Любовь со вкусом вишни
Татьяна Александровна Алюшина

Еще раз про любовь
    Вероника непохожа нина одну изженщин, которых приходилось встречать Сергею. Онанеумеет кокетничать, по-мужски собрана илогична. Аеще нанее ведется настоящая охота, ижизни девушки грозит нешуточная опасность. НоСергей готов совершить чудеса ради той, которая послана ему самой судьбой, чейвишневый запах кружит голову ипреследует иво сне, инаяву.
    КНИГА ТАКЖЕ ВЫХОДИЛА ПОДНАЗВАНИЕМ «СМЕРТЬ ВНАСЛЕДСТВО».

    Татьяна Алюшина
    Любовь совкусом вишни
        
* * *

    Германия. Пригород Берлина, апрель 1945года

    Земля содрогалась отразрывов снарядов, едкий дым, перемешанный скирпичной пылью рухнувших зданий ижирными лохмотьями копоти, резал глаза ипревращал день всерые мглистые сумерки.
    Советская армия обстреливала прямой наводкой пригород Берлина, готовясь кштурму. Немецкие части занимали еще уцелевшие здания, развалины, любые укрытия, гдеможно было закрепиться, превратив весь этот маленький городок, вплотную примыкавший кокраине Берлина, всплошную линию обороны.
    Советские орудия вели обстрел планомерно– квартал закварталом, сюга насевер.
    Навремя артобстрела редкие неэвакуировавшиеся местные жители исолдаты прятались вубежищах иподвалах, пережидая творившийся наулицах ад, сужасом ожидая штурма русских войск.
    Выходить наулицы ипередвигаться погороду, вернее, потому, чтоеще совсем недавно было тихим бюргерским симпатичным городком, было сродни самоубийству.
    Ноунего небыло выбора.
    Сегодня должна состояться встреча скурьером, марш-агентом, каких называли икоим долгие годы вразных странах он проработал исам.
    Вэти последние месяцы, когда уже был совершенно ясен исход войны, работа разведчиков стала непредсказуема. Согласовать время наступления советских войск, артобстрелов ивстреч скурьерами, такчтобы неподвергать риску жизнь иработу резидентов, было практически невозможно. Ситуация менялась ежечасно, решения приходилось принимать находу, особенно здесь, наэтом участке наступления советской армии, анетам, гдедвигались союзники.
    Курьер должен передать ему последнее задание, план ухода изабрать добытую ценнейшую информацию.
    Переждав, пока огонь переместится севернее, онвыбрался изсвоего убежища впустынный догорающий город. Добраться доусловленного места оказалось нетак просто, несколько раз пришлось возвращаться иобходить улицы, безнадежно заваленные новообразовавшимися руинами разбитых домов.
    Онсвернул водин изпереулков, чудом оказавшийся проходимым идаже вполне пригодным дляпроезда. Дома пообе стороны были черными откопоти пожаров, разбитые, ноустоявшие.
    Вконце переулка он увидел автомобиль инасторожился. Двигатель урчал, работая нахолостом ходу.
    Странно! Машина, судя пономерам, принадлежала высокому абверовскому чину. Куда он мог ехать вовремя обстрела?
    Немцы невысовывали носа изукрытий, пережидая бомбежки иартобстрелы. Должна иметься веская причина, чтобы кто-то решился натакой риск!
    Очень, очень веская!
    Поколебавшись, онподошел кмашине изаглянул внутрь через разбитое боковое стекло.
    Всалоне находились четверо– шофер, сидевший рядом офицер высокого ранга идвое солдат сзади.
    Осколки разорвавшегося внескольких метрах впереди снаряда изрешетили крышу, верх кузова, выбили стекла иуничтожили всех находившихся вмашине, невероятным образом незадев мотора, который так ипродолжал работать.
    Вдруг раздался непонятный звук.
    Иповторился, громче.
    –Подойдите комне!– жутким голосом прохрипел все еще живой офицер.
    Один изосколков попал ему вгорло. Рукой, обтянутой черной лайковой перчаткой, онзажимал рану ипытался что-то сказать. Кровь текла поруке, черная начерной перчатке, становясь ярко-красной назапястье иснова черной, стекая порукаву кожаного форменного плаща.
    –Выпатриот?– прохрипел офицер.
    Емуоставались считаные секунды, было совершенно понятно, чтожизнь уже ушла изнего, странно, какон вообще мог еще говорить.
    –Да,– ответил разведчик.
    –Тогда приказываю вам доставить груз ибумаги!
    Онзакатил глаза, пытаясь вдохнуть, послышался неприятный булькающий звук.
    –Впапке пункт назначения, самолет ждет. Срочно!– Голос, больше похожий нашипение, становился все тише.– Документы нечитать, ящик невскрывать! Немедленно отвезите…
    Офицер попытался еще что-то сказать, дернулся, иего рука безвольно упала.
    Быстро открыв заднюю дверцу, разведчик проверил, живыли солдаты назаднем сиденье. Нет. Онобошел машину, распахнул дверь состороны шофера, вытащилего, уложил наасфальт исел заруль. Взяв папку сдокументами изруки офицера, быстро пробежал бумаги глазами изадумался.
    Собственно, думать было некогда!
    Время мгновенных решений!
    Онразвернул машину ипоехал совсем невтом направлении, куда приказывал ему двигаться отходящий вмир иной немецкий офицер.
    Насамой окраине городка располагалось здание, вкотором размещалась автомастерская. Здание оказалось разрушено, номастерская уцелела, даже ворота устояли идорожка кним, конечно, заваленная битым кирпичом, нопроехать поней было возможно. Онприсмотрел эту мастерскую несколько дней назад, когда разрабатывал маршруты отхода насамый крайний случай, привычно отмечая длясебя любые мелочи. Емунужно место ивремя, чтобы вовсем разобраться.

    Воткрытом багажнике машины стоял ящик соткинутой, словно распахнутый черный рот, крышкой, сверху лежала папка сдокументами. Разведчик сидел рядом наколченогом стуле, найденном вмастерской, курил ипристально смотрел насодержимое багажника, словно ждал отнего ответа.
    Онзатушил сигарету, достал портсигар, неторопливо вытащил еще одну, щелкнул крышечкой, убрал портсигар, закурил иопять посмотрел наящик.
    Онвидел свой смертный приговор ипонимал это.
    Комубы изсоветского руководства он нидоставил этот груз, влюбом случае его ждала смерть какнаилучшая действенная мера посокрытию сверхсекретной информации.
    Ноибросить все это, спрятать иуйти он немог, какофицер, какразведчик, какчеловек, прекрасно понимая всю ценность доставшегося груза.
    Емупредстояла долгая ночь вкомпании трех покойников, всетакже сидящих вмашине.
    Емунадо продумать все домелочей, составить план идействовать, действовать!
    Встреча скурьером сегодня так инесостоялась, такая вероятность была предусмотрена, какивторая встреча, утром. Утром начнется штурм города. М-да…

    Онвспомнил свой последний разговор сотцом.
    Было совсем раннее утро, когдаони, проговорив всю ночь, вдруг поняли, чтонастало время прощания, видимо, последнего. Обаосознавали, чтоврядли после того, какотец осуществит задуманное, оностанется жив.
    Отец поднялся скресла, выключил свет вкомнате, отдернул тяжелые портьеры ираспахнул оба окна.
    Небо светлело, готовясь встретить солнце, заокном стояла предрассветная, особенно пронзительная тишина.
    Клубы дыма отвыкуренных ими заночь папирос, висевшие подпотолком, потянулись наулицу, медленно илениво, какбы нежелая расставаться соблюбованной комнатой.
    Отец стоял уокна, засунув кулаки вкарманы форменных брюк, исмотрел напредрассветную Москву.
    –Правители приходят иуходят, сын, аотечество остается,– сказал он голосом, севшим заночь отразговоров идыма выкуренных сигарет.– Если когда-нибудь ты небудешь знать, какпоступить, поступай наблаго Родины. Неконкретного человека, стоящего воглаве России, неидеологии, царящей вэтот момент встране, авинтересах отечества инарода, какбы высокопарно это низвучало, даже если страна инарод никогда неоценят твоего поступка.
    Отец повернулся кнему. Вэтот момент он казался невероятно красивым ипочему-то молодым.
    –Именно так, сын! Какрусский офицер– впервую очередь интересы отечества, вовторую– жизнь ибезопасность родных иблизких, ауж потом все остальное! Иеще! Береги себя, постарайся выжить вэтой мясорубке ивтой, которая грядет! Будь умнее, сильнее, хитрее всех своих друзей иврагов! Натебя остаются девочки, иих надо защитить вочтобы то нистало!

    Ондавно приучил себя думать наязыке той страны, вкоторой работал. Исейчас, поймав себя натом, чтомысленно переводит слова отца нанемецкий, улыбнулся.
    –Да,отец,– сказал мужчина по-русски.– Винтересах страны.
    Онуже принял решение ипридумал план, теперь надо обдумать все мелочи, вседетали, кропотливо, точно, предусмотрев несколько вариантов, носначала… Онвзял папку, вытащил изнее два документа иеще раз перечитал текст.
    –Аэто надо уничтожить,– уженанемецком сказалон,– втех самых интересах отечества.
    Затем достал зажигалку, поджег листы и, глядя наразгорающийся огонь, поставил себе основную задачу:
    –Значит, надо сохранить все это добро нежданное иприэтом выжить самому!

    Москва
    Наши дни

    Ещевлифте Вероника достала изсумочки ключи отквартиры: такей нетерпелось оказаться поскорее дома.
    Лифт, какисам дом, былстарый, добротный, обшитый внутри деревянными рейками, сдвумя дверцами, открывающимися внутрь, иодной наружной. Ехал он неторопливо, очень солидно, какиположено втаком возрасте. Первый раз завсе время, которое она здесь прожила, апрожила она здесь всю свою тридцатилетнюю жизнь, Ника мысленно поторапливала: «Ну,давайже, побыстрее, нупожалуйста!»
    Правда, несильно настаивала– улифта имелся свой, очень непростой характер.
    Нике ужасно хотелось всвою любимую квартиру. Онасоскучилась подому, потяжелой входной двери, которую надо обязательно потянуть насебя, чтобы открыть замок, повздоху паркетных половиц вприхожей, ониименно вздыхали, анескрипели, породному, знакомому сдетства запаху их дома, ихжизни, вернее, теперь только ее жизни.
    Мягко, сдостоинством лифт остановился начетвертом этаже.
    «Овсянка, сэр!»
    –Спасибо,– поблагодарила его Ника.
    Онаторопливо вставила ключ взамочную скважину, потянула насебя дверь, замок щелкнул, и, переступив порог, девушка локтем нажала выключатель, еговсе включали локтем, входя вдом, всегда.
    Прихожую приветливо иуютно залил желтый свет, иобрадованно вздохнули половицы, приветствуяее.
    –Ятоже очень рада!
    ИНика вдохнула запах родного дома.
    Застоявшийся воздух давно непроветриваемого помещения усиливал аромат дома, делая его слишком насыщенным, немного приглушая радостное настроение инетерпеливое ожидание встречи.
    –Сейчас проветрим!– пообещала она квартире.
    Бросив сумку свещами напол возле вешалки, скинув обувь, онапрошла повсем трем комнатам, распахивая окна.
    –Хорошо, чтоцветов нет, ато завялибывсе.
    Цветов, или«комнатных растений», какназывала их мама, дома было всегда много. Разных: больших вогромных глиняных горшках, средних, маленьких, высоких инизеньких, пушистых истонкими стеблями, цветущих инецветущих. Онистояли вкаждой комнате, вкухне идаже вванной наокне: была вих доме такая экзотика– окно вванной, авприхожей пристроился какой-то экзотический лохматый куст. ИСонечка объясняла им всем, чтоэто очень редкий экземпляр, онлюбит темноту, ивсе время повторяла его название, которое никто так инезапомнил.
    –Сонечка!– смеялась мама.– Нукакое растение может любить темноту?
    –Это,– отвечала Соня.
    Но,какнистранно, куст жил-поживал, желтеть ичахнуть несобирался, иповсему было видно, чтоон вполне доволен условиями, впрочем, какився остальная растительность.
    После Сониной смерти все цветы разом стали болеть, сохнуть иумирать. Чтотолько Ника ниделала: иполивала разными прикормками, и, достав ссамой верхней книжной полки старинную Сонечкину книгу поуходу зацветами, лечила их понаписанным там правилам, онадаже разговаривала сними, бесполезно– цветы безСони нежили.
    Ника рассказала бабуле отакой напасти, ита договорилась сприятельницей, чтоона, тобишь приятельница, заберет все цветы ксебе надачу, гдепостоянно проживает последние годы. Водин «прекрасный» день внук этой самой дамы приехал нагрузовой машине ивывез всю их растительность. Скопом.
    Судьбой этих цветов-предателей Ника неинтересовалась– все, вывезли ивывезли! Странно, никого изсвоих родных она необвиняла вуходе, несчитала, чтоее предали, бросили одну наэтом свете, авот цветы обвиняла.
    –Ладно, все, проехали!– сказала она себе.
    Оначасто стала разговаривать сама ссобой, такбыло лучше, гораздо лучше, чемслушать звенящую тишину дома.
    Ника прошла вванную, пустила воду, добавила ароматной пены сзапахом лаванды, сняла ссебя всю одежду и, затолкав ее встиральную машинку, протянула руку кхалату, висевшему надверце, нопередумала:
    –Нет, я, наверное, всябольницей воняю, сначала вымоюсь.
    Такголой ипрошла вкухню, набрала воды вчайник, включив конфорку, поставила наплиту намедленный огонь, смотрела нанего, невидя, вспоминая.
    Сонечка категорически непризнавала электрические чайники.
    –Внем вода получается невкусной, быстрой,– пояснялаона,– вода должна закипать медленно, намаленьком огонечке, тогда ичай будет хороший.
    Ника неспорила, онисСонечкой никогда неспорили, поводов небыло. Онивообще жили очень дружно, «душа вдушу», какговорила Сонечка.
    –Дачто такое?! Чтотебя сегодня понесло-то ввоспоминания?– возмутилась громко Ника, стряхивая ссебя, изгоняя тоску.
    «Просто я давно небыла дома, вотивздыхаю вместе сквартирой, онатоже соскучилась. Ладно, надо принять ванну, устроить уборку, ивсе наладится!»
    Вода вванной шумела, чайник мирно посапывал, готовясь закипеть, Ника протянула руку кполке закружкой иудивилась– всекружки стояли нетак, какобычно.
    –Странно, Милка, чтоли, ихпереставила?
    Нет, конечно, вих семье небыло педантов ичистюль таких, чтобы дозанудства, носуществовали правила, которые всегда соблюдались, давно заведенные, например, чашки наполке. Онивсегда стояли ручками водном направлении– кокну. Просто все так кэтому привыкли, чтопо-другому инеставили.
    –Странно!– повторила Вероника.
    Чайник закипел, Ника заварила чай, достала изшкафчика варенье, выключила воду вванной и, судовольствием выпив чаю свареньем, отправилась «заплывать».
    Належавшись доодури впенно-горячей ванне, срадостью облачившись вчистый банный халат, онадвинулась обходить свои «хоромы», теперь уж здороваясь основательно сродным домом.
    Чемдольше Ника ходила поквартире, тембольше ибольше вней нарастало непонятное беспокойство итревога.
    –Чтозачерт?– спросила она «хоромы».
    Еенеотпускало ощущение, чтовдоме побывали чужие люди, кто-то посторонний. Такслучается, когда иногда входишь влюбимый дом испорога вдруг чувствуешь, чтобыл кто-то чужой, какие-то гости, иони давно ушли, неоставив даже запаха иследов,– авот ты всеравно точно знаешь, чтокто-то был.
    Затянув пояс халата потуже, онадвинулась навторой круг обхода, более внимательно присматриваясь кмелочам.
    Расшитые диванные подушечки лежали нетак, какобычно, ваза, всегда стоявшая наподоконнике, сейчас оказалась настоле, Сонино любимое кресло передвинуто. Ника обнаружила массу предметов, которые оказались передвинуты, илиперевернуты, илипереложены инаходились вообще нетам, гдеобычно, даже фотоальбомы. Тяжелые, старые, ещедовоенные, внастоящем кожаном переплете, онивсегда лежали вопределенном порядке, который сейчас оказался нарушен.
    –Милка, чтоли, порядки наводила?– Девушка специально громко задала себе этот вопрос, чтобы немного успокоиться.
    Ноона чувствовала, чтонеМилка! НеМилка, акто-то совсем чужой, враждебный, неизее жизни, былздесь ивсе осматривал, переворачивал, трогал своими руками!
    «Дазачем?! Кому это нужно?»– недоумевалаона.
    Иринулась торопливо проверять Сонечкины «драгоценности»: шкатулку снесколькими золотыми кольцами, цепочками, серьгами, какими-то безделушками,– всенаходилось наместе. Ничего непропало.
    –Кому это нужно?!– теперь уже вслух возмущенно спросила Вероника.– Всездесь обыскивать, чтоискать-то? Иничегоже невзяли– вонителевизор наместе, ивидик, иСонина шкатулка! Может, все-таки Милка?– уговаривала она себя.
    Милка была ее подругой, единственной инетакой уж задушевной, новсе-таки подругой. Самой близкой являлась Сонечка иеще бабуля, собственно, Соня тоже была ее бабушкой, маминой мамой, новсемье ее всегда называли поимени, иникакого другого обращения кней как-то неприживалось, даникто инепытался.
    Ника вышла вприхожую проверить, всели там наместе, испоткнулась взглядом, телом, умом.
    Страх ударил куда-то подколени, ноги сами собой подкосились. Привалившись спиной кстене, онанемогла оторвать взгляда отмаленького столика, накотором стоял телефон, такисъехала спиной постене исела напол.
    Исчезла телефонная книжка! Старая, потрепанная, толстая, раздувшаяся отзасунутых внее разнокалиберных бумажек изаметочек, накоторых писались чьи-то телефоны иадреса, таккаксама книжка была давным-давно исписана откорки докорки. Онаявлялась, наверное, такойже старой, какисам телефон– черный, квадратный, стяжелой трубкой, ещедовоенный, онтак всем нравился, чтоникто нежелал сменить его нановый.
    Нике вдетстве казалось, чтоизэтой тяжелой трубки должен обязательно раздаться суровый мужской голос, который произнесет что-то вроде:
    –Сейчас свами будет разговаривать товарищ Сталин.
    Этопапа как-то пошутил, когдаона, будучи ввозрасте трех иличетырех лет, придвигала табурет кстолику, двумя руками поднимала трубку, прикладывала ее куху изачарованно слушала гудок. Ктотакой «товарищ Сталин», тогда маленькая Ника незнала, ноей казалось, чтонатакой солидный телефонный аппарат он должен всенепременно позвонить.
    Периодически мама илипапа немогли отыскать нужный номер вкнижке иповторяли, чтодавно пора завести новую иаккуратно все туда переписать, этонекнижка вообще, аБермудский треугольник какой-то, нонужный номер наконец находился ипроновую книжку благополучно инадолго забывали, доследующего нервного поиска. Двараза вгоду Соня наводила порядок, который сводился ктому, чтовсе записочки садресами ителефонами подкладывались подсоответствующие буквы настраничках, ноуже через месяц-два непонятным образом они умудрялись перекочевывать куда угодно, только подальше отнужной буквы.
    Ника смотрела напустое место настолике, гдевсегда– вотвсегда!– лежала, атеперь отсутствовала эта замечательная книжка, иничего непонимала.
    Ивдруг неожиданно игромко зазвонил телефон, больно ударив резким звуком вперепонки. Ника вздрогнула всем телом ирезко поднялась, отчего унее тутже закружилась голова. Надавив нависки пальцами, девушка уставилась нателефон.
    «Сюрприз!– каклюбят говорить американцы, вяло, какчерез вату тягучую, образовавшуюся вмозгу, подумалаона.– Воттебе исюрприз! Как-то их много намою голову, намою голову вообще всего слишком много впоследнее время! Инепоследнее тоже. Тогда каксказать: напервое? Илитак неправильно говорить? Очем ты думаешь, идиотка?!»
    Телефон все звонил извонил, методично, настойчиво, выдерживая долгие паузы между гудками, явно несобираясь замолкнуть.
    Ника дернулась всем телом, шумно выдохнула, скидывая оцепенение ииспуг, и, разозлившись насебя заглупости напридуманные, резко сняла трубку.
    –Слушаювас,– четко выговаривая слова, ответилаона.
    –Здравствуйте!– поприветствовал ее спокойный, ровный мужской голос.– Вероника Андреевна?
    –Да.
    –Свозвращением!
    –Спасибо. Скем имею честь беседовать?– Голос незнакомца ей сразу непонравился, иона точно знала, чтоничего хорошего отнего неуслышит.
    –Меня зовут Михаил Иванович, номое имя вам ничего нескажет, меня вы незнаете. Впрочем, главное, чтоя знаювас.
    –Ивы отменя чего-то хотите,– констатировала Вероника Андреевна снескрываемой неприязнью.
    –Всегда приятно, когда твой оппонент умный человек!– обрадовалсяон.
    –Пока я еще вам неоппонировала.
    –Надеюсь, чтоинебудете. Видители, Вероника Андреевна, вамжизненно необходимо отдать то, чтовам, посути, инепринадлежит, нодосталось внаследство,– мягко, нонастойчиво пояснил господин.
    –Этовы были уменя дома ивсе тут перерыли?
    –Да,это мои люди, каюсь. ИнаЗемляном валу они тоже поработали, ужизвините великодушно, онибыли очень аккуратны иникакого урона вашей собственности ненанесли. Увас ведь ничего непропало ибеспорядка нет?
    Вероника, слушая этот неприятный голос, говоривший наигранно доброжелательно, старалась понять, чтопроисходит, иничего немогла придумать.
    НаЗемляном валу находилась квартира бабули. Домстоял ненасамом Садовом кольце, авнутри двора, зазданиями, старый сталинский добротный дом. ШумотСадового днем иночью проникал вквартиру изавораживал маленькую Нику, когда она оставалась там ночевать. Бабуля последние годы все больше раздражалась отбесконечного шума исуеты машин, людей, близости Курского вокзала ивсе удивлялась: надоже, всюжизнь жила инезамечала, акстарости это стало нервировать. Аможет, город сделался другим, машин больше, люди крикливее. Пришлось ставить наокна стеклопакеты стройными стеклами, чтобы ей было спокойней.
    Сейчас ей вообще покойно иникакой шум ее уже непотревожит, потому что бабуля умерла.
    –Выможете небеспокоиться осмене замков,– отрывая девушку отмыслей обабуле, произнес загадочный Михаил Иванович,– замки идвери хорошие, просто мои специалисты могут открыть любые двери.
    –Небуду беспокоиться,– пообещала Ника.
    Страха небыло, нунебыло, ивсе тут! Онакак-то немогла бояться после того, чтоуже перенесла.
    Нет, все-таки был, ссамого начала, когда она обнаружила пропажу книжки, наглядно подтвердившую подозрения опроникновении чужих вдом. Даже инестрах, арастерянность отнепонимания, чтоли.
    –Вернемся кнашей проблеме,– пробасил Михаил Иванович.
    –Аунас свами проблема?– уточнила она несамым доброжелательным тоном.
    –Да,милая барышня, иеще какая!– порадовался чему-то странный господин.
    –Судя потому, чтовы звоните, обыск недал ожидаемых результатов?
    –Совершенно верно! Изчего следует вывод, чтооместе нахождения интересующих меня вещей знаете тольковы.
    –Акакие вещи вас интересуют?– оживилась Ника.
    –Нуненадо, Вероника Андреевна!– недовольно протянулон.
    Ника почувствовала, словно увидела воочию, какон скривился отэтого самого недовольства.
    –Мытак мило беседовали, выпроизвели наменя впечатление умного человека, ивдруг такие несерьезные игры,– попенял чутьли непо-отечески товарищ.
    –Простите, Михаил Иванович, чторазочаровалавас, ноя насамом деле непонимаю, очем идет речь,– вернула его котстраненно-неприязненному тону Вероника.
    –Речь идет онаследстве. Выведь единственная наследница вашей семьи.
    –Окаком наследстве? Квартира, машина, загородная вилла, счет вшвейцарском банке?– Нику начал раздражать этот слащаво-приторный бас.
    –Господь свами! Никакие квартиры меня неинтересуют, амашины, виллы исчета вбанке увас нет, даже дачи захудалой нет, любезная Вероника Андреевна!
    «Авот здесь ты ошибаешься!– судовольствием идетской наивной радостью изсерии «обманули дурака начетыре пятака!» подумала она идобавила мысленно:– «Козел!»
    –Ужизвините, нопришлось наводить справки овсей вашей жизни,– усмехнулся господин.
    –Нет, неизвиню!– холодно ответилаона.– Если вас неинтересует мое движимое инедвижимое имущество, точего вы все-таки хотите?
    –Вампонаследству достались некие документы ислитки.
    –Драгоценных металлов?– попыталась шутить Вероника.
    Неполучилось. Нешутилось как-то. Вотон точно нешутил!
    –Именно слитки драгоценных металлов,– резко изменившимся тоном произнесон.– Повторюсь: посути, этивещи непринадлежат вашей семье, иих необходимо отдать.
    –Вам,– констатировала Ника.
    –Мне.
    –Авам они принадлежат?– усмехнуласьона.
    –Милая барышня, давайте небудем препираться!– совсем уж холодным тоном отчитал онее.– Яуже говорил, чтовам небезопасно держать эти предметы усебя. Реализовать какимбы то нибыло образом это вы несможете, давам никто инедаст этого сделать. Уверен, чтовы толком-то инезнаете, чтоделать сэтим добром. Давайте облегчим жизнь друг другу. Честное слово! Вымилая девушка, имне совсем нехочется вас обижать иприменять жесткие меры. Всеравно мы заберем слитки идокументы, такдавайте обойдемся безжертв!
    –Безжертв– этозамечательно! Но,ксожалению, ниокаких документах ислитках мне ничего неизвестно. Вотчестное пионерское! Янешучу инепытаюсь вас обманывать, япросто незнаю!– разозлилась водин миг, резко, каккот Леопольд изизвестного мультика, Ника.
    –Вполне возможно, явам даже верю,– успокоил ее господин.– Идопускаю, чтобабушка ничего нерассказывала, чтобы оградить вас отнеприятностей. Нотак какэто очень ценные вещи, тоона наверняка оставила информацию длявас, указание, какигде найти их вслучае ее смерти.
    –Новыже были уменя дома иунее вквартире инаверняка просмотрели все документы иписьма. Ичто, никаких намеков?– спросила Вероника безособого интереса.
    Итак все ясно– ненашли.
    Онаврала! Пачка бабулиных писем, втом числе адресованных ей лично, перевязанных красивой ленточкой, лежала унее всумке, аеще маленький ключик отбанковской ячейки, спрятанный заподкладку, идокументы надом. Воттак!
    Неожиданный радостно-печальный дом. Ивот проэтот-то дом «многомудрому» Михаилу Ивановичу ничерта неизвестно!
    Что, собственно, радует!
    «Ачего ты радуешься, блаженная? Нунебудешьже ты насамом деле искать неизвестные документы имифические слитки! Вообще какой-то сюрреализм, плохое кино спретензией надетектив! Идиотизм полный!»– возмутиласьона.
    –Выправы, моилюди ничего необнаружили,– подтвердил мужик ираспорядился сильно начальственным тоном:– Поэтому вам надо начинать поиски счего-то другого. Сее друзей, подруг, каких-то родственников. Соображайте сами, этовопрос вашей личной безопасности, спокойствия издоровья.
    –Данебуду я ничего искать! Вамнадо– выиищите!– возмутилась она непо-детски.– Какое мне дело довсего этого! Да,иверните мою записную книжку!
    –Книжку мы вам вернем, авот голос повышать ненадо!– жестко, сугрозой предупредилон.– Значит, так, Вероника Андреевна, даютри дня напоиски! Иесли вам дороги жизнь издоровье, товы очень постараетесь что-нибудь найти. Мнесовсем нехочется вас калечить, выдействительно милая барышня, правда, сильно похудели после больницы ипочему-то ходите голая поквартире, ая люблю более полненьких искромных.– Ион положил трубку.
    Ника все прижимала трубку куху, слушая навязчивые, раздражающие гудки отбоя, какбудто ждала, чтовот уж сейчас точно «будет говорить товарищ Сталин».
    Ивдруг очнулась ипрокричала:
    –Идиот!– икинула нивчем неповинную трубку нааппарат, создав невероятный грохот раритетного телефона, эхом пролетевший повсей квартире.– Даидиты, куда втаких случаях идут! Ядаже думать обэтом несобираюсь! Ялучше вквартире приберу после «твоих людей»! Иеще мне нужны продукты! Вотизаймусь делом.
    Нодумать все-таки пришлось.
    Мысли сами лезли илезли ей вголову, какнавязчивая детская игрушка-ходилка, которую заводишь маленьким железным ключиком, иона двигается вперед– дын-дын-дын, издавая однообразный жужжащий звук. Тыпереставляешь ее надругое место, иона опять– дын-дын-дын. Идвигается-двигается только вперед! Пока незакончится завод. УНики были такие вдетстве, зеленый лягушонок ималенький солдатик. Лягушат было полно увсех ребят, авот солдатик только унее одной. Егопривезли вподарок какие-то друзья родителей, которые приехали изнепонятной ей тогда изагадочной «заграницы».
    Судя повсему, этот Михаил Иванович был тем самым ключиком, который завел ее мысли, итеперь они лезли вголову иникак нехотели оттуда уходить.
    Ника прокручивала их так иэдак, непереставая, пока ходила вмагазин запродуктами, иощущая чей-то взгляд, прожигавший дырку впозвоночнике, между лопатками.
    «Паранойя какая-то!»– думалаона, уговаривая себя, чтоэто бред полный ичья-то неумная шутка.
    Нопродолжала прокручивать эти растреклятые мысли, выдраивая всю квартиру– сантиметр засантиметром, добавив вводу едкого моющего средства схлором, чтобы изничтожить даже тень воспоминания оприсутствии чужих людей.
    Отусталости, напряжения иэтих самых навязчивых мыслей удевушки уже мелко тряслись мышцы, кружилась ивсе больше ибольше болела голова.
    Ника перемылавсе: полы, мебель, посуду, холодильник, который Милка отключила поее просьбе, когда приходила завещами. Онаперестирала все покрывала, шторы, даже коврик изприхожей, стиральная машина гудела, непереставая, струдом перенося такие нагрузки, иВеронике казалось, чтоаппарат обиженно вздыхает оттакой нагрузки.
    Акогда девушка остановилась иосмотрелась, тооказалось, чтомыть ичистить больше нечего, азаокном опустилась нагород глубокая ночь. Ника сняла ссебя одежду, вкоторой проводила уборку, джинсы ифутболку, изатолкала их вмашинку.
    –Нуизвини, последний раз, ивсе!– попросила она прощения устиралки изалезла вванну.
    Просто села впустую холодную ванну ипустила воду, открыв оба крана доупора. Ниначто другое унее небыло больше сил.
    Силы остались только нате самые злополучные размышления, которые все также навязчивыми механическими игрушками продолжали шебуршить вголове.
    «Вотчерт!»
    Онапоймала себя натом, чтостала ругаться.
    «Наверное, уменя меняется характер»,– уныло подумала Вероника.
    Онаникогда неругалась, вэтом просто небыло необходимости, неругалась нето что матом, авообще. Нечертыхалась, неговорила идаже никогда мысленно непроизносила слова изразряда «козел» и«да пошелты!».
    Чтосней происходит?
    Онавсегда была спокойной, интеллигентной, рассудительной девушкой. Невтом смысле интеллигентности: «Фи,какая гадость!» иоттопыренный мизинчик наручке чашечки– аотсутствие агрессии иглупости внутри себя. Никто иникогда вих семье незапрещал Веронике самовыражаться какугодно– хоть панком становись, хоть рокером, только мыслить здраво непереставай, атак– пожалуйста! Мыслить здраво она непереставала, адаже очень вэтом преуспела, нестав нипанком, нирокером, даже влюбленной дурочкой никогда небыла, инатанцы небегала, инесохла нипоодному мальчику илиеще того хуже– поартисту какому-нибудь.
    Онаизбежала всех ужасов взбрыкивания подросткового возраста ивсего проистекающего изэтого. Ника срадостью неслась домой, такей было там хорошо, иуютно, исчастливо смамой, папой иСонечкой! Всегда весело, шумно, радостно, иглавное– интересно! Родители вечно что-то придумывали эдакое, необыкновенное. Розыгрыши, какие-то игры спризами, просто поездки «черт-те куда, кнему самому накулички!», ворчала бабуля, когда они вчетвером наих машине заезжали заней наСадовое. Ворчать– ворчала, новсегда соглашалась ехать. Онисмеялись всю дорогу, дурачились, пели, шутили, рассказывали свежие анекдоты и, останавливаясь впонравившемся месте, устраивали пикники.
    Ника старалась какможно больше времени проводить дома ссемьей, поэтому инеходила нивкакие кружки или, недай бог, вмузыкальную школу. Вязать, вышивать изамечательно готовить ее учила Сонечка, аиграть вкарты, строить глазки и«уметь дать отпор нахалу»– бабуля. Такчто обошлось безкружков.
    Ника словно где-то внутри себя чувствовала, чтоэто счастье очень коротко инадо успеть прожить, нерастрачивая время наненужные, неинтересные увлечения, присущие сверстникам, наглупых никчемных людей ипустые занятия.
    Когда ей было шестнадцать лет, родители разбились намашине.
    Насмерть.
    Онатак испросила уСони.
    Ника пришла домой после школы и, едва переступив порог, вдруг почувствовала сразу, поняла всем нутром, чтослучилось какое-то горе. Вприхожую вышла Соня и, рыдая, сообщила страшное.
    –Какразбились?– окаменев отужаса, переспросила Ника.– Насмерть?
    Иуних троих началась новая жизнь. Неновая, адругая, совсем другая.
    Вероника смотрела, какубегает вода через верхний сток вванной. Надо было дотянуться докранов иповернутьих, носил небыло, онаипопыток неделала.
    –Просто уменя началась другая жизнь, поэтому я стала ругаться,– сказала девушка вслух.
    Еслибы она могла, онабы зарыдала. Ирыдалабы долго, горько, невытирая слез инепытаясь их остановить.
    Такжалко ей стало себя!
    Такнепереносимо, щемяще жалко! Доутробного воя бессильного!
    Вотникогда небыло, атут вдруг стало.
    Когда хоронили родителей, онанеплакала. Обебабушки, ихдрузья иподруги, всевзрослые, каксговорившись, поочереди подходили кней, обнимали, успокаивающе поглаживая, итихими голосами уговаривали:
    –Тыпоплачь, деточка, тебе легче станет!
    Ноона знала, чтолегче нестанет уже никогда, ипереживала свое горе внутри, безслез. Онадала себе слово, чтонебудет плакать отгоря, вотникогда вжизни!
    «Плакать я буду только отсчастья, аэто горе я выплакать несмогу никогда, уменя слез нехватит!»– решила шестнадцатилетняя Ника.
    Последние месяцы бабулиной жизни сдержать данное себе тогда слово стало как-то очень трудно. Ника видела, чувствовала ипонимала надвигающуюся неотвратимость ухода последнего родного человека, ией приходилось огромным усилием воли сдерживать рвущиеся слезы ираздирающую внутри безысходность.
    Апотом она осталась одна, совсем одна!
    Иэто чувство навалилось нанее вдень похорон таким жестоким откровением, какбудто вместе сбабулей хоронили тогда всю ее жизнь, опуская вмогильную яму.
    Может, таконо ибыло.
    «Нет, неодна!– возразила она себе, улыбнувшись.– Неодна! Уменя вдруг обнаружился дедушка, родной! Никогда небыло ниодного дедушки, ивдруг обнаружился! Исобака покличке Апельсин, которая, оказывается, меня знает всю свою собачью жизнь ивсегда меня ждала! Вот! Иэто счастье! Уменя такой замечательный, чудесный дедушка!»
    Удедушки нагруди, забыв те далекие обещания, онаивыплакала все свои горести.
    –Нет, одедушке я сегодня думать небуду!– решительно объявилаона.– Ябуду думать онем вхороший день, анетогда, когда мне угрожают потелефону всякие идиоты. Аеще лучше, якнему поеду!
    Ией вдруг стало так хорошо испокойно отвоспоминаний одедушке, одоме, особаке покличке Апельсин.
    –Никакая он несобака, апес, или, вернее, кобель, ноочень большой, огромный, непес, абудто лошадь какая-то!
    Подбадривая себя разговором ипрогоняя отчаяние, прорвавшееся неожиданно через все запреты, Ника попыталась шевелиться вводе.
    Получалось плохо.
    –Надоже отсюда как-то выбираться!
    Чувствуя себя распухшей отусталости, воды инавязчивых мыслей ивоспоминаний, кое-как, постанывая икряхтя, Вероника вытащила себя изванной, выключила наконец воду ивыдернула пробку. Струдом вытерла волосы и, заворачиваясь вполотенце– халат-то она тоже постирала, вдруг замерла отнеожиданно выстрелившей вголове мысли.
    –Стоп!!– обалдела Ника.– Онсказал: «Похудели иходите покухне голой», значит, чтополучается? Онзамной наблюдает! Онвидит мою квартиру!!
    Онаприсела набортик ванной инеосознанным движением потерла лоб.
    «Авот это провал!»– какговорил Штирлиц!»
    Доэтого момента она как-то умудрялась себя уговаривать, забалтывать, чтоугрозы несерьезны, чтовсе это глупость какая-то несусветная, может, кто-то так по-идиотски шутит. Носейчас вся пугающая странность ситуации увиделась ей четко иясно.
    «Этонебанальные воры илиаферисты, этодействительно серьезные люди иуж точно профессионалы– вонкакквартиру обыскали!– ахнула она просебя отнастигшего, наконец, понимания.– Так! Спокойно! Тыже умная девочка, тычто-нибудь обязательно придумаешь! Надо все обдумать, вмелочах. Весь телефонный разговор. Да! Акстати, почему они нетребовали этого добра дурацкого убабушки, пока она жива была? Значит, незнали, такполучается? Чего проще– припугнуть старую женщину. Да,сейчас! Бабулю черта сдва чем припугнуть можно было!»
    Ника усмехнулась, вспомнив свою боевую бабулю иее характер, ноулыбка тутже сбежала сгуб.
    «Мной!– понялаона.– Еевполне логично можно было припугнуть мной, вернее, обещанием всяких ужасов, которые сомной сотворят. Онабы все отдала, сразу, безразговоров, незадумываясь. Значит, все-таки незнали,– рассуждала девушка исообразила:– Аузнали они нетак давно, втечение последних пятидесяти дней. То,что случилось сомной, этонеони провернули, точно, импросто очень повезло, чтоя вбольнице валялась иони тем временем могли неторопясь, тщательно провести обыск».
    Ника прошла всвою комнату, собрав последние, какие возможно, силы, постелила чистое белье ирухнула накровать, кое-как натянув насебя одеяло.
    «Значит, всеначалось приблизительно тогда, когда я попала вбольницу».
    Иона мгновенно заснула.
    Втот день иливсороковые сутки после смерти бабули.
    Еепохоронили рядом сСонечкой. Онидружили всю жизнь, сдетства– иих дети– бабулин Андрюша иСонечкина Надечка полюбили друг друга ипоженились, имогилы их детей находились рядом сними, через дорожку.
    «Всямоя жизнь теперь– этосплошное кладбище»,– безболи иобиды нату самую жизнь думала Ника.
    Онапринесла целую охапку цветов, длявсех. Онавсегда приносила накладбище много цветов. Сердобольные старушки, сидящие укладбищенских ворот иторговавшие всякой мелочью, отцветочной рассады допластмассовых роз, вздыхали, глядя ей вслед: «Бедное дитятко, всех похоронила». Вероника старалась пройти мимо них какможно быстрее, ейсовсем нетребовалась чужая жалость.
    Онарасставила цветы навсех четырех могилках, поговорила сними, рассказала освоих делах житейских исамую важную новость– одедушке.
    –Бабуля,– попенялаона,– чтоже ты раньше нерассказала онем? Онтакой замечательный! Чтоже ты молчала-то?
    Итутже немного стушевалась– неее это дело, этобабулина тайна, еенепростая жизнь итолько их сдедушкой личные отношения.
    –Ну,извини!– покаяласьона.– Нозатакой подарок огромное спасибо! Тывсегда была сплошной сюрприз идаже после смерти устроила внучке праздник!
    Ника неторопливо возвращалась складбища идумала обабуле, одедушке, отом, чтовот прямо сейчас поедет кнему иони устроят поминки вдвоем, ион примется рассказывать ей обабуле то, чтоона никогда инезнала. ААпельсин будет лежать возле нее наполу игреть своим горячим боком ноги. Истанут потрескивать дрова вкамине, инебудет вразговорах никакой печали игорести, атолько тихая грусть итеплая радость отвоспоминаний.
    Ейзвонили накануне бабулины подруги, говорили, чтоустраивают поминки уМарии Гавриловны дома, накладбище непойдут, нетсил издоровья потакой-то погоде, апоминки устроят, такчто они ее ждут. Ника, извинившись, отказалась и, чувствуя вину зато, чтообманывает милых пожилых женщин, объяснила, чтохочет побыть одна.
    –Конечно, деточка, мыпонимаем. Только негоже молодой девушке так тосковать. Кирочка была жизнерадостным, позитивным человеком, ейбы это непонравилось.
    Кирочка– этоее бабуля. Еезвали Кира Игоревна. Онавсегда посмеивалась, чтоее имя всочетании сотчеством звучит какдетская дразнилка, «катается наязыке».
    Ника тряхнула головой, отбрасывая воспоминания, вызывавшие тянущую боль где-то угорла, иобнаружила, что, задумавшись, довольно далеко прошла попроспекту, так, чтодаже устали ноги. Если она собирается загород, надо поспешить наэлектричку, ато кдедушке доберется лишь кночи.
    Вероника остановилась усветофора, чтобы перейти надругую сторону проспекта. Переход этот был очень неудобный– длинный, иждать зеленого света пришлось долго. Имелся, конечно, иподземный переход, нодонего далеко еще топать, ипотом, ейсовершенно нехотелось спускаться внего инюхать «чудесный» стойкий запах, неизменно присутствовавший вовсех переходах.
    Ника поеживалась– замерзла, аноги совсем окоченели.
    Нуещебы! Конец февраля. Самое нелюбимое ею время года.
    ВМоскве ужасная ранняя весна– слякотная, давящая какая-то, снег везде черный, навален грязными кучами вдоль дорог итротуаров. Огромные тоскливые черно-снежные кучи, таящие всебе залежи отходов, накопившихся зазиму иоткрывающихся вовсей своей «красе» ввесеннее таяние. Чавкающая жижа подногами имусор, мусор.
    «Этоуменя настроение такое, чтоя только плохое замечаю. Нетбы что-то хорошее увидеть, вон, кстати, какая замечательная машинка! Просто чудо!»– подумалаона.
    Автомобиль, который заметила Вероника, остановился вместе состальными перед зеброй перехода натретьей, спротивоположной стороны, полосе. Этобыл французский «Жук» желтого цвета сраскрашенным понизу кузовом. Рисунок был удивительный: яркий, радостный– зеленая трава, бабочки, жучки.
    Ника засмотрелась, непроизвольно заулыбавшись. Светофор мигнул, переключаясь ивысвечивая зеленого человечка.
    Народу, ожидавшего перехода, собралось много, иони, торопливо двигаясь, почти бегом, принялись переходить улицу. Авот Ника пошла помедленнее, продолжая рассматривать веселенький рисунок накузове. Онауже почти дошла досередины перехода идовеселой машинки, ейоставалось всего несколько шагов, когда вуши вдруг ударил надвигающийся визг тормозов ичьи-то громкие крики.
    Переходившие вместе сней дорогу люди неожиданно икак-то очень шустро шарахнулись вразные стороны, иВероника вдруг осталась одна нанебольшом пространстве, несразу ипоняв, вчем дело. Ника повернула голову всторону усиливающегося шума иувидела несущуюся нанее машину.
    Онанеособенно разбиралась вмарках машин, такую, наверное, называют «спортивного типа», что-то очень дорогое изжизни сильно богатых– низкая, широкая, ярко-красного цвета, похожая наприсевшего перед прыжком хищника.
    Перед прыжком нанее, Нику!
    Девушка слишком поздно заметила надвигающуюся опасность! Всевидели– иводители, ипешеходы, аона нет– онавэто время рассматривала веселого раскрашенного французского «Жука»!
    Неотвратимость несчастья странным образом словно замедлила ход времени, Веронике показалось, чтовоздух вокруг нее стал тягучим, какмед, сделав почти невозможным любое движение.
    Онаочень четко видела лицо водителя, сидевшего зарулем красного хищника, словно его высветило ярким лучом прожектора. Совсем молодой парень, почти мальчишка, отстраха инеизбежности столкновения, которое он уже осознал, лицо его стало совсем белым, даже губы инос сливались всплошную страшную белую маску, накоторой выделялись расширившиеся отужаса глаза.
    Думать иоценивать ситуацию оказалось также невозможно, какидвигаться.
    «Надо сделать шаг вперед!– отдала себе приказ Ника.– Быстрее, быстрее! Всего один шаг! Ну! Давай!!»
    Ноона неуспела!! Красный безжалостный хищник оказался проворнее.
    Сильный удар влевую ногу подбросил ее накапот напавшего зверя! Ноему этого показалось мало, онкак-то встряхнулся всем телом, скидывая ссебя уже побежденную добычу, иНика полетела покакой-то неимоверной дуге– вверх икуда-то всторону.
    «Может, таконо илучше?»– промелькнула мгновенная мысль.
    Ивследующий момент обрушилась боль!!
    Ужасная!! Невероятная, вовсем теле сразу, иголова ударилась обасфальт сгромким стуком.
    «Какой неприятный звук»,– подумала Вероника перед тем, какнанее опустилась темнота.
    Нотемнота почти сразу сменилась ярким, каким-то нереальным светом, какотмножества люминесцентных ламп, восвещении которого Ника увидела проспект, пешеходный переход, себя, лежащую встороне отнего наасфальте, людей, склонившихся надней, красную машину, изкоторой кое-как выбрался водитель исел прямо надорогу, откинувшись спиной наколесо.
    Люди шумели, возбужденно обсуждали происшествие, какой-то мужчина звонил посотовому, вызывая «Скорую» иполицию. Женщина лет пятидесяти отталкивала людей, склонившихся надНикой, икричала:
    –Яврач, нетрогайтеее, унее может быть травма позвоночника! Расступитесь, ейнужен воздух!
    Врач встала перед Вероникой наколени, прямо нагрязный асфальт, взяла заруку и, проверяя пульс, подняла ей веко. АНика пожалела красивое светлое пальто этой женщины, полы которого елозили погрязному асфальту. «Зачем, ненадо, выиспачкаетесь!»– попыталась сказать она женщине-врачу, нозвук неполучался, асобственный голос звучал только унее вмозгу. Ника спустилась поближе, ейпочему-то хотелось рассмотреть себя.
    «Яже вполном сознании!– поняла вдругона.– Япомню все идумаю, какя, ичувствую! Почемуже я сразу вдвух местах? Ипочему совершенно неощущаю своего тела? Ячто, умерла?!»
    Онауслышала нарастающий рев сирены, подъехала иостановилась внескольких метрах отместа аварии машина «Скорой помощи», изкоторой выбежали люди вголубой униформе. Женщина поднялась сколен истала что-то им объяснять. Теперь перед Никой наколени опустился мужчина, врач «Скорой помощи», истал ее осматривать, расстегнул пальто.
    АВероника незахотела смотреть насвои травмы ичто сней там делают, поэтому иподнялась повыше, увидела полицейскую машину, двух полицейских, подошедших кводителю красного монстра, такисидевшему, опираясь спиной наколесо.
    «Нучтож, если так, пусть так ибудет!– смиренно подумалосьей.– Мненезакого здесь держаться, никого нет, иникто непозовет меня назад. Только дедушку ужасно жалко, ножилже он как-то безменя раньше. Уходить так уходить».
    Ивдруг ее неожиданно истремительно куда-то понесло.
    Улицы, дома, проспекты пролетали мимо согромной скоростью. День сменился вечером, азаним сразу наступила ночь. Скорость, скоторой девушку несло куда-то, всеувеличивалась иувеличивалась, Ника уже неразличала пролетавших внизу домов, улиц, асвет фар едущих машин слился вдве яркие линии, красную ижелтую.
    Ивдруг, также внезапно, какиначался, полет оборвался– водин момент!
    ИВероника почувствовала, чтостоит наместе. Онаосмотрелась вокруг ипоняла, чтооказалась вчьей-то незнакомой квартире, вкухне. Глубокая ночь, между тремя ичетырьмя часами, самое тяжелое всутках время– время смертей,– почему-то она это знала ипроточное время, ипроего смертельную тяжесть. Вкухне совсем темно, собственно, темно было везде.
    Авозле окна стоял высокий худощавый мужчина, одетый только вбрюки, босиком исголым торсом, идумал очем-то своем, глядя наулицу. Водной руке он держал большую кружку состывшим уже чаем, вторая рука вкармане брюк.
    Онповернулся, присел боком наподоконник, поставил рядом кружку и, взяв пачку сигарет изажигалку, лежавшую тамже наподоконнике возле пепельницы, закурил.
    Ника удивилась– было очень темно, нопочему-то она отчетливо видела черты его лица, фигуру домелочей, даже легкую игру мышц, когда он двигался.
    Ему, наверное, около сорока лет, может, меньше, может, больше. Густые русые волосы, некороткие, ноинедлинные, высокий лоб, слегка изогнутые брови, прямой нос, красиво очерченные губы, твердый подбородок, морщины между бровями ивуголках губ, лицо волевого, сильного мужчины, вполне обыкновенное, воттолько глаза! Серые, вобрамлении густых черных ресниц, внимательные и… ипугающие дожути сокрытыми вглубине знаниями, виденным иперенесенным вжизни. Отнего исходила странная, глубокая, какая-то усталая грусть.
    Ника почувствовала, чтоей отчего-то просто необходимо находиться какможно ближе кнему. Онапридвинулась ивдруг услышала его мысли, даже несами мысли, онаих нечитала, акакбы прочувствовала, проживала вместе сним его ощущения, течение этих мыслей. Ией тутже захотелось отстраниться, отшатнуться оттой боли, которую он ощущал, ноона несмогла, точно зная, чтоименно поэтому здесь иочутилась.
    Этот совсем незнакомый ей мужчина чувствовал себя бесконечно одиноким, уставшим, какбудто прожил неодну жизнь. Наверное, таконо ибыло, потому что вместить всебя столько, сколько видел ипережил этот человек, водну жизнь почти невозможно.
    Онустал отпереживаний, такиненаучившись непропускать через себя боль истрах других людей, часто зависящих отего способностей иответственности. Онустал отпустых отношений сженщинами, неповстречав всвоей жизни ниодной, которая оказаласьбы близкой ихоть чуточку родной, устал отпустого бесчувственного секса, отпотери друзей, отсамого себя исвоего смирения перед честными мыслями.
    Иконечно, отдавал себе отчет, чтобудь унего семья, хоть какая, пусть инесамая счастливая, тонестоялбы он сейчас ночью уокна после бурного секса, больше похожего наспорт, чемзанятие любовью ссовершенно ненужной и, посути, чужой ему женщиной, мучаясь отвнутренней пустоты, неизменно наступавшей после таких вот свиданий. Ноон давно уже смирился стем, чтосемья– этонедлянего, неполучается, кому-то везет, авот ему недано. Итак бывает.
    Сильный человек, онслишком хорошо все знал, ипонимал просебя, идавно научился справляться снаваливающимся иногда вот такими темными ночами, каксегодня, чувством одиночества, усталости инепонятной, темной, глухой тоски.
    Вдруг унего защемило-защемило сердце, сильно, так, словно кто-то сжал его тисками, ион каким-то седьмым, десятым чутьем, какоткровение осознал, чтоименно сейчас, вданную минуту, обрывается где-то единственная исамая главная нить вего жизни, связывавшая его скаким-то человеком. Чтовданный момент уходит, исчезает то неизвестное, ноневероятно важное, может быть, самое главное, что, оказывается, идержало его наэтой земле, спасало всамых безвыходных ситуациях.
    Ника закричала отнеожиданности, чувствуя, какбудто ее ошпарило его болью, ноее крик неуслышали нион, ниона сама. Стараясь помочь незнакомцу исебе, онапридвинулась сосем близко кнему, заглянув вглубину этих серых глаз… Ивсе поняла!
    Ощущение странной, непонятной потери ибезысходного отчаяния почти накрыло его сголовой, итогдаон, прикрыв глаза изапрокинув голову, попросил шепотом:
    –Ненадо, Господи!
    Ивтоже мгновение неизвестная сила понесла Нику назад так быстро, чтоона почувствовала, чтовот-вот задохнется. Онавсе втягивала, втягивала всебя воздух, новдох так инеполучался, оназакричала инаконец, хрипя, вдохнула-таки всамое последнее мгновение, закоторым уже неизбежно начиналось небытие… иощутила жуткую боль вовсем теле.
    Ника закашлялась ипопыталась сесть, ночьи-то сильные руки ее удержали наместе. Издавая надсадные хрипы, онавдыхала ивдыхала, непонимая, гденаходится ичто сней происходит.
    –Ну,слава богу! Свозвращением!– радостно поприветствовал кто-то рядом.
    Надней склонился тот самый врач из«Скорой», которого она видела возле себя там, напереходе. Ипочему-то он оказался весь мокрый– мокрая прядь волос падала ему налоб ирубашка нагруди вся промокла, потемнев отпота.
    –Почему вы мокрый?
    Говорить было трудно, очень трудно. Звук получался еле слышным, хриплым, тяжелым.
    –Таквас, красавица, стого света вытаскивал! Вспотел, знаетели!– рассмеялся доктор.
    Ника посмотрела вокруг исообразила, чтонаходится вмашине «Скорой помощи», которая вданный момент куда-то едет.
    Онаулыбнулась доктору ипопыталась что-то сказать, нозвуки неполучились.
    –Что, милая?– Онстал озабоченным, видимо, решив, чтоона хочет пожаловаться наболь.
    –Всебудет хорошо!– стретьей попытки произнесла-таки Ника иулыбнулась.
    –Обязательно!– разулыбался он вответ иподелился удивлением:– Вмоей практике впервые только что вернувшийся стого света человек улыбается именяже подбадривает! Фантастика! Вы,девушка, уникум– такой полет, сильнейший удар, клиническая смерть, аона улыбается! Увас ниодного перелома, сильное сотрясение, возможны и, скорее всего, внутренние повреждения, остановка сердца отшока исильного удара. Выврубашке родились!
    Ника улыбалась, почти неслушаяего, онаточно знала, чтоникаких внутренних повреждений унее нет ибыть неможет. Знала тем самым знанием, которым была наделена накороткое время, ещенесколько мгновений назад летая надМосквой.
    Онапролежала вбольнице пятьдесят дней. Пятьдесят!
    Первые дни Ника почти непомнила, ейвсе время хотелось спать, носпать ей недавали ибудили через короткие промежутки времени.
    Потом ей объяснили, чтотак положено делать, когда учеловека сильное сотрясение мозга. Ейпостоянно что-то кололи, ставили капельницы, возили накаталке навсякие исследования: рентген, УЗИ, какие-то процедуры, доставляя этими транспортировками ужасную боль визбитом теле.
    Апотому что все ее многострадальное тельце оказалось одним сплошным синяком, смотреть наэто безсодрогания душевного было невозможно, онаинесмотрела, потому что почти постоянно пребывала встранном сонно-бессознательном состоянии, акогда пришла немного всебя исмогла-таки рассмотреть, торассмеялась– онався была желто-зеленого цвета, какой приобретает синяк, когда уже начинает сходить.
    Один раз ее даже возили– через длинный коридор налифте надругой этаж иеще один длинный коридор– натомографию головы. Каквамериканском сериале «Скорая помощь», гдепостоянно кому-то делали ту самую томографию, теперь переставшую быть дляВероники загадочной.
    Затридцать дней ее организм исследовали вдоль ипоперек иеще раз вдоль, каккакую-то археологическую раскопку, имеющую важное историческое имировое значение. Унее скопилась целая охапка рентгеновских снимков, анализов, ещевсяких снимков, ещеанализов, заключений врачей кснимкам ианализам.
    Через тридцать дней врачи махнули напациентку Былинскую рукой сбольшим сожалением, какей показалось, необнаружив унее никаких патологий илисерьезных травм изаболеваний. Ноизбольницы так иневыписали, надеясь, наверное, что-то все-таки найти, ипродержали еще двадцать дней.
    Голова болела все время. Тяжело, тягуче, тотупой, ноющей болью, токакими-то взрывами. Натридцать пятые сутки боль стала проходить, постепенно затихая, и, наконец, затихла.
    Находясь вбольнице, Ника переживала: кактам дедушка?
    Просто ужасно переживала!
    Онее ждал вэтот день, исообщить ему отом, чтосней произошло, некому, ителефона унего нет, ачтобы позвонить– надо идти настанцию. Он,конечно, ходил, звонилей, онаточно знала, исейчас, наверное, ужасно беспокоится иместа себе ненаходит.
    Милке одедушке Вероника нестала рассказывать, никчему, разэто была всю жизнь его сбабулей тайна, пусть пока ею иостанется, атам посмотрим. Нокакему передать, чтоона жива и, вобщем-то, относительно здорова?
    Кактолько Веронику доставили вбольницу, ееспросили, кому надо сообщить, нонемоглаже она сказать продедушку иназвала телефон Милки.
    Милка, спасибо ей большое, прибежала сразу, потом навещала Нику, пока она тут отлеживалась, идомой кней съездила завещами ихолодильник отключить.
    Недели через две после знаменитого теперь навсю больницу полета покрасивой дуге откапота машины наасфальт кВеронике пришел посетитель.
    Богатый, чтобыло видно повсему исразу– ухоженные руки, покрытые бесцветным лаком ногти, дорогущие часы, подстать часам костюм итуфли; очень усталый, какой-то безнадежной, отупляющей усталостью, дядька лет врайоне шестидесяти, благородная седина, уложенная вдорогую прическу– волосок кволоску, благородно-сытые черты лица, неторопливая речь, низкий голос. Иникакого намека навысокомерие, толи всилу той самой усталости, толи всвязи собстоятельствами.
    –Дорогая Вероника!– начал он свою речь, присев настул возле ее кровати ипоправляя съезжающий сплеча белый халат, наброшенный поверх пиджака.– Сприскорбием должен представиться: яотец того самого идиота, который вас сбил. Меня зовут Евгений Александрович. Каквы понимаете, яснижайшей просьбой, можно сказать, мольбой– непишите нанего заявление вмилицию, очень прошу! Конечно, явсе компенсирую: илечение, илекарства какие угодно, иморальный, иматериальный ущерб. Любая клиника влюбой стране.
    Ника смотрела нанего, слушала, ией странным образом вдруг стало его ужасно жалко.
    Такой вальяжный, такой благополучно-богатый, наверное, даже известный, судя поманере держаться, присущей людям публичным, асын оболтус, видимо, поздний ибезоглядно любимый, балуемый иизводящий этого старого льва дикими выходками.
    –Ичасто вам приходится его выручать?– спросилаона.
    Онтяжело вздохнул, как-то расплылся настуле, ссутулился, став сразу просто пожилым уставшим мужчиной, придавленным невзгодами.
    –Ксожалению, слишком часто. Онпопадал вовсякие истории, нотакого, каквэтот раз, ещенебыло. Ячеловек известный, уменя определенный вес вобществе, репутация, давы наверняка слышали омоем предприятии.
    Онвытащил изкармана пиджака специальную серебряную коробочку длявизиток, щелкнул маленьким замочком, достав одну изкарточек, ипротянул Нике.
    Дауж! Этопредприятие было очень даже известным. Информация онем частенько появлялась напервых полосах газет инацентральных каналах телевидения.
    Далее последовал рассказ олюбимом инепутевом чаде, «радующем» родителей полным поведенческим набором выкрутасов богатенького мальчика-«мажора» иприлагающимся кнему «боекомплектом» претензий итребований.
    –Знаете,– помолчав, продолжил Евгений Александрович,– оннеможет спать после аварии, говорит, чтовидит ваше лицо, когда закрывает глаза. Онневыходит издома, заруль вообще несадится, хотя пробовал несколько раз. Оннепьет, неглотает таблеток, несмотрит телевизор, только курит все время имолчит.
    –Так, чтоли, боится?– спросила Ника недоверчиво ипрояснила дляних обоих:– Выже его по-любому отмажете, подпишу я заявление илинеподпишу.
    –Могу,– кивнув, нестал оспаривать очевидного мужчина ивздохнул:– Хоть это ибудет очень сложно. Всегда проще договориться полюбовно. Нодело невэтом. По-моему, сынтак доконца инепонял, чтоможет попасть втюрьму.– «Может» Евгений Александрович многозначительно подчеркнул голосом специально дляВероники.– Длянего потрясение, чтоон убил человека, онведь тогда подумал, чтоубилвас.
    –Нетхуда бездобра, даст Бог, теперь ваш сын остепенится,– попыталась подбодрить его Ника.
    –Даже если остепенится, емуэто уже непоможет.
    –Почему?– непоняла девушка.
    –Потому что его посадят!– сильно заявил посетитель.– Инеспасут никакие мои связи иденьги! Сейчас политика встране другая, иименно потому, чтоон мой сын, егоипосадят! Уменя несамый простой период вделах, борьба закресло, знаетели. Слишком много врагов, которые всячески будут содействовать любым нашим неприятностям. Ужесодействуют изацепились всеми руками затакую прекрасную возможность, раскручивают ваше дело, стараются!
    Онвзял ее ладошку двумя руками, нагнулся пониже кней изаглянул вглаза.
    –Вероника, емунельзя втюрьму, еготам просто убьют! Онсопляк, дешевка, балбес, унего никакого характера, оннесможет себя отстоять! Если его неубьют, тосломают точно!
    –Может, оннесовсем уж безнадежен, разтак переживает, чтосбил человека?– предположилаона.
    –Может, нопока я невидел отнего ниодного мужского поступка.
    –Евгений Александрович, чтовы отменя-то хотите? Ну,то, чтонеписать заявление, этоя уже поняла, ачтоеще? Чтобы я пожалела его иливас?
    –Да,пожалели неего, меня!– взорвалсяон.– Мойадвокат говорит, чтоесли вы напишете заявление, чтоникаких претензий неимеете, тоего непосадят, дадут условный срок, лишат прав, ивсе!
    Онамолчала, чувствуя, какдрожат его руки, державшие ее ладонь.
    –Приведите его завтра комне. Ясним поговорю итогда отвечу,– решила девушка.
    –Хорошо.– Онотпустил ее ладонь итяжело вздохнул.
    Наследующий день они пришли вместе– отец исын.
    Онаспала инеслышала, какони вошли, ипроснулась, когда здоровенный детина, скорее всего охранник, ставил два стула возле ее койки. Онстарался делать это тихо, чтобы неразбудить пациентку, нотихо приего габаритах неочень-то унего получалось.
    –Здравствуйте,– поздоровалсяон, увидев, чтовсе-таки разбудил девушку.
    –Здравствуйте, Вероника,– из-за его плеча показался Евгений Александрович.
    –Здравствуйте,– вежливо ответила она всем сразу.
    Ника была вежливой барышней, еетак Сонечка учила.
    –ЭтоАлексей.– Евгений Александрович подтолкнул кее кровати молодого человека.
    Ника его неузнала, хотя запомнила это лицо вдеталях втот страшный момент столкновения. Нотогда лицо было сплошной белой маской, изменившей весь его облик. Онамолчала ивнимательно рассматривала визитера– обычный юноша сничем непримечательной внешностью, спотухшими глазами итемными кругами вокруг них, скорее всего отбессонницы, окоторой говорил его отец.
    –Евгений Александрович, ябы хотела поговорить сАлексеем наедине.
    –Конечно, конечно,– засуетился он истал торопливо выталкивать охранника изпалаты.
    Ника лежала водноместной палате, скомфортом, ужнаверняка Евгений Александрович подсуетился, точно она незнала, аспрашивать нестала.
    –Садись,– сказала она Алексею.
    Вероника подтянула подушки повыше исела вкровати, устроившись поудобней.
    Алексей сел настул, упершись локтями вколени широко расставленных ног, сцепил пальцы рук замком иопустил голову. Онеще ниразу стого момента, какпереступил порог палаты, непосмотрел ей вглаза.
    –Придвинься поближе,– попросила девушка.
    Онпослушно передвинул стул кизголовью кровати.
    –Посмотри мне вглаза.
    Онподнял голову ипосмотрел. Онимолчали, молчали исмотрели друг другу вглаза. Долго.
    Между ними происходил странный молчаливый диалог– онпросил прощения, пытался что-то объяснить ей исамому себе, обвинял себя ирассказывал, чтонеможет найти нечто важное внутри, то, чтообязательно надо найти, раскопать, чтобы понять, длячего ты вообще есть наземле, ичто все чаще думает, чтовнем этого инет вовсе. АНика– чтопоможет ему иего отцу, чтонезачто их наказывать ивинить, уних свое горе– вотэтот мальчик, несущийся навсех парах кнекоему краю, закоторым, может, инайдет то, чтоищет, но, какправило, этидороги ведут только кгибели.
    Даизачто винить-то?!
    Ейблагодарить его надо! Потому что наодин краткий миг Ника почувствовала, увидела, приобщившись, иосознала, чтововсей нашей жизни есть глубокий смысл, назначение некое, понять которое мало кому дано. Нооно есть!
    Ичто существует наэтой земле человек, который живет своей, совершенно неизвестной ей параллельной жизнью, ипусть они никогда невстретятся, ноони оба проживают жизни водном пространстве, итеперь она точно знает, чтоон существует.
    Чтомальчик, сидящий напротив, гораздо смелее, чемона, потому что он ищет этот смысл, ковыряется всебе, мучается, бунтует, аона давно разуверилась, чтовней есть это нечто важное, и, махнув насебя рукой, перестала даже думать обэтом.
    –Тыего наказываешь зато, чтоон сильнее, умнее, целостнее иникогда, кактебе кажется, тынестанешь такимже?– спросила Ника, продолжая вслух их молчаливый диалог.
    –Да,отец настоящий мужик, именя это бесит! Слушай, тычто, ясновидящая? Типа озарение такое илипсихолог?– усмехнулся парень.
    –Нет, япотерпевшая, сбитая твоим красным монстром. Кстати, отделалсябы ты отэтой машины, унее свой характер, иона уже попробовала калечить людей, подозреваю, чтоей это понравилось.
    –Точно, экстрасенс какой-то,– усмехнулся он ирасслабился.
    «Так-то лучше!»– подумала Ника.
    –Тебе сколько лет?
    –Восемнадцать.
    –Шелбы ты вармию, Леша!
    –Не-а. Нехочется, явунивере учусь,– махнул он рукой.
    –Данаплевать!– уверила Ника.– Куда он оттебя денется! Иди, тебе полезно быть подальше отродителей, денег шалых идурных мыслей.
    –Может, тыиправа.– Онкак-то сразу стал сней на«ты», ещекогда молча рассказывал осебе.
    –Онтебя любит таким обалдуем, какой ты есть, иможешь нестараться, никакие твои идиотства наего любовь неповлияют, онапросто есть, ивсе! Этоназывается безусловная любовь, тоесть безвсяких условий.
    –Язнаю! Теперь знаю!
    Онотвернулся, посмотрел, задумавшись, вокно.
    Ника немешала– порабы уже мальчику подумать! Леша повернулся и, взглянув ей вглаза, по-детски пожаловался:
    –Ятолько незнаю, чтомне теперь делать!
    –Эторешать только тебе, ивыбор делать тебе, иразбираться совсем, чтоты наворотил, тоже тебе.
    –Тынедумай, яотвечу ивтюрьму сяду!– распетушилсяон.
    –Ясно,– вздохнула Ника.– Папу позови.
    Алексей подскочил так стремительно, чтостул перевернулся иупал.
    –Ненадо! Неделай этого, неотмазывай меня! Явообще был против, чтобы отец стобой договаривался! Нечего меня жалеть!
    –Тыпока сочувствия ксебе незаслужил.
    Онаустала, вголову начала вгрызаться боль, скаждой минутой все больше ибольше наливаясь свинцовой тяжестью.
    –Все, Леша, хватит! Яненастолько старая иумная, чтобы тебе советы давать, самразбирайся! Одно могу сказать: утебя вполне есть перспектива стать настоящим мужиком, иботы несовсем полное дерьмо, какбольшинство богатеньких детишек. Даже удивительно. Все. Позови отца.
    Онкак-то весь потух, каклампочка, которую выключили. Ивдруг, упершись руками вкойку, наклонился, приблизив свое лицо кней, иНика рассмотрела унего наносу маленькие веснушки.
    –Прости,– тихо попросилон.
    –Неразочаруй меня,– ответилаона.
    –Спасибо!– шепотом поблагодарил парень и, поцеловав ее вщеку, распрямился ипошел квыходу, авзявшись заручку двери, повернулся испросил:
    –Можно, ябуду тебя навещать?
    –Только если непримешься таскать бананы, яих терпеть немогу!
    –Никаких бананов, клянусь!– разулыбался он ивышел.
    Впалату сразуже зашел Евгений Александрович, один, безохраны.
    –Евгений Александрович, подозреваю, чтоваш адвокат болтается где-то рядом?– спросила, слегка улыбнувшись, Вероника.
    –Выугадали.– Онеле заметно опешил оттакого вопроса и, ещенезная чего ожидать, нервничал.
    –Тогда давайте его сюда побыстрей, уменя очень болит голова, ия устала,– отдала приказание Ника и, некместу вспомнив Сонечкино воспитание, добавила:– Извините.
    –Чтовы, японимаю!
    Онсовсем несолидно, немного суетясь, достал мобильный, нажал кнопку, спохватился, вспомнив остатусе, взял себя вруки ивластно приказал:
    –Семен, поднимись, зайди впалату!– иубрал телефон вовнутренний карман пиджака.– Вычто-то решили, Вероника?
    –Да. Какговорят американцы: «Дайте ему еще один шанс», алучше отправьте его вармию вкакие-нибудь ВДВ илиспецназы, туда, гдепосложнее.
    Ника перевела дыхание, ееголова жила отдельной отхозяйки жизнью, сейчас, например, порасписанию унее числилась боль, сильная, нарастающая. По-хорошему надобы позвать медсестру исделать укол, нодевушка хотела побыстрее закончить снеприятным делом, нерастягивая время науколы.
    –Спасибовам, Вероника! Всемои обещания остаются всиле, исумма, которую вы назовете, вразумных пределах, конечно, будет выплачена.
    –Конечно, вразумных,– усмехнулась она тому, какбыстро он оклемался.– Отдельная палата– этоваша заслуга?
    –Моя,– призналсяон.
    –Аеслибы я отказалась, менябы перевели вобщую?
    –Нучтовы!– Онснова был царственным, апотому снисходительным львом.– Выведь пострадали из-занас, яхоть как-то должен компенсировать.
    –Бросьте, Евгений Александрович! Компенсировать!– Онаусмехнулась, иони обменялись взглядами, какдва все понимающих игрока впокер.– Яделаю это недлявашего сына, адлявас. Оннетакая уж дешевка, каквы думаете, иеще неизвестно, комубы больше неповезло: емуилизэкам, скоторыми он оказалсябы водной камере.
    Онапомолчала, потерла виски, стараясь успокоить разгулявшуюся боль.
    –Может, позвать медсестру?– заботливо предложил посетитель.
    –Потом.
    Ника прикрыла глаза иприлегла пониже.
    Вдверь негромко постучали, и, сразу открыв, вошел адвокат.
    Маленький, пухленький, вальяжный мужчина– никакой суеты, резких движений инепродуманных слов– очень солидно, какиположено стряпчему человека такого уровня имасштаба.
    Адвокат принялся подробно ей что-то объяснять, показывать какие-то бумаги, тыкать пухлым пальчиком, гденадо поставить подпись. Ника прервалаего:
    –Стоп! Высоставили заявление, чтоя неимею претензий?
    –Да!– наполном скаку своего красноречия остановился адвокат.
    –Дайте!
    Онпротянул ей листок, вытащив его издорогущего кожаного портфеля.
    Лист пах кожей того самого портфеля имелко дрожал унее вруке. Ника заставила себя сосредоточиться ивнимательно прочитать напечатанный текст.
    –Хорошо, дайте ручку.
    Ондостал, конечноже, дорогой «Паркер» ипротянулей, предусмотрительно подложив портфель подлист, дляудобства.
    –Вотичудненько!– обрадовался он ибыстро выхватил лист изНикиных пальцев, кактолько она поставила подпись.– Формальность номер два.– Ондостал еще один лист изпортфеля ипротянул Веронике.– Здесь расписка отом, чтовы получили энную сумму, иливам лучше перевести деньги насчет, побезналичному расчету?
    –Спасибо, ненадо,– ответила Ника.
    –Значит, наличными! Ятак идумал. Назовите, пожалуйста, сумму, явнесу ее вдокумент, отдамвам, ивсе!
    –Никаких ненадо, ниналичных, нибезналичных,– скривиласьона.
    –Вероника!– возмутился Евгений Александрович, правда, вмеру, иухватил ее заруку.– Этонесерьезно! Ябогатый человек имогу ихочу оказать вам помощь. Неизвестно, сколько вы здесь пролежите, может, работу потеряете, авам надо хорошо питаться, лечиться!
    –Евгений Александрович, явполне могу позаботиться осебе сама. Ну,потеряю работу, нуибог сней, другую найду, яочень хороший специалист. Изакончим наэтом.
    Семен Львович, будучи, видимо, замечательным адвокатом, впервую очередь соблюдавшим интересы клиента, слушать их перепалки нестал, а, шустро затолкав бумаги впортфельчик, тихо отбыл, пока Ника непередумала.
    –Адвокат что надо!– усмехнуласьона, услышав стук затворившейся заним двери.
    –Дауж! Ещетот жук! Только таких идержим,– рассмеялся Евгений Александрович.– Ладно, явижу, вамсовсем плохо, утомили мывас, номы еще вернемся квопросу оденьгах!
    –Невернемся.
    –Этомы еще посмотрим!– пообещалон.
    –Ничего мы смотреть небудем. Иуменя квам есть просьба.
    –Конечно!– почувствовав себя взнакомой стихии, весьма далекой отпроявлений альтруизма, выказал готовность Евгений Александрович.
    –Увас есть лист бумаги?
    –Минутку.– Онвышел изпалаты исразу вернулся сбумагой иручкой.
    –Янапишу вам адрес икакпроехать. Человека, которому надо передать мое письмо, зовут Василий Корнеевич, онволнуется инезнает, куда я делась, ателефона унего нет. Выпопросите кого-нибудь отвезти какможно быстрее.
    –Этоваш родственник?
    –Дедушка,– ответила она иулыбнулась.
    –Ясам отвезу, прямо сейчас. Пишите.
    –Вы,наверное, очень заняты, зачем вам самому это делать?
    –Занят, иочень, ноэто неважно.
    Ника нестала больше задавать никаких вопросов.
    Онаписала письмо дедушке.
    Почти надеревню.
    Евгений Александрович деликатно отошел кокну.
    –Все, Евгений Александрович, вотписьмо, вотадрес. Асейчас извините, что-то мне совсем плохо. Позовите, пожалуйста, медсестру.
    Все-таки Сонечка ее хорошо воспитывала! Излишне хорошо.
    Заней следили! Нет, насамом деле следили!
    Чтобы понять изаметить это, нетребовалось быть таким уж специалистом. Заней следили нагло, нескрываясь, двое. Двое мужчин втемно-зеленом «Вольво», припарковавшемся прямо возле ее подъезда.
    Наследующее утро Вероника поехала наработу.
    –Здравствуйте,– поприветствовала Ника Клавдию Ивановну, ихконсьержку.
    Сколько Ника себя помнила, Клавдия Ивановна всегда была консьержкой вих подъезде. Измаленького стеклянного закуточка, вкотором она сидела, доносились бодрые звуки радио, неизменно настроенного на«Маяк», ивсегда вруках унее были спицы связанием. Нике казалось, чтозастолько лет бесконечного вязания можно было обеспечить кофтами, шарфами исвитерами весь их дом, аеще парочку соседних.
    –Здравствуй, Никочка! Какты себя чувствуешь?
    Какиположено всякой уважающей себя консьержке, Клавдия Ивановна абсолютно все провсех знала ибыла вкурсе жизненных перипетий ипроблем проживающих вподъезде, даивовсем доме людей.
    –Спасибо, хорошо!– ответила Ника ипоспешила выскочить наулицу, подальше отрасспросов исочувственных вздохов-взглядов.
    Наулице торжествовало солнце.
    Все-таки неплохо, чтоона, проболтавшись вбольнице, пропустила весь слякотно-весенний период. Асейчас радостно итепло, конец апреля, никаких намеков нагрязные сугробы иможно начинать верить обещаниям весны, чтолето все-таки будет ижизнь– хорошая штука!
    Прямо возле подъезда припарковался темно-зеленый «Вольво». Зарулем сидел мужчина, второй, облокотившись бедром окапот, стоял рядом икурил. Онулыбнулся девушке идаже подмигнулей.
    «Идиот!»– подумала Ника.
    Ноон оказался неидиотом, а«заботливым» посланником Михаила Ивановича. Ивесь день он навязчиво инеотступно следовал заНикой.
    Подмигивающий дядечка спустился заВероникой вметро ипроводил досамых дверей ее офиса, двигаясь позади метров напять.
    «Нучтож,– подумала Ника, заходя вздание, гдерасполагалась фирма, вкоторой она работала, ипредъявляя пропуск охраннику навходе,– покрайней мере сюда невойдешь! Вотипостой наулице!»
    Наее рабочем месте, заее компьютером сидела незнакомая девушка и, весело щелкая поклавиатуре, набирала текст какого-то документа.
    «Ктобы сомневался!»– почему-то все-таки расстроилась Вероника, хотя понимала, чтотак ибудет. Акакпо-другому?
    Ника развернулась ипошла кначальству. Вприемной ее встретила секретарша Юля.
    –О,Вероника Андреевна! Свыздоровлением!– очень фальшиво обрадоваласьона.
    –Здравствуй, Юля. Усебя?
    –Да,сейчас доложу.– Идевонька, торопясь избавиться отнеловкой ситуации, поспешила оповестить начальство:– Владлен Николаевич, квам Былинская.
    –Пусть заходит.
    Ника кивнула Юлечке ивошла вультрасовременный кабинет начальника, выдержанный вмодном стиле хай-тек.
    –Здравствуйте, Владлен Николаевич.
    –Здравствуй, здравствуй, Вероника!
    Онподнялся скресла, вышел из-за стола идвинулся навстречу, изображая радушного хозяина идоброго демократичного начальника.
    –Какты себя чувствуешь? Оправилась после аварии?
    Подошел, пожал ей руку и, слегка повернув иприобняв заплечи, направил ккреслу, стоявшему вуглу впаре сдругим такимже, возле маленького, такназываемого «чайного» столика. Ника послушно села.
    –Тут, понимаешь, такое дело,– начал начальник, усаживаясь вкресло напротив.
    –Японимаю, Владлен Николаевич, меня долго небыло, вывзяли намое место другого человека. Какона, кстати, справляется?
    –Да,да, справляется,– торопливо ответилон, слегка поерзав идаже, какей показалось, немного покраснев.
    «Понятно. Значит, ещеинемного амурных дел. Илимного, амурных-то»,– констатировала просебя Вероника.
    –Тынебеспокойся, подыщем тебе место вфилиале, конечно, оплатим больничный, мыже нешараш-монтаж какой!– поспешил уверить начальник.
    –Небуду беспокоиться, японимаю,– дежурно улыбнулась ему девушка иоповестила освоих намерениях:– Ябы хотела получить расчет какможно быстрее.
    Аон сразу повеселел, взбодрился.
    –Конечно, прямо сейчас все иоформим. Тебе полагается зарплата зафевраль, тынеуспела получить, ещедва года подряд небрала отпуск, значит, отпускные ибольничный– набегает приличная сумма. Иеще…– ужесовсем приободрившись, решил порадовать ее начальник,– коллектив скинулся тебе наматериальную помощь, таксказать. Мыже понимаем: после такой страшной аварии тебе отдохнуть надо, прийти всебя!
    Онвнимательно рассматривал сотрудницу, ожидая, видимо, чтоона откажется.
    «Нет, дорогой, тынеЕвгений Александрович, истебя я все твои отступные возьму сполна!»– усмехнулась она мысленно.
    Ейпочему-то стало весело– некаждый день приходится выступать вроли ведущей актрисы, даеще насвоем собственном бенефисе.
    –Большое спасибо! Деньги мне очень нужны. Можно прямо сейчас оформить иполучить?
    –Конечно, конечно,– ответил он и, резво поднявшись, подошел кстолу.
    Приказец «неожиданно» обнаружился унего нарабочем столе, ужеподписанный, осталось только поставить число.
    –Пиши заявление.– Онсверился скалендарем, назвал дату, которую надо указать, ипротянул ручку ибумагу.
    Даже неприсев, наклонившись надстолом, онанаписала заявление ипередала начальнику. Онпрочитал, кивнул и, посмотрев наНику, вдруг неожиданно признался:
    –Мнеужасно нехочется тебя терять, тыклассный специалист, носложилось так, каксложилось. Может, тыпока поработаешь умоего друга иливфилиале, апотом я тебя назад заберу, набольшую зарплату?
    –Вотпотом ипосмотрим,– нестала обещатьона.
    –Договорились.
    Минут сорок Ника побродила поофису, приняла ахи иохи поповоду аварии ипоздравления свыздоровлением, выслушала сплетни, узнав ненужные ей подробности бурного романа начальника сновым главным менеджером, назначенной наее место. И,получив расчет вкассе, слегким сердцем покинула контору, прихватив сбывшего рабочего стола разные личные мелочи, которые держала вофисе.
    Сумма, полученная ипересчитанная, приятно поразила Нику тем, чтораза втри превышала ее ожидания.
    «Вотихорошо! Мнеденьги очень кстати!»– порадовалась девушка.
    Соглядатай, ожидавший ее наулице, слегка замерз, уженеподмигивал иявно злился, а, чай, нелето, идаже немесяц май, инегород Ашхабад, аМосква стылая, хоть иапрель ссолнышком. Нике даже намгновение показалось, чтоон сейчас подойдет иотчитает ее зато, чтоона слишком надолго задержалась. Ноон неподошел, иони двинулись кметро вустановившемся уже порядке– Вероника впереди, онметров напять сзади.
    Мужик провожал ее весь день– телепался заней вмагазин, проводил додверей Милкиной работы, куда Вероника зашла попути, чтобы договориться встретиться завтра вкафе, поболтать ипоесть вкусных десертов, отМилки вметро, изметро додома.
    Вечером, переделав все хозяйские дела подому иизмучившись оттого, чтонеможет ничитать, нисмотреть телевизор, непереставая думать оситуации, вкоторую попала, Ника то идело выглядывала вокно ирассматривала стоящую уподъезда машину.
    –Ачего ты ждала? Чтоони исчезнут?– разозлилась она насебя.
    Отразмышлений овозможных чудесах телепортации ее оторвал телефонный звонок.
    –Добрый вечер, Вероника Андреевна,– поздоровался культурный Михаил Иванович.
    –Кому как,– ответила Ника. Почему-то ей все время хотелось ему дерзить.
    –Явижу, чтовы непоняли всю серьезность вашего положения! Изотведенных вам трех дней засегодняшний вы несделали ничего длярешения нашей проблемы. Японимаю, чтовам надо было пойти наработу иполучить расчет, но, девочка моя, вопрос сейчас стоит неоденьгах, аовашей жизни всамом прямом смысле. Иесли вы этого так инепоняли, тоя отдам приказ, ите двое, чтосидят вмашине, поднимутся вквартиру инемного свами пообщаются. Тесно пообщаются. Оба. Вампонятно?
    –Да! Выневернули мне мою книжку!– Наглаза навернулись слезы отзлости, обиды икакой-то ужасной досады.
    –Завтра утром вы ее получите, асейчас шевелитесь, думайте, чтоделать!
    Насей раз она аккуратно положила трубку нааппарат иприсела настоящий возле телефонного столика пуфик.
    «Мненужна помощь!– поняла Вероника.– Кдедушке ехать нельзя, онизамной следят. Пока никто незнает оего существовании иодоме, этомой козырь! Ноотсидеться неудастся даже там, рано илипоздно меня найдут. Чтоже делать?»
    Онарешительно встала ипрошла вкухню.
    –Выпить чаю дляначала!– подбодрила себя Ника громким оповещением.
    И,занявшись простыми делами: заваривая чай, накрывая настол, постаралась взять себя вруки и, неподдаваясь панике, рассуждать здраво, нухоть как-то рассуждать!
    «Лучшая защита– нападение! Нападение накого, Никуша, начто? Тыдаже незнаешь, ктоони, ктоэтот Михаил Иванович растреклятый. Значит, мненадо это выяснить!»
    Онавздохнула своим нелегким инесамым продуктивным думам инеизбежности следующего изних вывода.
    –Мневсе-таки придется найти эти чертовы документы ислитки!
    Хорошо сказать: «Найти!»
    Как?!
    Онанеагент 007 идаже нементы изизвестного сериала, унее изнакомых таких нет.
    Ну,невполициюже идти, ей-богу!
    «Апочему нет? Надо пойти, написать заявление, объяснить, чтоуменя тут происходит»,– вдруг подумалосьей.
    Девушка опять тяжело вздохнула, раздосадованная вконец собственной тупостью.
    «Видать, тыхорошо головкой-то обасфальт приложилась! Какая полиция?! Этот дядька вполне может оказаться сам изорганов илиеще чего похуже, ведь каким-то образом он узнал одокументах ислитках. Очень, кстати, интересно, акакон оних узнал? Носейчас это неимеет значения, главное– ккому можно обратиться запомощью?»
    Итут она вспомнила!
    Вспомнила иаж подскочила отосенившего прозрения, перевернув насебя кружку состатками чая.
    «Слава тебе, господи! Надоумил девку глупую! Сподобил!»
    Года два назад уМилкиного брата Костика произошли какие-то очень крупные неприятности.
    Костик был лет надесять старше Милки иимел свой серьезный исолидный бизнес– какое-то производство, нето комбайны, нето сенокосилки, что-то связанное ссельским хозяйством иеще чем-то. Богего знает, Ника неинтересовалась никогда подробностями– нубогатый ибогатый, нуочень богатый, ибог тебе впомощь!
    Костик содержал всю семью, исодержал очень нехило, если учесть, чтосемья та большая– жена, двое детей, Милка, ихмама, папа, двететки, бабушка, сестра бабушки. Иэдакая орава уютно ивполне себе комфортно сидела унего нашее.
    Милка лихо рассекала поМоскве напоследней марке «Тойоты», скакала содной работы надругую впоисках самореализации исамовыражения, периодически отдыхая отэтих поисков себя в«творчестве» навсяких экзотических курортах. Онапостоянно ивесьма подробно рассказывала Веронике ожизни всей остальной семьи, неменее бестолковой ииждивенческой, ноНика, какправило неслушала, пропуская эти сведения мимо, ейбыло неинтересно.
    Таквот, уэтого самого Костика, кормильца ипоильца всей семьи, случились очень большие неприятности. Чтозанеприятности, Ника незнала толком. Единственное, чтоона запомнила изтой истории, этото, чтоему помогли выпутаться изпроблемы какие-то лихие профессионалы, очень серьезные исолидные дядечки. Что-то типа частного агентства, ноо-о-очень высокого уровня.
    Воткак-то так.
    Ипролихих «спасателей» она запомнила-то только потому, чтоКостик нарадостях устроил «пир горой» вдорогущем ресторане, куда пригласил кучу народа, втом числе илюбимую сестрицу Милку, которая потащила ссобой Нику.
    Ника нехотела идти, упиралась, отнекивалась, ноМилка уговаривала, ныла, чтотам все неинтересные, деловые соберутся, аони хоть «оторвутся» вдвоем. «Отрываться» Милка вполне умела одна исбольшим душевным удовольствием, новэтот раз ей всенепременно понадобилась компания, черт ее знает зачем, толи изприхоти, толи извредности характера.
    Итак, Милка ныла, даиСонечка настаивала, уговаривала, иНика сдалась.
    Вресторане действительно собралась солидная деловая публика, которая оставалась таковой втечение первого часа застолья, ковторому часу пития перестала быть деловой, акразгару веселья исолидной.
    Ника так инепоняла, зачем ее притащила ссобой подруга, ибоМилка носилась повсему залу, болтала, смеялась, танцевала сразными кавалерами, воплощая программу «отрыва» ипрекрасно обходясь ибезподруги.
    Когда она вочередной раз рухнула насвое место застолом рядом сНикой, шумно рассказывая, скаким классным мужиком сейчас танцевала, запивая минералкой свой рассказ, кним подсел Костик.
    Онбыл слегка навеселе, довольный исчастливый.
    –Привет, Никуша! Молодец, чтопришла, уменя праздник!– поделилсяон.
    –Здравствуй, Костя, яочень рада, чтоутебя все наладилось!– улыбалась ему Вероника.
    –Наладилось!– рассмеялсяон.– Только ты можешь так красиво изъясняться! Всетакаяже интеллигентная «пуговица»!– Ион чмокнул ее вщеку.– Никуша, какое наладилось, явылез изтакого!.. Ужедумал, все! Кранты! Пропалты, Тишин! Но,слава богу, выгреб! Вернее, этонея, мнемужики о-очень толковые помогли. Икакони это провернули– высший класс!
    Онподхватил Милкину рюмку, налил водки изграфина ивыпил.
    –Ониздесь? Покажи, гдеони, Костик!– встряла любопытная доневозможности Милка.
    –Нет, онинепришли. Мысними уже отметили. Видишьли, Чижик, уних такая специфичная работа, чточем меньше людей знает их влицо, темлучше.
    –Этобыли какие-то финансовые, банковские проблемы?– спросила Ника.
    –Нетолько,– задумчиво протянул Костик.– Даже нестолько финансовые, сколько иные! Новам, Чижики, этого знать ненадо!
    Онназывал их Чижиками, начто имел полное право. Онибыли длянего младшими сестренками.
    Ника познакомилась сКостиком, когда впервый раз пришла кТишиным вгости. Ейбыло семь лет, иони сидели сМилкой заодной партой вшколе ибыли дляКостика желторотой мелюзгой, такими иостались навсю жизнь. Сдевчонками малолетними он был снисходителен, щедр иавторитетен, Никушу называл «интеллигентной пуговицей».
    –Почему пуговица?– обижаласьона.
    –Потому что маленькая, веселая, перламутровая, свишневым отливом,– смеясь, пояснялон.
    –Почему свишневым?– стараясь вовсем разобраться, допытывалась семилетняя Ника.
    –Потому что пахнешь вишней!
    «Вотчто мне нужно!»– поняла четко Вероника.
    Бросив настол полотенце, которым вытирала облитые чаем джинсы, онавыбежала вприхожую, схватила трубку телефона, собираясь набрать Милкин номер, иостановилась.
    «Аведь они вполне могут прослушивать телефон. Даже наверняка прослушивают, и, может, нетолько телефон!»– вдруг выстрелила вголове догадка.
    Вероника осторожно положила трубку наместо итихонько похлопала ее рукой, какбудто успокаивая– извини, чтопотревожила.
    «Итак, чтомы имеем? Аимеем мы необходимость конспирации! Мамочки!! Тыпослушай себя, Ника! Очем ты рассуждаешь ивсерьез обдумываешь– конспирация!! Этоже бред!»
    Бред– небред, асоображать оперативно приходится.
    Сотовый могбы облегчить оперативность действий, подумала Ника итутже покачала головой– данифига! Даже младенцу известно, чтомобильник проще простого иотследить, ипрослушать какнечего делать! Ктомуже ее сотовый разбился вдребезги, выпав изсумки вмомент удара омашину, ановый она пока так инекупила. Вотстранное дело– остальное содержимое сумочки осталось вцелости исохранности, даже косметика непострадала, авот телефон– надож тебе! Ника потому изашла вчера кМилке прямо вофис– телефона-то нет, азвонить сбывшей теперь работы ей почему-то нехотелось.
    «Ладно, мывстретимся завтра вдва часа. Очень хорошо! Договорюсь сМарией Гавриловной наутро ипоеду вгости. Пора уж создать видимость бурной поисковой деятельности!»
    Ника сидела вих любимом кафе иждала Милку. Через три столика отнее торчал соглядатай, нетот, подмигивающий, который, видимо, утомился бегать заней все утро поМоскве, адругой, обычно остававшийся вмашине.
    Онаприступила к«показательным» действиям сраннего утра инавестила трех бабулиных подруг, живущих вразных концах Москвы. Ника чувствовала, чтоперестаралась– голова кружилась нето отголода иусталости, нето отволнения, аскорее, отвсе еще непрошедших последствий аварии. Аможет, отвсего сразу.
    Милка, какобычно, опаздывала. Нунеумеет она по-другому.
    Сейчас подруга искала себя наниве дизайна. Хотя что она может там найти, имея заплечами школу, дающую знания науровне церковно-приходских; «жопинский» институт, гдевсегда были недоборы ипринимали всех подряд накоммерческой основе, законченный подругой нанеуверенные тройки? Милка уже искала иненашла себя вроли свободного журналиста, неменее свободного художника ииспробовала еще десяток профессий. Нокакговорится: «Богвпомощь!»
    Милка влетела вкафе, высмотрела Веронику, махнула рукой, прошла кней, лавируя между столиками, иплюхнулась настул.
    Ника, переждав шторм ее появления– усаживания, шумных приветствий-расспросов, заказа, первого глотка чая,– сразу приступила кделу.
    –Мила, меня преследуют какие-то аферисты.
    –Даты что?!– вытаращив отлюбопытства глаза, воскликнула Милка.– Ачто они хотят? Этоиз-за квартиры бабушки?
    –Незнаю.
    –Господи, ачтожееще?!– засверкав загоревшимися отлюбопытства глазами, возроптала подруга.
    –Мненужно разобраться, икакможно быстрее. Тыпомнишь, когда уКостика были неприятности, емупомогли какие-то люди?– спросила Ника.
    –Конечно, помню!
    –Тыможешь взять их координаты?
    –Могу. Сейчас позвоню испрошу!– Иона принялась ковыряться всвоей необъятной сумке впоисках трубки.
    –Ненадо звонить,– остановила активное пощупывание сумочных недр Ника.– Онофис несменил?
    –Нет.
    –Тогда сходи прямо сейчас ивозвращайся, ябуду ждать.
    –Правильно! Япоеду, янамашине.
    –Ненадо ехать,– вздохнула немного тягостно Вероника,– здесь через переулок пешком пять минут.
    –Точно!– радостно согласилась Милка итутже возмутилась встомиллионный, неизвестно какой раз:– Былинская, мневсегда было дочертиков обидно, чтоты такая умная, ая вот неочень!
    Обычное, ставшее привычным инеизбежным, какутро следующего дня, Милкино нытье натему «какая я дурочка» иприлагающиеся кнему рассуждения, почему такие умные, какНика, дружат стакими дурочками, какМилка.
    Ну,дружат идружат, ктоего знает почему, таксложилось. Обычно эти рассуждения обострялись вмоменты очередного неудачного романа илисначалом отдыха отнеудачного поиска себя вочередной профессии, поэтому-то Ника испросила:
    –Тычто, уволилась сработы?
    –Нет, ноподумываю надэтим, уруководства неправильное цветовое видение современной обстановки,– изобразив смирение, проныла Милка.
    –Ясно. Иди! Инеговори Косте, чтоэто дляменя, скажи, чтоутвоего «неправильного» руководства проблемы. Придумай что-нибудь, тыже умеешь.
    –Поняла, поняла! Ямигом. Аты мне все расскажешь потом!
    Навизитной карточке, которую Ника держала вруке, значилось: «Кнуров Сергей Викторович», дваномера офисных телефонов, один мобильный ибольше ничего– ниназвания, нилоготипа, полагающегося фирме. Наобратной стороне рукой Костика был написан еще один номер мобильного телефона.
    –Нехотел давать, елеуговорила,– трещала Милка рядом, понизив голос.– Понимаешь, ониберутся только заочень непростые дела, какправило, связанные сбольшими деньгами, аферами там всякими, ещечем-то сильно сложным, потому что, какговорит Костик, ониочень непростые ребята.
    –Чтозначит большими деньгами?– уточнила Ника.
    –Ну,незнаю, миллионы долларов, наверное.
    –Оничто, криминальная структура?
    –Данет! Чтоты! Совсем даже наоборот! Вполне легальная фирма, онивсе избывших нето гэбистов, нето ментов, незнаю,– отмахнулась Милка.
    –Бывшие-то какраз сейчас самые криминальные,– усмехнулась Вероника.
    –Нонеэти, точно! ТакКостик сказал.
    –Значит, мальчики работают только солигархами?
    –Ну,Костик-то наш пока неолигарх, аони сним сотрудничали. Онмне сейчас проних рассказывал, ажрасчувствовался весь. Значит, мужики там стоящие, Костика необманешь, тыже знаешь, какон людей чувствует.
    –Такони, может, замое дело иневозьмутся, уменя миллионов нет,– вздохнула расстроенно Ника.
    –Вот!– тутже чему-то обрадовалась Милка.– Костик пояснил, что, собственно, дело невзеленых нулях, главное, чтобы интрига дела была позаковыристей!
    «Куда уж заковыристей!– невесело подумалось Нике.– Разве что золото партии искать!»
    –Насколько все сложно, япока исама непоняла,– протянулаона.
    –Так, давай! Рассказывай!– возмутилась подруга.
    –Адорого они берут?– ушла отвопроса Ника.
    –Костик сказал, чтогонорар зависит отконечного результата. Если все благополучно разрешается, тоони берут какой-то процент отчего-то, янепоняла, аесли нет, токлиент оплачивает только текущие расходы. Авот эти расходы уних очень большие, онииспользуют всякие высокие технологии иеще много чего. Такчто ты подумай, нужноли тебе это.
    –Яподумаю.
    И,зная, чтосейчас последует, попросив мысленно прощения уМилки заобман, воплотила вжизнь план побега отее вопросов.
    –Ой,Милка, что-то мне плохо, голова сильно заболела,– прикрыла она глазки иоткинулась наспинку стула.– Мне, наверное, лучше срочно домой.
    –Пошли, Никочка, ятебя отвезу!– засуетилась Милка.– Тыдаже позеленела вся!
    –Нет, ялучше наметро– изцентра вцентр, всего три остановки, анамашине мы час впробках простоим,– возразила Вероника.
    –Черт, иправда! Ну,давай хоть дометро довезу!– суетилась Милка.
    –Тишина, метро впяти метрах. Аты лучше иди ищи всебе дизайнера, авдруг найдешь?
    –Думаю, чтоврядли,– вздохнула Милка.
    –Спасибо тебе большое запомощь!– искренне поблагодарила Вероника.– Кстати, ачто это зателефон Костик написал?– Онауказала навизитку.
    –Ой,я изабыла!– спохватилась подруга.– Костик предупредил, чтопоэтому номеру можно звонить только всамом крайнем случае. Яего так уговаривала, придумала крутого мужа снеприятностями усвоей начальницы.
    –Спасибо тебе,– ещераз поблагодарила Ника истрого предупредила:– Иникому нерассказывай пронаш разговор, если расспрашивать начнут, придумай что-нибудь.
    –Ктоначнет?– непоняла Милка.
    –Незнаю, какие-нибудь люди, незнакомые тебе.
    –Былинская, тысума сошла! Чтоутебя происходит?! Немедленно признавайся!– перепугалась вдруг всерьез Милочка Тишина.
    –Яже сказала, чтопока исама незнаю.
    –Ника,– Милка ухватила ее заруку ипридвинулась поближе,– поживи пока уменя иливон уКостика, загородом, тебе ненадо одной оставаться!
    –Спасибо, Мила, новэтом нет необходимости.
    –Ладно, иди, «интеллигентная пуговица», ноя буду все время тебе звонить!– припугнула подруга.
    Пока Ника добиралась домой, онауже продумала план дальнейших действий практически поминутно ивдеталях.
    Сергей Викторович Кнуров пребывал вполном блаженстве, близком книрване.
    После жаркой баньки, вкоторой они смужиками провели неспешные два часа, потягивая горько-сладкий морс, приготовленный Мишкиной женой, облаченный втеплый банный халат, онвкомпании самых близких друзей сидел наплетеном диване, стоявшем наверанде дома четы Ринковых.
    –По-моему, пора заняться шашлыком?– прервал общее умиротворенное молчание Антон.
    –Шашлычок сейчас, даподводочку, всамый раз!– поддержал дельное предложение Мишка.
    Стол накрыли налетней террасе, солнышко припекало, итолько легкий прохладный ветерок напоминал, чтовсе-таки еще нелето.
    Жарить шашлык Антон недоверял никому, поэтому, передав жене вруки дочку Машку, лично встал умангала. Ната тутже перекинула Машку Сергею ивключилась всуету приготовлений инакрывания стола. Маша иСаша– годовалые близнецы четы Ринковых, радовавшие родителей иблизких необыкновенной сообразительностью, почти полным отсутствием капризности ижизнерадостностью.
    Мария, будучи барышней энергичной иобщительной сверх всякой меры, стаким бездарным времяпровождением, какспокойное сидение начьих-то руках, была категорически несогласна, ипосему господину Кнурову пришлось попотеть, поспевая заней, стремительно ползающей повсей террасе. Еебрат Саша, куда более спокойный парень, занимался настоящим серьезным мужским делом– сидя вманеже, который поставили здесьже, натеррасе, сосредоточенно сопя, раскурочивал, разбирая назапчасти, большую пластмассовую машинку.
    Пришла Дина иусадила кСаше вманеж Ивана, ихсМихаилом сына.
    –Онимальчишки спокойные, деловые, этонеМашка шалопутная, сполчаса тихо посидят, пока машинку неразберут, потом начнут характер показывать,– сказала она Сергею, явно забавляясь его вынужденной ролью няньки.
    Промычав что-то невразумительное, Кнуров, стоя наколенях, вылавливал заногу Машку из-под стола. Машка хохотала, хрюкала отудовольствия ибрыкалась.
    Ещебы– таквесело!
    Онауже успела перепачкать свой желтый комбинезон, потерять ботиночек исхватить огурец состола втот момент, когда Сергей, наконец, выковыряв дитя из-под стола, поднял ее наруки.
    –Уэтого ребенка что, генератор тока внутри?– ворчал вконец запарившийся Кнуров.
    –Хуже, врожденное любопытство иморе энергии,– веселилась, глядя нанего, Наталья, онаже счастливая мать энергичного чада.
    –Ната, немучай Матерого, выпусти ее натраву. Пусть гуляет,– предложил Антон, неотрываясь отшкворчащего шашлыка, мангал скоторым установили рядом стеррасой.
    –Онабудет тянуть врот всякую гадость!
    –Внашей траве нет гадости,– успокоил ее Антон.
    –Машка найдет!– рассмеялась Ната.– Ничего, Сереж, потерпи. Имвсем уже пора спать, минут через пятнадцать Машка точно уснет, иАмалия Леопольдовна их всех заберет вдом.
    –Агде сейчас эта Леопольдовна?– понемногу сатанея, поинтересовался Сергей, ловко перехватив Машку, собравшуюся сделать кульбит головой вниз.
    –Оназанята, унее дневной чай,– сделав серьезное лицо, пояснила Ната.– Чайпорасписанию, когда дети спят, носегодня вот дети нелегли вовремя, ночай пострадать отэтого неможет.
    Машка уснула унего наруках, когда все сели застол, разлили ледяную водочку врюмки иАнтон принес первую порцию горячего, источающего дурманящий запах шашлыка.
    –Давай я отнесу ее вдом,– предложила Ната.
    Сергей неуспел ответить, зазвонил сотовый вкармане куртки, ион торопливо принялся его доставать, испугавшись ненашутку, чтоМашка проснется.
    –Неволнуйся,– успокоил Антон,– еетеперь даже артобстрел неразбудит.
    Сергей кивнул инажал кнопку ответа.
    –Да,Кнуров!– нуочень, очень недовольно ответилон.
    –Здравствуйте,– услышал он незнакомый женский голос.– Меня зовут Вероника Былинская. Ваштелефон мне дал Константин Тишин, онсказал, чтовы специалист иможете помочь.
    Сергей сразу вспомнил Костика Тишина– дельный мужик, неистерик, сним приятно было иметь дело, даипроблема унего оказалась непростой.
    –Константин знает, чтовы звоните мне поэтому номеру?– спросил он холодно, желая отделаться отзвонившей какможно скорее.
    Онапромолчала.
    ЭтаВероника Былинская вообще разговаривала странно– тщательно выговаривая слова, скаким-то легким придыханием, делая паузы, какбудто обдумывала каждое слово, итембр ее голоса был какой-то необыкновенный, Сергей никак немог подобрать определение.
    –Нет, оннезнает, чтоя вам звоню.
    –Откуда вы знаете Константина?– строго спросилон.
    –Онродной брат моей подруги.– Девушка помолчала.– Япопросила ее взять уКостика ваши координаты, сказав, чтоони нужны дляее начальницы.
    –Значит, высподругой его обманули?– совсем уж сурово поинтересовался Кнуров.
    Пауза.
    –Да,Милу я тоже непосвятила всуть своих проблем,– призналась она ипродолжила через короткую паузу:– Янехочу, чтобы пострадал кто-нибудь измоих друзей.
    Вишня! Онпонял, чтозвучание ее голоса напоминало ему вкус спелой вишни, пожалуй что вшоколаде инемного вконьяке. Такой– сладко-горьковато-терпкий, Сергей даже почувствовал его наязыке.
    Впрочем, этоничего неменяет!
    –Уверен, чтовместе сномером телефона вы узнали ито, чтоя незанимаюсь проблемами, связанными сбытовыми разборками, какогобы уровня стоимости эти разборки ниоказались?– холодно «отшивал» он навязчивую дамочку, попутно отчитывая сявным намеком напредостережение.
    Пауза. Легкое придыхание.
    –Да,я знаю, номоя проблема неимеет никакого отношения кбытовым.– Молчание, вздох.– Мояжизнь превратилась встранный детектив.
    Емусовсем нехотелось именно сейчас вникать вее проблему ивчьи-либо проблемы вообще.
    Емухорошо, разморенно-уютно после жаркой баньки, ледяной рюмочки ивкуснейшего шашлыка. Наруках унего теплым счастливым комочком спит Машка, мирно посапывая, умотанная собственной необузданной активностью. Ещебольшой вопрос, ктокого «укатал»– Кнуров даже неподозревал, чтогодовалый ребенок– этовам покруче любой полосы препятствий спецназа.
    Ион совершенно несобирался выпадать изэтого замечательного состояния, когда душа умиротворяется поднеспешную задушевную беседу сдрузьями, впринципе братьями, атело нежится иблагоговеет, амозг наконец-то отдыхает отвсех проблем ивопросов.
    Какого черта!
    Небудет он работать, какойбы легкий звон нивызывал внем голос этой девушки, похожий навишню вконьяке– такойже насыщенный, терпко-сладкий, слегка горьковатый. Девушки скрасивым именем Вероника, говорившей тихо, сдлинными паузами илегким придыханием, иинтригующей все его мужские инстинкты.
    Нетуж!
    Вероник много, атакого отдыха ипраздника встречи смужиками, когда никуда неторопишься, отодвинул все дела, невыпадало уже миллион лет!
    Онуже решил отказатьей, или, ладно, завтра вечером, такибыть, онвстретится сдевицей вофисе, и, такибыть, пусть поведает, чтоунее там случилось наниве, скорее всего, любовно-квартирных переживаний.
    –Хорошо! Завтра вечером подъезжайте комне вофис ивсе расскажете.
    Онанедолго помолчала. Вздохнула.
    –Сергей Викторович, завтра, скорее всего, ужебудет поздно,– даже как-то спокойно уведомила звонившая.
    –Что,– раздражаясь иповышая голос, поинтересовался Кнуров,– вопрос жизни исмерти?
    Повисла тишина.
    Нетолько втелефонной трубке, гдеон прямо-таки чувствовал, какдевушка обдумывает правильный ответ, ноизастолом.
    Досих пор мужики, разговаривавшие вполголоса, чтобы немешать ему беседовать, замолчали идружно, какпокоманде, посмотрели наКнурова.
    –Янезнаю,– наконец ответила Вероника,– насколько жизни исмерти, но, думаю, покалечить меня могут вполне реально.
    Вотчерт! Твоюж мать!
    Ееголос иэта манера честно отвечать безпопыток обмануть, чтобы добиться результата,– неокрашенный эмоциями тон, словно она читала доклад обочередном пленуме политбюро, анеокриминальных проблемах говорила, ичто-тоеще, непонятное ему самому, недавали сделать то, чтоочень хотелось ибыло, сего точки зрения, вполне логично,– послать барышеньку куда подальше!
    –Объясните вобщих чертах, очем идет речь,– потребовал строго Кнуров, понимая, чтоуже сдался, истоской думая, чтовотже засада, аведь, скорее всего, придется бросать все эти посиделки задушевные икуда-то ехать.
    –Ятак поняла,– подбирая слова, ответилаона,– чторечь идет окаких-то документах, скорее политических, чемфинансовых и…– пауза,– слитках золота илиплатины.
    Очень ровным, безэмоций итоновых модуляций голосом, тщательно обдумывая ивыговаривая каждое слово. Нет, нукакова! А?!
    Воттак просто! Политических документах! Ислитках золота!
    –Скажите номер вашего телефона, яперезвоню через пару минут.– Емунадо было подумать, перевести настроение сраздраженного врабочее, переключиться.
    –Вынеможете мне перезвонить. Язвоню вам отсоседки, потому что уверена, чтомой телефон прослушивают. Соседка сейчас вернется отконсьержки, ия уже несмогу говорить.
    –Почему вы решили, чтоон прослушивается?
    Черт! Пауза! Вздох!
    –Этодолго объяснять.
    –Хорошо, подождите секунду!
    Он,прижав пальцем микрофон телефона, посмотрел намужиков, внимательно слушавших его разговор.
    –Ринк?– спросил Сергей, зная, чтоненадо больше никаких вопросов.
    –Конечно, Матерый!
    Кнуров кивнул, соглашаясь иблагодаря одновременно.
    –Вероника?
    –Да,я слушаю!
    –Вампридется приехать загород. Запишите, куда икакдобраться.
    –Сейчас, подождите,– онаповозилась, видимо, ищаручку ибумагу,– записываю.
    Онпродиктовал адрес иобъяснил, каклучше добираться.
    –Какдолго вам ехать довокзала?
    –Яживу вцентре, минут через двадцать буду навокзале.
    –Значит, через час-полтора доедете?
    –Ещеодно!– наэтот раз быстро проговорилаона.– Вынеобъяснитемне, какэто увас говорится… ах да, какуходить от«хвоста»?
    –Завами следят?– позволив себе первый раз завесь разговор выказать заинтересованность, спросилон.
    –Да,двое, онинепрячутся, просто ходят везде замной исидят вмашине уподъезда.
    –Акаквы планировали «уходить», чтобы встретиться сомной?– сусмешкой поинтересовалсяон.
    –Уменя есть ключ отчердака, войду внашем подъезде, аспущусь впоследнем. Тамнет замка надвери, япроверяла итот подъезд– оттуда невидно их машину. Ночто делать, если они все-таки меня увидят?
    –Думаю, перехода через чердак будет вполне достаточно!– улыбнулся непроизвольно Кнуров.– Но,чтобы подстраховатьвас, мысделаем вот что. Увас есть мобильный?
    –Нет.
    –Нуничего. Сядете впервуюже электричку, идущую внужном направлении, всредний вагон, оностанавливается напротив выхода сплатформы. Постарайтесь выйти первой. Васбудет встречать…– Онспросил укомпании:– Чьямашина всех подпирает?
    –Моя,– ответил Пират.– Встречу!
    Сергей назвал Веронике номер, цвет имарку машины.
    –Такой наголо бритый здоровый мужик, непугайтесь! Выбегом садитесь вмашину, адальше мы сами. Справитесь?
    –Япостараюсь! Спасибо, Сергей Викторович, досвидания,– интеллигентно поблагодарила ипопрощалась барышня.
    –Досвидания,– ответилон.
    Сергей нажал кнопку отбоя, убрал телефон иоткинулся наспинку скамейки. Пришла няня забрать Машку. Сашу сИваном, тоже давно уснувших, ещераньше отнесли вдом любящие папаши. Кнуров осторожно передал ребенка изрук вруки, няня Леопольдовна, всем своим видом иподжатыми губками выказала недовольство нарушением распорядка дня детей и, забрав Машку, ушла.
    Надстолом повисло молчание.
    –Нучто, бить илисам расскажешь?– спросил Антон.
    –Ачто рассказывать, япока невтеме!– улыбнулся отвсей, таксказать, души Кнуров.
    –Значит, бить!– пригрозил Мишка.
    Сергей дословно пересказал весь разговор сзагадочной барышней Вероникой Былинской.
    –Так, помаленькой!– сказал Антон.– Кроме Пирата, емудаму встречать, ивсем нанизывать следующую порцию.
    Когда новая порция шашлыка уже шипела намангале, уСергея снова зазвонил телефон.
    –Кнуров!
    –Сергей Викторович, этоВероника. Явзяла телефон упопутчицы. Явэлектричке, имы уже проехали первые две станции.
    –Хорошо! Делайте все какмы договорились. Довстречи.
    –Довстречи,– ответилаона, незабыв сделать паузу.
    Шашлык готовился, всевернулись застол, поумолчанию, несговариваясь, отказались отвыпивки, рассказывали анекдоты, шутили, невозвращаясь ктеме неожиданной гостьи.
    Ачто обсуждать?
    Сергей почти неслушал общего разговора, онпоймал себя натом, чтовнутри унего начинают тихо звенеть колокольцы азарта, интриги, которые он давно уже неслышал.
    Всепоследние дела, которые они вели сего ребятами, попадались малоинтересные– трудные, рискованные, порой крайне рискованные, нонеинтересные: небыло интриги, загадки, которую всенепременно надо разгадать. Нехватало той игры умов между противниками, которая заставляет скрипеть отнапряжения шарики вмозгу иразгоняет адреналин вкрови.
    Егоинтуиция обещала, чтодело, которое предложила эта странная девушка, непросто интересное, азахватывающее.
    Иеще!
    Емупо-мужски, вотдопотрохов любопытно, какможет выглядеть девушка стаким вишнево-шоколадным голосом иэтим придыханием.
    Прямо зацепила!
    Онпрекрасно знал, чтопортрет человека, составленный мысленно поего голосу иманере говорить потелефону, какправило, несовпадает сдействительностью. Обладатель густого, насыщенного баса может оказаться хлипким коротышкой, азвонкий молодой девичий голос исмех принадлежать старушке подвосемьдесят.
    Какнормальный мужик, которого заводитвсе, чтосвязанно снезнакомой, заинтересовавшей его женщиной, особенно если она еще изагадочна, аэта Вероника непросто загадочна, онасулит опасную загадку– вообще убойный длямужского воображения коктейль,– онпредставлял себе, какже она может выглядеть.
    Посмеиваясь надсобой, Кнуров одергивал свое расшалившееся воображение, готовое дойти доэротических сцен, чему немало способствовала природа вокруг, банька, пара рюмочек водочки вродной компании.
    «Остынь! Онаможет оказаться какой угодно исовершенно неинтересной! Ничего, чтобы зацепило, кроме голоса!»
    Ноникакие резоны немогли остановить предощущение, некое ухарство, которое ударило вкровь, делая праздник сегодняшней радостной встречи сдрузьями более замечательным, добавляя внего эдакой искристости.
    Даимужики, невзирая наобщую сдержанность, чувствовалось, чтозавелись впредощущении чего-то интересного, азарта.
    Ната, заметив их переглядывания многозначительные, вмомент поняв ирасщелкав их настроения, тутже строго предупредила мужчин:
    –Так, господа офицеры! Сбавили обороты, ато девушку ошеломите своим напором, аона, какя поняла, итак напугана. Поэтому призываю вас всех инапоминаю: сначала девушку накормим, успокоим итолько потом расспросы! Договорились?
    –Конечно, Наточка, тутже все джентльмены!– успокоил ее Антон.
    –Нуда! Аваши «пушки», лежащие всейфе вдоме, этолайковые перчатки, япросто перепутала!
    Вернувшись домой после разговора сМилкой, Ника постояла немного вприхожей, собираясь сдухом, перекрестилась и, каквледяную купель ухнула,– решительно приступила косуществлению задуманного.
    А!.. Какбог даст! Получится так получится, анет…
    Онапостоянно ловила себя намысли, чтовсе это бред какой-то, чтопроисходящее неможет быть реальностью. Этопросто ненормально– какие-то шпионские, криминальные глупые игры! Ну,насамом деле, если вдуматься– звонит какой-то неизвестный мужик, пугает смертоубийством ипытками итребует найти, нимного нимало, слитки драгоценных металлов икакие-то жутко важные документы! Ну,бред!
    Иеще больший бред, чтоона ему верит! Ивоспринимает угрозы вполне серьезно! Ивместо того, чтобы обратиться полицию, начинает суетиться иискать выход изситуации. Даеще задумала скакими-то там крутыми мужиками связаться, чтобы они помогли!
    Нет, нуесли действительно здраво рассуждать нормальному человеку, тоэто смешно даже– какой-то дешевый развод!
    Только вот Ника точно знала, чтонеразвод инебред!
    Были унее основания верить этому Михаилу Ивановичу– были! Даистоило посмотреть вокно накруглосуточно стоявшую уподъезда машину, вспомнить, какпрофессионально был произведен обыск вее квартире, ито, чтозаней наблюдают откуда-то день иночь, иприблизительно прикинуть стоимость таких вот, скажем так, оперативных действий….
    Значит, какбы нихотелось уверить себя, чтовсе это фигня ичья-то неуместная шутка, нопридется согласиться снаихудшим вариантом.
    «Аследовательно, будем действовать согласно придуманному плану!»– подбодрила себя Вероника. И,глубоко вдохнув-выдохнув еще разок, онаоттолкнулась отдвери, ккоторой так истояла прислонившись спиной, иотправилась осуществлять задуманное.
    Пунктом первым вее плане стоял телефонный звонок еще одной бабулиной знакомой. Ника была уверена, данет– точно знала, чтоее телефон прослушивают, вотпусть иубедятся, чтоона всерьез озабочена поисками. Весь разговор состарушкой девушка продумала домелочей, пока ехала вметро.
    Ктелефону долго неподходили, но, когда она уже собралась положить трубку, ейвсе-таки ответили:
    –Слушаювас!
    –Здравствуйте Ирина Павловна! ЭтоВероника.
    –Никочка!– обрадовалась бабулина знакомая.– Какя рада тебя слышать! Какты себя чувствуешь? Девочки мне сегодня звонили, рассказали, чтоты кним заходила.
    –Спасибо, Ирина Павловна, яуже выздоровела. Выизвините, чтоя квам незашла, далеко ехать, даиустала я немного.
    –Чтоты, чтоты, девочка, неизвиняйся, японимаю! Когда сможешь, заезжай, явсегда тебе рада.
    –Обязательно! Акаквы себя чувствуете?– небезумысла спросила Ника.
    Дело втом, чтоИрина Павловна извсех бабулиных подруг единственная любила долго, судовольствием иартистизмом жаловаться нажизнь иподробно рассказывать обовсех своих болячках иделала это профессионально.
    «Вотвам! Послушайте, «любезный» Михаил Иванович, старушкины стенания «зажизнь»!»– схорошим таким, праведным злорадством подумала Вероника.
    –Да,тяжело,– посочувствовалаона, когда собеседница закончила скорбное повествование освоем житье-бытье.
    Насамом деле бабулька была еще та! Шустрая, боевая, вечно воюющая, часто небезрезультатно, счиновниками завсякие там пенсионерские права, неплохо обеспеченная бывшими мужьями идетьми, даисоздоровьем унее, слава богу, было куда каклучше, чемубольшинства ее ровесников.
    –Ирина Павловна,– приступила наконец кцели своего звонка Вероника,– мнеМария Гавриловна сказала, чтобабуля давала какие-то бумаги илиписьма Григорию Владимировичу. Выведь сним часто видитесь, может, знаете, чтоэто забумаги? Мнехочется собратьвсе, чтокасается жизни бабули.
    –Конечно, знаю! Никакие это небумаги инеписьма. Онадала ему папку свырезками изгазет ижурналов ираспечатками изИнтернета, которые собрала специально длянего. Видишьли, деточка, какбы это поделикатнее объяснить?– Старушка явно смутилась.– Дело втом, чтоГригорий Владимирович изучал проблему мужской силы, «потенции», кактеперь это называют. Онинтересовался нетрадиционными методами лечения мужской слабости иновыми достижениями медицины вэтом вопросе.
    –Унего были проблемы?– неудержалась Ника, изовсех сил стараясь даже неулыбнуться.
    –Понимаешь, деточка, нервы, плохая экология, трудная жизнь, аведь он еще совсем нестарый мужчина!– пояснила Ирина Павловна, смущаясь.
    Нуконечно! Мужчине-то завосемьдесят, и, судя появному смущению, именно Ирина Павловна вызвала внем интерес кданному вопросу. Бывает.
    –Значит, впапке небыло никаких писем отбабушки?– уточнила Ника, мысленно цыкнув насебя заеле сдерживаемый смех.
    –Писем небыло, азаписка была!– осуждающе повышая голос, ответила Ирина Павловна.– Кирюша очень обидела Григория Владимировича, онидаже неразговаривали какое-то время.
    –Ачто она написала?– заинтересовалась Ника.
    –Какты понимаешь, записка предназначалась немне, ноГригорий Владимирович дал мне ее прочесть, какдругу, конечно. Таквот, тамбыло написано: «Тыбы поберег себя, Гришенька, ато втвоем возрасте оттаких занятий ипомереть недолго, окончательно оконфузившись перед смертью, особенно если много лет непрактиковался исдамами общался только умозрительно! Может, лучше оБоге подумать? Оноидляздоровья полезней!» Кирюша иногда была очень нетактичной, хоть инехорошо так говорить обусопших. Царствие ей небесное.
    –Спасибо Ирина Павловна, чторассказали, мнепора,– торопливо принялась прощаться Вероника.– Яеще позвоню. Досвидания.
    –Досвидания, детка. Надеюсь, тыменя как-нибудь навестишь.
    Ника поспешила положить трубку ирасхохоталась отдуши. Да,бабуля особенно нецеремонилась нискем! Умела она точно иостро дать оценку.
    Онапозвонила еще нескольким бабушкиным знакомым стемже вопросом– непередавалали бабуля им какие-нибудь бумаги, документы, письма? Ника прекрасно знала, чтоничего она никому непередавала, ноиграть активную розыскную деятельность дляслушающих телефон старалась какможно достовернее.
    Следующий пункт плана– входная дверь, вернее, подготовка оной котступлению.
    Ника прошла вванную комнату, включила душ, задвинула занавеску, переставила какие-то баночки-скляночки наполочке, стараясь создать какможно больше шума ивидимость своего купания. Черт их знает, но, скорее всего они нетолько наблюдают заней, ноипрослушивают квартиру! Вотизвенела-шумела, создавая звуковое сопровождение. Очень осторожно она открыла дверь, которую специально неприкрывала доконца, ипрошмыгнула вкоридор.
    Подороге домой Вероника купила бутылку подсолнечного масла и, войдя вквартиру, оставила ее вприхожей. Если ее квартиру просматривают через окна, точасть коридора иприхожую наблюдателям невидно. Может, ведут ивидеонаблюдение, новрядли. Когда Вероника проводила генеральную уборку квартиры после звонка этого Михаила Ивановича, топроверила абсолютно все стены, шкафы, углы, картины, закутки– давсе-все напредмет обнаружения именно следящих средств. Недурочкаже, детективы смотрит ичитает иногда.
    Могли, разумеется, понатыкать всякой аппаратуры ипозже, новрядли.
    Азачем? Ониабсолютно уверены, чтожертва напугана, полностью подих контролем исделаетвсе, чтоони требуют. Темболее справки оней навели, прекрасно знают, чтоона одна-одинешенька вэтой жизни изаступиться занее некому, даисбежать ей некуда. Нуинафига тратиться надорогую аппаратуру, просматривать ее целыми днями, чтоона– агент какой иливтайнике клад прячет? Не-а, нестанут они видеонаблюдение устанавливать, слушать– слушают, ачтобы смотреть, врядли.
    «Надеюсь, чтоэто именно так,– успокоила себя Ника, ещераз прокрутив все эти соображения вголове.– Значит, будем считать, чтосмотрят замной через окна изсоседнего дома». Собственно наэтом был построен весь ее дальнейший план.
    Онаобильно полила дверные петли маслом иплеснула немного взамочную скважину. Выждав пару минут, очень осторожно вставила ключ иоткрыла замок.
    –Давай, помогимне,– шепотом попросила она удвери. Двумя руками ухватившись заручку, приподняла дверь вверх иоткрыла.
    Дверь неиздала низвука.
    –Спасибо!– поблагодарила Ника ивыскользнула изквартиры.
    Так, теперь следовал пункт третий, очень важный, иесли он неудастся, то, пожалуй, онапропадет!
    –Небудем думать оплохом!– подбодрила себя Вероника.
    Ейтребовалось вочтобы то нистало связаться сКнуровым Сергеем Викторовичем!
    Вих доме запоследние годы сменилось много жильцов. Домсчитается весьма ивесьма престижным, вцентре Москвы, поэтому квартиры внем охотно покупали и, какповедала консьержка, даже очередь напокупку создали ставшие теперь уже неновыми и, наверное, несовсем русскими, апросто богатыми людьми. Нокое-кто изстарых жильцов остался ипроживал досих пор, неподдаваясь соблазну продать квартиры зану очень большие деньги, например, соседка напротив. Уэтой соседки имелась одна сложившаяся годами традиция– именно вэто время суток она спускалась кконсьержке, скоторой они пили чай исплетничали отдуши– каждый день полчаса, нибольше нименьше. Ника всегда немного посмеивалась надэтим, асейчас была готова расцеловать соседку запристрастие ксплетням.
    Точно рассчитав время, онаподождала пять минут, припав кдверному глазку, и, когда соседка вышла наплощадку, выпорхнула изквартиры, изобразив ужасное разочарование налице:
    –Ой,тетя Лена, выуходите, ая квам!
    –Чтослучилось, Никуша?– проявила искреннее участие женщина.
    –Дая хотела позвонить отвас, уменя что-то стелефоном, надо дозвониться нателефонный узел иузнать, может, отключили, пока я вбольнице лежала,– выдала заготовленную речь Ника.– Мобильный, знаете, уменя разбился…
    –Меня Клавдия Ивановна ждет, какже быть?– озадачилась проблемой соседка.
    –Авы идите, ая, когда дозвонюсь, дверь закрою ивам ключи принесу,– предложила девушка.
    –Правильно,– кивнула соседка,– тыдевочка хорошая, ятебе доверяю, такчто могу спокойно одну вквартире оставить. Идизвони, какже безтелефона.
    Постояв надтелефонным аппаратом, Ника вздохнула, задержала дыхание ирешительно выдохнула:
    –Ну,сБогом! Только ответь, пожалуйста!
    Онанабрала номер, написанный рукой Костика наобороте визитки, заранее решив, чтоподругим двум номерам, отпечатанным накарточке, ипробовать звонить нестанет.
    –Да,Кнуров!– ответили ей после четвертого гудка.
    «Слава богу!»– облегченно выдохнула девушка.
    После разговора сКнуровым Сергеем Викторовичем Ника отнесла ключи соседке, какиобещала, минуты три постояла, поговорила сженщинами ипрактически бегом ринулась назад вквартиру и, соблюдая предосторожности, вернулась домой.
    Проскользнула вванную, выключив воду, присела набортик, давая себе передышку исобираясь ссилами перед осуществлением следующего поплану действия.
    Ника вытянула перед собой руки ирастопырила пальцы. Однако пальчики-то дрожали.
    –Что-то я разнервничалась слишком? Надо собраться!
    Уэтого Кнурова очень мужской, низкий, почему-то взволновавший ее голос, аманера говорить жесткая, отстраненная ихолодная, словно он ее отчитывал задела какие нехорошие илидопрос вел, заранее неверя неединому слову.
    –Даладно тебе, «допрос»! По-моему, тысильно перетрусила, чтоон откажет!– объяснила себе Ника свое странное волнение, стараясь невспоминать те ощущения, которые вызвал вней тембр его голоса.– Ладно, надо действовать дальше!
    Онабыстро собирала всумку самые необходимые вещи, незабывая проконспирацию ивсе такое, чтотам положено соблюдать, когда затобой следят: громко разговаривала, вводя взаблуждение тех, ктоее подслушивал, чувствуя себя приэтом полной идиоткой!
    –Надо съездить кбабуле домой иеще раз пересмотреть все ее бумаги, вдруг я что-нибудь найду. Инадо съездить вКоломну, кее подруге, онидолгие годы переписывались, может, оначто ей инаписала,– сообщила девушка возможным «слухачам».
    Собрав вещи, всей кожей, обострившимся восприятием чувствуя, чтозаней наблюдают через окна, постаралась незаметно вынести сумку вприхожую, маскируя свои действия поднаведение порядка вквартире.
    «Этоопределенно похоже напаранойю!– отстраненно подумала какнеосебе Ника.– Да,ладно, ладно, начтобы там нипохоже, соберись, Ника! Так! Теперь самое трудное!»
    Вернувшись вгостиную, села накресло, стоящее спинкой кокну.
    –Так, давай подумаем, гдеиукого еще можно искать?– оповестила она подопечных Михаила Ивановича освоем разыскном усердии.
    Все! Пора!
    Ника осторожно сползла скресла, встала начетвереньки ибыстро поползла квыходу изкомнаты, который непросматривался через окно, потому что его загораживал круглый стол. Добравшись доприхожей, поднялась сколен, повесила насебя сумки– маленькую дамскую ивторую побольше, свещами– поудобней, крест-накрест, через голову и, мысленно помолившись, выскользнула изквартиры, незабыв закрыть ее назамок.
    Начердаке царила полутьма. Свет едва проникал через грязные смотровые оконца, выходящие накрышу. Споткнувшись окакой-то хлам, онаподняла кучу пыли, откоторой тутже начала чихать. Расстояние донужного выхода Ника преодолела, чихая ипочти ничего невидя, шаря впереди себя, какслепая, вытянутой рукой. Спустившись счердака, онаосмотрелась, отряхнула пыль сбрючек иуже безприключений, никого невстретив, добралась допервого этажа.
    Выйдя издверей, она, каквсполошенная коза, шарахнулась вкусты уподъезда– проверить, обнаружили соглядатаи побег илинет.
    «Каквтом анекдоте: «наблюдение занаблюдающим– 2000 рублей»,– подумалаона, усмехнувшись своим любительским партизанским действиям.
    Машина стояла далеко, ноиотсюда просматривалось, чтовней спокойно сидят два человека иникаких признаков нервозности невыказывают.
    «Вотисидите себе, козлы!»– порадовалась культурная барышня Былинская.
    Кажется, пронесло!
    Выбравшись изкустов, Вероника шустренькой трусцой свернула заугол ипочти побежала кметро.
    Пират, онже Алексей Иванов, подогнал машину так, чтобампер нависал надвторой ступенькой лестницы, ведущей сплатформы, мало обращая внимание нато, чтопочти перегородил проход. Постукивая пальцами порулю втакт звучащей изприемника музыке, онулыбался, думая отом, какони все «сделали стойку».
    Иправильно Ната остудила мужиков, оназнала их всех какоблупленных. Еслибы вих компании находился посторонний, онбы даже непонял, очем она вообще говорит. Всеони давным-давно, казалось, чтовсю жизнь, умели владеть своими эмоциями иособо выражением оных небаловались вчьем-то присутствии, инадо было очень хорошо знать ребят, чтобы почувствовать те искры азарта, интереса, которые полетели вразные стороны после звонка этой Вероники.
    Интересно, какая эта девушка?
    Хотелосьбы, чтобы умная. Сглупыми совсем тошно работать.
    Может, инепридетсяеще, может, ерунда какая, что-нибудь мелодраматичное, слезливое, разбитые сердца иотбытие любимого внеизвестном направлении сприхваченными материальными ценностями, инеинтересное дозевоты, такое случалось вих работе– ожидание интригующего дела иразочарование отбанальности.
    Ноон чувствовал, чтонеерунда!
    Определил потому, каксобрался, подтянулся Матерый, внешне став еще более расслабленным, слегка медлительным– верный признак, чтопочуял дело!
    Серега разговаривал сней, слышал голос, интонации, улавливая только одному ему понятную информацию из, казалось, мало что объясняющего разговора.
    Онникогда неошибался!
    Унего врожденное чутье, которое даже интуицией назвать-то нельзя, нечто нереальное, шестое, седьмое, черт его знает какое чувствование, вполне реально спасавшее сотни раз их задницы, точь-в-точь какуматерого волка.
    Носвой позывной Кнуров получил незаэто.
    Пират был зеленым летехой, сразу поокончании училища, спылу сжару, какпирожок скартошкой, попавший вАфган уже подсамый конец, перед выводом войск.
    Вочередном изрейдов поглупости одного высоко стоящего идалеко глядящего начальства они попали взасаду. Впродуманную, грамотно обставленную иявно заранее подготовленную. Ичто самое поганое, устроена она была наявно слитой кем-то информации.
    Инепросто засада, аполная, безвылазная задница, если подбирать самое мягкое выражение.
    Серега Кнуров, командир их группы, хоть исам тогда был, кактотже пирожок готовенький, только изучилища, дапозаслугам звание носил уже старшего летехи, успев отметиться воперациях, итолько благодаря ему итем самым его непростым заслугам, знаниям иумениям они исмогли извсего этого вылезти.
    Правда, невсе, только половина! Полегли пацаны.
    Когда дошло дорукопашной, чего практически небывало вАфгане– нетой красивой рукопашной, какпоказывают вкино, агрязно-кровавой, недающей времени наболь, страх ивообще-то нажизнь,– накаждого изних приходилось потри-четыре «духа». Серега дрался спокойно-осатанело, навязав всем, исвоей группе втом числе, невероятный темп. Когда унего выбили нож, ондрался руками, ногами, когда ему прострелили ногу исломали руку, онпродолжал вести бой ипоследнему своему противнику вцепился вгорло зубами…
    Апотом вывел всех оставшихся вживых через горы, засыпанные снегом, через преодоление загранью человеческих сил ивозможностей– вывел ксвоим, чтотоже впринципе было невозможно.
    Вотпосле этого он истал Матерым!
    Кплатформе подъехала иостановилась электричка.
    Пират подобрался, завел двигатель. Шипя, открылись двери вагонов, наплатформу выпорхнула симпатичная девушка ибыстро, почти бегом, пошла кмашине.
    Невысокая, худая, темные волосы затянуты вконский хвост назатылке. Одета втемные брючки, бежевый свитерок илегкую стильную курточку. Одежда наней немного висела, видимо, недавно она похудела, отэтого иказалась какой-то очень хрупкой. Маленькая дамская сумочка одета через голову, наискось, небольшая дорожная сумка наплече. Быстрой летящей походкой девушка шла кмашине.
    Эдакий тинейджер, только дорого исовкусом одетый.
    «Симпатичная, нослишком молодая! Неповезло командиру!»– усмехнулся Пират.
    Онперегнулся через сиденье иоткрыл длянее дверцу.
    Онакак-то легко, неделая лишних движений, впорхнула внутрь.
    –Здравствуйте,– поздоровалась девушка.
    «Воспитанная!»– хмыкнул просебя Пират.
    –Здравствуйте,– ответил он и, лихо развернув машину, рванул вперед.
    Емухватило нескольких секунд, пока они здоровались, чтобы ее рассмотреть. Прямой тонкий носик, высокие скулы, намек наямочку наподбородке, губы правильной, классической формы, очень светлая кожа изеленые глаза, вкоторых нечиталось нинамека напанику илистрах. Никакой косметики, даже легкой помады нагубах, иедва уловимый запах вишни.
    «Жаль, чтотакая молодая,– сдосадой подумал Пират.– Дела стакой молодой толком небудет, этоуж какводится, даиневозьметсяон, нелюбит Матерый молоденьких дурочек. Неужели командир ошибся? Черт, жаль!»
    Хотя… что-то он упустил.
    Необращая внимания нато, чтомашина несется поузкой дороге между домами надовольно приличной скорости, Пират повернулся ипосмотрел надевушку еще раз, более внимательно.
    Какхорошо иправильно воспитанная барышня, онаповернулась ипосмотрела нанего вожидании вопроса.
    Нет, длямолодой, бестолковой иглупой унее слишком много всякого трудного вглазах иеле уловимые морщинки, почти незаметные.
    –Сколько вам лет?– неудержался Пират отпрямой бестактности.
    Онапомолчала, неудивилась, невыказала никаких эмоций испокойно, ровным тоном ответила:
    –Тридцать.
    Ивсе! Никаких вопросов: «Почему вы спросили?» иликокетливое «Что, невыгляжу?» итому подобное всякое женское.
    «Ну,тогда посмотрим!»– хмыкнул Пират, чувствуя, каквгруди растекается довольство.
    Ких приезду все было подготовлено: тримашины– две, накоторых приехали гости, итретья Натальи, стояли вдоль забора, ворота научасток ивгараж широко распахнуты.
    Чуть скинув скорость, Пират, сходу вписавшись ровненько вповорот, заехал научасток исразу вгараж, остановившись впяти сантиметрах отбампера ринковского джипа, стоящего там. Заодну минуту все три машины следом заним припарковались надорожке, ведущей кгаражу. Гаражные ворота ивторые, ведущие научасток, закрыли также быстро. Ивоцарилась тишина, какбудто никто инеустраивал здесь только что пробные заезды «Формулы-1».
    Даже если девушку «вели» ивидели машину, вкоторую она села, токакойбы любопытный сейчас низаглянул через забор иворота, онувиделбы совсем другие машины, припаркованные научастке, имирно отдыхающих зашашлычком людей.
    Изгаража Пират вышел первым, девушка заним, чуть позади. Онподождал, взял ее подлокоток иповел клетней беседке-террасе, гдеуже все расселись поместам после лихих автомобильных рокировок.
    Чтобы как-то сгладить ту неловкую ситуацию, которая неизменно возникает, когда ккомпании присоединяется совершенно незнакомый человек, Ната иДина вышли навстречу иприняли Нику изрук Пирата уступенек, ведущих натеррасу.
    –Здравствуйте, Вероника, меня зовут Наталья, можно, Ната,– представилась хозяйка иулыбнулась открыто иприветливо.
    –Аменя Дина. Идемте, мывас совсеми познакомим.
    Когда дамы поднялись полесенкам натеррасу, мужчины встали сосвоих мест из-за стола, приветствуя женщин, чемнесказанно порадовали Нату.
    –Знакомьтесь: того, ктовас встречал, зовут Алексей,– приступила Наталья кпроцедуре представления,– далее мой муж ихозяин дома Антон, этоМихаил.
    –МужДины,– втон ей вставил Мишка.
    Ната улыбнулась ипредставила следующего мужчину:
    –ЭтоКонстантин,– указала она рукой наСтечкина,– аэто Сергей.
    Ника пребывала вкрайней степени замешательства, даже ступора какого-то, ужчего-чего она неожидала, такэто того, чтопопадет втакую большую компанию, вторгаясь вчей-то праздник, вчью-то чужую жизнь. Ведь совершенно очевидно, чтолюди собрались отдохнуть вдружеском кругу, атут она сосвоим самоваром проблем! Ника так смутилась, чтонезнала куда деваться.
    Этидве замечательные женщины пытались ей помочь, поддержать, онапонимала это ибыла им бесконечно благодарна.
    Стараясь справиться снеловкостью исмущением, онасмотрела только натого человека, которого представляла Ната, пытаясь сосредоточиться изапомнить, кого икакзовут.
    –…Аэто Сергей,– продолжила Наталья иуказала начеловека, встречи скоторым сособой настойчивостью добивалась госпожа Былинская.
    Ника дежурно улыбнулась, церемонно наклонила голову ранее представленному Константину, повернулась кследующему представляемому…
    Ивдолю секунды поняла, чтоумрет прямо сейчас!
    Илиокажется снова там, наасфальте, сбитая красным безжалостным монстром!
    Этобылон!! Он!!
    Этоего она видела ислышала тогда! Ночью!
    Иименно этот мужчина просил занее тогда уБога: «Господи, ненадо!»
    Оназнала пронего так много, знала, чтоон тогда чувствовал, какую боль проживал ииспытывал, какмучилась его душа, вспоминая всех погибших друзей, каквыносил себе приговор вечного одиночества, знала, чтоунего длинный рваный шрам, тянущийся отключицы вниз, через правую грудь, иродинка наспине слева, возле позвоночника, похожая намаленькое сердечко, итонкий шрам подэтой родинкой.
    Оназапретила себе обэтом думать ипомнить!
    Сначала думала, помнила иулыбалась, когда вспоминала, оттихой радости причастности кзнанию того, чтоон есть наземле, апотом запретила себе это. Никчему!
    Исейчас, чувствуя, чтопроваливается через толстые итеплые доски летней террасы куда-то втемноту, онатвердила себе:
    «Янебуду обэтом думать! Янезнаю, длячего мне тогда его показали, может, совсем недляхорошего, апредупредить!»
    –Ната, ейплохо!– громко крикнул кто-то.
    –Матерый, тыее напугал, чтоли?– спросил удивленно другой голос.
    Вероника почувствовала, какчьи-то сильные руки подхватили ее изаботливо усадили, сняв сплеча тяжелую сумку.
    –Вот, выпейте, этовода!
    Ника послушно приняла стакан сводой иотпила несколько глотков. Онауже пришла всебя настолько, чтоей стало неловко заэту неуместную слабость изато, чтоона привлекла столько внимания ксвоей персоне, аеще зате тайные знания отолько что представленном ей человеке.
    –Спасибо,– поблагодарила Вероника иулыбнулась Наталье, сидевшей рядом, обнимающей ее заплечи итревожно заглядывающей ей влицо.– Извините, пожалуйста,– обратилась она ковсем.– Уменя недавно было сотрясение мозга, поэтому иногда еще голова кружится.
    Нет, все-таки Сонечка перестаралась, прививая ей хорошие манеры. Ведет себя какистеричная барышня! Вобмороки падает, ножкой в«пардоне» шаркает!
    –Втаком случае вам надо выпить рюмку коньяку,– предложил Антон.
    –Спасибо, янепью,– улыбнулась хозяинуона.
    –Аненадо пить, примите каклекарство!– рассмеялся Мишка.
    Ника помолчала имахнула рукой, решительно соглашаясь:
    –Ну,лекарство так лекарство!
    Чего жеманиться-то, ужитак хороша, нечего сказать! Завалилась кнезнакомым людям напраздник иустроила тут показательные выступления напублике, привлекла, ужбудьте уверены, всеобщее внимание!
    –Вотимолодец!– обрадовался Мишка.
    И,каквфокусе-покусе, перед ней мгновенно оказалась маленькая рюмочка коньяка. Ника послушно взяла рюмку ивыпила именно каклекарство– заранее сморщившись истараясь недышать.
    –Точно, непьет!– засмеялся Константин.
    Вероника почувствовала, какчто-то жаркое, горячее пролилось погорлу ипопало ей вжелудок, постепенно рассылая волны тепла повсему телу.
    Странно, ноей действительно стало лучше икровь прилила кщекам.
    –Вероника, вы, наверное, голодны?– спросила Дина.
    –Незнаю, наверное. Иможно просто Ника.
    –Так, давайте все быстро застол!– тутже деловито распорядилась Наталья.– Несмущайте девушку, ипора ее накормить.
    Ника уже почти справилась сосвоим волнением, конфузом идушевным неудобством, которые испытывала, носамым смущающим оказалось то, чтопрямо напротив нее сидел Сергей Викторович Кнуров иочень внимательно наблюдал заней, отчего девушке хотелось бежать куда угодно, хоть ксамому Михаилу Ивановичу.
    «Хотя нет, вотуж дудки! Тыздесь поделу, Никуша, вотидумай оделе! Инечего вобмороки падать, каккисейная барышня. Можешь спокойно смотреть ему вглаза. Нефакт, чтовозьмется тебя выручать!»
    Онавдруг неожиданно разозлилась наэтого Кнурова.
    Мало того, что, понимаешь, онакнему летает вбессознательном состоянии, егоеще иуговаривать пришлось, чтобы он изволил ее выслушать, может, ещенереальные деньги запросит иливообще откажет!
    Ой,нет! Лучшебы неотказал! Тутже остыла отвозмущения Ника.
    Да,потому что вместе ссознанием вернулось ивсе остальное: Михаил Иванович, слежка иперспектива быть убиенной, апредварительно замученной бесполезным допросом спристрастием.
    «Вотидумай обэтом, именьше эмоций! Держи себя вруках!»– поворчала насебя Вероника.
    Завсеми этими переживаниями ивнутренними диалогами Вероника инезаметила, какуплела вкусный суп иразогретый нежнейший шашлык. Ейнемешали вопросами, атактично втягивали вобщую беседу, пересыпанную шутками-прибаутками, рассказами одетях, которые уже проснулись иизводят двух нянь, одну постоянную, авторую специально приглашенную насегодняшний день.
    Вероника понимала, чтоей стараются помочь расслабиться, успокоиться, чтобы она могла спокойно приступить ксути своего дела.
    Ивсе старалась незаметно присмотреться ксидевшим застолом людям повнимательнее иуже кое-что проних поняла: этимужчины одна команда– сильная, спаянная, настоящая, этосразу было видно ипонятно, онииобщались как-то по-особенному, понимая друг друга сполувзгляда, сполуслова. Может, ониинеработают вместе, ноэто точно команда единомышленников.
    Изразговоров Ника сделала вывод, чтоАнтон, Михаил иКонстантин работают наодной фирме иглавный там Антон, онвообще здесь самый главный вовсем, эточувствовалось, считывалось безлишних комментариев. Авот уКнурова этого Сергея своя контора, иАлексей попрозвищу Пират работает сним.
    Нучтож, онаготова!
    Чемменьше времени оставалось доприезда Пирата сдевушкой ичем больше нарастал интерес иожидание, темспокойнее ирасслабленнее внешне становился Сергей.
    Дуб, Стечкин ион вывели машины наулицу иждали Пирата, невыключая двигатели. Ринк показал жестами очередность въезда ивстал сбоку, держа вруках пульт отворот.
    Чуть сбавив скорость, машина Пирата пронеслась мимо.
    –Теряете форму! Целую минуту провозились!– попенял Ринк, когда они уже рассаживались натеррасе застол.– Наполигоне давно были?
    –Акуда спешить, никого небыло!– проворчал Мишка.
    Вобщем-то, ничего нового, обычный боевой порядок, задача ясна: вслучае обнаружения «хвоста» одни действия, вотсутствие– другие. ИРинк, гоняющий доседьмого пота!
    Замечательно!
    Жаль, что«хвоста» небыло, размялисьбы!
    Предусмотрительная Ната, немного отстранив Пирата инедавая ему пройти натеррасу впереди, чтобы он необменивался молча, какумели толькоони, информацией состальными, перехватила унего девушку.
    Все-таки Наталья– этонечто! Иметь такие мозги ичутье! Изнать их так, какбудто прошла сними все спецобучения ивсе горячие точки!
    Сергей внимательно рассматривал девушку, пока Ната знакомила ее совсеми, ичувствовал нарастающее разочарование.
    «Черт! Слишком молодая!»
    Онрасстроился. Итак как-то тяжело инеприятно расстроился.
    Странно, егочутье никогда неподводило, онведь кожей чувствовал– будет дело. Интересное, непростое! Будет!
    Итакой облом!!
    «Летдвадцать, что-то около этого! Вотже черт!»– Кнуров еле сдерживался, чтобы откровенно нескривиться отдосады.
    Несколько раз кнему обращались молодые девицы. Разные: иумненькие, иглупые, ипросто идиотки. Иногда это были дочки илилюбовницы бывших клиентов, решившие таким образам вызвать внем илиего заме, Игоре Весине, апроще– Кнуте, интерес ксвоей особе, доходящий допостели. Ониразыгрывали целые спектакли смифическими похищениями илибезумными банковскими аферами. Эдакая развлекуха отскуки дляневмеру богатеньких дамочек– залезть впостель бывшего спецназовца. Ну,ещебы! Этоже нечто опасно брутальное инастолько далеко отстоявшее всоциуме отих «папиков»– нервы пощипать, вопасность поиграть, скуку развеять илинасолить темже «папикам».
    Были идругие, богатые истерички, ошалевшие отбезделья, практически неограниченных возможностей ивпадавшие вмании разного рода.
    Неутруждая себя церемониями идежурными улыбками, Кнуров жестко ихолодно выпроваживал итех идругих– назад, девочки, назад, ксоциальным лестничным пролетам и«любимым» горячо мужьям-отцам исодержателям.
    Завсе существование его фирмы только одна девушка двадцати двух лет являлась его клиенткой, ито попросьбе ее отца. Унее действительно возникла сложная ситуация, нотолько сложная, анеинтересная изахватывающая, даидевушка, слава тебе господи, была умненькой. Дамочке они помогли изаработали прилично, разумеется.
    Ната продолжала знакомить Веронику совсей компанией, аон, рассматривая девушку, ужепонимал, чтооткажет, ирасстраивался, тяжело мрачнея оттого, чтовсе-таки ошибся.
    Стареть, чтоли, стал, илиправ Ринк– теряет форму?
    Ну,неможет быть интересным дело утакой молодой девицы!
    Онаповернулась кнему, ивэтот момент отчего-то его сердце пропустило удар.
    «Давчем дело?!»– возмутился Кнуров.
    Иобалдел: несколько секунд девушка смотрела нанего, казалось, неправдоподобно огромными, расширившимися отудивления зелеными глазищами таким взглядом, словно давно знала инечаяла увидеть. Настолько странно, чтоон немог подобрать определение этому взгляду!
    Ивдруг побелела, ион понял, чтосейчас она упадет вобморок.
    Сергей находился ближе всех кней, стоя украя стола, поэтому-то Наталья ипредставила его последним. Сделав шаг, Кнуров подхватил девушку подспину иусадил наскамейку, заодно сняв сплеча гостьи дорожную сумку.
    ОтВероники исходил еле уловимый запах вишни! Вотнасамом деле– вишни!
    УКнурова окончательно испортилось настроение. Хотелось выматериться отдуши исчувством!
    Девушка быстро пришла всебя, ион, отодвинувшись подальше, передал заботу обарышне обморочной вдругие руки, встал иотошел. Кнему тутже неслышно, какобычно, подошел Пират.
    –Ну,пусть хоть расскажет, вчем дело,– поняв настроение командира, предложилон.
    Сергей присмотрелся кдругу, что-то вЛешкином тоне проскальзывало…
    Онивсе уже миллионы лет назад научились разговаривать, понимать ичувствовать друг друга безслов. Еслибы неумели, непарилисьбы сегодня вжаркой душистой баньке инепили ледяную водочку, закусывая потрясающим шашлычком, алежалибы неизвестно вчьей земле, безкреста ипоминовения.
    –Ну,пусть расскажет,– отпуская Лешку насвободу безпристрастного допроса, вяло, безвсякого оптимизма, согласился Сергей.
    Кнуров понимал, чторасстроен, зол, поэтому идал уйти «брату», нестав выяснять, чтотот недоговаривает. Даинасамом деле– пусть уж девушка расскажет, разприехала ивсе так получилось.
    Девушка ела, аКнуров незаметно ее изучал. Онапрактически непринимала участия вобщем разговоре, вкоторый Ната сДиной ее старательно вовлекали, иоднозначно отвечала: «да», «нет», «спасибо», когда кней обращались, улыбалась несколько робко, дежурно, оставаясь напряженной инатянутой, какструна. Ну,это-то понятно: неожидала встретить здесь много людей, даеще застолье чужое, иоконфузилась обмороком. Аможет, испециально разыграла, хотя непохоже. Онвидел, чтоона что-то обдумывает, решает, излился, накручивая себя все больше ибольше.
    Унее зеленые глаза.
    Стоп! Стоп-стоп!! Авглазах-то унас…
    –Сколько вам лет?– резко, требовательно спросил Кнуров.
    Застолом воцарилась тишина, какпишут вроманах: «гробовая». Онбы сказал– рабочая.
    Во-первых, потому что всем сразу стало ясно, чтопотеха закончилась иначалось дело, тосамое, которому час.
    Во-вторых, вопрос, заданный громко, былвесьма далек отделикатности.
    Девушка поставила стакан сминералкой, которую так инедонесла догуб, настол, посмотрела Сергею прямо вглаза иответила:
    –Тридцать.
    Оножидал продолжения, что-то вроде: «Ачто?» иобиженно поджатые губки, или«Какое это имеет значение?», иличто-нибудь язвительное, нонет– продолжения непоследовало.
    Какговорится: «безкомментариев».
    –Тыспрашивал?– посмотрел он недовольно наПирата.
    –Да…– расплылся тот вулыбке.
    «Понятно!»
    Егоотпустило, полегчало, опять зазвенело внутри. Ну,во-о-от, так-то лучше будет. Кстати, отпустило изазвенело неунего одного, между прочим!
    –Рассказывайте!– почти приказал Кнуров.
    –Двадня назад я вернулась избольницы…– начала Вероника, по-прежнему глядя ему вглаза далеко неприветливым идобродушным взглядом.
    Онарассказывала четко, подробно, излагая только факты, недобавляя эмоций иликомментариев, никаких «мне показалось», «я подумала…».
    «Этохорошо! Соображает она замечательно, говорит только поделу. Значит, иработать будет легче»,– ужеприступил кработе Кнуров.
    –Все,– закончила она иотпила воды изстакана.
    –Когда умерла ваша бабушка?
    –Тримесяца назад.
    –Идоее сороковин вас никто небеспокоил?
    –Нет.
    –Опишите, какая увас квартира икакая убабушки.
    Онаподробно рассказала, назвала адреса.
    –Если работала одна команда инеторопясь, тонеделя, если две, тодня три,– сказал Антон, имея ввиду обыск.
    –Иузнали они совсем недавно,– подхватил Мишка.
    –Правильно. Значит, либо вархивах что-то накопали, либо получили информацию откого-то, скорее всего, после чьей-то смерти,– кивнул Антон.
    –Аможет, случайно что-то всплыло?– сказал Пират.
    –Может. Ачто засотрясение увас было? Что-то серьезное, развы целых пятьдесят дней вбольнице лежали?– спросил Кнуров.
    –Меня сбила машина.
    –Какая, ктосбил? Этоимеет отношение кэтим людям?– стрелял вопросамион.
    –Этоимеет отношение кЕвгению Александровичу Барышеву, вернее, кего сыну, потому что меня сбил именноон.
    –Ого!– воскликнула Ната, высказав общее мнение.
    –Ноего непосадили,– утвердил Антон.
    –Нет,– ответила Ника.
    –Исколько вам заплатили?– спросил Сергей.
    –Нисколько. Яневзяла деньги.
    –Выего просто так отпустили?– прищурившись, переспросилон.
    –Да.
    Иопять безкомментариев! Ну,недевка, апартизан надопросе!
    –Почему?
    Пират переглянулся сАнтоном, иони понимающе усмехнулись– надо знать Матерого! Когда он работает, никаких политесов, никаких мелочей, непроясненных доконца. Забудьте отайне личности инеудобных темах.
    Нато он иМатерый!
    Вероника неотвела взгляда. «Из-за тебя!»– подумала созлостью Ника иответила:
    –Онпострадал больше, чемя.
    –Каким образом? Тоже лежал вбольнице?
    –Нет. Увидел ипонял, чтоон пустая дешевка. Снего достаточно иэтого.
    –Почти понятно: пожалели, значит, мальчика,– усмехнулсяон. Впрочем, этоему было уже неинтересно.– Гдебыли ваши родители, когда обыскивали вашу квартиру?
    –Тамже, гдеибабуля: накладбище.
    –Когда они умерли?– сбавив тон инапор, более мягко уточнил Кнуров.
    –Четырнадцать лет назад. Разбились намашине.
    –Скем вы жили после их гибели?
    –ССоней.
    –Ктотакая Соня?
    –Моявторая бабушка, мамина мама.
    –Гдеона сейчас?– ужезная ответ, всеже спросил Сергей.
    –Тамже, гдеивсе остальные,– накладбище.
    Ната прижала ладошку кгубам, готовая расплакаться, Антон аккуратно, чтобы незаметила Вероника, обнял ее одной рукой заплечи иприжал ксебе, подбодрить.
    Плакать нельзя, сочувствовать можно, аплакать нет!
    –Когда она умерла?
    –Годитри месяца назад.
    Конечно, Ника понимала, чтоКнуров спрашивает неизпраздного любопытства инестарается сделать ей больно. Конечно!
    Ноей всеравно было больно.
    Онавидела, чтоКнуров уже работает, пытается разобраться, видела, какон, невзирая нарасслабленную позу, весь собран, настроен наинформацию.
    Онзадал жесткий темп их разговору: вопрос– ответ, вопрос– ответ.
    Ипусть неприятно, неуютно ион ее сильно раздражает, ноона держала свои эмоции вкулаке. Даже, наверное, вдвух.
    Ника была готова ктому, чтопридется многое рассказать осебе иосвоей семье. Ясное дело! Акакиначе-то.
    Ведь выплыложе откуда-то это «наследство»!
    Ноона небыла готова, чточеловеком, задающим эти неудобные ипричиняющие боль вопросы, окажетсяон, тотсамый человек, связь скоторым она так остро чувствовала.
    –Что-то необычное илистранное, какие-нибудь непонятные моменты, помимо аварии, происходили свами после бабушкиной смерти?
    –Да. Уменя обнаружился дедушка!– ответила Ника ирадостно улыбнулась, первый раз засегодняшний день.
    Последние месяцы жизни бабуля совсем сдала. После Сонечкиной смерти Ника проводила сней какможно больше времени, часто оставаясь унее понескольку дней, апотом исовсем перебралась наЗемляной Вал.
    Бабуля ложилась рано, сильно уставала, ноупорно отказывалась переложить домашние хлопоты навнучку. Ника неспорила, астаралась незаметно управиться совсеми делами сама. Бабуля усмехалась, видя все ее хитрости, ноготовку отстояла категорически.
    Вечерами, когда Ника возвращалась сработы, онивместе ужинали, онаперемывала всю посуду, убирала вкухне иприходила кбабуле вгостиную, забиралась сногами надиван, иони часами разговаривали обовсем.
    Бабуля была высокой, какговорили раньше: «статной», интересной женщиной, такой осталась ивстарости. Иобладала невероятно сильным характером, громким командным голосом, острым умом ивеликолепным юмором. Полная противоположность своей близкой подруги, мягкой, спокойной, интеллигентной Сонечки, бабуля давала точные, едкие определения событиям, людям иназамечания подруги: «Нельзяже так, Кирюша!»– неизменно громко отвечала: «Дабросьты, Соня, этуинтеллигентскую шелуху! Надо называть вещи своими именами!»
    Этидве женщины всю жизнь нежно, преданно ибеззаветно любили друг друга, защищали, спасали, когда вэтом возникала необходимость, оставаясь родными досамой смерти.
    Ника завороженно слушала бабулины рассказы проих молодость, ихжизнь, освоих родителях, устроившись надиване инезажигая верхний свет, включив только торшер дляуюта.
    Бабуле становилось все хуже итяжелее скаждым днем, иНика сзамиранием сердца понимала, какнеотвратимо приближается ее конец.
    Водну изсуббот Вероника встретилась сМилкой, онипрошлись помагазинам впоисках какого-то необыкновенного платья для«шикарной» вечеринки наочередной Милкиной работе. Платье подруга купила, ноотее предложения отметить покупку вкафе Ника отказалась, онастаралась неоставлять бабулю надолго одну.
    Открыв дверь ивойдя вквартиру, увешанная пакетами спродуктами, которые купила подороге, решив порадовать бабулю вкусностями всяческими, Ника услышала громкую музыку. Вертинский.
    –Бабуля, чтоврубаешь навсю катушку?– крикнула она вглубину квартиры.
    –Балуюсь,– ответила бабуля, выходя вприхожую поцеловать внучку.– Убирай продукты изаходи вкомнату.
    Вкомнате был накрыт стол кчаю, чего последнее время они неделали.
    –Унас что, торжество какое-то? Изачем ты перетруждалась?– тутже забеспокоилась Вероника.
    –Нет, унас неторжество, унас серьезный разговор,– строго объявила бабуля.– Ямногое должна тебе рассказать иобъяснить. Инетак уж я перетрудилась, неполе пахала небось!
    Ника подвинула бабулино кресло кстолу, подставила ей пуфик подноги, присела напротив, разлила им чай почашкам испохватилась:
    –Ой,яж тебе вкуснятины всякой принесла! Какраз кстолу!
    –Сядь!– потребовала бабуля.– Потом все это. Несуетись!
    Онапомолчала, аНика замерла, отчего-то вдруг напугавшись.
    –Скоро меня нестанет,– сказала решительно бабушка.– Неплачь, непечалься, вэтом нет ничего страшного!
    –Бабуля!– прошептала девушка, стараясь сдержать слезы.– Яже останусь совсем одна! Поживи, пожалуйста!
    –Вотобэтом я ихотела стобой поговорить, Ника!– пояснила она иприкрикнула навнучку:– Неразводи мокроту! Разговор предстоит долгий идляменя нелегкий! Слушай, постарайся понять.
    Онапомолчала, допила чай, видимо, собираясь смыслями.
    –После моей смерти ты станешь весьма обеспеченной девушкой. Даймне шкатулку, накомоде стоит.
    Ника торопливо принесла скомода шкатулку, которую никогда раньше невидела, ивнимательно ее рассмотрела.
    Шкатулка оказалась инешкатулка вовсе, апрямо ларец какой-то– большая, изрезного красного дерева, довольно тяжелая.
    Бабуля, открывее, начала выкладывать настол бархатные футляры различной формы, вкоторых обычно хранят ювелирные украшения, открылаих, посмотрела ипоказала Веронике содержимое двух футляров. Водном поблескивали золотые старинные серьги скрупными изумрудами удивительной чистоты. Вовтором лежало колье, выполненное втомже стиле, чтоисерьги, вцентре которого ярко посверкивал большой изумруд.
    –Этот гарнитур наш фамильный, онединственный остался отвсего, чтоунас было. Всеостальное– этоподарки отмужа ипоклонников. Среди них тоже есть интересные вещи, нупотом сама разберешься. Опись лежит вшкатулке, авторой экземпляр унотариуса. Тыего знаешь, онпомогал нам после Сонечкиной смерти. Впонедельник пойдешь вбанк, забронируешь там ячейку иположишь все это туда.
    –Апочему ты мне никогда это непоказывала?– шепотом, отпотрясения, чтоли, спросила Ника.
    –Невремя было. Слишком много всего сэтим связано, ятебе тут подробно написала, потом прочтешь.
    Онадостала запечатанный конверт ипротянула его Веронике. Наконверте бабушкиной рукой, четким, почти графическим почерком было написано: «Пояснение 1. Шкатулка».
    Ника взяла письмо, изовсех сил старалась сохранить спокойствие иневыпустить слезы, рвущиеся изгруди отэтого неизбежно-страшного, произнесенного вслух «потом».
    –Убери ее иналей мне еще чаю,– попросила бабуля.
    Ника поставила шкатулку накомод, сложив внее все футлярчики, вернулась кстолу иналила бабуле чаю.
    Девушка подумала, чтораньше незнала, гдевнутри ее тела находится сердце. Когда умерла Сонечка, отгоря уВероники болеловсе, кроме сердца, асейчас ей казалось, чтооно занимает всю грудь иплачет, болит, став огромным оттого, чтонатерпелось, иустав неболеть.
    –Никуша, ненадо такой печали, этонормально, когда уходят старые люди,– протянув руку, погладила ее поладони бабуля иулыбнулась подбадривающе.– Мнеочень много пришлось пережить ивеликих горестей, ивеликих радостей, пора отдохнуть. Давай, девочка, соберись, мненадо многое тебе рассказать иобъяснить.
    –Япостараюсь,– сжав кулаки, сглотнув, загоняя назад так инепролившиеся слезы, пообещала Вероника.
    –Дауж, старайся! Итак, продолжим,– совсем другим, деловым тоном оповестила бабуля.– Этуквартиру непродавай, сделай косметический ремонт исдай варенду. Этохорошие деньги, аденьги всегда нужны, итебе будет полегче, ато ты насвоей работе надрываешься. Вотвторой конверт, здесь я написала, какие вещи ненадо оставлять квартирантам, иеще кое-что, наслучай, когда ты все-таки выйдешь замуж.
    Онапротянула Нике второй пухлый конверт.
    «Пояснение 2. Квартира. Замужество»,– было размашисто написано нанем.
    –Какое замужество, бабуля?– возмутилась Ника.
    –Атакое, которое тебе давно пора!– ответила бабуля.– Теперь ты будешь свободна, забабками ухаживать ненадо, самое время! Инеотнекивайся! Красивая, умная, молодая, сильная духом– ичто, вдевках сидеть?! Только козла какого-нибудь неподбери отвеликой страсти иодиночества ипомалкивай, чтонебедная! Эх,неуспела я проконтролировать, боюсь я затебя! Нуда ладно, будет кому затобой присмотреть, ужон-то тебя вобиду никому недаст, сиротой неостанешься!
    –Тыочем?– удивилась такому странному заявлению Ника.
    –Вотмы иподошли ксамому главному. Дай-ка мне водички, якапель выпью.
    Ника бегом бросилась вкухню заводой.
    –Данебеги!– крикнула бабуля ей вслед.– Япомирать сейчас несобираюсь, этотак, дляпрофилактики.
    Ника принесла стакан сводой ирюмочку длякапель. Бабуля взяла вруки пузырек слекарством, рюмочку, посмотрела наних ипоставила настол.
    –Азнаешь, чертбы сними, сэтими каплями!– улыбнулась задорноона.– Принеси-ка ты лучше коньячку, иеще там спрятаны оттебя сигареты заглиняной миской, навторой полке. Тащи их тоже. Нуикакие ты там вкусняшки принесла, иих давай!
    Бабуля раньше иногда курила, хотя курильщицей ее назвать было нельзя, так, попраздникам, вхорошей компании илиподпреферанс, носчиталось, чтолет десять какбросила. Значит, небросила.
    –Иневздумай читать мне нотации!– предупредила дляпрофилактики внучку Кира Игоревна.
    –Инесобираюсь,– ответила Ника, вернувшись изкухни, ипоставила перед бабулей графин сконьяком, рюмочку ипепельницу. Затем принесла закуску, разложенную натарелках.
    Бабуля, какиСонечка, непризнавала никаких бутылок настоле, только графины длякрепких напитков идекантер длявин.
    –Эх,упустила я твое воспитание,– посмеиваясь, пожалела обупущенном бабуля.– Ненаучила выпивать вудовольствие!
    –Да,пробел чувствуется.
    –Ивроде студенткой была, нуподумаешь, один раз напилась, таксовсеми бывает, иникто небросает. Между прочим, дляздоровья иногда полезно. Эх,да что там!
    Единственный раз всвоей жизни Ника напилась настуденческой свадьбе однокурсников. Ейбыло так плохо, чтоона болела два дня. Сонечка отпаивала внученьку настойками итравами, априехавшая помочь бабуля предлагала радикальное средство ввиде хорошего коньяка, который она специально привезла поэтому случаю. Сонечка махала нанее ручками, аНика отодного вида бутылки понеслась втуалет. Слава богу, выпила она мало, но, какговорится, вполне хватило. И,так каксвадьба ненабрала еще полагающиеся данному мероприятию обороты, еезаботливо усадили втакси иотправили домой. Анеудавшуюся коньячную терапию бабуля сСонечкой применили сами заее, Никино, здоровье.
    Стех пор Вероника непила, неруководствуясь никакими принципиальными соображениями, апросто нерискуя повторить предыдущий опыт.
    Бабуля выпила рюмочку, Ника понимала ичувствовала, чтоона старается оттянуть какой-то важный разговор, нервничает ипытается зашутками спрятать нерешительность.
    –Чтобы объяснить тебевсе, придется начать почти среволюции, ствоего прадедушки, моего отца Игоря Викторовича Былинского. Пронего тебе никогда нерассказывали, только упоминали, чтожил такой иесть фотография вальбоме. Онбыл, кактогда это называли большевики, «избывших». Кадровый офицер царской армии, дворянин, умница, гениальный стратег итактик. Онипоженились смамой, твоей прабабушкой, накануне революции, вшестнадцатом году. Отец проникся идеями, которые пропагандировали большевики, иввосемнадцатом добровольно пошел вКрасную армию. Вте годы таких, какон, избывших, называли «военспец». Воевать большевики любили, аспециалистов вэтом деле своих неимелось. Ктридцать восьмому году «бывших» практически всех расстреляли. Свои кадры вырастили. Отец очень быстро понял, чтоошибался, чтоидеи ипостулаты марксизма ипропагандирующих его большевиков– этоодно, ато, чтоони вытворяют насамом деле– совсем другое. Нодеваться ему было уже некуда. Всемнадцатом уних смамой родился Олег, авдвадцать второмя. Эмигрировать ссемьей отцубы просто недали. Онбыл, какговорится, нахорошем счету, карьера шла вгору, ивтридцать втором
он– ужеполковник. Однажды Сталин остался весьма доволен какой-то работой, которую сделал отец, ипохвалил его наприеме привсех: «Васнадо наградить. Какуюбы награду вы хотели?»– спросил Сталин, имея ввиду орден иличто-то вэтом роде, аотец ответил, чтохотелбы, чтобы ему разрешили построить личную дачу, унего очень больная жена, иврачи настоятельно рекомендуют ей жить загородом. Вте времена увоенных, иунас втом числе, имелись только казенные дачи. Очень дерзкая просьба, ноон знал, чтоделал. И,какниудивительно, Сталин милостиво разрешил. Отец построил замечательный дом подальше отглаз сослуживцев иумудрился оформить документы таким образом, чтодом оказался впожизненном пользовании, почти частной собственностью мамы инас сбратом. Ужкакон это сделал, загадка, онбыл очень умный, большевикам непозубам. Когда начались репрессии истали сажать ирасстреливать его сослуживцев, отец понял, чтоего тоже неминует эта участь. Истал обдумывать, какобезопасить семью, чтобы нас некоснулась беда. Отнас сОлегом родители ничего нескрывали, рассказывали правду какесть идавали событиям честные оценки. Олег учился ввоенном
училище, ая вшколе, мнетогда было четырнадцать лет. Иотец придумал! Мненеизвестны детали, какон все смог устроить ипровернуть. Ятолько знаю, чтокогда ехала машина Сталина, вкоторой иСталина-то небыло, нообэтом мало кто знал, только приближенные, изтолпы кней кинулся какой-то человек, вроде какспистолетом вруке, аотец, якобы предотвращая покушение иякобы случайно оказавшись рядом, схватил иобезвредил этого человека, носам был сбит этой сталинской машиной. Онпопал вбольницу, «покушавшийся» погиб наместе, аотец умер через три дня. Накануне ночью он собрал нас всех иобъяснил, какмы должны действовать дальше, предупредил, чтобудет война, иподробно рассказал, чтоделать икакжить. Онпрощался снами, амы неверили. Потом они надолго, досамого утра, закрылись сОлегом вкабинете иочем-то беседовали. Отца назвали героем, аинцидент замяли, нивгазетах, нипорадио онем несказали нислова. Установить личность нападавшего так инеудалось. Ядумаю, чторуководство подозревало, чтовэтой истории невсе так просто, ноотец героически погиб, инашу семью нетронули. Единственное– этото, чтомы переехали изказенной четырехкомнатной
квартиры вэту трехкомнатную, которую дали маме каквдове героя.
    Бабуля, долго мявшая впальцах сигарету вовремя рассказа, прикурила и, сощурив глаза, сказала:
    –Хорошо, чтоты жила сСонечкой. Онадругая, онапрощать умела, ая нет!
    –Ещекакумеешь! Тыже нас всех всегда прощала, даже незлилась,– удивилась такому заявлению Ника.
    –Янеородных иблизких. Янемогу простить эту страну, Сталина, этих мужчин, которые допустили кровавый террор своихже! Ониже все были умные, сильные, онивидели, чтотворится, иничего неделали! Шли, какбараны назаклание, иприцепом тащили тудаже свои семьи! Каждый знал, чтопроизойдет сих близкими, женами, детьми, ибезропотно подчинялся!
    –Ятоже всегда думала– почему? Почему эти талантливые военные, ученые необъединились, нескинули Сталина?– поддержала Вероника.
    –Потому что были виноваты изнали обэтом!– громыхнула безапелляционно бабуля.– Вотивоздалось посамую маковку! Онисами способствовали диктатуре, понимаешь, онивсе принимали участие вкрасном терроре, иукаждого изэтих военачальников насчету были тысячи убитых, нивчем неповинных людей! Иони это знали ипомнили! Ладно,– успокаиваясь, сказалаона, махнув рукой.– Богсними! Продолжим. Домтак иостался нашим. Каждое лето довойны мы жили там. Олег закончил училище истал военным, нонепростым, ачто-то связанное сразведкой. Япоступила винститут, мама преподавала литературу вшколе. Однажды, вдекабре тридцать девятого, Олег собралнас, какотец, насовещание исказал: «Мыдолжны устроить какой-то скандал, чтобы онем услышали все наши друзья изнакомые. Ион должен быть инсценирован так, чтобы мы прилюдно отреклись друг отдруга иобэтом узнало мое руководство». «Зачем?»– спросила мама. «Таквелел отец. Онзнал, чтовойна будет обязательно. Аему всеравно непростили, что«соскочил скрючка» иего неарестовали, адело нанего уже было заведено, язнаю. Явразведке ивпредстоящей войне неизвестно где окажусь, чтоможет случиться, именя могут
обвинить вчем угодно влюбой момент, авас замной потащат». «Имы небудем видеться?»– спросилая. «Небудем. Явас очень люблю идолжен защищать, понимаете? Теперь уменя такая работа, чтонадо обезопасить вас любым способом». Итогда я придумала: онженится иберет фамилию жены, якобы желая навсегда отречься отсвоих дворянских кровей, амы смамой неможем ему этого простить иотрекаемся отнего. УОлега была девушка изсослуживцев, онивстречались уже три месяца, имы решили, чтовот наней он иженится. Также, кактогда спапой, мысидели целую ночь ипроговаривали все детали. Потом обнялись, расцеловались иплакали. Мыпрощались ипонимали, что, скорее всего, навсегда. Ноунас оставалась надежда, мыже все были живы. Олег имама сблеском разыграли спектакль, маме даже домой прислали официальную бумагу, чтотакой-то больше неявляется ее сыном. Потом грянула война, небуду оней, мысСоней тебе многое пронее рассказали.
    –АСоня знала проОлега?
    –Да,Сонечка все променя знала, ая пронее.– Бабуля улыбнулась, вздохнула.– Позже мы узнали, чтоОлег погиб вапреле сорок пятого, выполняя какое-то задание навражеской территории.
    Ника видела, чтобабуля устала ипереживать свою жизнь заново, рассказывая, ейбыло нелегко, совсем нелегко.
    –Может, отдохнешь, потом дорасскажешь?– предложила заботливо внучка.
    –Нет, ялучше еще рюмочку выпью. Мненадо рассказать все сразу.
    Онаналила себе изграфина коньяку, выпила, закусила сырком смаслинкой, вздохнула ипродолжила рассказ.
    –Всорок четвертом я влюбилась.– Онаулыбнулась такой неожиданно светлой улыбкой ипосмотрела наВеронику, сверкнув по-молодому глазами.– Доодури влюбилась! Онприехал вМоскву сфронта получать награду, внебольшой отпуск поранению. Мывстретились втрамвае инерасставались весь его отпуск. Этобыла настоящая любовь. Господи, онбыл такой красавец! Большой, сильный, надежный мужчина, блестящий офицер, майор, мойровесник, между прочим. Вшестнадцать лет поступил ввоенное училище, акакначалась война, прошел ускоренный выпуск– инафронт.
    Бабуля замолчала, улыбаясь своим воспоминаниям имыслям.
    –Онсразу сделал мне предложение, ясогласилась, номы решили, чтопоженимся после войны. Дураки глупые! Ион уехал нафронт. Через два месяца умерла мама. Заснула инепроснулась. Онприезжал вотпуск еще дважды– после победы, апоследний раз перед тем, какего отправили наяпонский фронт. Скоро я поняла, чтожду ребенка, ачерез три месяца комне вдверь позвонил незнакомый полковник ипринес весть, чтомоего любимого арестовали иотдали подтрибунал. Оннепозволил какому-то штабному генералу отправить своих солдат наглупую смерть. Полковник был его другом, онпередал мне письмо отнего, честно все рассказал исделал мне предложение выйти занего замуж, онхотел хоть этим оправдаться перед другом, потому что сам струсил противостоять начальству. Явышла занего замуж, иАндрей всю жизнь считал его отцом, аты дедом, потому что Вася попросил нерассказывать сыну, чтоего отец сидит назоне. Григорий, тот, кого ты считала дедом, такинестал мне настоящим мужем, онпросто хотел нас защитить ипозаботиться онас, хоть таким образом отдав долг другу. Всорок восьмом он умер вгоспитале. Последствия военных ранений.
    –Просто какой-то сериал!– всплеснула руками расстроенная иобескураженная Вероника.
    –Дакакой там сериал!– возмутилась бабуля.– Никаким Европам, вкуче сАмериками иМексиками, ивстрашном сне неснилось того, чтодосталось нашей стране! Конечно, уних тоже есть свои горести инапасти, ночтобы почти сто лет так мучиться истрадать– десятки миллионов убитых, расстрелянных, трагедии целых народов, высланных черт-те куда, потерявшиеся семьи, дети репрессированных попадали вразные интернаты, гдеивыжить-то было трудно, миллионы сирот! Голод, сплошные революции. Изогня да вполымя! Одно поколение пережило революцию, голод, мор, красный террор; следующее– войну, голод, ужас. Даже вашему поколению революция досталась, хотя вы этого инепоняли. Правда, всереволюции так исвершаются– сначала никто ничего непонял, апотом поздно стало. Несбивай меня, Ника, лучше чаю налей!
    –Онуже совсем остыл.
    –Даичерт сним, налей холодный!
    Возмущаясь, бабуля отпила холодного чаю, посмотрела напачку сигарет, норешительно ее отодвинула ипродолжила:
    –Намвсе время удавалось сохранить дом. Когда я вышла замуж, тоневзяла фамилию мужа, оставив девичью, нодом переписала нанего, какчувствовала, чтотак безопасней. Туткакраз после войны начали разбираться спрописками, квартирами, дачами. Нотак какмой муж был герой-фронтовик, дактомуже надокументах надом было написано: «Пораспоряжению тов. Сталина» иподпись самого Сталина, то, шаркнув ножкой, чиновники отстали. После его смерти я нестала ничего переделывать, просто подтвердила право владения, ивсе. Вотдокументы,– онапротянула Нике обыкновенную канцелярскую папку стесемками.
    Бабуля поставила перед собой маленький столик, скоторого брала ипередавала Нике письма, документы, атеперь ипапку.
    –Явсе оформила натебя, мнепомог нотариус. Потом прочтешь. Помнишь, япару раз просила тебя подписать документы– этоони иесть.
    –Агде ты навсе это деньги взяла?
    Бабуля отмахнулась.
    –Скопила.
    –Слушай, если унас был дом, почему мы никогда там нежили, адаже дачу летом несколько раз снимали?– совершенно ошарашенная новостями, спросила Вероника.
    –Потому что там жили другие люди.
    –Какие другие?
    –Тамжили Олег, мойбрат, иВасилий, твой родной дед!– задорно блеснув глазами, ответила бабуля.
    –Ничего себе! Этокак?– обалдела окончательно Ника.
    –Однажды ночью вавгусте сорок пятого комне пришел Олег. Онрассказал, чтоистория повторяется, какисотцом, чтоочень многих его товарищей, которые были связными сагентурой иликурьерами, начали арестовывать ичто ему удалось фальсифицировать свою смерть. Теперь унего новые документы, нодаже сочень надежными документами он неможет уехать заграницу. Мырешили, чтоОлег поселится внашем доме. Соседи там сплошь новые, еговлицо никто незнал. Придумали легенду, чтоон, мол, родной брат моего мужа, фронтовик, контуженный, израненный, больной, домего разбомблен, ижить ему негде, чтовся семья погибла, аон остался совсем один. Такон там иостался жить. Брат постоянно куда-то ездил, отлучался, часто бывало, чтоинамесяц идва, новсегда возвращался. Последние годы жизни если иуезжал, торедко иненадолго.
    –Онумер?
    –Да,десять лет назад.
    –Адедушка?
    –Впятьдесят втором году я очень сильно заболела. Врачи так инесмогли поставить диагноз. Янемогла двигаться, меня непарализовало, просто небыло сил нируку, ниногу поднять. СВасей мы все время поддерживали связь, переписывались через Сонечку иее знакомую– целая история, какэто было! Когда Вася узнал, чтоя присмерти, онсбежал излагеря идобрался доменя!
    –Неможет быть! Этопросто невозможно! Тогда никто неубегал!– окончательно обалдевшая отобрушившегося потока невероятной, какой-то совсем уж неправдоподобной информации, неповерила Вероника.
    –Убегали, только их всех ловили ирасстреливали, аон сбежал!– радостно улыбаясь, став вдруг молодой изадорной, утвердила бабуля.– Онуменя такой! Лихой, ничего небоится! Онпришел прямо кСоне изаставил ее перевезти меня избольницы внаш дом. Онименя сОлегом выходили инаноги поставили. ИВася остался там жить. Соседям объяснили, чтоэто боевой товарищ Олега, приехал досматривать больного друга. Отлучки Олега объясняли долгим лежанием побольницам.– Бабуля засмеялась.– Вообще они сразу спелись! Какбратья родные, хоть Олег ибыл старше моего Васечки. Амы сВасей прожили очень счастливо все эти годы, только он так мне инеразрешил рассказать Андрею просебя, всеговорил: потом, яже беглый!
    –Подожди, подожди! Такэто иесть та самая «Ирина Львовна», ккоторой ты каждое лето ездила?– потрясенно спросила Ника.
    –Да!– рассмеялась бабуля.– Кстати, Сонечка кнам туда частенько приезжала навыходные,– беззазрения совести сдала она подругу.
    Каждое лето спервого июня потридцатое августа бабуля уезжала жить загород надачу ктак называемой «Ирине Львовне», ккоторой ниподкаким видом никому изсемьи неразрешалось приезжать. Объясняя сей запрет тем, что, дескать, хозяйка дама болезненная инервная ипосторонних, коме бабули иСонечки, непереносит. Связываться сбабулей можно было только посредством телеграммы, араз вдве недели она исама звонила сближайшей поселковой почты узнать, какдела. АСонечка действительно ездила частенько ее навещать.
    Нуибабушки!
    –Нопочему вы нерассказали папе?
    –Когда он был маленьким, моггде-то похвастаться отцом илислучайно проговориться, нельзя было вешать наребенка такую тайну. Акогда учился винституте изакончилего, егождало блестящее будущее икарьера перспективная, онмог испортить себе анкету. Тыже помнишь своего папу, онбы сразу стал искать справедливости, добиваться оправдания иреабилитации отца, Василий категорически возражал.
    –Нуапочему вы мне нерассказали раньше? Время сейчас другое, иябы молчала, разуж вы нехотели огласки.
    –Пока ты была маленькой, потойже причине, апотом…– Онамахнула рукой.– Ты,Никуша, сейчас кнему неезди. Поедешь после, ладно?
    –Акакжеон? Яимею ввиду, неприедет?– запинаясь ибоясь произнести страшное слово, осторожно спросилаона.
    –Нет. Мыдоговорились, чтонет. Потом намогилу придет.
    Огосподи! Намогилу!
    Вероника тряхнула головой– нельзя! Инестала возражать, этобыло только их личное дело.
    –Нунадоже!– воскликнулаона, стараясь изгнать тяжелые мысли.– Уменя есть дедушка!
    –Да,есть! Все, Никуша, яустала иглавное рассказала, если какую мелочь забыла, потом расскажу. Давай отдыхать.
    Онаструдом поднялась скресла, распрямилась, даже втрудной болезни неутратив своей стати ивеличавости осанки.
    –Да,иеще. Прости меня, девочка, завсе: зато, чтонерассказала твоему отцу, зато, чтонерассказала тебе раньше, сохраняя последние годы жизни сВасилием только длясебя, зато, чтонестала жить стобой иСоней, втроем нам былобы легче, чемтебе одной между двух домов разрываться, зато, чтотак инепримирилась сосмертью Андрюши иНаденьки.
    Ника вскочила и, обежав стол, крепко-крепко обняла бабулю, прижалась кней и, неразрешая себе плакать, сказала:
    –Ятебя люблю! Иненадо просить прощения, тывовсем права! Инепрощайся сомной, подождиеще!
    Наследующий день после бабулиных поминок девятого дня Вероника поехала знакомиться сдедушкой. Вэлектричке всю дорогу представляла себе, какойон, чтоона ему скажет. ивсе старалась взять себя вруки, успокоить бегущее впереди сердце ивспоминала, вспоминала бабушкин рассказ.
    Домее поразил!
    Онанесколько раз сверилась садресом, который выписала набумажку, иникак немогла поверить, чтопопала именно туда.
    Большой, добротный, каменный, выстроенный встиле совсем несвойственном длятридцатых годов. Дваэтажа итретий, чердачный, подостроверхой крышей. Парадный вход, ккоторому тянулась дорожка откалитки, былсделан ажурным, застекленным эркером, накоторый опирался широкий балкон второго этажа. Справа ислева отвхода тянулась широкая, тоже застекленная веранда. Позади ипобокам дома стояли высокие, величавые сосны иели, сосныже росли иповсему участку. Авот забор был современный, каменный идовольно высокий, через который трудно рассмотреть участок сулицы.
    Ника вздохнула поглубже ирешительно нажала кнопку звонка накирпичном столбике калитки.
    Звонка она неуслышала, зато услышала, какзалаяла собака низким, неторопливым, несуетным лаем. Входная дверь дома открылась, иоттуда выкатилось огромное лохматое чудовище и, продолжая утробно лаять, неторопясь, соблюдая величавость, потрусило ккалитке.
    –Вамкого?– прокричал кто-то отдома.
    Сосредоточив все внимание насобаке, боясь, чтоэта животина перемахнет забор, особо иненапрягаясь, Вероника нерассмотрела того, ктоспрашивал, даиневидно его было из-за заборища этого.
    –Здравствуйте!– прокричала она вответ.– Меня зовут Вероника!
    –Апельсин, свои!– громко окликнул пса хозяин ибыстро пошел открывать.
    Широко распахнулась калитка… иНика увидела своего папу, только постаревшего, нотакогоже сильного, большого, высокого иподтянутого.
    –Де-е-душка-а…– прошептала она ипочему-то кинулась кнему.
    Всеее боли, обиды, потери, всеневыплаканные инеразрешенные себе зачетырнадцать лет слезы она выливала ему втеплую байковую рубашку, вкоторую уткнулась лицом, крепко обняв его руками.
    –Поплачь, солнышко, поплачь!– говорилон, поглаживая ее широкой, теплой ладонью поголове, прижимая второй рукой ксебе заплечи.
    Ника чувствовала, какгорячие, крупные капли его слез падают ей наволосы, арядом стоял пес, переминаясь налапах, тихо поскуливая отих общей печали, иуспокаивающе лизал ей ногу.
    –Ну,пойдем вдом,– сказал дедушка, вытирая слезы, сначала свои, апотом ивнучкины.
    Ника никак немогла его отпустить, словно боялась, чтоесли отпустить, тоон исчезнет, икрепко держалась одной рукой заего рубашку, второй ухватившись заруку, обнимающую ее заплечи.
    Такони ивошли вдом.
    –Почему он наменя нерычит?– спросила Вероника, чтобы как-то немного успокоиться, переключить внимание.
    Онипрошли вкухню– просторную, светлую, большую иочень уютную. Правда, Ника почти ничего невидела вокруг, вовсе глаза рассматривая деда.
    –Онтебя знает. Кирюша привозила твои вещи икассеты ствоим голосом. Оночень умный изнает, ктоты, онтебя все время ждал– видишь, какрадуется, неотходит оттебя!
    –Апочему Апельсин?
    Дедушка усмехнулся.
    –Яего когда впитомнике собачьем брал, тамбыло много щенят, всепищат, суетятся, аон сел, смотрел наменя иулыбался, какбудто знал, чтозаним я иприехал. Ишерсть унего была соранжевым отливом, вотистал Апельсином– оранжевый ивеселый.
    –Вчера было девять дней бабуле,– сказала Ника ирасплакалась сильнее прежнего.
    Онаплакала долго, пока совсем неосталось нислез, нисил. Дедушка сидел рядом сней надиване вгостиной, гдеповсюду стояли ивисели фотографии Ники вразных возрастах, еепапы имамы, онобнималее, вытирал горькие слезы внучки, давая ей возможность выплакаться унего наплече, ничего неговоря.
    Вероника уснула тамже, надиване, совсем обессилев отрыданий, анаследующий день уехала, толком неосмотрев дом иучасток. Недотого ей было, онавсе что-то рассказывала дедушке инемогла наговориться сним, ируку его отпустить немогла никак, держалась, какпотерянный исчастливо найденный ребенок, боявшийся потеряться снова.
    Онауехала, пообещав, чтозакончит дела иприедет кнему насороковины бабули. Раньше никак неполучалось. Унее накопилось много работы, которую Вероника запустила из-за смерти бабули, ивдобавок надо было оформить кучу документов ипоставить памятник намогилку Сонечке, окотором Ника уже договорилась. Ейхотелось сделать все-все дела, взять небольшой отпуск ипожить сдедушкой.
    –Тынеспеши,– сказал напрощание дедушка,– разберись совсем, чтобы никаких незавершенных дел неосталось, иприезжай.
    Ноона несмогла приехать даже насороковой день.
    –Да!– сказал Стечкин.– «Санта-Барбара» отдыхает!
    Онивсе, неперебивая, внимательно, даже несколько зачарованно слушали девушку. Ника рассказывала подробно, упустив только разговор озамужестве инекоторые личные моменты, касающиеся только их сбабулей.
    –Ваша бабушка права, внашей стране столько трагедий иполоманных судеб, чтоМексике сее сериалами инеснилось!– сказала Наталья.
    –Вытак донего инедоехали,– вздохнула сочувствующе Дина.
    –Ясегодня поеду,– успокоила ее исебя Ника.
    –Даникуда мы вас неотпустим!– возмутилась Ната.– Ночь надворе!
    Действительно, пока Ника рассказывала, онаинезаметила, чтонаступили сумерки истало ощутимо прохладно. Все-таки апрель.
    –Идемте вдом, холодно. Камин растопим,– предложила Ната.
    –Квашему дедушке мы поедем завтра вместе. Думаю, онможет что-то знать обэтом «наследстве»,– заявил Кнуров приказным тоном.
    –Значитли это, чтовы беретесь замое дело, Сергей Викторович?– ровным голосом спросила Ника.
    –Да.
    –Исколько это будет стоить?– придерживаясь тогоже нейтрального тона, выяснялаона.
    –Аэто зависит оттого, какглубоко мы вовсе это вляпаемся ичего нам будет стоить изэтого вылезти,– усмехнулся Кнуров.
    –Тоесть точную сумму вы назвать неможете?
    –Даже приблизительную. Сначала мне надо поговорить свашим дедом, покопаться вархивах ихотябы приблизительно понять, очем идет речь ивкаком направлении двигаться.
    Ника кивнула, помолчала иподнялась из-за стола, предложив Наталье помощь вуборке.
    –Дачтовы, Вероника, ненадо, мысами прекрасно справимся! Идите вдом, погрейтесь.
    Ника послушно пошла вдом. Ейбыло недорассматривания архитектуры иинтерьера, онатак устала, чтоеле передвигала ноги. Найдя вбольшой, очень уютной истильной гостиной скамином стоящее вдальнем углу кресло, девушка скинула туфли и, удобно устроившись нанем, подогнув подсебя ноги, мгновенно уснула.
    –Агостья-то спит,– заметил Антон, когда они сНатой зашли вкомнату.
    –Япойду, постелю ей вугловой спальне.
    –Давай,– чмокнул он жену вмакушку.
    Ракетка рассекала воздух, издавая свистящий звук. Вудар помячу он вкладывал всю силу своей злости, всеускоряя иускоряя темп игры.
    Замах– удар, замах– удар.
    Какэто могло случиться?! Какэта «овца» решилась сбежать? Почему он непредусмотрел такую возможность?!
    Онипросматривали всю ее квартиру, прослушивали телефон икаждый шорох вдоме. Какона смогла выйти так, чтоони неуслышали инеувидели?!
    Прокол, этоочень серьезный прокол!
    Замах– удар, замах– удар.
    Воттебе итихая сиротка одинокая! Черт, теперь придется начинать все сначала! Онаединственная зацепка, единственная ниточка. Конечно, онимогли сами «поговорить» совсеми подругами изнакомыми ее бабки, ноэто куча оперативного времени. Даидевчонке старухи скорее расскажут что-то, иглавное, добровольно.
    Нет, нукакова сука!
    Кактолько он узнал пронаследницу, онастала нежильцом наэтом свете, нотеперь сама подписала себе несамый безболезненный ипростой смертный приговор.
    «Кишки накулак намотаю! Сам, лично!»
    Замах– удар!
    Гейм. Сет. Матч.
    Онподошел ксетке пожать руку противнику.
    –Ну,ты меня уделал сегодня,– протягивая руку длярукопожатия, сказал соперник.
    –Настроение такое,– ответилон, пожимая протянутую руку.
    Онбросил ракетку наскамью и, взяв полотенце, вытер пот слица.
    «Так! Девку надо найти какможно быстрее. Начать стоит сее подруги, ноосторожно, мягко, унее крутой и, чтосамое поганое, любящий братец. Если сдевчонкой что-то произойдет, онпримется копать, иесть мизерный шанс, чтоможет выйти наменя. Давать даже такой шанс я никому ненамерен».
    Что-то он упустил. Что-то важное.
    Данечто-то, ацелых два момента! Первое, недооценил, непросчитал характер девчонки, поторопился, думал, онаполностью подконтролем, уверен был, чтоей некуда деваться!
    Второе, куда она могла отправиться? Воткуда?! Этодолжно быть надежное место инадежные люди. Ведь ей надо непросто отсидеться, ейнадо надолго залечь либо начать действовать.
    «Авот это хреново, если она начнет самостоятельные поиски. Хотя пусть начнет, мыее быстрее вычислим».
    Натрассе машин почти небыло.
    Раннее утро, встающее солнце, «ДДТ» измагнитофона итяжелое молчание вмашине, густое какое-то. Когда надо, Сергей Викторович Кнуров умел молчать так, чточеловек чувствовал себя заранее вовсем виноватым. Ноэта девушка себя виноватой нечувствовала. Ониехали уже сорок минут инесказали друг другу заэто время нислова.
    Вчера, когда, поднимаясь заНатой полестнице навторой этаж, оннес ее наруках вспальню ичувствовал еле уловимый запах вишни, Кнуров сказал себе жесткое «нет».
    «Нет, дорогуша, никакие твои зеленые имудрые глаза, никакие летящие ладони стонкими аристократическими пальчиками, никакие маленькие ступни, которые хочется подержать вруке, итемные пряди волос, иэтот одуряющий вишневый запах ничего неизменят вомне идляменя».
    Онаспала глубоким, похожим насмерть сном, неиздавая низвука, нереагируя нато, чтоее поднимают, несут, укладывают, переворачивают. Неотдавая себе отчета, Кнуров прислушивался, адышитли она вообще.
    Сергей открыл окно изакурил. Чтобы заглушить едва уловимый запах вишни, даже незапах, анамек нааромат. Отвернувшись отводителя, Вероника смотрела вокно.
    Нуконечно, молча!
    Онвдруг почему-то вспомнил свою бывшую жену.
    Онаприехала кнему вгоспиталь, гдеКнуров лежал после перехода через зимние афганские горы. Унего было огнестрельное ранение ноги, ножевое вспину, невероятным образом незадевшее почку, перелом руки, легкое обморожение конечностей, усугубленное стертостью оных окамни, иистощение всего организма. Жрать-то, извините, натретьи сутки было уже нечего, исвой паек он разделил между парнями вприказном порядке.
    Сергей плохо соображал, чтопроисходит вокруг, напичканный лекарствами, поэтому несразу понял, чтолицо жены, склонившейся надним, реальность, анемиражный сон, вкотором он почти постоянно пребывал.
    –Сереженька, тыкак? Мнесказали, тебе уже лучше.
    –Привет,– ответилон,– кактебя сюда пустили?
    –Яспециально приехала.
    «Зачем?»– непонял Кнуров.
    Через две недели его отправят вМоскву вгоспиталь долечиваться. Неимело никакого смысла тащиться сюда, вУзбекистан, через всю страну.
    Ноона объяснила зачем. Очень четко идоходчиво.
    Онаочень торопилась развестись сним испециально прилетела, чтобы муж подписал какие-то бумаги. Ещедоконца непоняв, чтопроисходит, неглядя, Кнуров поставил свою подпись.
    –Иеще вот тут, Сереженька, этонаразмен квартиры. Тыже понимаешь, тыздесь, инеизвестноеще, чемвсе закончится, ну, длятебя…– онастаралась, подбирала слова,– ну, яимею ввиду, война эта, иврач сказал, чточерез пару месяцев ты опять встрой. Анам надо где-то жить смужем, онже немосквич, какия, иребенок скоро унас будет. Понимаешь? ЯЛеню люблю.
    –Какого Леню?– просипел Кнуров.
    –Того, закоторого замуж выхожу.
    –Когда выходишь?– Онвсе еще немог доконца понять, очем она говорит.
    –Кактолько нас стобой разведут, яже объяснила. Язнаю, тыдобрый, честный, тыбы всеравно разменял квартиру, чтобы мне было где жить. Подпиши вот здесь.
    Онподписал, неинтересуясь, чтоподписывает.
    –Спасибо,– онапоцеловала его вщеку,– выздоравливай инеобижайся, ладно?
    УжевМоскве вгоспиталь, гдеКнуров долечивался, пришел хмурый иочень злой Ринк. Онисели наскамейку госпитального парка, закурили. Антон протянул ему конверт сдокументами.
    –Ичто это?– спросил Сергей.
    –Свидетельство отвоем разводе иизвещение оразделе имущества. Теперь ты живешь вкоммуналке, правда, вцентре.– Ринк говорил зло, сдосадой.– Почему ты мне несказал, яхотяб недал засунуть тебя вкоммуналку задрипанную!
    –Ачто говорить? Унее любовь, онабеременна. Пусть живут,– равнодушно отмахнулся Кнуров.
    –Ясней разговаривал, онамне ключи оттвоей коммуналки отдала. На,держи.
    –Воспитывал?– спросил Сергей, забирая ключи.
    –Невоспитывал, аобъяснил ей иее Лене этому кое-что. Ипообещал кое-чего. Онивсе твои вещи забрали, оставили тебе только кровать.
    Понятно. Какэто уСимонова? «Неуважающиевас, погибшего однополчане!»
    Ну,он-то пока непогибший, аочень даже живой!
    –Пустое это, Ринк,– сказал Сергей ираздавил ногой, обутой вбольничный тапочек, окурок.
    –Нет, Матерый, непустое!– строго отрезал командир.– Если ты ожизни недумаешь, если тебе безразлично, гдеикакжить, значит, настроился насмерть. Тогда тебе неместо навойне! Хочешь умереть– идиизастрелись вуголке ивтихаря, аесли ввязался ввойну, тодолжен доодури хотеть жить, темболее когда ты людей засобой ведешь! Если командир нелюбит жизнь, товся команда неминуемо погибнет! Через несколько дней тебя выписывают, такчто будь любезен, займись своими житейскими делами, пока утебя отпуск. Обустрой новое жилье, бабу заведи, водки выпей, амы поможем иводки выпить, ижилье обустроить, Дуб итвой Пират сейчас тоже вМоскве.
    –Этовсенепременно!– засмеялся Сергей.
    Кактам еще уСимонова? «Вашмуж неполучил письма, оннебыл ранен словом пошлым, невздрогнул, несошел сума, непроклялвсе, чтобыло впрошлом!»
    Сума Кнуров, конечно, несошел, ноон был ранен пошлостью ситуации ипроклялвсе, чтобыло впрошлом.
    Оннепроклял весь женский род– не-а, этого недождетесь!– инестрадал мужским шовинизмом, непрезирал инеиспытывал ненависти кженщинам.
    Нет, конечно!
    Женщин он очень даже любил иуважал некоторыхего, тоесть женского рода, представительниц, правда, весьма редких.
    УСергея замечательная мама, которую он нежно ипреданно любил ипреклонялся перед ее силой имужеством. Онажила вСочи. Отец всегда сильно болел, онбыл ребенком, прошедшим концлагерь ввойну, имама увезла его жить кморю, ксвоей маме. Убабушки недалеко отСочи имелся домик. Отец умер, ибабушка тоже, амама так иживет втом доме, отказываясь вернуться вМоскву.
    Унего была хорошая, дружная илюбящая семья.
    Нодлясебя Сергей как-то понял исделал вывод, чтосемейная жизнь– этообман, иллюзия счастья, допервого «Лени» иквартирного вопроса ребром. Видя, какего друзья изнакомые проходят измены, непонимание, ненависть всемьях, ачто говорить проего клиентов– тамвообще полный «абзац». Чембольше денег, темгрязнее, часто смертельнее впрямом смысле, семейные дрязги! Впрочем, неистовые семейные драмы иразборки, пожалуй, налюбом уровне достатка происходят, можно икастрюлю досмертоубийства делить.
    Нетуж!
    Хватит иодного развода! Кнурова вполне устраивала его жизнь, легкие, никчему необязывающие отношения. Иженщин, иих интереса кнему всегда ивполне хватало, даже сперебором, ибыли эти дамы разные, ноон умел сохранять дистанцию, отточив загоды это мастерство. Икактолько какая-то изних пыталась придать серьезности ипостоянства их отношениям, Кнуров решительно пресекал эти попытки, разрывая всяческое общение. Правда, всегда старался необидеть женщину, откупаясь дорогими подарками, присовокупив кэтому объяснения, что, мол, этоон такой козел непостоянный игулящий, аона самая-самая, итаких он невстречал раньше, иесли что-то имогло унего получиться вжизни, тотолько сней, ибла-бла-бла втомже духе.
    Удивительно, носмногими своими бывшими любовницами Сергей вдальнейшем почти дружил. Ну,задушевных друзей, понятное дело, изних неполучалось, новсеже!
    «Чтоэто меня навоспоминания потянуло?– Онтряхнул головой, прогоняя размышления неуместные, иповорчал просебя.– Что, из-за этой вишневой?»
    Емуказалось, чтоона его тихо ненавидит, ну, может, инененавидит, ноиспытывает стойкую неприязнь, точно. Вотсидит рядом, молчит итерпит его присутствие.
    Вообще-то он зря всполошился. Девушка неделала никаких попыток понравиться ипривлечь ксебе его внимание. Нестроила глазки, некокетничала, аочень непо-женски, прямо ижестко смотрела вглаза иотвечала навопросы.
    Вотиславно!
    Чемменьше он ей нравится, темлучше! Длядела так вообще отлично!
    Кнуров увидел указатель сназванием интересующего их поселка.
    Мужчина сбавил скорость иначал присматриваться кместности. Онипроехали мост через небольшую речушку, Сергей рассмотрел несколько машин, стоящих поберегам вдоль речки, ирасположившиеся возле них компании, приехавшие напикник послучаю выходного инеобыкновенно теплой погоды.
    Съехав смоста, автомобиль медленно покатил погрунтовой колее. Присмотрев небольшой пятачок возле реки, Кнуров плавно поставил машину изаглушил мотор. Справа поберегу, ближе ктрассе, метрах вдвадцати, стояла черная «Волга», ивеселая компания, установив недалеко мангал, разводила внем огонь. Жиденький, неубедительный кустик прикрывал отних машину Сергея. Слеваже, довольно далеко отместа их стоянки, вниз потечению, пристроился «тойотовский» джип, иоттуда доносились веселые громкие голоса, перекрикивающие музыку.
    «То,что нужно»,– решилон.
    Иповернулся кдевушке Веронике:
    –Дальше пойдем пешком.
    Онамолча кивнула ивзялась заручку дверцы, собираясь выходить.
    –Подождите. Вызнаете эти места?
    –Нет.– Зеленые глаза посмотрели нанего вупор.
    –Какидти кдому, вызапомнили?
    –Да,ноя шла отплатформы, адостанции мы еще недоехали.
    –Ладно.
    Слегка задев ее локтем, Сергей перегнулся идостал избардачка блокнот своткнутой зажелезную спиральку ручкой.
    –Высразу нашли нужный адрес?
    –Нет, янемного поплутала, двараза попадала ненату улицу, но, когда шла назад, дедушка меня провожал покороткому пути кстанции.
    –Нарисуйте план, все, чтозапомнили, иназвание улиц, хоть приблизительно.
    Онавзяла блокнот, сосредоточилась истала рисовать.
    «Странно, что, никаких дополнительных вопросов небудет? Типа: «Апочему пешком?», «Зачем это нам нужно?», «Ипочему мы здесь остановились?», что-нибудь вобычном женском стиле!»
    Нет. Вопросов непоследовало, Вероника просто рисовала план.
    Этоон сбился сее волны, позволив себе, подшелест шин, воспоминания ненужные, рассуждения инастройку наобычную женскую логику.
    Аэта Вероника совсем необычная, другая.
    Достаточно вспомнить, какона вчера отвечала, рассказывала, реагировала наего вопросы, жесткий темп их разговора, ееточные ответы– никаких эмоций ибесполезных рассуждений– только факты. Холодно, четко, никакого дребезжа.
    Нислез, нисоплей, нистрахов– жесткий контроль затем, чтоговорит.
    Хотя даже ему наее месте это былобы трудно.
    Черт! Онаему нравилась! Вотчерт, черт!!
    «Стоп, стоп, Кнуров! Тормози!– тутже приказал себеон.– Мненравится ее поведение втрудной ситуации, еесила воли, этоочень облегчит работу. Ивсе! Никаких нравится! Все!»
    Онапередала ему блокнот.
    Рассмотрев рисунок, Сергей улыбнулся просебя, впоследний момент удержавшись, чтобы неулыбнуться открыто. Спамятью удевушки все было впорядке, истопографией тоже. Рисунок оказался как-то сбоку, анепоцентру листа. Все-таки она женщина, и, начав рисовать сцентра, получилось сбоку.
    –Увас хорошая память,– похвалилон.
    Молчание. Ни«спасибо», ничего.
    –Вотчто, Вероника,– вдруг разозлился Кнуров ипринялся наставлять:– Если вы действительно хотите благополучно вылезти изэтой вашей странной ситуации, тодолжны быть готовы ктому, чтоя буду знать овасвсе, абсолютновсе, овас иваших близких. Истану задавать нетактичные иочень неудобные вопросы, вплоть доваших критических дней имарки любимых прокладок, ивы будете мне наних отвечать, причем самым правдивым образом, имне придется читать ваши личные письма, иникаких обид илиобвинений внетактичности ибесчувственности категорически неразрешается. Подумайте еще раз, готовыли вы кэтому.
    Взгляд зеленых глаз каквыстрел. Пауза. Вздох иотповедь:
    –Критические дни уменя должны начаться через три недели, правда, мнекололи много разных лекарств, играфик может сдвинуться. Меня задевает, мнебольно инеприятно, когда вы задаете очень личные вопросы, ноэто невызывает вомне обиды илиобвинений вваш адрес. Яприняла решение ивашу помощь. Единственная просьба квам, Сергей Викторович, быть помягче смоим дедушкой.
    –Вотихорошо,– отводя взгляд иуходя из-под артобстрела ее глаз, ответил он ивернулся кделовому тону:– Взаборе есть задняя калитка?
    –Янезнаю, янеосмотрела толком дом иучасток.
    –Ладно, вкрайнем случае полезем через забор.
    –ТамАпельсин,– предупредила девушка, позволив себе слегка улыбнуться.
    –Значит, выполезете первой, навас он лаять небудет.– Кнуров быстро глянул нанее иснизошел дообъяснений:– Надо попасть вдом так, чтобы нас неувидели соседи илипрохожие.
    Все-таки женщины разбаловали мужчин!
    Мужчина распоряжается: делай так илибудет эдак, иждет неминуемых вопросов отженщины, аполучивих, снисходительно поясняет «глупышке», чтоипочему.
    Отэтой вопросов недождешься! Какже!
    Ненесчастная потерпевшая сиротка, апрямо бойцовый петух какой-то!
    –Иеще. Будете делать толькото, чтоя скажу икогда я скажу,– приказал Кнуров строгим тоном.– Выдолжны слушать меня какГоспода Бога.
    –Первого,– слегка улыбнулась Ника.
    –Чтопервого?– сбился сназидательно-снисходительного тона Кнуров.
    –Командир всегда первый после Бога.– Улыбка сошла сее губ.– Япостараюсь, нонеобещаю. Если я буду абсолютно уверена внеправильности ваших приказаний иувижу правильный выход, я, скорее всего, вамнеподчинюсь.
    –Даже недумайте!
    Онапожала плечами иразвела ладони встороны, чтоозначало: «Нуизвини, хочешь– откажись отдела!» Ивзеленых глазах сверкнуло лукавство.
    Онаего тоже изучала идаже немного раскусила! Вот, оказывается, как! Онавидела, поняла ипочувствовала, чтоон весь завелся наинтригу: шерсть нахолке дыбом, когти почти выпущены, зубы оскалены, принюхивается!
    Матерый взял след!
    Хочешь– откажись! Наполном скаку, чуязапах добычи!
    Идиотки– этоплохо итошно. Умные, оказывается, ещехуже! Аумные имудрые иеще ктомуже битые жизнью– вообще кранты!
    Кнуров сдался! Вотчерт! Ну,несдался, разумеется, ночуть-чуть подвинулся.
    Иясное дело, оставил последнее слово засобой.
    –Явам несоветую,– угрожающе, снапором поставил он точку вих дискуссии.
    Вероника шла заСергеем исмотрела ему вспину. Онито останавливались, прячась ипережидая идущих людей, онприслушивался и, какей казалось, даже принюхивался, тобегом пересекали дорогу, обходили какие-то дома между огородов. Почестным правилам казаков-разбойников.
    «Ая-то хороша! Улыбалась чему-то, радовалась, когда вспоминалаего, лежа вбольнице. Идиотка! Злой, жесткий сухарь! Ктомуже хам, нунетрамвайный, нохам! Иненравится он мне вовсе, глаза эти серые, волчьи! «Будете делать, чтоя вам скажу!» Ага! Сейчас! Может, ещескрыши прыгнуть? Очем я думаю?! Мнеспасать надо себя идедушку! Иневажно, ктомне помогает, хоть этот Матерый, хоть сам Джеймс Бонд! Только пусть несмотрит наменя своими стальными глазами, ато уменя все замирает внутри, нето отзлости, нето состраху! Вотинесмотри ему вглаза, Никуша, ивсе будет хорошо!»– думалаона, всепоглядывая наего спину.
    Ониостановились узабора дедушкиного дома. Задняя калитка обнаружилась, но, естественно, запертая набольшой висячий замок, какиположено всправном хозяйстве.
    Кнуров достал что-то изодного измногочисленных карманов жилетки, которую надел вмашине, скинув куртку перед тем, какидти. Придвинувшись вплотную кажурной кованой калитке, что-то сделал ичерез несколько секунд открыл дверь. Онибыстро вошли научасток, Сергей захлопнул заними дверь изакрыл ее назамок.
    Из-за угла дома, предупреждающе рыча, обманчиво-ленивой трусцой вышел Апельсин.
    –Апельсин, этоя!– почему-то шепотом позвала Ника.
    Песперестал рычать, улыбнулся вовсю собачью морду ирезво потрусил кним. Этот пес умел улыбаться! Честное слово!
    Открылась задняя дверь дома, ивышел дедушка.
    –Вдом, быстро!– приказал Сергей ислегка подтолкнул Нику вспину.
    –Дедушка, пошли вдом,– перехватив деда, идущего кним навстречу, насередине дорожки истараясь его ненапугать, прошептала Ника.
    Василий Корнеевич был непросто стреляный воробей– мудрый, битый, хитрый, видевший ипонимавший го-о-ораздо лучше многих имногих– орел, какой уж там воробей!
    Только стрельнув глазами наспутника внучки инезадавая никаких вопросов, онтихо свистнул Апельсину, который, подчиняясь приказу, первым влетел вдом, удивив Нику своей неожиданной прытью.
    Дедушка вошел последним изапер засобой дверь. ИНика тутже кинулась кнему обниматься.
    –Дедушка!
    –Здравствуй, здравствуй, солнышко! Какты себя чувствуешь, выздоровела?– Онпоцеловал ее вмакушку ипогладил поголове.
    –Да,дедушка, всевпорядке!
    –Ну,слава богу! Ато я уж вМоскву собрался, совсем места себе ненаходил!
    –Знакомься, дед, этоСергей Викторович Кнуров,– представила спутника Вероника.
    Мужчины пожали руки, приглядываясь иоценивая друг друга.
    –Василий Корнеевич,– представился дедушка.
    «Ничего себе!»– восхитился просебя Кнуров.
    Вероника очень точно описала его– большой, высокий, смогучим разворотом плеч, подтянутый, ниграмма лишнего веса, ниследа старческой немощи, большие, сильные руки, совершенно седая, нонепоредевшая шевелюра иочень внимательные, цепкие, всевидящие глаза. Эдакий русский богатырь, постаревший, ноотэтого непотерявший свою стать. Немужик– былина! Сколько ему лет-то вообще?
    Авот что она нерассказала, такэто то, чтонепрост был этот Василий Корнеевич! Ещекакнепрост!
    «Сработаемся!– удовлетворенно идаже радостно подумалось Кнурову.– То,что этот дедушка неменее матерый, чемя, аскорее всего, иболее ого-го как, этохорошо! Значит, быстрее раскопаем дело, иэту пигалицу меньше подставлять придется, сами справимся!»
    Унего немного отлегло отсердца.
    Ну,слава богу! Смужиками оно проще работать, астаким, какэтот Василий Корнеевич, неработа, асплошной праздник ума! ЭтоКнуров понял всчитаные секунды знакомства.
    –Давайте-ка стол организуем,– предложил Василий Корнеевич.– Высдороги, проголодались, наверное. Даипраздник отметить надо, рюмочку выпить.
    –Какой праздник, дедушка?– улыбалась, словно светилась вся изнутри, Вероника.
    –Тактвой приезд ивыздоровление! Как, Сергей Викторович, рюмочку примем?
    –Почту зачесть!– согласился ивысказал уважение Сергей.
    –Тогда задело!
    Решили устроиться накухне забольшим круглым столом. Пока чистилась иварилась картошка, поднее были принесены изкладовой селедочка, соленые огурчики, квашеная капустка, маринованные вбочке помидорчики, аизморозилки достали заиндевевшую бутылку водки.
    Онипока нислова несказали оцели их приезда, нодедушка незадал ниодного вопроса: почему через заднюю калитку, почему тайно? Мужчины незаметно продолжали присматриваться друг кдругу, отмечая детали поведения, характера, дополняя уже понятоеими, прощелканное впервыеже минуты.
    Кнуров отметил, какпреобразилась Вероника, онаулыбалась, тоидело обнимала ицеловала вщеку деда, гладила поруке, глаза светились любовью ирадостью, смеялась, шутила.
    Когда стол накрыли, повсем правилам– скатерть, салфетки, ножи-вилки, рюмки ибокалы кним, вцентре, вбольшой глиняной пузатой посудине скрышкой, картошечка; селедка вселедочнице, какиполагается, смаслом илучком, огурчики, помидорчики икапуста вхрустальных салатницах, Ника спросила:
    –Дедушка, агде графин?
    –Вбуфете, справа, навторой полке.
    Сергей, принимавший всервировке участие, хмыкнул просебя, добавляя штрихи кхарактерам деда ивнучки.
    «Да,недедок-шишок садоводческий илиизлеса выбравшийся, абоевой офицер, ещестарой закалки, гусар, умница! Ивнучка ему подстать!»
    Даже неглядя нанего, Василий Корнеевич понял, очем подумал Кнуров, чуть усмехнулся ипояснил:
    –Унас так принято.
    АНика вдруг остановилась наполдороге сграфином вруках, только сейчас осмыслив свои действия.
    Она, незадумываясь, сервировала стол, какпривыкла, какзаведено было всегда вих семье, даже длязавтрака легкая сервировка– салфетки, хлебница, нож, вилка, чашка сблюдцем, неговоря обобеде иужине.
    Авдруг дедушка живет по-другому? Может, онсовсем по-другому ест истол накрывает? Может, унего неприняты такие политесы сервировочные?
    Нет, тутже успокоилась Ника. Егоподтянутый вид, идеально выбритые щеки, безупречно чистые инаглаженные джинсы ибайковая рубашка, чистота вдоме ито, чтовсе эти вазочки-тарелочки, графинчики непылились где-то наполке, ожидая гостей ипраздничного застолья, асверкали, чисто вымытые, явно постоянно использовались. Даикогда она приезжала впрошлый раз, дедушка машинально, какпривык, накрывал стол именно так, этокак-то сразу осозналосьею.
    Этоведь был ее дедушка, значит, немогло быть иначе!
    Водочку перелили вграфин, когда они сели застол, дедушка наполнил себе иСергею рюмки.
    –Сприездом, Никуша! Изатвое выздоровление!– сказал дед, иони, чокнувшись, выпили.
    Василий Корнеевич выдержал паузу, давгостям утолить первый голод, и, всепосматривая глазом острым, приглядывался кКнурову. ДедсСергеем выпили еще поодной малюсенькой стопочке зазнакомство, закусили, идедушка, добавив всем картошки втарелки, распорядился:
    –Ну,рассказывайте!
    –Дедушка, тытолько неволнуйся!– заторопилась предупредить Ника.
    –Небуду, девочка!– улыбнувшись, пообещалон.
    –Может, лучшевы, Сергей Викторович?– спросила она уКнурова.
    –Хорошо,– согласилсяон.
    И,положив вилку сножом натарелку втом порядке, который наресторанном языке обозначал «прием пищи еще незакончен», откинулся наспинку стула иизложил факты, которые вчера рассказала Вероника.
    –Получается, что, скорее всего, искать концы этого дела надо увас, Василий Корнеевич,– заключил Кнуров.
    Дедушка хмыкнул.
    –Имного вы берете заработу?– уточнилон.
    –Порезультатам расследования. Договор свашей внучкой мы еще неподписали, даипредмет договора весьма туманен пока. Неизвестно окакой сумме изначимости документов идет речь иокаких таких слитках драгметаллов.
    –Акаквы обычно берете?– выяснял дедушка.
    –Какправило, изначально известна сумма, вокруг которой закручена проблема. Беру снее отпяти додесяти процентов взависимости отсложности задачи, плюс все оперативные расходы, отчет окоторых прилагается, оплачивает клиент.
    –Недешево,– заметил Василий Корнеевич.
    –Пока никто нежаловался,– ответил Сергей.
    –Ладно, внучка, расплатимся!– И,наклонившись кНике, онпоцеловал ее ввисок.
    –Давайте сначала выясним, естьли оно вообще– этозагадочное наследство, ипопробуем его найти,– предложил Кнуров.
    Почему-то ему был неприятен разговор оденьгах иоплате. Может, инасамом деле стареет, насантименты ловиться стал? Вотпосмотрел надевушку, расцветшую, какцветочек, рядом слюбимым дедушкой, иего любовь квнучке, кактянутся друг кдругу эти два родных человека, ичто-то там внутри закопошилось непонятное.
    –Авполне большая вероятность, чтооно таки есть,– усмехнулся Василий Корнеевич идобавил:– Игорь был загадочной личностью иимел ой какмного тайн непростых.
    –Какой Игорь?– живо спросила Вероника.
    –Олег, брат Кирюши. Твой двоюродный дед. Онведь жил подругим документам, инепоодним, аимя взял отцовское инам велел забыть, чтоон Олег, иназывать его только Игорем,– пояснил Василий Корнеевич.
    –Апочему ты думаешь, чтоэто его дела, может, бабулины, илиродственников каких-то, илитвои, ноты просто непомнишь?– выясняла Ника.
    –Моидела– этоты, даКирюша сСонечкой, дародители твои, царствие им небесное. Авот оваших делах Игорь меня предупреждал.
    –Онрассказывал ослитках ибумагах?– сразу подобрался весь, включаясь вработу, Кнуров.
    –Нет, конкретно ничего неговорил, онвообще помалкивал освоих делах, предупредил только, чтомогут прийти гости незваные иискать, ачто искать, несказал.
    –Аосебе он рассказывал?
    –Да,отом, каксмог уйти тогда всорок пятом, какпровернул эту операцию, проработу свою, нобезимен, названий городов истран. Онбыл связным изцентра– деньги, документы, сведения, задания возил длянаших агентов. Все, чтоположено. Апотом исам стал резидентом. Этоон рассказывал. Иеще, чтомногих, ктодолго работал вдругих странах, арестовали– кого расстреляли, кого влагеря отправили.
    –Ончасто уезжал, говорил куда, зачем, каксним связаться?
    –Уезжал частенько, авот куда изачем, необъяснял никогда. Ая инелюбопытствовал, понимал, чтодела унего непростые остались. Мытолько договаривались, чтопредпринимать вэкстренной длянего ситуации. Ондолжен был прислать мне телеграмму. Взависимости отпроблемы разный текст, например: «Задержусь натри дня» или«Избольницы невыписывают»,– ядолжен был предпринимать действия.
    –Ичасто приходилось помогать?
    –Только один раз.
    –Ичто вы должны были делать? Закурить можно?– спросил Сергей.
    –Курите имне дайте. Янекурю, так, иногда балуюсь.– Дедушка встал, открыл форточку, поставил настол пепельницу исел наместо. Онзакурил, помолчал задумчиво иначал рассказывать:– Давайте я вам все попорядку расскажу, ссамого начала, чтобы вы поняли, чтоэто был зачеловек. Мужик настоящий. Герой. Офицер, преданный своей стране. Когда я здесь остался, маялся и, невыдержав, пожаловалсяему. Яздоровый мужик, мнесидеть начьей-то шее тошно, мнеделом заниматься надо, зарабатывать, Кирюше ссыном помогать. Аон меня успокоил. Деньги унас, говорит, Вася, есть, яуже навсех заработал– ивнукам, иправнукам хватит. Ноунас стобой, Василий, какты правильно заметил, семья, ионих мы обязаны заботиться. Ах,скучно бездела– такдавай-ка стобой домом исадом-огородом займемся. Ну,мы изанялись. Баньку добротную поставили, отдельно погреб вырыли, капитальный ремонт дома сделали, апотом стали прорывать два подземных хода котступлению свыходами влесу вразных местах.– Василий Корнеевич лукаво усмехнулся, заметив потрясенное выражение лица Вероники иудивленно поднятые брови Кнурова.– Много чего мы сним тут понастроили. Схоронов всяких,
один влесу, землянка сзапасом продуктов иводы. Даидом получился унас непростой, потом вам покажу. Яспросил Игоря, зачем, аон объяснил, чтоесть очень серьезные поводы дляграмотного отступления иесть еще люди, которые знают, ктоон, изаним, какизамной, могут прийти. Скорее всего, непридут, ноподстраховаться надо. Мывсе думали, надеялись: вотвремена переменятся издесь Андрей ссемьей жить сможет, дляних ипристройку кдому сделали. Вообще мы длясемьи строили, сад-огород разводили, кроме схронов, разумеется, ноони, слава тебе господи, непонадобились. Строили мы тайком, спредосторожностями всякими, чтобы соседи невидели. Здесь раньше все нетак было– дома деревянные, сплошь летние дачи, вовсем поселке назиму оставалось три-четыре человека, даите надругом конце поселка. МысИгорем потихоньку наведывались, разведывали, чтозалюди, онинас, конечно, знали, нотолько какдальних соседей. Вотмы истроили сосени довесны, когда народа нет вокруг илюбопытствовать некому. Соседи летом приехали, «аувас банька новая», говорят, аИгорь хвастается, мол, друзья-однополчане приезжали, какузнали, чтоврачи ему советуют париться,
взялись ипостроили. Мыже его забольного выдавали, считалось, чтоон все погоспиталям лежит, раны фронтовые лечит. Апроменя он вообще байку пустил попоселку,– дедушка усмехнулся, озорно сверкнув глазами,– что, мол, оторвало мне миной мужское хозяйство, вотя иприехал друга досматривать, таккакодин остался, никому ненужный. НуаКирюша здесь спокойно жила, всесоседи знали, чтоона сердобольная душа, брата мужниного, нежильца совсем, идругаего, калеку, пожалела, жильем обеспечила, считалось, чтоиденьгами нам помогает. Деньги всегда привозил Игорь. Много. Наслучай, если вдруг ему неожиданно надо уехать, чтобы уменя были, емунадорогу иоперативные расходы, нуисемье, разумеется. Онвсегда неожиданно уезжал. Мнеже дал два ключа идва адреса, покоторым надо приехать, если он пришлет телеграмму илиесли задержится больше трех месяцев. Там, поэтим адресам, находятся инструкции, чтонадо делать, ккому обращаться, илибудет дляменя записка отнего, гдеего искать икакая нужна помощь. Один раз он прислал телеграмму: «Избольницы невыписывают, буду лежать еще три недели», чтозначило: срочно нужна помощь. Яприехал поодному
изадресов, какибыло договорено унас. Этооказалась обычная коммуналка, ясказал соседям, чтоЛеонид Иванович дал мне ключ иразрешил переночевать здесь, таквелел Игорь говорить. Вшкафу среди белья нашел пакет синструкциями: позвонить потакому-то телефону испросить Леонида Ивановича. Нуиостальное, какичто делать. Япозвонил, мнедали новый адрес. Япошел туда иувидел пустой, разваленный дом, подготовленный ксносу. Вквартире, которую мне назвали, янашел Игоря, раненного вбок, хорошоеще, пуля ничего серьезного незадела. Япривез его домой. Аслучилось это ввосемьдесят пятом. Выходил яего, даон исам был молодцом. Ноничего отом, чтослучилось, нерассказывал, ая инеспрашивал. Больше моя помощь ниразу непонадобилась.
    –Инструкции, телеграммы, адреса остались?– спросил Сергей.
    –Да. Онвелел уничтожить, ноя сохранил почему-то.
    –Этохорошо, чтосохранили,– порадовался Кнуров.
    –Заполгода досмерти Игорь уезжал ипривез много денег, доллары. Сказал, чтоэтого надолго хватит итеперь нескоро поедет. Сказал, чтотелевизор новый надо испутниковую антенну, чтобы новости слушать. Вте-то времена спутниковая антенна, этовдевяностые-то годы! НоКирюша достала, через своих знакомых. Онаунас досих пор стоит иисправно любые каналы ловит.
    –Сколько он привез?– спросил Сергей.
    –Стодвадцать тысяч,– спокойно ответил Василий Корнеевич.
    Сергей промолчал, аНика итак зачарованно слушала, непрерывая, смотрела потрясено надедушку иникак немогла поверить, принять разумом реальность. Такое бывает только вкино!
    –Перед самой смертьюон, какчувствовал свой конец, посадил меня напротив, положил перед собой бумаги настол исказал: «Грядут, Василий, трудные времена. Есть две вещи, которые я давно храню свойны, из-за них погибло несколько очень хороших людей. Ониспрятаны. Надежно. Опасаюсь только, чтоодин человек рассказал кое-кому обих существовании иценности. Ибудетли молчать тот, второй, когда грянут трудные времена, янеуверен. Если кто-то придет кнашим девочкам иначнет задавать странные вопросы илипугатьих, ты, Вася, найди это иотдай тем, ктозаними охотится, потому что каждая изэтих вещей смертельно опасна, если искать их начнут дельцы расчетливые илиполитики нечистые. Найти это сможешь толькоты, дляэтого тебе надо подробно вспомнить все наши стобой разговоры ичто ты обомне знаешь. Вэтом конверте указание кначалу поиска, онозашифровано, ноты поймешь. Еслиже вас никто непотревожит, тоиволноваться нечего, яустроил так, чтоэти вещи найдутся ипопадут куда надо через двадцать лет».
    –Вычитали документы?– быстро спросил Кнуров.
    –Да.
    –Дедушка, абабуля сСоней знали оденьгах?– вступила вразговор Ника.
    –Нет, Игорь невелел, яинеговорил. Игорь Кирюше всегда деньги давал, онаотказывалась, говорила, чтосвоих хватает, занас переживала, ноон ее отругал один раз строго, стех пор инеспорила, онаведь все понимала проИгоря, продела его секретные.
    Аеще она привозила домой вовремя так называемого дачного сезона несколько машин соленьев-вареньев, заготовок всевозможных, картошки, лука, капусты, моркови идругих овощей-фруктов-ягод, сушеных грибов, которых хватало навсю зиму аж надва дома. Смашиной, грузовиком, поясняла бабуля, онавсегда «очень удачно договаривалась ссоседом, исовсем дешево». Ника каждый раз, перетаскивая всарайчик подвальный ивквартиру эти дары природы, поражалась: какдве болезненные старушки, «отдыхавшие надаче», могли заготовить столько всего? Бабуля смеялась весело, отмахивалась, говоря, чтокое-что купили усоседей, утех, укоторых машина, изагадочно посверкивала глазами.
    Теперь понятно, ктоичто «заготавливал» иоткуда усоседей так «удачно» ивовремя находились разные машины дляперевозки.
    Нунедедушка сбабушкой, апартизаны сделянки!
    –Ичто вбумагах?– спросил Сергей.
    –Ничего такого, чтобы намекало надокументы илислитки. Онже сказал: «Указание кначалу поиска»,– хмыкнул дедушка.
    –Нучтож, Василий Корнеевич, сейчас вы нам покажете все сюрпризы вашего «дворца», имы займемся вашей «эвакуацией». Бумаги потом,– распорядился Кнуров.
    –Зачем эвакуация, если что, явсхороне отсижусь. Нехорошо дом бросать, ирассада уменя, иогород подготовить надо, сажать скоро,– несогласился дедушка.
    –Василий Корнеевич,– твердо пояснил Кнуров,– люди, которые напугали вашу внучку, судя повсему, весьма серьезные господа. Сбежала она вчера, сегодня, максимум завтра днем, ониузнают одоме иотом, чтовы здесь живете. Простым обыском имилой беседой свами неограничатся, аоставят здесь людей наблюдать иподжидать Веронику, расспрашивать соседей станут. Намнадо подготовить дом иизменить обстановку внем так, чтоб было абсолютно ибезсомнений понятно, чтоживет здесь одинокий, больной, пожилой инебогатый человек, ининамека, ниодной зацепки, связывающей вас ссемьей. Никтоже незнает, чтовы дедушка Вероники иимеете кней хоть какое-то отношение. Значит, необходимо вывезти многие вещи, какие-то добавить, может, что-нибудь ввашем схороне спрячем, если он надежный. Авот ваше отбытие обставим громко. Соседи уже приехали?
    –Дачники-то? Да. Дакроме них, здесь таких хоромов понастроили, имногие живут уже постоянно, есть ибогатые, онивон иасфальт положили, надальнем конце огородили территорию иохрану поставили.
    –Ате, скоторыми вы общаетесь?
    –Соседка уже здесь, исосед через дорогу тоже.
    –То,что нужно. Кто-нибудь видел Веронику, когда она квам приезжала впрошлый раз?
    –Нет, точно. Никого небыло, даия шмыгнул глазом, попривычке.
    –Авы, Ника,– первый раз назвав ее поимени, спросил Кнуров,– когда искали дом, спрашивали кого-нибудь, какпройти?
    –Нет, яникого невстретила, сама нашла.
    –Тогда еще холодно да слякотно было, иникто издачников непоявилсяеще, вфеврале-марте редко кто ездит, даже повыходным,– подтвердил дедушка.
    –Этоочень хорошо.
    Кнуров достал телефон и, извинившись, вышел изкухни. Разговаривал долго, акогда вернулся исел застол, спросил:
    –Василий Корнеевич, увас документы впорядке?
    –Да,Игорь сделал, конечно, ненамою настоящую фамилию, нопрописан я здесь.
    –Значит, онибыстро вас вычислят. Обыск проведут серьезный, уверен, чтоипоучастку пройдутся сметаллоискателем, иподому.
    –Этосколько угодно, научастке они ничего ненайдут, авдоме сами, Сергей Викторович, посмотрите,– усмехнулся загадочно Василий Корнеевич.
    –Тогда предлагаю порюмочке изадело. Сейчас подъедут мои ребята. Время поджимает. Да,Василий Корнеевич, пожалуйста, обращайтесь комне на«ты», ато некомфортно как-то, идела нам предстоят общие.
    –Договорились.
    Сергей был потрясен тем, чтопоказал ему хозяин.
    Конечно, делали здесь все неторопясь, насовесть, даимужики сами посебе оба ой какие непростые, ноосновательность, продуманность каждой мелочи приводила ввосхищение инекое даже преклонение.
    Почему, думал Кнуров, каждому поколению кажется, чтооно умнее, сильнее, информированнее предшественников, имы позволяем себе пренебрежительную снисходительность котцам идедам, глубоко уверенные всвоем превосходстве надстаршим поколением.
    Аоказывается, чтоистроить они умели так, какнам иненаучиться уже никогда, ижить, илюбить чище, глубже, по-настоящему, навсю душу, изнали нечто такое, чтозанашей глупостью игордыней пустой утрачено иникогда уж непознать. Итолько сгодами начинаешь осознавать, чтопредки-то куда какмудрее нас были, сильнее духом, чтоли, ижалеешь, чтововремя неуслышал, непонял, неперенял, неумел илинезахотел расспросить, впитать всебя их мудрость иглубинные знания.
    Осмотр лесного схорона отложили напотом. Впечатлений иоткрытий ибезэтого оказалось немало, асейчас, вернувшись вкухню застол, детально обговорили отбытие хозяина.
    –Соседи бывали вдоме, видели обстановку, каквы живете?– работал Кнуров.
    –Нет, вдом никто невходил никогда, мысИгорем стереглись отчужого любопытства, принимали всех наверанде да вон вбеседке, рядом слетней кухней. Всегда держали сторожевых собак, таких какАпельсин, такони ложились напороге вдом, иникто немог войти, даже прибольшом желании ижгучем любопытстве, специально обучены дляэтого были. Игорьже разведчик отбога, онизпредосторожности истол-то накрывал скромно, по-деревенски истариковски длягостей.
    –Этохорошо!– порадовался Сергей, вочередной раз поражаясь просебя профессионализму иуму хозяев.– Господа прибудут серьезные, начнут дотошно расспрашивать соседей, придумают легенду, почему поселились вдоме, может, даже огород ваш перекопают ирассаду посадят, чтобы прикрыть поиски.
    Апельсин, лежавший наполу, возле ног Вероники, приподнял голову инегромко, утробно рыкнул что-то насвоем собачьем языке. Василий Корнеевич вопросительно посмотрел наСергея, Кнуров кивнул.
    –Свои!– сказал дедушка, встал состула, тихо свистнул Апельсину ипошел встречать вновь прибывших кзадней калитке.
    Иуже буквально через минуту вкухню вошел Пират.
    –Здравствуйте, Вероника!– разулыбался он девушке.
    –Здравствуйте,– улыбнулась она вответ.
    Пират протянул руку длярукопожатия дедушке ипредставился:
    –Алексей, апроще Пират.
    –Василий Корнеевич,– поздоровался сним дедушка.
    –Какое задание?– бодренько поинтересовался Пират уКнурова.
    –Дождемся Кнута сЮрой.
    Юрачислился уКнурова нафирме одним изспециалистов потехническим средствам, былсовершенно уникальным специалистом. Могзапросто иПентагон хакернуть, идругие компьютерные непотребства устроить. Онникогда нерасставался сосвоим ноутбуком икучей прибамбасов кнему. Авнешне производил впечатление потерянного дляобщества игрока-компьютерщика, насамом деле настолько несоответствовал данному постному определению, являясь скорее фокусником илимагом каким вовсем, чтокасалось технико-оперативной работы.
    Василий Корнеевич тутже усадил Алексея застол, Вероника принялась хозяйничать: разогрела картошку, освежила сервировку, адедушка тем временем пошел исполнять первый акт спектакля сусловным названием «Отъезд».

    –Наталья Ивановна!– позвал он через забор соседку, возившуюся всвоем огороде.
    –Иду!– крикнула та вответ и, положив лопату, находу снимая рукавицы, поспешила кзабору.
    –Здравствуй, соседушка!– поздороваласьона.
    –Итебе доброго здоровья,– ответил Василий Корнеевич ипожаловался скорбно:– Туттакое дело, прихватило меня сильно что-то.
    –Ой,может, «Скорую» вызвать, уменя мобильный есть?– обеспокоилась искренне Наталья Ивановна.
    –Данет, без«Скорой» обойдемся. Меня всю зиму гнуло, сердчишко шалило ираны старые разболелись. Вседумал, весна придет, солнышко выйдет, мнеиполегчает, аннет.
    –Таквам вбольницу надо!
    –Яктебе сэтим ипришел. Язимой вгород коднополчанину ездил, ходил вбольницу, прошел обследование. Меня тогда еще положить хотели, акакдом зимой бросишь?
    –Надо было врачей послушать,– попеняла соседка.
    –Надо было. Атут уж третий день все гнет игнет меня, силнет терпеть. Явот что решил, квечеру соберусь да поеду кИвану, этомой товарищ, онменя ждет, договорились уже. Если через три дня невернусь, такты уж сделай милость, забери сверанды рассаду, посади усебя, непропадатьжеей!
    –Конечно, всесделаю, Василий Корнеевич! Вы,главное, лечитесь! Акакже Апельсин?
    –Ссобой заберу, сынИвана обещал его ксебе надачу отвезти, пока я вбольнице. Воттебе запасные ключи.– Онпротянул соседке через забор связку ключей.– Тыуж присмотри задомом хозяйским глазом, продукты изхолодильника забери, нуичтобы нешастал кто. Э-эх, самая пора огородная, посадки, ая вот…– вздохнулон.
    –Небеспокойтесь, Василий Корнеевич, завтра Витя приедет, такмы уж капитально, навсе лето заселяемся, чтонам, пенсионерам, вгороде сидеть. Такмы иприсмотрим, иваш огород засадим обязательно. Яж знаю, какая увас рассада знатная иовощи всегда один кодному, красавцы. Всепосадим, лечитесь спокойно. Явам сейчас номер моего телефона напишу, вызвоните, кактам ичто увас сложится икогда избольницы выпишут. Сейчас!– сказала она изаторопилась вдом.
    Прибыли Игорь Весин, заместитель Кнурова, иЮрий, парень лет тридцати, постоянно улыбающийся, шумный, ужасно похожий наотвязного хакера снеизменным ноутбуком подмышкой. Онипринесли ссобой две тяжелые коробки скакими-то вещами. Вчетвером мужчины сходили кмашине, предусмотрительно оставленной также далеко отдома, какимашина Сергея, ипринесли еще какие-то коробки, коробочки, пакеты исумки.
    Веронике дали задание разбирать содержимое коробок искладывать вних хорошую посуду, хрусталь, добротные дорогие сковородки, кастрюли, словом, убиратьвсе, чтонесоответствует образу старого, немощного, еле-еле сводившего концы сконцами дедка. Нику никак неотпускало ощущение продолжающейся нереальности происходящего, словно она находилась внутри затянувшегося, мучающего своей непонятностью сна. Сна, откоторого хочется отделаться, поскорее проснуться, стряхнуть ссебя пугающую фантастичность действа, вынырнуть исудовольствием вдохнуть реального настоящего.
    Увы, сюрреализм продолжался.
    Мужчины отправились обследовать дальний лесной схорон ивесь дом, применяя теперь уж технические средства, которые привез ссобой Юра.
    Ника судивлением доставала ираскладывала настоле содержимое коробок– какие-то старые, закопченные, немного погнутые алюминиевые кастрюльки, сковородки, заварочный чайник сотбитым носиком, разнокалиберные чашки, покрытые изнутри коричневым налетом отзаварки, истертая, кое-где порезанная клеенка, совпадающая сдиаметром круглого кухонного стола. Имного-много еще чего, такогоже старого, потертого, надколотого, побитого ипотрепанного временем инищетой. Даже небольшой целлофановый пакетик спылью прилагался кэтому хламу. Вероника держала его вруке, рассматривала, пытаясь осмыслить стремительность, скоторой шли события именялся антураж.
    «Господи, ощущение такое, чтоя съезжаю скатушек! Соберись, Ника, чтоты, какдевица нервная!»– пришлось прикрикнуть ей насебя.
    Мужчины вернулись притихшие, подвпечатлением отувиденного, готовые стоять постойке «смирно» перед Василием Корнеевичем, выражая непомерное уважение.
    –Заработу!– отдал приказ Сергей.– Всевещи отнесем всхорон, оннепросто надежный, этокакой-то филиал ФСБ. Кнут, высНикой начинайте смансарды, я, Василий Корнеевич иЮра снизу, Пират напозицию. Все!
    Онипровозились дотемноты, прервавшись только наобед, который Кнуров заставил готовить в«новой» посуде иесть соответственно снееже.
    Навремя обеда Игорь заменил Пирата накакой-то там позиции, Ника так инепоняла накакой, даикакая, собственно, разница! Хоть восьмая из«Камасутры», тутбы насамом деле некукукнуться отпроисходящего.
    Когда опустились сумерки, домбыл преображен дотакой степени, чтостановилось жутко домурашек. Этобыл теперь совершенно другой дом, вкотором жил хозяин сабсолютно иными привычками, повадками, характером, другими болезнями, запахами, одеждой, мелочами– домизчужой жизни.
    Апельсин, невынеся непонятных, ктомуже незнакомо воняющих перемен, давно убежал водвор ибольше невозвращался вдом, только подходил кдвери и, переминаясь слапы налапу, тихо поскуливал, ненравилось ему происходящее, ой, какненравилось.
    Василий Корнеевич предложил выпить чаю, посумерничать.
    –Можно ичаю, аможно ипорюмочке после трудов праведных,– выдвинул встречное предложение Весин.
    УКнурова зазвонил телефон, кивнув головой взнак согласия спредложением «порюмочке», оннажал кнопку ответа.
    –Унас «гости»,– сказал ему Пират.
    –Шустрые ребята. Приглядывай!
    Кнуров набрал другой номер.
    –Юра, прибери там повнимательней ивстречай нас упервого выхода, дапосматривай вокруг, «гости» уже здесь.
    Юраотносил всхорон последнюю коробку испутниковую антенну.
    –Рюмочку примем вдругом месте,– убирая телефон, распорядился Кнуров иобъяснил:– Прибыл ваш Михаил Иванович сотоварищи. Ну,чтож, Василий Корнеевич, таки пришло время воспользоваться вашими подземными ходами идостижениями строительной инженерии.
    –Значит, незря мы сИгорем трудились!– улыбнулся довольно Василий Корнеевич.
    –Ещекакнезря! Так, Кнут, забирайих, иуходите через первый ход, Юра вас встретит, идите кмашинам иждите звонка. Василий Корнеевич, Апельсина вперед иобъяснитеему, чтоикак, чтоб обошлось безозвучения отхода.

    Онсненавистью смотрел взатылок своего водителя, сидевшего зарулем служебной машины, вданный момент безнадежно застрявшей впробке наТверской.
    Нипробка, ниводитель, впрочем, неимели никакого отношения кмучившей, изводившей, душившей его ярости.
    Какможно было так лохануться?! Как, вашу мать?!
    Какможно было пропустить этот дом, который, оказывается, всегда принадлежал бабке?! Атеперь идевке этой!
    Ведь если где ипрятать что, таквдоме, даисама девка наверняка там отсиживается!
    «Сука! Удавлю!!»
    Подчиненного, отвечающего заинформацию одевушке ипопавшего подпервую, неконтролируемую вспышку злости начальника, ужеувезли вбольницу, избитого добесчувствия.
    Еслибы он невыместил наком-то необузданный взрыв переполнявших эмоций, товрядли смогбы сейчас спокойно ехать наусловленное место встречи сосвоей группой.
    «Ничего, вечером будем наместе, ауж там мы точно что-то найдем ибарышню сбежавшую. Нет, нукакова сука!»

    Веронику раздражало бездействие.
    Поздно ночью их сдедушкой иАпельсином привезли вдом Антона иНатальи Ринковых, арано утром, пока они еще спали, всемужчины уехали.
    Вернувшись вечером сработы, Антон попытался успокоить девушку, объяснил, чтораз Матерый взялся, онсделает все какнадо.
    Хозяева замечательные люди, иих дети, иняня сдомработницей, идом, ипришедшая Дина ссыном Иваном, иэто еще больше раздражало Нику, потому что их сдедушкой, неспрашивая, привезли инавязали этим хорошим людям. Веронике было очень неудобно пользоваться их гостеприимством.
    Дедушка, который немог сидеть безработы, тутже нашел себе очень важное дело. Он,стараясь быть тактичным, поинтересовался уНатальи, почему они неразводят огород, местаже научастке предостаточно, хоть зеленушку какую кстолу посадить.
    –Данеумеем мы икак-то недумали обэтом,– ответилаона.
    –Выпозволите мне поогородничать увас?– спросил он ухозяйки.– МысНикушей уедем домой, аувас зелень всякая будет кстолу, этовсегда врадость.
    –Да,конечно, Василий Корнеевич, делайте что хотите игде хотите, только сдвумя условиями! Первое, выстанете делать толькото, чтовам действительно нравится идоставляет удовольствие, ивторое, выдадите мне железное обещание, чтонебудете перетруждаться!
    –Договорились!
    Ониобошли вдвоем сНатальей весь участок, подобрали место длягрядок задомом, такчтоб иненавиду, инесовсем уж маленький получился огородец, иосвещение чтобы достаточное, съездили настанцию иеще куда-то, купили семена, рассаду, иВасилий Корнеевич приступил кделу.
    Ника судовольствием возилась сдетьми ивзялась помогать Наталье готовить. Апельсин, удвоив бдительность, обходил новые владения.
    Кнуров ехал вдом кРинковым совсем уж поздно, кночи. Онустал, почти неспал излился.
    Тайник они нашли, подивившись мудрости покойного Игоря-Олега, ноуказания внем были совершенно непонятны, иясно, чтобезВасилия Корнеевича впослании неразобраться.
    Онпросидел вархиве весь день, мало того, пришлось обращаться кДеду, чтобы получить разрешение. Дед, конечно, умница, присмотревшись кСергею, сразу расщелкал, чтоон ввязался вкакое-то непростое дело иуже взял интересный след, лишних вопросов незадавал, номягко потребовал доложить детали. Ихотя Кнуров давно уже небыл его подчиненным, «сынком», каких всех называл генерал, нодокладывать все-таки пришлось.
    Дактомуже пришлось принимать вофисе срочного клиента, ихоть нелюбил Сергей совмещать дела, ноиногда приходилось.
    Кнуров поймал себя натом, чтоторопится, исбавил скорость.
    Онхотел видеть Нику, еезеленые глаза, слышать спокойный, спридыханием голос, паузы между слов, этилетящие прядки волос, елеуловимый вишневый запах, вызывающий воспоминания огреховном наслаждении вишнево-коньячного шоколадного вкуса.
    «Нет, нет, Матерый, этонедлятебя! Кнуров, тысбрендил!– велон серьезный диалог ссобой.– Никаких западаний. Ожиданий! Чурменя, чур!»
    Сэтой Вероникой невозможны отношения, ккоторым он привык. Никакого легкого постельно-разговорного жанра, никаких отстраненно-безнадежных «я позвоню».
    Онадругая. Просто другая, ивсе,– слишком настоящая, умная иправильная девочка, изразряда тех, откоторых он какраз держался намаксимально возможном расстоянии.
    Онбитый-перебитый мужик– свободный «ходок», циник докостного мозга.
    «Вотинечего туда лезть! Между прочим, онатебя инеприглашала!»
    Кнуров уволился взапас, когда приперло совсем уж посамое «немогу!»– вотименно поэто самое он инемог видеть итерпеть– глупые, преступные приказы, обусловленные высокой политикой, ачаще просто тупостью ибздением штабных начальников илибольшими деньгами, немог видеть, какиз-за этого гибнут молодые пацаны иразваливается армия. Имного-много всякого дерьма тойже направленности, окотором нивспоминать, нидумать нехочется итем паче становиться участником.
    Уволился сразу, нерассуждая.
    После одного изинцидентов стаким вот дерьмом штабным, хотя ипрекрасно понимал, чтодлянего нет ниместа, никакого-либо дела награжданке. Онничего другого неумел иприлюбых условиях оставался «спецурой» сподготовкой, закрепленной науровне рефлексов иинтуиции.
    Даихрен сним, хоть дворником пойду, решил Кнуров. Ноуйти вдворники ему недали. Ринк встретил Серегу навыходе из«заведения» уже вольной птицей изабрал ксебе работать.
    Кслову сказать, через фирму Антона прошливсе, ктокогда-то находился подего командованием илислужил сним вместе иушел награжданку. Ктоостался работать унегоже, кто, перекантовавшись первое время, подыскивал другое место, поспокойней, иуходил, акого Ринк исам турнул поразным причинам.
    Антон сМишкой ктому времени, когда пришел Сергей, ужепоставили свою фирму наноги, ион судовольствием впрягся вдело.
    Через пару лет они поняли, чтоимеют какбы два направления– то, чемзанимались Антон сМишкой, побольшей части охрана испецохрана, системы безопасности, атот отдел, который возглавлял Кнуров, специализировался восновном нафинансово-банковских кражах иаферах, активно используя новые технологии. Акакнынче безних-то?
    Сели они как-то вечерком втроем вкабинете уРинка, посовещались ирешили, чтонужна отдельная фирма, специализирующаяся накнуровском направлении. Воттогда он ивзял кредит, занял умужиков денег исоздал свое агентство. Работал каккаторжный, почти неспал полгода, начав сполуподвального помещения надве комнатушки идвух подчиненных. Ноон это сделал!
    Отдал долги, встал наноги, заработал серьезное имя ирепутацию иклиентов приобрел непростых. Аеще приходящую иногда, тяжелую, щемящую тоску отом, чтовжизни ничего неисправить, неперерешать. Друзей, полегших вчужих странах, невоскресить, инет инебудет унего никогда того, чтоесть уАнтона иМишки,– родной, близкой илюбимой женщины, чтобы все понимала ичувствовала тебя настоящего.
    Такая тоска притягивает, какмагнит, собирая все потери вжизни, ошибки иупущенные возможности, иони встают перед тобой, какобвинители насуде. Бывает итакое сКнуровым, накатывает.
    Онпознакомился сНатой иДиной насвадьбе, вернее, надвух свадьбах одновременно. Антон иМишка устроили свадьбы водин день, отмечая это мероприятие совместно, послучаю чего были собраны все «братья», втом числе иКнуров.
    Онприехал вЗАГС заполчаса дорегистрации, какиположено, сдурацким букетом, вкостюме, ношение которого освоил всовершенстве запоследние годы, нокоторый Сергея страшно раздражал истеснял сегодня. Впрочем, Кнурова сегодня раздражаловсе. Вкармане костюма от«Хьюго Босс» лежала плоская фляжка сконьяком, взятая ссобой неслучайно, аочень даже намеренно, что-то типа: «Анепошлобы оновсе…» всоответствии смоментом инеотпускающим раздражением.
    Стоя накрыльце перед дверью ЗАГСа, онощущал тяжесть этой фляжки вкармане иее вес, оттягивающий полу пиджака, чтохоть немного примиряло его снеизбежностью того, чтодолжно случиться сдрузьями.
    Возле заведения длябрачующихся толпился народ. Молодожены иих гости загружались вмашины, шумя, открывая шампанское. Счастливый жених помогал жемчужно-белой, всей вкружевах ирюшах невесте сесть влимузин. УКнурова эта бестолково-веселая толчея вызывала горечь ворту, отглупости и, какему казалось, пошлости происходящего, этой преувеличенной радости, криков, поздравлений, пены шампанского, охапок цветов.
    Чтоделают? Глупые дети!
    Отчувства неотвратимости события, которое сейчас произойдет сАнтоном иМишкой, горло спазмами сжимала тоска.
    Какая свадьба-женитьба?!
    Боже мой! Чтоони творят, оннехочет нивидеть, нислышать, каксдрузьями случится неизбежное– ожидание радостей семейного очага, любви ивера вэто, и… каждодневное разочарование, азатем развод свыматыванием души.
    Иэто было так тоскливо, такнепоправимо, какмусорный бак, быстро заполняющийся всяким хламом.
    Иведь немальчики уже!
    Должныже понимать, видеть! ЕщеиДед!
    Генерал отрадости, чтоего ребята женятся, подсуетился иускорил регистрацию брака, сократив «волнующее» ожидание отзаявления допечати.
    УжДед-то торжество сегодняшнее непропустит точно, нопока его машины небыло видно, неподъехалеще.
    Оттягивая момент ненатуральных поздравлений инатянутой улыбки, Кнуров достал еще одну сигарету изакурил.
    Огромная, тяжелая дверь ЗАГСа соскрипом отворилась.
    Почему все двери учреждений скрипят одинаково?
    Накрыльцо вышла симпатичная девушка среднего роста, одетая вкрасивое светлое платье. Отсвоего тягучего настроения Кнуров даже нестал рассматривать ее– такпереживал!
    –Извините, пожалуйста!– обратилась она кнему сулыбкой.– Вынеугостите меня сигаретой, ясвои вэтой суматохе забыла.
    Ондостал изкармана пачку, протянулей. Онааккуратно двумя пальчиками вытащила сигарету иулыбнулась благодарно. Сергей убрал пачку, достал зажигалку идал девушке прикурить.
    –Спасибо,– поблагодарила она испросила:– Выгость начьей-то свадьбе?
    –Да,– нелюбезно буркнулон.
    –Похоже, сиесобытие вас нерадует!– улыбнулась девушка.– Вы,какэто говорится, состороны жениха илиневесты?
    –Жениха!– Онсовсем нехотел разговаривать нискем иниочем.
    –Значит, вамненравится невеста вашего друга илиродственника?– весело расспрашивала собеседница.
    –Ясней пока незнаком,– также недружелюбно пробурчал Кнуров.
    –А-а!– Онаопять улыбнулась ипонятливо кивнула:– Выпротив женитьбы друга кактаковой! Неверите винститут брака?
    Оннеответил, покосился нанее недовольно.
    Нучего пристала?
    Покурила? Вотихорошо– идисвоей дорогой!
    Аона вдруг положила ладошку ему наруку. Сергей посмотрел наее руку иподнял глаза наее лицо. Взгляд унее был теплым, каким-то мудрым идружеским.
    –Вынерасстраивайтесь так. Может, вашему другу повезет, ивсе уних будет хорошо. Вызнаете, иногда так случается, чтолюдям просто повезет, редко, нобывает! Авдруг здесь именно тот случай?– мягко улыбаласьона.
    Онрассмеялся. И,странное дело, егонемного отпустило.
    Черт его знает, может, действительно Ринку сДубом иповезет!
    –Ну,вот вы иулыбнулись!– обрадовалась девушка.– Ваши уже там?
    –Там,– ответил Сергей, онвидел машину Ринка, припаркованную недалеко отвхода.
    –Идемте?– спросила собеседница.
    Онвздохнул, нонастроение, изменившись, стало каким-то бесшабашным иболее светлым, чтоли.
    –Идемте!– кивнулон.
    Сергей придержал дверь, пропуская незнакомку вперед, ивошел в«святилище» счастья, следом заней.
    Навстречу шел Антон. Онвесь сиял отрадости, былодет встрогий черный костюм, впетлице, подчеркивая торжественность события, белела маленькая гвоздика.
    –Матерый!– обрадовался командир.
    Ониобнялись, похлопали друг друга поспинам.
    Антон отодвинулся, рассматривая Сергея, потом отпустил и… сграбастал незнакомку рукой заплечи, прижав ксвоему боку.
    –Яуж думал, тысбежала из-под венца!– посмотрел он нанее, счастливо улыбаясь.
    Оназвонко рассмеялась.
    –Англичане говорят, чтоесли невеста сбежала оталтаря, тонеизвестно кому больше повезло.
    –Мыэтого проверять небудем!– Ринков чмокнул девушку вщеку.– Ясмотрю, выуже познакомились?– спросил он Сергея, слегка ошарашенного таким поворотом событий.
    –Несовсем,– признался тот.
    –ЭтоНата, мояжена, аэто Серега Кнуров, ятебе онем рассказывал.
    –Очень приятно,– искренне сказалаона,– аженой я стану через пятнадцать минут.
    Такони ипознакомились.
    Иподружились исНатой, исДиной. Сразу.
    Наталья сДиной– единственные женщины вжизни Кнурова, скоторыми он по-настоящему дружил имог себе позволить расслабиться– неизображать изсебя ниуставшего плейбоя, нигрозного начальника, низаинтересованного любовника, апросто быть самим собой. Жаловаться, если приперло такое настроение, делиться радостью, когда она есть, даже посоветоваться оделе.
    Онвоспринимал семьи друзей какодно целое, единственно возможное дляАнтона сНатой иМишки сДиной, и, теплел душой отрадости замужиков, чтослучилось сними такое, встретили своих девчонок.
    Кнуров очень удивился, когда Антон как-то позвонил ипригласил нагодовщину свадьбы.
    Какгодовщина?!
    Сереге казалось, чтоАнтон иНата были всегда вместе, аоказывается, только год!
    Нодлясебя он непредставлял такой счастливой возможности. Такие женщины, конечно, есть, нонастолько редко встречаются, и, ужконечно, невего жизни.
    Однажды вчетверомон, Кнут, Пират иСтечкин завалились кАнтону вдом безпредупреждения, отметить очень удачно завершенное дело, ислава богу, было скем разделить радость победы.
    Почти подутро, измучившись бессонницей, Кнуров выбрался изпостели ивышел водвор.
    Все-таки жить загородом, наприроде, прекрасно!
    Солнце еще невстало, птицы громко гомонили, встречая рассвет, трава холодила росой ступни, где-то кричал петух илениво побрехивала собака.
    Чуть поскрипывали диван-качели.
    Кнуров двинулся назвук иувидел Наталью сМашкой наруках.
    –Унее зубки режутся,– объяснила Ната, когда Сергей присел рядом.– Всюночь неспит, плачет. УСашки тоже режутся, ноон, какнастоящий мужчина, только стонет инемного хнычет, аэта красавица пищит, мучается, пришлось выйти навоздух, покачать наруках. Сашку Антон ссобой вкровать взял, спят обнявшись.
    –Давай я ее подержу, аты отдохнешь,– предложил Сергей.
    Наталья кивнула ипереложила спящую Машку ему вруки. Онипокачивались легонько, молча смотрели насветлеющее небо исосны, верхушек которых коснулись первые отблески света солнца, ещенепоказавшегося из-за горизонта.
    –Красота какая!– восхитилась Ната.
    –Да,увас здесь замечательно!
    Онипоговорили одоме, оработе Антона иМишки, одетях. Икак-то неожиданно длясебя самого Кнуров рассказал освоей бывшей жене.
    –Тыее что, досих пор любишь? Тыбы хотел прожить сней всю жизнь?– спросила Наталья.
    Онудивленно нанее посмотрел.
    Чтозначит: любишь досих пор?
    Обэтом Сергей никогда недумал.
    Асобственно, почему он никогда неспрашивал себя, любилли он ее вообще?
    Кнуров молчал, качнул чуть сильнее качели, переложил Машу поудобней, онавздохнула восне, отсвоих зубных горестей, поерзала изатихла, захватив вкулачок его указательный палец налевой руке.
    –Нуты испросила!
    –Нокто-тоже должен спросить, если ты сам незадаешь себе эти вопросы,– пожала плечами Наталья.
    –Явот сейчас подумал, алюбилли я ее вообще?– Сергей помолчал, посмотрел насосны, ненаходил слов, незнал, какобъяснить исебе самому, ией.– Когда ты навойне, тамсовсем другая жизнь, сдругими законами, неправильными, извращенными, ноиных там нет. Тыживешь поэтим законам, принимаешьих, итвоя задача сделать так, чтобы какможно больше твоих пацанов осталось вживых. Адляэтого приходится стереть изпамяти, изрефлексов другую, мирную жизнь совсеми ее правилами, нормами поведения ипринципами. Потому что девушка, принесшая вам воды, будет судовольствием наблюдать, каквы подыхаете, выпив отравленной водички, авосьмилетний пацан, которого вы накормили ипригрели, кинет гранату влюк БТР. Имного еще всякого дерьма. Икогда где-то там, вдругой, непонятной изабытой тобой мирной жизни, есть кто-то, ктождет, онстановится нитью, связывающей тебя счеловеческой нормальной жизнью инадеждой нато, чтоона утебя есть, тыпросто ушел ненадолго. Яжену вообще незнал какчеловека, какженщину, мыведь очень мало прожили вместе ивиделись редко, между моими командировками. Сейчас-то понимаю, чтоникакой такой уж любви небыло. Ну,время
пришло, понравилась девчонка, яиженился перед выпуском изучилища, привез домой имесяцами невидел. Атогдамне, неверное, казалось, чтолюблю.
    –Значит, этовеликое счастье, чтоона ушла именно так,– заметила Наталья.
    –Непонял?– поразился необычайно такому сильному заявлению Кнуров.
    –Знаешь, явот смотрю наАнтона, наМишку, натебя, наребят наших ивижу необыкновенных мужчин. Вы,конечно, впереди планеты всей, куда-то влезть, ввязаться вочто-то опасное, трудное, всевремя настарте, чтодляженщин вдвойне тяжело, мыже понимаем, чтолюбите вы сразгона ивбой, ну, такие вот уродились. Новсилу вашей готовности спасать, защищать, прикрывать грудью ввас заложена огромная способность любить, запас доброты, надежности иответственности ивам очень трудно переносить любое чувство вины. Еслибы твоя жена сама небросила тебя так некрасиво, по-предательски, торано илипоздноты, перестав бегать погорам, спустилсябы вобычную жизнь иувидел, чторядом чужой, нелюбимый человек. Мучилсябы, старался наладить как-то отношения ивсе равно развелсябы. Нотогда инициатором сталбы уже ты идолгие годы обвинялбы себя, чтонесмог сней жить, сохранить семью, аведь она тебя ждала, пока ты воевал, ивсе вэтом ключе. Аона дала тебе возможность обвинятьее. Вотты сейчас ниодну женщину ксебе неподпускаешь, посути, только используешь их вопределенных целях, онивсе утебя «одноразовые», апочему? Боишься душевной близости. Аведь
мужчины тебя тоже предавали, инераз, нотыже неперестал доверять всем мужчинам насвете. Почемуже после предательства одной-единственной женщины отрекаешься отвсех скопом?..
    Онипомолчали, думая каждый освоем.
    Кнуров спрашивал себя, почему никогда незадумывался отом, чтосейчас озвучила Наталья. Почему прошлое просто ныло, какбольной зуб, ужебезострой боли, вызывая лишь неприязнь, анежелание разобраться ссамим собой исвоим отношением кбылому.
    Надо было просто отправить его куда подальше ивлюбиться по-настоящему, сума сходить, звонить, ждать встречи, мучиться ревностью ипереживать все прелести этой влюбленности, анеизображать разочаровавшегося вжизни байроновского героя!
    –Никто неможет тебе обещать, Сережа, чтоты встретишь свою женщину ивсе увас станет распрекрасно,– сказала Наталья, какбудто прочитав его мысли.– Норано илипоздно придется перестать бояться боли, которую уже испытал когда-то, длятого чтобы жить вполную силу, по-настоящему. Трудно истрашно еще раз поверить кому-то! Язнаю! Представь, отстраха я чуть отРинкова неотказалась исбежала. Правда-правда. Оннедал. И,знаешь, этостоит любого риска, поверьмне!– улыбнуласьона.
    Почему Сергей сейчас вспомнил тот их разговор?
    Почему запоследние два дня он вспомнил так много изтого, чтодавно уже убрал вглубины памяти, предпочитая недоставать инедумать опрошлом, неворошить?
    Кдому Кнуров подъехал почти вполночь. Антон открыл ворота, впускаяего. Сергей вышел измашины, потянулся, разминая уставшие мышцы. Кнему вразвалочку подошел Апельсин, проверить, всели впорядке, итакже неторопливо, нетеряя бдительности, двинулся дальше обходить вверенную ему территорию.
    –Какдела?– спросил, подойдя ипоздоровавшись, Антон.
    –Интересно!– ответил Сергей.
    –Голодный?
    –Данет, перекусил что-то подороге.
    –Тогда спать, утром расскажешь.
    –Спать– этохорошо.– Онпотер ладонями лицо.– Устал что-то.
    Сергей поднял голову ивзглянул натемные окна второго этажа, чувствуя, чтокто-то нанего смотрит, идаже зная, кто.
    Вероника слышала, какподъехала чья-то машина. Девушка встала скровати, подошла кокну исмотрела, каквъезжает надорожку кгаражу знакомый автомобиль. Вотблесках желтых фонарей, стоящих вдоль подъездной дорожки, онаувидела, какКнуров вышел измашины, поздоровался сАнтоном, погладил подошедшего Апельсина.
    Онинаправились неспеша кдому, иКнуров вдруг поднял голову ипосмотрел прямо нанее. Ника знала, чтоон неможет ее видеть, ноинстинктивно отскочила отокна перепуганной мышью, спрятавшись зашторой.
    «Ну,вчем дело-то?!– возмутиласьона.– Чего я пугаюсь этого мужика?»
    Богего знает почему вот уже два дня она все время онем думает иуговаривает себя, чтоэто только потому, чтобеспокоится освоей проблеме. Ихсдедушкой подвинули, давпонять, чтобы сидели иневысовывались. НоНика так неможет: ейнужны действия, анетупое сидение вгостях.
    Ивообще все неправильно, акакправильно, онанезнает!
    Кнуров жесткий, суровый, слишком много видевший изнавший, слишком благополучный, уверенный всебе, циничный иявно бабник. Всего слишком!
    Одним словом, Матерый!
    Иесли ибегать мышью шуганой отокна, тоточно неиз-за такого, какон! Итем более, упаси господь, влюбиться!
    «Аникто инесобирается! Инедумаю я онем вовсе, ивообще он меня раздражает! Иничего я провлюбленности незнаю, даизнать нехочу!»
    Ника инасамом деле незнала, чтоэто такое– влюбиться.
    Ника никогда небыла смужчиной.
    Непотому, чтоявлялась неприступной, холодной или, недай бог, феминисткой какой-нибудь ярой. Просто так сложилось.
    Веронике было шестнадцать, когда погибли родители. Онанетолько мальчиков, вообще никого незамечала вокруг, держась, какзаспасительный плот, только задве мысли– надо учиться ивсе время быть сСонечкой!
    После похорон дочери изятя Сонечка слегла, иВеронике пришлось взять насебя все хозяйство. Бабуляже переносила горе одна, отказавшись переехать кним. Ника разрывалась между двумя домами, поликлиникой, врачами, школой, пока бабуля неостановила этот бег.
    –Никуша, ясправлюсь, тызаменя небеспокойся. Ясейчас уеду намесяц, мненадо, акогда вернусь, помогу сСоней.
    Теперь-то Ника знала, чтоона была сдедушкой, атогда страшно волновалась– куда изачем. Аесли ей плохо станет? Унееже сердце идавление!
    Сосредоточившись наСонечке инепридавая ничему другому значения, Вероника между делом закончила школу сзолотой медалью ипоступила винститут.
    Бабуля постоянно помогала им деньгами, практически содержаих, носидеть наее шее Ника несобиралась ипостоянно где-то подрабатывала вечерами иввыходные. Унее неоставалось нифизических, нидушевных сил, даивремени налихую, развеселую студенческую жизнь.
    Сонечка оправилась, ноуже небыла такой быстрой, жизнерадостной, какраньше, ивсе время прихварывала: топростудится, загриппует, тосердце прихватит, ноги разболятся– неодно, такдругое.
    После окончания Никой института бабуля, укоторой навсе случаи жизни имелись «хорошие знакомые, прекрасные специалисты», устроила Нику наработу снеплохой стартовой зарплатой.
    Ника трудилась, какпони, впряженная вкарусель,– безвыходных ипраздников, сненормированным рабочим днем, который почему-то ненормировал только ее отдых. Ноона стала классным специалистом свысокой зарплатой изаслуженным глубоким уважением начальства иподчиненных.
    Какие там романы! Нукакие романы, смешно! Когда наруках две болезные старушки вдвух квартирах иработа доупаду!
    Даиникакого, хоть мало-мальского интереса невызывали вней мужчины, скоторыми она работала илипересекалась как-то. Вотхоть ты тресни! Вероника открыла длясебя тот факт, что, оказывается, большая их часть нытики. Истерики икомплексов отмании величия дособственной неполноценности умужчин неменьше, ато ипобольше, чемуженщин!
    Иниразу унее ручки незадрожали, инезабилось сердце быстрее, иневозникло желания узнать кого-то изпредставителей мужского пола ближе.
    Апотом умерла Сонечка, перед смертью тяжело идолго болея, аровно через год, день вдень, после нее умерла бабуля.
    Воттак иполучилось, чтоктридцати годам Вероника Былинская ниразу даже нецеловалась, незнала, какнадо флиртовать, заигрывать, исовершенно невладела нето что искусством, адаже зачатками умения кокетничать, преподносить себя влучшем свете иувлекать мужчин, толкаясь локтями набезграничном рынке невест, гдепредложение превышает хиленький мужской спрос.
    Несколько раз, купив глянцевые журналы ипроштудировавих, онаубеждалась вполной своей тупости: всеравно что читать китайские иероглифы– красиво, ноничерта непонятно! Зашвырнув гламурный издат куда подальше, Вероника смирилась сосвоей ущербностью, безнадежно успокаивая себя тем, чтоневсем дано родиться красивыми, сексуальными ипривлекательными, аеще труднее преподносить себя вкаком-то там распрекрасном выгодном свете.
    Нонаперекор себе ивсему свету следила засвоей внешностью: салон, немного спорта, дорогая одежда, подчиняясь естественной необходимости соответствовать занимаемой должности, уровню икругу ее делового общения, откровенно приэтом непонимая, накой черт ей все это надо!
    Эдакий вечный спор ималенькая война частного масштаба ссамой собой.
    Утром Вероника проспала.
    Когда она пила кофе, вкухню прибежала Наталья сгорящими отлюбопытства глазами.
    –Никочка, давай скорее, тамуже все собрались натеррасе, ждем только тебя.
    –Иду!– дожевывая подороге бутерброд, сорвалась сместа Вероника.
    –Доброе утро!– поздоровалась совсеми хорошо воспитанная девушка Ника, поднимаясь поступеням натеррасу.
    –Всевсборе, начнем!– предложил Антон.
    –Мнезвонил Константин Тишин.– Сергей сделал паузу ипосмотрел наВеронику, какей тутже показалось: осуждающе.– Кнему пришла сестра спокаянием ввашем обмане. Костик спрашивал, незнаюлия, гдевы, ибоего любимая сестра Мила пребывает впанике ислезах поповоду исчезновения подруги, ктомуже ее расспрашивали овас какие-то мужчины.
    –Милка им рассказала?– неповерила втакую возможность Вероника.
    –Нет,– усмехнулся Кнуров.– Устроила целый спектакль, плакала, говорила, чтовезде ищетвас, что, наверное, пойдет вполицию, заявление опропаже человека напишет. Ужнезнаю, поверили они илинет, нопока больше нетревожили.
    –ВыКостю успокоили?– спросила девушка, стараясь неотводить взгляда отэтих серых глаз.
    –Да. Второе…– Кнуров взглянул надедушку.– Какя ипредполагал, гости ввашем доме, Василий Корнеевич, обосновались надолго. Расспросили грамотно всех ваших соседей, апотом объяснили им, чтоони, дескать, сняли увас дом намесяц, пока вы вбольнице, адоговорились свами через вашего друга.
    –Что-нибудь нашли?– спросил дедушка.
    –Нет, пока нет, моиребята присматривают. Атеперь самое интересное. Каквы думаете, гдеможно было оставить важные бумаги, точно зная, чтогрядут очень неспокойные времена ивсе, чтокним прилагается,– передел собственности, домов, контор, новые учреждения, если учитывать, чтотот, кому адресованы бумаги, неагент КГБ ивобычном оперативном месте передачи неспрячешь?
    –Итак, чтобы никто ненашел, аесли нашел, тонепонял?– уточнила Ната.
    –Да,– кивнул Кнуров.– Василий Корнеевич передал мне конверт синструкциями, который оставил ему Игорь. Тамадрес иприписка.
    Сергей достал конверт, вытащил изнего лист бумаги ипротянул Веронике; она, прочитав, передала дальше. Подадресом было написано:
    «Ищистарые бумаги, вспомни имя, отчество ифамилию того человека, который давал тебе приют вкоммуналке ввосемьдесят пятом, вспомни ито, чтоон восемнадцатого года рождения».
    –Была вэтом конверте еще одна записка сдругим адресом итойже информацией, наслучай, если попервому будут утеряны данные. Адреса, ужеизвестныевам, Василий Корнеевич, текоторые оставлял вам Игорь, когда неожиданно уезжал.
    –Сережа, нетоми, гдеэто было?– неудержалась Наталья.
    –Этополиклиника,– усмехнулся Кнуров.
    –Даты что! Аведь точно, поликлиники никто никуда непереносил!– поразилась Наталья.
    –Правильно, нодаже если переносили, тоархив сохраняли всегда. Старые бумаги– этоархив. Василий Корнеевич отдал мне также инструкции, которые оставлял длянего Игорь, вних написана фамилия того самого Леонида Ивановича, ккоторому вы якобы приезжали.
    –Подожди,– прервала его Ната,– карточки сдают вархив, ночерез пять лет их передают вобщегородской архив, апотом, кажется, уничтожают?
    –Да,если человек умер иливыбыл изгорода, незабрав карточку, ноЛеонид Иванович неумер, икарточка так илежит вархиве много лет. Наней есть отметки, чтоему звонили, иуказано, чтоон жив, здоров инаходится потомуже адресу.
    –Выее нашли,– констатировал Василий Корнеевич.
    –Вотона.
    Сергей достал изкожаной папки иположил настол самую обыкновенную амбулаторную карту, непухлую ипотрепанную, какобычно упожилых людей, атонкую иаккуратную, которой явно редко пользовались.
    –Просмотрев все записи, мынашли только одну, неимеющую отношения кздоровью. Вы,Василий Корнеевич, потом сами посмотрите, может, что-то еще отыщете.
    –Обязательно. Показывай, чтонашли.
    Сергей полистал страницы игде-то всередине карты вобычной врачебной записи оприеме пациента вконце листа наткнулся наприписку:
    «Ищибогатство всвятости женщин. Ибових святости сокрыты все тайны познания».
    –Этовсе. Василий Корнеевич, вамэто высказывание что-то говорит?– посмотрел надеда Кнуров.
    –Нет,– вздохнул дедушка,– буду думать, вспоминать, посмотрю внимательно карточку.
    –Подругому адресу ивдругой поликлинике тоже самое, вотвторая карточка.– Ондостал изпапки ипередал дедушке вторую амбулаторную карту.
    –Что, больше никаких зацепок?– спросил Антон.
    –Нет, тупик! Затейником, однако, былваш двоюродный дед, Вероника,– сдосадой сказал Сергей.
    Кнуров нестал рассказывать отом, чтораскопал вархиве, пока рано. Онпопробует зайти сдругой стороны, ноэто даже ненамек нахоть какую-то ниточку, апопытка отработать все варианты инемного интуиции.
    –Разэтовсе, тогда поехали трудиться,– распорядился Антон.
    Антон сНатой, Сергей иВасилий Корнеевич, продолжая обсуждать, чтоэта запись моглабы значить, поднялись из-за стола испустились поступенькам террасы. Ника, задумавшись, осталась застолом. Онавзяла медицинскую карту иперелистывалаее.
    –По-моему, язнаю, очем здесь говорится,– негромко сказалаона.
    Всечетверо, замолчав, одновременно повернулись кней. Василий Корнеевич быстро подсел квнучке наскамейку и, поцеловав влоб, весело спросил:
    –Ну,ну, давай, говори, чтопридумала!
    –Знаешь, после того какбабуля рассказала мне освоей жизни, янесколько дней ходила подсильнейшим впечатлением ивсе приставала кней, задавала всякие вопросы, уточняла детали.
    Ната, быстро вбежав поступенькам, села напротив деда ивнучки, заней подтянулись мужчины иустроились рядом, наскамье.
    –Таквот,– продолжала Ника,– яунее тогда, помнится, спросила, акуда делась жена Олега, нута, из-за которой они якобы отнего отреклись. Ибабуля мне так интересно ответила, что, мол, девушка-то была абсолютно советская, прямо навсю голову, иумная, онаже сОлегом водном учреждении служила, атам дураков недержали, нодотупости боготворившая Сталина.
    –Да,она «стучала» наОлега, «вела» его, кактогда это называли ворганах, ноэто всеравно ее неспасло,– заметил Василий Корнеевич.
    –Вотибабуля сказала, чтоона ипоумнела, дапоздно,– кивнула Вероника,– чтовсю ее семью расстреляли, аженщину спас Олег, спас ипомог спрятаться. Иеще бабуля так странно пояснила, что, может, инепосилам ей такая жизнь испасение, аможет, онатам грехи-то иотмолит. Яспросила, втюрьме, чтоли? Абабуля усмехнулась иответила, длякого имонастырь тюрьма.
    –Умница!– похвалил обрадовавшийся дедушка ичмокнул внучку ввисок.– Тывсегда соображала побольше других, Кирюша гордилась тобой! Ая, может, иневспомнилбы! Забывать уж многое стал.– И,еще раз поцеловав Веронику, онпосмотрел наНаталью имужчин, сидевших напротив, ипояснил:– Рассказывал Игорь, чтосам писал рапорт обисчезновении жены иопознал труп какой-то женщины, ондоговорился скем-то вморге, чтобы сообщили, когда поступит неизвестный женский труп сразбитым лицом. Большие деньги заплатил, может, инетолько деньги. Аее он увез вмонастырь. Онабыла жива, идосамой смерти Игоря они поддерживали связь каким-то образом. Акаксейчас, живали, нет, незнаю.
    –Жаль, чтонедовелось знать Олега-Игоря вашего! Вотукого есть чему поучиться!– восхитился Сергей ипосмотрел наРинка, пояснив:– Тынепредставляешь, какие он схемы закручивал! Шедевр!
    –Игде этот монастырь?– спросил Антон удедушки.
    –Авот этого он никогда неговорил,– развел руками Василий Корнеевич.
    –Вотчерт!– расстроилась Наталья.– Ихже полно, даиее мирское имя давно уже забылось, наверное! Какже ее искать?
    –Ядумаю, чтонетак уж исложно,– успокоила ее Вероника.– Во-первых, сколько действующих монастырей было вто время встране? Единицы. Аво-вторых, вних имонашек-то наверняка находилось тоже единицы. Иуж тем более вте-то времена совсем непоступало новых сестер, аесли ипоступали, тоэто было событие. Вкаком году она ушла вмонастырь?– спросила Ника удедушки.
    –Всороковом.
    Девушка повернулась кСергею:
    –Высможете узнать дату ее мнимой смерти?
    –Уже. Август сорокового года,– ответилон.
    –Скорее всего, Олег немог отлучаться надолго,– принялась излагать свои мысли Вероника,– значит, надо выяснить, какие монастыри были действующими вто время, иузнать проженщину, поступившую туда вавгусте– сентябре сорокового. Этовозможно?
    –Вполне. Ичто дальше?– подхватил линию рассуждения Кнуров.– Если женщина жива имы ее найдем, тоуверен, чторазговаривать она будет только сВасилием Корнеевичем, разОлег оставил сообщение именно длянего, тоиона знает оего существовании. Аесли умерла, то, скорее всего, оставила длянего какое-то завещание. Нискем другим беседовать она вот точно нестанет. Аискать вмонастыре чтобы то нибыло бесполезно, вотгде уж можно спрятать навека что угодно, такэто там– хоть ящики сзолотом, хоть танки спушками, неговоря уж одокументах. Значит, придется нам свами ехать, Василий Корнеевич.
    –Непридется!– возразила Ника.– РазИгорь поддерживал сней связь досамой своей смерти, значит, оназнает иобомне. Думаю, такой вариант он предусмотрел.
    –Игорь предусматривал все варианты,– поддержал внучку дедушка.
    –Тогда поедуя, кактолько вы ее найдете.
    УСергея зазвонил телефон.
    –Да!
    –ЭтоПират. Мыустановили личности всех троих.
    Сергей обменялся сАнтоном быстрым взглядом еще доразъяснений Пирата, понимая, чтоновости неизразряда приятных.
    –Понял!– ответилон, выслушав доклад иотключая телефон.
    Твою мать! Воттвоюже мать!!
    Вочтоже ты вляпалась, девочка, совсем своим загадочным «наследством», вишнево-коньячной начинкой, неприступным взглядом изамечательным дедушкой Василием Корнеевичем?
    «Похоже, чтодело перестало быть просто частным делом Вероники Былинской! Ахтыж господи! Иведь придется идти кДеду!»
    –Обсудим это вследующий раз. Асейчас мне надо ехать,– завершил беседу Сергей, поднимаясь соскамьи.

* * *

    Онипрошерстили весь дом вдоль ипоперек, открыши дофундамента! Дважды! Нашли подземный ход, которым явно уже много лет никто непользовался, сосыпавшейся кое-где землей, несколько тайников, весьма искусно встроенных встены, нопустых, заросших паутиной иприсыпанных многолетней пылью. Егоэто нисколько неудивило– домстроился еще довойны, хозяин, кадровый военный, видимо, ожидая репрессий, сделал иподземный ход, итайники. Причем сделал так добротно, чтоеслибы обыск проводили простые менты, товрядлибы что-то обнаружили.
    Проверили они сметаллоискателем иогород, илес вокруг выхода изподземного хода, но, кроме пары ржавых железок, ничего ненашли.
    Идед канул неизвестно куда. Вбольницы он непоступал, каквмосковские, такиближайшего райцентра. Ноэто ничего незначит, могспокойно остаться лежать усвоего друга дома, амог иуехать куда-нибудь далеко ктомуже другу итам лечь вбольницу. Авот найти его фронтового друга затакой короткий срок нереально.
    Егооперативники осторожно опросили соседей ивыяснили, чтоникакая девушка сюда никогда неприезжала. Вообще никогда ивчастности впоследнее время. Наезжала бабка каждое лето, нотолькоона.
    Наверняка два дедка, которые жили взагородном доме, ничего знать незнали ниокаком золоте идокументах, ноискать исчезнувшего ветерана надо.
    Втакие совпадения он неверил: чтобы именно тогда, когда идут поиски, дед, сидевший тут сиднем много лет, куда-то вдруг делся.
    Черт! Черт!
    Похоже, изэтой избушки ссюрпризами ничего невытащишь. Людей он здесь оставит навсякий случай, нонадо искать вдругом месте, ичто-то ему подсказывает, чтоделать это лучше через подругу сбежавшей девки, этуМилу, вернее, через ее богатого брата Константина Тишина!
    Иеще раз проверить всех подруг бабки.
    Ончувствовал, чтотеряет контроль надситуацией, чтокто-то другой сейчас направляет развитие событий. Иоперация, которая так легко ипросто начиналась, приобретает очень опасный оборот. Идевка оказалась непроста!
    «Какже я ее непросчитал?! Какмог так расслабиться?! Ноэто ничего неменяет, просто придется больше работать!»

* * *

    Всередине дня Кнуров «срисовал», чтоего «пасут».
    Именно почувствовал, потому что «вели» его грамотно, профессионально, даже поглухим пробкам, и, чтобы обнаружить наружку, емупришлось покрутиться поцентру Москвы, «поводить» ребяток засобой.
    «Всечудесатее ичудесатее, какговорила девочка Алиса, путешествуя покроличьей норе. Хоть выходи испрашивай: «Ребята, из-за какого клиента «пасете»?»– усмехнулся просебя Сергей.
    Ондостал сотовый инабрал номер:
    –Кнут, минут через тридцать подошли кого-нибудь наМаяковку. Возле «Сатиры» перехватите замной «девятку», «мокрый асфальт», номера невидел, хорошо работают. Надо заними присмотреть.
    –Лады. Самприеду!
    Если это попоследнему клиенту, тоничего страшного ивполне ожидаемо. Ноесли «ведут» его поделу Вероники Былинской, значит, Сергей где-то прокололся!
    «Стоп! Давай рассуждать, какони. Дамочка сбежала. Гдеона могла «залечь»? Сначала все друзья иродственники бабули исемьи. Ну,это день-два, просто посмотреть, порасспрашивать иубедиться, чтоее там небыло инет. Потом они выходят надом. Тамтоже облом. Причем полный. Ябы наих месте стал искать ее уКости. Вполне логично– еезнает сдетства, мужик он богатый, влиятельный, вполне способен помочь. Испрятать, иубежище предоставить. Да,ноеслибы кто-то вышел наКостика истал задавать вопросы, илитереться рядом сдомом, илиих заметила охрана, илипотревожилибы его сестру, онбы сразу мне сообщил,– размышлял Кнуров, продолжая «вести» ребяток нахвосте ипосматривая взеркало заднего вида.– Асобственно, совершенно необязательно нанего выходить, достаточно навести онем справки иузнать, чтодва года назад уКонстантина случилась весьма непростая ситуация вбизнесе, иуточнить, ктоему помог решить проблему. Дахотябы иутого, ктоэту проблему создал. Ивсе! Понятное дело, чтоВероника могла обратиться запомощью кнему, аон перенаправил ее кнам. Дальше просто– присмотреть замной имоими ребятами, для«порядку», какговорится, авдруг
девочка унас. Авот тут возникает проблема умужика этого Михаила Ивановича: то, что«хвост» мы сразу обнаружим, этоон понимает, значит, чтобы глобально нас «вести», требуется большая команда. Пользоваться служебным положением он нестанет, небудет «светить» поиски вконторе– делиться придется или, недай бог, начальство поинтересуется его делами. Аон инестал действовать через контору, Юрик проверил– врозыск Былинская необъявлена, ориентировок наНику нет. Ладно, днядва относительно спокойных унас есть, анам какраз столько инадо. Моиих «поводят», оттянут насебя часть людей. Черт! Онипрофи, ещекакие, всебывшие конторские, ибог его знает, какая уних аппаратура, агентура ився хрень прилагающаяся! ДаиГенерал просил сделать так, чтобы этот Михаил Иванович засветился! Надо подумать, сРинком посоветоваться, очень нехочется Нику подставлять какприманку!»
    Благополучно передав «хвост» Кнуту, онбыстро оторвался отпреследователей.
    После того какАнтон сСергеем уехали, Вероника поняла, чтоесли незаймет себя хоть чем-нибудь, толибо начнет тихо сходить сума, либо завоет, что, вобщем-то, одно итоже. Иона решительно направилась кНаталье.
    Наталья сдедушкой устанавливали налужайке перед домом большой детский надувной городок: какие-то домики, длинные ходы, похожие набольших червей, огромные кубы слазами внутри имного всякого интересного изагадочного длядеток.
    –Ната, увас здесь есть Интернет?– спросила Ника, самкомпьютер она видела водной изкомнат навтором этаже.
    –Конечно!– разулыбалась Ната.– Ятоже обэтом подумала, номне надо сначала детей сняней навоздух выпустить, аты иди посмотри, чтотам промонастыри есть, яктебе потом присоединюсь!
    Весь день Ника просидела закомпьютером, ковыряясь вИнтернете ивыуживая изразных источников информацию омонастырях навсей территории бывшего Советского Союза.
    Несколько раз приходила Наталья и«зависала» рядом, нокто-то обязательно ее звал, иона убегала похозяйским делам. Один раз Ника сделала перерыв, спустившись встоловую обедать.
    Дедушка потчевал их борщом совершенно необыкновенной вкусности, приготовленным потолько ему одному известному рецепту.
    И,какбы ей нихотелось неуходить из-за стола отлегкой, шутливой беседы, сопровождавшей обед, отНатальиного звонкого смеха ичопорной, поджавшей губки няни, отвеселых детских голосов ипроказ, отпосмеивающегося дедушки, солнца, заливающего кухню, восхитительного борща, ноВероника заставила себя вернуться кпоискам.
    Ближе квечеру Вероника поняла, чтоесли еще хоть немного почитает обовсем, чтотворилось срелигиозными служителями после революции вРоссии, тоее физически иреально тошнить начнет отмрачного кошмара иполного беспредела бесчеловечного, происходившего вте времена.
    Онавышла изИнтернета ивыключила компьютер.
    Ужас какой-то, чтовытворяли смонашками! Ихнасиловали, сжигали, топили, расстреливали! Навсей территории страны неосталось ниодного действующего монастыря, если иостались, товтакой непролазной глуши, куда исоветская власть-то дошла несразу, ито ввиде одного-двух представителей. Были, наверное, исовсем оторванные отцивилизации религиозные учреждения, новинтересах этих единичных монастырей информация оних скрывалась церковью отвластей. Да,нетак уж легко, какказалось, будет найти жену Олега!
    Приехал Антон.
    Подойдя клестнице, Ника услышала, какего приветствует семья– Натальин смех, звук поцелуя, Машкино радостное лепетание, неменее радостный Сашкин басок.
    Ника улыбнулась: какое счастье, чтоесть такие семьи ипо-настоящему родные, любящие друг друга люди! Каккогда-то было иунее. Вероника торопливо тряхнула головой, прогоняя непрошеное, запретное воспоминание– нет, нивспоминать, нидумать обэтом нельзя! Неготова она да сих пор! Нестоит это трогать!
    –Ника!– прокричала снизу Наталья.– Идикнам!
    Вероника спустилась напервый этаж, поздоровалась сАнтоном изабрала унего Сашку, Марию взяла Ната, давая отцу возможность переодеться иумыться.
    –Ужинать!– позвал изкухни-столовой дедушка.
    Василий Корнеевич сегодня весь день «дежурил» покухне, предварительно выдержав словесный бой сНатальей, волновавшейся, чтоон себя перетруждает, дактомуже готовит наэдакую ораву.
    –Дасчего мне уставать, Натальюшка? Огородом я сегодня незанимаюсь, немощным пока себя нечувствую, даиуважаемая Вера Петровна мне поможет!
    –Судовольствием, Василий Корнеевич,– поддакивала улыбчивая, кругленькая, очень добродушная домработница.
    Онастаралась находиться рядом сдедушкой, помогая ему готовить и, когда была свободна, приходила помочь согородом, икак-то все сулыбочкой, глазками посверкивая.
    Ника, подозревавшая, чтоВера Петровна имеет надедушку виды, улыбалась– апочему нет? Онеще ого-го! Вонкакой сказочный богатырь!
    Нодедушка умело уходил отнапора веселой домработницы, умудряясь переводить разговоры инамеки вдружески-уважительный тон.
    После шумного веселого ужина сдетьми, сидевшими насвоих стульчиках игромко тарабанившими поним ложками, Ника решила пройтись поучастку.
    Во-первых, чтобы скинуть ссебя эту бессильную жалость, которая накопилась зацелый день помере поступления информации омонашках, аво-вторых, что-то постоянно недавало ей покоя, какая-то интересная иважная, нодоконца несформировавшаяся мысль.
    Поймать ускользающую мысль Веронике так инеудалось, зато она вдруг вспомнила нечто важное, очем совершенно забыла. Вотнапрочь! Иотэтого она аж подскочила, вызвав негодующий скрип качелей.
    –Боже мой, какя могла забыть?!
    УМарии Гавриловны сегодня день рождения. Онаодна изсамых близких подруг Сонечки ибабули сдетства. Родной иблизкий им человек! Каждый год вэтот день они собирались втроем уМарии Гавриловны иустраивали праздник. Гораздо более торжественно изначимо, чемпринято отмечать обычные дни рождения, потому что сэтой датой убабушек иМарии Гавриловны было связанно что-то очень важное вих жизни, очем они никогда нерассказывали.
    Втот день, когда Вероника, демонстрируя следившим заней активную разыскную деятельность, навестила Марию Гавриловну, онидолго беседовали, пили чай, иМария Гавриловна, словно извиняясь, попросила Веронику прийти вгости вдень рождения.
    –Яникак немогу привыкнуть, чтодевочек нет, абезних этот день неимеет значения. Тыприди, пожалуйста, Никочка, мыпосидим, девочек вспомним,– заглядывала ей вглаза снадеждой старушка.
    УВероники сердце разрывалось отпонимания, чтоврядли придет, иона что-то неубедительно мямлила оплохом еще самочувствии икаких-то проблемах, сказала, чтопостарается, ичувствовала себя распоследней дрянью, обижающей близкого ее любимым бабушкам, даией самой человека.
    Ибыло отчаянно стыдно врать, ноиправду рассказать она немогла. Мария Гавриловна расстроилась сильно, этобыло заметно, инаверняка обиделась, новиду неподала, заверила сгрустью, чтовсе понимает.
    Всюдорогу, пока добиралась докафе, гдеони тогда договорились встретиться сМилкой, Вероника мучилась ужасным чувством вины излости накаких-то уродов, из-за которых приходится обманывать иобижать невниманием замечательную женщину!
    –Так, чтоделать?– задала она вслух себе актуальный вовсе времена вопрос.
    Ипринялась быстро ходить откачелей кзабору иобратно, пытаясь сообразить, какей поступить ичто предпринять.
    «Звонить нельзя нииздома, нисчьего-либо мобильника, телефон Марии Гавриловны наверняка прослушивают! Оналучшая подруга бабушек, рано илипоздно я могу ей позвонить! Дасто пудов они разузнали обэтом факте, нашлиже эти козлы дедушкин дом! Точно слушают!»
    Откачелей кзабору, отзабора ккачелям– туда-сюда. Думай! Думай!
    «Сейчас полвосьмого, если сесть наэлектричку, часа через полтора, ну, чассорок, яунее, этодесять-двадцать минут десятого. Быстро поздравить иназад, около десяти есть электричка. Можно успеть!– Вероника рванула кдому, норезко остановилась отпришедшей вдогонку мысли:– Подожди, подожди, Никуша! Во-первых, этоглупо, такрисковать, заее домом вполне могут следить иждать тебя, особенно сегодня, наверняка они знают продень рождения Марии Гавриловны, аво-вторых, никто тебя неотпустит, темболее Антон!
    Ноя немогу ее непоздравить!– разозлиласьона.– Давай думай, считается, чтоты умная!– И,вздохнув тягостно, констатировала:– Умная непоперласьбы куда-то, рискуя быть пойманной, этоты осебе слишком хорошо подумала! Давай лучше успокоимся ирасставим приоритеты. Тыможешь ее непоздравить? Нет! Категорически нет!– Онатяжко вздохнула еще разок, какпушкинская старуха перед разбитым корытом, ивынесла вердикт:– Тогда надо ехать!»
    Ехать ей нехотелось.
    Ужасно нехотелось. Вероника отлично понимала, чтоэто глупо, ну, очень глупо ирискованно. Онабоялась даже приблизительно представить, чтобудет, если обэтом узнает Кнуров, вернее, когда он обэтом узнает.
    Новремя поджимало, иесли принимать решение иехать, топрямо сейчас. Иона решилась, ругая себя последними словами почем зря, поднялась ксебе вкомнату, достала кошелек изсумочки, пересчитала деньги, вдруг натакси придется возвращаться, даивообще, малоли что. Ноуехать втихаря, никого непредупредив,– этоуж совсем разум последний потерять, такона немогла, иНика написала записку дедушке:
    «Дедуля, японимаю, чтоэто очень-очень глупо, номне обязательно-обязательно надо съездить ипоздравить Марию Гавриловну. Уверена, тызнаешь, чтоона лучшая подруга бабушек. Сегодня унее день рождения, инаверняка тебе бабуля рассказала, чтосэтой датой связано нечто значимое вих жизни (мне, например, этот секрет неизвестен). Обещаю вести себя предельно осторожно. Ябыстро, неволнуйся, десятичасовой электричкой вернусь.
    Целую, Ника.
    P.S. Неругай меня сильно. Ладно? Яисама себя ужасно ругаю. Обещаю постараться непривести «хвост».
    Вероника прошла всоседнюю комнату, которую занимал дедушка, иположила записку накровать. Дедушка ложился около десяти, значит, раньше ее никто нехватится.
    Ринковы иВасилий Корнеевич сидели вгостиной напервом этаже иочем-то беседовали. Ника подошла кперилам иобратилась кНаталье:
    –Ната, япоковыряюсь еще вИнтернете перед сном?
    –Да,конечно, чтоты спрашиваешь, ей-богу!
    Ника прошла вконец коридора, постояла накраю верхней ступеньки, позволив себе еще немного сомнений иугрызений совести, затем спустилась поузкой лестнице, ведущей кзадней двери, иочень тихо вышла водвор.
    Недоходя доугла дома Марии Гавриловны метров десять, наверное, девица Былинская вдруг резко свернула и, прошагав через газон, внимательно оглядываясь посторонам, невидитли кто ее странных маневров, спряталась закуст сирени, чуть непереломав отусердия букет, который купила навокзале.
    Онапечально констатировала тот факт, чтоукрытий, из-за которых можно былобы вести наблюдение затерриторией перед домом, маловато. Множество хилых, невысоких кустов, непригодных длятакого рода деятельности, реденькие деревья, закоторыми инеспрячешься, детская площадка посреди двора, гдесейчас сидела компания подростков, ещенесколько высоких кустов сирени ближе кдому, вотивсе. Позиция, которую заняла Ника, оказалась несамой удачной: отсюда просматривалась только часть двора. Стараясь соблюдать максимальную осторожность, Вероника обошла подовольно приличной дуге подростков, сидящих наплощадке, иперебежала кдругому кусту сирени. Авот отсюда просматривался идвор, иподъезд.
    «Если задомом следят, тонаверняка измашины»,– блеснула сообразительностью барышня Былинская.
    Онавнимательно осматривала территорию инезаметила ниодного подозрительного человека. Хотя, скажите намилость, какможно отличить подозрительного человека отдобропорядочного? Понадписи нагруди: «Якриминальный элемент!» Других вариантов распознавания встрадающем отчувства вины разуме гражданки Былинской невозникало. Какая-то девушка зашла вдальний подъезд, мужчина иженщина вышли издругого подъезда инаправились кпроспекту, трибабульки беседовали унужного Веронике подъезда. Авот рассмотреть всгущающихся сумерках, естьли кто-то вприпаркованных машинах, неимелось никакой возможности.
    –Вотчерт!– прошипела Ника, понимая всю бесполезность иидиотизм своей разведывательной деятельности ибеготни покустам.
    Чтоона тут может высмотреть?!
    «Проходы кдому стрех разных сторон, поэтому врядли те, ктонаблюдает замной, будут стоять далеко отподъезда,– принялась рассуждать новоявленная разведчица.– Господи, нунестоятьже мне здесь доночи!»
    Вэто время изпервого подъезда вышел мужчина. Отключив находу сигнализацию встоящем прямо натротуаре джипе, онсел вмашину, включил фары и, неторопясь, поехал через двор квыезду напроспект.
    –Нупрямо каквкиношном детективе! Специально длянепутевой героини идинамичного развития сюжета! Спасибо, Господи!– прошептала, радуясь, Вероника.
    Двигаясь вдоль дома, автомобиль подсветил фарами все припаркованные машины. Ивдруг Ника совершенно ясно ичетко рассмотрела водной изних, всиних «Жигулях», стоявших аккурат напротив подъезда, вкотором жила Мария Гавриловна, человека.
    Отстраха ипонимания, вочто она посчастливой случайности только что чуть невляпалась, сердце ухнуло куда-то вниз, ноги ослабели, желудок схватило ледяным спазмом, акровь застучала молоточками ввисках.
    –Спокойно!– принялась уговаривать себя Ника.– Ничего неслучилось! Яже непоперлась сразу вподъезд сбукетом наперевес!
    Страх отпускал понемногу, напоминая осебе остаточными явлениями ввиде дрожи вруках ислабости вногах.
    –Авот ненадо шастать потемным дворам, идрожать непришлосьбы, разведчица хренова! Ичего тебе, идиотка такая, несиделось вдоме?– вытянув перед собой ладони, ругалась Вероника, наблюдая, какруки мелко дрожат.– Пилабы сейчас чай вокружении очень милых людей иАпельсина! Нет, понесложе тебя старушку поздравить! Убогая ты моя! Если Кнуров проэто узнает, ядаже думать нехочу, чтоон скажет илисделает! Просто убьет, ивсе! Притюкнет натурально!
    Итут кто-то сильно схватил ее заправое предплечье, одновременно другой рукой зажав рот. Отужаса Вероника забыла, чтоможно сопротивляться, даже блеять илимычать забыла.
    –Иесли неполучу отэтого удовольствия, тохоть злиться перестану!– раздался очень недовольный шепот Веронике прямо вухо.– Сейчас я уберу руку, авы будете молчать. Если поняли, кивните.
    Ника торопливо кивнула. Иеще кивнула раза два дляубедительности.
    Оносторожно убрал ладонь иразвернул девушку ксебе лицом.
    Перед ней, воплощая ночные кошмары, стоял очень недовольный Сергей Викторович Кнуров.
    «Ужлучшебы это был Михаил Иванович!»– подумала Вероника трусливо.
    Ничего неговоря, Сергей опять ухватил ее заруку ипотащил засобой. Онаплелась сзади, стараясь поспевать заего широкими, почти неслышными шагами, стоской представляявсе, чтосейчас услышит всвой адрес.
    Онипрошли между домами ичерез переулок вышли насоседнюю улицу, гдеобнаружилась его машина. Кнуров затолкал девушку напереднее пассажирское сиденье, обошел машину, селзаруль иразвернулся кНике всем корпусом.
    Вероника молчала исмотрела вперед.
    –Уменя есть правило: если клиент выкидывает нечто подобное, ясразу разрываю сним договор!– жестко, произнося каждое слово снажимом, сказал Кнуров.
    –Японимаю,– ответила Вероника.
    –Ввашем случае я делаю исключение только потому, чтоВасилий Корнеевич прочитал мне вашу записку иобъяснил, насколько важно длявас было поздравить Марию Гавриловну именно вэтот день ичто она значит длявашей семьи.
    –Ненадо!– ответила Ника, сжав обеими руками ненужный теперь букет.
    –Чтоненадо?– уточнил Кнуров.
    –Ненадо делать исключения!– посмотрела нанегоона.– Янедевочка пяти лет, чтобы меня сначала пожурить, апотом снисходительно погладить поголовке идать конфетку! Яотдавала себе отчет, какие могут быть последствия. Нопоступить по-другому немогла!
    –Могли.– Онотвернулся отнее, завел машину итронулся сместа.– Почему вы нерассказали, чтоэта встреча так важна длявас, мненесложно было ее устроить, иобошлосьбы безнервов иволнений?
    –Мнеочень стыдно, ноя забыла!– призналась Вероника.– Ядосих пор немогу понять, какя могла забыть! Акогда вспомнила, времени наобдумывание неоставалось.
    –Выдолжны были позвонить мне илиобъяснить ситуацию Антону.
    Кнуров достал изкармана пиджака мобильный телефон ипротянул девушке.
    –Иунего, иуменя есть телефоны, номера которых невозможно определить иливычислить. Звоните, поздравляйте искажите, чтовы вдругом городе.
    Ника взяла телефон, задумавшись, подержала его вруке инабрала номер. Онапоздравила Марию Гавриловну, долго извинялась, объяснила, чтоей срочно пришлось уехать, иобещала, чтокактолько вернется, тосразу придет вгости. Ещераз поздравила, извинилась ипопрощалась.
    –Спасибо!– поблагодарила Вероника, вернула телефон испросила:– Ктообнаружил мое исчезновение?
    –Конечно, Ринк!– усмехнулся Сергей.– Егонасторожили интонации вашего голоса, когда вы спросили проИнтернет, анаш командир нелюбит, если что-то его настораживает. Онподнялся навторой этаж, васненашел, зато обнаружил записку. Переговорив сВасилием Корнеевичем, сразу позвонилмне.
    Звонок Антона застал Сергея, когда он уже подъезжал ксвоему дому. Кнуров полдня просидел вархиве МВД, потом мотался вдва разных конца Москвы, подороге скинув «хвост» Кнуту, стоически выдержал все пробки, авконце дня пересекся снеким представителем духовенства, скоторым они договорились овстрече назавтра, ввосемь утра.
    Выруливая настоянку, Кнуров мечтал, чтосейчас наконец окажется дома, примет душ, выпьет горячего чаю смаминым вареньем изаляжет надиване изучать документы, которые взял ссобой икоторые надо обязательно просмотреть.
    Когда Антон иВасилий Корнеевич объяснилиему, куда ипочему уехала девушка Вероника, онругнулся, развернул машину ипоехал «спасать девицу», испытывая почти братские чувства кМихаилу Ивановичу, жаждущему дать «укорот» сей ретивой барышне.
    Онприехал раньшеее, проверил подходы итерриторию вокруг дома, быстро обнаружил сидящего в«Жигулях» и, заняв удобную позицию, стал ждать прибытия беглянки непутевой.
    Девушку он увидел сразу.
    Раздражение, которое Кнуров испытывал иподогревал всебе мысленно, давая далекие отположительных эпитеты ее уму, вдруг удивительным образом исчезло.
    Онашла понаправлению кдому непократчайшей отпроспекта дорожке, асдругой стороны, видимо, сделав большой крюк, и, неожиданно резко свернув, двинулась через газон параллельно строению.
    –Умная девочка!– похвалил, окончательно успокаиваясь, Кнуров.
    Наблюдая ее перебежки, ондаже развеселился иулыбался, стоя вдвух метрах унее заспиной ислушая ее комментарии.
    «Непоминай черта наночь глядя, девочка!»– усмехнулся просебя Кнуров и, схватив ее заруку, другой зажал ей рот.
    Трасса была незагружена, иКнуров прибавил скорость, желая какможно скорее сдать дамочку наруки Ринковым илюбящему дедушке, апотом вернуться ксвоему чаю, документам ивполне законному раздражению.
    –Простите, Сергей Викторович,– после долгого молчания обратилась кнему Ника,– язнаю, чтонеправа. Знала это икогда принимала решение. Меньше всего я хотела кого-то тревожить, темболеевас. Пока ехала вэлектричке, тообдумывала все возможные варианты. Например, позвонить свокзала изтелефона-автомата ипоздравить, нопоняла, чтоэтого нельзя делать. Если они прослушивают телефон, товычислят, откуда сделан звонок, ипоймут, чтоя вМоскве. Думаю, чтонивваши, нивмои планы невходило информировать Михаила Ивановича оместе моего пребывания. Явижу, чтовы устали ираздражены, поэтому еще раз прошу прощения запричиненные хлопоты.
    Кактам называл ее Костя? «Интеллигентная пуговица». Точно!
    Извиняется, какнаприеме вГосдуме. Протокольно.
    Онудивился!
    Даже повернул голову ипосмотрел нанее. Нет, онанепритворялась иневыдерживала политес, онабыла искренней.
    Сергей неожидал, чтоона извинится, даеще ипризнает свою вину.
    Да,сильная барышня!
    Как-то он опять выпал изих уже сложившейся манеры общаться, сбился сее волны, нето отоблегчения, чтообошлось безпоследствий, нето оттого, чтонезнал, какотчитать, чтоб неповадно было, иприэтом неперегнуть палку, илиоттого, чтовообще незнал, каксебя сней вести.
    Кнуров всегда точно просчитывал людей, умел использовать любые их слабости, если вэтом возникала необходимость, какговорится, «нас этому учили». Ноэта дамочка уже который раз удивлялаего, совершенно невписываясь нивкакие типажи, характеристики исложившиеся правила.
    –Извинения приняты, нокое-что я должен вам объяснить. Еслибы эти ребята нерасслабились, тосейчас выбы уже беседовали сМихаилом Ивановичем.
    –Нояже увидела человека вмашине и, конечно, непошла кподъезду!– скорее оправдываясь, возразила Вероника.
    –Выего заметили только потому, чтоте, ктоищетвас, решили, чтовы туда неявитесь. Думаю, сегодня ночью они снимут пост, оставят только прослушку навсякий случай. СМихаилом Ивановичем работают настоящие профессионалы, еслибы они вели слежку повсем правилам, товы никого иничего незаметилибы. Меняже вы неувидели, хотя я следил завами, кактолько вы появились удома.
    «Господи! Аведь он прав!»– запоздало испугалась Ника.
    –Если хотите довести ваше дело доконца, тодолжны подчиняться моим приказам ираспоряжениям беспрекословно, аесли возникает какая-то экстренная ситуация, немедленно связываться сомной, ауж решения предоставьте приниматьмне. Яуже это объяснял.
    –Ая предупредила, чтонесмогу беспрекословно слушаться!– напомнила девушка, помолчала ипродолжила:– Японимаю, чтовы правы, и, конечно, мнехочется разобраться вовсем какможно быстрей, нодаже сейчас я несмогу обещать слушаться так, каквы требуете, нообещаю, чтобуду советоваться свами вовсем.
    –Дляначала сойдемся наэтом.– Онпосмотрел нанее иулыбнулся:– Анадподчинением приказам мы еще поработаем!
    Ника, выбравшись измашины, сразуже принялась извиняться перед высыпавшими навстречу им Ринковыми иВасилием Корнеевичем, объясняя, почему так поступила. Иудивилась, странное дело: ееуспокаивали, какбудто это неона всех переполошила.
    –Даладно, Ника, чего небывает, обошлось, ислава богу, нобольше так неделай!
    –Клянусь!– подняв руку вверх, пообещалаона.
    Удивив ее необычайно, Кнуров поставил точку вслучившемся:
    –Вероника действовала правильно: спряталась, осмотрелась, увидела, чтозадомом следят, иушла. Начем считаю инцидент исчерпанным.
    Кнуров уехал, объяснив, чтоунего ранняя встреча.
    Вернулся Антон, проводив Сергея, ипредложил:
    –Давайте-ка почайку хлопнем счем-нибудь вкусненьким. Подсластим, таксказать, ситуацию, нуизато, чтовсе обошлось благополучно.
    Вероника стояла поддушем ивсе думала, чтонадо выбросить изголовы сегодняшнее происшествие, этомешает сосредоточиться наглавном, ведь крутиласьже какая-то мысль вголове перед тем, какпришло воспоминание продень рождения, иэта мысль была важной.
    –Все, хватит!– остановила она бегущие покругу мысли.– Нетак уж я ивиновата, каксказал Антон: «Обошлось, ислава богу»! Если я хочу еще себя поругать, тосделаю это завтра!
    Онарешительно выключила душ, вытерлась ипрошла ксебе вкомнату.
    «Очем мы говорили заужином? Чтовызвало вомне беспокойство? Так. Явесь день думала омонастырях иотом, чтосними творилось вто время!»
    Расстилая кровать ипереодеваясь наночь, девушка пыталась восстановить ход своих мыслей, прерванный неожиданным воспоминанием одне рождения Марии Гавриловны.
    «Несталбы Олег держать ценные вещи вмонастыре! Вотчто!»– поняла отчетливо Ника.
    Онаостановилась посреди комнаты, недойдя додвери, куда направлялась выключить свет, пораженная пойманной таки захвостик мыслью, которая убегала отнее весь день.
    «Нет, несталбы! Потому что монастырь далеко, авсе должно находиться рядом, подрукой, навсякий случай. Малоли что могло произойти, илисрочно деньги понадобилисьбы. Ипотом, какойбы затерянный этот монастырь нибыл, всеравно тамже есть люди итем более все друг друга знают, амужчина, который наведывается, пусть инечасто, новсе равно посторонний, вызовет подозрение. Вотчувствуюя, чтонет там ничего! Наверное, уего жены находятся очередные инструкции, гдеименно надо искать. Точно!»
    Почувствовав облегчение оттого, чтовсе-таки поняла, чтоее тревожило, инавалившуюся сразу заним усталость, Вероника, выключив свет, забралась вкровать. Иеще раз обдумала свою догадку, покрутилась так иэдак, номысли дальше невыстраивались влогичную цепочку, разбегаясь.
    «Все, спать!»– отдала себе приказаниеона.
    Занесколько мгновений дотого, какпровалиться всон, уютно укутавшись водеяло набольшой, удобной кровати, Ника вдруг подумала:
    «Гдеже ты это спрятал, дедушка, а? Наверное, придумал что-то очень сложное илисовсем простое. Такгдеже ты спрятал всю эту хрень?»
    И,уже совсем засыпая, улыбнувшись, добавила:
    «Прости, Сонечка, ястала слишком часто ругаться!»
    Онпришел кней ночью.
    Вероника совсем неиспугалась исразу его узнала, хотя было совсем темно. Онподошел ккровати иулыбнулся очень доброй, любящей, какой-то светлой улыбкой.
    –Идем, детка, путь неблизкий, анадо успеть доутра.
    Вероника встала иследом заним вышла изкомнаты. Онаневидела, куда икакони идут, даисамого движения неощущала физически, только рассматривала его вовсе глаза, стараясь запомнить каждую черточку лица, походку, голос. Оншел рядом, носмотрел ненадорогу, анадевушку.
    –Тыкрасивый, ая даже фотографий твоих невидела, ихпросто нет,– пожаловаласьона.
    –Этоничего. Теперьже видишь. Аты унас умница, даты всегда очень умненькая была, спеленок,– улыбался гость.
    –Дедушка Олег, аты там, ну, увас, моих родителей ибабушек видел?
    –Конечно, мывсе там вместе. Тыневолнуйся, непереживай, детка, унас все хорошо. Нообэтом потом. Вамненадо ездить кАгрипине, тыправильно догадалась. Унее есть только письмо, ещеодна зашифрованная инструкция, даиАгрипина станет уговаривать вас отдать все монастырю, наблагое дело.– Онусмехнулся.– Онавсегда такая была, ейтребовалась вжизни сверхидея, сначала Сталин илучшая вмире страна, ауж потом служение Богу. Нувот, пришли.
    Итолько теперь Вероника посмотрела посторонам исудивлением обнаружила, чтоони стоят вкаком-то подъезде, перед железной дверью, ведущей вподвал, закрытой навнутренний замок иеще, видимо длянадежности, нанавесной большой амбарный замок. Дедушка Олег толкнул дверь, онаоткрылась.
    Пахнуло старыми, затхлыми вещами, гниющим луком икартошкой. Вниз вели три ступеньки. Спустившись поним, Ника оказалась вдлинном темном коридоре, побокам которого тянулись ряды дверей сараюшек сномерами квартир наних. Ника сдедушкой прошли почти доконца коридора иостановились перед предпоследней дверью справа, нономера наней почему-то небыло. Олег опять толкнул закрытую назамок дверь, онаоткрылась, иони вошли внебольшую, метров десять, комнатушку. Сарай был завален всяким хламом, который обычно держат набалконах иливкладовках: старые лыжи, санки, перевязанные ремнем четыре перьевые подушки, верстак, накотором стояли банки ссоленьями; возле двери слева большой деревянный короб, вкотором хранилась картошка, какие-то еще вещи.
    Олег прошел кпротивоположной двери стене, отодвинул всторону какие-то коробки, расчистил отвещей небольшое пространство имахнул Нике рукой, подзывая ксебе.
    –Теперь смотри изапоминай,– сказалон, указав настену,– пятый кирпич снизу,– онотсчитал ряды,– ичетвертый справа отстены.
    Оннашел нужный кирпич, ничем неотличавшийся отвсех остальных.
    –Надо сильно надавить. Ну-ка, попробуй.
    Дедушка отодвинулся всторону, давая Веронике возможность подойти. Ника нажала нанужный кирпич, ноон неподдавался. Онасделала полшага назад иуперлась вкирпич двумя руками, навалившись нанего всем телом. Раздался щелчок, кирпич немного ушел встену ивернулся висходную позицию.
    Несколько секунд ничего непроисходило, ивдруг стена дрогнула ичасть ее кирпичей выступила изобщей стройной конструкции нанесколько сантиметров.
    Дедушка Олег толкнул иоткрыл дверь вмаленькую комнату, совсем темную, снизким, метра два, потолком, бетонными стенами, площадью небольше шести метров. Вцентре, навыступающем примерно наполметра бетонном уступе, стоял деревянный ящик, похожий нате, вкоторых перевозят оружие, зеленый, сдвумя прибитыми побокам перекладинами вместо ручек.
    Невзирая накромешную тьму, Вероника почему-то видела очертания предметов очень четко. Наверное, этакомната когда-то являлась частью какого-то стратегического сооружения. Ктоего знает, чтотаит всебе неизвестная подземная Москва.
    Олег подошел кящику ивстал перед ним лицом кдвери, Ника, последовавшая заним, синтересом рассматривала цифровой диск отстарого телефона, приделанный ккрышке ящика.
    –Запоминай иэто: надо набрать последовательно 3, 1, 9, 7, 0, 3, иначе, если открыть крышку, онвзорвется вместе слюдьми, находящимися рядом. Чтобы поднять ящик, нужно неменьше двух человек, ноесли его поднимут, ненабрав код илинабрав его неправильно, онтоже взорвется.
    –Ичто там внутри?– шепотом спросила девушка.
    –То,что вы ищете, номы сейчас открывать ящик нестанем, когда найдете, тогда ипосмотрите.
    –Агде мы находимся? Этот подвал, гдеон?
    –Аэто пусть твой мужчина сообразит!– озорно усмехнулся дедушка Олег.
    –Какой такой мой мужчина?– смутившись иизобразив удивление, спросила Ника.
    –Даэтот твой Кнуров Сергей Викторович, тыже знаешь, чтоон твой, чтож боишься-то признаться себе? Ниунас вроду, ниуСонечки трусов неводилось отродясь, нестоит иначинать!– попенял ей Олег.
    –Почему ты нехочешь сказать, гдеименно находится ящик?– уходя оттемы, выспрашивалаона.
    –Ябы ихотел объяснить, детка, имне спокойнее, ивас обезопасить, данемогу. Раньше нельзя было отдавать– документы вгрязные руки попалибы ибеды большой наделали, изолото растащилибы покарманам да пособственным банковским ячейкам. Асейчас точно знаю, чтобумаги внадежные руки попадут ислитки туда, гдеим иположено быть. Значит, время пришло, даипоторопили вас алчные. Ноузолота свой характер, своя сила, иона притягивает какхороших людей, такиплохих, плохих чаще.– Дедвздохнул иразвел руками.– Высейчас решаете неодну задачу, анесколько, всеони важные, исправиться должны вы сами. Таквот, внученька.
    –Ачто написано вписьме, которое уАгрипины?
    –Этоя могу сказать иобязан, нодавай возвращаться, аподороге ипоговорим.
    Закрывая засобой все двери, онивышли изподвала, иВероника так инеувидела инепоняла, гдеони находятся икуда идут.
    Олег рассказывал:
    –Вписьме том написано: «Здравствуй, Василий! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, атебя все-таки побеспокоили. Возвращайся вМоскву, здесь, кроме этого письма, ничего нет. Отдай этим людям письмо иобъясни, чтото, чтоони ищут, спрятано инаходится водном итомже месте ссорок шестого года. Этохорошее место, надежный старый дом накрасивой улице, имевший отношение кмоей жизни. Ужколь лихие люди тебя, Вася, нашли, топусть дальше сами ищут, какие дома вМоскве имели значение вмоей жизни, атебя отпустят, потому что ниты, ниони незнаете, чтоименно там хранится, обэтом знал толькоя. Прощай, мойдруг». Иприписка проподвал, номер кирпича икод.
    –Зачем так запутанно, дедушка?
    –Яхотел обезопасить Васю ивас, девочек. Араз уж он ничего незнает, таккакой снего спрос, даиотдавать просто так эти ценности злым людям нехотелось. Поводить, поводить, аВася умный, онбы завремя их поисков смогбы придумать, кому икаксообщить про«кладоискателей» ретивых.
    –Аеслибы сам дедушка начал искать?
    –Васябы нашел ивсе понял.
    Ника заметила, чтофигура Олега становится какой-то размытой, нечеткой.
    –Подожди, неуходи!– заторопиласьона.– Кактам мама, папа, бабушки?
    –Хорошо, внученька, мывсе ушли всвой час, нераньше инепозже, иунас действительно все хорошо.
    –Имама спапой всвой час?– неповерилаона.
    –Да,иони.– Онулыбнулся ей той светлой улыбкой, иНика сразу успокоилась.
    –Ты,Никуша, передай Васечке, моему единственному товарищу, привет отменя иотнас всех да скажи, чтобы неторопился кнам. Онмужик здоровый, поживетеще, даидел унего много.
    –Каких дел?– спросила Вероника, идве тяжелые горячие слезы скатились поее щекам. Онавидела, чтодед становится все более прозрачным, словно растворяется.
    –Каккаких?– засмеялся Олег.– Гдеж правнукам расти, какневдоме, подего присмотром? Длякогож мы его строили? Аты, Никуша, бояться бросай, ато страхом счастье отгонишь!
    –Ятебя люблю, дедушка Олег!– улыбаясь сквозь слезы, прошепталаона.
    –Ятебя тоже люблю, мывсе тебя любим! Отпусти грусть, милая, нерви болью сердце, мывсе затобой приглядываем.– Ион коснулся прозрачной ладонью ее головы, погладил легким, какветерок, движением.
    Проснувшись, Вероника резким рывком села накровати идотронулась пальцами домокрого отслез пятна нанаволочке. Девушка нечувствовала ниболи, ниобиды, только легкую грусть икакую-то небывалую радость испокойствие, словно первый раз замного лет вдохнула полной грудью чистого, пьянящего воздуха.
    Плача иулыбаясь одновременно, онавскочила скровати ипринялась бегать покомнате впоисках ручки илиста бумаги, чтобы записатьвсе, чтозапомнила, хотя точно знала, чтоуже никогда незабудет ниодного слова, сказанного дедушкой Олегом. Нетерпеливо поковырявшись всумке, отыскала ручку иблокнот, устроилась прямо наполу, вытирая текущие пощекам слезы, изаписывала, записывала.
    Раздался осторожный стук вдверь.
    –Вероника,– услышала она обеспокоенный голос Василия Корнеевича.– Тычто там, плачешь?
    –Дедушка!– радостно закричала Ника.
    Василий Корнеевич резко открыл дверь, перепугавшись совсем уж ненашутку.
    –Дедушка!– Ника кинулась его обнимать, расцеловывать, крепко прижимаясь кнему.
    –Что-то я непойму, пичуга, тыплачешь илирадуешься?– успокаиваясь ипоглаживая ее поспине, спросилон.
    –Ярадуюсь иплачу!– Онаотцепилась отнего исхватила его заруки.– Комне дедушка Олег приходил! Восне! Велел тебе привет передавать отвсех отних, сказал, чтобы ты кним неторопился, тебе еще правнуков надо воспитывать!
    –Правнуков– этомы судовольствием!– усмехнулся он и, всееще беспокоясь, уточнил:– Тыпогоди, Никуша, тычего рыдала-то?
    –Ятебе все-все расскажу, онтебе письмо оставил!
    Девушка метнулась ккреслу, накотором лежала ее одежда, истала натягивать насебя джинсы, громко, возбужденно приэтом рассказывая, новдруг остановилась, натянув только одну штанину.
    –Тебя вообще неудивляет, чтоон приходил комне восне?
    –Ачего удивляться?– усмехнулся дед.– Вжизни всякое бывает, даиИгорь, онтакой, ониприйти может. Тыодевайся, умывайся испускайся завтракать.
    –Может, Кнурову позвонить, чтобы приехал? Намуже ненадо нивкакой монастырь ехать, мнеОлег пронего все рассказал,– предложила Вероника.
    –Кнуров уже звонил Антону, просил его задержаться, сейчас сам приедет.
    –Ну,надоже, каксовпало!– восхитилась Ника.
    –Может, исовпало, аможет, этоИгорева работа, снего станется!– весело рассмеялся Василий Корнеевич.
    Элегантно оторвавшись от«хвоста», Сергей приехал вусловленное место, гдеего ждал Кнут, весьма недовольный ранним подъемом.
    –Ачто, попозже кРинку поехать нельзя было?– проворчал заместитель вместо приветствия.
    –Спалбы ночами, может, выгляделбы лучше,– ответил Сергей, пожимая ему руку.
    –Яиспал, пока ты неразбудил!
    –Негруби начальству. Ауж если встал так рано, идикрепи наше благосостояние, спасай денежки клиентов отпосягательства.
    –Придется,– вздохнул тягостно Кнут.
    Этобыло обычное ворчание, если его разбудить нисвет низаря, онэтого терпеть немог. Спать Игорь Весин любил, иногда Кнурову казалось, чтоесли небудить подчиненного, тоон будет спать все время.
    Налюбом привале, кактолько садился, неважно, напять минут илидесять, томгновенно засыпал. Аесли они находились врежиме ожидания, тоспал постоянно, ностоило появиться даже намеку нанежданных «гостей», мгновенно открывал глаза. Сергей шутил: «Можно посты невыставлять, если Кнут проснулся, значит, опасность!»
    –Кого «ведут»?– спросил Сергей, устраиваясь зарулем машины, накоторой приехал зам.
    –Только тебя именя.
    –Да,людишек ему нехватает, все«вполе»: один «пасет» ее квартиру, второй бабушкину, двое вдоме сидят, двое нас ведут, одного собъекта наобъект перекидывают, неразгуляешься!
    –Особенно если незнаешь, чтоищешь!– поддакнул Весин.
    –Убабушкиной подруги пост сняли?
    –Сняли, какты ипредполагал.
    –Твоя-то машина где?
    –Гдеиположено, стоит поддомом, охраняемая «пасущим» ее гражданином.
    –Нувсе, созвонимся!– Сергей махнул рукой иплавно выехал содвора.
    Онехал кРинку счувством непроходящей внутренней досады.
    «Ох,нетуда мы рулим, нетуда! Ничерта мы вэтом монастыре ненайдем! Онже умнейший мужик был, талант! Один финт смонастырями чего стоит– красиво иизящно! Учиться нам иучиться у«старших товарищей». Техники такой, каксейчас, уних ивпомине неимелось, зато они такие схемы иходы придумывали– загляденье!»
    Онвспомнил вчерашний разговор содним изтаких «старших товарищей».
    Федор Ильич, генерал-майор, былдляних всегда Дедом, илиГенералом. Онвиртуозно умудрялся иребятам помогать, иинтересы конторы соблюсти. Своих «сынков» вобиду недавал никогда иникому, невзирая напогоны, чины, звания ирегалии.
    Сергей старался обращаться кДеду какможно реже. Клиенты Кнурова сплошь люди непростые, и«светить» их лишний раз вконторе совсем никчему.
    Новделе Вероники безДеда никак необойтись. Сначала надо было попасть вархив, потом понадобилась помощь всвязях сдуховенством, ауж когда вскрылся интерес самой конторы вэтом деле, тотут уж какговорится: придется «тесно сотрудничать».
    Ох,нелюбил этого Кнуров! Ох,нелюбил!
    «Ладно, «просьбочку» Деда я помере возможностей выполню.– Онусмехнулся отудовольствия.– Да,силен Генерал, каккрасиво интерес конторы обставил! Умница!»
    Сергей подумал провчерашний инцидент сНикой иусмехнулся теперь уж поее поводу, вспомнив, какона, стоя закустом, ругала себя ивздыхала: «Кнуров меня убьет! Притюкнет натурально».
    «Так!– резко притормозил он свои воспоминания одевице.– Какты сам сказал, тема закрыта! Тыдаже отчитывать ее нестал, потому что она исама все прекрасно понимает. Авот думать постоянно обэтой дамочке завязывай! Очередная клиентка, инеболее того!»
    Егождали, накрыв завтрак натеррасе. Утро выдалось прохладным, но, достав свитера икуртки, решили всеже провести завтрак исовещание навоздухе.
    Подходя ктеррасе, Кнуров первым делом посмотрел наНику. Онасегодня была какая-то совсем иная, другая, светилась вся, улыбалась, иглаза несмотрели, какобычно, холодно, вупор, асияли зеленым радостным огнем.
    Отнеожиданности он даже запнулся.
    Чтоэто сней? Клад, чтоли, сама нашла?
    Может, нанее вчерашнее происшествие так повлияло? Илиухажер какой, задвинутый вконспиративных бегах ипрятках отплохих дядечек, прорезался?
    «Данет унее никакого ухажера. Тыж, Кнуров, пронее все раскопал!»– успокоил разгулявшееся воображение Сергей.
    Но,странное дело, мысль пронезнакомого мужчину, ухаживающего заВероникой Былинской, оставила неприятное ощущение.
    –Привет, Сереж!– поздоровалась первой Ната ичмокнула его вщеку.– Давай скорее застол, пока все неостыло. Настут Василий Корнеевич совсем избаловал, готовит кулинарные шедевры. Сегодня учил Веру Петровну делать свои особые оладушки, по-моему, онаобиделась.
    –Точно,– поддержал жену Антон, здороваясь сСергеем заруку,– нотолько после того, каксъела десяток!
    Наталья рассмеялась.
    –Мнекажется, онаквам неравнодушна, Василий Корнеевич, атут такой казус– мужчина, которого она обхаживает, учит ее готовить! Признайтесь, выспециально?
    –Господь свами, Наталья, ивмыслях неимел!– хитро прищурившись, ответил дедушка.
    –Здравствуйте, Сергей Викторович,– перестав улыбаться, сдержанно поздоровалась Ника.
    –Василий Корнеевич,– поздоровался Кнуров сдедушкой заруку.
    –Приветствую,– пожимая ему руку, ответил дедушка.
    –Политес окончен! Быстро кушать,– распорядилась Ната.– Сейчас все остынет натаком холоде!
    Оладушки оказались необыкновенно вкусными, горой навалены вбольшую глиняную миску, накрытую крышкой иукутанную вбанную фуфайку длясохранения тепла.
    Сергей наелся так, какнаедался только умамы– вкусно, радостно, разрешая себе обжорство. Отодвинув тарелку идобавив вкружку еще кофе, приступил кизложению добытой информации:
    –Итак. Чтокасается монастыря. Олег, какмы уже убедились, талантливейший тактик истратег.
    –Инетолько!– перебил его Василий Корнеевич.– Оннастолько точно разбирался вовсех нюансах мировой политики иполитики страны, чтовсегда четко просчитывал ипредугадывал события. Онизучал характеры руководителей изнал, какие шаги они могут предпринять. Онпредсказал войну вАфганистане, перевороты девяносто первого идевяносто третьего. Аперед смертью рассказалмне, какон видит развитие страны наближайшие десять лет. Изнаете, совпало практическивсе!
    –Вотименно!– поддержал Сергей.– Онпросто гениально, потрясающе провернул операцию поспасению жены. Сначала нашел мужика, работающего вморге, который отсидел восемь лет пополитической статье. Чтоему пообещал Игорь, неизвестно, ноони договорились. Когда вморг поступил подходящий труп, Игорь спрятал жену инаписал рапорт оее исчезновении. Кипеш поднялся еще тот! Во-первых, еесемью посадили порасстрельной статье, аво-вторых, онахоть ибыла простой служащей, ноработала вотделе разведки НКВД. Через день Олег «опознал» труп. Егоколлеги решили, чтоон сам, какврага народа, толкнул жену подмашину. Этобыло Олегу наруку– ирепутацию заодно упрочил. Адальше еще интереснее! Тогда он уже работал курьером, осуществляющим связь резидентуры сцентром. Проводил операции восновном вскандинавских странах, вПрибалтике, втом числе ивЭстонии, куда прибыл натретий день после похорон жены поофициальной командировке илегальным документам и, само собой, снеофициальным заданием. Ужкакон вывез жену, неизвестно, ажаль! Наверняка что-то изящное придумал, ното, чтоОлег устроил ее вмонастырь, этоточно. Кстати, этоединственный монастырь
навсей территории бывшего Союза, который ниразу незакрывался. Онастала там только послушницей ипокинула его стены всорок шестом. Найти ее оказалось очень трудно, но, встретившись сзаведующим церковным архивом, яузнал много интересного. Небуду рассказывать историю постреволюционного православия, ничего хорошего там нет!
    –Дауж, Ника весь день вчера вИнтернете это изучала, такчуть неплакала!– вспомнила Ната.
    –Есть отчего,– кивнул Кнуров.– Ивсе-таки мы ее нашли, покрайней мере, ядумаю, чтоэтоона. Водном изотдаленных монастырей вСибири. Когда уничтожали все культовые организации, местные жители непоказали властям, кактуда добраться. Апосле войны Сталин негласно сделал послабление вэтом вопросе, иместные стали открыто навещать монашек. Таквот, извсех известных наданный момент христовых невест есть только одна подходящая. Сейчас она является настоятельницей монастыря. Ядумаю, этота, кого мы ищем.
    –Агрипина,– кивнула головой Ника.
    –Да,это ее имя,– удивленно приподнял одну бровь Кнуров, посмотрев наВеронику.– Инам придется ехать вСибирь.
    –Господи!– воскликнула Наталья.– Этоже кчерту нарога! Датам еще зима глубокая! Снег игрязь небось поколено.
    –Прилучшем раскладе, пять-шесть дней туда иобратно. Этомного, Михаил Иванович начнет нервничать, может идров наломать,– покачал головой Антон.
    –Ненадо никуда ехать!– вздохнув, какперед прыжком вхолодную воду, бодро объявила Ника.
    Слушая Кнурова, онавсе пыталась успокоиться, притушить навремя рвущиеся наружу эмоции.
    Надо взять себя вруки, спокойно ичетко рассказать, чтоона узнала, и, главное, убедить Кнурова ивсех остальных.
    Легко сказать убедить!
    Еслибы полгода назад кто-нибудь рассказал Веронике протакой сон исталбы настаивать наего полной правдивости, онабы решила, чтотоварищ невсебе. Причем сильно невсебе.
    Ещебы! Вполне нормальная реакция. Авыбы поверили? Ну,вот!
    Аей надо убедить весьма здравомыслящих людей, основываясь наее видениях, начать поиски, вобщем-то, изсерии: «Пойди туда, незнаю куда, найди то, незнаю что!» Инепросто здравомыслящих, апрофи, первоклассных специалистов.
    –Выхотите прекратить поиски?– очень спокойно, снажимом накаждом слове, спросил Кнуров.
    –Нивкоем случае!– ответила Ника, сразу настраиваясь напривычную уже дляних двоих манеру разговора, четко, срасстановкой ибезэмоций:– Яхочу их ускорить. Уменя появилась информация, которая поможет это сделать.
    –Откуда информация?– неприбавив тепла голосу, поинтересовался Кнуров.
    –ОтОлега,– сообщила Ника. И,стараясь держать ровный тон, недопуская эмоций, онаповедала освоем ночном госте и, достав изкармана джинсов листок, который еще никому непоказывала, протянула его дедушке.
    –Этотебе,– сказалаона.
    Василий Корнеевич прочитал и, передав лист Кнурову, прикрыл ладонью глаза.
    –Выхотите сказать, чтомы должны продолжить поиски, основываясь наваших ночных видениях?– спросил Кнуров, передавая послание дальше, Антону.
    –Да,– кивнула девушка.
    –Ядумаю, этовполне возможно,– поддержал Нику дедушка.
    –Давайте уточним,– командирским тоном предложил, вернее, приказал Кнуров.– Вынезнаете иневидели, гдеименно находится этот дом?
    –Нет, невидела.
    –Ивы хотите обойти все имеющиеся вМоскве дома, построенные досорок шестого года?
    –Нет, невсе. Только те, ккоторым имел отношение Олег.
    –Авы представляете себе, ккакому количеству домов может иметь отношение разведчик, темболее нелегал?– поинтересовался недобро господин Кнуров.
    –Онсказал: «Васябы нашел ивсе понял», значит, речь идет только отех домах, окоторых знает идедушка,– барышенька Былинская продолжала гнуть свою линию темже спокойным голосом.
    –Ичто вы предлагаете?– буравя ее неласковым взглядом, спросил Кнуров.
    –Сейчас выпишем все адреса, окоторых знали идедушка, иОлег, потом мы свами их объездим, акактолько я увижу эту дверь иподъезд, сразу ее узнаю.
    –Может, стоит попробовать?– задумчиво протянул Антон.– Все-таки невСибирь лететь, потаежным тропам шастать.
    –Нет, выхотябы слышите, чтомы обсуждаем?– раздраженно воскликнул Кнуров.
    Онневерил вмистику. Даже нето чтобы неверил, ачисто по-мужски старался держаться отлюбой метафизики иразговоров оней подальше.
    Бывало, чтоврейдах иливбою происходили непонятные, фантастические вещи, ноон приписывал все случаю илиобычному «повезло»!
    Разумеется, Сергей знал отом, чтоконтора иногда использует услуги экстрасенсов ивсяких ясновидящих, знал имного секретной информации обэтих вещах, исам кое-каким непростым навыкам был обучен, ноотносился ковсему этому каккнекоему научному эксперименту, неимеющему ничего общего сжизнью.
    –Ачто, Сереж, невижу ничего удивительного, инетакое бывает!– вдохновясь идеей, ринулась сэнтузиазмом убеждать его Наталья.
    –Наточка! Этоже бред, вести серьезное расследование, основываясь насновидениях! Вотспроси своего мужа, еслибы он вел дело, онбы руководствовался видениями всякими?– раздражился Кнуров.
    –Абог его знает!– ответил зажену Антон.– Ну,потеряете дня три вхудшем случае, ужбольно мало радости вСибирь вам мотаться! Вдруг что выйдет?
    Сергей задумался. Отмести возможность чего-то потустороннего, конечно, просто, ночем черт нешутит? Этот Олег был личностью настолько неординарной, мощной, интересной ияркой, чтозапросто мог ивсны приходить. Инадо признать, чтоиусамого Кнурова вжизни случались несколько раз такие необъяснимые вещи, которые кроме какБожьей волей ичем-то вроде чуда инеобъяснишь!
    –Увас были какие-нибудь видения раньше, неабстрактные, атакие, которые потом воплощались вжизни, вреальности?– спросил он Нику уже безизлишнего напора, нонеслишком довольным тоном.
    Онапомолчала, посмотрела ему вглаза итвердо ответила:
    –Да. Один раз.
    Ейсовсем нехотелось обэтом рассказывать. Темболееему, даеще присвидетелях, которые снескрываемым любопытством уставились нанее.
    «Может, обойдется?»– безэнтузиазма подумала Ника.
    –Ичто вы видели?– жестко спросил Сергей.
    «Необошлось!»– вздохнула обреченноона.
    Нукакже! Матерый идет последу, никаких возможностей кпобегу!
    «Нучтож, тысам напросился!»– решилась и, посмотрев Кнурову вглаза, твердо произнесла:
    –Явиделавас.
    «Может, остановимся наэтом?»– совсем уж тоскливо подумалось девушке.
    –Какименно, где, прикаких обстоятельствах?– пресек он ее последнюю попытку сбежать.
    Ника помолчала, внимательно глядя ему вглаза, иответила. Ну,раз уж сам напросился, чтонеответить-то!
    –Втот момент, когда меня сбила машина, япотеряла сознание. Сначала была темнота, сменившаяся ярким светом, ия увидела себя, лежащую надороге, людей рядом, машину «Скорой помощи», какбы сверху. Внезапно меня куда-то понесло, ия оказалась увас накухне. Выстояли уокна вполной темноте, держали кружку состывшим чаем, потом сели наподоконник изакурили. Вамбыло очень плохо. Рассказать, какие мысли увас были? Яих неслышала, яих чувствовала.
    Онаперевела дух ипродолжила, неупомянув отом отчаянии, которое он испытал, иоего просьбе кБогу оее спасении.
    –Увас большой рваный шрам справа, отключицы, через грудь, наспине родинка вформе сердца иподней еще один шрам. Потом, также быстро, меня понесло назад, ия очнулась вмашине «Скорой помощи». Может, выпомните эту ночь?
    Ника отпила остывший кофе ипоставила кружку настол. Взвенящей тишине, воцарившейся натеррасе, вкоторой даже дыхания сидевших застолом небыло слышно, звук отсоприкосновения чашки сдеревянной поверхностью получился таким неожиданно громким, какхлопок!
    Сергей помнил! Ещекакпомнил!
    Этобыло почти два месяца назад.
    Иногда наКнурова наваливалась такая мучительная глухая тоска, нечасто, нослучалось. Изматывая, скручивая душу вжгут. Сожаление очем-то непонятном, понимание того, чтомногое уже поздно, печаль онепережитых чувствах, одругой, несостоявшейся жизни. Такие настроения накатывали нанего толи отусталости, толи оттого, чтонебыло интересного дела дляума. Тоска предупреждала освоем приходе металлическим привкусом ворту инеобоснованным раздражением навсякие мелочи. Кактолько Кнуров, какправило сутра, улавливал эти симптомы, тостарался занять себя сверх меры илипригласить очередную подругу насвидание, сраздражением заранее зная, чтоуже ничего непоможет, абудет еще хуже, впереди бессонная ночь, иее надо просто пережить какболезнь, акутру само пройдет, перемучив, опустошив.
    Новту ночь ему было так плохо, какнебывало, пожалуй, никогда.
    Вкакой-то момент Сергей вдруг испытал самое настоящее отчаянное горе, чувство безмерной утраты ивдруг понял совершенно отчетливо, чтовот сейчас уходит где-то изжизни родной, близкий, самый важный длянего человек. Боль ичернота навалились нанего стакой силой, чтоСергею стало больно даже дышать! Егонакрыло ощущением безысходной страшной потери.
    Итогда он попросил: «Ненадо, Господи!»
    Иотпустило!
    Стальной кулак, сжавший сердце, стараясь выдавить изнего всю кровь, разжался, оставляя тупую боль-воспоминание опережитом.
    ИСергей понял, почувствовал– миновало!
    Человек остался наземле, итеперь все будет впорядке.
    Елепередвигая ноги отнавалившейся каменной усталости, Кнуров прошел тогда вгостиную ирухнул надиван, даже недумая вернуться вкровать кспящей там женщине, настолько она была сейчас чужой вего жизни.
    Кнуров проспал несколько часов и, проснувшись рано, ещедорассвета, разбудил даму, что-то впопыхах ей объяснив, вызвал такси иотправил домой. Принял контрастный душ, смывая ссебя ночной кошмар, сварил крепкий кофе иобзвонил всех своих мужиков.
    Убедившись, чтоуних все впорядке– всеживы, всездоровы, он, обычно весьма аккуратный вовсем, побросал какие-то вещи всумку ипоехал ваэропорт, первымже рейсом улетев вСочи, кмаме.
    Ейон нестал звонить, пугаясь того, чтоможет услышать, но, переступив порог дома, сразу соблегчением понял, здесь нет беды.
    Онпробыл умамы, кее бесконечной радости, тридня. Объелся всякими вкусностями, отоспался наславу, маясь оттого, чтосебя совершенно некуда применить– вдоме два года назад сделан капитальный ремонт сэлементами евродизайна, иесли итребовались какие-то хозяйственные мужские дела, сними справлялся их сосед. Отставной военный напенсии, давний друг.
    Когда Кнуров возвращался вМоскву, товсе гадал, откудаже приходило это чувство? Иокакой беде его нето предупредили, нето оповестили какие-то неизвестные силы?
    «Надо завести постоянную любовницу, анепрыгать отбабы кбабе, может, ивсякая хрень перестанет мерещиться!»– такничего иненадумав, решил Кнуров.
    Заэти два месяца воспоминания опережитом той ночью всплывали неодин раз, ноСергей торопливо отделывался отних, переключаясь надела насущные.
    Исейчас, глядя ввопрошающие зеленые глаза, оннезнал, чтоответить этой девушке Веронике.
    Именно это пугало дочертиков ничего небоящегося, побывавшего неодин раз лицом клицу сосмертью изнавшего, каквыглядит ад, боевого офицера Сергея Викторовича Кнурова!
    –Почему ты мне несказала, чтотебе было так плохо?– тихо спросил Василий Корнеевич Нику.
    –Дедушка, тынепугайся, пожалуйста,– заспешила успокаивать его Вероника.– Япросто потеряла сознание нанесколько минут, инасамом деле ничего страшного неслучилось– нипереломов, нивнутренних повреждений, только сильное сотрясение.
    –Почему мужчина, который приезжал оттебя, несказал, чтоты сильно пострадала? Тыуж, пожалуйста, непытайся оградить меня отпереживаний, лучше рассказывай все какесть!
    –Хорошо, дедушка!– согласилась тутже она и, обняв его зашею, поцеловала вщеку.– Договорились!
    –Какой мужчина?– спросил Кнуров, стараясь отодвинуть навремя ненужные сейчас эмоции ивопросы.
    –Япросила Евгения Александровича отвезти дедушке записку, чтосомной все впорядке.
    –Онмне телефон сотовый пытался подарить, чтобы мы стобой созванивались. Яневзял, малоли какие утебя сним договоры были,– пояснил Василий Корнеевич.
    –Правильно, дедушка, ателефон мы тебе купим!
    –Так!– остановил их разговор Кнуров.– Отвожу два дня наосмотр домов. Если кзавтрашнему вечеру мы ненайдем этот подвал, топослезавтра утром летим вСибирь!
    –Ура!– воскликнула Ната.
    –Чему ты так радуешься?– засмеялся Антон иобнял жену.
    –Этоже так интересно, необыкновенно, мистически! Ия абсолютно уверена, чтоони найдут этот подвал!
    –Заработу!– остудил ее пыл Сергей, хлопнув ладонью остол.
    Список оказался весьма внушительным, внего вошли адреса домов, вкоторых проживала семья Киры иОлега, Сонечки, всеадреса изоставленных Василию Корнеевичу Игорем инструкций, атакже адреса Агрипининой семьи, дома, гдежили они сОлегом, иеще целая куча адресов, прокоторые вспомнил Василий Корнеевич.
    –Что-то мне недает покоя вэтом послании,– сказал задумчиво Василий Корнеевич, когда составили предварительный список.– Никочка, тывсе точно записала?
    –Да,я наизусть запомнила!– уверила Вероника.
    –Ладно, яподумаю, авы езжайте, если что надумаю, позвоню.

* * *

    Квечеру они совсем вымотались отбесконечных пробок вцентре, невозможности поставить машину вузких московских двориках, отразочарования– водних домах изсписка вообще небыло подвалов; другие давно выкуплены организациями.
    Отвсего этого иеще больше отнапряженного молчания, царившего вмашине, уНики разболелась голова. ОнисКнуровым почти неразговаривали, обмениваясь короткими фразами, исключительно посуществу интересующего их дела.
    –Давайте перекусим. Здесь недалеко есть хорошее кафе. Вернее, заведение так себе, ноготовят там прилично, апотом заедем веще два дома попути,– предложил Кнуров.
    –Давайте. Есть действительно хочется,– согласилась Вероника, сужасом думая, начто она подписывается.
    Зачем она согласилась?!
    Ведь придется сидеть застолом напротив друг друга иочем-то говорить вэтой непонятной, какой-то сюрреалистичной ситуации?!
    Очем говорить? Оподвале?
    Этуспасительную тему они уже обмусолили вдоль ипоперек, исвою функцию палочки-выручалочки она исчерпала полностью.
    Иочем говорить? Проее видения? Ну,уж нет!
    Может, махнуть рукой навсю классовую неприязнь бабули иСонечки кбыстрой еде изажевать похот-догу?
    Говорить непришлось. Сделав заказ ипожелав друг другу приятного аппетита, неизменяя установившемуся обоюдному хмурому молчанию какосновной защитной линии поведения, оникак-то очень быстро поели. Вероника даже непочувствовала вкуса того, чтоела.
    Все-таки хот-дог нетакая уж плохая идея!
    Онивышли изкафе, идевушка подумала, усмехнувшись просебя невесело, чтопогода, неожиданно изменившись, весьма соответствует ее настроению.
    Завремя, пока они находились вкафе, как-то очень быстро инеожиданно набежали тяжелые дождевые тучи, надежно спрятав солнце, иподнялся ветер.
    Кнуров поставил машину нанебольшом пятачке, правой стороной вплотную кстене дома, заехав натротуар. Собственно, когда они подъехали, тонашли это единственное исовсем неудобное место, гдеможно было хоть как-то припарковаться.
    Пока они нето обедали, нето ужинали, джип Сергея «приперла» сзади красная «Ауди», исейчас он изображал некий высший пилотаж вождения, пытаясь вырулить иодновременно высматривая просвет между машинами, едущими мимо понебольшой, какиводится вцентре Москвы, узкой улочке. Нике пришлось отойти метров напять вперед, ожидая, когда Кнуров проделает все эти маневры.
    Ивэто время, непредупредив осебе ниодной каплей, рухнул ливень! Именно что рухнул– сплошной, темно-серой стеной, застав врасплох водителей, пешеходов истоящую натротуаре Веронику.
    Онанемогла побежать кмашине, потому что Кнуров вэтот самый момент, проявляя чудеса изворотливости своего автомобиля впрямом смысле, выруливал надорогу, пытаясь разъехаться сидущей параллельно сего джипом «девяткой». Водитель которой собычным московским дорожным хамством иупорством нежелал уступать, собрав засобой небольшую гудящую пробку инапрочь перекрыв возможность проехать исебе, иКнурову, ивсем остальным.
    Ника, оглянувшись вокруг, неувидела ничего, гдеможно былобы спрятаться отльющейся нанее какизведра воды. Хотя прятаться, пожалуй, ужепоздно– онапочувствовала, какпоспине, ногам, рукам ручьями бежит холодная вода. Легкая курточка, блузка, джинсы, даже белье промокли насквозь, ивода, стекая поногам, скапливалась втуфлях.
    Сергей, сатанея оттупости ситуации, послав водителя «девятки» вочень правильном иконкретном направлении, резко вывернул руль и, задев бампер «Жигулей» покасательной, рванул вперед, затормозив возле Ники, находу открывая длянее дверь.
    Девушка быстро забралась внутрь машины.
    –Сиденье намокнет,– вздохнула Вероника, пожалев красоту автосалонную.
    –Даихренбы сним!– злоответил Кнуров, включая печку навсю мощность.
    –Мыедем последующему адресу?
    –Давы что, дамочка?!– возмутился по-взрослому господин Кнуров.– Вамнадо срочно переодеться, выпромокли вся идрожите!
    Сергей очень разозлился, прямо осатанел как-то, когда увидел, какона стоит, растерянно приподняв плечики подструями хлещущей снебес воды, ибеспомощно озирается, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Онготов был выскочить измашины ипридушить этого придурка на«девятке»!
    Ника молчала, отвернулась исмотрела вокно наразбушевавшуюся водную стихию, запару минут превратившую Москву вразлив множества ручейков иначинающихся озер.
    Ачто говорить?
    Переодеться, конечно, оноздорово, но, какговорят наУкраине, «да хтож дасть-то?».
    Ливень, сделав свое стихийное дело, начал выдыхаться.
    Ониостановились укакого-то дома, Сергей подъехал ксамому подъезду, заглушив мотор, резко выдернул ключи иззажигания ивышел измашины. Открыв дверцу, протянул руку ипочти выдернул Веронику ссиденья.
    –Идемте!
    –Ещеодин подъезд?– спросилаона, ничего непоняв.
    –Нет, этот подъезд мы осматривать небудем, яздесь живу!
    Ухватив девушку замокрый рукав куртки, онпотащил ее вподъезд идальше, мимо сидящего встеклянной будочке охранника, влифт, вквартиру и, захлопывая находу заними дверь, приказал:
    –Раздевайтесь, быстро!– истал стягивать снее куртку ирасстегивать джинсы.
    –Давы что?!– переполошилась Ника, отстраняя его руки.
    Схвативее, словно железными клещами, выше локтя, Кнуров потащил растерявшуюся девушку вванную.
    –Снимайте все– иподгорячий душ! Быстро! Япринесу вам полотенце ихалат.
    Отдав приказ, затолкал ее вванную комнату ивышел.
    Исчего это его так разобрало, подивилась Вероника. Даиладно, какая разница! Оставив попытки понять, чтоэто происходит сгосподином Кнуровым ичем это он так недоволен, онабыстро стянула ссебя холодную мокрую одежду ивстала поддуш. Ника инеподозревала, чтотак замерзла!
    Когда горячие струи смыли верхний холод, оказалось, чтоона замерзла даже внутри идрожала мелкой, противной мурашечной дрожью.
    Конечно, онанезакрыла дверь ванной назамок изадернуть занавеску забыла, такторопилась согреться, нопоняла это, только когда мистер Кнуров, рывком распахнув дверь, зашел вванную иповесил накрючок полотенце ибольшой махровый мужской халат. Вероника резко повернула назвук голову, несделав попытки прикрыться иливыйти из-под живительных струй горячей воды, только спросила, оторопев оттакой бесцеремонности:
    –Увас вообще-то совесть есть?
    –Нет, остались только ум ичесть!– также зло ответил господин Кнуров ивышел.
    Распарившись дотого, чтомышцы превратились вкисельную массу, Вероника выбралась наконец издуша и, насухо растершись полотенцем, укуталась вхалат.
    Халат, какиожидалось, былей сильно велик.
    «Наверное, этодолжно как-то мило смотреться, когда дамочка носит огромный мужской халат? Надо было незакидывать подальше умные журналы, апоизучать, поизучать, Вероника Андреевна. Ведь что-то вних протакую ерунду наверняка, написано! Ичто приэтом положено изсебя изображать?»– подумала Ника, глядя взеркало, апотом послала мысленно все это подальше. Чтож теперь поделаешь, если ей неинтересно ничего изсебя изображать!
    Перекрестившись навсякий случай, сама незная почему, онавздохнула ивышла изванной.
    –Але!– крикнула девушка.– Вкаком направлении мне двигаться?
    –Вмоем!– ответил откуда-то сбоку Кнуров.
    Пройдя покоридору иповернув налево, Ника попала вбольшую, светлую иочень стильную кухню.
    «Знакомая кухонька, правда, болталась я здесь несовсем чтобы вфизическом состоянии!»– подумала Вероника, осматриваясь.
    –Выпейте!– Сергей протянул ей бокал, наполовину наполненный янтарной жидкостью.
    –Чтоэто?– понюхала она исморщилась.
    –Коньяк, хороший, французский коньяк! Ввашем случае выполняет роль лекарства.
    Ника решительно выдохнула ивыпила залпом.
    –Вотимолодец!– похвалил Кнуров, забирая бокал.– Присаживайтесь, сейчас я сделаю чай смедом.
    –Аэто небудет перебор?
    –Лучше перестараться, чемзаболеть!
    Ника почувствовала, каквнутри растеклось что-то горячее иударило вголову. Вушах немного зазвенело.
    Девушке стало жарко. Прямо очень жарко, какпосле парилки.
    Неотдавая себе отчета, машинально, онараспахнула ворот иоткинула полу халата. Ника поняла, чтоопьянела как-то сразу, вдруг. Нунадоже!
    Кнуров посмотрел наее манипуляции схалатом иусмехнулся.
    –Выпытаетесь меня соблазнить?
    –Что?– непонялаона.
    Онуказал рукой нараздвинутые полы, открывающие ноги навсю их длину. Ника, покраснев, быстренько закуталась обратно.
    –Япроэто ничего незнаю. Дайте мне еще коньяка!– попросилаона, незная, куда деваться состыда.
    Присмотревшись кней, Кнуров достал изшкафчика красивую бутылку, плеснул содержимое вбокал, правда, наэтот раз совсем чуть-чуть, ипротянул девушке.
    –Прочто вы незнаете, прособлазнение?– уточнил Кнуров.
    –Прособлазнение ипровсе остальное,– покрутила она неопределенно рукой, потом быстро, одним махом выпила коньяк и, поставив рюмку настол, решительно добавила:– Ядаже нецеловалась никогда!
    Онуставился нанее, чувствуя себя последним тупицей!
    «Кнуров, тыидиот! Никакой ты непрофи, тыпросто идиот! Какможно было непонять, непросчитать инепрочувствоватьее?! Дапотому что, кактолько я ее услышал, апотом иувидел, вдохнул этой ее вишневости одуряющей, тосразу просек, чтоона перебаламутит иперевернет всю мою жизнь сног наголову, понял, ииспугался, изапретил себе обэтом думать! Иее себе запретил! Всесебе запретил!»– честно признался он себе.
    Онсделал один большой шаг кВеронике, дернул ее состула и, положив ладонь ей назатылок, слегка запрокинув голову, заглянул вэти зеленые глаза.
    –Тогда этот будет первый!
    Ипоцеловал!
    Сильно. По-настоящему. Неоставляя никакой возможности кпобегу илиотступлению нией, нисебе.
    Все! Больше никаких игр впрятки ссамим собой, сней, сжизнью!
    Ника вцепилась вего рубашку, чтобы неупасть.
    Унее был вкус коньяка, шоколада ивишни! Вишня вконьяке! Высший пилотаж! Красотища!!
    Сергей прервал поцелуй иприжал девушку кгруди, уткнувшись подбородком вее макушку.
    –Голова кружится,– щекоча дыханием кожу наего груди, прошептала Ника.– Я,кажется, опьянела.
    –Я,кажется, тоже!– улыбнулся Кнуров.– Тебебы надо поспать, чтобы согреться инезаболеть,– ссожалением предложилон.
    –Да,наверное,– прошептала Вероника.
    Онвзял ее заруку иповел вспальню, уложил прямо вхалате накровать, укутал одеялом и, проявляя, чудеса выдержки имужской стойкости, отошел, приказав:
    –Спи!
    –Угу,– ответила Ника, чувствуя, чтопроваливается втеплый сон.

    Онсидел насовещании истарался держать лицо, какговорил один его знакомый.
    Совещание серьезное, илицо надо было держать соответственно повестке дня– озабоченным иодновременно демонстрирующим работу мысли иготовность кдействиям.
    Замного лет службы он научился искусству слышать все ивтоже время думать освоем, улавливая нюансы происходящего вокруг, изображать необходимые эмоции.
    Носегодня это было трудно!
    Онпочувствовал, чтоприближается его самый лучший час вжизни. Звездный!
    Новость, которую ему сообщили запару минут перед совещанием, непросто радовала, онаобнадеживала.
    Девка нашлась!!
    Незря он неснял наблюдение заэтим Кнуровым, проследить его намашине оказалось делом непростым, зато слежка задомом принесла плоды.
    Теперь все намного проще– девка впаре сэтим Кнуровым ищет золото ибумаги, этохорошо! Оннавел обэтом мужике справки итеперь точно знал– этот найдет!
    Вотиславно!
    Можно расслабиться ипоучаствовать всовещании.

    Кнуров сделал себе чай и, отпив пару глотков горячего душистого напитка, закурил.
    Онпонимал, что, приведя Нику ксебе домой, «засветил» ее исвое участие вее деле. Онточно знал, чтозаего домом следят.
    Рано илипоздно ему всеравно пришлосьбы продемонстрировать наблюдателям, чтоНика его клиентка, ноКнуров рассчитывал сделать это позже. Значительно позже, насамом последнем этапе. Ужбольно нехотелось тащить засобой вСибирь довесок ввиде соглядатаев, даипока идут поиски, ненужныони, болтающиеся подногами.
    Сергей придумал дляМихаила Ивановича совсем иную комбинацию, которую собирался разыграть уже после завершения дела, ониобговорили все сДедом, накидали приблизительный план действий, возможные варианты.
    Нонежданный ливень нарушил все планы.
    Сергей позвонил Антону, ониобсудили сложившуюся ситуацию.
    Нучтож, придется соображать идействовать походу развития событий.
    Вих работе инетакое случалось!
    Вотчерт!
    Теперь Вероника оказалась подударом!
    Пока этот Михаил Иванович незнал, гдеона исвязанали она сним, Кнуровым, унего сохранялся оперативный простор длядействия.
    Ладно, прорвемся!
    Оннабрал домашний номер Ринковых, Антон домой еще нескоро доберется, апредупредить Василия Корнеевича иНаталью надо. Кнуров успокоил дедушку, уверив, чтовсе противопростудные меры приняты, вданный момент его внучка спит исегодня они неприедут.
    Чайон так инедопил, посмотрел втемную жидкость, словно ответы там искал, отодвинул чашку, легко поднялся инаправился вспальную.
    Кнуров включил ночник, стоявший натумбочке, иосторожно, чтоб неразбудить девушку, лег, нераздеваясь, накровать, повернулся набок истал смотреть нанее. Онусмехнулся, подумав, чтоопять прислушивается, дышитли она вообще, тактихо она спала.
    Ника лежала набоку, лицом кнему, раскрасневшись отконька ижаркого одеяла, которым была укутана доподбородка. Сергей почувствовал легкий вишневый запах ивдруг скакой-то щемящей ясностью понял, осознал доконца реальность просебя, проних двоих ипроту ночь, когда попросил Господа сохранить чью-то жизнь.
    Всесвои страхи, всеотстраненно-поверхностные отношения сженщинами, всезастарелые обиды лежали сейчас перед ним бесформенно-пыльной серой кучкой инеимели абсолютно никакого отношения никэтой девушке, никлюбви, никнастоящей жизни, никнему каккмужчине, каккличности.
    Наталья совершенно права– этовеликое счастье!
    Огромное счастье, чтоон непрожил жизнь рядом счужим человеком, годами барахтаясь ивсе глубже иглубже погружаясь влипкую, похожую наостывшую овсяную кашу массу мелких обид, непонимания, пустоты, взаимных претензий, бесконечной полярности несовпадения двух посторонних друг другу людей, живущих почему-то вместе!
    Мучилсябы, терпел, чувствуя разъедающую, какржавчина, вину зато, чтонелюбит инехочет женщину, ждавшую его изгрязно-кровавого месива всех войн, которые он прошел. Иоднажды, устав окончательно, онбы выбрался изэтой овсянки иушел, испытывая еще большую вину, теперь уже зато, чтонесправился, несохранил семью, иогромное облегчение оттого, чтоушел, подогревающее эту самую вину. Апотом годамибы вытаскивал себя изэтого чувства!
    Ноэто «что былобы» и, слава богу, неслучилось сним слетело сего души сейчас легко, какшелуха, сдуваемая ветром.
    Инет, небыло никогда вего жизни никого, кроме вот этой женщины!
    Всепросто!
    Этовсе очень просто! Укаждого изнас внутри есть некий камертон, настроенный насвоего человека. Тыживешь инезнаешь, ктоон, гдеон ивстретитесьли вы вообще. Нокамертон звучит, всегда точно определяя иные отношения какдешевку– этостекло, иэто стекло, иэто.
    Иты принимаешь тех, скем сводит тебя жизнь, потому что бог его знает, какзвучит хрусталь, тыже неслышал никогда, нучувствовал, нуощущал, новедь неслышал!
    Ивдруг– бзынь-нь! Ивсе!
    Инет больше вопросов иответов, иникаких «возможно» и«может быть». Есть единственный, совпадающий стобой полностью тон.
    Всеочень просто! Потрясающе просто!
    Главное, чтобы втебе самом небыло трещины ивы звучали вунисон!
    «Всеостальное обыкновенная хрень! Ну,вот так сложилась моя дорога кней! Через всякое дерьмо. Бывает»,– подумал, засыпая, Кнуров.
    Ника проснулась отжары иоттревожного, непонятного сна. Ейбыло жарко инеудобно, оначувствовала себя бабочкой, укутанной вгорячий кокон. Попыталась вытащить руки из-под одеяла изамерла, увидев спящего рядом Кнурова.
    Итут он открыл глаза.
    Онисмотрели друг надруга, пережив вэти несколько мгновений всю свою жизнь, ту, чтоуже прожили порознь, иту, чтоеще проживут, даст бог, вместе. Нечто такое, чтодоступно дляпонимания только небесам ивлюбленным.
    И,несговариваясь, одновременно, потянулись друг кдругу, встретившись наполдороги втаком поцелуе, после которого может быть только продолжение,– горячем, безумном, отбирающем все силы! Настоящем!
    Притом, чтоон только что все ясно понял пронее, просебя, проних двоих, Кнуров оказался неготов ктем чувствам, обостренным ощущениям, которые так неожиданно обрушились нанего.
    Как-то одна изего подружек сказалаему: «Когда ты сомной трахаешься, мневсегда хочется назвать тебя «товарищ Дзержинский». Тыконтролируешьвсе, Кнуров, даже свое удовольствие!»
    Иэто действительно было так. Всегда.
    Ссамого первого своего сексуального опыта вподростковом возрасте он контролировал все– отпервого поцелуя доэлегантного ухода отдамы после постели.
    Доэтой женщины!
    Какой тут контроль?!
    Нет, конечно, стого самого первого момента, какон ее увидел, онабудила итак растревожила внем все мужские инстинкты, чтоон тысячу раз думал ипредставлял себе, какуних все могло быть! Какукаждого нормального здорового мужика, своображением наэту тему уКнурова все обстояло отлично.
    Оноипонятно– настоящему коту всегда март!
    Ноон жестко обрывал все свои эротические фантазии ивидения, связанные сНикой, понимая ибоясь того, чтоона перевернет все внем ивего жизни.
    «Кретин! Дахоть перевернет, хоть уканопупит вообще, какая, кчертям собачьим, разница?!»– сатанел он отвосторга, целуяее.
    Вотздесь исейчас, забыв обовсем насвете ивпервую очередь окаком-то там контроле иотом, чтонадобы неторопиться, чтоб ненапугать ее исебя заодно, Сергей рвался вперед, сходя сума, чувствуя ипереживая только этот наивысший момент ито, чтоон вокруг нее, вней, сней!
    Выше, выше, несясь кнеизвестности икрепко держа ее вобъятиях, точно зная, чтоесли они будут порознь, топросто помрут!
    Всестихии вместе: землетрясение, ураганы ичерт его знает что еще подхватили его вместе сженщиной, которую он нашел, наконец, подняли куда-то взвенящую неизвестность, поближе кБогу, исбросили вниз, забыв предупредить, чтосмерть бывает сладкой, ивысокой, иобновляющей, оставляя засобой отголоски взрывов-воспоминаний втеле, вразуме, вжизни!
    Через провалившийся куда-то отрезок времени, судивлением обнаружив всебе какие-то силы, Сергей перевернулся наспину, невыпуская изрук Веронику. Уложив девушку сверху себя, оннеторопливо поглаживал ее погорячей спине.
    –Чтоделают твои руки?– спросилаона, жарко дыша вего ключицу, куда уткнулась лицом.
    –Изучают территорию,– усмехнулся он ипогладил ее попку.
    –Понятно, путешествие Гулливера.
    Онповернул голову ипоцеловал Нику ввисок.
    –Тынеиспугалась?– спросил шепотом.
    –Неуспела. Тыже каквбою– пришел, победил, апотом увидел!– усмехнуласьона.
    –Не-ет!– протянул он самодовольно.– Сначала все-таки увидел, апотом уж ипобедил!
    –Икакчасто можно такое проделывать, ночтобы остаться приэтом вживых?
    –Чтобы нам остаться вживых, этонадо проделывать какможно чаще!
    Онапомолчала, посопела вего ключицу, щекотя своим дыханием.
    –Может, унас так невероятно получилось, потому что уменя это впервый раз?
    Онперевернулся вместе сней набок изаглянул ей вглаза.
    –Уменя тоже первый раз! Так– первый! Номы навсякий случай проверим.
    –Как?– спросила Ника, стараясь загнать навернувшиеся отпереполняющих ее чувств слезы.
    –Экспериментальным путем!
    Онпоцеловал ее впереносицу, ввеки, стирая губами так инеудержавшиеся, пролившиеся слезы.
    Ивсе повторилось!
    Иповторялосьеще, досамого утра.
    Онисмеялись, шутили, рассказывали друг другу что-то осебе, шептались, целовались, прерывая разговоры иснова погружаясь всумасшедшую отстраненность отвсего мира.
    Поминутно целуясь, ужеперед самым рассветом, отправились накухню, почувствовав голод, приготовили какую-то еду, авернувшись, начали сначала.
    Часов вдесять утра надомашний телефон Кнурова позвонил дедушка. Сергей нажал громкую связь нааппарате, стоявшем натумбочке возле кровати. Оторваться отНики он никак немог.
    –Доброе утро,– поздоровался Василий Корнеевич.– Надеюсь, чтоникого неразбудил. Выуже неспите?– спросилон.
    –Ещенеспим!– заговорщицки шепнул Кнуров Веронике вушко и, чмокнув ее внос, бодрым деловым тоном ответил:– Доброе утро, Василий Корнеевич, небеспокойтесь, мыуже неспим, собираемся ехать продолжать поиски.
    –КакНика, незаболела?
    –Нет, дедушка, явпорядке!– громко ответила Ника.
    –Вотихорошо, здравствуй, солнышко! Явот покакому поводу-то звоню, Сергей. Японял, чтоменя насторожило впослании Игоря. Вконце записки есть слова: «Прощай, мойдруг». Онникогда необращался комне так, мыговорили друг другу шутя «товарищ понелегальной жизни» илипросто «товарищ». Авот «мой друг» Игорь тоже шутливо говорил проЛеонида Ивановича, когда давал мне инструкции. Ядумаю, чтоон так намекнул, чтонадо искать втех домах, которые имели отношение кэтому Леониду Ивановичу. Сергей, тыпомнишь, былеще один, третий, адрес, оннаписан вбумагах, нониразу Игорь неговорилмне, чтонадо им воспользоваться, видимо, онбыл запасной. Двадругих он называл мне перед отъездами несколько раз, аэтот никогда.
    НуиВасилий Корнеевич!
    Ведь понял, чтохотел сказать ему Игорь!
    Протретий адрес Кнуров, конечно, помнил иоставил его напоследок, если они ненайдут ничего подругим адресам.
    –Спасибо, Василий Корнеевич! Мысегодня постараемся посмотреть остальные адреса, иначнем сэтого.
    –Удачивам! Никуша, твоя-то одежда высохла? Тывмокром неходи!– забеспокоился дедушка.
    –Высохла, дедуль, небеспокойся!
    –Тогда, досвидания!
    –Досвидания, дедушка!– попрощалась Ника.– Апроодежду-то я совсем забыла!– сказалаона, когда Кнуров отключил телефон.– Вчемже я пойду?
    –Янезабыл иразвесил, наверное, онауже высохла.
    –Когда ты успел?– удивилась девушка.
    –Когда ты спала после коньяка итвоего первого поцелуя,– рассмеялся он и, быстро поцеловав ее вгубы, сказал:– Вставай! Надо доделать дело.
    –Дауж, надо!– подхватилась Ника.
    Поадресу, окотором напомнил Василий Корнеевич, находился премиленький отреставрированный домик, превращенный изжилого вофисный.
    Кнуров дляочистки совести сходил воба подъезда, которые имелись вдоме, но, какиожидалось, необнаружил никаких подвалов.
    Онивернулись вмашину, которую припарковали далеко отинтересовавшего их дома, иКнуров закурил.
    –Видимо, все-таки придется совершить «романтическое» путешествие вСибирь,– задумчиво покачал головойон.
    –Ачто, после декабристок, по-моему, этого никто неделал, откроем новое направление втуристическом бизнесе,– ответила Ника.
    –Неслышу радости вголосе!
    Онлегко поцеловал ее вгубы изавел машину.
    –Осталось еще два адреса.
    –Подожди!– попросила Ника.– Давай еще раз посмотрим наэтот дом.
    Кнуров, присмотревшись кдевушке, понял, чтоона что-то там надумала, спрашивать нестал, а, заглушив мотор, согласился.
    –Давай.
    Онивернулись и, остановившись напротив, разглядывали здание.
    –Смотри,– сказала Ника.– Уэтого дома одна общая стена ссоседним, жилым. Ая сейчас вспомнила, что, когда мы были вподвале, яобратила внимание, чтоупротивоположной входу стены стоят три ступеньки, адверной проем заделан кирпичом. Может, уэтих домов был общий подвал, акогда дом реставрировали, вход вподвал заделали.
    –Трудно стобой! Умная ты слишком!– восхитился Сергей.– Идем, проверим.
    –Этоон! Точно! Идверь эта, иподъезд!– радовалась Ника.
    Онистояли перед солидной, современной металлической дверью, запертой надва замка, которую показывал ей дедушка Олег.
    –Акакмы ее откроем?
    –Этонепроблема, носначала мне надо позвонить,– ответил Кнуров.
    Онвесь подобрался водно мгновение, стал сосредоточенным, невыказав радости поповоду обнаружения искомой двери.
    Ника посмотрела удивленно ипоняла, чтонетак просто этот «ларчик» открывается, какей казалось.
    Ночто тут сложного?!
    Нашли подвал, таквперед! Открываем, забираем то, чтоищем. Собственно, ура! Ивсем спасибо, всесвободны.
    Кнуров негромко разговаривал потелефону, выйдя изподъезда наулицу, и, какнабуксире, тянул Веронику засобой.
    –Жду!– закончил он разговор иповернулся кней.– Вонкафе симпатичное, пошли кофе выпьем,– предложил бодреньким голосом господин Кнуров.
    Онапомолчала, посмотрела нанего, ничему неудивляясь.
    –Ия недолжна задавать вопросов!– неспрашивая, аутверждая, сказала Ника.
    –Пока ненадо, ятебе потом все объясню.– Онприобнял ее заталию ипопросил:– Идем, а?
    –Кофе так кофе!– согласиласьона.
    Минут через сорок, выпив кофе иприсовокупив кнему побутерброду ссыром изеленью, онивышли изкафе.
    –Теперь можно ивподвал!– усмехнулся чему-то Кнуров.
    Онтакже, какинедавно удедушкиной калитки, что-то такое сделал иоткрыл замки: внутренний иамбарный, висячий.
    «Прям фокусник-домушник какой-то!»– восхитилась навыками Кнурова Вероника.
    Адальше все каквее сне– онинашли сарай, который господин Кнуров открыл темже криминальным способом, чтоиранее, внем нужный кирпич встене и, распахнув кирпичнуюже дверь, увидели тот самый ящик напостаменте. Уэкипированного налюбой случай Кнурова обнаружился вналичии фонарик.
    –Откроем?– спросила шепотом Ника, глядя наящик.
    –Обязательно!
    Кнуров набрал цифры, которые дедушка Олег показал Нике, вящике что-то тихо щелкнуло. Сергей поднял крышку.
    Двумя аккуратными рядами, вкаждом попять штук, вдва слоя, вящике лежали двадцать золотых слитков, тускло посверкивая желтыми боками, сверху располагалась обычная канцелярская папка стряпичными тесемками инадписью «Дело».
    –Спасибовам, Вероника Андреевна, нуивам, господин Кнуров, чтосделали заменя всю работу!– раздался голос отвхода.
    Ника вздрогнула отнеожиданности ипосмотрела наговорившего. Впроеме кирпичной двери стоял невысокий плотный мужчина инаправлял наних пистолет.
    Замгновение довыстрела всем своим матерым существом Кнуров понял, чтопроизойдет, и, откинув фонарик вправо, схватив Нику, метнулся влево иупал вместе сней напол. Затем, невыпуская ее изрук, быстро перекатился исел, упершись спиной вбетонный выступ, накотором стоял ящик. Онпроделал это смолниеносной скоростью, так, чтоВероника даже неуспела ничего понять ииспугаться, атолько слышала выстрелы, грохотавшие вмаленьком закрытом пространстве, как взрывы.
    Мужчина перестал стрелять, включил фонарик ивошел вкомнату.
    Итут раздался другой голос:
    –Даладновам, Геннадий Петрович, бросьте вы свою «пукалку»! Илилучше вас называть Михаилом Ивановичем?
    НиКнуров, ниВероника немогли видеть, чтотам происходит, но, судя потому, какпереместился луч фонарика, Михаил Иванович повернулся наголос.
    –Чтожвы, голубчик, ввашем-то возрасте ипривашем служебном положении взялись вкладоискателей играть, девушек милых запугивать? Несолидно как-то!
    Итотже голос, резко изменившись издобродушно-пеняющего вбеспрекословно-приказной, отчеканил:
    –Пистолет напол! Быстро!
    Громко грохнул тяжелый пистолет обетонный пол.
    –Руки заспину! Навыход!– раздался следующий приказ.
    –Тебя незадело? Тынеушиблась?– спросил тревожно Кнуров, быстро ощупывая Нику сног доголовы.
    –Вроде нет. Атебя?
    –Нет!
    –Тычто, злишься?– удивилась Вероника.
    –Да,уж!
    –Новсеже хорошо!
    –Аеслиб он втебя попал?!– прорычал Кнуров.
    –Нунепопалже! Даичто сомной могло случиться, тыже рядом!
    –Дачто угодно: пуля– дура!!– возмутился еще пущеон.
    –Сереж, тынакого злишься-то?
    –НаДеда!
    Ника неуспела спросить, накакого такого Деда, тотответил сам:
    –Аненадо наменя злиться! Ну,виноваты, замешкались ребята немного. Девушка-то права: тыисам справился, иобошлосьжевсе!
    Сергей, продолжая держать Нику заталию, встал вместе сней, забыв поставить свою ношу напол.
    –Дазапросто мог внее попасть!– ответил он втемноту.
    –Ну,все, все, извини! Цела твоя красавица?– задушевно поинтересовался мужчина.
    Вкомнате по-прежнему было темно, фонарик, который отшвырнул Сергей, разбился, авсарае происходили какие-то действия, таммелькали лучи фонарей, ноэто помещение оставалось внепроглядной тьме.
    –Яцела,– откликнулась Ника.– Спасибо!– незабыла охороших манерах Ника ишепотом попросила:– Кнуров, поставь меня напол.
    Оннеответил, напол ее непоставил, априжал сильнее ксвоему боку.
    –Так!– обрадовался чему-то невидимый досих пор мужчина.– Значит, «поставь напол»! Очень хорошо! Дайте свет сюда!– крикнулон.
    Комнату осветили лучи отнебольших ручных прожекторов.
    –Ну-с, посмотрим наваше наследство, Вероника Андреевна,– сказал Дед.
    ИНика наконец его рассмотрела– среднего роста, плотный, добродушный, какой-то совсем обычный дядька напервый взгляд, но, присмотревшись, поняла, чтоой какобманчив этот первый взгляд!
    Тричеловека встали вокруг бетонного уступа, освещая содержимое ящика, Кнурова, всетакже прижимавшего Нику ксебе заталию, иДеда.
    Генерал взял папку, раскрылее, пробежал глазами документ, перевернул, также быстро проглядел все листы, находившиеся вней.
    –Ичто там?– спросила Ника.
    –Ксожалению, немогу вам пока сказать, Вероника Андреевна,– мягким, почти извиняющимся тоном оповестилон.
    –Простите, пожалуйста,– тоном пай-девочки обратилась Вероника,– наснепредставили, ия незнаю, каквас зовут.
    –Федор Ильич, аэти орлы,– онткнул папочкой всторону Кнурова,– называют меня Дедом илиГенералом. Каквам удобней.
    –Федор Ильич, ятак поняла, чтовы заберете эти документы ия их неувижу?
    –Дело втом, Вероника, чтоэти бумаги являют собой государственную тайну, ноя вам обещаю, чтовы узнаете их содержание. Неподробно, разумеется, носуть исмысл документов вам объяснят. Сергей, может, отпустишь девушку?– усмехнулся Дед.
    –Ейитак удобно,– ответил Кнуров, ещенеотойдя отпережитого страха заВеронику.
    –Простите, Федор Ильич,– обратилась Ника, стараясь пристоль странном положении впространстве сохранить гордую осанку.– Выдействительно генерал?
    –Да,генерал-майор ФСБ,– кивнул тот, улыбнувшисьей.
    –Втаком случае я хотелабы вас попросить. Когда вы изучите эти документы ипоймете их значимость иважность, выивсе, ктобудет сними работать, помните, чтомой дедушка, брат моей родной бабушки, Былинский Олег Игоревич, сделалвсе, чтобы сохранить иуберечь эти бумаги оттех, ктохотел использовать их вличных, корыстных целях. Оноберегал их иэто золото свойны, надеясь, чтонаступят времена, когда они смогут принести пользу стране ипопадут внадежные руки. Онпожертвовал дляэтого собственной жизнью, которую ему пришлось прожить подчужим именем, практически нелегально,– выдержав официально-патетический тон, сказала Ника.
    –Яобэтом знаю, Вероника, преклоняюсь перед вашим дедом иглубоко его уважаю. Вижу, чтовнучка ему подстать!
    –Ауменя есть еще один дедушка! Неменее заслуженный и, слава богу, живой, онтоже беглый инемного нелегал, надеюсь, чтоего заэто небудут преследовать власти,– озорно добавила Вероника.
    –Поверьтемне, вашему дедушке Василию Корнеевичу ничего неугрожает!
    –Большое спасибо!– поблагодарилаона.– Теперь мы можем отсюда выбраться?
    Кнуров отвез Веронику ксебе домой, расцеловал исказал:
    –Отдыхай, булькайся вванной, делай что хочешь, только невздумай сбежать! Язакончу сДедом все дела ивернусь! Василия Корнеевича я предупрежу!– и, неудержавшись, поцеловал еще раз иушел.
    Ника устроилась надиване вгостиной, укрыла ноги пледом, облокотилась наподушку, решила посмотреть новости, взяла вруки пульт… иуснула, неуспев включить телевизор.
    Такее инашел Сергей, вернувшись домой поздно ночью.
    Ника проснулась сразу, кактолько он присел возле нее накрай дивана.
    –Тысовсем уставший, тебе надо поспать,– сказалаона, обнимая мужчину.
    –Поспать надо обязательно, нопотом!– ответилон, сграбастав ее вместе спледом сдивана.
    –Когда потом? Утром следующего дня?
    –Этокакполучится, может, иутром!
    –Утебя что, ещекакие-то дела?– непоняла Ника.
    –Уменя самое главное дело: ты!
    Заснули они почти что тем самым утром следующего дня, переплетясь ногами ируками ипоследним осмысленным движением укрыв друг друга одеялом.
    Днем, побросав свои работы, мужики приехали кАнтону, всем было ужасно интересно узнать подробности дела о«наследстве».
    Погода баловала, солнце разошлось непо-весеннему, поэтому стол, потрадиции, накрывали натеррасе.
    Сергей позвонил исообщил Антону, чтоони сНикой уже выезжают.
    Наталья расставляла тарелки, Дина раскладывала возле них салфетки, ножи ивилки, Василий Корнеевич брал овощи избольшой миски, которая стояла рядом сним настоле, и, порезав, красиво раскладывал надва блюда.
    –Василий Корнеевич,– обратилась кдедушке Наталья,– унас сДиной квам просьба.
    –Слушаю совсем вниманием!
    –Давайте свадьбу унас справлять, места много, иМиша сДиной живут через улицу, мывсех гостей можем разместить.
    Василий Корнеевич неуспел ответить, натеррасу поднялся Антон, неся большой поднос срюмками, стаканами ибокалами.
    –Очем беседуем?– спросилон.
    –ОСергее сНикой,– ответила Ната.
    –Да,Василий Корнеевич,– поставив поднос настол, обратился Ринков кдедушке:– Яхотел предложить: давайте свадьбу унас справлять. Мужиков наших приедет много, аместа унас полно!
    Дина сНатой переглянулись ирассмеялись.
    –Какая свадьба?– спросил Кнут.
    ОнисПиратом принесли мангал иустанавливали его недалеко оттеррасы.
    –Сергея иНики,– ответила Дина.
    –Ачто, ониженятся?– удивился Кнут.
    –Дасразу все было понятно всем, кроме них двоих,– спокойно сказал Пират.
    –Нескажи, брат,– возразил Стечкин, складывая дрова возле мангала.– Яволновался, выже знаете Матерого, даидевушка схарактером, запросто могли так иразойтись после окончания дела.
    –Дактобы дал!– возмущенно всплеснула руками Дина.– Астаршие товарищи начто?!
    –Сталибы они нас слушать!– возразил Мишка, подойдя кжене ипоцеловав ее вщеку.
    –Подождите! Мыих уже ипоженили, аВасилия Корнеевича даже неспросили!– смутилась Ната.
    –Ятоже волновался, чтоони так иразойдутся, ничего непоняв,– ответил, вздохнув, Василий Корнеевич.– Ониоба сильные, настрадались вжизни, могли инерешиться. Ноябы неторопился сутверждением, чтоони поженятся, навсякий случай, чтобы несглазить,– усмехнулсяон.
    –Даочем речь, янепонял?!– спросил возмущенно Игорь Весин, онже Кнут.
    –Даотом, чтовсе сразу увидели ипоняли, какясный день, какони друг другу подходят,– разъяснял ему Антон.– Только Матерый есть Матерый, такбы иотпустил девушку после дела. Но,слава богу, емупришлось спасать даму отпростуды, апотом героически прикрывать грудью вподвале. Отэтих «подвигов» мозги унего встали наместо.– Идобавил изосторожности:– Будем надеяться.
    –Дасчего вы решили, чтоуних все сладилось?– вопрошал недоверчивый Кнут.
    –Дастого, чтоони двое суток отсутствуют ипроводят это время вместе!– вразумляла его Дина.
    –Нуичто? Ониделом занимались, поадресам ездили!
    –Вотони сейчас приедут, тогда ипосмотрим!– прекратил дискуссию Пират.
    Стол накрыли, дрова вмангале прогорели, став углями. Сегодняшнее событие организовали спонтанно, поэтому шашлык непредусматривался, решили запечь рыбу нарешетке.
    Антон встретил прибывших виновников маленького торжества иматримониальных переживаний всех друзей. Онпожал приветственно Сергею руку идвинулся было кпассажирской дверце, ноКнуров, чуть придержав друга, самраспахнул дляВероники дверь ипротянул руку.
    –Здравствуйте, Антон,– поздоровалась девушка, выбираясь измашины.
    –Здравствуйте, Вероника,– многозначительно улыбаясь, поприветствовал Ринков и, неудержавшись, хмыкнул.
    Ониподходили ктеррасе, накоторой, выстроившись вряд, ихвстречала вся компания.
    –Ну,что мы говорили?– спросила Ната уКнута.
    –Понятно,– вздохнулон.– Свалит набедного зама всю работу!
    –Тыеще пожалуйся: «Аспать-то когда?»– поддела его Дина.
    –Вотименно!– проворчал наигранно сурово Весин иеще раз вздохнул.
    После приветствий, вовремя которых Кнуров продолжал держать Нику заруку, неотпуская ее нинаминуту, чемвызвал многозначительные переглядывания ипонимающее хмыканье окружающих, расселись застоломвсе, кроме Антона.
    Мангал, откоторого уже невалил дым, перенесли ксамой террасе, чтобы Антону, жарившему нарешетке рыбу, былслышен весь разговор.
    –Начну сглавного,– сказал Кнуров безлишнего пафоса,– Василий Корнеевич, янепрошу увас руки Вероники, апросто ставлю вас визвестность: яженюсь навашей внучке, икакможно быстрее!
    –Ну,чтож, Сережа, кому идоверять Никушу, тактолько тебе. Еслиона, конечно, согласна.
    –Аменя, дедушка,– тоном школьницы, закладывающей одноклассников наобщем собрании, заявила Вероника,– никто пока неспрашивал.
    –Вероника Андреевна, вывыйдете заменя замуж?– исправился Кнуров.
    –Ну…– ссомнением протянула Ника.
    –Ника!– призвал ее кпорядку Сергей.
    –Онслишком любит отдавать приказы, дедушка!– изображая глубокую задумчивость, «размышляла» Вероника.
    –Никуша!– попенял теперь ей дедушка, улыбаясь.
    –Онвсе время указываетмне, чтоя должна делать,– всетемже сомневающимся тоном перечисляла Ника.
    Компания, стараясь сдержать рвущийся хохот, веселилась поповоду устроенного спектакля. Один Сергей еще непонял шутки.
    –Ника! Отвечай немедленно!– приказал Кнуров командирским тоном.
    –Вотвидишь, дедушка!– нежной незабудкой проворковала Вероника.
    –Ника!– взмолилась Наталья.
    И,невыдержав, рассмеялась вголос, вытирая выступившие слезы.
    –Да!– ответила Ника.
    –Ника, прекрати! Отвечай сейчасже!– потребовал Кнуров.
    –Яже сказала «да»,– улыбнуласьона.
    –Да?!
    –Да,я выйду затебя замуж!
    –Огосподи! Если раньше незагонишь меня вгроб своими шутками!– проворчал жених.
    Ондаже вспотел отволнения.
    –Заэто нужно срочно выпить,– предложил смеющийся Антон,– сегодня заруль никому несадиться! Пират, наливай!
    Пока разливали порюмкам, передавали бутылки, Антон раскладывал горячую, дурманящую запахом специй рыбу наблюдо, Ника шепотом наухо спросила Кнурова:
    –Тычто, действительно испугался?
    –Представляешь, да!– украдкой целуя ее вщеку, ответилон.– Заэто будешь наказана.
    Ион быстро, ноприэтом довольно подробно рассказал девушке наушко, какименно она будет наказана.
    Ника покраснела.
    Онапосмотрела посторонам, вродебы никто незаметил, какони шепчутся.
    Антон, взяв вруку маленькую рюмочку, встал из-за стола ипроизнес тост:
    –Вероника, тынеобыкновенная, удивительная девушка. Мывсе счастливы, чтоСергею повезло встретить тебя, чтовы нашли друг друга ичто внашей большой семье прибавилось два прекрасных человека– тыитвой дедушка Василий Корнеевич.
    –Ура!– поддержала Ната мужа.
    –Вамхорошо!– сказал Кнут, закусывая.– Амне придется вкалывать засебя изаначальника!
    –Потерпишь!– вдва голоса ответили Ната сДиной.
    –Давай, Матерый, рассказывай!– распорядился Антон.
    Сергей задумался, достал сигареты изакурил.
    –Начать надо стого, чтодело это оказалось очень необычным, интересным идаже мистическим. Ксожалению, многие факты исобытия так иостались втени задавностью лет итого, чтознал оних только сам Олег. Ажаль! Онбыл гениальным разведчиком, егооперации можно заносить вучебники поразведывательной деятельности, ибесконечно жалко, чтобольшая часть его работы так иостанется неизвестной!
    –Давайте помянем Игоря. Светлый был человек имужик настоящий!– предложил тихо Василий Корнеевич.
    –Почтем зачесть!– поддержал его Антон.
    Мужчины встали имолча выпили.
    –Таккаксобытия, связанные сэтим делом, происходили всороковых годах,– продолжил Кнуров, когда все сели насвои места,– большую часть поисковой работы пришлось проводить вархивах конторы, ноивних я ненашел информации, каким образом золото идокументы попали кОлегу. Золото сейчас отправлено наэкспертизу, чтобы определить страну изготовления. Никаких опознавательных клейм наслитках нет, только проба. Слитки стандартные, принятых вбольшинстве стран размеров, весом около одиннадцати килограммов, стоимость каждого насегодняшний день приблизительно пять миллионов рублей, всех двадцати, соответственно сто миллионов. Ноглавное, этодокументы!
    –Яугадал, счета?– спросил Антон.
    –Ты,командир, каквсегда, попал вдесятку! Нотам нетолько счета. Олег оставил список агентуры, завербованной им встранах, гдеон работал. Некоторые имена известны отделу разведки, исними работали, ноесть ите, которыеон, видимо, неуспел сообщить руководству, аможет, незахотел илинесмог. Двое изэтих людей досих пор живы! Ночто самое важное, вдокументах есть сведения обагентах иподробностях вербовки, которых небыло уФСБ. Иеще там данные «замороженных» изаконспирированных агентов натерритории тогдашнего Союза, завербованных Абвером ипереданных вконце войны американцам. Многие живы досих пор.
    –Аокаких счетах идет речь?– спросила Дина.
    –Отех, Диночка, которые являются частью так называемого пропавшего «золота партии»!– усмехнулся Кнуров.
    –Нифига себе!– присвистнул Стечкин.
    –Даладно!– восхитилась Наталья.
    –Точно,– согласился сними Сергей.– Понятное дело, чтодалеко невсе, ночасть этого самого пресловутого золота точно. Двасчета вШвейцарском банке, напредъявителя кода, номера ишифры кним, фамилии верхушки Сталинского руководства, которые их открыли. Сотни миллионов швейцарских марок снабежавшими наних процентами заэти годы, превышающие сами вклады. Тоесть сейчас это уже миллиарды. Этисчета открывали тогда невличных целях, этобыли деньги страны, никто несобирался их красть угосударства, видимо имелись какие-то стратегические цели, чтобы держать деньги вШвейцарии. Теперь этого неузнаешь, ипочему оних нет нигде никаких данных, тоже неизвестно. Могу сказать только одно, незря Олег так запутывал следы. Помните, Василий Корнеевич, онсказалвам, чточерез двадцать лет это попадет куда надо?
    –Конечно, помню!– ответил дедушка.
    –Таквот, выпередалимне, вместе совсеми бумагами Олега, паспорта, которые унего были. Поданным одного изних была забронирована ячейка водном изевропейских банков. Ауруководства банка находится завещание, которое надо вскрыть в2015году. Взавещании сказано, чтоконверт сдокументами должен быть изъят изячейки иотправлен руководителю ФСБ России. Ксожалению, аможет, иксчастью, банк этот очень солидный, имаксимум, начто пошло его руководство,– этовскрыть идать прочитать завещание представителям российских органов безопасности. Вскрывать ячейку доназначенного срока они категорически отказались.
    –Нокакэто добро попало кОлегу?– спросила Ната.
    –Увы, этонеизвестно, одни догадки. Всорок пятом уже некурьером, апомощником внедренного агента он работал натерритории Германии. Агент находился награни провала, иего отозвали вМоскву, аОлега оставили сзаданием. Чтотам происходило впоследние дни войны, невозможно представить, сплошная неразбериха. Каким образом ему удалось получить золото идокументы, очередная загадка. Новывезти больше двухсот килограммов такого груза один он немог. Слитков-то было больше двадцати. Ведь жить-то ему надо было начто-то, инетолькоему. Наверняка уОлега был надежный человек, который безвопросов покупал слитки, ноктоон, ещеодна загадка. Думаю, помимо золота унего имелись ииные источники доходов. Ноиэто останется известно только самому Олегу. Японял, чтовтайну клада посвящен еще кто-то, этоподтверждал рассказ Василия Корнеевича опоследнем наставлении Олега. Япросмотрел много документов ивыяснил, чтоесть два человека, скоторыми Олег вместе учился искем несколько раз был назаданиях, хотя, какправило, работал один. Вто время, когда он находился натерритории Германии, один изэтих людей был его курьером, авторой– курьером
агента, работавшего вдругой части, нотоже Германии! Потом я выяснил, чтопервый его коллега погиб приневыясненных обстоятельствах ввосемьдесят пятом году, вродебы попав подмашину.
    –Этокогда Игоря ранили?– уточнил Василий Корнеевич.
    –Да,именно. Чтотам уних произошло, неизвестно, новархивах МВД я нашел документы поэтому делу, вкоторых говорилось, чтопоступил сигнал острельбе наулице. Выехавшая группа нашла труп спистолетом вруке иудостоверением работника КГБ, дело закрыли, такинепроведя расследование. Думаю, товарищ Олега решил, чтопора прибрать крукам ценный груз, аОлег непозволил, ноэто лишь догадки. Когда вдом Василия Корнеевича нагрянули «гости», само собой, моиребята их сфотографировали. Поснимкам удалось установить их личности. Геннадий Петрович, который называл себя Михаилом Ивановичем, оказался действующим полковником ФСБ, аего команда– всебывшие конторские. Сейчас он «поет соловьем», давая показания, инетолько поэтому делу. Оказалось, чтоон родной племянник второго коллеги Олега. Дядя всю жизнь проработал ворганах, вышел назаслуженную пенсию, амесяц назад скончался. Олег его использовал втемную, онвывез восемьдесят килограммов груза изГермании иоставил вусловленном месте. Втомже восемьдесят пятом они как-то выпивали с«попавшим» потом подмашину товарищем, итот поведалему, чтоуОлега есть документы сномерами счетов
набольшие деньги изолото, ночто это задокументы игде он все это хранит, товарищ незнал. Онпредложил вызвать Олега изаставить его реализовать ценности иподелить натроих. Дядя Геннадия Петровича испугался иотказался, Олег итак ему подбрасывал денег постоянно ивторому товарищу тоже давал деньги все эти годы. Кстати, именно этот дядя осуществлял связь через «Леонида Ивановича» ипериодически, несколько раз вгод, изображал его перед соседями, наведываясь вкоммуналки пообоим адресам иобъясняя соседям, чтоживет сдетьми втрехкомнатной квартире, акомнату держит навсякий случай.
    Перед смертью дядя решил рассказать кое-что племяннику– непропадатьже добру. Отом, чтоОлег умер, оннезнал наверняка, только догадывался, потому что много лет отнего небыло вестей. Онвызвал ксебе Геннадия Петровича, ноповедал невсю информацию. Видимо, онтак боялся Олега, чтоумолчал освоей роли вэтом деле, аможет, просто хотел насолить племяннику, каквыяснилось, онидруг друга недолюбливали. Темнеменее, онрассказал осчетах изолоте иотом, чтоместо, гдеоно хранится, знает только «Наследник», забыв пояснить «любимому» племяннику, что«Наследник»– этонеофициальная, принятая между ними троими агентурная кличка Олега. Воттак иполучилось, что«Михаил Иванович» начал поиски наследников Олега. Конечно, онузнал просмену фамилии нафамилию жены, нониуОлега, ниуего жены наследников неосталось, тогда он выяснил подробности ородственниках Олега ивышел наНику. Твоя мудрая бабушка, Кира Игоревна нестала менять документы надом, который числился нафамилии ее мужа, переделав их впоследний момент натебя, поэтому продом «Михаил Иванович» узнал позже, чтодало нам немного времени. НашДед попросил меня вместе сНикой стать
приманкой дляГеннадия Петровича, закоторым числились всякие мелкие инеочень грешки, нопоймать его заруку немогли. Конечно, ябыл против, чтобы подставлять Нику, ноДед утверждал, чтовсе подконтролем!– возмущенно сказал Сергей.
    –Даладно, Матерый, обошлосьже!– успокоил его Антон.
    –Обошлось!– проворчал Сергей– Воттыбы Натку подставил?
    –Даябы сама полезла, Сереж!– воскликнула, смеясь, Наталья.
    –Онабы полезла, этоточно!– хмыкнул Антон ичмокнул жену вщеку.
    –Василий Корнеевич, завтра утром поедем квам вдом ивернем все ваши вещи наместо. Всезакончилось.
    –Аможно, ясвами поеду?– попросила Ната.– Мнеужасно интересно посмотреть все эти подземные ходы ивашу «партизанскую землянку»!
    –Всепоедем, заодно иубрать поможем!– решил Антон.
    –Подождите! Ачто будет сзолотом ибумагами?– спросила Дина.
    –Золото оформят какнайденный Никой клад, иона получит двадцать пять процентов позакону, адокументы принадлежат государству,– пояснил Кнуров.
    –Мнееще надо расплатиться сСергеем Викторовичем запроделанную работу,– напомнила Вероника, притворно вздохнув.
    –Отработаешь вкачестве жены,– ответил Кнуров, обняв ее заплечи.
    –Да,Матерый, чтоутебя неотнять, такэто умения проворачивать выгодные сделки! Еслибы ты взял деньгами, девушке это обошлосьбы всто раз дешевле!– рассмеялся Кнут.
    –Аможет, ивтысячу!– поддакнул Пират.

    Эпилог

    Вечером вразгар свадебного веселья приехал Дед, припарадном мундире ивсех положенных регалиях, немного удивив собравшихся столь торжественной формой одежды.
    Антон встретил его умашины ипроводил кстолу. Сзади, впаре шагов, шеладъютант генерала инес какую-то одежду навешалке, укрытую водежный чехол.
    Дедпоздоровался сгостями, поздравил Нику сСергеем, расцеловав обоих.
    –Присаживайтесь, Федор Ильич,– указала Наталья гостю напочетное место воглаве одного изстолов, стоящих налужайке перед домом.
    –Обязательно, Наточка, ночуть позже. Сначала официальная часть.
    Застолами разом смолкли все разговоры. Вполной тишине голос генерала звучал торжественно иочень солидно.
    –Уважаемый Василий Корнеевич! Яуполномочен сообщить, чтоваше дело пересмотрено военной прокуратурой, всеобвинения, предъявленныевам, сняты ивы полностью реабилитированы. Вамвозвращено звание «полковник», всебоевые награды, атакже награды, приуроченные кдатам ивручаемые ветеранам Великой Отечественной войны. Правительство России приносит вам свои извинения засудебную ошибку иглубокую благодарность застойкость, мужество ибеззаветное служение Родине.
    Генерал достал изкармана новенький красный паспорт, показал его всем и, положив настол, пояснил:
    –Этопаспорт свашей настоящей фамилией ивсеми данными. Также вам начислена пенсия какветерану войны, которую вы отныне будете получать.– Дедзамолчал, обвел всех взглядом и, переходя нанеофициальный тон, добавил:– Явзял насебя смелость ихотелбы вручить вам это. Леша, отдай подарок.
    Адъютант подошел кдедушке, который поднялся сместа, снял чехол содежды, инадстолами пронесся негромкий вздох восхищения.
    Навешалке был мундир спогонами полковника, весь увешанный наградами, которые отсвечивали насолнце яркими бликами. Адъютант передал дедушке мундир идостал из-за спины фуражку, которую держал вруке, допоры пряча ото всех.
    Василий Корнеевич принял подарок дрожащими руками, провел пальцами поорденам имедалям, думая очем-то своем.
    –Василий Корнеевич, наденьте!– попросил Антон хриплым голосом, унего тоже перехватило горло отпереживаний.
    Дедушка кивнул, видимо, невсилах разговаривать.
    –Одну минуту,– сказал генерал иоткашлялся.– Ятакже должен сообщить вам иВеронике Андреевне, чтовашему другу иее двоюродному дедушке, Былинскому Олегу Игоревичу, присвоено звание извезда Героя России посмертно. Вотдокументы ваши, Василий Корнеевич, иОлега Игоревича.
    Дедушка еще раз кивнул, такинесправившись сосвоим голосом, принял красную папку изрук Федора Ильича и, смахнув скатившуюся пощеке слезу, пошел вдом.
    Сергей сНикой очем-то шептались итихо смеялись.
    Ивдруг Вероника, изменившись влице, медленно поднялась сосвоего места. Кнуров, проследив заее взглядом, поднялся ивстал сней рядом.
    Отдома кстолам четким, почти строевым шагом шел Василий Корнеевич, облаченный вмундир, сидевший нанем каквлитой!
    Ордена имедали издавали тихий звон, рассылая вокруг маленьких солнечных зайчиков.
    Боже! Какон был прекрасен!
    –Господа офицеры!– громко отдал команду Антон.
    Мужчины поднялись ивыстроились вшеренгу. Федор Ильич надел фуражку, которую снял, севзастол, вышел вперед ивстал перед строем рядом сАнтоном, ожидая идущего кним Василия Корнеевича.
    Василий Корнеевич остановился перед генералом. Мужчины, стоявшие встрою иодетые вгражданскую одежду, щелкнули каблуками ивытянулись постойке «смирно».
    Василий Корнеевич вместе сгенералом приложили руки ккозырькам фуражек, отдавая друг другу честь.
    Федор Ильич произнес громким командным голосом:
    –Товарищ полковник, поздравляю вас свосстановлением ввоинском звании!
    –Служу Отечеству!– ответил Василий Корнеевич.
    –Господа офицеры! Вольно!– отдал приказ Антон.
    Строй распался, мужчины окружили Василия Корнеевича, обнимали, пожимали руку, поздравляли. Дедушка улыбался, смахивая текущие пощекам слезы.
    Растолкав всех, кнему кинулась Ника, обхватила дедушку ирасплакалась.
    –Чтож ты плачешь, пичуга?– спросил Василий Корнеевич, прижав ее ксебе.
    –Дедушка! Тытакой красивый! Самый красивый дедушка насвете! Иты герой! Идедушка Олег герой!
    –Тыотэтого плачешь?– усмехнулсяон.
    –Нет! Отсчастья!
    –Негоже невесте плакать, Никуша!
    Кнуров, заговорщицки переглянувшись сВасилием Корнеевичем, подошел кним изабрал Нику издедушкиных объятий.
    Сергей отвел ее всторону, иони, наверное, первый раз завесь день, остались одни, накороткое время перестав быть единственным объектом дляпоздравлений. Ника уткнулась головой Кнурову вплечо, онпоцеловал ее вмакушку ишепотом предложил:
    –Давай сбежим! Ябольше этого невыдержу! Если еще раз кто-нибудь потребует нашего публичного поцелуя застолом, яначну стрелять!
    –Ачто,– посмотрев намужа, усмехнулась Вероника,– тывЗАГС пистолет прихватил, навсякий случай?
    –Нет,– улыбнулся Кнуров, вытирая ее слезы.– Ноя знаю, гдеего можно взять! Давай сбежим! А?
    –Давай!– согласилась Ника ипосмотрела посторонам.– Акакмы это сделаем? Насже застукают!
    –Между прочим, твой муж специалист втактике истратегии партизанской войны!– напомнилон.
    –Ая думала, просто муж!– притворно вздохнулаона.
    –Иэто тоже! Муж, который хочет немедленно вступить всвои права!
    –Ну,вступай!– рассмеялась Ника.
    Кнуров быстро чмокнул ее вгубы иотдал распоряжение:
    –Значит, так, тысейчас пойдешь вдом, если остановят испросят, скажешь, чтоприческу поправить илиносик попудрить. Пройдешь кзадней двери ижди меня.
    –Есть!
    –Какая мне досталась послушная жена! Повезло!
    Онразвернул Нику и, слегка подтолкнув, направил кдому.
    Вдоме толклось полно людей, передвигавшихся откухни кстолам надворе иобратно, что-то унося, принося, вобычной свадебной суете. Улыбаясь ичто-то отвечая находу, Вероника несразу, носумела добраться додвери черного хода.
    Ейпришлось ждать минут десять. Вероника нервничала имысленно поторапливала новоиспеченного мужа. Ейсамой дочертиков надоело это застолье, крики «горько!», авпереди, онаточно знала, уНатальи сДиной запланирована была еще целая культурная программа спеснями, танцами, соревнованиями иеще какими-то сюрпризами. Ника понимала, чтоесли их сейчас кто-нибудь застукает запопыткой побега, тоуж точно неотпустят дозавтрашнего вечера иглаз сних неспустят.
    Совсем неслышно, неиздав ниодного звука, даже воздух нешелохнулся, сзади подошел Кнуров иобнял жену заталию. Отнеожиданности Ника вздрогнула всем телом ипопеняла:
    –Тычто делаешь?! Тыменя напугал ужасно!
    –Все, все! Больше небуду, извини!– чмокнул ее вщечкуон.
    Ипоказал ключи отмашины:
    –Возьмем машину Ринка, свою я ненашел, наверное, уДуба вгараже стоит. Идем?
    –Неидем, абежим!– заспешила Вероника.
    Распахнув дверь, онивыскочили назаднее крыльцо…
    Возле ступенек, спускающихся скрыльца, стояли полукругом Антон, Мишка, Пират, Стечкин, Кнут иНаталья сДиной.
    –Так…– протянул Кнуров.
    –Да,– горестно вздохнул Пират,– подвел тынас, командир!
    Идостал иззаднего кармана брюк портмоне, выдернул изнего стодоллоровую банкноту ипротянул Антону.
    –Такя еще непопадал!– сокрушался Пират, театрально качая головой.
    –Неты один!– вунисон ему вздохнул Кнут итоже протянул Антону сто долларов. Мишка иСтечкин молча отдали свою мзду, незабыв осуждающе тяжело вздохнуть, поддерживая общую игру.
    –Да,лоханулисьвы, ребята!– усмехнулся Антон, принимая выигрыш.– Ведь училивас, учили: командира надо знать каксамого себя!
    –Нуикто насколько ставил?– спросил Сергей.
    Онпритянул ксебе Нику иобнял заплечи. Онаизовсех сил старалась нерассмеяться итихонько хихикала, прижимая ладонь кгубам.
    –Дубдавал тебе два часа, остальные сошлись натрех!– весело ответил Антон.
    –Нехорошо это!– изображая классную даму, возмутилась Наталья.
    –Праздник только начался, самгенерал прибыл!– втон подруге подхватила Дина.
    –Назавтра целая программа запланирована,– продолжила Наталья.
    –Футбол, уха, баня!– приняла «подачу» Дина.
    –Иеще много всяких активных игр насвежем воздухе.– Ната.
    –Соревнование команд, Антона итвоей, Сереженька, между прочим!– Дина.
    –Игости, которые сегодня несмогли приехать!– Ната.
    –Ажениха сневестой нет!– Дина, разведя руками, ещеболее сурово.
    –Онибежать изволили!– Ната, осуждающе.
    Ника больше немогла сдерживаться ирасхохоталась вовесь голос.
    –Видимо, мужмой,– хохоталаона,– тыздесь неединственный специалист попартизанской войне!
    –Вотименно!– следом заней рассмеялся Антон.
    Онподнялся накрыльцо, онисСергеем обнялись, похлопав друг друга поспинам, потом Антон расцеловал вщеки Нику.
    –Матерый, твоя машина стоит узадних ворот, аключи отмоей можешь отдать,– усмехнулся Антон.
    Отодвинув мужа, Ната обняла ирасцеловала поочереди Нику иСергея, передав молодоженов, какэстафету, вруки Дине.
    –Вбагажнике две коробки,– добавила Наталья.– Водной вино, шампанское, вовторой еда, фрукты.
    –Назаднем сиденье сумка.– Этоуже Дина.– Мытебе, Никуша, тамвещи сложили, ивсякое необходимое, небудешьже ты все время всвадебном наряде ходить!
    –Спасибо!– поблагодарила Ника.
    Спустившись скрыльца, Сергей пожал руки иобнялся смужиками, принимая поздравления иблагодаря одновременно.
    –Мытебе там тоже кое-что положили, отсебя!– сказал Мишкаему.
    –Если друг отдруга оторветесь, может, приедете завтра?– безнадежно спросила Наталья.
    –Ну,идите, идите, дети!– закончил прощания Антон.– Ато там гости вас уже ищут.
    Навыезде изпоселка, свернув наобочину, Кнуров резко остановил машину.
    –Дайя тебя наконец поцелую!– сказалон, обнимая Нику.
    –Ачто,– рассмеяласьона,– «жених поцелуйте невесту», «горько!» ивсе такое, было мало?
    –Этовсе нето!
    Онпоцеловал ее таким поцелуем, после которого стало ясно, чтогостям придется завтра «продолжать банкет» безвиновников торжества.
    Ониобнимались, приходя всебя после поцелуя.
    Ведь еще ехать надо!
    –Ониутебя чудесные! Просто необыкновенные друзья!– тихо сказала Ника.
    –Унас!– ответил Сергей.– Теперь они наши стобой близкие.
    –Здорово!– придушенным отнеизвестно откуда взявшегося кома вгорле голосом ответила Ника.
    –Тычто?– заглянув ей вглаза, спросил Кнуров.
    –Знаешь, ямечтала чтобы уменя была большая, дружная семья. Сестры, братья, тетки, дядьки, дедушки, бабушки, дети. Авдоме всегда весело, шумно имного народу!
    –Ну,отэтого народа ты теперь никуда неденешься!– успокоил он Нику.
    –Вотихорошо!
    –Дай-ка я тебя еще поцелую!
    Кнуров прижал ее ксебе ивозле самых губ замгновение допоцелуя прошептал:
    –Анасчет «горько» они были правы: вишня вконьяке всегда чуть-чуть горчит!