Останься со мной Джессика Кансоло
        Литагент АСТ
        Амелия Коллинз наконец находит счастье в объятиях Эйдена Паркера, который принимает ее такой, какая она есть, даже когда прошлое безнадежно запутывает настоящее, грозя развести их по разные стороны в будущем. Поскольку Эйден обвиняется в преступлении, которого он не совершал, он борется за сохранение своей семьи, а Амелия ведет собственную битву, не зная, как сказать Эйдену, что ей необходимо уйти.
        Решив ненадолго отложить проблемы, Амелия и ее друзья покидают хаос Кинг-Сити ради пляжного домика и праздничного торжества. Вопрос времени, когда секреты будут раскрыты и Эйдан поймет ужасную правду о мужчине, преследующем Амелию.
        Она знает, ей не сбежать от болезненных воспоминаний прошлого и одержимого ею убийцы. В опасности оказываются ее близкие, и она не хочет, чтобы они пострадали. Исполненная любви, но преследуемая страхом, Амелия должна решить, стоит ли оставаться с человеком, который ей так дорог, чтобы рисковать его жизнью.
        Джессика Кансоло
        Останься со мной
        Эта история посвящается моей маме, Кармеле Кансоло.
        Спасибо тебе за то, что всегда остаешься моей самой преданной поклонницей.
        Jessica Cunsolo
        STAY WITH ME
        Печатается с разрешения издательства
        Перевод с английского
        Ольги Захватовой
        .
        The author is represented by Wattpad
        Cover by Laura Mensinga
        Images
        В оформлении издания использованы материалы по лицензии @shutterstock.com
        
        Пролог
        Жизнь порой любит над нами посмеяться. В какой-то момент, когда ей становится скучно наблюдать за кем-то вроде меня, у нее рождается идея: «Эй, а что, если поглумиться над Амелией? Ну же! Будет весело!»
        Не теряя времени даром, друзья жизни - драма, боль, неопределенность и неудача - восклицают: «Да, черт возьми! Можешь на нас положиться! Глянь-ка, какой смерч дерьма мы умеем вызывать!»
        И тогда они приступают к работе: внедряются в нашу жизнь, поднимают бурю, а потом сидят с холодненьким пивом в руках и пиццей и смеются, смеются, смеются. Почему я так думаю? Да потому, что временами мне кажется, будто вся моя жизнь на Земле - это один нескончаемый эпизод под названием «Тысяча и один способ доконать Амелию».
        Где-то в мире живет человек, неистово жаждущий моей смерти. Этот ведомый местью мужчина, Тони, уже успел натворить немало бед и даже убил невинных людей. Но при всем при этом моя голова забита другими проблемами: я влюблена в парня, с которым никогда не смогу быть вместе, потому что рядом со мной он обречен на страдания. Эйдену и без того достается с лихвой: мало того, что он узнал о моей лжи, так его еще и арестовали по подозрению в убийстве собственного отчима, Грега. Нет, Эйден не убийца; он однозначно не способен на такое. Или способен? Насколько мне известно, Эйден отчаянно защищает близких ему людей. Он готов на все ради своих братьев… Но убийство?
        Хотя Эйден всем сердцем ненавидит отчима - и я не сомневаюсь, что причиной его ненависти послужило жестокое обращение Грега, - я все равно не могу представить ситуацию, чтобы Эйден совершил убийство, а потом как ни в чем не бывало пришел ко мне в гости смотреть фильмы.
        С чего вообще полиция решила, что убийство совершил Эйден? Он ведь весь вечер был у меня дома, а до этого тусовался с Мэйсоном. Разве нет? Когда умер Грег? Он вышел из тюрьмы всего пару недель назад. Неужели вместо того, чтобы повидаться со своим сыном Райаном и провести с ним время, он сразу же принялся за Эйдена?
        Райан.
        Интересно, слышал ли он о смерти Грега? Известно ли ему о том, что его сводного брата арестовали по подозрению в убийстве отца? Если учесть, какую ненависть Райан питает к Эйдену, я даже думать боюсь, что он с ним сделает. Раньше между ними кипело юношеское соперничество, но теперь ситуация изменилась: умер человек, а Эйдена обвинили в убийстве.
        Я не могу потерять Эйдена. Не тогда, когда он стал так много для меня значить. Не теперь, когда в Кинг-Сити у меня появились друзья - близкие люди, которые сделали меня частью своей жизни. Ни Райану, ни Тони, ни даже полиции я не позволю все это отнять.
        Глава 1
        В полицейском участке кипит работа. Мужчины и женщины в форме заняты срочными делами и куда-то спешат. Другие офицеры стоят и разговаривают, как будто времени у них предостаточно. В воздухе витает странное сочетание запахов - что-то вроде грязи, смешанной с дезинфицирующим средством. Голова готова взорваться от нескончаемой телефонной трели. Мы проторчали в участке уже несколько часов, но нам до сих пор ничего не объяснили. Наше единственное взаимодействие с офицерами заключается в том, что они бросают на нас неодобрительные взгляды - и это потому, что мы заняли практически всю зону ожидания.
        Ненавижу полицейские участки. Пусть за последний год я и побывала во многих из них, лучше от этого все равно не становится. Тревога никуда не исчезает, как, впрочем, и зияющая в груди яма ужаса. Полицейские участки инстинктивно напоминают о Тони, а каждый задержанный человек, которого проводят мимо нас в наручниках, рефлекторно вызывает дрожь. Единственная причина, по которой я сижу на месте и не уношу отсюда ноги, - Эйден.
        Во время ареста Эйден успел попросить нас съездить за близнецами. На тот момент Джейсон и Джексон играли в гостях у друга. Мэйсон и Аннализа забрали ребят и отвезли к Джулиану, где о них позаботилась его мама. Остальные отправились прямиком в полицейский участок. Джулиан появился чуть позже вместе с Аннализой и Винсом, своим отцом. Винс высокий, как Джулиан, с широкими плечами и суровым лицом. Глядя на этого мужчину, от которого буквально веет силой, начинаешь невольно ему доверять. Джулиан, можно сказать, вырос вместе с Эйденом, поэтому вполне логично, что он обратился за помощью к человеку, который знает Эйдена с самого детства. К тому же в окружении Эйдена вряд ли нашелся бы другой взрослый, способный ему помочь.
        Спустя некоторое время после прибытия Винса в полицейском участке появились Мэйсон и его отец, Брайан. Взрослые сразу направились к офицерам, чтобы поговорить об Эйдене, пока остальные, охваченные чувством тревоги, остались ждать в крошечном помещении.
        У Брайана, как и у его сына, темные волосы и смуглая кожа, однако ростом он чуть ниже. Теперь я понимаю, от кого Мэйсон унаследовал свою привлекательность. И все же есть у этой пары заметное отличие: в темных глазах Брайана отсутствует та искорка озорства, которая нередко вспыхивает во взгляде Мэйсона. Хотя, опять же, сейчас не та ситуация, когда можно радоваться.
        Пока Брайан и Винс общаются с полицейскими, я вглядываюсь в их лица. Впрочем, мне не требуется много времени, чтобы осознать серьезность ситуации: Брайан, сверкая золотым обручальным кольцом, запускает руку в темные волосы - жест, который нередко делает Мэйсон в минуты отчаяния. С того момента, как мы опустились на стулья, мое сердце готово выпрыгнуть из груди.
        Через какое-то время офицеры приглашают Винса пройти вместе с ними. Брайан тем временем усаживается рядом с нами.
        - Пап, что происходит? - нетерпеливо спрашивает Мэйсон.
        - На данный момент Эйден под арестом. Ему еще не исполнилось восемнадцать лет, а это значит, что его нельзя допрашивать без попечителя и социального работника. Этими вопросами мы как раз и занимаемся, - объясняет Брайан, хватаясь за телефон и просматривая контакты.
        - Подождите, они не имеют права допрашивать Эйдена без адвоката! Разве мы не должны его найти? - негодующе восклицает Аннализа.
        - Зачем ему адвокат? Он ничего не сделал! - встает Ноа на защиту друга. - У него семь свидетелей! Восемь, если считать парня, работающего за стойкой в пиццерии!
        Брайан, игнорируя Ноа, поднимается на ноги.
        - Я как раз звоню адвокату. Надеюсь, он поторопится. - Стремясь найти тихое место для телефонного разговора, Брайан уходит, оставляя нас в смятении.
        Не проходит и получаса, как на пороге полицейского участка появляется мужчина в костюме с иголочки. Без лишних промедлений Брайан поднимается с места, жмет ему руку. После краткой беседы с офицерами мужчину провожают к кабинету. Похоже, это и есть адвокат Эйдена.
        Пока Шарлотта и Чейз тихонько шепчутся, сидя рядом друг с другом, Аннализа смотрит по сторонам, разглядывая полицейский участок и его обитателей. У нее такой вид, будто она поколотит каждого, кто бросит на нее неодобрительный взгляд. Джулиан общается с Мэйсоном и Брайаном, обсуждая вероятное развитие событий. Ноа ждет вместе со мной. Его нога быстро и непрерывно стучит по полу, сводя меня с ума.
        После переезда в Кинг-Сити мне посчастливилось встретить удивительных людей - друзей, которые стали для меня настоящей семьей. Никогда в жизни у меня не было подобной компании. Эти ребята, вопреки опасностям и трудностям, всегда готовы помочь и поддержать. И вот тому пример: сегодня вечер пятницы, но мы, вместо того чтобы отдыхать и развлекаться, сидим в полицейском участке, переживая за Эйдена.
        Пока я благодарю судьбу за прекрасных друзей, я вынуждена сидеть в неудобном кресле среди бежевых стен и ужасного освещения, не в силах сделать ничего, кроме как пытаться игнорировать нарастающую в сердце тревогу.
        Спустя некоторое время волнение достигает предела, и я инстинктивно бью Ноа по бедру.
        - Ноа! Прекрати!
        - Амелия, милая, я знаю, что я неотразим, но сейчас не время и не место для шалостей.
        С толикой раздражения я убираю руку с его ноги. В такой напряженный момент мне совсем не до шуток.
        Хотя Ноа прекращает свои нервозные танцы, легче от этого, увы, не становится. Что же так долго? Эйден ничего не сделал. Разве его не должны были уже отпустить?
        Время как будто замедлилось, вызывая болезненные душевные спазмы. Раздается звонок: это строгие родители Шарлотты напомнили о себе. В ближайшее время за ней приедет старший брат. Родители Чейза переживают не меньше, поэтому он тоже принимает решение вернуться домой. Мы обещаем ребятам держать их в курсе событий.
        Сколько часов мы здесь проторчали? Уже десять вечера. Почему суматоха не утихает? Телефон не перестает звонить - у меня уже голова идет кругом! Так хочется повыдергивать шнуры и выкинуть их в окно вместе с телефонами. В прошлый раз я так долго сидела в полиции в тот день, когда меня в третий раз выследил Тони. Мне пришлось прямо из больницы ехать в полицию, чтобы дать показания, которые оказались бесполезны, поскольку он все еще на свободе и ищет меня. Больше всего на свете мне хочется унести отсюда ноги, убежать настолько далеко, насколько это возможно… Но я никогда не оставлю Эйдена.
        Проходит, наверное, час или два, когда в холл возвращаются адвокат и Винс… но, к сожалению, без Эйдена. Брайан подходит к ним, чтобы узнать последние новости. Мы тем временем замираем, рассчитывая подслушать разговор. Какое-то время они беседуют с офицерами, после чего адвокат и Брайан уходят, оставляя нас в замешательстве.
        Винс, измотанный, но чуть менее расстроенный, направляется в нашу сторону. Мы вскакиваем с мест, готовые засыпать его вопросами.
        - Эйдена задержат на ночь, пока не проверят алиби, - сообщает Винс, прежде чем кто-то из нас успевает его расспросить.
        - А разве мы не его алиби? - удивляется Джулиан.
        Его отец приглашает нас отойти в сторону, желая уединиться от незнакомых людей.
        - Тело Грега, сильно избитое, нашли прямо перед домом Эйдена. А еще на месте преступления обнаружили его телефон. Время смерти - приблизительно шесть часов вечера. С четырех тридцати Эйден находился у Мэйсона. Где-то без десяти семь они оба уехали за пиццей, откуда сразу же отправились к Амелии. Камеры перед домом Мэйсона могут все подтвердить. Брайан поехал домой, чтобы забрать записи и передать их полиции.
        В полном ступоре мы переглядываемся.
        Тело Грега обнаружили перед домом Эйдена? Вместе с телефоном Эйдена?
        - Что? Причем тут телефон? Когда мы были у Амелии, телефон был при нем. Я точно его видел, - вклинивается Мэйсон.
        - Да не этот. Старый телефон. Тот, который несколько недель назад он потерял на авто… школе… - Я смолкаю, боясь кого-то подставить.
        - И каким же образом телефон Эйдена мог оказаться на месте преступления? - негодующе спрашивает Аннализа, хотя никто из нас не знает ответ.
        - Да плевать на телефон. Вы лучше объясните, как тело отчима, которого Эйден на дух не переносил, очутилось возле его крыльца? Похоже, его туда перенесли, - размышляет Джулиан.
        Винс трет глаза. Видимо, ему никогда не приходило в голову, что в обязанности отца входит работа следователя.
        - Эксперты определили, что убийство произошло на территории дома. Тело никто не перемещал.
        - Упс, у нашего мальчика проблемы, - гримасничает Ноа.
        - Эйден ни в чем не виноват! - выпаливает Аннализа.
        - Боже, Аннализа! Я знаю! Я лишь говорю… - Ноа резко смолкает, но сразу же бормочет под нос: - И почему я всегда забываю, что Аннализа - та еще злюка, когда не поспит?
        - Ноа прав, - соглашается Винс. - Место преступления, телефон, синяки на теле Грега, свидетельствующие о недавней драке, говорят не в пользу Эйдена. К тому же прошлое этой парочки усугубляет ситуацию. Есть данные, что Эйден ходатайствовал против условно-досрочного освобождения Грега. Можно предположить, что у него был мотив. Даже если у нас и есть алиби, мы должны доказать, что этого достаточно.
        Что за нелепость?
        - Эйден - один из самых умных и здравомыслящих людей среди моих знакомых. У него лучшие оценки не только в школе, но и во всем округе. Если бы он и собирался кого-то убить, вряд ли бы он оставил труп перед своим домом.
        Все кивают с усталой улыбкой, безмолвно соглашаясь с моими словами. Нет, ну серьезно. Нужно быть последним идиотом, чтобы убить человека и оставить труп у себя во дворе. Пусть полежит, пока мы пиццу поедим и фильмы у друзей посмотрим.
        Но если Эйден не убивал Грега, тогда кто это сделал? Почему с ним поквитались прямо перед домом Паркеров? Может, кто-то пытался подставить Эйдена? Но зачем? Вопросов, к сожалению, гораздо больше, чем ответов, и от этого мне не по себе. Боже праведный… Что, если им понадобится допросить меня? Такой вариант вполне возможен, ведь во время ареста Эйден находился у меня дома. А если они начнут копаться в моем прошлом? Что они узнают?
        - Так, ребята, - объявляет Винс. - Полиция во всем разберется. Эйден здесь точно не задержится. Он просил передать, чтобы вы ехали по домам и ни о чем не беспокоились.
        Эйден буквально в тюрьме. Вернее сказать - в полицейском участке (хотя, если учесть наличие решеток, я не вижу особой разницы). Как бы то ни было, Эйден попал в передрягу, но, несмотря на собственные проблемы, он в первую очередь думает о друзьях.
        Этот парень с каждой секундой нравится мне все сильнее.
        Винс легонько хлопает Джулиана по спине.
        - Пойдем, сынок, пора отдыхать. Скоро все образумится. Аннализа, ты сегодня у нас?
        Та, кивнув, надевает куртку. Винс тем временем переводит взгляд на остальных.
        - Ребята, вас подвезти?
        - Да, меня, - отзывается Ноа, оторвав глаза от телефона. - Я, пожалуй, останусь у вас. У меня девятнадцать пропущенных звонков от мамы - я хочу остаться в живых!
        Напряженная обстановка и усталость не препятствуют улыбкам.
        - Тяжелый случай. Джуди в гневе и правда опасна. - Винс бросает взгляд на нас с Мэйсоном. - Вас, ребята, подбросить?
        - Нет. Я на машине, - отвечаю я, опуская тот факт, что не собираюсь уезжать.
        Как будто прочитав мои мысли, Мэйсон одаривает меня подозрительным взглядом.
        - Я с Амелией поеду.
        - Понял. Тогда хорошей дороги. И постарайтесь успокоиться. Я уверен, что все образуется.
        Мы прощаемся, и, как только все уходят, я поворачиваюсь к Мэйсону.
        - Ты ведь знаешь, что в ближайшее время я не планирую уезжать?
        Мэйсон, закатив глаза, снова устраивается на неудобном стуле.
        - Еще бы. Я уже предупредил отца, что поеду с тобой, как только все уладится.
        Сев рядом с Мэйсоном, я устало откидываюсь на спинку кресла. Если не брать во внимание довольно трудное начало наших с Эйденом взаимоотношений, он всегда был рядом со мной. Он помогал мне всякий раз, когда я в этом нуждалась. Он помогал, хотя я не просила. Он помогал, когда я выводила его из себя или даже проявляла враждебность. Примеров тому бессчетное множество. Например, заметив мои переживания и ничего при этом не спросив, Эйден заставил Итана Мура удалить выложенное в интернет видео. Эйден помогал мне с математикой, чтобы улучшить оценки. А когда Кейтлин и Райан разбили мою машину, он привез меня к Шарлотте, чтобы я поспала, а сам тем временем разбирался с эвакуатором, механиком и ремонтом. Я уже молчу о том случае, когда он выиграл четыре тысячи долларов в гонках с Райаном и отдал их мне. А что самое удивительное - Эйден практически в одиночку растит двух братьев-близнецов! Этот парень - хороший человек с доброй душой. Именно по этой причине мысль о том, чтобы оставить его в этой дыре, кажется невыносимой. Да, он велел нам возвращаться домой и больше не беспокоиться. Но как я могу уехать,
зная, что он здесь? Уеду - значит, брошу его (что вдвойне неприятно, если учесть, что он узнал всю правду и даже не испугался).
        Эйдену известно, что меня зовут не Амелия: он нашел коробку из-под обуви, где хранятся воспоминания о моем прошлом. Он узнал, что я - лживый кусок дерьма. Эйден открылся мне, хотя ему было трудно, а я в ответ его предала. Я лгала ему, в то время как он был со мной абсолютно честен. Моя ложь причинила ему боль. Одно воспоминание о его лице, о том выражении полного недоумения и неверия, до сих пор разбивает мне сердце.
        Но он понял. Он не сердится на меня и даже поцеловал. Он сказал, что будет рядом со мной, поэтому до тех пор, пока его не выпустят, я тоже никуда не уйду.
        - Как думаешь, о чем он сейчас думает? - спрашиваю я Мэйсона, пытаясь отвлечься.
        - О братьях, наверное, - предполагает он.
        - Эйден души не чает в этих мальчишках.
        - Как думаешь, Райану уже сказали?
        - Понятия не имею. Но я уверена, что Райан возненавидит Эйдена еще сильнее.
        - Слушай, а тебе не кажется… - Мэйсон делает паузу, как будто не решаясь озвучить собственную мысль. - Тебе не кажется, что Райан каким-то образом причастен к этой истории?
        Мы с Мэйсоном переглядываемся, обдумывая предположение, но тотчас качаем головами, не желая допускать подобную идею.
        - Нет, это невозможно, - возражаю я. - Зачем Райану убивать собственного отца во дворе Эйдена? Не думаю, что он настолько слетел с катушек.
        - Ты права. Этот парень чокнутый, но не убийца. Вряд ли он стал бы убивать отца, чтобы отомстить или подставить Эйдена. Он, конечно, псих, но не настолько же…
        Устроившись в кресле, я кладу голову на плечо Мэйсона, вдыхая знакомый, утешительный аромат парфюма. Я рада, что он решил подождать вместе со мной. Всему, что произошло, должно быть объяснение. И никто из нас не остановится, пока не узнает правду.
        Глава 2
        Надежды разгораются с новой силой, как только в холл возвращаются Брайан, офицеры и адвокат. Облегчение, впрочем, длится недолго: Брайан почти сразу исчезает, едва бросив на нас с Мэйсоном взгляд.
        Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Брайан - на этот раз один - выходит из кабинета и садится рядом со мной и Мэйсоном. В участке мы провели несколько часов - стрелки уже перевалили за полночь. Я без сил, да и обстановка не помогает: всякий раз, ловя на себе взгляд проходящего мимо офицера, я начинаю паниковать. Голова раскалывается от пронзительного телефонного звона, а задница онемела. Будь моя воля, я бы запретила продавать эти неудобные стулья во всех магазинах Америки. Это не сиденья, а какая-то пытка.
        - Что происходит? - без лишних промедлений спрашивает Мэйсон. - Где Эйден?
        Брайан меняется в лице.
        - Все сложнее, чем мы думали.
        Мы с Мэйсоном переглядываемся. Сложнее?
        - Полиция связалась с его опекуном, - продолжает Брайан. - Им оказалась жена Грега, Пола. Так вот… Она заявила, что давным-давно не видела Эйдена и не хочет иметь с ним ничего общего. А потом добавила, что он крал у нее деньги, принимал наркотики и убегал из дома вместе с братьями…
        Вот лгунья. Не сомневаюсь, что Пола против общения с Эйденом. Зато она всегда «за» государственные выплаты, которые получает на содержание несовершеннолетнего.
        - После ее слов офицер задал очевидный вопрос о местоположении Джейсона и Джексона, на который Эйден отказался отвечать.
        Еще бы. Отвечать и рисковать тем, что их заберут в приемную семью? Я его не виню. Каждая прожитая минута неумолимо ведет к тому, что полиция все-таки позвонит в социальные службы - если они уже этого не сделали.
        - В итоге Алану пришлось разбираться не только с обвинением в убийстве, но и с обвинением в похищении…
        Должно быть, на наших лицах застыл ужас, потому что Брайан добавляет:
        - Эй, не волнуйтесь! Все улажено. С Эйдена сняли обвинение в убийстве.
        С момента появления Брайана я впервые начинаю дышать. Лежащий на груди груз внезапно исчезает, высвобождая сердце из оков. Эйден не сядет в тюрьму за убийство Грега!
        Брайан не ждет, пока мы завалим его вопросами.
        - Алиби подтвердилось, - сообщает он. - Эйден сейчас с Аланом, подписывает бумаги об освобождении.
        - А что с похищением? - продолжаю я.
        - Алан вынудил Полу отказаться от законной опеки. Она оплошала в ту секунду, когда заявила о похищении близнецов. Если Эйден похитил детей, почему тогда она не заявила в полицию? Получается, она подвергла их еще большей опасности. Короче, вот к чему я веду: я принял решение стать законным опекуном Паркеров. Через несколько недель Эйдену исполнится восемнадцать лет, и он сможет переоформить опекунство на себя. А до тех пор нас будет контролировать социальная служба.
        - Боже, папа! - Мэйсон бросается к отцу, заключает его в объятия. - Ты самый лучший!
        Брайан похлопывает Мэйсона по спине.
        - Какое же страшное бремя ответственности свалилось на плечи Эйдена. - Брайан отстраняется от сына. - Знали бы мы с Винсом о ситуации с опекой, мы бы раньше вмешались.
        Отцы Мэйсона и Джулиана - удивительные люди. Интересно, а как бы поступил мой папа, будь он жив? Я стараюсь утешиться мыслью, что до того, как начались ссоры с мамой и проблемы с алкоголем, он бы наверняка поступил точно так же.
        - Сколько времени займет оформление? Скоро его отпустят?
        Брайану не приходится отвечать, потому что Мэйсон, глядя в коридор с широкой улыбкой, внезапно вскакивает со стула.
        Не успев опомниться, я тоже подпрыгиваю. Впереди я вижу офицера, сопровождающего высокого, уверенного, широкоплечего Эйдена. Следом за ними вышагивает Алан. Пусть Эйден большую часть ночи и провел в полиции, выглядит он по-прежнему неотразимо. У меня буквально замирает дыхание, когда его пронзительные серые глаза встречаются с моими ореховыми. Выражение его лица не выдает усталости. Когда я смотрю на Эйдена, мне кажется, будто мы не виделись целую вечность, хотя наш поцелуй и состоялся всего несколько часов назад.
        Группа останавливается у регистрационного окошка, где офицер что-то говорит Эйдену - который даже не думает прервать со мной зрительный контакт, - а затем показывает жестом, что тот может идти.
        Все, что успевает сделать Эйден, - это шагнуть в нашу сторону и потереть прежде скованные наручниками запястья. Он даже не успевает опомниться, как я бросаюсь ему на шею. Что-то внутри меня отчаянно требует, чтобы я обняла его, убедилась, что он рядом и в безопасности. Эйден, не раздумывая, обвивает меня сильными руками и притягивает ближе к себе. Прижавшись головой к его мускулистой груди, слушая успокаивающий звук ровного сердцебиения, я наконец-то осознаю, что он здесь, со мной.
        - Ты в порядке? - спрашиваю я.
        Эйден, выпустив меня из объятий, аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.
        - Да, все хорошо. Почему вы здесь? Я же просил вас ехать домой и не переживать за меня.
        Ребята по-братски обнимаются.
        - Думаешь, мы бы оставили тебя в этой дыре? - усмехается Мэйсон. - Остальные тоже ждали, но им пришлось уехать во избежание родительского гнева.
        - Не стоило вообще сюда приезжать. Только зря волновались.
        Похоже, Эйден чувствует себя не в своей тарелке. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, поскольку чаще всего функцию героя выполняет он. Эйден всем помогает, следит за всеобщим благополучием, беспокоится о каждом. Он сильный, держит все под контролем. Я уверена, что Эйден не привык к тому, чтобы кто-то за него волновался.
        - Ты нам не безразличен, Эйден. Мы не могли тебя бросить. - Мои щеки пылают от его взгляда.
        - И больше никаких наручников, пожалуйста, - добавляет Брайан, сопровождая слова объятиями, - крепкими, отцовскими, утешительными.
        - Спасибо за помощь, Брайан. И вам, Алан. - Эйден пожимает руку адвокату.
        Алан заверяет, что все в порядке, и просит Эйдена обращаться к нему в случае неприятностей.
        - Пойдем, дружище. - Мэйсон легонько хлопает Эйдена по спине, пока его отец общается с Аланом. - Пора убираться отсюда.
        С согласия Эйдена мы наконец-то покидаем место, которое чуть не перевернуло с ног на голову несколько жизней. Направляясь к выходу, я замечаю в глазах Мэйсона искорку любопытства - ту же, что разгорелась и во мне. Мы оба хотим расспросить Эйдена, но страх мешает заговорить. Несмотря на усталость, Эйден замечает нашу внутреннюю борьбу: он точно знает, о чем мы оба думаем.
        - У меня нет сил, чтобы отвечать на вопросы. Давайте поговорим завтра?
        Эйден прав. Его допрашивали несколько часов подряд, нам не нужно подвергать его новому стрессу.
        - Эй, Эйден, тебя подвезти? - предлагает Брайан. - Твой дом, как-никак, - место преступления.
        Мэйсон уже собирается предложить Эйдену поехать к нему, но прежде, чем он успевает что-то сказать, вклиниваюсь я:
        - Можешь переночевать у меня, в комнате для гостей.
        Мне необходимо поговорить с Эйденом и во всем разобраться. Наедине. Всего несколько часов назад ему стало известно, что меня зовут Тея, а не Амелия, и что я скрываюсь от человека, который пытается меня убить. Мы даже поговорить толком не успели: он лишь сказал мне, что понимает меня, не злится и всегда будет рядом. Пусть он и пытался меня утешить, но из головы никак не выходит его разочарованный взгляд. Я видела, что Эйден чувствовал себя преданным. Да, он заверил меня, что между нами все хорошо, но будет справедливо, если я расскажу ему свою историю - всю историю. Он заслуживает знать правду.
        - К тому же, - продолжаю я, пока никто не успел возразить, - твоя машина припаркована возле моего дома.
        - У тебя точно не будет проблем? - тревожится Брайан. - Если что, Эйден может остаться у нас.
        - Все нормально. Сколько сейчас? Час ночи? Мама только что вернулась и к нашему приезду будет уже спать. У нее ранний утренний рейс. Времени на возражения у нее точно не будет.
        Я предпочитаю не добавлять, что отправила маме эсэмэс, сообщив, что мы всей компанией отправились в кино на моей машине, и единственным ее ответом было «ОК».
        Либо Эйден настолько устал, что ему действительно все равно, где спать, либо он горит желанием получить ответы, потому что проходит всего несколько мгновений, прежде чем он соглашается поехать ко мне.
        Пока Эйдена не арестовали, я избегала его точно так же, как получивший плохую оценку ребенок избегает строгих, придерживающихся высоких стандартов родителей. А теперь я практически умоляю его пойти ко мне домой, чтобы пообщаться наедине. Забавно, как все меняется всего за несколько часов.
        Попрощавшись с Мэйсоном, Брайаном и Аланом, мы расходимся в разные стороны тихой парковки, представляющей собой разительный контраст с шумным безумием полицейского участка. Ночь стоит спокойная, прохладная. Теперь, когда я осталась наедине с Эйденом и украдкой поглядываю на его крепкий стан, сердце в груди невольно сжимается. Неужели так будет всегда? Всегда ли будут в животе порхать бабочки при взгляде на этого парня? Сможет ли сердце биться в ровном, спокойном ритме?
        Прежде чем я успеваю открыть дверь со стороны водителя, Эйден оказывается позади меня. В мгновение ока мы уже стоим лицом к лицу, и он смотрит на меня сверху вниз. Его глаза излучают спокойствие, в воздухе витает напряжение.
        Голос у него глубокий и ровный:
        - Нас прервали.
        Близость Эйдена мешает мне думать.
        - Прервали?
        - Да, так и есть. - Руками он притягивает мои бедра. - Я освежу твою память, если ты забыла.
        Эйден наклоняется, целует меня страстно - так, как будто мы лет сто не виделись, и все, что ему нужно, чтобы почувствовать себя цельным, - это слияние наших губ. Я обхватываю его шею, притягиваю голову ближе. Тревога и напряжение, о которых я даже не подозревала, исчезают вместе с прикосновением тел. Эйден здесь, со мной. Он не питает ко мне ненависти, и я абсолютно точно его не потеряла. Поцелуй заканчивается слишком быстро, но, даже несмотря на это, у меня по-прежнему перехватывает дыхание.
        «Я буду рядом, Тея Кеннеди», - звучат в голове слова Эйдена, вызывая дрожь. Его хватка крепнет.
        - Поехали отсюда, - говорит он, направляясь к пассажирской двери. Теплые руки отпускают мою талию.
        Едва я успеваю выехать с парковки, как Эйден набирает номер Джулиана, чтобы узнать у него, как и когда забрать близнецов. Джулиан говорит ему, что мальчишки всю ночь задавали вопросы об Эйдене и играли в видеоигры и только сейчас уснули.
        - Ладно, пусть спят. - Эйден потирает виски. - Заберу их утром и все объясню. Еще раз спасибо, Джулиан. - Он берет паузу, слушая. - Да, я в порядке. Увидимся завтра.
        По пути к дому мы не разговариваем. В качестве фонового шума выступает лишь тихий гул радио. Ночная дорога приветствует нас тусклыми фонарями. Эйден удобно устроился в кресле, положив голову на подголовник, закрыв глаза и расслабив тело.
        Маленькая машина буквально наполнилась его присутствием. Хотя Эйден сидит рядом, неуклюже затолкнув длинные ноги под приборную панель, он не спрашивает меня ни о Тони, ни о трех его жертвах. Я же едва сдерживаюсь, чтобы не расспросить Эйдена о его чувствах. Постукивая пальцами по рулю, я стараюсь смотреть на дорогу и не переводить на него взгляд. Я слишком нервничаю, чтобы задавать вопросы, даже невзирая на то, что он только что меня поцеловал.
        - Тея, - обращается Эйден, нарушая тишину. Его голова по-прежнему расслаблена и лежит на подголовнике.
        Глубокое звучание моего имени заставляет сердце замереть.
        - Да?
        - Прекрати барабанить. Это сводит меня с ума, - протягивает он, не открывая глаза.
        Я немедленно прекращаю.
        - Прости, я просто…
        - Нервничаешь? - Эйден поднимает голову. - Я знаю. У нас даже времени не было все обсудить. Послушай, я никогда и никому ничего не расскажу, тебе даже просить не нужно. Если честно, твой приезд в полицейский участок заставил меня понервничать. - Эйден, на этот раз выпрямившись, запускает руки в короткие, всклокоченные темно-русые волосы. - Судя по фотографиям в газетах, общение с полицией для тебя - задача не из простых.
        Сколько у него было времени на изучение статей, спрятанных в коробке из-под обуви? Либо Эйден действительно хорош в головоломках, либо у него очень развитое чутье, потому что он правильно догадался о моей неприязни к полицейским участкам.
        - Ты прав. Полиция вызывает тяжелые воспоминания. Запахи, телефонный звон, боже, даже эти дурацкие стулья - все одинаковое. Я столько раз попадала в беду, Эйден… Но в тот момент, когда тебя арестовали, я не могла думать ни о чем другом - только о тебе. - Я усмехаюсь своим же словам.
        - Почему ты смеешься? - удивляется Эйден.
        - Ты провел несколько часов в полицейском участке, где тебя допрашивали как подозреваемого в убийстве. Тебя арестовали, и ты потенциально попал в тюрьму. Твой отчим мертв, а дом превратился в место преступления. И ты переживаешь за меня?
        - Ну, вообще-то я знал, что я не причастен к убийству и мое алиби подтвердится. Если скрывать нечего, зачем тогда волноваться? А поскольку мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать, в голове блуждали разные мысли. И, честно признаюсь, я даже немного разозлился. Я открылся тебе, доверился, рассказал все, что я никогда и никому не рассказывал. Я был опустошен при мысли о том, что тебе на меня плевать.
        - Прости меня, - выпаливаю я в порыве отчаяния. Мои слова сопровождает слеза. - Я хранила тайну, потому что у меня не было выбора. Я столько раз хотела признаться… Но не смогла.
        - Я злюсь не на тебя, - подчеркивает Эйден. - Я злюсь на ситуацию. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее раздражаюсь. Ты не должна в одиночку проходить через это. Что я могу сделать? Чем могу помочь? Ведь должно быть что-то, что мы можем сделать? Пожалуйста, скажи мне.
        Мне хочется одновременно смеяться и плакать.
        - Ты не можешь помочь.
        - Я могу помочь. Я же Эйден Паркер, забыла?
        - Не в этот раз, Эйден.
        Я смотрю прямо перед собой, потому что, если я переведу взгляд на Эйдена, мое сердце разобьется вдребезги. Ему не под силу изменить то, что произошло, как и то, через что я прошла. Все пригородные дома в моей памяти сливаются друг с другом в один обычный, ничем не приметный дом; каждый город, где я побывала за последний год, похож на другие. До сих пор ни в одном из них я не чувствовала себя дома. В Кинг-Сити все иначе лишь потому, что у меня есть Эйден и друзья.
        Мы почти подъехали к дому. Пора бы уже выйти наружу и глотнуть свежего воздуха, пока я не разрыдалась.
        - Могу, - настаивает Эйден. - Если бы ты только сказала…
        - Ты не можешь помочь! - отрезаю я, тут же пожалев о своем тоне. - Прости, Эйден, но есть вещи, которые даже ты не можешь исправить.
        - Ты сначала расскажи, а дальше разберемся, - шепчет он, касаясь моей руки большой ладонью.
        Подъехав к дому, я глушу машину. Я поворачиваюсь к Эйдену, вижу его лицо, по-прежнему залитое светом верхних лампочек, которые еще предстоит погасить.
        - Уже поздно. Ты устал. Давай отдохнем, а завтра я тебе все расскажу.
        - Справедливое предложение. - Эйден кивает.
        Я тихонько отпираю входную дверь, и мы без лишнего шума поднимаемся по лестнице. Я не планировала приводить Эйдена тайком, но лучше не будить маму. Я уверена, что она и без того насторожится, увидев утром машину Эйдена на подъездной дорожке. Но что она сделает? Перевезет меня в другой штат? Хотя подождите, она ведь уже это делает.
        Эйден располагается в гостевой спальне, к которой примыкает ванная комната, а я тем временем отправляюсь на поиски сменной одежды. Вернувшись к двери, я вежливо стучу. Эйден молниеносно открывает.
        - Я принесла тебе новую зубную щетку и паст… - Я замолкаю, таращась на Эйдена, который стоит в дверях в одних трусах.
        Нет, это не сон. Эйден Паркер в моем доме… ночью… в одних боксерах.
        Господи, пожалуйста, скажи мне, что у меня не течет слюна…
        Резко подняв голову, я неловко протягиваю руку с зубной щеткой и пастой.
        Боже, Амелия, неприлично же вот так глазеть!
        - Благодарю, - весело произносит Эйден.
        Черт возьми, он знает, какой он сексуальный, и наслаждается, мучая меня.
        - Я не нашла, во что тебе переодеться… Если, конечно, ты не думаешь втиснуться в мою пижаму.
        - Все нормально. Я посплю в боксерах.
        - Но у меня есть твой свитер. Я забыла вернуть его после того вечера, когда нас заперли в школе, - смущенно признаюсь я.
        Я ношу его дома в основном потому, что он большой, удобный и теплый. Но еще и потому, что он напоминает мне об Эйдене. И нет, я не маньяк.
        Эйден смотрит на свитер в моей руке, но забирать его, похоже, не собирается.
        - Оставь себе. Мне все равно жарко. Я горячий парень.
        Да, черт возьми… Еще какой горячий.
        - Точно?
        Я не стану сопротивляться, потому что свитер и правда очень удобный.
        - Точно. Спокойной ночи, Аме… Тея.
        У меня перехватывает дыхание.
        - Доброй ночи, Эйден.
        Глава 3
        Утром, сидя на кухне, я не завтракаю, а только разглядываю миску, выуживаю ложкой хлопья и без энтузиазма опускаю их обратно в молоко. Мои мысли заняты не едой, а тем, как рассказать Эйдену о своем прошлом. Что, если он посчитает меня трусихой, которая бежит прочь от трудностей и позволяет другим людям страдать? Что, если груз моего прошлого напугает его и он не захочет иметь со мной ничего общего? Я ума не приложу, как признаться Эйдену в том, что моя мать вынуждает меня уехать из Кинг-Сити. Как рассказать, что он, скорее всего, больше никогда меня не увидит и не услышит? У меня появится новое имя, а Амелия Коллинз перестанет существовать, как Хейли Джонсон и Изабелла Смит до нее. Исчезнув, Амелия - я - никого и ничто не сможет взять с собой. Но и остаться тоже не сможет. Судебное дело и все, что связано с отчимом Эйдена, очень скоро попадет в новости, отчего мама начнет только сильнее переживать относительно нашего пребывания в городе. И я говорю это не со своих слов, а с тех, что мама сказала мне утром перед уходом на работу.
        Услышав звук шагов, я поднимаю глаза и вижу Эйдена - полностью одетого, к моему сожалению.
        - Привет.
        - Доброе утро. - Я подталкиваю коробку с разноцветными фруктовыми колечками к его тарелке.
        Эйден улыбается, вспоминая нашу старую шутку о хлопьях, однако, вместо того чтобы сделать себе завтрак, он направляется прямиком ко мне и садится рядом. Эйден расположился в непосредственной близости, и тем не менее мне кажется, что он слишком далеко.
        - Как дела? - спрашиваю я, стараясь не нервничать и не ерзать на стуле, и притворяюсь, будто мне есть дело до разбухших в тарелке колечек.
        - Лучше. Отдых однозначно пошел мне на пользу, - признает Эйден. - Я звонил близнецам. Они спрашивали, почему в эту пятницу им пришлось остаться у Джулиана, а не у друзей.
        Спустя пару мгновений до меня наконец-то доходит: по пятницам Эйден ездит на автодром, потому что гонки являются основным источником его дохода. Видимо, во время его отсутствия близнецы играют у друзей… Бесплатная няня, можно сказать.
        - И что ты ответил?
        - Соврал. Сказал, что мне пришлось срочно уехать из города, а родители Джулиана согласились за ними присмотреть. Впрочем, они и не возражали. Они сказали, что мама Джулиана готовит вафли на завтрак и мне лучше поскорее приехать, чтобы не остаться с носом. Знаешь, я так рад, что их не было дома, когда появился Грег… и его убийца.
        Плечи Эйдена напрягаются, челюсть подергивается - так происходит всякий раз, когда он упоминает о чем-то, что представляет угрозу близнецам. Как же это тяжело - жить в страхе, что с самыми дорогими на свете людьми может случиться нечто ужасное. Эйден практически заменил им отца. Угроза их благополучию - самый большой его страх.
        - С ними все будет в порядке, Эйден, - шепчу я, не зная, как его утешить. - Они в безопасности.
        - Знаешь, в голове крутится тысяча вопросов. Зачем Грег пришел к нашему дому? Что ему было нужно? Как у него оказался мой телефон? Кто его убил? - Эйден запускает руки в волосы.
        Я сдерживаю порыв протянуть руку и снять напряжение с его лица.
        - Я уверена, что полиция во всем разберется. Не совсем правильно так говорить, но, по крайней мере, тебе больше не придется беспокоиться о Греге.
        - Это точно.
        Беседу прерывает громкая вибрация моего телефона. Схватив его со столешницы, я проверяю экран.
        - Ты не заходил в групповой чат? Он буквально ломится от сообщений…
        Друзья хотят узнать, все ли в порядке с Эйденом, что он думает по поводу смерти ненавистного отчима и сняли ли с него обвинения.
        - Давай я заберу близнецов, а потом мы соберемся и все обсудим? - предлагает он. - Сомневаюсь, что ребята меня поймут, если я отпишусь в чате одной фразой. Ставлю десять баксов, что Аннализа меня прибьет.
        Я рада, что Эйден воспринимает ситуацию с юмором.
        - Что мне ответить? - Я тыкаю пальцами в клавиатуру телефона. - Можно встретиться у меня, если хочешь.
        - Пусть приходят к семи часам, с едой. - Вздыхая, Эйден потирает затылок. - Я съезжу к близнецам. Придется им объяснить, почему нам нельзя возвращаться домой, и спросить у родителей Тайлера, можно ли ребятам остаться у них на какое-то время. Думаю, там им будет веселее.
        Разговор с Джейсоном и Джексоном будет не из легких. Хотя нам с Эйденом тоже предстоит не самый простой диалог. И начать его нужно как можно скорее.
        - Нам нужно серьезно поговорить, - осмеливаюсь я, не глядя на Эйдена.
        - Ты мне ничего не должна, Тея.
        Должна.
        Меня замучило невыносимое чувство вины. Я уезжаю из Кинг-Сити, уезжаю от Эйдена. А раз я исчезну, то я обязана рассказать ему правду. Эйден всегда был со мной честен. Он открылся мне, хотя никогда и никому не открывался. Я хочу, чтобы он знал меня, знал меня настоящую.
        - Дело не в долге, - возражаю я. - Дело в том, что мне пора все тебе рассказать.
        Я отворачиваюсь, надеясь, что мое лицо не станет пунцовым от его пристального, непоколебимого взгляда.
        - Договорились. Мы поговорим вечером, до того, как приедут остальные, - обещает Эйден.

* * *
        Остаток дня медленно тянется, хотя я и стараюсь чем-то себя занять и не забивать голову мыслями. Мама присылает очередное сообщение, отчитывая меня за то, что я позволила Эйдену остаться на ночь. Но что она сделает из Канады? Мне плевать, что я ее разозлю, потому что своим заявлением о переезде она разрушила видимость нормальной жизни, которая у меня появилась в Кинг-Сити. Когда в последний раз у меня был парень? Когда в последний раз у меня были близкие взаимоотношения? Хантер - единственный, с кем у меня получилось хотя бы немного сблизиться. Это было несколько месяцев назад, когда я была Хейли. Но даже с ним мы не успели зайти дальше нескольких свиданий. Он никогда не вызывал в моем животе бабочек размером с мамонта, как это делает Эйден. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя в безопасности. По сравнению с Эйденом Хантер был просто пятном на радаре, в то время как Эйден занимает все мое внимание.
        К тому времени, когда Эйден присылает сообщение о том, что он уже в пути, я дважды пропылесосила и вымыла весь дом.
        - Привет, - здороваюсь я, как только он переступает порог. - А где близнецы?
        - Они остались поиграть с Буббой. Нам пока не разрешили вернуться домой, поэтому сегодня мы переночуем у Джулиана, а завтра переедем к Мэйсону. У родителей Тайлера сегодня какое-то мероприятие, ну а няня-подросток вряд ли справится с тремя детьми. - Эйден, усмехаясь, снимает обувь и следует за мной в кухню. - Так что они остались у Джулиана играть с его собакой. Пусть посмотрят, как это - ухаживать за питомцем. В последнее время они без конца просят меня завести собаку.
        Я смеюсь, представляя, как Джейсон и Джексон возятся с пятидесятикилограммовым бульдогом Джулиана.
        - Вы переезжаете к Мэйсону? - Я протягиваю Эйдену стакан воды.
        - Брайан - наш законный опекун. Социальные работники в любом случае будут нас навещать. А раз уж наш дом по-прежнему считается местом преступления, мы решили, что будет лучше пожить у них, пока все окончательно не разрешится.
        Я киваю, прикусывая губу. Ни темные круги под глазами, ни напряженная спина и челюсть не лишают Эйдена привлекательности. Как бы я хотела, чтобы все это случилось не с ним; чтобы ему выпала лучшая доля.
        - Ты рассказал им о Греге?
        - Да. Было непросто, - признает Эйден после тяжелого вздоха. - Я усадил их и рассказал, что во дворе нашего дома с Грегом случилось несчастье. Они делали то, что обычно делают близнецы: закрыли глаза и молча общались друг с другом. Я объяснил им, что вернусь домой и заберу некоторые вещи. Но вот когда я добавил, что какое-то время нам придется пожить у Мэйсона, они слегка напугались. - У Эйдена вырывается грустный, лишенный юмора смешок.
        Я качаю головой. Последнее, что нужно мальчикам, - это переживать за Эйдена. Он - единственный в их жизни постоянный человек. Мне остается лишь представлять, как это страшно - увидеть свой дом, огороженный полицейской лентой. Даже я никогда с подобным не сталкивалась.
        - Я решил не вдаваться в подробности, - продолжает Эйден. - Им всего девять лет. Не хочу, чтобы они думали об убийстве, произошедшем на крыльце их дома. Им не нужна очередная травма. Достаточно того, что они потеряли маму. Мальчики знают, что Грег мертв, а большего им знать и не нужно.
        Все, что на данный момент я могу сделать, - положить руку на плечо Эйдена и выразить моральную поддержку.
        Ноющая боль в сердце и комок в горле мешают мне говорить.
        - Я обещал им, что никуда не уйду и что нас ничто и никто не разлучит. - Эйден впервые переводит взгляд на меня.
        - Они боятся тебя потерять.
        - Да. Надеюсь, что скоро все образуется. Мы посидели, пообщались, я ответил на их вопросы. Они хорошо справляются. Перед моим уходом они выглядели как обычно. Жаль только, что эта история испортила им зимние каникулы.
        - Думаю, мы найдем способ их развлечь, - заверила я, мысленно перебирая список дел, которые можно сделать до того, как в январе начнется школа, забыв на мгновение, что меня в Кинг-Сити уже не будет.
        Эйден качает головой, как будто желая выбросить из головы все тревожные мысли.
        - Если ты все еще хочешь поговорить, сейчас самое время. Ребята скоро подтянутся.
        На мгновение у меня замирает дыхание.
        - Ты прав. - Я, наконец, выдыхаю.
        Мы стоим лицом друг к другу, только на этот раз между нами возникает чувство неловкости, даже отстраненности. Все мои секреты связаны с попытками выжить - эти истории, вероятно, стоило бы оставить для психотерапевта. Но одновременно с тем мне не терпится открыться Эйдену. И это желание лишь подтверждает, насколько я ему доверяю.
        - Может, присядем на диван? Мой рассказ не из коротких.
        В прошлый раз наши посиделки на диване закончились лучшим поцелуем в моей жизни. Мы садимся, я поворачиваюсь к Эйдену, скрестив ноги. На его лице застывает нейтральное выражение, поэтому мне трудно понять, о чем он сейчас думает. Вероятно, о чем-то вроде этого: «Давай уже, Тея! Хватит драматизировать!»
        - Помнишь, я рассказывала о своем отце и его гибели? Как он однажды приехал за мной пьяный и в итоге убил себя и шестилетнюю Сабрину?
        Даже если Эйдена и удивляет начало повествования, он ничем себя не выдает. Внезапно я осознаю, как много места он занимает на диване. Я вижу его тело, обращенное в мою сторону, и пристальное внимание, которое он мне выказывает.
        Не обращая внимания на ком в горле, я продолжаю:
        - Ты уже знаешь, что Тони, отец Сабрины, ненавидит меня и винит в этой трагедии. Но я не говорила тебе, до какой степени. Я не говорила, что его горе переросло в гнев, а потом - в месть. Цель его жизни - выследить меня и уничтожить.
        В то время как я пытаюсь подавить волну воспоминаний, меня успокаивает глубокий вдох. Внимание переключается на стену позади Эйдена, потому что если я буду смотреть ему в глаза, я вряд ли смогу продолжать.
        - Авария произошла в ноябре, когда я училась в десятом классе. То время превратилось для меня в сущий ад. Мы жили в Мейфорде, моем родном городе. Я оплакивала потерю отца, которого, несмотря ни на что, любила и которого мне не хватало. В голове безостановочно крутилась одна и та же мысль: «Что можно было сделать, чтобы предотвратить его смерть и смерть Сабрины?» Снова и снова я мысленно проигрывала несчастный случай, терзая себя размышлениями. Я была поглощена чувством вины, эмоционально подавлена. Я уже молчу о переломе руки и других физических травмах, полученных в результате аварии. Я не хотела никого видеть и думала только об отце и о маленькой девочке. Я даже пробралась в церковь во время ее похорон, чтобы помучить себя еще немного.
        Сильная, но нежная рука Эйдена касается моего лица, выдергивая меня из мыслей.
        - Тея, - обращается Эйден, разворачивая меня так, чтобы наши глаза встретились. - Ты не виновата. Я уже говорил тебе…
        - Эйден, перестань. - Я вырываюсь из его объятий. - Пожалуйста. Просто позволь мне рассказать. Не перебивай, ладно?
        После недолгого замешательства Эйден неохотно кивает. Удовлетворенная его ответом, я возвращаюсь к воспоминаниям.
        - В течение нескольких недель после аварии я все время стремилась уйти из дома. Мне хотелось побыть одной, поэтому я бежала прочь и никому ничего не сообщала. Так я пыталась очистить голову, оплакать отца. Вечером, днем, под снегом, солнцем или дождем я бродила по улице, не обращая внимания на окружающий мир и надеясь разобраться со своими мыслями.
        Воспоминания перемещаются в прошлое, и глаза в одночасье затуманиваются от слез. Сердце бьется быстрее, как будто я снова переживаю тот страшный опыт.
        - Все началось чуть больше года назад, когда после ужина я решила прогуляться. Меня не смутили ни холод, ни темнота. Я шла, погруженная в мысли, и даже не замечала машину, которая преследовала меня с того момента, как я вышла из дома. Автомобиль остановился рядом со мной, дверь открылась. Но я не придала этому значения. Я слышала за спиной тяжелые шаги, хрустящие по снегу, но обернулась только тогда, когда услышала свое имя. И вот в ту секунду я вдруг осознала, что избавиться от прошлого у меня не получится никогда.
        Внезапно у меня перехватывает дыхание, и когда мне уже кажется, что я вот-вот потеряю сознание, Эйден крепко сжимает мою ногу чуть выше колена, и ему не нужно говорить вслух, чтобы я поняла его слова. Он здесь, со мной. Я в безопасности. Безмолвно заимствуя его силу, я выдавливаю из себя слова:
        - У него был пистолет. Этот человек целился мне в голову. Я так испугалась, что сначала даже не узнала его. Он держал оружие с безжалостной решимостью. Глаза были темными, пустыми, как открытая могила. Тони Дерандо, отец Сабрины. Он объявил мне, что я убила его дочь. Я сказала ему, что он ошибается, после чего выразила сожаление по поводу смерти Сабрины. Но как только я закрыла рот, он вдруг переменился в лице.
        Я не свожу глаз со стены позади Эйдена.
        Я даже не могу объяснить, что в тот момент я увидела. Тони показался мне пустой оболочкой без единой надежды, без желания жить дальше. Его не волновало будущее, не волновало ничего, кроме той конкретной секунды. Он видел лишь возможность избавиться от гнева, облегчить боль от потери самого важного и единственного человека в жизни. Ощутив пыл его ярости, я поняла страшное: этот мужчина испытывал потребность в мести. Он хотел причинить мне боль и страдания.
        Внимание рассеивается. Воспоминания нахлынули с такой силой, как будто только что открылся шлюз и разъяренная вода устремилась с огромной скоростью, чуть не захлестнув меня с головой. Делясь историей с Эйденом, я словно заново переживаю момент, когда моя жизнь изменилась раз и навсегда.
        - Тони намеревался выстрелить. И я не знала, что делать дальше: пытаться бежать, уговаривать его или просто принять свою судьбу. В итоге он все решил за меня: замахнувшись, он ударил меня по голове рукоятью пистолета. И это последнее, что я помню.
        Глава 4
        Первое, что я помню дальше, - боль. Эту ноющую пульсацию в голове, на которую сложно не обращать внимания. Лежа на полу, я чувствовала себя разбитой, будто меня швыряли из стороны в сторону. Пребывая в полуобморочном состоянии, я села, приложила к голове руки. Мне требовалось все самообладание, чтобы держаться в сознании.
        Обуви на ногах не было, хотя я могла поклясться, что вышла из дома в ботинках. Зимней куртки тоже не было. Куда она делась? В такую холодную погоду я не могла выйти на улицу раздетой.
        Нет, я больше не находилась на улице. Каким-то образом я очутилась в крошечной ванной. Я поднялась на ноги, оценила обстановку: унитаз; раковина; ни зеркал, ни шкафов; стены голые, без окон. Было очень холодно, а на мне остались лишь джинсы и футболка.
        Дверь не открывалась, хотя и не была заперта, потому что ручка поворачивалась. Скорее всего, снаружи была заперта на засов. Ко всему прочему, дверь была подперта чем-то тяжелым. Заглянув в крошечную щель между дверью и порогом, я разглядела непонятную, но явно прочную деревянную мебель.
        Тони меня похитил. И я не сомневалась, что он вернется, чтобы закончить начатое. Я должна была найти способ выбраться из западни. Окон нигде не было, а это значит, что единственная надежда оставалась на дверь. Несколько часов подряд я пыталась выйти наружу, сидя на жестком полу и колотя в дверь ногами. Пятки в результате покрылись кровавыми cиняками. Вскоре отчаяние взяло верх. Никакие удары, никакое царапанье по двери и петлям до онемения в пальцах и крови на костяшках не дали результатов. Я попала в безнадежную ловушку.
        Стоило адреналину и надежде на побег улетучиться, как разочарование от собственной беспомощности тут же впилось мне в грудь острыми когтями. Сил, чтобы выбить дверь, у меня не было. Ума на хитрый план не хватало. Мне оставалось лишь думать о способах, к которым прибегнет Тони, чтобы мучить меня и пытать. Из головы никак не выходила мысль, что во время нашей встречи на улице он был лишен всякого сострадания или человечности. У него были глаза человека, которому больше нечего терять и не для чего жить.
        Оставалось только одно - лечь на пол и плакать. Я ревела до боли в животе. Рыдала так, что едва могла дышать. Я плакала до тех пор, пока в глазах не осталось слез. Лежа на полу в ванной и глядя на усеянный лампочками белый потолок, я ощущала лишь пустоту.
        У меня не было сил, чтобы вытирать с лица горячие слезы. Усталость взяла верх. В попытке убежать из ловушки я использовала весь гнев и страх, а плач ничего не дал, кроме опухшего, красного лица. Свет погас, окутав меня мраком, который соперничал с растущим отчаянием и соответствовал дыре в моем сердце, где раньше жила надежда. Я лежала в темноте, залитая слезами и кровью. От новой реальности меня отвлек сон. Пока я была заперта в ванной, время для меня больше не существовало. Позже мне сказали, что я пропала на три дня - и это были, пожалуй, самые страшные и ужасные три дня в моей жизни.
        Тони не приходил, не приносил мне еду. Я не знала, где находилась, не знала, чего он от меня хотел. Я понятия не имела, что он планировал: пытать меня, убить, оставить умирать от голода. Я ослабла и выживала только благодаря силе воли и воде из-под крана.
        В ванной включился свет - очевидно, пришел Тони. Стало так ярко, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, пока они не привыкли к свету. Последнее, к чему я была готова, это к столкновению, однако, когда услышала скрип мебели перед дверью, во мне что-то щелкнуло.
        Инстинкт выживания и желание жить вызвали во мне прилив адреналина. Я не хотела становиться жертвой и уж точно не собиралась умирать без чертовски хорошей драки. Если мне было суждено умереть, я хотела уйти, зная, что забрала с собой добротный кусок Тони.
        Дыхание громко отзывалось в ушах, сердце колотилось, кровь в жилах бурлила. Тони приближался.
        Включенный свет позволил мне детально рассмотреть комнату. Увы, там не было ни зеркал, которые я могла бы разбить и использовать в качестве оружия, ни шкафчиков, которые я могла бы обыскать. Когда последний тяжелый предмет был отодвинут от двери, часть моего мозга, заблокированная голодом и страхом, взяла верх. И вот тогда мое внимание сосредоточилось на унитазе, вернее, на крышке бачка.
        Я помню, что читала или видела где-то одно интересное замечание: если к вам в дом ворвутся злоумышленники, а у вас под рукой не окажется оружия, крышка бачка - отличный вариант, потому что она толстая и тяжелая. За несколько секунд до того, как задвижка открылась, я схватила увесистую крышку и повернулась к двери. Со всей силой, на которую было способно мое тело, - силой, о которой я даже не подозревала, - я замахнулась самодельным оружием в направлении головы Тони (во всяком случае, я очень надеялась, что она окажется именно там).
        Время одновременно ускорилось и замедлилось, когда крышка бачка столкнулась с его черепом. От этого удара я сама чуть не рухнула. Тело Тони натолкнулось на стену и повалилось вниз.
        Я не стала дожидаться, пока он потеряет сознание. Бросив крышку, я перепрыгнула через него и выбежала из ванной настолько быстро, насколько могли выдержать мои ослабленные ноги. Я бежала босиком по подвалу, подгоняемая адреналином. Не обращая внимания на боль в сбитых пятках, я сосредоточилась только на выходе и пути к свободе.
        Я неслась по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Однако моя растущая надежда вскоре угасла: я столкнулась с запертой дверью. Услышав шаги где-то позади себя, я принялась судорожно дергать ручку, но та была недвижима. В спешке и страхе я едва заметила три засова.
        Как только я обернулась и посмотрела вниз, кровь в жилах превратилась в тяжелый свинец: я встретилась с полным ненависти взглядом. Внизу, у самого основания лестницы, стоял окровавленный, разъяренный Тони.
        Времени, чтобы разглядывать причиненные ему травмы или выражение лица, уже не оставалось. Увидев Тони в непосредственной близости, я тут же развернулась к двери, не обращая внимания на сжатое от страха сердце и панику, которая старательно пыталась завладеть моим телом.
        Слыша за спиной тяжелые шаги и чувствуя, как время медленно ускользало, трясущимися руками я наконец-то открыла засов. Практически провалившись в дверной проем, я захлопнула дверь, надеясь задержать Тони и выиграть еще пару драгоценных секунд.
        Добежала до массивной входной двери, руки автоматически потянулись к замку. Спустя миг я открыла себе путь к заветной свободе.
        Я не останавливалась, не смотрела, где Тони и насколько он близок к тому, чтобы схватить меня. Стоило двери распахнуться, я в мгновение ока вылетела наружу. Босые ноги стучали по твердому бетону, неся меня на дорогу, на свежий воздух, который я раньше воспринимала как должное.
        Солнце уже садилось, и по улице не проезжало ни одной машины. Первое, что пришло в голову, - бежать. Бежать, чтобы преодолеть как можно большее расстояние между мной и Тони. Я не обращала внимания ни на холодный воздух, ни на измученные легкие, ни на кровь, сочившуюся из ступней и смешивавшуюся с тонким слоем снега. Я продолжала думать о том, что оказалась близка, так близка к спасению.
        Я пробежала, наверное, пару кварталов, прежде чем мимо проехала машина. Водитель затормозил, увидев растрепанную девушку без обуви, бегущую опрометью прямо по дороге. Неужели это Тони? Нет, это был не он. Пожилая женщина с добрым лицом, одетая в розовую водолазку, вышла из салона и бросилась ко мне, расспрашивая, что случилось и как меня зовут.
        Я назвала свое имя, а она вздохнула и сказала, что сейчас же позвонит в полицию. Я больше ничего не говорила и не делала. В голове непрерывно повторялись только два слова: все закончилось.
        Все кончено. Я была в безопасности. Я могла вернуться домой.
        В то время я не знала, насколько я ошибалась.
        В полицейском участке я рассказывала свою историю бесчисленное количество раз. Именно там я впервые осознала ненависть к бежевым стульям и пронзительному звону телефонов. Полиция обыскала дом Тони, его район и другие места, где он мог находиться. Они объявили его в розыск, но так и не нашли; он словно сквозь землю провалился, как будто его никогда и не существовало.
        Они обещали не прекращать поиски и велели возвращаться домой, жить нормальной жизнью и звонить им в том случае, если я замечу что-то необычное. Другими словами, они похлопали меня по спине и пожелали удачи.
        Однако я сомневалась, что битва закончилась. Они не знали Тони, не чувствовали его гнева, не видели, как ярость управляла его телом и разумом. Я была нужна ему не просто так. Он не стал бы вот так просто отпускать меня в счастливую жизнь.
        С той секунды, когда мама привезла меня домой из полицейского участка, и в течение последующих недель я превратилась в параноика, который боялся находиться в собственном доме. Меня пугал каждый шорох, каждый взгляд незнакомца. Человек, жаждущий причинить мне боль, жил где-то рядом, и его не остановили бы ни полицейская ориентировка, ни запертая дверь.
        Чуть позже начались телефонные звонки. Как только я отвечала, человек на другом конце линии сразу же вешал трубку. Мне часто звонили с неизвестного номера. Это не могло быть совпадением. Я не сомневалась, что это был Тони. Я стала отвечать только на мамины вызовы, но звонки все равно не прекращались.
        Хотя голосовую почту он никогда не оставлял, я все равно слышала его на другом конце линии. Я слышала его ожидание, планирование, заговор - обещание, что он никогда обо мне не забудет. Я, конечно, сообщила в полицию, и они попытались отследить звонки, но он всегда вешал трубку, даже когда полицейские убеждали меня вступить с ним в разговор.
        Потом начали поступать угрозы. В адресованных мне записках говорилось, что я заслуживала смерти. Тони обещал восстановить справедливость, чего бы ему это ни стоило. Он обещал убить меня, как я убила Сабрину. Когда мама узнала об этом, она забрала мой ключ от почтового ящика, но я знала, что письма по-прежнему приходили, а она их читала.
        Я не могла спать, не могла есть. Я стала тенью, оболочкой девушки по имени Тея, которая жила в постоянном страхе. Я начала изучать джиу-джитсу, тренироваться, чтобы набраться сил и научиться самообороне. Однако я постоянно нервничала; я не могла стать достаточно сильной, чтобы победить его.
        А потом случилась последняя капля: когда мой друг подвез меня после школы, я обнаружила на светло-розовых стенах своей комнаты черную аэрозольную краску. Я стояла неподвижно, молча оборачиваясь и рассматривая причиненный вандализм. Вся поверхность четырех стен была покрыта угрозами смерти. Белая мебель, зеркало, плакаты - все, что касалось стены, - превратилось в сплошное пространство ненависти.
        Тогда я поняла, что Тони был не просто искателем мести. Он напоминал дикого зверя, который знал, что его добыча попалась в капкан, и забавлялся с пищей. Он дразнил меня, издевался, давал мне понять, что я в его власти. Тони говорил мне, что сможет без труда до меня добраться. Именно тогда у меня случился первый приступ панической атаки.
        Придя в себя, я побежала к соседям, позвонила маме и в полицию. Конечно, они не смогли его найти. Они даже не смогли доказать, что это был он. Тогда было решено, что лучший выход - это переезд. Они хотели, чтобы я забрала вещи и уехала в другой штат, оставив друзей, школу и собственную личность.
        Федеральные агенты тоже были вовлечены в дело, потому что, как выяснилось, Тони был не просто отцом-преследователем, а человеком с криминальным прошлым. Они дали нам с мамой новые документы, новый дом, новую машину, устроили маму на новую работу. Они постоянно подчеркивали, как это важно - сохранять в тайне мою настоящую личность и всю историю. Если я оплошаю, Тони может найти меня. Никаких социальных сетей, никаких публикаций в интернете и, тем более, никаких рассказов людям.
        В январе я стала Изабеллой Смит - одно из самых распространенных имен в США. Я стала блондинкой, сделала каре и каждый день выпрямляла волосы. От каштановых локонов не осталось и следа. Я надела безрецептурные очки в толстой оправе и начала новую жизнь.
        Какое-то время все шло хорошо. Я ослабила бдительность, завела друзей, ходила на школьные мероприятия и просто жила нормальной жизнью. Около трех месяцев я наслаждалась покоем и начала с надеждой смотреть в будущее. Может быть, Тони перестал меня искать?
        Вскоре я поняла, что все мои надежды оказались тщетны: на меня обрушилась новая реальность. И все повторилось сначала: звонки на новый номер, тяжелое дыхание на другом конце. Затем он начал оставлять голосовые сообщения, угрожая найти меня и поплатиться.
        Агент Дилан, занимавшийся моим делом, заверял меня, что Тони не сможет отследить адрес. Однако его слова меня ничуть не успокаивали. Раз он смог найти мой номер, значит, он мог найти и мой дом. Меня постоянно мучила паранойя, а здоровый сон практически исчез, поэтому я стала полагаться на снотворное.
        Однажды, вернувшись из школы, я поняла, что что-то не так. В доме не было ничего лишнего, ничего того, что могло бы меня насторожить и навести на мысль о присутствии Тони. Но каким-то образом я почувствовала изменения в атмосфере, ощутила напряжение и страх, пронизывающие мое тело. Схватив бейсбольную биту, которую я по привычке держала у входной двери, я медленно поползла вверх по лестнице.
        На цыпочках я прошла через весь дом. Затаивая дыхание от каждого скрипа, я приближалась все ближе и ближе к комнате. Но когда я заглянула внутрь, то не увидела ничего необычного. Черная краска не украшала белые стены угрозами смерти. Вздохнув с облегчением, я прислонилась к проему и опустила биту, смеясь над собственной паранойей.
        Но потом я замерла. Видимо, я слишком рано радовалась. Мое внимание привлек предмет на кровати, который я точно туда не клала. Я подошла к нему на цыпочках, не смея сделать ни единого вдоха, как будто он мог превратиться в Тони и выполнить данные мне обещания.
        Взглянув на дразнящий меня предмет, я в ужасе отпрянула. На моей кровати безобидно сидела кукла, в голову которой был воткнут острый кухонный нож. Ко всему прочему, кукла выглядела в точности как я - не как Тея, а как Изабелла. Видимо, желая еще раз продемонстрировать, что Тони знал, кто я такая, к кукле была прикреплена моя фотография в образе Изабеллы. Она была сделана пару дней назад, когда я выходила из школы. Я не знала, что меня снимали. Похоже, Тони следил за мной и фотографировал в разных местах.
        Он знал, где я находилась, знал, как выглядела Изабелла. Он был в моем доме, в моей комнате, и никто об этом даже не догадывался. Уронив куклу на кровать, я сделала пару шагов назад, потрясенная тем, что Тони нашел меня и продолжал играть. Прежде чем я успела решить, что делать дальше, раздался громкий треск. Я инстинктивно пригнулась, вскинула руки над головой. В ту же секунду на меня посыпались осколки, оставляя крошечные порезы на руках. Как только стекло перестало сыпаться, я нерешительно взглянула на тяжелый предмет, влетевший в комнату, - кирпич. Я моментально бросилась к окну, но меня поприветствовали лишь задние фары машины.
        Тони. Он был здесь. Он был снаружи, и он знал, где находилась я.
        Я перешагнула через стекло, не заботясь о том, что на ногах были только носки, и подняла кирпич. К нему была прикреплена записка, написанная грубым почерком Тони: «Ты можешь бежать, Изабелла, но я всегда тебя найду».
        Бросив кирпич на пол, я выбежала из дома и не останавливалась до тех пор, пока через несколько кварталов не добралась до дома подруги. Я не стала ничего объяснять, не стала оправдываться, почему я появилась перед ее дверью в крови, задыхающаяся и без обуви. Я просто спросила, могу ли я остаться у нее до приезда мамы, неубедительно пробормотав о том, что я потеряла ключи от дома. Я позвонила маме из ванной, а она уже позаботилась обо всем остальном.
        Как и в прошлый раз, Тони не оставил ни следов, ни доказательств того, где он находился или куда мог пойти. После нескольких дней в гостинице, в течение которых я отказывалась спать, терзаемая паранойей, нас перевезли в другое место.
        Мы с мамой вновь получили новые имена, новый штат, новый дом, новую машину, новую работу и новую школу. В мае я стала Хейли Джонсон, с прямыми черными волосами и голубыми линзами. Я думала, что на этот раз все будет иначе. Может быть, в роли Хейли я смогу жить нормально, завести новых друзей, участвовать в школьных делах и просто… жить.
        Тогда я еще не знала, что из-за моей новой личности будут умирать люди.
        В течение нескольких недель я страдала манией преследования. Я отказывалась принимать снотворное, что, в свою очередь, только усиливало панику. Круг неумолимо замыкался.
        Спустя несколько недель, во время которых ничего необычного не происходило, я ослабила бдительность. Я почувствовала себя обычным подростком с обычными подростковыми проблемами. Я даже нашла работу на полставки в магазине одежды в торговом центре.
        Мне нравилось быть Хейли. Меня окружали приятные люди, у меня появилось много друзей, и я даже сходила на пару свиданий. У меня был классный начальник и хорошая работа. Я работала с новой лучшей подругой Эшли, а в наши пятничные смены босс заказывал еду для всех сотрудников. Даже новый зал джиу-джитсу, куда мне пришлось перейти, оказался больше и лучше оснащен, чем два предыдущих. Я наконец-то почувствовала покой, как будто я наконец-то попала в место, которое можно было назвать домом.
        Когда прошло три месяца без странных звонков и угроз смерти, я минут десять плакала от радости, а потом отпраздновала это событие, съев целый чизкейк с нутеллой и даже не пожалев об этом. Но, как всегда, мое счастье длилось недолго.
        На этот раз Тони появился иначе. Казалось, он больше не собирался шутить и дразнить: он хотел выполнить работу и сделать так, чтобы его искаженная справедливость восторжествовала. Теперь он отказался от телефонных звонков, угроз и взломов и сразу перешел к делу.
        Спустя несколько дней после начала выпускного года под именем Хейли Джонсон я совершенно не осознавала, что больше никогда не смогу быть Хейли, никогда не увижу друзей.
        Все шло как в любой другой день. Я зашла в торговый центр, помахала рукой Фрэнку, одному из охранников, с которым успела познакомиться, и приступила к обычной будничной работе. Покупателей было не слишком много, но я все равно находила, чем себя занять.
        Когда дело близилось к закрытию, я сделала небольшой перерыв на сэндвич с нутеллой и переписку с друзьями.
        - Хейли, тебя спрашивают. - В дверном проеме подсобки показалась голова Эшли.
        - Хантер? Я говорила ему, что проголодалась. Он любит делать сюрпризы и приносить еду.
        Я встала. Эшли покачала головой, а ее глаза переместились на нечто по другую сторону двери - на что-то, что мне было не видно. Я заметила, как она вспотела, несмотря на прохладу в магазине.
        - Он… он просил передать, что он твой отец. И он был весьма категоричен.
        Я застыла на месте.
        - Эш, ты же знаешь, что мой отец умер, - медленно протянула я.
        Мы с Эшли дружили уже несколько месяцев, практически с первого дня моего переезда. Я, конечно, не рассказала ей детали его смерти, но она точно знала, что его больше нет.
        Судя по поведению Эшли, ей было не по себе. В ответ на мою фразу она слегка кивнула. Челюсти были сжаты, движения скованны. Теперь я не сомневалась: что-то произошло.
        В комнате отдыха не было ничего, кроме стола, нескольких стульев, микроволновой печи, небольшого шкафа для документов и доски объявлений с памятками для сотрудников.
        - Ладно, я сейчас выйду, - произнесла я достаточно громко, чтобы мужчина, который, как я предполагала, стоял недалеко от Эшли, - человек, охотившийся за мной уже почти год, - услышал меня.
        Эшли, которая работала здесь уже много лет и благодаря которой я получила работу, смотрела то на меня, то на маленький шкаф с документами. Я сразу же поняла ее намек.
        - Я передам ему, что ты сейчас выйдешь, - объявила она и исчезла за дверью.
        Конечно, я не сумела удержаться и не подглядеть. Но стоило мне выглянуть, как пол практически ушел у меня из-под ног. Это был он. Постукивая ногой, он злобно смотрел на всех, кто проходил мимо. Мне даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, кто это. Я видела его в кошмарах каждую ночь. Тони нашел меня, и на этот раз без всяких игр.
        Он жаждал убийства.
        В магазине оставалось несколько человек, но никто не обращал внимания на гостя и его чудовищные намерения. Я чувствовала себя загнанной в угол, хотя Тони меня и не видел. Я не знала, что делать. Бежать - значит подвергнуть опасности людей. Я не могла драться, рискуя потерпеть неудачу и получить травмы. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, особенно Эшли. Разве подростки, рассматривающие легинсы, беременная мать и ее маленькая дочь должны по моей вине лишиться жизни?
        Подбежав к шкафу, я открыла ящик, где обнаружила лишь пачку конвертов. Что же пыталась сказать Эшли?
        Дыхание потяжелело, голова закружилась. Тони намеревался меня убить, а у меня против него не было ничего, кроме собственных рук.
        Когда я с некоторым усилием закрыла ящик, мое внимание привлек какой-то шум. Я снова открыла его и принялась перекладывать конверты. Внезапно моя рука наткнулась на что-то твердое и внушительно тяжелое. Это был нож для вскрытия конвертов. Пусть он и не был достаточно острым, но я все равно могла использовать его, чтобы отвлечь Тони и убежать. Может быть, у меня бы даже получилось попасть ему в глаз.
        Мысленно поблагодарив Эшли, я сунула нож в высокий ботинок и убедила себя, что время умирать еще не пришло. При этих мыслях мой пульс участился.
        Я стояла перед дверью, готовясь встретиться лицом к лицу с человеком, который мог положить конец моему существованию. Но прежде чем я собралась с силами, чтобы выйти за дверь и встретить свой худший страх, дверь распахнулась, застав меня врасплох. Я резко отскочила назад. Сначала вошла Эшли. За ней - Тони. Дверь захлопнулась, перекрыв мне кислород.
        - Тея. - Улыбка медленно расползлась по его лицу.
        Он толкнул Эшли ко мне. В ту же секунду я заметила пистолет. Я замерла, не зная, что делать. Моя прежняя уверенность вмиг улетучилась.
        - Дай-ка мне телефон, - обратился он к Эшли.
        С бледным от ужаса лицом она протянула мобильник.
        Тони разбил его об пол, раздавив ногой для верности. Затем он подкрался ко мне и вдавил в спину холодное дуло.
        Эшли посмотрела на меня, и я увидела в ее глазах извинение, хотя в этом не было никакой необходимости. Ей не стоило чувствовать себя виноватой. Это была моя вина.
        - Закричишь - ей конец, - отрезал Тони.
        Резким движением руки он ударил мою лучшую подругу по голове. Тело ее обмякло, а голова подпрыгнула на полу от удара, - точно так же он когда-то поступил и со мной. Я закрыла рот рукой, чтобы крик не сорвался с губ. Почему-то я знала, что он сделает еще хуже, если я привлеку к нам внимание.
        Эшли лежала на полу вся в крови. Голова была повернута под неестественным углом, она походила жертву убийства, которой скоро могла стать на самом деле.
        Щеки мои намокли от слез: я поняла, что если Эшли не умерла от удара, то может умереть от раны, если ей как можно скорее не оказать медицинскую помощь.
        Тони, вдавив дуло пистолета мне в бок, инструктировал гнусавым голосом:
        - Мы пройдем через торговый центр, дойдем до машины. Привлечешь к нам внимание - и я убью любого, кто попытается вмешаться. В следующий раз, когда я тебя поймаю, я буду пытать тебя медленно. Поняла?
        Умываясь слезами и все еще глядя на лучшую подругу, которой, вероятнее всего, было суждено истечь кровью и умереть, я молча кивнула. Подгоняемая пистолетом, я неохотно отвернулась от кровавого зрелища и сделала шаг к двери.
        - Подожди, - потребовал он.
        Зажав мне рот мерзкой рукой, Тони притянул меня ближе. Я и дернуться не успела, как на внешней стороне бедра почувствовала болезненный укол. Я не понимала, что произошло, пока не опустила глаза. Увидев кровь, я ощутила прилив сильного жара - такой, какой мне никогда не доводилось испытывать. Горячая боль пронзила ногу в том месте, куда Тони нанес удар перочинным ножом.
        Он выдернул нож, предварительно его провернув в ране, и из моей глотки вырвался крик.
        - На этот раз ты не сможешь от меня убежать, - прошипел Тони, обдавая ухо зловонным дыханием.
        - А вот это, - добавил он с ликующей улыбкой, - для удовольствия.
        Меня охватил ужас: Тони сунул окровавленный палец в рот, смакуя вкус моей боли и страданий. На лице появилась кривая ухмылка; темные глаза загорелись от моего страха и отвращения.
        - Запомни: одно неверное действие - и я начну убивать. Шагай.
        Убрав руку от моего рта, он вынудил меня двигаться вперед, подталкивая в спину дулом пистолета.
        У меня не было возможности оглянуться и посмотреть на истекающую кровью подругу. У меня не было времени думать о боли в ноге. Я просто делала то, что он требовал: вышла из подсобки и двинулась в неопределенное будущее.
        Покупатели уже покинули торговый центр. Звучала поп-музыка, воспроизводившаяся на повторе. Хорошо, что в магазине никого не осталось: меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Тони навредил кому-то еще. Ради всего святого, этот человек только что смаковал вкус моей крови! Кто знал, на что еще способен этот псих?
        Выйдя из магазина, мы направились к лестнице. По какой-то причине музыка, наполнявшая торговый центр, казалась мне слишком громкой. Возможно, это было связано с тем, что людей почти не было. Хотя мой вялый мозг отказывался придумывать план побега, я была не готова сдаваться и позволять ему мучить меня, а уж тем более - убивать. Я должна была найти способ сбежать, не причинив никому вреда.
        Не успели мы дойти до лестницы, как нас увидел Фрэнк, охранник. Это был милейший человек, всегда со всеми любезничавший. У него было двое детей чуть старше меня. Он любил свою семью и дорожил ею, а они любили его. Пусть Фрэнк и работал охранником, я не могла допустить, чтобы он заметил Тони и его пистолет. Фрэнк наверняка предпринял бы меры, а Тони плевать, кого убивать. Именно поэтому я заставила себя смотреть в сторону, молясь, чтобы Фрэнк не заметил меня или кровавое пятно на моих джинсах.
        - Эй, Хейли! Привет!
        Тони крепче сжал мою руку, а его пистолет сильнее вдавился в спину. Оба прикосновения были достаточно сильными, чтобы оставить синяки.
        - Привет, Фрэнк.
        Мы продолжали идти. Тони начал направлять меня в сторону, подальше от охранника. Мы оказались почти у лестницы, когда вдруг Фрэнк сказал:
        - Хейли, у тебя джинсы в крови.
        На долю секунды Тони убрал пистолет от моей спины и выстрелил во Фрэнка. Время как будто замедлилось, когда мой приятель схватился за грудь и упал навзничь. Кровь хлынула между его пальцев.
        Оправившись от шока, я начала действовать: вытащила из ботинка нож и резко вонзила его в живот Тони. От неожиданности он выронил пистолет, но тут же нанес мне удар в лицо, от которого я попятилась назад. Все, чему я научилась на занятиях по джиу-джитсу и самообороне, вылетело из головы, как воздушный шарик, вырванный из рук ребенка порывом сильного ветра. Я схватилась за пистолет, в то время как Тони вытащил нож из своего нутра. Но только я ощутила холодную сталь оружия, как вдруг получила удар ногой в ребра и упала на пол. Он снова ударил меня, а потом прижал коленом, навалившись всем весом на мое хрупкое тело.
        - Я получаю удовольствие, растягивая твою смерть, - прорычал он, сжимая в руке окровавленный нож.
        И вот тогда, когда я лежала на спине, придавленная коленом, в памяти всплыл прием джиу-джитсу.
        Тони поднял руку, намереваясь нанести удар, а я тем временем подставила колено под его задницу и выгнулась, вынудив его потерять равновесие. Он упал на меня, но я успела выставить руки. Тони был вынужден опустить руки, чтобы не удариться лицом о бетонный пол. В тот же миг его кровоточащий живот уперся в мои предплечья.
        Прежде чем Тони смог восстановить равновесие, я, управляемая адреналином, всадила кулак в его рану. Услышав крик, я сбросила его, перевернула на бок с помощью ног, ударила пяткой и с трудом поднялась.
        Не успела я и подумать о том, чтобы снова схватить пистолет, как он сильно толкнул меня и, повалив на пол, выдавил воздух из легких. Моя голова билась обо все подряд, а тело кувыркалось как тряпичное.
        Вращение резко прекратилось. Пребывая в каком-то тумане, я огляделась, едва различая картинку. Все тело болело; я начала кашлять. Кровь струилась изо рта, капала на руку.
        Как только сознание прояснилось, я поняла, что сидела у лестницы. Тони столкнул меня вниз.
        Я встала. Адреналин помог заглушить боль в теле. Подняла голову, посмотрела на верхнюю ступеньку. Наши взгляды встретились. Внезапно в голове вспыхнуло воспоминание о побеге из его дома. В тот день мы тоже стояли по разные стороны, глядя друг на друга. Нас разделяло всего несколько шагов. Он смотрел на меня с яростью и ненавистью, настолько сильной, что их можно было воспламенить.
        Тони прицелился из пистолета, а я, не раздумывая ни секунды, бросилась бежать через торговый центр. За спиной прозвучали выстрелы.
        Я выбежала из здания. На улице уже толпились полицейские. Они увидели меня, поняли, что я неслась к ним. С поднятыми руками я бросилась к тем, кто еще не успел ворваться внутрь. Я рассказала им все, что только что произошло: о том, что Эшли истекала кровью в подсобном помещении магазина; о том, что Фрэнк ранен в грудь и другие люди, возможно, тоже пострадали.
        И я, конечно же, не назвала им своего настоящего имени.
        Глава 5
        Меня обвивают сильные руки, и эти утешающие объятия вмиг выводят меня из транса.
        Я даже не заметила, как начала плакать. Эйден сдержал обещание и больше не прерывал мою историю. В данный момент я не могу прочитать выражение его лица.
        Я вытираю слезы.
        - Травмы оказались не такими серьезными, как у других, - всего лишь сотрясение мозга, синяки, несколько швов и пара сломанных ребер. Впрочем, они меня не заботили. После этой истории я стала Амелией Коллинз, а через пару недель поступила в школу Кинг-Сити. Я должна была держаться в тени, не заводить друзей. Я не хотела привязываться к людям, чтобы мой неизбежный переезд не причинил всем боль. Более того, я не хотела, чтобы кто-то пострадал из-за Тони.
        Эйден попытался что-то сказать, но я продолжила:
        - А потом я встретила тебя, Шарлотту, Аннализу и всех остальных, и вы, ребята, нашли путь к моему сердцу. У меня никогда не было таких друзей. Поверь мне, Эйден, мне действительно больно от того, что мне пришлось хранить тайну. Но я надеюсь, что ты понимаешь, почему я молчала. Почему я не могла открыться и рассказать о том, кто я такая. Чем больше людей знает, тем больше шансов, что Тони найдет меня и причинит боль тем, кого я люблю.
        Я вырываюсь из утешающих объятий, мгновенно скучая по теплу его тела.
        - В прошлый раз из-за меня погибли невинные люди. Эшли выжила, но Фрэнк и другие, кто попал под перекрестный огонь, - нет. Я не могу рисковать, Эйден. Нельзя, чтобы Тони снова меня нашел. Этот человек представляет угрозу не только для моей жизни, но и для жизни тех, кто рядом со мной. Я знаю, что ты доверился мне и рассказал то, что никогда не рассказывал никому другому. Я понимаю, что ты был честен со мной и надеялся на взаимность. И мне очень жаль, что мне пришлось хранить от тебя секреты. Но как бы то ни было, все это время я была настоящей. Пусть у меня и другое имя, но я все та же девушка, которую ты знаешь и которой ты открыл свое сердце. Я молчала… Я молчала ради своей безопасности, ради твоей безопасности, ради безопасности всех…
        Я смолкаю, как только Эйден обнимает меня и крепко прижимает к себе. Я таю в его объятиях.
        - Все в порядке. Я все понимаю. Знаешь, Тея, ты очень сильная девушка, - утешает Эйден. Его глубокий голос дарует мне облегчение. - Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
        Эйдену удалось в одиночку сбросить с моего сердца тяжелый груз. Как же приятно наконец-то рассказать о своем прошлом. Как же приятно быть собой, ощущать, что человек находится рядом по желанию, а не по необходимости.
        Эйден легонько поглаживает меня по спине, даже не раздражаясь, что я порчу его футболку слезами. Он слегка отодвигается, чтобы увидеть мое лицо, и мягким движением руки заставляет меня поднять глаза.
        - Ты не виновата, Тея. Ты не убивала Сабрину. Ты не убивала и не причиняла вреда никому из тех людей. - Он подчеркивает каждое слово, как будто хочет, чтобы я поняла. - Ты этого не заслуживаешь, ясно? Ты не должна постоянно убегать от Тони или мучить себя воспоминаниями. Это несправедливо, что тебе приходится пить чертово снотворное, чтобы хоть немного отдохнуть. Ты хороший человек. Перестань думать, что ты ответственна за все это дерьмо.
        Я только что рассказала ему об искалеченном прошлом, о нескончаемой лжи, о людях, которые из-за меня пострадали, а он говорит мне, что я хороший человек? Он не злится и не отталкивает меня. Он смотрит на меня так, будто я самый смелый и сильный человек, которого он когда-либо встречал. Я действую, не задумываясь; я ничего не могу с собой поделать.
        Я обнимаю его, прижимаюсь губами к его губам, притягивая Эйдена ближе. Он растерян, но быстро приходит в себя и целует меня в ответ с напором и страстью, которая может сравниться с самым жарким пламенем самой яркой звезды.
        Его руки сжимают мою талию, и, как и в прошлый раз, он быстро сажает меня на колени. Я обхватываю его ногами. Эйден обнимает еще крепче, притягивая меня все ближе, а жар поцелуя нарастает, вызывая в животе фейерверки.
        Кажется, что все, через что я прошла, - те времена, когда мне приходилось переезжать, все мои встречи со смертью и испуганные, бессонные ночи, - все это стоило того. Ради Эйдена. Он резко отстраняется, прерывая поцелуй намного быстрее, чем мне бы хотелось.
        - Подожди, - произносит Эйден с тревогой на лице. - В первый день нашей встречи, когда ты столкнулась со мной в коридоре, я повалил тебя на пол. У тебя были сломаны ребра, потому что ты недавно боролась с Тони. Тебя столкнули с лестницы…
        Он, похоже, говорит с собой, а не со мной, но я все равно спешу ответить:
        - Технически да. Но я тебя не виню. Я говорила тебе…
        - Что со мной не так? Я самый ужасный человек на планете. Я и раньше чувствовал вину, но теперь я знаю причину твоей травмы. Черт, Тея, мне жаль… Прости ме…
        - Эйден! - прерываю я. - Если бы ребра были не сломаны, ничего бы и не случилось. Брось ты меня сейчас, мне бы не было больно. Я бы, наверное, разозлилась и дала бы сдачи, но я бы ничего не почувствовала. Ты не знал.
        Большой палец нежно гладит мою щеку. Эйден словно заглядывает мне в душу.
        - Я никогда тебя не обижу, - шепчет он. - Прости меня за то, что я непреднамеренно причинил тебе боль.
        Его слова имеют более глубокий смысл. Я знаю, что он имеет в виду не только мои ребра.
        Сердце замирает от его искренних слов, от того, что этот парень настолько открыт и уязвим рядом со мной, в то время как для всего остального мира он держится бесстрастно, жестко, уверенно. Я вижу, как он смягчается, когда смотрит на меня. Я прижимаюсь к нему, прикасаюсь лицом к его шее и одновременно осознаю, как приятно он пахнет. Он крепко меня обнимает. В голову закрадывается мысль, что в мире нет больше места, где бы мне хотелось находиться. Мне никогда и нигде не было так хорошо, как в нежных объятиях Эйдена. Увидев его реакцию на мое прошлое, почувствовав его заботу, я понимаю, что в эмоциях, которые я испытываю, ошибиться невозможно. Я чувствую это всякий раз, когда Эйден смотрит на меня.
        Я влюбилась в Эйдена Паркера.
        Вот дерьмо.
        Глава 6
        Вторую половину дня мы с Эйденом провели на диване, смотря телевизор и время от времени обмениваясь поцелуями. Сейчас мы сидим на кухне. День прошел быстро - да, признания вынуждают время бежать с молниеносной скоростью, - но зато я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше.
        - Как мне к тебе обращаться? Тея или Амелия? - интересуется Эйден, пока мы накрываем на стол, готовясь к приходу друзей.
        В такую уязвимую ситуацию я еще не попадала. И это очень приятно. Сознавать, что кто-то знает меня реальную и любит, несмотря на ужасное прошлое, настоящее и, будем честны, будущее, - это поистине изумительное чувство.
        Более того, этим человеком стал Эйден. Теперь он знает мое прошлое, а я знаю его. Думаю, что мы станем еще ближе, еще сильнее. Не то чтобы мы были парой, но…
        - Ты называешь меня Теей с тех пор, как все выяснил.
        - Да, потому что Тея - твое настоящее имя, - подчеркивает Эйден. - Но вот что я заметил: когда ты бормочешь себе под нос, ты называешь себя Амелией.
        Скомкав салфетку, я со смехом запускаю ее в Эйдена, но тот отбрасывает ее легким взмахом руки.
        - Эй, я не сумасшедшая, ясно?
        - Это говорит девушка, которая разговаривает сама с собой.
        - Многие нормальные люди разговаривают сами с собой.
        - Да, но обычно они ведут внутренний диалог.
        - Бла-бла-бла.
        Он прячет улыбку, зная, что выиграл.
        Спустя миг я завожу разговор, но на этот раз серьезный:
        - Переезжая в новое место, я думаю о том, что Тея больше не существует. Я - Хейли, Амелия или любое другое имя, которое мне дадут. Меня так научили - так безопаснее.
        Эйден ставит последний стакан на стол, внимательно слушая меня.
        - Мне называть тебя Амелией? Я правильно понял?
        Гляжу на Эйдена, на его высокое, крепкое тело, и внутреннее тепло рассеивает все тревоги. Я размышляю над его вопросом и думаю о том, чего я хочу, а не о том, что, как мне кажется, я должна сказать.
        Как же давно меня не называли настоящим именем. И как же приятно, когда мне напоминают, кто я такая. Я - Тея Кеннеди. К тому же мне нравится слышать свое имя, произнесенное красивым, глубоким голосом Эйдена.
        Я застенчиво улыбаюсь, как будто это признание делает меня еще более уязвимой.
        - Мне бы хотелось, чтобы ты называл меня Теей, но только когда мы наедине. И только в том случае, если ты не проговоришься перед остальными.
        Его глаза на мгновение загораются. Я как будто дала ответ, на который он втайне надеялся. Сложилось впечатление, что этот маленький поступок подтвердил мое доверие. Что ж, это очевидно. Я ведь без колебаний доверю Эйдену даже свою жизнь.
        - Можешь не переживать за свою тайну. Со мной она в безопасности.
        - Знаю. - Я снова становлюсь серьезной. - Правда, Эйден, спасибо тебе. Спасибо за то, что ты всегда рядом со мной. Я знаю, что иногда бываю не в себе. Я знаю, что развела между нами драму, приплела сюда Кейтлин и учеников из школы Сильвер. Ты многое для меня делаешь, как и для всех остальных, но никогда не получаешь благодарности. Так что спасибо, Эйден. Спасибо за то, что хранишь мой секрет, за понимание, за то, что не даешь мне чувствовать себя одинокой…
        Эйден прерывает мой монолог: за два больших шага он подходит ко мне, берет мое лицо в свои ладони и вынуждает меня посмотреть ему в глаза.
        - Не благодари меня. Я здесь ради тебя. И я всегда буду.
        Сердце колотится в груди; в голове не вяжутся слова, чтобы составить четкое предложение. Он близко, смотрит на меня так, как будто я - это все, что ему когда-либо было нужно.
        Эйден наклоняется, губы приближаются к моим губам… но так и не достигают цели, потому что раздается звонок в дверь, и мы тут же отстраняемся друг от друга.
        Я мысленно вскрикиваю от досады.
        Почему так не вовремя? Неужели нельзя было подождать пару минут?
        В дверь звонят несколько раз: наши друзья либо отморозили задницы на холодном декабрьском воздухе, либо жаждут увидеть Эйдена.
        Эйден вдруг кажется таким далеким.
        - Думаю, это к тебе. - Я жестом показываю на прихожую.
        Дверной звонок снова надрывается.
        - Пора бы открыть. - Эйден усмехается, бросает на меня последний взгляд и направляется к входу.
        Как только дверь распахивается, на Эйдена тотчас набрасывается Аннализа. Сила ее объятий застает его врасплох и заставляет сделать несколько шагов назад.
        - Я знала, что ты невиновен! Как ты смеешь пугать нас, хранить тайны и не давать нам ответов? - ругается Аннализа, не выпуская Эйдена из крепких объятий. - «Езжайте домой и не волнуйтесь». Серьезно? Как тебе в голову пришла эта бредовая идея? Ты хоть знаешь нас? Ты считаешь, что мы по щелчку пальца можем перестать волноваться?
        Если бы вы не знали Эйдена, вы бы подумали, что его раздражает гнев Аннализы. Но мы его знаем, поэтому уверены, что ему приятны ее нравоучения.
        - Ладно, в следующий раз, когда меня арестуют, я не будут просить возвращаться домой. - Он ухмыляется.
        Аннализа пронзает Эйдена сокрушительным взглядом, еще более устрашающим благодаря черной подводке.
        - Молись, чтобы следующего раза не было, Эйден Паркер.
        Все взрываются смехом. Остальные ребята тоже обнимают Эйдена и выражают благодарность за то, что он больше не за решеткой.
        Последним в дверь входит Ноа. Он улыбается Эйдену и поднимает руки, как будто хочет его обнять.
        - Бестия!
        Ноа движется к Эйдену, но в последний момент отталкивает его в сторону и заключает меня в медвежьи объятия.
        - Я так по тебе скучал! - восклицает он, а я смеюсь и обнимаю в ответ.
        - Я всегда по тебе скучаю, Ноа.
        Эйден, качая головой, закрывает входную дверь.
        Ноа отпускает меня, поворачивается к Эйдену.
        - О, Эйден. Я тебя не заметил. Смотрю, ты вернулся после предательства лучшего друга?
        Мы смотрим на Ноа в полном замешательстве.
        - О чем ты, чувак? - спрашивает Мэйсон.
        Мы все следуем за ним на кухню, где он, Джулиан и Чейз выкладывают на стол коробки с пиццей.
        - Я думал, мы братья. Мы должны были сидеть в тюрьме вместе, а не смотреть, как тебя арестовывают, - объясняет Ноа.
        Мы смеемся, когда Ноа и Эйден обнимаются. Ноа шутит, конечно же, юмор - его стихия.
        - Честно говоря, я всегда думал, что первого из нас арестуют Ноа, - признается Джулиан, когда мы все садимся за стол и берем по кусочку пиццы.
        - Что? Почему меня?
        - Да ладно тебе, Ноа, - вмешивается Мэйсон, - из всех нас ты вероятнее всего наделаешь глупостей и попадешь в полицию.
        - Что? Я идеальный законопослушный гражданин! Я хороший мальчик, когда дело касается копов.
        - Правда? - Мэйсон будто бросает вызов. - А как насчет того раза, когда тебя остановили за превышение скорости? Полицейские спросили, употреблял ли ты алкоголь, на что ты ответил: «Я пил кровь врагов. Тех, кто лежит в багажнике. Это считается алкоголем?»
        Мы разражаемся хохотом. Шарлотта чуть не выплевывает воду, которую до этого пила.
        Ноа невинно поднимает руки, держа в каждой из них по кусочку пиццы.
        - В свою защиту скажу следующее: я думал, что они поймут шутку! А не попросят меня выйти из машины, чтобы ее обыскать!
        Пока ребята делятся историями о глупых поступках Ноа, я ласково ему улыбаюсь.
        Еще несколько минут назад моя кухня казалась такой большой и пустой, но теперь это не так. Глядя на друзей, поедая пиццу вместе с ними, смеясь, шутя и наслаждаясь моментом, я не могу отделаться от ощущения, что мое место - здесь, в Кинг-Сити, особенно после того, как я сменила несколько мест жительства и пережила события последних двадцати четырех часов. Ни в одном из предыдущих городов я не чувствовала себя по-настоящему дома.
        Джулиан, Чейз и Мэйсон спорят, кому достанется последний кусок пиццы, но Аннализа решает, что этот кусок больше всех заслужила она. Ноа пародирует Шарлотту, которая смеется так сильно, что задыхается, а Эйден смотрит на меня с улыбкой, наполняющей меня теплом и счастьем. Сердце в груди сжимается при мысли о том, что мне придется уехать. Я скрываю это известие от друзей, эгоистично желая хотя бы еще несколько дней чувствовать себя нормальным человеком.
        Когда пицца съедена, а шутки о том, что Эйден сидел в тюрьме, иссякли, разговор переходит на более серьезные темы: почему Грега, избитого и окровавленного, нашли мертвым перед домом Эйдена, а на месте преступления каким-то образом очутился его потерянный телефон.
        Джулиан потирает затылок.
        - Единственная информация, которую удалось получить от полиции, - это время смерти Грега. Он умер около шести часов вечера. Больше нам ничего не известно.
        С тех пор, как мы начали ужинать, телефон Аннализы вибрирует уже раз в пятый. Каждый раз, глядя на экран, она хмурится, но вызов упорно игнорирует. Если бы не явное раздражение, написанное на ее лице, кто-нибудь из ребят уже бы давно ее расспросил.
        - Эйден, ты помнишь что-нибудь подозрительное? - Аннализа кладет телефон на колени под столом.
        - Нет, ничего такого. Я отвез близнецов к Тайлеру, приехал к Мэйсону около четырех тридцати, а потом мы оба уехали за пиццей. К Амелии мы приехали около семи. Обычный вечер, - рассказывает Эйден.
        - Да, обычный, пока тебя не арестовали, - добавляет Чейз.
        Телефон Аннализы снова вибрирует. Она по-прежнему игнорирует звонок. Кто бы ей ни звонил, кислое выражение лица не исчезает.
        - Аннализа? Не хочешь ответить? Вдруг что-то важное? - предлагает Шарлотта, завязывая распустившиеся нити вязаного свитера.
        Аннализа хмыкает, выключает телефон.
        - Этот абонент не имеет значения с тех пор, как он сбежал, когда умерла моя мама. С тех пор, как он предпочел героин собственной сестре.
        Все мы смотрим на нее в ошеломленном молчании. Она говорит о Люке, своем старшем брате (по матери). Всего несколько дней назад, когда мы были на автодроме, Люк подошел к Аннализе, умолял о разговоре. Его поступок не оставил ее равнодушной, ведь он появился чистым впервые за много лет и захотел стать частью ее жизни. После того как она закричала, что он убил ее мать, и ушла прочь, она больше не упоминала о Люке, а мы не настаивали.
        - Хочешь поговорить? - предлагает Мэйсон.
        Джулиан тем временем достает свой вибрирующий телефон и со вздохом смотрит на номер. На лице его застывает выражение смирения, челюсти крепко сжимаются. Джулиан поднимает смартфон, чтобы продемонстрировать Аннализе номер абонента, и ее накрашенные черным глаза тотчас сужаются.
        Выхватив телефон у Джулиана, Аннализа отвечает на звонок, не дав звонящему человеку возможности заговорить.
        - Оставь меня в покое, черт подери! - выпаливает она резко, грубо.
        Анна швыряет телефон Джулиана на стол.
        Ноа прикусывает губу, стараясь сдержать словесный порыв. Он пытается взять пример с остальных ребят и хранить гробовое молчание, но в итоге все равно терпит неудачу.
        - Прости, Аннализа. Хотя это и трудно, но мы пытались игнорировать твою злость. Ты сердишься даже больше, чем моя мама в те моменты, когда она возвращается с работы, а я не вытащил курицу из морозилки.
        Аннализа не закатывает глаза - единственный признак, что она находит Ноа забавным.
        - Это Люк, - признается она.
        Мы все выжидающе смотрим. Мы и так уже догадались.
        Аннализа молчит, поэтому Джулиан продолжает вместо нее:
        - С той ночи на автодроме мы ничего о нем не слышали. Но сегодня его как прорвало - целый день названивает.
        - Так почему ты не ответишь? А вдруг что-то срочное? - Чейз ерзает на стуле под пристальным взглядом Аннализы.
        - Мне нужен его номер лишь на тот случай, если мне вдруг понадобится кровь, орган или что-то в этом роде. Хотя у нас все равно разные отцы, так что, возможно, мы не подходим друг другу, - ворчит Аннализа без намека на юмор.
        Бедная Анна. Кроме Люка, единственная ее семья - это сидящие перед ней люди. Я ее понимаю: моя мама большую часть времени отсутствует, но даже когда она рядом, мне все равно кажется, что мы далеки друг от друга. Ребята, расположившиеся за моим кухонным столом, - это те люди, к кому я могу обратиться в трудную минуту; те, на кого я могу положиться.
        Я никогда не спрашивала Эйдена о прошлом Аннализы, потому что, как и у нее, у меня тоже есть секреты, о которых я не хочу, чтобы кто-то знал. Я как никто понимаю, что такое тайны и трудное прошлое. Аннализа должна иметь выбор. Она должна сама решать, рассказывать нам с Шарлоттой или нет, поскольку мы единственные, кто не знает ее историю.
        - Да кем он себя возомнил? Звонит мне, как ни в чем не бывало! - продолжает буянить Аннализа.
        - Он чист, Анна. Может быть, он хочет загладить вину, - предполагает Мэйсон.
        Аннализа смотрит на Мэйсона так, будто пытается взорвать его голову силой мысли.
        - Ты должен быть на моей стороне, Мэйсон! Почему ты за него заступаешься?
        Мэйсон съеживается, но все равно стоит на своем:
        - Ты слишком долго хранишь ненависть, Анна. Ты сама себя терзаешь. Разве ты не хочешь избавиться от этого груза и двигаться дальше? Стать счастливой?
        - Я счастлива. Вы, ребята, - это все, что мне нужно. Я не нуждаюсь в ком-то еще.
        - Может, стоит его выслушать? Посмотреть, что он скажет, - предлагает Эйден. - Если ты решишь, что не хочешь иметь с ним ничего общего, ты, по крайней мере, не будешь всю жизнь сожалеть о прошлом и гадать, что он хотел сказать.
        Семья - это самое важное для Эйдена. Я думаю, что он даже представить не может, как это - никогда не разговаривать с братьями. Его совет кажется вполне разумным, и остальные ребята кивают в знак согласия. Они не желают подталкивать Аннализу к чему-то, что ей не по нраву, но при этом каждый из нас понимает, что вариант Эйдена - наилучший.
        Аннализа расправляет плечи.
        - Я не стану разговаривать с человеком, который убил мою мать.
        Джулиан кладет руку на бедро Аннализы.
        - Детка, твою мать убил героин, - мягко произносит он.
        Мать умерла от передозировки, когда Аннализе было шестнадцать лет, а старший брат бросил ее, оставив наедине с проблемами. Так вот чего пожелала ей Кейтлин, когда предложила Аннализе бросить учебу. Она сказала, что та все равно закончит, как ее мать… Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Кейтлин опустилась ниже дна.
        Аннализа усмехается.
        - А кто дал ей героин? Люк. Все возвращается к Люку, и я не прощу его за то, что он разрушил мою жизнь.
        - Я всегда буду рядом, и я всегда на твоей стороне, однако мне кажется, что Эйден прав. Выслушай Люка, а когда он выскажется, ты уже сможешь решить, хочешь ли ты продолжать общаться или вычеркнешь его из жизни, - советует Джулиан, заправляя прядь волос за ухо Аннализы.
        Аннализа отводит голову от прикосновения Джулиана, и его рука опускается на колени. Она хмуро смотрит на стену перед собой, решив проигнорировать доводы своего парня.
        - Джулиан? - зовет Эйден, оторвав глаза от своего телефона. - С какого номера звонил Люк?
        Джулиан диктует номер, а Эйден проверяет его в своем смартфоне.
        - Кажется, я знаю, почему Люк трезвонил все утро, - заявляет Эйден с холодным, жестким выражением лица.
        - Люк прислал сообщение? - Аннализа выпрямляется на стуле.
        - Мне только что пришло сообщение с того же номера, - отвечает Эйден, после чего зачитывает текст: - «Слышал, что случилось. Нужно как можно скорее поговорить. У меня есть информация о Греге».
        Телефон Эйдена снова вибрирует, и он читает следующее сообщение:
        - «Встретимся в кафе-мороженом “У милашки”. Жду через полчаса».
        Эйден кладет телефон, выжидающе на нас смотрит.
        - Раз у Люка есть информация, то нам нужно идти, - объявляю я, пока никто не успел отказаться от встречи.
        - Ты серьезно думаешь, что у него есть ответы? - с явным недоверием спрашивает Аннализа. - Он засранец и любит манипулировать. Все это может быть предлогом, чтобы поговорить с нами.
        - Мы никогда не узнаем, если не пойдем, - отзывается Мэйсон.
        - Вам не обязательно идти со мной. - Эйден берет тарелку и ставит ее в раковину.
        Я тут же поднимаюсь со стула.
        - Я с тобой.
        Эйден смотрит на меня так, будто сейчас потребует, чтобы я осталась дома. Однако мои подозрения не оправдываются. Я несу тарелку к раковине, встаю перед ним с противоположной стороны кухонного стола. Эйден слегка мне кивает.
        Мэйсон тоже встает.
        - Я тоже с вами.
        Ноа с улыбкой на лице следует его примеру.
        - Я никогда не откажусь от мороженого, даже если на улице мороз! Я с вами!
        - Похоже, мы все идем, - объявляет Чейз.
        Мы смотрим на Аннализу, желая узнать ее решение.
        Взглянув на каждого из нас, Анна вздыхает.
        - Люк - мой брат-отморозок. Если это окажется пустой тратой времени, мне лучше быть там, чтобы надрать ему зад.
        Надеюсь, это не будет пустой тратой времени и у него действительно есть информация, которая поможет Эйдену найти разгадку.
        Глава 7
        Несколько минут спустя мы убираем на кухне и сразу же отправляемся в кафе-мороженое, запрыгнув в три машины, чтобы не ехать на встречу длинной вереницей.
        Никто даже не спрашивает, в какой машине поеду я. Думаю, всем и так понятно, что я буду с Эйденом. Хотя Эйден всегда притягивал к себе людей и без всяких усилий привлекал внимание каждого, мои чувства к нему гораздо сильнее. Меня тянет к нему, точно магнитом.
        Эйден тоже ожидает, что я поеду с ним: пока я запираю входную дверь, он ждет меня у машины, опираясь на дверь «челленджера» с пассажирской стороны. Как только я спускаюсь по ступенькам, он сразу же открывает мне дверь. Садясь в машину, я вдруг улавливаю хмурый взгляд Мэйсона. Эйден тем временем захлопывает дверь. Закутавшись в шарф и надев варежки, я нажимаю на кнопку, чтобы включить подогрев сиденья. Мы снова остались наедине.
        - Нервничаешь? - спрашиваю я.
        - С чего бы?
        - Из-за встречи с Люком. А вдруг он поможет понять, как твой отчим оказался у дома и почему его убили?
        - А разве не ты должна нервничать? - отвечает Эйден вопросом на вопрос.
        - С чего бы?
        Он останавливается на красный сигнал светофора, смотрит на меня серьезным взглядом.
        - Наверное, с того, что ты не видела его с того дня на автодроме, когда он спас тебя от Дэйва, а ты решила никому не рассказывать. Даже Аннализе.
        Лицо мое вспыхивает от правильного предположения Эйдена.
        - Что? Я… Как? Откуда ты знаешь, что мне помог Люк? Это Дэйв сказал? В тот день, когда ты все узнал и набросился на него как Рэмбо?
        - Тея, догадаться было не так и трудно.
        Приятные мурашки пробегают по позвоночнику при звуке моего имени. Сигнал светофора меняется на зеленый свет, и машина снова набирает скорость.
        - Я не хотела рассказывать. Если бы я сказала о Дэйве и его дружке, который держал меня, пока Дэйв меня бил, ты бы сделал то, что в итоге и сделал. А я этого не хотела.
        - Черт возьми, Тея! - Эйден бьет по рулю. - Этот трусливый ублюдок боится со мной драться, поэтому нацелился на мою девушку и загнал ее в угол! И ты считаешь, что я бы пустил все на самотек? Я был обязан проучить его и его шайку, чтобы он неделю свои зубы собирал! - Эйден останавливается на красный свет. - И я бы сделал это еще раз.
        Пребывая на седьмом небе от его слов, я отстегиваю ремень безопасности, встаю коленками на сиденье, кладу руку на его крепкую челюсть и страстно целую. Сердце бешено бьется в груди, угрожая взорваться.
        Эйден целует меня в ответ. Его руки на моей талии чувствуют себя как дома. Слишком быстро я отстраняюсь и сажусь обратно на место. С глупой улыбкой я снова пристегиваюсь, а Эйден продолжает движение, как только загорается зеленый свет.
        - Постарайся больше не ввязываться из-за меня в драки, ладно?
        - Я ничего не обещаю, - возражает Эйден.
        Я хмыкаю, хотя его слова трогают меня до глубины души. И я не могу побороть улыбку, растягивающую мои губы.

* * *
        Стремясь уединиться, мы находим столик в задней части кафе. Из всей нашей компании только у Эйдена нет в руках рожка или стаканчика с мороженым, что, по словам Ноа, является большим безобразием. По его мнению, от мороженого отказываться нельзя даже в очень напряженных ситуациях. В доказательство можно привести два рожка, которые он держит в каждой руке. Я предлагаю Эйдену попробовать мой, но он отказывается.
        За столиком немного тесновато, но тем не менее мы все помещаемся. Красная обивка изрядно потерта, а несколько случайных заплаток закрывают старые дыры, однако сидеть там все равно удобно. Несмотря на зимнюю пору, в кафе довольно много народу, поэтому, пока мы лакомимся десертом, вокруг стоит шум и гам.
        Хотя Джулиан первым замечает Люка, он и не думает его окликать. Брат Аннализы выглядит хуже, чем раньше: у него синяк под глазом, рана на губе. Он, - хромая, насколько нам показалось, - направляется в нашу сторону, стараясь выглядеть как можно увереннее. Люк берет стул, но садится не за столик вместе с нами, а в торце. С одной стороны ближе всех к нему сидит Эйден, с другой стороны - Чейз. Аннализа расположилась посередине, напротив своего брата.
        - Привет, - здоровается Люк предположительно со всеми, но при этом не отрывает взгляда от сестры.
        На лице Аннализы появляется нечто похожее на сочувствие, но оно исчезает так же быстро, как и появилось. Она скрещивает руки, смотрит куда-то вдаль.
        - Мы пришли. Выкладывай все, что знаешь, - Эйден переходит прямо к делу.
        Пару секунд Люк с тоской смотрит на Аннализу.
        - Думаю, вы заметили, как меня расписали? - Люк, повернув голову к Эйдену, небрежно проводит пальцами по лицу.
        - Ночные приключения? - скорее констатирует, чем спрашивает Эйден.
        - Вечерние, я бы сказал. Второму парню повезло меньше. - Голос Люка скрипит, демонстрируя что-то похожее на смех.
        - Что ты пытаешься сказать? Что это случилось в то же время, когда избили Грега? - вклинивается Джулиан.
        Эйден наклоняется над столом.
        - Хватит нести чушь, Люк. Зачем мы здесь?
        Люк вздыхает, откидывается на спинку стула.
        - Как вы знаете, я слез с наркотиков. Я пытаюсь наладить жизнь, но это довольно трудно. Я лишился друзей, возможностей, важных для меня отношений… - Люк смотрит на Аннализу, но та, смущаясь, быстро отводит взгляд.
        Люк прочищает горло.
        - Я хочу, чтобы все вернулось на круги своя. Чтобы все стало так, как было до того, как я подсел на героин и связался с плохой компанией.
        Аннализа ерзает, пытаясь сдержать обещание, которое дала перед нашим отъездом, - не надирать ему зад. Она одна из самых упрямых и неуступчивых людей, которых я знаю. Аннализа твердо решила продолжать злиться на брата, поэтому его эмоциональное признание только сводит ее с ума. Джулиан берет ее за руку, и она заметно успокаивается.
        - Вот только жизнь прежней не стала, - решительно продолжает Люк. - Я облажался. В ходе лечения я обязался оставаться трезвым: никаких наркотиков, никаких рецептурных лекарств, никакого алкоголя. Вчера я сидел, ненавидя себя и думая о том, как я испортил свою жизнь. В голове бурлил круговорот мыслей: я постоянно думал о том, какие шаги я мог бы предпринять, чтобы избежать смерти мамы и не потерять сестру, единственного значимого для меня человека… - Люк глубоко вздыхает. - Так вот, я пошел в бар, куда раньше частенько заглядывал, пропустил пару стаканчиков… - Люк ерзает на стуле. - После пары рюмок некоторые из моих старых «приятелей» сообщили мне, что наш бывший дилер вышел из тюрьмы. Они, видимо, решили, что я захочу купить героин. Но я не хотел в этом участвовать, не хотел иметь ничего общего с этим подонком. Я его ненавидел. Он подсадил меня на наркотик, разрушил жизнь. Он был маленьким дьяволом на плече, побуждающим выбирать героин вместо семьи и вместо всего хорошего.
        Я задерживаю дыхание. Эйден, сидя рядом со мной, напрягается. Интересно, следит ли он за ходом моих мыслей?
        Люк запускает руку в волосы, хмурится, а затем прижимает к груди ладонь.
        - Я не думал - я знал, что должен встретиться с Грегом лицом к лицу. Я вышел из бара, отправился в его район, одержимый своей ненавистью.
        Господи, пожалуйста, не подтверждай мои опасения.
        Большая, теплая ладонь опускается мне на бедро, напоминая о необходимости дышать. Я кладу свою руку поверх руки Эйдена, и, не глядя друг на друга, мы сплетаем пальцы.
        - В конце концов я его отыскал. Он уже был под кайфом. Грег заявил мне с подлой ухмылкой, что однажды его самый преданный клиент все равно его разыщет. Я ни о чем не думал. Я был слишком пьян и зол, поэтому ввязался с ним в драку. И я не помню, что было дальше.
        - Что ты несешь, Люк? Зачем ты это рассказываешь? - восклицает Аннализа, сердито стирая невольную слезу.
        Он с трудом потирает затылок, выглядя гордо, но сожалеюще.
        - Мне нужно, чтобы ты знала мою версию истории, Анна. Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю и как мне жаль, что я все испортил.
        Аннализа откидывает голову, как будто Люк нанес ей невидимый удар.
        Он делает глубокий вдох.
        - Я не знаю, кто его убил. Я не знаю, как он оказался у дома Эйдена. Я не помню, как я вообще очутился в своей кровати. Но я точно знаю, что я был пьян и зол. Если меня арестуют и посадят в тюрьму за убийство Грега, я хочу, чтобы ты знала: я не прекращал попыток увидеть тебя. Я никогда не перестану хотеть вернуться в твою жизнь. Но если меня арестуют, я не знаю, смогу ли я вообще с тобой связаться. Я боялся, что ты посчитаешь, будто мне наплевать.
        Никто не шевелится. Никто не дышит. Мы пытаемся переварить признание.
        Люк убил отчима Эйдена.
        - Что ж, команда, загадка раскрыта. Пора возвращаться в фургончик тайн. - Ноа подражает Фреду из «Скуби-Ду», громко доедая остатки мороженого.
        - Ноа, - шипит Шарлотта, в то время как остальные одаривают его изумленными взглядами. - Сейчас не время.
        - Просто пытаюсь снять напряжение. - Он пожимает плечами.
        Эйден игнорирует Ноа. Его внимание по-прежнему сосредоточено на человеке, который, по сути, только что признался в убийстве его отчима.
        - Где вы встретились? Как он очутился перед моим домом с моим телефоном?
        - Честно говоря, я не помню, где мы встретились. И я понятия не имею, как он попал в твой двор. Я почти уверен, что встретил его не на твоей улице. Я сомневаюсь, что я вообще его убивал! Но твой телефон…
        - Он был у тебя? - Мэйсон понимает, что хочет сказать Люк, и не пытается скрыть обвинительный тон.
        - Ну да, но…
        - Что ты собирался с ним делать? Оставить себе? Подставить Эйдена? Впрочем, ты это и сделал. - Чейз сужает глаза, а я сжимаю руку Эйдена, все еще лежащую на моем бедре.
        - Что? Нет! - Люк выкрикивает слишком громко, в результате чего другие посетители одаривают нас раздраженными взглядами.
        Наверное, они думают, что мы - глупые и надоедливые подростки, ввязавшиеся в жаркую дискуссию о чем-то малозначительном, например, о том, как правильно писать сокращения в тексте. В то время как на самом деле мы обсуждаем сложные детали убийства.
        Если бы они только знали…
        Люк понижает голос:
        - Слушай, я нашел его на треке в тот вечер, когда приехала полиция и все разбежались.
        - Мой телефон почти три недели лежал у тебя и ты не догадался его вернуть? - удивляется Эйден.
        Люк открывает рот, чтобы возразить, но Эйден его опережает:
        - И даже не смей говорить, что ты не знал, чей он. Пусть он и был заблокирован, но на заставке экрана стоит фотография близнецов. А я уверен, что ты знаешь, как они выглядят.
        - Да, я знал, что он твой. Я просто не успел его вернуть. Вернее, я хотел использовать его как предлог, чтобы поговорить с тобой и попросить вразумить Аннализу. Видимо, я уронил его во время драки с Грегом.
        Аннализа, усмехаясь, скрещивает руки.
        - Глупый план. К тому же он бы все равно не сработал.
        Люк смотрит на сестру.
        - Аннализа, все, что я делаю, я делаю с единственной целью - вернуть тебя в свою жизнь. Вот только теперь я уже вряд ли смогу что-то исправить. Меня уже арестовывали раньше - ДНК и отпечатки пальцев есть в системе. Они найдут меня, это лишь вопрос времени. Они узнают о моей причастности, потому что я, скорее всего, был последним, кого видели рядом с Грегом. Но, как бы то ни было, я всегда буду переживать за тебя. Я никогда не забуду, что предал тебя, независимо от того, сколько времени я проведу в тюрьме. Ты моя сестра, и я люблю тебя, и никакая твоя ненависть или обида не сможет этого изменить.
        Я не сестра Люка, но его слова задевают даже мои сердечные струны. Из глаз Аннализы вытекает несколько слезинок, и она гневно их смахивает. Макияж на глазах размазывается.
        - Это глупо. Мы закончили, - заявляет она, пытаясь встать и уйти (что не удается, потому как она находится в центре стола, окруженная друзьями с обеих сторон).
        Анна смахивает еще несколько слезинок.
        - Какой тупица проектировал кафе? Неужели они не подумали, что их творение усложняет людям путь к побегу?!
        Забравшись на диванчик, Аннализа ставит обутую в ботинок ногу на стол, даже невзирая на наши протесты. Игнорируя нас, она шагает по столу и спрыгивает слева от Люка, не глядя на него и не обращая внимания на негодующие взгляды посетителей.
        - Аннализа! - Джулиан подскакивает, как только она выбегает из кафе на морозный зимний воздух. - Прошу прощения. - Джулиан смотрит на Ноа, Шарлотту и Чейза справа от него.
        Ребята тут же встают и освобождают проход, чтобы Джулиан мог догнать свою девушку. Стоит Джулиану выбежать из кафе, как троица тут же возвращается за стол. Мы все смотрим друг на друга, как бы безмолвно спрашивая: «И что теперь?»
        - Может, тебе стоит сознаться, а не ждать, пока копы найдут тебя и арестуют? - предлагает Мэйсон.
        Люк качает головой.
        - Ты когда-нибудь сидел в тюрьме? Я буду наслаждаться свободой столько, сколько смогу. Даже если я его не убивал, мне, похоже, ничего хорошего не светит.
        Возникает неловкая пауза. Что еще можно сказать?
        - Ты что-то еще хочешь, Люк? - Лицо Эйдена остается нейтральным. Рука покоится в моей ладони.
        Люк слегка откидывается на спинку стула.
        - Нет, наверное. Я хотел поговорить с Аннализой, пока не сел на двадцать пять лет в тюрьму.
        Люк поднимается с места и уныло уходит, не сказав ни слова и не оглянувшись. Спустя миг он выходит за дверь с опущенной головой.
        Мы сидим за столом в ошеломленном молчании. Кто бы мог подумать, что первые несколько дней наших рождественских каникул будут настолько драматичными? Думаю, никто из нас не ожидал подобного развития событий. Даже я, хотя драма - это мой конек.
        - А теперь мы можем вернуться в фургончик? - спрашивает Ноа, пытаясь разрядить напряженную обстановку.
        - Вы серьезно думаете, что он это сделал? - Я нарочно игнорирую Ноа.
        - В полиции сказали, что местом убийства был дом Эйдена. Это означает, что Грег умер там. Они ничего не сказали о драке. Они лишь упомянули, что Грег выглядел так, будто его били, - задумчиво отвечает Мэйсон.
        - Улики против Люка слишком серьезные. К тому же он практически признался в убийстве, - рассуждает Чейз.
        - Но он не помнит, что произошло, - замечает Шарлотта.
        - Отсутствие памяти не снимает с него ответственности. Сколько раз я напивался до потери сознания, а потом не помнил, как добирался до дома. Или почему проснулся голым в соусе барбекю и шоколадных хлопьях, - возражает Чейз.
        Этому парню нужно срочно сократить потребление алкоголя.
        - Что думаешь, Эйден? - интересуюсь я, сжимая руку, которая лежит в моей ладони, точно в раю.
        - Честно говоря, мне плевать, - бесстрастно заявляет Эйден, как будто испытывая облегчение от того, что наконец-то в этом признался. - Грег мертв. Он исчез из моей жизни и из жизни близнецов. Мне все равно, кто это сделал. Возможно, убийца оказал мне услугу, потому что я сам бы прикончил этого подонка, подойди он к моим братьям.
        - Эй, чувак, ты же не серьезно сейчас? - изумляется Мэйсон.
        - Думаешь, я шучу? - отрезает Эйден без малейшего намека на юмор. - Я рад, что он мертв. И все, чего я сейчас хочу, - наслаждаться общением с братьями, не оглядываясь в страхе через плечо.
        Я не сомневаюсь, что Эйден вздохнул с облегчением, ведь ему больше не нужно бояться Грега. Черт, моя жизнь была бы намного проще, если бы умер Тони, но, очевидно, мне не так повезло.
        - Чего мы тогда сидим?! - восклицает Ноа, выжидательно глядя на Шарлотту и Чейза.
        Как только мы выходим из кафе, я пытаюсь убрать свою руку из ладони Эйдена, но он сжимает ее крепче и смотрит на меня взглядом, от которого сердце хочет выпрыгнуть наружу. Я краснею, отворачиваюсь, ловя взгляд Шарлотты. Я не говорила ей о поцелуе с Эйденом, ни в первый раз, ни в последующие.
        Она смотрит на наши переплетенные руки, на мое лицо. Я вижу, как она расплывается в широкой улыбке и бросает на меня взгляд, который говорит: «Ты все мне объяснишь». Что ж, по крайней мере она не подпрыгивает, визжа и хлопая в ладоши.
        Даже если Ноа и Чейз заметили наши сцепленные руки, они ничего не говорят, потому что продолжают спорить о важном: стоит ли класть на пиццу ананас или нет. Но Мэйсон - его взгляд задерживается на наших руках, и по какой-то причине мое сердце сжимается. Однако сейчас не время зацикливаться. В данный момент я хочу насладиться этим теплом, которое излучает ладонь Эйдена.
        Ветер кусается - я прижимаю шарф к груди. Уличные фонари хорошо освещают парковку и клубы пара, вырывающиеся из наших ртов в морозный воздух. На парковке возле зала игровых автоматов собралась толпа. Их оживленные разговоры доносятся даже до нас. С другой стороны раздается визг шин, открываются и вновь захлопываются двери.
        Пока мы направляемся к машинам, я перевожу взгляд на Шарлотту.
        - Я позвоню Анне, когда она немного остынет, - говорю я.
        Внезапно Эйден тянет меня за спину, держа за руку, и одновременно делает шаг вперед. В тот же миг до наших ушей доносится знакомый злобный голос:
        - Вот ты где!
        Я выглядываю из-за напрягшейся спины Эйдена. Мэйсон шагает впереди Шарлотты. Поскольку Ноа и Чейз шли перед нами, они первыми приветствуют Райана и его друзей. Но Райан на них даже не смотрит. Его ядовитый взгляд, полный ненависти, устремлен исключительно на Эйдена.
        - Гребаный убийца! - кричит он.
        Прежде чем я успеваю заметить выпад Райана, Эйден аккуратно, но решительно отталкивает меня за спину. В то же время Чейз и Ноа, стоящие ближе всех к Райану, хватают его с двух сторон, не дав продвинуться дальше.
        Ноа и Чейз толкают его назад. Райан поправляет куртку. Дэйв и еще один парень из школы Сильвер, Йен, если я не ошибаюсь, тоже стоят рядом. Я не могу не заметить, что синяк под глазом Дэйва до сих пор не сошел. На моем лице непроизвольно появляется маленькая победная улыбка. Это ведь подарок от Эйдена? Надеюсь, что да.
        Вот только улыбка моя исчезает, когда из «мустанга» Райана появляется Кейтлин. С хмурым видом она отступает назад. Кейтлин выглядит усталой, осунувшейся, как будто не выспалась.
        - Успокойся, Симмс. Я непричастен к смерти Грега, - спокойным тоном говорит Эйден.
        - Черта с два ты непричастен! - вопит Райан, теряя терпение. - Я знаю, что тебя арестовали! Я знаю, где нашли его тело! Я не знаю, скольким офицерам тебе пришлось отсосать, чтобы тебя отпустили, но я точно знаю, что это ты сделал!
        Я усмехаюсь (и я уверена, что не только я).
        - Эйден в тысячу раз умнее тебя, - вмешиваюсь я, игнорируя предупреждающий взгляд Эйдена. Я делаю несколько шагов ближе к Райану. - Думаешь, если бы он собирался убить твоего отца, он бы оставил его перед домом? Как будто демонстрируя трофей?
        - Ну, шлюха Паркера, позволь кое-что тебе объяснить. - Райан делает шаг ближе, и я скорее чувствую, чем вижу, что Эйден тоже приближается. Мне плевать, поскольку все мое внимание сосредоточено на противостоянии с Райаном.
        - Паркер - отброс, - продолжает он. - Он - продукт своей грязной шлюхи-матери. Он составляет отличную компанию вам, ублюдкам, потому что отбросы притягиваются к другим отбросам. Сгнить в тюрьме - вот его судьба, потому что это все, на что он годится. Его ублюдочным братьям лучше спрыгнуть с крыши, чем продолжать жить с ним. Они - гнилые детишки, которые появились на свет в результате инцест…
        Ярость. Все, что я чувствую, - слепую ярость. Мой разум отключается, инстинкт берет верх. Я замахиваюсь и изо всех своих сил бью его кулаком - даже сильнее, чем во время тренировок. Моего удара хватает, чтобы оборвать его на полуслове, заставить голову откинуться в сторону и вывести его из равновесия.
        - Черт! - шиплю я, прижимая руку к груди. Я и забыла, как это больно - наносить такие сильные удары, особенно когда цель - человеческое лицо.
        Прежде чем кто-либо успевает ахнуть, сильные руки хватают меня за плечи, заключая в объятия. Эти руки, знакомые и успокаивающие, как будто ждали, чтобы меня поймать. Они принадлежат парню, от которого у меня перехватывает дыхание.
        Эйден стоит на месте, где еще секунду назад стояла я. Райан выпрямляется и замахивается, не глядя на цель: он берет ниже, поскольку ожидает, что это буду маленькая я, а не высокая гора мышц Эйдена.
        Эйден с легкостью ловит его запястье левой рукой, разворачивая и укладывая Райана на землю, где тот ругается и стонет.
        Я освобождаюсь от хватки, оглядываюсь… и вижу Мэйсона. «Не вмешивайся», - требуют его глаза.
        Я вижу, что Райан испытывает гнев, но я также понимаю, что ему больно. Я тоже потеряла отца, которого любила, невзирая на все его проблемы. Вот только Райан набрасывается на людей, которые мне дороги, а это неприемлемо, даже если ему плохо и он думает, что мы во всем виноваты.
        Эйден подходит к Райану. Тот лежит на земле в полном сознании, страдая от боли. Эйден присаживается на корточки, упираясь предплечьями в бедра.
        - Можешь говорить обо мне гадости, драться со мной сколько душе угодно, - произносит он низким, угрожающим тоном. - Но не смей трогать мою семью и друзей. Не смей говорить о моих братьях или трогать мою девушку.
        При этом он смотрит на Дэйва, как бы подтверждая заявление о том, что никто не имеет права связываться с его девушкой - то есть со мной.
        Они оба поднимаются на ноги. Райан сплевывает кровь. Кейтлин подходит к нему, обнимает за талию, но Райан лишь отталкивает ее и вытирает губы тыльной стороной ладони.
        - Послушай, Райан, - уперев руки в бока, говорит готовый к драке Эйден. - Грег был дерьмовым человеком, но он твой отец, и мне жаль, что его не стало. Я не имею к его смерти никакого отношения. Кроме того, он был последним, что нас с тобой связывало. После всего случившегося твоя мать больше не является моим опекуном. Мы все можем жить дальше и забыть о соперничестве. Направь свою ненависть на что-то продуктивное. Нам больше никогда не придется видеть друг друга.
        Сердце раздувается от гордости за Эйдена, за то, что он пытается быть мудрым (пусть он и говорил не самым приятным тоном и только что пытался изуродовать лицо Райана кулаками).
        Райан снова сплевывает кровь.
        - Да пошел ты, Паркер.
        Кейтлин, должно быть, не нравится хмурое выражение моего лица, потому что ее ледяные голубые глаза сужаются, и она бросает:
        - Есть что сказать?
        - Забавно, насколько все вы помешаны на Эйдене. Я понимаю, что он классный, но если серьезно, то мне надоело тратить время на разборки и остальное дерьмо. - Я подхожу к Эйдену, уверенно беру его за руку. - Пойдем.
        Я не даю времени протестовать: я просто тащу его за собой, надеясь, что остальные друзья последуют за нами. Через несколько секунд меня догоняет Шарлотта. Ноа и Чейз следуют за ней. Мэйсон отстает на несколько шагов.
        - Встречаемся у Амелии! - объявляет Эйден, как только мы садимся по машинам.
        Машины Джулиана на парковке нет: скорее всего, он утешает Аннализу. По этой причине Шарлотта садится в «челленджер» Эйдена, а Ноа и Чейз едут с Мэйсоном.
        - Всегда нужно лезть в эпицентр драки, а, Амелия? - вздыхает Эйден, выезжая с парковки.
        Включив обогрев, я вздыхаю, глядя на свою руку. Очень надеюсь, что я не сломала пальцы о лицо Райана.
        - Если бы драма не была частью моей жизни, это была бы не моя жизнь, - ехидничаю я.
        По мере того как кафе удаляется, я замечаю «мустанг» Райана, выезжающий с парковки и направляющийся в противоположную сторону. Может быть, нам дадут передышку и эта ветвь драмы будет вырублена и навсегда исчезнет из нашей жизни? Может быть, мы действительно сможем приятно провести остаток моего времени в Кинг-Сити?

* * *
        Подъехав к дому, я первая выхожу из машины и опускаю сиденье, чтобы Шарлотта тоже могла выйти. Внедорожник Мэйсона останавливается рядом с машиной Эйдена на подъездной дорожке. Мгновение спустя мы все встречаемся на крыльце. Эйден еще не успел отругать меня, как он обычно делал, когда я ввязывалась в драку, - вернее, когда я была инициатором. Если не считать замечания в машине, он вел себя довольно тихо.
        Шарлотта практически провозгласила меня своим героем.
        - Вот бы и у меня было столько смелости, чтобы ударить человека в лицо! - восторгается она. - Ты же видела, как бесполезно я пряталась за Мэйсона? - Шарлотта берет паузу, как будто обдумывая следующие слова. - Ладно, я бы никогда не ударила человека, но, по крайней мере, я бы хотела не бояться. Например, мой сосед по шкафчику брызгается отвратительным парфюмом всякий раз, когда я попадаю в зону его видимости. А у меня на этот запах аллергия. Но разве я когда-нибудь скажу об этом? Нет. Потому что это будет означать конфликт.
        Шарлотта хмурится, и мне кажется, что сейчас она говорит больше с собой, чем с нами. Я отпираю входную дверь, и мы все вваливаемся внутрь, прячась от прохладного зимнего воздуха. Проверив гараж, я обнаруживаю отсутствие маминой машины. Я отправляю ей сообщение, чтобы узнать, когда она будет дома, однако не надеюсь получить ответ в ближайшее время. Вероятно, она у своего нового парня, о котором мне ничего не известно.
        - А кто твой сосед по шкафчику? - интересуется Ноа, как только мы снимаем обувь и куртки и идем в гостиную. - Лейкерман?
        Шарлотта, скрестив ноги, сидит на полу лицом к дивану. Чейз расположился рядом с ней. Ноа усаживается на маленький диван, а мы с Мэйсоном - на больший. Эйден уходит в другую комнату: скорее всего, ему нужно позвонить и узнать, как дела у близнецов.
        - Да, Питер Лейкерман. Каждый раз, когда он распыляет эту гадость, моя шея и грудь покрываются крапивницей, - объясняет она, подсознательно потирая ключицу.
        - Я поговорю с ним после рождественских каникул, - обещает Ноа.
        Голубые глаза Шарлотты встревоженно расширяются.
        - О, нет! Все в порядке, правда. Не нужно ничего говорить.
        - Чарли, у тебя крапивница. Очевидно, что это не нормально, - подчеркивает Чейз, бросая на Ноа ревнивый взгляд.
        Чейз влюблен в Шарлотту. Я предполагаю, что его беспокоит ее нерешительность, даже если это и касается обращения к соседу с простой просьбой побрызгать одеколоном после ее ухода. Ревнует ли он, что Ноа вступился, не дав ему шанса? Ноа точно не испытывает романтических чувств к Шарлотте; он просто Ноа.
        - Лейкерман - отличный парень. Я скажу ему, что у тебя аллергия, и попрошу сменить парфюм или хотя бы брызгаться после того, как ты заберешь книги, - настаивает Ноа, улыбаясь так, будто только что собрал кубик Рубика за неполные тридцать секунд.
        - Это необязательно, - робко возражает Шарлотта.
        Ноа хмурится и смотрит на Шарлотту так, будто она только что сказала ему, что Земля плоская.
        - Мы друзья. Было бы плохо, если бы я ничего не сказал, - уверенно заявляет он, вызывая на ее щеках румянец.
        - Почему ты молчала? - Чейз хмурится. - Я бы помог.
        Узнай Чейз раньше, он бы давно примчался на помощь, ведь он, как-никак, в нее влюблен. Он точно не рад, что Ноа стал ее рыцарем в сияющих доспехах раньше, чем у него появился шанс.
        Эйден возвращается в комнату под моим пристальным взглядом.
        - Все в порядке, Чейз, - настаивает Шарлотта, пока Эйден пересекает комнату и садится рядом со мной на диван. - Ты ведь знаешь, что мне не нравится быть центром драмы.
        - О, раз уж мы заговорили о драме… - начинает Ноа. - Какого черта, Амелия?
        - Эй, Ноа, зато на этот раз ты ничего не пропустил, - подтрунивает Мэйсон.
        - На этот раз я и не собиралась никого бить! - защищаюсь я, но, подумав, тотчас добавляю: - Как, впрочем, и в прошлые…
        - Куда же подевались твои взгляды а-ля хиппи? Все эти «я не хочу, чтобы кто-то пострадал, поэтому давайте перестанем враждовать и будем сидеть и заплетать людям волосы»? - с ухмылкой спрашивает Ноа.
        - Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня. И да, я хочу, чтобы порочный круг насилия наконец-то закончился. Но он начал говорить гадости о Джейсоне и Джексоне, и я не знаю… Я потеряла голову.
        Теперь я понимаю, почему парни испытывают автоматическое желание драться, когда узнают, что кто-то обидел их друзей. Вы просто не можете сидеть и смотреть, как кто-то проявляет неуважение к дорогим для вас людям.
        - Ты нанесла первый удар! Я даже не ожидал! - восклицает Чейз.
        - Да. Было жарко. - Мэйсон подмигивает.
        Заметив это, Эйден застывает.
        - Не надейся, что это повторится, - бормочу я. - Моя рука все еще пульсирует от боли.
        - До сих пор? Почему ты молчала? - требовательно спрашивает Эйден, осторожно беря мою правую руку.
        - Не знаю. Я подумала, что через какое-то время боль утихнет. Я и раньше била людей по лицу. Помнишь вечеринку по случаю Хэллоуина у Ноа?
        - О, мне кажется, что мы все ее помним, - усмехается Мэйсон.
        - У меня память немного размыта, но я, кажется, понимаю, о чем идет речь, - добавляет Ноа, потирая затылок, где ему наложили швы. - Ненавижу чертовы сотрясения.
        - Странно. В прошлый раз у тебя рука не болела, - замечает Чейз. - Насколько я помню, ты ударила его сильнее, чем Райана. Он даже на задницу грохнулся.
        Я стараюсь не выглядеть слишком гордой, но да ладно! Если подумать, то это и правда было довольно круто.
        - Да, но мне все равно было больно, - отвечаю я. - Парень на вечеринке был пьян и не ожидал, что я буду драться. Уж поверьте мне, я никогда никого не била с такой силой, с какой ударила Райана.
        Боже, какая же я лицемерка. Я прошу Эйдена и парней не драться, хотя сама делаю то же самое. Впрочем, я ни о чем не жалею.
        - Попробуй сжать и разжать кулак, - просит Эйден, нежно держа мою руку.
        Я пытаюсь выполнить просьбу, а пока он сосредоточенно играет в доктора, я изучаю его прекрасное лицо. Сегодня Эйден превзошел сам себя. Райан говорил ужасные вещи о его семье, о братьях, но Эйден не избил его до полусмерти. Конечно, он все равно надрал ему зад, но я думаю, что это было вполне заслуженно. Эйден мог бы продолжать, и он бы выиграл драку, однако он предпочел уйти, признать, что Райану больно. Он попытался положить конец ненужной ненависти и конфликту.
        Он переворачивает мою руку, и я не могу не улыбнуться. Эйден - обычно такой жесткий и устрашающий - обращается с моей рукой нежно и осторожно.
        - Можешь выпрямить средний палец? - просит он.
        Я пытаюсь, но потом качаю головой. Не могу.
        - Он опух - возможно, у тебя перелом или вывих. Нужно сделать рентген, - авторитетно заявляет он.
        Я пытаюсь отдернуть руку, но Эйден не дает мне этого сделать, не закончив осмотр.
        - Эйден, прошу тебя. Все в порядке. Ты постоянно бьешь людей и никогда не ломал руку. Хотя у тебя руки обычно в крови! - восклицаю я, кивая на свои чистые пальцы.
        Он берет паузу, самодовольно вскидывает бровь.
        - Я знаю, как правильно бить.
        - И я тоже знаю, - бормочу я. - Или, по крайней мере, я так думала…
        Эйден отпускает мою руку и идет смотреть в интернете ближайшие клиники, где можно сделать рентген, решив за меня, что я нуждаюсь в медицинской помощи. Боже. Как же это неловко. Райану даже не пришлось шевелиться, чтобы одержать победу. Если его глупое лицо сломало мою глупую руку, я буду в полном отчаянии.
        - Эйден, а ты не забыл, что тебе пора к братьям? Они ведь так ждали киномарафон, ждали, когда ты вернешься к Джулиану, - напоминает Мэйсон, глядя на него поверх моей головы (я сижу между ними на диване). - Я заброшу ребят по домам, а потом отвезу Амелию в клинику на рентген.
        Я упрямо скрещиваю руки.
        - Если я и захочу сделать рентген, - а я не захочу, - я в состоянии отвезти себя сама, - вмешиваюсь я, прекрасно понимая, что меня проигнорируют.
        - Все в порядке, - отвечает Эйден, перехватив взгляд Мэйсона. - Я отвезу.
        Честно говоря, я даже не знаю, почему я волнуюсь.
        - Серьезно, Эйден. Мне не трудно, - настаивает Мэйсон, он полон решимости.
        Я пытаюсь понять, что сейчас происходит: то ли Мэйсон соперничает с Эйденом, то ли пытается быть хорошим другом. Думаю, Эйден тоже не может решить.
        - Спасибо, я сам. Мне нужно прочитать ей лекцию о том, что нельзя начинать драку, подвергать себя опасности, и так далее и тому подобное. - Эйден неопределенно машет рукой. - И я знаю, что она с нетерпением ждет этого момента.
        Черт. Я думала, что сорвалась с крючка.
        - Я не ребенок, Эйден, - хриплю я, на самом деле желая закатить истерику - ну, знаете, чтобы доказать, что я не ребенок.
        Эйден переводит взгляд с Мэйсона на меня.
        - Да. Только ты всегда попадаешь в неприятности, а я потом читаю лекции.
        Я не могу не рассмеяться. Временами легко забыть, что устрашающий Эйден на самом деле обладает чувством юмора.
        - Отлично, у всех с Амелией есть какая-то фишка, кроме меня. - Ноа хмыкает, но все его игнорируют.
        - Я справлюсь, - заверяет Мэйсон, не желая отступать. - Мы даже не заметим, что тебя нет.
        Эйдену не нравится эта затея, и я вмешиваюсь как раз перед тем, как он собирается ответить:
        - Эйден, все нормально. Раз мне придется сделать рентген, и никто при этом не согласен отпускать меня одну, пусть тогда Мэйсон меня отвезет. А ты иди к братьям. Ты нужен им, особенно после всего, что произошло. Это моя вина, что я неправильно ударила.
        Эйден выглядит слегка удивленным, поскольку я только что предпочла Мэйсона ему. Но он быстро приходит в себя, воздвигая стену стоической бесстрастности и стирая с лица обиду.
        - Наверное, ты права, - соглашается он.
        Теперь я чувствую, что в какой-то мере его предала. Я лишь хочу, чтобы он провел время со своими братьями, а не тратил его на меня в душном кабинете врача.
        - Отлично. Я отвезу Амелию, - объявляет Мэйсон. В его глазах горит победный восторг. - А вы, ребята, приходите завтра ко мне. Моя мама будет готовить эмпанадас.
        - Да, черт возьми! Наталья - лучшая! - восклицает Ноа, как только мы поднимаемся со своих мест. - Эй, Амелия, ты любишь эмпанадас? Это могло бы стать нашей фишкой!
        - Это не может стать вашей фишкой, если мы все там будем, - говорит Чейз, поднимаясь с пола и помогая встать Шарлотте.
        - Ладно, Амелия, мы найдем другой вариант. - Ноа поворачивается к ребятам, надевая куртку. - Посовещаемся в групповом чате и обсудим планы на завтра.
        Возникает пауза, мы поворачиваемся к Ноа.
        - Посовещаемся? Серьезно, Ноа? - спрашивает Чейз, надевая ботинки.
        - Да, а в чем дело? Это мое слово дня! Я пытаюсь расширять словарный запас, понимаешь? - Ноа улыбается, но потом опускает глаза. - Подождите, я ведь правильно его использовал, да?
        - Да, правильно, - отзывается Мэйсон. - А теперь двигай к машине. У Амелии рука еще больше распухла.
        С хмурым лицом я опускаю глаза. Да, отек определенно увеличился. Чертов Райан.
        Ребята выходят на крыльцо, а я тем временем закрываю дверь. И вдруг, как только я поворачиваюсь, чтобы сказать, что готова ехать, Эйден притягивает меня к себе, кладет руки на мой затылок и целует, удивляя меня и всех вокруг. Что?!
        Я быстро прихожу в себя и целую его в ответ. Огонь его губ зажигает мою кровь, распространяясь по всему телу до самых пальцев ног. Я никогда не устану целовать Эйдена. Он отстраняется, улыбается мне красивой, искренне счастливой улыбкой, и все, что я могу сделать, это покраснеть в ответ. Я даже боюсь представить шокированные взгляды на лицах наших друзей - мне почти страшно смотреть.
        Эйден пока не готов меня отпустить, поэтому я рискую бросить на друзей косой взгляд. Что ж, они, похоже, в полном недоумении. Шарлотта выглядит так, будто только что вывихнула челюсть. Похоже, мы с Эйденом только что официально стали парой.
        - Я позвоню тебе позже, - шепчет мне Эйден.
        Прежде чем поцеловать меня в макушку и сесть в машину, он бросает на Мэйсона пристальный взгляд. Я стою и смотрю ему вслед, чувствуя себя такой же потрясенной, как и все остальные, но бесконечно более смущенной. Что это было? И почему он так смотрел на Мэйсона? Может быть, это ревность, первобытное мужское соперничество?
        Мэйсон, теперь уже гораздо менее счастливый, вдруг заинтересовался землей. Боже, я надеюсь, что в следующий раз Эйден будет вести себя немного сдержаннее. Может, он еще себя в грудь стукнет и потащит меня на крышу здания?
        - Чертовски вовремя! - придя в себя, кричит Ноа вслед Эйдену. - Клянусь, Мэйсон, Джулиан, Чейз и я чуть было не пали под действием сексуального напряжения!
        Я смеюсь вместе со всеми, хотя мое лицо, наверное, красное, как помидор. Эйден оглядывается с улыбкой, прежде чем сесть в свою машину и завести мотор.
        Пока на меня не хлынул град вопросов, я сбегаю по ступенькам и мчусь к пассажирской двери машины Мэйсона.
        - Поехали уже!
        Мы едва успели закрыть двери, как Шарлотта тут же поделилась своим восторгом.
        - Итак… Неужели нам не расскажут, что только что произошло?! - восклицает она. Ее лицо светится, как у ребенка, которому только что сказали, что он может съесть на ужин целый шоколадный торт.
        - Тили-тили тесто, - напевает Ноа, а Шарлота тут же подхватывает: - жених и невеста!
        - Боже праведный, - бормочу я, желая, чтобы сиденье поглотило меня целиком.
        - Это был первый поцелуй? - нажимает Шарлотта. - Я спрашиваю, потому что на первый поцелуй это не смахивало. Черт возьми, Амелия, если вы целовались до этого, а ты ничего не сказала, я буду очень зла!
        Мэйсон сосредоточен на дороге, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять: ему не по себе. Я бы хотела, чтобы нам не пришлось говорить об этом в присутствии ребят.
        - Я расскажу позже, Шарлотта, - подчеркиваю я, надеясь, что она поймет и отступит.
        Я люблю Шарлотту; она моя лучшая подруга и одна из самых умных людей, которых я знаю. Но если и есть слово, которое лучше всего ее описывает, то это слово «забывчивая».
        Она болтает без умолка.
        - Мне жизненно необходимо знать все! Я так за тебя счастлива! Боже, я не могу дождаться, когда Аннализа узнает! Она так удивится! Подожди, она, конечно, обрадуется, но потом она наверняка разозлится, потому что ты ей ничего не сказала! Как думаешь, она надерет тебе зад? Она может.
        Руки Мэйсона сжимают руль так крепко, что костяшки пальцев уже побелели.
        Я оборачиваюсь, смотрю на Шарлотту, сидящую сзади между Чейзом и Ноа.
        - Я все вам обеим расскажу. Позже. - Я очень стараюсь сделать акцент на этом слове и утрированно перевожу взгляд с нее на Мэйсона и обратно.
        Глаза Шарлотты, которая наконец-то поняла мой намек, расширяются. К сожалению, Чейз и Ноа не кивают вместе с ней.
        - Но мы все равно хотим знать! - восклицает Чейз, и Ноа кивает в знак согласия.
        Прежде чем я успеваю придумать ответ, Мэйсон включает радио с такой громкостью, что машина сотрясается. Да, думаю, на этом все разговоры закончатся.
        После того как мы высадили ребят, Мэйсон убавил звук. Теперь, пока он ведет машину, мы сидим в неловком молчании.
        - Как рука? - спрашивает он, глядя на мою лежащую на коленях правую руку.
        Я бросаю угрюмый взгляд на свои пальцы.
        - Да какая разница? Я все равно на нее злюсь.
        - Что? Злишься на руку? - повторяет он.
        - Да. Я пережила суперкрутой момент противостояния мужчине, но он навсегда омрачен тем, что я сломала руку.
        Мэйсон смеется, разряжая обстановку.
        - Не унывай. Ты еще не знаешь, сломана ли она.
        Я поднимаю руку, демонстрируя средний палец, который распух и выглядит немного кривым.
        Мэйсон смотрит на него, гримасничая.
        - Да уж. Почему бы нам просто не думать о лучшем?
        Я смеюсь.
        - Боже, это так неловко. Все будут спрашивать: «Эй, как ты сломала руку?» А мне придется отвечать: «Ну, вообще-то я пыталась быть крутой и ударить негодяя. Но его лицо сломало мне руку!»
        - Эй, - успокаивает Мэйсон, - если бы ты не сломала руку, ты бы не была Амелией Коллинз. Ты любишь интересное развитие событий. С тобой никогда не бывает скучно.
        Формально я не совсем Амелия Коллинз, но я понимаю, что он имеет в виду. Моя жизнь - это дерьмовый сериал.
        - Да, наверное. - Я вздыхаю. - Возможно, это карма. Я ударила парня, чей отец только что умер.
        - Эйден тоже его ударил, но он не парится, - бормочет Мэйсон.
        Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, однако Мэйсон сосредоточился на дороге.
        - Жаль, что Аннализа не видела, - я спешу поменять тему. - Она бы мной гордилась. Сколько раз она хотела ему врезать? Миллион? Она бы, наверное, первой на него набросилась.
        - Да. И руку бы не сломала.
        Я одариваю Мэйсона хмурым взглядом, а он в ответ смеется. Я вижу прежнего, обаятельного Мэйсона, чьи шоколадно-карие глаза загораются озорством.
        - Прости, прости! - Он улыбается. - Слишком рано для шуток?
        - Хотя бы подожди до тех пор, пока мы не выйдем от врача, - отвечаю я, ничуть не злясь.
        - Договорились. - Мэйсон смеется.
        В конце концов мы приезжаем в отделение неотложной помощи, поскольку уже почти полночь и остальные клиники закрыты. Пока мы сидим в приемном отделении на стульях, которые до ужаса похожи на те, что стоят в полицейском участке, мне дают пакет со льдом. Неужели во всех комнатах ожидания стоит эта отвратительная мебель? Их как будто покупают в одном магазине под названием «Дерьмовые стулья - это мы!». Что ж, здесь хотя бы гораздо тише, чем в полиции, и воздух не такой спертый. Но все равно тут пахнет дезинфицирующим средством.
        - Твой отец - большой молодец. Спасибо ему за то, что он сделал для Эйдена и близнецов, - благодарю я Мэйсона, пока мы ожидаем.
        - Да, папа замечательный. Я, конечно, не стану об этом трубить во избежание потери авторитета, но я бы хотел быть на него похожим.
        - Он хорошо выглядит, так что ты уже на полпути, - шучу я.
        - О, так ты находишь меня красивым?
        Моя улыбка отражает его улыбку.
        - Нет, ты не слушаешь. Я сказала, что твой отец хорошо выглядит.
        Мэйсон издает удивленный смешок.
        - А если серьезно, то все закончилось просто замечательно. Твой отец предложил ребятам стать их законным опекуном. Технически они теперь твои братья.
        Мэйсон качает головой.
        - Я знаю Эйдена уже много лет. Мы прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Мне не нужна бумажка, чтобы считать его братом.
        От его слов замирает сердце. Я бы хотела, чтобы ко мне тоже так относились. Мэйсон шаркает ногами, неловко ерзает на стуле. Я вижу, что он хочет спросить меня об Эйдене, но я не готова говорить - проще обойтись без этого диалога.
        - А что мама сказала?
        - Она нашла эту идею изумительной, но огорчилась, что я не рассказал им раньше, - с трудом признается он. Мэйсон понимает намек и поддерживает разговор в безопасном русле. - А ты? Ты рассказала маме?
        Я усмехаюсь, но без намека на юмор.
        - У нас с мамой довольно трудные отношения. Мы ничего друг другу не рассказываем, если это не является чем-то необходимым. Если что-то и происходит, то мы обычно скрываем друг от друга.
        Мэйсон хмурится.
        - Почему ты так говоришь? Я уверен, что она ничего от тебя не скрывает.
        Я обдумываю его слова.
        - У нее появился парень, тайный парень. Я никогда его не видела и ничего о нем не знаю. Она всегда хихикает, читая его сообщения, и поздно приходит домой, когда не в рейсе.
        - Тайный парень? Секретный агент, беглец или что-то вроде того?
        - Нет. Я уверена, что он обычный, заурядный, скучный мужчина. Просто она его скрывает.
        - Почему?
        Я вздыхаю, стараясь ответить на его вопрос.
        - Даже не знаю. Возможно, она считает, что я не готова видеть ее с кем-то, кто не приходится мне отцом. Я хочу, чтобы она была счастлива, и знаю, что их брак распался еще до смерти отца. Я не думаю, что это будет такой уж проблемой, если я познакомлюсь с этим мужчиной или хотя бы узнаю его имя.
        Мэйсон поджимает губы, как будто о чем-то размышляя.
        - А ты не думала, что она сама не знает, что к нему чувствует? Может, она не хочет знакомить дочь с человеком, в котором она не уверена на сто процентов.
        - Может быть.
        Мне приятно разговаривать с Мэйсоном, и я очень рада, что он сегодня здесь, со мной. Мы друзья, и я не хочу, чтобы он забывал об этом, несмотря на наши с Эйденом отношения.
        - Вы действительно близки с мамой? - спрашиваю я.
        - Да. Я, наверное, маменькин сынок, только никому не говори. - Он смеется, но его улыбка быстро меркнет. - Мне иногда ее жалко. Папа делает карьеру в маркетинговой фирме, поэтому его работа отнимает все силы. Он поздно приходит домой, больше времени проводит в офисе, сидя на телефоне. Я горжусь им и его достижениями - он уже довольно высоко поднялся в компании, но мне не нравится, что мама часто остается одна. Он должен уехать в командировку на следующей неделе, а я не хочу, чтобы он уезжал на рождественские каникулы, понимаешь?
        - А что они будут делать, когда он вернется? - интересуюсь я.
        - В выходные, после начала занятий в школе, мама собирается сделать сюрприз - устроить романтический выезд. Так что угадай, у кого будет свободный дом? Привет, вечеринка!
        - Боже, Мэйсон, я почему-то уверена, что на каникулах мы каждый день будем тобой любоваться. Тебе не кажется, что мы от тебя слишком устанем, чтобы проводить с тобой еще и выходные?
        - Кто же произносит «надоел» и «Мэйсон» в одном предложении? Эти слова употребляются только с частицей «не»! - Мэйсон подмигивает.
        Рассмеявшись, я легонько шлепаю его тыльной стороной неповрежденной руки.
        - Я скучаю по нашему общению, Мишка-Кей. - Его тон серьезный, задумчивый. - Приятно с тобой поговорить.
        - О, я уже говорила раньше, но я, пожалуй, повторюсь: я идеальная девушка!
        Мэйсон закатывает глаза, продолжая улыбаться.
        - Похоже, у тебя кровь от головы к руке прилила. - Он кивает на мой распухший палец.
        - Возможно, но от этого мое утверждение не становится менее правдивым, - подтруниваю я. - Мне тоже нравится с тобой говорить, Мэйсон. На то лучшие друзья и существуют.
        На его лице вспыхивает неизвестная эмоция, однако он быстро ее скрывает.
        - Да, - соглашается он. - Лучшие друзья. - Мэйсон улыбается, но неискренне.
        Проходит, наверное, около часа, когда нас приглашают в кабинет. Посмотрев рентгеновские снимки, доктор объявляет, что я вывихнула средний палец и его нужно вправить. Чтобы сделать это, доктору потребовалось несколько секунд. Затем палец зафиксировали, примотав к безымянному, и велели четыре недели носить повязку (что является наглядным доказательством моего полного провала). Но в свою защиту скажу, что я не чувствую себя так уж плохо. Доктор сказала, что такое случается часто во время удара, хотя она добавила, что обычно это стены или неодушевленные предметы. Тем не менее, я считаю это победой. Мой статус в клубе крутых ребят еще не аннулирован!
        Глава 8
        Неотложная помощь и правда оказалась удивительно быстрой. Когда Мэйсон подвозит меня домой, на часах уже два часа ночи. Просунув голову в темную мамину комнату, я объявляю, что вернулась после посиделок с друзьями, и ускользаю, пока она не проснулась и не начала допрос. Я слишком устала, чтобы рассказывать о пальце. Я все объясню позже, когда придумаю достаточно правдивую ложь. Отправив Эйдену сообщение и быстро почистив зубы, я облачаюсь в пижаму, принимаю снотворное и забираюсь в кровать, погружаясь в тепло и мягкость простыней.
        Эйден звонит мне спустя две минуты после того, как моя голова коснулась подушки. Я рассказываю ему, что случилось с пальцем.
        - Придется мне научить тебя правильно бить, когда тебе станет лучше, - весело говорит он. Из этого я делаю вывод, что моя история его позабавила.
        - Я и так умею, Эйден, - возмущаюсь я. - Это Райан виноват. У него, наверное, в челюсти металлическая пластина или что-то в этом роде.
        - Могу тебя заверить, что это не так. - Я почти слышу, как он улыбается. - Но когда тебе станет лучше, я все равно тебя научу. Мне так будет спокойнее.
        - Тебе? - переспрашиваю я недоверчиво. - И как же это поможет, интересно мне знать? Это мне придется менять повязку каждые двадцать четыре - сорок восемь часов.
        - Если ты собираешься продолжать бить людей, несмотря на мои протесты, я бы предпочел, чтобы ты не травмировала руки.
        - Боже, это никогда не закончится, да?
        Эйден ласкает мои уши прекрасным, глубоким смехом.
        - Закончится. Дня через два.
        - Как там близнецы? - спрашиваю я, переворачиваясь на спину и глядя в потолок.
        - Им здесь очень весело, но бедный Бубба начал прятаться при звуке их голосов. Они обожают терроризировать пса, когда тот хочет спать. - Он смеется. - Они с нетерпением ждут Рождества, но все время спрашивают, как Санта узнает, что на каникулах они будут жить у Мэйсона, а не дома. Я заверил их, что Санта знает все, и гарантировал им, что они все равно получат подарки, где бы мы ни жили.
        - Ты слышал что-нибудь об Аннализе? - интересуюсь я. - Все мои звонки сразу же переадресовываются на голосовую почту.
        - Да, Джулиан сказал, что с ней все в порядке. Она на время выключила телефон. Они обещали завтра приехать к Мэйсону.
        - Я рада, что ей лучше. - После недолгой паузы я тихо добавляю: - И я рада, что Грег ушел из твоей жизни. Тебе больше не придется жить в страхе.
        Мне ли не знать, как это тяжело. Эйден слышит в моих словах глубокий подтекст.
        - Я знаю, - шепчет он. - Все образуется, Тея. Я не позволю ему причинить тебе боль.
        Я поворачиваю голову и смотрю на шкаф с открытой дверцей, за которой прячется коробка из-под обуви с воспоминаниями о прошлом. Слушая треск в телефоне, я молчу и думаю о разговоре с мамой и агентом Диланом.
        Нет, Эйден. Я не позволю ему причинить боль тебе.

* * *
        В воскресенье утром, когда мама входит в кухню, ее взгляд моментально останавливается на повязке.
        - Что случилось? - Она пытается взять меня за руку, но я тут же ее отдергиваю.
        - Все в порядке. Я вывихнула палец. Через пару недель заживет.
        Она одаривает меня серьезным взглядом.
        - И как же это произошло?
        Я пожимаю плечами, не зная, что ответить. Как она отреагирует, если я признаюсь, что ударила парня? Подобное поведение абсолютно точно не соответствует нашему плану держаться подальше от неприятностей.
        - Ты не знаешь? - возмущается она, уперев руку в бок.
        Я сдерживаюсь, чтобы не начать защищаться, поскольку защита - верный признак вины.
        - Ты же меня знаешь. Я всегда была неуклюжей. Мы дурачились с Шарлоттой и Анной, и я ударилась рукой об стол.
        Ничто в выражении ее лица не меняется, кроме поднятой брови. Мама мне не верит.
        - Ты ударилась? Об стол?
        - Да, мама. А что, по-твоему, я сделала? Ударила парня? - Я придаю своему голосу столько сарказма, сколько могу.
        Она изучает меня еще мгновение, прежде чем повернуться и достать коробку хлопьев из шкафчика.
        - Если я достаточно хорошо знаю свою дочь, то именно так она и поступила.
        Я замираю. Она снова шпионит за мной?
        - Ха-ха, - сухо произношу я.
        Она берет миску, насыпает туда немного хлопьев.
        - Тебе нужно быть осторожнее. Перестань пополнять список своих травм.
        - Да, мам, - обещаю я ровным тоном, желая остановить надвигающуюся лекцию.
        - И раз уж мы заговорили о запретах, то перестань таскать домой мальчиков.
        Я поднимаю голову. Мама на меня даже не смотрит: она стоит ко мне спиной и роется в холодильнике.
        - Что?
        Взяв молоко, она вновь поворачивается ко мне.
        - С вечера пятницы мы впервые нормально общаемся. Так что не думай, что я забыла отругать тебя за то, что ты позволила этому парню остаться у нас на ночь.
        Черт. Я думала, что после ее выговора она забудет об этом. Я решила, что мне все сошло с рук.
        Я открываю рот, но закрываю его беззвучно.
        - Он не спал в моей комнате! - Это все, что я могу сказать.
        Мама наливает молоко в хлопья, ставит бутылку обратно в холодильник.
        - Я знаю. Я заглядывала в твою комнату. Ты же понимаешь, почему нам нужно переехать? Ты серьезно думаешь, что разрешать этому мальчику ночевать здесь - это разумная мысль? Ты ведь его даже не знаешь.
        - Его зовут Эйден, мама. И я его знаю. - Мой голос дрожит. Я очень стараюсь сохранять спокойствие и говорить с ней как взрослый человек, а не закатывать истерику, как мне хочется. - Я помогала другу. Разве это воспрещается?
        Мама садится за стол напротив меня.
        - У тебя может быть друг. Но у тебя не может быть парня, который спит в моем доме без моего разрешения.
        - Да? И ты бы разрешила, если бы я спросила?
        Подняв глаза от хлопьев, она бросает на меня многозначительный взгляд.
        - Вот именно поэтому я промолчала, - бормочу я, давясь остатками хлопьев. - В тот день он не мог пойти домой.
        - Почему? Он ведь даже не ночевал в твоей комнате, так для чего тогда было устраивать ночевку? Почему он не мог вернуться домой?
        Отлично. Ей и так не нравится Эйден, а я даю ей еще больше аргументов против него. Я могу только представить, в какое русло пойдет наш разговор: «Вообще-то, мам, его арестовали за убийство отчима, а его дом - место преступления». Она только пополнит свой список его недостатков.
        - Он не мог, - ворчу я, поднимаясь из-за стола, чтобы избежать новых вопросов. - В следующий раз я попрошу его припарковаться за кварталом.
        - Амелия! - восклицает она, нахмурив лицо. - Это не тот урок, который ты должна была вынести.
        Я глубоко вдыхаю, стараясь не выдать своего разочарования.
        - И какой же урок я должна извлечь, мам? Что мне суждено жить одной? Что мне нельзя ни с кем разговаривать? Что я должна быть несчастной до самой смерти? Если это так, то почему бы тебе просто не отправить меня куда-нибудь в Арктику, где я буду единственным человеком на десять тысяч миль вокруг?
        - Не драматизируй.
        Я пытаюсь проглотить комок в горле.
        - Я и так очень стараюсь не ненавидеть свою жизнь. Но если мне не дают спокойно жить, тогда пусть Тони найдет меня и закончит свое дело.
        - Амелия! - Мама была относительно спокойна на протяжении всего разговора, но эти слова вывели ее из себя. Она делает вдох. - Я знаю, что тебе тяжело, Амелия… Тея, - добавляет она тихо. - Но мы делаем это ради твоей безопасности. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Но самое главное - я хочу, чтобы ты была жива и здорова. Если для этого придется чем-то пожертвовать, мы это сделаем.
        Я отворачиваюсь.
        - Ты не понимаешь. Ты учишься в школе, как любой нормальный подросток. Ты можешь уехать, пойти куда угодно и быть кем угодно. У тебя даже может быть парень. Я не хочу прожить свою жизнь и не иметь ничего. - Она замолкает на мгновение, глядя на раздвижную дверь. - Когда ты становишься родителем, ты никогда не думаешь, что тебе придется столкнуться с подобным. Милая, я делаю все, что в моих силах.
        Я немного опешила. Гнев ускользает из меня, хотя я очень хочу оставаться в этом состоянии. И чтобы не терять свой образ обиженной дочери, я вспоминаю о том, что мама хочет уехать из Кинг-Сити, забрать меня от моих друзей, в то время как сама встречается с парнем.
        - Видимо, твоих сил недостаточно.
        Я разворачиваюсь и убегаю прочь из кухни, прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще. Мне даже плевать, что я невежливо оставила наполовину съеденную миску хлопьев на столе.

* * *
        - Боги, это действительно лучшая еда, которую я когда-либо ела, - восхищаюсь я, набивая рот второй порцией эмпанадас. Мама Мэйсона, Наталья, превзошла все мои ожидания.
        Она смеется, ставя перед нами поднос с закусками. Мы сидим в подвале Мэйсона на большом черном диване U-образной формы, который прекрасно вмещает всю нашу компанию. На стене висит телевизор с плоским экраном, настроенный на новости, хотя никто не обращает внимания на баллотирующегося в губернаторы парня, который произносит какую-то речь. В данный момент телевизор выступаешь лишь фоновым шумом.
        - Я рада, что вам нравится, - говорит Наталья, убирая темные волосы с лица. - Я всегда говорю Мэйсону, чтобы он почаще приглашал в гости друзей.
        Мэйсон нагружает тарелку едой, которую она только что принесла, и отвечает с набитым ртом:
        - Я же говорил, что не хочу делиться твоей едой.
        Она игриво шлепает его по затылку, отвлекая достаточно надолго, чтобы Ноа и Чейз успели схватить последние куриные крылышки, к которым он тянулся.
        - Эй! Так не делается, ребята! - Мэйсон обращается к похитителям еды, которые только улыбаются.
        - Расслабьтесь, у меня есть еще, - объявляет Брайан, спускаясь по лестнице с подносом горячих куриных крылышек. Он даже не успевает его поставить, как все уже расхватывают свою добычу.
        Брайан, качая головой, садится на край дивана.
        - Ого, можно подумать, что вы несколько недель голодали.
        - Не смотрите на нас, - возражает Аннализа, жестом указывая на меня и Шарлотту. - Мы просто научились приспосабливаться. Если мы не будем достаточно быстрыми, они прикончат всю еду.
        - Угу, - соглашается Мэйсон с полным ртом.
        Наталья снова шлепает его по затылку.
        - Где твои манеры? - ругает она, но все равно улыбается. - Мальчики, хотите что-нибудь, пока еда не закончилась? - спрашивает она Джейсона и Джексона, которые сидят недалеко от телевизора и играют в видеоигру.
        - Нет! - кричат они в унисон.
        - Нет, спасибо. - Эйден делает им замечание, и мальчики повторяют фразу.
        - Извините. - Эйден смущенно оглядывается на Наталью. - Я купил им видеоигру в качестве подарка на Рождество, и они стали одержимы.
        - Все нормально, - заверяет она с искренней улыбкой.
        Ноа прочищает горло.
        - Я не хотел говорить, потому что думал, что это усугубит ситуацию… - Он смотрит поочередно на каждого. - Но социальные сети взрываются от вопросов. Люди хотят знать, убил ты Грега или нет.
        Эйден выдыхает, проводит рукой по волосам.
        - Да, я знаю. Вас, ребята, закидали вопросами?
        Все произносят что-то невнятное, пытаясь не обижать Эйдена, но, по сути, подтверждая его вопрос.
        - Лично я шлю их подальше, - утверждает Джулиан с кривой улыбкой.
        Эйден усмехается, хотя всем очевидно, что ему не смешно. При всей его твердости и решимости, Эйдена беспокоит тот факт, что эта ситуация с убийством Грега влияет на окружающих.
        Брайан выпрямляется.
        - Слушайте, у меня есть идея. Сейчас зимние каникулы, и вам не нужно ходить в школу. Так почему бы вам не уехать на две недели? Даже не обязательно ехать куда-то далеко. Простой выезд за город - отличный вариант, чтобы немного отвлечься. За это время шумиха вокруг смерти Грега поутихнет.
        Мы переглядываемся. Неужели мы можем вот так просто уехать из города и повеселиться вместе? Без драмы?
        Ноа восклицает первым:
        - Если мама меня не прикончит, то я только за!
        Коллективный вздох облегчения подтверждает, что идея Брайана пришлась всем по вкусу. Даже Эйден признает, что было бы неплохо уехать и позволить близнецам повеселиться (если, конечно, это не повлияет на Брайана с социальными работниками).
        Но могу ли я поехать? Даже если я смогу убедить маму отпустить меня, я буду находиться рядом с людьми 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Мне придется быть самой собой: снотворное, бейсбольные биты в шкафу и все такое. Когда я смотрю на Эйдена, который выглядит так, будто его мысли скачут галопом с огромной скоростью, вихрь вины обволакивает мое сердце и крепко его сжимает. Всего через несколько недель я покину друзей. Это мой последний шанс побыть с ними, и я не думаю, что имею право его упускать.
        Брайан хлопает в ладоши. На его лице появляется широкая улыбка.
        - Вот и отлично. Есть идеи, куда бы вы хотели поехать? Каникулы начинаются с завтрашнего дня, так что будет довольно трудно найти свободное место.
        - Торивуд-Спрингс, - Эйден заговорил прежде, чем кто-то успел предложить что-то еще. - Прибрежный городок примерно в пяти часах езды. Сейчас слишком холодно для купания, но…
        - Кстати, у моей коллеги там загородный дом, - вспоминает Брайан. - Она сейчас в Австралии, поэтому в доме никто не живет. Я попробую с ней связаться. Вдруг она позволит там остановиться? А может, даже бесплатно!
        - Ух ты! Было бы здорово. Спасибо, пап, - благодарит Мэйсон.
        Брайан поднимается со своего места.
        - Пустяки. Вы заслужили отдых. Пойду, позвоню. Если ваши родители разрешат, то вы сможете уехать уже завтра.
        Брайан выходит из комнаты. Все, включая Наталью, смотрят ему вслед с восхищением. Какой же он замечательный человек. Он всегда на нашей стороне. Именно в такие моменты я скучаю по собственному отцу.
        Как только срабатывает таймер духовки, Наталья убегает, давая нам возможность обсудить поездку. Шарлотта уже составляет список вещей, которые нам нужно взять с собой, и подсчитывает, сколько будет стоить все необходимое.
        - Вообще-то, - вклиниваюсь я, - у меня есть деньги, которые Эйден отдал мне за победу в гонке против Райана. Мы можем использовать их на еду, развлечения и прочее, если нам разрешат бесплатно жить в доме.
        - Что? - Эйден наклоняется, говоря низким голосом. - Это твои деньги, и ты можешь делать с ними все, что захочешь.
        Я встречаю его пристальный взгляд.
        - Вот именно. Я хочу потратить их на всех нас.
        Он разглядывает меня еще секунду, прежде чем кивнуть и откинуться на спинку дивана. Пусть это будет прощальный подарок; возможно, это облегчит терзающее меня чувство вины. Я ведь до сих пор не решила, как признаться друзьям, что я больше никогда их не увижу.
        - Я до сих пор не могу поверить, что ты отдал ей четыре тысячи долларов! А мне ты ничего не даешь! - Ноа смотрит на Эйдена, а затем добавляет низким басом: - Очевидно, чтобы получить хоть что-то, нужно быть красивой девушкой с отличной задницей…
        Мои щеки краснеют, но я все равно разражаюсь хохотом вместе с остальными. Эйден лишь одаривает Ноа пристальным взглядом.
        - У тебя хорошая задница, Ноа, - признает Аннализа, поглощая картофельную котлету.
        Джулиан смотрит на свою девушку в недоумении.
        - К тому же, - добавляет Мэйсон, - на прошлой неделе Эйден бесплатно заменил тебе масло и починил выхлопную трубу.
        - Я бы и от четырех штук не отказался… Ну, или хотя бы от пары бургеров, - бормочет Ноа, играя с соломинкой в пустом стакане.
        Шарлотта поднимает глаза от списка.
        - Эй, технически он покупает тебе еду для этой поездки. Если у тебя есть желание, ты сможешь приготовить гамбургеры, как только мы туда доберемся. Посмотри список. Я ничего не забыла? - Она бросает мне листок, и я бегло его просматриваю.
        - Думаю, нет. - Я киваю и отдаю его обратно.
        Я благодарю Господа за организаторские способности Шарлотты, потому что я бы не подумала взять с собой и половину того, что она включила в список. Кто вообще вспоминает о туалетной бумаге? Я всегда думала, что такие вещи сами по себе появляются в ванной.
        - Отличные новости, - кричит Брайан, появляясь в подвале. - Мишель разрешила! Завтра в три часа дня вас встретит помощница по хозяйству. Она вас впустит и покажет, где лежат запасные ключи. В доме шесть спален.
        Ребята сразу же пускаются в разговоры, и даже близнецы забегают к нам, чтобы спросить, узнает ли Санта, что они уехали за город. Мы уверяем их, что узнает. Я ловлю взгляд Эйдена и улыбаюсь, когда замечаю, что тяжесть вокруг его глаз ослабла. Теперь у меня нет никаких сомнений в том, что я должна поехать. Все, что осталось сделать, - убедить маму.

* * *
        Когда я вхожу в дом, на часах уже восемь. Я застаю маму на диване в гостиной с бокалом вина и книгой. Мы не разговаривали с момента нашей утренней ссоры, и я не собиралась прерывать молчание в ближайшее время, но, похоже, теперь мне придется заговорить.
        - Мы можем поговорить? - спрашиваю я, робко входя в комнату и останавливаясь в нескольких шагах от нее.
        Она садится, снимает очки для чтения.
        - Конечно.
        Я делаю ровный вдох для уверенности. Что я буду делать, если она не разрешит? Я даже не знаю, но я уверена, что провал - это не вариант.
        - Мы хотим уехать на рождественские каникулы. В Торивуд-Спрингс. Это недалеко отсюда. Там есть дом, прямо на пляже, и нам разрешили в нем пожить. Бесплатно. Деньги на еду у нас есть. Все равно сейчас каникулы, и у меня нет проблем с успеваемостью. - Слова вырываются прежде, чем я успеваю себя остановить.
        Она хмурится.
        - Кто мы?
        Я нервно переминаюсь с ноги на ногу.
        - Я, Эйден…
        - Нет.
        Я в недоумении.
        - Что? Мама! Ты даже не дала мне закончить!
        - Ты не поедешь в какой-то непонятный дом вместе с Эйденом.
        Я раздраженно хмыкаю.
        - Если бы ты дала мне закончить, - говорю я довольно резким тоном, - ты бы знала, что это не только я и Эйден. Это я, Эйден, Аннализа, Чейз, Джулиан, Шарлотта, Ноа, Мэйсон и братья Эйдена, Джейсон и Джексон.
        Она слегка наклоняет голову.
        - И куда вы собрались?
        О, это уже не прямой отказ. В груди зарождается надежда.
        - У подруги отца Мэйсона есть дом на пляже. Она сейчас в Австралии, поэтому она разрешила нам провести там каникулы. Это всего в пяти часах езды отсюда.
        Одна мамина бровь поднимается вверх.
        - Отец Мэйсона все это организовал?
        Мысленно похвалив себя за упоминание взрослого, я продолжаю:
        - Да. Мы все перенервничали из-за… - Я беру паузу, чтобы тщательно подобрать слова. - Из-за школы. Поэтому Брайан предложил нам отдохнуть и организовал для нас дом.
        Мама делает глоток вина, пристально меня изучая.
        - Я не знаю, хорошая ли это идея. Ты не должна сближаться с людьми. А теперь ты хочешь жить с ними две недели?
        Надежда, которая бурлила во мне, медленно остывает.
        - Мы все равно переезжаем. Можно я проведу с ними то немногое время, которое у меня осталось? Я ведь больше никогда их не увижу… К тому же это совершенно случайный город - Тони не узнает, что я там.
        Мама вздыхает, становится серьезной и отставляет бокал с вином.
        - Я думала о нашем утреннем разговоре. Я стараюсь изо всех сил, Амелия. Я знаю, что тебе тяжело, и я знаю, что я строга к тебе. Я хочу, чтобы ты жила полной жизнью, но я также хочу, чтобы ты была в безопасности… - Она замолкает, задумавшись, а я не решаюсь вздохнуть. - Тебе придется отзваниваться каждое утро и вечер.
        - Что?! - пищу я, не веря своим ушам. А я ведь уже строила план побега!
        - Но ты должна быть ответственной. Не напивайся и ничего не выкладывай в социальные сети, - продолжает она. На ее лице появляется улыбка.
        Я энергично киваю.
        - Да, конечно. Те же правила, и так далее, и так далее. Спасибо, мам!
        Я обнимаю ее и впервые, кажется, чувствую, что наши отношения еще не потеряли смысл. Она действительно хочет, чтобы я была счастлива, и готова пойти на компромисс, чтобы я не ощущала себя так, будто отбываю тюремный срок. Впервые за долгое время я вижу, что мама меня понимает.
        Глава 9
        В понедельник утром, предвкушая нашу поездку, я просыпаюсь довольно рано. Я быстро делаю зарядку, после чего пишу Эйдену сообщение, спрашивая, не хочет ли он с близнецами зайти к нам чуть пораньше, на блины. Приняв душ, я замечаю ответ Эйдена и не могу не улыбнуться.
        «Пытаешься добиться благосклонности близнецов с помощью пышных, слодких облаков радости? Я всегда знал, что ты умная. Будем через 15 минут».
        Как раз когда я заканчиваю замешивать тесто, громкое урчание двигателя оповещает меня о прибытии Эйдена. Улыбаясь, я спешу впустить их, пока они не нажали на кнопку звонка и не разбудил мою маму.
        На крыльце стоят два очаровательных мини-Эйдена. У мальчиков есть несколько характерных черт, которые отличают их друг от друга, но мне все равно трудно запомнить, кто из них кто. Разница между ними и Эйденом поразительна. Джейсон и Джексон такие юные, беззаботные, в то время как Эйдену пришлось рано повзрослеть и нести на себе тяжелый груз ответственности.
        - Парни, где ваши манеры? - ругает их Эйден, когда входит в дом и видит, что они бросили на пол свои ботинки и куртки.
        Я закрываю за Эйденом и говорю мальчикам, что все в порядке, наблюдая, как их лица краснеют самым очаровательным образом.
        Эйден обвивает меня руками и дарит быстрый, целомудренный поцелуй, который все равно умудряется поджарить мой мозг и заставить меня глупо ему улыбаться.
        - Ф-у-у-у! - Близнецы одновременно гримасничают.
        Эйден хихикает и тут же меня отпускает.
        - Давайте, мальчики. Идите мыть руки и садитесь завтракать.
        Я указываю на ванную комнату, и когда они уходят, я слышу, что мальчик, которого, как я теперь знаю, зовут Джейсон, бормочет своему брату: «Теперь понятно, почему у Эйдена все время такое хорошее настроение». Я приглушенно смеюсь, а Эйден беззастенчиво улыбается.
        После завтрака Эйден забирает мою огромную, битком набитую сумку с лестницы и запихивает ее в багажник «челленджера». Я готовлю кофе для мамы в качестве подношения, после чего мы прыгаем в машину и направляемся к назначенному месту встречи.
        Мы подъезжаем к дому Ноа. Дверь нам открывает Шарлотта, красная и явно смущенная. Интересно, что не так? Она закрывает за нами дверь, и когда мы входим, я понимаю, почему она так выглядела: она познакомилась с мамой Ноа, Джуди Адамс.
        - Ноа, правда. Я пытаюсь помочь! - слышится голос Джуди из кухни.
        Мы втроем садимся на диван в гостиной, где видим Чейза, который отчаянно пытается не рассмеяться.
        - Мама! Так не годится! - возражает Ноа, явно раздраженный.
        - В чем дело? - шепчу я Шарлотте, как вдруг взволнованный голос Ноа отвечает на мой вопрос.
        - Нельзя же вот так врываться в мою комнату и бросать в меня презервативы! Боже, да там дюжина упаковок разных размеров!
        Я закрываю рот руками, чтобы не расхохотаться.
        - Венерические заболевания - опасная штука, Ноа! Ты едешь на каникулы с друзьями - ты должен быть в безопасности! - объясняет Джуди.
        Я так рада, что мы приехали в самое интересное время.
        - Боже, мама! Что ты несешь? Хватит меня позорить! - стонет Ноа.
        - Я не глупая, сын. Я знаю, что происходит…
        - Господи, мама! - перебивает Ноа. - Мне не нужно, чтобы ты покупала мне презервативы! Восемь упаковок? Серьезно? Я уезжаю на двенадцать дней!
        - Я же не знала, какой марки или какого размера ты…
        - Все, разговор окончен! Хватит! Я официально закрываю тему! - заявляет он с твердой решимостью.
        Мои руки по-прежнему закрывают рот, сдерживая смех, который так и рвется наружу. Ноа выбегает из кухни в гостиную. У него такой вид, будто он не может решить, что ему по душе - отвращение, раздражение или злость.
        - Обезьянки! - восклицает он.
        Близнецы мгновенно бросаются на Ноа и валят его на пол, устраивая кучу-малу.
        Через несколько секунд в гостиную заходит Джуди.
        - О, я так рада тебя видеть, Эйден. Я не слышала, как ты вошел.
        Джуди - миниатюрная женщина. Должно быть, она на целый фут ниже Ноа. У нее такие же озорные бледно-зеленые глаза и такая же лучезарная белоснежная улыбка. Прямые каштановые волосы подстрижены чуть выше плеч. Я слегка в недоумении, потому что она не выглядит такой устрашающей, какой ее описывает Ноа.
        Эйден здоровается; я представляюсь. Мы перекидываемся несколькими словами. Честно говоря, она одна из самых милых женщин, которых я когда-либо встречала, и очевидно, что Ноа унаследовал от нее по крайней мере часть своего чувства юмора. Когда в дверь снова звонят, я иду открывать. Джулиан, Мэйсон и Аннализа заходят в дом, и, прежде чем я успеваю что-то сказать, Аннализа бьет меня тыльной стороной ладони.
        - Какого черта?! - восклицает она, сузив глаза.
        - Ай! - Я отшатываюсь, хотя удар был не сильным.
        - Все это время вы с Эйденом обменивались слюной, и никто не посчитал нужным сказать мне?!
        Мое лицо пылает.
        - Не все это время, Анна.
        - Если тебе станет легче, они никому ничего не говорили, - отзывается Ноа, и я тут же стреляю в него возмущенным взглядом.
        После того как я обещаю, что в пляжном домике расскажу ей все подробности, мы прощаемся с Джуди и выходим за дверь, готовые отправиться в пятичасовую поездку к месту, которое станет нашим спасением от всей этой драмы.
        Вчера вечером Аннализа, Джулиан, Мэйсон и Шарлотта ездили за покупками, поэтому большинство вещей уже загружено в кузов пикапа Джулиана. Мы решили, что остальное купим на месте. Джулиан, Ноа и Эйден - водители-добровольцы, поэтому все разделились на три машины. Я еду вместе с Эйденом и близнецами.
        Примерно через полтора часа езды, когда начинается очередная назойливая политическая реклама, Эйден выключает радио. Мы играем в дорожные игры, но через некоторое время близнецы засыпают. Эйден уверяет меня, что лучше они проспят пять часов, чем каждые пять минут будут спрашивать, приехали ли мы.
        Мы почти достигли двухчасовой отметки, когда я вдруг понимаю, что облажалась.
        - Что случилось? - спрашивает Эйден, заметив, как я судорожно выворачиваю сумочку.
        Я смотрю на него, намереваясь солгать, но потом вспоминаю, что мне не нужно этого делать.
        - Я забыла снотворное. - Я вздыхаю, бросаю свои вещи обратно в сумочку.
        Его серые глаза перемещаются с дороги на меня.
        - Ты уверена?
        - Уверена. Вчера вечером я приняла таблетку и поставила баночку на тумбочку, чтобы не забыть. - Я снова вздыхаю, раздраженная собственной тупостью. - Похоже, я не буду спать две недели.
        Эйден слегка наклоняет голову, и я могу сказать, что его прекрасный мозг пытается найти решение.
        - Может, заказать в интернете? Или купить по пути?
        Я откидываю голову на подголовник в знак поражения.
        - Нет. Нужен рецепт, а у меня его нет.
        - Ясно.
        Очень спокойно он сигналит направо и съезжает на гравийную обочину пустынной проселочной дороги. Две машины позади нас следуют его примеру.
        - Что ты делаешь? - спрашиваю я, как только он снимает ремень безопасности и оборачивается, чтобы разбудить братьев.
        - Решаю проблему.
        - Что ты…
        - Мы приехали?! - прерывает меня Джейсон, который только что проснулся.
        - Пока нет, приятель, - говорит ему Эйден, выходя из машины и отодвигая сиденье, чтобы Джейсон и Джексон могли вылезти. - Берите свои вещи. Вы поедете в машине Ноа.
        - Почему? - удивляется Джексон, вытирая сон с глаз.
        - Я кое-что забыл дома. Либо вы, ребята, проведете с нами в машине еще четыре часа, помимо оставшихся трех, либо поедете с дядей Ноа.
        Джексон и Джейсон переглядываются, но спустя мгновение уже торопятся выбраться из машины.
        - Я так и думал. - С усмешкой Эйден закрывает за братьями дверь.
        Отстегнув ремень безопасности, я выхожу из машины. Эйден тем временем направляется к багажнику «челленджера».
        - Эйден, нам не обязательно разворачиваться. Все в порядке. - Я не хочу, чтобы он считал меня обузой, заставляющей его тратить лишний бензин и время из-за того, что я даже не вспомнила, что нужно взять самую необходимую часть ночной жизни.
        Эйден бросает на меня взгляд, состоящий из одной части неверия и одной части раздражения. Он открывает багажник, передает братьям рюкзаки, затем снова его закрывает.
        - Эй, что там у вас? - кричит Джулиан.
        Пока они с Ноа идут в нашу сторону, все остальные терпеливо ждут в машинах и с любопытством за нами наблюдают.
        Ноа замечает рюкзаки в руках близнецов.
        - Обезьянки? Что вы там натворили? Вы так сильно раздражали Эйдена, что он решил оставить вас на дороге?
        - Мы раздражали его только первый час! - защищается Джейсон.
        Ноа качает головой почти неодобрительно.
        - Всего час? Очевидно, я недостаточно хорошо вас учил.
        - Я кое-что забыл, - объясняет Эйден, предпочитая игнорировать Ноа. - Ты можешь взять близнецов? Амелия вызвалась составить мне компанию. Не волнуйся, мы приедем к вечеру.
        Эйден прикрывает меня, чтобы мне не пришлось объяснять или врать, зачем вообще мне понадобилось снотворное. Кроме того, благодаря его словам я не буду выглядеть полной дурой, которая забыла о чем-то важном.
        - Эйден, я…
        Он успокаивает меня одним взглядом, и я прекращаю свои протесты.
        Ноа и Джулиан переглядываются.
        - Да без проблем. Пусть забираются в машину, - говорит Ноа, нахмурившись. - Неужели это не может подождать до окончания поездки?
        - Нет, - отвечает Эйден. Его тело расслаблено, как будто ему нечего скрывать, но широкие плечи напряжены, словно ждут какого-то вызова. - Мне только что позвонили из полиции. Нужно срочно подписать бумаги.
        - Ладно. Но ты теряешь свое право на выбор комнаты. Ты ведь понимаешь? Как только мы приедем, начнется битва за место под солнцем, - добавляет Ноа, лишь наполовину шутя.
        Я видела, как он оттолкнул двенадцатилетнего ребенка в кинотеатре, желая сесть на лучшее место.
        Ноа открывает дверь пикапа, чтобы близнецы могли сесть рядом с Шарлоттой.
        - Я доверяю Шарлотте. Она всех вас уничтожит, чтобы занять самую лучшую комнату, - кричу я достаточно громко, чтобы она услышала.
        - Я уже достала подушечки для локтей, и мне не терпится их использовать! - кричит она в окно, хотя я знаю, что у нее нет ни малейшего желания мчаться в поисках комнаты.
        Как только близнецы оказываются внутри, Ноа закрывает дверь и возвращается к нам.
        - Проследите, чтобы они помогли вам занести вещи в дом, а не сразу убежали играть, - просит Эйден Ноа и Джулиана, кивком указывая на близнецов.
        - Будет сделано.
        - Увидимся через несколько часов, - прощается Джулиан.
        Парни возвращаются к машинам.
        - Подождите! - зову я, вспомнив кое-что в последнюю секунду.
        Эйден смотрит на меня так, будто решил, что я собираюсь все испортить. Однако вместо этого я бегу обратно к пассажирской стороне машины Эйдена и достаю из своей сумочки конверт.
        - Это часть денег с гонок. Вы будете голодны, а мы, скорее всего, не успеем вернуться, чтобы сходить за продуктами вместе с вами. Так что вот, держите. Покупайте, что захотите.
        Ноа протягивает руку, чтобы забрать конверт, и я уже собираюсь его отдать, но в последнюю секунду передаю конверт Джулиану.
        Ноа очаровательно хмурится, а Джулиан смеется.
        - Нет проблем. Напишите сообщение в групповой чат, когда будете возвращаться.
        - Обязательно, - обещаю я, и мы все возвращаемся к своим машинам.
        Когда мы садимся, я пристегиваю ремень безопасности, а затем поворачиваюсь к Эйдену. Он тоже пристегивается, заводит машину и делает плавный разворот, игнорируя мой горячий взгляд, который, я уверена, он чувствует.
        Эйден вздыхает в знак поражения.
        - Почему ты так смотришь?
        - Потому что можно было обойтись без жертв! Я не хотела, чтобы ты ехал обратно. Я большая девочка и сама могу справиться с последствиями собственной забывчивости.
        - Тея, я ведь знаю, почему тебе нужны таблетки. Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как ты мучаешься из-за воспоминаний и переживаний, когда есть что-то, что может помочь.
        Мое сердце колотится в груди от его слов.
        - Но нам так далеко ехать. Нам придется провести в машине еще семь часов. Мне так стыдно.
        - Брось, - говорит Эйден, глядя на меня серыми, полными решимости глазами. - Я хочу помочь. Позволь мне.
        Он хочет вернуться. Хочет вернуться ради меня.
        - К тому же, - добавляет он, в то время как кокетливая улыбка расползается по его красивому лицу, - я выиграл четыре часа наедине с тобой! Я, похоже, счастливчик!
        Снова и снова я вспоминаю, почему я влюбилась именно в Эйдена. Он не расстроен, не обеспокоен и не раздражен тем, что ему приходится разворачиваться. Он постоянно что-то делает для меня, даже не спрашивая, как в случае с Итаном Муром или разбитой машиной. Эйден заботится о тех, кто ему дорог, не жалуется и не держит это в себе. И мне очень, очень повезло, что я стала одним из этих людей.
        Я протягиваю руку к его руке, лежащей на ручке переключения скоростей. Я сжимаю ее и быстро отпускаю.
        - Спасибо, Эйден.
        Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах невысказанные эмоции.
        - Всегда пожалуйста, Тея.
        Глава 10
        Мы возвращаемся к моему дому около двух часов дня. На улице тишина, даже какая-то сонная атмосфера. Поездка наедине с Эйденом была приятной, тихой. Мы болтали о пустяках, на которые раньше у нас никогда не было времени. Например, я узнала, что его любимый цвет - темно-синий. Кто бы мог подумать? Я ждала, что он назовет черный, серый или что-то близкое к этому. Впрочем, темно-синий цвет тоже принадлежит к темным оттенкам.
        Я также узнала, что он придерживается строгого режима тренировок и никогда их не пропускает. Например, понедельник - это международный день груди или что-то в этом роде, поэтому он качает мышцы груди и пресса. Во вторник он качает спину и пресс, и так продолжается всю неделю, пока все части тела не получат дозу нагрузки. Это объясняет, почему он так хорошо выглядит. Парень для этого много работает.
        Эйден подъезжает к дому, и я тут же выпрыгиваю из машины, обещая, что вернусь очень быстро. Как только я отпираю дверь, на мои уши обрушивается сверхгромкая романтическая испанская музыка. Я представляю, как мама подпевает неодушевленным предметам или танцует, исполняя едва заметные движения сальсы. Впрочем, мне не хочется знать, чем она занимается в одиночестве.
        Но тут, закрывая дверь, я вдруг замираю, потому что слышу отчетливый мужской смех. Пожалуйста, нет. Боже, скажи мне, что он не нашел меня. Что он не связал мою маму и готовится использовать ее в качестве приманки. Не сегодня, приятель.
        С колотящимся сердцем и бурлящим в венах адреналином я осторожно открываю дверцу шкафа. Медленно и спокойно я достаю бейсбольную биту, которую мы там храним, и уже собираюсь ее поднять, как вдруг слышу, что моя мама смеется, как тринадцатилетняя девочка на первой вечеринке со своим парнем.
        Напряжение покидает мои мышцы. Я понимаю, насколько я глупа. Это ведь ее новый мужчина. Боже, Амелия. Нельзя же вот так психовать!
        Не желая прерывать их и устраивать неловкий момент знакомства с семьей, я тихо поднимаюсь по лестнице, стараясь, чтобы меня не заметили из кухни. Я рада, что у моей мамы появился кто-то, кто сделает ее счастливой среди всех этих неприятностей. Она никогда не рассказывала о нем, но я понимаю, что этот мужчина нравится ей. И это все, что я хочу знать.
        Я уже почти поднялась по лестнице, когда музыка немного стихла. Услышав голоса, я застываю на месте. Я вдруг понимаю, что голос мужчины мне до боли знаком. Откуда я его знаю? Реклама? Может, он адвокат или агент по недвижимости из рекламы по телевизору?
        С ноющим сердцем, сгорая от желания выяснить личность загадочного ухажера, я добираюсь до верха лестницы и прячусь в тени.
        - Я так рада, что дом в нашем распоряжении на следующие несколько дней! А потом - Гавайи! Целая неделя! - радостно щебечет мама.
        В этот момент появляются моя мама и ее таинственный мужчина. Нет. Этого не может быть. Я едва сдерживаюсь, чтобы не ахнуть и не выдать свое место укрытия. Как это возможно? Неужели она не знает, кто он? Даже я чувствую себя в некотором смысле преданной.
        Мама смеется, и я снова прислушиваюсь к их разговору. О, черт, они направляются к лестнице! Я беззвучно крадусь в свою комнату. Хорошо, что музыка из кухни заглушает скрип пола.
        Добравшись до комнаты, я тихо пробираюсь в ванную, где застываю, практически затаив дыхание. Тем временем из коридора доносятся восторженное хихиканье матери и громкие звуки поцелуев. Дверь ее спальни закрывается. Наконец-то я могу выдохнуть.
        Пока Эйден не пришел узнать, куда я пропала, я хватаю таблетки с тумбочки и быстро спускаюсь вниз, благодарная за то, что музыка до сих пор играет и скрывает мои шаги. Захлопнув дверь, я практически лечу к машине Эйдена, готовая убраться отсюда подальше.
        - Все, можно ехать. - Я пристегиваюсь. Я чувствую облегчение, когда мы поворачиваем за угол и мой дом скрывается из виду.
        Я, конечно, потрясена, но думаю, что мне удалось скрыть свои эмоции от Эйдена. Я всегда думала, что мама не рассказывала мне подробности о новом мужчине, потому что не знала, как я отреагирую на ее новые отношения с кем-то, кто не приходится мне отцом. Я думала, что она пытается защитить мои чувства или, возможно, просто стесняется.
        Эйден спрашивает меня о чем-то, но я не обращаю внимания. На все его вопросы я бормочу себе под нос что-то невнятное. Я думала, мама позволила мне уехать за город, потому что наконец-то начала меня понимать. Неужели она просто хотела от меня избавиться?
        Эйден что-то спрашивает, и я снова бездумно отвечаю. «Да, конечно», - это все, что приходит на ум.
        - Тея! - Эйден требует моего внимания.
        - Что? - отвечаю я, глядя на него в первый раз с тех пор, как вернулась в машину.
        - Все в порядке? - спрашивает он, искренне обеспокоенный.
        - Да, - вру я слишком высоким тоном. Я прочищаю горло. - А что?
        - Потому что я спросил тебя, чья машина припаркована перед твоим домом, а ты ответила: «Пицца? Отлично».
        Я закрываю глаза, мысленно давая себе пощечину. Серьезно, Амелия? Это и есть твой ответ?
        - Прости, Эйден. Я просто устала. И, похоже, голодна, - рассуждаю я, надеясь, что он купится. Я действительно голодна.
        - Мы остановимся и купим пиццу. Но сначала скажи мне, что случилось, - мягко требует Эйден.
        - Моя мать - разлучница!
        Эйден резко тормозит у знака «Стоп».
        - Из всего, что я ожидал услышать, это определенно не из моего списка.
        Как только машина плавно трогается с места, я поворачиваюсь к Эйдену.
        - Поверь мне, я никогда и не думала, что сама такое скажу.
        - О чем ты? Ты провела в доме всего минуту или две. Что случилось?
        Я, намеренно не называя имен, вкратце объясняю увиденное. Начинаю я со звуков поцелуев и девичьего хихиканья и заканчиваю моим побегом.
        - С чего ты взяла, что он женат? - изумляется Эйден, пытаясь понять смысл.
        - Потому что я знаю этого человека, Эйден.
        - И кто он? - настаивает он не из любопытства, а для того, чтобы помочь мне разобраться в происходящем.
        Я не могу сказать. Или могу?
        - Тея, что ты скрываешь? - отвечает Эйден на мое молчание.
        - Она была с Брайаном Эвансом, - шепчу я. - С отцом Мэйсона.
        К чести Эйдена, он не выезжает на встречную полосу, услышав такое откровение, но его голова резко поворачивается, и он смотрит на меня круглыми от удивления глазами.
        - Брайан Эванс? Отец нашего Мэйсона? - повторяет он.
        - Тот самый.
        - Вот черт.
        - У него есть брат-близнец? - с надеждой спрашиваю я, уже зная ответ.
        Эйден, конечно же, качает головой.
        - Думаешь, он предложил поездку, чтобы обмануть Наталью?
        Эйден постукивает пальцами по рулю. Я даже не знаю, как он воспринимает эту новость, особенно после всего, что за последние несколько дней сделал для него Брайан. К тому же Брайан - один из отцов в его жизни. Изменится ли теперь его отношение?
        - Не знаю. Надеюсь, что нет, - отвечает Эйден. - Это не его машина стояла возле дома. Он говорил, что собирается в командировку на этой неделе, которая, судя по всему, оказалась поездкой на Гавайи вместе с твоей мамой.
        Все, что Мэйсон рассказывал о работе отца и постоянных командировках, являлось чушью. Он никуда не уезжал - он был здесь. Образно говоря, трахал мозг своей жене, а буквально трахал мою маму. О боже, бедная Наталья. Бедный Мэйсон. Должна ли я сказать ему? Знает ли он? Я не хочу разрушать его семью или его представление об отце.
        Не могу в это поверить. Мои мысли мчатся со скоростью пули. Моя мама и отец Мэйсона… Я знаю, что Эвансы умеют очаровывать (в буквальном смысле), но этот Эванс женат! Интересно, мама вообще в курсе, что у него есть супруга? Думаю, что да. Иначе зачем скрывать их отношения? Конечно, она прячет его, потому что знает, что встречается с женатым мужчиной, отцом одного из моих лучших друзей. Она знает, что она в этой ситуации - любовница.
        Изменяла ли она моему отцу, когда тот был жив? Я знала, что у них в браке были проблемы, но изменяла ли она ему еще до того, как все испортилось? Была ли измена одной из причин их ссор? Складывается ощущение, что я даже не знаю собственную мать.
        - Что мне делать, Эйден? Рассказать Мэйсону? Противостоять маме?
        Честно говоря, я не знаю, как правильно поступить. Я не хочу иметь дело с такими проблемами; я хочу, чтобы кто-нибудь просто дал мне правильный ответ.
        - Думаю, Мэйсон хотел бы знать, - признает Эйден, сосредоточив взгляд на дороге. Я вижу, что он обдумывает варианты.
        - Он возненавидит меня. Он возненавидит мою маму. Это разрушит его семью. - Я хмурюсь.
        Я не хочу причинять боль Мэйсону, не могу смириться с мыслью, что он меня возненавидит. Он узнает, что все, что ему говорили, - ложь; что не было ни долгих вечеров на работе, ни деловых командировок. Он узнает, что его отец решил не проводить Рождество с семьей, потому что предпочел провести его на Гавайях со своей любовницей.
        Эйден задумчиво смотрит на меня.
        - А ты? Ты бы хотела знать? Ты бы разозлилась, если бы узнала об этом каким-то другим способом, а потом выяснила, что твой лучший друг все это время знал и ничего не сказал?
        Почему обязательно играть в логику? Почему он не может просто сказать: «Я уверен, что все образуется, Тея. Не стоит переживать». Почему нельзя сказать то, что я так хочу услышать?
        - Я и без того храню от него кучу других секретов и вру всем друзьям. Еще одна тайна не повредит, верно? - спрашиваю я безнадежно, потому что уже знаю ответ.
        - Это не то же самое, и ты это знаешь.
        Я тяжело вздыхаю.
        - Почему из всех дней я облажалась именно сегодня? Я должна была вернуться за снотворным, а не влезать в интрижку. Типичная Амелия, что тут скажешь.
        Уголок рта Эйдена чуть приподнимается.
        - О, не стоит возлагать всю вину на Амелию. Тея, похоже, тоже любит драмы. Так ее жизнь становится интересней.
        Я игриво шлепаю его тыльной стороной неповрежденной руки, но ему все равно удается заставить меня улыбнуться. Я знаю, что Мэйсон имеет право знать, но что, если не я расскажу ему?
        - Технически это твоя вина. Я не хотела возвращаться, но тебе приспичило сыграть роль рыцаря в сияющих доспехах. Я могла бы блаженно сидеть на террасе, потягивая фруктовый коктейль и не обращая внимания на мирские проблемы. Но нет, ты решил вернуться. - Я скрещиваю руки.
        Эйден вскидывает бровь.
        - Ты серьезно? Меня обвиняешь?
        - Да, - говорю я уверенно. - И единственный способ загладить вину - это рассказать за меня Мэйсону. Я права?
        В итоге мое заявление звучит как вопрос с надеждой, как безмолвная молитва о том, чтобы он взял на себя ответственность. Я не хочу видеть реакцию Мэйсона. Это будет невыносимо. Он разозлится? Опечалится? Будет в ярости? Поверит ли он?
        - Тея, - нежно обращается Эйден. - Ты ведь знаешь, что если бы я мог забрать у тебя всю боль и проблемы, я бы это сделал. В одно мгновение.
        Он проводит рукой по волосам, и, несмотря на искренность и сладость его заявления, я чувствую, как надвигается большое жирное «но».
        - Но, - продолжает он, - я считаю, что рассказать должна ты. Я буду рядом, поддержу тебя, чем смогу. Это важно, пойми. Я ведь ничего и не видел. Ты должна рассказать Мэйсону то, что видела своими глазами.
        Черт бы его побрал. В его словах есть смысл. Я даже не знаю, как я могу возражать.
        Я вздыхаю, наверное, в двадцатый раз за последние десять минут.
        - Ладно. Я расскажу ему. Но если он не поверит или бросит в меня стол, это не моя вина.
        - Мэйсон не бросит в тебя стол. Он может попытаться, но он не настолько силен. Может, у Джулиана получилось бы, но опять же…
        - Эйден! - восклицаю я. Почему он высмеивает эту ситуацию и пытается меня рассмешить? И почему у него получается?
        - Расслабься, Тея. Мэйсон тебе доверяет. Он поверит тебе и уж точно не станет бросаться столами. К тому же я никогда не подпущу к тебе настолько агрессивную мебель.
        На мое лицо наползает улыбка; сердце медленно тает.
        - Договорились. Я расскажу ему, когда мы вернемся домой. Я не хочу портить ему отпуск.
        - Отлично. Разумная мысль, - соглашается Эйден.
        Возможно, я втягиваю Мэйсона в беспорядочную, напряженную, сложную семейную жизнь. Пара недель веселья с друзьями без забот и хлопот его не убьют.
        - А ты как? Что думаешь по этому поводу? - спрашивает Эйден.
        - Я? А что я? Это не моя семья разорвется на части. Мне просто жаль Мэйсона.
        Я и правда в порядке. Да, я вроде бы должна злиться на маму за то, что она отправила меня за город не потому, что понимает меня, а потому, что хотела побыть наедине со своим женатым любовником. Я должна злиться на нее за то, что она сознательно стала любовницей. Но в данной ситуации взрослая - она. Это она должна понимать, что хорошо, а что плохо, а не полагаться на дочь-подростка, чтобы та научила ее, как не быть стервой-интриганкой.
        Ладно, может быть, я чуть-чуть злюсь на маму, но это, наверное, нормально. Как-никак, я только что выяснила, что она - разлучница.
        Глава 11
        Мы подъезжаем к дому чуть после семи, так как пару раз останавливались на перекус. Мое первое впечатление от дома - он прекрасен! Не такой большой, чтобы мы потерялись, но и не такой маленький, чтобы мы вторгались в личное пространство. Эйден достает из багажника наши сумки, и мы ступаем на крыльцо, ожидая, пока кто-нибудь откроет нам дверь.
        - Наконец-то! - кричит Ноа, открывая дверь. - Мы уже подумали, что вы, ребята, решили остановиться на обочине, и трам-пам-пам!
        Эйден прерывает Ноа, сунув ему в руки мою сумку.
        Мы входим в небольшой холл, закрываем за собой дверь. Меня встречает просторная, ярко освещенная зона с диванами и телевизором, где близнецы и Джулиан уже играют в видеоигру. Сбоку от гостиной расположена кухня, а рядом с ней - столовая. С одной стороны гостиной и до конца столовой проходит терраса, которую видно через все окна и прозрачные раздвижные двери.
        Мэйсон стоит на кухне. Сердце невольно сжимается, когда он машет мне рукой. Я отвожу взгляд, но прежде чем он успевает прокомментировать мою грубость, Аннализа и Шарлотта появляются на лестнице справа от холла.
        - Амелия! Наконец-то! Пойдем, мы покажем тебе вид из нашей комнаты! - восклицает Шарлотта.
        Я, не теряя времени, следую за ней наверх. Я делаю все возможное, чтобы избежать Мэйсона, даже если это все равно неизбежно. И дело не том, умею я или нет скрывать секреты. Все дело в том, что моя правда действительно причинит ему боль, даже уничтожит. Я не знаю, смогу ли я вообще смотреть ему в глаза в течение следующих двух недель.
        Ноа вызвался мне помочь и идет за нами, держа мою сумку. Эйден остается внизу, чтобы поздороваться со своими братьями.
        - Внизу три комнаты. Ноа - в одной, Эйден - в другой, а мы с Джулианом - в той, что побольше, - объясняет Аннализа, пока мы поднимаемся по лестнице. - Здесь живут Мэйсон и Чейз. В конце коридора остановились Джексон и Джейсон. А вот эта комната - твоя и Шарлотты.
        - Почему Ноа и Эйден получили отдельные комнаты, а всем остальным приходится жить по двое? - спрашиваю я из любопытства.
        - Мы решили, что Эйден заслужил отдельную комнату, потому что только что вышел из тюрьмы. Ну, знаешь, койки в тюрьме ужасные, - шутит Ноа, а я смеюсь, хотя понимаю, что смеяться не стоит.
        - А тебе как досталась отдельная комната? - спрашиваю я с улыбкой.
        - Мы написали имена Мэйсона, Ноа и Чейза на бумажках и бросили в шляпу. Тот, чье имя мы вытащили, и стал счастливым обладателем, - отвечает Шарлотта.
        - И я не жульничал, несмотря на то, что говорит Мэйсон! - Ноа защищается достаточно громко, чтобы Мэйсон услышал из кухни.
        - Ты сидишь на троне лжи! - кричит в ответ Мэйсон.
        - Да он просто завидует, потому что красота, юмор, талант и везение обошли его стороной! - рассуждает Ноа, открывая дверь в нашу с Шарлоттой комнату.
        Мой взгляд сразу же притягивает двуспальная кровать, потому что на ней лежит Чейз, листая один из журналов Шарлотты.
        - О, привет, Амелия, - он непринужденно здоровается.
        Аннализа и Шарлотта лишь пожимают плечами.
        Комната не отличается роскошью, но, похоже, нам досталась самая лучшая, потому что у нас есть балкон. Ноа кладет мою сумку на комод и садится рядом с Чейзом, а мы с Аннализой и Шарлоттой направляемся на балкон. Я открываю дверь и вижу траву на заднем дворе, которая чуть дальше превращается в песок, а затем - в океан. Боже, как же здесь спокойно.
        - Шарлотта, ты все-таки пробила нам лучшую комнату? - подтруниваю я, удивляясь, как нам достался балкон и великолепный вид.
        - Ребята и не возражали, потому что ты платишь за еду и все остальное, - отвечает Шарлотта, когда мы возвращаемся в комнату и закрываем дверь.
        - К тому же мы решили, что вы двое с наименьшей вероятностью спрыгнете с балкона в пьяном угаре, - заявляет Аннализа, бросая на Чейза резкий взгляд.
        - Один раз! Это случилось однажды, и я приземлился в бассейн! - защищается Чейз невнятно, добавляя: - Они так и не дали мне это пережить.
        Я видела Чейза пьяным лишь один раз, когда он явился к Шарлотте, чтобы признаться ей в любви. В тот раз мне удалось его остановить, но, насколько я поняла, этот парень делает довольно глупые вещи, когда выпьет лишнего. Истории о нетрезвом Чейзе становятся все более и более странными с каждым разом, когда я их слышу.
        - Технически это деньги Эйдена, - напоминаю я. - Это он должен получить первоочередное право выбора.
        Аннализа насмехается.
        - Да брось, ты же знаешь Эйдена. Он бы все равно отдал лучшую комнату тебе.
        Я краснею.
        - Кстати, - продолжает Шарлотта, - ты обещала подробности! Ты и Эйден? Целуетесь? Кто знает, как давно это происходит?! Выкладывай!
        - Да-да, ну-ка вываливай все подробности! - визжит Ноа, изо всех сил стараясь подражать Шарлотте.
        Девочки одаривают его раздраженными взглядами. Только Чейз находит его шутку забавной.
        - Так, вы двое, марш отсюда! Идите и приготовьте нам гамбургеры или что-нибудь еще, если вам скучно, - командует Аннализа, открывая дверь шире и указывая в коридор.
        Они не двигаются, но Чейз смотрит на Ноа.
        - Ты голоден?
        Ноа улыбается.
        - Я бы поел.
        Они встают и выходят за дверь, споря о том, какое мясо приготовить.
        - Я хочу сыр на свой бургер! - кричу я им вслед, когда Аннализа закрывает дверь.
        Анна и Шарлотта поворачиваются. Их глаза сосредоточены на мне, как будто они застряли на необитаемом острове, а я - последняя унция спасительной воды. Внезапно мне захотелось, чтобы Ноа и Чейз вернулись.
        - Ты собираешься рассказать подробности? Или нам придется вытягивать их силой? - угрожает Аннализа.
        - Спрячь оружие, детка. Садитесь, я вам все расскажу. - Я вздыхаю, мысленно готовясь к восторженным визгам Шарлотты и допросу Аннализы.
        Мы садимся на кровать, скрестив ноги.
        - И когда же вы стали парой? - интересуется Шарлотта. Ее глаза загораются от любопытства.
        - Я не могу утверждать, что мы пара. Мы не говорили о том, что у нас теперь отношения. Вообще-то у нас даже свидания еще не было.
        Я знаю, что у нас с Эйденом глубокая связь. Я знаю все его темные секреты, а он знает мои - однако я не могу рассказать об этом девочкам. К тому же мы и правда не обсуждали наши взаимоотношения. И я бы предпочла, чтобы все оставалось на своих местах. Я даже еще не придумала, как сказать ему, что через несколько недель уезжаю. Я пыталась не думать об этом, но ведь он должен меня понять. Не так ли?
        - Когда вы впервые поцеловались? Он ведет себя так, будто имеет на это полное право. - Шарлотта улыбается, искренне за меня радуясь.
        Я рассказываю о первом поцелуе. Я рассказываю, как несколько недель избегала Эйдена, потому что боялась. Но я молчу о своем признании, о своем прошлом. В конце я объясняю, что после его ареста мы прояснили ситуацию, и с тех пор у нас близкие отношения.
        - Я так рада, что вы с Эйденом нашли друг друга! Если кто и может поставить его на место, так это ты! - Аннализа смеется.
        - Я тоже за тебя рада! И я даже не думаю о том, как вы двое будете ходить на крутые свидания, а меня бросят, и я буду сидеть дома, как одинокая неудачница, - говорит Шарлотта, наполовину шутя.
        - Не переживай, Шарлотта. Я сомневаюсь, что в ближайшее время мы с Эйденом пойдем на свидание и бросим тебя одну, - утешаю я.
        Я не смогу бросить Шарлотту и пойти на свидание, потому что я уеду из города до того, как это произойдет. Хотя, если подумать, я действительно ее бросаю. Только не на один вечер, а навсегда.
        - Это значит, что Шарлотта - следующая в списке парней, - шутит Аннализа. - У тебя есть выбор: Мэйсон, Ноа или Чейз. Скудный выбор, я знаю. Но я уверена, что ты сможешь превратить любого из них в приличного парня.
        Мы смеемся вместе с Аннализой, хотя я знаю, что Чейз был бы рад стать парнем Шарлотты.
        - Может быть, я попытаю счастья с кем-нибудь из местных жителей? - Шарлотта смеется, покручивая пальцем прядь волос. - Хорошая интрижка в зимние каникулы.
        - Кстати, через несколько дней состоится карнавал. Помощница по хозяйству рассказала, когда мы получали ключи. Большое событие, даже мэр приедет! Мы тоже должны пойти! Будет весело! - заявляет Аннализа и добавляет, что близнецам тоже понравится.
        Прежде чем мы успеваем согласиться, Чейз и Ноа кричат нам снизу, что «их булочки готовы», после чего смеются над собственной шуткой. Мы закатываем глаза, думая о том, что у нас впереди целых две недели. Вот так удача.
        Глава 12
        Пусть мы и находимся в доме на пляже, погода здесь не самая жаркая. Конечно, здесь намного теплее, чем дома, но купаться все равно нельзя. К тому же на улице моросит. Тем не менее, невзирая на непогоду, на следующий день мы решаем осмотреть город.
        - Кто с нами? - кричит из кухни Аннализа.
        - Я! - отвечаю я, натягивая свитер и хватая зонтик.
        - Я что-то плохо себя чувствую. Я, пожалуй, останусь дома, - протягивает Шарлотта, опускаясь на диван рядом с близнецами, которые играют в видеоигру с Джулианом и Ноа.
        - Ты уверена, Чарли? - с беспокойством спрашивает Чейз. - Хочешь, я останусь с тобой?
        - Нет, все нормально. Развлекайся. Я просто хочу выспаться, - отвечает она, натягивая на себя свитер и откидываясь на спинку дивана, желая устроиться поудобнее.
        - Мы с Мэйсоном с вами. Джейсон, Джексон, бегом одеваться! - требует Эйден, глядя на братьев и ожидая, пока они встанут.
        - Я хочу остаться! Можно еще поиграть? - просит Джейсон, а Джексон кивает в знак согласия, не отрывая глаз от происходящего на экране телевизора действия.
        Эйден вздыхает.
        - Я только пару дней назад купил вам эту игру, а вы уже ее почти прошли.
        - Нам нельзя выключать! Мы впервые чуть не победили Джулиана и Ноа! Если мы уйдем, у нас больше не будет такого преимущества! - возражает Джексон.
        - А еще, - добавляет Джейсон, - на улице слишком холодно.
        - Как ответственный, умный взрослый, я должен согласиться с обезьянками. На улице и правда холодно, - совершенно серьезно заявляет Ноа, не отрывая глаз от экрана.
        - Не так уж и холодно, но я бы предпочел остаться дома, - продолжает Джексон, садясь чуть выше и бросая косой взгляд на Шарлотту.
        - Да там минус миллиард! - возражает Ноа.
        - Эй, но не минус миллион же, - отвечает Джексон.
        - Миллиард больше миллиона, так что твой аргумент необоснован, - насмехается Ноа, наш ответственный, умный взрослый.
        Джексон высовывает язык, глядя на Ноа, а тот отвечает ему с таким же рвением.
        - Пусть дети остаются и спорят дальше, а мы пойдем, - предлагает Мэйсон. - Я думаю, что Джейсон и Джексон достаточно ответственны, чтобы посидеть с Ноа.
        В ответ Ноа высовывает язык в сторону Мэйсона.
        - Ура! Мы сможем закончить игру! - восклицает Джейсон, довольный тем, что ситуация сложилась в его пользу.
        - Простите, мальчики, но Джулиан идет с нами, - окончательно заявляет Аннализа.
        Они впервые ставят игру на паузу.
        - Серьезно, чувак? - недоверчиво спрашивает Джейсон.
        - Простите, ребята. - Джулиан, пожав плечами, откладывает джойстик и встает со своего места.
        - Что? Ты выбираешь девчонку? - озадаченно спрашивает Джейсон. - А как же «братаны важнее шлюх», «член всему голова», «яйца…»?
        - Джейсон! - перебивает Эйден. Ему явно не до смеха. - Ты только что назвал Аннализу шлюхой.
        Аннализа без единого намека на обиду выгибает бровь, глядя на Джейсона.
        - Я… я не это имел в виду, - заикается Джейсон, вероятно, немного напуганный. - Я хотел сказать…
        - Мы поняли, что ты хотел сказать. - Джулиан смеется, натягивая свитер. - Вот станешь старше, и тогда все поймешь.
        Ноа присвистывает, а Аннализа в ответ бросает в него подушку.
        - С играми в зомби придется подождать, ребята.
        - Шарлотта может поиграть за Джулиана, раз уж она все равно останется здесь! Правда, Шарлотта? - предлагает Джейсон.
        Три пары полных надежды глаз обращаются к Шарлотте.
        Она садится, пожимает плечами.
        - Я не знаю, насколько я справлюсь. Я никогда раньше не играла в вампиров-пришельцев, или как там их.
        - «Возвращение зомби-пришельцев, часть три с половиной», - подчеркивает Джейсон, стараясь играть спокойно, поскольку знает, что она будет в команде Ноа (что, безусловно, увеличивает его шансы на победу).
        - Там все просто! Я тебя научу, - обещает Ноа, перемещаясь на диване к Шарлотте и объясняя значение каждой кнопки.
        Проходит едва ли несколько секунд, прежде чем Джейсон оглядывается на нас.
        - А вы, ребята, можете идти.
        Мы смотрим друг на друга, удивленные тем, насколько внезапно нас отпустили.
        - Ты только что лишился мороженого, - заявляет Анна.
        Мы поворачиваемся, чтобы уйти, и беззвучно смеемся над изумлением и сожалением, наполняющими лицо Джейсона. Похоже, он только что осознал серьезный просчет в своем решении остаться дома.
        - Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался с тобой, Чарли? - снова спрашивает Чейз, настороженно глядя на уменьшающееся расстояние между Ноа и Шарлоттой.
        - Все нормально. Иди уже!
        Она даже не смотрит на Чейза, потому что все ее внимание направлено на Ноа. Я почти слышу, как сердце Чейза немного сжимается.

* * *
        После того как Эйден велел братьям хорошо себя вести и слушаться Шарлотту, мы на двух машинах отправляемся в самый центр города, туда, где кипит жизнь. Я жду, пока Мэйсон сядет в машину, а потом бегу в другую: мне слишком трудно находиться с ним в замкнутом пространстве и при этом не чувствовать, что у меня начинается крапивница.
        Найдя место для парковки, мы идем гулять по маленькому центру, изобилующему милыми, ухоженными витринами. У большинства магазинов есть навес, скрывающий тротуар - а заодно и нас - от моросящего дождя. Я улыбаюсь, как влюбленная школьница, когда Эйден переплетает свои пальцы с пальцами моей руки.
        Он улыбается мне, и я вижу, что он искренне рад. Счастье ему к лицу. Улыбка смотрится гораздо лучше, чем прежняя хмурость, строгость и замкнутость.
        Пока Эйден занят разговорами и шутками с Чейзом, я улыбаюсь, разглядывая его точеное лицо. Мне приходится сжать зубы, чтобы подбородок предательски не задрожал. Эйден заслуживает счастья больше, чем кто-либо другой; я лишь хочу, чтобы он нашел его с кем-то более надежным, чем я. С кем-то, кто не планирует через несколько недель бежать с корабля.
        Я делаю вид, что мне интересен рассказ Аннализы, хотя на самом деле я просто считаю кирпичи на стене позади нее, чтобы забыть о жжении в глазах. Я знаю, что должна рассказать Эйдену, признаться, что уезжаю. Я просто не знаю, когда и как это сделать. Я не хочу причинять ему боль. Не хочу, чтобы он злился на меня, или был разочарован, или чувствовал, что все это время я просто играла с его эмоциями (тем более что я прекрасно знала об отъезде еще до нашего первого поцелуя). Странно, как вообще у меня получается держаться, если учесть все секреты, которые я скрываю от Мэйсона, Эйдена и остальных.
        Я чувствую свою руку в его ладони, и что-то инстинктивное и первобытное в моем нутре твердит мне, что я не хочу отказываться от этого.
        Из задумчивости меня выводит Эйден, больно сжимающий мои пальцы.
        - В чем дело? - спрашиваю я в то время, когда мы оказались немного позади остальных.
        Я прослеживаю за его взглядом до одного из агитационных плакатов, расклеенных по всему городу. Все они гласят одно и то же: «Голосуйте за мэра Кесслера».
        Остальные замечают, на что мы смотрим, и тоже останавливаются, чтобы посмотреть на плакаты.
        - Похоже, этот парень очень хочет победить, - комментирует Джулиан. - Его рекламу крутят так часто, что я практически выучил ее наизусть: «Я семейный человек, борюсь за права ваших детей, наше будущее, бла-бла-бла…»
        Аннализа качает головой.
        - Политики только и умеют, что языками чесать. Он говорит, что заботится о малообеспеченных семьях, матерях-одиночках и так далее, хотя сам, скорее всего, никогда не ступал ногой в дом, который стоит меньше семизначной суммы.
        - Да кого вообще это волнует? Почему мы пялимся на эти плакаты? Пора бы уже поесть! - зовет Мэйсон.
        - Все в порядке? - я тихо спрашиваю Эйдена.
        Нахмурив брови, он смотрит на плакат, словно пытаясь собрать в голове кусочки головоломки. Наконец его глаза проясняются, как будто он что-то понял.
        - Да. Пойдем, - говорит он, став прежним, уверенным в себе Эйденом.
        - Эйден! Мишка-Кей! Что думаете? - обращается Мэйсон, как только мы догоняем остальных.
        - О чем? - уточняю я, не встречаясь с ним взглядом из страха, что увижу лицо его отца.
        - О том, чтобы покататься на роликах! - Мэйсон указывает на здание, где рекламируются крытые площадки для катания, лазерные бои и зал игровых автоматов.
        Катание на роликах означает много движения, а не пребывание в маленькой комнате рядом с Мэйсоном и думы о том, как я разрушу его жизнь. Кроме того, я смогу продолжать держать Эйдена за руку. Хотя, если я сосредоточусь на настоящем, а не на будущем, то я смогу убедить себя, что можно отпустить его и немного повеселиться.
        - Отличная идея!
        Подойдя к старому зданию, я плачу за всех наличными, выигранными Эйденом на треке. Ребята надевают ролики и сразу же выходят на площадку, приветствующую разноцветными огоньками и запахом старой обуви - все это вроде как успокаивает, но и одновременно вызывает тошноту. Нам с Эйденом коньки достаются в последнюю очередь.
        - Это не считается нашим первым официальным свиданием, - ни с того ни с сего подчеркивает Эйден.
        - О, так мы встречаемся? - поддразниваю я.
        Эйден ухмыляется, завязывая шнурки.
        - Я очень на это надеюсь.
        Моя улыбка занимает, наверное, половину лица, поэтому я сосредотачиваюсь на шнурках, чтобы он не увидел, как я краснею. Эйден точно знает, на какие кнопки нужно нажать, чтобы я отреагировала так, как он хочет. Засранец.
        - И почему же ты не хочешь, чтобы это считалось нашим первым официальным свиданием? Это же тройное свидание! Три пары, - шучу я, поглядывая на Мэйсона и Чейза, которые спорят о чем-то с Джулианом и Аннализой.
        Эйден поднимается со скамейки, смеясь, - звук, который я никогда, никогда не устану слышать.
        - Мы оба знаем, что Чейза интересует лишь одна конкретная девушка. А Мэйсон не так красив, как она, - шутит Эйден, имея в виду Шарлотту, которая по-прежнему не замечает чувств Чейза.
        Я качаю головой в насмешливой жалости.
        - Бедный Мэйсон. У него даже не было шансов.
        Мы смеемся, пока Эйден помогает мне встать. Я спотыкаюсь на неустойчивых колесах, но он поддерживает мое равновесие. Я оказываюсь очень близко к нему. Руки Эйдена лежат на моей талии, мои - на его широких плечах. Внезапно наша шутливая манера поведения сменяется чем-то более серьезным - тем, что заставляет мой пульс биться, а сердце замирать.
        - Я хочу, чтобы на нашем первом свидании мы были только вдвоем. Чтобы никто не следил за каждым нашим шагом.
        Мэйсон, конечно же, наблюдает за нами, точно лев за добычей. Эйден крепче сжимает мою талию.
        - Я хочу пойти туда, где нас никто не знает, - продолжает он, после чего понижает голос: - Где мы сможем быть Эйденом и Теей.
        Эйден и Тея. В моей груди разливается тепло. Я даже не могу описать, насколько мне нравится, как это звучит.
        - Мы много раз оставались одни, - отвечаю я, осознавая его близость. Мои слова звучат нервно, соответствуя внутреннему состоянию.
        - Но теперь я знаю, что ты Тея.
        По моему лицу расплывается улыбка.
        - Только мы вдвоем, да?
        Мне нравится его идея. Мы находимся в доме на пляже менее двадцати четырех часов, а нас уже прерывали больше раз, чем я могу сосчитать на пальцах двух рук.
        Эйден кивает, глядя на меня с улыбкой.
        - Там, где я смогу целовать тебя, когда захочу. Без зрителей.
        Он стоит так близко ко мне. Все, что мне нужно сделать, это приподняться на цыпочки, чтобы мои губы встретились с его губами.
        - Ты можешь поцеловать меня сейчас, - вздыхаю я, плененная Эйденом.
        - Могу. Но, может быть, я оставлю свой поцелуй на потом. - Он отстраняется от меня с ухмылкой и озорством в глазах.
        Я вдруг вспоминаю, насколько взрослым приходится быть Эйдену и как редко он может отпустить ситуацию и вести себя в соответствии с возрастом. Зрелый, ответственный Эйден - это сексуально, но и беззаботный, веселый Эйден - тоже.
        Сначала я хотела сказать ему, что я не против поцелуев как сейчас, так и позже, но раз уж он собирается себя ограничивать, тогда и я тоже смогу.

* * *
        Эйден утверждает, что никогда раньше не катался на роликах, но, как и все остальное, у него это отлично получается. Мне требуется немного больше времени, однако я быстро осваиваюсь, особенно с помощью Эйдена. У меня возникает искушение притвориться, будто у меня не получается кататься самостоятельно, чтобы вынудить Эйдена продолжать играть в рыцаря и держать меня. И все же моя гордость не позволяет этого сделать.
        На площадке катаются еще несколько ребят нашего возраста, с которыми мы в итоге подружились. Больше здесь никого нет (что неудивительно, потому что сегодня вторник, а на часах еще только два часа дня). Ребята представились как Эрин, Ви, Лилли и Оливер. Эрин и Лилли, должно быть, сестры, так как они выглядят почти одинаково. У них темные волосы и карие глаза. Оливер - парень Лилли. Он широкоплечий и любит злоупотреблять словом «приятель». Ви бросает на Эйдена такие взгляды, которые заставляют меня сжимать до боли кулаки. Ее лицо идеально симметрично и безупречно, а каштановые потрясающие волосы ниспадают на плечи легкими волнами.
        - Так! Я следующая! - восклицает Эрин, занимая позицию между Джулианом и Чейзом на одном конце площадки. - Гляди в оба, горячая штучка! - кричит она Мэйсону, который расположился на другом конце катка.
        - У тебя получится! - отзывается он с кокетливой ухмылкой.
        Джулиан и Чейз хватают Эрин за руки и мчатся вперед на коньках, пока она держит ноги на месте. Набрав скорость, они бросают ее вперед, и она летит по катку на максимальной скорости, смеясь и визжа.
        Мэйсон протягивает руки, что поймать ее прежде, чем она врежется в бортик, но Эрин не сбавляет скорость. К чести Мэйсона, он делает все возможное, чтобы не промахнуться. Эрин врезается в него, и они оба падают со смехом и криками.
        - Ребята, вы в порядке? - кричит Джулиан, стараясь не рассмеяться вместе с остальными.
        - Еще как! - отвечает Мэйсон, помогая Эрин подняться. - Ее колено промахнулось мимо моих драгоценностей! Вот тогда дела были бы плохи.
        - Правда? Жаль. Я вообще-то в них и целилась. - Эрин ухмыляется.
        Мэйсон игриво ее подталкивает.
        - Можно я попробую? - с надеждой спрашиваю я. - Если, конечно, Ви не против.
        - Давай вместе? - предлагает она.
        За то короткое время, что мы с ней знакомы, стало ясно, что она бунтарка. На самом деле я почти уверена, что в данный момент она пьяна, однако я не берусь судить. У нее каникулы, и она может проводить их как угодно, лишь бы не за рулем. Ви довольно громкая девушка и любит привлекать всеобщее внимание. Но, несомненно, она одна из самых дружелюбных людей, которых я когда-либо встречала (когда не строит глазки Эйдену).
        - Думаешь, сработает? - спрашивает Лилли, чуть менее пьяная, чем ее подруга.
        - Да. Пусть это будет соревнование. Оли и Эрин толкнут меня, а Джулиан и Чейз - Амелию. Победит та девушка, которая первая проедет мимо рекламы колы на щитах!
        Я смотрю на парней, чтобы узнать их мнение. Очевидно, их соревновательная сторона уже включилась. Они готовы к победе.
        - Я готов. А вы, ребята? - Оливер обращается к мальчикам с дружеским вызовом.
        - Еще как! - кричит за них Аннализа. В ее глазах уже полыхает огонь.
        - Ты уверена, Амелия? - спрашивает Эйден, глядя на мой забинтованный палец.
        Я смотрю на Эрин, Оли и Ви, которые уже обсуждают стратегию.
        - Победа будет наша. - Я улыбаюсь и бегу на коньках к своей команде.
        Очевидно, что Лилли не хватит сил, чтобы поймать Ви, так что в итоге Мэйсон ловит ее, а меня - Эйден. Я определенно не жалуюсь на новые правила, поскольку это означает, что Эйден меня обнимет, и никто в здравом уме не будет на это жаловаться.
        Снаружи катка Лилли и Аннализа выступают в качестве судей. Это просто дружеское соревнование, но очевидно, что все здесь заинтересованы в победе.
        - Вы отпускаете девочек у агитационного плаката! - напоминает Лилли, пока мы готовимся к старту. - Три, два, один, поехали!
        Джулиан и Чейз выезжают вперед и изо всех сил тянут меня за собой. Ветер обдувает лицо, освежая и освобождая. Я смеюсь, получая от этого гораздо больше удовольствия, чем серьезная Аннализа, жаждущая победы.
        Мы достигаем агитационного плаката, и парни тотчас отпускают руки, бросая меня через весь каток. Ви оказывается рядом со мной. Мы смеемся, пока мальчики болеют за нас, ожидая, кто из нас первой пересечет финишную черту.
        Я несусь так быстро и смеюсь так сильно, что понятия не имею, кто выиграет. Внезапно я врезаюсь в Эйдена, которому удается удержать нас от падения. Но спустя мгновение роликовые коньки лишают нас равновесия.
        Я слышала грохот, смех и ругательства - это Мэйсон и Ви грохнулись на землю. Не сомневаюсь, что мы выглядели точно так же. Когда мы падали, Эйден удачно повернулся, в результате чего я приземлилась сверху на него. Даже несмотря на то, что его тело на 99 процентов состоит из мышц, мне почти не больно. Возможно, боль уменьшилась из-за того, что мне очень весело.
        Лежа на полу в объятиях друг друга, мы не можем сдержать смех. Я чувствую себя ребенком, который хочет хлопать в ладоши и скандировать: «Еще, еще!»
        Наш смех стихает, когда в груди начинают порхать бабочки. Так происходит всякий раз, когда я оказываюсь в непосредственной близости с Эйденом. Его серые глаза смотрят на мои губы, и, словно исполняя невысказанное желание, он поднимает голову, чтобы меня поцеловать. Каждый раз, когда наши губы соприкасаются, искра в моем теле вспыхивает, а тело тает. Он целует меня медленно, глубоко, как будто ничто другое не имеет значения. Эйден отстраняется слишком рано и смотрит на меня с ухмылкой.
        Я замечаю в его глазах огонек.
        - Я же говорил тебе, что оставлю поцелуй на потом.
        Смеясь, я отталкиваюсь и помогаю Эйдену подняться на ноги, но не раньше, чем улавливаю выражение лица Мэйсона. Взгляд, от которого мне становится холодно, несмотря на то, что я вся вспотела от напряжения.
        Остальное время проходит как в тумане, и я не помню, чтобы когда-нибудь так сильно смеялась. Я даже отвлеклась от Ви и ее взглядов на Эйдена. Я перестала избегать Мэйсона.
        Уходя, мы приглашаем новых друзей к нам в гости, но все они отказываются. Эрин, однако, дает Мэйсону свой номер телефона и обещает заглянуть к нам позже. Я не умею читать мысли, но я все равно понимаю, что это значит. По крайней мере, если судить по тому, как она проводит рукой по его груди и каким знойным взглядом при этом одаривает. Мэйсон улыбается, обещая встретиться с ней. Поймав мой взгляд, он поспешно убирает телефон в карман и опускает глаза в пол.
        - Все готовы? Может, возьмем суши на ужин? - предлагает Эйден, возвращая роликовые коньки.
        - Звучит неплохо, - соглашаюсь я, беру его за руку и выхожу на свежий воздух.
        Остальные наши друзья следуют за нами.
        Глава 13
        Мы здесь всего три дня, а нам уже надоело есть на обед и ужин различные виды барбекю. Поскольку завтра Рождество, а ребята хорошо себя вели, по очереди становясь поварами, мы с Аннализой и Шарлоттой выгнали их из кухни и решили приготовить «семейный» ужин. Завтра мы планируем устроить традиционный рождественский обед. Джулиану даже удалось купить индейку на рынке и погуглить рецепты начинки.
        - Быстро! Кто-нибудь, сфотографируйте это! Аннализа на кухне! Готовит! - шутит Джулиан.
        В ответ Аннализа бросает в своего парня деревянную ложку, которую он со смехом отбивает.
        Дом прекрасен, но единственная проблема заключается в том, что он имеет открытую планировку. Здесь нет стен, которые бы отделяли кухню от гостиной. Учитывая, что на улице дождь, а ребятам скучно, они нашли единственную форму развлечения - раздражать нас.
        - Позвоните родителям, - требую я. - Вы обещали, что поздравите их в канун и в день Рождества.
        - Мы уже позвонили, - заверяет Джулиан.
        - Тогда валите на улицу или еще куда-нибудь, - приказывает Аннализа, хватая другую ложку.
        Ноа, сев рядом с Джулианом у кухонного стола, выуживает ломтик огурца из салата, который мы только что закончили готовить.
        - На улице дождь. - Он тянется, чтобы украсть еще один кусочек, но Шарлотта бьет его по руке. Ноа бросает на нее взгляд побитого щенка.
        Шарлотта хмыкает, но в итоге поддается: она дает ему еще один ломтик, после чего убирает салат.
        - Когда это дождь мешал вам что-то делать? - спрашивает она.
        Ноа наклоняет голову, обдумывая вопрос.
        - Никогда. Но ужин уже почти готов, а у моей мамы случится приступ, если она узнает, что я испортил канун Рождества, явившись промокшим. С Джуди нужно считаться.
        Мы просим парней накрыть на стол, раз уж они хотят быть полезными.
        Спустя время мы сидим за столом и ужинаем. Парни больше нам не досаждают: они слишком заняты поглощением пищи.
        Джейсон переводит взгляд на меня. Его лицо испачкано соусом.
        - Я знал, что ты печешь вкусные блины, но твоя паста просто потрясающая!
        - Я рада, что тебе понравилось, Джейсон. - Я улыбаюсь, а потом смеюсь, когда Эйден бросает ему салфетку с просьбой не промахиваться мимо рта.
        - Салат восхитительный! Что это за заправка, Чарли? - спрашиваю я, накладывая вторую порцию.
        - Ну, Мэйсон смешал кучу всякой всячины и не сказал мне, что это такое, - признается Шарлотта.
        Кровь отхлынула от моего лица. С тех пор как мы приехали, я стала экспертом по избеганию прямых разговоров с Мэйсоном.
        - Это секрет, - отвечает он. - Меня мама научила. Но тебе, медвежонок, я расскажу, раз уж тебе так нравится.
        Мама научила? Наталья? Эта милая, невинная женщина, которая любезно со мной разговаривала, когда мы с ней познакомились? Здесь жарко? Почему я потею?
        - От большого количества огурцов у меня болит живот. Так что, наверное, лучше мне не знать ваш рецепт. Эй, это кролик на улице? Клянусь, я только что видела, как он проскакал по заднему крыльцу!
        Как только все повернулись в поисках вымышленного кролика, я несколько раз дернула себя за воротник, опустила руку и непринужденно улыбнулась ребятам, которые вновь обратили на меня свои взгляды.
        - Кролик, похоже, убежал. Ты уверена, что тебе не нужен рецепт? - протягивает Мэйсон.
        - Да. Эй, Джейсон и Джексон, как там ваши инопланетные вампиры?
        Близнецы сразу же съедают наживку и переводят всеобщее внимание на себя.
        - Да не вампиры, а зомби! - Джейсон разочарованно вздыхает. Мы никогда не запомним это страшное название. - Но было круто! Мы использовали фишку, о которой ты нам рассказывал, Ноа, и…
        На этом я замолкаю. Эйден подталкивает меня, склоняет голову в немом вопросе. Я знаю, Эйден, знаю.
        Одарив его натянутой улыбкой, я до конца ужина смотрю в свою тарелку, уже совсем не желая есть вторую порцию салата.

* * *
        После ужина ребята помогают убирать со стола. Эйден достает рождественские чулки, которые привез с собой, - всего их десять, по одному на каждого из нас, - и разрешает близнецам повесить их над электрическим камином. Затем они достают печенье и обещают перед сном поставить молоко для Санты. После этого нам с Эйденом каким-то образом удается остаться наедине.
        Мы сидим на его кровати, скрестив ноги, едим бутерброды с нутеллой в качестве позднего перекуса и играем в очень напряженную игру под названием «Что бы ты выбрал».
        - Ладно, что бы ты выбрал: слизать нутеллу с пальцев ног Ноа или пробежать голышом по стадиону во время школьного футбольного матча?
        - Это просто, - отвечает он. - Я бы пробежал голышом.
        Я откусываю от своего бутерброда и тут же не соглашаюсь с его выбором.
        - Серьезно? Ты бы предпочел позор нутелле?
        Эйден одаривает меня сексуальной улыбкой, от которой к моему лицу приливает жар.
        - Почему позор? Мне нечего стыдиться.
        Я не знаю, но когда он так смотрит на меня… Я прочищаю горло.
        - Я бы все равно выбрала нутеллу. Это самое рациональное решение.
        - Так почему бы нам не позвать Ноа и не намазать нутеллу на его ноги? Если ты слижешь, тогда я пробегу голым во время следующего матча.
        - Ты никогда не сделаешь этого.
        - Я всегда выполняю обещания. Если ты выполнишь свое, то и я выполню свое.
        Я смотрю на бутерброд, потом думаю о пальцах Ноа.
        - Отлично. Ты прав. Я бы тоже предпочла раздеться.
        - Значит, мы оба выбираем быть голыми? Очевидно, что это лучший выбор.
        Эйден. Голый. Похоже, мои чувства закипают.
        - Мы говорим гипотетически.
        Эйден точно знает, где витают мои мысли, и, естественно, вынужден дразнить меня по этому поводу.
        - Мысли о моей наготе заставляют тебя нервничать, Тея?
        Черт, еще как!
        - Конечно, нет.
        Он смотрит на меня скептически, и я не виню его; я сама себе не верю.
        - А мне кажется, что ты лжешь.
        Очевидно.
        - Я не лгу!
        С тех пор, как мы приехали в дом на пляже, всем стало очевидно, что Эйден не так озабочен, как раньше. Его настроение улучшилось, и он чаще всего пребывает в игривом расположении духа. Осознание того, что он теряет бдительность, - одна из самых приятных вещей. Каждый раз, когда я смотрю на то, как он дурачится, как он ведет себя как подросток, как он раскрепощается, у меня мурашки по коже бегут. Он все тот же серьезный Эйден, но есть заметная разница: здесь он улыбается чаще, смеется свободнее.
        Вдруг он говорит:
        - Значит, ты блефуешь.
        - А вот и не…
        Господи Иисусе.
        Эйден непринужденно стягивает футболку и теперь сидит во всей своей мускулистой, богоподобной красе, теша свое эго моей реакцией.
        - Ты уверена? Разве тебе не приятно, что я сижу без футболки?
        Заставив себя оторвать взгляд от его пресса, я издаю какой-то звук в знак согласия. Он улыбается. В его грозовых глазах появляется озорной блеск.
        - Значит, ты не будешь возражать, если я…
        Не закончив фразу, он встает, медленно расстегивает верхнюю пуговицу джинсов. Мои глаза вылезают из орбит. Боже мой, неужели он действительно собирается раздеться?!
        Он отвечает на мой немой вопрос, медленно опуская молнию и не сводя с меня глаз. Я сижу молча. Я замерла.
        Что происходит?!
        Он медленно спускает джинсы и черные боксеры, поднимая на меня бровь. Нет, он не станет этого делать. Как раз в тот момент, когда он собирается одним плавным движением сбросить всю оставшуюся одежду, я закрываю лицо руками.
        - Ладно! Ты выиграл! Хватит раздеваться!
        Эйден смеется, садится на кровать, не потрудившись застегнуть джинсы или надеть рубашку. Не то чтобы я жаловалась, но мне трудно думать, когда он так великолепен.
        - Если тебе было неудобно, ты могла просто сказать, - подтрунивает он, садясь ближе, чем изначально.
        Я доедаю бутерброд.
        - А если бы я начала раздеваться, как бы ты себя чувствовал?
        Эйден моргает.
        - Для меня это не проблема. Но если ты желаешь убедиться, то можешь начать раздеваться.
        Смеясь, я пытаюсь ударить его, но он ловит мое запястье и притягивает меня ближе к себе. Я реагирую так, как отреагировала бы любая разумная девушка на моем месте, - я его целую.
        Неважно, сколько раз мы уже целовались, мое тело всегда реагирует одинаково: бабочки, искра, сердце на пределе. В итоге мы погружаемся в объятия друг друга. Эйден лежит на мне. Он отстраняется, нависает надо мной на локтях, пока мои руки играют с его волосами.
        - Я пошутил, Тея, - признается он низким, искренним голосом. - Я бы никогда не заставил тебя делать то, к чему ты не готова. Я никуда не тороплюсь.
        Я притягиваю его к себе и страстно целую.
        Как раз в тот момент, когда атмосфера начинает накаляться, дверь внезапно распахивается.
        - Эй, ребята, мы собираемся… Боже праведный! Мои глаза! Снимите уже комнату! - Ноа закрывает глаза руками, делая вид, будто один наш вид сжег его роговицу.
        Эйден взволнованно вздыхает и нехотя скатывается с меня.
        - Мы в своей комнате, Ноа.
        Поскольку мы не кричим, чтобы он уходил прочь, он подглядывает сквозь пальцы и успокаивается, когда понимает, что я полностью одета.
        - Тебе стоит научиться стучаться, - говорю я ему, не злясь, а скорее возмущаясь, что мое время с Эйденом прервали.
        - А вам, ребята, стоит запирать двери, когда вы планируете заняться этим…
        - Мы не…
        - Неважно! Я не хочу знать подробности. Никогда, - перебивает Ноа. - Я пришел сказать, что близнецы вырубились, а взрослые решили поиграть в игру с выпивкой. Не хотите присоединиться?
        - Они уже спят? - удивляется Эйден. - Обычно они до последнего не ложатся спать, ожидая подарки.
        - Думаю, что они устали. У них эмоции бьют ключом. Мы обещали им, что оставим молоко для Санты. А как вы, ребята? Не хотите повеселиться в канун Рождества?
        Эйден не самый большой любитель выпивки. Я даже не уверена, что когда-либо видела, чтобы он пил алкоголь. В ответ он натягивает рубашку и говорит Ноа, что мы встретимся с ним в гостиной.
        - Ты уверен? Я могу сказать остальным, что вы слишком заняты…
        Я прерываю Ноа, швыряя подушку ему в голову в стиле Аннализы. Он смеется, закрывает дверь и возвращается к ребятам.

* * *
        Мы остановились на игре «Кубок короля». Мы садимся в круг с напитками и колодой карт в центре и по очереди переворачиваем верхнюю карту. Каждая карта имеет свое значение. Конечная цель - чтобы кто-то выпил.
        Например, два означает «ты», поэтому, если я переворачиваю двойку, я выбираю того, кто будет пить. Три означает «я», поэтому тот, кто вытянет три, должен выпить сам. Семь означает «небо». Это значит, что выпивает тот, кто последним поднял руки вверх. И так далее, пока мы не закончим колоду, перетасуем и повторим.
        Эйден играет с нами, но несмотря на то, что он не очень любит пить, алкоголь на него почти не влияет. Четыре полные колоды и бесконечное количество пустых пивных бутылок, остальные ребята пьяны. Мэйсон, Чейз, Джулиан и Шарлотта - сильно пьяны. Хорошо, что Эйден разобрался с подарками близнецов и чулками до того, как мы начали игру, иначе для Джексона и Джейсона это Рождество стало бы сплошным разочарованием.
        Мэйсон и Чейз пьяны, потому что вместо того, чтобы пить понемногу, они делают два огромных глотка или выпивают сразу половину бутылки пива. Джулиан пьян, потому что он был ведущим в первой игре (если ты вытащил королеву, то становишься ведущим, пока кто-то другой не вытащит королеву). Смысл в том, что ведущий задает вопросы, а другие должны на них отвечать и, соответственно, пить. Весь оставшийся вечер ребята нацелились на Джулиана в качестве возмездия, поэтому он едва стоит на ногах. Шарлотта напилась, потому что она слишком худенькая.
        - Чья очередь? - кричит Ноа, когда я сажусь на пол с парой кружек пива.
        Никто не отвечает. Нет, мы не грубые; мы просто помним, что Ноа - новый ведущий.
        Мэйсон первым переворачивает карту. Это восьмерка, а значит, он может придумать правило, которое будет действовать на протяжении игры. Всякий раз, когда вы его нарушаете, вам приходится пить.
        - Если ты еще раз скажешь «не ругаться матом», я вылью свое пиво тебе на голову, - угрожает Аннализа.
        Правило «не ругаться матом» во второй игре - это основная причина, по которой большинство из нас изрядно опьянели.
        - Эй, Анна. Нельзя принуждать того, кто устанавливает правила. - Мэйсон пьяно улыбается. - Итак, вытягивая карту с мастью червы, вы должны поцеловать ближайшего человека противоположного пола слева от себя!
        Мэйсон - ближайший представитель противоположного пола слева от меня. Как бы я ни старалась, судьба поставила меня рядом с ним.
        - Я не хочу, чтобы Ноа целовал мою девочку! - заявляет Джулиан, обхватывая Аннализу тяжелой рукой.
        - Почему это? Боишься, что она поймет, что влюблена в меня, и бросит тебя? - отвечает Ноа.
        - Скорее, я не хочу, чтобы она заразилась, - возражает Джулиан.
        - Расслабься. Это не обязательно должны быть губы, - поясняет Мэйсон.
        Все сразу же успокаиваются.
        Мы продолжаем играть еще несколько раундов, и тут Чейз вытаскивает шестерку червей. Я вижу точный момент, когда он понимает, что ближайшая девушка слева от него - Шарлотта. Его лицо вмиг становится пунцовым.
        - О! Чейз и Чарли! Вы знаете, что это значит! - Мэйсон улыбается, радуясь тому, что будет наблюдать свое правило в действии.
        Чейз выглядит совершенно ошеломленным.
        - Ваше здоровье! - Шарлотта хихикает и поднимает бутылку, обращаясь ко мне и Аннализе, потому что шестерка означает «девочки пьют».
        Как только Шарлотта проглатывает свое пиво, она вдруг ставит бутылку, берет лицо Чейза руками и целует его прямо в губы. Она, конечно, ошеломила всех нас, но Чейза, похоже, убила. Интересно, она полностью остановила его сердце? С того места, где я сижу, я даже не могу понять, целует он ее в ответ или нет. Она быстро отстраняется и заправляет прядь волос за ухо.
        - Ладно, теперь очередь Эйдена, - говорит она так, словно только что не целовала своего лучшего друга, который тайно в нее влюблен.
        Чейз, однако, находится в полном оцепенении. На его лице играет улыбка, пока сам он безучастно смотрит вдаль.
        - Чарли, ты ведь знаешь, что тебе не обязательно было целовать его в губы? - уточняет Ноа, переводя взгляд с нее на все еще потрясенного Чейза.
        - Угу. - Шарлотта, пожав плечами, хихикает.
        Ладно, наверное, ей уже хватит пить. Мне еще спать с ней в одной комнате. И у нас с ней одна ванная…
        Эйден, Ноа, Аннализа и Джулиан тянут карты. Игра продолжается. В свой ход я вытягиваю пятерку червей.
        Пять означает «мальчики пьют», поэтому парни поднимают бутылки и выпивают.
        - Масть червей означает, что я получу поцелуй, Амелия, - почти самодовольно злорадствует Мэйсон. - Я хочу такой же, как у Чарли с Чейзом.
        Мэйсон улыбается, а я тем временем игнорирую чувство вины, которое появляется всякий раз, когда я на него смотрю. Даже в пьяном виде Мэйсон не теряет своего очарования.
        Прежде чем я успеваю отреагировать, Эйден резко встает со своего места напротив, целенаправленно всех обходит и садится между мной и Мэйсоном. Когда тот начинает возражать, Эйден бросает на друга резкий взгляд, в результате чего Мэйсон замолкает.
        - Похоже, я самый близкий парень слева от тебя, - заявляет Эйден, повернувшись ко мне.
        Положив руку на мой затылок и запустив в волосы пальцы, он притягивает меня и страстно целует. Моя первая мысль? Черт, это было сексуально. Но потом бабочки понимают, кто меня целует, и решают устроить в животе вечеринку.
        Я отстраняюсь, не обращая внимания на свист и одобрительные возгласы наших пьяных друзей, и недоуменно смотрю на Эйдена. Что это было? Он же, гордый собой, улыбается и бросает на Мэйсона быстрый, но пристальный взгляд.
        Осознание приходит так быстро, как будто в меня на скорости влетает огромная фура. Эйден использовал меня, чтобы доказать свою правоту в противостоянии с Мэйсоном.
        Мэйсон смотрит в бутылку, не обращая внимания на игру. В такие моменты мне кажется, что я нравлюсь ему больше, чем просто друг. Но иногда, когда мы шутим или когда он флиртует с другими девушками у меня на глазах, он, наверное, думает, что у нас платонические отношения. Будет невероятно неловко, если я вывалю свои подозрения, а он посмотрит на меня и скажет: «Что за черт, Мишка-Кей? Ты же знаешь, что мы просто друзья».
        Эйден. Я не знаю, как я отношусь к его собственническим наклонностям. Не буду врать, что это немного возбуждает, но, опять же, ему не стоило использовать меня, чтобы добраться до Мэйсона (если это вообще входило в его планы). Я могла бы поцеловать его в щеку, как Ноа только что поцеловал Аннализу.
        Может, это просто ревность «пьяного» Эйдена? Хотя он не выглядит таким уж и пьяным.
        После еще одной игры мы решаем закончить наш вечер.
        Чейз отвел Шарлотту наверх и помог ей лечь в постель. Эйден помог Аннализе проводить Джулиана в комнату. Остальные ребята, спотыкаясь, тоже отправились спать.
        Я решила прибраться перед сном - не хочу, чтобы близнецы обнаружили следы нашей мега-вечеринки среди рождественских подарков. К тому же я не очень устала, а смешивать снотворное с алкоголем не рекомендуется. Вероятно, уборка и выпитый ранее алкоголь достаточно меня утомят, чтобы я смогла заснуть без таблеток.
        Убрав бутылки и закуски из гостиной, я приступаю к кухне. Первым делом я намереваюсь снять с холодильника футболку Ноа. Я понятия не имею, как и почему она там оказалась, но в какой-то момент вечера Ноа разделся, а футболка попала именно туда, где она и лежит.
        Рост у меня средний, но даже встав на цыпочки и потянувшись изо всех сил, я все равно не могу дотянуться. За стулом идти мне не хочется. Тогда я бросаю взгляд на столешницу. Может, я могу спрыгнуть с нее и в прыжке схватить футболку? Или, может быть, открыть дверцу шкафа и забраться по полкам?
        - Помочь?
        Я оборачиваюсь, вижу позади себя Мэйсона. Он серьезно решил, что сейчас самое время подкрадываться к людям, как чертов ниндзя?
        Мэйсон, взглянув на меня, смеется над моей реакцией. Я замечаю в его глазах огонек.
        - Не хотел тебя напугать.
        Я убираю волосы с лица, избегая прямого зрительного контакта.
        - Все нормально. Я думала, все уже спят.
        - Я тоже так думал, но услышал шум и решил посмотреть, что происходит. Судя по звукам, ты тут на скакалке прыгала или устраивала танцевальную вечеринку без музыки.
        Я оглядываюсь на холодильник, откуда меня дразнит футболка Ноа. Мэйсон прослеживает за моим взглядом.
        Он понимает, в чем дело, и его лицо озаряется улыбкой.
        - Можно ведь взять стул и…
        - Мне не нужен стул! Я и сама могу достать. - Я сужаю глаза, сверля взглядом дурацкую белую футболку, насмехающуюся надо мной и моим низким ростом.
        - Ух ты. Приятно знать, что пьяная Мишка-Кей не теряется в трудной ситуации.
        Расправив плечи, я сосредотачиваюсь на футболке. Когда я снова прыгаю, большие руки обхватывают мою талию, поднимают меня выше, чтобы я могла дотянуться до задней стенки холодильника. Я тут же хватаю футболку, и Мэйсон опускает меня обратно на пол.
        - Да! Глупая футболка! Я выиграла! - Мне хочется швырнуть ее на пол, как будто это футбольный мяч и я только что забила тачдаун.
        - Технически выиграл я, потому что без меня ты бы не справилась, - с улыбкой подчеркивает Мэйсон, все еще пьяный после игры.
        - Да плевать. Футболка у меня! - Я поворачиваюсь, чтобы буквально ткнуть ему в лицо свой приз.
        Мэйсон смеется, и только тогда я понимаю, что его руки все еще лежат на моей талии, крепко сжимают ее и притягивают меня ближе. В кухне происходит ощутимая перемена. Атмосфера была легкой, воздушной, веселой, но теперь она стала серьезной, почти удушающей своей силой. Мои глаза расширяются, когда я оказываюсь лицом к лицу с Мэйсоном. Он смотрит на меня сверху вниз, улыбается, как будто я самая интересная девушка в мире.
        Прочистив горло, я пытаюсь сделать шаг назад.
        - Мэйсон, уже можно меня отпустить.
        Он смотрит на меня как будто в оцепенении.
        - Что?
        - Она попросила отпустить, - раздается позади нас резкий голос, наполняющий пространство неоспоримым авторитетом.
        Услышав голос Эйдена, Мэйсон качает головой и опускает руки, как будто я его обожгла.
        - О, простите. Я немного перебрал. - Он выдавливает смех.
        - Все в порядке, Мэйсон. - Я ободряюще улыбаюсь, пока Эйден пересекает кухню большими шагами.
        Дойдя до меня, он хватает меня за руку и собственнически переплетает наши пальцы, не сводя с Мэйсона глаз.
        - Завтра утром будем прибираться. Пора ложиться спать.
        Прежде чем я успеваю ответить, Эйден, небрежно пожелав спокойной ночи Мэйсону, тянет меня к своей комнате.
        Мы заходим в спальню, и он закрывает за мной дверь. Я вижу, как напряжены мышцы его спины.
        - И что это было? - спрашиваю я.
        Эйден поворачивается, бесстрастно на меня смотрит, хотя напрягшаяся спина его все равно выдает.
        - Ты о чем?
        - Что за эгоизм пещерного человека, Эйден? И что за поведение во время игры в гостиной?
        Эйден никогда так сильно не ревновал. Обычно его ревность проявляется мило, даже трогательно. Но сейчас он поступает как собственник, который забрал свой трофей и никому не хочет его показывать.
        Он закатывает глаза.
        - Я не пещерный человек.
        - Ты знаешь, о чем я говорю. Что с тобой происходит?
        Вдруг осознав, что я до сих пор сжимаю в руках футболку Ноа, я небрежно бросаю ее на пол. Прежнее значение этой вещицы полностью исчезло.
        - Ничего не происходит.
        Эйден старается сохранить нейтральное выражение лица, а его глаза полностью лишены каких-либо эмоций. Он никогда не прятал от меня свои чувства, но, как я вижу, у него это хорошо получается. И мне не нравится, что я чувствую себя отстраненно.
        Я сижу, скрестив ноги, на его кровати, а он прислонился к двери, сложив руки на груди, как будто защищаясь.
        - Почему ты придираешься к Мэйсону? - спрашиваю я совершенно серьезно.
        Эйден изучает меня, открывает рот, но колеблется.
        - Просто скажи, - настаиваю я.
        - Мэйсон в тебя влюблен, Тея.
        Что? Из всего, что он мог сказать, я не ожидала услышать это.
        - Что ты несешь?
        Эйден, разжав кулаки, проходит через всю комнату и садится на кровать лицом ко мне.
        - Все это заметили, кроме тебя, - мягко говорит он.
        Я удивленно моргаю.
        - Буквально два дня назад он привел Эрин к себе в комнату и делал с ней то, о чем я даже знать не хочу.
        - Потому что он знает, что ты со мной. Но он не может ничего поделать со своими чувствами.
        У меня, конечно, были подозрения, но теперь, когда Эйден подтвердил их, я не знаю, что думать и чувствовать. Должна ли я поговорить с Мэйсоном? Или мне нужно игнорировать ситуацию и вести себя как обычно? Я не хочу, чтобы наши отношения изменились; он, как-никак, мой лучший друг. И как я могу сказать ему что-то, если я не могу смотреть ему в глаза без чувства вины, грызущего мое сердце?
        - Так вот почему ты ревнуешь?
        - Я не ревную, - защищается Эйден.
        Я чувствую, как уголок моих губ изгибается в улыбке.
        - Ревнуешь.
        Он проводит рукой по волосам.
        - Я просто… Я никогда не переживал подобное. Странно видеть, как мой лучший друг пытается подкатить к моей девушке.
        Боже мой. Эйден Паркер в себе сомневается? Я и не думала, что он вообще испытывает такие чувства. И из-за меня? Мой пульс учащается.
        Я заползаю к нему на колени, и его руки автоматически обхватывают мою талию. Он смотрит на меня сверху вниз.
        - Я тебя выбрала, Эйден.
        Он опускает голову, целует меня так, будто он задыхается, а я - воздух, который ему необходим для выживания. Его руки крепнут, притягивают меня ближе. Я уже не понимаю, где начинается он, а где заканчиваюсь я. Мы путаемся в простынях, пока его поцелуи делают с моими нервными окончаниями то, о чем раньше мне оставалось только мечтать.
        Когда Эйден снова целует меня в губы, я не могу удержаться и зеваю прямо ему в лицо. Я смущаюсь, настроение вмиг портится. Но вместо того, чтобы с отвращением скатиться с меня, Эйден разражается смехом.
        - Думаю, нам стоит поспать, - соглашается он, двигаясь так плавно, что оказывается подо мной, а его твердая грудь служит мне подушкой.
        - И ты не собираешься меня выгонять? - поддразниваю я.
        Эйден так сладко целует меня в лоб, что у меня чуть сердце не разрывается.
        - Нет, мне хорошо с тобой.
        Будь то алкоголь, поздний час, новое откровение или успокаивающее присутствие Эйдена, я погружаюсь в мирный сон, как только он обхватывает меня за талию и притягивает ближе к себе.
        Глава 14
        Проснувшись на следующее утро, я ожидаю найти тяжелую, но успокаивающую руку Эйдена на своей талии, однако в кровати, как оказывается, я лежу одна. Стараясь не обращать внимания на чувство тоски, я сажусь и потираю глаза. Сейчас только шесть часов, а Эйдена уже нет. Неужели близнецы проснулись и готовы открывать подарки?
        Я сползаю с кровати. Ранний утренний холод сразу же о себе заявляет, поэтому я кутаюсь в свитер, который Эйден оставил на краю кровати. Прижимаясь к теплой ткани, я сопротивляюсь желанию вдохнуть его аромат. Нет, я не психопат, но как тут устоять, когда он обладает манящим запахом, присущим только Эйдену?
        Как только я выхожу из ванной комнаты, заходит Эйден. В одной руке он держит поднос, а в другой - подарок.
        - Доброе утро. С Рождеством!
        Я сижу на его кровати, скрестив ноги. Эйден тем временем закрывает дверь.
        Я улыбаюсь, глядя на предметы в его руках.
        - Счастливого Рождества, - отвечаю я. - Неужели Санта все-таки приходил?
        Эйден располагается на кровати напротив и ставит поднос между нами.
        - Да. Молоко выпито, печенье съедено. Даже морковка, которую Джейсон и Джексон оставили для оленей, пропала. Чулки набиты шоколадом, масками для лица, лаком для ногтей и другими блестящими штучками для девочек. Парни получили еду. А вот для Ноа, похоже, уготован уголь.
        Я едва сдерживаю смех.
        - А как насчет твоих братьев? Что Санта оставил им?
        - Джейсон и Джексон получили по видеоигре, и я немного обижен на Санту за то, что он потакает их игровой зависимости.
        Сердце мое тает. Таким Эйден должен быть всегда - расслабленным, счастливым.
        - Что там у тебя? - Я жестом показываю на стоящий между нами поднос.
        - Раз уж мы согласились вставать в семь часов утра, чтобы обменяться подарками Тайного Санты, я подумал, что с горячим шоколадом и кофе будить ребят будет приятнее.
        Я смеюсь, беря с подноса кружку какао и делая глоток.
        - Так странно. 364 дня в году ты ворчун, а на Рождество - добряк!
        - Я не ворчун. - Он смотрит в кофе и тихо добавляет: - Близнецы обожают просыпаться рождественским утром и пить горячий шоколад с маленькими зефирками.
        Я стараюсь не упасть в обморок, но я уверена, что это написано на моем лице.
        - Ты самый лучший старший брат в мире.
        Игнорируя мое невероятно правильное заявление, Эйден пьет кофе.
        - Это мой любимый свитер, - замечает он.
        Я улыбаюсь.
        - На твоей любимой девушке.
        Вскинув бровь, Эйден понимающе усмехается.
        - Было бы странно, если бы он был на Ноа. Я бы не позволил ему брать мои свитера.
        Я играючи шлепаю его, и мы оба смеемся.
        - Ты собираешься рассказать мне, что в этой коробке, или позволишь мне умереть от любопытства?
        Смеясь, Эйден убирает поднос с кровати, заменяя его маленькой коробочкой, завернутой в рождественскую бумагу.
        - Я знаю, что мы договорились на Тайного Санту, но я все равно хотел подарить что-нибудь личное, даже если мне и не выпало твое имя.
        Сердце пропускает несколько ударов. Я незаметно щипаю себя, чтобы не расплакаться. У меня уходят все силы на то, чтобы не наброситься на него и не целовать до самого Нового года. Я ставлю кружку на пол, осторожно беру в руки красиво упакованный подарок.
        Подняв глаза, я вижу, что он меня изучает.
        - Не стоило, Эйден.
        - Открой.
        Я смотрю на плоскую красную коробочку чуть больше моей руки, затем снова перевожу взгляд на уверенное лицо Эйдена.
        Внутри лежит колье, но обычное, не бриллиантовое. Цепочка длинная, простая, и на ней висит какой-то длинный, тонкий предмет. Кажется, он деревянный, с витиеватыми золотыми узорами и выжженными цифрами. Он похож на реликвию, от которой захватывает дух.
        - Это изумительный подарок, Эйден. Спасибо.
        Я беру в руки цепочку и кулон. Он достаточно тяжелый, но не настолько, чтобы доставлять неудобства.
        - Позволишь?
        Эйден протягивает руку, и я вкладываю ожерелье в ладонь.
        - Видишь вот это? - Он указывает на верхнюю часть деревянного корпуса с золотыми узорами. - Нужно нажать на них одновременно.
        Он нажимает, и раздается очень слабый щелчок.
        - Это разблокировка клинка.
        Клинок?!
        Эйден тянет за серебряное лезвие, торчащее из деревянного корпуса. Я безмолвно моргаю. Он только что подарил мне перочинный нож, замаскированный под красивое колье? Я смеюсь, но беззаботным, искренним смехом, который явно смущает Эйдена.
        - Почему ты смеешься? - Он хмурится.
        - Это, наверное, самый полезный и продуманный подарок, который я когда-либо получала. Мне нравится.
        Эйден улыбается, но радость от моего ответа скрывает.
        - Учитывая все происходящее, я хотел убедиться, что ты всегда будешь в безопасности и никогда не останешься беззащитной, тем более что я не всегда смогу быть рядом. Я знаю, что ты не беспомощна и можешь любому надрать задницу, но я подумал, что будет лучше, если у тебя при себе будет оружие.
        Забрав у него украшение, я закрываю клинок. Лезвие небольшое и убить им невозможно, но зато травмировать Тони, если он ко мне подкрадется, - вполне.
        - Мне очень нравится. Подарок в духе Эйдена. - Я смеюсь.
        Это так похоже на Эйдена: он всегда заботится о тех, кто ему дорог, и хочет, чтобы они были в безопасности. Мне так повезло, что он появился в моей жизни, пусть и ненадолго. Я буду носить кулон везде, куда бы меня ни отправили, и всегда буду помнить этот момент с Эйденом. Я всегда буду помнить его и то, как он заставил меня почувствовать себя на седьмом небе от счастья.
        - Я хотел подарить электрошокер, замаскированный под губную помаду, - рассказывает Эйден, - но, зная, какая ты неуклюжая, я решил, что это может привести к довольно неприятным происшествиям. Клинок, по крайней мере, придется сначала сознательно разблокировать.
        - Я бы не стала случайно бить себя электрошокером!
        - Лучше перестраховаться, - поддразнивает он.
        Я провожу рукой по рукоятке перочинного ножа.
        - Что означают цифры, выгравированные на рукоятке?
        Эйден, ерзая на кровати, потирает затылок.
        - Координаты школы, - признается он.
        - Школы?
        - Да, где мы впервые встретились.
        У меня ощущение, что моя челюсть только что упала на пол.
        Теперь я понимаю, что ему не по себе, потому что он начинает тараторить:
        - Я подумал, что координаты не повредят. Если кто-то, кто не должен знать, что означают эти цифры, все-таки приблизится к тебе, я хотел, чтобы ожерелье напоминало обо мне, о твоих друзьях, о месте, где мы все встретились, и…
        Я очень рада, что он поставил свой кофе, потому что я спасаю его от бредней, делая то, что хотела сделать раньше: я набрасываюсь на него и целую со всей страстью, которая живет в моем сердце. Эйден целует меня в ответ так же пылко, притягивая к себе настолько близко, что я едва могу перевести дыхание.
        - О, подожди! - Я отстраняюсь от него. - Стой здесь, не двигайся!
        Положив кулон на комод, я выбегаю из комнаты, оставляя Эйдена в полном замешательстве.
        Я прохожу мимо Шарлотты, Ноа, близнецов и Аннализы на кухне, которые уже пьют кофе и горячий шоколад, приготовленные Эйденом.
        - Счастливого Рождества! - кричу я им, направляясь к лестнице.
        Они поздравляют в ответ, заметив, откуда я иду.
        - Тебе не стыдно выходить из комнаты парня? - спрашивает Ноа с ухмылкой.
        - Не стыдно, если это комната Эйдена, - отвечаю я, поднимаясь по лестнице.
        В моей сумке лежит небольшой конверт с его именем. Схватив свой подарок, я возвращаюсь в спальню. Игнорируя замечания Ноа, я снова захожу в комнату и закрываю за собой дверь.
        Пока меня не было, Эйден успел переодеться. Когда я ругаю его за то, что он двигался, хотя я просила не шевелиться, он только смеется.
        - Я тоже хотела подарить тебе кое-что.
        Передав ему конверт, я снова сажусь на кровать.
        Эйден открывает подарок.
        - Ничего себе, - говорит он, держа в руке билет. - Вот это круто!
        Я купила ему билет на один из тех автодромов, где дают погонять по трассе на максимальной скорости на машине типа «ламборгини» или «феррари».
        Я улыбаюсь, прикусывая губу.
        - Я подумала, что тебе понравится. Я знаю, что ты предпочитаешь нелегальные гонки, но это тоже может быть круто, - шучу я.
        Эйден тепло улыбается. Я читаю в его глазах эмоции, от которых сердце невольно сжимается.
        - Да, мне нравится! Не стоило тратить на меня деньги. Но все равно огромное тебе спасибо.
        Он кладет конверт на комод рядом с моим колье и протягивает руки. Я практически соскакиваю с кровати и прыгаю в них.
        Но едва я успеваю поцеловать его, как раздается стук в дверь.
        - Эй, вы! - слышу я голос Ноа. - Поторопись там! Мы хотим открыть подарки!
        - Думаю, нам пора идти, пока малыши не забеспокоились, - шепчет Эйден, хотя ни один из нас не делает ни малейшего движения, чтобы отстраниться.
        - Я не малыш! - доносится из-за двери голос Ноа. - Но я все равно хочу подарки!
        Мы смеемся, отстраняясь друг от друга и направляясь в гостиную, где все уже собрались с подарками от Тайного Санты.
        Я сажусь рядом с Эйденом, беру подарок со своим именем и смотрю на всех друзей и их счастливые лица. Близнецы прыгают друг вокруг друга, показывая Эйдену, что им подарил Санта. Эйдену удается выглядеть искренне удивленным. Он даже говорит им, что завидует, потому что мальчики получили видеоигры, а ему достались лишь шоколад и банка протеинового порошка. Потом он добавляет, что это потому, что в этом году они очень хорошо себя вели. Джулиан, Чейз и Мэйсон уже поглощают вкусняшки, оставленные в их чулках. Аннализа и Шарлотта читают, как использовать маски для лица, а Ноа жалуется, твердя, что его настоящий чулок где-то спрятан, потому что он никак не мог получить уголь.
        Может быть, это самый обычный праздник, и мы сейчас далеко от дома, но я точно знаю, что это самое лучшее Рождество в моей жизни.
        Глава 15
        Сегодня вечер пятницы, и вся наша большая компания идет на карнавал, о котором рассказывали местные жители. Это довольно большое мероприятие: люди съезжаются сюда со всех окрестностей, чтобы отдохнуть и повеселиться. В центре города установлены тир, игровые площадки, а также аттракционы, которые, честно говоря, выглядят довольно шаткими. Зато тележек с едой, насколько мне показалось, установлено гораздо больше, чем гостей карнавала.
        Сегодня нам повезло: дождь наконец-то прекратился, и мы можем насладиться ясной погодой в одних свитерах.
        - А вот и наш победитель! Мои поздравления, юноша! - объявляет мужчина в тире, обращаясь к Эйдену.
        Мы с Аннализой дуемся, поскольку тоже участвовали.
        - Здесь все подстроено, - бормочет Аннализа, как только Джулиан возвращает ей сумочку и куртку.
        - Эй, даже Амелия с забинтованными пальцами справилась лучше. - Джулиан показывает на мой вывихнутый палец, чем вызывает укоризненный взгляд своей девушки.
        - Выбирайте любой приз с верхней полки. - Мужчина указывает рукой в сторону ряда игрушек среднего размера.
        - Выбирай, - зовет Эйден, повернув голову в мою сторону.
        Я с улыбкой поворачиваюсь к мужчине.
        - Я выбираю темно-синего дракона.
        Поблагодарив мужчину, я прижимаю игрушку к груди и поворачиваюсь к друзьям.
        Эйден смотрит на меня с удивлением в глазах.
        - Из целой армии милых мишек и собачек ты выбираешь дракона?
        - Ты что! Драконы - это круто! - Я защищаю свой выбор, пока мы направляемся к тележкам с едой, где должны встретиться с остальными. - К тому же он напоминает мне о тебе. Я назову его Эйденом-младшим.
        - И чем же я похож на это чучело?
        - Ну, ты страшный и свирепый, как дракон, зато внутри - милый и пушистый, как плюшевая игрушка, - объясняю я, прижимая к груди Эйдена-младшего и сопротивляясь желанию ущипнуть Эйдена-старшего за щеки.
        - Я не милый и не пушистый, - ворчит Эйден, хотя все равно улыбается.
        Улыбаясь и смеясь, мы доходим до стола для пикника, где Мэйсон и Джейсон едят крендельки и спорят о чем-то пустяковом.
        - А где Джексон и остальные? - спрашивает Эйден.
        - Не знаю, мы давно их не видели. Они ушли кататься на аттракционах, - объясняет Джейсон, вытирая рот рукавом.
        Эйден хмурится, но ему не дают ничего сказать, потому что из толпы неподалеку от нас раздается шум.
        - Что за вопли? - ворчит Аннализа, садясь за стол и откусывая кусочек кренделя у Мэйсона.
        - Помните мэра, чьи плакаты повсюду развешены? Ну, мэр Кесслер, который в губернаторы баллотируется. Так вот это он и куча репортеров, - рассказывает Мэйсон. - Он позиционирует себя семейным человеком, любящим детей, хотя сам на стороне шашни крутит с любовницей. Вивьен Хенфри, репортер с Пятого канала, его на дух не переносит.
        Мы все поворачиваемся и смотрим на Мэйсона так, будто он только что объявил, что у него в чреве растет сын сатаны.
        - А ты откуда знаешь? - спрашивает Джулиан, озвучивая вопрос, над которым все мы задумались.
        Эйден тем временем пристально смотрит на мэра.
        Мэйсон пожимает плечами.
        - Эй, мы с Джейсоном сидим и едим крендельки. Это не моя вина, что прямо перед нами разворачивается драма. Я случайно подслушал.
        Я слежу за взглядом Эйдена, пока он смотрит в толпу. Насколько я вижу, мэр - довольно приятный мужчина. Его улыбка способна очаровать любого потенциального избирателя. Он выглядит собранным, разговаривает с гостями карнавала и одновременно пытается обезоружить репортеров, бросающих в его адрес обвинения.
        - На что уставились? - спрашивает Чейз, когда они с Джексоном присоединяются к компании и занимают место за столом.
        Хотя Мэйсон и вводит его в курс дела, разговор быстро переходит на то, как Чейзу и Джексону удалось избежать брызг рвотного фонтана на одном из аттракционов.
        - Зато Ноа и Шарлотте досталось с лихвой! Боже, как же мы смеялись! - Джексон смеется, блаженно вспоминая инцидент.
        - Почему-то я даже не удивлена, что это случилось именно с Ноа. - Я сочувствую ребятам, но не могу не смеяться. - Где они?
        Чейз отламывает кусок от огромного кренделя Мэйсона, получая сердитый взгляд.
        - Ушли переодеваться.
        Шарлотта явно не в восторге от рвотного душа, но, по крайней мере, она была с Ноа, а он сможет ее взбодрить своими глупыми шутками.
        - Вы выиграли призы? - спрашивает Джексон Эйдена.
        Эйден не слышит вопрос: его недовольные глаза сфокусированы на мэре Кесслере. Он как будто посылает в его сторону угрожающие импульсы.
        Я отвечаю Джексону вместо Эйдена. Разговор продолжается, но никто не замечает, что расчетливые глаза Эйдена сузились.
        - Все в порядке? - шепчу я Эйдену, пока все остальные заняты разговорами.
        Он не отвечает. Он как будто отключился от всего, что происходит вокруг нас, и видит только мэра. Я даже не знаю, смотрит ли он на Кесслера или мысленно перенесся куда-то еще. Его взгляд настолько сосредоточен, что я почти пугаюсь.
        - Эйден…
        Не дав мне закончить, он резко встает и с осязаемой ненавистью направляется в сторону мэра, точно на боевое задание. Я тоже встаю, делаю пару шагов, но не иду за ним, инстинктивно понимая, что он что-то задумал и хочет сделать это самостоятельно. Все остальные тоже замечают. Разговоры вмиг прекращаются, и мы с любопытством и тревогой смотрим на Эйдена. Мышцы его спины заметно напряжены, а руки сжаты в кулаки. От этого зрелища у каждого из нас перехватывает дыхание.
        Эйден не замедляет шаг. Он быстро обходит людей и оказывается прямо перед мэром. Эйден обладает уникальной способностью притягивать людей, поэтому я даже не удивляюсь, когда мэр прекращает разговор с репортером и смотрит прямо на него.
        Мэр Кесслер что-то говорит Эйдену, но, к сожалению, я не могу расслышать подробностей. Однако я готова поклясться, что в его глазах мелькнуло признание, прежде чем Эйден сделал то, что потрясло всю толпу.
        Он поднимает руку и наносит удар, которым мог бы гордиться любой боксер. Мэр падает на землю.
        В воздухе раздался коллективный возглас: люди осознали, что произошло. Они бросаются на помощь мэру, в то время как репортеры окружили Эйдена.
        Я слышу брань друзей и тревожный вздох Джейсона на заднем плане и уже знаю, что они поднимаются с мест, готовясь исчезнуть, пока нас не забрали люди в костюмах. В то время как мэр смотрит на Эйдена, тот спокойно встряхивает руку, посылает последний гневный взгляд, отворачивается и небрежно шагает обратно. Я уверена, что мои глаза выпучились, а челюсть почти упала на землю, но я быстро прихожу в себя, хватаю его за руку и увожу с карнавала, пока нас не арестовали за нападение на политического деятеля.
        Мы пошли на карнавал пешком, что в итоге сыграло нам на руку: нам нужно как можно скорее убраться отсюда, а времени на то, чтобы стоять в пробке, пытаясь выехать с парковки, у нас нет. Мы добираемся до дома за рекордное время и обходим его сзади, вместо того чтобы зайти в переднюю дверь. Нам повезло: за нами никто больше не следовал.
        Пока мы шли, Эйден молчал, и никто не задавал ему вопросы, поскольку все мы были слишком озабочены побегом домой. Он неторопливо садится на диван на задней веранде, как будто ничего не случилось, а мы стоим рядом в полном недоумении, ожидая объяснений.
        Когда он их не дает, Аннализа озвучивает то, о чем думают все остальные:
        - Эйден, какого черта! Зачем ты ударил мэра?!
        - Он заслужил.
        - Но ты его даже не знаешь, - добавляю я.
        - Именно.
        Его холодный ответ застает меня врасплох.
        - Что, черт возьми, значит «именно»?
        - Не хочешь нам все объяснить? - требует Аннализа, скрещивая руки и садясь на диван напротив него.
        Эйден смотрит на Аннализу, слегка сузив глаза, а затем его взгляд переходит на братьев. Джейсон и Джексон, которые никогда не дают забыть о своем присутствии, сейчас выглядят маленькими и испуганными. На их лицах отчетливо написана тревога за брата.
        - У тебя… будут неприятности? - выдавливает Джейсон, напоминая мне о том, насколько он юн.
        Эйден открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрывает его, как будто передумав. Его суровое выражение смягчается.
        - Все будет хорошо. Я обещаю, - отвечает Эйден брату, стратегически оставляя вопрос Джейсона без четкого ответа.
        Станет ли мэр выдвигать обвинения? Знает ли он вообще, кто такой Эйден?
        Эйден встает.
        - Уже поздно, пора спать, ребята. Джейсон, Джексон, марш в постель. Всем спокойной ночи.
        Он уводит близнецов в дом, не оглядываясь ни на кого.
        Я смотрю на ребят, а потом снова на удаляющуюся фигуру Эйдена, понимая, что с ним определенно что-то не так. Хочет ли он поговорить? Или, может, он хочет справиться самостоятельно? Наверное, стоит дать ему время побыть с близнецами? Никто из друзей не собирается в дом, но у меня уже руки чешутся проведать Эйдена, поэтому я желаю всем спокойной ночи и оставляю их снаружи на заднем крыльце. Быстро приготовившись ко сну, я спускаюсь по лестнице и направляюсь в комнату Эйдена. Быстрый взгляд на раздвижную дверь говорит мне о том, что Мэйсон, Аннализа, Джулиан и Чейз все еще не ушли. Я стучу в дверь Эйдена и жду, когда он ответит и поговорит со мной. Когда он открывает, он не выглядит удивленным. Он распахивает дверь шире и отступает в сторону, чтобы впустить меня.
        - Что-то ты долго.
        - Как ты узнал, что я приду? - удивлюсь я.
        Эйден улыбается, но я вижу, что он сопротивляется желанию закатить глаза.
        - Это вроде как наша фишка. В случае неприятностей один из нас бежит за другим, чтобы поговорить и во всем разобраться. Возможно, мы просто очень любим совать нос в чужие дела, - заканчивает он шуткой, заставляя меня улыбнуться.
        - Неужели у нас появилась еще одна «фишка»? Только Ноа не говори. Вчера нас обоих ужалила оса, и он сказал: «Эй, а что, если укусы ос станут нашей фишкой? Или любой другой вид насекомых, которые могут укусить или ужалить?» - Я смеюсь, вспоминая тот случай и его надежду на то, что он наконец-то нашел потенциальную «фишку». - Бедняга не сдается.
        Сев на кровать, я скрещиваю ноги.
        - Вернемся к текущему вопросу. Что там произошло?
        Эйден садится напротив меня.
        - Я ударил мэра.
        Спасибо, мистер Очевидность.
        - Я знаю. Почему ты это сделал?
        Он собирается что-то сказать, но я быстро его перебиваю:
        - И не говори, что он заслужил.
        Эйден смотрит на меня с приподнятой бровью.
        - Он заслужил, - бормочет он, прежде чем посмотреть мне прямо в глаза. - Эндрю Кесслер - мой биологический отец.
        Мне требуется время, чтобы переварить полученную информацию.
        - Твой биологический отец? - глупо повторяю я.
        - Да.
        - Мэр этого города - человек, который бросил тебя, когда ты был ребенком, в то время как твоя мама болела раком и была беременна близнецами? Бросил, потому что не хотел оплачивать счета?! Этот человек - мэр? Тот, кто баллотируется в губернаторы?!
        У меня нет слов. Человек, которого описывал Эйден, бросил семью, потому что не хотел платить по счетам. Он оставил сына и больную беременную жену. И он - мэр?
        Боже мой. Все это время Эйден видел рекламу и плакаты, слышал о том, как Эндрю Кесслер ведет предвыборную кампанию, рассказывая, что он семейный человек, который борется за семьи с низким доходом, любит детей и заботится о родителях-одиночках.
        - Да, это он, - отвечает Эйден на мой по большей части риторический вопрос.
        - Ты уверен? - спрашиваю я не потому, что сомневаюсь в Эйдене, а просто потому, что чувствую необходимость.
        Лицо Эйдена хмурится, челюсть сжимается, руки образуют кулаки.
        - Я уверен. Это жалкое подобие мужчины выгравировано в моей памяти. Он вынудил мою маму пройти через ад. Он виноват во всем, через что мне пришлось пройти с Грегом. Он может сменить фамилию и скрыть свое прошлое, но он всегда будет тем же отвратительным поганцем.
        Бедный Эйден. Я пытаюсь спрятать свое лицо, чтобы он не заметил мою жалость. Я придвигаюсь, обнимаю его, кладу голову на плечо в надежде, что он не отстранится. Эйден прислоняется ко мне, позволяя себе стать уязвимым. Его рука медленно выводит у меня на спине маленькие круги.
        - Но хуже всего то, что он теперь при деньгах, - продолжает Эйден. - Неужели он не думает о нас? О моей маме? О своих детях, которых он никогда не видел?
        - Я не знаю, Эйден. Что ты ему сказал, когда подошел? Что он ответил? Ты планировал его ударить?
        Эйден наклоняет голову, обдумывая мои вопросы.
        - Честно говоря, я не знаю, что я планировал. Я просто был очень зол. Когда я подошел к нему, я назвал его имя, и он посмотрел на меня с любопытством. Я не уверен, узнал он меня или нет. Но он ответил: «Чем я могу помочь, сынок?». А потом я сделал это.
        Я притягиваю его ближе, не зная, что сказать, но прежде чем я успеваю придумать ответ, где-то над нами раздается громкий треск и удар. Мы переглядываемся, встаем, выбегаем из комнаты и мчимся наверх на источник шума, который по-прежнему продолжается. И это похоже… на крик?
        Шум раздается из моей спальни. Эйден торопится впереди, словно готовясь защитить меня от того, что находится по ту сторону двери, которая уже слегка приоткрыта. Эйден толкает ее, и то, что мы видим, повергает меня в полный шок.
        Ноа в одних трусах лежит на полу под Чейзом, который разъяренно бьет его по лицу.
        Мой взгляд невольно перемещается на другого человека. Шарлотта сидит на кровати, прижимая простыни к голой груди, и кричит в смятении и гневе, чтобы они прекратили драться. Ее щеки покраснели от смущения.
        Я даже не знаю, что делать: мой мозг отчаянно пытается переварить ту сцену, которая разворачивается вокруг меня. Эйден приходит в себя быстрее. Он вбегает в комнату и разнимает парней, оттаскивая разъяренного Чейза от Ноа. Чейз тут же отталкивает Эйдена и выбегает из комнаты, ни на кого не взглянув. Спустя мгновение мы слышим громкий хлопок входной двери.
        - Что, черт возьми, с ним такое? - ругается Ноа, натягивая джинсы, которые были брошены на пол.
        Мы с Эйденом переглядываемся. Мы оба знаем, в чем проблема Чейза. Я смотрю на Шарлотту, которая, находясь в полном ступоре, все еще прижимает к груди простыню.
        - Мы оставим вас на минутку, - говорю я, вытаскивая Эйдена из комнаты и закрывая за нами дверь.
        Мы стоим в коридоре, смотрим друг на друга.
        - Ты же не думаешь, что они… - начинаю я, но молчаливый взгляд Эйдена лишь подтверждает мои подозрения.
        Я вздыхаю, мои плечи опускаются. Я хмуро смотрю в пол.
        - Чейз вошел в комнату в тот момент, когда любовь всей его жизни и его лучший друг занимались этим?
        Эйден пожимает плечами.
        - Так все и выглядело.
        Черт. Бедный Чейз.
        - Мне пойти за ним? Вряд ли он успел далеко уйти. Возможно, я смогу его догнать.
        Эйден качает головой.
        - Не думаю, что он захочет говорить с тобой или с кем-то еще. Не сейчас.
        Я хмурюсь еще больше.
        - Так что же нам делать?
        Эйден кладет руку на мое плечо. Его большой палец рисует успокаивающие круги, оставляя след искр от прикосновений.
        - Побудь с ним, когда он будет готов.
        Дверь в мою комнату открывается, и я вижу полностью одетого Ноа. Его щека выглядит так, будто начинает опухать, но кроме этого, похоже, никаких повреждений нет.
        Шарлотта, одетая и встревоженная, сидит на краю кровати, заламывая руки.
        - Куда он ушел? - спрашивает она, как только я вхожу в комнату.
        - Не знаю. Но я уверена, что с ним все будет в порядке.
        Ноа запускает руку в волосы.
        - Я не понимаю, что только что произошло. Что вы вообще дома забыли?
        Прежде чем ответить Ноа, я обмениваюсь взглядом с Эйденом.
        - Эйден вроде как ударил мэра. В лицо. Кулаком.
        - Что? - в унисон спрашивают Шарлотта и Ноа.
        - Что значит «вроде как»? - уточняет Ноа. - И почему?
        - Неважно. - Эйден отмахивается. - Откуда здесь взялся Чейз?
        - Понятия не имею, - рассказывает Шарлотта, выглядя совершенно разбитой. - Он вошел и уставился на нас так, как будто не мог поверить своим глазам. А потом он подлетел, вцепился в Ноа и начал его бить.
        Шарлотта выглядит убитой горем. Она знает, почему Чейз так отреагировал, даже если не хочет это признавать, даже если отказывается об этом думать. В глубине души она знает, что эта сцена причинила ему сильную, глубокую боль. Она знает, что в ее дружбе с Чейзом что-то изменилось. Честно говоря, я даже не уверена, станет ли когда-нибудь между ними все по-прежнему.
        Ноа садится рядом с Шарлоттой на кровать.
        - Я все время смеюсь над вами за то, что вы не запираете дверь, когда занимаетесь сексом.
        - У нас никогда не…
        Ноа, игнорируя мой протест, продолжает:
        - Но единственный раз, когда кто-то решает зайти ко мне, - это единственный раз, когда я забываю запереть дверь.
        Он вздыхает, откидывается на спинку кровати и пристально смотрит в потолок.
        - Он ненавидит меня?
        Никто не отвечает, потому что ни с того ни с сего Шарлотта разражается слезами. Выражение лиц Эйдена и Ноа было бы почти комичным, если бы не ситуация. Они в полном ужасе. Шарлотта рыдает, прижав ладони к глазам, а голову - к коленям. Эйден и Ноа смотрят на меня, безмолвно умоляя взять ситуацию под контроль.
        Я спешу им на помощь.
        - Идите, посмотрите, где все остальные.
        Мальчики без колебаний выбегают из комнаты и закрывают за собой дверь, едва бросив на нас взгляд. Сдерживая желание закатить глаза от их нелепости, я сажусь рядом с Шарлоттой и обнимаю ее. Я ничего не говорю, я просто позволяю ей плакать и испытывать те эмоции, которые ей необходимы.
        - Я ужасный друг, - шепчет она, когда немного успокаивается.
        - Ты не ужасный друг, Шар.
        Опустив ноги на пол, она садится лицом ко мне.
        - Еще какой! Чейз - мой лучший друг, и он больше никогда на меня не посмотрит. Он меня ненавидит.
        Мне казалось, что Шарлотта не замечает чувств Чейза. Неужели она всегда знала?
        - Я уверена, что это не так, - успокаиваю я, пока Шарлотта вытирает слезы с лица. - С чего ты так решила?
        - Он зашел в комнату, увидел меня и Ноа. И то, как он отреагировал… - Она вздыхает. - У него ко мне чувства? - заканчивает она тихим голосом, глядя на свои руки на коленях.
        Какая-то часть моего мозга хочет крикнуть «Да!», но другая часть говорит, что я не должна лицемерить. Очевидно, все знали, что Мэйсон влюблен в меня, а я понятия не имела или просто не хотела это принимать. Так что я не могу винить Шарлотту за то, что она не знала о чувствах Чейза.
        - Ты серьезно не знала? - тихо спрашиваю я.
        - Нет. То есть да. - Она взволнованно вздыхает. - Может быть.
        Уголок моих губ приподнимается.
        - Может быть?
        - Я не знаю! Пьяный Чейз говорит всякое, но мы же знаем, что пьяный Чейз - это другой человек. Он никогда не подтверждал свои слова. Так что это не точно.
        - Не точно? - подтруниваю я.
        - Похоже, мне придется с ним поговорить, когда он вернется оттуда, куда он ушел, - говорит она.
        Я не знаю, о чем они будут говорить и что она скажет.
        - А что насчет Ноа? - интересуюсь я.
        - Я не знаю.
        Она не знает? Она была готова с ним переспать, но при этом не знает, что она к нему чувствует?
        - Ты не подумай. У нас никогда ничего не было. Если бы Чейз не вошел, то, возможно, это был бы наш первый раз.
        Она заправляет прядь волос за ухо, продолжая смотреть на колени. Так странно видеть Шарлотту такой грустной. Обычно она счастливая, веселая, жизнерадостная. Мне кажется, я никогда не видела ее такой печальной или расстроенной.
        - Мы не планировали. Просто так получилось. - Она берет паузу. - Ладно, думаю, что ничего особенного не произошло, но ты все равно понимаешь, о чем я говорю.
        Я киваю. Все знают, что необязательно быть влюбленным в кого-то, чтобы повеселиться.
        - Как ты думаешь, Ноа испытывает к тебе чувства? - Я не могу удержаться, чтобы не спросить. Я никогда не думала, что у Ноа есть чувства к Шарлотте, но опять же, я никогда и не пыталась об этом подумать.
        Она вздыхает.
        - Вряд ли. Мне кажется, что мы просто развлекались, и одно привело к другому. Но теперь задеты чувства Чейза. Что я ему скажу?
        Я не знаю, что сказать, чтобы она почувствовала себя лучше, если я вообще могу что-то сказать в данной ситуации.
        - Ты все равно однажды поймешь, чего хочешь. Может быть, сейчас все плохо, но потом все уляжется. Чейз не будет злиться вечно. Просто слушай свое сердце.
        Она не смотрит на меня, но я все равно отворачиваюсь, чтобы она не увидела в моих глазах лицемерия. Если бы я только могла последовать собственному совету. На мне по-прежнему лежит груз ответственности. Я все еще должна рассказать Мэйсону о наших родителях, а Эйдену - о моем отъезде. Однако в ближайшее время я не собираюсь делать ни то, ни другое.
        Глава 16
        На следующее утро после всей этой истории с Чейзом и Ноа урчание в животе будит меня раньше, чем хотелось бы. Все еще спят, а я тем временем на цыпочках спускаюсь по лестнице, чтобы приготовить завтрак. Утреннее солнце, проникающее сквозь окна, освещает мой путь.
        Но как только я оказываюсь внизу, я замираю. На диване лежит какая-то фигура, которая шевелится, когда я подхожу ближе.
        - Чейз? - шепчу я, не зная, спит ли он.
        К тому времени, когда я легла спать, никто не видел его и не слышал Чейза с тех пор, как он выбежал из дома. Мы не знали, куда он ушел, и он не отвечал на звонки и сообщения. По крайней мере, теперь он дома, и я знаю, что с ним все в порядке. Ну, или почти все в порядке.
        Эйден сказал мне, что на протяжении вечера Ноа злился все сильнее. Он был в ярости, так как не понимал, почему его друг «так бесится» и «набрасывается без всякой причины». Эйден подтвердил ему то, что все вроде бы знали, но никогда не говорили об этом. Он объяснил Ноа, что Чейз вошел в тот момент, когда его лучший друг кувыркался с любовью всей его жизни. После этого Ноа очень расстроился.
        - Амелия? - хрипит Чейз, приподнявшись, чтобы посмотреть на меня.
        Подойдя ближе к дивану, я закрываю глаза руками, чтобы увиденное зрелище не оставило шрамов на моей психике. Чейз лежит на диване, голый, как в день своего рождения.
        - Почему ты голый?!
        Он что, пришел домой без одежды?! Во всяком случае, на полу ее нет.
        - Понятия не имею, - ворчит Чейз. - Честно говоря, я не помню ни вечер, ни утро.
        Я смотрю на него сквозь пальцы, не сводя глаз с его лица.
        - Господи, Чейз. Ты что, напился до беспамятства?
        Я швыряю в него подушкой, пока он бормочет бессвязный ответ, а затем, наконец, убираю руку от лица. И тут я понимаю, что технически он не такой уж и голый, как в день своего рождения.
        - Что это на тебе? - спрашиваю я. И тут в моем мозгу всплывают его слова, которые он говорил когда-то давно о пьянках до беспамятства.
        - Ты весь… в соусе барбекю и… - Я наклоняюсь ближе. - Это фруктовые колечки?
        Чейз смотрит на свое тело, словно впервые замечая весь беспредел.
        - Видимо, моя пьяная задница не смогла найти шоколадные шарики, поэтому остановилась на колечках.
        Со вздохом я сажусь на ту часть дивана, которая не покрыта хлопьями и соусом барбекю. Чейз в полном беспорядке, и я имею в виду не только его внешний вид.
        - Ты в порядке?
        Он смеется равнодушно, без всяких эмоций.
        - Конечно. Почему бы мне не быть в порядке? Я потерял девушку своей мечты из-за лучшего друга. Просто отлично.
        - Чейз. - Я даже не знаю, с чего начать. Я не знаю, как ему помочь. - Они не знали.
        Чейз откидывается на спинку дивана, перекладывает подушку, желая убедиться, что она все еще закрывает его драгоценности, и поворачивает голову в мою сторону.
        - Как они могли не знать? Да все вокруг в курсе! Даже Джейсон и Джексон спрашивали меня, когда я женюсь на Шарлотте!
        - Ноа и Шар чувствуют себя ужасно. - Я пытаюсь утешить его, но это злит его еще больше.
        - Они не из-за этого чувствуют себя ужасно! Им плохо, потому что их застукали!
        - Чейз…
        - Я знаю, что ты собираешься мне сказать, - перебивает Чейз. Свет как будто померк в его глазах. - Шарлотта мне не принадлежит, и я не имею права говорить ей, с кем она может заниматься сексом, а с кем - нет. Но почему этим человеком должен быть мой лучший друг?
        Я думала об этом, но у меня не хватило духу сказать ему. Ему больно. Да, отстойно видеть человека, которого ты любишь, с кем-то другим. А Чейзу, ко всему прочему, пришлось узнать об этом из первых уст без всякого предупреждения.
        - Я хотел вернуться и сказать Шарлотте о чувствах. Я знаю, что мог бы сделать ее счастливой, если бы у меня хватило смелости признаться. Но теперь уже слишком поздно. Она теперь с Ноа.
        Мне больно от того, что он продолжает называть ее Шарлоттой, а не Чарли, его любимым именем, которое она ненавидит. Неужели все настолько изменилось, что он больше не видит в ней прежнего человека?
        - Она ни с кем не встречается, - убеждаю я. - Она самостоятельный человек и может принимать собственные решения. Но она сама не знает, что чувствует. Чейз, еще не поздно сказать ей о чувствах. Ты должен поговорить с ней и во всем признаться.
        - Это ничего не даст. - Он вздыхает. - Если бы она хотела быть со мной, она бы не была с ним.
        Меня уже это злит. Чейз, как и Мэйсон, постоянно встречается со случайными девицами, а потом не понимает, почему девушка, которую он любит, не видит его чувств!
        - Если бы ты хотел быть с ней, ты бы не спал с другими девушками.
        - Я сказал тебе, почему…
        - Я знаю, ты говорил, - перебиваю я, выпрямляясь и переходя в режим убеждения. - Ты недостаточно хорош для нее. Это разрушит вашу дружбу. Ты пытаешься двигаться дальше. Бла-бла-бла. Уже слишком поздно возвращаться назад и что-то менять, но зато никогда не поздно починить вашу дружбу, как с Шарлоттой, так и с Ноа.
        - Но…
        - Нет. - Я еще не закончила. - Ты сделал дело и, возможно, напугал ее до чертиков. Но вам все равно придется поговорить. Твое признание не сделает ситуацию хуже, чем она есть сейчас.
        - А что, если она выберет Ноа?
        - Во-первых, мы даже не знаем, нравится ли она ему или он ей.
        Чейз открывает рот, чтобы что-то сказать, но я все равно продолжаю, решив быть честной. Ему необходимо это услышать.
        - Если она выберет его и они решат попробовать, тогда порадуйся за нее. Шарлотта ничем тебе не обязана, Чейз. Ты ее лучший друг, и я знаю, что она не хотела бы потерять тебя, так же как и ты не хотел бы потерять ее.
        Чейз смотрит на свои руки, лежащие на коленях.
        - Я не знаю. Но я подумаю о том, чтобы признаться ей.
        - Отлично. И ты должен извиниться перед Ноа. И не забудь принять душ, прежде чем пойдешь к Шарлотте. От тебя пахнет выпивкой и барбекю.
        Уголки его рта слегка приподнимаются.
        - В этом ты права.
        Он встает, а подушка, которая поддерживала его приличный вид, падает на пол вместе с колечками. Я вмиг закрываю лицо руками.
        - Чейз!
        - О, прости. - Он смеется, подбирает подушку и прикрывает свой зад, поднимаясь по лестнице.
        - И сожги подушку! - кричу я вслед. Спустя миг до меня доносится ответное хихиканье.
        - Амелия? - зовет другой голос, разливающийся теплом по всему моему телу.
        Эйден выходит из комнаты. Он выглядит так, будто только что принял душ.
        - О, прости. Я разбудила тебя своим криком?
        Его комната, комната Ноа, комната Аннализы и Джулиана находятся на первом этаже, но комната Эйдена расположена ближе всего к гостиной.
        - Нет. Уже восемь тридцать. С кем ты разговаривала? И что случилось с диваном?
        Глядя на диван, я не могу не улыбнуться.
        - Я говорила с Чейзом. Он спал здесь. Это длинная история.
        - Ясно. Он напился.
        - Похоже, это не такая уж длинная история. - Я смеюсь, направляясь на кухню, беру рулон бумажных полотенец и бросаю их Эйдену.
        Он с легкостью ловит их и оглядывается на весь беспорядок.
        - Черт. Пожалуйста, скажи мне, что он не доел все мои колечки!
        Я смеюсь, когда мы опускаемся на колени и вытираем диван, который, к счастью, кожаный.
        - Мы еще купим, - обещаю я Эйдену, потому что, судя по беспорядку на полу и на диване, Чейз высыпал всю коробку.
        Мы убираем беспорядок довольно быстро и добиваемся того, что диван перестает быть липким. Но как только мы собираемся приготовить завтрак в качестве награды, раздается звонок в дверь.
        - Готовь завтрак, а я открою, - говорю я Эйдену, пока мой желудок протестующе урчит.
        Гостиная, кухня и маленький парадный холл находятся в одном большом, открытом помещении. Я смотрю в глазок, и Эйден видит, что я отступаю назад в замешательстве.
        - Кто там? - спрашивает он, подходя ко мне.
        На крыльце стоят трое мужчин в костюмах; тот, что посередине, мне знаком.
        - Это мэр. Что нам делать? - Я беспомощно смотрю на Эйдена.
        Как мэр нас нашел? Он пришел арестовать Эйдена? Но как он может сделать это лично? И зачем?
        В дверь снова настойчиво стучат, и я вновь смотрю в глазок. Двое мужчин рядом с мэром больше похожи на телохранителей, чем на полицейских (что меня успокаивает).
        - Как думаешь, он знает, кто ты? - шепчу я Эйдену.
        - Есть только один способ узнать, - говорит он, бросая взгляд на дверь, перед которой я стою.
        - О, прости, - смущенно отвечаю я.
        У Эйдена могут быть неприятности, но беспокоюсь об этом почему-то я. Он же выглядит совершенно невозмутимым. Я открываю дверь, и меня встречают три бесчувственных, но устрашающих лица.
        - Что так долго? - комментирует Эндрю Кесслер, заглядывая в дом.
        - Чем я могу помочь? - спрашиваю я, слегка раздражаясь, но сохраняя вежливость в голосе.
        - Я бы хотел поговорить с сыном.
        - Тогда вы не по адресу. - Эйден выходит из-за моей спины, хотя она его и не прятала.
        Эндрю улыбается, но эту улыбка точно нельзя назвать искренней.
        - Эйден. Посмотри на себя. Ты вырос в молодого человека.
        Я хмурюсь, глядя на мэра. Я не вижу реакцию Эйдена, но я уверена, что она похожа на мою.
        - Что ты здесь делаешь? - спрашивает Эйден тоном, от которого у меня по позвоночнику бегут мурашки; таким же тоном он обращается к людям, которые не являются мной.
        Эйден на дюйм или два выше отца. Эндрю ничуть не потерял форму. У него широкие плечи и намек на мускулы, хотя у Эйдена определенно больше мышц, поскольку он много тренируется. Но на этом их схожесть заканчивается. Эйден никогда бы не бросил свою семью.
        - Я хотел поговорить, - отвечает Эндрю. Его голос звучит слишком спокойно для человека, разговаривающего с сыном, которого он бросил много лет назад. - Ты пригласишь меня в дом или мы так и будем стоять здесь, как чужие?
        Эйден издает быстрый, лишенный юмора смешок.
        - Второе.
        Он начинает закрывать дверь, но Эндрю быстро хватает ее рукой, не дав ей закрыться.
        - Думаю, будет лучше, если мы немного пообщаемся, - утверждает он, властно толкая дверь.
        Эндрю заходит внутрь, и двое его сопровождающих следуют за ним.
        Выражение лица Эйдена не меняется, но рука сжимается в кулак, а мышцы челюсти подергиваются.
        Мы следуем за Эндрю в дом, как раз когда Аннализа и Джулиан выходят из своей комнаты. Они смотрят на мэра, стоящего в нашей гостиной с двумя другими мужчинами, затем на Эйдена. Прошлой ночью Эйден рассказал всем (кто был дома, за исключением его братьев), что мэр - его биологический отец, поэтому они не знают, как реагировать на это зрелище.
        Джулиан смотрит на молчаливых мужчин, которые явно выглядят как телохранители.
        - У вас тут все нормально?
        - Да, все в порядке, - отвечает Эйден с равнодушным лицом. - Пройдемте на заднюю террасу.
        Эйден ведет мэра и двух его телохранителей к задней двери, а я остаюсь рядом с Аннализой и Джулианом, наблюдая, как они выходят на улицу.
        Я схожу с ума, не зная, что чувствует Эйден. Это первый раз, когда он разговаривает с отцом, с тех пор, как тот бросил его и его семью. А теперь этот человек здесь, врывается в жизнь Эйдена, как будто он давний приятель по гольфу. Жаль, что я не умею читать эмоции Эйдена, как умею читать всех остальных.
        Как только Эндрю и его друзья выходят на улицу, Эйден поворачивается ко мне.
        - Ты идешь?
        Эти два слова застают меня врасплох - мне остается только тупо смотреть на него в ответ. Он хочет, чтобы я участвовала в семейной драме?
        - Амелия? - снова зовет Эйден, ожидая меня.
        Скрыв свое удивление, я следую за ним на улицу и сажусь в кресло прямо напротив Эндрю. Нас отделяет лишь небольшой журнальный столик. Его «друзья» стоят за спиной, но Эндрю быстро их прогоняет. Мужчины спускаются по ступенькам и уходят из зоны слышимости разговора, хотя остаются достаточно близко, чтобы вернуться и вмешаться в случае происшествия.
        Зачем мэру маленького городка вообще нужны телохранители?
        Эйден закрывает дверь в дом, садится рядом со мной, и мы все смотрим друг на друга в пугающей тишине.
        Я чувствую себя как ребенок, которого вызвали в кабинет директора и собираются отругать. Насколько я могу судить, Эндрю Кесслер - очень красноречивый, хорошо сложенный мужчина, от которого исходит ощущение превосходства и собственного достоинства. У него удлиненные, зачесанные назад темно-русые волосы, ярко-голубые глаза и ухоженная щетина, которая подчеркивает и без того прямую линию челюсти. Мне почти больно признавать, что он - красивый мужчина, одетый в дорогой костюм и с еще более дорогими часами, украшающими его запястье. На его безымянном пальце сверкает серебряное обручальное кольцо, и я знаю, что оно не от брака с мамой Эйдена. На его скуле есть малейший намек на синяк, и я испытываю извращенное чувство гордости за Эйдена. Несмотря на это, очевидно, что Эндрю Кесслер - один из тех людей, которые умеют управлять людьми и чье присутствие требует внимания. Видимо, это еще одна схожая черта между ним и его сыном.
        - Послушай, сынок, мне кажется, что мы не с того начали.
        Я не думала, что Эйден может стать еще более напряженным, но он действительно напрягается при слове «сынок».
        - Я здесь не для того, чтобы выдвигать обвинения, - продолжает Эндрю, - хотя и моя жена, и адвокат считают, что я должен это сделать. Но как только я сказал им, что никогда бы не поступил так со своим сыном, они прекратили это дело. Мы же семья. - Он бросает на Эйдена пристальный взгляд, явно желая подчеркнуть какую-то мысль, которую он пытается донести.
        Рука Эйдена сжимается в кулак, но я разжимаю ее, беря в свою ладонь. Последнее, что нам нужно, - очередная драка. Я сомневаюсь, что Эндрю будет рад синякам под обоими глазами во время своей кампании.
        Эйден молчит, но Эндрю, похоже, и не возражает. Он явно доволен тем, что ведет разговор.
        - Кстати, а где мои младшие сыновья?
        Рука Эйдена почти до боли сжимается в моей ладони, прежде чем он осознает это и отпускает ее.
        - Сыновья? - Голос Эйдена низкий, грубый. - У тебя нет сыновей. По крайней мере, не в этом доме.
        Эндрю наклоняет голову.
        - Насколько я помню, у меня было три мальчика. Ты и близнецы.
        Мышцы на челюсти Эйдена дрогнули.
        - Их бы здесь не было, если бы мама тебя послушала.
        Словно инстинктивно понимая, что о них говорят, Джейсон и Джексон появляются за раздвижной стеклянной дверью и смотрят на нас с обеспокоенностью на лицах. Эндрю следит за нашими взглядами, и близнецы, будучи замеченными, убегают в дом.
        - Вот они. - Уголок губ Эндрю приподнимается. - И у них мои глаза. Почему бы тебе не привести их, чтобы я мог познакомиться с ними?
        Ни в тоне, ни в языке тела Эндрю нет ничего угрожающего, но по тому, как тело Эйдена реагирует на его слова, можно подумать, что возле его головы держат дуло пистолета. Я чувствую энергию раздражения, вижу, что у Эйдена уходят все силы на то, чтобы оставаться спокойным и не ударить Эндрю по лицу.
        - Ты хоть знаешь их имена? - огрызается Эйден.
        - Эйден, послушай…
        - Нет, это ты послушай, - перебивает он, сверкая глазами. - Ты появляешься на нашем пороге, хотя раньше не желал иметь ничего общего ни с ними, ни со мной, и у тебя хватает наглости разыгрывать семью? - Эйден встает. - Пожалуйста, иди своей дорогой. Дверь вон там.
        Эндрю даже не думает шевелиться. На самом деле он выглядит так, будто сама ситуация его забавляет.
        - Твоя реакция вполне нормальна, сынок. Пожалуйста, сядь обратно. Я понимаю, что ты чувствуешь. Ты злишься на меня. Я бросил твою маму, когда она была беременна. Меня не было рядом с тобой, когда она умерла, и меня не было рядом, пока ты рос. Но эти мальчики, Джейсон и Джексон, еще маленькие. Очевидно, что наша встреча на ярмарке - это судьба. Нам суждено получить второй шанс. Стать семьей. - Эндрю наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, и в его глазах появляется блеск, которому я не доверяю.
        Наверное, я слишком громко усмехаюсь, потому что они оба переводят глаза на меня.
        - Хочешь что-то сказать? - Эндрю поднимает бровь.
        Эйден снова садится рядом со мной.
        Я никогда не была тем человеком, который держит язык за зубами.
        - Хотите сказать, что вся эта хрень с воссоединением не имеет отношения к возможному скандалу в середине предвыборной кампании? Что вы бы захотели общаться с Эйденом, Джейсоном и Джексоном, даже если бы не баллотировались в губернаторы?
        Глаза Эндрю сужаются на долю секунды, прежде чем его выражение снова становится мягким.
        - Как я уже сказал, нас свела судьба. - Он берет паузу, тщательно обдумывая свои следующие слова. - Вообще-то я приглашаю вас на гала-вечер, который завтра устраиваю. Я уверен, что люди одобрят знакомство с моими сыновьями. К вечеру мне доставят костюмы ваших размеров. Полагаю, у вас здесь нет парадных туфель?
        Он достает из кармана кошелек, и у меня глаза разбегаются, потому что он выглядит так, будто в нем достаточно денег, чтобы оплатить годовое обучение в колледже. Эндрю вытаскивает несколько купюр.
        - Этого должно хватить на обувь и кое-что еще. - Он смолкает, рассматривая меня. - Думаю, ты захочешь привести ее в качестве спутницы? Вот деньги на платье и туфли. - Эндрю достает купюры и протягивает аккуратную стопку Эйдену, который смотрит на эту кучу так, словно не верит, почему она самопроизвольно не воспламеняется.
        - Ее зовут Амелия. И нет, мы, пожалуй, откажемся, - прямо заявляет Эйден.
        Эндрю смеется. Так смеются богатые люди, когда их развлекают чем-то, что они считают ниже своего достоинства.
        - Я сомневаюсь, что у тебя достаточно денег, чтобы купить платье и туфли. Ты хоть знаешь, сколько стоит хорошая одежда? Джинсы - это не наряд.
        - Я имел в виду, что мы не придем, - уточняет Эйден. - На самом деле это, наверное, последнее, чего бы я хотел. Я бы предпочел, чтобы мне выковыряли глазные яблоки ржавой ложкой, нежели провести вечер в твоей компании.
        Эндрю кладет стопку купюр на журнальный столик и ставит сверху статуэтку, чтобы деньги не разлетелись от ветра.
        - Но мы с тобой - одна кровь, - начинает Эндрю, пронзая Эйдена взглядом. - Если бы мы не были родственниками, я бы выдвинул против тебя обвинения. Но, к счастью для тебя, мы оказались родней, и поэтому я ожидаю, что ты придешь на торжество, где я смогу представить миру своих сыновей и показать им, что мы сильная, сплоченная семья, которая может преодолеть прошлое и начать все с начала.
        Мы с Эйденом оба видим угрозу такой, какая она есть: иди на торжество, будь паинькой, не упоминай о прошлом, а он в таком случае не будет выдвигать обвинения.
        - Моей жене, Кэтрин, не терпится с вами познакомиться. - Эндрю встает, явно решив, что разговор окончен.
        Мы тоже встаем.
        И тут Эндрю добавляет:
        - Как и твоя сводная сестра.
        Эйден опешил.
        - Сестра?
        Эндрю подает сигнал телохранителям, которые тут же направляются к нам.
        - Да, сестра. Эвианна. Она примерно твоего возраста, так что я уверен, что вы подружитесь.
        Глаза Эйдена встречаются с моими, и мы обмениваемся ошеломленными взглядами. Как будто Эйдену нужен еще один член семьи.
        Задняя дверь распахивается так быстро, что едва не захлопывается снова, заставляя всех нас обернуться. Джейсон и Джексон вернулись. На их лицах застыло выражение страха. Они знают, что мэр, которого прошлым вечером ударил Эйден, находится здесь, в доме, и они не хотят, чтобы у их брата были неприятности.
        Эндрю окидывает оценивающим взглядом близнецов.
        - Привет, мальчики. Я ваш оте…
        - Не сейчас! - рявкает Эйден, встав между Эндрю и братьями, как будто не хочет, чтобы он даже смотрел на них.
        Глаза Эндрю холодные, расчетливые.
        - Они должны познакомиться с отцом.
        Эйден напрягается. Его спина становится крепкой, как камень, а глаза - жесткими.
        - Ты не их отец, - рычит Эйден. - И у тебя после развода нет на нас юридических прав.
        Эндрю поправляет дорогие запонки, совершенно не обращая внимания на устрашающую манеру поведения сына.
        - Тебе нужно время, чтобы адаптироваться. Мы же семья, помнишь?
        У Эйдена почти отвисает челюсть. В глазах горит огонь, который я видела всего пару раз, когда он прикидывал, как превратить чью-то жизнь в ад.
        Эндрю не ждет, пока мы ответим.
        - Мы найдем выход. Увидимся на торжестве.
        Эйден следует за ними в дом, как будто желая убедиться, что они сразу уйдут, оставив меня снаружи с его братьями.
        - Эйден в беде? - спрашивает меня Джексон с явным беспокойством.
        - Ты видел лицо Эйдена? То, которое обещает боль? Думаю, это мэр в беде.
        Джейсон улыбается. Его глаза сияют от гордости за брата.
        - Да. Пусть катится ко всем чертям, мудак.
        Я смотрю на него с круглыми от удивления глазами.
        - Кто тебе сказал, что так можно говорить?!
        Небольшой румянец расплывается по его щекам.
        - Ноа сказал, что я могу так говорить о людях, которые плохо ко мне относятся.
        - Может быть, не стоит так говорить при Эйдене? - предлагаю я, сопротивляясь желанию рассмеяться.
        Но Джейсон совершенно прав. Мэр Эндрю Кесслер определенно мудак.
        Глава 17
        После ухода Эндрю Эйден заявляет, что никто на торжество не идет. В доме царит напряженная атмосфера. Шарлотта, Ноа и Чейз переживают из-за сложившейся ситуации. Близнецы волнуются, что их брат попал в беду. Мэйсон избегает меня после инцидента с холодильником (что заставляет меня чувствовать себя еще более виноватой за то, что его отец изменяет с моей мамой). Кроме того, я до сих пор не призналась Эйдену в том, что уезжаю. А поскольку в последнее время все стало так сложно, Джулиану пришла в голову отличная идея поиграть в пейнтбол и выпустить пар. При других обстоятельствах это было бы весело, но сейчас? Не уверена. Выдать оружие кучке обозленных подростков и велеть им стрелять друг в друга? Вряд ли из этого получится что-то хорошее.
        - Я и Джексон - капитаны команд! - восклицает Джейсон, пока мы надеваем комбинезоны поверх одежды.
        В итоге команды состоят из меня, Джексона, Мэйсона, Аннализы и Чейза против Джейсона, Шарлотты, Джулиана, Эйдена и Ноа. Чейз наблюдает за Ноа, пока тот показывает Шарлотте, как пользоваться ружьем, но быстро отворачивается и топает ногой по грязной земле.
        Шарлотта поехала со мной, Эйденом и Аннализой и по дороге рассказала нам, что произошло между ней и Чейзом. После нашего утреннего разговора он пошел в душ, а потом, пока мы разбирались с мэром, поговорил с Шарлоттой. Она рассказала нам, что Чейз признался в том, что всегда был в нее влюблен, но боялся сказать, потому что не хотел услышать отказ.
        И вот она воплотила эти страхи в реальность. Она сказала ему сквозь слезы, что любит его, но не испытывает тех же чувств, что и он к ней. Когда он спросил, не связано ли это с Ноа, она ответила отрицательно, объяснив, что пока что не понимает своих чувств. Шарлотта сомневается, что Чейз в это поверил, но он, по крайней мере, не стал нагнетать обстановку.
        Разговор закончился тем, что Чейз признался в любви еще раз, обещал быть рядом и больше не подвергать их дружбу испытаниям. Конечно, она согласилась, но сказала нам, что во время разговора он не назвал ее Чарли и это ранило ее больше, чем она думала. Даже если она по-прежнему ненавидит это прозвище, его отказ произнести его означает, что что-то в их дружбе навсегда изменилось.
        Что касается отношений Чейза и Ноа, то они тоже пока непонятные. Чейз принес Ноа невнятные, полушутливые и явно неискренние извинения. Но прежде чем Ноа успел что-то ответить, Чейз убежал. Ноа все утро пытался поговорить с Чейзом, но тот его избегал (и я думаю, что это начинает раздражать Ноа).
        По сравнению со всей этой драмой мои секреты лучше не раскрывать, потому что мы и без того достаточно пережили на этих каникулах. Я знаю, что Эйден все еще думает, что я должна рассказать Мэйсону правду. Но я просто не могу. Слишком уж много всего навалилось. Неужели я должна стать человеком, который еще больше испортит чужие каникулы?
        В данный момент мои друзья стоят на противоположных сторонах арены, ждут сигнала, держа в руках ружья с краской. Проигравшая команда будет готовить и убирать в течение следующих трех дней, так что боевой дух у всех на подъеме. Все хотят уничтожить соперника.
        Поскольку мы с Эйденом в противоположных командах, он пообещал мне перед матчем, что убьет меня последней, ну, как джентльмен, которым он и является. Я улыбнулась ему и сказала, что с удовольствием на это посмотрю.
        Звучит сигнал, и мы разбегаемся. Мы разделились на пары. Мэйсон схватил Аннализу и Джексона, прежде чем я успела сказать ему хоть слово. Мы с Чейзом остались вдвоем, что, конечно, меня не смущает. Мы собираемся надрать задницу всем и каждому.
        Не прошло и двух минут, как мимо моей головы пронеслись шарики с краской. На виновника выстрела указывает дьявольский смех Ноа. В итоге нас с Чейзом разделили, и я осталась одна. Грусть, однако, длится недолго: я натыкаюсь на Джейсона, который присел за кучей покрышек, повернувшись ко мне спиной.
        Могу ли я стрелять в невинного девятилетнего ребенка?
        Джейсон слышит меня, оборачивается, поднимает пистолет, чтобы выстрелить… Но я без промедления стреляю ему прямо в грудь. Розовая краска разлетается по всему его торсу. Он снимает маску и смотрит на меня взглядом раненого щенка.
        - Вот так ты со мной поступаешь, Амелия? - Он дуется.
        - Прости, дружок. Найди меня в следующем раунде, чтобы отомстить! - говорю я ему с дьявольской улыбкой, прежде чем убежать.
        Я поворачиваю за угол и натыкаюсь на массивную грудь, которую узнаю где угодно. Я отступаю назад, и мы с Эйденом направляем свои пистолеты друг на друга, ни один из нас не может сохранить равнодушное выражение.
        - Ты только что застрелила моего младшего брата? - спрашивает Эйден, снимая маску и чуть улыбаясь.
        Я тоже снимаю маску, ухмыляюсь ему.
        - Может быть. Я думала, ты собирался приберечь меня напоследок?
        Он наклоняет голову, как бы обдумывая ответ.
        - Да, но это было до того, как я узнал, что ты ведешь безжалостную игру. Я не хочу три дня заниматься готовкой и уборкой.
        Мы смотрим друг на друга, одновременно прицеливаемся и стреляем прямо в живот. Эйден смотрит на ярко-розовое тело, а потом переводит игривый взгляд на меня.
        - Ты в меня выстрелила!
        - Ты тоже стрелял! - Я слышала, как он выстрелил, но не почувствовала, что в меня что-то попало.
        - Я промахнулся! Специально!
        Я бросаю взгляд на дерево слева от меня, свежевыкрашенное в ярко-синий цвет.
        - Но… пистолет… ты стрелял… и дерево? - Пока я заикаюсь, Эйден озорно улыбается.
        - Я даю тебе десять секунд форы, - предупреждает он. Его глаза светятся и играют. Он совершенно не похож на того Эйдена, которого я видела всего пару часов назад с отцом.
        - Но ты ведь уже мертв! - указываю я, зная, что мне никак не удастся обогнать Эйдена. - И это не моя вина, что ты не умеешь целиться!
        - Раз…
        Я разворачиваюсь и хочу убежать, но через несколько секунд чувствую сильные руки на талии. Мы оба падаем. Только Эйден умеет так мягко ловить: он поворачивается и принимает на себя основную тяжесть падения в кучу листьев.
        - Это была не десятисекундная фора. - Я смеюсь, бросая пистолет и маску рядом с нами
        - Я быстро считаю, - шутит он, запутываясь руками в моих волосах.
        Мне нравится видеть эту сторону Эйдена. Ладно, все стороны Эйдена хороши, но игривая сторона просто заставляет сердце таять. Он притягивает меня ближе. Наши губы встречаются, а сердце разрывается на куски. Он тихо стонет, пока руки перемещаются на талию, притягивая меня ближе и позволяя мне раствориться в нем.
        - Серьезно, ребята? У нас тут важная игра, если вы забыли, - напоминает Джулиан.
        Мы прерываем поцелуй, смотрим на него.
        Джулиан и Аннализа стоят рядом, испачканные в разноцветной краске. Я скатываюсь с Эйдена; мы оба садимся. Передняя часть моего комбинезона испачкана розовой краской, точно так же, как и у Аннализы.
        - Еще скажите, что вы не занимались тем же самым? - Я ухмыляюсь, а Аннализа посылает мне в ответ широкую улыбку.
        Мы с Эйденом поднимаемся на ноги. Он передает мне пистолет и маску.
        Внезапно до нас доносятся крики. Переглянувшись, мы бежим на источник шума, чтобы узнать, в чем там дело.
        - Ты выстрелил в меня несколько раз! Я мертв! Прекрати стрелять! - слышим мы слова Ноа, как только подбегаем ближе.
        Мы видим перед собой Чейза и Ноа, покрытых разноцветной краской.
        - Это ты начал! - кричит Чейз, стреляя Ноа в живот, кажется, уже в десятый раз.
        - Мы хотели подурачиться, а ты принял это на свой счет! - Ноа стреляет в ответ.
        - О, тогда можно сразу перейти на личности! - восклицает Чейз, сбрасывает маску и пистолет, после чего валит Ноа на землю (не так мягко, как Эйден повалил меня).
        Какое-то время они борются, а Эйден и Джулиан не вмешиваются и не разнимают.
        Ноа садится.
        - Какого черта, чувак! Если тебе есть что сказать, просто скажи!
        Чейз тоже садится. Весь гнев, который он испытывал, достигает точки кипения.
        - Ты хотел переспать с Шарлоттой!
        - И что?
        - А то, что ты - один из моих лучших друзей! Ты собирался переспать с девушкой, в которую я влюблен! - кричит Чейз.
        - Я пытался извиниться, но ты ведешь себя, как маленькая сучка!
        - Нельзя причинять боль человеку, а потом извиняться и ждать, что все будет отлично!
        - Я не знал о твоих чувствах! - защищается Ноа.
        Чейз встает, отряхивается.
        - Все знали!
        Он собирает оружие и маску и убегает в противоположном направлении, оставляя нас пятерых смотреть ему вслед, не зная, стоит ли нам идти за ним или нет. Мы должны были использовать пейнтбол как способ повеселиться и снять напряжение, но, похоже, это только усугубило ситуацию.
        Глядя на маску в руке, я закатываю глаза. Может быть, в следующий раз нам стоит сходить на массаж или еще куда-нибудь?
        Глава 18
        Поездка домой проходит тихо, в неловком молчании. Пока Эйден везет меня, Аннализу и Шарлотту, Аннализа рассказывает Шарлотте об инциденте на поле. Шарлотта проводит остаток поездки хмурясь и глядя в окно.
        Когда мы заходим в дом, все тотчас расходятся по своим углам. Чейз и Ноа все еще не разговаривают. Шарлотта чувствует себя так, словно оказалась посередине, и не желает принимать чью-то сторону. Если бы такая ссора произошла дома, никому не пришлось бы друг на друга смотреть. Но нам еще жить вместе неделю…
        После душа, когда я направляюсь на кухню, чтобы перекусить, раздается стук в дверь. Поскольку все еще дремлют, принимают душ или занимаются другими мирскими проблемами, я открываю и вижу одного из крупных мужчин, который приходил вместе с Эндрю сегодня утром.
        - От мэра Кесслера, - говорит он, протягивая руку.
        В руках он держит вешалку, прикрытую большим защитным пакетом. Очевидно, там прячется свежевыглаженный костюм, хотя черный полиэтилен скрывает точное содержимое. Приняв тяжелую вешалку, я обнаруживаю, что за ней висят еще два пакета, только поменьше. Смею предположить, что это костюмы для близнецов.
        - В кармане костюма Эйдена лежит визитка личного портного мэра Кесслера. Если потребуются какие-то изменения в крое, вам нужно позвонить ему в ближайшие двадцать минут и привезти костюм. - Не дожидаясь ответа, он отворачивается и направляется обратно к внедорожнику.
        - Спасибо, - саркастически бормочу я, закрывая дверь и направляясь в комнату Эйдена.
        Я неуверенно стучу. Спустя несколько секунд Эйден открывает дверь, стоя передо мной в одном полотенце. Его волосы все еще влажные после душа, а капли воды стекают по четко очерченной груди. Мне стоит огромных усилий, чтобы перевести взгляд с его тела на лицо.
        - Только что доставили костюмы.
        Эйден распахивает передо мной дверь, берет костюмы и, впустив меня в комнату, закрывает дверь. Он даже не удосуживается взглянуть на них, а лишь бросает на кровать и направляется к шкафу. К тому времени, когда Эйден появляется полностью одетым, я уже сижу на кровати, скрестив ноги, и стараюсь не расстраиваться по этому поводу.
        - Ты веришь этому человеку? - спрашивает он, бросая взгляд на костюмы рядом со мной. - Он серьезно думает, что я наряжусь в его костюм и стану его марионеткой? Что мешает мне рассказать всем, какой он кусок дерьма? - Эйден расхаживает перед кроватью, разговаривая сам с собой, как мне показалось. - Он заявляется сюда, несет чушь про «семью». Ха! Просто смешно, насколько это нелепо!
        - Ты не думал о том, чтобы пойти? Мероприятие будет проходить у него дома.
        Брови Эйдена сходятся вместе.
        - Нет, не думал.
        - Тебе он ни капельки не интересен? Разве не поэтому ты выбрал Торивуд-Спрингс? Не для того, чтобы увидеть его?
        Эйден останавливается, смотрит прямо на меня, не говоря ни слова.
        - Ты выбрал это место, потому что знал, что он будет здесь, верно? - Я нажимаю.
        Эйден вздыхает с покорностью и садится на край кровати.
        - Да, я знал, что он будет здесь.
        Я уже давно поняла, что их свела не только судьба, как говорил Эндрю, но не хотела давить на Эйдена.
        - После ареста я узнал, что он является мэром Торивуд-Спрингса, - признается он, глядя в окно. - Я увидел в газете статью о том, что он баллотируется в губернаторы. Я его узнал и не мог удержаться, чтобы не залезть в интернет и не изучить информацию. Я даже не знаю, почему меня это вообще волновало.
        Я пытаюсь поставить себя на место Эйдена.
        - Это нормально - хотеть связаться со своими родителями.
        Он качает головой, поворачиваясь ко мне лицом.
        - Нет, дело не в этом. Я не хочу, чтобы он присутствовал в моей жизни, и приезд сюда только усилил это чувство.
        - Тогда почему ты выбрал это место? - шепчу я. - Брайан спросил, куда мы хотим, и ты назвал это место даже прежде, чем у нас появилась секунда на размышление.
        Он хмурится.
        - Наверное, мне было любопытно. Когда я увидел, что он мэр и женился на какой-то женщине с деньгами, я не мог в это поверить. Я хотел увидеть своими глазами, что он действительно списал нас со счетов. Что он живет, не думая о трех брошенных сыновьях.
        Я обнимаю руками его крепкие плечи, упираюсь головой в плечо.
        - Я не планировал с ним разговаривать. Я даже не собирался его бить, веришь или нет. На карнавале, когда я увидел его, я просто… не знаю. Какой же я дурак.
        - Ты не дурак, Эйден.
        - Глупо было думать, что моя рана исцелится.
        Подняв голову с его плеча, я смотрю ему в глаза.
        - И вовсе это не глупо. Эндрю никогда не был и не будет достаточно хорош для тебя, Джейсона и Джексона, и теперь ты знаешь это наверняка.
        Он кивает, его глаза полны решимости и эмоций.
        - Я знаю.
        Мы оба смотрим на костюмы, мирно лежащие на кровати.
        - Так что, нам их сжечь? - шучу я, но только наполовину.
        Звонок и вибрация привлекают наше внимание. Эйден тянется к тумбочке, чтобы проверить телефон. И тут его лицо наполняется новой решимостью.
        - Нет. Думаю, я схожу.
        Я беру паузу.
        - Подожди, что?
        - Сообщение от Эндрю. Очевидно, он где-то достал мой номер.
        Он передает телефон мне.
        «Слышал, костюмы доставлены. Веди себя прилежно. Веди себя как мой сын, а не как человек, которого обвиняют в покушении».
        Становится ясно, каковы намерения Эндрю.
        - Ты пойдешь, чтобы он не предъявил обвинения?
        Лицо Эйдена омрачает хмурый взгляд.
        - Он не станет ничего выдвигать. Если буду вести себя не по его правилам, он не захочет иметь со мной ничего общего. - Эйден кладет телефон, поворачивается ко мне лицом. - Думаю, ты права, Тея. Я приехал сюда, чтобы разобраться. Я хочу увидеть, как он живет, на что похожа его жизнь. Если что, это будет прекрасная возможность поставить его в неловкое положение.
        Я киваю. Может, я и не совсем понимаю его план, но я поддержу любые его действия.
        - Ты возьмешь с собой Джейсона и Джексона?
        - Нет, - отвечает Эйден, даже не задумываясь. - А ты бы пошла со мной?
        Сердце учащенно забилось.
        - Я… да, я хочу пойти, но разве эти события не освещаются в прессе? Ты же знаешь, что я не могу попасть на фото… - Я запинаюсь, не желая разочаровывать Эйдена, но и не забывая о том, что обещала маме.
        - Вот дерьмо. Да, прости. Это было эгоистично с моей стороны, - извиняется он, но разочарованно качает головой и смотрит на свои руки.
        Я с трудом сглатываю. Я не хочу расстраивать Эйдена, но и пойти на это я тоже боюсь. Я скоро уеду от Эйдена и, в конечном счете, предам его. Он пригласил меня в ту часть своей жизни, о которой никому не хочет рассказывать, а я возьму и растопчу его доверие. Я оставлю его, когда он, возможно, будет нуждаться во мне больше всего.
        - Я пойду, - произношу я, сбивая с толку свой мозг, который отчаянно кричит «Нет!».
        - Ты не обязана, - отвечает Эйден.
        Я замечаю, как он, взбодрившись, выпрямляется на стуле.
        - Я хочу, - настаиваю я, вкладывая в свой голос столько уверенности, сколько могу. - Мы будем избегать фотографов. Все равно никто не захочет фотографировать двух неинтересных детей. Все будет хорошо.
        - Что бы я без тебя делал? - шепчет Эйден.
        Его слова значат для меня так много, но одновременно с тем меня начинает тошнить от обиды. Боясь, что чувство вины поглотит меня с головой и вызовет рвоту, я вскакиваю с кровати и снимаю с вешалки пакет.
        - Примерь.
        Недовольно ворча, Эйден встает рядом со мной перед кроватью.
        - Придется купить туфли. А тебе нужно платье. Ты уверена, что не против того, чтобы бегать по магазинам в поисках нарядов?
        - Ты что! Конечно! - выпаливаю я. - У нас есть пара часов до закрытия магазинов. Я уверена, что мы что-нибудь найдем.
        Эйден достает роскошный темно-синий костюм, однако его лицо тотчас искажается в отвращении.
        - Он стоит четыре тысячи баксов.
        Шок сменяется желанием рассмеяться.
        - Как ты это понял? - Я хмурюсь в замешательстве.
        Эйден поворачивает костюм ко мне.
        - Он оставил ценник.
        Точно. Вот и ценник с суммой в $4470,80. Если Эндрю Кесслер может позволить себе потратить такую сумму денег на костюм для сына, который ему даже не нравится, он, должно быть, крутится среди больших денег.
        Эйден с сердитым смешком бросает костюм на кровать.
        - Меня от него тошнит.

* * *
        Эйден примерил купленный Эндрю костюм, и хотя я не видела его своими глазами, он заверил меня, что наряд сидел сногсшибательно. Когда Эйден закончил с примеркой, мы отправляемся по магазинам. Мы взяли Шарлотту не только потому, что она «эксперт по покупкам в последнюю минуту», но и потому, что ей нужно отвлечься. Чейз по-прежнему ее избегает, точно так же, как я избегаю Мэйсона.
        Сначала мы идем в мужской отдел, где Эйден примеряет пару обуви и сразу же покупает ее на оставленные Эндрю деньги.
        Мы добираемся до бутика за час до его закрытия, и я оставляю за Шарлоттой право суетиться и выбирать для меня наряды.
        - Эй, не волнуйся так, - говорю я с сарказмом Эйдену, который разглядывает платья, словно очнулся на другой планете.
        Он обращает на меня всю силу своей улыбки, и у меня перехватывает дыхание.
        - Все не так уж и плохо. Если не обращать внимания на то, куда мы идем, то это похоже на репетицию выпускного.
        Улыбка на моем лице замирает. Я ощущаю тяжесть его слов.
        Он хочет пойти со мной на выпускной. Он думает, что я приду на выпускной.
        Однажды я чуть не потеряла Эйдена из-за всей лжи. Теперь я здесь, снова лью ложь ему в уши. Как долго я буду хранить секрет? Сколько я буду позволять ему думать, что у него есть со мной будущее? Я ужасный, ужасный человек.
        Эйден неверно истолковывает мою реакцию.
        - О, я не хотел сказать, что ты обязана идти со мной на выпускной.
        Я отвожу взгляд.
        - Нет. Я пошла бы с тобой.
        Пошла бы.
        Прежде чем Эйден успевает сказать что-то еще, я резко разворачиваюсь и иду в примерочную, где Шарлотта уже выгрузила кучу платьев.
        - Как же это здорово! - Она улыбается, с тоской глядя на все платья. - Я немного завидую, что мне не светит роскошный наряд, но наряжать тебя все равно здорово!
        - Спасибо, Шарлотта.
        Я снимаю красное платье с крючка, пристально его изучаю.
        - Не за что! Не могу дождаться выпускного! В следующий раз мы будем мерить платья вместе! - Она смеется и выходит из примерочной, крича Эйдену, чтобы он не смотрел.
        Я тем временем остаюсь внутри, размышляя над словами подруги. Сердце в груди невольно сжимается. И снова речь о выпускном. Шарлотта - второй человек, которого я предам.
        Я закрываю дверь, смотрю на платья, хмурясь. Мне уже совсем не весело. Как долго я буду притворяться, что я обычный подросток? Как долго я буду игнорировать, отталкивать проблемы? Даже если взять ситуацию с Мэйсоном. Смогу ли я рассказать ему об измене отца, а потом просто исчезнуть с лица земли?
        - Ты готова? - Шарлотта взволнованно стучит в дверь, вырывая меня из мыслей.
        - Конечно, одну секунду! - отвечаю я, срывая с себя одежду и надевая первое попавшееся платье. Я даже не смотрю в зеркало, прежде чем открыть дверь.
        Глаза Шарлотты расширились, заблестели.
        - Да! Это то самое платье! - Она хлопает в ладоши и практически визжит.
        - Это первое, которое я примерила, - напоминаю я, чувствуя себя виноватой, что не так взволнована, как следовало бы.
        - И что? Ты хоть посмотрела на себя? Повернись, я застегну. - Положив руки на голые плечи, она поворачивает меня лицом к зеркалу, и у меня сразу же перехватывает дыхание.
        - Боже, - это все, что я могу сказать.
        Черное платье спускается с плеч, оставляя обнаженной верхнюю часть груди. Глубокий вырез не выглядит неуместным, но и не кажется слишком скромным. Оно обтягивает меня, придавая изгибы там, где я и не подозревала, что они у меня есть, и ослабевает примерно от середины бедра, элегантно ниспадая до самого пола. Разрез идет снизу и до левого бедра.
        - Боже - это мягко сказано! - У Шарлотты, наверное, щеки болят от такой широкой улыбки. - Я так рада, что выгнала Эйдена! Нельзя, чтобы он увидел платье. Он бы обглодал твои кости!
        - Шарлотта! - Я смеюсь. Мое настроение немного поднимается.
        Платье великолепно, и я чувствую себя в нем прекрасной. Голова кружится, и в голову лезут мрачные мысли. Но разве чувствовать себя счастливой запрещено? Да и почему бы не надеть платье и не притвориться, что это мой выпускной? Ведь у меня даже не будет настоящего выпускного с Эйденом! А раз уж я хотела бы пойти на бал с ним, то нужно использовать возможность по максимуму.
        - Пойду за туфлями! - Шарлотта хихикает.
        Ее волнение заразительно. Она быстро поворачивается и бежит в отдел обуви.
        Глядя на себя в зеркало, я делаю глубокий вдох. Решение принято. В миллионный раз с тех пор, как я встретила Эйдена, я позволяю себе быть эгоисткой. Да, я позволю себе притвориться, что это наш выпускной, - тот, которого у меня никогда не будет. И я не стану обращать внимание на нытье в сердце, на все, что убеждает меня в том, что я причиню боль людям, которые мне дороги, включая себя.

* * *
        Мы возвращаемся домой. Эйден даже не догадывается, какое платье мы купили, - так захотела Шарлотта. Я демонстрирую наряд Аннализе, которая хлопает от восторга и объявляет остаток вечера девичником.
        Пока Шарлотта готовит на кухне маски для лица, мы с Аннализой сидим в моей комнате, собирая лаки для ногтей, чтобы иметь возможность выбора. Внезапно у Аннализы звонит телефон. Она смотрит на номер на экране, и выражение ее лица тотчас меняется. Я понимаю, что что-то не так. Анна выходит в коридор и отвечает на звонок.
        - Что случилось? - спрашиваю я, когда она садится обратно на пол напротив меня.
        - Ничего. - Анна отстраняется, но вдруг, к моему удивлению, меняет свое мнение. - Это был Люк.
        Она только что ответила на звонок своего брата? Полагаю, это прогресс. Раньше его номер был заблокирован, и она проклинала день его рождения.
        - Он звонил из тюрьмы. Его арестовали пару дней назад и обвинили в убийстве Грега. Убийство второй степени. - Она смотрит вниз, возясь с лаком.
        - Мне очень жаль, милая, - искренне жалею я.
        - Почему? Не извиняйся. Я не сожалею. Он заслужил это, - заявляет она яростно, может быть, даже слишком. Мне кажется, что на самом деле она пытается убедить только себя.
        Мое короткое молчание побуждает ее продолжать разговор:
        - Он дерьмовый брат, и он убил человека! Дерьмового человека, но все же! К тому же он убил мою маму! Вот и пусть катится.
        Она определенно пытается убедить сама себя.
        - Почему ты говоришь, что он убил твою маму, Анна? Я думала, это сделала ее зависимость, - я спрашиваю мягко, потому что знаю, что для нее это чувствительная тема, но я все равно хочу помочь.
        Аннализа делает глубокий вдох. Суровый взгляд медленно отступает.
        - У моей мамы, возможно, и были недостатки, но и жизнь у нее была не из легких. Она все равно была моей мамой, и я ее любила.
        Я придвигаюсь ближе, выказывая ей все свое сочувствие. Я вижу, что она хочет открыться мне (что для нее невероятная редкость).
        - Она была подавлена и по большей части отсутствовала в моей жизни. И все это из-за инцидента, произошедшего до моего рождения, - признается она, по-прежнему не глядя на меня. - Ей было шестнадцать, когда она впервые забеременела. Ее выгнали из дома и из семьи. Она осталась одна. Но мама была бойцом, поэтому ей удалось встать на ноги и неплохо устроить свою жизнь и жизнь Люка. А потом появилась я и все испортила.
        - Что? Аннализа! Как ты можешь так говорить?! Ты ничего не испортила! - выпаливаю я, немного злясь, что она так ужасно думает о своем рождении.
        Ее маме было двадцать или двадцать один год, когда она родила Аннализу. Я понимаю, что молодой маме было нелегко растить двух детей в одиночку, но это уж точно не вина ее дочери!
        - Я все испортила! - повторяет Анна, глядя мне в глаза со слезами. - На вечеринке ее изнасиловал какой-то парень, в результате чего родилась я. Она никогда не говорила об этом, но я знала, что она смотрит на меня как на постоянное напоминание о той ужасной ночи.
        - О, милая. Я уверена, что она так к тебе не относилась, - шепчу я, не зная, как ее утешить.
        - Я не знаю. Я знаю лишь то, что ей было тяжело, поэтому она часто отсутствовала или была под кайфом. Она делала все, что могла, и даже такую маму я бы не променяла ни на кого другого. Из-за ее образа жизни нам с Люком часто приходилось присматривать друг за другом, а иногда и за ней.
        Аннализа вытирает слезы свитером, а я молчу, загипнотизированная словами и трудностями, о которых она мне рассказывает.
        - Когда я перешла в старшую школу, у нее произошли ухудшения. Я приходила домой, а она лежала без сознания на полу в ванной. Переполненные кастрюли на плите горели, пожарная сигнализация постоянно срабатывала. - Она фыркает. - Люку было очень тяжело, да и мне было не просто. Но я всегда знала, что могла на него положиться. Он был моим старшим братом. Я думала, что Люк всегда будет рядом и будет помогать. Но нет. Он поступил иначе: попал в плохую компанию и провалился в ту же кроличью нору, что и моя мама! Это он дал ей героин. Иногда они даже употребляли вместе.
        Я чувствую, как слезы текут по моему лицу, но заставляю себя молчать.
        - А потом у нее случилась передозировка, - продолжает Анна. - Это я ее нашла. И в ту же секунду я была уничтожена. Весь мой мир рухнул. Я понятия не имела, что делать дальше. Я думала, Люк поспешит на помощь и станет героем, каким я его всегда считала. - С ее губ срывается всхлип, а слезы начинают струиться по щекам.
        Я обнимаю ее, позволяя почувствовать все необходимые ей эмоции.
        - Но он не стал героем, Амелия! Он меня бросил! Он оставил меня разбираться во всем этом дерьме! Если бы отец Люка, которого мы едва знали, не почувствовал себя виноватым и не заплатил за нашу квартиру, я бы оказалась на улице.
        Слезы беззвучно текут по лицу. Аннализа всегда казалась мне сильной, уверенной в себе девушкой. Трудно представить, как она справляется с этим. Но теперь я понимаю, почему она такая сильная. Жизнь ее закалила, сделала жесткой и готовой противостоять всему, что уготовил ей мир (которому я так благодарна за наше знакомство).
        Аннализа отстраняется. Я опускаю руки, и мы обе вытираем глаза.
        - Когда Люк заявил, что он чист, я не хотела ему верить. Я боялась, что он вернется, а потом снова облажается. Что он в итоге, впрочем, и сделал: напился и убил отчима Эйдена! И теперь я не увижу его еще неизвестно сколько времени.
        Анна делает глубокий вдох, как будто пытаясь очистить голову и успокоиться.
        - А что, если он не убивал? Всегда есть шанс, что он этого не делал, - настаиваю я, не желая, чтобы она списывала брата со счетов.
        Люк пытается. Он пытается ради нее. Он делает все, чтобы вернуться в ее жизнь. Сейчас у него большие проблемы, но всегда есть хоть малейший шанс, что он невиновен и не попадет в тюрьму. И я вижу, что в глубине души Аннализа хотела бы снова обрести брата.
        - Я не знаю, что чувствовать, Амелия, - признается она. - Если он убил Грега, то он заслуживает тюрьмы. Но, наверное, какая-то часть меня не хочет видеть, как он там гниет, понимаешь?
        - Понимаю, - утешаю я. - Несмотря ни на что, он все еще твой брат. И если тебе что-то понадобится, у тебя всегда есть мы.
        - Я знаю. Вы, ребята, самые лучшие.
        Она грустно улыбается, после чего качает головой, как будто пытаясь очистить мысли. Маска невозмутимости возвращается, а эмоции, которые она только что демонстрировала, исчезают.
        - Итак, какой цвет лака мне выбрать? Полуночный синий или темно-фиолетовый? - спрашивает она холодно, как будто последних сорока минут и не было.
        Я чувствую, что ей уже надоело говорить об этом, и не давлю на нее. Я лишь подчеркиваю, что полуночный синий - определенно ее цвет, и мы красим ногти, рассказываем анекдоты и обманываем себя, думая, что в нашем мире все хорошо.
        Глава 19
        Воскресенье пролетело как в тумане, и не успели мы оглянуться, как пришло время собираться на вечер к Эндрю.
        - А я помню, как вы смеялись надо мной из-за того, что я взяла с собой щипцы для завивки! - Шарлотта ухмыляется, укладывая мне локоны. - Всегда будь готов - вот мой девиз!
        Я смеюсь и стараюсь не двигаться.
        - Прости, что сомневалась в твоих навыках сбора вещей.
        - Если бы не эта вечеринка, ты бы ими и не воспользовалась, - замечает Аннализа, сидя на столешнице в ванной.
        Шарлотта хмурится, но не обижается.
        - Я буду помнить об этом в канун Нового года, когда ты захочешь прихорошиться и попытаешься взять в свои грязные руки мои «бесполезные» щипцы.
        - Эй, я не говорила, что они бесполезные, - с ухмылкой возражает Аннализа. - Я сказала, что они будут бесполезны в этой поездке. Есть же разница?
        - Ага, конечно! - отрезает Шарлотта, откладывая утюжок. - Готово, Амелия! Ты почти готова. Осталось расчесать.
        Я отказалась от модной прически в пользу распущенных локонов, чтобы было проще спрятать лицо в случае вспышек фотоаппаратов.
        - Еще раз спасибо, девчонки, - благодарю я, пока Шарлотта крутит мою голову в разные стороны.
        Безусловно, я вполне способна сделать себе и прическу, и макияж, но я нуждалась в этом опыте. Когда мне придется покинуть подруг, я смогу сохранить в памяти эти моменты и с нежностью вспоминать, что у меня были настоящие друзья. Где бы я ни оказалась, в моменты одиночества со мной останется память.
        - Эй, а для чего еще нужны лучшие друзья? - отзывается Шарлотта, словно читая мои мысли. - Все! Готово!
        Она кладет расческу и разворачивает меня к зеркалу.
        - Ты выглядишь изумительно! Как и всегда.
        Шарлотта и Аннализа широко улыбаются.
        Отражение нашей троицы, стоящей бок о бок, поражает меня до глубины души. У бесчувственных никогда не было такой дружбы. И, наверное, никогда больше не будет.
        - Спасибо за все, девочки.
        Я прикусываю губу, чтобы не сказать что-то, что прозвучит как прощание, хотя в каком-то смысле так оно и есть. У меня больше никогда не будет такого момента. Я мысленно делаю снимок и убираю его поближе к сердцу.
        - Я хочу увидеть полный комплект! - С улыбкой Аннализа выпроваживает меня из ванной комнаты в спальню. - Поторопись и надень платье. Мы тебе поможем его застегнуть.
        Не успеваю я оглянуться, как уже стою перед ними в платье и на каблуках, с клатчем в руке.
        - Жаль, что ты не разрешаешь фотографировать. - Шарлотта хмурится, поправляя мои волосы.
        - Нам не нужны фотографии. Давайте жить настоящим моментом?
        - Я не могу больше ждать! - Аннализа поворачивается, выбегает из комнаты. - Эй! Она спускается! - кричит она на весь дом, а я тем временем смеюсь над ее волнением.
        - Ты готова? - спрашивает Шарлотта.
        Я киваю. Этот момент кажется более значительным, чем он есть на самом деле, но для меня это единственный раз, когда я наряжаюсь, чтобы сходить куда-то с Эйденом. Может быть, мы даже потанцуем.
        Шарлотта отходит в сторону, позволив мне спуститься по лестнице впереди нее. По мере того как я шагаю вниз по ступенькам, в поле зрения попадают все мои друзья. Однако мой взгляд быстро находит красивое лицо Эйдена и остается там. Его глаза выделяются на фоне темно-синего цвета костюма, и мое сердце сжимается, когда они лениво скользят по моему телу.
        Костюм, облегающий узкую талию, прекрасно смотрится на широких плечах. Черный завязанный галстук выделяется на фоне белой рубашки. Я никогда не видела Эйдена таким нарядным, но это зрелище мне определенно по вкусу.
        Обычно это Эйден кружит всем головы, но сейчас челюсть отпадает у него.
        Наши глаза встречаются. Огонь, который я вижу, перехватывает дыхание и вынуждает мое сердце биться о грудную клетку. По какой-то причине я чувствую себя скованно, но при этом я не могу отвести глаз от его непоколебимого взгляда.
        - Ты прекрасна, - шепчет он, заправляя прядь волос мне за ухо. Мне кажется, что я перестаю дышать. Говорил ли Эйден такие слова раньше?
        - Ты тоже, - признаюсь я, прежде чем повернуться лицом к друзьям, которые уже столпились у основания лестницы.
        - Ты потрясающе выглядишь, Амелия, - делает комплимент Мэйсон. - Впрочем, как и всегда.
        Эйден, перенеся вес на другую ногу, крепко сжимает челюсть.
        - Спасибо, Мэйсон, - благодарю я, чувствуя, как в животе образуется яма.
        - Вы прекрасно смотритесь! - Шарлотта визжит от радости. Ее волнение заразительно. - Пожалуйста, разрешите вас сфотографировать! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
        Эйден, зная, почему я не фотографируюсь, начинает протестовать, но я в мгновение ока его прерываю.
        - Хорошо, - соглашаюсь я, немного удивляя Эйдена и даже себя. - Один снимок. На мой телефон.
        - Ты уверена? - спрашивает Эйден, хмурясь.
        Мой взгляд прослеживает черты его лица, от интенсивных серых глаз, вниз по прямому носу, к высоким скулам и прямой челюсти, покрытой аккуратной щетиной.
        - Да. - Этот момент необходим для нашей памяти.
        Я передаю Шарлотте телефон. Мы с Эйденом встаем бок о бок, рука обхватывает мою талию. Шарлотта делает несколько снимков, затем смотрит на нас через телефон.
        - Подойдите ближе!
        Эйден дергает меня, и я почти падаю на него, и мы оба смеемся. Пока мы позируем, прижавшись друг к другу, я искренне улыбаюсь. Моя рука лежит на его груди, а его - на моей спине, прижимая меня ближе.
        - Вы, ребята, будете самой красивой парой на вечере! - восхищается Ноа, стоя позади Шарлотты.
        Я забираю телефон.
        Эйден смеется.
        - Мы и без того самые красивые люди, так что мы привыкли к славе.
        Ноа не сразу понимает шутку.
        - Вообще-то… Эй!
        Смеясь со всеми, я быстро просматриваю фотографии, которые сделала Шарлотта, - единственные снимки на этом телефоне. Мы выглядим такими беззаботными. Такими счастливыми.
        - Ну как? Хорошо получилось? - спрашивает Эйден, держа меня в заложниках своим взглядом.
        Я киваю.
        Я рада, что решилась, даже несмотря на то, что мне будет больно. Да, мне будет тяжело жить, зная, что у меня было все и что я все потеряла. Но это того стоит. Я сделала фотографии ради воспоминаний об Эйдене, который стоит здесь, весь такой великолепный, смотрит на меня с огнем в глазах, будто я единственный человек в мире и нужна ему так же сильно, как и он мне. Я обещаю себе, что удалю снимки, но сейчас, на сегодняшний вечер, я хочу их сохранить.
        - Постарайтесь не ввязываться в проблемы, - предостерегает Джулиан, прислонившись к стене.
        - И не бойтесь Аквафину. Вполне возможно, что она не такая ужасная, как Райан, - добавляет Ноа.
        Я поворачиваюсь в его сторону.
        - Кого?
        - Аквафину. Сводную сестру Эйдена.
        Эйден не отрывается от галстука в зеркале в прихожей.
        - Эвианна.
        - Одна фигня, - отмахивается Ноа. - Чертова компания по производству воды.
        - Ноа! - Аннализа укоряет его, шлепая по руке. - Некрасиво так говорить.
        - Что? Ты хочешь сказать, что ее имя не звучит как марка дорогой бутилированной воды?
        - Дело не в этом!
        - Ладно, нам пора, - зовет Эйден через препирательства, а затем смотрит на братьев, играющих в видеоигры в гостиной. - Мальчики, не засиживайтесь допоздна.
        Ни один из них не поднимает глаз, но они отвечают одновременно:
        - Ага!
        - Готова? - Эйден протягивает мне руку.
        Убрав телефон в сумку, я беру его под руку, позволяя проводить себя к выходу, а потом оборачиваюсь, чтобы попрощаться с друзьями.

* * *
        В полном благоговении я наблюдаю за тем, как Эйден присоединяется к веренице машин, медленно движущихся по длинной подъездной дорожке к дому Эндрю. Слово «дом» недостаточно величественно, чтобы описать место, которое мэр Эндрю Кесслер называет своим жилищем. Может быть, поместье или усадьба лучше подойдет? Короче говоря, у него такой дом, у которого есть восточное и западное крыло.
        - Невероятно, - бормочет Эйден.
        Я перевожу на него взгляд.
        - Что?
        - Когда он бросил нас, мы, по сути, жили в нищете. Он знал, что мама умерла. Он знал, что у него осталось трое сыновей. Мы практически жили на улице. А он в это время живет в гребаном особняке, который получил, женившись на богатой бабе.
        Я рассматриваю купленный Эндрю костюм за 4000 баксов, хотя Эйден для него, можно сказать, - незнакомец. Как бы помогли эти деньги Эйдену, если бы он получил их до того, как начал участвовать в гонках? Для Эндрю это просто гроши. Он, вероятно, даже не заметил, что их больше нет.
        - Он подонок, Эйден. Мы это выяснили. Еще не поздно повернуть назад.
        Эйден крепче сжимает руль.
        - Нет, мы сходим туда. Но после я больше не хочу его видеть.
        Мы следуем за вереницей машин на широкой подъездной дорожке, объезжаем причудливый фонтан и останавливаемся перед ступеньками, ведущими к парадной двери, как это делали все машины до нас. Элегантно одетый мужчина открывает мою дверь и предлагает мне руку, чтобы помочь выйти. Я выбираюсь из низкой машины настолько грациозно, насколько только могу. Ожидая, пока Эйден передаст ключи парковщику, я разглядываю чудовищный особняк.
        - Как думаешь, что они делают со всем этим пространством? - спрашиваю я Эйдена, когда он присоединяется ко мне.
        - Устраивают дикие сексуальные оргии.
        Задыхаясь от смеха, я беру его под руку. Не думала, что он будет пребывать в шутливом настроении, - по крайней мере я думаю, что он шутит.
        Вместе мы поднимаемся по лестнице и подходим к грандиозной парадной двери. Мы стоим в очереди за людьми, одетыми в дорогие платья и костюмы. Каждый из них с дорогими, роскошными украшениями.
        Мы продвигаемся к началу очереди, где стоит женщина с планшетом и значком Эндрю Кесслера. Она широко улыбается, но вдруг замирает, увидев перед собой двух подростков.
        - Имя?
        - Эйден Паркер, - говорит он, глядя на нее сверху вниз.
        Женщина листает страницы.
        - Простите, вас нет в… - Вдруг она берет паузу. Ее глаза округляются, и она поспешно переворачивает листы на место. - Подождите здесь, пожалуйста.
        Мы отходим в сторону, пока леди с планшетом шепчется с мужчиной в черном костюме и с наушником в ухе.
        Все в доме выглядит отполированным, чистым, элегантным. Я чувствую себя не в своей тарелке, хотя это самое дорогое платье, которое я когда-либо надевала. Они из тех богачей, которые украшают дом маленькими пьедесталами с вазами. Здесь даже керамика с тонкой гравировкой и настоящими золотыми чешуйками выглядит элегантнее, чем я. Внезапное желание прикоснуться к одной из них поглощает меня с головой. Ваза выглядит такой гладкой, блестящей и…
        - Эй! - Сердитый голос заставляет меня подпрыгнуть. Ко мне приближается лысый мужчина с наушником в ухе. - Не трогай, - усмехается он. - Она наверняка стоит больше, чем твоя машина.
        Я покорно убираю руку, пока Эйден смотрит на здоровяка с такой злостью, которая вынудила бы меня провалиться под землю.
        Леди снова встает перед нами.
        - Одну минутку.
        Эта женщина выглядит так, будто проглотила что-то кислое, но усилием воли сохраняет улыбку на лице.
        Вскоре появляется крупный мужчина, который привез костюм Эйдена и который никогда не улыбается. Леди жестом указывает на него.
        - Мистер Веденин проводит вас к отцу.
        - Разве нам нельзя пообщаться с гостями? - удивляется Эйден.
        Ее улыбка заметно натянута.
        - Мистер Кесслер велел Харви проводить вас к нему, как только вы приедете.
        Взгляд Эйдена перескакивает с Харви на леди, а потом обратно. Вероятно, мы думаем об одном и том же: Эндрю послал Харви не как уважаемого сопровождающего, а как тюремного стражника.
        Хотя за нами выстроилась очередь, Эйден не спешит заканчивать игру в гляделки с крупным мужчиной. Леди с планшетом нервно переминается с ноги на ногу.
        - Будьте добры, меня ждут люди.
        Эйден обращается к ней, не отрывая взгляда от Харви:
        - Мы найдем Эндрю, когда будем готовы. Я бы хотел поздороваться с гостями.
        С этими словами он ведет меня в дом, не обращая внимания ни на ее протесты, ни на крупного мужчину, который смотрит нам вслед. Эйден ловко лавирует среди людей, столпившихся в большом коридоре. Каждый человек выглядит богаче предыдущего. Их цветочные духи и мускусные одеколоны смешиваются так, что я не могу определить, чем от кого пахнет. Вскоре мы теряем из виду как Харви, так и других охранников в черных костюмах и наушниках.
        - Мне кажется, или от Харви исходит опасность? - спрашиваю я, замедляя шаг, как только мы заходим в большое помещение.
        Что это? Бальный зал? В современных домах есть бальные залы? Гигантская люстра, висящая в центре комнаты, выглядит так, будто стоит дороже моего дома.
        - Не только тебе, - соглашается Эйден.
        Люди общаются, пока официанты в костюмах расхаживают с подносами, раздавая закуски и фужеры с шампанским. На стене напротив больших окон от пола до потолка висит несколько больших рекламных плакатов. Вдоль стены мы замечаем двери, ведущие на длинный, огибающий зал балкон. Снаружи стоят люди. Они общаются и смотрят на то, что, как мне кажется, является садом. Около десяти мужчин и женщин в белых пиджаках играют классическую музыку, расположившись в углу помещения.
        - Вау! - Это все, что я могу сказать.
        Мне кажется, что я попала в сцену из «Великого Гэтсби», но современную и даже более богатую версию.
        Мимо проходит женщина с сумочкой, цена которой 20 000 долларов (я знаю стоимость, потому что Шарлотта одержима этим брендом). В ту же секунду меня накрывает чувство, что мне и правда не стоит ничего здесь трогать.
        Эйден, стоя рядом со мной, делает глубокий вдох. Несмотря на его бесстрастное выражение лица, я чувствую бурлящую ярость. Если кто-то вздумает сказать что-то неуместное или грубое, эта злость без всяких сомнений вырвется наружу.
        Мимо мельтешит обслуживающий персонал с фужерами. Эйден берет шампанское, протягивает его мне, как будто чувствуя мое потрясение.
        - До этого момента я никогда в жизни не испытывал желания выпить, - бормочет он, рассматривая дом. Его осанка напряженно прямая, челюсти сжаты.
        - Я, пожалуй, выпью. Я все равно не умею ездить на механике, - отвечаю я, делая глоток шампанского, которое он мне протянул.
        Эйден, снова вздохнув, замечает что-то вдалеке и следит за этим глазами.
        - Я знаю. Напомни мне тебя научить.
        - Эйден Паркер, это вы? - раздается голос рядом с нами.
        Женщина мне кажется знакомой, но я не могу понять, где ее видела. А потом я замечаю пропуск репортера Пятого канала, висящий на шее на шнурке.
        - Меня зовут Вивьен Хенфри. Я из новостей Пятого канала, - сообщает она, озвучивая то, о чем я уже догадалась. Именно она преследовала Эндрю на ярмарке в тот день.
        - Откуда вы меня знаете? - спрашивает Эйден. Выражение его лица совершенно не меняется.
        - Когда имеешь дело с таким жуликом, как Эндрю Кесслер, то проводишь свое расследование. - Она лезет в сумочку, достает визитную карточку. Эта женщина напоминает гадюку, высматривающую свою жертву. - Я бы хотела поговорить с вами о вашем отце.
        Эйден несколько секунд смотрит на визитку в протянутой руке.
        - Кесслер не мой отец. - Он берет визитку.
        Вивьен сочувственно улыбается, хотя все в ней кричит о ее намерениях.
        - Конечно. Он не ваш отец уже много лет.
        Взгляд Эйдена снова находит что-то вдалеке.
        - Конечно, - повторяет он, и, не отрывая глаз от какой-то точки, зовет меня: - Пойдем.
        Оставив Вивьен, я ставлю фужер с шампанским на столик. Эйден ведет меня в том направлении, куда он смотрел, искусно огибая людей. Даже здесь присутствие Эйдена мало кто игнорирует. Люди невольно расступаются, как это обычно происходит в коридорах нашей школы.
        Выйдя из бального зала, мы продолжаем путь по дому, где везде толпятся люди. Каждый обрывок разговоров о том, какой Кесслер замечательный, щедрый, удивительный парень, заставляет Эйдена еще крепче сжимать мою руку.
        Мы проскальзываем за спиной охранника и направляемся по коридору, куда, очевидно, вход воспрещен. Звук шагов смягчается красным ковром, и я не могу удержаться, чтобы не поглазеть на абстрактные картины. Это Пикассо? Эйден останавливается у комнаты, из которой доносятся голоса.
        Мы отходим в сторону, чтобы не попасться никому на глаза.
        - Как это вы потеряли моего сына? - спрашивает Кесслер с ядовитыми нотками в голосе.
        - Я не нянька, - раздается спокойный, лишенный эмоций ответ.
        Я знаю, что голос принадлежит крупному мужчине, Харви.
        - Ты обязан за ним следить, - раздается другой голос, женский. Он звучит изящно, хотя его обладательница явно недовольна. - Нельзя ставить под угрозу твою победу на выборах. Ты ведь знаешь, в каком положении мы окажемся?
        - Да, Кэтрин, - резко отвечает Эндрю.
        Я понимаю, что он говорит с женой.
        - Мне бы не знать. Я помню, сколько денег мы взяли и какие обещания дали.
        - С этими людьми обман не пройдет. Они не какие-то простаки. Или ты забыл моего кузена Винсента? - спрашивает Кэтрин.
        - Нет.
        - Вот именно! - кричит она.
        Я слышу, как на стол что-то опускается. Наверное, она только что выпила что-то алкогольное и поставила стакан на стол.
        - У нас слишком большие планы! Этот глупый ребенок может все сорвать!
        - Успокойся, Кэтрин. Ты же знаешь, что я на все готов ради победы. Я не позволю этому ублюдку, которого я никогда не хотел, все испортить.
        - Я до сих пор не могу поверить, что у тебя есть дети! - возмущается она так, будто это самая абсурдная вещь, которую она когда-либо слышала.
        - Начинается. Я женился на его матери только потому, что обрюхатил ее! Я никогда не хотел ни его, ни этих тупых сопляков! Я никогда не вернусь к той жизни, которая у меня была в Кинг-Сити. Я сделаю все, что потребуется, так что поверь мне, если я говорю, что Эйден не станет для нас проблемой, значит, так и будет. Я уж об этом позабочусь.
        Я всегда считала отца Эйдена ужасным человеком, но услышать эти слова - это как удар ножом в спину.
        Эйден нахмурился; челюсти его крепко сжались - это единственный признак, указывающий на его злость.
        - И где же он? - раздается другой голос, низкий, мужской. - Нужно найти этого засранца, пока он не раздул скандал. Скажите всем, что это ваш сын, с которым вы воссоединяетесь. Как, по-вашему, я буду управлять кампанией, если он не станет с нами сотрудничать?
        - Все под контролем, Уилл, - решительно заявляет Эндрю.
        - А вы что здесь делаете? - раздается голос прямо позади нас.
        Мы с Эйденом подпрыгиваем от неожиданности.
        - Ви? Что ты здесь делаешь? - изумляюсь я. Мы не видели ее с того дня, когда катались на роликах.
        Ее длинное, сверкающее серебристое платье обтягивает тело, вызывая легкий приступ зависти. Я бы тоже хотела такой роскошный наряд. Каштановые волосы профессионально завиты, а темно-красная помада идеально держится на губах, несмотря на почти пустой бокал шампанского. Ее глаза перескакивают через меня и падают на Эйдена. Ви, как и в прошлый раз, замирает, впиваясь в него глазами. Ревность закипает в моих венах.
        - Эвианна? - раздается голос Кэтрин прямо позади нас.
        Мы с Эйденом снова поворачиваемся, застыв в дверном проеме, как олени в свете фар.
        - Эйден, - говорит Эндрю холодным, авторитетным тоном, но с тяжелым сарказмом. - Спасибо, что наконец-то присоединился к нам. Входи.
        Не имея другого выбора, кроме как последовать за ним в комнату, мы заходим. Харви закрывает за нами дверь. В тут же секунду мы попадаем в большой кабинет с массивным письменным столом и кожаными диванами. Стену позади стола занимает большой книжный шкаф. Окон здесь нет, отчего я нахожу это помещение довольно жутким.
        - Эйден, я хочу представить тебе свою жену Кэтрин. - Эндрю жестом указывает на царственную женщину в бордовом платье в пол. Она поразительно красива, но в пугающем смысле. - А это ее дочь, Эвианна.
        Мы с Эйденом таращимся на Ви.
        - Значит, это и есть твой «преступник, бандит из трейлерного парка и никчемный сын»? - Глаза Эвианны расширились, глядя на великолепную фигуру Эйдена. Я вижу, что она пытается сопоставить образ, нарисованный Эндрю, с высокой, потенциальной моделью нижнего белья.
        Как же мне хочется ударить ее по лицу.
        - Где твои братья? - спрашивает Эндрю, даже не потрудившись отрицать, что он только что оскорблял всех своих сыновей.
        Меня он и вовсе игнорирует.
        - «Тупых сопляков» я оставил дома. - Эйден подчеркивает сказанные Эндрю слова. - Я не хотел, чтобы они стали частью твоей игры. Я, кстати, тоже не хочу.
        Эндрю наклоняет голову.
        - Тогда зачем ты пришел?
        Эйден переводит взгляд на меня. Я знаю, что он и сам не очень понимает причину, но я все же надеюсь, что он получил ответ, который искал. Судя по всему, Эндрю все тот же самовлюбленный мудак, каким был в те времена, когда бросил Эйдена и его маму.
        - В жизни я встретил множество дерьмовых людей, - начинает Эйден, - но никто из них даже близко не сравнится с тобой.
        - Мне жаль, что ты так считаешь. - Эндрю нисколько не сожалеет.
        - Я не пришел сюда что-то просить, - говорит Эйден. - Но теперь, кажется, я хочу всего.
        Эндрю обменивается взглядом с женой. Она одобрительно кивает. Конечно же, они были готовы к такому повороту.
        Тон Эндрю звучит уверенно, даже слишком:
        - У нас достаточно денег, чтобы ты и твои братья никогда не работали.
        Эйден наверняка заметил, что Эндрю обращается к Джейсону и Джексону только как «твои братья», а не «мои сыновья».
        - Мне не нужны твои деньги.
        - Тогда что…
        - Я говорил с Вивьен Хенфри, - перебивает Эйден. Он выглядит спокойно, даже несмотря на то, что мы находимся в самом центре змеиной ямы. - Ты ей очень не нравишься.
        Манера Эндрю а-ля «мы семья, сынок» куда-то исчезает, и я вижу его таким, какой он есть на самом деле.
        - В кампанию вложено много труда и денег, Эйден. - Он старается сохранять спокойствие, пытаясь контролировать ситуацию. - Многие люди рассчитывают на меня. Судя по всему, я стану губернатором. Люди любят меня, считают меня защитником обездоленных, борцом за народ и их детей. Понимаешь, почему я не могу допустить скандал?
        - О каком скандале ты говоришь, Эндрю? - спрашивает Эйден, прекрасно понимая, о чем он, но желая услышать, как он произнесет эти слова.
        Губы Эндрю поджимаются; глаза становятся холодными, расчетливыми.
        - Ты умный парень, раз уж ты мой сын. Достаточно умный, чтобы понять истину: наше печальное прошлое должно оставаться в прошлом. Я не могу позволить, чтобы мою репутацию подорвали. - Он смотрит на меня, должно быть, впервые с тех пор, как мы вошли, и я не упускаю из виду, насколько это пристальный взгляд.
        - И почему меня должна волновать твоя репутация?
        Эйден бросает вызов. Любой, кому он сказал бы эти слова, съежился бы под их тяжестью.
        Но Эндрю даже не колеблется.
        - Я очень влиятельный человек, Эйден. Я знаю людей, которые будут не против замарать руки. И я говорю не только о тебе.
        Снова этот пристальный взгляд в мою сторону, от которого мурашки бегут по рукам.
        Эйден не колеблется.
        - Это угроза?
        Эндрю поправляет дорогие запонки, совершенно не обращая внимания на угрозу, исходящую от сына.
        - Можешь интерпретировать это заявление как угодно. От этого оно не станет менее правдивым. - Эндрю выпрямляется. - Я всегда знал, что предназначен для чего-то большего, чем торчать в крошечном домике с умирающей женщиной и кучкой неблагодарных детей. Я не позволю какому-то сопляку разрушить мои цели.
        Эйден тоже выпрямляется. Его спина напрягается, и я чувствую, как его решимость крепнет. Я быстро хватаю Эйдена за руку, которая находится в нескольких секундах от того, чтобы причинить серьезную боль (хотя я хотела бы надрать этому подонку зад). До сих пор я молчала, позволяя Эйдену во всем разобраться, но теперь я в бешенстве. Эндрю оскорбил не только покойную жену, но и Эйдена, Джейсона и Джексона. Он угрожал ему, вынуждая Эйдена молчать об истинной сущности Эндрю.
        Я вложила в свои слова столько яда, сколько смогла.
        - Вы бросили больную, беременную жену и маленького сына? Предложили Кэтрин выйти замуж, потому что у нее есть деньги? Вы баллотируетесь в мэры, в губернаторы, врете людям и притворяетесь человеком, которым не являетесь, чтобы заполнить пустоту в своей жизни? А заполнить эту пустоту вы никак не можете, потому что знаете: что бы вы ни делали, кому бы вы ни платили, чтобы понравиться или запугать, сколько бы денег у вас ни было, вы никогда и близко не станете кем-то значимым. Вы всегда будете куском дерьма, трусом и жалкой пародией на человека.
        Эндрю сужает глаза. Его губы слегка подрагивают, как будто он заинтригован. Он обращается к Эйдену, но при этом не сводит с меня глаз:
        - Твоя девушка за словом в карман не полезет. Убедись, что Амелия держит себя в руках, или я пришлю того, кто сделает это за тебя.
        Когда он произносит мое имя, делая на нем акцент, я понимаю, что он из тех влиятельных людей, которые могут быстро стать большой проблемой и принести больше вреда, чем пользы. Дрожь пробегает по позвоночнику. Тело Эйдена напрягается, и я почти позволяю ему сделать то, чего он хочет, однако быстро прихожу в себя, сжимаю его руку и обращаюсь к Эндрю со злорадной улыбкой, прежде чем он успевает отреагировать.
        - Вы знаете, где меня найти, но было бы гораздо веселее, если бы вы не перекладывали на других грязную работу, как маленькая кры…
        - Хватит! - Эндрю прерывает меня. - Убирайтесь из моего дома! Если кто-то из вас создаст проблемы для меня или кампании, пеняйте на себя. Ясно? Я пытался, но если вы не хотите играть, тогда сидите тихо. Будете молчать - останетесь в безопасности.
        Эйден смотрит на Эндрю. Я вижу в его глазах вызов. Похоже, слова отца его совсем не напугали.
        - Да пошел ты, - отрезает он. - Пойдем, Амелия.
        Держась за руки и не оглядываясь, мы выходим из комнаты. Наш гнев подстегивает нас, когда мы попадаем в коридоры и продолжаем путь в переполненные залы. Я не могу поверить в наглость Эндрю. Говорить такие ужасные вещи об Эйдене и его семье? Угрожать? Может, мне стоило позволить Эйдену ударить отца? По крайней мере, он бы почувствовал себя лучше.
        Мы доходим до большого парадного зала, и хотя вокруг все еще есть гости, здесь не так многолюдно, как раньше. Я замечаю лысого охранника с наушником, и пока мы смотрим друг на друга, я протягиваю руку и опрокидываю вазу, которую мне приказали не трогать. Она падает на пол и разбивается вдребезги.
        Эйден поворачивает голову. Я на секунду замираю. Окружающие смотрят на нас в полном шоке. Не могу поверить, что я только что это сделала! А потом Эйден одаривает меня искренней улыбкой - первой с тех пор, как он приехал в дом Эндрю, - и начинает смеяться. Я тоже улыбаюсь, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, мы оба тянемся к другой вазе на подставке рядом с той, которую я только что разбила. Глядя друг на друга, мы одновременно сдвигаем ее с места.
        Звук разбивающегося стекла заглушается криком охранника:
        - Эй! Вы!
        Мы с Эйденом, разразившись смехом, мчимся из дома наутек. Впервые с тех пор, как я услышала голос Эндрю, сердце начинает биться в нормальном ритме. Мы уворачиваемся от людей, поднимающихся по ступенькам, и бежим к парковщику, где Эйден достает свой билет.
        - Думаю, нам не стоило этого делать. - Эйден смеется. Его глаза светятся и сияют.
        Быстрый взгляд на дом позади нас дает понять, что никто нас не преследует и не ругает.
        - Это, конечно, снижает драматизм, но все же я рада, что они были заняты уборкой!
        Эйден, искренне улыбаясь, заключает меня в объятия, в которых я слышу биение сердца, пульсирующего в такт усмешкам.
        Глава 20
        Весь следующий день мы гуляем по пляжу и городу, до изнеможения ходим по магазинам и пытаемся отвлечься от мыслей о прошлом вечере. Эйден не стал вдаваться в подробности, но вкратце все же рассказал ребятам, что дела на мероприятии прошли не слишком гладко. К тому времени, когда мы возвращаемся домой, каждый из нас измотан до предела.
        Я лежу на кровати в комнате Эйдена, ем бутерброд с нутеллой, лазаю в интернете и жду, когда он вернется с новыми бутербродами.
        Я так отвлеклась на случайные видео на YouTube, что вспомнила об Эйдене и его давнем уходе только тогда, когда мой желудок громко заурчал.
        Надеюсь, он не отвлекся и не забыл о нутелле.
        Я открываю дверь, чтобы отправиться на поиски Эйдена, но тут же сталкиваюсь с ним в проеме. Он стоит прямо перед дверью, держа в одной руке тарелку с бутербродами, а другой - телефон, который прижимает к уху.
        - Как и всегда было приятно с тобой поговорить, Эндрю. Иди к чертям. - Эйден бросает трубку, а я тем времени смотрю на него круглыми от удивления глазами.
        - Это Эндрю, - категорично объявляет Эйден, после чего обходит меня и направляется в комнату.
        - Я уже поняла. - Я закрываю дверь, поворачиваюсь лицом к Эйдену. - В чем дело?
        Я сажусь на кровать, скрестив ноги, и беру бутерброд, который он мне протягивает.
        - Ничего особенного. Всего лишь несколько тонко завуалированных угроз. Все как обычно. - Эйден откусывает от бутерброда и закатывает глаза. - «Я влиятельный человек со связями. Имей это в виду, если попытаешься меня подставить. Обещай молчать и не создавать проблем, и тогда все будут в безопасности», бла-бла-бла.
        Все.
        - Он звонил убедиться, что ты держишь рот на замке? - Судя по разговору, диалог был не из приятных. - Что ты сказал?
        Эйден крепко сжимает зубы.
        - Он меня выводит. Угрожает мне, моей семье. А ты заметила черный внедорожник с затемненными окнами, который со вчерашнего вечера стоит на другой стороне улицы? Он устроил слежку? Серьезно?
        Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица.
        - За нами следят? А ты уверен, что это Эндрю, а не…?
        Эйден понимает, куда направляется ход моих мыслей, и тут же меня успокаивает.
        - Нет, это не Тони. - Он кладет теплую руку мне на бедро, отчего мое сердце вмиг успокаивается. - Я видел, что это Харви, когда он опустил окно, чтобы покурить.
        Я облегченно вздыхаю.
        - Славно. А что мы будем делать с Эндрю?
        Явно удивленный, Эйден вскидывает бровь.
        - Мы?
        - Конечно. - Я смотрю на него, как на дурака. - Каков наш план?
        Эйден, покончив с сэндвичем, вытирает руки.
        - Я обещал ему, что расскажу Вивьен Хенфри историю его жизни. Учитывая, как сильно она его ненавидит, она поверит мне и сделает так, чтобы все узнали.
        - И как он отреагировал?
        Эйден усмехается.
        - Не очень. Потерял самообладание и научил меня новым ругательствам. Эй, даже если я не стану разговаривать с репортером, будет забавно понаблюдать, как он попотеет.
        Почему он ведет себя так, будто не видит угрозы?
        - А ты не боишься, что он выполнит свои обещания?
        Улыбка Эйдена становится шире. В его глазах прячется озорство и уверенность, которые присущи только ему.
        - Ты за меня волнуешься, Тея?
        Я игриво ударяю его в грудь.
        - Конечно, еще как!
        Он хватает меня за талию и без предупреждения переворачивает. В мгновение ока мы оказываемся на кровати, причем Эйден лежит сверху. Я молюсь, чтобы мое лицо не покраснело, как помидор.
        - Не стоит, - успокаивает Эйден спокойным тоном. - У тебя и без того хватает поводов для беспокойства. Я бы не стал рисковать и делать что-то, что привлечет к тебе Тони. Я просто не хочу, чтобы Эндрю думал, что все так просто.
        - Я все равно боюсь, - признаюсь я. - То, как он подчеркнул «Амелия», вывело меня из равновесия.
        - Да он просто придурок. Он знает, что ты мне дорога, и использует это против меня. - Эйден, взяв паузу, убирает волосы с моего лица. - Знаешь, без твоей помощи я бы вчера не справился. - Он смотрит на меня с улыбкой. Я вижу блеск в его глазах, который появляется только тогда, когда он действительно счастлив.
        - Я ничего не сделала, - отвечаю я, задыхаясь.
        - Ты сделала все, - уверенно заявляет он.
        Эйден опускает голову и целует меня так пылко, что у меня кружится голова. Мир как будто растаял, и все, что теперь имеет значение, - это только я, он и этот момент.
        Мои руки гладят крепкую спину Эйдена, ощущая, как сокращаются его мышцы. Втайне я радуюсь, что оказываю на него такое воздействие. Его ладони сжимают мою талию, и он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху. Он ласкает меня, оставляя на коже огненные следы. Я вдруг понимаю, что никогда в жизни не хотела никого так сильно, как хочу Эйдена Паркера.
        Мы осторожно отстраняемся друг от друга. Эйден заглядывает мне в глаза.
        Внезапно на его губах появляется ленивая улыбка, и он прикасается к моему подбородку большими пальцами.
        - Я люблю тебя, Тея.
        Что?
        Я чувствую, как мое лицо застывает в выражении шока и ужаса.
        Он меня любит?
        Я резко и неловко скатываюсь с Эйдена, после чего сажусь на кровать, даже не решаясь на него посмотреть
        Боже мой. Я так облажалась. Я чувствую, как он садится.
        - Тея? - Эйден прикасается к моей ладони.
        Мое лицо, должно быть, исказилось в панике, потому что я чувствую, как он напрягается.
        - Что случилось?
        Я говорю, даже не задумываясь. Пора уже снять с сердца эмоциональный груз, пока оно не взорвалось.
        - Я уезжаю. Я уезжаю сразу после каникул.
        Эйден замирает.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я имею в виду, что третьего января я соберу вещи и перееду. Я стану Дженнифер, Эрикой или кем-то еще и начну все сначала. - Я отворачиваюсь, смотрю на свои колени, не желая видеть его боль.
        - Что? Тебя не могут заставить переехать без причины! Ты в безопасности, а если бы это было не так, я бы уже первым тебя защитил!
        Он думает, что у меня нет выбора, и это буквально разбивает мне сердце. С каждым его словом мне кажется, что кто-то вонзает в грудь нож.
        Я едва могу смотреть на Эйдена.
        - Я считаю, что уехать - это лучший выход, - шепчу я, глядя на свои руки на коленях.
        Я чувствую, как он замирает рядом со мной, осознав, что это значит.
        - Что? - повторяет Эйден ровным, безэмоциональным тоном.
        - Я должна уехать. Вы все слишком много для меня значите. Люди, которые приходят в мою жизнь, в конечном итоге страдают. Или даже умирают. А я не хочу быть эгоисткой и подвергать их опасности. Они даже ничего не знают! У них нет выбора! Как бы больно мне ни было, лучшее, что я могу сделать в этой ситуации, это просто уйти.
        В глазах Эйдена разгорается гнев, намек на обиду.
        - А ты собиралась мне рассказать или просто хотела украсть мое сердце и исчезнуть без оглядки? - Эйден встает, проводит руками по волосам.
        Я сползаю с кровати и встаю перед ним.
        - Я хотела рассказать! Я собиралась…
        - Правда? И когда же? - Он поворачивается ко мне лицом. Глаза его пылают от злости. - Ты планировала предупредить меня за час до того, как запрыгнуть в машину и помахать всем рукой?
        Нож в моем сердце поворачивается.
        - Все, что произошло в этом городе, было не по плану! Я не должна была заводить друзей! Я не должна была влюбляться…
        - Так ты меня любишь? - перебивает Эйден. Его холодные, серые, пронзительные глаза держат меня в плену.
        - Как я могу не любить? - Мой голос надрывается, и мне требуется все самообладание, чтобы не сломаться окончательно.
        - Тогда не уезжай. - Эйден приближается, но я отступаю, словно боясь, что его близость разрушит мою решительность.
        - Я не могу. - Мое сердце разбивается на миллион осколков.
        - Почему, черт возьми?
        - Ты знаешь причину, Эйден. Я только что объяснила. Из-за меня страдают люди, люди, которых я люблю. Это неизбежно. Я не могу рисковать, особенно сейчас. Мама уже давно приняла решение, но теперь, после угроз мэра, мой отъезд очевиден. Я была слишком эгоистична, но пришло время поставить тебя выше собственных желаний. Тебя и всех остальных. Я не могу рисковать. Не в этот раз.
        Глаза Эйдена сосредоточены на мне, прожигая в душе дыру.
        - Ты говорила мне, что хочешь прекратить бегать и прятаться. Ты сказала, что ты сильная. Ты сказала, что не выбираешь легких путей. Так докажи это. Будь сильной. Не выбирай легкий путь. Останься здесь с нами, со мной.
        Я пытаюсь держать себя в руках, по крайней мере до тех пор, пока я нахожусь в его присутствии. Однако в груди, где должно быть сердце, образовалась дыра, и мне кажется, что кто-то сжимает мне горло.
        - Я не могу, Эйден. Я просто не могу. Если твой отец знает, кто я такая, или выяснит это, Тони не заставит себя долго ждать. Я не могу рисковать. Не могу.
        Я поворачиваюсь спиной к Эйдену и быстро выхожу из комнаты, пока единственная слезинка, вырвавшаяся во время моих слов, не превратилась в рыдание.
        Глава 21
        Вторник, 30 декабря, не является кануном Нового года, хотя это не помешало Эрин устроить новогоднюю вечеринку у себя дома. Она написала Мэйсону и пригласила всех нас, потому что, по словам Эрин, «всегда найдется повод напиться, если хорошенько поискать». Она даже дала нам номер местной няни, которая присмотрит за Джейсоном и Джексоном, потому что, очевидно, ее вечеринка перед Новым годом - это «еще то веселье, мать его», пропускать которое категорически запрещено. Прежде чем мы соглашаемся, мы спрашиваем, будет ли там Ви, на что Эрин отвечает, что у Ви семейное мероприятие и она не сможет прийти.
        Подумав, мы решаем, что было бы здорово сходить на вечеринку, которую не разгромят парни из школы Сильвер и на которой не будет Ви. Эйден не хочет оставлять братьев, но ребята убеждают его, что из всех нас он больше всех заслужил отдых. К тому же он не собирается оставлять их в канун Нового года.
        Нам повезло, что у няни отличные рекомендации, и она, очевидно, профессионал в «Возвращении зомби-пришельцев, часть три с половиной», что принесло ей бонусные очки.
        Итак, мы находимся в огромном доме Эрин прямо на пляже, и здесь, похоже, целая школа ребят и запас выпивки на весь город.
        - Эти парни глазеют на нас последние двадцать минут. Как думаешь, они подойдут познакомиться? - спрашивает Шарлотта, наклонив голову в их сторону.
        Я небрежно следую за ее взглядом. Да, на нас смотрит группа из четырех парней. Думаю, пара из них симпатичные, хотя ни один из них не похож на Эйдена.
        - А ты бы хотела? - спрашиваю я.
        Шарлотта пожимает плечами и смотрит на свое пиво.
        - Не знаю. Может быть.
        На вечеринке мне не очень весело. Учитывая, что с Эйденом все стало неясно и я до сих пор не рассказала Мэйсону о наших родителях, развлекаться никак не получается. Шарлотта и Аннализа, судя по всему, со мной солидарны. Шарлотта по-прежнему переживает из-за Чейза и Ноа, а Аннализа волнуется за брата.
        - Лучше бы они стояли на месте. Эйден им головы оторвет, если они попытаются завести с тобой разговор, - говорит мне Аннализа.
        Я смотрю на свой напиток. Мое и без того плохое настроение становится еще хуже.
        - Сомневаюсь, - бормочу я, но не думаю, что она слышит меня из-за громкой музыки.
        Между мной и Эйденом весьма напряженные отношения, и весь дом об этом знает. Конечно, я понимаю, что он расстроен. У меня сердце разрывается при мысли о том, что он чувствует себя преданным. И тем не менее я должна стоять на своем. Эйден должен понять, почему у меня нет выбора в этом вопросе и почему я считаю, что лучше уехать, чем остаться в Кинг-Сити и подвергнуть опасности всех, кого я люблю, включая его. Особенно его.
        - Вот это классные у Эрин друзья! - кричит Мэйсон, выпивший слишком много пива.
        Он подходит к нам и обнимает меня за плечи.
        - Приятно пойти на вечеринку и не беспокоиться о том, что увидишь уродливое жирное лицо Дэйва.
        Я вздрагиваю, вспоминая, как впервые встретила Дейва на вечеринке, когда он не принял отказа. Я определенно рада, что его здесь нет.
        - Тебе, гляжу, весело, - отвечает ему Аннализа, уворачиваясь от брызг пива из его кружки, когда он поворачивается к ней лицом.
        - Да, но вы, девочки, совсем не веселитесь. Почему вы такие скучные?
        Аннализа молчит. Я тем временем снимаю с плеча его руку, поскольку она начинает становиться тяжелой.
        - Мы не скучные, - защищаюсь я, втайне радуясь, что прежний Мэйсон, возможно, вернулся, и напряжение, возникающее всякий раз, когда мы с ним находимся рядом друг с другом, наконец-то начинает ослабевать.
        - Так и есть! Давай, Мишка-Кей! Раньше ты была веселой! А потом ты поссорилась с Эйденом, о чем никто не хочет говорить, и стала угрюмой. Пойдем поиграем в пив-понг!
        Прежде чем я успеваю осознать его слова, он тянет меня за собой, и у меня не остается выбора, кроме как подчиниться. Когда мы идем на кухню, мы проходим мимо гостиной, где я замечаю Эйдена. Он с Джулианом разговаривает с друзьями Эрин, и мое сердце сжимается от тоски и боли.
        Как будто почувствовав меня, Эйден поворачивает голову. Пронзительные серые глаза сужаются, и внезапно мир превращается в замедленную съемку. Глаза изучают мое лицо, но затем концентрируются на моей руке, вложенной в руку Мэйсона. Пока мы не проходим гостиную, его взгляд так и не перемещается. В этот момент мир ускоряется до обычного времени, и я чувствую, что могу выпустить задержанное дыхание.
        - Эй, Трэй! - обращается Мэйсон к какому-то парню на кухне. - Я и моя девушка хотим принять вызов в пив-понге!
        Я не верю своим ушам. Моя девушка? Надеюсь, он вложил в это слово дружеский смысл, а не тот смысл, какой вкладывает в него Эйден.
        Или, вернее, вкладывал. В прошлом.
        В итоге мы проигрываем, причем с большим отрывом. Очевидно, что пьяный Мэйсон не может сконцентрироваться. От меня тоже толку мало, потому что я думаю лишь о том, что Эйден, зайдя в кухню, прожигает дыру в моем затылке. Он заставляет меня нервничать. Все, о чем я могу думать, - это он.
        Эйден стоит в углу, разговаривает с какими-то парнями, но я чувствую его взгляд. Его лицо такое же строгое и непроницаемое, как в тот день, когда я его впервые встретила.
        Я больше не могу этого выносить. Я не могу смириться с мыслью, что он будет вести себя со мной так же, как при первой встрече, даже если я этого заслуживаю.
        Я иду сквозь толпу людей, чтобы поговорить с ним, но вдруг замечаю, что он подносит телефон к уху. На его лице появляется вспышка раздражения и гнева, однако спустя миг выражение вновь обретает прежнее равнодушие. Он выходит из комнаты, продолжая говорить по телефону, а я прекращаю попытки к нему подойти, - я понимаю, что от этого легче все равно не станет.
        Думаю, он даже меня не заметил.
        - Эй, Мишка-Кей! Ты куда? - Мэйсон обгоняет меня, загораживая последний взгляд на Эйдена. - Я только что вызвал Трэя и его девушку на матч-реванш!
        - Мне не до этого, Мэйсон. Но я уверена, что Чейз с удовольствием составит тебе компанию.
        Мне нужно знать, куда ушел Эйден. Я не знаю, что он чувствует, и это меня убивает. Я понимаю, что не имею права, и мне, наверное, лучше уйти, пока я не усугубила ситуацию, однако чувства не умеют уходить по щелчку пальцев.
        Я пытаюсь обойти Мэйсона, но он делает шаг, чтобы преградить мне путь.
        - Ты все еще думаешь об Эйдене? - протягивает он, насупившись. - А вот он о тебе не думает, Амелия.
        Я удивленно моргаю, застигнутая врасплох.
        - Что?
        - Послушай, медвежонок. Я не знаю, что между вами произошло, но ты же знаешь Эйдена. Как только он покончил с отношениями, то это все, конец. Помнишь Кейтлин?
        Мэйсон стоит передо мной совершенно безобидный, но с таким же успехом он мог бы ударить меня ножом в грудь, провернуть нож, вытащить его, а потом снова ударить.
        - Наши отношения с Эйденом отличаются от того, что у него было с Кейтлин, - говорю я, зная в глубине души, что это правда (даже если слова Мэйсона и заронили крошечное семя сомнения в мой разум).
        - Может быть, - соглашается он, - но я знаю, что раньше Эйден флиртовал с кучей девушек. И если сегодня он сторонится общения, то это лишь вопрос времени.
        Это хорошо. Я хочу, чтобы он двигался дальше. Как только я уеду, он забудет обо мне и начнет новую жизнь. Это отлично. Просто замечательно. Может быть, если я буду повторять эти слова снова и снова, я действительно начну в это верить, а не чувствовать, что превращаюсь в рыдающее месиво?
        Даже пьяный Мэйсон заметил, что я изо всех сил стараюсь не заплакать.
        - О, но не переживай, Мишка-Кей. Для меня ты всегда будешь номером один!
        - Это очень обнадеживает, Мэйсон. Спасибо, - говорю я из вежливости, но довольно сухо.
        Мэйсон либо слишком пьян, чтобы заметить это, либо ему все равно, потому что он смотрит на меня, сверкая идеальными белоснежными зубами.
        - Всегда пожалуйста! Так как насчет реванша по пив-понгу?

* * *
        Мне удается ускользнуть от игры в пив-понг, поменявшись с какой-то девушкой, и пойти на пляж, чтобы посмотреть на успокаивающие волны. Рядом со мной кто-то садится, но я инстинктивно понимаю, что это не Эйден, хотя мне бы этого и хотелось.
        - Вечеринка была бы намного веселее, если бы все было как раньше, - говорит Аннализа, откинувшись назад и упираясь ладонями в песок.
        Я одариваю ее улыбкой.
        - Наверное, это была глупая затея. Приезд сюда привел лишь к тому, что начались драки и ссоры между людьми, которые всегда были лучшими друзьями.
        - Видимо, мы не умеем долгое время существовать без драмы, - совершенно искренне говорит Аннализа. - Честно говоря, это все равно бы случилось, независимо от того, были бы мы вместе или нет. Это был лишь вопрос времени.
        - Наверное, - вздыхаю я.
        Угроз со стороны отца Эйдена, скорее всего, нам бы избежать удалось, но в остальном…
        - Я точно тебе говорю. Эндрю Кесслеру пора успокоить свои яйца, - ехидничает Аннализа. - Он снова звонил Эйдену час или два назад.
        Я сразу же настораживаюсь.
        - Что он хотел?
        Аннализа садится, отряхивает песок со своих рук.
        - Джулиан сказал, что Эндрю напомнил Эйдену о том, что у него есть только один шанс передумать, иначе ему придется принять «радикальные меры».
        - И что это значит?
        Анна пожимает плечами.
        - Не знаю. Он - кусок дерьма, и никакие модные костюмы этого не скроют, так что я бы не стала его недооценивать.
        - Что сказал Эйден?
        - Он его послал. А потом добавил, что встреча с Вивьен Хенфри состоится завтра вечером, нравится ему это или нет, - отвечает она, улыбаясь уверенности Эйдена.
        Отлично. Надеюсь, Эйден разберется со своим отцом, даже если меня и не будет рядом, чтобы помочь. Я рада, что он все-таки решился на это.
        Только вот желание покинуть Кинг-Сити разгорается теперь с новой силой.

* * *
        Вечеринка Эрин, по-видимому, настолько грандиозна, что вскоре появляются полицейские, и, к всеобщему ужасу, происходит это довольно рано. Когда мы, шатаясь, возвращаемся в домик на пляже, уже час ночи.
        Няня говорит нам, что близнецы спят, после чего Эйден платит ей и отвозит домой (поскольку он совсем не пил). Остальные (в основном та половина, которая находится в счастливом опьянении) решают, что час ночи - самое подходящее время, чтобы приготовить пир и продолжить пить.
        Аннализа, Шарлотта и я почти не пили, но поскольку мы не доверяем парням управлять тяжелыми кухонными приборами в нетрезвом состоянии, мы не спим, а готовим для них.
        - Разве это не ирония? - Ноа опускается на табурет у кухонной стойки. - Мужчины сидят и пьют пиво, а женщины…
        Аннализа, сузив глаза, прерывает его, вытаскивая нож из деревянной подставки и направляя на Ноа.
        - Закончишь предложение шуткой о том, что женщины должны быть беременными кухарками, - и ты труп.
        Ноа сглатывает. Глаза его округляются.
        - Я собирался сказать, что женщины - прекрасные создания. Такие милые, щедрые, заботливые…
        Аннализа закатывает глаза, но все равно улыбается и кладет нож на столешницу.
        - Именно так я и думала.
        Мэйсон присаживается на табурет рядом с Ноа, держа пиво в руке.
        - Что вы готовите? Я хочу полноценное меню из четырех блюд!
        - Жареный сыр, - говорю я, намазывая хлеб маслом.
        Он хмурится.
        - Но мы хотим…
        Аннализа снова хватает нож и, как она делала это с Ноа, направляет его на Мэйсона.
        - Жареный сыр. Ты ведь это хотел сказать?
        Мэйсон, глядя на Аннализу, уступчиво кивает.
        - Обожаю жареный сыр.
        Аннализа торжествующе улыбается, рассматривая нож.
        - Отличный способ заставить парней делать то, что мы хотим!
        Джулиан обнимает ее, открывая холодильник, чтобы взять еще пива.
        - Дело не в ноже, а в том безумном, убийственном взгляде, который как бы говорит: «Я не боюсь зарезать тебя и носить твою кожу как пижаму», - шутит он.
        Аннализа смеется, шаловливо шлепая его и вырываясь из его объятий.
        Мы делаем так много жареного сыра, что две упаковки хлеба вмиг улетучиваются. На плите мы оставляем сэндвичи, чтобы Эйден мог перекусить, когда вернется.
        Я сижу на полу, ем свой жареный сыр, играя в настольную игру с Мэйсоном, Аннализой и Ноа, стараясь не обращать внимания на Эйдена в другой комнате.
        - Мишка-Кей! Твоя очередь. - Мэйсон стучит меня по лбу.
        - Ой, извини. - Качая головой, я бросаю кубики, чтобы передвинуть свою фигуру по доске.
        - Все в порядке. Ты, наверное, отвлеклась на мой богоподобный пресс. - Мэйсон ухмыляется, и любая девушка, которая не влюблена в Эйдена, уже точно растаяла бы.
        - На тебе футболка, Мэйсон. - Я смеюсь, делая вид, будто напряжения, возникшего между нами за последние несколько дней, не существует.
        Внезапно он стягивает ее через голову. Это напоминает кадр из фильма, когда красивый мужчина в замедленной съемке снимает футболку.
        - Уже нет. - Он нахально улыбается.
        - О нет. Мэйсон раздевается. Теперь мы знаем, что он пьян. - Аннализа качает головой с вымученной улыбкой.
        - Как будто это новость! - отзывается Ноа. - Чувак, оденься.
        - Зачем? - Мэйсон невинно улыбается. - Амелии ведь нравится, да, Мишка?
        Мэйсон очень привлекателен - он, вероятно, мог бы получить профессиональный модельный контракт, если бы попытался, - однако он не тот парень, на которого мне интересно смотреть без футболки.
        - Оденься, Мэйсон. - Я смеюсь, доедая сэндвич.
        - Не ври, медвежонок. Мы все знаем, что ты хочешь этого, - дразнит он, выпячивая грудные мышцы так, что они завораживающе играют.
        - Конечно, Мэйсон. Я попросила тебя одеться, потому что твоя футболка - это единственное, что меня сдерживает, - говорю я с невероятным сарказмом.
        Мэйсон либо сознательно предпочитает игнорировать сарказм, либо слишком пьян, чтобы его заметить, потому что широко улыбается с озорным блеском в глазах.
        - Сейчас тебя ничто не остановит! - улыбается он.
        Мои глаза расширяются от неожиданности, когда он наклоняется, хватает меня, прижимает к себе и начинает щекотать.
        - Мэйсон! - Мне удается кричать между принудительным смехом, но сил, чтобы его оттолкнуть у меня не хватает. - Прекрати!
        Внезапно я перестаю ощущать его вес. Я вытираю выступившие слезы, сажусь. Эйден, оттащив Мэйсона, стоит над нами, выглядя невероятно разъяренным.
        - Какого черта, чувак? - скулит Мэйсон. - В чем проблема? Мы просто дурачились!
        - Ты - моя проблема, - резко заявляет Эйден. Его глаза смелые, огненные.
        Мэйсон встает, смотрит на Эйдена. Я тем временем обмениваюсь взглядами с Ноа и Аннализой.
        - Я не виноват, что ты устал от Амелии, как и от всех остальных девушек до нее, - ядовито выплескивает Мэйсон.
        - Это не так, - рычит Эйден.
        - Да какая разница? Между вами все кончено, и Амелия свободна для других. - Мэйсон злобно ухмыляется.
        Я встаю, удивляясь, что Мэйсон говорит обо мне, как будто я старый компакт-диск или бейсбольная бита, которая больше не нужна Эйдену и поэтому перешла к Мэйсону.
        - Она не вещь. Она - человек. - Эйден читает мои мысли, выглядя так, будто он очень старается сохранить спокойствие.
        - Как бы то ни было, но ты облажался и упустил свой шанс.
        Что происходит?!
        Ноа и Аннализа встают и подходят ко мне, не зная, что делать.
        Глаза Эйдена устремлены на Мэйсона.
        - Ты - мой лучший друг, но при этом ты пытаешься украсть мою девушку при первой же нашей с ней размолвке?
        - Она вообще не должна быть с тобой! - восклицает Мэйсон. - Я был ей другом! Я с ней дружил, когда она была новенькой! А ты был замкнутым засранцем, но она все равно выбрала тебя!
        Глаза Эйдена сузились до гневных щелей. Все мышцы его тела напряглись.
        - Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Амелией.
        - Я знаю Амелию. И я знаю, что со мной она была бы счастливее.
        Эйден издает смешок, который говорит о том, что Мэйсон его ни в коей мере не забавляет.
        - Поверь мне, ты не знаешь Амелию.
        - Ребята, пожалуйста, остыньте, - вклиниваюсь я.
        Я поворачиваюсь к Мэйсону.
        - Ты пьян. Давай ты протрезвеешь, и мы поговорим об этом утром, как взрослые люди?
        Я смотрю на Эйдена.
        - Ты ведь знаешь, что он пьян. Остынь, прежде чем скажешь что-то, о чем потом пожалеешь, - говорю я ему, делая акцент на последнем слове как напоминание о том, что он должен хранить мое прошлое в тайне, а не раскрывать его в мелком соперничестве.
        Эйден поворачивает голову и смотрит на меня, впервые оторвав пристальный взгляд от Мэйсона.
        - Я бы никогда этого не сделал, - обещает он, глядя мне в душу, пытаясь передать всю серьезность своих слов.
        Джулиан заходит в комнату вместе с Шарлоттой и Чейзом, и они сразу замечают напряжение.
        - Что происходит? - спрашивает Джулиан.
        Ноа потягивает пиво.
        - Мэйсон решил создать пару в самый неподходящий момент.
        Мэйсон поворачивает голову и смотрит на Ноа.
        - Это говорит парень, который пытался переспать с девушкой, по которой его лучший друг сохнет годами?
        Ноа практически опрокидывает пиво.
        - Я не знал!
        - Все знали! - возражает Мэйсон.
        Все это уже выходит из-под контроля. Такое бывало и раньше, но теперь ситуация действительно накаляется. Нам пора успокоиться, пока дерьмо не попало на вентилятор и не разлетелось вокруг нас.
        - Так, давайте приходить в себя, - объявляю я. - Если вы пьяны, выберите трезвого друга, с кем вы не в ссоре, и идите проветритесь.
        - Отличная идея, - соглашается Мэйсон, пригубив последний бокал пива. - Мишка-Кей, ты мой друг.
        Эйден делает шаг в мою сторону, прежде чем Мэйсон успевает схватить меня за руку.
        - Серьезно, Мэйсон? Ты делаешь это после того, о чем мы только что говорили?
        Я обхожу Эйдена, чтобы увидеть, что происходит.
        - А о чем мы говорили? Только о том, что я лучший вариант для Амелии. Так что да. Я серьезно. - На последнем слове Мэйсон толкает Эйдена, как бы подчеркивая свою правоту.
        Застигнутый врасплох, Эйден вынужден отступить назад, чтобы удержать равновесие, но он быстро приходит в себя.
        - Не начинай драку, которую не сможешь выиграть, - угрожает Эйден низким голосом.
        Джулиан поднимается.
        - Мэйсон, успокойся.
        Пока Мэйсон и Эйден смотрят друг на друга, Джулиан кладет руку на плечо Мэйсона, что запускает неизбежную цепную реакцию. Мэйсон немедленно поворачивается и отталкивает Джулиана от себя, затем одним движением поворачивается обратно и замахивается на Эйдена.
        Эйден ловко уворачивается от удара, но теперь он зол - еще больше, чем раньше. Он набрасывается на Мэйсона, и они падают на пол, превращаясь в торнадо ударов и оскорблений. Это не столько драка, сколько попытка Эйдена удержать Мэйсона, потому что тот пьян, а Эйден все еще его друг. Он знает, что это будет нечестный бой, а Мэйсон не совсем в своем уме.
        Каким-то образом Мэйсон ускользает от хватки Эйдена и оказывается сверху, нанося удары по лицу и оскорбляя. Конечно, это невероятно злит Эйдена, и я уверена, что он скоро потеряет терпение.
        У меня нет ни секунды на размышления. Все, что я вижу, это двух самых важных парней в моей жизни, которые дерутся из-за чего-то недостойного их времени - меня.
        Эйден переворачивает Мэйсона так, что тот оказывается зажат, и собирается нанести первый настоящий удар, который, я уверена, вырубит Мэйсона. В тот момент я инстинктивно протягиваю руку и хватаю его, не дав ударить.
        - Эйден, перестань, - умоляю я, не отпуская его руку.
        Он смотрит на Мэйсона, который лежит на полу с разбитой в кровь губой, а затем снова на мои умоляющие глаза, как бы размышляя, стоит ли оно того.
        Эйден выдыхает, вырывает руку из моей хватки, бросает на Мэйсона ледяной взгляд. Потом поднимается и протягивает руку, чтобы помочь Мэйсону встать.
        Мэйсон, однако, руку не принимает. Он самостоятельно встает, проводит тыльной стороной ладони по губам, вытирая кровь и пристально глядя на Эйдена.
        - Я еще не закончил, - говорит он, хватая Эйдена за воротник.
        Черт возьми, почему он просто не успокоится?!
        Поскольку мне очень нравится влезать в эпицентр драки, я шагаю вперед, чтобы их разнять. Какая-то часть моего сознания слышит Эйдена, Джулиана, Чейза и Ноа, кричащих мне, чтобы я остановилась, но уже слишком поздно. Я подхожу к Мэйсону сзади, и когда я пытаюсь оттащить его, он отводит руку назад, и его локоть со всей силы врезается мне в лицо.
        - Сукин…
        Я инстинктивно хватаюсь за лицо, когда тошнотворная боль распространяется от моего носа по всей голове.
        Я чувствую на себе несколько рук, но отмахиваюсь от них, сосредоточившись только на медном вкусе собственной крови. Пара рук трогает меня, от чего по позвоночнику пробегают искры, и я перестаю сопротивляться.
        - Амелия, не шевелись. Дай посмотреть, - требует спокойный, глубокий и успокаивающий голос.
        Я заставляю себя выпрямиться и посмотреть на Эйдена, держа руки на лице и как бы пытаясь затолкать кровь туда, откуда она пришла.
        - Больно, черт подери. Очень больно, - жалуюсь я. Глаза слезятся от пульсирующего жжения.
        - Пойдем, посмотрим, что там, - авторитетным тоном говорит Эйден, увлекая меня вверх по лестнице в ванную комнату.
        Пока мы идем, Мэйсон постоянно просит прощения, но один из других парней тут же требует, чтобы он вышел с ними на улицу и остыл.
        Эйден закрывает дверь в мою комнату и дверь в ванную. Он обнимает меня за талию, легко поднимает и аккуратно сажает на столешницу. Если бы я не была так сосредоточена на попытках остановить кровотечение, я бы покраснела, упала в обморок или что-то в этом роде.
        Он берет два небольших полотенца и смачивает их теплой водой.
        - Убери руки, Тея, - тихо говорит Эйден.
        Я послушно подчиняюсь. Эйден протягивает мне одно из полотенец, чтобы я вытерла руки, а другим аккуратно вытирает кровь на лице. Когда он убирает пропитанную кровью ткань, мои глаза расширяются от ужаса.
        - Пожалуйста, не говори мне, что я сломала нос, - умоляю я, разглядывая кровь.
        Такое количество крови означает, что он сломан, верно?
        Я знала парня, кому врезали мячом по лицу. Его нос так и не зажил как следует, и теперь ему трудно дышать.
        Эйден осторожно поворачивает мою голову, чтобы осмотреть нос.
        - Нет, я так не думаю. По крайней мере, кровь перестала идти.
        Мы смотрим друг на друга. Мое сердцебиение вмиг учащается.
        - Почему ты так добр ко мне? Я думала, ты меня ненавидишь?
        Эйден грустно улыбается.
        - Разве десять минут назад ты не присутствовала при наших разборках?
        - Да, что-то такое я помню, - шучу я, указывая на опухшее лицо. - Но я думала, что ты меня ненавидишь.
        Уголки губ Эйдена приподнимаются.
        - Я не ненавижу тебя.
        Он не ненавидит меня. Мне кажется, что после нашей ссоры мне было трудно дышать, но теперь загрязненный воздух очистился, и я чувствую только запах свежести и цветов.
        Скорее всего, я чувствую запах крови, но, по крайней мере, я снова могу дышать.
        - Почему ты так спокоен? - Я не могу не спросить.
        Он хмурится.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Не знаю. Обычно ты говоришь что-то вроде этого: «Я же просил не ввязываться в драки! Ты можешь пострадать! Бла-бла-бла», - передразниваю я Эйдена.
        - Во-первых, я так не говорю. - Он берет окровавленное полотенце из моих рук и бросает его в раковину.
        Эйден опирается ладонями на столешницу по обе стороны от моих ног, зажав меня между своими сильными руками.
        - И, наверное, я все-таки понял, что ты сильнее, чем все мы думали, - говорит он низким голосом. Его губы находятся в непосредственной близости от моих.
        Прежде чем я успеваю осознать тяжесть его слов и такую сладкую близость, он отходит назад, добавляя:
        - К тому же я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, прежде чем читать тебе лекцию. Серьезно, Тея? О чем ты вообще думала? Каждый раз, когда ты ввязываешься в драки, ты получаешь травму. Почему нельзя дать другим разобраться с проблемой?
        Я ловлю его взгляд на моих теперь уже окровавленных пальцах и убираю их с глаз долой.
        - Я не хочу, чтобы вы, ребята, рвали друг друга в клочья из-за такой глупости. Вы оба в порядке?
        Я была так занята кровавым месивом, что даже не подумала о том, в порядке ли парни. Эйден выглядит прекрасно, на нем нет даже царапины.
        - Все нормально. Не переводи тему. В следующий раз, если увидишь, что кто-то дерется, не влезай. Я сам могу справиться.
        Я останавливаю себя от новых возражений. Не влезать? Это все равно что попросить нутеллу перестать быть такой вкусной. Это в принципе невозможно.
        - Ты не хотел справляться. Ты собирался его съесть!
        - Съесть?
        - Я образно говорю. Ты смотрел на него так, будто пытался решить, какого размера блюдо лучше всего подойдет для его головы.
        - Считай, что ему повезло. Если бы это был кто-то другой, его голова уже давно бы лежала на блюде.
        Я хмурюсь, смотрю вниз на свои колени.
        - Он пьян. Он не хотел этого.
        Эйден сужает свои проницательные глаза.
        - Разве?
        - Я имею в виду… я не знаю. Может быть? Как бы то ни было, но я не хочу об этом думать.
        Эйден расстроенно запускает руки в волосы.
        - Почему тебе так нравится игнорировать поведение Мэйсона?
        Я съеживаюсь.
        - Какое поведение?
        - На протяжении каникул он ведет себя как огромный самовлюбленный мудак!
        Я пожимаю плечами, чувствуя, что ничего из того, что я скажу, не станет хорошим оправданием. Я помню, в чем я должна признаться Мэйсону. Я разрушу его жизнь, а я не хочу этого делать.
        Я чувствую, как растет разочарование Эйдена, хотя он и издает успокаивающий вдох.
        - Я знаю тебя, Тея. Ты очень проницательная девушка. Ты не можешь не замечать, что происходит.
        - Я просто… я не знаю. - Я думаю о последних нескольких днях и стараюсь быть честной в своих чувствах. - Каждый раз, когда я смотрю на Мэйсона, я думаю о Брайане и моей маме. А потом я чувствую вину за то, что мама участвует в разрушении его семьи… - Я прерываюсь, не встречаясь взглядом с Эйденом.
        - Ты путаешь чувство вины с непониманием того, что он к тебе подкатывает. Я знаю, что он расстроится, когда узнает правду, но ты не можешь оправдывать этим его поведение, как и то, что он дерьмовый друг, - говорит Эйден.
        Я знаю, что он прав.
        - Скоро это все равно не будет иметь значения.
        Эйден сжимает кулаки, и я вижу, что он изо всех сил старается сохранять спокойствие.
        - Потому что ты уезжаешь, - заканчивает он за меня.
        Мне отчаянно хочется, чтобы он не ненавидел меня. Я не виню его за то, что он злится, - я понимаю, правда. Но когда я получила локтем по лицу, мы с ним ненадолго вернулись к нормальной жизни, вместо того чтобы быть напряженными и расстроенными. Я действительно скучаю по нему, больше, чем я когда-либо думала.
        - Я же говорила тебе, Эйден. Я бы очень хотела, чтобы мне не пришлось этого делать, но у меня нет выбора.
        - У тебя есть выбор! Это все твой выбор! Твоя жизнь! Ты не можешь просто исчезнуть и оставить меня без возможности увидеть тебя или связаться с тобой снова.
        - Я пытаюсь тебя защитить! Защитить всех! - Я отстаиваю решение, раздражаясь, что мы снова начинаем ругаться.
        - Это не твоя работа - защищать нас. - Его глаза пылают, он полон решимости.
        - Что ты хочешь, чтобы я сделала, Эйден? Жить здесь, зная, что я подвергаю вас опасности? В прошлый раз погибли люди! Как я смогу жить дальше, если с кем-то из вас что-то случится?
        - Я не прошу тебя подвергать нас опасности. Опасность нам не грозит. Мы будем осторожны, как и раньше. Тебе больше не придется быть одной, Тея. - Его голос смягчается, глаза становятся более уязвимыми, слегка умоляющими. - Я прошу тебя дать нам шанс. Я знаю о риске, и я решаю его принять. Не уезжай. Не бросай нас. Не отказывайся от нас.
        Я вздыхаю. Больше всего на свете я хочу, чтобы моя жизнь была нормальной и я могла быть с Эйденом.
        Я отворачиваюсь.
        - Эйден, я не…
        - Сходи со мной завтра, - прерывает он, осторожно беря меня за подбородок и поворачивая так, чтобы я посмотрела на него. - У меня встреча с Вивьен Хенфри, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ты будешь за кадром, для поддержки. Потом мы во всем разберемся. Мы вместе, помнишь?
        Тело мое нагревается, и все, что я могу сделать, это кивнуть в ответ.
        - Хорошо, - нежно говорит он. - А теперь пора приложить лед к твоему носу.
        Глава 22
        Все уже завалились спать, поэтому мы стараемся производить как можно меньше шума. Даже не задумываясь, Эйден берет меня за руку и ведет в свою комнату. Я засыпаю в его объятиях, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным рядом с ним.
        Несколько часов спустя меня будит звонок телефона, лежащего на тумбочке. Я проверяю номер и с тяжелым сердцем вырываюсь из объятий Эйдена, чтобы его не разбудить.
        - Алло? - шепчу я, прячась в ванной комнате Эйдена.
        - Тея. Как дела? - спрашивает агент Дилан, человек, которому поручено мое дело.
        - Все в порядке, а вы как? Есть новости о Тони?
        Если они поймают и арестуют Тони, это решит все мои проблемы. Я смогу остаться, быть с Эйденом и моими друзьями, и мне не придется постоянно оглядываться через плечо. Я смогу быть нормальным подростком.
        - Вообще-то да. Но пока что мы не выяснили его местонахождение, - добавляет он, чтобы я не слишком надеялась. - В деле произошло несколько событий, и мы считаем, что ты заслуживаешь знать эту информацию.
        Он продолжает рассказывать, что Тони Дерандо - это не настоящее имя Тони. На самом деле его зовут Энтони Дероссо. Он обвинен во множестве тяжких преступлений, в том числе в изнасиловании нескольких женщин в разных штатах. Это произошло еще до того, как он женился. После женитьбы он поселился в одном месте и совершал в основном кражи и мелкие преступления. Потом у него родилась дочь Сабрина. По всей видимости, как считают эксперты ФБР, смерть Сабрины окончательно выбила его из колеи. Но недавно появилась информация, связывающая его с некоторыми более ранними преступлениями, и теперь на его арест выдан ордер по всей стране. Теперь это касается не только меня, но и всех женщин, которым он причинил боль. Почему-то меня успокаивает тот факт, что Тони разрушил не только мою жизнь.
        - Почему вы не сказали об этом раньше? Вы же не только что об этом узнали?
        - Появились новые улики. Это значит, что дело стало более серьезным. Мы его найдем, - обещает агент Дилан.
        Сопротивляясь желанию рассмеяться, я закатываю глаза. Да, он меня, конечно же, убедил. Именно их убеждения заставляют меня глотать снотворные, как мятные конфеты.
        - Я хотел узнать, как у тебя дела, - продолжает Дилан, - и сообщить, что процесс переезда может занять на неделю или две больше, чем мы предполагали вначале.
        Я открываю дверь в ванную и украдкой смотрю на Эйдена, который все еще крепко спит. Он выглядит таким мирным, юным и невинным, но в то же время бесстрашным и сильным. По крайней мере, у меня появилось чуть больше времени с Эйденом и моими друзьями, даже если это всего лишь несколько недель.
        Но смогу ли я вот так просто от него отказаться? Смогу ли я никогда с ним не разговаривать? Смогу ли обманывать себя, думая, что я не упускаю что-то настолько важное? Смогу ли я прожить остаток жизни, зная, что, возможно, никогда больше не буду так счастлива? Никогда не разговаривая с Эйденом, я буду чувствовать себя так, словно мне не хватает воздуха, который нужен мне, чтобы стать цельной.
        Мои глаза блуждают по Эйдену, от его всклокоченных волос до идеальной линии подбородка, покрытого щетиной, и скульптурной, обнаженной груди. Смогу ли я жить, если что-то случится с ним или с моими друзьями?
        Я знаю, что я чувствую, и я знаю, что мне нужно делать, чтобы обезопасить людей, но, может быть, некоторые правила можно нарушить? Может быть, мне больше не придется чувствовать себя так, будто я тону.

* * *
        Закончив с разговором, я снова забираюсь в кровать к Эйдену.
        - Эй, - говорит он глубоким, сонным голосом.
        Эйден сдвигается так, чтобы я могла положить голову ему на плечо. Сам он обнимает меня рукой и притягивает ближе.
        - Телефон звонил? - спрашивает он, пока я вычерчиваю пальцем бездумные узоры на его груди.
        - Да, это был агент Дилан.
        Я рассказываю ему о настоящем имени Тони и о его прошлом, но не упоминаю о своем уходе.
        - Все будет хорошо, Тея, - успокаивает он меня.
        Я решаю не отвечать на это заявление. Вместо этого я проверяю время на телефоне.
        - Уже почти четыре часа. Во сколько встреча с Вивьен?
        Эйден садится, стирая сон с глаз.
        - В шесть. Думаю, нам пора вставать и перекусить.
        Эйден идет в душ, и я иду в свою комнату, чтобы тоже освежиться. Поскольку комната Эйдена находится рядом с гостиной и кухней, все оборачиваются и смотрят, как я выхожу из его комнаты в футболке и трусах, держа в руках вчерашнюю одежду
        Аннализа ухмыляется.
        - Похоже, кто-то помирился.
        Я застенчиво поправляю волосы, как будто это поможет мне выглядеть менее позорно.
        - Похоже. - Я краснею, хотя между нами ничего не было.
        - Твое лицо выглядит хуже, - замечает Ноа, наш джентльмен.
        В ответ Аннализа шлепает его по руке.
        - Спасибо за комплимент, Ноа, - кричу я, поднимаясь по лестнице, чтобы принять душ и переодеться.
        Мэйсон даже не смотрел на меня все это время.
        Когда я возвращаюсь вниз, я замечаю, что атмосфера накалилась. Эйден сидит в одной стороне дома, а Мэйсон - в другой. Чейз и Ноа тоже не разговаривают друг с другом. Сегодня канун Нового года, и мы все, вероятно, будем слишком злы друг на друга, чтобы как следует отпраздновать.
        Мэйсон первым замечает меня. Он сразу же встает из-за кухонного острова, где ел вместе с Чейзом.
        - Амелия. Прости меня. Я не хотел причинить тебе боль. Это вышло случайно. Я просто…
        - Не переживай, Мэйсон. Все нормально, - перебиваю я. - Это не твоя вина. Я сама наскочила на твой локоть.
        Он подходит ближе, но останавливается в паре метров. Эйден внимательно смотрит на нас, но остается на месте.
        - Мне правда жаль, Мишка-Кей. Тяжело видеть твое лицо в таком плачевном состоянии, - говорит Мэйсон.
        - Боже, ребята. Слушая вас, я чувствую себя настоящей принцессой, - шучу я.
        - Нет! Я не это имел в виду! Ты все равно бесподобна! - быстро добавляет он, и я клянусь, что слышу, как Эйден прочищает горло.
        - Я знаю, Мэйсон. Все в порядке, правда.
        Я уже простила Мэйсона. Но вот простит ли Эйден? Как бы то ни было, я не виню Мэйсона за опухшее и покрытое синяками лицо. Он замахнулся, а я налетела на локоть в своей классической манере «а-ля Амелия». Он не хотел меня ударить. Он хотел ударить Эйдена, но, опять же, в этом должны разбираться они с Эйденом, чего, судя по всему, не случилось.
        - Нам пора, - вклинивается Эйден, вставая и выжидательно глядя на меня. - Заедем перекусить, потому что дома еды нет.
        - Да, пора сходить за покупками, - добавляет Джулиан, заглядывая в холодильник. - Может, сейчас и пойдем? Составишь мне компанию, Мэйсон?
        Я предполагаю, что Джулиан пытается остаться один на один с Мэйсоном, чтобы понять, что происходит в его голове, и немного образумить. Может быть, они с Эйденом помирятся до ужина, а Чейз и Ноа тоже найдут общий язык? В таком случае мы начнем новый год как лучшие друзья.
        Не слишком ли это большая надежда?
        Глава 23
        Поскольку сейчас зима, на улице начинает темнеть в пять часов вечера. Я сижу на пассажирском сиденье машины Эйдена. Пикап Джулиана стоит прямо за нами, поскольку он едет в город тем же путем.
        - Что ты хочешь поесть? - спрашивает Эйден.
        Чтобы попасть в центр города из пляжного домика, нужно проехать около двадцати минут по пустынной, холмистой, открытой дороге. Какие рестораны есть в маленьком городке? Вряд ли там найдется что-то, что я на самом деле хочу.
        - Вы с Мэйсоном когда-нибудь помиритесь? - мурчу я в ответ.
        Эйден не отрывает глаз от дороги.
        - Я никогда не слышал о такой кухне. Это итальянская?
        - Эйден! Хватит.
        Я понимаю, что он злится на Мэйсона, но они так долго были друзьями, что мне бы не хотелось, чтобы все испортилось.
        - Может быть. Может быть, нет, - спокойно отвечает он. - Он тебе нравится?
        Что?
        - Он мой друг. Конечно, он мне нравится.
        Пальцы Эйдена сжались на руле.
        - Я не это имел в виду.
        Я вздыхаю, поворачиваюсь к нему лицом, кладя ладонь на его руку.
        - Мне нравится Мэйсон как друг. Но люблю я тебя, Эйден.
        Он смотрит на меня. Его взгляд прояснился, но в то же время потяжелел.
        - И ты все равно уезжаешь.
        - Я должна. У меня нет выбора.
        - Но я больше никогда о тебе не услышу, - тихо говорит он.
        - Нет. Я не позволю этому случиться. Ты от меня так просто не отделаешься, Эйден Паркер.
        Машина дергается, но Эйден быстро приходит в себя.
        - Что? Что ты имеешь в виду?
        Я улыбаюсь, надеясь, что он видит любовь и уверенность в моих глазах и знает, насколько это для меня важно.
        - Я не смогу не разговаривать с тобой. FaceTime, телефонные звонки, может быть, даже встречи. Мне плевать. Я не смогу вот так просто выбросить нас из головы. Я не смогу никогда не видеть твое лицо. - Я колеблюсь, чувствуя себя глупо из-за того, что это прозвучало как откровение, хотя на самом деле это не так. - Я знаю, что не так уж и важно, но…
        - Ты издеваешься? Это важно! Я смогу тебя видеть! - Выражение лица Эйдена наполняет мое сердце радостью и волнением. Он улыбается так широко, что улыбка достигает глаз и преображает все его лицо. - Ты уверена, что это безопасно? Я не хочу подвергать тебя опасности. Я готов пойти на все, лишь бы с тобой все было хорошо. Даже если меня это убьет.
        - Мы найдем способ, - обещаю я не только Эйдену, но и себе. Может быть, я потеряю дружеские связи, но зато у меня останется он.
        - Да! - Эйден смеется и от волнения бьет по рулю. - Жаль, что ты не сказала мне раньше, пока я не был за рулем, потому что я очень хочу схватить тебя и расцеловать!
        Я отстегиваю ремень безопасности и наклоняюсь, чтобы поцеловать Эйдена.
        - Ты сделаешь это, когда мы пойдем есть тако. Я обещаю.
        Он смеется.
        - Так ты выбрала?
        Я сажусь обратно на свое место, пристегиваюсь.
        - Я жажду их с тех пор, как проснулась.
        Эйден смотрит на меня, и его красивая улыбка не сходит с лица.
        - Тогда тако…
        Я не слышу конца фразы Эйдена, потому что сзади раздается звук клаксона. Это явно предупреждение.
        Затем начинается хаос: удар металла о металл, визг шин, еще один гудок, звон стекла, мои крики. Я едва могу видеть происходящее, едва могу осознать. Мир кружится перед глазами, металл хрустит, скрежещет, и я чувствую, как мою кожу разрезают снова, снова и снова.
        Машина перестает двигаться, однако мир продолжает вращаться. В ушах звенит, в голове стучит, и я настолько дезориентирована, что не могу отличить верх от низа или лево от права. Вдалеке меня зовут по имени, требуя, чтобы я ответила. Голос злой. Нет, он напуган, напуган тем, что я не отвечаю. Я мучительно трясу головой, картинка перед глазами медленно останавливается.
        - Тея! Ты в порядке? В порядке? - Это Эйден.
        Он перевернулся вверх ногами?
        О, подождите, это я вверх ногами. Я пристегнута к сиденью, а машина стоит на крыше.
        - Я отстегну ремень безопасности. Постарайся не приземлиться на голову, - инструктирует он, испуганный больше, чем я когда-либо видела, но все еще сохраняющий спокойствие.
        Я издаю какой-то звук в знак согласия. Остановится ли когда-нибудь этот стук в моей голове?
        - Все хорошо. Все будет хорошо, - повторяет он, и даже я понимаю, что это звучит так, будто он пытается убедить только себя.
        - Поставь эту ногу сюда, эту - сюда. Руки положи туда, куда я покажу. - Он расставляет мои конечности так, чтобы все они были прижаты к чему-то.
        - Я попытаюсь тебя поймать, но ты тоже постарайся приземлиться правильно, хорошо?
        - Угу, - отвечаю я, когда в голове начинает проясняться.
        Как он меня поймает? Эйден лежит на спине на земле - или, технически, на крыше. Кроме того, он наполовину торчит из окна, и здесь почти нет места.
        - Так, раз, два, три!
        Мой ремень безопасности ослаблен, и я снова лежу на боку.
        Не думаю, что мне больно, но, опять же, у меня такое чувство, что хуже уже быть не может: у меня болит практически все тело.
        Эйден весь в крови, и я не могу понять, откуда она. Неужели это моя кровь? Он отступает от окна, помогает мне следовать за ним, пока мы не оказываемся на улице. Мы ложимся на траву и пытаемся отдышаться, чтобы успокоить учащенное сердцебиение.
        - Ты в порядке, Тея? - Его рука тянется ко мне, пальцы переплетаются с моими.
        Я поворачиваю голову. Позади Эйдена раскинулся крутой холм и ведущая к дороге тропинка из обломанных деревьев и частей машины. От сильного удара мы улетели в кювет.
        - Думаю, да, - отвечаю я, сжимая его руку. - А ты?
        Облегчение наполняет его глаза.
        - Теперь да.
        - Это мы быстро исправим, - вклинивается третий голос, глубокий, пугающий.
        Мужчина в черном костюме обходит нас сзади. На вершине холма припаркован черный внедорожник, тот же самый, что стоял у нашего дома последние пару дней, только теперь его передняя часть разбита.
        Эйден встает. Напряжение в мышцах говорит мне о том, что он в состоянии повышенной готовности. Он тянет меня за собой, чтобы встретить новую угрозу - Харви.
        - Что тебе нужно? - выкрикивает Эйден. Его поведение отличается от того, каким оно было всего несколько минут назад. - Эндрю решил выполнить обещание?
        - Если бы твой отец не марал руки, он бы никогда не добился всего, что у него есть, - говорит Харви, вытаскивая пистолет из внутреннего кармана пиджака.
        Мои глаза округлились. Я слишком ошеломлена, чтобы плакать. Эйден застывает, и я понимаю, что даже он не сможет вытащить нас из этой передряги. Мы оба ранены, дезориентированы, устали и без оружия, а этот человек в полном порядке и у него есть пистолет.
        И он собирается нас убить.
        - Он предупреждал. Все, что тебе оставалось делать, это держать рот на замке. - Мужчина направляет пистолет на Эйдена.
        Я кричу.
        - Это привет от твоего отца. - Харви поворачивается, направляет пистолет мне в грудь. - Запомни это, Эйден.
        Я моргаю, но прежде чем слышу выстрел, Эйден бьет Харви по коленной чашечке. Его нога подгибается, из-за чего выстрел проходит мимо. Используя эту возможность, я быстро убегаю в сторону. Эйден тем временем валит мужчину на землю.
        Должно быть, Эйден заряжен адреналином, потому что он слишком силен для человека, который весь в крови и только что находился в машине, которая несколько раз перевернулась. Они хватаются за пистолет, и тот выскальзывает из рук Харви.
        Пока они дерутся, я ползу к оружию, нащупываю его в листьях. Позади меня раздается треск веток и шуршание листвы. Должно быть, головорезы Эндрю пришли помочь Харви убить меня, чтобы передать его послание.
        С трудом соображая, я с еще большим рвением рыскаю по землю руками. В голове повторяется только одна фраза: «Найди пистолет! Найди его! Где он, черт подери?!»
        Снова поворачиваясь к источнику шума, я делаю глубокий вдох. Я вижу перед собой Мэйсона с тяжелым гаечным ключом и Джулиана с монтировкой.
        Они бросаются на помощь Эйдену, но Харви, который тяжелее Эйдена, берет верх. Он тащит его, обхватывая рукой за шею, прижимает к груди, достает нож и приставляет его к шее Эйдена. Мое сердце вмиг замирает.
        Моя рука нащупывает нужный мне предмет.
        - На вашем месте я бы не двигался, - Харви обращается к Мэйсону и Джулиану.
        Он не смотрит на меня и даже не думает, что я представляю угрозу, ведь с оружием в руках стоят только Мэйсон и Джулиан.
        Ребята останавливаются на месте, обдумывая варианты.
        - Копы уже в пути, - предупреждает Мэйсон. - Брось нож.
        Харви наклоняет голову к Мэйсону.
        - Мне велели не убивать Эйдена, но я сделаю это, если придется. А мне придется.
        Рука Харви, держащая нож, начинает скользить по шее Эйдена. Я в тот момент даже не думаю. Меня охватывает ярость.
        Внезапно раздается выстрел. Кто-то кричит от боли, и два человека тут же падают на землю.
        Бросив пистолет, из которого я только что стреляла, я бегу к Эйдену, выкрикивая его имя снова и снова.
        - Я в порядке, - раздается его голос.
        Я никогда еще не была так счастлива и напугана одновременно.
        Он садится, проводит рукой по горлу. Нож оставил на шее порез, но небольшой и, насколько я вижу, неглубокий. Обняв его, я всхлипываю, даже не думая о том, причиняю ли я боль себе или ему. Мне просто нужно убедиться, что с ним все в порядке. Он тоже меня обнимает, прижимает к себе, и я чувствую его сердце, колотящееся в унисон с моим.
        Мэйсон и Джулиан тоже рядом. Они твердят, что с нами все в порядке, что помощь скоро прибудет, что мы сможем вернуться домой.
        - Куда он делся? - спрашивает Джулиан, оглядывая лесистую местность.
        Я сажусь, поворачиваюсь к месту, где упал Харви, но его там уже нет. Я выстрелила ему в бок, так что он точно не умер.
        Мы поднимаем глаза, услышав звук внедорожника. Харви уезжает прежде, чем мы успеваем что-то предпринять.
        - Копы действительно едут? - спрашивает Эйден.
        - Да, мы вызвали полицию, когда увидели, что он сбил вас в кювет, - подтверждает Мэйсон.
        Эйден поворачивается ко мне, берет пистолет из моих дрожащих рук и вытирает о ту часть футболки, которая не покрыта кровью.
        - Послушай меня, Тея, - приказывает он, достаточно тихо, чтобы слышала только я. - Уноси отсюда ноги. Иди домой, приведи себя в порядок и езжай в больницу, если нужно. Скажи им, что упала с лестницы или что-то в этом роде. Но здесь тебя никогда не было, поняла?
        Что? Почему он просит оставить его?
        - Какого черта, Эйден? Зачем мне это делать?
        Он заканчивает вытирать пистолет и хватает его руками, размазывая по нему свою кровь.
        - Я выстрелила в целях самообороны. Почему ты стираешь мои отпечатки? - спрашиваю я.
        Он направляет пистолет в противоположную от нас сторону и стреляет один раз в никуда.
        - Что ты делаешь?! - спрашиваю я, серьезно обеспокоенная. Неужели его травмы хуже, чем я думала? Как сильно он ударился головой?
        - Следы пороха. - Он жестом показывает на свою руку, затем опускает пистолет. - На всякий случай. - Эйден смотрит мне в глаза, говорит четко, внятно, чтобы я поняла. - Ты ни в кого не стреляла. Это я сделал. Ты была дома и упала с лестницы. Да, Джулиан? Ты же был с ней?
        Джулиан бросает на Эйдена любопытный взгляд, не сразу, но кивает, не понимая, почему Эйден придерживается этой истории.
        - Да, я видел, как она упала. Ты же знаешь, какая она неуклюжая.
        Не могу поверить! Зачем они это делают?
        Эйден опускает пистолет, помогает мне встать и крепко обнимает.
        - Я только что тебя вернул, - тихо шепчет он мне на ухо. - Этот инцидент появится в новостях, а я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы Тони увидел тебя и попытался отнять у меня.
        Сердце тяжело бьется в груди, а в животе образуется пустота.
        - Держись подальше от всего этого. Это моя проблема, так что позволь мне самому разобраться. Я люблю тебя, - говорит он, глядя прямо в душу серыми глазами.
        Я киваю. Слезы затуманивают мое зрение.
        - Я тоже тебя люблю.
        Эйден целует меня. Он грубый, уверенный, но при этом нежный и испуганный. Я чувствую себя легче воздуха, как будто я могу сделать все что угодно и стать кем угодно, потому что Эйден любит меня.
        - Уходите, - требует он, как только мы отстраняемся друг от друга.
        Мэйсон передает Джулиану гаечный ключ, затем падает в кровь и начинает кататься по земле.
        - Что ты делаешь?! - спрашиваю я в полном ужасе.
        - Очевидно, Эйден в машине был не один. Я и так хорошо помят после нашей вчерашней драки.
        Мэйсон, глядя на Эйдена, кивает, а Эйден кивает ему в ответ.
        - Поехали, Амелия. - Джулиан берет меня за руку и ведет вверх по холму к своему пикапу.
        Оглядываясь назад, на двух парней, сидящих на земле возле разбитой машины, я чувствую только любовь и признательность к ним обоим.
        Мы садимся в машину, и Джулиан быстро уезжает, сворачивая с главной дороги и стараясь уехать с места преступления как можно дальше.
        Как только мы исчезаем из поля зрения, на заднем плане раздается отчетливый звук сирен.
        Конец
        Благодарности
        Как и всегда, первый человек, которого я хочу поблагодарить, - это вы, читатель. Вы взяли в руки эту книгу и дали ей шанс. Огромное спасибо моим читателям, поклонникам, друзьям. Если бы не вы, я бы никогда не поняла, что люблю писать, а этой истории не было бы. Спасибо вам от всего сердца за то, что последовали за мной в этом путешествии и позволили следовать за своей мечтой. Я всегда буду благодарна вам за любовь и поддержку.
        Выражаю благодарность моей маме, Кармеле, за то, что она самая лучшая мама на свете. Она всегда в меня верит и является самой большой поклонницей. Спасибо, что каждый вечер читала мне перед сном и научила меня магии хороших историй.
        Также я хотела бы поблагодарить отца, Бруно. Он безоговорочно поддерживает, всегда верит в меня и даже позволил мне использовать свой «челленджер» в «исследовательских целях». Спасибо, что, не видя контекста, ты отвечаешь на мои тупые вопросы, типа: «Можно ли ударить человека крышкой унитаза так, чтобы она не разбилась?», и при этом не считаешь меня сумасшедшей. Ты самый лучший!
        Как и в первой книге, я хочу отметить моего брата, Майкла. Ты буквально ничего не сделал и до сих пор не знаешь, о чем эта история, но я все равно тебя люблю.
        Спасибо моему парню, Марио, и его семье за то, что поддерживали меня и были фанатами номер один. Если бы существовал рекорд по количеству копий «Она со мной», купленных одной семьей, я уверена, что вы, ребята, его бы установили. Я так благодарна, что вы есть в моей жизни.
        Спасибо бабушкам и дедушкам, кузенам, соседям, родным и друзьям, которые всегда меня поддерживают. Да, это немного неловко, когда вся твоя семья и друзья читают сцены поцелуев твоим голосом, но я бы не хотела, чтобы было иначе. На моей первой в жизни автограф-сессии было практически сто человек, собравшихся в магазине «Индиго», и это было самое лучшее, что я когда-либо испытывала. Для меня это очень много значило.
        На этой ноте спасибо всем читателям из Торонто, сотрудникам Wattpad и всем остальным, кто пришел на мою единственную и неповторимую автограф-сессию. Это был буквально один из лучших дней в моей жизни, и я никогда его не забуду.
        Спасибо сообществу Wattpad и Wattpad Stars за то, что вы всегда оказывали поддержку, были готовы помочь и были доступны для писательского спринта. Также спасибо и другим авторам, опубликованным на Wattpad. Вы поделились моими книгами со своей аудиторией - вы, ребята, самые крутые.
        Первый черновик этой книги сильно отличается от той потрясающей версии, которую вы держите в руках, и это благодаря помощи моих замечательных редакторов. Спасибо Адаму Уилсону за то, что указал на сюжетные дыры. Спасибо Ребекке Миллс. Она была самым лучшим редактором. И, конечно, огромное спасибо Дианне Макфадден. Ваша помощь, замечания, предложения и вклад абсолютно бесценны. Эта история смогла полностью раскрыть потенциал, потому что вы были рядом, подбадривали меня и помогали оттачивать ремесло. Мне не терпится снова поработать с вами над следующей книгой.
        Спасибо моему менеджеру, Яне Такер. Я не могу представить свое писательское путешествие без тебя. Ты не только лучший менеджер, но и, наверное, моя самая большая болельщица. Я всегда думала, что ты преувеличиваешь, рассказывая о том, что ты постоянно говоришь о книге «Она со мной», однако люди с Wattpad это подтвердили! Спасибо за то, что поддерживаешь меня и мою работу, а также за то, что организовала вышеупомянутую потрясающую автограф-сессию! Я так благодарна за этот опыт!
        Также благодарю всех сотрудников Wattpad HQ и Wattpad Books - редакторов, публицистов, маркетологов, дизайнеров, которые так усердно работали над подготовкой книги к изданию и ее продвижению в мире.
        Спасибо всем вам, а также тем, кого я, возможно, забыла упомянуть. Спасибо за вашу веру в меня. Я очень благодарна за то, что вы есть в моей жизни. Именно благодаря вам я написала книгу, которой так горжусь.
        Эксклюзивный отрывок
        Глава 1
        Когда я училась в начальной школе, я думала, что быть нормальным человеком - это, наверное, самое худшее, что может произойти. Мне было шесть или семь лет, когда из списка заранее утвержденных профессий мы должны были выбрать, кем хотим стать в будущем. Однако у них не было того варианта, который бы я хотела, поэтому я выбрала доктора и пошла домой жаловаться.
        Мой папа очень смутился, когда я объяснила, что не хочу быть ни врачом, ни юристом, ни учителем, а хочу стать парикмахером горилл и подрабатывать в странствующей группе, играя на укулеле.
        Он пытался забросать меня логическими фактами, но меня не останавливал тот факт, что гориллам, вероятно, не нужны парикмахеры, или что я не умею жонглировать или играть на укулеле, и что никто бы даже не стал смотреть на такую группу.
        Затем он обрушился на меня с речью о том, что это ненормальный карьерный путь. Я ответила в своей милой детской манере, что быть нормальным - это скучно. Я хотела, чтобы со мной происходили интересные вещи, даже если бы они и делали мою жизнь сложнее. Сейчас, оглядываясь назад, я бы пошла на все что угодно, лишь бы отшлепать шести-семилетнюю меня и выбить эти глупые слова из ее головы.
        Мой отец хотел, чтобы у меня была обыденная, скучная жизнь без каких-либо трудностей. Но я эту идею всячески отвергала. Забавно, что в итоге именно он привел в движение цепь событий, благодаря которым моя жизнь уже никогда не будет нормальной.
        В течение последнего года два разных человека неоднократно пытались покончить с моей жизнью. Первый из них - это Тони, человек, который, вполне возможно, является психопатом. Именно он стал причиной, по которой мне пришлось трижды переезжать и каждый раз менять свою личность.
        Второй - биологический отец Эйдена, Эндрю Кесслер. Он безжалостен и явно не против убить девочку-подростка, чтобы послать сигнал своему сыну, который угрожал разгласить его истинное, дерьмовое прошлое.
        У моей матери роман с отцом одного из моих лучших друзей, и я понятия не имею, должна ли я рассказать об этом Мэйсону. Плюс ко всему, Мэйсон, скорее всего, влюблен в меня, а я не хочу сейчас даже думать об этом.
        Брат Аннализы, Люк, предстанет перед судом за убийство отчима Эйдена. Вот только он не помнит, что кого-то убивал, потому что был нетрезв. Аннализа вдруг тоже осознала, что не может вынести отсутствия Люка в своей жизни.
        Ноа и Чейз находятся в стадии «мы друзья, но не совсем», потому что Чейз застал Ноа в постели с любовью всей его жизни, Шарлоттой, которая даже не знает, кто из них ей на самом деле нравится.
        Мой средний (и любимый) палец вывихнут после стычки с Райаном, теперь уже бывшим сводным братом Эйдена, а нос распух и кровоточит после столкновения с локтем Мэйсона. Кроме того, мое тело покрыто синяками и порезами после попытки отца Эйдена меня убить.
        И что еще хуже, меня перевезут в другое место, как только агенты, которым поручено мое дело, окончательно определят наше новое место и личности. Кинг-Сити - единственное место, где я чувствую себя как дома, где у меня есть друзья, которых я обожаю, и любимый парень.
        Эйден знает обо мне все, и я решила нарушить несколько небольших правил, чтобы не пришлось отказываться от наших отношений. Одно из них - не связываться ни с кем из прежней жизни. Тем не менее я решила не рассказывать об этом ни маме, ни агентам. Зато, когда настанет время уезжать, у меня не будет ощущения, что мое сердце вырвали, потому что у меня все еще будет Эйден.
        Но пока я все еще здесь, в Кинг-Сити. И мою жизнь теперь омрачают не только Кейтлин и Райан, но и лучшие друзья, находящиеся в центре собственной драмы. Я уже молчу о двух психопатах, жаждущих моей смерти.
        Как мило.
        Честно говоря, Джулиан - единственный, кто держит себя в руках и живет относительно нормальной жизнью, за исключением того, что он тусуется со всеми нами.
        После аварии Эйден и Мэйсон рассказали копам довольно убедительную историю, придерживаясь правды, но опуская любое упоминание обо мне или Джулиане. Насколько я знаю, детективы не видят никаких расхождений в их рассказе.
        Харви, человека, который сбил нас и пытался застрелить, так и не нашли. Однако Эйден выстрелил, поэтому они считают, что он ранен. Копы проверили отпечатки пальцев на ноже, который он держал у горла Эйдена, и они совпали с отпечатками Харви Веденина (я даже не удивилась, что его уже арестовывали). Также неудивительно, что Харви Веденин - известный сообщник и телохранитель Эндрю Кесслера, что придает достоверность рассказу Эйдена. Конечно, нет неоспоримых доказательств того, что за действиями Харви стоял Эндрю Кесслер, но мы знаем правду.
        Эйден все-таки поговорил с Вивьен Хенфри, репортером, которая ясно дала понять, что не является поклонницей Кесслера, и практически умоляла Эйдена выйти в эфир. Они с Мэйсоном остались в пляжном домике на несколько дней, а остальные вернулись домой. Джейсон и Джексон остановились в доме Мэйсона.
        Я смотрела новости об Эйдене из дома, и мое сердце разрывалось от гордости, когда я видела его красивое и решительное лицо. Он делился историей своей жизни, которую на самом деле предпочел бы похоронить глубоко внутри. Я знаю, как трудно ему было поделиться прошлым. Однако Эйден был уверен в себе, рассказывая миру о том, что он - сын Эндрю Кесслера (хотя Эндрю изначально утверждал, что у него нет детей). Эйден рассказал, что Эндрю бросил его больную и беременную мать и даже не пытался связаться с семьей после смерти жены. Эйден выглядел смелым, храбрым, уверенным в себе. Его слова были убедительными, захватывающими. Я уверена, что зрители затаили дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова из его рассказа.
        Это был тот же Эйден, что и обычно, - холодный, решительный, красивый. Он выглядит еще более устрашающе с разбитой челюстью и десятью швами на лбу. Как не влюбиться в такого красавчика?
        В этом и есть вся суть Эйдена. Он обладает настолько явным обаянием - даже на камеру, - что люди невольно к нему тянутся, любят, проявляют симпатию. И это происходит даже в те моменты, когда все в нем кричит: «Не связывайся со мной!»
        Вивьен выслушала историю Эйдена, взяла старые семейные фотографии и разрушила кампанию Кесслера. Она доказала, что Кесслер - самый большой лицемер на планете, который на самом деле не заботится о тех проблемах, за которые ратует. Разумеется, Кесслер все отрицал. Его команда быстро и эффективно работает над восстановлением его имиджа, и, насколько я знаю, он не планирует выбывать из губернаторской гонки.
        Мы были все вместе, когда услышали слова Кесслера о том, что он все равно будет участвовать в выборах.
        - Он ведь не победит? - спрашивает Шарлотта. - Люди думают, что он ужасный человек, обманщик и лицемер, и не станут его избирать. Что думаете?
        Аннализа фыркает.
        - Кто его знает. Худшие люди делали худшие вещи в этой стране, но их все равно избирали, так что…
        Мы все немного расслабились, зная, что он находится под пристальным вниманием общественности и в ближайшее время не предпримет попыток лишить жизни меня или Эйдена.
        Надеюсь.
        Сейчас утро понедельника, и нам приходится возвращаться в школу и сталкиваться со сплетниками, которым больше нечего делать, кроме как таращиться на нас и обсуждать. Не помогает и то, что еще до того, как мы отправились в школу, вокруг нас уже ходили всевозможные слухи.
        За несколько дней до начала занятий Макайла Томас, лучшая подруга Кейтлин, увидела меня в продуктовом магазине и рассказала всем, что мое лицо пострадало в результате неудачной пластической операции. Мне об этом рассказала Шарлотта, и все, что мне оставалось, - это закатить глаза. Из всех вещей, которые могла придумать Макайла, она выбрала самую простую и скучную ложь. Но все равно это означает, что ученики школы будут на меня таращиться. Хотя это ничто по сравнению с тем, с чем столкнется Эйден.
        Эйден не любит откровенничать. Это было чудо, когда я заставила его рассказать о себе самую незначительную деталь. Но и это случилось только тогда, когда он проникся ко мне доверием. Вряд ли ему понравится кучка глупых подростков, которые будут открыто пялиться и шептаться. Я не видела его после аварии, потому что он вернулся домой только вчера вечером, но я бы не стала винить его, если бы он решил пропустить следующие несколько дней.
        Когда мы с Аннализой заходим в школу, я чувствую на себе пристальные взгляды. Я кручу пальцами кулон, который Эйден подарил мне на Рождество, чувствуя его успокаивающий вес. Это перочинный нож, замаскированный под кулон, с секретной кнопкой, на которую нужно нажать, чтобы выпустить лезвие. Конечно, я знаю, что не должна приносить его в школу. Однако в тот день, когда мы с Эйденом отправились на встречу с Вивьен Хенфри и нас чуть не убили, я забыла его надеть. Тогда он бы мне точно пригодился, поэтому я решила, что лучше всегда иметь его при себе.
        Аннализа, нахмурившись, смотрит на учеников, которые без стыда на нас пялятся. Те в знак покорности поспешно опускают глаза. Если бы я не была ее подругой, я бы ее тоже боялась.
        Как только мы сворачиваем за угол, направляясь к моему шкафчику, я останавливаюсь. Возле моей дверцы стоит Эйден. Мы не виделись почти неделю, и меня внезапно охватывает чувство покоя. Эйден ждет меня, смотрит так, будто я только что стала самым хорошим событием за всю его неделю. Я приближаюсь, и все вокруг - взгляды, шепот - для меня исчезают.
        Глава 2
        Эйден отталкивается от шкафчика, изучает меня, пока мы с Аннализой двигаемся в его сторону.
        - Как твой нос? - первое, что спрашивает Эйден, когда мы подходим достаточно близко.
        Вау. Он такой романтичный.
        Уголки моих губ приподнимаются.
        - Не так плохо, как твое лицо.
        Эйден улыбается, качая головой, и тут же меня обнимает. Он кладет подбородок на мою макушку, и я начинаю таять от его тепла.
        Я разговаривала с ним по FaceTime в течение недели, но это первый раз, когда мы встретились лично после той суматошной ночи, когда мы попали в аварию и чуть не погибли по приказу Эндрю. Находясь в объятиях Эйдена, слыша его ровное сердцебиение и чувствуя напряженные мышцы спины, я могу с абсолютной уверенностью сказать, что ничто не может заменить ощущения, которые испытываешь, находясь с ним лично.
        - Ты в порядке? - шепчет он мне.
        Насколько мне известно, возможность делиться тяжелым опытом очень сближает людей. Если подумать, мы с Эйденом спасли друг другу жизнь. Харви целился прямо в меня, но, когда он нажал на курок, Эйден вмешался, и пуля просвистела мимо. А когда Харви хотел перерезать горло Эйдену, то уже выстрелила я. И я безумно благодарна, что в тот день я хорошо прицелилась.
        Находясь рядом с Эйденом, я знаю одно: что бы ни случилось в моей жизни, он всегда будет близок моему сердцу.
        Я киваю в ответ на его вопрос.
        - Точно?
        Эйден убирает прядь волос за ухо и отступает назад, чтобы заглянуть мне в глаза.
        - Мне уже лучше.
        Сердце мое трепещет. Я вспоминаю, как он сказал мне нечто подобное после того, как мы разделились на треке, когда полицейские устроили погоню. Такое чувство, что эта история произошла с нами целую вечность назад.
        Аннализа прочищает горло.
        - Вообще-то я тоже хотела узнать, как у тебя дела.
        Я смеюсь, отстраняюсь от Эйдена, чтобы Аннализа могла с ним пообщаться.
        - Я рада, что ты в порядке, - говорит она после теплых дружеских объятий.
        В этот момент из-за угла появляются Ноа и Джулиан и тоже обнимают Эйдена.
        - Я знал, что ты здесь, - говорит Джулиан Эйдену, бросив быстрый взгляд в мою сторону.
        - Эй, неужели так сложно время от времени отвечать на сообщения? - жалуется Ноа, подталкивая Эйдена.
        Эйден закатывает глаза и отходит в сторону, чтобы я могла открыть свой шкафчик.
        - Как близнецы? - интересуется Аннализа. - Ты им все объяснил?
        Эйден вздыхает, проводит рукой по волосам, которые, как я только что заметила, стали длиннее.
        - Ну, как и в случае с Грегом, я рассказал им не все. Они знают, кто такой Эндрю Кесслер, хотя он им не очень-то и интересен. Брайан и Наталья собрали их в школу, и они сейчас заняты учебой.
        С тех пор как Эйдена арестовали, отец Мэйсона имеет законное право опеки над Эйденом и его братьями, Джейсоном и Джексоном. Когда Эйдену исполнится восемнадцать лет, он сможет переоформить опекунство на себя. Я рада, что у Эйдена есть взрослые, на которых можно положиться, особенно если учесть всю эту историю со СМИ.
        Звенит звонок, и мы начинаем двигаться к классу. Пока мы идем, Эйден берет мою руку в свою большую ладонь.
        Я улыбаюсь, глядя на него.
        - Эй, я заранее предупреждаю, чтобы вы не строили на эту пятницу планы. - Ноа улыбается не так уж невинно.
        Эйден вздыхает, понимая, о чем идет речь.
        - Я же говорил, что не хочу праздновать день рождения.
        - Тебе через два дня восемнадцать! У тебя будет день рождения! У меня дома. В эту пятницу. - Ноа подчеркивает важность каждого слова.
        - Ноа, в последний раз, когда ты устраивал вечеринку, ты попал в больницу, - замечаю я, понимая, что никто из нас не хочет повторения. Особенно сейчас.
        Он задумчиво смотрит на меня, а потом добавляет:
        - И что же теперь? Не жить больше и не развлекаться? Нет уж, мы натянем наши штанишки и устроим лучшую вечеринку, которую заслуживает Эйден! И никто не будет меня отговаривать. - Он смотрит на нас прищуренными глазами, не дав шансов на возражения.
        Это вечеринка Эйдена, значит, последнее слово все равно остается за ним. Эйден вздыхает, бормоча под нос что-то похожее на «ладно, как скажешь», что заставляет Ноа торжествующе улыбнуться.
        Пока мы идем, что-то в словах Ноа находит во мне отклик. Да, в жизни случаются плохие моменты - особенно в моей в последнее время, - но нельзя же позволять ужасным событиям портить всю нашу жизнь! Я хочу прожить этот год нормальной жизнью, даже если это меня и убьет (что, честно говоря, вполне возможно). Благодаря моему новому мировоззрению я чувствую себя более решительной, чем когда-либо.
        - Какие у тебя занятия после обеда? История, окно, потом математика? - спрашивает Эйден, пока мы поднимаемся по лестнице.
        - Английский, окно, потом математика. А что?
        - У нас замена на математике. - Его глаза озорно загораются. - Что скажешь, если мы уйдем после английского?
        - Куда? - спрашиваю я, пытаясь скрыть свой абсолютный восторг.
        Побыть наедине с Эйденом? Не нужно просить меня дважды! С тех пор, как произошел несчастный случай, у нас даже не было времени побыть наедине.
        - Куда хочешь.
        - Значит, если я хочу блины…
        - Ты получишь блины. - На лице появляется улыбка, которая преображает Эйдена. Я чувствую, как сжимается сердце.
        - И как я могу отказаться?
        Я бы никогда не отказалась. Кто знает, сколько времени у нас осталось?
        - Отлично. Встретимся у твоего шкафчика после четвертого урока. - Он быстро целует меня в лоб, что кажется гораздо более интимным и сладким, чем поцелуй в губы, и уходит в противоположном направлении с Джулианом.
        У нас с Ноа один класс, а класс Аннализы находится рядом с нашим, поэтому мы все идем в кабинет 341. Класс, с которого все началось.
        - Черт. Я никогда в жизни не чувствовал себя пятым колесом, - ворчит Ноа. - С одной стороны от меня целовались Аннализа и Джулиан, с другой - Амелия и Эйден. А со мной никто не целуется.
        - Мы не целовались! - защищаемся мы с Аннализой.
        - Да, конечно. - Ноа отмахивается. - Может, мне пора найти девушку и остепениться? Есть предложения?
        - Кейтлин, - категорично говорит Аннализа.
        Мы переглядываемся.
        - Не смешно.
        - Да я не о Ноа говорю, - объясняет Аннализа, кивая головой в направлении, куда смотрела. - Я имела в виду, что Кейтлин идет.
        Я слежу за ее взглядом, и, конечно же, замечаю эту дьяволицу, марширующую в нашу сторону.
        Глава 3
        Я практически чувствую, как по венам Кейтлин течет возбуждение от радости со мной повраждовать. Она, должно быть, сошла с ума за время каникул, не имея способа мне досадить. Кейтлин и Макайла останавливаются передо мной и синхронно скрещивают руки на груди, едва замечая Аннализу и Ноа.
        У Кейтлин те же ледяные голубые глаза; на лице застыла та же хмурость, что и обычно. Однако выглядит она как-то иначе. Может быть, усталой.
        - Я рада, что на каникулах ты пыталась исправить свое лицо. Оно действительно нуждалось в помощи. - Кейтлин усмехается. - Вот только я всегда думала, что люди делают пластические операции, чтобы выглядеть лучше, а не хуже. Тебе стоит подумать о том, чтобы подать в суд на своего врача.
        Опять за свое. Разве это плохо, что я почти испытываю удовольствие от пререканий с этой девицей? Это кажется чем-то нормальным, даже невинным, по крайней мере, по сравнению с тем, через что мы только что прошли.
        - Ты, наверное, засудила своего врача до смерти, Кейтлин. Я бы точно разозлилась, если бы мое стало таким, как у тебя.
        - Лицо Кейтлин вышло отлично! - Макайла бросается на защиту, зарабатывая хмурый взгляд от подруги.
        Мы с Аннализой и Ноа вскидываем брови.
        - Я не делала пластическую операцию, тупица, - шипит Кейтлин своей подружке, прежде чем повернуться ко мне.
        - Что ж, зато твоя физиономия, которую ты называешь лицом, отвлекает всех присутствующих. Хочешь, я принесу бумажный пакет?
        Я сужаю глаза.
        - Мое лицо было достаточно прекрасно, чтобы украсть твоего мужчину.
        Вот дерьмо.
        Что я несу?
        Я не крала Эйдена, и он ясно дал это понять. Но, черт возьми, как же приятно было сделать это заявление. Клянусь, я вижу, как у Кейтлин дергается глаз и вздувается вена на лбу. Она, однако, пытается держаться спокойной и невозмутимой. Наверное, она дала себе обещание - не реагировать так бурно в новом году.
        Аннализа смеется, стоя рядом со мной, а Ноа практически светится от гордости.
        - Райан намного лучше Эйдена.
        Сомневаюсь.
        - Не то чтобы мне не нравилось наше времяпрепровождение, Кейтлин, но есть ли причина, по которой я должна проводить свое утро в твоей компании?
        Ее голубые глаза концентрируются на мне.
        - Я ненавижу тебя. Не просто ненавижу - презираю! Первый семестр ты ходила по школе, думая, что ты - королева. Но теперь все закончится. Это моя школа. И я здесь главная.
        Она делает шаг ближе. Я заставляю себя расправить плечи и остаться на месте, не отступая. Синяки под глазами, которые она скрыла макияжем, более заметны вблизи, и она кажется другой. Может быть, старше. Хотя характер ее совсем не изменился.
        - Райан считает, что с тобой что-то не так. И не только в том смысле, что ты тупая маленькая сучка. Эндрю Кесслер хочет разрушить жизнь Эйдена, а мы разрушим твою. - Она подходит еще ближе, насколько это возможно, и на этот раз я отступаю. - Все тайное становится явным, милая. Так что не путайся под ногами.
        Я открываю рот, чтобы ответить язвительной репликой (в чем я великолепна), но мысли почему-то не идут в голову. Честно говоря, я немного взволнована. Отношения с Райаном ее заметно изменили. Она кажется более сосредоточенной, расчетливой, менее склонной к истерикам. Кейтлин всегда казалась немного устрашающей, но теперь от нее веет угрозой.
        Видимо, мое лицо выдает тревогу, потому что Ноа вмешивается и отталкивает ее от меня.
        - Отвали, Кейтлин.
        Она одаривает его расчетливой улыбкой, которая не доходит до глаз.
        - Не обращайся со мной, как с убийцей. Я не убийца, и у меня нет братьев-преступников, да, Аннализа?
        Черт. Зря она это сказала.
        Аннализа быстро поворачивается к Кейтлин.
        - Что ты сказала? - спрашивает она негромко, предупреждающе.
        - Райан рассказал мне, что Люк Монтли, который будет гнить в тюрьме за убийство его отца, из твоей семьи отбросов-наркоманов, - практически пропела она, достаточно громко, чтобы весь коридор услышал.
        У Аннализы и Люка разные фамилии, поэтому, когда его имя появилось в новостях, никто ничего не понял. Хотя у Аннализы не самые лучшие отношения с братом, мы все знаем, как сильно она реагирует и как переживает, что ее брат в тюрьме.
        Я кладу ладонь на руку Аннализы, предупреждая ее не реагировать так, как хочет Кейтлин.
        - Твой брат получает удовольствие от убийства невинных стариков? Ты тоже этим занимаешься в свободное время, Аннализа?
        Все, что сдерживало меня раньше, внезапно исчезает, поскольку Кейтлин угрожает не мне, а моей подруге. Протиснувшись мимо Ноа, я подхожу к Кейтлин так близко, что могу сосчитать каждую ресничку.
        - Будь осторожна, Кейтлин, - предупреждаю я низким голосом, убедившись, что она понимает каждое мое слово. - Я знаю, что твоя мама - директор и ты думаешь, что неприкосновенная, но я обещаю тебе: нажмешь не на ту кнопку - и ничто не помешает нам нажать в ответ.
        - Я просто констатирую факты, - уверенно заявляет Кейтлин. В ее глазах отсутствует страх.
        Аннализа обходит Ноа, уверяя, что не наделает глупостей. Я тем временем отступаю, чтобы она могла подойти к Кейтлин. Похоже, Аннализе требуется много сил, чтобы стоять так близко и сохранять спокойствие. Она фактически борется с инстинктом, желающим уничтожить эту стерву.
        - Еще раз заговоришь обо мне или моей семье, и я найду тебя и сделаю так, что никакая пластика тебе не поможет.
        От тона Аннализы у меня мурашки бегут по позвоночнику, а ведь она даже не со мной разговаривает. Кейтлин выглядит совершенно невозмутимой. Вероятно, она уже много раз слышала угрозы Аннализы.
        Кейтлин улыбается, как будто она только что выиграла игру, о которой мы с Аннализой даже не подозревали.
        - Не суй свой чертов нос, куда не надо, и тогда, может быть, у вас получится избежать проблем.
        Уголки ее губ приподнимаются в зловещей, удовлетворенной улыбке. Она разворачивается и уходит, оттолкнув младшего школьника с дороги прямо в шкафчик. Макайла следует за ней.
        - Ого, кто-то принял с утра дополнительную дозу яда, - говорит Ноа, наблюдая, как Кейтлин исчезает за углом.
        Я не слышу, что отвечает Аннализа, поскольку мой мозг сосредоточен на том, что только что было сказано. Все тайное становится явным.
        Я была не прочь повздорить с Кейтлин, как в старые добрые времена, почувствовать себя нормальной и отойти от всех этих историй, связанных с попытками убийства и политическими скандалами, но, очевидно, Кейтлин начала свою игру. Она что-то знает? Она близка к тому, чтобы меня разоблачить? Если она копнет достаточно глубоко, то наткнется на секрет, который намного больше, чем она или кто-либо еще мог себе представить.
        Об авторе
        Серия книг Джессики Кансоло «Со мной» набрала более ста миллионов прочтений на Wattpad с тех пор, как в 2015 году она разместила на платформе свой первый рассказ «Она со мной». В 2016 году роман получил премию Watty Award в номинации «Лучшая подростковая литература» и был опубликован на французском языке издательством Hachette Romans, а также на испанском языке издательством Grupo Planeta. Джессика живет со своей собакой Лео недалеко от Торонто, где наслаждается прогулками на свежем воздухе и превращением неловких ситуаций из реальной жизни в сюжеты для своих удивительных историй. Вы можете найти ее в Twitter @AvaViolet17, на Instagram @jesscunsolo или на Wattpad @AvaViolet.