Вересовым тебя разорят.
        - Под влиянием, - промямлил Глеб.
        Ведь это Лилька натравливала его на Холодова. Она и сегодня требовала расправы над ним. Лилька сейчас находилась в его кабинете и ждала, когда он принесет ей голову Холодова. Но не будет этого.
        - Я давно тебе хотел это сказать, но все боялся, - со вздохом сказал Холодов.
        - Чего вы боялись?
        - Ты бы мог подумать, что я копаю под Лилию. Впрочем, ты и без того так полагал.
        Это Вересов подбросил тебе видео с ней. Я, конечно, виноват, не устоял, но зла тебе не желал. А вот Вересов тебя сожрет. Неужели ты сам этого не понимаешь?
        Глеб ничего не сказал, схватил саквояж, вернул его в шкаф, а сам вернулся в свой кабинет.
        Лилька сидела за его столом, врастала в директорское кресло. Глеб знал, что делать. Кровь из носу он должен был разлучить ее блудную душу с таким же телом.
        - Ну так что? - спросила Лилька, нервно постукивая по столу кончиком авторучки.
        - Все хорошо. - Глеб с трудом сдерживал себя от проявления чувств, стал обходить стол, чтобы схватить Лильку за шею.
        Она все поняла, вскочила с кресла, но убежать не смогла. Глеб настиг ее, обхватил рукой шею. Лилька дернулась, Глеб потянулся за ней. Они оба лишились равновесия и свалились на пол.
        В этот момент громом среди ясного неба прозвучал голос Матвея:
        - Так я и знал.
        Глеб отпустил Лильку, вскочил, чтобы вцепиться ему в горло, но Матвей создал перед собой энергетическую стену гранитной твердости. На нее Глеб и напоролся. Ему осталось только растечься по ней.
        - Выкрутился Холодов, да? - спросил Матвей.
        - В чем он не прав? - озлобленно спросил Глеб.
        - Ты дурачок. А я тебя всерьез воспринимал, - заявил Матвей и презрительно усмехнулся.
        - Ты меня кинуть хочешь!
        - Идиот! - Матвей повернулся к Глебу спиной, подошел к двери, решительно открыл ее и стремительным порывом вынес тело из кабинета.
        Его место тут же занял парень плотного сложения, под натиском которого Глеб попятился.
        Он видел этого парня, когда люди Матвея избивали телохранителей его отца. Этот тип тогда махал кулаками как мельница. В его жернова мог сейчас попасть и сам Глеб.
        Похоже было на то, что Матвей уже взял под контроль компанию РУМ вместе с головным офисом. Если так, то Лилька - законченная тварь. Очень жаль, что Глеб не сможет дотянуться до нее.
        Василиса ничего не понимала. Оксана куда-то исчезла, вместе с ней пропал Игнат. Она обошла весь дом - нигде никого.
        Во дворе Василиса нос к носу столкнулась с Артемом и спросила:
        - Где Игнат? - Она протянула руки, собираясь схватить его за грудки, но парень шарахнулся от нее.
        - Как это где? - Артем потрясенно захлопал глазами.
        Василиса возмущенно мотнула головой, глядя на него. Профессионалов нужно было нанимать, а не шпану из Репнева, но разве Матвея переспоришь.
        - Оксана где?
        - Не знаю.
        - А кто знает?
        - Я знаю. - К ним осторожно подходил еще один оболтус из той самодеятельности, которую набрал Матвей, среднего роста, худощавый, неказистой внешности.
        Такому субъекту только груши околачивать, а не людей охранять.
        - Что ты знаешь? - спросила Василиса голосом, срывающимся на истерику.
        - Так уехала Оксана, - сказал парень и вопросительно глянул на Артема.
        Но тот качнул головой. Не знал он ничего.
        - Она сказала, что ты в курсе. И Василиса Константиновна отпустила…
        - На чем она уехала?
        - На вашей машине. А что случилось?
        - Ребенок пропал! - Артем едва сдерживался, чтобы не заорать на подчиненного.
        Зато Василиса дала волю своим эмоциям.
        - Идиоты! - выкрикнула она.
        - Так кроме нее не было никого в машине. Я заглядывал, - жалко пробормотал оболтус.
        - А в багажник? - спросил Артем.
        - В багажник нет.
        - Ну и чего стоите? Давайте по машинам и за Оксаной!
        Василиса и сама готова была броситься в погоню, но Артем стеной встал у нее на пути. Нельзя ей никуда ехать, да и точка. Надо было звонить Матвею.
        ГЛАВА 15
        Холодов едко усмехался, пытался изображать хорошую мину, но это не очень хорошо у него получалось. Матвей зажал его в угол, заблокировал связь с охраной. Оружия у Холодова не было, отбиваться он мог только кулаками, но кто же ему позволит развернуться?
        - Ловко вы Глеба окрутили, - сказал Холодов и оттянул назад голову.
        Он боялся, что Матвей влепит ему пощечину, вел себя как женщина, которую нельзя бить со всей силы.
        - Кто мы?
        - Вы с Лилей.
        - Может, это я ее к тебе в постель подложил? Что ты там Глебу наговорил?
        Холодов молчал, плотно сомкнул губы. Матвей мог ударить его в любой момент. Эта мысль не давала ему покоя.
        - Я наговорил? Ты же не просто так все это начал, - нервно выговорил Холодов.
        - Я начал?
        - Ты же не думаешь, что это я пытался тебя убить! - Это был не просто голос, Матвей слышал самый настоящий крик души.
        - Думаю! - отрезал он.
        - Но это не я.
        - Ну да, конечно.
        - Зачем это мне?
        - А зачем ты хотел Лилю в расход пустить, а меня за решетку отправить? Нормальный ход, да?
        - Это не я, а Глеб!
        - Надо было тебя сразу грохнуть, - сказал Матвей.
        Ему казалось, что Холодов вот-вот бухнется в обморок. Бледный как смерть, глаза навыкате от страха, весь дрожит как заяц под кустом. Матвей мог ударить его кулаком, а то и ножом. Во всяком случае, Холодов так думал.
        - Но я не заказывал тебя, - прохрипел он.
        - И кто такой Сороковников, ты не знаешь?
        - Понятия не имею.
        - Нет у вас такого, - сказал Матвей. - Ты это знаешь.
        - Не знаю я ничего.
        - О том, что машину мою взорвали, не знаешь?
        - Это знаю. Но я тут не при делах.
        - А кто?
        Матвей стиснул зубы, как люди это делают перед роковым ударом. Он стоял вплотную к Холодову, и нож у него в руке мог появиться в любой момент.
        - Честное слово, не знаю.
        От страха у Холодова подкашивались ноги, он в любой момент мог бухнуться на колени.
        - Не знаешь?
        - Матерью клянусь!
        В кармане у Матвея зазвонил телефон. Это мог быть сигнал об опасности. Возможно, к Холодову шла подмога.
        Но Холодов радовался зря.
        Звонила Василиса.
        - Игната похитили! - выпалила она.
        Если слух может онеметь, то что-то вроде того с Матвеем и произошло. За барабанными перепонками зазвенело, голоса пропали. Ему ничего не хотелось слышать. Длилось это несколько мгновений.
        - Оксана его увезла! - Голос Василисы срывался на истерический крик.
        - Куда? - ошарашенно спросил Матвей.
        - Не знаю. Я погоню за ней отправила. Вдруг достанут.
        - Сама оставайся дома! - распорядился Матвей.
        Холодов попытался воспользоваться моментом и улизнуть. Матвей с силой схватил его за плечо и этим спровоцировал на атаку.
        Холодов ударил мощно, со знанием дела, точно в цель. Но Матвей находился в состоянии сильнейшего стресса, как будто под наркозом. Он лишь слегка попятился, пропустив удар, и тут же взорвался.
        Это ведь Холодов организовал похищение, чтобы сбить с толку Матвея и Василису.
        Возможно, его киллеры сейчас уже подкрадываются к дому в Новокурске. Охраны там нет, Василиса беззащитна.
        Холодов уклонился от первого удара, но Матвей достал его со второго и третьего, сначала рукой, потом ногой. Холодов спиной впечатался в гарнитурную стенку. Матвей схватил его за грудки, с силой швырнул на пол и коленкой надавил на шею. Холодов захрипел от боли, но Матвей лишь усилил нажим.
        - Верни мне моего сына! - прорычал он.
        - Какого сына? Не знаю я ничего.
        - Тогда сдохни!
        - Это не я.
        - А кто?
        - Не знаю! - теряя сознание, прохрипел Холодов.
        - Сдохни! - Матвей хотел убить этого подонка, но все же остановил себя.
        Смертью он ничего не решит, а сохраненная жизнь поможет ему вернуть сына.
        Он отпустил Холодова, поднялся и стал снимать с себя брючный пояс.
        - Я тебя сейчас придушу, падла!
        - Но я и правда не знаю. - Холодов в ужасе смотрел на него, не торопился подниматься, боялся, что Матвей собьет его с ног.
        - Позвони своим уродам, пусть вернут сына! - давил на него Матвей.
        - Я бы позвонил, если бы знал.
        Матвей ударил Холодова, набросил ему на шею ремень и стал душить.
        - Я не знаю!
        Матвей снова заставил себя остановиться. Холодов не хотел умирать, он готов был мать родную продать за глоток воздуха, но киллеров своих не сдал. Чем это объяснить? Может, он действительно не при делах?
        - Лильку ты не заказывал? - зло спросил Матвей.
        - Это Глеб. Ну и я. Мы вместе.
        - А компромат на Лильку?
        - Каюсь, я.
        - Зачем?
        - Она же сказала Глебу, что отказала мне. Так оно и было на самом деле.
        - А к Пухнарю кто подкатывал?
        - Пухнарь… - Холодов мотнул головой, в замешательстве глядя на Матвея.
        Вроде бы и знал он, кто такой Пухнарь, но не мог сообразить, из какого пространства и времени тот вынырнул.
        - А машину мою кто взорвал?
        - Я не взрывал. Кто у Глеба на тебя напал, не знаю, сам хочу выяснить.
        - Где мой сын? - медведем взревел Матвей.
        - Да не знаю я! - истерично выкрикнул Холодов.
        Матвей действительно чувствовал себя медведем. Ударил он как шатун лапой, с размаха, от всей души. Холодов рухнул на пол без сознания, а может, и замертво.
        Звонить ей могли Матвей и Артем, но на дисплее отобразился незнакомый номер. Василиса понимала, что не должна была отвечать на такой звонок, но удержаться не смогла.
        - Да! - чуть ли не крикнула она в трубку.
        - Василиса Константиновна Вересова? - спросил незнакомый мужской голос.
        - Да, это я.
        - Инспектор ДПС Клюев. Скажите, пожалуйста, у вас работает гражданка Левина?
        Речь шла об Оксане. От переизбытка чувств Василиса подпрыгнула на месте.
        - Да, работает. Где она?
        - Мы ее только что на сто седьмом километре остановили. Малыш с ней.
        Судя по звуку в трубке, мимо инспектора проехала машина.
        - Это мой малыш! - вскрикнула Василиса.
        Сердце ее забилось в груди как раненая птица в клетке.
        - Левина говорит, что…
        - Врет! Она украла моего сына! Задержите ее!
        - Понял вас.
        - Где вы находитесь?
        - Курское шоссе, сто седьмой километр.
        - Я сейчас буду! - Василиса схватила ключи и бросилась к машине.
        Артем запретил ей выходить из дома, и Матвей подтвердил его требование. Василиса и сама понимала, что страшно рискует. Но в то же время дом практически не охранялся, во дворе остался всего лишь один парень. Да не могла она усидеть на месте, когда нужно было срочно забирать сына.
        На воротах стоял тот самый оболтус, который выпустил Оксану. Василиса усмехнулась, глядя на него. С одной стороны, Артем поступил правильно, взяв с собой только самых лучших, но с другой - какая ей польза от этого недоумка? Не убережет он ее в случае нападения.
        Матвей защитил бы ее. Она хорошо помнила, как он расправился с бандитами Горлача и вывел из игры Шумакова.
        Парень раскинул руки, перегораживая путь Василисе. Нельзя ей покидать пределы охраняемой территории. Даже если это делается из рук вон плохо.
        Василиса опустила стекло, высунулась из окна и распорядилась:
        - Давай в машину! Быстро!
        Парень думал недолго, запрыгнул в машину, захлопнул за собой дверцу, но ворота открывать не торопился.
        - Ну и чего ждешь?! Давай, открывай!
        - Нельзя вам!
        - Из милиции звонили, Игнат нашелся! Открывай немедленно!
        Парень нажал на кнопку брелока. Ворота еще не совсем открылись, а Василиса уже сорвала машину с места и едва не притерлась правым боком к опорному столбу.
        В руке у охранника появилась рация.
        - Артем, это я, Кит. Василиса Константиновна за ребенком едет. Я с ней.
        - Куда это вы едете?
        - Курское шоссе, сто седьмой километр! - крикнула Василиса.
        Артем ее услышал.
        - Мы сами там сейчас будем, - отозвался он.
        - Очень хорошо!
        - Василиса Константиновна, давайте домой! Мы сами все сделаем!
        - Договорились, - сказала она, но назад не повернула.
        Как могла мать доверить кому-то сына? Если Оксана обманула, то почему можно верить Артему?
        - Василиса Константиновна, надо разворачиваться! - забеспокоился парень.
        - Кит - этой твой позывной, да? А зовут как, Никита?
        - Никита. Василиса Константиновна!..
        - Не надо ныть, Никита. Оружие у тебя есть?
        - Ну, в общем, да. - Никита сунул руку под куртку, вынул из-за пояса «ТТ».
        - Незаконный ствол, - заметила она.
        - Мне другой пока не полагается.
        - Отстреливаться придется?
        - Будем надеяться, что нет, - ответил Никита и наклонился, чтобы вернуть оружие на место.
        - Держи ствол под рукой, - остановила его Василиса.
        - Ну да, наверное, - пробурчал парень, глянул по сторонам, потом назад.
        Машина мчалась через поле, впереди пустая трасса, позади - пыль столбом. Ведь именно на этой дороге совсем недавно кто-то взорвал машину Матвея. Сейчас могло произойти что-то подобное. Во всяком случае, Никита думал об этом всерьез.
        - Тебя что-то беспокоит? - с усмешкой спросила Василиса.
        - Да, есть немного. Вы точно знаете, что звонили вам именно из милиции?
        - Инспектор ДПС Клюев.
        - А звание? Обычно они еще и его называют.
        - Не сказал он.
        - Вдруг это ловушка?
        - Не знаю. Проверим.
        - Василиса Константиновна, надо разворачиваться!
        - Ну уж нет! - Василиса закусила удила.
        Она-то еще могла повернуть назад, но материнское сердце - нет.
        - Василиса Константиновна, это ловушка! - заявил Никита.
        Но Василиса мотнула головой. Даже Матвей сейчас не мог бы ее остановить. Он давно должен был позвонить, но почему-то не делал этого.
        Она похлопала себя по карманам, но заветного телефона не обнаружила. Дома забыла. Нельзя же быть такой клушей!
        - Ребенок ваш дома, - сказал охранник.
        - Что? - Василиса резко глянула на него.
        Машину слегка повело в сторону, ей пришлось ее выравнивать.
        - Я так думаю.
        - Ты идиот?
        - Вас в ловушку заманивают. Нас всех. Оксана просто уехала, а мы все за ней подались.
        - Замолчи! - не вытерпела Василиса.
        Но Никита не умолкал.
        - Я смотрел, в машине только Оксана была. Игнат сейчас, скорее всего, в доме. Оксана его спрятала.
        Василиса снова выстрелила в него взглядом, но на этот раз ничего не сказала. А если Никита прав? Оксана могла просто усыпить Игната и спрятать где-нибудь в темном чулане. Зачем похищать ребенка, брать на себя страшный грех, если можно поставить всех на уши и без этого?
        Василиса стала притормаживать, но мысли ее крутились с прежней скоростью.
        «Зачем Оксана подняла шум? Чтобы выманить меня из дома. Чего ради? Чтобы убить или просто похитить? Если похитить, то ребенок должен быть с Оксаной. Нет смысла возвращаться домой».
        Машина уже почти остановилась, когда Василиса снова нажала на педаль акселератора. В это время и послышался удар, с которым автомобиль наехал на что-то твердое.
        - На ежа напоролись! - выкрикнул Никита.
        От его голоса у женщины зазвенело в ушах.
        Василиса хотела спросить, о каком еже он говорит, но машина с трудом набирала скорость, потому как ехала на спущенных колесах. Василиса глянула назад и увидела ленту с металлическими шипами, лежащую поперек дороги.
        - Только не останавливайтесь! - глядя назад, сказал Никита.
        Василиса кивнула, не отпуская педаль газа. Видела она по телевизору, что бывает, если наехать на милицейские шипы на полной скорости. Машина запросто могла слететь с дороги, оказаться в кювете. Именно этого враг и добивался.
        Никита связался по рации со своим начальником:
        - Артем, у нас засада!
        Василиса глянула по сторонам, но никого не увидела. Однако шипованная лента не просто так появилась. Если была засада, значит, в поле должны находиться люди. Но из пшеницы никто не поднимался, не бежал за ними.
        Зато впереди появилась машина. Она мчалась навстречу, оставляя за собой клубы пыли.
        - Тормозите! - крикнул Никита.
        В ушах у Василисы на этот раз не зазвенело, но от крика ее хватил ступор. Голова отключилась, сработал только рефлекс. На педаль тормоза она жала, ничего не соображая.
        - Бежим! - открывая дверцу, крикнул Никита.
        Но Василиса продолжала сидеть, глядя на машину, приближающуюся к ним.
        Никита обогнул автомобиль, распахнул водительскую дверцу, схватил Василису за руку и выдернул из салона.
        - Бегом!
        Он тащил ее за собой как на буксире, пока она не пришла в чувство.
        Земля под ногами мягкая, бежать тяжело. Высокая пшеница тормозила движение.
        Василиса сбавила ход, обернулась и увидела джип, из которого выскакивали вооруженные люди в черном.
        - Не оглядывайтесь!
        Сила инерции не простила ей эту остановку, Василису повело в сторону, она потеряла равновесие, но Никита схватил ее под руку, удержал.
        - Бегом!
        Василиса бежала так быстро, как только могла, изо всех сил, но жужжащие жуки с легкостью обгоняли ее. Один из них пролетел над самой головой женщины.
        - Пригнитесь! - крикнул Никита.
        Только тогда Василиса поняла, что это не жуки летают над ней, а пули, выпущенные из автоматов с глушителями.
        - Бегите! Я прикрою!
        Сначала она услышала голос Никиты, а затем выстрел. Это заговорил его «ТТ», заставляя преследователей остановиться или, на худой конец, сбавить скорость.
        Она бежала, не разбирая дороги. За спиной у нее иногда постреливал «ТТ». Никита экономил патроны.
        Василиса боялась потерять равновесие, поэтому бежала, не оборачиваясь, и спрашивала себя, как долго продержится Никита. Пока он стреляет, преследователи вперед не продвинутся.
        Пистолет замолчал, и Василиса дала волю своим чувствам.
        - Твари! - выкрикнула она.
        Ей было жаль и Никиту, и себя, но больше всего она переживала за сына. Игнат не должен был остаться без матери.
        Где-то далеко позади снова выстрелил пистолет. Василиса остановилась, обернулась и увидела только черную точку, мелькнувшую над гладью пшеничного моря. Тут же появилась и вторая. Похоже, преследователи увязли в перестрелке, которую навязал им Никита.
        Василиса выбилась из сил. Ей не хватало кислорода, она задыхалась, ноги ее не слушались. Но все же женщина заставила себя продолжить путь.
        Далеко за спиной снова послышались выстрелы. Теперь там бил не только пистолет. Видимо, преследователи сняли глушители со своих автоматов. Возможно, этим они пытались усилить эффект психологического воздействия на Никиту, который никак не хотел сдаваться.
        В любом случае Василиса должна была уносить ноги. Она выбежала в лесополосу, тянущуюся вдоль дороги, там без сил рухнула под куст калины.
        Василиса лежала в теньке, в пыльной, но мягкой траве. Легкий ветерок отгонял от нее жару, над головой приятно шелестели листья. Хотела бы она умереть под этим кустом, превратиться в камень и лежать вечно, лишь бы никто ее не трогал.
        Но ей нужно было подниматься и бежать. Она знала эту дорогу. По ней можно было выйти к дому.
        Василиса заставила себя подняться, вышла из-за куста, нос к носу столкнулась с Шумаковым, не поверила своим глазам и остолбенела. Справа от нее под чьими-то ногами зашуршала трава. Шумакова эти звуки ничуть не смутили, потому как их производил его человек.
        Он-то и схватил Василису за шею, с силой прижал ее голову к своей потной груди. Этот тип часто дышал, видимо, после стремительного бега.
        - Ну что, рыбка, приплыла? - спросил Шумаков и осклабился.
        Он тоже вспотел от физического перенапряжения сил. Волосы были мокрые, растрепанные. Из кармана пиджака выглядывала петля галстука.
        - Плохая примета, - с трудом выговорила Василиса.
        - Чего? - Шумаков шагнул к ней.
        - Галстук, петля, - выдавила она из себя.
        - Какая петля? - спросил он, проследил за ее взглядом, вынул из кармана галстук. - Точно, петля и есть. Плохая примета для тебя. Кеша, открути ей голову.
        Мужчина, державший Василису за шею, обхватил огромной ладонью ее лоб. Голову он ей скрутить не мог, а сломать шейные позвонки - запросто.
        Василиса резко наклонилась и напрягла шейные мышцы. В этот момент Кеша и закрутил ее голову, но не совсем удачно. Что-то хрустнуло в шейных позвонках, но Василиса даже не потеряла сознания. Голова у нее сильно закружилась, перед глазами поплыло.
        Тут на дороге, за спиной у Шумакова, появился вдруг черный «Лендкрузер». Несколько таких внедорожников Матвей приобрел для своей охраны. Но на такой же машине мог ездить и Шумаков со своими ублюдками.
        Кеша отпустил Василису. Она не смогла удержаться на ногах, стала падать и подумала, что нужно притвориться мертвой. Вдруг этот примитивный обман сработает?
        - Егорыч! - крикнул Кеша.
        Василиса закрыла глаза, не видела, как Шумаков обернулся к машине, только услышала его голос:
        - Бежим!
        Кеша даже не стал наклоняться к ней, проверять, жива она или нет. Он резко развернулся. Слышно было, как зашумели кусты.
        Василиса хотела открыть глаза, но не смогла разомкнуть веки, чувствовала, как немеет лицо, останавливается дыхание. Похоже было на то, что она умирала.
        Где-то неподалеку выстрелил пистолет. Потом вдруг стало совсем тихо.
        Сознания Василиса еще не потеряла, но чувства и ощущения уже отмирали. Ей оставалось совсем чуть-чуть.
        «А как же Игнат?»
        Эта мысль стрелой вошла в темечко и острым концом достала до спинного мозга. Кровь хлынула в голову, мысли закрутились как белье в барабане стиральной машины. Вернулось и восприятие звуков. Стрельба грохотала со всех сторон.
        Кто-то бежал по дороге и что-то кричал.
        Василиса даже нашла в себе силы подняться, но голова у нее сильно закружилась, и она села.
        К ней подскочил Никита, Василиса узнала его и озадачилась. Она что, на том свете?
        - Василиса Константиновна!.. - задыхаясь, проговорил Никита.
        Василиса увидела кровь на его руке. Пуля задела плечо, вырвала из него кусок мяса, но разве на том свете может быть кровь? Человек там не выглядит усталым, а Никита едва стоял на ногах. От него пахло потом, пшеничной пылью и порохом. Он бежал, стрелял, его ранили.
        - Что с ней? - раздался знакомый голос.
        Со спины подходил кто-то из охранников, которых Артем отправил в погоню за Оксаной.
        Василиса попробовала встать на ноги. Никита подал ей руку, помог подняться с земли. Перед глазами у нее все плыло, но все же она увидела ноги, торчащие из-за куста. Именно в этом направлении убегал Шумаков со своим пособником. Кого-то из них Никита и застрелил. Хорошо, если обоих.
        - Где Оксана? - спросила она.
        - Да не взяли пока. Артем велел обратно ехать.
        - Давай обратно.
        Василиса не чувствовала под собой ног. Шея онемела, голова раскалывалась от боли. Видимо, позвонки все-таки были повреждены, возможно, очень серьезно. Но сначала Игнат, а потом уже все остальное.
        Никита помог ей забраться в машину, сел за руль.
        - Шумаков где? - спросила Василиса, откидываясь на спинку заднего сиденья.
        Теперь она знала, кто купил Оксану, покушался на Матвея и на нее саму. Не простил им Шумаков своего поражения, нанес подлый удар, но Василиса не хотела думать о нем. Не так уж важно, ушел он или нет. Сначала нужно вернуть сына. Вдруг он и на самом деле дома?
        - Кто такой Шумаков? - спросил Никита.
        - Ты в кого стрелял?
        - Одного уложил. Второй ушел, но пацаны его не отпустят, - проговорил Никита и стронул машину с места.
        - А от этих как ты ушел? - закрывая глаза, спросила Василиса и кивком показала в сторону поля, через которое они бежали.
        - Так Артем с ребятами подъехал. Они на себя всех взяли, а я к вам.
        Василиса кивнула в знак благодарности. Никита ее спас, благодаря ему она жива. Но это не жизнь, если мать не вернет сына.
        ГЛАВА 16
        Холодов уже готов был во всем сознаться, но в дело вмешался начальник его охраны. Пухнарь со своими бойцами должен был блокировать их всех, но ситуация вышла из-под контроля.
        Начальник охраны ворвался в кабинет, наставил на Матвея пистолет, но выстрелить не успел. Пухнарь нагнал его, приставил к голове ствол. В этот момент ожил и Холодов, вынул откуда-то из тайника пистолет и навел его на Матвея.
        Это было еще не все. Пухнаря взял в оборот Глеб Рубахов. Он зашел к нему со спины, приставил ствол к затылку, но тут же сам попал в переплет. Тук взял его на прицел. Бычок навел ствол на Холодова, замкнул смертельный круг.
        Матвей не шевелился, спокойно смотрел на мужчину с глубокими маленькими глазами, от которого сейчас зависела его жизнь. Он не собирался молить о пощаде, просто ждал, когда Холодов опустит пистолет. Но тот не сдавался. Да и Глеб, как это ни странно, не сходил с дистанции, хотя вид имел бледный.
        - Не покушался я на тебя, - сказал Холодов. - И сына твоего не трогал.
        Матвей молчал. Пусть сначала Холодов опустит ствол, тогда можно будет с ним поговорить.
        - Ты слышишь меня? - осведомился Холодов.
        Матвей должен был ответить ему и этим хоть как-то его успокоить. Нужно было предотвратить возможный выстрел, вслед за которым последует цепная реакция, но Матвей молчал.
        Тут в кармане у него зазвонил телефон. Только тогда он и пришел в движение, вынул аппарат.
        В него могли выстрелить с двух сторон, но это его как будто не смущало.
        - Да.
        - Матвей Андреевич, это Артем. На Василису напали. Вы в курсе?
        Судя по шумовому фону в трубке, Артем находился в движущейся машине. Говорил он почему-то сквозь зубы.
        - Кто напал? - Матвей осторожно шагнул в сторону, посмотрел на Глеба, затем так же плавно повернулся к Холодову.
        - Никита говорит, что Шумаков все устроил, - сказал Артем.
        - Шумаков? - Матвей плавно повел рукой, показывая Холодову, что можно опустить пистолет. - А с Василисой что?
        - Никита ее домой отвез. Они Игната искать будут. Там он, в доме должен быть.
        - У вас как?
        - Да как. Гошу наглухо, Семен в тяжелом состоянии, я его в больницу везу. Меня самого зацепило. Зато мы всех положили.
        - А Шумаков?
        - Шумаков с другой стороны был.
        Матвей чувствовал, что парень держался из последних сил.
        - Артем, ты давай в больницу, я там тебя найду, - сказал он, сбросил вызов и глянул на Холодова, который уже держал пистолет в опущенной руке.
        Остальные тоже опустили оружие. Одного только Глеба заклинило. Оцепенел он от внутреннего напряжения. Бычок осторожно поднял его руку, выцарапал из пальцев пистолет.
        - Шумаков?… - спросил Холодов.
        - Шумаков. - Матвей с сочувствием посмотрел на него.
        На скуле шишка, бровь рассечена, губа разбита, подбородок весь в крови. Погорячился он.
        - Зря ты на меня наехал. - Холодов глянул на него исподлобья, угрожающе.
        - Можешь наехать в ответ, - сказал Матвей и предостерегающе качнул головой.
        Нехорошо с Холодовым вышло, но что было, то было. Голову под ответный удар Матвей подставлять не станет, на силу ответит силой.
        К тому же рано еще снимать с Холодова подозрения. Кто такой Никита? Почему Матвей должен ему верить? Возможно, парень просто не так все понял.
        Холодов не выдержал, отвел глаза в сторону. Во-первых, Матвей мог ответить ударом на удар, во-вторых, еще никому не удалось с ним справиться. Возможно, он и в этот раз выйдет сухим из воды.
        Матвей повернулся к Холодову спиной и остановил взгляд на Рубахове. Нехорошо Глеб себя повел, но, может, оно и к лучшему. У Матвея и без того хлопот полон рот, некогда возиться с этим мажором. Да и о Лильке нужно забыть, вычеркнуть ее из своей жизни. Но забивать голову этим он сейчас не станет. Сначала нужно разобраться в текущей ситуации.
        Игнат спал, совершенно не реагировал на внешние раздражители. Дыхание слабое, пульс прощупывался едва-едва. Однако он был жив.
        Нашла его Василиса достаточно быстро, в шкафу, стоявшем в бильярдном зале.
        - Давай в больницу! - скомандовала она.
        Никита едва держался на ногах, взгляд тусклый, в лице ни кровинки. Он кое-как перемотал рану, и повязка тут же набухла от крови.
        Василиса и могла бы перевязать его заново, потуже, но ее сейчас волновал только Игнат. Нужно было срочно везти его в больницу. Это для взрослого человека снотворное не очень опасно, а для младенца все могло закончиться летальным исходом.
        - «Скорую» надо, - сказал Никита.
        - Пока она доедет! - заявила Василиса и бросилась к лестнице.
        Никита перегородил ей путь, но увидел ее глаза и отступил. Понял, что мать не остановить.
        - И тебе нужно, - сказала она, заскочила в машину в окрыленном состоянии, но сразу же поняла, что ехать не сможет.
        Голова кружилась, правая рука онемела, ее очень сильно тошнило. Ей и самой нужно было в больницу.
        За руль сел Никита и сразу же взялся за рацию.
        - Алик, где вы?
        - Да где, в поле, - услышала Василиса. - Этого, который в костюмчике, догнали. Шумаков его фамилия.
        - Живой? - крикнула женщина.
        - Да, вполне живой. С носом только у него беда. - Алик усмехнулся. - Бежал, споткнулся, и так три раза подряд.
        - Головой за него отвечаешь! - Она снова повысила голос.
        Игнат вздрогнул, открыл глаза, порывисто вздохнул и заплакал. Василиса счастливо улыбнулась. Впервые она радовалась слезам своего ребенка.
        Галстук шелковый, наверняка крепкий.
        - Как думаешь, выдержит? - глянув под потолок, спросил Матвей.
        Боксерскую грушу можно снять, а вместо нее на крюк подвесить Шумакова. Матвей не садист, бить его не станет, сразу вздернет.
        Тем более что Шумакову уже досталось. Когда пацаны его задерживали, вломили слегка. Потом везли к месту, добавили, чтобы не брыкался. Зубы передние выбили, нос всмятку, глаза заплыли.
        Шумаков чуть не плакал, глядя на него.
        - Плохая примета, - с усмешкой сказал Матвей. - Василиса тебе говорила, а ты не поверил.
        К счастью, Шумаков нанял слабых профессионалов. Один из них не смог скрутить Василисе шею. Остальные не сумели справиться с одним Никитой, который, напротив, блеснул своими способностями. Бандиты не устояли под натиском Артема и его подчиненных.
        Но ведь попытка убить Василису была. Гоша погиб, Семен в тяжелом состоянии.
        - Я не хотел, - выдавил из себя Шумаков.
        - Ты и с Горлачом не хотел, - заявил Пухнарь.
        - А ведь мы тебя тогда спасли. Ты, наверное, забыл об этом, - сказал Матвей.
        - Лучше бы вы меня тогда убили, - опустив голову, пробормотал Шумаков.
        - Это никогда не поздно, - произнес Пухнарь.
        - Могло быть поздно. - Матвей качнул головой.
        Шумаков мог убить и его, и Василису, а Игнатка умер бы сам в душном шкафу. Сколько пацанов погибло из-за этого упыря.
        - У меня не было другого выхода. - Шумаков смотрел на него глазами волка, обложенного флажками.
        - Охотно верю, - сказал Матвей. - Все понимаю.
        Теперь Шумаков должен был сообразить, что и у Матвея нет другого выхода, кроме как закончить с ним раз и навсегда. Но умирать этот господин не хотел, готов был биться за свою жизнь до последнего.
        - Давай договоримся, - заявил он.
        Матвей ничуть не изменился в лице. Не собирался он договариваться с этой мразью.
        - Я отпишу тебе все свои акции! Это почти половина комбината.
        Матвей кивнул и тут же отрицательно качнул головой. Козырь сильный, тем более технически осуществимый, но, увы, на компромисс идти ни в коем случае нельзя.
        Хотя такой вариант имелся. Можно было поднять пистолет, из которого убили Горлача.
        Там, на рукоятке пальчики Шумакова. Матвей с удовольствием отправил бы этого козла за решетку, если бы не пацаны, которые погибли в противостоянии с ним. Игнатка мог умереть. Нет, по-хорошему с Шумаковым нельзя.
        - Хитро ты все провернул. С Холодовым меня стравил, - сказал он. - Сам догадался или кто-то подсказал?
        - Да, догадался, - буркнул Шумаков.
        - А если бы Юра сразу согласился? - Матвей кивком показал на Пухнаря.
        - С чем согласился? - не понял Шумаков.
        - Грохнуть меня.
        - Да я ни в жизнь!
        - Но ты был в курсе наших дел, - сказал Матвей.
        - Ну да, информация у меня была.
        - И кто у нас крот?
        Шумаков тяжко вздохнул и опустил голову.
        - Ты услышал вопрос, а я не услышал ответа, - сказал Матвей.
        Шумаков поднял глаза и выразительно посмотрел на Пухнаря.
        - Я? - взвыл от возмущения тот.
        - Марина, - догадался Матвей.
        Шумаков утвердительно кивнул.
        - Марина? - Пухнарь замахнулся, хотел ударить Шумакова.
        Однако Матвей осадил его взглядом.
        - Я не знал! - Пухнарь приложил к груди обе руки.
        - Вспомни, где ты ее нашел.
        Марина была и, как оказалось, осталась дешевой шлюхой. Шумакова она знала хорошо и близко.
        - Пригрел змеюку! - выкрикнул Пухнарь, шлепнул в сердцах кулаком в раскрытую ладонь, а затем выдернул из-за пояса пистолет.
        Матвей знал, кого он собирался убить.
        - Ты не сделаешь это, - сказал он.
        Марина, конечно, сука редкая. Они обязательно найдут способ, как ее наказать. Но убивать эту бабу не надо.
        - Сделаю, - сквозь зубы процедил Пухнарь.
        - Отведи душу. - Матвей кивком показал ему на Шумакова. - И успокойся.
        Пухнарь понял все правильно и с удовольствием передернул затвор.
        Уразумел все и Шумаков.
        - Не надо! - Он бросился Матвею в ноги.
        Тот его оттолкнул и сказал:
        - Умри как мужик.
        Матвей вышел из душного спортзала на свежий воздух и закурил.
        «Я должен был убить Шумакова своей рукой, - подумал он. - Обязательно сделаю это, если у Пухнаря не хватит духу отомстить ему за плевок в душу. Эта мразь впутала в свою игру женщину, которую он любил, из-за которой у него сносило крышу».
        За дверью громыхнул выстрел. Матвей глубоко затянулся. Ну вот, поставлена точка в конце еще одной главы из его жизни. Но, скорее всего, уже началась новая. И Холодов может спустить собак с цепи, и Глеб Рубахов еще не все сказал. Нужно быть готовым ко всему.
        Чем крупнее фирма, тем красивей должна быть женщина, являющаяся ее лицом. Лилия считала, что она более чем соответствует уровню компании РУМ. Парень, который заглядывал ей в рот, легко мог с ней согласиться.
        - Учти, работа сложная и опасная. Твой предшественник погиб, - со вздохом сказала она. - Даже не успел стать мастером спорта по боксу.
        Ей действительно было жаль Саню. Матвей попал в крутую заварушку. Она и сама оказалась в эпицентре событий, которые могли бы вымести Холодова с его места.
        Матвей оказался на высоте, а Глеб, как обычно, дал слабину. Матвей был занят своими делами, им с Глебом не помогал. Жаль, Лилия так рассчитывала на него. Во многих смыслах.
        Теперь она надеялась только на себя, поэтому и набирала новую команду. Ей были нужны не только телохранители.
        - Я успел, - сказал Макс.
        Крупный парень, накачанный, сильный и на внешность очень ничего. Лилия могла бы изнывать от восторга, глядя на него.
        Однако восторгаться она готова была сама собой, потому как не испытывала ни малейшего желания затащить этого красавчика к себе в постель.
        Ни малейшего! Не будет ничего. Больше никаких страстей на стороне. Даже Матвея она к себе не подпустит.
        Дело тут не в Глебе, а в ней самой. Ей давно уже пора измениться. На этот раз она станет такой, какой должна быть. Больше никаких компромиссов.
        - Вот и хорошо. Завтра ты приступаешь к работе.
        Глеб слабак, поэтому Лилия решила окончательно взять его в свои руки. Не она будет лицом фирмы, а наоборот. Разве ей не к лицу компания РУМ?
        Марина поняла все правильно и сбежала с первым же тревожным звоночком. Но разве можно удрать от человека, который с легкостью вершит судьбы больших компаний, двери в кабинеты больших людей открывает ногой?
        Пухнарь схватил Марину за руки, развел их и прижал к стене. Осталось только вбить гвозди ей в запястья и распять. А почему нет?
        - Зачем ты?…
        - Я ничего такого не сделала! - Она мотнула головой, с ужасом глядя на него.
        - Ничего?
        - Шумаков хотел, чтобы ты Матвея убил. Я сказала, что этого не будет.
        - Ну, конечно.
        - И подсказала ему вариант с Москвой.
        - Ты подсказала?
        - Я выбрала меньшее из зол.
        - В постели с Шумаковым выбрала? - взревел Пухнарь.
        - Он меня заставил. - Марина отвернула голову, чтобы не смотреть ему в глаза.
        - А я тебя заставлять не буду. Сама в баню попросишься.
        - Куда? - Марина с опаской глянула на него.
        - Думаешь, Матвей тебя простит?
        Марина уронила голову на грудь. По ее щекам потекли слезы.
        - Я тоже не прощу, но прятать буду. В старых банях. Кормить, поить и… - Пухнарь взял паузу, выразительно глянул на нее.
        Марина кивнула, соглашаясь на участь сексуальной рабыни. Но в ее взгляде промелькнула хитринка. Это сейчас, пока не остыло, Пухнарь мог издеваться над ней, но когда волна спадет, она поставит его на место, вернется к нему в дом на правах хозяйки.
        Пухнарь недовольно кивнул, глядя на нее. Так оно и будет, как она думает. Потому что любит он эту суку, не может без нее. Тем более что Матвей не велел убивать.
        Но сейчас между ними горячо, под Мариной горит, запах жареного делает ее на редкость податливой. Он воспользуется этим прямо сейчас.
        На экране монитора войны, стрельба, взрывы, трупы. Глеб выглядит героем. Но на самом деле он тряпка.
        Лилия нажала на кнопку, и экран потух.
        - Эй! - крикнул Глеб.
        - «Эй» в твоем кабинете сидит! Эге-гей! - Она усмехнулась.
        - Что-то я тебя не понял! - Глеб поднялся с кресла.
        Взгляд его прояснялся, лицо принимало осмысленное выражение. Он возвращался в реальность, в которой по-прежнему зависел от Холодова, а должен был подчиняться жене.
        - Как ты этого педераста терпишь? - осведомилась Лилия и пренебрежительно фыркнула.
        - Кого?
        - Ты же не думаешь на себя.
        - Чего?
        - Вот и я про Холодова говорю. Как ты, спрашиваю, этого педераста терпишь?
        Лилия уже вставила кассету в магнитофон, осталось только вывести на телевизор изображение. Она нажала на кнопку пульта, и на экране появился голозадый Холодов.
        Она отплатила этому козлу его же монетой, наняла людей, организовала работу, включила собственное обаяние и заманила подлеца в ловушку. Там его и сняли на камеру, в жарких мужских объятиях. Око, как говорится, за око. Нельзя шутить с девчонками из Репнева. Холодов уже убедился в этом. Осталось только сковырнуть его с шахматной доски.
        ВНИМАНИЕ!
        ТЕКСТ ПРЕДНАЗНАЧЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ.
        ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖАНИЕМ ДАННОЙ КНИГИ ВАМ СЛЕДУЕТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ЕЕ УДАЛИТЬ. СОХРАНЯЯ ДАННЫЙ ТЕКСТ ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ И ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРОМЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. ПУБЛИКАЦИЯ ДАННЫХ МАТЕРИАЛОВ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ ЗА СОБОЙ НИКАКОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ. ЭТА КНИГА СПОСОБСТВУЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РОСТУ ЧИТАТЕЛЕЙ И ЯВЛЯЕТСЯ РЕКЛАМОЙ БУМАЖНЫХ ИЗДАНИЙ.
        ВСЕ ПРАВА НА ИСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПРИНАДЛЕЖАТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ И ЧАСТНЫМ ЛИЦАМ.