Босс для Золушки (Катя - 1) Алёна Амурская
        Семеро боссов корпорации SEVEN #1
        Я помогла ему в трудную минуту и скрылась. Но потеряла на месте происшествия свою туфлю с логотипом заведения, в котором подрабатывала официанткой.
        Кто же знал, что он найдет меня по ней... и окажется боссом многопрофильной корпорации!
        В тексте есть: властный герой, начальник и подчиненная, невинная героиня, очень эмоционально
        История о первом боссе корпорации «Сэвэн», первая часть дилогии. По мотивам сказки о Золушке.
        Босс для Золушки
        Алёна Амурская
        Та самая туфелька
        Сейчас
        Все началось с туфли.
        Всего сутки назад я потеряла ее самым глупым образом из-за того, что дико опаздывала на работу и боялась огрести за это люлей от начальства. По закону подлости их я и огребла нынешним утром. Именно за то, что потеряла обувь. В нашем ресторане положено одеваться по сине-бело-голубому дресс-коду, и найти замену голубой туфле такого же оттенка - задача не из лёгких.
        И вот теперь я стою на кухне ресторана, готовлю кофе для ранних клиентов и прикидываю, какую сумму вычтут из моей зарплаты официантки. Она и без того маленькая, а со штрафным вычетом от нее останутся клочки.
        Самое обидное, что чаевые в этом месяце меня не спасут. Их сожрёт приличный долг по квартплате. А ещё надо как-то умудриться выделить денег на питание и проезд.
        - В зале для вип-клиентов какая-то движуха! - говорит запыхавшаяся Людка, вбегая с подносом на кухню. - Явился какой-то важный мужик с охраной и вызвал Горыныча!
        Горыныч - это тайное прозвище нашего управляющего Олега Даниловича. Характер у него хуже некуда, и драконит он нас не по-детски. Потому все его так и зовут.
        - Ну и что? - равнодушно откликаюсь я. - Может, у этого мужика аллергия на нашу еду. Вот и хочет наехать с претензиями.
        - Да ну тебя, - отмахивается Людка. - Не того уровня мужик. Он такой… крутой, понимаешь? Уверенный в себе, деловой, при деньгах. Ещё и спортивный. Плюс с обалденно симпатичной мордой… Словом, он роскошный. Настоящий самец!
        Она мечтательно вздыхает.
        - Мордой? - повторяю я рассеянно, продолжая думать, где бы ещё заработать денег, чтобы не сидеть в этом месяце на одной гречке. - Тебя послушать, так это породистый конь, а не мужчина.
        Людка хохочет, и пустые кофейные чашки на ее подносе опасно звякают.
        - С таким жеребцом я бы…
        Бах!
        Широкие створки кухонных дверей шумно распахиваются. А поскольку напольные ограничители у стен недавно демонтировали на замену, то звук получается оглушительным.
        Мы обе вздрагиваем.
        Шеф-повар отрывается от готовки и поспешно отступает в сторону. Между блестящими столами из нержавейки шествуют двое - мускулистые амбалы в наглухо застегнутых пиджаках. Они шарят глазами по всему помещению и выискивают явно кого-то из персонала. Официанток тут сейчас немного: мы с Людкой и еще две девушки чуть поодаль. Остальные дорабатывают ночную смену в зале с баром и танцполом.
        Хм, надеюсь, если вип-клиент реально недоволен едой, то его обслуживала не я…
        За спинами амбалов семенит обеспокоенный Олег Данилович. Он и так небольшого роста, а соседство великанов превращает его в совсем уж жалкого коротышку.
        - Саня, - окликает он шеф-повара, - где Катерина?
        - Да вон она у кофеварки пасётся, - полуиспуганно отвечает тот, косясь на амбалов.
        Я застываю на месте. По спине пробегает табун холодных мурашек. Других Катерин, кроме меня, среди официанток нет.
        Людка смотрит на меня с ужасом и шепчет:
        - Ты чего натворила-то, Кать?
        - Не знаю…
        Нареканий по работе и в самом деле не было. Чаевые, конечно, оставляла от силы треть посетителей, но негативных замечаний не нашлось ни у кого. У меня вообще была самая высокая скорость обслуживания в штате персонала.
        Амбалы встают по обе стороны от меня, как будто я ловкая беглянка, которая в любой момент может улизнуть. От них пахнет опасностью - это слабая смесь запахов дыма и бензина. Чувствую себя белой мышью в компании огромных черных котов.
        - Топай в вип-зал, - говорит один и легонько подталкивает меня в спину.
        Я спотыкаюсь, но быстро обретаю равновесие и послушно иду на выход. Служебные туфли, которые мне выдали взамен наполовину потерянной пары, великоваты, так и норовят соскочить со ступней. Но тридцать пятый размер ноги у официанток встречается слишком редко, и запасной пары на складе не нашлось.
        В вип-зале мне становится ещё больше не по себе, и я притормаживаю на входе. Несколько ранних клиентов в дорогих деловых костюмах сидят за разными столиками и с холодным любопытством смотрят на меня. Словно в ожидании какого-то развлекательного шоу.
        - Иди-иди, - меня снова неприятно подталкивают в спину. У-у, руки бы оторвала грубияну.
        - Куда идти? - цежу сквозь зубы. - Столик какой?
        - Дальний, по центру.
        Делаю глубокий вдох, воображаю себя бесстрашной Жанной Д'Арк и решительно шагаю через весь зал к тому, кто взбаламутил весь наш ресторанный комплекс.
        Он сидит на широком серебристом диване в большой элегантной нише, умело прикрытой от других посетителей элементами декора. В глубине ниши царит приятный полумрак, и лицо мужчины четко не разглядеть. На столике дымится одинокая чашечка черного кофе. Снаружи она все ещё чиста и белоснежна - посетитель до сих пор не пригубил её. Слабо пахнет мужским парфюмом.
        - Вот она, Артём Александрович! Та самая официантка, - блеет за моей спиной управляющий.
        Я вижу приглашающий взмах мужской руки с дорогими запонками на рукавах темно-серой рубашки. И следом звучит глубокий низкий голос:
        - Подойди.
        Я делаю несколько шагов вперёд и ныряю в полумрак. Он словно отрезает от нас весь окружающий мир, потому что Олег Данилович и амбалы остаются стоять снаружи. Мои колени начинают дрожать от переизбытка адреналина и ожидания какого-то подвоха. Что этому типу понадобилось от меня?
        Чувствую, что пальцы ног слишком глубоко ушли в носки туфель и стараюсь незаметно высвободить их. Иначе со стороны пяток будет видно свободное пространство. Однако мои попытки замечают сразу.
        - Эта обувь тебе велика, - говорит мужчина со странным удовлетворением. - Какой у нее размер?
        - Тридцать седьмой.
        - А ты какой носишь?
        - Тридцать пятый…
        Я начинаю недоумевать, с чего вдруг его заинтересовал этот вопрос. Не может же быть такого, что меня выдернули с кухни, чтобы поговорить об обуви.
        Мужчина внимательно смотрит, пока я переминаюсь на месте. Он изучает меня буквально с ног до головы. От его пристального взгляда дрожь в коленях усиливается, и в голову снова лезут дурацкие мысли насчёт вероятных претензий по обслуживанию. Иначе зачем бы меня позвали в вип-зал?
        - Присаживайся, - вдруг предлагает он и указывает на серебристый диван. - У меня к тебе серьезный разговор.
        Я осторожно подхожу и сажусь на самый краешек, настороженная, как сурикат под взглядом хищника. Теперь, когда мужчина - Артём Александрович, как обратился к нему наш управляющий, - оказался так близко, можно рассмотреть его… и ощутить чисто женское восхищение.
        Он потрясающий.
        В жизни не видела такого привлекательного мужчину! Подобных можно встретить разве что на обложках глянцевых журналов. И то под толстым слоем фотошопа.
        Артём Александрович скорее шатен, чем блондин. В красивых медовых глазах под прямыми темными бровями мерцают электрические блики. Четкая линия высоких скул переходит в упрямый мужественный подбородок со стильно-продуманной небритостью, а чувственный рот с восхитительно полной нижней губой чуть приподнят в уголках… из-за лёгкой усмешки, которой только что не было! Он заметил, с каким восхищением я на него смотрю.
        Обозлившись, усилием воли вырываю себя из-под власти гипнотического очарования, которое спровоцировала его голливудская внешность.
        - Будешь что-нибудь? - любезно спрашивает он, чуть наклоняясь ко мне. Мои ноздри окутывает аромат дорогого парфюма. И к нему явно примешивается щедрое количество мужских феромонов, потому что от этого волнующего запаха что-то сладко сжимается внутри.
        - Нет. Мне нельзя, - отвечаю ему, удивляясь все больше и больше. - Я на работе.
        Артём Александрович пристально смотрит на меня. Внезапно он протягивает руку и касается моих волос. Его горячие пальцы заправляют локон за ухо, скользят по моей щеке, спускаются ниже… и ниже…
        Меня опаляет жаром. Резко отстраняюсь.
        Артём Александрович усмехается и подзывает одного из своих амбалов щелчком пальцев.
        - Гоша, дай пакет.
        Пакет мгновенно оказывается на нашем столе. Новенький, блестящий. Судя по форме, внутри лежит что-то продолговатое и твердое.
        - Открой его.
        Я заинтригована. Без лишних слов шуршу пакетом, засовываю руку и вынимаю… одну-единственную туфлю. Ту самую, голубую туфлю тридцать пятого размера, которую потеряла вчера.
        Поднимаю изумленные глаза. Мой собеседник улыбается и вкрадчиво спрашивает:
        - Теперь ты меня узнала?
        Глава 1. Мачеха
        Два дня назад
        Звяканье стаканов и громкий смех за входной дверью слышен ещё на подходе. В нашем панельном доме стены прекрасно проводят все звуки, чем ежедневно «радуют» своих жильцов. Можно получить самые свежие новости из жизни соседей - скандалы, измены, бурное примирение, вопросы отцов и детей.
        А вот в нашей квартире неизменная тема пьянства. Папаша бухает днями напролет.
        - Катя, мне страшно… - шепчет моя младшая сестрёнка-пятилетка и прижимается ко мне - Опять папа чужую тётю домой привел.
        - Не бойся, Настюш. Она посидит и уйдет.
        Мы стоим на лестничной площадке перед своей дверью, пока я ищу в сумочке ключи. Сегодня воскресенье, и детский сад не работает, поэтому сестрёнку выгуливать приходится мне. Обычно в таком случае наш маршрут до детской площадки пролегает через продуктовый магазин, но сегодня мы ещё заскочили и в обувную мастерскую.
        Я щелкаю замком и ныряю в тесную прихожую. Настенька копошится где-то сбоку, нащупывая в густом полумраке выключатель. В квартире пахнет неприятно - перегаром и чем-то горелым.
        Мужской бубнеж со стороны кухни прерывается взрывом визгливого женского хохота.
        - О-ой, Коль… ну ты жже-е-ешь!
        Голос отцовской гостьи ещё достаточно разборчив, а вот сам наш родитель отвечает уже совсем невнятно. Значит, наклюкался до предела и скоро вырубится прямо на кухонном столе.
        Я тяжело вздыхаю и веду сестрёнку прямиком в спальню нашей двушки. Незачем ей смотреть на отца в таком состоянии, да ещё и в компании развязной собутыльницы.
        Но та нас замечает и сразу же сдает:
        - Ко-о-оль, глянь… доч-ча твоя пришла… о, и ещё одна!
        Я шепчу сестрёнке:
        - Настюш, беги в комнату, дверь прикрой, - и легонько подталкиваю ее. Она послушно исчезает в спальне, словно шустрый мышонок в норке.
        Отец, пошатываясь, выходит из кухни. Видок у него… жалкий. Классический алкоголизм со стажем. Плюс трагичная печать непризнанного гения-художника на обрюзгшей физиономии.
        - Катюха… - невнятно говорит он. - А у нас новости! Мы это… э-э…
        - Женимся, - подсказывает собутыльница и неприятно хихикает.
        - Ага… точно… будет у вас с Настюхой новая мамка…
        - Нет, - цежу я сквозь зубы. - Мама у нас была. Но пока ты бухал, ее не стало.
        Отец долго соображает, о чем речь, и делает лишь один вывод:
        - Ну не мамка… а эта… мачеха…
        - Иди проспись, - советую я и отгораживаюсь от омерзительной парочки дверью спальни.
        Слышу, как отцовская собутыльница выговаривает мне претензии насчет неуважительного отношения к отцу и обещает «взяться после свадьбы за воспитание», как следует.
        Сестрёнка испуганно смотрит на меня из-за спинки любимого кресла.
        - Катя!
        - Что, моя хорошая?
        - Я не хочу, чтобы страшная тетя стала нашей мамой!
        - Она и не станет, Настюш, - я обнимаю малышку и сажаю к себе на колени. - Папа ляжет спать и, как обычно, обо всем забудет. А тетя уйдет. Всё будет хорошо. Давай лучше мультики посмотрим…
        Однако к вечеру ситуация не меняется.
        Мой прогноз мог бы и оправдаться, если бы неожиданная отцовская невеста не вцепилась в идею женитьбы, как голодная собака в кость. Не знаю, как она умудрилась простимулировать вялого от похмелья отца, но ближе к одиннадцати вечера они являются домой вдвоем на удивление трезвые.
        А затем отец зовет:
        - Катюха!
        Я выглядываю из кухни, которую только-только привела в порядок после их утренней попойки.
        - Мы с Альбиночкой расписались! - объявляет он торжественно. - Прошу любить и жаловать!
        Меня охватывает шок. Беспомощная злость. И ощущение стремительно надвигающейся катастрофы.
        - Расписались? - повторяю я медленно. - Но в загс же заявление за месяц подавать надо.
        - У Альбиночки там одноклассница работает.
        - Поздравляю. Пап, можно тебя на минуточку?
        Мы идём в темную прихожую. Другие комнаты не годятся - в спальне давно спит Настенька, смежный зал всё равно что проходной двор, а кухню уже целеустремлённо оккупировала новоиспечённая мачеха, шурша и позвякивая полным пакетом.
        Понятно. Намечается новая грандиозная попойка.
        Оставшись с отцом наедине, я иду в прямую атаку:
        - У твоей Альбины хоть какая-то работа есть? Или она, как и ты, только бухать умеет днями напролет?
        - Не будь злюкой, Катюх, - отмахивается он. - Работу поищем… Видишь ли, у Альбиночки тонкая натура, ей не всякий труд подойдёт.
        - Тонкая натура? - иронически усмехаюсь я. Сразу вспоминается, как отцовская собутыльница отнюдь не утончённо гоготала на кухне.
        - Конечно! Знала бы ты, как удивительно хорошо она меня понимает… и как глубоко чувствует умирающую ценность истинного художества…
        Ну началось!
        Это он всегда так говорит о своих драгоценных картинах, которые никто не покупает. Я бы тоже такие не взяла, даже если бы их бесплатно пытались всучить. Ладно бы папуля пейзажи рисовал, так нет! Каждые выходные он малюет новый шедевр, пытаясь повторить загадочный феномен Пикассо. Получаются такие страшилища, что ему следовало бы отослать их арт-директору какого-нибудь хоррора. В качестве идеи для фильма ужасов.
        - Рада, что ты нашел родственную душу, - киваю я. - Но меня больше интересует материальный вопрос. На какие шиши ты собираешься ее содержать, раз она не работает? Нам самим едва хватает на жизнь.
        - Доча, ну не злись. У меня ж есть пособие по безработице.
        Я медленно вдыхаю и выдыхаю, считая до трёх, чтобы успокоиться.
        Пособие у него действительно есть. Только денег там хватает лишь для того, чтобы пару раз сходить в магазин за продуктами. Именно поэтому отец регулярно зажимает половину другого пособия - детского, предназначенного моей сестрёнке. Пользуется тем, что оно оформлено на него, как на родителя.
        - Хорошо, - говорю уже спокойнее и для надёжности скрещиваю на груди руки. - Женился так женился. Совет вам да любовь. Может, тогда переедете жить к ней?
        Отец вздыхает:
        - У нее однушка с дочками от прежнего брака. В хрущевке. Тесно там. Дочки, кстати, твоего возраста. Здорово, да?
        Да просто зашибись как «здорово»!
        - Извини, что не пляшу от радости. Может, как-нибудь попозже. Когда пойму, что в нашем доме хоть кто-то, кроме меня, деньги на жизнь зарабатывает.
        - Катюха… доча, - расстроенно горбится отец, - как-нибудь проживем ведь. Ну не грузи меня, а? После смерти твоей матери я сам не свой был, словно дышать не мог. А тут Альбиночка. Каждому мужчине нужна рядом заботливая женская душа, ты пойми…
        Я смотрю на него со смесью разочарования и жалости. Вижу, что он не собирается ничего менять в своей жизни. По своей собственной воле тонет в болоте пьянства и паразитического существования.
        Эх, папа, папа… Бедный художник, несчастный слабовольный человек и просто гений самообмана.
        Приваливаюсь спиной к стене, чувствуя острую необходимость в какой-то опоре. Хотя бы в неодушевленной, за неимением лучшего.
        - Ладно, пап. Просто скажи Альбине, пусть устроится на работу. Ты тоже меня пойми - я не могу и не обязана пахать за всех. И это не пустые слова. Если в течение месяца кто-то из вас не устроится на работу, я сниму себе отдельное жилье и заберу Настю с собой. Даже если ради этого мне придется голодать. Все одно экономия выйдет - не нужно будет вас двоих содержать. И не забудь намекнуть своей новой супруге, чтобы не вздумала нас с Настей «воспитывать». Мы в этом не нуждаемся.
        Проговаривая свои мысли вслух, я удивительным образом начинаю чувствовать нарастающую внутреннюю силу решимости. И облегчения.
        Отец открывает рот - наверное, чтобы возразить, - но встречается со мной взглядом и закрывает его, так ничего и не сказав.
        Я разворачиваюсь и ухожу в спальню.
        Глава 2. Понедельник день тяжёлый
        Хмурое утро понедельника. Выспаться опять не удалось.
        Встаю, как сонамбула, и на автомате совершаю все утренние дела: умываюсь, чищу зубы, готовлю завтрак. Потом иду будить сестрёнку, чтобы отвести ее в садик перед работой.
        С работой мне, кстати, повезло. Я работаю в самом пафосном ресторанном комплексе нашего города официанткой. А платят там куда больше, чем в других заведениях. И находится он недалеко от нашего дома, пешком можно дойти.
        Почти сразу после окончания школы вместо поступления в университет мне пришлось искать подработку, чтобы хоть как-то улучшить нашу с Настей жизнь. Надеяться на отца было бесполезно, с другими родственниками мы не общались, а службу опеки я боялась, как огня. При наших ужасных условиях жизни они запросто могли лишить отца родительских прав, а сестрёнку забрать в детдом или устроить в приемную семью. И тем самым разлучить нас.
        Именно поэтому я буквально молюсь на свое рабочее место.
        Чтобы туда устроиться, мне пришлось действовать стратегически. Сначала я проникла в ресторан обыкновенной уборщицей и полгода намывала полы в туалетах, залах и ресторанной кухне. Потом освободилась вакансия младшей официантки, и я мгновенно сменила должность, пока отдел кадров не успел разместить объявление для соискателей-конкурентов.
        Теперь по будням я работаю в дневную смену, а на выходных беру ночную. И самый тяжёлый день для меня банально - понедельник. Потому что после ночной смены я успеваю лишь прибежать домой к половине седьмого, подремать часик, потом отвести Настеньку в садик и снова помчаться на работу.
        Тяжеловато, конечно, но жить можно.
        Вздыхаю и делаю себе кофе покрепче. Жаль, что у нас растворимый только. Ну ничего, попрошу на работе бармена Витю угостить меня натуральным, который бодрит гораздо эффективней.
        Дзззынь!
        Протяжный звук дверного звонка оглушает меня. Что там за идиот трезвонит в дверь ранним утром? Да ещё и так долго давит на кнопку.
        - Катька! - кричит из зала мачеха Альбина и громко, с подвыванием, зевает. Они с отцом теперь спят там на разложенном диване в закутке, под прикрытием шкафа. - Открой, это дочурки мои пришли в гости!
        Подавив раздражение, иду в прихожую. Кто ходит в гости по утрам? Только Винни Пухи да Пятачки какие-нибудь… Если эти дочурки рассчитывают на угощение, то пусть Альбина сама им готовит.
        За дверью стоят две девицы вульгарного вида. Одна - высокая и худая, в модно-драной джинсе с ног до головы. Вторая - полная и коренастая, в спортивном плюшевом костюме цвета вырвиглаз-фуксии.
        - Приветик! - небрежно говорит толстушка. - Я Лика, а это моя сеструха Ида. Маман дома?
        - Привет. Проходите, она только что проснулась, - иронически отвечаю я и ухожу в спальню, чтобы положить сестрёнке в рюкзачок игрушечного единорога. Это талисман, который она везде таскает с собой.
        Когда я вместе с ней возвращаюсь в прихожую, то обнаруживаю Лику на корточках. Она с любопытством рассматривает мои единственные летние босоножки с открытой платформой. Ида уже просочилась на кухню и хихикает там с матерью.
        - Такие маленькие! - хмыкает Лика и ставит свою пухлую ступню рядом с босоножкой. - Маломерки, наверное. У тебя тридцать шестой?
        - Тридцать пятый.
        - Да ла-адно! Это ж нереальный размер. Ты обувь в детском отделе покупаешь? - Она бросает изучающий взгляд на мои ноги. - Вообще-то у меня тоже миниатюрная ножка. Можно померить?
        Не дожидаясь ответа, Лика сует ступню в мою босоножку и активно шевелит ею, чтобы пропихнуть поглубже через сплетение ремешков. Я даже рот открыть не успеваю, как три ремешка с внешней стороны лопаются под напором толстых пальцев.
        - Упс! Сорян, не хотела, э-э… - Лика поспешно стряхивает испорченную обувь с ноги и с преувеличенным энтузиазмом спрашивает: - Тебя как зовут-то? Маман так и не сказала нам.
        - Катя, - отвечаю на автомате.
        Тем временем внутри закипает раздражение напополам с растерянностью. Но рычать на гостью в первый же день знакомства как-то неудобно. Да и бессмысленно. Ремешки от этого обратно не приклеются. Но не босиком же на работу идти?
        Работа…
        Меня вдруг осеняет отличная идея.
        Я достаю из своего рюкзака служебные голубые туфельки и быстро обуваюсь.
        Обычно они стоят у меня в шкафчике женской раздевалки там же, в ресторане. Но на последней смене я прихватила их с собой, чтобы обувной мастер обновил стершиеся набойки на маленьких каблучках. И как раз вчера забрала их из мастерской. Неужели и по понедельникам случается везуха?
        - Ух ты, какая прелесть! - восхищается Лика и чуть наклоняется, чтобы рассмотреть туфельки поближе. - Такой оттенок красивый! Бирюзовый…
        - Только мы тебе их мерить не дадим, - подаёт вдруг голос сестрёнка и с детской честностью поясняет: - У тебя ноги слишком большие. И толстые.
        Мое раздражение вытесняет безудержное желание расхохотаться. Вот не зря же говорят: устами младенца глаголет истина. Еле сохраняя серьезное выражение лица, я мягко подталкиваю Настеньку к выходу.
        - Нам уже пора. Пока, Лика.
        На улице свежо. Утренний ветерок бодряще холодит лицо, и я наконец стряхиваю с себя сонливость. Прохожих на улице мало. Основные потоки людей, спешащих на работу, идут совсем по другим маршрутам - в сторону главного проспекта с общественным транспортом. А я иду в противоположную сторону.
        Оставляю сестрёнку в детском садике по дороге и устремляюсь в сторону высокого здания, похожего на изысканно оформленный аквариум из прозрачно-бирюзового стекла с островерхой крышей. Она придает ему сходство со сказочной башенкой. Здание хорошо видно издалека и возвышается в самом центре небольшого парка. Даже пятиэтажки, окружающие парк со всех сторон, не могут его заслонить полностью. Это - ресторанный комплекс «Дворец», самое новое и пафосное заведение нашего города.
        На входе в парк, неподалеку от просторной парковки, кое-что заставляет меня замедлить шаг.
        Странная неопрятная женщина с маленьким рыдающим ребенком сразу вызывает подозрения.
        Малыш кажется слишком ухоженным и дорого одетым на фоне ее грязной куртки, да и слишком нервно она оглядывается, волоча сопротивляющуюся ношу к машине.
        Я слежу за женщиной, цепляясь взглядом за смущающие меня детали: ее физиономия кажется похмельно-опухшей, как у моего пьяницы-отца… машина очень старая и помятая… внутри нет детского сиденья… и в детском плаче столько страха…
        Последнее наблюдение становится решающим. Я резко преграждаю женщине дорогу и обращаюсь к ребенку:
        - Это твоя мама?
        На меня смотрят большие глаза, полные слез и страха.
        - Нет! - лепечет малыш и затравленно сжимается.
        В цепких руках женщины он такой маленький и беззащитный, что мне становится изрядно не по себе. На вид ему не больше, чем моей сестрёнке Настюше…
        И это особенно сильно ударяет по моим инстинктам.
        Я чувствую сильнейшую потребность защитить ребёнка, если он попал в неприятности по недосмотру взрослых. И даже если он знаком с этой странной женщиной похмельного вида, все равно она - однозначно неподходящая компания для него. Тем более, что вовсе ему не мать.
        Опухшая физиономия женщины искажается, но в глубине глаз с воспаленными капиллярами проглядывает какая-то тайная настороженность… а может, и опасение, которое прикрывается яростной злобой.
        - Не лезь в чужие дела! - шипит она, стискивая мальчика так сильно, что он издает по-щенячьи скулящий звук. - Просто Костик раскапризничался, обиделся и выдумывает невесть что!.. Как обычно!
        На секунду меня охватывают сомнения, стоит ли действительно вмешиваться. Но как только женщина обходит меня и вместе со своей брыкающейся ношей садится на переднее сиденье старой машины, мое тело само начинает действовать.
        Я хватаюсь за ручку дверцы, а для надёжности ставлю ногу рядом с сиденьем. Теперь точно не захлопнется.
        Из машины доносится истерическое:
        - Ты что, больная?! Я сейчас позвоню куда надо, и тебя заберут! Иди, куда шла!
        - Звоните! - охотно соглашаюсь я. - Как раз и разберемся. Мальчик сказал, что вы ему не мать. Вы что, похитили его?
        Последнюю фразу я говорю не совсем всерьёз, все ещё надеясь на какое-то недоразумение. И шокированно вижу уже нескрываемый страх разоблачения в глазах женщины.
        Да ладно! Она реально украла чужого ребенка?!
        Пока мы таращимся друг на друга - она панически-злобно, а я обалдело-неверяще, - мальчуган выскальзывает из ее рук шустрым маленьким ужом и спрыгивает на асфальт. Точкой опоры для прыжка при этом он делает мою ногу, отчего кончик туфли по инерции загоняется в щель между сиденьем и полом. Машина сильно разболтана изнутри, и в этой щели чувствуются острые неровности каких-то деталей от сиденья.
        Женщина открывает рот, явно собираясь материться, но вдруг меняется в лице, глядя за мою спину, и тянется к дверной ручке. Взгляд ее затравленно мечется по сторонам.
        Я хочу отдернуть ногу, однако с ужасом понимаю, что туфля застряла под сиденьем. И у меня вырывается торопливое:
        - Подождите!
        Не знаю, что ее настолько безумно напугало, но дёргает дверцу она, как сумасшедшая. Какое-то время мы перетягиваем ее друг у друга с маниакальным упорством.
        Что за ненормальная! Так ведь и покалечиться можно… особенно, если машина тронется с места.
        Но так и есть, второй рукой похитительница лихорадочно заводит свой допотопный транспорт. Слышится механическое урчание.
        - Да подождите вы! - Я кручу ступней и так, и сяк, но туфля застряла намертво. Зацепилась за что-то острое.
        - Отвали, дура! - Отчаявшись захлопнуть дверцу, женщина бросает ее и хватается за руль. Машина дёргается - вот-вот рванет вперёд.
        Инстинкт самосохранения у меня включается быстро. Как бы ни было жаль красивой голубой туфельки, родная нога мне как-то дороже. И я отпрыгиваю назад с босой ступней.
        С жутким скрежетом и визгом машина круто разворачивается на парковке и несётся прочь. Незакрытая дверца так и болтается со стороны водителя.
        Ну зашибись утро понедельника!
        Глава 3. Папин сынок
        Тяжело дыша от переизбытка адреналина, я слежу за удаляющейся машиной, которая летит напрямик через газон к проезжей части парка.
        В моей голове царит сумбур и растерянность. Стою, как цапля, на одной ноге с единственной туфлей, а вторая - в одном тонком капроновом носочке полупрозрачно-телесного цвета.
        Взгляд как-то механически подмечает, как машину только что тряхнуло при рискованном пересечении бордюра. Дверца при этом наконец захлопывается… но голубое пятнышко моей случайно похищенной вместо ребенка туфли вылетает наружу - прямиком в колючие заросли декоративного шиповника.
        Черт. Как теперь ее оттуда достать, не потеряв кучу времени?
        Тихий судорожный всхлип рядом отвлекает меня от проблемы. Господи, с этой ненормальной дамочкой я совсем забыла о бедном малыше!
        Он стоит за моей спиной, размазывая по маленькому личику слезы и часто-часто вздыхает, как это делают дети после долгого плача. Из носа у него течет.
        Я быстро опускаюсь на колени и достаю из своего рюкзачка одноразовые салфетки. Они у меня всегда с собой на случай, если сестрёнка в очередной раз испачкается.
        Бережно вытираю мальчику сопли и улыбаюсь. Он смотрит на меня исподлобья - настороженный, готовый в любой момент снова зареветь.
        - Не бойся, - говорю ему доверительным тоном, каким обычно общаюсь с Настюшей, - мы обязательно найдем твою маму. Всё будет хорошо.
        Он почему-то кривит губы и возражает:
        - Хочу к папе…
        Я задумчиво смотрю на него.
        Удивительно. Обычно дети в первую очередь вспоминают о матери, а тут все наоборот. Должно быть, отец у этого малыша просто потрясающий, раз тот так к нему привязан. Вот только куда он смотрел, когда сына похитили?
        Грязные салфетки отправляются в карман. Я протягиваю мальчику открытую ладонь, и он нерешительно кладет на нее свою маленькую ручку.
        - Хорошо, значит поищем твоего папу. Но сначала скажи, тебя правда зовут Ко…
        - Костя! - оглушающе перебивает меня низкий голос.
        Ребёнка отбирают у меня с таким стремительным рывком, что от неожиданности я теряю равновесие и плюхаюсь на копчик.
        Смотрю наверх. Надо мной нависает высокий мужчина в низко надвинутой бейсболке и темных очках. У него атлетическое телосложение, из-за чего впечатление опасно-подавляющей силы увеличивается в разы. Одет в простую белую футболку и темно-синие джинсы.
        Несмотря на темные очки, я прямо-таки физически чувствую его прожигающий агрессивный взгляд.
        - Это она? - резко спрашивает незнакомец.
        Только обращается он не к мальчику и не ко мне, а куда-то в сторону. Я недоуменно поворачиваю голову. К нам подбегает взволнованная женщина средних лет в бежевом брючном костюме повседневного типа. Она оглядывает меня и перепуганно косится на мужчину.
        - Н-нет… - в ее голосе слышна дрожь. - Та была постарше и одета по-другому. Простите, я…
        - Хватит, - обрывает ее незнакомец.
        После слов женщины он переключает все внимание на ребенка - гладит по темным волосам, заглядывает в глаза и шепчет что-то на ухо. Мальчик доверчиво обнимает его в ответ за крепкую шею.
        Так вот какой он - этот потрясающий папа, о котором вспомнили раньше, чем о матери!
        Удивительно приятное зрелище настоящей родительской любви расслабляет меня. Я выдыхаю, слабо улыбаюсь, чувствуя радость от благополучного исхода… и самую настоящую зависть. Как жаль, что в моем детстве не было такого отца.
        Пока все заняты друг другом, я вспоминаю о своей туфле и поднимаюсь на ноги. Твердый холодный асфальт неприятно царапает босую ступню сквозь тоненький капрон на первых же шагах в сторону кустов шиповника.
        - Куда ты? - вдруг обращает внимание на мой уход незнакомец. Ишь, фамильярный какой. Сразу на ты.
        - Туфлю поищу, - рассеянно поясняю я через плечо. - Потеряла из-за той тётки, которая вашего Костю тащила…
        - Погоди, ты ее видела?
        - Ага, - киваю я и шагаю через раскуроченный газон по следам от шин. Слышу за спиной тихий голос мальчика, который тут же переключает отцовское внимание на себя.
        Вблизи кустов становится ясно, что дела мои плохи.
        Декоративный шиповник давно не подстригали, и найти в этом буйстве зарослей туфлю за короткое время нереально. Опускаюсь на корточки и заглядываю в сплетение ветвей и листьев снизу, надеясь разглядеть хоть что-то с такого ракурса. Но ничего не вижу.
        Вот засада! Нет у меня времени искать потерю, ну вот совсем уже нет! И без того опаздываю. Горыныч меня точно отштрафует, как пить дать. Блин, блин, блин… что же делать?
        Кусаю губы, смотрю на часы в стареньком кнопочном мобильнике.
        - Что-то случилось? - спрашивает меня незнакомец.
        Оказывается, пока я ползала перед кустами, он поручил мальчика спутнице, чтобы последовать за мной. И всё это время наблюдал за моими действиями.
        - Туфлю потеряла, - поясняю расстроенно. - Она у меня застряла в машине той тетки, а потом в кусты отлетела. И теперь искать ее тут фиг знает сколько времени придется…
        Он внимательно смотрит на меня.
        - Сильно опаздываешь?
        - Ужасно. Ещё несколько минут осталось в запасе… - Я снова закусываю губу. - А, ладно, пойду так!
        Последнюю фразу я выкрикиваю уже на ходу, прыгая на одной ноге, чтобы снять вторую туфлю.
        В спину доносится запоздалое:
        - Визитку возьми! Или хотя бы телефон оставь!
        - Нет времени! Всего вам доброго!
        И я срываюсь в бег прямо так, босиком.
        Ресторанный комплекс «Дворец» в будние дни обычно открывается для посетителей с девяти утра. Но для сотрудников рабочие часы начинают тикать уже с восьми.
        Поначалу мне везёт.
        Стрелки на большом циферблате над служебным входом застыли ровно на цифре восемь, а всегда бдительный управляющий Олег Данилович все ещё не засек мое опоздание.
        Пожилой охранник Григорий косится с неодобрением, сдвигает густые брови… но стучать на меня никому не спешит. Только спрашивает хмуро:
        - Почему босиком?
        - Форс-мажор, - тихо отвечаю я и смотрю умоляюще.
        Григорий как-то странно хмыкает.
        - Эх, молодость-молодость… ладно, беги. Но чтоб больше без этого.
        Я расплываюсь в благодарной улыбке и пулей влетаю в женскую раздевалку.
        Незащищённые обувью ноги жутко замёрзли и при этом горят от пробежки по асфальту. Капроновые носочки испытания не выдержали, и теперь на обеих пятках красуются здоровенные дыры с грязными рваными краями. Поспешно снимаю их и выкидываю в мусорное ведро.
        Теперь надо решить проблему с обувью.
        В раздевалке уже никого нет - все официантки дневной смены разошлись по рабочим секторам ресторанного комплекса. Они наводят в залах последние штрихи для приема первых посетителей: расставляют стулья, обновляют содержимое салфетниц, проверяют, не осталось ли где крошек или какого-нибудь мусора.
        В полуприкрытую дверь просовывается голова Людки - официантки, с которой я приятельствую. Можно даже сказать, что дружу, потому что Людка - хоть и меркантильная, но щедрая и добрая. Она нравится мне. И по каким-то своим причинам она симпатизирует мне. Бывает, что мне позарез нужны деньги, и я знаю, что всегда могу одолжить у нее до зарплаты небольшую сумму, если папаша в очередной раз спустил пособие на бухло.
        - Ты где была? - шипит она, нервно оглядываясь в коридор. - Горыныч скоро придет! И… где твои туфли?
        - Потеряла, - отвечаю ей с тяжким вздохом и отмахиваюсь: - Долго объяснять. Можно мне сегодня надеть твои? Потом к завхозу пойду виниться и новые просить.
        - Конечно, - кивает Людка. - Только они черные, не по дресс-коду. И у меня лапа тридцать восьмого размера. Утонешь.
        - Ну не босиком же мне клиентов обслуживать!
        Я достаю из ее шкафчика черные лодочки на кокетливой танкетке и быстро обуваюсь. На моих ногах они ощущаются словно калоши. К счастью, со стороны это не так уж заметно. Главное - следить при ходьбе, чтобы задники с пяток не соскальзывали, иначе звук будет, как от хождения в тяжёлых шлепанцах.
        - Повезло тебе, что Горыныч отлучился сегодня утром, - шепчет Людка, пока я переодеваюсь в бело-голубую форму официантки. - Ходят слухи, что сейчас идет передача «Дворца» новому владельцу… так что бегает наш управленец, как угорелый.
        - Сейчас и нам придется бежать, если не поспешим.
        По понедельникам наша с Людкой зона ответственности - детский зал и бар. Я бы предпочла ограничиться только первым, но кому интересны мои персональные хотелки?
        В детском зале - очень приятная атмосфера.
        Тут есть детский игровой комплекс из надувных горок, батут и куча разноцветных игрушек. На видеоэкране во всю стену показывают мультики. Повсюду стоят миниатюрные столики того же характерного бело-голубого и синего колора, что и во всем ресторанном комплексе. Только раза в два меньше, под рост большинства детей. Есть даже детский мини-бар, за которым по понедельникам и средам работает наш бармен Витя. В развеселом костюме клоуна его не узнать. Вопреки обыкновению, он тут разливает только полезные напитки - свежевыжатые соки, молочные коктейли и лимонад.
        Именно здесь богатые посетители «Дворца» оставляют своих детей, если приходят вместе с ними, чтобы спокойно позавтракать, пообедать или поужинать. И здесь же проводятся детские праздники и банкеты с аниматорами.
        Когда наступает моя очередь обслуживать маленьких клиентов, я всегда воображаю, как бы здесь понравилось моей сестрёнке Настюше. Какую бы она выбрала игрушку или какой бы заказала себе напиток.
        Мечты, мечты…
        Вздыхаю и вместе с Людкой захожу в зал. В это время тут обычно никого нет, но по неизвестной причине возле включенного видеоэкрана с последним сезоном модного мультсериала топчется… наш управляющий Олег Данилович. А перед ним с понурым видом стоит официантка Лера.
        - Блин… - шепчет за спиной Людка. - Горыныч здесь! Давай я впереди пойду, твои туфли прикрою.
        Мы на ходу меняемся: я притормаживаю, а она прибавляет шаг. Олег Данилович мельком смотрит на нас и снова фокусируется на своей нынешней жертве.
        - Ты почему не уследила? - выговаривает он. - Дурдом! На один всего лишь час ребенка с тобой нельзя оставить.
        - Он в туалет попросился, - оправдывается Лека. - И я передала его няне, куда он направился. Она сразу же пошла за ним.
        - А как тогда он на улице один оказался? - желчно хмыкает Олег Данилович. - Куда смотрела ты? Куда смотрел охранник и эта чертова няня? Теперь придется все камеры отслеживать, чтобы нас крайними не сделали. Ты понимаешь, что его отец устроит нам такие проблемы, что мама не горюй?!
        На последней фразе он буквально кричит.
        Бедная Лека стоит ни жива, ни мертва. Понятно, что Горыныч просто срывает на ней злость и страх за собственную шкуру, вот и брызжет слюной.
        Ответить на его риторический вопрос не смеет никто, кроме Людки. Впрочем, она у него на хорошем счету и вовсю этим пользуется.
        - Что случилось, Олег Данилович? - спрашивает она с преувеличенным подобострастием.
        Управляющий чуть остывает, но на волне раздражения отвечает всё так же желчно:
        - Да вот, Людочка, у нас тут ЧП. Не уследили. Ребенок пропал из детского зала!
        Глава 4. «Дворцовый» скандал
        Пропал ребенок?..
        Я невольно приоткрываю рот, чтобы спросить, не зовут ли случайно пропажу Костей, но тут же останавливаю себя. Если задать такой вопрос, то управляющий вполне резонно может поинтересоваться, откуда у меня эти сведения и выяснить, что на работу я опоздала. А это грозит денежным штрафом.
        Вместо меня голос подаёт Людка:
        - А откуда ребенок-то в такую рань? Детский зал же в девять открываем для клиентов.
        - Это не клиент, это…
        - Олег Данилович!
        В помещение врывается помощник управляющего - вечно взъерошенный зам Славик. У него такое тщедушное телосложение, что создается впечатление неуверенного в себе подростка. В руках у него вибрирует мобильник.
        - Вы в кабинете забыли! И вам звонят, - захлебываясь от волнения, сообщает он.
        Олег Данилович раздражённо выхватывает у него свой телефон. Даже не взглянув на экран, рявкает:
        - Слушаю! - и сразу же сбавляет тон на необыкновенно вежливый: - Э-э… да-да, Артём Александрович… я тут… Что? Нашли?..
        Он машет на нас свободной рукой - его любимый знак, приказывающий всем убраться прочь и не отвлекать его от важного разговора.
        Зам Славик шепчет:
        - Девочки, идите пока в бар, скоро откроемся.
        В баре-ресторане тихо. Там царит приятный полумрак из-за интерьера в густо-синих тонах и затемнённых окон. Он располагается на первом этаже комплекса, прямо возле парадного входа.
        Обычно по утрам, да ещё и по понедельникам посетители почти не заглядывают, но у нас есть несколько постоянных завсегдатаев. Они заявляются каждое утро ровно к девяти и смотрят по видеоэкрану над барной стойкой запись какого-нибудь футбольного матча, прихлебывая любимый напиток. И примерно через часик-другой уходят.
        После них до обеда становится тихо, а затем начинают подтягиваться другие любители подобного типа заведений. В отличие от основных пафосных залов «Дворца» в баре вполне себе приемлемые цены, и посетители с улицы захаживают сюда охотно. Так что к вечеру тут уже не протолкнуться.
        Людка первым делом направляется, как обычно, к барной стойке, чтобы пофлиртовать с нашим вторым барменом Димой. А я иду проверять чистоту и пополнять содержимое бумажных салфетниц.
        В небольшом помещении бара столов немного - всего пять, - но к моменту закрытия они вечно в грязи. И частенько с нижней стороны к ним кто-нибудь да прилепит ментоловую жвачку. Скорее всего женатики, которые надеются перебить запах выпивки изо рта перед тем, как отправиться домой.
        Бросаю взгляд на часы. Уже девять.
        Спустя несколько минут в бар заходит наш давний клиент Вадим. Крепкий, коренастый, с гладко выбритыми щеками и наглым взглядом. Одет по-деловому - в темный костюм с небрежно повязанным галстуком. Он всегда оставляет приличные чаевые.
        И я терпеть его не могу.
        - О, Катенька, сделай мне кофейку, моя прелесть, - слащаво улыбается Вадим и кивает бармену: - Дим, включи последнюю игру Спартачей.
        Пока он устраивается за ближайшим столом, я уже успеваю сбегать за чашечкой кофе. Странно, обычно этот клиент предпочитает что-то покрепче для просмотра футбольного матча.
        Ставлю чашку на стол и поворачиваюсь, чтобы уйти, но неприятно липкая ладонь хватает меня за запястье.
        - Подожди, Катенька, ну куда ты все время убегаешь? Поболтай со мной немного, - Вадим многозначительно подмигивает. - Я ведь только ради тебя и хожу сюда по утрам, когда народу мало.
        - Принести вам ещё что-нибудь? - дипломатично говорю я, игнорируя попытку втянуть меня во флирт.
        - Ух, какая серьезная. Слушай, давай встретимся вечером после работы?
        - Нет, спасибо, у меня дела. Если вам что-то понадобится еще, позовите.
        Снова разворачиваюсь, чтобы уйти, и снова меня останавливают. Игривый блеск из глаз Вадима исчез, и теперь в них поблескивают злые точечки сузившихся зрачков.
        - Катюш, хватит динамить, а? - тихо цедит он сквозь зубы. - Сколько тебе заплатить, чтобы ты перестала целку из себя строить?
        Ну офигеть. «Чудесное» начало рабочего дня.
        Я едва сдерживаюсь, чтобы не высказать вслух всё, что думаю о нем и его предложении, но слишком сильна привычка к рабочей самодисциплине.
        - Вот, - продолжает вполголоса Вадим и, к моему удивлению, достает из кармана бумажник. - Десять косарей тебя устроят?
        Он извлекает несколько бумажных купюр и сует мне в руку. Я настолько поражена его наглым беспардонным поведением, что реагирую лишь секунду спустя. Бросаю деньги на стол, резко дёргаю рукой, чтобы освободиться от цепких пальцев…
        И задеваю чашку, которую только что принесла.
        Горячий кофе разливается по всему столу и длинной коричневой струйкой стекает с края прямо на брюки клиента. Тот вскакивает.
        - Простите, - бормочу я, донельзя расстроенная и растерянная, и торопливо хватаю салфетки. - Вот, надо вытереть…
        Вадим отодвигает меня с грозным видом и громко произносит в сторону барной стойки:
        - Дима! Ну-ка кликни управляющего!
        Я закусываю губу. Вот попала так попала. Ну и козел же он!
        Вадим внимательно смотрит на меня. Намекающе так. И, поскольку я продолжаю хранить молчание, говорит сам:
        - Катенька, ты же понимаешь, что надо делать. Ты умная девочка. Твое начальство не обрадуется скандалу. Управляющий или менеджер, как он тут у вас называется..? Неважно. Я вашему ресторану такой отзыв негативный накатаю, что тебя полы драить отправят, а не клиентов обслуживать… Но если ты согласишься встретиться со мной этим вечером, то я ни слова про кофе не скажу. И чаевые оставлю, Катюш. Много чаевых…
        Всё это Вадим произносит тихо-тихо - так, чтобы слова достигли только моих ушей. И по его наглой физиономии бродит гадкая усмешка.
        Я стою перед ним с пылающим лицом. Мало того, что клиент меня оскорбляет, так ещё и шантажировать пытается. От бессильной злости мои губы дрожат, в горле стоит ком обиды и горечи. Я сжимаю руки в кулаки, и ногти болезненно впиваются в ладони. Нельзя позволить себе высказаться, нагрубить клиенту, иначе Горыныч даже разбираться не станет. Просто вышвырнет меня с работы, и всё. Тем более, что за пролитый кофе меня всего лишь отштрафуют. В уборщицы отправят вряд ли - управляющий слишком ценит мою высокую и качественную скорость обслуживания, особенно по ночам в выходные, когда тут развлекаются толпы посетителей.
        Что ж, потерплю. Мне не впервой слушать неприятные вещи в собственный адрес. Правда, купить меня, как девицу лёгкого поведения, настолько прямолинейно ещё не пытались.
        Из-за стойки высовывается бармен Дима с трубкой служебного телефона в руке.
        - Сожалею, но Олег Данилович сейчас подойти не может. Его мобильный все время занят.
        Чувство облегчения от этой новости так велико, что у меня слабеют колени. Я еле заметно выдыхаю. Разборки с Горынычем откладываются - это уже хорошо.
        Вадим небрежно оглядывает меня и хмыкает. Моя нервозность явно не остаётся незамеченной.
        - Ладно, Катенька, живи. Но мы ещё с тобой поговорим, не расслабляйся.
        Он оглядывает свои испорченные брюки и морщится. Кофейные потеки создают впечатление, что их обладатель позорно обмочился.
        Подскочившая к нам Людка услужливо подаёт Вадиму белое салфеточное полотенце. Он промокает ткань на ширинке и снова хмыкает, глядя на меня.
        - Да уж, умеешь ты заставить мужчину поменять свои планы на день.
        - Извините за кофе, - устало говорю я и машинально добавляю: - Такого больше не повторится.
        После его ухода мне остро требуется уединение.
        Я иду в маленькую служебную уборную и прислоняюсь там к стене с закрытыми глазами. Дышу медленно, стараясь успокоиться. Настроение отвратительное, обида на окружающий мир так и душит. Почему все это происходит именно со мной? За что такая жизнь в вечном напряге и нервах? Я кручусь, как белка в колесе, а такие гады, как Вадим, развлекаются по ресторанам и могут позволить себе запросто выкинуть десять тысяч за «свидание» с приглянувшейся официанткой.
        - Кать, ты здесь? - раздается гулкий Людкин голос за дверью.
        - Здесь.
        - Да не расстраивайся ты так. Подумаешь, кофе разлила.
        - Он мне денег предлагал, - бурчу я. - За то, чтобы с ним встретиться и… ну, ты понимаешь. А из-за кофе грозил скандалом, если не соглашусь.
        - Вот ведь козлина! - возмущается Людка, а когда я выхожу из уборной, с жадным любопытством спрашивает: - А сколько предлагал-то?
        - Десять штук.
        - Хм… маловато для симпатичной девственницы с хорошей фигурой.
        - Люда!
        - Что? Я на твоей стороне, - хихикает она. - Этот козлина совсем тебя не ценит. Пусть лесом идёт, скупердяй.
        - Надеюсь, он загуляет где-нибудь и забудет про этот дурацкий кофе. А то Горыныч меня живьём сожрёт. И без зарплаты в этом месяце оставит…
        Людка пару секунд жалостливо смотрит на меня. Потом быстро обнимает и качает головой.
        - Господи, Кать, ты прям как котенок бездомный иногда. Так и хочется тебя погладить и налить блюдце теплого молока.
        Бездомным котёнком она обзывает меня часто, и я уже привыкла пропускать ее жалостливые метафоры мимо ушей.
        - Я кофе крепкий предпочитаю.
        - О чем речь! Идём, попрошу Димку нам заварить, пока посетителей нет.
        После чашечки натурального кофе мне становится значительно легче. Уныние и сонливость отступают, и я начинаю прислушиваться к Людке, которая вовсю сплетничает с барменом о новом владельце «Дворца».
        - Слушай, он что, какой-то олигарх? - интересуется Людка. - Купить так запросто весь наш комплекс не каждый может себе позволить.
        Дима пожимает плечами, механически выстраивая чистые стаканы за барной стойкой в одному ему понятном порядке.
        - Насчёт олигарха не знаю, но ходят слухи, что он один из семи акционеров многопрофильной бизнес-корпорации «Сэвэн». Там целая сеть всякого разного. И ресторанный бизнес в том числе. Кстати, говорят, этим направлением он и занимается. Наверное, нам скоро и логотип этой корпорации прилепят.
        - Крутой перец! - восхищается Людка. - А он молодой, не знаешь?
        - Без понятия. Я его не видел.
        - Эх, живут же люди… Покупают ресторанные комплексы, как пачку печенья на завтрак. Кать, будешь ещё кофе..? Ой, отбой. Клиенты.
        Бар-ресторан потихоньку заполняется посетителями. Начинается новый рабочий день.
        - Дим, а Олег Данилович ещё не вышел на связь? - спрашиваю я перед тем, как идти принимать заказы.
        На полке вибрирует мобильник. Бармен быстро заглядывает в него и лишь затем отвечает:
        - Нет. Кстати, Славик только что маякнул, что наш новый владелец вызвал Горыныча к себе. Срочно.
        Глава 5. Последняя капля
        Снова поднимаемся с сестрёнкой по ступенькам подъезда в нашей старенькой пятиэтажке.
        Настя, которую я только что забрала из детского садика, весело подпрыгивает на ходу. Мне бы ее энергию. Ужасно ноют натруженные после дневной смены ноги. Присесть на работе удается редко, а мне ещё и большие Людкины туфли трудностей при ходьбе добавили.
        Новые голубые на замену я пока просить в материально-техническом отделе не стала. Завхоз сразу же сообщит Горынычу, а это гарантирует проблемы. Лучше ещё раз пропажу поискать. После работы мне это сделать не удалось, иначе бы я опоздала в садик, но завтра утром основательно прочешу заросли шиповника. Встану пораньше, с запасом времени.
        - Опять праздник, - вздыхает Настя, оказавшись в прихожей, где отлично слышны противные нетрезвые голоса с кухни.
        Праздниками она называет папашины пьянки. И потому это слово ей категорически не нравится. Я объясняла ей, что бывают и другие варианты праздничного застолья с тортом и лимонадом, но сестренка не верит.
        - Торт с лимонадом - это не праздник, а день рождения, - всегда возражает она. - И ещё утренник в садике. С танцами.
        Бедная моя малышка. Хотелось бы мне ее переубедить и устроить настоящий праздник просто так, без повода.
        Я привычно веду Настю прямиком в спальню, защищая ее от вида бухающего отца, но на пороге замираю в неприятном удивлении.
        На моей кровати прямо в своих модно-рваных джинсах и джинсовке красуется Ида, младшая дочь Альбины. Она лежит, скрестив свои длинные худые ноги, а ступни в носках сомнительной чистоты возложены на мою прикроватную тумбочку. Именно туда я обычно ставлю печенье и чай, чтобы поужинать с Настей без посещения разгромленной «праздником» кухни.
        Ида что-то читает. И, кажется, это что-то… мой личный дневник!
        Обозлившись, я резко выхватываю его из рук Иды и молча прячу в свой рюкзак. Нормально вообще? Вот так прийти в гости и начать рыться в чужих вещах?
        - Маман сказала, что мы можем остаться с ночёвкой, - лениво поясняет Ида, даже и не подумав встать с кровати. - Раз уж мы празднуем ее свадьбу.
        Ну отлично. Очередное упоминание праздника. А в сочетании с тем, что происходит на кухне, оно сводит на нет все мои попытки разубедить сестрёнку в значении этого слова.
        - Ты в курсе, что шарить по чужим вещам нехорошо? И слезь с моей кровати.
        - Маман сказала, что я могу лечь здесь, - возражает Ида и неожиданно зевает. Широко так, смачно. - Что-то спать уже охота…
        До меня доносится отвратительный запах перегара. Ну и семейка… Какая мать, такие и дочки. Тут, что называется, яблоки от яблоньки.
        Настя морщится и отступает за мою спину.
        - Катя, мы теперь вместе с ними будем спать? - жалобно интересуется она.
        - А чё такого-то? - с грубым простодушием удивляется Ида.
        - Ну не знаю… - саркастически говорю я. - Может быть, сначала надо было разрешения у меня спросить, а не у твоей маман?
        - Слушай, чё ты такая негостеприимная?
        Продолжать разговор с этой непрошибаемой девицей бессмысленно. Это очевидно. Поэтому я наклоняюсь к сестрёнке и шепчу:
        - Посиди пока на своем любимом кресле, хорошо? - а сама разворачиваюсь и иду на кухню.
        Чтобы туда попасть, надо пройти мимо ванной, совмещённой с туалетом. Едва я оказываюсь там, слух улавливает звуки какой-то подозрительной возни за дверью. Смешки, всхлипы… и характерные такие постанывания. Перепутать их значение с чем-то другим просто невозможно.
        Кровь бросается мне в лицо. Да это… это же… просто слов нет, какое свинство!
        Чувство стыда - странное чувство, когда испытываешь его не за себя, а за других, - охватывает меня всю, с ног до головы, вызывая желание бежать прочь из этого дома прямо сейчас. Впрочем, стыд быстро вытесняет гнев.
        Я в несколько шагов достигаю кухни и вижу там храпящего отца. Он уснул, сидя на старом табурете и положив голову прямо в тарелку с колбасной нарезкой. Мачеха невозмутимо сидит напротив него и вяло чавкает солёным огурцом. На меня она смотрит так безмятежно, как будто происходящее в нашей квартире - абсолютно нормальное явление.
        - Ваша Лика закрылась с кем-то в ванной! - цежу я сквозь зубы. - И они там… они…
        Я не могу подобрать слов, потому что мне снова становится стыдно. Обсуждать такие вещи с посторонними людьми всегда трудно, а Альбина - именно посторонняя для меня. Чужая женщина, проникшая в наш дом против моей воли.
        - А… ты про мою Анжеликочку? - заплетающимся языком откликается мачеха, снова откусывает кусок огурца и с набитым ртом комментирует: - Ну да… она пригласила на наш праздник своего Вованчика… Они только что в ванную пошли, а то у вас тут негде спокойно пообжиматься бедняжкам. У них такая любовь, прям как в кино. Не зря я ее в честь маркизы ангелов назвала, - гордо подытоживает она. - Все мужики от нее с ума сходят. Даже Гога, главный по району, внимание проявляет…
        - Да плевать мне на вашего Гогу и кино! - взрываюсь я. - Скажите Лике, чтобы она не любилась со своим парнем в нашей ванной! У нас не гостиница на один час! В доме ребенок, вы понимаете?
        - Сбавь тон, когда с матерью разговариваешь, - с внезапной жёсткостью отвечает Альбина, и я застываю с открытым ртом.
        Нетрезвой невнятицы в ее голосе сейчас почти не слышно. Ну и крепкая же баба… А уровень наглости у нее просто запредельный.
        - Вы мне не мать, - говорю наконец. - И живёте здесь совсем недавно, чтобы командовать. Проявите хоть немного уважения к нашему дому.
        Альбина медленно поднимается из-за стола и выходит, небрежно отпихнув в сторону ногу моего храпящего отца. Она упирает руки в бока - фигуристая, вульгарная в своем откровенном халате цвета фуксии, - и с усмешкой меня оглядывает.
        - Да ты вконец оборзела, девчонка сопливая! Думаешь, раз папаша у тебя тюфяк, то ты так и будешь рулить им? Лафа закончилась, тю-тю, поняла? Теперь я здесь главная!
        Осознание окончательного краха нашей жалкой семьи - одинокого пьянчужки с дочками, - обрушивается на мою голову, как ведро ледяной воды. Лицу становится холодно. Должно быть, я сильно побледнела.
        Если прежде у меня оставались какие-то надежды на то, что с мачехой удастся со временем наладить контакт… что она найдет работу и вообще как-то сподвигнет отца на реальные действия по улучшению нашей жизни… то после этих слов всё меняется.
        Если бы я была одна, то могла бы как-то перетерпеть ее соседство, пока финансово не встану на ноги. Но у меня есть сестрёнка. Она слишком маленькая, чтобы понимать разрушительное влияние такой женщины на неокрепший ум… и тлетворное влияние ее дочерей, которые начнут захаживать сюда регулярно, как к себе домой. А то и переедут. Ведь мой папаша точно возражать не будет, а мое мнение никого не интересует.
        Я долго смотрю в насмешливые глаза Альбины. Она знает, что я понимаю новый расклад в нашем доме. Знает, насколько я бессильна. Знает, что мои руки связаны заботой о сестре.
        - Чего молчишь, воды в рот набрала?
        Не отвечая, я медленно выхожу из кухни. За дверью ванной по-прежнему слышна возня любвеобильной Лики с ее парнем, охи и вздохи. На ходу достаю из кармана свой маленький кнопочный мобильник и набираю знакомый номер.
        - Люда?
        - Привет, Кать, - отвечает она, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы. Слышен звонкий цокот каблуков по асфальту. - Я тут в клубешник один иду потанцевать, отдохнуть. Хочешь со мной?
        - Я не могу. Слушай… Помнишь, ты говорила, у тебя знакомая комнату тут неподалеку сдает недорого? Там предложение ещё в силе?
        - Да, комната ещё свободна. Я тебе контакты сброшу, - голос Людки становится серьезным. - Чего стряслось-то, Кать?
        - Потом расскажу. Спасибо тебе, - в горле у меня стоит ком, и из-за него говорить тяжелее с каждой секундой. - И… хорошо повеселись там, Люд. Пока.
        Я отключаюсь и быстро выскакиваю на лестничную площадку. Там приваливаюсь спиной к стене и медленно сползаю на корточки. Меня душат слезы. Я пытаюсь удержать рыдания, прижимая ко рту ладонь, но у меня не получается.
        Хоть бы Настюша ничего не услышала…
        Мобильник, судорожно сжатый в правой руке, внезапно вибрирует новым вызовом. Я прерывисто и длинно выдыхаю, стараясь успокоиться, и смотрю на экран.
        Горыныч..?
        Быстро хлопаю себя по щекам, чтобы взбодриться, и отвечаю с наигранной безмятежностью:
        - Да, Олег Данилович!
        - Катерина, - недовольно говорит управляющий, - ты случайно не в курсе, кто-нибудь из наших девочек терял туфли?
        - Из наших девочек? Не знаю. Вроде нет.
        Фактически я не вру. Никто из официанток действительно обувь не терял. Никто, кроме меня. Но сейчас речь-то не обо мне.
        - Ладно, утром разберемся, - он бросает трубку.
        Застыв на месте, я так и остаюсь сидеть с прижатым к уху мобильником. Неужели Горыныч что-то заподозрил?
        Глава 6. Та самая туфелька-2
        Сейчас
        Проснувшись утром от звонка мобильного будильника, никак не могу сообразить, где я.
        Потолок незнакомо-белый в свежей штукатурке, стены в зелёных обоях, а не в жёлтых, как дома. Слегка пахнет хлорированным средством для мытья - характерный запах для комнаты, в которой недавно делали уборку.
        Я порывисто сажусь в кровати и откидываю одеяло. Рядом сладко сопит сестрёнка, досматривая утренние сны. Тру заспанное лицо ладонями и наконец вспоминаю, что накануне вечером спешно созвонилась со знакомой Людки и переехала в съёмную комнату вместе с Настюшей. Отцу оставила записку и на всякий случай продублировала сообщение о нашем уходе в смс на его телефон.
        Комната мне нравится. Хоть она и обставлена старенькой «бабушкиной» мебелью, но чистая и уютная. И расположена в одной из пятиэтажных хрущёвок неподалеку от нашего бывшего дома и моей работы.
        Одно лишь огорчает. Задаток за первый и последний месяц сожрал почти все мои денежные сбережения. С арендаторшей мы договорились о расчете за следующий месяц в день моей зарплаты, и я понимаю, что после этого нам долго придется питаться гречкой и хлебом. А запивать всё это дешёвым чаем, полностью забыв о печенье и шоколадках, которые так любит Настюша.
        На часах шесть утра. Я собираюсь на работу очень рано - мне нужно найти туфлю, потерянную в кустах возле парковки.
        - Надеюсь, Катя, тебе сегодня повезёт, - говорю я отражению в зеркале, пока расчесываю свои прямые каштановые волосы.
        Отражение пытается улыбнуться мне, но получается у него не очень убедительно. Я с досадой отворачиваюсь и иду будить Настю.
        В садик мы приходим раньше всех.
        - Вы чего так рано? - удивляется воспитательница. - Мы только что открылись.
        - Пожалуйста, Марья Ивановна, - я умоляюще складываю ладони перед собой, - возьмите Настюшу пораньше. У меня небольшой форс-мажор случился… ну очень надо бежать на работу прямо сейчас!
        - Ладно, Катя, что уж теперь делать… оставляй ребенка и беги… - воспитательница качает головой и вздыхает.
        Она всегда смотрит на меня с лёгкой жалостью, которую я терпеть не могу. С тех самых пор, как я впервые привела некогда трехлетнюю сестренку в садик сама, без мамы. Но сегодня мне плевать на всё. Я не чувствую ничего, кроме острого нетерпеливого желания приступить к поискам.
        В кустах шиповника свежо и влажно от утренней росы. Но и на это я внимания не обращаю. Планомерно, шаг за шагом, обшариваю пространство, где в последний раз видела свою туфлю, летящую из раздолбанной тачки.
        Все руки уже исцарапаны ветками, а обуви даже и следа нет. Смотрю время на мобильнике. Без двадцати восемь.
        - Блин, - ругаюсь шепотом и снова лезу в кусты.
        Увы, повторные поиски тоже ничего не дают.
        Донельзя растроенная, я бреду в больших людкиных лодочках к служебному входу «Дворца» и ныряю в раздевалку. Там уже звенят голосами коллеги-официантки, переодеваясь по ресторанному дресс-коду - в бело-голубые платья и голубые туфли.
        - Ну как? - спрашивает Людка. Она в курсе моей проблемы еще со вчерашнего дня.
        - Ничего, - вздыхаю я. - Придется идти виниться.
        - Может, до завтра обойдется? - шепчет Людка и оптимистичным тоном предлагает: - Сегодня вечером вместе поищем. Наверняка там же и валяется. Не могли же ее спереть. Нафига кому-то туфля без пары?
        Я не успеваю ничего ответить - в раздевалку, даже не постучавшись, грозно входит Олег Данилович с неизменно взъерошенным замом Славиком на хвосте.
        - Так, девочки, быстренько выстроились в ряд, - хлопает ладонями управляющий.
        Мы послушно формируем шеренгу. Олег Данилович идёт вдоль нее, внимательно оценивая наш внешний вид цепким взглядом. Обычно он так не делает, разве что перед какими-то важными мероприятиями. Но я уже понимаю, что он ищет. И смиренно жду расправы.
        Возле меня Олег Данилович останавливается.
        - Катерина, - желчно говорит он, - а почему ты в чёрной обуви не по дресс-коду?
        - Так получилось, - тихо отвечаю я, глядя в пол. Мне стыдно смотреть Горынычу в глаза из-за того, что вчера по телефону не призналась ему в своей вине.
        Наступает тягостное молчание. Чувствую, как на меня давит недовольный взгляд управляющего почти на физическом уровне. Нервы напряжены так, что кажутся натянутыми струнами.
        - Двойной штраф, - произносит наконец Олег Данилович. - За туфли и за то, что вчера была одета не по дресс-коду. Думала, никто мне об этом не маякнёт?
        - Извините, - ещё тише отвечаю я.
        - Стоимость туфель будет вычтена из твоей зарплаты, - сердито произносит управляющий и припечатывает напоследок: - Ещё один косяк, и снова пойдешь полы драить, поняла?
        - Поняла.
        - Топай к Палычу, пусть выдаст тебе новые туфли. И пошустрей давай! Скоро откроемся, - он обводит сощуренным взглядом остальных. - А вы чего встали? Живо по своим рабочим местам разошлись!
        Мысли о страшном уже не призраке, а прямо-таки монстре безденежья преследуют меня всё утро… ровно до того момента, как на кухню, где я готовлю кофе для утренних клиентов, забегает Людка с подносом.
        Она взволнованно делится:
        - В зале для вип-клиентов какая-то движуха! Явился какой-то важный мужик с охраной и вызвал Горыныча!
        - Ну и что? - равнодушно откликаюсь я. - Может, у этого мужика аллергия на нашу еду. Вот и хочет наехать с претензиями.
        - Да ну тебя, - отмахивается Людка. - Не того уровня мужик. Он такой… крутой, понимаешь? Уверенный в себе, деловой, при деньгах. Ещё и спортивный. Плюс с обалденно симпатичной мордой… Словом, он роскошный. Настоящий самец!
        Она мечтательно вздыхает.
        - Мордой? - повторяю я рассеянно, продолжая думать, где бы ещё заработать денег, чтобы не сидеть в этом месяце на одной гречке. - Тебя послушать, так это породистый конь, а не мужчина.
        Людка хохочет, и пустые кофейные чашки на ее подносе опасно звякают.
        - С таким жеребцом я бы…
        Бах!
        Широкие створки кухонных дверей шумно распахиваются. А поскольку напольные ограничители у стен недавно демонтировали на замену, то звук получается оглушительным.
        Мы обе вздрагиваем.
        Шеф-повар отрывается от готовки и поспешно отступает в сторону. Между блестящими столами из нержавейки шествуют двое - мускулистые амбалы в наглухо застегнутых пиджаках. Они шарят глазами по всему помещению и выискивают явно кого-то из персонала. Официанток тут сейчас немного: мы с Людкой и еще две девушки чуть поодаль. Остальные дорабатывают ночную смену в зале с баром и танцполом.
        Хм, надеюсь, если вип-клиент реально недоволен едой, то его обслуживала не я…
        За спинами амбалов семенит обеспокоенный Олег Данилович. Он и так небольшого роста, а соседство великанов превращает его в совсем уж жалкого коротышку.
        - Саня, - окликает он шеф-повара, - где Катерина?
        - Да вон она у кофеварки пасётся, - полуиспуганно отвечает тот, косясь на амбалов.
        Я застываю на месте. По спине пробегает табун холодных мурашек. Других Катерин, кроме меня, среди официанток нет.
        Людка смотрит на меня с ужасом и шепчет:
        - Ты чего натворила-то, Кать?
        - Не знаю…
        Амбалы встают по обе стороны от меня, как будто я ловкая беглянка, которая в любой момент может улизнуть. От них пахнет опасностью - это слабая смесь запахов дыма и бензина. Чувствую себя белой мышью в компании огромных черных котов.
        - Топай в вип-зал, - говорит один и легонько подталкивает меня в спину.
        Я спотыкаюсь, но быстро обретаю равновесие и послушно иду на выход. Служебные туфли, которые мне выдали взамен наполовину потерянной пары, великоваты, так и норовят соскочить со ступней. Но тридцать пятый размер ноги у официанток встречается слишком редко, и запасной пары на складе не нашлось.
        В вип-зале мне становится ещё больше не по себе, и я притормаживаю на входе. Несколько ранних клиентов в дорогих деловых костюмах сидят за разными столиками и с холодным любопытством смотрят на меня. Словно в ожидании какого-то развлекательного шоу.
        - Иди-иди, - меня снова неприятно подталкивают в спину. У-у, руки бы оторвала грубияну.
        - Куда идти? - цежу сквозь зубы. - Столик какой?
        - Дальний, по центру.
        Делаю глубокий вдох, воображаю себя бесстрашной Жанной Д'Арк и решительно шагаю через весь зал к тому, кто взбаламутил весь наш ресторанный комплекс.
        Он сидит на широком серебристом диване в большой элегантной нише, умело прикрытой от других посетителей элементами декора. В глубине ниши царит приятный полумрак, и лицо мужчины четко не разглядеть. На столике дымится одинокая чашечка черного кофе. Снаружи она все ещё чиста и белоснежна - посетитель до сих пор не пригубил её. Слабо пахнет мужским парфюмом.
        - Вот она, Артём Александрович! Та самая официантка, - блеет за моей спиной управляющий.
        Я вижу приглашающий взмах мужской руки с дорогими запонками на рукавах темно-серой рубашки. И следом звучит глубокий низкий голос:
        - Подойди.
        Я делаю несколько шагов вперёд и ныряю в полумрак. Он словно отрезает от нас весь окружающий мир, потому что Олег Данилович и амбалы остаются стоять снаружи. Мои колени начинают дрожать от переизбытка адреналина и ожидания какого-то подвоха. Что этому типу понадобилось от меня?
        Чувствую, что пальцы ног слишком глубоко ушли в носки туфель и стараюсь незаметно высвободить их. Иначе со стороны пяток будет видно свободное пространство. Однако мои попытки замечают сразу.
        - Эта обувь тебе велика, - говорит мужчина со странным удовлетворением. - Какой у нее размер?
        - Тридцать седьмой.
        - А ты какой носишь?
        - Тридцать пятый…
        Я начинаю недоумевать, с чего вдруг его заинтересовал этот вопрос. Не может же быть такого, что меня выдернули с кухни, чтобы поговорить об обуви.
        Мужчина внимательно смотрит, пока я переминаюсь на месте. Он изучает меня буквально с ног до головы. От его пристального взгляда дрожь в коленях усиливается, и в голову снова лезут дурацкие мысли насчёт вероятных претензий по обслуживанию. Иначе зачем бы меня позвали в вип-зал?
        - Присаживайся, - вдруг предлагает он и указывает на серебристый диван. - У меня к тебе серьезный разговор.
        Я осторожно подхожу и сажусь на самый краешек, настороженная, как сурикат под взглядом хищника. Теперь, когда мужчина - Артём Александрович, как обратился к нему наш управляющий, - оказался так близко, можно рассмотреть его… и ощутить чисто женское восхищение.
        Он потрясающий.
        В жизни не видела такого привлекательного мужчину! Подобных можно встретить разве что на обложках глянцевых журналов. И то под толстым слоем фотошопа.
        Артём Александрович скорее шатен, чем блондин. В красивых медовых глазах под прямыми темными бровями мерцают электрические блики. Четкая линия высоких скул переходит в упрямый мужественный подбородок со стильно-продуманной небритостью, а чувственный рот с восхитительно полной нижней губой чуть приподнят в уголках… из-за лёгкой усмешки, которой только что не было! Он заметил, с каким восхищением я на него смотрю.
        Обозлившись, усилием воли вырываю себя из-под власти гипнотического очарования, которое спровоцировала его голливудская внешность.
        - Будешь что-нибудь? - любезно спрашивает он, чуть наклоняясь ко мне. Мои ноздри окутывает аромат дорогого парфюма. И к нему явно примешивается щедрое количество мужских феромонов, потому что от этого волнующего запаха что-то сладко сжимается внутри.
        - Нет. Мне нельзя, - отвечаю ему, удивляясь все больше и больше. - Я на работе.
        Артём Александрович пристально смотрит на меня. Внезапно он протягивает руку и касается моих волос. Его горячие пальцы заправляют локон за ухо, скользят по моей щеке, спускаются ниже… и ниже…
        Меня опаляет жаром. Резко отстраняюсь.
        Артём Александрович усмехается и подзывает одного из своих амбалов щелчком пальцев.
        - Гоша, дай пакет.
        Пакет мгновенно оказывается на нашем столе. Новенький, блестящий. Судя по форме, внутри лежит что-то продолговатое и твердое.
        - Открой его.
        Я заинтригована. Без лишних слов шуршу пакетом, засовываю руку и вынимаю… одну-единственную туфлю. Ту самую, голубую туфлю тридцать пятого размера, которую потеряла вчера.
        Поднимаю изумленные глаза. Мой собеседник улыбается и вкрадчиво спрашивает:
        - Теперь ты меня узнала?
        Я не верю своим глазам, но логика подсказывает единственно верный вывод.
        В этом невероятно властном и привлекательном мужчине сложно признать того агрессивного незнакомца с парковки. Тогда он был одет, как обычный уличный прохожий, разве что в нем неуловимо чувствовался достаток приличного уровня. А уж черные солнечные очки и вовсе делали его неузнаваемым.
        - Ну так что? - с лёгкой усмешкой повторяет он, вглядываясь в мои глаза с каким-то странным ищущим вниманием. Цепким и холодным. - Узнала?
        - Д-да… кажется, - запинаясь, отвечаю я. - Вы - отец того мальчика… Кости?
        - Верно.
        Артём Александрович продолжает пристально смотреть на меня и словно чего-то ждёт. С привычным цинизмом и насмешливой уверенностью. Ждёт какой-то определенной реакции.
        Каким-то внутренним чутьем я внезапно четко понимаю: этот мужчина… богатый, влиятельный, с огромным жизненным опытом… ждёт, что я попрошу награды за спасение его маленького сына. Или хотя бы намекну.
        Меня охватывает раздражение. Почему люди всегда судят о других вот так, с лету? Поджимаю губы, возвращаю туфлю обратно в пакет и тщательно его сворачиваю, хотя в этом нет никакой необходимости. Но этот процесс даёт мне время на то, чтобы взять себя в руки.
        Все это время недавний незнакомец с парковки спокойно наблюдает за моими действиями. Я тихо вздыхаю и вежливо спрашиваю:
        - Надеюсь, с Костей всё в порядке?
        - В целом… да, - после небольшой паузы отвечает Артём Александрович. - Но теперь он боится гулять на улице. Даже с няней.
        - Нельзя позволять ребенку засиживаться дома с фобией, - советую я. - Иначе она у него может усилиться. Надо как-нибудь уговорить его выйти и…
        - Я разберусь, - спокойно прерывает меня Артём Александрович. В его красивых медовых глазах светится мягкое, но опасное предостережение: не лезь в мои семейные дела с непрошеными советами.
        Я пожимаю плечами и послушно умолкаю. Не хочет - как хочет. Хотя я много чего могла бы ему рассказать насчёт обращения с психологически травмированными детьми.
        Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. Он - изучающе и спокойно, а я - смущённо и растерянно. Мои ладони, держащие пакет, вспотели и слегка дрожат.
        - Артём Александрович, - говорю я в конце концов, чувствуя себя совершенно по-дурацки с туфлей в руках, - мне пора вернуться к работе. Спасибо, что нашли для меня время. Я могу идти?
        - Иди.
        Неловко улыбаюсь ему и выхожу из ниши обратно на свет.
        Спиной чувствую - смотрит. Оборачиваюсь, чтобы убедиться… так и есть. Более того, он поднялся с дивана и стоит, прислонившись к декоративному столбу ресторанной ниши широким плечом. Одна рука в кармане брюк, вторая задумчиво почесывает стильную щетину на подбородке.
        Замираю на полушаге в ожидании. Вдруг он ещё что-нибудь скажет? Что-то внутри так и трепещет лёгкими бабочками при виде его мужественной фигуры в деловом костюме. Хочется смотреть и смотреть.
        - Вторую туфлю-то не потеряла? - вдруг усмехается Артём Александрович.
        - Нет… Она в раздевалке лежит.
        - Это хорошо. Обувь надо носить по размеру.
        - Переобуюсь прямо сейчас, - киваю я, не сводя с него глаз. Ещё пару секунд… и заставлю себя отвернуться.
        Артём Александрович обводит меня медленным взглядом, чему-то снова усмехается и говорит:
        - Что ж, беги. И не забудь надеть свои туфельки… Золушка.
        Глава 7. Новый владелец «Дворца»
        Этот странный день, полный сюрпризов, не перестает меня удивлять.
        В коридоре перед женской раздевалкой мимо пробегает зам Славик и на ходу сообщает, что Горыныч вызвал меня к себе. Затем уносится прочь, ещё более растрёпанный и суетливый, чем обычно. Да уж, шутка ли - смена владельца. В отделе управленцев сейчас самая горячая пора - идёт передача дел новому хозяину.
        Я не очень тороплюсь. После недавнего стресса реагирую на всё притупленно и до сих пор нахожусь под впечатлением от общения со своим знакомым незнакомцем. Какой же он обалденный… какие проницательные у него глаза с потрясающим медовым оттенком… широкие плечи… и этот волнующий низкий голос…
        Людка права. Мужчина реально роскошный. И, наверное, действительно настоящий… самец, как она утверждает. Чувствуется, что он привык к женскому вниманию и относится к женщинам со снисходительным пренебрежением. Интересно, у него есть девушка..? А может, есть жена? Ведь сын-то у него точно имеется.
        Я морщу лоб в попытке вспомнить, было ли на руке Артема Александровича обручальное кольцо. Вроде бы нет. Хотя уверенно утверждать это я бы не стала…
        Господи, о чем только я думаю? Женат, не женат - это без разницы. Где он, и где я - вот что имеет значение. Мы из абсолютно разных социальных кругов, и наше случайное знакомство - насмешка судьбы, вот и всё.
        Вздыхаю и захожу в безлюдную раздевалку.
        Зрелище воссоединившейся пары моих родных голубых туфелек значительно поднимает настроение, и я долго любуюсь на них прежде чем надеть. Какое блаженство, когда на ногах обувь подходящего размера, а не чужие «калоши», норовящие соскочить с пяток на каждом шагу!
        Возле дверей раздевалки вновь возникает взъерошенный Славик.
        - Кать, ты чего застряла? Горын… э-э… Олег Данилович же ждёт!
        - Иду!
        Кабинет управляющего находится на первом этаже, поближе к кухне и залам, чтобы в случае каких-то проблем с клиентами и персоналом оперативно проконтролировать ситуацию.
        В лёгких удобных туфельках я несусь по коридору, слыша дробный перестук маленьких каблучков. Ловко огибаю на ходу двух официанток с подносами, полными грязной посуды…
        …и врезаюсь в какого-то мужчину в деловом костюме.
        Он хекает от неожиданности и отстраняет меня за плечи. Лицо у него жесткое и суровое, словно вырезанное из гранита.
        - Ой, простите! - Я быстро отскакиваю и в испуге понимаю, что, кажется, врезалась в клиента ресторана. Возможно даже, в вип-клиента. Потому что деньгами и властью от него разит на версту. Прямо как от Артёма Александровича.
        За его спиной посмеивается второй - такого же харизматично грозного типажа, только улыбка немного смягчает впечатление.
        - Артур, кажется тебе пора в качалку. Тебя чуть с ног такая малышка не сбила.
        Гранитный тип молчит, хмуря на меня густые брови.
        Я переминаюсь на месте, нервно переводя взгляд с одного на другого. Вроде извинилась, а бежать дальше как-то неловко.
        - Ну, чего ты так пугаешься? - второй неожиданно подмигивает мне. - Всё нормально, никто тебя не съест. Тем более такую милашку. Может, телефончик свой оставишь..?
        - Боярка, хорош! - осаждает его гранитный Артур. - Тебе баб, что ли, мало? Царевич ждёт. Все уже там. И нам надо успеть, пока Батя не приехал.
        Ну и произвища у них. Батя, Боярка, Царевич… От них веет то ли криминалом, то ли ностальгично детской считалочкой. И эта считалочка мгновенно начинает крутиться у меня в голове, словно назойливая попсовая песенка:
        «На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной… Кто ты будешь такой?»
        Я еле слышно фыркаю. Ну вот, теперь фиг от нее избавишься до самого вечера. Так и будет крутиться в мыслях.
        Клиенты обходят меня с двух сторон, чтобы продолжить путь, но за моей спиной тот, кого назвали Бояркой, притормаживает:
        - Кстати, малышка, ты не в курсе, где кабинет Царевичева?
        - Нет, - я непонимающе моргаю. - Даже не слышала о таком.
        - А, ну да, у вас же ещё не объявили… С сегодняшнего дня это новый гендиректор «Дворца». Артур, слышь? - он вдруг смеётся. - Ну и название у этого местечка. Царевич как нарочно к фамилии его подбирал. Не хочешь бросить свою охранку и присоединиться к нему? Ты ж из той же категории, Короленко. Будете вдвоем тусить во «Дворце». Царевич и Король.
        Он громко ржёт, но Артур игнорирует его и продолжает идти по коридору. Шутник снова ободряюще подмигивает мне и догоняет своего спутника. Оба скрываются за поворотом, оставив меня стоять на месте в слегка ошарашенном состоянии.
        Я вдруг припоминаю, как бармен Дима вчера рассказывал нам с Людкой, что новый владелец ресторанного комплекса состоит в какой-то многопрофильной корпорации… «Сэвэн», кажется. И он - один из семи акционеров.
        Неужели я только что встретила ещё двух из этой семёрки?
        Черт. Надеюсь, тот, в которого я врезалась, никак не связан с нашим рестораном. А то он запомнит меня, как сотрудницу, которая чуть не сбила его с ног.
        В кабинете управляющего пахнет дымом. Опять Олег Данилович нервы успокаивал, аж дышать нечем. Я морщусь, но стараюсь делать это незаметно.
        - Так… Катерина, - он откидывается на спинку своего кресла-вертушки и складывает пальцы домиком. Вид у него кислый. - В связи со сменой владельца для сотрудников велено объявить амнистию на все их мелкие грешки.
        - Спасибо, Олег Данилович! - поспешно откликаюсь я, не в силах скрыть облегчение.
        - Можешь не спасибкать. Это не мое решение, - управляющий хмурится, исподлобья глядя на меня. - Ты что, знакома с нашим новым гендиректором?
        - Нет, - с искренним удивлением отвечаю я. - С чего вы так решили?
        - С того, что амнистию он объявил только после того, как я ввел его в курс насчёт текущих дел с сотрудниками. Включая твое возмутительное нарушение дресс-кода вчера. Им он особенно заинтересовался. Расспрашивал так подробно… Так значит, говоришь, вы незнакомы?
        - Нет.
        - М-да. Странно, - Олег Данилович в задумчивости барабанит пальцами по столу.
        - Может, он просто очень ответственно относится к работе и хочет вникнуть в дела получше? - предполагаю я.
        - Ладно, время покажет. Иди. Но дресс-код больше не нарушай, поняла?
        - Да, Олег Данилович, это больше не повторится, - бездумной скороговоркой отвечаю я и радостно выскакиваю за дверь.
        Жизнь снова прекрасна и удивительна. Лёгким шагом я иду по коридору в сторону кухни, чтобы вернуться к своим обязанностям.
        - Кать, - окликает меня шеф-повар Саша, - срочный заказ. Надо семь чашек кофе сделать.
        - Какой зал? - уточняю я, сразу же направляясь к кофеварке.
        - Кофе не для клиентов, - говорит Саша и благоговейно тыкает пальцем в потолок. - Руководство звонило. Совещание у них там. А у нас все официантки заняты. Давай, займись.
        - Какой кофе-то хоть? Черный или латте? Или, может, капучино?
        - Шесть крепких черных и один латте. К последнему три шоколадных пончика прихвати.
        Слегка оробев, я быстро выполняю заказ и нагружаю поднос. Проверяю, ничего ли не забыла. Салфетки, сахарницу, щипчики, если кто-то вдруг захочет подсластить напиток. К лифту иду осторожно, чтобы ничего не расплескать.
        Семь чашек кофе. Семь акционеров корпорации «Сэвэн», которая с английского так и переводится. Цифра семь.
        Судя по всему, боссы корпорации в массе предпочитают пить черный кофе, без молока. И лишь один среди них сластёна, любящий побаловать себя латте с горячими шоколадными пончиками. Надо хорошенько запомнить их вкусы на случай, если эти влиятельные ребята зачастят в гости к нашему гендиректору.
        Вся администрация ресторанного комплекса, за исключением управляющего, сидит на самом верхнем этаже. Я поднимаюсь туда на служебном лифте и выхожу в широком холле с высоким потолком. Тут тихо и светло. Пахнет эфирно-кедровым ароматизатором воздуха.
        Холл переходит в широкий коридор с рядами закрытых дверей по обе стороны. Тут располагается бухгалтерия, а ещё - экономический и кадровый отделы. И, конечно же, святая святых - приемная генерального директора.
        Внутри почему-то никого нет, а на компьютере нежно играет фоновая мелодия без слов. На сером офисном кресле секретарши лежит сумочка. В туалет ушла, что ли?
        Я подхожу к закрытой двери кабинета. Оттуда доносятся низкие мужские голоса. На мой тихий стук они смолкают, затем доносится уверенное:
        - Войдите.
        Я дёргаю блестящую ручку и вхожу боком, чтобы не задеть подносом дверной косяк. Под ногами - темно-синий офисный ковер. Иду, глядя под ноги и никак не могу заставить себя поднять голову. Шагов почти не слышно, и это напрягает меня ещё больше.
        - Добрый день. Ваш кофе… - робко говорю я, поднимаю глаза на нового владельца нашего ресторанного комплекса и осекаюсь.
        Передо мной - Артём Александрович.
        Глава 8. Семь властных боссов
        Его медовые глаза слегка сощурены, словно у тигра, наблюдающего за добычей. Взгляд острый и проницательный. Я чувствую, что по какой-то неясной причине моя первая реакция представляет для него большой интерес… но что с этим ощущением делать, не знаю. Просто удивленно таращусь на него, забыв про кофе.
        - Спасибо… Катя, - медленно произносит он, подчёркивая мое имя еле заметной паузой.
        Я наконец вспоминаю про поднос в руках и прихожу в себя. Начинаю расставлять чашки, аккуратно обходя каждого из присутствующих.
        Надо побыстрее покончить с этим и уйти, потому что от близости нового гендиректора мне изрядно не по себе. Да и присутствие других мужчин в кабинете давит на меня. Они все слишком властные, слишком харизматичные, слишком… другие. Не такие, как я. Не такие, как люди, с которыми общаешься ежедневно. Для меня они - словно инопланетяне. Красивые экзотичные хищники, подходить к которым опасно для жизни.
        - И снова привет, красавица, - ухмыляется один из боссов, когда я наклоняюсь, чтобы поставить перед ним чашку кофе. - Только мне не черный, а латте. Это я заказывал.
        Покосившись на улыбающееся лицо, я послушно меняю чашки. Так вот кто оказался сластёной! Тот босс-шутник из коридора на первом этаже. Боярка… кажется.
        - И пончики не забудь, - напоминает он, любезно отклоняясь в сторону, чтобы я поставила тарелочку со сладкой выпечкой безо всяких помех. А может, просто опасался, что я случайно запачкаю его дорогой пиджак сахарной пудрой, которая уже просыпалась с пончиков на тарелку.
        Артём Александрович почему-то хмурится. Берет свою чашку и отпивает, продолжая наблюдать за мной, как кот за мышью.
        - Приятного аппетита, - тихо бормочу я и двигаюсь дальше вдоль длинного стола для переговоров.
        Боковым зрением вижу, как Боярка берет один пончик, откусывает от него и непринужденно жуёт. Со вкусом и смаком.
        - Василий, у тебя не слипнется? - хмыкает его сосед, скучающий платиновый блондин с точеным лицом аристократа. - Хомячишь так, будто неделю не ел.
        Тот безмятежно пожимает плечами, продолжая активно работать челюстями, и отвечает с набитым ртом:
        - Ну хоть перекушу до совещания, пока Батя не пришел. Сам знаешь, может затянуться, а я не завтракал. Кстати, выпечка тут неплохая… Катюш, - окликает меня вдруг Боярка, он же Василий. - Тебя ведь Катя зовут?
        - Да, - с вежливой улыбкой я оборачиваюсь к нему.
        - Подготовь мне пакет таких же пончиков. Я заскочу за ними после совещания к вам на кухню, - он игриво подмигивает. - Может, всё-таки телефончик..?
        - Вась, хорош! - внезапно одергивает его Артем Александрович. - Здесь тебе не клуб знакомств. Не отвлекай моих сотрудников от работы.
        Мне кажется, что после этих слов Боярка смотрит на моего босса с удивлённым любопытством. И больше ко мне не обращается.
        На подносе остаётся последняя чашка черного кофе. Седьмая. Но куда и кому ее ставить, я не совсем понимаю.
        - Поставь там. Батянин скоро будет, - говорит Артём Александрович с такой отстраненной будничностью, словно я должна знать, кто это такой. И кивает на место в торце переговорного стола, напротив своего.
        Впрочем, сложить дважды два не так уж сложно. Где Батянин, там и Батя. Очевидно, что это - тот самый седьмой босс корпорации «Сэвэн», о котором по-свойски упоминали между собой Боярка и Король… то есть Василий и Артур.
        Тьфу, блин… Сама уже не замечаю, как озвученные боссами фамильные прозвища-сокращения неосознанно приклеиваются к обладателям в моих мыслях.
        Аккуратно ставлю последнюю чашку перед пустующим местом и с чувством облегчения делаю шаг к двери.
        - Катя! - негромко, но как-то очень властно окликает меня Артём Александрович. - Подойди.
        Сердце спотыкается в груди и снова стучит. Только с удвоенной частотой. В голове мелькают бредовые предположения. Например, я сделала что-то не так, и сейчас мне укажут на ошибку.
        Низкий голос босса вызывает у меня слишком много волнения… и оно мешает воспринимать реальность обыденно. Да и на способность мыслить логически как-то не очень хорошо влияет.
        «Спокойнее, Катя, - говорю себе мысленно. - Все хорошо. Он же не кусается.»
        Возвращаюсь к Артёму Александровичу. Приходится сделать над собой усилие, чтобы не опустить ресницы под его смущающим взглядом.
        Он берет из стопки документов на столе тонкую папку и протягивает мне.
        - Передай это в бухгалтерию.
        - Конечно, - киваю я, чувствуя себя глупо из-за только что испытанных дурацких опасений. Какой-то синдром закомплексованной отличницы, ей-богу.
        Беру папку с верхней стороны, чтобы не коснуться длинных крепких пальцев. Почему-то вблизи от босса время словно замедляется, а зрение обостряется. Подмечаю какие-то мелкие детали: по-мужски короткие, но заметно ухоженные ногти… светлые запонки, поблескивающие на рукавах отраженным солнечным светом - кажется, серебряные… элегантный деловой галстук в косую тонкую полоску… волевой подбородок, слегка заросший колючей щетиной… и устремлённые на меня глаза, в которых светятся притягательно-медовые огоньки.
        Засмотревшись на них, я неловко тяну папку к себе и даже не сразу замечаю, что она выскальзывает из дрогнувшей руки… ровно до того момента, как папка плюхается на мои туфли. Бумаги разлетаются, и я мгновенно прихожу в себя.
        Испуганно выдыхаю:
        - Сейчас я всё соберу!
        Конфуз полнейший. В полной тишине, на глазах у всех шестерых боссов, я с пылающими щеками быстро складываю в папку выпавшие бумаги. Один лист залетел под стол Артёма Александровича, и я, недолго думая, ныряю туда с головой.
        Слышу несколько мужских смешков. Успеваю цапнуть бумагу, а затем рука Артёма Александровича хватает меня за предплечье и вытаскивает из-под стола. Оказывается, ради этого он даже встал со своего места.
        - Извините, - я выпрямляюсь и судорожно прижимаю папку к груди, отгораживаясь ею от босса, словно щитом.
        - Все в порядке, - говорит он. - Бывает.
        Лицо у него серьезное, но медовые глаза смеются, а уголки губ подрагивают. Остальные мужчины в кабинете тихо ухмыляются, а Боярка так и вовсе откровенно веселится.
        Я понимаю, как мое поведение выглядело со стороны и краснею ещё больше. Скорее бы сбежать отсюда подальше!
        Судьба словно откликается на мои мысли.
        Дверь позади меня распахивается, и в кабинет без стука непринужденно входит брюнет со смуглым хищным лицом. Он беседует с кем-то по мобильнику и на взгляды присутствующих показывает жестом, что завершит разговор через две минуты.
        Ага, стало быть, это и есть Батя. Седьмой босс, которого все ждали.
        Радуясь, что на меня перестали обращать внимание, я бочком отступаю в сторону и торопливо выскакиваю из кабинета. Лицо горит от стыда. Это ж надо было так глупо уронить папку, да ещё и заползти за бумагами под стол к боссу на глазах у всех!
        Когда я тяну за собой дверную ручку, то замечаю что Артём Александрович смотрит вовсе не на долгожданного Батянина. Он смотрит на меня… пока закрывшаяся дверь не отрезает нас друг от друга.
        Глава 9. Босс наводит порядок
        - Ну что, сильно влетело? - спрашивает Людка. - У тебя лицо, хоть пожар туши.
        Мы с ней пересекаемся в баре-ресторане, чтобы подменить заболевших официанток по распоряжению Горыныча. Наверху в банкетных залах в нашем присутствии не особо нуждаются, поскольку помещения арендовала на сутки туристическая фирма для празднования своего юбилея. И фуршет для них организован праздничным агентством. С ними прибыли свои официанты в маскарадных костюмах, которые помимо обслуживания ещё и фокусы показывать умеют. Не то, что мы с Людкой.
        - Да нет, совсем не влетело, - смущённо улыбаюсь я. - Тут такое дело… Помнишь, про мальчика рассказывала, из-за которого туфлю потеряла?
        Людка с заинтригованным видом придвигается поближе.
        - Помню. Ну и..?
        - Оказалось, что отец того мальчика - наш новый босс, - шепотом сообщаю я. - И он принес её. Мою туфлю. Меня из-за этого вызвали.
        Людкины глаза расширяются. У меня мелькает мысль, что сейчас подруга похожа на человека, которого шибануло разрядом электричества.
        - Да ну… серьезно?! Крутой мужик припёрся к нам с охраной, чтобы вручить тебе потеряшку?
        - Ага.
        - И он - новый босс «Дворца»?
        Я молча киваю. Для меня и самой это звучит невероятно.
        - Ты что, разыгрываешь меня? Сегодня вроде не первое апреля.
        - Это правда, Люд. А сейчас у него совещание наверху с акционерами корпорации, к которой мы теперь принадлежим.
        - Я не верю! - Людка мотает головой и протягивает руку. - Ну-ка ущипни меня, вдруг сплю… Ай! Ладно, не сплю. Но всё равно, это как-то…
        - Девчонки, на горизонте клиенты, - окликает нас из-за стойки бармен Дима.
        Разговор мы прерываем, но по лицу Людки заметно, что новость она будет переваривать ещё долго. Я хорошо знаю ее и вижу, как сильно ей хочется обсудить происходящее, но времени на это нет. Близится обеденное время, и клиентов в помещении становится всё больше.
        Я и сама пребываю в состоянии некоторой прострации. Тело механически двигается, руки приносят заказанное, протирают опустевшие столы и забирают грязную посуду… но мыслями я не здесь.
        Я - там, в кабинете гендиректора, смотрю в потрясающие медовые глаза и вижу, как подрагивают от сдерживаемой улыбки твердые мужские губы. Что он теперь обо мне думает после дурацкого инцидента с папкой?
        Впрочем, реальность очень скоро напоминает о себе.
        После обеда бар-ресторан пустеет, но это ненадолго. К вечеру здесь снова начнется ажиотаж. Я рассеянно протираю столы и убираю использованные салфетки и зубочистки. Из клиентов пока остаётся только пара человек - какой-то краснолицый толстяк за дальним столом и высокий платиновый блондин в стильно-светлом костюме с укороченными рукавами, устроившийся на высоком барном стуле. Оба неспешно прихлебывают свои напитки и внимания не требуют.
        Зато третий клиент, который появляется на пороге, окликает меня сразу же:
        - Катенька!
        Я неприятно вздрагиваю, узнав голос, и отрываюсь от уборки последнего свободного стола. Вадим с вальяжным видом подходит ко мне и улыбается так безмятежно, будто в прошлый раз и не вел себя по-свински. Будто ничего такого не случилось.
        - Ну что ты так напряглась, мой гордый котёночек? - насмешливо говорит он. - Принеси-ка мне обычный заказ. Ты ведь знаешь мои вкусы.
        - Конечно. Сейчас принесу.
        Обычный заказ - это любимый пенистый напиток всех футбольных фанатов, тройная порция фисташек и длинные полоски солено-вяленой рыбы. Я возвращаюсь с ним к Вадиму, отчаянно надеясь, что он будет вести себя прилично. Но от опасений избавиться не могу - этот клиент слишком наглый и непредсказуемый в своих настроениях.
        Сначала все идёт нормально.
        Вадим кивком благодарит меня, смотрит очередную игру на видеоэкране, который висит над барной стойкой, и жуёт фисташки, жадно прихлебывая из большой высокой кружки. Я облегчённо вздыхаю: если он увлечен футболом, то я в безопасности от его внимания.
        Однако настроение Вадима стремительно портится, когда блондин у стойки просит бармена сделать звук потише. Тот бросает извиняющийся взгляд на Вадима, разводит руками и просьбу клиента выполняет.
        Как по мне, то происходящее на экране слышно отлично. Каждое слово футбольного комментатора, шум ликующих фанатов с трибун на очередной гол, забитый в ворота противника… всё это звучит вполне отчётливо.
        Но у Вадима явно другое мнение. Он резко отодвигает от себя кружку и скрещивает на груди руки, мрачный и недовольный. Но наехать на блондина - судя по внешнему виду, очень уверенного в себе и весьма обеспеченного, - не решается.
        - Катя! - Он манит меня к себе указательным пальцем.
        Жест, который я ненавижу в его исполнении. Он делает это как-то… унизительно, как будто является не клиентом ресторана, а моим личным хозяином.
        Подхожу к нему снова, стиснув зубы в закрытой вежливой улыбке. То, что меня назвали Катей, а не Катенькой, не предвещает ничего хорошего.
        - Что-нибудь ещё?
        - На моем столе полно мусора, - брюзгливо заявляет он и указывает на горстку скорлупок от фисташек на столе. - Почему не убираешь?
        - Сейчас уберу.
        - Нет, ты мне скажи! - он повышает голос, и блондин у барной стойки искоса смотрит на него. - Какого черта я должен торчать здесь каждый день и терпеть плохое обслуживание?
        Дело плохо. Большая пузатая кружка с остатками горькой пены уже пуста, а глаза Вадима смотрят мутно. В таком состоянии и при плохом настроении он может придраться к чему угодно.
        - Извините, - говорю на всякий случай уже давно заезженное для меня слово в этом заведении и быстро сгребаю шелуху от фисташек в опустевшую тарелку. Подхватываю кружку и делаю шаг прочь.
        - Стоять! - раздражённо шипит Вадим.
        Сильный рывок за подол голубого платья не только останавливает меня, но и лишает равновесия. От неожиданности я разжимаю пальцы.
        Кружка с тарелкой вдребезги разбиваются об пол. Звон болезненно бьёт по ушам. Фисташковая шелуха густо смешивается с осколками под захлебывающееся бормотание футбольного комментатора.
        Я покрываюсь холодным потом. Надеюсь, бармен или кто-нибудь еще видел, что посуда разбилась не по моей вине! На камеры надежды мало. Как назло, одна нацелена только на барную стойку, а вторая фиксирует меня таким образом, что действия клиента за моей спиной не видны.
        Вадим разворачивает меня к себе за оцепеневшую руку, словно куклу. На его отвратительно наглой физиономии бродит нетрезвая ухмылка. И настроение у него заметно улучшилось.
        - Ну что, Катенька? - ехидно говорит он вполголоса. - Условия те же, ты знаешь. Решай быстрее, пока Дмитрий не позвал вашего босса.
        При слове «босс» у меня в мыслях возникает вовсе не Горыныч, а новый гендиректор. Артём Александрович. И воспоминание о медовых глазах обжигает, как хлыстом. Я резко выпрямляюсь, вырывая руку из цепкого захвата Вадима.
        И четко говорю:
        - Мой ответ - нет.
        Вадим кривит рот и тяжело поднимается из-за стола. Под его ботинками угрожающе хрустят мелкие осколки.
        - Ох, и рисковая же ты девчонка, Катенька. Или просто дура? Дима! Позови управляющего!
        Бармен бросает на меня напряжённый взгляд. Второй день подряд один и тот же клиент требует из-за меня разборок. Горыныч непременно узнает это, когда просмотрит записи с камер.
        Меня охватывает слабость. Становится холодно и неуютно, по-детски хочется спрятаться под стол… и закрыть лицо и уши руками, чтобы никого не видеть и не слышать. Бессильно смотрю, как Дима звонит Олегу Даниловичу. Рассеянно отмечаю, как блондин у барной стойки, словно заразившись его действиями, тоже достает свой мобильник и подносит к уху.
        Господи, этот день с его сюрпризами и эмоциональными качелями когда-нибудь закончится? Я же так совсем свихнусь к вечеру!
        Управляющего долго ждать не приходится. Он врывается в бар-ресторан грозным шагом и как никогда напоминает мне огнедышащего змея, который вот-вот начнет извергать пламя изо рта.
        Одним взглядом Олег Данилович оценивает обстановку: на полу битая посуда, а рассерженный клиент стоит напротив сьежившейся официантки. Картина яснее некуда, даже спрашивать ничего не надо. Ведь клиент всегда прав.
        - Прошу прощения, - с ходу обращается он к Вадиму. - Официантку ждёт штраф. Может быть, желаете новую порцию? За счёт заведения.
        - Вообще-то официантка не виновата, - раздается ленивый голос за спиной управляющего.
        Волнение и надежда оглушают меня. Неужели в мою пользу есть свидетель?
        Олег Данилович не сразу понимает, кто к нему обращается. Он вертит головой и наконец замечает блондина возле барной стойки. Тот сидит, попивая золотистый напиток из прозрачного бокала, и спокойно наблюдает за нами.
        - Не виновата? - повторяет Олег Данилович. - Вы видели, что произошло?
        - Видел, - отвечает блондин и кивком указывает на растерявшегося шантажиста. - Этот пьяный идиот толкнул официантку. Как мне показалось, специально.
        - Тебе показалось! - тут же злобно рявкает Вадим. - Очки надень!
        - Они мне не нужны. У меня отличное зрение, - замечает блондин.
        Он поглядывает на Вадима с брезгливым любопытством человека, обнаружившего в комнате неопасного, но надоедливого насекомого-вредителя, вроде таракана.
        - Между прочим, вчера эта официантка облила меня кофе! - поспешно обращается к управляющему Вадим, явно чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. - Думаете, она и здесь не виновата? Взгляните на записи с камер! Какая-то нехорошая тенденция к дурному обслуживанию, не находите?
        На лице у Олега Даниловича играют желваки. Он взирает на меня так уничижительно, что я понимаю - как только мы останемся одни, меня ждут огромные неприятности.
        - Что здесь происходит? - раздается в помещении ещё один голос, от которого мое сердце взволнованно подпрыгивает.
        Это голос Артёма Александровича.
        Он подходит стремительно, не глядя на меня и излучая раздражение человека, которого оторвали от важных дел. Олег Данилович таращится на него с лёгкой оторопью и поясняет:
        - Да тут ничего особенного, Артём Александрович. Официантка разбила посуду по неосторожности… рядовой инцидент. Разберемся.
        - У меня другие сведения, - холодно произносит Артём Александрович и делает приглашающий взмах рукой.
        Блондин с готовностью подходит к нему, и я с удивлением внезапно узнаю в нем одного из боссов с совещания. Того самого, который сидел по соседству с Бояркой и подкалывал его из-за сладких пончиков.
        - Официантка точно не виновата, - заявляет он уверенно. - Этот перец с чего-то прикопался к ней и сам же подставил.
        - Чё ты гонишь? - вскипает Вадим, который все это время растерянно взирал на Артёма Александровича. Впрочем, его появление озадачило всех, включая бармена и Людку, которые дружно глазеют на нас из-за барной стойки. - Небось хахаль ее сам, вот и выгораживаешь…
        - Пошел вон, - буднично говорит Артём Александрович.
        - Что..? - челюсть Вадима слегка отвисает.
        - Тебе сказали, вали отсюда, - с любезной насмешкой переводит блондин.
        - Я не понял…
        - Он не понял, - с заговорщицкой издёвкой передает блондин нашему боссу, как будто Вадим разговаривает на китайском языке и его надо перевести. - Наверное, совсем тупой. Охрану вызвать, чтоб мозги вправили?
        До Вадима наконец доходит, что его месть за неудавшийся шантаж проваливается окончательно.
        - Да пошел ты! - рявкает он и стремительно выскакивает из бара, забыв рассчитаться за фисташки и выпивку.
        - В черный список его, - приказывает Артём Александрович побледневшему управляющему. - И скажи ребятам из охранки, чтоб не выпускали, пока счёт не оплатит. Тимур, идём.
        И они уходят вместе, так и не сказав мне ни слова. Хотя перед уходом блондин оглядывается и окидывает внимательным взглядом, будто запоминая на будущее.
        Я остаюсь на месте, не в силах осознать, насколько мне повезло. Но радость с облегчением уже начинают распирать так, что хочется танцевать прямо здесь, на осколках стекла. В туфельке, которую мой босс вернул мне сегодня утром.
        - Чего встала? - раздражённо говорит Олег Данилович и впервые отдает указание не грубо, а как-то нерешительно-вежливо: - Давай… приберись здесь, что ли. И Людмилу вон позови, пусть поможет.
        Глава 10. Неожиданное предложение
        Следующая неделя проходит на удивление спокойно и приятно, чего давненько в моей жизни не было. Я словно обретаю крылья и каждый день летаю на них из дома на работу, а с работы - домой.
        Насчёт спокойно - в первую очередь это касается времени после работы.
        Теперь, приходя в новый дом вместе с Настюшей, я чувствую себя достаточно уверенно. Потому что нет больше страха, что там разгулялась новая пьянка отца с мачехой и ее развязными дочками. Кстати, он так и не позвонил нам узнать, как наши дела, а сама я пока звонить не хочу. Может, это и к лучшему… Мы с сестрёнкой чудесно проводим вечера вдвоем в замечательном уюте и тишине. Пусть наша комнатка тесная, но зато всегда чисто убрана и без запаха перегара, который всегда преследовал нас в отцовской двушке.
        А вот насчёт приятно…
        Впервые я понимаю, что означает выражение «ходить на работу, как на праздник». Каждое утро я встаю с радостным предвкушением, что снова увижу его. Своего нового босса. Того, кто выручил меня из неприятностей, когда я уже почти смирилась с несправедливостью. И того… чей голос заставляет мое сердце биться чаще.
        У него удивительно красивая фамилия - Царевичев. Действительно, очень подходящая для ресторанного комплекса «Дворец». Я слышу иногда, как сотрудницы из рекламного отдела обсуждают упоминания в новостях о новом владельце и одобрительно хихикают над игрой заголовков: «Сенсация! Во Дворце появился Царевич» или «Холостяк года - настоящий Царевич с Дворцом. Билеты на юбилейную вечеринку ресторанного комплекса раскуплены за сутки».
        - Какое там за сутки! - то и дело сплетничают рекламщицы. - Врут всё. За пару часов раскупили. Причем за билетами сплошняком женщины набежали. Все хотят с нашим Артёмом Александровичем поближе познакомиться…
        Праздничные вечеринки в честь своего дня рождения наш ресторан устраивает каждый год, и они пользуются большим успехом в светском обществе. Но с появлением Царевичева интерес к нынешней вечеринке приобрел какой-то бешеный ажиотаж.
        Артём Александрович появляется перед младшим персоналом ресторанного комплекса каждый день, поскольку активно вникает в процесс работы. Иногда во время общих планерок я чувствую, как его взгляд скользит по мне, но больше он никак не выделяет меня из общей массы официанток. Иногда мы сталкиваемся с ним в коридорах, обмениваемся простым безликим «Добрый день» и сразу же расходимся. А потом весь остаток дня этот крошечный момент встречи то и дело всплывает у меня перед глазами, погружая в какое-то глупо-мечтательное состояние.
        Вот и сейчас, когда я сижу в служебной столовке над тарелкой овощного салата, мой босс снова стоит перед глазами, отвлекая от короткого обеда. Причем он настолько натурально выглядит, что я никак не могу вернуться в настоящее.
        Хмурюсь, смотрю на тарелку. Снова на босса, и снова на тарелку. Изучаю салат по всем ингредиентам, но аппетита нет. Что ж вы со мной творите, Артём Александрович!
        Протяжно и тяжело вздыхаю.
        - Может, хватит меня игнорить, Катя? - произносит волнующий низкий голос. - Что-то случилось? Ты странно смотришь.
        Ложка с тихим звоном падает в салат. Упс! Это не глюк. Это реально Царевичев. Сама не понимаю, как так получилось замечтаться, что настоящий мужчина показался фантазией. Совсем уже крыша едет.
        Покраснев, я поспешно вскакиваю.
        - Здрасте, Артём Александрович!
        - Привет ещё раз. Я уже здоровался, но ты не отвечала.
        - Я… задумалась. И не выспалась.
        - Это заметно, - босс чуть хмурится, окидывая меня изучающим взглядом. - Рекомендую пореже бегать на свидания.
        - На свидания мне ходить некогда, - рассеянно отвечаю я, удивляясь его вниманию. Почему-то сейчас он общается со мной на равных и так запросто, что это необыкновенно приятно.
        - Даже так? И чем же ты так сильно занята?
        Я не готова выворачивать перед ним душу, рассказывая о собственных проблемах. Мне не нужна жалость. Только не от него.
        - Это… не важно. Вы хотели о чем-то поговорить?
        - Да, хотел… - Артём Александрович как-то задумчиво щурится и умолкает.
        У меня возникает странное ощущение, будто тема моего внерабочего времяпровождения представляет для него какой-то острый интерес. Но в следующую секунду это предположение кажется сомнительным. С чего бы боссу интересоваться мной? Разве что в постельном плане… Но мужчины его уровня обычно хорошо разбираются в людях. Он бы сразу понял, что я не из тех, кто заводит романы - ни на одну ночь, ни на несколько.
        Царевичев недовольно оглядывает служебную столовку с притихшими официантками, которые обедают по соседству. В данный момент они явно тоже потеряли аппетит от внезапного появления высшего руководства.
        - Только не здесь, - в конце концов морщится босс. - Я хотел тебе позвонить на мобильный, но он недоступен.
        - Разрядился. Я оставила его в раздевалке.
        - Ладно, идём наверх.
        Не дожидаясь моего кивка, он уверенно выходит из маленькой столовки. А следом бегу и я, чувствуя на спине множество заинтересованных и завистливых взглядов. В компании нашего босса хотели бы оказаться многие официантки. Они частенько обсуждают его мужские достоинства между собой, не стесняясь в выражениях.
        Мы вместе поднимаемся на лифте, не произнеся ни слова. Он думает о чем-то своем, а я смущённо изучаю кончики своих туфель. И попутно гадаю, о чем таком секретном зайдет разговор, что его нельзя ни вести в столовке, ни передать через управляющего, ни отложить на потом, после решения более актуальных дел.
        В кабинете Царевичева тихо. Офисный ковер глушит шаги, и через полуоткрытое окно слышно чириканье воробьев. Я останавливаюсь возле него, смотрю на улицу и вдруг чувствую движение за спиной.
        Быстро оборачиваюсь… и вздрагиваю.
        Артём Александрович стоит передо мной так близко, что в его широкую грудь можно носом уткнуться. Он пристально смотрит на меня… так могут смотреть на запертый сейф, до содержимого которого очень хотят добраться. А ещё больше хотят понять - стоит оно усилий или так, ерунда, на которую жаль время тратить.
        Я делаю шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами. Мне и приятно, и страшно от такой близости. Он что, всё-таки рассчитывает… поиграть с банальную интрижку с официанткой?
        Не надо так со мной. Пожалуйста… нет.
        - Катя, - медленно произносит босс и повторяет, словно смакуя мое имя, провокационно и завораживающе: - Катя…
        - Что? - еле слышно откликаюсь я.
        - Ты не девушка, а сплошная загадка.
        - В смысле?
        - В прямом. Как смогла такая малышка, как ты, помешать крупной высокой женщине утащить ребенка? Я видел ее на камерах перед зданием «Дворца». Ты бы с ней не справилась, реши она драться всерьез.
        - Вы считаете… - от возмущения у меня перехватывает дыхание. - Вы считаете, что я была с ней в сговоре?!
        - Была такая мысль, - произносит Царевичев. - Но сейчас ее уже нет.
        Он делает шаг вперёд, снова сокращая между нами расстояние. Этим он загоняет меня в ловушку между собой и подоконником.
        Можно, конечно, протиснуться вправо или влево, но это уже будет выглядеть паническим бегством. А мне почему-то кажется очень важным сохранять в его присутствии хотя бы видимость спокойствия. Как перед хищным зверем, чьи инстинкты опасно провоцировать откровенным проявлением слабости.
        - Почему нет? - спрашиваю я, пытаясь переключить его внимание на вопрос.
        Но моего босса не так-то легко отвлечь. Он с небрежной уверенностью протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос, скользнув пальцами по моей шее. Кожа мгновенно покрывается мурашками.
        - Ты слишком… импульсивная и чувствительная, чтобы скрыть свою реакцию, - говорит он низким тягучим голосом, от которого внутри что-то сладко-сладко трепещет. - Я проверял тебя. И мне нравится то, что я увидел.
        Я смотрю на Царевичева во все глаза.
        В ушах стоит чье-то частое дыхание, и вдруг до меня доходит, что оно принадлежит мне самой. Лицу становится жарко. Самообладание сдает позиции так стремительно, что я снова хватаюсь за спасительную соломинку разговора.
        - Артём Александрович! Честное слово, я никак не замешана в похищении вашего сына. Если вы хотели меня проверить…
        - Хотел проверить, - прерывает он меня, наклоняясь ещё ближе. - И проверил. А теперь я хочу… тебя.
        Я прижимаюсь к подоконнику, практически сажусь на него, чтобы отклониться подальше. Господи, как же это… невыносимо…
        Невыносимо остро. Волнующе. И возмутительно.
        Нет, я так не могу.
        Каким-то невероятным усилием воли стряхиваю паутину соблазна, которой опутал меня Артём Александрович, и решительно отодвигаю его, уперевшись ладонью в его грудь.
        - Не надо. Пожалуйста.
        К моему замешательству, он сразу же отступает и, как ни в чем не бывало, садится на край своего стола.
        - У тебя есть и более надёжный свидетель, - сообщает Царевичев спокойно.
        Я не могу поверить. Все эти намеки на домогательство… Он что, снова проверял меня только что по какой-то своей личной, одному ему понятной схеме?!
        Возмущение захлестывает меня, словно жгучие языки пламени. И вместе с тем я чувствую разочарование. Подавив его, сдавленно спрашиваю:
        - Какой свидетель?
        - Мой сын. Он рассказал мне все в подробностях сразу же, и теперь я склонен ему поверить.
        - Насчёт того, что такая маленькая я сумела справиться с мощной высокой алкоголичкой? - саркастически уточняю я. - Если хотите знать, то не очень-то она и боролась. У нее похмелье было сильное. А оно отнимает много сил у таких людей.
        - А ты так хорошо знакома с пьющими людьми? Интересно.
        - Нет, это совсем не интересно, - реагирую я с неожиданной для себя резкостью. - Это всего-навсего отвратительно.
        Босс внимательно смотрит на меня. Долго смотрит. А затем вдруг, к моему облегчению, меняет тему разговора.
        - Вот что, Катя… У меня есть к тебе предложение.
        - Какое? - сухо уточняю я.
        - Мне нужна временная няня для моего сына. И я хочу, чтобы ею стала ты.
        Глава 11. Опасная прогулка
        В детском зале сегодня много маленьких клиентов. Они носятся с игрушками, наперегонки бегают к мини-бару с лимонадом и смеются над гримасами клоуна-бармена. Кое-кто объелся пирожных и валяется на подушках, сонно взирая на видеоэкран с мультиками.
        - Артём Александрович, где Костя? - спрашиваю я. - Не вижу его здесь.
        Царевичев молча направляет меня к дальнему игровому домику, неожиданно приобняв за талию. От этого фамильярного жеста у меня перехватывает дыхание.
        Довольно близкое общение с боссом в качестве няни его сына не сулит ничего хорошего для моего душевного спокойствия. И все же я согласилась на предложение всего пять минут назад. В первую очередь из-за суммы, которую озвучил Царевичев. Она настолько поразила меня, что первое мгновение я только стояла и смотрела на него круглыми глазами.
        Таких зарплат у нянь не бывает! Да мне одной такой выплаты хватило бы на целых полгода.
        Однако мой босс в тот момент говорил об этом так спокойно и буднично, что изумление я попридержала. В его мире подобные затраты - обыденность.
        - Артём Александрович!
        От нарядного игрового домика с башенками и надувными горками к нам спешит энергичная пожилая женщина. Но не та, которую я видела в день первой встречи с Цавериным, а совсем другая. Наверное, он сменил няню для сына ещё тогда. Но по какой-то причине результат его не устроил.
        - Артём Александрович, Костик отказывается выйти погулять. Я уже и так, и эдак… и про охрану говорю… а он ни в какую. Капризничает. Может, мы здесь побудем, пока вы не закончите?
        Не отвечая ей, босс непривычно тёплым тоном зовёт:
        - Костя!
        - Папа! - малыш мгновенно выскакивает из домика и обхватывает ногу отца, словно маленькая мартышка - свою любимую пальму.
        Я смотрю на эту умилительную картину и чувствую, как тает мое сердце. То, как Артём Александрович близок со своим сыном, уже делает его в моих глазах замечательным человеком. Даже несмотря на его возмутительно провокационное поведение в кабинете.
        - Костик, иди погуляй на свежем воздухе, - предлагает он. - Никто тебя не обидит. Наша охрана за тобой присмотрит. В парке есть отличная детская площадка с песочницей. И можно на пони покататься. Хочешь?
        Мальчик колеблется. Видно, что перспектива покатушек на пони очень даже соблазняет его, но страх все равно пересиливает.
        - Нет… - мотает он головой. - Я хочу с тобой, папа!
        Царевичев искоса смотрит на меня, как бы намекая на то, что мне пора приступить к новым обязанностям.
        Я с готовностью делаю шаг вперёд и сажусь на корточки, чтобы наши с Костей глаза были на одном уровне. С детьми мне обычно легко. Намного легче, чем со взрослыми.
        - Привет, Костя, - улыбаюсь я малышу. - Помнишь меня? Меня зовут Катя.
        Он несколько секунд взирает на меня из-под пушистых ресниц огромными карими глазами. Потом нерешительно кивает и прячется за ногу Царевичева.
        Я вдруг замечаю, что у его глаз такой же красивый медовый оттенок, что и у босса. Да и вообще определенное сходство прослеживается во всем его лице. Настоящий папин мальчик.
        Дождавшись, когда он снова выглянет из-за штанины, я мягко спрашиваю:
        - Костя, тебе нравится этот домик? Мне хочется посмотреть, какой он внутри. Покажешь?
        Малыш с детски недоверчивой обстоятельностью изучает меня. Потом смотрит на отца, как бы спрашивая его мнение - мол, как оно вообще и стоит ли связываться с этой любопытной тетей. Получив одобрение, он деловито топает обратно к домику, то и дело оглядываясь.
        Внутри домика я и правда ни разу ещё не бывала. Чудесный маленький мирок с яркими красками, скамеечкой и столиком, на котором стоит тарелка с недоеденной кашей.
        - Тут красиво, - улыбаюсь я и шепотом спрашиваю: - Хочешь, расскажу секрет?
        Дети очень любят секреты. И этот мальчик - не исключение, поэтому он сразу же отвечает:
        - Хочу.
        - Только никому не говори, ладно? Я дружу тут с одной собакой…
        - Она большая? - заинтересованно уточняет Костя.
        - Большая. А ещё грустная, бездомная и старая. Каждый день я хожу кормить ее косточками. Если хочешь, мы сделаем это вместе. Прямо сейчас.
        - Я боюсь.
        - Я ведь уже спасла тебя в прошлый раз, помнишь?
        Немного приободрившись, Костя кивает гораздо увереннее.
        - Ну, вот видишь, - подытоживаю я. - Значит, со мной ты в полной безопасности. Ну что, идём?
        Я протягиваю раскрытую ладонь. Из домика мы уже выходим к Царевичеву вместе, держась за руки.
        - Папа, мы… - с воодушевлением начинает Костя, явно намереваясь ляпнуть насчёт собаки. Но я разочарованно цокаю языком, и он передумывает. - Мы идём гулять!
        - Отлично, - на лице босса читается удовлетворение. - Я в тебе не ошибся, Катя. Должность няни твоя.
        - А как же я? - недоумевает бывшая няня.
        - А вы свободны, - равнодушно отвечает Царевичев и нетерпеливо смотрит на часы. - У меня скоро совещание. Катя, у служебного входа дежурит моя охрана. Она будет с вами.
        - Хорошо. Мы в парке погуляем.
        Перед уходом босс ерошит сыну волосы, внимательно глядя на меня… и неожиданно подмигивает.
        - Приятной прогулки.
        Сунув руки в карманы брюк, он лениво идёт к выходу. Бывшая няня растерянно смотрит то на меня, то на его удаляющуюся спину. Потом торопливо бежит за ним:
        - Артём Александрович! Подождите…
        Бездомную собаку я действительно подкармливаю время от времени. Это очень худой и старый эрдельтерьер, явно когда-то брошенный хозяевами на произвол судьбы. Живёт в дальнем безлюдном конце парка давным-давно, ещё с тех пор, когда я работала во «Дворце» уборщицей.
        - А как зовут собаку? - спрашивает Костя, доверчиво шагая со мной по парковой дорожке.
        Позади на некотором расстоянии за нами следуют знакомые амбалы, немного смахивающие на бандитов в своих черных полуспортивных костюмах. Гоша и Лёша.
        - Не знаю. Если хочешь, ты можешь придумать ей имя сам.
        Старый эрдельтерьер по обыкновению прячется под раскидисто-низкими ветвями самой большой в парке голубой ели. Меня он узнает издалека и приветливо виляет мохнатым обрубком хвоста.
        Костя смотрит на него зачарованно. Так обычно реагируют дети, у которых дома нет питомцев, но которым очень хочется их завести. Любопытно, почему такой любящий отец, как Артём Александрович, не купил сыну какого-нибудь породистого щенка.
        - Катя! Давай назовем собаку Люси? - шепотом предлагает он.
        - Это мальчик. А Люси - имя для девочек… - Уголки детского рта расстроенно опускаются вниз, и я хмыкаю: - Хотя какая разница? Пусть будет пёс Люси. Как из песенки.
        - Мы никому не скажем, что это мальчик, - решает Костя и протягивает ручку за ведерком, которое я взяла с собой. Туда кухонные работники обычно стряхивают объедки с тарелок перед тем, как загрузить их в посудомойку.
        Мне становится смешно. Ага, так никто и не догадается, что Люси - кобель. При наличии наглядных мохнато-круглых доказательств, висящих ниже хвоста.
        После того, как Костя устает смотреть на пирующего эрдельтерьера, мы идём вдоль парковой ограды дальше, чтобы вернуться к детской площадке. Болтаем про собак. Наши охранники немного отстают, и краем уха я слышу, как они рассказывают друг другу анекдоты и ржут.
        В одном месте прутья решетки на ограде погнуты, и от тротуара туда тянется «козья» дорожка. Протоптана любителями срезать путь напрямик. Пару раз я тоже пользовалась ею, когда опаздывала забрать из детского садика сестрёнку. Отсюда до него всего ничего.
        И кстати, скоро как раз надо будет закругляться и идти за Настей. Придется отпроситься у Артема Александровича…
        - Девушка! - слышится от ограды.
        На «козьей» тропке стоит худощаво-жилистый очкарик, держась за щиколотку, и страдальчески смотрит на меня.
        - Вы не могли бы одолжить мобильный? Мой разрядился, а я ногу подвернул. Хочу такси вызвать.
        Я притормаживаю и с сомнением оглядываю его. Вид у очкарика довольно безобидный. Наверное, и правда, ногу подвернул - на тропинке в кустах полно кочек и неровностей.
        - Давайте, я сама вызову вам такси, - достаю из кармана ветровки свой мобильник. - Куда вам ехать?
        - Долго объяснять, - морщится очкарик. - Лучше сам им скажу. У меня встреча срочная… Можете ко мне подойти? Я на ногу ступить не могу, распухла блин…
        Он стискивает зубы и подавляет короткий стон боли. Вот бедняга. Торопливо подхожу к нему, протягивая телефон…
        И вскрикиваю от боли сама, потому что безобидный очкарик вдруг стремительно прыгает вперёд и хватает меня за руку. Я даже вскрикнуть не успеваю, как он грубо зажимает мне ладонью рот.
        - Катя! - испуганно зовёт Костя.
        Где-то позади на тротуаре слышится топот охраны.
        - Так, быстро девушку отпустил! - рявкает подбежавший Гоша.
        Очкарик толкает меня прямо на него. Потеряв равновесие, я лечу на газон, а отвлекшийся охранник получает удар по голове. Причем настолько сильный, что пару секунд шатается и падает на траву уже в отключке.
        Я в шоке таращусь снизу вверх на очкарика. Какая же я дура!
        Вместо того, чтобы бежать, он разворачивается ко мне… хотя нет, не ко мне. Он смотрит на маленького Костю, который застыл на месте с дрожащими губами, словно кролик перед удавом. Господи, что же делать… И где второй охранник?!
        Едва я о нем вспоминаю, как второй охранник Лёша догоняет нас, проламываясь прямиком через кусты. С той стороны, где находится общественный туалет для посетителей парка. Когда он только успел по нужде отлучиться?
        - А ну на землю! - орет Лёша и достает из наплечной кобуры под пиджаком пистолет.
        Вид реального оружия повергает меня в оцепенение, а очкарика и вовсе обращает в бегство. Не останавливаясь, оба - и охранник, и очкарик, - пробегают мимо меня и ныряют в дыру между прутьями.
        Не знаю, о чем думал охранник, оставивший нас с перепуганным Костей одних, но я думаю только о том, чтобы поскорее вернуться во «Дворец». Но тогда придется бросить валяющегося без сознания первого охранника. Гошу.
        Кошмар какой-то! Почему ребёнок так притягивает неприятности? То его похищает алкоголичка, то странный драчливый очкарик прикидывается больным и проявляет к нему какое-то непонятное внимание…
        Трясущимися руками поднимаю свой упавший мобильник и набираю босса. Сердце колотится, как бешеное, пальцы подрагивают.
        - Катя, я на совещании. Что у тебя?
        - Артём Александрович, на нас напали, - задыхающейся скороговоркой говорю я. - Какой-то тип в очках. Лёша побежал за ним, а Гоша без сознания… его по голове ударили и…
        В трубке раздается пара крепких фраз матерного характера, и Царевичев отрывисто спрашивает:
        - Костя в порядке?
        - Да, испугался только.
        - Ноги в руки, и бегом обратно.
        - А… Гоша?
        - Забудь о нем. Живо ко мне! - и босс бросает трубку.
        Не мешкая, я вскакиваю и охаю. Ушибленный падением копчик болезненно ноет. Решительно выдыхаю и говорю уверенным тоном перепуганному мальчику:
        - Костик, идём.
        - Мне страшно… - вхлипывает он, вот-вот собираясь зареветь. - Я боюсь…
        - Ну что ты! Сейчас мы вернёмся к твоему папе, и всё наладится.
        Чем ближе ресторанный комплекс, тем защищеннее я себя чувствую. Артём Александрович там. Он во всем разберётся. Все будет хорошо…
        Ловлю себя на мысли, что и саму себя я успокаиваю почти теми же словами, какие только что говорила Косте.
        Неподалеку от высокой голубой ели я слышу, как кто-то продирается через кусты. Шаги приближаются в нашу сторону быстро, сминая старую опавшую листву. Моя интуиция орет дурниной, требуя немедленно спрятаться от источника этого шума.
        - Костик, давай-ка быстренько к Люси, - шепчу я, и мы вместе ныряем под еловые лапы к объевшемуся эрдельтерьеру. Тот гостеприимно виляет обрубком хвоста и обнюхивает меня, тычась холодным носом в лицо.
        Шаги приближаются, и меня пробивает дрожь.
        Сквозь зеленовато-голубые еловые иглы я вижу его - странного, обманчиво слабого очкарика, который способен одним ударом нокаутировать тренированного охранника.
        - Эй, детка! - негромко произносит он, остановившись перед елью. - Я знаю, что ты там. Слушай… давай договоримся. Ты идешь своей дорогой и забываешь о мальчишке. Он просто убежал и потерялся в суматохе. А ты не при чем. Как тебе такой расклад, а?
        Я молчу. В мыслях какая-то каша… меня потряхивает, и адреналин стучит в висках, требуя хоть каких-то действий.
        Не дождавшись ответа, очкарик направляется к ели. Нельзя подпускать его к мальчику. Ни в коем случае! Кто знает, что у него на уме?.. А вот что делать мне самой, я понятия не имею. Надо как-то отвлечь его, чтобы мы могли сбежать и…
        Отвлечь.
        Я хватаюсь за мобильник и в тот самый момент, как еловые лапы раздвигаются под руками жуткого очкарика, ослепляю его вспышкой фотокамеры.
        - Бежим!
        Мелькает опасение, что мальчик начнет от страха тормозить, но он бежит за мной шустро, как обезьянка. И даже обгоняет.
        Вот это да, какой сообразительный малыш! Наверное, в отца…
        Бежать на каблуках, даже небольших, ужасно неудобно, и оттого скорость у меня так себе. Преследователь настигает меня уже через несколько секунд. Один удар сердца - и я вижу занесённый кулак-дежавю, готовый повторить бросок, вырубивший охранника Гошу. В ушах бьётся пульс и почему-то чудится грозное рычание.
        - Чтоб тебя..! - внезапно дергается очкарик и начинает безумно материться, совершенно забыв обо мне.
        На его ноге, словно гигантская гиря, висит… Люси. Большой старый кобель с женским именем, никогда прежде не проявлявший признаков агрессии. Я вообще даже и не знала, что он умеет так жутко набрасываться на человека. Наверное, в прошлом, перед тем, как он стал бездомным, его обучали этому.
        Раз за разом очкарик отпинывает эрдельтерьера, но тот с рычанием набрасывается снова, как заведённый - бесстрашно и яростно.
        В конце концов наш враг сдается. Прихрамывая и грязно ругаясь, он торопливой рысью скрывается в кустах, а я сажусь прямо на бордюр тротуара. Ноги меня не держат. Что вообще происходит?!
        В щеку тыкается что-то холодное и мокрое. Старый эрдельтерьер обнюхивает мое лицо и садится передо мной, как ни в чем не бывало с видом питомца, ожидающего вкусного поощрения.
        - Папа! Папа! - слышится голос убежавшего Костика где-то впереди.
        Меня рывком поднимают на ноги. Я утыкаюсь носом в мужскую грудь и судорожно цепляюсь за лацканы знакомого дорогого пиджака. Меня трясет от только что пережитого, словно в лихорадке.
        - Катя, успокойся… - говорит Царевичев каким-то незнакомым странным тоном. - Я здесь.
        Но от него самого спокойствием и не пахнет. Вместо ожидаемого «всё будет хорошо» или «всё нормально, вы с Костиком целы» он рывком прижимает меня к себе. Несмотря на свое не совсем адекватное состояние, я понимаю, насколько это нехарактерное поведение для босса.
        Отчётливо слышу, как бьётся в его груди сердце. Громко. Мощно. Учащённо.
        Он что… так сильно беспокоился обо мне?
        Глава 12. Мой парень - босс
        Шорох гравия под колесами какой-то машины возвращает меня в реальность.
        Прямо по тротуару парковой дорожки к нам медленно подкатывает внедорожник - баснословно дорогой, чёрный и блестящий, словно только что выехал из автомойки. Или прямиком из дилерского автосалона.
        - Артём! - окликает густой низкий голос водителя, практически бас. - Девчонка в норме?
        Я смотрю на него и подавляю желание испуганно сжаться.
        За рулём внедорожника сидит тот тип из гендиректорского кабинета, которого все ждали на прошлой неделе, чтобы начать совещание. Батя… то есть Батянин. Наверное, главный среди них. Или, как говорят, держатель самого крупного пакета акций. В тот раз он разговаривал по телефону и был виден только в профиль, а я ужасно смущалась. Да ещё и глянула лишь мельком. Зато теперь смотрю ему прямо в лицо.
        Хищное загорелое лицо, правая половина которого обезображена шрамом.
        Из-за этого шрама вполне привлекательное мужественное лицо кажется ужасным, пугающим и очень, очень опасным. Мои издерганные нервы не выдерживают этого зрелища.
        Я поспешно опускаю глаза и обнаруживаю, что за ногу моего босса позади крепко держится Костя. Точь-в-точь, как днём, когда мы только собирались на прогулку. Неожиданно для себя я прыскаю от смеха. Должно быть, со стороны мы выглядим комично: пятилетний мальчуган и взъерошенная девица, клещами вцепившиеся в серьезного мужика с обеих сторон.
        - Катя?.. - спрашивает Царевичев. - Ты как? Есть травмы?
        Я смотрю на него непонимающе и через секунду до меня доходит, что он интересуется моим самочувствием.
        - Всё в порядке, Артём Александрович, - быстро отстраняюсь и беру наконец себя в руки. - Ничего серьезного. Так, упала на траву разок…
        И я коротко обрисовываю им то, что случилось со мной и Костей.
        - А пёс не промах, - замечает босс. - Как минимум, он заработал сегодня приличную собачью пенсию на всю оставшуюся жизнь. Где он?
        Я оглядываю окрестности. Люси нигде нет.
        - Думаю, сбежал только что обратно. В свое укрытие.
        Задумчивый Батянин хмурится, отчего его лицо со шрамом становится ещё страшнее.
        - Вот что, Артём… - говорит он озабоченно. - Ты проверь старые связи. У нас сейчас всё чисто, я всегда ситуацию на контроле держу. А ты к нам всего полгода как присоединился. Это точно кто-то из твоих воду мутит. Сделали ставку на сына… тут без вариантов расчет на шантаж и бабло. Ресторан твой вряд ли нужен. Я, конечно, ещё разок подергаю за свои ниточки… но картина вряд ли изменится. Я редко ошибаюсь.
        - Спасибо, Андрей, - кивает Царевичев. - Проверю. Есть у меня пара человек на подозрении.
        - Ну нормас тогда. Только пацана своего получше прикрой… Охрану советую поменять. Вон с Артуром посоветуйся. Он профессионал, и бойцы у него что надо… Кстати, когда у тебя вечеринка тут намечается?
        - Через три недели. Придёшь?
        - Посмотрим. Наши-то, думаю, заявятся. Вася с Тимуром так точно.
        - Ну да, они это дело любят… Особенно Боярка.
        И Царевичев с Батяниным на пару посмеиваются так обаятельно и открыто, что улыбнуться хочется и мне. Даже шрам хищного брюнета уже не пугает так сильно.
        - Осторожней смотри, - как-то по-отцовски покровительственно напоминает Батянин на прощание, словно оправдывая свое прозвище Батя. - И девчонку береги. Отчаянная она у тебя.
        Внедорожник уезжает.
        Батянинское «у тебя» эхом стоит в ушах, волнуя и мучая душу неоправданными надеждами. Словно само построение фразы транслирует: да, Катя, да… Царевичев настроен серьезно… даже его партнёр по бизнесу говорит о тебе так, будто ты - девушка босса…
        Мечты - такие мечты. Интересно, понравился бы мой босс сестрёнке, если бы они познакомились?..
        Вспомнив о Насте, я едва ли не подпрыгиваю на месте и начинаю лихорадочно искать мобильник по карманам. Куда же я его сунула… Уф, вот же он, в правом кармане ветровки.
        Царевичев сразу обращает внимание на мою суету.
        - Что случилось?
        - Половина шестого! - ахаю я, включив крошечный экран, и взволнованно смотрю на босса: - Артём Александрович, мне уже можно уйти? Я опаздываю…
        - Куда?
        - В садик. Сестрёнку надо забрать.
        - Я подвезу тебя. Идём.
        Даже не спросив моего мнения, Царевичев направляется в сторону парковки. Сына он ведёт за руку. Приходится догонять его и подстраиваться под широкий шаг: один его на два моих.
        - Да тут недалеко совсем, Артём Александрович…
        - Сегодня я тебя одну не отпущу. Ты же не против, если твой начальник ненадолго переквалифицируется в твоего личного охранника? - неожиданно шутит Царевичев и награждает меня из-за плеча мимолётной усмешкой.
        От запредельной концентрации мужского обаяния в ней у меня пересыхает во рту.
        - Не хочу вас утруждать.
        - Ты второй раз защитила моего сына, Катя. Пора потесниться на пьедестале геройства… Что, если тот тип снова выследит тебя сегодня?
        Смутившись от его похвалы-укора, я молча сажусь в машину босса - тоже внедорожник, как у Батянина, только не черного, а темно-синего цвета.
        Когда мы трогаемся с места, я смотрю в окно и неожиданно встречаюсь взглядом с… ошарашенной Людкой. Она всегда идёт домой через парковку после дневной смены, потому что опасается в сумерках идти напрямик через лесопарк. И правильно.
        Людка успевает справиться с собой и показать мне большой палец вверх, демонстрируя всю свою степень изумления. Затем синий внедорожник поворачивает, разрывая наш зрительный контакт.
        В детский садик мы все равно опаздываем - пусть не на полчаса, а всего на пять минут. Воспитательница встречает меня укоризненной гримасой, однако выражение ее лица быстро меняется при виде Царевичева, который горой высится за моей спиной. А из-за его ноги настороженно озирается Костя.
        - Катя, у тебя появился парень? - улыбается воспитательница и одобрительно говорит Артёму Александровичу: - Здравствуйте, молодой человек! Как ваше имя?
        - Добрый вечер, - кивает он, скупо усмехнувшись, и представляется: - Я Артём.
        - Э-э… - смущённо мычу я, собираясь сообщить, что это никакой не парень, а мой босс.
        Но Марья Ивановна уже обрушивает на него рекомендации своим любимым покровительственно-командирским тоном:
        - Вы уж получше берегите свою барышню, Артём. Катя у нас девушка положительная, ответственная, но уж слишком загоняет себя. Так и заболеть недолго. Кто тогда за Настюшей присматривать будет?
        - Марья Ивановна… - недовольно вмешиваюсь я.
        - Ладно-ладно, умолкаю. Сами разберётесь, - суетливо машет она на меня рукой и кричит через плечо: - Люба! Настюшу приведи, за ней сестра пришла!
        И куда-то убегает, так и не дав мне возможности развеять ее заблуждение насчёт моего «парня» Артёма Александровича.
        Малышка вприпрыжку врывается в детскую раздевалку через несколько секунд и сразу несётся ко мне. Обнимаю ее и целую в пушистую макушку. На Царевичева с сыном она обращает внимание не сразу, а только когда мы берём из шкафчика ее рюкзачок с единорожкой и направляемся на выход.
        - Катя, а кто это? - удивляется она, следя круглыми глазами за моим боссом, который любезно распахивает перед нами заднюю дверцу внедорожника. Особенно сильно ее любопытство задето Костиком, который со скукой маленького принца располагается рядом с водительским местом.
        - Это мой начальник, Настюш. Я у него работаю.
        - А почему он нас на машине решил покатать?
        - Потому что… - я запинаюсь, подбирая слова. - Потому что он… хороший начальник.
        - Очень хороший?
        - Очень.
        - Тогда пусть катает, - великодушно разрешает малышка. - С хорошими надо дружить.
        Через зеркало заднего вида ловлю на губах босса усмешку и почему-то краснею.
        К дому, где мы с сестрёнкой теперь живём, подъезжаем уже через несколько минут. Я собираюсь поблагодарить Царевичева за то, что подвёз, и вдруг вижу, что он вышел из машины и помогает выбраться сыну.
        Он что, собрался провожать нас до самой двери?
        - Артём Александрович…
        - Артём.
        Я непонимающе моргаю. Царевичев стоит передо мной в непринуждённой позе, сунув одну руку в карман брюк, а второй держа ладошку Кости, и терпеливо поясняет:
        - Можешь обращаться ко мне по имени.
        Пока я перевариваю это неожиданное предложение, Настенька берет дело в свои руки и с наивной фамильярностью спрашивает:
        - Артём, ты хочешь к нам в гости?
        - Не откажусь, - хмыкает босс, задумчиво глядя на нее с высоты своего роста.
        - Тогда идём, - оживляется сестренка и топает к подъезду, доверительно сообщая по дороге Царевичеву и Косте: - У меня есть пять шоколадных конфет. Могу вас угостить. Но только по одной! А то мне ничего не останется…
        - Это очень щедро, - отвечает босс со смешком. - Раз ты угощаешь, то мы с радостью.
        И всей компанией они скрываются в подъезде.
        Я шумно вздыхаю и иду следом. От присутствия босса на моей личной территории как-то не по себе. Как будто он видит меня полураздетой или типа того. А в маленькой съемной комнатке нервное напряжение усиливается.
        Настя болтает, как заведённая. Лично заваривает чай из дешёвого пакетика и умудряется разговорить даже молчаливого Костика. Он таращится на нее так зачарованно, как будто никогда не видел маленьких девочек. Или просто не общался с ними.
        Через полчаса этих странных посиделок с чаем и пятью последними конфетами очень хочется намекнуть Царевичеву, чтобы закруглялся. Но я не решаюсь, несмотря на то, что от напряжения моя спина буквально одеревенела.
        Он все видит, все замечает, мой проницательный и умный босс. Но всё же почему-то медлит.
        Когда все конфеты съедены, а Настя уже почти созрела, чтобы дать Косте подержать своего любимого игрушечного единорожка, Царевичев наконец поднимается с места:
        - Нам пора. Настя… спасибо за конфеты. Катя?
        Мы вместе идём к двери. Костя топает на выход с заметной неохотой, и я понимаю, что моя сестрёнка сразила его своим обаянием наповал. Мальчику определенно недостает общения со сверстниками, а тут ещё и стресс из-за нападений…
        Кто же так сильно хочет добраться до него?
        В памяти скребётся важная мысль и всплывает-таки на поверхность. А ведь ответ на вопрос может быть… у меня в мобильнике!
        - Артём Александрович, - я достаю телефон и начинаю лихорадочно копаться в его меню, - тут такое дело… кажется, у меня есть фото нападавшего! Правда, оно смазанное, но лучше что-то, чем ничего…
        Босс останавливается, как вкопанный.
        - Ты его сфотографировала?
        - Я ослепила его фотовспышкой, когда убегала. Посмотрите. Он вам знаком?
        Царевичев впивается хищным взглядом в мутное изображение с перекошенной физиономией очкарика. И мрачно отвечает:
        - Да. Он мне знаком.
        Глава 13. Утро новой жизни
        - Катя… Кать…
        Спать хочется неимоверно. Но голосок сестрёнки настойчиво пробивает густое марево сонливости, и я открываю глаза.
        - Что, Настюш?..
        - Мы проспали! - торжественно объявляет она, и я вскакиваю с кровати, как ошпаренная.
        На часах восемь утра. Время, когда мне уже нужно быть на работе. Настя ничуть не расстроена, даже наоборот, довольна. Ну конечно. Для нее это веселье и разнообразие, а для меня…
        Скорее всего проблемы, понимаю я, глядя на светящийся мобильник с именем босса на экране.
        От вибрации поступающего вызова он аж подпрыгивает на тумбочке и вот-вот свалится на пол. Я хватаю его и перед тем, как ответить, коротко выдыхаю для храбрости. Словно морж-ныряльщик перед прыжком в прорубь.
        - Доброе утро, Артём Александрович! Простите, я проспала… уже собираюсь на свою смену…
        - Какую смену? - на удивление безмятежно спрашивает Царевичев.
        - Дневную.
        - И что ты там будешь делать..? - каким-то многозначительным тоном продолжает допрашивать он.
        - Работать… - бормочу я, удивляясь все больше, и стараюсь зевать так, чтобы босс меня не услышал. - Я же официантка.
        Накануне мне долго не удавалось уснуть, так и проворочалась полночи. Всё думала и думала о мотивах поведения Артёма Александровича. Рассматривала их под разными углами так и эдак, но никаких утешительных выводов для себя пока не сделала.
        Ну да, он проявляет ко мне определенного рода мужское внимание. Испытывает благодарность за сына. Интерес… наверное. И что дальше?
        Проблема ведь не в том, безответна или взаимна моя усиливающаяся тяга к нему. Она заключается в том, что мы слишком разного социального уровня. И наши жизненные принципы вряд ли могут собраться в правильный паззл при любом раскладе.
        - Катя, ты там что, уснула? - в трубке слышится теплый низкий смешок, который волнует меня до дрожи в животе.
        Усиленно тру свободной ладонью лицо. А вдруг это как-то может спасти меня от паутины соблазна, которой опутывает голос Царевичева?
        - Нет, я уже не сплю, Артём Александрович.
        - Тогда ещё раз хорошенько подумай и ответь, кем ты работаешь.
        Я так и плюхаюсь обратно на кровать с приоткрытым ртом. Как же это из головы вылетело? Ведь я теперь не официантка. Я няня… с непонятным графиком работы, который мы так и не обсудили с Царевичевым.
        - Ну так что, вспомнила?
        - Да.
        - Отлично. Тогда быстренько соберись и спускайся вниз. Там тебя будет ждать машина. Такой же фольц туарег, как у меня, только бордовый.
        - А… мне надо…
        - Твою сестрёнку в садик завезём, не волнуйся, - с лету понимает мое бормотание босс. - Давай, собирайся. У тебя есть двадцать минут.
        И отключается.
        То, что меня не отругали и даже прислали машину, воодушевляет. Чувствую себя солдатом на побудке: усаживаю сестренку за чай с бутербродом, а пока она ест, бегу в ванную. Четкими скупыми движениями чищу зубы, умываюсь, перехватываю волосы заколкой и натягиваю серую кофточку и простенькие джинсы. Потом помогаю собраться Насте. Перед выходом даже успеваю сделать бутерброд и себе, а жую его уже на ходу.
        На улице перед подъездом нас ждёт обещанный темно-бордовый внедорожник. Цвет у него выполнен скорее всего под заказ, никогда не видела подобных машин в таком окрасе.
        Кто-то распахивает перед нами заднюю дверь изнутри. Сестрёнка хоть и удивляется, но ни о чем меня не спрашивает и с явным восторгом ныряет внутрь.
        В салоне машины приятно, работает кондиционер с ароматизатором. Я устраиваюсь на заднем сиденье, поднимаю глаза и вижу рядом знакомое гранитное лицо мужчины, в которого не так давно врезалась в коридоре «Дворца». Артур… Короленко, кажется. Один из боссов корпорации Сэвэн.
        - Доброе утро, - здороваюсь с ним робко. Кто знает, вдруг он злопамятный, а я ведь крепко на него налетела тогда. Он чуть не упал.
        - Привет.
        Он немногословен. Кивает водителю, и бордовый внедорожник трогается с места. Интересно, у других боссов машины такие же? В правящей верхушке корпорации прямо-таки фетиш на мощные кроссоверы, да ещё и одной марки.
        В полном молчании мы отвозим Настю в садик, а затем едем в сторону ресторанного комплекса. В зеркале заднего вида я замечаю, что за нами следует ещё одна машина. Наверное, охрана.
        - Никогда больше не подходи к незнакомцам, - внезапно говорит Короленко, не глядя на меня. - Даже если они выглядят беспомощными инвалидами на костылях. Или безобидными тощими очкариками. В твоём случае.
        - Я просто… не думала, что…
        - Вот именно, - обрывает он меня с непонятным недовольством. - Ты не думала. И не думаешь. А из-за тебя пострадает Царевичев.
        - Почему из-за меня?
        Короленко поворачивает ко мне свое гранитно-каменное лицо и смотрит как-то странно - то ли с насмешливой жалостью, то ли с задумчивым недоумением.
        - Запал он на тебя, дурочка. Крепко так. Бедолага…
        Сердце пропускает удар. Я не могу вымолвить ни слова, сижу тихо, словно мышь под веником, а в душе разливается жаркое тепло. Изо всех сил пытаюсь притушить его, внушая себе: ну и что, подумаешь, запал… это ничего не значит. Мужчины легко как западают, так и отпадают, если их постоянно не стимулировать. Опытная Людка не раз втолковывала мне это.
        Выхожу перед ресторанным комплексом и вдруг понимаю, что за мной следует тройка очень крепких парней с безэмоциональными лицами. Они только что повыскакивали из машины, что ехала за внедорожником.
        Вопросительно оглядываюсь на Короленко.
        - Это новая личная охрана Царевичева, - с усмешкой поясняет тот и захлопывает дверь. Внедорожник круто разворачивается и уезжает.
        По привычке я ныряю в служебный вход и иду к раздевалке. Четкие шаги парней позади быстро напоминают о том, что я больше не официантка. По крайней мере, не официантка дневной смены точно.
        Притормаживаю в нерешительности.
        - Кать! Ну ты даёшь! - на меня налетает с объятиями Людка и сразу же машет руками в сторону охраны: - Спокойно, мальчики, спокойно, я не кусаюсь. Мы тут ненадолго спрячемся, пошушукаемся о своем, о девичьем…
        И она с кокетливым смехом, предназначенным для суровых парней, втягивает меня в пустую раздевалку.
        - А теперь рассказывай! - командует Людка, усадив меня на единственный стул возле настенного зеркала. - Я со вчерашнего вся аж извелась в догадках, что у тебя с нашим боссом.
        - Да ничего такого, Люд, - пожимаю я плечами. Обсуждать эту щекотливую тему мне не хочется ни с кем, даже с подругой. - Он предложил должность няни для своего сына, и я согласилась. У него чудесный мальчуган.
        - Ну да, ну да, - хмыкает Людка, глядя на меня с жадным любопытством. - А ты в курсе, что мать чудесного мальчугана живёт во Франции? Они с нашим Царевичевым разошлись в прошлом году только… Я вчера новости помониторила. Она топ-модель. Бросила сына и укатила покорять новые подиумы. Шикарная баба! Бывшая вице-мисс общеевропейского конкурса красоты, между прочим. Неудивительно, что Царевичев с ней не только позажигал, но и женился когда-то. Как тебе соперница, а?
        На Людкин подкол я только закатываю глаза.
        - Да какая соперница? Я вообще не при делах. А вот то, что сына бросила, плохо. Бедный ребёнок! Теперь понятно, почему он так привязан к отцу…
        - Ой, Катька, ты в своем репертуаре! Я тебе про страсть, интригу, огонь… а ты все сводишь к морали. Кстати, я ещё прочитала, что на юбилейной вечеринке «Дворца»…
        - Екатерина Николаевна! - раздается незнакомый мужской голос из-за двери. И сразу же следует вежливое постукивание.
        У нас с Людкой лёгкая оторопь. По имени-отчеству ко мне в ресторанном комплексе ещё никто и никогда не обращался. Переглядываемся и молча идем открывать.
        За дверью стоит один из парней-охранников. Он игнорирует Людку и почтительно обращается ко мне:
        - Екатерина Николаевна, звонили сверху. Вас просили подняться в кабинет гендиректора.
        - О как! Даже не велели, а просили, - многозначительно шепчет мне на ухо Людка и кокетливо косится на парня: - Да ещё и через такого интересного молодого человека. Ты становишься птичкой высокого полета, Кать!
        - Да ладно тебе, - бурчу я смущённо. Перед охранником как-то неудобно, хотя он абсолютно невозмутим, даже бровью не повел. Людкины шуточки ему по барабану. - Идёмте.
        Поднимаемся в служебном лифте вместе со всей троицей. В кабинет они не входят, остаются ждать в приемной возле удивленной секретарши. Она знает меня уже давно, ещё с тех пор, как я пришла сюда устраиваться уборщицей. Правда, мы с ней никогда не общались. Видно, что ее прожигает вопрос того же рода, что и у Людки недавно.
        А именно: нафига я нужна генеральному?
        - Лариса, - оживает переговорник у нее на столе. - Там Тихонова Катя не подошла?
        - Она уже здесь, Артём Александрович! - подтверждает секретарша.
        - Пусть заходит. Да, и где мой кофе?
        - Да-да, сейчас всё будет…
        Секретарша Лариса срывается с места. К тому моменту, как я дохожу до двери кабинета и открываю ее, она уже бежит обратно. И с виртуозной ловкостью несёт крошечный поднос с кофейной чашечкой. Наверное, у нее в соседней комнате кофеварка стоит.
        - Доброе утро, Катя, - босс стоит у окна и при моем появлении оборачивается.
        - Здрасте, Артём Александрович…
        - Артём, - поправляет он терпеливо. - Давай, повтори, как я сказал. И чтоб никаких Александровичей.
        В этот момент за мной входит секретарша с подносом. Услыхав последнюю фразу босса, она изумлённо моргает и окидывает меня быстрым оценивающим взглядом: обыкновенные джинсы, серая кофта и волосы, из-за спешки не слишком аккуратно зачесанные в хвост…
        После чего насмешливо вздергивает бровь, ставит поднос на маленький кофейный столик и прикрывает за собой дверь.
        Мне становится неловко. Зашибись вообще, теперь ещё и сплетни по всему ресторанному комплексу пойдут гулять: бывшая уборщица Катя охмуряет генерального! Только этого ещё не хватало.
        Прикусив губу, смотрю на поднос. Отстранённо замечаю, что к чашке горячего кофе прилагается упаковка дорогого квадратного мини-шоколада из коллекции всем известной немецкой компании.
        - Артём Александрович, - твердо говорю я, - это непрофессионально. Если я работаю няней вашего сына, то буду называть вас так, как называю.
        Босса мой ответ почему-то лишь веселит. Он отходит от окна и медленно, целенаправленно идет в мою сторону - словно тигр, подкрадывающийся к своей добыче.
        - Принципиальная, значит?
        - Какая есть, - я пожимаю плечами, настороженно следя за его приближением. Между нами стоит кофейный столик, и этот факт успокаивает. - А где Костя?
        - Он пока в игровом детском зале. С запасной няней.
        Царевичев подходит, но вместо того, чтобы взять свой кофе, начинает огибать столик по кругу. Мой пульс учащается. Чтобы скрыть свое волнение, я торопливо интересуюсь:
        - А что насчёт того вашего знакомого в очках? Нашли его?
        - Ищут, - коротко отвечает босс, не спуская с меня глаз. - Ему не спрятаться от меня.
        Вроде бы он говорит о другом человеке, но пристальный взгляд и многозначительные интонации транслируют в мое сознание: «Тебе не спрятаться от меня».
        - Очень хорошо, - я нервно переминаюсь на месте. - Тогда… может быть, вы хотите… чтобы я пошла к Косте прямо сейчас?
        Он уже совсем близко, произносит низким бархатным голосом:
        - Прямо сейчас, Катя, я хочу кое-что сделать… - и тянется, чтобы коснуться моей щеки.
        Начиная паниковать, я быстро наклоняюсь за чашкой и вкладываю ее в поднятую руку босса:
        - Хотите выпить кофе? - а сама оперативно отступаю в противоположном направлении.
        Теперь между нами - снова кофейный столик. Он для меня сейчас всё равно что щит.
        - Нет, кофе я выпью позже, - хмыкает Царевичев. Он ставит чашку обратно на столик и продолжает сокращать между нами расстояние. - Катя…
        Это безумие. Босс наступает на меня шаг за шагом вокруг маленького столика, а я отступаю задом наперед и уже несу какую-то чушь:
        - Может, хотите шоколада, Артём Александрович? Тут есть черный, белый, молочный… с орехами… и есть даже… даже с марципанами…
        - Да что ты говоришь! Даже с марципаном? - неожиданно Царевичев делает бросок вперёд, но я успеваю отскочить, и его пальцы хватают лишь воздух.
        - С марципаном, - в отчаянии подтверждаю я.
        Меня пугает собственная слабость, которая охватывает тело от настойчивого преследования босса. Пугает то, что моей глубинной женской сути хочется, чтобы он поймал меня. И присвоил.
        - Катя, - с какой-то необыкновенной нежностью в голосе говорит Царевичев. - Мне не нужен шоколад.
        В который раз он тянется ко мне, а я, не зная как ещё спастись от домогательств, хватаю со столика упаковку шоколада и настойчиво вкладываю в протянутую руку.
        - А вы попробуйте!
        На красивом лице моего босса проступает какая-то невообразимая смесь восхищения и веселья.
        - Я попробую, - обещает он тихо, отбрасывая шоколад в сторону, и… улыбается.
        Улыбка у него настолько потрясающая - белозубая, мужественная, обаятельная, - что на секунду я подвисаю, засмотревшись на нее. И это становится приговором всему моему побегу.
        Царевичев вдруг оказывается совсем близко. Я вижу его завораживающие медовые глаза… чувствую крепкую хватку его объятий… и слышу грохот биения собственного пульса в ушах.
        - Я попробую… - повторяет он соблазняюще, как змей-искуситель, и добавляет жарким шепотом на ухо: - Тебя.
        Глава 14. Боссы умеют валять дурака
        Я вся горю.
        Близость Царевичева невыносима для меня. Она слишком подавляющая, слишком опасная, слишком… желанная.
        Ощущаю, как сильно пересохло в горле. Пытаюсь сглотнуть, но ничего не получается. Меня парализовало его властным взглядом, как будто я вдруг стала безвольной обезьянкой, а мой босс - гипнотизирующим удавом Каа из джунглей.
        Облизнув губы, выдыхаю:
        - Артём… - и резко умолкаю, не в силах закончить фразу.
        Потому что он только что приложил указательный палец к моему приоткрытому рту.
        - Вот ты и сделала это, Катя, - лукаво произносит босс. - Назвала меня по имени. А теперь перейдем ко второму этапу. Самому интересному…
        Я четко понимаю, что он меня поцелует. Прямо сейчас. Предвкушение пламенной волной окатывает всё тело с ног до головы и обжигает лицо румянцем. Губы горят, как в лихорадке. Ожидание кажется сладким и мучительным. Изнемогая от внутреннего томления, я смотрю в глаза Царевичева затуманенным взглядом. Наши губы медленно соприкасаются…
        И сильная вибрация где-то в районе живота заставляет меня вздрогнуть.
        Инстинктивно я делаю шаг назад, резко вырываясь из рук босса. Момент упущен. Он раздосадованно морщится и вынимает из кармана пиджака мобильник, назойливо жужжащий о входящем сигнале. Смотрит на экран, где высвечивается улыбающееся лицо эффектной блондинки… и мрачнеет.
        - Катя, иди к Косте.
        Тон Царевичева меняется так кардинально, что на секунду у меня возникает ощущение, будто я угодила в параллельную реальность. Туда, где не было никаких страстных домогательств и где боссу абсолютно наплевать на существование какой-то там рядовой сотрудницы Кати.
        Молча разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Успеваю только услышать, как Царевичев сухо говорит в трубку:
        - Слушаю. Да, привет… Я не могу. У нас через пару недель юбилей, и мне надо присутствовать.
        Троица суровых охранников снова следует за мной, как приклеенная, но теперь их присутствие я почти не замечаю. Я вообще ни на что не обращаю внимания, погрузившись в собственные мысли.
        Меня мучает вопрос: почему Царевичев так сильно переменился из-за, казалось бы, простого звонка? И я сама же отвечаю себе: это всё из-за того, что звонившая занимает важное место в жизни моего босса. Так подсказывает женская интуиция…
        Ну всё, хватит. Не надо себя накручивать. Это глупо. Это не мое дело. И даже к лучшему, что звонок заставил Царевичева забыть о своих планах. Ведь ещё немного, и я могла бы позволить ему сделать с собой всё, что угодно…
        При этой мысли я поджимаю губы и ускоряю шаг. Мне холодно и больно. Для собственного же спокойствия лучше сосредоточиться на деле. Пусть Артём… Артем Александрович идёт лесом со всеми своими поцелуями к той блондинке.
        Шум и веселье из детского зала разносится по всему восточному крылу ресторанного комплекса. Я уже издалека слышу бодрую песенку из популярного детского мультфильма. Время от времени их перекрывают громкие голоса и смех. Похоже, сегодня кто-то из детей празднует день рождения, и на маленький праздник пригласили аниматоров.
        Однако в своих выводах я ошибаюсь.
        В зале все, как обычно: мультики на экране, бармен-клоун за барной стойкой с лимонадом и соками… вот только маленькие столики пустуют. Смотрю в сторону шума и вижу, что все дети столпились перед игровым комплексом и смеются. Просто потому что какой-то высокий взрослый мужик в деловом костюме, словно озорной подросток, прыгает на батуте в компании визжащих от восторга малышей. А младший Царевичев стоит чуть в стороне рядом со вчерашней пожилой няней и с интересом наблюдает за происходящим.
        - Привет, Костя, - здороваюсь с ним. - Что интересного показывают?
        Малыш оживлённо оглядывается на меня и тычет пальцем в сторону взрослого на батуте:
        - Там дядя Вася прыгает! Он весёлый.
        Я без особого интереса всматриваюсь в «весёлого дядю Васю» и вдруг понимаю, что это - Боярка. Босс-шутник, который поддразнивал в коридоре гранитного Короленко, обзывая его Королем во Дворце.
        - Ничего себе… - бормочу ошарашенно под нос. - Неожиданно.
        - Ничего особенного, - отвечает мне кто-то рядом. - Наш Василий любит подурачиться.
        Всё это говорит ещё один босс, невесть как затесавшийся среди детей на пару с Бояркой. Я знаю его. Это скучающий блондин, который заступился за меня перед Горынычем неделю назад в баре-ресторане и подтвердил, что Вадим меня подставил.
        Он машет рукой валяющему дурака Боярке.
        А пока тот сворачивает свою развлекательную деятельность, блондин решает вдруг представиться мне официально и протягивает руку:
        - Тимур Лебеда. Очень приятно.
        В его исполнении фраза звучит слишком нарочито и как-то насмешливо. Я ловлю себя на мысли, что и этот тип, кажется, тоже изрядный любитель подурачиться. Они с Бояркой прямо два сапога пара.
        Последний подходит через несколько секунд.
        - Кого я вижу, - уже издалека широко ухмыляется Василий. - Катенька-Катюша, официанточка с чудесными пончиками! Иди же ко мне, моя прелесть!
        К моему большому смущению, он безо всяких на то оснований раскидывает руки, стискивает меня в объятиях и приподнимает над полом. Как будто мы с ним влюбленные или близкие родственники, встретившиеся после долгой разлуки.
        - Смотри, Царевич тебе руки оторвёт, - комментирует с ехидной усмешкой блондин.
        - Не оторвёт, - беспечно подмигивает мне Боярка. - Он слишком ценит мои руки за то, что они стряпают для его ресторанного комплекса шикарные рекламные статейки! Прям огонь. Ну что, Катюша, повеселимся? Тут отличный батут.
        Я качаю головой и уклончиво отказываюсь:
        - У меня работа. Присматривать за Костей.
        - А, так ты его няня теперь! Так ещё лучше, - радуется Боярка и с энтузиазмом обращается к мальчику: - Ну-ка, Константин, мой юный друг, скажи старому доброму дяде Васе, что ты хочешь попрыгать во-о-он на том батуте! Только не один, а со мной и Катюшей, ага? Ведь хочешь? Скажи мне, да или да?
        Он так дурашливо подначивает ребенка, что тот, естественно, расплывается в улыбке и послушно кивает:
        - Да!
        - Что и требовалось доказать.
        Не теряя времени, он берет Костю за руку, а меня приобнимает за талию и непринужденно тянет нас всех в сторону игрового комплекса. Невольно я улыбаюсь. Боярка - потрясающе обаятелен в своей шутливой манере поведения. Уверена, женщины от него без ума.
        Но добраться до батута мы не успеваем.
        - Бояров! - резкий окрик, как хлыст, бьёт по ушам.
        Оглядываются все, даже дети и бармен в наряде клоуна. На пороге стоит мой босс и смотрит так тяжело, что взглядом асфальт укатывать можно. Когда он только успел спуститься из кабинета?
        Блондин тихо хмыкает:
        - Я же говорил.
        Боярка быстро отдергивает от меня руки и поднимает их ладонями вверх. Физиономия при этом у него невообразимо невинная и плутоватая. Прямо как у шулера.
        - Подойди на пару слов, - ровно произносит Царевичев. - Лебеда, ты тоже.
        Мужчины вместе выходят из зала, а я в задумчивости прикусываю губу. Неужели это действительно… ревность?
        Глава 15. Ночная смена
        - Катерина! - голос управляющего в трубке кажется мне немного натянутым, как будто Горыныч нервничает или не уверен в себе. И это странно.
        - Да, Олег Данилович.
        - Ты в эти выходные на ночную смену собираешься?
        Вопрос на сто баллов.
        Каждое утро возле моего подъезда появляется охранник на служебной машине, отвозит Настюшу в садик, а меня - во «Дворец». И целый день я провожу только вместе с маленьким Костей. Мы играем в детском зале, читаем книжки и рисуем, а на детской площадке в парке гуляем только в компании чрезвычайно бдительной троицы парней из охранного агентства Артура Короленко.
        Няней я работаю по будням на полставки, хотя невероятно высокая зарплата, по-моему, никак не соответствует этому понятию. Дома у Царевичевых за мальчиком ухаживает вторая няня, пожилая, но по какой-то причине мой босс не желает оставлять сына под ее присмотром, пока находится на работе.
        Его доверие мне приятно… Но, с другой стороны, неизъяснимо расстраивает ощущение, что после загадочного звонка от блондинки между мной и Царевичевым словно стена выросла. Он ходит мрачный, смотрит зверем. А при этом всю неделю фактически игнорирует меня.
        В итоге я пытаюсь радоваться строго служебным границам общения, но получается так себе. Обманывать саму себя - обычно бесполезное занятие.
        После моей внезапной смены деятельности управляющий никак не проявлял себя, а в эту субботу вдруг решил позвонить. Причем именно тогда, когда я начала думать, что с нынешней зарплатой можно наконец отказаться от ночных смен по выходным.
        - Ну так что, Катерина? - напоминает Горыныч, когда пауза затягивается.
        - Не планирую, Олег Данилович, - осторожно отвечаю я.
        Ночная работа напрягает меня гораздо больше, чем дневная. По выходным в ресторанном комплексе работает ночной клуб, а это всегда означает прорву нетрезвых клиентов, утомительное море чужого веселья и гудящие от непрерывной беготни в толпе ноги.
        - Слушай, у нас сегодня сразу две официантки, как назло, приболели. Одна с температурой свалилась, а другая ногу подвернула, ходить не может. Катерин, выручай, а?
        - Ну…
        - Давай так. Ты сегодня выходишь на одну смену, а расчет будет, как за две.
        - Олег Данилович…
        - Три, Катерина, - перебивает Горыныч, и я понимаю, что у него действительно аврал. - Расчет как за три и можешь все чаевые оставить себе без процента бармену.
        Расчет за три смены - это аренда нашего жилья за один месяц. Серьезный довод. Так что привычка к постоянной экономии не позволяет мне его проигнорировать. Мало ли, что ждёт впереди, а мне надо о Насте заботиться. Тем более, всего одну смену отработать, ерунда вообще.
        - Ладно, я подменю девчонок.
        - Не вздумай опоздать, - по обыкновению «любезно» прощается Горыныч и бросает трубку.
        Моя ночная смена начинается в полночь.
        Басы из колонок отбивают гулкие ритмы популярных треков. Пахнет дорогими женскими духами, дымом и закусками к расслабляющим напиткам. Привычно лавирую с подносом между веселящимися клиентами и ловко уклоняюсь от самых буйных. Танцпол вообще обхожу стороной по дуге - там безумствует людское месиво с хаотичными взмахами множества рук.
        Людка тоже здесь. Она обслуживает вип-зону, а я бегаю по всему залу ночного клуба, непрерывно разнося напитки, закуски и убирая грязную посуду. Передышек у нас почти нет - так, буквально по пять-десять минут каждые два часа, чтобы отлучиться в туалет или умыться холодной водой, освежая вспотевшее лицо.
        - Слушай, - говорит она на очередной пятиминутке, - а почему бы тебе не намекнуть Артёму Александровичу о готовности работать няней на полную ставку? Это ведь, знаешь ли, офигенно удобная работа на дому… И куда лучше, чем в нашем аду заживо вариться.
        - На дому за Костей другая няня смотрит.
        - Ну и что? Как смотрит, так и пересмотрит, - Людка сдувает с потного лба прилипшую прядь волос и кисло смотрит на танцпол. - Эх, вот бы оттянуться со всеми вместо того, чтобы чужое пойло таскать… тарелки-шмарелки всякие мыть… пепельницы вонючие протирать… Не жизнь, а жестянка… Ух ты, Кать! - вдруг перебивает она саму себя. - Глянь, какой красавчик к бару подошёл. В зелёной рубашке. Пойти, что ли, обслужить его…
        Я мельком смотрю в ту же сторону, что и Людка, но понять, кем она восторгается, не могу. Возле бара толчея - и в основном из множества обращённых к нам спин. А зелёных рубашек там несколько, причем самых разных оттенков.
        Пожав плечами, смотрю на часы. Пятиминутка на исходе.
        - Я пойду, Люд. Работать надо.
        - Так, - подруга энергично встряхивает локонами и распрямляет спину, - а я на разведку.
        - Куда, к зелёному? На тебе же вип-зона!
        - Слушай, давай махнёмся, а? Я пока в общем зале поработаю, а ты вместо меня мажорчиков обслужишь. Там сегодня реально негусто с клиентами.
        - Ну, если тебе так хочется…
        Просияв, Людка направляется к барной стойке, а я поднимаюсь на верхний полуэтаж с обзорной площадкой. Там почти никого нет, но это временно, пока вип-клиенты развлекаются на танцполе. Кое-кто из них возвращается, требует каких-нибудь напитков смочить пересохшее горло или разваливается на диванчике, высокомерно поглядывая на толпу в общем зале.
        В какой-то момент возникает странное ощущение. Неприятно зудящее… назойливое… словно кто-то сверлит меня недобрым взглядом. Но оно быстро исчезает. Впрочем, мало ли тех, кто может так смотреть? Клиентов, недовольных скоростью обслуживания, сегодня предостаточно. Я-то отрабатываю смену сразу за двоих.
        Спускаюсь вниз, чтобы унести очередную порцию грязных бокалов. Людка вертится вокруг своего «зелёного». Она похожа на бабочку, нашедшую в цветке целый склад нектара. Постоянно улетает с заказами прочь, но всё время возвращается на то же место.
        Не глядя, я протискиваюсь мимо них с подносом.
        - Вот это встреча! - вдруг говорит «зелёный». - Ты что здесь делаешь?
        На секунду мне кажется, что он меня с кем-то путает. Оборачиваюсь… и вижу развалившегося на барном стуле Боярку в светло-зелёной рубашке. Он почему-то хмурится, рассматривая мою форму официантки.
        - Вы знакомы? - спрашивает Людка. - Кать, и когда ты только успела?
        - Ну как тебе сказать, Людочка… официально мы не знакомились, - хмыкает он и прямо со стула отвешивает нам шутовской поклон: - Бояров Василий, очень приятно! Катя, можно тебя на минутку?
        Он спрыгивает с барного стула и тянет меня в сторону. Я настороженно высвобождаю руку.
        - Что?
        - Царевичев в курсе, что ты работаешь по ночам?
        - Откуда мне знать, в курсе или нет, - пожимаю плечами. - Я ему не докладывала. И потом, какое ему дело?
        - Ну да, ну да… - Боярка криво усмехается. - Думаю, кому-то нехило влетит.
        - Мне? - теряюсь я. - Но что я такого сделала?
        - Да не тебе, глупышка. Данилычу вашему, которого вы все обзываете за спиной Горынычем. Не смотри так испуганно, я много чего знаю.
        - Вы намекаете на то, что…
        - Шла бы ты домой, Катюша, - морщится Боярка. - Я себя, конечно, странно чувствую в роли моралиста, но тебе реально тут не место. Все эти бухие похотливые рожи вокруг… Царевич меня прибьет, если узнает, что я тебя видел и ничего не сделал. Он и так чуть отбивную из меня не сделал на прошлой неделе.
        - Слушайте, я не понимаю, почему мне нельзя тут работать.
        - А тебе и не надо понимать, пока один идиот в своей жизни не разберётся. Так что давай, давай, собирай вещички и на выход. Я провожу.
        - И не подумаю! - меня охватывает возмущение наглым вмешательством в мою жизнь. - Смена почти закончилась, всего час остался. Если я уйду, то Олег Данилович ничего не выплатит. Ещё и оштрафует!
        - Катька! - окликает Людка и машет руками поверх голов. - Там наверху заказы накопились!
        - Иду! - киваю я и говорю настырному Боярке: - Мне нужно работать.
        Он провожает меня задумчивым взглядом. А когда я поднимаюсь на полуэтаж вип-зоны, в его руке уже светится мобильник. У меня мелькает мысль, что Боярка звонит моему боссу, но я не могу принять ее всерьез. Что такого, если я подрабатываю в клубе по ночам? Бред какой-то.
        Весь остаток смены «зелёная рубашка» мелькает неподалеку от меня, куда бы я ни пошла. И это начинает подбешивать. С чего вдруг Боярка решил заделаться моей нянькой?
        Мне срочно нужна Людка, чтобы переключить его внимание на что-то более нормальное.
        - Люд!
        - Чего? - она приостанавливается с подносом.
        - Можешь отвлечь Боярова? А то он все глаза мне уже обмозолил.
        - Я-то могу, - кисло отвечает Людка, - но нафига? Ещё один симпатичный мужик при деньгах вертится возле тебя. Ты их привораживаешь, что ли?
        - Да ну тебя. Бояров из-за нашего босса старается. Он почему-то решил, что тот будет против моей ночной смены.
        Людкины брови удивленно взлетают вверх.
        - С чего это?
        - Без понятия.
        - Ну-у… если мужик против того, чтобы женщина батрачила, обслуживая ночных гуляк, то это обычно означает лишь одно.
        - И что же? - недовольно хмурюсь я, припоминая слова Боярки насчёт того, что «кому-то нехило влетит».
        - Что он в нее влюбился.
        Я чувствую, как к лицу приливает кровь. Они все как сговорились - Людка, Короленко и Бояров, - и говорят вещи, которые безумно опасны для моего сердца. Нельзя верить в эти слова. Нельзя. Нет ничего хуже, чем неоправдавшиеся большие надежды.
        Тяжело вздыхаю.
        - Давай не будем гадать. Просто поболтай с Бояровым, хорошо? А я забегу в туалет и сразу домой.
        - Замётано, - Людка показывает мне большой палец вверх и устремляется в сторону Боярки. Он пасётся неподалеку с бокалом, поглядывая то на электронные часы над входом, то на меня.
        Затея удается.
        Не знаю, что Людка наплела Боярке, но из туалета мне удается ускользнуть незамеченной. Я радуюсь исчезновению надзора, как несмышленый ребенок… но ровно до того момента, как выхожу на парковую дорожку в сером предутреннем свете.
        На повороте возле высокого дуба как из-под земли вырастает мужская фигура и толкает меня к дереву. От силы удара спина немеет. Дыхание со стоном выбивается из груди, но я нахожу в себе силы поднять глаза.
        - Попалась, Катенька! - со зловещей радостью шипит Вадим.
        Глава 16. Утренний маньяк
        Кажется, у меня уже образовалась фобия на этот чертов парк. В нем одни маньяки бегают - то алкоголичка ребенка похищает среди бела дня, то очкарик-каратист по кустам шарится, прикидываясь больным…
        И вот теперь наш бывший постоянный клиент к ним прибился.
        - Вадим, что вы здесь делаете? - я стараюсь говорить спокойно, но он так напугал меня, что зубы так и стучат мелкой дрожью.
        - Тебя жду, - отвечает он с какой-то нехорошей ухмылкой.
        - Я тороплюсь, Вадим. Мне срочно надо идти, дома сестрёнка маленькая ждёт… Она испугается, если проснется одна утром.
        - А я тебя надолго не задержу, - оскаливается бывший клиент. - Сейчас мы с тобой повеселимся, Катенька! По-быстрому!
        Он хватает меня за шиворот и тащит в кусты, не обращая внимания на сопротивление.
        Последние остатки сдержанности и цивилизованности слетают с него, как шелуха. Под ней открывается другой человек… абсолютно незнакомый… и его лицо похоже на звериную морду, перекошенную оскалом отвратительной похоти.
        Всё происходит настолько быстро, что меня парализует ужасом и острым пониманием. Вадим невменяем! И он готов опуститься до того, чтобы стать насильником!
        Хочу закричать, но горло перехватывает сиплой судорогой паники. Вместо крика вырывается какой-то невнятный писк, а потом Вадим зажимает мой рот потной горячей рукой. От нехватки кислорода я задыхаюсь.
        - Доигралась, Катенька… - захлебываясь от спешки слюной, шепчет он, и вонючая волна перегара бьёт мне в нос. - Додразнилась, коза гордая… Видел я, видел в клубе сегодня, как ты хвостом крутила перед мужиками… А я чем хуже?
        Адреналин жгучей волной прокатывается по всему телу, и это придает мне сил. Я пинаюсь, как сумасшедшая, и в какой-то момент яростно сжимаю зубы.
        - Ай, зар-р-раза! - Вадим отдергивает укушенную ладонь, и я сразу же пронзительно ору:
        - Помогите!
        На языке противный соленый привкус. Уже не понимаю, что происходит. Растрёпанные волосы облепляют все лицо, ничего не вижу, но бешено сопротивляюсь. Сердце колотится так, что вот-вот разорвется от ужаса…
        И вдруг я ощущаю, что свободна.
        - Катя! - это голос Царевичева. Самый лучший, самый замечательный голос во всем мире. Голос моего любимого босса.
        Меня шатает, и появляется ощущение головокружительного полета. Тепло сильных надёжных рук на спине и коленях. Знакомый аромат мужского парфюма. И частое дыхание на моей макушке. Я с ним. Я в его объятиях. Боже, спасибо…
        Фоном бубнят и другие голоса.
        - Куда эту сволочь, Артём Александрович? В ментовку?
        - Можно хотелку ему отрезать сперва, чтоб неповадно было…
        - Да не лезьте вы к нему, инициативные вы мои, - хмыкает голос Боярки, его насмешливые интонации ни с кем не перепутаешь. - Отрезать… Откуда только Король таких кровожадных набрал?
        - Так куда его девать-то? Можно, конечно, в подсобке запереть, но…
        - Вась! Займись, будь другом. Я за себя не отвечаю, - отрывисто говорит мой босс, и я слышу, как в его широкой грудной клетке гудит каждое слово.
        Все голоса отдаляются. Меня покачивает на руках Царевичева, и от пронзительно чудесного ощущения безопасности глаза начинают щипать слёзы.
        Хлопает дверца, и мы оказываемся в темном салоне внедорожника, на заднем сиденье. Тут никого нет, только мой босс и я. На его коленях, как маленькая.
        - Всё закончилось, Катя, - говорит Царевичев неестественно ровным тоном и как бы между делом спрашивает: - Он тебя… он тебе успел навредить?
        Вижу, как на его лице играют желваки.
        - Нет, - отвечаю шепотом, чувствуя ком в горле.
        - Хорошо, - кивает он, и напряжённые широкие плечи под моими руками расслабляются. - Вот что мы сделаем, Катя. Сейчас ты выпьешь успокоительного, посидишь тут немного, а потом мы вместе поедем к тебе домой за Настей. Отвезем ее в садик. А потом…
        Он говорит что-то ещё, но я не слушаю. Я просто жадно смотрю в медовые глаза и наслаждаюсь каждым мгновением его внимания.
        Не знаю почему, но сейчас, когда я под защитой Царевичева, меня трясет ещё сильнее, чем недавно от страха. От этой его мужской заботы и сладко, и больно одновременно. Никогда ещё обо мне так не заботился ни один мужчина. Даже отец.
        Особенно отец.
        - …ну так что скажешь? Согласна? - доносится до моего отупевшего сознания его голос.
        - Да… - бездумно отвечаю я, абсолютно не понимая, о чем вопрос.
        Затем утыкаюсь носом в его грудь и даю наконец волю слезам.
        Царевичев молчит. Он не мешает мне выплакаться и просто некоторое время баюкает меня на своих коленях, поглаживая по вздрагивающей спине. Периодически я чувствую прикосновение его губ к моим волосам на макушке и в смятении гадаю - случайно он это делает или осознанно.
        В окно внедорожника кто-то тихо стучит.
        - Чего тебе? - неприветливо спрашивает мой босс, приспустив затемненное стекло.
        В щели виднеется невозмутимый охранник. Один из боевой троицы, выделенной охранным агентством Короленко.
        - Там управляющий подъехал, как вы велели, Артём Александрович. Нервничает очень.
        - Жди.
        Царевичев снова смотрит на меня. Я уже почти пришла в себя и промокаю зареванное лицо бумажными салфетками, найденными в кармане. Спасибо сестрёнке, что приучила меня таскать их с собой повсюду.
        Поймав прямой взгляд босса, я вдруг по-настоящему четко и ясно осознаю, насколько интимно мы сидим. И в особенности меня смущают его колени под моими бедрами.
        Покраснев, торопливо сползаю на сиденье.
        - Держи, - Царевичев протягивает мне бутылку воды и таблетку какого-то лёгкого седативного средства. - Я скоро вернусь. А ты пока будь хорошей девочкой и выпей это.
        Перед тем, как выйти из машины, он наклоняется ко мне, и его губы вскользь касаются моего виска. От неожиданности я инстинктивно сжимаюсь и вижу, как мрачнеет его лицо. Такое впечатление, что он принимает мою реакцию на свой счёт, хотя это не так.
        - Артём Александрович… - доносится снаружи какой-то непривычно дребезжащий, как козлиное блеяние, голос Горыныча.
        Царевичев резко выходит, прикрыв за собой дверцу внедорожника. Но про щель в приоткрытом окне он забывает, и мне прекрасно слышно, как он говорит:
        - Объяснись, Олег Данилыч. Как тот гадёныш проник в клуб, если я приказал внести его в черный список? Мне доложили, что он засветился на камерах.
        - Всякое бывает, Артём Александрович… - оправдывается управляющий. - Внешность-то изменить проще простого.
        - Это бардак, ты понимаешь? Я не потерплю в своем ресторане халатности.
        - Да… виноват… но…
        - И почему Тихонова Катерина вышла на смену? Я же сказал, что она сменила должность и цепляться к ней по этому поводу не надо! - с каждым словом голос босса становится все ниже, пока не начинает звучать, как рычание.
        Зато у Горыныча, наоборот, козлиное блеяние приобретает совсем уж нелепый характер. И мне кажется, что он близок к тому, чтобы начать заикаться.
        - Официанток на смене не хватало…
        - Лучше признайся, что твоя протеже Ларочка вместо работы к клиенту укатила на дом. И отстегивает тебе процент за интимные услуги. Думаешь, я ничего не знаю?
        - Понял-понял… я все понял. Больше не…
        - Понял? - никак не утихомиривается Царевичев. - Что-то непохоже. А ты в курсе, что произошло бы, если Василий Андреевич не связался бы со мной вовремя? Ему скажи спасибо!
        - С...пасибо.
        - Сегодня назначу тебе зама. Обучать будешь. Передай ему дела в течение недели, а сам посидишь на испытательном сроке.
        - Простите, Артём Александрович, но я…
        - Свободен!
        Царевичев возвращается в машину и устало трёт лицо ладонями. Видно, что не выспался. Интересно, из-за чего. Или из-за кого..?
        Я тихонько вздыхаю, и он сразу же бросает на меня внимательный взгляд.
        - Ну как ты?
        - Лучше. Спасибо вам.
        - Тогда едем за сестрёнкой и в садик ее?
        Я качаю головой:
        - Сегодня садик не работает, Артём Александрович. Выходные же.
        Босс на секунду задумывается. Потом вдруг улыбается и сообщает загадочно:
        - Тогда у меня есть для тебя и Насти другой вариант.
        Глава 17. Праздник детства
        - Поехать к Косте и попрыгать на батуте? Конечно, хочу! Спасибо, Артём!
        Глаза Настюши загораются предвкушением. Вот только что, когда мы вошли в мою съёмную квартирку, она сидела сонная и зевала, а теперь при словах Царевичева скачет по постели восторженным кузнечиком.
        Я украдкой поглядываю на своего босса и молчу.
        Мне безумно приятно, что в это кошмарное утро он решил позаботиться не только обо мне, но и о дорогом мне человечке. И этим самым буквально спас от депрессивных выходных. Потому что, останься я сейчас одна, то было бы сложновато сохранять перед ребенком спокойствие… а тем более развлекать его.
        Меня до сих пор немного потряхивает от пережитого. В голову постоянно возвращаются навязчивые мысли о том, что было бы, если бы Вадим…
        Нет, Катя, не думай об этом. Не смей об этом думать.
        Чувство омерзения подкатывает к горлу, и я отступаю назад. Царевичев бросает на меня проницательный взгляд.
        - Настюш, ты пока вставай и иди умываться, а я чай заварю, - скороговоркой выдаю я и сбегаю на кухню, крепко сжимая подрагивающие пальцы в кулаки. Снова хочется заплакать.
        Кухня у нас довольно тесная, а когда туда входит мой босс и присаживается за стол, то по моим ощущениям пространство становится и вовсе микроскопическим.
        Глядя строго перед собой, я быстро наливаю в электрический чайник воды и подключаю его к розетке. Потом начинаю суетливо искать нож для нарезки хлеба.
        - Артём Александрович, хотите чаю? Правда, к нему могу предложить вам только бутерброды с огурцом
        - Не надо, Катя. Я не голоден.
        Когда я ставлю на маленький кухонный стол завтрак для сестрёнки, он вдруг накрывает мои пальцы рукой. Замираю от неожиданности.
        - Не вздумай ни в чем себя винить, поняла? Тот урод больше не тронет тебя. Я позабочусь об этом.
        - О чём позаботишься? - любопытствует Настюша, вбегая на кухню. От усердного утреннего умывания у нее с носа капает вода. Опять забыла полотенцем вытереться.
        Царевичев откидывается на спинку стула и заговорщицки подмигивает малышке:
        - О том, чтобы вам обеим было сегодня весело.
        Когда мы приезжаем во «Дворец» и входим с парадного входа, я чувствую себя как-то странно. Никогда ещё в этом здании меня не принимали в качестве гостя, а не персонала. Я всегда пользовалась исключительно боковым служебным входом.
        Впечатление нереальности происходящего усиливается при виде администратора, спешащего навстречу с подобострастным видом. В его лице ни капли удивления при виде меня, недавней младшей официантки, рядом с новым владельцем нашего ресторанного комплекса. Настоящий профессионал.
        - Артём Александрович, доброе утро! Вы сегодня рано.
        - Доброе утро. Мои там подъехали?
        - Костя уже в детском зале. Устраиваем полную программу? Аниматоры, мини-шоу, десертный стол…
        - Да, организуй всё, - кивает Царевичев и треплет восхищённую Настю по пушистой голове.
        План моего босса ясен. Занять Настю развлекательным зрелищем в компании маленького Кости… и дать мне возможность прийти в себя.
        В коридорах, по которым мы идём, уже суетится персонал в преддверии утреннего открытия. Это нормально. По выходным клиентов всегда много, и Горыныч от всех требует быть начеку. Я ловлю несколько изумленно-завистливых взглядов недавних коллег-официанток и, как могу, стараюсь скрыть неуверенность в себе.
        - Артём Александрович… - женщина, которая присматривает за мальчиком, почему-то мрачнее тучи. - Мне сейчас получить расчет?
        - Да, идите. С сегодняшнего дня Катя справится сама.
        Я удивлённо моргаю и оборачиваюсь на Царевичева.
        - Вы ее уволили?
        - Да. Ты же согласилась перейти на полную ставку.
        Не помню ничего подобного, но возразить не успеваю. Из своего убежища - заветного игрового домика, - выглядывает Костик, и сестрёнка тянет меня к нему навстречу.
        Много ли детям надо для счастья? Они болтают об игрушках и развлечениях, полностью увлечённые друг другом, а я сижу в лёгком недоумении. Нет, конечно, полная ставка на должности няни - это хорошо, но в моем случае есть некоторые трудности. Я не могу себе позволить чуть ли не круглосуточно находиться рядом с сыном Царевичева. Мне за своей сестрёнкой приглядывать тоже надо. Особенно по выходным, когда детский сад не работает.
        Снаружи начинается какая-то суета, беготня, смех. Я выглядываю в окошко домика и вижу, как снующие туда-сюда сотрудники устанавливают посреди зала нечто вроде маленькой театральной сцены. Наверное, игрушечный спектакль будут показывать или театр теней.
        До меня доносится негромкое:
        - Ну хорош грузить, Царевич. Это то, что надо для дошколят-пятилеток, отвечаю. Я ж профи в этом деле!
        - Как скажешь, профи, - так же вполголоса хмыкает Царевичев. - Но если дети заскучают, с тебя организация новогоднего корпоратива за свой счёт.
        - Замётано.
        Возле моего босса стоит крепкий брюнет с проседью и следит за сборкой сцены. Несмотря на седину, ему определенно не дать больше тридцати пяти лет. Такое явление во внешности бывает у людей, которые пережили какое-то потрясение.
        Почувствовав мой взгляд, седой оборачивается и дружелюбно кивает:
        - Привет, Катя. Иди к нам.
        - Здрасте, - растерянно отвечаю ему и выбираюсь из домика наружу.
        - Не запомнила меня? М-да, совсем я неприметный стал, - шутливо жалуется седой Царевичеву. - Красивая девушка даже внимания не обратила, пока под столом у тебя ползала.
        До меня доходит, что я вижу ещё одного акционера корпорации Сэвэн. И от воспоминания о том дурацком инциденте с бумагами вспыхивают щеки.
        - Матвей, - представляется седой, продолжая посмеиваться. У него синие глаза и кривоватая усмешка, полная мужской самоуверенности. Такого незаметным не назовешь.
        - Очень приятно, - улыбаюсь я.
        Мне действительно приятно всё, что происходит вокруг. И знакомство, и выходной праздник детства, который так неожиданно подарили Настюше мой босс и этот Матвей.
        С любопытством разглядываю его.
        Интересно, есть ли среди боссов корпорации хоть один невзрачненький? Они ж там все красавцы, как на подбор, аж глаза разбегаются!.. За исключением главного, конечно. Шрам у Батянина жуткий. Хотя, если его убрать…
        - Так, Морозов… - почему-то морщится Царевичев. - Шёл бы ты делами заниматься. Вон у тебя работники сцену криво поставили.
        Седой вскидывает брови.
        - М-да… я гляжу, встрял ты, Тём. Серьезно встрял.
        - Иди ты!
        - Иду, иду. Катя, надеюсь, сегодняшний маленький праздник запомнится тебе лучше, чем я сам… - издав очередной смешок, Морозов уходит.
        Самое время прояснить непонятки, пока мы с боссом одни.
        - Артём Александрович, - обращаюсь к нему нерешительно, - насчёт работы по полной ставке… Я не могу работать в таком режиме, вы же понимаете. У меня Настя…
        - Никаких проблем, Катя. У меня есть решение.
        - Какое?
        - Ты вместе с сестрёнкой переедешь жить ко мне.
        Глава 18. Конфуз
        Предложение Царевичева ввергает меня в некоторое смятение. Он упоминает о моем переезде так спокойно и буднично, как будто это дело уже решенное и меня просто ставят перед фактом.
        Это возмутительно. И… странно приятно.
        Никто ещё не принимал такого активного участия в решении моих проблем. Обычно люди в моей жизни стремятся взвалить груз ответственности за сложную ситуацию на меня саму, а не наоборот.
        И теперь моё сердце не просто горит, а прямо-таки полыхает от противоречивых чувств. Сомнение, тревога, радость и благодарность… всё это сплетается в тугой клубок и взволнованно бьется в моей груди.
        - Артём Александрович… - начинаю я, но мой босс перебивает с властным напором:
        - Для тебя Артём. Зови меня по имени, Катя.
        Я не знаю, куда деваться от его выразительного медового взгляда. Слишком уж откровенно в нем горит мужское желание, которое Царевичев и не думает скрывать. Он смотрит так тяжело и жадно, что и ежу предельно ясно, по какой причине мой босс проявляет столько внимания к простой служащей.
        К щекам приливает жгучий румянец, но от падения в бездну безумного смущения меня спасают характерно гулкие щелчки пальцев по микрофону и смешной мультяшный голос аниматора, бормочущий:
        - Раз… раз…
        В детский зал начинают подтягиваться не только дети, но и внезапно даже взрослые посетители, которые забрели этим утром во «Дворец» на чашечку утреннего кофе. Наверное, администрация дала распоряжение приглашать всех клиентов для создания непринуждённо массовой атмосферы.
        Сам администратор в компании пасмурного Горыныча тоже здесь. Он окликает Царевичева, и тот, так и не дождавшись от меня ответа, с заметной неохотой идёт к ним.
        Я облегчённо вздыхаю.
        Понятия не имею, как быть, меня просто рвет на части от противоречий. С одной стороны переезд это гарантированное решение массы моих проблем, а с другой - ещё более обширная власть Царевичева над моей жизнью… и чувствами. Ведь мы будем спать под одной крышей и есть, как я подозреваю, тоже за одним столом. Это ведь практически формат семейной жизни…
        И этот формат очень опасен для моего душевного спокойствия.
        Потому что нет уверенности в том, что мой босс испытывает ко мне нечто большее, чем мужское желание добиться приглянувшейся девушки. Ни малейшей надежды. Он слишком богат, красив и влиятелен, чтобы я могла поверить в серьезность его намерений.
        - Катька! - ко мне подбегает официантка в костюме Мальвины и взволнованно спрашивает: - Ты как? Девчонки уже сплетничают, что на тебя в парке напал один из наших клиентов… Горыныч всех на уши поднял, козла отпущения ищет! Босс зверствует. Наши паникуют насчёт увольнений…
        Из-за голубого парика я не сразу узнаю в «Мальвине» Людку и пару секунд непонимающе моргаю.
        - Тебя не узнать, - улыбаюсь наконец и уклончиво говорю: - Я в порядке, охрана босса оказалась поблизости… да и Василий Андреевич…
        - В смысле Василий Андреевич? - Людка расширяет глаза. - Это ты про вчерашнего клиента Васю, что ли? Ну-ка, давай рассказывай. Кто он вообще?
        - Да это партнёр Артёма Александровича по корпорации. Их всего семеро, забыла? Я рассказывала.
        Людка вдруг прыскает.
        - Блин, а я вчера так по-свойски ему тыкала и Васей называла, когда отвлекала. Он был не против, кстати. Прикольный мужик. Жаль, что бабник жуткий, это чувствуется. С таким рассчитывать не на что! Сначала феерично позажигаешь с ним, а как раскатаешь губу на отношеньки, он тебе сразу досвидос скажет.
        - А что ты думаешь насчёт нашего босса? - неожиданно для себя спрашиваю я. - Он тоже бабник?
        - Ну-у… - Людка подбоченивается, размышляя, и принимается рассуждать вслух: - В прошлом точно был, тут моя чуйка не обманет. А вот насчёт сейчас не уверена. Он ведёт себя не очень типично для бабника. Шутейки не шутит, на официанток внимания не обращает, с секретаршей не заигрывает… Она, кстати, своей подружайке Ларочке жаловалась на его игнор, я сама слышала. Вот такой расклад… был бы, если тебя не учитывать.
        - А что насчёт меня? - смущённо уточняю я.
        Людка смотрит на меня со снисходительностью взрослого, который столкнулся с любознательным малышом. И хмыкает:
        - Ой, Кать, я не могу, ты такая наивняшечка, хоть стой, хоть падай. И это в наше-то время! Только слепой бы не заметил, какие хороводы наш босс вокруг тебя водит. Прямо круги нарезает в нетерпении. А ты глазами хлопаешь. Ух, вот я бы на твоём месте…
        - Людмила! - окликает ее строгий голос администратора. - Ты почему от работы отлыниваешь? Другие уже стол для детей накрывают, да и в баре работы полно. Дождешься у меня штрафа…
        - Извините, пожалуйста, - я выглядываю из-за скуксившейся подруги и перетягиваю внимание на себя. - Это я виновата, отвлекла ее разговором.
        - А… Катерина, - администратор вдруг резко сбавляет строгость тона и становится необыкновенно доброжелательным. - Ничего страшного. Если вам нужна Людмила, то, конечно, она в вашем распоряжении.
        Мы с Людкой в лёгком остолбенении смотрим, как второй монстр ресторанного комплекса - после Горыныча, конечно, - быстро растворяется среди толпы в поисках нового нарушителя правил.
        - Ого, - осторожно отмирает Людка. - Да ты у нас теперь реально важная шишка, Кать! Ишь, как быстро сбежал наш цербер, только пятки сверкают… Слушай, давай дружить.
        - Мы и так дружим, - ворчливо отзываюсь я, пряча смущение.
        - Тогда я тебе чисто по-дружески советую - не упусти мужика. Царевичев просто огонь вариант. Хватай его тепленьким и тащи в ЗАГС.
        - Ну да, так он и пошел, прям побежал…
        - Ещё как побежит, да ещё и сам тебя потащит, если правильно себя поведешь. У тебя все карты на руках, понимаешь? А вот я в свое время сглупила… - Людка шумно вздыхает, отчего голубая челка на ее парике взлетает вверх, как от сильного порыва ветра. - Профукала я свой шанс, Катька. Спуталась с женатым мужиком, он и стал моим первым. Запомни: никогда не верь, если женатик трындит насчёт того, что вот-вот разведется. Враньё это всё.
        - Да ладно тебе, - говорю я утешительно. - Найдешь ещё свое счастье. Ты яркая, интересная, общительная…
        - Но не девственница! - хмыкает Людка. - А этот факт мужики знаешь как ценят? У тебя же нет ни капли опыта! Да ещё и не целовалась ни разу… что вообще вне моего понимания. Вот серьезно. Эх, будь я такой наивной девочкой, как ты…
        - Катя, - вкрадчиво произносит бархатный голос незаметно подошедшего Царевичева. - Отвлекись от подруги. Как насчёт чашечки кофе?
        Подруга делает большие глаза, и я медленно оборачиваюсь к боссу… который только что слышал рассуждения Людки о моей девственности.
        И о том, что я никогда и ни с кем даже не целовалась.
        Глава 19. Очень голодный босс
        Я испытываю какой-то новый сумасшедший уровень смущения - ещё вот-вот, и от пожара на щеках кожа обуглится. Наверное, с таким цветом лица я похожа на огнетушитель.
        - Мне надо присматривать за детьми, - нервно лепечу я и оглядываюсь на игровой домик. Правда, Кости и Насти там уже нет.
        - Они за молочными коктейлями пошли, - подсказывает мой босс, не сводя с меня пристального взгляда. Зрачки у него почему-то расширенные, и медовые глаза кажутся из-за этого чёрными, с золотистой каймой радужки. - И мини-шоу уже начинается. Им есть, чем заняться, не беспокойся.
        - Так… э-э… - Людка выразительно откашливается. - Артём Александрович, приятного дня вам. Пойду работать.
        - Спасибо, Люда, - на удивление доброжелательно кивает Царевичев.
        Уходя, подруга многозначительно поднимает брови, и я буквально слышу ее мысленный голос: «Ого, надо же! Босс откуда-то знает мое имя. Ты положительно влияешь на него, Катька!».
        - Какой кофе ты предпочитаешь? - небрежно интересуется Царевичев.
        Вот что меня реально поражает в нем, так это непреклонная уверенность в том, что любое его предложение - это свершившийся факт согласия. Причем не вырванного принудительно, а само собой разумеющегося и добровольного. И парадокс в том, что даже если изначально ничего такого не планируешь, то после его слов, произнесенных низким уверенным голосом, почему-то и возражать не хочется. Только кивать и топать в указанном направлении.
        Да уж. Босс - такой босс.
        - Капучино, - говорю я после маленькой паузы. - С пенкой.
        - Сейчас всё будет. Идём.
        Когда я делаю движение в сторону детского бара, Царевичев прикасается к моей спине и разворачивает в сторону выхода.
        - В мой кабинет, - как бы невзначай сообщает он, но под бархатом его голоса чувствуется настойчивое давление.
        У меня ускоряется пульс. Само слово «кабинет» теперь ассоциируется с последней нашей встречей там. С квадратными шоколадками… кофейным столиком… и мучительно сладкой близостью его губ, которые так и не поцеловали меня.
        Туда ни в коем случае нельзя идти. Это я четко понимаю. У Царевичева какое-то странное настроение. Да и руку он с моей спины так и не убрал. Жар от его широкой пятерни чувствуется на талии, словно огненное клеймо.
        Как бы его отвлечь?
        - Артём Александрович, - говорю я со вздохом, - если вы не возражаете, я бы перекусила чего-нибудь. Дома у меня аппетита не было, а сейчас появился.
        - Без проблем, - откликается босс. - Составлю тебе компанию. Я тоже… голоден.
        Он произносит это слово так, будто речь идёт совсем не о еде. Идёт рядом, никак не убирая свою руку с моей спины, и боковым зрением я то и дело ловлю горячий взгляд.
        Набравшись мужества, хватаю его ладонь. Отвожу прочь и сообщаю:
        - Обычно я завтракаю в столовой для сотрудников… Вы уверены, что вам это удобно?
        - Мы можем взять столик в вип-зоне, - пожимает плечами Царевичев, понимающе усмехнувшись в ответ на мои действия.
        - Мне там будет некомфортно. Может, вы позавтракаете там, а я пойду в столовую?
        - Ну зачем же? - в глазах босса зажигаются насмешливые огоньки. - Пожалуй, я всё же рискну и пойду с тобой. До вип-зоны далеко, столовая рядом… А я очень, очень голоден. Ещё немного, и тебя начну есть.
        Похоже, мои попытки спровадить его восвояси только забавляют Царевичева, раз он так шутит. Смирившись с его присутствием, я ускоряю шаг, и мы вместе входим в столовую.
        По утрам народу тут почти нет. Только несколько официанток забежало второпях попить кофе и посплетничать перед дневной сменой. При виде босса они резко перестают шушукаться. У двоих удивлённо приоткрываются рты, а у третьей растворимый кофе капает на пол из накренившегося стаканчика.
        - Доброе утро… Артём Александрович! - практически хором лепечут они.
        - Доброе утро, дамы, - любезно здоровается Царевичев и подходит к столу возле окна. Там у нас всегда стоит электрочайник и упаковки с дешёвым печеньем для сотрудников. - Чем угостите голодное начальство?
        Я хмуро смотрю, как он изучает содержимое упаковок в окружении консультирующих его и хихикающих официанток. И понимаю, что Людка была права.
        Он тоже бабник. Только никакой не бывший.
        - М-да… - говорит он, вертя в руках банку растворимого кофе с недовольной гримасой. - Здесь не самый лучший выбор напитков.
        - Ну так кофемашины у нас нет, Артём Александрович, - строит ему глазки одна из официанток. - О натуральном кофе мы можем только мечтать!
        - Мы Олега Даниловича просили купить, - жалуется другая, - а он считает это… как же он говорил… нецелесообразным, вот!
        - Артём Александрович, - кокетничает третья, - может быть, вы как-нибудь повлияете на проблему?
        Босс с усмешкой оглядывает их, потом смотрит на меня и достает мобильный.
        - Олег Данилыч, на месте? Организуй мне завтрак на двоих с кофе и пришли кого-нибудь с ним в столовую… Да, в столовую, ты не ослышался. Для сотрудников… И вот ещё что. Распорядись, чтобы кофеварку сюда купили. Нормальную. Кстати, ты в курсе, что местное печенье на вкус как картон? Все, давай. Жду завтрак.
        Как только он завершает разговор, официантки в буквальном смысле начинают пищать от восторга. Я понимаю, что надо бы порадоваться вместе со всеми, ведь действительно кофе здесь отвратительный и ни разу не бодрящий.
        Но… при виде влюбленно глазеющих на Царевичева девушек я чувствую что угодно, только не радость.
        Завтрак приносят в течение минуты с волшебной быстротой. Я уже жалею, что пришла в столовую, потому что под завистливыми взглядами бывших коллег приходиться не есть, а скорее давиться едой. И горячие круассаны от нашего шеф-повара кажутся безвкусными.
        Зато мой босс отсутствием аппетита не страдает. Быстро расправляется со своей порцией и откидывается на спинку стула, потягивая черный кофе из маленькой белоснежной чашечки.
        Он с каким-то непонятным настойчивым вниманием следит за тем, как я ем. Как откусываю от своего круассана… как делаю крохотный глоток ароматного натурального кофе… или как облизываю шоколадную начинку с верхней губы. Круассаны нам принесли горячими, отчего шоколад постоянно вытекает и пачкает мне пальцы.
        В какой-то момент начинает казаться, что Царевичев снова проголодался. Причем настолько, что готов вырвать оставшуюся у меня половинку выпечки прямо изо рта.
        - Может, попросить, чтобы вам принесли ещё одну порцию? - предлагаю я, едва успев поймать языком капающую из круассана начинку.
        Он вдруг резко поднимается из-за стола и делает это совершенно неудобным способом. Потому что руки у него почему-то глубоко в карманах.
        - Не надо. Позавтракай спокойно, Катя, а потом возвращайся к детям. Я должен заняться делами.
        Босс уходит в той же скованной позе, с руками в карманах. Я недоуменно смотрю ему вслед. Что-то в его поведении смущает меня, но никак не могу понять, что именно.
        До самого вечера он так и не показывается мне на глаза.
        Впрочем, день проходит очень приятно. Сразу две мои мечты - показать Настюше, каким бывает настоящий праздник, и подарить ей несколько часов развлечений для детишек обеспеченных родителей, - сбываются на глазах. Костя чувствует, как увлечена его новая приятельница непривычной обстановкой, и охотно берет над ней шефство. Подсказывает, как надо прыгать на батуте или какие виды лимонада в детском баре вкусней.
        - Это самый лучший день в моей жизни! - извещает меня сестрёнка, утомившись носиться вдоль и поперек по всем закоулкам игрового комплекса. - А можно ещё сюда прийти?
        Я совсем не уверена в этом, но вместо меня беззаботно отвечает маленький Костя:
        - Конечно! Я попрошу папу, и он разрешит! - и тут же кричит: - Папа, можно Насте поиграть здесь со мной завтра?
        Я оглядываюсь. Царевичев стоит в дверях - высокий, стильный в своем темном костюме. Светло-серая рубашка полурасстегнута у ворота. И галстук ослаблен. На красивом лице читается усталость.
        - Уже заботишься о подружке? - хмыкает он. - Молодец… Собирайтесь давайте. Надо домой ехать.
        Мы все загружаемся в тёмно-синий внедорожник босса. Я устраиваю Настюшу в детском кресле, которое уже чудесным образом появилось на заднем сиденье, и смотрю в окно. В мыслях тишина. Хочется просто ни о чем не думать и забыть обо всех проблемах под приятную музыку, которая играет в салоне машины.
        Внедорожник выруливает из парка на главную дорогу, а оттуда к перекрёстку. Но вместо того, чтобы свернуть в сторону моего дома, продолжает нестись вперёд.
        Я выпрямляюсь и смотрю на темноволосый затылок Царевичева за рулем. Моё созерцательное настроение снимает как рукой.
        - Артём Александрович, куда мы едем?
        Вопрос риторический, ответ и без того понятен. Но босс всё же отвечает со спокойной уверенностью:
        - Мы едем ко мне домой, Катя.
        Глава 20. Охота на Золушку
        Дом Царевичева - один из тех особняков, на которые заглядываешься, проходя мимо, и думаешь, мол, вот люди-то живут!
        Он стоит в частном секторе нашего города и представляет из себя махину, каких поискать. Три обширных этажа из белого кирпича, второй этаж окольцован просторной балконной террасой. Над ярко-синей крышей торчит башенка-площадка… с самым настоящим астрономическим телескопом! А вокруг - потрясающе продуманный декоративный сад и аккуратно подстриженный газон.
        Вся эта красота, естественно, прикрыта от любопытных глаз высоченным монолитным забором с сигнализацией.
        Я живу здесь уже несколько дней.
        В тот вечер, когда босс так нахально увез меня и сестрёнку к себе домой, у меня полдороги был противоречивый ступор. Страшно хотелось поспорить хотя бы из принципа, но рядом были дети, да и Царевичев упоминал, что согласие я давала…
        Что-то такое мне и правда смутно вспоминается. Насчёт того, как после нападения Вадима он спрашивал меня о чем-то. А я была настолько не в себе, что машинально ответила «да».
        В целом решение оказалось неплохим. Очень неплохим… Ладно, просто отличным.
        Во-первых, Настя и Костя обрели друг в друге идеальную компанию по возрасту, носятся по всему дому и во дворе на свежем воздухе. Тут полно таких крутых детских игрушек, о которых моя сестрёнка могла бы только мечтать и мечтать. В садик ее отвозит шофер Царевичева с охраной, а я остаюсь в особняке присматривать за Костей.
        Во-вторых, мне больше не надо жертвовать отдыхом, чтобы подрабатывать по выходным в ночном клубе при ресторанном комплексе. Я прекрасно высыпаюсь, вовремя питаюсь - причем не дешёвыми продуктами из ближайшего супермаркета, а натуральными, из специализированного фермерского хозяйства. И утомлять себя готовкой-уборкой мне не надо, потому что дома у босса живет постоянная домработница Люся - энергичная немолодая женщина без склонности к болтовне.
        Каждое утро я смотрю на себя в зеркало и вижу, как благотворно сказывается новый распорядок дня на моей внешности. Исчезли тени от недосыпа и усталости, цвет лица нежно-персиковый, глаза ясные, волосы блестят.
        Вот только есть ещё и щекотливое «в-третьих».
        Первые три дня после моего переезда Царевичев словно таился и выжидал. Вел себя сдержанно и корректно, как и положено приличному работодателю. Иногда спрашивал, как дела, завтракал и ужинал отдельно у себя в кабинете.
        Предполагаю, что эта сдержанность как-то связана с происшествием в парке. Потому что на четвертые сутки, а именно вчера вечером, босс окликнул меня из кабинета, когда я проходила мимо по коридору, и поинтересовался:
        - Как настроение? Я смотрю, ты улыбаешься, веселая такая идёшь…
        - Да просто Костик меня рассмешил. Он разрешил Настюше на своем лбу цветочек нарисовать, представляете?.. Она из него прямо веревки вьет.
        - Я рад, что тебе хорошо. Думал, после нападения тебя кошмары замучают. Ты ведь девушка чувствительная.
        - Все нормально, Артём Александрович.
        - Ну просил же. Зови меня по имени.
        - Я… попробую как-нибудь. Позже.
        И вот сегодня утром я снова вижу его. Только не в кабинете, а на крыльце дома. Рядом никого. Костя завис в игровой комнате с новым набором магнитных паззлов, Настя в садике, а домработница по обыкновению тиха и безмолвна, словно привидение.
        Царевичев стоит с таким скучающим видом, словно поджидает меня уже давно.
        - Артём Александрович, вы ещё дома? - удивляюсь я. - В это время вы уже на работе.
        - Задержался немного.
        - А… ну, хорошего вам дня!
        Я пытаюсь прошмыгнуть мимо, но босс молниеносно ловит меня за руку. Сильные пальцы обжигают мое запястье крепкой, но вместе с тем удивительно бережной хваткой. Я замираю, как мышь, которую вдруг накрыл когтистой лапой ленивый кот.
        - Не убегай, Катя.
        Бархатный голос Царевичева так близко, что его теплое дыхание я чувствую на своей шее. Даже сквозь распущенные волосы.
        - Посмотри на меня.
        Я знаю, чувствую, что не надо этого делать, но всё равно поворачиваю голову, как под гипнозом. И единственное, на что у меня хватает силы воли, это сказать:
        - Мне надо идти к Косте.
        - Какая же ты красивая… - говорит Царевичев, будто не слыша меня. - Такая чистая… невинная. Если ангелы существуют, то они точно похожи на тебя. А знаешь почему?
        - Почему? - против воли спрашиваю я, потому что не могу не спросить. Его медовые глаза завораживают меня. Заставляют тонуть в своей глубине.
        - Потому что ты такая же строгая и недоступная…
        Босс притягивает меня за руку ещё ближе, в зону своего доступа, как бы противореча своим словам. Пальцами свободной руки нежно проводит по моей щеке… спускается к губам… и останавливается.
        - Ты действительно никогда не целовалась? - тягучим низким голосом спрашивает он.
        У меня в животе становится как-то болезненно… сладко. Там словно из ниоткуда образовался нервный узел и ноет на одной безумно приятной дрожащей ноте.
        - Никогда, - шепчу я.
        - Это ненадолго.
        В его тоне и взгляде - обещание, от которого у меня кружится голова. Не могу ничего сказать в ответ от смятения, переполняющего мысли.
        - Артём Александрович! - далеко-далеко, будто из соседнего измерения, зовёт охранник. - Батянин звонит! Вы телефон в машине оставили.
        Не сказав больше ни слова, мой босс выпускает меня и молча уходит. Я остаюсь на месте с бешено бьющимся сердцем.
        Весь день провожу как на иголках. Гуляю с Костей, помогаю собирать паззлы, ужинаю вместе с ним и вернувшейся из садика сестрёнкой, потом укладываю малышей спать в детской.
        Царевичев возвращается поздно, уже после девяти. К тому времени от нервного напряжения меня уже изрядно потряхивает. За день я много чего успела осмыслить и остановилась на здравом решении избегать босса по-максимуму.
        Так что, едва услышав в холле его шаги, я опрометью бросаюсь по лестнице на второй этаж, где расположены гостевые спальни. Бежать стараюсь тихо, и это мне почти удается, благодаря наличию на ногах лишь тонких носочков.
        Верхняя ступенька лестницы выдает побег лёгким предательским скрипом.
        - Катя? - окликает снизу Царевичев.
        Я молча и старательно крадусь по коридору второго этажа прочь. Может, если ему не отвечать, он решит, что ему почудилось, и уйдет к себе в кабинет, как обычно?
        Но нет. Слышно, как тяжёлые шаги босса начали подниматься наверх. И с каждой секундой они все ближе.
        Я катастрофически не успеваю добежать до своей гостевой спальни. Если это сделать сейчас, то шума будет слишком много. Зато рядом есть приоткрытая дверь в домашний спортзал.
        Долго не думая, ныряю туда и на цыпочках забегаю под прикрытие гигантской стопки спортивных прямоугольных матов. Они стоят слева от входа, и прямо за ними я вижу ещё один выход. Может, попытаться пройти через него? Есть шанс остаться незамеченной и избежать опасной встречи с боссом.
        Что ж, попытка не пытка.
        Я аккуратно поворачиваю ручку, тяну дверь на себя… и упираюсь в широкую твердую грудь под прикрытием полурасстегнутой рубашки без галстука.
        Мои плечи обжигает прикосновение мужских ладоней.
        - Поймал, - тихо говорит Царевичев.
        Я инстинктивно отступаю назад и натыкаюсь на препятствие из груды матов. Дергаюсь в другую сторону, но там стена. Босс прижимает меня к ней спиной, и его медовые глаза горят в полумраке, словно у хищного зверя. У меня мурашки ползут по коже.
        - Моя, - шепчет он. - Не убежишь.
        И накрывает мои губы горячим жадным поцелуем.
        Все моё тело от макушки до пят прошивает таким сладким током, что я на стонущем выдохе прогибаюсь в пояснице.
        Господи, он целует меня… Он меня целует!
        Дрожу на грани обморока. Сознание туманится и расплывается. Ощущения умопомрачительные…
        Царевичев окружает меня со всех сторон. Его пальцы глубоко зарываются в мои волосы, а тело прижимает к стене так плотно, что нет ни единой возможности вывернуться. Наше дыхание смешивается воедино… и мне кажется, будто в жилах струится не кровь, а расплавленная лава.
        Ощущение времени теряется напрочь.
        Я не понимаю, не осознаю, как долго босс терзает мои губы в бесконечном поцелуе. Мне не хочется, чтобы он прекращал. Наоборот, внутренняя жажда близости только усиливается, как в сказке про заколдованный источник, из которого невозможно напиться.
        - Катя… - шепчет он, оторвавшись от моих распухших губ. - Девочка моя… такая нежная…
        Его рука скользит от моих волос вниз по шее и останавливается на груди. Я вздрагиваю, как от ожога, ощутив шокирующе откровенное прикосновение. Это для меня слишком много. Слишком рано. Только не сейчас… Я не готова!
        В голове как-то резко проясняется.
        - Пусти… те! - я с усилием отталкиваю Царевичева и вырываюсь из его объятий.
        Он может меня удержать, если применит силу. Может. Легче лёгкого, проще простого. Но не делает этого. Просто разжимает руки и тяжёлым голодным взглядом следит, как я нервно поправляю растрепанные волосы.
        И от этого моя внутренняя тоска по нему только усиливается. Я так сильно хочу вернуться обратно, в жар его страсти… или зареветь от разрывающих сердце чувств. Но не могу, нельзя. Только не в его присутствии.
        Из последних сил выдавливаю чуть подрагивающим голосом:
        - Артём… Александрович… это ошибка. Я не хочу заводить интрижку. Ни на работе, ни где-то ещё. Давайте забудем об этом. Пожалуйста!
        И, не глядя на него, быстро сбегаю прочь.
        Глава 21. Босс меняет тактику
        На следующее утро мне страшно выходить из гостевой спальни. Но обязанности няни никто не отменял, и я спускаюсь в столовую вместе с зевающими детьми.
        Царевичев уже там. Стоит и пьет кофе, прислонившись к домашней барной стойке, умопомрачительно властный и красивый. Впервые с тех пор, как я к нему переехала, он присоединяется к совместному завтраку. И давление его взгляда ощущается почти физически.
        От напряжения и неловкости у меня нет аппетита. Свой омлет я скорее размазываю по тарелке, чем действительно ем. Одно радует: Костя с Настей никакого напряжения не чувствуют и спорят, где играть интересней - дома или в садике.
        - Конечно, в садике! - заявляет сестрёнка. - Там куча девочек и мальчиков.
        - Зато дома мы одни, и никто не мешает, - бурчит Костя. - У меня много самых интересных игрушек. В твоём садике таких нет. И Катя играет только со мной.
        Настюша ревниво смотрит на меня и надувает губы. Я вздыхаю и торопливо подыскиваю темы, какими ее можно отвлечь, пока малышка не начала капризничать.
        - Интересней всего кататься на аттракционе, - вдруг говорит мой босс. - Как насчёт того, чтобы повеселиться по-настоящему?
        - Я хочу! Я! - мгновенно откликается Настя и подпрыгивает на стуле.
        - На аттракционе? - восторженно повторяет его сын и с недоверием уточняет: - Но у тебя же нет времени пойти туда со мной…
        - А сегодня есть.
        Вот это сюрприз. Царевичев отложил работу, чтобы побыть вместе с сыном… и со мной?
        Смотрю на него осторожно. На его губах, которые вчера так жадно целовали меня, играет лёгкая улыбка. Взгляд над кофейной чашкой спокойный и слегка насмешливый.
        - Что скажешь, Катя? Едем?
        Молча киваю и иду собирать детей.
        Второй сюрприз поджидает на пороге дома, когда мы выходим на крыльцо всей гурьбой. Большой такой сюрприз, лохматый и неистово виляющий обрубком хвоста.
        - Люси! - радостно кричит Костя и бежит гладить старого эрдельтерьера, который защитил нас в парке от странного очкарика. - Настя, иди сюда! Не бойся, он ест только злых людей!
        - Не ест, а кусает, - механически поправляю я, а потом удивлённо оглядываюсь на Царевичева. - Вы привезли старую бездомную собаку к себе домой?
        - Как видишь. Ветеринар псину уже осмотрел. Этот ваш… Люси, - усмехается над собачьим именем босс, - почти здоров, и у него полно блох. Поживет пока у нас, а там посмотрим.
        - Повезло ему, - улыбаюсь я, глядя, как дети наперебой гладят блаженствующего от ласки пса. - Он заслуживает лучшего.
        - Он защитил тебя и Костю. Это его главное везение.
        На аттракционе в последний раз я была очень давно в детстве, ещё когда была жива мама. Когда мы все, накатавшись на скоростных вертушках, пересаживаемся на огромное и медленное колесо обозрения, какое-то пронзительно ностальгичное чувство поднимается из самой глубины моей души.
        Поворачиваю голову к сидящему рядом молчаливому Царевичеву.
        - Почему вы все это делаете… Артём? - спрашиваю тихо, впервые обратившись к нему без отчества, неофициально, с затаённой надеждой на откровенность. - Для нас… для меня. Я не совсем понимаю.
        Он отвечает не сразу. Разглядывает мое лицо, смотрит в глаза. И роняет небрежное:
        - А что тут непонятного? Нравишься ты мне. Красивая, милая. Сына моего спасла, о сестре заботишься, как мать. И смущаешься так… забавно.
        Нравишься. Это простое слово окутывает меня, словно безумно приятный теплый плед в холодную погоду. И оно же одновременно будит во мне ужасную тоску и желание услышать другие слова. Самые заветные. Которые мечтает услышать от мужчины каждая влюбленная женщина.
        - Ясно, - вздыхаю я и смотрю через бортик на крошечные фигурки людей.
        Сейчас мы на самой вершине колеса обозрения, и от одного взгляда вниз с такой высоты слегка кружится голова. Сидящие напротив Костя с Настей прижались друг к другу от восхищенного страха и с разинутыми ртами глазеют во все стороны. Им не до нас.
        - За вчерашнее извиняться не буду, - вполголоса говорит Царевичев так, чтобы слышно было только мне. - Я хотел получить твой первый поцелуй, и сделал это.
        Меня охватывает чисто женское возмущение.
        - Да вы…
        - Тише, тише. Рядом дети.
        - Не знала, что вы такой наглый тип, - перехожу я на сбивчивый шепот. - Думала, что вы хороший и добрый.
        Рука Царевичева незаметно оказывается поверх моей и крепко стискивает ее.
        - Никаких больше «вы», Катя… - он тоже говорит шепотом, только не сбивчивым, а соблазняюще-тягучим, как мёд, медленно капающий с ложки. - Раз уж назвала по имени, то отступать уже поздно. А хорошие и добрые в нашем бизнесе тонут ещё на старте. Я не такой. Я всегда беру своё.
        Мой босс говорит так откровенно, что моя привычная сдержанность с ним даёт трещину. Это просто… просто черт знает что! Феерический уровень самоуверенности!
        Я выдергиваю руку из его ладони и шиплю на грани слышимости:
        - Не знаю, на что вы рассчитываете, но спать с вами я не собираюсь!
        - Спать? Нет, этого мы с тобой точно делать не будем, - с усмешкой отвечает Царевичев. - Сон с тобой в мои планы не входит. Не в ближайшее время точно.
        - Вы отлично понимаете, что я имела в виду! - чувствую, что ещё немного, и у меня пар из ушей повалит.
        Лицо моего босса становится вдруг серьезным. Насмешливого веселья, как ни бывало. Он ловит мой возмущенный взгляд и говорит с тихой проникновенностью:
        - Успокойся, Катя. Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. Всему есть границы. Я просто предлагаю познакомиться немного поближе. Совершенно невинно, кстати.
        - Невинно? - с подозрением переспрашиваю я, чуть остывая.
        - Ну да. Вот, например… расскажи, какую музыку ты любишь?
        Его поведение все ещё не внушает доверия, но на мировую я иду охотно и с облегчением.
        - Мне нравится фолк-рок. Только не слишком тяжёлый.
        - Хм, неожиданно. Я думал, ты слушаешь что-то вроде классики. Чего-нибудь лёгкого и романтического.
        Я устало пожимаю плечами.
        - Мне некогда было перебирать музыку и формировать вкус. Я привыкла слушать то, что включали в ночном клубе, когда работала там официанткой. Кое-что мне нравилось… Отсюда и фолк-рок.
        Царевичев снова смотрит на меня и никак не комментирует услышанное. У него вообще в последнее время участились эти нечитаемые долгие взгляды. И поди пойми, что за ними скрывается - коварные планы на мое тело или простое человеческое сочувствие.
        Пауза затягивается, и я тороплюсь спросить:
        - А вам что нравится?
        - Мне?.. - отвечая, Царевичев достает из кармана телефон и быстро печатает там кому-то сообщение. - Пожалуй, я предпочитаю инди-рок. Но вообще мне уже давно все равно. Я стал равнодушен к музыке. Слишком много дел.
        Когда наступает время возвращаться домой, на парковке возле темно-синего внедорожника нас встречают охранники Царевичева в полном составе. К моему удивлению, он отправляет с ними детей домой без нас.
        - У меня есть сюрприз для тебя, - улыбается мне, когда мы остаемся одни.
        - Ещё один? - я настороженно смотрю, как босс открывает передо мной дверцу внедорожника. Невольно жду какого-то подвоха, непременно связанного с домогательствами.
        - Да. Я тут немного поднапряг партнёра… Морозова не забыла? Он шоу-бизнесом занимается в том числе. Это одно из наших направлений в Сэвэн.
        - Не забыла.
        - Он мне билеты на живой концерт фолк-рока организовал. Поехали?
        Неожиданное предложение вызывает у меня очередной ступор. Этот Царевичев с ума меня сведёт эмоциональными качелями!
        Сомнения не отпускают. Молчу, исподлобья разглядывая щедрого на сюрпризы босса.
        - Ну что ты такие большие глаза делаешь? Не хмурься, моя строгая Золушка, - Царевичев прикладывает руку к груди и шутливо кланяется мне: - Обещаю вести себя прилично.
        Глава 22. Мир тесен
        Рок-клуб «СуРок» переполнен, как бочка с селедками. Так мне кажется, потому что перед входом очередь длиной в километр, как минимум.
        - Здесь всегда такой ажиотаж? - спрашиваю я у Царевичева.
        Тот насмешливо приподнимает брови и мельком осматривает многолюдную, гудящую от голосов площадку перед клубом.
        - Ну что ты, Катя, это ещё цветочки. Настоящим ажиотажем и не пахнет. Ты просто не видела, что здесь творится во время живых концертов поп-звезд. У них фанатов намного больше.
        - Какой кошмар, - ужасаюсь я, глядя на людское месиво тел, заполонивших весь парадный вход. - А внутрь вообще реально попасть живым через эту мясорубку?
        - Реально, - усмехается босс, - если у тебя есть нужные связи.
        Он быстро набирает чей-то номер, бросает в трубку короткое «Я на месте!» и слушает, что говорит ему собеседник.
        Я топчусь на месте, поглядывая на толпу, и вдруг вижу знакомую фигурку Людки. Она активно жестикулирует, что-то втолковывая администратору на входе, но в ответ получает только пожатие плеч и равнодушный игнор. Рядом с ней пасется какая-то девица. Вероятно, приятельница по тусовкам.
        - Я отойду ненадолго? - спрашиваю у босса. Тот, не отрываясь от телефона, кивает.
        Уже подходя к подруге, слышу, как она громко возмущается:
        - Да что же это за такое! У нас билеты есть, между прочим! Мы купили их через распространителей и…
        - Девушка, билеты фальшивые, - перебивает ее администратор. - Все претензии к тем, у кого их приобрели. Не задерживайте очередь, иначе я охрану позову.
        - Да, вали отсюда, фальшивка! - торопит ее какой-то нетерпеливый грубиян в красной футболке с принтом известной рок-группы на всю грудь. - Лохушкам вход воспрещён!
        - Сам вали, урод! - мгновенно заводится Людка.
        - Чё ты сказала?!
        Дело плохо. Чужое хамство она никому не спускает, и вот-вот разгорится скандал с крайне неприятными для нее последствиями.
        - Люд! - зову я.
        Она удивлённо оборачивается, и брови ее ползут вверх.
        - Катька, ты..? Кажется, я сплю. Ну-ка, ущипни меня. Ты же никогда не ходила на тусовки!
        - Ну… так получилось. Некогда было.
        - Хм, а сейчас, значит, время появилось… Кстати, это Наташка, - кивает она на спутницу, и та растягивает рот в дежурной улыбке. - Мы часто вместе тусим. Ты одна тут?
        - Нет, я с Артёмом… - я запинаюсь и быстро добавляю: - С Артёмом Александровичем.
        - С Царевичевым? - ахает Людка. - Ну ты даёшь! Теперь наш босс и по клубам тебя развлекает? Да ты ведьма! Признавайся, каким зельем его напоила, что он стал таким ручным..?
        - Эй, курицы! - снова орет грубиян, обозвавший Людку лохушкой. - Валите кудахтать в другое место!
        - Сам ты… петух! - огрызается подруга.
        - Люд, пойдем в самом деле, - вмешиваюсь я, пока скандал не начал разгораться по новой. - Я попрошу Артёма Александровича, может, и вас пропустят. У него тут знакомые какие-то есть.
        - Да какие у вашей куд-кудах-компашки могут быть знакомые? - ржёт грубиян. - Наверное, такие же лохи! Все билеты тю-тю, давно распроданы, дуры!
        Людка багровеет и набирает воздуха полную грудь, чтобы обматерить его… но, к счастью, этот скандальный порыв гасит спокойный голос моего босса:
        - Катя, ты идешь? Нас ждут.
        Администратор, Людка с Наташей, нетерпеливый грубиян и все ближайшие соседи из очереди, которые с базарным любопытством слушали перепалку, дружно оборачиваются.
        Царевичев стоит перед нами в небрежной позе, сунув руку в карман брюк. На запястье другой руки, держащей телефон, поблескивают запонки. У него будничный и снисходительный вид человека, на лбу которого буквально написано: мое время - ценность, которую вам надо ещё заслужить.
        - Да, Артём, - нерешительно говорю я, стесняясь всеобщего внимания. - А можно, Люда с подругой зайдут с нами?
        Глаза его вспыхивают теплом. Ой… да я же второй раз назвала его по имени… сама…
        - Конечно, - отвечает он и даже не смотрит, на кого я показываю. - Для тебя я проведу внутрь хоть всю эту толпу.
        После его слов наступает всеобщее молчание. Во всяком случае все, кто стоит поблизости, замерли и со жгучим интересом уставились на меня.
        Ага, пытаются понять, что во мне такого особенного, если мужчина уровня Царевичева делает подобное заявление. Да ещё и при толпе, непосредственно заинтересованной в вопросе проникновения в клуб.
        Людка отмирает первой.
        - Спасибо, Артём Александрович! Вы настоящий мужчина, - она косится в сторону грубияна, - не то, что некоторые.
        - Да пошла ты, курица… - буркает тот, но как-то совсем негромко. Вмешательство реально властного, но незнакомого ему человека заметно охлаждает хамский пыл.
        Царевичев бросает на него короткий равнодушный взгляд и приказывает - не просто говорит, а именно приказывает, - администратору:
        - Этого не пропускать.
        - Хорошо, Артём Александрович, - подобострастно выпрямляется администратор. - Матвей Эдуардович уже ждёт вас. Наверху, как обычно.
        - Понял, - Царевичев кивает нам: - Катя… девчонки, за мной.
        Мы все послушно топаем за боссом, и я слышу, как Людка с мстительным ехидством шипит позади в сторону грубияна:
        - А лохам-то вход в клуб и правда воспрещен!
        Мы проходим через служебный вход и сразу же попадаем в людское море оживлённо гомонящих любителей фолк-рока. Самая гуща толпы - у сцены, на которой вот-вот появится первая из череды всеми любимых рок-групп.
        - Как круто! - бурно радуется подруга, которую почти не слышно в окружающем шуме. - Катька, спасибо!
        Я хочу сказать ей, что благодарить надо не меня, а нашего влиятельного босса. Но в тот же самый момент рука этого босса притягивает меня к нему. Ухо обдает жаром мужских губ, и я слышу его низкий волнующий голос:
        - Поднимемся в вип-зону. Там нам будет удобнее.
        Вип-зона в клубе «СуРок» гораздо обширнее, чем в том ночном клубе, где я работала. Она охватывает весь второй этаж в виде дуговой террасы. Там даже свой бар есть.
        Царевичев устраивает нас в комфортабельной нише, которая нависает над сценой таким образом, что обзор отсюда самый лучший. Пока девчонки восторженно шушукаются, нам приносят не только меню, но и уже кем-то заказанные напитки и закуски.
        - Царевич, хэй! - со стороны бара доносится хулигански залихватский свист. - Мы здесь!
        На нас смотрят трое мужчин, в которых я узнаю сразу троих партнёров своего босса. Это седой Матвей Морозов, темноволосый Василий Бояров и блондинистый Тимур Лебеда.
        Судя по всему, свистел Боярка. Потому что Морозов беспечно цедит пенный напиток из большой пузатой кружки, а Лебеда выглядит так, будто у него отвратительное настроение. Все улыбаются, а он хмуро зыркает из-под густых бровей.
        - Катя, - Царевичев трогает меня за руку, - пойдём со мной. Поздороваемся.
        Боярка моё приближение встречает радостным:
        - Катюша! Как же я тебя рад… - потом смотрит за мое плечо на Царевичева и с показным испугом поправляется: - …то есть как же я не рад тебя видеть. Совсем не рад, честное слово!
        И откровенно ржёт над своими же словами.
        - Здорово, клоун, - беззлобно хмыкает мой босс. - Ну что, как у вас дела?
        Морозов, сидящий перед барной стойкой в небрежно скучающей позе, с тихим весельем в голосе сообщает:
        - Да у нас-то всё, как обычно… а вот Тимура Аркадьевича сегодня чуть наследников не лишили.
        При этих словах Лебеда мрачнеет ещё сильней, а Боярку охватывает такой приступ хохота, что он чуть не падает с барного стула.
        - В смысле?
        - Да тут, понимаешь, нашего ценителя красоты моделька одна отшила, - поясняет Боярка, отсмеявшись. - Причем с физическим внушением. Взяла и заехала со всей дури коленом ему по…
        - Заткнись, - с хмурым нажимом перебивает его блондин.
        - Серьезно? - со смешком переспрашивает Царевичев и делает знак бармену. - Мне как обычно. Катя, будешь что-нибудь?
        - Нет, спасибо. Пока не хочется, - отвечаю я и вежливо улыбаюсь всем троим боссам. - Приятного вам вечера! Артём… можно, я пока с девочками посижу-поболтаю?
        Царевичев поднимает руку и аккуратно заправляет мне за ухо выбившийся локон. Нежное прикосновение его пальцев к моей щеке посылает по шее волну приятных мурашек.
        - Тебе не нужно спрашивать разрешения. Беги.
        От его откровенного внимания на глазах у всех мне становится неловко. Ещё раз улыбнувшись, быстро ухожу прочь. Но сразу к Людке с Наташей не иду. Останавливаюсь возле балюстрады и смотрю вниз на сцену.
        Оттуда уже несутся бодрые выкрики и оглушительные аккорды первой рок-группы. Свет вокруг резко становится приглушённым, а на стенах начинают мигать и переливаться разноцветные огни. Толпа безумствует.
        Возле бокового прохода из коридора на людей падает столб яркого света. Невольно мой взгляд притягивается туда и останавливается на прыгающих фигурках. Бездумно смотрю на них, слушая музыку и слова песни.
        Одна из фигурок - тощая, в модно-рваном джинсовом костюме, - выглядит точь-в-точь, как Ида, младшая дочка новой папиной жены. А вторая возле нее - пышка в ярко-розовом, - напоминает старшую, Лику.
        Поймав себя на этой мысли, начинаю присматриваться к ним внимательней. И с неприятным удивлением понимаю, что это они и есть.
        Две разгильдяйки-дочки моей мачехи.
        Глава 23. Весёлые «сестрички»
        Я быстро отворачиваюсь. Смотреть на них мне неприятно, а вспоминать о том, как они безобразно вели себя в папиной квартире - тем более.
        Возвращаюсь к девчонкам, которые уже переместились с бокалами в руках на самый край диванчиков в вип-ложе и вовсю наслаждаются живым концертом.
        - Кать, - мечтательно говорит Людка, которую еле слышно за музыкальным гулом рок-басов и воплями толпы, - как думаешь, а Артём Александрович может нам организовать личные автографы в гримерке у парочки групп, а?
        - Не знаю. Надо спросить.
        Ее приятельница Наташа смотрит на меня блестящими от восторга глазами.
        - Катя, ты что, знакома и с хозяином клуба?
        До меня доходит не сразу.
        - Хозяином..? А, ты имеешь в виду Морозова?
        - Да-да, - горячо кивает она и косится в сторону бара. - Вон он, там сидит. Седой такой. Классный, да?
        Я пожимаю плечами. Смотрю в сторону Морозова, который с усмешкой говорит что-то Лебеде, а взгляд, как магнитом, притягивается к Царевичеву. Какой же он… потрясающий. Так и хочется подойти, с наслаждением спрятаться в его объятиях от всего мира и просто чувствовать.
        Чувствовать себя важной, оберегаемой, защищённой… Любимой.
        Но как же страшно довериться человеку, о котором знаешь только то, что он - твой босс. Причем босс, который положил на тебя глаз.
        - Безумно хочу познакомиться с Матвеем поближе, - намекающе продолжает Наташа. - Просто безумно! Вся наша тусовка по нему с ума сходит. У него когда-то была своя рок-группа, ты ведь в курсе?
        - Нет.
        - Ну, ходят слухи, что она и сейчас есть, - вмешивается кивающая в такт музыке Людка. - Знаешь, Наташ, твой Морозов, конечно, хорош, но мне больше Бояров по вкусу. Вон, видишь, тот симпатяга со шкодливой мордой? Такой обалденный мужик!
        - Ну, как по мне, так самый симпатичный из них Артём, - не соглашается Наташа. - Брутальный такой. Как он того гада из очереди прессанул, а? Ух, огонь! У меня аж мурашки до сих пор, смотри.
        Людка фыркает.
        - На Артёма Александровича не рассчитывай, его уже охмурили… Да, Кать..?
        Я слушаю их беседу вполуха. С нехорошим предчувствием смотрю на компанию, которая только что поднялась в вип-зону. Это пара пузатых мужиков среднего возраста с обрюзгшими физиономиями… и мои развесёлые «сестрицы».
        Но самое неприятное в том, что они направляются к вип-ложе прямо рядом с нами.
        Детский порыв залезть под стол очень силен. Но разум включается вовремя и гасит его. Так и сижу с немигающим взглядом, как будто максимальная неподвижность способна превратить меня в человека-невидимку.
        Вот только ни фига это не помогает.
        Розовая пышка Лика замечает меня первой, и ее круглое лицо становится похожим на большой пончик с удивлённым кругляшом рта посередине. Именно посередине, за счёт чрезмерно пухлого подбородка ниже.
        - Катя? - останавливается она и дёргает сестру за джинсовый рукав.
        Смирившись с неизбежным, я скрещиваю руки на груди. Лика с Идой подходят к нам, и их потрёпанные жизнью кавалеры - тоже.
        - Ты какими это судьбами тут?
        - Мир тесен, - бурчу я.
        - Прикольно, что встретились, да? - с жизнерадостной бесчувственностью щебечет Лика. Как будто это вовсе не она несколько недель назад явилась в чужой дом и бесстыдно расслаблялась в ванной со своим дружком.
        - Ага. Обхохочешься просто.
        Девчонки сами начинают знакомиться друг с другом, а я отмалчиваюсь. Спутник Иды поглядывает на меня с заметным интересом, и та неожиданно начинает ревновать.
        - Пусик, пойдем в нашу ложу, - уговаривает она его и тянет прочь.
        Обрюзгший «пусик» стряхивает с локтя ее руку.
        - Да погоди ты, Ид, дай с народом пообщаться. Девчонки, а чего это вы тут одни, без кавалеров скучаете? Можем составить вам компанию… - даже не спросив нашего мнения, он плюхается рядом и кладет руку за моей спиной на диван. Демонстративно так.
        Я брезгливо отодвигаюсь, но оказаться подальше от этой массивной лапищи не так-то легко. Она слишком длинная. Тревожно оглядываюсь в сторону босса и вижу, что теперь все его внимание приковано к нам.
        Царевичев отлепляется от барной стойки и медленно идёт в нашу сторону.
        С виду вроде бы расслабленный, но от него исходит тяжёлое недовольство. Как у льва, на добычу которого вздумала покуситься парочка жалких гиен.
        Ида моих деликатных попыток отвергнуть ее «пусика» не замечает. Как и приближение моего босса. То ли от ревности, то ли от переизбытка горячительных напитков ее уже понесло:
        - Ах так, да? И чем она лучше меня?
        - Да ладно, чё ты…
        - Руку убери, - голос Царевичева опасно мягок, но под ним гудит непреклонная сталь.
        Приятель Иды оглядывается на него… и вдруг с реактивной скоростью вскакивает. Чуть ли не навытяжку. Как будто только что почувствовал, что присел не на диван, а на раскалённую сковородку.
        - З…драсте, Артём Александрович! А мы тут… поздороваться подошли… вот, знакомых повстречали… - его бормотание кажется жалким. - Кстати, у нас следующая поставка вин тютелька в тютельку будет за три дня до юбилея! Мы гарантируем.
        - Я учту, - лениво отвечает Царевичев и делает недвусмысленный посыл: - Рестораны корпорации работают только с самыми… надежными партнёрами.
        «Пусик» бледнеет и, кажется, покрывается холодным потом. Лоб у него аж поблескивает от влаги.
        - Мы надёжные, Артём Александрович! Надёжнее некуда. С нашей стороны мы готовы на любые… то есть всё, что в наших силах…
        Жесть какая. Теперь этот тип лебезит перед Царевичевым так, что смотреть противно. До того он жалок.
        - Хорошо, - уже равнодушно останавливает поток словоблудия мой босс. - Можете идти.
        И с хозяйским видом располагается на том самом месте, где только что сидел «пусик». А руку так же демонстративно, только куда более спокойно и уверенно, кладет за моими плечами на спинку дивана.
        Судя по разговору, эти два пузана, с которыми явились на рок-концерт мои «сестрички», оказались поставщиками ресторанного комплекса Царевичева. И он только что задавил их своим авторитетом.
        Смотрю, как они спешно уходят, и покусываю губу. Как же мерзко, что мачехины дочки втянули меня в какую-то дурную сцену! Да ещё и на глазах у моего босса…
        Ида на ходу всё ещё ругается с кавалером, а Лика раза три оборачивается на меня и Царевичева с задумчивым видом.
        И ее взгляд - хитрый и оживленный, - мне ужасно не нравится.
        Глава 24. Явление папаши
        Телефонный звонок застигает меня во время прогулки с Костей и Настей. Отвечаю, не глядя:
        - Алло? - и неудержимо зеваю.
        Накануне мы вернулись из рок-клуба Морозова очень поздно. Людка-таки дорвалась до гримерки с помощью невероятно покладистого Царевичева, а потом весь вечер восторгалась каракулями автографов на собственной коже. И клялась, что исписанную руку теперь не будет мыть целый месяц.
        В итоге выспаться, как следует, мне не удалось. Потому что сегодня суббота, и это означает, что Настюша остаётся со мной и днём. А она привыкла вставать рано.
        - Привет, доча… - откашливается в трубке такой знакомый, привычно сиплый голос отца, что я резко останавливаюсь на полушаге.
        Сердце сжимается от уже полузабытой застарелой боли.
        Понимаю, что, несмотря на всю папашину безответственность, пьянство и безволие, где-то в глубине души по нему тоскует мое детское «я». Маленькая, наполовину осиротевшая девочка, которая готова делать что угодно, лишь бы папа не пил и не горевал о своей загубленной жизни.
        - Привет, пап, - глухо отвечаю я, уже чувствуя горький ком в горле. Он ведь ни разу не звонил с тех пор, как мы с сестрёнкой съехали от него и мачехи.
        - Как у тебя и Настюхи дела? - спрашивает он, неловко кашлянув.
        - Всё нормально.
        - Соскучился по вам. Увидеться бы, Катюшка, а? Погуляли бы вместе, как в старые добрые времена…
        - В старые добрые времена вместе с тобой мы гуляли только при маме.
        - Ну чего ты, доча, не начинай. Я ж по-хорошему… как лучше пытаюсь…
        Мне становится совестно.
        - Ладно, пап. Если действительно хочешь повидаться, приходи в парк. Мы сейчас как раз тут с Настюшкой.
        - Здорово, - воодушевляется папаша. - Тогда сейчас будем. Мы тут, неподалеку как раз.
        - Погоди-ка, - настораживаюсь я, - что значит «мы»?
        Но он уже отключился.
        - Настюш, - зову сестрёнку. - Сейчас будет сюрприз. Папа придет. Соскучилась по нему?
        Она задумчиво вытягивает губы уточкой и скучным голосом говорит:
        - Наверное, нет…
        Ответ меня ни капельки не удивляет. У малышки просто нет и не было нормального понимания о существовании отцовской ласки и заботы.
        Некоторое время я вышагиваю туда-сюда в ожидании. Мне очень не нравится вырвавшееся у папаши «мы». Это навевает самое нехорошее предчувствие, что он придет не один.
        И предчувствие меня не обманывает.
        - Екатерина Николаевна, - зовёт охранник.
        Оглядываюсь, и вижу отца на дорожке перед детской площадкой. За его спиной нетерпеливо топчется новая жена Альбина. И они с разинутыми ртами смотрят на троих охранников, оперативно преградивших им дорогу ко мне.
        Оправившись от изумления, мачеха обращается ко мне сладким-пресладким тоном, как будто мы с ней лучшие на свете подруги:
        - Катенька! Мы к тебе!
        - Екатерина Николаевна… - снова повторяет охранник. - Пропустить?
        - Да, спасибо, - вежливо киваю я.
        Родственники подходят ко мне со слегка пришибленным видом. Отец смотрит на меня так, будто у меня вторая голова выросла. А у мачехи глаза похожи на две круглые плошки.
        - Доча, это чего тут такое творится? - выдавливает из себя папаша. - Кто эти люди?
        - Да, Катенька, - поддакивает мачеха. - Нам очень интересно!
        Игнорируя её, я отвечаю отцу:
        - Ну, просто повезло устроиться на работу няней. И охрана к этой работе прилагается.
        Так и чувствую, что Альбина прямо-таки жаждет расспросить об изменениях в моей жизни. Но, к счастью, от её чрезмерного любопытства меня спасает сестрёнка.
        Она подбегает к нам и тянет за руку упирающегося Костю, который недоверчиво смотрит на незнакомых людей.
        - Костик, смотри, это мой папа! - громогласно комментирует сестрёнка, тыкая пальцем в нашего отца, как будто он экспонат музейной выставки. - Он не такой хороший, как твой папа. И праздники у него дурацкие… не то, что у вас. А ещё он пьёт разную гадость, сильно воняет и рисует некрасивые картины.
        Я подавляю смешок. Точнее и не скажешь.
        - Привет, Настюх… - вклинивается в детский монолог отец, заметно ошарашенный собственной характеристикой из уст младшей дочки.
        После его слов все дружно умолкают и просто таращатся друг на друга.
        Присутствие мачехи сковывает меня, а Настю так вообще пугает. И такое ощущение, что мы с отцом вдруг стали абсолютно чужими людьми, которым говорить-то по сути не о чем.
        К нашей безмолвной компании приближается один из охранников и вежливо сообщает мне:
        - Екатерина Николаевна, звонил Артём Александрович. Интересовался, кто эти люди.
        Так, отличненько. Оказывается, босс пристально следит за тем, с кем и когда я общаюсь, аж в онлайн-режиме. Хотя оно и понятно, после всех опасных странностей, что творились недавно вокруг его сына… Да и о нападавших пока ничего не слышно.
        - Передайте ему, что это мой отец с женой, - неохотно поясняю я.
        Как только охранник отходит, мачеха оживлённо восклицает:
        - Ишь, серьезно-то как всё у тебя! Охрана, как у дочки президента прям. Так значит, говоришь, няней этого милого малыша работаешь?
        - Угу.
        - А кто его родители?
        Назойливые расспросы начинают меня раздражать. А нужно ли вообще быть вежливой с людьми, которые не соблюдают личные границы?
        И я впервые отвечаю ей с прямолинейной грубостью:
        - Это не ваше дело.
        - Катюх, ты чего? - хмурит брови отец.
        - Ничего. Слушай… пойдем мы, наверное. В следующий раз погуляем вместе. Только ты один приходи. Костя, Настя, идёмте!
        - Ой, и зазналась ты, девочка… - недобро роняет мне в спину Альбина. - Вот и расти после этого кровиночку на своем горбу, да, Коль? Она ж стерва неблагодарная!
        Отец на это отмалчивается. Впрочем, как и всегда.
        Я ничего не отвечаю, только ускоряю шаг. На душе как-то мерзко и очень холодно. Почему у людей есть нормальные семьи, а у нас с Настей какая-то убогая пародия на нее? И нафига наш папаша приперся в парк под предлогом «скучаю»? Это же враньё! Люди, которые скучают по-настоящему, не ведут себя себя так… убого и равнодушно!
        - Кать, Катя… - дёргает меня за руку Костя.
        - Что, малыш?
        - Почему ты плачешь?
        - Просто папа всегда ее расстраивает, - поясняет Настюша со знающим видом. - Хорошо, что мы от него переехали.
        Я провожу пальцами по щекам. И правда, слезы. А я и не заметила.
        - Просто… в глаза что-то попало. Соринка, наверное, залетела. Ерунда, не обращай внимания, Костик. Ребят, мороженое хотите?
        Дети принимаются активно обсуждать, какое мороженое лучше купить, а я стараюсь избавиться от разочарованно-горького послевкусия встречи.
        И от ощущения тяжёлого ненавидящего взгляда мачехи на моей спине.
        Глава 25. Тусовка с боссами
        - А где папа? - спрашивает Костя у домработницы Люси, когда мы возвращаемся домой к Царевичевым.
        - У него дела, мой хороший, - уклончиво объясняет она, а наедине шепчет мне: - Артём Александрович просил передать, чтоб вы уложили детей спать, а сами не ложились.
        - Почему? - удивляюсь я.
        - Так не знаю я, Катерина. Он мне не отчитывается, что да зачем, - разводит руками домработница.
        Сижу весь вечер в ожидании на кухне с чашкой чая. От нечего делать листаю какие-то глянцевые журналы из мира моды. На обложке одного из них красуется знакомое лицо ухмыляющегося блондина, а ниже идет надпись: «Скандал на кастинге от Лебеды: охота за боссом модельного бизнеса». Из любопытства начинаю искать скандальную статью… и вздрагиваю от бархатного голоса над ухом:
        - Ждала меня?
        Теплая волна возбуждения окутывает меня томительной негой. И я с мучительной нежностью и тоской думаю: «Что же ты творишь со мной, мой ненаглядный босс?.. И к чему это все приведет?»
        - Да… - отвечаю вслух тихо.
        Царевичев забирает из моих ослабевших рук журнал и кладет его на стол. Потом тянет меня к двери.
        - Идём со мной.
        - Куда?
        - У нас сейчас… как бы это сказать… неформальная корпоративная тусовка у Батянина полным ходом, - поясняет Царевичев. - И я поймал себя на мысли, что мне дико не хватает там общества одной очаровательной девушки, которая теряет свои туфли где попало… Поэтому я вернулся и похищаю тебя из собственного дома. Поехали! Ребята нас ждут.
        Он сообщает это с улыбкой и нехарактерным для него оживлённо-мягким выражением лица. Медовые глаза блестят сильнее обычного. И я понимаю, что на упомянутой тусовке мой босс успел неплохо так принять на грудь.
        - Надеюсь, вы не за рулём? - хмурюсь я.
        - Конечно, нет. У меня водитель на такие случаи есть.
        Он мимолётным нежным жестом касается моей щеки и увлекает меня за собой из дома.
        Его энергия и напор, как обычно, завораживают меня своей гипнотической силой. Сажусь в тёмно-синий внедорожник покорно, как овечка, и тут же оказываюсь в объятиях босса. Машина трогается с места, а водитель старательно смотрит исключительно вперёд.
        - Артём!
        - Что? - улыбается он, нахально притягивая меня к себе.
        - Вы обещали вести себя прилично, - шепчу я.
        - Так это я обещал вчера, в рок-клубе. А сегодня уже другой день и другие обстоятельства. Кстати, если ты не перестанешь выкать, то я прямо сейчас тебя ещё и на колени к себе посажу.
        - Не надо!
        - Что не надо? - лукаво «не понимает» Царевичев и тянет меня к себе сильнее.
        - Не надо на колени, - краснею я, теряясь от смущения, и еле нахожу в себе смелость сказать: - Убери… убери руки, Артём. Пожалуйста. Давай пока без этого.
        Царевичев с мгновенной покорностью поднимает руки вверх, как будто я нацелила на него пистолет.
        - Как скажешь, Катя, - весело ухмыляется он. - Без этого так без этого… пока.
        Внедорожник останавливается где-то за городом в глухом лесу, не внушающем доверия. Вокруг сплошная темень.
        Пока я настороженно осматриваюсь, Царевичев выходит. Слышу, как он окликает кого-то, а затем вспыхивает яркий свет и озаряет широкую парковку перед высокой кирпичной оградой. За ней где-то в глубине огромной территории видна остроконечная крыша гигантского мрачного дома. Настоящий средневековый замок, честное слово!
        Потрясённо вглядываюсь туда через решетчатые ворота. Потом спрашиваю у вернувшегося Царевичева:
        - Тут живёт ваш Батянин?
        - Ага. Большой домик, да? Андрей любит просторные помещения. Даже слишком.
        - Но почему он живёт в лесу? - любопытствую я. - Не заметила, чтобы рядом поселки или хотя бы деревушки были.
        - Ну, поселок тут один имеется неподалеку, но к нему отсюда дороги нет, - поясняет Царевичев. - Это только если через чащу ломиться напрямик. Батянин говорит, что к нему иногда грибники из леса выходят и белые грибы собирают вокруг ограды. Тут грибницы богатые очень. Он и сам боровиками не брезгует, любил в прошлом тихую охоту. Сама-то грибы ешь?
        - Ну так, бывает…
        Внедорожник заезжает в раскрывшиеся ворота. Дом-крепость вырастает перед нами темной громадой и продолжает расти с каждым метром, пока не заслоняет весь обзор. В окнах света нет. Зато где-то на заднем дворе слышны голоса.
        Царевичев тянет меня в обход, и мы попадаем в яркое пятно света перед уличной беседкой. Вокруг везде горят садовые фонари, поблескивает плитка аккуратно выложенных дорожек, потрескивает костёр. И в воздухе витает запах шашлыка.
        - Быстро ты, - говорит Батянин, выходя навстречу из тени беседки. - Катя, здравствуй. Чувствуй себя, как дома.
        Робко здороваюсь с хозяином этой крепости, а сама думаю: разве можно здесь чувствовать себя, как дома? Да на такой огромной территории потеряться можно! И лес этот жуткий вокруг…
        - Катюша! - кричит от костра Боярка и приветственно машет мне шампуром.
        Я в ответ киваю и улыбаюсь куда более искренне. Из всех партнёров Царевичева только лёгкий в общении Василий не вызывает у меня напряга. Наоборот, такое ощущение, будто он для меня прост и понятен, как хороший, но очень хулиганистый брат.
        - Катя, я украду у тебя ненадолго Артёма? - риторически, но вежливо говорит Батянин.
        - Конечно, - отвечая, я стараюсь не смотреть на страшный шрам этого человека. У меня всегда плохо получается скрывать свои эмоции, а ему моя реакция может быть неприятна.
        Пока Царевичев с Батяниным толкуют о своих делах, я подхожу ближе к беседке. Внутри стоят садовые шезлонги и столики. Слышно звяканье бокалов или бутылок, мужской смех и один-два женских голоса.
        Входить внутрь не хочу. Поворачиваю в сторону и медленно прогуливаюсь между красивых клумб. Тут все организовано с таким вкусом и размахом, что сразу ясно - работа профессионального ландшафтного дизайнера.
        Присаживаюсь на скамеечку и смотрю на пышные бутоны алых роз вокруг. Аромат потрясающий. Хочется просто вдыхать его и ни о чем не думать.
        - Ты чего заскучала, Катюша? - рядом со мной на скамейку плюхается Боярка. Он с аппетитом жуёт что-то и вытирает пальцы салфеткой.
        - Я не заскучала. Просто сижу, - объясняю я. - Тут так хорошо. Люблю розы.
        При моих словах этот шутник сразу же беспощадно срывает один цветок, надламывает на стебле шипы и торжественно изрекает самую дурацкую банальность:
        - Роза для розы!
        При этом на его лице такая нарочито серьезная гримаса, что я трясусь от смеха.
        - М-да… - с притворной печалью Боярка качает головой. - Хотел быть галантным, а оказался смешным. Закон подлости.
        - Ладно, роза принимается, - говорю я и протягиваю руку.
        Но Боярка ловко уклоняется от нее и втыкает стебель мне в волосы. Потом склоняет голову набок и с видом художественного критика цокает языком:
        - А неплохо смотрится.
        - Это уже слишком, - бурчу я и тяну цветок назад. - Сейчас он запутается, и потом весь вечер с ним возиться… Блин! Ну так и знала. Боковые стебельки застряли. Фиг теперь распутаешь…
        - Так, спокуха, - сообразив, что создал мне проблему, Боярка отбрасывает шутливость и начинает командовать: - Наклони голову, сейчас разберемся….
        Совместными усилиями цветок из моих волос мы извлекаем. Правда, совсем без жертв не обходится, и несколько волосков остаются на многострадальной розе.
        - Спасибо, настоящий друг, - хмыкаю я. - За то что не оставил меня без скальпа…
        - Ага, я такой. Вот, ещё листик тут остался, - Боярка протягивает руку к моему виску.
        - Бояров! - угрожающе цедит голос моего босса.
        Как в дурном дежавю, я выглядываю из-за плеча Боярки, и встречаю его взгляд. Мрачный и тяжёлый.
        Глава 26. Босс ревнует
        Поначалу Боярка смотрит на Царевичева с обычной шутливой ухмылкой. Но она быстро исчезает с его лица. Наверное, мой босс реагирует как-то уж совсем нетипично, раз даже его приятель по бизнесу вдруг посерьезнел.
        Что же он такое заметил?
        Ну да, Царевичев смотрит на нас недобро. Я бы даже сказала, зло смотрит. И вены у него на висках вздулись, и желваки на лице играют. Что ж в этом такого? Да и какому мужчине будет приятно, если рядом с девушкой, на которую у него есть планы, будет ошиваться такой впечатляюще обаятельный соперник, как Василий Бояров?
        Я изо всех сил стараюсь понять, что изменилось, но не улавливаю. В прошлый раз, когда Царевичев застал нас возле батута, Боярка продолжал веселиться и подтрунивать над ним. А сейчас вдруг напрягся, как будто оказался перед лицом настоящей опасности.
        - Царевич, ты чего так набычился? Я же просто…
        - Отойди от нее, - угрожающе цедит Царевичев. - Следующего предупреждения не будет.
        Боярка понимающе косится на меня и встаёт со скамейки. Более того, он даже поднимает обе руки вверх. А затем обходит босса по широкой дуге, как опасного дикого зверя, которого нельзя провоцировать, и примирительно сообщает:
        - Спокойно, друг, спокойно… всё нормас. Она прекрасна, но я не претендую, серьёзно. Всё понимаю, не дурак… Катя, приятного вечера.
        Царевичев следит за отступлением гипотетического соперника исподлобья, пока мы не остаемся с ним наедине.
        - Артём… - неуверенно говорю я, настороженная его агрессивным поведением. - Василий просто дурачился.
        - Василий, значит, - со странной желчью в голосе уточняет босс. - Как я понимаю, ему не пришлось долго уговаривать тебя, чтобы ты звала его по имени.
        Я пожимаю плечами.
        - Это само собой как-то получается. С ним общаться легко. И он мне не начальник.
        - А кто он для тебя? - Царевичев вдруг оказывается совсем близко, и мои плечи попадают в жёсткий плен его рук. - Он тебе нравится, Катя?.. Больше, чем я?
        Я ошеломленно смотрю ему в лицо, загипнотизированная этой нескрываемой ревностью. Если бы босс был абсолютно трезвым, то вряд ли он позволил бы себе так откровенно показывать свои слабые места. Впервые вижу его таким простым и… диким.
        Не дождавшись от меня мгновенного четкого ответа, Царевичев сгребает меня в охапку и пересаживает на свои колени.
        - Артё…мгхм… - мой вскрик тонет в невнятном мычании, когда он ловит мои губы и начинает целовать в каком-то жадном и безумном ритме. Его руки горячи и настойчивы, от них никуда не спрятаться. Они неустанно бродят по всему моему телу, сжимают и поглаживают в самых нескромных местах.
        Голова идёт кругом от этого яростного напора. Я сама себе кажусь былинкой, подхваченной неудержимым водоворотом сладостного безумия.
        - Катя, моя Катя… - шепчет Царевичев между поцелуями. - Девочка моя…
        От его дыхания мое лицо овеивает слабый аромат дорогого терпкого напитка. Я чувствую себя одурманенной. Как будто и сама отведала его вопреки своей силе воле и всем жизненным принципам. И эта смутная мысль оказывается той самой соломинкой, за которую цепляется мое сознание и вытаскивает себя из губительного омута страсти.
        - Артём… нет, - я уворачиваюсь от горячих настойчивых губ, и они скользят по моей щеке, оставляя огненный след ласки. - Ты сейчас не в себе!
        Царевичев тяжело дышит и прислоняется лбом к моему лбу. Смотрит в глаза мутным от желания взглядом.
        - Да, я с ума схожу, Катя, - глухо говорит он. - Из-за тебя. По тебе. Довольна?
        - Я…
        - Нет, помолчи, - он прижимает свой палец к моему приоткрытому рту. - Дай сказать, пока я могу и хочу этого. С самого первого взгляда, когда я только увидел тебя тогда, на парковке… с самой первой минуты ты стала моим наваждением. Такая милая. Такая бескорыстная. Такая смелая, когда дело касается защиты слабых…
        и такая робкая, когда надо защитить себя! Когда ты сбежала на работу босиком, я ползал в тех проклятых колючих кустах целых полчаса, как дурак. Хотел найти твою туфлю. Даже не знаю, зачем… на тот момент. Просто знал, чувствовал, что если не найду ее, то потеряю что-то очень важное в своей жизни.
        - А я-то обыскалась ее… - слабо улыбаюсь я, несмотря на запрет говорить. И сразу ощущаю, как его палец скользит чуть шершавой подушечкой по моим припухшим от поцелуев губам. Потом снова останавливается с недвусмысленным нажимом: молчи.
        - Ты не представляешь, как я был рад обнаружить на подошве логотип своего нового приобретения для расширения ресторанного бизнеса, - продолжает откровения босс. - Таинственная незнакомка - официантка в моем «Дворце»! Скрывается под самым моим носом!.. Это был очень приятный сюрприз… из череды многих других, которые вскоре последовали за ним. Знаешь, Катя… ты ведь из породы тех чертовски милых людей, которым хочется верить безоглядно. Но я не привык так делать. И проверял тебя тем тщательнее, чем сильней мне хотелось махнуть на всё рукой… Наверное, так бы я и сделал с самого начала, если бы не мой сын. Я в ответе за его жизнь.
        Наступает длинная пауза, прервать которую я не решаюсь.
        Царевичев, кажется, начал успокаиваться. Он всё ещё держит меня на своих коленях, но его руки - уже не капкан, а нежный, бережный плен. Ласковое кольцо объятий, которое не хочется покидать.
        - Я проверял тебя… - снова повторяет он. - Проверял многократно. Спрашивал то, что и так знаю, и анализировал каждый твой ответ. И сделал бы это снова… точно так же, как присвоил твой первый поцелуй. У меня на тебя целое досье от частного детектива. Иногда мне кажется, что твою жизнь от рождения до сегодняшнего дня я знаю лучше, чем свою. Мне нужно было знать, что ты никак не замешана в нападениях на Костю.
        Я вздыхаю и отвожу его палец в сторону. Его дотошность нисколько меня не удивляет. Ведь мой босс - такой… босс.
        - Надеюсь, теперь ты это знаешь точно?
        - Да. Я даже знаю, кто именно заварил всю эту кашу в надежде заполучить рычаг давления на меня.
        - И кто же это? - спрашиваю я, не в силах скрыть любопытства. В памяти сразу всплывает перекошенная физиономия очкарика, отбивающегося от старого, но ого-го какого агрессивного эрдельтерьера с женским именем Люси.
        - Это мой бывший партнёр по бизнесу, - сообщает Царевичев. - Филин Сергей. Мы разорвали с ним все связи незадолго до того, как я стал акционером корпорации «Сэвэн».
        Я заново перебираю в памяти детали происшествий и спрашиваю непонимающе:
        - А та тетка откуда тогда? Та алкоголичка, которой почти удалось похитить твоего сына?
        - Она всего лишь пешка, - пожимает плечами Царевичев. - Неплохой ход, чтобы охрана не приняла опасность всерьез… Это вполне в духе Филина. У него есть опыт во всяких диверсиях, подготовка военная. Неплохой мужик ведь был. Жаль, что с кукухой своей после отставки распрощался.
        - Так ты его уже нашел?
        Царевичев досадливо качает головой.
        - Пока нет. Он слишком хорошо умеет прятаться. Потребуется больше времени, чем я думал.
        - Может, Филин понял, что ты ему не по зубам, и сам отступился? - с надеждой предполагаю я. - Уехал куда-нибудь далеко… в Сибирь, например. И начал там новую жизнь.
        - Это вряд ли. Он знает, что раскрыт, а пути отступления для него перекрыты. И что посягательство на моего сына я ему не спущу, - усмехается мой босс и смотрит на меня с внезапной нежностью: - Какая же ты наивная… Удивительно, как ты только сумела почти убежать от него.
        - Мне Люси помог.
        - А, ну да. Люси - это серьезный аргумент.
        Мобильник в кармане Царевичева издает приглушённое жужжание. Он достает его и молча читает сообщение от Батянина. А поскольку я продолжаю уютно сидеть на его коленях, то читаю текст вместе с ним:
        «Тём, хорош уже по кустам рассиживаться, давай к нам. Обсудить кое-что надо. Тут новости о твоём Филине подоспели».
        Глава 27. Ночной гость
        Ощутить себя настоящей гостьей на корпоративной тусовке Батянина мне так и не удается. Как только мы возвращаемся к беседке и костру, он негромко сообщает:
        - Мои люди только что видели его на железнодорожном вокзале. Описание один в один, и фотка у них есть. Перехватят с минуты на минуту. Опознавать-общаться поедешь, пока мы свои кадры из органов не подключили? Если закроем его сейчас, потом свободно, по-мужски толковать с ним будет сложнее.
        Босс срывается с места, не раздумывая.
        Впрочем, на одну минуту он всё же задерживается, чтобы попросить Артура Короленко, который даже на такой неформальной встрече не теряет гранитно-невозмутимый вид, отвезти меня домой на своей машине с водителем и надёжной охраной.
        - Я вернусь поздно, Катя, ложись сразу спать - говорит мне Царевичев и очень серьезно добавляет, практически приказывает: - Постарайся соскучиться по мне к завтрашнему дню. Тогда юбилей действительно станет для меня настоящим праздником.
        - Юбилей? - рассеянно повторяю я, глядя на то, как двигаются его губы.
        Поцелуи босса что-то изменили во мне. Разбудили внутри неутомимую жажду прикосновений, и сосредоточиться на смысле слов рядом с ним стало сложно.
        - Завтра юбилейная вечеринка во «Дворце». Забыла?
        - Но я же там больше не работаю.
        - Ты теперь со мной. Этого достаточно, - категорично заявляет Царевичев и, погладив меня по щеке, уезжает.
        Короленко по обыкновению молча доставляет меня к дому босса. Только в самый последний момент, когда я вылезаю из его темно-бордового внедорожника, бросает в спину:
        - Сиди дома тихо, никуда не выходи и вообще не высовывайся.
        Ну да, как будто я собиралась куда-то бежать на ночь глядя, как идиотка. Подавив детское желание высказаться по этому поводу, я просто киваю.
        В доме царит глубокая тишина, и где-то в коридоре размеренно тикают раритетные часы с кукушкой. Царевичев ещё при переезде говорил, что это памятный подарок его бабушки, и потому всегда поддерживается в рабочем состоянии. Мне нравится этот звук - такой успокаивающий и мирный.
        Домработница и Настя с Костей уже давно спят. На всякий случай заглядываю в детскую, поправляю детям сбившиеся одеяльца и ухожу в гостевую спальню.
        Посетив ванную, быстро переодеваюсь в ночную сорочку и ныряю под одеяло. Прохлада чистого постельного белья такая приятная. С наслаждением вытягиваю ноги в струнку и шевелю пальцами. Очень хочется спать, но воспоминания о волнующих словах Царевичева всё ещё будоражат мысли и чувства.
        Когда дремота наконец почти накрывает мое сознание, из-за окна вдруг доносится какой-то шум. Низкое угрожающее рычание. А затем сразу же два коротких предостерегающих тявканья.
        Сон как рукой снимает.
        Приподнимаюсь на локте и вслушиваюсь в темноту. Может быть, старый эрдельтерьер заметил пробравшуюся за ограду кошку?
        Снова рычание, на этот раз очень громкое. Странно, что охранники Царевичева не реагируют. Ведь дом вроде как под наблюдением и днём, и ночью. Двое охранников дежурят в маленькой будке у ворот днём, и двое - по ночам.
        На первом этаже хлопает дверь.
        - Кто там тёзку моего растревожил, блин? Спать не даёт, зараза! - ругается проснувшаяся домработница и кричит в домофон по внутренней связи: - Виталий! Леша! Вы чего там, вырубились на посту, что ли?
        Тёзкой она называет эрдельтерьера. Действительно, любопытный каламбур. В доме хозяйничает домработница Люся, а дворовую территорию охраняет пёс Люси.
        И сейчас этот пёс прямо-таки разрывается от бешеного лая.
        Окончательно проснувшись, я тревожно вскакиваю и босиком подбегаю к окну. Там темно, ничего не видать, если не считать светового пятна от фонарного столба у ворот. Охранники словно испарились.
        Домработница бросает трубку, отчаявшись дозвониться до охраны в будку, и щелкает дверным замком.
        - Люси, чтоб тебя! Опять соседского кошару уви…
        Тишина наступает так резко, что мне становится страшно. Как будто я оказалась в фильме ужасов. В том самом моменте, когда в дом проникает монстр.
        Очень хочется успокоить себя притянутыми за уши объяснениями, почему и домработница, и собака так внезапно замолчали… но я не могу себе позволить убаюкать бдительность. Потому что в доме дети. И я помню, что Костю уже дважды пытались похитить.
        Ещё я помню, что от детской есть ключ. Он хранится в шкафчике на стене подсобки. Бегу туда на цыпочках и торопливо запираю дверь. Какая-никая, а преграда для того, кто мог пробраться в дом. Отчаянно надеюсь, что Костя с Настюшей не проснутся, и возвращаюсь в подсобку.
        От тишины звенит в ушах. Я слышу, как внизу тикают те самые чудесные старинные часы с кукушкой, но теперь этот звук не умиротворяет, пугает. Потому что в этом страшном безмолвии слух улавливает еле-еле различимые шаги.
        К горлу подкатывает потребность задать один из самых дурацких вопросов, которые всегда бесили меня в ужастиках. Что-то вроде: эй, здесь кто-нибудь есть?
        Стискиваю зубы, молчу и шарю везде глазами в поисках хоть какого-нибудь импровизированного оружия. Если в доме действительно враждебно настроенный чужак, то нельзя привлекать к себе внимание. Но чем можно защитить себя? На полках только постельное белье да моющие средства! И горшок с кактусом на подоконнике крошечного окошка.
        Где, блин, носит Царевичева?
        Сажусь на пол и лихорадочно набираю его номер. Сердце уже не стучит, а тревожным набатом бьёт в груди. Гудки… Есть контакт!
        - Катя, что-то случилось? - спрашивает он. - Я скоро буду. Ребята Батянина ошиблись. Они не Филина задержали, а кого-то другого. Просто похожего сильно.
        - Артём… - шепчу я на грани слышимости. - Мне кажется, в доме кто-то бродит! Приезжай скорей, пожалуйста!
        - А охрана?
        - Не знаю, Артём! С ними со всеми что-то случилось… а я боюсь… боюсь спускаться вниз…
        - Понял, - отрывисто бросает Царевичев. - Катя, не отключайся, будь на связи. Спрячься с детьми и веди себя тихо. Я еду.
        - Хорошо!
        Приободрившись, я выглядываю в дверную щёлочку. Вроде никого… всё так же тихо…
        И в тот самый миг, когда я немного расслабляюсь, по коридору мимо бесшумно проскальзывает чья-то черная тень.
        С перепугу моё сердце уходит в пятки.
        Вижу в щель, как фигура неизвестного медленно направляется к двери детской спальни. Господи, это точно новая попытка похищения! Третья по счету… и в дом проникла явно не какая-то подставная алкоголичка, а мужчина. Снова боевой очкарик?
        Первый порыв - нашептать об этом боссу, который так и висит на прямой связи, спеша домой и яростно переговариваясь с кем-то. В трубке шуршит отдаленно-фоновый бубнеж. Но вдруг мой шепот услышит похититель?
        Его тень застыла у запертой мною двери. Он пару мгновений роется в карманах и начинает ковыряться в замке. Наверное, отмычкой.
        Господи, что же делать?.. Нельзя, чтобы он добрался до детей… Пока Царевичев доедет, этот псих что угодно может сотворить с ними!
        Надо действовать. Хоть что-нибудь сделать. Отвлечь или ударить, и плевать на последствия! Ведь там, за дверью, не только Костя. Там моя Настюша, маленькая и беззащитная!
        Глава 28. Ну очень шустрый очкарик
        Когда адреналин несётся по телу обжигающей лавой, у каждой женщины с ребенком в голове происходит глобальная и молниеносная битва двух инстинктов. Не на жизнь, а на смерть материнский инстинкт сражается с инстинктом самосохранения… и обычно побеждает его.
        Да, у меня ещё нет собственного ребёнка. Но после того, как мама умерла, я настолько привыкла заботиться о маленькой сестрёнке именно с материнской позиции, что природа позаботилась обо всем сама. Она включила мне нужный инстинкт раньше времени…
        И теперь этот инстинкт действует за меня сам.
        Руки уверенно хватают единственный предмет во всей подсобке, которым хоть как-то можно остановить страшного ночного вторженца. Увесистый керамический горшок с кактусом. Затем ноги сами выносят меня в коридор, и послушное тело двигается удивительно бесшумно. Без единой толики сомнения я размахиваюсь и со всей дури обрушиваю горшок на голову мужчины.
        В последний момент он что-то чувствует и успевает обернуться. Но делает себе только хуже: разбившийся о его лоб горшок рассыпается по лицу и глазам грязной массой ломаной керамики и земли. Заключительным штрихом кактус впечатывается ему в правую щеку здоровенными острыми колючками. А я отскакиваю на несколько шагов назад с расширенными глазами, задыхаясь от волнения.
        Это он! Тот самый очкарик, который напал на нас с Костей в парке! Сейчас он без очков, но я узнаю его по кривой линии крепко сжатого рта и сильно оттопыренным ушам.
        Вопреки моей надежде, сознания он не теряет. Отчаянно матерясь, трёт грязное лицо руками в попытке очистить глаза от мусора и шипит от боли. Кактус шмякается на пол, а острые обломки шипов торчат из щеки, как у дикобраза.
        На меня накатывает какой то ступор. Топчусь на месте, не зная, то ли бежать, то ли поискать ещё какое-нибудь импровизированное оружие. Тем временем недоочкарик наконец восстанавливает зрение и впивается в меня бешеным взглядом покрасневших глаз.
        - Ты меня достала, овца тупорылая! Чё ты везде суешься! А ну, иди сюда…!
        Он делает агрессивный рывок в мою сторону, но я уже со всех ног мчусь по коридору прочь… и дальше, вниз по лестнице… к распахнутой входной двери, за которой плещется страшная тихая полночь.
        Мечущийся по сторонам взгляд улавливает какие-то отдельные детали происходящей в доме трагедии: неподвижное тело домработницы, лежащей на полу возле дверного коврика… трубка домофона, валяющаяся неподалеку от ее руки… И несколько темных пятен на светлой плитке за порогом. Они отливают тревожно-красным цветом под тусклым лучом фонаря над крыльцом.
        По ступенькам крыльца я даже не бегу, а фактически скатываюсь, не чуя под собой ног. В ушах гремят тяжёлые шаги моего преследователя.
        Бух!
        Со всего размаху врезаюсь в чьё-то тело, медленно бредущее в темноте. Слышу полустон-полукряхтение, а затем мужской голос как-то странно, будто заплетающимся со сна или спьяну языком произносит:
        - Ека…те… рина… Николаев… на… вы в поряд… ке..?
        Кажется, это один из ночных охранников. Я с силой хватаю его за руку, чтобы взмолиться о помощи… и с ужасом чувствую, как от моего толчка он заваливается в сторону. Как будто не может удержаться на ногах. И, словно в кошмарном сне, с треском падает в куст декоративного можжевельника.
        Что происходит?! Почему хваленая охрана Короленко ведёт себя так, будто весь вечер бухала в будке и очнулась только сейчас?
        Но гадать об этом некогда. Бегу дальше к воротам, а там меня поджидает ещё одно испытание для нервов. Со стороны ограды из темноты навстречу еле-еле хромает старый эрдельтерьер. При каждом движении он жалобно поскуливает и припадает на заднюю лапу.
        - Потерпи, милый, потерпи… - шепчу я, задыхаясь от бега. - Артём-Артём, ну где же ты..?
        Я успеваю выскочить за ворота и сразу же спотыкаюсь о какую-то твердую толстую палку. Нога подворачивается, а меня по инерции несёт вперёд, по дуговой траектории падения.
        - Ой-й… блин… - сквозь стиснутые зубы у меня вырывается сдавленное шипение. Кожу на ободранных коленках саднит от боли.
        Тяжёлые шаги за моей спиной замедляют ход.
        - Попалась, - удовлетворённо выдыхает преследователь.
        Я тупо смотрю на него снизу вверх. В груди колет от тяжёлого дыхания. Левая нога дико ноет и пульсирует. Кажется, повреждена щиколотка… И у меня просто нет энергии просить о пощаде или обрушиваться с холостыми угрозами о том, что здесь скоро будет мой босс со своими людьми.
        «Очкарик» без очков наклоняется и подбирает с земли ту самую роковую палку, о которую я споткнулась. Только это никакая не палка. Это костыль… точнее, один из костылей, что валяются в отдалении перед воротами… вместе с цветастым платком а-ля советская бабушка и рыхлой грудой какой-то вязаной одежды, вроде шали с бахромой.
        - Ну всё, овечка моя, игры закончились! - заявляет он. И сразу же без предупреждения резко замахивается костылем над моей головой.
        Я успеваю только крепко зажмуриться и сжаться в позе эмбриона на земле в ожидании неминуемого удара.
        Но его нет.
        Точнее, звук удара-то я слышу, но лично со мной ничего при этом не происходит. Зато отлично слышны какое-то пыхтение и возня…
        Открывать глаза дико страшно. Я заставляю себя разжать веки через силу и сразу же отползаю со своей растянутой щиколоткой подальше, потому что мой враг сцепился с кем-то и катается по земле.
        Я на них не смотрю. Спешу прямо так, на четвереньках, в сторону ворот, пока не утыкаюсь в шерсть вышедшего навстречу Люси. Так и сидим вдвоем - хромая собака и хромая девушка. Ждём.
        Потасовка распадается в считанные секунды при первых же звуках лихо мчащихся к нам машин. Одна темная фигура изворачивается и пинком в живот отбрасывает вторую, после чего с реактивной скоростью растворяется во тьме между соседними домами.
        - Екатерина Николаевна… - виновато говорит второй ночной охранник, чуть отдышавшись и поднимаясь на ноги. - Я прошу прощения. Шустрый, зараза! И хитрый. У него какая-то подготовка лютая, военная. Даже нас с напарником провел. Прикинулся бабушкой на костылях и симулировал сердечный приступ. Мы вышли к нему, а там и… - он качает головой и тяжко вздыхает: - Уволят нас к черту… и правильно сделают.
        Визг тормозов оглушает меня спустя пару секунд.
        Царевичев выскакивает из внедорожника, даже не заглушив мотор, и опускается рядом со мной на колени, лихорадочно ощупывая руки, плечи, лицо…
        - Жива! - говорит он и запинается, вглядываясь в глаза. - А… дети?
        Я пытаюсь слабо улыбнуться, но получается так себе. У меня губы трясутся от перенапряжения.
        - Дети в порядке. Артём…
        - Что, маленькая?
        - Ты должен выдавать мне молоко.
        - Молоко… - непонимающе повторяет он. - Зачем?
        - За вредность, - поясняю я дрожащим голосом. - Я не знала, что работа няни такая вредная для здоровья.
        Царевичев пристально смотрит на меня. В глазах - буря чувств и молчаливая серьезность без намека на то послестрессовое веселье, которое охватывает людей в такие минуты, как сейчас.
        Так и знала, что фиговый из меня шутник.
        Глава 29. Вечеринка во «Дворце»
        Иногда в зеркала лучше не смотреться. Особенно после того, как тебя привезли из травмпункта с перемотанной бинтами головой и свежим фингалом.
        Печальное доказательство тому - домработница Люся.
        - Катерина! - в который уже раз жалуется она, таращась на свое отражение с подбитым глазом. - Как же я теперь на улицу-то в таком виде пойду? Мне ж доктора голову, как мумии, замотали! А лицо-то… как у панды морда, ужас какой.
        - А вы дома посидите, у вас же больничный, - советую я. - Всё, что надо, нам охрана подвезёт. Продукты, лекарства…
        После ночного происшествия особняк Царевичева буквально перешёл в осадное положение.
        Дежурную охрану удвоили на обеих сменах. Как владелец охранного агентства, Короленко лично проинструктировал каждого об ужесточенной технике безопасности. Теперь, согласно инструкции, на посту должны оставаться минимум двое охранников всегда, а другие двое - у них на подхвате. На тот случай, если мимо проковыляет на костылях ещё какая-нибудь «безобидная» старушка, демонстрируя приступ инфаркта или инсульта.
        Увольнять охранников из агентства, как те опасались, Короленко не стал. Возможно, из-за того, что один меня всё-таки действительно спас в самый критический момент, а другой до сих пор валяется в реанимации с серьезным сотрясением головы.
        Все прогулки с детьми Царевичев теперь велел проводить во дворе на своей территории, а для Настиного садика оформил документальный тайм-аут.
        Про вечеринку в честь юбилея ресторанного комплекса я вспоминаю ближе к обеду. Мы сидим с Люсей и детьми за столом и едим овощной салат, как вдруг входит босс и ставит передо мной большой серебристый пакет.
        - Что это? - я замираю с поднятой вилкой и наколотым на ее зубчики кусочком помидора.
        - А ты загляни внутрь, - загадочно предлагает Царевичев.
        Любопытные, как котята, дети оказываются возле пакета раньше, чем я успеваю дотронуться до него. Больше всего распирает Настюшу. Она подпрыгивает в нетерпеливом ожидании и просит:
        - Ну же, Катя!.. Катечка! Давай, покажи, что тебе подарил Артём!
        Под ласкающе-теплым взглядом босса я взволнованно раскрываю пакет и вижу там ворох чего-то нежно-лазурного, как небо, и гладкого, как шелк…
        Прикасаюсь к ткани кончиками пальцев и понимаю: действительно шёлк. Настоящий. И дико дорогой.
        - Это платье! - восхищённо кричит Настюша. - Как у принцессы! Его сшили из кусочка небес. Давай же, Катя, примерь его!
        Я растерянно смотрю на Царевичева. Такое впечатление, что он понимает меня без слов, потому что тонко улыбается и говорит:
        - Это вечернее платье для юбилейной вечеринки, Катя. Тебе не обязательно принимать его в подарок, если не хочешь. Но я буду рад видеть тебя в нем.
        - Артём…
        - Можешь даже представить, что это - твоя униформа на вечер.
        - Униформа? - скептически переспрашиваю я. - Для няни-то?
        - Для самой лучшей няни, - поправляет Царевичев. - Самой красивой и боевой.
        - Катя, - бухтит и вторит ему моя сестрёнка, делая большие умоляющие глазки, как у мультяшного котика, - ну надевай его уже скорей! Хочу посмотреть, какая ты принцесса! Ну, позязя…
        Так. Если в ход уже пошли няшные ми-ми-ми-приёмчики, то самое простое - согласиться. Иначе дальше будет задействована тяжёлая артиллерия - слёзы.
        - Ладно, - говорю обоим, и Настюше, и боссу. - Так и быть, надену. Но только как униформу!
        Сгребаю пакет в охапку и поднимаюсь в свою спальню с радостно топающей Настюшей на хвосте. Мы вместе разворачиваем платье и на несколько мгновений зависаем в созерцании.
        Оно прекрасно.
        Шелковая ткань струится и переливается, но ее цвет гораздо богаче, чем просто небесная лазурь. Все оттенки синего и голубого сияют и завораживают волшебной гармонией этого произведения модельерского искусства. К такому чуду даже прикоснуться волнительно, не говоря уже о том, чтобы надеть его на себя.
        Впрочем, у сестрёнки в этом плане комплексы отсутствуют.
        - Давай! - командует она и хлопает в ладоши, когда я преодолеваю робость перед слишком шикарным нарядом и начинаю переодеваться.
        Застегнуть все крючки на спине и замаскированные «молнии» по бокам не так-то легко, но с помощью малышки я справляюсь с этой задачей. Потом поворачиваюсь к большому зеркалу на стене и не могу сдержать вздох восхищения.
        - Теперь ты точно принцесса! - радуется Настюша. - И принц у нас с тобой уже есть, да ведь, Кать?
        - Принц? - повторяю я, завороженная своим сказочным отражением.
        - Ну так Артём же наш! Он принц. А ты принцесса.
        Я задумчиво качаю головой, и зеркальное чудо в изумительном небесно-переливчатом платье повторяет мое движение.
        - Нет, я пока ещё не принцесса.
        - А кто тогда?
        - Я Золушка, Настюш. Просто Золушка.
        Мы вместе спускаемся вниз. Я немного прихрамываю - даёт о себе знать растянутая щиколотка. Врач осмотрел ее и выдал мне специальный бандаж-фиксатор для голеностопа. Выглядит эффектно, словно какой-то оригинальный носок, но ходить в нем не так уж и удобно.
        Царевичев встречает меня у подножия лестницы.
        Он стоит неподвижно, смотрит пристально. И как смотрит! От его горящего взгляда у меня всё внутри прожигает вспышка нежности. И слабеют колени. Хочется идти вперед, не глядя ни под ноги, ни по сторонам… только к нему - прямиком в омут потрясающе красивых медовых глаз.
        Я вижу… чувствую… да просто знаю откуда-то, что он никогда и ни на кого так не смотрел. Только на меня. И только для меня - вот так, восторженно, как на дивную мечту, и жарко-жадно, как на самую желанную женщину.
        Когда я останавливаюсь перед ним, он дёргает щекой и каким-то рваным движением ослабляет галстук на шее, как будто тот ему мешает дышать.
        - Ну как, нормально смотрится? - робко спрашиваю я, чтобы хоть что-то сказать.
        Где-то в глубине столовой громко хмыкает наблюдающая за нами домработница Люся. Я вижу через плечо босса ее любопытный глаз в сизой оправе распухшего фингала.
        - Нор… кхм… нормально, - откашливается Царевичев. - Более, чем нормально. Да и в-общем…
        - Красиво, - кивает Костик из-за стола, стараясь говорить так же серьезно, как обычно говорит отец. - Только тети, которые гуляют с папиными друзьями, на праздниках другие прически носят.
        - Я не умею делать модные прически, - пожимаю я плечами. - Могу в хвост только собрать или косичку заплести.
        Босс протягивает ко мне руку, чтобы заправить мою выбившуюся прядь за ухо. Такой уже характерный для него жест, к которому я начала привыкать.
        - Не надо, Катя. Мы заедем по дороге в салон красоты, - и галантным движением предлагает мне свой локоть.
        Вопреки обыкновению, Царевичев сегодня не садится за руль своего любимого внедорожника, а берет водителя. Поэтому не отказывается от опасного для вождения угощения, которое предлагает вертлявая консультантка из приемной салона красоты. Пока мне делают прическу, я вижу, как она кокетливо крутится вокруг него… и ревную.
        Безумно ревную.
        Рядом с ним я часто кажусь себе слишком простой, слишком зажатой, слишком… другой. Не его круга. И когда к нему начинает липнуть великолепно ухоженная девица, вроде этой, контраст между нами кажется ещё более разительным.
        Но в моей груди и без того теснится множество противоречивых чувств: радостное предвкушение праздника, волнение новизны, какая-то непонятная тревога… так что ревность лишь вносит дополнительный нервный штрих к этой эмоциональной круговерти.
        Вечеринки в честь памятного дня открытия ресторанного комплекса проводятся каждый год. Но юбилейная вечеринка - десять лет как уже исполнилось «Дворцу», - проводится впервые.
        Осторожно выходя из машины в своем восхитительном платье, я смотрю на здание… и не узнаю его. В прохладных серых сумерках островерхое здание-башенка светится всеми цветами радуги из-за праздничной подсветки, которую установили на крыше, окнах и парадном входе.
        - Красота какая! - я с улыбкой любуюсь яркими огнями фонарных гирлянд и прожекторов, потом перевожу взгляд на Царевичева.
        - Красота, - соглашается он, но при этом его глаза устремлены на меня. С показным спокойствием, в глубине которого пылает лютое пламя желания.
        От смущения у меня вспыхивают щеки. Быстро отворачиваюсь и поправляю платье, проверяю, на месте ли маленькая сумочка из комплекта аксессуаров к наряду.
        Босс останавливает мою суету властным прикосновением к подбородку. Он смотрит вдумчиво и уверенно, как будто только что окончательно что-то для себя решил.
        - Привыкай, Катя.
        - К чему? - взволнованно спрашиваю я.
        Он притягивает меня в свои объятия и шепчет прямо в губы:
        - К тому, что ты прекрасна. К тому, что ты будешь моей.
        Его поцелуй совсем лёгкий, еле ощутимый… но меня пробирает так будто Царевичев прикасается не к моим губам, а прямо к сердцу.
        Потом он отрывается от меня и беззвучно что-то произносит. Не могу разобрать, что именно. Вроде бы в движении губ угадывается нечто вроде «а» и «ю», но уверенности в этом нет. Поди пойми, что он там шепчет себе под нос. Почему бы не сказать это вслух?
        - Что..? - непонимающе моргаю я.
        - Пока неважно, - с мягкой насмешкой хмыкает Царевичев. - Всему свое время. Идём, все давно собрались. Только нас и ждут.
        Я неосторожно делаю шаг вперёд и спотыкаюсь от слабого эха боли в щиколотке. Царевичев вдруг останавливается и хлопает себя по лбу.
        - Чуть не забыл!.. Серёга, - оборачивается он к водителю, - достань коробку из-под сиденья.
        Упомянутая коробка парой секунд спустя оказывается у моих ног. Под крышкой - невероятно красивые хрустально-голубые туфли на маленьком устойчивом каблучке. С виду они напоминают мою прежнюю обувь официантки, вот только вся поверхность носка усыпана крошечными капельками прозрачных кристаллов.
        - Надевай, и пойдем, - небрежно говорит Царевичев. - Они тебе подойдут. И ходить в них должно быть удобно даже с растяжением. Я с врачом проконсультировался.
        Я смотрю вниз. Туфли сияют манящим хрустальным блеском. Похоже, Царевичев решил устроить для меня сказку с эффектом погружения. От этой мысли на душе становится до того тепло, что я решаю махнуть на предубеждения рукой. В конце концов, сегодня праздник!
        - Хорошо, - улыбаюсь я. - Где платье, там и туфли. Спасибо, Артём.
        - Пустяки.
        Он поддерживает меня под локоть, пока я переобуваюсь, а затем мы без спешки поднимаемся в банкетный зал «Дворца».
        Гул культурно развлекающейся толпы слышен издалека. Зал бурлит морем затейливых причёсок, драгоценных украшений, модных платьев и смокингов. Мне не по себе от ощущения, что я оказалась не на своем месте. По давным-давно въевшейся привычке мне хочется вежливо пожелать боссу приятного вечера и отойти к дверям, где в ожидании заказа стоят дежурные официантки.
        Как только мы с Царевичевым входим внутрь, взгляды присутствующих, как притянутые мощным магнитом, чуть ли не синхронно фокусируются на нас. Очень хочется вжать голову в плечи, но нельзя. Это было бы слишком по-детски.
        Чувствую лёгкое пожатие руки босса поверх моих пальцев на его локте.
        - Расслабься… - доносится шепот. - Всё хорошо.
        Мы медленно ходим от одной группы гостей к другой. Все они без исключения входят в высшие социальные круги нашего города. Прежде я и помыслить не могла, что вот так запросто буду здороваться с представителями городской администрации… или начальником полиции… или даже с самим мэром!
        А самое удивительное в том, как заинтересованно и восхищенно они смотрят на меня в ответ. Как будто я - особенная в самом приятном смысле этого слова.
        Среди гостей то здесь, то там мелькает несколько знакомых лиц: вездесущий Вася Бояров в компании своего блондинистого приятеля по загулам - Тимура Лебеды… и седой Морозов, непосредственный организатор мероприятия.
        Царевичева задерживает какой-то бородатый бизнесмен с важным и очень скучным разговором, а я поглядываю по сторонам.
        Мой блуждающий взгляд цепляется за форму официантки, которая механически переставляет на поднос с одного из столиков грязные бокалы. Она двигается без привычной живости, вся какая-то депрессивная.
        И это абсолютно не похоже на мою подругу Людку.
        Глава 30. Синдром недоверия
        Подруга столько раз отвлекала меня в минуты уныния, что я просто не могу отвернуться от нее в таком состоянии. Поэтому я трогаю Царевичева за плечо и, поймав его взгляд, киваю в сторону:
        - Артём, я отойду ненадолго.
        - Хорошо. Только не потеряйся.
        Людка моё приближение не замечает. Водружает последний бокал на поднос и медленно идёт в сторону служебного выхода. Отвлекать ее в такой момент опасно, потому что эти дорогие хрупкие емкости на тоненьких ножках слишком неустойчивы. Я это прекрасно помню и молчу. Просто следую за ней, чтобы улучить подходящий момент и поговорить.
        Таким странноватым тихим гуськом мы и добираемся до кухни. К счастью, она находится совсем рядом.
        Я выжидаю в коридоре, когда поднос окажется на столе рядом с посудомойкой, и негромко зову:
        - Люд…
        Она оборачивается. При виде моего роскошного сверкающе-небесного наряда ее глаза расширяются. Как и у нашего шеф-повара с помощниками за столами для разделки и готовки блюд.
        Подруга изумлённо рассматривает меня несколько секунд, потом качает головой:
        - Ну и ну, Кать… тебя не узнать! Босс приодел?
        - Да. Это только на один вечер.
        Она выходит ко мне в коридор и прикрывает дверь. Лицо у неё вроде снова становится оживлённым, но я ее хорошо знаю. Под маской веселья - плохое настроение.
        - Ну и как оно там, среди больших шишек? - натянуто улыбается Людка.
        - Неуютно, - морщусь я. - Чувствую себя какой-то самозванкой.
        - Ничего, к хорошему быстро привыкаешь.
        - У тебя-то как дела, Люд? Ты грустная. Я ещё в зале заметила.
        - И сразу прибежала? Вот это честь! - безрадостно хмыкает Людка и пожимает плечами. - А что у меня могут быть за дела? Всё как обычно. Хожу на работу, бегаю на тусовки в надежде найти нормального мужика. С последним хахалем вот только промахнулась. Несколько дней назад познакомилась в клубе… показался перспективным, обеспеченным… ну и закрутился у нас роман. А сегодня утром сюрприз неприятный меня у дома поджидал.
        - Какой сюрприз?
        - Да жена его выследила! - брезгливо кривится Людка. - И устроила мне безобразный скандал прямо перед моим подъездом. На глазах у болтливых соседок. Он женат оказался, прикинь? Вот скотина! И жена у него истеричка.
        - М-да… - растерянно выдавливаю я, не зная, что и сказать. Людкина ситуация слишком щекотливая, да и однозначно некрасивая, чтобы даже в качестве поддержки осудить скандальную жену.
        - Колечко с бессовестного пальчика он перед загулом в клубе снял, - продолжает возмущаться Людка. - Провел меня, как самую распоследнюю наивную дуру! А я уже и губу раскатала, и уши развесила. В-общем… хреново мне теперь.
        - Не переживай так, Люд. Он просто… просто козел!
        - Точно козел. Похотливый и мерзкий. Ну и черт с ним! Через пару дней забуду.
        - Может, тебе домой отпроситься? Отдохнуть, выспаться… Сразу легче станет.
        - Ага, так меня Горыныч и отпустит, - саркастически усмехается подруга. - Представляю его лицо, если я подойду к нему и нагло так заявлю: что-то я подустала, Олег Данилович! И есть отличная идея! Отпустите-ка меня домой в уютную теплую постельку! И не вздумайте штраф на меня накладывать, мне очень денежки нужны.
        - Знаешь что? - решительно говорю ей. - Давай я попрошу Артёма за тебя. Он эту проблему быстро решит, и Горыныч даже не пикнет.
        Людка замирает, глядя на меня с противоречивой помесью злости и благодарности.
        - Завидую я тебе, Катька… Какой мужик шикарный тебе попался!
        - Ну так как?
        - Давай так и сделаем, - вздыхает она. - А то состояние у меня никакущее. Того и гляди разобью что-нибудь из-за нервов, а потом оплачивать придется. Из своего кармана.
        Я достаю из своей дорогущей сумочки старенький кнопочный мобильник. Контраст между ними кажется нелепым до крайности и даже пасмурную Людку заставляет хрюкнуть от смеха.
        - Ой, Катька, я не могу… Ты прям чудо какое-то невероятное в перьях! Ходишь в шикарном прикиде, а таскаешь с собой такое убожество!..
        Я машу на неё рукой и набираю Царевичева.
        - Катя, ты где? Я уже тебя потерял, - сразу же отвечает бархатный голос моего босса.
        - Артём, - говорю я просительно. - Мы тут с подругой общаемся… Помнишь Люду?
        - Помню. Кажется, ты любишь с ней поболтать о своем о женском. Что-то случилось?
        - У нее проблемы, личные. Из-за этого она плохо себя чувствует. Я хочу попросить тебя…
        - Пусть сдает смену и идёт домой. Сегодня официанток хватает, - перебивает меня Царевичев и настойчиво требует: - А ты возвращайся ко мне. Я ещё не насмотрелся на тебя в новом платье.
        Он говорит так громко, что стоящая рядом Людка слышит каждое слово. Она поднимает на меня смеющиеся глаза и одними губами напоминает: «Горыныч».
        - Артём, а что делать с Олегом Даниловичем? Он штраф на нее повесит…
        - Не повесит. - В трубке раздаются какие-то посторонние голоса, после чего Царевичев нетерпеливо бросает: - Давай, я жду.
        И отключается.
        - Эх, хорошо быть боссом! - мечтательно вздыхает Людка. - Один щелчок пальцев, и все проблемы решены… А ещё лучше быть девушкой босса, который сам рвется решить все ее проблемы. Повезло тебе, Катька! Честно, завидую… А я всё наступаю и наступаю на одни и те же грабли. У меня уже синдром недоверия ко всем мужикам на этом фоне образовался, блин!
        - Всё наладится, Люд. Со временем.
        - Ладно, пойду домой. Буду сидеть одна, заливать за воротник и выбивать на стене надпись.
        - Какую?
        - Никогда не связывайся с женатым мужиком. Если женатик вводит девушку в заблуждение, то он - потаскун и бессовестный обманщик.
        Глава 31. Танец для Золушки
        Вернувшись в банкетный зал, я вдруг чувствую, что ужасно проголодалась.
        По дороге к Царевичеву на глаза мне попадается соблазнительный фуршетный столик с закусками. Чего там только нет! Крошечные канапе с блестящей черной икрой, какие-то изумительные шарообразные пирожные в белоснежной шапке из кокосовой стружки с сахарной пудрой, тарелки с башенками из аккуратных бутербродов, сырные нарезки и гигантские блюда с декоративно уложенными свежими фруктами.
        Когда-то всю эту аппетитную красоту я сама разносила на подносах. Не смела на неё лишний раз дыхнуть. А теперь впервые могу спокойно отведать любое блюдо, и никто слова лишнего мне не скажет.
        Соблазн сделать остановку возле кулинарных шедевров очень силён. И я поддаюсь ему.
        - Приятного аппетита! - мрачно буркает Горыныч, пробегая мимо в суетливой озабоченности. Она всегда свойственна управляющему в дни больших мероприятий.
        У меня чуть кусочек канапе в горле не застревает. Хочу выдавить из себя «Спасибо!», но с набитым ртом это не так-то легко. Впрочем, Горыныч уже скрылся за спинами гостей.
        Я наконец прожевываю свой кусок и лишь тогда понимаю, что среагировала на своего бывшего начальника так, словно он застукал меня за нарушением правил. Да уж, от старых привычек избавиться тяжело! Особенно, если они въелись в тебя на уровне инстинктов.
        - Спокойно, Катя спокойно, - шепчу себе под нос вслух. - Ты здесь гость, а не официантка.
        И чтобы доказать себе это, я поувереннее расправляю плечи, а затем с манерной неторопливостью подцепляю двумя кончиками пальцев ещё один канапе с черной икрой. И отправляю в рот, жмурясь от удовольствия. Эти крошечные бутербродики невероятно вкусные!
        - А мне? - спрашивает Царевичев, незаметно подкравшийся со спины. - Я тоже голодный. А ты так соблазнительно ешь…
        Я смущённо смотрю на него, потом на стол, полный еды. Бери - не хочу.
        - Угости меня, Катя, - добавляет он и смотрит при этом на половинку канапе, оставшегося в моей руке.
        - Но он же надкушенный, - пытаюсь я вразумить босса.
        - Из твоих рук я готов съесть что угодно, - улыбается он.
        Затем, не дожидаясь моей реакции, обхватывает запястье моей руки с недоеденным кусочком и тянет к своему лицу. Я шокированно наблюдаю, как его красивые насмешливые губы обхватывают кончики моих пальцев вместе с канапе. Чувствую прикосновение горячего влажного языка…
        Мои щеки наливаются жаром. Никак не могу оторвать взгляд ото рта Царевичева, и томительная слабость охватывает всё тело. Меня, как магнитом, тянет к нему - хочется прижаться крепко-крепко, вдохнуть волнующий мужской запах, ощутить его власть над собой.
        Где-то в отдалении играет приятная медленная мелодия. Я узнаю ее. Кажется это «Мгновения» британского композитора Хардкасла. Обычно я далека от мира музыки, но эту мелодию определю из тысячи… Просто потому что она часто звучала в родительской квартире, когда я ещё была маленькой.
        Царевичев что-то улавливает в изменившемся выражении моего лица и притягивает в свои объятия.
        - Давай потанцуем.
        Я мельком осматриваю банкетный зал. Большинство присутствующих гостей разбрелись по группам с актуальными интересами и беседуют между собой. Или прохаживаются парочками между фуршетными столиками, распивая напитки и выбирая закуски.
        - Никто не танцует, Артём.
        - Ничего страшного. Как только все нас увидят, то последуют нашему примеру.
        Он настойчиво ведёт меня в центр зала. Чувствую на себе множество взглядов… словно иголочки, они впиваются отовсюду и безумно смущают. И ведь не сбежишь - Царевичев уже обхватил мою талию руками и сцепил на пояснице пальцы в замок. Остаётся только самой положить повлажневшие от волнения ладони на его широкие плечи. И повиноваться плавным движениям в такт завораживающе приятной мелодии.
        - Все смотрят на нас, - нервно оглядываюсь я.
        - Не смотрят, а любуются, - поправляет босс. - Самой красивой девушкой в этом зале… Тобой.
        И без единого слова предупреждения он прогибает меня в талии немного назад, выполняя неожиданный и эффектный элемент из какого-то латиноамериканского танца.
        - Ой… - вырывается у меня, когда я чувствую за спиной пустоту. И лишь руки Царевичева не дают упасть. - Я не умею так танцевать…
        - А тебе и не надо уметь, - он возвращает меня в безопасность вертикального положения и снова плавно покачивает в своих объятиях. А мое ухо греет его шёпот: - Просто не сопротивляйся моим движениям. Покорись мне…
        Фраза звучит так, будто он просит меня о чем-то другом. Более интимном.
        Не зная, как перестать уже смущаться, я смотрю через его плечо на обращённые к нам лица и вижу знакомого красавца-блондина. Лебеда салютует мне бокалом, потом показывает большой палец вверх. Я вежливо улыбаюсь ему, немного удивлённая такой активной поддержкой.
        Царевичев мгновенно прослеживает мой взгляд.
        - Тимур неплохо поучаствовал в твоём преображении, кстати.
        - Как это?
        - У него модельное агентство и отличные модельеры в штате, - поясняет Царевичев. - Платье шили по моему заказу. Тимур сначала посмеялся над моей формулировкой техзадания, а теперь признал, что идею воплотил на пять баллов.
        Я смотрю в глаза босса. И чувствую, как длинный подол небесно-шелкового платья ласкает ноги воздушными волнами при каждом шаге нашего медленного танцевального кружения.
        - А можно узнать твою смешную формулировку техзадания?
        - Конечно, - он небрежно пожимает плечами. - Я попросил, чтобы его модельеры создали вечернее платье, как у Золушки. Стилизованное под наше время, разумеется. Ты достойна самого лучшего.
        - Это… - у меня перехватывает дыхание. - Это очень мило с твоей стороны, Артём.
        Некоторое время мы в молчании кружимся по залу. Мало-помалу к нам начинают присоединяться другие пары, и теперь танцевать не так дискомфортно. Я несколько раз ловлю на себе какой-то странно-напряженный взгляд босса. Он как будто хочет мне что-то сказать, но никак не может себя заставить.
        - Что? - сама спрашиваю его в конце концов.
        - Катя… нам надо поговорить.
        - Давай.
        - Не здесь, - он с досадой косится на окружающих и предлагает: - Выйдем на террасу.
        На самом деле терраса - это часть банкетного зала, только с нее обзор на парк гораздо интереснее за счёт совершенно прозрачных стен-окон.
        Уединения тут - кот наплакал. Повсюду бродят те же вездесущие парочки, те же группы важных гостей.
        Задумка Царевичева становится мне ясна только в тот момент, когда он щелкает замком двери, которую почти не видно под серебристой декоративной портьерой. Я смутно припоминаю, что там находится вип-ложа, которая весь последний год закрыта из-за затянувшегося там ремонта.
        Но внутри особых признаков этого самого ремонта не видно. Разве что роскошный кожаный диван передвинут слишком близко к прозрачной стене, и в самом дальнем углу высоченной башней громоздятся сложенные друг на друга, как матрёшки, барные стулья.
        Стена между ложей и террасой тоже кажется мне прозрачной. Я подхожу к ней и с удивлением смотрю на оставшуюся за дверью толпу.
        Странно. А снаружи мне казалось, что на этой стене висят огромные панели-зеркала.
        - Это односторонние зеркала, - поясняет пристально наблюдающий за мной Царевичев. - Мы людей видим, а они нас - нет.
        - Ого. Прямо как в сериалах про полицию, - замечаю я и пытаюсь неловко пошутить: - О чем будет допрос?
        Босс внезапно сгребает меня в охапку, словно большое воздушно-голубое облако, и не давая опомниться, усаживает на овальный стол из красного дерева. А сам опирается руками в столешницу по обе стороны от моих бедер и смотрит в глаза. Прямо, без улыбки.
        У меня сердце пускается вскачь от такого взгляда.
        - Катя, скажи мне одну вещь… - негромко произносит он. - Ты способна на компромисс в сложной ситуации?
        - На компромисс… наверное, способна, - осторожно отвечаю я. - Теоретически. Но ты ведь понимаешь, Артём, всё решает конкретика. Что за ситуация, в чем ее сложность… и насколько сильно она задевает меня лично…
        Говоря всё это, я задумчиво покусываю нижнюю губу, и у Царевичева расширяются зрачки. Становятся темными-темными, как у кота, завидевшего мышь.
        Он вдруг обхватывает мое лицо ладонями и начинает покрывать его короткими и какими-то яростными поцелуями.
        - Ты с ума меня сводишь… Катя… почему ты такая…
        - Какая? - невнятно шепчу я. У меня самой от его напора голова еле соображает.
        - Такая соблазнительная… - он коротко целует меня в шею справа, - …такая невинная… - потом целует слева, обжигая дыханием, - …такая сладкая…
        Кости кажутся расплавленными. Ещё немного, и я просто растекусь по столу от восхитительно приятных ощущений, огненными стрелами пронзающими мой позвоночник сверху вниз.
        Царевичев ловит мою нижнюю губу и начинает ее покусывать точно так же, как делала это я сама, только неосознанно.
        - Артём… - еле сдерживая участившееся дыхание, зову я. - Кажется, ты хотел о чем-то поговорить…
        - Поговорить… да… - эхом повторяет он и накрывает мой рот таким умопомрачительным поцелуем, что у меня пальцы на ногах поджимаются.
        Его руки скользят по моим бёдрам, грубо сминая шёлковую ткань платья, а затем самым беззастенчивым образом пробираются под подол. Я чувствую, как они с лихорадочной жадностью гладят там мою пылающую кожу, и вздрагиваю. По всем нервным окончаниям будто электричество бегает… Тело просто трясёт от слишком сильных и незнакомых ощущений.
        Возникает странно тягучее ощущение пустоты внутри. Она… эта пустота… острая и ноющая… и просто невыносимая. Пытаюсь избавиться от нее, сомкнув колени, но не могу. Между ними стоит Царевичев и давит на мое тело, практически распластав меня по столу на спине.
        Его поцелуи уже безумствуют ниже, на линии декольте, и меня выгибает дугой в его руках. Кажется, что я оглохла и стала совершенно невесомой. Лечу куда-то в пространстве между реальностью и сном, а тело блаженствует в прекрасной неге.
        Откуда-то издалека доносится жаркий шепот Царевичева:
        - Катя… ты моя сладкая девочка… самая лучшая… тише, тише…
        Медленно прихожу в себя и приподнимаюсь, опираясь локтем на столешницу. У меня в голове не укладывается, что только что со мной произошло. Царевичев хотел со мной просто поговорить о каком-то компромиссе, а потом непонятным образом его руки вдруг оказались там, где никто и никогда ко мне не прикасался…
        Я резко подтягиваю колени к груди и прячу лицо в ладонях. Мне безумно стыдно. Не могу поверить, что позволила это сделать с собой.
        - Ну что ты, маленькая моя… - Царевичев ласково прикасается к моей щеке. - В этом нет ничего постыдного. И у меня с тобой все серьезно.
        Чуть раздвигаю пальцы и смотрю на него одним глазом.
        - Правда?
        - Правда, правда, - усмехается Царевичев, отступая от стола, чтобы я могла слезть с него. - Хотя если мы продолжим в том же духе, пока ты не решишься на большее, то через месяц я свихнусь.
        Он выразительно смотрит вниз на свои брюки, и я тоже машинально опускаю туда взгляд. Его руки прячутся глубоко в карманах. А ширинка заметно топорщится… И до меня наконец доходит смысл той странной позы, с которой босс иногда ходил при мне.
        Я шумно выдыхаю и отворачиваюсь к окну. Понятия не имею, что люди говорят в таких случаях. Очень хочется внезапно обрести способности привидения и убежать прямо через стенку.
        - Катя… - голос Царевичева совсем близко, прямо за моей спиной. - Нам действительно надо поговорить. Я хотел рассказать тебе насчет…
        Громкий стук в дверь прерывает его фразу на полуслове.
        - Артём Александрович? - раздается вежливый баритон администратора.
        - Чего тебе?
        - Ваша речь в честь юбилея. Все ждут.
        - Сейчас буду. - Царевичев разворачивает меня за плечи к себе. - Катя… подожди меня немного, я скоро вернусь. Хорошо?
        Я молча киваю. Не могу заставить себя говорить. В голове и сердце полный сумбур.
        Как только остаюсь одна, начинаю лихорадочно приводить платье в порядок, а потом устало прислоняюсь к стене, прикрыв глаза. Тело до сих пор кажется восхитительно расслабленным, полным неги удовлетворения, и это невероятно контрастирует с хаосом мыслей в голове.
        Лёгкий скрип от неплотно прикрытой двери заставляет меня поднять голову. На пороге стоит элегантно одетая женщина с потрясающе стройной и высокой фигурой… и я узнаю яркую красоту ее лица.
        Это та самая блондинка, которая однажды звонила Царевичеву. И ради которой он отослал меня в тот единственный раз из своего кабинета.
        Глава 32. Та, которую не ждали
        Блондинка окидывает меня холодным оценивающим взглядом. Кажется, будто она по-рентгеновски сканирует и анализирует каждую мелочь: прекрасное голубое платье с длинным мятым подолом, растрепавшаяся прическа, растерянный вид…
        Поскольку молчание затягивается, а на мой вопросительный взгляд неизвестная лишь прислоняется плечом к дверному косяку в насмешливо-вызывающей позе, то я подаю голос первой:
        - Если вы ищете Артёма Александровича, то он сейчас с гостями в банкетном зале.
        - Я знаю, - спокойно и насмешливо говорит блондинка.
        - Тогда чего вы хотите? - осторожно спрашиваю я, чувствуя что-то неладное.
        - Хочу взглянуть на тебя. На такую молоденькую… и такую глупенькую!
        Нехорошее предчувствие начинает нарастать во мне стремительным снежным комом. Такие вот ядовито-колкие фразочки очень характерны для женщин, которые находятся в отношениях с мужчиной-изменником.
        Что ж… Царевичев сказал, что у нас с ним всё серьёзно. Тогда единственный вывод, что это его бывшая девушка. А мне сейчас лучше поскорее найти его. Пусть сами в своих отношениях разбираются. Мало ли что у них там произошло? Это их личное дело.
        - Взглянули? - тихо говорю я. - Тогда посторонитесь. Мне надо идти.
        Но при первой же попытке проскользнуть мимо блондинки ее рука молниеносно перекрывает мне путь, уцепившись за косяк, словно изящный тонкий шлагбаум.
        - Ты никуда не пойдешь, - её высокомерный голос холоден, как лёд, - пока мы не проясним один момент.
        Я смотрю на нее и понимаю: выслушать ее всё-таки придется. Иначе получится какая-то абсурдная трагикомедия с детским толканием друг друга в дверях. А то и вовсе драка - если эта блондинистая дамочка настроена настолько враждебно.
        - Ну хорошо, - я демонстративно присаживаюсь на кожаный диван и скрещиваю на груди руки. - Что вы хотите мне сказать?
        Удостоверившись, что я никуда не убегаю, блондинка надменно проходит в центр вип-ложи и несколько секунд стоит там, глядя в окно, в эффектной позе красивой статуэтки. Словно манекенщица, демонстрирующая одежду, только упирающейся в пояс руки не хватает.
        Затем она резко разворачивается ко мне и бросает в лицо:
        - Я - Ангелина Чарски!
        Тон у нее при этом такой, будто имя должно мне быть непременно известно.
        - Понятно, - киваю я, ничего не понимая, и блондинка это отлично замечает.
        - М-да… - презрительно фыркает она. - Артём совсем докатился. Связался с какой-то малолеткой, которая о мировом светском обществе даже представления не имеет.
        - Вообще-то я совершеннолетняя давно.
        - Да мне плевать, деточка. Будь хоть перезрелой бабушкой! Я - манекенщица с мировым именем, ясно?
        Тревожно глядя на нее, я вдруг вспоминаю слова Людки. Они тихим эхом звучат в моей голове, и каждое слово - громче предыдущего:
        «…а ты в курсе, что мать чудесного мальчугана живёт во Франции? Они с нашим Царевичевым разошлись в прошлом году только… Она топ-модель. Бросила сына и укатила покорять новые подиумы. Шикарная баба!..»
        Я сглатываю слюну в пересохшем горле. Она мне вдруг кажется какой-то очень горькой на вкус.
        - Так вы… мать Костика? - спрашиваю, отчаянно надеясь услышать слово «нет».
        Ангелина слегка морщится, как будто ей напомнили о какой-то неприятной вещи.
        - Да. Но это тебя абсолютно не касается.
        - Это верно, но… знаете, Костя - такой чудесный мальчуган! Смышлёный, милый, здоровый. Но ему очень не хватает материнского внима…
        - Заткнись!
        Красивые тонкие ноздри Ангелины бешено раздуваются. Она делает несколько быстрых шагов ко мне и хватает за ворот платья, не обращая внимания на мой испуганный выдох.
        - Да кто ты такая… - шипит мне в лицо, и я вижу в ее зрачках свое шокированное отражение. - Кто ты такая, чтобы лезть в чужие дела? Кто ты такая, чтобы рассказывать мне о ребенке, которого я не хочу и не хотела?! Жалкая нянька, обрядившаяся в шмотки на чужие деньги!..
        - Это всего лишь… - начинаю я, но добавить «на время» не успеваю, потому что меня встряхивают, как грушу, и мои зубы клацают, прикусив язык.
        А в уши продолжает литься змеиное шипение красавицы-блондинки Ангелины:
        - Чё так глазками наивненько хлопаешь? Думала, я за границей не узнаю, что Артём заказал для тебя это платье у своего дружка по бизнесу? Да сам Лебеда же и растрезвонил об этом! Выставил у себя в агентстве напоказ, как шедевр нового тренда… За это платье ещё на стадии шитья кое-кто был готов бешеные бабки отстегнуть для перекупа! Лебеда идиот. Мог бы прославиться, а в итоге его «шедевр» оказался на какой-то няньке-побирушке!
        Тряхнув меня напоследок, она разжимает пальцы и выпрямляется с брезгливым видом. Запах ее духов с тонким терпким ароматом бьёт мне в нос и кажется отвратительно назойливым. А спину холодит нервная дрожь.
        Она меня реально напугала. Сердце до сих пор колотится от ее неожиданной и неприятной выходки. Может, у нее проблемы с психикой? Так на людей набрасываться-то из-за простого упоминания о ребёнке! Пожалуй, Костику и правда лучше жить подальше от влияния такой ненормальной биологической мамаши. Особенно если она и сама возиться с ним не хочет.
        Собравшись с духом, встаю и как можно спокойнее говорю ровным тоном:
        - Вы всё сказали?
        - Нет, не всё!
        - Можно побыстрее? - холодно бросаю я. - Мне надоело слушать вашу истерику.
        Яркие губы Ангелины сжимаются в длинную тонкую ниточку. У меня возникает резонное опасение, что сейчас темпераментную блондинку снова накроет бешенством, и она натурально вцепится мне в волосы… но нет.
        Она вдруг успокаивается и ядовито-сладким голосом заявляет:
        - О, ну конечно, без проблем. Только сначала оставь моего мужа в покое… потаскушка!
        Я напряжённо хмурюсь.
        - Не надо меня оскорблять. Ваш бывший муж сам выбирает, с кем ему общаться и заводить новые отношения. Поговорите с ним сами и…
        Меня перебивает звонкий издевательский смех.
        - Бывший муж? Это он тебе такое наплел?
        - Мне говорили… - отвечаю растерянно. - Говорили, что вы разошлись с ним в прошлом году…
        - О, это такие пустяки! - Ангелина грациозно пожимает плечами и со скучающим видом рассматривает свой модный маникюр с крошечными стразами. - Обычные семейные ссоры. Мы так с ним иногда отдыхаем друг от друга. Он меня отпускает погулять-развеяться на воле, а я разрешаю ему побаловать себя. Удовлетворить мужскую потребность сходить налево. Только в этот раз он что-то меру потерял, совсем поплыл… Что, такая умелая в постели?
        Мое лицо немеет. Наверное, от него отхлынула кровь, и я сильно побледнела. Еле шевелю непослушными губами, чтобы задать очень важный для меня вопрос:
        - Ангелина… так вы не в разводе?
        Она перестает любоваться маникюром и смотрит на меня с любопытством. Так мог бы смотреть энтомолог на тельце интересной свежепришпиленной бабочки, наблюдая за ее трепыханием.
        - В разводе? О нет, - качает белокурой головой Ангелина и медленно, не сводя с меня насмешливых глаз, произносит с видимым наслаждением: - Я его законная жена. Мы с ним и в горе, и в радости… ну ты понимаешь. Сейчас у нас небольшой кризис из-за моего долгого отсутствия, но я вернулась. Так что мы помиримся и заживём, как раньше. Без тебя.
        Я дрожу. Гнев, стыд и боль обжигают меня с ног до головы волной чудовищной силы.
        Господи, да что же это такое? Почему?! Артём, Артём… За что ты так со мной поступил? Зачем играл с наивной девочкой, которая тебя полюбила, как с бездушной игрушкой? Хотел добиться победы из мужского азарта и стать у меня первым?..
        Я же живая… Мне больно…
        Понимание несчастья, обрушившегося на мое сердце и сокрушившего только-только расцветшие надежды на взаимную любовь, парализует меня. Первая обжигающая волна эмоций уходит, оставляя за собой опустошенность. Стою молча, уронив руки, и смотрю на жену Царевичева безжизненным взглядом.
        Ангелина улыбается. Она безошибочно улавливает женским чутьем, что растоптала и сокрушила соперницу. Что ж, пусть порадуется. Все равно на чужом несчастье счастья не построишь.
        Я отворачиваюсь и бреду к выходу. В теле какая-то ужасная слабость, словно организм подхватил грипп, и его температурит.
        - Не унижайся перед моим мужем, наивняшка, - слышу в спину негромкий совет. - Без обид, но ты в нашем с Артёмом междусобойчике лишняя.
        Слова проходят сквозь меня, уже ничего не задевая. От слишком острой душевной боли во мне притупилась чувствительность к эмоциям. Я иду, как сомнамбула, сквозь толпу, медленно и осторожно обходя людей. Как будто если я кого-то задену, то рассыплюсь на мелкие кусочки… и тогда от меня совсем ничего не останется.
        Это всё сон, дурной сон.
        Сейчас я спущусь вниз, выйду из ресторанного комплекса и проснусь. Обязательно проснусь. Меня разбудит Царевичев и на вопрос, женат ли он, рассмеется и скажет: «Конечно, нет! Разве я мог бы намеренно держать тебя в неведении, когда целовал и ласкал тебя, моя милая Золушка?»
        Кто-то окликает меня, но я не различаю лиц. Кажется… кажется, это Боярка со своим закадычным приятелем Лебедой… наверное, они тоже здорово повеселились, наблюдая за тем, как женатый Царевичев планомерно и коварно соблазнял бедную и наивную официантку.
        - Катя! - это уже голос моего босса.
        Нет, только не это. Не хочу. Не могу!
        Ждать лифт слишком долго, и мой взгляд находит выход на лестничную клетку. Я срываюсь в бег по лестнице так стремительно, что боль в растянутой щиколотке простреливает ногу до самого бедра. Но это неважно. Ничего не важно.
        - Катя, стой! Подожди! - Царевичев бежит за мной, и он определенно быстрее.
        Туфли мешают бежать. Эти проклятые дареные туфли!
        Пока я снимаю их, задержавшись всего на пару секунд, Царевичев уже достигает верхнего пролета и кричит:
        - Катя, подожди! Что случилось?
        Я поднимаю на него глаза. Мой босс. Мой любимый. Надо… надо задать этот вопрос. Может, я и правда сплю…
        - Артём, ты женат?
        В изменившемся выражении его лица я вижу горькую правду. Боль с новой силой пронзает мое сердце. Не знаю, как избавиться от нее… куда скрыться…
        И с силой швыряю туфли на ступени.
        А затем подхватываю подол голубого платья и, как есть, босиком бегу прочь - наивная, глупая Золушка с раненым сердцем.