Нотариус Екатерина Сереброва
        Нотариус — владелец маленькой фирмы — случайно получает крупного клиента, которому нужно помочь в довольно плёвом деле. Но смутные догадки посещают Александра, когда он понимает, что точно встречался с этим бизнесменом, но много лет назад и не при самых приятных обстоятельствах. Остапенко не успевает прийти к однозначным выводам, когда вдруг история с загадочным Коноваловым затягивает его все глубже, а шапочное знакомство вынужденно расширяется.
        Нотариус
        Екатерина Сереброва
        
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        1
        —Саш, ты намашине? — суетливо вопрошал мужской голос вмобильнике. Звонящего что-то беспокоило, носразу переходить кделу он обычно неспешил.
        —Ну да, как ивсегда, — напрягшись, ответил Саша, привыкший сразу переходить кделу, говорить прямо ичетко, анеразмусоливать.
        —Отлично, — выдохнули вдинамике телефона. — Саня, будь другом, а, доставь мое извещение адресату?
        —Асам чего? — неохотно уточнил Александр, степенно перебирая настоле бумаги — он часто занимал себя рутиной одновременно снежелательным или скучным телефонным звонком. Наэкране монитора перед ним был разложен карточный пасьянс, что было куда интересней, иСаша уже мысленно сыграл впартию. Нетерпелось воплотить полученные ходы. Время близилось кконцу рабочего дня, аон ненавидел отвлекаться начьи-то звонки, будучи одной ногой дома.
        —Теща просила навокзале встретить! Аадресат загородом, мне неуспеть! — разгорячённо тараторил звонящий. — Пожалуйста, Санька, выручай! Запилит ведь змея, если опоздаю, ажена потом вообще намесяц надуется. Вручишь извещение — исвободен.М-м?
        Приятель всебы итарахтел, пока недобилсяб своего. Саша знал, что проще уступить ипомочь, чем объяснять, почему он, нотариус, неимеет права делать работу засудебного исполнителя. Доставлять извещения должникам — некриминально, но, тем неменее, всегда можно нарваться набдительного ивъедливого гражданина, который, несмотря наимеющиеся унего долги, начнет качать права итребовать наказания для него, Александра, нарушившего должностную инструкцию.
        Носегодня отчего-то Саше было все равно. Он устал отзвука включенного кондиционера, неспасавшего отвзмокшей рубашки, имучительно хотел домой, впрохладу оттреклятой духоты ижары.
        —Ладно, — наконец, ответил Александр. — Будешь должен. Как передашьмне?
        —Я завезу, Сань. Довашего офиса ведь мне близко, — заверил собеседник, явно обрадовавшись выигранному предприятию. — Спасибо!
        Ивправду, через полчаса приятель состранной фамилией Сковорода подвез необходимую документацию ирастворился, даже забыв очно чего-нибудь пообещать заэто Александру. Нотариус несильно иобиделся: лесть изаведомый обман он чуял заверсту инелюбил пустых заверений, асоСковороды редко, что дельного можно было стребовать. Исключительно постарой университетской «дружбе» Саша попривычке общался, да иногда вот выручал его. Никаких совместных дел или увлечений уних давно неимелось.
        Саша неторопливо собрался незадолго доофициального закрытия своей конторки — клиентов все равно небыло, глухо, как втанке. Снеудовольствием натянул навлажную исовсем несвежую рубашку пиджак, поправил галстучек. Захватил дипломат, аккуратно, нобыстро сунув внего извещение, перед уходом подошел посмотреться взеркало. Педантично заправил зауши волосы иобтер шею — Саше ненравились длинные, доплеч волосы, особенно вжару, нотак любила жена, иприходилось мириться. Критично присмотрелся ксебе: да уж, пожалуй, старовато он выглядел для своих тридцати трех. Седые виски, морщины углаз иодна большая, залегшая налбу между глаз. Стенями под глазами ивялым видом из-за бессонницы летом справляться было, вцелом, несложно — солнечные затемненные очки исправляли положение, покрайней мере, науличных встречах. Да ивпомещении при дневном свете при умелой улыбке Александра ихорошей способностью вести счеловеком беседу, располагать ксебе он умудрялся скрывать недостатки внешнего вида. Ноуже всерьез боялся, какбы непришлось уподобиться жене иненачать делать масочки для лица.
        Представив себя облепленного огурцами, Саша усмехнулся ипокинул кабинет. Навыходе изофиса он оставил несколько распоряжений своей секретарше вприемной инеторопливой, почти сонной походкой успешно вышел изздания.
        Александр Остапенко был юристом всю свою сознательную, нодалеко небеззаботную ипростую жизнь. Чего сним только ни происходило, вкаких передрягах Саша, вовсе непосвоей воле, успел побывать! Последние года три все было спокойно и, казалось, судьба смилостивилась над Остапенко: долгожданная тихая, мирная работа без лишней беготни посудам, да сизвещениями, собственное руководство, грамотный небольшой персонал, скоторым комфортно ибеспроблемно сотрудничать. Всемье тоже было все хорошо, подрастала дочь-подросток. Нозлой рок настиг насей раз любимую жену Александра, Нину: унее проявились признаки сахарного диабета. Болезни несмертельной при качественном ирегулярном лечении, однако новость, естественно, всколыхнула их семью, ноНина умудрилась исама нерасклеиться, идомашним недала пасть духом.
        Словом, несмотря наэто удручающее обстоятельство, Саша полагал, что его жизнь протекала более-менее плавно истабильно. Как убольшинства нормальных людей, занятых простыми каждодневными делами изаботами. Остапенко давно знал, что каким-то образом выделяется изданного ряда, немог только понять, зачто ипочему, новсеже очередная напасть Александрабы неудивила. Он неждал чего-то особенного, Боже упаси, вовсяком случае сознательно. Саша смирился стакой жизнью, где главным принципом ицелью непроизвольно стало: быть начеку. Постоянно остерегаться, анерванетли где мина, как впрямом, так ивпереносном смыслах. Поэтому даже то спокойствие, которое было сОстапенко вэтот период жизни, было зыбким иневполне правдивым. УАлександра болела жена, аон, иногда жутко себя заэто коря, порой допускал мысли: неровен час, как исамого схватит очередная неприятность. Словно сам факт болезни близкого человека для него ничего инезначил. Что, конечно, было совершенно нетак. Нопредчувствие некого более крупного события неумолимо следовало заСашей.
        Иобострилось оно, правда, пока незаметно, сразу после звонка приятеля. Остапенко уже приближался кзагородному дому, где проживал должник — адресат для извещения, когда предчувствие усилилось. Сердце вдруг ускорило темп, руки вспотели. Александр удивленно поморгал несколько раз, надеясь сбить тревогу, нонепомогло. Он осторожно припарковался увысоких ворот обозначенного дома имедленно вышел изсвоего старенького Форда. Сразу пахнуло елью, кедровыми орешками — весь коттеджный поселок находился рядом слесной зоной. Посухому гравию Остапенко потопал вперед.
        Форма кнопки звонка была причудливо необычной: сердце, обвитое змеями. Донего пришлось тянуться, привстав наносочки. Иэто вовсе неАлександр был такой низенький — видимо, здесь просто нелюбили незваных гостей. Пальцами теребя дипломат, он как-то беспричинно волновался, хотя встречи слюдьми самого разного социального положения были для него делом каждодневным инеособо хлопотным.
        Как только трель отзвонка прозвучала, дверь сразу иоткрылась. Вот так внезапно, без дополнительных проверок, выяснений, кто он, ичто ему нужно. Остапенко одеревенело прошел заограду, ворота заним моментально закрылись. Опасливо озираясь, словно вожидании волка изсказки оКрасной шапочке, прижимая ксебе дипломат, он медленно двинулся кдому. Завидев пожилого швейцара, приветливо распахнувшего дверь, Александр чуть подуспокоился: одна живая душа тут определенно есть.
        Фасад двухэтажного коттеджа непритягивал особого внимания: средних габаритов, кирпичный, стандартный навид дом. Водворе Саша успел заметить лишь беседку инесколько экзотических растений, кустов — внешним обустройством явно никто специально незанимался. Или делал это, нодовольно давно.
        Между тем, швейцар пропустил Остапенко через порог итолько затем, без предисловий, задал резонный вопрос:
        —Что вы хотели?
        —Я отсудебного пристава, мне нужно передать извещение, — Саша замешкался, мысленно укорив себя зато, что даже неудосужился глянуть фамилию адресата, уловив только адрес. Обычно дисциплинированный исобранный он сбился из-за этого странного, нависшего предчувствия, сильно самого себя расстроив из-за такой пустяковой невнимательности. Пришлось срочно рыться вдипломате идоставать бумагу, пока швейцар терпеливо ожидал. — Коновалову, — мельком прочел Остапенко.
        —Семёну Викторовичу или Илье Семёновичу? — сухо уточнил мужчина.
        —Ох, простите, — вздохнул Саша, нервно теребя бумагу ипосмотрев внее вновь. — Семёну Викторовичу.
        —Как вас представить хозяину?
        —Александр Петрович, — коротко сказал Остапенко, досадуя, что еще изабыл назваться. Похоже, единственная его сегодня неприятность — оплошать ивыглядеть полным дураком. Да еще инеуклюжим исонным. Непомешалобы выпить кофе! Ато сконцентрацией настала совсем беда.
        Швейцар засеменил, попросив Остапенко переждать вприхожей. ИСаша только сейчас заметил, что внутри домик гораздо симпатичнее. Зеркальный потолок вкоридоре, идеально белая, полупрозрачная плитка наполу — интересно, нокак-то пугающе. Куда ни глянь — всюду твое отражение… Справа отАлександра была чуть приоткрыта дверь и, судя позапахам, звукам оттуда иосвещению, скрывала она крытый бассейн. Мысль освежиться мгновенно заполонила все сознание Остапенко. Он иокофе позабыл, мечтая теперь очем-нибудь холодном. Можно просто слегка растопленный лёд… Духота втесном костюме была совсем невыносимой, но, наблаго, вприхожей была хорошая вентиляция, отдавало приятной прохладой.
        Коридор был, казалось, бесконечным — плохо просматриваемым, ктомуже, инеполностью освещенным. Нельзя было изприхожей точно определить площадь коттеджа ипредположить, сколько внем комнат. Стояла полнейшая тишина, итолько полегкому скрипу оттуфель швейцара Александр понял оего приближении. Правда, вернулся тот уже неодин. Изглубины показался вдруг ивторой мужчина, очевидно, хозяин. Вдомашнем халате имягких тапках — потому ибесшумных.
        Хозяин приближался размеренно инеторопливо, что дало возможность рассмотреть его. Высокий — немного выше ростом Александра, статный, подтянутый мужчина средних лет, сузким разрезом темно-зеленых глаз, прямым носом итонкими губами. Причем, если Саше воизбежание появления «пивного животика» неприходилось специально заниматься спортом (хотя он изанимался) — тот был худ отприроды, то Коновалов действительно засобой следил. Семён Викторович был скуп наэмоции ижесты, лишних движений недопускал, ноивпоходке было сказано многое: хозяин здесь однозначноон.
        Приблизившись, наконец, кАлександру, Коновалов едва заметно склонил голову взнак приветствия ивопросительно уставился нанего. Остапенко снова тормозил, нововсе неотнеловкости или забывчивости: лицо Коновалова было ему знакомо. Да только где, при каких обстоятельствах, икогда они могли встретиться — вариантов было масса, чтобы сходу найти верный.
        —Вы сказали, увас ко мне извещение? — вежливо уточнил Семен Викторович, поняв, что собеседник испытывает затруднения. Верхняя губа его слегка дернулась, вхолодных глазах проскочило нечто вроде надменности инеприятия.
        —Ах да, конечно, — качнул головой Саша, протягивая бумагу. Следовало взять себя вруки ипоскорее. — Мой знакомый попросил его подменить изаехать, вручить вам. Вы непротив, что это делаю я? Вот мои документы, — он показал водительские права. — Я тоже юрист.
        —Мне, честно говоря, без разницы, — сухо пояснил Коновалов. — Давайте, я возьму. Вам расписаться?
        —Да, если можно, — кивнул Остапенко, радуясь, что клиент попался дотошный втом смысле, что сам проявлял инициативу инеотказывался сотрудничать. Далеко некаждый получал извещение науплату алиментов столь хладнокровно идобровольно.
        Александр закопался вдипломате впоисках ручки. Коновалов только чуть взглянул навсе еще стоящего позади него швейцара, как тот лихо извлек ручку откуда-то изкармана ипротянул хозяину. Остапенко вконец засмущался, пристыженный своей внезапной беспомощностью.
        —Простите, обычно я более собран, — пробормотал Саша, невыдержав мук совести.
        Коновалов взял документ ирасписался. Нафразу Александра он несреагировал ипочти ушел, как внезапно остановился, странно посмотрев нанотариуса. Словно тоже его признал. Что-то вызвало его интерес.
        —Совсеми бывает, — промолвил Коновалов, глядя будтобы ненаСашу, асквозь него. — Трудный день?
        —Втом-то идело, что нет. Просто какой-то… неуклюжий, — выразился Остапенко.
        —Может, желаете чего-нибудь выпить? — неожиданно предложил Коновалов. — Я, признаться, небыл готов кпосетителям или гостям, — он, извиняясь, развел руками, показывая насвой домашний вид, — номне следовалобы сразу вам предложить. Вам ведь наверняка далеко возвращаться вгород, выпить непомешает.
        Он уговаривал Александра остаться, иэто было более чем странным. Ножара стояла такая, что Остапенко инеподумал отказаться.
        —Ябы выпил чего-нибудь холодного ибезалкогольного.
        —Лимонад? — даже улыбнулся Коновалов, будучи сама любезность.
        —Подойдет, — скромно улыбнулся иОстапенко.
        —Жора, сделайте, — бросил тот своему швейцару через плечо. — Авы, Александр Петрович, пройдемте. Отдохнете немного.
        Кудивлению Саши, Коновалов провел его подому через весь первый этаж, почти доконца коридора. Где они вошли вузорчатые двери иоказались вмаленькой, ноуютной обеденной комнате. Семен Викторович усадил Сашу застол, сам устроился напротив исмотрел нанего как-то уж слишком загадочно иподозрительно, нобез особых видимых эмоций. Остапенко опустил глаза, занявшись разглядыванием стола: внутри него плавали будтобы живые (или вправду?) рыбки, несколько ракушек, один коралл… чудо, анестол! Прозрачный, стеклянный идивный. Полки настенах были заставлены статуэтками кораблей, большими ималенькими, вбанках ибез. Всюду висели иожерелья изракушек, крабов — вобщем, сплошная морская живность.
        —Люблю море, — поделился Семен Викторович. — Знаете, даже вдетстве капитаном корабля мечтал стать.
        —Стали?
        —Куда уж там, — вновь улыбнулся он. — Нет, я бизнесмен. Мои компании несвязаны сморем, ксожалению. Вы совсем ничего обо мне неслышали?
        —Слышал, — припоминал Саша, медленно кивая. — Ноурывками. Оваших делах я знаю мало.
        Вкомнату неслышно икак-то незаметно прошла горничная, быстро поставила перед мужчинами подва бокала: Александру — собещанным лимонадом, Коновалову — сжидкостью темного цвета, наверняка чего покрепче. Также она подала блюдо сфруктами иотдельно — совощами. Истольже стремительно, бесшумно удалилась. Коновалов ни разу нанее невзглянул. Изумленный Саша молча отхлебнул напитка — холодный лимонад его взбодрил.
        —Ноуже успели подумать, почему такой богатый человек, как я, так по-хамски отказывается платить алименты, — саркастически протянул Семен Викторович вотношении себя.
        —Ну что вы, — попытался помотать головой Остапенко, да так внеопределенности изастыл.
        —Ладно вам, это ведь логично, если посмотреть свашей позиции, — хмыкнул он. Глаза Коновалова смеялись. Он умело располагал ксебе напускным простодушием иоткровенностью. — Я банально оних забыл, обалиментах, верите?
        Саше было все равно, норади приличия он кивнул, поведя плечом.
        —Столько дел, забот запоследние два месяца, что инеудивительно, что долги сыну накопились, — объяснял Коновалов. — Недавно восемнадцать исполнилось — уж конечно, впору мне подсуетиться, когда их потом отдавать? Александр Петрович, можно посоветоваться свами как сюристом?
        —Разумеется, — согласился Остапенко, ненаходя впросьбе ничего предрассудительного. — Постараюсь помочь, чем смогу.
        —Неподскажетели мне хорошего нотариуса?
        —Я иесть нотариус. Уменя своя маленькая фирма.
        —Опыт увас большой? — скорее для проформы, чем изреального беспокойства спросил Семен Викторович. Поприщуру его глаз Александру становилось ясно, что Коновалов покакой-то причине им заинтересовался.
        —Да, разумеется.
        —Немоглибы вы втаком случае оказать мне услугу? Небесплатную, естественно, — льстиво улыбнулся Коновалов иприщурился, делая глоток своего напитка. При этом мизинец правой руки, вкоторой Семен Викторович держал кружку, был по-аристократски оттопырен. Что вочередной раз подчеркнуло их сСашей статусное различие, которое, впрочем, как раз волновало нотариуса меньше всего.
        Все его поведение, тон, резкие перемены сбрезгливого ипрезренного кнейтральному, атеперь иблагодушному отношению иявно несвойственная гамма эмоций, которые он тщательно, будто позаказу, использовал иприменял, наводили Александра намысли окроющемся подвохе. Странное ощущение отвстречи сКоноваловым инедумало проходить, ночто конкретно Остапенко мог предъявить ему? Свои опасения, неподкрепленные фактами? Саша ведь толком ибиографию этого бизнесмена незнал, изасветскими новостями никак неследил.
        Чтоже было нетак, кроме самого его присутствия вбогатом доме, где такие как Александр могли побывать разве что вроли прислужника, водителя или охраны? Нонет, он был нотариусом локального значения, без особых регалий, ираспевал лимонады сКоноваловым, плетущим вокруг него свои сети.
        —Конечно, Семен Викторович, пожалуйста, — наконец, изрек Александр после всех своих недолгих раздумий. Если он сейчас согласится или хотябы выразит надежду наэто, то уж точно наврядли отделается отКоновалова. — Приходите вофис влюбое время. Летом склиентами глухо, ия часто свободен.
        —Видители, Александр Петрович, — он постучал пальцами постолу, выставляя напоказ дорогой ифамильный, видимо, массивный перстень скаким-то ценным камнем. Саша был крайне далек отроскоши ивдрагоценностях ничего несмыслил. Коновалов наклонился корпусом еще ближе кнему, будто собираясь сообщить нечто очень доверительное. Проницательный взгляд снова показался знакомым Александру, поспине прошлись мурашки. — Мое дело конфиденциально иделикатно. Вы располагаете временем? Я незадержу вас надолго, если вы позволите обрисовать вам ситуацию. Уверяю, вы непожалеете вслучае согласия, я щедро плачу тем, кто добросовестно выполняет свою работу. Авы, я уверен, ответственный ихорошо знающий свое дело нотариус.
        —Я, несомненно, немогу сказать осебе иначе… — растерянно проговорил Остапенко. Он сверился счасами наруке: уже час, как его дома ждала жена. НоСаша всеже предупредил Нину, что задержится, поэтому, пожалуй, вего распоряжении имелось некоторое количество времени, чтобы уже определиться, стоитли вести сэтим Коноваловым какие-либо беседы, либо отделаться отнего насовсем.
        —Ябы выслушал вас. Ноуменя нет ссобой ни бланков, ни иных документов, — сказал Саша, рассчитывая, разумеется, подготовиться чуть лучше. И… встретиться сКоноваловым неунего дома, авсеже вофисе или любой другой нейтральной территории. Здесь Семен Викторович был слишком уж вольготно устроен. АОстапенко нелюбил находиться взаранее стесненных обстоятельствах.
        —Я поясню вам суть, — настаивал, номягко, умело Коновалов. — Необязательно решать что-то сразу, увас будет время обдумать.
        —Позвольте узнать, норазве увас нет своего юриста? — задал Александр логичный вопрос.
        —Для этого дела мне легче нанять кого-то состороны, — пояснил Семен Викторович, по-прежнему несводя сСаши пристального, нервирующего его взгляда. Отнего отдавало холодом, несмотря нарасполагающую улыбку наустах. Данное противоречие порядком утомило, туманность инедосказанность сильно напрягали Остапенко. Прямолинейный, он неумел инехотел продолжать этот странный, витиеватый разговор, нопоразительным образом попросту немог уступить Коновалову иуйти, недослушав.
        —Ивы доверитесь незнакомому человеку?
        —Вы производите впечатление юриста, которому можно доверять. Или я ошибаюсь? — вскинул бровь Семен Викторович. Его лицо вновь стало каменным, лишенным эмоций, глаза недобро сощурились.
        Остапенко про себя ругнулся: опять Коновалов загнал его втиски!
        Вкрадчивый голос, пробирающий насквозь, лихорадочный блеск вглазах — все было знакомым, отдавалось неприятной пульсацией внутри. Саша давно небыл ни робок, ни пуглив, иногда отличался скромностью, как вот сегодня, ночтобы слепо подчиняться кому-то, впадать перед кем-то вступор — такого сним быть немогло. Непосле всего, что Александру довелось пережить.
        НоКоновалов, ничего толком несовершив инесделав, удивительным образом непросто нервировал, авызывал уСаши озноб. Самые разные, противоречивые ивзаимоисключающие друг друга чувства.
        —Безусловно, можете, — кивнул Александр. — Ноя хорошо все обдумаю, нестану давать вам гарантий насогласие, — сослался он, струдом сохраняя себя спокойным, еле контролируя себя исвои страхи, так внезапно инекстати прорывающиеся наружу.
        Семен Викторович кивнул.
        —Мой сын занял крупную сумму денег унеочень добропорядочных лиц, — хищно ухмыльнулся Коновалов: Сашу невольно передернуло, хотя внешне он никак иневыказывал изменений, творящихся унего внутри. — Те оформили сделку сним. Однако Илья был несовершеннолетним натот момент, следовательно, она неимеет никакой юридической силы. Нопредставьте себе кредиторов, — он криво улыбнулся, разведя руками, — естественно, они найдут лазейку, чтобы содрать снего денег свыше долга, да еще выдать это законно. Вкрайнем случае при просрочке долг спишут назаконного представителя Ильи — наменя, — Саша вскинул брови. — Да, сумма вполне мне посилам. Недумайте, что я невступлюсь засына, если придется. Ноиотвечать перед бесчестными людьми зато, чего несовершал, я никак ненамерен. Я хочу расторгнуть договор между ними иИльей.
        —Адолг?
        —Сдолгом Илья справится, — уверенно ответил Коновалов. — Уж лучше он сделает это, независя откредиторов никакими бумагами.
        —Но, если вы итак, итак отдадите сумму, зачем бумажная волокита? — искренне непонимал Александр.
        —Чтобы избежать дополнительных издержек, конечноже, — снисходительно пояснил Семен Викторович, вновь улыбаясь вполне радушно. — Заключить новый договор — Илья уже волен сам распоряжаться своими делами, ноконтроль непомешает.
        —Понятно. Да, пожалуй, имеет смысл пересоставить договор. Нонеуверен, хочули вмешиваться вваши внутренние разбирательства…
        —Неволнуйтесь, Александр, задача вполне безобидная. Просто я нежелаю получить огласку — только ивсего, — заверил Коновалов. — Мы исвами заключим соглашение, если вы возьметесь. Предоставить вам копию заключенной сделки?
        —Будьте любезны. Ябы ознакомился сним дома.
        —Как вам будет угодно.
        Семен Викторович ввоздухе щелкнул пальцами, идвери кухни раскрылись. Напороге образовался швейцар — как он умудрился услышать столь глухой звук? Неиначе был прямо под дверью! Саша был изумлен: при всей таинственности Коновалов допускал такие оплошности. То сгорничной, то сошвейцаром.
        —Принесите измоего кабинета синюю папку, — небрежно бросил через плечо Семен Викторович, неглядя насвоего служащего.
        Тот сгордым видом развернулся иудалился. Неуспел Александр иприйти всебя, как швейцар возвратился снужными документами. Коновалов отдал Остапенко папку, начем они ираспрощались, обменявшись рукопожатием искупыми улыбками. Саша отрастерянности едва неспоткнулся опорог, но, ксчастью, вполне благополучно покинулдом.
        Выбравшись кмашине, он, наконец, облегченно выдохнул. Сел всалон, включил зажигание, заглянул впапку… Вкровь ударил адреналин, иСаша снеким извращенным мазохистским чувством глубокого удовлетворения подумал: ну вот ионо. Новое рисковое дело.
        Коновалов мирно попивал коньяк, неделая ипопыток утолить свое любопытство. Аему было ой как интересно, как там Остапенко. Отошелли отразговора? Унялосьли его волнение? Безусловно, Семен Викторович заметил состояние Александра. Ноон был уверен, что тот пока непризнал его, иначе реакция, конечно, былабы иной. Ратовать запобеду ипраздновать успех было рано, нокое-что прояснилось, иКоновалов немог непризнать этого, невозгордиться собой. Он потянулся вкарман халата зателефоном инабрал хорошо знакомые цифры — адресат небыл забит втелефонную книгу. Семен ибез того отлично представлял, чей это номер, ичто звонить ему стоит только поострой надобности. Как вот сейчас, когда появились положительные вести.
        «Я нашел нотариуса, который все уладит…».
        «Он подписался натвои условия?», — прозвучал строгий мужской голос — единственный, вызывающий уКоновалова трепет, близкий кстраху, нопозволяющий достойно держаться иотвечать наравных.
        «Нет, пока он неполностью согласен. Ноя знаю рычаги давления», — заверилон.
        «Найди более сговорчивого», — полуприказ, полупросьба.
        «Нет, именно нам он нужен».
        «Утебя мало времени», — акцентировалтот.
        «Да, я справлюсь иочень скоро. Он — хороший специалист. Инемного мне обязан. Так что сделка почти состоялась».
        «Действуй», — коротко одобрили Коновалова, иотключились.
        Семен Викторович откинулся наспинку стула и, довольно прищурившись, сложил руки взамок перед собой. План вырисовывался хороший.
        2
        Саша раздумывал, братьсяли ему зарискованное дело. Зацепиться внем было, зачто, итам вправду требовалось покопаться иразобраться. Пока внезапно вголову непришел самый очевидный ипростой вопрос: счего вдруг крупному бизнесмену вообще интересоваться им, неизвестным нотариусом? Почему Коновалову было необратиться влюбое другое, нособширной практикой ирепутацией юридическое агентство?
        Допустим, он действительно нежелает огласки — оно ипонятно. Однако все равно многое несходилось: при необходимости можно выйти инанадежного, проверенного, подкупного юриста, малоизвестного вшироких кругах, нодовольно популярного вузких. Как раз втаких, вкаких вращался Коновалов. Даже если он нехотел впутывать личного помощника. Да ичто, вконце концов, такого уж особенного изагадочного вдоговоре, который невызывал чрезмерных опасений? Понятно, что от«кредиторов» добра неищут. Новчем тут риск нотариуса? Ох итемнил Коновалов. Или перемудрил, или реально недоговаривал. Уего сына ведь даже срок выплаты невышел (доконца оставалось более двух недель), счего было волноваться заранее?
        Сдругой стороны, такли важны причины? Ничего компрометирующего вдокументах небыло, совесть насей счет Александра нетерзала, он был готов выполнить условие. Да изаработать непомешалобы, ведь скоро выйдет его собственный срок выплаты аренды заофис, аклиентов идень согнем несыщешь.
        Таких серьезных икрупных клиентов, правда, уОстапенко тоже никогда небыло.
        Снеопределенными чувствами Саша вернулся домой.
        Накухне их двухкомнатной квартирки дожидалась Александра его верная супруга Нина. То была худенькая, без выделяющихся форм, светловолосая, голубоглазая женщина снебольшой усталостью вглазах. Однако при виде мужа она тутже встрепенулась, ибылой живой блеск озарил ее, омолодив.
        —Привет, Ромашка, — добро улыбнулся ей Александр.
        Нина ивсамом деле когда-то походила нацветущую ромашку: крапинки наносу, широкая улыбка, русые волосы — все это навевало наСашу именно такие ассоциации.
        Сейчас неожиданно свалившаяся болезнь нещадила женщину, ее худоба ибледность усилились, ноАлександр по-прежнему видел всупруге ту свою Ромашку, пышущую здоровьем ижизнелюбием.
        —Как ты, милый? Устал? — тем неменее, заботливей Нина меньше точно нестала. Всегда думала прежде омуже идочери, уже потом — осебе. — Ая иужин тебе разогрела. Как чувствовала, что ты напороге.
        Так вдруг захотелось прижаться кней, обнять. Что Саша ипроделал, присев возле Нины накорточки исклонив голову ей наколени. Как когда-то делал вдетстве только смамой. Нородителей сним давно небыло, аНиночка, такая родная иневероятно мудрая, всегда сним. Все его злоключения игорести она стойко выдержала ипрошла вместе сАлександром, поэтому сомневаться вней унего никогда невозникнет мысли. Он шумно втянул влегкие воздух, касаясь щекой теплых ног Нины.
        —Утебя что-то стряслось, Саш? — ласково спросила она, привычным движением запуская пальцы вего волосы. Эти бережные прикосновения дарили Александру небывалое успокоение, помогали забыться иуйти оттревог.
        —Нет, родная, я просто заработался.
        Всеже нельзя было позволить себе совсем уж размякнуть, так что Саша поднялся иустроился застолом, проводя рукой полицу, окончательно снимая отпечаток непростого завершения рабочего дня. Образ Коновалова досих пор стоял перед глазами инедавал покоя, вводил вступор.
        —Покушай, — нежно проговорил Нина, улыбаясь.
        Она передала мужу тарелку ссупом. Александр послушно принялся ужинать, отмечая, что ивправду достаточно вымотался, чтобы позволить себе отложить все раздумья назавтра.
        —Какая-то ты сегодня загадочная, — только сейчас он заметил, как искрились глаза Нины.
        —Ничего такого, — пожала плечами она, ноулыбка выдавала супругу.
        —Нинуль, нетоми. Что утебя?
        —Софочка приезжает раньше срока, — просияла Нина, давая эмоциям волю. — Она закрыла сессию.
        Саша мысленно дал себе пинка: иправда, накалендаре — июнь, аон изабыл! Их дочка училась всоседней области, вхорошем колледже нафилолога. Конечно, выбор был странным, учитывая то, что иНина, иСаша — юристы, ноСофа всегда была самодостаточной иумницей, поэтому будущая профессия несмутила родителей, а, напротив, порадовала, пусть ивызвала сперва смешанные чувства уобоих.
        Софья приезжала, разумеется, домой нетолько наканикулах, нопорой нечаще раза вмесяц, ато итого реже. Александр сосвоими бесконечными проблемами никогда незамечал пролетевшего срока идолгой разлуки, чего нескажешь оНине, трудившейся обычным юрисконсультом вгосучреждении, где незнала особых забот иработала четко пографику. Все равно Саша, несомненно, неменьше супруги ждал возвращения Софы, всякий раз при мысли одочке стрепетом сжималось сердце: свою малышку он очень любил.
        Новость оскором приезде приятно взволновала иАлександра.
        —Может, вам вдвоем махнуть наморе? Наша девочка уже закончила второй кус изаслужила развеяться, — предложил он сэнтузиазмом. — Да иты отдохнешь…
        Глаза Нины потускнели. Саша мысленно прикусил себе язык.
        —Хорошая идея, — качнула головой жена. — Номы только зря потратим деньги, — она силилась улыбнуться. — Может, втроем рванем вдеревню кбабушке идедушке? Мы давно уних небыли, — сбылой живостью продолжила Нина. Александр колебался инезнал, как сказать освоих сомнениях жене, боясь обидеть ее. — Ненадолго, милый, всего нанедельку. Утебя все равно несезон для клиентов, возьми паузу.
        —Уменя есть небольшое дело, — подумав, ответил Саша. — Но, пожалуй, ты иправа. Я поскорее закончу — ивперед.
        Идея показалась ему заманчивой инетакой уж несбыточной. Вконце концов, офис без него неразвалится, небо нерухнет, срочные заказы незавалят его секретаршу.
        Саша уже поел, иони сНиной переместились вгостиную, где расположились надиване вобнимку утелевизора. Главными, конечно, были некартинка извук, аих духовная близость вэтот момент. Будь телевизор выключен, они легко обошлисьбы ибез него. Поразительно, нозастолько лет брака, апоженились супруги более пятнадцати лет назад (почти что сразу сошкольной скамьи), они неутратили друг кдругу интерес, неперестали заботиться, слушать ислышать, советоваться, обсуждать важные вопросы, любить… Просто потому, что уже много раз были награни серьезных потерь — словом, семья прошла напрочность неодно испытание прежде, чем Нина иСаша осознали, что разделяться им ни вкоем случае нельзя. Быть вместе — уготовано судьбой. Вынужденное долгое расставание непременно приносило много волнений истраданий уодного задругого.
        Вот так полежать вдвоем вполнейшем молчании — было воистину ценным.
        И, как ни странно, редко.
        После просмотра вечерних новостей — единственное, кроме любимого обоими биатлона, затихшего налетний период, что действительно притягивало внимание чету Остапенко — они отправились спать. Обычно дочке доставалась наночлег гостиная, ародителям — отдельная комната, хотя Саша иНина готовы были обменяться для повзрослевшей Софы, нота сама решила эту проблему: после девятого класса нашла себе колледж, предоставляющий общежитие.
        Спал Александр плохо. Без конца ворочался. Подремать недолго удалось, нопотом Сашу внезапно настигли кошмары, периодически проявляющиеся, ноотносительно подзабытые нанекоторое время.
        Обычно снилось Александру одно итоже: взрывы, крики — ничего конкретного, лишь смазанная картинка военных действий. Носегодня… вернулось то, счем он как раз-таки боролся довольно долго. Иповторения которого боялся додрожи. Тот страх, что въелся Саше вподсознание, впитался вкожу липкими когтями, заставлял испытывать всепоглощающее чувство вины, откоторого небыло спасения. Время неизлечило эту зияющую рану. Оно подтерло детали иследы, ноничто так инезатмило событие насовсем.
        Остапенко успел подзабыть онем настолько, что даже вот неузнал главного виновника — Коновалова.
        Юный Александр томится вконференц-зале, пока депутат Михаил Давыдян, вчьих помощниках значился Саша — студент-пятикурсник, иего коллеги беседуют вкабинете застенкой. Деловые переговоры давно, плавно перешли вфуршет, ноОстапенко неможет себе позволить взять иуйти домой, непредупредив босса. Поэтому он вынужден торчать тут, вдушном зале имахать насебя бумагами наманер веера — нестерпимая нынче установилась жара. Саша выходит оттуда вкоридор — запастись кофе изавтомата, глотнуть хоть чего-нибудь, нодобегает донего ивдруг спохватывается: сумка скошельком осталась взале!
        Остапенко неуклюже несется, скользя пополу, обратно, ноусамых дверей застывает. Там кто-то негромко копошится. Однако посторонних быть недолжно. Саша тихо заглядывает вщелочку: ивсамом деле, устолика сграфином воды возится какой-то важный мужчина вкостюме. Александр отходит чуть вправо, иему становится видны действия незнакомца: тот вытрясает изколбочки содержимое. Сыпучее, белое. Он поднимает графин исобирается внести его вкабинет кшефу. Саша безошибочно чует угрозу иврывается вконференц-зал.
        —Эй, вы кто такой?
        Незнакомец весьма представительного вида недоуменно оборачивается. Прямая осанка, острый, пронзительный взгляд — мужчина неизпосторонних инечужак, он явно знает, зачем иккому пришел. Александр слегка теряется: анеслишкомли он груб? Малоли, депутат какой! Саша вжимает голову вплечи ипочти бормочет извинения, нопередумывает — мужчина сам себя выдает. Его губы растягиваются всамодовольной, насмешливой улыбке, аглаза лихорадочно, никак неосмысленно, блестят. Остапенко всмятении ишоке: что забезумец перед ним? Вруке графин, авторой рукой незнакомец тянется кручке, чтобы все-таки войти внутрь.
        —Стойте, — голос Саши неожиданно тверд.
        —Вы это мне? — отзывается тот. Спритворным удивлением, нотаким властно-надменным иодновременно оскорбленном тоном, что Александр снова растерян, непроизвольно шагает назад. — Молодой человек, идите, куда шли, — наставительно говорит он. — Им, — мужчина кивает надверь, — сегодня вы уже явно непонадобитесь.
        —Вы что-то подсыпали, — нерешительно, новсеже упрямо тянет Саша.
        —Вот как, — склонив голову набок, манерно произносит тот. Удивленно рассматривает лицо Александра, наверное, сминуту. Потом отводит всторону край пиджака, извнутреннего кармана поблескивает что-то вроде шприца.
        Саша неуспевает иохнуть, только замечает, как свирепо лицо незнакомца, как явственно читается угроза, которую он непременно исполнилбы, еслиб непоявившийся изкоридора охранник. Мужчина молниеносно ивроде как понеосторожности роняет графин, тот вдребезги разбивается, осколок отлетает ему ввисок.
        Саша ошарашенно смотрит, нешевелясь.
        Охранник подбегает кнеудавшемуся отравителю ивыглядит перепуганным.
        —Ох, Семен Викторович, чтоже вы! Помощь нужна? — спохватывается он, нервно мельтеша перед мужчиной, очевидно, незная, что иделать. Лишь машет руками, явно боясь самому проявить инициативу.
        Полицу Семена Викторовича, который, немигая, продолжает буравить взглядом Сашу, стекает тоненькая струйка крови. Ноон нетолько неторопится избавиться отранки, адаже инеморщится. Потом медленно убирает стекло, откидывая всторону, словно назойливую муху, бросает короткий, полный отвращения взгляд наохранника.
        —Небеспокойтесь. Приберите здесь, — сухо кидает он, резко развернувшись изашагав навыход.
        Охранник сияет, будто ему дали премию, анеприказали убраться.
        —Вотже чудной, — почти любовно произносит тот, принимаясь собирать осколки голыми руками.
        Только сейчас оцепенение сходит сАлександра. Он запоздало думает, что, наверное, нельзя трогать этот разбитый графин, ноохранник дотого увлечен своим занятием, что уже поздно предупреждать. Тяжелый груз оседает всердце Саши, ион чувствует, что ничего некончено.
        Аутром следующего дня Александр посвоему обыкновению сопровождает Давыдяна, окруженного парой-тройкой телохранителей. Они поднимаются накрыльцо Администрации, Саша преисполнен новыми задачами, что его ждут, Михаил Самсонович слегка хмурится: унего болит голова. Остапенко сочувственно подумывает отом, непослатьли кого ваптеку, или несбегатьли самому, как вдруг… Резкий звук выстрела, пуля свистит где-то прямо над ухом Саши, ему надоли секунд даже кажется, что он видит ее полет. Она беспрепятственно достигает лба Давыдяна — две могучих фигуры невсилах закрыть шефа. Вскрикнув, он намертво падает наступеньки. Насекунду его взгляд фокусируется наСаше, вшоке уставившегося насвоего босса, которого только вчера уберег отяда, азатем глаза Михаила Самсоновича моментально стекленеют. Гримаса ужаса навсегда застывает наего всегда улыбчивом, ноненасей раз, лице.
        Первыми отмирают телохранители: один, оттесняя Остапенко, кидается теребить депутата, второй — бросается напоиски убийцы, раздает указания порации. Александр все стоит наместе исоткрытым ртом смотрит насвоего шефа. Он думает: неужели этот полноватый, добрый ивеселый человек, всегда ободряющий его, Сашу, относящийся кнему степлом, почти по-отечески, больше никогда непошутит, непохлопает поплечу? Незаведет разговоров обАрмении, откуда был родом?
        Много-много воспоминаний проносятся уАлександра вту минуту, пока остальные суетятся вокруг. Прибывает скорая, икто-то уводит Остапенко подальше, тормошит, что-то спрашивает, он лишь беспомощно ибезвольно оборачивается раз заразом натело Давыдяна. Только когда труп уносят, Саша отстраненно подмечает: аголова-то ушефа больше точно незаболит.
        Александр, весь впоту, резко сел впостели. Вот он ивспомнил Коновалова. Моложе лет надесять, ноненастолько, чтобы неузнать. Саша выпустил изгруди глухой стон иоткинулся обратно наподушку. Ну почему, почему сейчас? Почему этот мерзавец объявился тогда, когда жизнь Остапенко иего семьи текла вмирном испокойном русле? Когда страх изпрошлого оставил Сашу? Когда мертвые глаза шефа смешались сдругими, перестав причинять боль ивызывать вину?
        Остапенко повернулся набок и, крепко зажмурившись, сжал зубы, чтобы незакричать, незавыть ототчаяния. Неразбудить, конечноже, Ниночку, которая пережила все горести вместе сним.
        ***
        Утром Александр, несмотря навозобновившиеся ночные кошмары, был бодр итвердо настроен разорвать все обещания, данные, должно быть, вполубреде (как можно было неузнать его, как?!). Он едва дождался, чтобы можно было приехать вофис без дополнительных вопросов иподозрений, кпол восьмому утра, иуже усебя вкабинете, изнемогая отожидания, ровно через час, посчитав время достаточно удобным, Саша набрал номер врага.
        Ответили ему сразу.
        «Подумали над моим предложением?» — без вступлений начал Коновалов.
        «Да, ия отказываюсь», — небрежно бросил Остапенко, желая поскорее закончить сним всяческий контакт.
        «Чтоже побудило вас? — если он ибыл удивлен, то скрыл это. — Вчера вы были настроены положительно».
        «Настал новый день», — буркнул Александр, наплевав набестактность инарушение деловой этики.
        «Мне нужно забрать увас свои документы, — безапелляционно сказал Коновалов сухим тоном. — Где я могу это сделать? Подъехать вваш офис?».
        Саше было странным неполучить ни единого упрека вответ, ноон затолкал свои сомнения поглубже: пусть бизнесмен думает все, что угодно, иделает тоже, нопомощи отОстапенко он недождется. Как иконструктивного диалога. Да что завздор, всамом деле, разговаривать снесостоявшимся отравителем Сашиного босса, убитого наследующийже день? Александр неверил совпадениям. Иуж точно никогда несомневался впричастности Коновалова. Втой истории было много белых пятен, вкоторых Остапенко побоялся разобраться десять лет назад, нарочно непросматривая материалов газет, пропуская мимо ушей все слухи иновости осмерти шефа. Ворошить все это сейчас тем более невходило впланы Саши. Так что Коновалов, кембы он ни был, отвращал его одним только фактом своего присутствия.
        Приглашать человека, из-за которого вся жизнь Александра, пошла наперекосяк, былобы верхом безумия.
        «Нет, давайте выберем нейтральную территорию. Вам нужна конфиденциальность, мне — тоже».
        «Кафе-бар „Вестерн“ вас устроит? Людное место, мы там затеряемся втолпе, — предложил Коновалов седва слышимым ехидством. Отбылой вежливости илюбезности неосталось, казалось, иследа. — Давайте сегодня всемь вечера. Незатягивайте совстречей».
        «Устроит», — вэтом Саша был сним солидарен, так что спорить инепришлось.
        Весь рабочий день Александр провел как наиголках. Беспокойная ночь дала осебе знать: он раздражался отлюбой мелочи, начиная откружившей поофису мухи изаканчивая забывчивостью секретарши, заводился вполоборота. Несколько чашек скофе ненадолго уладили его беды, дали возможность принять двух клиентов сих завещаниями. Нопотом Саша вновь зверствовал, нагрубив одному старичку, нахамив потелефону потенциальным партнерам… Словом, голова его была забита. Встоле лежал подготовленная котдаче синяя папка, иименно она, анефизическая усталость инедосып, тревожила Александра инедавала сосредоточиться.
        Квечеру, тем неменее, Остапенко сумел привести себя впорядок. Нельзя было вновь поддаваться влиянию Коновалова иего дешевых уловок, представать перед ним неуклюжим наивным простачком. Вобщем, приняв пару успокаивающих таблеток, добытых напуганной секретаршей, Саша отправился навстречу вполне хладнокровным, собранным и, как никогда, настроенном сурово, номыслящим при этом ясно итрезво.
        Вкафе-баре собралось ивправду много народу. Оглушающе гудела музыка, оживленно болтали застоликами люди, суетливо сновали между рядов стройные официантки впередничках. Александр огляделся ибезошибочно двинулся всторону барной стойки, где еще соспины, сразуже определил Коновалова. Вэтом простецком заведении этот бизнесмен (убийца!) смотрелся, как бельмо наглазу. Помпезный, шикарный, так икричащий своим видом обогатстве ивласти Коновалов несошелбы даже захозяина данного кафе — чересчур мелко для него. Нопосетители неособенно поглядывали на«белую ворону», да ибармен соскучающим видом протирал стаканы прямо уКоновалова перед носом.
        Саша уселся рядом сним навысокий стул имолча протянул папку. Коновалов удивленно вскинул брови, собираясь отчитать его, ноничего так инесказал, абыстро припрятал ее запазуху своего пиджака.
        —Могу я узнать, чтоже произошло завчерашний день или ночь? — протянул он, настойчиво пытаясь заглянуть Саше вглаза. Александр несдержался ипосмотрел вответ, забыв утаить нарастающую злобу. Этот полумеханический голос Коновалова проникал под самую кожу — его было слышно при любой обстановке, как сейчас, при громыхающей музыке чутьли непрямо над их головами.
        —Я нестану приниматься заваше дело, прошу извинить, — процедил Остапенко, вынужденный напрягать голос: унего таких чудодейственных средств, как уКоновалова, неимелось. — Возникли неотложные обстоятельства.
        —Понимаю… Ваша жена больна сахарным диабетом, вам недомоих мелких неурядиц, — будничным тоном сообщил Коновалов, отвернувшись отСаши.
        —Аэто вам откуда известно? — теперь уже Александр вынужденно склонился иловчился поймать его взгляд.
        —Вполиклинике, вочереди случайно услышал, — Саше подурнело отего тона. Коновалов помолчал, видимо, давая Остапенко возможность ответить. НоАлександр иненашелся, что сказать. — Вчем ваша истинная причина отказа? — ухмыляясь, уточнилтот.
        —Чего вы хотите? — насторожился Саша.
        —Всего лишь помощи воформлении пары бумаг.
        —При чем тут моя жена? — все сильнее хмурился Александр, теряясь вдогадках.
        —Нина Борисовна нуждается влечении иотдыхе, — продолжал Коновалов. — Ауменя есть хорошие специалисты, которых я ихотел вам порекомендовать, оплатить их услуги исовсеми договориться вобмен навашу сговорчивость иоперативность. Жаль, что вы приняли поспешное решение, нонеупомянуть опреимуществах соглашения, я немогу.
        —Плата непомерно большая, — пробормотал Саша, лишьбы что-то сказать. Он действительно заинтересовался предложением для Нины, ноненастолько, чтобы забыть, кто такой Коновалов.
        —Я нескуплюсь ради хорошего дела.
        —Я вынужден отказаться, — процедил Александр, повторяя слово «отказаться» как мантру.
        —Напрасно, — вновь обольстительно продолжал запутывать его Коновалов. — ВГермании отличный сервис, высокий уровень лечения. Нине Борисовнебы понравилось.
        —Заканчивайте это, — строго прервал его Александр.
        —Что — это? — притворно изумился бизнесмен.
        —Ваши уловки. Непройдет, — помотал головой Остапенко. — Я узналвас.
        —Видели вгазетах?
        —Мы виделись лично. Десять лет назад. Ивы признали меня ссамого начала — неотпирайтесь, — жестко отчеканил Остапенко каждую фразу.
        —Интересно… Непросветите одеталях? — он, несомненно, издевался, нообстояло все иначе. Так, словно Коновалов ивпрямь ничего непомнил.
        —Издеваетесь? — вырвалось уСаши. — Вы пытались отравить Давыдяна, ноувас невышло. Аутром его застрелили, — вкратце известил онего.
        —Ах, как ужасно. Убийцу-то поймали?
        —Да, насколько я помню. Всю вашу шайку, — мстительно проговорил Саша. — Вас только забыли.
        —Вы несете нелепицу какую-то, — рассмеялся Коновалов. — Я небыл связан ни скакими шайками.
        Всего намиг Александр взадумчивости колебался. Нопотом отбросил сомнения: нет, Коновалов всего-навсего искусно выгораживал себя инагло врал. Что, впрочем, неудивительно для человека сего статусом.
        —Ладно, мне все равно, — сдался Саша. — Просто заберите свои бумаги иоставьте меня впокое, — устало проговорил он. — Мне осточертело копаться вдавних проблемах.
        Итут Александр вытянулся, как струна: затылком он почуял беду. Похолодел, однако неиспугался, невпал вступор иневыжидал, нетратил времени напроверку своей интуиции. Дремлющие, нововсе незабытые воспаленные инстинкты мигом скооперировались срефлексами, определили скорость реакции идвижений: Саша кинулся наКоновалова иповалил вниз засобой. Втотже момент прогремел выстрел, ипуля прошла покасательной, новсеже задела плечо бизнесмена.
        Коновалов стремительно оказался наполу. Саша ошалело хлопал глазами: впервые после войны недали осечку болезненно обостренные рефлексы — он среагировал действительно насмертельную опасность, аненаочередной пустяк вроде бомбочек отдворовых пацанов.
        Кразочарованию или ксчастью, аКоновалов вовсе несобирался умирать. Отраны впредплечье, впрочем, инедолженбыл.
        Вбаре, между тем, началась паника. Посетители всполошились: кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то, грубо толкаясь, отчаянно пробирался квыходу. Саша пробовал вычислить втолпе убийцу, нобыло слишком наивно полагать, что стрелявший останется навиду. Поэтому Остапенко, наученный горьким опытом, принялся заниматься тем, чем, вобщем-то, ради такого человека, как Коновалов, инебыл обязан, нособственные понятия ипринципы очести идолге твердили обратное. Сгорем пополам, через силу он совладал-таки ссовестью ирешил спасти своего врага.
        Кслову, бармен все еще застыл напротив них, добела сжимая пальцы настакане. Похоже, он был награни нервного срыва или обморока. Покосившись нарастянувшегося наполу бледного Коновалова, стискивающего кровоточащую рану, уже пропитавшую кровью рукав черного пиджака, Александр рассудил, что бизнесмен всостоянии перетерпеть иеще немного. Ивпервую очередь Остапенко занялся барменом. Саша перегнулся через стойку, чтобы дотянуться рукой иударить пощекам молодого парнишку. Лишь после этого он часто заморгал иочнулся, раскрыв рот иуставившись наАлександра снеподдельным изумлением сосмесью ужаса. Вовсяком случае, произошедшее все-таки улеглось вего голове, иосознание наступило — аиначе бармена пришлосьбы откачивать. Причем долго иупорно. Асподручной «шоковой терапией» Саша успел засвои недолгие годы овладеть всовершенстве.
        —Эй-эй, парень, приди всебя! — убедившись, что бармен его слышит, командным тоном проговорил Александр, щелкая пальцами утого перед глазами. — Как тебя зовут?
        —Игорь… — потусторонним голосом прошелестел бармен. Саша его нерасслышал, нопрочел погубам.
        —Игорь, значит так, слушай меня внимательно. Мне нужно, чтобы ты вызвал скорую иполицию, — отчеканил Александр. Игорь по-прежнему смотрел нанего туманным взором. — Игорь! — резко выкрикнул он, привлекая ксебе внимание так необходимого сейчас бармена. — Выстрелы закончились, ты впорядке! — помахал Остапенко унего перед лицом рукой. — Новот мой знакомый — нет! Нужно срочно вызвать помощь!
        Бармен медленно закивал, отставив, наконец, кружку ипринявшись рассеянно водить руками побарной стойке, видимо, впоисках телефона. Саша воспользовалсябы своим, еслиб неоставил его вмашине. Давка увыхода тоже неускоряла его действия. Остапенко очень нехотелось тревожить Игоря, ему было по-человечески жаль его иочень даже понятно, что тот сейчас испытывал, новыбора небыло. Коновалов — небессмертный, какбы ни хотелось его демонизировать.
        —Д-да, я сейчас, — пролепетал бармен.
        —Чего уж там, неторопись, — сорвалось сязыка Саши, когда он опустился наноги обратно.
        Игорь найдет мобильник — теперь можно было несомневаться. Остапенко тяжело вздохнул, вновь бросив взгляд наКоновалова: тот стремительно бледнел иникак невыглядел лучше. Саша склонился над ним, чувствуя некую ответственность заего судьбу вданный момент.
        —Живы? — участливо поинтересовалсяон.
        Коновалов неответил. Лишь нервно ухмыльнулся. Остапенко высвободился изсвоего пиджака, снял рубашку, быстрыми отточенными движениями порвал ее искрутил лоскуты, чтобы затем наложить нарану незадачливого Коновалова. Печально вздохнув — рубашка была Сашиной любимой — Александр накинул пиджак обратно наголый торс. Потом вновь мельком глянул набизнесмена иготов был поклясться, что увидел первую искреннюю благодарную улыбку отнего. Ну неужели! Апосле произошло ивовсе немыслимое: Коновалов что-то хрипел, силясь высказаться. Был он очень настойчив, иОстапенко нехотя, ноприсел возле него, чтобы услышать раненого.
        —Прошу… неотдавайся меня вскорую или полицию, — через силу проговорилтот.
        Саша недоуменно вскинул брови: сначала эти его нелепые угрозы, теперь просьбы осокрытии! Уму непостижимо! Как только хватало наглости манипулировать им даже сейчас, находясь награни бессознательного?!
        Однако вслух Александр никак невыказал своего гнева, алишь сухо заметил:
        —Дело заними, Семен Викторович. Толпа рассосется, иони спокойно проникнут вздание, неволнуйтесь, успеют.
        —Я не… неволнуюсь, что неуспеют, — содышкой протянул Коновалов.
        Саша сжалился ираздобыл для него воды. Заодно убедился, что бармен свою задачу выполнил. Александр дал раненому глотнуть, идело пошло чуть легче.
        —Нельзя, нельзя мне светиться. Убийца меня настигнет.
        Саша почесал подбородок: аивправду.
        —Прошу, дайте мне укрыться, — добавил Коновалов. — Ненадолго.
        —Домой я вас неповеду, — поморщился Александр, представив, как этот истекающий кровью мерзавец предстанет перед его Ниночкой. — Ноунас есть дача…
        —Пожалуйста, Саша, сделайте это, — изпоследних сил выдавил Коновалов, прикрывая глаза. — Я щедро награжувас.
        —Как быть сдоктором? — проклиная себя засердобольность, спросил Александр, нетеряя времени наотказы.
        —Вызовете через мой телефон. Главное, увезите отсюда.
        Он-таки выдохся иотключился, неуспев объяснить толком, как зовут доктора. Однако информация оказалась лишней: найдя мобильный вкарманах уКоновалова (окотором он почему-то недогадался сразу), Александр прочел вадресной книге просто инезатейливо «Врач». Он связался сним, немедля, коротко обрисовал случившееся иобозначил координаты, примерное время своего прибытия наместо.
        Остапенко вплеснул руками.
        —Ну ивтравили вы меня висторию! — сгоречью воскликнул он. — Мама дорогая, вочтоже я влип, — досадливо покачал Саша головой.
        Струдом подняв бесчувственного Коновалова, Остапенко потащил его накухню — туда, где наверняка есть черный выход. Бармен Игорь неожиданно смекнул ипроявил находчивость, бросившись сопровождать их. Саша давненько непосещал спортивный зал инеобременял себя серьезными физическими нагрузками, заисключением пробежки, так что изрядно вымотался иуспел пожалеть обэтом, пока нес бизнесмена. Игорь помогал, ноони вдвоем весили, кажется, итого меньше, чем раненый. Тем неменее, домашины Александра добрались без особых проволочек. Как раз кмоменту, когда он закрыл заднюю дверь, скинув туда Коновалова, подъехала скорая. Где-то неподалеку неслась иполиция. Отсалютовав Игорю, Саша убрался сместа происшествия.
        ***
        Дача находилась далековато отгорода, ноАлександр несся сломя голову — наего памяти еще никогда он непозволял себе развивать такую скорость насвоем авто. Удача им благословила: ни единого поста ДПС, успешные маневры, отсутствие пробок — задвадцать минут путь был преодолен. Тогда как вобычное время исосредней скоростью Остапенко добирался додачи час слишним. Поразившись собственным скрытым ресурсам, Саша соблегчением припарковал машину, загнав ее вгараж — подальше отсоседских пытливых глаз, идоволок бесчувственного Коновалова уже внутри, откуда, кудаче, имелся прямой выход вдом.
        Таинственный врач прибыл точь-в-точь, Саша только успел устроить Коновалова надиване вмини-прихожей, как белый халат замаячил накрыльце.
        То был тучный мужчина средних лет, сзалысинами вволосах побокам. Он оказался довольно пронырливым: протиснулся мимо Александра вузком коридорчике ибезошибочно нашел раненого. Так, будто прожил вдоме долгое время. Неуспел Остапенко ислово вставить, как врач уже совершал сКоноваловым какие-то манипуляции: ощупывал пульс, готовил шприц ииного рода инструменты.
        —Я…м…
        —Попрошу вас немешать мне ивыйти, — тихим, ноубедительно строгим тоном бросил доктор, необорачиваясь.
        —Может, вам что понадобится? — Саша, однако, необиделся нагрубость незнакомого, посути, человека, анапротив, воспринял патовую ситуацию верно. Без пререканий илишней суеты.
        —Аптечка уменя ссобой, — сказал доктор, кивая насвой мини-чемодан, пристроенный рядом. — Тазик счистой водой, полотенца.Все.
        —Будете доставать?
        —Кудаж я денусь, — мрачно отозвалсядок.
        Остапенко быстро исполнил требуемое, после чего спониманием покинул дом, нервно слоняясь вогороде иделая вид, что его сильно интересует, непророслоли что вначисто лишенных семян грядках. Вэтом году Нина нечувствовала всебе сил заниматься насаждениями, хотя всегда любила данное занятие, ограничилась лишь цветами, уместившимися втрех клумбах усамой калитки. Пустая земля, засаженная картофелем, чьи ростки пока инедумали прорываться, смотрелась сиротливо иуныло, ноСаше важно было отвлечься. Антураж неимел значения. Лишьбы невдоме, откуда уже доносились приглушенные стоны наверняка очнувшегося Коновалова.
        Кчужой боли Александр так инепривык. Ксвоей — относительно да. Нонекчужой.
        Даже несмотря нато, что Коновалов был ему неприятен ифизически противен, мысль отом, что доктор сейчас без особых анестетиков вытаскивал изего плоти пулю, которая, кстати, могла попасть ивСашу, вызвала вОстапенко острое сочувствие иподкатывающую кгорлу тошноту.
        Воображение порой выдавало Александру слишком яркие картинки, которые немог вынести даже его воспаленный мозг. Точнее, особенно его мозг.
        Несчитая, сколько прошло времени, нодоктор показался накрыльце. Остапенко слишком поспешно кинулся кнему, будтобы унего умирал родственник, анеподстреленный враг. Сам врач удивленно воззрился наСашу из-за этой реакции, ноникак непрокомментировал.
        —Мне удалось извлечь пулю, — сказал он, — ноСемен Викторович, конечно, какое-то время еще будет слаб.
        —Как долго?
        —Все зависит отнего самого, — неопределенно отозвался доктор. — Неделю-другую, аможет, больше. Пусть полежит ипридерживается диеты, — Остапенко благополучно пропустил эту фразу мимо ушей: он рассчитывал отправить Коновалова домой сегодня, вкрайнем случае — завтра, напопечение другой «няньки». — Лекарства я выписал, — он протянул Саше бумагу сперечнем. — Если ему станет плохо — немедленно вызывайте.
        —Как ваше имя? — спохватился Александр, отдавая дань вежливости.
        —Неимеет значения также, как идля меня — ваше, — произнес тот ипоспешно зашагал кворотам.
        Саша почесал макушку, рассудив, что иего такое положение вещей вполне устроит. Врядли еще хоть раз им предстоит увидеться.
        Всю тревогу засостояние Коновалова, как ветром сдуло, стоило Александру вернуться вдом. Нет, бизнесмен, естественно, нестал выглядеть здоровее, неотплясывал тут уСаши вкомнате идаже неухмылялся. Семен Викторович просто устало посматривал нанего, пребывая вотносительном спокойствии. Скомканные ошметки бывшей рубашки нынче сплошь алого цвета были небрежно сброшены втазике, анаправом оголенном предплечье бизнесмена виднелась свежая повязка. Взору Саши предстал иживот, ничем неприкрытый, накотором виднелись несколько шрамов — глубоких инеочень. Весьма странно было наблюдать их устоль влиятельного человека, который, как казалось Остапенко, никак немог и, вероятно, побрезговалбы марать руки самостоятельно иучаствовать вкаких-то передрягах лично. Ан нет, похоже, досталось ичистоплюю Коновалову. Но, может, Саша просто слишком мало знал его? Что, если покушение наего босса было неразовой акцией Коновалова? Вдруг он участвовал ивболее мерзких делах? Убивал, садистки мучил кого-то…
        То, что неКоновалов врезультате убил Давыдяна, как-то инеподдавалось сомнению Александра — он чувствовал, что действовал некто еще. Для презрения кнему Остапенко хватало ипопытки отравления — тоже немалая вина. Весь облик Коновалова тогда показался юному впечатлительному Саше каким-то слишком щепетильным иосторожным, умеющим изаранее продумывающим детали (апокушение явно было непервым вжизни Коновалова, хоть следствию инеудалось доказать ни единого), никак негодным для более грязных или настолько прямых способов избавиться отнеугодного лица.
        Новдруг Александр ошибался? ИКоновалов куда большее Зло, незаслуживающее ипризрачного шанса наспасение?
        Пока Саша медленно полыхал внутренним гневом засвою вечную тягу кспасению инеобдуманность сего поступка, бизнесмен внимательно изучал его. Остапенко дернулся, как отудара электрическим током, заставив себя вернуться мыслями кнасущному инестроить лишних догадок. Что сделано — то сделано. Пора ичесть знать.
        —Рад, что вы больше неумираете, — как можно равнодушнее произнес Саша. — Теперь, полагаю, вам пора домой. Я даже могу отвезтивас.
        —Исключено.
        —Чтоже может меня остановить? — скептически приподнял брови Александр, мысленно уже вернувшийся кжене, втеплый дом, под холодныйдуш…
        —Стреляли ввас, — бескровными губами, снепроницаемым выражением лица изрек Коновалов.
        Остапенко обалдело застыл сприоткрытым ртом.
        3
        Саша неповерил бизнесмену наслово. Коновалову требовалось убежище — это ясно. Ион навсе пойдет, лишьбы уговорить Остапенко оставить его усебя. НоАлександр абсолютно негорел желанием присматривать заэтим опасным человеком. Саша небоялся его ни найоту, нопроблем себе никак нехотел, как иуглубляться вовсю эту историю, итак уже неприлично затянувшуюся.
        —Какие уних причины убивать меня? — резонно спросил Остапенко.
        —Я незнаю. Ноесли позволите остаться — поразмышляем, выясним вместе. Я вижу, вы сомневаетесь — ещебы, — слабо кивнул Коновалов, будто ивправду понимая собеседника. — Еслиб они целились вменя, пуля вошлабы сюда, — он постучал себе полбу левой, здоровой рукой. — Новы наклонились иизбежали страшной участи.
        —Неможет этого быть, — помотал головой Саша. — Уменя нет врагов.
        —Убийца приблизительно стоял заколонной утретьего столика, — продолжал Коновалов свою удивительно логичную ипродуманную версию. — Следовательно, слева отменя иближе квам. Я сидел вполоборота, поэтому пуля прошла вправую руку, аневлевую. Прицеливатьсяже ему было явно сподручнее стого места как раз потому, что мишенью выбрали вас. Ваш затылок, если быть точнее, — разъяснилон.
        —Авы, я вижу, разбираетесь, — едко бросил Саша, складывая руки нагруди. Стоять перед ним, словно нашкодивший ученик (аКоновалов — растолковывающий информацию учитель), ужасно надоело, ион взял ближайший стул, развернул его исел, деловито свесив руки соспинки.
        —Я очень наблюдателен. И, похоже, могу признать стрелявшего — я немного уловил черты его лица, нопока инепредставляю, как его описать. Слишком все расплывчато.
        —Эдак вы… осведомлены, — нехорошо сощурился Александр. Он тоже умел быть суров иугрожающ, если дело того требовало. Он непроизвольно сжал кулаки, что неукрылось отглаз Коновалова.
        Тот, кнеожиданности Александра, тяжко вздохнул.
        —Я ничего незнал опокушении, клянусь.
        Налбу Коновалова проступила испарина. Врядли он сталбы так подставляться, еслиб хотел покакой-то причине избавиться отСаши. Момент для выстрела был выбран явно неудачный.
        —Хорошо, — хмуро кивнул Остапенко, сбавляя обороты иподнимаясь наноги. — Выспитесь, как следует. Мы продолжим разговор после, — он развернулся, чтобы уйти.
        —Александр, — позвал его Коновалов. Саша раздраженно обернулся. — Невозвращайтесь домой. Иотошлите, как можно скорее, свою жену наотдых. Я все ей оплачу.
        —Без вас уж как-нибудь разберусь, — буркнул Остапенко, непонимая, откуда вбизнесмене проснулось столько внезапной заботливости иблаготворительности. Неиначе как последствия шока.
        —Александр, — вновь произнес тот. — Ввас говорят гордость излоба. Ноя серьезно. Если все-таки стреляли ввас, то они доберутся доваших близких.
        —Судите попрошлому криминальному опыту? — обронил Саша сбурной резкостью ивышел, недожидаясь никаких больше нравоучений, советов или опровержений.
        Осточертело иметь нечто общее стем, кто погубил его жизнь.
        Изузкого коридора Александр свернул вгостиную, закоторой располагалась ипоследняя их комната — спальня. Натерритории дачи уОстапенко имелась ибаня, илетняя кухня, куда при желании можно было разместить, скажем, гостя — места вполне хватало. Нососедство сКоноваловым невписывалось вэтот уютный мирок семьи Остапенко, ухоженный дом, где они частенько бывали летом вот уже пятый год подряд. Внекотором роде его присутствие было кощунственным иболее чем нелепым: двое блюстителей закона иодин отъявленный негодяй, непонесший наказания засвои деяния иврядли когда-нибудь хоть вчем-то сознавшийся. Немыслимо представить столь полярно разных людей наодной территории.
        НоКоновалов, раненый, неизвестно почьей вине ипричине, был здесь.
        Сэтим приходилось мириться.
        Водном он, пожалуй, был прав: Нину следовало уберечь отлишних треволнений. Аеще пора было освежить воспоминания оКоновалове идополнить их, коль скоро Саша-таки немог отнего быстро отделаться.
        Сперва Саша оповестил Ниночку, чтобы та отправлялась вдеревню без него ипоскорее. Жена, само собой, почувствовала неладное — разубедить ее было сложно, новажно. Нина перепробовала разные уразумения: начиная оттого, что отпуск она взяла неделей позже изаканчивая отказом уезжать без дочери. Александр немало потрудился, чтобы отсечь все причины иуговорить Нину принять его версию, что лучшего времени для отдыха ненайти. Аони сСофьей прибудут как только, так сразу. Супруга согласилась уехать завтра утром, чем успокоила Сашу. Одочке Александр предпочел пока недумать: занеделю могло произойти все, что угодно, инераз перемениться. Вблагоприятный исход дела верилось струдом, ноон всеже надеялся, что удастся избежать впутывания вовсе Софу. Если покушение было наКоновалова, то Остапенко высвободится скоро, еслиже нет… развязка уж точно затянется.
        Вспальне Саша для начала снял прилипший ктелу костюм, который после всего случившегося годился теперь разве что для половой тряпки. Надаче гардероб унего был весьма скудный, ивыбор пал наспортивный трикотажный костюм. Александр планировал завтра выбраться вгород завещами ипродуктами — навсякий случай. Всубботу Семен Викторович наверняка ипальцем непошевелит, чтобы предпринять меры иубраться сего дачи. Заодно, что привлекало Сашу даже больше взадуманной поездке, он ипроверит, такли крепко занего взялись, естьли слежка. Ато Коновалов мог нафантазировать, что угодно.
        Коротко определившись спланами назавтра, Остапенко устроился напружинной кровати ипринялся просматривать втелефоне поинтернету имевшуюся информацию оКоновалове заинтересующий его девяносто шестой год. Инабрел назанимательную, многое проясняющую статью.
        «Политика ибандитизм шагают нога вногу.
        Известный депутат, бывший совладелец крупной нефтяной компании, Семен Коновалов подозревается всвязи сбандой скинхедов, терроризирующей мирных граждан врайонах нашего города изаего пределами напротяжении трех споловинойлет.
        Напомним, вчера была арестована группа молодых бритоголовых людей вспецодежде охранного предприятия. Кассир универсама успел нажать тревожную кнопку, когда банда прибыла наочередное ограбление. Их лидер, Денис Сергеевич Архипов, 42-х лет, был убит при задержании насвоей квартире. Военный пенсионер Архипов организовал частное предприятие ипод видом его деятельности набрал несколько будущих грабителей иубийц. Пользуясь доверием состороны граждан кним, как корганам, призванным защищать, они безнаказанно втечение трех слишним лет творили беззаконие нанаших улицах влюбое время суток: грабили магазины ипрохожих, калечили, подчас жестоко. Ходят слухи, что Архипов был заказчиком, аего люди — исполнителями подвум громким делам обубийствах депутатов ГордумыМ. С. Давыдяна — армянина понациональности иП. С. Доронина — еврейского происхождения. Кроме того, именно Архипова называют вкачестве главного подозреваемого вубийстве Валентины Безуховой — репортера сцентрального телеканала. Валентина, кслову, родилась вБелоруссии. Главный мотив, указываемый следствием для всех совершенных им иего подчиненными
преступлений — нанациональной почве. Подтвердить или опровергнуть эту версию уже никто несможет. Ноответить засодеянное предстоит пяти молодым людям, пойманным наместе преступления, иеще пятнадцати, выявленным впроцессе дознания. Справедливость восторжествует! Конец уличному террору!
        Семен Коновалов проходит пообщему делу обанде скинхедов вкачестве свидетеля. Как депутат он знал лично иуказал нанескольких лиц изсвоей партии, плотно сотрудничающих свыше указанными преступниками, вчастности, иссамим Архиповым. Два, апонашим данным ивсе три, чиновника, таким образом, спонсировали иактивно участвовали впланировании иосуществлении двух убийств своих коллег ижурналистки, а, возможно, что иследили завсей деятельностью группы Архипова.
        Наша редакция, всвою очередь, благодарит бдительного Семена Викторовича, неотказавшегося закрыть глаза навопиющее поведение коллег, предавших нетолько народ, ноисвоих сопартийцев. Выражаем признательность С. В. Коновалову — этого уважаемого труженника, благотворителя инеизменного организатора многих общегородских мероприятий…».
        Встатье приводилась биографическая сводка оКоновалове, где указывалось, что он даже был всвое время мэром маленького городка (вдвадцать семь лет!), адотого — банкиром. Нонигде более он никогда неработал, приводились данные только омногочисленных учебных заведениях — западных ироссийских — где Семен получал два высших образования (химико-биологическое иэкономическое) ипроходил различные курсы.
        Ноэто неимело никакого значения. Саше срочно потребовалось прояснений содержания статьи, ион отправился назад вмини-прихожую, где настаром обветшалом диване вокружении пыли, принадлежностей для уборки искрипучего шкафа ранних советских времен дремал раненый Коновалов. УАлександра кнему были противоречивые чувства: отжалости доненависти ипрезрения. Вданном случае преобладала вторая группа, нокним добавилась ижажда подробностей.
        —Коновалов, — позвал он негромко, носклонившись над его мирно спящим телом. — Проснитесь, — для верности Александр потряс бизнесмена заплечо.
        Тот струдом разлепил веки. Укол совести Саша благополучно проигнорировал.
        —Я прочел овас статейку десятилетней давности — как раз тогда мы свами познакомились. Там был рассказ обанде скинхедов иАрхипове. Вы упоминались как свидетель. Я неверю ни единому слову той статьи. Поведайте правду.
        —Ну небыл я свидетелем, что стого? — устало поморщился Семен Викторович.
        —Только неговорите, что вообще незнаете обанде.
        —Знаю. Как ивсе, кто жил вто время вгороде.
        —О, ну перестаньтеже юлить! Я брошу вас умирать наулице, клянусь!
        —Боюсь, вы обманываете себя, — мягко улыбнулся Коновалов. Саша возмущенно вскинул брови. Семен Викторович поднял руки всдающемся жесте. — Мы сАрхиповым создали всю систему. Я руководил ею, нонебандой отморозков, которых понабрал Архипов.
        —Прекрасно, — язвительно бросил Александр. — Ачегоже вы притворялись, что незнаете меня? Вы ссамого начала узнали.
        —Теперь мне нет смысла лгать. Я вваших руках, — просто ответил Коновалов. — Зачем вам ворошить прошлое? Мы пересеклись свами всего единожды, — припомнилон.
        —Верно, новстреча вышла запоминающейся, — свел брови кпереносице Саша. — Иесли желаете идальше оставаться уменя, пока рана заживает, будьте добры разъяснить мне детали той истории.
        —Вы предлагаете кров?
        —Вобмен начестность, откровенность опрошлом деле и, конечно, помощь врасследовании нынешнего покушения. Если это событие связано свами, мы убьем сразу двух зайцев.
        —Предложение хорошее, — медленно кивнул Коновалов, явно силясь, чтобы незазевать: он был слаб, аиначе давнобы поднялся, неразлеживаясь беспомощно перед Сашей. — Ноневижу объективных причин копаться вдавних делах. Я понимаю вашу обиду. Попробуйте отнестись кобстоятельствам проще. Воспринимайте меня как временного делового партнера, анекак человека, которого вы подозреваете вовсех смертных грехах.
        —Абстрагироваться мне мешает маленькая деталь, — ядовито проговорил Александр.
        —Вы были так привязаны кДавыдяну? — изумился Коновалов.
        —Причем здесь?.. Ох, — цинизм бизнесмена инепонимание им очевидного просто взбесили Сашу ивсе сильнее отвращали его отсебя. — Он ведь был моим шефом, да инеплохим человеком. Разумеется, мне было мало приятно… наблюдать заего смертью. Как я могу простить вас, если незадолго догибели босса застал вашу фигуру запопыткой подсыпать ему яд или отраву?
        —Шлепнул его витоге нея, — равнодушно пожал здоровым плечом Коновалов. — Или… погодите, так это после этого вы ушли навойну? Добровольцем? — он был сильно впечатлен. Ноотнюдь негордился запоступок Александра, асчел это непомерной глупостью — Остапенко четко уловил это налице бизнесмена. Коновалов разом выдал просто невиданный калейдоскоп эмоций.
        Саша фыркнул. Он несобирался поднимать тему войны итем более спорить оцелесообразности принятого им самим когда-то решения.
        Он действительно был навойне вконце девяностых. Причем вызвался туда сам, поконтракту, сразу после того злополучного покушения, апосле иубийства депутата, укоторого Саша был впомощниках. Нопровоевал Александр недолго — сполгода, иего комиссовали. Опыта, несомненно, ему итак хватило сполна.
        Бесконечные операции, прикрытия, окопы, смерти… Дикий, неподконтрольный страх. Взрывы, оглушающие как ничто другое, проникающее всамое твое нутро. Навойне он научился доверять себе исвоим кричащим инстинктам, которые так иперешли сним вмирную жизнь.
        Именно это исплотило их витоге сженой, заставило Остапенко осознать иоценить наличие семьи (уних сНиной уже родилась маленькая Софи), полностью переосмыслить иперенаправить свою жизнь. Определиться, наконец, стем, что вприоритете. Отбросив прочь все лишнее инесущественное.
        Потому мнение психа, заигравшегося впокушения ини разу нераскаявшегося, волновало Александра меньше всего.
        —Ичто потом? — бесцеремонно спросил Коновалов, когда молчание невольно затянулось.
        —Неваше дело, — огрызнулся Саша.
        —Как угодно, — быстро сдался бизнесмен. — Итеперь вы хотите найти оправдания ивиновного всвоих последующих безрассудных поступках? — изогнул он бровь.
        Остапенко струдом подавил желание двинуть этой сволочи промеж глаз.
        —Я хочу понять, что зачеловеку взялся помогать посвоей дурости. Выяснить, достойныли вы нормального квам отношения.
        —Окак. Хорошо, Александр, если вам принципиально разобраться всобытиях десятилетней давности, я готов посодействовать, — неожиданно легко согласился, наконец, Коновалов. Чуть невытряс, правда, изСаши всю душу, новсе-таки согласился! — Нопрошу неутомлять меня слишком много задень. Память уменя отменная, однако события слишком давние. Могу где-то сбиться, быть неточным.
        —Чтоже, вы заранее предупреждаете, что будете лгать? Умно.
        —Нет, что вы. Постараюсь излагать доступно иправдиво, как вы ипросили. Нехочу очутиться наулице, — улыбнулся Коновалов. Сашу передернуло: дочего мерзкий, скользкий человек! — Только понемногу зараз. Например, прямо сейчас я награни сна, извините.
        Александр исам видел, что бизнесмен неврет: он буквально клевал носом иговорил все тише.
        —Сегодня я оставлю вас, — после паузы сказал Остапенко. — Нозавтра возьмусь завас всерьез. Небоитесь разоблачений?
        —Мне ничего негрозит, — самоуверенно сказал Коновалов. — Именно поэтому я принимаю ваши условия.
        —Дозавтра, — сухо проговорил Саша, порывисто выходя. Полицу его пролегла тень.
        ***
        Александр поднялся ранним утром. Вообще-то он довольно тяжело вставал, впрочем, засыпал нелучше. Новчера так вымотался иистощился как физически, так ипсихически, что удалось, как ни парадоксально, крепко выспаться. Отнелепости данного факта Саше хотелось чутьли неблагодарить Коновалова заустроенные им или поего вине передряги, благодаря которым Остапенко сейчас нечувствовал себя сонным, разбитым корытом.
        Он сам непомнил, вкакой момент заснул. А, разлепив веки, несразу вспомнил освоем нежелательном госте. Потянувшись, Саша поднялся скровати, сходил умыться, соорудил скудный завтрак изодного жареного яйца иподсохшего куска хлеба. Даже чая ненашлось, атолько вода иваренье.
        Плохо подкрепившийся желудок урчал, иэто навело Остапенко намысль оКоновалове. Совесть, будь она неладна, вновь твердила одолге покормить человека, какимбы подлецом тот нибыл.
        Саша сжимал вруках кулек скрекерами исобственноручно сготовленный морсик, когда осторожно заглянул вмини-прихожую, дверь вкоторую была, естественно, прикрыта.
        Коновалов тревожно спал: его взмокший лоб морщился, веки были напряжены, губы сжаты. Он был втомже положении, что ипосле разговора сАлександром — наспине. Должно быть, неворочался или делал это редко. Будить раненого несруки, да Саша инесобирался торопить Коновалова сбеседами. Напротив, он решил, что лучшего момента для своего отъезда иненайти. Так что Александр оставил утумбочки, тихо придвинув ее кдивану, скудный паек, да попытался бесшумно уйти, как Коновалов резко распахнул глаза. Картинка получилась жутковатой: два больших глаза уставились нанего вполутьме (несмотря наутро, из-за плотно занавешенного маленького окошка было темно, нежели наулице или вдругих комнатах), сверкая, чем-то напоминая сову.
        —Нет-нет, спите, — помотал головой Саша.
        —Больше нехочу, — ответил Семен Викторович. — Кофе или чая увас ненайдется? — спросил он, скривившись при виде странного рода жидкости, именуемой Сашей морсом.
        —Запасы крайне ограничены. Их — нет. Так что придется вам изменить своим лордовским замашкам, — просто сказал Остапенко сдолей раздраженности. — Поэтому я собираюсь наведаться вгород.
        —Ваш выезд исключен, — категорично заявил Коновалов.
        —Незнал, что вы предпочитаете кушать травку иземлю, — съехидничал Саша. Он все удивлялся своему тону, который был совершенно несвойственен ему, новобществе бизнесмена именно подобные реплики выходили сами собой, автоматически.
        —Нет, невтом смысле. Я собираюсь вызвать сюда свою охрану иповара. Они позаботятся онашем питании.
        —О, тогда да, очем я тут волнуюсь? — Остапенко даже незнал, что умеет так ехидничать. — Вы неподумали известить меня освоей прислуге?
        —Напрасно вы иронизируете, Александр, — небрежно качнул головой Коновалов. — Я всего лишь напоминаю, что вас могут искать. Аохрана иповар необходимы нам обоим. Они ничем нестеснят вас, я убежден, кое-кто ивовсе постарается быть незаметным.
        —Гдеже я их, по-вашему, размещу?
        —Старшего охранника, Колю, приютим здесь, — пространно обвел комнату глазами Коновалов. Тягостно вздохнул. — Повар, если вы позволите, поживет пока налетней кухне. Натом все. Неразумно будет отказаться отбезопасности идополнительных рук. Что только уменьшит все ваши заботы.
        —Ну ладно, вызывайте их, — подумав, согласился Саша, купившись навозможность свести их общение кминимуму — помощники бизнесмена возьмут насебя большинство функций позаботе ораненом, что просто отлично. — Только мои вещи мне все равно понадобятся.
        —Небеспокойтесь. Николай вам привезет все, что нужно.
        —Он будет рыскать вмоей квартире? — выгнул брови Саша.
        —Поверьте, он будет весьма аккуратен, — заверил Коновалов. — Я отправлю его, когда скажете. Ваша супруга уже предупреждена обопасности?
        —Она уедет, — коротко сказал Александр, глядя нанего сподозрением. — Вы неспросили адрес.
        —Мы оба знаем, что мне нет нужды его спрашивать, — ухмыльнулся бизнесмен.
        —Обэтом мой первый вопрос.
        —О, так вы неотказываетесь отзатеи устроить мне расспросы? — он был, кажется, даже польщен.
        —Именно этим мне, ксожалению, ипридется заняться. Иначе я никогда неизбавлюсь отпрошлого. Помните, что если я почувствую ложь — выставлю вас, незадумываясь.
        Коновалов, между тем, предпринимал попытку подняться.
        —Куда-то собрались?
        —Даже улордов есть физическая нужда, — сабсолютно серьезным лицом вещалтот.
        Придерживая повязку набольном предплечье, Коновалов встал, покачиваясь. Отслабости унего подкашивались ноги, инаверняка кружилась голова. Прихожая была маленькой, ирасстояние отдивана додвери было совсем небольшим. Он подержался застенку, зашкаф иперешел кпорогу. Александр чуть отодвинулся, пропуская раненого, который двигался осторожно, медленно исмученическим видом. Последнее могло быть инаигранным — трудно было понять истину.
        —Туалет наулице, — запоздало ислегка лениво бросил Остапенко ему вспину.
        —Я понял, — только иотозвался Семен Викторович.
        Его передвижение поогороду вызывало сплошную жалость иосознание, понимание факта, что Коновалов ивсамом деле далеко немолод. Ему было запятьдесят или около того, иранение давалось непросто.
        Ноединственное, чем Остапенко облегчил Семену Викторовичу быт — открыл шторы, заправил постель иприготовил сменную одежду — салатовый спортивный костюм, выглядящий несколько похуже его собственного, вплачевном состоянии. Вернувшись, Коновалов одарил предоставленную одежду красноречивым взглядом, однако вещи принял ивозмущаться нестал. Чтож, насвоих ошибках Коновалов учиться умел.
        Бледный, запыхавшийся иструдом шевелящий конечностями Семен Викторович повторно устроился надиване, пока Саша, изумленно застыв, следил заним, расположившись настуле уизголовья.
        —Кушайте ирассказывайте.
        —Обычно я неперебиваю себе аппетит, — великосветски произнес Коновалов. — Нозверски хочется перекусить, — словно воправдание, он дотянулся допачки исживостью отдал предпочтение крекерам. — Я оповестил Николая иповара Антона Сергеевича. Они прибудут втечение часа.
        —Ладно, — кивнул Саша. — Атеперь объяснитесь, как изачем вы искали обо мне сведения.
        —Служба личной безопасности может выяснить разное. Вполне естественно разузнать освоем нотариусе, нетакли? Я выяснял вашу биографию — факты, восновном, касающиеся служебной карьеры, ничего такого.
        —Для чего вы пытались нанять меня? Хотели позабавиться? Или отомстить?
        —Нет, уменя были иные мотивы при выборе именно вашей кандидатуры. Но, поверьте, никакого злого умысла. Я никак немог догадаться, что вы переступите порог моего дома спустя десять лет, соответственно, неуспелбы заготовить коварный план мести.
        —Да, такое сложно предугадать, — саркастично отозвался Саша.
        —Я все еще надеюсь навашу помощь внашем щекотливом деле сдолгом сына.
        —Вы едва живы.
        —Вот именно, — закатил глаза раненый. — Умальчика должны быть пути отступления.
        —Хорошо, я проведу расторжение договора. Исоставлю новый. Нонеувиливайте отглавного. Я хочу начать ссамого начала.
        —Валяйте, Александр, я нетороплюсь, — он расслабленно устроился наподушке. Отэтого движения уОстапенко почему-то пробудилось желание шарахнуть «гостя» тяжелым предметом. Сбить, видимо, спесь сКоновалова другим способом неудастся. Бизнесмен все еще делал одолжение, анедобровольно подписался отблагодарить засвое спасение.
        —Мне известно, что скинхеды начали действовать тринадцать лет назад — затри года домассового ареста иубийства главаря — Архипова. Получается, они терроризовали город чуть больше трех лет, носоздавали то вы организацию раньше?
        —Да, — коротко ответил Коновалов.
        —Зачемже вам, взрослому иадекватному, разумному человеку было влезать вбанду? — недоумевал Александр.
        —Хех, вот это комплимент, — качнул головой Семен Викторович.
        —Нет, правда. Вы ведь искусно притворяетесь, манипулируете — никак непризнаки маньяка, жаждущего убийств, — он исам неверил, что всерьез говорит обэтом, но, чтобы разобраться, иСаше приходилось быть откровенным. — Какже так вышло?
        —Каюсь, я познакомился сАрхиповым втридцать шесть лет, — усмехнулся тот. — Ему было побольше, ивот он, намою беду, оказался именно психом: сошел сума, побывав нанескольких крупных боевых операциях. Архипов был военным вотставке. Намомент знакомства сомной он набирал работников всвое частное охранное агентство. Фактически, наш будущий главарь уже планировал запустить нечто вроде банды, устроить «бунт накорабле», ноему нехватало спускового механизма. Грамотного стратега, ноневвоенном плане, ав«мирном». Иначе говоря, политика. Тут иподвернулся я — радикально настроенный депутат, лидер своей партии, активист, позиционер, да ифинансово независимый. Любой переворот требует вложений.
        —Чтоже вас привлекло?
        —Идеология. Политика. Архипов — он умел убеждать. Ему нужен был сторонник, ион знал, как меня заполучить. Вот главарю иудалось. Удовлетворил я ваше любопытство?
        —Нет. Я нестану вам помогать, пока неузнаю всей правды.
        —Чтож, ваш вопрос.
        —Вчем она вообще состояла, эта ваша пресловутая идеология? Вдвух словах.
        —Хм, — ухмыльнулся он. — Вы просите объяснить то, ради чего мы создавали довольно сложное посвоей организации… объединение. Многолетнюю работу. Что оказалось вконечном счете большой ложью, закоторую Архипов поплатился жизнью.
        —Тем неменее. Выже хотите, чтобы я содействовал. Ноя немогу помогать, незная вас. Точнее, уменя-то есть овас мнение, ионо вызывает только желание отвезти вас вбольницу исдать.
        —Вполне естественное желание, — снова издевательски улыбнулся Коновалов, словно это Саша был сейчас взатруднительном положении, аненаоборот. Остапенко ивправду чувствовал себя загнанным. — Ладно, я постараюсь объяснить. Мы боролись замонополию государства. Выселение изстраны всех, кто неявляется русским, заисключением мирно соседствующих наций, или коренным населением той территории, накоторой изначально проживает.
        —Проясните.
        —Любите точные формулировки, господин нотариус? — съязвил Коновалов, потешаясь. Саша нахмурился исложил руки нагруди. — Я имею ввиду, например, выходцев изКавказа — их исторически закрепленная территория там, поэтому пусть там иостаются. Буряты, монголы, башкиры — неагрессивные вбольшинстве своем, ничем непритесняющие русское население. Соответственно, ненесущие вред иневходящие всписок «нежелательных инедопустимых кпереселению народностей».
        —Окак. Да увас еще иподразделения были, списки? Извините, ноневижу оправдания абсолютно никакому расизму, следовательно, ивам лично. Негуманно делить людей на«желательные» и«нежелательные».
        —Это унас, уруководства объединения, были списки, — пояснил Коновалов. — Аурядовых членов небыло иэтого. Моя схема сперва работала, пока неначался беспредел.
        —Слабое оправдание.
        —Но, согласитесь, более гуманное — ваш любимый термин.
        —Чемже вам так помешали якобы агрессивно настроенные народности? Счего вы взяли, что их агрессия — неответ наагрессию таких, как вы иваши бойцы?
        —Согласен, придурков ижадных докрови личностей хватает абсолютно влюбой нации. Агрессия порождает агрессию, нонемы наданной территории — пришлые, аони. Мы всего лишь защищали то, что принадлежит нам. Подумайте сами, кчему ведет массовая интеграция — кпотере рабочих мест, нарушению экономики, ведь многие приезжие предпочитают «кустарничать» нелегально инеплатя налоги вказну, кухудшению качества продукции, которую они таким способом выпускают, кросту заболеваний. Например, если мы говорим неонародах России, а, допустим, обафроамериканцах — вих странах при жарком климате распространено множество неведанных нам исмертельно опасных инфекций. Думаете, их переезд сюда вызывает больше вреда или пользы?
        —Авы, значит, аки благородный рыцарь решили всех россиян спасти отварваров изавоевателей? — Александра распирал нервный смех. Новеселого внем было мало. Он находился награни помешательства иненависти ксобеседнику. Теперь уже инехотелось никуда его везти, аоставить помирать наулице. Да еще добавить отсебя.
        —Нет, мы начинали смалого, — хладнокровно продолжал Коновалов. — Я хотел просветить наших граждан, невсю страну, аконкретный город. Призвать ктому, чтобы нетерпели выходки инородцев ииноземцев. Усилить пропускной режим ипоставить им больше условий иограничений, строже контролировать — только ивсего. Вы зря полагаете, что они сплошь бедные инесчастные, жертвы. Отнюдь. Вот мой партнер — глава объединения — жаждал мести им изличных мотивов. Уего отца сгорел бизнес повине таких вот «приезжих» — им негде было ставить свой павильон, иони кардинально решили вопрос.
        —Это неповод убивать всех подряд.
        —Никто инепланировал никого убивать, — изумился Коновалов. — Вы всерьез решили, что мы вот сним встретились, обсудили ситуацию ирешили создать банду террористов?
        —Именно так ибывает, — хмуро подтвердил Остапенко.
        —Ну правоже, ваша фантазия незнает границ. Мы хотели смены политического курса иприоритетов. Такие задачи ставил перед собой я — уважаемый иобразованный, между прочим, человек состатусом, как вы верно заметили, — Саша скривился. — Кчему мне было создавать банду убийц? Амой партнер, ставший потом единоличным главой, перестарался сусилиями… идействительно привлек физическую силу, которой было плевать, зачто сражаться. Архипов все разрушил.
        —Ивы его убрали? — сумрачно дополнил Саша.
        —Нет, — изумился Коновалов. — Вообще-то, оперативники справились ибез меня.
        —Нокто-тоже их всех выдал?
        —Я так иненашел предателя.
        —Чтоже вы сами неостановили? Раз вы нехотели убийств, аименно они иначались.
        —Нельзя предавать своих, какимибы они ни были. Раз я выбрал сторону, то должен был быть сними. Ябы мог уйти… тихо, сминимальными потерями, ноточно нетак.
        —Атут удачное стечение обстоятельств.
        —Напротив, большая головная боль. Пресса, допросы, очные ставки… Думаете, я был счастлив? Да, безусловно, я был рад, что все закончилось. Ноподобным образом… ябы нестал повторять.
        —Неужели вас ни разу незаподозрили? — поразился Саша.
        —Надо вовремя подключиться, пойти насотрудничество. Ни укого небыло шансов меня подозревать.
        —Неверится.
        —Для улаживания всех вопросов смоей ролью вовсем этом мне пришлось продать свой автопарк насотню дорогих коллекционных машин — так яснее?
        —Вполне, — он удержался, чтобы неприсвистнуть. — Так, значит, сами вы никого неубивали? Кроме той вашей попытки, когда мы свами встретились.
        —Я ни вкого нестрелял ипоунивермагам закассой небегал, если вы обэтом, — устало вздохнул он. — Вы забыли главное: та история впрошлом. Десять лет прошло, как я живу совсем другими целями. Времена меняются, ия вместе сними.
        —Икакие увас нынче идеалы?
        —Уменя нет идеалов. Только реальность. Я пересмотрел свои принципы. Прежние методы — нерешение проблемы. Мое отношение непоменялось, ноя теперь… более гибок. Использую иные рычаги для управления ситуацией.
        —Чтоже вы делаете?
        —Сотрудничаю сними. Иизвлекаю прибыль.
        —Так я иповерил.
        —Все просто, Александр. Мне больше ненужно абстрактное инезримое общее благо. Меня интересует только мое собственное имоих близких.
        —Ваши взгляды вкорне остались прежними, я прав?
        —Да, именно. Поверьте, Саша, смоим влиянием мне прощают многое. Мне ненужно быть депутатом или впринципе лезть вполитику, чтобы ощутить себя навершине. Сейчас мое положение, мое место вобществе меня более чем устраивает.
        Ион, мерзавец редкостный, ничуть нелукавил.
        Разговор пришлось прервать: вдверь постучали. Выйдя изприхожей ивыглянув вокно, выходящее наверанду, Саша обомлел: накрыльце стоял амбал, арядом — низенький, почти карликовый мужчина вкруглых очочках. Словно великан игном явились назов своего верного хозяина — все былобы смешно, небудь оно так грустно.
        4
        Громила ростом свыше двух метров был предсказуемо суров инеразговорчив. Когда он молча прошел вдом, ему пришлось нагнуть голову, чтобы небиться опотолок. Саша жестом указал надверь, где разместил Коновалова, иличный слуга, сжимающий вруках кулек, преданно отправился туда. Одет охранник, кслову, был аккуратно, вчистенький черный костюм, стоимость которого почти наверняка мало уступала одежде Коновалова.
        Неказистый пресловутый Антон Сергеевич тоже небыл дружелюбен — должно быть, свой персонал бизнесмен подбирал под себя, особенно, если вспомнить еще инелюдимого швейцара инеприметную горничную. Мол, чтоб неболтали ивдушу нелезли — умно для человека стемным прошлым. Ипока еще неочень ясным Александру настоящим. Ранение невыбило Коновалова изколеи — вот, что странно. Даже если он ипредполагал, что целились вСашу, разве выстрел недолжен был напугать?
        —Где увас кухня? — спросил повар, окотором Остапенко чуть непозабыл. Немудрено иупустить такого низкорослого гостя извиду…
        —Ох, простите, задумался. Уменя есть маленький домик наулице — летняя кухня. Также наверанде, через которую вы входили, имеется маленькая плитка имангал. Накрыть настол можно будет либо вбеседке, либо наверанде.
        —Понятно. Разберусь, — безэмоционально проговорил Антон Сергеевич, поправляя очки. — Увас есть предпочтения веде?
        —Что? — Саша решил, что ослышался. Повар инешелохнулся, вопросительно глядя нанего. — Вам вовсе необязательно готовить для меня.
        —Семен Викторович приказал обеспечивать вас всем необходимым ивыполнять любые требования, — сухо пояснил тот. — Ивсе, что касается моей части, я намерен четко выполнять. Поясните, пожалуйста, что вы пожелаете отобедать. Каков ваш рацион.
        —АуКон… Семена Викторовича особый рацион?
        —Да, унего специальная диета. Парные мясо, овощи, гарниры напару, супы, каши, салаты, сельдерей…
        —Достаточно, — прервал его Остапенко, выставив вперед ладонь. — Делайте мне тоже самое, я всеядный.
        Антон Сергеевич откланялся искрылся завходной дверью. Саша хотел было добавить, что нежелает трапезничать сКоноваловым заодним столом, норешил, что это уже слишком. Игнорировать его все равно неполучится, атратить время наконспирацию, да насобственной даче, прятаться отбизнесмена — вотеще.
        Тем временем, «Шкаф» — Николай, помещающийся впроход только боком, выбрался изкомнаты шефа иважно отрапортовал:
        —Семен Викторович передал мне вашу просьбу, Александр Петрович. Все необходимые вещи будут доставлены вам вближайшее время!
        —Как все… неожиданно, — пролепетал Остапенко, вконец растерявшись. Отколичества информации иперемен вего доме уже кружилась голова. — Вы Николай? — угрюмый кивок. — Так… Ладно. Дождитесь меня, я составлю список.
        Саша обалдевал отпроисходящего. Счего вдруг столько любезности отбывшего убийцы? Он побежал вспальню, где накропал список необходимых ему вещей, вернулся ипередал Николаю, который дожидался его натомже месте. Если он ивправду останется тут жить, то скоро или пробьет головой потолок, или взрастит себе горб. Освоих неудобствах ифизическом дискомфорте охранник, однако, ни словом необмолвился, ни одной эмоцией невыдал. Вот, где выдержка!
        Теперь ителохранитель навремя покинул дом, Александр так иостался стоять озадаченным посреди коридора. Чтоже это такое? Неужели он вправду добровольно разрешил Коновалову задержаться? Как так получилось, что спустя всего сутки Остапенко, презирающий его всей душой, позволил еще иприслуге разместиться насвоей даче? Тем самым, Сашаже буквально оккупировал самого себя, оказавшись при вражеском превосходстве! Теперь, даже при всем желании, избавиться отбизнесмена будет непросто! Аведь совсем скоро вернется Софочка, икуда ей податься?
        Александр схватился заголову: точно, дочка.
        —Черт вас побери, я совсем забыл оСофе, — без стука, вломился он вкомнату краненому. Тот лежал поверх застеленного одеяла ичитал книгу. Коновалов только намиг поднял усталый взгляд наСашу, потом снова закрылся фолиантом.
        —Ваша дочь? — безучастно спросилон.
        —Она самая! Свашими проволочками я позабыл оее скором возвращении.
        —Коля привезет ее сюда — неочем волноваться.
        —Я нежелаю видеть ее ввашем обществе, — вытаращил глаза Александр: дочего абсурдным казалось соседство дочери иубийцы. — Мы управимся совсем занеделю?
        —Вы орасследовании или омоем выздоровлении? — кинул удивленный взгляд Коновалов.
        —Орасследовании, — небрежно бросил Саша.
        —Моя служба безопасности работает над этим, — задумчиво произнес Коновалов. — Они пытаются установить личность исполнителя… Теоретически, конечно, возможно, ноябы недал столь оптимистического прогноза.
        —Придется усилить поиски, — снажимом сказал Остапенко.
        —Я им передам, — теперь уже равнодушно добавил Семен Викторович иразорвал зрительный контакт.
        —Выдрессировали вы их, — усмехнулся Саша.
        —Кого, смею уточнить?
        —Ваших прислужников.
        —Что вы, это всего лишь грамотный индивидуальный подход ихорошее чутье налюдей, — беспечно ответил бизнесмен светским тоном, словно речь ивправду шла окаких-нибудь собачках, никак неолюдях. Породистых, нобесправных.
        —Ко мне вы тоже искали подход? Удалось? — Александр был язвителен, носам он уже знал ответ: ода, этому черту еще как удалось запутать Остапенко. Теперь-то точно придется брать наработе отгулы иплотнее разбираться спроизошедшим вбаре.
        —Честно говоря, свами я поспешил, — кнеожиданности Саши, признался Коновалов. — Вы сложнее, чем кажитесь.
        —Да уж, времена меняются, — ехидно дополнил Остапенко, цинично используя фразу Коновалова.
        —Определенно, — загадочно подтвердил Семен Викторович, странно разглядывая оппонента. Поспине Саши прошелся неприятный холодок: недолго ему быть впревосходстве над Коноваловым. Все постоянно возвращалось накруги своя. Чувствовать себя уязвимым больше нехотелось.
        Наверное, поэтому, Александр молча покинул его комнату, незавершив запланированный разговор.
        Встретились они заобедом. Вдвоем, наверанде — добеседки, видимо, ослабленному «хозяину» было недобраться. Ктому времени уже иНиколай привез Саше все вещи посписку, включая несколько книг погражданским делам ипросто художественных, для легкого чтения, атакже зарядное устройство для мобильника, пару рабочих папок сдокументами итак, приятные мелочи вроде любимого домашнего халата, кружки, подаренной женой. Надуше стало как-то теплее, пока Александр разбирал их вспальне. Ностоило сейчас лицезреть постную мину Коновалова, как все хорошее настроение улетучилось втрубу. Даже молча, просто соседствуя застолом, он умудрялся изводить Сашу.
        —Как вам плов? Антон Сергеевич мастерски его готовит.
        —Да, отличный, — ответил Саша, лишьбы отвязаться. Ему было все равно инаповара, инаплов.
        —Вечером будет баранина, — протянул Коновалов, аппетитно облизываясь.
        —Мне все равно, — отрезал Александр, нестав томить.
        —Что вас тревожит? — вкрадчиво поинтересовался Семен Викторович, увлеченно намазывая тост маслом — так, словно давно неделал ничего стольже обыденного иприносящего удовольствие. Саша вспомнил, что примерно стакимже выражением лица делал себе бутерброды, когда вернулся домой свойны. Вокопах, постоянной грязи бутерброд — ясное дело, роскошь. Когдаже Коновалов успел истосковаться? Неужели засутки?
        Даже это простое действие порождало множество поводов иподозрений. Нет, Коновалов определенно нервировал Сашу больше положенного. Мысленно дав себе пинка, Остапенко попробовал отпустить гнетущее ощущение непроявленной, недосказанной беды, висевшей ввоздухе грозной тучей.
        —Меня много, что тревожит, — сказал Александр сделанным безразличием ксобеседнику.
        —Ломаете голову над поведанной мною историей? — стемже упоением Коновалов помешивал вчае сахар. Может, унего просто привычка — растягивать наслаждение едой? Что зачеловек — сплошная загадка.
        —Я неуспел осмыслить всего, что вы наболтали, — бросил Остапенко, уткнувшись всвою тарелку. Аппетитный запах ничуть его незанимал. — Инет, я неломаю голову.
        —Смиритесь снашим вынужденным сотрудничеством, если уж вам так тяжело.
        —Мы несотрудничаем, — возразил Александр, вскинув взор.
        —Как угодно, — пожал плечом Семен Викторович. — Увас появились догадки, кто может желать вам смерти?
        —Приятные темы вы застолом обсуждаете, — раздраженно бросил он. — Нет, понятия неимею.
        —Ябы навашем месте сосредоточился наболее важном.
        —Авы будьте насвоем месте — мне свами меняться неулыбается, — сплюнул Саша ивышел из-за стола. Понимая, что ведет себя слишком по-ребячески инагло, он всеже ушел, ничего более несказав. Общество бизнесмена тяготило, иинформация изего уст гораздо лучше воспринималась иосваивалась, когда тот находился вменее выгодном положении — влежачем. Аеще лучше — впредсмертном. Ноэто уж, конечно, мечты онесбыточном исовсем несвоевременные.
        Остаток дня Саша провел всвоей комнате, выходя несколько раз только понужде. Сочную баранину ему ито услужливо преподнесли прямо вспальню, вездесущий Николай, которого Остапенко уже заочно прозвал мистер «Зоркий глаз, зоркое ухо». Телохранитель умел выбирать правильные моменты для своих появлений, икнему Александр готов был привыкнуть довольно быстро — человек ивправду недоставлял никаких хлопот, ависполнении приказов ипросьб — идеально собран иточен. Что вовсе неделало его наавтомате хорошим человеком. «Такой иубьет покоманде, незадумываясь», — мрачно подумалось недоверчивому Саше, когда он провожал взглядом преданного Коновалову Николая.
        Водиночестве Остапенко сумел собрать все мысли вкучу иразложить их пополочкам. Открывшаяся ему версия событий десятилетней давности отнюдь нерадовала. Запутывала, побуждала гору вопросов. Ему было противно принимать иосознавать такую правду. Отнее Александру было гадко, отвратительно. Словно он окунулся сголовой вту грязь, которую описывал Коновалов, однако вотличие отСемена Викторовича, Саша невидел для себя выхода, незнал, где просвет. Соприкоснулся сзаразой, итеперь невсилах ни смыть, ни излечиться отнее. Признание Коновалова оставило после себя неизгладимый шлейф самых мерзких впечатлений.
        Боже, как низки помыслы Коновалова, что сейчас, что тогда. Разница только встепени имасштабности разрушений, которые они засобой несли. Ночто изних хуже — открыто ненавидеть полмира иполовину наций, смотреть сквозь пальцы навозможность убийства неугодных ибыть причастным ксамому настоящему террору, устроенному твоими отморозками; или стольже неприкрыто лгать бывшим врагам якобы освоей благосклонности, вести сними дела ибизнес, изворачиваться, лишьбы урвать уних лишний кусок для себя любимого. Везде сквозило лицемерием, подлой, продажной душонкой. Так что лучше Коновалову уже никогда нестать. Как изаслужить уважение уСаши.
        Остапенко вляпался по-крупному, связавшись сним ипозволив остаться. Но, несмотря наэто, он был твердо убежден, что судьба дала ему шанс разобраться, покончить спрошлым. Поэтому отпускать Коновалова, как носителя столь важной информации, Александр пока ипередумал.
        Дотого, как отрубиться ибез сил провалиться всон, Саша еще покопался ввариантах, ктоже мог желать ему смерти. Он вспоминал своих клиентов — память унего была, наудивление, цепкая. Затем всплыла недавняя ссора ссоседом — однако повод был настолько ничтожен, что уж представить полуалкоголика Еремеева, расчетливо планирующего убийство того, кто недал вдолг денег, да еще столь прицельно стрелять (отпрямого попадания Остапенко спасла собственная предосторожность — случайность), было никак невозможно. Издрузей уСаши имелась пара приятелей состуденческих лет (из-за одного изкоторых он ивлип вовсе это), ноте продолжали время отвремени беззастенчиво пользоваться его природной безотказностью иочем-то просили — ввысшей степени невыгодно избавляться оттакого бесконечного, бездонного «сосуда помощи». Конечно, они могли дать Коновалову наводку наОстапенко испециально заслать его ктому вдом, нослишком уж сложным, затратным ималоправдоподобным это выглядело, даже навкус восприимчивого Александра.
        Похоже, что Коновалов все-таки непричем.
        То есть снего, разумеется, все началось, нопуля — несего подачи.
        Так ни дочего Саша инедобрел всвоих размышлениях, составил несколько заметок, забив их втелефон — только там он мог относительно гарантировать конфиденциальность записей. Начасах небыло идесяти вечера, когда Остапенко окончательно сморило.
        Ночью Саша виделсон.
        Маленький черный котенок терся оего ногу, призывно мяукая. Откуда он взялся вквартире — загадочный вопрос. Сперва Остапенко отмахивался отнего, попробовал пнуть, нокотенок был жалостливым инавязчивым. Сердце Саши дрогнуло, он погладил малыша. Накухне нашлось молочко исухой кошачий корм, что странно, ведь животных они сНиной никогда недержали. Обрадовавшись, что сумеет помочь котенку, Остапенко подхватил маленький комочек, умещавшийся вего ладони, иподнес кприоткрытому окну — первый этаж, котенку ничего инебудет, авдоме ему быть всеже неположено. Выпустив его туда, Саша просунул наподоконник корм имолока накрышечке, после чего захлопнул окно. Черный котенок обернулся, инамиг его глаза озарились темно-зеленым блеском, арот расплылся вмерзкой ухмылке.
        «Такого никак неможет быть», — подумалось ошарашенному Остапенко, оступившегося наровном месте. Он протер глаза ивновь посмотрел вокно: нанего смотрел обычный котенок, неспособный выдавать эмоций, голубые глаза его были грустными. Новсеже черныш соследами молока намордочке спрыгнул вниз искрылся вкустах.
        5
        Завтракал Саша водиночестве исполнейшим облегчением. Сиятельство непредоставило чести явиться застол, иОстапенко вкои-то-веки подостоинству оценил поварской талант Антона Сергеевича — хоть кто-то вокружении Коновалова небыл похож напотенциального убийцу. Впрочем, иперед ним Александр вовсе несобирался расслабляться: отраву через пищу еще никто неотменял. Тем более что Коновалов промышлял нечто похожим.
        Когда он успокоился, счувством гордости прошелся погостиной иверанде, незанятыми неприятными личностями, любопытство всеже взяло верх: навестить раненого стоило. Подкравшись кдвери, Саша воровато оглянулся, после чего шмыгнул внутрь.
        Коновалов неспал, ноподслеповато сощурился нанего. Штора была закрыта — удивительно, что ранняя пташка еще непробудилась.
        —Был уверен, что вы поднялись.
        —Мне немного нехорошо, — протянул Коновалов. — Коля отправился залекарствами.
        Присмотревшись, Саша обнаружил свернутый спальник ушкафа. Сгабаритами Николая сложно было представить, что он вообще поместится вэтой комнатушке, если убрать изнее мебель ипрочую рухлядь, но«Шкаф», поиронии судьбы, видимо, неплохо умещался возле своего «тезки».
        Александр развернулся полубоком, чтобы уйти, ноКоновалов неожиданно проявил инициативу:
        —Останьтесь, если вы хотите что-то обсудить.
        —Я небуду беспокоить вас, если вы невформе.
        —Мне несложно. Напротив, меньше соблазнов что-то приукрасить, — он выдавил изсебя улыбку.
        —Я незнаю, как сформулировать вопрос.
        —Что именно вам неясно?
        —Многое мне неясно, ноя уже нетак уверен, что хочу знать ответы.
        Коновалов устроился поудобнее. Саша остался стоять, все еще снамерением уйти.
        —Интересно, насколькоже я вам противен? — вдруг спросил Семен Викторович.
        Если он желал помочь сформулировкой темы, то точно непрогадал.
        —Сами-то как думаете? — насупился Александр, потирая переносицу. — Я никогда неоправдаю убийство, — видя, как ухищренно улыбается Коновалов, Остапенко въедливо уточнил: — Или покушение.
        Коновалов немного выждал. Саша сдался ипривычно взялся застул. Только насей раз неразворачивая его, асадясь правильно. Стало неуютно под проницательным взглядом напротив. Подумав, перекинул ногу наногу, аруки сложил наколенях крест-накрест.
        —Вы были навойне, — вкрадчиво произнес Семен Викторович, посматривая нанего слюбопытством. — Вы должны понимать, что существуют ситуации, когда убийство — единственный, естественный правильный выход.
        Отнового упоминания овойне Саша посерел, нонепозволил себе расклеиться или разозлиться. Правда, ненадолго глаза заволокло пеленой: вспомнилось несколько обрывочных инецельных воспоминаний.
        —Влюбом случае, убивать навойне ивмирное время — абсолютно разные понятия, — отрезал Остапенко.
        —Хорошо, что вы это разделяете, — задумчиво проговорил Коновалов. — Ноивмирное время могут быть самые настоящие враги. Упертые люди, своими взглядами невносящими внаш мир совершенно ничего полезного. Новдоказательство своей правоты готовые кричать дохрипоты иубеждать всех вединственной истинности суждений. Следовательно, они опасны своими разрушающими тенденциями.
        —Иподлежат уничтожению?
        —Невсегда. Немоей идеей была вся эта… грязь, — вкоторый раз разграничил Коновалов. — Мне порой достаточно несколько разубеждающих доводов или небольшой цепочки махинаций, чтобы устранить человека изигры итак, без смертельных для него последствий.
        —Я понял ход ваших мыслей. Вы старательно ограждаете себя отгрязи, все время упуская обстоятельство нашего знакомства. Намеренно?
        —Я неговорил, что совсем отказывался отидеи физической расправы. Я знаю, вы хотите добиться, чтобы я объяснил, зачемже все-таки устранили Давыдяна идвух его предшественников — нонебуду этого раскрывать. Вам непонять сути. Я доложил вам обидеологии, новы непрониклись ею, несоздавали этих постулатов сами — ислава Богу, ноименно поэтой причине вам попросту нет смысла знать мои личные мотивы натот момент. Я следовал своим принципам, считая, что мной ивсеми нами руководят высшие благие цели. То покушение никак невлияет наобщую картину восприятия.
        —Невозможно резко переменить идеалы.
        —Согласен. Носистема рухнула, ая остался вдураках, — ухмыльнулся Коновалов. — Причинно-следственная связь найдена? — вего тоне очень тонко, можно сказать, филигранно просочилась издевка.
        —Найдена, — поджав губы, ответил Саша. — Авам, полегчало? — двусмысленно уточнилон.
        —Вполне, — кивнул Семен Викторович, прекрасно уловив намек.
        Оттого весь их зыбкий нейтралитет разом рухнул.
        Александр наскоро покинул мини-прихожую, ничуть нежалея, что избрал эту комнатку для бизнесмена — там ему самое место. Некамера, так практически вынужденный домашний арест.
        Заэтот день они больше неувиделись. Наэтот раз совсем неповине Саши: кКоновалову приходил доктор. Семену Викторовичу ивсамом деле было плохо, вокруг его комнаты постоянно суетились. Александр, дабы немозолить глаза, сперва пропадал вогороде, апотом уединился всвоей спальне. Квечеру буря миновала: покрайней мере, никто неумер — иэто хорошо. Жажда наведаться домой все усиливалась, аотмобильника приходилось себя силой оттаскивать — соблазн позвонить Нине был велик. Но, во-первых, лгать ей совершенно нехотелось, аво-вторых, сказать правду — большая опасность. Жена исама скоро позвонит, никуда неденется, но, вовсяком случае, тогда новости можно будет послушать отнее, анепервому выдумывать мифические отговорки поповоду Сашиного внезапного рвения побыть надаче вдали отцивилизации. Либо Ниночка решит, что он рехнулся, либо — что ее преданный муж завел любовницу. Сеять панику, допускать сомнения или устраивать скандалы — последнее, что сейчас хотелось ибез того взвинченному Александру.
        Следовало хорошенько подумать над тем, что сказать супруге. Даже самому себе он немог объяснить, что сним творилось.
        Кночи разошелся ливень, усугубив отвратное настроение Остапенко. Стены истекла дачного домика небыли крепки, исуровые капли дождя молотили нещадно, отзываясь головной болью. Бездействие, добровольное затворничество сврагом угнетали. Слушать опрошлых инынешних убеждениях Коновалова больше невызывало желания, идея покопаться впрошлом казалась довольно поспешной иглупой. Бизнесмен только сильнее все запутал иусугубил вину перед Давыдяном, ведь причин, покоторым он был убит, Александр так инеузнал, лишь громкие, пустые тирады орасовых предрассудках, «всеобщем благе» исмерти ради идей. Чем таким провинился всегда тихий, вежливый, максимально деликатный итолерантный клюбым точкам зрения Михаил Самсонович, кроме своего происхождения, досих пор было неясно. Его гибель — нелепая случайность. Ноучастие вней осторожного, гнушающегося действовать своими руками Коновалова, как раз исключало этот элемент.
        Чем-то икрупно Давыдян насолил или лично Коновалову, или кому-то изих окружения. Остапенко незнал ни единой зацепки, хотя всегда считал, что очень хорошо был осведомлен оделах шефа. Саша провел сним около года — он немог пропустить настолько компрометирующих банду скинхедов или ее руководство действий Давыдяна!
        Наверное, следовало вспомнить, кем были две другие крупные фигуры изчисла жертв банды. Имена подзатерлись, да ислишком долго голова Саши была забита только загадочным убийством шефа. Но, если изобщения сКоноваловым ибыло что-то полезное, так это то, что он смог уловить суть, связывающую картинку воедино. Александр сумел отвлечься отсобственных переживаний вины ипонять, что Давыдян — мелкая частица Большого плана Коновалова иКо. Было важно выяснить, чем конкретно занимался Архипов, ачем — Коновалов, икому изних вголову пришла мысль оустранении двух депутатов ижурналистки. Саша уловил, что стоит потянуть заниточку этого хитросплетенного клубка — ипрояснится нетолько дело давно минувших дней, ноипрольется свет напятничное покушение вбаре. Нестоль важно, вкого стреляли ичего хотели добиться; куда весомее, что раненый человек, спящий застенкой, был ко всему более чем причастным.
        Так что, пожалуй, весьма кстати, что он идет наконтакт инеимеет возможности вближайшее время никуда исчезнуть. Вовсяком случае, Александр нашел для него вопрос.
        Бушующий ветер иветка, упорно бьющая постеклу, отвлекли его иугомонили пыл. Забравшись под одеяло, он подумал, что любую неприятную ситуацию можно обернуть для себя впользу, если только захотеть.
        Вот, кстати, спалось надаче невпример лучше дома.
        ***
        Позавтракав вгордом одиночестве, Саша сразу ринулся кКоновалову, без предисловий изазрений совести. Он был воодушевлен инастроен, как никогда, по-боевому.
        Вопреки ожиданиям, Семен Викторович уже проснулся и, более того, он небыл вдомашней одежде. Всинем костюме, Коновалов скнигой вруках восседал настуле вцарственной позе, аки барин.
        —Чудесно, что вы уже встали, Александр. Кнам едет гость, — прохладно заметил тот. Недав Александру опомниться, добавил: — Мойсын.
        —Ваш сын? Сюда? — опешил Саша. Уж точно, для полноты комплекта его инехватало.
        —Он прознал каким-то образом, что я здесь. Выследил Колю, — вздохнул Коновалов смиренно. — Вот исорвался сместа, едет.
        —Разве ваше местоположение недолжно быть втайне? — Александр имел ввиду, прежде всего, конечно, себя исвою дачу.
        —Он никому невыдаст, — заверил Коновалов. — Номне придется оставить его здесь.
        —Авам непришел вголову более простой вариант — запретить ему приезжать? — зло съехидничал Саша.
        —Ему невозможно запретить, — слегка нервно усмехнулся Семен Викторович. — Именно поэтому я запруего.
        Саша неуспел посетовать наотсутствие дополнительных комнат, как инезадал главного вопроса, когда вприхожую пожаловал Николай. Он собирался отрапортовать Коновалову, ноневставил ислова, как мимо него проскользнул тощий юноша снереально наглой ухмылкой наполлица. Влегком жакете, джинсовых шортах иизысканных летних туфлях темноволосый, смодным зачесом набок, вздернутым носом итонкими губами, сложенными впрезрительную полоску, младший Коновалов одновременно дожути напоминал отца икардинально отличался отнего. Еще большей самоуверенностью, как минимум.
        —Ну игрязь тут утебя, папа, — брезгливо пробормотал он, стряхивая стуфель несуществующую грязь.
        —Знакомьтесь, Александр Петрович, это Илья, — нашелся Коновалов-старший, игнорируя реплику сына.
        Остапенко решил начать знакомство навежливо-располагающей ноте, первым улыбнулся иподал ладонь.
        —Здрасьте, — скривился юноша, окатив его надменным взглядом инеприняв руки.
        Саша вздохнул: нет, его трудности только начинаются. Отпрыск уСемена Викторовича наверняка куда более несносный.
        —Зачем явился? — неочень-то вежливо спросил его Коновалов-старший.
        —Как я мог неприйти? Я прознал, что мой отец тут умирает! — впритворном ужасе всплеснул руками Илья.
        —Можно подумать, тыбы расстроился, — хмыкнул Семен Викторович. — Потому ипримчался, что жаждешь поскорее получить наследство?
        —Любишь ты гиперболизировать, папа, — насупился Илья, ноникак неопроверг слова отца.
        —Неумничай, — махнул рукой Коновалов-старший.
        Разговор будто происходил впараллельной вселенной: страшно представить, еслиб уСаши сдочкой состояласьбы беседа вподобном ключе. Своеобразная уКоноваловых выходила отцовско-сыновья «любовь».
        —Па, ну серьезно, какбы я непришел, когда утебя такое? Пулевое ранение — надоже!
        —Илья, недраматизируй, хорошо? — устало протянул отец. — Все сомной впорядке. Авот обутечке информации мне следует задуматься, — он бросил недовольный взгляд наКолю, который виновато потупил взор. — Ноничего, разберемся. Тебе, Илюша, придется теперь остаться здесь, чтобы избежать новой утечки.
        —Ох, папа!
        —Мне негде разместить вашего сына, — встрял Саша, опасаясь, что они его так инеспросят.
        —Акакже комната навтором этаже? — поинтересовался Коновалов. Осведомленность раненого удивила, нонеособо поразила.
        Комната наверху была единственной, что сохраняла «жизнь» влюбое время года ипри отсутствии хозяев: любящие изаботливые родители поддерживали вней порядок, тем самым, подчеркивая, что Софа может прийти туда, когда захочет. Коллекция плюшевых мишек, составленных наполке, несколько постеров слюбимыми группами дочери, розовое постельное белье. Настенах парили облака, назанавеске — милые бабочки. Представить, что вэтой «кукольной» комнатке живет или ночует кто-то кроме их Софьи, Александр себе никак немог. Сердце щемило вгруди. Особенно дурно было при мысли, что спальню займет этот бесцеремонный, заносчивый ициничный юноша. Перед глазами сразу поплыли оторванные головы мишек, заляпанное розовое одеяло, порванная занавеска… Излишне сентиментальным это, должно быть, могло прозвучать, ноСаша твердо знал: он ни зачто недопустит докомнаты дочери варвара Илью.
        —Нет, нерассматривается.
        —Тогда придется вам поделиться гостиной. Я несталбы вас утруждать, уважаемый Александр, еслиб нечрезвычайная ситуация.
        —Ещебы, — фыркнул он. — Яже долбаная мать Тереза иФея-крестная, — пробормотал Саша себе поднос.
        —Простите? — переспросил Коновалов-старший. Зато младший, ухмыляясь, слышал лепет Александра иоткрыто злорадствовал.
        —Раз того требуют обстоятельства, то, конечно, — проговорил Саша.
        —Неволнуйтесь, Илья недоставит вам хлопот.
        Остапенко подозрительно покосился насына Коновалова.
        —Для него несуществует ничего важнее интернета, — усмехнулся отец, необращая внимания нанедовольную мину Ильи. — Увас ловит вай-фай? — Александр кивнул. — О, тогда вообще нет проблем.
        Илья состроил отцу рожицу ивышел изкомнаты. Сомнений, что он успешно разместится, невозникало — эта семейка неумела стесняться или ожидать разрешения. Брали иделали, если считали нужным.
        —Уменя квам новые вопросы, — сказал Саша.
        —Готов ответить, — неожиданно легко ибыстро согласился Коновалов. — Хоть вы отвлечете меня отвнезапно свалившейся намою голову заботы, — улыбнулсяон.
        Сына бизнесмен, кажется, всеже любил.
        —Каковы конкретно были ваши функции? ААрхипова?
        —Ах, выже все обэтом, — вздохнул Коновалов, будто Александр мог предложить ему другие темы. — Вербовка высшего звена, агитация илозунги для всех. Стратегия, планы крупных операций. Протестные акции ипрочая, — методично иравнодушно перечислял он. — ЗаАрхиповым было исполнение, отслеживание действий скинхедов. Я сними неконтактировал, только слидерами подразделений.
        —Архипов обманул вас, правильно я понимаю? — насупился Саша, присаживаясь накрай кровати — единственный стул-то был занят, кнеудовольствию Остапенко.
        —Я недооценил его жажду крови иманию величия, — поморщился Коновалов. — Он хотел самоутвердиться исделалэто.
        —Авы —нет?
        —Никто неустоит перед соблазном потешить свое эго. Все зависит отстепени его величия иуровня вашего безумия. Каждый по-своему безумен, — его глаза сверкнули, словно вподтверждение.
        —Ну нет, я нормален, — замотал головой Саша.
        —О, я уверен, вы недоконца честны ссобой, — Семен Викторович растянул губы всвоей гадкой, счувством превосходства ухмылке.
        —Необо мне речь, — сквозь зубы проговорил Остапенко. — Чемже все закончилось? Лично длявас?
        —После того как все рухнуло, аАрхипов был убит, я ощутил свободу. Новместе стем, Александр, вся эта деятельность отняла уменя слишком многое, непредоставив ничего взамен: жена забрала сына исбежала смолодым любовником, прихватив немалую часть моего состояния. Ая люблю Илюшу. Да иосупруге старался заботиться, пока она опрометчиво несбежала.
        —Отубийцы, — любезно подсказал Саша.
        —Возможно. Ноона, поверьте, могла знать кое-что омоих делах, ноникогда нежаловалась наспособ моего заработка — охотно тратила деньги. Своими руками я никого неубил.
        —Формально.
        —Ябы простил измену, — подумав, ответил наэто Коновалов. — Ноее дерзкий побег… Еще исына втянула, недавала нам видеться.
        —Ябы вообще вас запер.
        —Вы предвзяты. Откуда вам знать, какой изменя отец?
        —Если ваш сын пошел повашим стопам — никудышный.
        —Хотелбы я, чтобы вышло иначе, — грустно качнул головой тот. — Но, как видите, даже вразлуке сИльей, я неуберег его отсвоихже ошибок.
        —Вы потеряли семью, часть состояния, организация развалилась — ивсе? Непредпринимали попытку возродить усилия иотхватить свое?
        —Нет, как вы могли уже убедиться. Я ведь сказал: сменились приоритеты испособы их достижения. Я живу для себя, для сына, когда он это позволяет.
        —Странно все это. Слабо верится, — мотнул головой Александр.
        —Бросьте. Вы ожидали, что я — исчадие ада? — усмешка Коновалова отнюдь небыла самодовольной или насмешливой — он нервничал, иэто подогревало уАлександра желание «добить его», нащупать слабые точки. — Неспособен налюбовь, ненуждаюсь вподдержке близких? Я непосвящал семью в«коварные» планы, есличто.
        —Нетак утрированно… нода.
        —Вот вам ипример судить олюдях спозиции своих стереотипов, — взмахнул рукой Коновалов. — Это неизбежно.
        —Ловко вы все вывернули нанужный лад, — Остапенко инеподумал устыдиться: слишком хорошо успел узнать Семена Викторовича.
        —Воспользовался случаем, — нестал отрицать ион. — Увас есть чувство, что все ваши домыслы — единственно верная истина? — Саша неуверенно кивнул. — Наша организация тоже занималась поиском истины. Если также, как иты, думают большое количество людей, то поневоле принимаешь один верный вариант, непомышляя обальтернативах. Уобывателей, оно как: куда пастух указал, туда они ипойдут, то исделают. Большинство всвоей массе неспособно самостоятельно думать ипринимать решения. Для порядка они могут пороптать, нобез управления попросту вымрут, вся система рухнет ирассыплется. Такие, как вы ия, — редкость.
        —Несравнивайте меня свами, — поморщился Александр отомерзения.
        —Между нами гораздо больше общего, чем вам кажется, — пронзил Коновалов его долгим, насмешливым взглядом. Потом прервал контакт, иглаза его вновь отдавали холодом. — Беда была втом, что я погнался замифическим всеобщим благом. Я жил ложными идеалами, Александр, пока Архипов вовремя неразвенчал их напрактике. Мне нехочется больше бороться, воевать, бултыхаться… Я небольшой свершитель. Мне достаточно управлять собой, своей семьей, персоналом.
        —Еслиб вас неранили, сталибы вы откровенничать? — вдруг захотелось выяснить иэто.
        —Нет, счегобы? Я отвас завишу. Разумеется, сейчас мне резонно говорить правду.
        —Тогда почему нелжете? — недоверчиво переспросил Остапенко.
        —Я заинтересован выложить вам максимально честную историю, — отозвался Коновалов спустя паузу. Он отвернулся намиг кокну. — Вдруг вам ивправду станет что-то понятнее? — бизнесмен возобновил зрительный контакт. — Вдвоем мы быстрее выйдем нанынешнего убийцу. Мне-то опасность грозит неменьше.
        —Ох, что-то я сомневаюсь, что вам удастся найти первоисточника, — покачал головой Саша. — Уменя нет врагов.
        —Александр, крайне редко учеловека появляются враги втом значении, что вы привыкли использовать, — пространно произнес Коновалов. — Иногда это просто чем-то недовольные или обиженные навас люди, которых кврагам причислить довольно сложно.
        —Незнаю, — признался Остапенко. — Я иподобных людей неупомню, даже если были.
        —Уменя есть предположение. Но, боюсь, оно вам непонравится.
        —Вы снова офактах измоей биографии, которая якобы интересовала вас только сослужебной стороны? — сузил глаза Саша.
        —Оно связано свашей карьерой, как ни крути. Правда, данный факт — действительно ваше личное дело.
        —Вы меня озадачили. Говорите уж, коли начали.
        Бизнесмен открыл рот, намереваясь огорошить напрягшегося, нозаинтригованного Александра, когда вкомнату заглянул Илья.
        —Пап, этот дом просто невыносим, — пожаловалсяон.
        —Что нетак? — ровным тоном спросил Коновалов, нолицо его было недовольным.
        —Все так убого исеро! Изокна дует, одеяла древние, как мамонты, мебель вообще современ Мезозоя. Сплошная рухлядь. Зачем мне здесь оставаться? Я никому нескажу, честно, обэтом гадюшнике иупоминать-то зазорно.
        Александр незаметил, вкакой момент оказался наногах. Он заготовил пламенную речь вадрес мелкого паршивца, вздумавшего оскорблять его дом, ноКоновалов-старший неожиданно опередил Остапенко.
        —Ты немедленно вернешься вкомнату, — зашипел он, что действовало одновременно изавораживающе идодрожи парализующе, — приберешься там, вымоешь пол. Ты позаботишься оценности вверенных тебе вовременное пользование вещей. Исуважением будешь относиться кАлександру Петровичу. Никаких отлучек, иначе лишу тебя ноутбука иинтернета. Мы непробудем вгостях долго, ноэто будешь точно решать неты.
        Саша поразился, какие перемены произошли сКоноваловым заэти минуты: его лицо перекосило отбессильной злобы, ноон ни разу неприкрикнул, несорвался насына. Впрочем, этот шипящий, ноотчетливый, вселяющий страх тон возымел, пожалуй, больший эффект: Илья, вылупив глаза, быстро кивнул ипулей унесся обратно.
        Лицо Коновалова снова приобрело безразличный, аскетичныйвид.
        —Что мешало вам уговорить Илью неприезжать вовсе? — удивился Саша.
        —Его присутствие: зрительный контакт, — спокойно пояснил Семен Викторович. Вот так, как кобра перед прыжком, он готов был проглотить сына, атеперь изображал изсебя обычную, безобидную гадюку. Которая сама посебе та еще противная, скользкая рептилия.
        —Вы словно зачто-то его наказываете.
        —Вы удивительно прозорливы, — неохотно, нопризнал Коновалов. — Естественно, я собирался проучить Илью заего сомнительные сделки. Пусть помучается немного здесь, вы уж извините, ноя предполагал, что ваши условия покажутся ему каторгой.
        —Всегда пожалуйста, — почти без сарказма ответил Александр. — Так что там, сверсией?
        Коновалов повторно встрепенулся, когда внезапно раздался громкий голос повара, призывающего наобед. Семен Викторович развел руки. Саша снедовольным вздохом поднялся: трапезу пропускать нельзя — Антон Сергеевич потом устроит бойкот.
        Заобедом их было трое: Илья тоже присоединился, однако вел себя по-прежнему ненадлежащим образом. Он развязно разложил ноги настуле перед собой, натянул наглаза темные очки ижевал пищу крайне неаккуратно. Саша невидел взгляда юнца, нобыл уверен, что направлен он наАлександра. Винить всвоих бедах иссорах сотцом тут было некого, азначит, объектом мести станет Остапенко: всамом деле, несебяже Илюша будет корить.
        Тем неменее, ни Коновалов, ни Александр ни словом необмолвились, втом числе ивадрес гадкого юнца. Тот внедоумении иврасстроенных чувствах удалился вгостиную. АСаша снова проследовал вприхожую, чтобы получить, наконец, ответ.
        Отволнения иожидания Остапенко уже немог усидеть наместе ипристроился умаленького окошка, выходящего назаднюю часть забора — отсюда небыло видно даже улицы, дороги, неговоря уже обогороде исоседских участках. Только одинокая яблоня вуглу. Должно быть, иправда мрачновато иудручающе для почти что запертого здесь Коновалова.
        Прождав, пока бизнесмен устроится напостели — толи ослабев, толи заранее взывая кжалости имилосердию, — Саша сердился этой проволочке ивынужденным заминкам, медлительности.
        —Я полагаю, вас могла заказать женщина.
        —Счего вдруг? — приподнял брови Александр. — Какая-такая женщина?
        —Ккоторой вы ходили напротяжении нескольких недель перед отправкой навойну.
        —Что-о? — отпотрясения Саша потерял способность ясно мыслить. Уши вдруг заложило, хотя никаких причин тому небыло.
        —Лариса Вронцова. Врач-психиатр. Атогда она была студенткой, конечно, нагод младше вас. Поиронии судьбы вы истали ее первым клиентом, когда Вронцова для сдачи экзамена опробовала навас несколько техник, благодаря которым увас ивсплыло чувство вины ижелание немедленно его загасить. После вашего возвращения Ларисаже ивосстанавливала вашу шаткую психику.
        —Неправда, — помотал головой Александр, глядя наКоновалова полным боли, негодования игнева взглядом. — Я невиделся сней после всего.
        Внутри Саши все полыхало исмешалось: незажившие раны будто вспороли, копошились вних ивытаскивали наружу то, что Остапенко тщательно пытался сокрыть отсамого себя. Взгляд заволакивало красной пленкой: растоптать, немедленно растоптать подонка! Как он смел заговорить отой постыдной интрижке, окоторой, как Александр надеялся, никогда недолжна узнать Нинель? Как этот паразит прознал остервятнице Вронцовой? Почему, откуда он обладал стольким количеством информации оней? Внутренности сжались тугим узлом, Саша покачнулся наместе. Неотфакта давешней измены, аотосознания, как сильно Коновалов, несмотря наранение, держал ситуацию под контролем, икакой вес он вдействительности имел. Какую власть над ним, над своим благодетелем. Просто невероятно, что все это происходило наяву
        —Нет, нопроходили реабилитацию вы вклинике Серпухова — это фамилия Ларисы после замужества. Неудачного, кслову. Идалеко непервого.
        —Причем тут она? — побледнев, нопереборов немедленное желание вцепиться врагу вглотку (война непроходит бесследно), спросил Остапенко.
        —Авы незнали, что уВронцовой есть сынок? Ему девятыйгод.
        Как унизительно слышать подобные вещи изуст врага, который, несмотря навсю свою слабость, продолжал оставаться сильнее.
        УСаши внутри все похолодело. Ребенок… унего, похоже, был еще исын. Если Коновалов небрешил или жестоко неошибался.
        —Допустим, унее родился отменя сын, — неверяще пробормотал Остапенко, пытаясь рассуждать логически иапеллировать кздравому смыслу. — Лариса была несчастна вбраках. Нозачем ей мстить мне спустя столько лет? Да иубийство — чересчур.
        —Вы недооцениваете обиженную женщину, — улыбнулся Коновалов уголками губ: ода, поучать иразмусоливать ему нравилось. — Какойбы порядочной или светлой та ни была, коснись ее страдать из-за мужчины, бросившего ее одну сребенком, — невидать тому неудачнику покоя. Как раз современем обида либо проходит, либо нарастает. Как вслучае сЛарисой.
        —Неужели ей вдруг ни стого, ни ссего стукнуло вголову укокошить бывшего?
        —Кое-что Вронцовой могло помочь, — Коновалов кивнул натумбочку подле себя.
        Саша заметил наней газету ижадно бросился коткрытой заметке оСемене Викторовиче сего крупной, немного смазанной фотографией.
        —Ичто?
        —Приглядитесь кфото.
        Александр приоткрыл рот: назаднем фоне маячила фигура его, Саши.
        —Подстава?
        —Нет, ну что вы. Неповерите, нозамной порой следят самые обычные папарацци. Уж вроде стар, любовниц нетаскаю, интриг неплету — что им надо? — усмехнулся сам себе Коновалов.
        Остапенко было абсолютно несмешно. Он начинал подозревать, что чертов следопыт может оказаться прав. Случаи убийства из-за неоправданных надежд инесчастной любви — очень частые. Таким образом вписываться встатистику Саша совершенно нежелал.
        6
        Последующие три дня пролетели незаметно ивместе стем довольно обыденно. Просто Александр занялся переделыванием того самого договора наимя Ильи Коновалова, окотором они сего отцом вели речь.
        Аннулировать незаконный документ сперва казалось легче легкого, нонаделе Остапенко пришлось приложить немало усилий для того, чтобы подобрать наиболее точные формулировки отмены исоставить наэтой основе новый контракт. Сам Илья Свет Семенович непутался под ногами, немешался иудивительным образом свел их сСашей встречи кминимуму, что было невероятным, учитывая, что гостиная была проходной комнатой. Они пересекались только наверанде вовремя трапез, обменивались взаимными неприязненными взглядами. Отпрыск Коновалова зависал винтернете — иэтим объяснялосьвсе.
        Раненый потихоньку подлечивался под руководством Николая, изсвоей комнаты тоже почти непоказывал носу, анаразговоры сним опрошлом Остапенко пока больше нетратился.
        Заэто время Александр всеже связался сНиночкой, что-то сумел придумать всвое оправдание, сославшись назанятость. Пришлось солгать, что он по-прежнему дома. Куда, кстати, немешало наведаться ипроверить сохранность квартиры.
        Ноэто мучило Сашу меньше всего. Во-первых, скоро приезжала Софа, иследовало что-то срочно решать, аво-вторых, он, естественно, вовсе незабыл оВронцовой исвоем возможном сыне. Когда эмоции поутихли, Александр рассудил, что ребенок уних, конечно, зачаться мог. Нопочемуже она ни разу недала знать? Лариса располагала сведениями оего адресе, жене Нине, аСаша никуда надолго нескрывался. Она была особой весьма необычной — вполне вдухе Вронцовой (или теперь уже Серпуховой?) устроить нечто вроде шпионажа заАлександром, скажем, ради очередного эксперимента, ночтобы нанимать киллера? Что забред? Как раз-таки столь общительная, предприимчивая Лариска, которой всегда было важно «посмотреть врагу вглаза», насладиться чужой болью лично, несталабы отсиживаться много лет вожидании подходящего случая. Еслиб что-то идосих пор останавливало или мешало ей это сделать, то уж наверняка Вронцова явиласьбы сейчас, эффектно игромко.
        Странно было подозревать ее встоль гнусном происшествии. Ударить вспину — как-то мелко. Может, двух недель инедостаточно, чтобы узнать человека, однако Саша почему-то был уверен, что вслучае сЛарисой — вполне. Он слишком быстро увлекся ею — вплоть дожелания немедленно развестись сНиной — итакже спешно разочаровался, приняв решение навсегда вычеркнуть свой глупый побег отжены изжизни. Что было просто илегко накануне отправки вгорячую точку.
        Работая над бумагами, где постоянно фигурировала фамилия «Коновалов», Саша немог недумать, что только скажи он Семену Викторовичу, итот отправит своего верного пса последу Вронцовой. Норазобраться ему хотелось самому. Неслушать интригана состажем, неполностью доверяться ему, словно близкому родственнику, ареально проверить факты. УАлександра была важная зацепка — место работы Ларисы, где он, послучаю, еще илечился. Клинику эту ему незабыть, икак туда добраться Остапенко, безусловно, знал.
        Ранним утром четверга, уладив-таки все свои юридические дела, Александр специально поднялся ни свет, ни заря, чтобы выбраться незаметным иникем неостановленным. Проходя через гостиную, он нервно косился наИлью: юноша надиване дрых мертвым сном вобнимку сноутбуком. Его сейчас игудком паровоза неразбудить — явно провел полночи засвоим «лучшим другом». Светлые волосы, прикрывающие худое, сочерченными скулами, лицо Ильи, удивительным образом кудрявились, чего Саша прежде незамечал. Видимо, мать мальчишки была хороша собой — вголове сразу представился образ яркой, примечательной блондинки изглянцевых журналов. Она наверняка была моложавой иневыглядела насвой возраст (они сКоноваловым были ровесниками). Инемного женственной красотой Илья был наверняка обязан ей. Выбросив ненужные мысли изголовы, Саша покрался дальше.
        Выезжая насвоей машине издачного поселка, Александр чувствовал невероятный прилив энергии ибыл счастлив. Неожидал, что так соскучился ипоавтомобилю, ипоощущению свободы, которое, оказывается, успел утратить, ипогородским пробкам. Навыезде он простоял сполчаса, ношироко улыбался, чем немало озадачил проезжающих мимо водителей, удивленно сворачивающих нанего шеи. Какой придурок будет радоваться бесполезному стоянию впробке? НоОстапенко, словно пес, давно просившийся напрогулку иполучивший желаемое, походу движения потом еще иголову вокошко просовывал — ловил подзабытые ощущения, наслаждался одиночеством идухом самостоятельных действий. Опека врага — что может быть хуже?
        Доклиники Саша добрался как раз кмоменту открытия. Даже выяснил, где кабинет Серпуховой Ларисы Ивановны. Итолько придя ккоридору, он застыл удвери сее табличкой. Александр небоялся узнать правду, если вдруг выяснится, что это ивпрямь Вронцова-Серпухова наслала нанего киллера. Он инеудивится, будь оно так. Новот новость осыне… действительно взволновала его. Сознательно идобровольно оставить ребенка — невправилах Саши. Онбы ужом насковороде бился, нонебросилбы сына! Да, Нинабы страдала, идля их малышки глупая измена папы непрошлабы бесследно. Ноиделать несчастным еще одного ребенка — преступление.
        История, как известно, незнает сослагательного наклонения. Потому Остапенко недолго терзался. Постучав, он немедленно вошел вкабинет.
        Неброские цвета, анебелая рябь, непременно ослепившаябы Сашу, приятно порадовали глаз. Кабинет главврача вкои-то-веки невызывал лишнего напряжения вглазах. Вуглу ушкафа туфли переодевала эффектная, пышногрудая рыжеволосая женщина. Александр прищурился истал всерьез опасаться засвою память: еслиб небейдж сименем наее криво застегнутом белом халате, то он инепризналбы вней Ларису. Зато Вронцова вспомнила его. Если сперва брови ее недоуменно взмыли вверх, асгуб почти сорвалось нечто вроде «выйдите вон!», то теперь Лариса изумилась еще больше. Глаза ее широко распахнулись, аноги даже, кажется, подкосились. Оставшись водной туфельке, женщина так иосела встоящее рядом кресло.
        Либо она неожидала, что Саша выжил, либо реально непредполагала, что встретит его много лет спустя. Остапенко, воспользовавшись замешательством бывшей подружки, теперь занимающей солидный пост, прошел вкабинет иуселся вкожаное кресло подругую сторону ее стола.
        Лариса отмерла. Ее глаза сурово сузились, агубы недовольно поджались.
        —Растерял все свои последние манеры, Остапенко?
        —Здравствуй, главврач, — сусмешкой протянул Саша, сам поражаясь своей наглости. ОтКоновалова недолго было заразиться.
        —Надеюсь, ты поделу? — спросила она, несменяя тона. — Понадобилась новая терапия?
        —Впрошлый раз моглабы ипредупредить, что это клиника — твоя, — незлобно поддел ее Александр. — Впрочем, ты ведь привыкла испытывать людей.
        —Что завздор? — насупилась Серпухова. — Ты исам могбы, — подчеркнула она снедовольством, — выяснить, кто главврач. Я, что, должна была прийти иизвестить тебя? Слишком много чести, нежный ты мой, — хмыкнула Лариса, окидывая его холодным взглядом. Достаточноли вней ненависти для убийства? Скорее, больше безразличия иобиды, — прикидывал Саша.
        —Учитывая, что это твои неумелые сеансы укрепили вомне желание отправиться навойну, — ехидно дополнил Александр.
        —Боже мой, нашел, что вспомнить, — пробуравила Лариса его насмешливым взглядом вкупе сраздражением. — Ничего особенного я стобой неделала, милый, — приторно сладким голосом выделила она, обнажая идеально ровные ибелоснежные зубки, вызывающие уСаши пагубные воспоминания ижелания. — Ты был полон решимости ибез меня, поэтому нестоит примешивать меня ксвоим проблемам. Если это все, что ты хотел знать, позволь откланяться изаняться более важными делами, — сказала Серпухова, перейдя наофициальный деловой тон, безэмоциональный, как корка льда, иподнялась, нечувствуя неудобств из-за отсутствия одной туфли. — Своими реальными пациентами.
        —Откажешь бывшему пациенту? — неудержался отшпильки Александр.
        —Ты им небыл, незаблуждайся, — процедила Лариса.
        Запал уСаши прошел. Возбуждение стихло, ион сумел, наконец, вернуться кпривычному себе — сдержанному, воспитанному инеязвительному.
        —Вообще-то нет, Лариса, невсе, — покачал Остапенко головой, перестав изображать изсебя бледную копию Коновалова. — Я пришел подругому вопросу.
        Серпухова села наместо. Она ему недоверяла, нопосерьезному виду, наверное, поняла, что выслушать придется.
        Нанималали ты для меня киллера?
        —Я слышал, утебя есть сын, восьмилет…
        —Иты решил, что он — твой? — закатила глаза проницательная Лариса. Саша напряженно ишумно дышал. — Ты — непроходимый болван, Остапенко. Нет, он нетвой, — твердо сказала она. — Счего вдруг ты заволновался? Увас сблаговерной проблемы снаследником?
        Отсердца Саши отлегло, ион несдержал облегченной улыбки. Лариса недоуменно вскинула брови. Онет, она ипонятия неимела, что Александр радовался нетолько тому, что унего нет незапланированных инепризнанных сыновей, ноиисключению Вронцовой изсписка подозреваемых.
        —А, обеспокоился, что, напротив, появятся новые нежданные наследники, — саркастично добавила она, неверно истолковав улыбку Саши.
        Александр нестал поправлять Ларису: их ценности никогда инесовпадали, чтобы теперь удивляться или расстраиваться. Ничего необъяснив, он бросил ей пожелание удачи ипроцветания, да покинул кабинет. Пусть теперь Лариска, как психиатр, гадает опричинах поведения Саши, аему все равно.
        Этот печальный призрак прошлого останетсятам.
        Остапенко уже возвращался надачу, насей раз трасса было свободна, ион обнаружил слежку почти сразу. Тонированный джип следовал заним, мало скрываясь. Саша прибавил газу исобирался свернуть, давая ложный след, но, как только первое колесо съехало сдороги, джип резко обогнал иуспел встать перед ним. Изприоткрытого стекла высунулась мужская рука сзажатым вней пистолетом. Александр дернулся, лихо крутанул руль вправо, иего машине удалось-таки соскрипом съехать посклону вниз. Остапенко резко нажал напедаль тормоза, чтобы неулететь слишком далеко ивотчаянии обернулся: темного джипа как небывало. Должно быть, дважды промахнувшийся убийца имел недюжинное терпение иизсобственной безопасности все равно уехал. Ивправду, потрассе пронеслось сразу несколько машин. Тяжело дыша, Остапенко завел мотор истал потихоньку выбираться.
        Охота шла, несомненно, заним.
        ***
        Он ирад был непризнаваться вновом покушении, ажелательно ивовсе избежать разговора освоей отлучке, ноКоноваловы благополучно завтракали. Неуслышать, как Александр громко запирает машину вгараже, было невозможно. Ипотом, вероятно, бледный ивзбудораженный вид неукрылись отСемена Викторовича, чтобы сослаться накакой-нибудь пустяк, ради которого Саша побрезговал своей безопасностью ивыбрался вгород.
        Остапенко собирался юркнуть ксебе, когда проходил веранду, ноКоновалов негромко заметил:
        —Вид увас неважный. Поездка неудалась?
        Саша обернулся ихотел сказать нечто колкое ирезкое. Ноон судивлением отметил, что внимание бизнесмена — искреннее иучастливое. Тогда Остапенко бросил короткий взгляд наИлью.
        —Илюша, освободи Александру Петровичу место, — ласково проговорил Коновалов, все правильно истолковав.
        Илья тутже встал, бормоча что-то вроде «я неИлюша» и«эта Фея могла ипостоять». Он сугрюмым видом направился мимо Александра. Остапенко почти занес руку для подзатыльника — сплошные оскорбления всвой адрес порядком утомляли, нонаткнулся наотрицательное мотание головой Коновалова-старшего, иопустил.
        Запоздало понял, что сознательно послушался бизнесмена, идосадливо поморщился.
        —Неприемлю физического наказания для сына, извините, — объяснился, между тем, Коновалов. — Инепотому, что он взрослый, аизпринципа.
        —Даже шлепка? — удивился Александр, присаживаясь.
        —Даже шлепка, — кивнул тот ипонизил голос: — Непри Илье будет сказано: отец знатно поколачивал меня вдетстве, — полицу его пролегла тень.
        Признание выбивало изколеи, оно казалось несуразным. Но, кстати, зато многое объясняло — равнодушие кчужим страданиям ижизни, например.
        —Простите, мне думалось иначе, — качнул головой Саша.
        —Понятно, что вы ошеломлены, — спокойно кивнул Коновалов. — Я потом долго работал над своей выправкой иправильными манерами. Вконце концов, он считал, что мне грех жаловаться — отец обеспечивал меня, оставил хорошее наследство ирепутацию, несмотря насвой жесткий нрав иупорство сродни бронепоезду. Благодаря ему, вдвадцать семь я уже был мэром. Прошу извинить, увлекся, — спохватился Коновалов. — Так что увас произошло?
        —Второе покушение, — глухо произнес Саша, беря вруки любезно подставленный ему Коноваловым кофе. — Изджипа, прямо натрассе.
        —Номер запомнили?
        —Какойтам.
        —Ничего, озадачим Колю — найдет, — заверил Коновалов, будучи странно участливым. — Примет вы тоже незапомнили?
        —Я иневидел, — помотал головой Саша. — Только рука спистолетом.
        Коновалов чему-то кивнул. Остапенко сделал несколько глотков, согреваясь иокончательно приходя всебя.
        —Вы уверены, что нам нестоит сменить дислокацию?
        —Здесь безопасно. Дачи расположены хаотично, увас высокий забор — вычислить почти невозможно. Ну иКоля бдит, как ився охрана, — убедительно сказал Коновалов, все расписав.
        Остапенко было неприятно снова полагаться набизнесмена, ноон ведь предупреждал насчет второго покушения, ионо свершилось. Неразумно было больше непослушатьего.
        —Это неВронцова, — решил добавить Саша.
        —Надо полагать.
        —Почему?
        —Грязно работают, — отделался Коновалов. — Придется вам потрудиться исоставить список подозрительных лиц. Если нехотите застрять тут снами.
        —Как плечо? — сухо спросил Александр.
        —Кконцу недели снимут повязку, — радостно сообщил Коновалов.
        —Тогда мне следует поторопиться, — сказал Саша и, забрав ссобой кружку, ушел ксебе, необратив внимания наИлью попути.
        7
        Квечеру четверга Саша накропал два имени — изклиентов, скоторым унего произошло несколько мелких ссор. Более подходящих кандидатур так инепоявилось. Анаутро пятницы Остапенко чуть нехватил удар: зазавтраком, при мирном соседстве сКоноваловым-старшим, ему позвонила дочь исообщила, что уже дома.
        Коновалов стал подавать знаки, что, мол, ей срочно нужно приезжать. Остапенко отмахивался: он исам это знал. Нокудаже деть семейку Коноваловых? Как объяснить Софе, что уних надаче делает раненый мужчина, его сын иприслуга?
        Александр чертыхнулся несколько раз кряду: дела обстояли нелучшим образом.
        «Софа, милая, собирайся скорее надачу. Прихвати вещей иприезжай».
        «Пап, что-то случилось? Мама стобой?».
        «Мама отправилась наотдых. Ноэто неважно, Софа, давай, пожалуйста, без лишних вопросов. Я тебе здесь все объясню».
        «Ну хорошо, пап».
        Остапенко облегченно выдохнул втрубку, отключая звонок. Он невольно перевел сомневающийся взгляд наКоновалова.
        —Мы небудем говорить онаших свами приключениях, — сказал тот. — Рану я скрою, ссыном иНиколаем обсужу. Антон Сергеевич тоже будет вкурсе. Никто непризнается вашей дочери обистинном положении вещей, обещаю. Представьте нас как гостей, меня — как делового партнера. Посути, ведь так иесть.
        —Что-то слишком вы… покладисты.
        —Детей надо беречь, — ловко вывернулся Коновалов.
        Пришлось Александру сним согласиться ипридерживаться этого плана. Были опасения поповоду несносного мальчишки — сним всякие бывали прецеденты, ноотец заверил, что Илья непроболтается. Комнатка для Сонечки готова, атерпеть «гостей» осталось недолго — Саша рассчитывал неболее чем нанеделю. Свою часть сделки он выполнил, апредполагаемый убийца… чтож, невсюже жизнь прятаться понорам? Можно договориться опомощи Коновалова инарасстоянии друг отдруга. Элементарные меры безопасности, оружие — все это раздобыть ивести активную оборону для Саши как раз непредставлялось сложным. Ато глядишь, удастся сложить два идва пораньше: кое-какие зацепки исвязи Александр для себя уже определил. Ему только нехватало архивной информации ичуть больше времени всутках.
        Носприездом Софьи вышло далеко невсе гладко.
        Дочка явилась неодна.
        Александр вышел встречать Соню наверанду, договорившись сКоноваловыми, что те пока побудут вприхожей, чтобы несразу шокировать девочку. Новрезультате обалдел Остапенко.
        —Здрасьте, дядь Саш! — бойко отрапортовал Артем.
        Тёмка был девятнадцатилетним племянником Александра — старшим сыном единственной сестры Нади. Родители Саши иНадежды, кслову, трагически разбились после отдыха, насамолете, когда ему, старшему ребенку, было девятнадцать, аей — семнадцать. Правда, беда вовсе несблизила ибез того разных, часто непримиримых детей. Жили они всегда как-то равнодушно друг кдругу, однако споявлением Артема Александр немного оттаял: возорнике ибалагуре мальчишке дядя души нечаял. Привлек его, конечно, неразрушительный характер болтуна племянника, астрасть того кюриспруденции, что напрочь отсутствовала уСонечки.
        Мало, кто верил, что изповесы Тёмки вырастет что-то путное. Лишь Александр, когда племянник изредка гостил уних сНиной, неленился ипрививал ему любовь кюриспруденции. Столь сложная наука для подростка, наудивление, давалось ему легко, Артему нравилось представлять себя адвокатом — ярым сторонником закона иторжества справедливости.
        Таким ибыл Тёмка: неумолимый впрактических юридических делах, дискуссиях испорах, иабсолютный раздолбай пожизни. Как внем сочеталось два настолько разных человека — большой вопрос. Всвои юные годы его карьера только начиналась, Артем оставался ребенком, ножаждал стать адвокатом достаточно, чтобы усилием воли незабросить университет. Своей деятельной натурой он однажды привлек иСоню, которая искренне любила брата исчитала его лучшим другом.
        Ивот сейчас, этот оборванец врваных кедах, кепке набекрень, драных джинсах ифутболке, считавшейся якобы чистой, анаделе — вразводах, хитро улыбался. Рядом стояла Сашина малышка: четырнадцатилетняя Софа заметно выросла завремя своего отсутствия исильно похорошела. Фигура приобретала женственные черты, девочка старалась держать осанку, смотрела совсем иначе, непо-детски, аосмысленно: его милая дочка расцвела, что немогло непорадовать иневоззвать отца кгордости. Разрумяненная, вчудном зеленом платьице под цвет глаз, Софья была несказанно хороша.
        Присутствие Артема пугало еще ипотому, что нетолько уСони была ссобой сумка свещами, ноиунего: массивный рюкзак, чехол сгитарой заспиной…
        —Здрасьте, — понуро проговорил Александр, когда кнему вернулся дар речи после тщательно проведенного наблюдения. — Со-онь?
        —Ну ачего, — вскинулась девочка, — когда я тебе звонила, Тёмка уже был унас. Я ипозвала его ссобой.
        —Я просил приехать тебя одну, — строго начал выговаривать Александр.
        Он прервался, заметив, как округлились глаза Сони исинтересом оживились — Тёмкины. Саша оглянулся: позади него маячил Коновалов. При параде. Дети поздоровались.
        —Приветствую, — отсалютовал он. — Александр, зря вы кипятитесь. Всем найдется место.
        —Неуверен.
        —Нет, отчегоже? Нам свами никто непомешает.
        —Пап? — вклинилась Соня, выразительно посматривая наКоновалова.
        —Соня, Артем, это Семен Викторович, — уныло представил его Саша. — Мой деловой партнер. Они ссыном Ильей иповаром гостят унас надаче, мы решаем важное дело.
        —Споваром иводителем, — добавил Коновалов, ловко обходя Александра иподавая руку для приветствия Тёмке. Юноша любопытничал, хотя набизнесмена ипокосился сопаской иподозрением, ноему все равно явно нетерпелось выяснить, ктоэто.
        —Дядь, ты разве мне нерад? — опомнился Артем, пожимая ладонь Коновалова. — Я рассчитывал наболее дружелюбный прием! — сшутливой патетикой произнесон.
        —Рад, Тёмка, просто неподготовился ктвоему приезду, — выдавил изсебя улыбку Остапенко: икуда теперь девать племянника? Как невпутывать вовсе это? — Все-таки надо было тебе приехать позже.
        —Хм, — почесал переносицу юноша. — Так мне уйти, чтоль?
        —Что вы, невоспринимайте дядю всерьез. Он несозла, — подключился Коновалов, внезапно занявшись уговорами Тёмы, какбы невзначай уволакивая его засобой внутрь. — Ипотом, возможно, хотябы вы разнообразите досуг моего сына — он уменя жуткий любитель прожигать жизнь винтернете.
        —Задрот? — невинно спросил Тёма.
        —Непонял? — растерялся Семен Викторович.
        —Забудьте, — отмахнулся Артем, улыбаясь.
        Соня иАлександр незаметно остались наедине.
        —Пап, все нормально? — вкоторый раз обеспокоилась дочь.
        —Да, милая, — кивнул Саша, подавляя поднимающуюся изнутри очередную волну гнева. НаКоновалова, разумеется, инасговорчивого племяша отчасти. Кдочке он относился только степлом, злиться нанее неумел. — Правда, маме я несказал, что мы надаче. Она расстроится, что мы все еще неубабушки. Нам придется побыть пока здесь. Подождешь, когда папа уладит свои дела?
        —Пап, что ты, всамом деле, — мягко улыбнулась дочь, — мне недесять, я способна понять тебя. Раз нужно переждать, то это даже клучшему. Мы давно сТёмычем невиделись, вот иотдохнем!
        —Детка, только пообещай, что сним никуда далеко неубежите, — серьезно проговорил Саша. Увидев удивленное лицо Сони, он пояснил, придумывая находу: — Впоследнее время унас надачах небезопасно. Говорят, маньяк какой-то бродит.
        Софи вылупила глаза отстраха. Александр пожалел, что придумал именно эту причину, ноничто другое их попросту незадержалобы дома.
        —Поэтому Семен Викторович приехал сводителем?
        —Да, милая, дядя Коля служит ему иохраной, — данный факт пришелся кстати.
        —Неужели вы небоитесь, втаком случае, заниматься делами здесь? — Соня умела ставить втупик, хотя вопрос ивправду был логичен.
        —Семен Викторович неизтех, кто чего-либо боится, — мрачно сказал Саша, понимая, что совершенно неврет, тем самым. — Да итвой папа нелыком шит, — добавил он сулыбкой, сильно удивившись, что данный аргумент непришел наум первым. — Поэтому сомной вы сАртемом можете быть спокойны.
        —Ну хорошо, я постараюсь неуходить далеко. НозаТёмку неручаюсь.
        —Занего ия неручаюсь, ксожалению, — вздохнул Александр. — Ну, Софьюшка, обними своего папулю, — ласково пролепетал он, широко улыбаясь.
        Соня жеманно повела плечиком, выражая слабый протест, нозажать себя вобъятиях позволила. Саша испытал неимоверное облегчение теперь, когда его Цветочек сним. Тяжесть наего плечах частично спала, он инеподозревал, что все это время дико переживал, втом числе изаСоню. Всеже, когда застенкой враг иего окружение, по-настоящему начинаешь ценить близких: жены идочки ему, ой как нехватало. Конечно, Саша ни зачтобы самолично непривел сюда Софью, поддавшись своему эгоизму, нодевочка прибыла слишком поспешно. Сознательно привозить ее Александр, разумеется, несталбы. Однако само присутствие Сони сейчас очень помогало ипридавалосил.
        Единственный, кто мог испортить всю конспирацию — это Артем. Несмотря наимидж придурковатого тусовщика, соображал он наславу, схватывал налету ианализировал информацию соскоростью света. Ничто немешало ему сделать правильные выводы, если только Тёмка краем глаза заметит повязку напредплечье Коновалова или уловит их холодные напряженные отношения сСашей.
        Вся надежда внезапно оказалась исключительно наактерский талант Коновалова. Нонасей раз бизнесмену было куда выгоднее сохранить для родных Александра выбранную версию, которая оригиналу уступала совсем невомногом.
        Отправив Сонечку вее комнату, Саша поспешил разыскать Тёму. Только шагнув вкоридор, воткрытую дверь гостиной он сразу инашел его, ноневлучшем состоянии. Артем иИлья яро спорили очем-то — пообрывкам фраз неразобрать: младший Коновалов при этом вжался вспинку дивана, выставив перед собой, словно щит, ноутбук, аТёмка нависал над ним сверху, глаза его опасливо сверкали. Александр бросился, было, остановить племянника — еще пара минут, итот набросится наИлью, ноего остановила легшая наплечо рука. Остапенко судивлением обнаружил, что Коновалов-старший наблюдал заюношами устены, будучи абсолютно хладнокровным иневозмутимым.
        —Ябы неселил их водной комнате, — лишь обыденным тоном заметилон.
        —Артем сейчас побьет вашего сына, — как ребенку, втолковал ему Саша.
        —Драка их ирассудит, — флегматично бросил бизнесмен. — Они полярно разные, конфликтов неизбежать.
        —Вам нетревожно засына?
        —Нет, — удивился Семен Викторович. — Адолжно? Он взрослый мальчик, пусть учится. Признаться, я даже буду рад, если ваш племянник преподаст ему урок, — понизив тон, заявил он. — Мой Илюша неумеет драться, — совсем шепотом добавил Коновалов.
        Воистину, его меры воспитания поражали воображение.
        Тёмка, между тем, уже схватил Илью заволосы. Тот отставил ноутбук, протяжно взвыв, иначал брыкаться ногами.
        —Идемте, — бросил Коновалов, увлекая Александра засобой ипретворяя двери.
        Они вновь разместились наверанде.
        —Незнаю, как вам удается сохранять спокойствие, когда там ваш ребенок, — искренне непонимал Саша, наливая себечая.
        —Вам естественно испытывать желание защищать иоберегать своего ребенка — увас ведь дочка, — миролюбиво разъяснил Коновалов, внимательно наблюдая заним. — Ссыном нельзя допускать постоянного своего участия иопеки, иначе вырастишь слюнтяя.
        —Увас сИльей невышло, — констатировал Александр, сознавая, что это звучит жестко.
        —Издержки моей работы инетолько, — пожал плечами Коновалов. — Ваша дочь — прелестное создание.
        —Она унас большая умница, — скромно добавил Александр. — Нолучшебы ей несталкиваться ни свами, ни сИльей.
        —Пожалуйста, я инедумал вмешиваться, — развел ладони Коновалов. — Указания поповоду Артема? — было неясно, иронизирует бизнесмен, или обращается кСаше без сарказма.
        —Артем сам себе указание, — буркнул Остапенко, желая прекратить бессмысленный разговор.
        ***
        Вопреки мнению родителей, Соня вовсе небыла пай-девочкой изубрилой. Учеба влицее суглубленным изучением иностранных языков иразвитым направлением филологии давалась Софье легко инепринужденно, как шнурки завязать. Литературу она обожала идействительно много читала, дома была послушна, мила иобходительна, нонезряже Сонечка надоумила маму ипапу сплавить ее подальше, чтобы жить самостоятельно.
        Она была хорошей, старательной ипрактически без изъянов досвоих тринадцати лет, пока вдруг однажды непоняла, как тяготит притворяться чужим себе человеком, будто скрываться занесвободной личиной. Софье требовался всплеск новых эмоций, встряска, иона вдоволь получила ее загод вобщежитие. Соня больше неубивалась из-за четверок вместо пятерок научебе, лишьбы непотерять гордость родителей, иотличные оценки стали появляться унее сами посебе.
        Софа сохраняла прежнюю модель поведения скорее попривычке иизнежелания расстраивать папу, которого любила чуть больше мамы. Давно уже опротивели розовые простыни, цветастая занавеска, разве что мишки вызывали приятные воспоминания. Носвятая святых — ее спальню, так оберегаемую отцом — Соня нерешалась поменять даже сама.
        Высунувшись вокно второго этажа, Софья покрутила колесиком зажигалки, поднесла ко рту сигарету изатянулась, медленно иснаслаждением выпуская колечки дыма. Эту приятную для нее привычку она приобрела вдали отродительского контроля, несобиралась сней расставаться, полагая, что так Соня приближается кнезависимости, свободе духа иволи — вот икурить она начала добровольно, неспросив ничьего разрешения или согласия. Чем неудавшийся маленький бунт? Софа снепривычки, конечно, несталабы так открыто иявно курить дома, но, во-первых, Тёмыч ее рвение ко взрослости поддержал, аво-вторых, надаче данный факт наверняка останется незаметным.
        Так что Соня могла вдоволь ощутить себя полноценным членом общества, взрослым исамостоятельным.
        Была, однако, одна проблемка, недающая Соне покоя ижутко мешающая при откровенных разговорах сподружками: она стеснялась парней инеумела кокетничать сними, общаться. Акак хотелось неотставать отсверстниц хотябы ввопросах флирта идружбы инесмотреть сзавистью настаршеклассниц, вволю гуляющими сребятами воткрытую!
        Едва услышав овзрослом сыне Семена Викторовича, Софья воспряла духом: ачто если Илья — иесть ее судьба? Непросто первый парень, но, может, ижених? Сотрудничество отца ссамим Коноваловым — известным вгороде богачом — само посебе большая удача. Как его только угораздило связаться стаким авторитетным человеком? Соня, признаться, иногда считала папу примером классического неудачника, носейчас готова была гордиться ипризнать свою ошибку. Если еще иИлья окажется подходящим для нее кавалером, то она, для радости родителей, будет учиться старательнее прежнего. Лишьбы обрести, наконец, раскрепощенность сдостойным парнем.
        Соня навела марафет ипоторопилась спуститься вгостиную. Ноуже напороге той комнаты столкнулась совзвинченным Тёмкой. Он перехватил Софью заруку иссилой потащил прочь.
        —Эй! — возмутилась она, вырываясь.
        —Ты сэтим придурком общаться небудешь.
        —Вот еще! Моя дача, ипойду, куда захочу! — Соня обошла кузена ипрямиком ринулась вгостиную.
        Артем только всплеснул руками ивернулся назад.
        Илья показался ей довольно симпатичным, да ивозраст вызвал уСофьи одобрение. Чуть женственные черты лица небыли ей подуше, ноэто был единственный видимый недостаток юноши. Опрятный, только помятый слегка, водежде, подобранной совкусом (аневтом, что выбрала мама или дико несоразмерной). Авот наскуле назревал синяк. Игубу Коновалов странно покусывал.
        Соня обернулась наТёмку, уже подозревая, почему он ее выводил.
        —Ты подрался снашим гостем? — возмутилась она. — Что заманеры?
        —Аоего манерах ты много знаешь? — неменее эмоционально отозвался Артем, кивая иуказывая всторону Ильи.
        —Как невежливо… — начала Соня, оборачиваясь, ипоперхнулась, недоговорив.
        Илья, оказывается, скалился ипрожигал ее убийственным взглядом сосмесью презрения.
        —Я ненуждаюсь взащите маленьких девочек, — процедил он ледяным тоном. — Можете отвалить сосвоим имбецилом братом, я несобираюсь играться свами.
        Вмомент все мечты Софьи облагородном рыцаре влице Ильи, заботливым ипотакающим ей влюбых капризах, пышной богатой свадьбе, красивом большом доме, рассыпались втруху.
        —Опять нарываешься?! — глаза Тёмыча налились кровью. Он сжал кулаки иготов был броситься вбой.
        Ильяже несдвинулся сместа. Его поведение ничуть неубедило Софью вположительном исходе драки впользу Тёмы. Закузена она волновалась, как ни крути, сильнее.
        —Перестань, — шикнула Соня. — Зачем ты потакаешь ему? Необращай внимания.
        Ей удалось остудить пыл Артема, хотя он икосился наухмылявшегося Илью. Каникулы надаче перестали казаться Соне радушными, агрубый мальчишка неподходил нароль ее принца.
        Вкомнате показался отец.
        —Тёма, разделишь комнату сИльей?
        —Нет! — одновременно выкрикнули юноши.
        Такое единодушие невызвало оптимизма ни упапы, ни уСони.
        8
        Тёмыча определили вкомнату котцу Сони.
        Норебята, конечно, несобирались проторчать ни вмаленькой спальне Александра, ни в«розовом Аду» Софьи, адалеко наулицу им выходить запретили, так что довечера они всеже просидели вгостиной. Артем иСофа рубились через телевизор вприставку. Илья кидал наних злобные взгляды, ноих это нетрогало подвум причинам: они расположились так, чтобы невидеть его, асам Коновалов-младший был слишком занят ноутбуком. Им почти удалось смириться сприсутствием друг друга.
        Ноуже после ужина, когда папа скрылся вспальне, ребяткам неудалось продолжить посиделки. Они закончили трапезу раньше Коновалова, нопоего возвращению все изменилось.
        —Проваливайте, ваше детское время вышло, — проговорил Илья, заявив им сходу.
        —Аты неофонарел часом? — насупился Тёма, моментально заведясь. — Напомнить, кто здесь хозяин?
        —Это инеты, — насмешливо фыркнул Коновалов. Он вальяжно прошел кдивану, устроился нанем, сложив ноги по-турецки. Взгляд его, нахальный, дерзкий, самоуверенный сперва буравил Артема, нонеожиданно переключился инаСоню.
        Софья вспыхнула изаалела. Что иговорить, даже после дневной стычки Илья непереставал ей нравиться внешне. Конечно, мечтать озапредельном, связанном сэтим мальчишкой, невозможно, новполне определенная, конкретная мысль все еще терзала девушку. Умная ипроницательная Соня, ктомуже, чувствовала, что замаской хама ипровокатора скрывался другой Коновалов. Илья нападал первым, без повода, атакое поведение, как правило, означало жажду внимания. Тёмка порой был точно такимже, только выражалось это невоскорблениях изаносчивых насмешках, авчуть менее жестком высмеивании, розыгрышах, мелком баловстве… Уж разумеется, вАртеме мало осталось той дурости, что была еще год назад, ноего легко можно было завести. Или элементарно подговорить, кчему-то рисковому подтолкнуть. Трудно было понять, исходя изэтой аналогии, каким является Илья, новдруг, там, глубоко внутри, он ибыл ее идеалом? Ведь даже интереснее было попытаться разгадать его, добраться доистинной сущности!
        —Пойдем лучше ко мне, — миролюбиво предложила Соня кузену. — Ивправду, скоро спать.
        Артем поостыл. Дрался он знатно исзаядлой периодичностью, но, как ни странно, всеже редко лез первым, да инеславился откровенной физической агрессией.
        Тёмыч ссомнением сверился счасами: девять.
        —Нет, я кдяде, — отказался он, качая головой. — Может, он хоть реально скучал помне, чем делалвид.
        —Что ты, конечно, скучал!
        —Вот ипроверю, — несводя сИльи пристально-изучающего взгляда, проговорил Тёма. — Нескучай, Сонь, дозавтра, — неглядя вее сторону, сказал Артем, скрываясь задверью напротив.
        Софа пораженно застыла ненекоторое время, удивляясь, как ловко вывернулся Тёмыч, новсеже досадуя, что отпустила его. Так хотелось вместе расслабиться, отдохнуть, поболтать! Нобратец сбежал, вынуждая Соньку коротать остаток вечера водиночестве вненавистной комнате наверху.
        —Как трогательно, — язвительно произнес Илья, выглядывая из-за крышки своего ноутбука. — Он заботится отебе, девочка. Полезно иметь ручную дворняжку, а, Остапенко?
        —Иди ты, Коновалов, — устало махнула нанего рукой Соня, хмурясь иразворачиваясь затем, чтобы выйти обратно вкоридор.
        —Вотбы имне завести такую. Как думаешь, справишься? Будет забавно: утебя свой пес, ауменя —ты.
        Открыто инизко потешаться — никто никогда непроявлял такого неуважения кСоне. Глубоко оскорбительно, неуместно, даже соттенками пошлости. УСофьи дрогнула нижняя губа: отвечать наподобное она неумела инехотела. Она зашагала квыходу изгостиной.
        —Утебя классная задница, Остапенко. Несмотря наостальные видимые недостатки, — выдал пошлую колкость Коновалов.
        —Папенькин сынок, — выплюнула Соня, обернувшись. — Ты без него ничего нестоишь!
        —Сучка, — ухмыльнулся Илья спримесью горечи.
        Софья ссилой хлопнула дверью, выходя. Вотже сволочь!
        «Маска. Все это глупая, никчемная маска», — повторяла она себе обИлье, нежелая признавать очевидного.
        Тогда инебыло так больно отего режущих слов. Дело было невглупых обзывательствах или саркастичных пошлостях, достойных прыщавого школьника, авциничном сравнении Коновалова Артемки иее самой сживотными. Он будтобы прознал отайных помыслах Софьи — ивысмеивал, позволял себе откровенные издевательства!
        Оставалось уговаривать себя, что Коновалов ничего такого насамом деле неимел ввиду. Разумно, что Илья никак немог проникнуть ей вголову ивыявить то постыдное, что Софа позволяла себе всеже только вмыслях.
        Но, что самое ужасное, парень мог оказаться догадливым инаблюдательным.
        Соня заверила саму себя, что последнее предположение если иверно, то непоотношению кней. Вконце концов, унего было слишком мало времени что-либо понять. АуСофи — много других мыслей натот момент, способных затмить тусамую.
        Отставив всторону Коновалова сего несносным характером, загадками или отсутствием таковых, Соня воспринимала возможность скрыться навтором этаже как спасительную отвсех этих нелепых (ноотэтого неменее болезненных) переживаний. Она практически ступила ногой налестницу, как внезапный хриплый голос изтемноты назвал ееимя.
        Сперва Софья перепугалась, нопотом голос зовущего окреп. Соня сделала несколько шагов назад иостановилась удвери, ведущей вмини-прихожую — странный выбор для размещения именитого бизнесмена, кстати. Тем неменее, вне сомнений, больше кней обращаться попросту некому.
        —Подайте воды, — вновь зашептали.
        Стало ясно, что это ивправду Коновалов.
        Поскольку вкоридоре негорел свет, авкомнате иподавно, пришлось ступать осторожно, попамяти. Волнение одолевало ее — столкнуться снастолько важным истатусным человеком лицом клицу Соне было крайне трудно. Вспомнив все свои наивные мечты о«свадьбе» сего сыном, тутже вызвали вСофи нервный смех, который удалось сдержать большими усилиями.
        —Семен Викторович? — робко прошептала Соня, боясь, что ослышалась.
        —Софья, девочка, прошу меня простить, что беспокою, — вежливо отозвался Коновалов. Мрак непозволял ей даже примерно определить, где он. — Мой водитель отошел, амне приспичило воды. Услышал шаги, вспомнил овас. Пожалуйста, принесите стаканчик?
        —Вы непротив, если я зажгу свет?
        —О, нет, конечно.
        Софи пробормотала «угу» иметнулась наверанду заводой.
        Непомня себя, вернулась назад инажала навыключатель.
        Было странным наблюдать перед собой сонного, впижаме Коновалова, лишенного лоска истатности. Он был бледен, взволнован неменьше Сони. Легко узнаваемое постельное белье — выцветшее, вкрапинку — придавало ему еще большей аляповатости иабсурдности. Софья нерешительно подошла ипротянула мужчине стакан.
        —Я напугал вас? — срасполагающей улыбкой спросилон.
        —Нет. Разве что чуть-чуть, — стыдливо добавила Соня, неловко застыв передним.
        —Еще раз простите, — Коновалов казался искренним. — Вас что-то тревожит, я прав? Если имеются вопросы, буду рад ответить такой милой девушке иумнице, каквы.
        —Вы… болеете?
        —Да, мне немного нездоровится, — подтвердил Семен Викторович. Софья напряглась. — Чуть-чуть, — добавил он смягкой улыбкой, чтобы сгладить ситуацию.
        Софи усмехнулась: Коновалов-старший умел добиваться правильного впечатления. Он располагал ксебе, иСоня уже так нетряслась только при одной мысли общения сним. Теперь благожелательный Семен Викторович невнушал девушке безотчетного страха. Проснувшееся любопытство подвигло Софью нановый вопрос:
        —Непонимаю, почему папа устроил вас сюда. Вам удобно?
        Семен Викторович выдержал паузу.
        —Мне губительны прямые солнечные лучи, — срасстановкой ответил он. — Аэто единственная комната сограниченным светом, — убедительно проговорил Коновалов. — Мы сИльей нестанем долго докучать вашей семье, непереживайте. Уладим кое-какие дела. Максимум, дня три-четырееще.
        —Да вы нам инемешаете, — поспешно вставила Соня, чем вызвала хитрую улыбку уКоновалова. Она стушевалась, неловко добавив: — Всмысле, папаже непрогонит вас, больного, даже если закончатся ваши дела. Напротив, полезно пребывать насвежем воздухе.
        —Вы очень добры, Софья, — отозвался Коновалов. — Номне ивправду будет лучше вернуться домой, долечиваться под присмотром профессионала. Я слышал, ваш двоюродный брат поссорился сИльей?
        —Ага… — пристыженно пробормотала Соня, вспоминая онедостойном поведении Артема. — Извините его, он нехотел.
        —Я невиню вашего брата, — по-доброму усмехнулся Коновалов. — Мне хорошо известен характер Ильи, поэтому могу представить, как он способен вызывать насебя удар. Непонимаю, для чего мой сын раз заразом это делает. Ведь дратьсяже он совершенно неумеет! — Семен Викторович рассмеялся. Соня невольно расплылась вулыбке, скрестив пальцы перед собой. Коновалов-старший был куда приятнее сына. — Но, поверьте, Соня, даже мой наглец таит всебе хорошие черты.
        —Я так иподумала! — сорвалось сязыка Софьи. Она опять была вынуждена опустить глаза, поняв, что слишком эмоционально отреагировала. — То есть, конечно, трудно разглядеть вИлье нечто доброе, нооно, безусловно, присутствует.
        —Мне нравятся ваши взвешенные рассуждения итолерантный подход клюдям, — Семен Викторович сел напостели исклонил голову набок. Он похлопал возле себя ладонью. Соня неуверенно прошла иустроилась скраю дивана. — Кем вы хотите стать, Софья?
        —Папа имама видят вомне юриста, — скривилась Соня.
        —Авы? — синтересом уточнил бизнесмен.
        —Сейчас я обучаюсь влицее суглубленным изучением языков. Хочу быть филологом, возможно, журналистом.
        —О, любите иумеете писать?
        —Люблю, — кивнула Софья, зардевшись. — Надеюсь, что инаучусь это делать максимально профессионально: доступно иувлекательно.
        —Молодец, очень похвальное стремление, — похвалил Коновалов неожиданно оживленно. — Вы достигнете своей цели, я уверен.
        —Вы так считаете? — удивилась Соня, привыкшая сомневаться всвоем выборе, ведь родители никогда полностью неразделяли ее увлечения ибудущей профессии.
        —Увас уже есть цель, милая Софья, — снисходительно улыбнулся Семен Викторович. — Что чрезвычайно редко для молодых людей вашего возраста. Далеко изапримером ходить ненадо — взять моего сына, так уИльи досих пор нет четко сформулированного представления обудущей карьере.
        —Возможно, вы слишком строги кнему, — нерешительно произнесла Соня, ловя себя намысли, что опять невольно защищает Илью. Отэтого она снова смутилась перед Коноваловым-старшим.
        —Думаете? Моя бывшая пристроила Илюшу вМГУ. Помоей рекомендации — наэкономическую специальность. Ноон умудрился прогулять почти все занятия ипровалить все попытки сдать сессию. Аназимних каникулах дома связаться нестой компанией иначудить дел. Илья унас отчислен, Сонечка, хотя мне посилам было тянуть его обучение, проживание, репетиторов. АВарвара, его безответственная мать, все равно считает, что ее чадо — жертва образовательной системы.
        —Ну… может, Илья просто нехотел учиться наэкономиста? — Соня поразилась, вкакой это момент Коновалов вообразил ее способной давать подобные советы, ноей очень польстило отношение кней как ко взрослой.
        —По-моему, он просто бесталанный, милая Софья, — усмехнулся Семен Викторович. — Программист — его удел. Только иделает, что играет.
        —Хм, — всерьез озадачилась Соня. — Кажется, ваш Илья засловом вкарман неполезет. Идовольно практичен.
        —Аведь вы правы, — озарился идеей Семен Викторович. — Коммерческую жилку никто неотменял, аболтливость иострый язык — иногда могут быть очень полезны. Если Илью, как следует, обуздать, изнего выйдет неплохой политик или дипломат.
        —Вот видите, ваш сын небезнадежен, — радостно заключила Софи, полагая, что немало приложила кэтому выводу исобственных усилий.
        —Стоит всерьез рассмотреть вариант обучения вАнглии, — довольно кивнул Коновалов. — Надоже, ая уже было отчаялся иразочаровался внаследнике. Софья, увас действительно дар — разбираться влюдях.
        —Просто мой Тёмка мне чем-то напоминает вашего сына, — скромно заметила Соня.
        —Вы весьма наблюдательны, что тоже очень важно, — подчеркнул Коновалов. — Артем, как я понял, собирается стать юристом?
        —Да, чему папа ненарадуется, — хмыкнула Софи. — Он иногда заэто готов Тёмку наменя поменять, — засмеяласьона.
        —Вы преувеличиваете, — рассмеялся вслед иСемен Викторович.
        —Еслиб небуйный нрав Тёмыча, папа давнобы так исделал, — добавила Соня, невсерьез, конечно. Родители любили ее, безусловно, мама всегда старалась поддерживать, папа ивовсе становился душкой, стоило Софье приехать наканикулы. Нодевочка догадывалась, что, будь она юристом, онибы вообще возвысили ее донебес. Никто изродных так невозился сАртемкой (даже его собственные родители), стоило ему проявить интерес кадвокатуре, как Сонин папа.
        —Выходит, Александр Петрович вчем-то помогал племяннику? Артему действительно интересно заниматься столь трудоемким делом?
        —Вы знаете, непоседливый Тёмка любит свое занятие, как ни парадоксально. Я тоже всегда удивлялась, но, если он что ичитает, то юридическую литературу. Его мама даже, я помню, пеняла моему папе, что, мол, забивает голову ребенка всякой нудятиной, — сосмешком добавила Софья.
        —Как интересно… — Коновалов прищурился иотвел взгляд, осмысливая. — Вочередной раз убеждаюсь, что вы иваш парадоксальный брат опережаете моего Илью вразвитии, — качнул он головой. — Каким подарком для моего сына сталабы такая приятная иумная девушка, как вы, Сонечка.
        Софи покраснела, нервно потеребила платье.
        —Что вы, мы совсем неровня вашей семье, — осторожно возразила Соня для проформы. Теперь она так вовсе инесчитала.
        —Мое положение никак невлияет навыбор супруги сыном, который еще пока ничего недобился вжизни, — вкрадчиво заметил Коновалов, добродушно улыбаясь. — Аваша семья, как ивы сами, Соня, напротив, достаточно высоко, только недоконца оценимы. Ваши родители — достойные люди. Авы ивовсе способны непросто подтвердить это насвоем примере, ноигде-то превзойти, — она удивленно вскинула брови. — Я тоже мечтаю, что Илья однажды увеличит мое состояние и, вцелом, добьется большего, даже если инадругом поприще. Уверен, ваши родители мечтают отомже ивотношениивас.
        Софи совсем растерялась отпереполняющих ее чувств. Она была благодарна Коновалову залестную оценку, новместе стем радость настолько переполняла Софью (он признал, признал ее возможной кандидаткой нароль жены своему сыну!), что нужных слов, кроме нечленораздельных, она подобрать инемогла. Апоказаться глупой восторженной дурочкой тоже было нельзя. Поэтому предпочла ответить многозначительной улыбкой икрасноречивым молчанием.
        Чтобы скрасить возникшую паузу, Соня, справившись сэмоциями, вспомнила одругом:
        —Уже, должно быть, поздно. Я совсем забыла, что вам требуется покой, Семен Викторович, — она поднялась.
        —Я исам позабыл, — улыбнулся он. — Вы любезны, Соня, хорошо, что напомнили. Признаться, я виноват перед вами, — смешался Коновалов. Софья вопросительно взглянула нанего. — Нечасто я позволяю себе разговаривать скем-либо, особенно сдамами, втаком неприглядном виде, — бизнесмен обвел рукой свою пижаму, которую он прикрывал одеялом. — Простите мне мою оплошность.
        —Я не… — замотала головой Соня, собираясь сказать, что ей так-то без разницы, вчем он (хорошо, что вообще заговорил!), нопотом выдала: — То есть я, конечно, была смущена, нонаша беседа настолько увлекла меня, что все неловкости были забыты. Поэтому я ничуть неогорчена инеобижена.
        —Увидимся завтра, — слукавой улыбкой произнес Семен Викторович, укладываясь.
        —Д-да, спокойной ночи, — заторможено кивнула Софья, поднося руку квыключателю.
        —Приятных снов, — прошепталон.
        Соня выпорхнула изкомнаты смыслью собственной исключительности истой прекрасной надеждой, что девичьим мечтам, возможно, суждено сбыться.
        ***
        Наутро Софье нетерпелось взглянуть наИлью, проверить, правдали внем есть то светлое начало, накоторое она надеялась. Однако ссамого завтрака Коновалов-младший пропадал вобществе своего папы иАлександра Петровича.
        Тёмка пребывал вхорошем настроении ивытащил Соню водвор, где они славно провели время: поиграли втеннис, разгадывали вбеседке шарады икроссворды, да ипросто много болтали — уАртема всегда был арсенал интересных историй. Да иэрудиция брата порой искренне восхищала Софи, что нравилась Соне внем гораздо больше чувства юмора иперекрывала все недостатки.
        Оночном разговоре сСеменом Викторовичем Софья, кстати, никому нерассказывала: ни Тёмке, ни папе. Хотя ей действительно хотелось поделиться, гордо заявить, что вот, мол, даже Коновалов-старший иодобрил выбор профессии, ипохвалил девушку, ивообще чутьли невневестки записал. Папке, понятно, нестоило знать оночных прогулках Сони — врядли он одобрит, что она заявилась ких гостю, когда тот был впижаме ивкровати, даже если исам попросил. Неотбрехатьсяже, ей Богу! Тёма поддерживал стремление ее родителей привить кдочери любовь кюриспруденции, непотому, что ему было скучно тянуть эту лямку одному (хотя эту причину нельзя было исключать), ноиреально непредставлял, почему Софье неинтересны законы, адвокатская практика, возможность прений всуде… Одно только то, что когда-нибудь Артемка огорошит какого-нибудь судью или прокурора идеально выстроенной линией защиты, вплоть дозаслуженных аплодисментов вадрес себя любимого, похоже, ибыло главным мотивом выбора Тёмычем профессии. Покаже он аплодировал сам себе илишь вмыслях, ноодно другому немешало. Вобщем, Тёмка искренне недоумевал, почему Соня, имея вроду трех
юристов, искала себя вдругой стезе. Лишь поддержка вее стремлении ксвободе останавливала его отпрямых отговорок инаставлений вдухе отца. Особенно теперь, когда Артем без пяти минут Взрослый.
        Тем неменее, именно Тёмке Софья всегда могла довериться, что исделалабы наэтот раз, ноее удерживало что-то другое. Язык приклеивался кнёбу всякий раз заэтот день, когда она пыталась сказать про Коновалова-старшего.
        Наконец, после всех развлечений сТёмкой, Софи идумать забыла оКоноваловых. Те непоказывали носа наулицу, или делали это незаметно. Папа выходил пару раз, осведомлялся, всели умолодежи впорядке, после чего ссерьезным лицом вновь скрывался вдоме.
        —Интересно послушать, что они там обсуждают, — вздохнул Артем, плюхаясь вбеседке наскамейку иоткупоривая новую бутылочку Кока-колы. Отжары они, то идело, что неустанно пили газировку. Хоть низенький повар при редких встречах ипроворчал что-то про ужасно неполезные свойства «этой дряни». Его замечание вызвало уТёмы иСони лишь дружественный хохот.
        Газированная вода утоляла жажду, аостальное неимело значения.
        Теперь, почти под вечер, ребята уж умаялись, набегавшись иначитавшись — всего помаленьку. Вот иоставалось, что развалитьсябы где намягком, нозанеимением оного искамейки сгодились. Софья жалела только, что окна дома выходили именно сюда — непокурить. Несказать, что она так уж пристрастилась ктабаку, нопорой его запах вызывал вней умиротворение — самое то для завершениядня.
        —Так сходи, — хмыкнула Соня. — Тебе делов-то.
        —Я некакой-нибудь там вынюхиватель, — показательно скривился Тёмыч изадрал одну ногу налавку, выставив свое колено чутьли неперед лицом Сони, — как Илюша.
        —Апричем тут Илья? — против воли Софья вновь принялась его защищать, сразу забыв обеспардонной позе братца застолом. — Разве он что-то вынюхивает?
        —Очень нато похоже, — понизил голос Артем. — Это сейчас они его ксебе пригласили, нодотого, думаешь, чего он вкомнате все время сидел, да поближе кстеночке? Унего место там как раз удобное, прилегает кмини-прихожей.
        —Да Илья всего лишь геймер, как имы стобой. Нафиг ему вслушиваться вто, что происходит застенкой?
        —Сильно этот мелкий Коновалов напоминает мне подобного рода крыс, которые всюду снуют, выслеживают, — сузил глаза Тёмка, совсем незамечая, как обижает Софи.
        Девушка втянула ртом воздух, чтобы недать себе разораться надвоюродного брата.
        —Нельзяже делать такие выводы после короткого знакомства счеловеком, — промямлилаона.
        —Мне этого погорло хватило, — гневно усмехнулся Тёма. — Непонимаю, тебе-то разве необидно зато, как он итебя обозвал? — пронял он, наконец.
        —Это уИльи защита такая, — вздохнула Софья: упрямца брата ничто непереубедит всвоей оценке. — Он ненарочно, — Артем вскинул брови. — Ну ладно тебе, какая разница? Сталбы Коновалов-младший приезжать надачу сотцом, еслиб дело некасалось иего? Малоли, что они обсуждают смоим папой? Тебе все равно, походу, недадут взглянуть.
        —Дядя Саша как раз-таки всегда рад обсудить сомной нареальных примерах, — важно отметил Артем. — Ноиз-за Коновалова, похоже, наврядли.
        —Семен Викторович-то чем тебе неугодил? — почти что взвыла Соня, несумев сдержаться.
        —Сноб. Искользкий тип, — серьезно проговорил Тёма. — Сынок еще ладно — мерзкий иострый наязык хам, нобезобидный. Апапаня… опасный, Сонь.
        —Да перестань, — нервно рассмеялась девушка. Вее памяти он был лучшим образцом аристократии: идеальные манеры, умение царственно держаться играмотно себя подать. Коновалов-старший был необычайно обходителен, вместе стем, душевен идобр. Акак он смешно извинился, вынужденный прибегнуть кпомощи Софьи, да предстать перед ней впижаме! Зная папу, Соня была уверена, что вот он, кпримеру, может, ипостеснялсябы своего домашнего вида перед посторонним, ноточнобы так немучился.
        —Да, Сонь, — продолжал стращать ее Тёма. — Вот он вроде иулыбается, иобщается вежливо, доброжелательно, авеет отнего холодом… — вдобавок поежился Артем. — Так иждешь, что нож полетит вспину.
        —Ну это уже ты перегибаешь, — ссомнением помотала головой Софья.
        —Уверен, дядя Саша чувствует нечто похожее. Он всегда очень напряженно держится рядом сКоноваловым, — безжалостно продолжал Артем, потом наклонился исовсем уж зашептал: — Мне кажется, твой папа иночью плохо спит, что боится подвоха отнаших соседей иэтого охранника.
        ОтКоли Соня исама поначалу шарахнулась, нотеперь привыкла инесчитала угрозой. Только надежной, хорошей охраной.
        —Ты все выдумал, — изрекла Софья, дернув плечом. — Точно, отличная шутка!
        —Глупая, — беззлобно выдал Артем, внимательно глядя наСоню. Он откинулся наспинку иподнял руки, лениво потянувшись. Это означало, что он сказал все, что посчитал нужным, иубеждать более нестанет. Что вполне устраивало Софи. — Ну, попросим ужина или еще дурака поваляем? — вбеззаботной манере спросил Тёма.
        —Поваляем, иужина, — сосмешком отозвалась Соня.
        Они поиграли вморской бой, еще проболтали, итак незаметили, как село солнце.
        Только проводив закат ивыслушав предночные байки Тёмыча, Софья отправилась всвою комнату. Страшилками или просто мифическими историями Тёмка травил Соню сдетства, иона потом боялась заснуть. Сейчас уж россказни брата небудоражили ее воображение настолько, чтобы поверить, будто все эти герои вроде Мертвой женщины идухи — реальность. НоСоня все равно старательно изображала испуг, ахала внужных местах изакрывала глаза ладошками — напотеху любимому кузену. Потому что без его баек былобы как-то непривычно, они ивпрямь выходили интересными, каждый раз новыми, аАртемка, ктомуже, мастерски менял голоса иотлично декларировал.
        Наверх Софья поднималась приятно уставшей, счувством, что день прожит незря.
        Правда, посреди ночи она резко проснулась. Соню вдруг осенило, что она забыла отдать брату его телефон — это днем они нанего фоткались для смеху. Невполне уверенная, что мобильник так уж срочно необходим Тёме, Софи всеже спустилась вниз итихо, невключая свет, покралась сперва догостиной, ауже после — кспальне.
        Однако пробираясь мимо дивана Ильи, накоторого Соня старалась несмотреть, боясь отвлечься, именно его рука исхватила резко девушку заногу. Софья почти что вскрикнула, нопокачнулась, потеряла равновесие иугодила прямо вобъятия лежащего Ильи. Потому он-то иуспел подсуетиться иприкрыть ей рот ладонью.
        —Тише, чего орешь, ненормальная? — прошипел Коновалов.
        Какбы ни были приятны ижеланны его прикосновения, именно сейчас он делал Соне непомерно больно. Поэтому девушка активно брыкалась. Что неочень-то удавалось, учитывая, что парень зажал ее голову, ноногами Софья по-прежнему стояла наполу. Вскрюченной позе невыходило нормально отбиться.
        Тем неменее, хватку Илья разжал, позволяя Соне выпрямиться ивосстановить дыхание.
        —Аты зачем душить взялся? — обиженно протянулаона.
        —Ктоже знал, что это ты? — пробормотал Коновалов. — Так-то, кто угодно может вдом пробраться.
        —Зачем это? — насупилась Софья. — Ты про маньяков, чтоли? Норазве они сунутся вполный дом людей?
        —Малоли, — странно умолк Илья. — Вообще-то недолжны. Ноты вследующий раз шастай громче. Чего, кстати, тут делаешь? Подсматриваешь заспящим? — насмешливо фыркнулон.
        Его дразнилки насчет Сониной влюбленности порядком надоели. Достойного ответа исейчас она непридумала, матов знала мало, но, впринципе, главным оружием Софи была правда.
        —Я нектебе шла, — бросила она. — Акбрату.
        —Чтож ты носишься сним, как сосписанной торбой? — усмехнулся Илья.
        —Ношусь? — изумилась Соня. — Мы родственники идрузья сТёмкой, никто ни скем неносится.
        —Ну ладно, ладно. Каюсь, был неправ, — Илья сел надиване.
        —Счего это? — насторожилась Софи.
        —Что?
        —Ну, твои извинения? Ты неотличался вежливостью.
        —Ты меня плохо знаешь, — усмехнулся Илья. — Я умею быть вежливым. Наверное, Артем меня выводит изсебя, вот потому я нанего так реагирую.
        Аведь ивправду, Тёмка ударил Коновалова, авсе дальнейшие их немногочисленные сСоней сценки происходили при Артеме. Какже она сразу непоняла?
        —Ая? — робко спросила Софи.
        —Что,ты?
        —Я тебя вывожу изсебя? — срасстановкой спросила Софья, нервничая.
        —Разве что своей юной пленительностью, — вдруг ласково прошептал Илья. Сердце Сони затрепыхалось. Неужто правду говорил? — Ты привлекательна, Софи, ивесьма.
        —Ноты говорил совсем иначе при Артеме, — слабо возразилаона.
        —Нехотел, чтобы он еще иревновал, — хмыкнул Илья. — Насамом деле, ты приятная девушка, Соня, ия впечатлен. Необижайся, что где-то нахамил — характер уменя периодами такой… Нообещаю исправиться!
        Софья расцвела вулыбке. Жаль, что при отсутствии света он этого неувидел. Хотя, может, иксчастью. Ато счелбы ее реакцию слишком поспешной ипредсказуемой. Саму Соню, соответственно, скучной.
        —Со-онь, подойди, а? — жалобно попросил Илья.
        Софи немогла отказать. Он взял ее заруку, ипульс удевушки мигом подскочил.
        —Я тебе тоже нравлюсь, ведь так? — вкрадчиво поинтересовался юноша. Краска припала кее щекам. Ох неприлично, неприлично близко был объект ее страданий иодновременно воздыханий!
        —Да, — навыдохе произнесла Софья.
        —Небойся меня, я несделаю ничего плохого, — пообещалон.
        Сквозь темноту Софи всеже видела, что Илья поднялся. Она стояла неподвижно, даже нечувствовала свою руку вего теплой ладони. Сердце ушло куда-то впятки. Пульс вытворял немыслимые танцы. Коновалов водин момент оказался еще ближе, чем Соня могла себе позволить. Он прижал ее ксебе исклонился над ухом Софьи.
        —Ты должна мне поверить, — нежно прошептал Илья. — Поверить, что это правильно инеобходимо нам обоим, — добавил он трепетно.
        Юноша поцеловал Соню вмочку уха. Софья готова была раствориться вего объятиях, ноее сковывал страх ичувство самосохранения. Что-то внутри яро противилось, хотя ибыло довольно приятно. Илья мягко поглаживал ее поспине, плавно перемещаясь губами ко рту Сони. Когда поцелуй вгубы, наконец, свершился, Софи уже таяла. Она пьянела, ни разу неиспытывая этого чувства. Девушка летела, нежелая опускаться наземлю.
        Однако Илья все углублял поцелуй, настойчиво ивластно, отчего Софья ненадолго пришла всебя. Парень дотронулся рукой доее груди, итут Соня отчетливо осознала, что происходит. Это уже несон, нефантазии, ареальность. Здесь исейчас ее действительно целовал Принц. НоПринц накартинке ивмыслях девочки — одно, авполне ощутимый, физически близкий — совершенно другое. Иррациональное, пугающее своими настойчивыми действиями, позволяющее себе слишком, вопиюще много. Особенно, для Идеала.
        —Нет-нет, пожалуйста, прекрати, — Соня оперлась руками ему нагрудь.
        Коновалов ее нерасслышал или просто притворялся. Он усилил нажим, возобновив поцелуй, ипребольно ущипнув Софью замягкое место.
        —Перестань! — вспылила девушка, отгораживаясь.
        —Ну что, что такое? — недовольно проговорил он. Софи так ипредставила его по-детски капризное выражение лица, полное самоуверенности ивседозволенности. Она невидела, как было насамом деле, нонесомневалась, что крайне близка кистине. Соне вдруг стало противно находиться подле Коновалова, стыдно отсамой себя.
        —Маньяк — вот, что! — ляпнула она первое, что пришло наум, иубежала, чуть невывихнув втемноте лодыжку попути.
        9
        Посрамленная, ужасно себя чувствующая, разбитая Соня так инезаснула ночью. Она даже докомнаты несразу добежала, стыдливо спрятавшаяся под лестницей. Девушка все боялась быть обнаруженной Николаем, Тёмкой, или, что хуже всего, папой. ОКоноваловых иговорить неприходилось. Носейчас всвоей комнате Софья, вдоволь наплакавшись, уже думала, как сильно опухло ее лицо, ивставать нехотелось категорически. Когда Софи услышала характерный топот поступенькам, то мигом завернулась одеялом посамую макушку, притворившись засоней. Тёмка — атолько он так громко подымался, апотом по-барски распахивал двери — потоптался, да ушел.
        Софье стало только еще горше. Захотелось высказаться, чтоб кто-то пожалел, пообещал, что все будет хорошо… По-детски, наверное, тем более что ничего особенного вродебы инеслучилось. Онаже сама хотела по-взрослому: объятий, жарких поцелуев… Сама хотела. Нотеперь было как-то слишком больно, словно Коновалов украл унее частицу детства, скоторым расставаться Соня всеже оказалась неготова. Сюдабы маму — она без лишних словбы приласкала.
        Опапе, который точно вытрясет изСофьи все подробности ее подавленного состояния, прежде чем успокоит ипожалеет, небыло иречи. Тёмка инапрочь был лишен тормозов, Соня иртабы неуспела раскрыть, как он объявилбы вее бедах виновным Илью (акогоже еще?) иубилбы его. Задать взбучку Принцу, может, инемешало, но… вот полностью назначить его виновным Софье непозволяла совесть. Вконце концов, если она ивправду дала повод, неотвергла при первых действиях… Аон уверял, что искренен. Как понять, чтоже произошло насамом деле? Соня струсила впоследний момент, аИлья, напротив, ускорил события? Наее памяти, неимея собственного опыта, задевочками всеже сперва парни ухаживали, дарили подарки, водили вкино икафе. Коновалов, как минимум, виноват, что преступил черту настолько поспешно. Его могло оправдать только то, что он исам неимел опыта. Вчем Софья сильно сомневалась, нодавала себе иИлье малюсенький шанс.
        Вдоме оставался человек, который однажды уже проявил свое сочувствие ипонимание, иничто немешало ему сделать это вновь. Он был, посути, посторонним, именно поэтому довериться ему неказалось таким страшным, чем близким людям. Инаконец, только Коновалов-старший мог пролить свет наволнующий Софью деликатный вопрос.
        Успокоившись, благодаря найденному решению, Соня поднялась скровати. Узеркала причесала свои длинные локоны, нонестала затягивать их впривычный хвост, аоставила распущенными. Изсумки достала чистенький топ ишортики, переоделась. Изкосметики Софья взяла ссобой всего ничего: тушь, да помаду. Папа неразрешал ей краситься, да она инепланировала, ведь ехала надачу. Однако сейчас, приглядевшись ксвоим зареванным глазам, Соня-таки провела подлинным ресничкам тушью. Исключительно, чтобы невыглядеть бледной молью искрыть, естественно, последствия страдальной ночи.
        Девочка аккуратно прикрыла дверь иосторожно пошла поступенькам, машинально перешагивая через ту, что скрипела. Она старалась склониться пониже, чтобы, если что, заранее увидеть кого-либо. Софья нацыпочках добралась докоридора, и, пятясь назад, настигла дверь вкомнату Семена Викторовича. Отсюда было прекрасно видно через стекло, как папа иТёма чинно завтракают наверанде. Соня нащупала ручку и, неповорачиваясь, так спиной ивошла.
        Обернулась она только, когда притворила засобой дверь уже внутри. Семен Викторович находился надиване, он был чрезвычайно удивлен идаже напуган. Аеще явно неполностью одет: Коновалов прижимал кгруди иправой руке рубашку. Наполу возле него кучей валялись какие-то тряпки, норассматривать их было некогда, как изадаваться вопросом их появления.
        —Ой, вы неодеты, — выпалила Соня, зажмурившись. Она попыталась наощупь отыскать ручку ивыскочить.
        —Неуходите, — мягко остановил он ее. — Я сейчас оденусь.
        Софья мысленно начала отсчет, чтобы хоть как-то унять волнение изанять себя, анепрокручивать всплывшую так некстати ночную сцену сего сыном. Стало так неловко, что она пришла сэтим именно кКоновалову! Нобылобы нелепо теперь убегать.
        Когда счет дошел додвадцати, Семен Викторович дал команду «открывать глаза». Соня сперва увидела расплывающиеся образы, нопотом зрение восстановилось. Коновалов благодушно улыбался, что позволило Софье ненадолго выдохнуть: позор откладывался. Насей раз никаких тряпок возле него уже невалялось, идевушка заприметила стул, куда исела накраешек, потупив взгляд.
        —Сегодня вы неработаете? — тихо спросила Соня.
        —Мы закончили все дела, — отозвался он. Софья оттакой новости аж вскинула нанего взор. — Новаш папа любезно позволил немного задержаться. Все-таки мне наприроде становится лучше.
        Соня вновь выдохнула: ну хоть успеет прояснить что-нибудь.
        —Вы сегодня бледная, Сонечка, иуставшая. Да иназавтрак неспустились. Что-то случилось? Или банальная бессонница?
        Заботливость иучастливость Коновалова выпали нанесамый удачный момент: Софья неуспела собраться. Она обессиленно теребила руки, прикусив губу, кстати, опухшую. Отнего Соня хотела точно нежалости. Приказав себе нераскисать, Софья посмотрела наСемена Викторовича уже увереннее.
        —Да, боюсь, что бессонница, — ложь далась легче, чем Софья думала. — Вчера сТёмой слишком активно провели досуг.
        —После напряженной учебы это полезно. Конечно, если неувлекаться.
        —Что вы, я довольно редко позволяю себе… такие глупости.
        —Ввашем возрасте, милая, глупости — более, чем нормально, — добродушно усмехнулся Коновалов. Соня почувствовала, что незря пришла кнему.
        —Семен Викторович, можно увас спросить… поповоду Ильи… — занервничала Софья, кусая губу. Она про себя молилась, лишьбы он ничего непрознал! Коновалов спокойно кивнул. — Может быть, я весьма нетактична, но, вобщем…
        —Задавайте, нестесняйтесь, — поощрил он Соню.
        —Ну… вот вы говорили обидеальной жене для вашего сына, — подобрала она, наконец, наиболее безопасную формулировку. — Девушка благовидная, хозяйственная, итак далее. Должно быть, обязательно верная? — Коновалов удивился вопросу, нокивнул. — Однако Илья… производит впечатление ветреного человека. Извините, если ошибаюсь, или лезу невсвое дело… — кконцу фразы голос ее совсем затих.
        —Честно говоря, вы меня поставили втупик, — усмехнулся Семен Викторович, виновато разведя руками. — Никогда недумал освоем сыне… сданной позиции. Илья вам понравился?
        Соня зарделась, незная, что исказать. Коновалов по-отечески тепло улыбнулся.
        —Видители, ябы ирад помочь, — сказал он. — Носсыном я неживу, ивидимся мы редко. Смею только рассчитывать инадеяться, атакже предпринять для того все усилия, чтобы Илья был приличным семьянином. Особенно, ради такой супруги, как вы, Софья, — она снова покраснела. — Боюсь, что наши разговоры овашем вероятном замужестве преждевременны. Ваш папа нетак нас поймет, — рассмеялся Семен Викторович. — Но, несомненно, вы — отличная кандидатка. Неволнуйтесь, Илье все равно еще рано жениться, ябы нестал его торопить.
        Впору было улыбнуться иСоне. Она недоконца простила Илью, ноподвижки ктому были.
        —Спасибо, что честны сомной.
        —Незачто, милая. Вы — юна, обаятельна, умна, сейчас всамом цветущем возрасте. Очем вам думать, как неосемье? — усмехнулся Коновалов.
        —Обучебе, — робко возразила Софья.
        —Увас сучебой, я слышал, ибез того полный порядок, — добавил сулыбкой Семен Викторович. — Ни кчему переусердствовать, Сонечка, увас все еще впереди. Оставьте себе время инаотдых, инамечты, пока это вам еще позволено.
        Соня расценила это благословение ивновь готова была порхать, позабыв отягостных переживаниях исбросив ссебя ненужный груз. Если такой человек, как Семен Викторович, будет ей старшим другом, ато исвекром — этоже самый настоящий подарок свыше. Как сним приятно проводить время! Какие мудрые, нопри этом простые советы он давал!
        Тем неменее, нестоило, пожалуй, надолго обременять больного мужчину. Софья поблагодарила его завсе иоткланялась. Теперь можно было ивыходить, никого небоясь.
        Однако первымже делом Соня столкнулась сИльей. Вбуквальном смысле врезалась внего, выходя вкоридор. Парень отшатнулся отнее, как отчумной. АСофи осознала, что непросто уже незлилась нанего, ноиобиделась натакую реакцию. Могбы иизвиниться! Соня двинулась ему наперерез — он загораживал ей проход наверанду, ноИлья принял все насвой счет.
        —Э-э, ненапирай! — он поднял руки вкапитуляции. — Ато мне придется дотебя дотронуться, иты опять решишь, что я — маньяк!
        Говорил он все это вкрайне пренебрежительной форме, ноСоню позабавило: ачто, подобная манера Ильи изъясняться даже очень разнообразит их отношения, если они вдруг начнутся, разумеется.
        Его лицо недоуменно вытянулось. Софья спохватилась: видимо, ее улыбка так нанего подействовала.
        —Ты несердишься? — произнесла она, сама отсебя неожидая.
        —Нет, — вскинул подбородок Илья. — Мне несчего сердиться, — язвительным тоном гордо заметил он. Вглазах его застыла растерянность.
        Софья фыркнула: сейчас еще притворится, что вообще ничего непомнит. Хотя впервойже фразе выдал себя сподноготной. Она вдруг разом разгадала этого непростого юношу, истало действительно весело. Плохо Коновалов-младший все-таки маскировался, плохо!
        Долго он стоять столбом, естественно, врядли намеревался. Илья расправил плечи идемонстративно прошел мимо Сони всторону веранды. При том, что доэтого определенно направлялся котцу.
        —Насвидание-то меня пригласишь? — усмехнулась Софья.
        Коновалов обалдел настолько, что даже реплику неподобрал. Покрутил пальцем увиска — совсем по-ребячески — исшумом вышел наулицу. Чуть неврезавшись накрыльце встолб. Ага, так уж ему все равно! Наблюдая засуетливым иочень забавным вэти моменты Ильей, Софья усвоила главное: сама она больше незлилась. АКоновалову-младшему, кажется, всамом деле, нравилась.
        Что было ночью? Возможно, временная вспышка, перекос сразумного начувства — Соне несчем было сравнить, объяснить она произошедшее по-прежнему немогла. Ното, что былого безразличия, ленивого ихолодного презрения вглазах Ильи поотношению кней больше небыло — факт, ибольшой шаг вперед.
        Внутренне ликуя, Софи тоже вышла наулицу. Она усмехнулась, надругом конце огорода заприметив Илью, упорно делающего вид, что, оужас, поливает картофель. Ни он, ни, если по-честному, его папа небыли созданы для земных работ. Потому Соня веселилась, понимая, как позорно Илья сбежал, икак нелепо он пытался отнее скрыться. Что-что, ашпион изнего никакой. Зря Тёмыч нанего наговаривал.
        Вот, кстати, иТёмка. Кузен сидел вбеседке, сосредоточенно читал газету. Нонет-нет, аодним глазом поглядывал наКоновалова. Софья, чувствуя просто-таки прилив энергии, бьющей через край, подсела кАртему ипроворно заглянула вгазетку.
        —Биржевые торги? — скептически поинтересовалась Соня, прыснув.
        —Да, очень интересно, — сквозь зубы проговорил Артем, бездумно уставившись вгазетную полосу.
        —Недержи меня заидиотку, — фыркнула девушка. — Ты юрист, нонеэкономист. Это различить я всостоянии.
        —Поздравляю, — бросил Тёма, небрежно отшвыривая газету.
        —Невдухе? — она попыталась спросить это всерьез, новсе равно несдержала улыбки. Ссобой Соня ничего немогла поделать, как иунять рвущийся наружу позитив.
        —Зато ты, сестренка, светишься, — заметил он, наконец, повернувшись кней. — Чего такая счастливая, будто замуж собралась,м?
        Умел Тёмка зрить вкорень. Более того он частенько вот так, тыча пальцем внебо, реально попадал вцель.
        —Может, исобралась, — кокетливо произнесла Софья, попутно проследив, как Коновалов, ссутулившись инизко опустив голову, пытался украдкой вернуться вдом.
        —О, опять шастает, неймется ему, — сощурившись, тихо пробубнил Артем.
        Соня нестала это комментировать. Улыбка несходила сее лица, инастроение портить потакому пустяку нехотелось. Кто-кто, аТёмыч будет недоволен Ильей теперь очень долгое время, если ненавечно. Упрямства ему незанимать.
        —Так че, говоришь, замуж собралась? — очнулся кузен. — Скем эт еще? — усмехнулся он, постепенно возвращаясь ксвоему веселому нраву. — СПринцем, надеюсь? — ударился Тёмка всарказм.
        —Да хотьбы исПринцем, — хохотнула Соня. — Унас такой уже есть.
        Он непонимающе поморщился. АСофья сширокой улыбкой кивнула всторону дачи.
        —Чего, сним? Ты головой ударилась? — он был ошеломлен, аСоня — довольна произведенным эффектом.
        —Ну ачто? Он хорошо сложен, богат, интересен.
        —Вкаком месте он интересен, Сонька? — насупился Тёма. — Так искажи, что из-за денег.
        —Вот инет! — улыбка медленно померкла слица Софи.
        —Из-за рожи его слащавой? Необольщайся, сестренка, натаких бабы сами вешаются. Лучше неунижайся.
        —Счего ты взял, что ему интересны какие-то бабы? — возмущенно фыркнула девушка. — Если ты любишь пользоваться своей, между прочим, тоже привлекательной мордашкой, то незначит, что Илья такой.
        —Выбирай выражения, сестрица, договорились? — сощурив глаза, проговорил Артем. Соня кивнула без особого раскаяния, правда. — Закомплимент — мерси, — он лукаво улыбнулся, быстро преобразившись. — Ноя неторгую лицом, Соня. Уменя есть, что еще показать — интеллект, например, легкий характер ичувство юмора.
        —Я этого инеотрицаю, — буркнула Софья: хотя насчет «легкости» онабы поспорила. — Новедь иты Илью совсем незнаешь.
        —Ну авторое: я инебабник, если ты невкурсе. Илюша твой как раз набабника больше смахивает, — он поднял руки взащитном жесте, видя, как порывает Соню. — Спокойно! Ладно, фактов нет, я согласен. Номне-то ты моглабы иповерить для разнообразия. Так ради чего вступать стаким, как Коновалов, вбрак, если неиз-за внешности ибабла?
        —Сним иполюбви, вообще-то, можно.
        —Сфигали найдется такая курица… — разошелся Тёма, нопрервался. Его лицо вытянулось отшока: — Погоди-ка, Сонька, да ты влюбилась, чтоль? Ой дуреха…
        —Сам дурак! Мы ицеловались уже, между прочим!
        —Дану?
        Софья инеуспела прикусить себе язык, провалиться отстыда засорвавшееся признание, ноиздевка иоткровенно веселящееся лицо брата мгновенно лишили ее этого. Да онже неверил, сволочь!
        Так ихотелось приволочь Коновалова заволосы, да чтоб он признался. Итогда ему, Тёмке, неповадно будет. Правда, потом иСоне непоздоровится…
        Отидеи немедленно привести доказательства Софья, надувшись, отказалась. Ксчастью, иТёмыч перестал издеваться ишутить, лишь потрепал ее поплечу.
        —Ну ладно, сестренка, будет утебя достойный жених! Иполюбви, исденьгами, икрасивый, конечно, а-ля Брэд Питт. Только свой, малыш, твой лично принц, анечей-то там еще, — наставительно, ноисзаботой, тепло протянул Артем.
        Соня невольно снова расплылась вулыбке ипервая обняла брата. Она уже, конечно, была уверена, что Илья — иесть ее настоящий принц, только… заколдованный какой-то. Нонерасстраиватьже Тёму? Поэтому Софья поберегла его нервы, азаодно ипочувствовала себя, наконец, нужной родному человеку.
        Они снова провели вместе весь день. Иплодотворно, инеочень. НоСемен Викторович дал ей ценный совет: можно инужно расслабляться. Так что Сонька судовольствием отрывалась вместе сТёмой. Потом они еще ипод гитару вместе попели.
        Авечером кней вкомнату поднялся ипапа.
        —Ну что, Роза ты моя, умаялась сегодня? — ласково проговорил он, сев накрай постели, вкоторую уже легла Соня. Телячьи нежности совсем недавно она отрицала истаралась отних отвыкать, носегодня, вданную минуту, любимый папуля пришелся сними очень кстати.
        Софья даже радостно прищурилась, потянувшись, ипозволяя отцу погладить ее поволосам.
        —Нет, пап, ничуть, — усмехнувшись, ответила она. Они сТёмой порядочно побесились, но, вотличие отвчерашнего дня, Соня ивпрямь совсем неустала.
        —Вижу, присутствие Артемки ивправду полезно для тебя, — улыбнулся отец. Его улыбка была простой иоткрытой, вотличие, кстати, отСемена Викторовича. Еще папина улыбка отдавала светлой грустью, Коновалов-старшийже ничего подобного непоказывал. Он был более закрыт, ноСофье неказалось это чем-то подозрительным. Ауж слушать Тёмку сего заговорами былобы странно.
        —Сним несоскучишься, — кивнула Соня.
        —Я был неправ насчет него. Сонь, кмаме-то хочешь?
        —Спрашиваешь! — ничуть нелукавила девочка.
        —Завтра поедем, — смягкой улыбкой отозвался папа.
        —Уже завтра? — Соня, конечно, ирада была сменить обстановку, но… какже Семен Викторович, Илья?
        —Тебя что-то смущает? — удивилсяон.
        —Ну да, — вздохнула Софья, незная, как ипризнаться отцу. — Мы сИльей… — начала она, нопоняла, что промахнется, сделав ставку нанего: ипапа, иТёма наверняка уверенны, что уних смладшим Коноваловым холодная война, поэтому Соня поправила саму себя: — Нет, ладно, скажу тебе, как есть. Утебя сСеменом Викторовичем больше неосталось дел? Мы сним иего сыном неувидимся после этого?
        —Ты кним привязалась? — вскинул брови мужчина. — Софа, когда только успела? САртемомже постоянно была!
        «Апоночам ходила общаться сумными людьми», — мрачно дополнила про себя Соня. Действительно, как тут объяснишься?
        —Да нет, просто Коновалов-старший — влиятельный ведь человек, интересный. Вотбы инам унего погостить! — пришлось выдумывать находу.
        —Нет, дорогая, этим все закончится, — помотал головой папа, сочувствуя. Но, естественно, непонимая всей глубины Сониной печали. — Мы сСеменом Викторовичем — слишком разные, чтобы дружить. Посотрудничали, иполноте.
        —Атвоя фирма? Твой бизнес теперь как-то улучшится? — понадеялась Софья. Она рассчитывала, что, может, Коновалов вложится впапину фирму, или станет спонсором, или просто поможет — словом, оставит ей зацепку. Возможность вдальнейшем поддерживать связь.
        —Нет, причем тут это? — изумился отец. — Мы разово, пусть идовольно длительно встретились сСеменом Викторовичем. Я очень надеюсь, что расстанемся тоже надолго, — вего тоне сквозило неподдельным облегчением.
        Софи вздохнула: да, папа ивправду непроникся. Ночто снего взять? Отставной военный сгорячей точки, он всюду видел опасность иподвох, недоверял людям, устраивал дополнительные проверки. Собственные документы просматривал посто раз, чтобы недопустить ни малейшей оплошности. Своей дотошностью папа отпугивал иклиентов, отчего досих пор нестал ни зарабатывать больше, ни, впринципе, завоевать профессиональное доверие убольшей части населения их маленького города. Что было, собственно говоря, при его опыте, уж инетак сложно. НоАлександр Петрович по-простому неумел.
        Придется Соне смириться, что ее Принц нанекоторое время всеже будет недоступен.
        —Хорошо, пап, завтра так завтра.
        Отец бережно провел рукой поее волосам, апотом вдруг замер. Долго смотрел нанее. Соня перепугалась, непойметли он чего… того, запретного. Нопосле увидела, что взгляд папы рассеялся — задумался он очем-то своем. Она легонько дотронулась доего ладони.
        —Па.
        —Ох, задумался! — отозвался он, встрепенувшись. — Ну, солнце, спокойных снов. Утром собирай вещи, кобеду отъезжаем.
        Соня кивнула. Папа помешкал: очевидно, размышлял, поцеловать ее вщеку, или нет. Передумав, он поднялся ипокинул комнату. Софи так игрызло желание помчаться следом. Нонестем, чтобы обнять, ауговорить задержаться хоть наденек. Еще девочка страстно хотела спуститься кКоновалову (любому изних) идоговориться одальнейшей встрече. Ночто она могла предложить, как донести? Да инехорошо врываться клюдям поночам, даже будь утебя серьезная нато причина. Лишний раз докучать инадоедать — тоже невариант.
        Завтра можно будет попробовать выпросить телефон или электронку уИльи — неСемен Викторович, конечно, нолучше, чем ничего! Ипусть гаденыш только попробует недать. После того, что вытворял сней.
        Стакими обнадеживающими мыслями Соня выключила свет иулеглась спать.
        Ночью ей снился корабль ввечном плавании, который все мыкался то кодной пристани, то кдругой, новсюду трос его отвязывался, непробыв настоянке ипяти минут. Так иприходилось кораблику скитаться, незная суши.
        10.Эпилог
        Коновалов попросил перед отъездом аудиенции.
        Чтож, будет ему тет-а-тет.
        Последний, даже, может, качественный. Отэтой мысли Саше было приятно надуше. Зате неделю снебольшим инеуклонными, почти непрерывными беседами сраненым он ипривык кКоновалову, как кнечто само собой разумеющемуся. Некак кдругу, Боже упаси, нокак кбогатой вазе или вычурному креслу. Вродебы инеобязательно оставлять усебя роскошный предмет, ноивыбросить жалко, ивинтерьер он удачно вписался.
        Однакож избавляться отбизнесмена следовало жестко иокончательно. Александр быстро смекнул, что раненый больше нетак уж ибеспомощен, дети заскучали, аим, троим, вполне можно отсидеться ивдеревне. Если ипланировались еще покушения, то там Сашу тоже никто ненайдет. Апотом, непрятатьсяже всю жизнь. Можно обзавестись оружием — ивперед, защищаться Остапенко умеет.
        Съехать сдачи Александр небоялся.
        Откого его трясло, так это отКоновалова. Так что отголовной боли пора было срочно отделаться.
        Саша привычно прошел вкомнату кСемену Викторовичу. Бизнесмен был уже при параде, «начемоданах». Все его немногочисленные вещи перенес вмашину Коля, идаже странно было сидеть напротив столь изящного ишикарного Коновалова впустой комнатушке, созерцать убогое ее убранство, так резко контрастирующее счеловеком, который покакой-то неведомой причине согласился вней жить. Более того, нежаловался.
        —Вы так инеспросили, чем я сейчас занимаюсь, — попенял Саше Коновалов.
        Ну ато, какже без традиционных язвительных замечаний?
        —Мне было неинтересно, — захотелось резко закончить все эти бредовые разговоры якобы подушам.
        —Опрометчиво свашей стороны, — качнул головой Коновалов. Он сцепил пальцы взамок иперекинул ногу наногу, сложив руки наколени.
        —Отчегоже? Мне хватает овас иинформации опрошлом.
        —Тот промежуток — очень короткий, Александр, чтобы вы могли сложить обо мне полную картину. Пять лет — что это? Просто пшик, — потянуло нафилософию Коновалова.
        —Ябы несказал. Вы столько наворотили… — он ибыл рад закончить, резко закруглить опостывшую тему, ноязык действовал быстрее мысли.
        —Что мне никогда неотмыться? — подсказал Коновалов сухмылкой. — Перестаньте, порабы вам уже смириться. Никто давно невспоминает той истории. Улюдей короткая память, особенно настрашные события. Ни один человек, кроме вас, несвязывает мое имя сАрхиповым иего бандой скинхедов. Что, посути, правильно.
        —Ну допустим, что несвязывают иневспоминают. Нокакой мне толк узнавать оваших нынешних делах? Если хотите рассказать, так говорите.
        —Вы очень учтивы.
        —Устал я свами изображать то, чего неиспытываю, — раздраженно выплюнул Саша.
        —Правдиво, — уважительно кивнул Коновалов. —Я…
        —Непонимаю, икчемуже мне это знать?
        —Хочу предложить вам место своего личного юриста, — громыхнуло также неожиданно, как еслибы ученые подтвердили, что заземлей следят зеленые инопланетяне.
        —Шутите, должно быть? Я буду счастлив избавиться отвас, что непременно исделаю, — поджал губы Саша.
        —Вы слишком много знаете для простого заштатного нотариуса, Александр. Увас нет выбора, кроме как пойти ко мне наслужбу. Гарантирую хорошие премиальные, да такие, что при грамотном вложении ираспределении хватит набезбедную жизнь вашим внукам. Отпуск, больничные — все своевременно, увас даже график будет вполне обычным, заредким исключением. Зато отгулы оплачиваемы. Такими предложениями нераскидываются, Саша.
        —Незаливайтесь соловьем, Коновалов, бесполезно. Вы незаставите меня работать навас, — жестко проговорил Александр. Тоненький голосок внутри, буквально вопящий окаком-то серьезном просчете, большой ошибке, Остапенко предпочел заткнуть.
        —Вы так ничего инепоняли, правда? — потешался он, вдруг растянув губы вухмылке. Той самой, отдающей безумием, как вдень их самой первой встречи, когда Коновалов хладнокровно подсыпал яд своему коллеге попартии. Остапенко только сейчас вполной мере осознал, почему все это время, что он поневоле провел сраненым бизнесменом, Сашу непокидала тревога. Догадка эта вызвала шок, неверие, вцепилась железными клещами вглотку инежелала исчезать. Какбы страшно ни было.
        Коновалов знал, что испытывает Александр, ион сознательно выдерживал паузу, наслаждаясь чужой болью. То, что Саша изначально принял замазохистскую жажду приключений, патологическую тягу криску, было тщательно спланировано садистом. Он действительно хорошо чуял людей.
        —Я словил вас наискренности, — сдовольной кривой ухмылкой сказал Коновалов, торжествуя. Долгоже он выжидал своего триумфа. — Я сомневался, естественно, сработаетли. Выдавал вам информацию покрупицам, состорожностью, пока непонял, что вы надежно, планомерно иметодично сами проглатываете наживку.
        —Я ничем сокровенным неделился вответ… — потерянно произнес Саша, напрягая память.
        —Амне иненужны слова, чтобы уметь делать правильные выводы, — хмыкнул Коновалов. — Хотя ваша дочь — настоящая находка для шпиона.
        —Вы использовали имою дочь?! — кулаки сжались. Ничего подобного поповоду Сони Александр ипредположить немог.
        —Ну что вы, я незаставлял ее болтать. Софья сама проявила желание делиться сомной своими маленькими девичьими тайнами.
        —Ах вы, грязный извращенец! — Саша вскочил наноги, готовый сорваться, словно пес сцепи.
        —Полноте, поздно кидаться оскорблениями, — притворно поморщился Коновалов, отмахнувшись, будто отмухи. Слова Саши ни капли его незадели. — Как нестыдно? Девочка увас очень ранимая, кслову, неогорошьте ее своим предубежденным мнением одобром дяде, давшем ей, кстати, немало ценных советов. Я ирекомендации могу наСонечку сделать, чтобы она поступила насамый лучший журфак области, страны — как угодно. Сейчас это неважно, вы должны принять решение понашему сотрудничеству. Я непоменяю вам условий даже после ваших грубых слов, мне симпатична ваша дочь, как мыслящая, цельная личность, идействительно хочется видеть наэтой роли вас, Александр.
        —Крайне сожалею, нонеподойду вам из-за недостаточной осведомленности втех областях права, которые вам явно понадобятся, — он вложил вэту фразу как можно больше желчи иненависти, чтобы несорваться иненахамить снова, ноидать понять, что неуступит.
        —Небеда, ваши услуги редко будут выходить зарамки привычной для вас практики нотариуса, — пояснил Коновалов, словно незаметив его тона. Он был так самоуверен игорделив, что иневоспринимал сопротивление иярость Остапенко всерьез — подумать только! — Вкрайнем случае, посоветуетесь сженой. Онаже юрисконсульт, подскажет.
        —Зачем я вообще вам сдался? Я выполнил то, очем мы изначально договаривались.
        —Да, зачто я благодарен. Еслибы недосадное ранение… Видители, оно слегка переменило мои цели неввашу пользу. Вы спросили при первом нашем обсуждении про моего личного юриста — так вот, насамом деле он умер, Саша. Неделайте такие глаза, я непричастен, — он усмехнулся, когда Остапенко сужасом иомерзением уставился нанего, подумав, кто посодействовал смерти юриста. — Скончался отстарости. Он работал еще смоим отцом — верный, отличный специалист, нодавно годился вутиль. Ваша кандидатура наего место подходит идеально.
        —Вы чтоже… ссамого первого дня… подстроили все только для того, чтобы я согласился быть вашим юристом? — окончательно обалдел Александр, сходя сума. Ну немогут нормальные люди устраивать настолько сложные схемы икомбинации, так изощренно издеваться над человеческими чувствами другого, чтобы иметь при этом банальную, какую-то мелкую цель. Два покушения, Боже…
        —Разыграл вас, словно школьника, — самодовольным тоном манерно протянул Коновалов, вытягивая ноги изакидывая руки заголову. Он наслаждался. Наслаждался победой. Остапенко приостановил внутреннюю агонию, потому что было важно прояснить оставшиеся детали. Он уже знал, что это никакая непобеда врага, ноикак выпутаться изсетей варианта еще непридумал.
        —Ипод пулю нарочно полезли? — ехидно уточнил Саша.
        —Нет, конечно, я невраг себе. О, я вижу, увас так ивертится извечный философский вопрос «почему». Именно благодаря мне вы, ценный информатор, случайный свидетель моей оплошности, все ещеживы
        —Хотите сказать, я вам еще идолжен? — осклабился Саша.
        —Да. Именнотак.
        —Новы… нашли убийцу,да?
        —Поймали втотже день, — кивнул Коновалов. — Я ведь говорил вам, что частично видел его лицо. Более того, я его узнал, вчем вам постыдно несознался. Поэтому поймать предателя моим людям несоставило труда. Потом вы сунулись вгород кэтой рыжей стерве — пришлось импровизировать совторым покушением, выпускать вас было рано. Коля потрудился наславу. Остальной гамбит мне было разыграть для вас несложно. Все сложилось наиболее благополучно.
        Саша задохнулся отприлива злости, обуревающей его. Как несправедливо, как бесчестно иподло! Глаза залились яростью. Решение пришло почти мгновенно: уничтожить подлеца. Раз инавсегда. Чем явно облегчить жизнь многим людям.
        Почему он разу невоспротивился? Год привычки — слушать приказы ибеспрекословно выполнять? Внешне Коновалов непоходил накомандиров, новнутренне… Только сейчас Александр осознал, почемуже все это время отнего так инесло скрытой опасностью. Вот это, то самое беспрекословное, без обсуждений, властное, что преследовало Сашу, ноон так активно открещивался отпрошлого, связанного свойной, закрывал все блоки сознания, что пропустил самое очевидное ибросающееся вглаза. Он, как последний неудачник, идальше собственного носа нерассмотрел, хотя инстинкты недаром были тревогу.
        Нопоздно, поздно сокрушаться. Пора искать выход.
        Остапенко услышал хлесткое:
        —Я знаю овас все, Александр: ваш адрес, деревню «Великие Луки», куда отправилась Нина Борисовна, место учебы Софьи ирайон расположения ее общежития, номер комнаты.
        —Ичтоже вы, убьете нас? — он посерел, нопока вовсе несдался.
        —Нет, зачемже. Все вы меня каким-то маньяком выставляете! — засмеялся Коновалов. Именно сейчас сосвоим нездоровым инекместу смеху он ивправду походил наманьяка или напсиха, ато инаЗмея-искусителя. — Есть куда продуктивнее иэффектнее способы помешать людям жить. Мало знать адреса, пароли-явки. Куда важнее то, что мне известны слабые места каждого извашей семьи.
        Вот тут Остапенко окончательно ужаснулся, ноеще сильнее укрепился втом, что задумал. Краска сошла слица, авоздух излегких словно выкачали.
        —Я ухожу, — твердо заявил он. Остапенко нежелал быть прислужником. — Я небуду поднимать давнюю историю свашим участием — это лишено смысла. Ноесли вы начнете преследовать меня или мою семью… неждите, что я сдамся инепредприму ничего вответ.
        Семен Викторович тяжело молчал, словно прикидывая степень угрозы. Он пристально смотрел Александру вглаза. Остапенко его больше небоялся: он получил исчерпывающий ответ, нашел причину страха. Итеперь Саша ему ни зачто неуступит. Он исам ухмыльнулся: ну что, Коновалов, съел?
        —Подумайте, Саша. Какие перед вами откроются перспективы! — Коновалов был сильно удивлен принятым решением его почти карманного юриста, однако, надо отдать ему должное, держался по-прежнему уверенно инепоколебимо. — Неужели вам так трудно притвориться, что я так уж вам ненавистен? Наше добровольное сотрудничество даст вам куда больше, чем ваша уязвленная гордость.
        —Онет, Семен Викторович. Дело просто втом, что я неработаю нааморальные темные личности, — припечатал Саша так, чтобы уж убизнесмена невозникло больше новых аргументов разубеждать или угрожать.
        —Дело ваше, — махнул он рукой, поразительно быстро смирившись. — Благодарю заприют, ивсе такое.
        Александр указал ему надверь. Коновалов сехидной усмешкой гордо прошествовал навыход. Само Высочество соизволило удалиться. Саша готов был сплюнуть ему под ноги, или даже влицо, ноизпоследних сил решился сохранить остатки собственной чести. Что ему, безнравственному, насквозь заледеневшему, Сашина ненависть? Неясно, правда, зачем было тратить наОстапенко столько усилий. НоАлександр тутже списал все насадистское удовлетворение Коновалова: кукловоду, вконце концов, многоли надо? Найдет себе новую жертву, необломится.
        Погрузившись свещами вмашину, Саша внимательно наблюдал, как отего дачи отъезжает бронированный тот-самый-джип. Где-то внутри нее давился собственным ядом Коновалов, чьё родное чадо сним, ксчастью, ирядом никогда невстанет (совесть умалого, надо думать, есть!). Наверняка посмеивался Николай, окотором Александр-то точно был лучшего мнения. Мрачно радовался он только присутствию вэтой компашке Антона Сергеевича — он нудил идоставал своим правильным питанием вполне искренне. Только когда вражеская машина скрылась задальним поворотом, покидая дачный поселок, Александр исам включил зажигание.
        —Па, ты все проверил? Плиту, воду выключил? — спросила Соня сзаднего сиденья.
        Саша медленно кивнул: ода, затакими «гостями» он перепроверял все по-новой, пока те невышли заограду.
        —Жаль, Тёмка, тебе Илью больше неподаставать, — усмехнулась дочка.
        —Очень ценное упущение, — насмешливо фыркнул Артем. — Ты-то, надеюсь, перестала опринце грезить?
        Саша поперхнулся: чего? Он проследил заСоней через зеркало: девочка покраснела.
        —Он инекоронованный, ну его, — заявила Софа.
        УАлександра отлегло отсердца: естественно, немогла его красавица-умница всерьез увлечься сыном такого подлеца. Тёмка, как обычно, шутил, адочка баловалась — какбы она нестроила изсебя взрослую, Сашу радовало, что частица детства вней по-прежнему оставалась. Рано взрослеть — это плохо. Девочка его ни вчем ненуждалась, апотому нестоило ей торопиться вырываться изуютного мирка.
        Остапенко облегченно выдохнул, направляя авто натрассу всторону деревни, где их заждалась Нина. Все, наконец, возвращалось накруги своя. Все-таки иногда приключения выдавались такими дикими ибурными, что лучше уж обойтись безних.
        Коновалов, брезгливо провожая взглядом покосившиеся домики окраины садоводства, приятно иснаслаждением вытянул ноги: ну наконец-то, удобный салон ито намного пригоднее для жилья, чем та мерзкая прихожая. Плечо все еще побаливало, нодавало знать осебе все меньше, что немогло его нерадовать. Хоть один плюс извсей этой истории. Еще нехватало из-за какого-то придурка, неумеющего стрелять, становиться инвалидом. Семен Викторович покосился взеркало бокового виде насидевшего позади Илью, который сголовой погрузился всвой ноутбук: наследничку только дай повод — заграбастает все состояние заботливого отца, как это пыталась провернуть его мамаша, иглазом неморгнет. Все-таки Сонечка правильно подсказала: надо отправить отпрыска вАнглию, да надипломата. Пусть наберется уму-разуму, да, глядишь, станет больше уважать отца. Варвара совсем разбаловала наглеца…
        Приободрившись, Семен Викторович набрал номер Важного человека икоротко доложил ситуацию:
        «Я отпустил его, ноуменя новый, куда лучший план».
        «Акакже твой мальчишка?» — спросил мужчина. Ввоздухе так ивисело обвиняющее «чемже он плох?».
        «Дался он мне, — показательно фыркнул Коновалов, ничем невыдавая ущемленного самолюбия: битву сОстапенко он проиграл, да недоконца. — Саша исам незнает, какие шикарные карты мне предоставил».
        «Чтоже сним? Раздавишь его? Нам нужен свой юрист, Сёма».
        «Возьмем навремя другого. Есть один продажный напримете — много просит, ноничего, толковый, — небрежно бросил Коновалов. — Зато мы вырастим своего. Ручного. Остапенко даже неподозревает, насколько крепко привязал себя ко мне имоей семье — это ибудет ему худшим наказанием, пыткой. Неволнуйтесь, шеф, я неподведу. Только цели унас свами… чуть откладываются».
        «Надеюсь, ожидание себя оправдает. Я хоть иждал долго, ноненамерен понапрасну тратить драгоценное время. Сам понимаешь», — голос говорившего осип. Перспективы шеф явно неоценил — куда ему довысоких целей Коновалова? Нозаверить его, конечно, стоило.
        «Будьте уверены, Денис Сергеевич! — отрапортовал Семен Викторович почти по-военному. — Вам выслать еще лекарства?» — уже другим тоном заботливо спросилон.
        «Да, пожалуй, — задумчиво отозвался шеф: он никогда непризнавал чужое участие, ноКоновалов всякий раз добивался отнего согласия, зная, когда икак это предложить. — Пусть Николай подъедет, новконце недели. Давай, Сёма, ты уменя один остался».
        «Счего иначинали, шеф», — позволил себе смешок Семен.
        «Ктому ипришли. Смотри, наэтот раз подстраховки небудет. Мы стобой нетак юны, чтобы рисковать, алюди — ненастолько глупы, чтобы невспомнить».
        «Все будет влучшем виде».
        Насим можно было считать разговор оконченным.
        Коновалов удовлетворенно выглянул вокно: новенький асфальт смягчал все неровности, которыми так грешило подобие дороги додачи Остапенко (унего так ичесались руки заказать туда асфальт — невозможноже!), авид приятно радовал. Противное садоводство осталось позади, как иприлипчивые Остапенко, ивынужденное заточение вих гадюшнике.
        Скоро, совсем скоро унего начнутся долгожданные перемены, агоризонты вновь распахнутся добесконечности. Еще несколько марионеток пополнят коллекцию. Глупец, наивный глупец Остапенко, так инепознавший сути всех измышлений Коновалова: зачем Семену Викторовичу мировое господство ився та чушь, что померещилась Александру? Как был мальчишка слеп, так иостался. Даже жаль, что изнего невышел достойный соперник, хотя внекоторых моментах блестящей Игры Коновалову иказалось, что мальчик вырос.
        Нопоследний разговор все расставил посвоим местам: кукловод здесь все еще он, анежалкий нотариус, посмевший однажды влезть невсвое дело.