Ночная бабочка. Кто же виноват? Владимир Колычев
        # Говорят, любовь зла. Бывший сержант-десантник Корней убедился в этом на собственном горьком опыте. Полюбил он редкостную красавицу Вику, и никакая сила не может заставить его расстаться с ней. Даже эти невзгоды, что сыплются на его голову одна за другой. То чуть в тюрьму не угодил из-за нее, то в психушку попал. Но оказывается, это еще цветочки. Его конкуренты в бизнесе сделали Вику разменной монетой в крупной игре против него. Он узнал, что она стала «ночной бабочкой». Значит, теперь есть только два исхода - либо он убьет ее, либо погибнет сам. Ведь разлюбить ее он не в силах...
        Владимир Колычев Ночная бабочка. Кто же виноват?
        Глава 1
        Истории бывают разные - от личных до всемирных. Братья Люмьер въехали во всемирную историю на «прибывающем поезде». Я же, похоже, готов был вляпаться в историю - но из-за отбывающего поезда. Правда, эта история - моя личная. И грозящие проблемы, разумеется, личного характера. Придется покупать новый билет, ждать следующего поезда. И в деньгах потеря, и во времени. А у меня негусто ни с тем, ни с другим. Солдат срочной службы ограничен в деньгах, а каждый час отпуска - на вес золота. Такая вот беда в России: срочная служба долгосрочная, а отпуск - краткосрочный... Так думал я, глядя вслед уплывающему вдаль вагону. Так думал я, в отчаянном спринте пытаясь его настичь. Еще есть время, еще не закончилось асфальтовое покрытие перрона, еще есть возможность сохранить и даже увеличить скорость...

«Постой, паровоз, не стучите, колеса»... Кондуктор, зараза, на тормоза не жмет. Но я сам, я справлюсь. Еще немного, еще совсем чуть-чуть... Есть!.. Одной рукой я хватаюсь за поручень в пластиковой оплетке, запрыгиваю на подножку. Вторая рука занята - в ней чемодан: шило-мыло, все такое. Нет свободной руки, которой можно было бы помахать провожающим. Да и отстали они сильно. Три точки вдали, под навесом перрона. Друг мой Пашка и две девушки - его Лена и моя Таня, которая раскрашивает в радужные тона унылость моего армейского существования. Симпатичная девушка, учится в педучилище, снимает полдома на пару с Леной - что важно, недалеко от нашей части. Мы к ним с Пашкой и в увольнение ходим, и в самоволку бегаем. Ну, чем я там с ней занимаюсь, это мое дело. Скажу только, что нет у меня повода жаловаться на нее. Может, ну его, этот поезд? Ведь дверь мне никто не открывает, а вагон самый что ни на есть современный - без открытого тамбура, как это было в старину. До следующей станции час, а то и два ходу. Ноябрь месяц, само по себе холодно, а тут еще встречные потоки морозного воздуха. Так ведь и околеть
недолго... А под одеялом у Тани так тепло и уютно. Кому как не мне это знать - только что оттуда...
        Но нет, спрыгивать с подножки не стану. Завтра утром я буду в Москве, там меня ждут, готовятся к встрече. Да и проводница уже через окно на меня смотрит. Глаза - два медных пятака на солнце, рот полураскрыт. Как на идиота на меня смотрит, хотя у самой вид идиотский - извините, что так о женщине...
        К счастью, вагонная дверь открывалась внутрь, а то бы досталось мне - уж больно резко распахнула ее проводница. Смотрит оторопело, как вваливаюсь я в тамбур. Хотя бы чемодан взяла... Ладно, спасибо ей за то, что билет не потребовала, прежде чем впустить.
        - С ума сошел! - выдала она, закрывая за мной дверь.
        Было бы странно услышать от нее что-то другое. Я сделал возмущенные глаза:
        - А парашют?
        - Какой парашют?! - ошарашенно уставилась на меня женщина.
        - На котором я к вам спрыгнул... Вы же видите, что я десантник...
        Что правда, то правда. Действительно, в своем бесславном лице я представлял славные воздушно-десантные войска. Старший сержант Корнеев, замкомвзвода разведроты парашютно-десантного полка. Кличка, то есть позывной - Корней. Имя... тоже Корней. Дед Корнеем был, отец - Корней. Ну и мне досталось... В принципе ничего страшного. Корней - чисто мужское имя, крепкое, основательное. Да я и сам не слабак. Кто не верит, тому доказывать ничего не буду. Не до того...
        - Охальник ты, это я вижу... - Женщина, похоже, поняла, что ее дурачат. - Парашют свой показывай!
        - Так я же про него и спрашиваю...
        - А я про билет твой спрашиваю. А то как бы с поезда выпрыгивать не пришлось, без парашюта!
        С юмором женщина, уважаю таких. И билет всегда готов предъявить.
        - Третье купе, двенадцатое место...
        Это было сказано таким тоном, как будто не билет предписывал, а проводница единолично решала, кому какое место занимать. И голос командный - как у взводного. Находись я сейчас в прострации, будь глупым «духом», мог ответить «Есть!» и строевым шагом отправиться в указанном направлении. Но у меня полтора года службы за плечами, я уже «дед», почти «дембель». По весеннему приказу в апреле-мае в этом же поезде, но уже насовсем отправлюсь домой.
        - Сэнк\'ю!.. - весело подмигнул я проводнице и степенно-развязной походкой направился к своему купе.
        На ходу бросил, не оборачиваясь.
        - Чистое белье и чай!
        - Иди, иди!
        Да, был бы я лордом в черном смокинге и с толстой стопкой фунтов в кармане, я бы услышал в ответ четкое: «Да, сэр! Всегда рады, сэр!». А тут иди, и не просто иди..
        А чем, спрашивается, солдат, пардон, сержант Российской армии хуже заморского лорда? От него хоть практическая польза есть, он Родину защищает... Правда, не совсем понятно, от кого. Америка и НАТО с недавних пор для нас как бы друзья, никто вроде бы нападать на нас не собирается. И внутренних войн нет. Разве что в Чечне, говорят, какая-то заварушка. Но там свои со своими воюют, ну, наши оппозиционерам вроде бы помогают. Ну, и в Осетии еще неспокойно... Ну да ладно, не надо о плохом, тем более в такой день.
        - Кондуктор не спешит, кондуктор понимает... - тихонько пропел я.
        Это уже другая песня. Но и здесь кондуктор... Только с девушкой своей я распростился не навсегда. Я еще вернусь, еще как минимум полгода буду дружить со своей Танюхой. А как максимум... Об этом не хотелось думать, но, если вдруг Танюха залетит, тогда придется жениться на ней. Может, я и не произвожу впечатления серьезного человека, но как бы то ни было, у меня есть определенные жизненные принципы. Поэтому прежде чем спутаться с девушкой, я стараюсь примерить ее на роль своей будущей жены. Если в этой роли она меня хоть мало-мальски устраивает, тогда даю себе зеленый свет. Если нет, то все равно зеленый свет, но с предохранителем. Танюха - девушка симпатичная, добрая и хозяйка хорошая. Так что если вдруг что, можно будет потом забрать ее с собой в Москву...
        Хотя, конечно, лучше без этого. У меня вся жизнь впереди. И сколько еще женщин может быть. А обручальное кольцо - это как гиря на ноге утопленника... Но в то же время не так уж я и молод, чтобы бояться обременить себя семьей. Моему другу Пашке только-только двадцать лет исполнится, а мне уже двадцать четыре, так-то вот. Да что там Пашка! Командир моего взвода, и тот на целых два года младше меня.
        Но Урусов - командир взвода и лейтенант, а я - его заместитель и всего лишь старший сержант. Урусов окончил высшее военное училище, а у меня - среднеспециальное и неоконченное высшее образование. Машиностроительный техникум за плечами, почти четыре курса технического университета. После пятого курса мог бы получить диплом инженера и лейтенантские погоны - тогда если бы служил, то в офицерском звании и на офицерской должности. А так я тащу срочную службу со всеми ее солдатскими тяготами и лишениями. И все из-за одного нехорошего человека... Ну да ладно, что было, то было; что есть, то есть... Простился старший сержант Корнеев со своей девушкой, но не навсегда. Да, я еду домой, в отпуск. Но снова вернусь к своей Танюхе. Хочу я этого или не хочу, но вернусь. Да и хочу я вернуться к ней. Нравится она мне. И если вдруг что, ребенок без отца не останется...
        В таком вот благородно-героическом настроении я отодвинул в сторону дверь своего купе. И застыл столбом, потрясенно уставившись на свою спутницу... Вообще-то, соседей по купе было трое: мужчина, женщина и юная девушка. К ней, к этой юной особе, и прикипел я взглядом. Такой красоты я еще не встречал... Назвать ее красавицей значило не сказать ничего. Я даже не знаю, как выразить словами, как она была красива. Густые и ровные волосы темно-русого цвета, большие аквамариновые глаза, большой четко очерченный рот, совершенной формы овал лица... Я видел женщин с роскошными волосами, с такими же красивыми глазами, с идеальными чертами лица. И в жизни видел, и на обложках глянцевых журналов. Но ни одна красотка не могла произвести на меня такого ошеломляющего впечатления, как это диво дивное... Может быть, даже не в чертах лица дело. Вот увеличь ей носик, уменьши ротик, расширь скулы, удлини подбородок... И даже после этого она все равно будет сногсшибательно красива. Потому что в глазах сила ее красоты, в глубинах души, где у нее находится мощнейший источник женского обаяния... Впрочем, я мог ошибаться -
как всякая жертва колдовского наваждения. Но я не ошибался. За какие-то несколько мгновений я зарядился стопроцентной уверенностью, что более совершенной красоты не существует.
        - Эй, парень! Тебе чего? - одернул меня мужчина.
        Из состояния транса он меня не вывел, но все же заставил обратить на себя внимание. Мужику лет под сорок. Спортивного телосложения, в спортивном костюме. Большие залысины, высокий лоб, широкая переносица, асимметрично посаженные глаза, массивный подбородок с ямочкой.
        - А-а, у меня билет сюда... - растерянно пробормотал я.
        И увидел, как недовольно поджала губы женщина... Только сейчас я заметил, что и она довольно-таки хороша собой. Тот же овал лица, такого же цвета большие глаза... Такая же красивая, но совсем не такая молодая. И далеко не столь ошеломляющая. Нетрудно было догадаться, что юная красавица приходилась ей дочерью.
        - Точно сюда? - с досадой спросил мужчина.
        Он тоже не скрывал своего недовольства. И очень хотел, чтобы я ошибся номером... Да я и сам засомневался. Вроде бы третье купе, вроде бы двенадцатое место свободно. Вроде бы не ошибся... Но вдруг я попал в какое-то другое измерение? Ведь в моем родном земном измерении водятся только земные красавицы, а здесь нечто иное, совершенно невероятное...
        Я неуверенно пожал плечами и глянул на свой билет.
        - Да нет, все правильно...
        - Да, повезло, - обреченно вздохнула женщина.
        Пожалуй, ее можно было понять. До Москвы ехать и ехать. Семья из трех человек удобно расположилась в четырехместном купе. Все трое переоделись в спортивные костюмы и замерли в ожидании - пошлет им судьба соседа или нет. Здорово, если нет. . Поезда тронулся. Нет соседа!.. А тут раз, и такой облом. Здравствуйте, я ваша тетя! То есть «дедушка» Российской армии. Сейчас он снимет свои сапоги, и бедные люди задохнутся от казарменного смрада... Не дождутся! Я в конце концов не какое-то пришибленное чмо, а цивилизованный «дед». И не сапоги на мне, а офицерские берцы. Носки совсем свежие: сегодня утром чистые надел. Ведь я же знал, что с людьми буду в поезде ехать, а не с баранами в скотовозе. Камуфляж на мне совсем новенький - спасибо старшине. Ну, вспотел малость, пока за поездом бежал - тельняшка потом напиталась. Но это уж извиняйте, хочешь ездить в отдельном купе - выкупи его целиком и не горюй... Впрочем, девушка не морщила свое прелестное личико. Похоже, ее совершенно не смущал свалившийся на голову солдатик. Скорее мое появление обрадовало ее, чем огорчило. Хотелось бы, чтобы мои чаяния
соответствовали действительности.
        - Мама, офицеру, наверное, нужно переодеться, - мило улыбнулась прекрасная незнакомка.
        Как будто фиалковое поле расцвело посреди кактусовой пустыни.
        Девушка обращалась к матери, но смотрела на меня. Приветливая улыбка, чувственный взгляд, нежный завораживающий голосок. От волнения у меня вдруг стали отниматься пальцы рук... Никогда в жизни я так не волновался, как сейчас. Настоящий ураган чувств... Определенно, я находился во власти дьяволь... о, пардон!.. ангельских чар.
        - Это не офицер, - надменно усмехнулся мужик. - Это... э-э, сержант... Кажется, старший.
        - Старший, - без особой гордости за себя кивнул я.
        - А если не офицер, все равно переодеться надо...
        Золотые слова. Из золотых уст... Я смотрел на красавицу, как мог смотреть древний грек на богиню любви Венеру, спустившуюся к нему с Олимпа. Восторженно смотрел, завороженно, влюбленно. Ураган страстей раскачивал меня изнутри...
        Мужику очень не понравилось, как я смотрел на его дочь. Нахмурил брови, угрожающе сузил глаза, поджал губы.
        - Вика, тебе нужно выйти, - глядя на меня, обратился он к девушке.
        Значит, ее зовут Вика... Вика, Виктория. Прекрасное имя... Впрочем, я был в таком состоянии, что готов был восторгаться любым именем - Фросей, Дуней, - если бы оно принадлежало моей юной соседке... Моей... Пока лишь соседке, но уже моей...
        - И тебе, Ася...
        Сначала из купе вышла мать Вики, затем она сама. Я не удержался и проводил ее восхищенным взглядом. Только сейчас я заметил, что у нее великолепная фигура. Впрочем, иначе и быть не могло... Даже мешковатый костюм не мог скрыть волнующие изгибы ее стройного стана. А если бы на ней сейчас было облегающее вечернее платье с открытой спиной? Я мысленно представил ее в этом наряде и чуть не затрещал по швам от переизбытка распирающих чувств.
        - Глаза сломаешь! - рявкнул на меня мужик.
        Но словами он не ограничился и дал волю рукам. С силой схватил меня за ворот куртки и дернул, разворачивая к себе лицом. Удивительное дело, но ему это удалось - он смог развернуть меня. И удалось без катастрофических последствий для себя. Ведь я мог заартачиться, а мог и чисто рефлекторно ответить грубостью на грубость. А удар у меня мощный - даже если бью без размаха... В школе я занимался боксом, в институте увлекся самбо, а в армии прошел курс упрощенного рукопашного боя, состоящего из десятка простых приемов. Упрощенный стиль, но отнюдь не упрощенный курс. А приемы только с виду простые, в деле же - очень эффективные, в условиях боевых действий просто незаменимые... Словом, мужик мог нарваться на качественные трендюля. Но бить его я не стал. А вдруг это мой будущий тесть?.. От такой перспективы захватило дух. И вся моя агрессия сошла на нет. Даже когда он схватил меня за грудки, я не дал воли рукам. И головой его бить не стал, хотя мог.
        - Не смей так смотреть на мою дочь, солдафон! - зашипел он.
        Мне ничего не оставалось делать, как поднять руки. Дескать, сдаюсь. Он оттолкнул меня с чувством исполненного долга.
        - То-то же!.. А теперь снимай свой ватник и дуй на свою полку! - распорядился гипотетически будущий тесть.
        Он сомневался, что у меня есть спортивный костюм, в который я мог бы переодеться. А сомневался он зря, потому что мой камуфляж и был для меня спортивным костюмом. И спортивным, и боевым, и даже водолазным - сколько раз приходилось преодолевать в нем водные преграды. А уж для путешествия в купе он годился вне всякого...
        Недолго думая, я зашвырнул свой чемодан на верхнюю полку над дверью, туда же запихнул теплый бушлат. Снял берцы, убрал их с прохода и в одно касание запрыгнул на верхнюю полку, которая, надо сказать, находилась напротив нижней, на которую вот-вот должна была вернуться прекрасная Вика.
        - Ты не обижайся, парень! - пошел вдруг на мировую мужик. - Был бы ты отцом, ты бы понял... Растил дочь, растил, а тут всякие...
        - Я не всякий... - осмелился возмутиться я.
        - Да, но ведь смотришь, как волк на ягненка. Облизываешься... Знаю я вас, служивых. Голодные, как те волки... Не надо на мою дочь так смотреть, не надо. Не для тебя растили...
        Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент в дверь постучали.
        - Ну, ты меня понял! - заключил он и отодвинул в сторону створку двери.
        Купе заполнилось волшебным светом. Это появилась Вика. Застенчиво улыбнулась мне и села рядом с отцом - напротив меня, как я и рассчитывал. Опустила глаза и снова подняла их на меня, снова улыбнулась - так же смущенно.
        Не скажу, что природа наградила меня внешностью записного красавчика-плейбоя. Но на отсутствие женского внимания я, в общем-то, не жаловался. И школьные романы были, и в институте амурные интриги в такие карусели закручивались, что насилу с них спрыгивал. Сам спрыгивал, хотя, бывало, и спихивали меня. Была у нас в институте мисс - фигурка ничего, но личико такое, хоть полотенцем занавешивай. Ей бы вуаль носить, а она густо красилась, отчего становилась похожей на ведьму в самый пик шабаша. И еще чары пыталась в ход пускать - клеила парней без всякого зазрения совести. Однажды и у меня с ней закрутилось. Одна хмельная ночь, после которой я всерьез стал ломать голову, как спровадить эту мисс так, чтобы не обидеть. Думал, думал, в конце концов придумал, но сказать ничего не успел: она меня опередила. И сама заявила, что между нами все кончено. После чего с легкой душой переключилась на следующего парня... Затем был еще один случай. Такая же страшненькая особа, и такая же роковая. Но эта сразу сказала мне, что я ее не устраиваю. И даже объяснила, почему. Оказывается, ей принц нужен, а я, увы и ах, в
эту категорию не вхожу... И вообще я давно заметил, что с девушками посимпатичней всегда легче общаться, чем с девушками пострашней. С красотками всегда все клеилось, а с дурнушками чуть ли не через раз облом... Может, только со мной так, может, вообще. Но, так или иначе, глядя на Вику, первую из первых красавиц, я чувствовал, что у меня есть шанс на взаимность с ее стороны. Она уже начала втягиваться в любимую игру всех времен и народов. Игра в переглядки. Я посматривал на нее, она посматривала на меня. Я вкладывал в свои взгляды жар своей души, она мне мило улыбалась в ответ... Неужели я ей нравлюсь? Неужели у меня есть шанс?
        Но к той же игре подключился и ревнивый папаша. Один раз глянул на меня, второй. И как итог:
        - Вика, пересядь!
        В этот момент я готов был его убить. Но, разумеется, волю своим чувствам не дал. Даже взглядом не выразил свой гнев. И обиду сдержал. Просто зарылся лицом в подушку, когда послушная Вика исчезла из виду. Мне бы сейчас хоть немного поспать - уж больно веселой выдалась ночка. Но как я мог заснуть, когда совсем рядом находилась девушка моей мечты. Раньше я о такой красоте и мечтать не мог, зато сейчас весь в мечтах... Вот ее родители уходят из купе, мы остаемся с ней наедине, она спрашивает, как меня зовут, мы знакомимся. Потом... Нет, нам совсем не обязательно бросаться друг к другу в объятия. Это даже чересчур. Чтобы ощутить себя полноценно счастливым, мне достаточно было сидеть напротив нее и смотреть в ее чудесные глаза... И вот я сижу напротив нее, любуюсь ею, наслаждаюсь ее чудным голоском, и вдруг в купе врываются два... нет, три типа. Они оскорбляют Вику, набрасываются на нее, но я встаю у них на пути непреодолимой каменной глыбой. Никаких слов, только язык силы. Один в нокауте, второй... Третий в страхе перед неминуемой расправой убегает сам. Вика благодарит меня за чудесное спасение...

«Спасибо тебе, любимый... Я знала, что ты самый лучший...»
        Она нежно целует меня в щеку. Затем обвивает своей тонкой ручкой мою шею, страстно целует в губы... Это совсем не обязательно. Но, разумеется, я с удовольствием принимаю ее инициативу, более того, перехватываю ее, беру все в свои руки - все, в том числе и саму Вику. Укладываю ее на полку, расстегиваю «молнию» ее куртки, под которой ничего нет. Взгляду открывается ее чудная налитая грудка с аппетитной вишенкой сосца...

«Руками не трогать!» - голосом своего отца взрывается Вика.
        Да и не Вика лежит подо мной. Я вижу перед глазами разъяренное мужское лицо...

«Не-ет!» - в ужасе вскричал я.
        И проснулся... Думал, что не засну, а тут на тебе. И на старуху бывает проруха, и на старика-«дембеля»... Постукивая колесами, поезд продолжал нести меня в родные края. Подо мной только простыня, матрац и подушка. А мужик на своем месте. Поблескивая залысинами, истребляет жареную курицу. Внизу за столиком - пир горой. Что именно едят, я не знал. Потому что мог видеть только куриное крылышко в руках пожирателя птиц. Зато я знал, вернее, догадывался, что Вика принимает участие в трапезе. Лег на живот и сделал вид, что любуюсь проносящимися мимо пейзажами. А сам посматривал на стол, а если точнее, на ее ручку, которой она изящно счищала скорлупу с яйца...
        Ее отец обратил на меня внимание, когда от курицы остались добела обглоданные им косточки. Умаялся, мужик, раздобрел. И даже чуточку подобрел в отношении меня.
        - Есть хочешь? - любезно спросил он.
        Я пожал плечами. Честно говоря, было бы неплохо заморить червячка, который грозил разрастись до размеров анаконды. С утра ничего не ел. Проспал свой час, в суматохе сборов было не до завтрака. Танюха порывалась пожарить яичницу, да я отмахнулся. И правильно сделал, а то бы точно опоздал на этот поезд... А если бы опоздал, то никогда бы не встретился с Викой... Какое счастье, что не опоздал... А то, что есть хочется, не беда. Я же десантник, и меня учили по нескольку дней обходиться без еды и питья. А тут какие-то сутки...
        - Если хочешь, то присаживайся, - великодушно разрешил Викин отец. И так же великодушно добавил: - Мы сейчас соберемся, а ты располагайся...
        Сие означало, что питаться мне предлагалось сухпайком из собственных запасов. А я-то грешным делом подумал, что меня приглашают к столу.
        Я кивнул, соглашаясь. Но вниз спускаться не стал. Хотя был бы только рад хоть какое-то время визуально пообщаться с Викой. Да вот беда, собственных запасов у меня не было, нечем было подкрепиться.
        Но через пару часиков все же пришлось подняться. Мочевой пузырь звал меня в дальний конец вагона, и не было больше сил игнорировать его пожелания. Из туалета я вышел в тамбур. Закурил. Дым крепкий, не фильтрованный - приятно закружилась голова, и было бы здорово снова завалиться на полку. Но засосало в желудке. Очень хотелось есть. Да, я мог несколько суток подряд обходиться без еды и питья, но только в условиях их полного отсутствия. Ну а поскольку в поезде имелся вагон-ресторан, а у меня водились кое-какие деньги, то проблема с обедом решалась сама собой...
        Из вагона-ресторана я возвратился с чувством сытости в желудке и умиротворения на душе. За окнами поезда по лесам и долам стелился хмурый ненастный день, но настроение у меня все равно светлое. В самом поезде было сумрачно, зато в моем купе вовсю светило солнце - это улыбалась Вика, глядя на меня. Улыбка застенчивая, но все равно ослепительно яркая. Но тут же на мое «солнышко» надвинулась темная туча - в лице ревнивого папаши. Он грозно глянул на дочь и сверкнул молнией в мою сторону. И, чтобы не разразилась гроза, мне пришлось лезть на полку.
        Снова захотелось спать. И снова я понял, что заснуть не смогу. Потому что Вика совсем рядом. Да, у меня не было возможности ее видеть, но я мог ее чувствовать...
        Поезд плавно покачивался в такт движения, убаюкивающий перестук колес, в вагоне тепло и комфортно... Но я не засну. Я точно знал, что не смогу заснуть...
        Викин отец молча поднялся со своего места и вышел из купе. То ли приспичило, то ли еще что, но в купе стало на одного мужчину меньше. А коварные злодеи только того и ждали. И самым наглым образом ворвались в купе. Те же самые знакомые морды, с которыми я совсем недавно имел дело. Один тип схватил Вику, другой ее мать. Я понял, что должен вмешаться. Но также я понял, что это всего лишь сон... Понял и проснулся...
        В купе тишина. Никаких злодеев, никаких безобразий. За окнами темно, под потолком горит свет... Все-таки заснул. И, судя по всему, проспал не один час. Я глянул вниз и оторопел: Вика находилась в поле моего зрения. Она сидела, опустив глаза в лежащую на сомкнутых коленях книгу. Читает. А рядом с ней никого. Ни отца нет, ни матери. Только она одна. Ну и я еще - сбоку припека...
        Я не стал ломать голову над тем, куда подевались ее родители. Не суть важно, да и не до того. Я напряженно думал, как заговорить с Викой. Должен же я был воспользоваться столь удобным моментом, чтобы завязать знакомство. Но на ум ничего не приходило. Я не знал, с чего начать разговор... Я?! Не знал?! Удивительное дело. Ведь последний раз неловкость в общении с женщинами я испытывал на втором курсе техникума. Тогда я был неопытным юнцом. Но сейчас-то я не такой, у меня есть и опыт, и победы. С той же Танюхой я познакомился мгновенно. Хватило избитого штампа: «Девушка, где-то я вас видел...»... Но то была какая-то Танюха. А это Вика! Свет моих очей! Заноза в сердце... И, судя по всему, в мозгах. Переплелись мои извилины от переизбытка чувств. И в горле пересохло так, что язык прилип к гортани. Ни одной умной мысли...
        В отчаянии я так глядел на Вику, что чуть не прожег ей макушку. Она подняла голову, посмотрела на меня. В глазах у нее вспыхнули огоньки, губы сами сложились в милую улыбку.
        - Проснулись? - спросила она.
        Глупый вопрос. В том смысле, что заставил меня почувствовать себя глупцом. Если не сказать, идиотом...
        - Э-э, нет... Просто лежал...
        И все же я был благодарен ей за этот вопрос. Ведь с ответа на него мог завязаться разговор.
        - А я вот не ложусь. Книга интересная...
        - Любовный роман? - догадался я, глянув на пеструю в розовых тонах обложку ее книги.
        - Роман, - кивнула она. - Любовный...
        - Она - золушка, он - принц...
        Кажется, я растормозился. Слово за слово - понеслось. Лишь бы не споткнуться...
        - А как вы угадали?
        - Ну, не знаю... Женщины любят такие сказки, а вы так увлеченно читали...
        - Сказки, - эхом отозвалась Вика. - В жизни так не бывает... Хотя... Хотя ведь всякое может быть...
        Эх, как бы я хотел сейчас оказаться принцем. Пусть и не сказочным, пусть в переносном смысле, но принцем. Но, увы, мой отец был самым обыкновенным заведующим хирургическим отделением в самой обыкновенной клинической больнице. Мама тоже врач по специальности, но на административной должности в департаменте здравоохранения. Семья не бедствовала, но и не жировала. И уж точно не подходила под категорию королевской... А Вика, судя по всему, не отказалась бы от романа с принцем. Чтобы он ее на белых лимузинах катал, в шелка от Кардена одевал, с золота кормил... А уж она-то имела все основания надеяться на богатого жениха. Сколько их сейчас, этих богатых «новых русских». И Вика для них как та свеча, на которую они будут слетаться, как мотыльки... Да, с ее красотой она могла рассчитывать на многое, а тут какой-то вояка без роду без племени...
        Уже одно то, что я человек служивый, говорило о многом. Новое общество пытается уйти от таких атавизмов, как коммунизм и социализм, но армия у нас при этом стала еще более рабоче-крестьянской, чем была. Потому что служат в ней в подавляющем своем большинстве дети рабочих и крестьян. Дети тех, у кого нет денег, кто не может откупить свое чадо... Мой отец, в общем-то, мог бы меня откупить, но не стал делать этого - в силу остроты текущего момента. Морду я одному «принцу» набил - сынку «нового русского». Виноват был он, а шишки посыпались на меня - отчисление из института, встреча с двумя мордоворотами, которая едва не закончилась для меня больничной койкой. Тогда я отвертелся, но мог нарваться в следующий раз. Да еще и уголовное дело в милиции на меня завели - хулиганство, причинение телесных повреждений. В общем, выход у меня был только один - армия. Так и загремел я на срочную. Ушел служить, и от меня отстали. Это я так, к слову...
        - Да, все может быть, - выдержав паузу, согласился я. - Вот я, например, никогда не думал, что когда-нибудь увижу живую принцессу...
        Язык у меня развязался, а сам я оставался прикованным к своей полке. А ведь неприлично разговаривать с дамой с такой высоты. Да и не я, а она должна смотреть на меня сверху вниз... Пришлось исправляться.
        - Если позволите... - извиняющимся тоном произнес я, устраивая свой камуфлированный зад на краешек нижней полки, застеленной одеялом.
        - О чем разговор... А вы видели живую принцессу?
        - Да, видел. И вижу ее сейчас... Надеюсь увидеть еще...
        - Это я-то принцесса? - зарделась Вика.
        - Конечно! Да, а где ваш папа-король? - окончательно осмелел я.
        - В трапезной, - звонко рассмеялась Вика. - Ужинает с королевой-матерью...
        Она завороженно смотрела на меня. Так маленькие девочки смотрят на циркового клоуна во время представления. Но ведь и в клоунов влюбляются... Я готов быть клоуном, я готов фиглярничать и дальше, лишь бы ее интерес ко мне не угасал. И лишь бы была возможность веселить ее дальше. А то ведь явится сейчас злобный папаша и снова загонит меня на верхнюю полку.
        - А вас, я так понимаю, оставили без ужина. Не буду спрашивать, за какие провинности...
        Не знаю, за какие провинности Вику не взяли в ресторан, но ясно, что оставили ее здесь неспроста. Чтобы она вещи сторожила. От меня... Хотя опять же нестыковка. Злобный папаша не мог оставить ее наедине с посторонним мужчиной, тем более солдатом. Или такой обжора, что в угоду своему чреву готов пожертвовать своей дочерью... Но разве он ею жертвует? Разве я такая сволочь, что могу надругаться над Викой?.. Да, она красавица, но ведь я не чудовище...
        - Какие провинности? - мило улыбнулась она. - Просто я не хочу кушать...
        - Завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу?.. Знаете, я так и поступаю. Ужин отдаю врагу - своему желудку...
        - Вам нельзя без ужина. Вы же в армии служите... У меня есть брат двоюродный, его Олег зовут, так он рассказывал... Кстати, а как вас зовут?
        - Мой друг меня Чуковским зовет, - издалека начал я.
        - Почему? Вы стихи пишете?
        - Нет. Потому что меня Корнеем зовут...
        - Корней... Основательное имя...
        - Вы находите? - польщенно спросил я.
        - Не знаю, мне показалось...
        - Так что вы про брата своего рассказывали?
        - В армии он служил... Уже отслужил... Вы еще служите. А выглядите старше. Сколько вам лет?
        - Двадцать четыре. Я же после института...
        Маленькая красивая ложь, как правило, звучит лучше большой и неприятной правды. Да и зачем Вике знать, что меня выгнали из института. Тем более что весной я постараюсь восстановиться на четвертом курсе, окончу его, а еще через год у меня будет высшее образование. Я ж не какой-то мужлан в конце концов....
        - Да? И кто вы по специальности?
        - Инженер-технолог... Металлообрабатывающие станки и комплексы...
        - Это интересно.
        Увы, но ни в названии, ни в сути моей будущей профессии не было романтики и тем более прагматики. Даже малым детям известно, что инженеры уже не входят в число уважаемых профессий. Заводы стоят, зарплату не платят... То ли Вика этого не понимала, то ли умела лицемерить, но в ее глазах отражался неподдельный интерес. А может, ей льстил факт, что я не просто солдат, а взрослый состоявшийся мужчина с высшим образованием... Так или иначе, но мне было приятно.
        - А я тоже в институте учусь, - как о чем-то будничном сообщила она. - Правда, на первом курсе. Сельхозакадемия, экономический факультет...
        За последние несколько лет экономические вузы прочно вошли в моду. Все хотят быть экономистами, финансистами, чтобы поближе к деньгам быть. Все правильно, рыба ищет, где глубже, человек, где лучше. И Вика не исключение...
        - Московская академия? - уточнения ради спросил я.
        - Московская. И живу в Москве... С родителями, - многозначительно добавила она и так же многозначительно улыбнулась.
        - Отец у вас - у-ух! - с намеком на осуждение натянуто-весело заметил я.
        - И ух и ах... Про ежовые рукавицы слышали?
        - Да. У вашего папы такие...
        - Точно. Шагу не дает свободно ступить. И ни с кем встречаться не разрешает... Вы не поверите, но у меня даже парня никогда не было...
        - Да, в это трудно поверить.
        - Но это факт...
        И факт этот не вошел в купе, а ворвался с напором ураганного ветра.
        - Та-ак! - взревел Викин отец. - И что мы здесь делаем?
        И этим ветром меня задуло на верхнюю полку... Мужик производил отталкивающее впечатление. Рожа его кирпича просила, но при этом я готов был угождать ему. Шугнул меня, и я с радостью изобразил испуг... Он - идиот и самодур, но благодаря ему Вика никогда и ни с кем не встречалась. И не было у нее парня, которого она могла любить и которому могла... Даже думать не хотелось о том, как она могла миловаться с кем-то. Тем более что не было ничего. Вике никак не меньше семнадцати лет, может, уже восемнадцать. К этому возрасту многие современные девушки уже знают вкус плотской любви. И Вика могла ее познать. Ведь она так красива, а вокруг столько искусителей... Могла бы. Но спасибо ее отцу за то, что ограждал ее от искушения. И дальше будет ограждать этот цветник, но вовсе не для меня. Но ведь я десантник. Я создан для того, чтобы успешно преодолевать всякого рода преграды...
        - А притворялся, что спит!.. - продолжал возмущаться мужик. - Ты его разбудила?
        Вот и на Вику наехал.
        - Папа, ну как ты можешь? - увещевательно возмутилась Вика.
        - Аркадий, хватит! - достаточно резко осадила мужа ее мать. - Сколько можно? Вика уже совсем взрослая...
        - Да?.. Ну, об этом мы дома поговорим, какая она взрослая! А этот...
        Я лежал спиной к этому тирану-самодуру, но затылком чувствовал на себе его испепеляющий взгляд.
        - Если он еще раз встанет, то я не знаю, что с ним сделаю!..
        Это был самый натуральный истерический вопль. Недостойный мужчины... Скорее всего у Викиного папашки не все дома. Дать бы ему по чайнику, чтобы не вопил. Но нельзя. Ведь у меня виды на его дочь. И ссориться с ним нежелательно... Таких кретинов можно взять только старой армейской тактикой «виноват, дурак, исправлюсь...» Виноват я, потому и молчу, потому и не возмущаюсь...
        Я молча ждал, когда уляжется шквал психической атаки на мои редуты. Ждал и дождался. Недоделанный Аркадий утих, забрался на свою полку. А спустя какое-то время засопел в две дырки. Неужели заснул? Я-то думал, что он глаз с меня спускать не будет... А может, он притворяется?
        Викина мама тоже забралась под одеяло. Но спать не собиралась. Лежит, читает. И Вика тоже лежит. Тоже, похоже, читает. Слышно, как шелестят страницы... А может быть, она только вид делает, что читает. Может, обо мне думает... Хотелось бы на это надеяться...
        Я осторожно спустился вниз, сунул ноги в свои берцы. Потребностей не много - до ветру и покурить. Глянул на Вику, но ее лицо было скрыто за книгой. Я-то думал, что она глянет на меня. Но не глянула. И, закрывая за собой дверь, я понял, почему. С верхней полки за нами ревностно наблюдал Аркадий. Значит, не спал он, гнусный притворщик...
        Из туалета я вышел в холодный тамбур. Только достал сигарету, как появилась Викина мама. Теплая вязаная кофта поверх спортивного костюма, в тонких изящных пальчиках изящно зажата дамская сигарета. Я хоть и растерялся, но рефлексы меня не подвели, и в моей руке щелкнула зажигалка. Как истинный джентльмен, я не мог отказать даме в любезности угостить ее огоньком.
        - Спасибо... Не обращайте внимания на мужа, - извиняющимся тоном сказала она. - У него бывают вывихи...
        Судя по всему, вывихи случались и у нее. Я не мог забыть то недовольство, с каким она встретила меня сегодня утром. Но, видимо, у нее вывих вправился, а у Аркадия - куда более тяжелая клиника. Но я не имел права его осуждать. Во всяком случае, перед лицом женщины, с которой был бы только рад породниться. Насколько я понял, ее звали Асей. Но не мог же я обращаться к ней просто по имени...
        - Да ничего... Будь у меня такая дочь, я бы тоже над ней трясся...
        - Уже готовитесь к отцовству? - иронично усмехнулась она.
        - Ну, пока только мысленно...
        - Вика сказала мне, что вы уже взрослый, после института...
        Я постарался не выдать своего удивления. Да и чему тут удивляться? Движение поезда создавало шумовой фон в купе, и я не мог слышать, о чем Вика разговаривала со своей мамой. А они могли шушукаться, обсуждая меня и моего недруга в лице папы Аркадия... Да, так оно и было. И, судя по всему, мама Ася прониклась ко мне интересом.
        - Ну, в общем, да...
        - Еще долго служить?
        - Полгода.
        - А сейчас куда?
        - Домой, в отпуск.
        - В Москву?
        - Да.
        - И где вы там живете?
        - На Кутузовском. В районе парка Победы...
        - У-у! - с еще большим интересом посмотрела на меня Ася Батьковна.
        Что ни говори, а родители мои жили в престижном районе. И дом престижный, номенклатурный. Дед мой в райкоме партии в свое время работал. Бабушку еще десять лет назад похоронил. Жить после этого не хотел, но все же дотянул до номенклатурной пенсии. А вот августовский путч девяносто первого пережить не смог. Не смог или не захотел. Один инфаркт, второй, а умер от инсульта. Вечная память несгибаемому коммунисту Корнееву. Сейчас он вместе с такой же несгибаемой бабушкой коммунизм на том свете строит. А может, уже и построили. Может, уже и живут в своем коммунистическом раю...
        - А родители чем занимаются? - спросила она.
        - Отец врач, мама тоже... А я вот в инженеры подался...
        Родители хотели, чтобы я в медицинский институт поступал. Хотели, да меня заставить не смогли. В детстве я, помнится, мечтал врачом стать. До тех пор, пока случайно в прозекторскую не попал, ну, где трупы потрошат. Зрелище еще то! Наизнанку вывернуло. С тех пор как отрезало... Но и техникой я особо не увлекался. Просто родственник один в машиностроительном техникуме преподавал, он мне и с университетом потом помог. Только вот от отчисления спасти не смог. Ну да ладно...
        - Не жалеешь?
        - А чего жалеть? - удивился я. - Я ж на завод не собираюсь. По специальности буду работать, но в собственной фирме. Дело свое открыть хочу. Продажа металлообрабатывающего оборудования. Чем у нас в стране торгуют? Нефтью и металлом. Очень перспективное направление в бизнесе...
        Я говорил, а сам опасался, что вид у меня более чем идиотский. Какой к черту бизнес, какое оборудование?.. Сначала отслужить надо, специальность получить, а потом уже думать, где взять деньги на дело, о перспективах которого я имел весьма смутное представление... Но, видимо, моя бурная речь произвела на женщину неизгладимое впечатление.
        - Приятно иметь дело с интеллигентным и, главное, целеустремленным человеком!
        Похоже, она была искренней в своих суждениях.
        - Ну что вы... - скромно потупил я взгляд.
        - Да-да, я всегда знаю, что говорю... Значит, вам двадцать четыре года, у вас высшее образование и через полгода вы заканчиваете службу...
        - Совершенно верно.
        - А на Аркадия... э-э, Васильевича вы не обижайтесь. Он, знаете ли, помешался на почве любви к дочери. Заботится о ее целомудрии, так сказать...
        - И правильно делает. Ваша Вика в том возрасте, когда ее легко обидеть...
        - Да, наверное, вы правы. Но все же Аркадий чересчур строг... Меня к мужчинам так не ревнует, как Вику... Ладно, пойду я. А то ведь и мне может достаться... Да, запишите номер телефона. Если, конечно, Вика вам интересна.
        Надо ли говорить, какая эйфория меня охватила? Сама мать предлагала мне знакомство со своей красавицей дочерью. Я очень надеялся, что по взаимному согласованию с дочерью. Телефон я записал. И пока прятал драгоценный кусочек бумаги на сердце, мама Ася дала мне устную инструкцию. Звонить по будням с четырех до шести часов вечера. Именно в это время Вика бывает дома без отца. Аркадий возвращается из института в шесть вечера. Возвращается из того же института, где учится Вика. Кем он там работает, женщина умолчала. А я не спросил. Потому что надеялся спросить об этом у самой Вики. На очной, так сказать, ставке...
        Когда я вернулся в купе, Вика уже спала. И я, недолго думая, завалился на боковую. Заснул сразу же, но совсем скоро меня разбудил пристальный взгляд Аркадия Васильевича. Всю ночь он не сводил с меня глаз из опасения, что я спущусь тайком к его дочери и, как тот змей-искуситель, собью ее с истинного пути... Есть мания преследования, а у этого мания недоверия к собственной дочери. Бедная Вика, как же нелегко живется под жестким крылом этого параноика. Но ничего, я был полон решимости в самое ближайшее время освободить ее от этой тирании. Тем более что ее мама была на моей стороне, и это обнадеживало...
        Глава 2
        Телеграмму домой я давал позавчера. Всего несколько слов - отпуск, ждите, скоро буду. Ни номера поезда, ни времени прибытия... Неудивительно, что на вокзале меня никто не встречал. Да и ни к чему это. Ноги молодые, а метро быстрое. Одна пересадка - и я уже дома. А там никого. Отец на работе, мать тоже. Понедельник как-никак... Старший брат тоже мог быть на работе, младшая сестра в школе. Но нет у меня никого. Как в той песне, у меня братишки нет, у меня сестренки нет. Что-то там у родителей на этот счет не очень ладно. В подробности я не вникал и, наверное, правильно делал...
        Дома никого нет. Но на столе в кухне записка.

«Сынок, если ты уже приехал, то холодильник и плита к твоим услугам! До встречи! Целую, мама!» Это в ее репертуаре. Налепить целую морозилку пельменей, наморозить голубцов в кастрюле - так, чтобы на целую неделю. Так же в холодильнике я обнаружил сыр, колбасу. И бутылку пива...
        Это был самый настоящий кайф - принять горячую ванну, наварить пельменей и съесть их под шипящий аккомпанемент пенного напитка. Дома так хорошо, так уютно... Квартира трехкомнатная, с большим холлом. У меня своя комната, со своим телевизором. Видеомагнитофон можно было бы взять из гостиной. Завалиться на кушетку, запустить заморский боевичок и балдеть под грохот бутафорской канонады. А еще лучше было бы завалиться на кушетку вместе с Викой... Неужели это возможно, спросил я себя. Возможно!..
        Я уже точно знал, что безумно влюблен в эту девушку. Но не знал, что я делаю дома, когда до окончания отпуска остается чуть больше недели. Я обязан нестись к ней на крыльях любви. Но ведь она сейчас дома. Под присмотром тирана отца. И только завтра она отправится в институт вместе с ним, чтобы вернуться домой без него... А может, они уже сегодня отправились в институт. Ну, опоздают с дороги, ну и что?.. Если Вики сейчас нет дома, значит, она на учебе, значит, сегодня после четырех ей можно будет позвонить. Сегодня, а не завтра...
        Семь заветных цифр, долгие протяжные гудки в телефонной трубке... Да, похоже, ни Вики нет дома, ни ее родителей... Значит...
        - Алло, - прервал мои размышления райский голосок.
        - Вика?
        Никаких сомнений не возникло у меня в том, что это была она.
        - Да, я... А это кто?
        Увы, но она не узнала меня. Неужели так быстро забыла? А ведь сегодня, расставаясь, мы многозначительно посмотрели друг на друга. Ведь мы уже были связаны тайной... Хотя бы тайной ее телефона, в которую посвятила меня ее мать... Но была и другая, гораздо более глубокая тайна. Тайна любви.
        - Ну как же! Это же я, Корней! Мы же в поезде с тобой ехали!
        - А-а, Корней... Извини, что не узнала!
        - Да ничего... А ты, значит, дома.
        - Ну да, у меня же каникулы...
        - Каникулы? - удивился я.
        У студентов каникулы бывают только зимой и летом, после сдачи сессий.
        - Ну, не то чтобы каникулы, - замялась Вика. - Я хотела сказать, вынужденные каникулы... Мы же отпуск брали, чтобы к бабушке съездить...
        - К бабушке? Ну да...
        Я как-то не задавался вопросом, что делала Вика с родителями в городе, где я служил... А они, оказывается, к бабушке ездили. Зачем? А какая разница?
        - А твой папа сейчас где?
        - В институте... Ну, мне завтра в институт, а ему сегодня... А маму на работу вызвали, только вечером будет... Но тебе к нам нельзя...
        - Да я и не напрашиваюсь, - смутился я.
        - А в кино мы бы могли сходить... - утешила меня Вика. - Когда ты будешь?
        - Уже лечу!
        У меня действительно возникло ощущение, будто за спиной выросли крылья. И я вдруг понял, что чувство окрыленности - довольно опасное явление. Хорошо, что я был в одних трусах и майке, а то ведь выпрыгнул бы сейчас из окна и с концами. Хоть я и десантник, но без парашюта с девятого этажа нас прыгать не учили...
        Я договорился о встрече и стал одеваться, чтобы как можно скорее добраться до больницы, где работал отец. К счастью, в армию я уходил не безусым юнцом, и если возмужал за полтора года, то больше духовно, нежели телесно. Иначе говоря, моя одежда как была, так и осталась мне впору. Ну, может, джинсы стали чуточку тесней. Зато кожаная куртка с меховым воротником сидела как литая.
        На такси деньги жалеть не стал. Десять минут в пути, и я на месте. В больнице, где работал мой отец. Казалось бы, я должен был прямым ходом нестись к Вике. Но до нее ехать еще дольше - где-то около часа от моего дома. Да я сутки напролет готов был ехать к ней, лишь бы доехать. Но было у меня желание произвести на нее впечатление. Для этого мне нужна была отцовская машина. А она стояла на служебной стоянке. Белая красавица с тонированными окнами. «Волга» «двадцать четвертой» модели. Несколько устаревший вариант по нынешним временам. Но выглядела она как новенькая: дед на ней почти не ездил, да и отец не особо гонял, на работу и обратно, ну еще на дачу по выходным. И относился к ней бережно, пылинки с нее сдувал. Иногда и мне позволял на ней ездить, но в исключительных случаях. А разве сейчас не тот случай? Сын в отпуск приехал! К тому же любимый сын. И влюбленный...
        Отца я застал в его кабинете. Последний раз мы виделись год назад. Они с матерью ко мне в часть приезжали. Я бы не сказал, что он постарел с тех пор. Но лишние сединки в волосах я все же углядел... В любом случае для своих пятидесяти лет он выглядел молодцом.
        - Корней! Ну наконец-то!
        Он крепко обнял меня, после чего похлопал по плечу и показал на диван. Я, конечно же, присел. Но весь мой вид говорил о том, что я спешу.
        - Торопишься куда-то? - угадал отец.
        - Куда-то, - кивнул я.
        - К Марине?
        - Ну, вспомнил...
        С Мариной я порвал еще до армии. Сразу после того случая, который меня туда отправил. Одному богатенькому подлецу морду из-за нее набил, а она потом против меня же и свидетельствовала. Не важно, по принуждению или как. Важен сам факт... Да и хорошо, что не нужно мне к Марине ехать. Не до нее мне сейчас...
        - Машина нужна?
        А вот здесь отец проявил чудеса ясновидения. На что я не преминул ему указать.
        - Ты - мудрец и пророк!
        Насчет мудреца я сказал неспроста. Какой же мудрец откажет сыну в машине? Транспорт - преходяще, а родственные чувства - вечны.
        - А ездить не разучился? - улыбнулся отец.
        Похоже, сравнение с мудрецом и пророком подсказало ему правильную линию поведения.
        - Наоборот, научился! На танке, на БМД - как с добрым утром!
        - Вот этого я и боюсь. У нас тут не полигон...
        - Да я понимаю. Все будет о\'кей и даже лучше!..
        - Ну, лучше не надо... Когда будешь? - спросил он, выкладывая ключи на стол.
        - Думаю, что часам к семи подъеду, - в раздумье изрек я.
        А на большее рассчитывать я не мог. В лучшем случае Вике нужно будет вернуться домой к шести, а в худшем - мы вообще с ней не увидимся.
        - Утра?
        - Хотелось бы. Но это исключено...
        Вика жила на Череповецкой улице в районе Дмитровского шоссе. Через полчаса я был на месте. Еще полчаса я искал работающий телефон-автомат. Нашел, позвонил. Трубку сняла Вика.
        - Через три минуты буду возле подъезда. Белая «Волга», - не то чтобы небрежно, но как бы невзначай добавил я.
        - Круто! - услышал я несвойственное для нее, как мне показалось, восклицание. - Я уже готова, жди в машине...
        Каково же было мое удивление, когда ко мне в машину без всякого приглашения сел какой-то молоденький парнишка. Короткие вихрастые волосы, еще не оформившееся детское личико, тонкая шея, смешно торчащая из широкого ворота синтепоновой куртки. Но это удивление было лишь легким колыханием по сравнению со штормовым изумлением, когда услышал его голос.
        - Чего уставился? - спросил он.
        Это был Викин голос. Чистой воды ее голос. Ну разве что наглость и нахрапистость этого юнца можно было сравнить с каплями дегтя в бочку чистейшего меда...
        Признаться, мне стоило труда оторвать нижнюю челюсть от груди, к которой она прилипла.
        - Ты кто такой? - через силу спросил я.
        - Сашка меня зовут. Викина сестра. А что?
        - Сашка?.. Сестра?! Я думал, ты парень... - ошеломленно протянул я.
        - Индюк тоже думал... Александра меня зовут. Если короче, то Сашка. Чего тут непонятного?..
        - Убил ты меня, Сашка. То есть убила... Наповал сразила, - честно признался я.
        - Извини, живой воды у меня нет. И мертвой тоже. Оживить не смогу. Да и нужен ты мне... - ухмыльнулся сорванец.
        То есть ухмыльнулась... Да, если вглядеться, было в чертах ее лица что-то женское. Но все же Сашка больше смахивала на пацана, нежели на девчонку. Может, короткая прическа тому виной, может, полное отсутствие косметики... Да и какая косметика может быть, если ему... то есть ей... в общем, самое большее лет четырнадцать.
        - Что, не нравлюсь?
        - Да нет, парень ты ничего, - насмешливо, с прищуром глянула на меня Сашка. - Даже очень... Но мне еще рано парнями интересоваться. Ну, в том смысле, в каком Вика интересуется...
        - А в каком смысле Вика ими интересуется?
        - Ну вот, ляпнула, что называется. А ты лихо стрелки на нее перевел! Ну ты гусь, скажу я тебе!
        - А ты трясогузка.
        - Ты еще гадким утенком меня назови! - напыжилась Сашка.
        - А ты не хорохорься, и не назову!..
        - Ладно, успокойся. Нормально все. Ну, загнула малость, с кем не бывает...
        - Сколько тебе лет, малость?
        - Да не я малость... Четырнадцать... А что?
        - Да нет, ничего. Это я так спросил, к слову. Вика где?
        - Это тоже к слову?
        - Нет, это к кульминации момента. Извини, но меня Вика интересует, а не ты...
        - Да я знаю! Вика у нас - о-хо-хо! А я так, не пришейся...
        - И ты будешь о-хо-хо, когда вырастешь.
        - А не буду. Не хочу потому что... Я, думаешь, чего под пацана ряжусь? А чтобы папина крыша на меня не съехала. Вику вон как придавило - ни вздохнуть ни чихнуть. . Я вообще поражаюсь, как она тебе телефон свой дала? Она ж отца как огня боится..
        - Пусть боится.
        - Не хочешь, чтобы она с другими гуляла? - засмеялась Сашка. - Все не хотят...
        - Кто все?
        - Ты, наверное, думаешь, что один такой? У нее много ухажеров. Только папка никого к ней не подпускает. И тебе не обломится. Он ведь такой, что и по голове настучать может...
        - А за тебя?
        - Что за меня?
        - Ты вот в машине со мной сидишь, треплешься. А люди потом твоему отцу скажут...
        - Ну, скажут. И я скажу, что ничего такого не было... Я же говорю, он за мной, как за Викой, не дрожит... Мне иногда кажется, что я для него вообще не существую...
        В голосе маленькой девочки явно прозвучала детская обида - по большей части надуманная, но в принципе вполне реальная. Очень даже могло быть, что Аркадий Васильевич любил младшую дочь меньше, чем старшую. Может быть, потому что Вика - уже прекрасный лебедь, а Сашка - гадкий утенок, который из кожи вон лезет, чтобы доказать свое право на место под солнцем... Мне стало жаль эту пусть и не совсем милую, но трогательно смешную пташку.
        - Сашуль, может, ты все-таки скажешь, где Вика? - спросил я.
        - Может, и скажу... В институте она. Отец настоял... А у меня каникулы... Извини, что я Викой прикинулась. Просто вдруг грустно стало. Только и слышно «Вика»,
«Вика», а до меня и дела никому нет... Только не подумай, я не ревную. Я Вику очень люблю. И если вдруг ее обидишь, будешь иметь дело не только с отцом, но и со мной...
        - А мне совсем не страшно, - улыбнулся я. - Потому что я не собираюсь ее обижать..
        - Что, любовь? - насмешливо хмыкнула Сашка.
        - Ну а ты сама как думаешь?
        - А-а, влюбился!.. Только тебе ничего не светит, - не совсем уверенно предупредила она.
        - Почему?
        - Ну, не знаю... А может, и светит... Это же ты с ними в поезде сегодня ехал?
        - И вчера тоже.
        - Они говорили, что какой-то парень военный был...
        - Старший сержант воздушно-десантных войск.
        - Это ты-то сержант!.. Ну да, парень, я смотрю, ты ничего. Видный!..
        - Ну спасибо...
        - Спасибо Вике своей будешь говорить. Если отец тебя не убьет...
        - А может убить?
        - Да все может быть, если найдет... Но тебе повезло. Ты мне нравишься... Я хотела с тобой в кино сходить, ну раз уж ты на машине, то поехали.
        - Куда?
        - Куда-куда? В институт! К Вике!.. Ну, не в сам институт. К станции метро. Мы ее перехватим...
        Сашка болтала всю дорогу. От нее я узнал много интересного и о ней самой, и о Вике. От отца она была не в самом полном восторге, но говорила о нем больше хорошего, чем плохого. Ну, тиран, ну, самодур, но ведь это от любви, а не от ненависти...
        Я так привык к Сашкиному щебету, что уши сдавила звенящая тишина, когда стих ее голос. Она отправилась за сестрой, ее не было около часу. И наконец они появились. Оглядевшись по сторонам, Вика села в машину. Сашка же заговорщицки помахала нам рукой и стремительным шагом направилась к метро.
        - Куда это ее понесло?
        Я огорошенно смотрел ей вслед. Странно, я-то думал, что Сашка поедет домой вместе с нами.
        - Она сказала, что на метро...
        Вика тоже смотрела вслед удаляющейся сестре. На щеках милый стыдливый румянец, в голосе волнение. Вчера в поезде она меня так не стеснялась, как сейчас. Даже когда мы остались наедине с ней, она не казалась такой смущенной. Может быть, потому что знала - отец где-то рядом. А сегодня она фактически сбежала от отца. Кто его знает, может, Аркадий Васильевич уже несется к моей машине на всех парах, чтобы задать мне жару. Это мысленное предположение заставило меня нервно оглядеться по сторонам. Вика заметила мое движение. И угадала направление моей мысли.
        - Не бойся, папа за мной не гонится, - сказала она и чуточку насмешливо посмотрела на меня. - Ему сегодня не до меня...
        - Что так?
        - Неприятности на работе...
        Я уже знал, что Аркадий Васильевич руководит в институте физической подготовкой.
        - Что, серьезно?
        - Не знаю. Но если его уволят, то я не переживу... - скорее в шутку, чем всерьез ужаснулась она.
        - Почему?
        - И так прохода нет, а тут он еще дома постоянно будет. Мне сейчас домой в радость, потому что его там не будет, а так... Знал бы он сейчас, где я...
        - Ты так говоришь, как будто случилось что-то страшное... Я всего лишь хочу отвезти тебя домой...
        - Дело в том, что я не хочу домой... - словно набравшись смелости, посмотрела мне в глаза Вика. - Скучно там...
        - Я тебя понимаю. Поехали в кафе где-нибудь посидим, - предложил я.
        Помимо ключей, отец слегка профинансировал меня. На ресторан вряд ли хватит, а в кафе посидеть - запросто.
        - Поехали, - согласилась Вика. - Только недолго. Через полчаса отец домой звонить начнет...
        - Ты же говорила, что ему сейчас не до тебя...
        - Ну, мало ли... Можешь украсть меня на час, не больше...
        - Я бы хотел украсть тебя на всю жизнь...
        Как же все-таки здорово, что вчера я не опоздал на свой поезд. Как здорово, что познакомился с такой чудесной девушкой. Теперь мы вместе, в одной машине, я имею возможность любоваться ею. Имел я на это право или нет, но я наслаждался ее красотой, трепетал в предчувствии вселенского счастья. Вика не воротила от меня нос, напротив, тянулась ко мне. Изнывая от внутреннего восторга, я понимал, что мое счастье в моих руках. Как будто только от одного меня зависело, быть нам с ней вместе или нет. Как будто ее отец не мог нам помешать... А что он в конце концов сделает? Кто он такой? Вика всего лишь дочь ему, но никак не рабыня. И если она захочет выйти замуж за меня, он не сможет ее остановить... Выйти за меня замуж. Она могла выйти за меня замуж! Если это случится, то я с полным правом буду считать себя счастливейшим из смертных. Или нет, если Вика станет моей женой, то я уже не буду считаться простым смертным. Быть ее мужем - удел богов...
        - И что ты со мной сделаешь, если украдешь? - задорно улыбнулась она.
        - А что я, по-твоему, могу с тобой сделать?
        - Ну, не знаю... Я читала в книгах, что ворованные вещи продают скупщикам краденого...
        Если это была шутка, то мне она показалась не совсем удачной... А это была шутка, вне всякого.
        - Во-первых, ты не вещь. А во-вторых, я никогда и никому тебя не отдам. Даже твоему отцу...
        - Не надо про него, - качнула головой Вика. И подстрекательски глянула на меня: - Что, так и будем здесь стоять?
        Действительно, нам уже давно пора ехать, а мы все стоим. А ведь я не мазохист и не нуждаюсь в трепке от ее отца... А может, я просто подспудно ждал, что вернется Сашка. Без нее, конечно, лучше. Но жаль девчонку. Такую встречу организовала, а сама на метро домой отправилась. А ведь могла бы с нами в кафе съездить... Хотя нет, лучше мы вдвоем там побываем, с Викой... Неужели мы с ней вдвоем в моей машине? Неужели это не сон?
        - Забавная у тебя сестра, - выехав на вторую слева полосу, заметил я.
        - Отец сына хотел, а родилась девочка. А он упрямый, поэтому как мальчишку ее воспитывал. Ну, а ей это нравилось...
        У каждого своя версия, мысленно отметил я. Сашка говорила, что нарочно под пацана косит, чтобы от отцовской любви спасаться. Вика думает по-другому... Скорее всего, истина где-то посредине. Но мне-то что до этого?
        - А из меня он затворницу сделал... - опечаленно вздохнула Вика. - А мне это не нравится...
        - Глупый он, твой папашка. Извини, что я так...
        - Ничего.
        - От жизни ведь не скроешься. Ты такая красивая, сколько парней вокруг тебя, наверное, вьются...
        - Вьются, - кивнула она. - Но я их боюсь... Отец говорит, что всем им только одно нужно...
        - Я догадываюсь, о чем именно он говорит... Не знаю, как другие, но я... Я просто хочу ехать с тобой, смотреть на тебя, слушать твой голос... Ты такая красивая, ты такая... А о том я даже не думаю...
        - О чем о том?
        - О том, про что твой отец говорит...
        - А о чем он говорит? - насмешливо и лишь слегка смущенно смотрела на меня Вика.
        - Ну, ты должна понимать, - замялся я.
        - Понимаю... Как понимаю, что если дальше так пойдет, то я умру старой девой...
        - Ты этого боишься?
        - Нет, но... Я уже взрослая девушка, учусь в институте, мне семнадцать лет, в январе будет восемнадцать. Я хочу свободно жить, свободно дышать, встречаться с парнями...
        - С парнями или с парнем?
        - С парнем?! С одним?! - непонятно почему удивилась Вика. И, спохватившись: - А, ну да, с одним... Мне и одного хватит... Это я так сказала...
        - К слову, - подсказал я.
        - Ну да, к слову... Что-то я разговорилась... Извини, наболело...
        - Я тебя прекрасно понимаю...
        С таким папашей-тираном такая вот «незаконная» встреча с парнем для нее - глоток кислорода. А от кислорода, как известно, может кругом пойти голова. И язык может развязаться...
        - А то, что ты разговорилась, это здорово... Знала бы ты, как приятно слушать твой голос...
        В ответ она застенчиво пожала плечами и мило улыбнулась.
        - Ты, конечно же, знаешь, что ты самая красивая девушка на свете!
        Я не боялся осыпать ее комплиментами. Я не боялся влюбить ее в себя. Боялся не влюбить... Вика снова промолчала. Но наградила меня застенчиво-признательным взглядом.
        Молчала она и в кофейне, куда мы приехали. Молчала, поглядывая на меня с душевной теплотой и лаской. Да мне и самому расхотелось говорить. Так бы сидеть всю жизнь напротив нее и молча тонуть в головокружительном омуте опьяняюще прекрасных глаз..
        Мы угостились горячим шоколадом с пирожным. Я решил, что этого будет мало, и заказал мороженое. Было очень вкусно. Я мог бы повторить заказ, но лимит времени был уже исчерпан.
        - Мне уже пора домой, - виновато улыбнулась Вика.
        Я проводил ее к машине, любезно распахнул перед ней дверцу, подал руку, помогая сесть.
        - Спасибо...
        Я занял место за рулем, завел двигатель. И услышал робкое:
        - Мне холодно, я замерзла...
        К счастью, в кафе мы находились совсем недолго - двигатель не успел остыть. Я включил печку, и в салон пошло тепло.
        - И все равно холодно... - покачала головой Вика.
        - Ничего, сейчас согреешься...
        Машина ходко шла по Дмитровскому шоссе, двигатель уже давно прогрелся до рабочей температуры, в салоне давно было жарко. А ей все холодно... Видно, мороженое заморозило ее изнутри. Ничего, отогреется моя девочка...
        - Согрелась? - отирая рукавом взмокший лоб, спросил я.
        И, отрывая взгляд от дороги, глянул на нее. Вика пристально смотрела на меня. Затуманенный, словно отсутствующий взгляд, на щеках румянец, приоткрытый ротик, губы как будто на ветру шевелятся. Казалось, она не слышала обращенный к ней вопрос.
        - Согрелась, спрашиваю? - еще раз спросил я.
        На этот раз она отреагировала. Отрицательно качнула головой. Не согрелась, значит. . В салоне уже жарко как в бане, а ей все холодно. Что же делать? Может, чаем ее горячим напоить?.. И тут до меня дошло. Какой же я идиот!
        - Сейчас...
        Я остановил машину даже не на краю дороги, а на краю обочины. Хмельной от собственных мыслей, потянулся к Вике, ладонями нежно коснулся ее щек. Теплые щечки. Не может ей быть холодно. Притворяется девочка. И я уже точно знал, почему. .
        Пожалуй, я не должен был делать это в первую нашу встречу. Но ведь она хотела, чтобы я прикоснулся к ней. И я этого хотел - хотя бы потому, что был ограничен во времени сроком отпуска. К тому же ничего страшного для нее и не произошло. Я всего лишь прижал ее к себе, растворяясь в ароматных волнах волшебного очарования... Правда, на этом не остановился и с ее молчаливого позволения слился с ней в завораживающем вихре поцелуя...
        Целоваться Вика не умела. Но я воспринял это как огромный плюс... Не умела она целоваться, значит, не было у нее парня, который мог бы ее этому научить. Значит, я первый в ее жизни мужчина... Как хотел я в это верить! Как хотел быть не просто первым, а единственным - навсегда... Но даже если я не первый! Какая разница? Главное, быть с ней. Главное, любить и быть любимым...
        Вика утонула в моих объятиях, как будто не в силах самостоятельно вынырнуть на поверхность банального бытия. И я утонул вместе с ней. Мы вместе лежали на дне наших чувств и ощущений. А надо было подниматься... И первой сделала попытку она. Оттолкнулась от меня.
        - Мне уже пора...
        В голосе прозвучало недовольство. Но лицо сияло счастьем. Ей было хорошо со мной. И она не хотела уходить от меня. Но мы должны были расстаться. Надолго. На целые сутки. А это для меня целая вечность.
        - Я знаю...
        Уже смеркалось, когда я подвез ее к дому. Время зимнее, темнеет рано.
        - Я пойду? - спросила она как будто в надежде, что я ее не отпущу.
        Я физически не мог сказать «да».
        - Как знаешь...
        - Я знаю, что мне пора... Ты очень хороший...
        - А ты любимая... Я тебя люблю...
        Может быть, я не должен был признаваться ей в своих чувствах сейчас. Наверное, нужно было повременить. Но я хотел, чтобы она уже сейчас знала, как сильно я ее люблю. Я хотел, чтобы она узнала правду прямо сейчас...
        - Ты очень хороший, - стыдливо опуская глазки, повторила она.
        Но «люблю» не сказала... Было глупо требовать или просто ждать от нее ответных признаний. Это я такой смелый и искушенный, она же чистая и непорочная дева. И ей еще неведомы слова любви. Но, может быть, ей уже ведомо само чувство. Я страстно хотел, чтобы она меня любила...
        Вика уже взялась за ручку двери, когда я опомнился.
        - Когда мы встретимся?
        - Завтра, - не раздумывая ответила она. Немного подумала и робко добавила: - Если ты не передумаешь...
        - Я никогда не передумаю!
        - Тогда завтра, на том же месте у метро. Я сама приду.
        - Буду ждать.
        Домой я приехал раньше родителей. Потом появились они - сначала мама, затем отец. Радость встречи, праздничный ужин, все такое. Я едва не проговорился, что нашел девушку, без которой отныне не мыслил больше своей жизни.
        Следующий день я начал с того, что занялся машиной. Отполировал до блеска изнутри и снаружи. А ровно в пятнадцать минут четвертого пополудни подъехал на ней к условленному месту.
        Но вместо Вики к машине подошел ее отец. Глаза горят, из ноздрей дым пышет, оскаленные зубы блестят, суставы в кулаках скрипят от напряжения. Не очень приятное, надо сказать, зрелище. Я увидел его достаточно вовремя для того, чтобы успеть удрать. Но делать этого я не стал. Во-первых, я не трус, а во-вторых, этот идиот мог успеть ударить ногой по крылу или даже по задней дверце машины. А отец меня убьет, если с его ласточкой что-то случится... А отец Вики, похоже, готов был меня убить, лишь бы с его дочерью ничего не случилось. Набравшись духа, я вышел ему навстречу.
        - Вику ждешь? - хватая меня за грудки, злобно спросил он.
        Душевное начало, ничего не скажешь. Прямо за душу взял, кретин. А душа моя нараспашку - еще бы, верхние пуговицы куртки разлетелись на все четыре стороны.
        Хватка у Аркадия Васильевича крепкая, если не сказать, мертвая. Его так просто с места не сдвинешь - с мясом надо от себя отрывать.
        - Эй, полегче! - приподнимаясь на носках и стараясь не делать резких движений, выразил я свое возмущение.
        - Полегче ты!.. Что ты сделал вчера с моей дочерью? - заорал этот недоумок.
        А орал он громко. Прохожие оборачивались. И, надо сказать, осуждение досталось мне. На меня смотрели, как на какого-то мерзавца и насильника. И все потому, что это я что-то «сделал вчера» с чьей-то дочерью... А ведь страдающей стороной в данном эксцессе был я. Но ни капли сочувствия в мой адрес...
        - Ничего!
        Увы, но моя правда прозвучала как жалкое оправдание.
        - Убью! - окончательно вышел из себя Аркадий Васильевич.
        И с такой силой тряхнул меня, что лопнула «молния» на куртке. А вместе с ней лопнуло и мое терпение...
        Бить психа я не стал. Хотя положение позволяло мне размозжить ему нос ударом головы. Я всего лишь наложил руки на его кулаки, насколько можно, крепко сжал их. А силы во мне с избытком. Кто не верит, могу дать адреса нескольких человек, которым в том уже пришлось убедиться... Убедился в этом и Аркадий Васильевич. Сначала в его глазах отразилось изумление, а затем и боль. Что и говорить, не самое это приятное ощущение, когда твои пальцы дробят в тисках. Может быть, насчет тисков я преувеличил, но, как бы то ни было, физрук дал понять, что сдается. Тогда я отпустил его, и он тут же убрал от меня свои руки.
        - Это сколько ж в тебе силы! - злобно, но с определенной долей восхищения спросил он.
        - Качаюсь, - отделался я скромной отговоркой.
        - Оно и видно... Дать бы тебе в морду!
        Час от часу не легче!
        - Попробуйте...
        - А что, есть за что?
        - Нет... Мы с Викой даже не целовались.
        - Даже?! - взвился мужик.
        Да, таких кретинов в этой жизни я еще не встречал.
        - Даже не целовались - это значит, что ничего не было. Вообще ничего...
        Наверное, Горбачеву легче было бы объяснить, что его перестройка на фиг никому не была нужна, чем этому твердолобому дятлу, что его дочка как была девочкой, так и осталась.
        - Ей еще восемнадцати нет! Я тебя посажу!
        - Не, ну ты точно баран!
        Все-таки не выдержал я и опустился до словесных оскорблений. Легче от Вики отказаться, чем ужиться с таким тестем... Шутка. Гораздо легче убить этого придурка, чем от Вики отказаться. Хотя, конечно же, лучше обойтись без этого...
        Не в силах больше разговаривать с этим самодуром, я открыл дверцу машину, чтобы сесть за руль. С законченными психами не разговаривают, законченных психов лечат. Но, увы, у меня не было возможности отправить его на принудительное лечение. Была возможность просто уехать.
        - Еще раз увижу с Викой - убью! - донеслось вслед.
        - Пошел ты, - едва слышно буркнул я.
        И был таков.
        Поцелуи по современным меркам - это ничего такого. Так что я почти не врал, объясняясь с Аркадием Васильевичем. Но от этого не было легче. На душе столько дерьма, что авгиевы конюшни рядом не лежат... Как этот психопат узнал, что мы с Викой вчера встречались? А ведь узнал. Как узнал, что сегодня я должен был ждать ее в своей машине? Кто ему об этом сказал? Неужели Вика? Что, если под пытками... Идиотская мысль посетила меня. Но ведь посетила. Потому что я знал, какое чудовище у нее отец. Чудовище на страже красавицы...
        Я позвонил ей из ближайшего автомата. Знакомый голос:
        - Слушаю.
        - Вика, ты?
        - Да, - дрогнувшим голосом ответили мне.
        Но я все равно терялся в догадках.
        - Точно Вика?
        - А ты думаешь, Сашка? - мило улыбнулась она.
        Да, улыбнулась, да, мило. Я не мог видеть ее воочию. Но ее образ стоял перед моим мысленным взором. И не все ладно с ее лицом. Что именно, определить я не мог: слишком все смутно...
        - Ну, вчера-то я попался...
        - Сашка сейчас на тренировке...
        - А ты уже вернулась из института?
        - Э-э, да...
        Я уловил фальшь в ее голосе.
        - Не надо меня обманывать. Ты не была сегодня в институте, - догадался я.
        - Не была, - эхом отозвалась она.
        Теперь я точно знал, что с ней далеко не все ладно.
        - Я хочу тебя видеть! Немедленно!
        - С ума сошел? Мне из дома выходить нельзя!
        - Значит, я приеду к тебе домой. Жди!
        - Корней...
        Договорить я ей не дал. Повесил трубку и бегом к машине. Гнал я как сумасшедший. У ее отца не было машины, а на метро пока доберешься. Я должен был его опередить... А опоздаю, тем хуже для него! Я переломаю ему руки, если он хоть пальцем коснулся моей девочки...
        Машину я оставил во дворе дома, где жила Вика, но подальше от ее подъезда - на всякий случай. Без лифта на одном дыхании поднялся на четвертый этаж, позвонил в дверь.
        Вика открыла сразу. В ее глазах вспыхнул запретный восторг. Она должна была гнать меня отсюда поганой метлой, но было видно, что этого делать она не хочет... В ее глазах я увидел восторг, а под правым глазом разглядел припудренный синяк.
        Где-то слышал я, что от большой любви человека может пробить на телепатию. Но как-то не задумывался над возможностью провести эксперимент. Не задумывался, а провел. Теперь я на собственном опыте знал, на что способна большая любовь. Ведь я же на расстоянии почувствовал, что с Викой случилась беда. Так оно и оказалось.
        Я вихрем ворвался к ней в квартиру. Ей оставалось только посторониться.
        - Ты точно сумасшедший! - счастливо улыбаясь, пробормотала она.
        Я закрыл за собой дверь, нежно взял ее за плечи. Внутри все клокотало от возмущения.
        - Кто тебя ударил?
        - А-а... Сашка... Прием показывала. Случайно...
        Нетрудно было догадаться, что она выгораживает своего недоделанного папашку.
        - А если честно? Отец?
        Вика промолчала, но отвела в сторону взгляд. Чем признала вину подозреваемого.
        - Я его убью! - в гневе воскликнул я.
        - Мне больно... - меняясь в лице, с ужасом посмотрела на меня Вика.
        Только сейчас мне стало понятно, что, инстинктивно сжимая кулаки, я невольно защемил ее плечи.
        - Прости! - отдергивая руки, взмолился я.
        - Ты чокнутый! - прощая, улыбнулась она.
        - Прости!
        Я снова взял ее за плечи, нежно оглаживая их. Привлек ее к себе, ничего не соображая, коснулся губами ее шеи.
        - Не надо, - запрокидывая голову назад, прошептала она.
        Но я достаточно хорошо знал женщин, чтобы услышать в этом «нет»... Да и не делал я ничего такого, чтобы останавливаться.
        - Люблю... Люблю тебя... - задыхаясь от волнения, пробормотал я.
        Нет, это было не волнение. Это был самый настоящий шторм. Меня швыряло, кружило, из-за высоты волн я не видел берегов... Я целовал Вику в шею, покрыл поцелуями ее лицо и наконец впился в ее ждущие губы. Она обмякла в моих объятиях, ее тело мелко тряслось от возбуждения... И все же она нашла в себе силы отстраниться.
        - Не здесь, - не отрывая глаз, тихо сказала она.
        И сама же закрыла мне рот неумелым, но жадным поцелуем. И повисла у меня на шее - словно в ожидании, что я подхвачу ее на руки. И если так, то я не обманул ее ожиданий. Как пушинку, легко оторвал ее от пола, уложил на руки.
        Она оторвала одну руку от моей шеи, беспомощно махнула ею в сторону своей комнаты. Как капитан я не мог не довериться своему любимому штурману и двинулся в указанном направлении.
        Комната, шкаф, секретер, расправленная полутораспалка. Окна зашторены, интимный полумрак... Зыбкое спокойствие. Зыбкое, потому что в любое время мог появиться чокнутый папаша, а это все равно что попасть в эпицентр смерча. Но я не боялся этого урода. Более того, я был только рад поступать наперекор ему...
        Я уложил Вику на кровать, распахнул ее халатик... А под ним ничего - ни лифчика, ни трусиков. Это должно было еще больше распалить меня. Но, как это ни странно, это открытие охладило мой пыл. Может, потому, что цель была так близка...
        - Почему ты остановился? - с дрожью в теле прижимаясь ко мне, спросила она.
        - Э-э...
        Я и сам не мог точно сказать, почему я остановился. Боялся последствий своей невоздержанности? Так я буду только счастлив, если узнаю о них. Ведь я только о том и мечтаю, чтобы жениться на ней. Мечтаю о наших детях... Ей нет восемнадцати, но скоро будет, каких-то два-три месяца, и она совершеннолетняя. А для этого она уже достаточно взрослая, тем более по нынешним временам. Уж я-то знаю...
        Да, пожалуй, остановился я зря. Распалил девчонку и в сторону, нельзя так... Но, может быть, она уже не хочет?
        - А надо? - чувствуя себя полным идиотом, спросил я.
        - Надо... - закрывая глаза, кивнула она головой.
        - Потом жалеть будешь...
        - Не буду... Он меня вчера к врачу водил...
        Мне не понадобилось объяснять, кто ее водил и к какому врачу. Только ее дебильный отец мог отвести ее на осмотр к гинекологу.
        - Там какая-то глупость... - сбивчиво продолжала она. - Он думал, что у нас было..
        Он меня бил... Пусть будет...
        Я даже понял, о какой глупости она говорит. Судя по всему, с подачи гинеколога Аркадий Васильевич сделал вывод, что Вика уже не девочка. Поэтому избил ее... Из-за меня избил - как будто это я был с ней... Не было у нас ничего. Но если Вике уже досталось, то пусть будет. Пусть она думает, что не зря пострадала от отца. Я же, конечно, так думать не буду. Потому что никто, никогда и ни при каких условиях не смеет поднять руку на мою девочку. Пусть хоть этот гад будет трижды ее отцом... Я накажу эту сволочь. Потом. И помогу Вике восстановить справедливость. Прямо сейчас...
        - Пусть будет, - повторил я.
        И нежно коснулся языком затвердевшей ягодки ее соска... Теперь никакая совесть не могла заставить меня свернуть с выбранного пути. И я решительно, на всех парах рванул к своей цели.
        В запретных глубинах было жарко и тесно, но все же я не встретил особого сопротивления. К тому же мне показалось, что Вика лишь изображала боль, на самом же деле получала удовольствие. И крови не было... Судя по всему, я не был первопроходцем. Похоже, кто-то побывал там до меня...
        Тонким женским чутьем Вика угадала ход моих мыслей. Запахивая так и не снятый мною халат, прижалась ко мне, положила свою голову мне на грудь. Сладостные минуты тишины и умиротворения после бурного смешения любовных чувств. И даже обида, закравшаяся мне в душу, не могла помешать мне наслаждаться покоем в объятиях любимой женщины...
        - Это неправда, что ты думаешь... - сказала она.
        - А что я думаю?
        - То, что я не девочка...
        - Ты всегда будешь моей девочкой. Что бы я ни думал, всегда...
        - Вот видишь, все-таки думаешь... А ничего не было. Врач сказал, что это природное, что так бывает. Конституция такая...
        - Отец твой поверил?
        - Нет... А ты что, такой же, как мой отец?
        - Боюсь, что да, - сам от себя того не ожидая, ответил я.
        - Что ты сказал? - встрепенулась Вика.
        - Сам не понял, что. Но сказал... Нет, бить я тебя не буду. Но убью любого, кто подойдет к тебе!
        - Не надо так! - Вика судорожно вцепилась рукой в мои волосы, как будто хотела вырвать клок из них.
        Но моя короткая прическа спасла меня от расправы... Но что я такого сказал? Почему она так бурно отреагировала? Почему ее колотит от возмущения?
        - Что с тобой? - изумленно спросил я.
        - Ничего, - успокаиваясь, ответила она.
        - Это же образно. Никого убивать я не буду...
        Возможно, я угадал причину ее гнева. А может, и нет...
        - Будешь бить?
        В ее голосе чувствовалось возмущение, но ее рука уже мягко скользила по моим волосам, ласкала меня. Никаких истерических порывов...
        - Ну, скажу, что им ловить нечего...
        - Я сама им скажу... Как ты мог подумать, что я могу быть с кем-то, кроме тебя?.. Ты мой мужчина, и я твоя женщина. Только твоя...
        Это прозвучало почти как признание в любви.
        - Только моя... Знала бы ты, как я тебя люблю...
        Может, и было что у Вики по глупости - если так, то из желания напакостить противному папе. Может, и было что. Но все это в прошлом. В настоящем - только я и она. И больше никого. И никогда. Я этого хочу, она этого хочет. А значит, так тому и быть...
        - Я тоже... - сказала и запнулась она.
        - Что тоже?
        - Тоже люблю...
        - Кого?
        - Люблю...
        - Так и скажи - я люблю тебя!
        И хотя это было не так уж и обязательно, я все равно очень хотел, чтобы она так сказала.
        - Ты любишь меня, - отшутилась она.
        - Не так...
        - А тебе не кажется, что пора спасаться бегством! - спохватилась Вика.
        - Кажется... Когда мы увидимся? - одеваясь, спросил я.
        - А ты завтра приходи, раз уж ты такой смелый... Хотя нет, Сашка будет... Но с ней, в общем-то, можно договориться...
        - Знаешь что, завтра я приду к вам. И буду просить твоей руки и сердца!
        - Шутишь?
        - Какие шутки?! - Я удивленно посмотрел на нее.
        Неужели до нее еще не дошла серьезность моих намерений?
        - Ты серьезно?
        - На все сто!
        - А я согласна?.. Может, я не согласна за тебя замуж? - сказала она с таким видом, как будто всю жизнь мечтала осчастливить меня.
        Она задавала вопрос, ответ на который знали мы оба.
        - Согласна, - ответил я за нас обоих.
        А как могло быть иначе?
        Я попрощался с Викой в надежде, что наша разлука будет короткой, как миг. И вышел от нее в опасении нарваться на ее отца. В опасении за него... Про ее мать и Сашку я думал меньше всего. Они-то должны понять...
        Этаж хоть и не самый высокий, но я решил, что Аркадию Васильевичу более свойственно добираться до своей квартиры лифтом, нежели пешим ходом. Поэтому, чтобы спуститься вниз, я воспользовался лестницей. Ошибочность моего выбора подтвердил сам Викин отец. Я нос к носу столкнулся с ним на площадке между третьим и вторым этажом.
        - Ты?! - взвыл он от возмущения.
        - Ну, я, - ответил я голосом человека, которому уже нечего терять.
        - У Вики был?
        - Ты, гнида! Ты зачем ее ударил? - перешел я в наступление.
        - А за то, что с тобой, падлой!.. Ну ты попал, козел!
        Что-то мне подсказывало, что бешеный физрук обладает мощным ударом. И, дабы не убедиться в том на собственном опыте, я пригнулся, пропуская над головой выброшенный в мою сторону кулак. И тут же ответил точечным ударом в солнечное сплетение. Аркадия Васильевича скрутило в бараний рог.
        - Ты, сука, ответишь... - прохрипел он.
        - Что ж ты делаешь, нехристь! - заорала невесть откуда взявшаяся бабка.
        Она шла на меня, размахивая авоськой с пустыми бутылками. Разумеется, защищаться я не стал. И голову свою под удар подставлять не собирался. Я просто повернулся к ней спиной и продолжил свой путь вниз к машине. Жаль, конечно, что я так поступил с будущим тестем. Но ведь он сам виноват. Впредь будет уважать будущего зятя...
        Глава 3
        Я оставил Вике номер своего домашнего телефона. Поэтому ничуть не удивился, когда услышал в трубке ее голос.
        - Корней, ты можешь ко мне приехать... - сказала она.
        - Когда? - обрадовался я.
        Время - двенадцать часов утра. То есть для нормальных людей полдень. Но ведь я в отпуске и могу спать долго. Поэтому для меня это утро.
        - Прямо сейчас. Приезжай ко мне.
        Само собой, я не позволил ей упрашивать себя. И, как то влюбленное созданье, включив форсаж, умчался на свиданье.
        С трепетом нажимал я клавишу входного звонка. Сердце замирало от мысли, что за этой дверью ждет меня самая прекрасная девушка на свете. Сейчас она впустит меня к себе, и мы... Аж дух захватывало в предвкушении предстоящего блаженства. Но дверь мне открыла мать Вики. Ася Андреевна - я уже знал, как звать-величать ее по отчеству. Сверлящий взгляд, плотно стиснутые губы - словом, ее вид не предвещал ничего хорошего.
        - З-здрасте...
        Как всякий воспитанный мужчина, я должен был произнести полное «здравствуйте». А как человек военный мог поприветствовать более емким «здравия желаю». Но я выдал именно «здрасте». Потому что испугался и растерялся. Ведь неспроста Ася Андреевна злится на меня. Ведь вчера я очень сильно ударил ее мужа. А если он сейчас в больнице? Все может быть...
        - А Вика где? - не решаясь переступить через порог, спросил я.
        - Дома. Проходи...
        Она закрыла за мной дверь, провела в комнату, где я увидел незнакомую женщину в милицейской форме. Миловидная, надо сказать, особа. Чем-то на Асю Андреевну похожа. Скорее это было сходство типажей, нежели внешностей, но все же. На каждом погоне по четыре звездочки. Я почувствовал себя в мышеловке.
        - Ну, здравствуйте, молодой человек, - сухим, если не сказать иссушающим, тоном поздоровалась со мной женщина.
        - А-а... А в чем, собственно, дело? - стараясь взять себя в руки, вымолвил я.
        - Моя фамилия Хазарова, зовут Алла Михайловна, капитан милиции, дознаватель отдела внутренних дел, - пристальным взглядом всматриваясь в меня, представилась она. И тут же вкрутила едкий вопрос: - Где вы были вчера в районе девятнадцати часов?
        Такого поворота я не ожидал. В чем это меня обвиняют?
        - В районе девятнадцати?.. - задумался я.
        После встречи с Викой и неприятного инцидента с ее отцом я не сразу поехал домой. Вернее, поехал, но через центр города.
        - Э-э, катался на машине...
        Да, в семь часов вчера я проезжал по Садовому кольцу мимо горьковского парка.
        - С кем?
        - Один... Знаете ли, соскучился по Москве. А тут такая возможность покататься по ночному городу... Ну, не по ночному, но все равно темно. Огни там, иллюминация... А что случилось? В чем проблема?
        - Скажите, вы были вчера в этой квартире? - нагоняла туман дознаватель.
        - Да.
        - А когда уходили, в подъезде встретили Аркадия Васильевича Рухлина...
        - А-а, да... Но он сам...
        - Что он сам?
        - Ну, напал на меня. Ударить хотел, да...
        - Ударил?
        - Нет... Ну, я увернулся. Ну, может, случайно. Я не хотел, но рука сама... Тоже случайно...
        - И куда вы его ударили?
        - Ну, в солнечное сплетение... Виноват, не хотел, так получилось...
        - Вы даже перед ним не извинились.
        - Так это, гражданка там какая-то, как набросится... Ну, ее-то я бить не стал. Она же женщина...
        Ася Андреевна смотрела на меня молча и с осуждением. Вики вообще не было в комнате. А ведь она мне звонила... Наверное, видеть меня не хочет. Заманила в ловушку по просьбе дознавателя и умыла руки... А может... Страшная мысль пришла мне в голову. Что, если подлый Аркадий Васильевич уговорил ее подать на меня заявление в милицию. Об изнасиловании. Ведь он грозился... А Вика - девочка робкая и послушная, воля отца для нее закон... Если так, то дело гиблое. Закуют меня в кандалы и в Сибирь на каторгу...
        - Эта женщина помешала вам добить гражданина Рухлина, - выдала версию Хазарова.
        Как оказалось, это была наводящая версия.
        - Но все же вы довершили начатое. Подкараулили гражданина Рухлина возле мусорных баков и жестоко избили его! - заключила она.
        Хоть стой, хоть падай.
        - Это вы о ком?
        - О вас!.. Ваши документы, гражданин! - выпалила дознаватель.
        Как из ружья выстрелила.
        Я протянул ей свой военный билет.
        - Так, Корнеев Корней Корнеевич. Тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Воинская часть... Старший сержант... Воздушно-десантные войска, так я понимаю?
        - Насчет этого да, а насчет мусорных баков - нет... Не избивал я никого...
        - Да? Тогда где вы находились в районе девятнадцати часов?
        - Говорю же, по ночной Москве катался...
        - Кто может это подтвердить?
        - Никто... А что с Аркадием Васильевичем?
        - Ну вот, наконец-то догадались спросить, - язвительно усмехнулась Хазарова. - Плохо дело, гражданин Корнеев. Очень плохо. Тяжелая черепно-мозговая травма, повреждение позвоночника, множественные переломы... Да что я вам говорю... Чем вы по голове его ударили? Обрезок трубы? Бейсбольная бита?..
        - Да не бил я его...
        И тут до меня дошло. Эта Хазарова не просто милицейский дознаватель. Она сестра Аси Андреевны. Я вчера обидел Аркадия Васильевича, а они сегодня решили меня наказать жестоким розыгрышем... Хорошо, хоть в изнасиловании не обвинили. Наверное, посчитали, что это слишком.
        - Ну и шуточки у вас, - я с облегчением выпустил воздух из легких. Вздохнул полной грудью.
        - Шуточки?! - возмутилась капитанша. - Шуточки у вас, гражданин Корнеев. Очень опасные шуточки. Аркадий Васильевич на всю жизнь может остаться инвалидом. Возможно, на всю жизнь останется прикованным к инвалидному креслу...
        - Да ладно вам, - вымученно улыбнулся я.
        - А что тебя веселит, мерзавец? - вспылила Ася Андреевна. - Ворвался к нам в дом как последний негодяй, надругался над моей девочкой, избил моего мужа. И ему еще весело!
        Сказала - как будто горсть мокрой соли на открытую рану высыпала.
        - Да не избивал я вашего мужа, - оторопело пробормотал я.
        - А инцидент в подъезде? - спросила Хазарова.
        - Ну, было дело... Но я всего лишь один раз ударил. А возле мусорных баков я его не бил...
        - А кто бил?
        - Я откуда знаю?
        - Ладно, так и запишем. Не знаешь, так не знаешь...
        Дознаватель выдворила из комнаты Асю Андреевну, открыла свою папку, достала бланк протоколов, молча заполнила его.
        - Ознакомься и подпиши...
        Протокол отражал точную суть нашего с ней разговора. Я пожал плечами и подписал. Эта подпись разрушила последнюю иллюзию, которой я пытался отгородиться от навалившейся на меня действительности.
        - И что мне теперь делать? - спросил я.
        - Было бы, конечно, разумней взять вас под стражу, - как о чем-то приятном сказала Хазарова. - Но, поскольку вами должна заниматься военная прокуратура, пусть она и решает, что с вами делать. А я возьму с вас подписку о невыезде. Ваша задача находиться дома и ждать звонка или повестки из прокуратуры... Постоянно находиться дома, вы меня поняли?
        - Домашний арест?
        - А как хотите, так и называйте. Да, и запомните, любая ваша попытка помешать следственным действиям будет расцениваться как попытка уйти от ответственности со всеми вытекающими последствиями...
        Если честно, я не совсем понял суть рожденного ею речитатива. Но мне стало совсем не по себе.
        Хазарова еще раз на отдельном листке записала мой адрес и номер телефона, данные о родителях, взяла с меня подписку о невыезде. И была такова. Я хотел было уйти вместе с ней, но меня остановила Ася Андреевна.
        - А вы бы задержались, молодой человек!
        Я как вкопанный замер на пороге. Я уже не мог уйти - в данном случае я мог только сбежать. А бегство - это уже как признание своей вины.
        Я медленно повернулся к ней. Она медленно приближалась ко мне. Как та старая ведьма из фильма «Вий» - страшно, медленно и неотвратимо. Только что руки с растопыренными пальцами ко мне не тянула. Но взгляд такой же жуткий.
        - Я еще раз говорю, что не избивал вашего мужа, - выдавил я.
        - А я тебе не верю!
        Ася Андреевна замахнулась, чтобы влепить мне пощечину. А я даже не удосужился поймать ее руку. И уклоняться не стал. Хлоп!.. А рука у нее, надо сказать, тяжелая. Так двинула, что в ушах зазвенело. И во рту появился привкус ржавчины... Я решил, что с меня хватит, и приготовился отразить очередной удар. Но Ася Андреевна больше бить меня не стала. Наклонила голову, закрыла искривленное лицо руками и на полусогнутых скрылась в комнате.
        Я мог уходить, но меня как будто магнитом потянуло вслед за ней. Она уже сидела на диване, когда я зашел в комнату. Плакала, закрыв лицо ладонями.
        - Не, ну я правда не избивал вашего мужа...
        Мне самому противен был собственный тон. Но я очень хотел, чтобы мне поверили.
        - Не знаю...
        - А где Вика?
        Но больше всего я хотел оправдаться перед своей любимой.
        Ася Андреевна проигнорировала мой вопрос. Тогда я решил сам заглянуть к Вике в комнату. Но только сделал шаг в обратном направлении, услышал:
        - Ее там нет... Она в больнице, у отца... И я сейчас туда поеду...
        - Могу вас подвезти.
        - Не надо. Ты уже сделал все, что мог...
        - Да не делал я ничего!.. А в какой больнице он лежит? Может, я подключу родителей? Отец у меня отделением заведует, мать в департаменте, она много чего может...
        - Не надо ничего! - с лютой злобой глянула на меня Ася Андреевна. - Не надо!.. Я хочу только одного - чтобы ты близко не подходил к нашей дочери!..
        - Но вы же сами дали телефон...
        - Забудь!.. Не было ничего... Знать тебя не знаю... А если ты еще хоть раз подойдешь к Вике, будешь отвечать еще и за совращение несовершеннолетней...
        - Но не было же ничего...
        - Не ври! Было!.. Подонок ты! Тебе дали палец, а ты всю руку отгрыз!.. Убирайся отсюда, видеть тебя не могу!..
        Из дома, который мог стать для меня родным, я уходил как побитая собака. С поджатым хвостом... Не должен был я бить Аркадия Васильевича. Пусть Вика его боится, недолюбливает, пусть Ася Андреевна не согласна с его деспотическим отношением к близким. Но в любом случае одной он приходится родным отцом, другой - мужем. А я влез в чужой монастырь со своим уставом. Изменить что-то хотел... Дурак, одно слово.
        А номер больницы, где лежал Аркадий Васильевич, я все же узнал. Через отца узнал. Но сначала пришлось ему все подробно рассказать - и про безумную любовь, и про инцидент в подъезде, и про подписку о невыезде. Отец обозвал меня недорослем - справедливо, но для данного случая слишком мягко. Забрал у меня ключи от машины, отправил меня домой, строго-настрого запретив покидать его. А сам на пару с мамой занялся дровами, которые я наломал...
        Стоит ли объяснять, в каком напряжении я ждал звонка из военной прокуратуры. Но прошел день, второй, и ничего - ни звонка, ни повестки. У меня был телефон дознавателя Хазаровой, но звонить ей я не решался - еще чего, самому наручники на себя надевать... Позвонили на третий день.
        - Старший сержант Корнеев? - услышал я строгий официально-командный голос.
        Сердце екнуло в груди... Это из прокуратуры. Ну вот и все...
        - Да, я. Слушаю... - обреченно пробормотал я.
        - Эй, ты что, из толчка только что вылез? - Пашкиным голосом рассмеялась трубка.
        - Тьфу ты!
        Это был мой армейский друг Пашка... Соскучился, что ли? Этот вопрос я задал сначала себе - мысленно. Затем ему - вслух.
        - Да нужен ты мне больно! - бодро сказал он. Но тут же заметно сник. - Это, Урусов просил позвонить...
        - Что такое?
        - Ну, тут такое дело, - замялся Пашка. - Не телефонный разговор...
        - Тогда пишите письма. По секретной почте...
        - Шутишь? Хорошо, что шутишь. Значит, настроение хорошее... Сейчас я его тебе испорчу. Короче, нас тут на Кавказ перебрасывают. Урусов без тебя как без рук. Просил, чтобы ты как можно скорей возвращался. Очень нужно...
        - Куда на Кавказ? - взбудораженно спросил я.
        - Ну, пока вроде бы во Владик. Ну, во Владикавказ... Короче, приезжай, сам узнаешь...
        Судя по всему, узнать мне предстояло немало. Хотя о многом я догадывался уже сейчас. От Владикавказа до границы с Чечено-Ингушетией рукой подать. А там сейчас жарко. Телевидение не очень распространялось, но все же ясно было, что там идет война. Отряды Автурханова и Гантамирова уже два раза безуспешно штурмовали Грозный. Чеченцы воевали с чеченцами, но, судя по всему, войскам оппозиции помогала Россия, пока только оружием. А если принято решение помочь Временному совету войсками? Было же такое с Афганистаном. Сколько лет там кровавая каша варилась. Из Чечни тоже могут такой же адов котел сделать. Дурное дело нехитрое...
        - Это приказ? - спросил я.
        - Ну, в общем, да... Хотя, конечно, можно подождать, пока ты из отпуска вернешься. .
        - А телеграммой меня отозвать обратно нельзя?
        - Да Урусов думал телеграммой, но решил, что лучше меня на переговорный отпустить. А что?
        - Организуй телеграмму, брат. Очень прошу...
        - Что, без нее никак?
        - Я уже собираюсь. Честное слово, выеду первой же лошадью. А телеграмма очень нужна. Потом объясню... Только обязательно...
        Пашка заверил меня, что сделает все, как я прошу. Сказал, что костьми ляжет, но сделает... А вот костьми ложиться не надо, подумал я в тот момент. Может, нам война впереди светит, а он так говорит. В Афгане сколько костей русских легло, что, если в Чечне-то же самое будет...
        Но страха у меня не было. Скорее наоборот. Стыдно в этом признаваться, но я хотел, чтобы там, в Чечне, разыгралась настоящая буря. И вовсе не потому, что я хотел стать героем. Вовсе не потому, что мне хотелось убивать. Я всего лишь хотел потеряться в бушующем пламени войны - чтобы никакая прокуратура меня не нашла...
        Однажды я уже сбегал от уголовного преследования в армию. И ведь пронесло, никаких последствий. Так почему я не могу сбежать от такого же следствия сейчас?.. Я знал, что в нашей армии существует лишь видимость порядка. Пока часть стоит на месте, все вроде бы хорошо, а стоит ее поднять по тревоге с последующей передислокацией на новое место - такой бардак может начаться, что целый батальон потерять можно, не то что отдельно взятого бойца... Короче, я очень надеялся, что в горячей точке меня не найдет никакая прокуратура. Поэтому вечером того же дня на первом же поезде удрал из Москвы. Именно удрал, а не уехал...
        Я даже не стал заезжать в расположение полка, хотя должен был. Дело в том, что еще на подъезде к вокзалу я встретил своего ротного. Вернее, не встретил, а увидел из окна поезда. И ротного, и взводного, и еще нескольких пацанов из своей роты. На запасных путях они ставили на платформы открытых вагонов боевую технику - боевые машины десанта, танковую и автомобильную технику. В тот момент наш поезд замедлил ход, и я мог видеть лицо капитана Болотницкого. И еще несколько лиц промелькнуло перед моим удивленным взором. Я помахал им рукой, но, разумеется, меня никто не увидел. Погрузка, похоже, шла ускоренным темпом, поэтому моим боевым товарищам было не то что не до меня, но и не до всех проходящих мимо поездов.
        А мой поезд подходил к вокзалу. Многие пассажиры уже стояли в коридоре у окон в готовности к выходу. Мужчины, женщины, старик, кто-то из детей. И когда воинский эшелон исчез из вида, почти все встревоженно глянули на меня. «Неужели война?» - читалось в их взглядах. «Может быть», - мысленно ответил я. И когда поезд прибыл на вокзал, вышел из вагона с геройским видом человека, отправляющегося на фронт.
        Я мог бы сказать, что попал с корабля на бал. И, пожалуй, не очень бы ошибся, во всяком случае, по духу события. Хотя на самом деле я должен был сказать, что, наоборот, попал с бала на корабль. Но ведь не важно, как что скажешь, главное, суть. А по сути меня с ходу закружил водоворот событий.
        - А-а, Корнеев! - как родному, обрадовался мне Болотницкий. - Отдохнул?
        - Так точно!
        - Ну, тогда запрягайся. С Урусовым в караул пойдешь...
        - Есть!
        Знал бы ротный, что подследственного в караул ставит. Но ему этого лучше не знать.
        Урусов даже не спросил, как дела, был я в части или нет, готов к дальней дороге или что-то для этого требуется. А зачем спрашивать? Видит же, что жив-здоров солдат. Парадную форму одежды на полевую менять не нужно - камуфляж уже на мне. Неплохо было бы берет на теплую шапку заменить, но с этим можно на месте разобраться. И теплые штаны у старшины раздобуду. Об оружии даже говорить нечего - наверняка мой автомат и все прочее включено в походный арсенал.
        - Замначкара со мной пойдешь, - распорядился взводный.
        Совсем еще пацан. Среднего роста, худощавый, щеки гладкие - как будто никогда бритвы не знали - розовые, как у юнца. Но горе тому, кто решит, что справиться с ним можно одной левой. В учебном спарринге Урусов даже ротного сделать может. А Болотницкий - лучший рукопашник в полку. Да и Афган ротный успел захватить - говорят, там он двух «духов» в бою голыми руками задавил... Эх, неужели и нам придется схлестнуться с чеченскими «духами». Я еще не вник в обстановку, но уже всеми фибрами души чувствовал, что эта поездка закончится для нас чем-то страшным. ..
        - Товарищ лейтенант, а как насчет телеграммы? - спросил я. - Я просил...
        - Все в порядке, Корнеев. Другу своему скажи «спасибо»... А зачем тебе телеграмма? Ты ведь уже здесь?
        - Да так...
        - А ну выкладывай, что там у тебя случилось?
        - Корова отелилась... - брякнул я.
        - Чего? - вытянулось лицо Урусова.
        - Шутка такая... А в каждой шутке есть доля шутки...
        - Что, кто-то ляльку тебе на гражданке родил? - хмыкнул взводный.
        - Ну да...
        Я не врал, я всего лишь согласился с предположением, которое выдвинул мой командир. Командир! Я должен был подчиняться ему согласно уставу и присяге...
        - Невеста не отпускала?
        - Ага, - снова согласился я.
        - Понятно... Хотя ничего не понятно... Короче, Корнеев, не морочь мне голову. Давай, готовься, через час развод...
        Перед заступлением в караул полагался отдых, но прилечь мне не дали - хотя уже были оборудованы вагоны для перевозки личного состава. Не до отдыха было. И статьи устава повторить некогда было. Бардак вокруг полнейший - никто ничего не знает, ни у кого ничего нет. И если бы не Пашка, я в жизнь бы не нашел свой вещмешок, шапку и теплые штаны. А холод стоял нешуточный. Не то чтобы сильный мороз, но из-за повышенной влажности пробирало до костей. И снаряжение свое я также нашел у Пашки. Бронежилет и автомат выдал старшина. Старший сержант Корнеев к заступлению в караул готов... Тоска...
        Как я вскоре выяснил, полк уходил на Кавказ не в полном составе, всего одним батальоном. Плюс наша разведрота. Нет бы сделать сводный батальон - молодых налево, старослужащих направо, то есть в путь. Так нет, выбрали первый батальон, усилили его нашей разведротой, и вперед. Хотя бы до штатов мирного времени роты довели. До ста человек, как положено. Я уже не говорю про штаты времени военного. Так нет, как было в ротах по сорок-пятьдесят человек, так и осталось. И технику не всю взяли...
        И еще что меня удивило - почему нас отправляли железнодорожным транспортом, а не воздушным. Нас же готовили к тому, чтобы выбрасывать в тыл к врагу самолетами. Неужели наша часть зря называлась воздушно-десантной?..
        Но командованию виднее - эшелоном так эшелоном, по «железке» так по «железке». Ко всему приучены. И караул организовали на высшем уровне. Вокруг суматоха, неразбериха - а у нас все согласно уставу. Развод суточного наряда, караульное помещение в отдельном вагоне - с оружейкой и даже сушилкой для промокших сапог и обмундирования... Правда, выяснилось, что караул не суточный, а на все время пути. А это не очень хорошо. Если эшелону везде будет зеленый свет, то до того же Владикавказа можно за двое суток добраться, если нет, то и за неделю не управишься. Но если погрузка шла ударными темпами, то и зеленую улицу эшелонам откроют.
        Эшелон был готов к отправлению. Поздним вечером вместе с начкаром мы приняли под охрану закрепленную на платформах технику, проверили печати на опломбированном вагоне с боеприпасами. А ночью поезд тронулся в путь. Но почему-то не в сторону Кавказа, а в противоположном направлении.
        Я вопросительно глянул на Урусова. Но он лишь пожал плечами. Начальству, дескать, виднее... Начальство в армии - это все, и голова, и задница. Если все нормально, то «го», если бардак, то «жо»...
        На «жо» мы сели уже утром следующего дня. Оказывается, наш эшелон прибыл в Рязань. Там и последовала команда разгружаться.
        Первым не выдержал ротный.
        - Твою мать! Мы бы своим ходом за шесть часов дошли! Еще вчера здесь были бы!
        Но приказ есть приказ. В Рязань, поездом, непонятно зачем. Приказ выполнили. Мы уже в Рязани, сгружаемся с поезда. А вот «непонятно зачем» осталось, так и висит над нами серым туманом. И неизвестно, сколь долго еще будет висеть и давить на извилины. Даже командир батальона ничего не знал. А это уже полный бардак...
        Ситуация прояснилась лишь ночью. Был получен приказ выдвинуться в сторону военного аэродрома... Наверняка такая секретность не снилась даже крупным военачальникам во время Великой Отечественной войны. Разве что в самом ее начале, когда общую ситуацию можно было охарактеризовать в нескольких словах - тупой на тупом и тупым погоняет... Похоже, и здесь то же самое. Ведь прав был Болотницкий, до места назначения запросто можно было бы добраться своим ходом - маршевой колонной. И времени бы меньше затратили, и нервов... Но сколько бы мы ни удивлялись, снова все сводилось к начальству: оно большое, ему видней.
        Утром наша колонна была уже на аэродроме, где нас, к счастью, уже ждали. Или к несчастью?.. Личный состав и технику батальона расфасовали по огромным «Русланам». Никаких парашютов не предусматривалось, и высадки в тыл врага не предусматривалось - обычная транспортировка с аэродрома на аэродром. И зачем, спрашивается, было метаться из угла в угол, когда мы запросто могли бы перебазироваться в Моздок сразу и со своего аэродрома... Хотел бы я сказать про начальство, да ладно уж. Чувствовалось, что впереди нас ждет много интересного и нецензурно-выразительного. .
        В Моздок прибыли без приключений. Разгрузились. Разместились вблизи аэродрома, прямо в поле. Разбили палаточный лагерь, огородили колючкой парк боевой техники, организовали охрану и оборону позиций - все четко, все по науке. Даже пару-тройку караульных грибков по периметру воткнули. Но это больше для показухи. Войной здесь еще не пахло, но комбат, он же командир сводного подразделения, распорядился охранять лагерь секретами, то есть часовые должны были находиться на скрытых от посторонних глаз позициях - никаких грибков, никаких вышек.
        Обустройство лагеря заняло не больше суток. Дальше началось совершенствование организации охраны и обороны. Делать-то все равно было нечего - никаких приказов относительно наших дальнейших действий не поступало. Теоретически совершенствование охраны не представляло большой сложности. Ее даже можно было выразить в двух словах - бери лопату и копай. А на практике ну его в пень такое усовершенствование. Но делать нечего, пришлось рыть окопы по периметру лагеря. Все правильно, у солдата должны быть заняты руки - чтобы мысли дурные в голову не лезли. Может, оно и правильно. Да и безопасно, если на то пошло. Если вдруг какая беда минометно-орудийного характера, то без окопа будет худо...
        Но у нас все было спокойно. Что никак нельзя было отнести к событиям в Грозном. Двадцать шестого ноября андидудаевская оппозиция снова попыталась взять штурмом столицу независимой Ичкерии. Танковые части Временного совета смогли дойти до центра города, но были расстреляны из гранатометов. На следующий день корреспондентам телеканалов демонстрировали пленных, которые признавались, что служат в Российской армии по контракту. Разумеется, наше высокопоставленное начальство отрицало свою причастность к операции, но я-то уже понимал, что такой расклад вполне мог иметь место. Ведь не зря же нас выдвинули на границу с Чечней..
        Неудача так называемых союзников не замедлила сказаться на нас. Наконец-то мы получили боевой приказ - начать интенсивную подготовку к ведению боевых действий.
        - Теперь нам придется Грозный штурмовать, - высказался по этому поводу взводный.
        Мы с Пашкой сидели в своей палатке и уминали разогретую на сухом спирту кашу. Урусов как ни в чем не бывало забрал у Пашки ополовиненную банку и с помощью его же ложки загрузил свой рот мясо-растительной массой. Со стороны это могло показаться проявлением дедовщины, вернее, командирщины. Но мы с Пашкой восприняли это как признак проявляющегося армейского братства. Ведь Генка Урусов не кичился перед нами своим званием и положением. Он жил в таких же условиях, что и мы, хлебал из того же армейского котла. И не побрезговал, говоря образно, отхлебнуть из Пашкиного котелка. Тем более что банка с кашей тут же вернулась к ее правообладателю.
        - Нам... придется... Грозный брать... - пережевывая теплую, но сухую и твердую кашу, повторил Урусов.
        - Может, обойдется, - с надеждой посмотрел на него Пашка.
        Как всякому нормальному человеку, ему не хотелось умирать. Была бы цель, а тут бары дерутся. Они власть делят, а у холопов должны чубы трещать...
        - Да хотелось бы... - пожал плечами Урусов. - Но если пошлют, то приказ есть приказ... Жарко будет. Очень жарко... Еще Великая Отечественная война доказала, что танковый бой в условиях большого города - дело безнадежное. А они все танки в Грозный пихают. У «чехов» гранатометов немерено... Да что там гранатометы. Пушки,
«Грады»... Даже самолеты... Ну да ладно, наверху сделают правильные выводы. Мы же не скотина, чтобы нас на убой. Правильно я говорю, парни?..
        - Да ты-то правильно говоришь, - в раздумье кивнул я. - И верховное начальство говорить умеет. А что будет, когда дела коснется?.. Еще ничего не началось, а уже какой бардак...
        Все не шли у меня из головы те казусы с передислокацией нашего подразделения. То поезд, то самолет. Все всё понимают, но толком никто ничего не понимает... Неужели и дальше так будет...
        Комбат организовал плановые занятия по боевой подготовке. Не обошлось и без политической. Тридцатого ноября на политинформации нам зачитали обращение Президента к участникам вооруженного конфликта в Чеченской Республике. Обеим сторонам был предъявлен ультиматум - в течение сорока восьми часов прекратить огонь, сложить оружие и распустить все вооруженные формирования. Если ультиматум не будет принят, то Совет безопасности Российской Федерации примет решение о проведении военной операции. Я так понял, что решение уже было принято, потому что глупо было надеяться на положительный исход вопроса. Не для того Дудаев готовился к большой войне, чтобы слушать сановных клоунов из Кремля.
        В тот же день на тех же «Русланах» в Моздок прибыл полк Тульской военно-воздушной дивизии. В Беслане же высадились «пскапские» десантники - представители Псковской дивизии... И это было только начало...
        Больше всего я боялся, что в Моздок прибудет представитель Московской военной прокуратуры. По мою душу. Но никто меня не беспокоил - если не считать ротного с его изнурительными занятиями по боевой подготовке. Похоже, он чувствовал, что нас ждет впереди... Поэтому и зверствовал на учениях, чтобы хоть на каплю было легче в бою. И комбат гонял бойцов своих рот до посинения. К войне готовил. А война уже фактически началась...
        Наш Президент обожал подписывать указы. Иногда мне даже казалось, что у него фамилия такая «Я подписал Указ...» Так вот, одиннадцатого декабря он выдал очередной указ. «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». А двенадцатого декабря на территорию Чечни вошли российские войска...
        Но наше подразделение пока что оставалось в Моздоке. И только девятнадцатого декабря мы получили первую по-настоящему боевую задачу. Наше подразделение придавалось одной из войсковых группировок, целью которых был Грозный. Батальон включили в состав колонны, для которой наша разведрота должна была стать ушами и глазами. Как известно, без разведки на войне никуда.
        Двадцать четвертого декабря войсковая колонна взяла курс на Аргун, в район сосредоточения Восточной группировки. Танки, бронетранспортеры, «Грады», артиллерийские орудия, передвижные автомастерские, командно-штабные машины. Личный состав на броне боевых машин. У кого бронежилеты, у кого просто разгрузки с полным боекомплектом, автоматы с подствольниками и без. Зрелище грандиозное. Но одновременно пугающее.
        В десантниках я худо-бедно был уверен - нас гоняли как сидоровых коз по всем видам боевой подготовки. И по-пластунски мы ползали как пешком ходили, и перебежками передвигаться могли, и вовремя спешиться с брони, и открыть огонь на поражение - все могли. Даже молодые кое-что умели. А вот пехота представляла собой плачевное зрелище. Я своими глазами видел, как один салага в огромном не по размеру бушлате трясущимися руками присоединял магазин к автомату. Как будто в первый раз это делал. С горем пополам присоединил. И так обрадовался, как будто вражеский дзот из гранатомета накрыл... Как бы самого в первом же бою не накрыло. А ведь накроет, если он автомат первый раз в жизни видит. И не один он такой. Известно, что мотострелки больше хозяйственными работами в своих частях занимаются, нежели боевой подготовкой. И с бензином у них вечные напряги, чтобы упражняться в вождении боевой техники. Неудивительно, что уже на пятом километре пути сошла с дороги и зарылась носом в глубокий кювет боевая машина пехоты. Никто не пострадал, транспортер вытащили. Но время потеряли. А если бы в бою это случилось? Так
бы и потеряли единицу боевой техники ни за понюшку табака.
        Наша рота шла впереди колонны. Пять боевых машин с десантом на броне, сорок два человека личного состава - явный недобор по этой части. Хорошо хоть с командным составом полный порядок - шесть офицеров и три прапорщика, один из которых в свое время участвовал в осетино-ингушском конфликте. Ротный в Афгане побывал, орденоносец. Взводные - просто отличные офицеры, лучшие из лучших, эдакие молодые волки с острыми зубами. Да и рядовые бойцы ничего, если брать старослужащих. Молодым страшно, понимают, что для войны они подготовлены плохо. Но держатся они бодрячком. Держатся, так сказать, за старших товарищей, которые, в свою очередь, надеются на своих офицеров. Я хоть и был старше Урусова по возрасту, тоже хотел на него надеяться. Как-никак он суворовское закончил, затем четыре года военного училища, курсы спецподготовки. Но и сам не хотел плошать. Полтора года службы за плечами. Полевые выходы, марш-броски, полигоны-стрельбища - все было, и по максимуму. Ведь мы же разведка - легкой жизни у нас не было.
        - Знала бы Ленка, где мы сейчас, - стараясь перекричать грохот двигателей, крикнул мне в ухо Пашка.
        Я кивнул. Геройский вид у Пашки. Грудь колесом, шапка набекрень, бронежилет, автомат с подствольником держит одной рукой под углом пятьдесят-шестьдесят градусов - как будто гранатой шарахнуть собирается. А кто его знает, может, и придется спустить выстрел с цепи. Мы же в арьергарде, впереди нас только боевая машина ротного. Мы еще не пересекли границу Чечни, но вот-вот это случится. А там уже громыхает. Войска уже потери несут. И нас могут накрыть. Поэтому мы уже сейчас глядим в оба. Нервы и зрение напряжены, а все равно в голову лезут мысли о любви - и мне, и Пашке, и другим пацанам. А офицеры, наверное, о своих женах думают, у кого они есть....
        - А у тебя что, с Танькой все? - непонятно зачем спросил Пашка.
        Разумеется, я уже рассказал ему о своем романе с московской красавицей. И про отношения с Аркадием Васильевичем поведал, и об их последствиях. А чего бояться? Что было, то было, тем более что спросить с меня хотят за то, чего не было.
        - Все! - отрезал я.
        Даже если с Викой у меня не сложится... Мало ли, вдруг ее замуж выдадут. Или меня покалечат так, что я сам не захочу к ней... В общем, если вдруг что, Танюха мне уже не нужна. Хорошая она девчонка, но после Вики я на нее даже смотреть не смогу. Никто мне не нужен, только Вика... Только бы дожить до встречи с ней...
        Видит бог, не избивал я ее отца до полусмерти. Но ведь во всем обвиняют меня. Может, следователь Московской военной прокуратуры шлет запрос в мою часть с требованием отправить меня в столицу для дачи показаний... Пусть шлет. А я шлю его - ко всем чертям. Я еду на войну, и если он такой умный, пусть отправляется за мной...
        Мы пересекли границу с Чечней, проехали километра два и остановились - дорогу перекрывала толпа гражданского населения, само собой, чеченской национальности. И с каждой минутой толпа становилась все больше. Из ближайшего селения к дороге ручьями стекались женщины, старики, подростки. Были и мужчины, так сказать, призывного возраста. Возможно, под полами своих курток они прятали автоматы. Впереди них неспешно шли мирные селяне славянского происхождения. Со стороны могло показаться, что русских жителей ведут к дороге под конвоем. Скорее всего так оно и было.
        Я уже знал о таких случаях, когда толпа «мирного населения» окружала армейские бронетранспортеры. Офицеры и солдаты в замешательстве - не стрелять же, не давить гусеницами и колесами. Пока думаешь, как быть, тебя раз, и на прицел автомата. А дальше плен... Целыми экипажами в плен брали, со всей техникой...
        Знал я о таких случаях, поэтому не очень удивился, когда командир роты отдал приказ личному составу перебраться в десантные отсеки под защиту брони. И когда это было выполнено, дал команду двигаться вперед, на толпу. Капитан Болотницкий брал на себя большую ответственность. Но брал он ее для того, чтобы мы, его подчиненные, остались в живых... Никогда не забыть мне перекошенные от боли и ненависти лица намотанных на гусеницы людей. Я через бойницы наблюдал, как разлетаются в стороны не раздавленные и не желающие стать таковыми женщины и дети. Они отбегали от дороги, с криками и проклятиями швыряли в нас камни. А «слон» двигался...
        Неизвестно, что было бы с нами, со всей колонной, если бы ротный не отдал приказ продолжать движение вперед через трупы чеченских жителей. Нас бы могли захватить в плен, убить. И все равно было тошно на душе. Ведь мы солдаты, мы не убийцы. А сколько женщин раздавили, детей... Да, они сами виноваты. Но и мы виноваты тоже... Списать все на войну? Говорят, у политиков это очень хорошо получается. Правда, те же политики запишут кровь мирных жителей на наш счет. И будут сажать нас в тюрьмы, как это делали с нашими военными в Афгане - сколько осудили таких без вины виноватых, как капитан Болотницкий. И сколько еще осудят...
        К вечеру колонна остановилась в окрестностях Толстого Юрта. В само селение заходить не решились, зная агрессивный нрав местного населения. Ни горячего ужина вечером, ни горячего завтрака утром. А ведь я собственными глазами видел полевые кухни, но ни одна из них не дымила. То ли топлива впопыхах не взяли, то ли кашеварить было не из чего, то ли просто лень было напрягаться. А зачем? Ведь есть сухие пайки...
        Утром колонна снова двинулась в путь. А через пару часов мы опять напоролись на чеченцев. На этот раз это были отнюдь не мирные жители... Замполиты уверяли нас, что у Дудаева под рукой несколько горсток плохо обученных и плохо вооруженных бандитов. Но я-то слышал от бывалых людей, что в начале девяностых при выводе наших войск из Грозного чеченцам досталось техники и вооружения не на одну дивизию. Даже самолеты были... Но «соколов Дудаева» мы не увидели. Зато познакомились с чеченским «богом войны» - артиллерией. А если точней, с системами залпового огня «Град». Об этом лучше не вспоминать. Жуткий вой падающих снарядов, оглушающие взрывы, клубы огня и дыма. Сотрясалась земля, горела техника, обливались кровью убитые и раненые солдаты... Нашей роте повезло. Хоть мы и шли в авангарде колонны, предназначенный нам залп вспахал землю в полусотне метров правее. Зато мотострелкам и танкистам не повезло. Чеченцы нарочно выбрали для нападения изрытую арыками и возвышенностями местность. Рассредоточение техники шло слишком медленно, а местами колонну просто парализовало - сказывалась неподготовленность
командиров и экипажей... Хорошо, что обстрел длился недолго. Да и наши артиллеристы вроде бы не подкачали. Одна за другой открыли огонь реактивные установки. На этом концерт по заявкам дудаевцев был закончен. Вражеская артиллерия замолчала, а наша рота организованным порядком выдвинулась в сторону, откуда велся огонь. И тут же попала под плотный огонь - автоматы, крупнокалиберные пулеметы, скорострельные пушки и танковые орудия. Стреляли по нам наши же. Смеха нет, один только грех. Стреляли от нахлынувшего ужаса, от безысходности. И не столько в нас, сколько в белый свет, как в копеечку...
        А ведь все так хорошо начиналось. Я даже не успел испугаться, может, потому и впал в боевую эйфорию. Когда чеченская артиллерия перенесла огонь в глубь наших боевых порядков, то бишь колонны, я сам по команде ротного в два счета запрыгнул на броню, чтобы уничтожить вражеский расчет. И пацаны тоже не сдрейфили... А когда ударили свои...
        Я лежал, вжавшись в землю, и ждал, когда стихнет бестолково-суматошная канонада. Я почему-то не верил, что нас могут накрыть свои же. Но мне было страшно. Страшно вообще... Это я вышел из состояния аффекта, и жуткий страх перед смертью навалился на меня со всей силой... Меня могло разнести в клочья реактивным залпом, мне могло оторвать голову снарядом из нашего же танка... Да много чего могло случиться. И невероятно, что я остался жив... А пули и снаряды продолжали проноситься над головой... Жуть.
        Когда канонада стихла, я еще долго не мог прийти в себя. И долго лежал, вжавшись головой в землю.
        - Корнеев! - услышал я дрожащий голос Урусова.
        То ли от волнения голос дрожал, то ли от страха - а скорее от того и от другого... Да, лейтенант тоже был напуган, но он стоял на ногах, а я лежал на земле как последний трус...
        - Что с тобой? Ранен?
        Я ничего не сказал. Молча поднялся и отвел в сторону взгляд.
        - Эй, а ты чего? - удивленно спросил взводный.
        - Ничего... - буркнул я.
        - Приказа не было - ты мог лежать сколько угодно... Всем страшно, Корнеев. Всем!
        Вот так просто лейтенант объяснил труднообъяснимую на первый взгляд ситуацию. Оказывается, я никакой не трус. Ведь не было приказа подниматься в атаку, поэтому я мог хоть врыться в землю головой. И отстреливаться тоже приказа не было - не стрелять же по своим... Ведь поднялся же я с земли, когда ротный дал приказ уничтожить артиллерийскую точку противника... Точно, не трус я. И все равно состояние было хреновое.
        - Провести проверку личного состава, доложить о потерях! - жестким командным голосом распорядился Урусов.
        Как хлыстом меня подстегнул... Как же я был ему благодарен за поддержку. Как же я ненавидел самого себя...
        Я ожидал услышать страшную весть о больших потерях. Но выяснилось, что в моем взводе из одиннадцати человек только один ранен. Во втором взводе снарядом перебило гусеницу боевой машины, потерь среди личного состава нет. В третьем взводе два легкораненых. Был и убитый - погиб командир отделения связи и управления. Свои же подстрелили...
        В колонне потери были куда более ужасающими - восемнадцать человек убитых, более тридцати раненых. Уничтожено три танка, пять бронетранспортеров, несколько машин получили повреждения, не совместимые с дальнейшим продвижением вперед... Вот таким он выдался, второй день войны...
        А ведь потерь вообще могло бы не быть. Достаточно было правильно организовать воздушную и наземную разведку. Наша рота, по идее, не должна была идти в авангарде колонны. Мы должны были исследовать местность на много километров впереди колонны. Ну ладно мы... А где была авиация? Почему мы не видели вертолетов и хваленых штурмовиков?.. А «чехи», судя по всему, воевали грамотно. Мало было устроить засаду, надо было при этом остаться незаметными. Остались. И не потому, что им просто повезло. Они даже тишину в эфире соблюдали... А может, просто наше оборудование радио- и радиотехнической разведки безнадежно устарело для того, чтобы засекать их современные средства связи... Как бы то ни было, а пистон нам вставили капитально...
        Я думал, что полученный урок пойдет впрок. Но начальник колонны продолжал держать нас в авангарде. Видимо, по его замыслу в нашу задачу входило принять на себя первый удар противника... К счастью, все обошлось, и к исходу этого же дня мы подошли к селению Аргун, в район сосредоточения Восточной группировки.
        И снова я стал свидетелем фатального идиотизма, похлеще всякой артиллерии накрывшего наши доблестные некогда войска - то ли по непроходимой тупости верховного начальства, то ли по чьему-то злому умыслу. Район сосредоточения группировки представлял собой огромное и бесформенное скопление живой силы и техники. Новенькие танки, бронемашины всех мастей, «Грады», «Смерчи» стояли вперемешку с изуродованной в боях техникой. Пир грозной боевой силы на кладбище вооружений. Хорошо хоть свежих могил посреди палаточных городков не наблюдалось... Я сказал, палаточные городки? Извините, оговорился. Я видел только несколько палаток - вразброс и далеко друг от друга. Подавляющая масса людей размещалась на голой земле во чистом поле. Изможденные, потерянные от страха солдаты словно тени бродили по беспорядочным лабиринтам из танков, машин и орудий. Это было какое-то дикое скопище одетых в военную форму людей. Грязные, немытые, голодные. То ли нарочно, то ли впопыхах командование многих частей забывало прихватить с собой на выход запас провизии. Многие солдаты находились здесь уже по нескольку суток, и выданный
трехдневный сухпай у большинства уже закончился. О горячей пище приходилось только мечтать... И это мы воюем с маленьким народом. Страшно себе представить, что было бы, если бы нам пришлось выступить против блока НАТО...
        Но страшно было и без того. Аргун представлял собой вражеский укрепленный район. У чеченских «духов» было все, кроме авиации. Врытые в землю танки, орудия, минометы, о пулеметах и автоматах я уже не говорю. Они сказали о себе сами. Едва мы разместились на хаотично отведенном для нас участке местности, как со стороны Аргуна ударила артиллерия. Помимо снарядов и мин в нашу сторону полетели смертоносные светлячки-трассеры. А ни окопов, ни траншей, о блиндажах и разговора нет. И огневые позиции, разумеется, не оборудованы. А ведь все чеченское «добро» летело на нас. Грохот взрывов, упругие колыхания воздушных волн, свист осколков... Само собой, никто не собирался уподобляться испуганным страусам и зарывать голову в землю. Стреляла наша рота, стреляла стоявшая по соседству танковая рота. Резали слух «Грады» и «Смерчи». Бывали моменты, когда канонада становилась настолько сильной, что становилось светло, как днем.
        Увы, но наша артиллерия работала почти вслепую. Не было точных разведданных. Тем более что «чехи» стреляли не только из Аргуна, но и со всех сторон. Боеприпасов расходовалось много, а толку от этого было мало. К счастью, и «чехи» не обладали достаточно высоким мастерством для того, чтобы разнести скопление техники в пух и прах. Но урон от их действий все же ощущался... Казалось, что командование группировки всей своей массой подключилось к этой беспорядочной пальбе - как будто это был какой-то праздничный салют. Никакого руководства, никакого взаимодействия. Кто в лес, кто по дрова. Это был даже не бардак, я стал свидетелем настоящего хаоса...
        В конце концов ротный распорядился прекратить бестолковую стрельбу и начать работу по обнаружению огневых точек противника. Благо что для этого мы обладали определенными практическими знаниями и приборами ночного видения. Мы по собственной инициативе добывали драгоценную информацию, но нам самим же приходилось доводить ее до артиллеристов. Пока суд да дело, «чехи» уже сменили позицию, и артиллерия накрыла пустой квадрат...
        Канонада стихла только к утру. Только тогда появились вертолеты, но вовсе не для того, чтобы сровнять Аргун с землей. Нет, для того, чтобы забрать раненых и убитых. А их, к моему тихому ужасу, было много - счет шел на десятки, если не на сотни... Не обошлось без потерь и у нас. Четыре «двухсотых» и семь «трехсотых»... Война продолжалась.
        За вчерашний день и сегодняшнюю ночь мы измотались так, что едва держались на ногах. Но ротный заставил нас рыть окопы и сооружать блиндаж для защиты от минометных обстрелов. К вечеру мы совершенно валились с ног. Лопаты вываливались из рук, и сложно было предположить, что в них удержатся автоматы. Но поступил приказ - совершить скрытый рейд к окраинам Аргуна с целью выявить огневые точки противника. Есть силы или нет, а идти надо...
        К ночи мы вышли на позиции мотострелкового батальона, за которыми начиналась ничейная земля. Здесь чувствовался кое-какой порядок - траншеи в полный рост, блиндажи. Но боевое охранение - ноль. Уже началась канонада, и очумевшие от страха солдатики жались к стенкам окопов. Чеченским боевикам ничего не стоило сейчас свалиться им на голову и перерезать их всех как баранов. Бедняги даже не поняли бы, что произошло. Но, как вскоре выяснилось, чеченцы просто не смогли бы выйти на позиции батальона. Дело в том, что не имевший боевого опыта комбат распорядился заминировать все подступы к своим позициям. Что и было сделано. Ни проходов, ни схемы минных полей... Теперь я понимал, почему в сорок первом немец брал нас голыми руками.
        Подобраться к Аргуну было нереально. Но и обратно уходить нельзя - расценят как невыполнение приказа. Пришлось остаться на позициях и отсюда вести разведку. Стреляли по позициям чеченцев и засекали вражеские точки, откуда по нам велся ответный огонь. И так всю ночь...
        Я не помнил, как вернулся на базу, если так можно было назвать место нашей дислокации. Недорытые окопы, недостроенные блиндажи. Холод, грязь, слякоть. И последние остатки сухого пайка... Очень хотелось есть, но, честное слово, я бы, не задумываясь, отдал последнюю банку тушенки за возможность поспать хотя бы пару часиков. Но ротный продолжал издеваться над нами и чуть ли не пинками заставил нас закончить оборудование позиций. А ночью снова артналет. Но мы не артиллеристы, а наше стрелковое оружие мало подходило для нанесения серьезного ответного удара. Поэтому ротный разрешил нам не высовываться из блиндажа. Благо, что боевых приказов не было. Казалось, их уже перестали отдавать. Казалось, что там, наверху, решили отдать нас на съедение дудаевским волкам. Кушайте, мол, только, пожалуйста, не подавитесь, а то у нас на подходе очередная партия «пушечного мяса»... Я мог думать о высоком начальстве все, что угодно, но у меня не хватало сил злиться на него. Я очень хотел спать. И заснул, несмотря на обстрел...
        Аргун нужно было брать любой ценой. Об этом говорил ротный, об этом догадывался даже я. Ведь мы шли на Грозный, и никак нельзя было оставлять у себя в тылу мощный укрепрайон. Но командованию, как всегда, было виднее. Утром поступил приказ - в составе всей группировки выдвинуться в район Ханкалы. Необходимо было отвоевать у
«чехов» этот важнейший для штурма Грозного плацдарм.
        Наша колонна первой подошла к Ханкале. Заняли позиции. Подтянулись танки, тяжелая техника. Организовали круговую оборону. Что-то уже начало получаться. Хотя до идеала было еще ой как далеко. Идеал в Российской армии случался только на учениях, и то если инспекторскую комиссию хорошенько напоить. Но «чехи» оказались куда более придирчивыми инспекторами, нежели комиссии из Генштаба. Они ставили оценки, расписываясь за них нашей же кровью...
        В ночь на тридцатое декабря наша рота получила очередную задачу. В составе основных сил мы должны были овладеть Ханкалой. Задача для линейного десантно-штурмового подразделения. Но мы-то разведчики... Впрочем, приказы не обсуждают, тем более в той неразберихе, которая предшествовала предстоящему наступлению.
        Мы выдвинулись на указанные исходные позиции, приступили к разведке местности. Позади правее нас метрах в пятидесяти от наших позиций окапывался взвод противохимической защиты. Я бы не удивился, если бы узнал, что у чеченцев есть химическое оружие. Но нам никто ничего не объяснял. Химики молча и с остервенением вгрызались в мерзлую землю. Зима, холод на фоне повышенной влажности - врагу не пожелаешь. Но это сущий пустяк по сравнению с угрозой стать жертвой минометно-пулеметного обстрела. Вся местность в этом районе была изрыта проклятыми арыками, по которым к нам в любой момент могли выйти боевики. Обстреляют, отойдут, а потом снова высунутся из другого места. Из пушек БМД их не достанешь. Минометов у нас, к сожалению, не было, разве что подствольные гранатометы, которые в принципе можно было использовать для ведения навесного огня.
        Но боевики нас не тревожили. И мы спокойно готовились к бою. Тоже рыли окопы - на случай обстрела. А химики тем временем заняли круговую оборону. Ночь, темно. Только слышно, как саперные лопаты грызут землю да ухает где-то неподалеку миномет. Как тот филин ухает, тоску наводит...
        Штурм Ханкалы начался с артподготовки. Одновременно огонь открыло доблестное подразделение химической защиты. Непонятно, что померещилось их командиру, но его подчиненные ударили из автоматов и пулеметов по всем направлениям. В том числе они били и по нашим позициям. Били настолько плотно, что не было никакой возможности поднять голову. Тот, кто знает, что такое автоматный огонь почти в упор, - поймет и меня, и моего командира, который из-за идиотизма соседей не стал поднимать нас в атаку.
        Я думал, что сейчас химики поймут, какую глупость они совершают. Но не тут-то было. Огонь лишь усиливался. А докричаться мы до них не могли - перекричать грохот автоматов мы были не в силах. И по рации связаться с ними не могли. Парализована у них была не только система управления и связи, но и мозги командира... Можно было бы забросать этих идиотов гранатами. Но ведь своих же побьем. А мы хоть и не могли подняться в атаку, но потерь среди нас, благодаря мудрости командира, не было. А у них, к счастью, не было гранат... Оставалось уповать только на то, что у придурков закончатся патроны. И они закончились, аж через два часа.
        Не только мне хотелось заглянуть в глаза идиота, который устроил эту вакханалию. Первым на позиции химиков ворвался наш командир. Мы за ним. Хотелось бить и добивать недоделанных уродов, но, когда я увидел одного из них, у меня опустились руки и пропала всякая злость. Это был не человек, а какое-то парализованное безумным страхом животное. Ни он, ни его сотоварищи совершенно ничего не понимали. Мы им пытались объяснить, что они стреляли по своим, а они лишь тупо кивали головами. И так же тупо улыбались - от радости, что попали в руки к своим парням, а не к «духам». Разговора с офицером не получилось вовсе - по той простой причине, что его убило еще вчера. Взводом командовал сержант, который, судя по всему, кроме как измываться над молодыми солдатами, в военном деле не смыслил ничего... Я хорошо знал, что такое страх. Самому было страшно до полного обледенения души. Но страх пока что не делал меня идиотом... Глядя в безумные глаза паникеров, я вдруг подумал, что сам пущу себе пулю в висок, если вдруг меня охватит такой вот животный ужас. Я не хотел становиться животным. Я не хотел стрелять в
своих...
        Штурм Ханкалы закончился днем. Это была первая победа, которую мы одержали. Ценой большой крови. Но это была наша победа. Победа, которой мы не желали. Как не желали приходить на эту чужую для нас землю. Но мы сюда пришли. У нас приказ, и мы должны выполнить его во что бы то ни стало. Такая вот дурацкая логика у русского человека. Верховное командование - дерьмо, но мы обязаны подчиняться ему, чего бы это нам ни стоило.
        Глава 4
        Тяжелое мрачное небо. Чужое небо. Тяжелый мрачный город. Чужой город. Чужие люди, чужая земля... Я смотрел на Грозный с высоты кургана. И понимал, почему этот город имеет такое название. Он действительно имел очень грозный и, что самое неприятное, неприступный вид. Засевшие в нем боевики уже имели опыт уличных боев, уже умели жечь наши танки из гранатометов, умели убивать. Они вряд ли бы приняли нас с распростертыми объятиями, если бы мы пришли с миром. И уж точно нам не приходилось ждать от них пощады, потому что мы пришли к ним с войной... В лицо мне дул холодный пронизывающий ветер. Но я его не замечал, потому что боялся другого ветра - свинцового. Опасность везде, опасность кругом, и ничего удивительного, если бы мне в лицо задуло снайперскую пулю. Только вряд ли бы я успел удивиться...
        Мне говорили, что сегодня у людей будет новогодняя ночь. Говорили, я верил, но тут же об этом забывал. Какой может быть праздник, если сегодня мы идем в Грозный. Только что взяли Ханкалу и сразу же получили задачу на штурм города. А ведь это не какой-то поселок сто на сто метров. Это огромный город. Даже я, непрофессиональный солдат, понимал, что требуется провести передислокацию и сосредоточение войск, провести тщательную и разностороннюю разведку, разработать подробный и, что важно, долговременный план захвата города. Ведь его невозможно брать нахрапом. Его нужно завоевывать улица за улицей, квартал за кварталом, тщательно зачищать каждый дом, каждую канаву, чтобы не оставить за собой ни одной единицы живой силы противника. Но, видимо, кому-то из высшего руководства страны хотелось встретить Новый год во дворце Дудаева, чтобы потешить свою барскую гордыню и самолюбие. Может быть, сам Ельцин был не прочь испить водочки из запасников бывшего советского генерала, а ныне врага... Скорее всего так оно и было, потому что все делалось в спешке. Предстартовая лихорадка напрягала и наводила на страшные
мысли не только нас, рядовых бойцов, но и командный состав.
        - Ваша главная задача - выжить! - перед строем, не стыдясь своих слов, сказал наш ротный.
        Я почему-то был уверен, что мои товарищи из первого батальона слышат те же слова из уст комбата. Но я их слышать не мог, потому что батальон должен был идти в самом конце колонны - замыкать ее и обеспечивать прикрытие с тыла. А без прикрытия никак не обойтись. Ведь перед нами поставили настолько глупую задачу, что вообще не хотелось идти в бой. Мы должны были не нанести, а изобразить главный удар российской группировки, ввязаться в бой и отвлечь на себя основные силы противника. Что будет дальше, никого, похоже, не волновало. По существу, нам уготовили роль смертников. Но ведь сейчас не сорок третий год, когда такие идиотские маневры были в порядке вещей. Тогда людская кровь была что водица... Впрочем, я уже должен был понять, что и наши жизни не ставились ни в грош. Но от выполнения приказа я отказаться не мог. Потому что не мог подвести своих ребят, своего командира. Мне было страшно, у меня тряслись поджилки в ожидании очередной и более жуткой порции светопреставления. Но я все же забрался на броню своей машины, когда прозвучала команда на марш...
        Мы шли в середине колонны. Никакого боевого прикрытия - ни спереди, ни с флангов. Время от времени над нами пролетали вертолеты... Эпическая картина. Измазанные грязью и кровью бронемашины, съежившиеся от страха солдаты на броне, а сверху с грохотом проносятся бронированные винтокрылые чудовища. Был бы я сейчас на учениях, я бы решил, что под прикрытием с воздуха нам бояться уж точно нечего. Появись вдруг враг, и летчики тут же накроют его точным ракетно-бомбовым ударом... Но я-то знал, что враг откроет стрельбу в тот момент, когда вертолетов не будет в небе...
        Так оно и случилось. Мы прошли военный городок, и началось. В нас стреляли из прилегающих к улице домов - из автоматов, гранатометов, снайперских винтовок. Колонна огрызалась беспорядочным огнем и, теряя машину за машиной, упорно продвигалась вперед... Остановиться бы, провести зачистку близлежащих кварталов. Людей много, и они бы смогли выполнить поставленную задачу. Но в том-то и дело, что не было задачи остановиться, очистить плацдарм вокруг себя и закрепиться. Нас упорно гнали на убой, а мы упорно двигались навстречу своей смерти...
        Первое время потерь было мало, потому что нападения чеченских боевиков носили единичный и точечный характер. Стрельнут, убьют-подожгут и наутек - в другую точку. И некому было их остановить, потому что по параллельным улицам не шли специально обученные подразделения внутренних войск, не отстреливали подозрительных типов. Грозный напоминал мне удава с раскрытой пастью. Он даже не пытался атаковать. Он просто ждал, когда жертва сама заберется к нему в глотку, ну и покусывал ее своим острыми и длинными во всю пасть зубами... Я знал, что у удава не может быть таких зубов. Но аналогия все же напрашивалась...
        Колонна медленно продвигалась к центру города. У моста нас ждали отнюдь не благодарные жители города. Вместо хлеба-соли - патроны с порохом. Нас обстреляли из крупнокалиберных пулеметов. Очень четко работали снайперы. Юрка Бычков даже вскрикнуть не успел, когда пуля ткнулась ему в лоб аккурат под срез каски. Падая, он успел только взмахнуть руками... Я знал, что это снайпер. Но не знал, откуда он стрелял. Вернее, знал, что стреляют они отовсюду. Пулеметы, гранатометы, минометы, снайперы... Надо было останавливаться, захватывать близлежащие дома, проводить зачистку. Но нас упорно гнали вперед, на убой. Рев, гул, вой, хлопки выстрелов, грохот взрывов... Я знал, что на войне так бывает, знал, что там убивают. Но ради чего умирать, вот в чем вопрос? И этот вопрос мучил не только меня. Он подрывал и без того нулевой боевой дух «пушечного мяса». Вряд ли кто сейчас думал об общей боевой задаче. Сейчас у каждого была своя программа-максимум - выжить. Максимально трудная программа. Но мы должны были ее выполнить...
        На мост выехал первый танк. Картина жуткая. Перекрестный обстрел с нескольких сторон сразу. Но удивительно, танк прошел. За ним еще танк, после боевая машина пехоты с мотострелками на броне. Солдаты тоже стреляют, но непонятно куда. Как будто для того стреляют, чтобы отпугнуть смерть. Но ничего не выходит. Убитые, раненые... А колонна продолжает ползти вперед. Подходит и наша очередь. Но, как ни странно, нам везет. Как будто Юрка Бычков своей смертью заговорил нас от пуль на мосту... Глупая мысль, сумбурная. Такая же глупая, как все происходящее... Когда все это закончится, думал я. И стрелял, стрелял...
        Мост все-таки прошли. Потери существенные - как в живой силе, так и в технике. Но, как оказалось, это была всего лишь разминка. Или лучше сказать, мост оказался вратами, за которыми начинался ад.
        Я знал, что при выводе наших войск чеченцам осталось много боевой техники. Но до начала боевых действий думал об этом как-то отстраненно - ну, осталось и осталось. Сейчас же я был готов перестрелять всех козлов с большими погонами, которые допустили этот беспредел. Из-за них нас убивали нашим же оружием. Один чеченский, некогда советский танк, по башню вкопанный в землю, уничтожил весь авангард колонны. Горящие танки, бэтээры. Колонна стоит. Отстреливается. Бьют танковые орудия, башенные пушки и пулеметы боевых машин. Солдаты залегают, отчаянно стреляют в сторону «чехов». Свои же пули летят над головами. Все тот же бардак и хаос...
        Мы тоже стреляем. Нам тоже страшно, но мы - разведчики. Наша задача не только выживать, но и получать информацию о противнике. Самим получать, самим же ее и использовать. Такое ощущение, что общее руководство операцией приказало долго жить. Ни связи, ни взаимодействия...
        - Корней, там огневая точка! - показывая рукой на высотный дом, кричит Пашка.
        Каска сдвинута на один бок, рот искривлен на другой, лицо чумазое, подбородок в грязи, сам весь как будто из дерьма вылез... Все мы сейчас такие. И хорошо, если бы вылезли из этого дерьма. Нет, мы по уши в нем...
        - Игольник!.. Молочан!.. Безуглов!..
        От грохота выстрелов я сам себя еле слышал. И меня должны были слышать и мои подчиненные... Да, откликаются, ждут приказа. Жуть как страшно, даже удивительно, что штаны до сих пор сухие. Но даже если бы они были мокрыми, все равно надо подниматься и уничтожать обнаруженную цель. Вперед... У самого поджилки трясутся, а отрываюсь от земли, запрыгиваю на броню. БМП-2 ревет, как тягловый вол в страхе перед волками. Но все же выдвигается к указанному месту. Спешиваемся, вперед перебежками. Все по науке - все, как учили...
        До цели оставалось метров семь-восемь, когда сзади я услышал возмущенное урчание мощного дизеля. Обернулся и увидел наш танк. Пушечный ствол смотрит прямо в нашу сторону. Бу-ух!.. Снаряд попал в стену, на которую мы шли. Взрыв, разлетающиеся кирпичи, дым вперемешку с пылью. В голову мне угодил кусок кирпича, и если бы не каска, я бы валялся сейчас с проломленным черепом. Но и без того удар был достаточно ощутимым. Пока я приходил в себя, танк благополучно скрылся из вида... Да, слышал я, что на войне свои стреляют по своим, но не знал, что это явление настолько распространено. Но этот танк хоть огневую точку противника уничтожил, хоть толк от него какой-то был... Хотя вряд ли мне было бы легче на том свете от мысли, что погиб я от своих не зря... Но ведь я не погиб. И с помощью своего друга Пашки кое-как забрался на броню. А вокруг стреляют, а вокруг все гудит и грохочет. Но мне уже не страшно. «Будь что будет», - шелестит в контуженном сознании.
        Истерзанная, измочаленная колонна продолжает путь. Вышли на городскую площадь перед кинотеатром. На всем открытом пространстве - врытые в землю бетонные плиты. Сюда и вползла наша израненная чеченским огнем змея-колонна. В мешок, по сути, вползла. Ведь со всех сторон здания, где уже засели и куда сейчас устремляются боевики. Но у нас есть танки, у нас есть орудия. И если грамотно это использовать, то этот плацдарм можно обратить в неприступную крепость. Но о каком грамотном руководстве может идти речь, когда и руководить-то некому. Высшее начальство сейчас в штабах, уже откупоривает шампанское в ожидании победного рапорта.
«Грозный взят! С Новым годом, господа!»... Господа - это генералы, а мы - погибающие здесь солдаты и офицеры - товарищи, то есть «пушечное мясо». А как по-другому я мог думать, когда у меня перед глазами горели боевые машины пехоты. Я видел БТР с оторванной башней и целое нагромождение мертвых тел вокруг. Грохот взрывов и выстрелов, дым, вонь. И свист, с которым смерть своей косой скашивала кровавый урожай...
        Наша рота заняла целый квадрат, опоясанный бетонными плитами. И сами плиты, и ложбины между ними - своего рода естественные укрытия. Но этого мало. Ротный приказал глубже врываться в землю. Все правильно, закон войны - упал, окопался. Не успел окопаться - самого потом закопают, на два метра... «Двухсотых» в нашей роте хватало. Шесть трупов с нами, еще три остались где-то на пути следования колонны. Хоть и говорят, что десантники своих не бросают, но ситуация иногда заставляет. И
«трехсотые» с нами, то есть раненые. Тяжелораненых меньше, чем убитых, хотя, по идее, должно быть наоборот. Но снайперы на этой войне создают свое соотношение между убитыми и ранеными. Снайперы везде. К счастью, и у нас были свои мастера. Урусов и еще один взводный взяли это дело под свой контроль и личное исполнение. Они уже в работе. Их сейчас не найти - они то здесь то там. Я тоже мог бы подключиться, тем более что из СВД я стреляю отлично. Но Урусов - лучший стрелок, и пока он в деле, на мне весь взвод. А нужно и позиции обустроить, и с ранеными разбираться. Медицинской помощи ждать неоткуда. Все санитарные машины с экипажами уже уничтожены. О вертолетах и говорить нечего. Так что вся надежда на индивидуальные пакеты - промедол и бинты в карманах куртки. Ну, еще кровоостанавливающие жгуты на прикладах автоматов. Вот от этого и пляши...
        Мы окапывались, а чеченский огонь становился все плотнее: боевики прибывали и прибывали...
        Я лежал в укрытии и с помощью прибора ночного видения выявлял огневые точки врага. Выявлял и сам же давал команду на уничтожение. Работали, надо сказать, неплохо. Только что вернулись с боевой вылазки. Обнаружили чеченский дот, а Пашка Игольник с одного выстрела точно в амбразуру...
        - Корнеев, - тронул меня за руку ротный. - Пойдешь со мной...
        Он выглядел на самую малость бодрей и свежей остальных. Уставший, изможденный, придавленный мыслью о больших потерях. А впереди затяжной изнуряющий бой, а впереди новые потери...
        Болотницкий взял в свою группу двух прапорщиков и двух сержантов. Он брал в разведку самых опытных. Не скажу, что это льстило мне. Должно было льстить, но все мои эмоции, казалось, были похоронены под тяжестью безнадежной ситуации... Впрочем, это была уже не разведка. Это был боевой выход. К дому, откуда работали снайперы и пулеметчики. Только наша рота от их огня потеряла троих...
        Бронежилеты мы брать не стали. Передвигаться в них тяжело, а толку, как выяснилось, мало. Эта штука хорошо держит автоматную пулю калибра пять сорок пять. И от осколков - отличная защита. Но чеченцы, как выяснилось, в основном были вооружены старыми «АК-47», пули от которых прошивали броники насквозь. А снайперы, те вообще стреляли в голову.
        Скрытно - где ползком, где перебежками - под покровом относительной темноты мы преодолели опасное пространство, отделявшее нас от осиного гнезда. Не буду говорить о том, что вокруг стреляли. Это было так же естественно, как фейерверк в новогоднюю ночь. А ночь действительно было новогодней. А ротный сейчас выступал в роли Деда Мороза, а мы помогали ему доставить новогодние подарки, чтобы
«порадовать» чеченских «детишек»...
        Один за другим мы втянулись в разбитое окно на первом этаже. Чья-то квартира. Опаленная огнем стена, разбросанные вещи. Вряд ли здесь побывал пушечный снаряд, скорее всего граната влетела - похоже, из подствольника. Копоти много, а разрушений не очень... Впрочем, это детали.
        В квартире никого не было. Входная дверь нараспашку. На лестничной площадке темно. Где-то вокруг дома гудит канонада, а здесь относительно спокойно. До жути спокойно. Даже мои утрамбованные предыдущими кошмарами нервы натянулись как гитарные струны. Как бы похоронный марш Шопена не сыграть... Откуда-то сверху донесся одиночный выстрел. И тут же рубанула длинная пулеметная очередь. То ли с четвертого этажа стреляют, то ли с пятого. Но из этого подъезда точно...
        Медленно поднимаемся. Ротный впереди. Лестничная площадка четвертого этажа. Вдруг из открытой двери прямо к нам выбегает боевик в камуфляже отечественного образца. Но с бородой...
        - Вах! - вскрикивает он от неожиданности.
        Еще мгновение, и он бы пришел в себя. Но ротный уже на нем. Одной рукой обхватил его за шею, другой закрыл рот. Мощным движением крутанул чеченца вокруг своей оси. Он еще только укладывал его на спину, когда прапорщик Гулько воткнул нож точно в сердце... Это был старшина роты. Он больше был каптенармусом, нежели командиром. Прижимистый, ворчливый, с пивным брюшком. Тридцать четыре года мужику, в возрасте уже. Может, потому он никогда и не бегал с нами кроссы, а в спортивных праздниках участвовал только с точки зрения материально-технического обеспечения. Я и не думал, что в бою этот человек сможет спокойно и, главное, без проволочек пустить кровь врагу - такому же живому человеку. Я в ступор впал, а Гулько раз, и клинок уже тормозит вражье сердце...
        Боевик конвульсивно дернулся и затих. Ротный приподнял вверх указательный палец. Прислушался к тишине. Вроде все спокойно... Тихо и спокойно, если не считать, что где-то рядом пулемет надрывается. Но ведь надрывается, значит, стрелки не заметили опасность с тыла. Значит, действительно, все спокойно.
        Ротный показал мне на квартиру, противоположную той, откуда выскочил боевик. Второму сержанту так же молча приказал обследовать соседнюю квартиру. А сам вместе с прапорщиками устремился в самую гущу событий. За нами пока что еще сохранялся фактор внезапности, и чтобы его не растерять, действовать нужно было быстро и решительно. Так я и поступил. Через кем-то ранее выбитую дверь ворвался в квартиру. Быстро заглянул в одну комнату, окнами выходящую на площадь. Никого.
        Еще одна комната... Пулемет у окна на высокой самодельной треноге, человек передергивает затвор. Готовится к стрельбе... Но я к этому готов был еще раньше. Планку предохранителя автомата я снял сразу, как только маршевая колонна двинулась в путь. И с тех пор ни разу не поднял ее вверх. И патрон всегда в патроннике. А палец на спусковом крючке... Я готов был стрелять, и очередь дал прицельную, но самому мне показалось, что это была суматошная, нервная стрельба. Но как бы то ни было, боевик получил очередь в спину и упал на свой пулемет. Вместе с ним рухнул на пол. Под аккомпанемент нескольких коротких очередей, донесшихся до меня через лестничную площадку. Это расправлялся с боевиками капитан Болотницкий...
        Почти в это же время за моей спиной вспыхнул свет. Я резко обернулся и увидел выходящего из санузла человека. В комнатах было темно, а в сортире горел свет. Боевик открыл дверь и тем самым осветил часть коридора. Судя по всему, горела керосиновая лампа или еще что-то в этом роде. У свечи более тусклый свет, разве что несколько свечей...
        Это был боевик. Молодой парень в теплой джинсовой куртке, автомат в положении за плечом. Но сдернуть с плеча свой «АКМ» он не мог. Руки были заняты - застегивали ширинку штанов. Он думал, что это его напарник открыл огонь, поэтому так смело вышел из сортира. Наверное, еще и удивился, почему огонь ведется без него... Но это было в недалеком прошлом. В настоящем он уже понимал, что попал впросак... Сначала в унитаз попал - не зря же об освещении позаботился, а потом попал сам. И очень конкретно...
        - Е-ей! Ты чо-о! - в панике хватаясь за голову, взвизгнул он.
        Это был такой же молодой пацан, как Пашка Игольник. Или как Юрка Бычков. Пашка еще жив, Юрка уже мертв. И этот пока жив, но сейчас будет мертв.
        - Не надо!
        Чеченец сделал движение, чтобы упасть на колени, но то ли ноги подкосились в обратную сторону, то ли еще что, но он бухнулся на задницу. Свет из сортира продолжал падать на него, что делало из него великолепную цель. Но стрелять я не торопился. Сам не знаю, почему... Может, потому что противник был фактически безоружен. Автомат под ним, воспользоваться им он никак не может.
        Но я должен стрелять. И я буду стрелять. Просто у меня нет другого выхода. Нельзя оставлять у себя в тылу живого врага... Но палец на спусковом крючке как будто парализовало. А чеченец выл в отчаянии.
        - Не убивай, не надо...
        Да и не похож он был на чеченца... Я где-то слышал, что из всех кавказских народов чеченцы имеют большее сходство со славянами. А если точнее, то со славянами, в которых текла азиатская кровь - татарами, турками... Этот был черноволос, но больше напоминал русского, нежели кавказца. И говорил он почти без акцента. Но это так, к слову. Меня меньше всего интересовало, на кого он был похож. Этот гад стрелял в меня, в моих друзей. Сколько убитых пацанов на его счету... Я должен был его убить...
        - Я не хотел... Меня заставили... - вымаливал пощаду боевик.
        Я лишь криво усмехнулся в ответ. Так я ему и поверил... Я стоял в темноте, и не знаю, видел меня чеченец или нет, но в любом случае он понял, что меня не проведешь.
        - Ты сам к нам пришел... Тебя никто не звал...
        Уже другая нота, но песня из того же репертуара... Пора было заканчивать с ним.
        - Ты сам откуда, парень? Из Москвы? - спросил он.
        Опля! За душу меня взять решил...
        - Тебе какое дело? - ухмыльнулся я.
        Мне было все равно, как он угадал, откуда я родом.
        - А, из Москвы... Я тоже из Москвы... У меня прописка... Хочешь, глянь...
        - Русский?! Тем хуже для тебя...
        - Не, я чеченец... А живу в Москве... У брата... Он уже давно в Москве... И меня прописал...
        Теперь настала моя очередь прописать этого урода - оформить ему прописку на тот свет. И палец на спусковом крючке растормозился, а ствол автомата смотрит точно на врага. Сейчас, сейчас... Но в квартиру из темноты коридора бесшумной тенью шмыгнул ротный. Я узнал его по манере передвигаться, а может, интуиция подсказала, что это свой. Так или иначе, стрелять в него я не стал. И чеченца не упокоил.
        - Товарищ капитан, вы? - на всякий случай уточнил я.
        Хотя делать это было необязательно. Одним глазом я смотрел на чеченца, другим на капитана, за которым уже вырастали фигуры прапорщиков и сержанта.
        - Я, - ответил Болотницкий. И кивком головы показал на вражью образину. - Что это такое?..
        - Сейчас устраним...
        - Не надо... Молодой еще...
        Это было странное решение со стороны не знающего пощады командира... А может, и знал он, что такое пощада? Может, в душе он не был таким жестоким, каким казался. Видел я, как переживал Болотницкий тот недавний случай, когда его боевая машина прорвала живое кольцо оцепления. Он же места себе не находил... Может, он и сейчас вспомнил раздавленных гусеницами женщин. Может, подумал, что этот парень - сын чьей-то матери... Я не знаю, что на него нашло, но он не позволил мне нажать на спусковой крючок.
        - Уходить надо, - сказал ротный, усаживаясь на пол напротив чеченца.
        Такое ощущение, что ему не хотелось уходить. В квартире холодно, гуляют сквозняки. Но здесь лучше, чем на площади. И пули сюда не летят. А если вдруг нагрянут боевики, так место для засады удобное, и пять автоматов с подствольниками - дело не шуточное. Только свет в туалете потушить надо. Или просто дверь закрыть... Но скорее всего ротный решил устроить передышку. Ствол его автомата смотрел прямо на чеченца. Да и мой автомат держал пленника в напряжении.
        - С этим что делать? - кивая на него, спросил я.
        - Не знаю... - честно признался Болотницкий.
        - А расход гниду, и все дела, - предложил Гулько.
        Он тоже уже сидел на полу. Его автомат смотрел в сторону дверного проема. Только появись какой «чех» на лестничной площадке, он выстрелит без колебания... А вот сможет ли он убить пленника? В бою рука у него не дрогнула, но то в бою. А здесь палачом надо быть, чтобы убить... Может, и справился бы Гулько с этой ролью. Но голос его звучал неуверенно. Не хотел убивать. А если хотел, то не своими руками..
        - Молодой еще... - сказал ротный. И обратился к чеченцу. - Как зовут?
        - Сергей, да, - удивил его чеченец.
        - Русский?!
        - Зачем русский? Чеченец я... Я в Ставрополе родился, потом в Москву... Я в Чечне редко был...
        - Какого хрена сюда занесло? - лениво спросил Болотницкий.
        Ему все равно, по каким соображениям этот баран здесь оказался - по идейным или финансовым.
        - Брат сказал, ехать надо...
        - А брат где?
        - В Москве... У него казино... Это, вы когда в Москве будете, заходите, дорогими гостями будете...
        Автомат ротного и без того был готов к бою, но он все же передернул затвор, не обращая внимания на вылетевший патрон. Чеченец понял его без слов.
        - А-а, извините...
        - Ладно, ничего... Живи...
        Болотницкий вяло зевнул и вдруг стремительно вскочил на ноги. В тот же момент ударил чеченца - прикладом автомата точно в шею. Пленник вырубился мгновенно...
        - Уходим...
        Возможно, этот акт милосердия был платой с его стороны за гибель мирных чеченцев. Так или иначе, добивать молодого боевика не стали.
        Только мы вышли из квартиры, как в нее влетел снаряд. Стреляли с площади. Кто-то из танка шарахнул. Скорее наугад. Ведь признаков жизни мы не подавали.
        В квартире громыхнуло так, что лопнула стена, к которой примыкала лестница. И штукатурка с полотка посыпалась. Но я на это почти не обратил внимания. Уже привык, хотя, казалось бы, привыкнуть к этому было невозможно.
        Мы уже возвращались на позиции нашей роты, когда нас обстреляли свои же. Огонь открыл молодой боец из моего взвода. Нервы дрогнули. За ним из всех видов оружия ударили мотострелки - наши соседи с правого фланга. Нашего придурка быстро угомонили. Как потом выяснилось, Пашка к этому руку приложил. А мотострелки еще долго не унимались. Всех к земле припечатали - и тех, кто уже на позициях был, и тех, кто возвращался с задания... И к этому я уже привык... Или мне так только казалось...
        В конце концов огонь стих. И мы благополучно свалились в свои окопы.
        Новый год отмечали всей ротой. Нам - по пятьдесят капель спирта, раненым - по маленькой порции промедола, ну а убитым - вечная память. Поздравляли друг друга - так, скорее в шутку, чем всерьез. Не та ситуация, чтобы на празднике зацикливаться. Гулько обнес по расчетам фляжку со спиртом, похлопал каждого по спине - мол, крепись, браток, недолго осталось: год-то уже, считай, закончился...
        И «чехи» нас тоже поздравили. Целых десять минут не стреляли. А потом устроили самый настоящий праздничный фейерверк. Массированный минометный огонь заставил нас вжаться в землю и уповать на милость судьбы. Падающие мины - это страшно. От них можно спрятаться в блиндаже, а в открытом окопе - как повезет. А какие здесь могли быть, к черту, блиндажи? Блиндажи сейчас в Москве, у деятелей, которые заварили эту кашу.
        Минометный обстрел продолжался, когда «чехи» поперли в атаку. Видимо, они всерьез считали, что нам уже давно пора на тот свет, вот и решили нас поторопить. Но нам туда еще рано. И, чтобы это доказать, мы вынуждены были отстреливаться. Уцелевшую технику вывели на прямую наводку, и огонь, огонь, огонь... А мины продолжали сыпаться нам на головы. Но мы стреляли, стреляли, потому что знали - только так можно выжить... Вот когда я пожалел, что не добил «московского» чеченца. Дядя сказал ему воевать, вот он, гад, и воюет. Уже пришел в себя после удара и уже пополнил собой ряды атакующих. А если боевики прорвутся к нашим позициям, если начнут нас вырезать, он щадить никого не будет...
        Но боевики не прорвались, отошли, рассредоточились по своим укрытиям. И минометы успокоились. Но снайперы не давали покоя до самого утра...
        А потом поступила команда уходить, вернее, выдвигаться в обратном направлении. Колонна отползала назад медленно, и не единой змеей, а отдельными ее кусками. Ни управления, ни взаимодействия, о прикрытии с воздуха приходилось только мечтать. Но все же мы уходили. Да, мы проиграли, но никто не чувствовал за собой вину. Ведь нас гнали сюда не для победы, нас гнали сюда как скот на забой - свои же и гнали..
        Мы не уходили, мы отползали. Огрызаясь. Отползли за мост. И здесь открылась жуткая картина вчерашнего дня. Мы узнали о гибели десантной роты нашего батальона. Эта рота шла в арьергарде колонны, но мост пройти не сумела. Боевики и наемники отсекли роту от основных сил и навалились на нее всей своей массой. И это был не бой, это была самая настоящая резня. Раненых добивали выстрелами в голову - так поступают с жертвами заказных убийств. Неужели и наше убийство кто-то заказал? Похоже на то. Но мы не все выполнили поставленную задачу - не все сгинули в кровавом молохе страшного города...
        Полностью погибла колонна раненых, по пути в Моздок нарвавшись на оставленных в тылу боевиков. Ведь мы должны были взять Аргун. Но не взяли. Потому что не было времени. Ведь мы должны были умереть в Грозном не позже, чем закончится старый девяносто четвертый год. И мы умирали... Мне повезло. Я не был убит, и контузия, как оказалось, была плевой. Еще осколком по ноге чиркнуло на обратном пути. Но в санбат обращаться не стал... Может быть, потому что не хотел ехать в составе колонны раненых через Аргун, не хотел погибать...
        Чем дальше отходили мы от Грозного, тем меньше нас обстреливали. Третьего декабря мы получили приказ возвращаться в Толстой Юрт. Оттуда к Грозному шли свежие части с молодыми и необученными солдатами. Видно, кому-то было мало нашей солдатской крови...
        Что-то сдвинулось в моем сознании. Лопнула какая-то струнка в моей душе. После пережитого я уже не мог воспринимать действительность в тех красках, в которых привык ее видеть. Только черно-белые цвета. Никаких тонов или полутонов. Я стал дальтоником души...
        Я не был палачом и не хотел им быть. Но я очень жалел, что не застрелил тогда чеченского засранца. Я должен был его убить. Я должен был отомстить за смерть своих друзей и товарищей...
        Под Толстым Юртом нам дали возможность отдохнуть и зализать раны. Война была где-то далеко, но ротный и сам не расслаблялся, и нам не давал покоя. Конечно же, для начала он заставил нас окопаться и соорудить хотя бы пару блиндажей на всех. А много нам и не надо. Из сорока двух человек в строю осталось всего шестнадцать. Одиннадцать «двухсотых» и пятнадцать «трехсотых». И то нам, считай, повезло. В других подразделениях процентное соотношение потерь было куда больше. Но, увы, от сравнительного анализа легче не становилось...
        Мы врылись в землю, соорудили минозащитную крышу над головой, сколотили нары, завесили стены блиндажей гобеленами из плащ-палаток, затопили печи. Попади я в такое жилище месяц назад, мне бы стало не по себе при мысли, что придется жить здесь. Но сейчас для меня такая землянка была в радость. Пусть и тесно здесь, зато не в обиде. Ведь не стреляют же, и тепло от печки. А то, что в боевое охранение время от времени нужно заступать, так это мелочи жизни по сравнению с тем, в каком дерьме мы побывали. Тем более что к охране и обороне позиций не привлекали. Давало о себе знать ранение в ногу...
        А девятого января в расположение нашей сводной части наведался «долгожданный» гость, представитель Московской военной прокуратуры. По мою душу прибыл. Я уже и думать забыл о том, что произошло в Москве якобы по моей вине.
        Меня вызвали в штабную палатку. Там меня и ждал щеголеватый, гладко выбритый капитан в модном камуфляже. Казалось бы, какая может быть в армии мода - форма одежды единая, утверждена приказами и инструкциями. Но у кого есть возможность, те обзаводятся армейским камуфляжем недоступной для «простых смертных» натовской раскраски. Видимо, у капитана такая возможность была. И обувь у него не уставная - какие-то импортные боты с высоким берцем, может, Австрия, может, Канада. И кепка у него «фирменная» - наглаженная, со вставками. А ведь холодно на улице, январь месяц как-никак. Но, видимо, он считал, что его здесь ждут теплые кабинеты и салоны служебных машин. Может, он и на девочек рассчитывал.
        Капитан глянул на меня неприязненно. Так может смотреть опрятно одетый человек на грязного вонючего бомжа. А я и был по сравнению с ним бомжом. Здесь не было никаких условий для того, чтобы следить за собой. Обмундирование стирать смысла нет - сегодня чистое, а из боевого охранения вернешься, снова весь в грязи по самые уши. Зима-то здесь холодная, но минусовая температура держится недолго, а при плюсовой - одна сплошная грязь вокруг.
        - Что вы усмехаетесь, Корнеев? - нахмурился капитан.
        - Короче, - опускаясь на скамью, сказал я.
        После того, что я пережил в Грозном, меня ничем невозможно было напугать. Захотят арестовать, так я сбегу - мои ребята же мне и помогут. Еще и капитану люлей навешают. Так что уйти в бега не проблема. А жить я могу где угодно, хоть на свалке с бомжами. Но это вряд ли... Я стал прокручивать в голове возможные варианты моего дальнейшего существования. Неторопливо прокручивал. Время у меня было. После моего «короче» капитан минуты три буравил меня ошалевшим от возмущения взглядом.
        - Я вас не понял, Корнеев, - наконец родил он.
        Я лишь пожал плечами в ответ. Плевать мне, понял он что-то или нет.
        - Да, распустились вы здесь... - посетовал следователь.
        Я посмотрел на него просительно-требовательным взглядом. Хватит вокруг да около ходить, дело пора говорить.
        - Вы, Корнеев, наверное, знаете, что нарушили подписку о невыезде? - заговорил капитан.
        - Приказ у меня был...
        - Ну, я не знаю, основание это или нет...
        - Короче.
        На этот раз он не возмутился. Понял, что лебезить перед ним я не собираюсь.
        - Если короче, то заехал я к вам, Корнеев, так сказать, по пути. Должен сообщить, что все обвинения с вас сняты...
        Начало разговора не предвещало ничего хорошего. А тут такой поворот... Или я ослышался?
        - Обвинения, говорю, с вас сняты... - словно делая над собой усилие, повторил следователь.
        - Так оно и должно так быть. Не трогал я его...
        - Там целая история, Корнеев...
        Капитан достал из нагрудного кармана куртки пачку «Мальборо» в белой упаковке. Я такие в Москве курил - супер. Любезно предложил мне сигарету. Я решил отказаться и даже сунул руку в карман за дешевой «Примой», но передумал. Человек приятную новость принес, а я оскорблять его буду. Взял сигарету, закурил. И так легко на душе вдруг стало... Еще бы мир в радужные тона окрасился. Но вряд ли это когда произойдет...
        - Рухлин, можно сказать, сексуальным маньяком оказался, - еще больше ошеломил меня капитан.
        - В каком смысле?
        - Ну, не в самом прямом...
        Оказалось, что, пользуясь своим положением, Аркадий Васильевич домогался своих студенток. С кем-то получалось, с кем-то нет. Одну студентку он взял силой. Пострадавшая заявление в милицию писать не стала, но все же история получила огласку. Этим и объяснялись его неприятности на работе, о которых говорила Вика. Что за неприятности, не говорила. Может, скрыла, может, не знала. Но, так или иначе, Аркадию Васильевичу в институте сделали клизму. Ставился вопрос об увольнении. И уволили бы, если бы не брат потерпевшей. Он подговорил дружков, подкараулил Рухлина возле дома, когда он выносил мусор. Содержательная беседа закончилась для физрука реанимацией...
        - Он же по жизни ненормальный, - с презрением к Викиному отцу заметил я.
        С презрением к отцу, но не к ней... А что, если эта мразь и сделала Вику женщиной? Что, если он домогался и получал в пользование родную дочь?.. Эта мысль вогнала меня в самый настоящий ступор. Упади сейчас под ноги граната без чеки, я бы просто физически не смог выйти из транса, чтобы среагировать.
        - Да, за что боролся, на то и напоролся... - соглашаясь, кивнул капитан.
        - Как это все далеко, - в раздумье усмехнулся я.
        - То есть...
        - Так далеко, как будто все это из другой жизни...
        - А-а, да, наверное... Я слышал, у вас тут такая заварушка была...
        - Заварушка - это пирушка с мордобоем. А у нас война, капитан...
        - Ну да, ну да... Я мог бы и не заезжать к вам, Корнеев, но раз уж такая оказия. В общем, дело в отношении вас закрыто, так что можете дышать свободно. А я поеду, мне в Ассиновскую надо...
        - Неспокойно там.
        - Ничего не поделаешь, работа такая. А то вы тут, наверное, думаете, что мы штабные крысы? - с упреком спросил капитан.
        Угрызений совести я не почувствовал, но все же стало немного неловко. Нехорошо я думал о следователе прокуратуры - щеголь, чистюля. А ведь он действительно мог мимо меня проехать и не сообщить мне приятную новость. А не проехал. И дальше ехать собирается - пусть и не в самое пекло, но нарваться на засаду может запросто. И не боится, потому что у него тоже есть чувство долга...
        - Да, кстати... - спохватился следователь.
        И передал мне два запечатанных конверта.
        - Вот прихватил, от родителей твоих и от девушки...
        Конверт с письмом от родителей приятно согрел душу, а с письмом от Вики - вызвал жаркий прилив чувств к сердцу. И смягчилось сердце, и подступили слезы к глазам.
        - Спасибо вам, товарищ капитан!
        - Да ладно, чего там... - растрогался следователь.
        Письма я читал в землянке. Разумеется, начал с того, которое прислала Вика.

«Здравствуй, Корней!..» Не любимый, не родной, просто Корней. Ну да ладно... «С наступающим Новым годом тебя! Желаю тебе всего самого лучшего. И главное, счастья в личной жизни. Пишу это письмо с мыслью о тебе. Прошу у тебя прощения за себя и за маму, ведь мы думали, что это ты избил моего отца... Наверное, следователь тебе все рассказал. Но ты ему не верь. Отец мой совсем не такой, его оговорили. Тебя же тоже оговорили, но ты ни в чем не виноват... Ладно, не буду тебя утомлять. Скажу, что очень соскучилась по тебе, жду не дождусь, когда ты вернешься домой... Твоя мама говорила, что вашу часть отправили в Чечню. Не знаю, что вас там ждет, но предчувствие у меня тревожное, как бы не случилось чего. Береги себя. Помни, что я жду тебя. Жду тебя живого и здорового, но если вдруг что-то случится... Тьфу-тьфу, не хочу даже думать об этом, но все же, если вдруг что, я все равно хочу быть с тобой... Пиши мне, буду ждать ответа, как соловей лета. Не прощаюсь! До следующего письма! А лучше - до встречи!..»
        Письмо было написано мелким четким почерком, и несколько грамматических ошибок, которые я заметил, казались вовсе не досадной случайностью. Вика поздравляла меня с наступающим Новым годом, значит, письмо было написано еще до того, как страна узнала о «героическом» штурме Грозного. А может, в России вообще никто не знает, как мы сгорали в огненном котле... Лучше бы Вика ничего не узнала. Ведь она так волнуется, переживает за меня. Ждет меня с войны. Живого и здорового. Но если вдруг я стану калекой, она не отречется от меня... Про любовь она не написала ни слова. Но этим чувством была пронизана каждая строчка. Она любила меня. Она очень меня любила... И я очень ее любил. Очень-очень. Я обязательно выживу на этой войне, обязательно вернусь домой, чтобы поскорее обнять и прижать к сердцу свою любимую...
        Глава 5
        А война продолжалась. Не успел я ответить на долгожданное и многообещающее письмо, как в роту прибыло пополнение. Сорок шесть солдат второго года службы - из нашей же дивизии - с техникой и вооружением. Ротный с ходу оседлал пополнение, и нас вытащили из нор. Десятого января начались занятия по боевой и тактической подготовке. Действия пар и троек на подходах и внутри зданий, разведка целей, правила применения ручных гранат при ведении боевых действий в городе, элементы военно-медицинской подготовки и так далее и тому подобное. Меня к занятиям ротный не привлекал, и вовсе не потому, что я все знал и умел. Причиной была моя раненая нога. Рана хоть и затянулась, но лучше лишний раз ее не трогать.
        А двенадцатого января рота получила боевую задачу. Снова Грозный, снова бои за город...
        - Можем оставить тебя в санбате, - сказал мне ротный.
        Я так на него посмотрел, что он понял меня без слов.
        - Готовь взвод к маршу...
        Точно такую же задачу поставил мне и взводный Урусов.
        Нам понадобился всего час, чтобы подготовить колонну к маршу. Вечером мы были в Моздоке, там переночевали, а утром на самолетах вылетели в Грозный. В аэропорту получили задачу овладеть зданием Совета Министров...
        В Грозном шли бои, но уже не было той бестолковости, из-за которой в страшную новогоднюю ночь погибли тысячи российских солдат. Чувствовалось общее командование, более-менее наладилось взаимодействие, и молодых солдат, по возможности, перестали привлекать. Но все же не все было так гладко, как хотелось. В основной своей массе чеченские боевики были взрослыми мужчинами, почти все в свое время отслужили в рядах Советской армии. Они защищали свой город, они дрались за свои улицы и дома. И, судя по всему, они не испытывали нехватки оружия и боеприпасов. Потери несли обе стороны. Аура смерти темной тучей витала над страшным городом...
        Вместе с нами здание Совмина должны были штурмовать две роты мотострелкового батальона. Пока наши командиры уточняли общую задачу, налаживали взаимодействие, мы знакомились с нашими боевыми соратниками. Ребята мне понравились. Не скажу, что все рвались в бой. И страх в их глазах угадывался, но это ничего - ведь смерти не боятся только психи. Зато в их взглядах не наблюдалось панического животного ужаса. Они уже знали, что с чеченцами можно воевать, что их можно побеждать. А мы им подсказали, как это можно делать. Ведь мы уже побывали в бою, и победы у нас были - пусть частного характера, но были. Вспомнить хотя бы тот случай, когда мы уничтожили снайперский и пулеметные расчеты в захваченном врагом доме...
        Я заметил, как один мотострелок соединяет изолентой сложенные «вальтом» два магазина. Мне понравился воинственный блеск в его глазах. Парень настраивал себя на предстоящий бой, только вот метод, которым он придавал себе решимости, вызывал нарекания.
        - Зачем ты так делаешь? - спросил я.
        - Как зачем? - удивленно и снисходительно глянул на меня парень. - Так быстрей...
        Пришлось объяснять ему, что в бою при стрельбе вольно или невольно ему придется упирать автомат «рожком» в землю, отчего может забиться грязью подаватель нижнего магазина. Вставишь такую обойму в свой автомат, а стрелять не сможешь. Начнешь разбираться, нервничать - упустишь момент, зато поймаешь пулю. Также объяснил, что сначала магазин снаряжается трассирующими патронами, а потом уже обычными. Практический смысл такой тонкости налицо: пошли трассеры - значит, магазин уже пуст, пора его менять. Но менять нужно так, чтобы последний или предпоследний патрон оставался в патроннике, в таком случае после смены магазина совсем не обязательно тратить время на передергивание затвора. Пустой магазин желательно отбросить в сторону, чтобы потом случайно не перепутать с полным...
        Солдат выслушал мой инструктаж, согласился со мной и стал разъединять магазины, но я снова его остановил.
        - Не надо, впереди марш...
        И снова пришлось объяснять, что два соединенных вместе магазина хороши на марше, когда приходится отражать внезапное нападение с брони... Оказалось, я знал немало тонкостей, которые неведомы были необстрелянным мотострелкам. И я готов был поделиться с ними всеми своими знаниями, но прозвучала команда «К машине!». И снова марш, и снова в бой...
        Тринадцатое января. Канун старого Нового года. Снова нас ждала новогодняя ночь. Я очень надеялся, что кошмар больше не повторится...
        Наш командир предложил начать операцию с наступлением сумерек, когда наблюдение со стороны противника затруднено. Предложение было одобрено, и к наступлению темноты мы должны были скрытно выйти на рубеж перехода в атаку. И мы выходили - короткими перебежками, по три-четыре человека в группе, режим тишины соблюдался неукоснительно. Начальный этап операции закончился благополучно. Уже одно это вселяло надежду на благополучный исход. Но в любом случае легкой жизни ждать не приходилось.
        Мы заняли небольшой дворик перед зданием Совмина. В саперах мы не нуждались: предназначенный для захвата объект еще до нас неоднократно пытались взять штурмом, поэтому проломов в стенах было более чем достаточно.
        По условному сигналу мы рванули в атаку. Я шел впереди с первым отделением своего взвода. Урусов предоставил эту почетную миссию мне, а сам остался со вторым отделением. У каждого отделения своя, четко определенная задача. Первая единица должна была выдавливать боевиков из помещения посредством ручных и подствольных гранат. Второе отделение должно поддерживать первое огнем и зачищать оставшиеся после него помещения. Ну а третье отделение закреплялось на зачищенной территории - организация обороны, контроль за подступами к зданию... Так мы и действовали.
        Мы сумели застать противника врасплох. Первое попавшееся на пути помещение было закрыто, но Пашка Игольник вышиб дверь ногой, а я швырнул внутрь сначала одну, затем - сгоряча - вторую гранату. Мы забросали гранатами вторую комнату, а шедшее за нами отделение зачистило первую. Так и шли - быстро, стремительно. Мы несли смерть, но я уже не сомневался в правомочности своих действий. Мы мстили за своих павших товарищей. За черное платили черным. В этих красках не было никаких полутонов. И попадись мне сейчас чеченец с русским именем Сергей, я бы не задумываясь нашпиговал его свинцовой кашей. Но мне на пути попадались другие чеченцы. И я никого не жалел. Как не жалели меня - ни тогда, ни сейчас...
        Нам понадобилось всего двадцать минут, чтобы выполнить поставленную задачу. Мы захватили выделенный нам сектор здания. Но, как оказалось, его еще нужно было удержать...
        Но бояться нам было нечего. И командиры у нас грамотные, и мы сами с усами. С оружием и боеприпасами тоже полный порядок. Мы сумели наладить систему перекрестного и кинжального огня, организовали охрану и оборону позиций.
        Далее началась снайперская война. Но мы были готовы к этому. Правда, прежде чем перевести чашу весов в нашу пользу, мы потеряли двух наших снайперов. Парни повелись на хитрую приманку, которую предложили им коварные «чехи». Они действовали группами из двух снайперов - ложного и настоящего. Сначала в оконном проеме соседнего корпуса появлялся боевик, а вместе с ним как бы случайно засвечивался работающий с ним в паре снайпер. Наш стрелок отрабатывал фальшивую цель, а настоящий снайпер уничтожал его самого... Так мы потеряли двоих. И продолжали бы терять своих стрелков дальше, если бы Урусов не разгадал хитрость подлого врага. Теперь мы провоцировали снайперов открыть огонь, а Урусов и другие спецы выбивали из них весь кураж вместе с жизнью. В число таких спецов посчастливилось попасть и мне. У «чехов» было много снайперов, и нам нужно было противопоставить им такое же количество. Штатных винтовок не хватало, но на такой случай у нас имелись прицелы, которые можно было ставить на наши автоматы. Так мы и делали - снимали гранатометные прицелы и ставили снайперские. И воевали, воевали...
        После полудня следующего дня боевики попытались выбить нас из захваченного здания штурмом. Сначала плотно обстреляли нас из гранатометов, а затем бросили в бой живую силу. Но мы были готовы к этому. И без особых проблем отбили атаку...
        Мы удерживали свои позиции до тех пор, пока успешными штурмовыми ударами других подразделений не было очищено от врага все здание целиком. Мы выбили противника, мы победили. Потому что воевали грамотно не только мы, но и те, кто нас поддерживал. Чувствовалось и общее руководство операции... Если бы мы воевали так в ту страшную новогоднюю ночь, мы бы уже давно захватили Грозный...
        Грозный захватили в начале марта. Затем был Гудермес и Аргун, после - Ачхой-Мартан и Бамут. Война шла полным ходом. Война, в которой мы одерживали победу за победой. Только мы так и не поняли, зачем нужна была эта война. Зато знали, что победы нам нужны как воздух...
        В конце апреля я получил последнюю свою боевую задачу на этой войне - скрытным маршем выдвинуться в район Моздока, захватить аэродром и совершить вылет в Москву, с последующим ее захватом. Говоря иначе, закончился срок моей службы, и меня увольняли в запас. Война войной, а дембель по распорядку... Насчет Москвы я несколько загнул. Сначала нам, то есть группе дембелей, предстояло прибыть в расположение нашего полка, и уже оттуда по домам.
        Но сначала мы должны были добраться до Моздока. А путь не близкий. И опасный. Но нам подфартило. В Моздок вылетал вертолет, в нем нашлось место для дембельской партии из четырех человек.
        Оружие у нас забрали перед самым вылетом. Нам оно уже больше ни к чему. Прощай оружие, мы вылетаем домой...
        Но, как вскоре выяснилось, с оружием я распрощался рано. Оказывается, помимо двух
«двухсотых», вертушка должна была доставить в Моздок партию захваченного у боевиков оружия. Автоматы, пулеметы - всего три баула из старых плащ-палаток. Зачем и кому это нужно - мне, если честно, было до фонаря. Мое дело маленькое - добраться до места, получить заветную печать в военный билет, а здесь, в Чечне, хоть трава не расти. Я выполнил свой долг перед командиром, отомстил за своих павших товарищей. Домой, домой. У меня еще есть две недели, чтобы восстановиться в институте. Думаю, это не составит большого труда. Не скажу, что я геройствовал в Чечне, но две награды у меня уже есть - две медали: «За отвагу» и «За боевые заслуги». Какой ректор посмеет отказать в приеме заслуженному человеку?.. Впрочем, все может быть. Могут и отказать. Ведь ректор меня в Чечню не посылал... Но ляд с ним, с этим институтом. Главное, что Вика меня ждет. Уже восемь писем мне написала. Коротко, по существу, без слов о любви, но с чувством в каждой строчке. Она любит меня. И ждет. А уж я-то как ее люблю. Скоро мы будем вместе, скоро я своими ушами услышу, как она меня любит. Я на все сто процентов был уверен, что
услышу...
        - Эх, Корней, неужели это случилось? - счастливо улыбался Пашка.
        Мой лучший друг, мой самый преданный боевой товарищ. Сколько соли мы вместе съели, сколько каши из одного котелка вычерпали... Он жил где-то под Саратовом, но летом собирался в Москву - поступать в институт. Жить будет у меня, с родителями это даже не обговаривается...
        - Не говори «гоп», - неодобрительно глянул на него я.
        Мы еще в Чечне, вокруг война, и рано расслабляться.
        - Да ладно! Мы уже одной ногой дома...
        Мы заняли скамью в салоне вертолета. Два трупа в черном полиэтилене, тюки с трофейным оружием, сопровождающие и мы - четыре дембеля.
        - Но последний шаг мы еще не сделали...
        - Сделаем! - заверил меня неугомонный Пашка.
        - Надеюсь...
        Мне тоже хотелось верить, что все обойдется. Но что-то мешало в это верить. Не очень хорошее предчувствие... Так бывает в кошмарном сне - пытаешься выйти из темной комнаты, а что-то мешает, как будто невидимая рука за шкирку держит... Нервы это. Ни к черту нервы...
        - У Ленки зависну, - мечтательно улыбнулся Пашка. - На недельку. Ну, потом домой ненадолго. А летом сватов зашлю... А чо?
        - Погоди, ты же в институт собирался поступать. Если женишься, какой институт?..
        - Ну то да... Да ладно с ним, с институтом... - отмахнулся Пашка.
        Я не удивился изменению в его планах. Удивляться я буду потом, когда мы будем в полной безопасности. А сейчас подобные эмоции неуместны. Вход в мирную жизнь открыт, но такое ощущение, что где-то затаился снайпер. Затаился и ждет, когда мы сделаем последний шаг...
        Вертолет загудел, завибрировал. А Пашка все продолжал говорить. Его голос тонул в шуме работающего двигателя, а он говорил, говорил...
        Винтокрылая машина поднялась в воздух... Если до этой поры мы одной ногой были уже дома, то сейчас оторвалась от земли наша вторая нога. «Домой, домой, домой», - гулко и монотонно гудели винты. Я очень хотел домой, я очень хотел поскорее увидеть Вику.
        Как говорят в подобных случаях, полет проходил успешно. Но только до поры до времени. В один совсем не прекрасный момент вертолет швырнуло вниз с такой силой, как будто он свалился в воздушную яму. Я думал, что мы рухнем на землю, но машина лишь снизилась до критически низкой отметки и снова стала набирать высоту. И в этот момент грянул гром, и вертолет тряхнула разрушающая кинетическая энергия. Оглушающий грохот взрыва, дым, пламя... Воздушной волной меня швырнуло на Пашку, я очень больно ударился обо что-то головой. Но это были цветочки. Вертолет неудержимо падал на землю. Вернее, то, что от него осталось...
        Не знаю, каким чудом я сумел сгруппироваться. И уж точно не понимаю, как это помогло мне избежать летального исхода. Сознания при ударе я не потерял, но долго приходил в себя. И еще дольше выбирался из сплющенного транспортного отсека. Кабина пилота была вырвана взрывом еще раньше...
        Сначала я выбрался из-под обломков. И только затем осознал, что под ними остались мои друзья. Пришлось лезть обратно. Голова гудит как медный колокол, перед глазами пульсирующие круги. Такое ощущение, будто от удара я проглотил язык - в глотке мешающий ком, дышать удается с большим трудом... Да, я проглотил язык. И удивительно, как я до сих пор жив. Но я не удивлялся. В те минуты я действовал на автопилоте, на рефлексах. Сначала вытащил из-под обломков бесчувственного Пашку, только затем сунул руку в рот и, не отдавая себе отчета в собственных действиях, вернул язык на место. Отбросил в сторону автомат в решимости снова лезть в салон..
        Я даже не понял, что, вытаскивая Пашку, умудрился поднять оказавшийся под ногами автомат. Зато понял, что за вторым своим товарищем лезть нельзя. Остатки вертолета вспыхнули и занялись пламенем. Еще немного, и может рвануть...
        Автомат я оставил на земле. Пользы от него никакой: нет магазина с патронами. Схватил Пашку за шиворот двумя руками и потащил по земле прочь от пылающей машины. Мне удалось преодолеть метров десять, прежде чем она взорвалась. Я упал на землю, пропуская над собой хлипкую ударную волну и пылающие обломки вертолета... Пронесло. Но что дальше? Куда идти? Куда тащить Пашку? Вокруг открытое поле, словно забором со всех сторон огороженное лесополосами. До ближайшей «ограды» метров семьсот-восемьсот. Но что скрывается за ней? Может, оттуда стреляли по вертолету? Может, оттуда сейчас появятся боевики?..
        Поле непаханое, трава уже зеленая, но еще не поднялась. Ни ложбинки нигде, ни оврага, чтобы спрятаться. И оружия, чтобы отстреливаться, нет.
        - Что же делать, Пашка? Что же делать? - в попытке сосредоточиться спросил я у друга.
        Но тот не отвечал. Без сознания... А может... Только сейчас до меня дошло, что у него неестественно выгнута в сторону шея. Столько волок его по земле, а только сейчас заметил, что с Пашкой что-то не то. Похоже, у него сломана шея. Я приложил пальцы к шее - пульса не было. Пашка был мертв. Пашка! Мой друг! Все-таки добили его проклятые чеченцы!.. Твари! Скоты! Уроды!.. Я готов был выть от отчаяния, грызть землю под ногами. Но даже отбитым сознанием я понимал, что делу это не поможет. Это же сознание подсказало мне, что в накладном кармане брюк у меня лежат несколько автоматных патронов. На память с собой прихватил...
        Проклиная судьбу и чеченцев, я вернулся к пылающему вертолету. Автомат лежал вне зоны огня, но в непосредственной близости. Деревянное цевье нагрелось так, как не могло нагреться даже после двухчасовой непрерывной стрельбы.
        Я дотянулся до автомата, вернул себе. Немного остудил на прохладном воздухе. Пересчитал патроны. Ровно четыре штуки. Совсем ничего. И стрелять, если что, придется одиночным, после каждого выстрела пальцами вставляя патрон в патронник. Если что... Четыре патрона - для боя очень мало. Для того, чтобы застрелиться - очень много. Но стреляться мне совсем не хотелось. И даже когда появился мчавшийся на меня «уазик», я постарался задвинуть эту глупую мысль на задний или, вернее сказать, запасной план. В машине могли быть чеченские боевики, но их может быть четыре человека или даже меньше. Тогда каждому по пуле...
        Но, увы, такие расчеты могли строить люди, далекие от войны. Ведь врага командой
«морская волна, замри» не остановишь. Не замрет он, не позволит сделать из себя мишень в тире. С моей скорострельностью я смогу вывести из строя в лучшем случае одного противника. А остальные рассредоточатся и покажут мне чеченскую кузькину мать... Но не сдаваться же им в плен. И пулю себе в рот пускать я не хотел...
        А машина остановилась метрах в пятидесяти от меня. Я уже лежал и ждал, кто выйдет из «уазика» - свои или враг. Увы, надежда на своих не оправдалась. Сначала появился один бородач в камуфляже под разгрузкой, затем второй, третий. Был еще и четвертый, но он остался возле машины. И не просто остался, а по всем правилам военной науки залег за колесом, с автоматом на изготовку. А трое, опасливо озираясь, двинулись к вертолету.
        Я понял, что настал мой последний час... Что ж, я постараюсь достойно встретить свою смерть. Прощай, Вика, прощай, мама, прощай, отец. Я вас всех очень-очень люблю. Не поминайте лихом...
        Я тщательно прицелился и выстрелил в боевика, в котором признал командира. Он упал, прогибаясь в спине и коленях. Упали и остальные, но вовсе не замертво. Сейчас начнется.
        Надо было срочно сменить позицию для стрельбы. И едва я это сделал, как в том месте, где я только что лежал, взрыхлилась под пулями земля. С трудом, но быстро я загнал в ствол очередной патрон. И снова откатился в сторону. И снова вовремя. Теперь можно стрелять. Но что я могу сделать с одного выстрела? «Чехи» стреляют почти без остановок. Пули свистят над головой. Сейчас они поймут, что я один, что нет у меня возможности вести автоматический огонь, тогда мне точно хана. Хотя нет, хана мне уже сейчас - вопрос в том, какой секундой позже, какой раньше...
        Я катался по земле, увиливая от пуль, до тех пор, пока «духи» не решили прикончить меня наверняка. Для этого они все разом поднялись в полный рост. Теперь они могли видеть меня с высоты своего положения. Я выстрелил в того, кто увидел меня первым. Выстрел оказался на редкость удачным, и «чехи» потеряли еще одного. Уцелевшие залегли. И тут же я услышал в воздухе характерный щелчок сработавшего запала. Граната!.. Не знаю, какая сила оторвала меня от земли, отшвырнула в сторону и снова вжала в землю. Но эта сила меня спасла. Граната взорвалась метрах в трех от меня. И всего лишь один осколок впился мне в ногу. Зато ударная волна тряхнула меня так, что едва глаза из глазниц не выскочили... Тут же грянул еще один взрыв. Гораздо более мощный. И снова ударная волна слоном протоптала по мне... Еще взрыв, еще... Я не сразу понял, что это не гранаты. Это были авиационные ракеты, и выпускал их зависший у меня за спиной «крокодил». Наполовину оглохший после удара о землю, я не услышал, как появился за моей спиной вертолет. И увлеченные боем
«чехи» не сразу его заметили... Но досталось не только им. Одна ракета взорвалась совсем недалеко от меня...
        В себя я пришел на борту того самого «крокодила», который едва не смолотил меня своими зубами. Перед глазами все плыло, в ушах шумело море - как в морских раковинах, тошнота выворачивала меня наизнанку. Помню, что кто-то из экипажа мне что-то говорил, но я ничего не слышал.
        Меня доставили в Беслан, оттуда машиной в госпиталь Владикавказа. К счастью, ничего страшного со мной не произошло. Руки-ноги целые, разве что в ляжке правой ноги осколок застрял. Но его уже вытащили. Только вот мозги подправить пока не смогли. А примяло их порядком. Контузия, серьезный ушиб головного мозга, частичная потеря слуха. Но врачи заверили меня, что все само собой утрясется. И мой отец сказал, что все будет в порядке. А он прилетел во Владикавказ через три дня после того, как я попал в госпиталь. Я попросил лечащего врача позвонить ему, сказать, что со мной все в порядке. А он бросил все и примчался ко мне.
        - Ничего, сынок, все будет хорошо...
        Я и сам чувствовал, что мои дела уже взяли курс на поправку. Мозги встанут на место, слух возвратится. Ведь подживает опаленная на правой щеке кожа, отрастают местами обугленные волосы. И все равно одолевали сомнения.
        - Точно? - спросил я.
        Говорить было еще трудно, и приходилось экономить слова.
        - Поверь, было бы плохо, твоя мама была бы уже здесь... Тебе сейчас нужен полный покой и терапия. Через пару недель заберу тебя домой... Мне уехать надо будет. Но потом я приеду...
        - Буду ждать...
        - Отдыхай. Тебе покой нужен... А в ногу ранение - ерунда. Заживет.
        - Как на собаке, - усмехнулся я.
        - Нет, до свадьбы, - не согласился со мной отец.
        - До свадьбы, - эхом отозвался я. И спохватился: - Там письма. Ваши, от Вики. Сгорело все...
        - Ничего, новые напишем, - улыбнулся отец. - Главное, что ты жив...
        - Пашка погиб. Мой друг... Чечены, уроды...
        На меня накатывал приступ безумной ярости. Как будто адов котел где-то в черных глубинах души закипел. Мне хотелось рвать и метать, крушить все, что попадется под руку. Краешком еще не помутненного рассудка я понял, что из этого состояния надо выходить. Нельзя мне сходить с ума, иначе я просто не смогу вернуться в нормальную жизнь. А в этой жизни меня ждет Вика... Одна только мысль о ней, о скором с ней свидании сбила черную волну.
        Приступ схлынул, но тревога в глазах отца осталась.
        - Нормально все, - через силу улыбнулся я.
        - Представляю, что ты пережил, - страдальчески вздохнул он.
        - Пережил... Все позади... Расскажи мне про Вику...
        - Про Вику?! - не сразу вспомнил отец. - А-а, ну да, про Вику...
        - Ты должен ее знать.
        - Ну, да, знаю...
        - Что с ее отцом?
        - А-а, с этим... Не знаю. Был в больнице, а где сейчас... Перелом позвоночника - дело нешуточное. Может, и сейчас в больнице. А может, и дома... А что?
        - Я люблю Вику...
        - Ты мне про это ничего не говорил.
        - Теперь говорю... А она что-нибудь говорила?
        - Ну, говорила. Сказала, что это ты избил ее отца... Ну, сейчас она, конечно, знает, что это не так. Было следствие, виновников установили... Да, ее сестра приходила. Письмо тебе передала... Смешная такая, на мальчишку чем-то похожа... А Вика не приходила, нет... А у тебя что, серьезно с ней?
        - Ты даже не представляешь как!
        - Да, красивая девушка. Только...
        Отец запнулся, как будто не решаясь мне сказать что-то важное.
        - Что только? - поторопил его я.
        - Ну, я хотел сказать, что не знал про ваши с ней отношения...
        - А письмо? Ее сестра письмо приносила.
        - От кого письмо?
        - От Вики...
        - Я почему-то думал, что от нее. Сама написала, сама принесла... Это девочка сказала мне, что с самого начала знала, что ты ни в чем не виновен. И глазки у нее так горели... Сколько ей лет?
        - Вике?
        - Нет, сестре.
        - Четырнадцать.
        Может, уже пятнадцать исполнилось, но вслух я этого не сказал. Тем более что сути дела это не меняет. Что четырнадцать лет, что пятнадцать - все одно, мелюзга. И не так уж легко давались мне слова, чтобы тратить их понапрасну.
        - Совсем маленькая... Мне показалось, что она в тебя влюблена... Ну, знаешь, бывает детская влюбленность...
        - Тебе показалось.
        - Ну, может быть... А если все же влюбилась, то это пройдет. В этом возрасте девочкам свойственно влюбляться во взрослых парней. С возрастом это проходит. Правда, не всегда... А Шура будет красивой девушкой, очень красивой...
        - Может быть, - пожал я плечами.
        Вот уж о чем не задумывался я, так это о том, какой красоты лебедь вырастет из Сашки. Ведь меня интересовала ее старшая сестра. И сейчас меня интересует только она. А отец почему-то переводил стрелки на Сашку... Что ему не нравится в Вике?
        Отец обещал забрать меня через две недели, но меня отдали ему только через три - живого и здорового. Все зажило - как на собаке. И еще до свадьбы... А свадьба будет. Я знал, что будет. Ведь я совсем недавно получил письмо от Вики. Не было объяснений в любви, но столько теплых слов... Письмо пришло прямиком на адрес госпиталя.
        - Ты Вике адрес дал? - спросил я у отца.
        Мы уже заняли купе в спальном вагоне поезда. Я снял новенький наглаженный камуфляж, повесил его на плечики. Переоделся в спортивный костюм... В этом двухместном купе я чувствовал себя хозяином. Но лучше бы я ощущал зависимость от Викиных родителей, лишь бы отправиться в путь вместе с ней. Впрочем, это всего лишь пожелание. Пусть и нет сейчас Вики со мной, но ведь я скоро встречусь с ней, обниму, прижму к своей груди...
        - Вике? - переспросил отец.
        В госпитале он удивился, когда я спросил про нее. И сейчас он отреагировал на вопрос как-то странно.
        - Ну да... Письмо написала...
        Говорил я уже без труда. Но по дурной привычке все еще экономил слова.
        - Письмо? Тебе?
        - Ну, а кому?
        - Саша звонила, спрашивала про тебя. Как будто чувствовала, что с тобой неладно...
        Отец говорил довольно громко - из-за моих проблем со слухом. Не восстановился слух на все сто процентов. Но со временем глухота пройдет. Со временем...
        - Саша? То есть Сашка! - уточнил я. - Это не она чувствовала. Это Вика чувствовала...
        - Ну, может быть, - не стал спорить отец.
        Такое ощущение, будто он просто-напросто отмахнулся от меня. Дескать, как хочешь, так и думай... Но скорее всего это мне просто показалось.
        - Ты Сашке рассказал про госпиталь, а она - Вике. А Вика написала письмо...
        - Да, наверное...
        Отец не смотрел на меня. Он смотрел в окно. Отрешенным каким-то взглядом смотрел.
        Я лег на полку и глянул на свою форму. Никаких дембельских аксельбантов, никаких вставок и золотых нитей. Баловство все это, если не сказать клоунада. Да и не было смысла рисоваться за счет дешевой бутафории. Ведь над левым верхним карманом красовались две боевые медали...
        Пашка также заслужил медали. С ними он возвращался домой. Возвращался, но так и не возвратился... Пашка. Похоронили его уже в цинковом гробу. Нет больше Пашки. Не приедет он ко мне в Москву поступать в институт, не женится на Ленке... А я возвращаюсь домой. Я возвращаюсь к Вике. Но чувство радости заглушала скорбь по моим погибшим друзьям. Мне было стыдно за себя. Я выжил, я буду жить дальше, а они? Ведь они тоже могли жить... Проклятая война. Проклятые боевики... Отец заметил, как сжались у меня кулаки, как выступила испарина на лбу.
        - Сынок, что с тобой? - встревоженно спросил он.
        Впрочем, он и без того знал, что со мной происходит. И не дожидаясь ответа, сунул в рот мне какую-то таблетку, дал запить ее водой. Еще бы палку поперек в рот сунул, чтобы я зубами в нее вгрызся. А я бы вгрызся, чтобы хоть как-то сбить накал злобно-безумных страстей...
        - Успокойся... Все хорошо... Скоро будем дома... Я позвоню Саше, она скажет Вике, что ты вернулся... Успокойся...
        Черная густая, как деготь, волна медленно стала спадать. Я должен был гнать от себя дикую ярость. Ведь я не дикарь, я цивилизованный человек. Дикарь Вике не нужен. Ей нужен нормальный парень, с которым не стыдно будет показаться на людях..
        Я должен держать себя в руках, я должен, должен... Силой воли я сбил волну, а успокоительное установило штиль в моем сознании. Хотелось спать. Спать, спать... Чем дольше буду я спать, тем быстрей пролетит время, отделяющее меня от моей любимой и единственной...
        Глава 6
        Я стрелял в упор и не мог промазать. Но автомат вдруг заклинило. А «чех» совсем рядом. И он сейчас будет стрелять. Но не все потеряно. Я схватил свой автомат за ствол и, словно дубиной, с размаха ударил им боевика по голове. Он должен был упасть, но нет, стоит. Еще удар, еще... Я размозжил ему голову, сломал шею. Он все стоит. И улыбается... Да и не чеченец это вовсе. Похоже, американец. Точно, американец. Итальянского происхождения. Сильвестр Сталлоне в роли Рэмбо... Вести бой дальше не было смысла. Потому что это мне снится. Я понял это во сне. И проснулся... Это был не кошмар. Это была какая-то пародия на кошмар. Может, и сама война когда-нибудь будет восприниматься как пародия. Хотелось бы надеяться на это, по пока что она своей железной рукой держит меня за горло. И не дает мне покоя...
        А поезд спокойно катится по рельсам. За окнами уже светло. Я встал, вышел из купе и в коридоре столкнулся с заспанной проводницей.
        - Москва через два часа, собираем белье, готовимся к выходу, - скороговоркой выдала она и пошла дальше.
        Я разбудил отца, передал ему слова проводницы.
        - Хитрая, - усмехнулся он. - Это «СВ», здесь она белье сама должна собирать...
        Но я все же собрал свое белье, аккуратно сложил его. Работа у женщины нелегкая, да и рейсы на Кавказ не из самых приятных. Чего я должен усложнять ее и без того не простую жизнь?
        Поезд прибыл на Павелецкий вокзал. Там нас встречала мама. И Сашка... Да, это была Сашка, Викина сестра. Все такая же забавная пацанка. Ничуть не изменилась... Она с восхищением смотрела на меня, с интересом разглядывала мои медали. До тех пор, пока моя мама не накрыла их своей грудью, как амбразуру дзота.
        Дошла очередь и до Сашки. Правда, обниматься она не полезла.
        - Привет героям войны! - весело подмигнула мне она, протягивая руку.
        Задора в ней хоть отбавляй.
        - Пламенный привет труженикам тыла! - тем же ответил ей я. - Как успехи в школе?
        - Отлично. Все для фронта, все для победы...
        - А Вика где?
        Разумеется, этот вопрос волновал меня больше всего.
        - Где, где, в Караганде... - все так же весело улыбнулась Сашка. - Еще увидишь...
        Ни грамма ревности не уловил я в ее взгляде, ни капли огорчения... А отец говорил, что она в меня влюблена. Показалось ему. Если и есть в ней чувство ко мне, то лишь родственное. Ведь я скоро стану ее родственником...
        - Саша поедет с нами, - дрогнувшим голосом сказала мама.
        И почему-то отвела в сторону взгляд... Что это с ней?
        - Кто-то умер? - скорее в шутку, чем всерьез, спросил я.
        - Ага, тузик грелкой подавился... - хмыкнула Сашка. - Ну чего стоишь, пошли!
        Она панибратски взяла меня под руку и потащила за собой по перрону.
        - Не торопись... - начал было я, но осекся.
        Не говорить же ей, что у меня нога после ранения не совсем зажила. Еще подумает, что я рисуюсь...
        - Ой, извини... - сама спохватилась она. - У тебя же нога... Сильно болит?
        - Ты видишь, что я хромаю?
        - Нет.
        - Значит, не болит. Но коней гнать не нужно...
        - Как там в Чечне?
        - Стреляют. Так, кажется, говорил Абдулла...
        - Да, товарищ Сухов...
        - Товарищ Сухов писал письма своей ненаглядной... э-э, Катерине Матвеевне.
        - Это ты о чем?
        - О ком. Как там Вика поживает?
        - А-а, нормально поживает. Пишет письма...
        - Кому?
        - Тебе...
        - Зачем ей письма писать? Я уже вернулся.
        - Ну, вернулся. А она все равно пишет.
        - Ничего не пойму.
        - А тебе и не нужно ничего понимать.
        - Еще больше запутался...
        - А ты думаешь, для чего я здесь? Чтобы протянуть тебе руку помощи и выпутать тебя!
        Она старалась выглядеть веселой, но голос ее дрожал, как натянутая струна на ветру. И в ее глазах я видел надрывно натянутый нерв... Я остановился как вкопанный, словно стрелой пронзенный страшной мыслью.
        - Что с Викой? - резко спросил я.
        - А что с ней может быть? Жива-здорова и не кашляет...
        - Почему она не пришла?
        - А ты телеграмму ей давал?
        - Нет... Но ты же пришла...
        - Да я что? Мне делать нечего, вот и пришла...
        - Что-то ты от меня скрываешь... Говори, что с Викой?
        Я не должен был этого делать. Но в какой-то момент я потерял над собой контроль и с силой тряхнул Сашку за плечи.
        - Ты что, дурак? - возмутилась она.
        - Извини... - спохватился я. - Прости... Даже не знаю, что на меня нашло...
        - Псих ты!
        - Да, наверное...
        - Ладно, на первый раз прощаю.
        Было видно, что Сашка приложила усилия, чтобы выдавить из себя улыбку. А ведь могла послать меня на три буквы и уйти с гордо поднятой головой. Но не уходит. И я не хочу, чтобы она уходила.
        - Поехали к Вике, а? - Я просительно глянул на нее, а она отвела в сторону глаза.
        - Куда?
        - Ну, к вам домой...
        - К нам едем, к нам!
        Отец чуть ли не силой взял меня под руку и увлек к стоянке такси. Что это с ними, почему они все такие нервные?
        Май месяц отматывал свои последние деньки. Во Владикавказе было теплей, чем в Москве. Но там было пасмурно. Здесь чуть прохладней, но в небе ярко светит солнце. И Москва в ярких красках. Красивая Москва, ошеломляющая. Мы ехали в машине, а нас то и дело обгоняли роскошные иномарки. Над дорогами рекламные растяжки, вдоль улиц рекламные плакаты. Призывы к красивой жизни. А люди стремятся к этой жизни. И те, кто на иномарках ездит, стремятся, и те, кто спешит куда-то по тротуару с опущенной головой, тоже хотят жить красиво. У кого-то получается, у кого-то нет, но все из кожи вон лезут, чтобы урвать, хапнуть, присвоить... А-а, никому ни до чего нет дела. И плевать, что в Чечне гибнут молодые парни, которым жить бы да жить. Плевать, что там идет война!.. Кто-то как сыр в масле катается, а кто-то в крови по самые уши. Кто-то красоток на иномарках катает, а кого-то домой в цинковом гробу везут. И это что, справедливо?.. Я чувствовал, как внутри меня все закипает от злобы. Но мысль о скорой встрече с Викой всякий раз гасила непрошеную волну... Я вернулся домой. Я вернулся живой. Теперь и на моей улице
будет праздник. Теперь и я буду жить нормальной жизнью... Я успокаивал себя, но нервы гудели как струны...
        Дома я быстро побрился, принял душ. Форма у меня чистая, отглаженная, но я решил повесить ее в шкаф. К Вике пойду в гражданке. Еще подумает, что хвастаюсь. Ведь она и так знает, что я воевал, что у меня награды... К тому же самая главная для меня награда - это она.
        В доме пахло жареным мясом, капустой и солеными огурцами. Наверняка, прежде чем отправиться на вокзал, мама уже приготовила праздничный обед.
        Пока я принимал душ, она довела его до кондиции, вместе с Сашкой накрыла стол. Я наблюдал за ними со стороны. Ну, прямо семейная идиллия какая-то. Сашка похожа на пацана, но мама относилась к ней как к дочке... К Вике она должна как к своей дочери относиться. Но Викой здесь и не пахнет. Как будто я на Сашке собираюсь жениться...
        - Прошу к столу! - позвала мама.
        Я не мог сказать, что голос у нее был радостный. Как будто что-то мешало ей вдыхать счастье полной грудью.
        - Мам, я не голоден...
        Я уже был готов отправиться в путь. Май месяц на дворе, лето на пороге. Тепло, солнечно. Как здорово было бы отправиться с Викой куда-нибудь в парк, покататься на лодочке, покрутиться на колесе обозрения... В общем-то, и Сашку можно взять с собой. Она не будет нам мешать. Ну, до поры до времени не будет. А потом мы ее спровадим. И отправимся ко мне на дачу. Там сейчас хорошо. И мешать нам там никто не будет... А может, сразу туда отправимся. Там и озеро рядом есть, правда, лодочная станция очень далеко. Ну и ляд с ними, с этими лодочками...
        - Ничего не знаю!
        Мама решительно перегородила мне путь к отступлению. Мне достаточно было заглянуть ей в глаза, чтобы понять - сопротивление бесполезно.
        Я сел на диван, Сашка умостилась рядом. На губах резиновая улыбка. И отец какой-то подавленный. Мама тоже улыбается, но глаза совсем не веселые - беспокойство в них и тревога.
        Отец распечатал бутылку шампанского. Наполнил три бокала. Сашке в бокал налил обычного лимонада. Она восприняла это как должное... Какая-то муть в ее глазах.
        - Ну, за твое возвращение, сын! - провозгласил отец.
        Сначала чокнулись, потом выпили, но все равно у меня возникло ощущение, что мы пили за упокой чьей-то души. Уж не моей ли?..
        - У вас у всех такой вид, как будто кто-то умер, - дрожащим голосом через силу выдавил я.
        Страшные подозрения словно тисками сжимали мою душу.
        - Ну, не умер... - глядя куда-то в сторону, протянула мама.
        - Да ничего страшного, сынок. Ты еще молодой...
        Отец не стал отводить в сторону взгляд. Он просто вышел из-за стола.
        - Ой, там у меня отбивные подгорят, - спохватившись, вскочила мама.
        В расстроенных чувствах я бросил взгляд на стол. Какие отбивные? На столе отбивные... Мама всего лишь нашла предлог, чтобы уйти. А отец ушел без предлога. Даже не ушел, а убежал...
        - Может, ты мне скажешь, что здесь происходит? - чуть ли не в панике спросил я у Сашки.
        - Э-э, тут такое дело... В общем... Твой отец правильно говорит, ты еще молодой... Он еще не сказал, что ты красивый парень. Но это я тебе как женщина говорю...
        - Как женщина ты тянешь резину! - резко осадил ее я.
        - Ну, может быть...
        - Что с Викой?
        - А-а, ничего... Нормально все...
        - Поехали к ней! - потребовал я.
        - Ну, я не думаю, что она будет тебе рада... То есть будет, но если его не будет..
        - Кого, отца?
        - А-а, папы... Да, кстати, с отцом у нас беда. Ходить не может. На инвалидной коляске... А коляска у него импортная, знаешь, такая, с моторчиком...
        Аркадий Васильевич волновал меня сейчас меньше всего на свете. Жаль его, конечно, но ведь он сам во всем виноват, не надо было студенток насиловать...
        - Он что, не впустит меня в дом?
        - Ну, не знаю. На него иногда находит. Может и матом обложить...
        - Что, и Вику со мной не отпустит?
        - А кто его спрашивать будет? Вика его уже не слушает. Куда хочет, туда и ходит... А ходит она туда, куда хочет... Как хочет, так и ходит...
        Сашка не просто тянула кота за хвост. Она крутила его над головой как пращу - держала за хвост и крутила. Да так его крутила, что у меня у самого голова пошла кругом...
        - Сашка! Не зли меня!.. Где Вика? Что с ней?
        - Ну... Не знаю, как тебе сказать... Ты парень еще молодой, у тебя все впереди...
        - Сашка!!!
        - Чего ты орешь на меня, как контуженный!
        - Я и есть контуженный! А ты меня злишь!.. Я хочу видеть Вику!
        - Муж будет против...
        - Плевать мне на мужа... Муж?! Ты сказала, муж?!
        - Да, муж. Ты не ослышался...
        - Чей муж?
        - Ну не мой же!.. Викин муж... Замуж она вышла...
        Я хотел что-то сказать, но не вышло. Как будто кто-то целый очищенный лимон в глотку по самые гланды вставил... Вика вышла замуж... Вика вышла замуж?! Вика вышла замуж!.. Этого не может быть!.. Я сидел, не в силах пошевелиться, с таким чувством, как будто у меня на голове коровью лепешку раздавили... Уж лучше бы гранату мне на голову без чеки положили. Раз-два, и я уже на небесах... или в аду. . Хотя нет, ад - это моя жизнь. В Чечне был ад, вернулся и снова попал в ад. Из огня да в полымя...
        - Так получилось, - сокрушенно развела руками Сашка. - Отец в больницу попал, она к нему ходила, а там с парнем одним познакомилась. У него там тоже кто-то лежал, ну, это не важно... Роман у них закрутился, а в марте она замуж за него вышла. Свадьба была, все такое...
        Я хотел спросить про письма, но у меня, казалось, отнялся язык. Тогда я вопросительно глянул на Сашку. И она правильно все поняла.
        - А письма я тебе писала... Ты в Чечню уехал, а Вика с Кентом закрутила. Ну, в смысле, с Иннокентием. Он парень веселый, сказал, что мне можно его Кентом называть. Ну, в детстве его так звали. Кент - сокращенно от Иннокентия... Ну, она в него влюбилась. Ей было не до тебя... А тут я узнала, что тебя на Кавказ отправили, а там какая-то война намечалась. Ну, я письмо тебе написала, как бы от Вики. Отцу твоему отдала. Корней Корнеевич иногда к моему отцу заезжал, ну, как врач. Я хотела адрес у него спросить, а он сказал, что следователь ко мне должен поехать. Ну, я быстро написала и передала письмо. А следователь только после Нового года поехал... Но ведь ты получил письмо?
        Я кивнул. Смахнул рукой выступившие на глазах слезы и снова кивнул.
        - Я подумала, что ты сдуру под пули полезешь, если узнаешь. А ты бы узнал, если бы справки стал наводить... А Корней Корнеевич видел, как Вика в машину к Иннокентию садилась. Он мог тебе сказать. Но я ему объяснила, что ты ее любишь. Сказала, чтобы он тебе не говорил. И письмо тебе написала, чтобы ты ничего не узнал...
        Вот такие пироги. Пока я воевал, пока я кровь свою проливал, Вика любилась с каким-то Кентом. А тем временем Сашка писала мне за нее письма. Чтобы я не наделал глупостей, узнав страшную правду. А ведь мне даже руки накладывать на себя бы не пришлось. Достаточно было голову под снайперскую пулю подставить... Но сейчас-то пули над ухом не свистят, мины не рвутся. Вот и решили папа с мамой открыть сыночку глаза. Через Сашку...
        - Не надо было, - закипая от злости, выпалил я. - Ничего не надо!..
        Не свистят пули, не рвутся мины. Да, но есть и другие возможности свести счеты с этой жизнью. Петлю на шею, бритвой по венам... Я отправлюсь к своим пацанам. К Пашке, к Юрке, к Марату. Они меня поймут, утешат, подскажут, как мне жить дальше, вернее, как мог бы я жить дальше. А не хочу я дальше жить. Нет Вики, нет ничего... Я кровь проливал - свою и чужую, я хавал кровавое дерьмо полной ложкой, а тем временем какой-то урод развлекался с моей Викой, развлекался вообще. И сколько их, таких уродов, которые топчут баб, чьи парни воюют и умирают на полях сражений... Это их жизнь! Это чужая жизнь! Мне здесь не место...
        - Суки! Твари! - теряя над собой контроль, взревел я.
        И с такой силой ударил кулаками по столу, что перевернулась бутылка с шампанским..
        Точно так же перевернулась моя жизнь. Точно так же пенится моя перевернутая сущность... Но эта бутылка уже не может взорваться. А я взорвусь. Уже взрываюсь...
        - Ненавижу! Ненавижу!!! - сдергивая скатерть со стола, взвыл я.
        Увы, я уже не мог остановиться. Не мог и не хотел. Мне уже было все равно, что будет со мной. Свихнусь - и хрен с ним. Выброшусь с девятого этажа, забыв дернуть за кольцо парашюта, - значит, так и нужно... Да какой к черту парашют? Какое к черту кольцо? Нет ничего... Зато есть девятый этаж и твердый асфальт, который не оставит мне шансов.
        Помнится, я снова что-то выкрикнул. В бешенстве вскочил с дивана, рванулся к окну, содрал штору. Но сзади меня схватил отец. Я ощутил на себе крепкую мужскую хватку, но это лишь больше разозлило меня. Я так резко и мощно крутнулся вокруг своей оси, что он не смог удержаться на мне и налетел на стол. В мутной пелене перед моими глазами всплыла вдруг Сашка. Маленькая, хлипкая, еще ребенок. Но пощечину мне вкатила она не по-детски мощную. Била резко, наотмашь - раз, второй... Если бы сейчас передо мной стоял мужчина, я бы стер его в порошок. Но меня била малолетняя девчонка. А ее я не мог ударить даже в бешенстве. Как будто кто-то когда-то поставил блокировку...
        Чувство стыда всколыхнуло меня с такой силой, что подмяло под собой волну бешенства. Мутная пелена схлынула с глаз, ощетинившиеся извилины вошли в свое русло... Я посмотрел на Сашку, перевел взгляд на отца, на схватившуюся за голову мать.
        - Простите... - через силу выдавил я.
        И рванул в свою комнату. Закрылся изнутри, но Сашка каким-то непостижимым образом еще до того успела проникнуть в помещение.
        - Уйди! - потребовал я.
        Но она упрямо мотнула головой.
        - Да?! Я уйду, а ты в окно сиганешь?
        - Не сигану... - буркнул я и пластом рухнул на кровать.
        - Тебе не стыдно?
        - Ну, стыдно...
        - Ты о родителях своих подумай. У них же, кроме тебя, никого нет!
        - Я мог в Чечне погибнуть...
        - Но ты же не погиб!.. Знаешь, как они за тебя переживали? Места себе не находили. .
        - А Вика переживала?
        - Да, переживала... Спрашивала про тебя...
        - Не подох ли я там, да? Это она спрашивала?..
        Я почувствовал, как внутри меня поднимается новая волна.
        - Дурак!..
        - Как она могла?
        - Влюбилась она, вот и смогла!..
        - А я?
        - Сердцу не прикажешь...
        - Чушь!.. Я воевал! Я кровь проливал!..
        Я снова выходил из себя. И только Сашка могла меня остановить. Не знаю как, но могла...
        - Ну и что? Иннокентий тоже воевал. В Афганистане. Он даже орден показывал... ну, есть такой, в форме красной звезды. Он, кажется, так и называется, орден Красной Звезды...
        Похоже, она добилась своего. Волна не улеглась, но больше не поднималась...
        - Ну и что?
        - А то, что не один ты такой герой...
        - Ну и катись к своему Кенту!
        - А ты прекрати истерику!
        - У кого истерика?
        - У тебя!.. Из-за какой-то бабы... Жил без нее раньше! И дальше будешь жить!
        - Не буду!
        Хлоп!.. Сашка ударила не сильно, но пощечина показалась мне вразумляющей. Впрочем, это не спасло ее руку от жесткого захвата. Я не хотел, чтобы она меня била.
        - Ну, и что дальше? - морщась от боли, спросила она. - Бить будешь?
        И снова она устыдила меня. И снова я затих. Отпустил ее руку, виновато потупил взгляд.
        - Возьми себя в руки! Не один ты герой, понял?
        - При чем здесь это?
        - А при том, что с ума сходить не надо!.. Нет Вики, ну и черт с ней! Найдешь себе другую!.. Вон сколько по Москве красавиц ходит!..
        - А не нужна мне другая...
        - Все так говорят!..
        - Кто все?.. Что ты знаешь о жизни?
        Я вдруг с удивлением понял, что Сашка слишком мала для того, чтобы читать мне нотации. Вернее, знать-то я знал, что ей только-только пятнадцать исполнилось, знал, что она еще несмышленая. Но после того разноса, который она мне устроила, взял да забыл об этом. Ведь я слышал от нее слова не малолетней девочки, а мудрой женщины... Но ведь это не так. Она же еще глупая... Но почему тогда я смотрю на нее с опаской? Почему чувствую себя свирепым тигром перед лицом опытной дрессировщицы?..
        - Я знаю, что твои родители любят тебя! - выпалила она. - Знаю, что им больно смотреть, как ты мучаешься!.. Не хочешь жалеть себя - пожалей их!..
        - А тебя? - вырвалось у меня.
        - Меня можешь не жалеть. Я тебе - никто. И ты мне - никто... Был бы ты сиротой, я бы сама тебя в окно вышвырнула. Кому такой псих нужен?
        - Я не псих.
        - Ага! - язвительно усмехнулась она. - Запиши себе это на листочке, а когда снова на шизу пробьет, прочитай...
        - И запишу.
        - И запиши.
        - И запишу!
        - И запиши!.. Давай, записывай. А я пошла. Думаешь, ты у меня один такой страдающий. Мне за отцом ухаживать надо...
        - Как он там? - без интереса спросил я.
        Не знаю, может, у Сашки врожденный дар дрессировщика, может, еще что, но ей удалось усмирить меня... И хотя отчаянная мысль о несбывшихся надеждах бурлила во мне как лава в разбуженном вулкане и даже рвалась наружу, но как будто какая-то преграда стояла на ее пути, не позволяла ей вылиться в бешенство...
        - Говорю же, плохо... Вот у кого проблемы! А ты жив-здоров, полон сил. С головой, правда, не все в порядке...
        - Закрыли тему, - поморщился я.
        - Ладно, уговорил... Плохо с отцом. Ему самому плохо. Гораздо хуже, чем тебе. Но ведь он в окно не выпрыгивает... Все, молчу... А у Вики все хорошо. Она любит мужа, он любит ее...
        - Зачем ты мне это говоришь?
        Если преградой на пути моей «лавы» была чугунная крышка, то, кажется, ее снова стало срывать. Не должна была Сашка говорить мне, как хорошо Вике живется с мужем. Не должна была... Ну зачем она это сказала?
        - А затем, чтобы ты не раскатывал губу! А то взбредет тебе в голову, что ты ей нужен... Не нужен ты ей. Так и знай, что не нужен!..
        Резким словом Сашка вычеркивала Вику из моей жизни. Но зря старается. Вику нельзя вычеркнуть, ее можно только выжечь каленым железом, вместе с моим сердцем... Но все же после Сашкиных слов мне стало немного легче. На самую-самую малость, но легче. Ведь она лишила меня иллюзий, а вместе с тем одного из тех магнитиков, которые притягивали меня к Вике. Ведь раньше я думал, что мы созданы друг для друга. Верил, что нам суждено быть вместе... Но ведь были и другие магниты, которые тянули меня к Вике. Одна ее красота чего стоила. А обаяние? А нежность, с какой она меня ласкала... Ну почему судьба ко мне так несправедлива? Ну почему она не убила меня на войне...
        - А кому я нужен? - стиснув зубы, сквозь них процедил я.
        - Отцу своему нужен. Матери своей... Ну и мне, сам понимаешь...
        - Тебе-то зачем?
        - Да парень ты хороший, жалко мне тебя. Я же знала, что ты в нашу Вику влюбился. В нее нельзя не влюбиться. Но до других мне дела нет. А ты... - Сашка запнулась, озадаченно посмотрела на меня.
        - Что я?
        - Ну, ты же в армии служил...
        - И что?
        - Ну, оружие там... Я женщину одну знаю, у нее сын в армии застрелился. Какой-то баран написал ему, что его девушка замуж вышла, а он взял да застрелился. А она ждала его, и когда узнала, что с ним, сама в петлю полезла. Но ее-то выдернули... А Вика реально замуж вышла. Я за нее как бы в ответе, сестра все-таки. Случилось бы с тобой что, переживай потом...
        - Берешь на себя много. Не надорвешься?
        - А ты, когда в Чечне был, много на себя брал? Много! Знаю, что много... И не надорвался?
        - Надорвался...
        - Хорошо, что ты это осознаешь... Да не кисни ты, мужик! Нормально все!..
        - Где уж нормально... Вики нет, ничего нет...
        - Даже не знаю, что тебе сказать... Так и не буду ничего говорить. Я ж тебе не доктор... Пойду я... Если хочешь, завтра приду...
        Я промолчал. Такая апатия вдруг накатила, что языком лень было пошевелить.
        - Молчишь?.. Значит, хочешь, - сделала вывод Сашка. - До завтра!
        Она мягко взяла меня за плечи, опрокинула на спину. И ушла. А я так и остался лежать в том положении, которое она мне придала.
        Минуты через три в комнату вошел отец. Но я даже не шелохнулся... Умер я - нет меня. И нет смысла тревожить мой покой - хоть на части режьте, все равно не отзовусь. Хотите, увозите в морг, мне все равно...
        Но в морг увозить меня не стали. Отец долго и молча сидел на стуле, затем сказал:
«Крепись, парень. В жизни всякое бывает...» Сказал и вышел из комнаты. Затем появилась мама. И я сразу же почувствовал, что нуждаюсь в ее присутствии. Но лишь бы она только молчала. А то ведь могу и ожить, могу и зарычать. Но мама тонко чувствовала состояние моей души и молча смотрела на меня. Еще запустила руку в мои волосы, как это было в детстве, и долго поглаживала их. Молча. Нежно... Она ждала, когда я заговорю сам. Но я лежал как бревно, тупо уставившись в потолок...
        - Тебе надо поспать, - наконец сказала мама.
        И я кивнул, соглашаясь. Это была моя первая реакция на ее присутствие. Она вышла из комнаты, но скоро вернулась с таблеткой снотворного. Отказываться я не стал. Мне действительно нужно было поспать... Умные у меня родители. Понимали, как бурно я могу отреагировать на ужасную для меня новость о Вике. Понимали, что сами погасить мой вулкан не в состоянии. Поняли, что помочь мне может Сашка... Удивительно, как они могли это понять. Но ведь поняли. И Сашка действительно меня утихомирила... Сашка - чудная пацан-девчонка. Да, я хотел, чтобы завтра она пришла ко мне...
        А она пришла. Ближе к обеду. Я уже проснулся и все тем же бревном лежал в кровати. Небритый, не умытый. С переполненным от лени пузырем. Тупая апатия, тупая реакция на происходящее.
        - Привет, мамонт! - поздоровалась Сашка.
        Я удивленно посмотрел на нее. «Почему мамонт?» - прочла она в моих глазах.
        - Потому что окаменелость... Помрешь ведь с тоски...
        Я лишь пожал плечами в ответ. «Ну и что?»
        - Подохнешь - завоняешь...
        Сашка смешно зашевелила ноздрями, мелкими порциями втягивая через нос воздух.
        - Уже завонялся... А ну давай в умывальник!
        Но я лишь скептически хмыкнул. «Счас, разбежался...»
        - Ладно...
        Я почему-то думал, что Сашка призовет на помощь отца или мать. Притупленное сознание выдало столь глупую мысль. Был бы я в ясном уме, вспомнил бы, что с ней шутить не стоит. Но Сашка сама мне об этом напомнила. Принесла литровую кружку холодной воды и выплеснула на меня.
        - Эй, ты чего? - как ужаленный, дернулся я.
        - А ничего. Привет от Мойдодыра!..
        - Дура!
        - Спасибо, что не по морде!
        Неужели она могла подумать, что я способен поднять на нее руку?
        - Трижды дура!
        - Лучше скажи, дура в квадрате. А я назову себя дурой в кубе... Цацкаюсь тут с тобой, на вечеринку тебя тащу...
        - Куда?
        - На вечеринку. Там у одной собираемся, весело будет...
        Я представил сборище четырнадцати-пятнадцатилетних девчонок, и мое лицо помимо воли исказилось в сардонической улыбке.
        - Ну, веселитесь, если весело...
        - И ты со мной.
        - Смеешься?
        - А ты не думай, Гулливером среди лилипутов не будешь. Это я там среди вас лилипуткой буду... Ну, пацаны да - они кексы. А девчонки уже взрослые... ну, относительно меня...
        - Зачем это мне?
        - Ну, с девчонкой познакомишься. Глядишь, грусть-тоску развеешь.
        - Ты что, сваха на полставке?..
        - Дурак, для тебя стараюсь! - надулась Сашка.
        - А не надо стараться...
        По большому счету я и сам мог бы найти себе симпатичную утешительницу. Были друзья, были подруги. Да, все они из прошлой, довоенной жизни, но ведь все они живы, все существуют. Надо только позвонить - можно с Вадьки начать, можно с Макса. А можно было напрямую Веронике позвонить - были у меня с ней шуры-муры незадолго до событий, из-за которых я вылетел из института в армию. Но не хотелось лезть в прошлое. Так далеко все это, как будто и не было ничего. И Вадька с Максом всего лишь приятели, хотя когда-то я считал их друзьями. Вот Пашка был настоящим другом... Но нет Пашки. Пал смертью храбрых. А Вадька с Максом даже в армии не служили... Я снова почувствовал, как начинает закипать мое нутро. Но глянул на Сашку, и все успокоилось. И что за сила в этой девчонке?..
        - А кто еще для тебя стараться будет? - хмыкнула она. - Кому ты, кроме меня, нужен?
        Тут я мог с ней поспорить. Но спорить не хотелось... Может, нужен я кому-то. Но сам я сейчас нуждался в ней самой. Я снова сравнил себя с тигром - с буйным, но попавшим в капкан. И казалось, что только Сашка сможет помочь мне освободиться... Но лучше обойтись без нее.
        - Я хочу увидеть Вику, - хмуро, исподлобья глянул я на нее.
        - Ну вот, началось! - закатила она глазки.
        - Началось. Я хочу ее увидеть. И увижу...
        - Ты не знаешь, где она живет.
        - Ты мне скажешь.
        - Скажу. У Кента своя квартира. А с кем должна жить жена, как не с мужем?..
        - Адрес?
        - Ага, счас!
        - Ты сейчас отведешь меня к ней! - потребовал я.
        - Сейчас?
        - Да, прямо сейчас!
        - Ну ладно, собирайся, - неожиданно согласилась она.
        Не скажу, что меня словно ветром выдуло из комнаты в ванную. Нет, я шел туда на тяжелых ватных ногах. Если бы Вика жила одна, если бы она была свободна - вот тогда бы я летел к ней как на крыльях. Но, увы, она замужем... Ее мужа я не боялся. Но угнетал сам факт, что Вика принадлежит другому. Принадлежит. И этот другой делает с ней все, что хочет... А я-то знал, чего хочет мужчина от женщины..
        Я снова завелся. Бить и крушить ничего не стал. Но три пореза бритвенным станком себе обеспечил. Заклеивать их не стал - все равно. Это за меня сделала Сашка. Прилепила к ранкам крохотные полоски от газет - так ловко, как будто всю жизнь только тем и занималась, что заботилась о жертвах нервного бритья... Я спешил к Вике, но Сашка затащила меня за стол. Ведь вчера я так толком не пообедал. Не ужинал, не завтракал. И сейчас не хотелось думать о еде. Но Сашка смотрела на меня гипнотизирующим взглядом дрессировщика, и я ел. Мама же смотрела на нее - если не с восхищением, то близко к тому... Нравилась она маме. И отцу тоже. Но ведь не видят же они в ней свою будущую невестку. Да, она классная девчонка, даже более того. Но ведь она пацанка, и ее можно воспринимать только как друга. Друга, в котором я сейчас нуждался...
        Обед затянулся, потому что Сашка вызвалась помочь маме убрать со стола. И только в третьем часу мы вышли из дома.
        - Ехать далеко? - спросил я.
        - В Алтуфьево. Наш район...
        - Что, рядом с вами живет?
        - Ага! - глядя куда-то в сторону, кивнула Сашка. - Так получилось...
        - И часто Вика в гости к вам ходит?
        - Ну да...
        - Одна?
        - А тебе не все равно?.. Вот если бы она к тебе одна ходила... Но ты не думай, она к тебе ходить не будет...
        - Она меня любила?
        - Тпрр! - словно лошадь осадила меня Сашка.
        Резко остановилась и задиристо глянула на меня.
        - Давай договоримся, что ты не будешь меня об этом спрашивать!
        - У нее спрошу, - сконфуженно пожал я плечами.
        - Вот у нее и спрашивай...
        Отец сунул мне несколько десятитысячных купюр на карманные расходы. На такси до Алтуфьево должно было хватить. Но Сашка категорически отказалась от такого варианта. И чуть ли не силком затащила меня в метро. Тяжесть шумного подземного мира, мертвые ветра искусственного происхождения, грохот электрички... Оказалось, что я отвык от этого некогда привычного мира. И какое-то время, пока я осваивался в подзабытых для себя ощущениях, голова моя оставалась свободной от Вики...
        Но чем ближе мы подходили к ее дому, тем больше я думал о ней. Напряжение мысленных импульсов увеличивалось с каждой секундой, и когда Сашка нажала на клавишу входного звонка, я почувствовал себя парашютистом, запутавшимся в высоковольтных проводах. Поджилки не тряслись, но гудели, как эти самые провода...
        Дверь открылась, и я увидел симпатичную девушку... Нет, это была не Вика. Та несравненно красивей. Та - нежная и застенчиво-милая. А эта похожа на расфуфыренную куклу. На голове какой-то взрыв на макаронной фабрике, увековеченный завивочным лаком, наклеенные ресницы, яркий, если не сказать, воинственный макияж. Кричащее платье из разноцветных лоскутов - плод творчества какого-то сумасшедшего дизайнера. Но справедливости ради надо было сказать, что это платье подчеркивало достоинство изящной фигуры и впечатляющих форм бюста.
        - А-а, это ты! - с плохо скрытой досадой глянула на Сашку девушка.
        Перевела взгляд на меня и тут же сменила недовольство на приятное удивление.
        - Привет, Катюха! - задорным голосом сорванца-мальчишки поздоровалась с ней Сашка. - Знакомься, это Корней!.. Корней - это Катюха!
        - Сама ты Катюха! - одернула ее девушка.
        И, не удостаивая ее взглядом, лукаво улыбнулась мне.
        - Не люблю, когда меня так называют... А вы и есть тот самый Корней?
        - Не тот самый, а обычный... - буркнул я.
        И вопросительно посмотрел на Сашку. Я ждал разъяснений. Куда это она меня притащила?
        - Ты что, на пороге нас будешь держать?
        Со стороны Сашки этот вопрос прозвучал как риторический. Хотя бы потому, что она и не думала дожидаться ответа. Так резво переступила через порог, что Кате ничего не оставалось делать, как посторониться. Я же не сдвинулся с места. Во-первых, меня в дом не приглашали. А во-вторых, я и сам не хотел туда идти... К своей подруге Сашка меня привела. А говорила, что к Вике идем. Обманула меня Сашка, обманула...
        - Ну а вы чего стоите? - улыбнулась мне Катя.
        Всем своим видом она давала понять, что мне она будет рада... Да, симпатичная девчонка. С изюминкой. И фигурка на загляденье... Но до Вики ей далеко... А даже если бы она была краше Вики, и тогда бы я остался к ней равнодушен. Потому что мне нужна была только Вика.
        - Ну чего ты как не живой!
        Сашка снова заставила Катю посторониться. Подошла ко мне, взяла за руку и силой втянула в квартиру.
        - Разувайся! - потребовала она.
        Я молча снял туфли.
        - Проходите! - мило улыбнулась Катя и любезно взяла меня под руку.
        Уж ей-то не пришлось прикладывать силу, чтобы увлечь меня за собой. Хоть и далеко ей до Вики, но было в ней обаяние, которому трудно было противиться. Да и не дикарь я, чтобы чураться девушек...
        Она провела меня в комнату. Тихая музыка, сервированный стол, но гостей еще нет...
        - Это и есть вечеринка? - ляпнул я.
        Вспомнил, что Сашка собиралась увлечь меня какой-то вечеринкой. И ведь добилась-таки своего. Не просто затащила меня сюда, но и увлекла. Мне уже не хотелось уходить отсюда. Просторная комната, впечатляющий стол, расслабляющая обстановка... Да и Катю обижать не хотелось. Ведь она ко мне всей душой...
        - Ну, не вечеринка... - покачала головой хозяйка дома. - Так, просто...
        Пожалуй, вернее было бы назвать ее хозяйкой положения. Скорее всего она живет в этой квартире с родителями... А если и одна, то что с того? Никаких отношений с ней я строить не собирался. А если бы и собирался, какая мне разница, богатая она невеста или нет?.. Может, это и глупо звучит, но материальные ценности меня совсем не интересовали. Что во дворце жить, что в хлеву - лишь бы крыша над головой была да кусок хлеба. Армия сделала меня неприхотливым в быту, а Чечня словно клином вбила в меня это качество... А без Вики мне вообще ничего не нужно...
        - Здесь посидим немного, а потом в ночное, - сказала Катя.
        - В ночной клуб? - уточнил я.
        - Ну, почти. Ночная дискотека...
        - А повод? - спохватился вдруг я.
        - Ну как бы тебе сказать...
        Катя перешла на «ты», и я почувствовал себя немного раскованней.
        - Про последний звонок что-нибудь слышал?
        - Да что-то припоминаю... Так сегодня же воскресенье...
        - Правильно, в пятницу мы у Лельки гудели, вчера перерыв был, а сегодня у меня... Как тебе моя причесочка? «Прощай, школа!» называется...
        Или «Прощай, разум», мысленно добавил я.
        - Или «Прощай, мозги!» - рассмеялась Катя.
        То ли ход моей мысли уловила, то ли сама по себе юморная - так или иначе, но она нравилась мне все больше.
        - Да ты садись... - она показала мне на пустующий диван за столом.
        И вдруг непонятно почему спохватилась.
        - Ой, я хотела сказать, присаживайся... Там у вас так не говорили, да?
        - Как не говорили? Где? - недоуменно поднял я брови.
        - Ну там, где ты сидел...
        - Дура! - схватилась за животик Сашка. - Где он сидел? Корней в Чечне был!..
        - Но ты же сказала, что он оттуда, где нам лучше не бывать...
        Катя озадаченно хлопала глазами.
        - А ты что, в Чечню хочешь, сестрой милосердия? - продолжала глумиться над ней Сашка.
        Она была заметно младше Кати, но это ничуть не мешало ей вести себя с ней на равных, даже более того... Бойкий пацан женского рода. Неудивительно, что Катя побаивалась ее. Сашка и в карман за словом не лезла, и врезать могла так, что держись. Уж я-то прочувствовал вчера тяжесть ее с виду легкой руки...
        - Нет, не хочу... - мотнула головой Катя. - Там, говорят, такая бойня... А ты что, правда в Чечне был?
        Я утвердительно кивнул... Странная она какая-то девчонка. Ну ладно, не так поняла Сашку, решила, что я зону топтал. Но принимала она меня как дорогого гостя. Неужели уголовники сейчас в почете?.. Впрочем, так было и раньше. Еще до того, как я ушел в армию. Я знал одну девчонку, которая жила с бандитом и страшно этим гордилась. Пока его не убили, гордилась...
        - Что, и в чеченцев стрелял?
        Я снова кивнул. Что было, то было.
        - Клево! - восхищенно протянула Катя.
        Чувствовалось, что теперь она воспринимала меня как более желанного гостя... Да, лучше быть бывшим военным, чем бывшим зэком. И хорошо, что Катя это понимает...
        - А страшно было? - продолжала допытываться она.
        - Ну чего к человеку пристала? Не видишь, он еще из танка не вылез?
        Я ошибался, считая, что могу рассчитывать на снисхождение со стороны Сашки. Она не щадила и меня... Но ведь своими колкостями она потихоньку вытаскивала меня из того самого танка, о котором говорила...
        - А ты что, танкистом был? - спросила Катя.
        - Ага, таким же, как ты! - съязвила Сашка. - В десанте он служил. Грозный штурмовал. Две медали у него, поняла?..
        Мне вдруг показалось, что Сашка просто-напросто ревнует меня к Кате... Всего лишь показалось. Как она могла меня ревновать, если сама притащила меня к ней. Утешительницу мне подыскивает, чтобы я поскорее Вику забыл... Дура она, эта Сашка. Но я все равно ей благодарен...
        - Круто! - Катя смотрела на меня с каким-то плотоядным обожанием.
        Мне даже стало жарко от ее взгляда...
        Катя хотела что-то спросить, но в этот момент в дверь позвонили.
        - О! Это наши!
        Она вышла из комнаты, а вернулась с каким-то красавчиком в обнимку. Высокий, спортивного сложения паренек с развязной улыбкой любимца публики.
        - О! А это что за кекс? - небрежно глянув на меня, спросил он.
        - Этот кекс тебе не по зубам, придурок! - шикнула на него моя друг-подружка.
        - А-а, Сашка! - как бы обрадовался ей паренек. - Как дела?
        Приветливо улыбается ей, а в глазах опаска. Боится он Сашку... Да что говорить про какого-то сопляка, если я и сам ее уже боялся. Язык у нее острее чеченского кинжала...
        - Дела у меня, как у тебя, только еще лучше!.. Это Корней, - кивком головы показала на меня Сашка. - Ты его лучше не зли. Он после Чечни, контуженый. У него даже справка есть - убьет тебя, и ему за это ничего не будет...
        - Правда справка есть? - округлила глаза Катя.
        - Да слушай ты ее! - отмахнулся от Сашки парень.
        И подошел ко мне. Насмешливо, но с оттенком уважения во взгляде спросил:
        - Что, правда после Чечни?
        - Да. Только не будем об этом...
        Удивительное дело, я совершенно не злился на Сашку. Да, она снова уязвила меня, назвала контуженым, что звучало как «псих». Но, как ни странно, этот «укол» подействовал на меня благотворно. После него у меня возникла потребность доказать всем, что никакой я не контуженый.
        - Это, меня Сергей зовут...
        Вслед за Сергеем появился Дима, за ним Света и Лена. Но Сашка колкости в мой адрес больше не отпускала. Как будто поняла, что с меня довольно...
        Это была самая обыкновенная школьная компания. Я так и не понял, каким боком притерлась к ним Сашка. И уже точно не понимал, что здесь делаю я. Но уходить я не хотел. Хотя ни на что и не претендовал. Мне просто нравилось сидеть за столом, слушать бестолковый треп парней и девчонок, которым только казалось, что они знают жизнь... Не знали они жизни. Не знали они, что такое война. Не знали, как это страшно, когда в тебя летят гранаты и пули... Они учились в школе, веселились, беззаботно оттягивались на вечеринках и в ночных клубах. А я в это время воевал, терял друзей... Мысли о страшной войне лезли мне в голову, но озлобления уже не вызывали. Ну, воевал, ну, проливал кровь. Ну и что? Ведь тот же Сергей завтра может оказаться на моем месте - призовут в армию, отправят на войну...
        Знал я еще одного Сергея. Чеченца с русским именем. Этот тоже воевал. Возможно, до сих пор воюет. И убивает наших парней... Но не свело у меня судорогой зубы, когда я подумал о нем. И не хотел я его убивать. И не убил бы, попадись он мне сейчас в руки... Но все же жаль, что я не убил его тогда...
        - Корней, о чем ты все время думаешь? - легонько толкнул меня в бок Сергей.
        Чувствовалось, что ему принадлежит здесь роль центрового. Он запросто тискал девчонок, понукал пацанами. Но со мной он держался пусть и не подчеркнуто, но уважительно. И к Саше не лез - боялся нарваться на грубость. Да и чего к ней лезть? Какие в ней прелести, кроме языка?.. Вот Катя полна была прелестей - как сочная вишня соком. Впрочем, Сергей приставал к ней скорее в шутку, нежели всерьез. Так, дружеские забавы взрослеющих мальчиков и девочек.
        - Об экзаменах думаю, - первое, что пришло в голову, сказал я.
        - Об экзаменах? - удивилась Катя.
        - Ну да, вам же экзамены сдавать надо. Физику там...
        - Ну и что?
        - А вы даже не знаете, что такое чистоплотность.
        - И что это такое?
        - Чисто плотность - это чисто масса на чисто объем, - улыбнулся я.
        Похоже, шутка удалась. А я вспомнил еще одну формулу из того же репертуара.
        - И работа не волк. Работа - это произведение силы на расстояние...
        - Слушай, а может, ты мне с физикой поможешь? - жеманно улыбнулась Катя.
        - Как бы уж! Ему самому за учебники надо садиться! - встряла в разговор Сашка.
        - Ты что, поступать куда-то будешь?
        Катя спрашивала у меня, а ответила ей Сашка.
        - В Бауманку, на пятый курс. Но сначала за четвертый курс надо сдать...
        - Все-то ты знаешь, - с укором посмотрел я на Сашку.
        - Я-то все знаю! - непонятно почему вспылила она. - А ты ничего не знаешь!
        Сашка вскочила из-за стола.
        - Мне уже пора! - на ходу бросила она и ушла.
        Катя лишь облегченно вздохнула.
        - Ураган какой-то...
        - Смерч! - добавил Сергей. - Но с ней интересно...
        Что верно, то верно. Сашка ушла, и в квартире как будто образовалась зона вакуумного разрежения. Но по закону физики такая зона должна была втягивать в себя материальную субстанцию, а эта, напротив, казалось, выталкивала из себя - в частности, меня. Но уходить я не стал. Так прикипел к месту, на котором сидел. И вино, которое мы пили, убаюкивало сознание и тяжелило ноги. Да и не догнать мне Сашку. Она же носится как метеор, да и живет совсем близко. Я за ней, а она уже дома. Ну а с ее отцом встречаться желания мало... Вот если бы с Викой... Но Вика так далеко...
        - Ну вот, снова в себя ушел, - заметила Катя.
        Я промолчал. А какой смысл оправдываться?
        - В танке закрылся, - без всякого ехидства улыбнулась она. - Это я любя, не обижайся... Ну, не любя, - без особого рвения поправилась она. - Хотя кто его знает...
        - Катька влюбилась! - хмыкнул Сергей.
        - А что, нельзя?
        - Можно, если осторожно... В ночное идем?.. Корней, ты как?
        - Я - пас.
        В ночной клуб идти желания не было. Да и опасно. Нутром чувствовал, что опасно. Там такие страсти кипят, что в два счета можно шизу поймать. С моей-то дурью можно таких дров наломать... Я боялся себя. Самого себя боялся...
        - А что делать будешь?
        - Домой пойду...
        Простой вопрос - простой ответ. Да и куда еще идти, как не домой. Вулкан внутри меня дремлет, лаву не извергает. Потихоньку спущусь в метро, потихоньку доеду домой... А завтра... Завтра я иду в разведку. Не хочет Сашка говорить, где Вика живет, ничего, я сам это узнаю. Должна же она иногда к родителям наведываться. Вот я и дождусь этого момента, подкараулю ее, прослежу за ней. В конце концов я разведчик...
        - Далеко? - спросила Катя.
        - А что, проводить его хочешь? - усмехнулся Сергей.
        - Да я вот думаю, может, Корней сам меня проводит...
        - Ты и так дома...
        - Значит, он уже меня проводил. А я оставила его на чашечку кофе... Идите в свой ночник, а мы здесь останемся...
        Я думал, Сергей начнет ее отговаривать, но тот и слова поперек не сказал. Мало того, я и опомниться не успел, как остался наедине с Катей.
        Она выпроводила гостей и большой бесшумной кошкой с ногами забралась ко мне на диван. А я как тот дурак сидел и смотрел на нее удивленным взглядом. Как будто не понимал, что должно сейчас произойти... А ведь я должен был уйти. Потому что не хотел здесь оставаться. Но ведь не ушел? Значит, чего-то хотел... Можно обмануть себя, но если очень этого захотеть. Но я обмануть себя не смог, потому что недостаточно сильно этого хотел...
        Катя села, поджав под себя ноги, сплела свои ладони у меня на плече, щекой положила на них голову. Что-то прошептала. Так тихо, что я не расслышал.
        - Говори громче, - попросил я.
        - Ты не слышишь? - удивилась она.
        - Слышу, если чуть-чуть погромче... Контузия у меня. Граната рядом взорвалась...
        - Граната?! Это страшно...
        - Даже не представляешь, как... Сашка правду сказала, я до сих пор в танке...
        - Тебя вытащить оттуда или вместе поедем?
        Она убрала руки с моего плеча и обвила ими мою же шею.
        Катя ждала от меня инициативы, но я сидел, не шелохнувшись. Я и рад уже был выползти из своей раковины, но как будто кто-то заварил люк над головой...
        - Ты такой сильный... В тебе столько мужчины... - улавливал я обрывки ее фраз. - Не то, что эти.... Я тебя хочу...
        И я сам ее вроде бы уже хотел. Вроде бы...
        - Не можешь? Я тебе помогу...
        Она решила взять инициативу в свои руки. Но прежде сняла с меня рубашку, расстегнула штаны... И только затем уже взяла. Но инициатива оказалась такой мягкой...
        - Это ничего, это бывает...
        Катя оказалась не только понимающей, но и знающей девушкой. Ручки у нее были нежные, проворные... Теперь я сам напоминал танк. Башня немного сдвинута вбок, но мощное орудие устремлено к зениту, баки полные, мотор на форсированных оборотах рвет трансмиссию. А Катя и не пыталась устоять перед моим натиском...
        Я никому ничего не должен, никому ничем не обязан. Вика предала меня, и я имею право быть с Катей... А она так хороша. И уже без ничего. А я ошалевший от возбуждения... И никакая Вика меня не остановит...
        Но остановил меня Пашка. Я вдруг вспомнил, как мечтал он о своей Ленке... Ну вспомнил и вспомнил, другой бы мысленно отмахнулся. А с меня башню сорвало, и пушка дульным тормозом ткнулась в землю... Пашка тоже мог быть сейчас, как я, с девушкой, он тоже мог бы навалиться на свою Ленку. Но нет Пашки, погиб он. А сколько пацанов сгинуло вместе с ним. Сколько пацанов больше не познают прелестей этой жизни! А чем я лучше них?.. Я увидел перед глазами мертвое лицо Пашки, простреленную голову Юрки Бычкова... Лица, лица... Они складывались в калейдоскоп, от них рябило в глазах...
        Я сильно зажмурился в попытке избавиться от наваждения. И надо же, напряжением мышц я смог вернуть на место сдвинутые по фазе шизы. Но при этом ослабла мышца, которую хотела Катя...
        Я сидел на диване, схватившись за голову.
        - Что с тобой? - Катя прижалась ко мне сзади, сплела руки у меня на животе.
        Она не упрекала меня, не обвиняла в бессилии. Но я слышал обиду в ее голосе.
        - Не знаю...
        - Вику вспомнил?
        Лучше бы она этого не говорила.
        - Вику?! - встрепенулся я. - Ты ее знаешь?
        - Здрасте! В одной школе учились, у нас разница один год. Но мы бальными танцами вместе занимались, там и подружились... А Сашку, по-твоему, я откуда знаю... Сашка мне сказала, что у тебя роман с Викой был...
        - Что, и утешить меня попросила? - Это была пакость, которая без моего ведома сорвалась с языка.
        Но слово, как известно, не воробей... Да и ляд с ним, вылетело так вылетело.
        - Ну ты точно контуженый! - взвилась Катя.
        Она попыталась расплести руки на моем животе, попыталась выдернуть их из-под моих локтей, но я не позволил ей этого сделать - сжал их словно тисками.
        - Псих! - взвизгнула она.
        И впилась зубами мне в плечо. Но я даже не шелохнулся. Она еще крепче сжала зубы, но я по-прежнему не реагировал на боль. В конце концов она разжала челюсти.
        - Ты законченный психопат!
        Она прокусила мне кожу до крови. Но вместе с ее слюной моя кровь впитала и весь ее гнев. Она успокоилась. И я был спокоен. Во всяком случае, внешне.
        - Я знаю...
        - Ты и раньше таким был?
        - В том-то и дело, нет... Я еще не вернулся с войны...
        - Заметно.
        - Ты знаешь, что Вика вышла замуж?
        - Насмешил. А кто, по-твоему, должен был быть дружкой на ее свадьбе?
        - Ты?
        - Так в том-то и дело, что я... Свадьба-то была, но без меня. Он ее в свой Мухосранск увез...
        - Кто?
        - Ну, муж... Тогда еще жених...
        - В Мухосранск?
        - Ну да... Он же не из Москвы... Мутный он какой-то, этот Кеша. Весь из себя правильный такой, слушаешь его и не понимаешь, то ли он такой умный, то ли я такая дура... Улыбается, а глаза холодные-холодные... Поднялся он в Москве неплохо. На чем, не знаю, да и не мое это дело, но «Ауди» у него почти новый, квартира где-то на Шаболовке. В общем, неплохо упаковался мужик...
        - Вика его любит?
        - Это ты у меня спрашиваешь?.. У нее спроси...
        - Как?
        - Ну, ты меня насмешил. Думаешь, если замужем, то под семью печатями?..
        - Адреса я не знаю.
        - Говорю же, на Шаболовке где-то живет... А номер дома не знаю. Хоть убей, не знаю...
        - А номер телефона?
        - Мимо... Я же говорю, мутный этот Кеша. Себе на уме. Свадьба здесь, в Москве, должна была быть, а он ее в своем Мухосранске сыграл. И зачем он это сделал? А чтобы Вику от старых подруг отвадить... Да нужна она мне? Бегать за ней. И без нее весело... И ты не бегай за ней...
        - А если люблю?
        - Тогда бегай...
        - Ты разрешаешь?
        - А ты что, моя собственность?.. У нас даже не было ничего... А если и будет, что с того?.. А будет, а?
        Катя снова пустила в ход свои шаловливые ручки. Но я отстранился.
        - Дурак ты! - надулась она. - Вика сейчас под Кешей своим, а ты целку ломаешь...
        Она хотела меня подзадорить, раздразнить. Но вызвала волну клокочущего гнева. Волна поднялась так быстро, что я не сразу заметил, как она захлестнула сознание.
        - Заткнись! - хватаясь за голову, зашипел я.
        Меня лихорадило, меня кидало в жар. Еще чуть-чуть, и я взорвусь...
        - Эй, что с тобой?
        - Не трогай меня, - процедил я.
        - Не буду...
        Катя даже не представляла, как правильно она поступила, оставив меня в комнате. Я повалился на кровать и в бессильной злобе долго-долго молотил по ней кулаками. Кажется, я выл, как волк на луну... Мне никто не мешал, меня никто не успокаивал, может, потому черная волна схлынула сама по себе.
        Катю я нашел на кухне. Она сидела у окна и курила. Увидела меня, встрепенулась. И вдруг вытянула вперед руки, в которых сжимала нечто, похожее на пистолет...
        - Только подойди, психопат! - взвизгнула она.
        В руках у нее была ракетница. Не самая безопасная штука. Выстрелом в упор можно выжечь в противнике большую дырку. А я был для нее противником... Идиотская ситуация. Я чувствовал себя моральным уродом.
        - Извини...
        Больше мне нечего было сказать.
        - Уходи! - потребовала она.
        - Да.
        Я направился к двери, сунул ноги в туфли.
        - Прости. Я действительно ненормальный...
        Катя молча стояла за моей спиной. Я не видел, но особым чутьем ощущал холодную энергию от направленного на меня ствола. Не оборачиваясь к ней, добавил:
        - Когда-нибудь это пройдет... Возможно, вместе со мной...
        Я справился с замком, открыл дверь, вышел на лестничную площадку. Дверь тут же закрылась. Я нажал на кнопку вызова лифта, когда она открылась снова.
        - Эй! - позвала меня Катя. - Ты от Вики не бегай. Может, она любит тебя... А то, что муж - так на каждого мужа по тонне груш. Отец у нее зверь, так она от него гуляла. И от мужа гульнуть может...
        - Что ты сказала? - встрепенулся я.
        - Ой! - испуганно пискнула Катя.
        И захлопнула дверь перед самым моим носом.
        В очередном припадке бешенства я ударил кулаком в дверь.
        - Открой!
        Я должен был знать правду... Она не нужна была мне, эта правда. Но я должен был ее знать! От кого и с кем гуляла Вика? С кем?..
        Но дверь не открывалась, зато раздвинулись створки лифта, откуда на лестничную площадку один за другим вышли крепкие мужчины в белых халатах. Что-то щелкнуло в моей голове, и руки самопроизвольно опустились. Кажется, я понял, кто вызвал этих людей. И понял, кто они. Есть «агент 007», а есть «ангелы 03-06». Набираешь номер
«03», вызываешь бригаду, которая увозит психа в палату «06»... Номер набрала Катя, а псих - это я. По мою душу прибыли «ангелы»...
        - Там какой-то псих буянит! - показывая на дверь, тревожным голосом сообщил я. - А там девушка одна...
        - Мы в курсе! - с важным видом изрек плечистый санитар.
        И сам забарабанил в дверь. Воспользовавшись моментом, я выскользнул из зоны повышенного внимания. И был таков... А ведь я в самом деле псих. Мне в самом деле надо лечиться...
        Глава 7
        Отец не давал мне ключи от машины, я их взял сам, без спросу. Просить бесполезно - ведь с головой у меня не все в порядке, а психопатам на дороге делать нечего...
        Я осознавал свою ущербность, может быть, потому и старался держать себя в руках. По пути к Череповецкой улице я не один раз попадал в автомобильные пробки, но ни разу не вышел из себя. И даже правила дорожного движения ни разу не нарушил... Все нормально, я вышел на исходные позиции. Происшествий нет. Зато есть надежда, что и впредь со мной будет все в порядке... А с отцом я разберусь. С машиной как раз сложилась такая ситуация, когда легче получить прощение, чем разрешение. Отец меня поймет и простит. Если, конечно, я буду держать себя в рамках и не натворю глупостей. А я их точно не натворю, если не добьюсь своего - не дождусь Вики. Тогда я, не солоно хлебавши, отправлюсь домой. А завтра снова буду здесь, но без машины. Может быть, отец и простит меня, но ключи от «Волги» спрячет, чтобы я снова их не украл... «Докатился ты, старший сержант Корнеев, людей до истерики доводишь, машины воруешь. Еще горькую начни пить, тогда совсем до ручки дойдешь...
        А я уже начал пить. Вчера по дороге домой купил бутылку водки, как последний алкаш, втихаря и в одиночку выжрал ее в подъезде, дождался, когда пьяная анестезия заморозит извилины, и только после того постучался в дверь. Пришел домой и сразу же завалился спать. Сегодня голова чуток поскрипывает, но, в общем, самочувствие ничего. А вечерком я еще одну бутылочку приговорю, чтобы хотя бы маленький кусочек откололся от камня, который лежал у меня на душе...
        Вика появилась в первом часу пополудни. Я зазевался и не заметил, как подошла она к подъезду. Увидел ее в самый последний момент. Со спины увидел, когда она исчезала за дверью. Пестрый облегающий сарафан, чудные локоны темно-русых волос... Это была она, я не мог ошибиться...
        Ждал я три часа. Наконец, она появилась. Одна. Я облегченно вздохнул. Больше всего я боялся, что ее будет сопровождать Сашка. Я, конечно же, благодарен этой пацанистой девчонке, но видеть ее больше не хотел. Не должна она была подсовывать мне Катю. Вроде бы угодить мне хотела - грусть-тоску помочь развеять. Вроде бы ничего плохого не сделала, но как будто какая-то нить в душе перегорела... Но гнать я ее не буду, если она снова появится на моем горизонте. А она появится. Пусть, но лишь бы не сейчас...
        Вика шла к остановке, переходила через дорогу, когда я перегородил ей путь. Я так и остался сидеть в машине, только стекло ветровое опустил. Тоскливо посмотрел на нее. Какая же она красивая! Невообразимо красивая!!! Яркая, легкая, воздушная. И не моя...
        Она узнала меня. Улыбнулась как ни в чем не бывало. Обошла машину и преспокойно заняла место рядом со мной.
        - Привет! Подвезешь?
        Признаться, я оторопел. Она вела себя так, как будто между нами не было человека, с которым она предала нашу любовь. Она улыбалась мне, как будто была рада нашей встрече после фатально долгих месяцев разлуки... Это была все та же чуточку застенчивая, но искренняя улыбка.
        - А-а, да... - выдавил я, не в силах избавиться от оцепенения.
        Впрочем, это не помешало мне выехать на шоссе и взять курс к центру Москвы.
        - А ты что, знаешь, куда ехать? - удивленно спросила она.
        Я старался не смотреть на нее - как будто боялся ослепнуть от ее красоты. Но даже не глядя на нее, я ощущал ее волшебные пьянящие чары. Ее колдовское обаяние кружило мне голову...
        - Шаболовка?
        - Да... Сашка рассказала?
        - Сашка мне письма писала...
        - Извини.
        Вот так просто - «извини»... Сломала мне хребет, разрушила мне жизнь, и всего лишь
«извини»...
        - За что извинить?
        Я посмотрел на Вику. Она улыбалась. Печально улыбалась, в глазах тепло и нежность. Она смотрела на меня почти влюбленно, но во взгляде ни капли раскаяния или хотя бы сожаления...
        - Ты же знаешь, что я замужем.
        - Знаю.
        Я ждал оправданий, но их не было.
        - Почему?.. - надрывно спросил я.
        - Что почему?
        - Почему ты не дождалась меня?
        - А разве я обещала тебя ждать? - удивилась она.
        - Нет, но...
        - Корней, милый, я понимаю, что причинила тебе боль. Но и ты пойми, что я никогда не была твоей собственностью.
        - Но мы же любили друг друга!
        - Ты мне нравился. Очень... Но я не знаю, было это чувство любовью или нет...
        - А этого, Кешу ты любишь?
        - Не знаю... Мне хорошо с ним...
        - А со мной как было?
        - Тоже хорошо...
        - Тогда почему он?.. Я-то чем хуже?.. Да, я знаю, у него квартира, у него машина. Но я бы в кровь разбился, и у меня... у нас бы с тобой было все!..
        - Корней, ты говоришь глупости. Хорошо, когда есть квартира, но это не главное, поверь...
        - А что главное?
        - Главное, чтобы рядом был мужчина...
        - А я, по-твоему, кто?
        - Мужчина. Красивый, сильный...
        Она смотрела на меня с каким-то стыдливым восхищением. Как будто она была послушной девочкой, которой мама не позволяла восхищаться взрослыми дядями... Но мама-то здесь явно ни при чем. Вика уже не девочка, она - мужняя жена. Но ведь и мужа она не боится, если так запросто села ко мне в машину... Тогда кого она боится? Кого стыдится?..
        - Тогда почему не я? Почему он? - Я сжал баранку с такой силой, что набухли вены на внешней стороне ладоней...
        - Потому что я не хотела тебя видеть. Я думала, что это ты избил моего отца...
        - Но это неправда!
        - Когда мне об этом сказали, Иннокентий уже был в моей жизни... А потом, он мне очень нравится...
        - Ты любишь его?
        - Я же сказала тебе, что не знаю.
        - Значит, не любишь!
        - Мне хорошо с ним...
        - А как же я?
        - Корней, не будь эгоистом.
        Вика нежно провела пальцами по моей руке. Чем подняла во мне такую волну, что я едва не потерял управление машиной. К счастью, это была совсем не та волна, которая изматывала меня последнее время. Я терял рассудок, но не от бешенства, а от дурманящего наслаждения...
        - Зачем? - пьянея, спросил я.
        - Не знаю, - отдернув руку, пожала плечами Вика. - Просто захотелось к тебе прикоснуться... Думаешь, я не думала о тебе? Думала...
        - Ты же знала, что я люблю тебя до безумия!
        - Давай не будем об этом, - попросила она. - Что есть, то есть, и это уже не изменишь...
        - Почему?.. Мы же не в Средние века живем, когда нельзя было разводиться...
        - А я не хочу разводиться... Честно тебе скажу, не хочу. Мне хорошо с Иннокентием, меня все устраивает. Извини, но ты сам заставил меня это сказать...
        - Но мне без тебя нет жизни.
        - Я прошу тебя, давай без громких слов, - недовольно поморщила она свой очаровательный носик. - Это утомительно... Надо проще смотреть на вещи, тогда и жить будет легче...
        - Ты не вещь, чтобы смотреть на тебя проще...
        - А ты представь, что я вещь... Э-э, извини, я что-то не то сказала...
        - Ты сказала что-то ужасное...
        - Конечно же, я не вещь... Но... У тебя какие планы на вечер?
        - Хотел бы пригласить тебя на ужин, - усмехнулся я.
        Какой к черту может быть ужин, если она дорожит своим мужем?..
        - Тогда, может быть, я приглашу тебя на ужин? - загадочно и в то же время стеснительно улыбнулась она.
        На какой-то момент я потерял дар речи, но Вика не позволила паузе затянуться.
        - Иннокентия сегодня не будет. И завтра, наверное, тоже... В конце концов, не ты, а он украл меня у тебя...
        Ее устами глаголила сама истина. Действительно, ее муж был в большом передо мной долгу. Но меня смутил тот факт, что Вика могла позволить себе изменить своему мужу - как будто она какая-то гулящая девка. Но ведь это не так. Она же не гулящая...
        На ум вдруг пришла вчерашняя фраза, брошенная мне вслед Катей. «Отец у нее зверь, так она от него гуляла. И от мужа гульнуть может...» От отца она гуляла? С кем?.. Может, со мной? А может, и не только? Ведь я не был первым мужчиной у нее. Не был. И не остановилась она на мне... Что за чушь в голову лезет? Не может Вика быть гулящей. Да, она спит с Кешей, но ведь он ее законный муж. А то, что со мной хочет поужинать, так и я не чужой ей человек... Она хочет со мной поужинать. Со мной!..
        - А это возможно? - ошалело спросил я.
        - Что возможно?! - насмешливо посмотрела на меня Вика. - Неужели ты думаешь, что я не в состоянии запечь мясо на ужин?..
        - Я не об этом.
        - Значит, ты надеешься на нечто большее... Ну-ну, мечтать не вредно...
        А я уже мечтал. Если будет ужин, то будет и все остальное. Ведь Вика сама только что сказала, как ей хорошо было со мной. И, наверное, сама сейчас представляла, как будет ей хорошо вечером...
        А ей будет хорошо. И ужин состоится. Если она сама приглашает, то будет. Если бы я отказался, то уж точно никому бы не пришлось вызывать бригаду из психушки - сам бы отправился в Кащенко...
        Сначала мы заехали в магазин. На все деньги, что были у меня, я купил шампанского - разумеется, не самого дорогого. Я складывал бутылку в пакет, а у меня тряслись от волнения руки. Я ехал к Вике! Мы снова будем вместе! Мы снова будем любить друг друга до изнеможения... Я докажу ей, что ей со мной будет гораздо лучше, чем с каким-то Кешей. Рано или поздно она поймет, что ей без меня жизни не будет. Она бросит мужа и станет моей - только моей. Наизнанку вывернусь, чтобы сделать ее счастливой во всех отношениях. Такой бриллиант, как она, нуждается в драгоценной оправе. Все будет у нее! Горы сверну, но брошу весь мир к ее ногам...
        Вика жила на Шаболовке в пятиэтажном кирпичном доме. Уютный зеленый дворик, детвора бегает - каникулы как-никак начались. День солнечный, теплый, но, как это ни странно, на скамейке перед подъездом я не увидел ни одной старушки. Значит, факт моего появления в обществе мужней жены останется незамеченным... Похоже, я входил в роль любовника, если вникал в такие нюансы... Но я не хочу быть любовником, я хочу быть мужем самой чудесной девушки на свете. И скоро так оно и будет...
        Вика шла впереди, я позади - с пакетом в руке. Зашли в подъезд. Лифта здесь не было, поэтому пришлось идти на четвертый этаж пешком. На лестничном пролете между третьим и четвертым этажом мы разминулись с полной рыхлой женщиной с неприветливым лицом. Она посторонилась, пропуская нас, какое-то время смотрела нам вслед, а затем выдала:
        - И ходят, и ходят...
        Вика обернулась и с какой-то не совсем естественной улыбкой обронила:
        - Не обращай внимания. У нее не все дома...
        Сказала она тихо, чтобы женщина не услышала. И осуждения в ее голосе я не услышал. Голая констатация факта...
        Но сюрпризы на этом не закончились. Только Вика достала ключ из сумочки, как дверь открылась сама. Из ее квартиры к нам вышел чернявый парень примерно моего возраста. В силу своей принадлежности к мужскому полу я бы не назвал его красавцем, но мой жизненный опыт подсказывал, что такой типаж нравится женщинам. Стильная стрижка с эффектом мокрых волос, стильная небритость на лощеном лице, идеально сидящий на нем джинсовый костюм...
        Он увидел Вику, радостно улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.
        - О! Вика! Ты уже?.. А это кто?
        Заметил он и меня. Но улыбка осталась на губах - правда, приняла какой-то зловещий оттенок.
        - Познакомься, это Корней. Я тебе про него говорила...
        Вика была смущена, но взгляд в сторону не отводила - открыто смотрела на мужа... А это был ее муж. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто нарушил нашу наметившуюся идиллию.
        - Случайно встретились, он меня подвез... - продолжала Вика. - Он помог мне продукты донести. Он сейчас уйдет...
        - Зачем сейчас? Хотя бы кофе гостю предложи. А то не по-людски как-то. Человек к тебе со всей душой... Да, Корней, ты же со всей душой к моей жене? - насмешливо спросил Кеша.
        Он улыбался, но только лицом. Глаза как неживые... Правильно говорила Катя, глаза у него холодные-холодные. Я бы даже сказал, гипнотически холодные. Я ничуть не боялся этого типа. Знал, что в случае чего запросто размажу его по стене. Он хоть и спортивного вида паренек, но во мне столько желания врезать ему в лоб - да с такой силой, чтобы сломалась шея. А я мог так врезать. И похоже, Кеша это понимал. Поэтому и не бузил. Даже на чашечку кофе меня приглашал... Вряд ли бы он отказался растворить в этой чашечке крупицу цианистого калия...
        - Я уже ухожу...
        Из-за меня Вика оказалась в неловком положении. И я не хотел усугублять ситуацию.
        - Да, он уже уходит, - кивнула она.
        - Ну, это непорядок... - подмигнул мне Кеша.
        Это выглядело так же неестественно, как если бы мне подмигнула гремучая змея.
        - Человек из Чечни вернулся, по тебе, дорогая, страх как соскучился. А ты его за порог...
        - Хорошо, пусть заходит, если ты настаиваешь...
        - Я?! Настаиваю?! Да, я настаиваю... Заодно и сам кофейку дерну на дорожку... А ты думала, что я уже в пути, да, дорогая?
        - Ничего я не думала... Корней, заходи...
        Вика не смотрела на меня. Значит, она не хотела, чтобы я воспользовался вымученным приглашением ее мужа.
        - Нет, я пойду.
        Я отдал ей пакет и стал спускаться вниз по лестнице... Как же я не хотел уходить! Как же я не хотел оставлять Вику наедине с мужем. Но делать нечего. Как ни крути, но я - третий лишний, и уходить нужно было мне...
        Я сел в машину, завел двигатель, но включить передачу не решался. Сначала надо было успокоиться, а то ведь и до беды недалеко... Нельзя выходить из себя, нельзя делать глупости. Не все так плохо. Вика хоть и замужем, но не потеряна для меня. Сейчас я не знаю, что делать. Но знаю, что я обязательно что-нибудь сделаю, и тогда третьим лишним будет Кеша. Но Вика не станет звать его на ужин. Потому что будет любить только меня. Мы просто-напросто вычеркнем его из своей жизни... Все хорошо, все хорошо...
        Я облегченно вздохнул, когда понял, что успокоился. Все-таки я не совсем псих...
        Только я взялся за рычаг переключения скоростей, как из подъезда вышел Кеша. На плече средних размеров спортивная сумка. Не оглядываясь по сторонам, сел в свою машину. Это был «Ауди» - на вид почти новенький, с затемненными окнами. Моя
«Волга» такому авто не чета... А может, все-таки есть смысл устроить состязание в скорости и маневренности? Почему бы не глянуть, куда уедет Кеша. Вдруг в аэропорт, вдруг улетит куда-нибудь. Тогда я вернусь к Вике, тогда мы с ней... В конце концов, это правда, что Кеша украл у меня любимую, а не наоборот. И сейчас я не подличаю, а восстанавливаю справедливость. А полное торжество справедливости наступит, когда Вика целиком будет принадлежать только мне. А пока что я еду за Кешей...
        С Шаболовки он выехал на Ленинский проспект, оттуда на Садовое кольцо, с него вырулил на Павелецкий вокзал. Там его ждали два парня. Не сказать, что внушительной комплекции, но внушительного вида. Не амбалы, но чувствовалось, что внутри у них прочный корень. Жилистые пареньки. И лица у них суровые. Один стоял неподвижно, как скальная глыба, другой не знал покоя - то в одну сторону зыркнет взглядом, то в другую, с ноги на ногу переминается, руки в постоянном движении. Кеша им что-то сказал, и они вышли на перрон. Я за ними. Скрытному наблюдению в условиях большого города меня никто не учил. Но я же разведчик. Что мне стоило выследить какого-то придурка и остаться незаметным...
        Какое-то время компания переминалась с ноги на ногу на перроне - как будто в ожидании поезда. Затем Кеша куда-то ушел. Минут через двадцать появился. И снова ушел, но вместе со своими дружками. Они засели в каком-то маленьком кафе. Сразу вспомнилась фраза: «Кофейку дерну на дорожку...» Хорошо, если бы Кеша отправлялся в дорогу. Но из кафе с друзьями он вышел только через час. Затем вместе с ними вернулся к своей машине. Я думал, они собираются уезжать. Но машина стояла на месте как привязанная. Я же сидел в своей «Волге» и ждал, что будет дальше. А ждать пришлось долго... Я не знаю, чем Кеша занимался в машине со своими дружками. Но прошло добрых три часа, прежде чем они вылезли. Снова вышли на перрон. Но на этот раз дождались поезда «Москва-Ростов». Кеша предъявил проводнику билеты и вместе с одним из своих дружков скрылся в недрах вагона. Второй дружок остался на перроне в качестве провожающего. И когда вагончик тронулся, направился к стоянке, где стоял «Ауди». Ключом спокойно открыл дверцу, завел машину и был таков. Судя по всему, ключ ему оставил Кеша. А если нет, то это уже не мои        Я выследил Кешу, я убедился, что он уехал на поезде в южном направлении. Но на этом моя миссия не закончилась. Все только начиналось... Вика приглашала меня на ужин. Ну как я мог отказать прекрасной женщине?..
        Возле подъезда, в который мне предстояло войти, чтобы попасть к Вике, стоял шикарный черный «Мерседес». О таком красавце даже страшно было мечтать. Но если Вика захочет такой, я в лепешку расшибусь, но заработаю на более роскошную машину. А она захочет. И я расшибусь. Когда она станет моей женой. А она станет... На крыльях надежд я выпорхнул из машины. И, окрыленный, продолжил свой путь. Но в дверях подъезда нос к носу столкнулся с амбалом в черном костюме. Покатый лоб, покатые плечи...
        - С дороги! - не открывая рта, утробно рыкнул он.
        Прямо чревовещатель какой-то.
        У меня не было никакого желания связываться с этим придурком. Ведь меня ждала Вика, и каждая минута промедления воспринималась мною не иначе как преступление. Но я просто-напросто не успел посторониться, и громила оттолкнул меня плечом. Точнее сказать, двинул меня плечом - так, чтобы я отлетел в сторону. Но я устоял на ногах. Зато отлетели в сторону все мои предохранители...
        Опомнился я, когда амбал лежал на земле с заломленной за спину рукой. Он был настолько мощным, что единственной возможностью справиться с ним было взять его на болевой прием. Что я и сделал - к счастью для себя. Случись осечка, и эта глыба размазала бы меня по земле. Это как на войне, если не ты, то тебя... Но на войне враг редко действует в одиночку. Оказалось, что и у этого бугая была поддержка. Из
«Мерседеса» выскочил коренастый крепыш. И уже летел на меня в попытке с прыжка размозжить мне ногой голову. Но я вовремя успел отскочить в сторону. Увы, в моем положении можно было сделать только это. Хотя было бы здорово поймать его на встречном ударе. Но...
        Крепыш пролетел мимо без ущерба для себя. Развернулся ко мне. А с земли поднимается взбешенный громила. Сейчас мне предложат занять его место. Предложат в самой грубой и примитивной форме. Сначала уложат на землю, а потом втопчут в нее..
        - Оставьте его, - услышал я властный мужской голос.
        На площадку перед подъездом вышел средних лет вальяжного вида мужчина в строгом костюме без галстука. Судя по всему, это для него громила освобождал путь.
        - Так это, он же сам... - понурил голову тот.
        - Сколько раз я говорил тебе, Рома, что повежливее надо с людьми? Сам заработал, сам и получил... Поехали.
        Коренастый крепыш открыл своему боссу заднюю дверцу - помог ему сесть в машину. Громила свирепо блеснул в мою сторону взглядом и тоже скрылся в черной утробе
«Мерседеса».
        Я не стал дожидаться, когда машина уедет, и зашел в подъезд. Вика открыла мне не сразу. А открыла - ойкнула.
        - Что это такое?
        В пылу борьбы я даже не обратил внимания на царапину на щеке. Видно, громила какой-то железякой меня задел - может, застежкой от браслета часов, может, одной из запонок, если они у него были. Так или иначе, из царапины сочилась кровь.
        - Да так, пустяки...
        - Иди сюда...
        Она провела меня на кухню, достала из шкафа аптечку...
        Вика была в одном халате. Волосы мокрые, как будто она только что вышла из душа. На лице ни грамма косметики... А не нужна ей никакая косметика. Она и без того потрясающе красива. И желанна как воздух, без которого не жить...
        Она смочила тампон зеленкой и приложила его к моей щеке. Защипало. Но глаза я прикрыл не от боли, а от удовольствия. Я натурально захмелел от ее прикосновения.
        Вика взяла мою руку, приложила ее к тампону и оставила в таком положении.
        - Подержи так, я сейчас...
        Она вышла из кухни. Я осмотрелся. Уютная комнатка и достаточно комфортная. Стильный, явно не дешевый гарнитур, двухкамерный холодильник. И стерильная чистота вокруг. Ни соринки, ни пылинки. А запах... Пахло Викой. Волнующий запах и возбуждающий...
        Ждал я ее минут двадцать. Но разве ж это время? Я готов был ждать ее целую вечность, лишь бы дождаться. Лишь бы она была со мной...
        - Извини, что так долго, - ласково улыбнулась Вика.
        Она была уже в другом халате. Плотно запахнутое длиннополое кимоно - шелковое с золотыми драконами. Волосы влажные, но как будто уже подсушенные. И на губах бледно-розовая до глянца блестящая помада. В ушах сережки с бриллиантами - не важно, с настоящими или нет. Запах французских духов... Сказать, что она была обворожительна, значит не сказать ничего. Не было в этой жизни таких чудес, с которыми можно было бы ее сравнить. Не было на свете ничего прекраснее...
        - О чем ты говоришь?
        Если я и мог ее в чем-то упрекнуть, то уж точно не в том, что она прихорашивалась после душа. Для меня прихорашивалась...
        - Иннокентий уехал, - сказала она.
        - Я знаю...
        - Ты что, следил за ним? - спросила она с таким видом, как будто знала, что именно этим я и занимался.
        - Боюсь признаться, но это так... Иди ко мне!
        Я взял ее за руку, попытался привлечь к себе, но она ловко увернулась. И с нежной улыбкой на губах укорила меня пальчиком:
        - Какой ты быстрый!
        - Какая ты красивая!..
        - Я знаю... И муж это знает...
        - Ты меня дразнишь.
        - Разве?.. Я, кажется, приглашала тебя на ужин.
        - Я не голоден...
        - Может, кофе?
        - Да... Но сначала тебя...
        Не в силах больше сдерживать свои порывы, я снова поймал ее за руку, попытался привлечь к себе. На этот раз она вырываться не стала...
        - Только не здесь... - расслабленно закрывая глаза, прошептала она.
        Как тогда, в первую нашу и, к счастью, не последнюю встречу, я подхватил ее на руки и отнес в первую попавшуюся на пути комнату, уложил на роскошное ложе под балдахином. В сознании мелькнула мысль, что постель разобрана и даже смята, но мне было не до того, чтобы заострять на том внимание...
        Я распеленал Вику - снял с нее халат. Почему-то думал, что под ним ничего нет, но слегка ошибся. Под ним действительно ничего не было, кроме крайне соблазнительного комплекта из белого пояса и такого же цвета чулок. И тонкая полоска волос над самым вожделенным местом. Искусственно истонченная полоска. И сама Вика казалась искусственно искушенной жрицей любви. Искусственно, но искушенной... Кто ж ее этому всему научил? Кеша?.. Ну, конечно же... Убить его, подонка, мало. Вика не такая - она милая, непорочная. Наивное совершенство. Наивное... Вернее, уже нет, не наивное...
        Я помнил, как неумело она целовалась тем, ставшим самым лучшим для меня днем... Сейчас же она целовалась с изыском - нежно, мягко и в то же время глубоко. Вкус ее губ, аромат ее тела повышал и без того высокий градус возбуждения. Но была какая-то горечь в этом сладком вкусе. Горчичные зернышки, оставленные другим мужчиной... У Вики был другой мужчина. С которым она жила, с которым спала...
        От возмущения все во мне встало дыбом - и волосы, и мозговые извилины, и то самое. . Возмущение оскорбленного самца не остановило мой порыв, напротив, усилило его, хотя, казалось бы, куда уж дальше. И Вика хотела меня не менее страстно. Змеей извивалась подо мной, требуя продолжения. Змеей. Но ведь она не змея. Она ангел... Ангел, но уже без крыльев...
        Кеша научил ее не только целоваться. Она умело реагировала на проникающие движения... Если бы подо мной сейчас была какая-нибудь элитная проститутка, я бы не пожалел потраченных на нее денег, возможно, даже почувствовал бы себя должником - настолько все было на высоте. Но ведь Вика не проститутка... Нет, она всего лишь жена дьявола-искусителя...
        Я хорошо помнил первую нашу встречу в ее квартире. Ничего такого Вика не умела. Но сколько ярких и возвышенных чувств подарила мне наша близость. Сейчас все было по-другому. Впечатления были гораздо более яркие и сильные, но не было чувства окрыления. Слишком хороша была Вика в постели, чересчур хороша для непорочной девы, какой я ее помнил... Она лежала на боку, положив голову на мою грудь, я нежно гладил ее волосы. А она ласково и даже застенчиво улыбалась с закрытыми глазами. Даже застенчиво... Неужели это ее фирменный стиль - ласково и застенчиво улыбаться и вести себя как последняя... Но Вика не последняя. Просто она страстная женщина. Просто... Неужели все так просто?..
        - Корней, ты у меня такой!.. - восхищенно прошептала она.
        - У тебя?
        - Да... А я у тебя, да?
        - Если бы только у меня...
        - Ты - настоящий мужчина. Неудивительно, что ты эгоист...
        - Я не могу ощущать себя настоящим мужчиной. До тех пор, пока ты не станешь моей..
        - Я - твоя.
        - Я хочу, чтобы ты была только моей.
        - Хотеть не вредно...
        - Ты должна стать только моей.
        - Я никому ничего не должна. Никому - ни тебе, ни своему мужу...
        - Ладно, мне. Но ведь ты выходила замуж, давала слово...
        - Я давала слово любить его, быть с ним. И я его люблю... Ну, может, и не люблю, но дорожу им. И тобой дорожу...
        - Но не любишь.
        - А что такое любовь?
        - То есть как это, что? Любовь... Любовь - это... Любовь - это безумие!
        Скорее всего, я был не прав. Но ведь моими устами сейчас говорил мой же воспаленный разум. Да, может, я был не прав в своем суждении, но в данный момент ради Вики я готов был на любое безумие...
        - Не знаю, - пожала она плечиками. - Но я слышала, что любовь придумали русские... Чтобы не платить...
        В ее голосе была шутливая ирония. Я слышал об этом анекдотичном определении любви. Любовь придумали, чтобы за секс не платить... Вика шутила. Но в каждой шутке есть доля истины. И эта истина звучала в ней без всякой фальши. Как будто она привыкла, чтобы за ее любовь платили... Какая чушь!.. Если любовь действительно - безумие, то я точно сумасшедший. Как я мог так подумать о Вике? Об этом чистом и светлом существе... Да, она не совсем чиста, но только потому, что живет с мужем, потому, что изменяет ему. Но ведь изменяет со мной. Со мной!.. И уйдет она от него только ко мне. Ко мне!
        - Это шутка? - спросил я.
        - Шутка, - кивнула Вика. - Но в ней что-то есть. Любовь - это секс... Я знаю, звучит пошло и примитивно. Но секс у нас в России есть...
        - Есть.
        - И не только в России. Секс есть везде... Секс - это жизнь!..
        Я легко бы с этим согласился, но если бы сейчас на месте Вики со мной лежала другая девушка. Та же Катя, например... Катя. Я снова вспомнил ее слова, брошенные мне вслед. «Вика гуляла от отца...»
        - И давно ты это поняла? - ляпнул я.
        Черт, и надо было мне вспомнить про Катю?
        - А как первый раз попробовала, так и поняла... - смущенно и даже стыдливо, но ничуть не раскаиваясь, улыбнулась Вика.
        Да, действительно, это был ее фирменный стиль поведения. Непорочная блудница... Я все больше убеждался, как далека она от идеала. От идеала, в который я ее возвел..
        - С кем попробовала?
        Сейчас она скажет, что со мной.
        - Был у нас один парень. В школьной студии бальных танцев... Ну, мы с ним попробовали...
        Я ожидал услышать то, что хотел слышать. Но прогадал. Стыдливо, но при этом без всякого зазрения совести Вика призналась мне в школьном романе, который закончился сексом. Или начался с него...
        - А потом? - дрогнувшим голосом спросил я.
        Но Вика, казалось, не замечала, как нарастает во мне раздражение. Если бы только раздражение.
        - Потом был Валера, мой одноклассник. Он мне совсем не нравился, но в нем было столько наглости. Однажды нас оставили убирать класс после уроков... Поверь, я не хотела, но он меня изнасиловал. Да, изнасиловал. Но я не стала никому про это говорить...
        - Тебе было приятно? - выдавил я.
        Не надо было задавать столь глупый вопрос. Не надо было, но...
        - Врать не буду, да... А через неделю он снова зажал меня в углу, я сказала, что расскажу отцу. И он отстал... А в институте у меня ни с кем не было. Отец никого ко мне не подпускал. А потом появился ты... Честно тебе скажу, ни с кем раньше так хорошо не было, как с тобой...
        Да, будь сейчас со мной какая-нибудь другая девушка, я был бы польщен. Но это говорила Вика. Она рассказывала... Она! Рассказывала мне о своих школьных приключениях. Рассказывала, как будто была такой же легкомысленной и легкодоступной, как ее подруга Катя...
        Я все больше разочаровывался в Вике. Но при всем при том понимал, что чувства отторжения к ней не возникнет никогда. Как бы я к ней ни относился, меня всегда будет тянуть к ней. Всегда!..
        - Черт! Ты должна была дождаться меня! - вспылил я.
        - Разве я тебя не дождалась? - невинно удивленным взглядом посмотрела на меня Вика.
        - Ты замужем.
        - Ну и что?.. Кеши не будет четыре дня. Ты можешь у меня жить это время...
        - Ты замужем!
        - Тебе что, со мной плохо?
        - Мне хорошо. А тебе со мной?
        - Ты - чудо!
        - Тогда пошли Кешу ко всем чертям!
        - Он - мой муж...
        - Разведись!
        - А смысл?
        - Смысл?! Ты не понимаешь, какой в том смысл?! Вика, ты что, издеваешься надо мной?
        - Не кричи на меня.
        Вика была возмущена моим поведением, но не требовала, а просила. А улыбка у нее дрожащая - как будто вот-вот расплачется девочка. И от этого поднимающаяся во мне волна спала, как пена с кипящего, но снятого с огня молока...
        - Извини...
        Чтобы заслужить ее прощение, я принялся целовать пальчики ее рук, спустился к ногам, снова поднялся... А потом она сама пришла в движение. И с милой, чуточку застенчивой улыбкой принялась вытворять такое... Комментарии отпали, остались только одни эмоции - убийственно сильные и безумно страстные...
        Мы занимались с ней любовью всю ночь напролет. Отдохнем немного, снова в омут страстей. Эта нежная и хрупкая девочка, казалось, не знала усталости. А я как заведенный идиот пытался загнать ее в угол, где уже не хочется ничего - ни секса, ни любви. Я хотел, чтобы после меня Вика больше не нуждалась в своем развратном муже. Я хотел быть не менее развратным, чем он... Да, любовь - это действительно безумие...
        Первой уснула Вика. Усмиренная и удовлетворенная, она крепко прижалась ко мне и затихла в моих объятиях. Я хотел быть с ней не только наяву, но и во сне, поэтому тоже дал волю подступившей ко мне дреме... Утром я проснулся в ее постели. Роскошное ложе, мебель под старину, часы в человеческий рост с золочеными стрелками. Время четверть двенадцатого - полдень скоро, а я все сплю. Вики со мной не было. Ее я нашел в гостиной. Тряпочкой с полиролью она надраивала мебельный гарнитур. И в этой комнате все на уровне. Телевизор с видео, замшевый диван, в углу - имитатор камина. Все блестит, все сияет. Ни пылинки, ни соринки. Вика в футболке, в узких джинсовых шортиках. Волосы собраны в конский хвост, в глазах одержимость ревностной хозяйки. Вряд ли она сейчас думала о сексе, все помыслы на святую борьбу за чистоту и порядок в доме... Жена должна быть такой: в гостях королевой, на кухне хозяйкой, а в постели проституткой. А из кухни, надо сказать, доносились аппетитные запахи. Можно было не сомневаться, что и там у нее все на высшем уровне... Я на миг представил, что Вика моя законная жена, что эта квартира
наша, и на то же мгновение почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Но суровая правда жизни быстро встряхнула меня изнутри и окрасила радужные мысли в серый цвет. И такая хандра на меня навалилась, что хоть в жилетку плачься. Но ведь Вика не подставит свою жилетку. Да и я не опущусь...
        Надо было себя как-то взбодрить. А заодно доказать Вике, что я самый лучший... Ее попка в коротких шортиках такая соблазнительная. Как можно было обойти ее вниманием?
        Вика рефлекторно дернулась в моих руках, но тут же обмякла. Даже тряпка вывалилась из рук.
        - Ты нехороший мальчик, - прошептала она.
        - А ты нехорошая девочка...
        - Я знаю...
        Я повалил ее на диван и еще раз доказал, что пороху в моих пороховницах больше чем достаточно.
        - Ты как с цепи сорвался... - изнеможенно улыбаясь, сказала Вика. - Я, между прочим, делом занималась...
        - А когда с Валерой, чем ты занималась?..
        Это не я сказал. Это обида взяла меня за горло... Но Вика ничуть не оскорбилась.
        - Тоже делом занималась, - как ни в чем не бывало сказала она. - А он... Нет, ты меня изнасиловал... Но я ничего не скажу своему отцу... Кстати, я сейчас к нему еду. Мне нужно побыть с ним...
        - Я понимаю.
        - А ты домой езжай. Отдохни немного. А вечером ко мне...
        - Когда?
        - Я позвоню. Надеюсь, твой номер не изменился?
        - Нет.
        - Тогда позвоню... Сам не звони. Меня дома не будет... Да, голодным я тебя не отпущу...
        На кухне у Вики была чистота и порядок. Но в кастрюле-термосе томилась рисовая каша с мясом, которую Вика и не думала называть пловом. Блюдо на скорую руку, но очень-очень вкусное... Да, она действительно была большой хозяйкой на кухне. И в постели более чем... Я должен что-то сделать, чтобы не было у нее других постелей, кроме моей. Я обязательно что-нибудь придумаю...
        Глава 8
        Мы провели с Викой три чудные ночи. Сегодня утром я снова проснулся в одной с ней постели, она снова приготовила мне горячий завтрак. После чего мы разъехались - я к себе домой, а она к родителям в Алтуфьево. Жаль, отец не разрешил мне вчера взять машину, вернее, я не настаивал, а то бы ее подвез...
        Позавчера Вика позвонила мне в половине восьмого вечера. Вчера еще раньше - в семь. А сегодня я решил не ждать ее звонка. На улице теплый летний вечер, тополиный пух для меня не помеха. Во дворе дома, где жила Вика, зелено и уютно. А еще там есть беседка, где можно покурить, дожидаясь ее появления.
        Ровно в семь часов вечера я сел в такси. Ехал недолго. Немного по Кутузовскому в сторону центра, затем Третье кольцо, Ленинский проспект и Шаболовка. Раз, два, и я на месте. Нащупал взглядом беседку в глубине двора, но прошел мимо. Сначала узнаю, дома Вика или нет. Вдруг она уже дома...
        Возле подъезда стоял знакомый черный «Мерседес». За рулем все тот же коренастый крепыш. Битого мною громилу я в машине не заметил. Но мне хватило взгляда, каким пронзил меня водитель. Как хорошо, что этим взглядом он не умел испепелять, иначе бы он сжег меня дотла.
        Громилу я обнаружил на лестничной площадке между третьим и четвертым этажом. Я надвигался на него столь стремительно, что ему ничего не оставалось, как посторониться. Я заметил, как дернулся он, чтобы схватить меня за шкирку. Заметил и напрягся в готовности отразить нападение. То ли он это заметил, то ли вспомнил, чем закончилась первая наша встреча, а может, и то и другое - короче говоря, он изменил свое спонтанное намерение и отпустил меня с миром.
        Но не успел я перевести дух, как нарвался на очередной сюрприз. Как будто кулаком под дых меня ударили. Я увидел того самого господина, которому громила-телохранитель очищал от меня путь. Тогда я не знал, откуда он возвращался в свой «Мерседес». Зато узнал это сейчас. Он выходил из Викиной квартиры. Лицо распаренное, глаза счастливо блестят.
        - До завтра, красавица!
        Он обращался к Вике. Потому что больше было не к кому. Она стояла в дверях, выпуская его из квартиры.
        - Я буду ждать, Игорь Дмитриевич...
        Это был ее голос. Это она обещала ждать... Я все понял.
        - А это кто у нас такой? - мужчина подозрительно посмотрел на меня.
        В глазах появилось узнавание.
        - Да это козел тот... - подсказал громила.
        - Рома, не надо так о людях... И куда ты идешь, красавчик?
        Я промолчал. И вовсе не потому, что испугался ответить на вопрос. Ничуть не бывало. Дело в том, что меня с головы до пят пронзила молния озарения. Пронзила и на какое-то время парализовала. Именно этого времени хватило мужику, чтобы свалить вместе со своим телохранителем. Не добившись от меня ответа, он стал спускаться вниз. Когда меня отпустило, он был уже достаточно далеко, чтобы бежать за ним. Тем более что мне очень хотелось поскорей получить объяснения от Вики. А она уже закрыла дверь, увидев меня... Неужели не откроет?
        Вика открыла мне. Впустила меня в квартиру. Щеки бледные, но волосы растрепанные, как после бурной сцены - известно какой. Шелковое кимоно с драконами. На лице беспомощная улыбка.
        - И кто это у тебя был? - в тщетной попытке взять себя в руки спросил я.
        - Игорь Дмитриевич... Он... Он друг моего отца... Он меня подвез...
        - На черном «Мерседесе»?
        - А-а, да...
        - Каждый день тебя подвозит, да? Один телохранитель ждет его в машине, другой в подъезде...
        Я вспомнил, как впервые шел в гости к Вике. «И ходят, и ходят...» - вот что бросила нам вслед ее соседка. И ходят, и ходят... Такие, как Игорь Дмитриевич, ходят, такие, как я...
        - Вчера ждали, позавчера. Сегодня три часа ждали, - соврал я.
        И Вика повелась на мою совсем не хитрую уловку.
        - Неправда, он был у меня два часа...
        - А у тебя что, все по времени?
        - А почему ты на меня кричишь? - возмущенно, с упреком, но без вызова во взгляде спросила Вика. - Ты кто такой, чтобы меня отчитывать?..
        - А ты кто такая?
        - Я у себя дома. И делаю то, что хочу...
        - А хочешь ты всегда?
        - Да, всегда... И ничего не могу с собой поделать...
        Вика удрученно вздохнула, словно осознавая свою вину. И голос ее звучал тихо, виновато. Но при этом она смотрела мне прямо в глаза. Мне был неприятен ее насмешливый взгляд. У меня кровь закипала в жилах от ее признания...
        - Кто такой этот Игорь Дмитриевич? Твой любовник?
        - Допустим.
        - Что, сначала он, а потом я?
        Я все еще надеялся, что Вика возьмет свои слова обратно. Могла же она сказать, что пошутила, что нет у нее никаких любовников, кроме меня. Я бы ей не поверил. Но мне было бы легче, если бы она оправдывалась.
        - Да, сначала он, а потом ты...
        Но Вика не щадила меня... А я не хотел щадить ее.
        - И кто лучше?
        - А это как посмотреть...
        В отличие от меня Вика не язвила. Голос ее звучал мягко и покладисто. Но уж лучше бы она билась в истерике. Это был хотя бы какой-то намек на раскаяние. А так совести ни в одном глазу.
        - Как мужчина лучше ты. А как спонсор лучше он...
        - Спонсор?! Ты что, трахаешься с ним за деньги?
        Взять бы ее за горло да придушить. А чем я хуже Отелло?..
        - Трахаются сучки в подворотне, - поморщилась Вика. - А у нас все красиво... Да, иногда я получаю за это деньги. Надо уметь совмещать приятное с полезным...
        - Ты хоть понимаешь, что ты шлюха? - взревел я.
        Вика испуганно попятилась... Да я и сам был напуган собственным бешенством. В таком состоянии я мог убить и ее, и себя. Но не было сил сбить нахлынувшую волну безумия.
        - Мне кажется, тебе уже пора домой, - в ужасе продолжая отступать, сказала она.
        - А мне кажется, что ты тварь позорная!
        Не в состоянии контролировать себя, я надвигался на нее как танк. Я мог задавить ее насмерть, и она, похоже, это понимала.
        - У меня есть право на личную жизнь, - жалко пролепетала она, спиной прижимаясь к гарнитурной стенке.
        - У тебя есть право сдохнуть как последняя тварь!
        Я уже не ведал, что творил. И в бешенстве схватил Вику за горло. Больше никто не будет страстно целовать ее в сочные уста, никто не будет мять ее роскошное тело. Пусть она никому не достается!..
        Что произошло дальше, я помню смутно. Как будто молния вонзилась мне в бок в районе печени. Сумасшедшая боль, паралич мышц и всех внутренних органов, а затем и сознания...
        Очнулся я в той же комнате, где пытался задушить Вику. Лежал на полу, руки сведены вместе спереди наручниками. Голова гудит, как трансформатор под напряжением, тело не болит, но словно чужое.
        В комнату заглянула Вика.
        - Как себя чувствуешь? - улыбнулась она, словно я был милым шалуном-проказником.
        - Что это было? - через силу выдавил я.
        - Обыкновенный электрошокер... Ты мог меня задушить.
        - Знаю...
        Я готов был раскаяться в своем поведении. Но вспомнил про наручники.
        - Откуда у тебя эти железки?
        - Тебе не все равно?
        - В садомазо играетесь?
        - Хочешь попробовать?
        - Не надо...
        Нельзя ей было приближаться ко мне. Я снова терял контроль над собой, я снова мог наброситься на нее. И все потому, что Вика - шлюха и тварь... Как же горько было осознавать это! Как же мне хотелось умереть. Вместе с ней...
        - Не надо меня убивать. Я еще жить хочу...
        - С кем?
        - Ты знаешь, с кем, зачем спрашиваешь?
        - Почему?.. Почему ты стала шлюхой?
        - Я не шлюха. Просто в отличие от некоторых я не страдаю эгоизмом. Ты хочешь, чтобы я была твоей. А я этого не хочу. Потому что меня хотят многие. Потому что я хочу дарить людям радость...
        - Ты настоящая тварь!
        - А ты - псих!
        Меня снова накрыло. В ярости я легко разорвал цепочку, соединяющую браслеты наручников. Легко - потому что эти наручники были дешевой подделкой для извращенцев...
        Я еще только поднимался на ноги, когда заливистой трелью дал о себе знать входной звонок. Перепуганная Вика в ужасе бросилась открывать дверь. Я настиг ее в тот момент, когда в квартиру уже входили крепкие дядечки в белых халатах. «Ангелы
03-06». Они оторвали меня от Вики, с трудом сбили с ног. Я уже готов был к тому, чтобы разбросать их, когда мне в руку ткнулось что-то острое. Сначала онемела рука, затем все тело, после чего закоротило и сознание...
        Я смутно помнил, как на меня натягивали смирительную рубашку, выводили из квартиры, сажали в машину «Скорой помощи». Потом была психушка, где в одиночной палате для особо буйных я провел целую ночь.
        А на следующий день ко мне пожаловал следователь милиции - средних лет мужичок с уставшими глазами. Он сообщил, что гражданка Иванец Виктория Аркадьевна подала на меня заявление в милицию. Она обвиняла меня в том, что я пытался лишить ее жизни. Я не сразу понял, что под гражданкой Иванец он подразумевал Вику. А когда понял, лишь развел руками. Да, я действительно пытался ее задушить. А Вика вполне была способна заявить на меня в милицию. Я вспомнил, кто и как вызвал меня к следователю Хазаровой. Вика мне позвонила, сказала, что я могу ехать к ней домой. Я приехал и попал в ловушку... Ведь я и раньше должен был догадаться, что Вика совсем не такая уж и простая, как могло показаться. А сейчас я был в этом уверен. Шлюха она, нимфоманка бесстыжая. Не знаю, как насчет эгоизма, а бешенством матки она точно страдала... Шлюха... Увы, любимая шлюха. Как ни горько было это осознавать, я и сейчас не видел смысла жизни без нее. Только она, только с ней. И плевать, что она шлюха. И плевать, что она обвиняет меня в покушении на собственную жизнь...
        - Как вы это объясните, гражданин Корнеев? - тускло посмотрел на меня следователь.
        Он производил впечатление человека, уставшего от жизни. И этот допрос был для него рутинным элементом скучного будничного существования. На меня он смотрел как на серую галочку в протоколе.
        Я мог бы сказать, что не было ничего. Но ведь санитары видели, как я бросался на Вику, - они подтвердят... Да и какой смысл отпираться? Тем более что вообще нет смысла...
        - Затмение нашло...
        Я мог бы развести руками, подчеркивая безысходность своего состояния. Но мои руки стягивала смирительная рубашка. Видимо, следователь боялся оставаться с глазу на глаз с психом. А я был психом. Более того, социально опасным элементом. И это счастье, что я никого не убил...
        - И часто это с вами случается?
        - Часто, - кивнул я. - Троих зарезал...
        - Кого? Где? - встрепенулся следователь.
        - В здании Совета Министров...
        Только я это сказал, как мужичок утратил ко мне всяческий интерес. Он смотрел на меня как на сумасшедшего, у которого начался бред. Кого я мог зарезать в здании Совета Министров?..
        - Это в Чечне было, - продолжал я. - Мы «чехов» оттуда выбивали. Гранатами, из автоматов... А с одним в рукопашке сцепился. Ножом брюхо ему вспорол...
        Мне и самому казалось, что у меня бред. Да, было дело, сходился я с «чехами» в рукопашке. Было дело - убивал. И в Грозном, и когда Бамут брали. Но сейчас мне казалось, что все это плод моего больного воображения. Как будто не был я никогда в Чечне, как будто никогда не убивал в бою... Какой же дрянью меня обкололи? А может, я действительно сошел с ума?..
        - То есть вы хотите сказать, что служили в Чечне? - спросил следователь.
        - В Чечне не служат, в Чечне воюют... Контузия у меня была. С тех пор накрывает...
        - Вы, конечно, понимаете, что в таком состоянии вам нельзя находиться среди нормальных людей?
        - Понимаю, - удрученно кивнул я. - Пусть меня лечат, я не против...
        - Это хорошо, что вы это осознаете... А насчет заявления не переживайте: гражданка Иванец забрала его еще утром... Но факт остается фактом. Происшествие было, значит, будет суд. Тюрьма вам не светит, но скорее всего от принудительного лечения вам не отвертеться...
        На этой ноте разговор и закончился. Меня отвели обратно в палату, а вечером ко мне пожаловал главврач больницы. В сопровождении моей матери.
        Из больницы меня не выписали. Но отношение ко мне резко изменилось. Мою персону определили в отдельную палату подальше от настоящих психов. Меня банально могли заколоть аминазином, сделать меня безмозглым «овощем». Но моя мама была не последним человеком в прогнившей системе здравоохранения, поэтому мне должны были назначить адекватное лечение. А до суда я должен был находиться здесь для предварительного наблюдения.
        Но до суда дело не дошло. Мама постаралась замять позорную в общем-то историю. Но из больницы меня выписали не сразу. Я действительно был социально опасным элементом. Я действительно нуждался в квалифицированном лечении.
        Со мной беседовали специалисты, со мной работали с помощью гипноза, делали какие-то уколы. Я относился ко всему с пониманием - мне нужно было избавиться от психических приступов, мне нужно было забыть Вику...
        Вику я не забыл. Но научился контролировать себя. Во всяком случае, мне так казалось. В конце июля меня выписали из больницы, и родители сразу же забрали меня с собой в Сочи. Путевка в санаторий - отдых, лечение. Солнце, море, красивые девушки.
        В тщетной попытке забыть Вику я принялся кадрить приезжих красавиц. И, надо сказать, мне сопутствовал успех. Сегодня с одной, завтра с другой... Но, увы, желаемого результата это не принесло. С каждой новой девушкой я все больше убеждался, что краше и желанней Вики нет и никого не может быть на этом свете. Мне нужна была только она...
        В Москву я возвращался в полном здравии ума и тела. Во всяком случае, я чувствовал в себе силы держать себя под контролем. Я очень хотел быть нормальным человеком...
        Еще я хотел восстановиться в университете. Увы, из-за известных проблем я не мог сделать это весной или в начале лета. С первого сентября для меня мог начаться пятый курс университета, а так я мог рассчитывать только на четвертый. И только со следующего года на пятый...
        Мы вернулись домой, распаковали чемоданы. Что дальше?.. Меня со страшной силой тянуло к Вике. Я знал, что не должен видеться с ней, но сердце было сильнее разума. Хотя бы просто увидеть ее издалека... Пришлось напрячь всю силу воли, чтобы удержаться от соблазна. И я остался дома. Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивой мысли, обложился учебниками и конспектами. Но, увы, я не мог не думать о Вике... Пусть она шлюха, пусть она дрянь, но я люблю ее. И она ко мне неравнодушна. Даже денег с меня не взяла. Смех сквозь горькие слезы... Да, я был не прав. Я не должен был бросаться на нее как сорвавшийся с привязи пес. Но ведь она может меня простить. Ведь забрала же она свое заявление...
        Я уже согласен был мириться с тем, что у нее есть муж, что у нее может быть не один любовник. Лишь бы только снова увидеться с ней, снова оказаться с ней наедине... Пусть будет все как есть, пусть у нее будут другие мужчины, но хоть в какой-то степени она будет принадлежать и мне. Лучше что-то, чем ничего...
        С этой мыслью я и отправился к ней. Родителям сказал, что съезжу на разведку в университет, а сам поехал на Шаболовку.
        Я не хотел заходить к ней домой. Думал занять наблюдательную позицию во дворе и увязаться за ней, когда она выйдет из дома. Увязаться, завести разговор. Но так вышло, что ноги сами понесли меня на четвертый этаж. Опомнился я, когда уже надавил на клавишу звонка.
        Дверь мне открыл Кеша.
        - А-а, должник пожаловал! - непонятно обрадовался он.
        - Должник?! - нахмурил я брови. - Это еще кто кому должен...
        Как ни странно, но сейчас я не злился на Кешу. Да, он Викин законный муж, да, он спит с ней, но при всем при том он такой же рогоносец, как и я сам... А может, он уже узнал, что Вика гуляет от него? Что, если он убил ее за это?
        - Вика где? - резко спросил я.
        - В Катманде!.. Нет ее, завтра будет... Поговорить хочешь? Заходи!
        От Кеши слегка тянуло хмельным душком - навеселе паренек. Оказывается, он такой здесь не один. В гостиной, куда он меня привел, я увидел его дружков - тех самых, с вокзала. На столе бочонок импортного пива, нарезанная ломтиками вяленая рыба. В пепельнице дымится сигарета. Накурено так, что в самую пору топор вешать. Вика бы такого безобразия не потерпела. Уж я-то знаю, какая она чистюля. С гостями и в постели шлюха, но порядок в доме у нее королевский...
        - Вика где? - еще более резко спросил я.
        Неужели с ней действительно случилась беда?
        - Тебе-то что? - хмыкнул за спиной Кеша.
        Я чувствовал себя неуютно оттого, что оставил потенциального противника сзади. Думал, что Кеша обойдет меня, чтобы присоединиться к своим дружкам. Но нет, я стоял посредине комнаты, а он - в дверях.
        - Кент, я не понял, он что, не человек? - осклабился его дружок.
        Это был парень с повышенной вертлявостью, которую я отметил еще на вокзале.
        Кент... Да, Сашка говорила, что друзья его так называли. В детстве... Нет, так его называли и сейчас. И друзья совсем не дети... А еще Сашка говорила, что он воевал. Орден Красной Звезды... Я как-то хотел спросить об этом у Вики, но пока ждал подходящего момента, забыл...
        - Сколько тебе лет? - разворачиваясь к хозяину дома, спросил я.
        - Не понял! - оскалился Кеша. - Ты чо, меня отпользовать хочешь?.. Ну, мне больше восемнадцати...
        - Сам себя пользуй... Мне говорили, что ты воевал...
        - А-а, это... Воевал. В детстве, в войну играли... Это я бабам лапши на уши навешал. Ты ж воевал. Ну и я как бы... Да Вика уже знает, что я пошутил. Сказала, что я дурак. Знаешь, почему так сказала? А потому что ей до фонаря, воевал я или нет. Ей все равно, потому что она меня любит...
        - Пусть она мне сама об этом скажет.
        - А кто ты такой, чтобы она тебе это говорила?
        - Кто ты такой? - эхом отозвался вертлявый.
        Я понял, что оказался в западне. Но страха не было. И не в таких переплетах бывал. Хотя, конечно, было бы лучше обойтись без мордобоя. Хватит с меня, навоевался...
        - Я хочу видеть Вику! - грозно в упор глянул я на Кешу.
        - Все ее хотят. И не только видеть... А знаешь, сколько она стоит, а?.. Ты даже не представляешь, сколько за нее дают. Ты за всю жизнь столько не заработал, сколько она за час берет...
        Я смотрел на Кешу круглыми от изумления глазами. Я понимал, о чем он ведет речь. Но мне так хотелось, чтобы я ошибался... Может, он говорит совсем не о том, о чем думал я...
        - Штука бакинских за два часа! Тысяча долларов!.. А ты, мужик, пользовался ею бесплатно...
        Увы, но я действительно понял все правильно. Вика не просто шлюха, она - проститутка. Неужели ее муж - сутенер? Вот это не укладывалось в голове.
        - Бесплатно, - подтвердил вертлявый.
        Периферийным зрением я заметил, как он поднялся из-за стола, подошел к окну так, чтобы я находился на одной линии с ним и Кешей, аккурат между ними. Это уже тактический расчет.
        - Я штуку кровных отвалил, чтобы Вику дернуть, - снова подал он голос. - А мы с Кентом кореша. Он мне даже полцены не сбросил...
        - Хватит с тебя, что ты других телок на халяву дергаешь... - ухмыльнулся Кеша.
        - Да все наши телки рядом с твоей женкой не стоят...
        - Скажи спасибо, что вообще тебя к ней пустил.
        - Спасибо тебе, братан!
        - Видишь, какие дела, парень! - глядя на меня, криво усмехнулся Кеша. - Сначала бабла по прейскуранту отстегнул, а потом спасибо, да... А от тебя ни бабла, ни спасибо...
        - Какое же ты быдло!
        Меня тошнило от вида этого урода. Жаль, тошнота к горлу не подкатывала. А то бы я с удовольствием облевал его с ног до головы... Знал я, что на этом свете существует много мерзостей. Но не думал, что есть ублюдки, которые женами своими торгуют. И если бы просто женами, а то Викой... Викой!!!
        - А это ты зря... - набычился Кеша. - Но это по незнанке, поэтому я тебя на первый раз прощаю... Она сама этого хотела. Она сама это и получает. И очень довольна, скажу тебе...
        - Врешь!.. Ты ее заставляешь!
        - Снова ты не прав... Я ей всего лишь клиентов нахожу... И то скажу тебе, она не со всяким ляжет... Вон, Боб целый месяц ее уламывал, и то за свои же бабки... А с тобой она сразу легла, задарма...
        - Ты бредишь... Где Вика?
        - Уик-энд у нее с одним богатым дяденькой. Два дня на природе - шесть штук в кармане... На Вику большой спрос...
        - А ты, падла, делаешь на этом деньги!
        - За базаром следи!
        - Да пошел ты!..
        - Может, кончить его? - поднимаясь из-за стола, невозмутимо спросил молчавший доселе парень.
        И спокойно извлек из-за пояса брюк пистолет. Отечественный «ТТ» с резьбой для глушителя. А вот и сам глушитель. Парень накручивал его на ствол... Глаза у него такие же холодные, как у Кеши. И пустые, как у рыбы... А ведь он сможет выстрелить. Запросто сможет...
        - Мухомор, тормози, в натуре! Завалить мы всегда успеем, - покачал головой Кеша. - Он бабла нам должен. Если отдаст, пусть живет, если нет - Косого под него запряжем, пусть в расход его списывает...
        - Косого так Косого, - пожал плечами парень, которого назвали Мухомором.
        Он вернулся на место, положил пистолет на диван возле своей правой ноги. Все правильно, к себе поближе, от меня подальше...
        - Ты слышал, выхухоль? - гипнотизирующим взглядом посмотрел на меня Кеша. - Должок за тобой... Сколько ночей ты с Викой спал, а? Три? По две штуки за ночь. Итого на шесть тонн напрыгал... А ты как думал? Не будь Вика замужем, я бы ничего не сказал. А так она моя собственность... Да и сама она денежки любит, поверь мне... Короче, шесть тысяч долларов с тебя...
        Я молчал. Даже не стал говорить, что таких денег у меня и быть не может. Зачем говорить, если это мое личное дело - есть у меня деньги или нет. Не собирался я ничего отдавать этому выродку. Не на того нарвался...
        - Ты, чудак на букву «эм»! Ты думаешь, это прикол?.. - оскалился Кеша. - Срок тебе неделя. Не будет бабок - жди смерть с косой... не, смерть с Косым, гы-гы...
        - А зачем его валить? - подал голос Боб. - Слишком это просто. Да и Косого лишний раз палить... Вика тогда заяву из ментовки забрала? Забрала! Но факт остался? Остался! Еще раз заяву накатает. Ты, Кент, ей надиктуешь, а она в ментовку снесет. Типа этот козел ее изнасиловал. Пусть его за изнасилование заметут. А на хате на петуха поставят...
        - Можно и так, - глядя на меня, кивком головы выразил свое согласие Кеша. - Или на перо, или на кукан... Короче, удод, мой тебе совет, не рыпайся. Ищи бабки. А то ведь мы тебя ментам стравим. У нас и завязки есть, и Вика заяву напишет... Напишет. Она девочка умная и послушная...
        - Как бы это боком вам не вышло, - пригрозил я.
        - С ним как с человеком, а он как баклан, - сокрушенно вздохнул Мухомор. - Понты кидает...
        - Так типа каратист, всех одной левой, - презрительно скривился Кеша.
        - На каждого каратиста есть кий с винтом...
        Именно этот «кий с винтом» и наставлял на меня сейчас Мухомор. Пистолет «ТТ» с винтовой резьбой в стволе... Я смотрел на него в ожидании выстрела. И на всякий случай просчитывал возможность ответной атаки. Если уклониться в сторону, пропуская мимо себя пулю, совершить рывок, то...
        Пока я лихорадочно соображал, кто-то незаметно подкрался ко мне сзади. И что-то тяжелое обрушилось мне на голову...
        Очнулся я в каком-то овраге на свежем воздухе. Ночь вокруг, но шумно: где-то рядом, полыхая фарами, проносятся машины. Голова раскалывается от боли, и состояние сонное - спать хочется. Как будто снотворным меня накололи... Почему как будто? Кеша сначала вырубил меня, потом усыпил, чтобы я не трепыхался. Дождался ночи и вывез меня за город... Да, это все Кеша. Я хорошо помнил чушь, которую он нес. Я хорошо помнил, как его дружок наставлял на меня пистолет...
        Часы были на месте. Время - половина четвертого ночи. Очень поздно. Или очень-очень рано... Я сунул руку в задний карман джинсов, нащупал несколько купюр. . Нет, Кеша не стал опускаться до банального грабежа. Зачем ему какая-то мелочь, если он делает деньги на Вике. Тысяча долларов за два часа, две тысячи за ночь и три за сутки... Я бы никогда не поверил, что услуги проститутки могут стоить так дорого. Но ведь это не просто проститутка, это - Вика, самая прекрасная и сексуальная девушка на свете... Да, Кеша нес полную чушь. Но, увы, эта чушь вполне могла соответствовать действительности. Она действительно обожала секс, к ней действительно ходили богатые мужчины, она действительно говорила о том, что умеет совмещать приятное с полезным... Она в самом деле проститутка. Элитная и очень дорогая проститутка. А Кеша муж и сутенер в одном лице...
        Я был уверен, что Вика отдавалась мне вовсе не из корысти. Но мерзкий сутенер поставил меня на счетчик... А как он вообще узнал, что я спал с Викой? Неужели она рассказала ему?.. А она могла рассказать. Она же такая ненадежная... Эх, Вика, Вика! Как ты могла?..
        Я с трудом выбрался из оврага, вышел на дорогу. Фонарей нет, но шоссе широкое - как минимум по две полосы в каждую сторону. И машины проносятся одна за другой. На всякий случай я поднял руку, но ни одно авто даже не притормозило. Удивляться не приходилось - времена смутные, бандиты на каждом шагу. Да и вообще нормальные люди по ночам вдоль больших дорог не шляются...
        Где-то вдалеке виднелась автобусная остановка. Может, я ошибался, может, это было что-то другое, но я побрел в заданном направлении. Брел, брел и добрел. Действительно, это была остановка с железной будкой. И лавочка...
        На этой лавочке я дождался рассвета. Отлежался малость. А когда стало совсем светло, снова вышел на дорогу. И поднял руку. Ждать пришлось недолго. Остановилась грузовая «Тойота» с длинным, но узким кузовом, доверху забитым железным ломом. Рубаха-парень за рулем. Я сказал, что мне в Москву надо, и он махнул рукой, приглашая в кабину. Правда, садиться в нее пришлось со стороны дороги: пассажирское место находилось слева от водителя, японский вариант.
        - Что, братишка, припозднился? - насмешливо спросил он, когда я сел. - По бабам гулял?
        - Угу, - кивнул я.
        Не вдаваться же в подробные объяснения - что, где да как...
        - Дело молодое, не вопрос... Я сам сегодня у одной ночевал. Вот, выдернули. Работа есть работа...
        Машина довольно легко катилась по дороге. И ход у нее мягкий, не в пример нашим
«ЗИЛам».
        - Зойка ее зовут. У-у, баба!.. Жаль, муж сегодня с рейса возвращается, а то бы мы еще позажигали... Представляешь, муж у нее в питерском пароходстве, да. А мое железо через Питер в Европу уходит. Я с его женой, а он мое железо возит... Смешно?
        Я пожал плечами. Может, кому-то и смешно, но только не мне.
        - А может, и не он возит... Ну да какая разница... У меня и без всяких Зоек баб хватает... К Варьке сегодня пойду. Ух и баба...
        - А зачем этот хлам в Европу везти? - спросил я, чтобы сменить тему.
        Мне с моей Викой проблем хватало, чтобы про других баб слушать... С моей Викой... Увы, при всех тех мерзостях, которые я про нее узнал, она продолжала оставаться моей. Не мог я выбросить ее из головы. И никогда не выброшу. Она была девушкой моей мечты, а стала проклятием на всю жизнь...
        - Ты что, неграмотный? - удивился водитель. - Это же сырье! За него валютой платят!..
        - У вас что, и контракт на поставку есть?
        Мне совсем не интересно было знать, есть там какой-то контракт или нет. Просто мне нужно было чем-нибудь себя занять, чтобы в голову не лезли дурные мысли.
        - У нас нет... Пока нет. Мы пока что через посредников работаем.
        - Это как?
        - Да очень просто. Здесь, в Москве, лом сдаю, деньги получаю и обратно... У нас приемные пункты по всему району. Черные и цветные металлы. Люди несут, а мы принимаем. Соберем партию, и в Москву... Завтра тоже повезу...
        - И что, выгодное дело?
        - А то!.. Ты вот пионером был, металлолом собирал?
        - Ну был. Собирал.
        - И забесплатно.
        - Ну да.
        - А лом денег стоит. Приличных денег... Вот Генка, друг мой, ну и босс заодно... Так вот еще и года нет, как он этим занимается, а уже квартиру себе в Кашире купил. И это при том, что братве отстегивать надо...
        - Рэкет?
        - Да нет, не рэкет. Рэкет - это когда круто наезжают. А мы за «крышу» платим...
        - Да какая разница, «крыша», рэкет?
        - Ну, не скажи, разница есть... Хотя по большому счету что в лоб, что по лбу... Но если с братвой ладить, то все в порядке будет... И еще места рыбные знать... Это я чего про пионеров-то вспомнил? А то, что раньше этого хлама завались было. Да и сейчас еще водится. А год-два пройдет, днем с огнем не сыщешь, все подметут. Один только нелегал останется...
        - Что за нелегал?
        - Ну, провода там снимают, кабеля режут. За это как бы статья... Тут главное не париться, не забивать себе голову, можно или нет. Принимаешь медь с кабеля, а если вдруг что, дурака включаешь. Ну, в крайнем случае на лапу инспектору дашь... А еще с ментами дружить надо... Ну да ладно, чего это я тебя загружаю? Давай лучше о бабах...
        Мне пришлось внутренне отключиться, чтобы не слушать бравурный треп любвеобильного водителя. Да и дорога скоро закончилась. Он довез меня до Кольцевой автострады, а сам поехал дальше. Пешком я добрался до ближайшей остановки, на троллейбусе до станции метро. Спустился под землю, и такая тоска вдруг на меня накатила... Не повезло Пашке: не вернулся он с войны. Лежит себе сейчас в земле, и ничего ему в этой жизни не нужно. А я живой. И не знаю, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, если бы я вместе с Пашкой в землю лег?..
        Надо будет у Пашки спросить, хорошо в земле или нет? Почему бы не съездить к нему за советом?.. Точно, в деревню к нему поеду под Саратов, родителей его навещу - расскажу, каким хорошим парнем он был... Да, надо бы к нему на могилку съездить, давно пора. А заодно из Москвы уехать... В Сочи я много думал о Вике. И тянуло меня к ней, но не так сильно, что хотелось бросить все и лететь к ней. Зато когда в Москву вернулся, так словно какая-то сила на аркане меня к ней потащила... А может, мне совсем из Москвы уехать?.. Может, обратно в Чечню податься, по контракту. Не за деньгами, нет, за смертью...
        В какой-то момент мне показалось, что я схожу с ума. Но вышел из метро, и сумерки в голове развеялись. И на душе полегчало. А когда зашел в подъезд своего дома, снова накрыло. Какой-то шум в ушах, какие-то голоса... А потом начались и видения. Створки лифта открылись, и я увидел стоящего лицом ко мне Пашку... Видать, крепко Кеша к моей голове приложился.
        - Корней, ну наконец-то! - весело улыбнулся и распахнул объятия Пашка.
        Он радовался так, как будто долго ждал меня и наконец дождался... А может, и в самом деле ждал? Может, и дождался... Я должен был подняться на девятый этаж, но, кажется, вознесся на небеса... На лифте?! Нет, я живой. Просто сошел с ума... А раз у меня сдвиг по фазе, то покойников бояться не надо. Тем более что это всего лишь видение. Говорящая галлюцинация.
        - Пашка...
        Я тоже улыбнулся. Но наверняка это была улыбка идиота.
        - Где тебя носило? - спросил он. - Мы уже в милицию обращались...
        - Мы?! - с той же улыбкой веселящегося дауна выдавил я.
        По идее я должен был обнять Пашку. Как-никак он мой друг... Покойный друг... Но я же не должен бояться мертвецов. Я должен обнять Пашку... Должен, да только спина словно приросла к стенке лифта. И ноги как будто онемели...
        - Ну, в смысле родители твои. Да и я волновался... Я вчера вечером приехал. А тебя нет...
        - А ты есть?.. Пашка, тебя же нет. Ты же погиб...
        - Кто тебе такое сказал?
        - Сам видел...
        - Это я в коме был... Меня в цинк уже класть собирались, а я очнулся...
        - В цинк? Очнулся?.. А шея? У тебя была сломана шея...
        - Всего лишь вывих... Вернее, очень сильный вывих. Врачи мне даже шансов не оставляли. Думали, что ласты склею. А я уже через неделю после операции в туалет сам ходил...
        - Пашка, я сошел с ума, да?
        - Нет. Не только ты решил, что я труп. Меня в «вертушку» грузили как «двухсотого». . Слушай, ты думаешь, что у тебя глюки?..
        - Павел, с кем ты там разговариваешь? - услышал я голос отца.
        А вот и он сам. Он и Пашку видит, и обращается к нему... А может, и он сам тоже видение.
        - Да вот, сынок ваш, стоит как истукан...
        Пашка мог бы и не говорить ничего. Отец и сам увидел меня. А мой идиотский вид бросался в глаза.
        - Думает, что я привидение...
        - Живой твой Пашка. Живой, - улыбнулся отец.
        Наконец-то я осознал, что сумерки в моей голове не настолько плотные, чтобы общаться с покойниками... Значит, жив Пашка.
        - А я-то думал... - кивнул я, соглашаясь.
        - А я живой! - снова распахнул объятия Пашка.
        Да, он действительно был живой. И все же по моей спине пробежали мурашки, когда я обнимал его. А вдруг он сейчас превратится в скелет? Или исчезнет... Но Пашка не превращался и не исчезал. Мы вместе зашли в квартиру, где мне пришлось выслушать упреки от матери. Где я был? Почему не позвонил?.. Я ее понимал, поэтому не оправдывался. И про саднящую шишку на затылке ничего не сказал. Потому быстро успокоилась. А после завтрака вместе с отцом уехала на работу. Мы же остались в Пашкой вдвоем.
        - Как насчет этого? - спросил он, выставляя на стол бутылку.
        - Двумя руками «за»!
        Ошибется тот, кто подумает, что мне хотелось выпить. На самом деле мне очень-очень хотелось выпить. Напиться, с другом пообщаться, а потом забыться...
        - Родители твои меня хорошо приняли, - откупоривая бутылку, сказал Пашка.
        - Хорошо, меня вчера не было, а то бы я тебя, заразу, прибил... Говоришь, сразу после операции оклемался. Это сколько же времени прошло?
        - Много...
        - И ты только сейчас дал мне о себе знать...
        - Да ты знаешь, тут такое дело... - замялся Пашка.
        - Что?
        - Да письмо от Ленки получил... Замуж она вышла... Такая тоска на меня навалилась, жуть... До сих пор в себя прийти не могу... И это, Танюху твою тоже окольцевали...
        - Уже не мою...
        - Ну да, у тебя же Вика. Как у тебя с ней?
        - А тоже замуж вышла. И тоже за другого... Еще зимой...
        - У них, у баб, что, эпидемия началась?.. А ведь тоже письма писала, ждать обещала, да?
        - Письма сестра ее писала... Помнишь, как в кино про войну, кто-то варежки вязаные на фронт слал, а кто-то письма. Такая же беда... А-а, не хочу об этом... Ну, давай за тех, кто там!..
        Выпили по одной, по второй. А там и бутылка закончилась, которую Пашка с собой привез. Единственная бутылка. Но, как говорится, дурное дело нехитрое. Пашка сходил в магазин. Оказалось, что не дурак у меня друг. Это дурака пошли за бутылкой, он одну и принесет. А Пашка принес две.
        - Как же так, Корней, мы там кровь проливали, а эти суки... извини, что я так о твоей...
        - А она и есть сука, - оборвал я Пашку. - Только ты все равно так о ней не говори. .
        - Любишь?
        - Лучше бы разлюбил...
        - А у меня переболело...
        - Тебе легче... Ты в институт собирался поступать?
        - Поздно уже. Вступительные экзамены уже закончились... Да и не хочу я, перегорело...
        - Загорится. На следующий год поступишь...
        - Если работу хорошую не найду... Сейчас в Москву все едут. С работой здесь нормально. В охране хорошо платят, ну, лучше, чем у нас...
        - В какой охране?
        - Ну, есть же охранные фирмы. Гостиницы там охранять, казино...
        - Швейцаром быть? Уродам всяким кланяться... Они наших баб, а мы им кланяйся?..
        - А тебя кто кланяться заставляет? Я один... Да и не буду я кланяться. Не для того я в Чечне кровь проливал...
        - Забудь про кровь. Поверь, так легче будет...
        - Да знаю. Там свои понятия, здесь свои. Там братство, а здесь деньги. Есть деньги, ты человек, нет - лучше молча сопи в две дырочки...
        - В охране много не заработаешь...
        - Знаю, но хоть что-то... А ты вообще где сегодня был?
        - С мысли ты меня сбил...
        Действительно, мелькнула в моей голове какая-то дельная мысль. Но, видимо, мягко было у меня в мозгах, потому и вязли в них мысли, как мухи в жидком клею... мелькнула мысль и пропала.
        - А где я был, там меня уже нет... С мужем моей Вики разговаривал. Сволочь он...
        Я чувствовал, что не все в порядке с моей головой. Но все же мне хватило ума не порочить Вику в Пашкиных глазах...
        - Короче, их там трое было. Один сзади подкрался, по голове ударил. За город меня вывезли, там и очнулся...
        - Беспредел. - Пашка стал мрачным как туча.
        - Хуже...
        - И ты это ему спустишь?
        - А что делать?
        - Око за око, зуб за зуб...
        - Боюсь я с ним связываться, - покачал я головой.
        - Боишься?! Когда ты чего боялся, Корней?
        - Я, брат, себя боюсь. Убью ведь эту сволочь, если доберусь... А я не хочу в тюрьму...
        Я слышал, что и в тюрьме есть жизнь. Но если я туда попаду, то уж точно лишусь возможности видеть Вику. А я хотел ее видеть. Прямо сейчас хотел... Сука она, тварь, но нет без нее жизни...
        - Так кому ж охота... Но все равно, нельзя этим козлам с рук спускать...
        - Я с ним еще разберусь...
        - Может, ну его к лешему? - сменил пластинку Пашка. - В самом деле в тюрьму загремишь...
        - Я уже гремлю. Все во мне гремит... Эх, жизнь моя жестянка...
        - И мою в болото... Но надо как-то жить. Забыть прошлое и жить...
        - Легко сказать... Но делать надо...
        - Надо... Ну, будем...
        Мы пили, не зная меры. Пили, не чувствуя опьянения. А в один прекрасный момент вырубились начисто. Смутно помню, как помог пьяному вдрызг Пашке добраться до кровати. Зато не помню, где сам заснул...
        А заснул я на диване в гостиной. Там же и проснулся. Голова тяжелая, в уши словно ваты напихали. Во рту пустыня. За окнами светло, на часах - половина одиннадцатого. Родителей нет. И Пашки тоже нигде не наблюдалось. Во всех комнатах идеальный порядок, моя постель застелена. Может, Пашка вышел прогуляться? Но должен же был остаться его чемодан. Не было ничего... А может, и не было никакого Пашки?
        Я позвонил отцу.
        - Где Пашка? - спросил я, ожидая услышать ответ в виде предложения посетить профессора Клишина, который в свое время ремонтировал мне мозги.
        Но услышал я вполне адекватный ответ:
        - А разве ты не знаешь? - удивился отец. - У него поезд утром был. Он домой уехал. . Сказал, что погостит дома и вернется... А разве он тебе не говорил?..
        - Э-э, может, и говорил...
        - Да, славно вы вчера посидели. Как насчет гемодезиком прокапаться?
        Кто-то снимает похмелье пивом, кто-то рассолом, а мой отец приводил себя в чувство гемодезом. Но ему-то хорошо, процедурная у него под боком и любая медсестра без разговоров капельницу поставит. А мне где все это взять? Не ехать же к нему. Разве что за машиной... А на машине куда? К Вике?..
        - Я как-нибудь сам...
        - Что делать собираешься? - с тревогой спросил отец.
        Его внутреннее напряжение передалось и мне... Хватит изводить родителей, хватит изводить себя.
        - Спать буду...
        Так я и сделал. Но сначала сходил в магазин. Купил пива. Затем снова в магазин, но уже за водкой. И к приходу родителей лежал пластом в своей кровати...
        Утром проснулся свежий как огурчик. И засел за учебники. Усилием воли заставил себя вгрызться в гранит науки. И так увлекся, что даже забыл о Вике.
        А она очень скоро напомнила о себе. Через своего мужа. В тот день мама вернулась с работы бледная как мел. Трясется, как в лихорадке.
        - Там... В лифте... Нож у него...
        Я ничего не понял. Но зазвонил телефон. Я взял трубку, и человек на том конце провода голосом Кеши мне все объяснил.
        - Это всего лишь предупреждение. Не отдашь деньги, убьем мать... Потом отца...
        - Мразь! - заорал я.
        Трубка возмутилась короткими гудками.
        Я все-таки смог добиться ответа от матери. Оказывается, вместе с ней в лифт вошел какой-то парень в черных очках. Она и понять ничего не успела, как он приставил нож к ее горлу. Тупой стороной лезвия приставил, потому что не осталось никаких следов. Но мог ведь и острием полоснуть по горлу... Это было предупреждение. Оказывается, Кеша не шутил, он в самом деле был намерен получить с меня деньги.
        Пока я думал, как быть, мама позвонила в милицию. И когда появились оперативники, выложил им все как на духу - как Кеша требовал с меня деньги за то, что я встречался с его женой, как угрожал мне. Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал все. Единственно, умолчал о том, что Вика проститутка, а он ее сутенер..
        - Почему ты нам об этом сразу не сказал? - удивленно спросила мама.
        - Думал, что это шутки...
        - Ты говоришь, что этот Кеша угрожал тебе по телефону, так? - уточнил оперативник.
        - Да, только что... Сказал, что убьет мать...
        - Телефон у вас какой, обыкновенный? Или с записью?
        - Обыкновенный.
        - Жаль... А кто может подтвердить, что он вам угрожал расправой? Кто это слышал?
        - И слышали. И видели. Но это его друзья, они ничего не скажут...
        - А кроме них?
        - Никого.
        - Плохо... Боюсь, он будет все отрицать... Но вы все же напишите заявление...
        Оперативники оказались правы на все сто процентов. Они сделали все, что было в их силах - съездили к Кеше по указанному адресу, доставили его в отделение, допросили. Но он все отрицал. Более того. Сослался на давний случай, когда я чуть было не задушил Вику... Короче говоря, Кеша вышел сухим из воды, а я в глазах оперативников остался психом контуженым. Мне деликатно посоветовали трезво смотреть на вещи, на этом участие милиции закончилось...
        А еще через два дня приехал Пашка. И долго возмущался моей нерешительностью.
        - Какая к черту милиция? В расход этого урода!..
        - Ты мне поможешь?
        Да, он был прав. Другой возможности угомонить Кешу я не видел. Не ждать же, пока он зарежет мою мать или отца...
        Видит бог, я держался как мог, очень долго отгонял от себя мысль о столь кардинальных мерах решения проблемы. Очень долго - несколько дней. А Кеша тем временем, возможно, готовил очередное покушение на мою мать. И на этот раз убийца из потенциального превратится в реального...
        - Корней, я с тобой без вариантов...
        Оружия у нас не было. Но это и не обязательно. Главное, добраться до Кеши, а там я его сделаю голыми руками.
        В тот же вечер мы с Пашкой отправились к нему домой. План простой - ввязаться в бой, а там будет видно, что делать дальше...
        В полной боевой готовности я позвонил в дверь. Будет лучше, если Кеша не станет открывать мне. Для него лучше. Во мне было столько злости, что я уже не мог в полной мере контролировать себя. Это была боевая злость, которая помогала мне рвать в бою на части «чехов». И Кешу порву на флаги, пусть только попадется мне... Но дверь мне открыла какая-то незнакомая женщина лет сорока. Она робко смотрела на меня удивленными глазами, видимо, ее пугал мой воинственный вид.
        - А Иннокентий где? - изображая приветливую улыбку, спросил я.
        - Нет у нас никакого Иннокентия... Ах, да! Был Иннокентий! Он до нас здесь жил. С женой... Они позавчера съехали...
        - То есть как это съехали? Они что, снимали эту квартиру?
        - Да, снимали. Теперь мы снимаем...
        - А вы меня не обманываете?
        Вместо ответа женщина захлопнула дверь перед моим любопытным носом. Я повернулся к Пашке и увидел спускающуюся с пятого этажа женщину. Это была та самая соседка, которой принадлежала скрипучая фраза «И ходят, и ходят»...
        - Здравствуйте!.. Вы не подскажете...
        - Подскажу, - не останавливаясь, буркнула она. - Развели тут вертеп... Съехали они...
        - А куда?
        - Спроси чего полегче!..
        На этом разговор был закончен. Можно было бы еще поговорить с женщиной - похоже, она много чего могла рассказать о Вике. Но я и без того слишком много о ней знал. А каждое слово о ее непотребной сущности было бы для меня каплей серной кислоты на сердце...
        Я еще раз позвонил в дверь.
        - Сейчас милицию вызову! - донеслось из квартиры.
        Пришлось мне напрягать голосовые связки.
        - А куда Иннокентий съехал? Мне бы адрес узнать!
        - Не знаю!.. Считаю до трех!..
        Милиции мы не боялись, но связываться с ней не хотелось. Поэтому мы ушли.
        - Боится, пес, - сказал Пашка. - Понял, что за такое убивают... Он знает, что ты в Чечне был?
        - Знает.
        - Должен понимать, что мы безбашенные...
        - Ты хоть сам понял, что сказал? Мы - нормальные люди.
        - Зароем этого стервеца - станем нормальными.
        - Если на нары не загремим, - уныло усмехнулся я.
        Снова перед глазами всплыла леденящая кровь картинка. Я в тюремной камере, а Вика в постели с очередным спонсором... Если Кеши не станет, она все равно будет заниматься проституцией. Натура у нее такая - распутная. И сколько ни пытаться мне убедить себя в обратном, так оно есть, так и останется... Вика - мое проклятие. Вика - моя жизнь...
        - Не загремим, - покачал головой Пашка.
        А с Кешей надо кончать. Слишком далеко этот гад зашел. И сделать это нужно аккуратно... Но сначала его надо найти.
        - Поехали!
        Я увлек Пашку к станции метро. Уже темнело, когда мы подъехали к дому на Череповецкой. Вдруг Кеша переехал жить к теще... Как бы и ее в аренду кому-нибудь не сдал... А если Сашку с истинного пути собьет?
        Сашку я увидел, как только подумал о ней. Долго жить будет пацан-девчонка... Она ничуть не изменилась за то время, что я ее не видел. Та же короткая стрижка, та же плоская грудь, та же пацанская походка... Нет, на такую Кеша не позарится. Хотя есть любители мальчиков... Но с Сашкой такой номер не пройдет. Она девчонка резкая, она себя в обиду не даст...
        Сашка скользнула по мне взглядом, но как ни в чем не бывало прошла мимо. То ли не узнала, то ли вредничает.
        - Алло, гараж! - окликнул ее я.
        - Сам ты гараж, придурок!
        Сашка была в своем репертуаре. Нагрубила. Но остановилась. Повернулась ко мне лицом.
        - Чего приперся?
        - Тебя увидеть захотел...
        Я не врал. Мне действительно хотелось увидеть Сашку. Уж очень она стремительно ворвалась в мою послевоенную жизнь. Но исчезла из нее так же внезапно и неожиданно, как и появилась. Как ушла тогда с вечеринки у Кати, так с тех пор я ее и не видел. Не до нее, в общем-то, было. И сейчас я пришел к ней, чтобы узнать о Вике. Но в любом случае мне было приятно повидаться с ней...
        - Ага, так я тебе и поверила, - хмыкнула Сашка. И с интересом посмотрела на Пашку. - А это кто?
        - Восставший из мертвых. Пашка - друг мой. Я тебе о нем рассказывал...
        - Так он же того... Что, живой? - восторженно просияла Сашка.
        Все внимание на Пашку. Как будто теперь он основной, а я всего лишь комментатор.
        - Как видишь... Теперь мы снова вместе...
        - Ты, Пашка, с ним не дружи, - ошарашила меня Сашка. - Он друзей предает...
        - Эй, какая муха тебя укусила? - возмутился я.
        - Как с Катькой было, хорошо? - ужалила меня Сашка.
        - Ничего не было...
        - Ага! Тут у нас даун один ходит, ему лапшу вешай... А мне Катька рассказывала, как ты с ней...
        - И под каким соусом она рассказывала, под «плюсом» или под «минусом»?
        - Ага, про твой большой «плюс» рассказывала... Хороший, говорит, «плюс»...
        - Дура она... И ты дура... Ты, случайно, не помнишь, как я у Кати оказался? Кто меня к ней подвел?..
        - Быка к телке подводят, - буркнула Сашка.
        - Вот и я о том же... Сколько я тебе должен?
        - Чего?
        - За сводничество сколько? Ты же старалась как-никак...
        - Осел!
        Я решил не оставаться в долгу.
        - Ослица!
        Она неожиданно засмеялась. И тут же выдала очередную пакость.
        - Баран!
        Я мог бы ответить, но Сашка резко подалась ко мне и закрыла ладошкой мой рот.
        - Молчи!
        Таким вот образом она оставляла за собой последнее слово. Не самый, надо сказать, плохой способ... Я вдруг понял, что мне весело. Только что тяжелые свинцовые тучи душу заволакивали, а тут словно солнце проклюнулось... Да, но было бы во сто крат веселей, если бы сейчас на ее месте была Вика...
        - Я знаю, ты к Катьке не ходишь, - сказала Сашка.
        - Тогда чего наехала?
        - Ты к Вике ходишь!
        Она снова смотрела на меня как на врага народа.
        - Кто тебе такое сказал? - потрясенно спросил я.
        - Она сказала...
        - Это было так давно...
        Три месяца прошло с тех пор, как я последний раз видел Вику. Три месяца...
        - Информация устарела, - добавил я.
        - Что, уже не ходишь?
        - Разве она тебе этого не сказала?
        - Нет... Мы с ней уже не общаемся...
        - То есть?
        - Кеша запретил. Она даже не ходит к нам... Отцу совсем плохо, а ей до лампочки...
        - И ты не знаешь, где она сейчас живет?
        - На Шаболовке, ты же знаешь...
        - У Кеши своя квартира.
        - Ну да...
        - Наврал тебе Кеша. Эту квартиру он снимал.
        - Не удивил, - ничуть не возмутилась Сашка. - Для него соврать, что плюнуть... Козел...
        - Ты даже не представляешь, какой... А может, и представляешь...
        Я не знал, говорить ли Сашке, чем занимается ее сестра. Вроде бы и не надо. А с другой стороны, Вику спасать надо. Пусть отец заберет ее у Кеши, пусть посадит под замок... Но ведь Аркадий Васильевич совсем плох. А Кеша на все способен... Нет, не надо подвергать риску и без того настрадавшуюся семью...
        - Чего я не представляю? - вопросительно посмотрела на меня Сашка. - Ты что-то хотел сказать?
        - Нет, я хотел спросить, где Вика? С Шаболовки она съехала. Где она живет сейчас?
        - Без понятия...
        - А если подумать?
        Думали мы вместе. И первым осенило меня. Институт!..
        - А Вика учится в своей академии? - спросил я.
        - Должна... - кивнула Сашка.
        - Мне надо ее найти.
        - И мне бы хотелось с ней пообщаться...
        Утром следующего дня Сашка отправилась на Тимирязевскую улицу вместе с нами. В здание академии она пошла одна, мы же остались ждать ее на улице. Вернулась Сашка через час. На лице застывшее недоумение. Как будто кто-то ошеломил, а она еще не пришла в себя. И кто ж это шелом с ее головы сдвинул?..
        Какое-то время Сашка молчала. Наконец соизволила сообщить:
        - Не учится она. Первый курс закончила. А со второго в академический отпуск... В связи с беременностью...
        Кешей она затяжелела, мысленно и горько усмехнулся я... Не могла она забеременеть. Слишком дорогой товар она собой представляет, чтобы хотя бы временно выводить его из строя. Кеша, судя по всему, профессиональный сутенер, и уж кому как не ему знать, что такое средства контрацепции. К тому же я помнил, как Вика принимала какие-то таблетки на ночь... Но Сашка не знала, чем занимается ее сестра. И могла принять за чистую монету предлог, под которым Вика взяла академический отпуск...
        - И что здесь такого? - спросил я. - Половым путем передаются не только инфекции, но и дети...
        - Вопрос не в том, что дети, вопрос в том, от кого, - пробормотала себе под нос Сашка.
        Взяла меня под руку и отвела в сторонку. Чтобы Пашка не слышал.
        - Хорошо, если от Кеши.
        Она задумчиво потерла кончик носа.
        - И плохо, если от меня. Ты это хотела сказать? - Я пытался, но не смог сдержать обиду в голосе.
        - Если бы от тебя... Мне тут такое рассказали... Только ты не подумай, что я нарочно на сестру наговариваю...
        - Что тебе рассказали?
        - А может, Юлька сама ее оговорила... Нет, не буду тебе говорить. Не буду...
        - И не говори.
        - И не скажу...
        Я не хотел узнать очередную порцию гадостей про Вику. И Сашка не хотела мне их говорить... Что же еще там Вика натворила?.. Насколько мне известно, в те дни, когда я жил с ней, она не посещала занятия в институте. Она о них вообще не думала. А экзамены за первый курс сдала. Как? Уж не стелила ли она преподам? Уж не об этом ли наплела Сашке какая-то Юлька?..
        - Вику найти надо, - сказал я.
        - Будем искать... Должна же она хотя бы позвонить...
        Но позвонил Кеша. Мне, домой.
        - Ищешь меня? Ну-ну... Деньги приготовил?
        - Да, - соврал я. - Встретиться надо, я передам...
        - Врешь!
        Я не услышал в его голосе ни единой нотки сомнения. Как будто Кеша видел меня насквозь. Вернее, телепатически чувствовал.
        - Не надо меня искать, - сказал он. - И Вику тоже. У тебя своя жизнь, у нас своя. И не лезь к нам... А я не буду лезть к вам... Но бабки ты мне все равно торчишь. Через годик я сам тебя найду. Отдашь мне шесть штук. А если еще захочешь с Викой, не вопрос. Три штуки зеленью в сутки, и она твоя. Можешь на неделю взять...
        - Какое же ты чудовище!
        - А как ты хотел? На каждую красавицу должно быть свое чудовище... Это я про тебя говорю, если ты не понял...
        - Ублюдок!
        - Ну, зачем ты так!.. Я хотел Вике трубочку передать, а ты меня обижаешь... Ну так кто я?
        - Извини... - через силу выдавил я.
        Да, так сильно я любил Вику, что готов был угодить Кеше, лишь бы услышать ее голос. И я его услышал.
        - Корней, Иннокентий прав, - с печальным вздохом сказала она. - У нас своя жизнь.
        - Я слышал, ты беременна...
        - Полная чушь... Нет ничего, и забудь про нас. И не преследуй...
        - Я не преследую, я защищаюсь!
        - Не надо защищаться. Я уговорила его, он оставляет тебя в покое...
        - А деньги? Я что, должен за тебя деньги?! Вика, это чмо унижает тебя!
        - Может быть, потому, что мне нравится унижаться... Мне твои деньги не нужны. Но если ты хочешь увидеть меня, то сначала рассчитайся с Иннокентием...
        - Какая же ты дрянь! - вскипел я.
        Была когда-то такая песня. «Ненавидеть, любя, не хочу и не буду...» Как же я ненавидел сейчас Вику. И как любил... И буду ненавидеть любя. Не хочу, но буду...
        Есть и другая песня. Про путану. «Меня в Афган, тебя - в валютный бар...» В Афгане я не был, но Чечни хлебнул с лихвой. А Вика - ночная бабочка, служит украшением стола... Путана, путана... И кто в этом виноват? Она сама? Кеша? Оба - он и она?..
        - Какая есть, такая и есть - снова вздохнула она. - Другой не будет...
        - Будет!.. Ты будешь моей! Ты...
        Договорить я не успел: Вика повесила трубку.
        Мы с Пашкой продолжали ее искать. Обошли всех ее подруг, побывали у Кати. Но Вика бесследно растворилась в огромном мегаполисе. Мне оставалось только уповать на случайную встречу с ней. Но Пашка думал иначе.
        - Ментов надо подключать, - сказал он.
        - Подключить можно, но толку не будет...
        - Или к серьезным людям обратиться, - не сдавался Пашка.
        - Ты кого-нибудь знаешь из этих серьезных людей? - хмыкнул я.
        - Узнаю... В охрану надо устроиться. В какую-нибудь серьезную структуру. Глядишь, нам помогут...
        - А может, лучше самим серьезными людьми стать?
        - В мафию еще вписаться надо...
        - Впишемся...
        - Как?
        - Работать будем... Как будем работать, так будут к нам и относиться. Будем работать серьезно, будут уважать. Будем быдлом, будут пинать...
        - На чем работать будем? На заказных?.. А стволы? А оружие где брать?
        - Дурак ты, Пашка. И мысли у тебя дурацкие... Какие к черту заказы?
        Я уже вспомнил, что хотел сказать Пашке, когда он заговорил про охрану. Вспомнил и не забыл сказать сейчас.
        - Легальным бизнесом заниматься будем. Металл за границу гнать. Стальными магнатами станем...
        - Прикалываешься? - как на свихнувшегося посмотрел на меня Пашка. - Какой бизнес? Все вокруг давно уже схвачено.
        - Все так думают. Поэтому в охрану идут...
        - Про какой металл ты говоришь? У тебя что, сталепрокатный завод есть?
        - А про железный и цветной лом что-нибудь слышал?
        Сам-то я слышал. Но именно «что-нибудь». Информации почти ноль. Но я с таким энтузиазмом принялся расписывать перед Пашкой прелести железного бизнеса, что вскоре он сам поверил, что нам раз плюнуть стать миллионерами... А там, где миллионы, там самое что ни на есть серьезное отношение...
        Глава 9
        Я не строил особых иллюзий насчет безоблачности нашего с Пашкой существования в бизнесе. Поэтому с самого начала готовил себя не только к успехам, но и к неудачам. И, естественно, настраивал себя на каторжный труд. Может быть, потому и воспринял предстартовую карусель с оформлением аренды, документов и прочих заморочек как нечто неизбежное и не унывал, когда в той или иной инстанции нам с Пашкой давали пинка под зад. Может, потому и пер, как танк, напролом, пока в конце концов не добился своего. С деньгами проблем особых не возникло: мать с отцом все свои сбережения отдали. Решили, что увлечение бизнесом пойдет мне на пользу - отвлечет от всяких глупостей, которыми, по их мнению, была забита моя голова. К тому же мне вовсе не обязательно было восстанавливаться в университете осенью, можно было сделать это весной. Ведь выгнали меня уже после зимней сессии...
        Короче говоря, мы с Пашкой сломя голову ввязались в бой. Но мы не ждали, что будет дальше. Мы сами развивали события, сами же и держали их под контролем.
        С каким трудом мы открыли приемный пункт по приему черных и цветных металлов! Но, как я и думал, этого было мало. Сам прием организовать было нетрудно. Арендовали площадь на окраинной территории умирающей автобазы, сделали яркую вывеску, развесили объявления. Народ потянулся. То трубу какую-то ржавую принесут, то раму от велосипеда. Да много чего несли из разряда «утильсырье». Это мы принимали с легкой души. Но случалось, приносили и мотки алюминиевой проволоки - а это уже запретная тема. Мы это понимали, но все принимали. А какой смысл отказывать? Мы не примем, другие примут. Вот железную оградку с чьей-то могилы мы не приняли - с таким кощунством нам не по пути... Но приемка-сортировка дело не хитрое. Куда сложней было увеличить поток поступления металлического хлама. Тут уж нам приходилось крутиться. Наняли двух приемщиков, а сами разлетелись по близлежащим территориям. Когда по договоренности, когда тайком проникали на предприятия, где, по нашим предположениям, можно было поживиться железным ломом. Если таковой находился, договаривались с начальством, самовывозом доставляли на свою базу, а
если партия крупная, то сразу на чужую, где более крутые дяди покупали у нас товар и отправляли его за границу.
        Тяжело было, приходилось крутиться, но получаемый доход стимулировал нас похлеще всякого допинга. Схема прибыли простая, как у Маркса «товар - деньги - товар». Больше товара, больше денег. А товара окрест было не так уж и много. К тому же металлическим ломом занимались не только мы. А тут еще и братва пожаловала.
        Это были не самого мощного, но и не тщедушного сложения личности в кожаных куртках. Подъехали на такой раздолбанной иномарке, что я грешным делом стал подсчитывать, сколько можно дать за нее в качестве железного лома. Как же я ошибался.
        Мы с Пашкой только что сдали очередную партию черно-цветной добычи. Уставшие, сидели в своем вагончике - обмывали сделку горячим кофе. Ноябрь месяц на улице, холодно. Но, видно, братве холод нипочем.
        - Здорово, пацаны! - без особой агрессии, но явно недружелюбно поприветствовал нас старший.
        Я уже понял, кто это. Интуиция подсказала... А обычный, казалось бы, парень. Волосы бобриком, славянские скулы, кожаная куртка с Черкизовского рынка. Но ведь бандиты не с Луны к нам на Землю падают. Внешне они такие же, как мы, - если, конечно, это не явные дебилы.
        - Здоровее видали, - хмыкнул Пашка.
        - Что надо? - спросил я.
        - Бабки за товар получили. Делиться надо...
        Видно, разведка у братков работала хорошо, если они про деньги знают. Мы только-только их получили, а они уже в курсе.
        - С каких это буев? - набычился Пашка.
        - А ты чо, крутой? - напыжился старший.
        - Так, спокойно, парни, - вмешался я. - Беспредел устраивать не надо...
        - Давай разбираться, если ты такой умный, - свысока глянул на меня браток.
        - Ты сначала скажи, кто такой. А то сразу делиться...
        - Тимоха я. От Миши Бубнового... А делиться надо. А то ведь неприятности могут быть. Менты могут наехать, инспекции всякие. Закроют вашу лавочку...
        И куда катится мир, если братва бизнесменов ментами пугает?.. Ведь это я должен был о ментах подумать. Есть же такая система, как борьба с бандитизмом...
        - И сколько? - спросил я как бы из чистого интереса.
        Дескать, знать надо, а платить или нет - видно будет.
        - Сорок копеек.
        - Чего?! - удивленно приподнял я брови.
        Невозможно было поверить в то, что меня потревожили из-за каких-то сорока копеек.
        - Сорок копеек с рубля, - снисходительно усмехнулся Тимоха.
        - Сколько?! Это ж почти половина...
        - А бизнес у вас такой! На вас уже, знаешь, сколько жалоб, а! Закрыть вас хотят...
        - Кто?
        - А конкуренты. Да и мы таких живчиков не жалуем. Вы думаете, свое железо продаете? Нет, вы у нас железо забираете, с нашей территории... А прикрыть вашу лавочку - как два пальца об асфальт. Не верите?
        Я пожал плечами. Может, Тимоха был прав. Может, нашу лавочку легко закрыть можно..
        Но сорок процентов - это слишком.
        - Вы же втемную работаете, налогов с гулькин хрен платите, - добивал нас Тимоха.
        И он был прав. Мы действительно вели двойную бухгалтерию, чтобы уходить от непомерных налогов. Так все делали. А если очень захотеть, то вывести нас на чистую воду проще простого. Тогда неприятностей не оберешься. Еще и к уголовной ответственности привлечь могут - опять же, если очень захотят. А если закажут нас бандиты или конкуренты, то налоговики спустят всех собак...
        - А с какого я налоги платить должен? - с налитыми кровью глазами прохрипел Пашка. - Я кровь проливал за эту страну! Все, что можно, я уже ей отдал!..
        - И где ты кровь лил? - насмешливо, но вместе с тем озадаченно спросил Тимоха.
        - В Чечне!
        - Когда?
        - А зимой этой. И весной... И Корней воевал! - показал на меня Пашка. - И он никому ничего не должен...
        - В Чечне - это круто, - с пониманием кивнул головой Тимоха. - Я, пацаны, сам в Чечне служил. В девяносто втором, да. Там и тогда жарко было, ну, может, и не так, как сейчас... Что пьем, пацаны?
        Мы и глазом не успели моргнуть, как он вдруг превратился в своего парня.
        - Чай.
        - А как насчет чего покрепче?
        Пашка молча достал из загашника бутылку водки.
        - Это дело! - усаживаясь на свободный табурет, расплылся в улыбке Тимоха.
        Он подал знак своим спутникам, и те скрылись в машине.
        - Думаешь, в нас тогда не стреляли? - обращаясь к Пашке, спросил он. - Стреляли. Когда из-за угла, когда в лоб... Это, у меня друган был, Ахметка, да. Чеченец, между прочим. Прикиньте, пацаны, да, он с пулеметом, а чечены на него лезут, ну, склады им нужны, все такое. А у него приказ - никого не пускать. И плевать, что свои. Человек десять положил, а к складам никого не пустил. Приказ потому что... Может, он потом с вами воевал. Потому что тоже приказ был, от своих... А у вас от наших приказ был, да... Слышал, сколько там наших полегло. Жуть... У нас командир части был, да. Прикиньте, пацан-чеченец в своих стрелял, добро наше защищал, да. А эта гнида все, что можно, чеченцам распродала. Офицеров своих же «чехам» сдавал. Одного зарезали, по его же наводке. И думаешь, где эта мразюка сейчас? Место рыбное себе купил, военкомом на Побережье - бабло стрижет... Это полковник, а генералы еще круче дела делали. Все, что можно, «чехам» оставили, да. Сами стволы им продали, сами же вас на них и посылали. Уроды, на...
        Тимоха говорил, не давая нам раскрыть и рта. Говорил, пока не утомился.
        - Это, пацаны, я со своими поговорю, может, скинут с вас процент, - сказал он напоследок. - А сам я не решаю, вы понять должны...
        И ведь нам действительно скинули процент - вместо сорока мы теперь должны были двадцать копеек с каждого заработанного рубля. Это была плата за свободу предпринимательства. Тимоха не преминул заметить, что нам очень повезло.
        Везение - это здорово. Но только на один фарт надеяться нельзя. На самих себя полагаться надо. Так мы и делали. Крутились, не зная продыху. Чуть ли не каждый день я доводил себя до состояния загнанной лошади, но вовсе не потому, что мне было мало заработанных денег. Я нарочно изматывал себя, чтобы не оставалось сил думать о Вике. Как же я хотел ее забыть...
        Мы с Пашкой зарабатывали приличные деньги, но на себя тратили мало. Расширенное воспроизводство волновало нас гораздо больше, нежели простое. Иначе говоря, мы вкладывали прибыль в дело. И уже к лету девяносто шестого года скакнули так далеко, что представляли собой фирму с разветвленной сетью приемных пунктов в Москве и Подмосковье и прямым выходом на зарубежный рынок. Для тех, кто не разбирается, скажу, что это был колоссальный, если не сказать, невероятный прорыв. А выскочек, как известно, нигде не любят.
        Выскочек стараются задвинуть обратно. Так вышло и с нами. Сначала на нас наехала налоговая инспекция. Наехала по делу, но явно по чьему-то заказу. Пришлось откупаться, что влетело нам в копеечку. Затем зачастила с проверками милиция - то на одном пункте, то на другом обнаруживались запрещенные к приему предметы. Отбивались как могли, откупались - теряли нервы, деньги. Про пожарников и экологов я уже не говорю - то это не так, то там не то... Как говорят мудрецы, то зло, которое нас не убивает, делает нас сильнее. Наезды не сокрушили нашу фирму, но выработали иммунитет против проверок. Теперь у нас были свои специалисты, отвечающие за работу с проверяющими. И в рядах инспекторов появились свои люди. Но мы не успокаивались.
        - Спиной чувствую, Шулебин дрозда нам вставляет, - сказал Пашка.
        Шулебин был одним из самых могущественных наших конкурентов. Кстати, именно к нему на базу вез железо водитель, который год назад и вразумил меня, и до Москвы подвез... Может, я ошибался, может, и не к Шулебину шла та партия, но суть не в том. Мы существенно ограничили поле его деятельности, и теперь он пытался вернуть свои позиции. Может, это был кто-то другой. Так или иначе, от нас пытались избавиться. По-доброму, если так можно сказать, не вышло. Теперь нас могли устранить физически. Ничто в этом мире не стоило так дешево, как человеческая жизнь...
        - Служба нам своя нужна, - решил Пашка. - Служба безопасности...
        - А разве у нас такой службы нет? - насмешливо спросил я. - Ты да я, да мы с тобой...
        У нас даже оружие было. Правда, газовое. Но мы с ним не расставались. Даже летом носили его в рабочих портфелях, потому что не носили ни курток, ни пиджаков.
        - Чепуха... Я тут с пацанами нашими созванивался. Колька, Витька и Матвей без работы сидят... Э-э, Витька отпадает, спился Витька... А Колька и Матвей, с ними все нормально, я узнавал... Да и еще можно кого-нибудь из наших подпрячь. Все-таки у нас Москва, у нас тут масштаб. А что там у них в Залукосольсках! Тоска одна...
        Уже через неделю после этого разговора к нам подъехал Колька Безуглов. Свой в доску парень, но не раздолбай какой-то. Своего угла в Москве у него, разумеется, не было, поэтому пришлось снимать для него квартиру недалеко от нашего офиса. В эту же квартиру поселили и подъехавшего вслед за ним Матвея Свирягина... Пашка хотел, чтобы охрана состояла из своих ребят. Я в принципе поддерживал его идею. Тем более что парни относились ко мне с уважением и почитанием - и как к своему боевому командиру, и как к работодателю...
        Пашка сколачивал службу безопасности, но покушение на нашу жизнь предотвратить не сумел. Мы выезжали с территории одного из приемных пунктов, когда откуда-то из-за груды бетонных плит, метров с тридцати по нашей машине выстрелил гранатомет. Но, видимо, заказчик преступления не учел, что мы с Пашкой - люди бывалые. Краем глаза я механически заметил характерную вспышку и бело-сизый дымок. «Вспышка, ложись!» Так мы кричали в Чечне, когда засекали выстрел гранатометчиков. Сколько жизней спасла эта команда. Но сейчас ложиться было некуда. Было только одно спасение - жать на тормоза, что я и сделал. Граната прошла мимо, в каких-то сантиметрах от лобового стекла. А мы с Пашкой выпрыгнули из машины и залегли в канаве в ожидании второго выстрела. Но больше в нас не стреляли...
        А через три дня после этого взлетела на воздух машина господина Шулебина. Правда, без него самого. Пашка отправил бы его на тот свет без зазрения совести, если бы на сто процентов был уверен, что заказал нас именно он. А так он был уверен процентов на девяносто пять. Поэтому взорвал только машину. Колька Безуглов изготовил самодельную мину, а Матвей присобачил ее к днищу машины... В конце концов мы серьезные люди. И должны уметь отвечать ударом на удар...
        Мы ответили на удар, а через неделю после этого к нам в гости пожаловал господин Шулебин собственной персоной. Заискивающе улыбаясь, он предложил нам совместный проект - объединить наши фирмы в одну с последующим расширением сферы нашего влияния. Руководство - совместное, активы пополам. То есть половина Шулебину, половина нам с Пашкой. В объединении наших фирм был свой резон. Но вот совместное управление нам совсем не улыбалось. Получалось, что Шулебин будет владеть половиной фирмы, а мы с Пашкой - каждый по половине половины. Если вдруг мы разругаемся с ним вдрызг, пройдоха-компаньон приберет к рукам всю компанию, а нас выставит за дверь. Или снова гранатометчика наймет... Пашка думал точно так же. И, не сговариваясь, мы дружно ответили ему «нет». Мы еще не исчерпали свой потенциал, мы и сами имели возможность расширять сферы нашего влияния - и средства были, и, главное, желание. Мы уже добились многого и собирались достигнуть еще большего. На прощанье Пашка еще и наехал на Шулебина. Для профилактики. Популярно объяснил, что ждет его, если он не успокоится. «Нас „чехи“ убивали - не убили. И у
тебя, коняра, ничего не выйдет. Заговоренные мы. Так что если еще раз, то пуля - в глаз...» Сумел Пашка произвести впечатление - Шулебин уходил от нас в паническом расположении духа. Он и без того уже понимал, с кем связался. Не зря же предложил пусть и хитрую, но мировую. А тут еще и прямая угроза - не в бровь, что называется, а в глаз.
        - Я человека из его окружения закадрил, - сказал Пашка. - Теперь он у нас под колпаком. Дернется - сразу к стенке. Церемониться нельзя...
        Из окна моего кабинета мы наблюдали, как деморализованный конкурент садится в свой
«Мерседес».
        - Нельзя, - кивнул я.
        Мы уже на своей шкуре прочувствовали, насколько опасен бизнес, которым мы занимались. Железный и цветной лом - это сырье, за которое с удовольствием платили большие деньги. А где большие деньги, там кровь.
        - И с братвой можно порешать проблемы, - разошелся Пашка. - А что! Бубновый сейчас на ладан дышит. Ты же слышал, РУОП его за жабры держит. А мы в силе... Пацаны за наше дело в огонь и в воду...
        Я и сам понимал, что нам пора избавляться от криминальной «крыши». Тем более что толку от нее уже никакого не было. Ведь наши приемные пункты размещались в разных уголках Москвы и Подмосковья, отовсюду к нам тянули щупальца любители легкой наживы. А Бубновому не до нас - своих проблем выше головы. Но деньги плати. А двадцать процентов при наших оборотах - очень приличная сумма. Тем более что
«дружба» с нужными людьми влетала нам в копеечку. Ментам подмажь, налоговикам, инспекторам. Чиновники всех мастей с протянутой рукой... э-э, с выдвинутым ящиком стола. Но от этих взяток прямая выгода, а Бубновый задарма жрал хлеб с наших рук..
        - Со стволами проблему решить надо, - сказал я.
        - Разрешительная система дает добро, - улыбнулся Пашка. - Через месяц-другой все лицензии и разрешения будут на руках. Можно даже свою охранную фирму открыть...
        - Разрешенные стволы - это круто. Но с такими стволами на разбор не выедешь... Левые стволы нужны...
        - Может, гонцов в Чечню заслать, - задумался Пашка. - Там стволы и оптом, и в розницу...
        - Ты уже хотел гонцов туда засылать, - усмехнулся я.
        Действительно, была такая идея - ехать в Чечню и на месте договариваться с командирами частей, скупать у них за бесценок уничтоженную в бою технику. Идея казалась заманчивой. Уж кто-кто, а мы знали, сколько в Чечне сожженного железа. Тысячи тонн! Но даже предварительные подсчеты показали, что овчинка не будет стоит выделки. Слишком далеко и слишком опасно - а это факторы, значительно увеличивающие расходы. И форс-мажоров там не избежать... Гораздо легче оказалось договариваться с командирами подмосковных воинских частей. И мы договаривались. Не счесть, сколько денег уже на этом заработали...
        - А оказалось, что и здесь, на месте полно железа... И стволы на месте найти можно. По тем же каналам...
        Пашка понял меня правильно. И уже через две недели у нас был свой арсенал неучтенного оружия. Но, как оказалось, без Чечни здесь не обошлось.
        - Помнишь трофеи с «вертушки»?
        Как я мог забыть баулы с оружием боевиков, которое фактически спасло мне жизнь. Не будь того автомата без магазина, сбившие наш вертолет чеченцы расстреляли бы меня еще до того, как подоспела помощь...
        - Куда его везли? - продолжал Пашка. - Сюда везли, на большую землю... Кому война, а кому мать родна... На всем деньги делают...
        - А такие, как мы, эти деньги платим...
        - Се ля ви, как говорят французы... Не будем заморачивать себе мозги. Ведь наше дело правое...
        - Победа будет за нами, - улыбнулся я.
        - По-любому...
        В тот же день мы связались с Тимохой. На бандитском жаргоне это называлось забить стрелку. Он подъехал к нам с двумя хлопцами в эскорте.
        - В чем проблема, пацаны? - кисло спросил он. - Опять кто-то наехал?
        - Наехали, - кивнул Пашка. - В Щелковском районе проблема. Братва местная...
        Мы совсем недавно открыли там приемный пункт и сразу же нарвались на местных братков. Требование простое, но категорическое - платить, и никаких гвоздей.
        - Так это не наша территория. Что мы можем сделать?
        - Да, но бабки вы с нас по полной требуете?
        - Где по полной, пацаны? Двадцать копеек всего платите, а должны сорок...
        - В том-то и дело, что мы ничего вам не должны. Кто вы такие? Какая помощь от вас?
        - Это что, наезд? - тоскливо спросил Тимоха.
        - Нет. Всего лишь бунт на корабле... Ничего мы не должны - ни тебе, братан, ни твоему Бубновому...
        - А «крыша»? - вяло возмутился браток.
        - Мы теперь сами себе «крыша»...
        - Видел ваших «быков». Ничего себе...
        - Это не «быки». Это наши друзья, Тимоха. Мы все вместе в одном котле варились. Вместе с «чехами» бодались... Они умеют убивать, Тимоха. Не скажу, что любят, но умеют... Хочешь в этом убедиться?
        Вид у Пашки был более чем внушительный. Он верил в себя, он верил в своих друзей. А главное, он был убежден в правоте нашего дела. Неудивительно, что Тимоху ошарашил его натиск.
        - Что, не будете отстегивать? - растерянно спросил он.
        - Выросли мы из куцых штанишек, чтобы бояться каких-то паразитов!
        - Да, выросли. В том-то и дело, что круто выросли...
        - Короче, езжай к своему боссу, передай, что мы снимаем его с довольствия...
        Тимоха долго-долго молчал, подавленно глядя куда-то в сторону. Наконец родил:
        - Э-э, пацаны, вы только не подумайте, что я - шкура. Вы же помните, да, я к вам всегда со всей душой... Ставку сбил, да... И подлян никаких, да... Э-э, короче, я с Бубновым не хочу. Гнилой он... А вы правильные пацаны, да...
        - Давай короче, - усмехнулся я.
        Не так уж трудно было понять, в какую сторону клонит Тимоха. Хотя, возможно, я не совсем правильно его понял.
        - Ну, в общем... Это, я так понял, у вас теперь своя охрана... Может, меня к себе возьмете?
        Да, понял я Тимоху правильно... А ведь он действительно подлостей нам никогда не делал. И процентную ставку черного налога помог снизить...
        - А это как Корней скажет, - вопросительно посмотрел на меня Пашка.
        Судя по его тону, он не очень возражал против Тимохи. Да и я, если честно, тоже.
        - Не вопрос. Решишь проблему с Бубновым, считай, что работаешь у нас... Сам понимаешь, бандитской вольницы у нас нет...
        - Да какая вольница! - махнул рукой Тимоха. - Надоело это болото... Только это, если кого-то завалить, я пас. Я не по этим делам... Э-э, и насчет бабок...
        - Сам понимаешь, мы не Рокфеллеры, но на пятьсот баксов рассчитывать можешь - в месяц, само собой... Плюс премия. Спишешь с нас Бубнового - две штуки зеленью...
        - Порядок... Это, там кто-то еще на вас наезжает, да? - оживился Тимоха.
        - Наезжают, - усмехнулся Пашка. - Разрулишь вопрос, еще штука сверху...
        Тимоха рьяно взялся за дело. Уладил проблему с Бубновым, развел рамсы с щелковскими... А потом я озадачил его проблемой личного характера.
        - Мне нужна эта девушка...
        Я показал ему фотографию Вики... Не скажу, что это фото я носил возле сердца. Но дорожил им не меньше, чем своей головой...
        Это была фотография из школьного альбома, которую дала мне Сашка еще в прошлом году. Вика - выпускница одиннадцатого класса. Ласковые глаза, ласковая улыбка. Тихая невинная красавица... Знал бы кто, сколько в ней дерьма...
        Так и не всплыла она на моем горизонте. Иногда я звонил Сашке, спрашивал, не объявлялась ли Вика. Но всегда мимо. Вика забыла о своих родителях, забыла о своей сестре. И обо мне она, конечно же, тоже забыла... Я по-прежнему любил ее, по-прежнему страдал. Но до сих пор не предпринимал активных поисков.
        А ведь совсем скоро заканчивается год, который «предоставил» мне Кеша. Он обещал сам найти меня через год. Да я и рад был бы, если бы он меня нашел. Но я уже не верил, что это случится. Этот подонок столько на Вике уже заработал, что шесть штук для него - тьфу... Хотя, как известно, денег много не бывает. Может, и объявится урод. Но будет лучше, если я опережу его и сам на него выйду.
        - Ничего себе! - восторженно округлил глаза Тимоха. - Какая краля!.. Твоя?
        - Моя, - изрек я, всем видом давая понять, что ирония здесь неуместна. - Но не совсем... Замужем она. Муж - Иннокентий, фамилия Иванец... Точно не скажу, но, судя по всему, сутенер...
        - Сутик?! И что, эта... э-э...
        - Виктория, - подсказал я. - Ее зовут Виктория. Девичья фамилия - Рухлина. По мужу, выходит, Иванец...
        Я вдруг почувствовал, что завожусь. Откуда-то из глубин души поднималась знакомая волна гнева... Я воевал, а какой-то урод извращался с моей возлюбленной!.. Чем дальше отступала в прошлое война, тем реже меня накрывало. К тому же я научился усмирять себя. И сейчас сумел взять себя в руки. Не закрутило меня, не понесло...
        - Короче, Викторию надо найти, - успокоившись, сказал я. - По домашнему адресу можешь не искать, это я тебе сразу говорю.
        Но Тимоха не захотел воспринимать мои слова как аксиому.
        - Почему?
        Пришлось объяснять.
        - Потому что у родителей она не появляется. И с сестрой не общается... Живет где-то в Москве. Где конкретно, не знаю...
        - Ладно, будем искать, - с озадаченным видом кивнул Тимоха.
        В его глазах отражалась напряженная работа мысли.
        - Вопросы есть? - спросил я.
        Вопросов было много. И мне пришлось выложить про Вику все, что я о ней знал. Вернее, почти все - за исключением омерзительной правды. Я назвал адрес, где жили ее родители, номер их телефона, объяснил, в каком вузе она училась... В конце концов Тимоха ушел. А я остался в своем кабинете наедине с Пашкой. Он хмуро смотрел на меня.
        - Все-таки решился?
        Пашка был мне больше, чем другом, и даже больше, чем братом. Может, потому однажды по пьяной лавочке я рассказал ему страшную правду. Рассказал то, что знали все Викины клиенты...
        - Не могу без нее...
        Моя рука сама потянулась к бутылке. Не скажу, что я злоупотреблял этим делом, но иногда так подпирало, что без наркоза никак... Пашка не отказался составить компанию.
        - А если пересилить себя?.. - с сомнением спросил он. - Ведь я же пересилил. У Ленки своя жизнь, у меня своя...
        - Какая своя? Живешь как бобыль...
        - А это, между прочим, информация к размышлению... Работаем как проклятые, никакой личной жизни... А на дворе лето, между прочим, июль месяц, бляха-муха. Давай плюнем на все и на Канары сгоняем, а? Оторвемся по полной...
        - Так нельзя, - мотнул я головой. - Кому-то надо остаться... Ты можешь ехать.
        Как бы ни страдал я в душе, как бы ни мучился, а работа для меня - святое. Да и для Пашки тоже. Может, потому и добились мы таких успехов, которые другим и не снились... Весь бизнес был завязан на меня и на Пашку, только мы могли разобраться во всех хитросплетениях, из которых была соткана наша железная паутина. Некому заменить нас обоих - нельзя нам уезжать. Да и не тянуло меня ни на какие Канары. Работать мне надо. Работать, работать и работать. Чтобы не раздували голову дурные мысли...
        - Да нет, - покачал головой Пашка. - Без тебя не поеду... Ты, я смотрю, весь в заморочках...
        - В заморочках... Знаешь, мне тут одна идея покоя не дает. Почему бы нам завод свой не открыть.
        - Завод?
        - Ну да. Железный лом перерабатывать будем. Ну, можно и цветной... Железо будем за бугор гнать. Это выгодней. Свой лом переплавлять будем и у других принимать... Кредиты возьмем, через пару лет все окупим...
        - Ты мне зубы не заговаривай, - хитро сощурился Пашка. - Идея, может, и неплохая, но ты не про завод сейчас думаешь. У тебя сейчас твоя Вика в голове. Я же по твоим глазам это вижу...
        - Вика в голове, - не стал отрицать я.
        Глупо переть против явной истины... Да, неплохо было бы обзавестись собственным заводом. И какая-то извилина в моей голове завязалась вокруг этой идеи. Но все остальные извилины ровными векторами тянулись к Вике...
        - Клин клином вышибают, - в глубокомысленном раздумье изрек Пашка. - Бабу тебе нужно... Давай съездим куда-нибудь, оторвемся. Сколько в Москве злачных мест... Может, на Вику твою нарвемся...
        Я так посмотрел на Пашку, что его язык сам за зубы спрятался.
        - Э-э, извини...
        - А что, может, и нарвемся... Если поедем... Но я никуда не поеду...
        - Да окстись ты, брат. Где мы с тобой за последний год были? Ну, водку пили, ну, в баньке парились. Без баб... Разве так можно? Как бы пацаны не подумали, что мы голубые...
        А ведь действительно, живем с Пашкой как монахи. Те хоть молятся помимо работы. А у нас одна пахота на уме. И проклятая любовь. Именно, что проклятая. Я из-за Вики страдаю, Пашка из-за Ленки. Чистострадальцы...
        - Знаешь, что такое чистоплотность? - спросил я.
        - Знаю, - усмехнулся Пашка. - Чисто масса на чисто объем... Тебе что, уже хорошо? - щелкнув пальцами под горло, спросил он.
        - Не понял.
        - А ты когда хороший, всегда мне эту мульку вправляешь.
        - Да это я со смыслом... Девчонку одну вспомнил. Катюха зовут. Сашка меня за нее сватала. Ну, чтобы я Вику поскорее забыл... Они тогда к экзаменам готовились. Ну, я им тоже чисто массу на чисто объем умножал... Потому и вспомнил.
        - Кому это им?
        - Да там целая компания. Девчонки только школу закончили. Год назад это было, в конце мая. Сейчас им уже всем по восемнадцать...
        - Значит, уже могут спать без трусов, - оживился Пашка. - Поехали к ним!
        Меня и самого только что посетила такая же мысль. Но вместе с ней пришло и постыдное воспоминание. Что вытворял я в гостях у Кати! Она же психушку вызывала, чтобы меня унять... Ну нет, больше я к ней ни ногой. Хотя девчонка симпатичная. Да и доступная к тому же...
        - Да ну... Что мы им скажем? Здравствуйте, девочки! Можно на вас оторваться, да?
        - Зачем спрашивать? Деньги есть, в ночной клуб их сводим. А там они сами поймут...
        - Ты что, такой озабоченный?
        - Нет, расторможенный... Ты про Вику сегодня вспомнил. А я про Ленку... Понял, что не хочу больше думать о ней. Понял, что сначала все начать хочу... И ты захочешь!.
        Короче, адресок давай, да!
        - Обойдешься... Наливай...
        Никуда я не поеду, никуда. Мне и здесь хорошо. Пусть и сарайного типа наше офисное здание, но кабинет у меня вполне приличный. И диван есть, где можно переночевать. И у Пашки свой кабинет, с таким же диваном...
        Пашка налил мне полный стакан. И себя не обидел.
        - Ты что, ухи поел? - удивился я.
        - А это чтобы веселей было...
        - Это что, спирт неразбавленный?
        - Нет, водка обычная...
        - И думаешь, меня это возьмет? - пренебрежительно усмехнулся я.
        - А ты пей, посмотрим!
        И надо было мне выпить... Я одним махом осушил стакан. Дождался, когда по крови разойдется хмельная волна. Разошлась, но в голове лишь легкий морской бриз. До шторма еще ой как далеко.
        - Ну что? - глядя мне в глаза, спросил Пашка.
        - Стабильно... Не трудись, не раскачаешь...
        И зачем только я это говорил? Ведь бывало же, что напивался до беспамятства...
        - Что, еще по одной?
        Пашка снова наполнил стаканы до краев.
        - Дурак ты! - усмехнулся я.
        И чтобы уравнять наше положение, доказал ему, что и я такой же дурак. Снова хватанул полный стакан... И снова ничего не произошло. Ну хотя бы маленький шторм. . Только вот спать почему-то потянуло...
        Проснулся я в незнакомой комнате. Судя по гарнитуру, это была спальня. Надо сказать, не самый дешевый гарнитур. Натуральное дерево. И кровать широкая. Шелковые простыни... За окнами светло, рядом никого нет. Но пахнет женщиной... Чертовщина какая-то.
        Я поднялся с постели, нащупал взглядом валяющиеся в углу джинсы. Кажется, мои. Точно. Только влез в них, как в комнату вошла девушка в распахнутом настежь халате. Это была Катя...
        - Ты же не баран, - удивленно сказала она.
        - Нет.
        - А смотришь на меня как на новые ворота...
        - Как я здесь оказался?
        - Ты что, прикалываешься? - Она уже не удивлялась.
        Она возмущалась самым натуральным образом. И даже халат запахнула, выражая свое негодование.
        - Нет... Мы же вчера с Пашкой сидели... Ну, выпили...
        - Пашка твой у Ленки сейчас. У нее тоже предки на даче... Ты что, правда ничего не помнишь?
        - Нет.
        - Что, провал в памяти?
        - Наверное.
        - Странно. А вел себя прилично. Не буянил, как тогда... Наверное, много выпил? - ехидно улыбнулась она.
        Четыреста граммов водки в течение десяти минут - это вам не хухры-мухры. Наверняка Пашка еще подливал... Ничего себе загогулина, ить-ять.
        - Издеваешься?
        - А ты не издеваешься?.. Не помнит он ничего. И какие слова мне говорил, тоже не помнишь?
        - Какие? - мысленно схватился за голову я.
        - Говорил, что любишь...
        Вот этого я и боялся.
        - Кого?
        - Ну не Вику же! Меня!
        - Я что, про Вику говорил?
        - Говорил... Сказал, что сука она... А она что, правда проститутка?
        - Я и это говорил? - Теперь я схватился за голову по-настоящему, двумя руками.
        - Ну а кто ж еще это мог мне сказать?
        - Она не проститутка... То есть я мог это сказать... Ну, ведь она же не дождалась меня...
        Как же я презирал себя в эти минуты. Как я мог проговориться?.. Алкаш чертов!..
        - А чего ты оправдываешься? - усмехнулась Катя. - Ну, сказал и сказал. Ну, проститутка так проститутка... Я вот тоже проститутка...
        - Что ты сказала? - встрепенулся я.
        Еще одной проститутки мне не хватало.
        - А что слышал, то и сказала...
        - Ты что, этим зарабатываешь?
        - Дурак - твоя фамилия. Путаны этим зарабатывают, понял? А проститутки - это такие идиотки, как я. Вот зачем, спрашивается, я Лешке своему изменила, а? А ведь изменила. Значит, проститутка...
        - С кем изменила?
        - Нет, вы только посмотрите на него. Его не возмущает, что я проститутка. Ему интересно, с кем я изменила... С тобой изменила, с тобо-ой!..
        - А зачем?
        - Послушай, Корней, столько времени прошло, ты что, до сих пор из танка не вылез?.
        Почему я с ним изменила... Да потому что нравишься ты мне... А слова какие говорил...
        - Вика - не проститутка. Это я так сказал...
        Не зря говорят, у кого что болит, тот о том и говорит... Как же я мог про Вику такое сказать?.. Хорошо, если Катя решит, что я сказал о ней так в переносном смысле...
        - При чем здесь Вика? Ты мне в любви клялся...
        - Клялся?!
        - Эх ты, бессовестные твои глаза! Наговорил спьяну, а теперь отпираешься, да?
        - Ну, спьяну, да. Я же ничего не помню...
        - Помнишь ты все. Не похож ты был на пьяного... Вот Пашка твой, так он точно накушанный был. Ленка его в казино потащила, так он сказал, что в казино выигрывает только тот, кому оно принадлежит...
        - Правильно он сказал.
        - Да, но потом он сказал, что может купить это казино. Ну, если ты согласишься... А ты сказал, что думать надо. Идея, мол, неплохая...
        - Неплохая... - механически согласился я. - Казино хорошую прибыль приносит. И напрягаться особо не надо. Только в этот бизнес лучше не соваться. Там такая мафия, что не только без штанов, без головы остаться можно...
        - Ты это говоришь на трезвую голову?
        - Ну да...
        Голова немного побаливала, но в целом состояние ничего - жить можно. И на ногах с легкостью держусь, даже присесть не тянет.
        - Ты вчера то же самое говорил. А говоришь, что ничего не помнишь... Что, и как хорошо нам с тобой было, тоже не помнишь?
        Катя подошла ко мне, тряхнула головой, разбрасывая по плечам роскошные волосы. Ладонями оперлась на мою грудь. В глазах похотливая дымка, дыхание уже сбитое, хотя ничего еще и не происходит... Но ведь она хочет, чтобы это произошло. Да и у меня низ живота затянуло щекочущей тяжестью. Затяжелело, затвердело...
        - Э-э... Не помню... Но догадываюсь, - пробормотал я.
        - Что, хорошо или плохо?
        Она отстранилась от меня. И теперь уже тряхнула плечами, освобождаясь от халата... Тело у нее великолепное. Грудки словно наливные яблочки с воткнутыми в них черешенками, плоский с обозначенным рельефом животик, в меру и аппетитно широкие бедра, черная полоска культивированной «лужайки», длинные изящные ножки... Но все портили белые чулки под таким же белым поясом. Я слышал, что мужчин такое неглиже возбуждает. И я бы возбудился, если бы не видел точно такие же чулки с пояском у Вики...
        Ну, увидел так увидел, казалось бы, что здесь такого. Но меня как заклинило. Никаких видений, никаких умопомрачительных истерий - чистая физиология: перед глазами пошли круги, в висках застучало. Видимо, вся кровь прилила в голову, и внизу, на метр ниже, ничего не осталось. Как будто воздух из надувной игрушки вышел...
        - Эй, ты чего?
        Катя возмущенно водила взглядом: то вверх - в мои глаза заглянет, то вниз... Ни там ей не нравилось, ни там...
        - Эй, тебя что, снова накрыло?
        Я тоже вспомнил случай более чем годичной давности... Кажется, я тогда подумал про Пашку. Как же так - он погиб, а я девок топчу... А потом она про Вику заговорила. Тогда на меня так нашло, что психушку пришлось вызывать... Но тогда я был психом. А сейчас я в полном порядке. В полном порядке...
        - Да так, глупости... - через силу улыбнулся я.
        - Ты сам как та глупость!
        - Это раньше было. Сейчас я в норме...
        Я действительно достаточно легко взял себя в руки. Только вот прежней распирающей тяжести не было. Но это дело наживное...
        - Психушку вызывать не надо?
        Трудно было понять, то ли в шутку она спрашивала, то ли всерьез. Может, и всерьез. .
        - Не надо... - искренне развеселился я. - Ты думаешь, чего я такой был? Друга на войне потерял... А друг, представь, с войны вернулся - всем смертям назло...
        - Пашка, что ли?
        - Пашка. А вместе с ним и крыша моя вернулась...
        Кажется, в пылу возмущения Катя забыла, что стоит передо мной в эротическом неглиже. И я забыл. А когда вспомнил, кровь разом отхлынула от головы и заполнила нужные пустоты.
        - Так ты думал, что Пашка погиб? - заинтригованно спросила Катя.
        - Ты, кажется, хотела знать другое, - разнузданно улыбнулся я.
        И так же разнузданно приблизился к ней. Разнузданно, чтобы взнуздать ее. А это совсем не трудно, если девочка хочет побыть лошадкой. Катя хотела...
        - Вау!
        Сначала она была лошадкой. А потом стала наездницей и так вошла в раж, что не заметила, как в комнату вошли ее родители. Зато я заметил. И мощным движением рук выбил ее из седла.
        - Твою мать! - взвыла она от возмущения.
        - Спасибо, что не свою! - сардонически усмехнулась дородная женщина с высокомерно-суровым взглядом.
        - Да-а, дожились... - осуждающе покачал головой представительного вида мужчина в тяжелых роговых очках. - Средь бела дня, на нашей кровати...
        - И вам не стыдно, молодой человек? - в упор пронзительно смотрела на меня женщина.
        На свою дочь она смотреть не могла, потому что Катя уже успела с головой спрятаться под простыню. Хорошо, что мне кусочек оставила, дабы я мог прикрыть свои.
        В ответ я лишь пожал плечами. Может, стыдно, а может, и нет... Скорее стыдно, чем нет... Дурацкая ситуация, дурацкие вопросы. И эти чудики ведут себя по-дурацки. Им бы убраться отсюда, дать нам возможность одеться. А может, им нравилось держать людей в напряжении, наслаждаться их растерянностью и беспомощностью... К их счастью, я был хорошо воспитан для того, чтобы в устной форме выписать им направление на три веселых буквы.
        - Катя, может, ты объяснишь, что здесь происходит? - потребовал отец.
        - А-а, папа! - высунулась из-под простыни наивно улыбающаяся дочурка. - Познакомься, это Корней!.. Э-э, мой жених. Я замуж за него выхожу!..
        Такого поворота событий я никак не ожидал. Но как бы то ни было, отрекаться от Кати я не стал. Оба попали в глупую ситуацию, обоим из нее и выбираться. Тем более что как всякий порядочный человек я должен был жениться на Кате после того, что между нами произошло. В принципе должен был. А на деле, не отказываясь от Кати, я постарался как можно скорей удрать из ее дома и спрятаться в своем офисе.
        Но меня подвел Пашка. Мало того, что он выпросил у меня пятьдесят тысяч долларов и купил на них новый «БМВ-5» последней модели, так он еще привез на ней к нам в офис обеих девчонок - свою Лену и якобы мою Катю. Деньги ладно, деньги он заработал - в любом случае плотность оборота можно восполнить кредитом. А вот зачем он Катю в святая святых приволок? Провел ее в мой кабинет, а сам вместе с Леной скрылся в своем. Ну, с ним понятно, у них там любовь. То ли Лена так хороша, то ли на имя ее повелся - меня это мало касалось. А вот Пашку касалось все. Кретин!.. Я готов был убить его в тот момент, когда Катя, как та легкомысленная бабочка, порхнула ко мне на колени...
        А выглядела она потрясно. Эффектная дива с роскошными светло-русыми волосами. Шелковая маечка на голое тело, короткая джинсовая юбка, туго обтягивающая бедра, сандалии с плетеным верхом и высоким каблуком. От нее пахло летом - солнцем, луговыми травами и парным молоком...
        - Пашка говорит, что ты здесь главный, - сказала она и нежно провела пальчиками по моей щеке.
        - Ну, главный, и что?
        Я чувствовал, как поднимается одна шкала и падает другая, отражающая уровень моего раздражения.
        - А ты тоже можешь такую же машину, как у него, купить?
        - Могу... А зачем?
        Меня вполне устраивал не первой молодости «Форд», который мы взяли с Пашкой на двоих еще полгода назад. Ну, не «БМВ», конечно, но для рабочей лошадки вариант более чем подходящий.
        - Как зачем? Мы поедем с тобой в ночной клуб как белые люди...
        - При чем здесь ночной клуб? - не понял я.
        Катя уже расстегнула несколько пуговиц на моей рубашке, ласковыми движениями исследовала пальчиками кожный покров моей грудной клетки. Теперь я точно мог сказать, что возбуждала она меня в большей степени, нежели раздражала. Пусть треплется, если хочет. А я послушаю, все равно дела на сегодня закончены.
        - Как при чем? Вы же с Пашкой собирались его купить?.. Ну, помнишь, ты еще говорил, что вы с ним потянете казино...
        - Ты же говоришь про ночной клуб.
        - Да, но казино - часть ночного клуба... Ты же должен помнить...
        - Извини, никаких проблесков...
        Был я в ночном клубе, говорил про казино, но не помню ни того ни другого. А если бы и видел, то все равно бы не стал рассматривать всерьез возможность прибрести в свою собственность эти заведения. На хрена козе баян?.. Но именно коза баян и требовала. И сдался Кате этот ночной клуб с казино... И кто она такая, чтобы наседать на меня?..
        - Ничего, мы сегодня съездим, посмотрим, а заодно оттянемся...
        И снова она указывает, что мне делать... Но это еще цветочки. Как бы разговор о свадьбе не зашел. Или она считает, что этот вопрос уже решенный?..
        - У меня сегодня другие планы, - покачал я головой.
        - Планы можно изменить, не правда ли?..
        Катя развила наступление по всем фронтам. Атаковала она с таким жаром и пылом, что я забыл обо всем. И вспомнил о том, что дверь в кабинет была не заперта, уже после того, как она снялась с моего якоря... Какая же она страстная. Какая головокружительная. Она вытянула из меня все соки, но мне все равно хотелось продолжения. Пусть не сейчас, но потом...
        - Так что там у нас насчет планов? - лукаво спросила она.
        - Хорошо, едем в клуб, - кивнул я.
        - Только мы с тобой, только Пашка с Ленкой... Больше никого, - подвела она какую-то только ей понятную черту.
        - А что, еще кто-то может быть?
        - Я же говорила тебе о своем друге. Леша его зовут. Он приглашал меня сегодня в пиццерию...
        - Ты ему отказала?
        - Нет. Сказала, что позвоню...
        Катя взглядом показала на телефон на моем рабочем столе.
        - Звони, - повелся я.
        - Что сказать?
        - Скажи, что он в пролете.
        - Так просто?.. Лешка - мой первый мужчина, - ничуть не смутившись, сказала Катя.
        А чего ей смущаться? Она и не пыталась изображать передо мной чистую непорочную девочку. Еще год назад без всякого зазрения совести залезла ко мне в штаны и продемонстрировала ловкость своих шаловливых ручек... Она тогда только школу заканчивала, но уже знала, что такое секс, не понаслышке...
        - Первый и единственный? - спросил я.
        - Если не считать тебя?
        - Да.
        - Но дело в том, что я тебя считаю... Ты у меня четвертый... - как о чем-то вполне естественном и отнюдь не безобразном сказала она. - Сначала был Лешка. Потом мы расстались. Были другие парни. Потом ты - так, мимоходом... Ну а после снова Лешка... И снова ты... Хотелось бы, чтобы навсегда...
        У Кати были мужчины, с которыми она спала. И она не думала этого скрывать... А ведь могла наплести, что какой-то там Лешка был единственным до меня. Но ведь не скрыла, что были и другие... Значит, ей можно верить...
        Я вспомнил, как Вика водила меня за нос перед первой нашей близостью. Дескать, отец к гинекологу ее водил, а там какая-то глупость - не девочка она, хотя ничего не было. А ведь было. Она сама потом признавалась. Партнер был по бальным танцам, потом какой-то одноклассник... Призналась, а все равно продолжала строить из себя девочку после замужества. Хотя уже вовсю клиентов обслуживала, всяких там игорей дмитриевичей... Проститутка с невинной улыбкой...
        Катя даже не пытается изображать из себя недотрогу, но ей я верил. И если она скажет, что, кроме меня, никакой другой мужчина ей больше не нужен, я приму эти слова на веру... А она уже была близка к тому, чтобы это сказать.
        - А как же Лешка? - спросил я.
        - Не знаю, - пожала она плечами.
        Чем вызвала во мне чувство, похожее на ревность.
        - Не понял, тебе кто нужен, он или я...
        - Ты... Но ты нос от меня воротишь...
        Она улыбалась, но глаза такие печальные-печальные.
        - Кто тебе такое сказал?
        - Зачем говорить, и так все ясно... Три дня от тебя ни слуху ни духу... Ладно, не хочешь, не надо. А в ночной клуб мы все равно пойдем. О\'кей?
        Печальный туман в ее глазах развеялся, осталась только едва заметная дымка.
        - О\'кей! - покровительственно улыбнулся я.
        Ночной клуб «Фестиваль» находился в центре города, с внешней стороны Садового кольца. Заведение занимало целых два этажа дома дореволюционной постройки. Людное место, отличный подъезд, неоновые вывески, праздничная иллюминация. И внутри все на высшем уровне. Несколько залов - дискотека, рестораны, бары. Весь второй этаж занимало непосредственно казино... Словом, оазис отрывных развлечений...
        В ресторан мы не пошли: девчонки тянули нас к молодежи. Да мы и сами с Пашкой совсем не старые. А в дискозале ураганная музыка, штормовое море народа, девятибалльные коктейли. А чуть позже на сцене появились полуобнаженные дивы с ногами от верхних зубов. И как начали крутиться вокруг шестов...
        - А я тоже так могу! - покричала мне на ухо Катя.
        Музыка грохотала так, что даже я с трудом ее услышал. Но ведь услышал. И внутри все вспыхнуло...
        - Так поехали домой! - предложил я.
        А Катя как будто этого только и ждала. Схватила меня за руку и потащила на выход. На улице мы поймали такси, она назвала свой адрес. Я вопросительно посмотрел на нее.
        - Родители на даче, - подмигнула она мне.
        - В прошлый раз они тоже были на даче...
        - Ты их боишься?
        - Нет.
        Действительно, чего их бояться? Ведь мы же с Катей взрослые люди. К тому же у нее есть своя комната, там мы и закроемся...
        - И они тебя тоже не боятся, - засмеялась Катя.
        - Это ты о чем? - нахмурился я.
        Неужели вспомнила тот случай, когда ей пришлось держать меня на прицеле ракетницы. . Но ведь меня больше не накрывает. Я могу держать себя в руках... А если снова накроет? Где гарантия, что этого никогда больше не произойдет... Но ведь Катя выбрала меня без всяких гарантий. И ей совсем не страшно выходить замуж за человека с нестабильной психикой, за которого она меня принимает. Потому что любит... Хотя нет, рано еще судить об этом. Мы еще не признавались друг другу в любви. И о свадьбе пока всерьез не говорили... Все еще впереди.
        - Да так, к слову... А ты о чем подумал? - спохватилась она.
        - О том, чего никогда больше не будет...
        - Да ладно тебе, - ласково улыбнулась Катя. - Ну, будет так будет...
        Она думала о том же, о чем и я. Мы думали с ней в унисон. Это значило, что мы могли понимать друг друга с полуслова.
        - Есть замечательное средство усмирения мужчин. Сковородка называется... Шутка...
        Не самый лучший вариант она предложила. И хорошо, что это шутка... Я обнял ее за плечи и с нежностью привлек к себе.
        - А ночной клуб мне понравился, - сказал я.
        Катя молчала.
        - Да, наверное, неплохо было бы обзавестись такой собственностью... - продолжал я.

«Фестиваль» производил впечатление крайне успешного предприятия, и я был далек от мысли, что хозяин захочет выставить его на продажу. Но ведь можно выкупить подходящее помещение в центре города, оформить все документы и открыть новый ночной клуб в одном флаконе с казино. Предприятие очень дорогое, но, наверняка, очень прибыльное. А деньги найти можно - часть своих денег вложить, часть взять в кредит, часть получить в качестве паевых взносов. А через какое-то время заведение окупится и будет работать на прибыль. И наш ныне существующий бизнес также будет приносить доход. Если очень захотеть, то можно потянуть сразу два проекта - и перерабатывающий завод, и казино... Но почему молчит Катя? Ведь она сама промывала мне мозги этой идеей...
        - А тебе что, не интересно? - спросил я.
        - Что не интересно? - встрепенулась она так, будто я оторвал ее от каких-то важных размышлений.
        - Ну, насчет ночного клуба...
        - Обещала - станцую, - жеманно улыбнулась она.
        Я видел, как заискрились ее глаза. Она хотела угождать мне, она хотела ублажать меня. Она хотела...
        - Я не про то. Помнишь, ты же сама хотела, чтобы мы с Пашкой купили ночной клуб?
        - Я? Хотела?! Да я просто расшевелить тебя хотела. Чтобы ты меня сам в клуб потащил. Там так здорово... А какое мне дело, хочешь ты его купить или нет...
        - Но я хочу его купить...
        - А поговори об этом со своим Пашкой. А со мной говори о любви. Только молча...
        - Это как?
        - А очень просто....
        Она развернулась ко мне лицом, оплела руками мою шею и затяжным поцелуем крепко впилась мне в губы. И не отпускала, пока такси не доставило нас к месту. А дома она действительно выполнила свое обещание. Оказывается, она не зря занималась в студии бальных танцев. Стриптиз в ее исполнении был выше всяких похвал, правда, недолго музыка играла: не хватило меня надолго - сгреб я танцовщицу в охапку и превратил импровизированную сцену в такое же импровизированное ложе любви...
        И уже потом я вспомнил, что Вика тоже занималась бальными танцами. И представил, что в эту ночь она тоже, возможно, перед кем-то обнажалась в танце. Представил, но отчаиваться не стал. Теперь у меня была Катя, и, как я понял, с ней гораздо легче будет стереть из памяти Вику...
        На следующий день я вызвал к себе Тимоху и дал указание отставить поиски. Пусть Вика живет своей жизнью. А я буду жить своей и без нее...
        Глава 10
        Не знаю, может быть, на меня нашла блажь - тогда, полгода назад, когда я впервые побывал с Катей в «Фестивале». Но, так или иначе, я довел до конца задуманное мною дело. Я влез в кредиты, но выкупил в собственность полузаброшенное здание близ Нового Арбата. Не буду говорить, в какую копеечку влетело мне это предприятие, скажу только, что ремонт и все прочее не стоило и трети того, сколько мне пришлось отвалить всякого рода чиновникам за то, чтобы как бы за бесценок приватизировать этот символ прошедшей советской эпохи. И вот спустя полгода наше с Пашкой казино почти готово к открытию. Мы уже работали над рекламой нашего заведения. Скоро, очень скоро в присутствии знатной публики почетная гранд-персона перережет ленточку и разобьет на счастье блюдечко с голубой каемочкой.
        Может, когда разобьется это блюдечко, тогда и появится ощущение счастья. А пока что меня угнетало чувство вакуумной пустоты. Полгода - это всего ничего для такого предприятия, как солидное казино. И нужно было обладать нашим с Пашкой напором, чтобы провернуть такое дело в столь короткий срок. И это при том, что совсем недавно мы открыли цех по измельчению железного лома. Это, конечно, еще далеко не железоплавильный завод, но и до этих высот мы обязательно поднимемся. Только нам с Пашкой известно, сколько сил и нервов стоил нам этот прорыв. И только мы знали, сколько денег нам нужно вернуть всякого рода кредиторам, чтобы не пойти по миру... Была уверенность, что отдадим. Но не было удовлетворенности.
        Зачем это все, если нет счастья? Есть только Катя. Мы живем с ней в гражданском браке. Снимаем квартиру. Я работаю от рассвета до заката, она учится в институте - с однокурсниками и друзьями юности шуры-муры не крутит. Она стала серьезной девочкой: в доме всегда чистота и порядок, в любое время ночи - горячий ужин. Катя любит меня, я люблю ее. Но это совсем не той силы любовь, которую я когда-то питал к Вике. Когда-то... Я и сейчас ее любил. Но уже не так, как прежде. Уже не рвался к ней, не искал ее в дебрях огромного города. Хотя Вика могла находиться где-то совсем рядом. Может, жила на соседней улице, может, снималась в соседнем заведении... Ну ее к черту!..
        Я сидел в кабинете управляющего и через огромное витринное стекло безучастно поглядывал на игровой зал. Отсюда я мог наблюдать за работой крупье, за поведением будущих клиентов, а сам при этом оставаться незаметным. Хитрое устройство. Но меня здесь уже ничего не восторгало. Работа давно превратилась для меня в рутину, в которую я уходил с головой в упорных поисках хоть какого-то смысла жизни...
        В кабинет вошел Пашка. Я лишь отметил его появление, но ничем не выдал своего к нему интереса. Он подошел ко мне, внимательно всмотрелся в мое лицо - несколько раз провел ладонью перед моими глазами и щелкнул пальцами.
        - Э-эй! Алле! Есть кто дома?
        - Извини, задумался... Устал за последнее время...
        - Ничего, скоро медовый месяц...
        Мы договорились жениться в один день. Вернее, он так решил, а я всего лишь согласился... А свадьба совсем скоро - уже меньше чем через две недели. Но я заранее относился к этому событию как к галочке в наших с Катей отношениях, не более того... Хорошо мне было с ней. Но хоть убей, не было ощущения счастья...
        - Помнишь, на Канары собирались? - спросил Пашка. - Там сейчас лето...
        - Там всегда лето.
        - Зато у нас зима. Холодно... Ну так что?
        - Как скажешь, - пожал я плечами.
        На нас работала отличная команда менеджеров, которым можно было поручить управление нашим бизнесом. Мы уже могли позволить себе немного отдохнуть вдали от всей этой бесконечной суеты... Да, наверное, Пашка прав. Может, на Канарах я сумею встряхнуться. Может, там до меня дойдет, что медовый месяц - это не так уж и плохо.
        - Я скажу, что надо. И все организую... - вдохновленный моим согласием, взбодрился и без того бодрый Пашка. - Да, я тут еще подумал, почему бы нам мальчишник не организовать?
        Я ничего не сказал, но удивленно посмотрел на него.
        - А что, Ленка не против... Только чтобы девчонок, сказала, не было...
        - И что это за мальчишник? - флегматично возмутился я.
        Какая мне разница, будут девчонки или нет? Да и сама идея мальчишника не очень вдохновляла. Хотя и возражений особых не было...
        - Вот и я так же думаю... Все будет. Оторвемся на славу, вот увидишь...
        - Кого собирать будем?
        - Пацанов наших... У тебя тут друзья есть, я своих из дома позову... Место я уже подыскал...
        - Где?
        - У нас целое казино пустует, а он спрашивает, где!
        - Действительно...
        У нас в казино семь залов, из которых только три - игровые. Дискобар с танцполом, стриптиз-шоу, ресторан, боулинг... Короче, есть где развернуться.
        - Тогда давай кумекать, как мы все это закрутим...
        В отличие от меня у Пашки было чудесное настроение. Но вдруг появились сволочи, которые его испортили.
        Охрана на входе сработала из рук вон плохо. Судить об этом можно было потому, что в кабинет беспрепятственно прошли три чернявых типа с развязными манерами. Все трое как на подбор в кожаных пальто нараспашку. Светлые шарфы, двубортные пиджаки темных тонов. Начищенная до блеска обувь... Я обратил внимание, что незваные гости держали руки в карманах пальто. Уж не стволы ли у них там...
        Наметанным глазом я определил национальность этих наглецов. Чеченцы. Лица гладко выбриты, в одежде лоск европейских гангстеров. Но я видел в этих типах спустившихся с гор боевиков. И оружие у них... Но и мы с Пашкой подкованы. У него под пиджаком пистолет в кобуре, и у меня такой же «Иж-71» - аналог боевого
«макарова». Оружие огнестрельное и лицензионное. Ведь мы прекрасно отдавали себе отчет, в какое болото влезли всеми ногами. И, похоже, болото начало втягивать нас в свои опасные трясины.
        - Говорить будем? - не здороваясь, спросил старший.
        В его голосе угадывался едва заметный, но характерный акцент. Да, это был чеченец. .
        - А о чем нам с тобой говорить? - опередил меня Пашка.
        Он ничем не выдавал своего смятения. Да и я привык смотреть опасности в лицо. Так же в упор и невозмутимо смотрел на гостей. Удивительное дело, но я совсем не боялся чеченцев. Знал, что война с ними чревата летальным исходом. Но в том-то и дело, что меня не особо смущал такой исход. Ну, погибну, и что?.. Не хватало мне смысла в этой жизни, не за что было цепляться...
        - О том, что казино закрыть надо, - надменно усмехнулся чеченец. - Мешаете вы людям...
        - Ты что-то не то говоришь, дорогой...
        Пашка любил свою Лену, в отличие от нас с Катей. Ему было чем дорожить в этой жизни. Но он не боялся лезть на рожон. Как будто так и надо, подошел к чеченцу, с уверенностью самого могущественного человека на свете положил ему руку на плечо. И задушевным голосом под соусом ледяного взгляда спросил:
        - Как тебя зовут?
        Чеченец дернулся, пытаясь скинуть руку, но Пашка не позволил ему этого сделать. И повторил вопрос. На этот раз парень воспротивился. Но руки в карманах пальто напряглись - как будто собирался навести на него стволы своих пистолетов. А выстрелить он мог, не вынимая их из карманов.
        - Не важно, - убирая руку с плеча, согласился Пашка. - Я знать тебя не знаю, Амиран. Потому что ты ведешь себя очень-очень плохо...
        Чеченцу ничего не оставалось делать, как покрепче схватиться за ускользающую из рук инициативу.
        - Ты откуда такой борзый?
        - Это ты у меня спрашиваешь? - удивился Пашка. - Ворвался в мой дом, ведешь себя как шайтан, еще и спрашиваешь, почему я такой борзый...
        - Много ты говоришь, гяур! - разозлился Амиран.
        - А ты, «дух», ведешь себя неправильно, - сказал я.
        Я стоял рядом с Пашкой, в готовности немедленно выхватить пистолет. И не было во мне страха, который могли бы почувствовать чеченцы.
        - Кто «дух»? - взвился Амиран.
        - Ты - «дух»!.. Но те «духи», с которыми мы воевали, вели себя правильно. Они свою землю защищали... А ты на нашей земле, «дух». И не надо нас отсюда гнать. А то мы возьмем оружие... Тогда мы не знали, за что воевали. А сейчас знаем, за что будем воевать...
        Какое-то время чеченец смотрел на меня как загипнотизированный. Потом вдруг очнулся.
        - Где вы воевали?
        - В Чечне, - без страха ответил Пашка. - Вы свою землю защищали. А мы свою защищать будем. А воевать мы умеем...
        - Видел я ваших вояк! - презрительно фыркнул Амиран. - Как псы разбежались...
        Я не сразу понял, о чем идет речь. Оказалось, что чеченцы беспрепятственно миновали нашу охрану и явно гордились этим.
        - Это не псы, - усмехнулся я. - Это дворняги. Со двора взяли, на дверь поставили..
        А сейчас наши друзья подъедут. Из нашей роты. У которых к чеченцам свои счеты... Ну, что смотришь на меня, «дух»? Не на тех нарвался... Не надо смотреть на меня!
        Я вдруг понял, что начинаю заводиться. Перед глазами всплыл Юрка Бычков со снайперской пулей в голове, увидел Нияза Гафнуллина с оторванными ногами... Не знаю, может, наше дело тогда было не правое. Но мы бились с «чехами» не на жизнь, а на смерть. И воевали на совесть. Убивали, теряли друзей-товарищей... А теперь какой-то чеченец приходит к нам и с видом победителя требует убраться с нашей же земли. С нашей земли! Какой-то чеченец!! Как будто мы какая-то грязь, которую так просто растереть ногами!!!
        То ли Амиран понял, что договориться с нами невозможно, то ли чего-то испугался, но, так или иначе, он повернул назад и вместе со своей сворой очистил заведение от своего наглого присутствия. А мы с Пашкой очистили казино от присутствия охранников, дрогнувших под натиском кавказцев. И немедленно вызвонили к себе
«особое подразделение» из друзей-соратников. И только когда организовали охрану и оборону, вернулись в кабинет на втором этаже.
        - С чеченами что делать будем? - озадаченно спросил Пашка.
        - А что мы с ними в Чечне делали?
        - Эта не Чечня. Это бизнес... Кому-то мы дорогу перешли...
        - Узнай, кому.
        - Будем работать.
        - Поздно спохватились...
        Раньше надо было ситуацию прояснять. А мы наобум прорваться думали. А не вышло. Не приняла нас мафиозная среда... А чеченцы - это и есть мафия. И за свое место под солнцем они будут биться ожесточенно. Ведь заработанные здесь деньги они отправляют туда , в Чечню. А наглости им не занимать. Спасибо «доброму» президенту - сначала позорную войну начал, затем позорный мир признал. Сколько сил и сколько жизней ушло на то, чтобы захватить Грозный, а какие-то доброхоты отдали его
«чехам» одним росчерком пера. Вместе со всей Ичкерией отдали. Дескать, делайте что хотите, господа боевики. И они делают, что хотят. И победителями себя чувствуют... Но мы-то не чувствуем себя побежденными. Мы честно выполняли поставленные перед нами задачи. И честно воевали. И сейчас будем воевать...
        - Поздно будет, когда башка в кусты скатится... - не согласился со мной Пашка. - А пока мы живем, брат, голыми руками нас не возьмешь...
        Но Пашка ошибся. Он выявил несколько казино, напрямую контролируемых чеченцами, установил за ними слежку. И в итоге пропали два парня из нашего «особого подразделения» - сержант запаса Борька Желобов и его друг Ваня Демшин. Мы решили, что их захватили чеченцы. Оказалось, что не так просто было взять их голыми руками.
        Желобов и Демшин работали по казино «Париж-Дакар». Значит, нам нужно было нацеливаться на этот объект. Пашка предложил брать его штурмом. Я понимал, что это форменное беззаконие, но во мне было столько злости, что даже не хотелось искать другой вариант. Тем более что у нас были надежные люди и боевое оружие.
        Мы рвались в бой, но сама жизнь преподнесла нам сюрприз. С одной стороны, приятный, потому что нам вернули наших пацанов. А с другой - не очень: дело в том, что я узнал человека, который доставил их, так сказать, нарочным. Их привез на своей машине чеченец с русским именем Сергей. Да, это был тот самый боевик, которого я едва не застрелил в новогоднем бою за Грозный. И что удивительно, Борька Желобов участвовал в той вылазке, когда мы уничтожили пулеметный и снайперский расчеты. Он тоже видел плененного мною чеченца. Уж не он ли подсказал ему, кто стоит за нашим казино.
        Сергей был один - видно, демонстрировал свое миролюбие. Но лицо достаточно суровое, и взгляд заиндевелый. Он шел прямо на меня, в упор глядя мне в глаза. Остановился в двух шагах, не вынимая рук из карманов, пошевелил губами:
        - Ну, здравствуй...
        - Здравствуй, здравствуй... Знакомые все лица...
        Как ни странно, но не было во мне злобы. И даже возникло такое ощущение, будто боевого товарища встретил... Подлое такое ощущение. Не должен я был ему поддаваться. Ведь этот гад стрелял в меня, в моих друзей. Возможно, это он снял из
«снайперки» Юрку Бычкова... Но напрасно я нагнетал эмоции, не поворачивался язык обматерить его, послать на три буквы... Вот если бы Сергей сам на меня наехал. Но он не выказывал агрессии. И его внешняя суровость казалась мне всего лишь маской, за которой он прятал свою ко мне расположенность.
        Сергей не похож был на того прежнего. Дорогое пальто - опять же нараспашку, двубортный пиджак с золочеными пуговицами, стрелки на брюках наглажены так, что коснись их и порежешься. Холеный, лощеный, сбрызнутый дорогим одеколоном - терпким, но ничем не напоминающим запах пороха. Да и я, конечно же, выглядел совсем не так, как в том бою. Но вне всякого чеченец меня узнал. Так же, как и я его...
        - Сколько, два года прошло? - спросил он.
        - Два, - кивнул я.
        - Много...
        - И в то же время мало... Кажется, ты говорил, что у тебя брат в Москве казино держит...
        - Говорил, - скупо улыбнулся Сергей. - И говорил, что дорогими гостями будете... А ты киллеров к нам направил, - кивком головы он показал на стоявшего за его спиной Желобова...
        - Это не киллеры, - покачал я головой. - Это разведка...
        - Но мы думали, киллеры... Хорошо, что я узнал этого... - снова кивнул он в сторону Борьки. - Вы тогда вместе были... А командир ваш где?
        - Ротный наш? Служит... Его так просто не убьешь.
        - Зачем убивать? Пусть служит... Он мне тогда жизнь спас...
        - Может, зря, а?.. Проблем бы сейчас не было...
        - Были бы проблемы. Меня бы убили, а казино бы осталось... Еще хуже было бы... Амиран очень злой на вас...
        - Тоже из бывших? Или из настоящих...
        - Не был он с нами... Зеленый еще...
        - Но мы-то не зеленые...
        - Может, чай нальешь? Посидим, поговорим...
        Небрежным движением руки я показал на лестницу, по которой можно было подняться на второй этаж. Первым в кабинет вошел Сергей, а за ним мы с Пашкой.
        - Чаю или чего покрепче?.. Или вера не позволяет?
        - Эй, зачем так говоришь? Я верю в Аллаха, но в душе я русский. Говорил же тебе, в Ставрополе родился. Водку пил, с бабами гулял... А здесь я не гуляю. Здесь я наши интересы охраняю. Понимаешь, о чем говорю?
        - Понимаю. Дорогу мы вам перешли?
        - Перешли.
        - Мы четыре месяца строились. Сразу могли бы вопрос решить. А сейчас поздно, мы уже в деле и с места не сдвинемся...
        - Амиран тоже говорит, что вас только танком можно сдвинуть. Напугали вы его, потому и злится... Но меня-то не напугаешь...
        - А мы не пугала, чтобы пугать.
        - И то верно... Договариваться будем. Как нормальные люди...
        Это прозвучало как признание нашей силы. А это уже о многом говорило... Я слышал, что казино в Москве удержать совсем не просто - для этого или самому нужно быть мафиози, или представлять какой-нибудь серьезный клан. Мы с Пашкой к мафии не принадлежали, но за нами была сила, с которой вынуждены были считаться чеченцы. Мы выстояли в Чечне, не дрогнули бы и здесь, на своей родной земле. И Сергей это понимал, как никто другой.
        - О чем нам договариваться? - пожал плечами Пашка. - Вы делаете свое дело, мы делаем свое. Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас. Все предельно просто...
        - Сколько у вас столов?
        - Сколько столов, со стольких и будем платить налог. Сколько нам надо, столько и будет... Мы же не спрашиваем, сколько столов у вас? - в упор посмотрел я на чеченца.
        - Не спрашиваете, - со скрипом согласился тот.
        - Вот и передай своему дяде, что мы не собираемся лезть в его дела. И он пусть не лезет в наши...
        Сергей думал недолго.
        - Так и передам, - с хмурым видом выдавил он.
        - Так и передай...
        - Прощаться не будем, - поднимаясь со своего места, сказал чеченец.
        - А нам пока что не за что тебя прощать, - усмехнулся Пашка.
        - И мы будем только рады, если ты и дальше будешь себя хорошо вести, - добавил я. - Но если вдруг что... Ты же не маленький, чтобы тебя пугать. А мы не пустозвоны, чтобы шуметь без повода...
        - Мы тоже не пустозвоны, - кивнул Сергей.
        На этом разговор был закончен. Он ушел, а мы остались с Пашкой одни. Вызвали к себе Желобова. Выяснили, что Сергей действительно узнал его, но делать из него врага не стал. Сказал, что зла на него не держит. А когда узнал, что за ним стою я, выразил желание со мной встретиться. Вот мы и встретились.
        - И что теперь будет? - с тревогой спросил Пашка, когда мы снова остались вдвоем.
        - А ничего... - не очень уверенно сказал я. - Он должен понимать, что нас на раз-два с места не сдвинешь. А воевать они с нами не станут. И возни будет много, и шума. А им сейчас нельзя шуметь. Сам знаешь, какая ситуация...
        Ситуацию для «чехов» здесь, в Москве, вряд ли можно было назвать благоприятной. Они действительно чувствуют себя победителями и там, в Чечне, и здесь. Но русским парням из Федеральной службы безопасности это не очень нравится. Да и менты не очень-то признают суверенитет Ичкерии. Давят они чеченцев, со всех сторон поджимают. Да еще и братва русская норовит им в глаз клюнуть. Несладко сейчас чеченцам. Так что вряд ли им нужны новые враги, которые могут постоять за себя. Вот были бы мы овцами безответными, нам бы точно не поздоровилось. А так мы можем разговаривать с чеченцами на языке силы, на единственном языке, который они понимают...
        - Да, ситуация для них не фонтан, - согласился Пашка, - потому и пацанов наших отдали... Но, по любому, ухо нужно держать востро. Как бы бомбу какую не подложили.
        - Загребутся пыль глотать...
        Я мог говорить что угодно. Но в любом случае Пашка был прав. Ухо нужно держать востро, а то ведь можно на такую мину наступить, что костей не соберешь... В тот момент я только мог предполагать, какую свинью может нам подложить Сергей. И ведь он действительно подсунул мне бомбу. Но об этом чуть позже...
        - Пыль пусть они глотают, - кивнул Пашка. - А мы будем к свадьбе готовиться...
        - Может, отложим это дело? - Я с надеждой посмотрел на него.
        Так не хотелось связывать себя узами Гименея... Хотя и упрямиться в моем положении было глупо. Ведь фактически я уже давно живу с Катей.
        - Ну, если ты хочешь отложить, пожалуйста, а я тянуть не буду, - отчаянно мотнул головой Пашка. - Но тогда мальчишник мой!
        Он сказал об этом так, как будто доподлинно было известно, что виновника сего торжества наградят Золотой Звездой Героя России...
        - Да ладно, чего уж там, - с обреченным видом махнул я рукой. - Вместе воевали, вместе дело делаем, вместе и под ярмо...
        - Ну вот и отлично! - задорно подмигнул мне Пашка. - А чеченцев бояться не будем. Пусть они нас боятся...
        Мальчишник мы собрали в четверг. Через день, в субботу должна была состояться двойная свадьба - в нашем же заведении. А еще через неделю, в субботу мы должны были провести презентацию нашего ночного клуба «Флеш-Рояль». И как только наладим там работу, так сразу же всей честной компанией новобрачных отправимся в свадебный тур длиною в полмесяца - больше мы с Пашкой позволить себе никак не могли... Если вообще отправимся. Уж очень не нравилась мне история с чеченским наездом. Как бы продолжения не последовало...
        Но в тот день ничего не обещало трагедии. Необычайно яркое для зимы солнце, сухой трескучий морозец. Еще бы знать, что никакой свадьбы впереди, вообще было бы здорово.
        То ли Пашка насмотрелся американских фильмов, где мальчишник перед свадьбой - святое дело. То ли ему в самом деле так хотелось, чтобы его относительная свобода холостого человека умерла громко и с музыкой. Так или иначе, к данному мероприятию он подошел со всей ответственностью. Подготовил к работе зал, где в скором будущем должно было начать крутиться стриптиз-шоу. Бар, сцена с шестами, десятка два столиков - бармен, официанты, охранники на входе. И довольно-таки приличное множество народа - наши общие друзья-соратники, Пашкины друзья-товарищи из-под Саратова, ну и я кое-кого из своих пригласил - о чем скоро пожалел.
        Школьные друзья еще ничего, с ними все было в порядке. А институтский дружок Элем Калужский достал меня на пятой минуте разговора. Да и не разговор это был, а сплошная игра в почемучку - при чем шла она в одни ворота. «Почему армия?» «Почему в институте не восстановился?» «Почему без высшего образования остался?» «Почему жизнь мимо проходит, в то время как умные люди работают в поте лица в солидных компаниях и учреждениях?»... Да, я действительно снова прошляпил момент с восстановлением в институте. Я по-прежнему остаюсь без высшего образования. Но кто такой Элем? Какой-то инженер в какой-то совместной компании по сбыту импортных станков и оборудования. И гордится этим, как будто он принц, а я какой-то нищий. Ну да, у меня своя компания, свой ночной клуб с казино - но при этом у меня нет высшего образования... Конечно, я понимал, что за всей внешней бравадой Элема скрывается элементарная зависть, поэтому не затыкал ему рот. Делал вид, что слушаю его, а сам мысленно ругал Пашку за его самодеятельность. И нужен был этот дурацкий мальчишник?
        Но чем больше я принимал на грудь, тем легче становилось на душе. Только вот Элем время от времени западал на уши. Но он заткнулся, когда словно по мановению волшебной палочки на сцену выпорхнули девочки-красотки из славного племени «оторви и выбрось». Стриптиз в их исполнении поставил на уши всю толпу. Даже я не удержался и усадил к себе на колени голозадую блондиночку, которую хоть сейчас можно было брать и вести в кабинет. Кто его знает, возможно, я бы так и поступил, если бы вдруг не появился Сергей. Вернее, если бы мне не сообщили, что он прибыл к нам с дружественным визитом. Знал бы я тогда, насколько дружественным был этот визит...
        Сергей был один. На губах приветливая улыбка, и глаза, как ни странно, совсем не холодные. На коленях у меня уже никого не было - все девчонки уже вернулись на сцену и кружились в групповом танце. Все внимание на них. Только мы с Пашкой смотрели на Сергея. Потому что не могли его игнорировать. Что ни говори, а наше спокойствие в будущем и, пожалуй, в настоящем зависело от него.
        Он протянул мне руку для приветствия. Я, признаться, этого не ожидал, но руку ему все же подал - правда, задницу от кресла не оторвал. И Пашка ответил на рукопожатие так же вяло. Но Сергей, казалось, этого не заметил.
        - Веселитесь? - задорно спросил он, усаживаясь на свободное место.
        - С чем пришел? - спросил я.
        - С подарком, - ничуть не смутившись, сказал он.
        - В каком эквиваленте? - насмешливо спросил Пашка.
        И снова Сергей даже глазом не моргнул.
        - В тротиловом... Самая настоящая бомба!
        Знал бы я тогда, что Сергей ничуть не преувеличивал.
        - У вас красивые девочки, - сказал он. - Но у нас еще лучше... Можете взять себе любую...
        Оказывается, он привел с собой стриптизерш из своего заведения. И, разумеется, это были не чеченские девушки в хиджабах. Это были русские красотки, танцующие в
«Париж-Дакар».
        - Этот подарок от всей души! - сказал Сергей перед самым выходом своих танцовщиц на сцену.
        Если честно, я не очень понимал значение его жеста.
        - По какому поводу?
        - В знак примирения, - улыбнулся чеченец. - Дядя сказал, что лучше худой мир, чем хорошая война... А я не хочу, чтобы мир был худой. Надо, чтобы хороший был мир...
        И в этот момент грянул взрыв... Оглушающий взрыв. И сногсшибательный. Хорошо, что я сидел, а то бы точно не удержался на ногах... Силу этого взрыва действительно можно было измерить в тротиловом эквиваленте. Но поражающий фактор воздействовал только на меня, поскольку бомба оказалась строго направленного действия...
        Бомбой оказалась потрясающей красоты девушка с умопомрачительными формами. Других, может быть, она просто потрясла, но меня она сразила наповал... Уж лучше бы Сергей сунул мне под ноги настоящую бомбу.
        - Ну как? - спросил он, глядя, как у меня из орбит вываливаются глаза.
        - Что... можно... взять себе любую? - через силу выдавил я.
        - Зачем любую? Бери эту... На других ты и не смотришь...
        - И не жалко?
        - Дядя меня убьет, если узнает... Но мы скажем, что она сама к вам захотела...
        - А если не захочет?
        - А кто ее спрашивать будет?
        Сергей вытянул руку, пальцем показывая на самую красивую танцовщицу. И она немедленно спорхнула со сцены. С резиновой улыбкой на губах приблизилась к нашему столику. И застыла соляным столбом, узнав меня... Я же узнал ее еще раньше. Это была Вика. Это была она!
        - Ты? - выдавила она.
        - Это мой друг Корней, - хозяйственным тоном сказал ей Сергей. - Теперь ты будешь работать у него...
        - У него?! Это твой клуб?! - ошарашенно спросила Вика.
        Я должен был сказать, что да. Должен был сказать, что за последний год она стала еще краше, чем была. Но на язык навернулась отнюдь не восторженная фраза.
        - Шлюха! - выпалил я.
        Она ничего не сказала. Лишь виновато вздохнула... А глаза у нее все такие же - ласковые. Но ни обиды в них, ни раскаяния. Как будто ей нравилось, когда ее называли шлюхой... Но, видно, мое поведение очень не понравилось Пашке. А он тоже узнал Вику, хотя видел ее раньше только на фотографии. Он резко встал со своего места, стянул с себя пиджак и набросил его на голые Викины плечи. Посмотрел на меня, осуждающе качая головой. И показал взглядом в сторону нашего кабинета. Туда он Вику и увел...
        - Эй, что здесь такое было? - обращаясь ко мне, удивленно спросил Сергей. - Ты что, знал ее раньше?
        - Да приходилось, - кивнул я, трясущимися пальцами выбивая сигарету из пачки.
        - У вас что, любовь была?
        - Я же не спрашиваю, что у тебя с ней было...
        - А было... В смысле, ничего не было...
        Сергей меня раздражал. Я был бы только рад, если бы он сейчас вдруг провалился сквозь землю. Но при всем при том я был благодарен ему за то, что он привел сюда Вику. Да, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Да, я назвал ее шлюхой. Но ведь Вика после этого не исчезла. Сейчас я приду в себя и отправлюсь к ней в свой кабинет... Пусть она шлюха, но я снова ее обрел. И снова у меня есть возможность изменить ее и нашу судьбу... Еще я был благодарен Сергею за то, что он пощадил мои чувства: хватило ума сказать, что у них с Викой ничего не было... И кто ему поверит? Как не переспать с такой красоткой, если она дает за деньги... Да и без денег можно, если силой взять... Вот тут я почувствовал, что начинаю заводиться. Уж я-то знал, как чечены обращаются с нашими девушками... И Сергей заметил злобный блеск у меня в глазах.
        - Эй, ты что-то не то подумал, - предвосхищая события, сказал он. - Ничего такого не было... У нее «крыша», с ней лучше по-хорошему...
        - «Крыша»?!
        Я вспомнил Кешу и его дружков... Но разве чеченцев такой «крышей» напугаешь?.. Но незачем ругаться с Кешей, если Вика и сама даст. За деньги... Можно и со скидкой..
        Сука!..
        - Муж у нее, - презрительно усмехнулся Сергей. - Сутик поганый... Мы своих девчонок под клиентов не кладем. Ну, иногда, если по большому желанию. А этот... Если бы сам под них ложился, а то жену... Мне кажется, ты не хочешь об этом говорить?
        - Не хочу, - благодарно глянул на него я.
        - Если хочешь, чтобы она у тебя была, надо с мужем ее договариваться... Но это уже твои проблемы.
        - Мои, - согласился я. - Спасибо тебе...
        - Свои люди - сочтемся...
        Я совсем не хотел считать Сергея своим человеком, но в этот момент мне было все равно, за кого он себя держит. Хочет быть своим, пусть будет... Бомбу он уже взорвал. Теперь уже все равно...
        - Мне пора.
        Сергей и на прощание протянул руку. На этот раз я оторвал задницу от кресла. И даже до выхода его проводил.
        Мне бы следовало сразу идти в кабинет. Но я свалял дурака и заглянул в зал, хотя мне там давно все обрыдло. Пашка уже был на месте. Я присоединился к нему, снова закурил.
        - Ну и какого ты здесь делаешь? - насмешливо спросил он. - Кажется, кое-кто кое-где тебя ждет...
        - Вот именно, что кое-кто. Именно, что кажется...
        Это во мне говорила вредность. И я пока что не мог заглушить в себе этот вредный голос.
        - Я знал, что она у тебя красивая. Но никогда не думал, что настолько... Дураком будешь, если упустишь...
        - А Катя?! - усмехнулся я.
        - Катя - Ленкина подруга. Ленка меня убьет, если узнает, что я тебя за Вику сосватал. Но мне все равно... Ты же мне друг...
        - Какие вы сегодня все друзья! Один дядю своего не боится - Вику мне отдает. Другой - невесту...
        - Ну, ты меня с этим «духом» не равняй... А если равняй, то не сильно... Серега хоть и «чех», но тебя он реально уважает... И мне кажется, что тут без подвоха... Ну да ладно, он тебя сейчас меньше всего волновать должен. Ты его на меня оставь. А сам Викой займись... Короче, больше уговаривать не буду. Делай, как знаешь...
        Вредность крепко сидела во мне, но я все же набрался решимости и отправился в кабинет... Я даже не знал, с чего начать разговор. Но был уверен, что извиняться перед Викой не стану. Шлюха она. Как была шлюхой, так ею и осталась. Даже более того, раньше на дому давала, а сейчас еще в стриптизе зажигает... Я даже не стал спрашивать Сергея, сколько она за ночь берет. Да и какой смысл в том, если и так ясно, что за такую девку и десяти тысяч не жалко... Кстати, ее муженек шесть тысяч с меня требовал. В счет долга. Плюс три тысячи долларов за сутки пользования... Деньги у меня были. И Вика так близка... Но платить я ей не буду... А может, заплатить? Пусть она подавится этими деньгами?..
        Но платить Вике не пришлось. В кабинете ее не было. Остался только запах ее духов. . Чуть ли не в панике спустился я вниз к Пашке. Он уверил меня, что оставлял Вику в кабинете. Он лично занялся ее поисками, но опоздал. Выяснилось, что она улизнула из казино вместе с группой танцовщиц, с которой приходила. Я чувствовал себя Иванушкой-дурачком, державшим жар-птицу за хост, но по простоте своей душевной упустившим ее из рук...
        Я позвонил Сергею. Он сказал, что силой вернет мне Вику. Но вскоре выяснилось, что она и не появлялась в его казино. И на следующий день не появилась. Следующим днем, вернее, вечером, мы с Пашкой нанесли ему дружественный визит. Но Вику там не обнаружили. А где она живет с мужем, мы не знали. Не было у него данных. Или были, но он решил скрыть их от нас. Может, сам пожалел, что «подарил» нам такую диковинку. Или дядя втык сделал. Как бы то ни было, Вику найти мы не смогли.
        А на субботу было назначено свадебное торжество. Были заказаны два роскошных белых лимузина. На одном Пашка отправился за своей Леной. Я же поехал за Катей, которая ждала меня у своих родителей... Как же я не хотел за ней ехать. Как же я не хотел жить с ней... Но жребий уже бросил, и фишка легла так, как должна была лечь - не в мою пользу. И как ее ни бросай, все равно счастливых очков мне не видать. Так что или на плаху, или под венец - все равно.
        Машина уже шла по Алтуфьевскому шоссе, когда зазвонил мой мобильный телефон. Я вытащил антенну, раскрыл «трубу» и приложил ее к уху.
        - Это Тимоха, - услышал я знакомый голос.
        - Поздравить меня хочешь, Тимоха?
        Горечи в моих словах было столько, что запершило в горле.
        - Да я-то поздравлю, не вопрос... Тут это, тебя одна мисс поздравить хочет... Ну, в смысле миссис, да...
        - О чем ты вообще говоришь?
        - Не о чем, а о ком... Это, мы тут за тобой едем, да. Если хочешь, останови, сам посмотришь...
        Тимоха меня заинтриговал, и я дал команду остановиться. Первыми из машины вышли телохранители. Мало ли что на уме у Тимохи. Но им-то ничего не было. А меня сразила пулеметная очередь. К счастью, опять же в переносном смысле. Позади
«лимузина» стояла белая «девятка», из которой Тимоха помогал выйти Вике... Хоть стой, хоть падай...
        Как всегда, Вика была неотразима. Белая норковая шубка и шапочка, что называется, в цвет. Прелестный лик, ласковые глаза, фирменная застенчиво-невинная полуулыбка. Я смотрел на нее, и мне казалось, что наступила весна. На улице мороз, я в тонком костюме, но мне было жарко. Мне даже пришло в голову, что сейчас начнет таять снег на газонах.
        - Я, наверное, некстати? - виновато спросила она. - У тебя свадьба...
        - А, ну да...
        - Поверь, я бы не приехала. Но твой друг настаивал, - взглядом показала она на Тимоху. - Сказал, что ты хочешь меня видеть...
        - Как ты ее нашел?
        Я и сам не понял, зачем это спросил. Какая мне разница, где Тимоха нашел Вику. Главное, что он ее нашел. Главное, что она здесь...
        - Так это, возле дома подкараулил...
        - Ты знал, где она живет?
        - Ну, где родители ее живут...Ты говорил, что там она не бывает. А она там появлялась. И вчера там ночевала... И раньше ночевала, иногда...
        - Когда раньше?
        - А когда ты мне задачу поставил? Ты потом отбой мне дал, а я все равно ее вычислял. И вычислил. Только тебе не сказал. Зачем, тебе ж не нужно было...
        - Может, и не нужно... - глядя на Вику, сказал я.
        - Да, я понимаю, тебе сейчас не до меня, - печально улыбнулась она.
        - А тебе когда было дело до меня?
        Вместо ответа она неопределенно пожала плечами. То ли она постоянно думала обо мне, то ли я был для нее обузой - как хочешь, так и понимай.
        - Ну и что тебе надо? - резко спросил я.
        Настолько резко спросил, что Вика вздрогнула от неожиданности. И мне вдруг показалось, что на глазах у нее блеснула слеза... И так вдруг стало ее жаль. И так вдруг стало жарко на душе - как будто тепловая пушка в ней заработала.
        - Ничего, - покачала она головой. - Хотела пожелать тебе счастья...
        - Сама-то ты счастлива?
        - Да, - выдавила она.
        Но я-то знал, что нет на свете несчастнее человека, чем она... И вообще, нет повести печальнее, чем наша...
        - Врешь.
        - Может быть, и вру... - глядя куда-то в сторону, пожала она плечами.
        - Точно врешь...
        - Ладно, не буду тебя задерживать...
        Она взялась за ручку дверцы, чтобы сесть в машину к Тимохе... Она собиралась вернуться к своему ублюдку-мужу. Она собиралась вернуться к тому, чем занималась не только по желанию, но и по принуждению... А может, и не было никакого желания? Может, осталось только принуждение...
        - А если я хочу, чтобы ты меня задержала?
        Я подошел к ней, взял ее за руку. И пропал...
        - Куда ты меня ведешь? - нежно улыбнулась она.
        Я вел ее к своей машине, она покорно шла за мной. Помог ей сесть в лимузин, сам устроился рядом с ней. Я плыл по течению вышедших из-под контроля чувств - не в силах справиться с ними.
        А машина тем временем шла к дому, где ждала меня Катя.
        - Ты хочешь познакомить меня со своей невестой? - ласково посмотрела на меня Вика.
        Меня передернуло так, как будто кресло подо мной превратилось вдруг в электрический стул.
        - Э-э! Стоп мотор! - крикнул я водителю. И добавил, обращаясь к дружку: - Свадьба отменяется...
        А поскольку он подчинялся мне по долгу службы, то я велел ему ехать к Кате и объяснить ей, что между нами все кончено. А сам вместе с Викой отправился к себе домой.
        - И куда мы едем? - спросила она.
        - А куда ты хочешь?
        - Мне все равно...
        - Тогда ко мне домой...
        И только на полпути я вспомнил, что ехать мне туда не стоит. Ведь в той квартире, куда я сейчас вез Вику, мы жили с Катей, и если она туда придет, скандала не миновать...
        - А как насчет гостиницы? - опомнившись, спросил я.
        - Мне все равно... - счастливо улыбнулась Вика.
        Счастливо! Она улыбнулась мне счастливо!!! Неужели ей так приятно осознавать, что мы снова вместе? Неужели она любит меня?..
        В гостинице мы сняли самый дорогой двухкомнатный люкс. Я закрывал дверь с таким чувством, будто сжигал за нами все мосты. Все, нет больше у нас пути назад - не быть мне больше с Катей, а Вике - с Кешей. И плевать, какие страсти кипят и будут кипеть вокруг нас. Главное, что мы снова вместе. Главное, что мы будем любить друг друга до умопомрачения... Впрочем, я и без того уже потерял голову. И без того чувствовал себя сумасшедшим... Все-таки прав я был, когда утверждал, что любовь - это безумие...
        - Не могу поверить, что ты снова со мной, - снимая с Вики шубку, сказал я.
        - Не останавливайся... - запрокидывая вверх голову, попросила она.
        Я не мог видеть ее лицо, но знал, что глаза закрыты. Так она поступала, когда ей было приятно ощущать мои прикосновения. Так она поступала, когда хотела меня... И я прекрасно понимал, что значило ее «не останавливайся»... Да я и сам уж не мог остановиться.
        Вслед за шубой она лишилась белого джемпера из нежной ангорки. И юбка упала к ее ногам... Я не останавливался, пока не снял все. Только тогда развернул ее к себе лицом, чтобы утонуть вместе с ней в глубоком поцелуе. Но Вика увернулась.
        - Не надо...
        - Почему? - спросил я, хотя и понял все без ее объяснений.
        Проститутки не целуются в губы. И я знал, почему... Да, она проститутка. Да, она шлюха!.. И мне нужны ее объяснения?.. Почему она стала проституткой? Почему пустила и мою, и свою жизнь под откос?..
        - Потому...
        Вика была смущена, но глаз от меня не отводила. В этих глазах я видел стыд, но не улавливал раскаяния.
        - Ну почему? - не унимался я.
        Это был крик души, но она приняла его за истерику. И поморщилась, глядя на меня.
        - Отвези меня домой, - попросила она.
        И потянулась к вешалке, чтобы снять с нее шубку... Как же она была прекрасна в своей великолепной наготе. Я едва сдержал досадный стон, глядя на нее. Мне хотелось выть от одной только мысли, что это чистое совершенство топтали грязные похотливые мужики...
        - Нет, не отвезу, - упрямо мотнул я головой.
        - Тогда я поеду сама...
        Она надела шубу на голое тело... Похоже, она была готова уехать в таком виде. Или она слишком взволнованна, или ей все равно, есть на ней одежда или нет. Но мне-то не все равно.
        Я снял с нее шубу, собрал с пола ее белье. Отвернулся. Чтобы она не видела, как злоба искажает мое лицо.
        - Одевайся. Я поеду с тобой.
        - Зачем?
        - Я убью твоего ублюдка-мужа!
        - Он ни в чем не виноват...
        - Врешь! Он сделал тебя шлюхой!
        - Если я шлюха, то виновата в этом сама... И никуда мы не поедем... Раздевайся, я сейчас...
        Она сняла с вешалки свою сумочку и скрылась в ванной. Вышла она оттуда не меньше, чем через час. И все это время я лежал на кровати и тупо смотрел в потолок.
        - Я думала, ты догадаешься заказать шампанское, - с наигранной безмятежностью сказала она.
        - А это обязательно? - буркнул я.
        - Ну, как тебе сказать... Тот, кто может заплатить пятьсот долларов за ночь, тому ничего не стоить заказать бутылку шампанского...
        Нетрудно было уловить нотки ехидства в ее голосе. Но я тоже мог кусаться.
        - Пятьсот долларов за ночь? Раньше ты стоила больше...
        - А это как повезет. Но тысяча долларов - это много, поверь...
        - Не верю... И никогда не смогу поверить... Чтобы тебя, за деньги... Ненавижу!
        Я рывком вскочил с постели и в приступе неконтролируемой злобы надвинулся на Вику. Она шарахнулась от меня, уперлась спиной в стену. В глазах паника... И такой она была беззащитной в этот момент, что мне стало до боли жаль ее.
        - Ненавижу твоего мужа!.. А тебя люблю... Очень люблю...
        Вика облегченно вздохнула и нежно улыбнулась мне. Как бы я хотел услышать от нее ответное признание... Я мог бы даже потребовать его. Но мне сейчас было не до того. Жаркая волна накативших чувств разгорячила и напитала кровью каждую клеточку моего тела. И каждая из этих клеточек стремилась слиться с клеточками, из которых состояла Вика. И мы слились...
        Вика была восьмым чудом света. Поэтому только с ней я мог подняться на запредельные высоты даже не седьмого, а восьмого неба. Долго парил в облаках изнуряющего удовольствия и после ослепительно яркого взрыва так же долго в затяжном прыжке падал на бренную землю... И снова я вспомнил, что Вика - проститутка. Что премудростям любовных игр она училась не по книгам...
        - Зачем ты поехала с Тимохой? - глядя в потолок, спросил я. - Почему мы здесь?
        Вику должны были обидеть эти вопросы. Но мне вовсе не хотелось щадить ее чувства. Да и глупо как-то все. Гости на свадьбу приглашены, столы накрыты. Я с содроганием представлял, как бесится сейчас Катя... Но в то же время мне вовсе не хотелось возвращаться к ней. Если бы она была беременна, тогда ладно. Но ведь нет ничего...
        - Потому что ты не хочешь быть с Катей, - спокойно ответила Вика. - Потому что ты хочешь быть со мной...
        - Одно другому не мешает...
        - Я тоже так думаю. Ты мог бы и не отменять свадьбу. Жил бы с Катей, встречался бы со мной...
        В ее голосе слышалась ирония, и вовсе не веселая... Я должен был остановиться. Но меня несло.
        - И сколько бы ты с меня брала?.. Или финансовыми вопросами заведует исключительно Кеша? Кстати, за мной должок, да? Шесть тысяч долларов...
        - Вот ему и отдашь.
        - И по три тысячи долларов за сутки...
        - Замолчи, - скорее попросила, чем потребовала Вика.
        Но столько тоски было в ее голосе, что меня пробрало от макушки до пят.
        - Извини... Прости...
        Я рывком повернулся на бок, покрыл ее лицо и грудь поцелуями.
        - Не знаю, что на меня нашло...
        - Знаю. Ты псих...
        - Меня уже вылечили. Твоими молитвами...
        Я вспомнил, как Вика шарахнула меня электрошокером, как отдала меня на растерзание санитарам из психушки.
        - Я всего лишь защищалась, - извиняющимся голосом сказала она.
        - А заявление?
        Вспомнил я и заявление в милицию.
        - Это Кеша. Он в тот же день приехал. Узнал, что случилось, и заставил... А я все равно заявление забрала...
        - Зачем?
        - Ты же не чужой мне человек...
        - А кто чужой?
        - Все чужие...
        - И Сергей чужой?
        - Сергей?! Из казино?.. Ты хочешь знать, спала я с ним или нет?.. Тебе обязательно это знать?
        - Нет.
        - Тогда не спрашивай. Ничего больше не спрашивай...
        - А ты больше ни с кем и никогда... Ты согласна, чтобы ни с кем больше и никогда?
        - Вообще ни с кем?
        - Только со мной... Мы будем жить вместе. Только ты и я...
        - Это кто так решил?
        - Я так решил! - ладонью разрубая воздух, с нажимом на первое слово заявил я.
        - А я согласна? - удивленно и чуточку испуганно спросила Вика.
        - Вот я тебя и спрашиваю!
        - А Кеша?
        - Разведешься с ним!
        - Но...
        - Никаких «но»!.. Или ты со мной, или убирайся к чертовой матери!
        - Хорошо...
        Она поднялась с постели, без всякого стеснения оделась на моих глазах и направилась к двери. Нервы у меня не выдержали, и я было сделал движение, чтобы броситься за ней - остановить. Но Вика сама шагнула мне навстречу. На глазах слезы...
        - Надоело все... - всхлипнула она и утонула в моих объятиях.
        - Никогда тебя от себя не отпущу. Никогда!
        Меня настолько переполняли чувства, что, лишись я вдруг контроля над собой, Вика умерла бы в моих объятиях от удушения.
        - Не отпускай, - прошептала она.
        - Не отпущу!
        Надоело ей то, чем принудил ее заниматься Кеша. Ей нужна тихая гавань, где она могла бы найти покой и уют семейного очага. Ей нужен был любимый человек, который бы понял ее и простил. Понять я ее не мог - нет оправданий тому, что она стала проституткой. Но я ее прощал... Плевать на все, что было. Плевать, что будут говорить о нас люди. Я буду жить с Викой, я буду любить ее до конца дней своих. И никто не посмеет отнять у меня мою любовь...
        Глава 11
        Мне снова, в какой уже раз, пришлось влезть в кредит, но я ни о чем не жалел. На этот раз я купил четырехкомнатную квартиру на своем любимом Кутузовском проспекте, в каких-то двух-трех километрах от отчего дома. И до ночного клуба рукой подать. Квартира продавалась с отделкой «под ключ» и стоила бешеных денег. Но я ни о чем не жалел. Дизайнерские изыски предыдущего хозяина пришлись мне по душе. А уж как Вика была довольна. Мы вместе ездили по магазинам выбирать мебель, но расстановку планировала она.
        Обставились мы быстро. С моей помощью Вика навела идеальный порядок в доме и взяла его под свой трепетный контроль. О том, чтобы завести горничную и кухарку, не могло быть и речи. Я помнил, какой она была чистюлей, когда жила с Кешей. Теперь она жила со мной и чуть ли не целый день ходила по дому с тряпкой и пылесосом. А как вкусно она готовила... Вечером же из домохозяйки она превращалась в королеву ночи.
        А работы было выше крыши. Раскручивалось казино, осваивались новые источники поступлений железного лома. Успех нам сопутствовал, обороты росли как на дрожжах, но пахали мы как проклятые. Правда, не скажу, что работал я дни и ночи напролет. Теперь у меня была Вика, и я крутился как оголтелый, чтобы за день переделать все дела. И каждый день в восемь часов вечера как штык был дома. Какое это счастье было как на крыльях лететь к любимой и любящей женщине. Вика так и не призналась мне в любви, но своим поведением она доказывала, что для нее нет мужчины дороже, чем я. Приезжая домой, я всякий раз заставал ее в прекрасном расположении духа и в полной готовности поднять и без того предельно высокий градус моего счастья. В квартире всегда идеальный порядок, на столе горячий - не всегда здоровый, но всегда очень вкусный - ужин. А сама Вика - как распустившаяся роза. Яркая, благоухающая. И совершенно без шипов. А ее вечерние интимно-романтические наряды такие же сексуальные и волнующие, как она сама. Ужин, вино, постель. Это был самый настоящий рай на земле. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым. И
мечтал только о том, чтобы это счастье длилось вечно...
        И сегодня я летел домой на крыльях любви. Настроение более чем прекрасное. Сегодня мы с Пашкой получили огромную сумму за наш железно-ломовой товар - за несколько партий сразу. Часть денег пустим в оборот, частью расплатимся за кредиты по казино. Да и само по себе это заведение уже начало приносить доход. С учетом всех поступлений мы собирались вернуть все долги по казино уже к лету этого года, то есть через два месяца. О кредите за квартиру я вообще не переживал. Экспорт железного лома приносил нам такие прибыли, что я хоть сейчас мог влезть в новые долги и купить загородный дом. Главное, что железный колосс нашего бизнеса стоит на таких же железных, а не на глиняных ногах. Я был уверен в том, что это еще далеко не предел. Совсем скоро мы с Пашкой станем настоящими миллионерами - то есть людьми, которые запросто могут выложить миллион долларов, не изымая его из оборота. Грубо говоря, мы сможем выделять нашим женам миллион долларов на всякие там шпильки. А я очень хотел, чтобы Вика ни в чем не нуждалась. Я очень хотел, чтобы она имела в моем лице ту драгоценную оправу, которой она заслуживала, как
самый красивый и дорогой на свете бриллиант. Ведь когда-то я собирался бросить весь мир к ее ногам. И сейчас к этому стремлюсь. Может, потому сейчас немного жалел о том, что возвращаюсь домой раньше обычного. Время - половина второго пополудни. Еще работать и работать. Но сегодня удачный для бизнеса день. И сегодня хотелось воспринимать работу не только как произведение силы на расстояние. Была другая мысль: работа не волк, в лес не убежит... И Вика никуда не убежит, но мне до смерти хотелось заняться ею немедленно, не дожидаясь вечера. Потому я и гнал свой «Мерседес» как на пожар. А погода за окном чудесная. Весна, апрель. Прохладно, но сухо и солнечно. И настроение под стать. Душа поет, а сердце рукоплещет...
        Дверь я открыл своим ключом... Однажды я уже возвращался неожиданно, примерно в это же время. Вика в тот день и час убиралась в доме, чистила ковер. Увлеченная процессом, за шумом пылесоса она не заметила, как я подкрался сзади. На ней был короткий домашний халат, а трусики снимались так же легко, как возбуждалась она от мужских прикосновений...
        Я вошел в квартиру, но шума пылесоса не услышал. Зато слух резанул до боли знакомый женский вскрик. Это стонала Вика... Как будто ушат ледяной воды на меня вылили. Я почувствовал, как от перепада напряжений в мозгу задымились предохранители. На негнущихся ногах я вошел в спальню, где увидел то, что и ожидал увидеть. Вика стояла на четвереньках, руками держась за спинку кровати. А сзади... Это был Кеша. Мерзкая рожа, похотливый оскал. И Вика как последняя тварь - в оргазменном угаре ничего вокруг себя не замечает.
        Кеша первым увидел меня. Но прежде чем отцепиться от Вики, сделал несколько толчковых движений... К его счастью, я был настолько потрясен, что на какое-то время меня парализовало. И даже дар речи пропал. Зато у него язык не отнялся.
        - А-а, ворюга пришел! - ухмыльнулся он, поднимая с пола свои джинсы.
        Вика тоже заметила меня. Я думал, она запаникует или даже забьется в истерике, но она всего лишь сменила позу и накрылась одеялом. В глазах скорее растерянность, чем испуг...
        Я молчал, не в силах вытолкнуть сухой ком из горла. Зато Кеша уже оправился от неожиданности.
        - Ну, чего пялишься, баран? - рыкнул он. И пальцем ткнул на Вику. - Это не твоя жена, это - моя жена, понял? И могу делать с ней, что хочу...
        Может, он в чем-то был прав, но я не хотел принимать его правды. Я хотел его убить. И спасти его могло только то, что я продолжал пребывать в столбнячном трансе.
        - А ты мне бабок должен. Шесть штук за позапрошлый год и сто штук за два месяца эксплуатации... Ты два месяца Вику задарма пахал. Давай, гони монету!..
        - Пошел отсюда, урод!
        Чтобы выдавить из себя эту фразу, мне пришлось приложить к своим голосовым связкам столько сил, что от внутреннего напряжения самопроизвольно закрылись глаза.
        Но Кеша не внял голосу моего разума. А ведь это разум призывал его убраться из моего дома. На последнем издыхании призывал...
        - Не-а! - упрямо мотнул головой Кеша. - Сначала бабки!.. Сто штук и еще столько же в качестве аванса за четыре месяца. Ведь вы летом с Викой захотите куда-нибудь съездить, да? Иметь ее будешь. Пожалуйста, имей сколько хочешь. Но сначала заплати за это!
        - Я сказал, вали отсюда!
        Это было последнее предупреждение. И, увы, отнюдь не китайское. А Кеша, увы, его проигнорировал.
        - Бабки на бочку! - потребовал он.
        Это было последней каплей в чаше моего терпения. Как будто какая-то дьявольская сила швырнула меня на Кешу. Он пробовал защищаться - даже сумел ударить меня кулаком в лицо...
        Надо сказать, это был очень мощный удар. Но, видимо, он даже не представлял, с кем имеет дело... А ведь должен был понимать, что я служил в десанте, что воевал в Чечне. Я не какой-то там каратист из юношеской школы. Я прошел войну, я знал, что такое смерть, не понаслышке. И я умел убивать... Кеша явно готовил свой удар. А он был достаточно сильным, чтобы отправить меня в нокаут. Но этот удар ничуть не выбил меня из седла. Напротив, увеличил амплитуду моей бесконтрольной ярости. И когда свою руку в его сторону выбросил я, шансов у него уже не оставалось.
        Точный нокаутирующий удар локтем в подбородок закрутил Кешу вокруг своей оси и уронил на пол. Но это было только начало. Мне бы остановиться, но волна ярости уже захлестнула сознание. А боевые рефлексы включились на полную мощь... Еще удар, еще. Кеша бы и сам упал, но я подхватил его и швырнул через себя. Он упал на спину, а я провел добивающий - изо всей силы кулаком сверху вниз точно в нос... И еще, еще...
        Когда я пришел в себя, от Кеши осталось только одно бездыханное тело... Я не просто сломал ему нос. Видимо, удар был настолько мощным, что сломанный хрящ воткнулся ему в мозг. Это был смертельный удар, который я имел право наносить только в бою. В бою с врагом. Но Кеша был моим заклятым врагом. Он унижал Вику, он унижал меня. Я долго терпел, но в конце концов сорвался... Да, он был во всем виноват. Но почему-то виновным в его смерти я чувствовал себя. И тупо смотрел на распластанный на полу труп.
        - Ты его убил? - с ужасом спросила Вика.
        Она сидела на краю огромной кровати, натянув на себя до подбородка простыню.
        - А ты с ним трахалась, - почти без эмоций, всего лишь констатируя факт, сказал я.
        - Он - мой муж, не забывай об этом...
        - Значит, я тебя у него украл. Значит, я в самом деле должен был ему денег. Это ты хотела сказать?
        Я снова завелся. Но это были холостые обороты. Даже Вика поняла, что я для нее не опасен.
        - Нет... Он хотел, чтобы я вернулась к нему. Он меня уговаривал...
        - Уговаривал. Чуть кровать не сломали...
        - Я знаю, я перед тобой виновата. Но этого больше не повторится...
        Я внимательно посмотрел на Вику. Вроде бы вид у нее серьезный, а такое ощущение, что издевается.
        - Конечно, не повторится. Не с кем больше повторяться. Или изменять будет некому. Посадят меня за убийство...
        - Да, тебя могут посадить, - глазами по пять копеек посмотрела на меня Вика.
        - Ты этого хочешь?
        - Ну что ты!
        - Я тоже не хочу...
        Сейчас я значительно отличался от обычных людей. На моем месте нормальный человек изводил бы себя кошмарными переживаниями, мучился бы, осознавая всю тяжесть смертного греха. Но война сделала меня ущербным человеком, и мне ничуть не было жаль убитого врага. Не сказать, что я был спокоен как удав. Я волновался, но варианты, как избавиться от трупа, обдумывал без всяких угрызений совести. Мне не в чем было винить себя: Кеше воздалось по его заслугам. Плохо то, что я убил его в своей квартире, загадил его кровью свой дом... Но ничего, все утрясется.
        - На чем он приехал? - указывая на труп, спросил я.
        - На машине... - дрожащим голосом ответила Вика. - «Фольксваген» у него. Он его у соседнего подъезда оставил...
        - Конспирация? - мрачно усмехнулся я. - И часто он к тебе заезжал?
        - Это в первый раз...
        Я внимательно заглянул ей в глаза. Кажется, не врет... Хотя все может быть. Проститутки - народ изворотливый...
        - Как он узнал, где ты живешь?
        - Выследил. Я же говорила, что вчера к родителям ездила...
        - Что ж, тем хуже для него...
        - Ты меня бросишь? - обеспокоенно спросила Вика.
        - Нет. Он же все-таки был твоим мужем, - усмехнулся я. - Был...
        Ежу понятно, что это не оправдание. Но не выгонять же Вику... Слишком дорога она мне, чтобы я мог позволить себе остаться без нее. К тому же нас теперь связывает страшная тайна - убийство ее мужа.
        - Это что же получается - ты сделал меня вдовой? - совсем не весело улыбнулась она.
        - Да. И как всякий уважающий себя человек должен после этого на тебе жениться...
        Это скорее была шутка черного юмора, нежели пожелание... Не до женитьбы мне сейчас. От покойника нужно избавляться, пока его дружки не нагрянули.
        - А если серьезно, то мне нужно знать, с кем он к тебе сегодня приехал...
        - Он один приехал.
        - Может, в машине кто-то его ждет...
        Мне пришлось спуститься вниз, заглянуть в машину покойного. Никого. Обратно я возвращался со скоростью и прытью человека, получившего заряд соли в задницу. Это я вспомнил, как Вика удрала из казино в тот вечер, когда Сергей мне ее «подарил». Также я помнил историю со «Скорой помощью» и заявлением в милицию... Но, к моему облегчению, Вика была дома. На ней был спортивный костюм. Белье с кровати уже в стирке. Следы замывает. Следы мужского присутствия... Сука...
        В кладовке сохранилась полиэтиленовая упаковка, в которой нам привозили кожаный диван. Помнится, я хотел ее выбросить, но подумал, что она может пригодиться. И, как оказалось, не ошибся...
        Расчленять труп я не стал. Это слишком даже для меня. Я просто завернул труп в полиэтилен и обмотал его скотчем. Дождался ночи и под покровом темноты засунул его в багажник своего «Мерседеса». Были бы у меня документы на «Фольксваген», я бы непременно воспользовался им. А так пришлось вывозить покойника на своей машине. В гараже я взял лопату, бросил ее в багажник поверх трупа.
        Как назло, на посту ГАИ меня остановили. Но я крепко взял себя в руки и ничем не выдал своего беспокойства. Поэтому дело закончилось проверкой документов. Что лишний раз подтвердило мою правоту в выборе «катафалка».
        Труп я завез далеко за город. Насколько можно глубоко заехал в лес. По всем правилам военной науки окаймил место будущего захоронения, аккуратно срезал дерн. Вырыл яму, уложил труп на дно и стал забрасывать его землей, время от времени утрамбовывая ее ногами, чтобы она со временем не провалилась, вернул на место дерн. Все, дело вроде сделано, можно уезжать...
        Уже подъезжая к дому, я снова вспомнил про «Фольксваген». Но только сейчас до меня дошло, что надо избавиться и от него. Дело плевое - взять ключи и отогнать машину куда-нибудь подальше от своего дома.
        Но машины возле дома не оказалось. Глупо было бы думать, что на ней уехала душа покойного. Наверняка ею воспользовалась Вика. Воспользовалась для того, чтобы удрать от меня... И снова я летел в свою квартиру в режиме ошпаренной кошки. Но Вика была дома. Она спала в глубоком кресле перед включенным телевизором. Видно, ждала меня и заснула. Глазки закрыты, на смешно сложенных губках теплится милая улыбка. И такая нежность вдруг обуяла меня, что я ощутил нехватку воздуха. Но мне и не нужен воздух. Чтобы жить, мне достаточно хотя бы просто любоваться Викой. Это моя жизнь, это мой кислород... Милая, любимая девочка. Да, она проститутка, но все это в прошлом. Мы избавились от злого демона, который сделал из нее падшего ангела. И теперь ей уже не вернуться в прошлое. Больше не будет она украшением чьих-то столов, не будут ее подавать как рыбу к пиву. Она будет жить со мной, вместе будем радоваться нашему счастью... Все беды в прошлом. Впереди только любовь и радость...
        Вика дома. Но где же тогда машина?.. Я задал этот вопрос мысленно, но Вика вздрогнула, как будто он прозвучал вслух. Открыла глаза, увидела меня и нежно улыбнулась... Так нежно, как будто я ездил за город за полевыми цветами для нее, но никак не избавляться от трупа.
        - Вернулся...
        Сама интонация ее голоса диктовала продолжение. Я должен был услышать: «Вернулся, любимый!..» Но я услышал просто «Вернулся...»... А ведь она уже давно должна была называть меня любимым. Но, может быть, теперь все изменится. Я избавил ее от темных сил, я расчистил ей путь к большому и светлому чувству. Она влюбится в меня и будет любить меня так же безумно и безоглядно, как люблю ее я. И в любви она мне обязательно признается... Да, но где же машина?
        - Мне кажется, кто-то угнал «Фольксваген», - издалека начал я.
        - Этого не может быть, - лукаво улыбнулась Вика. - Как его могли угнать, если я поставила его в наш гараж...
        - В наш гараж? Зачем? - удивился и одновременно огорчился я.
        Дело в том, что гараж находился во дворе дома. Это были подземные боксы, на крыше которых размещалась огромная, огороженная сеткой детская площадка. Очень удобная система размещения машин. Но гаражи охранялись. И сторож наверняка видел, что Вика загоняла в наш гараж чужую машину. Если вдруг менты начнут искать Кешу и выйдут на сторожа, могут возникнуть проблемы.
        - Как зачем? - удивилась Вика. - Чтобы на улице не стояла...
        - Правильно, на улице ей делать нечего. Надо отогнать его машину как можно дальше от нашего дома. Отогнать и где-нибудь бросить. Можно даже с ключами...
        - С ключами?! - еще больше удивилась она. - А если ее угонят?
        - Тем лучше...
        - Я тебя не понимаю.
        - Неужели это так трудно понять? Если машина возле нашего дома, то Кеша от нас не уезжал...
        - Почему не уезжал? - не согласилась с моей логикой Вика. - Он же мой муж. Он мог оставить машину мне, а сам уехать на такси... А машина совсем новая, мы ее в прошлом году в салоне покупали... Она больших денег стоит...
        - Зачем она тебе?
        - Как зачем? Ездить на ней буду... Ты же не догадаешься мне машину купить... - ошарашила меня Вика.
        - Да ты только скажи...
        - Зачем говорить? У меня уже есть машина... И квартира есть...
        О квартире она уже говорила. Еще прошлым летом Кеша купил квартиру на Сущевском Валу. В ней Вика жила, пока не перебралась ко мне...
        - Хорошая квартира, мы ее в равных долях оформили, - продолжала она. - Кеши нет, значит, теперь это мой дом...
        - Квартира ладно, черт с ней, - поморщился я. - А от машины надо избавляться...
        - Это как? На металлолом сдать?
        - А хотя бы и так!
        - С ума ты сошел! Эта машина денег стоит... Ты, наверное, догадываешься, какой ценой они мне достались...
        Увы, но я действительно догадывался, вернее, знал, на ком Кеша заработал деньги и на квартиру, и на машину... В другое время меня бы закоротило на злобную клемму, но сейчас, напротив, я почувствовал всплеск удовлетворения. Нельзя убивать людей, плохо это, но сейчас я радовался, что поставил большую жирную точку в жизни морального урода по имени Кеша.
        - Я куплю тебе другую машину...
        Чем больше Вика приводила аргументов в пользу своего «Фольксвагена», тем сильней крепло во мне желание уничтожить его. Я не хотел, чтобы эта чертова машина служила ей напоминанием о прошлой жизни...
        - Ну, если другую... - задумалась она.
        - «Мерседес» куплю.
        - Ну, если «Мерседес»...
        - Тогда давай ключи от машины...
        - Сначала «Мерседес», а потом ключи!
        Я не замечал за Викой меркантильных наклонностей. Конечно же, как всякой девушке ей нравилась роскошь, но всем своим видом она показывала, что для нее это не самое главное... Да она еще раньше, два года назад говорила, что хорошо жить в своей квартире, но еще лучше, когда есть рядом любимый мужчина. Тогда я еще не знал, какую жизнь она ведет. Не знал, что своим телом она зарабатывает на ту самую квартиру, чтобы жить с «любимыми» мужчинами...
        Может, это даже хорошо, что Вика уже не ждет от меня «Мерседес», а требует. Пусть требует. Пусть швыряется деньгами, пусть заставляет меня их зарабатывать. Пусть она будет корыстолюбивой стервой, лишь бы ее не тянуло к другим мужчинам... Но ведь ее может тянуть и к тому, и к другому...
        Машину я купил ей не сразу. Лишь через месяц. Но купил. Выдернул деньги из оборота и купил. Спортивный двухдверный «Мерседес» серебристого цвета. Одно слово, серебряная мечта. Только после этого я получил право забрать из гаража проклятый
«Фольксваген». Хотя, казалось бы, уже не было особой необходимости от него избавляться. Кеша пропал, но его никто не искал. И на квартиру его никто не претендовал: ни друзья, ни родственники - как будто не было ни тех, ни других.
        А друзья у него были, это я знал точно. И даже дал Тимохе задачу навести о них справки. Тому понадобилась неделя, чтобы собрать о них короткое, но вполне объективное досье. Ничего особенного. Два придурка - Боб и Мухомор, тупой и еще тупей. Кеша-Кент был у них за старшего. Все трое откуда-то из-под Ростова. В Москве с девяносто второго года. Мелкие сутенеры. И не было в их окружении никакого киллера по кличке Косой, которым они меня стращали. Кто-то из них троих чуть ли не до смерти запугал мою мать... С каким удовольствием я бы втоптал в грязь этих уродов. Но, как выяснил Тимоха, Боб и Мухомор уже несколько месяцев не знались с Кешей. Какая-то черная кошка между ними пробежала. В последнее время Кеша делал деньги исключительно на Вике. И делал на ней очень приличные деньги. Она считалась очень дорогой девочкой. И считалась бы до сих пор, если бы не я. Все, нет больше такой проститутки...
        Родственники у Кеши были. Но жили они в Ростовской области и вряд ли подозревали об его исчезновении... Так что некому было искать Кешу. И Вика свободно могла пользоваться его машиной, тем более что срок ее доверенности заканчивался только через два года. А там ее и вдовой могут признать... Обязательно должны признать. Ведь только после этого я мог жениться на ней. А она была совсем не прочь выйти за меня замуж... В любви мне так ни разу и не призналась, но против замужества не возражала. Как не возражала против того, чтобы спать только со мной одним. Сколько раз она говорила, что другие мужчины ее больше не интересуют, и каждый раз ее слова звучали как клятва...
        Вика порвала с прошлым. Но осталась машина ее мужа, которая связывала ее с этим прошлым... Была еще квартира на Сущевском Валу. Но я не думал о ней, открывая ворота гаража. Я думал только о проклятом «Фольксвагене»...
        Но машины в гараже не оказалось. Видимо, на моем лице было столько недоумения, что сторож не мог не обратить на меня внимания. Подошел ко мне.
        - А вы «Пассат» ищете? - спросил он.
        - Ищу, - кивнул я.
        - Так ваша жена забрала...
        - Когда?
        - Два дня назад. На моей смене... Мужчина с ней какой-то был...
        - Какой мужчина? - встрепенулся я.
        - Ну, имени его я не знаю... Но они разговаривали, я слышал. Я так понял, она ему машину продавала, ну, по доверенности... Сели, куда-то уехали...
        - Вместе уехали?
        - Ну да...
        - Ладно, разберемся...
        За объяснениями далеко ходить не пришлось. Как всегда, Вика была дома... Как всегда... Сколько ни звонил я ей на домашний телефон, она всегда брала трубку. Всегда была дома. Разве что иногда уезжала с моего ведома домой к родителям. Но два дня назад она не отпрашивалась. А ведь уезжала, с каким-то мужчиной... Но два дня назад я ей как раз и не звонил. По причине чрезвычайной важности. Откуда она могла знать, что я не буду ей звонить? У нее что, дар ясновидения?..
        Как всегда, Вика была дома. Как всегда, ждала меня. Квартира надраена как кают-компания адмиралтейской яхты, с кухни доносится запах жареного мяса. И сама Вика при полном параде. Элегантный короткий сарафан на тонких бретельках, тапочки-босоножки на высоком каблуке. Она больше походила на танцовщицу из стриптиза, нежели на образцовую домохозяйку. На улице еще светло, но все равно уже настало время, когда пора было превращаться в королеву ночи. И она уже превратилась. Еще немного побудет хозяйкой на кухне, чтобы накормить меня, а затем станет проституткой в постели... Эх, если бы она была проституткой только в моей постели.
        - Где машина? - с порога недовольно спросил я.
        - А, машина... Машину я продала, - не моргнув глазом ответила Вика.
        Как будто ничего не произошло. Подумаешь, машину продала без моего ведома.
        - Деньги отдам родителям, - безмятежным голоском добавила она.
        - Отдавай, кому хочешь... Интересно знать, как ты умудрилась ее продать...
        - Очень просто. Купила газету, нашла объявление из рубрики «куплю»... В общем, приехал человек. Доверенность у меня генеральная, с правом передоверия. Съездили к нотариусу, составили новую доверенность. Отдала ключи, получила деньги, все просто... Да, каюсь, продешевила, могла бы продать тысяч на пять дороже. Зато все быстро...
        Теперь я понимал, куда ездила Вика с мужчиной-покупателем. К нотариусу. А если не только к нему?..
        - И почему об этом я узнаю только сейчас? - спросил я, стараясь скрыть возмущение.
        Только что у меня возникла мысль, о существовании которой она не должна была знать.
        - У тебя столько дел, любимый. Не хотелось тебя отрывать... Да ты бы еще не разрешил...
        Вика продолжала говорить, но я слушал ее вполуха. Похоже, она сама не поняла, что назвала меня любимым. Любимым!.. Наконец-то, свершилась!.. А что машину продала - ляд с ней. Все равно Кешу никто не ищет.
        - Ты назвала меня любимым, - оборвал я Вику.
        - Ну и что? - удивилась она. - Разве ты не любимый? Разве я тебя не люблю?
        - Не знаю, ты не говорила...
        - Разве?.. Я люблю тебя... Я очень тебя люблю...
        Я понял, что ужин переносится на поздний срок. И она это поняла, когда я подхватил ее на руки и отнес в спальню... Она любила меня! Она меня любила!!!
        Вика призналась мне в любви. Но все же я не стал откладывать в долгий ящик вчерашнюю мысль. Утром отправился на работу, но через два часа внезапно нагрянул домой. И снова шок...
        Вика голышом сидела-лежала в кресле, широко расставив ноги, и стонала как последняя сучка, руками прижимая к своему лону кучерявую голову. Какой-то голозадый урод с шерстяной спиной ублажал мою красавицу...
        И уроду этому не повезло. В том смысле не повезло, что я недолго пребывал в трансе. Я схватил его за волосы, оторвал от Вики и мордой со всей силы приложил к полу. Еще раз и еще... На этом я и остановился. Мужик лежал в отключке, с разбитой в кровь рожей, но дышал. Вот здесь ему повезло. Ведь я мог его убить, но не стал делать этого. Зато я сделал другое - нагишом спустил его с лестницы. А одежду выбросил в окно.
        Вика так и осталась сидеть в кресле. Хорошо, догадалась халат на себя накинуть.
        - И как это понимать? - вне себя от злости прорычал я.
        Она с ужасом смотрела на меня... Да, был страх в ее глазах. Но почему-то я не видел в ее глазах раскаяния.
        - Только не убивай! - жалобно пискнула она.
        - Я спрашиваю, как все это понимать?
        - Я не виновата, он сам...
        - И откуда он такой взялся?
        - Сосед... Сказал, что ему... э-э... За солью он приходил...
        - И в каком, ля, месте он эту соль искал?
        Мне было бы смешно, если бы не было так больно.
        - Сама не знаю, как вышло...
        - Все ты знаешь... Шлюха ты по жизни... Не можешь без мужиков... Дрянь ты. Подлая дрянь...
        - Но я в самом деле не могу без мужчин, - стыдливо, но без тени раскаяния во взгляде смотрела на меня Вика.
        Шлюха с ласковыми глазами. Ангел с дьявольскими страстями... Я не знал, что делать с ней. Я не знал, как жить дальше. Такая махровая апатия меня охватила, что даже руки на себя не смог бы наложить - совершенно не хотелось ничего делать. Опустился в кресло, тупо уставился в окно... Если Вика сейчас уйдет, пусть уходит. Мне все равно. Мне абсолютно все равно, что будет с ней, что будет со мной, что будет с нами...
        Но Вика не уходила. Оделась, села на краешек кресла, целомудренно положив руки на сдвинутые колени. Как будто это не она полулежала здесь с растопыренными ногами. Тварь позорная...
        - Ты не можешь меня выгнать, - сказала она.

«Почему?» - хотел спросить я. Но так не хотелось напрягать челюстные мышцы и голосовые связки. Может, оно и к лучшему...
        - Не можешь, - эхом на свою же фразу отозвалась Вика.
        А я продолжал молчать. Зато она не унималась.
        - Зачем я ушла от Иннокентия? - чуть не плача, спросила она. - С ним было хорошо..
        Я могла делать, что хотела... А ты держишь меня на привязи... Ну почему ты молчишь?
        - Я тебя не держу, - не глядя на нее, сквозь зубы процедил я.
        - Но я не хочу уходить... Мне нужна опора... Нет Иннокентия, но есть ты. Ты - моя точка опоры...
        - Еще скажи, что я твой сутенер, - злобно усмехнулся я.
        - Нет, об этом я тебя не прошу...
        - Еще бы ты меня об этом просила, дрянь.
        - Но мы же можем прийти к какому-то компромиссу... Раз уж ты все знаешь, почему бы нам не договориться...
        Я поднял на нее удивленно-насмешливые глаза в ожидании услышать что-то сногсшибательно интересное. Договориться мы с ней должны... Кажется, я догадывался, о чем...
        - Мы можем жить вместе, я буду послушной женой, но одну ночь в неделю я буду проводить без тебя. Где и с кем - тебе это знать не обязательно...
        Я был сражен наповал. И слова ее поражали меня, и вид, с каким она их произносила. В глазах увещевающая нежность, на губах ласково-застенчивая улыбка... Ну точно дьявол в образе ангела...
        - Ты можешь проваливать прямо сейчас.
        - Хорошо... Но завтра я буду здесь. И все будет как прежде...
        - Как прежде уже не будет... Я тебя ненавижу...
        - И все равно мы будем вместе... Потому что я люблю тебя...
        - Ты мне об этом уже говорила, - горько усмехнулся я. - Вчера призналась в любви, а сегодня... Подлая ты...
        - Будем считать, что сегодня был мой день... А через неделю я уйду. Но снова вернусь.
        - Ты уйдешь прямо сейчас. И навсегда.
        Пусть уходит... Да, пусть уходит. А я с головой уйду в работу, буду дневать и ночевать в своем офисе. Обходился же я без Вики после того, как она исчезла вместе с Кешей. Любил ее, грезил о ней, но не умер же. Более того, такой бизнес на пару с Пашкой сколотил. Такую глыбу подняли... И дальше поднимать будем. Есть возможность значительно расширить сферы влияния, увеличить объемы поставок экспортного сырья. И ночной клуб с казино приносит солидную прибыль. Можно еще одно такое заведение открыть. И не одно... Да, загружу себя работой под самую завязку. Еще и в институте восстановлюсь, чтобы вообще не было ни единой свободной минутки... Да, я смогу вытравить из своей головы Вику. Смогу...
        - Я же тебе сказала, что я не могу от тебя уйти, - обиженно-удивленно повела она бровями. - Ты привязал меня к себе...
        - Считай, что ты сама отвязалась...
        - Но мы же договорились, что сегодня был мой день. И я имела право...
        - Ты на самом деле идиотка или косишь под нее?
        Я смотрел на Вику как на отрезанный ломоть. Как на кусок торта - красивого, аппетитного снаружи, но с противной плесенью в прослойке... Как же я жалел о том дне, когда встретил ее. Лучше бы опоздал на тот поезд. Лучше бы я остался тогда с Танюхой, а уехал бы в Москву на следующий день. Вернулся бы из Чечни к ней, забрал бы домой, закончил бы уже институт, жил бы как обычный человек... Но нет, надо было встретить эту красивую суку на свою беду...
        - Нет, я не идиотка. Я практичная девушка.
        - Ты практичная шлюха!
        - Может быть... Но я останусь с тобой.
        - Нет, ты уйдешь!
        - Если ты меня выгонишь, я пойду в прокуратуру, - ошарашила меня Вика.
        - Зачем? - оторопело спросил я.
        - Ты убил человека, не забывай об этом...
        Она говорила ужасные вещи. Но голос у нее мягкий, вкрадчивый, на губах милая улыбка... Точно, падший ангел.
        - Ты что, сдашь меня?
        - Да.
        - Это шантаж?
        - Да.
        Меня шокировали эти коротко-однозначные ответы. Так однозначно и безапелляционно вгоняют гвозди в крышку гроба...
        - Ты сука!
        - Да... Но я твоя сука. И тебе от меня никуда не деться...
        - Значит, шантаж...
        - Как хочешь, так и называй... Только сукой меня больше не называй. Или ты думаешь, что у меня совсем гордости нет?
        - Была бы гордость, по мужикам бы не шлялась.
        - Гордость здесь ни при чем.
        - Как это ни при чем, если при чем?
        - Не хотелось бы разводить демагогию.
        - А я бы не хотел разводить блуд в своем доме.
        - Мы же договорились, не будет больше ничего. Хочешь, видеокамеры установи...
        - Легче тебя демонтировать...
        - Это тебе так только кажется. На самом деле ты любишь меня...
        Вика все так же нежно смотрела на меня. Но это была какая-то гипнотизирующая нежность. Она внушала мне то, что и без того гвоздем сидело в моем сердце... Да, я действительно очень-очень любил ее. Но ведь при желании этот «гвоздь» можно выдернуть. А она своим взглядом подавляла во мне это желание...
        - Это не важно, - мотнул я головой.
        - Важно... И я тебя люблю... Просто у меня есть кое-какие проблемы. Но это мои проблемы, и я буду решать их без тебя, раз в неделю. А в этом доме никаких мужчин не будет...
        - А в каком будут?
        - Не забывай, у меня есть квартира...
        - Вот и вали туда со всеми своими манатками!
        Вика ничего не сказала. Лишь улыбкой меня одарила. Так улыбается ласковая мать в ответ на бредни неразумного сына...
        - Короче, мне уже пора! - поднимаясь со своего места, объявил я. - Вернусь, чтобы духу твоего не было!..
        - Что ты хочешь на ужин?
        - Ты что, не поняла меня?
        - Поняла. Приготовлю форель... Иди на работу, дорогой. Я буду тебя ждать...
        Я хотел еще раз послать ее далеко-далеко, но понял, что это бесполезно. То Вика убегала от меня полтора года, то теперь как банный лист к одному месту липнет... Ничего, засохнет - сама отвалится. А засохнет она очень быстро. Как только поймет, что она мне больше не нужна, так и засохнет...
        Ночевать я остался в казино. Оккупировал один из трех номеров, так сказать, для особых случаев, пригласил к себе лучшую стриптизершу якобы на приватный танец. Секс с клиентами у нас не приветствовался, но если девушка сама захочет, то почему бы и нет. А Мила, судя по всему, была не прочь. Но вместо танца ей пришлось пить со мной водку. Она пила, чтобы составить мне компанию, а я пил, потому что хотел забыться. И забылся...
        Утром я проснулся в одной с ней постели. Но чувства внутреннего отторжения не возникло. Да, я спал с девушкой легкого поведения. Но ведь Вика была ничуть не лучше ее. Она была самой настоящей проституткой, но ведь я каждый день спал с ней. . Но с Викой я не хотел расставаться, а в этом случае облегченно вздохнул, когда Мила очистила номер.
        Вечером я снова намылился в казино. Пашка отправлялся домой к своей Елене Прекрасной, а я как не пришей рукав собрался в ночной клуб.
        - Зачем? - спросил он.
        - Как зачем? - удивленно спросил я. - А контроль?
        Казино, как известно, заведение специфическое - страсти там по ночам разгораются. А мы с Пашкой в это время уже дома, всем управляющий рулит. Как бы мимо не зарулил...
        - Бажков хорошо справляется. Свирягин за ним смотрит...
        Я был согласен с Пашкой. Работу ночного клуба мы отладили «от» и «до». Но это же не значило, что мы должны почивать на лаврах и снимать пенки...
        - И я посмотрю...
        - Что, с Викой поругался? - в упор спросил Пашка.
        - Да нет...
        - Чего нет, если да...
        - Да так, немного...
        - Вроде бы все хорошо было.
        - Вроде бы...
        - Может, я зря тогда подсуетился с ней? Может, зря свадьбу расстроил?
        - Может, и зря...
        Жил бы сейчас с Катей. Жил бы без особой любви, но без эксцессов. Ведь неплохо же с ней жилось. Никакой ревности, никаких нервотрепок. Ровно все и гладко. А тут такие перепады, что сердце из груди выскакивает...
        - Она спрашивала о тебе... - Выдернул меня из размышлений Пашка.
        - Кто, Катя? - Я сразу понял, о ком речь.
        - Она, кто ж еще...
        - Злится на меня...
        - Ну, есть немного... Но я думаю, она бы тебя простила...
        - Такое не прощается...
        - Прощается и не такое, - не согласился со мной Пашка.
        - К чему ты клонишь?
        - В том-то и дело, что ни к чему не клоню... Вижу, что проблемы у тебя. Чувствую, что по моей вине... Может, тебе Катя нужна, не знаю. Но лезть я в это дело не буду. Поступай как знаешь. Лишь бы только не маялся ты... А ты маешься, места себе не находишь...
        - Лишь бы на работе это не отражалось.
        - А что работа? Бизнес - это не самое главное в жизни... Главное, семья... Ладно, не буду парить тебя. Тебе и без того несладко...
        Он уехал домой, а я отправился в казино. Но на полпути изменил маршрут. На Катю меня вдруг пробило. Почему бы не возобновить наши с ней отношения. Тем более что в том был резон. Точно не помню, но, кажется, с Милой вчера ночью было просто здорово. А утром я был рад избавиться от нее. С Катей же было по-другому, к ней хотелось возвращаться. Не так сильно, как в случае с Викой, но все же... Но Вика неисправима, с ней сплошная головная боль. А Катя мне точно никогда не изменяла... Приеду к ней, вымолю прощение и увезу в свою квартиру, а Вику прогоню...
        Зачем прогонять, подумал я. Может, она сама уже ушла... Может, ушла, но скорее всего нет. Она и ужин вчера приготовить собиралась. Жареная форель ее приготовления - это нечто. А какая волнующая обстановка вокруг всего этого... Сначала свои пальчики оближешь, а потом на ее переключишься. Она такая ласковая, такая страстная, а сколько в ней волшебного огня... Никакая Катя и близко с ней не стоит...
        Неужели я смогу выгнать Вику?.. Да и нельзя ее выгонять. Она же в милицию заявит..
        Да, она может заявить, ума у нее хватит. Сколько раз я убеждался в том, что Вика не так проста, как это кажется. Сколько раз она меня подводила. Однажды к следователю Хазаровой заманила. Затем заявление в милицию на меня написала - правда, потом забрала. Но если она обвинит меня в убийстве, то забрать заявление она уже не сможет: не тот случай... Может, не стоит трепыхаться? Может, надо принять ее условия? Пусть живет со мной, пусть делает, что хочет... А Катя пусть живет своей жизнью. До ее дома оставалось не больше километра, когда я развернул машину в обратную сторону и взял курс на Кутузовский проспект...
        Да, Вика действительно могла сдать меня ментам. Могла! Но все же умом я понимал, что для меня это скорее предлог вернуться к ней, чем реальная угроза... Меня тянуло к ней как магнитом. Мне хотелось быть с ней, наслаждаться ею. Хотелось, а гордость не позволяла. Но ведь у меня был предлог - угроза. Я мог попрать свою гордость. Попрать, как попирал ее много раз ради сомнительного счастья быть с Викой...
        И все же я не сильно бы огорчился, если бы не застал Вику дома. Возможно, испытал бы даже облегчение. Но Вика была дома. Я открыл дверь своим ключом, а она вышла ко мне навстречу в домашнем халате интимно-романтического стиля. Прическа, легкий макияж, такой же легкий аромат французских духов - чтобы не заглушать гораздо более желанный и волнующий запах сверхъестественно прекрасного тела...
        Обычно в таких случаях я вручал ей букет роз, нежно целовал в щечку. Но сегодня ни цветов, ни поцелуев. Ослу понятно, почему. И Вика все поняла. Но если расстроилась, то виду не подала.
        - Мой руки, любимый... - Нежный тембр ее чарующего голоска, ее ласковый взгляд действовали на меня как жаркое солнце на залежалый снежный пласт.
        Я почувствовал, как тает лед в моей душе... Так недалеко и до ледохода. Тогда кровь ретиво заструится в моих жилах, тогда... Я уже сейчас хотел думать, что будет тогда. Я уже сейчас хотел Вику... Моя любовь и мое проклятье...
        Стол она накрыла на кухне, весьма солидные размеры которой позволяли использовать ее в качестве столовой. Она была в том же халате, но сейчас на ней был передник с милыми желтыми утятами. И она сама была такой же милой... Глядя на нее, невозможно было поверить, что она способна на предательство. Но я-то знал, на что она способна...
        Чувствовалось, что Вика ждала меня. Салат из креветок и банальный, но так любимый мною «оливье». Рыбу она пожарила в мгновение ока, подала к столу, на который еще до того выставила бутылку белого вина.
        - А сама? - глумливо спросил я.
        - Что сама, любимый? - ласково улыбнулась она.
        - К столу сама подаешься? Как рыба к пиву?..
        - Если к твоему пиву, тогда конечно, - внешне ничуть не смутившись, кивнула она.
        - А к чужому?.. Подают или сама подаешься?
        - Раньше подавали, а сейчас я сама, но исключительно по настроению... Но мы же не будем об этом говорить, правда? Сегодня я твоя!
        - Черт! - Я с такой силой стукнул по столу кулаком, что кусок рыбы в тарелке перевернулся.
        - Извини, но ты сам затронул эту тему...
        - Да пошла ты!..
        - Да, наверное, пойду...
        Она действительно ушла. Но только из кухни. Вино мне пришлось пить в одиночестве. А потом размешать его коньячком из бара...
        Вику я обнаружил в гостевой комнате. С ногами забравшись на уютный диванчик, она смотрела телевизор. И сама такая домашняя, уютная... Я сел рядом с ней, обнял. И она ответила - сама приласкалась ко мне. А потом произошло то, что и должно было случиться. Я на руках отнес ее в спальню и...
        Утром я снова отправился на работу. А ночью вернулся с микровидеокамерами, которые тайком установил в каждой комнате и замкнул на компьютер. И следующей ночью, когда Вика заснула, в ускоренном режиме просмотрел запись за отчетный день. И ничего такого. Вика надраивала квартиру, стирала и гладила белье, готовила кушать. Переодевалась, превращаясь из домохозяйки в ночную фею - для меня... Но лучше бы не было этих превращений. Уж лучше бы она встречала меня в рабочем халате, резиновых перчатках, с растрепанной головой. Лишь бы только выбросила из своей прекрасной головки приводящие меня в ужас мысли.
        Так продолжалось в течение двух недель. Для Вики существовал только быт, только я. Из дома она выходила лишь в супермаркет, отсутствовала не более получаса. Даже салон красоты не посещала - все сама, все своими умелыми и быстрыми ручками. К родителям своим не ездила, своей машиной не пользовалась... Я уже стал забывать о ее недавней измене. Хотел забыть, потому и забывал. Хотел верить в то, что Вика не хочет изменять мне. И верил в это. Но...
        Однажды я вернулся и не застал ее дома. Пусто в квартире. Никого!.. Зловещая какая-то пустота, леденящая. Сразу же вспомнились ее слова.

«Не забывай, у меня есть квартира...»
        И в этой квартире она собиралась принимать чужих гостей. Раз в неделю. Это у нее называлось решать свои проблемы... Сука! Тварь!..
        Неужели она действительно думает, что я позволю ей гулять на стороне? Неужели она думает, что я настолько идиот, чтобы испугаться ее угроз... Да, я идиот, но не настолько...
        Я заглянул в ящик стола, где обычно хранились ключи и документы на ее «Мерседес». Ничего - ни ключей, ни техпаспорта. На машине, тварь, уехала... Ничего, я покажу ей праздник на ее улице!
        Конечно же я знал, где находится ее квартира. Я отправился туда. Часы показывали половину седьмого вечера, когда я остановил машину возле крупнопанельной «свечки», где находилось гнездо разврата. Я настраивался на встречу с клиентом, хотя и без того был злой как черт. На шестой этаж я поднялся без лифта - бегом, на штурмовой скорости. Даже не знаю, как мне хватило ума не превратить свое тело в таран. Дверь была железная, но я чувствовал в себе столько разрушительной энергии, что вырвал бы ее вместе с железным косяком. Но все же я нажал на клавишу звонка.
        Дверь открыл какой-то паренек - совсем еще юный, но атлетического телосложения. И еще ершистый - на свою беду.
        - Ну, чего ломишься? - довольно-таки грубо и развязно спросил он.
        Но в любом случае он был обречен. Бить я его не стал. Я просто схватил его и перебросил через себя с такой силой, что он скатился по одному лестничному маршу и, преодолев пролет, захватил еще и второй... Не знаю, выжил он или нет. Мне было все равно. Я находился в том состоянии, когда мне под руку лучше не попадаться.
        В гостиной играла музыка. Что-то молодежное. Но Вика еще далеко не старуха - всего-то двадцать лет. И с молоденькими мальчиками общается. Так что не удивительно, что из динамиков лилась какая-то синильная кислота...
        В этой полутемной комнате я и обнаружил Вику. На улице еще светло, а здесь полумрак - окна зашторены. И этот полумрак можно было бы назвать интимным, если бы Вика находилась в комнате одна и не дергалась в ритме музыки. Но помимо нее здесь было еще несколько дергающихся туловищ. Парни, девушки... Это что за танцы такие? Уж не разминка ли перед групповухой?
        Недолго думая, я подскочил к Вике, схватил ее за плечи и резко тряхнул.
        - Ты что делаешь, чума! - взвыла она.
        И вдруг с такой силой пнула меня ногой в пах, что извилины в моей голове связались в морской узел и подтянули мои же колени к моей груди. Короче говоря, меня скрутило в бараний рог... Однажды она оприходовала меня электрошокером, сейчас ногой... Она только кажется беззащитной, на самом деле в ней прячется хищная змея. .
        Превозмогая боль, я кое-как разогнулся. Музыка уже не играла, доморощенные танцоры молча и потрясенно смотрели на меня. Совсем еще юные пацаны и девчонки. И Вика выглядит чересчур уж молодо... Да и одежда на ней какая-то не такая. Широкие джинсы с накладными карманами, футболка на размер-два больше положенного - как будто с чужого плеча. Да и не Вика это вовсе...
        - Сашка?! - удивленно спросил я.
        - Ну, я. Ну и что? - хмуро, исподлобья смотрела на меня девчонка.
        Именно девчонка, без всяких там мужских начал. Волосы далеко не самые длинные, но это уже не пацанячья прическа. Это уже ближе к стилю каре. И лицо... Симпатичное личико, если не сказать, красивое. Чем-то на старшую сестру она похожа. Неудивительно, что я ее за Вику в потемках принял...
        - А Вика где?
        Сашка не ответила. Помешал парень, которого я скинул с лестницы. Хромая, он вломился в комнату в демонстративно-показательном рвении порвать меня на куски. Рвался в бой, хотя понимал, что кишка против меня тонка...
        - Ты, урод!.. - в ярости сжимая кулаки, маленьким тигренком прорычал он.
        - Извини, парень...
        - Славка, что он с тобой сделал? - насмешливо спросила Сашка.
        - Он знает, что сделал!
        - Он же извинился.
        - Этого мало!
        - Не будь дураком, он же контуженый... - глядя на меня, хмыкнула Сашка.
        Мне стало обидно. Но мне не оставалось ничего другого, как проглотить обиду.
        - А мне до фанты!
        Я видел только два способа, как заткнуть этот недовольный рот. Первое, хук слева. Второе, пару сотен долларов справа. Я предпочел второй вариант. И без того парня без вины обидел...
        - Я же сказал, извини...
        Извинение, подкрепленное двумя зелеными бумажками, возымело действие. Славка сгреб купюры и с видом киндер-победителя сунул их в карман.
        - А теперь свали, - вежливо попросил я.
        Ушел не только он. За ним потянулись и остальные. В конце концов я остался в квартире наедине с Сашкой.
        - Доволен? - криво усмехнулась она.
        - Я что, похож на довольного жизнью человека?
        - Ну, не знаю... А пипл разогнал...
        - А мне кажется, ты не очень-то их держала... Ты у них центровая?
        - А тебе не все равно?
        - Да в общем-то фиолетово... Вика где?
        - Это ты у меня спрашиваешь? Сам с ней живешь, а у меня спрашиваешь...
        - Она здесь должна быть.
        - Если должна, значит, есть. Ищи...
        - Спасибо, что контуженым назвала. - Я с упреком посмотрел на нее.
        - А если ты ведешь себя как контуженый?
        - А ты дерзишь.
        - Что хочу, то и делаю... Кто ты такой, чтобы перед тобой тут на задних цырлах ходить? Что, если полные карманы денег, то король, да?..
        - А чего ты завелась?..
        - Да потому что надоел ты мне!
        В ее голосе сквозила какая-то непонятная обида... Я и не знал, чем мог ее обидеть. Разве что наехал на нее, но ведь она мне отомстила ударом коленкой. Не знал да и не пытался выяснить. Не до того мне было.
        - Может, все-таки скажешь, где Вика?
        - Да что ты пристал со своей Викой? Нет ее здесь, понятно!
        - А где она?
        - Не знаю...
        - Тогда ты что здесь делаешь?
        - Это допрос?
        - Нет, но...
        - Вика мне разрешила, понял! Сказала, что хочешь, то и делай... Кеши-то нет...
        Я внимательно посмотрел на Сашку. В курсе она, где Кеша, или к слову о нем сказала? Похоже, что не в курсе...
        - А где он? - на всякий случай спросил я.
        - Это ты у меня спрашиваешь? Сам небось его в Ростов сплавил. Наехали на него, да? . Только не надо прикидываться овцой. Думаешь, я не знаю, что у тебя свой бизнес, что у тебя своя мафия...
        - Ну, знаешь, и что?
        - А ничего... Вику зачем ищешь? - более спокойным голосом спросила Сашка.
        - Не знаю, дома ее не застал. Думал, она здесь...
        - Что, поссорились?
        - Да нет... - пожал я плечами.
        - А ты дома не пробовал ее искать?.. У нас дома, в Алтуфьево...
        - Она что, там?
        - Не знаю... А ты знаешь, что у нас отец инвалид?
        - Знаю.
        - Хоть бы раз пришел проведать.
        - Это что, камень в мой огород?
        - Ага, камень!.. Сколько ты уже с Викой живешь?.. А меня когда последний раз видел?.. Хоть бы раз к нам заглянул!..
        - Да как-то закрутился... Да и ваш отец меня не любит...
        Да и с Асей Андреевной мы расстались не в лучших чувствах.
        - Да нет, он бы тебе обрадовался. Он уже совсем другой... Да и не в нем дело...
        - А в ком?
        - Не важно...
        - Я тебе, между прочим, звонил, - вспомнил я.
        - В том-то и дело, что между прочим... Вику ты искал, а не меня...
        Вспомнил я и другое... Тимоха говорил, что Вика навещала своих родителей еще задолго до того, как ее «подарил» мне Сергей.
        - Искал. А ты говорила, что она не появлялась...
        - Ну, говорила...
        - Врала-то зачем?
        - Я не врала... Она как пропала, так больше и не появлялась...
        Так я Сашке и поверил. Ведь у нас же был договор, что как только пропавшая Вика даст о себе знать, она тут же сообщит об этом мне. Не выполнила она своего обещания. Стыдно в этом признаться, потому и врет... Ну да ладно, что было, то было...
        - Она появилась уже после того, как с тобой жить стала...
        - И как, нравится ей со мной жить?
        - Да, сказала, что с тобой гораздо лучше, чем с Кешей...
        - Тогда чего ей не хватает?
        - Это ты о чем? - непонимающе посмотрела на меня Сашка.
        - Ладно, проехали...
        Не говорить же ей, что Вика блудует как последняя тварь... А если она и без того об этом знает, то лучше эту тему вообще не поднимать...
        - Извини, что праздник тебе испортил, - сказал я.
        - Ничего...
        Сашка смотрела на меня с какой-то непонятной тоской.
        - Поеду я. Может, Вика уже дома...
        - Хоть бы раз догадался меня к себе пригласить... - осуждающе усмехнулась она.
        - Ты меня убила. Какие могут быть приглашения - приезжай и все. Когда хочешь, тогда и приезжай... Раньше ты так и делала, - вымученно улыбнулся я. - Помнишь, как ты в чувство меня приводила?
        - Давно это было.
        - А разве что-то изменилось?
        - Изменилось... Я изменилась...
        - Вижу. То пацан пацаном была, а сейчас - красивая девушка...
        - Правда? - зарделась Сашка.
        - Я когда-нибудь тебе врал?
        - Нет, но...
        - Что «но»?
        - Я знаю, ты с Катькой жил, жениться на ней хотел...
        - А кто меня с ней познакомил?
        - Ну я... Дура была, потому и познакомила... Ладно, не парься, езжай к своей Вике. .
        - Да, поеду, - кивнул я. - Может, она уже дома...
        - А куда она денется? Любит она тебя, дурака...
        Только любовь какая-то у нее странная, мысленно продолжил я.
        Сашка открыла дверь не только мне, но и себе. Оказалось, она тоже уходит. Мы вместе вышли во двор.
        - Пока! - небрежно махнула она мне рукой и направилась к остановке.
        Походка у нее совсем не женская. Мальчишечья еще походка. Но уже видна в ней женская грация. И даже сквозь чрезмерно свободные одежды проступают изгибы оформляющегося тела... И тут вдруг до меня дошло, что я о чем-то не о том думаю. Не взглядом нужно Сашку провожать, а на машине к дому подвезти.
        Я ее окликнул. И она обернулась ко мне с таким видом, как будто только и ждала, когда я ее позову.
        - Подвезти?
        - Спрашиваешь! - счастливо улыбнулась она.
        Сейчас в ней отсутствовали детский апломб и задиристость. Сейчас она гораздо больше была похожа на милую девушку, нежели на языкастого сорванца. И эта улыбка..
        Да, она действительно была похожа на Вику... А ведь отец мне когда-то говорил, что Сашка станет потрясающе красивой девушкой. Я даже мысленно с ним тогда не согласился. Может, потому, что всерьез мог думать только о Вике. Может, еще и потому, что мне казались несовместимыми два таких понятия, как «Сашка» и
«девушка»... Да и сейчас эти понятия не совсем совместимы. Может быть, потому что до сих пор голова Викой заморочена...
        Глава 12
        Вика появилась на следующий день. Яркая, свежая, благоухающая. Невинно-ласковая улыбка - как будто и не было у нее ничего и ни с кем. Но меня-то не проведешь. Я нутром чувствовал, что эту ночь она провела с чужим мужчиной.
        - И где ты болталась? - стараясь держать себя в руках, спросил я.
        - У меня был отгул...
        Вика не прятала глаза, но и на меня не смотрела. Стыд как бы есть, а сожаления нет.
        - Какой к черту отгул? Что ты несешь?
        - Но мы же договаривались. Раз в неделю можно...
        - Это ты договаривалась, дрянь! - вскипел я. - Это ты ставила мне условия! Ты ставила, а я их не принимал... Это когда ты на своей Шаболовке жила, тогда могла болтаться где и с кем угодно. А ты живешь со мной!
        - Я думала, мы договорились, - растерянно захлопала она глазами.
        - Где ты была?
        - Не важно... Но если ты очень хочешь знать...
        - Хочу!
        - Его Игнат зовут. Хороший парень...
        - Мразь!
        Каюсь, я не хотел бить сильно. Но рука сама задала себе непрошенное ускорение, и, схлопотав пощечину, Вика не смогла удержаться на ногах... Нельзя бить женщин. Но иногда можно...
        - В следующий раз убью!.. Ты меня поняла?
        - Д-да... - в ужасе закивала Вика.
        - Когда ты еще должна со своим Игнатом встретиться?
        - Никогда... Я думала другого найти...
        - Развлекаешься, тварь?
        - Да... То есть нет... Это потребность... Это выше моих сил...
        - Знаешь, как собачье бешенство хорошо лечить? Голову собаке отрубить. А у тебя бешенство матки, паскудная ты дрянь! Еще раз, и я тебе сам ее вырву!
        Я сам приходил в ужас от собственных слов. Но я говорил, говорил. Матюки, проклятия, угрозы... Успокоился я лишь после того, как Вика разрыдалась. Признаться, это было для меня непривычно. Вика лишь производила впечатление чувствительной, легко ранимой особы. На самом же деле я еще ни разу не видел ее слез. А сегодня ее прорвало. Дай бог, если это слезы раскаяния и очищения...
        - Я... Я больше не буду... - всхлипывая, размазывая слезы по щекам, пообещала Вика.
        - Никогда?
        - Никогда!
        - А как же потребность?
        - Это... Это все блажь... Глупая блажь... Я люблю тебя. Я тебя люблю!..
        - И кто тебе поверит...
        - Ты... Ты должен мне поверить...
        - Поверю, но в последний раз...
        Я действительно поверил Вике, но с оглядкой. Я дал ей шанс, о котором она просила. Я дал шанс себе - ведь как ни крути, я не мог жить без нее. Вика осталась со мной.
        Я постарался забыть о том, что было. Я пытался думать только о том, что будет... Я работал и каждый вечер возвращался к Вике. И каждую ночь прокручивал в ускоренном режиме отчетную видеозапись. Прошел месяц, но посторонних мужчин в моем доме и в мое отсутствие замечено не было. Мало того, я договорился с начальником нашей службы безопасности и взял у него человека, который должен был следить за Викой вне дома. Она посещала магазины, время от времени заглядывала в салоны красоты, бывала у родителей. И ничего, никаких контактов с чужими мужиками.
        А в августе мы с Викой на месяц отправились в Испанию. Сняли бунгало на берегу моря и провели чудный месяц в компании друг друга. И я бы не сказал, что ее тянуло к другим мужчинам. Даже не заглядывалась на знойных пляжных мачо. Может, в том была моя заслуга. Я сам старался держать себя в форме - утром зарядка, вечером физическая разминка. И это помимо того, что мне приходилось поддерживать тонус наших семейных отношений. Вернее, не просто поддерживать, а держать его на высоте. Секс утром, секс после обеда и секс ночью. К счастью, со здоровьем проблем у меня не было. А желание, как правило, не заставляло себя долго ждать. Стоило только посмотреть на Вику, а иногда просто подумать о ней, как штык становился молодцом..
        Я читал, что нимфомания, то есть повышенное сексуальное влечение женщины к мужчине, - самая что ни на есть настоящая болезнь. А раз есть болезнь, то должны быть лекарства. Возможно, я и стал тем самым лекарством, которое избавляло Вику от сексуально-навязчивых состояний. А может, она просто взрослела. Как я прочел в научных трактатах, нимфомания развивается и достигает своего пика в подростковом и юношеском возрасте, когда женщина еще не сформировалась как личность... Но Вика уже вышла из нежного возраста. Ей уже пора думать о детях и о семье...
        В конце августа мы вернулись в Москву. Закончился мой отпуск - рабочий, и ее - академический. На свой страх и риск я отправил ее в институт. Но не оставил без присмотра. За ней следили, но опять же - никакого криминала. О каких-то еженедельных «выходных» уже не могло быть и речи. Вика даже мысленно не обращалась ко мне с просьбой о сексуальной свободе. Да и не нужна ей была никакая свобода. Со мной она жила - как сыр в масле каталась. Дом - полная чаша, заботливый и, что, пожалуй, главное - любимый и любящий мужчина. У нее уже сейчас было все в этой жизни. Она не изменяла мне, а я не изменял ей в своих обещаниях бросить весь мир к ее ногам.
        И неудивительно, что я работал, не щадя сил и нервов своих. В ноябре мы с Пашкой открыли первый свой железоплавильный завод, а в январе девяносто восьмого года перерезали ленточку на презентации нового, второго по счету, казино. Ни в том, ни в другом случае нам не пришлось влезать в глубокую долговую яму. Инвестиции привлекали, кредиты брали, но постольку-поскольку. Наши активы уже позволяли нам открывать новые предприятия, и чувствовали мы себя при этом комфортно.
        В марте мы с Пашкой купили роскошные участки на престижном Рублевском шоссе. А в апреле началось строительство домов...
        Но главное событие в моей жизни ожидало меня впереди. В мае Вика сообщила, что ждет от меня ребенка. Надо ли говорить, какой всплеск счастья испытал я в тот момент. Шел второй месяц беременности.
        - Как думаешь, может, нам пора оформить наши отношения? - ласково спросила Вика. - Мне все равно, но для ребенка это важно...
        - Черт, совсем закрутился! Давно сам должен был догадаться...
        Я немного лукавил. Я давно подумывал о том, чтобы официально оформить наш брак. Думал, но побаивался, что Вика снова сорвется. Но ведь почти год прошел с тех пор, как Вика накуролесила в последний раз. Она уже успокоилась, налево ее не тянет. К тому же она ждет ребенка...
        На следующий день после этого разговора мы подали заявление в загс. Нас могли бы расписать через неделю, если бы не одна очень неприятная для меня формальность. Прежде чем выйти за меня замуж, ей нужно было развестись с Кешей. Он уже был признан официально без вести пропавшим, так что заочный развод был делом бюрократической техники и времени... К тому же через месяц открывалось третье заведение в нашей системе ночных клубов и казино «Флеш-Рояль». Там и решено было отгулять свадьбу...
        И вот настал этот знаменательный день. На лимузине при всем черно-белом параде я отправился к дому на Череповецкой улице, где жили родители моей любимой невесты. По всем канонам русско-народного жанра я должен был выкупить и забрать у них дочь. Не знаю, может, эти каноны - пережитки прошлого, но как бы то ни было, я с превеликим удовольствием поехал за невестой. Однажды у меня уже была попытка жениться, к счастью, неудачная. Но на этот раз я доехал до места назначения. Лето, тепло, день выходной и солнечный. Народу перед подъездом жуть. И мне нужно было пройти через этот заслон как нож сквозь масло. Или с помощью масла. Деньги у меня были, так что подмазать было чем... Словом, я смог пройти один заслон, поднялся на четвертый этаж. А там еще один заслон. Гораздо менее плотный, но гораздо более серьезный - родственники Вики, близкие и не очень. Мать ее и отца я не наблюдал. А вот младшая сестра присутствовала. Сашка...
        Не так часто я гостил вместе с Викой у ее родителей. Если раз в месяц появляюсь с ней, и то хорошо. Но как бы то ни было, я бывал у них. Но почему-то Сашка всякий раз где-то пропадала. И к нам домой она почему-то не приходила. А ведь я был бы только рад, если бы она хоть изредка заглядывала к нам... Короче говоря, Сашку я не видел уже давно. И даже не представлял, как сильно она изменилась...
        Изменения в ней я заметил еще в прошлом году. Из пацана-девчонки она превратилась в девушку. Но то, что я сейчас увидел, иначе как волшебным превращением и не назовешь. Передо мной стояла потрясающей и нежной красоты девушка с длинными, уложенными в прическу волосами. Красивое облегающее платье, босоножки на высоком каблуке. Изящная, грациозная... Я просто не мог поверить в то, что вижу перед собой Сашку. Да и назвать ее так язык уже не поворачивался - слишком грубо для такой красавицы. Александра... Я видел перед собой прелестную девушку Александру. Но как бы то ни было, все мои мысли были закручены вокруг Вики. К ней я стремился, ее и получил. Правда, пришлось всучить каждому «продавцу» по стодолларовой купюре. . Давал каждому, и взяли все. За исключением Александры. Она лишь улыбнулась и отошла в сторону. Вроде бы весело улыбнулась, но глаза такие печальные-печальные..
        Я забрал Вику, отвез ее в загс, затем было венчание в церкви - все как положено. После - банкетный зал в нашем новом заведении. Пир горой, дым коромыслом - мед-пиво, по усам текло - кому в рот, кому мимо. В общем, весело было. Гуляли допоздна. Но ни разу я не увидел Александру. Даже спросил о ней у Вики. Оказалось, что она осталась дома с отцом. Но я же видел, платье на ней было нарядное, для торжественных случаев. Вне всякого, она собиралась гулять на свадьбе у сестры. Собиралась, но почему-то вдруг передумала...
        Александру я увидел лишь через три дня, в аэропорту. Мы с Викой вылетали в Ниццу, на Лазурный Берег. А она пришла нас провожать. И даже не пришла, а приехала. На красивой иномарке. С каким-то черноглазым красавчиком лет двадцати. Мужественные черты лица, облегающая майка-стрейч подчеркивала атлетический склад его фигуры, в тесных джинсах то, что могло прикасаться к Александре... Мысль о мужской штуке пришла ко мне внезапно и стремительно, как шаровая молния. Пришла и взорвалась - меня тряхнуло так, словно через меня прошел разряд электрического тока...
        Пожалуй, мне было бы легче, если бы Александра просто шла рядом бок о бок со своим красавчиком. Но она шла под ручку с ним. И когда остановилась, прижалась к нему... А ведь ей уже семнадцать лет. В этом возрасте девчонки уже вовсю живут с парнями. Неужели и Сашка тоже спит с этим?.. Признаться, своим появлением она выбила почву из-под моих ног и лишила спокойствия. Хотя, казалось бы, какое мне дело до ее личной жизни... Оказалось, что есть. И, наверное, это неудивительно. Ведь Сашка, вернее, Александра не чужой мне человек...
        Парень ждал, когда я протяну ему руку для знакомства. Ждал, тем самым признавая мое старшинство. Ведь старшие первыми подают руку. Но мне совсем не хотелось знакомиться с ним. Я хотел, чтобы он исчез, испарился. Но он не исчезал. И терпение его кончилось. Он сам протянул мне руку. Чтобы не выглядеть идиотом, пришлось ее пожать.
        - Виктор, - с ударением на последний слог представился он.
        - Рад тебя видеть, Витек...
        Кажется, я не совсем удачно скрыл иронию. Но в любом случае мне все равно, обидится этот красавчик или нет...
        - Чем тебе не понравился Виктор? - уже в самолете спросила меня Вика.
        Мы летели в бизнес-классе, в удобных креслах. Мы сидели, но Вика при этом держала меня под руку точно так же, как Александра держалась за своего кавалера. И прижималась ко мне так же. Я ощущал упругость ее груди. Точно так же, как Виктор ощущал Александру...
        - А что, было заметно? - выразил я удивление.
        - Заметно?.. Я думала, ты его убьешь... Может, ты ревнуешь?
        - Я не заметил, чтобы ты заглядывалась на него...
        - Не дождешься... Да я и не о том. Может, ты его к Сашке ревнуешь?
        - С чего бы это?
        - Не знаю. Мне показалось...
        - Когда кажется, креститься надо...
        - А Сашка красивая, правда? - В ее голосе звучало восхищение. Но я уловил в нем и нотки ревности.
        - Красивая. Но с тобой не сравнить...
        - А ты что, сравнивал?
        - Зачем сравнивать, и так ясно... Ты лучшая...
        - Тогда чем тебе Виктор не понравился?
        - А кто тебе голову заморочил? Кто с правильного пути сбил? Кеша, да?.. А если этот Сашке голову заморочит? И не только голову...
        - Тебе-то что до нее?
        - Ну и вопрос! Она же твоя сестра.
        - Она моя сестра. И мне за нее переживать.
        - Может, позволишь и мне поучаствовать в ее судьбе?
        - Слишком она красивая, чтобы я пустила тебя в этот огород.
        - Но я же не козел.
        - Все мужики - козлы... Извини за выражение... Выпить хочешь?
        - Что-то не очень...
        - Я тоже... Но я где-то слышала, что самолеты иногда падают...
        - И я слышал. Но я же десантник, не забывай...
        Но выпить все же пришлось. За компанию с Викой. Но в этом ничего плохого я не видел. Ведь мы летели отдыхать и могли позволить себе любую вольность. Любую, за исключением измен...
        Французский язык я знал в объеме трех слов: «бонжур», «мерси» и «пардон». Зато английским владел вполне сносно. А именно на этом языке построен туристический сервис - как на Французской Ривьере, так и во всем мире. Так что особых проблем с языковым барьером не возникло. В Ницце мы арендовали «БМВ»-кабриолет. Всего-то час езды, и мы в самом сердце Лазурного Берега. Знаменитый Сен-Тропе - рай для богатых людей. К счастью, мы с Викой входили в эту категорию. И, конечно же, могли себе позволить снять люкс в роскошном отеле с видом на Цитадель.
        Задерживаться мы здесь не собирались. Неделя в Сен-Тропе, затем два дня в Монте-Карло, который я обязан был посетить хотя бы по долгу службы - как-никак часть моего бизнеса завязана на казино. Затем был Париж. «Увидеть Париж и умереть». Мы с Викой умирали здесь целых три дня, умирали от счастья в своей постели. А однажды на нас нашло, и мы совратили друг друга в знаменитом Булонском лесу. К счастью, нам удалось завершить начатое еще до того, как мы попали в поле зрения полиции нравов. А то бы загребли нас в околоток и объясняй потом, что ты не верблюд...
        Из Парижа мы снова отправились на Лазурный Берег. Снова Сен-Тропе - сначала люкс в отеле, затем частная, взятая в аренду вилла. Так нам там понравилось, что не хотелось уезжать. Но пора было возвращаться в Москву. И нам пришлось снова садиться в самолет.
        - Хотелось бы сюда вернуться, - с сожалением сказала Вика, когда крылатая машина оторвалась от земли.
        - Есть много других прекрасных мест...
        Я тоже не хотел улетать. Но при этом я не считал, что на Лазурном Берегу свет сошелся клином. В следующем году мы отправимся куда-нибудь в другое место. Например, я очень хотел побывать на Гавайях...
        - Есть, - кивнула Вика. - Но во Франции лучшая медицина...
        - Медицина? Ах, да... Хорошо, когда придет время рожать, мы снова вернемся сюда...
        Деньги на платную клинику есть, так что никаких проблем. А в России лучше не рожать. Уж я-то знал, что такое наша система здравоохранения. Если повезет, самая сложная операция удастся. А если нет, то и аппендикс вырезать не могут, а если и вырежут, то совсем не то... Уж лучше Франция или Швейцария. В Германии, говорят, тоже неплохо... Да, рожать Вика будет за границей. Слишком сильно любил я ее и своего будущего ребенка, чтобы рисковать ими...
        В Москве я узнал хорошую новость. Пашка заключил очень выгодный договор о прямых поставках металла с крупным западногерманским концерном. Сделка тянула на десятки, если не на сотни миллионов долларов. К тому же я соскучился по Пашке. Словом, мы зависли с ним в нашем казино. Слово за слово, рюмка за рюмкой... Домой я приполз ночью, на бровях...
        - И как это называется? - спросила Вика.
        - А это... это называется... у нас будет вилла... на Лазурном Берегу...
        - Когда?
        - Скоро... Одну рюмочку, и я твой...
        Вика не отказала мне в рюмочке коньяка. Но я отказал ей. То есть, может, что-то и было, но я ничего не помнил...
        Проснулся я утром. Голова чуточку тяжелая, но так вроде бы ничего. Надо принять холодный душ, и я буду свежим как огурчик.
        Но холодный душ я принял, еще не доходя до ванны. Вика об этом позаботилась.
        - Выспался? - насмешливо спросила она.
        - Ничего...
        - Почти двое суток спал... Что вы там с Пашкой пили?
        - Водку пили... Двое суток спал?! - оторопело протянул я.
        Такое ощущение, будто ушат холодной воды на меня вылили. Но внутри-то тепло. Да, ошарашила меня Вика. Но ведь ничего такого не произошло, что могло встряхнуть меня изнутри. Подумаешь, весь вчерашний день проспал...
        - Ну, почти... Есть, наверное, хочешь...
        - Да я бы не сказал. Но если накормишь...
        Вика приготовила фирменную яичницу с луком и ветчиной. Так что на работу я отправлялся в отличном расположении духа. Интересно, что скажет Пашка, когда узнает, как я провел вчерашний день. Ругать он меня, конечно, не будет - как-никак мы компаньоны. И если кто может меня ругать, так это я сам. Но с чего я должен был казнить себя? Ведь ничего страшного не произошло, мир этот не скатился с налаженных рельсов. Я целый месяц отдыхал, и ничего, а тут какие-то сутки...
        Но Пашка вообще ничего мне не сказал. По той простой причине, что я не застал его в офисе.
        - А где Павел Васильевич? - спросил я у секретарши.
        - Не знаю... Елена Петровна тоже звонила, спрашивала его...
        Сначала я позвонил Пашке на его мобильник. Телефон отключен. Тогда я связался с Леной, Пашкиной женой. И сразу же попал под раздачу.
        - Павел где?
        - Не знаю... Сам у тебя хотел спросить...
        - Где ты его потерял?
        - Я?! Его потерял?! Лен, ты чего?
        - Алкаши несчастные...
        И без того в ее голосе чувствовались истерические нотки. А тут еще такое обвинение...
        - Кто алкаши? - возмутился я.
        - Да вы с Пашкой... Ну, встретились, ну, выпили. В запой зачем уходить?
        - Какой запой, о чем ты?
        - Он сказал, что к тебе домой поехал... Ты его позвал!
        - Когда я его звал?
        - Вчера... Он тебе домой позвонил, а ты его к себе пригласил. Он к тебе и поехал..
        Сказал, что тебя выручать поехал. Сказал, что ты совсем плохой... Где Пашка, черт тебя возьми?
        - Не было его у меня. Лен, ты что-то путаешь... Не мог я его к себе пригласить. Я вчера весь день как убитый спал. Весь день...
        - Что, стыдно признаться? - на повышенных тонах спросила Лена. - Что вы там вытворяли, если стыдно... Учти, если узнаю, что он с твоей Викой согрешил...
        - Что ты сказала?! - взревел я.
        Такого удара от Лены я никак не ожидал. Ниже пояса ударила. Да так неожиданно, что у меня дыхание чуть не отшибло... Что это с ней? Может, умом на почве беременности тронулась... А ведь она беременна. То ли на четвертом, то ли на пятом месяце...
        - Пашка?! С моей Викой?! Ты хоть поняла, что ты сказала?..
        - А что я сказала? - спохватилась Лена.
        - Ты за кого мою Вику держишь?
        - А-а... Катя говорила... Ну, она говорила, что Вика...
        Лена уже поняла, что влезла на запретную территорию, если не сказать, на минное поле. И теперь пыталась перевести стрелки на свою дражайшую подругу.
        - Что сказала твоя Катька?
        - Ну, она говорила, что Вика шлю... Ну, то есть была...
        - Передай своей Катьке, что она!..
        Я хотел сказать, что Катька сама шлюха. Но в последний момент остановился.
        - Пошли вы обе!..
        Я с такой силой положил трубку на телефонные рычаги, что стукнул корпус аппарата. В довесок треснул кулаком по столу и, схватившись за голову руками, закачался в кресле... Если верить Пашкиной жене, то Катя знала, чем занималась Вика. Или даже знала, чем она продолжала заниматься после того, как перебралась ко мне. А ведь блудила Вика. И Катька, а вместе с ней и Ленка, предполагают, что и сейчас она такая же, и что Пашка может с ней... При мне... Да, хорошая же у меня репутация. А я-то думал, что никто ни о чем не догадывается... А Катька такая, она могла и Сашке растрезвонить, и ее родителям...
        Сашка... Александра... Мне вовсе не хотелось выяснять, знала ли она о том, какой образ жизни вела в прошлом ее сестра. Но мне вдруг захотелось увидеть ее саму... Но не до нее сейчас. С Пашкой надо разбираться - куда он пропал, да и вообще...
        Я вызвал к себе Пашкину секретаршу и спросил, где он может быть. Варвара Сергеевна ответила мне, что, действительно, вчера вечером Пашка звонил мне домой. После чего сам отправился ко мне в гости. Днем он встречался с представителями дружественного нам банка, обедал с ними в ресторане - или под водочку, или под коньячок. Секретарша сказала, что Пашка был слегка подшофе, когда собирался ко мне. А может, и не слегка... Так или иначе, Пашка отправился ко мне домой. Но не один, а с водителем, который помимо всего выполнял еще и функции телохранителя. Но и Максима найти не удалось. Пропал вместе с машиной... Эта история все больше и больше не нравилась мне. И чем больше я в нее вникал, тем сильней было ощущение того, что надо мной сгущаются тяжелые грозовые тучи.
        И предчувствие не обмануло меня. Тучи действительно были. А к вечеру ударила и молния. Ко мне в кабинет пожаловали оперативники из МУРа. Майор Белявский и капитан Стрельцов. Он сами были как грозовые тучи. И мне казалось, что у них в рукаве припрятана та самая молния...
        - Неплохо устроились, - издалека начал майор.
        Он обвел взглядом мой кабинет - с таким видом, будто никогда и ничего лучшего не видел... Действительно, мой кабинет был хорош. Евроремонт по высшему разряду, дорогая мебель и техника. Но при чем здесь мой кабинет? Не собирался же майор сюда переезжать?..
        - Спасибо, не жалуюсь... Чем могу быть вам полезен?
        Я понимал, что муровцы пожаловали ко мне неспроста. И не налоговые выплаты их интересовали, не двойная бухгалтерия - не их это компетенция. Что-то другое ищут опера... Но что?
        - Металлом торгуем? - снова с дальним прицелом спросил майор.
        - Торгуем.
        - Казино держим... Денег много зарабатываем, да?
        Белявский в упор буравил меня своим пронзительным взглядом.
        - При чем здесь это?
        - А при том, что денег много не бывает...
        - Если вы будете продолжать в том же тоне, то я вынужден буду попросить вас удалиться, - вяло пригрозил я.
        - Что, не нравится мой тон?.. А Павел Васильевич вам нравился?
        - Павел Васильевич - мой друг... Вы о нем хотите поговорить?
        - О нем... И о вас, Корней Корнеевич... Тесно вам было с Павлом Васильевичем, да? Не хотелось делиться с компаньоном... Вернее, желание было, но чем больше становилось денег, тем меньше было это желание...
        - На что вы намекаете? - холодея от ужасного предчувствия, спросил я.
        - Мы не намекаем... - холодно улыбнулся майор. И вдруг взорвался. - Говори, падла, зачем Пашку своего убил!
        Если он хотел ошеломить меня, вогнать в ступор, он добился своего.
        - Товарищ майор, не надо! Не надо! - как-то не очень всполошился капитан.
        И напарника своего не очень натурально успокаивал. Как будто знал, что тот сам вернется в рамки приличия. И он действительно очень быстро взял себя в руки. И я даже понял, почему. Передо мной разыгрывалось театрализованное представление в жанре ментовского боевика... Эффект действительно был ошеломляющим. Но я на ментовской прием не купился. Ведь я не убивал Пашку...
        - Чего молчите? - обращаясь ко мне, агрессивно спросил капитан.
        Теперь он атаковал.
        - Я... Я не знаю, что сказать...
        - Но знаете, что ваш компаньон мертв, так? Ведь вы же не отрицаете это?
        - Вы что-то не то говорите, - беспомощно улыбнулся я. - Пашка не может погибнуть..
        Вы его с кем-то путаете... Или меня в заблуждение вводите. Зачем?
        - Затем, что гражданин Игольник мертв. Его труп обнаружен сегодня утром в районе пересечения Можайского шоссе и Кольцевой автострады...
        - Вы что-то путаете!
        При всем желании я не мог поверить в этот бред. А желания-то как раз и не было.
        - Хотите сказать, что вы оставили его там живым?
        - Живым?! Пашку?! Да, я оставил его там живым...
        Я обратил внимание на то, как облегченно вздохнул капитан. С чувством исполненного долга вздохнул.
        - А он взял и умер... Да, забыл сказать, что своим чистосердечным признанием вы смягчаете свою участь...
        - Мою участь смягчили вертолеты... - глядя в пустоту, сказал я.
        - Какие вертолеты?
        - Боевые. «Ми-24». Мы их еще «крокодилами» называли... Я думал, что Пашка погиб. А он жив был...
        - Эй, с вами все в порядке? - забеспокоился Стрельцов.
        - Какой порядок, о чем ты, капитан? Если б не «вертушки», «чехи» бы меня под нож пустили. И Пашку, если бы узнали, что он жив... А он жив был. Я домой вернулся, а он за мной, живой, здоровый... А вы говорите, Пашка погиб. Не может он погибнуть. Не может!.. А вы говорите, труп его обнаружили... Труп?!
        Только сейчас до меня дошло, что я нес какую-то ахинею. Она-то соответствовала правде, но не соответствовала моменту... Пашкин труп? В районе Можайского шоссе? О чем это капитан говорит?.. Шарики встали на ролики, и я проясненно посмотрел на Стрельцова.
        - Что с Пашкой?
        - Вам же русским языком сказали, что он мертв...
        - Это какая-то ошибка.
        - Нет, в кармане покойника обнаружены документа на имя Игольника Павла Васильевича... Он это...
        - И все-таки это какая-то ошибка... Его невозможно убить. Сколько раз пытались убить, а он все живой...
        - А кто вам сказал, что его убили? Он мог просто умереть. Например, от сердечной недостаточности... И что вы там про вертолеты говорили?
        - А, это... Только не думайте, что я псих... Это контузия... Мы с Пашкой из Чечни летели, домой. Отвоевали свое и на дембель. Чуть-чуть оставалось, а тут «чехи» со
«Стингером». Короче, сбили наш вертолет. Я Пашку из-под обломков вытащил. Смотрю, мертвый... А тут снова «чехи». Гранатой меня накрыли. Если бы не «крокодилы», не было бы меня здесь... А Пашку тоже забрали. Тоже думали, что мертвый, а он воскрес... Живучий Пашка, не могли его убить. Не могли...
        - Еще раз спрашиваю, почему вы думаете, что его убили? - в упор смотрел на меня капитан.
        - Я не говорю, что его убили. Я говорю, что его невозможно убить... А то, что сам умер... Вы шутите?..
        - Шутить с вами мы будем в другом месте. В изоляторе на Петровке... Еще раз говорю вам, что ваш компаньон Павел Игольник мертв!
        - Этого не может быть.
        - А я говорю, что может! - повысил голос майор. - И не надо перед нами дурака валять! Вертолеты, крокодилы!.. Ваш компаньон мертв...
        - Да, но в таких случаях проводится опознание, - вспомнил я.
        - Не надо опознания. Супруга вашего компаньона его опознала...
        - Лена?.. Она что, знает... Она с утра звонила мне, мужа искала...
        - Звонила, но ничего от вас не добилась, - криво усмехнулся Белявский. - Вы так и не признались, что вчера вечером ее муж гостил у вас...
        - Она вам все рассказала?
        - А почему она должна была от нас что-то скрывать?..
        - Да, она и мне говорила, что я Пашку к себе приглашал... Но я не мог его приглашать. Вчера весь день я спал как убитый. Сутки напролет спал. Как убитый спал...
        Позавчера вечером мы с Пашкой гудели на радостях, а сегодня мне сообщают, что его больше нет в живых... Я говорил о нем, но как о живом. Я не верил ментам. Или они что-то путают, или меня нарочно запутать хотят...
        - У вас что, зимняя спячка началась? - усмехнулся капитан. - Вроде бы до зимы еще далеко...
        - Выпил позавчера много.
        - Со своим компаньоном пили?.. По какому поводу?
        - Ну, сделку мы удачную заключили. И еще встречу обмывали. Я из отпуска вернулся..
        - А что за сделка, если не секрет?
        - Ну, экспортные поставки, очень выгодный вариант...
        - А кто конкретно эту сделку заключал?
        - Пашка... Я в отпуске в это время был, он всем здесь рулил...
        - Значит, вы отдыхали, а он в ваше отсутствие заключил очень выгодную сделку. И это вам не понравилось... А может, ему не нравилось, что вы отдыхаете, а он работает... Он работает, а получает всего половину. Вы отдыхаете, и у вас та же доля... А еще лучше совсем без напарника. Чтобы все в одни руки... Да вы мне сами лучше скажите, из-за чего у вас произошел конфликт с гражданином Игольником?
        - Слушай, мент! - не выдержал я. - Кто тебя ко мне послал? На кого ты работаешь?..
        - Я работаю на закон! - также вспылил майор. - И мне нужно знать, кто убил твоего компаньона!
        Я сделал над собой усилие, чтобы окончательно не выйти из себя.
        - Не понимаю, о ком вы говорите, - сквозь зубы процедил я. - И не надо на меня орать. Я вам не шпана какая-то... И на пушку меня брать не надо!.. Если вы меня в чем-то обвиняете...
        И тут наконец-то до меня дошло.
        - Так что, правда, Пашка погиб?
        - Да!
        Пашка погиб. Его убили... И, судя по всему, в его смерти обвиняли меня... Пусть обвиняют... А то, что Пашка погиб... Неужели это правда?.. Похоже на то...
        - Как же так? - в отчаянии посмотрел я на Белявского. - Мы же позавчера водку с ним пили... Мы с ним в Чечне воевали. Его пули не брали... А тут... Не могу поверить... И вы думаете, что его убил я... Не мог я его убить... А то, что я его домой к себе приглашал, так это какой-то бред... Хотя... Лена говорит, что я его к себе приглашал. Секретарша Пашкина тоже говорит... И водитель его пропал...
        - Значит, все-таки вы приглашали его к себе домой?
        - Да не мог я его приглашать... Вы у жены моей спросите, она вчера все время дома была. А я вчера весь день напролет спал...
        - Мы беседовали с женой погибшего. Гражданка Игольник сказала нам, что вы говорили ей об этом. Но она вам не верит... То есть вам действительно могло казаться, что вы спите. А на самом деле у вас был провал в памяти. Вы не отдавали себе отчета в своих действиях... И раньше у вас случались провалы в памяти...
        - Кто вам такое сказал? - нахмурился я. - Лена?
        А она могла такое сказать. Ведь она дружила с Катей, а та была свидетельницей моих провалов. Мы с ней в ночном клубе кутили, затем дома у нее развлекались, а наутро я не мог ничего вспомнить...
        - Да, она! - пронзительно посмотрел на меня майор.
        - Что еще она вам наболтала?
        - Много чего... Вы действительно воевали в Чечне. Действительно были контужены. Не знаю, по этой причине или по другой, но у вас бывают приступы неконтролируемой агрессии. Насколько мне известно, вы даже проходили курс лечения в психиатрической клинике...
        И это Ленка знала. И это разболтала... Ну не идиотка!..
        - К чему вы клоните? - с мрачным видом спросил я.
        - К тому, что мы склонны подозревать вас в убийстве вашего компаньона...
        - У вас есть доказательства?
        - Пока нет... Мы бы хотели побеседовать с вашей супругой...
        Мне показалось, что по губам майора тенью скользнула презрительная ухмылка... Неужели Ленка рассказала ему и про темные пятна на репутации моей Вики?..
        - Заодно получим подтверждение вашему алиби, - усмехнулся капитан.
        - Да, конечно... Где вы хотите с ней говорить?
        Белявский выразил желание побеседовать с Викой в нашей квартире. Я сказал, что завтра утром мы будем ждать его у себя. Но появился еще один сотрудник МУРа, и не с пустыми руками. Он принес прокурорское постановление на обыск в моей квартире. Быстро муровцы работают, ничего не скажешь...
        Домой я ехал на своей машине. Но за душу ледяной рукой хватало предчувствие, что это не последний мой маршрут на сегодня. Я не убивал Пашку, и у меня дома невозможно было найти улики, подтверждающие мою причастность к этому убийству. Но я боялся. Что-то подсказывало мне - менты найдут у меня в квартире то, что ищут.
        Майор Белявский ехал со мной в машине. Вроде как по пути, но я-то понимал, что он присматривает за мной - как бы не сбежал ненароком. Но я и не собирался сбегать. Мне самому интересно было узнать правду, если даже она окажется страшной для меня.
        В свою квартиру я входил в сопровождении следователя и трех оперативников. Такое ощущение, будто входил под конвоем, в наручниках.
        - Корней, что случилось? - обеспокоенно спросила Вика.
        - Пашку убили, - выдавил я.
        - Быть этого не может!
        - Гражданочка, если вы не возражаете, мы наведем тут легкий беспорядок!
        Мне совсем не понравилось, какими глазами Белявский смотрел на Вику. Как будто знал, что она бывшая проститутка. Как будто ждал от нее развратного поведения.
        - Это что, обыск? - Вика спрашивала у него, а смотрела на меня.
        В глазах панический ужас... Может, я в самом деле что-то натворил?.. Может, в самом деле был провал в памяти?.. Но если вдруг что-то было, то Вика меня не сдаст. Она моя жена, она моя половинка. И, конечно же, ее не испугает ответственность за дачу ложных показаний.
        - Представьте себе!.. Если не возражаете, мы пригласим понятых...
        Оперативники занялись обыском, а следователь занялся Викой. В моем присутствии.
        Он был угрюмого вида, с тяжелым проницательным взглядом много повидавшего в этой жизни человека. Только фамилия какая-то несерьезная - Букашкин. Но глядя на него, я даже не почувствовал иронии, когда он представлялся. Чувствовалось, что передо мной волкодав. Но я же не волк, чтобы меня давить.
        И Вика не волчица. Но следователь смотрел на нее так, что у нее душа, похоже, ушла в пятки. Будь у нее хвост, она бы обязательно его поджала. Букашкин обращался к ней официально по имени-отчеству.
        - Виктория Аркадьевна, что ваш муж делал вчера в районе между восемнадцатью и двадцатью вечера? - после ни к чему не обязывающих предисловий достаточно жестко спросил он.
        Не знаю, но мне кажется, что он должен был вести с ней беседу в моем отсутствии. Но, похоже, он нарочно свел нас вместе. Что-то вроде очной ставки... Хотя вроде бы обвинение мне еще не предъявлено...
        - А-а, я не знаю... - ошарашила меня Вика.
        В какой-то момент мне даже показалось, что я ослышался.
        - Как это не знаешь! Ты же сама говорила мне, что я спал...
        - Ну да, говорила, - виновата глянула на меня Вика.
        И снова перевела взгляд на следователя. Она смотрела на него как кролик на удава - беспомощно зачарованно... Ну и ну!
        - Так спал ваш муж или нет? - надавил на нее взглядом Букашкин.
        - Ну, когда я уходила, он спал...
        - Куда вы уходили?
        - Домой к родителям...
        - Когда вы ушли?
        - Вчера утром...
        - А если точнее?
        - В районе одиннадцати часов...
        - А когда вернулись?
        - Было уже поздно... Сейчас скажу. Э-э, где-то в половине одиннадцатого... вечера или ночи, вам видней...
        - И что делал ваш муж в это время?
        - Спал...
        - То есть в это время он спал. А что он делал в промежутке между восемнадцатью и двадцатью часами, вы не знаете...
        - Нет.
        - А вы не заметили ничего странного?
        - Странного?.. Бутылка водки на кухне стояла, рюмки, огурчики нарезанные... Накурено было...
        Я слушал и не верил своим ушам. Что такое Вика говорит?
        - Стул был перевернут... И еще капли краски на полу...
        - Краска?! Какого цвета?
        - Красного... Я, конечно, все убрала...
        Я только было открыл рот, чтобы приструнить свихнувшуюся жену, но в это время в комнату вошел торжествующий Белявский. На раскрытой ладони на носовом платке лежал охотничий нож с пятнами запекшейся крови.
        - Под ванной лежал... А Игольника ножом зарезали...
        - Где вы, говорите, э-э, краску видели? - обращаясь к Вике, с чувством, близким к торжеству, спросил следователь.
        - На кухне...
        - Покажете?
        - Да, как скажете...
        Из комнаты Вика выходила, опустив глаза. Больше я ее не видел. Несмотря на мои протесты, оперативники надели на меня наручники и повели вниз, к машине. Меня брали под стражу. И никто из оперов не сомневался в том, что постановление на мой арест будет выписано в самом ближайшем будущем. И я почему-то в том не сомневался. .
        Меня уже подвели к машине, когда я увидел Александру. Спортивно-молодежный стиль: футболка, джинсы, кроссовки. Но даже в таком наряде она ничуть не была похожа на парня. Грациозно-очаровательная девушка юных лет. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами... Странно, что она здесь делает? Ведь она никогда не ходила к нам в гости. Почему пришла именно сегодня, в самый неблагоприятный для меня момент? Что, это закон подлости? Или чей-то злой расчет?
        Муровцы говорили мне, что шутить со мной будут в изоляторе на Петровке. Конечно же, сказано это было ради красного словца. Но в этом изоляторе я действительно стал жертвой шуток, которые уготовил мне злой рок...
        Меня поместили в камеру с какими-то мелкими уголовниками. Ничего серьезного - сплошные понты и много шума. Меня пытались построить, но мне даже не пришлось распускать руки, чтобы поставить на место молодого баклана. Сначала прошелся по нему энергетическими гусеницами тяжелого взгляда, затем рыкнул. На этом все и закончилось.
        А через два дня после выходных началось такое, о чем лучше не вспоминать... Меня вызвали к следователю, которому поручено было вести мое дело. А дело самое что ни на есть уголовное. И самое что ни на есть тяжкое... Букашкин был следователем МУРа, а этот был прокурорским.
        Начал он с того, что предъявил мне обвинение и зачитал постановление на мой арест. То есть дал понять, что влип я конкретно. А потом давай втаптывать меня в грязь. На пару с Викой...
        Сама Вика на допросе не присутствовала. Зато в деле присутствовали ее показания. В ночь с двадцать второго на двадцать третье июля я действительно пришел домой в состоянии алкогольного опьянения и завалился спать. Продолжал спать и днем в четверг двадцать третьего июля. Но Вика не могла гарантировать, что я крепко спал в момент убийства, поскольку на тот момент ее не было дома. Гостила у родителей. А когда вернулась, обнаружила на кухне накрытый на две персоны стол и пятна красной краски на полу.
        - К сожалению, мы не могли установить, кровь это была или действительно краска. Ваша жена из любви к чистоте уничтожила следы. И посуду вымыла... Но осталась недопитая бутылка водки. Она закрыла ее и поставила в холодильник. Экспертиза обнаружила на ней отпечатки пальцев пострадавшего... А пятна жидкости, которую обнаружила ваша жена на кухне, мы нашли в багажнике вашей машины. Это кровь. Согласно результатам экспертизы, кровь гражданина Игольника. Но это цветочки, - добивал меня следователь. - Ягодки мы нашли у вас под ванной...
        Ягодками оказались отпечатки моих пальцев на рукоятке ножа, на клинке которого были обнаружены следы Пашкиной крови... От таких улик черта с два отвертишься.
        - Из всего следует, что в районе восемнадцати часов двадцать третьего июля в своей квартире вместе со своим другом и компаньоном вы распивали спиртные напитки...
        Пили мы с Пашкой, пили, а потом у меня вдруг крыша поехала. Я схватил нож и по самую рукоять всадил ему в сердце. Потом я сунул труп в багажник, чтобы вывезти его за город. Но то ли я испугался, что гаишники меня на посту тормознут, то ли еще что, но выбросил я его на Можайском шоссе, не доезжая до Кольцевой. А Можайское шоссе, как известно, суть продолжение Кутузовского проспекта, где я жил. Еще одно бесплатное приложение к обвинению... За последние дни более тщательная экспертиза установила более точное время убийства. Временной промежуток сократился до отрезка от восемнадцати тридцати до девятнадцати тридцати. Оказывается, именно в это время я и нанес смертельный удар своему лучшему другу. А потом вывез труп. Посветлу. Чтобы успеть до половины одиннадцатого, когда должна была вернуться Вика.
        - Бред! - отрицательно мотнул я головой. - Кто видел, как я тащил труп в машину?
        - Никто... Вам просто повезло...
        - Никто не видел. Потому что я не убивал Пашку. И от трупа не избавлялся... Он же не пушинка, чтобы его так просто в машину затащить. И машину в квартиру не загонишь... Кто-нибудь бы видел, как я тело тащил...
        - Это все детали.
        - Да, детали, из которых складывается суть... А Вика, значит, у родителей гостила. . Вы спрашивали у них, так это было или нет?
        - Не думайте, мы не глупее вас. Спрашивали...
        - И что?
        - Не было ее там.
        - А где она была?
        - Вам лучше знать... - Следователь насмешливо усмехнулся и отвел глаза в сторону.
        - А вы для чего?
        - Ну, мы-то знаем...
        - И где она была?
        - Не знаю, должен я вам это говорить или нет, но если вы настаиваете... Да и на суде все равно узнаете... В общем, у нее есть любовник. С ним она и была. В своей квартире, на Сущевском Валу...
        - Это она вам такое сказала?
        - Да.
        В то, что у Вики был любовник, я скрепя сердце мог поверить. Хотя не понимал, как она могла обвести меня вокруг пальца. Ведь она же фактически находилась у меня под колпаком, я контролировал каждый ее шаг. Видно, нашла лазейку... Но изменяла она мне и прежде. А вот чтобы ментам сдавать... Хотя нет, как раз и сдавала. И бригаду из психушки вызывала. Но ведь сейчас она рассказала то, чего не было. Не мог я Пашку убить. Не мог!..
        - И про кровь на полу тоже она сказала?
        - Она.
        - Но ведь это неправда. Не убивал я Пашку...
        - А она и не говорит, что вы убивали. Она сказала нам только то, что видела...
        - Но ведь не пили мы с Пашкой водку в тот день. И не звонил я ему...
        - Он вам звонил. В районе шестнадцати часов. После чего отправился к вам. Звонок зафиксирован...
        - Но я спал! Я ничего не помню!
        - Вот именно, что не помните... У вас и прежде случались провалы в памяти... Есть показания гражданки Екатерины Решетовой... И приступы неконтролируемой агрессии у вас тоже случались. И Решетова это подтверждает, и ваша жена... Так, однажды вы пытались ее задушить, из-за чего были отправлены на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу...
        - Может, я и псих. Но у меня есть еще одно алиби. Система видеозаписи!..
        У меня оставался единственный аргумент, который мог вывести меня из-под удара. И я должен был привести его в свою защиту.
        - Я знаю, - перебил меня следователь. - Ваша жена говорила... Она сказала, что вы ее выключили. Сказали, что во всем ей доверяете...
        - Ничего я не выключал!
        Я чувствовал себя птицей, которая вырвалась на свободу, но в полете наскочила на высоковольтные провода.
        - Вы просто этого не помните. Как не помните, что убивали гражданина Игольника...
        - Я его не убивал!.. И то, что говорит моя жена - неправда!
        - А вы знаете, почему она это говорит?
        - Почему?
        - Потому что она чувствует за собой вину. Ведь когда-то она скрыла преступление, которое вы совершили...
        Это была не молния, это был выстрел в упор из гаубицы. Я так был потрясен, что пошатнулся на табурете... А ведь Вика предупреждала меня, что может стукнуть на меня в милицию. Но что я ей такого сделал? Ведь все было хорошо. Мы поженились, вместе живем, вместе отдыхаем... Но я не даю ей гулять. А значит, не выполняю условия договора, который она пыталась мне однажды навязать... Но ведь она все равно гуляет... На свой страх и риск гуляет. Боится, что я разведусь с ней. И оставлю без гроша... А этого она не хочет. Ведь со мной у нее есть все... Но и без меня у нее может быть все. Меня в тюрьму за убийство, а она прибирает к рукам мои деньги и мою часть многомиллионного бизнеса. Роскошная квартира на Кутузовском, строящийся дом на Рублевке... Словом, гуляй - не хочу. А она хочет гулять. Ей нужны мужчины... Вика нарочно топила меня. Как последняя тварь топила... Пригрел, что называется, змею на груди. Знал, что змея, но не верил, что ужалит. А она ужалила...
        - Какое преступление вы совершили, Корнеев? - спросил следователь.
        - Избил ее отца... То есть она думала, что я его избил...
        - Не то, Корнеев, не то. Это цветочки... Меня ягодка интересует...
        - Не знаю.
        - А я знаю. Это не просто ягода. Это целый арбуз, Корнеев. Человека вы убили. Иванец Иннокентий Михайлович. Это имя вам о чем-нибудь говорит?.. Или вы тоже не помните, как его убивали?
        - Я его не убивал...
        Да, Вика нанесла удар в самое сердце. Если суд признает меня убийцей в обоих случаях, то мне грозит высшая мера. Пока это пожизненное заключение, но если вдруг отменят мораторий на смертную казнь, то Вика второй раз в своей жизни станет вдовой. И от первого мужа она урвала шерсти клок, и от меня немало поимеет... И плевать ей, что наш ребенок будет расти без отца... А может, и нет никакого ребенка? Может, она искусно водила меня за нос, изображая беременность. Вокруг пальца обвела, чтобы замуж за меня выйти. И вышла без всяких брачных договоров... Черт!!! Надо же было так вляпаться...
        - Что, тоже ничего не помните? - зловеще усмехнулся следователь. - Не помните, как застукали Вику в постели с Иванцом, как избили его до смерти...
        - Не было ничего...
        - У нас есть показания свидетеля.
        - И труп тоже есть?
        - Но вы же хотите облегчить свою участь. Вы покажете, где зарыли труп...
        - Я людей живьем не закапываю... Да, инцидент был. Я действительно избил Иннокентия. Но из нашей квартиры он вышел своим ходом. Оставил Вике ключи от своей машины и ушел...
        - И с тех пор его больше никто не видел...
        - Это его проблемы, куда он потом подевался.
        - Проблемы у вас, Корнеев. Большие проблемы... И только чистосердечное признание может облегчить вашу участь...
        Допрос продолжался больше часа. То с одной стороны зайдет следак, то с другой. Но я не кололся... Ведь я действительно не убивал Пашку. И не собирался брать на себя подонка Кешу...
        Так и не добившись от меня чистосердечных признаний, следователь отправил меня в камеру. В качестве напутствия велел готовиться к переезду в следственный изолятор - или в Бутырку, или в Матросскую Тишину.
        Но судьба в лице моих родителей распорядилась иначе. Отец нанял адвоката, а мать подсказала тому, как действовать. И вместо следственного изолятора меня отправили в психиатрическую больницу специализированного типа, где меня ждала судебно-психиатрическая экспертиза на предмет моей вменяемости. Ведь раньше я лечился в психушке. А лечиться - это не значит вылечиться. И убить Пашку я мог в состоянии умопомрачения... Короче говоря, вместо следственного изолятора меня закрыли в психушке с интенсивным наблюдением. Там же я мог остаться, если суд признает мою вину, но сделает скидку на мою невменяемость. А принудительная психотерапия - это вам не фунт изюма...
        Глава 13
        Безобидный Лешка Покровин сидел на койке в одних трусах и преспокойно латал свои пижамные штаны.
        - Ах ты паршивец поганый! - заорала на него вошедшая сестра. - Развратом занимаешься!
        Круглолицая дебелая баба лет сорока пяти. Нечесаная, неряшливая. И злая как собака... Можно было подумать, Лешкина вина заключалась в том, что он сидел на кровати в одних трусах. Но вор и насильник Ара Авакян на глазах у сестры чесал у себя меж ног, и ничего. Так что Лешкина вина заключалась только в том, что он не мог наорать на бабу в ответ. А вот Ара мог. И по материнской линии вплоть до седьмого колена пройтись мог. И плевать, что после этого его аминазином напичкают. Отморозок, одно слово. Потому сестра старалась с ним не связываться.
        - Корнеев, иди, тебя Захарова зовет...
        И меня она не обижала. Но вовсе не потому, что я также мог круто на нее наехать. Дело в том, что психиатрическая больница входила в систему департамента здравоохранения, где работала моя мать. Разумеется, она смогла найти подход и к главврачу, и к заведующему отделением. Ну, еще и деньгами их всех подмазывали, само собой. Так что чувствовал я себя в психушке вполне комфортно. Палата обшарпанная, зато всего три пациента - я, Лешка и Ара. Телевизор в палате установили, видик. Уродующими уколами мне не досаждали, отупляющими пилюлями не пичкали. Но по-любому здесь хреново. Потому что это неволя. Потому что идет следствие, потому что мне грозит обвинительный приговор суда...
        Доктор Захарова заведовала отделением. Она же и передачи мне таскала, не безвозмездно, разумеется. Я думал, она позвала меня к себе, чтобы передать мне пакет от матери. Но она отправила меня в комнату для свиданий. Что ж, и это в порядке вещей. То, что нельзя другим, можно мне.
        Комната свиданий находилась на первом этаже у парадного хода.
        - Корнеев? - лениво спросил сонный охранник.
        - Он самый...
        На этом процедура доступа закончилась, и я оказался в комнате, где думал застать мать. Но там меня ждала Сашка. Признаться, я опешил.
        Я почему-то подумал, что Сашка скажет мне что-то вроде: «Привет психам!» Но она встретила меня несвойственной Сашке нежной улыбкой.
        - Не ожидал? - мягко спросила она.
        Все, не было больше колючей Сашки. Перед собой я видел красивую и женственную Александру... И, к своей радости, не видел рядом с ней ухажера.
        - А Витек твой где?
        - Какой Витек? - сделала она удивленный вид.
        - Что, я должен называть его Виктором?
        - Ах, это... Нашел о ком спрашивать.
        - Это ты его нашла, насколько я знаю...
        - А ты что, ревнуешь? - не просто, а с какой-то надеждой спросила она.
        - Еще чего!.. Да, ревную... Он тебе не пара!
        - Даже так? - обнадеженно улыбнулась Александра. - А кто мне пара?
        - Это ты у психа спрашиваешь?
        - Ты не псих...
        - Ну да, ты меня контуженым называла...
        - Когда это было?
        - Но я-то в психушке...
        - Маме своей спасибо скажи... А я ей уже сказала. За то, что с тобой помогла встретиться.
        - Я бы не сказал, что это так трудно.
        - А ты ершистый!
        - Нет, просто буйнопомешанный... А ты с Виктором, э-э, сильно дружишь?
        - Как это сильно? - возмущенно и вместе с тем весело вскинула брови Александра.
        - Ну, ты же не девочка, должна понимать, - замялся я.
        - Нет, я как раз девочка... Но мы же не для того встретились, чтобы это выяснять..
        - А для чего?
        - Увидеть тебя хотела...
        - Знаешь, я тоже очень рад тебя видеть...
        - Твоя мама говорила, что Вика к тебе не приходит...
        - Вика сдала меня с потрохами. Вернее, наговорила того, чего не было... Как она там? С кем живет? - мрачно усмехнулся я.
        - Живет, - так же помрачнела Александра. - С одним парнем. Примерно твоих лет...
        Я был уверен в том, что Вика не будет хранить мне верность. Наверняка знал, что есть у нее любовник. И не один... Но все равно я испытал боль, получив подтверждение своим догадкам.
        - Что, в нашей квартире?
        - Да, он бывает в вашей квартире... И не только он. Вика же непостоянна в своих пристрастиях...
        - Ты откуда это знаешь?
        - Знаю, - горько усмехнулась Александра. - Сама знала, а тебе не хотела говорить..
        У нее еще и до тебя было много парней. От отца она это скрывала. А от меня нет... И даже рассказывала, как и с кем... Ей нравилось мне рассказывать...
        - Извращенка... Твоя сестра - извращенка...
        - И твоя жена, между прочим... Я тебе не говорила. И ты мне ничего не говорил, когда узнал... За что я тебе благодарна. Ты настоящий мужчина...
        - Я настоящий псих... Мне даже психиатрическая экспертиза не нужна. Расскажу на суде, как и с какой Викой я жил, и этого хватит, чтобы меня признали невменяемым..
        - Любовь - это безумие... Это твои слова. Вика мне говорила. И еще смеялась над тобой...
        - Она меня не любила, потому и смеялась...
        - Она не умеет любить... Но ты ей нравился. Даже больше, чем Кеша, нравился. Но это не любовь...
        - Так с кем она сейчас живет?
        - Да есть один. Сергей зовут. Сволочь и подонок... Такой же, как и Кеша. А может, и хуже... Кеша всего лишь запугивал тебя, а этот...
        - Эй, ты это о чем? - напрягся я.
        Мне вдруг показалось, что Александра знает ключ к разгадке моих бед... Я вспомнил, как меня под конвоем выводили из дома, сажали в машину. Вспомнил Александру, ее широко раскрытые глаза, которыми она на меня смотрела... Зачем она к нам тогда шла?
        - Я видела этого Сергея... Он к Вике приезжал. За день до твоего ареста... Я к вам шла. Смотрю, какая-то красивая машина к дому подъезжает, парень из нее выходит, весь из себя, букет цветов в руке... Дом у вас не простой, красивых машин много, но цветы... В общем, я почему-то подумала, что он к Вике приехал. Он в подъезд, я за ним... Он действительно к ней шел. Он только на клавишу звонка нажал, она сразу же ему открыла... Ждала его... Я ушла. А на следующий день узнала, что тебя арестовали...
        - Когда ты его видела? В какое время?
        - Днем, где-то в половине второго...
        - Точно, к нам домой заходил?
        - К вам или нет, но что к Вике - точно...
        - А когда ушел?
        - Я же тебе говорю, что я сама ушла. Проводила его до дверей и ушла... А на следующий день пришла, смотрю, а тебя в машину сажают. К Вике пошла, спрашиваю, что случилось. А она сказала, что ты Пашку своего убил. И так уверенно сказала... Мне ее уверенность не понравилась. И Пашку ты убить не мог. И этот Сергей...
        - Откуда ты знаешь, как его зовут?
        - В том-то и дело, что знаю. Я его выследила... Он в казино работает. Кем, не знаю, но мне кажется, он там не последний человек...
        Слово «казино» прозвучало как ключевое. Казино.
        - А какое казино?
        - «Париж-Дакар».
        - Твою мать... Извини, вырвалось...
        - Ты его знаешь?
        - Лучше бы я его никогда не знал... Лучше бы я его тогда убил...
        Бойся данайцев, дары приносящих. Древняя мудрость. Бойся чеченцев, дары приносящих. Мудрость новой русской истории... Сергей из казино «Париж-Дакар». Ну, конечно же, это был он, чеченец, которого я должен был пристрелить еще при штурме Грозного. Не пристрелил. И получил нож в спину... А ведь мы с Пашкой думали, что
«чехи» смирились с нашим существованием и успокоились. Но нет... Сергей сделал ход конем, а если точней, то гадюкой. Той самой, которую я пригрел на своей груди...
        Я сам был виноват в том, что на мальчишнике при нем проявил свои чувства к Вике. Возможно, он уже тогда понял, что Вику можно использовать как тайное оружие против меня... Вика исчезла, а я, дурак, обратился к Сергею, чтобы он помог мне в розыске... Но ведь он не помог мне в поисках. Возможно, знал, где она, но не помог... Объяснений тому два. Первое, к тому моменту он еще не сообразил, что Вика может стать серьезным подспорьем в борьбе против меня. Второе, он уже сообразил и опасался навлечь на себя подозрение - ведь я мог подумать, что он нарочно хочет побыстрей свести меня с Викой... Оба объяснения хлипкие, да и не в них суть. Главное, что замысел коварных чеченцев удался. Пашка в могиле, я в психушке, а наш бизнес остался без рулевых. Есть замдиректора, есть Тимоха, который умеет разруливать нестандартные ситуации... Тимоха... Фактически он стоит у руля службы безопасности. По должности он замначальника, но по сути Матвей слушается его во всем. Фактически судьба нашего бизнеса у него в руках... Тимоха... Сергей был боевиком, Тимоха бандитом. И тот ненадежный, и этот... А ведь Вику Тимоха
искал. Как он ее нашел? Сказал, что возле родительского дома подкараулил...
        Я вспомнил нашу с Александрой встречу годичной давности, в Викиной квартире. Я ее тогда во лжи обвинил...
        - Помнишь, ты сабантуйчик у Вики на квартире устраивала?
        Мой мозг сейчас можно было сравнить с рыхлой землей, а мысли с дождевыми червяками. Их было много, мыслей, но все они, как те червяки, норовили зарыться в землю. И мне приходилось хватать их пальцами - удерживать, вытягивать...
        - Ты еще Славку с лестницы скинул, - кивнула она.
        - Помнишь, я еще спрашивал у тебя, почему ты мне про Вику врала?.. Она когда вместе с Кешей пропала, я тебе звонил, спрашивал, появлялась она дома или нет, а ты говорила, что нет... А она появлялась, но ты не хотела мне об этом говорить...
        - Ты думаешь, я тебе врала? - возмутилась Александра. - Да она как пропала со своим Кешкой, так и с концами. Только когда с тобой жить стала, тогда и объявилась. И то не сразу... И то не только...
        Она запнулась, отвела в сторону взгляд.
        - Что, не только?.. Не только к вам?.. К кому она еще ходила?
        - Поверь, тебе не станет легче, если я скажу... Не буду я говорить, к кому она ходила. Ты и так знаешь, какая она... Скажу, что я не врала. Не появлялась она у нас до того, как с тобой жить стала...
        Если Александра не врала, то выходило, что врал Тимоха. А если он врал, то значит, не он выследил Вику. Значит, кто-то помог ему ее найти... Кто? Уж не Сергей ли?..
        - Так что не врала я тебе... - проникновенно посмотрела на меня Александра. - А то, что про Вику не рассказывала, так это потому, что не хотела делать тебе больно...
        - Больно мне, очень больно... И друга потерял, и жену... И свободу...
        - Тебя подставили. Тебя натурально подставили... Я потому и пришла, чтобы тебе это сказать... И не только поэтому... Увидеть тебя хотела... И сказать... Сказать тебе хотела... Сказать, чтобы ты знал... Если вдруг тебя посадят, знай, что есть девушка, которая будет тебя ждать...
        Я хотел спросить, что это за девушка, но Александра вдруг резко повернулась ко мне спиной и, краснея на ходу, выскочила из комнаты... Я уже знал, о какой девушке она говорила...
        На ужин я не ходил. Не вдохновляли меня темные макароны без масла и осветленный чай. Да и передач из дому мне вполне хватало. Я и с Лешкой делился, и с Арой, и все равно хватало. А вот им обоим не хватало. Сколько их ни корми, все равно на столовую смотрят. И сегодня эти проглоты отправились туда за вечерней пайкой. Я же остался в палате. Лежал на койке и бездумно смотрел телевизор. Смотрел, но ничего не видел. Все мысли вокруг Вики крутятся - как магнитное поле вокруг индукционной катушки...
        Нетрудно было понять, на что рассчитывал Сергей, когда втягивал Вику в аферу. Но на что рассчитывала она сама?.. Ну, отправила меня за решетку? И что дальше? Я же не дурак - рано или поздно пойму, что она нарочно меня туда спровадила. А как только пойму, так сразу же перепишу на своих родителей часть своей доли в бизнесе. Тогда Вика останется ни с чем. Ведь мы только-только поженились, и все мое имущество нажито без нее... Впрочем, есть одна загвоздка - если экспертиза признает меня невменяемым, а соответственно, и недееспособным, то моя дарственная родителям может быть признана недействительной. Но ведь злоумышленники не предполагали, что после ареста меня запрут в психушку... А может, и предполагали..
        Так или иначе, но я оказался в такой западне, хуже которой могла быть только смерть... А может, они смерти моей желают? Если меня не станет, тогда Вика точно завладеет моей частью бизнеса. А при поддержке Сергея приберет к рукам и Пашкину часть. Но независимости ей тогда не видать. Как плясала под дудку чеченцев, так и будет плясать дальше. Но недолго. Рано или поздно ее тоже уберут, и ясно кто...
        Погруженный в тяжкие думы, я не заметил, как в палату кто-то вошел. Или Лешка вернулся, или Ара... И если бы вошедший не делал резких движений, я бы ничего не заподозрил. Но он слишком стремительно приближался ко мне, и в самый последний момент я все же успел отреагировать на опасную резвость с его стороны.
        Я интуитивно развернул тело в его сторону. И вовремя. Заточка, нацеленная мне в сердце, вспорола кожу и скользнула вдоль ребра. Дальше я мало что помнил...
        Боевые рефлексы отключились в тот момент, когда подо мной обмякло тело противника. . Слишком уж стремительно действовал наемник, оттого и моя реакция на происходящее оказалась очень резкой. Не должен был я убивать киллера, но, чтобы спасти меня, инстинкт самосохранения вынужден был включить боевые рефлексы на полную мощь... Противник лежал на полу со сломанной шеей. Лицо в крови... Но это была моя кровь. Рана, может, и не очень серьезная, но кровь текла обильно.
        Я сорвал с дужки кровати длинное полотенце, обмотал им грудь так, чтобы перетянуть рану. Осмотрелся, прислушался. Тишина в палате. Гробовая тишина. Покойник с вывернутой шеей... Откуда он взялся? Этого я не знал. Зато можно было не сомневаться в том, что натравили его на меня чеченцы... И ведь грамотно все сделано. Удачно выбран момент и место действия. Если бы киллер не промахнулся, он бы убил меня одним-единственным ударом. Окровавленную заточку он бы сунул Аре под подушку. Или Лешке, не суть важно. Ему бы даже пальчики с нее стирать не пришлось, потому что на руках резиновые перчатки. Стрелки легли бы на кого-нибудь из моих соседей по палате. Мало ли что могли не поделить между собой психи...
        Первым появился Лешка. Глянул на лежащий на полу труп, увидел мою окровавленную рубаху и пулей выскочил из палаты. Минуты через две появилась дежурная сестра в сопровождении двух санитаров. И тут я понял, что мне нужно делать...
        - Меня убили... - закатывая глаза, пробормотал я.
        И для убедительности распластался на полу рядом с покойником.
        Как я и предполагал, сестра не стала брать грех на душу. И велела срочно доставить меня в клиническую больницу... Моя рана не требовала хирургического вмешательства. Достаточно было наложить швы и повязку. Это могли бы сделать в нашем стационаре. Но я изобразил тяжелое ранение. Поэтому санитары погрузили меня на каталку и повезли в больницу, которая находилась на одной территории с нашей психушкой.
        Не скажу, что санитары очень спешили доставить меня по назначению. Но вроде бы и не медлили. Без задержки прошли один режимный заслон, второй. Теперь я находился на территории больничного комплекса, которая никем не охранялась. Остановить меня могли только санитары. Но они были уверены, что я действительно завис на пути между небом и землей. И каково же было их удивление, когда я как подстреленный соскочил с каталки и задал стрекача - в окровавленной пижаме, босиком, по заплеванному асфальту.
        - Стой! Стрелять будем!
        Стрелять санитары в меня не могли по той простой причине, что из оружия у них была только психологическая пушка. Та самая пушка, на которую берут менты на допросе. Ведь я мог испугаться выстрела в спину и остановиться. Но я не останавливался. И бежал со всех ног куда глаза глядят. Бежал, пока не натолкнулся на железобетонный забор метра в два высотой. Другой бы замешкался. Но я-то умел преодолевать препятствия. Подпрыгнул, зацепился, подтянулся, перебросил тело.
        - Стой! - издалека орали мне санитары.
        Я хоть и псих, но бегал гораздо быстрей, чем они... Правда, куда бежать дальше? Я находился на тротуаре, по которому шли спешащие с работы люди. Они подозрительно косились на меня и, проходя мимо, ускоряли шаг. Я был инородным и к тому же окровавленным телом в этой чуждой для меня среде. Я находился в городе - люди, машины, и где-то рядом бродят милиционеры. Да еще санитары бегут вслед за мной. Время вечернее, но светло на улице как днем... Что же мне делать?
        Я обратил внимание на стоявшую у обочины дороги машину, в которую садился какой-то мужик. Терять мне уже нечего. Три трупа на мне, два из которых действительно моих рук дело. Так что захват машины и заложника мне уже не навредит. Я со всех ног рванул к машине. Но мужик вовремя меня заметил, и к тому моменту, как я схватился за ручку дверцы, он успел ее заблокировать. Машина стремительно сорвалась с места, но я продолжал держаться за ручку дверцы. Пусть мужик возмутится, пусть в нем проснется боевой дух. Он остановит машину, схватится за монтировку, и это будет его ошибкой... Но водитель не собирался допускать ошибку. И он разгонял машину до тех пор, пока я в конце концов не отцепился на нее. При этом я упал и чуть не угодил под колеса идущей следом «десятки».
        Машина остановилась, из нее выскочила очень даже симпатичная, но несколько вульгарного вида мисс. Заорала стервозно-истерично:
        - Ты-ы! Псих!!!
        Только что избавившийся от меня мужик так и не допустил ошибку, которую я от него ждал. А от этой красотки я вообще ничего не ждал. Не ждал, а она сама подала мне на блюдечке и себя, и свою ошибку...
        Я рванул к ней, но у нее все же хватило ума испугаться и нырнуть в салон. И даже догадалась заблокироваться, но уже после того, как я распахнул переднюю справа дверцу. Нырнул в салон - одной рукой закрывая за собой дверцу, второй схватил ее за запястье, чтобы она сдуру не выскочила из машины.
        - Ты чо делаешь, урод? - взвыла она. - Ты хоть знаешь, с кем связался?..
        - Знаю. Со своим ангелом-хранителем... Поехали, родимая, поехали!..
        Но девушка не желала понимать меня по-хорошему. Да и неудивительно. Достаточно было глянуть на меня, чтобы войти в ее положение. В больничной окровавленной пижаме, босой, растрепанный...
        - Вали отсюда, псих!..
        - В том-то и дело, что псих, - кивнул я. - Сейчас убью тебя, и мне ничего не будет... Не веришь!.. Поехали, говорю!..
        Все-таки я заставил ее стронуть машину с места. Но это не избавило меня от угроз.
        - Ну, ты попал, урод! Ты попал! Тебя с дерьмом смешают, понял?..
        - Я и так уже в дерьме по самые уши...
        - Тебя убьют, понял! Тебя замочат как позорного козла!..
        Красотка гавкала, а машина, как тот караван, продолжала идти. Я смотрел назад и не замечал за нами погони...
        А еще я смотрел на свою пока еще не совсем состоявшуюся спасительницу. Действительно, вульгарности в ней хватало. Не сказать, что вид у нее совсем уж пошлый и безвкусный, но достаточно легко угадывалась раскрепощенность стиля и поведения. Косметики сверх всякой нормы, фривольная блузка с глубоким вырезом, короткая туго сидящая на бедрах юбка, босоножки с высокой плетенкой. Еще ажурных чулок не хватало для завершения картины. Но лето на улице, жарко, какие уж тут чулки... Но чулки могут появиться чуть позже. Когда она переоденется. Если я, конечно, не ошибался...
        - В каком клубе танцуешь? - спросил я.
        До звания ясновидящего мне далеко, но иногда бывали случаи, когда я безошибочно угадывал принадлежность человека к той или иной профессии. Возможно, это как раз тот случай. А если нет, какая разница?
        - А ты что, меня знаешь? - вытаращилась на меня красотка.
        - Нет... Но у тебя такие формы! И ноги сильные...
        Я глянул на ее ноги, но у нее даже интуитивно не возникло желания натянуть юбку на колени. Ни желания, ни возможности...
        А формы у нее действительно ничего. Особенно грудь. Как минимум четвертого размера, неестественно высокая и, судя по всему, очень упругая... Уж не силикон ли в ней...
        - А что, если ноги сильные, то сразу танцую? - небрежно спросила она и презрительным взглядом окатила меня с головы до ног.
        - Танцуешь, - кивнул я. - Вопрос, что...
        - Стриптиз танцую... Может, горжусь этим...
        А я мог гордиться тем, что распознал в ней публичную танцовщицу. Мог гордиться, но не хотел. Да и она не очень-то гордилась своей профессией...
        - А какой клуб?
        - Тебе зачем?
        - Ну, буду знать, откуда смерть ждать, - усмехнулся я.
        - Клуб «Альтернатива»...
        На свое счастье, я был лично знаком с директором этого клуба. Знакомство шапочное, но тем не менее...
        - Тогда я спокоен. Андрей Валентинович убивать меня не станет...
        - Андрей Валентинович?!
        - Ну да, Синекуров...
        - Ты его знаешь?
        - Я много кого знаю...
        - А сам-то ты кто?
        - Дед Пихто... А откуда взялся... Покушались на меня...
        - А-а, я почему-то так и подумала. Из больницы, весь в крови... А так вроде мужчина солидный... Меня Марго зовут...
        - Корней.
        - Корней?! А фамилия не Корнеев случайно?..
        - Ну вот, «засветила» ты меня... Теперь ты от меня никуда не денешься... Живешь где?
        - На Каспийской, в Царицыно... Но мне на работу надо...
        - Извини, но ты знаешь, кто я. Так что теперь мы неразлейвода...
        - Хорошо. Но если меня уволят, вы меня к себе возьмете...
        - Не вопрос...
        - А может... Может, вы не Корнеев... Как вашу жену зовут?
        - Вика. А ты ее знаешь?
        - Да так, пересекались... - пренебрежительно усмехнулась Марго. И посмотрела на меня как на конченого неудачника. - Как же вы с ней живете?
        Признаться, мне стало не по себе. По спине прополз омерзительный холодок.
        - Как надо, так и живу...
        - Она же... э-э... Ну, на передок... Э-э, в общем-то, это не мое дело...
        - Да, на передок слабая... И на голову...
        Это ж надо было так вляпаться, что каждый встречный-поперечный знает, какая у меня жена. Это ж какая у меня репутация в деловом мире... Впрочем, собственная репутация меня сейчас волновала меньше всего. Мне нужно было выкарабкиваться из ямы, в которой я оказался по воле моих врагов...
        - Значит, все-таки Корнеев... - сделала вывод Марго.
        И отвезла меня к себе домой. Однокомнатная квартира в старой «хрущевке», тихо, спокойно и уютно. Но вряд ли безопасно. Быть беде, если кто-то из санитаров успел добраться до верхней точки забора и разглядеть оттуда номера увозившей меня машины... Да и сама Марго представляла опасность. Кто знает, может, она в курсе, что меня обвиняют в убийстве своего компаньона. Может, она знает Сергея, может, чем-то обязана ему... Так или иначе, я не должен был сводить с нее глаз.
        Рана оказалась не очень глубокой и уж точно не опасной для жизни. Но крови вытекло немало.
        - Ничего, все будет нормально, - сказала Марго. - Между прочим, я когда-то в медучилище училась, целых два курса. За неуспеваемость отчислили, но крови я не боюсь...
        Сначала она загнала меня в ванную, где помогла мне отмыться от крови, затем обработала рану, соорудила повязку из чистой простыни.
        - Я бы сказала, что до свадьбы заживет, - улыбнулась она.
        - А что, не заживет?
        - Заживет... Но ты ведь уже женат...
        - Да, и мне бы надо повидать жену...
        - Поехали к ней, - предложила Марго.
        - В чем?
        - Ну, что-нибудь придумаем... Я здесь с парнем жила... Когда-то... Он примерно твоей комплекции...
        Марго дала мне старые джинсы, футболку и заношенные до дыр кроссовки. Но я был рад и этому. Только ко мне домой мы не поехали. Хотелось мне увидеть Вику, заглянуть в ее подлые глазки, но не мог я отправиться к ней. Меня уже ищут, и первым делом менты наведаются на мой адрес...
        Мы поехали к Тимохе. Менты могут искать меня и по этому адресу, но вряд ли выделят его в первую очередь. А мне очень хотелось поговорить с этим человечком вне всякой очереди...
        Марго воспринимала мои просьбы чуть ли не как приказ. Чему я не очень-то и удивлялся. Девчонка хоть и не очень умная, зато она хорошо знала, что ей нужно в этой жизни. А я для нее был достаточно большим человеком, которого можно было бы потом поиметь и на кругленькую сумму в знак благодарности, и как любовника... Но я в любовные отношения вступать с ней не собирался. Хотя и упрямился бы недолго, если бы она сама стала тащить меня к себе в постель. Жена у меня есть, но я вовсе не обязан был хранить ей верность...
        К дому, где жил Тимоха, мы подъехали в первом часу ночи. В окнах свет не горел - или спит, или еще не вернулся... Оказалось, что не вернулся. Пришлось ждать. Хорошо, если Тимоха вообще придет. Он же и загулять мог...
        Но Тимоха все же вернулся. В третьем часу ночи. Зашел в подъезд, а спустя минут пять в окне его квартиры зажегся свет.
        - Пошли...
        Я увлек Марго за собой. Мобильного телефона у нее не было, позвонить она без моего ведома никуда не могла. Но у нее была возможность просто взять да уехать... Кто знает, может, за ее покладистостью скрывается стремление поскорее сдать меня тому же Сергею, а может, и ментам... Может быть, сама паранойя навевала мне такие мысли, но, как бы то ни было, я увел Марго с собой. К тому же она сработала в качестве приманки.
        - Чего надо? - через закрытую дверь спросил ее Тимоха.
        Меня он видеть не мог. И не надо меня видеть. В дом-то к себе он меня впустит, но ведь сначала позвонить кое-кому может... И в данном случае паранойя здесь ни при чем. Тимоха действительно мог работать на моих врагов...
        - Я от Корнея Корнеевича!
        Тимоха воспринял эту фразу как пароль и руководство к действию. Дверь немедленно открылась. Но вместе с Марго в квартиру вломился и я.
        - Корней! - вытаращился на меня Тимоха.
        - Что, не ожидал?
        - Ну так это ж, тебя закрыли...
        Я видел, что мое появление застало его врасплох. Парень явно переволновался. Но уже взял себя в руки.
        - Как закрыли, так и открыли... А ты что, ничего не знаешь?
        Я пристально смотрел ему в глаза. И видел, что мой вопрос вверг его в замешательство. Он не знал того, что, по моему мнению, должен был знать, и это явно его напрягало.
        А знать он мог то, что я в бегах и в розыске. Но говорить этого я не стал. Хотя бы для того, чтобы не смущать Марго, которая знала далеко не обо всех моих проблемах. К тому же я хотел, чтобы Тимоха узнал то, чего не было.
        - Не знаешь... Выпустили меня, братан. Невиновен я...
        - А кто виновен? - дрогнувшим голосом спросил Тимоха.
        - Не знаю. Да и не в том дело, братан... Пашки-то нашего уже нет... Похоронили Пашку...
        - Лично все организовал. Проводили как положено... Тебя, жаль, не было...
        - Где не было, рядом с Пашкой?
        - Типун тебе на язык... Хорошо было бы пару слов на память сказать. А тебя закрыли, падлы...
        - Какие падлы?
        - Да менты...
        - Я думал, другие... Это, Марго со мной, спать хочет сил нет. Пусть у тебя переночует...
        - Да не вопрос...
        - А мы с тобой посидим, Пашку помянем...
        - Сам хотел предложить...
        Марго ложиться спать не хотела. Сказала, что привыкла до утра работать. И за столом бы посидеть не отказалась. Пришлось объяснять, что этот разговор не предназначен для ее ушей. Подействовало, но не очень. Тогда я намекнул, что к утру присоединюсь к ней. Такой вариант ей понравился, и она исчезла в комнате, которую отвел ей Тимоха.
        А квартирка у него ничего. Не один десяток тысяч в ремонт и обстановку вложено... Хорошо ведь живет. Чего ему не хватало в этой жизни?
        Тимоха достал из холодильника бутылку водки, нарезал сыр, колбаску, открыл баночку огурчиков. Стол накрыли на кухне, а я на большее и не претендовал.
        - Ты это, здесь побудь, да. А я сейчас...
        Тимоху я поймал возле телефона. Забрал у него трубку, вернул в исходное положение.
        - Не надо никому звонить, - покачал я головой.
        - Да я это, подруге позвонить хотел, - замялся Тимоха.
        - Какая подруга? Поздно уже...
        - Ну, она не просто подруга. У Анюты ребенок от меня... Спросить хотел, как там у них дела...
        - Все равно поздно...
        - Ну да, ты прав. Завтра позвоню...
        Тимоха направился на кухню. Я за ним, но по пути свернул в комнату, где находилась Марго. Не хотела она спать, но уже спит как убитая. Может, и привыкла она по ночам работать, но природа взяла свое.
        Мы сели за стол. Подняли три раза по пятьдесят за Пашку.
        - Жаль, классный парень был, - сказал Тимоха. - Крутой, в натуре... А вы оба - вообще крутые. Я когда вас тогда увидел, сразу понял, что вас лучше не гнобить. С Бубновым договорился...
        - А потом и под нас встал.
        - Так я ж не дурак был, чтобы с Бубновым оставаться. Там их всех менты приняли, а я на плаву. Потому что вовремя под вас отошел...
        - Не жалеешь?
        - Да о чем ты говоришь! Как вспомню про Бубнового, так вздрогну... А с вами нормально. Да и вы не жалеете, что взяли меня к себе...
        - А чего жалеть? - усмехнулся я. - Сколько ты дел переделал, а?
        - Так честно же работаю...
        - Честно... А как Вику нашел? Помнишь?.. Я тебе отбой дал, а ты все равно ее искал...
        - Так я же знал, что ты ее искать будешь. И не прогадал...
        - А где ты ее нашел?
        - Так я ж говорил, она к родителям приходила...
        - Да нет, не приходила она к родителям... Серега тебе помог ее найти...
        - Серега?! Какой Серега?
        - Да ты его знаешь. Он и Вику тебе помог найти. И тебя купил. Чтобы ты и на нас работал, и на него...
        - Ты что-то не то говоришь! - заметно напрягся Тимоха.
        - Да нет, все я то говорю. И Серега то же говорит. Вернее, уже все сказал. В ментовке. Он признался, что Пашку убил... Про тебя, правда, ничего не сказал. Потому ты еще на свободе...
        - Эй, Корней, ты в натуре какую-то пургу несешь! - запаниковал он.
        - Серега - чеченец из «Париж-Дакара». Я про него говорю... Менты его приняли.
        - Какие менты? Я совсем недавно с ним... - Тимоха осекся и в ужасе посмотрел на меня.
        Понял, что прокололся. Глазки забегали, на лбу выступили бисеринки пота.
        - Ну, и что ты с ним недавно? - спросил я.
        Кажется, Тимоха нашел выход. Бегающий взгляд остановился на кухонном ноже. А до него совсем близко - только руку протяни. Но пока что он не спешил тянуть к нему руку. Выжидал момент.
        - Разговаривал с ним... - сглотнув слюну, выдавил он.
        - О планах на будущее, да? Теперь наша система под него ляжет, так? Для этого вы Пашку убили?
        - Это не я... Это Серега. Он все замутил... С Викой он мутил...
        - Он ее тебе подсунул?
        - Да. Сказал, где можно ее найти...
        - И что взамен?
        - Ничего... Честное слово, ничего... Тогда ничего... А полгода назад он подъехал ко мне. План, говорит, есть... Ты, говорит, заместитель начальника, а у меня начальником будешь. Ну и отстегнул еще...
        - Дурака я свалял, Тимоха. Ты Бубнового предал, а я тебя к себе взял. Ты иуда по жизни, поэтому и меня предал. И Пашку... Кто Пашку убивал?..
        - Да я здесь ни при чем, гадом буду. Серега сам все провернул. Он к Вике твоей приехал, ну, чисто развлечься, да. Она тогда тебе снотворного дала, чтобы ты не просыпался... Короче, они с ней того, а тут Пашка звонит... Ну, а Серега ему твоим голосом ответил. Пошутить думал. А Пашка повелся, к вам поехал. Ну, Серега решил не упускать момент... Он к этому давно готовился, а тут такой случай...
        - К чему готовился?
        - Ну, тебя и Пашку из системы выбить. Сказал, что вы слишком далеко зашли. Три казино - явный перебор. А у вас еще планы были. Да и железо ваше его интересовало. . Но я здесь ни при чем.
        - Так не бывает, чтобы такая сволочь, как ты, и ни при чем... - злобно ухмыльнулся я.
        - Да я не сволочь... Но при чем...
        - Киллера ко мне в психушку присылал?
        - Вот, это ты в точку! - мерзко усмехнулся Тимоха. - Эту задачу Серега мне поставил... Но тебя, смотрю, голыми руками не взять...
        - И не пытайся.
        Я не смотрел на нож, на который подлец нет-нет да поглядывал.
        - Да я и не пытаюсь... Я как на духу все рассказываю... Все равно же убьешь...
        Тимоха выжидал момент. Как только я расслаблюсь и зазеваюсь, он тут же атакует.
        - Если каешься, кайся дальше...
        Он выжидал будущий момент, а я пользовался текущим.
        - Ну, каяться так каяться... За нос тебя водили... Егор за Викой твоей смотрел. Плохо смотрел. Нарочно плохо. Она налево ходила, а он тебе говорил, что все в порядке...
        - Какой же ты гад! - рассвирепел я.
        А Тимоха только того и ждал, когда я начну выходить из себя. Злость сковывает внимание человека и притупляет реакцию. А именно это и нужно было предателю... Только зря он на что-то надеялся.
        - Да я-то что! - ухмыльнулся Тимоха. - Это все Вика. Я ей только сказал... Вернее, не я, а Серега - через меня... Сказал ей, кто за ней смотрит. Так она Егора так обслужила, что он про все забыл...
        - Что с гадами делают, знаешь?
        - А что ты мне сделаешь?
        Это была чистой воды провокация. Но поддался я на нее нарочно, чтобы поскорее лишить этого подонка надежд на спасение.
        - Убью!
        Я сорвался со своего места, а Тимоха схватился за нож. Ему даже не надо было наносить удар - достаточно было выставить клинок мне навстречу. Так он и сделал. Но я вдруг резко изменил курс и оказался справа от предателя, в то время как нож у него находился в левой от меня руке. Теперь ему требовалось дополнительное время, чтобы ударить меня. Но, разумеется, этого времени я ему не дал.
        Удар локтем точно в висок начисто вырубил Тимоху. Очнулся он в позе тюленя - со стянутыми скотчем вдоль тела руками. И пистолет я у него изъял.
        - Так что с гадами делают? - морозно глянул на него я.
        - Корней, ты чо!.. Я же фуфло гнал! - в панике затараторил Тимоха. - Не было ничего... И киллера не было, и Вику никто не имел...
        Я ничего не сказал. Передернул затвор пистолета и вдавил ствол в его щеку. Только после этого произнес:
        - Сейчас выстрелю. И скажу, что не убивал тебя...
        - Ны-ы, ны-ы ны-ыда...
        - Что ты сказал?
        Я убрал ствол.
        - Не надо, говорю...
        - Ну как не надо, если надо?.. Ты же знаешь, что я Кешу убил... И тебя влегкую сделаю... У тебя краска на стенах моющаяся?
        - Да... Десять тысяч вытираний... А что?
        - Да вот думаю, сможет Марго мозги твои с нее смыть или нет. И пулевое отверстие надо чем-то замазать... А как ты думал, не оставлять же труп... Вы же не оставили Пашкин труп в моей квартире...
        - Его на месте убили... - выпалил Тимоха и спохватился. - Ну, Серега говорил...
        - А я тебя, гада, здесь кончу... Про Кешу откуда узнали? Ну, что я его сделал...
        - Вика сказала. Сереге... Она с ним вась-вась. А у меня с ней ничего не было, отвечаю...
        - Да мне уже, в общем-то, все равно, кто с ней и куда... И тебя, козла, уже со счетов списал... А так все хорошо было, да? Нашим «Флеш-Роялем» крутил, да? Ждал, когда меня сделают... А если бы сделали, что дальше?
        - Да что... С Пашкиной женой уже работают. Твою давно обработали. Но Вика твоя жить будет, а Ленку в расход...
        - С кем она жить будет?
        - Ну... С Серегой, да...
        - Она ему не надоела?
        - Кому может надоесть богатая вдова? Так он под своим дядькой прогибался, а тут своя система...
        - А тебе своя система не нужна?
        - Да я чо?.. Я человек маленький...
        - Да не любишь ты маленьким человеком быть. Не любишь... Так какой ты подруге звонить хотел? У кого там от тебя ребенок?
        - А-а, это... Ну так Алене, да...
        - Врешь ты нескладно, Тимоха. То Анюта она у тебя, то Алена... А может, Вика ее зовут, а?.. Может, она от тебя ребенка ждет, а?.. Или совсем не ждет?
        - А-а, ребенок... Не было никакого ребенка... Развела она тебя...
        - Нас она развела. Себя развела со мной... Звони ей...
        - Зачем? Поздно уже...
        - Я бы сказал, рано... Светает уже...
        - Так спит же она...
        - С кем?
        - Не знаю.
        - Вот и узнай... Скажи, что я в бегах, скажи, чтобы позвонила, если вдруг объявлюсь... Давай, это единственный твой шанс...
        - А точно не убьешь?
        - Ну, если ты пообещаешь хорошо себя вести...
        - Да ты чо, Корней! Ты только скажи! Да я сам всех этих гадов порву!..
        - Я скажу.
        - Тогда я снова за тебя.
        - И на этот раз навсегда?
        - Не вопрос!
        - Отлично...
        Разумеется, я не верил Тимохе. И он, конечно же, это понимал. Но тем не менее хоть какой-то компромисс....
        Я набрал номер своего домашнего телефона, включил аппарат на «громкую». Длинные гудки, и наконец Викин голос.
        - Тимофей? - недовольно спросила она.
        Через определитель номера его вычислила. Значит, точно знает номер его телефона... Тимофей... Кеша у нее был Иннокентием, Тимоха - Тимофей... Интеллигентка хренова..
        - Да, я... Это, как дела?
        - Какие дела в четыре утра?
        - С кем ты?
        - Какая разница?
        - Серега?
        - Нет... Ты его не знаешь...
        Как ни странно, но во мне уже не поднималась волна возмущения. Моя жена меняла мужиков как перчатки, спала с кем попало, а мне уже все равно. Перекипело... Но еще не переболело...
        - А может, это Корней?
        - С ума сошел? Ты же знаешь, где он...
        - В том-то и дело, что не знаю... Сбежал он...
        - Да ну!
        - А ты не знала?
        - Нет.
        - Тогда гони своего пахаря. И Корнея жди: ему деваться некуда - только к тебе... Как только появится, сразу мне звони...
        - Я, наверное, лучше уеду...
        - Ни в коем случае!.. А то ведь менты его возьмут...
        - И что?
        - Снова закроют... А если мы возьмем, то зароем. И будешь ты богатой вдовой... Так что будь дома. И если появится, сразу звони - или домой, или на мобильник...
        - Он же меня убьет...
        - Ничего, выкрутишься... Ты же умеешь выкручиваться...
        - Я постараюсь.
        - Давай, старайся...
        Тимоха положил трубку и посмотрел на меня с таким видом, как будто сам заслуживал звания «умник»... Будет ему звание, все будет...
        - Отлично сработал, - без тени насмешки похвалил его я. - Теперь Сергею звони...
        - А-а зачем?..
        - Скажи, что я к тебе пришел. Скажи, что ты меня повязал... Только с мобильника звони. Скажи, что ты из Измайловского парка звонишь...
        - А где шумовой фон? Если я из квартиры звонить буду, он поймет...
        - Молодец, соображаешь. Птички у тебя здесь не поют... Поэтому в парк поедем. Тут недалеко, да?
        - Минут десять...
        - А машина твоя где?
        - У подъезда...
        - Замечательно... Мы с тобой заодно, но ты все равно знай - одно неосторожное движение, и ты труп. Стрелять я умею...
        - Да знаю, - обреченно кивнул Тимоха.
        - И ты должен уметь стрелять... Ствол у тебя еще есть?
        - Да! - оживился парень.
        Он извлек из тайника незарегистрированный «ТТ» и тут же расстался с ним. Было бы глупо оставлять его с оружием.
        Марго мы оставили у него дома. А сами спустились к машине. Он сел за руль, а я устроился сзади - подпер спинку его сиденья стволом пистолета. Это чтобы мыслей у него дурных не возникало.
        Мы остановились на укромной просеке посреди Измайловского парка. Тихое спокойное местечко. А главное, найти ее несложно. Тимоха позвонил Сергею с мобильника. Так, мол, и так, повязал Корнея. Что делать?.. Я боялся, что чеченец даст ему команду грохнуть меня и закопать самостоятельно. А ведь мне надо было вытянуть этого урода на себя. И там уже будь что будет - пан или пропал.
        Но Сергей оправдал мои чаяния. Он спросил, где мы находимся, и сказал, что скоро будет.
        - Ты ствол мне дашь? - спросил Тимоха.
        У меня на выбор было два пистолета. Лицензионный «Иж-71» и незарегистрированный
«ТТ». Я предпочел второй вариант. Мало ли, вдруг Сергей будет в бронежилете, тогда только «ТТ» может его взять... Но это не значило, что «Иж» я отдам Тимохе. Я же не самоубийца...
        - Я подумаю.
        - Ты же видишь, я на твоей стороне!
        - Не совсем, - покачал я головой.
        - Что значит, не совсем? - возмущенно протянул Тимоха. - Я сжег за собой все мосты!..
        - Не все... Мне нужно знать, кто убил Пашку?
        - Да говорю же, Серега!
        - Ты в этом уверен?
        - Да!
        - Откуда такая уверенность? Тебя же там не было.
        - Э-э, я потом подъехал...
        - Когда потом?
        - Ну, Сергей позвонил, сказал, что я нужен. Я раньше, чем Пашка, к дому подъехал..
        Каюсь, я тогда обманул Пашку. Забрался к нему в машину... Ты же знаешь, он обычно впереди ездит. А я назад сел, ну, как ты сейчас сидишь. И ствол к затылку. Водиле говорю, поехали, да. Ну, отъехали мы, а тут Серега со своими... Короче, они их обоих сработали - и Пашку, и водилу... Пашку на дороге сбросили, а водилу закопали. Ну, машину сожгли где-то... Да, еще кровью багажник в твоей машине запачкали...
        - А сработали как?
        - Ну, Пашку ножом. И водилу тоже...
        - В сердце?
        - Ну да.
        - Чеченцы если режут, то ножом по горлу. Это у них в крови. Их предки баранов резали, а они людей... Может, ты нож в сердце всадил?
        - Ну ты что! - как ужаленный дернулся Тимоха. - Как я мог! Пашка же мне как брат был...
        - Пашка мне братом был. А тебе чеченские волки братья... Не будешь ты в них стрелять, не будешь...
        Чеченцы не заставили себя долго ждать. Не прошло и часу после звонка, как они были уже на месте. А место тихое и безлюдное. Подъехали на черном «БМВ». Первым из машины вышел Сергей, за ним еще один... Ну, была не была!
        Я рывком вынес свое тело из машины. И пока Сергей приходил в себя, я выстрелил ему в голову - чтобы наверняка... Я исправил ошибку, которую допустил в Грозном. Выстрел в голову, и никаких словесных гвоздей... Еще выстрел. И второй чеченец навеки припадает к земле... Но в машине третий - водитель. И он уже хватается за оружие. Но шансов у него нет. Еще пара выстрелов... Как бы я хотел поставить на этом точку. Но еще оставался Тимоха. С ним тоже нужно было что-то делать...
        Тимоха был шокирован столь резкой расправой. И смог стронуть машину с места лишь после того, как я приставил к его голове горячий после выстрелов ствол.
        - Т-ты м-меня уб-бьешь? - спросил он.
        - Нет... Я тебя очень больно ударю. А когда ты придешь в себя, пойдешь в милицию..
        Можешь заявить на себя, если хватит духу. Можешь валить все на чеченцев: они все равно покойники... Короче, делай что хочешь, но обвинения в убийстве Пашки с меня должны быть сняты...
        Тимоха не смог сдержать вздох облегчения.
        - Да, как скажешь...
        Я действительно собирался отправить его в милицию. Но сначала я должен был привязать его к убийству чеченцев. Он привез меня к себе домой, и там я его больно ударил. А когда он пришел в себя, показал ему «ТТ», аккуратно уложенный в целлофановый пакет.
        - На нем твои отпечатки пальцев, - пояснил я.
        Чем привел Тимоху в панический ужас.
        - Отмажешь меня, никто ничего не узнает. Нет - будешь отвечать за смерть чеченцев. .
        - Но это же ты их убил!
        - Не докажешь...
        - Я тебя отмажу!
        - Тогда и пистолет этот исчезнет.
        - Договорились.
        Больше бить Тимоху я не стал. Разбудил Марго и отправил ее в аптеку за снотворным. Она принесла «Имован», которым я и угостил Тимоху. Когда он заснул, я попросил Марго отвезти меня домой на Кутузовский проспект. Но прежде мы побывали на набережной Москвы-реки, где незаметно для нее я выбросил с парапета «паленый» пистолет.
        Я уже не боялся ехать домой. Пусть там меня ждет засада, пусть меня снова арестуют. Теперь у меня есть Тимоха со своими показаниями. И ему не понадобится идти в милицию: менты сами придут к нему домой - с моей подачи. И он меня отмажет, потому что другого выхода у него нет. Ведь он же не знает, что компромат на него канул в воду...
        Но в квартире на Кутузовском, кроме Вики, меня никто не ждал. Я знал, что она откроет мне дверь. Ведь она же должна была следовать указаниям своего подельника..
        Тварь!.. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать распирающий меня гнев.
        - Корней, я тебе все объясню! - распахивая передо мной дверь, предупредительно сказала она.
        - Что объяснять? Ты сказала правду... Правду, только правду и ничего, кроме правды. Так, дорогая?..
        - Да... Он заставил меня...
        - Кто?
        - Следователь. Он меня загипнотизировал...
        - Ты знаешь, мне тоже так показалось...
        - Тебя что, уже отпустили?
        - Конечно. Я же ни в чем не виновен...
        - А кто виноват?
        - Не знаю... Мне бы ванну принять...
        Вика была только рада мне угодить. Ведь пока я буду балдеть в джакузи, она и Тимохе успеет позвонить, и он успеет приехать. Во всяком случае, так должно было быть, по ее мнению. Но не будет этого...
        - Я пока один здесь побуду, - раздеваясь, сказал я. - А ты потом подойдешь. Спинку потрешь, и вообще...
        - Да, конечно!
        Вика выпорхнула из ванной, а я снова натянул на себя футболку. Ровно через три минуты зазвонил лежавший у меня в кармане мобильник. На дисплее высвечивался номер моего домашнего телефона.
        - Да, Вика, я тебя слушаю, - своим голосом сказал я.
        - Корней?! - Надо было слышать, насколько шокированно звучал ее голос.
        Я и слышал ее. И видел. Она стояла посреди гостиной с выносной трубкой телефона.
        - Тимоха тебе не ответит, - входя в комнату, сказал я. - В милиции он, показания дает...
        - Корней! О чем ты? - круглыми, истерично выпученными глазами смотрела на меня Вика.
        - Показания, говорю, Тимоха дает... И Сергею своему не звони. Нет его...
        - Какому Сергею? О чем ты?
        - А тому, который мне тебя «подарил»... Шлюха ты с барского стола. Тебя можно продать, тебя можно подарить... Тимоха мне все рассказал. Как ты Егору давала, который за тобой должен был смотреть. Как чеченцам давала за моей спиной. Как меня подставила, чтобы им угодить...
        - Корней, это неправда! - запаниковала она.
        - Правда... Ложь. Там, где ты, Вика, там везде ложь... И даже то, что я тебя люблю, тоже ложь... Не люблю я тебя, не люблю...
        Мне и в самом деле казалось, что я больше ее не люблю. Но при всем при том я понимал, что это не более чем иллюзия замороженных чувств. Пройдет время, я оттаю, и снова любовь к этой подлой гадине начнет отравлять мою кровь... А может, и не иллюзия это? Может, я в самом деле разлюбил ее? Хотелось бы в это верить...
        - Неправда! Ты меня любишь!..
        - Заткнись! Не тебе говорить о любви... Слишком много в тебе грязи, чтобы ты могла говорить об этом светлом чувстве... Дрянь ты. Подлая тварь...
        - Ты не можешь бросить меня! Я - твоя жена!.. И у нас будет ребенок!..
        - От кого ребенок? - криво усмехнулся я.
        - От тебя!
        - Не будет у тебя ребенка. Не будет!..
        - Откуда ты знаешь?
        - Я же говорю - там, где ты, там ложь и подлость... И смерть... Что мне с тобой делать, может, сама скажешь?
        - Не надо ничего делать! Я исправлюсь!..
        - Горбатого могила исправит...
        - Не надо в могилу...
        - Ну, почему не надо?.. Помнишь, что сделал Отелло с Дездемоной?..
        Но душить Вику я не стал. Хотя, казалось бы, другой участи она и не заслуживала. Но не мог я поднять на нее руку. Во-первых, она женщина. А во-вторых, я больше не мог убивать. Хватит с меня!..
        Я заставил Вику написать заявление на развод, чтобы затем выгнать ее взашей. И я ее выгнал. У меня хватило на это духу.
        И только она ушла, как появились менты. Я не стал сопротивляться и добровольно протянул им руки под стальные браслеты...

* * *
        В камере следственного изолятора я провел ровно две недели. После чего был суд, где было принято решение освободить меня из-под стражи под залог. И далось это решение относительно легко. Дело в том, что я сдал Тимоху, а тот перевел все стрелки на покойного Сергея. А следователь ему попался из тех, кому палец в рот не клади. Не знаю как, но Тимоха раскололся по полной программе. И даже показал место, где был закопан труп Пашкиного водителя. После этого с меня сняли обвинение в убийстве своего партнера.
        Но на мне оставалось еще два обвинения - убийство Викиного мужа и киллера, которого подослал ко мне Тимоха. Но в первом случае мне помог Тимоха. По его навету Вика была привлечена к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Не было никакой крови, которая якобы осталась у нас на кухне после убийства Пашки. В панике она решила, что выручить ее могу только я, поэтому призналась, что оклеветала меня. Оказывается, не убивал я ее мужа... А в случае с убийством киллера мой адвокат сумел привести доводы, что я действовал в пределах допустимой обороны... Ни то, ни другое обвинение с меня не сняли, зато выпустили на свободу под залог. А дело рано или поздно закроют. Ведь я никогда не признаюсь в убийстве Викиного мужа и никогда не покажу, где покоится его труп. И убийство киллера с меня спишут. Если хорошо заплачу. А деньги у меня есть. Так же много, как и желания остаться на свободе.
        И у Вики есть желание обрести свободу. Но некому за нее заступиться. Никто из ее многочисленных любовников и клиентов не захотел помочь ей. Только я мог ей помочь. И я помогу, но в обмен на развод. Я не хотел, чтобы она оставалась моей женой... Если она и останется жить со мной, то в качестве содержанки... Нет, не умерла моя проклятая любовь. Даже потеря лучшего друга и последующие затем события не смогли растоптать ее. Меня по-прежнему тянуло к Вике. И я даже подумывал о том, чтобы заплатить прокурору и тем самым подвести ее к обвинительному приговору. Пусть дадут ей пару-тройку лет, пусть отправят в места не столь отдаленные... Только так я мог спастись от нее... Да, я подумывал о том, чтобы сплавить ее на зону, но при всем при том понимал, что не пойду на это...
        Из здания суда я отправился к себе домой. Но вовсе не для того, чтобы отдыхать. Не до того сейчас: проблем в бизнесе выше крыши. И кому их разруливать, как не мне...
        А разруливать их я буду... В бизнесе как на войне - и чеченцы здесь, и смерть, и предательство. Мы с Пашкой попали в серьезную переделку, но уцелел только я. И раз уж мне суждено было выжить, я снова возьмусь за поводья и поведу дальше наше общее дело. Пашки нет, но он наблюдает за мной оттуда, с небес. И не только за мной смотрит. Здесь у него осталась жена, которая носит под сердцем его ребенка. И кто, как не я, позаботится об их будущем... Я буду заботиться о его жене и ребенке. Если Лена захочет, она может стать моим полноправным компаньоном в равных долях. Нет - будет получать полнокровные дивиденды...
        С начальником нашей службы безопасности я уже встречался. После того как Тимоху закрыли, некому стало чинить Матвею препоны, и он навещал меня в тюрьме. Он обещал навести порядок в системе безопасности. Но я ему не очень-то верил. Не нужен мне столь слабохарактерный начальник, которым мог помыкать зам из бывших бандитов. Была кандидатура на пост нового начальника. Но с этим человеком я собирался встретиться завтра. А сегодня мне нужно было встретиться с руководством моей, то есть нашей с Пашкой компании. Люди уже оповещены и скоро будут. А пока я должен был привести себя в порядок...
        Дома ничего не изменилось. Чистота, порядок, все разложено по полочкам. И даже Викой пахло, хотя ее здесь уже больше недели не было... Преступница она и шлюха. Но как же мне хорошо было с ней... Я понял, что зря пришел сюда. И понял, что нужно убраться отсюда. Но сначала надо было смыть с себя тюремную грязь...
        Я принял душ, высушил феном волосы, достал из гардероба новый летний костюм, оделся. Уже собирался уходить, когда в дверь позвонили. Я вывел на экран монитора изображение с лестничной площадки. И увидел Марго. Красивая и ухоженная мисс в стильном костюме. Глядя на нее, я бы не рискнул назвать ее вульгарной.
        Но каким ветром ее ко мне занесло? И вообще, откуда она узнала, что я дома?
        Ее появление показалось мне подозрительным. Но все же я открыл ей дверь... Уж больно хороша она была. И оттого возбуждала мои природные инстинкты. Но не столько секс меня волновал, сколько само присутствие чужой женщины в моей квартире. Мне вдруг пришла в голову мысль, что Марго может хоть как-то перебить запах Вики, а вместе с этим и память о ней...
        - Здравствуйте! - на «вы» обратилась она ко мне. - А я как знала, что вы дома...
        - Откуда?
        - Да я часто к вам хожу...
        - Можно на «ты».
        - Ну как же! Я же хочу на работу к вам... Вы обещали...
        - Да, я помню...
        - Мне говорили, что вы в тюрьме.
        - Как видишь, уже нет...
        - Вижу... И не только вижу... Я чувствую ваши вибрации... - кокетливо улыбнулась она. - Я знаю, вам сейчас очень нужна женщина...
        Я поймал себя на мысли, что у Марго потрясающее чутье на мужчин и на их желания. Может, в другой момент я бы послал ее куда подальше со всеми тонкими намеками на толстые обстоятельства. Но сейчас я был очень близок к тому, чтобы согласиться с ней. Да, мне действительно нужна была женщина. И я мог позволить себе немного опоздать на встречу со своими подчиненными...
        Но в дверь снова позвонили. И я опять вывел изображение на экран монитора. И в мгновение ока забыл о Марго. Ко мне в гости пожаловала Александра... Вот в ком я сейчас нуждался больше всего на свете - не с грязными, а самыми что ни на есть чистыми помыслами...
        Надо ли говорить, что я немедленно открыл дверь. И сразу же вспомнил о Марго. Вернее, Александра напомнила.
        - Кто это? - спросила она.
        В ее голосе я уловил знакомые нотки. Передо мной стояла красивая и женственно нежная Александра, но говорила в ней Сашка. Та самая пацан-девчонка, с которой лучше не связываться.
        - Э-э, секретарша, - соврал я.
        - Прогони ее! - не попросила, а потребовала Сашка-Александра.
        Марго снова поразила меня своей проницательностью. Она поняла, что не стоит и мизинца Александры. Поняла и мирно удалилась.
        - Значит, завтра у вас в офисе, да, Корней Корнеевич? - спросила она.
        - Да, утром, в десять... - кивнул я.
        И облегченно вздохнул, когда за ней закрылась дверь... Да, она наверняка получит работу. Возможно, я возьму ее к себе секретаршей с хорошим окладом. Такая проницательность... Но это будет потом. А пока я целиком был втянут в сферу притяжения, которую создавала Александра... Да, Марго действительно не стоила и мизинца ее. И даже Вика меркла на ее фоне...
        - Развлечься с ней хотел?
        - Нет, с чего ты взяла?..
        - Ненавижу! - выдала Сашка.
        - Эй, что с тобой?
        - Ненавижу, - гораздо более мягко сказала Александра. - Ненавижу всех, кто вокруг тебя... И даже Вику...
        - Что это на тебя нашло?
        - Нашло. Давно нашло... Только ты этого не понимаешь...
        Александра всхлипнула по-девичьи беспомощно и, не в силах сдержать слезы, повернулась ко мне спиной.
        Она хотела уйти. Но я ее остановил. Потому что я все уже понимал... Нужно быть полным идиотом, чтобы этого не понять...
        - А как же Виктор? - прижимая ее к себе, вспомнил вдруг я.
        - Не издевайся, - счастливо улыбнулась она. - Я о нем давно забыла... И не было у нас ничего. И быть не могло...
        Вика вышла из тюрьмы в конце августа. А в сентябре я получил развод. Но еще до этого вычеркнул ее из своей жизни. Потому что у меня теперь была Александра. Я был счастлив с ней, но не переставал думать о Вике. Ведь она так и осталась шлюхой с ласковыми глазами. Ведь она так и продолжала принимать и обслуживать мужчин. И мне все чаще хотелось ворваться в ее жизнь и навести в ней угодный мне порядок. Александра своей любовью помогала мне сдерживать эти порывы, но я чувствовал, что рано или поздно сорвусь...