Испытание верностью Арина Александер
        Любовь, как испытание #1
        Чтобы вытащить брата из тюрьмы, я связалась с очень опасным человеком. Он согласился помочь, но с одним условием - я должна устроиться на работу к его врагу и заняться шпионажем.
        Конечно, я согласилась, ведь свобода брата превыше всего. Но я не учла один важный момент - оказавшись между двух огней, я рискнула не только любовью понравившегося мне мужчины, но и собственной жизнью.
        Испытание верностью
        Арина Александер
        Часть 1
        Глава 1
        1999 год
        В распахнутое обветшалое окно городского суда ворвался знойный ветерок. За высокими стенами здания было прохладно, даже скорее свежо и эти теплые порывы воздуха приятно осели на коже, зашевелили летным трикотажным сарафаном, запутались в густых каштановых волосах, сорвали с губ горестный вздох и понеслись дальше.
        - Адвокат не дал надежду, - промолвил отец, ожидавший заседания суда вместе со мной. Натруженная ладонь потянулась ко лбу, и собрала капли пота. Не смотря на царящую прохладу, я чувствовала, что он начинает задыхаться. - Он сказал, что сделает всё возможное, но нам стоит быть готовыми ко всему. У меня совсем нет денег на профессиональную защиту. Да и что она даст?! - с горечью махнул рукой, высказывая этим самым бесполезность затеи. - Всё против него. Всё!!! Чем он думал? - сжал кулаки, пытаясь справиться с разбитыми надеждами. - Чем думал твой брат, употребляя эту гадость?
        Я опустила голову, не имея ответа на данный вопрос. У самой сердце обливалось от мысли, что Данька может сесть на двенадцать лет. На целых долбанных двенадцать лет!!! И свидетель, что оказался неподалеку от аварии указывал именно на него. А я не верила. Не мог он сбить человека на пешеходном переходе на смерть. Не мог… Да он за все свои двадцать два года и комара не убил, не то, что человека. До защиты дипломного проекта остались сущие пустяки - две недели и тут…
        - За что нам такое? Никак не пойму, - продолжал причитать отец, а я стояла и не знала, как в такой ситуации огорошить ещё и новостью о своем увольнении.
        - А что за свидетель? - поинтересовалась вполголоса, не желая привлекать ещё больше внимания. И так все злобно зыркали в их сторону. Особенно родители погибшего парня. - Есть информация кто такой?
        - Нет. Его прячут. Но на допросе среди всей четверки он указал именно на Даню.
        - Не верю я. Вот не верю и всё. Не могу смириться, - разозлилась, позабыв о том, что они не одни в коридоре.
        Папа устало прислонился к стене. Что толку причитать, когда жизнь его сына шла под откос и он, техник-технолог на кразовском заводе, самый обыкновенный смертный, не имеющий ни влиятельных друзей, ни внушительных денежных запасов ничем не мог помочь. Вчера сказал, что где-то он допустил ошибку, оступился, возможно, незаслуженно кого-то обидел, перешёл дорогу, потому что хоть убейте, не мог понять, почему так. Сначала жена. Теперь и Данька. Думал, со мной намучается в старости. С детства росла сорвиголовой, со своеобразными взглядами на мир. Бунтарка. Другое дело брат: спокойный, послушный.
        Все его эмоции считывала мгновенно. Больше всего пугало его затравленное выражение и опустошённый взгляд таких же, как и у меня, серо-зелёных глаз. Лишь бы выстоял, не слег в больницу. Не стоило ему приезжать. Зрелище не для слабонервных, тем более, после перенесенного сердечного приступа.
        Но если мне и отцу так хреново, то, каково тогда брату? Даже страшно представить. Эта неделя вылилась в один общий, бесконечный кошмар и та самая малая надежда, дающая силы каждое утро просыпаться, умываться, чистить зубы, завтракать именно сейчас бесследно испарилась. Когда вчера вечером позвонил Тарановский и по секрету поведал, что объявился свидетель - вот тогда она поняла, что всё… трындец.
        … В зале суда присутствовало не так уж и много: так называемые «друзья» Дани попрятались в загородных дачах своих влиятельных родителей и их интересы представляли мордатые адвокаты; со стороны брата - толькомы, не считая бледного адвоката, чем-то напоминавшего кота Леопольда и родственники погибшего парня. Заседание было закрытым. Хорошо это или плохо, я не знала, но постоянно чувствовала на себе пристальные, ненавистные взгляды, от которых хотелось провалиться сквозь землю.
        Когда привели брата, едва не застонала в голос - настолько он был измучен, выглядел осунувшимся, убитым. Словно жизнь для него уже кончена. Это я успокаивала себя тем, что любой срок - это не пожизненное. Для него же… ох… для него даже год - уничтожающий приговор. Понимание того, что ему придется жить в четырех стенах с решётками на окнах, жить в антисанитарии и шарахаться по углам среди жестоких, бывалых зеков внушало в меня дикий ужас. Чего-чего, а фильмов с подобной тематикой насмотрелась да и Тарановский, будь он неладен, настрашал прилично.
        Вошел судья, все поднялись и… началось.
        Дальше всё происходило как в каком-то кошмарное сне. А ещё казалось, что сейчас в зал заседания вбежит ведущий телепрограммы «Розыгрыш» и весело объявит: «Улыбнитесь, вас снимала скрытая камера. Помашите во-о-он туда и передайте всем привет».
        Но время шло, а к нам так никто и не ворвался. Отец сидел ни живой, ни мертвый, едва справляясь с волнением. Я смотрела на разместившегося за специальным решетчатым ограждением родного человека и понимала, что это реальность. Безжалостная, несправедливая, грёбанная реальность.
        - … принято решение. Данное решение принято путем подробного расследования. Зафиксированы доказательства, весомые аргументы, расследования места аварии, наличие свидетелей. В ночь аварии подсудимый Даниил Матвеев вместе со своими друзьями принимал запрещенные наркотические препараты, про что свидетельствуют проведенные медицинские экспертизы и полученные результаты анализов крови. В момент совершения наезда, Матвеев находился за рулем машины марки Nissan Primera, владельцем которой является Молоков Юрий Александрович, в данный момент, находящийся в больнице…
        Слушала вполуха. Всё внимание в данный момент занимал брат, не сводивший с отца глаз. В его серых глазах читалась такая боль и обреченность, что хотелось встряхнуть родителя и закричать не своим голосом: «Не отворачивайся! Посмотри на него. Поддержи. Не наказывай своим равнодушием. Ведь это не так. Тебе тоже плохо и больно».
        Однако отец не реагировал. Всю свою тревогу оставил в коридоре. Я знала, о чём сейчас его мысли. Он смирился. Уже… Только услышав приговор о восьми годах лишения свободы схватился за сердце и слегка поддался назад. Увидев его состояние, Даня вскочил с места, обхватив прутья руками. К папе поспешил дежуривший врач и, взяв под руку, вывел в коридор. На лице брата было столько отчаянья, что мое возмущение, сдерживаемое колоссальным трудом, прорвалось наружу.
        - Вы ошибаетесь, - я вскочила с места, не заметив, что начала плакать. - Вы совершаете ошибку. Мой брат не виновен!.. - меня насильно усадили на место, не дав договорить. - Руки свои убрал, - не могла успокоиться, отпихивая, как оказалось услужливого адвоката. Лишь мольба в глазах брата заставила умерить пыл и успокоиться, сжав до боли кулаки.
        Молоток судьи шарахнул по столу, вынесши свой вердикт, и мир пошатнулся. Я ухватилась за спинку кресла и повернувшись к брату. Он сидел, опустив голову и сложив на коленях руки. Видно, что он тоже смирился. Нет! Только не это! Когда судья ещё раз громыхнул своим молотком, извещая, что заседание закрыто, он посмотрел на меня и криво улыбнулся.
        Зал загудел:
        - Куда восемь лет-то? Максималочку ему...
        - Ты только погляди, сидит божьим одуванчиком. Скорбит, убийца.
        - Значит, за убийство моего сына тебе дали всего восемь лет?! Да будь ты проклят…
        - Тебя не выпустят! Ты сгниешь в тюрьме!..
        Эти вопли разрывали сердце. Однако на тот момент меня не волновало израненное материнское сердце, душа Дани нуждалась в исцелении, потому что если хотя бы на минутку допустить, что это окажется правдой, он не сможет жить с подобным грузом. Ни в тюрьме, ни на свободе.
        Стража открыла импровизированную камеру и рывком, грубо подняла его со стул.
        - Я вытащу тебя, - бросилась к нему, но мне тут же преградили путь один из охранников. Даня отрицательно замотал головой, давая понять, чтобы не рыпалась и подталкиваемый конвоирами, вышел в коридор.
        Не помню, как и сама оказалась в коридоре, как покинула серое, неприветливое здание. Отца нигде не было. Начала волноваться. Спустилась по высоким ступенькам, осмотрелась по сторонам и заметила его присевшим на край лавочки у входа в сквер.
        - Что мой сын будет делать в тюрьме? Он ведь даже ещё не жил толком. Там… там ведь ломаются человеческие судьбы. Ты понимаешь, Лида? - прошептал дрожащими губами, устало откинувшись на кованую спинку. - Он выйдет оттуда совсем другим. Не важно, год это или восемь.
        Я сжала его руку, заявив с пристрастием:
        - Вот увидишь, я сделаю всё возможное, чтобы помочь ему. Он вернется к нам раньше.
        Он приобнял меня за плечи, уткнувшись подбородком в макушку.
        - Что ты сможешь сделать? Даже не вздумай рыпаться в это болото. Ещё не хватало за тебя переживать. Хоть ты будь благоразумной.

* * *
        "… Младший лейтенант, сидит в сторонке. Бирюзовый взгляд, как у ребёнка. Что-то не танцует, что-то не танцует он, о-о-о... Младший лейтенант, с улыбкой странной, запросто мог стать звездой экрана. Только две звезды упали на его пагон…"
        Из магнитофона разрывался нестареющий шлягер Алегровой и посетители кафе «Ромашка», стоя в очереди за холодным пивком под конец рабочего дня, задорно пританцовывали в такт песне. Название цветка никак не вязалось с репертуаром звучавших тут песен и уж тем более, не гармонировало с большим количеством мусоров, прихлебывавших пенное за круглыми столами. Возможно, ещё в начале 90-х тут и была атмосфера под стать нежного, утонченного растения, но сейчас я бы переименовала его в «Холостяк» или «Наливайка», потому что помимо желающих выпить пива сюда заглядывали и одиночки, жившие в общагах и обленившиеся заниматься готовкой на общих кухнях. Местное меню пестрило такими шедеврами, как пельмени, яичница, картошка всевозможных способов приготовления, борщ, солянка и, конечно же, боевые сто грамм. Само кафе славилось небывалым вниманием со стороны работников правоохранительных органов, так как находилось неподалеку от Кировского райотдела.
        Я откинулась на спинку стула и без особого аппетита наколола на вилку пельмешку, взглянув на Тарановского, уплетавшего сие блюдо с особым усердием. Кстати, тоже младший лейтенант, с которым меня связывает да-а-авняя дружба. Одноклассник, а ещё, именно ему выпала честь стать моим первым. Как вспомню… Мда, было дело. Не скажу, что прям всё так плохо, особенно если учесть, что нам тогда только исполнилось по восемнадцать и у обоих до этого не имелось опыта, но и не особо приятно. Потом был один раз, спустя год на летних каникулах и ещё раз, на даче за городом. После этого мой запал как-то поубавился. Не смотря на симпатичную внешность, вот не вызывал он во мне должного притяжения. Ещё я постоянно видела в нем не двадцатипятилетнего парня с тёмно-русыми волосами и забавной ямочкой на подбородке, а доставучего нахала, не дававшего мне прохода на переменках и вечно таскавшего за длинную косу. Хотя… я тоже не пасла задних. Многие преподаватели в выпускном классе уже видели нас чуть ли не женатыми. Щас. Что бы я, да вот с этим опоссумом? Разбежались. Ага.
        А потом всё как-то само собой произошло, и случилось то, что случилось. В общем, тот первый раз нас как-то по-особенному сблизил. Да и школьные годы, проведенные на соседних партах, не прошли бесследно. Дружили мы. По крайней мере, я видела в нем друга. Вот он и Илонка Тимохина - два человека, с которыми я общалась помимо брата. Всё остальное время вкалывала на работе, зарабатывая стаж и продвижение по карьерной лестнице. Даже времени на личную жизнь не оставалось. И что в итоге? Доработалась.
        - Серёж, - начала я свою шарманку, - вот ты сам подумай: если бы Данька действительно был за рулем, как все утверждают, разве на нем не было бы ушибов, синяков там? Юрка, к примеру, в больничке валяется. А на нем ничегошеньки. Это про что свидетельствует? - наседала на Тарановского, в надежде получить поддержку.
        - Я и так сделал всё, что было в моих силах, - сжал вилку, уставившись на меня пристальным взглядом. - Восьмерка вместо двенадцати - не хилое послабление. Конечно, справки о состоянии здоровья помогли и характеристика с места учёбы.
        - Нехилое? - возмутилась. - А ничего, что он не был за рулем? Говорю же - его перетащили туда уже после происшествия. Он один целехонек. А почему, а? - повысила тональность и тут же её поубавила, заметив, как в нашу сторону покосились дяденьки милиционеры. - Да потому что он был сзади. А вот Молоков - на месте водителя, - зашипела, потянувшись через стол к собеседнику. - Он со своими дружками это дело и провернул.
        - Лид, харе играть в детектива. Думаешь, мне его не жаль? Да мы же росли практически вместе. Свой он. Не чужой. Но против фактов не попрешь. Свидетель есть? Есть. Потом ещё народ подтянулся. Брательничка твоего гаишники откуда вытащили? Правильно… из водительского кресла. Отпечатки его по всему салону. Ну, да, это такое. Но не думай, что вокруг одни дибилоиды? Раньше надо было думать. Я его ещё неделю назад предупреждал не водиться с этой шайкой. И что? Кто-то послушался? - завелся, промокнув губы салфеткой.
        Пускай извиняет. За то, что скосил четыре года, конечно спасибо, в долгу не останусь. Но пускай не ждет от меня смирения и послушания.
        - Я верю, что это не он, - продолжила гнуть свое.
        - Верь. Разве я против, - Сергей сделал вид, что не заметил моего бзика. - Я и сам так мыслю. Но ничего поделать не могу. Все, кто был с ним в машине - детки влиятельных папиков. Виновен Данька или нет - всё равно бы стал козлом отпущения. Ты ведь не маленькая и давно должна уяснить, что сила в деньгах и авторитете.
        - И это мне говорить представитель органов правопорядка.
        - Да, следователь. Начинающий, правда. Пока так, ничего серьёзного. Но даже я уяснил эту истину. И ты уясни. Потому что сломаешься. За**шься добиваться справедливости.
        Я ошарашено подняла глаза. И вот с этим человеком я лишилась невинности и проучилась бок о бок одиннадцать лет?!. Казалось бы, должна знать, а оказалось, будто видит впервые.
        - Так в чем тогда смысл такой работы?
        Тараненко надменно улыбнулся, поднимаясь из-за стола:
        - А я слишком сообразительный, Лидок. Быстро учусь и не прыгаю выше головы. Всему свое время. Когда оно наступит, возьму свое с лихвой. Не переживай. Память у меня хорошая. Дай чуток времени, пускай всё уляжется. Жизни ему не будет на воле, пока очумевшая мать убита горем. А там будет видно. Как говориться, чем смогу…
        - Так может поговорить со свидетелем? - поинтересовалась робко, подымаясь следом. - Вдруг его припугнули, и он дал неверные показания или того хуже, его вообще нет.
        - Вдруг бывают только дети, а в нашем мире ничего так просто не происходит.
        И то правда.
        Такие как я и брат - всего лишь серая невзрачная масса среди океана себе подобных. Кто-то вынырнул из него в середине 90-х - смог обрести влияние и власть, а все остальные продолжали барахтаться, захлёбываться, тонуть в волнах безработицы, повышение коммуналок, бесконечных рейдерских захватов, и что самое плохое - нет этому океану ни конца, ни края.
        - Может, погуляем по городу? Смотри, погодка хорошая. - Сергей застыл возле Опеля, достаточно красивой машины, купленной не без помощи отца, занимающегося преподавательской деятельностью в одном из государственных ВУЗов. - Я потом отвезу домой. Что скажешь?
        Я была совсем не в том настроении, чтобы увеселительным прогулкам. И вот такой блеск, который столь явно проскальзывал в светло-серых глазах, мне совсем не понравился. Я уже дважды побывала в одной и той же речке, больше не хочу. Ни по дружбе, ни от скуки, ни потому, что хочется, вообще никак.
        - Подбрось меня сразу домой, - попросила, заметив его настороженно-изучающий взгляд.
        - Лид, а ведь придется привыкнуть. Ты же не собираешься отсидеть с ним вместе? Я ведь не на секс зову, а просто пройтись. Мне ведь, тоже, особо некогда. Лето пролетит - и не пойму, куда и как. С утра до ночи на работе. Да и кому я говорю. Ты такая же.
        С каждым произнесенным словом часть меня рвалась откликнуться на предложение, однако вторая часть вопила на ухо, что вот такая безобидная прогулка снова перерастет в нечто большее. А я так не хочу. Не хочу использовать его и терять нашу дружбу. Хватит уже. Проходили.
        - Спасибо, Серый, за всё. Правда. И за Даню, и за… ужин. Но как-нибудь в другой раз. У меня там папка сам дома. Нужно поддержать. Не до гуляний.
        Тарановский понимающе кивнул. Завел машину и подождав, пока я пристегну ремень, стартонул с места.
        - Только не гони, - попросила, прикусив изнутри щеку. Ладошки сразу покрылись льдом. Дурная реакция на стресс.
        - Давай не будем? Я же сказал, что мне можно доверять в этом вопросе. Смотри, - вытаращил глаза, демонстрируя зрачки, - не обдолбан. Трезв. Психическими расстройствами не страдаю. Права имеются.
        - По-твоему, это смешно?
        - Нет, - хмыкнул, сбавляя скорость. - Всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась. Ты ведь мне доверяешь?
        Над этим вопросом ещё стоило подумать.
        - Доверяю, - буркнула недовольно. Устала, что для всех мой страх езды в автомобиле считается чем-то забавным. Можно же хоть иногда проявлять понимание?
        Тарановский сначала ехал не спеша, и я, благодаря дыхательным упражнениям смогла немного расслабиться. Прикрыла глаза, подставив лицо под потоки ветра, врывавшиеся в опущенное окно, и мысленно вспоминала подзабытые уроки по вождению. Левая педаль - сцепление, средняя - тормоз, правая - газ. Для правильного переключения коробки передач необходимо полностью выжать педаль сцепления, потом плавно подвинуть рычаг… Как давно это было. Кажись, в прошлой жизни. Мечта так и осталась мечтой. Права так и не получила, хотя была одной из лучших среди девушек вечерней школы. Теперь не знала, что должно произойти, чтобы она села за руль.
        Порывы ветра, шевелившие волосы, усилились. Распахнула глаза, уставившись на спидометр. Сто двадцать!!!
        - Ты с ума сошел?! - закричала, вцепившись в мужское колено. - А ну прекращай!
        - Дурочка, я помочь хочу. От страхов нужно избавляться. Бороться с ними, а не тащиться всю жизнь черепахой! - завелся Тарановский. - Смотри, ничего страшного. Полоса пустая.
        - А ничего, что ты превысил допустимую скорость в населенном пункте?
        - Ничего. Мне можно. - Но послушался, вернувшись к прежней отметке, тем более что на светофоре замаячил красный, и машин в центре стало больше.
        Меня била мелкая дрожь. По позвоночнику противно струился холодный пот. Пришлось пару раз сделать глубокий вдох-выдох, чтобы успокоиться. Не помогало. Раньше срабатывало, а сегодня - хренушки.
        - Какой же ты всё-таки придурок, Тарановский, - выплеснула в итоге из себя всё негодование, когда Опель остановился у подъезда. - По-человечески ведь просила, - остервенело захлопнув пассажирскую дверь, переполошив скучающих на лавочке бабулек. Те сразу принялись вытягивать одна поперед одной шеи, присматриваясь к приезжим.
        - О, Лидка! - засуетилась одна поперед одной. - Как там Даня? На сколько посадили?
        - Не вашего ума дело! - огрызнулась, влетев в подъезд. Мымры старые. Словно не в курсе. Зря им брат по хлеб бегал да сумки таскал.
        - Ты погляди-ка, какая цаца. Ещё недавно сопли пускала по двору да по деревьям лазила, а тут нате, крылья расправила.
        - Лида! Ну, прости! - послышалось сзади. - Здрасьте-е-е, - протянул, раскланявшись перед пенсионерками. Заметив подобное полушутливое заискивание, я рванула вперед. - Лид, я же как лучше хотел.
        Я рванула вперед. Тарановский догнал на первой ступеньке, и как можно мягче схватил за локоть.
        - Ты ведь знаешь, что я пережила? - вырвала руку, устав прощать подобное. - Знаешь… Смотри, - продемонстрировала дрожащие руки, - тебе в кайф доводить меня каждый раз до подобного состояния?
        - Нет! - перехватил тонкие запястья и нежностью погладил большим пальцем. - Просто… - запнулся, - ты не можешь всю жизнь ходить пешком или кататься на автобусах. С этим нужно что-то делать. Хочешь, вместе пойдем к психологу?
        Я в сердцах оттолкнула парня:
        - Тебе нужно? Вот и газуй, а я как-нибудь проживу и без твоих советов. - И круто развернувшись, вбежала по лестнице на второй этаж.
        - Лида, ты? - из гостиной послышался голос отца. Что за глупый вопрос? Хотела ответить: «А кто же ещё», но вовремя спохватилась. У него это всего лишь привычка. Скоро и она исчезнет. Как исчезла привычка пить по утрам приготовленный женой кофе, читать газеты, прихватывать со стола хлебные крошки и кормить голубей.
        - Я! - какого-то фига выглянула в глазок, проверив, не увязался ли следом Тарановский. Он может. На площадке было пусто. Слава Богу.
        - Как дела на работе? - вышел в прихожую, поправив на переносице очки. Спрашивал по между прочим. Чтобы хоть как-то нарушить тишину.
        - Хорошо.
        - Ужинать будешь?
        - Нет. Спасибо. Я перекусила.
        Он вяло кивнул головой и вернулся обратно к телевизору. Я в отчаянии ударила кулаком по стене. В чем его вина? А я за дочь? Вместо того, чтобы поужинать за компанию, посмотреть «Что? Где? Когда?» собирается забуриться в комнату и просидеть в ней безвылазно до самого утра.
        - Пап? - прошла следом в гостиную. - Давай поужинаем вместе?
        - Ты же говорила, что не хочешь?
        - Уже хочу. От твоего супа невозможно отказаться.
        Он обрадовался и, поспешил на кухню, предварительно вымыв руки. Я поплелась следом.
        Запихивая в себя горячий бульон, всё ломала голову, как рассказать об увольнении. Отец, конечно, всё поймет и поучать не станет, но блин, не стоило его «радовать» ещё больше. А ведь всё было так хорошо… И главное, Василий Алексеевич, золотой души человек, единственный из немногих, кто не цеплялся к ней, а относился как к достойному, умному сотруднику. Ни разу за всё время не посмотрел на неё плотоядно, двусмысленно, пошло. Человек действительно кроме своей жены никого не замечал. А она, эта жена, крыса подзаборная, исполнительный директор, такую подляну подложила. Приревновала она, видите ли. Чего я только не наслушалась сегодня после пятиминутки. Я и вертихвостка, охмурявшая чужих мужей, и бестолочь полнейшая. И диплом мой красный купленный, и что на мое место надут сто квалифицированных специалистов. Ага. И незаменимых людей не бывает.
        Да ну её… Теперь пускай посмотрит, как без её купленного диплома будут справляться со всем. Вылезли на самую голову, а зарплата была как у обычного рядового сотрудника. Она что, зря три года на них горбатилась? Да на ней, между прочим, вся планировка закупок весела и координация поставщиков, заключения договоров на поставку сырья. Это если ещё не брать во внимание обязанности секретаря, которые она совмещала по доброте душевной и глупости несусветной. Ну, ничего-о-о. У неё тоже память хорошая.
        Кое-как разделалась с супом. Отец тоже ел без особого настроения. Подкосил его арест Дани. Конкретно так нанес удар не только по здоровью и общему самочувствию, а по восприятию окружающего мира. Хотелось поговорить на эту тему. Выговориться. И ему предоставить такую возможность. Тот скомканный разговор на лавочке не в счёт. Однако отец продолжал упорно молчать по этому поводу, и я боялась, что его сердце может не выдержать.
        - Пап, поговорим?
        - О чем? - поднял голову, прекрасно понимая, о ком пойдет речь.
        Я не стала цепляться к словам.
        - Мы всё вот так и оставим? Не будем докапываться до истины?
        Он поднялся из-за стола, положил тарелку и мойку и повернулся ко мне, упрямо поджав тонкие губы:
        - Истинна и так очевидна. Твой брат обожрался таблеток и сбил человека на пешеходном переходе. Пускай учиться отвечать за свои поступки. Или ты предлагаешь организовать ему побег? - возмущенно поднял бровь, увидев мое несогласие.
        - Почему сразу побег? Можно нанять другого адвоката. Поговорить с другими ребятами. Узнать, кто такой этот свидетель и почему он побоялся выступить в открытую.
        Для меня было важным обрести в отце поддержку. Хотелось, чтобы он верил в невиновность брата, как и я. Однако он только горестно вздохнул и, прихватив заваренный чай, вышел на балкон, старательно прикрыв за собой дверь. Этим он дал понять, что разговор на данную тему окончен.
        Ладно. Сегодня они оба измотаны морально. Завтра продолжат. Сейчас я соберу брату некоторые вещи, самое необходимое на первое время, любимые книги, а потом закроюсь у себя в комнате и буду долго лежать на кровати, пялясь на семейную фотографию.
        Когда-то они были счастливы. Вчетвером. Сейчас их семья полностью разрушена. Даже при самом большем желании её не собрать воедино. Нет самого центрального пазла, за который держались все остальные. Не стало матери - и семьи их не стало. Ещё тогда, пять лет назад.
        На снимке Даня обнимал родительницу, склонив на её плечо голову, и улыбался чистой, доверчивой улыбкой. Кто бы мог подумать, что всё так обернется.
        Сердце неприятно кольнуло. Вспомнились крики матери погибшего парня. Жуткое зрелище. Но от брата я никогда не отвернусь и сделаю всё возможное лишь бы вытащить его из тюрьмы. Даже если для этого придется заключить сделку с самим дьяволом.
        Глава 2
        - Смешная ты, Лидка, прям не то слово. Оно и понятно. Что можно взять с человека, не имеющего юридического образования.
        - Ой, будто ты его имеешь? - съязвила, на секунду оторвав взгляд от не докрашенного ногтя на левой руке, и посмотрела на балкон, где дымила сигаретой Тимохина. Вечно там коряво получается. Вот на правой - другой дело, потому что левша я. И отец левша, и дед левшой был, и я недалеко ушла. Всё левой. Правой так, подсобить.
        Илонка, подружалька моя университетская, даже ухом не повела на подобное замечание. Хорошая она подруга. Надежная. Правда, есть один недостаток - правду-матку рубает с плеча, говорит всё, что думает. Никакой тебе субординации. Я давно привыкла к такой прямолинейности, а вот некоторые наши знакомые - не особо. Как говорит сама Тимохина: «Это их проблемы. Если не готовы принять меня такой, какая я есть - пускай проваливают».
        - Три курса не пропьешь, - вернувшись в комнату, она поправила штору и плюхнулась возле меня на диван. - Я не только спала на парах. Некоторые темы отложились в голове, как «Отче наш». Ночью разбуди, расскажу. И то, что Молоков скроется за бугром - было ясно с самого начала. А дело-то шито белыми нитями. Тут и ёжу понятно. И свидетель тот липовый или даже не так, может он и настоящий, но показание вполне мог изменить за приличную сумму.
        Я только вздохнула. Сейчас понимаю, что было глупо идти на поиски Молокова, но и сидеть, сложа руки, не собиралась, особенно после того, как та же самая Илонка понарассказывала, как тяжело новоприбывшим в тюрьме. Я ещё тогда удивилась, откуда она знает такие подробности. Оказалось, что водитель её Гришуни только недавно вернулся из мест не столь отдалённых и с большим удовольствием просветил любознательную Тимохину во всех нюансах. Честно говоря, я была в шоке.
        - Так что, Матвеева, бери-ка ты своего мусорка за яйца и… узнай, что да как.
        Я закончила возиться с ногтями и недовольно поморщилась. Косяки бросались в глаза. Плюнув на всё, потянулась к жидкости для снятия лака и принялась остервенело тереть ватой по ногтевым пластинам.
        - Во-первых - он не «мой мусорок». А во-вторых - он и сам не знает, кто этот свидетель. Прячут его конкретно. На то он скрытый.
        - Туфта! - Илона и себя принялась наводить марафет, и я залюбовалась её загорелой кожей. Только начало лета, а человек уже побывал в Египте. Не то, что некоторые: кроме местного пляжа ничего не видели в своей жизни. - Просто твой Таран не хочет пробивать эту тему. Козел он, так и передашь при встрече. А вообще, пора тебе найти покровителя.
        - В смысле? - вытаращила глаза. Шутит что ли?
        - В коромысле. Чего не понятного? Подложить себя пор реально влиятельного человека, который вытащит твоего Даню из тюряги, как два пальца об асфальт. Так ещё и выгода будет двойная: и брату помощь, и тебе хорошо.
        Как мои глаза не выпали из орбит - загадка ещё та, но я вытаращила их ещё больше, уставившись на невозмутимую подругу. То, что она завалила сессию и вылетела из универа пару лет назад ни для кого не было секретом и что, что потом ей купили диплом об его окончании - тоже. И ушла она тогда к весьма влиятельному дяденьке, правда, годков так на 25 её старше (но это, по словам Илонки «сущие пустяки»). Так вот этот папик и содержал её по сей день, имея взамен красивое, стройное тело.
        - Ты… предлагаешь мне?.. - даже язык не повернулся озвучить подобное.
        - Что? - она невинно клипнула зелёными глазками и поправила крашенные, пепельные волосы. - Продаться? - я ошарашено кивнула. - Да-а-а! А ты, подруга, что думала? Хочешь жить - умей вертеться. Хочешь помочь брату - отдай что-то взамен. Я знаю таких людей, которые по одному звонку поставят в позу и Молокова вашего, и судью того самого, но… - сделала паузу, оторвав взгляд от зеркала и повернувшись, посмотрела на меня с прищуром, - не за «спасибо». Сама понимаешь. Больше тебе никто не поможет.
        Я уставилась перед собой не моргая. Готова ли я к таким радикальным методам? Конечно, купаться в заботе и внимании выглядело заманчиво, однако какой ценой? Смогу ли я настолько изменить свою жизнь и стать в буквальном смысле игрушкой в руках влиятельного мужчины? А вдруг что-то пойдет не так? Да он от меня и мокрого места не оставит. Знаю. Бывали случаи.
        Заметив мой ступор, Тимохина примостилась рядом, забросив дорогую тушь в косметичку.
        - Иногда в жизни бывают безвыходные ситуации, Лид, - обняла меня за плечи, прислонившись лбом к моему виску. - Тут решать тебе. А-то ещё скажешь, что я толкаю тебя на преступление. Просто меня начинает бесить, когда люди бросаются громкими фразами, попусту машут руками, а на деле - полные трусы нерешительности. Вот ты на что готова ради брата?
        Да на многое, черт бы её побрал. На многое…
        - Ну, чего притихла? - поддела меня локтем. - Всё?.. Бравада гудбай?
        - Ничего подобного.
        - А что тогда? Или считаешь, что это «недостойно» тебя? Что я шлюха, продавшая свою невинность. Что сплю с женатым…
        - …причем тут это? - возмутилась, перебив словесный поток. - Я никогда не думала так! Твоя жизнь - твои решения. Мне-то какая разница, перед кем ты раздвигаешь ноги? Абсолютно пофиг. Вот только с невинностью у меня проблемы: я давно не целка-патриотка. Да и… блин… по любви хочется. Понимаешь? - Илонка опустила глаза, прекрасно понимая, о чем я талдычу. Много раз сама жаловалась, что имитирует оргазм, даже не уяснив, каким он должен быть. Что засматривается на старшего сына своего Гришеньки, потому что он здоровенный мужик с мега сексуальной аурой. Настоящий жеребец. - Понимаешь… - грустно выдохнула. Теперь настал мой черед её утешать. - Вот и я о том же. Хочу, чтобы как в десятом классе, когда Бодя, парень из соседнего подъезда, зажал меня за гаражами и давай лапать, целовать. Илонка, да я тогда едва не потеряла сознание только от одного его прикосновения. Если бы не сторож, прогнавший нас, лишилась бы невинности на год раньше, где-то на прогнившей койке среди металлолома. Казалось бы, да? Обтискал, поучил целоваться, дуру неопытную. А как тогда руки тряслись и внизу живота такая тяжесть
приятная-я-я-я… С Тарановским такого не было. Снова хочу так же. Чтобы по велению сердца и до дрожи во всем теле.
        Повисла тишина. Каждая задумалась о своем. Я непроизвольно вспомнила этого самого Богдана, старшего за меня на четыре года. Ох, как же я засматривалась на него. Жаль, ушел в армию и после того случая мы больше не виделись. Поговаривали, что он остался служить дальше. Стал военным. Когда приезжал, вечно разминались. Женился. Есть детки. А я?.. Шла к поставленной цели стать успешной бизнес леди и… осталась ни с чем. Кому она нужна, карьера эта, без личной жизни, любящего мужчины? У большинства моих одноклассниц уже есть детки. Кто-то более-менее определился в жизни. Встречается на крайний случай. Только я и Таран как неприкаянные. Вечно что-то ждем, что-то ищем.
        Хуже всего то, что Полянская такую рекламу мне сделала, что и врагу не пожелаешь: уже с трех собеседований пришло письменное уведомление, что не подошла. Я?!! И не подошла… Вот как теперь быть? Пойти на рынок торговать или устроится обычным секретарем? Мдааа. Покосилась на Тимохину. А может, ну его, эту высшую материю. Пристроюсь у какого-нибудь Василия под боком. Буду нежиться в его ласках да постанывать в определенные моменты. А самое важное - помогу брату. Илона перехватила мой взгляд и широко улыбнулась. Поняла, что за мысли в моей голове. Если кто и поможет выйти на этот «уровень», то только она.
        … Домой шла пешком. Завтра поеду на встречу с братом, стоило докупить продуктов и приготовить некоторые вещи. Уже начала волноваться. Внутри всё сжималось от одной только мысли, на что решилась ради него. Ещё было время отказаться, но я уперто жмурилась, приказав панике исчезнуть. Неизвестность пугала, заставляла сердце прыгать в груди баскетбольным мячом и с паникой ожидать звонка от Тимохиной, пообещавшей замолвить обо мне словечко и прихватить с собой на «посиделки».
        Заглянула в кошелек. Негусто. Придется экономить. Не известно, сколько пробуду в подобном положении и чем это всё закончиться.
        Не смотря на поздний вечер на улице было душно. А ведь только начало лета. Под сенью высоких каштанов, шумевших верхушками от ветра вдоль тротуаров, тоже не было спасения. Люди спешили толпами. Кто домой, а кто, наоборот - из дому. Мимо прошла пестро разодетая, разукрашенная молодёжь. Обдала ароматов женских духов и сигаретным дымом. Прохожие невольно расступались, пропуская этот сгусток юности и беспечности.
        Невольно застыла, заметив краем глаза свое отражение проходя мимо универмага «Юбилейный». Короткая, выше колен коричневая юбка-клёш, шелковая, белая блузка, присобранная на талии в узел и босоножки, на высоком каблуке, ещё мамины. Каждый раз убеждаюсь, что мода - это давно забытое старое.
        В отражении на меня смотрела высокая девушка с настороженным взглядом и нахмуренными бровями. За спиной проносились машины, проезжали велосипедисты. Я же старалась разглядеть в себе тот настрой, который бурлил во мне пол часа назад. Попыталась посмотреть на себя глазами мужчин. Смогу ли вызвать интерес и привлечь внимание? Подошла поближе, делая вид, что заинтересовалась лакированными туфлями, красовавшимися на подставке и не сразу обратила внимание на подошедшего сзади парня. Он тоже начал рассматриваться себя, а, встав со мной на одну линию, весело заявил:
        - Да красивая, ты, красивая. Даже не сомневайся.
        Я улыбнулась. Мы не плохо смотрелись вместе. Он чуток выше меня. Как раз достаточно для того, чтобы я не выглядела жирафом на каблуках. Слегка искривленная носовая перегородка (напоминание о драке в десятом классе) придавала особого шарма. Новомодная стрижка полубокс, задорные глаза. В гражданке. Как-то непривычно.
        - Ты что тут делаешь, младший лейтенант?
        Серёжка подмигнул моему отражению и слегка приобнял за талию:
        - То же, что и ты. Гуляю по центру. Ехать в общагу совсем не охота. Теперь понимаю, что прогадал с тачкой, нужно было крутить отца на квартиру. Туда хотя бы девок водить можно. А что машина? В ней особо не порезвишься.
        Я рассмеялась. У кого какие проблемы. Серёжка и себе заулыбался. Хорошенький. Не зря он был у меня первым. Есть какая-то связь между нами. Дружба - не дружба. Симпатия - не симпатия. Фиг поймешь. Говорят, дружбы между парнем и девушкой не бывает. Всё равно кто-то один да влюблен.
        Обхват на талии вдруг потяжелел. Переместился чуть выше, под рёбра. Через тонкую ткань блузки я чувствовала тепло его ладони. В какой-то миг посмотрела в карие глаза и осознала, что уже завтра могу перестать принадлежать себе. Стоило плюнуть на все принципы, переступить через установленные правила, потому что Тарановский смотрел так открыто, с такой жадностью, что не осталось сомнения в его желании.
        - Лид, может, ну его, эту дружбу, а? - развернул к себе основательно и слегка наклонился. - Ты же видишь, как я реагирую на тебя? Проезжал по улице и сразу выцепил среди толпы. Тяжело, когда вот так, на расстоянии.
        - Ты же знаешь мое главное правило?
        - Секс без обязательств? - я кивнула. - Знаю.
        - А разве бывает подобное между друзьями?
        - Между друзьями ещё не то бывает, - пер напролом. И не надоело. Так и хочет разрушить всё самое святое, что есть между нами.
        - Ого! Вспомнил. Это когда было-то? Три года назад. - А коварная память тут же подбросила картинки из прошлого. Не так уж и плохо нам тогда было.
        Проследив за тем, как я принялась наматывать прядь волос на указательный палец, Тарановский сразу определил степень моей сомнительности и, чтобы переубедить окончательно, наклонился к уху, жарко прошептав:
        - Я уже семь дней без секса. Скоро начну бросаться на всех подряд. Ты же не хочешь, чтобы твой друг детства превратился в маньяка? Может, в память о прошлом поможем друг другу?
        Ага. Всегда одно и то же. Хотелось соврать в три короба, что у меня была страстная, умопомрачительная ночь, да сдержалась. Кого я пыталась обмануть? Пускай и без дрожи, пускай без мурашек, а любой человек нуждается в подобном. Кто-то меньше, кто-то больше. Это физиология. Без неё далеко не заедешь.
        - Без обязательств! - напомнила, побежденная его голодным блеском.
        - Само собой, - засуетился Тарановский, мягко подталкивая меня в направлении оставленной буквально под универмагом машины и выпал в осадок, увидев, как его Опелюшу подпер БМВ Х5. До неприличия шикарная машина, величественно возвышавшаяся среди моря серой массы.
        Серёжка принялся вращать головой в поиске водилы. За рулем и по близости никого не было. В сгустившейся ночной мгле, рассеянной сотнями огней от витрин и проезжавших мимо автомобилей, я обошла красавца и уставилась на номер «EGOR». Ого!! К нам с Олимпа спустились боги, не иначе.
        Мой дружок заерепенился, грозясь подрезать крылья столь наглой морде, да всё попусту. Уже хотел, было, вызвать знакомый эвакуатор, чтобы проучить «зажравшегося», как из магазина выбежал запыхавшийся паренек и начал искренне извинятся. После такого, Серёжкин запал как-то поубавился. Тем более, что внешность извинившегося не особо вязалась с самой иномаркой. Это был скорее водитель, а не сам владелец.
        Попускав немного пар из ушей, Серёжка всё-таки успокоился, и галантно распахнув передо мной дверь серебристого Опеля, помог нырнуть в салон.
        Теперь он вел машину предельно осторожно, практически тащился, и я не могла не оценить данный жест.
        Ни разу не была у него в общежитии. В общем, было понятно, почему он ушел из дому и начал жить отдельно. Я так же понимала, почему именно общага для сотрудников внутренних органов: условия намного лучше и контингент свой: нет тебе алкашей, бабулек с котами. Никто не продает из-под кровати самогон и прочую хрень. Но блин… до сих пор не могу понять, что подвигло Тарановского на такой шаг.
        По приезду в сие «гнездо» законности и морали, и оказавшись в достаточно просторной комнате, мы столкнулись со следующей проблемой - отсутствием презервативов.
        - Серёж, ну вот чем ты думал? Секса у него не было неделю. Да с такими сюрпризами его у тебя ещё долго не будет.
        Тарановский чесал затылок и зыркал по сторонам, пытаясь вспомнить о заначке на чёрный день. Ох, умора. Так и быть. Потянулась к своей сумочке. Где-то там должен заваляться один, если не ошибаюсь. Так и есть. Завалялся.
        Серёжка принялся стаскивать джинсы, забавляя своей поспешностью. Ну что же… Потянула концы блузки и сама. Не хотелось в спешке, как кролики. Решила добавить немного эротики, начав медленно снимать с себя одежду.
        Партнер присел на край кровати, отчего металлическая пружина прогнулась под тяжестью его веса.
        Чувствовала себя странно. Секса у меня не было с того момента, как начались качели с братом, а это где-то с месяц. Только… смотря в знакомые с детства глаза не испытывала той прежней волнительной тяги.
        Тарановский стащил с себя футболку и я увидела, как он возмужал за эти годы. Как гибкое тело налилось мускулами. Он и раньше был в прекрасной форме, а сейчас и подавно. Невольно вспомнила, на что способны его руки и губы.
        Блузка отлетела в дальний угол. Тарановский громко сглотнул и подался ко мне, желая снять остальную одежду. Я остановила его движением руки и, повернувшись спиной, потянулась к застежкам лифчика. Послышался рваный вдох.
        К ногам упали бежевые чашечки. Руки потянулись к ряду пуговиц на бархатной ткани юбки. Уже и сама почувствовала, как собственный стриптиз довел до нужной кондиции, возбудив, как вдруг, в несвойственной для общежития тишине послышались приглушенные стоны и ритмические поскрипывание кровати. Эти расчудесные звуки доносились через стенку, но всё равно было ощущение, что действия происходили у нас в комнате.
        Медленно обернулась к Тарановскому и, увидев его растерянность, громко захохотала. Поскрипывание, как и страстные стоны прекратились. Я зажала рот ладонью, дабы не мешать людям получать наслаждение, и процесс возобновился.
        Тарановский с минуту недоуменно глазел на давившуюся со смеху меня, а потом, закинув голову назад, раскатисто засмеялся сам.
        - Шафаров, - долбанул кулаком об стенку, - имей совесть, мать твою. Ты тут не один!
        За стеной послышался мат и женский смех, однако поскрипывание не прекратилось, а, я бы даже сказала, ускорилось. Дело шло к кульминации.
        Я буквально рыдала со смеху, и ничуть не смущаясь оголенной груди, плюхнулась на кровать рядом с Серёжкой. Он зарылся лицом в ладони, гулко прорычав. За стеной, вторя его рыку, послышался аналогичный звук.
        - С*ка-а-а, такую тягу наломал, - простонал, убрав руки. - После такого не мешало бы и закурить.
        - Только ты не куришь, - вытерла с уголков глаз выступившие слёзы и потянулась к лифчику. - Никогда не забуду, как Овчарюк заставил тебя выкурить почти всю пачку.
        - Ага. Я тогда думал, что сдохну. Так х**во было. С того дня ни-ни. До сих пор тошнота накатывает.
        Я начала возиться с застежками. Тарановский заботливо помог мне, без какого-либо намека на интим. Прошел этот момент. Перегорели. Оба.
        - Чай будешь? - спросил, натягивая обратно футболку.
        - А давай!
        Пока заваривали чай на общей кухне, из соседней комнаты на умопомрачительных шпильках выпорхнула разрисованная ночная бабочка, а следом, в дверном проеме, показалась довольная физиономия Шафарова.
        - Пардоньте, - заулыбался, заметив нас с чашками, - сами понимаете, дело молодое.
        Тарановский послал его куда подальше и Шафаров скрылся за дверью, решив не искушать судьбу.
        Я проследила за девушкой, прошедшей мимо меня и слегка передернулась. Извечная «дружба» проституток с представителями правопорядка стала уже чем-то привычным. Обыденным.
        - Может, снимешь квартиру. Эта экономия не стоит подобного треша. - Потянулась к маковой сушке и принялась уплетать. Проголодалась, не то слово.
        - Да дело не в экономии. Я тут толком и не бываю. Смысл снимать квартиру, платить за неё бабло лишь для того, чтобы принять душ да переодеться. Но девчонку сюда не приведешь, в этом я уже убедился. - Заулыбался, вспомнив недавний конфуз.
        Хорошо с ним. Реально чувствовала его родным. Практически братом. Но его нежелание пойти мне на встречу в теме с Даней прочертило между нами некую границу. От этого было не по себе. Как-то грустно. Думала, он как никто другой поддержит меня. А он только высмеивал любую попытку прояснить ситуацию.
        Мысли о Дане напомнили о запланированной встрече.
        - Съездишь завтра со мной к брату? А-то я как-то боюсь. Первый раз всё-таки, - с надеждой подняла глаза на ставшее вмиг сосредоточенным лицо.
        - Отвезу, проведу через контрольный стол, но остаться и подождать не смогу. Ты главное паспорт не забудь.
        - И на том спасибо.
        … По возвращению домой отец уже спал у себя, оглушая комнату храпом. Устал, бедняга. Я так и не призналась, что ушла с работы и что оказалась в полной заднице. Что-то подсказывало: подобному состоянию скоро придет конец.
        Долго не могла уснуть, ворочаясь в кровати и прислушиваясь к звукам спящего города. Внутри трепетными волнами разливался страх. Страх перед завтрашним днем, грядущим будущим. Неизвестностью. Надеюсь, что не пожалею о предстоящем шаге, потому что как только его сделаю, пути обратно не будет.

* * *
        На следующий день, ровно в десять часов я вошла в просторное помещение для кратковременных свиданий. Оно являло собой ряд кабинок, до половины скрывающих собеседников и было оборудовано телефонными аппаратами. Заключенного и его посетителя разделял стеклопластик, достаточно толстый, и в то же время идеально чистый.
        Я была благодарна Тарановскому за моральную поддержку с самого утра, потому что на отца нечего было рассчитывать - он укатил на работу ещё ни свет ни заря, не желая пересекаться со мной. Надеюсь, его вскоре попустит и он, в конце концов, наберется смелости навестить сына, в котором души не чаял.
        Присела на неудобный пластиковый стул и принялась гипнотизировать дверь. В помещении кроме меня никого не было. Ещё издали, услышав нечёткие тяжелые шаги, вмиг напряглась всеми группами мышц, безошибочно определив приближение брата. На глаза навернулись слёзы, которые поспешно смахнула рукой. Мне не легко, а ему в сто раз тяжелее. Слезами горю не поможешь.
        Дверь с тягучим скрипом распахнулась, и в дверном проеме показался брат. Я сразу просканировала самые незначительные изменения в его движениях, внешности. Божеее, а ведь прошло всего две недели. Что же будет дальше?
        Даня вымучено улыбнулся и, дождавшись, пока с него снимут наручники, опустился на стул с противоположной стороны.
        Его глаза… Как и тогда, на судебном заседании, были приговоренными, смирившимися с неизбежным. Потухшими. Может ли человек измениться за такой короткий срок? Наверное, может. Бывали случаи, когда людей ломало и за сутки.
        Я потянулась к телефону. Чтобы унять дрожь, пришлось обхватить трубку со всей силы. Даня повторил мой маневр. Исхудал. Большие серые глаза стали ещё выразительней. У него мамины глаза. Он вообще, сильно похож на неё.
        В старом спортивном костюме. Пострижен практически налысо. Горько улыбнулась. У него всегда были непослушные волосы, которые он зачёсывал назад, а сам затылок коротко состригал. Теперь было дико видеть «голую» форму черепа. На правом виске красовалась конкретная такая ссадина. В уголке губ, с левой стороны - небольшая припухлость. Уже успел подраться. Или побили. Сердце сжалось.
        - Это обязательно было делать? - кивнула на его голову и постаралась, чтобы улыбка не была такой убитой. Не хотела начинать с причитаний, как нам тяжело без него. И так всё понятно.
        - А моего мнения никто и не спрашивал, - уголки губ поползли вверх, но глаза оставались настороженными. Дикими. - Спасибо, хоть ёжик оставили.
        - А с лицом что?
        - Стены ровнял. - И когда я хотела открыть рот от возмущения, едва не закатив скандал, поспешно поднял руку, утихомиривая мое буйство. - Успокойся. Тут без этого никак. Если не хочешь быть на побегушках.
        Пришлось проглотить тугой ком в горле, справляясь с нахлынувшими эмоциями.
        - Я хотела на долгосрочное. Сказали, пока не положено. Мол, рано ещё, - вздохнула, опустив глаза.
        - И правильно. Ты ведь не в курсе, какие это муки - проверка перед ними. Тебя бы осматривали, где только можно и не только. Всю!.. Нет, Лида, - отвел голову в бок, проморгавшись. Я поняла, что он пытался прогнать непрошенные слёзы. - Даже не вздумай на них приходить.
        Читала, что такие свидания - эмоционально тяжело для арестанта. Нам что? Посидели, посетовали в четырех стенах, да и выпорхнули на волю, а им ещё сидеть и сидеть.
        - Хорошо. Не буду, - всё же не выдержала: слёзы сами потекли, как не приказывала им остановиться. - Я там тебе одежду передала и продукты.
        - За одежду спасибо, за еду - зря. Мужики рассказывали, что половина не доходит или доходит испорченной.
        - Пофиг. Хоть что-то же передадут, - шмыгнула носом. Соскучилась по его мягкому голосу. Ненадолго повисло молчание. Не знаю, был ли он рад моему визиту. Думаю, что да. Кто бы такому не обрадовался. Однако его лицо оставалось нейтральным. Надолго ли? - Дань, - подняла глаза, встретившись с серой горечью, - расскажи, как всё было.
        - А смысл?
        - Ты гонишь?
        - Нет. Что изменит тот факт, что я отключился на заднем сидении, а пришел в себя за рулем? Я них** не помню, что было в этом промежутке. А знаешь, что самое страшное? - потянулся к окну и, прижав телефон к уху, быстро прошептал: - Что я действительно мог сбить человека на смерть.
        - Я не верю, - разревелась, проклиная себя за несдержанность. - Не верю…
        - А я - верю, - послышалось всё так же тихо. - С каждым днем верю всё больше и больше.
        - Илонка говорит, что Молоков тоже должен отвечать. Ведь он владелец машины.
        Даня сжал кулаки, и я увидела, как ожесточилось его лицо:
        - Должен. Но как сама видишь, его тут нет. Сути это не меняет.
        - А если это он? - брат отмахнулся. - Что? Он ведь с самого начала сидел за рулем? Вы куда-то ещё заезжали?
        - Не помню.
        - Ну!! - воодушевилась я. - Нужно найти своих свидетелей, кто укажет, что Юрка вел Ниссан.
        - Забудь… - устало вздохнул, переложив трубку на другую сторону, и покосившись на телефон, пару раз подмигнул, давая понять, что мы на прослушке. - Забудь об этом. Тебе никто ничего не скажет.
        - Почему?
        - Потому что люди они гнилые. Потому что нет у них ничего святого. Даже здесь, среди воров и убийц и то больше правды.
        Я хотела возразить, не соглашаясь с подобным мышлением. На счёт того, что окружение Молокова полностью гнилое - ничего против не имела, а вот относительного остального - ещё поспорю.
        - Дань…
        - Давай не будем? Хорошо? - перебил меня. - Ничего уже не изменишь. И ты на рожон не лезь, а то я тебя знаю. Лучше скажи, как там батя?
        Второй момент, от которого захотелось плакать, но на этот раз я сдержалась и стала плести небылицы о том, как отец страшно занят на работе, что ужасно устает и в следующий раз обязательно придет…
        - Не надо следующего раза, - ошарашил брат. - Вещи будете оформлять передачками. Из жратвы ничего не нужно.
        Я уставилась на него во все глаза:
        - Ты что несешь? Какие передачки? Ещё чего!
        Данька начал подниматься со стула, хотя от силы прошло минут двадцать.
        - Всё. Давай, Лидок… люблю тебя, но больше не приходи.
        - Даня-я-я, ты чего? - поднялась и сама, прижав посильнее трубку, будто она могла удержать брата. - У папы действительно не получилось, - и прижалась ладонью к стеклу. Он ненадолго замешкался, а потом тоже прижал свои пальцы к поверхности. - Мы любим тебя. Не поступай так с нами.
        - Если любите - то больше не придете. Ни ты, ни отец.
        - Но…
        Я так и осталась стоять с трубкой у уха, оглушенная подобным заявлением. Даня направился к двери, которая сразу распахнулась, явив дежурного. Скорее почувствовала, нежели увидела, как на его запястьях сомкнулся холодный металл. Даже не обернулся. А ведь сколько всего осталось невысказанным. Многим хотелось поделиться. Посоветоваться. Возможно, оно и к лучшему.
        На улице моросил дождик. Куриный. Теплый такой, мелкий. Приятно остужал, возвращал в реальность. Он безуспешно боролся с пылью, пытаясь прибить её к обочине асфальта, зато изрядно промочил мой сарафан. А солнце?.. Как же ярко оно светило. Согревало. Заставляло поднять лицо и подставить разгоряченный лоб под приятные капли. Такой контраст с серым, унылым зданием, оставленным позади.
        Приехав в город, направилась к первой попавшейся телефонной будке и набрала номер подруги.
        На том конце провода послышалось сонное, едва внятное «Алло». Конечно, у кого-то полдня уже прошло, а Тимохина ещё дрыхнет.
        - Илонка, привет, это я. Как там дела? Есть новости?
        Подруга пару раз зевнула и кашлянула, в попытке прочистить горло:
        - Есть. Завтра вечером я познакомлю тебя с одним весьма солидным мужчиной. Я кратко ввела его в курс дела, и он изъявил желание познакомится.
        - Это хорошо, - приоткрыла дверь и втянула в себя свежий воздух.
        - Что всё настолько плохо?
        - Ты даже не представляешь, насколько.
        Глава 3
        - Ты уже уходишь? - из кухни показался отец, с переброшенным через плечо полотенцем.
        - Угу. Буду… поздно. Так что не жди. - Я присела в прихожей на пуфик и потянулась за лакированными туфлями, на которые «типа» смотрела в четверг, и которые всё-таки приглянулись. С самого утра, плюнув на «финансы поют романсы», помчалась в «Юбилейный» и успокоилась только когда заветная покупка оказалась в руках.
        - У тебя появился молодой человек или… - отец нерешительно переступил с ноги на ногу, наблюдая, как я модельной походкой прошлась по ковру, привыкая к обновке.
        - «Или», папа. По работе иду в ресторан. - Соврала. Ну а как? Не признаться же. Единственное, к чему он относился без придирок, была моя работа. «Работа - это святое. Работодателя нужно уважать и ни в коем случае ему не перечить» - пожизненный лозунг Ивана Матвеева. Только толку-то? Я не перечила, заносила задницу на каждом повороте, молчала, когда нужно и не нужно. Раболепствовала. Всё ради «одобрения» и «поощрения». Ладно… Больная это тема для меня. Слишком.
        - Раз по работе, тогда хорошо, - успокоился, скрывшись за дверью. И пока я обводила контур губ карандашом, показался обратно. - Тамара Васильевна говорила, что возле тебя опять Тарановский околачивается. Это правда?
        Я застыла:
        - Твоя Тамара Васильевна слишком много на себя берет. Пускай лучше за своей внучкой присматривает. Не удивлюсь, если в скором времени в их семье прибавиться. Так нет же… ей я поперек горла. А то, что почти двадцать шесть лет - пофиг. Тут главное - я и Тарановский.
        - Ты чего так завелась? Я просто спросил. Серёжка хороший паренёк. Разве я против? Наоборот.
        - Пап, давай я как-то сама разберусь. Ага?
        - Как скажешь…
        Но меня уже было не остановить. Завела меня Тамара не в ту степь.
        - Ты мне лучше скажи, когда к Даньке наведаешься? - от этого вопроса отец сразу поменялся в лице. Стушевался. - Что?!.. Папа, твой сын в тюрьме! Ты ведь недавно плакал на лавочке, жалел его, переживал. Что изменилось за это время?
        - Наведаюсь! Чего ты прицепилась? Сама говорила, что не хочет нас видеть.
        - Потому и не хочет, что хорошо тебя знает. Для тебя же мнение соседей и коллег по работе важнее всего. Конечно-о-о!! Сын за решёткой. Позо-о-ор!! Что подумают люди?! Папа, за окном почти двадцать первый век. Всем на всех наплевать. Компартии уже давно нет, - с остервенением бросила карандаш в сумку. У Илонки дома докрашусь.
        - Лида, ты в последнее время сама не своя. Мне не нравится такой настрой.
        - Отчего же? Я всегда такая: плюю на всех с высокой колокольни и не завишу от чьего-либо мнения. Это не Даня, это ты в тюрьме. Пожизненной. Выйди на конец из неё.
        Через открытое окно послышался призывной гудок такси. Так и не дождавшись от отца хотя бы какого-то оправдания, прихватила сумочку и выскочила на площадку. Стоило успокоиться. Внутри всё так и бушевало, рвалось наружу негодованием. Достало. Как же всё достало.
        Так, спокойствие. Только спокойствие.
        У подъезда, на обеих лавочках «тусила молодежь». С колоссальным усилием воли сделала вид, что не замечаю их пристальных взглядов и, не удостоив даже кратким «добрый вечер» величественно села в поджидавший автомобиль. Из окна выглянул отец и недовольно поджал губы, проследив за моим игнором местной мафии. Если на старости лет я стану подобно им - пускай меня пристрелят стразу.
        На душе было неуютно. Захотелось дружеского участия, понимания, тепла. Чтобы рядом был сильный, надежный мужчина, поддерживающий во всём. Вот только где его найти, мужика такого. Всё самое лучшее уже разобрано до нас.
        Таксист изредка бросал в мою сторону заинтересованные взгляды, но вежливо помалкивал. Хорошо, что попался битый дедуля, не гнавший по городу, как угорелый. Я же грустно поглядывала в окно, осознавая, что с отцом можно было и по мягче. Вечно у меня так: зажгусь от мельчайшей искры, а том страдаю от собственной несдержанности.
        Ничего. Когда брат выйдет на волю - всё вернется на круги своя. Эти дни забудутся как страшный сон. Таким образом настраивалась на предстоящую встречу и заставляла уверовать в силу положительной мысли.
        - Привет! - Илонка при полном параде открыла входную дверь и впустила меня в шикарную квартиру, которую ей снимал «Гришунечка».
        Продефилировала по паркету и подружка одобрительно прицокнула языком. Не стала напяливать на себя вызывающе-откровенные шмотки. Мне дали понять, что в том месте, куда я поеду, подобное не празднуется. Даже лучше. В моем гардеробе как раз таки преобладали сдержанные варианты. Но захотелось как-то выделиться: в ресторан всё же иду, не на сельскую дискотеку. Поэтому вместо платья надела приталенные белые брюки и чёрную прозрачную блузку. Смотрелось эффектно.
        - Слуша-а-ай, - протянула Тимохина, обойдя меня по кругу, как новогоднюю ёлку, - да ты ещё та штучка. Шикарно выглядишь. Вот Петровна захлебнется слюнями. Пускай не думает, что её прошмандовки лучше всех. У Тимура точно встанет.
        Я прекратила корчить из себя звезду подиума и прошла в гостиную. До запланированной встречи ещё оставалось немного времени. Тимохина ненадолго скрылась из виду, а вернулась не с пустыми руками, а с бокалами на высоких ножках и откупоренной бутылкой вина.
        - Давай, Лидок, жахнем на дорожку. Так сказать, для храбрости и за грядущий успех. Он у тебя будет и так, но одно другому не помешает. - Рубиновая жидкость полилась в подставленные емкости и пошла по рукам.
        - Илон, расскажи мне немного об этом Тимуре. Кто он? Что он? Мне интересно. - Вино было сладковатым с легкими миндальными нотками. Дорогое. Гришуня баловал свою любимицу всеми возможными способами.
        - Да я и сама не особо много знаю, - начала петлять Тимохина. - Так, отовсюду понемножку.
        По телу пробежал неприятный холодок:
        - Стоп! Я что-то не врублюсь. Ты же говорила, что нашла мне «подходящего мужика»?
        Она осушила бокал и налила добавки. Ох, что-то не нравятся мне такие маневры.
        - Видишь ли, - начала оправдываться, - с ним договаривался Гриша. Это я ему вкратце рассказала о твоей проблеме, а он пообещал подсобить. Вышел на Тимура, а тот сразу заинтересовался тобой, попросил познакомить вас.
        - Ну? - пока всё не так страшно, как показалось сначала. Но этот бегающий взгляд… Задницей чувствовала, что-то тут не то.
        Илона отхлебнула, опустив глаза. Я тоже сделала приличный глоток, поедая её глазами.
        - Он не женат. Сорок лет. Всю свою жизнь в политике и бизнесе. - Уже не плохо. С женатыми я ни-ни. То, что при власти, тоже хорошо. - Только… - а вот тут я напряглась. Ненавижу подобные паузы. - Есть у него одна фишка…
        - Какая? - даже дышать перестала.
        - Чтобы возбудиться, он должен… э-э… слегка попресовать свою напарницу.
        - Чего-о-о-о? - я вскочила с дивана, едва не опрокинув бутылку. - Тимохина, ты в своем уме? Ты под кого меня подложить собралась? - заорала на весь дом. Благо, стены тут с надежной звукоизоляцией, а то бы всех соседей переполошила. - А ну-ка иди сюда, сводница херова.
        Тимохина принялась отбиваться, всё-таки опрокинув вино. Я была настолько зла, что было пофиг на всё.
        - Да подожди, ты, ненормальная. Дай сказать хоть слово! - Я схватила её за вечернеё, усыпанное паетками платье и пару раз хорошенько тряхнула. - Лида, да угомонись. Ты ему не для секса нужна.
        Я замерла, а потом оттолкнула Тимохину от себя, расправив рукава блузки:
        - А для чего тогда нужна?
        - Не знаю. Но точно не для секса. Он не из тех, кто быстро бросает свои игрушки. А игрушка у него сейчас, поверь, весьма аппетитная куколка. Да он в неё сколько бабла зафигачил, что тебе и не снилось. Будь спокойна.
        Мне от подобного заверения не стало легче. С какого-то перепугу мной заинтересовался мужчина, который склонен к садистским замашкам и я должна быть спокойна?
        - Ты вообще собиралась сказать, или я потом бы всё узнала? - подняла опрокинутую бутылку и принялась пить из горла. После такого стоило напиться. Илонка вырвала из рук бутылку и приложилась следом.
        - А ты думаешь вино зачем? Конечно, рассказала бы. Лид, он единственный, кто поможет Дане. Ты ведь сама сказала, что ради него готова на всё. Лечь можно под любого, а вот того, кто действительно всевластен, найти ой как трудно. Будь бы у моего Гришки связи в суде, мы бы и париться не стали. Думаешь, стоит махнуть трусами и перед тобой лес рук выстроится. Ага. Разбежалась. Да среди них знаешь, сколько моделей вращается? Они могут себе позволить любую девственницу. Стоит только захотеть. И те, кому выпала такая честь, с радостью бросятся выполнять любое желание. Не задумываясь.
        - Тогда что ему от меня понадобилось? - недоумевая, плюхнулась на диван, поправляя волосы.
        - Хрен его знает. Только, Лидок, ты не в курсе его пристрастия. Не дай Бог он вкурит, что ты в теме. Сначала тебе придет кырдык, а потом и мне.
        Я снова потянулась к бутылке, наплевав на бокал, и сделала внушительный такой глоток:
        - Ну, спасибо, Тимохина. Большое тебе спасибо. Удружила, так удружила.
        Илонка поправила выбившиеся из прически пряди.
        - Всегда пожалуйста, Матвеева. Обращайся, если что.

* * *
        Одно дело - дружить с Илонкой вне её мира, и совсем другое - увидеть собственными глазами ареал её обитания. Я, конечно, не сахарная девочка и тоже кое-что повидала, но… в те места, куда была вхожа Тимохина, никогда не заглядывала.
        Взять хотя бы ресторан «Транзит». С коллегами по работе мы держались от него подальше, потому что цены там были кусающие до безобразия, поэтому выбирали себе маленькие, уютные кафешки с небольшими барами в углу. Сама я редко где бывала. С Тимохиной пару раз наведывались на студенческие дискотеки и вечеринки. Но чтобы шастать по таким ресторанам, как «Транзит» и ему подобным, нужно иметь если не покровителя, то хотя бы весьма высокую зарплату.
        В общем, заявились мы туда на веселее и мягко говоря, слегка потрёпанные. Пока выясняли отношения и разбирались, кто из нас какая подруга, время пролетело незаметно и теперь, толкаясь у зеркала в фойе, пытались в спешке накрасить губы.
        - Я сразу предупреждаю, - пихнула я бедром Тимохину, дабы разглядеть себя во весь рост. Дома ведь такого большого зеркала нет. - Пускай только зацепит меня пальцем - выцарапаю глазища.
        Тимохина только сокрушительно вздыхала. Ну а что? Себе, значит, нарыла плюшевого мишку, а мне подсунула какого-то черта. Да меня уже трясло. Кто знает, что у него на уме.
        Не успела я спрятать помаду, как нам на встречу, по широкой лестнице, спустился недовольный, упитанный Илонкин папик.
        - Солнце, сколько можно ждать? - поворот в мою сторону и легкий кивок вместо приветствия. И вам не хворать.
        - Пробки, Гришуня. Мчались на всех парах.
        - Я же говорил: в таких случаях бери Бондаренко. Такого человека заставляем ждать. Не красиво.
        - Мы сейчас всё исправим. Правда, Лидочка? - засуетилась вокруг Колобка, не забыв при этом выразительно посмотреть на меня.
        - Угу. Исправим.
        Вся моя, как говорит Тимохина, бравада, действительно помахала рукой, стоило только войти в шикарное помещение, заставленное симметрически расположенными квадратными столами. Посетителей было предостаточно, так что никто меня тут зверски насиловать не рискнет. Расслабилась. Пока шли к нужному столику, ловила на себе заинтересованные взгляды. Половина присутствующих здесь мужчин сидела в компании таких же, как я и Илонка спутниц. Стало не по себе. Таких девушек сразу выдавал весьма юный возраст и модельная внешность. Тимохина была права: чтобы на меня обратили внимание - пришлось бы изрядно попотеть. Теперь понятно, почему она уцепилась в Колобка, как вошь за кожух. Попробуй выстоять среди подобной конкуренции. Стоило гордо выпятить грудь и задрать голову от подобного внимания к своей скромной персоне. Только… совсем не до этого. Был даже момент, когда, замыкая шествие, обернулась к выходу. Ещё не поздно вернуться к прежней жизни. Однако постоянно всплывающее перед глазами побитое лицо Дани заставляло переставлять ноги, приближаясь к поставленной цели.
        По пути в ресторан занимала себя тем, что представляла Тимура. Воображение, приправленное мало обнадеживающими подробностями рисовало его таким себе Гришуней номер два. Но каково же было мое удивление, когда из-за стола поднялся высокий мужчина с довольно подтянутой внешностью и умным взглядом. Помня о предостережении Тимохиной, постаралась придать лицу непринужденный вид.
        Тимур посмотрел на меня оценивающе и услужливо отодвинул стул.
        - Тимур Аркадиевич, прошу любить и жаловать, моя подруга, Лида Матвеева, - принялась знакомить нас Илонка, а я едва не бросилась наутек от одного только слова «любить». Как представлю… - Мы непозволительно опоздали…
        - … Ничего страшного, - поспешил успокоить, обращаясь ко всем сразу, а потом легкий наклон головы в моем направлении: - Приятно познакомится, Лида.
        Он протянул руку, и я заторможено вложила в неё свою. Не удержавшись, вздрогнула.
        - Взаимно.
        Тимохина принялась строить рожицы, напоминая о контроле эмоций. Поздно. Раньше надо было думать.
        Расселись. Я чувствовала себя словно на углях. Тимур пристально наблюдал за каждым моим движением, и я не могла избавиться ощущения, что нахожусь под микроскопом.
        Первые десять минут общей темой для обсуждения были вечерние пробки и аномальная жара. Потом переключились на политику. Эм… не особо мой конёк. Вообще не в курсе, кто там кого собирается подвинуть на осенних выборах. До сегодняшнего дня была далека от подобной сферы. Знаю только, что в городе популярны две партии и что они конкурируют между собой. Черт, что там Илонка ещё говорила: Тимур заседает в горсовете и является советником мэра. Бл*ха-муха. Во что я вляпалась?
        Украдкой посмотрела на своего будущего покровителя. Массивный подбородок, рыжеватый оттенок волос. Редкие залысины. Глаза не только умные, но и хищные. Руки ухоженные. Пальцы чересчур тонкие. Музыкальные.
        - Лидочка, что же ты молчишь? Расскажи немного о себе. Гриша поведал, ты окончила государственный университет управления и права. А специализация?..
        Никак не ожидала подобного интереса.
        - Управление персоналом, - ответила как можно сдержанней.
        - Надо же, - проплямкал Колобок, - даже такому сейчас учат? В мое время подобной специальности не было.
        - В твое время, Гриша, было одиннадцать классов и ПТУ, в лучшем случае, - констатировал Тимур, улыбнувшись.
        Илонкин папик засмеялся, заметив, что так оно и есть. А ещё добавил, что и без всякой «вышки» выбился в люди. Сама подруга сидела, будто воды в рот набрала. Только не вязалась подобная кротость с взрывным темпераментом. Я с таким умным и сосредоточенным лицом её никогда не видела.
        Тимур ещё долго мурыжил меня вопросами о возможностях моей специальности. Где могу работать? Кем? Какой язык изучала? Есть ли хобби? В общем, неугомонный какой-то. Гришаня даже заскучал. Он думал: покормят тёлок и поедут на баньку трахаться? А не тут-то было.
        Как не старалась, а тревога накатывала волнами. В голове постоянным набатом стучала мысль о предпочтениях Удовиченко. Вот не вязалась у меня подобная ассоциация с ним, хоть убейте. Он весьма искусно усыплял мою бдительность умными фразами, глубоким анализом, неподдельным интересом.
        К еде так и не притронулась. Аппетита не было. Кое-как поковыряла салат, шампанское даже не попробовала.
        Было ощущения, что помимо нас за столом больше никого нет. Тимур продолжал изучать меня взглядом, лишь изредка переключаясь на товарища и его спутницу.
        Чем ближе стрелка часов приближалась к отметке двенадцать, тем волнительней становился момент. Я всё ждала, когда Тимур сбросит с себя маску образованного собеседника и покажет истинное лицо. Не особо стремилась к подобному. Но реальность была таковой, что по-другому никак. И она наступила, эта реальность. Постепенно подкралась ко мне и оглушила обухом по голове.
        В какой-то миг Тимур поднялся и вежливо раскланявшись, прихватил меня под руку.
        - Спасибо, Гриша, за щедрый ужин. Премного благодарен. Будешь в наших краях - заглядывай в гости. Я уж постараюсь удивить тебя. А сейчас, сами понимаете, - кивок в мою сторону, - дела!
        - Конечно-конечно, - засуетился Гриша. - Мы всё понимаем. Обязательно загляну. Ага. Давай, до встречи.
        Я заторможено посмотрела на Тимохину, прочла в её взгляде мольбу держать себя в руках и мысленно перекрестившись, пошла следом за Удовиченко. И так было понятно, зачем мы тут собрались. И так было понятно, чем всё закончиться. Тимохина уверяла, у него уже есть игрушка. Ну-ну. Сейчас я на собственной шкуре испытаю, каково это, стать этой самой игрушкой. Только память о Дане заставляла не поддаваться панике.
        Всю дорогу к гостинице Тимур молчал, лишь изредка поглядывая на меня. Я жалась к спинке сиденья и пыталась справиться с панической атакой. Огромных размеров Джип мчался по городу, наплевав на светофоры, и моим спасением стал лишь тот факт, что гостиница находилась в нескольких квартах, иначе… не знаю, чем бы всё закончилось.
        Прибыв к месту назначения, Тимур дал поручение водителю съездить по указанному адресу и, предложив мне руку, помог выбраться из машины-танка. Да в такой махине жить можно, не то, что ездить. Бензина, наверное, жрет немерено.
        На парализованных ногах я проковыляла к стойке администратора и сквозь толстый слой ваты услышала номер забронированного номера. Двадцать пятый. Стало страшно. Я далеко не маленькая, невинная девочка и прекрасно знаю, что происходит в таких номерах. Но бля** Илонка ведь уверяла… Подсознание тут же возмутилось, заявив застопорившемуся серому веществу, что Тимохина и не такое выдаст, лишь бы прикрыть задницу.
        - Расслабься, - толкнул от себя злополучную дверь Тимур и пропустил меня в просторную комнату, в самом центре которой красовалась огромная, королевская кровать. - У нас впереди до-о-олгая ночка, не хочу, чтобы ты зажималась.
        Подобное замечание прозвучало подобно выстрелу в голову. Мамочкиии.
        На дрожащих ногах подошла к стоявшему у дальней стены дивану и бросила на него сумку. Зуб на зуб не попадал. Сцепила челюсти, побоявшись, что этот звук могу слышать не только я.
        Тимур прошел к кровати, и вальяжно развалившись на ней, спокойно произнес:
        - Раздевайся…
        - Что?
        - Раздевайся, говорю. - Потянулся к серому пиджаку и одним ловким движением скинул его с себя.
        Одеревеневшими пальцами я скользнула по ряду мелких пуговиц и принялась раздеваться. Сразу вспомнился Тарановский со своим накачанным торсом. Многое бы отдала, лишь бы на месте Удовиченко оказался он.
        На пол приглушенно упала оторванная пуговица. Черт!!! Спокойно.
        Ни хрена… Потом ещё одна. Буквально подскочила на месте, не заметив, как Тимур оказался рядом. Длинные пальцы принялись ловко освобождать злополучный перламутр из петель. Я всё ждала момента, когда он накинется на меня с кулаками да пинками. Внутренне сжималась от каждого, даже самого мимолетного прикосновения к коже.
        - Ты боишься меня? - вкрадчивый голос над ухом и на моем затылке зашевелились волосы.
        - Нет… - не слишком убедительно. Прочистила горло, сжатое страхом. - Нет! - более уверенно.
        - Правильно. - Блузка упала к ногам. Следом за ней пришел черед любимого бюстгальтера. Если выберусь живой, сожгу его к едреной фене. - Я не сделаю тебе ничего плохого. Пока…
        Дальше последовали брюки. Затаив дыхание, переступила через них, застыв перед гипнотизирующим взором в одних атласных трусиках. Порыв прикрыть грудь обрубала на корню. Смешная, ей Богу. Но именно таковым было желание. Ощущение, будто выставлена на витрине, не покидало ещё с ресторана.
        Набравшись смелости, подняла голову и посмотрела в ореховые глаза. Удивилась, не обнаружив нездорового блеска. Наоборот, одно и то же повышенное внимание, больше ничего. Незаметно выдохнула, расправляя плечи. Что я, и вправду. Не убьет ведь. "Пока".
        - Ты очень красивая, - произнес задумчиво, осматривая меня со всех сторон. - Очень… - я продолжала молчать, не решаясь потревожить его мысли, и буквально чувствовала мистический взгляд на груди, животе, ягодицах. - Одевайся! - ошарашил, наклонившись, и поднял с полу нижнее белье. Я заторможено потянулась к нему, не понимая до конца, в чем прикол. - Давай-давай, - подогнал меня нетерпеливым движением руки. - Не за этим сюда приехали.
        Не за этим? А за чем тогда? От радости едва не принялась танцевать. Не думала, что подобная работенка настолько стресняковая.
        Тимур подошел к столу и откупорил бутылку вина.
        - Я заметил, ты не притронулась к шампанскому и практически ничего не ела. Сказал бы, что не пьешь, но твое дыхание приправлено винным спиртом.
        - Мне просто не нравится его вкус, - присела напротив него в глубокое кресло и приняла предложенную порцию белого вина. Его, кстати, тоже не люблю, но не стала внедряться в личные предпочтения.
        Тимур отпил немного вина и откинулся на спинку дивана. Было видно, что он устал, причем конкретно. Казалось, ещё немного и вырубиться прямо на глазах. На языке вертелось уйма вопросов, но я терпеливо ждала, когда он заговорит первым. Спустя пару минут так и случилось: он неожиданно энергично подался ко мне, словно и не пребывал в полусонном состоянии и внимательно посмотрел на меня.
        - А теперь, Лида, расскажи мне о своем брате. Всё. С самого начала. И я поведаю тебе, как мы сможем помочь друг другу.
        Глава 4
        - Ни для кого не секрет, что история карьера началась ещё с 1929 года. Именно тогда, строительство большей части нашего города велось с использованием щебня, изготовленного на этом карьере. - Степанов, геодезист предприятия, гордо вышагивал вдоль громадной расщелины и из кожи вон лез, чтобы угодить нагрянувшим гостьям. Правда, как сказать, гостьям. Студинский Егор Андреевич уже как два года владеет им, и часто наведывался с проверками, но чтобы вот так, с презентацией для потенциальных инвесторов - впервые. Геодезист и по совместительству краевед привык к тому, что до этой поры карьер долгие годы принадлежал Геннадию Явтушенко, однако, с переворотом, а потом и переделом власти, наездами, отжимами и прочей ересью ставшее убыточным предприятие перешло в руки молодого и перспективного владельца. Как бы там не было, а с того момента карьер возродился, заработал на полную мощь и стал одним из лучших в стране. - Два года назад, - при этом мужчина с восхищением посмотрел на Студинского, - мы внедрили зарубежные технологии, пригласили специалистов с других городов, благодаря чему обновилась мощь завода,
которая вырабатывает щебень разных фракций. Улучшилась инфраструктура перерабатывающих и сортировочных предприятий. Услугами нашего карьера пользуются тысячи заказчиков, начиная от частников и заканчивая крупными клиентами-строителями, реализовавшими грандиозные проекты. А наш дробильно-сортировочный завод с недавних пор перешел ещё и на обработку кубовидного щебня. Вся продукция отличается высокими качественными характеристиками и отвечает требованиям для высокомарочных бетонов.
        Степанов ещё долго распинался перед переводчиком, размахивал руками, пытался перекричать рев экскаваторов и гидромолота, а лица инвесторов уже зажглись тем неподдельным интересом, после которого становиться ясно: дело в шляпе.
        Егор перевел дыхание. Не смотря на непоколебимую уверенность во всем, что касалось работы карьера, сомнения всё же травили мысли. А вдруг? А если? Переживал. Нельзя расслабляться. Широкий разворот каменных плеч оставался напряженным. Делегация ещё не уехала.
        Всё, что рассказывал Степанов он и сам прекрасно знал и мог без проблем провести экскурсию, однако не стал. Его место, на этот раз было среди влиятельных застройщиков и владельцев строительных компаний. А гордость так и распирала. Это его команда смогла добиться таких грандиозных изменений. Эго! Сколько насмешек и критики было два года назад, сколько прессинга со стороны отца. А теперь? «Молодец, сынок. Так держать, сынок». Жаль, раньше подобной поддержки за ним не наблюдалось.
        Только когда его размашистая роспись легла в конце договора о сотрудничестве и поставке сырья, а парочка таких же витиеватых вензелей присоединились к ней за компанию, смог действительно расслабиться.
        Друг его, Валентин Дударев, для близких и хорошо знакомых просто Вал, не сдержавшись, принялся вопить на весь карьер, забавляя своей безудержной радостью Степанова и прочее руководство:
        - Ай да молодец, ай да черт, таких людей подключил к делу. Теперь перед нами все дороги открыты. Это вам не хухры-мухры. Это зарубежье. А помнишь?.. Помнишь, сколько палок в колеса пытались всучить? Нате, - повернулся к невидимым врагам и скрутил огромную дулю, - выкусите. Ещё и не такое будет.
        Егор заулыбался. Валу тридцать семь лет, а ведет себя, как семнадцатилетний. Но он был прав, то ли ещё будет. Теперь только успевай выстраивать оборонительные укрепление. Что-что, а конкуренция не дремлет, да и «доброжелателей» у него выше крыши.
        - Город отстраивается, Валентин Станиславович, - подал голос геодезист. - Страна отстраивается. Старые хрущевки сносятся. Вы посмотрите на проекты, каких красавцев начали возводить. Именно нам суждено участвовать в подобном действии. Все остальные пускай курят в сторонке.
        - Правильно, - по-братски обнял его Вал. - Правильно! И пускай весь мир подождет. Сейчас мы у руля. Верно, мужики? - со всех сторон послышались одобрительные возгласы. - Студинский, а ты чего жеманничаешь, как девка на выданье? Такое дело провернул и скромничаешь! - к плечу Егора не хило так приложились, но он даже не пошатнулся. - Это надо отметить!
        - Отметим, не переживай. Дай перевести дыхание, - успокоил разбушевавшегося друга. - Передайте Марковой, - обратился к Степанову, - пускай выпишет премию рабочим. Если уж отмечать, то всем составом. Это не только моя заслуга.
        - Ой, вот только не надо сейчас «не моя заслуга»? - не согласился Вал. - А чья же тогда? Да если бы не ты…
        - Ладно, Дударев, мы тебя поняли, - осадил неугомонного. - Пойдем лучше, кофе попьем.
        Управляющий на пару с геодезистом тут же засуетились, приглашая владельца и его команду в скромное, но достаточно просторное помещение, служившее переговорной, кабинетом, и даже, когда нужно, жилой комнатой.
        Егору до сих пор не верилось, что получилось обойти Удовиченко. Пришлось немало попотеть, чтобы добиться подобного успеха. Но и преждевременно праздновать победу не решался. Ещё впереди выборы до городского совета. Поэтому рано говорить «гоп». Не перепрыгнул пока.
        Разместившись в небольшом, но достаточно уютном кабинете, Вал оглянулся по сторонам, будто высматривая кого-то:
        - Не понял, а Римма куда запропастилась?
        - На больничном, - отмахнулся Егор, вмиг посерьёзнев. - Вчера упала со стремянки на даче. Итог - перелом бедра. В её-то возрасте, сам понимаешь. В общем, в наших краях засветиться не скоро. Бл*ть, - в сердцах ударил кулаком по столу, - нашла время рвать черешни. Да я без неё, как без рук.
        Вал потянулся к принесенному секретаршей кофе, не забыв окинуть стройную фигурку цепким взглядом, и беспечно заметил, подмигнув Степанову:
        - Не велика беда. Делов-то. Возьми на неё место любую бабу. Главное, помоложе.
        Студинский даже подался вперед, уязвленный сверх меры.
        - Да ты что, «не велика беда»? Да это не просто «баба» - эта женщина с моим батей через такие круги ада прошла, с таких передряг помогла выйти, водки с ним выжрала столько, что тебе и не снилось. Знала где он, с кем он. От матери прикрывала. Единственное, не спали вместе. Чисто деловые отношения, но зато какие. Во! - поднял большой палец вверх. - Таких днем с огнем не сыщешь.
        - Может, пришло время вам самому найти свою Римму? - подсказал геодезист, мягко улыбнувшись. - Не через отдел кадров или по блату, а лично заняться поиском. Петровна ведь шестидесятник разменяла и перелом этот весьма серьёзный. С полгода проваляется.
        - Слушай, а ведь это идея! - воодушевился Вал. - Возьми да проведи собеседование. Сам. Зато будешь уверен в правильности выбора. Слепишь, так сказать, под себя.
        Студинский задумался. Степанов прав: Римма уже не та молодка, которую он помнил всю свою сознательную жизнь, да и частые хвори давали о себе знать. На пенсию ей пора. При том, на заслуженную. А он всё никак не мог угомониться, таскал везде за собой. Потому что привык к ней. Доверял безгранично. Мог положиться в любой ситуации. Да и Римма ещё тот крепкий орешек. Любую навороченную секретаршу заткнет за пояс. Эх, совсем не к месту этот перелом, будь он трижды неладен. Совсем.
        - Сегодня же свяжись с отделом кадров, пускай поместят объявление в газете со всеми требованиями, раз уж на то пошло.
        - Сделаем-с, я даже готов помочь, - Вал веселился, представляя эту картину: Егор и молоденькие девушки. Такое он ни за что не пропустит.
        - Спасибо. Как-нибудь без тебя справлюсь. Тем более не забывай о встрече с пенсионерами. И займись уже детской площадкой в районе восьмой школы. Полгода обещаем. Пока лето, нужно довести до ума.
        - И так всегда: кому-то девочки, а кому-то - пенсионерки, - запричитал Дударев, но, заметив, как голубые глаза напротив покрылись инеем, поспешно добавил: - Хорошо-хорошо. Учтем-с. Завтра смета будет у тебя на столе.
        Егор подошел к запыленному снаружи окну и посмотрел вдаль. Там, над городом, стали собираться грозовые тучи. Вскоре должен пойти дождь.
        - Значит так, - обратился к подчиненным, обернувшись, - с премиями всё понятно? Приеду, проверю, - те закивали, даже не думая ослушаться. - И ещё, там с машинистом локомотива не лады. Пока будет на больничном, взять замену. Но только из своих. Мне чужаков не надо.
        - Будет сделано, не беспокойтесь, - заверил управляющий.
        Егор пробежался глазами по прихваченной документации, отчётам по месячной выработке и решил, что лучше ознакомится дома.
        - Ещё раз поздравляю всех с удачным подписанием контракта, - обратился к присутствующим и снова посмотрел в окно. Тучи надвигались с бешеной скоростью. - Теперь у нас есть планка, которую ни в коем случае нельзя понижать. - Порывы ветра стали поднимать карьерную пыль и нести в сторону офиса. - Мы с вами прошли вместе нелегкий путь, надеюсь, в таком составе продолжим и дальше.
        Все наперебой принялись заверять, что лучшего и желать не стоит. Они приложат максимум усилий, чтобы выйти на ещё большее производство щебня.
        Даже сюда, за десятки километров от развернувшейся бури, донеслись зловещие раскаты грома, и в тот же миг над зданием ударила молния. Никто особо не испугался, но неприятная дрожь по телу пробежала. И это нормально, когда над тобой едва не упал потолок.
        - Раз с поздравлениями и поручениями покончено, - Вал первым поднялся с дивана, - предлагаю приняться за работу.
        - Папаша, небось, обрадуется, узнав о контракте? - Дударев, пристегивая ремень, посмотрел на сосредоточенное лицо друга.
        - Мне как-то пох**. Я давно не мальчик и не завишу от его одобрения. - Упоминание об отце неприятно резануло по нервам. Всё-таки денёк выдался не из легких.
        - Он ещё не устал сводить тебя с Семёновой?
        - Да за*бал в корень. Спит и видит слияние компаний.
        - А ты что?
        - А я сказал, раз хочет объединить дело, то пускай сами и жениться, а с меня хватит. Я больше в эту кабалу не полезу.
        - Тут я с тобой солидарен, - согласился Вал, вспомнив ненормальный брак Студинского. После такого не один год будешь заядлым холостяком. Правда, этот факт немного вредил его карьере как политика, но это такое, на общем фоне совсем не важнецкое пятнышко. К власти прутся с грешками и посущественней.
        Выехав за пределы карьера, Егор переключил скорость и надавил на газ. Дударев затронул болезненный мозоль. Не часто у них в последнее время выпадали разговоры сам на сам.
        - Я не могу понять, - начал он, послабив галстук, - чего ему не иметься. Сидишь ровно на жопе, так сиди и дальше. Ты даже не представляешь, насколько я вздохнул с облегчением, когда он прошел в область. Хоть здесь будет меньше мозг выносить. И Семёнова эта, хорошая ведь девка, умная, а ведется у него на поводу.
        - Гляди, чтобы не получилось «без меня меня женили», - вздохнул Вал. - Приедешь домой, а там уже молодая жена. Опа-а-а-а.
        - Нихрена, - огрызнулся Егор, резко крутанув руль в бок, объезжая огромную лужу. - Я пока понял одно: стоит поменьше с ней пересекаться, а то у нас журналюги народ прохаванный, только дай повод.
        На стекло упали первые, тяжелые капли. Пару раз громыхнуло и… как зарядило. Градом. Да таким, что дороги не разобрать. Пришлось съехать на обочину неподалеку от автобусной остановки. Пока сыпали округлые льдинки, его внимание привлекли две тоненькие женские фигурки, жавшиеся друг к другу под холодными порывами ветра.
        - Бедняги, - Вал кивнул в их сторону. - Может, подбросим. Околеют ведь.
        Егор медленно подъехал к ним и, опустив стекло, приветливо улыбнулся:
        - Садитесь, подбросим в город.
        Девушки, будущие студентки ПТУ, расположенного на Березовском микрорайоне, испуганно отскочили от БМВ и настороженно переглянулись между собой.
        - Да не бойтесь, - заулыбался Вал, подмигнув. - Не съедим.
        Одна из девушек, что была повыше, покосилась на подругу и между ними завязалась немая дискуссия садиться или нет. В то же время град прекратился и ему на смену пришел непроглядный ливень. Подпрыгнув на месте от неожиданности, подружки без лишних слов бросились в теплый салон.
        Егор рушил с места, бросив на встревоженных попутчиц насмешливый взгляд. Прям трепетные лани. Молоденькие. Видно, только окончили школу.
        - Ну, - повернулся к ним Вал, - давайте знакомиться? Рассказывайте, что да как?
        Та, что повыше, задорно сверкнула глазами, и Егор невольно улыбнулся. Вторая, та, что поскромнее, опустила глаза, заметив его взгляд в зеркале.
        - Я - Даша, - ответила Бойкая и толкнула подругу локтем под ребро, - а она - Вера. Мы приезжали сдавать документы на поступление и опоздали на автобус. А вы нас подвезете на вокзал? А то мы неместные, боимся заблудиться.
        - Подвезем, - благосклонно пообещал Вал, наблюдая за Верой, ещё больше сжавшейся под его потемневшим взглядом. Нравились ему такие девочки. Ещё неопытные. Дрожащие от страха. Практически чистые. Едут в машине и не подозревают, с кем именно. Городские бы уже давно распустили перья, а эти сидят, теребят края легких сарафанов да глаза не знают куда пристроить.
        - А я - Валентин! Рядом, - прыснул со смеху, кивнув на Студинского, - дядя Егор. На кого поступать собрались?
        От подобного представления Студинский только наигранно вздохнул, поражаясь дурости делового партнера.
        - Я - на швею, - наконец подала голос Вера, заулыбавшись на «дядю Егора».
        - А я - на повара-кондитера, - гордо заявила Даша.
        - О-о-о, - протянул Вал, ударив в ладоши, - повезет же вашим мужьям. Девчонки, а парни есть?
        Те одновременно ответили: «Есть».
        Постепенно, напряжение сошло на нет. Егор ворвался в черту города на всех парах и только на первом светофоре сбавил скорость. Девушки раскрепостились и уже вовсю заливали с Дударевым, едва не выкладывая всю подноготную.
        Студинский изредка, через зеркало заднего вида, замечал на себе любопытные взгляды Скромняшки и словил себя на мысли, что она ему кого-то напоминает. Ответ пришел незамедлительно: жену бывшую. Те же насыщенные карие глаза, светло-русые, волнистые волосы. Та же наивность, что подкупила его с первых минут знакомства. Влюбился тогда без памяти, что даже имя свое с трудом помнил. Думал, с такой любовью всё самое лучшее получит от жизни, многое преодолеет, когда за спиной такая поддержка. На деле… на деле не жил, а мучился. Два аборта!!! Только задуматься… А он - не в курсе. Лечил и её и себя от бесплодия. Е**нутся можно. Дебил.
        - Э-эм, Егор?! - от невеселых мыслей отвлек голос Дударева. - Мы же обещали отвезти милых дам на вокзал…
        Очнулся, посмотрев вокруг себя. Черт! Чисто на автомате приехал к главному офису. Перепуганные попутчицы снова сбились в «стаю», прижавшись друг к дружке.
        - Сейчас всё будет, - с извиняющейся улыбкой умело развернул машину и рванул в направлении автовокзала, предварительно уточнив, на какой именно: на Старый или Новый.
        Даша с Верой искреннее, от всей души поблагодарили мужчин и принялись сунуть в руки опешившему Егору деньги, на что он обиделся.
        - Вы чего, совсем опоумели? Заберите немедленно. Купите себе мороженное.
        - Но благодаря вам мы успели на своей рейс, - не сдавалась Вера, продолжая пихать помятые купюры. Не смотря на кротость, характер у неё оказался весьма напористый. Ну точь-в-точь Надька.
        - Хочешь отблагодарить - больше не садись в машину к чужакам, - обрубал сухо и, повернувшись спиной, направился к машине. Следом, не успев толком и попрощаться, поспешил Вал.
        Дождь прекратился. С отремонтированной крыши Старого автовокзала ещё стекали поодинокие ручейки, но само небо прояснилось, являя взъерошенным горожанам проступившие сквозь лохматые тучи лучики солнца.
        - Ты чего взбеленился? Девчонка ведь хорошая. Отблагодарить хотела. Можно было и помягче.
        - Вал!!! - Егор рванул на себя дверь БМВ. - Или заткнись, или шуруй на работу пешком!
        Дударев в примирительном жесте поднял руки, давая понять, что будет молчать. И что за муха укусила?
        Егор в считанные минуты домчался до Набережной. И сам не понял, почему вышел из себя. Скорее всего, из-за беспечности девушек. Это хорошо, что всё так закончилось, а если бы… Глупые!
        Следующие полдня прошли в привычном ритме. То тридцать пятый садик висел на проводе, прося о помощи с организацией ремонта, то местный ЖЕК требовал к себе внимания. Это ещё не говоря о прочей рутине: прочти, подпиши, никого не обдели вниманием. Дааа. Без Риммы не то пальто.
        Вспомнил прошлые годы. Насколько тогда было проще. Руководил «ТехМашем» и горя не знал. Какого лешего подался в эту власть? Хрен его знает. Тогда ему хотелось чего-то нового. Всё казалось таким радужным и перспективным. Сейчас… сейчас это сплошной геморрой.
        Только с наступлением ночи смог оторваться от дел. Прошелся ладонями по лицу, прогоняя усталость и прислушался к абсолютной тишине. Все работники уже давно разошлись по домам. Шутка ли, девять часов. Неожиданно захотелось поехать к матери. Три дня как не виделись.
        Всегда одни и те же смешанные чувства посещали Егора, стоило ему только переступить порог родительского дома. И то, как родительского, в просторной сталинке с высокими потолками батя уже давно не был. Как только у матери начались серьёзные проблемы со здоровьем, так и укатил в областной центр, прихватив с собой молодую любовницу, на восемь лет младше самого Егора. Хотя и Егор ушел из дому, став совершеннолетним. Вечные стычки и выяснения отношений не давали вдохнуть на все легкие, расправить крылья, показать, на что он способен.
        Сегодня ему тридцать шесть, а отец до сих пор сует нос в его дела, пытается перевоспитать, сделать своим клоном. Пускай и любя. Пускай, заботясь и желая лучшего. Однако он не нуждался в подобной «опеке». Что раньше. Что сейчас.
        Мама сидела в гостиной, за старинным роялем и задумчиво перебирала ноты. Маленькая, хрупкая, исхудалая. С короткой стрижкой, что было непривычно и в длинном, махровом халате. В таком состоянии ей было всё равно. Ресниц давно не касалась тушь. Губ - помада. Да это и не важно. Совсем не важно.
        Егор негромко кашлянул, привлекая к себе внимание и… застыл. Вот сейчас, именно в этот момент, всё поймет по её взгляду. Каждый раз эти секунды самые волнительные.
        Она оглянулась, заметив стоявшего неподалеку сына, и радостно сверкнув голубыми глазами, улыбнулась:
        - Егор!
        Узнала… и это самое главное.
        Глава 5
        - Нет, ну ты такое видела? - не унималась Илонка, доедая пломбир. - Я не успела толком проглотить мороженное, как нас едва не унесло ветром, прибило градом и затопило. А сейчас, радуга на всё небо, как ни в чем не бывало.
        Я уныло согласилась с подобной капризностью погоды и подняла голову. Радуга действительно растянулась по небесному куполу, сверкая яркостью цветов. Красиво. Раньше, будучи маленькой, верила, что если увижу радугу, все желания сбудутся. В первое время так и было. Игрушки, сладости, книги - всё сбывалось. А потом, повзрослев, поняла, что природное явление не в силах заставить влюбиться в меня мальчика из параллельного класса или, чтобы задира Тарановский переключил свое внимание на кого-нибудь другого. Как же хорошо было в детстве. Вот бы сейчас такие проблемы…
        - А?..
        - Я говорю, - наклонилась ко мне Тимохина, - ты расскажешь, что у вас там стряслось ночью или так и продолжим играть в молчанку?
        Пломбир в моих руках безнадежно растаял. Пришлось пройтись к мусорному баку. Жаль. Давно его ела. С таким желанием покупала, чтобы в итоге выбросить. Вернувшись, опустошенно опустилась на лавочку, не зная, как быть. На языке вертелось откровение, но в то же время было страшно.
        - Лид?!.. Ты меня пугаешь. Он что, действительно тебя... того? - цепкие руки принялись шарпать меня во все стороны, пытаясь отыскать синяки и гематомы.
        - Нет!
        - Ну а что тогда? Ты же знаешь - я могила. Никому не скажу. Лидусь, ты чего?..
        Я прикрыла лицо руками и не сдержавшись, разрыдалась. Давно так не плакала. То ли безвыходность ситуации накрыла, то ли участие Илонки. Понимала, что не выдержу, если не поделюсь.
        - Я в такую… задницу попала, если бы ты только знала-а-а…
        - Так скажи!
        - Боюсь…
        - Чего?
        - Что с Даней случиться беда-а-а…
        - Приехали… - её руки прошлись по моей спине, успокаивая. - Мы ведь планировали вытащить его? Какая ещё беда? Лид, смотри, если ты не расскажешь, я не смогу помочь…
        Я резко выпрямилась, вытерев слёзы рукавом джинсового пиджака:
        - Даже не вздумай! Уже напомагалась.
        А чего, собственно говоря, я должна всё травить в себе? Пускай тоже сделает выводы. Её Колобок впиндячил этого Тимура. А с чьей подачи? Ну да, я сама виновата, что повелась. В который раз убедилась, что лучше самой решать свои проблемы. Теперь уж что? Собирай урожай, Лидия Ивановна. Думала, раздвинешь ноги и всё? Лучше бы избил.
        Илона насторожено наблюдала за моими нервными попытками справиться со слезами и терпеливо ждала, когда сему наступит конец.
        - Дело в том, - начала заикаясь, - что я должна устроиться на работу к одному бизнесмену и сливать на него информацию Удовиченко. Если провалю задание, расскажу, проколюсь на чем-то, то Даня может пострадать. Как?.. Прости, не ввели в подробности. Думаю, и так понятно. Эта сволочь продумала всё до мельчайших подробностей, использовав брата против меня. Вот скажи, как теперь быть?
        Илонка прикрыла рот ладошкой:
        - Вот же с*ка-а-а… Лидок, да кто ж мог подумать, а? Ты посмотри, какой… Конечно, когда есть кого терять… Мразь! Да ты пупок надорвешь, а задание выполнишь. Потому что выбора нет. Ну а потом, он поможет?
        - Сказал, что как только отберет какой-то там «ТехМаш» или «МашСтрой», не помню - брат сразу выйдет на свободу. Но его цель подвинуть этого бизнесмена на выборах, пошатнуть авторитет. Короче говоря, с его слов я поняла, что он конкретно зациклен и не успокоится, пока не задавит. А тут ещё и я подвернулась. И по образованию, и по опыту работы подхожу и по… - отмахнулась, - ладно, не важно.
        Илонка потянулась к сумке и извлекла сигареты. Спустя пару секунд меня окутала ароматная дымка.
        - А зовут-то как бизнесмена?
        - Егор Студинский.
        Тимохина подавилась.
        - Что ты сказала? Студинский? - прокашлялась, вытирая уголки глаз.
        Я пожала плечами:
        - Угу. Знаком?
        Она вскочила с лавочки и нервно затянулась, прикрыв ненадолго глаза. Я внутренне сжалась. Что опять не так?
        - А ты не слышала о нем? - я отрицательно замотала головой. Илонка снова примостилась рядом и, выпустив дым, принялась просвещать: - Этот Егор не последний человек в нашем городе да и в области тоже. Если взять Гришку и его, то Гришаня пасет задних. Я видела его пару раз на их сборищах и всяких съездах. Внушает трепет. Теперь понятно, почему Удовиченко вцепился в тебя. Не каждая бы согласилась. Поверь, - зашептала, посмотрев по сторонам, - если он, не дай Бог, пронюхает о твоей связи с Тимуром - хана всем. Гриша говорил, в 94-м он шел по головам в буквальном смысле. У Студинского все задатки лидера и не удивлюсь, если через пару годков он станет мэром.
        - Ты откуда сколько всего знаешь? - пришлось сглотнуть, насколько ледяные пальцы страха сжали горло.
        Илона снова припала к тонкому фильтру:
        - Я ведь не только сплю, но ещё и слушать умею.
        - Я… боюсь, - сейчас я озвучу то, с чем ходила всю ночь по комнате, так и не сомкнув глаз, - что испорчу жизнь человеку просто так… по чьей-то прихоти. Ведь он ничего плохого мне не сделал.
        - Вот это ты зря. Прекращай! - Илона воинственно уперла руки в бока. - Не забывай о брате - это раз. А во-вторых, Студинский тоже не святоша. Уж поверь мне, бывалой в подобных кругах. Да, паршиво. Безвыходная ситуация, но если то, что о нем говорят - правда - он выкрутиться. Ты главное сама не подставься.
        - Да у меня как-то и выбора нет, - улыбнулась горько. Что уж там, подумаешь, перегажу кому-то жизнь. Делов-то.
        Потом Илонка заверила меня, что не выдаст моей тайны даже под пытками. Закрыла рот на замок и выбросила ключик. И я ей верила. Не тот она человек, чтобы так подставить. Пообещала вдруг чего, помочь советом или просто, дружеским участием. А я в нем ох как нуждалась. Ведь можно ёхнуться, оставшись с подобным сам на сам.
        Домой шла не спеша, перепрыгивая через лужи. Из головы не выходил Егор. Человека ни разу не видела, а он уже поселился в мыслях, осел горьким чувством вины на губах, прокрался под кожу тревожным волнением.
        Стоило только переступить порог, как столкнулась с отцом.
        - О, дочунь, а ты чего так рано?
        Ну вот! Ещё одна ложь. Так и не призналась. Поскорее бы устроиться к Студинскому, а то уже завралась дальше некуда.
        - Начальство отпустило домой в связи со штормом. Многие районы обесточены.
        - Да-да. Я видел. Ужас. Сколько деревьев поломало.
        Я уже разулась и собиралась пройти в ванную, как зазвонил телефон. Отец поднял трубку, прислушался, а потом передал мне.
        - Кто? - прошептала, прижав трубку к груди.
        - Не знаю, - прошептал в ответ, - какой-то Тимур. Тебя спрашивает.
        По спине пробежал неприятный холодок. Не было времени ждать, пока меня благоразумно оставят одной, пришлось разговаривать под заинтересованным взглядом.
        - Слушаю, Тимур Аркадиевич.
        На том конце провода недовольно заметили, что я не отвечаю на телефонные звонки. Я не стала оправдываться. Дозвонился же.
        - Значит так, - продолжил безапелляционно, и я постаралась отойти от папы как можно дальше. - Появилась информация, что Студинскому нужна ассистентка. Ты ведь в курсе её обязанностей?
        - Да!
        - Послезавтра, на девять утра, чтобы была у него на собеседовании и попробуй только не пройти…
        Я собиралась сказать, что сделаю всё возможное, как он уже положил трубку.
        Хорошо, что отец вовремя спохватился и ушел на кухню, а то я бы не смогла объяснить причину внезапной бледности, накрывшей мое лицо.
        Мразь… Ведь чувствовала, что вся его воспитанность, внимание и интерес - всего лишь маска. Вот и наступил момент истины. Ничего, пускай только Даня выйдет из тюрьмы, всё остальное неважно.

* * *
        - Эй, подруга, а ничё так, что тут очередь?
        Я подняла голову и остолбенела: огромная толпа девушек толкалась на крыльце офиса Студинского. За широкими окнами второго этажа, прикрытых полностью опущенными жалюзи, было не разобрать, что твориться. Зато тут, на ступеньках и дальше, в просторном вестибюле - яблоку негде упасть.
        - Это что, всё на собеседование? - окинула взглядом разношерстное скопище блондинок, брюнеток, шатенок. Крашенных и натуральных. Красивых, с модельной внешностью и не очень. Раскрепощенных и более скромных. В очках и без. В откровенных, соблазняющих нарядах и зашторенных наглухо строгими блузками. Практически на каждой второй - юбка-карандаш. У кого-то чуть выше колен, у кого-то - пониже.
        - А ты думала?.. - огрызнулась платиновая блондинка с умопомрачительной грудью. Даже у меня челюсть отвисла, что уж говорить о мужчинах. - Становись за мной, будешь тридцать пятой.
        Ох, нифигасе!!! Оглянулась - а за мной ещё подошло три тела. Так это только полдевятого утра. Что же будет дальше?
        Незаметно покосилась на свои ноги. Мда… Всё-таки брюки здесь не в тему. Стоило надеть что-нибудь более женственное, хотя бывший шеф считал, что женщина, умеющая носить брюки - ещё та перчинка. Короче говоря, как и с Удовиченко, захотелось выделиться. Надеюсь, не пожалею. А вот с волосами перебор. Ловко извлекла шпильки и распустила густые локоны по спине. Сразу полегчало. Это же самые настоящие пытки, от которых отвыкла за неделю безделья. Заметив мои движения, блонда презрительно фыркнула и забила копытом.
        - Мне вот интересно: это отбор на конкурс красоты или всё же в секретари? - пробубнела под нос, пристреливаясь к конкуренции. Впервые на моем трудовом веку такое соперничество. Это во сколько нужно было проснуться, что бы занять очередь самой первой?
        - Что ты сказала? - подбоченилась блондинка, не скрывая своего негатива к моей скромной персоне.
        - Что жарко сегодня будет, - съерничала, упиваясь её недоумением. - Тоналка поплывет, тушь осыплется, так что, дорогуша, советую пристроиться в тени. Жаль будет такую «красоту» испортить.
        - А ты, я смотрю, и понятия не имеешь, что это такое, - съехидничала Платина, но в тень навеса всё же сдвинулась.
        Я улыбнулась на подобное замечание и оставила несчастную в покое.
        Очередь за мной увеличилась. Сколько же их, желающих на место личной ассистентки? Дофигища. И каждая уменьшает мой шанс. Где вероятность, что такие как я дождутся своей очереди? Она ничтожно мала. И если у меня не получится… Мороз по коже от подобной мысли. Тимур ясно дал понять, что церемониться не станет. От безысходности хотелось рвать волосы, особенно заметив, как первая пятерка начала подниматься в вестибюль. Остальные непроизвольно потянулись следом.
        На ступеньках, ведущих на второй этаж, стояла дородная женщина и, скрестив на весьма объемной груди руки громким голосом сотрясала воздух:
        - Прошу по порядку, с учетом занятой очереди, подниматься наверх. Вы без проблем найдете нужный кабинет. Советую не тянуть кота за… шарики. Тут вам не модельное агентство. А ещё вы мешаете работать своим галдежом.
        Воодушевляющая речь, ничего не скажешь.
        Только сейчас обратила внимание, что из множества открытых дверей доносились телефонные трели, гул голосов, пощелкивание печатной машинки, горьковатый аромат кофе.
        С учетом, что все свободные диваны и мягкие кресла уже были заняты, пришлось пройтись к панорамному окну и упереться плечом об выступающий откос. Чувствую, будет весело.
        Очередь начала потихоньку двигаться. Ладошки вспотели. Началось…
        Первые три девушки выскочили, как ошпаренные, злостно растолкав столпившихся вокруг кандидаток, и скрылись из виду с такой скоростью, что я даже не успела разглядеть их.
        - Не прошли, - пронеслось тихим вздохом облегчения по вестибюлю, и я слегка приободрилась. Кому-то отказ, а мне - возможность попытать удачу.
        Однако следующие расстроенные лица запал поубавили. Если уж им не повезло… Что он их там спрашивает? Таблицу Менделеева или китайский алфавит?
        - Слышала, он чересчур требовательный, - прозвучало неподалеку.
        - Ага. И знанием языка его не удивить. Ой, а вы в курсе, что он разведён?
        - Это самое первое, о чем стоит знать!
        Ой, а я и не в теме. Отношения к делу не имеет, но так, на заметочку взять не помешает.
        Следующая девушка вообще спустилась вся в слезах. Мы бросились её успокаивать, заодно выведывая, что стряслось, но она только шмыгала носам и терла салфеткой глаза, размазывая тушь. Вот это да-а-а-а…
        Потом, правда, ближе к обеду, наступило затишье, и следующие претендентки выплывали с довольными улыбками, заявив нам, слегка нахохленным от нетерпения, что с ними свяжутся к вечеру. Та-а-ак. Вот это уже плохо.
        А когда всё та же добротная женщина объявила зычным голосом, что Егор Андреевич изволил отобедать, настроение задвигалось по минусовой шкале в сторону бесконечности. Я, между прочим, тоже кушать хочу! Но продолжала упорно стоять у окна, не решаясь сдвинуться с места. Многие девочки сбились в небольшие группки и отправились за кофе к ближайшему кафе. Некоторые сославшись на ещё одно собеседование, ушли окончательно.
        Через час перерыв закончился, и в вестибюле снова стало нечем дышать. Кондиционеры не справлялись с таким количеством посетителей.
        Я пришибленно наблюдала за такими же поникшими конкурентками и думала о том, что если бы не Удовиченко, плевать бы хотела на такое трудоустройство. Угрюмо погрузилась в мысли, не замечая возникшего спустя пятнадцать минут возмущения.
        - … а что вы хотели? Он деловой человек и не может с самого утра распыляться только на вас. Возникли дела, - распиналась всё та же «распорядительница».
        - А когда он вернется?
        - Что за неуважение?!
        - Сколько можно ждать?! Будто к президенту устраиваемся.
        - Что за херня?
        - Я всё сказала! Будто мне не чем заняться? Кому нужна работа: мне или вам? Хотите? Дожидайтесь!! В остальном - никто не держит.
        Я резко припала к окну и увидела, как к крыльцу подъехал уже знакомый БМВ Х5 с крутым именным номером и подобрал высокого мужчину, стоявшего ко мне спиной. И как это называется, а? Кидалово? В желудке заурчало. Лучше бы сходила со всеми на перекус. А теперь хрен его знает, когда заявится. Может, через полчаса, а может… вообще забьет на всех и вся. Знаком такой типаж. Зараза! Только зависимость от ситуации заставила стиснуть зубы, вернувшись в прежнюю позу.
        …Студинский не приехал ни через полчаса, ни через два. За это время я успела проникнуться офисной атмосферой, выучить интерьер первого этажа и пейзаж за окном. Спина онемела, ноги затекли от непривычки долго стоять. Устав бездумно пялиться на всё, что не попади, обратила внимание, что диваны опустели. Серьёзно? Да не может быть?! И платиновая блонда не выдержала? Ну и ну!..
        На ватных ногах доковыляла к ближайшему удобному креслу, расположенному поближе к лестнице и блаженно выдохнула, закинув правую ногу на подлокотник. Хорошо, что в брюках, можно вообще развалиться, расставив конечности. Считаю, что вполне заслужила на подобную вольность после шестичасового ожидания.
        Постепенно монотонный гул голосов и нервное напряжение сделали свое дело: подложив под щеку ладонь, задремала, потеряв счёт времени.
        - … и давно она здесь? - послышался над головой довольно густой, вязкий голос, просочившийся в меня непонятной истомой.
        - Да с самого утра. - Этот зычный голос я уже знаю. - Жаль девчонку. Все давно накивали пятками, а она молодец.
        - Эй, спящая красавица! - легкое касание к руке, после чего я разлепила веки, недоуменно осматриваясь по сторонам:
        - Что?.. Где?.. Вернулся?
        - Вернулся, вернулся! - завибрировало рядом, и я сжалась в комочек от неожиданно возникшего притяжения к подобному колебанию воздуха. - Пойдем, расскажешь, как докатилась до подобной жизни?
        - Простите? - и только сейчас доперла, кто склонился надо мной, подавляя бешеной энергетикой.
        - Я говорю, пойдем, пообщаемся, что ли, раз столько ждала.
        Пока я наводила резкость, справляясь с неловкостью от совсем неприемлемой позы, Студинский отстранился и, дав распоряжение проходившей мимо девушке принести кофе, начал подыматься по лестнице.
        Стараясь не ступать на затекшую ногу, я поспешила хвостиком, буравя взглядом широкие плечи. Сколько ждала этого момента, что сейчас, мягко говоря, опешила, не зная, как правильно преподнести себя и куда пристроить дрожащие руки.
        - Прошу, - распахнул передо мной дверь, пропуская вперед. Вздрогнула, испытывая на себе его магнетический взгляд, и прошла в глубь кабинета. Он шел следом. И тут же почувствовала, как на затылке от его дыхания зашевелились волосы. - Присаживайся.
        Я села за овальный стол, спрятав руки на коленях, прям как провинившаяся школьница. Не могла смотреть ему в глаза, заранее зная, какую подляну уготовила.
        - Итак… - начал он и прервался: в кабинет вошла засмущавшаяся девушка и поставив перед нами кофе, быстренько ретировалась. Егор потянулся к нему, и удовлетворенно прикрыв глаза, сделал первый глоток. Мой желудок протестующее заурчал, требуя немедленных калорий. Покраснела, но к кофе не притронулась. Не то настроение. - ... Я тебя слушаю, - отставил чашку, уперев в меня холодные, голубые глаза. - Расскажи, кто такая, откуда! Почему именно Я. Почему именно Ты!
        Казалось бы, что он такого спросил, но я вдруг испытала сострадание к тем девушкам, вылетевшим от него в подавленном состоянии: он буквально поглощал, заставлял чувствовать себя этакой ма-а-аленькой букашкой. И дело тут не в занимаемой должности, авторитете, власти. Такой мужчина может, как вознести на вершину, так и уничтожить, раздавив одним только взглядом. С ним стоит быть предельно честной, почему-то уверенна - он легко распознает ложь. Поэтому, как можно искренней улыбнулась и, положив руки на стол, открыто просканировала светло-русые волосы, легкую небритость, квадратный, волевой подбородок и четко очерченный контур губ.
        - Меня зовут Лида. Матвеева. И ещё три дня назад я не знала о вашем существовании, - смело выдержала на себе ставший заинтересованным взгляд и мысленно восторжествовала. - Я пришла к вам по объявлению в надежде получить должность ассистентки, так как имею в этой области кое-какой опыт и считаю, что ничем не хуже от побывавших тут ранее девушек.
        Студинский снял чёрный пиджак, закатал рукава белой рубашки и, сцепив за затылком руки, расслабленно откинулся на спинку кресла.
        - Ну, лучше или хуже, нам ещё предстоит выяснить, - улыбнулся холодно. - А вот сначала… - и неожиданно перешел на английский, спрашивая об образовании и предыдущем месте работы.
        Я достала дипломы: красный бакалавра и обычный магистра. Подвинула как можно ближе к нему и спокойно, правильно подбирая речевые обороты и склонения, поведала о фирмах, на которых проходила стажировку и, конечно же, рассказала о трехлетнем опыте работы в косметической компании Полянского.
        Всё это время Студинский не сводил с меня глаз. Честно? Не знала куда деться. В кабинете кроме нас больше никого не было, понятно, он будет смотреть на меня, но под этим тяжелым, проницательным взглядом хотелось признаться во всех существующих и не существующих грехах. Он заглядывал в самую душу. Никогда ничего подобного не испытывала. Возможно, это чувство вины давило и заставляло так остро реагировать.
        - Неужели это место так важно для тебя? - отъехал от стола, слегка повернувшись в мою сторону, когда я замолчала, ожидая его вердикта.
        - Вы даже не представляете, насколько.
        - Ну что же, хорошая девочка Лида, - зачем-то потянулся к ремню, не прекращая наблюдать за моим лицом, - сейчас мы узнаем, в чем ты ещё так хороша.
        Я во все глаза проследила за его руками и нервно сглотнула, понимая, чего от меня ожидают. Это… Да я… Я в жизни его всего два раза делала и то, по пьяни. Ощущения так себе. Да и кому делала, Тарановскому. Тогда много экспериментировали, используя друг друга и мне открыто заявили, что это не мое. А может, я просто не была по-настоящему заинтересована в том, чтобы доставить мужчине наслаждение. Но… То был Серёжка, с которым по приколу и не такое чудили, а здесь…
        - Я… Вы… Это серьёзно?
        - Серьёзней не бывало, - пальцы опустились на ширинку, приглашая к действию.
        А я ещё испытывала чувство вины. Илонка права: что он, что Тимур - разницы абсолютно никакой.
        В носу защипало. Я оторвала взгляд от сильных рук, посмотрела в насмешливые глаза и оценила появление нахальной ухмылки.
        Всего лишь миг - и я схватилась за дверь, застыв в нерешительности. Спиной чувствовала его взгляд и внутренне содрогалась от вот-вот готовых сорваться слёз. Перед глазами не лакированная дверь, а Даня… Удовиченко… В ушах - его гнусный, подлый шантаж.
        Что за жизнь, а?
        Медленно обернулась, застав Егора всё в том же положении.
        Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока я подходила к креслу с опустошенным видом и с таким же опустошенным видом опускалась на колени между его ног.
        Глава 6
        Заледенелые пальцы потянулись к чёрной молнии и в ту же секунду оказались перехваченными горячей ладонью. Свободная рука мягко обхватила мой подбородок и слегка приподняла, заставив посмотреть в нордические глаза. Егор подался вперед и мое сердце екнуло: настолько близко были его губы. Я даже смогла уловить легкий шлейф парфюма в сочетании с чем-то мужским, опасным и в то же время до головокружения возбуждающим.
        Эти руки… крепкие, властные и… неожиданно нежные.
        - Достаточно! На сегодня хватит испытаний. Завтра утром продолжим.
        Я непонимающе моргнула, только сейчас осознав, что готова была сделать минет ради должности ассистентки, и ощутила неожиданно возникшее чувство омерзения к собственной ничтожности. Это и послужило тем толчком, который подорвал с паркета, накрыв целым спектром противоречивых ощущений.
        - Приходи на восемь. Дипломы пока останутся у меня.
        Я знала, что он смотрит, поглощает каждую эмоцию, упивается моментом, поэтому не сказав ни слова, остервенело прихватила сумку и выскочила из кабинета, давясь на ходу слезами.
        Это была всего лишь проверка. Боже, что он подумает обо мне?
        Спускалась по лестнице сломя голову, напоминая одну из сегодняшних претенденток. Было всё равно, как на меня смотрели работники офиса; с каким беспокойством окликнула «распорядительница». Я ничего не видела и не слышала. Остановилась только на крыльце, судорожно хватая ртом воздух.
        Мимо прошли хихикающие девушки, небрежно толкнув плечом. А-а-а, это те самые, которым назначено на вечер. Ну-ну, удачи. Готовьтесь постоять на коленках, если ещё этого не делали.
        Опустошенно побрела в направлении остановки. Смеркалось. Ужасно болел живот. Хоть бы не гастрит. Что-то в последнее время запустила себя: нормально ела раз в день, а потом ещё удивлялась.
        На лавочке, сиротливо ютившейся под навесом, никого не было. Хотелось реветь, спать, немножко сострадания и дружеского участия. Устало вытянула ноги, наслаждаясь благоухающей над головой липой, и сделала глубокий вдох, успокаивая с помощью ароматерапии расшатанные нервы. Какая там длина нервных волокон у человека? Семьдесят пять километров? Кажется, за сегодня они уменьшились вполовину.
        Через несколько минут подошли двое мужчин и по-идиотски лыбясь, поинтересовались, не проходил ли восемьдесят пятый. Я ответила, что нет, и подтянула ноги. Известие о скором рейсе обнадежило, а вот образовавшаяся компания - не очень. Старалась делать вид, что ни капельки не напрягаюсь от их косых взглядов и перегара, окутавшего меня тошнотворной дымкой.
        Хорошо, что присоединившиеся чуть позже несколько бабулек быстро «облагоразумили» их гигиканье одним только испепеляющим взглядом, после чего веселье как-то поубавилось. Впервые испытала благодарность к этим «милым женщинам» и даже великодушно уступила место, отойдя немного в сторонку.
        В потоке проезжающих мимо машин одна особо привлекала внимание. Так и есть. Чёрный БМВ медленно катился по улице, словно высматривая кого-то. Ёшкин кот! Юркнула за доску объявлений, да поздно: Х5 притормозил буквально впритирку, наехав на тротуар, отчего «милые женщины» принялись поносить его отборными эпитетами. Я снова мысленно поаплодировала их неугомонной энергии песочить неугодных мне мужчин. А то, что встречаться сейчас со Студинским я хотела меньше всего на свете, было и так понятно.
        Но тут произошло из ряда вон выходящее: стоило только Егору выйти из машины и пожелать доброго вечера моим защитницам, как те принялись наперебой здороваться с ним и едва не воспевать многие лета. Оказывается, одна я была не в курсе о существовании такого опупенного благодетеля. Если бы они только знали, на что способен этот волк в овечьей шкуре. Но всё же, не смотря на скрытую обиду, не смогла не улыбнуться: он с огромным трудом избавился от их внимания, пообещав почтить своим присутствием в ближайшие дни, и подошел ко мне.
        Было не легко выдержать его взгляд после поспешного бегства. Однако не стоило забывать, что передо мной, возвышаясь, стоял будущий начальник, если начну фыркать, выказывая недовольство, то плакало мое трудоустройство. Ведь никто не списал со счётов остальных желающих. До завтра ого-го сколько времени, всякое может случиться.
        - Матвеева, - начал официально, закрыв собой от любопытных взглядов, - поехали, подброшу домой. Заодно и поговорим.
        - А как же восемь утра?
        - И тогда поговорим, и сейчас.
        - Вы так уверенны, что я приду?
        Ответом мне послужило убежденное выражение лица. Гад. Будь моя воля…
        - Тут нельзя долго стоять.
        Сумасшедшее желание отказать прикусила на кончике языка. Такой возможностью грех не воспользоваться. С чего-то ведь нужно начинать. Не буду же я вечно вспоминать эту проверку. Хотя… Кто знает, что за тараканы обитают в этой светлой головушке. Возможно, сегодня была только прелюдия.
        - Я живу на противоположной стороне. Далековато будет.
        - Это уже мои проблемы. Ну, так что?
        - Сами напросились! - постоянно хотелось ему перечить, дерзить. Словно не будущий шеф, а обыкновенный знакомый, которого хочется поставить на место.
        В салоне БМВ пахло качественной кожей, табаком, бензином и… чем-то мужским. Я даже на какой-то миг забыла, что села в машину к практически незнакомому мужчине, которому не доверяю и которого опасаюсь. Его терпкий, опасный запах действовал гипнотизируеще, заставлял не обращать внимания на мелькавшие мимо дома, а только настороженно прислушиваться к возникшему внутри нелепому ощущению защищенности. С чего вдруг?
        - Куда ехать? - поинтересовался, отпустив ненадолго руль, прикуривая.
        Я в панике потянулась к ремню и успокоилась только тогда, когда он обхватил грудь.
        - Правильно, - одобрительно кивнул, прищурившись, и затянулся, выдохнув в открытое окно. - Ты так и не сказала адрес.
        - К милицейскому общежитию на Степной. - Что-то действительно захотелось дружеского участия и внимания.
        - Ты живешь в общежитии? - удивленно сдвинул брови.
        - Не-а. Парень.
        И зачем только ляпнула? Егор резко ударил по тормозам, а потом, плавно тронулся, остановившись у обочины.
        Я ухватилась за ремень, позабыв с перепугу, как дышать.
        - Можно поосторожней?!! - вот как выдержать субординацию? Ну не вижу я себя в роли его подчиненной.
        - Ты хочешь сказать, - вкрадчиво начал Студинский, повернувшись и пропустив мимо ушей мое недовольство, - что, не смотря на наличие любимого человека, запросто бы сделала мне минет?
        - Но не сделала же!
        - Потому что я не позволил! - цепкий взгляд ощутимо хлестнул по лицу, в который раз заставляя сжаться.
        - Вы же сами предложили? - опешила, что могу оказаться крайней.
        - Ну да, предложил, чтобы узнать, на что готова девушка с идеальным английским, высокими оценками и трехлетнем стажем работы в престижной компании.
        - Узнали?.. И вообще, чего вы ждали? Это был открытый шантаж. Я ясно дала понять, что нуждаюсь в работе, и вы решили сыграть на этом. А сейчас отчитываете в потере морального облика. - Голос предательски дрогнул. Вместо того чтобы улыбаться, вести себя пай-девочкой, игриво строить глазки - сижу и возбухаю. Если я всё испортила своим тупивом, то у меня большие неприятности.
        Егор вздохнул, выбросив сигарету в окно:
        - Для начала, ты должна была сказать, что это неприемлемо и не вестись у меня на поводу. Ты первая за сегодняшний день, кто развернулся ко мне спиной, услышав подобное предложение. Я видел твою внутреннюю борьбу и только благодаря ей ты получила второй шанс, о котором уже начинаю жалеть.
        Ну не дура, а?
        - Серёжка не парень, а друг, - опустила голову, понимая, что нужно спасать ситуацию. - Я так сказала, чтобы оградиться от дальнейших…
        - … приставаний? - в голосе послышалась осуждение. - Отличное начало, Лидия Ивановна, ничего не скажешь. Терпеть не могу лжи, а ты прям с неё решила начать. Молодец!
        Двигатель взревел, и я уже было приготовилась зажмуриться, представляя, как БМВ сорвется с места, но ничего подобного не произошло. Автомобиль неспешно выехал на дорогу и в таком же темпе покатился по ночному городу, овевая мое раскрасневшееся лицо прохладным ветерком.
        Что я могу сказать? В какой-то мере он прав. Именно со лжи началось наше знакомство, хотя я старалась быть максимально честной. В данном случае лучше помолчать, а то ляпну что-нибудь не то, и опять начнется. Студинский тоже молчал, задумчиво барабаня пальцами об руль. Не высадил - уже хорошо.
        Как-то у нас всё не так с самого начала. И в то же время, я четко чувствовала к нему непонятное влечение. Бесспорно, он мужчина с изюминкой. Не красавец, но и не урод. В строгом лице имелись весьма привлекательные черты, заставляющие наперекор всему исподтишка бросать мимолетные взгляды и напрягаться от наэлектризованного вокруг нас воздуха.
        - Так к кому едем всё-таки? - переключил скорость, разогнавшись до сотни. Для такой машины это так, черепашьи шаги, для меня - приговор. - Слышишь?
        Было желание настоять на общежитии, а потом здравый ум подсказал, что от общаги ещё пилить и пилить, а желудок поддержал.
        - К отцу. Отвезите меня, пожалуйста, домой.
        Больше я ничего не смогла сказать. Сцепив на коленях руки, уставилась на угольно-чёрной бардачок и попыталась сосредоточиться на едва уловимом мужском парфюме, лишь бы не замечать мелькавших за стеклом огней.

* * *
        - На этом перекрёстке направо. Во-о-он у того газетного ларька, остановите. Дальше я сама.
        - Уверенна? Я могу и к подъезду.
        - Не стоит. Спасибо, что подвезли, - выдавила улыбку, разомкнув вспотевшие ладони.
        - Угу.
        Студинский наклонился над рулём, всматриваясь в окружающие дома. На меня не смотрел, от этого не подозревал, что мне пришлось испытать. Наступил тот неловкий момент, когда не мешало бы что-то сказать, но после всего озвученного ничего не шло на ум. Я была подавлена, разбита и ужасно уставшая.
        - Значит, завтра не приходить? - толкнула от себя дверцу, бросив на прощанье пытливый взгляд.
        Он посмотрел на часы, поправляя ремешок.
        - Приходить… Заберёшь диплом.
        Если я сначала воспряла духом, то последние два слова приложились кирпичом.
        - Тогда, до завтра?
        - Пока.
        Я так и не поняла, ждет меня завтра работа или нет. На дрожащих ногах вышла из салона и неспешно пошла во дворы. Егор не отъезжал до тех пор, пока я не скрылась за углом девятиэтажного дома.
        Было такое состояние… просто непередаваемое. Состояние, когда хочется напиться, накуриться, учудить такое, что перекроет горечь, накопившуюся в груди.
        - Тёть Люб, добрый вечер.
        - Салют, салют. Что, хлебушек закончился? Аль чего другого душа возжелала?
        Я пристрелялась к витрине за спиной продавщицы местного продуктового магазинчика и нашла интересуемую покупку.
        - Возжелала, тёть Люб, возжелала. Дайте мне… - что-то выбор не особо, - L&M, синие, если есть.
        У Любани глаза на лоб полезли.
        - Синих нет. Тока красные. Давать?
        Я вздохнула. Какая разница, чем травиться. Таких, как у Илонки тут отродясь не было.
        - Давайте, - рассчитавшись, забрала покупку.
        - А ты себе или бойфренду?
        - Или… Только отцу не говорите.
        Любаня хорошая тётка. Работает среди нас уже годков так с десять. Знает всех и обо всём. Местная газета, теле и радио вещание в одном лице, но лишнего никогда не сболтнет.
        - Да без проблем, - бросила мне в спину. - Ты главное потом жвачкой мятной зажуй. Ага?
        Чёрт. Я об этом как-то не подумала. Пришлось вернуться и запастись ещё и Диролом.
        Думала, посижу во дворе, успокою нервишки, поэкспериментирую. Да какой там. Детворы, молодёжи - на каждом углу. Днем пенсия, ночью эти покою не дают. Уже и не помню, когда последний раз на этих лавочках сидела. Значит, не судьба.
        Зато у самого подъезда мне навстречу вылетел, едва не сбив с ног… Тарановский.
        - Лидка! - обрадовался, закружив меня над землей, словно не виделись два года. - А я только от тебя. Батя сказал, на работе задерживаешься.
        - Есть немного, - улыбнулась. Как же рада его видеть. Поехала бы в общагу, могли разминуться. - Ты как: по делу или соскучился?
        Не смотря на тяжелый день, захотелось пококетничать, увидеть в глазах знакомый блеск, запалиться от него, почувствовать себя самой-самой.
        - Соскучился, - признался, опуская меня на землю, и в свете фонаря я заметила ссадину на правом виске. - Уже второй раз прихожу и всё не могу застать. Ты где пропадала в субботу?
        Пришлось повторить байку про отдых с коллегами по работе.
        - Это как тебя угораздило? - рука сама потянулась к гематоме, но Серёжа перехватил, мягко сжав гибкими пальцами.
        - Какая разница.
        - Мне интересно. Вдруг накрыли притон или… полночи носились за нелегалами. А может… о, придумала, заступился за проститутку на районе…
        Он улыбался. Только губами. Глаза оставались сосредоточенными, серьёзными. Они-то меня и остановили.
        - Что, не угадала? - высвободила руку, неожиданно испытав неловкость.
        - Совсем мимо.
        - Не скажешь?
        - Не скажу.
        - Ладно, как хочешь. - Можно и помолчать. Совсем не напрягало. Это не Студинский, подавляющий своей энергетикой. Тарановский свой, родной. С ним легко быть не накрашенной, растрёпанной, сонной, пьяной. Легко быть самой собой.
        - А давай покурим?
        Схватила его за руку и потащила в сторону гаражей, утопающих в густой мгле. Сама бы не осмелись, а с Серёжкой ничего не страшно.
        Он начал вырывать руку, упираясь ногами.
        - Матвеева, ты очумела?
        Раз не хочет, и сама справлюсь. Сколько раз наблюдала за Илонкой. Дело не хитрое. Прошмыгнула в узкий проход и прислонилась к кирпичной кладке, прислушиваясь к быстрым шагам.
        Серёжка вылетел из-за угла, уставившись на пачку сигарет.
        - Лид, не гони. Ты серьёзно?
        - Угу. - Разорвала упаковку и дрожащими пальцами потянула золотистый фильтр. - Пока не попробую, не успокоюсь. Говорят, - попыталась улыбнуться, хотя было не до веселья, - отлично успокаивает нервы.
        - Дурочка! Они отлично вредят здоровью. Особенно женскому. Прекращай! - выхватил сигарету, отбросил в траву и, схватив за плечи, принялся трясти. - Что случилось? Это из-за Даньки? Ну!!.. Не молчи!
        Я мотала головой, не желая отвечать. Открою рот - разревусь.
        - Хорошо… - резко отпустил, отчего я едва не упала от неожиданности. - Покурим.
        Вырвал с онемевших пальцев пачку, раздраженно достал губами сначала одну, потом вторую сигарету и, протянув мне, прикурил свою. Я ошеломлённо следила за его действиями: как прикрыл ладонью огонёк; как медленно, втягивая носом воздух, вобрал в легкие едкий дым.
        - Давай, чего стоишь, - прохрипел сипло, начав кашлять от последовавшей затяжки. - Попробуй, - направил мою руку к губам, проверяя на вшивость, - ты ведь этого хотела.
        Перед глазами чиркнула зажигалка. Встретившись с потемневшим взглядом, смело обхватила губами фильтр.
        - Постой, - на секунду убавил огонь, пытливо всматриваясь в глаза. - Ты действительно этого хочешь?
        - Хочу…
        Тарановского уже попустило. Щеки порозовели. На дне карих глаз заплясали огоньки.
        - Тогда, - снова поднес зажигалку к кончику сигареты, - втяни через неё воздух, будто пьешь коктейль. Не спеши… Вот так… Правильно. Не делай слишком сильные затяжки.
        Да было уже поздно. Я не только побледнела, а и позеленела. Дым заполнил легкие до упора, ударил в нос, достиг, кажись, мозгов. Начала кашлять, давясь от жжения. Из глаз полились слёзы. Тарановский засмеялся, похлопав меня по спине.
        - Ну как, нравиться?
        - Да иди ты…
        - Ага… Уже пошел.
        Не поняла, как оказалась прижатой к его груди, как по волосам, успокаивая, заскользила ладонь с зажатой между пальцами сигаретой.
        - Зачем тебе это понадобилось, а? - приглушенный голос запутался в прядях, опустился теплым дыханием на висок. - Что могло случиться, что ты надумала курить?
        Сигарета выпала из моих рук и я сильнее обхватила Тарановского за талию, уткнувшись лицом в отворот голубой рубашки.
        - Ничего… - слёзы полились сами собой. Всё навалилось: и арест брата, и знакомство с Удовиченко, и провальное общение со Студинским. Это взвинченное состояние начинало доставать. Дожить бы до завтра.
        Серёжка начал убаюкивать меня размеренным пошатыванием и бормотать на ухо разные глупости. Так хорошо и легко было с ним. Непринужденно. Жаль, довериться не могла.
        - Ты спрашивала, где меня так угораздило? - прозвучало гортанно над головой. - Так вот пытался узнать, кто такой этот тайный свидетель, испоганивший жизнь Даньке.
        Я слегка отстранилась, вытирая слёзы:
        - И?..
        - Как видишь, безрезультатно. От**здили, чтобы дошло основательно. Сказали, мол, не понимаешь по-нормальному, донесём более доходчиво.
        - Свои? - а Илонка говорила, что он козел. Ничего подобного. Переживал всё-таки. Что-то пытался разведать.
        Он не ответил.
        - Серёжка-а-а-а, это я виновата. Толкнула тебя.
        - Нет-нет. Я сам захотел. Ничего, как-нибудь узнаю.
        Я основательно выпала из кольца крепких рук:
        - Не стоит. Не узнавай. Не рискуй. Я уверенна, настоящие виновные понесут наказание.
        - Глупая, где ты такое видела? - улыбнулся, вернув сигарету к губам. Странно, смотрелся он с ней вполне гармонично.
        - Чувствую.
        - А-а-а, ну чувствуй, чувствуй. Я мешать не стану. Эх, Матвеева, - шумно выдохнул, притягивая к себе одной рукой. - Толкаешь ты меня на необдуманные поступки. Опять сорвался.
        - Так ты и раньше курил? Помимо того случая в школе?
        - Курил, - отшвырнул окурок в кучу отсева.
        - Когда? Почему я не знаю?
        - Потому что ты тогда мутила с одним придурком и плевать хотела на меня.
        Услышанное неприятно резануло по ушам. Чтобы так конкретно с кем-то встречаться… Это было два года назад, с Виталькой, юристом из компании. Но не пошло как-то. Разбежались спустя месяц, так и не уяснив, зачем было начинать отношения.
        - Ты придурок, Тарановский. Я тебе уже об этом говорила?
        - Угу. И не один раз.
        Я попыталась сбросить его руку, тем более что в этот момент к соседнему гаражу подъехал старенький Москвич. Серёга не дал. Сильнее прижал к себе, пылко зашептав:
        - Бл*дь, придурок. Не спорю. Сколько раз говорил себе выбросить тебя из головы. Не получается. Прикинь? Трахаю Наташку, кадровичку, а перед глазами ты. Помутнение какое-то. Мы ведь друзья?!.. А постоянно сравниваю всех с тобой. Срываюсь… Начинаю курить. Первый раз до рыгачки было.
        Не смея пошевелиться, я стояла, прижатая к тяжело вздымающей груди и млела от подобных откровений. Приятно, когда осознаешь, что имеешь такую силу влияния. Что-то подобное подозревала, но вечно отмахивалась. Это же Тарановский. С него станется. Сегодня с одной, завтра с другой. Иногда ревновала его, объясняя неприятное чувство в груди не желанием делить друга с кем-то ещё. Иногда относилась пофигистически. Его жизнь - его отношения. Сейчас, стоя так близко, что чувствовала, как колотится его сердце, испытывала неподдельное удовольствие. Как школьники, блин. По двадцать пять лет, а ведем себя как семнадцатилетние, впервые изведавшие, что такое страсть и желание.
        Водитель Москвича покосился в нашу сторону и, распахнув гараж, вернулся обратно в машину. С большой неохотой я всё же сняла его руку с плеч.
        - Серёжка…
        - … я в курсе, - перебил, спрятав руки в карманы брюк, - можешь не продолжать. Я всё испортил. Теперь будешь шарахаться от меня, как от прокаженного.
        Дурак. Какой же он всё-таки дурак. Да я люблю его. Просто немного не так, как бы ему хотелось.
        Не знаю, что нашло в тот момент на меня, но… плюнув на все запреты, вцепилась в воротник его рубашки и притянула к себе, впившись в мягкие губы страстным поцелуем. Тарановский сначала опешил, а потом быстро сообразил, что не стоит стоять истуканом. Мужские руки жадно прошлись по моим ягодицам, сомкнувшись на талии, и со стоном прижали к торсу, лишая способности связно мыслить.
        Только сейчас поняла, как соскучилась по таким поцелуям: неистовым, обжигающим. Едва успевала отвечать, поглощая чужие эмоции, как свои собственные. Возгоралась от этого, млела в объятиях, тихо постанывала, давая понять, что желаю того же, что и он. Вот только… Что за наваждение?! Отпрянула, прижавшись пальцами к пылающим губам.
        - Лида…
        - Не обращай внимания, - прижала руку к груди, пытаясь унять колотящееся сердце.
        Сергей схватил меня за руку:
        - Ты хочешь меня, я же вижу. Я тоже на грани.
        Я отрицательно замотала головой. Хотелось наслаждения, что он мог дать, но… возбудил не он.
        - Давай встретимся завтра?
        Я наблюдала за его обезумевшими глазами и испытывала чувство безграничной нежности. Наверное, это здорово, когда по тебе вот так сходят с ума. Но я не хотела, чтобы так было.
        - Что тебе стоит? Ты свободна. Я тоже. Без обязательств. Так, как ты любишь. Всего один разочек. Чтобы отпустило.
        - Чтобы отпустило? - улыбнулась. Отпустит ли? Насколько я знаю…
        - Угу. Разве меня не жаль?
        - Не-а.
        - Ведьма!
        - Дурак!
        Одновременно засмеялись.
        - А если серьёзно, - вмиг прекратил смеяться, снова взяв меня за руку, - давай попробуем как нормальные люди.
        - Это как? - хотя прекрасно поняла, что он имел в виду. Это и настораживало. Мне было проще вот так, дурачась, играя друг с другом.
        - Со свиданиями, цветами, конфетами, блин… что я тебе всё объясняю. Не маленькая.
        Серёжка напрягся. Красовавшаяся ссадина придавала особый хулиганский вид. Кому скажи, что младший лейтенант. Какой там. Тамара Васильевна, до сих пор не верит. Каждый раз креститься, повстречав на пути. Была бы под рукой святая вода - и той бы окропила для достоверности. Помнит бедная головушка все его проделки.
        - Не получится, - опустила голову, чтобы он не заметил мелькнувшего в глазах сожаления.
        - Почему?
        - Потому что не хочу сделать тебе больно.
        Мимо промчалась малышня, горланя на бегу зазывалки в лова. Кто-то предложил в прятки. Сбились в группку неподалеку, не обращая на нас внимания.
        Я протянула руку, собираясь уходить, и так поздно.
        - Сигареты верни.
        Серёжка прицокнул языком, пряча пачку в задний карман.
        - Обойдешься.

* * *
        В квартиру ворвалась на одном дыхании и сразу бросилась в ванную, пока отец не учуял сигаретный запах. Давно уже вышла с того возраста, чтобы держать отчет по каждому поводу, но и ввязываться в конфликт не хотелось, тем более что этих конфликтов у нас и так предостаточно в последнее время.
        В ванной поспешно сняла одежду, и устало подставила плечи под горячий напор. Перед глазами плыло. То ли от усталости, то ли от голода. Во рту гуляла табачная горечь. Думала, будет хуже. Стоило начинать с облегчённых. А Тарановский молодец, покуривает, значит, втихаря.
        Черт! Что это недавно было: целовалась с одним, а представляла другого. Клиника. Со стоном прислонилась горящей щекой к прохладному кафелю. Не иначе, как дружалик вспоминает. Зараза. Прикарманил сигареты. Ничего, завтра куплю ещё.
        В прихожей зазвучал телефон и из гостиной послышались шаркающие шаги. По спине пробежала неприятная дрожь. Вдруг это Удовиченко, что я ему скажу?
        - Слушаю… Добрый вечер. А Лидочка в ванной… Я передам… Спокойной ночи.
        Я быстро просушила волосы и, набросив халат, вышла к отцу.
        - Кто?
        - Да Тимохина, кто же ещё будет тревожить людей в столь поздний час. Просила, чтобы ты завтра ей позвонила.
        Я перевела дыхание. Пока живем.
        - Что-то мне не нравятся твои задержки на работе, - продолжил папа, окинув меня подозрительным взглядом. - Что это за фирма такая? Они разве не в курсе о восьмичасовом трудовом дне? Конечно, так можно и в старых девках остаться. Кстати, - спохватился, направляясь обратно в гостиную, - к тебе Серёжа приходил. Дважды. Вежливый такой. Изменился очень. Возмужал.
        - Да, да. Он хороший. Спасибо, пап. Я обязательно позвоню ему.
        - А вот Илонка твоя, мне совсем не по душе. Не путёвая. Один ветер в голове. Вертихвостка.
        - Ты так говоришь, будто общаешься с ней, - подобное высказывание ничуть не задело. Это же папа. Ему только подавай комсомолок, студенток, спортсменок. А Тимохина ещё и универ бросила, так это вообще Апокалипсис.
        Отец последовал за мной на кухню, передумав смотреть телевизор, и закопошился у холодильника.
        - Я, может и не общаюсь, но глаза имею. Видел её недавно на соседней улице с мужчиной в два раза старше её самой. Целовались. Тьфу ты, стыдоба. Да подожди ты, кашу разогрей, - одернул мою руку от приготовленного бутерброда. - Когда ты уже научишься нормально есть? Одна сухомятка.
        Я поцеловала любимого ворчуна в гладко выбритую щеку и принялась уплетать холодную гречку.
        - И так сойдет, - но бутерброд всё-таки сцапала. - Пап, а если я полюблю мужчину старше меня, как ты отнесешься?
        Он как держал в руках крышку от кастрюли, так и присел на стул, уставившись на меня.
        - Да я просто так спросила. Ты чего? - рассмеялась, удивляясь подобной реакции. - Не переживай. Никто со стариками встречаться не собирается.
        - Ну и вопросики у тебя, знаешь ли, - вытер вспотевший лоб, с осуждением зыркнув исподлобья. - Умеешь поднять давление.
        Я вскочила со стула и обняла его за шею, пристроившись со спины.
        - Папуличка мой любименький, я тебя вылечу. Хочешь, заварю ромашковый чай? Или завтра с утра напеку блинов? - буквально навалилась на него, продолжая обнимать и поглаживать серебристые волосы. Папа начал смеяться, шутливо пытаясь надавать мне по попе всё той же крышкой, от которой я умело уклонялась.
        - Ой, Лида, чувствую, тебе как раз такой муж и нужен, чтобы постарше да помудрее. Потому что одногодки с тобой не справятся. Ушатаешь их своей непокорностью да дурачливостью.
        Впервые за долгое время мы вот так проводили вечер: без пререканий, завуалированных обид, недосказанности. А ведь раньше так было всегда.
        Убрав со стола и перемыв посуду, заглянула в комнату брата. Подошла к полке с книгами, прошлась по толстым переплетам рукой. Понюхала одеколон, подаренный мной незадолго до аварии. Уже привычно запершило горло. Будущее казалось серым и безрадостным, а неизвестность завтрашнего дня ещё больше нагнетала обстановку.
        Вернувшись в комнату, долго смотрела в окно, пытаясь проанализировать поступки Егора. Неужели не примет на работу? Подумаешь, не сказала правду о личной жизни. Сделал проблему на ровном месте. Не любит он лжи. А кто её любит? Или он думал, что после всего я откроюсь перед ним как на ладони? Щас!!!
        Только… он ключ к освобождению Дани. Стоит научиться послушанию. Завтра по любому объявится Тимур и я должна предстать перед ним с хорошими новостями.
        Засыпая, перебирала в памяти прошедший день: поцелуй с Тарановским; едкий сигаретный дым, опаливший легкие от непривычки; властные пальцы на подбородке, заставившие поднять голову и прикоснуться к голубому льду и жар... жар сильных рук на своей коже.
        Глава 7
        Чтобы успеть к Студинскому вовремя, пришлось встать пораньше. Даже папа ещё посапывал у себя, а кухня уже наполнилась ароматом блинчиков. В кои-то веки можно порадовать родного человечка. Не всё же ему у плиты торчать. Хотя, что-что, а готовить он любит и считает, что лучшие кулинары мира - мужчины. А мы-то люди не гордые-е-е-е, знаем свое дело, помалкиваем. Кушать ведь хочется всегда. Кто ж меня накормит, если не он?
        Решила, что сегодня вечером обязательно расскажу об увольнении с предыдущей работы и, дай Бог, порадую утешительной новостью. Хорошее было предчувствие. Не изгаженное серыми тучами с самого утра да мелкой моросью. К обеду метеорологи обещали солнце. На то и уповала, снимая со сковороды последний блин.
        - Уже проснулась? - на кухню заглянул папа, сонно потирая глаза. - Что-то ты сегодня рано. Ммм, блинчики? Здорово. Сейчас открою клубничное варенье.
        Пока он копошился в кладовой, а потом в ванной, я быстренько переоделась, решив не выпендрёжничать, а одеться с комфортом. Хлопковое белое платье и мягкие удобные балетки. И пускай что хотят, то и думают. Я вчера так намаялась в туфлях, что при всём желании не смогу обуть.
        А вот с макияжем пришлось повозиться. С украшений - мамины позолоченные часы. Мой талисман. Всегда пророчили удачу. Надеюсь, и в этот раз не подведут.
        - Какая же ты у меня всё-таки красивая, - послышалось в дверях.
        Я улыбнулась, послав отцу воздушный поцелуй. Его глаза на какой-то миг озарились гордостью, а потом снова потухли. Вспомнил о Дане.
        - Для всех родителей их дети самые красивые, самые-самые, - улыбнулась грустно, прекрасно понимая с кем сейчас его мысли.
        - И то правда, - проморгался, пытаясь справиться с повышенной влажностью в глазах. - Я чай заварил. Пойдем, позавтракаем.
        Мне хотелось спросить, собирается ли он на этой неделе к брату, но сдержалась. Пожалела. Как бы он не сердился, не отгораживался бетонной стеной, а всё равно видно, что душа болит. Никогда не забуду его слёз после суда. Намертво они врезались в память. Пришлось и самой подставить лицо под настольный вентилятор, прогоняя слёзы.
        На этот раз позавтракала, как положено: со здоровым аппетитом, не спеша. Решила, что с сегодняшнего дня возьмусь за правильное питание. Даже положила в пластиковый контейнер несколько блинов, обильно полив сиропом. На худой конец хотя бы этим заморю червячка.
        Единственное, что слегка напрягало - расстоянии к офису. Пришлось добираться двумя пересадками, а это весьма затратно.
        Перед входом в здание сверилась с часами: семь пятьдесят. Успеваю. Выравнивая дыхание от быстрой ходьбы, грациозно поднялась на первый этаж и сразу встретилась со вчерашней крикуньей-распорядительницей.
        - Матвеева! - заорала так, что я от неожиданности едва не выронила сумку. Разве можно так с самого утра? - Ты куда вчера так ломанулась?
        - Я?
        - Ну не я же. Кстати, я Юля Александровна, начальница отдела кадров. Ты фотки принесла.
        Ё-моё… Забыла!
        - Нет.
        - Нет?! - возмутилась, сложив на пышной груди увешанные браслетами руки. - Ты куда вообще шла? Думать ведь надо.
        - Так меня никто ещё не принял работу! - наконец отмерла я.
        - Ты мне тут дурочку не включай. Не приняли её. Ага. Ещё вчера поступило распоряжение оформлять.
        - Как?
        - Вот так! - подбоченилась, подмигнув. - Утерла ты носа остальным профурсеткам. Андреевич так и сказал: «Берем». А ты что, не в курсе?
        Я ошарашено переваривала информацию. Ну и… гад. «Заберёшь диплом» значит? Да я из-за него всю ночь не спала. Не мог, что ли, сразу сказать?
        - Ладно, - Юля Александровна смилостивилась, устав ожидать от меня внятного ответа, - завтра занесёшь. И смотри, не опаздывай. Студинский терпеть не может непунктуальных.
        Я кое-как кивнула головой, давая понять, что информация обработана и усвоена, и начала подниматься на второй этаж. Сердце громыхало в груди как сумасшедшее. Было и радостно, и волнительно одновременно. Я стала ещё на один шаг ближе к освобождению брата.
        Словно во сне постучалась в дверь и, дождавшись разрешения, вошла в кабинет.
        Студинский стоял возле окна, повернувшись ко мне спиной. Я в нерешительности замерла на месте, гипнотизируя коротко стриженый затылок.
        - Опаздываешь, - прозвучало сухо, и хорошее настроение рухнуло вниз. Какой там «Доброе утро», я вас умоляю!
        - Могли бы и не мучить. Раз ещё вчера приняли решение, - нашлась что ответить.
        Он развернулся, присев на подоконник и растянул губы в довольной ухмылке:
        - А ты, значит, мучилась?
        Если бы ты только знал.
        - А разве не понятно?
        - Это хорошо, что мучилась. - Сцепил на груди руки, продолжая изучать меня. - Если тебе полегчает, то я тоже не спал.
        - С чего бы это?
        В голосе послышалось сомнение. Что-то мне слабо вериться, что такой мужчина может страдать бессонницей по такому пустяковому вопросу.
        Студинский кивнул на стул, приглашая присесть, и я заинтересовано уставилась на белую папку, небрежно брошенную на край стола.
        - Видишь ли, Лида, - начал вкрадчиво, - дело в том, что я не могу допустить ошибку. Если ты начнешь работать со мной - то это на всю жизнь. Как в той дурацкой клятве: « и только смерть разлучит нас».
        Я оторвала взгляд от папки и сосредоточила на мужественном лице. Что он несёт?
        - Да-а-а, вижу, озадачил. А по-другому никак. Люди, работающие со мной - идут до конца. Я должен быть уверен в своей команде. Всецело ей доверять. Поэтому, - оттолкнулся от подоконника, сел в кресло и, облокотившись о стол, подпёр щёку рукой, - или ты сейчас сама расскажешь, что может быть в этой папке, - кивнул на белый картон, - или мы вместе изучим её содержимое.
        Я похолодела. Чего он добивался и что за информация там может быть? Я ведь не спецагент какой-то. До этого времени жила спокойно, никого не трогала. Сглотнула, лихорадочно соображая. Мысль о том, что там могут быть доказательства моей связи с Тимуром отогнала прочь. Мы с ним виделись только один раз, правда, весьма насыщено. Разве что…
        - Мне нечего скрывать, - голос предательски дрогнул.
        - Почему ушла от Полянского?
        - Потому что поцапалась с его женой. А она сделала всё возможное, чтобы ни одна из приличных компаний не захотела со мной сотрудничать. Достаточно искренне?
        Егор не шевелился. Продолжал изучать, будто я редкое ископаемое.
        - Ты дала повод? Смотри, если честно, мне плевать, но… ты будешь со мной везде и всюду. А с Васей я веду общий бизнес, чтобы потом не было конфликта.
        - Да не давала я никакого повода! - вскочила с места, заломив руки. - Раз партнеры, зачем спрашиваете? Позвоните и сами проверьте. Сколько можно, а? Жена его приревновала, мымра старая, вот и вся правда. А-а-а, подождите, вы и так всё знаете. Это очередная ваша проверка. Ну конечно! - треснула себя по лбу. Сто процентно изучил папку и теперь пытается подловить.
        - С первых уст куда интересней услышать, - улыбнулся, забавляясь моим бешенством. - С этим разобрались. Что с братом? Думаю, тут не стоит объяснять, что его… хмм, репутация, слегка бросает на тебя тень. Ты будешь представлять мои интересы и сама понимаешь…
        Подобное мышление меня не удивило. Он всё правильно подметил. Вот только…
        - Если со мной сколько заморочек, отдайте документы и разойдемся. - Достал этот прессинг. Вроде ничего страшного не спрашивал, но, было в нем что-то такое, моральная давка, что ли. Может, снова проверка. Не знаю, но я уже задыхалась.
        - Хорошая девочка Лида готова сдаться при первом же неудобном случае? Я думал, ты сильнее.
        - Я не «хорошая девочка», - огрызнулась, вернувшись на место.
        - Это я уже понял.
        - Мой брат невиновен. На него повесили аварию. В деле есть нестыковки. И этот свидетель, который типа скрытый, на самом деле…
        Пока я говорила, Егор начал рыться в ящике, но вдруг выпрямился, сверкнув глазами:
        - … на самом деле этого свидетеля сегодня нашли мертвым. Передозировка наркотиками.
        - Как?..
        - Обыкновенно. Не рассчитал дозы.
        - Нет, вы не поняли. Как вы узнали, кто свидетель?
        Он выразительно посмотрел на меня, протягивая скрепленные листы бумаги.
        - Связи. Всё начинается с них. У меня в ментуре хорошие зацепки. Видать, не такой уж этот свидетель и скрытый, раз вышли и прибрали. Кто-то начал копаться, вот и спугнул.
        Блин. Однозначно Тарановский навел кипиш и сам едва не пострадал. И как теперь быть? Всё ниточки, ведущие к расследованию, оборвались. Если втайне надеялась как-то отделаться от Удовиченко, то теперь стоило держаться его пуще прежнего.
        - Я могу только повторить то, что говорила и раньше: мой брат невиновен.
        - Это хорошо, что ты защищаешь его. Мне нравится подобная пылкость. Кровные узы и всё такое. Ладно, - потер лицо, - отгавкаюсь. Ознакомься! - указал пальцем на документ.
        - А что это?
        - Прочти и узнаешь. Если готова подписать, сразу же приступаем. Нет - расходимся каждый по своим делам, будто и не были знакомы.
        Я уставилась в буквы, соображая, что передо мной некий договор, который я заключаю с работодателем, то бишь, Егором и обещаю… что за фигня? - перевела глаза на серьёзное лицо. Он не шутит? - Я должна это подписать?
        - Со мной только так, - прозвучало в ответ. - Решать тебе. Я свой выбор сделал.
        Ничего себе! Договор о неразглашении личной, финансовой, юридической информации! Самая настоящая расписка, предусматривающая верность. Это как? Я обычная ассистентка, ребят! Принеси-подай там, что ещё, кофе приготовь. Он ведь бросил меня под танк. Положил на наковальню, а сверху прихерачил молотом. А что там внизу мелким шрифтом? А ну-ка, сейчас прочтём. Не убьет ведь. Статья?!!! Подавилась. Пришлось потянуться к графину с водой.
        Прищурившись, Егор наблюдал за моими глотками и, наверное, думал, что веду я себя слегка странновато.
        - Какие-то проблемы?
        - Нет-нет. Всё просто замечательно. Восхищаюсь вашим умением добиваться этой самой верности, - кивнула на абзац, в котором шлось о расплате в виде от трех лет и больше. Мда… Помочь брату выйти из тюрьмы и самой загрохотать туда же? Супер. Удовиченко знал, кого подсылать. Испытания не закончились. Они только начинаются.
        Достала из сумки ручку, наткнувшись на запакованные блинчики. Вот это попала. Черт! Черт! Черт…
        - Мой род деятельности толкает на подобные меры, - Егор поднялся с кресла и подошел ко мне, наблюдая, как я ставлю подпись. - Я должен быть уверен в своей команде. Доверять ей всецело. Ты не просто ассистентка. Ты - моя тень. Мои интересы - твои интересы. Любое поручение, любая просьба - выполняется незамедлительно. Я не терплю халатности, но могу быть понимающим. Единственное, чего не прощаю - это предательства.
        Рука дрогнула, последний виток вышел кривоват. Егор навис надо мной из-за спины и склонившись, поставил размашистую, уверенную подпись в нужной графе.
        Я забыла как дышать, переваривая услышанное и не сразу обратила внимание на протянутую крепкую руку.
        - Добро пожаловать, Лидия Ивановна. Надеюсь, сработаемся. - Ледяная ладонь утонула в его горячей. - У тебя всегда такие холодные руки?
        Легкое поглаживание большого пальца - и я возгораюсь. Буквально почувствовала, как его тепло, через простое рукопожатие согрело застывшую кровь, заставило быстрее бежать по венам.
        Не мешало бы прекратить пялиться, да и руку забрать тоже, вот только я продолжала зачаровано изучать лицо Егора, позабыв на миг жестокую реальность.
        - Егор!.. - в кабинет без стука влетел чёрноволосый незнакомец. - Ой, простите… я зайду позже.
        - Вал! Подожди, - Студинский выпустил мою руку, и магия исчезла. - Есть разговор.
        Незнакомец вошел в кабинет и заинтересованно прошелся по мне взглядом, практически раздевая.
        - Слышал, у тебя вчера было очень жарко. Жаль, меня не было, - присел за стол, продолжая глазеть. - Надо же, какая хорошенькая, - и вдруг спохватился: - Это случайно не новая Римма?
        - Нет, старая Лида, - съязвила, решив поставить на место.
        Он засмеялся.
        - Смешная. Слушай, - повернулся к Егору, - и где ты их только находишь?
        Студинский сдвинул плечами.
        - Да они как-то сами.
        Ой-ой-ой. Ты посмотри, какой скромный. Сами. Ага.
        - Лида, познакомься с моим другом, партнером и юристом Дударевым Валентином Станиславовичем.
        Дударев протянул руку, которую я быстро пожала.
        - Можно просто Вал, - заявил благосклонно, развалившись на стуле.
        - Вал, Лида - моя ассистентка. Отнесись к этому со всей серьёзностью, - Студинский выразительно посмотрел на друга. - Пока меня не будет, введи в курс дела. Кратко. В остальное въедет по ходу.
        - А ты куда?
        - У меня есть важное дело. Ближе к трем вернусь. И смотри, я предупредил.
        Прихватив с кресла бежевый пиджак, Егор бросил беглый взгляд в мою сторону и поспешил из кабинета, оставив меня один на один с этим Валом. Я ещё не отошла от рукопожатия, коварного договора и известия о смерти свидетеля, как на голову свалилась новая напасть.
        Дударев ловко вскочил, пересел в кресло Студинского и поманил меня к себе:
        - Да не смотри ты так! Не съем. Теперь ты вместо Риммы, доверенное лицо. Трогать нельзя. Эх-х-х, - вздохнул, расслабившись, - может, и себе девочку подыскать. Что я как сирота казанская сам да сам.
        - Может, мы приступим к делу, пока нет Егора?
        - Деловая? А мне нравится. Палец в рот не клади. Ну, давай, коль не шутишь. Только потом чтобы не плакалась. Только… для начала, приготовь кофе. Что-то я себя неважно чувствую.
        А чего я ожидала? Стоит посмотреть на Студинского, чтобы понять, каково его окружение. Нормальным тут не место. Пока готовила кофе в небольшой, но достаточно милой комнате, отведенной под столовую, познакомилась с двумя девчонками: Инной, отвечающей за рекламу и связь с общественностью, а Яной - бухгалтером. Они поведали, что шеф мотается по всему городу и никогда долго на одном месте не задерживается. Может пару дней на заводе ошиваться и руководить делами оттуда. Может - в горсовете в личном кабинете пропадать. А так же я узнала, что некая Римма - это предыдущая ассистентка, сейчас в больнице и не ясно, выйдет ли вообще на работу. Она работала ещё с отцом Егора и была наделена безграничным доверием.
        Так и подмывало спросить: заключали ли они коварный договор, но сдержалась. Вдруг это только в отношении меня такой бзик? Это раз. А во-вторых, разве я не должна об этом молчать? Полностью секретные материалы. У каждого есть свои обязанности, задачи и никто не лезет в дела другого.
        Пожелав коллегам продуктивного дня, я и сама направилась поглощать информацию. Сегодня вряд ли меня посветят в глобальные проблемы, а вот уже завтра… всё может быть. Поскорее бы разобраться с этим дело и дать дёру. Куда? Ещё не придумала. Но обязательно подумаю в свободное время. В тюрьму я точно не хочу.
        Вал припал к кофе, словно измученный жаждой. Удивленно приподнял брови, заявив, что всё так, как он любит и, придвинув кресло поближе, начал вводный курс лекций.
        Спустя четыре часа я была в курсе всего: всех объектов собственности Студинского; принципа, структуры и основных задач партии «Прорыв»; кто друг, а кого лучше обойти десятой дорогой. Кстати, Удовиченко числился в числе врагов, что не особо удивило.
        Голова раскалывалась. Вал под конец решил добить новостью о грандиозной гулянке, запланированной на завтра в честь подписания выгодного контракта.
        - Так, а я причем? - не хватало ещё. Коллектив коллективом и всё такое, но у меня были свои планы.
        - Как причем? - удивился Дударев. - Отныне ты с нами. Даже Римма не пропускала, а ей, между прочим, под шестьдесят. Чем быстрее вольешься, тем лучше.
        Потом на мои хрупкие плечи легло задание найти бригаду по ремонту, договориться о стоимости услуг, созвониться с тридцать пятым садиком, согласовать строки, потом обратно позвонить прорабу, согласовать с ним и сложить смету. А потом эту долбаную смету стоило показать Егору и получить разрешение. Если нет, то всё сначала, но уже с другой бригадой.
        Так же мне выделили небольшой кабинет, смежной с кабинетом Студинского и я приступила к выполнению поручения изредка бросая на Вала нетерпеливые взгляды. Он вообще думает сваливать? Или у него нет своего угла? Такая возможность пошерстить по документам, нарыть что-нибудь стоящее утеряна.
        После обед вспомнила, что собиралась позвонить Илонке. Вал был не против часового перерыва и закрыв за мной дверь главного кабинета, пошел на перекус.
        Тимохину набрала с телефонной будки в конце улицы. Ритмично пережевывая блинчик, поведала о вчерашнем собеседовании и сегодняшнем попадалове. Подружалька охала и ахала, искренне сочувствуя моей невезучести.
        - Мне нужно проработать все пути к отступлению, - жуя очередную порцию теста, подытожила я.
        - Тогда начинай присматривать жилье где-нибудь в глухомани. Чтобы наверняка.
        - Как у тебя всё просто. Ты бы видела его лицо, когда он говорил о предательстве. Такой и на Северном полюсе найдет. Я просто в шоке, Илонка. Из огня да в полымя.
        - Не парься. Как-то оно будет. Сама сказала, у него врагов предостаточно. Пускай сначала докажет, что это ты.
        - Не знаю, - вздохнула, отметив, что уже пора возвращаться. - Чем дальше в лес, тем больше дров. Боюсь, что уничтожит меня, сотрет с лица земли и даже не моргнет.
        Тимохина шумно вздохнула. То-то же. Советы и я умею давать.
        Поболтав ещё немного на нейтральные темы, я вышла на улицу с невероятным желанием покурить. В ближайшем магазине купила ультра-легких сигарет и, расположившись на заднем дворе офиса, отдалась на волю горестным мыслям, осторожно выпуская в небо молочный дымок. Вовсю пели птицы, ярко светило солнышко, дул легкий ветерок. Эффект плацебо работал: спустя две минуты всё казалось не таким беспросветным.
        - Вообще-то, Матвеева, тут курить не положено?
        Я распахнула глаза и встретилась с испепеляющим взглядом «распорядительницы», возвышающей надо мной грозной тучей.
        - А где тогда положено? - потянулась на лавочке, разминая ноющие мышцы. Юля Александровна возмущенно фыркнула:
        - Нигде. Хочешь покурить - занимайся этим дома. Там хоть укурись до опупения. Студинский не празднует курящих женщин.
        Я вскинула брови.
        - Это что-то новенькое. У нас свободная страна, что хочу, то и делаю. Может, ваш Студинский ещё что-то не празднует?
        - Я не праздную женское слабоумие, - послышалось сзади.
        Я подскочила на месте, едва не выронив сигарету, и заторможено проследила за тем, как Егор перехватил эту самую сигарету, поднеся к своим губам. Александровны и след простыл, а я во все глаза смотрела на то, как он затянулся, выпустил немного дыма изо рта и неспешно втянул носом. Никогда не видела, чтобы мужчина так возбуждающе и утонченно курил.
        - А ещё… - выразительный взгляд и окурок полетел в урну, - я не праздную, когда женщины ведутся на поводу у обстоятельств и не умеют говорить «нет».
        Надо же, как его заело.
        - Иногда обстоятельства складываются так, что по-другому никак. Станешь на колени, ноги раздвинешь, потеряешь гордость и ещё много-о-о чего. Потому что выхода нет.
        Стало обидно. Не спорю, обо мне можно подумать не самое лицеприятное, но ему ли не всё равно?
        Егор присел на лавочку, в который раз окинув меня изучающим взглядом. Иногда казалось, что он в курсе моего пребывания здесь, и каждый раз дает возможность на чистосердечное признание.
        - Выход есть всегда, как и выбор, - сказал поучительно. - На то и дана жизнь. Если поплывешь по течению, отдавшись на милость судьбы - считай, что проиграла. Так что бросай курить, тебе ещё рожать. Потом спасибо скажешь.
        Я не хотела вступать в спор, заведомо зная, что проиграю. Он опытный мужчина, многое повидавший. Имеет связи, деньги, влияние. Ему проще. Интересно, как бы он повел себя, окажись в моей шкуре?
        Егор потянулся к внутреннему карману и ненадолго замер, словно решаясь на что-то. В итоге достал плотный, запечатанный конверт и протянул мне.
        - Это стоит вручить Моренко и передать на словах, что я ничего не забываю. Сможешь?
        - Конечно, смогу, - забрала конверт, ломая голову, что же там такое внутри.
        - И ещё… ты водить умеешь?
        Я насторожилась.
        - Почти, - и тут же поспешила добавить самое главное: - У меня прав нет.
        Студинский отмахнулся, мол, не проблема.
        - Будут тебе права. И машина будет. Сегодня Юрка отвезет, а там посмотрим. - Поднялся, поправляя брюки, и пригрозил пальцем: - Надеюсь, на счёт курения разобрались. Передашь конверт и можешь быть свободна. Завтра с утра поедем на «ТехМаш».
        И спрятав руки в карманах брюк, прогулочной походкой направился к офису, насвистывая по пути. Я шла следом, получив ни за что ни про что выговор, и мысленно не соглашалась с подобной дискриминацией. Видите ли, я ещё не рожала. Да кто он такой, чтобы вмешиваться в мою жизнь?
        Вернувшись в кабинет, старалась не обращать внимания на его присутствие. Оказалось, что Вал ещё не пришёл. Жаль. С ним было бы проще.
        - Вот, возьми, это сотовый Риммы. Ей он всё равно не нужен. Здесь все важные контакты.
        Я уставилась на протянутый мобильный. Ого! Круто. Такой маленький. Nokia 5110.
        - Спасибо!
        - Следи за зарядкой и всегда будь на связи.
        - Можете не волноваться.
        Он так посмотрел. Никак не пойму, не разгадаю, что скрывается за этим пристальным взглядом. Кажется, вот-вот поймаю суть и… всё с самого начала. Не пробиваем. Наверное, люди его полета такими и есть: со скрытой душой и привычкой всё контролировать. Иначе один неверный шаг - и тебя уже нет. Сметут с пути, раздавят, устранят.

* * *
        С водителем Егора, Юрой, как оказалось, я уже знакома. Это он подпёр Опель Тарановского. Что тогда, что сейчас, он был предельно вежлив, спокоен, с лишними расспросами не лез, а молча вел машину, лишь изредка бросая на меня пытливые взгляды. Я тоже не отличалась болтливостью. Мозги закипали от предстоящего визита к прокурору. Подумать только! Я и ОН! Не думала, что в первый же день на меня повесят что-то подобное. Может, это очередная проверка?
        В любом случае, изучить содержимое конверта не получилось: запечатан он был намертво, да и не при Юрке же рассматривать? Доложит стопудово.
        В приемной было многолюдно. Не стала выделяться особым положением. Тут все такие. Хотя Студинский намекнул, что я могу идти на пролом, ни перед кем не объясняясь. Я же, как культурная, воспитанная девушка, терпеливо дожидалась своей очереди, не прекращая глазеть по сторонам и в нужный момент, холодея, остановилась перед высокой, оббитой чёрным дерматином дверью ведущей в кабинет прокурора города, мысленно перекрестившись. Не знаю, что в этом конверте, но мне особо остро захотелось использовать десятки вариантов демарша, сослаться на какую-либо причину, лишь бы оказаться как можно дальше. Набравшись храбрости, решительно потянула на себя дверь.
        Моренко восседал в кожаном кресле, подобно царю. Внушительный, добротный, мордатый. При моем появлении аж привстал, рассматривая с ног до головы.
        - Ты кто? - взгляд удивлённо-брезгливый, как на таракана, неожиданно оказавшегося в его супе.
        - Я от Студинского, - достала объемный конверт и протянула прокурору. - Он просил передать привет и сказать, что память у него хорошая.
        Моренко поменялся в лице. Сначала покраснел, как рак, а потом побледнел, стоило только распечатать и изучить содержимое конверта.
        - Ах ты ж… су**ра, - озверел, вскочив с кресла и отшвырнул конверт на пол. Из него выпали снимки, какие-то расписки. Пока он стоял ко мне спиной, я успела разглядеть одну фотографию, на которой он, полностью голый, ублажал двух загорелых красавиц. - Твой шеф мастак выбить землю из-под ног, ничего не скажешь, - обернулся, продолжая бурно дышать. Лицо пошло бордовыми пятнами. - Передашь ему, что я всё понял и к завтрашнему дню проблема решиться.
        Вот это да! Умеют ведь люди давить на слабые места. А вся суть в чем? В проинформированности. Подобного добивался и Удовиченко.
        Домой ехала, полностью сосредоточившись на предстоящей встрече.
        Даже не успела переодеться, как он позвонил и вызвал на ковер.
        Тонированный, устрашающий Джип притаился у соседнего дома, предварительно переполошив «местную братву» и призывно моргнул фарами. Из заднего пассажирского окна торчала рука с зажженной сигаретой. Она махнула, подзывая к себе поближе, и я приговорено запрыгнула в салон, содрогаясь от предстоящего разговора.
        - Какая же ты всё-таки умница, - начал Удовиченко, довольно улыбаясь. - Я знал, что не прогадал, выбрав тебя на это дело.
        - Было не просто, - опустила взгляд, чувствуя себя неуютно.
        - А кто сказал, что будет легко? Это только начало. Дальше будет ещё сложнее. Но ты ведь понимаешь, что, влюбив его в себя, значительно облегчишь себе жизнь. Что тебе стоит соблазнить, а? - мужская рука легла на мое колено и легонько сжала. Я вздрогнула, никак не ожидая подобного поворота. - Расскажи, как всё прошло. Я хочу знать в мельчайших подробностях.
        Ненавидя и презирая себя, я поведала о вчерашнем и сегодняшнем дне, почему-то утаив о заключенном договоре. Тимур одобрительно кивал головой, изредка улыбаясь, и скользил рукой по бедру, подымаясь всё выше и выше. Платье бесстыдно задралось. Я попыталась отсесть, избегая дальнейшего вторжения, однако он сжал второе колено свободной рукой, пригвоздив к сидению.
        - Не рыпайся, - прорычал, уткнувшись носом в мой висок. - Чем больше ты дергаешься, тем больше я возбуждаюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь?
        Я замотала головой, проглотив ком в горле. Сволочь. Какая же всё-таки своло-о-очь…
        - Ну, чего зависла? Что было в конверте?
        - Я не знаю, - непроизвольно скривилась, почувствовав весьма ощутимые поглаживания лобка. - У меня не было возможности посмотреть.
        Говорить о фотографиях перехотелось. Знала, что не на руку, но подобное обращение убило желание откровенничать. Если такой умный, пускай сам докопается.
        - Ты ведь не думаешь играть со мной в игры? - Удовиченко с силой, до боли сжал колено и просунул два пальца под кружево трусиков. - Сидеть!!! - громыхнул, когда я принялась сбрасывать наглые руки.
        - Мне больно!
        - А ты как хотела? Разочаровала под конец, вот я и злюсь. За каждый успешный доклад - поощрение. За провальный - буду наказывать. Ты ведь ещё не в курсе, а твой брат переведён в одиночную камеру с намного лучшими условиями. Ты хоть понимаешь, что это значит?
        Я так и замерла, прекратив вырываться.
        - Понимаю… - выдохнула, почувствовав, как один из пальцев нырнул между половых губ и начал неприятно массировать клитор.
        - Не слышу слов благодарности!
        - Спасибо... - промямлила, незаметно сжав руку в кулак.
        - Вот та-а-ак, - откинулся назад и, оставив меня в покое, поправил галстук. - Скажи спасибо, что для Студинского выбрал. Иначе… была бы подомной. Смотри, в следующий раз жду более конкретной информации, - и открыв дверь, дал понять, что на сегодня разговор окончен.
        Домой шла не разбирая дороги. Странно, но слез не было. Человек когда плачет? Когда незаслуженно обидели. Когда больно и плохо. Когда утеряно нечто ценное, самое важное в мире. Я ощущала лишь пустоту. Будто не принадлежу самой себе.
        Так и залезла в ванную: в нижнем белье и платье. Только вода не смогла смыть невидимое болото, в котором вязла с каждым днем всё больше и больше.
        Это путь к саморазрушению. Медленный, но уверенный. Я или себя погублю, или брата.
        Это не мой мир и не моя жизнь. Где-то на задворках подсознания проплыло осуждающее лицо отца, послышался счастливый смех матери.
        Долго терла себя мочалкой, остервенело смывая липкие прикосновения. Долго рассматривала свое отражение в запотевшем зеркале, пытаясь найти себя прежнюю. Что-то треснуло во мне. Надломилось. Что-то такое, что, наверное, не исправиться уже никогда.
        Глава 8
        Ничего так, съездили на завод. Я уже сорок минут сижу в машине, загородом, посреди пшеничного поля и всматриваюсь в спины беседующих неподалеку мужчин. Как не напрягала слух, получалось услышать только обрывки фраз. Черт бы их побрал. Понятное дело, решают какую-то проблему. Не зря Студинский не доехав к «ТехМашу» свернул на проселочную дорогу, моментально отреагировав на телефонный звонок.
        - Лид, подожди тут, - попросил отключившись. И когда на горизонте замаячила Ауди, направился к ней, оставив меня грызть ногти от нетерпения.
        Сама виновата. Возможно, если бы была более приветлива с утра, взял бы с собой, а может, лишний раз накручиваю и так сжатую до предела внутреннюю спираль. Боюсь, что когда она выстрелит - разнесет в пух и прах всё вокруг.
        Разве я виновата, что после содержательного диалога с Тимуром, откровенной беседы с отцом и бессонной ночи накануне завалилась спать? Да, в семь вечера. Рабочий день давно того, закончился, если что, а Студинскому приспичило пообщаться!! Да, знаю, что обещала быть на связи и всё такое, но блин, вчера был именно тут случай, когда хотелось затеряться, скрыться из виду и никого не видеть и не слышать. Если бы он только знал, каких усилий стоит находиться рядом с ним и смотреть в глаза.
        Он тоже хорош: приехав с утра под самый подъезд, сразу набросился с упреками.
        - Я же просил быть всегда на связи!
        - Вы живы, здоровы, - посмотрела на его грозный вид, - значит, в порядке. Всё остальное решаемо. Так ведь? Напомню, - поспешила выставить вперед руки, увидев в его глазах хмурость, - это ваша философия.
        Он заиграл желваками и, сжав руль, подозрительно мягко сказал:
        - Садись, давай, горе луковое.
        Странно, что не Юрка за рулем. Пришлось сесть на переднее сиденье и в ярких красках описать встречу с Моренко. Студинский заулыбался, отчего сразу помолодел лет так на десять.
        - … а ещё он просил передать, что прекрасно вас понял и решит проблему в кратчайшие строки.
        - Посмотрим, как он понял. Чтобы не пришлось потом повторять. А ты… - снова хмурый взгляд, - смотри мне! Чтобы это было в первый последний раз. Поняла?
        - А вдруг я не смогу ответить? Ну… всякое бывает. Во время секса, например, - Божеее, что я несу? Разве о таком говорят с шефом?
        Студинский вскинул брови:
        - Даже во время него. Ты на связи ПОСТОЯННО.
        - Интересно девки пляшут. Это получается, что и я вам могу позвонить в любое время?
        Словила себя на мысли, что начала кокетничать. Студинского отпустило. Глаза налились весельем.
        - Можешь звонить, когда захочешь. Я никогда не требую того, чего не смогу дать взамен.
        Вот и приплыли. Игривость как рукой сняло. Чувство вины способно испортить всё, даже искреннее, неподдельное влечение, которое испытывала каждый раз, стоило Егору оказаться поблизости.
        Больше он не возвращался к этому вопросу, и я поняла, что в дальнейшем, если хочу быть в курсе всего, лучше его не злить.
        В новеньком ежедневнике уже был расписан каждый день на неделю вперёд. Я была в курсе каждого часа, и могла с закрытыми глазами сказать, с кем назначена встреча, во сколько и где.
        Посмотрела на часы. Уже давно пора быть на заводе. Там запланировано совещание с руководством, а Егор продолжал дискуссировать с незнакомцем, изредка посматривая в мою сторону. В один из таких моментов я показала на часы. Он понимающе кивнул и повернулся спиной. Начальник, блин. Думает, раз владелец, то можно и задержаться?
        По поведению незнакомца, высокого, худощавого очкарика я поняла, что со Студинским он весьма дружен, раз настолько доверительно беседует, не забывая похлопывать шефа по плечу, на что Егор добродушно улыбался, а то и вообще, заходился смехом.
        - … давай, Егор, завтра будет неофициальное открытие. Таких девочек как у меня ты нигде не найдешь, - втирал собеседник. Я до предела опустила стекло, прислушиваясь к разговору. - Каждая на постоянном контроле у гинеколога. Можно без резины. На любой вкус и цвет…
        - А кто ещё будет? - Студинский интересовался пока вяло, поигрывая зажатой между губ травинкой. Со своего места я видела, как она мельтешила перед его лицом.
        - … Бугаев, Мартынюк…
        Мимо проехал грузовик, подняв облако пыли, остальные фамилии утонули в грохоте колес. Быстро достала запасной блокнот и записала услышанное. Значит, этот долговязый зовет Егора в закрытый элитный клуб, с особым видом предоставляемых услуг. Вход туда по vip-пропускам и он собственноручно вручил один такой пропуск, заверив, что завтра там будут весьма важные персоны с которыми есть о чем потолковать в «непринужденной обстановке». Егор повертел в руке тесненную золотистыми буквами чёрную пластиковую карточку и что-то ответил, на что долговязый рассмеялся.
        Ну, это не имеет к Удовиченко абсолютно никакого дела, но всё же… хоть что-то. Побывать бы на таком «партсобрании». Уверенна, именно в таких местах и именно при таких встречах решаются самые важные вопросы. Вот засада. Меня туда однозначно не пустят. Не настолько я «свой пацан» да и между ног совсем другой распознавательный знак.
        - … договорились тогда, - Егор пожал протянутую руку. - Завтра загляну. Посмотрим, чем сможешь удивить. Заодно решим вопрос с рынком. Не нравиться мне этот новый закон. Нужно его как-то обойти.
        - Журавлев с жиру беситься. Пока не прикроет точки и не расставит по городу свои ларьки - людям жизни не будет. А ларек, как ты и сам прекрасно понимаешь, не каждый сможет себе позволить. Это и ЧП, и аренда, если уж на то пошло. Перекроет кислород всем.
        Долговязый провел Егора к машине и заглянул в салон:
        - А кто это у нас тут притаился? Твоя? - повернулся к Студинскому.
        Тот как-то загадочно посмотрел на скучающую меня.
        - Моя… ассистентка.
        - А Римма куда подевалась? - удивился, сразу потеряв интерес. Даже как-то обидно стало. - Такая мировая тетка.
        - И не спрашивай. Грохнулась с лестницы. Перелом.
        Долговязый посокрушался с минуту и, попрощавшись, пошел к своей такчке.
        Конечно, хотелось спросить, что за птица, но пришлось помалкивать. Раз Студинский не соизволил взять с собой, значит, не моего ума дело.
        На проходную завода вошла бледная, с дрожащими конечностями и загнанным взглядом. С этим нужно что-то делать. Ещё парочка таких поездок и ему придется искать замену.
        - Что случилось? - Егор остановился, заметив, что я отстала. - Тебе плохо?
        - Э-э… укачало.
        - Укачало? - хотел взять за руку, но я поспешно спрятала руки в карманы пиджака. - Ясно. Тогда побудь на свежем воздухе. Я сам разберусь.
        И так получилось, что свой первый визит на огромный «ТехМаш» я пропетляла, оставшись на обширной территории, среди снующих туда-сюда кранов, тележек, автокар. Дух перехватывало от подобного величия. Со слов Вала я уже узнала, что завод является поставщиком оборудования и запасных частей на крупнейшие горно-обогатительные и металлургические комбинаты. Выступает крупным предприятием промышленной отрасли. Состоит из многочисленных цехов, литейки, станочного парка. У Удовиченко губа не дура, раз пытается отжать такого гиганта.
        Когда пришла в норму и смогла выровнять дыхание, оказалось, что тащится на совещание уже нет смысла: Егор шел на встречу в компании заискивавшего начальничка с неприятным, хитрым лицом.
        - Егор Андреевич, да откуда я мог знать? ОТК ставит штамп в сопроводиловке. А вы так сходу опустили меня при всех.
        Егор резко остановился. С одного взгляда стало понятно, что он на грани.
        - А ты кто, а? - схватил за грудки, оторвав несчастного от земли. - Я тебя спрашиваю? Ты начальник или тряпка?.. Где были твои глаза, когда пропускали бракованную партию?
        Тот только хватал ртом воздух и перебирал в воздухе ногами.
        - Я… Я…
        - Ты, бл*дь, ты!!
        - Я всё сделаю.
        - Про**бал, - Егор отшвырнул его, разминая кулаки, - значит, отзовешь партию и исправишь. Иначе…
        - Понял! Всё понял.
        Ого, что я пропустила?
        - Егор Андреевич, что случилось?
        Он перевел на меня взгляд, тяжело дыша, и процедил сухо:
        - Ничего. Просто один долб**б профукал брак.
        - Его можно как-то исправить?
        Он пошел к машине.
        - Можно…
        - Тогда в чем проблема? - засеменила следом. - Кроме потери денег, конечно.
        Поздно поняла, что ляпнула что-то не то. Студинский круто развернулся, испепелив взглядом.
        - Думаешь, самое главное - деньги? Давай, скажи, что для таких как я, бабло на первом месте. Так вот я тебя разочарую. Имя, авторитет, марка - вот что важно. Ничто не отмоет запятнанное имя. Партия уже ушла по стране, к белорусам, украинцам. Фирмы, компании… их много. - И махнув рукой, зашагал дальше. Чего, мол, тебе талдычить, всё равно не поймешь.
        Я не знала, как быть. Не мешало бы проявить участие. Но садиться опять в машину совсем не хотелось.
        - Ты чего зависла? Поехали! - остановился возле БМВ, нервно дернув щекой.
        - Вы езжайте, я приеду позже. У меня появились… личные дела.
        - Надо же?.. - удивился, застыв в дверном проеме. - Чтобы через час была в офисе. - И повернувшись к дрожащему руководителю отдела, пригрозил пальцем: - Смотри, через три недели поставка металлолома. Если и с этой партией накосячишь… - слова повисли в воздухе.
        Короче, не сдобровать ему. Мы это уже поняли. Меня и саму передернуло.
        Когда Х5 выехал из территории, я поспешила на остановку. Стоило позвонить Тимуру и передать последние новости.
        Поэтому, приехав в город, первым делом нашла таксофон и, набрав заученный номер, скрипя душой, отчиталась. Удовиченко молча выслушал и, бросив напоследок: «Оперативно. Умница», положил трубку. Козёл. Но лучше так, чем с глазу на глаз. До сих пор передёргивало от воспоминаний.
        Тяга к сигаретам отпала так же спонтанно, как и возникла. Чего уж там, стоило сказать спасибо Студинскому. И дело не в будущем материнстве (хотя и в этом тоже), а в том, что сегодня с утра я заметила, как он принюхивался к моим волосам. Если я собираюсь втереться в доверие, то курение только усугубляло ситуацию. И так злой, как черт.
        Подымаясь на второй этаж, сразу стало понятно, что так оно и есть. Повышенный тон, нервное хождение по кабинету, небрежно брошенный пиджак - всё говорило о падении настроения.
        - Ты на часы смотришь? - первое, что услышала, переступив порог. - Я помощницу себя взял или… а, ладно. - Вылетел из кабинета, грюкнув дверью.
        Я сверилась с часами, ещё пятнадцать минут. Спрашивать, что случилось, не было смысла. Вот только я не виновата и срываться на себе не позволю. Сидевший за столом Вал сокрушительно вздохнул.
        Через пять минут Егор вернулся с дымящей чайкой кофе и с осуждением зыркнул на стушевавшуюся меня.
        - Что там у нас по расписанию на завтра?
        Я сделала вдох-выдох и, заручившись поддержкой Дударева, принялась листать ежедневник:
        - Благотворительная помощь Залесовскому интернату, открытие детской площадки и ещё вы собирались посмотреть отчет по затратам на ремонт садика. Сегодня.
        - А-а-а-а, как же всё за*бало. - Плюхнулся в кресло, и сделал глоток. - Значит так: смету завтра с утра посмотрю. На детскую площадку смотаешься сама. Представишь меня, примешь благодарности и всё такое, а с интернатом… а с интернатом сделаем так - закупишь от моего имени игрушек, сладостей, канцтоваров и отправишь машиной.
        Я офигела. И это называется идти в народ?
        - Так люди желают встретиться с вами. Посетите открытие. Это важно и для вас, и для избирателей. Тоже самое касается и детдома.
        Егор недовольно сощурился:
        - Я не собираюсь спекулировать на помощи и светиться перед прессой, хвастаясь. Девочка, ты меня с кем-то путаешь. Вместо того, чтобы давать советы, лучше приготовь нормальное кофе.
        И указал взглядом на выход. Поборов желание высказаться, я направилась к двери и... блин, не сдержалась, пробормотала что-то типа напыщенный индюк.
        Сзади послышался охреневший свист Дударева, всё это время не встревавший в дискуссию, и быстрые шаги. Не успела я и пикнуть, как оказалась выволоченной из кабинета и прижата железной хваткой к обитой деревянными панелями стене.
        - Что ты сказала? - вдавил в обивку своим мощным торсом. - У тебя какие-то проблемы со мной? Если хочешь что-то сказать - говори в глаза. Ну?!..
        Я словно обожглась об него, инстинктивно дернулась, пытаясь вырваться. Это заставило Студинского стиснуть меня ещё сильнеё. И сама не знаю, почему постоянно противостою ему. По-нормальному, должна стелиться под ногами, усыплять бдительность сладкими речами да покорностью, а на деле… На деле всё мое естество бунтовало, не соглашалось. Пыталось донести до него, что не стоит доверять. Не стоит открываться передо мной и делиться планами.
        - Молчишь?..
        Если бы не гулко бьющееся сердце. Ощущение сильного мужского тела отдалось где-то в позвонке короткими импульсами, которые послали приятные разряды по всему телу.
        - Я сказала, что вы напыщенный индюк, - смело посмотрела в голубые глаза и вздрогнула, почувствовав, как широкие ладони переместились на талию и ощутимо её сжали. - Потому что неправильно взобраться на вершину и смотреть на окружающий мир с пренебрежением.
        - Ты действительно так считаешь? Что я на вершине?
        Теперь горячее дыхание опалило щеку. Не знаю, что испытывал он, но я реально дурела от одного только прикосновения.
        - Именно. Вы просто обязаны присутствовать на открытии и съездить в детский дом. Дети больше всего не любят, когда им бросают подачки, словно кость собаке. Это проще всего. А вы уделите им внимание. Покажите себя не грозным бизнесменом, которому, по сути, пофиг на их судьбы, а заинтересованным, неравнодушным политиком. Выделите полдня из своей жизни на действительно доброе дело и увидите, станет легче. Это не пиар. Это то, что сделает вас таким же, как и они.
        Егор ослабил хватку, но до конца не отпустил. Я тонула в его глазах. Неожиданно захотелось попробовать на вкус его губы, ощутить небритость щеки на своей коже, обвить шею руками и повиснуть, прижимаясь к груди.
        В какой-то момент показалось, что меня поцелуют. Вот-вот, именно сейчас. Он наклонился, и я прикрыла глаза, млея от легкого дыхания на губах.
        - Хорошая речь, - прошептал в самые губы, забрав руки. - Завтра толкнешь что-нибудь подобное. Делаешь так, как я сказал и больше не дерзи, если не хочешь потерять работу.
        Тихий дверной скрип и в коридор выглянул Вал.
        - Егор, там твой телефон разрывается. - Мазнул по мне взглядом. Стопудово оценил заалевшее лицо. - Семёнова наяривает. Кхм… перезвонил бы.
        Егор отстранился, как ни в чем не бывало.
        - Чего мне перезванивать. Я со своей вершины слишком долго буду спускаться к обычным смертным. У меня ассистентка есть. Скажет, что на совещании и всё такое. Так ведь, Лидия Ивановна?
        - Угу, - недавнее притяжение сменилось раздражением.
        Пришлось протиснуться мимо него, проклиная себя за чрезмерную фантазию и отзывчивость. Да он просто издевался! Видно же, что забавляется моим конфузом и растерянностью.
        Кофе готовила в спешке. Узурпатор. Сколько всего навалил! Да мне до новых веников не разгрестись. Сам, скорее всего, снова уедет по «срочным делам», а ты мучайся, сколько душе угодно. Речь придумай, закупки сделай, договорись с машиной. А! Чуть не забыла, ещё и вечером приведи себя в божеский вид - как-никак иду в ультрамодный клуб «Ингул». Ещё какую-то Семёнову приплел.
        Недовольным лицом распугала всех желающих пообщаться. Янка с Олей бегло поздоровались и спрятались за столами, заваленными папками, а мужики, которых можно на пальцах счесть - вообще бросились врассыпную. О какой личной жизни может идти речь? Скоро дойдет до того, что сама наброшусь на Тарановского, со всей силой сексуального голода лишь бы иметь желаемое под рукой.
        Поставив кофе перед довольной физиономией, прошла за свой стол и постаралась сосредоточиться на работе. Когда вернулась, Вал уже уехал, так что в кабинете повисла напряженная тишина, прерываемая частыми телефонными трелями и скупыми фразами типа «Егор Андреевич, с вами хотят встретиться. На когда лучше назначить встречу?» или «звонил некий Иванов с дробильно-перерабатывающего». Студинский не сачковал, тоже погряз в бумагах, и когда выпадала возможность, я со снайперским прицелом наблюдала за его сосредоточенным видом, уверенными движениями, прислушивалась к спокойному, густому голосу. А эта белая рубашка с закатанными рукавами и задумчивый взгляд, которым скользил по окну не подозревая, что я достигла нужной кондиции? А-а-а-а… Это я должна была расставить сети, а не наоборот.
        - … Лида! Ты на какой планете?
        Я вынула изо рта ручку и глупо улыбнулась.
        - На этой, Егор Андреевич.
        - Прекращай пялиться на меня и займись лучше делом. Что там с подарками для интерната?
        От неожиданности едва не грохнулась со стула, уронив ручку. Какая стыдоба-а-а. Пришлось сделать вид, что занимаюсь её поисками и обматерить себя по полной.
        - Всё улажено. Завтра на десять «Машенька» приготовит игрушки по списку, а «Графика» уже упаковала канцтовары. Осталось договориться с машиной. Я думала попросить Юру, но его сегодня нет.
        Говорила, уперев взгляд перед собой, и чувствовала, что краснота никуда не делась, а ещё больше растекалась по лицу. Попалась, так попалась. Ещё подумает, что втюрилась.
        - У Юры заболела мама, - ответил Егор, и я услышала, как он поднялся с кресла.
        Только не ко мне!.. Пускай не идет ко мне. Божечки… Зажмурилась, проклиная всё на свете.
        - Я решу с машиной, - прошел мимо, и я перевела дыхание, подняв глаза. Лучше бы этого не делала. Он стоял у двери, и в голубых глазах искрилось веселье. - И ещё… Я тут подумал, не мешало бы договориться с аниматорами. Организовать сладкий стол, соки там, мороженное, сладкую вату. Если делать праздник, то капитально.
        Я опустила пылающее лицо, принявшись записывать распоряжение. Егор подождал, пока я сделаю заметки, а потом напомнил, что ждет меня на девять вечера в «Ингуле». Я заверила, что обязательно буду (как можно не приехать?! Что вы?! Не-е-е-е. Обязательно буду, ага!) и облечено выдохнула, услышав, как за ним закрылась дверь. Ху-у-ух. Аж вспотела.
        Глава 9
        - В честь чего на этот раз гулянка?
        Отец недовольно уставился на плойку. Я безрезультатно пыталась завить непослушные локоны и, в конце концов психанула, бросив ненужное приспособление на кровать. Хотелось выглядеть как можно лучше, сразить всех на повал, а получилось, только зря пересушила волосы.
        - Егор Андреевич подписал выгодный контракт. Будем отмечать.
        - Это хорошо. Студинского уважаю. До сих пор не вериться, что устроилась к нему. Но… объясни, с какого боку ты там нарисовалась?
        Вот и я о том же. Моей там заслуги ноль. Однако, против шефа не попрешь.
        - Пап, там буду не только я. Хочешь верь, хочешь - нет, мне лучше остаться дома и посмотреть с тобой футбол, щелкая семечки.
        Он рассмеялся:
        - Ещё чего. Не отделяйся от коллектива. С этого всё и начинается. Стоит раз пропетлять - всё, пожизненно белая ворона. Просто странно как-то. Но раз Егор Андреевич настаивает… - развел руками, показывая, что бессилен против подобного аргумента, - то нужно пойти. Кстати, узнай, между прочим, он сможет провести свет по нашей улице?
        - Па-а-ап, - началось! Теперь проходу не будет. То-то сегодня с утра Тамара Васильевна едва не кланялась, желая доброго утречка. Ясно - отец раструбил. - Я спрошу, только не сегодня, сам понимаешь…
        - Конечно, конечно. Я разве настаиваю? Ты собирайся, а я загляну к Петровичу.
        После того, как осталась одна и обрела полную свободу действий, бросилась к гардеробу, извлекая на свет божий короткое, темно-бордовое платье, выгодно подчеркивающее грудь. Раз иду в клуб, стоит выглядеть соответственно. Главное - не переусердствовать.
        Волосы оставила в покое, распустив по плечам. На губах - бордовая помада, в тон наряду. Ну всё… кажется, готова.
        Говорят, весна опьяняет. Для меня начало лета - самая хмельная пора. Июнь вошел в свои права, прогрев звёздные ночи до терпкой, сладковатой духоты. Наполнил их ароматом чайных роз, цветущих лип, люпинов, приторным, слегка смолянистым запахом прогретого за день асфальта.
        Ночью будто открывается второе дыхание. Здорово, когда легкий ветерок шевелит волосы, перебирая густые пряди, и нежно скользит по оголённым плечам, норовя заглянуть под короткое платье. Срывает с губ легкий полустон-полувздох и мчится дальше, заглядывая в каждое открытое окно.
        Нравится прогуливаться по знакомым улицам. Нравится ловить на себе восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин и слышать вдогонку ворчание их жен. Тогда начинаю смеяться, ничуть не заботясь, как это смотрится со стороны. Возможно, когда-нибудь на их месте буду и я, но об этом пока рано думать.
        Никак не могла понять, почему все вокруг такие взбудораженные, возбужденные, ликующие, пока возле фонтана, в центре города не увидела гуляющую в белых, красных и голубых лентах молодёжь. Точно! Выпускные. И в школах, и в университетах.
        Мысли потекли в другом направлении. Даня… Ему бы тоже вот так резвиться у фонтана, обливать себя шампанским, горланить развесёлые песни, зажимать в тёмных проулках игривых сокурсниц. Тоскливо стало на душе, совсем не до развлечений. Перехотелось куда-либо идти. А надо.
        Всё-таки к «Ингулу» пришлось подъехать на такси. Двухэтажное здание привлекало внимание прохожих и днем, а уж ночью и подавно. Всё сверкало огнями. Дорого. Шикарно. Стильно. У клуба - ни одной машины. Всё припаркованы неподалеку, на специальной стоянке.
        Верхние два этажа - это ресторан с отдельными залами для курящих. А вот подземная часть… она вызывала истинный трепет. В курсе, бывала здесь с Илонкой. Правда, ничего не заказывала, зато повеселилась от души.
        Поправила платье, взбила руками успевшие потерять объем волосы и уже занесла ногу на первую ступень, как послышался знакомый голос:
        - Матвеева, охрененно выглядишь!
        Я принялась вертеть головой, всматриваясь в ночной мрак.
        На освещенный участок вышел Вал. Он неспешно курил, пуская в небо кольца дыма, и приветливо улыбался.
        - Сразу и не признал. Юхим слюной изойдет. Кстати, ты с ним поосторожней. А лучше, вообще не разговаривай, а то я уже понял, что тебе палец в рот не клади.
        За Валеру Юхимова была в курсе. Деловой партнер, гендир объединения «Уголь», а по факту, его единоличный хозяин. Числиться в категории «друзья».
        - Почему поосторожней?
        - По кочану. Слушай, ну ты и любопытная, - сделал глубокую затяжку. - Потому что скользкий он, подляны любит затевать, до баб охоч.
        - Так зачем пригласили?
        Вал согнул в локте руку, предлагая повиснуть на ней.
        - Слышала пословицу: держи друзей близко, а врагов ещё ближе? Вот. Егор её и придерживается. А ещё Юхим враждует с Удовиченко, а это уже другая пословица.
        - Враг моего врага мне друг, - изрекла с умным лицом.
        Вал довольно хмыкнул.
        - Правильно.
        В подвал спускались по длинной лестнице, покрытой красным ковролином. Недавно тут был сделан ремонт: в воздухе витал слабый запах лакированной древесины, гипсокартона и ещё чего-то неопределенного. Теперь в интерьере преобладал эффект состаренной кирпичной кладки вместо тяжелой лепнины, а огромные диско шары, подвешенные к потолку, заставляли чувствовать себя в параллельном измерении, теряясь под сотнями мелькающих разноцветных зайчиков. От такого контраста с насыщенной бархатной ночью закружилась голова, пришлось сильнее ухватиться за предложенную руку.
        Не смотря на огромную территорию, клуб был переполнен. Дударев повел меня в дальний конец, где на длиннющих кожаных диванах восседало, потягивая, кто коньяк, кто виски руководство карьера и не только. Студинского нигде не было. Некоторые коллеги, как потом уже доложили, отплясывали на танцполе.
        Вал, спасибо ему большое, не оставил на произвол, принялся знакомить со всеми под ряд. Тут были и те, кто помоложе, и совсем уже солидные, суровые дядьки в возрасте, но и те, и другие весьма откровенно скользили по мне взглядом.
        - Валентин, а ты всё никак не угомонишься, - к нам подошел уже слегка поддатый мужчина, приблизительно одного с Валом возраста и уставился на мое декольте. - Познакомишь?
        - Эта девушка не для тебя, - Вал улыбнулся, продолжая сжимать локтем мою ладонь.
        - А для кого, для тебя, что ли?
        - И не для меня. Обломись, Валерчик. Об-ло-ми-сь.
        Тот ехидненько оскалился. Заметила, что нас не представили. Сразу поняла, кто передо мной. Дударев как-то напрягся и поспешил увести меня подальше, усадив между геодезистом Степановым и экономистом Матлашом. Они тут же принялись воспевать оды моей красоте и наперебой заказывать коктейли.
        Вал добродушно посмеивался, советуя не особо вестись на поводу у этих "сатиров". С них нечего взять кроме сварливых жен и многочисленных внуков. Те начинали оправдываться, заявляя, что за красивой девушкой не грех поухаживать.
        Я наслаждалась тропическим слабоалкогольным напитком и прислушивалась к непринужденной болтовне.
        Спиртное лилось рекой. Отовсюду сыпались шутки, смешные истории. Мужики действительно отдыхали, оттягиваясь в дружеской компании и по возможности, заводили знакомства с девчонками намного моложе их самых. Спустя полчаса, меня никто уже не стеснялся, считая, раз я человек Егора, значит, умею хранить тайны. Да мне как-то фиолетово. Только, получается, пока наивные жены, наваривая дома борщи, ожидают своих благоверных, те на всю катушку отрываются в клубешниках, тиская полуголых девиц. Не все. Но большая часть - да. Вообще не понимаю, зачем было требовать моего присутствия? Ну, решили посидеть, оттянуться в чисто своей компании, да пожалуйста! Я тут что забыла? Ещё и этот Валерон, околачивающийся на соседнем диване. Постоянно ловила его взгляд. Неуютно как-то. Вал периодически нависал надо мной, интересуясь, всё ли хорошо и возвращался на свое место, возобновляя прерванный разговор. Студинский зараза - всех собрал, проставился, так сказать, а сам пропетлял.
        Настроение капец. И всё же… где Егор?
        А Егор заявился спустя час. При чем не один, а в компании миловидной, рыжеволосой куклы Алины. Я как раз делала очередной глоток коктейля и едва не подавилась. Приплыли. Ни о каком соблазнении не могло быть и речи. Тут и без меня велись разработки.
        - Приношу извинения, - заявил, присаживаясь напротив, и нахмурился, заметив в моих руках коктейль. - Возникли непредвиденные обстоятельства.
        - Да нас и так всё устраивает, - успокоил, подмигнув, Матлаш. - Мог и не приходить. Мы всё равно кроме Лидочки никого не замечаем.
        Я поплыла, скромно опустив ресницы. Приятно-о-о.
        Студинский посмотрел туда, куда и все остальные, я заерзала на месте, поправив платье. Что-то проскочило между нами в тот момент. Искра не искра, разряд не разряд. Но я четко почувствовала колоссальное притяжение.
        - Охотно верю, - согласился он с экономистом.
        И Пока я пыталась разобраться, похвала это или недовольство, он поднялся с дивана, оставив рыжую на попечение Вала, обошел его и остановился позади меня. - Сколько выпила? - от низкого голоса над ухом ворох мурашек спустился по спине и бросился врассыпную кто куда.
        - Один бокал, - резко повернула голову и… держите меня семеро, прижалась виском к твердым губам. От неожиданности дернулась, подавшись вперед.
        - Больше не пей, - продолжил, ничуть не смущаясь. Его деваха зловеще сверкнула зелёными глазенками. Я ответила тем же.
        - Вообще-то, я здесь отдыхаю. Или вы позвали для не для этого?
        - Угадала. Отвезёшь меня домой. Юрки ведь нет.
        Сказать, что обалдела - ничего не сказать. Вокруг грохотала музыка, перед глазами мелькали подвыпившие лица, слышался женский смех, а я в полуобороте уставилась в сверкающие ледниками глаза.
        - Вы шутите? Есть Валентин, такси, на худой конец. Почему я?! У меня даже прав нет!
        Он потянулся к нагрудному карману свободной льняной рубашки, струившейся по крепкому торсу, и достал новенькие права, выданные на мое имя сегодняшним числом.
        - Уже есть.
        Моя нижняя челюсть отвисла до колен. Пришлось прикрыть рот, чувствуя, что начинаю закипать. Решил поиздеваться?
        - Так что… - выразительный взгляд, заранее предупреждавший не перечить, - будь примерной девочкой.
        Как же захотелось вцепиться в эту самодовольную ухмылку и стереть её с лица. Честно, на тот миг всё померкло, остались только голубые глаза, в которые смотрела, кажись, целую вечность. Нет, я знала, что будет не просто. Но не до такого же? Он постоянно бросал вызов. А я, как детсадовка, честное слово, велась. Вот что стоило взять его за руку, отвести в сторону и признаться, что после смерти матери ни разу не садилась за руль. Потому что табу. Запрет. Вето. Что боюсь повторить её судьбу. Боюсь ответственности. Отец считает это ненормальным. Тарановский считает ненормальным. Все считают ненормальным, а я ничего не могу с собой поделать.
        Студинский вернулся к Алине. Я пыталась не замечать их воркований и участия во всеобщем разговоре. Интересно, это Семёнова?
        Дура. Хорошо, что блокнот с собой не прихватила. Вот бы опозорилась. Интересно, он и с Риммой практиковал подобное или там совсем другие отношения. Конечно!.. Где шестидесятилетняя Римма, а где я, «пацанва зелённая».
        Пришлось отставить коктейль и молча давиться яростью, наблюдая, как рыжеволосая потащила Егора танцевать. Думала, начнет ломаться. А он энергично поднялся и, ответив на шутку Дударева о плохом танцоре и его причандалах, поплыл на танцпол. Было слегка необычно видеть на нем светлые брюки, золотую цепочку, мелькавшую в отвороте рубашки, слышать легкий, располагающий смех.
        Отвернулась.
        Постепенно, ближе к одиннадцати часам, степень опьянения начальства перешла черту дозволенности. Некоторые, сославшись на позднее время, отчалили домой, остальные решили остаться до победного.
        Егор отрывался с остальными, хлестал коньяк, но в меру, обнимался с девушкой, изредка бросая в мою сторону короткие взгляды. Так и хотелось показать средний палец. Вал, предатель, смылся с какой-то фифой, поцеловав на прощанье в щеку и пожелав набраться терпения. Без него стало невыносимо. Лица приглашенных потеряли свой первоначальный лоск. Через слово слышался мат, всё чаще звучали пошлые анекдоты. Девушки, с которыми завязалось знакомство, уже без стеснения восседали на коленях серьёзных дядь, разрешая шарить по молодому телу рукой. На меня уже никто не обращал внимания. Стоп. Поправочка. Юхим ни капельки не изменил своему объекту, то бишь мне, и продолжал сверлить в моей груди дырки. Дааа, обстановочка ещё та. Судя по Студинскому, куковать мне тут ещё долго. Нужно как-то намекнуть, что завтра тяжёлый день, что стоит иметь совесть.
        - Что тебя связывает с Егором помимо того, что ты его ассистентка?
        Я недовольно повела плечом, не желая разговаривать с человеком, чей голос только что прозвучал над головой.
        - Вам-то какое дело?
        - Да так… Забудь. Поиграется и выбросит. Сколько их уже было.
        - А вы ведёте письменный отчёт? - что за приставала, а?
        - Просто переживаю. Сразу видно, что запала.
        Резанул по живому. Неужели так заметно?
        - Что хотите - то и думайте. Мне как-то по барабану. - Вскочила с дивана. Куда бы его податься?
        - Какая нервная. Я ведь по-дружески. Ты подумай над моими словами. Если что, не стесняйся.
        Пришлось отпихнуть его, настолько был уверенным в собственной неотразимости. Посмотрела на место, где должен был сидеть Егор и обнаружила пустоту. В панике осмотрела танцпол. И там нет. Ни его, ни рыжей. Может, вышел на улицу? Не уехал ведь, оставив меня сам на сам с этим ужравшимся контингентом.
        Но и на улице его не было. Это уже не паника. Это взрыв мозга. Вместо того чтобы радоваться, едва не взвыла. От наивности своей и тупости.
        Пока металась в тихом бешенстве, не сразу обратила внимание на до боли знакомый голос. Пригляделась. Этот разворот плеч… Тарановский!.. Насколько тесен мир, а наш городок тем более. Стоял ко мне спиной, в небрежно-расслабленной позе и по-хозяйски обнимая чёрноволосую, стриженную под каре девушку. Даже хмыкнула, покачав головой. Мужики, что тут сказать. А вот его собеседник, находившийся ко мне лицом, выбил весь кислород из легких. Проморгалась, настолько не поверила глазам - всего в паре метров от меня стоял загоревший и отдохнувший Молоков Юрка.
        - … в идеале, - заливал Серёжка, изредка сплевывая на обочину, - я могу организовать всё в лучшем виде. Конечно, придется дать кое-кому на лапу. Сам понимаешь… зато ТИР полностью в твоем распоряжении.
        Молоков жевал тонкие губы, размышляя.
        - А с друганами можно? Самому не в кайф.
        Накрыло. Честно, не ожидала подобного панибратства. Мало того, что Тарановский предатель, по-другому никак не назовешь, так ещё и этот урод наслаждается свободой.
        - А что тебе вообще в кайф? - начала громко. На меня уставились три пары глаз. - Сбивать насмерть людей под этим самым кайфом?
        - Лидка?..
        - Ты чё несёшь, долбанутая?
        - Сам ты долбанутый. Думаешь, я не в курсе, как ты на Даню повесил аварию?
        Меня начало трясти. Бывает ведь так, что вся клокочущая внутри ненависть настолько велика, что начинает вырываться наружу крупной дрожью. Как не старалась, не смогла остаться холодной и невозмутимой.
        - Так ты сеструха Матвеева? - допёр Молоков, с любопытством рассматривая колотящуюся меня.
        Серёга схватил меня за руку и ощутимо стряхнул.
        - Ты что тут делаешь?
        Перевела взгляд на одноклассника. Почему-то вспомнились его уговоры не лезть к Молокову, движуха с тайным свидетелем. А был ли он на самом деле? Вдруг всё подстроено? Свободной рукой влепила ему такую пощечину, что онемели пальцы.
        - О-о-о, ребятки, да вы никак знакомы! - Молоков начал медленно отступать, оглядываясь по сторонам.
        Серёжка, было, подался к нему, пытаясь перехватить.
        - А как же ТИР?
        - Я как-то сам решу, - и развернувшись, как учистил, только его и видели.
        Мне было всё равно, как смотрел на меня Тарановский. Я отвечала ничуть не хуже. Друг называется. Может, ему тоже на лапу дали, поэтому и молчал о свидетеле.
        - А ну-ка иди сюда, - разозлился он, наплевав на брюнетку и не выпуская моей руки, потащил к стоянке, подальше от посторонних, начавших смотреть в нашу сторону с особым интересом. На меня пахнуло спиртным. Да он пьян.
        - Серёжка… - бросилась за нами брюнетка.
        - Наташ, я сейчас.
        - Как не красиво оставлять девушку. Это случайно не та кадровичка, которую ты трахаешь тоскуя по мне? - едва успевала перебирать ногами. Пару раз даже споткнулась, но стальная рука жёстко удерживала, не давая растянуться на асфальте. - Отпусти, - зашипела, - мне больно.
        - Дура! - ударенная щека отливала красной. Я злорадно улыбнулась. - Ты всё испортила. Какого х*я ты тут забыла?
        - Не твоего ума дело, - попыталась выхватить руку, но он сжал ещё сильнее. - Ищу себе спонсора. А-то друзья-предатели в последнее время что-то не прельщают.
        - Ты хоть знаешь, что я тут делал? - перехватил запястье, всматриваясь в глаза.
        Зажмурилась. Не хочу смотреть. Это плевок в душу. Самый настоящий.
        - Чёрт! Тарановский, ну ты и скотина. Ты… с ним. Сколько он вам заплатил? - глаза увлажнились. Распахнула, схлестнувшись с тёмно-карим бархатом. - Что, язык проглотил?
        Тарановский подтянул меня вплотную, и буквально прикасаясь губами к губам, прошептал:
        - Ты такая красивая, когда злишься.
        - Отпусти! - грубо толкнула его в плечо. - Тебя там заждалась.
        - Ревнуешь?
        - Ещё чего!!
        - Лид, давай спокойно поговорим. Я всё объясню.
        Я не нуждалась в объяснениях. Для меня это было предательство чистой воды. Я ему так доверяла. И Даня тоже…
        - Я не нуждаюсь в объяснениях.
        - Ты что, оглох? - послышалось рядом. Я медленно повернула голову: в нескольких шагах от нас стоял Студинский и расслабленно покачивался с носка на пятку. Руки в карманах брюк, взгляд скорее безучастный. - Девушка сказала «отпусти»!
        Тарановский и не думал вестись. Пьяно пихнул меня себе за спину:
        - А ты кто такой? Проблем захотелось?
        - Не важно кто я такой. А вот ты, скорее всего, дружалик-мусорок с общежития на Степной? Или я ошибаюсь? Матвеева, поправь, если что.
        - А-а-а, - протянул Серёжка, - это и есть твой новый хахаль? А я-то думаю… теперь понятно.
        Смерил Студинского взглядом. Практически одного роста. Сейчас смотрели друг другу в глаза, не желая уступать. Серёга слегка нервничал. Я видела, как напряглись его плечи, сжались кулаки. А вот Егор как стоял вразвалочку, так и продолжил. Было в нем что-то такое… Скрытное и опасное. Голос звучал уверенно. Во всей телесной массе чувствовался авторитет, умение подчинять.
        Я выскочила из-за спины и стала между ними:
        - Всё! Проехали! Серёж, тебя Наташа ждет. Егор Андреевич, поехали домой. Уже поздно.
        - Надо же, - прыснул Тарановский, - Егор Андреевич. Ты и в постели к нему так официально?
        - Заткнись! - он не имел права так со мной обращаться.
        - Нет, ну а что? - не унимался. - Мужик старше, сразу видно. Наверное, опыта побольше. Ты ведь любишь, чтобы поразнообразней было. Только, как же твое правило по*бались-разбежались? Не порядочек.
        То, что произошло потом, заставило меня вскрикнуть от неожиданности: Студинский отпихнул меня в сторону и врезал Серёжке с такой силой, что тот отлетел на ограждающую парковку сетку. Та прогнулась под его весом и срикошетила обратно. Не смотря на пьяное состояние, Тарановский не остался в долгу и нанёс удар в ответ, скользнув Егору по брови. Сцепились.
        Я завизжала и кинулась их разнимать. От девяносто девятой, припаркованной неподалеку за ограждением, отделились две фигуры и бросились мне на помощь. Один из мужиков, Матлаш, был с нами в клубе. Он перехватил Студинского, навалившись сзади и заломив руки. Второй скрутил Тарановского. Со стороны клуба неслась Наташка.
        - Егор, ты чего? Успокойся, - начал осторожно экономист, шаг за шагом отступая к его машине.
        Серёжка зарычал, сбрасывая второго мужика. На его шее тут же повисла Наташа и принялась вытирать кровь с разбитой губы. Я посмотрела на него и встретилась с такой злостью, что стало не по себе.
        - Больше не смей попадаться на моем пути. Понял?! - внутри всё так и бурлило, рвалось наружу горькой обидой.
        - Давай, давай, беги за своим е**рем.
        - Серёж, угомонись, наконец, - стряхнула его за плечи Наташа и насильно потащила за собой к Опелю. Он сначала артачился, потом позволил взять себя за локоть.
        Нет, никак не пойму, в этой канители я опять оказалась крайней? Сердце билось о грудную клетку, норовя разнести её в клочья. Перед глазами поплыла размытая поволока. Опель рванула с места, не разбирая дороги. Случайные прохожие бросились врассыпную. Следом за ней, осторожно петляя, выехала девяносто девятая. Чуть погодя и Х5.
        - Матвеева, тебе особое приглашение нужно? - Егор притормозил, выглядывая в приоткрытую пассажирскую дверь. С разбитой брови сочилась кровь. Руки уверенно сжимали руль.
        Я опасливо попятилась назад.
        - Вы ведь того… может… ну его? Давайте на такси, а?
        - Садись! Такси ей подавай. Хватит на сегодня впечатлений.
        Пришлось сесть. Напоминать о недавно полученных волшебным образом правах не стала. Тогда бы точно аварии не избежать. Не хорошо как-то под конец всё получилось. Что сказать, умею я сложить о себе впечатление. Стоило начать извиняться.
        Студинский потянулся к сигаретам и, не отрывая глаз от дороги, прикурил. Затянулся, едко ухмыляясь, и выпустил дым через нос.
        - А говорила друг, - произнес с осуждением.
        - Друг! В прошлом было пару раз, а так… друг!
        - А-а-а, раз так, тогда всё понятно, - посмотрел на меня и снова затянулся. - Прошлое и всё такое. Ты уж определись.
        - Извините. Серёжка… он хороший. Просто… - предал он нашу дружбу. И так друзей нет, а теперь, как без него? - … просто перебрал слегка. Он бы никогда меня не обидел.
        Сейчас я искренне в это верила. Это же Тарановский. Через пару дней всё забудется.
        - Знаешь, что мне нравиться в тебе?
        От подобного поворота слегка опешила.
        - Что?
        - Стремление защитить и оправдать. Найти всему объяснение. Лично я так не умею. Рублю сразу с плеча. Похер на всё. - Замолчал, всматриваясь на дорогу. Не гнал. Придерживался допустимой скорости.
        Я анализировала услышанное. Что же. Перспективы не радостные - укатают меня в асфальт без права на оправдание.
        Достала из сумки носовой платок и робко протянула Егору, не зная, нужен ли он ему вообще:
        - У вас кровь, возьмите.
        Он сбавил скорость и, всматриваясь на себя в зеркало, небрежно прошелся им по брови.
        - Пустяки. До завтра заживет, - подмигнул, пряча платок в нагрудный карман. - Ты главное никому не позволяй так обращаться с собой, лады? Кто бы это не был. Заслуженно, не заслужено - похрен. При напролом, разбивай голову, набивай шишки. Но обижать! Не позволяй. Ясно?
        - Ясно.
        Блин, стало так спокойно. Сейчас рядом со мной был не холодный, суровый начальник, а самый обычный мужик, но зато какой… Просто и в то же время поучительно доносил свою мысль, изредка выдыхая сигаретный дым в окно. Не давил. Рассуждал, делясь мыслями. Захотелось откровений.
        - Я должна вам кое-что сказать, - повернула голову, чтобы как можно лучше наблюдать его реакцию.
        - Валяй.
        - Я не умею водить. Точнее, умею, но прав нет. Да вы и так знаете… - занервничала, не замечая с его стороны никаких эмоций. - Короче, я боюсь… и… - положила на бардачок права, - … никогда не сяду за руль, тем более, чужой машины.
        Егор молчал. А мне стало намного легче. Это совсем не сложно - рассказывать о своих страхах. Пускай хотя бы в этом между нами не будет тайн.
        - Забери!.. Забери, сказал.
        Когда я не послушалась, сам впихнул права в сумочку.
        - Что я, зря их полдня делал? Ещё пригодятся.
        Я заметила, что Егор свернул не на главную дорогу, а объездную. Так намного ближе к моему дому.
        - А причину подобной фобии можно узнать?
        О-о-о, а вот с этим уже проблема. Не просто ворошить прошлое.
        - У меня мама погибла в автокатастрофе, - кое-как улыбнулась, впившись ногтями в ладошки. - Она… умерла на моих руках. После этого я боюсь ездить в автомобилях, особенно, если большая скорость.
        Ху-у-у-ух, протяжно выдохнула. Такое ощущение, что пил не он, а я. То ли это последствия пережитого, то ли сама обстановка располагала. Не знаю. Но когда Егор потянулся ко мне, завлекая к себе на плечо, безоговорочно прильнула, ничуть не стесняясь. Я нуждалась в этом, вот и всё.
        - Мне очень жаль, - заботливо прошелся горячей ладонью по спине. Просто погладил и снова вернул на плечо. - Это психологическая травма. Почему сразу не сказала?
        - Не знаю. Думала, вы не серьёзно.
        - Думала она. Всё, что я говорю - всегда серьёзно. Запомнила?
        - Угу.
        - У меня есть хороший специалист по подобным вопросам. Если хочешь, договорюсь о встрече. Лишним не будет.
        - Зачем? Я ведь не дурочка.
        - А затем, что со страхами нужно бороться. Черт, Матвеева, ты могла об этом раньше сказать? Теперь я чувствую себя бессердечной скотиной.
        Я рассмеялась и Егор вздрогнул, словно очнувшись. Поспешно забрал руку. Хорошо, что в салоне темно и не видно, как я покраснела, вернувшись на свое место. Человек всего лишь проявил сочувствие, а я разлеглась на нем, как ни в чем не бывало.
        - Кстати, - прокашлялся, - завтра вместе поедем в детдом. Только ты и я. Никакой прессы и прочей п*зд*братии.
        - Вы серьёзно?
        - Угу. С машиной я договорился. Нас отвезет мой знакомый. Так что с утра сразу ко мне.
        - А вы уверены, что будете чувствовать себя хорошо?
        - Уверен! Я ведь не в хлам.
        И-то правда. На радостях не знала, куда себя деть. Словно не он благодетель, а я. Всё равно здорово. Не смотря на все разногласия, он прислушался ко мне. Было не важно, куда подевалась Алина. Наверное, сбагрил домой. Значит, не такая она и важная, как показалось по первой. Значит, у меня есть хоть какой-то маломальский шанс влюбить в себя мужчину, которого потихоньку начала предавать.
        Глава 10
        Утро началась с того, что кто-то ударил Егора в спину. Слегка ударил, даже, скорее вяло. А потом ещё и одеяло потянул на себя, обнаглев в корень. Этого хватило, чтобы он открыл глаза и тут же закрыл обратно: настолько резануло по ним яркое солнце.
        Следующая попытка была плавной, неспешной. Сначала привык к этому свету, открыл один глаз, потом второй и облегченно выдохнул, определив, что находиться у себя дома. Обнадеживающе. Но вот то, что за спиной столь явно слышалось тихое посапывание - дезориентировало. Чётко помнил вчерашний день, насыщенный вечер, как привез Матвееву домой, а дальше… Стоп машина! А вот с этого момента не мешало бы и поподробней.
        Осторожно, чтобы не потревожишь и без того гудевшую голову, подтянулся на руках, выбирая более удобное положение, и посмотрел на спящую рядом девушку. Ёпрст… как она тут оказалась? Помнил, что собственноручно усадил в такси и пожелал спокойной ночи. Мда. Походу, после этого было продолжение.
        Откинулся на подушку, взъерошил волосы и постарался прояснить память.
        Почему не поехал сразу домой? Вспомнил! Ему позвонил Димка Штепа и нагнул в три короба, мол, какой редиска, взял и смотался. От подобной несправедливости пришлось вернуться в «Ингул» и продолжить с того момента, на котором остановился. Правда, ряды изрядно поредели, однако оставшимся стойким организмам было всё равно, девок тискали в открытую, ничуть не стесняясь посетителей.
        Он и ворвался с разбега в уже неадекватную компанию, позабыв обо всём на свете. Нет, соврал, не обо всём. Пока глотал вискарь, вникал в суть разговора и пытался дать вразумительный ответ, из головы не шла Лида со своим мусорком. А когда Глебов, руководивший логистикой предприятия, поведал, как Юхим подбивал к ней клинья, вообще перестал соображать. Хорошо, что тот самый Юхим, пока его не было, съ*б*лся домой, а то бы Егор наплевал на все отцовские договоренности и многолетний бизнес.
        Судя по сухости во рту, тошноте и тяжёлой голове - нажрался он прилично. А ведь был практически трезв.
        Интересно, было что-то или нет? Проверил рукой наличие трусов. Отсутствуют. На тумбочке, у изголовья - использованная упаковка презерватива. Хоть что-то хорошее.
        Но всё же, как хреново-то. Сейчас бы минералочки.
        - Эй! - потряс за плечо Алину, - Просыпайся.
        - Ммм, отстать! Дай поспать! - девушка вяло отмахнулась от его руки и накрыла голову одеялом.
        - Ты как тут оказалась? - стянул его и снова потянул за плечо. Пускай собирается. Не в его правилах оставлять девиц с ночевкой.
        - Ты что, не помнишь? - обиделась, соблазнительно выгнув спину, выставляя на обозрение пышную грудь. - Ну ты даешь?.. Сам позвонил и потребовал приехать. А потом едва не затрахал, - игриво хихикнула, демонстрируя засосы. - Я тебя ещё таким не видела. Прям с цепи сорвался.
        Егор принялся тереть лицо, догадываясь, откуда растут ноги.
        - Собирайся! Ко мне через полчаса приедет один человечек. Так что подсуетись.
        Рыжая недовольно надула губы. Позвал, а теперь буквально выставляет за дверь, но недовольство скрыла за слащавым голоском. Прошедшая бурная ночь понравилась безумно. Совсем не против повторения.
        - Мы сегодня встретимся?
        - Не знаю. Если что, я позвоню.
        Больше не стал задерживать. Отпружинив с постели, поплелся под холодный душ в надежде привести себя в порядок как можно скорее. Будет хорошо, если Матвеева застрянет где-нибудь в пробке.
        Но не тут то было.
        Пока прогонял хмельную дурь, в дверь его загородного дома позвонили. Твою ж мать, Матвеева, нельзя же быть такой пунктуальной?
        Холодная вода вернула прежний тонус и ясность мысли, вот только с запекшейся корочкой на брови не совладала. Посмотрел на себя в зеркало. Красавчик, ничего не скажешь. И с таким лицом ехать к детям? Благодетель херов. Что вообще на него нашло? Ну, заело подобное обращение к девушке. Так и быть, заступился, вмазал хорошенько. Своих обижать не позволит. Тем более, ментяра начал нести полнейшую ахинею. А потом? Какого х** ввязался в драку как дворовой пацан? Не порядочек, Егор Андреевич, совсем не порядочек. Вам сколько лет? Лидер партии, бизнесмен, уважаемый и узнаваемый в городе человек и скатиться до подобного. Отмазка: шел, упал, очнулся - рассечённая бровь - не прокатит. Радовало, что шить не пришлось. Реакцию, как говориться, не пропьешь.
        Прыгая на одной ноге, в спешке натащил джинсы, напялил футболку и пока спускался по лестнице, придирчиво осмотрел дом на присутствие Алины. Слиняла. Молодец. Расторопная девчушка, схватывает на лету.
        С подозрительно-сосредоточенным лицом распахнул дверь.
        На крыльце, улыбаясь яркому солнцу, стояла Лида. Такая красивая, отдохнувшая, свеженькая, охрененно пахнущая. Сейчас, глядя на неё, Егор вдруг понял, что все его мимолетные связи неожиданно померкли на фоне такой шикарной девушки. Ни одна из них и рядом не стояла с Матвеевой. А эти серо-зелёные глаза? Самые загадочные и необыкновенные. Да она и сама необыкновенная. Настоящая что ли. Иногда чувствовал в ней настороженность. Пугливость. Волнение. Смелость. И всё это на фоне крышесностной чувственности и возбуждающего противостояния. Кто же она на самом деле? Есть в ней какая-то тайна, всеми фибрами души чувствовал её, но как не накручивал круги, вращаясь вокруг её семьи - ничего подозрительного не учуял.
        - Доброе утро, Егор Андреевич, - девушка скользнула взглядом по его лицу, заметила синюшную припухлость брови и извиняющее улыбнулась.
        - А оно доброе? - отошел в сторону, пропуская, и захлопнул дверь, неожиданно вспомнив, что Федоровна сегодня появится аж после обед.
        - А говорили, что не страдаете похмельем.
        - А ты не цепляйся к словам. - Всё она помнит и подмечает. Знал бы, что так наквасится, перенес бы поездку на следующий день. - Чай, кофе? - спросил, не спуская глаз с цветастого сарафана, выгодно подчеркивающего каждый изгиб гибкого тела. Он ещё после бордового не отошел, а тут новый удар под дых.
        Она прошла в глубь дома и присела на низкий диван, лицом к террасе.
        - Кофе, пожалуйста, - и сказано это было таким тоном, что Егор пожалел о проявленном гостеприимстве. - Некрепкий, умеренно сладкий, если не затруднит, - добавила с ангельским выражением лица.
        И как понимать это «умеренно сладкий»? У каждого свои вкусовые границы.
        Долго возился на кухне, пытаясь отыскать для начала хотя бы кофе, а потом уже и сахар. Привык, что домработница всё наставляла на стол в готовом виде. Уже начал материться. Это ж надо всё так припрятать. Раньше, когда был сам, без проблем всё вмещал в одном шкафу. Теперь же… Х** поймешь, где теперь что.
        В итоге нашел растворимый. Облегченно выдохнул. Уже и забыл, когда готовил кофе, тем более, девушке. В основном - наоборот. А тут… совсем другой случай. До сих пор, глядя на неё, видел сломленную покорность и склоненную между его ног каштановую головку.
        - Бл*дь, - прижал пальцы к мочке уха, закатив глаза. Едва не ошпарился. И кто тянул за язык? В его состоянии только кофе готовить, ага.
        В гостиную вернулся мрачнее тучи. Протянул Лиде чашку и сел напротив, закинув ноги на журнальный столик.
        Девушка пригубила кофе и скривилась.
        - А можно больше сахара?
        Егор недовольно забрал чашку и выполнил просьбу.
        - Вы сколько сахара положили? Теперь в горле дерёт, - заявила Лида, попробовав исправленный вариант и наблюдая за Студинским из-под длинных ресниц.
        - Так, Матвеева, не наглей! Пей, что дал и не испытывай терпение.
        Она рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.
        - Ага! Будете знать, как иногда тяжело угодить таким как вы.
        - Каким таким? Напыщенным индюкам? - непроизвольно улыбнулся, отпив кофе. Себе сделал без сахара, до того горькое, что еле проглотил.
        Лида неожиданно засмеялась.
        - Именно, напыщенным, наглым индюкам.
        И было не страшно, что может не так понять. Он всё правильно понял. По глазам, засветившимся таким же смехом, поняла. И был этот Егор совсем другой. Привычный, что ли. В джинсах на босую ногу, обычной белой футболке, правда идеально отутюженной. Сидел себе, вальяжно развалившись, и наблюдал за ней, будто кот за мышкой. И эта разбитая бровь… Как на зло не давала забыть о вчерашнем. Кожа ещё помнила его прикосновения.
        Чтобы сгладить невольно повисшее молчание, поднялась с дивана и прошлась к огромной книжной полке занимавшей всю стену. Сколько тут книг. На любой вкус и цвет. И политология, экономика, и история. А художественной литературы… Читать, не перечитать. Подалась слегка вперёд, принюхиваясь к бумажному запаху.
        - Любишь читать? - скрипнуло кресло. Егор подошел практически вплотную, едва не касаясь грудью её спины, и заметил, как напряглись хрупкие плечи.
        - Люблю. В детстве особенно зачитывалась. Сейчас не всегда хватает времени.
        - И кто любимый автор?
        - О-о-о, - улыбнулась, - их много. Это и зарубежные, и отечественные писатели. Нет одного конкретного. Нравится Дюма, Тургенев, Пришвин. А вам?
        От Студинского исходила такая внутренняя сила, что Лида сдерживалась из последних сил, настолько велико было желание откинуть назад голову, прижаться спиной к мощному торсу и закрыть от удовольствия глаза. Егор излучал невероятный магнетизм, противостоять которому практически не возможно. Такому мужчине хочется принадлежать всецело и дело тут не только в сексуальном притяжении, а и в ярко выраженной мужской энергетике, подавляющей всё на своем пути. А ещё в нахальстве и вседозволенности, что выгодно выделяло его среди всех её знакомых.
        Егор отмер. Кажется, ему только что задали вопрос. Знать бы какой. Ах да…
        - Я… мне нравится Лондон и Хемингуэй.
        - Мне тоже, - подхватила Лида. - Над некоторыми рассказами Джека практически рыдала.
        О каких делах могла быть речь? Даже похмелье отошло на второй план. Студинский мог стоять так целую вечность и всё никак не мог понять, что в этой девушке так привлекательно. Нет, конечно, он знал, тут только слепой не заметит, не зря каждый второй откровенно желал её. Он отлично видел эту реакцию, потому что и сам был в их числе. Да у него на лице написано, как сильно хочет её. Но тут было что-то ещё. С Матвеевой хотелось не только заняться сексом, но и говорить.
        Первой из оцепенения вышла Лида.
        - Егор Андреевич, ваше лицо… как теперь будем?
        Студинский вздохнул, возвращаясь в реальность.
        - Да никак. В детдом наведаемся вместе, а на открытие поедешь с Дударевым.
        Она не стала возражать. В какой-то мере чувствовала за собой вину. А если бы кто-то заснял вчерашнюю потасовку? Студинский мужик, бесспорно, заступился, но какой ценой? Аж поплохело, представив заголовки жёлтой прессы и злорадство Удовиченко.
        До отправки оставалось полчаса. Егор посмотрел смету, сделал кое-какие замечания и в итоге дал добро.
        Лида сделала заметки, напомнила, что директор «Юбилейного» просил о встрече в ближайшие дни и что сейчас в местном горгазе работает представитель нацбез, проверяя на коррупционные схемы. Студинский насторожился.
        - Почему я об этом узнаю только сейчас?
        - Потому я сама узнала сегодня в восемь утра. Что поделать, если ваш любимый Моренко действует слегка заторможено. Видать, мало компромата насобирали.
        Егор вскинул брови, оторвав глаза от документа.
        - А ты откуда знаешь? - в голосе подозрение вперемешку с удивлением.
        - Его в прошлый раз так плющило, так крыло, что ваша посылочка летала по всему кабинету. Я же не могла стоять с закрытыми глазами.
        - Лида, - Егор подался вперед, уперев в девушку холодный взгляд, - об этом никто не должен знать. То, что ты видела содержимое конверта - плохо.
        - Но ведь я никому не скажу!
        - Это знаем ты и я. Иван не в курсе. Там были… кхм… интересные материалы и весьма серьёзные улики. Этой информацией я держу его и многих других недоброжелатей в ежовых рукавицах. Поверь, иногда проще оставаться в неведении.
        Лида отстраненно кивнула головой, обрадовавшись про себя, что не выдала эту тему Удовиченко.
        - В горгазе есть мои люди, - продолжил Егор, - если погорят они, то я и пострадаю. Странно, я всегда заранее знал, что нагрянет проверка. Подожди, я сейчас…
        Вышел из гостиной, а вернулся с телефоном и, не таясь, при Лиде позвонил нескольким лицам, дав короткие указания, как действовать дальше и не спалиться. Потом позвонил на универмаг и тоже предупредил, кого стоило.
        Со всего услышанного Лида поняла, что на «Юбилейном» есть левая врезка, позволяющая в зимнее время платить за отопления огромного универмага вполовину меньше. Вот и получалось, что везде, куда не посмотри, есть своя мафия. Каждый пытался обойти закон, утопить друг друга, подвинуть, подставить, а обычные люди страдали. Вспомнила, как прошлой зимой было тяжело платить за комунальные. А тут…
        - Разве это честно? - получилось, что озвучила вопрос в голос.
        - Что честно? - Егор положил сотовый на стол и посмотрел на часы. С минуты на минуту должен приехать Сан Саныч.
        - Ну… вот так, просто обворовывать государство, когда обычных людей штрафуют за неуплату, отрезают свет, лишают тепла. По-вашему это правильно?
        - Все так делают, - удивился, не понимая, в чем причина такой смены настроения. - Не я, так другие. Зато я даю возможность не платить за аренду, рабочие получают высокую зарплату. Эти деньги я не ложу в карман, если ты об этом. Оборудование в тубдиспансер куплено за чей счет? За мой. Хотел бы я посмотреть, сколько бы лет они ждали его от государства.
        - Если бы все платили по факту, то и государство оказывало помощь, - возмутилась Лида. - Конечно, вы, потом Юхимов, кто там ещё… А! Штепа, бизнесмен, владелец игрового центра, Удовиченко, - сказала и не заметила, как сел от волнения голос. - Да это баснословные бабки.
        Студинский собирался подняться на верх за кое какими документами, но передумал, услышав подобное заявление.
        - Слишком правильная, м? - присел на корточки перед девушкой, всматриваясь в опущенное лицо. - Что же ты тогда здесь делаешь, хорошая девочка Лида? Здесь не место подобному. Все, кто пытался следовать сему, погибли ещё в 94-м. Справедливости нет, и не будет. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты наблюдала за перестройкой с окна - я в ней участвовал. Я видел, как ломает людей система, как истребляет светлые головы и делает из школьников отъявленных убийц. Если есть возможность не сдирать с людей в три дорога, а дать возможность заработать - я её дам, и похер на всех.
        Лида молчала. В какой-то мере Егор прав, но, а как же тогда честность? Получается, чем больше у тебя связей, возможностей, денег - тем больше ты безнаказан? Выходит, что так. Взять того же Молокова: отец заседает в мэрии плюс ко всему дальний родственник судьи. Таким как он везде зелёный свет.
        - Смотри, - Егор поднялся с корточек, - если тебе претит подобное, ещё не поздно разорвать заключение. Ты сама пришла, я не звал.
        Лида вскинула голову, и он мог поклясться, что увидел в её глазах страх.
        - Нет-нет, меня всё устраивает. Извините.
        В открытое окно ворвался звук клаксона. У кованых ворот остановился белый микроавтобус. Егор кивнул на дверь:
        - Если так, тогда нам пора. Сан Саныч приехал.
        - А вы в таком виде поедете? - Лида указала рукой на джинсы.
        - Угу. Я ведь не к избирателям еду, а к детям, тем более с неофициальным визитом. Думаю, они как-нибудь переживут отсутствие костюма от Армани.
        Она улыбнулась. Искренне. И в глазах редкого оттенка проступило больше зелёного. Заплясали озорные искорки, придали лицу непосредственность, необыкновенную нежность.
        Почему-то от этой улыбки Егора накрыло. Это лицо, изящная шея и аппетитная грудь с длинными ногами заставляли его мысли бежать совсем в другом направлении. Уже не похмелье, а нечто посущественней разогнало кровь и ударило в голову покрепче любого пятизвёздочного коньяка.
        Нельзя…
        Это претило его правилам. Никаких эмоциональных связей на работе.
        - Егорка-а-а, - Сан Саныч протянул Студинскому мозолистую руку, окинув взглядом крепкое телосложение мужчины, - совсем подзабыл старика, не заглядываешь в гости, не звонишь.
        - Дела дядь Саш, дела. Вот пройдут осенние выборы, мать бы их так, и буду мотаться по гостям, - заулыбался Студинский, пожимая руку. - К тебе самому первому заявлюсь, так что смотри, потом не говори, что не предупреждал.
        Сан Саныч фыркнул:
        - А я всегда во всеоружии, хлопец. И горилка есть, и к горилке. Лишь бы у тебя печёночки хватило.
        Лида невольно улыбнулась, наблюдая за перепалкой давних знакомых. Этот Сан Саныч располагал к себе с первого взгляда. Добротный пятидесятилетний мужчина с пышными усами просто не мог по-другому. Что не слово то шутка, анекдот, смешная история.
        Оказалось, он старый друг семьи, на данный момент зарабатывающий на хлеб грузоперевозками. С ней познакомился весьма бурно, заявив, что с такой дивчиной хоть на край света и готов стать верным слугой, лишь бы «эти дивные очи ещё раз взглянули на него». Что сказать? Ловелас и Казанова в одном лице.
        Сан Саныч по-отечески пожурил Егора за «покоцаный фейс» и с огромным энтузиазмом продемонстрировал загруженный доверху бус.
        - Я всё выполнил согласно распоряжению, Егор Андреевич, - перешёл на официальный тон. - И в «Машеньку» вашу заглянул, и в «Графику», на матрасный завод смотался. Гляди, сколько добра!
        Лида удивленно посмотрела на Егора.
        - А вы разве говорили о матрасах? - принялась листать блокнот, выискивая пропущенную запись.
        - Не говорил. Меня уже вечером осенило. Директор завода мой одноклассник. Я объяснил ему ситуацию, и он изъявил желание поучаствовать. Ну а дальше понеслось. Предложения о помощи посыпались сами собой. Фабричные подушки, одеяла, постельное белье. Всё по весьма выгодной цене. Я не смог пройти мимо. Игрушка игрушкой, а теплая удобная кровать нынче тоже в почёте.
        - Вы поэтому задержались? - догадалась девушка, восхищенно осматривая подарки.
        - Поэтому.

* * *
        К детскому дому доехали без происшествий. Сан Саныч не форсовал, ехал в пределах разумного. Лида старалась не смотреть в сторону Егора без лишнего на то повода, но глаза сами прокладывали к нему дорожку.
        Какая разница, кто и сколько имеет с государства? И кто она такая, чтобы учить его жизни? Святоша выискалась. Сидела бы да помалкивала. А ещё лучше подумала, как быть дальше. Нужно подробно отфильтровать важную и второстепенную информацию. Не спешить выкладывать перед Тимуром козыри. Ещё и этот проклятущий договор связывал по рукам и ногам. Приуныла, сосредоточившись на мелькавших за окном деревьях, и вышла из оцепенения только когда микроавтобус притормозил на просторной площадке у входа в трехэтажное кирпичное здание.
        Первым, что бросилось ей в глаза - довольная физиономия Дударева, облокотившегося о капот внедорожника и цветущий вид околачивающейся рядом белокурой красавицы. Приплыли. Это ещё что за фифа?
        Вал сразу направился к ним, приветствуя на ходу, и остолбенел, заметив состояние Студинского.
        - Бля** что с твоим лицом? Я… Егор…. У меня просто нет слов. - Посмотрел на Лиду и вопросительно сдвинул брови, ожидая объяснения. Та упорно молчала. Ясно. Не выдаст. - Уезжал - было всё культурно. Ты что не поделил?
        Правильнее было бы спросить «кого», но Егор отмахнулся, не желая вдаваться в подробности при посторонних. А посторонних хватало. Он уже на встречу неслась директриса с завхозом и прочей свитой, да и Семёнова поедала глазами.
        Вместо объяснений, как можно приветливей поздоровался со всеми и, сославшись на срочный разговор, схватил Валентина за накрахмаленную рубашку, потащив в сторону ютившейся неподалеку беседки.
        - Какого… черта, Вал! Ты чем вообще думал?
        - Я? Ничем я не думал, - ощетинился тот, сразу поняв о ком речь. - Тебе ли не знать баб. А твоя Анька ещё тот мастер по обработке. Вчера как взяла в оборот - не слезла, пока не узнала. Думаешь, мне по приколу было тащиться с ней? Хрена с два.
        - Мог бы и предупредить.
        - Да откуда я знал? Ты сам вчера заявил, что не собираешься ехать. Думал, ничего страшного, пускай поучаствует в марафоне доброты, тебя всё равно не будет. А тут такая картина маслом. Слушай, - заулыбался, разглядывая Студинского, наблюдавшего в этот момент за тем, как Матвеева вместе со всеми разгружала автобус, - у тебя такой устрашающий вид. Не боишься переполошить детей? Ещё подумают, что уголовник, а не добрый дядя-бизнесмен.
        - Придурок ты, Валентин, самый настоящий придурок.
        - Ну а что? Без юмора в нашей жизни никак. Сам знаешь.
        По возвращению к остальным Егор влился во всеобщее приподнятое настроение, стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды Семёновой. Всё-таки добилась своего: вышла через близкое окружение. И сказал ведь, что ничего не светит, так нет же, прёт напролом.
        Когда подарки разгрузились и перенеслись в игровые комнаты, директриса попросила Студинского выступить перед выпускниками и поведать, как важно в наше время иметь образование и следовать поставленным целям. Егор хотел забрать с собой Матвееву, но её уже окружили детишки помладше и принялись наперебой зазывать к себе в мамы. Она лишь потерянно смотрела по сторонам, не зная, как быть в подобной ситуации и на несколько секунд встретилась с ним взглядом. Он ободряюще улыбнулся, давая понять, что всё будет хорошо, и поспешил в актовый зал.
        - А ты, значит, вместо Риммы?
        К Лиде подошла Семёнова и принялась изучать её с особым любопытством. Заметила, какие взгляды бросал на неё Егор. Только конкуренции не хватало. Нет, она, конечно, была в курсе, что он сейчас «встречается» с одной непутевой моделькой. Но это так, до поры до времени.
        - Вместо.
        Не понравилась эта Семёнова. Слишком высоко несётся. Сразу видно, что следит за собой, одета по последней моде, знает себе цену. Вот только от Лиды не утаилось напряжение, с которым шеф отреагировал на её появление.
        - Давно? - продолжила докапываться Аня.
        - Давно, - солгала. Пускай помучается. С какого перепугу она должна отчитываться?
        От дальнейших вопросов спасла Лиза, пятилетняя девочка, с которой познакомилась пару минут назад. Она потащила её за собой в огромную спальню, и все остальные детишки потянулись следом.
        - Смотри, это Катя, - ворковала малышка, расхваливая свою куклу. - А у тебя есть куклы?
        - Есть. Я с ними играла, когда была маленькой. Сейчас они стоят на полке.
        - Я тоже сохраню Катюшу. Виктория Юрьевна говорит, что когда мы станем взрослыми, то сможем передать любимые игрушки своим деткам. И когда они у меня будут, я ни за что не откажусь от них. Никогда-никогда.
        - И я! - заявил краснощекий карапуз.
        - И я!
        - И я…
        Детский неровный хор подхватил обещание и разнес по всему детдому. В их наивных, не по годам серьёзных глазах светилась такая доброта и надежда, что Лида едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Это было так трогательно. Была готова к подобному, но не настолько. Особенно расстроила трехлетняя девочка, схватившаяся за её сарафан с самого начала. Её вопрос: «А почему ты не хочешь стать моей мамой?» лишил дара речи.
        - Потому что Лида Ивановна ещё слишком молода, чтобы становиться мамой, - поспешила на помощь нянечка, забрав девчушку к себе на руки. - Разве тебе не достаточно моей любви? Смотри, я могу и обидеться.
        Пухлые ручки сомкнулись вокруг шеи няни.
        - Не-е-е, Юрьевна, я тебя ни на кого не променяю.
        В застиранных кофточках и сарафанчиках, потертых штанишках, дети сгруппировались вокруг своих миниатюрных столиков и застыли в ожидании приготовленных угощений. Сколько неподдельного восторга светилось в их глазах. С каким трепетом они рассматривали пирожные, вафли, мармеладки. С каким упоением пили соки. Лида не выдержала - незаметно выбежала на улицу, спряталась за микроавтобусом и принялась вытирать проступившие слёзы. Семёновой и Дударева нигде не было.
        Из салона вынырнул Сан Саныч:
        - Что, разбередили душу?
        Она кивнула, не имея возможности ответить.
        - Да-а-а, есть такое дело. Я каждый год приезжаю сюда с Егором по несколько раз и всё не могу привыкнуть. Люди к собакам проявляют больше человечности, чем к собственным детям.
        Лида удивленно посмотрела на водителя.
        - Так Егор Андреевич тут не впервые? - странно, почему тогда не захотел ехать?
        - А то! В этом году уже второй раз наведывается. Зимой привозили кое-какую посуду и оборудование для спортзала. И отдых в нашем оздоровительном санатории проплачивает и разные поощрения преподносит. Таким детям ведь что важно? Знать, что они не брошены на произвол судьбы. А попробуй всех обогреть? Сложно. Сама убедилась, каково это. Так там малышня, им мамку подавай, родительское тепло и уют. А что говорить о тех, кто на пороге самостоятельной жизни?
        - Им ещё сложнее, - согласилась Лида, совладав с эмоциями.
        - Вот. За спиной никого нет, первые шаги должен сделать сам, без чьей-либо поддержки. Тяжело. И доказать, что в мире есть и хорошее, ох как не просто. У них озлобленность на этот самый мир ещё с горшка привита.
        Стоило Сан Санычу вернуться вместе с Матвеевой в игровую комнату, как на нем сразу повисло человек десять.
        - У меня когда спрашивают, есть ли внуки, я отвечаю, что есть, - улыбался он, катая на себе непосед. - И когда уточняют сколько, я с гордостью отвечаю - двадцать пять. Ты бы видела их лица, - продолжил смеяться, вытирая испарину со лба. - А я так скажу: чужих детей не бывает. Сделай доброе дело и когда-нибудь это добро вернется.
        Лиду усадили на крошечный табурет и принялись сооружать на голове своеобразную прическу с множеством лент, заколочек и бантиков, и главное, делали это с таким усердием, словно готовили на конкурс красоты.
        - Давай ты будешь нашей принцессой, а дедушка Саша - драконом? - предложила Лиза.
        Лида не успела и рта открыть, как громогласный рев вынес вердикт вместо неё. Пришлось Сан Санычу скакать на импровизированном коне, дышать огнем и пытаться похитить Матвееву с высокой башни. Лида так влилась в игру, что не сразу увидела застывшего в дверях Егора. Её прятали, таскали за собой по всей комнате, меняя место дислокации, отбивались от дракона мягкими игрушками и наперебой пытались защитить. В общем, было весело.
        Когда уже с Сан Саныча пот катился градом, а ей самой не помешало бы привести себя в порядок, Егор подал голос:
        - Можно мне похитить вашу принцессу?
        Лида резко повернулась, встретившись с насмешливым взглядом и смущенно опустила голову. На волосах творилось черт знает что, а он рассматривал её словно обложку журнала, подмечая каждую деталь, каждую эмоцию, отразившуюся на взволнованном лице.
        Малышня вмиг застыла, во все глаза уставившись на вошедшего дядьку, а потом с визгом бросились к нему на шею, позабыв о драконе с принцессой.
        - Дядя Егор!..
        - А покатай на лошадке…
        - Что с твоим глазом?
        - А это больно?..
        - Да подожди, Поля, я первый спросил!
        - Нет, я!
        - А кто тебя так?
        - Ты сдачу дал?
        Вокруг началось такое безумие, что бедная Юрьевна не смогла с первого раза утихомирить детвору. Мужчина вращался на месте, не зная, кого первого закинуть на широкие плечи и осчастливить вниманием.
        Лида с глуповатой улыбкой наблюдала за начальником. Это был совсем другой человек, с неподдельной улыбкой и громким, заразительным смехом.
        - Дети! Ау-у-у, оставьте Егора Андреевича в покое. Ему пора ехать, - разрывалась няня.
        Какой там. Не слышали. Пришлось каждого покатать. И не пугал их ни внешний вид Студинского, ни статус властного и влиятельного мужчины, ни занимаемое положение. Им было всё равно. Они просто тянулись к тому, кто отвечал с такой же детской непосредственностью и теплотой.
        - Ого! Да у вас тут весело, - Вал протиснулся мимо нянечки и принялся хохотать с взлохмаченной и принаряженной Лиды. - Какая красивая-я-я. Это кто ж так постарался, а?
        Девочки наперебой принялась хвастаться своими умениями. Вал только хлопал в ладоши, жалея, что не прихватил с собой фотоаппарат. Вот бы компромата наснимал. А потом незаметно склонился над Матвеевой и тихо прошептал:
        - Закругляйся. Нам ещё на открытие площадки ехать. Егор в таком виде туда не поедет. Ему вообще пару дней лучше не показываться на людях. Так что придется самим отдуваться и мелькать перед камерами.
        Лида обреченно вздохнула. Надо так надо. Поспешно причесала волосы, и пока дети сплотились вокруг Студинского, незаметно улизнула, мысленно пообещав, что обязательно приедет сюда ещё.
        Глава 11
        - Что-то ты захандрила в последнее время. Смотри, надумаешь водить за нос - пожалеешь. Сильно.
        Удовиченко изыскано отправил в рот небольшой кусок стейка и с наслаждением сделал глоток вина. У меня кусок в горло не лез. Каждый раз, встречаясь с этой тварью, испытывала невероятное чувство страха. Не всегда было чем порадовать. Не всё доносила по первому требованию. Многое таила, не желая подставлять Егора. Но конвейер уже рушил с места. Разрушительный механизм запустился с того момента, как стало известно о дате поставки металлолома. И чувствовало мое сердце, что именно с него всё и начнется.
        - Не ломайся! - пригрозил ножом прямо перед моим носом. - Живо всё съела, иначе заставлю расплачиваться за весь заказ.
        Урод. Психованный, моральный урод. Ну почему нельзя просто получить от меня сведенья и отпустить по делам? Меня, между прочим, Студинский ждет. Вызвал к себе домой после командировки ни с того ни сего и приказал привезти договора на вывоз щебня недельной давности.
        - Я уже позавтракала, - отодвинула черепаховый суп. От одного только взгляда на тарелку тошнота подступала к горлу.
        - Я! Сказал! Ешь! - Тимур недовольно уставился на мою ложку, а потом медленно посмотрел в глаза, сжав губы в тонкую полоску.
        Пришлось подчиниться. Лучше уж так, чем физическое насилие. Борясь с рвотными спазмами, проглотила первую ложку. Отвратительный вкус.
        - Молодец, - похвалил сухо, продолжая гипнотизировать ложку. - Теперь ещё. Вот так… Как в детстве, помнишь? За папу… за брата… Ну-у-у, не притворяйся, суп отличный. Дерьмо не будет стоить таких деньжищ, верно? Где ты ещё попробуешь подобный деликатес?
        - Угу, - выдавила через силу. Если открою рот - случиться беда. Долбаный гурман.
        - Что там? - кивнул на кожаную папку, прихваченную с работы.
        Я постаралась ответить как можно непринужденней.
        - Ничего важного. Старые договора.
        - Дай сюда.
        - Тимур Аркадиевич, я же говорю…
        Выхватил документы, едва не оторвав с пальцами, и начал остервенело листать, недовольно хмуря брови.
        - Ты только посмотри, какой успешный, гаденыш. Ничего-ничего, осталось совсем немного.
        Не смотря на суровый вердикт, я с робкой надеждой посмотрела на ненавистное лицо.
        - Это значит… - замялась, не решаясь начать волнительную тему, - что Даня скоро будет на свободе? Вы ведь обещали.
        Удовиченко вернул папку и внимательно посмотрел в ответ.
        - Как только «ТехМаш» перейдет ко мне - твой обрат освободиться. Я верен данному слову. Но ты должна сделать всё возможное, чтобы Студинский на этих выходных уехал из города. Слышал, намечается съезд предпринимателей в Москве. Чем не повод.
        - Да он только вернулся из деловой поездки! Кто я такая, чтобы задавать подобный темп? Тем более туда Дударев собирался.
        Удовиченко резко подался ко мне, больно схватив за левое запястье. Изверг. Сжимал до тех пор, пока не увидел на глазах проступившие слёзы. Вырываться было бесполезно. Сколько таких синяков, отметок уже имелось на теле? Не счесть. Старые исчезали - на место им приходили новые. Иногда приходилось одеваться совсем не по погоде, отдавая предпочтение глухим блузкам и брючным костюмам. Каждый мой провал заканчивался мучительно. Хорошо, что сегодня встретились на людях. Черепаховый суп - мелочи по сравнению с пытками, которые могли случиться, будь мы наедине.
        - Вот это и плохо, - зашипел, выплевывая яд. - Поняла? Плохо, что не взял с собой. Он начал копать под меня, что-то вынюхивать. Думаешь, я не в курсе, что он делал в Болгарии?
        - Тогда зачем вам я?!
        - Чтобы была при нем круглосуточно и усыпила бдительность в нужный момент! - надавил со всей мощи, заставляя подняться со стула, уменьшая силу давления. - Сидеть!.. Я сказал, вернись на место, если не хочешь отправиться к травматологу.
        Я послушалась, прикусив губу.
        - Ты сама виновата. Я ведь предупреждал. Две недели молчания. Ты страх потеряла?
        - Не правда, - простонала, борясь со слезами. - Каждый его шаг в отчёте.
        Удовиченко отшвырнул руку, и я принялась массировать её, спрятав под стол.
        - Это пыль, Лида. Пыль!!! Не спорю, в первую неделю ты рвала информационным потоком. Что случилось? Меня не устраивают крохи. Я знаю, что вокруг него сплотились серьёзные люди. Я хочу знать, о чем они говорят, какие их планы. А ты!!.. Ты неспособна раздвинуть ноги и отсосать в нужный момент. Тебя научить этому, а? Научить?!
        Я замотала головой, в страхе пережить подобное и схватилась пальцами за обивку стула, словно ища опоры.
        - Или ты влюбилась в него?! Отвечай!!!
        С невероятным усилием воли выдержала изучающий взгляд.
        - Нет!
        - Нет, говоришь…
        Сердце громыхнуло в груди, стоило ему подняться и подойти ко мне, делая вид, что поправляет непослушный локон.
        - Возможно, стоит передать привет брату? Например, переселить в камеру, где отдают предпочтения однополой любви или подправить здоровье… - перед моим лицом мелькнул сотовый.
        Кто-то выключил рубильник. А может… это всего лишь скачок напряжения, после которого все жизненно-важные органы перезапускаются, переосмысливая жизненные ориентиры. Произошел сбой. Конкретный такой, оглушающий. Но даже этой секунды хватило на то, чтобы я перехватила руку и прошептала севшим от тревоги голосом:
        - Не стоит!! Прошу вас… Я исправлюсь и сделаю всё возможное, лишь бы Егор уехал. Только не трогайте Даню.
        Удовиченко заботливо погладил мои волосы, ненадолго прижав всхлипывающую меня к себе.
        - Уж постарайся. Думаю, мысли о нем послужат отличной мотивацией. Кстати, - вернулся за стол, возобновляя прием пищи, - попробуй вот это мясо. Безумно вкусное. Давай-давай, не стесняйся, а то совсем исхудала.

* * *
        Запястье ныло невыносимо. Пока покупала в аптеке эластичный бинт, чтобы скрыть припухлость и обезболивающую мазь, придумала отличную отмазку. Если Студинский спросит, что случилось, а он обязательно спросит, то отвечу, что вчера в магазине нагрузила полную сумку продуктов и резко подняла. Результат на лицо. Получилось реалистично и повседневно. С кем не бывает.
        К хорошо знакомому дому, скрытому за высоким забором, подъезжала со смешанными чувствами.
        Это было невероятное волнение, выработанное четырехдневной разлукой, предвкушение от предстоящей встречи и муки совести, не дающие покоя с самого первого дня.
        Только сейчас поняла, что успела соскучиться. После поездки в детдом Егор изменился. То бросался за каждое слово, сказанное поперёк, словно с цепи сорвался, то ласкал взглядом, от которого подкашивались ноги, но попыток приблизиться вплотную больше не предпринимал.
        Это был крах всему. Удовиченко рвал и метал, не понимая, почему я не пользуюсь успехом. А я не знала, радоваться сему или огорчаться. Егор делился со мной, чем только можно и не можно. Не таился, открыто говорил о каждом шаге, не отделяя от Валентина ни по каким критериям. И это убивало больше всего. Абсолютное, безграничное доверие. Тимур ведь не был в курсе: шеф буквально настаивал на моей поездке в Болгарию, но я отказалась, прекрасно понимая, что там будут решаться не только финансовые вопросы. Нашла тысячу причин, чтобы остаться в офисе и не искушать судьбу ещё больше.
        Со мной начали считаться. Меня начали узнавать. Я стала вхожей в такие места, о которых даже не подозревала. Да я в энергонадзоре без проблем договорилась за освещение улицы без вмешательства Студинского. Стоило только назвать свою фамилию, как все пожелания были осуществлены. Тимохина считала, что с таким признанием я не пропаду. А для меня это самое страшное. Лучше бы никто не знал, кто такая Лида Матвеева.
        … Входная дверь была приоткрыта. Я осторожно распахнула её, прислушиваясь к звукам двухэтажного дома, и проскользнула в просторную прихожую.
        Сердце совершило кульбит, ударилось о ребра и стало на место, застучав как сумасшедшее, стоило заметить Егора. Он полулежал на диване и, скорее всего не заметил моего присутствия.
        Захотелось… захотелось подкрасться к нему как можно тише, прикрыть ладошкой глаза, а потом, прильнув губами к небритой щеке, тихо прошептать «сюрприз».
        «Очнись!!! - завопил инстинкт самосохранения, - очнись пока не поздно. Давай, спускайся с небес на грешную землю. И так разобьешься, куда уже выше».
        - Егор Андреевич, - позвала в полголоса, не решаясь сделать шаг.
        Он не шевелился. Спит, что ли? Сняла туфли и подкралась на носочках к дивану, позабыв как дышать. Он действительно спал, расслабленно свесив переплетенную крупными венами руку на пол, а вторую закинул за голову. Божечки-и-и-и… Какой же он всё-таки красивый. Ничего, если я поизучаю его немножко? Конечно-конечно, Лидия Ивановна, глазейте, сколько душе угодно, ага. Разве кто-то против?
        Перекинула волосы через плечо и наклонилась как можно ближе, любуясь умиротворенным состоянием. И тут…
        Егор распахнул глаза и с громким криком «попалась!» перекинул меня через себя на спину, навалившись сверху. Я испугано ойкнула, вцепившись в него руками. Это было так остро, волнующе. Кожа сразу отреагировала, покрывшись мурашками. Ощущение сильного горячего тела заставило разволноваться не на шутку. Внизу живота уже налилась приятная тяжесть, перед глазами поплыло, а клитор болезненно запульсировал, стоило только сосредоточиться на внушительной выпуклости брюк.
        Егор молча вглядывался в мое лицо, нахмурив лоб. Фиг поймешь, что у него на уме. Знаю, что нравлюсь, а вот насколько, задачка со звёздочкой. Он прошелся рукой по моей талии, скользя слегка шероховатой ладонью по ребрам, властно накрыли чашечку бюстгальтера, и тут же отдернул её. Я сглотнула, увлажняя пересохшее горло, и едва не застонала от разочарования, когда он рывком вскочил с дивана.
        - Егор Андреевич, разве можно так пугать?
        - Это я-то? - удивился. - Ты, значит, крадешься, как партизан, а я напугал?
        - Ну да, вы случайно не в спецвойсках служили? - поднялась следом. Чтобы скрыть замешательство начала поправлять длинные рукава.
        - Нет. С чего вдруг такое умозаключение?
        - Ну… они ведь чувствуют, когда враг приближается и так резко открывают глаза, обезоружив противника одним ударом.
        Егор хрипло засмеялся:
        - Чтобы учуять запах твоих духов не обязательно служить в каких-либо войсках. Достаточно обостренного обаяния.
        Я покраснела.
        - Что, настолько резкие? Или вам не нравиться сам запах? Тогда почему не сказали? - затараторила, пытаясь скрыть неловкость. Духи, между прочим, не из дешевых, но если такая петрушка…
        Егор перехватил мои руки, прерывая словесный поток.
        - Лида, успокойся! Отличный у тебя запах… - и запнулся, нащупав на запястье эластичный бинт. - Та-а-ак, не понял, а это откуда взялось?
        Заготовленная заранее легенда пришла на выручку. Егор слушал, пытливо наблюдая за каждым моим жестом, а жестикулировала я предостаточно, в мельчайших подробностях разыгрывая сценку посещения магазина. Когда представление окончилось, он потянулся к травмированному запястью и с особым вниманием принялся рассматривать бинт, словно в его складках спрятаны бриллианты. Я пошатнулась. Штормило при нем капитально. В голову посыпались эротические фантазии.
        - Болит?
        - Не-а, - заулыбалась, и главное, не соврала. Я и думать о ней забыла.
        - Впредь будь поаккуратней, - легкое поглаживание длинными пальцами. - Ты ведь левша. Ручку держать можешь?
        Всё его слова мимо ушей. Какая там ручка? Я оторвала взгляд от бинта и только сейчас заметила, какие уставшие у него глаза. Болезненные.
        Рука сама потянулась ко лбу. Да у него жар! Егор подался назад, избегая контакта.
        - Егор Андреевич, вы как себя чувствуете?
        - Отлично!
        - А выглядите хреново.
        - Спасибо. Всегда восхищался твоей прямолинейностью, - рухнул на диван и похлопал ладошкой возле себя.
        Я присела, с тревогой исследуя его состояние.
        - Вы поэтому не поехали в офис? Там, между прочим, настоящий хаос: телефоны разрываются, все звонят, хотят встретиться и…
        - Лида, Лида, подожди, притормози, у меня и так голова раскалывается.
        Заткнулась, прикрыв рот ладошкой, но на долго меня не хватило.
        - Вы измеряли температуру? Что-нибудь уже пили? Когда прихватило?
        Он отмахнулся:
        - Ничего я не пил и не измерял, отстань!
        - Нетушки, - вскочила с дивана, уперев руки в бока, - так дело не пойдет! Где у вас аптечка?
        Егор потянулся к оставленной на столе папке с документами и принялся её изучать, делая вид, что не слышит меня. Ах так!.. Хорошо-о-о, сам напросился. Терпеть не могу, когда так халатно относятся к собственному здоровью.
        Не спрашивая разрешения, перебрала на кухне все полки. Аптечка нашлась на самом верху, как самый ненужный набор жизненно-необходимых материалов.
        - Лид, успокойся, - Егор заглянул на кухню, опираясь рукой о дверной косяк. - Я не собираюсь болеть.
        - Ага, не собирается он, - огрызнулась тихо. - Это вы сейчас крутой мачо, а наступит ночь - тогда увидите. Вот, - протянула градусник, - меряйте. Я не отстану, пока не удостоверюсь, что для паники нет причин.
        Егор приглушенно выругался, но градусник взял. Я тем временем проверила холодильник. Мда-а, не густо. Зато морозилка доверху забита мясом. Обрадовалась, обнаружив курицу. Сейчас как нафарганю бульончика.
        - Давайте посмотрим, что там у вас, - протянула руку по истечении нужного времени.
        Егор вытащил градусник и сначала посмотрел сам, а потом передал мне.
        - Нифигасе! Тридцать восемь и восемь! Егор Андреевич, немедленно в постель!
        - Боже-е-е, за что мне такое наказание? За какие грехи ты послал мне это испытание? - Студинский воздел руки к потолку и закатил глаза.
        Парацетамол упал на стол. Слова, сказанные в шутку, но я побледнела.
        - Эй, ты чего? - он подошел вплотную и мягко приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза. - От такого ещё никто не умирал. Ну?! Лида, отомри! Хорошо! - выдавил из блистера две таблетки и запил водой. - Всё! Довольна?
        Я кивнула. На душе тяжело стало. Вдох невозможно сделать. Этого мужчину нельзя любить. Это большая ошибка. Ошибка…
        Егор отставил чашку, она с грохотом стукнула об столешню. Я дернулась, очнувшись от невесёлых мыслей, и почувствовала, как его горячие руки прошлись по спине, погладили затылок, зарылись в густые волосы. А потом эти самые руки прижали меня к не менее горячей груди, к шее. Задрожала, почувствовав под губами трепещущую жилку.
        Напряжение, которое испытывала рядом с ним, никуда не ушло, просто оно переплелось с множеством эмоций, среди которых главенствовала страсть, любовь, вина. Вина практически лидировала.
        - Лид, - огненные губы у виска. Над ухом. И дрожь усилилась. Теперь в неё вплелись нити безумного влечения. - Что ты скрываешь от меня, м? Что за тайна в твоих глазах? Я же чувствую, что что-то есть.
        - Ничего, - замотала головой, а руки сами сомкнулись за его спиной. Я так нуждалась в этой близости. За ним, как за каменной стеной. Пускай на короткий миг, но я хочу почувствовать его защиту. - Вам показалось.
        - Может, у тебя проблемы? Так скажи, вместе решим!
        - Ничего такого нет. Правда. Просто устала.
        Сильные руки опустились на талию. Как же уютно в этих руках.
        - Тебе не кажется, что нам стоит поговорить?
        - Не-а… - зарылась лицом в чёрную футболку и сделала глубокий вдох, вбирая вместе с воздухом его запах.
        - То есть, тебя всё устраивает?
        Нет! Не устраивает. Я хочу вернуть время вспять и никогда… никогда не становиться на твоем пути.
        - Да.
        - Но меня не устраивает, Лида! Посмотри на меня! Не прячь взгляд.
        Ну, зачем он так со мной, а? Я ведь не железная. Посмотрела в покрасневшие, уставшие глаза. На висках засеребрилась испарина. Потянулась к ней рукой - температура начала спадать.
        - Я хочу дать имя тому, что между нами. Ты ведь не будешь отрицать очевидное?
        Это такой шанс. Стоило схватить удачу за хвост и воспользоваться моментом.
        - Егор Андреевич…
        - К черту Андреевич. «Ты»… Лида, обращайся ко мне на «ты»!
        Не смотря на болезненное состояние, я чувствовала его желание. Оно начало проявляться в прикосновениях, в объятиях. В касаниях к упругой коже, к спине. Он хотел меня так же, как и я его. Что стоило «раздвинуть ноги» и отдаться тому, о ком мечтала все ночи на пролет?
        - Лида-а-а, - протянул он на выдохе, наклонившись к моему виску. Горячее дыхание опалило щеку и, не смотря на тридцатиградусную жару, по телу пробежал озноб.
        И уже не он, а я горела. Это была самая настоящая пытка. Я должна признаться… во всём.
        - Егор…
        Из гостиной послышались шаркающие шаги. Я разомкнула руки в попытке отстраниться. Егор перехватил мои руки и закинул обратно себе за спину.
        - Мы не договорили.
        - Там кто-то пришел.
        - И?..
        Я восприняла подобное вмешательство как знак свыше. Отрезвляющий такой знак. Я едва всё не испортила.
        - Вам нужен отдых…
        - Вам?.. - в голосе послышалось недовольство.
        - Тебе, - поправила себя, всё-таки сделав шаг назад, - нужен отдых. Тебя спрашивал Журавлёв. Хочет встретиться завтра.
        Отпустив меня, Егор с силой потёр лицо руками, возвращая ясность мысли. Я ещё раз проверила действие жаропонижающего - виски и лоб отдавали влажной прохладой. Облегченно вздохнула. А это всё кондиционеры, будь они неладны.
        На кухню, шурша пакетами, нагрянула Федоровна, домработница Студинского. Мы познакомились на прошлой неделе. Мировая тётка, палец в рот не глади - откусит, даже не подавиться и в то же время, весьма расторопная и отзывчивая женщина.
        - О!!! Егор Андреевич, вы уже приехали? А я вас только к вечеру ждала. Добрый день, Лидочка.
        - Добрый, Галина Федоровна, - выдавила улыбку и обошла стол, направляясь к выходу. - Как там рынок, на месте?
        - На месте, куда ж он денется. Правда, недовольных много. За товар просят баснословные деньги. Андреевич, вы бы поспособствовали как-нибудь. Власть с жиру бесится, а простой люд страдает.
        Егор устало прикрыл глаза и опёрся о стол, скрестив на груди руки.
        - Я не могу быть в каждой бочке затычкой. Народ сам выбрал себе поводыря. Мне не резон рвать глотку, когда половина из них этой осенью опять выберет Журавлёва. Он им бросит подачку в виде уменьшения налогов, и всё - целый год будут воспевать ему хвалебные оды.
        Женщина согласилась, утвердительно поддакнув, что так оно и есть.
        - А чего это вы такой измученный? - сменила тему, завязывая белоснежный фартук.
        Егор нахмурился, уперев в меня пристальный взгляд, предупреждая молчать. Но я не «послушалась». Выдала заботливой Фрекен Бок всё, как на духу.
        - Так заболел ваш касатик. Температура под тридцать девять была. Вы бы бульончиком его отпоили да чаем с мёдом.
        Домработница всплеснула руками:
        - Мама дорогая! Конечно, конечно, сейчас всё будет. Вы не волнуйтесь, Лидия Ивановна, мигом поставлю на ноги.
        Егор сощурил глаза и, кивая головой, прикусил нижнюю губу. Я поняла, что за подобное своеволие грядет расплата. Но я так же знала, что пока Федоровна громыхала кастрюлями и шумела водой, расхваливая свойства приготовленных собственноручно целебных настоек, эта расплата повременит.

* * *
        Илонка захлопнула дверцу холодильника и поставила на стол бутылку красного сухого вина. Я рассказала о сегодняшней встрече с Удовиченко, упустив болезненные моменты, потом вкратце пересказала поездку к Студинскому, и ей срочно захотелось выпить.
        - Дура ты, Лидка, самая настоящая дура.
        - А кто мне подсунул этого маньяка? - взорвалась я. Ладно, сама виновата, хотела как лучше, но и она молодец, ничего не скажешь.
        - Да я не о Тимуре сейчас.
        - А о ком?
        - О Егоре. Если бы я была на твоем месте, то без раздумий отдалась ему. С твоих слов я поняла, что у него там ого-го-го…
        - При чем тут это? Счастье не в размере кошелька и члена.
        - Это ты так считаешь. Я же думаю иначе.
        В граненый стакан полилась рубиновая жидкость, рядом легла шоколадка «Алёнка».
        - Лид, вот если по-нормальному, - Тимохина протянула стакан, и я без настроения цокнула своим, - что тебе стоит ему отдаться?
        Я сделала глоток и отломила кусочек сладости.
        - Перед смертью не надышишься, - изрекла поучительно.
        - Ха! Тут я с тобой поспорю. Иногда одного единственного глотка хватит на пускай и мучительную, но такую сладкую агонию. Ты не представляешь, чего лишаешься.
        Что мне представлять? Я сегодня едва не испытала её, чуть не отдавшись ещё там, на диване.
        - Какие красивые слова. Ты там не надумала случайно полевачить?
        Тимохину я знала как саму себя. Дыма без огня не бывает. Неужели нашла замену Колобку? Подружалька заговорщицки подмигнула и отхлебнула вина.
        - Случайно надумала.
        - Ииии… кто он? Что он?
        - Вадим Бижко, декан твоего факультета. Прикинь, как жизнь может завернуть, а?
        Я поперхнулась. Илонка бросилась стучать по спине.
        - Ты с ума сошла? Он ведь женат! Опять на те же грабли. Не боишься, что твой прознает?
        Зелёные глаза опалили холодом:
        - Пускай попробует хоть пальцем тронуть, я ему такое устрою. Всё, Лидок, мне надоела такая жизнь. Надоело таскаться за человеком вдвое старше меня и постоянно слышать, что я ему должна, как земля колхозу. Достало. Ещё прикинь… жена его заявилась на днях в салон и такой хай устроила, переполошив клиенток, что мама не горюй. Дрянь! Ты бы видела её лицо - плевалась так, что я думала водолазы не найдут. Но и я не промах, вырвала приличный клок волос. У нас и раньше были потасовки, но эта… полный аут и знаешь, вот всё могу понять, но скажу тебе одно - если мужик пошёл налево - изначально баба виновата.
        Ну-у-у, с этим можно поспорить.
        - Илон, хорошо, я тебя понимаю, но блин… опять с женатым…
        Тимохина обновила стаканы, откинула за плечи пепельные волосы и уверенно заявила:
        - Он разведется.
        - Он лично обещал?
        - Угу.
        - Не знаю, не знаю. Поверю только тогда, когда отгуляю на вашей свадьбе.
        - Вот за это давай и выпьем!
        Выпили. В желудке потеплело. Легкое опьянение, влекущее за собой расслабленность и притупление мыслительного процесса, благосклонно подействовало на меня. Рука ныла, но уже не так сильно. Пока сидели на кухне, пришло сообщение от Егора, в котором он грозился разделаться со мной по всем статьям, а я ответила, что буду ждать с большим нетерпением.
        Это всё воздействие спиртного. Оно виновато в моей развязности и игривости. А ещё Тимохина. Может, мне действительно стоит окунуться в эти сладкие муки, пока не стало совсем поздно.
        Глава 12
        - Вал, набери Бердника.
        - С*ка, ты только посмотри на него! - не унимался Валентин, нервно меряя кабинет быстрыми шагами. - Два железнодорожных состава… Я х**ю! - протянул Егору сотовый с нужным номером. - Оно и понятно, сколько лет не давать расслабиться, у любого бы крыша поехала.
        Студинский встряхнул напряженными руками, возобновляя кровообращение, и заиграл желваками. Только сейчас обратил внимание на сбитые костяшки, начавшие жечь от любого прикосновения.
        - Геныч, привет, Студинский это… Если бы… Нужна твоя помощь… Ага, - чиркнул зажигалкой, прикуривая. - Когда сможешь подъехать?.. Нет, нет, я сейчас на «ТехМаше». Давай к офису на Набережной через два часа?.. Лады.
        Отключился, всматриваясь в застекленный шкаф. Что там пытался увидеть?
        Вал заткнулся, прекратив капать на воспаленный мозг. Удовиченко и прочих «доброжелателей» стоило прижать. Давно уже. А он всё играл в благородство. Какого вообще?..
        - Установи слежку за Тимуром, - подошел к окну, чтобы стряхнуть пепел. - Я хочу знать о нем всё: с кем встречается, где отдыхает, что любит жрать и кого трахает. Не я начал эту бойню, но я её закончу.
        - Только за ним?
        - Пока да.
        Валу не стоило объяснять, что да как, не в первой. И люди нужные имелись на примете. Но бля** в голове не укладывалось, куда могло испариться столько металлолома. Он ведь всплывет со временем, знать бы где. Не будешь ведь сейчас рыскать по стране, придираясь к каждому вагону.
        Деньги… сколько денег на ветер… Перспективы не радужные - простой литейки и остальных цехов на неопределенный срок, снижение производительности, зарплаты. Что там ещё? Да дох** ещё чего. На полгода оказались в подвешенном состоянии. Колоссальный убыток, просто невероятный. Единственное, что ложилось на душу приятным теплом - что никто из сопровождения не пострадал. Ребят вырубили с ходу, не дав возможности опомниться. Только эта мысль не дала обезуметь окончательно. Что такое деньги по сравнению с человеческой жизнью? Пыль. Сегодня есть - завтра нет.
        Вал уже начал прозванивать даже самые незначительные точки - всё бестолку. Именно сейчас ему никто не соберет нужный объем и ясный перец, стоимость сырья будет запредельная.
        А ведь чувство, что что-то пойдет не так, разъедало изнутри ещё с утра. Паршиво, что не прислушался до конца, сосредоточив внимание на качестве вместо количества.
        Он только оболочкой присутствовал здесь, мыслями же… мыслями был далеко. И без причитаний Дударева прекрасно знал, что это наезд чистой воды. Вот только не у него одного имелся крупный промышленный завод, и не он один метил в мэры. Неужели Вал прав и придется наносить ответный удар, возвращаясь в недалекое прошлое? Проблема в том, что если это Удовиченко, то его не так просто устранить. Одного выстрела мало. Подозрения сразу упадут на Егора, и подобная огласка могла изрядно пошатнуть и без того расшатанное положение.
        Умом понимал, надо просчитать каждый шаг и придумать хоть какой-то план по защите завода. И дураку понятно - его начали топить. Медленно, но уверенно. Но как?.. Как узнали о точном времени поставки, если он сам в последний момент специально перестраховался, изменив запланированные восемь утра на три часа дня?
        - Крыса! Я говорю, среди нас есть крыса, - продолжил возмущаться Валентин и ударил кулаком по столу. Лида, вошедшая в этом момент с кофе, дернулась, едва не розлив жидкость и изменилась в лице, моментально побледнев.
        - Ты кого-то конкретно подозреваешь? - Егор проследил за девушкой, передавшей ему чашку дрожащей рукой. Видел, что в последние дни она чересчур рассеяна, не собрана. Возможно, действительно перегрузил её, требуя слишком многого. Ещё и это безумное влечение, мать бы его так, ничего не мог собой поделать, постоянно хотелось ощущать её рядом, не зависимо от времени суток.
        - Конкретно? - перехватил его взгляд Вал, заставив переключиться на себя. - Никого. Но она есть! Я чуйкой чую её присутствие, Егор. И дело тут не только в испарившемся грузе. Ты проанализируй остальные нестыковки. Я тебе отвечаю - нас кто-то сливает и при том умело.
        Студинский вяло улыбнулся, поблагодарив за кофе и сделал небольшой глоток, заглушая в горле сигаретный дым. Ситуация была таковой, что уже курил в кабинете, наплевав на все запреты и личные правила. В голове такой бедлам - фиг поймешь, где здравая мысль и холодный расчет, а где - острая потребность сорваться с места и свернуть гниде шею, прям среди белого дня.
        - Со стукачом разберемся, - поднес сигарету к губам и затянулся так глубоко, что легкие едва не разорвало. - Я думаю, стоит начать с Антонюка.
        - Да-да, - закивал Вал. - Он, с*чара, давно на тебя зуб точит. Ты его тогда конкретно так опустил на собрании акционеров… Но рубить с плеча не будем. Пока только приставим хвост.
        Лида опустила голову, спрятав лицо за распущенными волосами, и расположившись с краю стола, сделала вид, что ужасно занята. На самом деле она просто до боли сцепила пальцы, надавив с такой силой, что аккуратный маникюр врезался в кожу, оставив покрасневшие отметины.
        Ужасное состояние. Угнетающее. Каждый раз, бросая на Егора мимолетный взгляд - умирала и заново рождалась. Сколько раз одергивала себя в стремлении признаться - не счесть и каждый раз перед глазами было лицо брата. Удовиченко не обманул: именно сегодня, с самого утра стало известно, что дело Матвеева взято на повторное рассмотрение в связи с множеством нестыковок. Кто дергал нужные рычаги - догадаться не трудно, а вот фамилию адвоката, взявшегося за дело, никто не слышал до этого момента. Удовиченко хорошо спрятал концы, ведущие к нему в этой теме.
        Лида сидела тихо, боясь пошевелиться, словно любой звук мог спровоцировать повторение грандиозного взрыва. Хватит, с неё достаточно. Имела недавно такую возможность. Егор рвал и метал, не находя себе места, разнес половину депо, а потом, выдохнувшись, резко притих, потирая разбитые руки. А она, с каждым ударом не находила себе места, жалась по углам, прикрыв уши руками и закрыв глаза. Не видеть. Не слышать. Сердце разрывалось на части от продемонстрированной безысходности, а ему ещё хватило выдержки заметить её состояние и, успокаивая, прижать к себе, заключив в крепкие объятия.
        - Прости… Не сдержался. Не знаю… со мной впервые такое. - Грудная клетка ходила под её ухом ходуном, сердце билось настолько громко, что казалось, ещё чуть-чуть и разорвется, а он зарылся лицом в её волосы и, вдыхая их запах, пытался выровнять дыхание.
        Она хотела многое сказать, но так и продолжила стоять, прислушиваясь к бушующему урагану внутри сильного тела и проклиная себя за трусость.
        … Студинский отошел от окна, допив кофе. Чуть слышный запах сигаретного дыма окутал не только легкие, но и подсознание.
        - Егор, - Вал рухнул в кресло и затарабанил пальцами по столу, - с этим разберемся. Как-нибудь разрулим. Не впервой. Вспомни 95-й? Словно вчера всё было. Наша ведь схема.
        - Поставь по всему периметру охрану и на пропускной удвой.
        - Думаешь, нагрянут?
        - А ты сомневаешься?
        - Я знаю только то, что теперь все объекты придется взять под контроль.
        Егор горько улыбнулся, уверенно присаживаясь в кресло, плотно вдавившись в спинку.
        - П*зд*ц, такое ощущение, что в президенты балатируюсь.
        Вал гоготнул:
        - Подожди, то ли ещё будет.
        Лида посмотрела на Егора, не решаясь затронуть вопрос относительно субботней поездки в столицу, а надо бы. Взгляд у него какой-то неестественный, стеклянный и в то же время решительный. Где-то в глубине души шевельнулась маленькая надежда, что выстоит, сможет противостоять и нанести не менее ощутимый, ответный удар.
        - Егор Андреевич, а как быть с поездкой на выставку в Москву? - застыла, ожидая ответа. В такой ситуации убедить сложно.
        - И правда, - пришел на выручку Дударев, - Егор, я однозначно не поеду.
        - А кто поедет? Федоровна что ли? - взбеленился тот. - Или ты предлагаешь мне тащиться? Я не поеду. Косяк с предыдущей партией, замес с металлом - я должен быть на месте.
        - Мне кажется, - повысила голос Лида, привлекая к себе внимание, и сжала ручку, пытаясь придать голосу уверенный нотки, - два дня ничего не решат. Вы должны присутствовать на съезде предпринимателей. Кто знает, каких птиц туда занесет, лишние договора не помешают. Не давайте повода распространяться сплетням о грядущем кризисе, а за «ТехМашем» Вал присмотрит. Так ведь? - улыбнулась Валентину и увидела в его глазах одобрение.
        - Егор, девушка права. Сейчас нам надо держаться за карьер и представить его должным образом. Кто я такой, чтобы брать на себя такую ответственность? Ну нет во мне деловой жилки, что поделать? А отстреляться, вдруг чего, я всегда сумею.
        Стало тихо. Настолько тихо, что было слышно, как громыхает мостовой кран. К ним никто не заглядывал, боясь вызвать недовольство начальства. Местная секретарша в буквальном смысле слова залезла под стол, слыша через дверь отборной мат и повышенные тона. Ещё не хватало, чтобы и ей прилетело.
        Егор перевел взгляд с Валентина на Лиду. Умом понимал, что говорят дело, а вот сердцем… сердце вопило не соглашаться.
        - Ладно… - вздохнул, потянувшись за сотовым. - Уговорили. Лида, на тебе билеты и бронь номеров. Полетим самолетом. Вал - ты понял, да? На связи и практически живешь на заводе. Никаких отлучек.
        - Понял, не дурак.
        - Давай, - кивнул девушке, - я подброшу тебя домой, на сегодня хватит эмоциональной встряски.
        Вал поднялся первым и перехватил Егора.
        - Я с тобой к Берднику.
        - Нет! - потянул на себя дверь, пропуская вперед Матвееву.
        Дударев покачал головой, не разделяя подобного мышления. Генка самый настоящий бандит и просто так лишний раз пальцем не пошевелит.
        - С ним опасно связываться…
        - Не опасней чем с остальными. Долг платежом красен, а он мне должен, Вал, и при чем нехило. Я хочу тебя попросить - свяжись с нашими парнями в Воронеже и Донецке, пускай проверят тамошние склады. Как вариант, металл может осесть там. Если да, то заберем его, пока не поздно.
        Лида шла немного впереди и ловила каждое произнесенное Егором слово. Нет, подобная информация останется при ней, однако угнетающее чувство тревоги неприятно засосало под ложечкой.

* * *
        Впервые за прошедшие три дня они остались наедине.
        Егор отъехал от завода на приличное расстояние и остановил машину, съехав с обочины под развесистые ветки кленового молодняка. Трасса была безлюдной, не считая изредка проносившихся фур дальнобойщиков.
        Лида сложила руки на коленях и повернула голову к Студинскому. Он тоже повернулся к ней, впившись взглядом во взволнованное лицо.
        - Поговорим, предательница? У нас… - сверился с часами, - где-то минут сорок, - произнес с мягкой улыбкой, и только наличие этой улыбки сдержало порыв выскочить из машины и нестись, куда глаза глядят. Как метко он попал в цель, даже не подозревая, насколько оказался прав.
        - О чем? - прошептала одними губами, наблюдая за тем, как Егор потянулся к её волосам.
        - Например, о том, как ты слила меня, оставив наедине с самым настоящим Гитлером в юбке, а сама смылась и ни разу не навестила.
        - Я знала, что ты в надёжных руках.
        - Ммм, значит так, да? Хорошо, я запомню твою доброту. Память у меня на такие вещи отличная.
        Каждое слово, сказанное в полголоса, открыто ранило и без того измученное сердце.
        - Это всё или будут ещё темы для обсуждения?
        - Ещё… - пропустил шелковые пряди между пальцев, сдерживаясь из последних сил, - я хотел сказать… что… - мысли путались, - веришь, не хочу тебя отпускать. Знаю, всё слишком быстро, но… я не могу делать вид, что ничего к тебе не испытываю.
        Ей тоже было не легко. Глупо отрицать очевидное. Но если у Студинского это было влечение чистой воды, то у неё - самые настоящие чувства. Они и мешали сделать вдох, давя неприятной тяжестью.
        - Лид, не молчи. Я не принуждаю, - горько улыбнулся, оторвав взгляд с настороженных серо-зелёных глаз, и посмотрел в окно, настраиваясь на то, что хотел озвучить. - Знаю, знакомство у нас неважнецкое и не в моих правилах завязывать отношения на работе… - снова посмотрел на застывшую девушку, поражаясь её встревоженному состоянию. - Это под запретом. Было. До встречи с тобой.
        Взял холодную руку в свою обжигающую и слегка потянул на себя, заставив податься вперёд, отчего её сердце сладко замерло.
        - Только скажи «да» или «нет».
        Только скажи «да» или «нет»…
        Лида отвела взгляд, не выдерживая подобной откровенности. Если скажет «нет», совесть, не дающая покоя двадцать четыре часа в сутки успокоиться хотя бы на сотою долю. Станет легче. Ненамного, но станет. Но будь всё проклято, как же ей хотелось сказать «да». Как же безумно хотелось испытать эту мучительно-сладкую агонию, о которой говорила Тимохина, и отдаться ему всецело, не только телом, а и душой. И дело тут не в стремлении угодить Удовиченко. Нет. Дело в том, что она влюбилась. По-настоящему.
        Казалось, прошла не минута, а целая вечность. Всё это время Егор даже не дышал, наблюдая за сменой эмоции на её лице.
        К черту! Всё к черту. Зачем спрашивать, если давно всё решил? Не было смысла противостоять ей. Не было смысла каждое утро повторять как мантру, что ничего не выйдет. Выйдет. Верил, что так и будет. Впервые после развода повстречал женщину, с которой захотелось отношений. Нормальных. Правильных. И отпустить её сейчас было бы самой большой ошибкой.
        Не стал ждать ответа, всего лишь обвил рукой тонкую талию и властным рывком пересадил к себе на колени, не дав опомниться.
        Горячее дыхание согревало её шею, обволакивало приятной истомой. Они ещё даже не поцеловались, а температура в салоне накалилась до предела.
        Находясь полностью под властью магнетического взгляда, Лида послушно оседлала его сверху, спустив с цепи рвущееся на волю желание. Студинский обнял её, впечатывая в себя ещё сильнее и потерся носом о бархатную щеку.
        - Как догадался? - прошептала в приоткрытые губы, наслаждаясь обжигающими прикосновениями.
        Егор отстранился, остановив взгляд на чувственных губах, и уверенно произнес:
        - Я бы всё равно тебя соблазнил. Мне ещё никто не говорил «нет».
        Лида засмеялась, откинув голову назад, и Егор рвано выдохнул, почувствовав, как каменная выпуклость брюк прижалась к её промежности.
        - Так вот чем ты занимался всё это время? А я-то думала. И как?
        Голубые глаза налились темнотой. Расширенный зрачок заполнил практически всю радужку, насколько велико было желание обладать ею прямо здесь и сейчас.
        - Думаю, мастерства мне не занимать.
        - Какой самоуверенный.
        - А то…
        Больше не смог контролировать себя. И так был на пределе. Сколько всего навалилось за последние дни, с ума можно сойти. А он держался. И всё благодаря её присутствию. Не смотря ни на что, доверился безоговорочно. Распахнул настежь дверь, впуская в свою жизнь, и радовался, словно пацан, давно позабытому чувству эйфории, заполнившему каждую клеточку.
        Поцеловал… Дразняще приник к мягким губам. Сначала медленно, невесомо, пробуя на вкус, осторожно проникая в сладкие глубины рта навстречу игривому язычку всё глубже и глубже. Она была именно такой, какой он и представлял. Трепетной, отзывчивой, нежной.
        Руки сами потянули края блузки и проникли под шелковую ткань. Лида вздрогнула, ощутив, как его ладони пробежались вдоль спины, погладили шею, снова опустились в самый низ и, переместившись на живот, со сдерживаемой страстью, нагло накрыли жаждущую прикосновений грудь. Он обжигал её каждым прикосновением, каждым скольжением опытного языка. Этот язык поспевал повсюду, мелькая на трепещущей шее, на налившихся приятной тяжестью полушариях, сладких губах.
        Ей тоже захотелось прикоснуться к нему. Верхние пуговицы тёмно-синей рубашки едва не оторвались, сорвав с его губ хриплый смех.
        - Осторожней, девочка, мне ещё на встречу ехать.
        Лида зарылась пальцами в поросль волос на его груди, погладила красиво оформленный золотой крестик, покоившийся на массивных звеньях, и довольно улыбнулась.
        - Ничего, как-нибудь выкрутишься.
        Он тут же вжал её в напряженный член, вызвав болезненно-сладкий спазм у обоих, и тоже улыбнулся, услышав тихий полустон-полувздох.
        Не хотел, чтобы их первый раз произошел в машине. Только это и останавливало. И блузку не до конца расстегнул, позволяя кружевному лифчику чуть соскользнуть вниз, обнажая полную грудь. Кожа нежная, горячая под руками. Зовущая. Созданная для ласк и поцелуев.
        Мимо промчалась фура, оглушив своим свистом обостренные чувства. Не услышав её приближения, Лида испугано вскочила, но Егор быстро вернул на её место.
        - Подожди!.. - прохрипел, зарывшись лицом в каштановые волосы, и надавил на плечи, удерживая на коленях. - Ещё пять минут.
        Она замерла, не решаясь пошевелиться. В ушах бурлила кровь. Оглушающе билось сердце.
        Егор прижал её к себе, стиснув буквально до хруста, и так и застыл, прислушиваясь к собственному колотящемуся сердцу. Оно, сердце, ускоренно отсчитывало быстротечное время и заставляло под конец действовать рвано, поспешно, воруя у реальности такие сладкие минуты близости.
        Ну почему именно сейчас? Ну почему именно так?
        - Где же ты была раньше? - спросил на выдохе, когда начало отпускать. Судя по часам, на которые посмотрел обреченно, он уже давно должен быть в офисе, а они ещё даже не въехали в город.
        Лида ничего не сказала в ответ, не смогла бы выдавить из себя хоть звук. Если бы на самом деле их встреча была чистой случайностью. Тогда бы это было волшебство, самое настоящее. Ведь притяжение между ними возникло ещё с самого начала. Но, действительность была таковой что…
        Стоило посмотреть в голубые глаза, как понимание пронзило каждый нерв и мышцу: это навсегда. Не важно, на час, на ночь, на неделю. Всё равно, навсегда.
        Беспечно улыбнулась, застегивая пуговицы тёмно-синей рубашки. Обвела пальцем его подбородок, контуры губ и поцеловала, коснувшись языком нижней губы.
        Егор рыкнул, углубляя поцелуй и обхватив её лицо руками, не позволил отстраниться даже когда в кармане брюк призывно завибрировал телефон.
        В итоге обреченно застонал, отпуская девушку, и севшим от желания голосом ответил на звонок.
        - Да, Геныч... Не вопрос, я тоже через двадцать минут буду… Именно, важное дело, ага, - подмигнул засмущавшейся Лиде и приподняв бедра, поправил через карман брюк внушительно выпирающий член. - Лады. Считай, уже на месте.
        Лида начала приводить в порядок свою одежду. Глубоко втянула воздух в легкие, чтобы хоть как-то усмирить дыхание, разрывающее грудь, и кровь, несущуюся по венам с такой скоростью, что голова кружилась. Не у одного Егора был стояк. У неё там тоже было мокро. Даже опасалась, что может остаться влажный след на кожаной обивке кресла. Пришлось сцепить ноги, словно это могло помочь.
        Егор потянулся к бардачку, достал сигареты и, прихватив одну губами, бросил пачку обратно. Стоило успокоиться, и так по телу гуляла мелкая дрожь неудовлетворенной страсти. А ехать нужно и так обнаглел.
        Прикурив, выехал на главную дорогу и, помня о страхе девушки, неспешно покатил по трассе. Был зол. На невозможность получить желаемое. На обстоятельства. На ситуацию. На проблемы, которые должны были всплыть в скором времени.
        Лида уловила смену его настроения. От недавней пылкости и нежности не осталось и следа. Возле неё снова находился холодный и властный мужчина.
        - Егор, а можно с тобой?
        Ей так хотелось быть рядом с ним каждую секунду, ведь времени осталось совсем мало.
        - Тебе там не место, - прозвучало резко, и тут же, заметив её поникший взгляд, добавил смягчившись: - Прости… Бердник не тот человек, перед которым стоит светиться. Эта встреча… кхм… будет… короче, Лида, есть вещи, о которых тебе лучше не знать.
        - Интересно, будь на моем месте Римма, ты бы взял её с собой? - обиделась, хотя понимала, что не имеет на это никакого права.
        - Нет! Полегчало?
        - Не то слово.
        - Эй, - положил руку выше её колена, и легонько сжал, привлекая к себе внимание. - Бердник не деловой партнер, не близкий друг или инвестор. Он - бандит, самый настоящий, авторитетный. Я хочу поговорить с ним кое о чем, и это будет чисто мужской, а не деловой разговор, понимаешь?
        Она-то понимала, просто жуть как переживала. Не сдержалась, накрыв покоившуюся на бедре руку своей.
        - Я думаю, что груз похитил Удовиченко, - выдала, не решаясь посмотреть в удивленные глаза.
        - И откуда такая осведомленность, стесняюсь спросить?
        - Вал говорил, что между вами давние тёрки и он вполне может быть причастен к…
        - … так, - перебил, сделав несколько коротких затяжек и выбросил сигарету в окно, - позволь мне самому решать, кто что сп*зд*л, ага? Или у тебя есть доказательства?
        Лида сцепила на груди руки, всматриваясь в знакомые окрестности. Как же быстро они доехали. Время такое коварное: то ползет, когда нужно спешить, то мчится, как сумасшедшее, когда нужно притормозить.
        - Нет, я просто чувствую.
        Егор хмыкнул, остановившись в начале её дома.
        - Чувствует она… Девочка, не лезь в это дело. Я серьёзно. Ты моя помощница, хранительница тайн и доверенное лицо, но с Удовиченко я разберусь сам, договорились?
        Она лишь кивнула головой.
        - Умница, - поспешно поцеловал, прощаясь и в который раз сверился с наручными часами. - Не забивай дурным голову, лучше настройся на поездку.
        Легко сказать да тяжело сделать.
        Долго смотрела в след умчавшейся иномарке. По телу до сих пор гуляла приятная истома, а губы сладко ныли. Искусанные и зацелованные. Припухшие. Коснулась их пальцами, грустно улыбнулась. Не думала, что так накроет, вовлечет в безумный водоворот страсти.
        Рядом с ним была готова на всё, лишь бы смог понять в конце. Лишь смог простить…
        Переступив порог квартиры, чуть не навернулась через огромную спортивную сумку Дани. Сердце рвануло вверх, и застряв в горле, шугануло вниз. Это всего лишь сумка, но не он сам.
        - Пап, я дома!
        Из кухни послышались шаги.
        - Привет, дочунь. - Отец был в приподнятом настроении. Серо-зелёные глаза искрились радостью. - Я сегодня был у Даньки. А?!.. Как тебе новость? - Заулыбался, наблюдая за реакцией дочери.
        Лида так и застыла в прихожей, не веря своим ушам.
        - Боже, это же здорово. Как он? Что говорит по делу?
        - Говорит, адвокат толковый, сразу принялся рыть. Но опять же, потребуется время. Теперь всё по-новому. Проверяется каждая зацепка и улика. Даня - держится молодцом. Исхудал, правда. Говорит, кормят паршиво.
        - Я же говорила? Говорила! - победно заявила она. - А ты поспешил опустить руки.
        Иван согласился с дочерью, признав свою слабость. Хорошо, что в их семье хоть кто-то с непотопляемой верой в самое лучшее и светлое.
        - Я тоже хочу к брату. И вообще, почему не предупредил, вместе бы пошли?
        - Да всё как-то спонтанно получилось: на работе ни с того ни с сего отправили в вынужденный отпуск на две недели; потом ты позвонила, обрадовала, а потом решил, что пора мне с ним поговорить по душам. Времени прошло немало. Я многое понял. Он перестал сторониться. Плюнув на всё, сразу с работы и поехал. Но меня расстроил тот факт, - продолжил мужчина, - что, свидетель того, с недавних пор, мертв. А мы и не знали… Как теперь докопаться до истины?
        Лида всё же сняла туфли, и облегченно расправив стопу, прошла на кухню. На столе красовались горячие бутерброды, на которые она поднасела словно с голодного Севера. О том, что узнала о смерти свидетеля ещё пару недель назад, промолчала, а то бы сразу начались вопросы: почему не сказала и откуда информация.
        - Не переживай, - закончила с одним бутербродом и потянулась за вторым. - Это нам на руку.
        - Лида! Разве можно так говорить? И вообще, ты руки мыла?
        - Не-а…
        - Как маленькая, ей Богу.
        Пришлось юркнуть в ванную и вымыть руки, получив от отца нагоняй в виде шутовского подзатыльника.
        - Пап, а ты куда собрался? - вернулась за стол и продемонстрировала пахнувшие зелёным яблоком руки.
        Иван присел за стол и возобновил сортировку всевозможных поплавков с крючочками.
        - Николай Петрович пригласил на недельку к себе на дачу. А я что? Я согласился. Не сидеть же весь отпуск в четырёх стенах и задыхаться от жары. У него там и речка практически у дома, и какой-никакой огород. Лес. Завтра с утра на электричке и махнем.
        У Петровича тоже недавно жена умерла от сердечного приступа. Так он и сдружился с отцом Лиды, коротая с ним свободное время как не за игрой в домино, так в шахматы. Собственной дачи у Матвеевых никогда не было, поэтому предложение провести отпуск поближе к природе Иван принял сразу же, как только услышал. В сумке были вещи первой необходимости и некоторые мелочи, без которых мужчина, по старой, доброй привычке уже не мог существовать. Осталось перепроверить рыбацкие принадлежности и завершить осмотр удочек. Если повезёт и будет улов - можно приготовить уху на костре. Точно! Уха.
        Вскочил со стула и заметался по кухне, в поиске котелка. Лида не стала мешать ему и уже направилась в свою комнату, как неожиданный звонок в дверь заставил остановиться на полпути.
        - Это ко мне, - протиснулся мимо неё отец, открывая дверь, - Петрович обещал подогнать леску… Ой-й-й, - протянул, привлекая внимание Лиды, - Серёжка?!.. Какими судьбами?
        - Добрый вечер, Иван Степанович, проходил, как говориться, мимо. А Лида дома?
        Прятаться не было смысла, тем более что отец гостеприимно распахнул дверь, пропуская нежданного гостя в квартиру.
        Тарановский недолго помялся у прохода, не зная, как быть, считав с лица девушки безрадостное выражение, но всё же решился и шагнул вовнутрь, подмечая про себя, что убранство квартиры ни капельки не изменилось за прошедшие восемь лет.
        - Привет, - поздоровался несмело, теряясь под прицелом невероятных глаз.
        - Привет.
        - Э-э-э… ребятки, вы тут пообщайтесь, а я к Петровичу сбегаю, - быстро нашелся Иван, и не успела Лида удержать его на месте, выскочил на площадку, прикрыв дверь.
        Сергей облегченно выдохнул и сделал шаг в направлении девушки.
        - Не подходи! - выставила вперед руки, отступив назад.
        - Будь по-твоему. Поговорим тут, - согласился, прислонившись к стене. - Я всего лишь прошу не игнорить и выслушать, в конце концов. Неужели я не имею на это права?
        Лида всё же прошла в гостиную, и Сергей последовал за ней, правда, на приличном расстоянии.
        - Прости меня… - начал, присев на миниатюрный пуфик, на котором смотрелся крайне нелепо. - Я в курсе, что не имел права обижать тебя и нести всю ту чушь.
        Матвеева обняла небольшую подушку, всматриваясь в поникшее лицо Тарановского, и тихо произнесла:
        - Я уже и забыла о тех словах.
        - Правда? - воспрянул.
        - Кривда.
        - Не понял…
        - Что ты не понял, Серёжка? Меня заело, что ты якшаешься с Молоковым, как ни всем не бывало, лебезишь. Как я должна была реагировать? Это раз. Во-вторых, не рассказал об убийстве липового свидетеля. И… - махнула рукой, не желая признаваться, что сама ничуть не лучше. Каждый день смотрит в глаза тому, кого предает подчистую.
        - Что «и»? - напомнил Тарановский, наблюдая за ней.
        - Не важно.
        - Не важно? То есть, ты хочешь сказать, что на остальное тебе всё равно? Что был с девушкой, что сцепился с тем козлом? - она утвердительно кивнула, а он присвистнул. - Нормально-о-о. Значит, стоило ещё раньше прийти?
        Лида промолчала. Сейчас это всё не имело значения, казалось таким несущественным.
        Сергей одним быстрым движением пересел к ней на диван и схватил за руку. Лида не успела ничего сообразить, как он сжал её руку в кулак и начал бить себя по лицу.
        - Ты чё творишь, ненормальный? - попыталась забрать руку, но он продолжал наносить удары, не отпуская её взгляда.
        - Вымаливаю прощение.
        - Придурок.
        - Ага, - улыбнулся, - ещё тот.
        Не сдержалась, рассмеялась. На Тарановского невозможно долго злиться. Это не тот человек.
        - Я прощу при одном условии: ты расскажешь, что делал в тот вечер возле Юрки.
        - А ты взамен поведаешь, как оказалась в окружении Студинского.
        Ещё чего! Не дождется.
        - Я всего лишь его ассистентка, - отмахнулась, давая понять, что ничего интересного.
        - А со стороны и не скажешь.
        Лида покраснела, смутившись, когда вспомнила, как восседала на Егоре, подставляя затвердевшие соски под жаркие, ненасытные губы и залилась румянцем пуще прежнего. Трусы, и те неприятно холодили промежность, напоминая о непередаваемых ощущениях. И это только прелюдии.
        - Ясно, - изрек Тарановский, - я так и понял, поезд ушел.
        - Ничего ты не знаешь!
        - Ну да, ну да. Лид, я ведь не дурак и прекрасно знаю, что значит этот взгляд - как минимум влюбленность.
        - Так, хватит обо мне. Я жду твоих откровений!
        Серёжка вздохнул, поднялся с дивана и подошел к распахнутому окну. С минуту стоял молча, решаясь, стоит ли начинать говорить о том, что уже не имело значения.
        - Не будет никаких откровений. Я хотел подкатить к нему, сблизиться для дела - ты всё испортила. - Поправил штору и выглянул во двор, со всей силы сжав подоконник. Он уже понял, что Матвеев невиновен и что все, кто замешан в этом деле подкуплены. У него была такая возможность, а Лидка взяла и запорола всё, заявившись в клуб.
        Лида подошла к нему и как в старые времена потерлась плечом о его плечо.
        - Прости, я ведь не знала. Почему не сказал раньше?
        - Ой, будто ты мне всё рассказываешь.
        Он был прав. Лида нуждалась в его поддержке, дружеском участии, но рассказать о Тимуре не могла. Тарановский - не Илонка. Сразу бы начал геройствовать и махать шашкой. Слишком высоки ставки, чтобы так рисковать.
        - Мир? - протянула руку, больше не в силах терпеть разногласие со старым другом.
        Сергей посмотрел на протянутую ладонь. Всё потеряло смысл. Все оправдания. Объяснения. Лида уже не та девочка из прошлого, да и он не тот долговязый паренек, сходивший по ней с ума. Стоило отпустить её.
        - Мир, - крепко пожал её руку и приобняв за плечи, поцеловал в каштановую макушку. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
        Глава 13
        Первый день в Москве, а я уже устала.
        Думала, приедем, пойдем на выставку, посмотрим на продукцию, себя покажем, на людей посмотрим. Потом экскурсия по городу, кафе, прогулка, то да сё. Щас!
        Нет, ну серьёзно, это может приносить кайф?
        Наверное, будь я владелицей заводов-параходов, меня бы тоже всё влекло, вызывало трепет, неподдельный интерес, но я бедна, как церковная мышь, так что… пришлось наиграно охать и ахать, делая вид, что чёрная мраморная глыба, размером с меня, жуть как важна в наше время, ага.
        Не успели приземлиться в аэропорту, как нас уже поджидал шикарный Джип, взятый в аренду на два дня. Я потирала руки, представляя, сколько всего можно на нем увидеть, сколько всего посетить.
        Егор только посмеивался с подобного нетерпения и вовремя осадил его, намекнув, что пока не закончиться презентация продукции - никто никуда не рыпается.
        - Ты сама настояла на этой поездке, так что… - развел руки, - придется потерпеть.
        А я и терпела, шляясь за ним от одного стенда к другому. Вообще-то, если не кривить душой, тут было на что посмотреть. Да и масштаб мероприятия впечатлял. Огромная территория была полностью заставлена всевозможными макетами и продукцией. Проскакивала машиностроительная и горнопромышленная техника.
        И так до трех часов дня.
        Егор чувствовал себя, как рыба в воде, совсем позабыв обо мне. Я видела, как его приветствовали, завлекали в спор, как прислушивались к мнению. Он постоянно с кем-то пересекался, обменивался рукопожатиями, визитками.
        Столько людей и все далеко не бедные. Сильные, влиятельные, богатые. Куда не сунься - везде бизнес, деньги, инвестиции, прибыль.
        По началу старалась не отставать, поддерживала разговор, мило улыбалась, запоминала имена и фамилии, занимаемые должности, а потом, устав от калейдоскопа мелькающих лиц, отправилась на поиски ТехМашевской команды.
        Найти наших было не так уж и просто. Пришлось попетлять среди многочисленных «витрин», пока не заметила главного конструктора в компании разработчиков и директора по сбыту. Блин, словно дальних родственников повстречала. Обрадовалась, не то слово. В ожидании Егора, стала рядом. Никто и словом не обмолвился о недавней эпопее с исчезновением металлолома. Потенциальные клиенты, действующие и будущие деловые партнеры - никто не должен узнать. Все понимали, что подобная огласка только усугубит ситуацию.
        Другое дело с презентацией продукции гранитного карьера. Там все светились от гордости и собрали многочисленное количество заинтересованных отечественных и заграничных строительных компаний.
        Наблюдая за Студинским и любуясь его широкими плечами, не сразу обратила внимание на знакомую белокурую фифу, лихо влившуюся в компанию беседовавших с Егором мужчин. Она с ходу стала объектом восхищения и едва не лопнула от посыпавшихся сверху комплиментов. Рядом с ней околачивался приземистый, упитанный седовласый дядька и чисто по их внешнему сходству стало понятно, что они родственники. Как там любит говорить Тимохина: «Земля круглая - за углом встретимся»? Так и получилось. Я протащилась полстраны не для того, чтобы в итоге столкнуться с Семёновой именно в этом городе, именно в этот момент.
        Вот всё могу понять. Честно. И то, что не имею права на ревность, и то, что появление Аньки совсем не повод для неё, но блин… тяжело. Тяжело после того, как узнала, что её пытаются напарить Егору в жены всеми правдами и не правдами.
        То ли мой взгляд реально наделен сверхспособностями то ли Егор, наконец, заприметил мое отсутствие, но как только я принялась недовольно буравить его затылок, он тут же обернулся.
        Даже на расстоянии почувствовала обоюдное влечение. Его глаза обещали многое и будь всё проклято, если сегодня я не получу его сполна. Тело мучительно заныло, требуя близости, язык непроизвольно увлажнил полураскрытые губы и Егор, извинившись перед бизнесменами, поспешил ко мне. Семёнова проследила за ним и недовольно скривилась, стоило Студинскому обнять меня за талию.
        - Устала? - заглянул в глаза, продолжая удерживать руку.
        Я воспламенилась от одного только запаха его парфюма и обняла в ответ, закинув руку за шею. Благо, мы стояли в сторонке и никому не мешали.
        - Егор, давай сбежим отсюда? Сколько можно, а? С самого утра одно и то же. Я знаю неподалеку уютное кафе. Посидим, поедим нормально, поговорим. Только ты и я?
        Он вздохнул и бросил короткий взгляд через плечо на толпу мужиков, ожидавших его возвращения.
        - Давай завтра? Нас пригласили в ресторан и, сама понимаешь, отказываться не красиво.
        - Надолго?
        - Я постараюсь управиться как можно скорее. - И весьма ощутимо надавил на талию, сжимая тяжелой ладонью легкую ткань. - Знай, что все мои мысли только о том, как поскорее оказаться с тобой в номере и снять это проклятое платье. Черт, Матвеева, - наклонился к уху и, обдав жарким дыханием, прошептал, - ты могла надеть что-то менее сексуальное?
        - Не-а.
        - Я так и понял. Смотри, трахну где-нибудь подворотне и вся романтика.
        - Напугал кота сосиской, - шаловливо прошлась пальчиком по пуговицам его рубашки в самый низ и игриво захлопала ресницами.
        Это надо было видеть - Егор запрокинул голову и громко рассмеялся, ничуть не смущаясь заинтересовавшихся подобным взрывом эмоций посетителей выставки.
        - Ох, Лида, и откуда ты только такая?
        - Из микрорайона Южный, - заулыбалась в ответ, любуясь мелкой россыпью морщинок в уголках его глаз.
        Как бы мне хотелось, чтобы он всегда так смеялся: открыто, громко, искренне. Чтобы всегда так смотрел на меня: со смесью дикой страсти и щемящей нежности.
        Я разрывалась. Разрывалась между желанием увидеть брата целым и невредимым и возможностью предупредить Егора о грядущем захвате. Задыхалась. Запуталась. Раздвоилась. Сердце с одним, кровь и душа - с другим. Предам одного - подставлю второго. И наоборот.
        - Лида-а-а, ты меня слышишь? - голос Егора прозвучал будто издалека.
        Я поняла, что прекратила улыбаться и испуганно вцепилась в отворот его пиджака.
        - Всё хорошо. Просто голова слегка закружилась.
        - Смотри, если тебе плохо… - голубые глаза с тревогой всматривались в мое лицо.
        - Нет, нет, я в порядке. Сейчас поем и всё пройдет. Поехали скорее, пока твои бизнес-партнеры не поставили на нас жирный крест.
        Егор снова засмеялся, заметив, что для этого им придется изрядно попотеть и, заботливо придерживая за руку, повел к выходу из павильона.

* * *
        Было глупо надеяться, что Семёнова останется на выставке. Щас. Она тоже потащилась в кортеже машин, восседая за рулем красной Ауди. Ладно я, но она?.. Какого вообще фига? Та-а-ак, вдох-выдох, вдох-выдох. Раздражает.
        …За длиннющим столом все едва поместились. И где их сколько набралось? Человек двадцать, как минимум.
        Егор постоянно поддерживал разговор с пожилым мужчиной и периодически окутывал меня обеспокоенным взглядом. Я мило улыбалась, давая понять, что всё отлично и украдкой наслаждалась его скользящими прикосновениями к спине.
        Как оказалось, этот пожилой мужчина не кто иной, как крестный Студинского Леонид Решетняков, который уже долгие годы обитет в Москве, оставив весь бизнес старшему сыну. Егор рассказал ему о ситуации с «ТехМашем» и он дал совет задействовать в охрану территории ментов.
        - … тогда у тебя будет правовое заключение о несанкционированном захвате и плюс ко всему - готовые свидетели под боком, - заключил он в конце разговора и хлебнул минералочки, вместо распиваемого вокруг конька.
        Поднявшись из-за стола, Егор достал телефон. Я догадалась, что он пошел звонить Дудареву. Несколько раз и мой сотовый вибрировал от принятых сообщений. Проверила. Удовиченко, в своей излюбленной манере кнута и пряника потребовал стопроцентной отдачи нашему «общему делу» и напомнил, чтобы я была послушной девочкой. Сразу удалила переписку и залпом осушила бокал шампанского, встретившись с насмешливым взглядом Семёновой. Не смотря на недавнее чувство голода, есть перехотелось.
        - Двойка Студинскому, причем жирная. Разве можно оставлять такой бриллиант без присмотра?
        Я обернулась и встретилась с внимательным взглядом тёмно-карих глаз владельца ликероводочного завода Кирилла Омельянова. Он первым заприметил Егора на выставке и всё время был рядом. Интересный, весёлый мужчина, вот только жена у него - полная противоположность. Сразу раздула перья, недовольно уставившись в нашу сторону.
        - А вам - единица! - кокетливо захлопала ресницами. Лучше бы в гостиницу поехала. - Как можно оставлять жену?
        - Её-то? - наклонился над самым ухом, и меня обдало спиртным. - Её можно. Её никто не умыкнет. Надорвется. - И рассмеялся, задорно подмигнув, имея в виду лишний вес благоверной. - А вот с такой красивой девушкой, как вы, я бы не против потанцевать, если, конечно, удостоюсь подобной чести.
        Эх, была ни была, потанцуем. Мужчина приятной внешности. Смешной. Не смотря на бесконечные шутки, умеет держать себя в руках и вести культурную беседу.
        Танцевали под песню Киркорова «Жестокая любовь» и Омельянов умело копировал певца, подпевая на припеве.
        - Вот так и живем, Лидочка, - заливал он, рассказывая о своем несчастливом браке. - Страдаем от невозможности помолодеть лет так на десять и развестись.
        - Скажете ещё. Вы же видели, на ком женились двадцать лет назад.
        Глупая попытка поддержать разговор. А глаза-то, глаза на входной двери. Где же ты, Егор? И так всегда: потащит за собой и оставит.
        - Видел, - вздохнул мой партнер. - А толку-то?
        Наблюдая за его обреченным лицом и представляя, как ему перепадет после танца, я невольно заулыбалась. Умеют же люди создавать себе проблемы, ничего не скажешь. Есть жена, есть дети, внуки, многомиллионный бизнес - живи не хочу. Так не-е-ет же, нужно завести любовницу, поприставать к чужим бабам - лишь бы жизнь малиной не казалась.
        Егор вернулся за стол под конец второго танца. Сосредоточенный, мрачный. Что же там случилось, что он снова вернулся в свое привычное состояние?
        - Тебя ни на минуту нельзя оставить одной, - сказал задумчиво, как только я присела рядом.
        - На минуту? Ничёсе у тебя проблемы с ориентацией во времени, - возмутилась, пригубив шампанское. Нравилось, как оно туманило мозг, даря обманчивое чувство легкости и беспечности. - Какие новости?
        - Пока тихо.
        - Егор, у меня плохое предчувствие. Может, позвонить Моренко?
        Он настороженно поднял глаза.
        - Уже сделал.
        - И?.. Что он сказал?
        - Сказал, посодействует.
        Облегченно выдохнула, пытаясь не смотреть на него, понимая, что веду себя странно. Чем больше людей он подключит, тем больше шансов отстоять завод.
        - А с Бердником удалось поговорить?
        - Я ведь сказал не лезть в это дело, - в голосе послышались недовольные нотки. - Сказал или нет?
        Я сглотнула, не понимая, почему, как только дело касается «ТехМаша» он начинает злиться.
        - Сказал…
        - Разве я слишком много требую, м?
        - Нет, - уже совсем не понимая, в чем моя вина. - Не слишком. Но неужели не ясно, что я переживаю?
        Егор взял меня за руку, согревая холодные пальцы в огромной ручище. Задумался. Снова далекий и непонятный. Чужой.
        - О чем ты думаешь? - казалось, мы одни в ресторане. Гул голосов, музыка, женский смех - всё воспринималось как фон. Что-то несущественное и ненужное.
        Он невесело улыбнулся.
        - О тебе.
        Я растерялась. Внутри всё сжалось. Мучительная, изнуряющая боль переплелась со сладким ожиданием грядущей ночи.
        - Обо мне? - прошептала, не веря. - Что можно обо мне думать?
        Егор придвинул стул ещё ближе, приподнял мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
        - Думаю, что ты очень интересная женщина. Загадочная, наблюдательная, отзывчивая, сострадательная.
        Я напряглась, опустив взгляд, и он это почувствовал.
        - Я?.. - нервно хихикнула, стараясь не обращать внимания на серьёзное лицо, застывшее на расстоянии дыхания. - Я обычная девушка, не имеющая за спиной ничего, кроме высшего образования и оно, как видишь, не особо пригодилось. Что ещё? До сих пор живу с отцом и…
        Он перебил меня:
        - А ещё думаю, что ты очень красивая.
        - Надо же… - улыбнулась, собрав всю волю в кулак, - А я наоборот, пытаюсь не думать о тебе.
        - И как, получается?
        - Не особо.
        Егор расплылся в улыбке и заговорщицки подмигнул, покосившись на остальных присутствующих:
        - Может, ну его, эти посиделки? Поехали в гостиницу.
        - А как же налаживание деловых связей? - поддела, хотя в душе несказанно обрадовалось представившейся возможности поскорее слинять. Семёнова и так уже сотню раз сожгла меня на костре, а потом снова воскресила и снова сожгла.
        - Да ну их. Секс с тобой намного важнее.
        И сказано это было таким вибрирующим голосом, что у меня подкосились коленки.

* * *
        Целовались у входа в ресторан, в машине, у гостиницы. Горели желанием, прижимались к каждой стене, будь-то наружной или внутренней.
        Чудом вспомнили о ключах, а то пришлось бы возвращаться на ресепшн. Администратор и так бросала на нас весьма выразительные взгляды. Ещё бы, Егор даже при ней не прекращал ласкать мою шею нежным поглаживанием длинных пальцев.
        А потом… едва ворвавшись в номер и утонув в мягком свечении одинокого светильника оказалось, что меня стиснули со спины, прижимая грудью к стене. Каменная выпуклость брюк возбуждающе тёрлась об ягодицы и дурманила голову, заставляя желание главенствовать над разумом.
        - Шшшш - прохрипел у виска, когда я захотела повернуться к нему лицом. - Не дергайся!
        Он издевается?! Как вообще можно оставаться недвижимой когда… ммм… эти дерзкие руки… Пришлось ухватиться за его запястье, удерживая равновесие, потому что начала терять сознание от нахлынувшей сверхчувствительности.
        - Егор…
        - Да, моя сладкая девочка?
        Боже-е-е, я схожу с ума от одного только звука низкого голоса, насыщенного таким обещанием, что между лопаток пробежала волна мелкой дрожи. Его руки, словно стальные тросы вокруг моего трепещущего тела, нагло исследовали каждый миллиметр.
        - Я… больше не могу… - мысли путались.
        Скоро он возненавидит меня, возможно, уничтожит, но это потом, когда буду умирать, тонуть в собственном бессилии и ничтожестве.
        Сейчас же…
        Егор мягко рассмеялся и, скользнув правой рукой под платье, ловко запустил её в трусики, накрыв лобок. Повернув голову, застонала в приоткрытые губы, желая поскорее ощутить его там. Но он не спешил. Для начала прошелся пальцем между сочных, набухших губок, надавил на чувствительно-пульсирующий клитор и нырнул двумя пальцами в самую глубь, не прекращая вполсилы таранить меня сзади, сжимая свободной рукой отяжелевшую грудь.
        Сделала резкий вдох от скользящего движения влажного языка вдоль шеи. И без того жаркая ночь превратилась в сплошное безумие.
        Я тёрлась ягодицами о его член, гладила легкую небритость щеки и сходила с ума от жарких губ, пытавшихся слиться с моими.
        Всё же повернувшись, встретилась с потемневшим, обезумевшим взглядом и полностью отдалась под натиск жадных губ, в мгновения ока оказавшись приподнятой над полом. Ноги сами обхватили его бедра, с силой прижали к себе, будто проделывали подобное не единожды.
        Егор вжал меня в стену, обхватив покрепче ягодицы и впился в губы сокрушительным поцелуем. Я вскинула руки и сомкнула их на его затылке, перебирая пальцами короткие пряди и едва не задохнулась, почувствовав, как его язык начал медленно потрахивать мой рот, а белье взмокло настолько, что влажная дорожка выделенного сока скользнула по промежности прямо на его пальцы.
        Дернулась, улавливая колоссальное возбуждение вперемешку со смущением. Никогда не испытывала ничего подобного, но Егор ещё сильнее надавил, вдавливая в стену, буквально до боли и не разрывая зрительного контакта, демонстративно слизнул эту саму влагу с пальца.
        Он и сам был на грани. Дышал тяжело, тело налито мышцами, а глаза - два темных океана с бушующим внутри ураганом пока ещё контролируемого желания, ожидавшего момента, когда опытный хозяин спустит его с цепи.
        Это стало той точкой отсчёта, после которой у нас обоих снесло крышу.
        Не помню, как оказались на широкой кровати, но сильное тело, пылающее под моими руками, не забуду никогда. Егор сорвал платье, устав бороться с многочисленными пуговицами и с ходу припал губами к возбужденно-торчащим соскам.
        Я потеряла стыд, постанывая на весь номер. Открыто. Не таясь. Я так долго об этом мечтала. Его запах, вкус, порой мягкие, порой напористые губы, покалывающий подбородок, грубые и в то же время нежные руки - всё отдавалось во мне мириадами микро оргазмов, балансирующих на грани с реальностью и эйфорией. Он покорял, подавлял, заставлял умолять, шептать приглушенно его имя и изнывать… изнывать от сладкой, мучительной пытки.
        Расстегнула до конца рубашку, стащила её с широких плеч, оголяя взору подрагивающие от нетерпения кубики пресса, обвела их пальцем и медленно, не спеша, прочертила дорожку ниже, ещё ниже, пока не встретилась с твердой плотью под тканью.
        Егор перехватил мою руку, отведя в сторону.
        - Только не говори, что тебе не хочется, - вернула руку обратно и потянула резинку трусов, выпуская поблескивающую головку, успевшую выделить мутную каплю смазки.
        Егор судорожно сглотнул, притягивая к себе, на уровень затуманенных глаз. Что-то мягкое, необычное промелькнуло на его лице. Нежное. Ласкающее. От чего сердце рухнуло вниз, а потом взметнулось в высь. Таким взглядом на меня ещё никто не смотрел.
        - Хочется… - прошептал, направляя мою руку на подрагивающий член. - Ты даже не представляешь, насколько.
        Я осторожно сжала его, потом поиграла налившимися от желания яичками и, разместившись между ног, лизнула глянцевую кожу.
        Обезумела. От запаха и вкуса подрагивающей плоти во рту сошла с ума. Егор застонал, запустив пальцы в мои волосы, и это подхлестнуло к действию: язык принялся выводить замысловатые узоры, не поддаваясь контролю разума. Как же мне нравилось его мощь, набухшие венки под пальцами. Не стесняясь, отдалась примитивному желанию сделать приятно тому, кого признала, определила как «своего мужчину», которому хотелось принадлежать всецело хотя бы на короткий миг.
        - Лида, остановись, - Егор приподнял меня, всматриваясь в одичавшие от желание глаза и потянулся к губам, одновременно приподнимая над собой.
        Поцеловал. Медленно. Не жадно. Тягуче и сладостно. Слегка захватывая губы, пока не углубляясь, а только полизывая сверху. От этого испытала больше ощущений, и они были ярче, чем, если бы он просто напористо прижался ко рту. Он ласкал его, оставляя легкое чувство голода и желание взять ещё больше. Не сдержалась, ответила, не выпуская до сих пор зажатый в руке член и впустила бойкий язык в самые глубины рта, обнимая свободной рукой крепкую шею, дурея от прикосновения курчавой, жесткой поросли волос к своей груди. Каждое его движение, скольжение, натиск - наркотик для меня. Его вкус - на моих губах и мой - на его.
        В какой-то момент Егор опустил меня, но тут же заключил лицо в ладони, прижавшись лбом ко лбу. Дышал рвано.
        Это безумие. Самое настоящее безумие, но блин, такое сладкое.
        Была похоть, самая настоящая. Была страсть, безудержная, влекущая. Был голод, такой, что плыло перед глазами, а в ушах бешеными толчками отдавалась пульсация сердца. Но… было что-то ещё. Что-то такое, что быстро пронеслось, оставив после себя неизведанное доселе чувство принадлежности друг другу и приятную, заклейменную тяжесть в области солнечного сплетения.
        Неожиданно раздавшийся телефонный звонок не прозвучал громогласно. Не заставил вздрогнуть. Я ждала его. В спешке потянулась рукой к брошенному на прикроватную тумбочку сотовому, но Егор удержал, не позволяя отстраниться.
        - Ты куда? Пускай трезвонит.
        - Я только посмотрю, вдруг это Вал.
        - Подождет.
        Если следовать инструкциям Тимура, я вообще должна была незаметно отключить телефон Студинского вместе со своим ещё давным-давно. А потом усыпить бдительность, соблазнив, и так вскружить голову, чтобы выпал из действительности на целые сутки.
        - Лид, ты меня слышишь? Не порть момент.
        - Я быстро.
        Сбросила наглую руку, но Егор снова прошелся ею по торчащим соскам, небрежно задевая их слегка шершавой ладонью, и хрипло засмеялся, встретившись с моим гневным взглядом.
        Внутри всё оборвалось - на экране действительно отсвечивал номер Дударева. Господи, пускай он просто звонит полюбопытствовать, как прошла выставка. Пожалуйста!!! Ответила на звонок. Вал был взволнован и попросил позвать Егора.
        Не прошло и несколько секунд, как Студинский мгновенно изменился в лице, рывком вскочив с кровати.
        - С-с*ка-а-а... Это что ещё за хрен?.. Бляяяя, - заметался по комнате, - п*зда ему. А по телефону клялся и божился… Вал, ты только продержись до моего приезда. Лида, - громыхнул так, будто я не рядом, под рукой, а на другом конце города, - немедленно звони в аэропорт. Любые деньги, слышишь, пох** можно и частником, но я должен вылететь в течение часа. Живо!
        Я рванула к сумочке за телефоном и дрожащими руками принялась пробивать информацию.
        - … да, да… будь на чеку, - продолжал Егор, на ходу натаскивая разбросанную одежду и пакуя чемодан. - Сейчас я позвоню Берднику… Ага… И менты подтянуться. Не лезь на рожон. Ты меня понял? Чтобы холостыми и Вал… Слышишь?.. Наших береги, не дай бог кого-нибудь зацепит… - мимолетный взгляд в мою сторону, то ли обвиняющий, то ли с благодарностью. - Так… я сам разберусь. Твое дело удержать завод до моего возвращения.
        Я видела, как играли его скулы, как сжимались кулаки. Так противно стало на душе, до волчьего воя просто.
        - Что случилось? - не думала, что я такая хорошая актриса, но и не спросить не могла.
        - Что там с билетами? - вопросом на вопрос. А сам уже полностью одет. Одна я расхристанная, с оголенной грудью да зацелованными губами.
        - Есть. Но прямого рейса нет, придется сделать две пересадки.
        - Это всё херня. Собирайся. Я жду внизу. У тебя пятнадцать минут.
        - Егор… - потянулась к нему, удерживая, и пытливо заглянула в горящие решительным огнем глаза.
        - Что «Егор»? Завод у меня пытаются отжать, пока я тут х**ней страдаю. Как чувствовал, что не стоит уезжать.
        - Кто?
        - Некий Бандурко. Прикинь, впервые слышу о таком. Бл*дь, по любому подставная рожа.
        - Но ты ведь сможешь дать отпор? Сможешь?..
        Он отвел мои руки, освобождаясь от цепкой хватки.
        - Не знаю, Лид… Был бы на месте - с уверенностью сказал, что да, а так… Тут точно кто-то роет под меня, причем конкретно. Знать бы кто…
        - И что тогда… ну… если бы знал?
        Оказывается, кровь может стынуть. Егор посмотрел угрожающе, остро.
        - Уничтожил бы, - процедил сухо, - и дело с концом.
        Глава 14
        И снова Егор ушел в свои мысли. Закрылся. Иногда ругался по телефону, находясь на грани нервного срыва. Иногда замолкал, выкуривая одну сигарету за другой, смотрел исподлобья.
        Я тоже держалась настороженно, покусывая изнутри щеку. Словно и не было испепеляющей близости. Каждый ушел в себя, предаваясь тревожным мыслям. И было бы проще, подойди я сейчас к нему и произнеси слова утешения. Но по взвинченному состоянию, по ожесточенному оскалу видела - что не скажи - не поможет, не принесет облегчения. А ещё понимала, что фальшива такая поддержка, не искренняя.
        Во что могло вылиться собственное непослушание, старалась не думать. Всё потом. Сейчас бы не поддаться панике и не выдать себя с потрохами, но… чем больше смотрела на Егора, чем больше проникалась его состоянием, тем противней становилось на душе, тем сильнее было искушение поддаться порыву и признаться во всём.
        И только собиралась открыть рот, как звучала телефонная трель, и Егор с головой уходил в разговор, абстрагировавшись от окружающего социума, скрывшись за завесой сигаретного дыма. Остальные восемь часов до дома он молчал, изредка поигрывая скулами и бросая на меня цепкие взгляды.
        Уже пересев в БМВ, я несмело потянулась к нему, погладив по щеке.
        - Я верю, что всё будет хорошо.
        Он невесело улыбнулся, остановив взгляд на моих губах.
        - Провидица, что ли?
        Мотнула головой в сторону, избегая пристального внимания.
        - Если бы… Просто знаю, что ты не привык проигрывать.
        - Правда, не привык, - произнес задумчиво и словно стряхнув с плеч мировую усталость вмиг собрался всеми группами мышц, и ободряюще добавил: - Ничего, Лидок, прорвемся. И не через такое проходили. Что нам какая-то сотня головорезов, правда?

* * *
        В пять часов утра Х5 влетел на территорию завода, остановившись перед высоким ограждением. За этой двухметровой стеной колыхалось море людей. Больше полторы сотни пацанов, как доложил подбежавший к Студинскому замначальника милиции, заняли первую проходную, взяв в заложники бригадира ночной смены. Остальные рабочие, во главе с Дударевым и охранной заняли оборонительные позиции главного корпуса и вот уже девять часов находятся под обстрелом.
        Егор выругался. Вал не отвечал на телефонные звонки. Связь оборвалась два часа назад. Никто не знал, есть ли там раненные на данный момент.
        - Не волнуйтесь, Егор Андреевич, - поспешил успокоить заместитель, - мои ребята ждут разрешение начальства. Как только получим распоряжение - сразу приступим к действию. Сами понимаете, я не в праве брать самолично ответственность за происходящее.
        - Чё ты несешь? - охренел Егор, взяв мента за воротник накрахмаленной формы. - Там люди внутри, понимаешь?.. Люди!
        Словно по команде послышались выстрелы и в нашу сторону полетели дымовые гранаты. Егор отшвырнул заместителя и, схватив меня за руку, потащил за припаркованный в десятке метров от ограждения автобус.
        - Сиди здесь и не рыпайся! - приказал, всматриваясь вдаль, будто ожидая кого-то. - А ещё лучше - езжай домой!
        - Я не оставлю тебя, даже не надейся!
        Егор чертыхнулся, пригнув голову от очередного выстрела.
        - Хрен с тобой. Но чтобы никуда, понятно?
        Я молча закивала головой, судорожно цепляясь в напряженные плечи. Выстрелы не прекращались.
        - Почему они бездействуют? - повернулась в сторону выстроенного за щитами отряда спецназначения. - Моренко ведь обещал прикрытие.
        - Моренко - перебежчик еб*ч*й. Кто-то хорошо его обработал, раз страх потерял основательно.
        - И что теперь?
        - А х*й его знает. Сейчас приедет Бердник, и будем решать. Ты главное не отсвечивай, лады?
        Сжимаясь от нахлынувшего страха, проследила за удаляющейся спиной в белой рубашке и тихо взвыла, заломив в бессилии руки. До последнего была надежда, что Удовиченко сыграет в открытую, заявив свои права на «ТехМаш», но он в который раз продемонстрировал подлую душонку, спрятавшись за чужими спинами. Всё продумано до мельчайших подробностей. И снова я без шанса на спасение.
        Солнце уже поднялось над горизонтом, пронизывая деревья яркими, золотистыми лучами. Стало холодно. Поежилась, кутаясь в тоненькую кофточку, и выглянула из укрытия.
        У ворот завода начали собираться родственники взятых в заложники работников, журналисты, правоохранительные органы. До сих пор было не понятно, почему бездействуют последние, когда даже СМИ объявили бойкот.
        Все окружили Студинского, требуя, угрожая, умоляя. Наплевав на приказ, я подошла к собравшейся толпе. Егор недовольно сдвинул брови, заметив мое приближение и переключил внимание на пожилую женщину.
        - Егор Андреевич, да что же это такое? У меня ведь там сын. Пашка Ляшенко, знаете? Такой высо-о-окий, с веснушками и муж, Степан… сколько лет верой и правдой…
        - Всё будет хорошо, - пообещал он, успокаивая. - Мужа вашего знаю. На все руки мастер. Я так же, как и вы, переживаю и сделаю всё, что в моих силах, но не позволю причинить им вред.
        Неподалеку притормозил внедорожник и Егор быстрым шагом направился к нему. Я сразу поняла, что это Бердник, стоило только взглянуть на внушительную фигуру.
        С виду это был здоровенный мужик, под сто двадцать килограмм, с коротко стриженым ёжиком, глазами-бусинками и сломанным носом, придававший квадратной физиономии прямо таки устрашающий вид. Егор держался с ним свободно, непринужденно, ничуть не робея перед бандитской внешностью.
        Я видела, как авторитет достал бронежилет и вручил его Студинскому. Потом они обменялись несколькими фразами, после чего Егор пожал ему руку, прощаясь, и на его лице застыла тревога. Что случилось? Разве Бердник не должен помочь?
        - Чего вы ждете? - завопил один из присутствующих мужиков. - Разве не видите, что ему и дела нет до наших отцов. Конечно, куда уж нам?.. У него бизнес топят - вот где задница полная.
        Сволочь. И где ты только взялся, подстрекатель долбанный?
        - Прекратите! - встала перед ним, вздернув подбородок. - Егор Андреевич своих в обиду не даст. Быстро же вы позабыли добро, показав истинные лица.
        - Какое добро? Ты чё несешь? Да если бы не он, я бы владел пятью процентами акций. А ваш Студинский путем обмана и шантажа заграбастал их себе. Мужики, чего стоим, поможем Бандурко установить законное право на владение.
        Началась потасовка. Это была провокация. По-нормальному, стоило не вестись на неё, оставаясь хладнокровным, но сделать подобное в сложившихся обстоятельствах было ох как не просто.
        Подлетевший к зазывале Егор, едва сдерживал себя в руках. На мощном торсе красовался бронежилет, в руках зажата рация. Многочисленные журналисты вмиг наставили на него камеры, защелкали фотоаппараты, ослепляя глаза.
        - Егор Андреевич…
        - Егор Андреевич…
        - Пару слов, пожалуйста.
        - Ваши конкуренты в грядущих выборах во всю заявляют, что вы незаконно стали владельцем «ТехМаш» устранив его предыдущего владельца.
        Егор яростно заиграл скулами, метнув на журналистку убийственный взгляд:
        - Если это так, то кто тогда путем чёрного реестра пытается перехватить на себя завод? По данным службы безопасности это Бандурко Артём Олегович, который утверждает, что владел им раньше, так?
        Журналистка замялась.
        - Так…
        - Получается, что он воскрес?
        Не смотря на накал обстановки, послышались поодинокие смешки.
        - Милая, мой вам совет: не ведитесь на поводу у злоумышленников, пытающихся отжать чужое, а опирайтесь на неоспоримые факты. Я могу с полной уверенностью сказать, что никакого права у Бандурко и у того, кто стоит за ним, на завод нет. Все их действия противозаконны. Так будет до тех пор, пока вышестоящие органы будут бездумно давать ключи государственных реестров кому попало. Документы - подделка! Завод - мой!!! И я не намерен отдать его кому бы то ни было.
        Я гордилась Егором. Его выдержкой, умением держать интонацию, привлечь внимание. Люди сплотились вокруг него, прислушиваясь к каждому слову.
        И когда возле нас остановился Икарус, забитый до верху парнями, одетых в каски, бронежилеты, с винтовками наперевес, многие отступили вглубь толпы. Оказалось, это была обещанная помощь от Бердника.
        В этот момент из проходной прозвучал оглушающий взрыв такой мощи, что у всех собравшихся перехватило дыхание, а некоторые упали на колени, прикрыв головы руками. Потом ещё один, и ещё… Тут же послышались крики, женский плач, выстрелы, звук бьющегося стекла. Менты прикрылись щитами, спасаясь на этот раз от разъяренной толпы, бросившейся на них с обвинениями в бездействии.
        Начался хаос.
        Я в панике кинулась к Егору, однако он свирепым взглядом приказал стоять на месте и побежал к образовавшейся в проходе бреши. Остальные активисты, вперемешку с людьми Бердника ринулись за ним следом.
        Разве можно остаться в стороне, безучастно наблюдая за тем, к чему приложила руку?
        Страх липкими пальцами сковал и без того сжавшееся сердце и оплел паутиной всё тело. А если кто-нибудь пострадает? Вот так, ни про что, ни за что? Из-за меня…
        - Горит!! - закричал кто-то.
        Вдали, там, где находился склад готовой продукции, взвились чёрные клубы дыма.
        - Вызывайте пожарных, немедленно.
        - Да что же это такое…
        Я вспомнила, что в моем распоряжении не до конца севший телефон и принялась отчаянно набирать 01.
        - И скорую, девушка, - подсказала одна из активисток, воинственно размахивающая палкой перед представителями правоохранительных органов. - Чувствую, она многим понадобиться.
        Через пятнадцать минут среди всеобщего гула голосов, ругани и эмоционального накала послышались звуки сирены. Первыми неслись пожарные, потом две кареты скорой помощи и замыкали процессию несколько УАЗиков с мигалками.
        Пускай это будет кошмарным сном, после которого останется только неприятный осадок. Не будет ни металлического привкуса крови во рту от прокушенной изнутри щеки, не будет запаха гари и криков ужаса.
        Стоило кортежу из спецмашин ворваться в ряды людей, как плевавший на всё отряд спецназначения бросился на территорию освободившейся проходной и, наконец, принялся за выполнение непосредственных обязанностей. За ними понеслись оперативники, три немецких овчарки, врачи…
        Пожарная автовышка помчалась вслед бегущей впереди толпы активистов к горящему зданию, а я замерла в воротах, не имея возможности пошевелиться. Из главного здания, где находился цех механической обработки и кабинеты руководства начали выводить задержанных. Потом…
        А потом я пошатнулась, хватая ртом воздух, пытаясь удержаться за образовавшуюся вокруг пустоту. Показались первые заложники. Кто-то шел опираясь на участливо предложенное плечо, кто-то - своим ходом. Дударев, состарившийся лет так на десять, с измученным, осунувшимся лицом шел рядом с самодельными носилками, выкрикивая просьбу расступиться. Совсем рядом раздался истошный крик, и я закрыла уши.
        Пустота заполнилась человеческими телами, меня начали толкать в разные стороны, но я так и продолжала стоять, гипнотизируя взглядом окровавленного парня, проплывшего совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Сердце пропустило один удар. Но какой… Казалось, вся жизнь пронеслась перед глазами.
        - Пашка-а-а… - заголосила пожилая женщина. - Сынок…
        Её перехватили, не позволяя мешать эскулапам оказывать первую помощь.
        - Эй, кто-нибудь, ей плохо…
        - Тёть Лен, ваш сын герой, - принялся успокаивать женщину Вал, кивнув мне вместо приветствия. - Он жив. Ранение не опасное. Много крови потерял, но жизни ничего не угрожает. Вы меня слышите?!
        Она лишь обессилено кивнула головой и расплакалась навзрыд. Я отмерла, испытав невероятное чувство облегчения, и принялась высматривать в толпе вышедших на улицу бойцов Егора.
        Он сразу нашел меня глазами и устало улыбнулся. Сглотнула, заметив перевязанную чуть выше локтя левую руку. К нему поспешил дежуривший у выхода врач и потащил за собой к скорой.
        - Пустяки, - послышался рядом голос Валентина. - Резиновая пуля - плёвое дело, но болеть будет невероятно.
        Я хмыкнула, не разделяя подобного оптимизма.
        - Ты так говоришь, будто знаешь.
        - А то! - обиделся, но уголки глаз посмеивались. - Смотри, - и задрав запыленную калошу брюк продемонстрировал два шрама чуть ниже чашечки. - Больно, до… ладно. Не важно. Ну ты поняла, да? Это не смертельно. И паренёк оклемает, вот увидишь.
        - Тогда почему он без признаков жизни?
        - Потеря крови плюс болевой шок. Слыхала о таком?
        На протяжении двух часов у меня так и не получилось остаться с Егором наедине. К нему постоянно кто-то подходил: то работники с семьями, которым он был безгранично благодарен за поддержку, то журналисты, просившие интервью, то оперативники, требовавшие показаний и подачи заявления. Егор отказался, прекрасно понимая, что Бандурко всего лишь муляж. Были возобновлены дела только относительно применения травматического, огнестрельного оружия и взрывчаток.
        - Егор Андреевич, местный канал «Наша Эра», - к Студинскому протиснулся журналист, забирая на себя внимание присутствующих. - Пару слов, пожалуйста. Люди должны знать, что за беспредел твориться в нашем городе.
        Егор потер лицо, прошелся здоровой рукой по волосам и стряхнул головой, возвращая ясность мысли. Было видно, что устал, причем сильно. На лбу залегли глубокие морщины, черты лица заострились, под глазами - темные круги. Однако на обратившегося с просьбой мужчину посмотрел решительно, с полным жизненной энергии взглядом.
        - Я хочу, чтобы все жители города, и не только города, но и вся страна, уяснили для себя одну простую истину, - начал Егор громко и все, кто стоял в радиусе десяти метров притихли. Каждый хотел услышать, что последует дальше. Я невольно залюбовалась его мужеством и стремлением к противостоянию. - То, что здесь произошло - это не история одного завода, одного бизнесмена, или политика, собравшегося навести порядок среди коррумпированной власти. Это история всей страны. На данную минуту в нашей области ещё два аналогичных захвата. Вы только вдумайтесь? Два! А по стране их больше сотни. Ну не получается у нас… - помолчал, глядя в даль, - чтобы средний или крупный бизнес существовал самостоятельно. Честно. Прозрачно. Чтобы людям были рабочие места. Чтобы государству было выгода. Мне была выгода… Вам была выгода. Не получается… - вздохнул, посмотрев на окровавленный бинт. - Всё дело в системе. Не в бандитах, как принято считать, а в системе. Группа уродов в сто, двести человек с оружием нас остановить не сможет. Мы с вами сломаем каждого, кто посягнет на нашу стабильность. Но опять же, вопрос в том, что
это система и в ней состоят абсолютно все. Они работают на то, чтобы самим жить, жрать и не давать то же самое делать элементарно всей стране. Благодаря вашей поддержке, мы отстояли завод, но это только начало. И систему, спровоцировавшую подобный бардак стоит ломать. Иногда физически. Но я вам обещаю - наступит время и мы её уничтожим. Если мы не хотим стоять на месте - будем двигаться вперед. Теперь… - подался слегка вперед, словно перед ним не камера, а ставший вдруг видимым соперник, - … я хочу обратиться к тому, кто надеется подобным наскоком пошатнуть мое положение. Я не буду называть фамилии, но имейте в виду, что отныне каждый из вас на особом счету.
        После столь пламенной речи, раздались одобряющие крики и аплодисменты.
        Управляющего Егор попросил оформить денежные выплаты пострадавшим в перестрелке и провести через бухгалтерию этот день, не смотря на простой, как рабочий.
        Постепенно, ближе к трем часам дня территория завода опустела. Уехали пожарные. Красно-белый автобус забрал натренированный отряд Бердника. Четыре здоровенных микроавтобуса прихватили оперативников с задержанными бритоголовыми парнями.
        Разошлись и люди. Родные забрали своим мужей, отцов, сыновей и неспешной вереницей, потянулись к своим домам кто пеша, кто на велосипедах, кто и на машинах.
        Для многих страшный сон подошел к концу.
        Пока обзванивала коммунальные службы и договаривалась о расчистке территории после взрывов, Егор куда-то запропастился. Знаю, что ещё совсем недавно был возле проходной и обсуждал с главным экономистом возникшую проблему, как в итоге испарился, хотя Х5 стоял на месте. Дударев тоже куда-то подевался.
        Первые шаги за проходную дались с трудом. От увиденного сердце сжалось в болезненном спазме. Привычная эта боль, хорошо знакомая. Сделала глубокий вдох, прогоняя её, а она ни в какую, прочно вцепилась когтями, не желая оставлять в покое.
        Огромные окна зияли зловещими дырами. Под ногами лопались мелкие осколки стекла вперемешку со щепками. Западное крыло склада готовой продукции выпускал в небо сизый дымок, наполняя легкие горечью. Я не специалист и не могу сказать, насколько велик причиненный ущерб, но то, что увидели мои глаза, заставило сделать выводы - потери тут капитальные.
        Думаю, Удовиченко поменял тактику: не стал забирать чужое, отжимая бизнес Егора до последнего. Зачем это ему? Он и так не буден. Не-е-ет, тут дело в другом. Он просто решил разрушить всё, к чему Студинский имеет непосредственное отношение. И если моя догадка верна, то в скором времени подобная участь постигнет карьер с остальными объектами частной собственности.
        Пошатнулась. Желудок свело болезненным спазмом. Нет от голода, нет. От страха. Если это начало - то оно ужасное. Я не хочу освобождения брата ценой разрушенных человеческих судеб. Только не так.
        Егора нашла неподалеку от литейного цеха. Он разговаривал с Валом на повышенных тонах, устало прислонившись плечом к кирпичной стене.
        Я слегка кашлянула, предупреждая о своем приближении, и на меня тут же уставились две пары глаз.
        - Лидок, ты как раз вовремя, - нашелся первым Валентин, гневно сверкнув воспаленными глазами, - скажи хоть ты что-нибудь, а то у меня уже все доводы закончились.
        - А в чем, собственно, дело? - насторожилась, сцепив за спиной пальцы.
        - Зачем ты её втягиваешь? - разозлился Егор. - Ей и без этого есть чем заняться.
        - Буду втягивать. Что поделать, не могу я остаться в стороне и спокойно наблюдать, как ты катишься по наклонной.
        - Фильтруй слова, - рыкнул Егор, оттолкнувшись от стены. - Если бы не Бердник и его люди…
        - Да понял я, можешь не напоминать. Но где гарантия, что не он стоит за наездом и похищением груза?
        Прогуливавшаяся по территории охрана насторожено подалась в нашу сторону услышав конфликт. Егор взмахнул рукой, указывая идти своим ходом и не вмешиваться.
        - Потому что я верю его слову. Пять процентов акций - сущий пустяк по сравнению с дальнейшими проблемами. А они у нас будут, тут и к гадалке не ходи.
        - Да хоть один. Я против, Егор. Про-тив. Ты сам говорил, что из любого положения можно найти выход и мы найдем его. Вместе. Правда, Лида?
        Я оторопело кивнула головой, начиная въезжать в суть проблемы. Нет, нет, только не это.
        - Егор, не спеши рубить с плеча.
        - Ну?! И я о том же, - поддержал меня Вал. - Не связывайся с Генкой, он укатает нас в бетон, если что-то пойдет не так.
        - Как вы не понимаете? Если я не объединюсь с ним - нам и так придет конец. Я не знаю, кто стоит у руля, не могу понять, откуда происходит утечка. Вы или со мной до конца или проваливайте нахрен.
        Вал поднял руки, сделав шаг назад.
        - И ради этого я всю ночь рвал задницу? Я не меньше тебя вложил в "ТехМаш". Мы вместе начинали и… - запнулся, посмотрев исподлобья, - я сам найду эту крысу, но не позволю Берднику войти в руководство.
        - Ну рискни, - Егор угрожающе подался вперёд.
        - Ну и рискну.
        - Можешь начинать прямо сейчас.
        Ещё чуть-чуть, и сцепятся.
        - Прекратите!!! - протиснулась между ними и опустила ладони на плечи Студинского. Он недовольно мотнул головой, против подобного вмешательства и мягко отпихнул меня в сторону, мол, не путайся под ногами.
        Над головой начали собираться грозовые тучи. Откуда не возьмись, налетел сильный ветер, поднимая с земли обгорелые листья с пылью.
        Я снова стала перед ним. Осознано подошла к пропасти. Страшно? Ещё бы. Но лучше так, с разбега, чтобы наверняка.
        То, о чем начала говорить, зазвучало надтреснуто, едва слышно, однако этого хватило, чтобы навсегда утонуть в презрении голубых глаз.
        Глава 15
        - Не нужно никого искать. За всем стоит Удовиченко, а я - та самая крыса, которая сливает ему информацию.
        Сказала, и сразу стало легче. По крайней мере, жить с подобной ношей было уже не под силу. Ожидала, что сразу начнутся вопросы, обвинения, крики, но… вместо перечисленного повисла вопящая, звенящая в ушах тишина.
        До боли сжала пальцы. Уже привычка. Ничего не могла с собой поделать. Глаза заволокло предательской влагой.
        Егор присел на бетонную плиту, упёрся локтями в колени и, опустив голову, посмотрел на усыпанную осколками землю. Что-то такое имело место в его подсознании. Далекое чувство затаенной опасности. Подозревал? Ни в коем случае, но постоянно считывал с её глаз некую тайну. Вот, значит, каковой она оказалась. А ведь ещё с первой встречи насторожила вызовом с привкусом безысходности.
        Лошара…
        Его использовала собственная ассистентка, а он едва не пустил свою жизнь под откос.
        Вал витиевато выругался, накрыв голову руками, и присел на корточки. Сидел долго, покачиваясь вперёд-назад. Единственное, что он мог сейчас сделать, это молчать, так же как и Студинский, переваривая услышанное и выстраивая события в логическую цепочку.
        Лида опустошенно посмотрела на задумчивого Егора. Разве не скажет ничего? Так и будет молчать? Он будто почувствовал её немой вопрос, поднял голову и посмотрел до боли знакомым, леденящим душу взглядом.
        - Почему? - спросил жёстко, цедя сквозь стиснутые зубы. На шее проступила пульсирующая вена, настолько велико было желание вытрясти из неё всю душу. Вместо этого похлопал себя по карману, проверяя наличие сигарет и заматерился, не обнаружив желаемого.
        - Какая разница? - прошептала тихо, не выдержав уничтожающего взгляда.
        - Какая разница? - вскочил Дударев и схватил её за плечи. - Какая разница? Ты… ты издеваешься? Ты хоть понимаешь, что всего этого, - обвел рукой разрушенное здание, - могло и не быть? Что он тебе пообещал? Сколько заплатил? Что дал такого, чего бы мы не смогли дать? - плевался, ожесточенно стряхивая. Хотел откровения. Хоть что-то, что могло поддаться объяснению. Ослепила. И его и Егора ослепила своей непосредственностью и красотой.
        - Вал! - с бетона поднялся Егор и навис над ним. - Отпусти её. Что толку?
        - Не-е-ет, я узнаю. Пускай рассказывает, как делала из нас д*вб*ебов. Теперь понятно, почему бездействовал Моренко. - И ослабил хватку, выпуская скомканную ткань.
        - Не правда! - просипела Лида. - Я не говорила Тимуру ничего, что касалось прокурора, Бердника, универмага и левой врезки. Клянусь!!! - обняла себя руками, вогнав пальцы в онемевшие от напряжения плечи. Пыталась унять дрожь, но ничего не получалось. - Но он откуда-то знает о поездке в Софию, и что там происходило. Егор, среди присутствующих на той встрече был человек Удовиченко.
        - С этим разберемся, - вклинился Вал, не давая возможности достучаться до друга. - Я жду подробностей. Ну?!.. Чего молчишь?
        Почему-то хотелось, чтобы именно Егор наседал, требуя правды. Но он отстраненно играл поднятым с земли куском стекла, не обращая на неё никакого внимания. Словно она пустое место, не вызывающее должного интереса.
        Заговорила… С разрывающимся от боли сердцем, с привкусом желчи во рту, начала с того момента, как Даню присудили к восьми годам заключения. Рассказала о нестыковках, о Тарановском, как он начал собственное, провальное расследование и о своем стремлении помочь брату любой ценой. Говорила монотонно, безэмоционально. Без надежды на понимание. Говорила и осознавала, что своими же руками уничтожила сразу несколько судеб.
        - … я уже была готова к тому, что придется стать его игрушкой, как Тимур неожиданно ошарашил необычным предложением помочь друг другу. От меня требовалось совсем не много…
        Прервалась, почувствовав на себе арктический взгляд.
        Всё это время Егор не перебивал, вбирая в себя каждую букву, каждый звук. Как не старался, не мог остаться равнодушным. И это показное хладнокровие на самом деле стоило титанического усилия.
        - … всего лишь соблазнить меня и доносить ценную информацию, так?
        Закончил вместо неё, наблюдая за поникшими плечами и крупной дрожью, сотрясающей хрупкое тело. Мимолетное чувство жалости задавил ещё в зародыше.
        - Знаешь, что мне интересно: почему не донесла об остальном? - Только этот момент сдерживал, не позволяя затаскать предательницу по судам. Ведь, несмотря на обволакивающую злость, смог отделить эти два факта. - Что тебе мешало? А-а-а, постой, постой! - В один миг оказался рядом и рванул девушку на себя, довольно грубо схватив за подбородок, с жадностью всматриваясь в опустошенные глаза, - Я понял! Тяжело задницей на двух стульях, да? Понима-а-аю, можешь не отвечать. Когда запахло паленным, быстро среагировала. Конечно, кто ж пойдет на такое. Брат ведь ничего не теряет, а ты… Слушай, а ты ни разу не предполагала, что он действительно мог сбить человека? Смотри… и ты не так невинна, как казалась по первой.
        Лида дернулась, словно от удара.
        - Ничего подобного. Мне плевать на твой договор. Можешь хоть сейчас засудить. Я верю, что Даня невиновен и этому есть доказательства.
        - Конечно!! Разве я спорю. Тимур кого угодно заставит признать вину. А что же ты так сплоховала: и брата кинула и себя подставила, м? Не продумала, получается.
        Молча вырвалась из цепких рук. Ещё недавно плавилась от одного только их прикосновения. Признайся в своих чувствах - засмеял бы. Не поверил. Не могла сказать, что из этого было бы хуже. Лучше вот так, с отрезвляющей ненавистью.
        Вал уже не смотрел на неё. Он тер лицо ладонями, зарывался руками в волосы и дергал за них, стоило только увидеть полуразрушенные здание и обгорелые стены.
        - Я ху**ю. А я ещё настоял на поездке в Москву. Ловко же ты нас оприходовала, - произнес потерянно. - Егор, а если бы были жертвы? Ведь этого всего могло и не быть? - и вдруг злостно зашипел, сдерживаясь из последних сил. - Скажи спасибо, что ты баба, иначе…
        Что «иначе» и так было понятно. Гневно махнул рукой и пошел к проходной, оставив Егора самого решать, как быть дальше. С*ка-а-а-а, да они едва не перегрызли друг другу глотки и из-за чего?
        А вот и первые, такие ненавистные слёзы. Они всё же потекли. Лида остервенело стерла их, в который раз посмотрев в холодные глаза. Странно, думала не выдержит скользившего в них презрения, а смогла. Просто чем больше смотрела, тем больше ненавидела себя.
        - Ну как тебе хорошая девочка, а? - улыбнулась сквозь солёную влагу. - Узнал, в чем я ещё хороша?
        - Узнал…
        «Давай, не молчи, выскажи всё, выплесни всю злость. Добей окончательно».
        Именно этого ждала, грандиозного скандала. Видела, как безудержная ярость неотвратимо и неизбежно ломала его, топила в кипящей лаве безумия.
        Но Егор молча смотрел себе под ноги и мысленно прогонял в голове события минувшей ночи. Бл*дь, сколько же в ней противоречий. Дура-а-ак… Какой же он дурак.
        - Значит, ты его… шлюха. - Не спросил, скорее констатировал. - И как? Нет, ну вот честно, мне интересно, каково раздвигать ноги перед одним, а течь перед другим? Прости, - поднял ладони, словив обиженный взгляд, - ничего личного. Констатация факта. И определение «шлюха» как раз в точку.
        Вот она, долгожданная боль. Всё что было до этого - это так, цветочки. Сделала глубокий вдох, запоминая её, и спокойно, без излишних оправданий ответила:
        - Я не «его шлюха» и никогда ею не была.
        - Звучит не убедительно, особенно после того, что ты тут насочиняла.
        - Я не собираюсь оправдываться за то, чего не было.
        - И правильно! Потому что я не поверю.

* * *
        - Садись!
        Егор распахнул пассажирскую дверцу и выжидающе уставился на удивленную Лиду.
        - Что, не ожидала? - хмыкнул, упиваясь её эмоциями. - А я такая культурная сволочь, что не могу позволить девушке п*зд*чить четыре километра, даже если она… - заметив, как она напряглась, всё же смилостивился, хищно улыбнувшись, - да ты и сама в курсе, кто она.
        Лида не стала изображать обиженные чувства. Не в её правилах - это раз. Всё равно не поверит - это два. Вел себя по отношению к ней вполне заслужено - это три. Она морально готовилась к подобному - четыре. Ну а в пятых… потемневшее над головой небо отнюдь не располагало к демонстрации задетой гордости.
        Повисшая тишина убивала. Но после всего сказанного слова были лишние.
        Егор ловко вырулил на трассу, отпустил руль, потянувшись к сигаретам, оставленным с утра на приборной панели и вытянул одну губами.
        Лида зачаровано проследила за его движениями и, словив на себе насмешливый взгляд, поспешила отвести глаза.
        - Будешь? - протянул сигарету.
        Она отвернулась. Хотела огрызнуться, что сам дрюкал, а теперь сует как ни в чем не бывало.
        - Как хочешь. Теперь мне пофиг. Можешь сколько угодно курить.
        Тоскливо стало на душе от этих слов. Горько. Оказывается, есть она, душа. И болеть может и трепыхаться израненными крыльями. А ещё… страдать.
        Не ждала Лида понимания, сиюминутного прощения. Отнюдь. В голове набатом стучали слова Студинского о невозможности простить предательство. От этого и мучилась, смотрела перед собой, стараясь не замечать пристального, испепеляющего взгляда, которым Егор одаривал её, выпуская дым.
        Не сказала о повёрнутости Тимура на садизме. Не хватало ещё, чтобы подумал, будто давит на жалость. Ещё чего. Но он так и не понял, что признавшись во всем, она подставила не только себя, но и брата.
        Не могла разобрать, что прячется в этих голубых глазах. Проскакивало там что-то сродни пониманию, и сразу пряталось за пеленой злости. Отдавшись во власть невесёлых мыслей, не сразу сообразила, что мчаться они уже больше сотни.
        - Егор…
        Взмолилась, в страхе вцепившись в кожаную обивку.
        - Что «Егор»? - достал следующую сигарету, отпустив руль и чиркнул зажигалкой.
        - Мы так можем разбиться!
        - Них** - специально действовал на нервы, запутавшись в собственных чувствах.
        - Сбавь скорость или останови машину! - Лида в ужасе уставилась на мелькавшие за окном пейзажи. На спидометре - сто шестьдесят. И это не предел. Максималка - двести шестьдесят.
        - И не подумаю. А знаешь почему? Потому что не верю в твою фобию. Она не настоящая, как и ты сама. Скажи, Матвеева, ты настоящая?
        Лида промолчала. Твою ж мать, до чего же она красивая. Смотрел на неё и сходил с ума от безумного желания сжать в объятиях, вжаться до хруста в костях, а потом проораться на всю глотку, показывая, насколько она его сломила. Такая идеальная снаружи, внутри же… Сильнее сжал руль, надавив на газ, на автомате переключая скорости. Х5 разогнался под двести, сливаясь с потоком грозового воздуха, ловко обгоняя попутки.
        Да он к ней со всей душой, а она…
        Не смотрел на неё, не видел, как она сжалась, зажав голову между колен, и прикрылась руками. Не слышал её стенаний. Обезумел. Было важно только одно:
        - Почему сразу не призналась, м? Думаешь, не помог бы?! Не пошел на встречу?
        - Егор, пожалуйста…
        - Настолько верила Удовиченко? А по-сути, Лида?!.. Ты предала обоих. ТЫ. ПРЕДАЛА. МЕНЯ. - Не отрывая взгляда от дороги, сжал увесистые кулаки и принялся лупить ими об руль. - Ты еб*чий договор подписала, глядя МНЕ в глаза…
        Как же его переклинило. Перед глазами не дорога - размытое пятно. Сердце громыхало в груди, внутри такая давка - не передать словами. Задыхался. В себе. В своих чувствах к ней.
        - … я ведь спросил… - выдохнул сквозь напряженные губы, выравнивая дыхание, - ты согласилась.
        Лида оторвала от колен голову. От его взгляда виски стянула тупая боль. Х5 ворвался в город, нагло подрезая, обгоняя, лавируя в бесчисленном море машин не сбавляя скорости.
        - По его приказу сосала? Ну?!.. - не унимался Егор, не замечая её полуобморочного состояния.
        - По его! - обезумев, закричала на весь салон. - И сосала, и в Москву потащила - всё по его приказу. Я ведь шлюха, зачем спрашиваешь?
        Закрыла лицо ладонями, сжавшись в комок из напряженных нервов и оголённых эмоций. К чёрту всё. Всё!! Пускай что хочет, то и думает.
        Резкий, оглушительный визг тормозов. Только чудом удержалась на месте, не разбив голову об лобовуху. Грудная клетка с болью во что-то упёрлась и отпружинила обратно в спинку сиденья. Недоуменно опустила мокрые от слёз глаза на мужскую руку, которая молниеносно перехватила её корпус, защищая от прогнозируемого удара, и рвано втянула в себя воздух с расширенными от пережитого страха зрачками.
        - Надо же, не солгала, - его и без того грубый, низкий голос исказился до неузнаваемости. - Хоть в чем-то была честной, - и, рванув дверцу, выскочил на улицу под первые, тяжёлые капли дождя.
        Лида оторопело посмотрела в окно. Егор остановил машину неподалеку от автобусной остановки, практически выскочив на тротуар.
        Заторможено подняла с коврика сумку и тоже вышла на улицу, не страшась хлестких ударов молнии. Отыскала глазами Егора, прислонившегося плечами к росшему неподалеку каштану и медленно, пошатываясь, на дрожащих ногах пошла в противоположном направлении.
        Дождь заливал лицо, скрывая прорвавшуюся плотину слёз. Как же хорошо - можно плакать не таясь, не боясь быть уличенной в душевной слабости.
        Промокла насквозь. Неожиданно навалилась такая тяжесть, такая моральная усталость, что совсем не осталось сил на борьбу с оправданиями. Она не убегала. Нет. Просто не видела смысла оставаться там, где ей уже не было места.

* * *
        Не в курсе, сколько простоял истуканом. Не шевелясь, уставившись в одну точку. Выпал из времени. Может, десять минут, а может - час.
        Вернулся к машине. В салоне пустота.
        Вдохнул влажный воздух, стремясь испытать долгожданное облегчение, и горько улыбнулся - ничего не вышло. Только мокрая рубашка противно облепила разгоряченное тело.
        В салоне тепло и, кажется, ещё присутствует её запах. Откуда-а-а?.. Ну откуда ему тут взяться? Выветрился. Но Егор маниакально втягивал салонный воздух, прислушиваясь к ощущениям.
        Единственное, чего сейчас хотелось больше всего - забиться глубоким, беспробудным сном без каких-либо сновидений и мыслей. А потом проснуться и словно ничего не произошло влиться в привычный ритм жизни. Но телефон, с*ка, если бы мог, уже раскалился от многочисленных вибраций. Кто только не звонил. Проще сказать - кто этого не делал. Таких и на пальцах одной руки пересчитать можно. Поначалу отвечал выборочно, завод куда важнее. А потом и вовсе перешел на беззвучный, задолбавшись слушать одно и то же.
        Пятнадцать пропущенных от отца. Подождет. Уже общались. С той информацией, что теперь была на руках, многое придется переосмыслить.
        Черт! В который раз шибанул кулаком об руль, даже не скривившись от боли в руке - а вот этот звонок пропускать не стоило. Быстро набрал знакомый номер и замер в тревожном ожидании.
        - Егор Андреевич, слава богу, - на том конце связи облегченно выдохнули. - Мы уже не знали, что и думать.
        - Михайловна, как там мама? - вот это самое важное. Всё остальное так, шелупонь, мечтающая захреначить нож в спину при каждом удобном случае.
        - Не очень. Вы бы приехали, хотя бы на десять минут, успокоили. Как увидела вас по новостям, так места себе не находит.
        - А какого хрена ты ей эти новости включила? - разозлился, выруливая на дорогу. - Ладно, - пристрелялся по зеркалам, подрезая обнаглевшую Мазду, надумавшую поупражняться с ним в ловкости, - через час буду. И скажи ей, что жив, здоров. Пускай не накручивает себя попусту.
        За этот час ему стоило принять душ, что-нибудь перекусить и привести себя в более-менее пристойный вид, а то до сих пор в окровавленной рубашке со следами сажи на воротнике.
        В таком взвинченном состоянии, докуривая на ходу сигарету, и ворвался в дом, ошарашив внезапным появлением Федоровну. Вот где баба не от мира сего. Да ей хоть конец света за окном - знай, делает свое дело: гладит, готовит, убирает. Телевизор вообще считает злом. Из многочисленных вариантов просвещения признает только книги и местную прессу.
        - Мать моя женщина! Егор Андреевич… - всплеснула руками, провожая взглядом взвинченного работодателя. - Вы откуда такой разукрашенный? Из Москвы, что ли?
        - Федоровна, не выноси мозг. Быстро сообрази что-нибудь пожрать. Я через десять минут спущусь.
        Оставив бедную женщину теряться в догадках, взлетел на второй этаж и бегом под контрастные потоки воды. В спешке намочил бинт. Выругался. Придется перевязывать.
        В такой же в спешке проглотил то ли завтрак, то ли обед. Как такого чувства голода не было. Но умом понимал, что, если нагрянет в офис - это надолго и возможность перекусить вряд ли появится.
        Кратковременный отдых помог прийти в себя. Обрести прежнее хладнокровие. Внешне. Внутри… а нечего лезть ему в душу. Зачем пачкаться? Там так мерзко.
        Всё же смягчился. С самым важным человеком в мире по-другому нельзя.
        Стоило переступить порог сталинки, как к нему на шею бросилась мать.
        - Егор…
        - Мама-а-а, ну всё, перестань, - принялся успокаивать всхлипывающую женщину.
        Она жалась к нему своим исхудалым телом в поисках потерянного душевного равновесия.
        - Ты же видишь сама, со мной всё хорошо.
        - Но по новостям… Егор, что теперь будет?
        Он вздохнул. С одной стороны было радостно от проявленного интереса, значит, лекарства действуют, а с другой - ну не с матерью же обсуждать планы по устранению Удовиченко.
        - Что будет? А ты как думаешь? Возобновим работу завода. Сейчас там во всю идут ремонтные работы. На мне двести человек, я не могу их оставить без куска хлеба. Стены залатаются, техника отремонтируется. Видела, сколько у меня помощников?
        - Видела, - улыбнулась, смахивая слёзы Галина Сергеевна.
        - Так что всё решим. Впервой, что ли? Вспомни, как отца прессовали в начале восьмидесятых.
        Женщина кивала головой, соглашаясь с доводами сына. Для неё что важно? Чтобы ему ничего не угрожало, чтобы в его жизни были надежные люди. Чтобы он выстоял. Не такой судьбы ему желала. Спокойной хотела, стабильной. Чтобы как у всех: дом-семья-работа. И так по кругу. Чтобы практически в сорокалетнем возрасте, наконец, обрел любимую женщину и… У него ведь были дети или ещё нет? И что там было в 80-х-то?
        - Пойдем, я приготовила твой любимый суп. - Скрыла замешательство, рассеяно скользнув рукой по безымянному пальцу сына. Кольца нет. Но ведь раньше носил?
        Первой прошла на кухню и с мягкой улыбкой на лице принялась расставлять тарелки.
        Егор обреченно вздохнул. Не отказываться ведь, ещё расстроиться. Хотя дома еле заставил себя проглотить пару ложек.
        Жанна Михайловна, медсестра и по совместительству сиделка, воспользовалась моментом, перехватив в коридоре Студинского и как можно тише прошептала:
        - В больничку ей нужно, на переосмотрт.
        - С чего вдруг? - удивился. - Разве есть повод для беспокойства?
        Лично он ничего не заметил. Лекарства хорошие пришли из Германии, ведет себя адекватно, мыслительный процесс не нарушен.
        - А вы поговорите о музыке, о временах года, о самых пустяковых вещах, - продолжила Михайловна. - Егор Андреевич, пять лет уже прошло. Первые звоночки прозвучали ещё на прошлой неделе - не могла вспомнить, зачем нужна зубная паста. Мелочи, согласна, но дальше… - практически перешла на шепот.
        - Сколько?.. Сколько ещё есть времени?
        - Три месяца - максимум. Потом, по любому увеличение доз, возможно, новые препараты.
        - И?..
        - Потом ещё два-три года, а дальше будет видно. Вы ведь понимаете, что только благодаря качественному уходу и своевременному обследованию Галина Сергеевна ещё с нами. Это самое главное.
        Егор пораженно прислонился к стене. Всё к этому шло. Медленно, но уверенно. Посмотрел на копошащуюся возле стола мать, и такая во рту разлилась горечь, что свело скулы. Тот случай, когда все деньги мира бессильны. Когда его любовь и забота не играет роли. Мозг не может противиться болезни. Неизбежное саморазрушение, когда человек не то, что не сможет вспомнить своего имени - есть и пить не сможет. Потому что забудет, что для этого нужно делать.
        - Егорка, ну чего ты там застрял? Я уже всё приготовила.
        Сидя за столом и обсуждая самые безобидные темы (только не попытку рейдерского захвата), смотрел на родного человека и словно видел впервые. С виду - здоровая женщина. И не скажешь, что больна неизлечимой болезнью. Неожиданно молниеносная догадка прошибла подсознание. Эти выцветшие, припорошенные сединой волосы, мягкий овал лица, брови вразлет и огромные, пускай и покрытые сеткой морщин выразительные глаза - всё это вместе отдаленно напоминало Матвееву. Так вот что привлекло его в девушке с самого первого взгляда.

* * *
        - Всё, Вал, на сегодня хватит. У меня уже голова не соображает.
        - Поддерживаю. Всё равно самое главное обсудили.
        Егор допил приготовленный собственноручно кофе и выдохнул через нос дым. Накурился до опупения. Ничего не мог с собой поделать. Раньше, только начинал чувствовать приближение нервного перенапряжения - шел в спортзал выпускать пар. Сейчас… и хотел бы сходить, да времени нет. Вторые сутки без сна. Глаза красные - охренеть можно, а он как заведенный. Всё никак не успокоиться. Пока не наметили дальнейший план действий, и домой ехать не собирался. Какой вообще сон, вы о чём?
        Вместе вышли на улицу. На последней ступеньке Вал остановился, протянув на прощание руку.
        - Мир, дружба, жвачка?
        Егор улыбнулся:
        - Я с тобой не ссорился, - крепко пожал руку, в который раз убедившись, что такой друг как Валентин - на вес золота.
        Встретившись под вечер в офисе, первым делом принялись за решение возникшей проблемы, и недавняя стычка сама собой отошла на задний план. О Лиде не говорили. Толку? И так всё ясно. Зато обоюдно согласились, что пока обойдутся без ассистентки. Им и Матвеевой хватило.
        - Завтра как обычно?
        - Я не знаю, где буду через час, а ты о завтрашнем дне талдычишь, - ответил Егор.
        Вал посмотрел на звёздное небо, наслаждаясь свежестью после дождя.
        - И всё же… что с Лидкой будем делать?
        Ни один мускул не дернул на лице Егора. Спокойный, как удав. Но Вал знал, что всё далеко не так просто.
        - Пока не знаю. Дай немного перевести дыхание. Уволить - слишком много знает. Держать при себе - доверие уже не то. Так только самоубийцы поступают. Вал, я похож на самоубийцу?
        Дударев хмыкнул.
        - Вот и я о том же.
        - Я тут подумал… может, пускай останется на прежнем месте, только в должности секретарши? Кофе там, принеси-подай, иди нах** не мешай. Поставим стол перед дверью и пускай сторожит. Зато перед глазами. Что-то мне не спокойно за Моренко. Вдруг сдаст?
        - Если до этого не слила, то и впредь не будет. Она прекрасно знает, где может оказаться в итоге.
        - Ты о чем?
        - Не бери в голову, - отмахнулся Егор, подойдя к машине. - Поговорим об этом позже. Сейчас важно найти сырье.
        - Кстати, всё хотел сказать, - Вал впервые за день улыбнулся, не скупо, а открыто, практически до ушей, - сегодняшняя речь - нечто. Вот увидишь, «Прорыв» опередит всех. Пора задуматься о кресле мэра.
        Не смотря на ноющую боль в руке, Егор рассмеялся. Ему-то? Спасибо, конечно, но он лучше ещё поживёт.
        Наконец попрощались. Шутка ли, одиннадцать часов ночи. Странно, но спать не хотелось.
        Целый час катался по городу, собираясь с мыслями. Носился по тёмным улицам, слабоосвещенным переулкам, спальным районам. Думал, полегчает. Какой там… Ни хрена.
        Очнулся от того, что рядом с машиной истошно завопил котяра. Недоуменно осмотрелся по сторонам. Не хило так запетлял - прямо по курсу красовалась Лидкина пятиэтажка.
        Стиснул голову руками и опустил лоб, прикрыв глаза. Широкую грудь приподнял глубокий вдох.
        В который раз прислушался к ощущениям внутри. Чего там только не было. Но больше всего ему хотелось…

* * *
        Никогда бы не подумала, что остаться одной в квартире настолько страшно. Ещё и эти бездомные коты, будь они неладны, полночи не давали уснуть. И сон, который вначале сморил, теперь убежал прочь. Так и лежала, свернувшись калачиком на прохладной простыне, прислушиваясь к звукам глубокой ночи. Через открытое окно было слышно, как у подъезда притормозила машина, переполошив надоедливых пушистиков. Наверное, такси. Потом хлопнула дверца и скрипнула подъездная дверь. Ненадолго образовалась тишина.
        Лида перевернулась на правый бок, обхватив колени, и снова уставилась на переливающуюся под лунным светом штору. Смотрела в одну точку с того самого момента, как вернувшись домой приняла душ, и упала на кровать, содрогаясь в рыданиях. Сердце в буквальном смысле разрывалось от боли и тяжкого груза вины. Из-за неё пострадали люди. Из-за неё Егор едва не лишился завода и понес убытки. Где-то в глубине души пыталась найти себе оправдание. Обижалась, что не смогли понять, что не увидели в её поступках стремления исправить ситуацию, да и вообще, не ведали, что за каждую, скрытую от Тимура информацию она расплачивалась, при чем весьма ощутимо.
        Не смотря на пережитый стресс - в голове пустота. Абсолютная. Белое полотно. Мысли все ушли ниже. Неприятно царапали горло, сдавливали сердце, ныли в желудке. Поэтому и прислушивалась к каждому шороху, пытаясь отвлечься.
        Неожиданно замерла, сжавшись ещё сильнеё: обостренный слух уловил приглушенные шаги прямо за дверью. Вздрогнула. Словно вторя ее мыслям, раздался дверной звонок, а следом и постучали. Даже не так, дверь буквально слетала с завес, жалобно скрипя под мощными кулаками. Ломились свирепо, с такой силой, что показалось, те сорвутся с петель.
        Егор…
        Безошибочно определила, что это он и сердце тут же рухнуло вниз, мучительно сладко завибрировав при падении.
        Нельзя открывать. Пускай уходит. Нет её дома. Но вынос дверей и не думал прекращаться. Ещё не хватало переполошить соседей, чтобы вдобавок ко всему вызвали милицию.
        Вскочила с постели и поспешила к двери, совсем позабыв, что с одежды на ней старая майка и стринги. Только когда открыла дверь и встретилась с обжигающим взглядом, поняла, что поспешила.
        Егор прошелся по ней глазами, не упуская мельчайших подробнойстей. Начиная с аккуратного педикюра на ногах и заканчивая каштановой макушкой. Неожиданно. Словно удар под дых. Если мог бы, согнулся пополам, настолько она была сексуальной.
        Решительно шагнул в квартиру, с грохотом захлопнув за собой дверь, и впился взглядом в серо-зелёные глаза. Был в курсе, что одна. Поэтому и осмелился на подобный маневр. Хотел закончить то, что не получилось вчера ночью. Только с одной небольшой поправкой.
        - Зачем пришел? - Лида прислонилась плечом к стене, не пропуская вглубь квартиры. Пускай говорит, зачем приперся и проваливает. Она не намерена выслушивать оскорбления. Он может ненавидеть её, презирать, наказать, как заблагорассудится, но не вешать ярлыки.
        Думала, Егор ответит «поговорить», но он выдал совсем другое:
        - Не бойся, наказывать не стану и к ответу перед законом призывать не буду. Скоро узнаешь, какова твоя расплата в итоге.
        - Надо же, сколько великодушия. Спасибо.
        На её сарказм Егор и ухом не повел. Куда важнее было не проходящее сексуальное возбуждение. Как увидел её впервые - так и мучился им. И сегодня намерен довести дело до конца.
        - Если наказывать не собираешься, то зачем явился? - скрестила руки на груди, не отдавая отчета, что от этого она стала ещё соблазнительней.
        Обалдела немного от его прихода. Не предполагала, что он вообще когда-нибудь посмотрит в её сторону. Полвечера рыдала в подушку над безответной любовью и мечтала, как извинится при встрече. Как расскажет о каждодневной, непростой борьбе над собой. Как не легко предавать доверие. Но стоило насмешке коснуться его глаз и растянуть губы в пренебрежительной улыбке - всё стало ясно - не за этим сюда пришел.
        А Егор и не собирался объясняться. С минуту смотрел в блестящие влагой глаза, а потом рванул на себя, припав к сладким губам с безумным упоением.
        И она ответила, приказав забыть обо всём хотя бы на миг, хотя бы на несколько минут. Как же ей захотелось пережить те удивительные моменты близости ещё раз. Принадлежать ему хотя бы так, через жгучую обиду и презрение. Не важно.
        Егор рывком оторвал её от пола и с силой прижал к стене. Лида не вырывалась, не пыталась отпихнуть от себя тяжелое тело, а прильнула к нему, обвив талию ногами, растворяясь в продемонстрированной силе. Стоило ему скользнуть рукой в трусики и встретиться с её горячим, влажным желанием, как не сдержался, застонав в приоткрытые губы. Она хотела его так же сильно, как и он её. Каждое её прикосновение вызывало неконтролируемую дрожь, заставляло лишаться разума и спустить с тормозов всё, что поддавалось жесткому контролю до этого момента: страсть, обида, злость, гнев… Не существовало чего-то одного. Всё смешалось.
        Обезумев от страсти, он целовал её грудь через тонкую ткань и утробно рычал, сминая пальцами стринги. Её глаза ненормальные, как и его. В них есть всё: желание, мука, боль. На какой-то миг Егор оторвался от Лиды и посмотрел на неё долгим взглядом, продолжая поглаживать влажную промежность.
        Ему невозможно сопротивляться. Как бы не взывал разум отстраниться, как не вопил об опасности - не слышала. Только шум крови в ушах, только ощущение умелых пальцев на клиторе и там, внутри, вдоль половых губ имели сейчас значение.
        Егор прижался губами к её шее. Проложил влажную дорожку к её основанию, снова опускаясь к возбужденно торчащим соскам, и задрав майку, подставив налитую грудь под голодные губы.
        Лида содрогнулась от его удовлетворенного стона. Егор распустил ремень, приспустив брюки и крепко подхватил её за ягодицы. Не стал снимать трусики, а просто сдвинул в сторону и одним резким движением вошел в неё, почувствовав, как её лоно плотно сжалось вокруг члена, а ставшие неожиданно горячими ладони, впились в его плечи, вжимаясь ещё сильнее.
        Перед глазами поплыло от яркой вспышки удовольствия. Она такая… вкусная, сладкая. Невероятная. Могла бы стать его. Но… дернулся, не сумев поставить блок перед потоком чёрных мыслей. Ворвался в неё до упора, до самого конца. Лида сжалась, застонав от невероятно жаркой волны наслаждения, и обвила крепкую шею руками, чувствуя, что начинает проваливаться в бездну. Это был экстаз, граничащий с болью.
        - Давай… скажи… кто из нас лучше! - освободился от рубашки, отшвырнув куда-то на пол.
        Лида не сразу поняла, о чем он, а когда смогла вникнуть в суть, прошептала в приоткрытые губы:
        - Он…
        Собственное безумие вскружило голову. Как он с ней, так и она с ним.
        - Он, говоришь?! Ладно…
        Сама напросилась. Ревность вскружила голову, буквально до искр перед глазами. Теряя человечность, обретал жестокость, стоило только представить её с Удовиченко. А она, глупая, лишь сильнеё распаляла эту жестокость, подливая масла в огонь.
        Не хотел он, чтобы вот так. Хотел по-нормальному. С ласками до головокружения, громкими стонами до упоения. Они и были, эти ласки и стоны, но совершенно иной природы.
        Снова начал двигаться, вжимая её в стену. Целовал до онемения в губах. До боли.
        Лида несколько раз была на грани. Вот-вот и из горла вырвется признание, что он самый-самый, что впервые испытывает подобное крышесносное наслаждение, что Тимур никогда не касался её членом.
        Но только постанывала. Не осознавая реальность, чувствуя его глубоко в себе, горячего и твердого. Он двигался резко, грубо, распаляя и себя и её до первобытных инстинктов.
        - А так?
        Она не отвечала. Не смогла, даже если бы захотела.
        - Молчишь?
        Брал её жестко, бесконтрольно, и в то же время не замечая, что готов на всё, лишь бы она продолжала и дальше биться в его руках, содрогаясь в спазмах, взрываясь от оглушительного оргазма. Замедлился, упиваясь красотой запрокинутого лица, румянцем на щеках, припухлыми от поцелуев губами.
        - Ты лучше…
        Всё же произнесла едва внятно и повисла на его плечах. Стараясь не зацепить бинт, прошлась ладонями по тугим, налитым мышцам и, прикусив губу, уткнулась носом в небритую щеку. Хотела спросить, как его самочувствие, но промолчала. Вряд ли он нуждался в её сострадании.
        Егор опустил ресницы, наслаждаясь последними минутами близости, потерся губами о её мягкие губы и в несколько глубоких толчков достиг разрядки.
        Теперь и сам вздрагивал от мощных девятибалльных волн, накрывших с головой. Это была тёмная страсть. Самое настоящее грубое соитие, лишенный чувственности секс. Или всё же не лишенный? Ласкал ведь её там, такую сладкую и манящую, гладил спину, оставляя после себя россыпь мурашек, нежил упругую грудь, дурея от прикосновения тела к телу.
        Взял её за лицо, чуть сдавив скулы и заглянув в захмелевшие глаза.
        - Сколько? - ошарашил, высматривая первые признаки зарождающегося недоумения.
        - В смысле? - словно издалека почувствовала, как он убрал руки, как осторожно снял её с себя, опуская на пол, и отстранился.
        - Да ты!!.. - едва удержала равновесие. Ноги отказывались держать. - Вообще охренел?
        - Да ладно, я пошутил, - поднял с пола рубашку и перекинул через плечо. - Всего лишь взаимная выгода: ты использовала меня, я - тебя. Без обид, да? - нагло ухмыльнулся. - Но я докажу тебе, слышишь?.. Докажу, как ты ошиблась, не доверившись мне сразу.
        Лида убито подняла глаза. Слишком болезненная расплата за пережитую эйфорию. Не могла дышать, не могла даже сглотнуть. Знала, что именно так всё и закончиться.
        Собирая по клочкам самообладание, отвернулась, пряча предательские слёзы.
        Сзади всколыхнулся воздух, зашевелив разбросанными по плечам волосами - Егор потянул на себя дверь, постоял с минуту на пороге, прислушиваясь к наступившей за спиной тишине, и тяжело переступил его, сделав шаг в темноту.
        Так и ушел, оставив дверь нараспашку.
        А Лида осталась стоять с неправильными ощущениями во всем теле. Унижение, трепет, удовлетворение - все перекликалось между собой. Не жалела о случившемся. Но было больно. Натянутая до предела пружина наконец-то взорвалась, ободрав до крови внутренности. Стоило сделать вдох. Сильнее, глубже.
        Не получалось.
        Медленно сползла по стенке. Было ощущение какой-то нереальности. Словно всё произошло не с ней, а с другой Лидой, а ей выпала возможность понаблюдать со стороны.
        Раньше не понимала, как может человек, сидя на одном месте и не шевелясь, долго смотреть в одну точку. Теперь и сама испытала подобное. Прекрасное состояние, эмоции отскакивают от тебя подобно теннисным мячикам. Сколько так можно продержаться? Полчаса? Час? Всю ночь? У каждого по-разному.
        Ей хватило одного солнечного лучика, чтобы вернуться в реальность, принять её таковой, какая она есть, и заметаться по квартире, в страхе не успеть предупредить Даню о надвигающейся опасности. Не сегодня так завтра Тимур обо всём узнает (если уже не в курсе) и начнет действовать. Ему ничего не стоит провести данные угрозы в исполнение.
        Пришлось подключить к питанию выдернутый со вчерашнего вечера шнур от телефона и начать приводить себя в порядок. Времени совсем мало.
        Не теряя надежды, в спешке приняла душ, кое-как позавтракала, и прихватив нужные документы, засобиралась на улицу.
        В прихожей на тумбочке затрезвонил телефон. И рада проигнорировать, но вдруг это отец? И так вчера весь день была вне зоны доступа.
        Но звонил не отец, а Тимохина.
        - Матвеева, ты совесть имеешь? - завопила в она трубку. - Я с вечера не могу к тебе дозвониться. Ты как вообще?
        Лида устало прикрыла глаза.
        - Да в порядке я, в порядке! Никто не убил, в лес не вывез и не закопал.
        - Типун тебе, Лидка, во-о-т такой здоровенный. Ты что несёшь? Я же места себе не нахожу от волнения, а у тебя шуточки, знаешь ли.
        - Говорю как есть.
        И вдруг захотелось поделиться пережитым. Тимохина ведь в курсе. С ней проще.
        - Илон, - прикусила губу, чувствуя, что опять разрыдается, - я во всём призналась…
        - Ииии… ты в своем уме?!!
        - Как никогда. Ну не выдержала я! Не смогла спокойно наблюдать, как рушиться его бизнес.
        - Ёпрст, Матвеева, и так спокойно об этом говоришь? Он ничего тебе не сделал?
        - Кто?
        - Кто-кто? Конь в пальто! Студинский твой!
        Замотала головой, будто подруга увидит её ответ.
        - Нет, ничего, - глубоко выдохнула, справляясь с эмоциями.
        - Да ты что?!.. Так! Никуда не уходи, я сейчас же еду к тебе - расскажешь во всех подробностях.
        - Стой, стой! Никуда не приезжай. Я сейчас попробую пробиться к Дане. Давай потом встретимся? Я позвоню если что.
        Каково же было разочарование, когда, преодолев не близкий путь, выяснилось, что свой лимит встреч в этом месяце Даня уже вычерпал. Как она не просила, как не умоляла - всё бестолку. Ей в весьма грубой манере дали понять, что тюрьма не проходной двор и тут есть график посещений. Черт, да она в курсе, но неужели нельзя сделать исключение? Нельзя!
        Пришлось тащиться обратно в город не солоно хлебавши.
        Вот теперь Лида испытала нечеловеческую усталость. Она навалилась на плечи, сдавила виски, упала камнем на ноги. Пришел упадок сил. У любого человека есть лимитированный запас энергии. Её тоже не бесконечный.
        Тимохиной позвонила из ближайшего автомата и договорились встретиться через час.
        После всех неудач вяло шла по улице и думала о том, как всё же послать весточку брату, не привлекая при этом к нему особого внимания.
        Сзади, по пятам, крался тонированный Джип, преследуя её, и выжидая подходящего момента. Он и наступил, момент этот, стоило ей свернуть в небольшой сквер.
        Не успела опомниться, даже закричать толком не получилось: два здоровенных амбала в один миг, на ходу, затащили её в салон, ударив чем-то тяжёлым по голове.
        Час расплаты настал.
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ!
        Часть 2
        Глава 1
        - Лида, Лида, а я-то думал, мы с тобой договорились.
        - Не надо, умоляю!
        - Ну-у-у, думаешь мне охота опускаться до подобного. Поставь себя на мое место - ну не могу я пустить всё на самотёк. Не люблю, когда меня не воспринимают всерьёз.
        - Только не трогайте Даню. Я виновата, не он.
        - Ты… конечно ты. На мою компанию с самого утра наехали неизвестные в балаклавах. Моих людей обвинили в коррупционных схемах. Студинский, вместо того, чтобы торчать в Москве - в первых рядах активистов. Какого х** Лида! Тебе жить надоело? Скажи, надоело? Неужели он важнее брата?..
        Сознание уплыло. Осталась только темнота. Так спокойно. И дождь, и мрак - в них можно скрыться. Никто не увидит твоей боли, искаженного муками лица.
        Самообман. Какой же это всё-таки самообман.
        Я стонала, металась в горячке, задыхалась. Кричала. Никто не слышал. Не спешил на помощь.
        Разве не слышите? У меня уже нет сил, так охрипла, голос сел от крика на весь лес. А вы всё не идёте.
        - Лида-а-а…
        Этот голос… Наконец-то, хоть кто-то.
        - Мама-а-а-а-а…
        - Просыпайся. Всё хорошо. Всё прошло.
        - Нет, не хорошо. Не хочу просыпаться.
        - Знаю, родная, знаю.
        - Мне так тебя не хватает.
        - Я всегда рядом. Давай, открывай глазки! Тебя там ждут.
        - Не хочу. Мне так плохо…
        - Знаешь, так получилось, что я не могу пережить оргазмической разрядки, пока не причиню физическую боль. Ты ведь простишь меня? Я ведь не со зла. Поверь, я долго сдерживался. Не хотел калечить, но… вряд ли ты выберешь смерть.
        Лучше смерть…
        Память… Она как и подсознание, просыпается одной из первых. Я слышала шорохи, шарканье шагов, отдаленные голоса.
        Запахи… необычные, непривычные. Откуда они здесь? Я узнала хлорку, йод, спирт. Больница. А память тут как тут - наседает сверху, топчется на груди, вливается в уши, смешиваясь с реальностью. Она, реальность, яркими вспышками перед глазами, запечатленными кадрами жестокости.
        Там есть что-то ещё. Да-а-а, есть. Егор есть, его губы есть. Обжигающие прикосновения. Внутри так приятно и болезненно. Сладко и горько. Именно за эти воспоминания хватаюсь всеми силами, стараюсь удержаться на плаву безжалостной действительности.
        Хотела открыть глаза - не получается. Пошевелить рукой - тоже самое. Сделать вдох - проблематично. Почему так больно в боку? Странно, со стопроцентной уверенностью могу сказать, что лицо не пострадало. Подарок от палача-изверга. Зато тело…
        Всё же попробовала приподнять веки. Медленно, осторожно. Пока расплывчато, не чётко, но могу различить поникшие плечи Тимохиной, скрюченой матом на неудобном стульчике у изголовья, капельницу, две пустые койки у противоположной стены и противный коричнево-жёлтый цвет стен.
        - Илон, - позвала, едва ворочая языком. Голос не мой, чужой.
        Она подняла голову и громко вскрикнула, вскочив на ноги.
        - Наконец-то… Ты как? Пить хочешь? Хочешь?.. Подожди, я сейчас налью. Нет, сначала врача...
        - Даня-я-я… - попыталась приподнять корпус и протяжно застонала: всё тело пронзила острая боль.
        Илонка опустилась на корточки, взяв меня за руку, и принялась гладить по голове.
        - Тихо, тихо, шшш, подожди ты со своим Даней. Сама с того света вернулась.
        Как же она не понимала - пока я тут валяюсь, брата могут избить и похлеще.
        - Мне нужно его увидеть.
        - Ты опоумела? Какой увидеть? Сначала в туалет начни ходить на своих двух, а потом уже за брата переживай.
        Я ни в какую. Знаю, упёртая. Пускай только стены прекратят волнообразно выдуваться, сразу дам деру. Ещё увидим, кто кого. Снова попыталась подняться. На этот раз даже смогла сесть, но Тимохина, мать бы её так, надавила на плечи, пригвоздив к подушке. Зашипела. Да что же это такое.
        - Руки убрала! - вместо грозного тона жалобный писк.
        - И не подумаю, - упёрла она руки в бока. - Ты даже не представляешь, что мы тут пережили. Да, я, на секундочку, чтоб ты понимала, испугалась. Поставь себя на мое место: не каждый день на твоих глазах выбрасывают из машины бесчувственное тело подруги. Да у меня виски поседели. Вот, смотри, - начала перебирать прядь, тыча мне в лицо крашенные пепельные волосы.
        - Они у тебя и так под седину.
        - Нихера. Вот, присмотрись, разве не видишь?
        Было бы смешно, если не было бы так печально. Мне бы её проблемы. Но Илонка так наиграно расстроилась по поводу поседевшей пряди, так причитала, что я невольно улыбнулась и неожиданно дернулась: страшная догадка пронзила мозг.
        - Ты… сказала «мы»? Боже-е-е, папа.
        - Нет, нет, дядя Ваня не знает, - Тимохина замельтешила руками, отчего у меня зарябило в глазах. - Никто не знает, кроме… - всхлипнула, присев на край больничной койки, отчего та жалобно заскрипела и я смогла увидеть, как виновато забегали её глаза. Как же это мне не понравилось.
        - Илона?! - Хотела одернуть её, но слабость не позволила.
        - Прости меня, Лид. Я так виновата перед тобой.
        - Не неси… бред.
        - Виновата! Не спорь! Я… - покосилась на дверь, за которой послышались приглушенные мужские голоса, - не знала, как быть, к кому обратиться, куда бежать. Ты на руках без чувств, вокруг - ни души. Телефон сел. Лид, я… позвонила ему с твоего сотового.
        - Кому «ему»?
        Волна ледяного отчаяния окатила с головы до ног, стоило выкрашенной в белую краску двери податься вперед под чьим-то натиском. В палату, шурша историей болезни, вошел врач, а за ним, следом, показался… Егор.
        Если стены могут рухнуть, то пускай это произойдет именно сейчас.
        Он замер на пару секунд от неожиданности, встретившись со мной взглядом, а потом направился к окну, нацепив на лицо безразличную маску. Я видела, как он опёрся об подоконник, спрятав руки в карманы тёмно-синих брюк, и как изучая меня, под тонкой тканью отчётливо проступили сжатые изнутри кулаки.
        Заведующий травматологией сделал Илонке выговор, упрекнув в несвоевременном докладе.
        - Уважаемая, я вас не за красивые глазки сюда пустил, а чтобы дали знать, как только пациентка очнется. А вы?
        - Так она только открыла глаза, Олег Владимирович, - начала оправдываться подруга, бросив на меня извиняющий взгляд. А извиняться, как оказалось, было за что.
        Он что-то недовольно пробурчал, заглядывая в историю и сняв с плеч стетоскоп, подошел ко мне.
        - Ну, что же, Лидочка, приступим. Наконец я смогу как следует осмотреть вас. Как никак два дня провалялись бревном.
        В тот момент я позабыла обо всем на свете.
        - Как два дня? Вы что? Мне нельзя… у меня брат.
        - Да что вы говорите? - наклонился, ослепив мини-фонариком. - А у меня сестра и что?
        - Вы не понимаете, я должна увидеть его.
        - Обязательно увидите… Так, посторонние покиньте палату, - бросил через плечо недовольно. - А вы, - уже ко мне, - сейчас пообещаете как можно чётче прислушаться к ощущениям и описать их. Договорились?
        Я обреченно кивнула, заметив краем глаза, что Егор и не думал уходить, а наоборот, стоило Илонке скрыться за дверью, подошел к кровати и протянул руку, помогая мне приподняться.
        - Уходи-и-и, - просипела, не в силах оттолкнуть его от себя. - Олег… Владимирович, скажите ему, пускай уйдет.
        Травматолог мягко улыбнулся, прилаживая стетоскоп к грудной клетке.
        - Извините, милая, но желание Егора Андреевича для меня закон. Потерпите немнож… - заткнулся, прислушиваясь к ударам сердца. С минуту перемещал его по грудной клетке, спереди, сзади, одобрительно хмыкая. А потом, закинув стетоскоп, положил обе ладони на её боковые поверхности и аккуратно сдавил.
        - Больно?
        Я протяжно застонала, прикусив губу.
        - Олег, - одной рукой Егор всё же умудрился придержать меня за спину, а второй отпихнул травматолога, - поаккуратней!
        Тот недовольно засопел.
        - Слушай, я учу тебя вести бизнес? Вот и ты не лезь. Я должен исключить перелом. И так много времени потеряли. И вообще, будешь умничать, не посмотрю на дружбу, выставлю за дверь.
        За что мне подобные пытки? Разве я мало намучилась? Его присутствие убивало. Не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии. Не хотела чувствовать тепло его рук. Не хотела заботы.
        Олег Владимирович снова надавил, всматриваясь в лицо.
        - А так, сильно болит?
        - Нет, - выдохнула, переведя дыхание. - Не сильно.
        - Хорошо. Перелома нет. Егор, подними рубашку со спины.
        Что за?.. Где медсестра? Это нормально вообще? Эй!! Начала пручаться, если едва уловимые трепыхания можно назвать пручанием. Студинский приподнял просторную больничную распашонку и громко втянул в себя воздух, вытянув шею. Я не могла разобрать, что он там увидел, да и склоненная под бюстгальтером голова травматолога перекрывала доступ к обозрению, но Егор сразу напрягся, прижимаясь ко мне грудью, и тихо выругался.
        - Мда… Хм… - бормотал врач, рассматривая бочину. - А ну-ка сделайте вдох, как можно глубже. Ага, вот так. Хорошо-о-о-о. Где болит в этот момент?
        Я не знала что ответить, потому что болело везде и одновременно.
        - Ясно. Надо делать снимок. - И склонился над листком, заскрипел ручкой.
        На долю секунды смогла различить, как Егор осторожно погладил спину, возвращая рубашку на место. Или это показалось. Я так остро реагировала на его присутствие. Тело прожигало тысячами иголок от одного только взгляда, что уж там говорить о прикосновениях.
        Постучав, в палату заглянула медсестра.
        - Ой, извините! - девушка испуганно шарахнулась, покосившись на Студинского. - Олег Владимирович, вас там главврач требует.
        - Я занят, - рявкнул, возобновив пальпацию. - Загляну позже.
        - Но…
        - Ты глухая? Что за день такой?
        Медсестра втянула голову и, пролепетав что-то нечленораздельное, скрылась за дверью. Травматолог протяжно выдохнул, закатив глаза:
        - Ну не дают спокойно работать, - недовольно засопел, покосившись на дверь. - Пойду, узнаю, что там стряслось. Я скоро.
        И не успела я воспротивится, как белый халат взметнулся вихрем, оставив меня сам на сам с настороженным взглядом голубых глаз. Оказывается, прошло два дня, а как по мне всё было будто вчера. Всё так ярко ощущалось.
        Егор вернулся к окну, став ко мне спиной. Наконец-то. Глаза сами проложили к нему дорожку. Скользнули по широким плечам, прошлись по светло-русым волосам. В привычном жесте сцепила пальцы, прогоняя внутреннюю дрожь. Не смотря на все слова, что были произнесены и поступки, что были продемонстрированы, где-то в глубине души была рада его присутствию. Обида ушла. Да её, если честно, толком и не было. Заведомо прописала сценарий дальнейших действий. Миллионы раз прокручивала в голове варианты развязки, и каждый раз финал был один и тот же - болезненный. А Егор. Своим появлением внес такой диссонанс, что не могла понять, от чего больше дрожали руки: от упадка сил или от его присутствия.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил, спустя пару минут, чуть выпрямив спину.
        Я уже собралась ответить, мол, не его дело, как увидела свое отражение в окне. Оказывается, всё это время он наблюдал за мной.
        - Лучше всех! - прохрипела, отвернув голову.
        - Заметно… Ладно, - повернулся, скрестив на груди руки, - не за этим пришёл. За брата не переживай - это хотел сказать. Я приставил пока к нему надежного человека, так что Тимур не сможет ему навредить.
        - Что-то не припомню, чтобы я просила об этом.
        - Ещё скажи, что сама бы всё разрулила.
        - Именно.
        - Забавно. А можно узнать, как?
        - Не только у тебя есть связи.
        - А-а-а, я и забыл. Младший лейтенант Сергей Тарановский. Ну-ну. Что же ты раньше к нему не обратилась?
        Видела, что он не в себе. Мысли не могла прочесть, а вот то, что зол, определила сразу. По глазам поняла и кулакам, которые он, не замечая, то сжимал, то разжимал.
        - Сама она. Я уже успел оценить это твое «сама». До сих пор разгребаю.
        Сколько же звенящего презрения в этих словах. Ком в груди увеличился в разы, надавив на легкие. Стало трудно дышать. Упрекнул. Умело надавил на больной мозоль. Пришлось смахнуть выступившие слёзы. Где же этот чертов травматолог?
        - Как Пашка? - спросила, потому что действительно волновалась. Из-за этого собственное состояние воспринималось как должное. Такая себе частичная расплата за содеянное.
        - Уж получше, чем некоторые, - сказал бесцветно. - Идет на поправку.
        Повисла тишина.
        Я смотрела на трещину над дверью и чувствовала на себе гипнотизирующий взгляд. Посмотреть в ответ не было сил. Ни физических, ни моральных.
        Хуже всего было то, что короткие рукава рубашки не могли спрятать тёмно-фиолетовые синяки по всей длине рук. Поежилась от неприятной догадки, но прикрыться не получилось, руки будто свинцом налились. И сразу послышался скрип подоконника. Всё же не выдержала, посмотрела, заметив, с каким сосредоточенным видом Егор рассматривает меня.
        - Я должен уехать на днях, - начал холодно, не отводя глаз. - Когда вернусь - не знаю. Пока меня не будет, постарайся никуда не вляпаться.
        Что-то внутри надломилось. Так и есть, бухнулось об ушибленные рёбра, да так там и осталось. Не надо так со мной. Не стоит.
        - Зачем ты мне это говоришь? - не легко выдержать его взгляд, особенно после всего, что было. Открылась тогда перед ним, отдалась всецело, а он не увидел или не хотел видеть.
        Егор недовольно повел подбородком, нахмурив брови, отчего на лбу залегла вертикальная, глубокая морщина. Захотелось разгладить её губами, зацеловать.
        - Потому что ты до сих пор и числишься в моем штате. Потому что ещё не решил, как быть с тобой дальше. Такой ответ устраивает?
        - Наказывай, я не боюсь. Что ты мне сделаешь? После Удовиченко всё побоку.
        «Всё побоку» как раз в точку.
        Егор оттолкнулся от окна, пересёк палату и присел на корточки возле перепуганной меня.
        - Сколько их было, Лида? - подозрительно спокойный голос напугал ещё больше. Всё же получилось натянуть простынь под самый подбородок, пряча побитые руки.
        Зажмурилась, лишь бы не видеть его. А перед глазами всё равно он. И запах его обволакивающий. И голос, насыщенный, густой.
        - Всё равно ведь узнаю. Не скажешь?
        Замотала головой, сдерживая плотину из слёз. Когда же ты уйдешь? И так тошно.
        Егор вскочил, в сердцах двинув ногой пошарпанную тумбочку и нависнув надо мной, со злостью треснул ладонью по металлическому изголовью.
        - Что ты молчишь, а? Ты хоть понимаешь, что тебя могли убить? Или у вас такая негласная договоренность: он п*зд*т тебя, кончая, а ты получаешь прощение?
        Я распахнула глаза, и слёзы горячей лавиной потекли по щекам.
        - Что смотришь? Думаешь, я не знаю о его садистских наклонностях?
        Никуда не делось напряжение между нами. И не денется. Будет вот так, всегда, перекатываться по коже от одного только взгляда, давить на сердце чувством вины, сочиться из пор искренним раскаяньем.
        - Зачем тогда спрашиваешь? - в горле засаднило, слишком большая нагрузка.
        - Чтобы знать наверняка, кому ещё переломать позвоночник.
        - Меня никто не трогал.
        - Ага, само как-то, да? Ещё скажи: упала с самосвала, тормозила головой. Вот только зря ты его прикрываешь, ох и зря… Это меня и бесит больше всего.
        Никого я не прикрывала. Какая разница, сколько их было? Егор самый последний человек, кто узнает о том дне, на которое пришлось опуститься. При чем осознано.
        - За брата спасибо. - Это то, что действительно имело значение в данную минуту.
        - Сильно не обольщайся на свой счет, угу? Просто парня жалко, может пострадать ни за что, ни про что. Насколько могу судить, он даже не в курсе твоих махинаций.
        Ответить не получилось - вернулся Олег Владимирович и после бурных извинений возобновил осмотр.
        Когда через полчаса меня оставили в покое, в палату заглянула Тимохина.
        - Всё?
        - Всё… Илон, какого фига?
        Она примостилась на неудобный стульчик и виновато зыркнула исподлобья, сходу поняв, о чем речь.
        - А пускай знает, какова расплата за верность.
        - За верность? Да я предала его!
        - Нихрена. Лично я так не считаю. И вообще, а если бы Удовиченко убил тебя?
        - И ты туда же? Не убил ведь.
        - Ага, ещё вручи медаль ему за это.
        Я опустила голову и сцепила пальцы, сжав до побеления костяшек. Это всё мелочи. Куда хуже, когда тебя вычеркивают из чьей-то жизни.
        - Ты мне зубы не заговаривай. Рассказывай, давай, как всё было!
        Илонка, пересев ко мне на койку, снова поведала о том, как испугалась, увидев бесчувственную меня и как рискнула позвонить тому, кому в априори звонить не стоило. Считала, что он обязательно должен узнать, что за беда со мной приключилась.
        - … ты бы видела его лицо в тот момент. Я… короче… он начал расспрашивать меня, едва всю душу не вытряс. А я что? Молчу, как партизан. Договорись ведь, что никому ни слова. Думала, придушит. И в больничку тебя определил, к однокласснику своему. И расходы все на себя взял. Ментов отвадил. Никто не в курсе, что ассистентку Студинского Егора зверски избили. И я буду не я, если в скором времени он не нанесёт ответный удар. Вот увидишь. Так что не слишком грузись по этому поводу, о себе лучше подумай…
        Не думала я о себе. За всех думала, переживала, а на себя плевала. И когда шла в туалет держась за стены, и когда мочилась кровью, думала только о том, как отгородить отца от жестокой действительности, как вернуть утерянное доверие и добиться справедливости для брата.
        Для всех интересующихся - меня сбила машина. Какая марка? Какого цвета? С какими номерами? А кто его знает. Не видела. Не до этого было. Бабы. Что с нас возьмешь. Только Серёжка смотрел косо, недоверчиво. Обижался, что сразу не позвонила. Что узнал обо всём от отца. Грозился разобраться в этом деле. Ну не бывает так, чтобы ни одного свидетеля. Просто не бывает. Не верил. Как не убеждала в обратном, не верил.
        Егор, как и говорил, уехал. Об этом узнала из многочисленных звонков, поступивших на оставленный им телефон. Деловые партнеры, экономисты предприятий, управляющие - каждый интересовался, куда запропастился Студинский и почему не выходит на связь. А я что? Сама не в курсе. Говорила правду, что больше не работаю на Егора Андреевича и не имею понятия, куда он подевался. Всех отправляла к Дудареву.
        Не знаю, почему не забрал сотовый и не поставил на мне жирную точку. Ах да, расплата. Куда ж без неё. Это вам не обманутые надежды Удовиченко. Это материальные убытки, которые, к слову, мне не чем погасить, хоть бей, хоть не бей. И в тюрьму не засадил, как грозился.
        А через неделю в палату ворвалась раскрасневшаяся от быстрого бега Тимохина и с ходу, ещё с порога заорала:
        - Лидка, весь город на ушах. Сегодня ночью на Удовиченко было совершенно покушение. Такого кипиша я ещё не видела. - Плюхнулась на привычное место и, перейдя на шепот, затараторила: - Говорят, прямо на выходе из «Ришелье». Прикинь? Сейчас в областной больнице. Есть предположение, что специально не грохнули. Припугнули. Все новости только о нем. А ещё ходят слухи, что стреляли из снайперской винтовки и специально целились в спину. Короче… - перевела дыхание, продолжая оглушать меня, - врачи говорят, что ходить он больше не сможет.
        Вот так.
        Не было облечения или злорадного удовлетворения. Нет. Но с того дня наряду с уже привычной тоской и разрушающим отчаяньем почувствовалось нечто другое. Что-то необъяснимое и в то же время, тревожно-сладкое.
        Глава 2
        Перед тем как присесть, слегка растерялась. Так долго ждала эту встречу, что сейчас, застыв перед пластиковым стеклом, не знала, с чего именно начать и за какую мысль ухватиться.
        Только благодаря вмешательству Егора смогла пережить эти бесконечные двадцать два дня. Только мысли о том, что брат в безопасности, заставили проваляться в больнице почти с месяц, исправно следуя всем рекомендациям.
        За эти дни много чего передумала, многое переосмыслила. Долгими бессонными ночами ревела в подушку, сгорая от любви к человеку, который вряд ли когда-нибудь посмотрит в мою сторону так, как смотрел до этого. Когда не знаешь, каково это - легче. А когда есть с чем сравнивать - такая безысходность, что на стенку хочется лезть.
        Илонка без устали повторяла, что Студинский обязательно простит меня, только для этого нужно время. Не знаю, прощается ли такое вообще. Со мной всё ясно, влюблена по уши, а вот Егор… было бы проще, не знай я его отношения к предательству. Тогда можно было летать в розовых облаках и строить воздушные замки. Авось. А вдруг. А так… ну подарили друг другу несколько мгновений незабываемого секса и что? Да у него таких как я, а то и лучше, вагон и маленькая тележка. Каждый день можно менять. А чего только стоит рыжая супермодель Алина и белокурая дочь бизнесмена Аннушка? Правильно, многого.
        - Успокойся, Матвеева, - приказала, ударив ладошкой по столу, не сводя встревоженных глаз с двери. - Ты свой шанс давно профукала. Хватит хандрить!
        Вот только сказать намного легче, чем сделать. Что-то я расклеилась в последние дни. Тут радоваться надо, что жива-здорова, а у меня глаза на мокром месте.
        Застыла. Жизнь, кажись, застыла. С каждым звонком вздрагивала, дрожащий рукой поднося телефон к глазам. Нет, не он. Пропал. Уехал. Не известно куда, Не известно на сколько. Найдет ли после возвращения? Захочет ли видеть вообще? Это такой плевок в душу, который не отмыть, не застирать дорогим порошком. Самой противно.
        Сейчас не знала, куда двигаться и как. Нужно браться за поиски новой работы, объясниться с отцом, придумать причину, почему не сработалась со Студинским. Стоило не стоять на месте, двигаться дальше. А я стояла. Не могла даже пошевелиться.
        По коридору послышались шаги. Быстренько взяла себя в руки, смахнула набежавшие слёзы и широко улыбнулась. В помещение вошел Даня. Полтора месяца не виделись. Ничтожно мало для целой жизни и достаточно много для небольшого отрезка времени.
        Не глядя, потянулась к телефону и, не спуская с него глаз, отметила про себя, что он ещё больше осунулся, исхудал.
        - Привет, - сглотнула, усаживаясь поудобней.
        - Привет, - хмуро. Взгляд колючий, настороженный. От этого в сердце неприятно кольнуло.
        - Как ты тут? - всегда один и тот же глупый вопрос, но по-другому нельзя. Мне важно услышать, как протекает его жизнь за колючей проволокой.
        Даня не спешил с ответом. Внимательно, очень внимательно скользя по мне взглядом. На долю секунды подкралась мысль, что он в курсе всего. Чтобы справиться с возникшим опасением опустила ладонь на колени и ощутимо зажала её между ног.
        - Лид, ты чем там занимаешь на свободе? Тебе нечем заняться? - набросился, сняв минутное оцепенение.
        - Ты о чем?
        - Пффф, не строй из себя дурочку. Тебе совсем не идет. Только и я не позволю делать из себя дурака, - лупонул кулаком об стол.
        Вот это уже плохо. Хорошо, что у папы не получилось отпроситься с работы, а то ещё и перед ним пришлось бы оправдываться.
        - Давай ты сначала успокоишься, и мы обо всём поговорим.
        - Какой успокоиться, Лида. Я уже з**бался кататься на ваших американских горках. Сначала ты упёрто заявляешь, что вытащишь меня любой ценой. Меня переводят в одиночку, буквально пылинки сдувают. Здесь. В тюрьме. Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Нет, не понимаешь. Ну да ладно. Потом заявляется адвокат, который сам по себе, и добродушно заявляет, что заинтересовался моей скромной персоной и внушает надежду на возобновление дела. Я в эйфории. Батя в эйфории. Вот это привалило, да? Неужели бог действительно есть. Не ем, не сплю, думаю, кто же там такой смелый нарисовался, что пошел против Молокова. Потом этот адвокат испарился. Меня начали прессовать, наезжая со всех углов, провоцируя на драку и что самое интересное, в тот же момент в камеру подселяют огромный шкаф, который следует за мной по пятам даже в сортире. Мысли, знаешь ли, не самые радужные. Такой вз**чит и глазом не успеешь моргнуть.
        - Не вз**чит. Не переживай.
        - Надо же?!.. - вскинул брови. - И откуда такая уверенность?
        - Он… я… - надо же, потерялась, ему лгать труднее всего.
        Даня был на взводе, покусывая от нервозности губы.
        - Я знаю, Лида, знаю, что это человек некого Студинского и что он отвечает за мою жизнь. Казалось бы, да? Кто я такой, чтобы за меня впрягались такие люди, а главное - почему? Так это ещё не всё. Три дня назад сюда наведался Дударев Валентин Станиславович и снова всё по новой. Что застыла, знакомые фамилии? Ты что за дела проворачиваешь за моей спиной и откуда у тебя такие связи?
        Данино лицо поплыло перед глазами. Внутри ойкнуло, разлившись грандиозным облегчением. Егор… какой же он всё-таки… И плевать, что им руководит желание проучить. Знаю, он хочет доказать, что несмотря ни на что, верен данному обещанию в отличие от меня.
        Брат нетерпеливо тарабанил по столу длинными пальцами, ожидая ответа.
        - Я работала со Студинским одно время, поэтому он в курсе. Дударев - юрист и по совместительству его адвокат. Не мудрено, что именно ему он поручил провести расследование.
        - Как у тебя всё просто. Незнакомый мужик изъявляет желание помочь, а моя сестра с ним даже не контактирует. Что ты скрываешь, Лида? За какие заслуги он ввязался в конфликт с Молоковым? Ты хоть понимаешь, что дело начинает набирать серьёзные обороты? Юркин батя не тот человек, кто добровольно отдаст сына под стражу. Я не решаюсь строить планы на завтра, а тут грядут такие затяжные качели.
        - Ничего я не скрываю! Что ты прицепился? - разозлилась, пытаясь скрыть бегающий взгляд. - Просто Егор Андреевич, так же как и я считает, что ты невиновен. Он занимается расследованием коррупционных схем и если докажет… кхм, ладно, не важно, - покосилась на телефон, давая понять, что есть вещи, о которых не стоит говорить вслух. - Короче, Дань, молись, чтобы справедливость восторжествовала.
        Он подозрительно сощурился, не веря до конца в мою искренность.
        - Просто так говоришь? За спасибо, то есть? Ничего не требуя взамен?
        - Просто так… за спасибо.
        Опустила глаза, пытаясь спрятать тревожность. Снова возникла та же растерянность и подавленное состояние. Ужасное и разрушительное осознание, безустанно напоминало картины полусгоревшего склада и разрушенных стен. Всё имеет свою цену. И я готова на всё, лишь оплатить её, перестав жить в долг.
        Подойдя к остановке вездесущие бабульки доложили, что нужная мне маршрутка отъехала пять минут назад. Пришлось с полчасика погулять вдоль запыленной трассы в ожидании автобуса.
        Внизу живота неприятно заныло. Тупая такая, тянущая боль. От неожиданной догадки передёрнуло - это ж скоро красные дни календаря, а я без запаски. Принялась загибать пальцы, подсчитывая дни, вдруг пронесет и это не месячные, а просто заболело, скажем, от нервов.
        Нужно было платье надеть. Глупая. На что понадеялась? Что после избиения, как заметила гинеколог, цикл нарушится и можно будет и в ус не дуть? Щас, с моим-то везеньем.
        Автобус пришел по расписанию. Полупустой, с полуоткрытыми окнами. Садись - где душе угодно. Но я прошла в самый край и забилась в угол, облокотившись о металлический горизонтальный поручень. Поскорее бы домой. Нет, не так, поскорее бы город.
        Как зачастую бывает в такие моменты, автобус не ехал, а буквально тащился, делая остановки через каждые десять метров. Голова раскалывалась от подобного треша. Как маленькая, честное слово. В таких случаях в сумочке всегда должны быть прокладки. И чем вообще думала?
        Прижавшись лбом к прохладному стеклу, начала рассматривать сначала пригород, а потом и сам город. Что не говори, а красивый он. Промышленный. Нравится его зелень, старинная архитектура, новомодные постройки. Есть где развернуться, не смотря на затянувшийся кризис. Чего только стоит «Объединение-Уголь». Мощное предприятие да и само здание вызывает восторг. А ёлки какие вокруг него разрослись! Красотень.
        Пока любовалась их величием, автобус сделал очередную остановку неподалеку «Объединения». Неожиданно вздрогнула - у самого крыльца красовался припаркованный Х5, а рядом с ним и сам Егор. Сердце совершило кульбит. Светло голубая рубашка на выпуск отлично гармонировала с холодным оттенком глаз. Чёрные приталенные брюки выгодно подчеркивали длинные ноги, а такая редкая улыбка заставила буквально припечататься к окну, с жадностью поглощая каждый миллиметр красивого лица. Созерцала только его, не особо зацикливаясь на высокой блондинке, державшей его под руку. Какая разница. Главное, что не Семёнова. Серьёзно? Лишь бы не она? Кого я обманываю. Ревность уже вовсю хозяйничала в сердце, играя им как заблагорассудиться. На месте этой блонды могла быть я. Только какой ценой? Вряд ли он тогда так открыто улыбался, поддерживая беседу с Матлашем, не подозревая, что стал объектом пристального внимания. Скорее бы метался в поисках решения проблем, не зная, за что ухватиться первым, а я бы, проклиная себя за ничтожность, поддерживала его в трудную минуту, стоя вот так же, близко, и с обожанием заглядывала в
любимые глаза. Интересно, кто она? Новая пассия или ассистентка? От последнего предположения неприятно засосало под ложечкой. Конечно, такой мужчина, как Егор, не будет долго один. Чего только стоит бешеная энергетика, занимаемое положение в обществе, внешность. Одно движение пальцем - и любая красотка у его ног.
        Случайно узнала, что вернулся ещё неделю назад, и втайне надеялась на встречу. Но он, как видно, и думать забыл обо мне. Стало горько. Как он там говорил: «Ты использовала меня - я использовал тебя. Без обид… Сильно не обольщайся»? Да я и не обольщаюсь. Чего уж там. Как спустилась с небес на грешную землю, так и брожу побитой собакой, в прямом смысле слова.
        Автобус уже давно катился по проспекту, оставив позади высокую светловолосую фигуру. Я впала в такой ступор, что едва не прозевала аптеку.
        Хорошо, что фармацевт незамедлительно отреагировала на мою просьбу и без лишних разговоров разрешила воспользоваться рабочим туалетом. Каково же было облегчение, когда трусики оказались чистыми. Всё-таки ложная тревога. Вот только боль внизу живота никуда не делась, да и грудь неприятно ныла, налившись каменной тяжестью.
        Оставшийся день провалялась в постели лицом к стене. Когда наступил вечер, принялась готовить ужин. Скоро отец вернется с работы, а на столе шаром покати. Пока тушила картошку и строгала салат смогла ненадолго отвлечься.
        Ближе к восьми часам позвонила Тимохина и поинтересовалась, не поменялись ли планы на завтра.
        - А что у нас там завтра? - поинтересовалась без настроения. Если честно, забыла, о чем договаривались три дня назад.
        - Здрас-с-сти, приехали. А кто меня в детдом уговаривал поехать за компанию, а?
        Я в ужасе прикрыла рот ладошкой.
        - Илонка, сори, я и забыла.
        - Ну и как теперь? Я, между прочим, уже полдня пряники выпекаю. Тарановского захомутала отвезти нас машиной.
        Тимохина и выпечка? Вот это даааа. Чудасия. Видать, хорошенько её переклинило после моего рассказа о Лизе и остальных ребятишках. А вот с Серёжкой перестаралась.
        - Зря ты его позвала, Илон. Ты ведь знаешь мое отношение к нему. Тем более у него есть девушка.
        - Я знаю твое отношение к Студинскому, - заявила она нетерпеливо. - Пора забыть о нем. Клин клином вышибают. Слыхала о таком? И раз уж Тарановский занятой, я тебе таких кандидатов нарою, устанешь отбиваться.
        Ага, нароет она. Сама что-то не слишком отбивается от ухажеров после разрыва с Гришаней. Как ухватилась в Вадима, так и держится мертвой хваткой. Только он то-то особо её не балует.
        - Так что, едем?
        - Едем! Такое я ни за то не пропущу.
        …Пришлось закатать рукава и взяться за приготовление песочного теста. Даже папа не остался в сторонке: изъявил желание пропускать его через специальные насадки на мясорубке и формировать замысловатые хворостинки.
        Провозились до глубокой ночи, получив в результате огромное блюдо печенья. Я нуждалась в этой поездке. Хотелось порадовать и себя, и детей. Хотелось с их помощью избавиться от тяжелых воспоминаний, которые нет-нет, да проявлялись во сне, напоминая о пережитом ужасе. Хотелось зарядиться неподдельной добротой и невинностью, чтобы новую страницу своей жизни начать с чистого листа без единого пятнышка.

* * *
        - Всё, больше не могу, - выдохнула Илонка, обессилено прислонившись к Опелю.
        - Давай, давай, не отвиливая. Зато дыхалку разработаешь, - поддел её Серёжка, подмигнув.
        И когда это они успели так сдружиться? Тимохина всегда недолюбливала его, да и он её не особо жаловал. А тут, прям друзья-приятели. Никогда бы не подумала.
        - Серёж, может хватит? - запричитала Наташа. - Я уже губ не чувствую.
        Я потянулась за длинным шнурком и принялась связывать между собой пятьдесят разноцветных шариков. Смотрелось впечатляюще. Если мне понравилось, то малышня тем более оценит. Чтобы надуть эти шары, пришлось остановиться неподалеку от детдома. В салон такое количество точно бы не поместилось. Там и так не хватка места.
        - Серёж, ты езжай с Наташей к интернату, а я с Илонкой следом.
        - А нас впустят на территорию?
        - Конечно! Я предупредила Снежану Александровну. Она в курсе. Только народ, - обратилась я ко всем сразу, - держите себя в руках. Это не зоопарк. Не особо глазейте и следите за своими эмоциями. Не проявляйте чрезмерную жалость или сочувствие. Держитесь с ними на равных. Представьте, что это обычный садик.
        - Да что мы, из лесу, что ли? - обиделась Тимохина, прикурив. - Не понимаем?
        - Я тоже так считала, когда ехала сюда в первый раз, а потом минут двадцать приходила в себя на улице. Короче, чтобы не говорили потом, что не предупреждала.
        Серёжка уехал, оставив меня с Илонкой в тени огромной акации. Жарко. Середина августа, а температура так и не идет на спад. Тимохина курила, задумчиво подковыривая босоножком плоский камень. Я смотрела на воздушные шары, представляя, сколько восторга они вызовут.
        - Лид, а подавай сегодня выйдем в люди?
        Перевела взгляд на подружальку. Под «выйдем в люди» ещё с университетских времен она подразумевала поход на дискотеку, в клуб, бар, кафе.
        - А что, есть повод? - не скажу, что особо хотелось, но и сидеть дома в четырех стенах как-то не горела желанием. С Илонкой можно, с ней всегда весело и незабываемо.
        Она грустно улыбнулась:
        - Есть. Я с Вадимом рассталась.
        Я вытаращила глаза. Хотела сказать: «я же говорила», но промолчала.
        - Так вы только недавно замутили?
        Она не ответила, выбросив сигарету на обочину. Ясно, болезненная тема.
        - Илон, бросай ты уже этих женатых, ну серьёзно. Сколько можно? Давай найдем тебе молодого парня. Под стать тебе. Чтобы были на одной волне.
        - Как Серёжка с Наташкой?
        Я кивнула.
        - Так не хочу. Между ними только секс, сразу видно. А я любви хочу крышесностной.
        - И ты думаешь повстречать её в клубе?
        Тимохина рассмеялась, проследив за Тарановским, достающего в этот момент из машины коробки с выпечкой.
        - Нет, конечно. В клубе я просто хочу отдохнуть и отметить выздоровление подруги. В «Velvet» пойдем, если что. Он недавно открылся. Говорят, там атмосферно.
        Атмосферно? Это хорошо. Почему бы и нет. Тем более, когда такой повод. На том и решили.
        - Лизунь, я не поняла: почему Лида у вас просто Лида, а я и Наташа у вас тёти. Мы, между прочим, одногодки.
        Пятилетняя, чёрноволосая девочка звонко рассмеялась и спряталась за мной, осторожно выглянув из-за спины.
        - А всё просто, тётя Илона, - смеясь, ответила я, отчего Тимохина гневно сверкнула глазами. - Вы посвящение не прошли.
        Ребятня зашумела, заплескала в ладоши, обезумев окончательно. Пускай мы привезли с собой сущие пустяки, но и этого было достаточно, чтобы найти отклик в маленьких сердцах. Рады были и шарикам, и пряникам, и бумажным самолетикам, которых без устали запускал Серёжка.
        - Что ещё за посвящение? - поинтересовалась Наташа. - Мы тоже хотим.
        Не заладилось у меня с ней. Не пошло. Как приехала с недовольной миной, так и продолжала с ней ходить уже второй час. Илонка сказала, что она ревнует. К кому? Ко мне? Да я и повода-то не давала. А если она о той драке у клуба? Так это её не касается.
        - Девочки! - позвала я к себе малышек и присела перед ними на корточки. - Примем этих тёток в наше общество принцесс, или пускай так и ходят в кикиморах?
        - Матвеева!! - в меня полетел плюшевый зайка. - А ну-ка иди сюда.
        Я начала убегать от разъяренной Тимохиной, заливаясь со смеху, а дети - носиться следом за нами.
        - Примем, примем, - закричали они хором. - Сделаем их принцессами, а дядя Серёжа пускай оценит, кто красивее.
        Виктория Юрьевна только вздыхала, наблюдая за всеобщим безумием. Радовалась возможности посидеть спокойно в уголке и перевести дыхание. И пока девочки разбились на группки, поделив между собой участниц, я подошла к ней, опустившись на миниатюрную лавочку.
        - Спасибо, что не забываете нас, - улыбнулась она, поправив накрахмаленный передник.
        - Я хотела приехать раньше, но… обстоятельства сложились так, что только сейчас появилась возможность.
        - Ну то вы? Я всё понимаю. У Егора Андреевича работёнка не из легких. Он, до каких вершин взлетел. Переживали тут все очень за его «ТехМаш». Хорошо, что обошлось без жертв. У меня брат на том заводе работает. Боже, такого натерпелись, пока всё закончилось. Да вы и сами знаете, были ведь там. Вас по телевизору показывали. А Студинский молодец, умные, правильные слова говорил, и люди за ним тянуться, чувствуют лидера.
        Я виновато опустила голову. Бедная женщина даже не подозревает, то в шаге от неё сидит предательница. Захотелось сплюнуть разъедающую изнутри кислоту - да не получилось. Не смотря на заряженное позитивом настроение, на душе скреблись кошки. Куда не посмотри - повсюду Егор. Дома - он. Здесь - он. В городе - тоже он. Не спрятаться от него, не скрыться.
        - Слушай, а ты где работаешь? - прозвучало рядом. Я вынырнула из оцепенения и посмотрела на группу мальчишек, обступивших Тарановского. Шестилетний тёска брата, задавший вопрос, деловито закатал рукава потертой рубашки и засунул руки в карманы шорт. Умереть не встать, будущий авторитет.
        - В милиции, - прозвучало не без гордости.
        - Мусор что ли?
        - Даня! - возмутилась няня. - Разве можно так? Сейчас дядя милиционер арестует тебя, и останешься без манной каши.
        - Мусор, мусор, - улыбнулся Сергей, заметив, как я прыснула со смеху, едва не свалившись с лавочки.
        - Подумаешь, манка, - засопел Даня, присев возле меня. - Переживу как-нибудь. Деду Васе, значит, можно их так называть, а мне - нет.
        Пока Серёжка рассказывал вольным слушателям о своей профессии, я переключилась на принцесс.
        На голове у Илонки соорудили кокошник, на шею понавешивали игрушечных ожерелий, а волосы начесали так, что я усомнилась в сегодняшнем походе в клуб. С Наташей была проделана аналогичная процедура, только вместо кокошника - бантики да всевозможные заколки.
        - А у тебя настоящие волосы или парик? - поинтересовалась Варя, с любопытством рассматривая Илонкину шевелюру.
        - Чего-о-о? Конечно настоящие.
        - Просто таких волос не бывает, - не унималась малышка, показав язык.
        - Бывают, Варечка, - заметила Лиза со знанием дела. - Вспомни, у Мальвины голубые волосы. Значит, и такие бывают.
        Девчонки заспорили, бывают или нет, а Тимохина закатила глаза. Был и у неё по первой ступор. И глаза предательски увлажнились. Нормально это. Естественно. Когда тебя зовут в мамы и предлагают себя как на ярмарке, по-другому никак. А потом ступор проходит. Начинаешь шутить, играть, баловаться, оставив все проблемы за высоким забором. И уже не так бросаются в глаза записяные штанишки или разорванная по шву кофточка. Кому это важно? Им не важно, и ты не обращай внимания. У них совсем другая беда - они никому не нужны. Вот это катастрофа, всё остальное мелочи. Лиза, запавшая в душу ещё с первой встречи, так и вилась вокруг меня, разрывая сердце на части. И помнила, как тогда ответила Юрьевна на её просьбу об удочерении, по глазам видно, что помнила, а всё равно при любой возможности так доверчиво заглядывала в глаза, что дышать становилось нечем.
        - Илон, супер образ. Вот так и иди сегодня в клуб. Всех парней свалишь на повал в прямом смысле слова.
        - Дурочка ты, Лидка. Тебе лишь бы посмеяться.
        - Девочки, разве я смеюсь? - а сама едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Теперь понятно, отчего так колбасило Вала. Я же тогда ничуть не лучше выглядела.
        Сергей с наигранной серьёзностью достаточно долго выбирал победительницу. Илона тихо шипела, грозясь выцарапать ему глаза, если он задержит на ней взгляд хотя бы на минуту. Наташа игриво хлопала длинными ресницами, намекая на своей кандидатуре. Чтобы не обидеть девчонок, Тарановский заявил, что обе принцессы достойны восхищения и обе команды победили.
        Постепенно, наше пребывание в детдоме приблизилось к завершению. В который раз пообещала себя приехать сюда снова.
        Прощание прошло на удивление легко. То ли дети подустали под вечер, то ли действительно верили, что к ним ещё вернуться, но ожидаемой тяжести при расставании не было. Скорее, на душу впервые опустилось умиротворение, чувство принадлежности чему-то хорошему, светлому.
        По дороге домой часто ловила на себе задумчивый взгляд Сергея. Не скажу, что неприятный он, этот взгляд, но как-то наша дружба изменились после больницы. Как-то всё натянуто, что ли. С отчуждением. Ещё и Наташка тут как тут, вечно встревала между нами, стоило завести разговор. Ревновала.
        Илонка всю дорогу добродушно материлась, причитая, что ни один кондиционер не справиться с умелой «укладкой», а времени к девяти часам практически не осталось.
        Я довольно улыбалась, всматриваясь в окно, и словила себя на мысли, что всё не так уж и страшно, как кажется со стороны. На завтра запланировано два собеседования, с Даней всё начинает приобретать желаемый результат. С «ТехМашем», судя по новостям, дела поползли вверх. Признание Егора жителями города возросло в разы и практически достигло максимальной отметки. Настал момент отпустить всю эту историю. Забыть как страшный сон. Да что-то не особо получалось.
        Глава 3
        Я непроизвольно поправила длинные серьги с завитком в форме буквы S и сделала осторожный глоток текилы. Никогда не понимала, что в ней такого примечательного. Возможно, я просто не умела её пить, потому что Тимохина хлестала сей алкогольный напиток как компот, и если можно было бы, то и приплямкнула от удовольствия.
        Не получалось расслабиться. Во-первых, поздно сообразила, что не стоило делать высокий хвост - чувствовала себя голой, выставив на обозрение шею и открытые плечи. Во-вторых, само платье - по моим меркам слишком короткое, хотя на танцующих неподалеку девицах были и покороче - вызывало дикий дискомфорт. В брюках было бы куда проще. Ну а в-третьих - наше появление в «Velvet» без мужского сопровождения так и вопило о том, что у барной стойки сидят девушки одинокие, лишенные внимания со стороны сильного пола. Не знаю, как у меня, а у Илонки точно на лбу было написано: «отдамся в хорошие сильные руки».
        Тысячи, если не миллионы девушек приходят в подобные места чтобы просто отвлечься, развеяться, завязать знакомство и я не видела в этом ничего зазорного. Сама много раз так делала. Но именно сегодня почему-то было неуютно. Возможно всё дело в самом клубе, который оказался слегка не по карману: живая музыка, дорогая выпивка, приветливые, одетые с иголочки бармены, отнюдь не бедная публика и я, безработная, просаживающая последние сбережения на хрен знает что. А если завтра не получиться устроиться на работу?.. Лучше бы пошли в обычное кафе. Посидели бы спокойно, поели мороженное, выпили кофе. Чем не праздник? Но Тимохина со знанием дела заявила, что знакомиться с нормальными мужиками нужно в нормальных местах, а не в детских кафешках. Логика железная. Непоколебимая. Только чувствовала я себя при этом прошманде, вышедшей на ночную охоту.
        - Лид, я тебе сейчас что-то скажу, - Илонка наклонилась немного ко мне, зацепив коленкой, - только ты сразу не оборачивайся. Хорошо?
        О-о-о, Тимохина уже достигла нужной кондиции. Глаза, как две звёздочки, далекие и такие блестящие. Лицо - порозовевшее, улыбка - игривая, загадочная. Быстро же её развезло.
        - А что там? - хотела посмотреть, но на меня зашипели, болезненно ущипнув.
        - Там парень, за столиком, уже десять минут гипнотизирует тебя взглядом. И не только он.
        - Уверенна, что меня?
        - Косоглазием не страдаю.
        Вопреки просьбе обернулась. Парни действительно изучали, но не только нас, а всех девушек, восседавших вдоль лакированной стойки. А было их, вместе с нами, человек десять. Кто-то был на своей волне, сам по себе, кто-то весьма оживленно общался с соседками, только мы с Илонкой глазели по сторонам. Так что косоглазие тут капитальное.
        Два объекта сразу выцепили мое внимание к своим скромным персонам, и поднявшись с удобного углового дивана, притрусили к нам. Видимо я скривилась, потому что Илонка закатила глаза, снова ущипнув меня за коленку.
        - Матвеева, вот честно, не доводи до греха. Ты чего сюда приперлась? Цедить текилу и отпугивать парней своим грозным видом? Мы о чем с тобой договаривались, а?
        Я вздохнула, вспоминая данное перед клубом обещание:
        - Что будем отрываться по полной.
        - Ну и?.. Чего раскисла?
        Илонке всё равно. Как вбила себе цель охмурить мужика, желательно красивого и далеко не бедного, так и прет напролом. Даже на высоком стуле умудряется отплясывать под Рики Мартина. Я же не могу понять, что со мной происходит. Ещё недавно горела таким предвкушением, таким ожиданием, с ума сойти можно. А сейчас? Сижу и изучаю витрину со спиртным, словно никогда в жизни не видела, и на любое предложение потанцевать угрюмо отвечаю «не хочу», «не буду». Эти перепады настроения уже и саму начали доставать.
        - Ой, Лидка, тот, что светленький - мой.
        - Да мне как-то по барабану.
        Подошедшие парни для начала полюбопытствовали, можно ли к нам и, получив согласие со стороны довольной Тимохиной, присели рядом.
        Представились. Светленький - Матвей. Тёмненький - Марк. Лида. Илона. Раскланялись. Завязался разговор. Сначала ничего не значащий, не о чем. А что такие красивые девушки и одни? А есть ли у таких красивых девушек любимые и т.д. и т.п. Сразу видно - парни далеко не бедные. И золотые цепочки размером с палец и ролексовые часики, и дорогая ткань пиджаков.
        Илонка цвела и пахла. Я без особого энтузиазма поглядывала на текилу, не зная, как лучше: напиться сразу или немного подождать. Раньше бы с большим удовольствием приняла ухаживание Марка, который как-то сразу потянулся ко мне. Сейчас молча кивала, мило улыбалась и наиграно зевала, прикрывая рот ладошкой, давая понять, что пора на боковую. Но Тимохина, подцепив Матвея, упорхнула на танцевальную площадку, всячески наплевав на мои замаскированные сигналы к отступлению.
        С минуту наблюдала за их пошатывающимися телами и перевела взгляд на Марка. Нравилось, что он не особо налегал на спиртное и помимо общепринятых фраз задавал далеко не глупые вопросы. Интересовался, где работаю, живу.
        Я осторожничала, не спешила так быстро раскрывать все карты. Всё же не верилось, что вот так просто можно подцепить красивого, богатого парня, да ещё и умного в придачу.
        - Потанцуем? - улыбнувшись, Марк кивнул на танцпол, нагло сжав мое колено. Как бы и ничего такого, но… мне это совсем не понравился. Ещё и тошнота, возникшая из ниоткуда, не особо располагала к заигрыванию.
        - Что-то не особо хочется, - как можно мягче сбросила ладонь. - Я не любительница плясок.
        Марк рассмеялся и придвинувшись вплотную, произнес:
        - Представь - я тоже. Может, продолжим общение в другом месте?
        Ну вот. Кульминация вечера. Чего и стоило ожидать. Задумалась под изучающим взглядом. Нуждалась ли я в подобных связях в данный момент? Как там говорила Тимохина: клин клином вышибают. А нужен ли он мне вообще, этот клин. Мне и со старым не плохо.
        - Подожди, я сейчас, - спрыгнула с высокого стула и неуверенной походкой пошла к Тимохиной. Надо же, ногу отсидела.
        К подруге достучалась со второго раза - насколько она отдалась во власть дикого танца в загорелых руках Матвея.
        - Илон, - кивнула в сторону туалета, - можно тебя на минутку?
        Разочарованное выражение сказало о многом. Я не стала ждать словесного потока, какая я бяка, а развернувшись на сто восемьдесят градусов поспешила в туалет. Не одобренная желудком текила так и просилась обратно.
        - Эй, Лидок, с тобой всё в порядке? - Илонка обеспокоено уставилась на побледневшую меня и заботливо придержала хвост, пока я корчилась над унитазом.
        - Не знаю. Затошнило вдруг. И так ничего толком не ем, - осторожно наклонилась над раковиной и начала умываться, стараясь не размазать тушь. Облегчение наступило, только когда прополоскала рот. - Терпеть не могу текилу. Какой черт заставил её пить.
        - Да что ты там выпила? Две рюмки? Слушай, может это пищевое отравление? Впервые такое?
        - Впервые. Слушай, Илон, давай домой? У меня завтра два собеседования, хочу выспаться.
        - Ты чего? Таких мальчиков профукаем.
        - Хочешь - оставайся, - промокнула бумажным полотенцем лицо. - Я домой.
        Илонка начала бурчать о несправедливости и прочих превратностях судьбы. Я не заставляла тащиться за собой. Девочка не маленькая. Дорогу обратно знает. Может и Марка забрать. Когда тебя бросает то в жар, то в холод, а внутри всё сжимается от неприятного спазма - как-то не до романтики.
        Вернувшись к парням, Илонка огорошила новостью, то нам пора в кроватку. Те переглянулись между собой, как-то неоднозначно подмигнув друг другу.
        - Намек понят, девочки. Мы тоже собирались в кроватку, - улыбнулся Марк, не отрывая взгляда от безучастной меня. - К кому поедем?
        У Тимохиной забегали глаза. Понятно-о-о-о.
        - На меня не рассчитывайте. У меня отец дома.
        - А у меня мама, - добавила Илонка.
        Мда, вот и вылезли минуса совместного существования с родаками. Гришаня ведь забрал подаренную квартиру вместе с салоном красоты, оставив любовницу у разбитого корыта.
        - Так к нам поедем. У нас такая квартира - потеряться можно. На каждого хватит, - успокоил Матвей и уже подхватил Илонку под локоть, направляясь к выходу.
        Всё это время меня не покидало странное ощущение. Казалось бы, вроде ничего из ряда вон выходящего не происходит. Ну познакомились. Ну посидели вместе. Ночка секса без обязательств. На утро разбежались. Понравилось - встретились ещё. Не понравилось - адиос. Но что-то в этих парнях было не то. Фальшивость чувствовалась. Неискренность.
        - Извините мальчики, но мы домой. Правда, Илона?
        - Э-э-э… я не знаю, - замялась, как малолетка.
        - Илона!!! - постаралась вложить во взгляд все кары небесные, если она заартачиться. Интуиция буквально вопила об опасности.
        - Да, мальчики, к сожалению, нам действительно пора, - вышла она из оцепенения. - Спасибо за компанию, угощения и всё такое.
        - Жаль, очень жаль. Давайте хотя бы такси вызовем.
        - Такси можно. Такси - это хорошо, - запела Тимохина, повиснув на накачанном плече Матвея. Я видела, что ей хотелось продолжить с ним общение, да и он был не против. Марк разговаривал по телефону, отстав немного позади с таким серьёзным лицом, что от былой улыбчивости не осталось и следа.
        - Машинка сейчас будет, - улыбнулся он натянуто и по-джентельменски предложил руку. Может, зря накручиваю себя. Парни проявили заботу, не стали настаивать на продолжении. С первого раза вникли в суть. А лица чего такие замкнутые?
        Сверилась с часами. Без четверти час. Самый разгар веселья по меркам подобных клубов. Илонка горестно вздыхала, изредка бросая на меня обиженный взгляд.
        У клуба народу немерено. Кто-то только приезжает, кто-то, пьяный в стельку - уезжает. Свежо на улице. Хорошо. Небо звёздное, бархатное. В воздухе легкие примеси сигаретного дыма, дорогих духов, спиртного. Ой, лучше не думать об этом. Снова накатила тошнотворная волна. Сделала глубокий вдох. Потом ещё один. Прикрыла глаза, прильнув к Марку, и попыталась справиться с возникшим головокружением.
        - Что-то долго нет такси, - заволновалась Тимохина, поправляя короткие, кожаные шорты. Действительно, уже десять минут прошло.
        - Скоро будет, служба перегружена, - успокоил Марк и посильнее перехватил мое запястье. Сначала я не придала этому значения, но когда возле нас на большой скорости остановился смутно знакомый внедорожник - включать заднюю было слишком поздно.
        Всё произошло в мгновение ока: вот я пытаюсь выдернуть онемевшие от жесткой хватки пальцы, и в следующий момент - уже в салоне огромного Джипа. Нет, нет!.. Нет!!! Начала вырываться, не сразу сообразив, что рядом ругается Тимохина, а парни остались далеко позади.
        Машина мчалась на огромной скорости в направлении пригорода, за которым, как я уже знала, находился лес.
        - НЕТ!!! - закричала не своим голосом. Через затемненные стекла разобрать проносившиеся мимо окрестности было весьма сложно. - Только не в лес. Прошу-у-у-у…
        В панике заметалась по сиденьям, ломая ногти об закрытые наглухо окна. Рвала на себя двери, во всю отбивалась от невидимых в тёмном салоне рук. Всё как в том кошмарном сне, после которого просыпалась в холодном поту. Реальность зашкаливала.
        - Лида, успокойся! Это я!
        Притихла, услышав знакомый голос. Илонка… Кромешная тьма рассеялась. Сглотнула, прогоняя наваждение. Глаза привыкли к тусклым контурам кожаного салона и смогли различить огромную фигуру сидящего за рулём мужика.
        - Ты правильно делаешь, что боишься, - произнес он гортанно, поправляя рукой зеркало заднего вида так, что мои огромные от страха глаза заняли всё обозрение. - За то, чем вы промышляете, вас придушить мало, не то, что прокатить за город.
        Я прислушалась к звучанию его голоса, смахнув слёзы. Это не водитель Удовиченко. И рядом, на пассажирском кресле не сам Тимур, а незнакомый бритоголовый шкаф, которого в тот день не было.
        Илонка, до боли вцепилась в мою руку, призывала к спокойствию. Если они не люди Удовиченко, то кто тогда? Очертания фигуры показались смутно знакомыми. Маленькие глазки, стрижка ёжиком, искривленный нос… Бердник…
        - Геннадий Викторович?! - не веря своим глазам, озвучила смутную догадку.
        - Надо же? - удивился, повернувшись ненадолго ко мне. - Признала. Значит в курсе, кто перед тобой. Хорошо-о-о.
        Я-то в курсе. Прекрасно помню предостережения Дударева, но… какая связь?
        - Я не понимаю, что вам от нас нужно?
        - Не понимаешь?
        Мы одновременно закивали головами, переглянувшись между собой. Илонка наконец отмерла, так же как и я, и теперь с диким страхом буравила выбритый увесистый затылок.
        - Ты мне тут зубы не заговаривай! Не понимает она! Как клофелинить в моем клубе так это раз плюнуть, а как ответ держать - так сразу на дурочку выпадаем. Слушайте сюда, барби тупорылые, я пока с вами по-хорошему. Начнете пургу нести - быстро бошку оторву.
        - Какой клофелин, вы о чем? Да мы впервые в вашем заведении? - возмутилась Тимохина.
        - Конечно! Что ещё? Слышишь, Лысый, что запели? - кивнул штурману, рассмеявшись. - Вас узнали по описанию. Сейчас я собственноручно привезу вас к выставленным владельцам хат, и вы им расскажите свои басни.
        Я тупо уставилась на Илонку, а она на меня. Бред какой-то.
        - Геннадий Викторович, ещё раз повторяю, мы - не клофелинщицы.
        - Еб*льник закрыла! - рявкнул так, что в пору обмочить трусы.
        - Это недоразумение. Вы что-то путаете.
        - П*зди, п*зди, пока есть чем. Сначала с вами разберется Клим, а потом уже и я.
        Илона схватилась за мое плечо, впившись ногтями:
        - Лидка, что ты молишь? Скажи хоть что-то!
        Я принялась лихорадочно соображать, не зная, правильно ли поступлю, выдав то, что узнала от Студинского. Ведь есть вещи, о которых нельзя говорить. А с другой стороны… чего бояться? Стоит только на нас посмотреть, как сразу станет понятно, произошло недоразумение. Однако Илонка так не считала. Теперь её начала бить крупная дрожь. Вдали показался заброшенный пустырь с полуразрушенной котельной и огни подъезжающих с противоположной стороны машин. Штук шесть, как минимум. Я ошарашено посмотрела в зеркало, встретившись с насмешливыми свиными глазками, и почувствовала, как нечто, в сто раз ужаснее, чем побои Тимура, прокрадается под кожу
        - Вообще-то, ты ещё не знаешь, с кем связался! - срывающимся от страха голосом произнесла Илона.
        - Да ты что?! И с кем же? - к нам повернулся Лысый, демонстрируя хищный оскал.
        - Илона, успокойся! Сейчас всё выясниться.
        - Нихрена! Пускай знает! Скажи!.. Что ты молишь? - затрясла меня за плечо, начав истерить, тоже заметив внедорожники. - Скажи за Студинского!.. Что ты работаешь с ним… Что никакие мы не воровки. Ну?!..
        - Заткни… - договорить не получилось: Бердник ударил по тормозам, отчего я влетела в передний подголовник.
        - Что ты сказала? - рявкнул, потянувшись к ней через проем между сиденьями. - Что ты знаешь?
        Тимохина жалобно заскулила, оказавшись во власти удушающего захвата. Я бросилась между ними, пытаясь отодрать его руки от обезумевшей подруги.
        - Геннадий Викторович, прекратите. Она ничего не знает. Я работаю с Егором. Он… доверяет мне. Я в курсе вашей помощи «ТехМашу» и… и весьма тесной дружбы.
        Боже-е-е, что я несу?
        Бердник отшвырнул Тимохину и включил в салоне свет. С минуту рассматривал меня, сощурившись, а потом потянулся к сотовому. Послышались длинные гудки.
        От страха я бесформенной массой начала сползать на резиновый коврик. Если он звонит Егору - мне конец. Как бы не повернулось, как бы не сложилось - я снова подвела его. Даже не знаю, кто хуже - Бердник или Студинский.
        - Алё, Егор?! Извини, что так поздно… Ты там не с бабой случайно? - рассмеялся, не прекращая рассматривать меня. - Ага… бывает. Главное, что успел… - снова глупый смешок, отчего стало не по себе. Беспощадная ревность полоснула ножом. - Мне б твои проблемы. Слушай, я тут к тебе по одному весьма щепетильному вопросу… Ну так. Кто-то же должен стоять на страже порядка пока ты баб трахаешь… Ага. Остряк… Дело в том, что у меня две бабы под подозрением и одна из них заявляет, что работает на тебя. Прикинь? Лысый, присмотри за ними, я сейчас.
        - Да без проблем, - обрадовался тот. - Что, красавицы, допрыгались? Кто ж приходит на промысел в одно и то же место? Дуры, - хмыкнул, повернувшись к нам. - Эй, блонди, за хороший отсос попрошу бить в пол силы. За остальное не ручаюсь, на счётчик всё равно поставят.
        - Пошел нах**, - огрызнулась Илонка, сжав кулаки.
        - О-о-о, какая грозная. Ничего, потерпи немного, скоро по-другому запоёшь.
        Я убито прилипла к окну, стараясь разглядеть двухметровую фигуру Генки. Через опущенное переднее стекло было слышно, как он рассказывал о «девках», искусно обворовавших очень серьёзных дядек. Представляю сейчас лицо Егора. А вдруг он скажет, что знать нас не знает? Имеет полное право после всего случившегося.
        Спустя несколько минут Бердник отключился и начал прогуливаться вдоль внедорожника, выстукивая по корпусу. Лысый не выдержал, толкнул дверцу, собираясь на улицу, и пригрозил нам пальцем:
        - Чтобы ни звука. Ясно? Попробуйте только рыпнуться.
        Смешной. Да я пошевелиться не могу, не то, что бежать от своры мужиков по безлюдной местности.
        - Кто тебя тянул за язык, - набросилась на Илонку, как только Лысый подошел к Генке. - Ты хоть понимаешь, что подставила меня?
        - Лид, давай не будем, ага? Егор забил на тебя, а ты, между прочим, едва не подохла, спасая его бизнес.
        Я сцепила руки на груди, пытаясь унять панику.
        - Ты ничего не понимаешь! О его связи с Бердником никто не знает, а я, получается, спекулирую на ней.
        - Понятное дело, ты ведь толком ничего и не рассказываешь! Мы ведь так и не поговорили тогда. Знаю всё в общих чертах. Так что не жди от меня понимания, хорошо? Я не собираюсь расплачиваться за то, чего не совершала и ждать, пока выяснится правда.
        - Ты не имела права произносить его фамилию, - разозлилась, осознавая с горечью, что подставилась на ровном месте. - Лучше бы своего Гришаню вспомнила.
        Илонка вперила в меня злостный взгляд.
        - «Мой Гришаня» - уже не мой, если ты забыла и он всего лишь мелкая сошка.
        - Ага, мелкая. А с Удовиченко он просто так дружит, да?
        В общем, пока мы выясняли отношения, разоравшись на весь салон, кто к кому должен был обратиться за помощью, пропустили появление Егора. Он с таким остервенением рванул дверцу, что мы подскочили на месте, прижавшись друг к дружке.
        - В машину! - процедил, грозно окинув взглядом мои плечи и неприлично подскочившее платье. Пофиг. Сердце так сладко заныло, что стало всё равно.
        Тимохина отреагировала первой, выскочив со своей стороны.
        - Ну, чего сидим?!! Или тебе особое приглашение надо?
        Прихватив сумку, я прошмыгнула мимо него в опасной близости, успев непроизвольно вдохнуть чисто мужской запах парфюма. Блин, аж коленки подогнулись от нахлынувших воспоминай.
        Мы разместились на задних сидениях и напряженно наблюдали за отсвечивающей ослепительной белизной в свете фар футболкой Студинского. Илонка начала икать, что с ней всегда случалось в стрессовых ситуациях, а я кусала губы, переживая и радуясь одновременно.
        Если одним словом, то никто перед нами и не думал извиняться.
        Генка о чем-то втирал Егору, оживленно размахивая руками. Лысый околачивался неподалеку, разговаривая по телефону. Тот промежуток времени, что они общались, показался бесконечным.
        Наконец послышался гулкий смех Бердника и мужчины обменялись рукопожатиями. Развернувшись к БМВ, Егор удивленно вскинул брови, заметив меня на заднем сиденье. Нет, нет. Я ни за какие деньги мира не пересяду наперёд, особенно когда у него такое обозленное лицо.
        - Спасибо, ик… - Илонка шмыгнула носом и виновато зыркнула на меня.
        Егор никак не отреагировал, бросая быстрые взгляды по зеркалам и выехал на дорогу. Я видела, как он играл скулами, что свидетельствовало о высшей степени раздражения, и тоже молчала.
        - Вы… ик… не злитесь на Лидку, ик… это я виновата.
        - Разберёмся, - Егор как-то странно посмотрел на меня, от чего по всему телу закололи иголочки.
        Оказывается, я соскучилась. Можно бесконечно долго перечислять, чего именно мне не хватало, но на первом месте всегда будет стоять ОН. Он - это и насмешливая улыбка, и холодные голубые глаза, и магнитное поле, в которое попала с самой первой встречи. Это запах, звучание голоса, да блин… дофигища всего. И именно сейчас я особенно остро чувствовала себя голой под его пристальным взглядом.
        - Нет, ик… вы всё же поверьте ик… без всяких там ик… «разберёмся», - не унимался подруга, примирительно сжав мою руку.
        Да ладно. Чего уж там, после боя руками не машут. Все мы в порыве паники слегка того, неадекваты.
        - Хватит уже об этом! - Егор устало потёр глаза и уточнил у Тимохиной адрес. Она, продолжая заикаться от волнения, с трудом объяснила куда ехать. Я же забилась в самый угол, чтобы не мельтешить в зеркале. Не спасло. Егор повернул его так, что я вновь попала под ледниковый обстрел.
        Когда фигурка Илонки скрылась в подъезде, напряжение в салоне увеличилось в разы.
        - Садись вперёд! - скорее приказал, нежели попросил. - Поговорим, глядя друг другу в лицо.
        - Мне и так не плохо.
        Чертовое платье ни в какую не получалось опустить как следует. Не мудрено, что нас спутали не пойми с кем.
        - Лида, я жду! Не заставляй повторять дважды. Мы не сдвинемся с места, пока ты не пересядешь!
        Смысл откладывать то, что и так неизбежно? Глубоко вздохнув, пересела. Егор сдал назад, выруливая со двора.
        - Я ведь просил сидеть на жопе ровно! Мозги у тебя есть? - набросился, стоило выехать на проезжую часть.
        Никогда раньше не было так стыдно. Эмоционально прорвало, хотя до этого чувствовала себя будто в вакууме. Не ждала понимания или сочувствия. Его раньше не было, откуда взяться сейчас. Но мог бы просто и помолчать. И так было тошно.
        - Если мне не изменяет память, ты говорил о периоде, когда тебя не будет в городе. Насколько я знаю, ты уже давно приехал, - ответила тихо, делая вид, что мелькавшие мимо полуосвещенные улицы намного интересней его самого. На деле же… на деле боролась с подступившей обидой, грозившей вылиться грандиозными слезами. Обидно. Как же всё-таки обидно.
        - Следим?
        - Больно надо.
        Его челюсть напряглась и взгляд потемнел. Сразу стало неуютно. Захотелось схватить сумку и выскочить на ближайшем светофоре. В ушах шумело. Ничего не могла слышать. Только ощущать.
        Хотелось обхватить руками его шею, спрятать лицо на сильной груди и расплакаться. Обрести долгожданное успокоение.
        - Девочка моя, если МНЕ не изменяет память, то ТЫ должна ещё быть в больнице, - прозвучало подозрительно мягко.
        - Я выписалась раньше, - скрестила на груди руки, показывая, что мне плевать на его просьбы, предостережения и угрозы вместе взятые. Сколько можно? Почему нельзя просто взять и спокойно поговорить? Спросить? Я бы ответила. По щеке покатилась слеза. Одна, но такая предательская. Отвернулась, украдкой стирая нежелательное проявление слабости.
        Егор протяжно выдохнул, останавливаясь возле моего подъезда.
        - Значит так! Раз ты в полном здравии настолько, что шляешься по бандитским клубам…
        - … я не знала, что «Velvet» Бердника! - ощетинилась, повернувшись. Он посмотрел на меня как на провинившегося ребёнка: снисходительно, с величайшим запасом терпения и только сцепленные челюсти говорили о том, что это терпение не резиновое. Ещё чуть-чуть и ему придет конец. Пришлось опустить голову, пряча глаза.
        - то завтра… - продолжил, сделав небольшую паузу, - ты выходишь на работу на прежнее место с одной незначительной поправкой.
        Удивленно вскинула голову. Зачем это ему? Зачем это мне?
        - Я…
        - Даже не думай ослушаться, за тобой числиться должок. Будешь работать до тех пор, пока не рассчитаешься.
        - Но…
        - За зарплату не переживай - на хлеб хватит. - И уже привычно положил тяжёлые кисти рук на руль, всматриваясь в потухшие окна.
        Я заторможено проследила за бездомным котом, переваривая услышанное. Вот и нагрянуло наказание. Благо, Студинскому далеко до Удовиченко. На языке вертелось тысяча вопросов, но все умело стали в очередь, ожидая подходящего времени, кроме одного:
        - Егор, а Бердник… ты с ним разве ещё общаешься?
        Думала, наброситься, мол не твоего ума дело и так далее, но Егор задумчиво побарабанил пальцами об руль, продолжая смотреть на дом.
        - Думаешь, так легко порвать все связи с человеком, крышующим полгорода? Это уже не просто политика, бизнес, это криминал. И чем дальше ты будешь от него, тем лучше. Поняла?
        Я утвердительно кивнула, осмелившись на следующий вопрос:
        - Что ты ему сказал, когда он позвонил?
        Егор перевел взгляд на меня, а я уставилась на его пальцы, начавшие поглаживать кожаный чехол. Вспыхнула, вспомнив их прикосновения к самому интимному.
        - Вот этого тебе лучше не знать. Радуйся, что жива и невредима. Желающих отыметь тебя было предостаточно.
        - Но я не клофелинщица! - ничё так себе заявки. - И вообще, он ещё должен был извиниться! Урод!
        - А им, по сути, было всё равно, - холодно процедил Егор. - Да, разобрались бы, что облажались и… на этом всё!!! Две девушки сомнительной репутации, вешавшиеся на парней в клубе, хм… тут у любого снесет крышу. Ты хоть в курсе, что приглянулась Берднику? Нет?.. Теперь будешь знать. Не отпустил бы он вас, это однозначно и пришлось бы тогда тебе, - сухо рассмеялся, сверкнув глазами, и выразительно похлопал ладонью по сжатому кулаку, - сама понимаешь…
        Я залилась краской и на эмоциях выскочила из машины. Жестокая реальность. Жестокий Егор. Зачем он так? Выходит, Тимохина оказалась права. Это я, дура наивная, до сих пор продолжала верить в благородство после всего увиденного и пережитого. Ноги сами собой подкосились, стоило заскочить в подъезд и услышать за спиной оглушающий рев двигателя.
        Медленно сползла по стенке, обхватив колени руками, и расплакалась. От пережитого ужаса, от накопившихся внутри страхов и отчаявшейся надежды заполучить утерянное доверие. Аккумулировавшееся напряжение вылилось наружу потоком горячих слёз. Зажимая рот ладонью, едва получалось сдерживать рвавшиеся на волю рыдания и громкие всхлипы. Даже страшно представить, что могло произойти, если бы не Егор.
        Проревев с полчаса, получила долгожданное моральное облегчение. Завтра ожидался весьма насыщенный день. Хотя… какой завтра. Уже давно сегодня. До начала рабочего дня оставалось шесть часов.
        Как можно тише прошмыгнула в ванную, приняла душ и в подавленном состоянии опустилась на кровать. Сон не шел. Была бы рада любому, даже самому безрадостному, лишь бы забыться. Но вместо него на соседней подушке, раскинув неприветливые объятия, приютилась бессонница и кричащая от тревожных воспоминаний темнота.
        Глава 4
        Как бы Егору не хотелось вычеркнуть Лиду из своей жизни - всё в пустую. Даже спустя месяц не мог спокойно реагировать, стоило вспомнить минуты огненной близости. Ну не шла она из головы, что только не делал. Постоянно присутствовала в мыслях, в трезвом состоянии и пьяном хмелю. Часто снилась. Были это сны изнуряющие, не приносящие облегчения. В них он всегда стоял с занесенной над пропастью ногой, прекрасно зная, кто тому виной и одновременно этот кто-то не давал сделать решительный шаг вперёд, удерживая от губительной бездны одними и теми же словами: «Я нуждаюсь в тебе, Егор». И тогда он, скрипя сердцем, хватался за протянутую руку, делая шаг назад и… просыпался.
        Устал от этих снов. Устал метаться от презрения к бешеной тяге обладать, сделать своей, наказать. Наказать так, чтобы смогла оценить всю степень пожирающего его чувства предательства. Было бы проще, отнесись он к этому с холодным анализом всех причин и последствий, но, в расход пошли личная эмоциональная заинтересованность, сексуальное влечение, привязанность. Когда затронуты глубокие чувства - не легко оставаться непрошибаемой личностью.
        И сегодня, после звонка Генки, всё всколыхнулось с прежней силой. Перед глазами зарябило, стоило представить её в руках бердниковских обормотов. Всё-таки засветилась.
        - … дело в том, что у меня две бабы под подозрением, - оглушил его Генка около часу ночи, - и одна из них заявляет, что работает на тебя. Прикинь?..
        Егор упёрся затылком в изголовье, прикрыв на миг глаза. Что за херня?! Какая связь между ними? Где Матвеева, а где Бердник. Но только она знала о помощи и их дружбе.
        Авторитет продолжал гнуть свое, рассказывая о клофелинщицах и ожидая от Егора опровержения озвученного заявления. Если девчонка говорит правду, то тогда её трогать нельзя, ну а если лжет - тогда ей смогут помочь только небеса.
        - Опиши её! - попросил, уже заранее зная, кто попадет под описание.
        - Баба, как баба, но красивая, бл*дь. Даже жаль портить такую красоту. Шатенка, глазица - в пол лица, громадные. Фигуристая. Дальше… извиняй, не было особо времени на смотрины.
        Что-то екнуло в груди, заставило спрыгнуть с кровати, суетливо натаскивая вещи.
        - Геныч, я сейчас приеду. Не трогайте их, никакие они не клофелинщицы. Ты меня слышишь?
        - Да слышу я, не ори так.
        И сам не понял, как перешел на крик, позабыв о Нике. Она сонно наблюдала за его рваными движениями и окончательно проснулась, стоило ему повысить тональность.
        - Что случилось? - потянула на себя одеяло, прикрывая озябшие плечи.
        - Так, ерунда, небольшое недоразумение.
        - Это Бердник?
        - Да! - начинало злить её любопытство. Неужели не замечает, что переступает оговоренную черту.
        - Значит не ерунда. Мне поехать с тобой?
        - Спи. Я скоро вернусь. А впрочем, - остановился в дверях, повернувшись, - не знаю. Хочешь - жди. Нет - увидимся завтра в офисе.
        Вероника никак не отреагировала. Другая бы обиделась давно, а она спокойно разлеглась на его половине кровати и блаженно закрыла глаза.
        Действовал в спешке. Едва не снес ворота, задолбавшись ждать, пока те откроются. И пофиг было на всё. Тревожные мысли гнал как можно дальше. Не позволял волнению мешать связно мыслить. Но стрелка на спидометре росла пропорционально росту его беспокойства. Это ж надо так вляпаться. Чем вообще она думала?
        Генкин Джип заприметил ещё издали. Резко затормозив, первое, что спросил, спрятав раздражение за привычной маской холодного равнодушия - где девушки. Бердник лениво кивнул на свою тачку, заинтересовано наблюдая за его движениями. Пришлось взять себя в руки, сдерживая порыв придушить чертовку прямо здесь, не отходя, как говорится, от кассы.
        Стоило рвануть на себя дверцу, как Лида шарахнулась к Илонке и посмотрела на него такими испуганными глазищами, что вся ярость испарилась. В голове сами собой пронеслись сотни раз прокрученные картины идентичного похищения, когда её избивали в глухом лесу, а он даже не подозревал. Потухшая ярость вспыхнула снова. Ещё большим пламенем, но уже к Удовиченко.
        - В машину! - только и смог выдавить из себя, заметив, во что одета Матвеева. Схватить бы за плечи да вытрясти всю дурь.
        - Ну, чего сидим или тебе особое приглашение надо?
        Её как ветром сдуло. Умница. Теперь можно и поговорить.
        Подойдя к Генке, сухо улыбнулся. Вспомнились слова о системе. Вот она, система, во всей красе. Хорошо её знал. По первой казалось, что они по разным лагерям, а на деле - на расстоянии вытянутой руки. Просто Генка «свой», не закатывающий беспредел на каждом повороте и от этого не менее опасный, потому что спокойный, умный, расчётливый.
        - Твоя? - Бердник закурил, с интересом всматриваясь в лицо Студинского.
        - Моя, - выдохнул облегченно. Только сейчас заметил, насколько был напряжен. Давно позабытое чувство собственности всколыхнулось с новой силой. Так неожиданно понравилось это простое слово «моя».
        - Жаль. Красивая. Я бы… - заткнулся Генка, проследив, как вспыхнули глаза Егора. - Да ладно, - хохотнул. Гортанный звук гулко прокатился по округе, переполошив бездомных собак. - Понял я. Ошибочка вышла. Ладно, с этим разобрались. И раз выпала такая возможность переговорить без напряга - поговорим о Молокове.
        Егор понимающе хмыкнул. Знал, что дело придется иметь со всякими, но не настолько же. А получилось всё до банального просто: никогда не говори никогда.
        - Что вы там не поделили, что его так закусило?
        - Да так, - отмахнулся рукой, не желая внедряться в подробности, - земля, земля и ещё раз земля. Я в этом вопросе очень упёртый.
        Бердник нахмурился. Не нравилась ему эта тема с наездом на заброшенный парк Пионеров. Сам метил на него. Хотел облагородить, сделать зоной отдыха. Не просто так, конечно. Со временем там можно рубануть неплохие деньги, а тут Молоком вырисовался, шестачина Тимуровская. Видать, ничему не учиться.
        - Только в этом проблема или есть ещё?
        Егор не подал виду, как метко выстрелил Бердник.
        - Нет.
        - Ты ведь в курсе, что можешь на меня рассчитывать? Помогу, как говорится, чем смогу.
        - Постараюсь своими силами.
        - Тебе виднее. Если что, номер знаешь.
        Егор изучал стоявшего перед ним мужчину. Многие его боялись. Практически все считались и никто не стремился с ним враждовать. Есть и у Егора с Генкой общее прошлое. Без мокрухи и прочего но, то, что хотелось бы забыть, да не забывается. Сама жизнь постоянно напоминает, сводит как не с ним, так с другими, которым только и надо, чтобы поживится за счет других.
        Если бы дело было только в земле, было бы проще. Но копни глубже, и такое полезет, что одной жизни мало, чтобы всё это дерьмо разгрести. Для таких, как Генка, там залежи огромных денег. Для таких как Егор - это дело принципа. Не хотел вестись на поводу. А тут ещё и Лидкин брат нарисовался. Чем не повод надавить, пресонуть хорошенько. Одним выстрелом двух зайцев. Не промахнуться бы и самому не подставиться.
        - А с Удовиченко что? Слышал, в Швейцарии восстанавливается.
        - Восстанавливается. Но ходить всё равно не сможет.
        - Правильно поступил. Убить можно всегда, а сделать так, чтобы жизнь человека превратилась в кошмар - нужно ещё поучиться, - одобрительно улыбнулся Бердник. - Ты главное с Молоковым не особо тяни, - понизил голос, покосившись на группу мужчин у припаркованных неподалеку внедорожников. - Не пойдет на мировую - объявим войну.
        На этом всё. Геннадий Викторович озвучил то, что Егор и так прекрасно понимал. Было бы проще, не имей он в этом деле личных интересов. Думал, получиться припрятать Матвееву до разрешения проблемы. Так нет же, засветилась. Теперь попробуй докажи, что он не заинтересованное лицо в освобождении Даниила, когда его сестра работает при нем. Да и Бердник не дурак, так просто бы не оставил девушку в покое.
        «С*ка, как же всё не вовремя».
        Попрощавшись с Бердником, развернулся к машине и разозлился пуще прежнего, заметив Лиду на заднем сидении. Боится. Уже хорошо. Пускай скажет спасибо подруге, а то не известно, чем бы всё могло закончиться, останься они наедине.
        Тимохина начала нести всякий бред о благодарности и просила не злиться на Матвееву.
        Устало потер глаза. Минутная слабость. Как же он нуждался в передышке. Небольшой. Хотя бы на сутки.
        Хватило его не надолго. До тех пор, пока Илона не скрылась в подъезде своего дома.
        Видит бог, не хотел грубить. По-нормальному хотел. Чтобы спокойно. Но Лида одним только своим видом вышибала весь воздух из легких. Платье… Язык не поворачивался назвать этот клочок ткани платьем. Все прелести на виду. Черт!
        - Садись на перёд. Поговорим, глядя друг другу в лицо.
        - Мне и так не плохо.
        Не смотря на внешнюю браваду её голос дрожал, не сильно, но Егор уловил изменение в тональности.
        - Лида, я жду! Не заставляй повторять дважды! Мы не сдвинемся с места, пока ты не пересядешь!
        Если не послушается, был готов силой пересадить. Однако Лида, тихо вздохнув, поддалась его требованию и… понеслось.
        Их перепалка, по сути, была безрезультатной, не имеющая смысла. Но Егора так рвало, так пожирала изнутри бушующая ярость, что не смог сдержаться, не осознавая, то это не ярость, а самый настоящий страх.
        Не ускользнуло, как она тайком утёрла слезу. Как дрожали её руки. Но, как и в прошлый раз, возле «ТехМаша», безудержное желание пожалеть прогнал хлесткими, грубыми фразами. И ей сделал больно, и себе. А как иначе? По-другому никак. Пускай знает жестокую реальность. Он ни капельки не соврал. Тимохина молодец, что заговорила о нем, иначе… вряд ли в этот раз отделались одним травматологом. И что тогда?! Что?!.. Валить Бердника?
        До сих пор влекло к ней. До сих пор хотел её. Сумасшедшее возбуждение, как электрический ток по колючей проволоке, пробегало по венам, заставляя глаза полыхать темным огнем, а измученной усталости раниться об уязвленное доверие. Поскорее бы избавиться от этого наваждения.
        Избавился…
        Лида выскочила из машины, даже не посмотрев на прощанье, а он ожесточенно рванул прочь, подальше от соблазна.
        Смог прийти в себя уже дома, когда загнал машину обратно в гараж и разместился в просторной, увитой виноградом беседке.
        Присел за стол, устало упёрся лбом в ладони. Думал. О Матвеевой, сумевшей перевернуть его жизнь с ног на голову; о Молокове, роющем ему яму под руководством Тимура; Берднике, опасном и одновременно надежном.
        Не сразу услышал тихие шаги Ники. Когда убрал руки, она уже сидела рядом, подперев ладошкой щеку, и с любопытством наблюдала за ним.
        - Кто она? - спросила спокойно, без каких-либо претензий. Сразу поняла, что тот звонок был связан с таинственной незнакомкой, сумевшей пошатнуть бетонную непоколебимость Студинского. Не думала, что это когда-нибудь произойдет. Привыкла, что он, как и она, сам по себе. Потому что тот, кто единожды обжегся, впредь будет осторожный.
        Егор потянулся к сигаретам. Извлек одну, подкурил. С особым наслаждением сделал затяжку и медленно выдохнул дым вниз, в пол.
        - Не забивай себе голову.
        Её взгляд сверлил ему висок. Она хотела чёткого ответа, но он не спешил его давать. Не стремился выносить личное на обозрение, а Лида - личное. Ещё ни с кем он не говорил о своих чувствах к ней. Только с матерью. Но там совсем другая ситуация. Там он спешил поделиться, рассказать о себе, пока есть время. А Ника… не смотря на давнюю дружбу чужая, далекая. Сегодня с ним, завтра - упорхнула колесить по миру. Свободная. Как и он. Был. До встречи с Матвеевой.
        - И всё же… - подвинулась к нему ближе, положив руку на напряженное плечо, и слегка сжала, привлекая к себе внимание. - Мне интересно. Я слышала, о чем говорил Бердник.
        - Зачем тогда спрашиваешь?
        Ника соблазнительно выгнула плечо, выставляя на обозрение оголенную в прорези мужской рубашки грудь и игриво прикусила губу.
        - Хочу быть уверенной.
        - В чем? - ещё одна затяжка, последняя, на это раз глубокая, чтобы прийти в себя окончательно.
        - Что у тебя никого нет.
        Егор засмеялся, выбросив окурок в урну и поднялся из-за стола.
        - Ника, ты меня удивляешь. Только не говори, что ревнуешь? Ни за то не поверю.
        Вероника обижено надула губы. Нет, конечно, не ревновала, но узнать, кто сумел пошатнуть невозмутимость Студинского, хотелось практически до чесотки. Да и женское самолюбие было задето, что не говори. Кому такое понравится?
        - Я не ревную. Я всего лишь вижу, что ты изменился и хочу узнать почему.
        - Нет у меня никого, - ответил чересчур раздраженно. Не любил, когда пытались залезть в душу. - Пошли лучше спать. Завтра тяжелый день, а я ужасно устал.
        Может, Егор и врал. Может, говорил правду. Но Ника предпочла поверить ему. Заставила себя поверить. Такого мужчину нельзя упустить. Она не какая-то там моделька, послушно выполняющая команды, лишь бы не кишнули с места и не неудачница Семёнова, не сумевшая добиться поставленной цели. Не-е-ет. Она та, кто хорошо знает, чего хочет от жизни. А хочет она в данный момент только одного - Егора Студинского.
        Глава 5
        На работу спешила как никогда. Волнение, как в первый раз, а то и хуже. Тогда хотя бы я знала, как всё будет, а сегодняшняя неопределенность пошатнула уверенность в себе капитально.
        Неужели Егор оставит меня на прежней «должности»? Что-то на него не похоже. Скорее ожидала какой-нибудь подляны в виде исполнения обязанностей уборщицы, курьера, дворника на худой конец. С него станется, сказал ведь: «на хлеб хватит». Не на жизнь, а на хлеб. Так что, всё может быть.
        Выглядеть глупо, принаряжаясь, совсем не хотелось. Метла или ведро со шваброй совсем не гармонировали с юбкой-карандаш и высоченными шпильками. Пришлось «принарядиться» стандартно: белый верх, чёрный низ, но с одним небольшим нюансом - вещи подобрала неприметные, невзрачные. Что я, дура что ли, мыть полы в новом.
        Удивляться я начала ещё в вестибюле, когда Юля Александровна сгребла меня в богатырскую охапку, прижав к объемной груди и начала поздравлять с выздоровлением. Точно, авария, чуть не забыла - для всех сотрудников я пострадавшая от наезда и провалявшаяся целый месяц в отделении травматологии.
        - Матвеева, - заорала она мне на ухо, и мне ещё подумалось, что будет здорово, если я не оглохну, - с возвращением! Как ты, милая? - отлепила от бюста и принялась вращать во все стороны, осматривая с ног до головы. - Руки, ноги на месте - значит всё хорошо. А мы с девочками порывались проведать тебя, так Андреевич нагнул в три короба и запретил тревожить.
        Я только и могла, что бормотала слова благодарности за проявленное участие к своему здоровью и переживала о сохранности головы. Александровна так трясла меня, что та могла отвалиться в любой момент.
        Следом за Александровной потянулись и остальные работники офиса. Каждый искренне сожалел о случившемся и радовался, что я снова в их дружном коллективе.
        Инна с Яной наперебой рассказывали о событиях прошедших недель, не забывая посматривать на главный вход - никто не хотел быть застуканным за разносом сплетен.
        Я едва успевала за потоком их мыслей, периодически сверяясь с часами. Опоздать было сродни смертному приговору.
        - Лид, ты должна нас рассудить, - попросила Яна. - Ты ведь с Егором Андреевичем на одной ноге, так сказать, близко общаетесь и должна быть в курсе…
        О, вы даже не подозреваете, насколько.
        - … нам интересно, - вмешалась Инна, устав ждать от подруги конкретики, - откуда взялась эта Михеева Вероника и на каких правах она распускает перья возле нашего шефа? Дударев как-то обмолвился, что у Андреевича бизнес в Болгарии с её отцом.
        Опять? Семёнова тут, Михеева там. Одним словом, завидный жених, куда не сунься.
        - Значит, они переехали, - вмешалась Яна. - Потому что училась она здесь, при чем на одном факультете со Студинским. Ещё она часто мотается на карьер и пересылает документы факсом на фирму отца. Думаю, она здесь по работе. А ты что скажешь, Лида?
        - Я?.. - ого! Вот это насыпали информации…
        - Та-а-ак!! - зычный голосище Александровны, околачивающейся тут же, вовремя спас меня от неминуемого позора. - По рабочим местам. Вам зарплата не за чесания языка начисляется. Живо!
        Я не успела переварить услышанное, как в холл, модельной походкой вплыла та самая блонда, которую я видела вчера с Егором, а следом и он сам. Пришлось посторониться, пропуская сие величественное шествие, напрочь позабыв о том, что и самой не мешало бы подняться на второй этаж.
        Блондинка не удостоила нас даже взглядом, бросив на ходу царское «доброе утро». Шлейф от её духов был такой насыщенности, что будь у нас мухи - попадали бы замертво от повышенного концентрата гераниола, солюбола, буасамбрена и прочих компонентов парфюмерии. А вот Егор притормозил, обдавая облаком непоколебимой уверенности и мужского магнетизма. Осмотрев мой внешний вид, он в насмешливой улыбке изогнул губы и как можно громче констатировал:
        - Лидия Ивановна, вы как всегда опаздываете.
        - Я… - растерялась, чувствуя, как краснеют щеки.
        - Вы, Лидия Ивановна. Вы! Последнее китайское предупреждение: в семь тридцать Вы Должны Быть На Своем Рабочем Месте, а не точить лясы в… - согнул руку в локте и посмотрел на часы, - восемь десять. Это понятно?
        Я, конечно, не ждала радостных объятий и конфетти из бумаги. С головой у меня пока всё в порядке. Но, он бы мог высказать свое недовольство и не у всех на глазах. Так и слышала, как за спиной пробежал недоуменный шепот, а затылок опалили десятки сочувствующих глаз. Это как раз тот случай, когда из князя в грязи. Ведь все привыкли видеть меня если не на равных со Студинским, то в дружеских отношениях уж точно.
        - Молчание - знак согласия. По крайней мере, я надеюсь на это. Тогда, не будете ли вы так любезны, приготовить два кофе?
        Я отмерла, сглотнула, не отрывая глаз от насмешливой улыбки, и кое-как кивнула, давая понять, что всё ещё здесь, а не улетела в космос. Как так можно, а? У меня, например, так не получается. Ну не могу я спокойно реагировать на его присутствие после всего, что было. А он молодец, быстро взял себя в руки, ещё ночью заметила.
        Пришлось собрать всю гордость в кулак и направиться на кухню готовить проклятый кофе, от которого накатила такая тошнотворная волна, что пришлось срочно выскочить на террасу, хватая ртом свежий утренний воздух.
        Однако, это было только начало. Дальше… а дальше я едва не уронила поднос с чашками, поднявшись на второй этаж. Дело в том, что мой стол, мягкое кресло, и некоторые вещи личного использования теперь стояли перед кабинетом Егора на месте кожаного дивана, который был вынужден перекочевать подальше к окну, разделив компанию между папоротником и двумя креслами. Лучше бы перевел в уборщицы. Было бы проще.
        Мысленно перекрестившись, постучала в дверь. Женский голос разрешил войти. Аж передернуло, честное слово.
        Не отрывая глаз от дымящего кофе, вошла в кабинет… и остолбенела, позабыв о подносе. Эта самая Вероника без какого-либо стеснения устроилась между ног Егора, восседающего на краю стола, и по-хозяйски положила руки ему на плечи. Оба над чем-то посмеивались. Надеюсь, не надо мной.
        Егор снисходительно кивнул на журнальный столик у окна. Дрожащими руками я поставила чашки на стеклянную поверхность и увидела в окне расплывчатое отражение целующейся пары. Тысячи мелких кинжалов вонзились в сердце от созерцания подобной картины. Зажмурилась. Быстро он.
        «Так тебе никто и не клялся в вечной любви» - произнес кто-то ехидненько в голове.
        «И то верно. Правильно!» - прокричало серое вещество. - «Пускай лобызается, сколько душе угодно, нам проще».
        - Спасибо, э-ээ… Лида, да?
        Я распахнула глаза и, развернувшись, увидела, что Ника вопросительно смотрит на меня.
        - Да.
        - Можешь идти. И кстати, - остановила меня у самого порога, - если будет звонить Степанов - соединяй немедленно.
        Вот так.
        Закрывая за собой дверь, старалась не замечать изучающего, пристального взгляда, способного как зажечь, испепеляя, так и остудить, обдав нордическим холодом. Да-а-а, будет не просто.
        Дождавшись, когда щелкнет дверной замок, отгораживая меня от мучительной пытки, со злостью швырнула поднос на дальний диван. Читай книги на _к_н_и_г_о_ч_е_й._о_р_г_ Зажимания на рабочем столе - это работа? Пришли они вовремя. Трудяги, блин. За пять минут так устали, что начали целоваться. А как же запрет на отношения в стенах офиса?
        Скептически оценила свой наряд. Дура. По сравнению с Вероникой я смотрелась неприглядной серой мышью. Синим чулком. Знала бы, надела самую красивую блузку и облегающую юбку с высоченными шпильками, потому что выглядела Михеева просто шикарно. Осветленные волосы, стильное платье, дорогие аксессуары, идеальный макияж кому угодно могли занизить самооценку.
        Мда-а-а, умеете вы, Егорка, ясно доносить свои мысли, даже не раскрывая рта. Браво.
        Интересно, а эта фифа договор подписывала? Черт, черт, черт! Да что б вас!
        Так, спокойно, Лида, спо-кой-но. Этот мужчина не смотря ни на что, помогает твоему брату, наберись терпения.
        Сев на эмоциях за стол, постаралась успокоиться. Но ни одна из методик не помогала. Обвела глазами свои «апартаменты», то бишь приемную и горько усмехнулась. От куда и куда вы докатились, Лидия Ивановна. Вот цена вашего красного диплома. Радуйтесь.
        Когда спустя десять минут воздух начал сотрясаться от оглушительной трели двух стационарных телефонов - не было когда сделать глоток воды, не то, чтобы унывать.
        Приемная Егора Студинского, секретарь Лида. Добрый день… Конечно, соединяю.
        Егор Андреевич сейчас на совещании, перезвоните, пожалуйста, через полчаса.
        Егор Андреевич вышел, что ему передать?
        Приемная Егора Студинского, секретарь Лида… Да, она самая… Кого, простите? А-а-а, Веронику Анатольевну. Сейчас.
        И так почти весь день, не считая встреч с глазу на глаз. И почему раньше такого не было? Да знаю, знаю, это всё закон подлости, грядущие выборы, популярность «Прорыва» и многое другое. Только мне так может не везти.
        Под обед я начала мечтать, представляя, как Студинский дает приказ своим людям избить меня, и я спасаюсь от участи сидеть у двери на привязи.
        Но раскисла я основательно тогда, когда к Егору нагрянул Вал.
        - Надо же, - всплеснул ладонями, увидев залезшую под стол меня в поисках упавшей ручки, - какие люди в Голливуде! Лидок, ты ли это?! А Егор отважный малый, ничего не скажешь. Надолго же его хватило.
        Стебись, стебись. Вот плюну тебе в чашку с кофе и отомщу, как следует.
        - Я тоже не в восторге от подобной перспективы, - как можно сдержанней произнесла я. Имеет полное право на недовольство, но не он один пострадавший.
        - Да? А чего так? На деле должна прыгать от радости. Не понятно, - постучал костяшкой пальца об стол, не прекращая сверлить меня глазами. - А ты как-то исхудала что ли. Бледная какая-то. А-а-а, понял! Тимуровские харчи урезались, да? Не то пальто, да? Понима-а-а-ю. Ты лучше расскажи, как тебя угораздило под машину-то или совесть всё-таки замучила, что решила сама под колеса?
        А вот это удар ниже пояса. По самому больному. Зря он так.
        - Вал! - окликнул его Егор, упершись плечом об дверной косяк. На лице - привычная непробиваемая маска.
        Я вздрогнула от неожиданности. И давно он так? Даже не заметила, как открылась дверь.
        - Время поджимает. Тебя, между прочим, одного ждем, - продолжил недовольно, окинув меня безразличным, холодным взглядом.
        Дударев мило улыбнулся, протискиваясь мимо него:
        - Пардоньте, сейчас всё будет. Просто не смог пройти мимо давней знакомой. Кстати, Егор, ты бы дверь лучше закрывал, а то сам понимаешь… - и многозначно посмотрел на меня, упрекнув в подслушивании и сливании информации.
        А тут ещё и Михеева выглянула к нам, прислушиваясь к разговору и «вежливо» попросила принести кофе на всю их ораву. За*б… Кхм… Задолбала.
        Пока готовила кофе, с силой провела руками по лицу, тихо взвыв от безысходности. Как же меня колбасило. Что это за инициатива такая, которая продолжает дрюкать и дрюкать. Сколько можно?
        - «Лидочка, принесите, пожалуйста, нам кофе», - начала кривляться перед зеркалом, копируя Нику. - Сию минуту. Вам с пургеном аль крысиным ядом? - злорадно улыбнулась, ухватившись за идею. Со слабительным задумка не плохая, нужно взять на заметку.
        - Не с тем и не с другим, - прозвучал сзади голос Егора, и я чудом не выронила поднос.
        Он стоял в дверях, со сложенными на груди руками и насмешливо наблюдал за моими действиями.
        - Или ты хочешь каждый раз поддаваться дегустации? - выставил вперед руку и, упёршись ею в противоположный косяк, перекрыл мне проход - стены покачнулись, а всё окружающее нас пространство катастрофически сузилось.
        Я молчала. Он заглядывал мне в лицо, а я боялась сделать лишний вдох, опустив голову. Не хотела смотреть на него, потому, что он запросто мог увидеть слёзы, наполнившие вдруг глаза ни с того ни с сего. Не хотела вступать в разговор и слышать спокойный тон. И вообще, что он тут забыл? Пришел насладиться моим унижением?
        Егор наклонился к виску, окутав едва уловимым ароматом парфюма, и тихо сказал:
        - Человек сам кузнец своего счастья, Матвеева. Ты осознанно выковала свое, наплевав на мое безграничное доверие, поэтому… - наклонился ещё ближе, буквально касаясь губами уха, - предупреждаю по-хорошему: впредь будь внимательна, предельно вежлива и исполнительна. Надеюсь, я ясно изъясняюсь?
        Я рывком убрала его руку, освобождая проход, и холодно процедила, не отрывая глаз от кофе:
        - Дальше не куда.
        Егор схватил меня за подбородок, заставляя поднять голову, и посмотрел прямо в глаза. Пришлось взять себя в руки, прогоняя возникшую дрожь от властного прикосновения.
        - Ещё будут пожелания?
        Выдержать его взгляд не просто. Практически невозможно. Внизу живота бесконтрольно разлился волнительный трепет, стало жарко. Жесткий захват на коже неожиданно смягчился, стал невесомым, а следом и вовсе исчез.
        - Нет, можешь идти. - Отошел, пропуская и неожиданно, сделал шаг обратно, снова перекрыл проход. - Не обижайся на Вала, он не со зла. Просто… он ещё не отошёл.
        А ты? Ты отошёл?
        - Всё в порядке. Я не обижаюсь.
        И сломя голову бросилась к лестнице, мысленно выругавшись. Не у одной меня, оказывается, эмоциональные перепады.
        Егор поднялся в кабинет спустя пять минут, когда я уже сидела за столом и вежливо отвечала на очередной телефонный звонок. Он прошел мимо, даже не взглянув, и я, наконец, смогла перевести дыхание.
        Хорошо, что на сегодняшней деловой встрече не было ни кого из наших общих знакомых, не считая Вала. Представляю, какой бы фурор вызвало мое "продвижение по карьерной лестнице" вместо того, чтобы находиться рядом с шефом. Такие как Матлаш, Глебов, Штепа точно бы не поняли юмора.
        Еле продержалась до вечера. Психологически было тяжело. Первый день в новой должности и такой насыщенный. Если хочу завоевать прежнее доверие - обязана научиться не реагировать на сочувствующие взгляды коллег, которых от расспросов сдерживал мой отстраненный вид; на присутствие Вероники; на жесткие стёб Дударева и презрение Егора. По-другому никак.
        В пять вечера Михеева, по-царски взмахнув рукой, сказала, что на сегодня хватит, и я могу быть свободна. Я пытливо посмотрела на Егора и, дождавшись одобряющего кивка, ностальгируя пошла на автобусную остановку. Ещё совсем недавно я вот так же сидела за овальным столом, впитывая в себя каждое произнесенное Егором слово, спешила выполнить любое поручение, была палочкой-выручалочкой. В сердцах выругалась, возвращаясь в реальность. Всё! Хватит! Прошлое на то и прошлое, чтобы забыть и больше не вспоминать.
        По пути к дому неожиданно захотелось пельмешек. Домашних, сделанных собственноручно. Купила немного мяса, перекрутила на мясорубке и принялась за готовку. Папа, застав меня за подобным занятием, наигранно схватился за сердце.
        - Разве можно вот так, без предупреждения? - посмеивался он, наблюдая через мое плечо за процессом приготовления. - Или у нас какие-то катаклизмы в атмосфере, а я не в курсе?
        Нет. Просто я вернулась на работу к тому, кто задался целью убить меня морально, вот и всё.
        Глава 6
        Прошло несколько дней, и моя нервная система пошатнулась окончательно.
        Раньше думала: вот избавлюсь от Тимура - заживу преспокойно, ага. На смену ему пришел ещё тот садист. Нет, никто меня физически не мучил, но морально изводил на всю больную бошку. Дабы искупить вину пришлось терпеливо выполнять все «просьбы» скрипя зубами, а вот вмешательство в эти самые «просьбы» Вероники подбешивало капитально.
        Радовало, что в четверг вечером эта фифа улетела в Болгарию к отцу. Сама заказывала билет и насколько была осведомлена, поехала она туда с новыми договорами на поставку гранита. Надо же, какие между ними доверительные отношения. Сначала думала, что только секс, но Михеева не выглядит той, кто будет довольствоваться одной постелью. Ладно, мне ли не пофиг? Пофиг, но… нестерпимо больно видеть их вместе. Это такие каждодневные муки, по сравнению с которыми все пытки мира казались детским лепетом.
        Пятница обещала быть на удивление спокойной: Ника улетела, Егор с Валентином с самого утра засели в кабинете над каким-то проектом. Желающие пообщаться со Студинским будто чувствовали, что его лучше не беспокоить в данный момент, поэтому в приемной стояла умиротворенная тишина.
        Я скучала, глядя в окно, и с сожалением прислушивалась к приглушенным голосам за дверью. Можно было бы поунижаться и отпроситься на обеденный перерыв пораньше, чтобы успеть заглянуть в аптеку, но осмелиться на подобное не хватило отваги.
        Глубоко вздохнула, в сотый раз проверив ежедневник, придется чем-то пожертвовать.
        Так уж у Студинского повелось, ещё до меня, что к нему никто не наведывался в офис без предупреждения. Вызвано это было тем, что он часто бывал в разъездах, подолгу оставался на заводе, пропадал в мэрии и люди, дабы застать его, зачастую звонили, договариваясь предварительно о встрече. Однако того, кто ввалился в приемную, как к себе домой, я меньше всего ожидала увидеть.
        Валера Юхимов, не веря собственным глазам, сначала растерялся так же, как и я, а потом противно, громко заржал на всё помещение, тыча в меня пальцем.
        - Ты… ты… - давился сквозь слёзы, согнувшись пополам. - Значит, правду говорят. Ой, не могу…
        Что он может вообще знать, придурок грёбанный. Послать бы куда подальше. Уверенна, Егор ещё и премию выпишет за идейность. Но вместо этого набралась терпения и буднично проинформировала:
        - Егор Андреевич занят, Валерий Алексеевич. Присядьте, пожалуйста, я узнаю, сможет ли он вас принять.
        - Надо же, я восхищен. Правда, - продолжил он, не обращая внимания на мое недовольство. - Сколько профессионализма и самоотдачи делу.
        Я поднялась из-за стола, не желая сообщать по телефону, как Валерон вмиг оказался рядом и, надавив мне на плечи, заставил обратно сесть в кресло.
        - Сиди, сиди. Я вообще-то к тебе.
        - Да что вы? - надменно улыбнулась, скрестив на груди руки, а потом, проследив за взглядом Юхимова, сразу их опустила - грудь едва не выпала из бюстгальтера в полукруглом вырезе блузки.
        Заметив это, Валерон плотоядно облизался, прекратив смеяться.
        - А помнишь?.. Помнишь, я рассказывал, как ты быстро ему надоешь? - он широко расставил руки, оперся ладонями о стол и подался вперед, наклоняясь всё ближе и ближе. - Ты тогда была такая неприступная, прям королева ночи. Сидела, нос воротила.
        Я попыталась сбросить наглые руки. То, что он навеселе, поняла сразу - лицо опалял водочный перегар. Валерон лишь посмеивался над моими безрезультатными попытками, а следом и вовсе сгреб меня в охапку, и рванул на себя, вынудив подняться.
        - Слушай, - понизил голос, перейдя практически на шепот, - мое предложение в силе. Забей на Егора, он не будет с тобой. Я обещаю тебе не место секретарши, нет, ты будешь всегда со мной. Всегда и везде. Думаешь, я не знаю, как ты обхаживала Тимура? Он мне всё рассказал…
        Перед глазами поплыло. Наваждение какое-то. Уже не Юхимов вцепился в меня стальными клешнями, а Удовиченко. Это он тычет в лицо эрегированный член и заставляет взять его в рот, а я вырываюсь, отдираю от волос ненавистные пальцы. За что и расплачиваюсь. Болезненно. Жестоко.
        - Не правда, - оттолкнула Валерона со всей силы, влепив звонкую пощечину. - Он лжет! Он никогда не прикасался ко мне!
        Мысль о том, что Тимур может трепаться о наших «отношениях» всему миру вмиг лишила душевного равновесия, которое с таким трудом воздвигала. Пошатнула уверенность, что всё давно в прошлом. Ничерта не в прошлом и время, как оказалось, ничего не лечит.
        - Ах ты ж, с*чка, - взревел он, потянувшись через стол. - А ну иди сюда!
        Конечно, всему виной его состояние. Уверенна, будь он трезв - вел бы себя намного рассудительней, но сейчас, достучаться до помутневшего хмельными парами мозга было нереально. Мы подняли такой хай, что в приемную не только с грохотом распахнулась дверь, явив обозленного Егора, но и поднялись работники с первого этажа.
        - Матвеева, ты вообще охр… - возмутился он и оборвался на полуслове, увидев растрепанную меня и обезумевшего Валерона. Его лицо хорошо так перекосило, и прежде чем я успела что-то сообразить, успел оценить ситуацию.
        Я замерла, шокированная увиденным: от мощного удара в челюсть, будучи в пьяном угаре, Валерон отлетел к дальней стенке, ударившись ещё ко всему об неё головой.
        С лестницы послышались женские «Иииии» и «Ой, мамочки, да он же его убьет»! Кто-то, совсем рядом, громоподобно рыкнул, приказав вызвать охрану. Я не реагировала, заторможено наблюдая за мелькавшим в воздухе увесистым кулаком и каждый раз, когда он погружался в Юхимова, содрогалась.
        - Егор!! - Вал бросился оттаскивать Студинского от хохочущего на весь этаж владельца объединения «Уголь» вместе с двумя охранниками и храбрецом с отдела статистики. - Приди в себя! Слышишь!..
        - Тебе пиз**ц, Студинский, - продолжал смеяться Валерон, сплевывая на пол кровь. - Крышка! О выборах можешь забыть - это я тебе гарантирую.
        - Ах ты ж… - Егор сделал попытку освободиться от удерживающих рук. - Пустите, я сейчас его урою! Он давно выпрашивает, урод! На этот раз папаня не поможет.
        К Юхимову, получив одобряющий кивок от Дударева, поспешил один из охранников и помог подняться от греха подальше. Он выровнялся в спине, оттирая с губ кровь, и окинул всех презрительным взглядом.
        - Вам всем пиз**да, - подбитый глаз так и сочился ненавистью. - Всем!!!
        - Ну, рискни! Давай! - рванул к нему Егор и на него снова поднасели, удерживая рвущуюся наружу ярость.
        Он рыкнул, дернувшись. Вал хоть и был ниже на полголовы, но в силе не уступал. Надежно надавил всем корпусом, вынуждая сделать несколько шагов назад.
        - Них** ты не сделаешь, - спокойно произнес он. - Максимум напишешь заявление. Так мы напишем встречку. Свидетелей у нас предостаточно.
        Егор был прав, но это не означало, что дело не могло обрести общественной огласки. Уверена, на моих плечах и руках уже к утру проступят конкретные синяки, и я могу выступить самым главным свидетелем, плюс ко всему, тоже написать заявление. Но вдруг Юхимова понесет и этого окажется недостаточно?
        Я слышала, как Валентин просил Егора успокоиться, взять себя в руки и не вестись на провокацию. Сыграть сейчас на руку очередной шестерке Тимура было хуже всего. И так переусердствовал. А потом он с таким осуждением посмотрел на меня, словно это я направляла кулак Студинского и призывала дать сдачи. Конечно! О чем вы?! Кто теперь всегда будет крайней? Я!!!
        Егора передернуло, и он, всё ещё тяжело дыша, повернул голову ко мне. Я прижимала руки к груди, пытаясь успокоить сумасшедшее биение сердца, и боялась посмотреть на него. Боялась увидеть то же, что и в глазах Дударева - обвинение в случившемся. Так и стояла, опустив голову, не решаясь пошевелиться, чувствуя, как пылает лицо от пристального, обжигающего взгляда. Его взгляда.
        Только сейчас осознала весь масштаб катастрофы.

* * *
        - Ты совсем еб**лся, Егор! - не унимался Вал, сотрясая воздух матами. Он орал так, что даже через закрытую дверь было слышно.
        Я бездумно пялилась в пустоту, подскакивая от каждого шороха. Отпросилась, называется, на обед пораньше. Тут хотя бы в живых остаться после всего.
        - … ты сам советовал держать её как можно ближе, - парировал Егор на одну из реплик Вала, которую я, по невнимательности, пропустила. - Что теперь, м?
        - Да, было дело. Но я не просил пиз**дить любого, кто прикоснется к ней! Какого хрена? Это так не делается! Очнись, наконец!
        Потом послышались звуки передвигаемой мебели, гулкие удары. Я вскочила с кресла и опомнилась у самой двери, когда уверенно, громко постучала, прикусив изнутри щеку. Сердце бешено колотилось в груди, рискуя вырваться наружу. Что я делаю? Мало на сегодня адреналина, захотелось продолжения?
        Дверь рывком распахнулась, являя всклоченного Студинского с часто вздымающейся грудью и животной злобой в глазах.
        - А ну-ка иди сюда, - схватил меня за руку и рывком дернул в кабинет с такой силой, что я пролетела несколько метров, угодив в объятия Вала. Он крепко схватил меня за плечи, удерживая от траектории падения, и осторожно перенаправил в стоявшее рядом кресло. С потолка посыпалась штукатурка - это Егор так грохнул дверью, что всё двухэтажное здание содрогнулось.
        - Рассказывай, давай, - навис он надо мной, упёршись руками о подлокотники кресла, - что он там наплел тебе?!
        Я сжалась в комок, теряясь под дикой яростью.
        - Что говорил, ну?!! - рявкнул так, что заложило уши.
        - Егор, - Вал потянул его за плечо, - успокойся. Давайте нормально поговорим.
        Сам он тоже был далеко не в лучшем виде: весь помятый, с небольшой ссадиной у виска. По ходу досталось и ему.
        - Я не успокоюсь, пока она не скажет. Я за**лся играть в её двойные игры! - в этот момент он был похож на хищника, учуявшего жертву. Я видела, как пульсировала на его шее вена, надутая от колоссального напряжения. Как ожесточились черты лица.
        - Какие игры? - рванула корпусом вперёд, желая освободиться от пожирающей агрессии, да не рассчитала расстояния, шандарахнувшись лбом о его подбородок. Что за?.. Бл*дь, до чего же больно. С*ка-а-а… - Ты больной на всю голову? Больной? Какие игры, мать твою? - заорала, продолжая трепыхаться в капкане. Из глаз брызнули слёзы. - Ты достал меня своими подозрениями, понял?! Сколько можно?
        - Хочешь сказать, что он просто так набросился на тебя?
        - Какой там? Я его тоже прокидала. Ага. Вертела им, как цыган солнцем. Я ведь спец в этих делах. Только и успеваю, что раздвигать ноги, расплачиваясь за мастерство… - и вскрикнула: Егор резко сжал пальцами мою челюсть, больно надавив.
        - Заткнись, слышишь?! Заткнись! Иначе… - скрипнул зубами.
        - Иначе что? Ударишь? - я с вызовом посмотрела в голубые глаза, ничуть не боясь бушующего в них гнева. Учитель у меня был отменный. Теперь ничего не страшно. Хоть что-то хорошее.
        Егор вздрогнул. Жесткая схватка на подбородке вмиг стала невесомой.
        - Егор, харе её шарпать. Ты разве не знаешь Юхимова? - голос Вала звучал, словно из другого измерения, далеко и неестественно тихо. Успокаивающе. - Он и в прошлый раз подбивал к ней клинья. Это же Юхим, трахает всё, что движется и не движется. А ты взбеленился, - в голосе послышался легкий, осторожный упрёк, но в меру, без нажима. - Только от одного геморроя избавились, так другой нарисовался. С ним надо аккуратно, осторожно. Потому что потом зачешется там, где и не чесалось.
        Он говорил и говорил, мягко обволакивая разумными доводами. Психотерапевт херов. Егор тоже это вкурил, натянуто улыбнувшись и прекратив пожирать меня глазами, наконец, отлепился от кресла. Я потрогала шишку, а потом и подбородок. Придурок. Кто там говорил, то работать секретаршей скучно? Меняюсь, мах на мах, прямо сейчас, без лишних раздумий.
        Думала подняться - не получилось. Ноги не слушались. Не хотели держать.
        Егор присел на диван, свесив с колен сжатые кулаки. Взгляд мимо меня, но такой колючий, чужой, что прям тошно. Серьёзный и исподлобья. Лицо - сосредоточенное и одновременно далекое.
        Вал присел на стул, поправляя рукава пиджака, избегая смотреть мне в глаза. Да и что он мог сказать? Всё и без слов понятно.
        Стало так хреново. И не во мне причина. Чувствовала, есть там и помимо меня нестыковки, но что-то на душе болезненно скреблось, давило, напоминая, что во всем изначально виновата только я.
        Окинула взглядом опрокинутый журнальный столик, один сломанный стул, разбросанные документы. Не Егор с Валом здесь всё крушила, я самолично прикоснулась ко всему. Прошлась вихрем, внесла разлад в их размеренную жизнь. Или же она и так летела в тартарары, а я просто оказалась на пути, умело подставив подножку, от которой и сама нечаянно пострадала.
        Посмотрела на Егора. Он тоже скользил взглядом по разрухе и играл скулами. Явный признак не прошедшей до конца злости.
        Вал решил перевести всё в шутку и переворачивая столик заметил, что они здоровые дядьки, а ведут себя как пацаны, не способные обуздать собственную дурь. Предлагал собраться и разработать план против «чёрного пиара», который несомненно последует в ближайшие дни.
        - Них** Юхим мне не сделает, - Егор прекратил блуждать глазами, остановился на мне и так странно посмотрел, как тогда, в больнице. И как тогда, что-то промелькнуло на его лице, глубоко насыщенное эмоциями и скрылось, оставив после себя равнодушие. - А рискнет - пожалеет. В любом случае, пьяный дебош у меня в офисе ещё никому не сыграл на руку.
        Я всё-таки смогла выйти из пленительного оцепенения его глаз и, пошатываясь, пошла к двери, полностью разбитая и опустошенная.
        - Лида! - Егор тоже поднялся. Я замерла, ожидая, что последует дальше. - Иди домой.
        - А как же… - удивленно обернулась. До конца рабочего дня ещё пять часов.
        - Я сказал. Иди. Домой. Дальше мы как-то сами.

* * *
        Говорят, что самая кошмарная ночь когда-нибудь кончается и наступает утро, что после дождя всегда выходит солнце, а после бури наступает штиль. Закон природы. Его не изменить, не внести свои коррективы. На это и уповала. А ещё на закон, который обязательно сменит чёрную полосу на белую. Она, полоса, обязательно должна смениться. Хотя бы перейти в серые полутона, не вечно же существовать во мраке.
        Через неделю уже осень. С грустью осознала, что лето пролетело как один день. Не успела им насладиться. Понежиться под жаркими лучами тоже не получилось. Да и если подумать, было ли в нем, лете, что-то хорошее в этом году? Есть ли за что ухватиться, чтобы греться от воспоминаний холодными зимними вечерами? Нет. Не за что хвататься, кроме своих дурацких чувств к Егору.
        Это ж надо было так влюбиться!
        Сменила позу, перевернулась на правый бок и уставилась на электронные часы с подсветкой. Два часа ночи. Когда я уже начну спать как все нормальные люди? Понятно, это нервное, где взяться здоровому сну, когда каждый день проживаешь такие эмоциональные встряски. Отец, и тот, засыпает моментально, а я, как негодующая пенсионерка, вечно шляюсь по квартире до полуночи, а потом ещё ворочаюсь в постели до утра.
        Сон не шел. И не придет, наверное. Да я и не звала. Тахикардия, которая всегда давала о себе знать в присутствии Студинского, и сейчас отдавалась в ушах оглушающей пульсацией. Стоило только посмотреть на зажатую в ладони небольшую прямоугольную коробочку, как сердце пускалось в пляс. Неужели она станет тем самым светлым воспоминанием, благодаря которому это лето заиграет красками?
        Перевернулась на левый бок. Ответ узнаю утром. Поскорее бы.
        Не хватило полдня, чтобы свыкнуться с подобной мыслью. Чувствовала, не хватит и ночи. Это как обухом по голове. Как ведро холодной воды при высокой температуре. Как удар под дых. И как я раньше не додумалась?
        Улыбнулась, перекатившись на спину. Рука скользнула по плоскому животу и ненадолго замерла. Приятное тепло разлилось по венам, придало ускорения и без того вышедшему из строя сердцу, и тихо засмеялась. Сейчас уже да, засмеялась, вспомнив о визите в аптеку. Стоило подробно описать свои жалобы, как фармацевт, вместо спасательных микстур и ожидаемых таблеток вложила в протянутую руку тест на беременность…
        Тогда мир пошатнулся, перевернулся. Перед глазами в который раз за день всё поплыло, а когда очнулась - полулежала на неудобной скамейке с чашкой прохладной воды у губ.
        - Милая, вы разве не знаете, что от незащищенного секса бывают дети? - ворковала надо мной девушка, ненамного старше меня самой и мягко хлопала по щекам прохладными ладошками.
        Я-то знаю. Но…
        - Вообще-то, я принимаю противозачаточные, - промямлила, пытаясь придать телу вертикальное положение.
        - Ну-у-у, - протянула она, вернувшись за прилавок, - ни одно средство не гарантирует стопроцентной защиты. Конечно, я могу и ошибаться, но у вас все симптомы беременности. Лучше посетите своего гинеколога. Единственное, чем я смогу вам помочь на данном этапе - это предложить тест.
        Домой шла пешком, останавливаясь у каждой лавочки, уютного сквера, остановки. Чувствовала себя потерянной и одновременно обретенной. Подолгу стояла на светофоре, прислушиваясь к изменениям внутри. Начала подсчитывать недели и глупо улыбалась, подставляя лицо августовскому солнцу. Шесть недель… а точнее, пять недель и четыре дня во мне, возможно, уже живет маленькое чудо, а я даже не подозреваю.
        ...И сейчас, лёжа в постели всё так же улыбалась, хватаясь за неожиданную, пускай и не до конца подтвержденную новость, как за нечто уже предопределенное. И вдруг, под подушкой завибрировал сотовый. Вздрогнула. На экране в голубой подсветке светилось имя «Егор». С чего бы вдруг? Как чувствовал. Или же что-то случилось? Ни одной здравой мысли, всегда всё самое плохое приходит на ум в такое время.
        - Я слушаю, Егор, - преодолела першение в горле и постаралась ответить как можно непринуждённей. Подумаешь, такие мелочи, два часа ночи. Кто вообще спит в такое время? А сердце-то тёхнуло, зашлось соловьем.
        - Матвеева, - бодрым, достаточно развесёлым голосом пробасил Студинский, - ты сразила меня на повал, такая реакция.
        - Чего тебе нужно?
        - Оу, разве так разговаривают с шефом, м? А где приветливое, ласковое «Егор Андреевич, чем могу быть полезна?»
        Ясно. Судя по отдаленному гулу голосов, разбавленных звучанием зарубежного медляка - он не дома и при том, навеселе.
        - Чем могу быть полезна, Егор Андреевич? - противно-слащаво растянула гласные, подложив руку под голову.
        - Вот так чтобы всегда ко мне, хорошо? На «вы» и с придыханием. Мне понравилось.
        Я возмущенно засопела, поднявшись с постели. Да он не навеселе, он пьян!
        - Матвеева, ты там спишь, что ли?
        - Нет!!!
        - Нет, нет, так не пойдет. Помнишь? С придыханием и больше чувственности.
        Заколупал.
        - А лезгинку тебе на столе не станцевать? Егор, ты издеваешься? Или сейчас же говоришь, какого хрена позвонил или я отключаю телефон нафиг.
        На том конце связи хрипло рассмеялись. Вот же гад.
        - Лезгинку? Было бы не плохо. Но у меня для тебя другое предложение. Короче, хочешь реабилитироваться за сегодняшнее?
        Я подозрительно сощурила глаза, выискивая скрытый подвох. Стоп, а я разве в чем-то виновата? Ах да, я же теперь вечно крайняя. Хотелось послать, далеко и надолго, но вовремя вспомнила о его помощи Дане, и весь воинственный запал как рукой сняло.
        - Допустим...
        - Я так и знал. Тогда дуй в «Чёрную орхидею». У тебя… - куда-то пропал на несколько секунд, - на всё про всё полчаса, - и отключился прежде, чем я успела сформулировать возмущение.
        - В смысле «дуй»? Алло, Егор? Да чтоб тебя… - зашипела, боясь разбудить отца. И от этого человека я могу быть беременной?
        «Можешь, можешь» - ехидненько посмеивалось подсознание, в предвкушении потирая руки. - «Ты и так знаешь, что беременна, зачем спрашиваешь? Возьми сейчас, явись к нему и выдай такую реабилитацию, чтобы до конца жизни помнил».
        Именно! Так и сделаю. В «Чёрной орхидее» он зависает, кобелина! Интересно, как я туда попаду? Клуб для избранных. Их партийного билета у меня нет.
        Набрала Егора. Нужно узнать, как попасть в это логово разврата. О том, чем он там занимался, старалась не думать. Может, он просто зашел расслабиться, напился в стельку и… черт! Не думать! Только не думать об элитных проститутках «на любой вкус и цвет» и с которыми «можно и без резины». Мне и Вероники хватает.
        Пффф…
        Вопросом, что надеть, особо не замарачивалась. Трикотажный саран - первое, что попалось под руку в гардеробе. Крупные белые ромашки, разбросанные по голубому полю не особо смутили. По-любому, Егор напился в стельку и позвал, чтобы помогла добраться домой. Решил, так сказать, отыграться и показать, кто в будку свет провел. Так и быть. Наше дело нехитрое, подыграем. Волосы так и оставила, распущенными, не до марафета. Ещё подумает, что для него старалась.
        Осторожно выглянула в коридор, стараясь не шуметь. Чувствовала себя восьмиклассницей, впервые сбегающей из дому на дискотеку. Такси вызвала заранее, так что пока играла в Бонда, оно уже подъехало к подъезду и тихо притаилось под огромным орехом.
        Добралась до клуба довольно быстро. Как ни как глубокая ночь, дороги пустые. Таксист, ровесник моего отца, подозрительно покосился на мой сарафан, а потом - на «Чёрную орхидею». По нахмуренным кустистым бровям и осуждающему взгляду сразу проследила за ходом его мыслей.
        - Нет, нет, - начала оправдываться после того, как расплатилась, - вы не правильно поняли. Тут… эм… мой брат просто слегка загулял.
        - А-а-а, тогда удачи с… братом. Так вас ждать? - крикнул вдогонку.
        А хрен его знает.
        - Нет, спасибо.
        Зря я волновалась - у входа в клуб меня уже поджидал тот самый долговязый очкарик, который так красочно повествовал Егору о преимуществах своего детища, то бишь, клуба. Неожиданно. Я думала, придется прорываться через вооруженную охрану, пройти фейс контроль, оставить в залог паспорт, не знаю, что там ещё полагалось учудить, лишь бы попасть в святую святых. А тут всё так просто.
        - Не просто, - ответил на мой вопрос Жорик (так звали долговязого однокурсника Студинского) после краткого знакомства. - Тут везде камеры, за которыми следит человек двадцать охраны. Пройти сюда без vip-карты нереально.
        Мы шли по затемненному коридору, с множествами комнат и разветвлений. К слову, Жорик сразу меня признал, заявив, что такую красивую девушку как я, не так просто забыть. Приятно, конечно, но я была слишком напряженна, чтобы достойно оценить комплимент.
        Георгий остановился перед тяжелой металлической дверью, за которой ничего не было слышно. Вообще, весь клуб находился в абсолютной тишине. Скорее всего, тут качественная звукоизоляция.
        - Прошу, - распахнул он передо мной дверь и легонько подтолкнул вовнутрь.
        Я нерешительно шагнула в утопающую в мягких, приглушенных тонах просторную комнату, с расставленными по периметру кожаными креслами. На стенах красовались зеркала, прямоугольной формы и высотой во весь рост. Возле кресел - высокие вазоны с ароматными цветами . В самом центре - небольшая сцена с шестом, вокруг которого, вращая бедрами, танцевала приват полуголая, длинноволосая девица. Я зачаровано прошла в глубь помещения, не отрывая глаз от завораживающих плавных движений под негромкое звучание музыки. Так вот что тогда отдавало на заднем фоне. Теперь дошло. А где же сам Егор? Присмотрелась к зеркалам и обнаружила его сразу у входа, в одном из многочисленных кресел. Обернулась.
        Он сидел, вальяжно развалившись, и пренебрежительно улыбнулся, встретившись со мной взглядом. Рукава рубашки как всегда закатаны, две верхние пуговицы - расстегнуты. Он полностью расслаблен, в отличие от меня. А взгляд?.. Наглый, изучающий… притягательный. Плечи сразу осыпались мурашками.
        В эти необыкновенные глаза можно смотреть вечно, не замечая ничего вокруг. Егор первым разорвал зрительный контакт, оттолкнувшись от спинки и потянулся за каким-то прозрачным пойлом.
        - Будешь? - кивнул на бутылку, и не дожидаясь ответа, налил в стакан спиртное.
        Я отрицательно замотала головой, до сих пор не веря, что стою перед ним. Казалось, стоит ущипнуть себя - и всё исчезнет: и этот клуб, и моя поездка сюда, и танцовщица. Я проснусь с тестом на беременность в руках и окунусь в собственное отчаянно-радостное состояние.
        - Как хочешь. Тебе однозначно не помешало бы.
        - Егор, зачем ты меня позвал?
        Стриптизерша демонстративно спустилась со сцены и вильнула перед Егором задом, не обращая на меня ноль внимания.
        - Мила, ты великолепна. - Спохватившись, он с извиняющейся улыбкой сунул за тонкую полоску белья деньги и пьяненько ухмыльнулся. - Можешь идти.
        - Вам не понравился мой танец? - она наигранно надула пухлые губы и недовольно покосилась в мою сторону.
        - Ну что ты? Конечно, нет. Твой танец бесподобен. Просто тебе на смену пришла моя помощница.
        Деваха недоуменно уставилась на меня, скептически оценив ромашковое поле и насмешливо фыркнув, удалилась восвояси, прихватив с соседнего кресла одежду.
        Я охренела от подобной наглости.
        - Егор, ты решил меня сегодня добить? Какой стриптиз? Ты в сосну въехал?
        - Девочка моя, добивать - как раз таки твоя прерогатива. А я всего лишь хочу получить от тебя качественный танец. Скажи, разве я много требую за всё то дерьмо, в которое ты меня окунула?
        Я убито прикрыла глаза. Протяжно и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Не помогло. Глаза защипало от слёз.
        - Егор, я… - слова давались с огромным трудом. Обняла себя за плечи, пытаясь обрести уверенность. Шутки шутками о вечном козле отпущения и всё такое, но если честно, не понимала, в чем ещё моя вина. - Я не понимаю…
        Он криво улыбнулся, выбросил коктейльную трубочку и осушил стакан одним глотком.
        - Не понимаешь? - слегка пошатываясь, поднялся с кресла и подошел ко мне. - Тебе привычней, чтобы я использовал шантаж? Скажи, тебе так привычней?
        Это было обидно. Я до сих пор надеялась на взаимность, до сих пор верила, что каждое сказанное им слово, каждый продемонстрированный поцелуй с Никой - показуха, лишь бы мне насолить, сделать больно. Я питалась этой иллюзией, надеялась, верила. От этого и страдала.
        Он поддел двумя пальцами мой подбородок и заставил посмотреть в глаза.
        - Нет, не привычней.
        От его прикосновения по телу уже знакомо разлилось тепло. В этот момент я ненавидела себя за невозможность сбросить из себя горячие цепкие руки. Наоборот, чем нежнее он скользил большим пальцем по контуру моих губ, тем сильнее хотелось прижаться к нему, раствориться в его силе, обрести долгожданную защиту и прощенье.
        - Подумай над тем, - Егор переместил пальцы на скулы и легонько их сжал, - что ты готова предложить в расплату за предательство. Хорошо подумай, потому что я, скорее всего, возьму ещё больше.
        Что я могла предложить? Сердце и так отдано ему. Вопрос только в том, нуждался ли он в нем после всего. Теперь поднять тему о беременности было вообще нереально. Не хотела унижаться. И так опустилась ниже плинтуса. Не хотела изображать из себя жертву обстоятельств. Вряд ли он обрадуется перспективе иметь ребёнка от предательницы, плюнувшей в душу. Мужчины хотят детей от любимых женщин, а не от подстилок врагов.
        - Мне него тебе дать, - произнесла глухо, сбросив с лица его руки. - Сам назначь цену, потому что я, скорее всего, не смогу ничем тебя удивить, - перефразировала его предложение и горько улыбнулась.
        Егор сделал несколько шагов назад, рассматривая меня в прищуре пьяных глаз, и иронично констатировал:
        - Тогда, для начала, начни со стриптиза, а я решу, сможешь ли ты удивить меня или нет.
        Будто по мановению волшебной палочки, звучание музыки стало чуть громче. Егор вернулся на прежнее место и, ухмыльнувшись, принялся наблюдать за каждым моим движением. А я стояла, нервно теребя трикотажную ткань, и пыталась справиться с набежавшей на глаза влагой.
        Чувствуя с каждой секундой всё больше и больше нарастающее раздражение ко всему, что находилось в этой комнате, рванула на талии пояс и швырнула в ухмыляющуюся рожу. Егор засмеялся, перехватив тонкую ткань на лету, и сжал в кулаке.
        - Немного женственней, Матвеева. Совсем чуть-чуть. Да-а-а, вот так…
        Я медленно спустила с плеча сначала одну бретель сарафана, потом вторую. Следом, не спеша, одна за одной принялась расстегивать пуговицы, злорадствуя про себя. Егор заметно напрягся, прекратив лыбиться и вмиг стал серьёзным. Ну давай, скажи, что я не женственна и ты не хочешь меня?
        Ещё пять минут назад и предположить не могла, как именно будут танцевать перед ним. Но это как с тем минетом. Всё когда-нибудь бывает впервые. Будь кто-то другой в этом чертовом кресле - не получилось бы, а так... просто отдалась желанию действительно зажечь мужчину. Не в счёт прощения, не ради помощи брату. Нет, всё намного проще. Просто я любила того, кто продолжал изучать меня бессовестно-откровенным взглядом, только и всего.
        Когда с пуговицами было покончено, а сарафан пышным ворохом упал к ногам, очередь дошла до бюстгальтера. То же самое проделала и с ним - неспешно спустила с плеч поочередно бретели и, повернувшись к Студинскому спиной, продемонстрировала, плавно виляя бедрами, процесс расстегивания.
        Не смотря на звучание музыки, смогла различить, как Егор поднялся с кресла и стал сзади. Сердце так и громыхало, болезненно отдавая в грудной клетке. Даже воздуха не хватало, настолько сильно тело жаждало его прикосновений.
        Егор тяжело дышал, опаляя висок. Всё мое чувство превосходства как ветром сдуло, потому что дышала аналогично. Бюстгальтер сам выпал из рук, а я медленно повернулась к нему, подставляя под хмельной взгляд возбужденно-торчащие соски. Я видела, как он дернулся, качнувшись с носка на пятку. Как сжались его кулаки. Он будто сдерживал себя, не позволяя касаться. Только горящие тёмной чувственностью глаза пожирали мое тело, скользили по шее, ласкали потяжелевшую грудь. Я смотрела в отворот белоснежной рубашки и боролась с сумасшедшим желанием сорвать её с широких плеч, зашвырнуть как можно дальше и запустить пальцы в курчавую поросль волос, пройтись по грудным пластинам, почувствовать приятную, прохладную тяжесть золотой цепочки.
        Воздух между нами заискрился, стал вязким. Я несмело подняла голову, не решаясь встретиться с насмешливым взглядом. Егор оторвал взгляд от моих губ, наклонился, поднял с пола бюстгальтер, и протянул мне.
        - Нет, не удивила, - вздохнул наигранно. - А я-то думал, ты умеешь не только сосать. Даже обидно как-то.
        И повернувшись ко мне спиной, достал из заднего кармана портмоне, бросил на стол пару сотен стодолларовых купюр и вышел в затемнённый коридор.
        Я пошатнулась, как от пощечины. От неизбежного, тоскливого понимания, вдруг накрывшего с головой, что ничего не получиться. Не выйдет. Как не старайся, как не прогибайся. И раньше это понимала, но упертая, с*ка, вера в самое прекрасное, до последнего продолжала рисовать светлое будущее. А не быть сему. Чтобы не сделала - не быть. Станцую - херово. Сделаю минет - не удовлетворила. Раздвину ноги - шлюха подзаборная. То поманит, посмотрев обезумевшим взглядом, то оттолкнет, окатив холодом. То заступиться, придя на помощь, то сам сделает так больно, что начинаешь лезть на стенку от разрывающих на части спазмов.
        Щеки горели, когда шла в одиночестве по утопающему уже во мраке коридору. Никому до меня не было дела или было, только никто не подавал виду. Камеры-то были везде, кроме vip-комнат. У входа в клуб поджидало такси. Водитель, на удивление, был проинформирован относительно маршрута и без лишних вопросов, отвез плачущую меня домой, подозрительно медленно скользя по опустошенным улицам.
        Глава 7
        Утром, поспав всего полтора часа, умудрилась встать раньше отца и сразу поспешила в туалет. Руки дрожали. Да я вся содрогалась от крупной дрожи.
        Результат был ожидаемым, но всё же… всё же сползла по стенке, зажав рот ладонью. Две ярко-красные полоски так и стояли перед глазами, размывая светло-голубой кафель в расплывчатые пятна. Казалось, уже и слёз не осталось, а они всё текли и текли, раздражая солью и без того воспаленные веки.
        Умылась. Стало немного легче, однако утренняя тошнота, имеющая уважительную причину, напомнила о себе сразу, как только выпрямилась. Да что же это такое? И сколько мне теперь так мучиться, а?
        - Лид, ты там ещё долго? - папа постучал в дверь, и я вспомнила, что сегодня он собирался с Петровичем на утреннюю рыбалку.
        - Ещё пять минуточек! - прохрипела едва слышно.
        Из кухни донеслось позвякивание посуды. Воспользовавшись моментом, я быстро проскочила к себе в комнату и юркнула под одеяло, притворившись спящей. Не хотелось ни завтракать, ни пить чай, вообще ничего не хотелось.
        Спустя пару минут по коридору послышались тихие шаги, легкий скрип двери и мягкий смех. Извини, папулечка, сегодня я не составлю тебе компанию. Мне бы постараться не сойти с ума в свете последних событий и собраться с мыслями как быть дальше.
        Когда закрылась входная дверь, квартира погрузилась в зловещую тишину. Сначала чувствовала себя комфортно, хватаясь за любую идею. То мне хотелось поехать к Егору и рассказать о будущем малыше, то одергивала себя, заставляя иметь хоть капельку гордости. То порывалась позвонить, послать на три буквы, заявив, что увольняюсь, и пускай что хочет, то и делает, то рыдала в подушку, мучаясь от бешенной ревности. А то и вообще, обнимала ещё плоский живот руками и клялась, что Егор никогда и ни за что на свете не узнает о ребёнке. Я найду способ, как сохранить его отцовство в тайне, тут и париться особо нет смысла. Нагуляла. И все объяснения.
        Начала одухотворенно убираться. Главное - не останавливаться. Занять чем-то руки и ни о чем не думать. Дома и так много дел: куча стирки, готовка еды, толстый стой пыли на верхних полках. Засранка, вы, Лидия Ивановна. Вечный вам позор!
        До девяти часов утра громыхала шваброй, шумела пылесосом, грюкала дверью вынося мусор. Даже приветливо поздоровалась с Тамарой Васильевной, выгуливающей свору котов. У бедняжки от удивления едва вставная челюсть не выпала изо рта.
        Когда квартира засияла чистотой, устало прислонилась спиной к стене и отвела влажную прядь со лба. Внутренняя энергия так и рвалась наружу. Знаю, это защитная реакция организма на недавний стресс. Всё хорошо. Но… пока в духовке пеклась шарлотка, а в чайнике закипала вода - грудь как будто сдавливали тугие тросы. Дышать было невозможно. Если хвататься только за мысль о беременности - словно крылья вырастали. Чувствовала невероятный прилив бодрости. А стоило вспомнить о брошенных на стол стодолларовых купюрах - так начинали бежать слёзы. А я поклялась! Поклялась, что больше не буду плакать. Но что-то продолжало держать, не отпускало. Обида - не обида. Любовь - не любовь. Прикипела к нему, срослась в одно целое, и это ранило больше всего, практически выбивало весь воздух из легких и заставляло презирать себя за собственную слабость.
        Под обед не выдержала, набрала Илонку. Нуждалась в дружеском участии и возможности выговориться. Она приехала стразу же, вручив с порога огромный шоколадный торт, заявив, что раз предстоят душевные посиделки - без сладостей никак. А я ей в ответ вручила тест, и Тимохину тут же повело. Она даже ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть и во все глаза уставилась на разбитую меня.
        - Да-а-а, - выдохнула, рассматривая полоски, будто диво дивное, чудо чудное, - не зря мама с детства повторяла, то две полоски - это жопа.
        Я заулыбалась, ни чуть не разделяя подобного настроя.
        - Мать, тебя как угораздило-то или это шутка? Ведь шутка, да? - доверчиво заглядывала мне в глаза, пока я разливала по чашкам чай.
        - Не шутка, Илон. Через восемь месяцев ты станешь тётей. Так что тортик как раз в тему. Будем отмечать.
        Тимохина пребывала в шоке. Ладно я, а она-то? Я улыбалась, храбрилась под пристальным взглядом, но руки, пока разрезала торт, подрагивали.
        - Лид, брось ты этот торт, слышишь? - Илона перехватила мою руку, выхватила нож и отбросила подальше. - Давай, рассказывай, как так вышло и кто отец! - и тут же всплеснула руками, в ужасе прикрыв рот. - Надеюсь, не Удовиченко?
        Я затрясла головой, прогоняя ненавистные слёзы и, не сдержавшись, нарушила данное с утра обещание - разревелась навзрыд.
        - Ну-у-у, Матвеева, ты чего? Прекращай! А-то я тоже начну плакать. Дети - это ведь хорошо! Ты не обращай на меня внимания. По-правде, я тебе даже завидую, ага.
        Я недоверчиво уставилась на неё сквозь пелену слёз. Да ладно? Что-то слабо верится. Но в этом вся Тимохина. Для неё стать матерью что в двадцать пять, что в сорок - сущий кошмар, хотя по плескавшемуся в глазах сочувствую было видно - эмоции настоящие, неподдельные.
        Я начала свой рассказ с самого начала. Поведала о предложении быть вместе, поступившем от Егора в день исчезновения груза, о неудавшемся сексе в отеле и о самом главном моменте, когда он пришел ко мне ночью. Поделилась и тем, как Егор изъявил желание вытащить брата из тюрьмы, доверив Валентину подать прошение на возобновление расследования с учётом множества несостыковок и как этой ночью призвал к своей ноге.
        Тимохина слушала с раскрытым ртом, позабыв о наколотом на вилку кусочке бисквита и только лупала глазищами.
        - Вот же козел, - выдохнула под конец, отбросив столовый прибор. - Да тут не торт жрать надо, тут водяры выпить не помешало бы.
        Я отмахнулась рукой, мол, забей. Но Тимохина, поднявшись со стула, заметалась по кухне, словно тигр в клетке.
        - Давай, звони! - упёрла руки в бока, воинственно раздувая ноздри.
        - Кому? Куда? - я удивленно вскинула брови. Выговорилась - и камень с плеч упал. Не так всё безнадежно, как казалось по первой.
        - Как кому? Егору! Сейчас устроим ему разбор полетов. Наказать он решил! Поду-у-умаешь... Завода едва не лишился.
        - Илон! Илона-а-а, успокойся. Дело не в заводе, понимаешь? Ты разве не слышала, о чем я тебе уже второй час талдыу?
        - Я-то слышала. Мне интересно, ты сама себя слышишь? Верность-ху*рность, пофиг. Пускай берет ответственность за ребёнка.
        Нет, нет, такой поворот событий мне не по душе. Такой взгляд на ситуацию шел врознь с установленной с утра позицией. Я заартачилась, представив насмешливый взгляд Студинского и ехидную физиономию Ники. Ещё чего?!
        - Слушай сюда, - я перехватила её мелькание по кухне, от которого начало подташнивать. - Никто никому ни о чем не говорит! Врубилась?! Я сама рожу, сама воспитаю. Мне никто не нужен. А Егор тем более! У него есть с кем строить семью. Я не нуждаюсь ни в чьих подачках.
        - Да ты что?
        - Угу.
        - А что ты скажешь, когда появится живот? Ты мне тут талдычишь о верности и сама же собираешься молчать о таком шаге? Это уже не шутки. - Илона стала напротив меня, скрестив на груди руки. - Я считаю, он должен знать.
        - Нет!! Смотри, Илон, не дай бог… Поссоримся. Будут вопросы, скажу, что не его ума дело. Я сама себе хозяйка. С кем хочу - гуляю. С кем хочу - сплю. Блин, да кого хочешь можно подцепить и влюбиться.
        - Ну-ну, - Илона вернулась за стол и продолжила поглощать торт. - Ты хотя бы мне по ушам не езди. Влюбится она, ага. Да ты уже влюблена, как кошка. И ревешь белугой, потому что втюрилась по уши, а он, скотина, притащил на работу бабу и играет на твоих и так расшатанных нервах, наказывая за все грехи мира. А ты давай… давай, корч из себя жертву, захлёбывайся в собственной горечи и держи перед ними свечку.
        - Я лучше захлебнусь в собственной горечи, чем буду ждать подачек от человека, который презирает меня всем сердцем.
        - Уверенна, что презирает? После всего-то, что ты тут мне рассказала.
        - Уверенна. Ты просто его не знаешь.

* * *
        После ухода Тимохиной, я и сама засобиралась на улицу. Захотелось подышать свежим воздухом в парке. Денек выдался пасмурным, с легкими порывами ветра. Осень уже дышала в затылок, напоминая, что вот-вот постучится в окна красными гроздьями рябины, полетом замысловатой паутины в воздухе, коричневым дождем из каштанов. Именно в последние дни лета солнце приобретает свою значимость. До этого, как только на него не ругались, проклиная за несусветную жару, а сейчас, за неделю до первого сентября все вдруг заохали и заахали, признав, что не готовы проявить гостеприимство талантливой златовласой красавице. Гнали её прочь, поедая мороженое, продолжая купаться в речке, и с надеждой всматриваясь в нависшие серые тучи, ожидая появления солнечных лучиков.
        Сидя на лавочке, поймала себя на мысли, что высматриваю молодых мамочек. Вот одна прошла мимо, правда без коляски, а под ручку с мужем и с огро-о-омным животом. Представила себя с расплывшейся талией и прыснула со смеху. Пингвин да и только. Вторая уже важничала в гордом одиночестве, на пару с тёмно-синей коляской. Были и такие, что и с животом, и с коляской. Вот это да-а-а-а…
        Потом подалась в универмаг, тот самый, «Юбилейный» и долго прохаживалась среди отдела детской одежды, не решаясь заглянуть. А когда всё же отважилась - не смогла остаться равнодушной и купила малюсенькие белые носочки и такого же цвета нецарапки. Вовремя сдержала порыв прикупить ещё пару распашонок с ползунками. Куда? Ещё даже у гинеколога не была, а крышу снесло капитально. Да и неожиданно вспомнились забобоны, запрещающие преждевременные покупки.
        В общем, до самого позднего вечера только то и делала, что блаженно улыбалась каждому приветливому лицу и делала вид, что у меня всё хорошо. При этом с такой тоской поедала глазами счастливые пары, что самой становилось тошно. Ничего, я и сама справлюсь. Кто сказал, что для счастливой семьи нужно двое? Нифига. Две мои одноклассницы матери-одиночки и живут же как-то. Он, у одной девочка в садик пошла, а у второй сын собирается в первый класс. Чем я хуже? Я сильная. Да! Так и есть. И только стоило подумать об этом, как слёзы сами собой наворачивались на глаза. Ага, сильная. Какая к черту сильная, если представляя Егора с другой начинала лезть на стену и едва не захлебывалась от неспособности вычеркнуть гада из сердца.
        Так и шлялась как неприкаянная между отделами, запоминая расцветки колясок, прицениваясь к их стоимости и заодно присматривала подарок на день рождения Тарановскому. Между людей ведь проще. Легче держать себя в руках и одновременно оставаться самой собой, ни перед кем не объясняясь за побитый вид или наоборот, чрезмерную весёлость.
        У самого входа в универмаг произошла неожиданная встреча. Будь моя воля - обошла бы десятой дорогой, но столкновение нос в нос на корню обрубало такою возможность. Будущий именинник тоже опешил, уставившись на растерявшуюся меня, и ловко подхватил под локоть, не позволяя отделаться коротким «привет» и проскользнуть мимо.
        - Лидка, вот так встреча! Давно не виделись. Ты как? - карие глаза так и шерстили по мне, подмечая мельчайшие изменения.
        - Привет, Серёж. Я хорошо. А ты?
        - А с виду и не скажешь, - отошел со мной в сторонку, пропуская посетителей. - Ты вообще здорова? Выглядишь… измученной.
        Я и забыла, насколько он проницателен. Пришлось собраться и как можно правдоподобней улыбнуться.
        - Нет, я в порядке. Просто устала на работе.
        Тарановский недовольно поджал губы, так и не свыкнувшись с мыслью, что я работаю на Егора. Повисло неловкое молчание. Я обратила внимание, что он сам. Он тоже осматривался вокруг, выискивая… а фиг знает, кого он там выискивал.
        - У меня на следующее воскресенье день рождения, - начал слегка замявшись.
        - Я помню, - улыбнулась открыто. Мог бы и не напоминать.
        - Придешь?
        - Как всегда?
        - Угу.
        - Приду. Куда ж я денусь.
        Он хотел что-то сказать, но нас разделила толпа шубутной молодёжи. Я смущалась под его пристальным взглядом и подозревала, что не смотря на присутствие в его жизни Наташи, он до сих пор неравнодушен ко мне.
        - Кстати, у меня есть отличная новость.
        У меня тоже. Но о ней ты узнаешь чуть погодя. Я вопросительно приподняла бровь, ожидая, когда смогу подойти поближе. Сергей нетерпеливо шагнул в мою сторону, устав пропускать посетителей и отвел меня под широкую лестницу.
        - Батя подогнал на днюху квартиру. Правда однушку, но… - начал он скромно и я, в радостном порыве, обняла его, поздравляя с отличным подарком. Он так долго мечтал о своем жилье.
        - Серёжка, так это же здорово! Супер! Когда новоселье?
        Он не спешил размыкать обвивших вокруг талии рук, и мне пришлось надавить ему на плечи, высвобождаясь от ставших вдруг интимными объятий.
        - Серёж, - всё же удалось отстраниться, сбросив тяжёлые кисти, - мы ведь всё оставили в прошлом и решили двигаться каждый своим путем. Так?
        Он улыбнулся. Сдержанно. Совсем не так, как всегда. Отчужденно.
        - Смотри, если ты до сих пор…
        - Ничего такого, Лид. - Вскинул ладони вверх, извиняясь за своеволие. - Я всего лишь был рад встрече, только и всего. У меня, раз на то пошло, девушка есть, если ты забыла.
        Я почувствовала, как запылало лицо. Неужели показалось? Если так, то тогда… боже, как неловко. Парень действительно уже больше месяца с другой, а я вечно жду, что он начнет подкатывать и предлагать перепихнуться по старой дружбе. Молодец, Матвеева. Так держать. Ещё немного, и начнешь на столбы бросаться.
        - Извини, - опустила глаза, лишь бы избежать проникающего в самую душу взгляда и вцепилась пальцами в прозрачный пакет, в котором лежали купленные детские вещи. - Конечно, я помню о Наташе. Кстати, как она? - быстро сменила тему и незаметно отвела руку с пакетом за спину.
        Сергей оглянулся назад, пристреливаясь к толпе посетителей, и махнул кому-то рукой. Как оказалось, Наташе. Она недовольно сопела, волоча за собой огромный пакет, и с ходу набросилась с обвинениями:
        - Серёж, ну сколько можно? Вышел, называется, покурить на пять минут.
        Я прям увидела, как вытянулось её лицо от неожиданности, стоило заприметить меня.
        - О, привет, Лидусь. Ты тоже за покупками? - Мельком пробежалась по мне глазами и, оставшись довольной увиденным, благосклонно улыбнулась. Видимо, я действительно неважно выгляжу, раз даже Наталка оценила.
        - Привет, Наташ. Рада встрече. Готовитесь к празднику?
        Если честно, поддерживать с ней разговор не было желания. Но раз я собиралась прийти к Сергею на именины, то не проявить элементарной вежливости было бы свинством.
        - Ага. Столько дел, просто ужас. Пока выходные, нужно успеть заказать кафе и из одежды кое-что прикупить. Серёж, пойдем скорее, пока отдел не закрылся, я тебе там такую рубашку присмотрела, закачаешься.
        Намёк понят. Я попрощалась, сославшись на кучу дел, и поспешила к автобусной остановке. Ничего не значащая на первый взгляд встреча подействовала на меня отрезвляюще и напомнила, что жизнь не стоит на месте. За Серёжку безмерно рада. Чтобы там не говорила Тимохина, а ему с Наташкой в разы лучше, чем было бы со мной.
        Всё воскресенье только то и делала, что придумывала, как лучше наведаться в женскую консультацию без лишнего напряга на работе. Ирина Станиславовна, гинеколог, принимала в первой половине дня с восьми до двенадцати, и получалось, что как не крути, а отпроситься придется. Проблема была в другом: что сказать при этом? После пятницы я Егора не то, что видеть, я его слышать не хотела. А тут такое.
        В общем, устав ломать голову, решила написать сообщение. Была немногословна и предельно вежлива (хотя последнее далось тяжелее всего). Пришлось для начала, как положено, пожелать доброго вечера, ну а дальше выдать и саму суть-матку, мол, нуждаюсь в двухчасовом отсутствии на рабочем месте по личному вопросу.
        Ответ пришел незамедлительно: «А не охренела ли ты, девочка?»
        «А если да, то что? Уволишь?»
        Ха! Мне даже на руку.
        Егор тут же позвонил.
        - Матвеева, давай без выпендрёжа, угу? Пожалей мои нервы. Сейчас конкретно называешь причину и я решаю, отпускать тебя или нет.
        Что за упёртый баран! Я же написала.
        - По личному вопросу, Егор Андреевич. Такой ответ вас не устраивает?
        Он подзавис. Думала, связь оборвалась, а нет, антенна полная.
        - Алло? Егор…
        - …какая у тебя может быть личная жизнь, Матвеева?
        О-о-о, он даже не подозревает, насколько она разнообразна.
        - Самая обыкновенная, Егор Андреевич, - вздохнула, не желая накалять обстановку ещё больше. - Поход в больницу, например. Вам такое на ум не приходило?
        - Ты себя плохо чувствуешь?
        - Мне просто нужно на медосмотр. И всё! - начала терять терпение, повысив голос.
        На заднем фоне мелькнул голос Михеевой и я тут же напряглась. Вернулась, значит. Внутри всё болезненно сжалось, стоило только представить его с другой женщиной.
        - Ладно, Матвеева, хрен с тобой, иди. Можешь даже на целый день. Разрешаю. Всё равно от тебя одни проблемы. - И отключился.
        Сдерживая слёзы от обиды, прикусила губу. Это от меня проблемы? Сам нажил себе кучу врагов, а я - виновата. В сердцах швырнула телефон на кровать и впервые за всё время пожалела, что рассказала об Удовиченко.
        Глава 8
        В понедельник, миновав офис Студинского, прямиком поехала в женскую консультацию.
        На душе - волнительное ожидание, словно не на прием к гинекологу, а на аудиенцию к президенту собираюсь. Переживала невероятно. Сама не знаю, почему. Просто сердце вдруг замирало в тревожном ожидании, а по венам вместо крови бежал ледяной поток.
        Ирина Станиславовна знала меня ещё с ранней юности, и я считала её тем редким специалистом, которому можно доверить не только свое здоровье, а и поговорить по душам. Но в регистратуре меня огорошили, заявив, что она со вчерашнего дня в отпуске и появится не раньше чем через месяц.
        - Вы можете обратиться к любому другому специалисту, - напомнила в окошке медработник. - Сейчас принимают Кузьменко, Мамалат, Савченко. Девушка-а-а, ау, вы меня слышите?
        Я очнулась. Слышу-слышу. Тут стоило определиться: или вернуться ни с чем на работу, или всё же потратить с таким трудом одобренный отгул с пользой.
        - Эм… Хорошо, давайте тогда… - растерялась: ни одной из перечисленных фамилий я не слышала раньше. Вдруг натолкнусь на грубую тётку? Стоявшие позади меня в очереди фрау включили шарманку, мол, что я там «телюсь» и «сколько можно», «определяйся уже поскорее». Ладно, была не была. - Давайте к Кузьменко, - наклонилась к окошку за талончиком и спустя несколько минуту шествовала по длинному коридору третьего этажа, высматривая восемьдесят шестой кабинет.
        У нужной двери уже толпилось огромное количество желающих попасть к этой самой Кузьменко Я. А. Как и все девочки, кому не хватило сидячих мест, прислонилась к стеночке и запаслась терпением. Судя по тому, что талончик у меня на пол-одиннадцатого, куковать придется долго. Радовало лишь то, что под другими кабинетами не было так многолюдно, а это значит, что Я. А. всё-таки толковый врач.
        - … ой, Маш, через две недели срок… - заговорила рядом девушка с приличным таким животиком соседке. - Не знаю, как быть. Виталик против Яна, прям на дыбы подымается. А я не хочу менять врача в самый последний момент. Он всю беременность со мной, и пока дважды лежала на сохранении - постоянно наведывался, держал всё под контролем.
        Я невольно прислушалась. Что там за светило такое. Прям любопытно стало.
        - Так в чем проблемы? - удивилась соседка с чуть меньшим животиком. - Пускай бы мой хоть что-то сказал - сразу бы рассказала, почём в Одессе рубероид. Ты посмотри, ультиматумы он ставит.
        Её подруга только вздыхала, не зная, как быть. За это время к ним присоединилась ещё одна девушка и заявила, что рожать будет только у Яна Анатольевича. Он в прошлом году спас жизнь малышу её сестры, так что ей глубоко плевать на всякие там предрассудки. А если мужики такие умные, то пускай сами и рожают.
        Я проверила инициалы Кузьменко. Черт! Так и есть. Ян Анатольевич. Вот засада-то. Начала панически соображать. Мужик-гинеколог. Мамочки-и-и. Нет, я конечно ничего против не имею, двадцать первый век на пороге и всё такое, но блин… как представлю… И чем они, мужики, вообще думают при выборе данного направления? Это не жене между ног заглядывать, а сотням чужих баб, разной возрастной категории. Что и говорить, а избавиться от стереотипов, гласивших, что мужчина-гинеколог - сексуально озабоченный типаж было весьма сложно. Но сдать назад, оставив за спиной выстоянную очередь и уйти в самый последний момент было бы сущей глупостью. Женское любопытство победило. Мысленно перекрестившись, подошла к лакированной двери и, дождавшись разрешения войти, заглянула в довольно милый, увешанный многочисленными фотографиями рожениц просторный кабинет.
        За заваленным медицинскими картами столом сидел парень, лет так около тридцати и выжидающе уставился на застопорившуюся в дверном проеме меня. Ничё так, симпотный.
        - Проходите, проходите, тут не кусаются, - подбодрила медсестра. Надо же, я не стразу её заметила за ширмой. Как не парадоксально, но по возрасту она была ровесницей моего отца. Мда. Тандем ещё тот.
        Я прошла к кушетке и осторожно присела на самый край, насторожено выискивая в Яне Анатольевиче признаки маниакальных отклонений. Однако ни его гладко зачесанные назад прямые волосы, ни умные глаза, ни высокий лоб не могли подсказать, что прячется в самой головушке. Отсутствие озабоченного выражения лица ещё не значит, что передо мной не сидит маньячина, а наличие обручального кольца на безымянном пальце ещё не гарант верности.
        - Надеюсь, то что вы увидели смогло убедить вас в моей профессиональной адекватности или же сомнения ещё присутствуют? - прозвучало довольно мягко и обволакивающе. Ну точно гипнотизер. Я запоздало сообразила, что неприлично долго таращусь на него, прикусив нижнюю губу. Блин, как неудобно.
        - Я знаю, что означает этот взгляд, - продолжил гинеколог, указав на меня ручкой. - Все мужики козлы - это раз. Я ему не доверяю - два. Уж слишком он подозрительно выглядит, и чем вообще думал, выбирая профиль «гинекология и акушерство»? Это три. Так?
        - Ну-у-у, - начала я, облегченно выдохнув. - Не все козлы, а только один. И да, я вам не доверяю. Только я не привыкла сдавать назад, особенно когда выстояла огромную очередь и едва не сошла с ума, отпрашиваясь сюда у шефа.
        Кузьменко задорно засмеялся.
        - Сдаюсь. Тогда давайте вместе ломать принятые штампы, - и подмигнул, - иначе вы нарушите статистику и покроете мое имя вечным позором, а я этого не переживу. Да и от козла ребёночка всё же хочется, не смотря ни на что. Верно?
        Я опешила, кивнув. Как он узнал?
        - Да бросьте, милая, у вас и так всё на лице написано. Какой никакой, а опыт у меня всё-таки имеется. Нам осталось только выяснить, какой строк и подтвердить столь радостное состояние сначала осмотром у меня, а потом и на аппарате УЗД во избежание нежелательных последствий.
        Медсестра приветливо улыбнулась и извлекла из ящика специальную тетрадь.
        - Раздевайтесь, голубушка, сейчас вас осмотрит Ян Анатольевич, а потом мы вместе запишем ваши данные.
        О-о-оу, вот это самое страшное. Я прошла за ширму, где красовалось «орудие пыток» и дрожащими руками принялась стаскивать с себя узкую юбку. Одно дело раздвигать ноги перед любимым мужчиной и совсем другое - перед чужим.
        - Не бойтесь, - Ян Анатольевич помог мне разместиться на кресле и ласково заглянул в глаза. - Видели, сколько у меня таких под кабинетом? Забудьте, что я мужчина, хорошо? И постарайся расслабиться.
        Я заторможено кивнула. Легко сказать.
        Он положил мне на живот на удивление теплую руку и без лишних намеков принялся за осмотр. Сначала чувствовала себя сжато, краснела и невнятно отвечала на заданные вопросы, а потом увидела, что для Кузьменко я и правда очередная беременная пациентка, к которой он весьма бережно относился без каких-либо двузначных намёков.
        Во время осмотра он поинтересовался, как меня зовут и уже дальше, в процессе общения, обращался не иначе, как «Лидочка».
        - Ну что, же, Лидочка, следующий этап - УЗИ. Можете у меня, но только завтра с утра, а можете у другого специалиста. Главное - с ответом сразу сюда.
        Я замешкалась, вспоминая вчерашнее объяснение со Студинским. Не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Хотя… вряд ли Егору есть до меня дело. Но ещё одного допроса с пристрастием я не выдержу, так что согласилась на обследование у другого специалиста, женщины, к которой меня тут же провела медсестра Ольга Тимофеевна.
        Там я пробыла не больше десяти минут, но за это время испытала поистине волнительный момент. Врач показала на непонятное пятнышко на экране, напоминающее чем-то фасоль и ласково объясняла, что это и есть мой будущий ребёнок. Я не могла сказать и слова, только чувствовала, как по щекам бежали слёзы, и всматривалась в нечеткое изображение.
        - В двадцать недель уже можно будет узнать пол, - ворковала врач, помогая мне подняться с кушетки.
        - Всё хорошо? - от волнения не узнала свой голос - насколько переполняли эмоции.
        - Причин для волнения нет. Внематочная беременность исключена. Срок - шесть недель. Результаты УЗИ вам сейчас отдадут. Да не переживайте вы так, - утешая, похлопала меня по плечу. - Ешьте побольше витаминов, гуляйте на свежем воздухе, занимайтесь специальной гимнастикой, правильно питайтесь и всё у вас будет отлично.
        После того, как вернулась к гинекологу, он проверил результаты обследования и широко улыбаясь, поздравил уже официально.
        - Поздравляю, Лидочка, со столь знаменательным событием. Отныне мы с вами связаны одной общей целью - родить здорового и крепкого малыша. Надеюсь, в следующий раз вы не будете столь предвзяты и отнесетесь к моей скромной персоне с бОльшим доверием.
        Я покраснела, не зная куда провалиться от смущения и пересела к Ольге Тимофеевне.
        Сначала всё шло гладко. Мои данные, где работаю, адрес, дата последней менструации, какими хворями болела и болела ли вообще, какая беременность по счёту и так далее… пока тема не коснулась отца. Вот тут-то я подзависла. Конечно, я не знала группу крови Егора, не знала, болел ли он чем-то раньше, но знала дату его рождения, род деятельности, адрес, телефон. Проблема в том, что я не имела права озвучить эти данные без его ведома.
        Медсестра сокрушительно вздохнула, поняв всё по моим заблестевшим от повышенной влаги глазам, и поставила на месте нужных граф размашистые прочерки, при виде которые по сердцу словно полоснули ножом. Потом было взвешивание на весах, измерение давления, выписка всевозможных анализов и под конец мне на руки выдали ту самую контрольную книжечку, куда в дальнейшем будут записываться наблюдения врача, и результаты анализов.
        Прощалась с Кузьменко в приподнятом настроении, основательно сбросив неловкость. Он попросил записать его номер телефона и звонить в любое время суток, если вдруг возникнут вопросы. Стало даже стыдно за предвзятое отношение сначала. Как же порой бывает обманчиво первое мнение.

* * *
        На работу пришла под конец обеденного перерыва. В небольшой столовой, отведенной для перекуса сотрудников, задержалась только Юля Александровна. Я поздоровалась и заглянула в электрочайник. На дне ещё плескалось немного воды. Опрокинуть в себя чашечку чая было бы не плохо.
        - Матвеева, ты где шляешься с самого утра? - это у неё такое приветствие, если что. Интересная женщина.
        - У меня всё по закону, Студинский в курсе. - Сделала небольшой глоток и прикрыла от наслаждения глаза. В желудке противно заурчало. Одной водой сыт не будешь.
        Она наклонилась ко мне через стол, едва не опрокинув свою чашку огромным бюстом, и понизила голос практически до шепота.
        - Тут такие страсти кипели, что ну и ну.
        Чувство тревоги, всколыхнувшее внутренности ещё с утра, осело неприятной оскоминой.
        - А что случилось?
        - А ты не в курсе, что ли? - глаза Юлии Александровны так и забегали. Увешанная многочисленными браслетами рука по-свойски опустилась на мое плечо и притянула к себе поближе. Пускай Юля и задавала всем трепки за распространение слухов, однако и сама была не прочь почесать языком.
        - Так все газеты об этом трубят. Вчера вечером Юхимова жестоко избили возле его же дома. Прикинь? И это после пятничного кардибалета. А сегодня с утра, не успел Андреевич выйти из машины, как понаехало журналюг и давай его давить, мол, Юхимов пострадал от его рук; что он угрожал ему и даже есть свидетели. А два часа назад, шефа вызвали в прокуратуру. Вот так… А ты шастаешь непонятно где. - Закончила, посмотрев на меня с осуждением.
        Недавняя бравада и злость на Егора мгновенно куда-то делись. Если все считают, что всё из-за меня, то исправить возникшее недоразумения должна тоже я.
        Забыв о чае, поспешила на второй этаж. Снова все обстоятельства против меня. Ещё и вызов в прокуратуру вряд ли придаст «популярности» «Прорыву». Будто кто-то исподтишка продолжал наносить существенный урон Егору если не через бизнес, то через партийный сектор. И этот «кто-то» был хорошо известен.
        Через приоткрытую дверь доносился встревоженный голос Михеевой и делано-спокойный Вала.
        - …как ты можешь оставаться таким равнодушным, когда Егор в прокуратуре?
        - Я уже говорил тебе - всё под контролем. Ничего они ему не предъявят.
        - Как ничего? - не унималась Ника. - На него заявление наваяли. Это по-твоему мало? И вообще, что у вас тут произошло в пятницу?
        Вал устало потер лицо, повернувшись к двери, и заметил встревоженную меня. В ореховых глазах застыл немой приказ молчать. Я послушно прошла за свой стол и приготовилась ждать.
        Ника продолжала выносить мозг Дудареву, будучи не в курсе махинаций Егора и его рычагов влияния на органы юстиции. Конечно, как таковой угрозы не было, но опять же, «чёрный пиар» ещё никому не сыграл на руку. Теперь понятно, почему он сказал, что от меня одни проблемы. Возможно, приставания Юхимова были очередной провокацией, а он так неосмотрительно повелся на неё. Черт!
        А обстановка в кабинете накалялась всё больше и больше.
        - … Ника, не суйся к нему. Пожалеешь! Он сам разберется. Оставайся в офисе, тут и так завал.
        - Я так не могу, - её голос, недавно вопивший что есть мочи, упал до едва различимых вибраций. - Ему нужен хороший адвокат. Почему ты не поехал с ним?
        - Потому что Егор сам кого хочешь поставит на место.
        - Нет, - она заметалась по комнате, выстукивая каблуками по паркету, а потом в приемную распахнулась дверь. - Я еду к нему. Так нельзя.
        - Ну и дура! - психанул Вал.
        Она никак не отреагировала - спотыкаясь, практически бегом, направилась к выходу, оставив после себя удушающий шлейф парфюма даже не взглянув на меня.
        Я несмело заглянула в кабинет.
        - Можно?
        Вал мазнул по мне настороженным взглядом и глубоко вздохнув, указал кивком на стул.
        - Проходи, только двери закрой. Ты разве сегодня не в отгуле? - подошел к открытому окну, прикурил и затянувшись, выдохнул на улицу густое облако дыма.
        - Я на полдня отпрашивалась. Вал, если Егора прессуют из-за того случая, то я тоже могу написать заявление. Вот, смотри, - оголила плечо, показывая на синюшно-бордовые синяки, и приподняла рукава, демонстрируя такие же запястья. - По-нормальному, я ещё в пятницу должна была пойти в милицию.
        - Успокойся, тут нет твоей вины. Всё намного глубже и…
        - Это Тимур, да? - перебила, заломив руки. - И Юхимов с ним в одной связке. Что ему нужно?
        Валентин вернулся к столу и сел напротив, продолжая придирчиво изучать мое состояние.
        - Я задам один вопрос и хочу на него честный ответ. Подумай, сможешь ли ты его дать, потому что ситуация реально серьёзная.
        Я без лишних раздумий кивнула, устав мучиться от нахлынувшей тревоги. Вал впервые говорил со мной открыто, без издевки, доверчиво заглядывая в глаза. Я не могла подкосить неожиданно возникшее между нами шаткое ощущение тонкого, связующего звена под названием «Егор», но и открыться так сразу не могла. Слишком свежа рана от продемонстрированного пренебрежения.
        - Почему ты не рассказала Удовиченко о Берднике? Что тебя сдерживало? Мне реально интересно. Я до сих пор не могу понять, как он мог вестись на твой обман? А то, что он не в курсе многих, хорошо известных тебе моментов - это факт.
        В носу защипало, а подбородок задрожал от непрошеных слёз. С шумом втянула в себя воздух, успокаивая неровно бьющееся сердце, устав от обжигающего изнутри чувства. Боялась, что Вал зайдется гомеровским хохотом, узнав правду.
        - Я просто взвесила все «за» и «против» и посчитала, что месть Егора в сто крат страшнее. Только и всего.
        - Я не верю тебе.
        - Твои проблемы, - чтобы казаться более менее спокойной, до боли прикусила изнутри щеку. К чему сейчас эти расспросы? Я всё сказала ещё тогда, обливаясь слезами у стен «ТехМаша» и он вынес свой приговор. Как и Егор. Я даже не обижаюсь. Расплачиваться, так расплачиваться.
        Вал затянулся, откинувшись на спинку стула. В приемной во всю разрывались стационарные телефоны. Его тоже не умолкал. Но никто не спешил отвечать. Он продолжал шарить по мне взглядом, пытаясь отыскать признаки неискренности, я же храбрилась, отвечая с вызовом.
        - Чем я могу помочь? Я чувствую себя виноватой.
        - Я же сказал, на этот раз ты ни при чем.
        - Егор… он действительно дал наводку на Юхимова?
        - Не знаю, - Дударев потушил сигарету о пепельницу и взъерошил волосы. - Мне не удалось с ним нормально поговорить. Знаю только, что в субботу у него состоялся телефонный разговор с Удовиченко, после которого у Егора снесло крышу. В любом случае, его причастность к избиению Валерона ещё стоит доказать. - Многозначный, насыщенный взгляд и я похолодела.
        - Как и покушение на Тимура?
        Он утвердительно кивнул.
        - Жаль, нельзя грохнуть. Слишком влиятельные люди за ним стоят, но показать, что перегнул палку - нужно обязательно.
        Подобные откровения не ужасали. Нет. После всего пережитого - это как должное. Как дань.
        - И что теперь будет?
        Вал отвёл взгляд в сторону, опустив голову. Я видела, как он боролся с собой, не решаясь выговориться. А потом, кивнув своим мыслям, устало улыбнулся.
        - Любой пиар - это пиар, каким бы он не был. Я всё же надеюсь, что Егор не причастен к теперешнему состоянию Валерки. Он бы не дурконул так. Но Удовиченко выгодно, чтобы все подозрения упали на него. Тем более, что…
        - … есть свидетели, как он грозился его отдубасить, - убито закончила я. - Но ведь Юхимов тоже угрожал!
        Он посмотрел на меня серьёзно, снова потянувшись за сигаретой, и покрутил её между пальцами.
        - Сейчас это против нас. Сунемся - подставим Егора. Я и нашим сказал не геройствовать. А то получится, что у Егора и повод как бы был. Нет, Лидок, сейчас нужно выдержать удар и не погореть на мелочи. Доказать, что ты не тот, кем тебя пытаются выставить. И Егор докажет, вот увидишь. Уроет всех рылом в их же дерьмо и рассчитается по полной.
        Сколько мыслей в голове, столько же и вопросов. Мне, например, было интересно, почему тот, кто числился в категории каких никаких друзей, вдруг начал ставить палки в колеса, наплевав на многолетнюю дружбу отцов переметнувшись в лагерь врага?
        Вал потянулся к галстуку и рывком потянул за узел, освобождаю шею от удавки.
        - Не смотри на меня так, - вытянул длинные ноги, зыркнув исподлобья. - Уж кто-кто, а ты должна быть в курсе. Сама знаешь, где они все у Егора, - и демонстративно сжал увесистый кулак. - Вот здесь, с*ки еб*чие. Что Журавлев, продажная сволочь, что родственничек его Моренко, а дальше всё знакомые рожи: Удовиченко, Молоков - все они чувствуют конец их эпохи и пытаются кто как может навредить самому ценному - авторитету. А его не купишь ни за какие деньги, понимаешь? И не восстановишь потом, как бы не рвал задницу.
        Я пришиблено поглощала услышанное осознавая с горечью, что стала разменной монетой в чужой игре.
        - Не понимаю, ради чего всё это? «Прорыв» всего лишь партия, пускай и мега популярная среди народа. Но не будь её, была бы другая, так ведь?
        Вал наклонился к столу и начал рыться в ящиках.
        - Держи! - протянул мне какой-то список. Оказалось, кандидатов в мэры. - Кого ты видишь на первом месте? Кто по данным соцопроса лидирует по всем категориям?
        Я во все глаза уставилась на фамилию Егора. Почти девяносто три процента избирателей проголосуют за него этой осенью. Но как? Он ведь не выдвигал свою кандидатуру.
        - Я и не знала, - теперь все детали головоломки стали в одно целое.
        - Никто не знал, даже Студинский. Не знаю, зачем я всё это тебе говорю. Возможно, просто хочу верить, что если до этого не предала, то и впредь не предашь. Вряд ли бы Егор одобрил сей порыв откровенности. - Постучал пальцами по столу и хмыкнул, заметив, как я опустила глаза. - Ладно, не будем бередить старые раны. От этого никому не станет легче. Дело в том, что на пост мэра Егора толкает Бердник со своими единомышленниками, которые ополчились против Журавлева и той силы, что прикрывает его спину. За каждым, Лида, за каждым всегда были и будут стоять те, кому выгодно диктовать свои условия. А Егор что? Не хочет он этого. Не стремится стать марионеткой в чьих-либо руках. Вот так и живем. - Вздохнул, наконец, соизволив посмотреть на входящий звонок, и произнес, заглядывая мне в лицо: - Иди, Матвеева, и не бери дурного в голову. Он прекрасно знал на что шел, возобновляя старые связи с Генкой. Они друг друга стоят. Давай, работаем по старой схеме.
        На глаза навернулись слёзы. Быстро встала, пряча их за завесой волос.
        Он ещё что-то хотел сказать, задержав меня взглядом, а потом махнул рукой, отвечая на звонок.
        Я вернулась в приемную и убито опустилась за стол. Получается, я сама подтолкнула Егора к Берднику. Я! И больше никто. Он отстоял «ТехМаш», нашел груз, но какой ценой?
        Мне всё равно. Мне должно быть всё равно. Перед глазами пронеслась голая я и захмелевший Егор так реалистично, словно это было вчера. Разве этого не достаточно? Достаточно. Почему же тогда так плохо?
        До самого вечера только то и делала, что объяснялась перед деловыми партнерами, подчиненными, многочисленными партийцами и просто неугомонными, вездесущими пенсионерами, почему Егор Андреевич на данный момент не может уделить им капельку своего драгоценного времени. Вал дал установку говорить всё как есть. В таком деле сильно не пропетляешь. Каждая минута Студинского была расписана на три недели вперед. Ежедневник так и пестрил заметками и важными сообщениями, которые как можно скорее стоило передать Егору.
        В связи со сложившейся ситуацией всем пришлось задержаться допоздна. Егор так и не появился в офисе. Не выдержав, я ещё раз заглянула к Дудареву, изнывая от тревоги.
        - Дома он уже, - успокоил он. - Промурыжили пару часиков и отпустили домой. Что и требовалось доказать. Только нервы зря вымотали да в прессе рейтинг слегка подпортили. Уроды.
        Облегченно выдохнула, прислонившись к дверному косяку. Перед глазами запорхали замысловатые узоры, чем-то похожие на бабочек.
        Вал вмиг собрался, отвечая на очередной звонок:
        - Да, Егор… Ты как? Решил тот вопрос?.. Хорошо… С*ки, ничего-ничего, я уже нарыл на Юхимова компромат. Завтра взорвем… Угу. На то и рассчитываю… Так она ещё с обеда со мной… Именно… Сейчас? - посмотрел на меня как-то странно. - Ладно, передам, изучишь и решишь как быть дальше, я не смог взять на себя такую ответственность… А-а-а, ну тогда норм, я в среду всё подготовлю… Ага. Давай, на связи... Лид, - протянул сотовый, - Егор на пару слов…
        Я напряглась, прочистив горло и прижала телефон к уху, вслушиваясь в знакомый голос.
        - Матвеева, случай меня внимательно: сейчас выберешь самый красивый букет роз и отправишь в гостиницу Веронике. Потом закажешь в «Ришелье» на девять вечера столик. Нет, лучше сейчас позвони, а то мало ли. Ну а потом я жду тебя дома с документами на подпись. Всё ясно или повторить?
        Сказать, что я офигела - ничего не сказать. Ни тебе «добрый вечер», ни элементарной вежливости. Да что он из себя возомнил? Вал кашлянул, услышав всю эту тираду и потупил взгляд, уставившись перед собой.
        - Матвее-е-е-ва, ты там? Повторить?
        Как же хотелось послать. А-а-а-а. Просто до трясучки.
        - Не стоит. Скоро буду, - огрызнулась и отключилась, заскрипев зубами. И я ещё тревожилась о нем? Ну не дура, а? Ещё и цветы должна выбрать. Хрена с два! Я ей такой веник отправлю, мало не покажется.
        Вал насторожено протянул мне папку с документами и почему-то вздохнул. Попрощавшись с ним, первым делом связалась с рестораном и забронировала столик. У самого входа. Это такая маленькая месть.
        Дальше. Цветы. В цветочном магазине глаза разбежались. Нет тут некрасивых. Все шикарные. И белоснежные ромашки, и розы на любой вкус, начиная от тёмно-бордовых и заканчивая огненно-желтыми. Георгинам счёту нет, как и разноцветным гортензиям. Ну не смогла я отправить ей одну розу. Если бы захудалым букетом можно было решить все проблемы…
        Поразмышляв с несколько минут, обратилась к консультанту с просьбой собрать самую красивую композицию на её усмотрение. И пока она ворковала вокруг меня, расхваливая тот или иной цветок, молча исходила завистью. Что и говорить, на душе стало в разы хуже.

* * *
        Чем ближе подходила к дому Студинского, тем безрассудней казалась эта идея после пережитого унижения.
        Стоило сослаться на плохое самочувствие и преспокойно поехать домой, а не стоять на просторном крыльце с бушующим внутри ураганом эмоций.
        Дверь оказалась приоткрытой. Ощущение дежавю накрыло с головой, как только прокралась на носочках в гостиную и прошлась глазами по пустующему на этот раз дивану. Вспомнила, как Егор напугал меня, притворившись спящим. Как давно это было, словно в прошлой жизни. Горько улыбнулась и заглянула на кухню, из которой как раз послышалась ругань.
        - О, Матвеева! Ты как раз вовремя. - Егор возился у плиты, наливая в чашку кипяток, и едва удостоил меня коротким кивком. Словно пустое место, честное слово. Если он вызвал меня к себе для демонстрации пренебрежения, то он нарывается. Я и так на взводе. Хотя… он видимо тоже. Это заметно по тому, как громко зазвенела чашка о мраморную столешню, как плотно он обхватил её пальцами поднося к губам.
        - Приготовишь кофе? А то у меня хрен знает что получается. Ну?!.. - всё-таки взглянул на меня, пытливо сощурившись, - не смотри на меня такими глазами. Я ведь не прошу станцевать на столе, хотя ты и так не умеешь.
        Я пыталась не заострять внимание на полностью расстегнутой рубашке и мелькавших перед глазами кубиках пресса.
        - Или тебе взападло?
        - Взападло, - швырнула в него папку с документами, от которой он ловко увернулся, но разлил на столешню кипяток.
        - Лида, мать твою! Ты что творишь? - взбеленился, отставив чашку.
        Я с вызовом выдержала обжигающий взгляд, даже не дернувшись, когда он, подлетев, схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Меня уже было не остановить.
        - Это ты что творишь, Егор? - попыталась сбросить тяжелые руки, но они стальными шурупами ввинтились в кожу. - Сколько это будет продолжаться? Может, мне ещё тебе презервативов купить или усыпать постель лепестками роз?
        - Я тебе не доверяю, - не отрывая от меня глаз, Егор болезненно сжал ладони, не позволяя вырваться. Чертов аромат его парфюма вмиг заполнил легкие, затуманив мозг. Ненавижу-у-у… - И буду испытывать на прочность столько, сколько захочу.
        - Не доверяй! Я разве прошу о доверии? Хочешь наказать - так накажи и дело с концом. Хочешь трахнуть - трахни, но не играй на нервах подобными поручениями. - Перевела дыхание. Не думала, что будет так тяжело противиться чертовому магнетизму. - Противно видеть меня, слышать - так уволь!
        Голос сел от спазмированных попыток не разрыдаться. Хренушки.
        - Следи за своим языком, - Егор оттеснил меня к столу, вжав спиной в столешню, и навалился всем весом мощного тела, лишая не только способности связно мыслить, но и дышать. - Мне и без тебя мозг прилично вынесли.
        - А если не буду следить, а? Что тогда сделаешь? Давай, не таись, скажи уже правду, зачем ты держишь меня возле себя? Назначь уже цену и я её выплачу. Как будем рассчитываться? Натурой или…
        Егор прервал меня, рассмеявшись. Вот так, просто, не наигранно. Так захотелось сбежать, скрыться от влекущих и одновременно насмешливых глаз.
        - Тебе смешно? Смешно? А я серьёзно, Егор! - ожесточенно принялась молотить его в плечо, будучи не в силах продолжать то, во что он меня втянул.
        - Надо же? Я тоже серьёзно, - перехватил мою руку и шумно выдохнув, рывком развернул к себе спиной. - Я до сих пор восхищаюсь твоей серьёзностью. С какой самоотдачей ты относилась к делу. Как умело заглядывала в глаза, изображая симпатию.
        Пока говорил, его рука уверенно задрала юбку и ощутимо сжала ягодицу, после чего по телу пробежала предательская дрожь зарождающегося желания.
        С каждым скольжением горячей ладони между бедер язык переставал слушаться команды мозга, заставляя жаться похотливой кошкой, прогибаясь в спине. Разве можно противиться желанию, когда перекрывает дыхание от одного только прикосновения? Можно не дышать, не помнить себя. Но оставаться равнодушной - нереально. Егор чуть отстранился, но руки не убрал, так и продолжал путешествовать по телу, вызывая толпы мурашек.
        - Признайся, как долго ты репетировала этот номер, стоя перед зеркалом? - прошептал над ухом, зафиксировав мой подбородок пальцами. Я не смогла пошевелиться, даже если бы сильно захотела.
        - Отпусти! - зарычала, обессилено дернувшись. - Я не буду с тобой говорить. Ты только то и делаешь, что обвиняешь меня в предательстве. А сам, Егор? Если я хорошая актриса, то кто тогда ты? Тогда в гостинице ты тоже играл?
        Хватка на миг ослабла. Но всего лишь на короткий миг. Егор хрипло задышал, опаляя висок жаром и вжал в себя, напрягшись со мной одновременно.
        - Ты посмотри как запела? Сама виновата, а ещё предъявы застегивает. Сколько раз я давал тебе шанс всё рассказать? М? Да кто ты такая, чтобы являться ко мне с подобной х**ней? Как не отвернусь - постоянно в какой-то заднице, постоянно с невинным выражением лица. Ещё и обижаешься? Да чтобы я начал доверять тебе… - задохнулся, прервавшись, и я услышала, как громко билось его сердце, сливаясь с моими ударами. - Что мне узнавать о тебе? Я и так сыт по горло.
        Распахнул объятья и я выпала из них, упёршись руками о столешню. В ушах стоял невероятный шум. Легкие разрывались от хлынувшего в них потока воздуха. Сердце сжималось в тиски. По щеке скатилась слеза.
        - Я не уйду, пока ты не скажешь, чего добиваешься. Я хочу знать, как избавиться от твоей ненависти и навсегда уйти из твоей жизни.
        Егор резко развернул меня к себе. Я внутренне сжалась от его сумасшедшей энергетики, которая всегда воспламеняла несмотря ни на что.
        - Ты меня совсем не видишь? - зажал мое лицо в ладонях и осторожно стер со щеки влажную дорожку. - Думаешь, одной тебе хреново? Думаешь, я не сгораю? Хочешь узнать цену собственного предательства? - прошептал, осторожно касаясь губами виска. Щеки. Губ. Эти губы такие жадные, такие желанные, как во сне. На этот раз реальные. Жесткие, требовательные и одновременно невесомые.
        Это как раскаленными щипцами по кровоточащей ране. Его глаза… Они как омут, затягивали в себя, заставляя забыть обо всем. Они смотрели долго. Пристально. Обволакивающе. А сердце уже давно рвалось ему навстречу.
        - Хочу, - выдохнула в приоткрытые губы и тихо вскрикнула, почувствовав, как сильные руки тут же усадили меня на стол. - Давай покончим с этим раз и навсегда.
        - Тогда не жди от меня железной выдержки и благородных порывов. Ты станешь на месяц той, кем планировала стать для Тимура изначально.
        Обреченно прикрыла глаза, судорожно сглотнув. Егор выругался, рванув на блузке пуговицы. Хорошо. Пускай будет так. Всего лишь месяц - и я стану свободной, смогу начать новую жизнь, как и мечтала до этого.
        - Давай, Лида, скажи, что я скотина, мразь. Потребуй, чтобы убрал руки. Оттолкни, пошли на*** иначе… иначе пожалеешь, - прорычал нависая надо мной, не позволяя отвести взгляд, и я, как загипнотизированная, смотрела только на него.
        На затылок опустилась тяжелая рука, обхватила его пальцами, зарывшись в волосы. Я подалась на встречу полыхающим страстью глазам, и тихо произнесла:
        - Главное - чтобы не пожалел ты…
        Глава 9
        Лида спохватилась в тот момент, когда уже было поздно. Когда между ног налилось жаром, и сама не заметила, как начала отвечать на поцелуй. С*ка-а-а. Самое настоящее наваждение. Ну что в нем такого, что она теряется от одного только запаха парфюма, не говоря обо всём остальном? Хотела оттолкнуть, сопротивляться, сказать хоть что-то. Обвинять, на худой конец, гордо вскинуть голову и послать за далекие дали, да какой там.
        Будь всё проклято…
        Секса у неё не было очень давно, а нехилый стояк, упирающейся ей в живот обещал незабываемое наслаждение. Она знала. Ещё не забыла, каково это чувствовать его внутри. Черт. Кажется, она только что согласилась стать персональной шлюхой на месяц. И хуже всего то, что Егор прекрасно считывал её реакцию на него. Корчить из себя целомудрие, когда трусы промокли настолько, что хоть бери и отжимай, а руки, наплевав на команды разума, обвились вокруг мощной шеи - гиблый номер.
        Лида и пикнуть не успела, как Егор сгреб её в охапку. Помнила, насколько сильны эти руки. Насколько могут быть грубыми и нежными одновременно. От его напора голова шла кругом. Если можно было сгореть - то она бы уже испепелилась от бушующего внутри пламени. С приторной горечью осознала, что хочет его до головокружения. Что не в силах противиться тому, что и так неизбежно.
        Егор властно обхватил её талию руками и, поднявшись по ребрам вверх, завел ладони за спину, ловко расстегнув бюстгальтер. Взгляд замер на обнаженной груди. Сглотнул. Осторожно провел по ней пальцами, очертил полные полушария. Показалось, или они действительно стали больше? И эти манящие соски… разве они и тогда были такими аппетитными? Невесомо накрыл их пальцами и слегка сжал, не подозревая, какой сладкой пытке подверг Матвееву.
        Она застонала, запустив руки под его рубашку, сжала широкие плечи, прошлась по его затвердевшим соскам слегка задев их ноготками. Звук её голоса подхлестнул, наполнил его мышцы такой внутренней вибрацией, что тело буквально заломило от острого желания обладать этой девушкой сейчас. Едва не забылся. Не потерял голову. А мог. Запросто мог жесткой хваткой ворваться в неё, не позаботившись о её чувствах, но вовремя остановился. Трепещущая под руками кожа так и просила ласки, буквально умоляя. И он не сдержался. Коснулся её рта губами на удивление нежно. А затем впился со всей силой, крепко обнимая, и из её горла непроизвольно вырвалось его имя. Это стало той последней каплей, переполнившей чашу столь длительного терпения. Было неважно, что она подумает о нем. Похрен. Если сейчас не возьмет её, не испытает вновь сладкие глубины лона - сойдет с ума. И так вся кровь давно хлынула ниже пояса, в голове ничего не осталось, стоило скользнуть рукой в трусики и встретиться с влажным, горячим желанием. Она хочет его так же, как и он её. Всё остальное потом.
        Спрыгнув со стола, Лида сбросила юбку. Хотела снять и трусики, но Егор не позволил, перехватил руку и отвел за спину, обив свободной рукой талию, вернул обратно. Этого короткого телесного контакта, когда она обхватила его бедра для равновесия, хватило для того, чтобы в промежности выстрелило новой волной желания. Невольно потерлась ею о его бедро, прижимая клитор к влажной полоске белья, и застонала, почувствовав сосредоточенное наслаждение в пульсирующей горошине. Никогда бы не подумала, что настолько неистова в вопросе секса. Это всё Егор. Его вина. Только он так действовал на неё, заставлял вести себя развратно, бесшабашно, потеряв всякий стыд.
        А не было в этом ничего постыдного. Ничего противоестественного. Если ты в сексе на все сто процентов, то и чувствовать, получать и отдавать должен так же. Не жеманничать. Не таиться и уж ни в коем случае не стесняться. Егор наслаждался этим зрелищем. Смешно сказать, соскучился. Так не хватало этого хмельного упоения, которое получаешь от созерцания блестящих от сексуального вожделения глаз и чувствуешь, как за тебя хватаются в момент оргазмических конвульсий.
        Рвано сбросил с себя рубашку, желая прижаться к Лиде всем телом, в таком же порыве сорвал с неё шелковую блузку… и застыл.
        Лида увидела, как ожесточились черты Егора, стоило прикоснуться к покрывавшим плечи синякам. Первой мыслью было прикрыться. Однако он не дал. Перехватил запястья, осторожно сжал их и рвано выдохнул, заметив такие же отметины под пальцами.
        - Это ведь не ты отметелил Юхимова? - спросила с такой надеждой в голосе, что Егор был вынужден отвести взгляд в сторону. От мысли, что он действительно мог опуститься до подобного, у неё похолодело внутри. - Егор?!
        - Какая разница? Или тебе его жаль? Да за такое… - заиграл скулами, очертив края синяков, - убить мало.
        - Я не стою подобного. - Высвободила запястья, неудобно поерзав по холодной столешнице. Ещё не хватало быть в долгу и за это. Ей бы за брата рассчитаться.
        Егор заметил её маневры и сдернул со стола, снова развернув к себе спиной.
        - И правда, не стоишь, - произнес вполголоса, - но я, в отличие от некоторых, свои обещания сдерживаю.
        Она не успела толком обидеться, как Егор проник между половых губ, придерживая её свободной рукой за грудь, и принялся мучить, изводя сладкими пытками.
        Мстил. Стоило только уловить начинающуюся дрожь на кончиках пальцев, как ненадолго убирал их, и тогда она едва не умоляла, всхлипывала, желая продолжения. А у него самого зашкаливал пульс и громыхало сердце в ушах от стремления сделать ей приятно. Не останавливался до тех пор, пока едва не кончил от прикосновения упругих ягодиц к окаменевшему члену. Тогда оставил влажное лоно, звякнул пряжкой ремня и отодвинув тонкую полоску женского белья в сторону, мучительно медленно погрузился в податливое тело.
        Сердце Лиды билось, словно в клетке, сгорая и одновременно оживая от того чувства, что испытывала к нему. Оказалась в ловушке собственной похоти и потребности принадлежать только ему. Поздно останавливаться и кричать «стоп!». Он подвел её к той черте, переступив которую она уже не будет прежней. Не Тимур изменил её жизнь, а он. И спустя гребанный месяц она уедет. Да, уедет. Далеко-далеко. Например, к тетке в Москву. Потому что не сможет спокойно существовать в одном с ним социуме; ездить по тем самым улицам, что и он, а при случайной, не дай бог встрече - бороться с насмешливым взглядом, в котором будет отражаться всё то низкое и мерзкое, что он подумает о ней за тридцать дней.
        Его первые толчки Лида встретила потемнением в глазах. Ноги в который раз подкосились, не выдерживая одурманивающего ощущения наполнения внутри. Едва не упала, но Егор удержал, не позволил забыться, и она хваталась за его крепкие руки, шею, как за спасательный круг. Задышала часто-часто, проваливаясь в удовольствие как в бездну, и задрожала от горячей волны, накрывшей всё тело.
        Руки Егора будто камни - напряженны. На висках - капли пота. Как же тяжело сдерживать себя. Схватил девушку за волосы и несильно потянул, заставляя лучше прогнуть спину. Да-а-а. Вот так. Теперь она приняла его целиком. Каждый удар сердца - секунда острого наслаждения. Только с ней он испытывал подобное. Как же он ненавидел её за это.
        В нужный момент он оттолкнул Лиду от себя, прямо на стол, за который она ухватилась, вздрагивая от мощных проникновений вперемешку с собственным оргазмом. Её спина в капельках пота. Ему безумно нравилось собирать эту влагу горячей ладонью. Нравилось наблюдать, как трясутся её плечи, как запрокидывается голова. И сам уже на пределе. Нет времени думать. Невероятное удовольствие накрыло с головой по самой высокой амплитуде и распороло вены, сделав его таким же обезоруженным перед ней, как и её перед ним. Пришлось прикусить губу, сдерживая глубокий стон. Она не должна знать, насколько ему хорошо, насколько он потерян для самого себя, изливаясь в неё глубокими толчками.
        Несколько минут было слышно только их тяжелое дыхание и оглушающий стук сердец. Лида поднялась, до сих пор дрожа всем телом, и в одночасье оказалась прижатой к широкой груди. Егор уперся лбом в её шею, часто дыша и упиваясь мощными волнами отходняка.
        Когда кровь распределилась по телу, вернув способность нормально мыслить и связно изъясняться, он смог выйти из неё и, наконец, отлепиться.
        - Иди в душ первой, потом я, - прохрипел, упершись спиной о двухметровый кухонный шкаф.
        Лида вмиг обернулась, бросив на него настороженный взгляд.
        - Я лучше дома.
        - Я сказал - иди в душ. Приведи себя в порядок, мы едем в ресторан, - отчеканил каждое слово, наблюдая, как из её рук едва не выпал бюстгальтер.
        - Что? - сначала показалось, что послышалось. Но Егор, ухмыляясь, только подтвердил сказанное. - А ты не ох**л случайно? Я не собачонка, которую можно таскать за собой.
        И откуда взялась эта желчь? Пять минут назад была в такой эйфории, что могла признаться во всем, преподнести сердце на блюдечке с голубой каемочкой, а сейчас… горькая реальность, мать бы её так, рассеяла это состояние одной сухой фразой.
        - Тебе напомнить о нашей недавней договоренности? - оттолкнулся от шкафа и схватил девушку за руку, легонько стряхнув, хотя видит бог, сдерживался из последних сил.
        - Речь шла только о сексе.
        Лида невозмутимо освободилась от его цепких пальцев, надела бюстгальтер и потянулась за блузкой, но Егор вырвал её из рук.
        - Не-е-ет, - протянул зловеще, - это ты у Тимура могла только ноги раздвигать. У меня ты будешь под рукой круглосуточно. Захочу - будешь готовить и убираться в доме. Захочу - будешь оставаться на несколько дней. Массаж там, отсос и прочие виды услуг обязательно входят в полный комплект.
        Лида остолбенела. Это прикол такой?
        - Ты издеваешься? - проследила за наглой улыбкой, коснувшейся красивых губ, и попятилась к выходу.
        - На полном серьёзе. Так что давай, пошевеливайся. У нас мало времени.
        - А ты разве не с Вероникой будешь?
        Егор хмыкнул:
        - Всегда восхищался женской логикой. Нет, Матвеева, не с Вероникой. Я туда поеду с тобой и у тебя на всё про всё двадцать минут.
        - В таком виде? - продемонстрировала оторванные две верхние пуговицы на блузке.
        - А что? Мне нравится.
        Даже в самом страшном сне не могла представить, что всё так обернется. Не знала, как там Егор, а она уже жалела. Попала, так попала. И не спрыгнешь. Назад дороги нет. На что надеялась? Что реально пару ночей покувыркается с ним в постели и всё? Сволочь. Он всё рассчитал. И предупредил ведь, чтобы не ждала благородства. С остервенением подняла юбку и выскочила в коридор.
        - Ванная на втором этаже, - довольно крикнул Егор вдогонку. - Сориентируешься, если что.
        И пока Лида остервенело смывала с себя следы недавней страсти, он поддел ногой с пола брюки и втиснулся в приталенные штанины. Взгляд выцепил пачку сигарет. Задумчиво потянулся за одной, прислушиваясь к доносящимся со второго этажа звукам.
        Первые минуты стоял, улыбаясь, а потом обратил внимание, что зажал сигарету между пальцев и просто глубоко дышит. Наполняет легкие воздухом и пытается успокоить колотящееся сердце. Давно с ним такого не было. Уже и забыл, что это за состояние такое, когда на губах её вкус, в носу - её запах. Не хотел прогонять его табачным дымом. Да ну нахер. Серьёзно? Закурил. Так проще.
        - Кстати, Матвеева, - бросил через плечо, проходя мимо вошедшей на кухню Лиды спустя двадцать минут, - всё-таки приготовь кофе. Харе корчить оскорбленную невинность. Тебе совсем не идет.
        Как же она злилась на себя - не передать словами. Как можно любить того, кто не желает пойти навстречу и планирует использовать тебя как секс-игрушку? Не известно. Это неправильно. Хуже всего то, что она хотела его, не смотря ни на что. И он это видел. Знал.
        Только мысль о жизни, зародившейся в ней так неожиданно, наполняла всё естество тайным предвкушением, практически злорадством. Если раньше мечтала о прощении, то сейчас лишний раз убедилась - никто не собирался её прощать, понимать и тем более впускать в свое сердце.

* * *
        Егор оставил машину на соседней улице, изъявив желание прогуляться по вечернему городу. Судя по всему, он пребывал в приподнятом настроении. Ещё бы. Лида фыркнула. Сама она пребывала в диком напряжении.
        Они шли прогулочным шагом, практически касаясь друг друга. Лида и рада избежать телесного контакта, да Егор, стоило ей отдалиться на несколько сантиметров сразу возвращал её на место, властно обвив рукой талию. С виду посмотришь, нормальная пара. Прохожие оглядывались им вслед, провожая восхищенными взглядами. А она лишь горько улыбалась и никак не могла избавиться от ощущения, будто её демонстративно выгуливают на коротком поводке. Паршивое состояние.
        У входа в ресторан их встретила миловидная хостес и, уточнив фамилию, провела к предварительно заказанному Лидой столику. Упс. Столик-то совсем у входа, практически на проходе. Кто ж знал.
        Егор приподнял брови, и почти ласково улыбнулся, не улучив момент властно сжать её тонкие пальчики. Не смотрел на Матвееву, да ей и не нужно было видеть в этот момент его глаза. И так понятно, что в бешенстве.
        - Заменить! - дал указание растерявшейся девушке. - И в твоих же интересах сделать это как можно быстрее.
        - Егор, - Лида попыталась выдернуть пальцы с жесткой хватки, - я не голод… - и запнулась, густо покраснев от громкого урчания в животе. Желудок, в отличие от хозяйки, был далеко не против полакомиться изысканными блюдами.
        - Это ты скажешь кому-нибудь другому, ага? - ухмыльнулся он, отпустив наконец её руку. Желудок довольно буркнул, соглашаясь с выше сказанным. - Боюсь представить, что за веник ты отправила в гостиницу.
        Лида вызывающе сверкнула глазами и сухо выдала.
        - Самый дешевый и невзрачный. Так что готовься, - добавила, пряча за ехидной улыбкой запоздалое разочарование. Нужно было послать захудалую розу и не париться.
        - Да ты никак ревнуешь? - Егор рассмеялся, окинув её заинтересованным взглядом, словно видел впервые.
        - Нужен ты мне сто лет.
        Вернулась администратор и провела их к только что освободившемуся у витражного окна столу.
        Пока присаживалась на стул, который Егор галантно отодвинул для неё, пыталась справиться с неожиданно нахлынувшей ревностью и мысленно взывала к богу с просьбой наделить её терпением, потому что её уже было на исходе.
        Егор сделал заказ на двоих, даже не поинтересовавшись её мнением. Пока его ждали, Лида рассматривала посетителей и думала о том, что дважды посещает этот ресторан и дважды в качестве развлекаловки. Можно было бы и повернуть сию трапезу в положительную сторону, но воспоминания о Тимуре напрочь погасили и урчание в животе, и сам аппетит.
        Через пятнадцать минут официант услужливо расставил заказанные блюда. Лида почувствовала слабое головокружение, вызванное отнюдь не голодом, а тошнотой. Хорошо, что пока Егор перебрасывался парой фраз с неожиданно обнаруженным знакомым, она смогла справиться с приступом и остановиться свой выбор на легком салате из креветок и авокадо.
        Они приступили к еде, как ни в чем не бывало. Оба уставшие и уж точно один страшно голоден.
        - Вал вышел на семью убитого свидетеля, - неожиданно начал Егор, тщательно пережевывая стейк. Лида так и застыла с вилкой у рта. - Его жена поделилась весьма ценной информацией, из которой следует, что её муженек получил изрядную сумму зелени за дачу ложных показаний. И если бы не твой, - изобразил двумя пальцами рук кавычки, - лже-парень Серёженька - у нас бы сейчас на руках были доказательства посущественней. А так… - сделал паузу, выразительно стрельнув глазами, - придется немного подождать, пока её запустят в дело очередным свидетелем. Сейчас она под надежной охраной. Молоков уже вовсю рыскает по городу в её поисках, так как она единственный ключик к освобождению Дани. Это я говорю для того, чтобы ты и думать не думала, будто я п*здоболю, набивая себе цену и принуждаю тебя к отработке. Мы прекрасно знаем, за какое именно прегрешение ты попала и скажи спасибо, что только на месяц. Поверь, будь на моем месте другой - за*балась бы отрабатывать. Та сумма денег, на которую ты меня прокидала - не окупится тридцатью днями. Поэтому… как я уже и говорил, ты предельно вежлива со мной, не нарываешься на
неприятности, по первому звонку летишь ко мне и воплощаешь в жизнь любую фантазию.
        Лида отложила вилку, и сделал глоток воды. Всё предельно ясно. Что сказать? Спасибо? Не дождется. Единственное, что удерживало её на месте и заставляло прогибаться под обстоятельства - брат. С остальной бедой, под названием «любовь» она как-то разберется.
        - Ты до сих пор на противозачаточных? - добивая, продолжил Егор, не спуская с девушки пристального, хищного взгляда. Помнил, как тогда у гостиницы она успокоила его, что можно без презерватива, что принимает надежные колеса. Ему тогда так крышу снесло, что хотел её именно «вчистую», без резины. Да и сейчас ничего не изменилось.
        Лида призвала на помощь всю свою выдержку и натянуто улыбнулась:
        - На самый лучших. Стопроцентная защита.
        Егор тоже улыбнулся, только напряженно.
        - Смотри, Матвеева, не дай бог я узнаю, что ты решила меня на*бать - придушу собственноручно. Я уже молчу об увеличении срока.
        Ей стоило немалых усилий возобновить прием пищи, надеясь на свою покладистость и сговорчивость. А ещё на то, что месяц пролетит без эксцессов.
        - Кстати, Егор, - обратилась сдержанно, демонстрируя наплевательское отношение к его угрозам. - Ты хоть график составь, когда я, а когда Михеева. Не пойми неправильно, за тебя переживаю. Да и Вероника может не так понять.
        То, как отлетала в сторону его вилка, заставило её улыбнуться. Аж аппетит появился.
        - Ты за меня особо не переживай, угу? Я не Удовиченко. А на счёт Ники? Надо будет - и втроем попробуем. Хочешь, могу сейчас позвонить и договориться на завтра? Ника она такая… она может. А я посмотрю на вас в паре.
        Лида оторопело мотнула головой, представив подобной картину. Вот же сволочь. Егор раскатисто рассмеялся, возобновив прием пищи. Позабавила, так позабавила. Наивняга.
        И пока она всматривалась в разноцветное стекло, полностью поддавшись невесёлым мыслям, не смогла увидеть, с каким затаенным восхищением Егор скользил по её лицу. Как сам того не осознавая, ласкал взглядом аккуратный нос, чувственные губы, длинные густые ресницы. Он хотел её. Снова. И если бы не запланированная встреча с Михеевой - трахнул бы прямо тут, уединившись в туалете ресторана и похрен на всё.
        А Лида… считывала его кайф от морального унижения и удивлялась самой себе. Не понимала, как ещё находит силы сдерживаться. Залепить бы звонкую пощечину и реабилитировать сломленную гордость, хотя бы на одну сотую процента. С трудом сглотнула, понимая, что подобная выходка может дорого стоить. Нельзя совершать ошибку. Нельзя провоцировать.
        Егор наблюдал за ней с нескрываемым любопытством и от этого мурашки бежали по коже. Он проникал в душу, выворачивал наизнанку, и казалось, видел её насквозь. От этого ежилась, чувствовала себя неуютно.
        Чудом удалось сдержаться, выдавив вялую улыбку, когда Егор высадил её у подъезда, многозначно намекнув на продолжение «столь тесного общения» завтра.
        Храбрилась. Держалась. Едко парировала болезненные выпады вовремя одергивая себя у опасной черты. Как не старалась, не могла оставаться безучастной к любой, брошенной в её сторону реплике. Егору это нравилось. Видела, чем больше она брыкается, чем больше язвит, выпуская пускай и короткие, но всё же ноготки, тем сильнее он стремился сломить её. Подчинить себе. Ничего не могла с собой поделать. Ничего. Реально боялась, что превратится в безвольную куклу.
        И только оказавшись в своей комнате, всячески избегая столкновений с отцом, смогла дать волю скопившимся за день эмоциям. Плакала долго и горько. А скользящая по животу рука орошала целительным бальзамом разорванное на части сердце и дарила долгожданное умиротворение.
        Глава 10
        - Что ты решил, Егор: движешься по уготовленному пути или бросаешь всё к чертям собачьим и занимаешься только бизнесом?
        Андрей Вениаминович посмотрел на сына, рассматривающего белые облака, и удивился его собранности. У него бы чесотка началась от нетерпения, а Егор спокойно выкурил сигарету и с таким же спокойствием отправил её в урну.
        - А у меня есть выбор? - вопросом на вопрос. Что толку определяться, когда даже столичные, мягко намекнули на его кандидатуре. Тут нужно быть полным идиотом, чтобы пойти против такой силы в одиночку.
        - Ещё скажи, что тебе не мило мэровское кресло? Егор, да ты прирожденный управляющий, - не унимался Студинский-старший, пытаясь донести свою мысль. - Все это чувствуют, поэтому и бесятся. А такие как Бердник всегда прикроют, помогут в трудную минуту. Тебе ли не знать его возможностей? И сам мог оказаться на его месте, но захотел пойти честным путем. А нет его, честного пути. Кругом сплошные на*бки. Подумай, - перевел дыхание, заметив, что сын так и смотрит в небо, - какие перспективы могут открыться в дальнейшем.
        Егор всё же посмотрел на отца. Перспективы? Так он и так не бедует. Власть? Так за неё ещё не одну глотку придется перегрызть. И каждый день, каждый грёбанный божий день отстаивать право сильнейшего путем жесткого контроля. Да у него врагов больше чем друзей. Друзей что, на пальцах пересчитать можно, а врагов - полгорода.
        - Бердник ведь не просто так жопу рвет, - произнес устало. - Он выгоду чует.
        - Правильно. А что в нашей жизни даром? Кто способен просто так пошевелить пальцем? Егор, ты ведь бизнесмен и при чем толковый, что не так? Куда подевалось стремление возродить город, запустить предприятия?
        А хрен его знает. Устал, наверное. Запутался. И в себе, и в жизни. Сколько её там осталось?
        Андрей Вениаминович сверлил сына голубыми глазами и ждал ответа. Егор понимал, что время работает против него: неделя пролетела - не успел и глазом моргнуть. В конце октября выборы, а он ещё не определился. Люди за ним стоят. Простые, безработные, задолбанные безденежьем и выживанием в нищете. Не местные братки важны. Не отец со своими столичными банкирами. Не возможность засветиться в высших эшелонах власти. Нет. Если он и рискнет, то только ради оказанного доверия, которое обязан, вынужден оправдать. Рискнет ради детдома, которому можно будет провести отопление за счет государственных денег; парка, который можно будет восстановить, отдав «за заслуги» Генке; угля, который вывозится из шахт в порт, а потом завозится своим же за баснословные деньги. Да и Удовиченко никуда не делся. Ни сегодня так завтра вернется и притащит за собой тяжелую артиллерию. И будет не важно, мэр Егор или просто лидер партии - начнется бойня, в итоге которой в этом городе останется кто-то один.
        - Будь готов к тому, что я отберу «Уголь», - ответил Егор одним махом на все заданные вопросы.
        Отец, было, радостно встрепенулся, а потом напрягся. Непонятно толком, что там у сына случилось с Удовиченко. Скорее всего, не желание поступаться в силе, но то, что Егор начал сметать всех поголовно - настораживало. Добром это не кончится.
        - Не подставляй меня так перед Семёном. Я начинал с ним. Мы через многое прошли вместе.
        - Мне глубоко наплевать, кто с кем начинал, - сухо заметил Егор, полоснув по отцу холодным взглядом. - Со мной только так: или в друзьях, или…
        Не закончил. Если обстоятельства сложились так, что у него не осталось выбора, тогда и действовать он будет своими методами.
        - Ты хоть понимаешь, на что идешь? Из-за чего вообще сыр-бор? И Молокова прессуешь. Так нельзя.
        Егор не собирался отвечать. Вместо этого окинул взглядом парк, прикинул, сколько времени, если вдруг действительно пройдет, понадобится на его восстановление. Чувствовал пристальный взгляд отца, выедающий мозг, но старался держать себя в руках. Не вспылить бы.
        Андрей Вениаминович тяжело вздохнул, смиряясь с бетонной решительностью сына.
        - Ладно, действуй, раз у тебя всё давно расписано. После захвата решишь, как быть дальше и кого поставить у руля. Но Егор, - против желания голос дрогнул, - не забывай: сегодня они тебя - завтра ты их. А потом всё по кругу. Запасной жизни нет и не будет.
        - Мне нечего терять, - констатировал Егор, повернувшись к машине, давая понять, что больше не желает говорить на эту тему. Сейчас его волновало совсем другое. - Ты к матери собираешься?
        Андрей Вениаминович не успел отойти от настроя сына, как тот уже сменил тему. Ехать к жене хотелось меньше всего. Да и какая она ему жена, если не живут вместе хрен знает сколько. Так, в паспорте штамп. Не более того.
        - А нужно? Боюсь, только растрою.
        Егор горько улыбнулся, открывая дверцу.
        - А ты не бойся - возьми и навести. Она спрашивала о тебе. Переживает за сердце. Просто наведайся, просто поговори, пока тебя помнят. Потом будет поздно.
        Не стал задерживаться - пора возвращаться в офис. С отцом попрощался натянуто. Впрочем, как всегда. Время всё расставило по своим местам. Он уже не тот вспыльчивый парень, пытающийся прыгнуть выше головы, лишь бы доказать всему миру, что он сын своего отца. И ведь прыгал, шел напролом, добивался поставленных целей. Сам. Без его поддержки. И сейчас все его советы, все опасения воспринимались Егором как что-то далекое. Единственный человек, кто искренне за него переживал, кто вспоминал о нем, думал и молился - мать. Вот чье слово, наставление, совет - важнее всего. Всё остальное - видимость. Отец вряд ли бы приехал, если бы не «дипломатическая, миротворческая миссия». Передача, так сказать, благословление свыше. А он не нуждался ни в чьем протежировании. Пошли они все на хрен.
        В последние дни Егор чувствовал себя чересчур напряженным. Он бы мог объяснить это состояние каждодневным стрессом, выбросом адреналина, которым природа одарила его весьма щедро; постоянными встречами с деловыми партнерами, избирателями; поездками на карьер, но… это все могло быть так, если бы не острое возбуждение, в котором он находился изо дня в день. И, казалось бы, вот она, бери, пользуйся сколько душе угодно. А не-е-ет, бл*дь, не устраивало. Мало взять. Мало выпить все соки и отпустить обессиленной, растрепанной. Он хотел большего. Мало тела. Чертовски мало.
        Это состояние не могло не отразиться на нервах. Чувства не поддавались контролю, заставляли взрываться по каждой мелочи. Ему срочно нужен отдых. Просто день-два обычного мирского существования. Ему бы хватило.

* * *
        С тех пор, как повстречал Матвееву, не было дня, что бы у него не возникло желания опрокинуть в себя стопку хорошего коньяка прямо на рабочем месте. А в последнее время и вообще, хотелось упиться в хлам и проспать беспробудно несколько суток.
        Безумно захотелось ощутить её рядом. Чтобы вошла сейчас в кабинет, вызывающе улыбнулась и буквально швырнула в лицо чашку с кофе. А он бы улыбнулся в ответ, так, как может улыбаться только ей, и не упустил бы момента вывести её из себя, потребовав переделать кофе, помассировать плечи или же усадить себе не колени, заставив потерять голову от его жадных ласк.
        Знал, что её присутствие не доведет до добра. И так с трудом получалось сосредоточиться на бумагах, а стоило представить, что она находится рядом, буквально за дверью - внутри разгорался нехилый такой пожар.
        Твою ж мать…
        На календаре третье сентября. За окном - ещё лето. Какое-то оно ненормальное в этом году. Обезумевшее. Захотел бы забыть - не сможет.
        Дударев поднял голову, устав просматривать документы и тоже посмотрел в окно.
        - Бл*дь, Студинский, ты в курсе, что сегодня воскресенье? Как бы выходной и всё такое. У меня, между прочим, такой отдых накрылся из-за твоей обезумевший тяги подмять Юхимова, что просто слов нет.
        Егор отошел от окна и вернулся за стол, придвинув к себе документы, которые просматривал Вал.
        - Нарыл что-то?
        - Даже если провернуть всё, как ты спланировал - могут возникнуть проблемы, - вздохнул Валентин. - Валерка пускай и на ладан дышащий, но считается полноправным хозяином и крыша за ним имеется.
        - Тимуровская что ли?
        - А хоть бы и Тимура. Считаешь мелочи? Егор, а может, ну его, этот «Уголь»? Ты его и так вывел из строя. Пускай рихтуется по-тихому, а мы двинемся дальше. Ты ведь определился?
        Валентину мало знать плана, по которому они подвинут Валерку. Мало перспектив, полученных от этого в дальнейшем. Ему необходима правда. Почему Егор так взъелся на дальнего родственника. Неужели дело действительно в Матвеевой?
        Егор сложил на столе руки и переплел пальцы, внимательно посмотрев на друга.
        - Вот скажи, как бы ты поступил на моем месте?
        Вал понимающе улыбнулся:
        - Признаюсь, неожиданно, но… кто ж от такого откажется. Это такие перспективы, такие возможности.
        Егор довольно кивнул, ожидая подобного ответа. Валентин расслаблено откинулся на спинку стула.
        - Значит, всё-таки решился?
        - Решился. После того, как побывал в прокуратуре. Вал, на меня там такое пытались повесить с его подачи что, если бы не… - психанул, треснув со всей дури кулаком по столу, - ладно, проехали. Дело не в предприятии. Мне не нужен «Уголь». Хочешь, заберешь потом себе. Хочешь, поставим своего человека, который верой и правдой отработает оказанное доверие. Ты знаешь мой принцип: пока меня не тронут - я никогда не начну первым.
        Дударев молча согласился, раз пошла такая петрушка. Егор прав: ты или собираешь возле себя надежных, проверенных людей и наглядно демонстрируешь всем остальным, где они могут оказаться в случае конфликта или молча сворачиваешь армию, сразу сдав все позиции.
        - А поехали к Жорику? - предложил он, сверившись с часами. - Посидим в випке, вискарика хлебнем, оценим девушек. Это полюбасу надо отметить. В кой-то веки оторвемся вместе.
        Пока Студинский думал, как лучше, Валентин уже набрал их общего друга и попросил организовать комнату.
        - Ну, Егор, чего застыл? Ещё скажи, что поедешь к Михеевой, тогда я точно обижусь.
        - А с чего ты взял, что я с Никой?
        Вал растерялся.
        - Так… кхм… вы не вместе?
        - Валентин, ты в курсе, что такое свободные отношения?
        Дударев пробубнел что-то невразумительное, мол знает и засобирался на выход окинув друга заинтересованным взглядом. Почему-то был уверен, что у Егора кто-то появился, причем совсем недавно. До последнего думал, что Михеева. Как оказалось - ошибся.
        В огромном зале, где располагался бар и общая на всех сцена - было людно. На мягких диванах у дальней стены отдыхала шумная компания, отмечая то ли мальчишник, то ли днюху. Вал снова настоял на випке с приватом, тем более что Жорик нараспев восхвалял новую девушку, от которой даже «у мумии встанет». Но Егор не захотел. Что ему какая-то блонда, когда у него есть Лида, от которой стояк круглосуточно. Предложил просто выпить и расслабиться без всяких там приватов.
        Пока ждали заказ, разместившись за свободным столиком, Егор услышал над головой раскатистый вопль:
        - Ёпрст, Студинский, ты ли это?!..
        Егор сначала не понял, кто нависает над ним, добродушно скалясь, а потом и сам вскочил с дивана в дружеском порыве.
        - Бля, Ермаков!! Не признал. Сколько лет, сколько зим.
        - И не говори. Где бы мы ещё встретились?
        Одновременно рассмеялись, обменявшись дружескими хуками.
        - Женюсь я, Егорка. Прикинь?
        Их крепкие объятия и радостные возгласы вперемешку с тумаками сотрясали воздух. Оказалось, Николай Ермаков, одногруппник и армейский друг Студинского, отмечает в "Чёрной орхидее" мальчишник.
        - Нашлась всё-таки та единственная, что надела ярмо. Вот, провожаю холостяцкую жизнь, как и принято, с песнями да плясками.
        Егор познакомил Валентина с давним университетским другом, и Николай пригласил мужчин в свою компанию. Завязались знакомства. Некоторых друзей Ермакова Егор знал. С некоторыми виделся впервые. А когда за столом поднялась тема выборов - так вообще началась грандиозная попойка. Каждый спешил предложить Егору свою дружбу, помощь, связи.
        - Ну что, за встречу? - предложил Иван, директор автодора, который один из первых поддержал кандидатуру Студинского в мэрии.
        - И за знакомство! - подсказал грузный Леонид, владелец автозаправочной станции.
        В рюмки на высоких ножках, как ни странно полилась водка.
        - Мужики, я только за встречу, - в извиняющем жесте поднял руки Егор.
        - Да ну-у-у… - обижено протянул Ермаков.
        - Студинский, ты чего? - Дударев аж привстал. - Хорошо ведь сидим.
        - Мне сегодня голова нужная трезвая. И завтра тоже.
        - Ой, да ладно, - отмахнулся Леонид. - Все мы при должностях да обязанностях. Сегодня воскресенье, расслабься.
        Но Егор ни в какую. Хорошо, что вовремя появился Жорик и ненадолго забрал на себя часть внимания. Послышался звон хрусталя.
        - Между первой и второй перерывчик небольшой! - напомнил Ермаков и снова послышался звон. На Егора никто больше не наседал и он облечено выдохнул. И рад бы поддержать компанию, сам ещё недавно мечтал о подобном, но как говорится, в другой раз.
        На танцующую вокруг шеста стриптизершу под легендарную песню «You Can Leave Your Hat On» никто толком не смотрел. Мужчины обменивались контактами, громко смеялись, вспоминали былые времена. Николай рассказал, как долго жил в столице, а потом познакомился на выставке с Ксюшей, талантливой художницей из его родного города и влюбился настолько, что ради неё вернулся обратно.
        - Слушай, Ермак, давай к нам экономистом. - Предложил Егор, прекрасно помня деловую хватку одногруппника. Валентин поддержал. Лишние руки не помешают. - Я нуждаюсь в толковых специалистах, а раз ты осел в наших краях, лучшей зарплаты, чем у меня, ты нигде не найдешь.
        Николай сразу согласился и за столом появился ещё один повод выпить.
        - Та-а-а-ак, - к их столу снова наведался Георгий, но уже не сам, а в компании шикарной блондинки, - мужики, а вот и обещанный сюрприз. Знакомьтесь, непревзойденная теска нашего жениха - Николь.
        Их появление тут же встретилось залихватским свистом, зазываниями, пошлыми безобидными шуточками. Возле Николая поредело, мужчины пересели чуть дальше, освобождая место для танцовщицы. И началось. Давно Егор так не смеялся. Засмущавшийся Ермаков причитал, что верен любимой, что Жорик слегка перегнул палку и прикрывал глаза руками, не решаясь созерцать подскакивающий перед носом внушительный бюст.
        А Егор вдруг явственно почувствовал, что по-доброму завидует Ермакову. Перед ним, извиваясь, танцевала весьма сексуальная девушка, а он только то и делал, что говорил о своей Оксанке. И было видно, что человек действительно испытывал неловкость.
        Егор даже слегка напрягся, поймав себя на мысли, что и сам ничего не испытывает к стриптизерше. Не смогла она завести его, вызвать тот особый интерес, от которого жар в паху, а в голове неразбериха.
        Не стал поддаваться всеобщему безумию. Незаметно кивнул Валу, показав головой на выход и осторожно, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, вышел на улицу.
        Осенний ветерок приятно холодил разгоряченную кожу, остужал разыгравшуюся фантазию. В небе ярко светила луна. Медленно втянул в себя свежий воздух и так же медленно выдохнул.
        Сел в машину, уперся затылком о подголовник и расслабленно закурил. Хотел абстрагироваться на чем-то одном, но не получилось - мысли в хаотическом движении отталкивались друг от дружки, роились, давили. То, что промелькнуло с самого утра в голове, теперь казалось отличной идеей. Егор ухватился за неё как за возможность вырваться из пыльного города и получить пускай и кратковременную, но всё же передышку.
        Набрал Лиду. Хотел предупредить на счёт завтрашнего дня. Красный огонёк сигареты мелькал перед глазами и едва заметно подрагивал - девушка не отвечала. Как же бесила эта её манера не отвечать на звонки. Набрал ещё раз. А внутри уже всё сжималось от всевозможных вариантов подобного игнора и все они были не самые радостные. Скорее уродливые. Черт! Он умеет ждать, но она нарывалась. На скулах заиграли желваки. Снова на повторе.
        Матвеева не смертница - спустя пять минут неустанного наяривания соизволила ответить. Егор вмиг собрался всеми группами мышц, разобрав в трубке развесёлый гогот и мужские голоса. От былой доброжелательности не осталось и следа.
        - Егор?! - голос растерянный. На заднем фоне кто-то вопит о штрафной для припозднившихся и настаивает на поцелуе. Ещё и эта дебильная песня, которая его жутко раздражала. Никак не мог вспомнить её названия.
        - Угу, он самый. Ты где околачиваешься, м?
        - А что такое? Имею, между прочим, полное право.
        Имеет она. С этим можно ещё поспорить. А по венам уже не кровь - раскаленная магма понеслась.
        - Хочу тебя, - выдал сквозь зубы, ни капельки не лукавя. Пускай знает свое место. Пускай всё бросает и мчится к нему. За два дня, что не виделись - успел соскучиться.
        - Сейчас? - Лида опешила. Опять чей-то раздражающий голос возне неё, и ещё один смутно знакомый. Егор прислушался. Точно, подруги её, блядины этой, Тимохиной. Сразу вспомнился их гульдеж в «Velvete». Внутри всё похолодело. Да ну нахрен. Матвеева не настолько глупа.
        - Нет, бл*дь, через месяц. Сейчас, Матвеева, сейчас. Адрес давай, приеду, заберу.
        Она молчала. В трубке горланила песня. Точно, вспомнил! «Гранитный камушек». Если она сейчас не ответит, он устроит ей и гранитный, и надгробный камень.
        - Егор, - отмерла. Звуки поубавились. Видимо, вышла куда-то. - Я на дне рождения друга. Только недавно пришла. Дай мне час. Я потом приеду. Что скажешь?
        Студинскому такой поворот совсем не понравился, тем более что чуйка подсказывала - друг этот, не кто иной, как ментяра Тарановский.
        - Нет! - однобоко зажал сигарету губами, натянуто улыбнувшись. - Ты или сама едешь или я забираю тебя.
        - Ну что ты за скотина такая? - взбеленилась Лида, заорав. - Тебе влом подождать?
        Нет, всё-таки смертница. Скотиной его могла обозвать только смертница, которая плюс ко всему, ещё и отключилась. Егор офонарел. Зря она так. Нарвалась…
        Выбросив сигарету, набрал в двадцатый раз. Дал шанс на реабилитацию. Всякое ведь может быть, да? Выпила там лишнего. Что ещё? А них**… Уговор был не такой. Охренеть. Вообще отключила телефон.
        Егор втопил педаль газа и рванул с места, на ходу выискивая в телефонной книжке номер Илонки. Облегченно выдохнул, когда у той пошли гудки.
        Девушка сразу ответила, Егор выругался, услышав в трубке ту самую песню.
        - О-о-о, Его-о-ор, приве-е-е-т, - она удивленно растянула гласные.
        - Вы где? - рявкнул в трубку, отчего на Тимохину напал ступор. - Адрес называй!
        - Э-э-э… а что, собственно говоря, случилось?.. Ой, Серёжка, а Лида вышла на улицу, - обратилась она к кому-то, а у Егора все сомнения развеялись в прах. Он зарычал в трубку, перепугав Илону.
        - Я. Сказал. Адрес.
        - Кафе «Аист», - выдала как на духу, не желая злить его ещё больше.
        - Умница! - со злостью швырнул телефон на пассажирское сиденье и развернулся прямо посреди дороги, наплевав на разметку.
        Вздохнул глубоко, стараясь взять себя в руки. Из-за чего, собственно говоря, обезумел? Она ему, если задуматься на минуточку, кто? Правильно, никто. Подумаешь, сбросит стресс с разными мудаками в захудалому кафе. Не сотрется ведь. С*ка-а-а-а. Не стоило представлять подобное. Нехрен Тарановскому околачиваться возле его девочки. Нехрен. Как же она его взбесила, не передать словами. Просил ведь, предупреждал являться по первому требованию. Ну что же, сама напросилась.
        Глава 11
        Я со злорадством отключила телефон. Нет, ну а что? Целый день ждала его звонка, ничего не планировала, никуда не ходила: вдруг мы захотим чего-нибудь вкусненького или экзотического, а то и вообще, можем обнаглеть настолько, что потребуем творожную запеканку в шесть часов утра. Запеканку!!! Мать вашу!!! В такую рань. Да! И это ещё не предел извращенной фантазии Студинского. Лучше бы принуждал к сексу. Хотя… совру. Меня и принуждать не стоит. Но всё равно, было бы проще, если бы ограничились постелью. Как любит говорить Тимохина: «по***лись - разбежались». Но всё не так просто. В том-то и дело, что за прошедшую неделю у нас не доходило до полноценного секса. Так, в основном баловство и в основном на работе. А там не слишком разбежишься. Но именно от таких мгновений я кайфовала больше всего. Было в них что-то интимное, сугубо наше, личное. Когда на первом месте «не взять», а «отдать». И это сбивало с толку, заставляло томиться в ожидании «того самого», когда мороз по коже и по сердцу дрожь. Когда настолько растворяешься, становишься одним целым, что ничего не важно, лишь бы быть в этот момент        Егор гонял меня по городу, нагружая мелкими, несущественными поручениями, целью которых было унизить, проучить, разозлить. Даже Валентин стал на мою защиту, напомнив другу, что в обязанности секретарши не входит весь тот бред, которым меня пытались добить. А я не жаловалась, мне только на руку, ведь появилась возможность сдать все анализы и пройти комиссию в больнице ни перед кем не отчитываясь.
        Ситуация с Михеевой была неоднозначной. Она то появлялась в офисе, заседая на полдня с Егором в кабинете, то куда-то пропадала. В принципе, ничего не изменилось кроме одного существенного «но» - активная демонстрация их отношений заметно поубавилась. Было ли это связанно со мной или с катастрофической нехваткой времени у самого Егора не знаю. Не спешила особо делать выводы по этому поводу, только факт оставался фактом - начиная с пятницы, обо мне напрочь забыли. И в субботу... И в воскресенье... Конечно-о-о, в выходные можно с одной, в будни - с другой. Супер! А ты сиди, неврастеничка, вздрагивай от каждого телефонного звонка и жди с моря погоды.
        В общем, сорвалась.
        Не стремилась ломать Егоровскую систему и лезть на рожон. По-нормальному хотелось. Так нет же, нам всё и сразу. А хо-хо ни хо-хо? Пускай теперь поищет, диктатор хренов. Пока дойдет до «Аиста» я уже буду дома.
        - Лид? - на крыльцо выглянул именинник. - Давай к нам, хватит трепаться по телефону.
        - Иду, иду. - Я прошла за ним в красиво украшенный зал и возобновила общение с нашими общими знакомыми.
        Помимо меня, Тимохиной, и троих одноклассников, с которыми Серёжка до сих пор поддерживал связь, ещё присутствовали коллеги по работе и близкие родственники. Это была и вечеринка, и семейные посиделки в одном лице. Вот так просто взять и уйти, толком не поздравив друга - было бы не только не красиво, но и не правильно.
        Наташа ни на минуту не отходила от Серёжки. Как он бедный выдерживает? Я и подарок толком не успела вручить, как она потащила его танцевать. Пришлось развлекаться в компании неугомонного Шафарова (того самого, что активно драл девку через стенку в общаге) и верной подруги.
        - Лидочка, ну так как на счёт выпить? - стоило вернуться за стол, как Шафаров возобновил заигрывания.
        - Я не пью.
        - О! Не порядочек. А что так?
        - Слишком буйная, когда выпью. Буквально неуправляемая.
        - А-а-а… Ну тогда салатика отведай. Картошечки, рыбки. Ты ешь, ешь, а то что-то бледная. Хочешь, поухаживаю за тобой? Нет?.. Тогда, может, потанцуем?
        И так целых десять минут. Кошмар. Серёжкин папка, заметив, что Шафарова, мягко говоря, развезло раньше времени, забрал его к себе на пару слов и начал чем-то грузить. Мне всегда нравился дядя Дима. Воспитанный, культурный, конкретный такой мужчина. Не зря работает на кафедре «Уголовного права». Но и слишком правильный. Честный. Был бы понаглее - давно бы стал деканом. Мама Серёги, Любовь Александровна, порхала вокруг столов, интересуясь, всего ли всем хватило, есть ли какие-нибудь пожелания. Она с первого класса верила, что её сын и я обязательно поженимся. Ага. Поженимся. Я тоже в первом классе много о чем мечтала. А потом и в старших классах, и на выпускном, и после университета. А жизнь по-своему завертела, закружила, наплевав на всё и на всех.
        - Лидочка, ты кушай, кушай. - Тётя Люба замельтешила позади меня, придвигая поближе заливную рыбу. - Совсем ничего не ешь. Рассказывай, давай, чем занимаешься, как отец? Серёжа говорил, ты работаешь со Студинским?.. Я так рада за тебя. Быть в его команде весьма престижно. Слышала у него строгий отбор. Я всегда знала, что ты далеко пойдешь.
        Я только натянуто улыбалась, ограничиваясь короткими фразами. Даже не знаю, что хуже: компания Шафарова или тёти Любы.
        - Мам, не приставай. Дай человеку отдохнуть. - Рядом замаячил мой спаситель.
        - Скажешь ещё, - обидела женщина. - Мы с Лидочкой давно не виделись, мне всё интересно.
        - Я тоже с ней давно не виделся, так что позволь, я украду её ненадолго, - и протянул руку, предлагая потанцевать. В этот момент со сцены зазвучала песня Жени Белоусова «Девчонка-девчоночка» и многие гости потянулись на танцпол.
        Слава Всевышнему, лучше танец с Тарановским, чем скальпирование вживую.
        - Серёж, а тебя не придушат? - выцепила из толпы танцующих недовольную Наташку.
        - Я именинник, мне можно. Тем более, мы не делаем ничего плохого. Ты мой друг, нас многое связывает, - ответил он, обнимая меня за талию.
        - О да! - рассмеялась, вспомнив наше скандальное детство и постоянные драки. - Есть что вспомнить и детям рассказать.
        Танцевали спокойно. Со стороны Тарановского никаких поползновений. Зря я тогда в универмаге набросилась на него. Только лишний раз убедилась, что человек отпустил ситуацию и пошел своим путем.
        - Лид, - я посмотрела на него, удивившись серьёзному выражению лица. - У тебя всё хорошо?
        - Да. А с чего ты взял, что нет? - фальшиво рассмеялась и тут же осеклась, заметив у входа, взволнованную Илонку. Она энергично жестикулировала, кивая на то на телефон, то на дверь и мне неожиданно поплохело. - Серёж, извини, Илона зовет. Я сейчас.
        Тимохина схватила меня за руку, оттащила в дальний угол и наклонилась как можно ближе к уху:
        - Лидок, ты это… только не злись. Там такое дело…
        - Что случилось?
        - Сюда едет Егор! - вывалила одним махом, зажмурившись.
        - В смысле? Ты откуда знаешь?
        Она молитвенно сложила руки и я взорвалась.
        - Кто тебя просил, Илон?
        - А что я не так сделала? Подумаешь, приедет, что тут такого? - начала оправдываться, но по глазам видно, что и сама не слишком уверенна в правильности своего поступка. - Поговорите в непринужденной обстановке.
        О, небеса!
        - В «непринужденной»? Илон, ты… - я буквально задыхалась, - … ты нихрена не знаешь.
        - Это я-то не знаю? - она тоже разошлась, гневно сверкнув глазами. - А кто влюблен по уши и ждет ребёнка? Дура ты, Матвеева, такой шанс упускаешь. Я бы на твоем месте захомутала его и жила безбедно до самой старости.
        Ну что же, сама виновата, стоило рассказать об уговоре.
        - Когда Егор звонил?
        - Минут пятнадцать назад.
        Охренеть. В любой момент он может нагрянуть, а я вытанцовываю с Тарановским.
        - Лид, не сердись, - Илона попыталась схватить меня за руку.
        - Ладно, проехали, мне надо идти. Не хочу попасться ему на глаза.
        И развернувшись к проходу… остолбенела, встретившись с пришибленным Тарановским.
        Твою ж мать!
        - Лида, - удивленно-недоумевающий взгляд на меня, потом на Илонку и обратно, - ты беременна?
        Держите меня семеро. Я беспечно улыбнулась, собираясь с ответом.
        - Конечно нет, это я так, к слову, - засвистела Илонка вместо меня, наигранно хихикнув. - Сам знаешь, лучший способ удержать возле себя мужчину - залететь от него. Вот я и советую Лидке… кхм… короче, Серёжка, какого вообще хрена ты подслушиваешь?
        Она налетела на него с обвинениями, а я начала отступать к столу за сумкой.
        - Так это правда? - Серёжка шел за мной следом, как на цепи и выглядел весьма удрученным.
        - Тебе же сказали, что нет. Извини, мне срочно нужно уйти. Ещё раз с днем Рождения. Счастья, здоровья, любви и всего самого наилучшего.
        Я быстро поцеловала его в щеку, стараясь не смотреть в тёмно-карие глаза, попрощалась с теми гостями, что находились за столом и поспешила на улицу. На Илону так и не взглянула. Что сказать, удружила.
        Уже спустилась со ступенек, как кто-то выскочил на улицу следом, а потом прозвучал Наташкин голос:
        - Серёж, ты куда?
        - Я сейчас, иди в кафе, - рассердился он, бросившись за мной.
        Ускорилась. Мимо пронеслось такси. Я запоздало вскинула руку. Черт.
        - Лид, подожди, давай поговорим.
        Он шел чуть позади, не обращая внимания на Наташкины просьбы немедленно вернуться назад. Я понимала, что разговору быть, его не избежать, но не сейчас. Сейчас нельзя. В любую минуту появится Егор и может всё неправильно понять.
        - Серёж, - остановилась, обернувшись, - давай завтра поговорим. Тебя Наташа ждет, - кивнула на кафе, обняв себя за плечи, словно защищаясь от дальнейших расспросов, - друзья, родные. А ты вцепился за обрывки фраз. И вообще, какое тебе дело?
        Я действительно недоумевала. Хорошо, допустим, он узнал правду - это его никак не касалось.
        - Ты и в правду беременна, - констатировал он, взъерошив волосы. - Я хорошо тебя знаю, будь это неправда, ты бы так себя не вела.
        - Да! Да! Доволен? Тебе-то что с того?
        Серёжка удивился.
        - Мне? Лид, даже как-то обидно, если честно. Мы ведь друзья. Скажи, он не хочет ребёнка или заставляет сделать аборт?
        - Не неси чушь! Никто меня ни к чему не принуждает! - взбеленилась я. - Это моя правда. Моя тайна. Серёжка, - взмолилась, испугавшись его решительного настроя, - прошу, никому не говори. Умоляю. Никто не знает кроме Илоны и тебя. Прошу-у-у.
        Он молчал, переваривая услышанное. Я посмотрела на застывшую на крыльце Наташку и непроизвольно поежилась. На лице Тарановского отобразилось неверие.
        Схватила его за руку и крепко сжала:
        - Ты можешь не верить, но меня правда никто не принуждает. Егор… он не знает, и я не хочу, чтобы узнал.
        - Почему?
        - Всё слишком запутанно. Я не могу тебе всё рассказать.
        Неожиданно Серёжка перехватил мою руку, рывком притянув к себе и я, потеряв равновесие, буквально упала в его объятия.
        - А ты попробуй. Ты же знаешь, мне можно доверять, - взволновано зашептал он. - Не бойся, я никому не скажу, обещаю.
        Я благодарно улыбнулась. От его встревоженного голоса и сквозившего в нем искреннего участия запершило в горле.
        - А теперь признайся, в чем причина? - отстранился, всматриваясь в меня. - Почему ты не уйдешь от него раз всё так запутано? Лида, не бойся меня, говори, не молчи. Он запугивает тебя? Хочешь, морду ему набью, по ментовкам затаскаю? Хочешь? Я ради тебя на всё готов. Только скажи.
        - Ну, рискни, - послышалось из темноты, и на освещенный фонарем участок вышел Егор…
        У меня сердце ушло в пятки. Это конец...
        - Ну же, чего стоим? - начал наступать Егор, грубо оттолкнув меня от Тарановского. - Бей! - раскинул руки и смерил Серёжку насмешливым взглядом. - Или боишься? Давай, я разрешаю. Посмотрим, на что ты ещё способен помимо…
        Не договорил, Серёжка врезал ему с размаху, и стоит заметить, весьма ощутимо: он пошатнулся, поддавшись назад, но на ногах удержался.
        - И это всё? - сплюнул кровь на тротуар. - Признаюсь, разочарован. Даю ещё один шанс. Завалишь на асфальт - она твоя, заберешь себе. Не получится - больше и на шаг не подойдешь. Узнаю - пожалеешь.
        - Егор, успокойся! - я повисла на нем, обвив напряженную шею руками. С разбитой губы текла тонкая струйка крови, но лицо - само спокойствие. Сосредоточенное. Всё тело собранное и только бешено пульсирующая на шее вена говорила о титаническом контроле над бушующим внутри ураганом. Он никак не отреагировал на меня.
        - Договорились, - процедил Серёжка, и я в изумлении повернулась к нему. Что? Да Егор его скрутит в бараний рог в один миг. Я не то чтобы недооценивала его силы, но… на что способен Студинский, знала не понаслышке. Мне и прошлого раза хватило. Тем более что на нас уже стали коситься прохожие. Только этого не хватало.
        - Серёжа, - прошептала одними губами, - не надо-о-о…
        Не смотря на напряженность момента, он всё же услышал меня. Упрямо сомкнутые губы слегка дрогнули. Взгляд снова стал осмысленным.
        - И правда, - улыбнулся победно, расправив кулаки, - чего это я? Ты всё равно не будешь с ним.
        Я вздрогнула, ожидая, что он сейчас выдаст всю правду, нарушив данное обещание, но Серёжка, подняв ладони, сделал один шаг назад, потом ещё один.
        - Береги себя, Лид. И если что - я всегда рядом.
        - Ну, ну, - холодно произнес Егор, прикоснувшись ребром ладони к губе, - поаккуратней. Не доводи до греха. Всё-таки день Рождения, светлый праздник, один раз в году. Но имей в виду, ещё раз увижу возле Лидки - руки переломаю, а потом и ноги. Усёк?
        Серёжка фыркнул, полностью игноря предупреждение. Конечно, он чувствовал за собой преимущество. Надолго ли.
        Из кафе на крыльцо выскочило несколько мужиков во главе с Наташкой. Молодец, быстро среагировала, только зря. Всё обошлось минимальными потерями.
        Егор схватил меня за локоть и больно сжав, развернул к себе, опаляя горящим взглядом.
        - Так почему ты не можешь уйти от меня, а? - повел головой, ещё раз сплюнув кровь. - Я запугиваю тебя? Мне интересно. Я запугиваю тебя? Принуждаю к сексу? Скажи, я хоть раз взял тебя против воли?
        Прошедшая мимо семейная пара заставила его понизить голос практически до неузнаваемости.
        Я молчала, опустив голову, будучи не в состоянии связно мыслить и давилась ставшим в горле комом.
        - Просто друг, да? Тот, отношения с которым якобы остались в прошлом? - он обхватил ладонями мое лицо и сжал, заставляя посмотреть в глаза. - Молчишь? Знаешь, каждый раз, когда я начинаю жалеть о своем скотском отношении ты подтверждаешь обратное.
        Я задыхалась от волнения. Судя по реакции, он слышал только концовку, но от этого было не легче. Сейчас что не скажи - всё бестолку. Уже тысячу раз пожалела, что не прогнулась, приехав стразу. Но оправдываться не собиралась.
        Егор схватил меня под локоть и властно потащил к стоявшей за поворотом машине. Я выскользнула.
        - Не понял? - и без того хмурые брови удивленно взлетели вверх. - В машину! Харе ломаться.
        - Я не ломаюсь. - Обхватила себя одной рукой поперек груди и испугано произнесла: - Я боюсь и не сяду с тобой в машину, пока ты не успокоишься.
        Он пытливо сощурился, сканируя мое состояние, словно проверял на лживость. Видимо, увиденное удовлетворило его, потому что он нырнул рукой в задний карман и швырнул в меня ключи. Я на лету поймала их.
        - Тогда сама поведешь.
        Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась возле водительской двери.
        - Лови момент, Матвеева. У тебя появился шанс расплатиться со мной за всю несправедливость. Можешь на ходу врезаться в столб.
        - Егор…
        - М?
        - Зачем ты так? - выдохнула, задыхалась от ужаса и холодея в конечностях.
        - Потому что когда я звоню, надо брать трубку. Когда задаю вопросы - отвечать! - зловеще навис надо мной, овевая лицо горячим дыханием. - Садись! - рванул на себя дверь и напрягся в ожидании.
        - Я не смогу.
        - Сможешь. Ты ведь говорила, что умеешь водить или опять врала?
        - Ум…умею… Раньше умела…
        - П*зд*шь. Человек или умеет или не умеет.
        - Ты прекрасно знаешь, почему я не смогу.
        Егор всматривался в мое лицо, играя скулами. Ну почему он так со мной? По самому больному ведь.
        - Нет, Лид, не знаю. Я, стоя вон за тем деревом, - кивнул на огромный каштан, в голосе послышалась с трудом сдерживаемая злость, - понял только одно - я нихрена о тебе не знаю и… не горю желанием знать, потому что ты, куда не глянь - одна сплошная ложь.
        Меня продолжала бить крупная дрожь. Слишком много всего навалилось за какие-то полчаса.
        - Да пошел ты!
        Стало всё равно, что будет дальше, вот правда. Ничуть не переживая за последствия швырнула в него ключами и развернувшись, зашагала прочь. Что сделает? Что он вообще может сделать?
        Но никто меня не преследовал, никто не хватал за руку. Не шантажировал и не принуждал. Шла, не разбирая дороги, а когда уже поток хлынувших слёз было не остановить - присела на неожиданно обнаруженную лавочку и уткнулась лицом в ладони.
        Рядом притормозила машина, послышались быстрые шаги.
        - Довы*бывалась? Весело тебе, м? - Егор схватил меня за плечи и хорошенько стряхнул, заставляя посмотреть в глаза.
        - Я тебя ненавижу, - шмыгнула носом и сжалась, ожидая после этих слов чего угодно, но только не презрительной улыбки.
        - Скажешь это через полчаса, хорошо? - открыл пассажирскую дверь и по-хозяйски подтолкнул меня за задницу в салон, бесповоротно лишая права голоса и наказывая за непослушание.

* * *
        Впервые чувствовала себя проституткой. Что продалась не за деньги, нет, и даже не за свободу брата, а за уничтоженное доверие. И хуже всего то, что был в этом особый кайф. Егор был прав, сказав, что никто меня не принуждал к сексу. Конечно нет. Но та наша близость, которая имела место до сегодняшнего дня - была спонтанной, взрывной, бесконтрольной. Мы оба бросались в неё с головой, не оглядываясь назад. Сейчас же… это было по договоренности. Он берет - я даю. Ещё и брошенный в спину приказ помыться в душе окатил таким чувством безнадежности, что едва не разревелась.
        Пока ждала Егора, пыталась сбросить оцепенение, до сих пор гуляющее по телу. Впервые в его спальне. Сколько раз, витая в сладких грёзах, представляла себя на этот самой постели. Не счесть. Но реальность по-своему перекроила все ожидания. Быстро посмотрела на дверь и убедившись, что Егор ещё в ванной, принюхалась к наволочкам, выискивая следы присутствия Вероники. Уж её парфюм я и закрытыми глазами распознаю.
        Ничего. Подушки пахли Егором и кондиционером для белья. Это ещё ничего не значило. Он мог приезжать к ней в гостиницу. Делов-то. Но всё равно облегченно выдохнула.
        Через десять минут Егор вышел из ванной, и я невольно напряглась. Непривычно как-то. Словно по сценарию. Замерла, стоило матрасу слегка прогнуться под тяжестью его тела. В нос ударил аромат мужского геля. Я уцепилась в наброшенный на плечи халат и зажмурилась, услышав, как что-то тяжелое упало на пол. Не иначе как полотенце. Божечки-и-и… Я ведь ни разу не видела его полностью голым. По телу пробежала предательская волна возбуждения.
        Егор уперся спиной об мягкое изголовье, потянул меня на себя, заставляя сесть сверху. Меня всколыхнули непередаваемые ощущения. Халат в один миг оказался заброшенным в дальний угол, невольно вздрогнула, почувствовав каждой клеточкой кожи его проникновенный взгляд.
        Я просто сидела на нем, расставив ноги, и упивалась прикосновением твердой плоти к промежности. А он просто смотрел, изучал, ласкал, но не прикасался. Его руки были закинутыми за голову, а по выражению лица было не понять, что он ещё испытывает помимо мощного стояка и желания проучить.
        - Поцелуй меня, - протяжным полушепотом приказал Егор. - Дерзко. Пошло. Не таясь. Покажи сегодня всё, на что способна и я обещаю не калечить твоего лже-парня.
        С трудом сглотнула, осознавая, что как бы я не начала оправдываться - только ещё больше разозлю.
        - Егор, ты всё не так понял.
        - А я вообще не понятливый, ты разве не знала? Так что заткнись и начинай отрабатывать.
        Я впилась в его губы злым, болезненным поцелуем, вызвав тихий стон. Ах да, губа. Пускай это будет маленькой компенсацией, сам напросился. Егор не отстранился, не оттолкнул меня, а лишь сильнее прижался к моей груди, углубляя и так не поверхностный поцелуй. Наши языки сплелись между собой в диком танце, скользя и лаская друг дружку. Презирая себя за телесную слабость, я застонала, желая ощутить прикосновение сильных рук к затвердевшим соскам. Егор не спешил. Специально проникал настолько глубоко, что я чувствовала во рту вкус его крови. А потом… прекратив пожирать мои губы, мягко надавил на плечи, заставляя опуститься всё ниже и ниже.
        - Давай, Лида, продемонстрируй свои скрытые способности. Я хорошо помню тот раз в гостинице.
        Я шокировано посмотрела на него. Ожидала чего угодно, но только не этого. Я не против минета, но, только не так. Не при таких обстоятельствах. Егор, решив, что мне нужно помочь, собрал мои волосы на затылке в кулак и осторожно насадил мой рот на вздыбленный член.
        В глазах защипало. Знаю, он наказывал меня и при том весьма жестко. Знаю, что сама спровоцировала. Но где-то там, на глубине души что-то трещало по швам, рвалось на части, корчилось в болезненных спазмах не от физического насилия. Нет. А от морального. Каждое пренебрежительное отношение - это маленькая смерть моего «Я». Моей души. Моих чувств.
        Сердце билось так отчаянно, буквально захлебывалось. Сейчас он кончит мне в рот, расставив все точки над «i» и перечеркнет то светлое, что я испытывала к нему каждый раз, достигая оргазма.
        Не услышала хриплый стон, скорее почувствовала его губами и в ту же секунду оказалась опрокинутой на спину. Проклятая слеза скатилась к уголку глаз. Он не сделал этого. Не допустил.
        Я думала, он сразу войдет в меня, чтобы не терять время зря ведь головка и так уже сочилась терпкой, слегка солоноватой жидкостью ещё будучи у меня во рту. Но Егор резко раздвинул мне ноги, согнув их в коленях, опустился на локти, подавшись чуть назад, и внезапно припал губами сначала к пульсирующему клитору, а потом прошелся ими по самим складкам, проталкивая язык как можно глубже. От неожиданности я дёрнулась, пытаясь отползти как можно дальше, но он перехватил мои кисти и прижал к постели.
        - Зря ты подумала обо мне так плохо, - он поднял голову, послабляя сжатие рук, и осторожно надавил на бёдра, обездвиживая окончательно. Я всматривалась в потемневшие от страсти глаза и рвано дышала, не в силах отвести взгляд. - Я умею быть благодарным.
        - Я не думала…
        - … да брось. Хотя бы сейчас не лги.
        Я расслабилась, откинувшись на подушки и едва касаясь кончиками пальцев, прошлась по его разгоряченной коже, крепкой шеи, погладила жестковатые волосы на макушке.
        Егор не давал спуску. Ему было всё равно на мое смущение, на периодически сжимающее его голову бедра. Он умело дарил наслаждение, отдавшись только ему одному понятному ритму.
        Не знаю, как он улавливал тот момент, как понимал, что я уже на грани. Уму не постижимо. Но каждый раз, стоило мне почувствовать разливающееся между ног тепло, готовое выстрелить оглушительным наслаждением, как он отстранялся, всматриваясь в меня захмелевшими от возбуждения глазами, и я теряла голову основательно. Созерцать припавшего к половым губами мужчину, не разрывая при этом с ним зрительного контакта - высшая степень наслаждения. От подобного зрелища кружилась голова, а тело наливалось оргазмической дрожью.
        У меня уже не было сил. Чтобы он со мной не делал, как бы не относился в дальнейшем - плевать. Я на всё готова, лишь бы поскорее почувствовать его внутри и избавиться от сжигающего чувства неудовлетворенности.
        - Егор… пожалуйста, - выгнулась к нему навстречу, ухватившись за мускулистые плечи. - Прошу…
        Язык заплетался, перед глазами - яркие всполохи от перевозбуждения. Я вся - натянутый нерв, находящийся во власти сильных рук. Их прикосновение, скольжение по телу отзывалось миллионами покалывающих иголок. Между ног невероятно мокро и налито свинцовой тяжестью.
        Его лицо было напряженно. Коротки волосы в капельках воды. Кожа - влажная, покрытая испариной. И я такая же, вспотевшая и одновременно разнеженная.
        Безумно нравилось, как Егор изучал мое тело. Как задержал взгляд на темном треугольнике волос. По потемневшим глазам стало понятно, что им понравилось увиденное.
        Егор навалился сверху, и опираясь одним локтем над моим плечом, начал целовать мои плечи, шею, ключицы. Я потянулась к нему, обвила крепкую шею руками и забрала всё внимание его губ на свой рот. Сейчас эти губы не насмехались, не растягивались в наглой усмешке, не сжимались в тонкую жесткую линию, а были самыми нежными и чувственными в мире.
        Поцелуи были влажными, настойчивыми, жадными. Я чувствовала его бешенный пульс и от этого у самой заходилось сердце.
        - Я хочу, чтобы ты стонала, - прохрипел он, обхватив ладонями мое лицо, и ворвался одним резким толчком.
        Я слегка выгнула спину и застонала, почувствовав, как внутри всё наливается и готовится взорваться ослепительным фейерверком. Хотелось ещё сильнее, ещё глубже. Ещё. Его животное желание выжигало разум, перехватывало дыхание.
        Глаза в глаза. Дыхание к дыханию. Каждый вдох и выдох один на двоих. Застонала от глубоких, резких толчков и покрепче обхватила широкие плечи, чувствуя, что уже не принадлежу себе.
        - Да-а-а, девочка моя. Не сдерживай себя.
        - Егор, - вскрикнула, ещё сильнее ухватившись за шею. Уже ничего не слышала и не видела кроме голубых глаз. - Я сейчас кончу.
        - Давай, покажи, как ты ненавидишь меня, - прошептал он в мои распахнутые губы, убрав руки, - потому что я ненавижу тебя в разы сильнее, - и резко отстранившись, перевернул меня на живот, вынуждая стать на четвереньки, и наглядно продемонстрировал всю силу своей ненависти, заставив бесстыдно кончить.
        Я обессилено рухнула на постель, пребывая в состоянии эйфории и не заметила, как уснула, прижавшись к горячему мужскому телу.
        Глава 12
        С середины сентября задождило. Уныло как-то стало. Неуютно. Ведь солнце, каким бы оно ни было, всегда подымало настроение, а осенние дожди… что они могут, кроме как поднять настроение грибникам. Это летом можно быстро переждать грозовой дождь, побродить по теплым лужам, порадоваться радуге. Осенью же всё не так просто. Если с самого утра небо заволокло тучами, а мелкий надоедливый дождик начался ещё с рассветом - это надолго.
        В городе сразу посерело. Деревья ещё не полностью окрасились багрянцем, но потеряли прежний изумрудный блеск. В парках, по небольшим скверам и дворикам всё меньше желающих подышать свежим воздухом. Все ждут долгожданного бабьего лета, летающих парашютов-паутин и яркого, приветливого солнышка.
        Зато за пределами города, в лесу, по несчетным посадкам и частным секторам всё только начало оживать. Скинуло с выжженной за лето травы пожухлый окрас и застыло в предвкушении разноцветных красок. Легко здесь дышалось. Свободно. Егор и вдохнул, вбирая в легкие влажный воздух, прикрыв от удовольствия глаза. Сам живет в закрытом коттеджном поселке, но такого чистого воздуха, как в этом лесу там сродни не бывало.
        Рядом, в такой же расслабленной позе возвышался Бердник. Хорошо на душе от такой умиротворенной обстановки. Легко. Не хотелось возвращаться в город. Не хотелось снова впрягаться в ярмо и тащить доверху нагруженную повозку. Только и того, что для себя тащил, ни для кого-то чужого. И жаловаться, как говорится, грех. Но в голове с каждым днем упорно пульсировала одна и та же мысль: а есть ли в этом смысл?
        - Егор, а ты к какой категории депутатов относишься? - неожиданно поинтересовался Генка, прислушиваясь к птичьим трелям.
        - Не знаю. А что, есть особые категории?
        Генка хохотнул:
        - Именно. Обычные, поздние и экстремалы, прям как у грибов.
        Егор и себе улыбнулся. У Бердника особая философия, вечно чем-то увлекается, интересуется, природолюб херов. Даже сюда, в лес, попросил приехать, чтобы побыть поближе к природе и поговорить без лишнего напряга.
        - Тогда «поздний экстремал», - отшутился, поднимая воротник кожаной куртки. Редкие капли дождя всё же скатывались за шиворот, заставляя периодически стряхивать надоедливую влагу рукой.
        Бердник рассмеялся, прихлопнув на щеке обнаглевшего комара, и решил приступить к делу, достав из объемного внутреннего кармана видеокассету.
        - На счёт позднего - это ты конечно загнул. В тридцать семь лет только начинаешь распознавать вкус жизни. Появляется первый опыт, проверенные друзья. Баб перетрахано столько, что чётко вырисовывается общая картина, знаешь, какую именно хочешь в итоге. У многих уже есть семьи. Постепенно определяется смысл жизни.
        - И какой он, смысл, лично у тебя? Что надумал?
        Генка цокнул языком, загадочно улыбнувшись, но таиться не стал, поведал, в чем весь секрет.
        - Я хочу, чтобы меня помнили, Егор. По-нормальному, без прокленов. Планирую церковь построить, парк возродить. А для этого мне нужен ты и в первую очередь живой и невредимый.
        Пока он говорил, Егор посмеивался про себя, думая, что амбициям Бердника нет конца и края. Он, конечно, поможет, с него не убудет, да и выхода особо нет. И землю ему подгонит, и парк подарит, лишь бы всё впустую не оказалось.
        - Так по твоим словам я в самом расцвете сил и помирать пока не собираюсь, - произнес он, не спеша с выводами. Не впервой встречается с Бердником, и успел привыкнуть к его механизму построения беседы. Сначала он размышляет о жизни, философствует, прям как сейчас, а потом выдаю всю суть, прикрасив смачными эпитетами и обширными речевыми оборотами. Словно усыпляет бдительность, тем временем выискивая уязвимые места.
        Это для несведущих Бердник Геннадий Викторович бандит и воротила, а для избранных - опасный, умный и расчетливый бизнесмен. Он только с виду простячок, а появись проблеме - вмиг решит, разрулит, потому что имеет свой вес в определенных кругах и умеет держать данное слово.
        - Не всё так просто, Егорка, - вздохнул Генка, сорвав с ветки грязно-зелёный листок. - Удовиченко вернулся. Оклемал, соколик. Что там за врачи в этой Швейцарии, я не в курсе, однако он настроен даже в инвалидном кресле отстоять свое право на мэровское кресло.
        - Так это не новость, - удивился Егор. - Я давно готов к его возвращению. Надумает прыгать - итог известен. Надумает победить в честном бою - только «за». Что ты смотришь? - уставился на массивное лицо Бердника заметив, как у того вытянулся и без того увесистый подбородок. - Мочить его пока никто не собирается и так на мушке у прокуратуры.
        - Менять их всех надо. Всю прогнившую систему. Там цепочка длинная, долго придется укорачивать. Для начала не помешало бы приглянуться к Щербакову.
        Егор насторожился. Щербаков - судья, продажная сволочь, в сговоре с Юхимовым и Молоковым. И сам подумывал над этим, но Вал запретил. "Нельзя" сказал, как только всем стало известно, что сестра Матвеева работает с ними, так и обрубал сей порыв.
        Бердник снова тяжело вздохнул, будто умел читать мысли и потянулся к внутреннему карману ветровки, извлекая на свет божий видеокассету.
        - Держи, здесь очень ценные улики на многих правовиков и на Щербакова в том числе. Никому не говори о ней, дома сам посмотришь. Сразу предупреждаю, там бомба замедленного действия. Если шарахнет - затронет ударной волной всех. Но если действовать по уму… поможет выкрутиться с любой беды и поставить у руля нужных людей.
        Егор зажал кассету в руках. Если на ней рычаги управления судейской системой, то Матвеева можно считать освобожденным. Передернуло. Украдкой посмотрел на Бердника. Страшно даже предположить, насколько длинны его руки, раз смог нарыть подобный компромат.
        Хотя разговор вышел весьма содержательным и далеко не о погоде, ему удалось немного расслабиться. Теперь всё в его руках. Осталось только правильно использовать предоставленную информацию и направить в нужное русло.
        Они прогуливались вдоль накатанной дороги неспешным шагом. Позади, в таком же медлительном темпе переставлял ноги один из приближенных Бердника Лысый. Неприятный персонаж. Егор никак не мог избавиться от ощущения, что его «симпатия» к нему взаимна.
        Остановившись у брошенных в начале леса машин, мужчины сдержано попрощались.
        - Будь осторожен с Удовиченко, - Генка тяжело навис на приоткрытой водительской дверце. - Запомни, бешеную собаку остановит только пуля в лоб. У каждого из нас есть что терять, есть слабина. Это нормально, когда опасаешься. Не боятся только дураки и мертвые…
        После отъезда Генки Егор ещё некоторое время стоял возле машины. Он размышлял над его словами и выстраивал в голове дальнейший план действий.
        На телефоне куча пропущенных звонков от Валентина и Ники. Пора возвращаться на работу, его наверняка уже заждались. На душе было неспокойно. Казалось бы - чего ему бояться? Это Тимур пускай шарахается по углам. Но из головы не шли слова о бешеной собаке, способной на многое. В этой ситуации не за себя переживал, а за Матвееву. Именно она то слабое звено, которое могло лопнуть в любую минуту и потащить за собой не только его, но и всех остальных. Этого нельзя допускать. За то время, что провел с ней, так и не понял, на что напоролся в итоге. Хорошо сделал для себя или плохо?
        Исходя из того, что Генка и стоявшая за ним сила была решительно настроенной на его победу, не оставалось ничего другого как предпринять некоторые меры. Предупрежден - значит вооружен. Значит защищен. А ему было за кого переживать.
        Спрятав видеокассету под сиденье, в компанию к пистолету завел машину. Поскорее бы наступил ноябрь. Даже о двухдневном отдыхе нечего было мечтать. Хватит, уже намечтался. Пускай только Даня выйдет на свободу - тогда можно будет вздохнуть облегченно и перейти к своего рода зачистке коррумпированных органов. А пока…
        - Приветствую, Владимир, - ненадолго выпустил руль, потянулся к зажигалке и, прикурив, удовлетворенно затянулся, - Студинский на проводе.
        В телефоне послышался басовитый голос:
        - О, Егорыч, рад слышать. Надеюсь, ничего не стряслось?
        Вот так всегда: не получается у него по-нормальному поговорить с владельцем охранной фирмы. К нему просто так не звонили.
        - Пока нет. Володь, нужно человечка одного взять под охрану.
        - Мужик? Баба?
        - Девушка. Желательно без палежки и с подробным отчетом о каждом шаге. Есть подходящие кандидаты?
        - Обижа-а-а-ешь. Ты только это… все данные скинь и мои орлы сразу приступят. И ещё, - понизил голос, и Егор представил, с каким озорством заблестели глаза Володи, - девушка хоть красивая? А-то сам понимаешь… - и так громко рассмеялся, что в телефоне затрещало.
        - Красивая, - Егор и сам улыбнулся, въезжая в город. - Так что поаккуратней там, ага?
        - Само собой, дружище. Самой собой…
        Потом он целый день мотался по городу с Никой, полностью отдавшись проблемам «Прорыва». Пришлось и с избирателями встретиться, и неожиданно нагрянувшим полякам провести экскурсию, как по самому городу, так и по карьеру.
        Михеева не отставала ни на шаг, постоянно была рядом, и тогда Егора начинало грызть чувство неловкости. Она к нему со всей душой, а он… Ну не мог он дать ей то, в чем она так упорно нуждалась. Не мог. Сразу напомнил, что помимо секса ей ничего не светит. И она как всегда согласилась, приняла. Её всё устраивало. Его тоже. Пока Матвеева не напомнила о себе, бумерангом ворвавшись в только что начавшую налаживаться жизнь. С того момента его замкнуло, понесло не в ту степь. Теперь он четко распознавал двойственность собственных ощущений. Отношения с Никой сложились давно и были до безобразия понятны, он никогда не испытывал потребности провести с ней больше, чем сутки, а вот Лида вызывала опасные и неправильные чувства.
        Грозился использовать в своих нуждах, затрахать до потери пульса, каждодневно принуждать к минету, а когда увидел, как она поникла, склонившись над членом - словно обезумел. Тогда до одури захотелось растоптать её, унизить, заставить пройти весь тот ад, через который прошел сам, наказать за Тарановского. Неужели быть с ним намного хуже чем с Удовиченко? Настолько противно?
        Хмыкнул, вспомнив, как её потом вырубило. Хрена с два с ним хуже. Ещё не одна не жаловалась. Чтобы она там не заявляла, какими бы громкими фразами не швырялась, а хотела его. Естественную реакцию организма невозможно скрыть. И самое паршивым было то, что это всего лишь секс. По-сути, принуждение к нему. Он склонял, а она, пускай и кончала в его руках, но шла в эти самые руки от безысходности.
        Заигрался. Может, ну его, эти давно забытые позывы сердца? Месяц-то на исходе. Пускай валит на все четыре стороны. Уверен, не пропадет. Тот же самый Тарановский примет с распростертыми объятиями.
        - Егор, ты меня слышишь? - Ника дернула его за рукав пиджака, привлекая к себе внимание. - Я перед кем распинаюсь?
        Он стряхнул головой, освобождаясь от навязчивых мыслей, и сфокусировался на Михеевой. Хорошо слышал, о чем она говорила, только не считал нужным отвечать.
        - Что с тобой в последнее время? Ладно, понимаю, новое увлечение и так далее, но это не значит, что можно наплевать на себя.
        Мужчина улыбнулся, проследив за ревностными нотками в голосе Михеевой. Так и не смирилась, что он дал отставку их свободным отношениям.
        - Я не плюю, - устало помассировал глаза, возвращая ясность мысли, - а всего лишь считаю, что не нуждаюсь ни в охране, ни в целой своре представителей. Достаточно тебя, Вала и Ермакова.
        - Но…
        - Я сказал, успокойся.
        Михеева недовольно поджала губы, не разделяя подобного пофигизма.
        - Это не авторитетно. Все кандидаты приходят на встречу с избирателями со своей командой.
        - Я - не все.
        …Студинский весь день провел с партнерами из Польши и только под конец рабочего дня смог заехать в офис. Голова гудела, раскалывалась от хлынувшего потока информации. Зато они подписали контракт на поставку щебня на весьма выгодных для обеих сторон условиях и этим вечером собирались наведаться в «Ришелье».
        Набрав Лиду, попросил принести кофе и постарался расслабиться, но Михеева продолжала упорно выносить мозг:
        - Что с тобой? Не знаю, заметил ли ты, но я вижу, как ты изменился после той поездки к Берднику. И меня отшил. Думаешь, я не в курсе, кто она? Кого ты периодически трахаешь наплевав на её мутки с Удовиченко?
        - Откуда знаешь? - спросил как можно ровнее, ни чем не выдав внутреннего напряжения.
        Ника поднялась со стула и пересела на стол, как можно ближе к нему. Край шелкового галстука оказался во власти её игривых пальчиков.
        - Сорока на хвосте принесла.
        - Ника!! Я жду!
        Михеева рассмеялась, наклонившись к нему вплотную и буквально касаясь губ, беспечно произнесла:
        - Юхимов рассказал. И о том, как твоя ненаглядная секретарша работала на два фронта, и как подставила. Да, Егор, да! Не смотри на меня так, я всё знаю. После того, как ты меня ни за что ни про что послал в прокуратуре, я многое чего узнала. Чисто случайно, - горько улыбнулась, заметив гневные всполохи в голубых глазах. - Хоть убей, не могу понять, что тобой движет в этом вопросе. Поначалу думала, что чисто спортивный интерес. Девка красивая, сидит под носом целыми днями, у любого промелькнет шальная мысль. Потом, когда Юхимов поведал о её связи с Тимуром, я, признаюсь, подохренела. Скажи, ты так самоутверждаешься, мстишь или как?
        Егор молчал, не замечая, как впился пальцами в подлокотники кожаного кресла. Ника задала вопрос, на который он и сам не знал ответа. Как же он жалел в этот момент, что не дал команду устранить Удовиченко. Чего боялся? Мук совести? Ему хорошо знакомы те, кто живут без проблем, наплевав на эту самую совесть. И он бы смог. В голове тут же нарисовался треугольник: он, Матвеева, Удовиченко. И не знать ему покоя, пока она будет перед глазами. В своем стремлении отомстить, доказать, что ничего к ней не испытывает, опустился до Тимуровского уровня. Только и того, что не п*зд*л.
        - Можешь не отвечать, - Ника наклонилась, собираясь поцеловать, и в этот момент раздался стук, извещавший о появлении Лиды с чашкой дымящегося кофе в руках.
        Ника не отстранилась, выказывая полнейшее равнодушие к вошедшей девушке, а вот Егор едва сдержался, чтобы не податься назад, заметив, как вздрогнула Лида.
        - Ваше кофе, - она плавно влилась в помещение и, поставив кофе, быстро развернулась, избегая смотреть на Егора.
        От него не скрылась бледность её лица, опустошенное выражение серо-зелёных глаз и плотно сжатые кулаки.
        - Спасибо, милая, - промурлыкала Михеева, нарочно громко поцеловав Егора. Сегодня она не позволит глупой ревности испоганить и без того натянутые отношения. Она докажет, что умеет быть терпеливой и покладистой. Сколько бы женщин не было в жизни Студинского, он всегда возвращался к ней. Всегда. И не имело значения, сколько месяцев до этого они не виделись или сколько лет не общались.
        - Что это было? - Егор нахмурился, потянувшись к чашке.
        - Всего лишь указала кое-кому на его место.
        - Тебе не кажется, что ты лезешь немного не в свои дела? - сделал глоток крепкой жидкости, сконцентрировавшись на обожженном языке. Не так легко казаться спокойным, когда внутри бушует ураган.
        - Нет, - беспечно отмахнулась Ника, - я переживаю за тебя. Чем ты вообще думал, возвращая её обратно? Ей тут не место.
        - Давай я как-нибудь сам разберусь кому где место, угу?
        Ника соскользнула со стола и, прихватив сумку, направилась к двери.
        - Как знаешь. Если тебе в кайф пользоваться подстилкой Удовиченко - я и слова не скажу. Но если из-за неё начнутся проблемы - молчать не буду.

* * *
        Не ожидала, что застану Нику в кабинете. Конечно, такая вероятность существовала. Она как-никак помощница Егора и плюс ко всему представляет интересы отца. Ни одна отгрузка щебня не осуществлялась без её участия. Михеева держит руку на пульсе всего карьера, и если я раньше о ней не слышала, то только потому, что она больше полугода жила с родителями из-за болезни матери и всё её обязанности были переданы Матлашу.
        С Егором толком не виделись, что по-своему не могло не радовать и в то же время настораживало. Если сему виной Михеева, тогда всё ясно. Только что на собственных глазах убедилась, что так оно и есть. Конечно, до конца месяца осталось чуть больше недели, стоило наладить прежние связи.
        Сволочь!
        В туалете на всю открыла кран и, набрав полные ладони воды, швырнула в разгоряченное лицо. Не помогло. Ещё раз. Можно было бы и головой об стенку треснуться, да кто ж назовет разумной.
        Стало смешно. Запомните: если вы с утра проснулись в постели мужчины - это ещё ничего не значит. Скорее всего, вас пожалели, не выставив за дверь глухой ночью. Я, как бы и не маленькая, и в сказки не верю с десяти лет, но даже я понадеялась на «а вдруг». А вдруг у Егора ко мне чувства? А вдруг он испытывает что-то ещё, помимо сексуальной тяги?
        Нихрена. Недавняя демонстрация близости вернула меня на землю, приложив о твёрдую поверхность со всей силы. Как сдержалась, не запустив в него чашкой - до сих пор загадка. Призвала на помощь всё самообладание и как можно быстрее унесла от туда ноги.
        Скрипнула дверь, пропуская в уборную Михееву. Черт. И тут от неё нет спасения. Я перекрыла кран и промокнула лицо сухим полотенцем. Даже одним воздухом с ней противно дышать, не то, что бы стоять рядом.
        - Задержись на пару фраз, - остановила она меня, поправив прическу. - Я хочу с тобой кое о ком поговорить.
        Не дура, поняла. Вот только что она собирается сказать? С меня вообще взятки гладки, пускай своему ненаглядному по ушам ездит. По груди разлилась противная горечь. Спокойно. Главное не подавать виду, что меня задело увиденное. Собрав волю в кулак, повернулась к ней, встретившись в зеркале с насмешливым взглядом.
        - Когда я спрашивала Егора о новом увлечении, то никогда бы не подумала на обыкновенную секретутку. Он противник отношений на работе. Признаюсь, у него весьма успешно получалось их скрывать.
        Рисуйся, рисуйся, пользуйся своей неотразимостью. Мне похер на всё.
        - Не знаю, застала ли ты Алину, Марину и прочих шалав, но я видала многих: высоких, низеньких, сиськастых и не очень, брюнеток, блондинок, шатенок, и смею тебя разочаровать, максимальный срок на который они задерживались в его постели - месяц, от силы два. Потом наступало пресыщение, нервозность, усталость. Однако все они были далеко не из бедных семей и занимали в обществе определенное положение, - надменно хмыкнула и достала из сумочки небольшой флакон духов. Через пару секунд к моему горлу подкатила тошнотворная волна.
        С*ка. Я с усилием улыбнулась, наклонилась поближе к зеркалу и сделала вид, что поправляю контур помады.
        - Судя по тому, что он спит со мной - его вкусы значительно изменились.
        Михееву повело. Я буквально увидела, как посыпались искры из её погребённых под тонной штукатурки глаз.
        - Запомни, милая, такие как ты тут долго не задерживаются. Пролетают транзитом…
        - … а такие как ты остаются навсегда, - закончила, специально выделив «ты». Пускай знает, что я её праздновать не собираюсь. Может, получится раздраконить, и меня уволят. Было бы не плохо.
        - Именно, навсегда, - зашипела она злостно, и до этого красивое лицо исказилось до неузнаваемости. - Ты молись, чтобы о тебе не узнали инвесторы. Слава о твоей связи с Удовиченко уже гуляет в определенных кругах. Если кому-нибудь из них нашепчут на ушко о твоей роли в попытке захвата «ТехМаш»… сделала театральную паузу, наигранно вздохнув, и снова поправила волосы, - … короче, трындец тебе светит. Я бы на твоем месте уносила отсюда ноги, пока никто не прознал. С ним тебе всё равно ничего не светит.
        - А тебе, значит, светит.
        Ника окинула меня сочувствующим взглядом. Я стойко выдержала его, не подавая виду, как зацепило сказанное.
        - С такими как ты - спят, а на таких как я - женятся, - прозвучало с превосходством.
        Едва сдерживая рвотный позыв, настигший меня от удушающего запаха парфюма, я постаралась не дышать хотя бы несколько секунд и холодно выдала:
        - То-то я смотрю, ты в свои сорок нарасхват. Прям отбоя нет от желающих сделать предложение.
        Больше не было сил и желания стоять в окружении удушливого яда, но и корчиться перед ней в рвотных спазмах, юркнув в кабинку - тоже не хотелось. Да пошла она. Благо, на часах ровно пять часов вечера, имею полное право валить домой, а они пускай тут воркуют хоть до полуночи.
        Однако задуманному не суждено было сбыться: за моим рабочим столом, в моем же кресле развалился Егор и судя по зловещему выражению лица ждал именно меня.
        - Пойдем на пору слов, - энергично поднялся с места, размыто мазнув по мне взглядом.
        Да что это такое. Одной на пару фраз, этому - на пару слов.
        - Вообще-то, мое рабочее время уже закончилось. А пора добровольных инициатив уже давно в прошлом.
        Егор медленно повернулся, нетерпеливо передернув плечами и достал портмоне. На стол полетели деньги, брошенные без разбору.
        - Это не займет много времени.
        И не дожидаясь моего согласия, распахнул дверь, поигрывая желваками. Что ему ещё надо? Не хватило одной? Ох, зря я вспомнила о Нике.
        Стоило переступить порог, как меня грубо прижали к стенке, весьма ощутимо схватив за горло.
        - Сейчас мы с тобой содержательно поговорим, - прошипел Егор, наклонившись ко мне вплотную. - Я задам вопрос, и ты дашь на него максимально честный ответ.
        Перед глазами поплыло от затруднительного дыхания и не до конца прошедшей тошноты. Если он меня сейчас не отпустит, я могу не сдержаться.
        - Удовиченко поведал мне как-то, - продолжил он, приняв мое молчание за согласие, - что имел тебя во всех позах за каждое провальное задание, а перед этим причинял боль и тебе безумно нравился этот процесс. Это правда?
        Ах вот откуда эти садистские замашки?
        - Ну, допустим.
        Он зарычал, впечатывая меня ещё больше в стену, хотя куда уже больше и так распластана под ним с темными пятнами перед глазами.
        - Я уже отвечала на этот вопрос, - просипела, призвав на помощь всю выдержку.
        - Я тебе не верю.
        - Твои проблемы.
        Он отпустил мою шею, продолжая прижиматься всем весом, и я с жадностью втянула воздух, с облегчением осознав, что противный запах Михевских духов выветрился. Ему на смену пришел такой родной и любимый аромат, что захотелось взвыть от вечной борьбы с самой собой.
        На меня смотрели предельно серьёзно, устало, насторожено. После россказней Вероники о ходивших обо мне слухах Егора вполне могло переклинить. Ещё бы… Но ведь в нашу первую близость я четко ответила на этот вопрос и он, судя по накатившему тогда безумию поверил. Время откровений и признаний уже давно утеряно, особенно после того, как застала его с Вероникой. Ладно она, ожидаемо, но он… мог бы сделать вид что обескуражен.
        Мне вдруг стало действительно плохо. Не от тошноты. Она как-то сама собой прошла, стоило вдохнуть запах Егора. Плохо от того, что чувствовала себя ничтожной и никому не нужной.
        - Отпусти меня! - уткнулась руками ему в грудь и надавила, стараясь сдвинуть с места. Егор даже не пошевелился. - Тебе важнее слова Удовиченко, Юхимова, Вероники, но только не мои. Если я сейчас скажу, что они лгут - ты поверишь? Я тогда рассказала всю правду, тысячу раз пожалев об участии в грязных планах Тимура, - недавний разговор с Михеевой зазвенел в груди натянутой струной так остро, так больно, что просто не было сил сдерживаться. - А сейчас я жалею о том, что призналась тебе, что обо всём рассказала и предупредила. Ты говорил, я не вижу тебя. Нет, Егор, это ты меня не видишь. Ты так и не смог разглядеть меня за всё это время. Отпусти же, - прохрипела сжатым от нахлынувших эмоций голосом и только сейчас заметила, что меня никто не держит.
        Он убрал руки, слегка отстранившись. Грудь, обтянутая неизменной белоснежной рубашкой бурно опадала под действием глубоких вдохов. На лбу пролегла морщина, которая стала ещё глубже под напором тяжелых мыслей.
        - Что-то изменилось с той поры, Егор? Ты вдруг начал верить моим словам?
        Он молчал. И молчание это было тягучим, удушающим, как недавний захват на шее. Казалось, так и будем молчать целую вечность. Ну же, давай, скажи, что веришь, я ведь практически призналась в любви.
        Говорят, молчание - знак согласия. В моем случае - наоборот.
        Не начал он мне доверять. Не-а. И слова мои не будут иметь веса. Уж слишком отравленной оказалась выпущенная Тимуром стрела.
        В этот момент кто-то весьма настойчиво постучал в дверь. Потом её приоткрыли, и в кабинет просунулась русая макушка главного экономиста Ермакова.
        - Егор ты… - и смутился, заметив взволнованную у стены меня и напряженного Студинского. - Извините, я зайду чуть позже.
        - Коля, подожди, - окликнул его Егор, давая понять, что разговор окончен. - Что там у тебя?
        Тот покосился на меня, извлекая из папки какие-то документы, и выразительно подмигнул. Егор изменился в лице, вмиг позабыв обо мне, подошел к экономисту и принялся изучать содержимое папки. Я кинулась вон из кабинета, борясь с подступившими слезами, едва не позабыв забрать из приемной вещи. Деньги так и осталась валяться на столе небрежным ворохом.
        Что и требовалось доказать. Не смотря на проведенное вместе время, я по-прежнему оставалась за чертой понимания.
        Глава 13
        Я открыла входную дверь квартиры и замерла на пороге: с кухни доносились знакомые, развесёлые голоса. Один точно принадлежал отцу, а вот второй… Серёжке. Чуть не выронила ключи, испугавшись не на шутку. Если он позволил себе лишнего, я не знаю, что с ним сделаю.
        Больше недели прошло. И чем вообще думала? Что Тарановский ограничится простым «поговорим потом»? Да! На то и надеялась. Разве не ясно? Но в этом весь он. Как бы я повела себя на его месте? Сделала вид, что мне всё равно или проявила дружеское внимание? Конечно, проявила бы.
        - Лидочка, ну наконец-то, - выглянул в прихожую папа, - а мы тут тебя уже заждались.
        Я прошла за ним и с ходу оказалась под властью внимательных, тёмно-карих глаз. Серёжка скользнул по моей талии взглядом, задержался на ней дольше положенного, а потом поднялся на встречу, по-дружески расцеловав в обе щеки.
        - Привет, Серёжа.
        - Привет.
        - Я же говорил, она скоро придет, - папа засуетился вокруг плиты, наливая мне только что заваренный чай.
        - Я сейчас, только руки помою.
        Черт. Вот о чем с ним говорить. Словно не старый друг пришел в гости, а абсолютно чужой человек, но знающий и видящий меня насквозь. Пока мыла руки, пыталась придумать логическое, нормальное объяснения своему положению. А он спросит. За этим и пришел.
        Папа достал варенье, конфеты, мёд, не зная, чем угодить гостю. Серёга скромно поблагодарил, заявив, что не надолго и не успела я вздохнуть с облегчением, как поинтересовался, не будет ли отец против, если он заберет меня на пару часиков. Дурачка кусок.
        Вы бы видели в этот момент папу: он засиял, как начищенный медяк. У нас в семье царила атмосфера полного взаимопонимания и доверия. Отец никогда не читал мне нотаций и не контролировал каждый мой шаг. Единственным его условием было: я всегда должна предупредить, если задерживаюсь или собираюсь не ночевать дома. Но то, как Серёга спросил разрешения на общение со мной, возвысило его в глазах папы капитально. Буквально вознесло на пьедестал
        - Тогда вы пейте чай, общайтесь, не буду вам мешать. - Он тут же ретировался, как я его не умоляла остаться, и как всегда в таких случаях сбежал к соседу.
        Я видела по его реакции, что он слегка растерян, насторожен и в то же время рад такому повороту событий. Отошла чуть в сторону, пропуская отца, и вопросительно посмотрела на Тарановского.
        - Не смотри на меня так, - начал он, сделав глоток чая. - Ты как маленькая, не отвечаешь на телефонные звонки, не перезваниваешь. Что мне оставалось делать? В голову лез всякий бред.
        Я устало упустила на стул, придвину к себе чашку.
        - Всё в порядке.
        - Ага. Я вижу. Бате когда собираешься сказать? И главное - что?
        Я разозлилась. На работе - вынос мозга. Дома - тоже.
        - Это мои проблемы. Тебя они никак не касаются. Серёж, - вздохнула, проследив за сменой его настроения, - мне и так не легко. Давай ещё и ты… Уж перед кем, перед кем, а перед тобой точно не буду оправдываться.
        Он повел плечом, посмотрев в окно.
        - А я и не прошу оправданий этих. Всего лишь хочу понять. Так что давай, собирайся.
        - Куда?
        - Разве не слышала. Я разрешение на тебя получил. Поедем в кафе, посидим как нормальные люди, мороженное похряцаем. Я его лет сто как не ел. А потом презентую тебе свои хоромы.
        Так он серьёзно? Я опасливо покосилась на сумку, в которой лежал сотовый. А в чем, собственно говоря, проблема? Мороженное это хорошо, даже когда за окном пасмурно и ветрено.
        - А как же Наташа? Ну… она не будет против?
        Он посмотрел на меня долгим взглядом, словно собираясь с мыслями.
        - Мы поссорились, - выдал в итоге, и я почувствовала вину. Это из-за меня. Точно. Мне бы тоже не понравилось увиденное. - В этом нет твоей вины, - от прикосновения мужской руки к своей ладони невольно вздрогнула. Хотела отдернуть, но он мгновенно сжал, удерживая. - Не бойся, Лида. Я не претендую на взаимность и вообще, ни на что не претендую, кроме дружбы. Правда. Я сразу понял, что ты влюблена в Студинского, так что оставил эту затею в далеком прошлом.
        Блин… Паршивая ситуация. Паршивое состояние. Не хотелось становиться причиной чьих-то разногласий.
        - Серёж, вы помиритесь, вот увидишь. Ссоры - это хорошо. Это значит, вы важны друг другу. Хорошо, что задевает и обижает несправедливость. Хуже, когда молчишь, смиряешься, принимаешь всё как должное, а потом выдаешь как обухом по голове, прожив не один год вместе.
        Он улыбнулся, откинувшись на спинку стула, и посмотрел на часы:
        - Лид, а ну его, мои проблемы. И твои, кстати, тоже. Что мы сидим, как захудалые старперы и сопли дуем. У нас не так много времени. Пошевеливайся, если не хочешь, чтобы к двенадцати я превратился в крысу.
        Не смотря на натянутые между нами отношения, я рассмеялась, окинув взглядом подмигнувшего друга, и вышла в спальню, чтобы сменить костюм на легкое трикотажное платье. Серёжка он такой, нигде не пропадет. Будет у него ещё таких Наташек целый вагон. Тимохина сразу заприметила, что любовью там и не пахнет, по крайней мере, со стороны Тарановского. А я, наивная, будучи самой втресканной по уши, во всем подряд видела прикосновение Амура.
        - Куда едем? - поинтересовалась через десять минут, смутившись под загоревшимся взглядом.
        Серёжка ждал меня у входной двери в наброшенной на плечи ветровке.
        - В «Яблоньку».
        - А нас туда впустят? Мы как-то по возрасту не кодируемся, - рассмеялась, вспомнив нашу любимую с детства кафешку.
        - Впустят. Я договорился.
        Что мне всегда нравилось в Тарановском - так это его способность быстро переключаться с одной темы на другую. Он никогда не ныл, не делал из мухи слона, быстро отходил от любой проблемы и имел невероятное чувство такта. Но даже он, не смотря на весёлый, игривый тон иногда словно проваливался в себя, выпадал из реальности, спрятав глубокую задумчивость за мимолетной, приправленной горечью улыбкой.
        Я уже и забыла, когда в последний раз была с ним в кафе, чтобы вот так, как в старые времена, полакомиться малиновым пломбиром и посмеяться от души.
        - А помнишь, как мы ехали на моем мопеде, и тебя за язык укусила пчела? - нарыл он в глубинах памяти компромат на меня.
        - Ха-ха, обхохочешься. Я, между прочим, тогда думала, что умру от нехватки воздуха, настолько опух язык.
        Тарановский не сдержался и заржал на всё кафе. Если так пойдет и дальше, то нас выгонят к едреной фене. И так смотрелись нелепо среди бегающей вокруг ребятни. «Яблонька» отличное кафе, ни капельки не изменившееся за прошедшие годы. Светлое, просторное, пропитанное ароматами сладкой выпечки и всевозможных сладостей, только… у меня сложилось впечатление, что мы пришли сюда не отдохнуть, а заесть фруктовым сиропом собственные проблемы.
        - Да, да, я помню как ты мугыкала, тыча пальцем себе в рот.
        - Кто бы говорил, - я вытерла слёзы и тоже вспомнила одну весьма интересную историю. - А у кого треснули по шву шорты средь белого дня? Мой язык никто не видел, а твои трусы созерцало полдвора.
        Серёжка подался ко мне, перегнувшись практически через весь стол:
        - Во-первых, мне тогда было шесть лет, а во-вторых - не подскажешь, из-за кого произошла та катавасия?
        Смех погас на моих губах, оставив только улыбку, а глаза заволокло лучистой дымкой.
        - Из-за меня. Мне тогда жуть как захотелось абрикос и ты выдрался на самую высокую ветку, чтобы сорвать самых спелых. А потом тебя заприметил дядя Гриша, и ты рванул через забор, едва не лишившись детородного органа.
        И снова наш смех сотряс разрисованные сказочными персонажами стены. На нас уже косились официантки. Тарановский в извиняющем жесте поднял руки и заверил, что мы больше не будем, тем более следующая фраза, которую он обронил, заставила меня в смущении опустить глаза.
        - Лид, почему всё так? Почему мы не можем стать прежними?
        Я сжала край платья, прогоняя хорошо знакомое ощущение разбитой надежды, и тихо ответила:
        - Потому что мы выросли. Потому что прошлого не вернуть. Сейчас мы должны сами отвечать за свои поступки.
        Серёжка потянулся к карману ветровки, видимо, за сигаретами, а потом разочаровано выдохнул, покосившись на детишек.
        - Жаль, да, - криво усмехнулся, - что прошлого не вернуть?
        - Жаль. Я бы многое изменила.
        И вот, его глаза снова на мне. Снова изучающие. Испытующие. Как тогда, на кухне. И снова мне некуда деться от застывшего в них то ли осуждения, то ли мольбы.
        - И я, - вздохнул он, бросив взгляд мимо меня, куда-то вдаль. - Я бы тоже изменил многое.

* * *
        Я снова хохотала, не в силах остановиться.
        - Серёж, ты чем думал, выбирая обои с рисунком? Разве не знаешь, что потом стыки нужно подбирать?
        Однокомнатная квартира Тарановского находилась недалеко от центра, в пятнадцатиэтажной новостройке на десятом этаже. На стенах «красовались» красивые бежевые обои с разбросанным узором.
        Осторожно вышла на балкон и с замиранием сердца посмотрела вниз. Страшно. И вообще, зря я сюда приперлась. Было бы проще, будь Тарановский в отношениях, а так… от его, на данный момент, тяжелого взгляда, чувствовала себя сковано. Понятно, никто ко мне не собирался цепляться, просто между нами было слишком много недосказанности, и сейчас эта недосказанность напряжением звенела в воздухе, не позволяя окончательно расслабиться.
        - Это не я. Это Наташка, будь она не ладна. Отомстила по-своему.
        Серёжка вышел ко мне и вынул из пачки сигарету, задумчиво постукивая об ладонь чтобы уплотнить табак. Я много раз видела, как тоже самое проделывал Егор. От воспоминания о нем запершило в горле.
        - Может, и в правду помириться, - натянуто улыбнулся, повернувшись спиной к улице. - Пускай переделывает.
        - Помирись, помирись. Она обязательно простит когда увидит, что ты тут учудил. Как тебе хреново без неё. - Напряглась под его взглядом и заметила, что он так и не закурил, а продолжал мять сигарету между пальцев. - Неужели всё так безнадежно? Она ведь любит тебя. Хочешь, я позвоню ей и всё объясню?
        Он всё же закурил. Только выдохнул дым в сторону, отойдя от меня подальше. Я сначала не поняла, в чем прикол, а потом улыбнулась. Пускай он уже не тот несносный мальчишка, но его забота обо мне до сих пор согревала сердце.
        - Разберемся, - ответил уклончиво, сощурившись. - Ты мне лучше скажи, что делать собираешься? Я так понимаю, Егор никогда не узнает о ребёнке?
        Ну вот. А я думала, удастся спрыгнуть с этой темы, ведь так хорошо общались.
        - По крайней мере, я не собираюсь ему говорить. Сейчас. И в будущем тоже не планирую.
        Серёжка молчал и впервые заинтересовано рассматривал меня. Открыто. Без намека на осуждение. Знаю, его коробил сам факт моих отношений с Егором, а тут ещё и новость о беременности, о которой я собиралась упорно умалчивать, вызывала диссонанс. Стоило объясниться на сей счёт.
        - Я уеду. Скоро. К тетке, в Москву. Уже договорилась, меня там ждут. У двоюродной сестры в ноябре свадьба. Просят помочь. Так что, поеду, соберусь с мыслями, а дальше… будет видно.
        Пока говорила, чувствовала, как становится чуток легче. Может потому, что Тарановский не Илонка, у которой только одно на уме: использование мужчин и развод их на деньги. Не осуждала её. Ни в коем случае. Но будь она на его месте - вряд ли бы стояла с невозмутимым лицом. Да она бы стала вопить, какая я дурочка, не умеющая воспользоваться положением.
        Окурок полетел вниз, ненадолго сверкнув в воздухе красной точкой. Серёжка положил руки на мои плечи и легонько их сжал. Практически невесомо.
        - Почему хочешь убежать, если до сих пор любишь?
        - Потому что предала... - произнесла на одном дыхании. - Серёж, я… не могу рассказать. Мне больно от одной только мысли об этом. Не проси…
        Он отвел взгляд в сторону, прикусив губу. Потом посмотрел на меня и, обхватив одной рукой за плечи, повел за собой на кухню. Усадил на мягкий угловой диван и засуетился возле электроплиты.
        Удивило его абсолютное спокойствие. Он достал из неразобранной коробки две кружки, опустил в каждую по пакетику «Lipton» и сел напротив, сложив на столе руки.
        - Он знает об этом?
        - Да.
        - Ммм. Ясно. А теперь он нагибает тебя, да? И не отпускает ни на шаг?
        - Я просто слишком много знаю. - И частично говорю правду. Мне пофиг, кто и какие слухи распускает обо мне. Дойдут ли они когда-нибудь до Тарановского. Вряд ли. Но рассказать об уговоре не могла. Это личное, только между нами и… он бы точно не понял. Не смог бы понять, не зная всех подробностей.
        Серёжка снова ушел в себя, помешивая ложкой горячую жидкость. Интересно, о чем его мысли? Если честно, не так представляла наш разговор. Видимо, не только я изменилась.
        - Ты ничего не скажешь? - ему пришлось довольствоваться малым. Я немногословна. Понимаю, что со стороны всё всмотрится ненормально, но я не могла рассказать о Тимуре, «ТехМаше», теперешнем положении Дани, наезде Бердника и прочих персонажах.
        - А это что-то изменит? - спросил, откинувшись на спинку дивана.
        - Нет!
        - Я так и думал.
        Опустила глаза, рассматривая узор на скатерти, а на деле прячась от пристального взгляда. Содержательный разговор, ничего не скажешь. Но Серёжка не навязчив. Судя по его уравновешенному виду, всё, что он хотел узнать, он узнал.
        Сделала глоток слегка остывшего чая и случайно зацепила взглядом настенные часы. Ох нифигасе! Полдвенадцатого. Пора и честь знать.
        - Серёж, мне домой пора, - вскочила с дивана и начала собираться.
        Он вздрогнул, будто вышел из оцепенения.
        - Я отвезу.
        - Нет, нет, я на такси.
        - Подожди тогда, я вызову.
        Пока он набирал службу, в сумке ожил мой сотовый. Внутри всё покрылось инеем. Только один человек может позвонить в такое время. Он упорно наяривал, и я, помня о недавнем опрометчивом непослушании, сразу ответила.
        - Матвее-е-ва, - протянул подозрительно мягко, - спишь, что ли?
        - Нет! - сердце подскочило в груди от его голоса. Захотелось стать дерзкой не смотря на разлившееся между ног тепло. - Чего тебе?
        - Много чего и сразу, - прозвучало пьяно и я вспомнила, что он сегодня должен зависать в «Ришелье» с поляками. Наверняка, Ника тоже там красовалась. Жгучая ревность осела на кончике языка.
        - Ты ведь понимаешь, зачем я звоню?
        Из зала послышались Серёжкины шаги. Черт!
        - В такое время? Я уже… разделась и… практически засыпала, - дурная отмазка. Какого хрена не сказал об этом раньше? Ведь можно было и предупредить.
        - Угу. Давай, милая, поднимай свой аппетитный зад и выруливай ко мне. Я скоро буду. И попробуй только опоздать - сразу месяц сверху.
        От такого заявления я отключилась первой. Капец. Вот же гад! На ходу набросила легкий плащ и, не дожидаясь появления такси, выскочила на лестничную площадку. На улице подожду. Времени в обрез. Серёжка выскочил следом, изъявив желание провести. Как я не отказывалась, не получилось переубедить.
        Пока ехали в лифте, такси уже подъехало. На улице я обернулась к Серёжке, желая попрощаться, и с ходу оказалась в его объятиях. Далеко не дружеских и таких крепких.
        - Не знаю, что ты там натворила, - зашептал он мне на ухо, - но я бы простил. Слышишь, Лида? Простил.
        - Серёж…
        - Знай, - отпустил меня, заглядывая в глаза, - я всегда рядом. Я уже говорил об этом. Ты всегда можешь рассчитывать на меня и мне пох** на обстоятельства.
        Я с благодарностью прильнула к нему, уже сама потянувшись к широким плечам.
        - Спасибо, Серёж. За всё.
        Жаль, что в тот момент я не видела притаившуюся в темноте мужскую фигуру. Не видела, какой ненавистью горят её глаза и как сжимаются её крупные кулаки.
        Тогда я в спешке попрощалась, скрывшись в просторной волге и, рассматривая мелькавший за стеклом спящий город, мысленно помолилась о том, чтобы приехать к дому Студинского первой.
        Глава 14
        Ника весь вечер провоцировала Егора, заигрывая на глазах с Здзиславом. Гиблый номер. Студинский был как никогда задумчив, не следил за разговором партнеров и только изредка подбрасывал в общий котел короткие фразы, делая вид, что всё прекрасно слышит и весьма заинтересован возникшими проблемы по транспортировке щебня.
        Ложь, п*здешь и провокация. Нихрена ему не интересно. Не сейчас, уж точно. Если бы спросили прямо в лоб, задав конкретный вопрос - ничерта вразумительного не смог бы ответить, потому что мыслями был далеко. Присутствовала лишь телесная оболочка, изредка улыбающаяся и подносящая к губам стакан с виски.
        Не сразу заметил, что превысил норму. Только когда основательно потерял нить разговора, расслабленно откинувшись на спинку дивана - понял, на сегодня хватит.
        Ника переключилась на него, пересев как можно ближе и положила на его бедро руку, слегка надавив, намекая о дальнейшем продолжении вечера сугубо наедине. Потом эта самая рука поднялась выше и застыла в опасной близости от паха. Егор очнулся, сбросив потерявшую стыд руку, и потянулся к внутреннему карману пиджака. Именно вибрация телефона заставила стряхнуть обволакивающее состояние, недоуменно уставившись на незнакомый номер.
        Пришлось выйти на террасу, подальше от начавшей вдруг раздражать компании и назойливого внимания Михеевой. Ночной воздух проник в легкие, наполнив их свежестью, и слегка прояснил голову.
        - Студинский, - ответил не слишком приветливо, досадливо поморщившись от собственного голоса.
        - Егор Андреевич, это Матвей Андриянов. Извините, что беспокою в столь поздний час, но у меня четкие указания докладывать о каждом подозрительном шаге Матвеевой.
        Вот тут Егор пришел в себя окончательно.
        - Говори, - потребовал в нетерпении, вмиг напрягшись. Внутри тревожно ёкнуло.
        - Дело в том, что… после работы Матвеева поехала с одним молодым человеком в кафе. Мы пробили номер его машины по базе. Это Тарановский Сергей…
        - Дальше! - прорычал Егор, удивляя докладчика своей нетерпеливостью. Что ему слушать о Тарановском, если он и сам всё знает.
        - Дальше… кхм… после кафе они поехали к нему домой, и… она до сих пор там.
        Перед глазами поплыло. Чувствовал, что его на*бывают, а где именно, понять не мог. Теперь всё стало на свои места. Значит, пока он не находил себе места, волнуясь за её жизнь, его считали за дурака, каждодневно изображая оскорбленную невинность. Дебил.
        - Адрес диктуй, - потребовал, тяжело завалившись в салон БМВ. А ведь практически поверил ей. Это много стоило. Переступить через собственные принципы не так просто, как кажется по первой. А научиться доверять снова - ещё сложнее.
        Одно упоминание её имени - и он стал неуправляемым. Одержимым. С*ка… Лишь бы не наломать дров. Лишь бы сдержаться.
        Матвей встретил Егора в начале улицы, указав пальцем на нужный дом, а следом и подъезд.
        - Дальше я сам, - отпустил он дежурившего мужчину.
        - Но… - возмутился тот, - моя смена только утром.
        - Вот и езжай домой. Выспись хорошенько. А утром лучше заступишь.
        Пускай и с большой неохотой, но Андриянов согласился. Сам так сам.
        Егор напряженно выкурил сигарету, собираясь с мыслями, и набрал Матвееву. С хищным оскалом на лице ожидал её ответа. Долго же она настраивалась на него. Воображение так и рисовало её, испуганную, всполошенную. Наверное, мечется сейчас, не зная, как быть, или вообще, не слышит, отдавшись постельным утехам.
        От этой мысли замер. Тёмная пелена опустилась перед глазами. Зверская. Жестокая. Зачем он так с самим собой? А как иначе? Так и надо. Правдой и болезненным спазмом, сжавшим нутро обжигающими щипцами. Каждая мышца как натянутая тетива. Дотронься - и выстрелит с такой отдачей, что мама не горюй.
        Так и стоял в непроглядной тьме, поигрывая скулами и разминая налитые тяжестью кулаки.
        «Успокойся… Успокойся, придурок, она не стоит этого. Не стоит».
        - Матвее-е-ва, спишь что ли? - протянул подозрительно мягко, когда девушка соизволила ответить.
        - Нет! Чего тебе?
        Ты посмотри, какая дерзкая. Если скажет правду, так вообще удивит, хотя…
        - Много чего, и сразу, - специально провоцировал её, заставляя нервничать. Она даже не представляла, каких демонов выпустила на волю. - Ты ведь понимаешь, зачем я звоню?
        И тут она всё испортила. Всё!.. Признайся, скажи правду, вот честно, перебесился бы. Ей бы точно ничего не было.
        - В такое время? Я уже… разделась и… практически засыпала.
        Прикусил губу до крови, пытаясь успокоиться и в привычной манере произнес:
        - Угу, - солоноватый привкус привел в чувство, заставил напомнить о роли девушки в его судьбе. - Давай, милая, поднимай свой аппетитный зад и выруливай ко мне. Я скоро буду, - и тут же решил добить, предвкушая её эмоции: - И попробуй только опоздать - сразу месяц сверху.
        Отключившись, затаился за углом дома и снова прикурил, не отрывая от подъезда пристального взгляда. Давал от силы минут пять, но на деле не успел сделать и двух затяжек, как к подъезду подъехало такси.
        «Надо же, как оперативно» - ухмыльнулся про себя, продолжая пожирать глазами дверь. Впервые испугался. И того, что может увидеть и самого себя. Оказывается, только сейчас Студинский начал знакомиться с внутренним «я». Никогда бы не подумал, что настолько собственник.
        Спустя несколько минут на улицу выбежала Лида, а следом и Сергей. Егора перекосило, стоило проследить за их объятиями.
        Первым порывом было окликнуть, переполошить, броситься между ними. Едва сдержался, крепче сжав губами сигарету, и застыв каменным изваянием, до хруста сжал кулаки.
        О чем говорили, не было слышно, зато прекрасно видно, с какой теплотой и душевностью происходило их поспешное прощание. От увиденного в сердце неприятно заныло, болезненно отдалось в затылок, зашумело в ушах.
        Догадываться, подозревать - одно. Убедиться собственными глазами - совсем другое. Стало тошно от убийственной ревности. Стряхнул головой, прогоняя наваждение. Нихрена. Не ревность это, а самая настоящая разрушающая злость.
        Как только волга сдала назад, демонстрируя плавный разворот, Егор уже знал, чем это всё закончится и ни один разумный довод не смог бы его сейчас остановить. Всего лишь на миг показалось, что это не с ним происходит, а с кем-то другим. Он не может так думать и чувствовать. Это не он. Но было уже поздно.
        - Сергей! - громко позвал парня, собравшегося заходить в подъезд. - Я ведь тебя предупреждал? М? - вышел из мрачного ночного схова, и стремительно пошел в его направлении. - Что ж ты непонятливый такой.
        Тарановский был настолько застигнут врасплох, что сразу не признал Студинского. Только когда тот вышел на освещенный участок, запоздало сообразил, на кого нарвался, поддавшись чувству мимолетной беспечности…

* * *
        Лида уже продрогла не на шутку. Поначалу радовалась, что так легко отделалась, успев приехать первой. Даже похвалила себя за сдержанность. Не красиво, конечно, заставлять девушку ждать, вызвав к себе в двенадцать часов ночи, но это же Егор. С ним и не такое начнешь принимать за норму.
        Человек вообще интересное существо. Ко всему быстро привыкает, быстро акклиматизируется. То, что раньше могло казаться неприемлемым и странным, через время начинало приобретать привычные очертания, считаться плёвым делом. Лида уже ничему не удивлялась.
        Когда спустя полчаса автоматические ворота широко распахнулись, запуская во двор БМВ, она бросилась к вышедшему из салона Студинскому, передернув плечами от ночного холода.
        - Егор, сколько можно ждать?! Зачем было дергать, если сам застрял хрен знает где?
        Егор пьяненько улыбнулся, властно обняв Лиду за талию. На её затылок опустилась его рука, пальцы зарылись в волосы. Смотрел внимательно, цепко, с легкой, полунасмешливой, полупрезрительной улыбкой.
        - Пришлось немного задержаться. Так, мелочи, не бери в голову. Замёрзла? - поинтересовался, заметив, как дрожат её плечи.
        - Немного.
        - Сейчас отогрею. Для меня так вырядилась? - окинул взглядом тёмно-синее пальто девушки, чёрные капронки, туфли на высоком каблуке и ещё шире улыбнулся, проследив, как суетливо забегали серо-зелёные глазки. - Да ладно, можешь не отвечать, вижу, что для меня.
        Лида опустила ресницы и таинственно улыбнулась, подтверждая сказанное.
        Пока шли к дому, Егор старался не смотреть на её лицо, не касаться взглядом губ, точеных скул, не видеть этих лживых глаз. Но чем больше думал о ней с Тарановским в одном ключе, тем сильнее терял способность связно мыслить. Стоило входной двери захлопнуться за его спиной, как он сходу прижал девушку к стене.
        То, что Студинский "под градусом", Лида заметила ещё по телефону. Однако степень этого градуса было сложно определить. Его не шатало, не вело. Губы имели сладковато-терпкий привкус. Судя по всему, после того, как покинуть ресторан, он много курил. Но глаза. Глаза были пьяными и затуманенными настолько, что Лида засомневалась в его адекватности. Как только он сорвал с неё плащ и рывком приспустил колготки - эти сомнения подтвердились.
        - Егор… да подожди же! Дай я сама, ты мне затяжек наставишь. - Перехватила крепкое запястье, и легкая дрожь предвкушения пронеслась по коже, стоило ему другой рукой нырнуть под резинку трусиков, встретившись с её желанием.
        Он не позволил аккуратно избавиться от колготок. Сам стащил их и, зашвырнув куда-то в сторону, приподнял девушку над полом, набросившись на податливое тело с маниакальной жадностью. Его руки погрузились в её волосы, сжав голову ладонями, а губы впились в рот, лишая возможности сделать вдох. На своих губах Лида чувствовала злость, свирепость, жгучее стремление наказать. «За что?» - промелькнуло в затуманенной страстью голове. Впервые, за всё время их близости он был настолько озверевшим.
        - Ммм, какая мокрая, - прохрипел Егор, грубо исследовав пальцами влажное лоно, чем сорвал с губ девушки болезненный стон. - И тут для меня постаралась. Да я просто счастливчик.
        Лида сильнее ухватилась за Егора, проклиная свое тело за неконтролируемую реакцию. И рада была не реагировать, но ничего не получалось.
        Вскрикнула, почувствовав, с каким натиском были сжаты её ягодицы. Больно. И в то же время в промежности выстрелило от мучительного наслаждения, которое Егор не спешил продлевать, ожесточенно впившись в приоткрытые чувственные губы.
        И снова она застонала от болезненного укуса за нижнюю губу. Да что это с ним такое? Как с цепи сорвался.
        - Егор, мне больно, - попыталась встать на ноги, но Студинский ещё сильнее вогнал пальцы в мягкую плоть ягодиц, зажав бедра локтями.
        - А так? - припал к истерзанной губе языком и принялся зализывать укус, слегка посасывая край. - Не больно?
        Ответом послужил тихий стон, сорвавший с его губ насмешливую улыбку. Какая похотливая кошечка. А главное - ненасытная. Ну, что же, сегодня и он продемонстрирует ей свои скрытые возможности. Доведет до потери сознания, заставит умолять не взять, а прекратить.
        Одного лишь не принял во внимание - её непоколебимой стойкости. Лида не та девушка, кто отдастся просто так в руки. Она тоже имела свои рычаги влияния. Смело приняв его ожесточенный вызов, она ответила на поцелуй с не меньшим напором, пройдясь игривым язычком по его до сих пор напряженным губам. Нырнула рукой между их телами и, накрыв затвердевшую выпуклость, весьма ощутимо сжала, вырвав из горла Егора хриплый стон. Вот так. Не только ему доводить её до головокружения.
        Егор рвано выдохнул, отстранившись от девушки. Это был самый настоящий п*здець. Так нельзя… нельзя идти на поводу собственной похоти наплевав на всё.
        Оказывается, можно.
        Подхватив Лиду на руки, быстро поднялся в спальню. Не дал опомниться. Не позволил даже снять платье, да и сам не особо замарачивался. Одним рывком перевернул её на живот и, потянув за волосы, заставил встать на четвереньки. Никаких прелюдий. Никакой ласки. С ней только так.
        Вошел резко, не жалея наполнил собой, заставив громко вскрикнуть. На этот раз не от боли. Нет. Он видел её наслаждение, чувствовал плотно сжимающиеся, скользкие стенки влагалища и терял нить мыслей, остервенело трахая такое желанное тело.
        Каждый толчок Егора находил в Лиде неподвластный отзыв. Не получалось противиться ему. Когда он потянул её на себя, вынуждая встать на колени, внизу живота что-то занемело, а потом взорвалось жгучим удовольствием. Не смотря на необъяснимую грубость, это была смесь непередаваемого наслаждения с острой болью. Он мучил её, выбрав самый беспощадный темп. Лида буквально задыхалась в этих ощущениях. А после того, как они впервые одновременно кончили, полноценно распробовала вкус его спермы, смешавшийся с её собственным запахом.
        Затем - совместный душ. Лида и представить не могла, что Егор так быстро наберет обороты. Конечно, он ещё достаточно молод и полон энергии, но спиртное должно ведь как-то влиять на стояк или нет? Бесспорно, ей нравился его напор и неожиданно возникшая ненасытность, но… Было что-то такое в выражении его лица, что предупреждало: не дергайся, иначе сломаю. Не нарывайся лишний раз. И Лида отдавалась полностью, не желая быть сломленной. Только не так. Не близостью с ним. Ведь она, близость, была единственным ярким пятном в их беспросветных отношениях. Тем, что Матвеева всегда прощала, не смотря на израненное сердце.
        Когда он снова швырнул её на кровать и навалился сверху, она испытала колоссальный упадок сил. Слабость. Головокружение. Ей бы передохнуть. Совсем немного.
        Егор впился губами в её сосок, слегка прикусывая, и развел руками бедра. Гибкое тело выгнулось ему навстречу, подставляя грудь под ненасытные ласки.
        Не знал, как вытянуть себя из этого обезумевшего состояния. Не мог остановиться. По венам так и неслась раскаленная злость, не дающая передышки. Будь на месте Лиды другая, уже давно бы объявил перекур. Но только не с ней. Не сегодня.
        - Егор, не надо!.. - прошептала Лида, обхватив его лицо ладонями. - Я уже не могу, - посмотрела в словно чужие голубые глаза, и нежно провела большим пальцем по щеке, привлекая к своей просьбе внимание. - Мне… уже больно.
        Он впервые в жизни слышал подобную отмазку. Глаза сверкнули холодом. Не поверил. Теперь, чтобы она не сказала - не поверит. Да и тело её считало иначе. И налившаяся от желания грудь, и затвердевшие соски и само лоно, повлажневшее от одного только прикосновения.
        - Где тебе больно? - подозрительно мягко поинтересовался, убрав руки, и отвел ей за голову, жестко вдавив тонкие запястья в постель.
        Не имея возможно показать рукой, Лида кивнула, насколько позволяло навалившееся сверху мощное тело:
        - Внизу живота.
        И ведь не лгала. Что самое странное, там действительно неприятно ныло. Поначалу она думала, что это от неудовлетворенного желания. Так и было. Боль прошла. А потом, в ванной, вернулась.
        - Внизу живота-а-а? - протяжно переспросил Егор, чуток отстранившись. - Надо же… Сейчас мы решим эту проблему.
        Подавшись назад, он опустился на локти между её широко разведенных бедер и прошелся языком по подрагивающей плоти. Сначала его теплое дыхание обласкало живот, затем к нему присоединился язык.
        Лида непроизвольно приподнялась, подставляя клитор под требовательные губы, а потом со стоном откинулась на подушки, сжав руками края простыни.
        Будучи на грани, она почувствовала, как Егор вошел в неё, но уже не так грубо, как было до этого, а осторожно, неспешно, постепенно наращивая темп, поглощая губами протяжные стоны. И сам не понимал, зачем неотрывно смотрел ей в глаза, накрыв пульсирующую горошину пальцами. Зачем изводил её, то надавливая, то слегка поглаживая. Откуда брались силы. Пот градом стекал по лицу, сердце бешено колотилось в груди, а он всё не мог остановиться, не мог насытиться.
        - Егор, я не могу больше, - послышалось сквозь шум в ушах, когда он, задыхаясь, опустился на девушку всем весом.
        Её тело дрожало от очередного оргазма, сливаясь с его собственной дрожью. Хотел наказать, взять как последнюю шлюху, и не смог. Только уткнулся лбом в её плечо и сдавлено выдохнул, освобождаясь от накопившегося напряжения.
        - Мне пора домой, - зашевелилась Лида, когда спустя несколько минут смогла выровнять дыхание.
        Егор перекатился на спину, увлекая её за собой, и безапелляционно заявил:
        - Этой ночью ты останешься со мной.
        Она приподнялась над его грудью, с возмущением уставившись в обнаглевшее лицо.
        - Конечно, конечно, мой господин. А завтрак в постель случайно не желаете?
        Егор усмехнулся, привлекая разозлившуюся девушку обратно к себе на плечо.
        - Хорошая идея. Только вместо завтрака - чашка крепкого кофе и качественный минет. Да не кипешуй ты так, - рассмеялся, обхватив Лиду обеими руками, не позволяя соскользнуть с постели, - у тебя с этим проблем не возникнет.
        - Ну и скотина же ты, Егор, - устав бороться, она обессилено опустилась на его грудь, чувствуя, что боль внизу живота никуда не исчезла. Может, стоит переждать её, отдавшись исцеляющему действию сна, чем тратить время на пререкания? Всё равно не отпустит.
        - Угу, самая настоящая, - пробормотал мужчина и уже засыпая, добавил: - Да не переживай ты так, отвезу я тебя домой… только утром. Лады?
        Будто у неё есть выход.
        Не смотря на телесную усталость, долго не могла уснуть. Всё всматривалась в спящего Егора и не могла понять, что это недавно было. В чем причина столь ненасытного желания, балансирующего между грубостью и нежностью? Сейчас его лицо выглядело расслабленным, лишенным привычной надменности. Даже упрямые губы и поросший легкой щетиной подбородок не портили общего восприятия. И то, что он во второй раз не позволил ей уйти - выбивало почву, вносило разногласия в итак искаженное восприятие всей ситуации.
        Хотела прикоснуться к нему, да так и не решилась. Занесенная рука несколько секунд повисела в воздухе, а потом опустилась на живот, который показался невероятно твердым.
        Когда стало жарко от соприкосновения их тел, Егор поменял положение, перекатившись на живот, но руки с её талии так и не убрал. Лида лежала на левом боку, положив под щеку ладонь и поджав ноги. Тянущая боль так и не ушла. Ощущение такое, что вот-вот, и начнутся месячные. Нехорошо это. Так не должно быть.

* * *
        Когда Егор открыл глаза, за окном только начало светать. Лиды рядом не было, однако постельное белье хранило не только её запах, но и тепло.
        Перед глазами пронеслись события вчерашней ночи.
        Думал, освободится, избавится от проклятого наваждения, получит моральное удовольствие, и нихрена не вышло. Да, удовольствие было, только совсем иного рода. Физическое. Не моральное. И в итоге всего - дерьмовое состояние, приправленное воспоминаниями о Тарановском.
        Думал, вы*б*т по полной и на том всё. Ага. Так и вышло. Идти в противовес собственным мыслям начал с того момента, как сменил грубость на ласку и уснул, прижав трепещущее тело к груди.
        Не смотря на боль в висках, легко вскочил с постели и направился на поиски Матвеевой. Сказал ведь, что отвезет домой. Куда она в такую рань намылилась?
        Буквально слетев с лестницы, неожиданно застыл посреди гостиной, заметив девушку на диване. Она скрутилась калачиком, поджав под себя ноги, и смотрела в окно, никак не отреагировав на его появление.
        Насторожил её уставший вид, словно и не спала, бледное лицо и задумчивый взгляд. Когда диван прогнулся под весом его тела, она даже не пошевелилась, не посмотрела на него.
        - Ты почему не спишь? - положил руку на плечо и тут же отдернул, встретившись с потухшим взглядом. Невольно вспомнил о вчерашней жалобе. - До сих пор болит?
        Повернув к нему голову, Лида удивленно вскинула брови.
        - Надо же, ты проявляешь поразительные способности с утра. Сколько внимания и заботы. - Не хотела язвить, сочиться ядом, но ничего не могла с собой поделать. Устала от этой неопределенности, скачков настроения, каждодневного существованиях в двух измерениях. Хотелось стать цельной.
        - Я по-нормальному спросил, - огрызнулся Студинский, в который раз проклиная себя за поспешную отходчивость.
        - Да? И ждешь вразумительного ответа? - Лида вскочила с дивана, накинув на плечи плед. - Я тоже вчера кое-что спросила, ты не ответил. Потом, как ни в чем не бывало, призвал к себе. Заставил ждать. Егор, я - живой человек. Я не могу подстраиваться под твое настроение, всевозможные бредни, которыми тебя снабжает Вероника и все, кому не лень и ждать, когда ты надумаешь отыграться.
        Егор поразился такой изворотливости.
        - Хочешь сказать, что после темы с Удовиченко ты ни разу не лгала мне?
        Лида вздрогнула. Внутри неприятно засосало. Что он имеет в виду? Ненадолго повисла тишина. Ей стоило обдумать ответ. О ребёнке он не знал. Это стопроцентно. Вряд ли бы тогда он был так спокоен.
        Чем больше она тянула с ответом, тем плотоядней становилась улыбка на лице Егора. Ей и отвечать не нужно. Бегающий взгляд и сцепленные пальцы говорили сами за себя.
        С чувством превосходства он поднялся с дивана, возвышаясь над застывшим телом.
        - Знаешь, почему я тогда позволил Тарановскому ударить меня? Никогда не задумывалась?
        Лида гневно сверкнула глазами, задрав подбородок. Сейчас её волновало совсем другое.
        - Не знаю. И знать не хочу.
        - А я скажу, - наклонился к ней, заставляя поплотнее закутаться в плед. - Чтобы напомнил мне, идиоту, что дважды в одну речку не войдешь.
        И пока она смотрела на него во все глаза, довольно улыбнулся.
        - Давай, собирайся, так уж и быть, отвезу тебя домой.
        Девушка встрепенулась. Ей позарез нужно попасть к Кузьменко на прием. Зря она ввязалась в этот спор, настроив его против себя.
        - Егор, - бросила в удаляющуюся спину, - мне нужно в больницу. У меня реально болит живот.
        - Хорошо, поедем вместе. Друг нашей семьи - отличный гастроэнтеролог. Хочешь, я сейчас позвоню ему и договорюсь. Он примет тебя вне очереди
        Матвеева вновь побледнела.
        - Я сама разберусь. У меня… тоже… есть к кому обратиться.
        Егор упивался растерянностью Лиды. Не смотря на разлившуюся во рту горечь кайфовал. Так он и поверил. Есть у неё к кому обратиться. Ну-ну. Он с удовольствием посмотрит на этого специалиста, только вряд ли он ей сможет помочь.
        - Тебе виднее. Можешь даже взять отгул. Я разрешаю.
        - Ты серьёзно? - никак не могла поверить в подобную покладистость. Это же Студинский. А где привычный стеб? Неверие?
        - Угу. Завтра придешь. Я всё равно сегодня буду на карьере. Выздоравливай, так сказать, а то что-то на тебе лица нет.
        Целое утро Егор ждал звонка от Андриянова. Чем дольше его не было, тем сильнее он сжимал кулаки, пытаясь вернуть прежнюю невозмутимость.
        Ника недовольно дула губы, обижаясь, что он бросил её вчера. Хотя с этим утверждением Егор мог бы и поспорить. Михеева нигде не пропадет. Тем более с ней остался Дударев.
        Степанов распинался о возникших проблемах дробильно-перерабатывающего цеха. Требовал от вступившего в обязанности главного экономиста Ермакова повышения зарплаты. Тот только разводил руками и пытливо заглядывал на ушедшего в себя Студинского.
        - Егор, - позвал Николай друга, - я пересмотрел затраты и проверил начисления в прошлом месяце, и с уверенностью могу сказать, что… - Студинский так и продолжал смотреть в запыленное окно, закрывшись в своем внутреннем мире. - кхм… мы можем поднять в этом месяце зарплату всем рабочим, плюс выдать премии на день города.
        - Валяй, - отстраненно выдал он, взглянув на наручные часы.
        - Тогда я позже принесу документы на подпись.
        - Принеси… - всё так же безэмоционально ответил Егор и вмиг встрепенулся, среагировав на долгожданный звонок. Не дожидаясь, пока участники совещания выйдут, прихватил со стола пачку сигарет и покинул кабинет первым.
        - Егор, ты куда? - перехватила его Ника в дверях. - Сейчас будет отгрузка, ты ведь хотел присутствовать.
        - В следующий раз. - Как можно мягче сбросил её руку и ответил на звонок: - Да, Матвей!
        - Егор Андреевич, - замялся мужчина, не ведая, стоит ли беспокоить будущего мэра по такому пустяку. - Матвеева приехала в женскую… эм… кхм… консультацию. Я… не знаю, важно ли это, но решил сообщить.
        Егор так и замер. Ожидал, что она помчится к Тарановскому, а он подловит её и докажет себе, твердолобому, что пора ставить точку в этой истории, причем конкретную такую, жирную. Но гинекология… Неожиданно.
        Не понимал. Хоть убейте, не понимал, зачем ему это всё нужно. Что мешало прямо сейчас взять и отказаться? Списать последнюю неделю? Ведь дело не сексе. Совсем. Просто… А что просто? Привычка? Потребность? Любовь?.. А вдруг у неё действительно проблемы, а он не в курсе?
        - Егор Андреевич?.. Алло?
        - Да, Матвей. Номер кабинета знаешь? - отмер, обнаружив, что уже сидит в машине.
        - А то! И номер, и фамилию врача…
        - Хорошо. Скоро буду.
        Глава 15
        Как оказалось, не только я провела бессонную ночь.
        Стоило выйти из машины Студинского и по привычке, подняв голову, посмотреть в окно кухни, как сразу стало стыдно. Папа… Он не ушел на работу, а застыв у окна, смотрел прямо на меня полными тревоги глазами.
        Не знаю, признал ли он машину Егора, но как только он уехал, я приговорено вошла в подъезд, костеря себя за безрассудность и халатное отношение к родному человеку.
        Входная дверь была открыта. В прихожей, со сложенными за спиной руками расхаживал папа. Его плотно сжатые губы и воспаленные от недосыпа глаза сказали о многом. Черт. Простым «прости» тут не отделаешься. Тем более что привез меня не Сергей.
        - Лид, у тебя совесть вообще имеется? - начал он, как только я сняла туфли. Знаю, не права. Знаю, стоило позвонить и предупредить Что толку сейчас оправдываться, когда на нем лица нет? Какие доводы предоставить?
        - Ты прав, что злишься, - подняла на него такие же усталые глаза. - Пап, я… - ну, чего тянешь? Хотя бы раз скажи правду. - Я хотела позвонить, но было слишком поздно. Думала, ты уже спишь.
        Его возмущение не знало границ:
        - Ты издеваешься? Да как я могу спать, когда младший приговорен к восьми годам тюрьмы, а старшая приходит домой под утро! Ах, да, чуть не забыл, которая перед этим провалялась с месяц в больнице попав под колеса машины средь белого дня! Лид, что я должен был думать?!
        Признаю, виновата.
        - Мы ведь договорились, - он устало присел на банкетку. - Неужели так трудно позвонить и сказать пару слов? Тебе совсем меня не жаль?
        Я присела рядом, положив на его колени руки, и виновато заглянула в родные глаза.
        - Прости. Я не хотела, чтобы так получилось. Прости, пожалуйста…
        Голова разрывалась от недосыпала, стало невыносимо трудно дышать от подступивших слёз. В висках пульсировала тяжесть.
        - Дело не в прощении, Лида. - Натруженная, испещренная венами рука опустилась на мою щеку и ласково прошлась по ней. - Я не злюсь. Я тревожусь о тебе. Ты девушка. Это с парнями проще и то… как видишь, и с Даней я где-то накосячил. Но ты… я не переживу, если и с тобой что-нибудь случится.
        Ну вот!
        - Пап, давай не будем? Я понимаю, что не права и прощу прощения. Смотри, я готова понести самое суровое наказание.
        Он только вздохнул на мое предложение, а промелькнувшая мимолетная улыбка подсказала, что пик тревоги ещё не миновал, но уже начал стихать.
        - Нам надо поговорить. - Начал он серьёзно, нахмурив брови.
        Я приготовилась выдержать допрос с пристрастием, которого, судя по папиному настрою не избежать. Внутри всё опустилось. Неуютно стало. Не хотелось снова прибегать к вранью.
        У родителя был усталый вид. Под глазами залегли тёмные круги, на плечах - всё та же рубашка, что и вчера. Захотелось прильнуть к нему и обнять крепко-крепко, как раньше, в беззаботном детстве, когда снился страшный сон или кто-нибудь обижал. Знаю, разговора не избежать и в скором времени ему придется многое узнать о своей непутевой дочери, но не сейчас. Не сейчас, когда и сама ещё не определилась.
        - Что за спектакль вы вчера разыграли? Я предполагал, ты встречаешься с Серёжей. А тут такое. Уж не знаю, что думать, - полилась его в меру осуждающая речь. - Лид, ты… черт, даже не знаю… - замялся, вдруг опустив глаза. - Если у тебя есть мужчина и у вас всё… короче, ты не считаешь, что я должен об этом знать?
        Что ответить? Да? Спросит, кто. Снова лгать? Сказать правду? А дальше как быть? Разбежались. Не сошлись характерами. Только папа старой закалки и привык считать: раз девушка не ночует дома - всё весьма и весьма серьёзно.
        - Можно я только скажу, что люблю его. Сильно-сильно, - тихо и твёрдо произнесла я, устав томить отца молчанием. Мои дрожащие от волнения руки, сцепленные на коленях в замок, накрыли его горячие.
        - Хорошо. А он?
        Хороший вопрос. Знать бы на него ответ. Вздохнула глубоко и, подняв голову, ответила как можно уверенней.
        - И он…
        - А как же Серёжа?
        - А Серёжка… - улыбнулась, почувствовав, как папа обнял меня за плечи и потянул на себя, вынуждая прильнуть к плечу, что я и сделала с большим удовольствием. - А Серёжка просто самый лучший в мире друг.
        Он свободно вздохнул, расслабив тело, и уже куда более приветливо поинтересовался:
        - Ну, а имя у этого счастливчика есть?
        - Есть. Егор, - выдала без тени сожаления. Мало ли у нас в городе Егоров.
        - Ммм, надеюсь не Андреевич? - подмигнул, не подозревая, насколько близок к истине и рассмеялся, подловив меня на смущении. - Или всё-таки Андреевич? Думала, я не узнаю его машину? Или что я вообще кроме Петровича и рыбалки ничего не замечаю?
        Э-э-э… Я так и сидела с открытым ртом, не зная, как реагировать на подобный поворот. Папа сказал, что уже давно заподозрил «неладное», но всё ждал «подтверждения» и от неминуемой расплаты за легкомыслие меня спас именной сей факт.
        - Тебе двадцать пять лет, - напомнил мне, возобновив утренние сборы на работу, - и я не хочу учить тебя в этом возрасте уму-разуму. Мое доверие к тебе безгранично. Не нарушай его необдуманными поступками. Хорошо? Потому что его…
        - … можно потерять за одну минуту, - продолжила, грустно усмехнувшись. - Я знаю, можешь не переживать.
        После его ухода уперлась затылком в стену, на миг прикрыв глаза. Это ж надо так вляпаться? Ладно, Студинский, потом можно спрыгнуть. А ребёнок? Это не кошка, которую можно притащить с улицы без роду и племени. И россказни о непорочном зачатии тут не прокатят.
        Полный трындец. От нахлынувшей безысходного начала монотонно лупиться головой о стенку. Ну перееду я к тетке на месяц-второй. Дальше? На работу не устроишься - однозначно. Живот не спрячешь. Кстати…
        Ян Анатольевич долго не брал трубку, а когда, наконец, соизволил взять, я, краснея, как можно внятней объяснила свою проблему.
        - Тяжёлое поднимали? Может, занимались спортом? Секс накануне был? - сыпал гинеколог вопросами, ничуть не стесняясь, что именно в этот момент, судя по звучавшим на заднем фоне голосам, он ехал в общественном транспорте. Кошмар. Знала бы, позвонила чуть позже.
        - Был, - промямлила, представляя, как все пассажиры вмиг притихли, пытаясь услышать ответ.
        - Единожды?
        - Простите?
        - Половой акт? Один раз за ночь? Выделения подозрительные есть?
        Я покраснела. Человек без тормозов и комплексов.
        - Лида, я интересуюсь не просто так, - послышался дверной скрип и шум улицы. Ну, слава богу. - У меня сегодня слишком насыщенный день и я пытаюсь понять, есть ли повод для беспокойства. Зачастую тонус матки имеет кратковременный характер, но бывают и исключения.
        - Не единожды, - отбросила неловкость, испугавшись. К черту стеснительность. - Выделений нет.
        - Звучит оптимистично. - Это он сейчас о чем? - Тогда приезжайте ко мне в обед. Сделаем УЗИ и решим, как быть дальше…
        Как быть дальше… Если бы всё было так просто.
        Тревога о ребёнке, страх перед неизвестностью всё-таки сделали свое дело, заставив уйти в себя. Я прислонилась к оконной раме и отстраненно наблюдала за игравшими на детской площадке малышами, пока вдруг не обратила внимания на припаркованный неподалеку внедорожник. Не может быть?!! Чтобы лучше разглядеть его, принялась тянуть на себя раму, едва не вырвав с корнем заржавелый шпингалет. А когда снова посмотрела на улицу - машины и след простыл.
        Тут же взяла себя в руки. Это всего лишь совпадение. Мало ли в нашем городе таких «танков». А если нет?
        С тяжёлыми мыслями опустилась на стул и уставилась перед собой. Тимура я боялась больше всего и всех в этой жизни, потому что знала, на что он способен. Пульс принялся бешено наяривать, отсчитывая секунды. Реально страшно. Он ведь такой псих. От мысли о нем засаднило под рёбрами. Тут же вспомнился и лес, и удары по всему, что только можно. Единственное, что оставалось вне объяснения - почему не тронул лицо? Пожалел или действительно понравилась? От подобной мысли вздрогнула. Боже упаси.
        Тревога тревогой, а визит к Кузьменко никто не отменял. О странном поведении Егора старалась не думать. И так всё тело ныло, истерзанные губы пульсировали, а на шее красовались два засоса. Заклеймил по полной, ничего не скажешь.
        На душе гуляла обида. Горькая, как полынь. Кто виноват? Сама. Никто не принуждал. Всё сама. От начала и до конца. Принято считать, что человек сам кузнец своего счастья. Счастья ли?..

* * *
        Если бы кто-то спросил меня, подозревала ли я о надвигающейся опасности - я бы ответила, что нет. Как говорят в таких случаях: ничто не предвещало беды.
        В гинекологию собиралась в спешке. Едва не проспала назначенную встречу, решив прилечь на часок. В итоге носилась по квартире, на ходу натаскивая вещи и пытаясь равномерно нанести макияж.
        Всё-таки тот тонированный внедорожник сделал свое дело. По пути в женскую консультацию постоянно казалось, что за мной следят. Был даже момент, когда хотела прозвонить Егору, но потом передумала. Это мои проблемы, а не человека, с которым через неделю разорву все связи.
        Кузьменко встретил меня едва не у самого порога и под недовольными взглядами пациенток провел в затемненный кабинет УЗД.
        - Ян Анатольевич, а как же мы? - возмутилась одна из девушек. - Мы тут едва не с самого утра.
        - Олечка, вы на часы смотрели? Сколько сейчас? - притормозил он возле беременной. Та посмотрела на часы. - Двенадцать, так? У меня заслуженный обеденный перерыв и в это время я что хочу, то и делаю. Потерпите, милая, и до вас очередь дойдет. Всех приму. Пойдемте, Лидочка, время поджимает.
        Чувствовала себя врагом народа. Да разве ж я против посидеть в очереди? Я так и сказала Кузьменко, что не стоит из-за меня терять время на драгоценный перекус, а он только рукой отмахнулся, мол, ничего страшного.
        - Напомните, сколько у нас недель? - поинтересовался, ожидая, пока я сниму обувь и лягу на кушетку.
        - Восемь, - оголила живот и с замиранием сердца уставилась на монитор. Так волнительно. - Скажите, с ребёнком всё хорошо?
        - Сейчас узнаем. Олечка Тимофеевна, готовы?
        - А то!
        Размазывая прохладную каплю геля, по животу заскользил специальный прибор.
        - Видите, у нас уже хорошо видны ручки, ножки? - Кузьменко призвал к просмотру, указав пальцем на экран, а меня и зазывать не нужно, и так прикипела глазами к маленькому чуду. - Конечно, головка пока выглядит несоразмерно по сравнению с туловищем, но это нюансы, которые со временем сгладятся. Вот эти темные пятна - это глазки. А вот уши. Вес… приблизительно 5 грамм. Рост… где-то 42 миллиметра. Положение плода продольное…
        Дальше он перечислял нормы и показатели, которые медсестра старательно записывала в соответствующий бланк.
        - Не переживайте, Лидочка, с ребёнком всё хорошо, просто… - прервался, так как в этот момент кто-то в наглую, без стука завалился в кабинет. - Не понял?! Мужчина, вы что себе позволяете?
        - Выйдете немедленно! - переполошилась Тимофеевна, поднявшись со стула.
        Я сначала не придала этому внимания. Подумаешь, человек ошибся дверью. Тем более, лежу за ширмой, никто меня не видит. Но потом… словно меня со всей силы ударили под дых, настолько вышибло дыхание внезапное появление Егора.
        Честно? Растерялась. Дебильная ситуация. Чувствовала, что должна что-то сделать, что-то сказать. Не сидеть вот так, с оголенным животом и широко распахнутыми глазами.
        Ещё и Кузьменко возмущенно пыхтел, выказывая недовольство по поводу «несанкционированного» вторжения в святую святых и всё пытался достучаться до охреневшего посетителя.
        - Уважаемый, вы кто? - он поправил на переносице очки и надменно посмотрел на Егора. - Муж?.. Брат?.. Может быть, отец ребёнка? На каких правах вы врываетесь в мой кабинет?
        Каждое его слово вколачивало в меня гвоздь, заставляя жмуриться от ощущения надвигающейся катастрофы.
        - Идти погуляй, - не особо замарачиваясь в соблюдении элементарных правил вежливости, посоветовал ему Студинский. После чего перевел обалделый взгляд с обомлевшей меня на монитор компьютера.
        - Что, простите?
        - Что слышал. Пойди, покури.
        - Я… да как вы смеете! - Ян Анатольевич побагровел, и повернулся ко мне, ожидая прояснения ситуации. А я… я только и могла, что хватать ртом воздух и сжимать простынь мечтая сейчас оказаться далеко-далеко. Желательно, на другом конце планеты.
        Ольга Тимофеевна оказалась самой сообразительной из нашей четверки. Она поспешно подхватила Кузьменко под локоть и буквально выволокла из кабинета, рассказывая о чем-то на ухо, многозначно сдвинув брови. Последнее, что я слышала, это бухтение гинеколога о том, что ему пофиг на всех спонсоров вместе взятых. Никто не смеет врываться к нему без стука. Но чем больше бубнела медсестра, тем тише становилось его недовольство.
        Наконец, мы остались одни. Нервно сглотнула. Всё произошло так стремительно, что даже не успела опомниться. Как же меня захлестнуло в этот момент. И не важно, как узнал, как нашел - не имело значения. Сейчас бы выжить под убийственным взглядом, и если уж на то пошло, суметь объясниться.
        Его лицо… никогда не видела на нем столько эмоций одновременно. Он неотрывно смотрел на экран и тяжело дышал, словно пробежал стометровку на время.
        В голубых глазах, всего лишь на короткий миг проскочила такая теплота и нежность, что мое сердце болезненно сжалось. Егор опустился передо мной на корточки и скользнул глазами по испачканному гелем животу.
        Это длилось с минуту, на протяжении которой я чувствовала себя в западне. Если не признаюсь сейчас, то не признаюсь никогда. Показалось, или время действительно остановилось?
        Мысли - на уровне предчувствий. Им хотелось открыться, объясниться. Снять невидимые оковы сомнений. Внутри всё плавилось, рушило воздвигнутые барьеры из запретов, сомнений, страхов. Следовало вычленить всего одну мысль - самую главную - но как же тяжело это сделать.
        - Кто? - прозвучало хрипло. Спокойно? Нет. Скорее затаенно. Обманчиво мягко.
        Боже, боюсь даже представить, что за мысли сейчас роятся его голове. К горлу подкатил тугой ком. Пальцы ещё сильнее впились в мягкую обивку. Егор это заметил.
        - Ты!..
        - В глаза мне смотри, Лида! В глаза… - обхватил руками мое лицо, заставляя наклониться к нему. Его ладони обжигали, не позволяли отстраниться, и все мои реакции сосредоточились в этом, пускай и лишенном нежности, прикосновении.
        - Ты, Егор… Ты - отец, - выдала на выдохе, заглядывая в недоверчивые глаза. Стало нечем дышать. Хотя он и опустился на корточки, но его широкие плечи, обтянутые белой водолазкой, да и вся массивная фигура подавляла, лишала воздуха, обрывая все пути к бегству.
        Егор опустил ресницы, заиграв скулами.
        - Лид, признайся, чего ты добиваешься? Какие цели преследуешь?
        - Я?.. Ничего.
        - Ничего?..
        Наступил самый важный момент.
        - Егор, посмотри на меня! - он нехотя распахнул глаза, отпустил меня и поднялся, снова сосредоточившись на мониторе. Ясно. Не хочет смотреть. - Я не могла… не хотела говорить о беременности именно из-за такой вот реакции. Из-за недоверия. Я устала оправдываться перед каждым стол…
        Он резко схватил меня за руку, оборвав на полуслове и я увидела, насколько ранимы его чувства. Насколько он уязвим в данный момент. Заблестевшие глаза, которые он быстро спрятал, прикрыв на мгновение веки, рассказали о том, о чем молчали губы.
        - А как мне реагировать, м? Подскажи! Потому что я не знаю. У тебя что не слово так брехня. Что не шаг - так на*бка.
        - Я не понимаю, о чем ты?
        - Не понима-а-аешь… - протянул, зловеще сверкнув глазами.
        Я заторможено закивала. К чему он вообще клонит?
        - Ты действительно думаешь, что я не знаю о твоих шашнях с Тарановским? Я даже больше скажу: я видел, как вы не могли распрощаться вчера после моего звонка. Ах да, - треснул себя по лбу, - может ты и не лгала, сказав, что уже засыпала. Только забыла уточнить, с кем именно… - замолчал, играя скулами, потом прошелся по лицу ладонями, зарычал: - С-с*к-а-а-а… Ты за дурака меня держишь? Таблетки надежные и всё в этом роде? Я ведь спрашивал. Бля-я-ядь. Ты уже тогда…
        И только тут до меня дошло. Серёжка-а-а. Плевать на себя. Не на шутку испугалась за друга, вспомнив угрозы у «Аиста».
        - Так ты… так вот откуда… - меня переполняло возмущение. - Что ты с ним сделал?
        Егор ожесточенно ударил ногой по кушетке, едва не выбив хлипкую ножку. Я вцепилась за края матраца, боясь свалиться с неё.
        - Переживаешь? Правильно. Я бы на твоем месте тоже переживал. Кому ж ты будешь нужна после меня, если не ему. Интересно, он в курсе, что мы с тобой… того… или в блаженном неведении?
        Каждое слово - ощутимый удар прямо в сердце. Но именно эта боль не дала забыться, раскиснуть, заставила взять себя в руки.
        Снаружи постучались. Надо же, сколько чести. Небось, Тимофеевна промыла мозги Кузьменко какой нев**бенный спонсор Егор Андреевич. Зря. Лучше бы его выставили вон.
        - Гуляй! - рявкнул Студинский не отрывая от меня глаз и ответил на мучавший вопрос: - Жив-здоров твой хахаль. Через два дня оклемается.
        Что? Оклемается?
        - Егор… ты в своем уме? Я говорю правду! Ты - отец. Помнишь наш первый раз? Сейчас восьмая неделя. Посчитай, умник херов! - разозлилась, видя, что он никак не реагирует, и попыталась подняться, но меня тут же пригвоздили к кушетке, надавив на плечи.
        - Да-а-а? Тогда почему до сих пор молчала?
        Я со всей силы ударила его кулаком в грудь, выплеснув в этом жесте всю злобу:
        - Потому что ты меня вынудил! Твое неверие, обвинения в близости с Тимуром… Я боялась, что ты не поверишь и вот… что и требовалось доказать - ты свалишь ответственность на любого, только не на себя. Да? Давай свалим на Тимура, который только то и делал, что истязал тело, но ни разу не трахнул. А может, на Тарановского? Давай! Только опять неувязочка. С ним у меня давно не было. И вообще, - меня начало штормить, каждое слово давалось с огромным трудом. Я прерывалась, чтобы набрать в легкие воздуха, настолько перекрывало кислород.
        Егор нервно отошел на пару шагов, а потом снова вернулся, навис надо мной, лишая возможности дышать на полную грудь.
        - Проваливай отсюда… Я не собиралась говорить и никогда бы не сказала. Понял? И в признании твоем не нуждаюсь. И в отцовстве. Ты мне никто! И ему - тоже. Усёк? Ребёнок мой. Мой!!!
        Он схватил меня за руку, вынуждая подняться. Притянул к себе, наплевав на выставленные вперед руки.
        - А вот это уже не тебе решать. - Смотрел испытующе, выжигая душу. - Пока он не родится - так точно.
        - А чё так? Передумал? - в груди остро заполыхала обида. - Вот только неделька осталась, - напомнила, победно сверкнув глазами. - Ты ведь у нас мужик, да? Человек слова. Привык его держать. Зачем связываться с подстилкой, когда под боком запаска. Так ведь? - хотелось высказаться. Выплеснуть всю боль. К Серёжке он придрался. Да что он ему сделал? Зато сам на моих глазах… Черт! Противно до тошноты. - Пускай Михеева тебе рожает. Тогда точно наверняка. И голову ломать не придется, а то вдруг обломаешься и…
        - Закрой рот! - прогремел, сжав мои плечи, и конкретно так стряхнул, сдерживаясь из последних сил. У меня аж зубы клацнули, едва не прикусив язык. - Никакой недели. С учётом озвученого срока - ещё семь месяцев.
        Я чуть не разревелась от ярости, а он, забавляясь моей злостью, наконец, оставил меня в покое, и уходя, ещё раз внимательно посмотрел на экран, словно запоминая изображение.
        Обессилено опустилась на кушетку, чувствуя, как над головой сгущаются тучи; как замкнутый круг, который вот-вот был готов разорваться - снова уплотняется вокруг меня, вплетая обновленный виток, из которого уже не вырваться. Жить ещё семь месяцев в окружении полнейшего недоверия - это же сущий кошмар.
        Кузьменко сконфужено влился в кабинет. Судя по тяжкому вздоху - слышал всё до единого слова. Вот и познакомились, как говорится.
        Тимофеевна клипала глазенками, пребывая в прострации, как и я. Да, такого по телевизору не покажут. Страсти самые настоящие.
        Мне протянули бумажное полотенце, хотя уже было нечего вытирать. Футболка успешно справилась с этим заданием и теперь неприятно липла к телу. Я тупо пялилась перед собой, в который раз жалея, что невозможно вернуть время. Ну почему, когда хочешь как лучше, получается через задницу? Я просто летела в ледяную пропасть и не знала, как остановиться.
        - Кхм… Лидочка… Что же вы молчали о своем… эм… «друге»? - Ян Анатольевич поставил свою печать на бланке с результатами УЗИ и протянул мне. - Благодаря спонсированию Студинского у нас появилось новое оборудование. Кстати, и этот УЗД аппарат тоже.
        Как здорово. Браво ему. Какой порядочный, белый и пушистый. Прям слов нет, одни эмоции.
        - Ян Анатольевич, если результаты хорошие и причин для беспокойства нет, я могу идти?
        - Конечно, конечно. Только… я бы хотел посоветовать вам, во избежание подобных состояний, более щадящий график занятия сексом. Вы меня понимаете?
        Я покраснела. Ну Егор… Гад. Вовремя смотался. Пускай бы послушал.
        - Понимаю.
        Мне было жутко неловко за недавний концерт, но Кузьменко так отрыто и заинтересовано разглядывал меня, что стало ясно - о скотском поведении депутата умело позабыли.
        Пасмурное утро сменилось ярким солнышком. Наверное, пришло долгожданное бабье лето. Я бы на его месте повременила. Не спешила бы вселять в человеческие умы призрачные надежды.
        Избегая шумных, оживленных участков я неспешно шла по улице и настороженно смотрела по сторонам. Прислушивалась к городской суете, ни на минуту не теряя бдительности, и прокручивала в голове прошедшую ночь. Разбирала по сегментам каждое произнесенное слово, каждое движение.
        Ну не дура, а? Льнула к нему, отдавалась полностью, без остатка. И ради чего? Чтобы потешить чье-то самолюбие?
        Достала из сумки телефон и набрала Тарановского. Не ответил. Ещё раз. Тоже самое. Ладно. Рискнем. Набрала Наташку.
        - Алло! - ответили недовольно.
        - Наташ, привет, это Лида. Ты случайно не зна…
        Вот овца, блин, ещё и трубку бросила. Перенабрала. Сбросила.
        - Дура! - крикнула в телефон, словно она могла услышать и тут же радостно визгнула: на экране высветился номер Тарановского.
        - Алло, Серёж, как ты? Я только узнала.
        На заднем плане послышалось недовольное ворчание. Даже так. Примирение всё же состоялось. Да ты спасибо мне сказать должна, а не тупость свою демонстрировать.
        - Лид, секундочку… Наташ, всего два слова… - Грюкнула дверь, потом чиркнула зажигалка. - Прости, телефон был в куртке. - Начал оправдываться, а у меня от сердца отлегло. Камень с души свалился.
        - Серёж, Егор… он… Походу, следил за мной. Прости, пожалуйста.
        Сказала и тут же пристрелялась по сторонам. Вот откуда это ощущение. Теперь понятно. Следим, значит, не доверяем.
        - Да я в порядке. Так, пара ссадин и один здоровенный фингал. С*ка, выскочил, как черт из табакерки. Херня всё это, Лид. Ты как?
        - Я? Тоже нормально. Серёж, Егор узнал о ребёнке…
        Кажется, мы перестали дышать одновременно. Я только сейчас осознала, что жизнь в очередной раз преодолела крутой виток. Внезапно, без предупреждения. Не спрашивая, хочу ли я этого.
        Серёжка молчал. Я хотела спросить, всё ли у него наладилось с Наташей, как вдруг кто-то позвал меня по имени. Не отключаясь, я удивленно обернулась, пытаясь найти глазами зовущего, и в этот момент меня грубо схватили под локоть.
        - Эй, что вы делаете? - возмутилась, не прекращая прижимать телефон к уху. - Да отпусти же ты! Серёжка-а-а!.. - прохрипела севшим от ужаса голосом, стоило только увидеть, кто тащил меня к знакомому Джипу. Мимо прошли двое парней, безучастно скользнув по мне взглядом и так же, безучастно, перешли на другую сторону улицы, не обращая внимания на мои безуспешные потуги освободиться от захвата.
        - Лид, что случилось? Алло!.. - очнулся Тарановский, заорав в трубку. - Лида?!..
        Амбал выхватил телефон и со всей силы шандарахнул им об асфальт. Я принялась упираться ногами, препятствуя заталкиванию в салон, но меня бесцеремонно, со всей силы толкнули вовнутрь, болезненно заломив руки. Внедорожник мгновенно рванул с места.
        Глава 16
        Егор нервно посмотрел на часы, поднес сигарету к пересохшим губам. Курить не хотелось, но затянулся, заполнив легкие дымом. Легче от этого не стало. Просто курение хотя бы ненадолго помогало абстрагироваться от реальности. Спрятать за завесой дыма горький осадок.
        Стоило ли делать вид, что ничего не произошло? Да! Подсказывал разум, но сердце… предательское сердце считало иначе.
        Не новость о беременности подкосила основательно, а осознание, что мог и не узнать о ней. Восстанавливая в памяти запечатленный фрагмент, прикрыл глаза. Повело так, что пошатнулся. Не от спиртного. Нет. Ещё не успел к нему притронуться, а от неожиданно накатившей слабости.
        Его ли ребёнок? Как выдержать долбанных семь месяцев и не сойти с ума? Всеми фибрами души, всеми доводами склонялся к мысли, что да, его. Его и по-другому никак. Но… сомнение, с*ка, даже самое крошечное, буквально в сотую долю, продолжало упорно подтачивать, отравляя самое светлое в мире чувство. Продолжало крошить и без того поломанное доверие.
        От требовательного стука в дверь очнулся и только сейчас обратил внимание, как по запястью на стол капля за каплей стекала кровь. Перевел взгляд на лопнувший в руке стакан и несколько секунд рассматривал его осколки. Надо же, как накрыло. Даже не почувствовал.
        Стряхнув окровавленное стекло в мусорное ведро, пошел открывать дверь. Как закрылся изнутри, не помнил. Он вообще ничего не помнил: ни как приехал в офис, ни как посылал всех подряд, без разбору. Только застывшие перед глазами некие стоп-кадры не давали возможности обезуметь основательно. Они удерживали на плаву подсознание, не позволяя захлебнуться в противоречивых чувствах.
        - Егор, ты что творишь? - ворвался в кабинет Дударев, как только услышал характерный щелчок и изумленно присвистнул, поражаясь масштабам царившей вокруг разрухи. - Твою ж мать… - выругался, махнув перед лицом папкой с документами, прогоняя стоявший плотной стеной сигаретный дым. - Это что за херня?
        Студинский безразлично сдвинул плечами и достал с верхней полки аптечку. Вал заторможено проследил за его действиями, не понимая, в чем причина подобного состояния в рабочее время.
        - Да подожди ты! - швырнул документы на стол и, выхватив у Егора бинт, помог сначала наклеить на порезы лейкопластырь, а уже потом наложить повязку.
        - Спасибо, - Егор вернулся в кресло, положив перебинтованную ладонь на стол, и на несколько секунд прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. - Что там у тебя? - безучастно кивнул на документы.
        Дударев отодвинул стул и присел как можно ближе к другу, взволновано уставившись на поврежденную конечность.
        - Для начала - ты рассказываешь, что случилось, потом мы вместе решаем «это», а уже потом занимаемся «Углем».
        Егор хмыкнул, подвинув к себе папку.
        - Не бери в голову. Так, мелочи жизни.
        - Мелочи? - Вал ещё раз обвел глазами разгромленный кабинет. - Признаюсь, когда мне позвонила перепуганная Александровна и попросила срочно приехать, я и подумать не мог, что всё настолько серьёзно. Егор, может, пришло время поговорить?
        - О чем?
        - О тебе и… Лиде.
        Егор поднял тяжёлый взгляд, саркастически усмехнувшись. Не думал, что Вал настолько проницателен.
        - У меня и без Матвеевой проблем выше крыши.
        - Кому ты втираешь? Мы сколько лет дружим? Пятнадцать?
        - Ну и?
        - Что «ну и»? Меня не проведешь. Как только она вошла в твою жизнь, так и начались эти качели. По себе знаю - только баба способна довести до подобного состояния. Харе мучить и себя, и её. Или отпусти, или…
        - Или? - не заметил, как сжал руку. Свой личный Апокалипсис привычней пережить в одиночку. Не нуждался в психотерапии. Не сейчас, уж точно.
        - Или признайся, что любишь, - выдохнул Дударев, наконец, озвучив то, что уже давно понял. Вопрос, хватит ли смелости у Егора подтвердить сказанное. Это не легко. Не просто признаться в любви к предавшей тебя женщине.
        Егор молчал, понимая, что неравный бой с самим собой он уже давно проиграл. Когда? Да с самой первой встречи. Как увидел спящей в кресле, так и проиграл. Сколько не доказывал обратное, сколько бы не злился, а очевидное не скрыть. Ни Михеевой, в которою вцепился, как утопающий за соломинку, ни азартными играми, ни выпивкой - ничем не мог искоренить проклятое чувство. Для него это не Америка. К сожалению, нет. Для него это целая жизнь, которую придётся переосмыслить.
        Эти странные мысли захватили его в плен лишь на короткий миг, а словно вечность прошла.
        - Лида ждет ребёнка, - сказал вместо признания. И так всё ясно. Пора пылких речей и клятвенных обещаний осталась в далекой юности. Сейчас о чувствах говорят не слова, а поступки.
        Дударев удивленно поднял брови.
        - Это так проявилась твоя радость? - кивнул на проступившие на марле пятна крови.
        - Угу. Радость.
        - Хочешь сказать, что не рад?
        Егор застонал, не желая поддерживать разговор. Если он сейчас начнет вникать в подробности - не факт, что сможет сдержаться, а он только начал отходить.
        - Мда-а-а, - протянул удрученно Вал, - попал ты, старик, причем конкретно.
        Не стал выносить мозг и накалять обстановку ещё больше. Всего лишь хотел вызвать на откровенную беседу, помочь разобраться. Ладно, не время. Проехали. Главное, что он знает причину.
        - И что теперь? Ты ведь понимаешь, что скоро об этом узнают все. - Под «все» Валентин подразумевал далеко не друзей.
        Студинский вскинул голову. Как бы не сложилось, а рисковать Матвеевой не собирался. Тяжело вздохнул, понимая, что второго раунда не избежать. С Лидой стоило серьёзно поговорить и как можно скорее.
        - Кому звонишь? - Валентин открыл окно, впуская в кабинет свежий воздух, и повернулся лицом к Студинскому, с улыбкой наблюдая за его поспешными действиями.
        - Лиде. Черт… Просил ведь, - взбеленился, не получив ответа. В голове, будь она трижды проклята, самые ненавистные мысли, которые без спроса отравляли душу. Не-е-ет, не могла она потащиться к Тарановскому. Не дай бог…
        Заметив, как изменился в лице Егор, Валентин и себе забеспокоился.
        - Что случилось?
        - Подожди ты, не могу до Лиды дозвониться.
        Набрал Андриянова. Тоже глухо.
        - Какого хрена?!.. - психанул, заподозрив неладное. Сколько не возобновлял повтор, гудки шли, но так и оставались без ответа.
        Володя, владелец и по совместительству директор охранной фирмы тоже ничем не порадовал, а наоборот, внес ещё большую тревогу, сообщив, что Матвей не выходил на связь на протяжении трёх часов.
        - Вал, позвони Разумовскому из службы безопасности, - коротко бросил Егор, продолжая висеть на трубке, - поднимай всех наших.
        Это был самый настоящий п*зд*ц. Ещё утром и подумать не мог, что всё так сложится. Если бы только знал. Не отпустил бы от себя ни на минуту.
        Пока ждал Разумовского, нервно метался по кабинету, пытаясь разобраться с мыслями. Куда бежать, кому первому звонить, кого подымать на ноги.
        Через десять минут в кабинет постучал Семён и Егор ввел его в курс дела, попросив действовать как можно аккуратней, не привлекая лишнего внимания.
        Разумовский никак не отреагировал на царивший вокруг бардак, а только с завидным спокойствием слушал указания.
        - В первую очередь Моренко и Молокова, Сём, их проверь мне по всем фронтам. Потом уже Удовиченко.
        - Ты думаешь, это прокурор бесчинствует? - Вал старался не особо смотреть в глаза Егору. Не мог выдержать его острый, как бритва взгляд. - Неужели всё так хреново?
        Студинский сложил ладони лодочкой и прижал к губам, собираясь с мыслями. Они, мысли, сейчас отказывались действовать сообща. Ладно, Матвеева. Она могла учудить что-нибудь этакое, дабы насолить ему. Но Андриянов? Бывший военный. Спецназовец. Тут было от чего напрячься.
        - Я знаю, что Тимур сделает всё возможное, чтобы подвинуть меня, - произнес, подойдя к окну. - И ты как никто другой должен понимать, сына Молоков так просто не отдаст. Если за исчезновением Лиды стоит он - не страшно. Найдем рычаги. Если Тимур… - сделал паузу, холодно сверкнув глазами, - тогда придется завершить начатое.
        Всё… от былых сомнений и злости не осталось и следа. Этим эмоциям было не место среди тревоги и неизвестности.
        Вал выглянул в приемную и попросил у Яны, временно выполняющей обязанности секретаря, принести два кофе. Пока Егор задумчиво барабанил пальцами о подоконник, он поднял разбросанные папки и устало вернулся на место, ожидая дальнейших указаний.
        - Яна, меня ни для кого нет. Уяснила? - не поворачиваясь, дал указания Егор вошедшей девушке.
        - Да, Егор Андреевич. Вас нет и не будет.
        - Умница.
        Следующим этапом был созвон с Генкой.
        - Ген, ты мне нужен. Встретимся на нашем месте, как всегда… Да… Через десять минут буду.
        - Ты уверен в Берднике? - тихо спросил Валентин, сделав глоток кофе. - Потому что я ему не доверяю.
        Егор так и не притронулся к чашке. Обеспокоено прошелся руками по карманам брюк, проверяя, на месте ли ключи от машины.
        - Есть одна тема, на неё сделаю упор. А Генка поможет тем временем проверить по своим каналам Удовиченко.
        - Думаешь, Лиду используют с определенной целью? - Вал сложил на столе руки, сцепив между собой пальцы. Ясно, грядет жёсткий замес.
        - Уверен. Бердник предупреждал. Но я не думал, что всё произойдет так быстро. - Егор сжал в руке брелок с такой силой, что края бинта впились в кожу. У самого внутри всё натянуто до предела. Боялся, что когда рванет - может наворотить таких делов, что не только про пост мэра, а и о звании депутата придется позабыть. - Знаешь, о чем я жалею?.. - посмотрел на поврежденную руку и выдал жестко: - Что не убил Тимура ещё тогда, в 94-м.
        Валентин глубоко вздохнул, представляя, чем всё может закончиться, и содрогнулся, надеясь, чтобы до такого не дошло.

* * *
        Уже темнело, когда Егор выехал на проселочную дорогу за городом. Неподалеку от указателя на «ТехМаш» зловеще притаился Джип. Сам Бердник прогуливался вдоль дороги, оставив Лысого далеко позади.
        - Что с рукой? - первое, что спросил, заметив перебинтованную ладонь Студинского. - В нашем деле эмоциям не место, - произнес поучительно, наблюдая, как он отреагирует на подобное высказывание.
        Егор криво улыбнулся, бесконтрольно коснувшись поврежденной ладони. Что Генка мог знать о злости, ярости, гневе, безысходности? Может, человек только тогда начинает жить, когда прекращает держать себя под жестким самоконтролем?
        Сцепил руки. У самого внутри, словно бомба с часовым механизмом работала. В одном Генка прав: нужно удержаться от взрыва. Нужно за что-то держаться, чтобы не обезуметь окончательно. Получалось, что за бинт и держался. Как за напоминание о том, что в мире есть нечто намного важнее, нежели деньги и власть.
        - Думай, Егор, анализируй, кому перешел дорогу помимо Тимура. Потому что мои люди доложили - он не приделах. По крайней мере, все его шестерки при нем. За полторы недели ни одного подозрительного шага.
        Егор глубоко вздохнул.
        - Думаешь, у него мало сторонников? Тот же Моренко, Молоков. Всего лишь один звонок, Гена, и вся прокуратура у его ног. Это стопроцентно он. Только доказать не могу.
        С*ка. Потер лицо, расправил широкие плечи. Хуже всего то, что не мог поехать к нему. Не мог ничего предъявить. И устранить в открытую тоже не мог. Если за Егором Бердник, то за Удовиченко - Клим.
        - Меня знаешь, что настораживает? - Бердник достал сигареты, пальнул зажигалкой. - Что тебе до сих пор никто не позвонил. В курсе ведь, как зачастую бывает. А тут тишина. То ли у них какой-то скрытый мотив, то ли они и не позвонят… - после этих слов он многозначно посмотрел на побледневшего мужчину, не решаясь озвучить в голос самое худшее.
        Егор несколько раз сжал и разжал кулаки, не двигаясь несколько секунд, даже не дышал, кажется. Всё понял. Эти мысли гнал от себя, цепляясь за любую, даже самую маломальскую зацепку, лишь бы не думать о таком исходе. Потому что не время, рано ещё. Потому что нет ещё нужной информации. Да её вообще никакой нет.
        Черт. Минуты превратились в секунды. Как же ему хотелось услышать что-нибудь обнадеживающее. Его люди, люди Бердника, Дударева, Володи - все стояли на ушах. Рыщут по городу. Проверяют каждую мусорку, каждый подвал, заброшенный склад. Но бл*дь… это тоже самое, что искать иголку в стоге сена, нужную песчинку на дне огромного океана. Может, её и в городе уже нет, а он теряет драгоценное время на ненужные поиски в его пределах.
        К Берднику подошел Лысый и что-то шепнул на ухо. Тот кивнул ему и, повернувшись к Студинскому, сверкнул глазами.
        - А твою Матвееву ищем не только мы, менты тоже подключились. Некий Тарановский переполошил весь отдел, сформировав розыскные бригады.
        Егор невольно напрягся. Кто бы сомневался. Мимолетную догадку, неприятно полоснувшую сердце, загнал подальше. Сейчас не место ревности. Потом всё узнает.
        Он ждал новостей. С каждым часом то умирал, то рождался заново. То загорался надеждой от телефонного звонка, то проваливался в адскую пучину отчаяния. Поистине невероятными, нечеловеческими усилиями удерживался на плаву, сохраняя ясность разума.
        Очередной телефонный звонок заставил едва не подскочить на месте от нетерпения. Звонил Разумовский.
        - Да, Семён, слушаю. - На душе в который раз зашевелилась надежда.
        - Егор Андреевич, ваша версия относительно Моренко подтвердилась. За похищением Матвеевой стоит некий Чемерис. Ребята сейчас занимаются его поисками.
        - Егор, пускай подключат моих парней, - прислушиваясь к разговору, посоветовал Генка.
        - Сём, я сейчас сброшу номер одного человека, созвонись с ним. Он поможет вам с поисками, хорошо? Введешь его в курс дела на месте.
        Ну, вот и всё, потихоньку лёд начал трогаться. Скоро на его месте образуется огромная воронка.
        - Ты куда? - Бердник обеспокоено выбросил окурок, следуя за Егором к БМВ.
        - Пришло время воздать всем по заслугам, - скупо усмехнулся Студинский, садясь за руль. - Домой я, Гена, домой. За чудодейственной кассетой. Устал я от этого дерьма.
        - Егор, ты только смотри… рискуешь, короче. И тебя ведь накроет ударной волной.
        - А никто не говорит, что будет просто, - хотелось курить, но Егор сдержал сей порыв, спеша воплотить в жизнь задуманное. Теперь, когда он точно знал, кто стоит за похищением Лиды, у него словно второе дыхание открылось. - Давай, Гена, на связи, если что.
        Не волновало, чем всё могло закончиться лично для него. Впервые было похрен. Лишь бы с Лидой ничего не произошло. Кто знает, где она сейчас, в каком состоянии. От мысли, что с ней могли плохо обращаться, причинять боль - ехала крыша, а перед глазами стелился кровавый туман.
        Пока дергал за ниточки, сливая нужную информацию по проверенным каналам, и ждал соответствующей реакции - жутко устал. Как сел в машину в три часа дня, так и мотался по городу, как ненормальный, пытаясь быть везде и сразу.
        Упёршись затылком о подголовник, прикрыл глаза. Не собирался спать. Пальцы размеренно выбивали барабанную дробь, стуча об руль, глаза жгло невыносимо, будто кто-то песка насыпал. Тело - сплошной оголенный нерв. Казалось, не день прошел, а целый год. Сколько всего свалилось, сколько всего пришлось пропустить через себя. Мозг буквально закипал.
        … В огромной комнате, с выкрашенными в белый цвет стенами было прохладно.
        Егор оглянулся по сторонам, пытаясь понять, как он тут оказался. Ведь с минуту назад ещё смотрел в лобовое стекло, стараясь не упустить долгожданный телефонный звонок.
        По всему периметру, вразброс, стояли детские кроватки, и буквально из каждой доносился плач.
        Сам того не ожидая, Егор улыбнулся. «Рехнуться можно. Ну и ор». Осторожно, чтобы не испугать новорожденных своим присутствием, стал заглядывать в каждую кроватку, не понимая до конца, зачем это ему нужно. Кого искал, не понятно? Что он тут забыл? У него нет детей. Если только…
        Как вдруг сердце болезненно сжалось. Стало нечем дышать. В горле задрожал кадык. Именно тут, посреди этой комнаты неожиданно испытал всю никчемность своей жизни. Всю её бессмысленность.
        Теперь детский плач уже не казался таким оглушающим. Скорее наоборот, едва уловимым.
        К каждой кроватке, с торца крепился конвертик с данными малыша. Егор начал лихорадочно вчитываться в них, выискивая - с ума сойти можно - свою фамилию. Да! Именно свою. Счастливо рассмеялся, сообразив, что где-то должен быть его ребёнок.
        Ивановы, Петровы, Шевченко, Шагаловы, Петрунины… всё не то… где же его? Чем больше искал, тем больше терялся. Запутался. Ни одной различительной черты, кроме расцветки балдахина. У мальчиков - голубая, у девочек - розовая. Ну вот, опять, Петрунина. Он точно тут уже был. Какой дебил их раскидал? Неужели нельзя поставить подряд?
        Тяжело сконцентрироваться. А ещё тяжелее свыкнуться с нужной мыслью, впустить в сердце. С каждым новым заходом, с каждой новой попыткой всё больше думал о том, что не успокоится, пока не отыщет свою фамилию.
        А потом, ни с того ни с сего его бросило в холодный пот.
        Снова всё по кругу. Замкнутому, без конца и края. Снова одни и те же фамилии. Теперь точно знал, что отыщет, и почему-то был уверен, что это будет девочка.
        Не нужно ему памятников, церквей, богатства. Не нужно, чтобы его помнили все те люди, которым он пытался помочь. Достаточно, чтобы помнил всего один человек.
        В самом дальнем углу, мимо которого он не единожды проходил, притаилась ещё одна маленькая кроватка, не замеченная им раньше. С затаенным дыханием Егор подошел к ней и наклонившись, прочитал витиеватую надпись. «Матвеева Ева» - прошептал как можно тише, почувствовав, как защемило в груди… и тут же проснулся.
        Лихорадочные мысли, доселе ютившиеся в голове, вмиг отпустили. Сердце громыхало с такой силой, что до сих пор было трудно дышать. И вместе с этим, что-то легкое, по-весеннему тёплое опьяняло, согревало изнутри.
        Егор в шоке прошелся по лицу руками, прогоняя сонную дымку и с минуту сидел в образовавшейся темноте. Свыкался с мыслью. На душе - непередаваемое чувство. Не свойственное ему раньше. Ни разу не прожитое. Жаль, не успел разглядеть малышку как следует.
        Убрав от лица руки, проверил телефон. Двадцать минут прошло. Потянулся к зажигалке. Закурил, снова откинувшись на спинку кресла. Кончик сигареты в руке подрагивал. Дрожал так предательски. И странное возбуждение волной по телу. Бесконтрольно. Обнажая все чувства и мысли.
        Опустил стекло, впуская в салон прохладный воздух. Затянулся, отстраненно наблюдая за ночным городом, и тяжело вздохнул, разрываясь на части между мимолетным сном и жестокой действительностью.
        Глава 17
        На этот раз меня никто не бил по голове, зато нахлобучили чёрный вонючий пакет. Спасибо, хоть так. А то могли и задушить в нем.
        Пошевелив руками, болезненно застонала - тонкую кожу запястья за спиной неприятно сдавливали пластиковые зажимы. Сволочи.
        Как бы там ни было, я достаточно эмоционально переживала случившееся, глубокими глотками проглатывая спертый полиэтиленовый воздух и боролась с подступившей тошнотой. Почему нельзя просто завязать глаза? Что за варварские методы? Ещё и этот противный шорох в ушах. Никак не могла сосредоточиться на происходящем вокруг.
        Сначала внедорожник мчался по городу, о чем свидетельствовали частые остановки на светофоре и плавное движение по гладкого асфальту. Когда же начало подкидывать на ухабах, стало ясно: меня везут за пределы города, причем на огромной скорости.
        Стало страшно… страшно, что опять везли в безлюдное место. Что всё могло повториться. «За что?» Этот вопрос потерялся среди многих других. Зачем? Почему? Уповала на Серёжку. Что понял об опасности. Эгоистично ждала помощи и надеялась на его рассудительность и трезвый ум. А ещё… что даст знать Егору.
        Продемонстрировав несколько резких поворотов, Джип остановился.
        Меня всё так же, без особых церемоний, выволокли из салона и потащили в неизвестном направлении.
        Лестница вверх. Спуск вниз. Долгий переход. Потом повторение пройденного. Снова подъем и спуск... и, наконец, долгожданный привал в подвальном помещении, в которое меня грубо затолкали, после чего оставили в гордом одиночестве.
        Пакет с меня великодушно сбросили, а вот руки так и остались в плену жесткой стяжки. Я опасливо крутанулась вокруг оси, в попытке разглядеть комнату и растерялась от представившейся картины. Сначала думала, что приведут, по законам жанра, в заброшенное помещение, грязный подвал или что-то схожее с ним, но я ошиблась. Помещение могло похвастаться окном, правда, расположенным практически под потолком и таким узким, что едва голова пролезет; двумя стульями в самом центре, приятной, отнюдь не мрачноватой расцветкой стен. Ещё здесь были две профессиональные видеокамеры, установленные на треногах в противоположных друг от друга углах, письменный стол и удобное, мягкое кресло.
        Выглядело… не так уж и страшно. Постепенно, волна облегчения прошлась по телу. Пускай и насильно привезли, но, может, всё обойдется простым общением без применения насилия? Хотя не понимала, в чем на этот раз провинилась и кому могла понадобиться кроме Удовиченко?
        От неудобного, долгого пребывания за спиной запястья ныли, заставляя постоянно шевелить ими, что вызывало ещё больший дискомфорт. Шаг за шагом начала изучать комнату. В надежде чего? Запасного выхода? Ага.
        Медленно перемещаясь вдоль стен, напряжено прислушивалась к доносившимся из-за стены непонятным звукам, пытаясь определить, что могло их издавать. Наверное, огромный механизм или машина, в натяжку работающая без остановки. Где-то я уже что-то подобное слышала.
        Скользнув безучастно взглядом по полу, громко вскрикнула, распознав в бурых, засохших посреди комнаты пятнах кровь. От увиденного всё застыло внутри, а мимолетное чувство облегчения как рукой сняло. Сердце сжалось от плохого предчувствия. Всё тело окатило волной ледяного отчаяния. Снова одни и те же вопросы: кому, зачем? Удовиченко? Ведь это его водитель затащил меня в машину. Это он был с утра возле дома. Какие бы скрытые мотивы он не преследовал - было от чего затрястись.
        Не знаю, сколько прошло времени, но за окном сгустились сумерки. Обо мне или позабыли или специально оттягивали время, играя на нервах. И скажу честно, у них это прекрасно получалось. Неизвестность не то, что убивала морально, она заставляла вздрагивать от любого шороха, скрипа с замиранием ожидая вердикта.
        Я уже не чувствовала рук, хотелось пить, живот неприятно ныл, требуя принять горизонтальное положение и расслабиться. А мозг… он отказывался верить в происходящее, цепляясь за самые бредовые объяснения.
        За прошедшее время я изучила каждую щель, каждое пятнышко и даже умудрилась вздремнуть. Сердце сжималось от мысли об отце. Фантазии не стоило особо напрягаться, представляя, как он огорчится, не застав меня дома.
        Скрипнул дверной замок, в проеме показалась знакомая фигура Тимуровской шавки. Он постоял с минуту, пристально рассматривая меня, а потом отошел в сторону, пропуская новое действующее лицо. Хотя… как сказать, новое. Придерживая под мышкой объемную папку, в помещение вошел Моренко Игорь Александрович. За ним следом засеменил худощавый мужик. Не обращая на меня внимания, он подошел поочередно к каждой из камер, понажимал там что-то, а потом отошел в сторонку, сцепив за спиной руки.
        - Приветствую, вас, Лидия Ивановна в своей скромной обители, - начал Моренко, грузно опустившись в кожаное кресло. - Прошу, в ногах правды нет, присаживайтесь.
        Я обалдело присела на стул, уставившись в отекшее лицо и судорожно сглотнула. Неожиданно.
        - Помню, наше с вами знакомство произошло не весьма лицеприятно. Сейчас мы это исправим, потерпите немного. Заранее прошу прощения за столь радикальные методы современной доставки, - ухмыльнулся, плотоядно сверкнув глазами, и принялся рассматривать меня, - но вы бы вряд ли приехали ко мне добровольно.
        Снова послышался звук открываемой двери, впустившей ещё одного знакомого, при появлении которого неприятно засосало под ложечкой. Юхимов. Не удивлюсь, если следующим войдет Молоков, а потом и Удовиченко. Что за сходка такая?
        - Надумали учинить допрос? - догадалась, презрительно улыбнувшись. - Не имеете права, - едко выдала и с презрением посмотрела на Валерку.
        - О-о-о, ты не в том положении, чтобы умничать, - он скрестил на груди руки, заинтересованно уставившись на мою грудь. - Слышал, Студинского можно поздравить. Интересно, поверил? Я до сих пор готов принять тебя с распростертыми объятиями, только… извини… придется сделать аборт.
        У меня язык прилип к нёбу от ужаса, когда сказанное дошло до парализованного страхом мозга, а по позвоночнику заструился холодный пот. Сволочь. Мало ему Егор всыпал. Только сейчас это поняла. Таких не бить надо, а в асфальт закатывать.
        - Итак, Лидия Ивановна, - прервал наше «милое» общение Моренко, закончив созерцать меня, - сейчас я кратко введу вас в курс дела, после чего у вас будет минута на размышление.
        - После которой?.. - во рту пересохло от самого худшего.
        - После которой станет ясно: выйдете ли вы отсюда целой и невредимой или… ваш добродушный отец никогда не узнает, куда запропастилась его милая дочурка.
        Он сложил руки на столе, поджал губы. Я, конечно, начинала догадываться, чего от меня захотят в итоге, но блин, я не настолько осведомленна в свете последних событий. Покосилась на долговязого, направившего на меня камеру. Снимает. Железные доказательства, с которыми не поспоришь.
        - Что вы хотите? - просипела, еле ворочая языком.
        Моренко хитро улыбнулся, не прекращая прожигать во мне дыры:
        - Всего лишь правду, Лидия Ивановна. Всего лишь её. Вы расскажите нам о махинациях Студинского. О его связях с налоговой. Сколько. Кому. Когда. Смею повторить - это в ваших интересах, если не хотите стать соучастницей.
        - Что? Какой соучастницей? Вы… да я всего лишь секретарь!
        - Которой стали совсем недавно. Я знаю, что вы в курсе о многих сделках Студинского и можете подтвердить его дружбу с криминальными авторитетами.
        От страха заложило уши. Это самое настоящее предательство. Егора, Дударева, Бердника.
        Обманчивая комната, обманчивые, доброжелательные лица. Это в сто крат хуже избиения.
        - Смею заверить, что я тут с официальным визитом, - добавил Моренко расправил грузное тело, сощурив глаза.
        Я не слышала о чем он спрашивал, скорее догадалась по губам. В ушах продолжало звенеть от зашкалившего пульса. Нервно сглотнула, наблюдая за противными, ухмыляющимися рожами. Твари.
        - Я ничего не знаю, можете спросить у Удовиченко.
        Юхимов гадко рассмеялся, направляясь ко мне. Заметив это, вскочила на ноги, заметавшись по комнате, которая неожиданно уменьшилась. Одна камера, вторая. Стена. Оператор. Моренко. Забившись в свободный угол, яростно вскинула подбородок.
        - А ты думаешь, кто организовал всё это? - он обвел рукой помещение и грубо схватив меня за локоть, вернул на место. Я вскрикнула от боли - пластиковая полоска от натяжения врезалась в кожу.
        - Советую подумать, если планируешь увидеть рождение ребёнка, - произнес, нарочно зацепив ладонью мою грудь. От этого прикосновения я дернулась, сбрасывая обнаглевшую руку.
        - Я… ничего… не… знаю, - злостно отчеканила каждое слово.
        - Хм… не верный ответ, - лениво протянул Игорь Александрович, развалившись в кресле, и потянулся к внутреннему карману пиджака.
        С затаенной тревогой я следила за его неспешными движениями, чувствуя, как Юхимов принялся изучать мою спину, скользя по ней ладонью. Снова вскочила и снова меня насильно усадили на стул, надавив на плечи.
        - Приведите Андриянова, - отдал короткий приказ прокурор и довольно улыбнулся, вернув телефон в нагрудный карман.
        - Ещё один? А не многовато ли на одну девушку? - выплюнула едко, содрогаясь от омерзения: ладонь Юхимова опустилась на поясницу и, приподняв джинсовку, нырнула под футболку. - Руки убрал! Вы все продажные сволочи. Если я что-то и скажу, то только о ваших грязных делах.
        Он рассмеялся, упиваясь моим страхом. Знаю, его забавляла такая реакция, но ничего не могла с собой поделать.
        Но когда спустя несколько минут распахнулась дверь, пропуская двух громил, волочивших под мышки окровавленного мужчину, показная бравада моментально испарилась. Я шокировано уставилась на брошенного к ногам незнакомца, прикусив до крови губу.
        - Что, впервые видим? - удовлетворенно констатировал Моренко, подпер рукой подбородок. - А это, Лидия Ивановна, ваш так называемый сторожевой пес. Хорош, зараза, троих моих орлов завалил, пока его скрутили. Что ж ты, Матвей, по-хорошему не понимаешь? Глядишь, и проблем бы не знал.
        - Пошел на*** - прохрипел Андриянов, пытаясь подняться. Юхимов ударил его ногой в спину, после чего мужчина завалился на бок, стряхивая головой, словно проясняя зрение.
        - Ай-яй-яй, разве можно так с многоуважаемым человеком? - он присел над ним, насмешливо наблюдая за его потугами принять вертикальное положение. Кажется, у него была нарушена координация, так как он то хватался руками за пустоту, то со стоном сжимал виски. - Хорош укол? - продолжал докапываться Валерка. - Можешь не отвечать, и так видно.
        - Итак, Лидочка, - вспомнил обо мне Моренко, - жизнь этого человека в ваших руках.
        Я встретилась с безучастным измученным взглядом, отказываясь верить в происходящее.
        - Ни в коем случае не ведись, - почти беззвучно прошептал Андриянов, пытаясь сфокусировать на мне рассеянное внимание. - Нас уже ищут.
        - Да, да, ищут, - язвительно вклинился Юхимов, брезгливо похлопав его по плечу… и вдруг произошло то, чего я меньше всего ожидала - один из бритоголовых качков следуя короткому кивку прокурора, выхватил из-за пояса пистолет и неожиданно выстрелил Андриянову чуть выше коленной чашечки, сорвав с моих губ душераздирающий крик.
        Не хочу это видеть. Не хочу это слышать. Зажав уши руками, рухнула перед Матвеем на колени, заливаясь слезами. Он громко застонал и, схватившись за рану, согнулся пополам. Этого не может быть. Не может…
        - Ну, Лидия Ивановна, вы готовы к сотрудничеству? - уточнил Моренко с издевкой. - Если нет, то… честно, мне его жаль.
        - Лида, даже не вздумай. Слышишь?! Молчи. Егор Андреевич…
        - Заткнись, с*ка, - обезумел Юхимов, с размаху ударив Матвея. - Студинский за всё заплатит. И ты, - ткнул в меня пальцем, заставив потерять равновесие, упав щекой в пол, - тоже поплатишься за свою высокомерность. Давай, зови на помощь, где твой любимый? Пускай придет и начистит еб*льн*к. Вот, возьми, - принялся совать в лицо сотовый, насмехаясь в открытую. Понятно, что никто мне его не собирался давать. Это так, ради прикола.
        - Валера, успокойся, - Моренко поднялся с кресла, недовольно сверившись с наручными часами, и направился к двери, кивнув всем присутствующим следовать за ним. - Пускай подумает, осмыслит услышанное. Позже продолжим.
        Не помню, как мы остались одни. За завесой слёз ничего не было видно. Знаю, что пришла в себя от спокойного, уверенного голоса, требовавшего повернуться к нему спиной. Шмыгнула носом, выполняя требование, и в ту же секунду почувствовала, как злополучный фиксатор покинул запястья.
        - Спасибо, - вытерла рукавом слёзы, повернувшись к Матвею лицом.
        - Можешь дать свой ремень?
        Послушно сняла кожаный ремешок и с бешено стучащим сердцем протянула Андриянову. Он стянул его на бедре, приостанавливая кровотечение и волоча ногу, отполз к стене, прижавшись к ней затылком.
        - Ты главное держись. Они будут морально прессовать, заставляя слить Студинского. Ни в коем случае, слышишь? Нас обязательно найдут… - сглотнул, прикрыв ненадолго глаза, а когда открыл их, я удивилась, сколько в них сосредоточенно упорства, непокорности и жажды противостоять всему миру. - Прости, что не уберег. Знали, твари, как обезоружить. Моя ошибка…
        Я всхлипнула, осознав, наконец, что этот человек из-за меня в таком положении.
        - Ну-у-у, не плачь. Лида, ты меня слышишь?
        Кивнула, давая понять, что слышу, но всё естество противилось подобному насилию. Сняла джинсовую ветровку и смастерила на его ноге что-то наподобие повязки. Сколько ему лет? Тридцать пять? Сорок? Светло-русые волосы, темно-карие глаза. Осунувшееся лицо. Пока я тут мучилась ожиданием, его избивали просто так, ради удовольствия. Я не хочу, чтобы из-за меня кого-то калечили или изводили.
        - Я не смогу, - прошептала, боясь нарушить тишину. Как он может просить о таком?
        - Сможешь… сможешь. - Матвей резко подался вперёд, лицо приобрело решительные черты. - Это сс*чившиеся подонки, почувствовавшие п*зд*ц. Если Студинский придет к власти в этом городе - им всем конец. Поэтому и дергаются, пытаясь предотвратить неизбежное. Ты - лакомый кусочек, оружие в их руках, и… уязвимое место, его слабость. Чтобы они не говорили, как бы не угрожали - тяни время. Хорошо?
        И снова накатила волна дикого отчаянья. Такого не испытывала даже когда очнулась в лесу, в кольце незнакомых мужиков, во главе с Тимуром. Тогда я знала, это конец. Расплата за предательство. Тогда тревожилась лишь о брате. Сейчас… всё намного хуже. Слишком большая ответственность. Слишком…
        Мне трудно понять, как жажда власти может довести до подобного. Если в нашем городе творится такой беспредел, то что тогда говорить о столице? С чего всё начинается? С зависти? Жадности?
        Лицо Матвея постепенно окрасилось в бледные тона. Под глазами залегли темные круги. Ему стало хуже. Я монотонно раскачивалась, обняв себя за плечи, и заторможено наблюдала за тем, как джинсовая ткань медленно наполнялась кровью.
        - Матвее-е-ей, - позвала тихо мужчину. Стало страшно. Он долгое время не открывал глаза. - Матвей…
        А что если вдруг он?.. Мамочки-и-и, я же не вынесу, если он умрет на моих глазах. Он просил молчать, не реагировать на происходящее, но как? Как?!.. Я чувствовала, что начинаю терять себя. Терять способность здраво мыслить. Если Егор не подоспеет - не знаю, смогу ли противостоять подобной жестокости. От отчаянья опускались руки, хотелось рвать на себе волосы.
        - Матвей, - осторожно прикоснулась к плечу и тут же вскрикнула, оказавшись в плену цепкого захвата. Андриянов тяжело дышал, сжимая мою руку, и пытливо всматривался в глаза, возвращаясь в реальность.
        - Лида? - облегченно выдохнул, облизав пересохшие губы. - Я что, отключился?
        - Наверное. Я звала, вы не отвечали. Как вы себя чувствуете?
        - Хорошо. Я бывалый вояка и не такое проходил. Ранение пустяковое, но если наши не подоспеют…
        Договорить ему не дал звук проворачиваемого ключа. Я вмиг напряглась, обхватив колени руками. В помещение вошел Юхимов в компании двух наемников. Моренко не было. Но обрадоваться не получилось: его лицо было настолько перекошенным от злости, что Андриянов не удержался и презрительно хмыкнул, за что получил рукояткой пистолета в висок.
        Я вскрикнула, вжавшись в стену, как только пистолет оказался направленным в мою сторону.
        - Что, страшно? - Юхимов с упоением изучал мои дрожащие губы. - Правильно, бойся. А знаешь почему? Потому что я не боюсь Студинского. Я не Моренко. Мне похрен. Ясно? Захочу, трахну тебя прямо здесь, засунув пистолет в глотку. Захочу - тоже прострелю ногу. Мне терять нечего.
        И резко схватил меня за подбородок, заставляя приподнять лицо. Я противилась, не желая смотреть в обезумевшие, налитые кровью глаза. Вырывалась, наплевав на жесткие пальцы, но он с силой сдавливал щеки, вынуждая смотреть прямо, присекая на корню любую попытку.
        Посмеиваясь, он медленно провел пистолетом по моей шее, очертил ключицу и нырнул в вырез футболки. Я дернулась, желая отстраниться, однако зверский оскал пригвоздил меня к полу, наполняя вены жутким ужасом. Что может быть хуже изнасилования? Только смерть.
        - Снимай! - приказал он, поддев дулом трикотажную ткань футболки. - Полностью раздевайся! Живо! - закричал, рванув меня за волосы, вынуждая подняться. - Все предатели. Все!!! Стоило почувствовать стальную хватку на яйцах - сразу обос**сь. А мне по*** я не уйду, пока не получу желаемое.
        Как не старалась, не получалось поверить в происходящее. Подсознание подсказывало, молило, не провоцировать, действовать осторожно. Если Моренко подался в бега, значит Егор где-то рядом, близко. Главное сдержаться и не плюнуть в ненавистную рожу.
        Медленно стянула футболку, не отрывая глаз с направленного оружия, и так же медленно расстегнула молнию на джинсах, замечая боковым зрением, как дрогнула рука пришедшего в сознание Матвея.
        Юхимов прикусил губу, закатив от удовольствия глаза.
        - Красивая. Жаль, подпорченная, но красива-а-ая, с*ка… Давай, не спеши, - улыбнулся нервно, поддев бретель бюстгальтера дулом. - Слушайся меня и… - прервался, прислушиваясь к доносившимся с приоткрытого окна звукам.
        Я не успела ничего сообразить, как послышался звук битого стекла, и что-то звонко ударилось о противоположную стену. Потом хлопок. Взрыв.
        Невольно подкосились ноги, и в следующую секунду помещение наполнилось едким дымом. Под окном суматоха. Крики. Неразборчивые команды. Юхимов матерился, зажимая слезившиеся веки, пробираясь к выходу. Я прикрыла лицо скомканной футболкой и, содрогаясь от выстрелов, на ощупь подползла к Матвею.
        В считанные секунды вокруг нас замельтешили мужчины в чёрной униформе и защитных масках. В их громких голосах слышались четкие команды задержания виновников похищения и зачистки всей территории.
        Я жалась к Андриянову до тех пор, пока меня не взяли меня на руки, крепко прижав к груди. Даже не открывая глаз, я узнала Егора. А когда он заговорил, отдавая указания немедленно отвезти Матвея в больницу, я со всей силы, на которую только была способна, обняла его за шею и расплакалась навзрыд.
        Плакала за весь страх и пережитый ужас. За невозможность признаться в любви. Плакала от моральной, каждодневной усталости и надоевшей горечи. А он утешал, уткнувшись носом в мой висок и нашептывая слова успокоения. Если бы он только знал, как я нуждаюсь в нем.
        Матвей сказал, я уязвимое место Егора. Его слабость. Так вот пускай знает, что он тоже моя слабость. Моя слабость и сила одновременно.
        Глава 18
        ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ.
        - Лид, а Даня с папой когда приедут? - тёть Люда просунула голову между шторок, привлекая к своему наряду мое внимание и застыла в ожидании, пока я зайду в примерочную. Как же они похожи с мамой. Только у мамы были длинные волосы, а тётя, сколько её помню, предпочитала боб-каре.
        Костюм, который она выбрала на бракосочетание дочери, как нельзя кстати подчеркивал стройность её фигуры и отлично гармонировал с цветом глаз. Нежные кремовые оттенки придавали облику легкость, свежесть и молодили лет так на десять.
        Я подняла большой палец вверх, одобряя выбор.
        - Обещали, что к церемонии должны успеть.
        - Блин, даже стыдно, как-то. Муж сестры с племянником приезжают, а у нас негде приютить, - запричитала тётя, снимая брючный костюм.
        - Ну, что вы, какие обиды?! Переночуют в гостинице, делов-то. Главное, что мы все в полном составе отпляшем на Танюшкиной свадьбе.
        - Это да-а-а, - протянула она, поманив к себе продавца-консультанта, одобряя покупку, - Освобождение Дани - самый лучший подарок. Двойное событие, если можно так сказать. Как я рада, словами не передать. Наконец справедливость восторжествовала. Я всегда верила, что он невиновен. Люди говорят, в мире нет справедливости. Вот же она, самая настоящая. Разве его освобождение - не доказательство её существования?
        Я только кивала головой, соглашаясь с подобными рассуждениями, и внутренне содрогалась от нахлынувших воспоминаний. Да, справедливость есть, только добиться её ох как не просто. Иногда можно поплатиться самым дорогим, что только есть в жизни.
        - Ты себе ничего не присмотрела?
        Я заверила, что у меня есть что надеть и, забрав пакеты с покупками, поспешила на свежий воздух.
        Домой к тётке возвращались полностью обессиленными. Я сидела на заднем сиденье такси и думала о том, как быстро летит время. Как неуловим его бег. Ещё недавно бросалась из крайности в крайность, пытаясь добиться освобождения брата, а сейчас вспоминаю об этом промежутке как о чем-то невероятно далеком. Словно это было в другой реальности. Всё осталось в ней, кроме зародившейся во мне жизни. Она и была тем связующим, тем мостом, соединяющим два города, две души, два мира.
        Егор…
        От одной только мысли о нем сжималось сердце. Иногда, всматриваясь в прохожих, я представляла, что среди них может быть он. Вот, например, мужчина, застывший на светофоре в ожидании зелёного цвета - он вполне мог быть Студинским со спины. Он тоже высокого роста, коротко стрижен, одет в драповое пальто и выдыхал сигаретный дым, поглядывая в небо. Но это не он. Мой Егор нордической внешности. Далекий, холодный. Изредка задумчивый. Сдержанный. Он может задорно смеяться, шутить, быть самим очарованием… только когда никто не видит.
        Обреченно вздохнула: в гостях, конечно, хорошо, но дома в разы лучше. И дело не только в том, что родные стены лечат. А в самом Студинском. Меня постоянно тянуло к нему. Хотелось быть рядом, иметь возможность слышать его, прикасаться к нему. Но он запретил приезжать. Сам собственноручно отправил к тетке в окружении двух надзирателей, замаскировано следовавших за мной по пятам. Хорошо, что родные ничего не замечали, а то пришлось бы о многом рассказать.
        Таня встретила нас у порога, в нетерпении заломив руки. Она жила с родителями в небольшой двушке. В тесноте, как говорится, да не в обиде. С Олегом, женихом, я виделась всего несколько раз и то, вскользь. Он постоянно пропадал на строительной фирме, которой руководил после смерти отца. «Зять у нас не бедный, - любила повторять тётя. - Нужно соответствовать его статусу». Ну да. Куда ж без этого. Как будто ему есть дело до их нарядов и положения. Так и подпирало сказать, что не в соответствии счастье, но благоразумно помалкивала.
        - Что случилось? - тёть Люда заметила состояние дочери, обеспокоено прошла в глубь квартиры, бросив на диван пакеты.
        - Вика вывихнула ногу.
        - Кошмар! И что теперь?
        - Я тут подумала… - замялась сестрёнка, умоляюще сложив руки, - в общем, Лида, на тебя вся надежда.
        Я недоуменно перевела взгляд с тётки на кузину и замахала руками:
        - Нет, нет, даже не проси. Это такая ответственность.
        - Да какая ответственность, Лида? Я тебя умоляю…
        Ага, знаю я. Мало того, что нужно везде таскаться за молодожёнами, лыбиться всем подряд, так ещё участвовать практически во всех дебильных конкурсах.
        - Нет!
        - Лид, ты чего? У тебя что, сестра каждый день замуж выходит? Или я прошу что-то непосильное? Обещаю, никто тебя и пальцем не тронет. Зуб даю, - упрашивала слезливо, доверчиво заглядывая в глаза. - Ну так получилось. Разве я планировала такое? Соглашайся. И свидетель у нас красавец. Знаю, видела вчера. У Олега с ним бизнес строительный. Вот увидишь, ещё спасибо мне скажешь.
        О-о-ой, как же я не люблю такие моменты. Вот задницей чувствую, что не будет всё так просто. Просто - это когда пришел в ресторан, подарил подарок, сел на свое место и спокойно насладился торжеством. Ладно, ещё потанцевал. Ну не в том я настроении и положении, чтобы светиться радостью от предстоящего события.
        - Хорошо, - вздохнула и тут же оказалась в крепких объятиях. - Только, Тань, без фанатизма, ага? «Горько свидетелям» и прочей ерунды.
        - Боже, Лида, ты из какого века? На свадьбе будут деловые партнеры Олега, люди серьёзные и уважаемые. Никакого перекатывания яиц, стриптиза и бега со свидетельницей на руках. Обещаю.
        Ну-ну, хотелось бы в это верить.
        - Девочки, кофе будете? - Люда краем уха слушала наш диалог, не встревая. Когда с расфасовкой покупок было покончено, она переоделась в домашние вещи и принялась за приготовление ужина. Олег предупредил, что заскочит вечером на полчасика.
        - Нет, спасибо. Я сейчас переоденусь и помогу вам.
        Тётя начала отмахиваться, мол, не нуждается в помощи, но я не могла просто сидеть сложа руки. И так чувствовала себя неудобно.
        Стоило занять себя чем-то, отвлечься на что-то, лишь бы не думать о Студинском.
        Не получалось.
        Даже когда чистила картошку, резала лук, задумчиво смотрела в окно, помешивала сахар в чашке или стояла под зонтом, прислушиваясь к шуму дождя - всё равно мыслями была с ним. Ночью, днем, утром, вечером. Постоянно. Тоска по холодным голубым глазам не проходила, а, наоборот, с каждым днем усиливалась. Старалась спрятать её, никому не показывать, а она нет-нет, да и проявлялась, находила выход, лишая возможности дышать.
        Хорошо, что Таня часто оставалась у Олега и у меня была возможность коротать бессонные ночи в одиночку, не оголяя ни перед кем наболевшее в душе. Слегка округлившийся живот прятала под свободными свитерами и такими же туниками. Правда, с нарядом на свадьбу пришлось повозиться. Вместо облегающего фасона, купила легкое, струящееся платье, акцентировав внимание на пока ещё тонкой талии и груди.
        Грудь - это вообще отдельная тема. Мало того, что увеличилась в разы, так ещё болела, налившись неприятной тяжестью. Спасибо, хоть тошнота перестала донимать, а то тётя точно бы заподозрила неладное. Она и так чересчур внимательно рассматривала меня, когда предоставлялся случай. Её пристальное внимание заставляло контролировать каждый вздох, каждое слово, что доставляло огромный внутренний дискомфорт и неудобство, не позволяя спокойно общаться, как раньше.
        …Закончив возиться на кухне, вернулась в комнату сестры. Таня поехала к мастеру по маникюру, заодно прихватив и маму. Вздохнула с облегчением. Наконец появилась возможность остаться наедине с самой собой.
        В который раз вспомнила похищение и то, что последовало после. Тогда была в таком ужасе, что без пререканий, с ходу согласилась уехать. Была готова на всё. Да и сейчас готова, только не существовать вдали. Не вянуть в неведении.
        С Илоной постоянно на связи. От неё в курсе всех новостей. Папу старалась не тревожить по пустякам. После разговора с ним всё изменилось. Стало намного легче. Проще. Теперь я не была наедине со своими чувствами и постоянно ощущала его поддержку. Первые два дня после похищения были самыми сложными. Я решила не таиться и немного рассказать о своем положении.
        Сказать, что папа был поражон - ничего не сказать. Хотя он знал всего лишь четвёртую часть. Я открыто поделилась с ним новостью о беременности. Благо, надо мной не учиняли допрос с пристрастием. Он сразу сложил дважды два и сделал выводы. Куда сложнее было объясниться на счёт поездки к маминой сестре. Да, свадьба. Ну и что? Она ведь не скоро. Зачем ехать на целых два месяца, а то и больше?
        Помощь пришла неожиданно от самой тёти. Узнав, что я в отпуске (в который меня безоговорочно отправил Егор) она сама настояла на приезде и значительно облегчила дальнейшее мое существование. Вот только и выборы уже прошли, и Егор стал мэром, а меня так и продолжали держать под охранной, ни разу не позвонив и не узнав, как я.
        От этого болело сердце, становилось горько. Ведь в ту ночь, когда держал на руках, что-то изменилось в нем. Я чувствовала. И страх его чувствовала. И тревогу. То, как он сжал мое лицо, как прижимал к себе, забывая дышать - сказало о многом.
        Егор не просил, а требовал послушаться его, уехать, пока не решится вопрос с выборами. Пока не станет ясно кто кого. И пока этот момент не наступил, мне лучше быть подальше. Если бы знала, что будет так тяжело, фиг бы согласилась.
        Вот это подвешенное состояние изматывало больше всего. Не давало окончательно принять ситуацию и решить, как быть дальше. Егор не отпускал, но и сам не приближался. Следил за каждым шагом - но ни разу не позвонил. Ревновал к каждому столбу, но сам, я уверенна, продолжал куражиться с Вероникой. Взял под контроль Кузьменко, требуя отчёта по всем анализам, но ни разу не поинтересовался самолично у меня. Всё это злило невероятно.
        Даже на освобождение Дани запретил приезжать. Так и передал охраной, чтобы и не мечтала. Вот как так можно, а? Я сколько натерпелась ради этого, сколько всего пережила - а он ни в какую. Понимаю, что опасно. Мне ли не понимать после пережитого. Но я не собираюсь сидеть тут вечно и поддерживать связь с родными через телефон. Пускай даже не надеется.
        Вечером, как и обещал, к семейству Осиповых заглянул Олег. К тому времени с работы подоспел дядя Вася, и все дружно расселись за стол.
        Не скажу, что мне не понравился Олег. Наоборот. Он симпатичен, приветлив, любит пошутить в тему. Принципиален. Трудолюбив. Не смотря на дорогущие часы и костюм от Armani ведет себя обыкновенно. Приземисто. Без всякой там напыщенности и высокомерия. Ему нет разницы до твоего статуса и размера кошелька. Приверженец здорового образа жизни. Не курит. Не пьет. Активно занимается спортом.
        За столом, как всегда главной темой была предстоящая свадьба. Тётя Люда переживала, что что-то может пойти не так. Дядя Вася успокаивал её, заявляя, что всё будет хорошо. Таня не сводила влюбленных глаз с будущего мужа, а будущий муж вторил ей. Я, как всегда, уныло пялилась в тарелку и мечтала поскорее сбежать на кухню мыть посуду.
        - Ой, Олег, у нас произошли небольшие изменения, - вспомнила сестра, немного опечалившись состоянием подруги. - Вика вывихнула ногу, представляешь? Вместо неё будет Лида.
        Он заинтересовано посмотрел на меня и одобрительно улыбнулся, отчего на щеках заиграли ямочки.
        - Так это же здорово!
        - Я знала, что тебе не нравится Вика, но не настолько же, - обиделась Таня, надув губы.
        Олег рассмеялся, обняв её за плечи одной рукой.
        - Да я не в том смысле, Танюш. Здорово, что Лида будет вместо неё. А так-то да, Вику жаль, конечно. Передавай от меня пожелания скорейшего выздоровления.
        - Сам и передашь. Думаешь, она не придет на свадьбу?
        - Признаюсь, была такая мысль.
        - Дурак!
        - Злюка.
        Все рассмеялись. Милые бранятся - только тешатся. Что тут ещё скажешь.

* * *
        Вот и наступил день свадьбы.
        В ванную нужно было занимать очередь чуть ли не с самого утра. Ближе к девяти часам дядя Вася потерял терпение, заявив, что пойдет в душ к соседке, если его не пустят побриться в течение десяти минут.
        - Вась, потерпи ещё немножко. Мы поедем в салон красоты и ты можешь потом бриться сколько душе угодно. Хорошо?
        - Ничё так. Слышала, Лид? Они, значит, по салонам там всяким будут разъезжать, а мне - «корячься милый над раковиной». Да?
        - Васенька, ну что ты за человек такой, бу-бу и бу-бу. С самого утра. Голова уже от тебя болит.
        - Конечно «бу-бу», Люда. А как иначе? Полный дом баб и рубашку некому погладить…
        И так ещё целый час. Благо, я решила пойти с распущенными волосами без всяких там замороченных причесок. Как заявил всё тот же дядя Вася, такие волосы как у меня грех прятать. Так что преспокойно прошла в зал и погладила злополучную рубашку, за что заработала пламенный поцелуй в щеку.
        Когда ванная всё же освободилась, дядя Вася благосклонно пропустил меня вперёд, попросив взамен помочь с галстуком. Да без проблем.
        К визажисту я не поехала, как меня не упрашивали. Не потому, что не хотела, а потому, что было совестно оставлять Василия одного. Решили, что Таня с Людой после салона сразу поедут в ЗАГС, а нам предстояло встретить отца с братом на вокзале, прикупить цветов и уже общим составом подтянуться к Дворцу Бракосочетания.
        Чтобы не доводить бедного мужчину до инфаркта, постаралась как можно быстрее принять душ и накраситься в спальне. Странно, но помимо свадебной горячки, которая задела и меня невольно, было ещё какое-то непонятное ощущение. Волнительное что-то. Необъяснимое. Засело в груди с самого утра, да так и осталось, ожидая своего времени. От этого ворох мурашек рассыпался по телу, заставляя нервничать больше положенного и с замиранием сердца всматриваться в свое отражение.
        Впервые за долгое время улыбнулась. Весело, открыто, от всей души. Понравилось. Сегодня я увижусь с братом - чем не повод для радостной улыбки?
        - Ну, что, племяш, поехали? - в комнату заглянул дядя Вася и восхищенно присвистнул: - Ого! Вот это преображение. Ты решила всем мужикам отвал башки продемонстрировать?
        - Почему сразу отвал? - удивилась, посмотрев напоследок в зеркало. Ничего особенного. Обычный макияж. Платье, пускай и по фигуре, но далеко не вызывающее. Волосы? Мне и самой нравилось, как они тяжелой массой спадали на спину. А дальше… а дальше всё как у всех.
        - Потому что красивая очень, - прозвучало в ответ, после чего он скрылся за дверью, попросив поторопиться.
        Ровно в двенадцать часов я стояла на перроне, всматриваясь в лица покидающих вагон пассажиров. Нервничала невероятно. У брата было два судебных заседания, и я ни на одном не присутствовала.
        Первым на землю ступил папа и тут же оказался в моих крепких объятиях. Пускай он не знал всей правды, но с ним я чувствовала себя самой собой, как в прежние времена.
        Потом наступил черед брата. Вот тут меня слегка пошатнуло, потому что на меня смотрел не двадцати двухлетний парень, севший в тюрьму на кануне защиты диплома, а мужчина, успевший получить от жизни суровый урок.
        Стоило папе перейти в объятия дядь Васи, как я оказалась прижатой к широкой груди, не имея возможности пошевелиться.
        - Сестрёнка-а-а-а, как же я соскучился.
        - Я тоже, Дань… - горло сжалось от подступивших слёз. Как не старалась не реветь - разревелась. И чего, спрашивается? Тут радоваться надо, визжать и орать на всю глотку, а я зарылась лицом в его рубашку и сдавлено всхлипывала, отпуская со слезами весь кошмар, что пришлось пережить.
        - Ну-у-у, Лида. Прекращай. Словно на войну провожаешь. Жив, здоров, всё хорошо… здравствуйте, дядя Вася, - не отпуская меня из объятий, Даня пожал протянутую руку, и мы все направились к стоянке.
        - Как доехали?
        - Да нормально. Проводник смешной попался. Всю дорогу анекдоты травил.
        - Прости, что не приехала, - прошептала, желая поскорее избавиться от груза вины.
        - Так ты из-за этого разревелась? Ого-о-о, как всё запущено. Какие обиды? Ты что? Да если бы не ты, я так бы и сидел все восемь лет.
        Я обалдело уставилась в смеющиеся серые глаза, испугавшись, что он каким-то образов в курсе моих приключений.
        - Я… не понимаю, о чем ты?
        - Ой, только не надо скромничать, ага? Я помню, как ты обещала вытащить меня на первом свидании, да и Студинский не просто так нарисовался со своим адвокатом. Так ведь? Я теперь перед ним в долгу. Классный мужик. Правда, пап? Чего только стоит Юркин арест. Он в городе такой шмон навел, что все крысы бросились врассыпную.
        Отец только загадочно улыбался, утвердительно кивая в ответ. Я попросила его не говорить о беременности пока не вернусь домой. Так что Даня ещё не знал самого главного.
        - … Егор Андреевич надавил на ректора и тот пообещал в скором времени повторно собрать комиссию по защите проекта. - Продолжал шокировать брат, развалившись на переднем сиденье такси. - А ещё он взял меня к себе на стажировку. Сама понимаешь, пока не получу диплом - только так.
        Он говорил и говорил, без умолку и без устали, а я чувствовала, что пропадаю окончательно. Ведь разговаривали вчера по телефону - и словом не обмолвился. А сегодня как заклинило: сыпал и сыпал откровениями.
        Разве так бывает? Бывает, что можно одновременно любить и ненавидеть? Стремиться помочь и держаться на расстоянии? Волноваться, переживать, контролируя каждый шаг и при этом пытаться забыть? Наверное. Под пристальным взглядом отца мне уже было всё равно. Любовь, скомканная, смятая, как лист бумаги, зашевелилась, затрепетала от одной только мысли, что не смотря на растоптанное доверие, Егор сдержал данное слово.
        Глава 19
        - Признайся, специально подстроил или случайно получилось?
        Егор вышел из душа. Собирая влагу, провел по мускулистой груди полотенцем и отбросил его на кровать.
        - Случайно, Вал. Но когда допёр, к кому именно иду - подохренел.
        Прошелся глазами по приготовленной одежде и отняв сотовый от уха сверился со временем. Черт! В час дня должен быть в ЗАГСе, а он до сих пор не одет.
        Сегодня сделал исключение. Вместо привычной рубашки решил ограничиться белой футболкой и угольно-чёрным пиджаком. Выглядело стильно и в то же время не так официально.
        - И?.. Что решил?.. - не унимался Дударев, устав ждать ответа. Хотя вряд ли Студинский так прям возьмет и раскроет перед ним свои планы. Просто осточертело видеть друга в подавленном состоянии. Не Егор это, а совершенно другой человек. С этим нужно было что-то делать, и как можно скорее. - Сколько она ещё будет сидеть там? Тебе не надоело?
        Егор вздохнул, зажав телефон плечом, и потянулся к брюкам.
        - Надоело, Вал. Доволен? За тем и приехал.
        - У-у-у, какой решительный настрой. А уверен, что захочет? После всего-то…
        Егор выругался. Уже начал жалеть, что ответил на звонок. И так с самого утра нервы ни к черту.
        - Это даже не обсуждается. У тебя всё, или остались ещё вопросы?
        - В кумовья возьмешь? - рассмеялся Вал, забавляясь нервозностью друга.
        - Я тебе машину не доверю, а ты говоришь - ребёнок.
        Дударев ни капельки не обиделся, прекрасно зная, что вопрос и так решенный.
        - Всё когда-нибудь бывает впервые. Должен же я понять, что такое ответственность, пока у самого не появились дети.
        - Идиот.
        - Ага.
        - Ладно, мне пора, и так уже опаздываю. Не хорошо заставлять ждать невесту.
        - Ты, наверное, хотел сказать «свидетельницу»?
        Егор улыбнулся, окинув взглядом гостиничный номер, в котором оставался в прошлый раз и спокойно ответил:
        - Её в первую очередь.

* * *
        К Центральному Дворцу Бракосочетания успел практически в натяжку. Если бы не запланированная встреча, которую нельзя было перенести - вообще бы не переживал. А так пришлось слегка понервничать, застряв в небольшой пробке.
        Охрану на сегодня распустил, поэтому его появление прошло незамеченным. В холле толпились только самые близкие родственники и несколько университетских подруг невесты, остальные приедут уже непосредственно в ресторан, на застолье.
        Егор хотел как можно тише подойти к Матвеевой и ошарашить неожиданным появлением, как регистратор актов гражданского состояния, высокая женщина с пышной укладкой волос, объявила всем построится за женихом и невестой. Олег попросил подождать ещё пять минут, сообщив, что ещё не приехал свидетель и уже, было, потянулся за телефоном, как заметив застывшего у двери Егора облегченно вскрикнул:
        - Студинский, ну наконец-то!
        Именно в этот момент Лида, стоявшая ко входу спиной, повернулась и напоролась на его изучающий взгляд.
        Сказать, что соскучился - нагло соврать самому себе. Точнее было бы сказать - истосковался. Сколько раз порывался приехать, сколько раз удерживался от телефонного звонка - не сосчитать. Думал, так проще, так легче и ей, и ему. Нихрена. Стоило только увидеть, пускай и на расстоянии, обласкать женственную фигуру, вспомнить, какая она мягкая и податливая - слетел с тормозов. И губы её манящие, и глаза, широко распахнутые от удивления, и запах духов, который въелся в память - всё влекло в ней. Всё.
        Впервые, с момента знакомства смотрели друг другу в глаза так пристально. Так поглощающее, ненасытно. Жадно.
        Словно разряд пробежал. Да так, что искры из глаз посыпались. Лида пошатнулась, вцепившись в стоявшего рядом брата, и перевела дыхание, наблюдая, как Егор, первым отвел глаза, начав обмениваться рукопожатиями сначала с Олегом, а потом и с остальными мужчинами, не забывая при этом мило улыбаться женской половине.
        - Прошу прощения за опоздание. Пришлось застрять в пробке в двух квартах отсюда. Думал, придется бежать… Иван Сергеевич, Данил, - сдержанно улыбался Егор. - Вот так встреча.
        - И не говорите, - удивился Иван, повернувшись к дочери. - Как говориться: Земля круглая, за углом встретимся.
        - Ничего, вы как раз во время, - облегченно выдохнула Людмила, встав возле дочери.
        - Лида, - Егор сдержанно кивнул, как и полагалось начальнику, но в последнюю секунду не сдержался и улыбнулся, упиваясь растерянностью девушки.
        - Егор… Андреевич, - промямлила одними губами и тут же услышала сдавленный смешок со стороны отца. - А вы… что тут делаете?
        - Я свидетель со стороны жениха. Вы разве не знали?
        - Я?.. Впервые слышу. - Повернулась к Олегу, который поспешил опустить глаза. Потом к сестре. То же самое. Ясно. Сговорились, значит.
        Чувствовала, как все заинтересованно смотрели на неё, и никак не могла выйти из оцепенения. Свидетель? Егор? Почему не позвонил, не предупредил? Как всегда издевается?
        На смену удивлению и радости пришла тихая злость. Это стало последней каплей. Чтобы он там не сказал, а она намерена завтра уехать домой. С неё хватит.
        - Дорогие жених и невеста, а так же уважаемые гости, прошу следовать за мной. Мы начинаем, - торжественно объявила сотрудник ЗАГСа и гостеприимно распахнула высокие, отделанные лепниной двухстворчатые двери. Заиграл марш Мендельсона.
        Лида стала за Олегом, стараясь не смотреть на Егора, и попыталась вникнуть в суть самой церемонии. Регистратор говорила о новой семье, как важно быть верными, беречь и лелеять друг друга. Желала пронести тепло семейного очага через всю жизнь и состариться на одной подушке. Много чего было сказано, вот только разобрать всего не получалось. Так и чувствовала на себе его взгляд, заставляющий буквально задыхаться. Он так смотрел, что всё внутри вязалось тугим узлом, наливалось свинцовой тяжестью.
        До сих пор не верилось, что Егор стоит на расстоянии вытянутой руки. Сколько раз мечтала о встрече, что теперь не знала, как быть. Танька, партизанка, могла и предупредить. Вот он, значит, какой, красивый бизнес-партнер. Интересно, она в курсе их отношений?
        Чем больше думала об этом, тем больше злилась. Так и простояла всю церемонию, ни живая не мертвая. То содрогаясь от крупной дрожи, то сгорая от обжигающего притяжения. И не сбежать, не скрыться. Дружка всё-таки.
        После того, как молодые поставили свои подписи в журнале регистрации, а потом передали эстафету свидетелям, Лида отошла в сторонку, давая возможность родителям первыми поздравить новоиспеченную семью.
        - Поговорим? - Егор подошел со спины и наклонился к её уху, овевая едва уловимым запахом ментола.
        - Нам не о чем говорить, - сжала в руках букет роз и непроизвольно поправила воротник пальто, чувствуя, как катастрофически не хватает кислорода. - А вообще, если хотел поговорить, не обязательно было тащиться сюда. Достаточно позвонить. - Старалась говорить как можно нейтральней, сохраняя твердость голоса. Пускай знает, что ей всё равно.
        Подошла их очередь поздравлять и Лида поспешила отдать дань, вручив сестре чересчур резко подготовленный букет.
        - Поздравляю, Танюш. Любви вам крепкой, взаимопонимания и детишек побольше.
        - Спасибо. Лид, ты не обижаешься? Студинский умолял молчать. Сказал, обрадуешься, что сюрприз будет.
        Ага. Обрадовалась, прям не то слово. Такое ощущение, что всех повеселил, кроме неё.
        - Не обижаюсь. - Ну а что оставалось сказать? Что готова сквозь землю провалиться? Пришлось проглотить обиду и мило улыбнуться, стараясь не обращать внимания на возвышающуюся позади мужскую фигуру. - Ещё раз, будьте счастливы.
        Хотела сделать шаг в сторону, но Егор не позволил. Он умело взял её под руку и удержал возле себя, заставив выслушать и его часть поздравления.
        - Ты всегда такой самоуверенный или это только мне так везет? - прошипела, следуя за молодожёнами к длиннющему лимузину. Рука так и покоилась на его согнутом локте, не имея возможности выскользнуть из захвата. - Приехал, как ни в чем не бывало. Если не ошибаюсь, срок нашего договора давно истек.
        - Кто тебе такое сказал? - удивленно вскинул брови, плотоядно улыбнувшись. - Мы пересмотрели его условия. Речь шла о семи, извини… пяти месяцах. Или за два месяца ты успела обзавестись кем-то?
        - А то! Не знала ни сна, ни отдыху.
        Хуже всего было то, что он прекрасно знал о каждом её шаге и открыто издевался над её неспособностью завязать отношения. Как бы ей хотелось солгать, рассказав, как весело ей тут жилось на протяжении двух месяцев. А толку? В её положении вообще не стоило вестись на диалог. Силы ведь неравные.
        - Лид, - Егор придержал её за руку, пропуская Таниных подруг, и прошептал едва слышно, - ты ведь знаешь, почему тебе пришлось уехать. Сейчас я приехал за тобой.
        - Ммм. Знаю, конечно. Спасибо. Мог и позвонить. - И увидев, как он напрягся, нависая над ней, мило улыбнулась: - Или ты ждал, что я брошусь на шею?
        - Было бы не плохо, особенно если учесть, против кого я пошел ради твоего безопасного возвращения.
        Пришлось приложить немало усилий, чтобы не подать виду, какое впечатление произвели на неё сказанные слова.
        - А с чего ты взял, что я хочу возвращаться? Мне и тут не хорошо, - бросила с вызовом и юркнула в салон, оставив Егора в бешенстве сжимать кулаки. Вовремя убежала от него. Не успела увидеть, каким огнем полыхнули голубые глаза.
        Егор кивнул своим мыслям, едва сдерживая эмоции. Он ведь знал, что так будет? Знал. Сейчас бы набраться терпения и не придушить чертовку за ближайшим углом.
        Дальше начались испытания. Для Лиды так точно. Не смотря на солнечный день, было прохладно. Тонкие чулки совсем не грели. Будь это обычная прогулка - ограничилась бы джинсами и теплыми колготками, а так пришлось выглядеть соответственно. Красота требовала жертв. Но каких... Она уже не чувствовала ног, а бесконечным фотографиям не было конца и края.
        В один из таких моментов, когда стояла на мосту влюбленных, скрестив от холода ноги, и наблюдала за счастливой сестрой, сзади подошел Егор и без стеснения, не переживая, что на них сейчас смотрят с видимым интересом, обнял девушку со спины, закрывая от колючего ветра.
        - Замерзла? - на деле хотел обругать, но сдержался.
        - Не-е-ет…
        - Да ну?
        Распахнул полы пальто и как можно теснее прижался к дрожащему телу, согревая. Лида вздрогнула, краснея под устремленными в их сторону взглядами, и попыталась отстраниться. Егор не позволил. Так и стоял, прижавшись подбородком к её макушке, и тихо посмеивался, наслаждаясь интимным моментом.
        Было всё равно, кто что подумает. Олег и так в курсе. Таня, уже, тоже. А остальные… он их не знает, они - его. Поймал себя на том, что рука так и просится накрыть трепещущий животик. До зубного скрежета просто.
        - Ребят, - фотограф попросил всех сбиться полукругом вокруг счастливых молодых. - Сделаем несколько совместных фото. Потом парк Победы и… - набрал в легкие воздуха, выдержав театральную паузу, - ресторан! Знаю, устали, холодно, голодно, но потерпите ещё немножко. Это нужно для истории.
        Нужно так нужно. Тем, кто согревался шампанским, распивая прямо у моста, было пофиг, сколько времени займет фотосессия. А вот таким как Лида, непьющим по уважительной причине, было реально напряжно.
        Егор подошел к Олегу и с минуту о чем-то говорил, после чего подцепил Матвееву под локоть и потащил к машине.
        - Егор?!
        - Шшш, садись давай, грейся, а то простудишься.
        - Некрасиво ведь. Я должна быть на подхвате возле Тани. - Оттолкнула Егора, пытаясь выйти из лимузина.
        - Ты должна думать мозгами, а не… Короче, Матвеева, только попробуй сунуться, - подсунул сжатый кулак под красный от холода нос и холодно процедил: - Я за себя не ручаюсь.
        Пришлось Лиде послушно сидеть в салоне, ничуть не расстроившись. Не в курсе, что там Егор наплел Олегу, но её никто не дергал. Благо, молодёжи с ними поехало прилично, было с кем сходить с ума и фотографироваться.
        Тонированные окна позволяли открыто наблюдать за Егором не боясь быть пойманной с поличным. Как же ему шло серое пальто. Не могла налюбоваться. До сих пор не верилось, что он приехал за ней. Так, стоп! Пускай не думает, что она готова бежать к нему по первому зову. Ага. Щас.
        Из-за разгулявшегося ветра пребывание на Поклонной горе ограничилось двадцатью минутами. Лида восхищалась выдержкой сестры - она бы на её месте уже околела.
        В ресторан ехали в приподнятом настроении. В процессе общения сами по себе сложились пары. Хорошо, что Даня остался с отцом, не желая «дубнуть на морозе». Конечно, он не дурак и о многом догадывался, но всё-таки ей не хотелось так открыто афишировать свою связь со Студинским, которому, судя по всему, было наплевать, что о нем подумают.
        И снова у входа в ресторан произошла заминка. На этот раз традиционная. Молодожёнов потчевали свадебными обычаями, приправленными родительскими слезами и дорогущими подарками.
        Когда и с этой частью было покончено, гости расселась по местам, и началось застолье.
        Лида расположилась возле Олега и облегченно выдохнула, избежав участи восседать рядом с Егором. Хотя… это не мешало ему не сводить с неё глаз, заставляя смущаться пуще прежнего. Мог бы проявить больше тактичности. И так вокруг слышались шутки, какие у новобрачных замечательные свидетели. А как подходят друг другу… Прям закачаешься…
        Пришел черед тостов, пожеланий и всяческих конкурсов.
        Вот этого она боялась больше всего. Пока её не трогали, всё шло более-менее спокойно. Открыто улыбалась, поддерживала беседу, общалась с дальними родственниками. Пару раз потанцевала с отцом и один раз с братом. Даня вообще выпал из реальности, оказавшись среди огромного количества родственников. Везде хотел успеть, со всеми переговорить, а ещё не упустить возможности познакомиться с красивыми девушками, которых на свадьбе было огромное количество.
        И тут, вдруг, тамада, мать бы её так, вспомнила о свидетелях. У Лиды всё внутри оборвалось. Мало того, что весь вечер сидела, словно на иголках, вздрагивая от малейшего движения Егора в её сторону, так ещё пришлось участвовать с ним в одном конкурсе.
        Суть этого конкурса заключалась в следующем: четыре девушки делают круг и движутся по часовой стрелке, четверо мужчин делают круг чуть шире, чтобы обхватил участниц и под музыку начинают движение в противоположную сторону. Когда музыка обрывается, они должны как можно быстрее отыскать свою пару и выполнить оговоренное заранее задание.
        Лида застонала. В голос. Как тут можно сориентироваться? Да она едва ноги передвигает, настолько по телу разлилась противная слабость, а тут такое. С детства ненавидела подобного рода соревнования.
        - Да не переживай ты так, - подбодрил Егор, заметив её нервозность. - Ты главное не дергайся, я сам всё сделаю.
        - Ты?! - не поверила.
        - Угу. Доверься мне.
        И было это произнесено с такой уверенностью, сопровождено таким долгим, насыщенным только им одним понятным взглядом, что её передернуло.
        Первым условием было найти свою пару и стать к ней спиной. Казалось бы, да? Да запросто. Ага.
        Она Егора отыщет с закрытыми глазами. И по запаху, и по внутренним радарам, но… когда заиграла музыка с ускоренным темпом, а её быстро потащили по кругу - всё слилось в одно размытое пятно. Сердце колотилось, как ненормальное, адреналин зашкаливал, её бросало то в жар, то в холод и единственным желанием было не опозориться.
        - Стоп! - прозвучал громогласный рокот тамады, и музыка оборвалась.
        Со всех сторон послышался смех, вокруг неё засуетились, задергались, выискивая своих парней девушки, а она и ойкнуть не успела, как оказалась прижатой к чьей-то спине. Зажмурилась. «Боже, пускай это будет Студинский» - взмолилась, не размыкая глаз, и услышала довольный смех:
        - Матвеева, я и не думал, что у тебя настолько всё хреново. Ужас. Если бы не моя сноровка… даже боюсь представить.
        - В твоих же интересах, милый. Ты ведь не хочешь, чтобы меня лапал кто попало.
        Следующим испытанием было поцеловать свою пару.
        Зазвучала музыка. Лида уже не переживала, поймав насмешливый взгляд Егора. Ох, как же стало весело в этот момент. А сердце-то… сердце… так и грохотало в груди, в ожидании пускай и мимолетного, но всё же прикосновения таких желанных губ.
        - Сделайте круг пошире, - напомнила ведущая. Одна пара выбыла, стало чуть проще.
        Вадим… Лёня… Егор. Вадим… Лёня… Егор. Тут уже невозможно ошибиться, главное - успеть первыми. Наконец она вышла из оцепенения и загорелась азартом. Они должны выиграть.
        - Стоп!!
        На этот раз Лида первая рванула к Егору и рассмеялась, когда они с разбега врезались друг в друга. Егор сжал её в охапку и, приподняв над полом, поцеловал в щеку.
        Зал взорвался подбадривающими криками. Осталось две пары. Последнее задание - кто быстрее поднимет девушку на руки.
        И музыкальный темп, как назло, стал ещё быстрее. Специально. Хочешь не хочешь, а пришлось подстроиться под него.
        Нашла глазами Егора и не сводила их до тех пор, пока играла музыка. Голова кружилась, но не от быстрого танца. Не от него кровь бешеными толчками бежала по венам, а внутри налилось приятной тяжестью. На душе стало так легко-легко, будто и не было двух месяцев разлуки, обид, горьких слёз. Невольно отдавшись всеобщему веселью, и сама развеселилась, опьянела, забывшись.
        Не слышала, как остановилась музыка, даже толком не видела, что происходило вокруг, только успела тихо вскрикнуть, пёрышком влетев в сильные руки.
        Вокруг все что-то горланили, смеялись, аплодировали. А она так и смотрела в голубые глаза, потемневшие от нахлынувших эмоций.
        - …горько-о-о-о!
        - Горь-ко! Горь-ко!
        «Ненормальные, какое горько?»
        Егор рассмеялся, заметив, как покраснела Лида, спрятав алеющие щеки на его груди. Как же ему нравилась её стыдливость, смущение, робость. Всё та же хорошая девочка Лида с серо-зелёными глазами, бросившая вызов и ему, и Тимуру. Он знает. Видел запись с видеокамер. Пришлось немало повозиться с участниками похищения, самому испачкаться, добиваясь им наказания, но оно того стоило. Теперь он уверен в правильности принятого решения и окружающих его людях. А ещё он понял, что с нелюбимой женщиной нельзя обрести душевного равновесия. Утолить сексуальный голод? Да. Расслабиться? Да! Но не собрать себя, не исцелить. А с Лидой… с ней как прыжок в пропасть. Так и хочется окунуться, спрыгнув, широко расставив руки. Не страшно и разбиться. Уже не страшно…
        - Це-луй! Це-луй! Це-луй! - больше всех кричала Таня, сразу поняв, что к чему. Егор ещё при первом знакомстве насторожил своей заинтересованностью на счёт Лиды, но, следуя данному слову, продолжала помалкивать, с интересом ожидая развязки, которая не заставила себя ждать. Стоило один раз увидеть их рядом, как всё сразу стало понятно. Там не только обида и боль, там самые настоящие чувства. Там любовь.
        Собирая по частям всё свое самообладание Лида с широко распахнутыми глазами наблюдала за тем, как Егор наклонил к ней голову, осторожно прикоснулся губами к щеке, а потом медленно двинулся ко рту. Куда подевалось сопротивление и сама не знала. Не в силах была отстраниться. Так и продолжала обнимать его шею, вдыхая любимый аромат парфюма и едва уловимо дрожать.
        Егор ограничился легким касанием. Не стал играть на публику, припав в жадном поцелуе, хотя видит бог, хотел этого больше всего. Он просто прикоснулся к мягким губам, дал почувствовать вкус поцелуя, насладиться эротическим прикосновением и не понял, как сам попал в свою же ловушку, почувствовав, как налились её губы, с каким трепетом она ответила на мимолетное скольжение, как болезненно заныло в паху.
        Сделав глубокий вдох, заставил себя отпустить девушку. Пока хватит. А то и так выдержка трещала по швам.
        Лида слегка пошатнулась, обретая равновесие, и тут же оказалась прижатой к сильному телу.
        - Пойдем, Матвеева, потанцуем что ли. Заодно и поговорим.
        - А мы разве не поговорили?
        - Даже и не начинали.
        Лида сбросила его руку с талии, начав нервничать. Сейчас она так уязвима перед ним. Ему стоит только поманить пальцем - и она побежит. Не сможет противостоять. И побежала бы, и не противились, знай, что её чувства взаимны.
        - Нам не о чем говорить, - повернулась уходить, но Егор схватил её за плечи и, пригнувшись к уху, горячо зашептал:
        - Ошибаешься, есть.
        Со сцены зазвучала песня Сташевского «Позови меня» и часть гостей, утомленная ритмичными свадебными песнями с удовольствием потянулась в центр зала, увлекая их за собой.
        - Я не буду пять месяцев подстраиваться под тебя, - зашипела, чувствуя, как Егор властно опустил руку чуть ниже спины, - и ждать, когда ты соизволишь признать ребёнка.
        - Да-а-а? - протянул удивленно, незаметно сжав упругую ягодицу. Лида вздрогнула и наступила ему на ногу.
        - Да! Я сама решу, возвращаться домой или нет. И ещё… - улыбнулась, приподнявшись на носочках, - когда рожу - тогда и поговорим. Я так решила!
        - Ммм, решила она. Слушай сюда, решительная, - он вдруг схватил её в охапку, так, что опомниться не успела, - сегодня ещё поиграй в независимость. А завтра, спокойно, без лишних нервов, соберешь свои вещи и приедешь ко мне в гостиницу.
        - А если не приеду?
        - Хмм, лучше тебе не знать.
        Лида возмутилась.
        - Егор, а мое мнение тебя совсем не волнует? В качестве кого я вернусь? Любовницы? - в горле запершило. - Скажи, кого? Молчишь?..
        Егор вдохнул, зарывшись лицом в густые волосы. Уже не чувствовал привычного, демонстративного равнодушия. Пропало оно. Стоило прикоснуться к ней, поцеловать, почувствовать желанное тело, как весь самоконтроль испарился. Сейчас пульс зашкаливал от одного только созерцания, как на неё пялились мужчины. Как жадно, оценивающе рассматривали шикарную фигуру. Он прекрасно знал, о чем их мысли, потому что и сам страдал подобным.
        Как же трудно иногда сказать то, что идет от сердца. Проще ругаться, делать больно, чем признаться в чувствах.
        - Помнишь, тогда, в кабинете, ты спросила, верю ли я тебе?
        - Ты не ответил.
        - Потому что не верил.
        Она рванулась, не желая слушать то, что и так знала. Ни к чему хорошему это не приведет, да и песня давно закончилась. Сейчас вокруг них отплясывали под «Иванушек» и они совсем не вписывались во всеобщую атмосферу веселья.
        - Да подожди ты! - рассердился Егор, продолжая удерживать возле себя. - Дай договорить. Лида!!..
        Всё же вырвалась. Первым порывом было вернуться к Тане. Потом, не заметив её за столом, рванула к выходу, чувствуя, что задыхается. Егор не отставал.
        - Слушай, - зажал её у раздевалки и, не обращая внимания на посыпавшиеся градом удары, потащил в самый темный, непроглядный угол. - Мы поговорим, хочешь ты этого или нет. Решим всё здесь и сейчас. Знаю, ты злишься, но и я… Лида, я тоже не железный. Ты умалчивала о беременности. Врала, глядя мне в глаза. Собиралась уехать. Ладно, согласен, я был не прав. С самого начала порол горячку, желая наказать, проучить, отыметь как последнюю шлюху и выбросить из своей жизни, вычеркнуть из памяти. Но бл*дь… ты сама виновата. Сколько раз ты провоцировала меня, м? Я всегда давал тебе шанс к отступлению, а ты упорно продолжала вязнуть в болоте.
        Хорошо говорил. А главное, правильно. Так и есть, она с самого начала была виноватой.
        - А я и не оправдываюсь, если ты не заметил и никого не виню. За брата огромное спасибо. Правда. Ты добился своего - я жалею, что не рассказала об Удовиченко сразу. Моя ошибка. Признаю. Сотни раз пожалела об этом, но использовать себя дальше не позволю.
        Егор притиснул её к стене и, перехватив выставленные вперед ладони, сжал одной рукой.
        - Не позволяй… - прошептал, накрыв свободной рукой низ живота. - Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
        - Тогда отпусти, - взмолилась, не желая впадать в иллюзии. Ну не сможет она ждать пять месяцев с надеждой заглядывая в глаза.
        Его ладонь опаляла кожу. Прожигала тонкую ткань платья. Заявляла права не только на тело, но и на то, что внутри.
        - Не отпущу, - произнес, всматриваясь в заблестевшие глаза. - Я люблю тебя, Лид. И ничего не могу с этим поделать.
        Сказал, и будто гора с плеч упала. Выдал, как на духу, не подозревая, какую бурю эмоций вызвал. Не одному ему было сложно. Он уже вышел из того возраста, когда в огне любовной лихорадки бросаются пылкими признаниями. К этой минуте он шел не один день. Потом не будет пути назад. Потому что его любовь, с*ка, настолько редкая, что и сам с трудом поверил.
        Лида прикрыла глаза, надеясь скрыть выступившие слёзы. Ведь бывает так: когда сильно чего-то ждешь, мечтаешь, представляешь, а оно долго не идет - начинаешь свыкаться с мыслью, что его и не будет. А потом, когда долгожданное осуществляется - ты стоишь и не знаешь, как быть. Смеяться ли, плакать, визжать от восторга или… не верить. Это нужно осмыслить. Принять и пропустить через себя. Егор нависал над ней, не позволяя спрятать израненную душу. Заглядывал в неё через глаза, которые она упорно опускала.
        - Народ, там… ой… простите, - племянница дяди Васи, восемнадцатилетняя Оля, заинтересованно уставилась на широкие плечи свидетеля, ничуть не смутившись представшей картины. - Кхм… вас везде ищут. У невесты туфлю украли…
        - Сейчас придем, - бросил Егор через плечо и, заметив, что девушка так и осталась стоять, не собираясь уходить, повернулся вполоборота, повысив голос: - Ты ещё здесь?!
        Олю как ветром сдуло.
        - У нас с тобой только один вариант развития отношений. - Повернулся к Лиде, так и не поднявшей глаза. - И это не разрыв. Даю тебе время подумать и прийти добровольно.
        Убрав руки, предоставил возможность вдохнуть полной грудью и себе, и ей. Не хотел давить. Не хотел принуждать. Он открылся. Теперь решение за ней. Но пускай не надеется, что сможет сбежать от него. Скрыться или вычеркнуть из своей жизни.
        …В зале во всю продолжалось веселье. Олег, выцепив его взглядом, сразу всё понял. С вопросами лезть не стал, а первым делом попытался помочь сбросить внутреннее напряжение, завлекая в развесёлую традицию. Прежде чем приступить к поискам украденной туфельки, Егор прошел к столу, налил себе конька и одним махом осушил стакан.
        Лида вернулась в тот момент, когда свидетель на пару с молодым раскошелились по полной, отдав последние деньги. Обезумевшая детвора восторженно визжала, заимев несколько сотен долларов.
        После очередного испытания продолжилось застолье.
        Как не приказывала себе не смотреть на Егора, но глаза сами прокладывали к нему дорожку, предательское сердце захлёбывалось, металось, обезумев по грудной клетке, а ноги отказывались держать.
        Всё, о чем говорилось за столом - размыто. Бесконечные тосты, шутки, требовательное «горько» молодым - едва касались её понимания. Да, улыбалась, смеялась, старалась подыгрывать шуткам, но мыслями была далеко. Мало одного признания в любви. Ей нужно услышать ещё одно слово.
        Когда с многочисленными танцами и конкурсами было покончено, настал черед бросать букет. Поняв по всеобщему возбуждению, что вскоре произойдет, Лида скрылась в уборной. Там она долго умывалась, охлаждая разгоряченное лицо, и думала о признании Егора.
        Но долго пребывать в одиночестве ей не позволили, позвав к гостям на следующий конкурс. Для него она заранее подготовилась, накупив смешных атрибутов и сейчас, перехватив Олега, распихивала их по карманам его пиджака.
        - Сначала начни вот с этих трусов, - показала леопардовые стринги. - Потом вот эту майку, - запихнула аккуратно сложенную ткань с надписью «Не повезло» под мышку. - Потом, вот этого пупсика, ну а под конец уже подвязку. Не перепутаешь?
        Олег утвердительно мотнул головой и под зазывания гостей вернулся к восседавшей на высоком стуле жене.
        О-о-о, от этого процесса у Лиды участилось сердцебиение. Не сколько от увиденного, как от того, как в этот момент на неё смотрел Егор. И никак не ожидала, что он станет среди неженатых мужчин, демонстрируя желание стать обладателем подвязки. Бли-и-ин. Какого? Сейчас как прилетят ему труселя - вот смеху-то будет. От волнения прикусила губу. И Олега уже не позовешь.
        - Готовы? - уточнил бизнесмен, пряча улыбку и тут же ловко бросил подготовленные стринги. Лида спрятала лицо в ладонях, заливаясь смехом. Обладателем трусиков стал Даня. Он недоуменно повертел их в руках и под общий хохот подарил стоявшей неподалеку девушке.
        Потом в толпу полетела майка. Её на лету сцапал двоюродный брат Олега Роман. Пупсик тоже не угодил в Егора, хотя было бы в тему. А вот подвязка… она как раз прилетела прямо ему в руки, и у Лиды закралось подозрение, что это было подстроено специально.

* * *
        - Ты разве не к Осиповым? - удивился Иван, заметив, как дочь попрощалась сначала с молодожёнами, а потом и с Людмилой.
        - Нет, я… - опустила глаза, начав разглядывать сцепленные пальцы, - к Егору.
        Мужчина устало вздохнув, так и не поняв до конца, что за чувства между ними.
        - Уверена? Может, к нам, в гостиницу?
        - Нет, пап. Ты не волнуйся, всё хорошо.
        Иван насмешливо фыркнул:
        - А с чего мне волноваться? Теперь я знаю с кого спрашивать, если у моей дочери заплаканные глаза. Так что давай, без фанатизма там, ага?
        - Как всегда, папа.
        - Угу. Уж постарайся.
        Рука взметнулась вверх да так и застыла занесенной. Сжатые в кулак пальцы всё равно пробирала дрожь.
        Пришла. Сама. Как он того и хотел. А она? Хотела ли? Хотела. Больше всего в жизни хотела. И уверенно сказанные слова упорно выжигали душу, влекли к этому номеру, как сомнамбулу на лунный свет.
        Вот она, настоящая любовь - никакие доводы рассудка не могли заставить её свернуть с выбранного пути. Забылось, что когда-то Егор обидел её, отверг; забылись его жестокие слова. Осталась только стремление быть рядом, жить для него, дышать им.
        Ей нужно узнать только одно. Самое важное и главное в жизни помимо любви. Кого-то бы удивили подобные мысли, но Лида четко знала, чего хочет в итоге, с чем боролась на протяжении долгого времени.
        Постучала, каким-то внутренним чутьем зная, что не спит. Егор открыл в ту же секунду, будто всё это время стоял у двери и ждал её.
        В руках стакан с янтарной жидкостью. Глаза уставшие, с легким красноватым налетом. Успела заметить брошенный на кресло пиджак, витающий в воздухе сигаретный дым.
        Егор молча отошел в сторону, пропуская её и закрыв дверь, застыл сзади, едва касаясь грудью напряженной спины.
        - Ты прав, - начала с ходу, не оборачиваясь. - Прав во всём. Только одного не учел - моих чувств.
        Говорила монотонно, словно измотанный внутренней борьбой человек, уставший противиться собственным желаниям.
        - Ты хоть раз задумывался о том, что испытываю я? Через что пришлось пройти, чтобы хотя бы раз увидеть в твоих глазах намек на понимание?.. - прервалась, дабы перевести дыхание и вздрогнула от прикосновения горячих ладоней к плечам. Егор сжал их. Не сильно, в полсилы, давая понять, что каждое сказанное ею слово находит в нем оклик. Он не просто стоял и сверлил её спину тяжелым взглядом - он внутренне содрогался от её надтреснутого голоса и пытался не перебивать, позволяя выговориться.
        - Егор… - в груди заломило, ногти впились в ладони, не давая эмоционально сорваться, - я ведь рассказала об Удовиченко не потому, что испугалась ответственности и статьи, которой ты мне угрожал. Я влюбилась в тебя и больше не могла лгать.
        Студинский сильнее надавил на её плечи, вынуждая повернуться к нему лицом, но Лида накрыла его руки своими, не желая поддаваться. Заломило в груди. От обиды на себя, на него, на саму жизнь. Коротко вдохнула, и замерла в немом изумлении, только сейчас заметив свое отражение в зеркале. Всё это время Егор смотрел на неё, считывая всю глубину переживаний.
        Воспользовавшись секундною растерянностью, он развернул её к себе, бережно обхватив лицо ладонями. Чувствовал, что сильно напряжена. Он и сам вытянулся в стальной стержень, слушая признания в любви.
        - Ты мне веришь? - прошептала, севшим от волнения голосом. - Веришь, что это твой ребёнок? Готов доверять, как прежде?.. - сглотнула, утопая в голубых глазах. - Сможешь простить?
        Он вздохнул. Теплое дыхание коснулось её щеки. От него пахло виски, табачно-древесными нотками и чем-то ещё, до боли знакомым и ставшим таким родным. Тёрпким, волнующим, сладким.
        - Верю, - выдохнул в самые губы, поглаживая большими пальцами точеные скулы. - Готов доверять и дать фамилию своему ребёнку. И вообще, Матвеева, что за наезд и где твои вещи? Или ты готова приютить меня в вашей крохотной трёшке?
        Лида ошарашено уставилась в смеющееся лицо. Она тут… да она перед ним…
        - Ты издеваешься?! Я тут как на исповеди, а ты…
        - А я, - резко подхватил её под ягодицы и уволок на кровать, усадив на себя сверху, - сама серьёзность. Я люблю тебя, глупая, - убрал за ухо упавшую на глаза прядь волос и ловко расстегнул на платье длинную молнию, - и давно простил. Только ты этого упорно не замечала.
        Лида опустила руки, помогая стащить рукава, после чего вернула их обратно на широкие плечи, продолжая балансировать на широко разведенных коленях, сохраняя равновесие. Егор специально доставлял неудобства, заставляя потеснее прижиматься к нему.
        - Интересно. Это когда же ты меня простил? Может, когда позвал станцевать стриптиз или предложил на месяц стать секс-игрушкой?
        - Ммм, дай подумаю, - закатил глаза, расстегивая бюстгальтер. Налившаяся от возбуждения грудь тут же оказалась в его ладонях, изнывая от желания поскорее ощутить прикосновение жарких губ. - Нет, ещё раньше.
        Лида не верила в то, что сейчас происходило. Казалось, это очередной сон, после которого она проснется, изнемогая от болезненного желания, а рядом никого не окажется. Сердце заливалось щемящим чувством, болезненно ныло от пережитых за день эмоций, а в промежности уже давно горело от животного желания отдаться одному единственному мужчине.
        - И когда же? - тихо вскрикнула, стоило Егору припасть губами к затвердевшим соскам и осторожно вобрать в себя, поигрывая языком. С трудом оторвала его от себя, заглядывая в затуманенные от страсти глаза. - Егор, не молчи!
        - Когда полюбил, тогда и простил, - выдохнул в манящие губы и поцеловал, со всей истосковавшейся жаждой. Она позволила. Лизнул язык. Обхватил его губами, посасывая и дурея от трепета гибкого тела.
        Лида застонала. Не только от наслаждения. Вместе с этим стоном всё самое горькое, болезненное и тягостное окончательно рухнуло, разлетелось вдребезги, обновляя измученное сердце.
        Целовались словно обезумевшие, изголодавшиеся по друг другу влюбленные. От былой нежности и сдержанности не осталось и следа. Кусались, рычали, стонали в унисон, исследуя тела друг друга. Набросились с такой отчаянной страстью, что стало страшно. Страшно, что могли потеряться в своих внутренних мирах не сделав шаг на встречу друг другу. Что могли позволить уязвленной гордости перекрыть зов сердца.
        Его обжигающие прикосновения сводили её с ума, а рванные, сворованные ласки осыпали искрами. Грудь болезненно ныла, требуя своей порции внимания. Егор с жадностью припал к ней губами, осторожно лаская трепещущую кожу. Едва сдерживался от поспешных, грубых движений, уступая место нежным, медлительным прикосновениям. Хотел свою девочку до одури, но колоссальным усилием воли сдерживал голодный порыв, опасаясь сделать больно.
        - Подожди, - попросил рвано, сбросив футболку.
        Лида привстала, снимая с себя платье и нижнее белье. Как завороженная наблюдала за его руками, потянувшимся к пряжке ремня. Знала, что стоит ей прикоснуться к нему, сжать подрагивающую, налившуюся каменной тяжестью плоть, ощутить её вкус, как он потеряет способность мысль. Станет открытым, уязвимым. Ей нравилось чувствовать его дрожь, как сжимались его длинные пальцы в её волосах. Не могло не нравиться, ведь у них одно наслаждение на двоих.
        Каждый раз, когда пальцы касались влажной промежности, он терял себя от одной только мысли, что она хочет его так же сильно, как и он её. Сначала он ласкал её руками, удерживая на коленях, и неотрывно смотрел в лицо, упиваясь легкой дрожью разгоряченного тела. А потом с невероятной нежностью опрокинул на кровать, заставив раздвинуть ноги.
        Лида всхлипнула, нетерпеливо поерзав попкой. Егор хрипло рассмеялся, наслаждаясь её умоляющим взглядом, и неспешно провел рукой по уже хорошо просматривающей выпуклости внизу живота. Не смог сдержаться - наклонился и лизнул её, смакуя шелковистость кожи. Потом вообще зацеловал, осознавая, что там находиться его частичка. Его ребёнок.
        От этих манипуляций всё замерло внутри, натянулось до предела, а потом, вдруг, едва ощутимо вздрогнуло. Раз… потом ещё…
        У обоих перехватило дыхание. Егор застыл, вбирая кончиками пальцев остаточную дрожь.
        - Это она? - голос сел от нахлынувших эмоций. Растеряно посмотрел на Лиду и увидел такой же изумленный взгляд. - С ума сойти можно.
        - Ты тоже почувствовал? - удивилась. Читала, что при первой беременности первые шевеления плода ощущаются на восемнадцатой неделе. Неожиданно.
        Егор кивнул. Горло сжали стальные тиски. С трудом сглотнул, справляясь с незнакомым ощущением, и оттолкнулся, нависая над изумленной девушкой. Помня о наставлениях Кузьменко, с которым переговорил после отъезда Матвеевой, лег на бок и придвинул Лиду к эрегированному члену.
        - Егор… - она робко посмотрела через плечо. Понимала, что он на пределе. Что едва сдерживался. Сама такая же. Сейчас бы как прежде, отдаться грубому, неистовому сексу и взорваться долгожданным оргазмом, но…
        - Я буду осторожным.
        Слегка прикусил нежную кожу на шее и тут же зализал место укуса, сдерживаясь из последних сил. Не представлял, как можно придержать рвущийся наружу голод. Не только она сейчас обнажена перед ним в своих чувствах. Он тоже оголен. Никогда ни перед кем так не открывался. Никогда так не изводился, буквально до трясучки. Первая любовь не всегда единственная. Не всегда правильная. Иногда она способна исковеркать, испоганить веру в самое лучшее. Ему впервые в жизни захотелось не забрать, а отдать.
        - После этого ты просто обязана выйти за меня замуж, - навис над вмиг замершей девушкой, жалея, что не прихватил с собой в Москву недавно купленное кольцо.
        Лида моргнула. Если честно, не сразу дошел смысл сказанного. Сердце и так грозило взорваться от переизбытка эмоций, а тут очередная оглушающая новость.
        - Это типа предложение сейчас было?
        - Типа да, - улыбнулся, продолжая изводить трепетное тело ласками. - От меня романтики не жди. Всё чётко и по существу.
        - Да уж… - вздохнула, - и угораздило же в тебя влюбиться.
        - А что не так? Могу стать на колени, но это вряд ли что-то изменит.
        - Ты - и на коленях - понятия несовместимы, - фыркнула, отметив про себя, что с неё достаточно и признания в любви.
        - Вот видишь, я же говорил. Ну, так что там с ответом?
        - Ответ узнаешь через пять месяцев. - Откинула голову назад, прогибаясь в спине. Егор накрыл затвердевшие соски ладонями и слегка сжал, заставляя непроизвольно вздрогнуть.
        - Лид, вообще-то я серьёзно.
        - Я тоже. - Потерлась ягодицами об пах и звонко рассмеялась, услышав над ухом сдавленное рычание. - Поухаживаешь за мной как положено: цветы, свидания, и всё такое.
        - Ага, и секс после свадьбы, да?
        - Именно.
        - А это тогда что сейчас будет, м? - протиснул вздыбленный член в промежность и обхватил Лиду за шею, обездвиживая окончательно.
        - Прощальный аккорд, - протяжно выдохнула, почувствовав, как Егор скользнул пальцами свободной руки между сочившихся влагой губок и принялся поглаживать пульсирующий бугорок.
        - Прощальный, значит? - прикусил мочку уха, и рассмеялся от ответной реакции. Она задрожала, освобождаясь от накопившегося напряжения, стоило принять первые неглубокие толчки, сорвавшие с губ возбуждающие стоны. Он поддел рукой её бедро и слегка приподнял, заполняя собой до упора. - Это мы ещё посмотрим, прощальный он или нет…
        Эпилог
        Март 2000 год
        Весна в этом году не спешила. Помнится, в 99-м ещё со Стретения всё начало таять, играть на солнце разноцветными переливами, в воздухе пахло теплом. В этом году не так. Уже и восьмое марта прошло, а снег так и не сошел, продолжая лежать на обочинах дорог серой безликой массой и припорашивать крыши домов легким покровом.
        Пускай и любила зиму, но организм уже устал от холода, северных стылых ветров, затяжных вьюг. Хотелось теплого солнышка, верениц диких уток в небе, журавлиных ключей.
        Не было ни тех, ни тех. Не спешили в родные края, чувствуя присутствие холодов.
        Лида вздохнула, повернувшись к окну спиной и обвела свою комнату неспешным взглядом. Кроватку, основную часть детских вещей Егор купил на прошлой неделе и забрал к себе домой, заявив, что после родов они будут жить вместе. Будут. Кто ж спорит.
        Улыбнулась, вспоминая, с каким упорством и рвением он добивался её на протяжении пяти месяцев. Любой бы растаял от такого напора. И знал ведь, что будет его, но всё равно нервничал. Видела, как переживал, что не может проводить с ней все дни напролет, что вынужден оставлять, уезжая на несколько дней. Постоянный тонус матки потрепал нервы всем, а ему - особенно. Он не находил себе места от одной только мысли, что может не оказаться рядом в нужный момент.
        Любое испытание - проверка чувств. Казалось бы, куда уж больше? А нет. Постоянно что-то не так. Должность Егора, её состояние, частые пребывания в больнице на так называемых сохранениях, его задержки на работе - всё это ещё больше распаляло их чувства, укрепляло любовь. Потому что на любую разлуку, на любую проблему у них выработался самый стойкий в мире иммунитет. Потому что любили настолько сильно, что порой становилось страшно.
        Ни капельки не жалела, что не ответила сразу «да». Оно того стоило. Пускай это всего лишь формальность, но её ожидание вносило своеобразную перчинку в их отношения. Егор жутко бесился, не имея возможности заявить на неё законные права, а её такая позиция только забавляла. Никто не говорил, что будет легко.
        Под письменным столом стояла подготовленная сумка с вещами первой необходимости. Хорошо, что удалось отпроситься домой на пару дней. Устала уже от больницы. Устала от ожидания. Поскорее бы родить.
        Подошла к сумке и неуклюже наклонившись, ещё раз перебрала её содержимое. Не хотелось что-нибудь забыть. Так, кажись, всё на месте. Ох уж это волнение, как на пороховой бочке. Кузьменко сказал не волноваться и спокойно ожидать схваток. Смешной, конечно. Как тут можно быть спокойной?
        Прикоснулась рукой к животу и с любовью погладила его. Ева… Именно так Егор назвал их дочурку. И главное, железно заявил, что будет девочка, и что он уже выбрал имя. Лида не возражала. Ева так Ева. Студинская Ева. Красиво. Не хотела расстраивать, напоминая, что он мог и ошибаться. Откуда вообще взялась уверенность в том, что родится девочка? Экстрасенс, блин. Но когда на одном из УЗИ Ян Анатольевич подтвердил его заявление - стало даже как-то не по себе. Она, в отличие от любимого, такой интуицией не располагала.
        - Ева, давай, не мучай маму, уже пора, - произнесла с любовью и улыбнулась. Егор общался с малышкой, прикладывая ладони к животу. И что самое поразительное, только на его голос, на его прикосновения она реагировала безоговорочно - тут же начинала пинаться, устраивая в животе самый настоящий дебош. Когда же Лида обращалась к ней, ласково напевая любимые песни с советских мультфильмов, или с нежностью касалась проступающего очертания коленки - ей отвечали едва уловимым толчком.
        - Просто она знает, что я слишком сильно жду её, - отшучивался Егор, на подобные причуды.
        - А я нет, что ли? - беззлобно становилась в стойку, на самом деле безумно радуясь столь яркой демонстрации интуитивной связи между отцом и дочерью.
        - Конечно, нет. Что за мысли? Просто она заведомо знает, кто в семье главный и следуя законам бизнеса, пытается наладить деловые связи ещё будучи на начальном этапе.
        - Угу, законам бизнеса. Скажешь ещё. Ей просто нравится твой голос. - Смеялась, оказавшись в надежных сильных руках, и замирала от нахлынувшего счастья.
        Это о горе, переживаниях, бедах можно говорить сколько угодно. Тогда хочется облегчить душу, выговориться, сбросить тяжкий груз. А когда ты счастлив, то застываешь в этой оболочке, стоишь недвижимо и тихо, чтобы не спугнуть выстраданное чувство. Не нужно пылких речей, клятвенных обещаний, широких жестов. Достаточно просто переплести пальцы, прижаться к широкой груди, услышать биение сердца и ощутить легкое прикосновение губ к макушке - и всё… ты на самой вершине.
        Странно, сегодня она не ощущала движений малышки.
        - Ну же, радость моя, подай маме знак, что всё хорошо, - в тревоге ещё раз прикоснулась к животу, зазывая дочурку к общению. Никакой реакции. Да и поясничная область сегодня болезненна как никогда, не говоря уже о тяжести внизу живота.
        - Ян Анатольевич, - первым делом набрала Кузьменко, разволновавшись на на шутку и рассказала о симптомах, - что делать? Я не хочу в больницу. Я только оттуда.
        - А родить хотите?
        - Конечно! - что за вопрос?
        - Успокойтесь, Лидочка, это началась подготовка к родам. Какой промежуток между схватками?
        Лида остолбенела. Какие схватки?
        - Не… не знаю. Я не засекала по времени. Может, полчаса.
        - Ясно. Давайте-ка, собирайте вещички и потихоньку выдвигайтесь в роддом. Я встречу вас на проходной…
        Наконец. Только, почему-то ноги приросли к полу, не желая двигаться. Страшно? Не то слово. Волнительно? Угу. Ещё как.
        Папа на работе. Даня в Москве. Егор… его вообще нет в городе. А ей так нужна его поддержка.
        - Егор, началось, - огорошила с ходу, как только он ответил на звонок. Не стала уточнять что, и так понятно. С минуту в телефоне висела тишина. - Егор, ты меня слышишь? Ты когда домой? Бросай свои договора и приезжай скорее, если не хочешь пропустить рождение дочурки.
        - Я… черт… боже, Лида, - потом вообще заматерился, - Охренеть! Я сейчас же выезжаю. Но это займет… - прервался, видимо подсчитывая, - три-четыре часа.
        - Сколько?! - расстроилась окончательно. Планировали ведь вместе, партнерские роды и всё такое.
        - Прости, ковра-самолета у меня нет. Вы ведь не подождете?
        - Конечно, подождем, какие вопросы? - зарычала, почувствовав в этот момент подошедшую схватку. Ещё не сильную, но уже достаточно ощутимую. Теперь она знала, что это не просто болезненный спазм. - Вам на когда лучше? Может, на послезавтра?
        На заднем плане снова прозвучала ругань, потом командный тон и перечень озвученных приказов. Кто-то затараторил, что всё понял.
        - Родная, ты ещё там?
        - Угу, - прикусила губу, сдерживая всхлип.
        - Я позвоню Валу, он приедет и заберет тебя. Никуда сама не ходи. Договорились? Только не плач.
        - А я и не плачу…
        - Не лги, я же слышу. Не бойся, всё будет хорошо. Люблю тебя.
        - И я… люблю… тебя.
        Ровно через полчаса, после очередной схватки в квартиру ломился Дударев. Что там ему навещал Егор, Лида не знала, но когда открыла дверь, запуская в прихожую встревоженного мужчину, то удивилась его бледности, будто не она собиралась рожать, а он.
        - Ты как? - прошелся рукой по затылку, стряхивая на воротник дубленки растаявший снег, и выжидающе уставился на Лиду.
        - Нормально. Как видишь, нам приспичило именно сегодня. Не вчера, не завтра, а именно сегодня, когда никого нет рядом.
        - Я есть!
        Конечно, Вал ещё та поддержка. Кто бы его поддержал. Того и гляди, грохнется в обморок. Жаль, Тимохина укатила в Италию с очередным папиком, а отца дергать совсем не хотелось.
        Улыбнулась, проследив за суматошными движениями Дударева, и пока застегивала куртку основательно успокоилась. Может, дело в интуиции, подсказывающей, что всё действительно будет хорошо, а может - в самом Дудареве, на фоне которого не хотелось выглядеть паникёршей.
        Кузьменко, как и обещал, встретил её на проходной и сразу провел в предродовую палату. Одиночную. С отдельным входом. Тимофеевна сказала, что пока схватки не сократят свой интервал до пяти минут - она будет здесь.
        После осмотра, Ян Анатольевич оставил её одну в компании Дударева и убежал по срочному вызову.
        - Вал, иди, попей кофе, покури, поприставай к практиканткам, только прошу, не смотри на меня так, - попросила Лида, не выдержав сострадательного взгляда.
        - Не могу: приказ Егора не отходить от тебя ни на шаг.
        - А-а-а, ясно. А что ты будешь делать, когда у меня отойдут воды?
        Дударев покраснел.
        - Блин, Лида, ты умеешь быть убедительной.
        После этого он вышел в коридор и присев на мягкий диван так и застыл каменным изваянием. Уж лучше так, чем созерцать его побитый вид до приезда Студинского.
        Потянулись долгие минуты ожидания. Плавно перетекающие в часы. Схватки сократились до десяти минут. Уже скоро. Осталось чуть-чуть. За это время к Лиде два раза наведывался Кузьменко, интересовался самочувствием, измерял её давление и пульс ребёнка, замерял степень открытия матки и удивлялся, что до сих пор не отошли воды.
        - Придется пробивать пузырь, - сообщил, остановившись в дверях, и в тот же момент что-то тяжелое грохнулось за дверью.
        - Ой, мамочки, мужик потерял сознание, - всполошилась Тимофеевна. - Касатик, что ж ты такой слабенький? Это чей будет?
        Лида закатила глаза, принявшись массажировать поперек.
        - Это мой страж, Ольга Тимофеевна. Говорю, иди, погуляй, подыши свежим воздухом, а он ни в какую.
        Медсестра поднесла к носу Вала нашатырный спирт, от которого он отмахнулся, скривившись, и ласково постучала ладонью по плечу.
        - Сразу видно, бездетный. Милок, у нас и без тебя работы хватает. Давай, прогуляйся, Лидочка в надежных руках.
        Вал что-то промычал, мол, никуда он не уйдет, но потом согласился сходить покурить.
        Посмеиваясь, Лида набрала Егора. Три часа прошло, а он так и не позвонил. Переживала, зная, как быстро он ездит. Лишь бы не летел как угорелый. Сейчас начала жалеть о поспешном звонке. Подумаешь, проблема, схватки у неё начались. Сорвала человека с переговоров. Заставила мчаться по обледенелой дороге. Дура. Сама что ли родить не сможет.
        Отбросила сотовый на кровать, боясь своим звонком отвлечь внимание от дороги. Сколько по новостям говорили об авариях, причиной которых стал разговор по телефону.
        Заметалась по палате, если можно назвать скольжение вдоль стены «метанием». Боль была адская. Не находила себе места, не зная, в какой угол забиться, какую позу принять.
        Очередная схватка едва не свалила с ног. Хотелось лезть на стены. Со стоном прикусила губу и в тот же миг почувствовала металлический привкус во рту. Облокотилась руками о стол и перевела дыхание. Так намного легче. Попыталась сосредоточиться на цветастых обоях, чтобы хоть как-то отвлечься - не помогло. Заправила и так идеально заправленную кровать. Выглянула в окно, в надежде увидеть чёрный БМВ и тяжело выдохнула.
        На душе двоякие чувства. Ей и хотелось, чтобы Егор был рядом, и одновременно стеснялась этого. Как же она дурконула, позвонив. Воображение рисовало иную картину: вот Егор сидит на работе, ему звонят из роддома и сообщают радостную весть. Он на радостях покупает огромный букет роз и мчится к ней. Всё. Все счастливы, все довольны. Кто вообще придумал эти партнерские роды? И ведь с самого начала не хотела соглашаться, это Егор настоял. Мечтал присутствовать при рождении дочери.
        Тревожные мысли не давали сосредоточиться на схватках. Чувство вины подтачивало изнутри, заставляя кусать и без того истерзанные губы.
        Вышла в коридор и увидела скучающего Дударева.
        - Тебе Егор звонил? - простонала, с надеждой ожидая положительного ответа. Боже, пускай скажет, что да.
        Он замялся.
        - Вал?!
        - Лид, он не берет трубку. Но я уверен, - поспешил успокоить и так едва стоявшую на ногах девушку, - что он просто не слышит или нет возможности ответить… О! - обрадовался от входящего звонка и показал засветившийся на экране номер, - объявился. А ты переживала… Алло, Егор?.. Да… Я его знаю, а вы кто?..
        Лида пошатнулась. Валентин резко вскочил с дивана, и не отрывая телефон от уха, и подхватил её, не давая упасть.
        - Уважаемый, что же вы так сходу?!.. Лида, Лида… Эй, кто-нибудь?!! Лид, с Егором всё хорошо. Он телефон забыл на заправке. Да… передам, - рявкнул в трубку, продолжая поглаживать дрожащие хрупкие плечи. - Всё хорошо… успокойся... Вот так… вдох-выдох… вдох-выдох...

* * *
        - Мужчина, вы куда прёте в верхней одежде?.. Ой, Егор Андреевич, извините, не признала.
        Егор на ходу передал в руки засеменивший рядом Тимофеевне пальто.
        - Как Лида?
        Медсестра кивнула ему на предродовую палату.
        - Пойдемте, переоденетесь. И руки вымойте. Сменная обувь есть?
        Он так на неё посмотрел, что бедная старушка запнулась, а потом начала суетливо рассказывать о состоянии Матвеевой:
        - Намучалась уже, бедняжка. Уже и схватки в минуту, а ни в какую. Сейчас под капельницей. Будем стимулировать.
        Егор остолбенел.
        - А без этого никак?
        - Так пропали схватки. Оно, конечно, дело бывалое. Сколько на моем веку такого было… вот, полотенце, ага… и вот этот халатик.
        - Этот? - вытер руки, потянул с вешалки белоснежную накрахмаленную ткань, а ноги просунул в чьи-то услужливо подсунутые сланцы. Наверное, Кузьменко. - И?..
        - так деточка в проходе стала. Уже и головка показалась. Ох, мучается и она, и мать. Там и Анатольевич, и кардиолог… бьются, бьются, а толку никакого. Обвитие. А у Лиды сердце забарахлило, настолько ослабла.
        У Егора все похолодело внутри. Как знал, что не стоило уезжать. Ещё и телефон потерял. Пока ехал, чего только не надумал и не испытал. Гнал, как очумелый, пару раз, на обгоне едва не врезавшись во встречку. Только чудом остался жив.
        Подошел к пальто и достал из кармана красную бархатную коробочку. Пока шел в родзал, держался за неё, как за напоминание, что всё будет хорошо. Может, и не время, но чувствовал, что это жизненно необходимо.
        Вал, завидев его, пошел на встречу, но, поймав полный тревоги взгляд, отступил в сторону, не решившись приставать с расспросами. Потом. Главное - жив-здоров.
        Медсестра тихо открыла тяжелую дверь, пропуская его в просторное помещение. Сердце пропустило один удар, стоило увидеть Лиду. Она выглядела усталой, измученной. Виски и лоб покрыты капельками пота. Две капельницы протянули свои трубки к тонкой руке.
        На его появление Лида повернула голову, и слабая улыбка коснулась припухших губ.
        - Егор… - поднялась на руках, принимая более удобное положение.
        - Девочка моя, что же ты так, м? Меня ждешь? - присел возле койки на корточки и взял протянутую руку в свои ладони. Поцеловал, заметив, как порозовело бледное лицо.
        - Тебя.
        - Это хорошо. А малявка как? Эй, вредина, - наклонился к животу и осторожно погладил, - не подводи меня так. Папа приехал, слышишь?
        Лида тихо рассмеялась, с любовью коснувшись волос Егора.
        - А где Кузьменко? Ты почему одна? - офигел, осмотревшись по сторонам.
        - Он только что вышел. Сейчас придет. Ждем, пока препарат начнет действовать.
        Как только Егор переступил порог, Лида воспряла духом. Пока он держит её за руку - ничего не страшно. Теперь она сможет пройти это испытание с удвоенной силой.
        - Я так переживала, - пожаловалась, вспомнив, как едва не потеряла сознание. - Ты не брал трубку. Я уже не знала, что и думать. Корила себя, что позвонила.
        Егор крепче сжал её руку.
        - Дурочка, - поцеловал каждый пальчик, обхвативший его ладонь. - Правильно сделала, что позвонила. Я бы не простил, если бы ты родила без меня. Кстати, - оглянулся на дверь и полез в карман халата, - я жду обещанного ответа.
        Лида не плакала, не жаловалась на боль, хотя он видел, как болезненный спазм пробегал по измученному лицу. Как оно искажалось от внутреннего дискомфорта. Но ни один мускул не дрогнул на его лице, не показал, как ему страшно. Черт, да он никогда так не боялся. И вот эту гиблую, разрушающую мозг мысль «а вдруг» гнал как можно дальше. Если она увидит его тревогу, то и сама начнет нервничать, а это чревато последствиями.
        - Так я ещё не родила. Какая разница, есть у меня кольцо на пальце или нет. Ты - мой, а я - твоя.
        - Нихрена. Разница большая. Давай, Матвеева, скажи уже «да». Не мучай меня, - и, приоткрыл коробку с шикарным кольцом.
        Лида во все глаза уставилась на Егора, отмечая его возбужденное состояние, блестящие голубые глаза, застывшие в ожидании напряженные плечи.
        - Не отстанешь?
        - Не-а.
        - Да!
        - Да?..
        - Да!!!!
        - Дай я тебя поцелую.
        И пока он целовал её искусанные губы, в палату вошел Кузьменко.
        - Егор Андреевич, ну наконец-то. Полюбуйтесь, какие у вас непослушные девчата.
        - Они не непослушные, они верные. Меня ждали, - улыбнулся Егор, незаметно надевая на безымянный палец Матвеевой кольцо с диамантом и не выпуская её руки, перешел к изголовью, освобождая место для кардиолога.
        - Так это другое дело, - шутливым тоном протянул Кузьменко, но в отличие от голоса, лицо его выглядело серьёзным и сосредоточенным. Егору это не понравилось. - Ну, что, будем рожать? - посмотрел на Лиду и, дождавшись утвердительного кивка, поднял длинную медицинскую распашонку, оголяя живот. - А вы, Егор Андреевич, держите любимую за руку и на что не отпускайте…
        В жизни каждого человека может наступить момент, когда всё, что было прожито до этого, теряет свой смысл. Обнуляется. Делится на «до» и «после». У кого-то - это смерть близкого, родного человека. У кого-то - рождение ребёнка.
        Егор считал, что достиг того возраста, когда ничто уже не способно удивить, испугать, растрогать, но… всё когда-то бывает впервые.
        Не смог бы тогда сказать, за чью жизнь переживал больше, кого боялся потерять сильнее, потому что счёт шел не на жизнь, а на смерть.
        Никогда в своей жизни не молился богу. Не потому, что не веровал. Нет. Просто не приходилось. И в тот момент, когда едва мог удержать сжимавшие его руку пальцы - вспомнил чуть ли не всех святых.
        Не считал рождение ребёнка чем-то пустяковым. Он так долго о нем мечтал, что сам напросился участвовать в партнерских родах. Но то, что увидел, что пережил вместе с Лидой, оставило неизгладимый след на всю жизнь. Мало услышать крик своего ребёнка, выстраданного и рожденного в колоссальных муках - нужно увидеть, чего это стоит.
        Когда Кузьменко положил на грудь обессиленной Лиды покрытую первородной смазкой девочку, у Егора в горле резко стал ком. Стиснутый кулак свободной руки он прижал к дрожащим губам, а на глазах проступили слёзы. Внутри стало так горячо, так тёрпко, что захотелось кричать на весь мир от самого невероятного, непередаваемого в мире счастья.
        Лида плакала и смеялась одновременно, касаясь кончиками пальцев мокрых волос малышки.
        - Егор, смотри, какая она красивая.
        А он только кивал головой, не в силах произнести хоть слово и мысленно благодарил бога за благополучный исход.
        Кузьменко позвал перерезать пуповину и ему стоило невероятных усилий осуществить элементарные движения ножницами, настолько онемела правая рука, удерживающая Лиду. Что для него так и осталось загадкой, так это непонимание того, как у такой хрупкой девушки оказалось столько внутренней силы.
        - Поздравляем вас с рождением дочери, - Ян Анатольевич протянул Егору руку, а второй снял маску и вытер ею вспотевший лоб. - Лидочка, ваша беременность ушатала меня в корень. Но скажу от чистого сердца - оно того стоило.
        Девушка тихо рассмеялась, наблюдая, как акушерка пересчитывала пальчики на крошечных ручках и ножках. Как прочищали ей носик и ушки. Внутри всё жгло адским огнем, а на душе ощущалась невероятная легкость.
        Когда ей снова передали долгожданный подарок, она облегченно выдохнула, освобождаясь от пережитого страха. Ева по-собственнически обхватила ручкой мамину грудь и с помощью акушерки присосалась к соску.
        - Кого-то она мне напоминает, - усмехнулся Егор, стоило им ненадолго остаться наедине. Так и не смог оторвать глаз от пухленьких щёчек.
        - Не себя случайно? - поддела Лида, чувствуя, как сами собой начали закрываться веки. Вздрогнула, боясь уснуть и пропустить хотя бы минуту из жизни своей малютки.
        - Однозначно, - на полном серьёзе произнес Егор, наблюдая, как дочка посасывала грудь.
        Подключенные к Лиде приборы громогласно оглушали помещение, напоминая, что находятся здесь не просто так. Сердце сжималось от витающей в воздухе угрозы. Только успокаивающая речь кардиолога смогла прогнать с души притаившийся страх.
        Потребовалось немало времени, прежде чем он смог отпустить ситуацию, с облегчением переняв у акушерки спящую Еву. Лида тоже уснула, проиграв в неравном бою с усталостью.
        - Доченька-а-а, - прошептал, наклоняясь к умиротворенному личику. Осторожно поцеловал кнопочный носик, боясь поцарапать нежную кожу небритым подбородком. - Я так долго тебя ждал. Вот мы и встретились.
        Щемящее, волшебное, ни с чем не сравнимое чувство, накрыло с головой. Его не дано понять тем, кто ни разу не держал на руках собственного ребёнка. В горле засаднило от нахлынувшей нежности. Его дочь. Его частичка.
        Пока вдыхал её чистых запах, не сводил глаз со спящей Лиды. Как же ему хотелось обнять её, сжать до хруста костей. Нельзя. Не сейчас. Пускай отдыхает и набирается сил. Позже он поведает ей, как боялся остаться один. Как боялся потерять её.
        Его хорошая девочка из микрорайона «Южный». И чем же она так хороша? Будь он проклят, если не скажет, что всем. Всем она хороша. И внешностью, и душой. И своей непосредственностью, и умением смущаться. Она самая лучшая, неповторимая и необыкновенная.
        Улыбнулся, удивляясь, насколько порой странной бывает судьба. Ещё недавно его жизнь была простой и понятной, но в то же время лишенной смысла. И в один прекрасный день эта судьба решила поиграть с ним, проверяя на прочность выдержку, установленные принципы, верность. Решила свести его с Лидой наперекор всем событиям, врагам, обидам и показала, что порой для того, чтобы стать счастливым, нужно просто научиться прощать.
        Привыкайте счастливыми быть!
        Просыпаться с улыбкой лучистой…
        И со взглядом, по детскому, чистым,
        Привыкайте друг друга любить…
        Научитесь плохое не звать,
        Предвещая заранее беды…
        Вы ведите другие беседы…
        Научитесь душой расцветать…
        Привыкайте добро замечать
        И ценить то, что жизнью даётся…
        И за счастьем бежать не придётся…
        Будет счастье за вами бежать!
        Научитесь подвоха не ждать
        От людей незнакомых и близких…
        Ведь у всех, у высоких, и низких
        Есть желание - счастье познать…
        Привыкайте не злиться на зло,
        А рискните помочь, разобраться…
        Если кто-то вдруг начал кусаться,
        Значит, в чём-то ему не везло…
        Научитесь прощенья просить
        И прощать… Вам судьба улыбнётся.
        И весна в вашу душу вернётся!
        Привыкайте счастливыми быть…
        (И. Самарина)
        КОНЕЦ