Свидание у озера Мичиган Сара М Андерсон
        В одну неделю Джинни Кауфман осталась без работы и без денег, но с ребенком своей покойной сестры на руках. Все, что ей оставалось, - это загадать желание на падающую звезду. Желания начали исполняться уже на следующий день.
        Сара М. Андерсон
        Свидание у озера Мичиган
        Seduction on His Terms
        «Свидание у озера Мичиган»
        
        Глава 1
        - Добрый вечер, доктор Уайетт, - сказала Джинни Кауфман.
        Высокий темноволосый мужчина занял свое обычное место в самом конце барной стойки.
        - Привет, - ответил он, как всегда, сдержанно, но сегодня Джинни уловила в его голосе какую-то нервозность.
        Доктор Роберт Уайетт вообще был сдержанным человеком, что до некоторой степени объяснялось повышенным вниманием, которым он всегда был окружен. Его семья владела «Уайетт медикал индастриз», а сам он входил в пятерку самых желанных холостяков Чикаго, и вовсе не благодаря состоянию своей семьи. Но небеса не ограничили список своих благодеяний красотой и богатством и сделали его еще и гениальным детским кардиохирургом.
        Словом, этот человек был слишком хорош, чтобы быть настоящим, и Джинни терпеливо ждала, когда из-под безупречной оболочки выглянет его коварная сущность, ну или хоть какой-нибудь маленький изъян.
        В баре «Трентон» хватало богатых и красивых завсегдатаев, которые при этом были, на взгляд Джинни, полными придурками.
        Но про доктора Уайетта она такого сказать не могла.
        Да, он был очень сдержанным, холодным, бесстрастным, раздражающе требовательным и маниакально педантичным, иногда резким. Но, насколько понимала Джинни, именно эти качества и сделали его гениальным хирургом.
        Он приходил в бар пять раз в неделю ровно в восемь, садился на одно и то же место, одергивал манжеты рубашки так, чтобы они выглядывали из-под рукавов пиджака ровно на два сантиметра (он делал это до странности часто), и заказывал один и тот же коктейль. Он всегда оставлял Джин-ни сто долларов, и всегда - двадцатидолларовыми купюрами, которые клал на стойку неправдоподобно ровной стопкой. Он никогда не заговаривал ни с кем из гостей или обслуги и никогда не откликался, если заговаривали с ним.
        Прежде чем он успел одернуть свои манжеты, Джинни поставила перед ним коктейльную рюмку с «Манхэттеном».
        Уже три года пять раз в неделю она делала для него этот коктейль. В него входил второй по цене ржаной виски (только потому, что самый дорогой нравился доктору Уайетту меньше), вермут, который Джинни заказывала из Италии исключительно для него, и пара капель биттера[1 - Биттер - крепкий алкогольный напиток с горьким вкусом.] ценою сто долларов за бутылку. Все это она смешивала в точной пропорции и подавала с тонкой спиралью лимонной кожуры. Чтобы прийти к этому идеальному для доктора Уайетта рецепту, ей понадобилось почти восемь месяцев экспериментов с марками алкоголя и пропорциями.
        Но это того стоило.
        Каждый раз, когда он делал первый глоток ее «Манхэттена», Джинни затаивала дыхание. Доктор Роберт Уайетт никогда не проявлял эмоций, не старался казаться милым. Но когда он делал первый глоток ее коктейля, а потом ставил рюмку на стойку…
        Он улыбался.
        Правда, сторонний наблюдатель вряд ли счел бы это улыбкой - это было всего лишь легкое подрагивание углов рта. Но она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать: едва заметный изгиб губ и искорки тепла в ледяных голубых глазах означали то же, как если бы обычный человек прыгал и вопил от радости.
        Доктор Уайетт поднял на нее глаза и негромко сказал:
        - Отлично.
        Джинни чуть в обморок не свалилась от неожиданности - это был первый комплимент за три года, который она от него услышала.
        Она с интересом посмотрела на него. У нее было твердое правило: она не спит с клиентами. Но Джинни давно решила, что если когда-либо нарушит его, то именно ради доктора Роберта Уайетта.
        К сожалению, он приходил сюда, только чтобы выпить после рабочего дня.
        Джинни любила дамские романы, и все эти три года, что доктор Уайетт приходил в «Трентон», она представляла себе, что он благородный герцог, которому наскучили балы, охота и прочие герцогские штучки, поэтому он инкогнито покидает свой замок и, никем не узнанный, ходит по окрестным тавернам. В таких историях всегда была какая-нибудь горничная или даже официантка, которая в конце концов согревала его сердце и открывала ему мир любви.
        Джинни улыбнулась этим фантазиям. Она налила скотч парню на другом конце стойки и два бокала вина, которые официант понес на дальний столик, но ее внимание было по-прежнему приковано к доктору Уайетту. Она должна сообщить ему плохую новость - на следующей неделе ее не будет. Она взяла отпуск, чтобы помочь своей сестре Николь, которая вот-вот должна была родить.
        У нее никого не было, кроме сестры. Джинни никогда не видела своего отца - он ушел из семьи еще до ее рождения. Мама умерла, когда ей было десять.
        Джинни мотнула головой. Не важно, какие ошибки они с Николь совершали в прошлом. Важно то, что теперь они все простили друг другу и готовы еще раз попробовать стать семьей. Они обе искренне надеялись, что Мелисса (так они собирались назвать девочку) научит их тому, чему никто не научил их прежде, - быть семьей. И теперь Джинни готова была ухаживать за сестрой, как та ухаживала за ней, когда их мама умерла, и девочки остались одни на целом свете.
        Только теперь, когда ей было двадцать шесть, Джинни могла оценить, скольким Николь тогда пожертвовала ради нее. И теперь Джинни чувствовала, что должна вернуть долг. Она даже готова была переехать к Николь в дом их родителей, но та отказалась, и слава богу. Бог знает, как совместное проживание отразилось бы на их только-только наладившихся отношениях. Поэтому они решили, что Джинни продолжит работать в баре «Трентон», но каждый день будет приезжать к сестре, чтобы помочь ей по хозяйству и посидеть с ребенком. Может, она и не лучшая сестра в мире, но твердо намерена стать лучшей в мире тетей.
        Единственная помеха этим благим намерениям сидела сейчас перед ней.
        Доктор Уайетт не любил перемены. И не любил разговоры. Поэтому Джинни чуть не выронила бокал, когда он неожиданно заговорил:
        - Сегодня…
        Она терпеливо ждала, надраивая и без того чистый бокал и не говоря ни слова, чтобы не спугнуть момент.
        Что у него случилась? Пациент умер? Джинни знала, что за три года их знакомства он потерял только двух пациентов, и видела, как тяжело доктор Уайетт перенес смерть этих детей.
        Когда это случилось в последний раз, она полчаса рыдала в дамской комнате после его ухода. Хотя он даже ничего не сказал ей. Но она видела, насколько он потрясен. Доктор Уайетт напоминал ей море под толстой коркой льда. Когда он терял пациента, это море бушевало.
        - Сегодня я кое-что узнал, - сказал он наконец.
        Он снова умолк, поправил свои манжеты и сделал глоток коктейля.
        Джинни очень хотел проверить свой телефон - нет ли новых сообщений от Николь, но не решалась.
        Доктор Уайетт еще раз одернул манжеты и кашлянул.
        - Мне сообщили, что мой отец хочет баллотироваться на пост губернатора.
        Джинни подумала, что сегодня точно вечер сюрпризов, потому что он никогда прежде ничего не говорил о своей семье.
        - О… - осторожно сказала она.
        - Да, - быстро ответил доктор Уайетт.
        Эта скорость в сочетании с горечью в его голосе означала только одно: это была паршивая новость.
        Джинни работала в баре «Трентон» стого самого дня, как ей исполнилось восемнадцать, то есть за три года до того, как ей разрешено было подавать алкоголь. Но она отчаянно желала вырваться от Николь, которая хотела, чтобы Джинни пошла по ее стопам и стала учителем в колледже. Желание сестры работать барменом, а тем более завести когда-нибудь свой собственный бар, приводило Николь в ужас. Она заявила, что не допустит этого, и Джинни хлопнула дверью. Она солгала о своем возрасте и напросилась ученицей к бармену «Трентона». Наливая вино, виски, коктейли бесчисленным мужчинам и женщинам, которые изливали ей душу, она многое узнала о жизни. «Трентон» был ее университетом, и вряд ли какой другой университет мог дать ей такой опыт.
        Но у нее никогда не было такого клиента, как доктор Роберт Уайетт.
        Он допил свой коктейль двумя глотками и опустил рюмку на стойку с такой силой, что Джинни удивилась, как она не треснула.
        - Дело в том, что, если он это сделает, мы должны будем все время быть рядом с ним, изображая счастливую семью.
        Вытерев руки, она облокотилась на стойку. Она не знала, что сказать, а притворяться не хотелось, поэтому она только ответила:
        - Похоже, это проблема.
        - Вы даже не представляете себе какая, - пробормотал он, что было еще одним тревожным признаком, потому что вообще-то доктор Уайетт не бормотал.
        Джинни присмотрелась к нему повнимательнее.
        Сегодня на нем был серый костюм-тройка (это был единственный человек, носивший жилет, которого Джинни встречала в своей жизни), запонки с небольшими сапфирами (он предпочитал в одежде синие тона) и галстук в сине-оранжевую полоску. В этом году сентябрь в Чикаго выдался на удивление теплым, лето не хотело отступать, но, судя по костюму, доктор Роберт Уайетт не снисходил до потоотделения. Галстук был немного ослаблен, будто он его дернул. Волосы слегка растрепались, но ему это шло, потому что ему все шло. Плечи опущены, а морщинка между бровями была немного глубже, чем обычно. Выглядел он так, будто мир всей тяжестью лег ему на плечи.
        Джинни было больно видеть его таким.
        Если бы это был какой-то другой мужчина, любой другой клиент, она бы просто обняла его, как обычно делала в таких случаях. Но она видела, как доктор Уайетт вздрагивал, когда к нему прикасаются.
        - Тогда, может быть, не стоит? - осторожно сказала она.
        - Я должен. - Он снова нервно дернул манжеты. - У меня нет выбора.
        - Разве? - невольно спросила Джинни. Она поняла, что оплошала, и именно поэтому (что теперь терять?) решила продолжить: - Как у вас может не быть выбора? Если вы решите купить пол-Чикаго и устроить здесь национальный заповедник - вы сможете себе это позволить. Если вы откроете собственную больницу, и туда будут пускать только в синих париках - к вам будет стоять синеволосая очередь. Вы можете идти куда угодно, делать что угодно, быть кем угодно, потому что вы доктор Роберт Уайетт.
        Все потому, что у него есть внешность, деньги и власть.
        Все то, чего у Джинни никогда не было.
        Он холодно посмотрел на нее, открыл рот, но, ничего не сказав, встал, кинул на стойку несколько купюр и пошел к выходу.
        - Доктор Уайетт! Подождите!
        Он не обернулся, поэтому Джинни крикнула:
        - Роберт!
        Это сработало.
        Доктор Уайетт застыл.
        Потом повернулся.
        Джинни вздрогнула от неприкрытого ледяного негодования, написанного у него на лице. Он злился, что она назвала его по имени? Или что осмелилась ему возражать? Не имеет значения. Она привыкла к агрессии посетителей и умела ей противостоять.
        Она посмотрела прямо в его гневные глаза и спокойно сказала:
        - На следующей неделе меня не будет. Беру небольшой отпуск по семейным обстоятельствам.
        Доктор Уайетт помедлил, потом вернулся к стойке, глядя на нее со странным выражением, которое Джинни истолковала как беспокойство.
        - Небольшой - это сколько?
        - Всего неделя. Я вернусь в следующий понедельник.
        Можно подумать, у него жизнь рухнет, если она не будет стоять тут по вечерам в полной готовности сделать идеальный «Манхэттен» идеальному мужчине!
        Роберт одернул манжеты.
        - Хорошо, - небрежно бросил он. И ушел.
        Джинни смотрела ему вслед, не зная, как истолковать его поведение, но в этот момент завибрировал ее телефон.
        «Началось», - написала Николь.
        - Я побежала! - крикнула Джинни официантам, схватила сумку и кинулась к дверям.
        Доктору Уайетту придется подождать.
        У нее будет племянница!
        Глава 2
        Джинни должна была сегодня вернуться на работу.
        Всю прошлую неделю Роберт не ходил в «Трентон», зная, что ее там не будет, и это нарушение ежедневного ритуала его очень нервировало. Всю неделю он подолгу засиживался в больнице, предпочитая десятый раз перечитывать истории болезней, лишь бы не думать о Лэндоне Уайетте и его политической кампании.
        Но сегодня наконец был понедельник, и Джин-ни смешает ему его «Манхэттен».
        Ему не хватало этого всю неделю.
        Зазвонил телефон.
        - Бобби?
        Роберт застыл с трубкой в руке. Этого не может быть…
        Но никто другой не называл его Бобби.
        - Мама?
        - Привет, дорогой, - раздался в телефоне слабый голос Сибилл Уайетт. Роберту показалось, что его ударили под дых.
        Прошло почти три года с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Он быстро зашел в первый попавшийся кабинет и плотно закрыл за собой дверь.
        - Мама! Ты можешь говорить? Ты на громкой связи?
        - Милый, - продолжала она, и Роберт слышал, как дрожит ее голос. - Тебе звонил Александр?
        Значит, ее слушают. Александр был помощником Лэндона, блюдолизом и подхалимом.
        - Да. Он сказал, что Лэндон хочет баллотироваться на пост губернатора.
        Ужасная идея для всех - для семьи, для штата, для страны. Роберт знал, что единственная причина, по которой Лэндон Уайетт хочет получить этот пост, - из кресла губернатора удобнее грести деньги.
        - Твой отец хочет, чтобы ты его поддержал. Мы оба этого хотим, - поправилась она, будто они действительно были одной счастливой семьей, и это не была всего лишь ложь, предназначенная для газет.
        Роберту захотелось что-нибудь разнести в щепки.
        - Мама, ты на громкой связи?
        Она неестественно засмеялась:
        - Конечно нет. Все в порядке, дорогой.
        Кажется, она действительно не была на громкой связи. Значит, Лэндон сидел рядом и следил за ней своими холодными, колючими, льдистыми глазами - глазами, который Роберт каждое утро видел в зеркале.
        - Чем тебе помочь, мама? Я хочу забрать тебя от него.
        - Через две недели у нас торжественный прием, посвященный началу предвыборной кампании. - Ее голос дрогнул, но она продолжала: - Это в художественной галерее Уинстона на Великолепной Миле[2 - Великолепная Миля - одна из самых знаменитых торговых улиц в мире, на которой находится множество магазинов, торговых центров, ресторанов, отелей и достопримечательностей Чикаго.]. Мы с твоим отцом очень хотим видеть тебя там.
        Роберт не сомневался, что мать хочет его видеть. Но для Лэндона это был всего лишь способ контролировать сына, а Роберт поклялся, что никогда не даст отцу такой власти над собой, даже если это будет стоить ему взаимоотношений с матерью.
        - Скажи мне, что я могу сделать, чтобы помочь тебе, мама?
        Короткая пауза.
        - Мы тоже скучаем по тебе.
        Проклятье. Он не хотел притворяться счастливым ни в семейном кругу, ни перед журналистами, но знал, что, если не приедет, Лэндон отыграется на жене.
        Так же, как всегда.
        Роберт не мог этого допустить. Из всех мерзостей, которые делал Лэндон Уайетт, самой мерзкой была его манера шантажировать сына, угрожая жене.
        - Подумай о том, что я сказал, хорошо? Обсудим это в галерее.
        Она выдохнула.
        - Это прекрасно, дорогой. Начало в семь, но мы бы хотели, чтобы ты пришел туда пораньше. Твой отец хочет убедиться, что у нас нет разногласий.
        Роберт чуть не взвыл. Это уже была явная угроза.
        - Я постараюсь. Надо проверить расписание. Мама, я хочу увезти тебя от него. Ты поедешь со мной?
        Потому что после того, что случилось в прошлый раз…
        - Спасибо, Бобби, - сказала она, и он всей душой надеялся, что это означает согласие. - Я… мы не можем дождаться, когда встретимся с тобой.
        - Я тоже, мама. Я люблю тебя.
        Она не ответила. В трубке пошли гудки.
        Роберт долго невидящими глазами смотрел прямо перед собой.
        Это было именно то, чего он боялся. Лэндон собирается манипулировать сыном, заставляя его работать на свой имидж. Он собирается выставлять Роберта перед телефонами и избирателями. Он будет требовать, чтобы Роберт произносил написанные его шавками речи и расхваливал отца. А если Роберт откажется…
        Тогда неизвестно, увидит ли он когда-нибудь свою мать.
        Он должен остановить отца. Должен быть какой-то способ.
        «Вы можете делать все, что угодно, потому что вы доктор Роберт Уайетт», - сказала ему Джинни.
        Может быть, она была права.
        Теперь, как никогда, ему нужно было выпить.
        - Ну? - протянул он своим бархатным голосом.
        Когда-то Сибилл казалось, что у Лэндона Уайетта самый соблазнительный голос в мире.
        Это было давно. Она едва могла вспомнить то время, когда была наивной студенткой, очарованной шикарным мужчиной на пятнадцать лет старше ее.
        С тех пор она расплачивается за эту ошибку.
        - Он придет.
        Лэндон слегка приподнял левую бровь - это означало, что он недоволен ответом.
        - Он постарается прийти пораньше, если дела позволят, - добавила она, надеясь, что Лэндон оставит ее в покое.
        Она впервые за три года услышала голос своего сына. Он сказал, что хочет увезти ее.
        Она скучала по нему и надеялась, что хоть он был счастлив. Бобби стал хорошим человеком, блестящим хирургом. Лэндон ревновал к успеху сына, и это доходило до ненависти.
        Если кто-то и мог перехитрить Лэндона Уайетта, это был его собственный сын.
        В ее онемевшем иссохшем сердце зашевелилось какое-то давно позабытое чувство. Кажется, это была надежда. Что, если у Бобби действительно получится?
        Но Лэндон никогда не отпустит ее.
        Словно прочитав ее мысли, он подошел к ней и погладил ее по голове. Они прожили вместе тридцать пять лет, но Сибилл до сих пор приходилось собирать всю свою волю, чтобы не вздрагивать от его прикосновений.
        - Я знаю, что ты скучаешь по нему, - сочувственно сказал Лэндон, будто бы не он не давал им видеться. Его рука, которая казалась ей чугунной, снова прошлась по ее голове от макушки до шеи. - Поэтому я очень, очень надеюсь, что он придет. Ведь он придет, милая?
        - Конечно, - подтвердила Сибилл, съеживаясь всем телом.
        Она каждый день благодарила Бога за то, что Бобби ушел. Если бы он тоже был с ней в этой ловушке, в этом аду, ей было бы еще тяжелее. Она, кажется, только тем и жила, что представляла его там, на свободе, - он спасает детей, у него есть друзья, может быть, он встречается с хорошей девушкой и, наверное, счастлив… Только эти мысли и скрашивали ее жизнь.
        Она посмотрела на мужчину, за которого вышла замуж, и улыбнулась. Улыбнулась, потому что он не только держал ее в клетке, но и требовал, чтобы она делала вид, что счастлива в этой пародии на семейную жизнь. Но однажды у нее просто не хватит сил на притворство. И может быть, уже совсем скоро.
        - Мистер Уайетт? - раздался сладкий голос Александра. - Я прошу прощения, но глава вашего предвыборного штаба на линии.
        - И что теперь? - рявкнул Лэндон, отпуская ее.
        Она не хотела, чтобы Бобби втягивали в этот мир, чтобы Лэндон шантажировал сына ею.
        Она вспомнила слова Бобби, его готовность противостоять отцу…
        Возможно, скоро ей не придется больше все это терпеть.
        Она должна быть готова.
        Но сумеет ли он убедить мать сбежать с ним?
        В прошлый раз все прошло… неважно.
        На этот раз ему нужен более продуманный план.
        На этот раз Роберту нужно быть уверенным, что он спрятал мать так, что отец не сумеет ее найти.
        В прошлый раз он увез мать в свой собственный дом, это было ошибкой, запасного варианта у него не было, и весь побег кончился крахом.
        На этот раз все будет по-другому.
        Уайетты не проигрывают. Уайетты - победители.
        Он вошел в «Трентон» впять минут восьмого. Слава богу, Джинни сегодня должна быть за стойкой. Понятно, что он не может рассказать ей всего, но само ее присутствие как-то успокаивало. Хоть что-то в его жизни было надежно и стабильно - семь часов, бар «Трентон», идеальный коктейль и девушка с большими карими глазами, с которой можно так хорошо помолчать, а иногда и поговорить. Можно, например, просто, ничего не объясняя, спросить ее, что она думает о Новой Зеландии. Более далекого места для того, чтобы спрятать свою мать, он не мог придумать.
        Мягкий женский голос промурлыкал:
        - Добрый вечер, доктор Уайетт. Что вам предложить?
        Роберт вздрогнул от незнакомого голоса. В полутьме бара он не сразу нашел говорившую.
        Женщина за барной стойкой точно была не Джинни. Эта была ниже ростом, с длинными светлыми волосами, скрученными на макушке в растрепанный пучок.
        - Где Джинни? - спросил он без предисловий.
        Понедельник. Она должна была быть здесь.
        Женщина за барной стойкой кокетливо прищурилась.
        - Меня зовут Миранда. Джинни в отпуске. И я буду счастлива обслуживать вас, пока ее нет.
        Роберт злобно посмотрел на нее. Джинни говорила об одной неделе. Она обещала. У него возникло чувство, что все в его жизни рушилось, рассыпалось на части, выходило из-под контроля. А у Уайеттов была мания контроля.
        Мир начал терять краски, все вокруг становилось серым и плоским. Роберт почувствовал приближение приступа ярости и понимал, что ему лучше уйти отсюда, пока он еще в состоянии держать себя в руках. Но он не мог, потому что его отец шантажирует его, его мать в опасности, и он ничего не может с этим поделать, но, черт возьми, он, по крайней мере, хочет получить правильный коктейль! И чтобы приготовил его правильный бармен!
        - Она не должна быть в отпуске. Где она? - Он изо всех сил старался не повышать голоса. - Поверьте, вам лучше сказать.
        Кокетливая улыбка сползла с лица блондинки, и она отступила на шаг.
        - Ее здесь нет, - пробормотала она.
        Он не хотел пугать девчонку. Поэтому, вместо того чтобы сделать то, что сделал бы Лэндон на его месте, он стал поправлять свои манжеты. Это всегда помогало ему успокоиться и давало возможность выиграть пару секунд.
        Он внимательно посмотрел на блондинку. Она выдержала его взгляд, но, совершенно очевидно, была перепугана не на шутку. Толку от нее будет мало.
        - Я бы хотел поговорить с владельцем. Пожалуйста.
        Девочка впала в ступор и не двигалась.
        В его голове ревел голос Лэндона: «Уайетты не просят! Уайетты приказывают!», и он не мог его перебороть.
        - Живо! - рявкнул Роберт.
        Блондинка сорвалась с места и убежала. Роберт оглянулся по сторонам и поморщился. Было как-то непривычно у этой стойки, если на другой ее стороне нет Джинни. Как-то неуютно. Будто не дома.
        Это была смешная мысль, потому что в этом баре он проводил общим счетом не больше двух часов в неделю. Это ведь не был его особняк с таким видом на озеро Мичиган, что за один этот вид пришлось выложить несколько миллионов. Это не был монструозный особняк Уайеттов, в котором он вырос. Это вообще не был дом, тем более когда за стойкой не стояла Джинни. Это был просто бар, в который он забрел около трех лет назад и попросил коктейль, потому что ему было очень паршиво.
        Тогда она стояла перед ним и слушала его, точнее, слушала его молчание, пока он пытался привести мысли в порядок, после того как Лэндон явился в его дом и потребовал, чтобы Сибилл пошла с ним, а та была настолько напугана, что не стала возражать. Тогда, точно так же, как сегодня, все в тщательно простроенном мире Роберта Уайетта рушилось, превращалось в тусклый серый пейзаж. И ему хотелось выпить. Сейчас, вспоминая тот день, он гадал, как долго Джинни просто стояла перед ним, не задавая ни одного вопроса, пока он сидел, забыв, где он, забыв заказать выпивку, ради которой пришел. Да, с ней можно было помолчать. И поговорить.
        Где же она?
        Она сказала, что будет через неделю. Она сказала, что у нее «семейные обстоятельства». Она не вернулась в срок, значит, ее семейные проблемы оказались сложнее, чем она рассчитывала. У нее что-то случилось.
        Блондинка вернулась с человеком, который выглядел смутно знакомым.
        - Доктор Уайетт, как всегда, рады вас видеть. Чем я могу помочь?
        У Роберта кончилось терпение.
        - Кто вы?
        - Джулиан Симмонс, - сказал человек таким тоном, будто Роберт должен был его помнить. - Я - хозяин «Трентона». Вы один из наших самых дорогих гостей, так что, если я могу чем-то…
        - Где Джинни? - оборвал его Роберт.
        - Джинни взяла отпуск.
        - С ней все в порядке?
        Симмонс не ответил. Так и есть, с ней что-то случилось.
        - С Джинни все нормально, - наконец сказал Симмонс. - Мы надеемся, что она вернется к нам через несколько недель. Я знаю, она - ваша любимица, но Миранда…
        - Как ее найти?
        - Доктор Уайетт, извините, но…
        Прежде чем он осознал, что делает, Роберт перегнулся через стойку и схватил Симмонса за ворот рубашки.
        «Уайеттам никто не отказывает!» - рычал голос отца в его голове. А может, он слышал не голос отца, а свой собственный. Кажется, он сказал это вслух. Блондинка пискнула.
        - Доктор Уайетт, - пыхтел Симмонс. - Это какое-то недоразумение.
        Роберт опомнился и отпустил его. Надо было не пугать, а заинтересовывать. Он перевел дух и как можно спокойнее спросил:
        - Сколько?
        - Чего?
        - Сколько? - повторил Роберт. - Простите, что я напугал вас и вашу барменшу, я не хотел этого. Я бы хотел загладить свою вину. Сколько?
        Симмонс уставился на него, разинув рот.
        - Тысяча вас устроит?
        - Долларов? - выдохнул Симмонс.
        - Скажем, две тысячи.
        В конце концов, у каждого есть своя цена. Если у Джинни были проблемы, он должен ей помочь. Но для этого надо сначала выяснить, где она. Если Симмонс откажется от денег, у Роберта есть другие способы, но это займет больше времени.
        Симмонс вытер пот со лба и достал свой бумажник.
        - Вы хоть понимаете, что предлагаете мне нарушить закон?
        - Вы хоть понимаете, что мне плевать? - отозвался Уайетт.
        Понятно, что, когда речь шла, например, о насилии или убийстве, Роберт уважал законы. А в остальных случаях… Он был Уайеттом. Деньги открывали все двери.
        Симмонс тоже это знал.
        - Вы можете поклясться, что не навредите ей?
        - Да я ее и пальцем не трону.
        «Если она сама этого не захочет», - промелькнула у него в голове странная мысль.
        Симмонс сдался.
        - У нее проблемы в семье. Я дам вам адрес.
        Глава 3
        Джинни обессиленно опустились на бетонную ступеньку перед домом Николь, слишком уставшая, чтобы плакать.
        Нет, неправильно. Теперь это ее дом.
        Николь мертва.
        И так как у них никого не было, Джинни унаследовала все, что принадлежало Николь. Включая дом их детства.
        Все теперь ее. Подержанный седан. Огромные счета из клиники. Счета за похороны. Сожаления и угрызения совести.
        Ребенок.
        Смерть - это ужасно, это все знают. Но никто не предупреждал Джинни, что смерть настолько сложна. И разорительна. Кто знал, что на ней вдруг повиснет столько долгов?
        Это не считая Мелиссы. Девочке было всего несколько дней. Как несправедливо, что она никогда не увидит свою мать. Как несправедливо, что семья, о которой Николь столько мечтала…
        Джинни потерла лицо. Мелисса не виновата, что роды были сложными, что у Николь образовался тромб, который не заметили. Джинни догадывалась, что ей нужно подать в суд на больницу. Это же девятнадцатый век, сегодня женщины не умирают родами. Но Джинни даже представить себе не могла, что ей придется сейчас заниматься еще и иском.
        Она и с текущими проблемами не знала, как справиться.
        Она посмотрела на небо, надеясь увидеть падающую звезду и загадать желание. Но это Чикаго. Огни города засвечивали небо, и ни одной звезды она не смогла найти в белесой дымке.
        Она бы хотела вернуться на работу и готовить идеальный «Манхэттен» для идеального доктора Роберта Уайетта, благодаря экстравагантным привычкам которого у нее водились кое-какие деньги. Сто баксов каждый вечер, пять вечеров в неделю, почти три года - доктор Уайетт позволял Джинни не задумываться о деньгах.
        Но теперь, когда у нее был ребенок и куча счетов, ей, кажется, придется думать только о деньгах.
        Ей повезет, если за ней оставят ее место в «Трентоне», но она даже не знает, когда сможет туда вернуться. Джулиан подождет еще неделю, максимум две, но Джинни понимала, что он не сможет ждать ее два месяца. А поискав в Интернете, Джинни нашла только ясли, куда брали младенцев не младше полутора месяцев, а цена была настолько запредельной, что ей ничего не оставалось, кроме как рассмеяться и закрыть браузер. Если она собирается отдать Мелиссу в ясли, когда та подрастет, то ей нужна куча денег. А денег не было. Даже если она подаст в суд на больницу, продаст дом и даже раздолбанный седан - это все займет много времени.
        В белесом небе промелькнула какая-то вспышка. Вероятно, это был просто самолет, но она не могла рисковать. Она закрыла глаза и быстро прошептала: «Звездочка, звездочка, я хочу…»
        Она хотела, чтобы ее сестра была жива, но это невозможно. А желание надо было загадывать быстро.
        - Мне нужна помощь, - прошептала Джинни в отчаянии.
        Финансовая помощь, помощь с ребенком, эмоциональная поддержка, она не успела бы все это сказать, но все это было ей нужно.
        В доме заплакала Мелисса. Джинни уронила голову на руки. Ей нужно было еще немного подумать, но…
        Мелисса плакала почти все время.
        Это так и должно быть? Или у нее что-то болит? Или она плачет, потому что мамы нет рядом? Что делать? Звонить в скорую помощь? Звонить педиатру в госпиталь, где рожала Николь? Было почти десять вечера. Если кто-нибудь и ответит, они наверняка предложат ей вызывать скорую.
        Джинни совсем ничего не знала о грудных детях, разве что то, что успела прочитать в Интернете. Она даже не была уверена, что подгузники правильно надевает.
        - Пожалуйста, - прошептала она, но крики Мелиссы стали только громче.
        Джинни уговаривала себя встать и идти в дом, но у нее не было сил. Она еще только секундочку посидит и пойдет…
        В тишине переулка раздался шорох шин, затем звук захлопнувшейся двери. Джинни оглянулась. Не по-здешнему роскошный автомобиль остановился на углу. Невысокий человек в форменном пиджаке открыл заднюю дверь, и из машины вышел мужчина.
        Не просто мужчина.
        Доктор Роберт Уайетт. Ее любимый клиент. Джинни застыла на месте, с раскрытым ртом глядя, как он быстро идет к ее дому.
        - С вами все в порядке? - Это был даже не вопрос, а требование ответа.
        Доктор Уайетт подошел к ней вплотную и навис над ней, заслоняя беззвездное небо. Джинни пришлось запрокинуть голову.
        - Что вы здесь делаете?
        Но первая ее мысль была о том, что она сидит перед ним потная, немытая-нечасаная, и вся ее рубашка в пятнах, о происхождении которых лучше не вспоминать.
        Его не должно тут быть.
        Но он был.
        - С вами все в порядке? - повторил он.
        Джинни вскочила на ноги.
        - Д-да… - соврала она от растерянности. А что она должна была сказать?
        Доктор Уайетт нахмурился.
        - Если все хорошо, то почему вы не на работе?
        - А почему вы-то здесь?
        - Вы обещали, что вернетесь сегодня, но не вернулись. Я думаю, что у вас проблемы, и если вы мне их назовете, я попробую их решить.
        Джинни захлопала глазами. Это звезда сработала?
        - Не думаю, что это возможно.
        - Все возможно! - отрезал доктор Уайетт. Он поднялся на одну ступеньку и снова навис над ней. - Я хочу, чтобы вы вернулись на работу, мне нужно…
        Она машинально уперлась ему рукой в грудь, не давая подойти ближе. Это была ошибка. Она чувствовала, как напряглись мышцы под ее ладонью. Она чувствовала тепло его тела сквозь ткань рубашки…
        Мелисса все еще кричала.
        - Ой, ребенок! - вскрикнула Джинни и кинулась в дом.
        Сколько времени они с Робертом простояли на крыльце? Несколько секунд? Несколько минут? Четверть часа? Все это время Мелисса была одна.
        К тому времени, когда Джинни вернулась в комнату, личико девочки было совсем красным, тельце напряжено, и она беспокойно поводила ручками. Это нормально? Или нет? Или что?
        - Ну, прости, прости меня!
        Джинни сама чуть не плакала от жалости, бессилия и чувства вины. Она подняла ребенка, стараясь придерживать его головку так, как показывала медсестра. Наверное, она держала неправильно, потому что Мелисса заплакала еще сильнее.
        - Прости меня, милая, прости! Что с тобой, маленькая?
        Девочка надрывалась в плаче, и Джинни тоже разревелась.
        - Так, - раздался за ее спиной низкий голос, и кто-то забрал ребенка из ее рук. - Разрешите.
        Джинни не понимала, что происходит.
        Доктор Роберт Уайетт, звезда медицины и миллиардер, входящий в пятерку самых желанных холостяков Чикаго, человек холодный и сдержанный, взял на руки ее девочку и положил ее на пеленальный столик.
        - Что у нас тут?
        - Что… - Джинни несколько раз моргнула, не веря своим глазам.
        Вместо ответа Роберт достал свой телефон.
        - Реджинальд? Принесите мою сумку.
        - Что вы делаете?
        - Сколько ей? Восемь дней?
        - Девять. Это дочь моей сестры, она родила в тот же вечер, когда мы с вами виделись в последний раз.
        Джинни хотела все объяснить ему, но вместо этого опять расплакалась.
        Роберт издал тихий гудящий звук. Мелисса посмотрела на него и вдруг умолкла.
        - Какая у нее оценка по шкале Апгар[3 - Шкала Апгар - система быстрой оценки состояния новорожденного.]?
        - Что?
        Мелисса снова закричала.
        - Где ее мать?
        - Она… У нее был тромб…
        Комок в горле не дал Джинни договорить.
        Спина Роберта напряглась.
        - Отец?
        - Считайте, что его нет.
        Он снова загудел, в этот же момент раздался звонок в дверь, и Мелисса заревела с новой силой, а Джинни захотелось лечь на пол, свернуться клубочком и сказать себе, что вся предыдущая неделя была просто жутким сном.
        - Вы не слышите - в дверь звонят! - рявкнул Роберт.
        Когда Джинни открыла дверь, на пороге стоял невысокий мужчина в форменной куртке с дипломатом в руках.
        - Добрый день. Доктор Уайетт попросил принести…
        Очумевшая Джинни выхватила у него дипломат.
        - Давайте, я передам.
        Мелисса все еще кричала, наверное, потому, что Роберт ее щипал.
        - Что вы делаете? - взвизгнула Джинни.
        - Кожа упругая, легкие хорошие, - спокойно ответил он. - Давайте сюда. Рассказывайте.
        - Она все время плачет с тех пор, как я привезла ее домой, уже два дня. А я ничего не понимаю в детях.
        - Понятно. В какой больнице рожала ваша сестра? Кто принимал роды?
        Он достал из дипломата стетоскоп и еще что-то.
        - Госпиталь Ковенант. Роды принимал… какой-то старый врач, кажется, его фамилия Престон. Я не помню, кто педиатр.
        Роберт снял пиджак, закатал рукава и протер чем-то руки. Он послушал ее дыхание, осмотрел рот и ушки, надавил пальцами на животик.
        Мелисса завопила и обкакалась.
        - О господи! Простите, пожалуйста!
        - Как я и думал, - сказал Роберт, нимало не смутившись, и снова пощупал живот девочки. - Хм.
        - Что такое? - перепугалась Джинни.
        - Когда вы в последний раз ее кормили?
        - Примерно сорок пять минут назад. Чуть больше пятидесяти миллилитров, - отчиталась Джинни, радуясь, что проследила за этим.
        - Что она ела?
        - Детскую смесь. В больнице дали. - Она даже не смогла вспомнить название.
        - Несите.
        Джинни побежала на кухню, схватила банку и бутылку, которую она еще не успела вымыть, и вернулась в комнату. Роберт тем временем запеленал девочку, так что теперь только личико высовывалось наружу.
        - Ребенка надо пеленать, - объяснил он, и, как по волшебству, Мелисса затихла. - Ребенок привык быть в утробе матери, а там тесно и тепло.
        - Я боялась, что ей будет жарко, - смущенно пролепетала Джинни.
        - Можете завернуть ее в одну пеленку, но это нужно, так ей будет спокойнее. - Он ловко подхватил тугой сверток и продемонстрировал ей. - Берите ее на руки как можно чаще, и она не будет плакать. - Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. - Что бы там ни писали в Интернете.
        Она покраснела.
        Роберт держал Мелиссу на руках так, будто это было самым простым и естественным делом. Его не беспокоило, правильно ли он поддерживает голову ребенка и не уронит ли он его случайно на пол - все то, что постоянно мучило Джинни. И он, похоже, не боялся, что девочка может обделать его костюм за несколько тысяч долларов. У него все выходило легко и просто. Наверное, потому, что это и было просто. Джинни почувствовала себя никчемной дурой, а еще ощутила зависть и обиду.
        - Вот!
        Она протянула ему пачку с детским питанием. Он быстро взглянул на название и снова достал телефон.
        - Реджинальд, найдите ближайший супермаркет и купите вот что…
        Далее последовал длинный перечень, половину названий из которого Джинни даже никогда не слышала. Закончив отдавать распоряжения шоферу, он кивнул на коробку в ее руках.
        - В этом питании есть соя. По всем симптомам, у нее непереносимость.
        - Плач - это симптом?
        Доктор Уайетт посмотрел на нее почти снисходительно. Почти.
        - У нее расстройство желудка, и еще у нее гиперемия, то есть она красная. Я думаю, это потому, что она не переносит сою. Реджинальд принесет вам другое питание, несколько вариантов.
        - Значит… с ней все в порядке?
        - Нет. У нее колики и, возможно, что-то более серьезное.
        У Джинни тошнота подкатила к горлу от страха.
        - Что-то серьезно…
        - Но я уверен, что все проблемы из-за питания.
        - О… Хорошо… Это… - У Джинни от облегчения даже голова закружилась. У малышки были проблемы с желудком. Она ее не покалечила, не навредила. В конце концов, питание ей дали в госпитале. - Это хорошо, - закончила она дрожащим голосом.
        Роберт пристально посмотрел на нее.
        - А с вами все в порядке?
        Джинни в ответ фыркнула, потом хихикнула, потом рассмеялась и уже не могла остановиться. Хохот, рыдания, слова - все изливалось единым потоком.
        - Конечно нет, я похоронила сестру, у меня на руках ее ребенок, я понятия не имею, как за ним ухаживать, у меня нет денег, почему вы здесь, Роберт?!
        Роберт смотрел на нее, все еще держа малышку на руках и поглаживая ее по спине круговыми движениями, отчего та издавала какие-то вполне мирные звуки.
        - Вас не было в баре. Вот я и приехал.
        - У меня чрезвычайная ситуация, - ответила она, широко разведя руки, наверное, чтобы показать ему и масштабы чрезвычайности, и масштабы ситуации.
        - Я понимаю, - согласился он, все еще глядя на нее ледяными глазами. - Так когда вы вернетесь?
        Джинни смотрела на него сквозь слезы, прикидывая, что будет с ребенком, если она сейчас убьет доктора и ее за это посадят. Вообще-то она позаботилась, чтобы Миранда могла приготовить ему его напиток: написала рецептуру, даже оставила несколько бутылок с готовым коктейлем, так что Миранде оставалось только налить его и бросить туда чертову лимонную кожуру. Даже такой требовательный человек, как Роберт Уайетт, может потерпеть несколько вечеров, пока она тут пытается склеить обломки своей жизни.
        И все же…
        Он осмотрел и успокоил Мелиссу, он поставил диагноз и послал шофера за новым питанием, и в эту самую секунду малышка спокойно сопит у него на руках. Впервые за неделю Джинни удалось почти - почти! - расслабиться.
        - Я не знаю, - ответила она, еле шевеля губами от усталости. - Я вообще не уверена, что я вернусь. А в чем проблема?
        Непробиваемого доктора Уайетта, похоже, смутил ее вопрос.
        - Проблема… есть.
        Исчерпывающий ответ.
        - В чем?
        Он несколько раз вздохнул и, наконец, сказал:
        - В том, что я… У меня сегодня плохой день.
        - Примите мои соболезнования. У меня сегодня плохая жизнь. - Ни один из них не улыбнулся этой шутке. - Я не знаю, что сказать. Мне надо позаботиться о Мелиссе, сейчас это моя главная задача. У нее больше никого нет. У меня тоже. Так что сначала мне надо научиться за ней ухаживать, потом подать в суд на больницу, потом найти Мелиссе ясли. Так что пока вам придется смириться с тем, что «Манхэттен» вам будет готовить кто-то другой.
        - Хорошо.
        - Хорошо? - недоверчиво переспросила Джин-ни. Что-то подозрительно легко он сдался. - Послушайте, я оставила Миранде рецепт и…
        Но доктор Уайетт уже опять достал мобильник.
        - Мне не нравится Миранда, - бросил он ей, прежде чем сказать в трубку: - Алло, Лэнс? Это Уайетт. У меня есть дело для тебя. Смерть при родах. Да. Пришлю всю информацию.
        - Роберт? - осторожно окликнула его Джин-ни. Он что, только что нанял ей адвоката?
        - Подождите минутку. - Он набрал другой номер. Все это время он держал Мелиссу одной рукой, и она еще никогда не вела себя так спокойно. - Келли? Мне понадобится няня на полный рабочий день, чтобы заботиться о новорожденной. Да. Пришлите мне завтра список часам к одиннадцати. Я хочу встретиться с парой из них сразу после операции.
        Джинни уставилась на него, раскрыв рот.
        - Итак, - повернулся к ней Роберт. - Мой адвокат подготовит ваш иск. Я думаю, до суда дело не дойдет, больница захочет уладить все по-тихому. Но он позаботится, чтобы сумма была достаточной, чтобы вам хватило на этого ребенка.
        - Мелиссу, - поправила его Джинни.
        - Что?
        - Этого ребенка зовут Мелисса.
        - Ладно.
        К тому, что произошло дальше, она никак не была готова.
        Доктор Роберт Уайетт опустил голову и осторожно потерся носом о пушистую макушку девочки.
        А потом он улыбнулся.
        Это, конечно, не была голливудская улыбка в тридцать два зуба. Это была его обычная едва уловимая улыбка. Но она окончательно потрясла Джинни. Кажется, ей сегодня вечером попалась какая-то супермогущественная звезда, потому что о таком она и мечтать не могла: доктор Роберт Уайетт стоит посреди ее спальни с ребенком на руках, решает все ее проблемы, да при этом еще и улыбается.
        - Теперь насчет няни, - продолжал он. - Я планирую прислать кого-нибудь сюда завтра примерно к двум. - Он сделал такое движение, будто хотел одернуть манжеты, но обнаружил, что на руках у него младенец, да еще и рукава закатаны. - Так что надеюсь увидеть вас за стойкой в среду ровно в семь.
        Джинни долго молчала, пытаясь переварить эту информацию.
        - Вы не знаете, как ухаживать за младенцем, а я не хочу себе нового бармена, - объяснил Роберт. - Поэтому я нанимаю вам няню. - Он оглядел комнату. - И еще, пожалуй, горничную.
        Он уже тянулся к своему телефону, когда Джин-ни ответила:
        - Я даже не знаю, обижаться мне или благодарить?
        - Благодарить, - милостиво разрешил доктор Уайетт.
        - Боюсь, я не вернусь на работу в среду.
        Он на секунду замер с телефоном у уха, недобро посмотрел на нее, потом сказал в трубку:
        - Келли, и горничную. На три дня в неделю. Спасибо. - Затем нажал на отбой. - Что вы имеете в виду?
        Она встала, стараясь не замечать дрожь в коленях.
        - Доктор Уайетт! Роберт! - сказала она срывающимся голосом. - Мне жаль, что у вас плохой день, и я действительно очень ценю, что вы готовы потратить кучу денег на решение моих проблем, но я не знаю, смогу ли я вернуться на работу на этой неделе. И на следующей тоже.
        - Почему? - Его голос был настолько холодным, что она вздрогнула. - Что еще вас удерживает?
        Все три года она убеждала себя в том, что у доктора Роберта Уайетта есть сердце. Похоже, она ошибалась.
        - У меня! Умерла! Сестра!
        Глава 4
        Джинни накричала на него? Что ж… Это даже интересно.
        На него редко кричали, и Роберт с любопытством проследил за реакцией своего организма - тело напряглось, позвоночник выпрямился, лицо застыло.
        Умом он понимал, как тяжело сейчас Джинни. Но что он мог ей сейчас сказать, кроме банальных соболезнований? Он уже предпринял все практические шаги, какие требовались в этой ситуации. Но даже он сам чувствовал, что этого недостаточно. Джинни не была родственницей пациента. Она была… Ну, он не мог сказать, что она была его другом. Она была просто…
        Когда машина въехала в переулок и Роберт увидел ее, сидящую на крыльце крохотного домишки, ему показалось, что она ждет там именно его.
        Роберт еще раз посмотрел на нее и решил, что сейчас она вряд ли способна нормально воспринять какие-либо практические предложения или дежурные проявления сочувствия и вообще что бы то ни было. Джинни была бледной, с темными кругами под глазами, растрепанными волосами, в заляпанной растянутой футболке, съехавшей с одного плеча и открывавшей голубую бретельку бюстгальтера.
        Он заставил себя отвести глаза. Он был взрослым мужчиной, и его не смущал вид женской наготы, но почему-то знать цвет ее нижнего белья показалось Роберту слишком… интимным.
        Это была совершенно неуместная реакция, в особенности сейчас, когда она сидела на краешке стула и тихо плакала. Ему было больно видеть ее такой и понимать, что, несмотря на все его деньги и власть, он ничем не может ей помочь. А хуже всего ему было от мысли, что, по сути, он ничего для нее не сделал. Адвокаты, няня, горничная - все это он делал не для нее, а для себя. Чем больше он поддержит Джинни, тем раньше она вернется на работу и тем скорее его мир начнет вставать на привычные рельсы.
        Джинни вытерла слезы ладонью.
        - Извините, - пробормотала она.
        - За что?
        Она шмыгнула носом.
        - Я не хотела кричать на вас. Вы же не виноваты, что все летит к черту. Наоборот, вы хотите мне помочь.
        Роберт смутился.
        «Скажи что-нибудь. Что-то доброе, мудрое, уместное. Что-то, что поставит все на свои места».
        В дверь позвонили.
        - Это Реджинальд.
        Проклиная себя за трусость, Роберт рванул к дверям.
        - Я купил все, кроме питания «Энфамиль», - сказал Реджинальд, внося в дом дюжину пакетов из супермаркета.
        - Запиши, отправим завтра со всем остальным. А это чем пахнет? - спросил он, уловив горячий аппетитный аромат.
        - Я подумал, что юная леди, наверное, проголодалась, и купил ей курицу на ужин, - ответил шофер, кивая на Джинни, которая стояла в коридоре с выражением полной растерянности на лице. - Когда на руках такая малютка, времени приготовить что-то для себя совсем не остается.
        - Я… Это очень мило с вашей стороны. Я, кажется, еще не ела сегодня.
        Роберта вдруг накрыла волна странной ревности. Реджинальду, в отличие от него, не надо напрягаться, чтобы сказать «что-то доброе, мудрое, уместное». Он был женат уже сорок лет, у него было четверо детей и недавно родился внук. Если Роберту стоило поучиться у кого-то простому человеческому сочувствию, то именно у него.
        Но затем в разум Роберта вторгся голос Лэндона: «Уайетты никогда не оглядываются на других!»
        Правильно. Реджинальд всего лишь слуга. Роберт платит ему хорошую зарплату, так что ему положено быть любезным, внимательным и чутким - за такие-то деньги! Роберту просто не пришло в голову, что, возможно, она сегодня не ела.
        Реджинальд мягко улыбнулся Джинни:
        - Где положить продукты?
        - Кухня там. Спасибо вам огромное.
        Роберт опустил глаза, когда она проходила мимо него. Он увидел, что Мелисса уснула, и это был хороший знак. Он пошел в детскую и положил ребенка в кроватку. Малышка захныкала, но сразу снова затихла.
        Роберт нахмурился. В кроватке лежало пушистое одеяло и две мягкие игрушки. Она с ума сошла, хочет, чтобы ребенок задохнулся? Кажется, Джинни действительно ничего не понимает.
        Может, не надо откладывать до завтра, а нанять какую-нибудь няню с хорошими рекомендациями прямо сейчас?
        Или остаться здесь самому?
        Но этот вариант он сразу отмел. У него завтра операция, а это значит, что ему надо быть в госпитале в шесть часов утра. Он не может рисковать чужой жизнью.
        Ребенок (Мелисса, раз уж Джинни настаивает, чтобы он называл ее по имени) вздохнула во сне. Роберт редко интересовался именами своих пациентов, потому что к детям и так слишком быстро привязываешься, а он не рисковал привязываться к кому-то, кто может не прожить и недели. Но Мелисса не была его пациенткой. Это был прекрасный здоровый младенец, которому просто нужна была другая смесь. Роберт не мог вспомнить, когда он последний раз держал на руках здорового ребенка.
        - Спокойной ночи, сладких снов, - прошептал он малышке.
        Когда он вернулся в гостиную (по пути отметив, что дом у Джинни размером с обувную коробку), Реджинальд стоял у входной двери вместе с Джинни, которая держала в руках кошелек.
        - Еще раз спасибо вам большое! Сколько я вам должна?
        Шофер бросил на Роберта вопросительный взгляд.
        - Спасибо, Реджинальд, можете идти, - сказал ему Роберт.
        Тот слегка коснулся пальцами фирменной фуражки.
        - Мисс, мне было приятно услужить вам.
        И вышел за дверь раньше, чем Джинни смогла возразить.
        В доме стало тихо.
        Ни детского плача, ни говорливых водителей. Только Роберт и Джинни и неловкое молчание.
        - Я бы порекомендовал перевести ребенка - прости, Мелиссу - на то питание, что купил Реджинальд, - подал голос Роберт. - Там нет сои.
        Джинни молча кивнула.
        - Нужно еще пару дней, чтобы у нее наладилось пищеварение, так что не пугайся. Но если ей станет хуже, позвони мне.
        - Роберт…
        - Няня должна быть здесь завтра не позже двух, - быстро сказал он, опасаясь того, что он может сказать. Или не сказать. - Она объяснит тебе все, что нужно. И не клади мягкие игрушки в кроватку.
        Она подняла голову и посмотрела на Роберта так, будто видит его впервые в жизни.
        - Роберт…
        Но он не готов был сейчас объясняться с ней.
        - Тебе еще что-нибудь нужно? Деньги? Тебе есть на что жить, пока Лэнс не выдоит госпиталь?
        - Стоп, - сказала она, не повышая голос, но Роберт все-таки остановился.
        Он сам не знал почему. Ему даже показалось, что он нервничает. Эта мысль позабавила его, потому что вообще-то нервы у него были как канаты. «Уайетты - скала», как говаривал его отец. А он, как ни крути, Уайетт.
        Джинни провела руками по волосам, выпрямилась, затем повернулась и пошла на кухню. Потом снова повернулась и пошла обратно.
        - Роберт… - тихо сказала она.
        - Я уложил Мелиссу, она спит.
        - Почему вы это делаете?
        Что он мог сказать? Она была нужна ему. У нее были проблемы, которые мешали ей быть там, где ему нужно, поэтому он пришел сюда и решил эти проблемы.
        - Я хочу, чтобы ты вернулась.
        Она посмотрела ему прямо в глаза.
        - Послушайте, Миранда - хороший бармен, она вполне способна смешать вам ваш коктейль. И я оставила ей несколько бутылок готового. Не беспокойтесь, он от этого только лучше - из-за гомогенизации, но это не важно…
        - Мне не нравится Миранда, - повторил Роберт.
        Джинни нахмурилась.
        - А в чем проблема?
        Она стояла слишком близко. Он мог чувствовать кислый запах молочной смеси, которой была запачкана ее рубашка, и рассмотреть покрасневшие от слез веки. Но сейчас он видел и то, чего не разглядеть в полутьме «Трентона», - ее короткие темные волосы отливали рыжиной, а в карих радужках глаз были зеленые и золотые крапинки.
        - С ней не поговоришь, - сказал он наконец.
        - Роберт, мы с вами тоже не разговариваем, - ответила Джинни немного раздраженнно. - Я имею в виду, вы никогда ни с кем не разговариваете.
        - Да о чем с ними разговаривать! - в свою очередь вспылил Роберт. - Люди смотрят на меня, и о чем они думают? Прикидывают, сколько денег смогут у меня вытянуть, и что им придется для этого сделать. Твоя Миранда…
        - Она флиртует со всеми, вы лично тут совершенно ни при чем, - вступилась за коллегу Джин-ни. - Немного флирта - много чаевых. Все так делают.
        Мысль о том, что Джинни флиртует с кем-то ради чаевых, не понравилась Роберту.
        - Ты так не делаешь. Я, во всяком случае, не замечал.
        - Так что случилось в баре? И как вы узнали мой адрес?
        - Ну, немного угроз, немного шантажа и много чаевых, - ответил Роберт, глядя мимо нее.
        - Только для того, чтобы вернуть меня за стойку? - в шоке спросила Джинни.
        - Да.
        Он повел себя как настоящий Уайетт, как Лэндон Уайетт, и это ему не нравилось. Он всегда старался побороть в себе отцовские черты, но на этот раз Уайетт в нем взял верх над Робертом. Слава богу, что она не была там и не видела его выходку.
        Вот почему ему нужна была Джинни. Она видела лучшее в нем, видела его таким, каким он сам хотел себя видеть. И это часто удерживало его от порывов быть истинным сыном своего отца. Вот почему ему нужно было увидеть ее сегодня вечером, нужно сделать все возможное, чтобы она вернулась за стойку «Трентона».
        - Если я могу еще что-нибудь для тебя сделать…
        - Вы имеете в виду, помимо того, что вы наняли для меня адвоката, няню, горничную, а ваш шофер ездит для меня за продуктами? - спросила она со слабой улыбкой. - Роберт, я сейчас все равно не могу вернуться. Мне не до того. А когда смогу, то, возможно, Джулиан не возьмет меня обратно. Он может подождать меня неделю-две, но не полтора месяца…
        - Он подождет, сколько надо, - перебил ее Роберт. - Даже если мне придется ради этого выкупить весь бар.
        Джинни попыталась недоверчиво усмехнуться, но проблема была в том, что она ему верила. После того, что сегодня произошло, она и это легко могла себе представить.
        - Зачем?
        - Если это нужно, чтобы ты вернулась, я сделаю это.
        Он видел в ее глазах изумление и даже страх - страх перед его одержимостью и перед его методами. Методами Уайеттов.
        - Но зачем?
        - Потому что ты мне нужна, - ответил он, а затем поцеловал ее.
        Глава 5
        Факт номер один: Роберт поцеловал ее.
        Факт номер два: он не любит, когда до него дотрагиваются. Но когда его губы прикоснулись к ее, когда он взял в ладони ее лицо, когда он всем телом прижал ее к стене, вроде бы ему это не было противно.
        Что приводило ее к…
        Факту номер три: доктор Роберт Уайетт, наследник «Уайетт медикал индастриз», один из пяти самых желанных холостяков-миллиардеров Чикаго, нанял ей адвоката, няню, горничную и, видимо, был готов купить целый бар просто ради того, чтобы она пять раз в неделю смешивала ему коктейль «Манхэттен».
        Что, в свою очередь, неизбежно возвращало ее к…
        Факту номер один: он ее поцеловал.
        Жар волнами расходился по ее телу, все ужасы прошлой недели растворялись в блаженстве, подобного которому она еще не испытывала.
        Кстати, когда она в последний раз принимала душ?
        Эта мысль заставила ее отстраниться и прервать поцелуй, что было нелегко, потому что, несмотря на его холодность и властность, замкнутость и высокомерие, целовался доктор Уайетт просто потрясающе.
        Почему самых классных мужчин всегда встречаешь в самый неподходящий момент?
        Она обхватила себя руками, чтобы скрыть дрожь. Почему сейчас?
        - Я… - Роберт хотел поправить манжеты, но обнаружил, что у него все еще засучены рукава, и стал их расправлять. - Я не собирался этого делать.
        - Однако!
        Ладно, она целовалась с самим Робертом Уайеттом, своим любимым клиентом, давним героем своих грез. Но, хотя этот поцелуй и подпитал ее грезы еще на несколько лет, это ничего не меняло. Это Роберт Уайетт. Любезности от него не жди.
        Он, казалось, был полностью поглощен тем, что вдевал запонку в петли левой манжеты.
        - Что?
        - Не стоит говорить таких вещей сразу после поцелуя, - ответила Джинни.
        Роберт одернул манжету:
        - Правда?
        Джинни развернулась и пошла в кухню, откуда доносился аппетитный запах курицы. Ее живот заурчал, и она вспомнила, что так ничего и не ела. Хвала Реджинальду! Если Мелисса проспит еще хотя бы несколько минут, она успеет перекусить и даже заскочить в душ. Если повезет. Малышка еще ни разу не спала дольше получаса с тех самых пор, как… Короче, ни разу в жизни.
        - А что следует говорить после поцелуя? - спросил доктор Уайетт.
        Кажется, один из самых завидных холостяков Чикаго был еще менее искушен в вопросах флирта, чем она.
        - Что угодно. Но не надо так откровенно сожалеть о… - Джинни махнула рукой. - Ладно, не важно.
        - Это важно!
        Джинни показалось, что его голос звучит угрожающе, но потом она поняла, что это была не угроза, а требование.
        - Это очень важно. Но я не хочу, чтобы ты делала это из благодарности. Это не то. Мне это не нравится.
        - Тогда что вам нравится? - спросила Джин-ни как можно небрежнее.
        Роберт собирался что-то сказать, но передумал. Он снова дернул свои манжеты.
        - Ты продержишься сегодня? Я могу прислать няню на ночь.
        Она отчасти радовалась, что он не хочет остаться, потому что… это слишком уж много для одного дня. Но с другой стороны, она была разочарована. Очень разочарована. Потому что тот поцелуй подтвердил, что не напрасно она грезила о нем все три года. Поцелуй был сногсшибательным.
        - Я справлюсь, спасибо.
        - Ты уверена?
        - Абсолютно. Вы же показали мне, как пеленать ребенка, и смесь у меня теперь правильная.
        Говоря все это, Джинни совершенно невинно, просто в знак благодарности положила ладонь на его рукав. Но доктор Уайетт сразу поймал ее руку и твердо отстранил. Ей было одновременно и больно, и смешно от того, как быстро Роберт превратился в доктора Уайетта, к которому нельзя прикасаться. Но тут он снова удивил Джинни, потому что не выпустил ее руку, но поднес к губам и поцеловал.
        Этот старомодный, но такой элегантный жест будто бы перенес Джинни на страницы ее любимых романов. Ей всегда удавалось сдерживать свои романтические фантазии об этом мужчине, но разве возможно это было сейчас, когда его нежные губы обжигали ее кожу?
        Роберт выпустил ее руку и подошел к висевшей на кухне доске, на которой Николь писала себе напоминание или клеила стикеры.
        - Это мой личный номер. Звони и пиши в любое время. - Маркер быстро летал по белой доске. - У меня операция утром, так что, на всякий случай… - Он написал второй номер. - Это номер моего помощника.
        Джинни хотела возразить, что теперь она вполне в состоянии справиться с ребенком, но Роберт добавил:
        - Я зайду завтра вечером, посмотреть, как вы поладили с няней.
        Он вернется! Эта мысль наполнила ее сердце ликованием, которого она сразу устыдилась. Главное - не забыть принять душ к его приходу.
        - Это не обязательно.
        - Я думаю иначе.
        - Ну, тогда до завтра.
        - Тогда до завтра.
        - Завтра… - Джинни колебалась. - Завтра вы расскажете мне, что у вас случилось?
        Его глаза потемнели. Она почти видела, как одна за другой захлопываются все двери его души.
        - Нет, - коротко ответил он и пошел к дверям.
        - Почему? - жалобно крикнула Джинни ему вслед.
        Уже в дверях он повернулся, и Джинни поразилась, насколько растерянным выглядел сейчас этот надменный человек.
        - Просто - нет.
        И он ушел вверх по переулку, где Реджинальд уже распахнул для него дверь автомобиля.
        Шофер издалека козырнул Джинни, и они уехали.
        Что это было?!
        В дверь позвонили, и, разумеется, Мелисса откликнулась на звонок заливистым плачем.
        - Секунду! - крикнула Джинни.
        Сколько бы она ни смотрела в Интернете, как пеленать младенца, ничего у нее не получалось. По крайней мере, не так, как у Роберта. И хотя Мелисса после новой смеси, которую он рекомендовал, чувствовала себя лучше и дольше спала, Джинни так и не удалось добраться до душа и толком поесть.
        В дверь опять позвонили, и в ту же секунду загудел телефон. Это была эсэмэска от Роберта «Майя Ковальчик. Если она тебе не понравится, сразу напиши» ифотография немолодой женщины с зачесанными назад волосами и широкой улыбкой на полном лице.
        - Мисс Кауфман? Вы можете открыть дверь? - донесся до нее голос с певучим иностранным акцентом.
        Мелисса голосила.
        Это чудо, что она вообще услышала телефон. Роберт, наверное, ждет, что она сразу ему ответит, но у нее не было на это времени, так же как и на душ.
        Она подняла Мелиссу, наскоро завернула в одеяльце и крепко прижала к груди, как это делал Роберт прошлым вечером.
        Опять зазвенел дверной звонок, но на этот раз к нему добавился громкий стук в дверь.
        Телефон тоже загудел.
        Джинни с малышкой на руках пошла к дверям. Телефон подождет.
        - Да иду я! - раздраженно крикнула она, догадываясь, что это не лучшее начало знакомства. Но неужели нельзя минутку подождать?
        За дверью оказалась та же щекастая женщина, что и на фото. Джинни недоуменно уставилась на небольшой чемодан на колесиках, который та привезла с собой.
        - Ну, слава богу! Все в порядке - она здесь. Да, все в порядке. Спасибо, доктор Уайетт.
        Джинни не сразу поняла, что женщина обращается не к ней, а говорит по мобильному телефону. С Робертом. Этот человек явно помешан на контроле.
        На женщине было платье в цветочек, уродливые коричневые туфли и кардиган - это при том, что на улице плюс двадцать пять!
        - Здравствуйте, мисс Кауфман, я Майя Ковальчик! - завопила женщина, стараясь перекричать плач Мелиссы.
        - Привет. Я Джинни.
        - Ох, вы мои бедные! - запричитала толстушка, глядя на надрывающуюся девочку. - Я могу войти?
        Джинни посторонилась, пропуская женщину. Если Роберт все-таки придет сегодня вечером, ей обязательно надо принять душ.
        Честно говоря, она не была уверена, что события прошлого вечера не были галлюцинацией, возникшей в ее усталом мозгу. Она разговаривала со звездочкой, потом появился Роберт, поцеловал ее и ушел.
        Это все наверняка был сон. Потому что определенно было что-то нереальное в том, что в ее дом вплывает женщина, похожая на целое ромашковое поле, и катит за собой свой маленький чемоданчик.
        Но когда Майя ахнула при виде беспорядка, Джинни решила, что, будь все это сном, дом был бы намного чище.
        Дело не в том, что она ленилась. Нет, она все время старалась прибраться. Но Мелисса все еще была неспокойной, то и дело начинала плакать, так что вокруг был настоящий кавардак.
        - Мне очень неловко… - начала Джинни.
        Майя покачала головой:
        - Этот славный доктор Уайетт предупредил меня. Мне очень жаль твою сестру.
        И в ту же минуту Джинни вместе с Мелиссой оказалась в щедрых объятиях Майи. Она могла только надеяться, что Роберт знал, что делает, когда нанимал ее.
        - Ну вот, - сказала Майя, отпуская ее. - Я думаю, я возьму эту кралечку и спеленаю, а ты, моя дорогая, примешь душ и приляжешь, да?
        Джинни чуть не расплакалась, потому что и душ, и кровать казались ей недосягаемой мечтой.
        Майя потянулась к Мелиссе, но Джинни остановила ее:
        - Э-э-э… просто для ясности, какая у вас квалификация?
        Любая квалификация была лучше, чем у Джинни. Но не может же она просто так сразу отдать Мелиссу в руки постороннего человека, а потом еще и завалиться спать. Джинни была совершенно уверена, что Роберт не нанял бы кого попало, но все-таки…
        - Точно! - Майя кивнула, одобряя осторожность Джинни. - Мой муж умер, а сын женился на хорошей американской девушке, никого у меня не осталась в Польше, поэтому я приехала сюда двадцать семь лет назад. В Польше я была медсестрой в детской больнице, и здесь я заботилась о своих внуках, когда они были маленькими. Когда они пошли в школу, у моей невестки был друг, который начинал бизнес детского сада, и она взяла меня. Я свободно говорю на польском, английском и русском языках, немножко немецкий и французский. Совсем немного по-французски, если честно.
        - А я говорю… по-английски, - ответила поверженная Джинни.
        Пять языков плюс еще и медсестра? Неудивительно, что Роберт нанял ее.
        Майя кивнула.
        - Я заботилась о маленьких детях всю жизнь. У меня есть копии моих медицинских сертификатов для вас. Доктор Уайетт также имел их. Он поручил мне остаться на неделю, с твоего одобрения, пока ты не почувствуешь себя более уверенно. Тогда я буду приходить каждый день с полудня до полуночи, если у вас нет другого графика.
        С полудня до полуночи… Так она сможет продолжать работать в баре и смешивать ему его коктейли…
        Майя была медсестрой. Всю жизнь работала с детьми. Она сразу поймет, если с Мелиссой будет что-то не то. Она научит всему, что нужно.
        Джинни почувствовала такое облегчение, что даже ноги подкосились. А жизнь-то налаживается! Должна наладиться! Не может не наладиться! Роберт этого не допустит.
        Примолкшая было Мелисса снова захныкала и завозилась, и одеяло упало на пол вместе с подгузником.
        - Простите, - пробормотала Джинни. - Можете приступать, а я действительно хотела бы принять душ.
        - И вздремни, дорогая. - Она взяла голенькую малышку из ее рук. - Иди. Кралечка и я пока познакомимся.
        Девочка громко пукнула.
        Без подгузника.
        - Ах, молодец, - сказала Майя, даже не смутившись, хотя Джинни готова была сквозь пол провалиться. - Это все плохое молочко! Тебе лучше, мой ангелочек? Давай вытрем тебя. Ой, да, быть младенчиком очень непросто, да?
        Негромко приговаривая, Майя взяла Мелиссу на руки и отнесла обратно в комнату.
        - Николь, - прошептала Джинни, глядя на потолок. - Ты же видишь, я делаю все, что могу. Надеюсь, все будет хорошо.
        Её телефон загудел. Разумеется, это был Роберт, кто же еще.
        - Да?
        - Майя подходит?
        - И вам тоже здравствуйте!
        - Так она подходит или найти замену?
        - Она прекрасна, Роберт, - вздохнула Джин-ни. - Спасибо вам за это чудо.
        - Хорошо. Я буду позже.
        Прежде чем она успела ответить, в трубке пошли гудки.
        Ясно.
        Прибежит убедиться, что Майя нанята, и, соответственно, Джинни может вернуться к работе.
        Наверное, он уже и забыл весь вчерашний вечер и их поцелуй…
        Она посмотрела на часы. Два тридцать. Насколько она знает Роберта Уайетта, он будет здесь ровно в восемь.
        Джинни рванула в душ.
        Глава 6
        Вчера он обнимал Джинни. Она была права: он не любил, когда до него дотрагиваются, но с ней…
        Особенно живо он вспоминал, как она уткнулась ему в шею и он почувствовал какое-то движение на своей коже - Джинни улыбнулась, он был уверен, что она улыбнулась. Она улыбалась в его объятиях, и ему это нравилось. Это, конечно, не совсем обычно для него. Но, если бы он вел себя как обычно, он бы не стал ее целовать.
        И уж тем более не стал бы извиняться за поцелуй. Интересно, она поцеловала бы его еще раз, если бы он не сморозил ту глупость?
        - Доктор Уайетт?
        Роберт вернулся к действительности и посмотрел на Томаса Келли, своего помощника, сидевшего рядом с ним на заднем сиденье «бентли».
        - Горничную нашли?
        Сейчас дом Джинни представлял собой угрозу и для любого входящего, а не только для ребенка.
        Для Мелиссы, поправил он себя.
        - Да, само собой, сэр!
        Что бы он ни поручал Келли, все всегда исполнялось «само собой».
        Келли было всего двадцать три, и он поступил на работу к Роберту сразу после окончания университета. Его порекомендовал профессор, внуку которого Роберт делал операцию на открытом сердце. Томас Келли был не из Чикаго и, стало быть, вне сферы влияния Лэндона Уайетта, что делало его особенно ценным.
        Келли проверил расписание в планшете.
        - Рона приходит завтра в десять утра. Она сестра Дарны, рекомендации прекрасные.
        Дарна была служанкой Роберта, и за несколько лет она доказала свою безусловную надежность. Он бы предпочел, чтобы Дарна сама занялась домом Джинни, но ее сестра тоже подойдет.
        Если Лэндон Уайетт узнает, что Роберт принимает участие в судьбе барменши…
        А что ему делать? Он не мог бросить Джинни на произвол судьбы. Он не мог оставить ее девочку. Да, у Мелиссы была всего лишь незначительная аллергическая реакция, и Роберт мог бы передать дело педиатру, но…
        Джинни нужен этот ребенок. Роберту нужна Джинни.
        Какой смысл быть одним из самых влиятельных людей в городе, если не можешь использовать свою власть, чтобы получить то, что тебе нужно?
        - Рона подписала соглашение о неразглашении?
        - Само собой.
        - Хорошо.
        Все, кто работал на Роберта, подписывали такую бумагу. В отличие от Лэндона, который использовал соглашения, чтобы скрыть свои чудовищные дела, Роберт использовал их, чтобы не дать своим сотрудникам проговориться. Ни прессе, ни Лэндону.
        Конечно, сами по себе такие документы не могли пресечь сплетни. Роберт все еще стоял в этом нелепом списке самых желанных холостяков, а это все равно что нарисовать себе мишень на спине. И еще он не мог заставить своих пациентов подписывать соглашение о неразглашении, хотя после того, как одна благодарная семья пошла трубить по всем газетам, что добрый доктор Уайетт оплатил все их счета за операцию, он не раз обдумывал это. К сожалению, адвокаты сказали, что пациенты не имеют права подписывать такие бумаги.
        Забавно, что ему даже в голову не пришло подсунуть их Джинни. Но она и так никому ничего не скажет. Он доверял ей.
        Роберт задумчиво посмотрел на Келли.
        - Вам нравится работать на меня, Том?
        - Само собой, сэр, - сразу ответил тот.
        - Вы терпите мои звонки двадцать четыре часа в сутки. Вам хоть нормально за это платят?
        Келли ухмыльнулся:
        - Сэр, если я отвечу «да», то тем самым лишу себя прибавки?
        Роберту надо с кем-то поговорить. С кем-то, кому он мог доверять на сто процентов.
        Он бы много отдал за то, чтобы поделиться своим планом с Джинни. За три года безмолвного общения он убедился, что девушка чрезвычайно проницательна. Она умела смотреть на вещи под разными углами и всегда сразу понимала слабые стороны людей и событий. Но Джинни и так сейчас хватало проблем, и Роберт не мог вешать на нее еще и свои.
        - Мне нужен самолет. - Наверное, Роберт сказал это более решительно, чем намеревался, потому что Келли моментально включил планшет. - Не мой. Мне нужен арендованный самолет и независимый экипаж. Они не должны знать, кто их нанимает.
        - Когда? - озадаченно спросил Келли.
        - Через две недели, в субботу. - Роберт поправил манжеты.
        Реджинальд свернул на улицу, где жила Джинни.
        - Это в тот же вечер…
        - Да, - оборвал его Роберт.
        Идея была рискованной и трудновыполнимой. Если он увезет маму, Лэндон сделает все, чтобы наказать и ее, и Роберта.
        А если мама не согласится… Неужели Роберт сможет оставить ее в руках Лэндона?
        - Пункт назначения Лос-Анджелес, - продолжал он. - Оттуда мне понадобятся два билета первого класса в Окленд.
        - В Новую Зеландию? - Голос Келли подскочил на октаву.
        - Да. И разумеется, если вы упомянете это где-нибудь, я буду очень расстроен. Очень.
        - Само собой, сэр. - Келли робко кашлянул. - На чье имя?
        - Сибилл Уайетт.
        Келли замер. Интересно, насколько много он знал о семье Роберта? Келли время от времени приходилось общаться с Александром, помощником Лэндона.
        - Я не уверен, что мы сможем использовать ее паспорт, так что об этом тоже позаботьтесь.
        Келли кивнул:
        - А второй билет?
        Роберт очень хотел полететь сам, но он должен был остаться в Чикаго, чтобы сбить Лэндона со следа.
        Он прокручивал в голове возможные варианты. Если Роберт все сделает правильно, он не только обеспечит безопасность своей матери, но и сможет разрушить политическую карьеру Лэндона. Во всяком случае, он на это надеялся.
        Машина остановилась перед домом Джинни. Маленький домик с очевидными следами разрушения. Роберт машинально подумал, что надо нанять подрядчиков поправить сайдинг, починить крышу и навести порядок во дворе.
        - Наймите медсестру, второй билет для нее. - Он хотел бы полететь с матерью, потому что очень скучал по ней, но, если он увезет ее от Лэндона, они смогут общаться в любое время. - Обязательно тщательно проверьте всех, кого нанимаете. Эта ситуация требует полной секретности.
        Роберт знал, что если он увезет свою мать в Лос-Анджелес, но она снова поддастся страху и решит вернуться, как три года назад, Лэндон уже не ограничится тем, что просто запретит им общаться. Нет, на этот раз все должно быть безупречно.
        - Найдите жилье в Новой Зеландии, - сказал он Келли. - Что-то уединенное и безопасное, на неопределенный срок. И наймите охрану. И для этого дома тоже, - добавил он, указывая на дом Джинни. Здесь даже забора не было, кто угодно может войти. - Но я не хочу, чтобы кто-то знал, что дом находится под наблюдением.
        На всякий случай, если Лэндон начнет копать и наткнется на Джинни.
        Нет, Роберт не должен ничего упускать.
        На этот раз недостаточно просто увезти мать. Если у Лэндона будет хоть малейший шанс ее вернуть - он из кожи вон вылезет.
        Это означало только одно.
        - Назначьте встречу с Лэнсом завтра утром в шесть в моем кабинете в больнице. Кого мы знаем в прокуратуре? И еще нужен частный сыщик, кто-то, кому мы доверяем. И да, вас я тоже жду.
        В семь у него обход, а потом прием, но до этого они должны разработать стратегию. Если Роберт хочет победить Лэндона, ему нужно нечто большее, чем просто план побега. Он должен замести все следы.
        Реджинальд открыл дверь машины Роберта точно в восемь вечера.
        - На этом пока все.
        - Да, сэр, - ответил Келли, когда Роберт вышел из автомобиля. - Хорошего вечера, сэр.
        Роберт не удосужился ответить.
        - Отвезите мистера Келли, - сказал он Реджинальду. - Вы мне понадобитесь через час.
        Этого времени ему хватит, чтобы получить отчет от Майи, осмотреть Мелиссу, убедиться, что все, что он заказал, доставлено и…
        И увидеть Джинни.
        Но только чтобы узнать, как у нее дела.
        А прошлая ночь просто…
        Прошлая ночь просто прошла.
        - Хорошо, доктор Уайетт.
        Он поднялся по лестнице на крыльцо, но не успел постучать, потому что дверь распахнулась.
        - Роберт, - с улыбкой сказала Джинни, пропуская его в дом. - Как всегда, минута в минуту.
        Она ждала его. У него снова возникло чувство, что она всегда ждала его.
        Сегодня Джинни выглядела гораздо лучше. Волосы шелковисто блестели, круги под глазами стали меньше, она улыбалась. На ней были джинсовые шорты и старая, но чистая футболка.
        Должно быть, он разглядывал ее довольно долго, потому что она спросила:
        - Я что, опять испачкалась? Я же только что ее надела!
        Джинни потянула футболку вперед, пытаясь разглядеть, что там такое. Растянутый вырез растянулся еще шире, и Роберт заметил, что сегодня бюстгальтер на ней белый…
        Стоп, он приехал проверить ребенка и убедиться, что люди, которых он нанял, хорошо выполняют свою работу, и у Джинни есть поддержка, которая позволит ей как можно скорее вернуться к работе. Джинни была его барменом, и он хотел, чтобы все вернулось на круги своя.
        Но эти доводы рассудка не помешали ему сделать то, что он сделал в следующую минуту.
        Он взял руки Джинни и положил себе на плечи.
        Она негромко вскрикнула и распахнула свои карие глаза. Роберт наклонился и губами заглушил этот звук. Сегодня она пахла апельсинами, душистыми и невероятно сладкими. И хотя по его плану все должно было быть совсем иначе, целовать ее казалось таким естественным. Джинни обвила руками его шею и прижалась к нему всем своим тонким телом…
        Звук шагов заставил их отскочить друг от друга. Из комнаты вышла Майя с Мелиссой на руках.
        - А, доктор Уайетт, - просияла Майя. - У нас все хорошо.
        Роберт для солидности поправил манжеты, но украдкой поглядел на Джинни. Она была красная, как рак, и смущенно разглядывала свои босые ноги, хотя ему показалось, что она прячет улыбку. А губы были опухшие после его поцелуя. Это вдруг наполнило Роберта странной гордостью.
        - Ну, миссис Ковальчик, - сказал он со всей серьезностью. - Как дела?
        - Отлично! Новое питание кралечке очень подходит, она уже гораздо спокойнее. Мисс Джинни отличная ученица, научилась правильно заворачивать младенчика и менять подгузник. - Она с материнской гордостью посмотрела на Джинни. - Я думаю, однако, было бы хорошо для мисс Джинни, чтобы выйти из дома. Она много нервничала, и нам всем нужен перерыв.
        - Отличная идея!
        Он уже достал телефон, но тут Джинни завопила:
        - Не сегодня, Роберт! Нет!
        - Почему?
        - Я никуда не пойду сегодня! Я не готова к выходу!
        Роберт осторожно посмотрел на Майю. Она важно кивнула:
        - Лучше пригласите даму на обед завтра.
        - Обед?
        Он уже и не помнил, когда обедал в последний раз.
        - Это такая еда, прием пищи, - улыбнулась Джинни. - Большинство людей едят его около часу дня.
        Она дразнила его? Никто другой не посмел бы этого сделать, но она его дразнила!
        - Да, мне известна эта концепция. У меня назначены встречи на завтра, но мы могли бы пообедать в субботу.
        Майя как раз будет здесь. Он попросил ее первую неделю присматривать за ребенком круглосуточно и посулил за это большие деньги, но оно того стоило - он заметил, что из глаз Джинни исчезло прежнее затравленное выражение.
        - Хорошо, но только, пожалуйста, ничего помпезного! И не «Трентон».
        - Разумеется!
        Его и не тянуло в привычный бар. Лучше подождать, пока Джинни не вернется.
        Она настороженно взглянула на него.
        - Но вы ведь в принципе едите, да? А то у нас вы никогда ничего не заказываете. Кроме «Манхэттена».
        - Ну, разумеется, я ем.
        Дарна отлично готовила: вкусно и изобретательно, а главное, ему не приходилось выходить в люди, чтобы поесть. Ему нравился его угол в баре Джинни, но есть он предпочитал в тишине и покое.
        На секунду он подумал просто пригласить Джинни к себе и попросить Дарну приготовить что-то особенное. Это можно сделать даже сегодня. Если бы он позвонил Дарне прямо сейчас, она бы успела что-то сообразить. Ее жаркое из свинины было восхитительно, и Джинни наверняка понравятся эти маленькие рисовые лепешки, завернутые в банановые листья. Он мог бы показать ей свой дом и…
        Это была ужасная идея. Да, он дважды поцеловал Джинни, но это не повод вести ее к себе домой.
        Лучше пусть Келли закажет им на субботу столик в ресторане. Что-то тихое, но не романтичное. Какое-то место, где Джинни сможет чувствовать себя непринужденно. Где их не увидят вездесущие шпионы Лэндона Уайетта.
        - А сейчас, - сказал Роберт, снимая пиджак и кивая Майе, - давайте посмотрим, как у нас дела.
        Джинни продемонстрировала все то, чему научилась сегодня: как сменить подгузник, как правильно пеленать ребенка, даже как держать бутылочку, чтобы Мелиссе было удобнее сосать. Все это время Роберт наблюдал за ней своими ледяными глазами, слегка кивая. Это было похоже на экзамен.
        Он поцеловал ее.
        Он подошел прямо к ней и поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ, и все стало прекрасно и ужасно одновременно, потому что он был здесь, и это было здорово, но все это не имело никакого смысла.
        Он поцеловал ее.
        А теперь он стоит тут и проверяет, правильно ли она помогает ребенку срыгнуть.
        К счастью, ребенок по ходу экзамена уснул.
        - Майя, - сказал Роберт после того, как Джин-ни положила Мелиссу в совершенно пустую кроватку, и они все вернулись в гостиную. - Вы хорошо поработали сегодня.
        Джинни зыркнула на него. Да, Майя была хорошим учителем, и она прекрасно знала свое дело. Но Джинни-то научилась всему за несколько часов! Но Роберт даже не смотрел на нее!
        - Спасибо, доктор Уайетт, - сказала Майя, подмигнув ей. - Джинни способная ученица.
        - Ну, - протянул он, будто не был уверен, что согласен с этой оценкой.
        Джинни насупилась. Но, прежде чем она успела придумать подходящий ответ, Роберт обратился к Майе:
        - У вас есть час. Идите поужинайте.
        Майя недоуменно подняла брови, но это было не предложение, а приказ. Они с Джинни уже успели поужинать около шести, но Майя явно привыкла к тому, что ее клиенты отдают странные распоряжения, поэтому сказала:
        - Конечно, доктор Уайетт. Мне как раз нужно кое-что купить для кралечки.
        И прежде чем Джинни успела что-то сказать, Майя схватила свою сумку и скрылась за дверью. Она двигалась поразительно быстро для женщины ее веса и возраста.
        - Реджинальд? - сказал Роберт в телефон, прежде чем входная дверь закрылась за няней. - Жду вас через час.
        - Давайте сразу уточним, - сказала Джин-ни. - Я не выйду завтра на работу. Я не хочу и не готова.
        Она хотела говорить решительно, но прозвучало это, скорее, как каприз.
        - Ладно, - беззаботно отозвался Роберт.
        - Ладно, - растерялась она такой уступчивости. - Но если вы не собираетесь убеждать меня вернуться на работу, тогда что вы здесь делаете?
        Он поправил свои манжеты, но промолчал.
        - Давайте присядем на минутку, - сказала она, протягивая ему руку.
        Роберт посмотрел на нее с недоверием. Или, может быть, он не доверял себе?
        - Вы уверены? - спросил он, и Джинни расслышала напряжение в его голосе.
        Он не доверял себе. По крайней мере, он не доверял себе, когда она была рядом.
        - Да. Просто посидите со мной. - Джинни села на диван и похлопала ладонью по месту рядом с собой. - Идите сюда. Пожалуйста, Роберт!
        Он подошел к дивану и сел с таким видом, будто проглотил портновский метр. Но когда Джин-ни положила голову ему на плечо, она почувствовала, как дрожит его тело. Она взяла его большую ладонь обеими руками. У него были длинные, сильные пальцы и безупречно ухоженные ногти.
        - Майя меня просто спасла, она как раз тот человек, что мне нужен, - сказала Джинни, подумав про себя, что на самом деле это он тот человек, что ей нужен. - Спасибо вам.
        - Пожалуйста, - только и ответил Роберт.
        Подумать только: всего сутки назад она чувствовала себя такой несчастной, и ей столько всего было нужно сделать, продумать, успеть. А сегодня все, что ей хочется, - это положить голову ему на плечо и чувствовать тепло его тела. Если Роберт здесь, значит, все в порядке. Он не позволит случиться чему-то плохому.
        Она подумала о няне, о горничной, которая должна была прийти уже завтра, о юристе, об обеде в субботу, и еще она подумала о нем, о нем самом, о докторе Уайетте, о Роберте.
        - Роберт?
        - Да?
        - У вас все хорошо?
        Она готова была поспорить на что угодно, что, если бы она не держала его за руку, он бы точно поправил сейчас свои проклятые манжеты.
        - Да, - ответил он слишком быстро. - Ты хорошо справилась сегодня, - сказал он, слегка кашлянув. - Я впечатлен.
        Джинни откинула голову назад и заглянула в его лицо, которое было так близко. Он улыбнулся. Уголки его рта слегка приподнялись, но Джинни от этого маленького движения губ накрыло горячей волной.
        Прежде чем она поняла, что делает, она повернулась и оседлала его бедра. Роберт вздрогнул, и она почувствовала, как напряглась его плоть прямо под ней.
        - Что ты делаешь? - спросил он, задыхаясь, и закинул руки на спинку дивана, будто бы для того, чтобы случайно к ней не прикоснуться.
        - Послушайте меня, глупый вы человек, - сказала она. - Я вас не боюсь.
        - Напрасно, - сказал он, опираясь обеими руками на диван и пытаясь встать.
        - Запоздалое предупреждение, - ответила Джинни, беря его лицо в ладони. - Я знаю вас несколько лет, я вас не понимаю, но я не боюсь вас, так что смиритесь. И ради всего святого, прекратите вести себя как злодей Марвелл. - Джинни улыбнулась. Он не мог сейчас спрятаться за манжеты, или за коктейль, или в темноту бара. Он вообще больше не мог прятаться от нее. Она уткнулась лбом в его лоб. - Вы спасаете детей от смерти, вы спасаете меня и Мелиссу, и вы самый противный перфекционист, которого я когда-либо встречала.
        - Ты меня совсем не знаешь.
        - Да, не знаю. - Она обняла его за шею и уткнулась в его плечо. - Но обязательно узнаю, потому что вы мне сами расскажете, когда будете готовы. - Потом она откинулась назад и снова заглянула ему в лицо. - Скажите, а вы догадывались, что я хотела вас поцеловать? И что я хочу сделать это снова?
        Глава 7
        Она сидела на нем верхом.
        На нем. Верхом.
        Хуже того, она хотела его поцеловать. И только ли поцеловать? Кажется, нет, ведь она же сидела на нем верхом, и ее груди прижимались к его груди.
        Зря это она, ей не стоит так делать, не надо доверять ему, если только она не хочет нажить неприятностей!
        - Собираешься поцеловать меня?
        - Я собиралась сделать это все три года. - Теплое дыхание щекотало его губы. - Неужели ты не замечал?
        Он собирался объяснить, почему это плохая идея, но вдруг понял, что не помнит ни одного аргумента.
        - Похоже что нет, - улыбнулась она.
        Он не любил, когда к нему прикасались. Конечно, он пожимал руки родителям пациентов, иногда похлопывал их по плечу, когда они были чересчур уж напуганы, но вне офиса предпочитал избегать физических контактов.
        Но Джинни, кажется, была исключением.
        Ему нравилась ее близость, тепло ее тела и ответный жар своего. Он с беспокойством подумал, что Джинни чувствует его эрекцию.
        Кажется, да, чувствовала, потому что придвинулась к нему еще ближе и прижалась своим жаждущим лоном к его возбужденной плоти. Она была искушением, перед которым он не мог устоять. Роберт крепко обнял ее, еще сильнее притянул к средоточию своего жара и застонал от возбуждения.
        Но где-то внутри его никак не таяла маленькая колючая льдинка. Это был не страх, потому что Уайетты ничего не боятся.
        Она хотела его… но не ради ли его денег и власти?
        - Отключи голову, Роберт, - прошептала Джинни, заметив выражение его лица. - Просто расслабься. У нас обоих была тяжелая неделя, и теперь… Мне просто хорошо с тобой.
        Он сильно сомневался в этом. Когда он в последний раз кого-нибудь обнимал?
        Внезапно он услышал собственный голос, говоривший:
        - Мы не пойдем с тобой в субботу в ресторан. Мы пойдем ко мне. Пообедаем на террасе и… - Он потерся лицом о ее короткие волосы. - Я хочу быть с тобой.
        Что, если она скажет «нет»? Вдруг она рассчитывала пойти в какое-нибудь модное место, в которое водят своих дам миллиардеры вроде Уайеттов? Вдруг она, как и все остальные, видит в нем светского прощелыгу, завидного холостяка и прочую мишуру, которая на самом деле не имеет к нему никакого отношения?
        - Хорошо, - прошептала Джинни, снова слегка отстранившись и заглядывая ему в лицо. - Никаких обязательств, никаких ожиданий. Просто два человека, которым хорошо вместе.
        Ее лицо светилось, глаза мягко мерцали, и Роберт подумал, что она похожа на принцессу из сказки, которая переоделась простолюдинкой, чтобы испытать принца.
        - Я заеду за тобой в двенадцать, - сказал он, погладив большим пальцем ее щеку.
        Она блаженно прикрыла глаза и потерлась о его руку.
        - Я буду ждать.
        - Вам правда кажется, что оно подходит? - спросила Джинни не то в пятый раз, не то в пятидесятый.
        Рона, горничная, гладила бледно-желтое платье без рукавов, усеянное голубыми викторианскими цветочками.
        Джинни купила это платье несколько лет назад специально для свидания и с тех пор надевала его, дополнив широким шарфом, лишь однажды, когда Николь пригласила ее на пасхальную службу. То посещение церкви было первым шагом к их примирению.
        Ничего более нового и модного у Джинни не было, и она всей душой надеялась, что платье в сочетании с босоножками на каблуках подойдет для свидания с Робертом. Хотя вряд ли. На нем будет сшитый на заказ костюм и запонки с драгоценными камнями, а на ней будет хлопковое платье, купленное четыре года назад на распродаже. Смешно!
        Это с самого начала была дурная затея. Не надо ей идти с ним обедать. Если у нее есть хоть капля ума, то она сейчас натянет шорты и пойдет дальше перенимать у Майи ее бесценный опыт.
        - Красиво, красиво, - гудела довольная Майя, расправляя на Джинни складки широкой юбки. - Прекрасно выглядите. Очень мило. Рона, разве она не кралечка?
        - Да-да! - заверещала миниатюрная филиппинка. - Очень хорошенькая.
        Крошечная Рона приехала в десять утра и сразу навела порядок там, куда не дошли руки Майи. Посуда была перемыта, белье выстирано, ванная начищена до первозданной белизны, а теперь Рона колдовала на кухне, откуда тянулись аппетитные запахи. У Джинни было чувство, что ее поселили в хороший отель.
        Джинни понятия не имела, что будет дальше, но у нее было смутное ощущение, что Роберт еще не оставил увлечения благотворительностью. Так что она не удивится, если застанет у себя на крыльце дворецкого в ливрее.
        Мелисса на руках у Майи довольно чмокала. Майя была волшебницей. Джинни не знала, сколько Роберт ей платит, но она того стоила.
        - Даже родителям нужно отдыхать, - продолжала Майя, укачивая малышку.
        Джинни была уверена, что няня делает это совершенно машинально, даже не замечая. Интересно, сможет ли Джинни когда-нибудь так же просто и легко справляться с Мелиссой?
        - С младенчиком все будет хорошо, - продолжала Майя. - Она поспит, я помогу Роне, а вы идите погуляйте со своим красивым врачом.
        - Он не мой, - смущенно буркнула Джинни.
        - Ага, ага, - певуче протянула Майя, хотя, возможно, это было адресовано Мелиссе.
        Джинни пошла в свою комнату и вытряхнула на постель шкатулку с украшениями. Большинство из них было такими же, как ее платье, - дешевыми и купленными сто лет назад на распродаже. Пластиковые серьги, прикольные колечки валялись тут еще с тех пор, как она была подростком. Так что в конце концов она наделала те же самые пусеты с искусственными камешками, которые носила каждый день в баре.
        - Он не мой доктор, - напомнила Джинни своему отражению.
        Это просто обед. С любимым клиентом.
        Пусть и в лучшем платье.
        И в лучшем белье - совсем новом, даже ненадеванном, очень женственном нежно-розовом кружевном комплекте.
        Прозвенел дверной звонок.
        - Пришел, - пропела Майя.
        Это было совсем не женственно, но Джинни помчалась в прихожую с криком:
        - Я открою!
        Наверное, в глубине души она считала, что Роберт даже спит в костюме-тройке, запонках и галстуке, поэтому ни за что не узнала бы его в мужчине, стоявшем на пороге, если бы не глаза. Эти глаза она бы ни с кем не спутала.
        На Роберте была рубашка с короткими рукавами и шорты цвета хаки.
        Шорты. Теперь Джинни были видны его мускулистые загорелые ноги. Ее пульс подскочил. О господи, она и не подозревала, что мужские ноги могут быть настолько сексуальными.
        - Я не знала, что вы носите что-то, кроме костюмов, - сказала Джинни вместо приветствия.
        - До этой недели я не знал, что ты носишь что-то, кроме форменного пиджака.
        - Доктор Уайетт, - подала голос Майя, и Джинни подпрыгнула от неожиданности. Она и позабыла, что няня тоже была в комнате. - Не хотите поинтересоваться нашей девочкой?
        - Конечно, хочу, - ответил он, не отводя глаз от Джинни, и та смутилась от неожиданной двусмысленности этого диалога. - Рассказывайте, миссис Ковальчик.
        - Маленькая Мелисса у нас умница. Животик у нее в порядке, и мисс Джинни…
        - Опаздывает на ланч, - оборвал ее Роберт, беря Джинни за руку, и от этого прикосновения по ее телу будто проскочил электрический разряд.
        - Желаю приятного вечера, - сказала Майя, провожая их до дверей и украдкой заговорщически подмигивая Джинни.
        Реджинальд ждал их у машины. Он поприветствовал ее, при этом выражение его лица подозрительно напоминало Майино - казалось, он еле сдерживается, чтобы тоже не подмигнуть ей.
        На что они оба намекали? Он миллиардер, семья которого владела огромной медицинской компанией, его отец баллотируется в губернаторы. Она барменша, которая и в школе никогда не училась, а пределом ее разбитых Мелиссой мечтаний было завести со временем собственный бар. Их пути могли пересечься только в таком месте, как «Трентон».
        Она никогда не вписалась бы в его окружение, а он никогда не понял бы ее жизни.
        В машине Джинни не знала, куда девать ноги. Подол едва прикрывал колени, и Роберт бродил глазами по ее ногам, но Джинни не знала, действительно ли видела в них голодный блеск или просто принимала желаемое за действительное, а Роберт просто рассматривает дешевую ткань платья, поцарапанные каблуки босоножек и прочие мелочи, которые так беспощадно выдавали ее социальный статус.
        Она пониже натянула подол и стала смотреть в окно. Он-то чувствовал себя совершенно непринужденно в своих шортах, а вот Джинни странно волновал вид темных волос на его ногах. В костюме он был красивым, роскошным, представительным и элегантным, но сейчас было нечто другое - маскулинность в чистом виде.
        - Э-э-э, - протянула она, даже не зная, что собирается сказать дальше, но не в силах дольше выносить молчание. - Что на ланч?
        - Дарна, сестра Роны, готовит традиционную филиппинскую курицу сатай[4 - Сатай - традиционное блюдо азиатской кухни, курица в маринаде.], суп тинола[5 - Тинола - известное блюдо филиппинской кухни, суп из курицы, папайи и шпината.] и суман[6 - Суман - филиппинский десерт из риса, сваренного в кокосовом молоке и завернутого в банановые листья.] на десерт.
        - Даже не слышала о таком. Вы специально наняли филиппинку, чтобы приготовить все эти вкусности?
        - Нет, это моя горничная, она работает у меня почти шесть лет. Я доверяю ей.
        По какой-то причине это последнее замечание сделало Джинни счастливой. Роберт нуждался в людях, которым он может доверять, и она очень надеялась, что тоже есть в этом списке.
        Роберт умолк. Они ехали через центр города, почти пустой в субботний полдень.
        - А какие у нас еще планы на сегодня?
        - В общем-то никаких.
        Джинни посмотрела ему прямо в глаза:
        - Жаль.
        Хотя, если он не строит планов на секс, то это только к лучшему. Но Джинни предпочла бы, чтобы он это озвучил. Она не хотела недоразумений.
        - То есть это не свидание?
        Он открыл рот, потом закрыл рот, потом отвернулся к окну, а Джинни от души насладилась бесценным зрелищем - доктор Уайетт был смущен.
        - Потому что это похоже на свидание, - продолжала она. - Я нарядилась, вы за мной заехали, и мы собираемся пообедать вместе. Обычно свидание таким и бывает.
        Доктор Уайетт опять открыл и закрыл рот, что делало его несколько похожим на рыбу.
        - Понятия не имею. Я не хожу на свидания.
        - Вы имеете в виду, что в настоящее время ни с кем не встречаетесь? Это хорошо. Я тоже, - сказала Джинни и поспешно добавила: - Это хорошо, потому что я не хотела бы болтаться на периферии чужого сюжета.
        - Не бойся, нет никаких сюжетов. Я имею в виду, что вообще не хожу на свидания. Никогда.
        - Вообще никогда? - переспросила она.
        Потому что это прозвучало зловеще. Она знала, что он не был женат, но он входит в список самых желанных холостяков Чикаго…
        И он целовал ее. Дважды. И первый раз это была его инициатива.
        - Нет, - сухо ответил он.
        - Почему?
        Он кинул на нее тяжелый взгляд.
        - Понятно. - Джинни снова отвернулась к окну. - То есть секс не планируется?
        Она услышала возмущенный вздох.
        - Ты что, всегда говоришь все, что тебе на ум взбредет? У тебя есть какие-то фильтры?
        - Да. И если вы заметили, я их постоянно использую - на работе. Но сейчас мы не в «Трентоне». Я не знаю, что происходит с вами или что происходит между нами, но… - Роберт ничего не ответил, поэтому она продолжила: - Что поделать, Роберт, я такая. Я барменша, ни дня не проучившаяся в колледже. Предел моих мечтаний - открыть свой собственный бар. Я ушла из дома, когда мне было восемнадцать, и не разговаривала с моей сестрой почти шесть лет. Я могу быть и злой, и подлой, и занозой в заднице, а вот скромницей меня никак не назовешь. Мне нравится секс, и я хотела бы заняться сексом с вами. - Она не видела его лица, но могла поспорить, что он покраснел. - Но я не жду от вас того, чего вы сами не хотите.
        - Ну, слава богу, - пробормотал он с сарказмом.
        - Но, - продолжала она, - я в этой машине с вами, потому что вы мне нравитесь. Я знаю, чего я хочу от вас, смешной вы человек. Не ваших денег, не ваших связей - я хочу вас, Роберт. Давно хочу. Я знаю, что это невозможно, ну и слава богу. - Она повернулась к нему и положила руку на его колено. - Но вопрос в другом: знаете ли вы, чего вы хотите от меня?
        Он смотрел на ее руку. Она чувствовала, как горит его обнаженная кожа под ее пальцами.
        Машина остановилась.
        Глава 8
        - С ума сойти! - ахнула Джинни, глядя на элегантный особняк.
        Дарна, такая же маленькая, как ее сестра, но одетая в форменное черное платье и белый передник, открыла перед ними дверь и с улыбкой поприветствовала Джинни:
        - Добро пожаловать, мисс Кауфман!
        Роберт насторожился. Дарна была отличной прислугой: аккуратной, пунктуальной и абсолютно надежной. Но видел ли он когда-нибудь ее улыбку?
        - Дарна, не так ли? - Джинни протянула филиппинке руку. - Я сегодня как раз познакомилась с Роной. Она ваша сестра, верно? Очень милая.
        - Спасибо! Прикажете подавать, сэр?
        - Да, накройте стол на террасе.
        Дарна удалилась, и они остались одни. Роберт чувствовал, как учащенно бьется его сердце, что было совершенно необъяснимо, потому что ситуация была вроде бы совершенно непринужденной. Просто обед, как он и обещал Джинни.
        Да, она ему нравилась. Он привык видеть ее каждый день, и последнее время ему этого очень не хватало. И он сделал все возможное, чтобы помочь ей в трудное время. Правда, он делал это и для некоторых своих пациентов, если они не могли оплатить лечение.
        Но он никогда не хотел увидеть этих людей снова.
        И он, конечно, никогда не хотел поцеловать кого-либо из них.
        Но он поцеловал Джинни. Дважды.
        А сегодня, всего несколько минут назад, она смело объявила, что не только любит секс, но хотела бы заняться этим с ним.
        Джинни стояла, потрясенно разглядывая высокие расписные потолки.
        - Такой большой! - Она оглянулась на него через плечо. - Неужели ты живешь здесь один?
        - Да.
        - Должна признаться, - продолжала она, слегка наклоняясь и с любопытством разглядывая шелковые обои с цветочным рисунком на стенах, - я совсем иначе представляла себе твой дом.
        - Правда?
        Джинни, вертя головой во все стороны, прошла в гостиную, а Роберт слегка приотстал, пытаясь вспомнить, случалось ли ему видеть прежде, как соблазнительно она покачивает бедрами при ходьбе? У него закружилась голова, сердце грохотало в ушах, а член напрягся.
        Это было желание. Жгучее, откровенное, опасное желание.
        Откуда-то издалека до него донесся звук захлопывающейся двери машины и шум мотора - Дар-на уехала. Теперь они были здесь совсем одни, Джинни была не прочь заняться с ним сексом, и внезапно это показалось ему не такой уж безумной идеей.
        - Эй, - тихо сказала она, подходя к нему. - Расслабьтесь, Роберт. Ничего не будет.
        Он посмотрел на нее взглядом, от которого люди обычно терялись, тушевались и торопились сбежать. Но она просто улыбалась.
        - Я представляла вас в более современной квартире - чистые линии, минимум декора, все черное или белое. А здесь… - Она покрутилась, юбка платья взлетела, показав ему еще несколько сантиметров обнаженной кожи. - Здесь все такое шикарное.
        - Так получилось.
        Она остановилась, и юбка опала.
        - Вы купили дом и не стали в нем ничего менять?
        - Он был выстроен и оформлен еще в тридцатых какой-то звездой дизайна, и моя мама…
        Перед его глазами встала картина: мама сидит в этой самой комнате в мягком кресле у камина, а он оборачивает ей ноги теплым пледом. Сибилл посмотрела по сторонам взглядом, мутным не то от боли, не то от лекарств, и сказала: «Мне нравится эта комната. Все эти цветы, яркие краски, трещинки. Она немного старомодная, но такая живая».
        Он хотел, чтобы Сибилл Уайетт сидела здесь, любовалась цветами, красками, трещинками и чувствовала себя живой.
        - Моей маме она нравится, - выговорил он.
        Но три года назад это не смогло удержать Сибилл здесь. Он не смог удержать ее здесь.
        Он должен увезти ее от Лэндона. У него нет другого выхода.
        - Понятно, - протянула Джинни. - Она часто у тебя гостит?
        Два раза. Его мать была в его доме только два раза. Во второй раз ему пришлось нести ее на руках, потому что она не могла подняться по ступенькам. Как только она смогла встать на ноги, она ушла. Роберт стоял у окна и смотрел, как Сибилл Уайетт садится в черный лимузин Лэндона.
        Она не оглянулась.
        Тем вечером Роберт и забрел в «Трентон».
        - Нет, - коротко ответил он.
        - Понятно, - опять сказала Джинни.
        Роберт опасался, что это была правда, и она действительно все понимала.
        Джинни опять пошла бродить по комнате, ее викторианское платье в цветочек прекрасно вписывалось в антикварную обстановку.
        - Значит, это комнаты вашей мамы, - сказала она, проведя рукой по вычурной мраморной каминной полке. - А где живете вы?
        Он протянул руку и взял ее за запястье. Она резко вздохнула, не то от неожиданности, не то почувствовав ту же самую связь между ними, какую чувствовал он.
        Какая разница?
        - Пойдем.

* * *
        Джинни проводила с ним около часа пять раз в неделю, примерно пятьдесят одну неделю в году, на протяжении почти трех лет. Это означало, что она провела… э-э… где-то около восьми тысяч часов с этим человеком.
        Она никогда не задумывалась о том, в каком доме он живет. Понятно, что в дорогом. Наверное, в роскошном. Но она никак не ожидала увидеть такого.
        Как будто она попала в Зазеркалье, где все наоборот: верх здесь внизу, лево - справа, а Роберт Уайетт живет в окружении вычурной роскоши. Этот человек был невероятно точным и острым, как скальпель. Точная пропорция «Манхэттена», ровно два сантиметра манжет, выглядывающие из-под рукавов пиджака, бармен, работающий строго по расписанию. Как он жил среди этого агрессивного изобилия - мрамора, позолоты, лепнины, шелковых обоев в цветочек и росписи на потолке? Даже если это нравилось его маме. К тому же Роберт никогда не казался ей маменькиным сынком. Хотя она не могла не поразиться, с какой нежностью и болью звучал его голос, когда он упомянул свою мать. Точно такой же вид у него был, когда три года назад он впервые появился у стойки «Трентона».
        Интересно, что за человек миссис Уайетт? Где она располагается на шкале материнства - ближе к Сущему Ангелу или к Истеричной Пиявке? Если бы Джинни знала что-нибудь про мать Роберта, у нее был бы шанс лучше понять его самого. Но она понимала, что расспрашивать его на эту тему бесполезно. За те восемь с лишним тысяч часов, которые она провела с ним, он ни разу не упомянул ни свою семью, ни родителей, ни родственников, не считая того единственного случая в ее последний рабочий день. Этот человек умел скрывать свои карты.
        Когда они поднялись на третий этаж, она увидела ровно то, чего изначально ждала - стены цвета экрю[7 - Экрю - цвет небеленого льна.], французские окна[8 - Французские окна - окна от пола до потолка.], мебель простых и чистых линий. После буйства первых этажей этот интерьер действовал на нее успокаивающе.
        Роберт открыл одну из дверей и остановился на пороге. Джинни видела, как напряглись его плечи. Она решила предложить ему пойти прямо на террасу, где был накрыт стол, потому что было ясно, что Роберт совсем не настроен показывать ей дом. Но в тот момент, когда она открыла рот, он повернулся и протянул руку. Джинни подошла.
        - Это мой кабинет, - сказал он, закрывая за ними дверь.
        Джинни ахнула. Книги. Полки и полки от пола до потолка, высота которого была никак не меньше четырех метров, и книги, втиснутые в каждый возможный уголок. Эта комната занимала весь торец и вся была заставлена книгами. Здесь были тысячи книг. Здесь было даже несколько лесенок на колесиках, чтобы добираться до верхних полок. Даже на каминной полке тоже стояли книги. Перед камином стояло большое кожаное кресло, скамеечка для ног и небольшой низкий столик с лампой, на котором и вокруг которого в беспорядке валялись книги, журналы, ручки и карандаши. Возле окна стоял длинный письменный стол, на котором располагался компьютер, и - снова книги.
        Джинни с наслаждением вдохнула запах плотной бумаги и кожи и прикинула, сколько же книг в этой комнате?
        - Вы столько читаете! - выдохнула она.
        - Да, - согласился Роберт. - Зато телевизор совсем не смотрю.
        - Это ваша комната?
        - Мой кабинет. Прости, здесь немного пыльно, но я редко пускаю сюда Дарну.
        Потому что это его укромный уголок, его берлога, его убежище.
        И все же он пригласил ее сюда!
        Роберт открыл стеклянную дверь и вывел Джинни на широкий балкон, шедший вдоль всего этажа.
        - Боже мой! - ахнула Джинни.
        Но впечатлил ее не балкон. Она краем глаза заметила и его ширину, и обилие цветов и зелени, но ее внимание было приковано к другому. Потому что, несмотря на то что они были в трех кварталах от берега и вокруг стояли дома, ей открывался красивый вид на озеро Мичиган. Полуденное солнце отражалось в воде, и только по этой золотой ряби на горизонте можно было понять, где заканчивается вода и начинается небо.
        - Какой вид! - воскликнула она. - Но как это возможно? Ведь мы же далеко от озера!
        Но Роберт не смотрел на озеро. Он смотрел на нее с тем затаенным блеском в глазах, к которому Джинни должна была уже давно привыкнуть. Но раньше между ними была стойка бара и полутьма «Трентона». Здесь, под ярким солнечным светом, его глаза не блестели, но горели.
        - Я купил несколько зданий, закрывавших вид, и снес их, - сказал он небрежно, будто попросил передать ему соль. - Сейчас там парк с детской площадкой.
        Джинни открыла рот.
        - Подожди, подожди. Подожди с парком. Что ты сделал?
        Он пожал плечами.
        - Мне понравился этот дом, но я хотел вид.
        Джинни оглянулась на озеро. Здания, которые прежде загораживали вид, должны были быть не меньше четырех или пяти этажей, а в них - квартиры ценой в несколько миллионов долларов каждая, потому что это же элитный район Голд-Кост[9 - Голд-Кост - исторический район в Чикаго, внесенный в национальный реестр исторических мест. Входит в семерку самых дорогих жилых районов США, среднегодовой доход жителей 153тыс. долл.].
        Это превратило ее ежевечерние стодолларовые чаевые в хлебные крошки. Она знала, что он богатый, холостяк-миллиардер и все такое. Но…
        У нее сейчас под носом было пространство, с которого Роберт стер сотни миллионов долларов потенциальной прибыли! Просто чтобы сидеть на своей террасе и смотреть на озеро!
        Боже ж ты мой!
        Что она вообще здесь делает? Он может получить любую женщину, какую захочет. Этот человек может иметь жену и любовницу, и еще по любовнице в каждом штате, и еще по одной в каждой столице мира, и частный самолет, и собственный художественный музей, и няню, и повара, и лимузин, и все, что угодно. Он мог получить все это одним щелчком пальцев.
        А она - просто бармен. Пролетариат с мечтой о мелком предпринимательстве. Как она сюда попала? Она не должна была принимать приглашение на этот обед и особенно не должна была говорить ему, что хочет с ним переспать.
        Но она ведь хотела.
        Ладно, предположим, она не может и мечтать о таком мужчине, не может получить его. Но она же может взять его на время, а потом отпустить! Это, вероятно, разобьет ей сердце, но лучше любить и потерять, чем… а дальше она не помнила.
        Это будет лучшей ошибкой в ее жизни.
        - Тебе нравится? - спросил он низким голосом.
        Джинни прочувствовала этот голос до самых кончиков пальцев. Она кивнула. По озеру проплыл парусник. Это было так прекрасно, что почти нереально. Очень похоже на Роберта.
        - Отсюда видны звезды? - вдруг спросила она.
        У нее они не были видны из-за уличного освещения. А у него? Неужели Роберт Уайетт и звезды может заставить сиять?
        У него приподнялся уголок рта, что означало улыбку, и сердце Джинни забилось.
        - В ясные ночи, если смотреть прямо туда… - Он встал позади нее и указал на горизонт.
        Его тело, прижатое к ее спине, было теплым и твердым, а ветер с озера все время норовил поднять подол ее платья. Джинни не могла сказать, соблазняет он ее или нет, потому что это же был Роберт, а его сам черт не поймет, но она точно могла сказать, что все это было очень соблазнительно. Идеальный, богатый, великолепный доктор Роберт Уайетт, у которого была своя личная секция ночного неба.
        - Мне бы очень хотелось это увидеть, - тихо сказала она.
        Его рука легла ей на талию. Потом другая.
        - Могу показать, - прошептал он ей прямо в ухо.
        Джинни почувствовала, как его губы щекочут мочку, и ее соски напряглись. Это легчайшее прикосновение заставило все ее тело вспыхнуть желанием. Ей пришлось крепко сжать ноги, чтобы скрыть дрожь в коленях, но это движение только сильнее разожгло пламя между ее ног.
        Она взяла его ладони и медленно положила их себе на живот.
        Она чувствовала и слышала только Роберта.
        Он зарылся лицом в ее волосы, его дыхание шевелило волосы на ее затылке. Он обнял ее и прижал к себе. Джинни запрокинула голову и положила ему на плечо. Ей казалось, что она со всех сторон окружена и защищена им, и ничто в мире больше не может ей навредить - он этого не допустит. Разве все последние дни он не доказывал это снова и снова?
        - Ты прикасаешься ко мне, - тихо сказала она, проводя ладонями по его крепким рукам и чувствуя, как ее кожу щекочут мягкие волоски. Ей казалось, что вся ее кровь прилила к низу живота и пульсирует там, требуя удовлетворения.
        Его губы прильнули к ее шее.
        - Еще как!
        Она повернула к нему голову, ее губы были всего в нескольких сантиметрах от его щеки. Она могла дотянуться, но она не торопилась. Ей нужно было точно знать, что он хочет этого, что он хочет ее.
        - Тебе нравится трогать меня?
        - Да, - прорычал он, накрывая ее впалый живот широкой сильной ладонью.
        Она задрожала. Ей хотелось немедленно развернуться, сорвать с него рубашку, стянуть шорты, чтобы он стоял здесь перед ней совсем голый в ярком солнечном свете. Но она обнаружила, что его руки сжимают ее так крепко, что она не может пошевелиться.
        - Тогда трогай, - выдохнула она.
        - Я не хочу причинить тебе боль.
        Это было предостережение, что секс с ним будет не сладкой игрой, романтической близостью с красивыми словами и нежными прикосновениями. О нет.
        - Если что-то пойдет не так, я скажу… - Она приоткрыла глаза и сквозь ресницы увидела парусник, все еще скользивший по волнам озера. - «Парус»! Если я скажу это, ты остановишься.
        Он замер и молчал так долго, что Джинни уже подумала, что он сомневается, не то в их стоп-слове, не то в самой идее заняться с ней сексом.
        - Парус? - переспросил он, скользя рукой по ее животу вниз.
        Она выгнула спину.
        - Просто это не то слово, которое я обычно кричу во время секса, - сказала она.
        Он вздрогнул так, будто она уколола его иголкой, а руки стиснули ее еще крепче. Она не могла коснуться его, не могла повернуться к нему. Все, что она могла сделать, - это стоять там и смотреть, как озеро Мичиган мерцает в летнюю жару.
        Затем он поцеловал ее требовательно и яростно, будто бросая выбор не то ей, не то себе самому. В любом случае она приняла этот вызов, целуя его в ответ так же дико, как он целовал ее. Она укусила его за нижнюю губу и почувствовала, как его тело напряглось в ответ. Но он не ослабил свою хватку, и она не могла сделать больше ничего, кроме как целовать, сосать, кусать его губы. Но и он не делал больше ничего, не ласкал и не гладил ее, просто очень крепко держал в объятиях, так что она не могла пошевелиться. Между тем каждая клетка ее тела до боли жаждала его прикосновений.
        - Я хочу тебя, - прошептала она.
        - Не надо, - прорычал он ей в шею. - Не говори ничего. Просто молчи.
        Даже сквозь дымку желания она поразилась нелепости этого требования.
        - Ты серьезно? - спросила она, задыхаясь от смеха.
        - Пожалуйста, - простонал он. - Я хочу… по-другому.
        По-другому? Она попыталась высвободиться, и Роберт отпустил ее. Он тяжело дышал, мрачно глядя мимо нее.
        - Хорошо, - сказала она ему. - Это твои правила? Я не могу ни дотрагиваться до тебя, ни разговаривать?
        - Да. Это мои правила.
        Молчание лишало секс половины удовольствия. А запрет на инициативу - лишал и второй. Но вызов был принят.
        - Хорошо. А мое правило - если любой из нас говорит слово «парус», второй немедленно останавливается.
        - И все?
        - И все. Где твоя спальня?
        - Там. - Он мотнул головой в противоположный конец балкона, но не двинулся с места.
        О боже. Во что же она ввязалась?
        - Я надеюсь, там есть кровать?
        - Да. Конечно.
        Он прошел по балкону, открыл стеклянные двери и пропустил ее в спальню. Стены здесь были темно-синими, а камин облицован красноватым мрамором, но ее внимание сразу приковала массивная кровать с балдахином. Она была огромной, наверное, размером со всю спальню Мелиссы, с резными столбиками по углам, а бледно-голубой балдахин из плотного дамаска придавал ей сказочный вид.
        - Подходит? - хрипло спросил Роберт.
        - Вполне, а ты очень мил, когда нервничаешь.
        - Я не нервничаю, - ответил он нервно.
        Джинни сделала шаг к нему. Он не отступил, только резко перевел дух. И тут Джинни заметила за приоткрытой дверью гардеробной стойку с галстуками. Она быстро подошла и схватила один - красный, шелковый, - стараясь не замечать пугающего ярлычка «Армани». Она собирается угробить галстук, который, вероятно, стоит несколько сотен долларов. Ничего, переживет, он снес домов на несколько сотен миллионов долларов!
        Она быстро намотала галстук на запястье и повернулась к нему, протянув руки.
        - Как насчет этого? Можешь связать меня, чтобы я тебя не трогала.
        Он вспыхнул, а Джинни почувствовала извращенное удовольствие от шока, написанного у него на лице. Он так привык себя контролировать, она тысячи часов видела его абсолютно непроницаемым, а сейчас она удар за ударом разрушала стену, за которой он прятался.
        - Ты… я… - Он закрыл рот, а его рука потянулась к запястью в поисках манжеты. - Нет.
        - Нет? - Она обернула галстук вокруг обеих запястий, медленно завязала его концы, а потом поднесла руки ко рту и зубами затянула узел. - Разве ты не хочешь связать меня? Чтобы я тебя не трогала?
        Он ухватился за один из резных столбиков кровати, будто его не держали ноги.
        С трудом удерживая равновесие, Джинни скинула одну босоножку.
        - Или мне лучше остаться в туфлях?
        Он покачал головой, не в силах произнести ни слова.
        Кровать была настолько высокой, что Джинни пришлось воспользоваться специальной скамеечкой, чтобы залезть на нее. Она ходила по бескрайнему голубому покрывалу, как по небу, догадываясь, что Роберту сейчас хорошо видны ее ноги, а когда она кружится, то и трусики. Она встала на колени и протянула к нему связанные руки.
        - Роберт. Иди ко мне.
        - Нет, - сказал он снова, более решительно. - Я могу ранить тебя…
        - Я тебе не верю, - прервала его Джинни. - Ты не монстр, Роберт, так что прекрати вести себя как в фильмах ужасов. Ты мужчина. Самый великолепный, сложный, откровенный и добрый человек, которого я когда-либо встречала, и я мечтала о тебе все эти годы. Кроме того, я не такая уж хрупкая. И я доверяю тебе.
        - А я не доверяю себе, - ответил он. - Разве ты не видишь? - Он сжал челюсти. - И тебе тоже не следует.
        Ох, Роберт. Она пошевелила руками, и галстук красной змейкой соскользнул на шелковое покрывало.
        - Хорошо, - сказала она ему. - Тогда дай мне свои руки.
        - Что?
        - Дай мне свои руки. Не разговаривай. Просто протяни их. Ты не доверяешь себе? Хорошо. Я привяжу тебя к столбику кровати, чтобы ты ничего не мог мне сделать.
        Глава 9
        - Я привяжу тебя и оттрахаю. Я не буду говорить, не буду прикасаться к тебе, и ты не сможешь ничего мне сделать.
        - Уайетты не подчиняются, а я Уайетт.
        Это прозвучало скорее горько, чем гордо, но у Джинни не было сейчас времени думать об этом. Его взгляд мог бы обратить любого смертного в камень, но она знала его слишком хорошо, чтобы позволить какому-то взгляду остановить ее.
        - Я жду, - почти умоляюще сказала она. Потому что, если он откажется…
        - Ждешь?
        Она не должна была прикасаться к нему - это было правило. Но она не могла ему следовать, когда Роберт смотрел на нее с такой болью и надеждой. Она провела кончиками пальцев по его лицу.
        - Всегда, - прошептала она ему на ухо. - Я всегда ждала тебя. Поэтому доверься мне. Доверься себе.
        Он резко втянул воздух и оттолкнул ее. Она потеряла равновесие и ухватилась за кровать, но когда выпрямилась, то увидела, что Роберт протянул ей руки.
        Он не смотрел на нее, он опустил глаза. Но теперь она знала, что он боролся не с ней.
        Он боролся с собой.
        О, Роберт.
        Она завязала шелковый галстук вокруг его запястий, а затем - вокруг столбика кровати. Завязала совсем не туго - если он захочет, то сможет освободиться. Но ведь она связывала его не для безопасности, что бы он там себе ни думал. Она связывала его, чтобы он мог расслабиться. Чтобы он мог не бояться себя. Потому что он нуждался в этом. Она боялась спросить почему.
        Он задрожал, когда она расстегнула его ремень и шорты.
        Несмотря на все его возражения и страхи, не было никакого сомнения, что он возбужден. Даже сквозь шорты было видно, как вздымается его член - большой, мощный, твердый. Она так много хотела бы сказать ему - как он красив, как она хочет его и какими способами она его хочет, спросить, что он любит в сексе, рассказать, что нравится ей, или хотя бы просто нарушить тишину в комнате.
        Но она этого не сделала, потому что таковы были правила. Она лишь слегка коснулась его восставшего члена, хотя ей хотелось скользнуть рукой ему в трусы и обхватить этого мощного монстра пальцами. Она даже не стала снимать с него боксеры - решила оставить это на потом.
        Он дал ей так много - свои деньги, свое время, спокойствие, уверенность, заботу о Мелиссе. Но это был самый ценный подарок из всех - он подарил ей свое доверие. И она ни в коем случае не собиралась злоупотреблять этим.
        Поэтому она только положила руки ему на плечи.
        - Просто чтобы помочь тебе лечь, - тихо сказала она. - Садись. Да, вот так.
        Этот человек был ранен и искорежен, она боялась подумать, как и чем, и она не могла этого исправить. Но он был таким, каким был, - неотразимой суммой самых противоречивых, несочетаемых, невозможных черт. И она хотела его таким.
        Джинни уложила его на кровать.
        - Так хорошо?
        Потом встала над ним и, пристально глядя ему в глаза, медленно стянула свои розовые кружевные трусики.
        - Снять или оставить? - спросила она, приподнимая подол.
        - Оставь, - выдохнул он.
        Даже когда он был привязан к кровати в расстегнутых шортах, в нем все равно была какая-то властность, с которой она не могла не считаться.

* * *
        Она еще немного подержала юбку, чтобы он мог насладиться видом ее наготы. Он жадно смотрел на темный треугольник между ее ног, но не пытался освободить руки, которые сейчас оказались связаны у него над головой.
        Она опустила подол. Роберт судорожно вздохнул, но она не позволила ему посмотреть еще, хотя ее лоно пылало от его жадных взглядов. Вместо этого она опустилась на колени и оседлала его бедра.
        - Так хорошо?
        - Да, - выдохнул он откуда-то из самой глубины своего тела.
        Джинни видела, как подрагивает его член, и выпустила его на свободу, стянув с Роберта боксеры. Он был длинным, мощным и слегка искривленным вправо. Ей очень хотелось охватить его рукой, почувствовать его горячую кожу и пульсацию. Нет, ей хотелось взять его в рот и ощутить языком нежность его головки.
        Но она обещала. Поэтому она двинулась вперед и потерлась своим пылающим лоном о его напряженный член.
        - Так хорошо?
        - Да, - сказал он сразу, но Джинни показалось, что его ответ прозвучал несколько удивленно.
        Ей нельзя было трогать его руками, поэтому она стала двигать бедрами, так что головка его члена скользила и ласкала ее влажные складочки. Она полностью сосредоточилась на этой единственной точке, где соприкасались их тела, не слышала ничего, кроме его прерывистого дыхания, не видела ничего, кроме вспышки красного шелка вокруг его запястий посреди моря голубого шелка. И его глаз, неотрывно следящих за ней.
        Это был самый эротичный момент в ее жизни.
        Она не могла положить ладони на его грудь, поэтому положила на свою, сжав соски и перекатывая их между пальцами. Роберт застонал, глядя, как она ласкает себя, двинулся бедрами ей навстречу, и от этого толчка Джинни внезапно накрыл первый оргазм. Она застонала, ее голова откинулась назад, и она бы обязательно упала, если бы он не поднял колени и не поймал ее.
        - Волшебно, - прошептала она, когда пришла в себя. Ей очень хотелось лечь ему на грудь и поцеловать его, но она не могла этого сделать, но и промолчать тоже не могла, потому что такой оргазм - это просто подарок судьбы.
        Она приподнялась, поймала своим лоном головку его члена и медленно стала на него опускаться.
        Красный проблеск шелка у него над головой. Его пьяные от желания глаза. Вздувшиеся жилы у него на шее. Он проникал в нее, сантиметр за сантиметром, и в ее жизни никогда не было ощущения прекраснее. Джинни закусила губы, чтобы не закричать.
        Она облизала два пальца, приподняла подол своего платья ровно настолько, чтобы поласкать себя. Роберт снова застонал, попытался поднять бедра, но Джинни всем своим весом прижала его к постели.
        - Подожди, - прошептала она, медленно кружа пальцами, то и дело задевая корень его члена и давая себе время освоиться с огромным, раздирающим стволом внутри. - Расслабься. Просто будь во мне.
        Она сдержала свое слово. Она не прикасалась к нему руками, не целовала его, не стонала, не кричала его имя, не говорила ему о своих ощущениях и желаниях. Она сжала свои внутренние мышцы вокруг него и, задохнувшись от наслаждения, начала медленно двигаться вверх и вниз.
        Свободной рукой она оттянула вырез платья, спустила лямку бюстгальтера и стала дразнить свой сосок. Глаза Роберта теперь были почти черными, и Джинни заметила, что его руки ухватились за галстук. Она замерла, но Роберт не стал развязывать свои путы, он просто вцепился в них что есть силы.
        - Не… останавливайся! Пожалуйста!
        На этот раз она позволила ему двигаться, и он вонзился в нее. Но она заставила его двигаться все в том же томном медленном ритме. Она понимала, что он готов кончить, но старалась максимально оттянуть этот момент. Неизвестно, когда они снова окажутся в постели и окажутся ли вообще, поэтому она не хотела отдавать ни одной минуты наслаждения. Она готова была растянуть это на всю свою жизнь.
        И все-таки Джинни сдалась первой. Она резко наклонилась вперед, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть на него. Вместо этого она оперлась руками на постель по обе стороны его головы и скакала на нем все быстрее и быстрее.
        - Роберт! - не могла она дольше сдерживать крик. - О боже!
        - Джинни!
        Оргазм лишил ее и контроля и рассудка, и она упала на него и впилась в его губы поцелуем. Это была победа и поражение, обретение и потеря.
        Она поцеловала его.
        Он застонал в ее рот, резко приподнял бедра и вошел в нее до конца, и она приняла его целиком, он весь был в ней, и это сделало ее оргазм еще ярче.
        - О, Роберт… - выдохнула она, прижимаясь к его груди.
        Она услышала резкий вздох и почувствовала его руки на своих руках. Он отодвинул ее от себя.
        Она открыла глаза и успела увидеть только захлопывающуюся за Робертом дверь.
        Он ушел.
        Глава 10
        Роберт стоял посреди кабинета.
        Ему нужно было вернуться к Джинни. Может быть, извиниться. Может быть, обнять ее и поцеловать.
        Может быть, и то и другое.
        Но он не мог шевельнуться.
        Он заметил какое-то движение на балконе. Наверное, Джинни пошла полюбоваться на озеро. Роберт был рад, что ей понравился вид, и он надеялся, что Джинни оценила то, что он подарил городу парк.
        Останется ли она посмотреть на звезды?
        Он вернулся в спальню.
        Кроме слабого аромата апельсина, здесь не было никаких следов того, что только что случилось. Галстук возвращен в гардеробную, покрывало расправлено, даже ее туфель тут не было. Неожиданно это его разочаровало.
        Он натянул шорты, а потом просто молча стоял и смотрел на нее через открытые двери.
        Она ловко откупорила вино - ну еще бы, она ведь бармен - и поснимала крышки серебряных блюд с наверняка уже остывшей едой.
        Роберт не знал, сколько он простоял так, просто глядя на нее. Она выглядела… так, как раньше.
        Красивой, но прежней.
        Он ей завидовал.
        Когда она взяла бутылку, чтобы снова наполнить свой бокал, Роберт вышел на балкон.
        - Дай я, - сказал он. Его голос прозвучал грубо, но он ничего не мог с ним поделать.
        Джинни не удивилась ни когда он появился, ни когда он взял бутылку из ее рук.
        - Я умею наливать вино, - сказала она совершенно непринужденно.
        - Ты обслуживала меня годами, - ответил он, наливая ей вино. - Теперь моя очередь.
        Джинни улыбнулась, но не ему, а озеру Мичиган, сверкавшему на солнце.
        Роберт налил два бокала вина, потом положил на тарелки по крошечному, еще теплому цыпленку. Он не был голоден, потому что ему редко доводилось обедать, но ему необходимо было чем-то себя занять.
        Обычно Роберта не тяготило молчание. Он любил тишину. Но сейчас его почему-то беспокоило молчание Джинни.
        Она с аппетитом ела цыпленка сатай, с удовольствием пила вино. И молчала.
        - Уже можно говорить, - не выдержал Роберт.
        - Спасибо, - спокойно сказала она, обсасывая крылышко. - Я уже говорила сегодня. Твоя очередь.
        Он не знал, что сказать. Слишком много новых ощущений. Он давно ни с кем не обедал. Он давно никому не показывал этот вид. Он никогда не приглашал гостей в свой дом. Никогда не укладывал никого в эту кровать. Никому не позволял себя связывать.
        Слишком много нарушенных «никогда».
        Затем он заговорил. Слова срывались с его губ так же легко, как вино текло из бутылки.
        - Мне было четырнадцать лет. - Он ужаснулся звуку своего голоса и своим словам. Но было слишком поздно, бутылка была откупорена, вино лилось. - Он решил, что я уже вырос. Он позвал меня в свой кабинет. Это само по себе было дурным знаком.
        Краем глаза он увидел, как ее пальцы стиснули ножку бокала. Но Джинни лишь сказала:
        - О…
        Как ни странно, но это облегчило ему его исповедь, потому что именно это она бы сказала, если бы они сидели, как прежде, в баре «Трентон», в полутьме, разделенные стойкой.
        - Там была женщина. Хорошенькая и почти раздетая.
        На него будто бы снова нахлынул тогдашний стыд. Он ждал крика, угроз, побоев, но не женщины в одном нижнем белье.
        - Он сказал… - Роберт одним глотком осушил свой бокал. - Что мне пора стать мужчиной, пора узнать, как обращаться с женщинами, как подчинять их.
        Джинни резко вздохнула, но ничего не сказала. А Роберт вдруг понял, что тишина может быть страшной.
        - Он заставил меня потрогать ее. Поцеловать ее. Он хотел, чтобы… - Он вздохнул, вспоминая все ужасные детали и пытаясь найти слова, чтобы описать их. - А когда я не смог…
        Джинни взяла его за руку, и это должно было быть ужасно, потому что он не любил, когда до него дотрагивались, и никому не рассказывал почему. Но сейчас она держала его за руку, а он говорил, говорил и не мог остановиться.
        - Когда у меня не получилось, он стянул меня с этой женщины и велел смотреть. Затем он показал мне, что я должен был сделать. Каким, по его представлению, я должен стать.
        Он никогда не позволял себе думать о том дне. Он умел подавлять воспоминания.
        Но сейчас?
        Он все вспомнил. Как кричала та девушка. Как улыбался отец. Свой ужас от того, что не может ее защитить. Он хотел убежать, но знал, что потом Лэндон изобьет его за проявление слабости.
        Джинни крепче сжала его руку.
        - Я рассказал все маме. Я должен был понимать, что ставлю ее под удар. Но я не мог держать это в себе. Она побежала к нему в кабинет, кричала на него…
        - Он больше не пытался? - тихо спросила Джинни после паузы.
        По озеру промчался катер, оставляя за собой пенный след и широко расходящиеся волны.
        - Не сразу.
        Скандал, который устроила мать, все-таки дал Роберту несколько месяцев отсрочки.
        - Как отреагировала твоя мама?
        - Я не сказал ей.
        Роберт не хотел подвергать ее опасности. Поэтому он похоронил свое отвращение и ужас глубоко в душе и попытался стать тем, кем хотел его видеть Лэндон.
        Он чуть не рассмеялся. Если бы Лэндон видел его полчаса назад - привязанного к кровати, у старика был бы инсульт.
        - Я был ошеломлен, когда ты поцеловала меня в спальне.
        Этот поцелуй был прекрасным и пугающим. Он хотел никогда не отпускать ее, он хотел сбежать как можно быстрее, и в целом это был не самый красивый момент в его жизни.
        - Все в порядке, - тихо сказала она. - Я не злюсь. Я нарушила уговор. Извини.
        Он взял ее за руку и потянул к себе. Она обошла стол, и Роберт усадил ее себе на колени. Ему нравилась ее близость и ее тяжесть, ее запах и ее тепло.
        - И ты меня извини.
        Он не знал, сколько они просидели так, глядя на озеро, на солнечные блики на воде, на белые штрихи парусов на голубом фоне.
        - Я не видел ее почти три года. Маму. - Он не знал, зачем говорит ей все это, но не мог остановиться.
        - Почему? - тихо спросила Джинни.
        Солнце понемногу начало опускаться. Что бы ни случилось, кто бы ни родился, кто бы ни умер - солнце вставало и садилось каждый день. Все возрождалось. И он тоже.
        - Она не захотела остаться со мной. Он сильно ее избил, и я привез ее сюда. Но ей не хватило духу остаться. Она вернулась к нему и… - У него сорвался голос.
        - Когда это было?
        - В тот день, когда я в первый раз пришел в «Трентон».
        В день, когда он почти потерял себя, он нашел Джинни. И он не верил, что это была случайность или совпадение.
        Она ждала его.
        Она всегда ждала его.
        Джинни крепче обняла его.
        - Но вы же еще увидитесь?
        Ее голос дрожал, и Роберт молил бога, чтобы она не расплакалась. Потому что слезы еще никогда ничему не помогли.
        - Именно поэтому мне и придется пойти на банкет по случаю начала предвыборной кампании. Он использует ее в качестве приманки, чтобы я согласился подыграть ему и притвориться, что мы счастливая семья.
        - Вот мерзавец! - зашипела Джинни. Странно, но ее гнев придавал Роберту сил. - Что ты будешь делать?
        - Если она придет, я украду ее. Увезу куда-нибудь, где он не сможет ее найти.
        Джинни откинулась назад. Он был уверен, что она смотрит на него, но не решался встретить ее взгляд - боялся утонуть в ее карих глазах. Он продолжал смотреть на воду.
        - Но ты не хочешь поселить ее здесь? Боишься, что она снова уйдет?
        Роберт не мог поверить, что только что доверил кому-то свой самый главный, самый заветный секрет. Он рассказал свою тайну Джинни. Как ни странно, это как-то укрепило его.
        - Конечно нет. Я хочу отправить ее в Новую Зеландию. Вот почему мне нужно было поговорить с тобой в ту ночь, когда тебя там не было. Я должен был увидеть тебя. Потому что мне страшно.
        Потому что фактически он собирается похитить свою мать, и допускает, что ей это может не понравиться. Не говоря уже о том, что Лэндон может выследить их и вернуть Сибилл домой. Он наверняка попытается.
        Но Роберт больше не был ребенком. Адвокаты, бухгалтеры, репортеры - все будут счастливы раскрутить самый большой скандал в Чикаго со времен Аль Капоне. И Роберт держал в руках все нити. Пришло время Лэндону узнать, на что на самом деле способны Уайетты.
        - Ты все делаешь правильно, - сказала Джин-ни. - Ты ни в чем не виноват. Ты не такой, как он. И ему не сломать тебя, понимаешь? Ты сильнее его. И всегда был. Думаю, он тоже это знает.
        У Роберта загорелись глаза, он отчаянно хотел верить тому, что сказала Джинни. Но если бы он был действительно настолько сильным, он смог бы защитить свою мать. А он пока не сумел этого сделать.
        Джинни слезла с его колен, взяла за руку и повела обратно в спальню. Она раздела его и стянула свое платье через голову. Роберт надеялся, что она снимет и белье, но она вместо этого сняла покрывало с постели и нырнула под простыни, потянув его за собой. Он не сопротивлялся. Он не мог. Что бы она ни делала, он был готов следовать за ней. Он нуждался в ней. Поэтому он лег рядом и позволил ей положить голову на его плечо.
        - Я не могу остаться, чтобы увидеть звезды. Не сегодня, - пробормотала она. Он чувствовал ее дыхание на своей груди. - Я должна вернуться к Мелиссе.
        Внутри у него поднялась волна раздражения - Уайетты не любили, когда им перечат, - но он заставил себя сказать:
        - Конечно.
        Как ни странно, он хотел, чтобы она осталась. Наверное, потому, что она придвинулась ближе к нему, и их ноги переплелись. Роберту это нравилось. Даже очень.
        - Но…
        - Что?
        Что-то теплое и мягкое прижалось к его груди. Ее губы.
        - Я не хочу, чтобы ты шел к нему один.
        Роберт уже собирался спросить, о чем она говорит, потому что и представить себе не мог, что кто-то по своей воле готов отправиться на встречу с Лэндоном Уайеттом, когда Джинни добавила:
        - Можно я пойду с тобой?
        Глава 11
        Вестей от Роберта не было уже три дня, с тех самых пор, как он проводил ее до дому, поцеловал ей руку и уехал.
        Но Джинни знала, что он созванивается и с Майей, и с Роной.
        Майя то и дело говорила что-то вроде:
        - Доктор Уайетт сказал, что вам нужно побольше бывать на свежем воздухе, поэтому давайте я вам покажу, как пользоваться этой коляской.
        А Рона:
        - Доктор Уайетт спрашивал меня, нравится ли вам филиппинская кухня. Я могу готовить и другие кушанья, просто заказывайте!
        Как будто кто-то в здравом уме мог отказаться от тех божественных национальных блюд, которые Рона готовила, когда раз в два дня приходила заняться уборкой и стиркой. Они даже на следующий день были невероятно вкусными. А в остальное время Джинни заказывала им с Майей пиццу и пиво.
        Но ее саму Роберт не спрашивал, много ли они гуляют с Мелиссой и нравится ли ей стряпня Роны. Он не звонил ей, а ее эсэмэска с благодарностью за прекрасно проведенное время осталась без ответа. И это пугало Джинни. Она знала, что он был очень занят: больница и подготовка побега матери. Она гнала от себя мысль, что Роберт может избегать ее. Просто он вообще был необщительным человеком и не мог измениться за один день. Она надеялась, что он просто не знает, как теперь вести себя с ней, и потому молчит. Но прошел один день, второй, и она начала беспокоиться, что Роберт вообще решил прервать с ней отношения. Но она на это не согласна.
        Поэтому она написала ему снова:
        «Во сколько в субботу?»
        И Роберт сразу ответил:
        «Нет».
        «Да. Я пойду с тобой».
        «Не пойдешь. Это небезопасно».
        «Вот именно. Поэтому я не хочу, чтобы ты был там один. Тебе нужен кто-то на подхвате».
        «Нет. Я не могу так рисковать».
        Джинни улыбнулась и посмотрела на Мелиссу. Малышка спала. В доме было тихо - Майя ушла, а Рона будет только завтра. Джинни с Мелиссой были одни.
        Неделю назад эта ситуация вызвала бы у Джин-ни панику, а сейчас? Мирный семейный вечер. Она до сих пор не очень представляла, как справится с девочкой, когда Роберт распустит всю ее свиту, но, по крайней мере, она хоть представляет теперь, как ухаживать за ребенком. Сейчас у Мелиссы было правильное питание, она хорошо спала, так что пока все в порядке.
        «И я не могу так рисковать», - написала она.
        «Ты не идешь. Конец дискуссии».
        «Тогда я просто приду на прием».
        «Нет».
        Джинни тихо хихикнула. Она почти слышала его раздраженный голос, видела, как сердито он смотрит на телефон. Что ж, пусть привыкает, что, хотя он со своими деньгами и связями может заставить кого угодно делать что угодно, одно исключение все-таки есть.
        «Я пробираюсь на вечеринки и в клубы с 14 лет. Я и на ваш прием легко проберусь. Явлюсь в своем желтом платье и буду громкой и нахальной. Поверь, я это умею».
        «Нет».
        «Ты не можешь меня остановить, поэтому возьми меня с собой. Тогда ты сможешь следить за мной. А то кто знает, что я там натворю. Могу наступить на ногу кандидата или случайно пролить красное вино на его лицо».
        «О боже!»
        «Съел?»
        Роберт не ответил на этот нахальный выпад, но Джинни это не беспокоило. Мелисса уютно чмокала во сне, розовенькая, довольная малышка. Сегодня ей было уже семнадцать дней. Уже десять дней прошло с тех пор, как умерла Николь, девять дней - с тех пор, как Джинни принесла ребенка домой, и восемь - как звездочка послала ей Роберта. Сегодня был первый день, когда Майя не осталась на ночь.
        Когда Джинни в следующий раз поедет к Роберту (если он ее еще пригласит, конечно), то не уйдет до тех пор, пока не увидит звездное небо над озером.
        Она вдруг представила себе, как Николь садится рядом с ней на диван, закатывает глаза и говорит: «Вечно ты бежишь впереди паровоза!»
        Сестра всегда упрекала Джинни, что она слишком спешит, ввязывается в разные истории, не подумав.
        «Ты - воплощенная проблема, - говорила она. - А подобное притягивает подобное».
        Когда Джинни была маленькой девочкой, Николь просто дразнила сестру, а иногда и подставляла ее - например, кидала запачканный свитер Джинни под кровать, а потом обвиняла ее, что она взяла ее вещь без спроса.
        «Ты - воплощенная проблема, Джинни!»
        Но после того как умерла их мать и десятилетняя Джинни осталась на руках у сестры, которой едва минуло семнадцать, эта фраза стала звучать по-другому. Теперь Джинни понимала, какой страх был заключен в ней. Тот самый страх, который заставил Джинни говорить со звездами.
        Когда Джинни подросла, проблем стало еще больше: вечеринки, мальчики, выпивка. Они обе вздохнули с облегчением, когда Джинни собрала чемодан и ушла.
        Потом, когда они примирились, когда Николь решила, что ей обязательно нужна семья, какой бы она ни была, она снова повторяла эти слова. Но теперь она говорила их почти с нежностью.
        Она говорила: «Джинни, ты - воплощенная проблема», но Джинни слышала, что на самом деле стояло за этими словами: «Прости меня. Я рада, что ты со мной. Я люблю тебя».
        Именно такой Николь и запомнилась Джинни.
        «Мне очень жаль, - подумала она, надеясь, что, где бы Николь ни была, она знала, что это правда. - Я делаю все, что могу. Я люблю тебя».
        Телефон Джинни снова пиликнул.
        «Я запрещаю тебе».
        Если бы он был сейчас рядом с ней, она бы сумела его переубедить. Может быть, просто связала бы его и опробовала некоторые штуки, на которые он ее вдохновлял.
        Он был очень вдохновляющим мужчиной.
        Прошло три дня с их свидания. Три дня с тех пор, как непроницаемый, неприкасаемый доктор Роберт Уайетт позволил прикоснуться к себе и к своим страшным секретам.
        Он так много сделал для нее, для Мелиссы, а все, чем может отплатить ему Джинни, - это приготовить ему еще тысячу идеальных коктейлей. Но она может поддержать его перед лицом его демонов.
        Или хотя бы одного демона.
        План был прост. Поддержать Роберта. Помочь его маме. Защитить избирателей Иллинойса от мерзавца.
        Кажется, это будет чертовски веселая вечеринка.
        «Роберт, я на тебя не работаю. Ты не можешь мне ничего запрещать. Разреши мне прийти».
        «В этом нет необходимости».
        «Я все равно приду. Позволь мне пойти с тобой».
        Мелисса заворочалась и захныкала. Майя объяснила Джинни, что когда «младенчик» издает такие звуки, значит, он голоден. Джинни посмотрела на часы - точно по расписанию. Кто знал, что у детей бывает расписание? А вот, оказывается, бывает. Так что Джинни не могла больше продолжать эту однообразную СМС-дискуссию.
        «Роберт, позволь мне пойти с тобой. Пожалуйста».
        «Это официальное мероприятие с дресс-кодом[10 - Дресс-код - форма одежды, требуемая при посещении определенных мероприятий или заведений.]». «И что с того?»
        «Я пришлю тебе платье. Если мы собираемся это сделать, нам надо быть осторожными. Он не должен знать, кто ты».
        «Я поняла. Обещаю, что постараюсь не выделяться».
        Все-таки она уговорила его!
        Джинни была уверена, что сможет соответствовать уровню приема и ничем не выдаст себя. Она годами смешивала и подавала напитки чикагской элите и прекрасно знала и их внешний вид, и привычки, и манеры, и темы для разговоров. Она может быть такой же изысканной, как расписные потолки в доме Роберта, и такой же высокомерной, как он сам. И ей придется быть совершенно безупречной и неотразимой. Потому что, чтобы противостоять такой персоне, как Лэндон Уайетт, она должна держаться так, чтобы никто не усомнился ни в ней самой, ни в уместности ее появления рядом с Робертом. Ей надо не просто вписаться, ей нужно всех убедить.
        Конечно, многое зависит от того, что будет на ней надето. Но Роберт обещал прислать платье, а он точно знает, что носят на таких приемах.
        Наконец, пришла эсэмэска:
        «Спасибо. В субботу в шесть».
        «Буду ждать».
        Он не ответил, но она и не ждала. Он написал ей «спасибо», в случае Роберта это было эквивалентом распевания серенад под окном.
        Мелисса окончательно проснулась и собралась заплакать, и Джинни вскочила и побежала на кухню.
        До приема было еще три дня. Что-то подсказывало Джинни, что до этого она еще успеет полюбоваться на звезды над озером Мичиган.
        Глава 12
        Роберт не нервничал, потому что он был Уайеттом, а у Уайеттов нет нервов. Тревога была бы признаком неуверенности, а Уайетты всегда были уверены в себе.
        У него не было опасений относительно сегодняшнего вечера. Он не сомневался в ловушках, которые он расставил. Он был уверен, что сможет увезти свою мать и справиться с Лэндоном.
        Он знал, что все получится, и поэтому не нервничал.
        Разве что немного волновался насчет Джинни, и только. Келли послал команду из трех человек - парикмахера, визажиста и стилиста. Ему не терпелось увидеть, какой она предстанет перед высшим обществом Чикаго.
        Ему не терпелось увидеть ее.
        Он скучал по ней.
        Прошла уже неделя с тех пор, как Роберт привел Джинни в свой дом. Семь дней с тех пор, как он позволил ей прикоснуться к нему. Позволил себе довериться другому человеку. Но всю эту неделю он был занят тем, что готовил ловушку Лэндону Уайетту.
        Тоска по ней стала привычной. Это было то же чувство, которое он испытал, не застав ее в баре. То же самое желание, которое охватило его, когда он вернулся в свой пустой дом после их свидания.
        Свидание… Это слово никак не могло описать то, что произошло между ними в тот день. Простое свидание не сделало бы его другим человеком.
        А она сделала.
        Он скучал по ней. Никто никогда не осмеливался говорить с ним так, как она. Никто никогда не слушал его так, как она.
        И секс с Джинни тоже был другим. Настолько другим, что он даже не сравнивал его со всей своей прежней сексуальной жизнью. Поняла ли она это? Вряд ли. Но он до сих пор вспоминал, как кусал и гладил ее шелковистую кожу, ощущал ее теплую тяжесть на своих бедрах, слышал ее дыхание и ее молчание. После всех притворных стонов и непритворных криков это было настоящим подарком. И просто - было настоящим… Он вспоминал, как она наслаждалась его телом, как она принимала его, пульсировала вокруг него. Даже спустя неделю он помнил ее и хотел ее.
        Это было плохо.
        И нынешний вечер это только доказывал. Она в два счета сумела убедить Роберта позволить ей прийти сюда. Он до сих пор не мог понять, как это случилось. Потому что Роберт Уайетт никогда бы не согласился на это. Знакомство с Лэндоном было не просто плохой идеей - оно представляло реальный риск для Джинни. Для них обоих.
        Реджинальд припарковался перед домиком Джинни, и его паника немного отступила. В любом случае уже поздно давать задний ход. Машина приведена в движение. Репортеры и охранники уже были на местах. Самолет ждал.
        Роберт лично провел собеседование с медсестрой, молодой незамужней женщиной с впечатляющими рекомендациями, действующим загранпаспортом и желанием увидеть мир. Она с энтузиазмом отнеслась к предложению переехать в другую страну на полгода или год, особенно за те деньги, которые предложил ей Роберт.
        Сегодня все должно получиться. Он уговорит свою мать уехать с ним и, если повезет, откроет всему миру подлинное лицо Лэндона Уайетта.
        Реджинальд распахнул перед ним дверь, и он вышел, оглядываясь по сторонам. Трава вокруг дома была пострижена, возле дома появилось несколько новых кустов. Маляры примутся за работу, как только кровельщики закончат свою, то есть на следующей неделе.
        Дом Джинни был скромным и тесным, но он чувствовал себя почти счастливым, поднимаясь по трем ступенькам на ее крыльцо. Дверь распахнулась прежде, чем он постучал.
        Все внезапно остановилось. Его дыхание, его сердце - все остановилось.
        - Роберт! - Молодая аристократка улыбнулась ему спокойной вежливой улыбкой. - Я ждала тебя.
        - О боже мой! - На какой-то момент он потерял дар речи. - Джинни?
        Идеально очерченная бровь богини слегка приподнялась, потом ее глаза озорно блеснули, и все встало на свои места. Под эффектным макияжем, изысканной прической и элегантным платьем была все та же Джинни.
        - Как тебе? - спросила она с довольной улыбкой, крутясь на убогом крыльце своего маленького дома в наряде, который стоил больше, чем этот дом. - Что думаешь?
        Что он мог думать, когда его накрыла волна всепоглощающей похоти, от которой у него едва колени не подкосились? Он помнил ее тело в розовом кружевном белье. Видел подстриженную полоску темных волос на ее интимном месте. Видел, как прикрывались ее глаза, когда он доставал своим стволом до самых глубин ее естества.
        Но он никогда не видел ее такой.
        Он не мог узнать свою барменшу. Ее короткие волосы были изысканно уложены, ничто не напоминало ту небрежную растрепанную прическу, которую она обычно носила. Подведенные мерцающими фиалковыми тенями глаза казались загадочными и нечеловечески большими. Бриллиантовые капли стекали с ее ушей и с шеи в глубокий вырез. Платье цвета воды озера Мичиган в солнечный день облегало ее фигуру, как вторая кожа.
        Она была элегантной и непринужденной, изысканной и совершенно естественной, но главное - абсолютно неузнаваемой.
        Она была идеальной.
        - Это молчание не похоже на твое обычное. Кажется, я лишила тебя дара речи, - сказала она.
        Даже ее выговор сейчас был другим - Роберт едва мог узнать ее голос. Он звучал ниже, Джинни немного растягивала гласные и придыхала. Или это все была магия платья?
        - Точно, лишила, - довольно сказала она, слегка проводя языком по верхней губе.
        Роберт онемел окончательно.
        Из детской появилась Майя.
        - Вот видите, - заквохтала она. - Я же говорила, что сработает.
        Джинни рассмеялась, и это снова была его Джинни.
        - Да, отличное платье.
        Все, что он думал об этом платье, - это то, как бы он хотел сорвать его и проникнуть в ее тело. И снова, и снова. Пока весь остальной мир не исчезнет для них.
        - Стилисты принесли еще одно, черное, но…
        - Нет, это слишком мрачный цвет для нашей кралечки, - возразила Майя.
        - Да, - односложно ответил Роберт на все вопросы и утверждения сразу.
        Джинни повернулась к нему, и она снова была изысканной дамой. Роберт не мог понять, как у нее это получалось.
        - Ты тоже, - сказала она своим новым голосом, - очень хорош в смокинге.
        Плавным жестом она протянула руку и поправила его бабочку.
        Он смог только кивнуть.
        Что она написала ему?
        Что постарается не выделяться?
        Это ей не удалось, но Роберту было наплевать.
        - Приятного вечера, - сказала Майя, сунув в руки Джинни маленькую серебряную сумочку. - Я буду тут всю ночь, так что…
        Няня умолкла, и Роберт понял, что она дала им разрешение не возвращаться сегодня домой.
        Он снова кивнул, на этот раз с привычной властностью.
        Джинни улыбнулась ему, и ему понадобилось все его самообладание, чтобы не обнять ее и не стереть ее розовую помаду своими поцелуями. Он хотел попробовать ее на вкус, каждую ее часть, прикоснуться губами к ее коже, проникнуть внутрь ее тела.
        К черту идеальный «Манхэттен». Он будет вечно пьян от нее самой.
        - Нам пора, - тихо сказала Джинни.
        - Да, - сказал он, едва узнавая собственный голос.
        Она повернулась, подошла к Мелиссе и осторожно погладила ее по голове.
        - Спокойной ночи, милая. Я люблю тебя.
        И это снова была новая Джинни - женщина, с материнской нежностью глядевшая на ребенка, и этот ее образ едва не затмил в глазах Роберта все прошлые.
        Затем она с любезной улыбкой повернулась к нему:
        - Пойдем?
        - Да, - повторил он снова.

* * *
        Сибилл толстым слоем накладывала тональный крем на свое лицо и шею. Синяки предательски проступали сквозь грим. Если Лэндон увидит следы своих побоев…
        Было бы намного проще, если бы она могла надеть совсем закрытое платье со стойкой и рукавами, но Лэндон выбрал для нее довольно открытый наряд, хоть и с накидкой.
        Сибилл закончила свой макияж, и горничная Лупе стала укладывать ее волосы. Обе они молчали. Якобы потому, что Лупе плохо говорила по-английски, с ней трудно было объясняться. На практике Сибилл давно научилась не доверять ни одному человеку из прислуги.
        Сегодня вечером она снова увидит Бобби. Он придет, его секретарша совершенно четко сказала это Александру. Он будет там. Она снова увидит своего сына, увидит, здоров ли он, счастлив ли. Она правильно сделала, что осталась тогда с мужем, иначе он сделал бы все, чтобы отравить жизнь Бобби.
        Она надеялась, что Бобби простил ее за то, что она ушла, понял, что она сделала это, чтобы защитить его.
        Она смела надеяться…
        Но она не смела показывать свои надежды. Ни одной ее мысли не отразилось в ее глазах, пока Лупе колдовала над прической. Сибилл готовилась к роли хозяйки приема, роли, которую она выполняла без особых усилий. Она была готова изображать счастливую жену политика и широко улыбаться, пока ее муж будет лгать налево и направо о том, как он любит свою страну, печется о своем городе и заботится о его жителях. У нее были годы практики, в конце концов.
        А если Бобби снова предложит ей убежать…
        Она не могла поехать к нему домой. Она не могла подставлять его под удар. И Бобби знал это. Он не будет снова повторять ту же ошибку.
        «Господи, пожалуйста, не дай мне снова сделать ту же ошибку!»
        Но должен же быть способ…
        - Ты как? - спросила Джинни, пока лимузин с черепашьей скоростью полз сквозь городские пробки.
        Она погладила большим пальцем костяшки его руки. Роберт всю дорогу сидел, мертвой хваткой вцепившись в нее, но она его не винила.
        В конце концов, это была самая безумная вещь, которую она когда-либо делала.
        - В порядке, - сказал он после долгого молчания. - Я в порядке.
        Она сомневалась в этом, но Роберту незачем это знать.
        - Есть план? Потому что мне кажется, это одна из тех ситуаций, когда план будет не лишним.
        Роберт молчал, поэтому она добавила:
        - И поделиться им тоже будет не лишне.
        Его рука стиснула ее руку еще крепче, Джинни едва не вскрикнула.
        - Реджинальд будет ждать у служебного входа в цокольный этаж. Там служебный лифт сзади, рядом с туалетами. - Он кашлянул. - Если я смогу убедить ее пойти со мной, мы уедем.
        Джинни нервно крутила в пальцах бриллиантовую подвеску. Один этот камешек стоит больше, чем она зарабатывает за год, не говоря уже о серьгах и платье. Платье от Валентино, с ума сойти! Общим счетом она сейчас таскала на себе не меньше тридцати тысяч долларов. Для Роберта это, конечно, было обычное дело, но ее это пугало до чертиков.
        Но сегодня она не должна думать об этом. Сегодня вечером она должна войти в эту галерею под руку с Робертом Уайеттом так, будто стилисты, бриллианты и платье от Валентино - рутина ее жизни.
        - Что мне делать? Отвлекать твоего отца, пока вы не доедете до аэропорта?
        - Боже, нет, будь поближе ко мне. - Свободной рукой он одернул манжету. - Ты не должна оставаться наедине с ним ни при каких обстоятельствах. Ни за что.
        - Я могу защитить себя, Роберт. Я с ранней молодости привыкла отбиваться от пьяных мужчин. Не беспокойся обо мне.
        Он помотал головой, и даже в темноте машины Джинни поняла, что это приказ, которому лучше подчиниться.
        - Ты не должна оставаться наедине с ним, Джинни. - Его голос был тихим, но у нее мурашки побежали по обнаженной спине. - Никогда.
        - Хорошо. Но как мы узнаем, что он не гонится за вами?
        - Он не захочет скандала. Весь смысл сегодняшнего вечера - в привлечении симпатий общественности.
        Она обдумывала варианты.
        - А что, если - я просто прикидываю, - что, если я уведу твою маму? Мол, мы вместе идем в дамскую комнату. Ты сможешь остаться, чтобы проследить за твоим отцом, а я могу отвести ее к машине.
        Можно подумать, миссис Уайетт пойдет с Джинни. С совершенно незнакомым человеком. С другой стороны, нет ничего проще. Надо просто опрокинуть на нее вино, она пойдет в туалет привести себя в порядок. А Джинни пойдет за ней и все объяснит.
        Роберт с сомнением посмотрел на нее.
        - Реджинальд знает, куда ехать. Там все готово. Попробуй увести ее. - Он провел пальцами по ее щеке. - Но будь осторожна. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
        - Послушай, я справлюсь. Я беспокоюсь о тебе.
        Она видела, что Роберт был на взводе. Никто другой, вероятно, этого бы не заметил, да и он сам не отдавал себе в этом отчета, но Джинни видела. В его голосе появилась хрипотца, и он поминутно дергал свои манжеты.
        - Просто шли мне эсэмэски при каждой возможности. Доверься мне, Роберт. Не волнуйся.
        - Я - Уайетт, - сказал он так, будто это решало все. Но затем жесткие черты его лица смягчились, а уголки губ слегка приподнялись. - Ну что, пошалим?
        Она улыбнулась.
        - Да!
        Машина остановилась, Реджинальд открыл им дверь, его обычно добродушное лицо походило на застывшую маску. Роберт помог ей выйти из автомобиля и пробормотал:
        - Ни пуха!
        Джинни посмотрела на пары, тянувшиеся ко входу в галерею, - черные смокинги, черные платья. Она внезапно испугалась, что решилась на голубое, - она привлекала к себе слишком много внимания. Зато ее грудь в этом платье смотрелась просто неотразимо. Хоть что-то за такие-то деньги. Она расправила плечи, подняла подбородок и с равнодушным видом пошла с Робертом через толпу.
        У самого входа стоял ухоженный мужчина с редеющими волосами и улыбался входящим:
        - Доктор Уайетт! Рады вас видеть!
        Роберт представил его Джинни:
        - Александр, помощник Лэндона.
        Другими словами, этому человеку нельзя доверять. Джинни ледяным взглядом посмотрела на Александра, подумав, как легко изображать высокомерие и презрительность, если ты действительно именно это и чувствуешь.
        Где-то поблизости сверкнула вспышка фотоаппарата.
        Это было хорошо, потому что Джинни нужно было помнить, что она пришла сюда не с Робертом, врачом, который спасал детей и поддерживал нуждающихся. Нет, она была здесь с Робертом Уайеттом из чикагских Уайеттов, миллиардером и желанным холостяком, одним из самых могущественных людей в городе.
        Александр повел их вверх по лестнице. Она поплыла через толпу, улыбаясь камерам милостивой улыбкой королевы. Она едва поспевала за Робертом по скользкому мрамору ступеней на двенадцатисантиметровых каблуках, поэтому крепко взяла его под руку и заставила замедлить шаг. В конце концов, на них все смотрели, и она слышала громкий шепот, сопровождавший их. Все обсуждали приход Роберта на открытие предвыборной кампании своего отца, с которым они были в давней ссоре, его головокружительные успехи в медицине и женщину, которая с ним была.
        Джинни выпрямила спину. Пан или пропал.
        - Прошу вас сюда, - льстиво блеял Александр, подводя их к большой группе людей, собравшейся вокруг высокого красивого человека, очень похожего на Роберта. Лэндон Уайетт, миллиардер, кандидат в губернаторы и последняя сволочь. Все вокруг смотрели на него, как на полубога, подобострастно смеялись его шуткам, сверкали драгоценностями и позванивали бокалами шампанского. Все они были похожи на шакалов. Может быть, они ими и были.
        Рядом с Лэндоном стояла элегантная пожилая женщина, она широко улыбалась и то и дело касалась руки или плеча мужа, будто подтверждая, что она здесь.
        Когда Александр подвел их ближе, она увидела Роберта. Джинни физически почувствовала, как замерла миссис Уайетт.
        Лэндон Уайетт с улыбкой, которая обнажала тридцать два безупречных зуба, но не затрагивала глаза, шагнул навстречу сыну:
        - Вот и он, Роберт, мой мальчик!
        Джинни почувствовала, как напряглась рука Роберта. «Скажи что-нибудь!» - мысленно взмолилась она.
        - Привет, папа! - сказал он, потом повернулся к Сибилл: - Добрый вечер, мама!
        Джинни почувствовала, как дернулась его рука, и поняла, что он хотел поправить манжету.
        Вот именно поэтому она настояла на том, чтобы пойти с ним на этот прием. Роберт был сильным и решительным человеком, но отец его парализовал.
        Лэндон перевел взгляд на нее.
        - А кто эта очаровательная леди? Я и не знал, что ты будешь с дамой, сынок.
        Она дала Роберту целых двадцать секунд, чтобы ответить, но когда он промолчал, кинулась грудью на амбразуру.
        - Добрый вечер! - сказала она с самым сильным британским акцентом, какой могла изобразить. - Дафна Фитцрой. Рада знакомству!
        - Леди Фитцрой? - сказал Лэндон, и его губы изогнулись в недоверчивой улыбке, будто он инстинктивно знал, что она была самозванкой. Его ноздри слегка раздулись, а глаза потемнели, он напоминал хищного зверя, почуявшего кровь. Теперь Джинни понимала, почему Роберт был в ужасе от этого человека. - Из лондонских Фитцроев?
        Джинни заставила себя устало улыбнуться:
        - Вы меня пугаете! Неужели и сюда уже докатилась дурная слава моего брата?
        Неизвестно, поверил ли ей Лэндон Уайетт, но он поцеловал ее руку и сказал:
        - Не имел чести быть с ним знакомым. Добро пожаловать в Чикаго! Друзья сына, - добавил он, бросив взгляд на Роберта, - мои друзья!
        Ей казалось, что он похож на волка. Она ошибалась. Он был похож на удава. Но Джинни не собиралась быть кроликом.
        Она вежливо отняла у него свою руку и, незаметно толкнув Роберта локтем, повернулась к его матери.
        - Леди Дафна Фитцрой. Сибилл Уайетт, моя мать, - представил он.
        - Очень приятно, - сказала Джинни с равнодушной улыбкой, не желая выказывать свой интерес.
        - Очень приятно, - эхом откликнулась Сибилл, едва кивнув ей, но пытливо глядя на сына.
        Годы, проведенные за стойкой бара, научили Джинни наблюдательности, и она сразу заметила очень плотный слой макияжа на лице, а главное - на шее и груди Сибилл Уайетт. Она пыталась замазать синяки? Сибилл поворачивалась к собеседнику всем корпусом, будто не могла двинуть ни шей, ни плечами.
        Роберт взял у подошедшего официанта два бокала шампанского и протянул один Джинни.
        - О, благодарю! Это шампанское или… э-э-э… американское шампанское? - Джинни изобразила замешательство. - Но я слышала о нем самые лучшие отзывы!
        - Шампанское французское, из региона Шампань, - улыбнулась ей Сибилл. - Надеюсь, вам понравится. - Она бросила опасливый взгляд на мужа и подошла к сыну. - Я так рада тебя видеть! - Искренность ее тона резко контрастировала с наклеенными улыбками окружающих. - Я так рада, что вы пришли.
        - Я тоже, - сказал он, глядя матери в глаза. Но Роберт не мог себе позволить уделить ей слишком много внимания. Он повернулся к Джинни. - Дафне было любопытно посмотреть, как творится американская политика.
        Правильно. Это была ее роль. Она улыбнулась Роберту и сделала большой глоток шампанского - через некоторое время ей нужно будет выглядеть слегка захмелевшей.
        - Боюсь, Роберт несколько преувеличивает. На самом деле я ничего не понимаю в политике и на политических приемах в основном скучаю.
        Лэндон Уайетт рассмеялся.
        - Обожаю сухой британский юмор, - сказал он. Его длинные пальцы, так похожие на пальцы Роберта, сомкнулись вокруг ее запястья, будто наручники. - Расскажите мне о себе, герцогиня, - сказал откровенно насмешливым тоном.
        Он слегка притянул ее к себе, что было хорошо, потому что давало возможность Роберту перекинуться парой слов с матерью, но у Джинни все равно пробежал холодок по спине.
        - О, боюсь разочаровать вас… э-э-э… Лэндон? Но я не герцогиня. - Этому трюку Джинни тоже научилась за стойкой. Надежный и безопасный способ унизить собеседника: дать всем понять, что ты не потрудилась запомнить его имя. - Моя невестка герцогиня. А я всего лишь дочь и сестра герцогов Графтонских. - Она допила бокал и жестом попросила у официанта новый. - Но скажите, э-э-э… Лэндон, что заставляет вас баллотироваться на пост губернатора? Вы, насколько я понимаю, и так очень могущественный человек, а такая должность слишком публична.
        Она увидела ответ в глазах Уайетта - он был пьян от власти и, как любой наркоман, хотел еще. Но, как хороший политик, он сказал:
        - Как вы знаете, мы, Уайетты, вполне состоятельны.
        Джинни подарила ему самую терпеливую улыбку, как будто разговоры о таких само собой разумеющихся вещах, как миллиарды, были злоупотреблением временем собеседника.
        - Поэтому баллотируюсь я не ради себя, как вы понимаете. У меня есть все, чего я когда-либо хотел. - Взгляд Лэндона скользнул в вырез ее платья, и Джинни еле сдержалась, чтобы не поежиться. - Пришло время вернуть долг штату Иллинойс. - Лэндон развернулся к публике и повысил голос. - И я уверен, что я, как никто другой, обладаю качествами, которые позволят направить его по правильному пути и обеспечить ему блестящее будущее.
        Люди вокруг них подобострастно зааплодировали, засверкали вспышки фотокамер. Джинни снова поискала глазами официанта, потому что леди Дафна Фитцрой была алкоголичкой. Она поставила на поднос полупустой бокал и взяла полный. Она должна выглядеть немного пьяной.
        Она чувствовала на себе взгляд Роберта.
        Но даже не смотрела в его сторону.
        Глава 13
        Роберт воспользовался громкими аплодисментами, заглушавшими слова, чтобы сказать матери:
        - Поехали со мной.
        При этом он не смотрел на Сибилл, взгляд был прикован к Джинни. Он не мог поверить, что люди купились на ее британский акцент, но они купились. Даже Лэндон. Хотя он, скорее, купился на ее грудь.
        - Я могу защитить тебя.
        Сибилл сжала его руку.
        - Это небезопасно, - ответила она, улыбаясь.
        Эту улыбку он ненавидел, потому что это была маска, ложь.
        - Он выследит нас. Он найдет меня, - говорила Сибилл, едва шевеля губами.
        Как в прошлый раз. Она не сказала этого, но ей и не нужно было.
        Мать выглядела ужасно. Неужели здесь никто не замечал, как ей больно двигаться? Этот ублюдок снова сломал ей ребра?
        Лэндон Уайетт заплатит за все.
        Мир покраснел по краям, сужаясь до Лэндона и Джинни. У нее в руках снова был бокал шампанского, и она размахивала им. Шампанское расплескивалось во все стороны, и люди шарахались от нее. Сколько она выпила? Но Джинни говорила, что он может ей доверять. Лэндон смотрел на нее насмешливым и похотливым взглядом, потом обнял Джинни за талию, притянул к себе и стал что-то шептать ей на ухо.
        У Роберта сжалось все внутри. Он должен был защищать своих женщин. Но она просила ей довериться.
        В любом случае у него не было выбора.
        Джинни смотрела на Роберта со злой улыбкой на губах. Но затем она перевела взгляд на его мать и снова на него, ее глаза немного расширились, и у Роберта возникло ощущение, что она подает ему какой-то знак.
        Он поднял свой бокал ко рту, но, прежде чем выпить, сказал:
        - Он тебя не найдет. - Роберт уже запустил весь механизм, и теперь не мог остановить его, даже если бы хотел. Но он и не хотел. Ему нужно быть уверенным, что Сибилл будет далеко от Лэндона, когда вся империя Уайеттов начнет рушиться. - Он не сможет. Но мне нужно, чтобы ты пошла со мной.
        Роберту показалось, что прошло столетие, прежде чем она ответила:
        - Когда?
        Он почувствовал такое облегчение, что чуть не заплакал.
        - Моя машина ждет. Джинни или я поедем с тобой.
        - Кто?
        Сибилл повернулась к нему, что было большой ошибкой. Никогда не надо подставлять свою спину Лэндону Уайетту.
        - Леди Дафна.
        Сибилл вспыхнула, как будто ей было стыдно, что кто-то еще знал о ее позоре. Она повернулась лицом к Лэндону как раз в ту минуту, когда Джин-ни вырвалась из его объятий.
        - Я хотела бы поблагодарить хозяйку этого чудесного приема! - пропела она и направилась прямо к ним, подхватив по пути с подноса официанта еще один бокал. - Вы были правы, шампанское великолепно! - воскликнула она и, взмахнув рукой, умудрилась окатить вином и себя, и Сибилл, и даже Роберта.
        Он чуть не рассмеялся. Неужели Джинни планировала это с того самого момента, как потребовала, чтобы он взял ее с собой?
        - О, простите! - простонала она с ужасом на лице. - Я испортила ваше прекрасное платье. О, как жаль!
        Сибилл растерянно озиралась по сторонам, по ее груди струйками стекало шампанское. Все вокруг затихли, не зная, как реагировать, только щелкали затворы фотоаппаратов, напоминая, что завтра этот инцидент будет во всех газетах.
        Лэндон Уайетт бросил на сына злобный взгляд, Роберт стряхивал капли шампанского с атласных лацканов смокинга.
        - Не волнуйтесь, - ответила Сибилл. - Простите, мне надо в дамскую комнату, - сказала она, вопросительно взглянув на мужа.
        Роберт чуть зубы себе не скрошил, ожидая ответа отца.
        Лэндон кивнул.
        Опираясь на Сибилл, Джинни позволила отвести себя в дамскую комнату, громко сокрушаясь об испорченном платье.
        У нее был несомненный актерский талант. Роберт даже почувствовал некую гордость за разыгранное ею представление.
        Но в следующую минуту он заметил взгляд, которым Лэндон проводил обеих женщин. Роберт знал этот взгляд. Пристальный, почти дружелюбный. Но Роберт знал, что этот взгляд предвещает что-то страшное. У него похолодело внутри.
        Да, сегодня Джинни не была похожа сама на себя, но завтра ее фотография будет во всех газетах - вдруг ее узнает кто-то из посетителей «Трентона»? Приведя ее сюда, Роберт фактически нарисовал огромную мишень у нее на спине. Когда Лэндон обнаружит, что его жена скрылась с Дафной Фитцрой, он весь мир перевернет.
        Теперь Роберт должен обеспечить безопасность Джинни. У него сердце заныло, когда он понял, что это означает.
        Ему придется держаться как можно дальше от нее. Никаких обедов, никаких вечерних посиделок в «Трентоне». Не имело значения, вернется она на работу или нет, Роберт теперь не посмеет и посмотреть на дверь этого бара.
        Лэндон был угрозой для него, для мамы, а теперь и для Джинни.
        Роберт боролся с желанием посмотреть на свой телефон. Если все хорошо, то Реджинальд уже везет их в аэропорт, где их ждет арендованный самолет.
        - Она тоже тебя достала, сынок? - спросил подошедший Лэндон и стал отечески заботливо платком вытирать лицо сына.
        - Я не должен был позволять ей пить, - ответил Роберт, едва вынося его прикосновения. - Прости меня.
        Сколько времени прошло? Где они сейчас?
        - Иди приведи себя в порядок и возвращайся, - с презрительной улыбкой сказал Лэндон. - Через десять минут я буду выступать с речью, ее будут снимать для всех каналов. Хоть перед камерами выгляди прилично.
        - Сейчас вернусь, - ответил Роберт, пытаясь изобразить улыбку.
        Не успел он отойти, как его телефон загудел.
        Джинни. Слава богу.
        «В машине. Ждем тебя».
        Едва выйдя из зала, Роберт побежал со всех ног.
        - Пристегнитесь, - сказала ей женщина в голубом платье, в голосе которой не было ни опьянения, ни даже тени британского акцента.
        - Кто вы? - спросила Сибилл, удивленная тем, что вообще в состоянии говорить.
        Она не могла поверить, что все это происходит на самом деле: она в машине с совершенно незнакомой женщиной, которая сперва затащила ее в лифт, а потом - в автомобиль. Но уж лучше ехать неизвестно куда неизвестно с кем, чем остаться с Лэндоном.
        - Друг вашего сына, - ответила женщина и крикнула шоферу: - Отъезжаем через тридцать секунд!
        Тот что-то ответил, но Сибилл не разобрала его слов сквозь шум в ушах.
        Лэндон сойдет с ума от злости, когда узнает. Бобби подвергает себя ужасной опасности.
        - Я должна вернуться, - выпалила она, отстегивая ремень безопасности.
        - Извините, миссис Уайетт, но это невозможно. - Женщина твердо положила руку на застежку ремня.
        - Он будет мстить Бобби! - кричала Сибилл, впиваясь в руку женщины ногтями, пытаясь оторвать ее от ремня. - Он навредит моему сыну!
        - Ваш сын взрослый человек, - сказала незнакомка, вцепившись в руку Сибилл. - Он способен защитить себя. Просто доверьтесь ему.
        Машина тронулась с места.
        - Давайте подождем еще пять секунд! - крикнула женщина.
        - Он велел сразу уезжать! - в отчаянии ответил водитель.
        - Что происходит? - едва не плакала Сибилл.
        К ее удивлению, женщина бережно обняла Сибилл за плечи.
        - Вы поедете туда, где безопасно. Поверьте мне, ваш муж никогда вас не найдет.
        Машина уже набирала ход, когда дверь открылась. Сибилл закричала, потому что на секунду ей показалось, что это Лэндон поймал их даже прежде, чем они отъехали, и она понимала, что теперь дело не ограничится сломанными ребрами.
        Но это был Бобби, ее Бобби! Он на ходу запрыгнул в машину и захлопнул за собой дверь.
        - Гони! - крикнул он водителю.
        Он сел рядом с матерью и крепко обнял ее.
        - Бобби! - расплакалась она, пачкая его смокинг слезами и растекшейся косметикой.
        - Я с тобой, мамочка, - ответил он нежно. - Теперь ты в безопасности.
        - А как же ты? Зачем, Бобби? Зачем тебе рисковать ради меня?
        - Он сильнее, чем вы думаете, - сказала незнакомка. - Вы воспитали настоящего мужчину.
        Сибилл вытерла слезы.
        - Кто вы?
        Женщина улыбнулась. Улыбка у нее была теплая и уверенная, и Сибилл почувствовала, как заряжается от нее надеждой.
        - Я его бармен.
        Глава 14
        - Ты уверен? - спросила Сибилл, ставя ногу на первую ступеньку трапа.
        - Абсолютно. Через несколько месяцев я прилечу к тебе. А пока будем созваниваться. - Роберт проводил мать в салон самолета. - Он больше никогда не разлучит нас.
        Сибилл быстрым движением вытерла глаза.
        - Береги себя. Опасайся Лэндона. - Ее голос, несмотря на слезы, звучал удивительно спокойно. - Я не смогу жить, если…
        Роберт поцеловал ее в щеку.
        - Я уже не ребенок, мама. Клянусь, у меня все под контролем. Отдыхай и поправляй здоровье. - Он кивнул на медсестру. - Бриджит все время будет с тобой.
        Сибилл рассеянно кивнула, глядя в окно. Роберт проследил ее взгляд и увидел Джинни, стоявшую возле лимузина. Ее развевающаяся на ветру голубая юбка показалась ему знаменем надежды.
        - Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - прошептала Сибилл.
        - Да, мама, я знаю.
        Лэндон Уайетт и понятия не имеет, что его ждет. Побег жены был только первой упавшей костяшкой домино.
        Сибилл повернулась к нему. Она глубоко вздохнула и кивнула.
        - Отлично. И знаешь что, Бобби? - Она крепко сжала его руку. - Постарайся не упустить свое счастье. Будь здоров и будь счастлив. Это все, что я хочу для тебя.
        Роберту пришлось несколько раз сглотнуть комок, вставший у него в горле.
        - Я тоже хочу этого, мама! Я постараюсь, обещаю тебе!
        Он поцеловал ее на прощание, дал последние наставления Бриджит, вышел из самолета и спустился по трапу к ожидавшей его Джинни.
        После сегодняшнего вечера он уже не сможет с ней видеться. Ну и как ему жить теперь?
        Он не мог позволить себе роскошь даже просто прийти к ней в бар - до тех пор, пока Лэндон не окажется за решеткой, или пока Роберт не будет уверен, что у него достаточно компромата, чтобы навсегда связать руки отцу.
        Дверь самолета закрылась, Джинни взяла Роберта под руку, и на короткий момент ему показалось, что все еще может быть хорошо. Она сказала Роберту, что всегда ждала его. Если он будет знать, что где-то ждет его девушка со спокойной улыбкой, идеальным «Манхэттеном» идаже, может быть, шелковым галстуком в руках, - то и он подождет. Это того стоило.
        Хотя это было нечестно по отношению к Джин-ни. У нее была своя жизнь - ребенок, любимая работа. Он был ее клиентом, ее поддержкой, ее любовником. Но он не был ее хозяином.
        Роберт знал, что сказал бы Лэндон на его месте. Он сказал бы, что Джинни - его собственность. Он же Уайетт, а Уайетты всегда берут то, что хотят. Лэндон сказал бы, что Роберт должен потребовать уважения к себе, хотя на самом деле он имел в виду страх. Как будто страх может привязать к тебе человека сильнее, чем любовь или доверие.
        Да, Лэндон Уайетт думал бы именно так.
        Именно поэтому Роберт отпускает Джинни.
        Когда самолет поехал, Роберт мельком увидел в иллюминаторе испуганное лицо матери. Он помахал ей рукой.
        - Все будет хорошо, мама.
        Самолет вырулил на взлетную полосу, разогнался и взлетел. Джинни зябко прижалась к его плечу, но не сказала ни слова.
        Дело сделано, Сибилл улетела. С остальным он тоже справится.
        Так почему же он не мог пошевелиться?
        Потому что каждый шаг приближал его к концу этого вечера. К концу отведенного им с Джин-ни времени. А он не был уверен, что найдет силы сделать то, что он должен сделать.
        - Сэр? - окликнул его Том Келли.
        Роберт кивнул ему и повернулся к Джинни.
        - Подождешь меня?
        Она крепко сжала его руку, потом провела пальцами по его щеке и поцеловала то место, которого только что касалась.
        - Конечно.
        Он чувствовал запах шампанского в ее дыхании и ее обычный цитрусовый аромат, пробивавшийся сквозь запах дорогих духов.
        Он должен отпустить ее. Он должен. А если она не согласится - потому что это ведь была Джин-ни, - он должен заставить ее держаться от него подальше.
        Роберт обнял ее за талию и привлек к себе, с наслаждением вдыхая ее запах. Он старался впитать каждую секунду, каждое свое ощущение, каждую крупицу счастья, чтобы потом вспоминать в одиночестве, которое его ожидало.
        - Я подожду в машине, - прошептала Джин-ни ему на ухо.
        Но он не отпустил ее. Он был еще не готов.
        - Подожди меня, - повторил он. - Сейчас я вернусь, и мы поедем любоваться на звезды.
        Он почувствовал, как она теснее прижалась к нему.
        - С твоей террасы? - Она развязала галстук-бабочку и медленно стянула с его шеи, пристально глядя ему в глаза. - Я только за.
        Роберт покачал головой.
        - Ты заслуживаешь большего, чем одна звезда. Ты заслуживаешь их все.
        Это будет его прощальный подарок. Ночное небо и много-много звезд, чтобы загадать много-много желаний.
        Она вертела в пальцах черную шелковую ленту, улыбка воспоминания освещала ее лицо, и больше всего на свете Роберту хотелось забыть о Лэндоне, о мести и о справедливости - обо всем, кроме Джинни и желания, которое искрило между ними, как электрическая дуга.
        Она повернулась и, глядя на него через плечо, пошла к машине, где ее уже с открытой дверью ждал Реджинальд. Едва дыша, Роберт смотрел, как она садится в лимузин, как ее нога, открытая разрезом платья, медленно исчезает в недрах машины. Дверь захлопнулась.
        Роберт повернулся к Келли.
        - Все по плану? - спросил Роберт, поправляя манжеты. Без галстука он чувствовал себя раздетым. Вероятно, именно поэтому она его и сняла.
        - Да. Фотограф сообщает, что Лэндон все еще в галерее, он взбешен и откладывает начало своей речи. - Келли протянул ему свой телефон. - Хотите посмотреть фотографии?
        - Нет. - Чем меньше места Лэндон Уайетт будет занимать в голове Роберта, тем лучше. - Адвокаты?
        Он связался с одним по поводу развода и еще с несколькими из офиса окружного прокурора для дела о сексуальных домогательствах. Всего за две недели Келли нашел несколько десятков женщин, которых Лэндон Уайетт принуждал к сексу. По нескольким претензиям уже истек срок давности, несколько человек отказались давать показания. Но четыре бывших горничных и шесть сотрудниц «Уайетт медикал» готовы были подать иск. Фактическое число жертв было наверняка в десятки раз больше.
        - Работают, - ответил Том Келли. - Судья готов подписать ордер на обыск.
        - Отлично. Охранники?
        Одного он велел направить к дому Джинни, на тот случай, если разведка Лэндона работает лучше, чем он ожидал. Другие, в том числе два бывших офицера полиции, смотрели за его домом.
        - На месте. И у нас уже есть документы о том, что «Уайетт медикал» фактически перекачивал средства в предвыборную кампанию Лэндона Уайетта.
        - Хорошо.
        - Вы стопроцентно уверены? - вдруг спросил Келли.
        В чем? В том, что он хочет полностью и методично, до последнего кирпичика, разрушить империю своего отца?
        Роберт почти улыбнулся.
        В конце концов, он был Уайеттом, а Уайетты всегда требовали к себе уважения. Они не колебались и не сомневались. Когда кто-то задевал Уайет-тов, они ставили противника на колени. Даже уничтожали, если это было нужно. А сейчас это нужно. Роберт не намерен был удовлетворяться публичным унижением отца.
        Лэндона Уайетта следовало уничтожить.
        И Роберт был единственным человеком, который мог это сделать.
        Потому что он был Уайеттом, и Лэндон сам научил его жестокости и беспощадности. Так что пусть теперь не ждет снисхождения от своего единственного ребенка.
        Поэтому Роберт кивнул, Келли покачал головой, но спорить не отважился.
        - Я вас понял.
        Келли был хорошим парнем из хорошей семьи, и его явно смущали и такая жестокость, и такие интриги, пусть даже во имя справедливой мести. Роберт ценил то, что уайеттовские игры не вызывали у Келли энтузиазма, как и то, что Келли при этом безоговорочно выполнял его распоряжения.
        - Я буду недоступен по телефону несколько часов, - сказал Роберт. - Шлите сообщения.
        - Да, сэр.
        Роберт снова кивнул и пошел к машине, но по пути обернулся.
        - Келли?
        - Да, сэр?
        - Спасибо. Я знаю, что это далеко за пределами ваших обязанностей, но… - На самом деле это было не просто за пределами обязанностей Тома, но граничило с преступлением. - Но я ценю все, что вы сделали для меня и моей матери. Так что спасибо вам.
        - О… Ну… Не за что, сэр, - в замешательстве ответил Келли, не привыкший, как и все остальные сотрудники Роберта, слышать комплименты.
        - На пляж, - решительно сказал Роберт, подходя к машине. - Отвезите нас полюбоваться на звезды. Пожалуйста.
        Реджинальд кивнул, открывая дверь для Роберта. Только когда дверь лимузина закрылась, оставив его наедине с Джинни, Роберт вздохнул с настоящим облегчением. Его сразу же окутал аромат шампанского и апельсинов, и он почувствовал, как узел в его животе наконец ослаб.
        - Что там? - спросила она, сразу садясь рядом с ним и положив голову ему на грудь. Сам не заметив как, Роберт обнял ее за плечи и прижал к себе. После всего, что случилось, это казалось ему вполне естественным жестом.
        - Все хорошо, - сказал он, думая, что, по крайней мере, ближайший час все так и будет.
        Вместо ответа ее рука скользнула под его смокинг. Джинни расстегнула жилет и положила руку ему на живот. Это простое прикосновение заставило его сердце взмыть вверх.
        Она опустилась на колени на пол лимузина и прижалась грудью к его груди. Ее аромат, теплый и манящий, обволакивал Роберта.
        Он мог опьянеть от одного этого запаха. Он уже опьянел.
        - Какие у нас сегодня правила? - тихо спросила Джинни.
        Здесь, в темном салоне его лимузина, были только он и она. Женщина, которая была рядом с ним в один из самых трудных моментов его жизни и после этого все еще хотела его. Не его состояние или его имя - его самого.
        Он хотел бы отдать ей много больше. Но у них была только одна ночь. Поэтому он сказал:
        - Те же самые.
        Но на этот раз не потому, что он боялся навредить ей. Роберт знал, что этого не случилось бы. Нет, на этот раз ему нужно было напоминание, что она не принадлежит ему и что он не может ее удержать.
        Если бы он только мог… Но это небезопасно. Не сейчас.
        Ему показалось, что за ее улыбкой пряталось разочарование, но он не мог различить этого в полутьме лимузина.
        - Тогда протяни руки.
        Роберт повиновался. Это было правильное решение. Это удержит его от того, чтобы быть Уайеттом, тем человеком, каким хотел видеть его отец. Сегодня вечером Роберт приблизился к этому человеку ближе, чем когда бы то ни было. Сегодня это было необходимо, но Роберта пугало, что в нем открылась эта темная сторона личности.
        Оказалось, он был способен на довольно подлые вещи, если обстоятельства к этому вынуждали.
        Но только не по отношению к ней.
        Он доверял Джинни, сегодня вечером еще больше, чем прежде. Ему нужна эта последняя ночь с ней. Потом он ее отпустит.
        Джинни связала его протянутые руки шелковым галстуком. Потом привстала, насколько позволяла высота машины, и медленно подняла вверх свою широкую юбку. Роберт увидел, что на ней не было трусиков, и застонал. Джинни оседлала его, потом подняла вверх его связанные руки и нырнула головой в кольцо его рук. Получилось, что он обнимал ее за шею. Это было непривычно для Роберта, непривычно и необходимо. Сейчас ему нужно было чувствовать ее вокруг себя, внутри себя, везде.
        В последний раз.
        Она откинулась назад и нащупала застежку его брюк.
        - Джинни… - простонал он.
        - Ш-ш-ш… - Она прижала палец к его губам. - Тихо. Молчи.
        В этот момент лимузин повернул, и Джинни пришлось ухватиться за лацканы его смокинга. Роберт почувствовал, как крепко она сжала бедра, пытаясь удержаться на нем. Она была такой сильной! И Роберту это нравилось.
        - Молчи, - повторила Джинни, отпуская его лацканы. - А не то…
        Вызов в ее голосе возбудил в Роберте бурю желаний и фантазий. Она уже связала его. Как далеко она готова зайти?
        - А не то что? - услышал он свой хриплый голос.
        Она снова начала расстегивать его брюки, член Роберта налился и рвался наружу.
        - А не то, - прошептала она, наклонившись вперед и касаясь губами его уха, - я буду трогать тебя. Очень, очень медленно.
        В подтверждение своих слов она крепко обхватила ствол Роберта через ткань боксеров. У него перехватило дыхание. Это было больше, чем он мог вынести, много больше, но все же недостаточно.
        - Вот так, - прошептала она, ее прерывистое дыхание ласкало его кожу. - И даже еще медленнее.
        Ее пальцы забрались под пояс его боксеров и крепче обняли член, и она с мучительной неспешностью стала двигать рукой вверх и вниз. Она касалась его, он ей это позволил, это было совершенно новое ощущение, и никогда за всю свою жизнь он не был так возбужден. Роберт застонал.
        - Ты нарушаешь правила! - сказала Джинни, перемещаясь так, чтобы его ствол головкой упирался в ее лоно. - Тогда и я их нарушу и буду трогать тебя еще и вот здесь.
        Ее рука скользнула вниз, обхватила его яички, и Джинни стала очень нежно перебирать их пальцами.
        - Джинни… - простонал он, совершенно беспомощный перед ней.
        - Ах так! Тогда я остановлюсь. - Она убрала руку и торжествующе улыбнулась, когда из его груди вырвалось рыдание. - Ну как, ты будешь молчать, или мне придумать тебе новое наказание?
        Он кивнул, потом помотал головой. Это было все, что он мог сделать.
        - Тогда ладно, - сказала она и стала сантиметр за сантиметром опускаться на его вздыбленный член, пока не приняла его в себя полностью.
        - Расслабься, - сказала она, задыхаясь. - Просто будь со мной, Роберт.
        - Навсегда, - ответил он, нарушая все правила.
        Она навсегда останется в его памяти, вместе с этой чудесной минутой, когда они были нужны друг другу, были друг для друга всем.
        В последний раз.
        Машина внезапно остановилась, и Джинни вцепилась в его смокинг, чтобы не упасть. Он удержал ее своими связанными руками и прижал к себе. Роберт проклинал себя за то, что выбрал прежние правила, а значит, и одежду, потому что он хотел бы сейчас увидеть ее полностью обнаженной, почувствовать ее тело всем своим телом.
        Он хотел ее всю.
        В последний раз.
        Восстановив равновесие, Джинни рассмеялась и хотела откинуться назад, но Роберт не позволил ей. Он прижимал ее к груди, чувствуя ее соски сквозь тонкую ткань платья.
        Ему нужно было прикоснуться к ней. Он еще никогда в жизни ни в чем не нуждался так сильно.
        Каким-то образом он выгнул запястья и запустил пальцы в ее короткие волосы.
        - Роберт, - тихо выдохнула она, запрокидывая голову в чашу его рук.
        - Поцелуй меня. - Он не просил, потому что Уайетты не просят, но и не приказывал. - Я хочу, чтобы ты не отрывалась от моих губ, пока я внутри тебя.
        Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, а затем ее губы нашли его, их языки сталкивались, и отступали, и переплетались снова, пока она двигалась на нем вверх и вниз, пока он обнимал ее связанными руками, и он знал, что никогда в жизни не забудет этот момент. Не важно, что случится через час, или завтра, или через месяц - никто никогда не отнимет у него память об этой минуте.
        Она двигалась все быстрее и быстрее, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не кончить первым. Когда она замерла и со стоном откинула голову, он наклонился и окунулся лицом в ее груди, переживая самый яркий оргазм в своей жизни.
        Как же он будет жить без нее?
        Глава 15
        Это было прощание. Джинни чувствовала это в воздухе.
        Машина остановилась, и Реджинальд сделал неестественно долгую паузу, прежде чем открыть дверь, вероятно, для того, чтобы дать им время привести себя в порядок.
        Хороший человек этот Реджинальд. Джинни надеялась, что Роберт прибавит ему жалованье.
        После самого потрясающего оргазма в ее жизни (что о многом говорило, потому что на прошлой неделе у них тоже был нереальный секс), Роберт бережно снял ее с себя и застегнулся. В полной тишине.
        Это было прощание. Им прямо-таки пахло в воздухе.
        Роберт помог ей выйти из лимузина, а потом подхватил на руки. В прямом смысле.
        - Роберт! - завопила она, когда он немного подбросил ее, чтобы ловчее взять.
        - Твоя обувь не для прогулок по песку.
        - И то правда, - рассмеялась Джинни, обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.
        Он нес ее на руках по ночному пляжу и что-то напевал себе под нос счастливым голосом.
        «Пожалуйста, - подумала она. - Пусть он будет счастлив».
        Она не знала, где они, но огни Чикаго светились далеко на юге, а здесь она видела только…
        - Звезды, - выдохнула она. Сотни. Тысячи. Миллионы звезд.
        - Да, - подтвердил Роберт таким тоном, будто и звезды, и вся Вселенная были здесь только по его заказу.
        - Куда мы идем?
        - Подальше от света, - ответил он, как никогда, загадочно.
        Ночное небо простиралось над ними - бездонное и бесконечное.
        - Какая красота, - вздохнула она.
        Так много звезд, что у нее и желаний не хватит.
        Она ведь уже получила все, о чем просила, и даже больше. У нее была няня, горничная, а главное - она теперь могла обойтись и без них, потому что научилась ухаживать за Мелиссой. У нее был адвокат, который вел переговоры с клиникой. И у нее был самый удивительный, сложный, непонятный и прекрасный мужчина в Чикаго.
        Нет, ей не нужны были звезды, чтобы загадывать желания. Не стоит искушать судьбу.
        Наконец Роберт поставил ее на песок. Джинни взяла его под руку и прижалась к его плечу. У озера было немного прохладнее, чем в городе, и она дрожала в своем открытом платье.
        - На, - буркнул он, снимая пиджак и накидывая ей на плечи.
        - Спасибо.
        Тонкая шерсть пахла им - пряным одеколоном и шампанским. Роберт обнял ее и прижал к себе, но Джинни все равно дрожала.
        - Роберт?
        - Что?
        - Ты любил кого-нибудь?
        - Нет.
        Он не задумался ни на секунду. Это слово вылетело из него, как пуля из автомата. Сердце Джин-ни сжалось от боли за него.
        Потом он наклонился и потерся щекой о ее короткие волосы.
        - По крайней мере… пока нет. А ты?
        - Да.
        - Что случилось?
        Она пожала плечами.
        - Я была молодой и глупой. Иногда… - Ей пришлось остановиться, чтобы проглотить ком, вставший у нее в горле. - Иногда ты влюбляешься в подходящее время, но в неподходящего человека, но ты не понимаешь этого, пока время не изменится. А иногда…
        Она смотрела на звезды и часто моргала, чтобы сдержать слезы. Звезды смотрели на нее и тоже моргали.
        - А иногда, - договорил за нее Роберт, - ты влюбляешься в подходящего человека, но в неподходящее время.
        Джинни опять сморгнула. Это все ветер.
        - Но я не думаю, что сейчас неподходящее время, - сказала она. - И не думаю, что ты неподходящий человек.
        - Да, - наконец сказал он.
        Но она знала его слишком хорошо, поэтому слышала боль, растерянность и любовь, которую он вложил в это короткое слово.
        - Роберт, послушай, - начала она, отчаянно надеясь удержать его. Они были в самом начале. У них столько было впереди. - Я…
        - Нет.
        Еще одно короткое слово. Он смотрел на нее сверху вниз, держа ее лицо в ладонях.
        - Пожалуйста, - прошептала она. - Мы можем…
        Но Роберт только покачал головой и поцеловал ее.
        Это было прощание.
        - Я должен думать о твоей безопасности, Джин-ни. И о безопасности Мелиссы.
        Джинни запустила пальцы в его волосы и впилась в его губы, кусая, посасывая, облизывая их.
        Но он отступил на шаг и снова взял ее на руки.
        Обратный путь по пляжу был тихим, грустным и слишком коротким.
        Он принял решение, и кем она была, чтобы пытаться его изменить? Никем. Всего лишь барменшей. Не более.
        Они вернулись к ожидавшему их лимузину, рядом с которым теперь стояло такси. Реджинальд молча открыл перед ней дверь желтой машины.
        - Роберт, - чуть не закричала она. Неужели он даже не захочет проводить ее?
        Вместо этого она услышала, как Роберт называет водителю ее адрес.
        Прежде чем сеть в такси, Джинни повернулась к Роберту и сказала:
        - Я буду ждать.
        Потом она села в машину, и Реджинальд захлопнул за ней дверь. Водитель уже завел мотор, дул ветер, и Джинни не была уверена, точно ли она расслышала, или ей только показалось, что Роберт сказал:
        - Парус.

* * *
        - Что-то вы раненько вернулись! Как вечер?
        Майя сидела в кресле со спящей Мелиссой на руках. Весь дом благоухал лимонами и сверкал, как верхушка Крайслер-билдинг.
        Она рано вернулась, потому что Роберт был подходящим человеком, который встретился ей в неподходящее время.
        - Хорошо, - тупо ответила Джинни.
        Это действительно было неподходящее время. Он собирался воевать со своим отцом. А она собиралась стать хорошей матерью Мелиссе, потому что не могла же Джинни рассчитывать, что Роберт будет всю жизнь оплачивать ей няню и горничную.
        - Все хорошо, дорогая? - с беспокойством спросила Майя.
        - Хорошо, - повторила Джинни.
        Она подошла к зеркалу и в последний раз посмотрела на английскую леди в бриллиантах и платье от Валентино. Сейчас она все это снимет и превратится в обычную барменшу с ребенком на руках.
        Да, Роберт был подходящим человеком, и она была безнадежно влюблена в него. Но доктор Роберт Уайетт был миллиардером, знаменитым хирургом и завидным холостяком. Это Джинни была для него неподходящим человеком. Потому что она могла на один вечер притвориться женщиной из его мира, но они оба знали, что ей там не место.
        - Дорогая? - окликнула ее Майя.
        Джинни развернулась к ней, как механическая кукла.
        - Я решила вернуться на работу. Через две недели. Я не знаю, как долго вы сможете помогать нам с Мелиссой, но… - Она сглотнула. - Если бы вы, прежде чем уйти, помогли мне найти ясли для Мелиссы, которые были бы мне по карману, я была бы вам очень признательна.
        Потому что сама Майя была ей не по карману.
        - Мне заплатили за три месяца вперед, так что у нас есть время что-нибудь придумать, - печально ответила няня. - Мне жаль, что у вас с вашим красивым доктором так получилось.
        Но он ведь никогда не был ее доктором? Он был как этот наряд. Как леди Дафна Фитцрой. Всего лишь иллюзией.
        - Мне тоже, - сказала она, давясь слезами. - Мне так жаль!
        Глава 16
        А Роберт уверял себя, что поступил правильно. Сейчас Джинни, может быть, расстроена, но он был уверен, что, как умный человек, она рано или поздно признает его правоту.
        Его жилет все еще слабо пах апельсинами.
        Господи, он так устал. Устал ставить ловушки Лэндону, устал бояться за мать, устал от себя, устал быть Робертом Уайеттом.
        «Просто будь со мной», - сказала Джинни. Из всего, что она дала ему, это было самым большим подарком.
        Но не имеет значения, насколько он устал, - ночь только начиналась.
        Как только машина свернула на Лейк-Шор-Драйв, пришла эсэмэска от Келли.
        «Он у вашего дома. Речь провалилась. В соцсетях пишут, что он был либо пьяный, либо под кайфом. Он в ярости. Ломает вашу дверь. Пока не сломал».
        «Не вмешивайтесь».
        «Да, сэр».
        Роберт медленно вдохнул. Запах апельсина придавал ему сил. Все шло по плану. Лэндон обнаружил, что его жена, сын и странная женщина, которая не то была, не то не была английской аристократкой, сбежали. Как и надеялся Роберт, Лэндон пришел в бешенство.
        Роберт ждал продолжения.
        «Разбил садовым стулом парадную дверь. Сигнализация сработала».
        «Подождите, пока он не войдет, и вызывайте полицию».
        В этом и был его план. У него было навалом компромата на Лэндона - финансовые отчеты, заявления о домогательстве, но это все были гражданские иски, а Лэндон был скользким ублюдком и всегда знал, кого подмазать.
        Но вот взлом и незаконное проникновение, зафиксированные на камерах слежения, будет очень нелегко опровергнуть.
        Лимузин подъехал к дому. Когда Роберт вышел из машины, он услышал вопли отца и полицейские сирены.
        - Убери от меня руки! Ты знаешь, кто я? - пронзил темноту визг Лэндона.
        - Что здесь происходит? - спросил Роберт с отлично разыгранным удивлением. - Папа? Что ты здесь делаешь?
        - Где она? - закричал Лэндон, бросаясь на Роберта.
        - Полегче, приятель. - Офицер оттащил его, скрутил и защелкнул наручники у него за спиной.
        Роберт не мог налюбоваться на это зрелище.
        - Ты о ком, папа?
        - Ты прекрасно знаешь, о ком я, ублюдок! Куда ты ее дел?
        Роберт недоуменно посмотрел на темные окна своего особняка.
        - Дома никого нет. Я только что приехал. Ты про мою спутницу? Она плохо себя почувствовала, и я отвез ее домой. Не думаю, что мы с ней еще встретимся.
        На тротуаре уже появились репортеры, фотографы, телеоператоры, среди них Роберт заметил Келли и слегка кивнул ему.
        Лэндон вопил и вырывался, теперь его пытались скрутить уже два офицера, они повалили его на землю.
        - Ты заплатишь за это, - шипел он, глядя на сына налитыми кровью глазами. - Я еще доберусь до тебя, и тогда ты пожалеешь, что на свет появился!
        Роберт присел перед Лэндоном, который изо всех сил пытался подняться на ноги, и положил руку на его плечо. Но это была не поддержка, это была демонстрация превосходства. Роберт Уайетт требовал к себе уважения. Хотя в данном конкретном случае его вполне устроит и страх. Он наклонился ближе. Он не хотел, чтобы кто-то еще слышал то, что он сейчас скажет.
        - Ты никогда больше ее не увидишь.
        - Я найду ее! - рявкнул Лэндон и истерически расхохотался. Неудивительно, что всем в галерее показалось, что он был под кайфом. План Роберта работал отлично. - Ты не спрячешь ее от меня. Она моя! А после того, как я найду ее, я найду твою герцогиню, кем бы она ни была. Она мне за все заплатит. Не могу дождаться! Так и представляю, как она зовет тебя на помощь!
        Роберт не позволял эмоциям отразиться на своем лице. Но он крепче сжал плечо старика.
        - Нет ничего проще, чем вывезти тебя на середину озера и выкинуть за борт. Я могу в два счета это устроить, - сказал он, стараясь не выдавать свой гнев. В глазах Лэндона появилось нечто похожее на страх, и Роберт удовлетворенно вздохнул. - Но я не собираюсь это делать, потому что ты заслуживаешь гораздо худшего, чем быстрая легкая смерть. - Он стиснул плечо Лэндона так, что тот взвизгнул от боли. - И какую бы крутизну ты тут ни изображал, ты никогда не найдешь ни одну из них.
        Роберт прожил всю свою жизнь в страхе перед этим человеком, но взять над ним верх оказалось в конце концов довольно легко.
        - Еще посмотрим, - ответил Лэндон, но угроза исчезла из его голоса, теперь он выглядел как человек, который начинал понимать, что он совершил серьезную тактическую ошибку.
        Потому что так оно и было.
        - Ты разведешься, тебя арестуют и будут судить за сексуальные домогательства, растрату, мошенничество в финансовой сфере, взлом и незаконное проникновение, и бог знает, что еще мои люди на тебя накопают. - Роберт заставлял себя смотреть Лэндону в глаза и видел, как тот съежился, потому что столкнулся с силой, которую не мог одолеть. - И это мы еще за твоего Александра не взялись. Но возьмемся, я тебе обещаю.
        Трудно было различить под светом уличных фонарей, но Роберту показалось, что Лэндон побледнел.
        - Сукин сын! - взревел он, опять забившись в хватке полицейских. - Я тебе еще покажу.
        - Ну, попробуй, под следствием тебе это будет довольно затруднительно. И я думаю, это конец твоей политической карьеры. Ты потерял все, что у тебя было. И знаешь почему, пап?
        Лэндон уставился на него, но сегодня впервые в жизни Роберт не чувствовал паники под его взглядом.
        - Потому что ты так меня воспитал. - Он отпустил плечо старика, и ему показалось, что с этим контактом навсегда оборвалась всякая связь между ними. - Я надеюсь, ты доволен тем, что создал.
        Это был еще не конец. Но между ними теперь точно все было кончено.
        Освободившись от хватки Роберта, Лэндон снова заорал.
        - Я убью тебя! - вопил он, капая слюной на асфальт. - Я убью эту суку и шлюху твою убью у тебя на глазах, а потом я убью тебя!
        Но слова отца уже были для Роберта пустым звуком.
        Он выпрямился и… улыбнулся. По-настоящему. Как, оказывается, приятно улыбаться! Как приятно побеждать!
        Полицейские отволокли бьющегося, разъяренного Лэндона в свою машину. За человеком, который еще несколько часов назад был самым влиятельным в Чикаго, захлопнулась решетчатая дверь.
        Эра Лэндона Уайетта закончилась.
        Эта ночь была очень долгой. Роберт писал заявления и давал показания, подтвердил, что да, он будет выдвигать обвинение против родного отца, нет, его отец никогда прежде не угрожал его убить, но да, запретительный приказ будет хорошим выходом. Он получил записи с камер слежения, поговорил с судьей и с адвокатами, рассказал им, что Сибилл Уайетт давно собиралась развестись с мужем, но решила не делать этого во время предвыборной кампании.
        Даже когда в рассветном небе над озером Мичиган погасла последняя звезда, Роберт был еще на ногах. Ему предстояло много работы. Он должен был связаться с членами совета «Уайетт медикал», убедиться, что его мать благополучно приземлилась в Лос-Анджелесе и пересела на другой самолет, а потом ему уже пора было идти в госпиталь на утренний обход.
        Он не решался сделать паузу.
        Потому что, если бы он ее сделал, он бы сразу стал думать о Джинни. А если он станет думать о ней, то не выдержит и помчится в маленький тесный домик, похожий на обувную коробку. А этого пока еще делать нельзя. Пока еще небезопасно. Пока еще нет.
        «Парус».
        Глава 17
        - Ты вернулась, значит, и он вернется? - взвилась Миранда. - Если он придет, я не стану его обслуживать.
        - Он не придет, - ответила Джинни, ставя чистые бокалы на поднос. - Ты можешь подвинуться, мне повернуться негде!
        Действительно, Миранда могла бы быть к ней повнимательнее.
        Было бы хорошо, если бы все в «Трентоне» были немного повнимательнее к ней в ее первый вечер на рабочем месте. Конечно, они встретили ее тортом и подарили пару вещей для ребенка, но разве кто-нибудь поинтересовался Мелиссой? Хоть раз за все это время? Нет. Только Роберт беспокоился о них.
        Она взяла с кухонного стола поднос с чистыми бокалами и уже подошла к двери, ведущей в бар, когда та распахнулась. Джинни едва не уронила свою ношу.
        - Он здесь! - выпалил Джулиан, в панике вбежавший на кухню.
        Джинни быстро вернулась к столу и поставила поднос, потому что руки у нее вдруг затряслись.
        - Кто? - шепотом спросила перепуганная Миранда.
        - Он! Уайетт!
        Что он здесь делает? Он дал понять, что они расстаются. Потому что это необходимо для ее безопасности. Она не ждала его. Потому что между ними все было кончено, кончено, кончено.
        Или нет?
        - Может, вызвать полицию? - спросил Джулиан, глядя на ее опрокинутое лицо.
        - Нет, не нужно, - еле выговорила Джин-ни. - Все нормально.
        Она глубоко вдохнула и попыталась сосредоточиться. Это было нелегко, потому что на нее таращились не только Миранда и Джулиан, но и весь персонал, который был сейчас на кухне.
        Джинни толкнула дверь и сразу встретилась взглядом с доктором Робертом Уайеттом, сидевшим на своем обычном месте. Когда он увидел ее, он прищурился и - какая неожиданность! - поправил манжеты.
        Он пришел за ней. А ведь вчера на небе не было видно ни одной звезды. И даже огоньков самолета, которые можно было бы за нее принять. Но она все равно каждый вечер сидела на крыльце, смотрела на засвеченное небо и молилась, чтобы он снова пришел в «Трентон», сел на свое обычное место, заказал «Манхэттен», улыбнулся ей своей невидимой улыбкой и сказал, что все хорошо, и они будут вместе.
        Она заметила, как он барабанит пальцами по стойке. Он тоже нервничал, хотя это все не имело значения, потому что он пришел за ней.
        А вдруг что-то случилось? При этой мысли Джинни затошнило от страха.
        Но следующая мысль была еще страшнее: авдруг он пришел не за ней? Что, если он пришел просто выпить свой коктейль?
        - Ну что? Что там? - шептал из-за кухонной двери перепуганный Джулиан. - Полицию? Я звоню в полицию.
        - О господи! - взмолилась Джинни. - Оставьте нас на несколько минут!
        Она отпустила дверь и услышала приглушенный визг. Так Джулиану и надо - нечего подглядывать.
        Она подошла к стойке. Роберт смотрел на нее не отрываясь.
        - Добрый вечер, доктор Уайетт. Как обычно?
        - Джинни.
        Роберт улыбнулся. Это было всего лишь легкое подергивание углов рта, которое не заметил бы посторонний человек. Но она это видела. Она видела это.
        Ее руки все еще дрожали, когда она наливала ржаной виски и сладкий красный вермут в шейкер.
        - Пришли выпить после рабочего дня? - спросила она. Слава богу, хоть голос у нее не дрожал.
        Но Роберт даже не взглянул на бокал.
        - Я пришел за тобой.
        У Джинни перехватило дыхание.
        - За мной? - пискнула она.
        Больше она ничего не могла сказать, потому что сердце колотилось у нее в горле.
        - Я имею в виду… - Он глубоко вздохнул, потом взял ее за руку. - Я должен был держаться от тебя подальше, потому что, если бы Лэндон узнал, кто ты, он сделал бы что-нибудь жуткое. А ты… Ты очень важна для меня. - Он опустил взгляд на их переплетенные пальцы. - Я никогда не был влюблен, поэтому я не могу сказать точно, это ли чувство испытываю к тебе. Но ты нужна мне. Мне нужно видеть тебя каждый день, говорить с тобой. Ты умеешь меня развеселить. Мне хорошо с тобой. Я не могу без тебя. Я пытался. Но потом я понял: если я избегаю тебя, чтобы защитить от Лэндона, то получается, что он по-прежнему управляет моей жизнью, а значит, он победил. И знаешь что?
        - Что? - сказала она, затаив дыхание.
        Почему между ними эта жуткая барная стойка? Почему она не может кинуться Роберту на шею, раз уж он признается ей в любви? А ведь он признается ей в любви.
        Он любит ее!
        - Я решил: ну его! - беззаботно сказал Роберт.
        Но Джинни знала: он жизнь положит на то, чтобы ее защитить.
        - Я ему не позволю, - продолжал Роберт. - Если я хочу быть с тобой, я буду с тобой, потому что ты - подходящий мне человек, Джинни Кауфман, и сейчас самое подходящее для нас время. - Роберт смотрел на нее, и она видела любовь и надежду в его глазах. - Выходи за меня, - сказал он, и, черт побери, это было похоже на заказ в баре. Но прежде чем Джинни смогла ответить, он быстро добавил: - Подожди! Нет, позвольте мне сделать это снова. - Он поднял ее руку к губам и поцеловал ее пальцы, как будто он был герцогом, а она - служанкой из трактира, завоевавшей его сердце. - Ты показала мне, что такое любовь, Джинни. И я хочу провести остаток дней с тобой.
        - О, Роберт, - сказала она со слезами на глазах.
        - Ты что, плачешь? - всполошился Роберт.
        - Я тоже тебя люблю, ты - сложный, непонятный, удивительный человек. И я выйду за тебя, но при одном условии.
        - Говори! - сразу согласился Роберт. - Все, что хочешь. Я могу купить другой дом или…
        - Мне никогда не были нужны твои деньги, - оборвала его Джинни.
        Роберт выпустил ее руки, а затем одним движением перемахнул через барную стойку!
        - Что, Джинни? - Он схватил ее в объятия. - Все, что захочешь. Если хочешь, работай в баре. Хочешь, я куплю тебе бар? Я куплю тебе этот, если он тебе нравится.
        Сзади раздался писк Джулиана, и Джинни махнула ему рукой, чтобы заткнулся.
        - Как ты смотришь на то, чтобы удочерить Мелиссу?
        Роберт рассмеялся.
        - Я согласен!
        - Тогда и я согласна! Потому что ты подходящий человек, Роберт.
        - А ты - подходящая женщина, настолько подходящая, что для нас не может быть неподходящего времени.
        Эпилог
        - Сибилл, вам письмо! - крикнула Бриджит.
        - Спасибо!
        Ей нравилось быть просто Сибилл. Ей нравилась тихая вилла в скалах Каури на дальнем северном конце Новой Зеландии. Ей нравилось уединение. И даже отсутствие связи с остальным миром нравилось. По большому счету, она не хотела знать, что происходит дома. Ей не интересно было, что делает ее бывший муж. Она не смотрела новости. Впервые в жизни она могла сосредоточиться на себе. Это было непривычно, и у нее не всегда получалось, но она работала над этим. С помощью психолога она пыталась понять, кем была до Лэндона Уайетта и, что гораздо важнее, кем она хотела быть после него.
        Но больше всего ей нравилось разговаривать с сыном. Он звонил не каждый день, потому что он был занятым человеком, но несколько раз в неделю звонил обязательно. Они говорили о ее сеансах, о его работе, о Джинни.
        Сибилл взяла из рук Бриджит объемный пакет.
        Там были документы о разводе. Ее больше ничего не связывало с Лэндоном Уайеттом. Зато Сибилл досталась половина состояния, нажитого им за время их кошмарного брака. Теперь она была независимой и богатой женщиной. Ей больше не придется просить денег или носить исключительно вещи, которые Лэндон ей купил. Она могла делать то, что сама считает нужным.
        Сибилл достала из конверта несколько газетных вырезок. На первой странице «Чикаго трибьюн» была статья о том, что Лэндон Уайетт обвиняется в сексуальных домогательствах, несколько сотрудниц «Уайетт медикал» выдвинули против него иски. Сибилл знала, что их адвокатов оплачивал Роберт. А вот еще вырезка - «Уайетт медикал» проголосовал за то, чтобы пост генерального директора занял Бобби. Лэндона обвиняют в мошенничестве, и, скорее всего, он проведет большую часть оставшейся жизни в тюрьме. Так что он больше никому не сможет навредить.
        Следующей была кремовая книжечка, которая оказалась свадебным альбомом. Из него выпала записка, написанная рукой Бобби.
        «Я не упустил свое счастье - все, как ты велела».
        - О, Бобби, - всхлипнула она. Он всегда был таким хорошим мальчиком. Слава богу, Лэндон не смог его испортить.
        На первом снимке были Бобби и Джинни. Бобби улыбался своей невесте. Улыбался! Сибилл была так рада видеть его веселым!
        Она едва узнала в Джинни ту же женщину, которая увела ее из галереи несколько месяцев назад. Настоящая Джинни широко улыбалась, у нее были добрые глаза, и ей очень шло ее кружевное платье цвета чайной розы.
        Сибилл нежно провела пальцем по фотографии. Бобби нужен был кто-то смелый и сильный, способный противостоять ему, но не сражаться с ним, понимать, но не жалеть его. Кажется, он нашел себе очень подходящую женщину.
        На втором снимке Джинни держала на руках маленького ребенка. Завернутая в нарядное кружевное одеяльце малышка улыбалась беззубым ртом. Бобби глядел на нее с такой нежностью, что Сибилл прослезилась. В углу фотографии была надпись от руки: «Это Мелисса Николь Уайетт. Она скоро приедет с тобой познакомиться».
        - Все в порядке? - спросила Бриджит с беспокойством в голосе. - Почему вы плачете?
        - Я стала бабушкой, - ответила Сибилл и показала Бриджит альбом. - Это моя семья.
        - Здорово! Они выглядят счастливыми!
        - Знаете, - сказала Сибилл, утирая слезы. - Я думаю, что так оно и есть.
        notes
        Примечания
        1
        Биттер - крепкий алкогольный напиток с горьким вкусом.
        2
        Великолепная Миля - одна из самых знаменитых торговых улиц в мире, на которой находится множество магазинов, торговых центров, ресторанов, отелей и достопримечательностей Чикаго.
        3
        Шкала Апгар - система быстрой оценки состояния новорожденного.
        4
        Сатай - традиционное блюдо азиатской кухни, курица в маринаде.
        5
        Тинола - известное блюдо филиппинской кухни, суп из курицы, папайи и шпината.
        6
        Суман - филиппинский десерт из риса, сваренного в кокосовом молоке и завернутого в банановые листья.
        7
        Экрю - цвет небеленого льна.
        8
        Французские окна - окна от пола до потолка.
        9
        Голд-Кост - исторический район в Чикаго, внесенный в национальный реестр исторических мест. Входит в семерку самых дорогих жилых районов США, среднегодовой доход жителей 153тыс. долл.
        10
        Дресс-код - форма одежды, требуемая при посещении определенных мероприятий или заведений.