Беременна от брата жениха Амина Асхадова
        Ксения Громова
        - Ты беременна и молчала об этом? Я должен обрадовать нашего отца! – в глазах жениха плескалась радость.
        Он тут же покинул меня, а его брат остался прожигать во мне дыру.
        - Ты беременна от меня, а не от моего брата, - Тимур сжал челюсти и склонился надо мной в опасной близости.
        - С чего такая уверенность? Улетай, Тимур, я не хочу тебя видеть!
        Пальцы бойца вцепились в мой подбородок, вынуждая смотреть лишь на него.
        - С того, что, если этот ребенок окажется моим, ты тоже станешь принадлежать мне!..
        Беременна от брата жениха
        Амина Асхадова, Ксения Громова
        Пролог
        Наступило утро. Самое солнечное и яркое, это утро не предвещало беды. Я медленно и неторопливо потянулась на широкой постели. Мягкая шелковистая ткань нежно укрывала мое влажное тело, и, когда я выгнулась от легкой истомы, оно чуть-чуть соскользнуло вниз, открывая мою обнаженную грудь. Тело, чувствительное ко всему, млело от прикосновений к шелковым простыням, а после бурной утренней зарядки я и вовсе едва шевелила кончиками пальцев на ногах. Сладко улыбнувшись, я прикрыла нагое тело скользящим покрывалом и попыталась снова уснуть, пока в ванной только начинала шуметь вода.
        Однако, уснуть более не удалось. Шум в ванной заставил меня вспомнить о том, что полчаса назад мы вытворяли на этой самой постели. А точнее, что вытворял со мной жених и в каких позах он брал меня... Почувствовав, как розовеют мои щеки, я ощутила легкое покалывание и томление там, чуть ниже живота, куда совсем недавно позволяла прикоснуться Андрею. Его руки доставляли такие ласки, выстоять против которых у меня не было шансов, и я не сопротивлялась – изгибалась под его горячим телом, кричала и путалась в напрочь сбившихся простынях, а затем вновь кричала…
        Так началось наше очередное совместное утро.
        Андрей наверняка не выйдет из душа еще минут сорок, и воспоминания заставили меня вновь потянуться пальчиками к возбужденной плоти. Я скучала по его ласкам, мне было чертовски мало любимого и того, что он дарил мне по утрам и вечерам вот уже несколько лет. Когда любишь – тебе всегда мало, ведь так? Особенно это сказывалось после бурных ночей, ведь те самые эротические воспоминания неистово возбуждали меня по утрам, ведь, к сожалению, Андрею приходилось уезжать на работу, а мне - в университет. Защита диплома была на носу.
        Прикусив нижнюю губу, я добралась до живота и вскоре прикоснулась к самому сокровенному месту, тут же издав судорожный вдох. Я не заметила, как быстро нежные пальчики прошлись по чувственным складкам, а другой ладонью я с наслаждением сжала собственную грудь, следом погладив сосок. В памяти я прокручивала наше страстное утро и то, как сегодня особо нежно взял меня Андрей.
        Хотя солнечные лучи и пробивались сквозь щели темных штор, но все же зашторенные окна придавали комнате атмосферу ночи. Я прикрыла глаза и принялась ласкать себя, все это время представляя Андрея вместо своих рук.
        Разрядка была так близка, а напряжение подходило к своему логическому концу, когда вместо стона я смогла издать только мычание, а на своем теле я почувствовала тяжесть.
        Сердце ухнуло.
        Я тут же вскрикнула, когда чьи-то очень горячие руки накрыли мой рот, а меня вжали в матрас. Грубо, с силой, но не больно. Я распахнула глаза, но не увидела в интимном полумраке ровным счетом ничего. А когда мои глаза начали различать знакомые мужские формы, на меня тут же набросили покрывало, и мое сердце начало биться с удвоенной силой.
        А затем внезапная догадка пронзила меня: Андрей, наконец, решил не нежиться в душе по часу и более. Он захотел сделать мне сюрприз, забравшись на постель с ролевыми играми, и я перестала сопротивляться, поддавшись его желанию внести разнообразие в нашу жизнь. Я поняла, что он специально не выключал воду в душе, чтобы бесшумно подкрасться ко мне и уличить в собственных ласках...
        Он и уличил.
        Тем временем его руки были очень горячие и немного влажные, он все-таки успел ополоснуться. Не прошло и секунды, как шелковое покрывало больше не скрывало мое обнаженное разгоряченное тело - оно тотчас же было накинуто мне на голову, а между ног я почувствовала горячую ладонь. Когда глаза человека перестают выполнять свою функцию, то в дело вступают тактильные ощущения и осязание, и это чертовски, чертовски возбуждало. Я не видела - я чувствовала, и ощущения оттого обострялись в сотни, в сотни раз!
        Его пальцы проникли в меня немедля, и какая-то обескураженность на время заставила меня застыть. Андрей не любил торопиться, а перед сексом у нас всегда были долгие ласки, которые порой раздражали меня, но сейчас же он не терял ни секунды, доводя мое возбуждение до предела новыми методами, глубокими и быстрыми проникновениями пальцев...
        И вскоре я издала стон, а затем еще один, и еще...
        __
        Когда руки Андрея требовательно раздвинули мои ноги, я не сопротивлялась, сходя с ума от нереального возбуждения, витавшего в воздухе. К счастью, покрывало продолжало скрывать мои глаза, ведь при свете дня мне было бы стыдно поддаваться такому настойчивому разврату. Я бы никогда не делала этого... Я бы никогда не раздвинула ножки самостоятельно, притягивая к себе горячее тело жениха, только вышедшего из душа.
        - Боже, Андрей...
        Его руки легли на мои бедра и сжали их - ему всегда нравилось, когда я называла его имя между стонами. В следующую секунду его рука легла между ног, и он резко ввел в меня два пальца, заставляя вскрикнуть. На мой рот тут же легла рука, но я не чувствовала его кожу сквозь простынь.
        - Пусть так будет всегда! Пожалуйста, возьми меня уже, - стону я, раздвигая ноги еще шире и подаваясь его телу навстречу.
        Но он не позволил мне управлять. Одной своей ручищей он сжал мои запястья у изголовья кровати, и я немного напряглась от его грубости. Непроизвольно я свела колени и хотела попросить быть нежнее, не усердствовать в ролевых играх, однако, не успела я и пикнуть, как Андрей одним коленом раздвинул мне ноги, а следом засунул в рот какую-то ткань, продолжая беспрепятственно лапать мою разгоряченную плоть. Попытки остановиться и поговорить с женихом приносили лишь новые и немного грубые ласки.
        Пригроможденная к кровати его горячим влажным телом, я слышала, как он надевает презерватив.
        "Я ведь пью таблетки", - хныкаю я, изнывая от желания, чтобы он взял в меня и вновь стал нежным через какое-то время.
        Но вместо это я лежу обнаженной, мои онемевшие конечности приросли к кровати от хватки Андрея, а ноги бесстыдно раздвинуты, показывая взору мое неприкрытое возбуждение.
        Я была слишком мала для жениха, чтобы сопротивляться. Ну, ничего, вот закончится наш первый самбурный секс, и я все выскажу ему. Скажу, что меня удивил его напор и отсутствие предварительных ласк, но ведь можно было понежнее... Больше не позволю ему обходиться со мной так, а сейчас, с кляпом во рту мне приходилось только лежать под его телом и ждать, когда он наденет защиту и войдет в меня...
        И вот, наконец, рука Андрея накрывает мои обнаженные груди, но сжимает их с силой, заставляя меня вскрикнуть и выгнуться на постели дугой.
        «Какого черта?!» - пыталась произнести я, но из-за кляпа во рту ничего внятного не вышло.
        Однако, стоило его горячей плоти прикоснуться к моему бедру, как из меня вырвался стон удовольствия. Я хотела его, я была слишком возбуждена от его утренних ласк и хотела поскорее получить разрядку. Его член коснулся моих влажных складок, и я застыла. Мои запястья он не отпускал до сих, удерживая в своей руке, но он и не входил в меня. Что же, похоже, ролевые игры закончились и Андрей снова начнет мучить меня медленными ласками и таким же медленным, играючим проникновением.
        Но в следующую секунду я едва не закричала от наслаждения - толчок был настолько резким, сильным и глубоким, что я выгнулась дугой, и мои груди соприкоснулись с его губами. Стон разнесся по всей комнате, но мне было все равно - не было ни стыда от моего откровенного положения, не было стыда от того, что я отдалась ему вот так грубо и беспомощно.
        Член Андрея, кажется, протаранил меня насквозь – своей грубостью и тем, какой он был большой. Неужели грубость возбуждает Андрея сильнее наших прежних неторопливых ласк? Но следующий толчок выбросил все мои мысли из головы, оставляя для ощущений лишь безумные, бешеные проникновения, которые создавали внутри настоящий огонь вожделения. Я, наконец, получила долгожданную разрядку, выгнувшись на кровати, после чего рухнула без сил.
        Однако, Андрей не останавливался. Он вдавливал меня в кровать каждым своим движением, и от каждого движения я издавала слабые стоны. Я была обессиленная. Я была мокрая. Слабая и сдавшаяся тому самому огню, что не вспыхивал раньше. Я металась на постели и ждала, ждала... и вскоре раздался стон.
        А после этого стона на меня напало оцепенение. Я замерла от страха, сновно парализованная, и резко перестала метаться по кровати. Мужчина хрипло стонал, врываясь в меня тягучими горячими толчками, а его крупный член раздвигал влажные стенки влагалища, и вскоре все это прекратилось.
        Я больше не ощущала рук, которые придавливали меня к кровати. Больше не ощущала тело - он слез, и тогда я откинула простынь, все это время закрывавшую мои глаза.
        Я начала видеть в темноте, но лишь немного. Почти черные глаза впились в мое лицо - изучающе, заинтересованно. Незнакомец наклонил голову набок.
        Сердце колотилась с бешеной скоростью, из глаз текли горячие струи слез, а изо рта все никак не могли вырваться сдавленные крики - я была подавлена морально. От унижения, от страха и от измены любимому. Ко мне никогда и никто ранее не прикасался, кроме Андрея. Я не знала чужих ласк, а сейчас в меня вошел другой мужчина. Грубо и... совсем не так, как это делал Андрей.
        - Передай своему мужику, когда он перестанет смывать с себя кровь, что к нему в гости приехал его любимый старший брат.
        Я не слышала его. Не распознала слово “брат”, ведь у Андрея, конечно же, нет никаких братьев.
        Часть I. Глава 1
        Я не сводила с него взгляда, хотя и было ужасно стыдно, больно и противно. Но я продолжала смотреть на него, как и он – на меня. Он был высоким. Очень. Даже выше Андрея, хотя мой жених был выше среднего роста. А еще этот ублюдок был пугающе огромен. Широкие плечи, сильная грудь. Даже одетый он выглядел сильным, под темной рубашкой прорисовывались мышцы.
        Судорожно вздохнув, я натянула одеяло еще выше в надежде спрятаться от его ужасных темных глаз. Горячие слезы стекали к моим губам, но я молчала. Не разревусь перед этим чудовищем, никогда не разревусь!
        А затем он исчез. Слез с меня, натянул брюки, которые я не чувствовала, и застегнул ширинку. Я поежилась и до побеления костяшек сжала в руках тоненькое покрывало, которое я натянула на себя. В моих глазах стоял страх, а в глазах зверя – похоть, желание и удовлетворение.
        Страх, существовавший до этого, растворился болью, которая теперь, кажется, не пройдет никогда.
        Андрей мог выйти в любую минуту, но как же было поздно. Как же было поздно!
        Я отвернулась в сторону, а мой безжизненный взгляд был устремлен в дверь ванной комнаты, за которой все также лилась вода. Там мылся ничего не подозревающий жених. Андрей был моим первым мужчиной, и я помнила, как он был рад этому – нашей первой ночи, первому разу, а теперь… А теперь же я лежала на нашей супружеской кровати, где еще несколько минут назад добровольно отдалась, как я думала, жениху, а на самом деле... незнакомцу!
        Я зажмурилась, мечтая только об одном: взять металлическую терку и стереть кожу до крови, лишь бы смыть все прикосновения этого ублюдка с себя. Но после того, как меня растоптали, стереть уже ничего не получится…
        Кто он, откуда он, как он пробрался в наш с Андреем дом? Я не знала, но до сих пор с омерзением я ощущала его руки на себе, и только это заставило меня подняться с постели. Ведь вода в ванной затихла, а я выглядела не иначе, как опущенная женщина...
        Закрыв рот рукой, лишь бы не закричать от боли, я схватила какие-то вещи и выбежала из комнаты прочь. Минуя лестницу на первый этаж, я заперлась в другой комнате и оттуда побежала в ванную. Горячие, почти раскаленные струи посыпались на мои плечи, я встала под сильный напор воды и принялась тереть себя мочалкой, желая отдраить все прикосновения чужака, следы его пальцев, убрать причиненную боль. Красные отпечатки от сильных пальцев до сих пор оставались на бедрах, но я терла и терла их мочалкой, лишь бы забыть… Лишь бы не морщиться, вспоминая, как добровольно отдалась незнакомому мужчине!
        Слезы смешивались с водой, силы постепенно уходили. Я опустилась на колени, позволяя струям воды уносить пену с моего тела. Отмылась? Ни черта…
        Не знаю, сколько времени прошло. Пять минут, час, два? С силой выключила воду, поднялась с колен и оделась. В зеркале на меня смотрела все та же Вика, вот только теперь было ощущение, что на лбу у меня так и было написано, что я только что изменила своему жениху. А еще глаза… Мои глаза были словно пусты. Я не видела в собственном взгляде того, что я осознавала реальность. Может, это все сон? Но нет: безразличный взгляд и длинные темные волосы, которые превратились в гнездо, доказывали, что кто-то чужой коснулся меня. Против моей воли.
        Андрей точно все узнает, он точно догадается о произошедшем, едва взглянет на меня… И не простит. Ни за что.
        Натягиваю спортивные штаны, белую майку, с трудом запихиваю ноги в тапочки и выхожу из гостевой комнаты. На дрожащих ногах спускаюсь вниз, потому что пока не хочу встречаться с Андреем, который, вероятно, еще даже не вышел из душа. И так каждый день – перед работой и после нее он проводит в ванной по часу в день, а то и больше. Никогда раньше меня это не злило. Никогда раньше...
        Нужно привести свои мысли в порядок, нужно придумать, что сказать Андрею, ведь он точно все поймет, едва увидит меня…
        - Милая, мы тебя заждались!
        Голос жениха как гром среди ясного неба!
        - Ты куда убежала? Я вышел из душа, а тебя не было…
        Радостная улыбка Андрея застает меня врасплох. Он на кухне. А точнее, они… Я громко сглатываю и делаю огромное усилие, чтобы не упасть с лестницы. Спускаюсь до конца лестницы, принимаю его нежный поцелуй в висок. Неужели он не видит, что со мной случилось? Неужели не чувствует запах… запах другого мужчины на мне?
        - Познакомься, это мой старший брат Тимур. Он, как и всегда, прилетел неожиданно, любит удивлять. И чего в своей Польше не живется, а?
        «Любит удивлять», - бьется набатом в моей голове.
        Андрей не замечает мой взгляд, только говорит и говорит... А я не могу оторвать глаз от лица того зверя, который только что изнасиловал меня. В нашей комнате, в нашей спальне. Так и хочется закричать Андрею: «Неужели ты ничего не слышал, не видел?!», но я не могу выдавить и слова.
        Что я ему скажу?
        Да и было ли это изнасилованием? Я довольно раздвинула ноги, думая, что это Андрей.
        ЧТО Я ЕМУ СКАЖУ?!
        Жених усаживает меня за стул. Прямо напротив своего… брата.
        - Тимур, я тебе пока не сообщал, хотел сделать сюрприз через несколько недель, - продолжил Андрей дружелюбно, поправляя очки на переносице, - но раз такое дело, то у меня есть невеста. Познакомься, Вика… - Андрей приобнял меня за плечи.
        Братья. Надо же… Они вообще не были похожи. И цвет волос, и цвет глаз, и черты лица были совсем разными! Не только внешне, но и внутренне они были разными: Андрей бы ни за что так не поступил со мной!
        Я облизала пересохшие губы и все еще ждала в глазах напротив раскаяния, но в этой темноте была пустота. Зияющая дыра. На секунду мне даже показалось, что в его дьявольской улыбке и серой пустоте нависала угроза.
        - Приятно познакомиться, Вика…
        Я содрогнулась от хриплого баритона и от того, как он произнес моя имя, будто оскверняя его, поэтому тут же отодвинула тарелку с омлетом. Тошнит. Ото всего. Андрей нахмурился, а я отвела от него взгляд – было невыносимо стыдно. Столько любви в его глазах и столько отвращения – в моих.
        - Я не знала, что у тебя есть брат, - произношу я резко и не замечаю, как между мной и Тимуром завязывается диалог, понятный только нам двоим.
        - Я и сам не знал, что у моего брата есть невеста, - удивление проскальзывает в глазах зверя, вот только я не поддаюсь, а Андрей ничего не понимает.
        - А вам бы стоило поинтересоваться такими вещами!.. - пылко отвечаю я и резко вскидываю голову, встречаясь с Тимуром взглядом.
        Сглатываю, но стараюсь держать себя в руках. Взгляд Андрея – хмурый и непонимающий – окидывает нас двоих.
        - И сколько бы раз мне пришлось тратить свое время на уточнение? Вместо того, чтобы провести время с большей пользой.
        Я вздрагиваю от насмешки во взгляде зверя. И ухмылки. А затем воспоминания захлестывают меня с головой и снова боль пронзает мое тело, словно он еще раз изнасиловал меня. Я вспомнила первый толчок. И его единственный, чужой стон.
        - С пользой?! Так это польза… – я облизываю пересохшие губы, меня вновь охватывает напряжение, которое висит на кухне огромной наэлектризованной паутиной, - да вы!.. да ты!..
        - Вика! – Андрей вскакивает со своего места.
        Я не выдерживаю и поднимаюсь следом.
        - Андрей! Я хочу тебе кое-что сказать!..
        - Вика, ты не права! Мой брат решил сделать нам приятное… - я поморщилась от двусмысленности этого слова, а затем застыла в оторопи, - а ты ведешь себя очень грубо и негостеприимно.
        Нравоучение Андрея прозвучало спокойно, он даже не повысил на меня голос, но… как же было больно от того, что он не встал на мою защиту! Боже мой, а если бы я сейчас рассказала правду? Андрей бы тоже не поверил в то, что его братец изнасиловал меня сегодня утром?! Ведь он должен был догадаться, что я перепутала его с женихом, что я никогда бы не раздвинула ноги перед незнакомцем! Никогда!
        Глотая выступающие слезы, я до боли прикусила губу и заставила себя замолчать. Он ведь выставит меня за дверь, приняв мои слова за клевету, а брата – за оскорбленного мужчину. И что я скажу? Что пока мой жених был в душе, я переспала с его братом? Причем добровольно. Бывает добровольное изнасилование? Брат останется братом, а вот кем стану я в его глазах?.. Куда же я пойду? К родителям, для которых я упала ниже плинтуса? Ведь ради Андрея я ушла из дома и стала жить с ним еще до свадьбы…
        - Андрей, не стоит горячиться. Меня забавляет перепалка с твоей невестой, она весьма страстная натура…
        Хриплый голос вышибает из меня все. Я покорно сажусь, пододвигаю тарелку с омлетом и начинаю ковыряться в ней, чувствуя на себе взгляды братьев. Только если один смотрел на меня с любовью, то другой – с похотью. Я с силой сжала вилку и принялась жевать завтрак.
        - Я бы не хотел, чтобы ваше знакомство начиналось с перепалки, - недовольно пробормотал Андрей.
        - О, что ты, брат. Для меня наше знакомство с Викой началось весьма прекрасно…
        «Замолчи!», - почти прорычала я внутри себя и подняла взгляд. Тимур улыбнулся, встречая мой гневный взгляд. Я посмотрела на Андрея, но тот продолжал жевать свой завтрак, так ничего и не заметив…
        А в следующую секунду Андрей резко перевел на меня взгляд, заставив меня дернуться. Я замерла. Неужели Тимур уже все рассказал?! Или он сам обо всем догадался по моим заплаканным глазам…
        - Я совсем забыл тебе сказать, - что-то вспомнил Андрей, - поскольку это наше семейное гнездо, которое строил еще наш отец, то у нас принято принимать родственников именно здесь. Тимур будет жить здесь до нашей свадьбы, милая.
        Все-таки вилка выпала из моих дрогнувших рук. Сердце сделало кульбит по всему телу, а Тимур добил меня окончательно:
        - Да, чего летать туда-сюда, - широко улыбнулся Тимур, - познакомлюсь с будущей женой своего брата поближе. К тому же, здесь появились кое-какие приятные дела…
        Глава 2
        - Почему ты не рассказывал мне о своем брате?
        Я засыпаю жениха вопросами, едва мы уходим с кухни в нашу спальню. При взгляде на кровать в моем горле пересыхает, но я пытаюсь вести себя спокойно. Андрей стягивает с себя майку, неряшливо укладывает ее на стул и решает прилечь.
        - Не было нужды. Мы почти не поддерживали связь после его отлета много лет назад, - коротко отвечает Андрей, - его возвращение – это шок для всей семьи.
        - Чем он занимается? Разве он может оставлять работу столь надолго?
        - У него работа не привязана ко времени. Он сам себе начальник. Захотел участвовать в бою – согласился и заработал. Порой еле живой оттуда вылезает, а все равно после каждого боя рвется в новый. Зато зарплата побольше моей раз в пять, я тебя уверяю, - презрительно произнес Андрей, - ни я, ни наш отец такого не одобряем, но ему всегда было плевать на мнение родителей.
        - Бои? – ошеломленно спрашиваю я, - а сколько ему лет?
        - По его фигуре видно, родная, что он боец. Ему двадцать девять, на три года старше меня. Кстати, ты бы хотела, чтобы у меня такая же фигура была? – улыбнулся жених, переводя тему.
        Я уже заметила, что отношения между братьями были напряженные, да и особо не любил Андрей рассказывать о Тимуре.
        - Мне твоя нравится. А все остальное чересчур… мускулистое, - отвечаю, не раздумывая.
        Мне нравилось в Андрее все, а вот Тимур казался слишком пугающим и устрашающим своими формами. Теперь было понятно, почему он такой натренированный.
        Еще через несколько секунд Андрей достает рабочий ноутбук в свой единственный выходной – воскресенье.
        - Ты и сегодня тоже работаешь? – тихо спрашиваю я.
        - Да, мне нужно доработать один документ. На работе не успел. Может, ты развеешься со своей подругой? Как ее там… с Леной?
        - С Лерой, - поправляю я и опускаю глаза, заметив внимательный взгляд жениха.
        Стыд захлестывает меня с новой силой, а воспоминания… Черт, да эти воспоминания никогда не уйдут! Хочется закричать от боли и отчаяния, хочется довериться Андрею и все-все ему рассказать, но я слишком боюсь этого. Не его брата, а правды этой постыдной - как же потом смотреть в глаза любимому человеку?!
        Лучше я буду молчать… Да, так будет спокойнее. И не стыдно перед женихом.
        - Знаешь, ты прав. Я позвоню ей, - хрипло бросаю я и убегаю в ванную, скрываясь от Андрея за ее дверью.
        Теперь выходить за пределы комнаты не только не хочется, но и страшно, потому что там может быть Тимур. Он занял комнату рядом с нами - именно в ванной этой комнаты я и оттирала себя после произошедшего.
        Провожаемая удивленным взглядом жениха, я скрылась за ванной, а еще через полчаса едва не выбежала из прежде родного дома. Теперь находиться в нем мне было не по себе.
        Сердце гулко бьется до тех пор, пока не подхожу к нашему водителю – с ним я чувствую себя в безопасности. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на окна нашей с Андреем комнаты, но мой взгляд резко останавливается на соседнем окне.
        Внушительный силуэт другого человека в окне заставляет меня вздрогнуть. Я чувствую взгляд его брата на своей коже, чувствую его прикосновения и оттого покрываюсь мурашками. Для кого-то Тимур - бесстрашный боец, но для меня он – мой личный ад.
        - Виктория Сергеевна, куда поедем?
        Возвращаюсь в реальность, называю адрес и тотчас же скрываюсь в автомобиле от тягучего и тяжелого взгляда, который пробивает меня до дрожи. Все это зашло слишком далеко - я так и не призналась Андрею в произошедшем, а ведь его брат запросто может шантажировать меня этим… От этой мысли мне стало плохо.

* * *
        Долго ждать Леру не пришлось, после звонка она сразу открыла входную дверь и сделала приглашающий жест.
        - Наконец-то ты оставила своего жениха и решила уделить мне время! – рассмеялась подруга, - так, Вика, мне срочно нужна твоя помощь!
        Атаманова стояла в одном лишь полотенце – она явно только вышла из душа, а сейчас она поочередно примеряла на себе платья.
        - Я просто в клуб иду сегодня вечером. Знаю, ты у нас девушка семейная, поэтому даже не зову. Так что выбрать? Вот это покороче или другое, более закрытое?
        Она была весела и задорна, а я осторожно прислонилась к косяку в ее гостиной и молча наблюдала. Не хотелось портить ей настроение, поэтому натягивала на себя улыбку, но в один момент Лера застыла, отбросила все платья в сторону и начала приближаться ко мне.
        Подруга понимала меня без слов. Как бы сильно я не старалась прятать истинные эмоции, ничего не выходило.
        Она облизала пухлые губы, поправила свои густые длинные волосы и прищурилась:
        - Что такое, мой котенок?
        Тем временем пока она пытается вытащить из меня информацию, я все больше убеждаюсь в том, что лучше ничего не рассказывать. Слезами делу не поможешь, только стыдно станет. А вдруг осудит? А ведь у меня кроме нее, Андрея и родителей нет никого ближе.
        В другой раз, может быть, скажу, но не сейчас…
        Не выведав из меня толковой информации, Лера стащила с себя полотенце и натянула белье.
        - Негоже перед тобой в полотенце ходить, - подмигнула она и следом надела шорты с майкой.
        В итоге чуть позже я решила рассказать лишь часть правды. О том, что покой нашего дома нарушен старшим братом Андрея, который внезапно вернулся из Польши и теперь не дает побыть нам с женихом наедине. Я думаю, что такая своеобразная версия должна звучать убедительно, ведь это была правда. Мягкая, нежная и слащавая, но правда.
        Лера потянула меня в спальню, а с собой из кухни прихватила бутылку вина, два бокала и огромную упаковку шоколада.
        Кажется, вино точно не будет лишним. Мне определенно нужно расслабиться, чтобы Лера поверила в выдуманную мной историю.
        - Ухажер привез из Швеции, - отмахнулась Лерка, - он часто балует меня в надежде, что я пойду с ним на свидание. Знает, зараза такая, какой вкусный шоколад в Швеции. Небось специально туда поехал, чтобы мне, сластене, привезти упаковку.
        Пока Лера разливала вино, я подбирала слова для рассказа.
        Я сделала первый глоток и почувствовала, как приятная игристая жидкость охладила мое горло, а затем я положила в рот кусочек шоколада, который прямо-таки растаял во рту.
        - Шоколад очень вкусный, - согласилась я, - твой ухажер определенно заслужил свидание!
        Атаманова рассмеялась, махнув на меня рукой. Мол, о чем ты говоришь, женщина. А затем она протянула мне упаковку, чтобы я попробовала еще.
        - Кушай, он еще привезет. Давай, Вика, рассказывай причину своего настроения. Как это твой напыщенный индюк отпустил тебя ко мне?
        - Лера, не начинай! - простонала я.
        Лера и Андрей недолюбливали друг друга: Андрей считал подругу слишком вульгарной и поначалу даже был против нашего общения, а Лера называла его слишком правильным и занудным, совсем не терпела его рядом. И как бы я не пыталась примирить их, у меня ничего не получалось. Оставалось только смириться с этим.
        - Ну, рассказывай уже! – приказала Лера, хмуря свои бровки.
        - Да чего рассказывать… - я проглотила ком в горле, - к нам приехал старший брат Андрея.
        Выдохнула. Это было тяжело.
        Атаманова вылупила на меня свои огромные глаза, а затем сильно-сильно нахмурилась.
        В моей голове тотчас же пронеслось: «За твои огромные глаза называю я тебя глазуньей!», и я рассмеялась.
        - Чего ты смеешься? Опять глазуньей меня обзываешь? – фыркнула подруга, - так это что получается, у твоего женишка брат есть?
        - Оказалось, что есть. Родной и вполне реальный.
        - А чего с настроением? – уперла она руки в бока, - не в этом ведь дело, Вика?
        - В этом. Просто он нарушил покой нашего дома, а ведь нам так хорошо было вдвоем с Андреем, понимаешь? А по семейным традициям мы не можем позволить ему жить в гостинице или где-то еще, поскольку это дом их семьи, и все, кто приезжает погостить, могут жить там столько, сколько будет нужно.
        - Помню я про ваши семейные традиции, помню! Подруга, ты ведь вместе с Андреем уже несколько лет, а узнаешь о брате только сейчас?
        - Я тоже удивлена. Но, как я поняла, они просто почти не поддерживали связь по каким-то причинам, поэтому Андрей не счел нужным рассказывать мне о нем, - пожимаю плечами, - давай еще выпьем?
        Лера не отказала в просьбе, сразу потянулась бокалом ко мне. Чокнулись и сделали еще несколько глотков.
        - Красивый хоть? Как зовут? А сколько лет?
        - Его зовут Тимур. Кажется, ему около тридцати.
        Красивый ли он? Нет, он чудовище. Но Лере об этом знать пока не стоит. Пока...
        - Просто это странно, что он молчал о собственном брате, понимаешь? Ты уверена, что хорошо знаешь своего будущего мужа?
        - Давай больше не будем об этом, я не слишком рада приезду его брата. Да и снова спорить с тобой об Андрее мне, если честно, не хочется, - отмахнулась я, сделав беззаботный вид.
        Лера еще немного просканировала меня взглядом, но затем оставила в покое. То ли не заметила истины и моей лжи, то ли заметила, но давить на больное не стала.
        В итоге к вечеру мы пригубили не одну бутылку вина, а немного больше, после чего легли в обнимку на ее постели. А в клуб вечером Лера так и не пошла, разделив мое нехорошее настроение на двоих.
        Вот она, крепкая дружба…

* * *
        Было уже поздно, а за окном давно стемнело, когда мы с водителем въехали на территорию дома. Я осторожно открыла входную дверь, заперла ее и почти на носочках направилась на второй этаж в нашу спальню. Андрей уже спит в это время, но странно, что он ни разу не позвонил мне. Нарушаю тишину лишь однажды, шмыгнув носом, и тут же замираю - проход перегораживает большая и высокая фигура, а сердце начинает биться о ребра со страшной силой, ведь я уже знаю, кто стоит передо мной.
        - Не поздновато ли для встречи с подружкой? – раздался шепот сверху, а его руки отодвинули меня к стене, практически вжав в нее.
        - Я буду кричать, - мой голос почти хрипит от страха, но стараюсь держать себя в руках.
        Чернов-старший снова раздет до пояса. Я понимаю, что он привык на своих боях выступать полуголым, но этот дом – не его территория! Точнее, это с какой стороны посмотреть…
        Делаю глубокий вдох, когда чувствую его сильные руки на своей талии, и вспоминаю, как ими он удерживал мои запястья и вколачивался в меня. Содрогаюсь и упираюсь кулаками ему в грудь, чувствуя усмешку возле своего уха.
        - Ты только дразнишь, обещая кричать, - его горячее дыхание обдувает меня, - так почему ты гуляешь допоздна, Вика? И какого черта от тебя пахнет алкоголем?!
        - Я буду отчитываться только перед своим женихом, но уж точно не перед его братцем! – шепотом обещаю я и чувствую, как опьяненный мозг с сильным запозданием замечает все его действия.
        Его рука исчезает, чтобы тут же скользнуть вверх – к груди. Он накрывает ее поверх одежды, вырывая из меня сбивчивое дыхание. Андрей ведь находился совсем рядом... Дышать стало тяжело.
        - Больше не гуляй так поздно. На месте Андрея я бы не позволил тебе это, поняла, Вика?
        - Ты - не на месте Андрея! – вспыхнула я, гневно шепча в темноту.
        - А трахать тебя разве не считается местом моего брата? – насмешливо прозвучало сверху, а я застыла от страха.
        Мог ли это услышать Андрей? Вдруг он спустится попить воды или вовсе еще не спит?!
        - Замолчи! Замолчи, - повторила я и укорила себя за молящий тон, - еще раз тронешь меня, и, я клянусь, расскажу Андрею все!
        Тимур стиснул челюсти, но покорно отошел от меня и холодно произнес:
        - Невесте моего любимого брата нельзя разгуливать по ночам. Запомни это.
        Я набираюсь смелости и более-менее внятно бормочу:
        - А ты давай… катись отсюда колбаской по Малой Спасской!
        В кромешной темноте его глаза недобро блеснули.
        - Иди спать, Вика! Опасно разгуливать тут. Еще и пьяной… высек бы!
        Глава 3
        - Какое кино, Тимур? – хмурится Андрей, прижимая меня ближе к себе.
        Не знаю сколько я еще могла оттягивать неизбежное, но я уговорила Андрея не идти на работу в понедельник. И он не пошел. Сильно удивился и сначала сказал, что это вызовет затруднения, но он попробует. В итоге взял работу на дом, а вечером мы устроились на кровати под монотонный звук телевизора. С ним мне было легче забывать обо всем.
        Андрей поглаживал меня по руке, когда в нашу спальню ворвался его брат. Бесцеремонно открыл дверь, нашел нас взглядом и помахал, по всей видимости, билетами в своих руках:
        - Обычное кино. Ты девушку свою водил вообще туда? – двусмысленный взгляд прошелся по изгибам моего тела, спрятанным под покрывалом.
        Я прижалась к Андрею и спрятала свое лицо у него на груди. Слишком я привыкла к тому, что мы с Андреем живем одни, и поэтому сплю я тоже в нижнем белье. Да и по дому раньше ходила так, пока не появился… гость.
        - Невесту, во-первых, - недовольно заметил Андрей.
        - Во-вторых, я уже купил билеты. Собирайтесь, - прервал Тимур и тотчас же вышел из спальни, оставив дверь открытой.
        Что это было? Какое кино?
        - Я хочу побыть с тобой, - расстроенно пробормотала я, нехотя выпуская Андрея из постели, - откажи ему. Давай останемся в постели, пусть один идет в свое кино!..
        - Вика, - вздохнул жених, - видимо, брат пытается наладить контакт. Старается. Собирайся…
        - Наладить контакт? Между вами что-то случилось, чтобы его налаживать?
        Но Андрей так и не ответил. Он промолчал и задумчиво уставился в окно, за которым постепенно темнело.
        Закрывшись в ванне, я сделала несколько глубоких вдохов. Приняла душ, уложила волосы, привела себя в порядок. Я всегда стремилась выглядеть красиво при Андрее, поэтому накрасилась и надела одно из своих любимых платьев. Мне хотелось выглядеть рядом с ним женственной, я чувствую его пылающие взгляды и мне они чертовски нравятся – даже то, что случилось со мной, не заставит меня сломаться.
        Мне слишком стыдно рассказать ему правду, но эта правда ни за что не сломает меня. Наверное…
        Выхожу из комнаты, крепко держась за руку Андрея. Игнорирую взгляд Тимура – не вижу его, но уловимо чувствую, а оттого уже в салоне автомобиля ощутимо нависает напряжение. Кладу руку на колено водителя, Андрей улыбается мне в ответ, а затылок прожигает огненный взгляд чужого мужчины.
        Кино не смотрю вообще, я слишком озабочена присутствием Чернова-старшего совсем рядом – этот урод усадил меня посередине, а сам расположился справа от меня. Мы опоздали на сеанс, а поэтому заходили в полной темноте. Как оказалось так, что я сидела посередине? Я помнила только то, что Тимур ощутимо схватил меня за руку и не позволил пройти на следующее кресло, место с которым уже было занято какой-то девушкой. Он занял его и усадил меня рядом, Андрей заметил это, но не стал нарушать тишину сеанса.
        - Ты нас на порнуху зачем привел? – вскоре после начала рассердился Андрей, когда по экрану начали показывать то, из-за чего был воздвигнут ценз 18+, - мы могли ее и дома посмотреть.
        - Когда втроем смотрят дома порнуху, брат мой, это называется не поход в кино, - с насмешкой протянул Тимур, и они оба приблизились к середине, то бишь ко мне, чтобы слышать друг друга, - кстати, отец звонил. Просил нас собраться и как-нибудь навестить их. Наши родители заскучали за городом.
        - Почему он звонил тебе, а не мне? - нахмурился Андрей.
        - Я его старший сын, - с ухмылкой произнес Тимур, - не забывай об этом, когда проворачиваешь свои дела за моей спиной, пытаясь казаться лучшим в глазах нашего отца.
        Как же надоели их споры! На моем лице так и было написано отчаяние от непосредственной близости его брата. Вскоре я не выдержала и подалась в сторону Андрея, лишь бы не касаться Тимура, который так и норовил задеть меня своими руками.
        - Какого черта ты вообще туда сел, если разговариваешь со мной? – продолжал Андрей, и я была благодарна ему, что он заметил это.
        - Ты что-то сказал? – старший подвинулся еще ближе ко мне.
        - Хватит! – не выдержала я, - замолчите. Вы мешаете всем своим спором!
        С укором посмотрев на Андрея, я не удостоила даже взглядом его братца, а просто отпихнула его рукой на свое место. На удивление, они оба замолчали.
        А я в этот день явно почувствовала их вражду.
        Их неприязнь.
        И напряжение между ними не просто летало в воздухе, оно осело огромным осадком на наши плечи.
        Между братьями явно была своя собственная тайна… Война за расположение родителей.

* * *
        После похода в кино, который обернулся перепалкой между братьями, мне не спалось. Я ворочалась по-разному, но сон все никак не шел. Андрей давно уже спал, у него график.
        Я тяжело вздохнула и посмотрела на время. Что ж, прекрасно! Три часа ночи, а я так и не могла уснуть, несмотря на напряженный день. Точнее, вечер.
        Задумавшись, я вспомнила то время, когда могла в любой момент, к примеру, пойти искупаться в бассейне. Я любила этот дом, в частности, за свой собственный теплый бассейн – он был большим, вода в нем искрилась своей чистотой и голубизной, а помещение, в котором он находился, и вовсе поражало своим великолепием.
        Андрей рассказал, что этот дом много лет назад строил их отец – Альберт Чернов. Андрея тогда еще не было, а вот его старший брат, Тимур, тогда еще совсем юный, помогал отцу. Бегал по этому дому на прихвате, когда здесь в основном были только развалины и шла нескончаемая стройка.
        Я поняла, как были ценны моменты, когда я просто могла выйти из комнаты, не боясь того, что встречу в доме братца своего жениха. А спать сейчас совсем не хотелось, хотелось умереть от воспоминаний.
        Прямо на этой кровати он изнасиловал меня, а мне слишком больно и до ужаса стыдно рассказать жениху правду. Вдруг, он не поверит мне? Или больше не захочет притрагиваться ко мне? Тогда все будет кончено, а сердце моих родителей слишком слабое, чтобы пережить это.
        Я вздохнула, позабыв о том, что своими вздохами могу разбудить Андрея. Встала и направилась к двери, чтобы дойти до кухни и чем-то, черт возьми, заткнуть собственные мысли и воспоминания. Хотя бы той же водой.
        Но едва я распахнула дверь, как встретилась взглядом с ним. Темная фигура, не торопясь, поднималась по лестнице по направлению к своей комнате.
        Эта фигура замерла, а я сделала шаг назад, за порог своей комнаты.
        Кажется, что даже в приглушенном свете коридора я заметила ухмылку на его губах, как ответ на мой трусливый жест.
        Крепко удерживая дверь, я резко закрыла ее. Сердце гулко стучало, пока я босиком торопилась к кровати, чтобы тут же накрыться одеялом и прильнуть к спящему Андрею.
        Лучше умереть от жажды, чем выйти туда, где свободно разгуливает зверь! Поэтому я покрепче прижалась к телу жениха, на что почувствовала ответные сонные объятия, и вскоре неспокойно задремала.
        Глава 4
        Наступил тот день, когда Андрей уехал на работу, а я осталась один на один в доме с его братом. Вчера ночью промелькнула мысль поехать вместе с Андреем на работу или вовсе попросить, чтобы он подвез меня до подруги, но затем я поняла, что просто схожу с ума.
        Не может ведь все повториться.
        Тогда его брат не знал, что я невеста Андрея. Он многого не знал. Сейчас все будет иначе – так я уговаривала себя до обеда, и лишь в первом часу позволила себе выйти из комнаты. Я только завтракала с Андреем в шесть утра, и теперь желудок капризно заурчал.
        Надела домашние штаны, футболку, забрала волосы в хвост и спустилась вниз. Никого не было, и я спокойно погрела себе еду.
        Может, стоило взять с собой телефон? Так некстати я оставила его наверху.
        - Приятного аппетита, малышка!
        Я вздрагиваю, когда в проеме двери появляется фигура Чернова-старшего, но затем продолжаю спокойно есть, отмечая на нем спортивные шорты и голый торс, который был мечтой каждого начинающего спортсмена.
        - Спасибо, - сухо отвечаю я.
        Нужно заварить себе чай.
        Но моя рука дрогнула, когда он сделал первый шаг на кухню, и немного кипятка попало мне на палец.
        - Обожглась?
        Дергаюсь, кусая губу от боли, а через секунду рядом появляется Тимур и хватает меня за руку, которую я моментально выдираю из его хватки.
        - Не прикасайся ко мне, ясно?!
        Гневный взгляд – мой, умиротворенный – его. Делает вид, что ничего не произошло и садится на стул напротив. Полотенце на его шее, которым он вытирал пот, говорило о недавней пробежке. Что ж, хорошо, что он не претендует на наш спортзал.
        - У вас кардио сломалось, пришлось несколько кругов возле дома сделать, - хрипло оповестил он, едва я облегченно выдохнула.
        - Оно не могло сломаться, ты просто не умеешь им пользоваться.
        - Умею только морды бить, ты хотела сказать?
        Поднимаю взгляд, обстановка накаляется.
        - Так ведь говорит братец обо мне?
        - Мне все равно. Ничего хорошего я о тебе сказать не могу, - процедила я, вспыхивая от злости.
        - Ты все не можешь забыть, как я поимел тебя?
        Грохот стула нарушает тишину на кухне, а я не нахожу себе места от ярости, боли и негодования. Я вцепилась в столешницу, совсем не понимая, что мне делать. Чернов-старший играет со мной, он специально выводит меня из себя, он… нарочно напоминает мне о том дне!
        - А теперь представь, - дрожащим голосом начинаю я, - что у тебя есть невеста…
        Его взгляд стал серьезным. Я замечаю, как он встает напротив и оказывается выше меня.
        - Ты ее сильно любишь, дорожишь ею. А завтра приходит тип и… - продолжаю я.
        Глаза Тимура потемнели, а его пальцы с силой сжали столешницу - точно так же, как минутами ранее сжимала ее я. Я замерла, не понимая, что происходит, но в его глазах я отчетливо уловила… необычные эмоции.
        Мужчина молчит, словно не может выдавить ни слова. Как будто ему так больно, что он не может ничего с собою сделать. Я была поражена той бурей чувств, что отражалась в его глазах, и даже видела, что он пытался закрыться от меня, спрятать эти эмоции, но не мог – он смотрел на меня, не моргая, а я вспоминала, как он воспользовался мною.
        Вспомнить свою боль было легче, чем проникнуться чужой болью, ведь так? Поэтому я выпалила:
        - И не льсти себе. К счастью, в объятиях Андрея я забыла все, что ты сделал со мной.
        А затем он стал тем же Тимуром. Циничным и жестоким, и взгляд его уже охладевал. Уверенная в том, что его боль мне просто показалась, я развернулась и быстрым шагом покинула кухню.
        Глава 5
        Прошло две недели напряженной обстановки дома, прежде чем я смогла привыкнуть к присутствию его брата дома. Настолько, насколько это было возможно, ведь за это время у меня уже было два срыва, и оба они не проходили бесследно. Андрей не понимал причину и замолкал, а я извинялась и просто пыталась забыть ту ситуацию.
        Правда, в последнее время его братец стал уезжать вместе с Андреем и возвращаться тоже под вечер, поэтому дышать мне стало значительно легче. Я проводила много времени дома, отвлекаясь на повседневные дела и стараясь занять себя чем-то полезным – например, спортом. Но в основном я писала диплом, потому что шла на красный и хотела сделать все идеально. Написание диплома сильно отвлекало меня, однако работа и командировки занимали большую часть времени Андрея, по этой причине мы даже все никак не могли организовать свадьбу. Из-за его постоянных разъездов у нас не получалось запланировать даже дату, чего уж говорить об остальном…
        Даты неизвестны и как всегда спонтанны, поэтому я со страхом ждала его очередной командировки. А вчера Андрей заявил, что его снова отправляют… Немедля я предложила Андрею:
        - Если ты позволишь, я бы хотела уехать к родителям в Кей на время твоего отсутствия, - сказала я, - писать диплом буду там. В университет ходить уже не нужно, а защита только через месяц, но я все равно буду готовиться.
        Мои родители жили в небольшом закрытом военном городе в двухстах километров отсюда.
        - Милая, но зачем ехать столь далеко? Ты ведь не одна здесь останешься, недельку побудешь с моим братом.
        Я содрогнулась, только представив эту недельку наедине с Тимуром, поэтому настаивала, как могла:
        - Я бы хотела уехать. Уверена, твой брат был бы рад остаться здесь один. Он взрослый мужчина, может он захочет сюда девушку привести? А я буду только мешать.
        - Какие-то у тебя мысли, Вика, странные, - нахмурился Андрей, - никого он не будет сюда приводить. Но я подумаю над твоей поездкой.
        В итоге Андрей еще думал, а я, окрыленная будущей поездкой, справилась с ужином за несколько часов. Кажется, сегодня ему сообщат командировочные даты. За окном уже стемнело, когда я услышала звук входной двери, но нутром почувствовала, что это вернулся мой жених. Не стала оборачиваться – хотела, чтобы он подошел первым, обнял меня со спины, поцеловал и прошептал нежные слова. Я часто так любила притворяться, что не слышу его возвращения или шагов, а сама в это время улыбалась и с нетерпением ждала его рук и поцелуев.
        Вот и сейчас он подошел, положил мне руки на талию, притянул к себе и поцеловал в макушку. Я прильнула к своему мужчине, позволяя ему обнимать меня и целовать в шею, отчего по коже тут же пошли мурашки...
        - А твое тело к чудесному ужину полагается, малышка? – хрипло произносит… Тимур!
        Я замираю в его руках, словно приросла к полу, а у самой сердце уже колотится так бешено, что дыхание сбивается напрочь. Прошло время, прежде чем я отскочила ближе к столу и нашла горящие глаза Тимура.
        - Андрей сказал, что ты сегодня не вернешься! – бросила я, цепляясь за столешницу.
        - А ты мне не рада? – недобро улыбнулся он, - мы с Андреем вроде похожи.
        Чернов-старший выглядел хищником. Хищником, нашедшим свою добычу. Он сделал всего лишь шаг, чтобы своими бедрами вжать меня в столешницу. Мне стало трудно дышать, а его взгляд стал таким же, как в тот самый день его приезда – его взгляд заволокла серая дымка.
        - Не похожи! Андрей – добрый, хороший, умеющий любить… - успела прошептать я.
        Одним взмахом он выключил горящие конфорки на плите, а затем схватил меня за волосы и впился в мои губы тяжелым неистовым поцелуем.
        Я видела, как его глаза потемнели, а руки смахнули со стола тарелки и бокалы, приготовленные для ужина. Звук битого стекла я услышала уже придавленной животом к столу, когда его руки лихорадочно шерудили у меня под юбкой.
        - Добрый, хороший… А ты уверена, Вика, что ты его знаешь? Или ты чисто на деньги его повелась, а все остальное побоку? – издевательским тоном поинтересовался Тимур.
        - Пошел к черту! Сейчас приедет Андрей, немедленно отпусти меня!
        - Сейчас пойду, Вика. Только трахну тебя сперва! – рыкнул Тимур, вжимая меня в столешницу до боли.
        - Ты просто больной придурок! - выкрикнула я, а в следующую секунду схватила со стола последнюю уцелевшую тарелку. Она была большой и массивной - то, что надо. Андрей любил есть с таких.
        Кое-как я вывернула руку в бок, но попала удачно. Прямо по его бедру, в кость, ведь следом раздался болезненный выдох Чернова-старшего.
        - Вика, твою мать, там телефон!
        - Жаль, ведь я целилась в твой член! - с ненавистью произнесла я и дернулась в попытке вывернуться и бежать в сторону выхода.
        Но в следующую секунду его пальцы впились в мои бедра и притянули обратно к столу. Его рука легла мне на спину, не позволяя разогнуться и причиняя ту боль, от которой подавляется все жалкое сопротивление. На столе больше ничего не было, а я возвращена в исходную позицию. Я взбрыкнула, но следом этот урод схватил меня за шею и щекой приложил к столу. Кажется, даже челюсть хрустнула, и я вскрикнула.
        - Не пытайся, Вика. Я укладывал на лопатки стокилограммовых мужиков, а ты тешишь себя надеждой вырваться?
        - Если ты сделаешь это снова, то я точно все расскажу Андрею. Расскажу! - всхлипнула я от боли, с которой он приложил мою голову к столу.
        - Неужели ты думаешь, что я боюсь младшего братца? Я все равно трахну тебя, малышка.
        Я даже не почувствовала, как он спустил с меня трусики – шок и паника захватили меня с головой, ведь с минуты на минуту приедет Андрей и что он увидит?! А еще мне было вновь ужасно больно и стыдно, я только успела уловить звук ширинки и ремня, а затем вскрикнула.
        - Не трогай меня! Нет! Не делай этого больше, - соленые слезы покатились к губам, которые его широкая ладонь тут же накрыла.
        А затем он задрал юбку и раздвинул мои ноги коленом. Какая же я была слабая перед ним, слабая! Я дергалась в его тисках, но было уже слишком поздно: он ворвался внутрь. Даже не надевая презервативы, как сделал это в первый раз... Только поинтересовался:
        - Ты ведь пьешь таблетки, Вика? – прозвучало вкрадчиво сверху, - ты можешь не отвечать, я видел.
        - Какой же ты!.. - всхлипнула я.
        Он вышел, чтобы в следующую секунду вновь протаранить меня всю. Я дернулась, издав только всхлип.
        - Какая же ты, Вика, - хрипло прорычал Тимур, врываясь в меня вновь и вновь, - раздвигаешь свои ножки перед старшим братом жениха, ай-ай-ай!
        Я вскрикнула от нового толчка и боли в макушке – он накрутил мои волосы на кулак и заставил меня смотреть напротив.
        - Смотри, твой женижок здесь завтракает, обедает и ужинает. А потом идет драть свою невесту, которую сперва пробую я после обеда…
        - Ублюдок… - прошептала я, чувствуя внутри себя его огромный таранящий член. Он был намного больше, чем у Андрея, и, учитывая мое сопротивление, он приносил еще больше боли.
        После обеда… Сегодня он сделал это после обеда. В прошлый раз – утром.
        Натягивая мои волосы до предела, так, что из моих глаз покатились слезы, он продолжал методично трахать меня, доводя меня почти до бессознательного состояния. Я вскрикивала от каждого его толчка, он заставлял меня кричать каждым своим движением.
        - Ты все считаешь, что я тебя насилую, - прохрипел он, притянув мою голову к себе за волосы, - взгляд твой чувствую, полный ненависти. А тебя не тошнит от Андрея, Вика-а?
        Я не понимала о чем он говорит. В эту же секунду я почувствовала его пальцы между широко расставленных ног и застыла от отвращения. Они прошлись по моим складкам и прикоснулись к клитору, вырывая из меня судорожный вдох ненависти, а его движения стали размеренными, медленными, он специально старался не причинять боль, чтобы добиться… чего-то добиться от меня. Он продолжил двигаться, плавно раздвигая стенки внутри, словно приучая меня к своим размерам.
        - Он просто большой для тебя, Вика, - услышала я хриплый шепот, а затем почувствовала отнюдь не легкий шлепок по ягодицам, - но ты привыкнешь. Привыкнешь ко мне, сладкая девочка… - его пальцы вновь прошлись по складкам, между которыми проникало его естество.
        - Я ненавижу тебя! – прошептала я, закрывая глаза и припадая к столу, - остановись, я прошу тебя. Я ведь невеста твоего… - в следующую секунду из меня вырвался крик.
        Тимур сделал резкий толчок, прерывая мои слова, а затем вновь медленно вышел из меня, доводя меня до безумного состояния. Еще через секунду его член вновь был у входа, осторожно раздвигая стенки и снова прорываясь внутрь. Кажется, я кричала слишком сильно, придавленная его бедрами. От боли, унижения, от того, что этот урод хотел слышать мои стоны.
        - Вот та-ак, девочка моя… Да, кричи для меня, кричи, - стонал Тимур, и я закрыла себе рот. Я чувствовала себя в самом грязном фильме для взрослых, потому что еще никогда не кричала так... пошло. Меня выворачивало наизнанку, пока Тимур делал несколько финальных движений.
        - Кричи! – зарычал Тимур, вбиваясь в меня со страшной силой.
        - Пожалуйста, Тимур!.. – выкрикнула я, не договорив просьбу отпустить меня. Его палец двинулся ниже и вошел в меня вместе с членом. Я чувствовала дикую пульсацию от его размера внутри, сжималась и кричала.
        - Как же ты пульсируешь! – сквозь стиснутые зубы проговорил он, а затем убрал пальцы, схватил меня за бедра и стал бешено врываться в меня последними тягучими толчками, доводя меня до хрипа.
        Я понимала, что конец близок. Тимур зарычал, а я чувствовала пульсацию его члена внутри и не могла даже сопротивляться - я была без сил. Этот ублюдок кончал в меня, и лишь в конце застонал и с силой вышел. Остатки горячей спермы потекли между моих ног, а я не могла отдышаться и прийти в себя, так и продолжая висеть на столе. Ноги дрожали, руки дрожали и внутри все – дрожало от его хватки, толчков и проникновений. Я слабо дернулась, когда Тимур дотронулся пальцами до моих складок, распределяя сперму по моим опухшим половым губам, а затем вошел в меня двумя пальцами и застыл.
        - Это прекрасно, - прошептал он, - я и не думал, что мне понравится кончать в женщин, - хрипло прошептал он.
        Я молчала, кусая собственный кулак. Ненавижу. Ненавижу и ничего больше...
        А в следующую секунду Тимур выругался - на территорию въехал автомобиль Андрея.
        - Нам нужно прибраться.
        Глава 6
        Сердце начинает бешено колотиться, а ярость затмевает все хорошее, что было во мне раньше. Ярость просто бурлила. Бешено.
        Дрожащими руками я обтираю себя бумажными полотенцами, а затем быстро натягиваю на себя отсутствующие вещи. Бешеный убирал осколки с пола – спокойно, но быстро. За то время, что Андрей не торопился выходить из машины, Тимур бережно собрал разбившуюся посуду в бумажный пакет и спрятал подальше от глаз домочадцев.
        - Ты зря стараешься, - процедила я, переступая через веник в его руках, - Андрей все заметит.
        - Что он здесь заметит? Что пол чист, но стол не накрыт к приезду жениха? Такая встреча точно ему не понравится, – хмыкнул он.
        Издевательски. Насмешливо. И грубо.
        А затем разогнулся, скинул остатки осколков в мусорный пакет и обвел взглядом кухню. Я сглотнула, напряженно вглядываясь в идеальную чистоту на кухне – пол чист, на столе, как обычно, ничего не стояло, только на газовой плите были горячие кастрюли с приготовленным ужином.
        - Заметит… - менее уверенно произнесла я, - и будь готов к тому, что я все расскажу. Мне плевать, что будет дальше, но сегодня - именно в этот вечер ты опустишься в его глазах ниже плинтуса!
        Выплюнула эти слова почти ему в лицо, изредка морщась от причиненной боли, а затем замахнулась и ударила его ладонью по щеке, заставляя его дернуться. Моя рука горела огнем, еще щека - тоже. Никогда бы не подумала, что знакомство с неожиданно появившимся братом Андрея будет вот таким…
        Тимур прищурился. Недобро и внимательно посмотрел на меня, а затем мы оба резко повернулись в сторону двери – открылась внешняя дверь.
        - Рано еще рассказывать, малышка, - ухмыльнулся Чернов-старший, а в следующую секунду одной правой он перехватил меня за талию и потащил в подсобку прямо рядом с кухней.
        Я была спокойна. Нет, мое сердце начало трепыхаться в попытке поднять панику в теле хозяйки, но я не поддавалась – Андрей уже был совсем рядом, и нутром я чувствовала, что сейчас Тимур мне ничего не сделает. Андрей совсем рядом. Я чувствую, как он открывает внутреннюю дверь, чувствую, как закрывает ее и обводит взглядом гостиную и кухню. Кладет чемоданчик, растерянно оглядывается по сторонам… Наверняка идет на второй этаж, но он рядом.
        - Рано рассказывать? – зло усмехаюсь, когда Тимур подпирает меня к стенке и закрывает темную подсобку, - я обещала, что расскажу. Андрей должен знать, какой ты брат… Одно только слово – брат!.. – с презрением выплюнула я.
        Глаза привыкали к темноте.
        - Расскажешь? – без тени на улыбку спросил он.
        Я молчу, но мой взгляд красноречивее всех слов - я была уверена в этом.
        - Вика? Ты дома? - Андрей находился сверху. Тимур напрягся.
        Я дернулась, желая выйти из небольшой темной комнаты, но пальцы Тимура впились в мою руку и не отпускали.
        - Беги, - его шепот был совсем рядом, Тимур приблизился ко мне, почти вжимая мое тело в стену, - беги, расскажи скорее, как его родной любимый брат изнасиловал его невесту. Ни в чем не виновную девочку. Расскажи своему любимому, как я трахал тебя на вашей кровати в вашей спальне…
        Я дернулась, но после следующих слов лишь обмякла в его силках и пыталась дышать, дышать, а не умирать:
        - Расскажи, как я трахнул тебя на кухонном столе… А какие еще сказки ты наплетешь про меня, его любимого старшего брата, Вика?
        - Едва ли между вами теплые отношения… - цежу я, а внутри поселяется огромный ком боли и страха.
        - Я его брат. Это важное. А кто ты, Вика? Знакомы какие-то два года, поскорее хочешь замуж за него выйти… Неужто ты неслучайно вылила кофе на сына крупнейшей компании, а? Может, ты просто хочешь поссорить нас с братом? Ведь именно так и подумает Андрей, понимаешь?
        Я застыла изваянием в его тисках. Когда только Андрей успел рассказать о том, как мы с ним познакомились? И зачем?..
        - Он поверит мне, - я качаю головой, словно безумная.
        Входная дверь хлопнула. Вероятно, Андрей вышел из дома и сейчас идет к начальнику охраны или водителю, чтобы спросить о моем местонахождении.
        - Он сейчас же вышвырнет тебя за дверь этого дома. Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? – его шепот затмевает мой разум.
        - Пошел ты… - шепчу, кусая опухшие израненные губы.
        - Андрей либо поверит своей невесте, но брезгливо откажется от нее, либо не поверит и тогда обзовет меркантильной лгуньей и тоже укажет на дверь. Ты при любом раскладе окажешься без всего на улице уже этой ночью. С жалким красным дипломом за спиной. Ах, да. Забыл. Ты же еще даже не закончила университет… Даже этой жалкой бумажки у тебя нет.
        - Я тебя ненавижу, - шепчу на последнем издыхании, утыкаясь в горячую шею этого урода, - ты просто ублюдок!..
        - А затем этот ублюдок приедет за тобой. Я приеду, чтобы забрать тебя себе, в свою квартиру в Польше. Ты больше не будешь принадлежать Андрею, я увезу тебя насильно. Там я буду делать с тобой все, что захочу. И когда захочу. Буду целовать, обнимать, трахать. Ты забудешь про Андрея, потому что тогда станешь моей.
        В следующую секунду он отходит от меня – резко и быстро. Запястье, которое он удерживал эти минуты, стало свободным. Он сам подтолкнул меня к выходу из подсобки, а его вкрадчивый шепот резал меня на части:
        - А теперь давай, иди и расскажи ему обо всем! Облегчи мне задачу, иди прямиком в мои загребущие руки, Вика. Я жду, малышка… Расскажи Андрею обо всем. Или просто сбеги от него, чтобы я точно тебя поймал!
        Глава 7
        Я с нехорошим предчувствием наблюдала за тем, как жених готовится к своему отъезду. До командировки было еще три недели, но он с каким-то особым трепетом и воодушевлением собирался в командировку уже сегодня - вечером после того самого ужина, когда я вышла из подсобки и отказалась ужинать.
        На мой вопрос о сборах Андрей ответил, что просто хочет подготовиться заранее.
        - Чтобы перед поездкой взять сумку и спокойно сесть в такси, а не искать носки, как сумасшедший, - аргументировал жених.
        - Андрей, нам нужно поговорить, - прошу я, наблюдая за его сборами.
        - Да, милая. Я тоже считаю, что сразу после командировки нам нужно запланировать дату и сыграть свадьбу. Наши родители очень ждут этого, - с улыбкой произнес Андрей и приблизился ко мне.
        Я не об этом хотела поговорить, но эта тема не менее важна для меня. Мои родители считают, что я поступила ужасно, когда решила уйти из дома. Они считают, что я оскорбила их и унизила себя, когда начала жить с мужчиной до брака, а мама даже сказала не очень приятные слова об Андрее и обо мне – мол, поматросит и бросит, а я останусь без кольца на пальце, а испорченная.
        Слышать все эти слова от своих родителей стало совсем невыносимо и больно, но они были старой закалки и говорили по факту. К тому времени, как я решилась переехать в другой город к Андрею, мы с ним встречались около двух лет, но и тогда моя мама неоднократно твердила, что пора играть свадьбу. Родители недоумевали, что это за встречи такие? «Что за неуважение к родителям девушки?», - заявляли они, оказывая на меня все больше и больше давления. Поэтому, когда Андрей сделал мне предложение, я, не выдержав, сбежала из дома к нему, где меня ожидали новый город, перевод в другой университет, новая обстановка.
        Мне больше не хотелось чувствовать давление с их стороны, я желала сама решать: когда и в чем мне стоит выйти замуж, кого нужно обязательно пригласить на торжество, да и вообще… я хотела быть самостоятельной. А с кольцом на пальце мне было спокойнее, да и Андрей всегда был рядом. Его любовь и поддержка постепенно отрезвили меня, позволили забыть о тяжелом уходе из родного дома и собраться с мыслями. Вновь принадлежать себе.
        Именно поэтому я так боялась потерять Андрея – я опасалась того, что он отвернется от меня. Ведь тогда окажется, что мои родители были правы, и я останусь без кольца на пальце, опозорив свою семью. Мама слишком долго повторяла эти слова, чтобы я не усвоила эту мантру: возвращаться без мужа нельзя - позор. Андрея терять нельзя, родители постоянно напоминали мне о том, что ждут нашей свадьбы. И если его брат выпал испытанием на мою долю, то я должна молчать, иначе…
        - Первого июня я вернусь из командировки.
        «Всего неделя», - успокаивала я себя.
        - Я уже узнал, в сентябре с делами будет полегче и мы сможем сыграть свадьбу. Три месяца лета нам хватит на организацию? – Андрей заботливо погладил меня по щеке, и я приласкалась к его руке – довольная и окрыленная этой новостью.
        - Должно хватить, - с придыханием ответила я.
        - В сентябре сыграем свадьбу. Выбери любимую дату, милая, и после моего возвращения подадим заявление.
        Не описать ту гамму чувств, что я испытала в эту секунду. Дыхание сбилось, и я резко бросилась в объятия Андрея. Мы оба завалились на кровать, а я начала смеяться и радостно целовать Андрея. Будущий муж подхватил меня на руки и перевернул на спину, тоже улыбаясь и тихо смеясь. В его глазах плескалось счастье, и я крепко обняла его всем телом.
        Боже, скоро я стану его женой! Я докажу маме, как она была не права насчет Андрея, они будут мной гордиться!
        Родители, наконец, успокоятся и примут моего мужа, а я обрету свободу от их постоянных угроз и нареканий, я смогу любить Андрея и не бояться быть пойманной в этом!
        - По случаю чего радость?!
        Глубокий голос проник в нашу приоткрытую дверь, я повернула голову и увидела Тимура в дверях. Но даже он не смог стереть мою счастливую улыбку, пришлось только Андрея отпустить – он тут же приподнялся, чтобы сообщить брату эту новость.
        - Брат, мы решили пожениться в сентябре, - заявил Андрей.
        Улыбка не сползала с моих губ даже при виде мрачного Тимура. Наоборот, по мере его удивления я радовалась еще больше, а затем просто откинулась на кровать. Можно и поваляться, а они пусть разговаривают о чем-то важном своем.
        - В сентябре самое ужасное время, - ответил Тимур через некоторое время.
        Я не видела его лица, но ощущала его недовольство. Вот только чем он недоволен?
        - Мы так не считаем, - коротко ответил Андрей, - милая, так что ты решила? Останешься здесь или поедешь к родителям на время моей командировки?
        Приподняв голову, я уставилась на двух братьев, но все с той же радостной улыбкой.
        - Осчастливлю родителей, - решила я.
        - Ты же говорил, что они у нее заядлые праведники и постоянно давят на девочку, - Тимур подлил масла в незажженный огонь, - в такое пекло ее опасно отправлять.
        - Я говорил мягче, но суть та же, - нахмурился Андрей, выданный с головой, - Вика, ты уверена?
        Однако, слова Тимура осели в моей голове прочно. Всегда относящийся с уважением, я и не думала, что Андрей может отозваться так и моих родителях. Да, это было правдой, но зачем так грубо?
        - Я без тебя здесь не останусь, - твердо произнесла я, а затем прикусила свой язык за особую сговорчивость.
        - Между вами что-то случилось? – тут же подхватил Андрей.
        А я наткнулась на хмурый взгляд Тимура и поспешно ответила:
        - Нет, нет, - резко ответила я и отвела взгляд, - хочу обрадовать родителей, правда.
        - Хорошо, тогда я не против, - одобрил Андрей, хотя я видела, что мое решение ему не понравилось.
        Он недолюбливал моих родителей ровно так же, как они – его. Андрей считал, что мне лучше остаться под присмотром его брата, но он просто не знал всей правды…
        - Я против, - холодно отозвался Тимур.
        Я повернула голову, встречаясь с его темными глазами. Он прислонился к косяку и смотрел, смотрел на меня, не отрываясь. Тягучий взгляд прошелся по моему лицу, а затем впился ровно в глаза.
        - Под моим крылом твоя невеста будет в безопасности, нежели она поедет в Тмутаракань к своим родителям. Пурга, метели, еще чего унесет в сугробы.
        - Но… Но сейчас май! – воскликнула я, не выдержав этого абсурда.
        Сделав вид, что он очень удивился, Чернов-старший усмехнулся:
        - И что? В мае тоже опасно ехать в Тмутаракань, девочка.
        Я дернулась от его обращения, а затем посмотрела на Андрея. Он был нахмурен. Ну сейчас ведь он точно будет на моей стороне? Он же понимает, какой бред несет его братец?!
        Но Андрей задумчиво молчал, а я, уверенная в собственной победе, решила поднажать и обратилась прямо к Чернову-старшему:
        - Тимур, почему бы тебе не пожить в гостинице, чтобы не мешать нам с твоим братом? Как-никак, мы будущая семья, а ты здесь… - лишний, хотела сказать я, но не успела.
        - Вика.
        Предупреждение Андрея заставило меня застыть изваянием. Да, перегнула палку. Согласна. Но если бы Андрей знал, что его брат делал со мной, он бы его убил! Выгнал бы из этого дома, рассказал бы всю правду своим родителям, чтобы в их глазах старший сын упал ниже плинтуса…
        Или бы Андрей отвернулся от меня… Эта мысль не позволила мне сопротивляться дальше. Говорить дальше. Все мои слова могут обратиться против меня, вызвать огромный ком стыда перед любимым человеком. И перед родителями.
        - Тимур, выйди. Нам с Викой нужно поговорить, - тихо произнес Андрей, а его брат, на удивление, вышел.
        Скользнул по мне пристальным взглядом, затем отпустил и вышел. Я спокойно выдохнула, но затем снова напряглась – Андрей смотрел прямо на меня. Поправив оправу на очках, он подошел ко мне и притянул к себе. Я шумно выдохнула и обняла его в ответ.
        - Вика, ответишь мне на один вопрос?
        Я застыла в напряжении, но мои онемевшие губы уже говорили:
        - Конечно.
        - Тимур не обижал тебя?
        Тимур не обижал меня. Он меня не трогал. Ни в коем случае нельзя сказать обратное, правду. Мне будет невыносимо больно видеть жалость в глазах любимого человека, даже если Андрей не отвернется от меня. Даже если будет делать вид, что все будет хорошо – он только будет делать вид!
        - Нет. А у него есть повод обидеть меня? – хрипло спрашиваю я, не поднимая головы.
        Мой стеклянный взгляд остановился на двери, за которой я отчетливо увидела мелькнувшую тень.
        - Тогда почему у вас такие напряженные отношения?
        Я пожала плечами и выбралась из объятий Андрея. Нужно побыстрее закончить этот разговор, слишком стыдно было это вспоминать.
        Андрей скованно улыбнулся, потер переносицу и глубоко выдохнул. Словно ему было тяжело говорить.
        - Он лучше меня. Как брат, как человек. Я уверен в нем, оставляя тебя с ним, поэтому удивлен, что у вас такие негативные отношения.
        - Лучше? – оторопело спросила я.
        - Просто однажды я поступил плохо… Я виноват. Косвенно. Но я и не виноват вовсе, Вика, понимаешь? Это так сильно гложет меня, а после его возвращения я только и живу теми воспоминаниями…
        А в следующую секунду жених замолк, резко развернулся и схватился за ручку двери в ванную.
        - Андрей? Андрей! – позвала я.
        Но мой будущий муж уже скрылся за этой дверью, а я так и осталась стоять посередине комнаты, не имея возможности шевельнуться.
        В ванной зашумела вода. Дернула ручку, но бессмысленно – Андрей снова ушел в душ и надолго. Вода для него – спасение от тех воспоминаний? Только вот от каких воспоминаний?..
        В коридоре меня поджидала та самая тень. Не успела вскрикнуть, как меня прислонили к стене – не грубо, но весьма ощутимо. Чтобы не дергалась.
        Глаза Тимура нашли мои, а мое учащенное дыхание было слышно, кажется, во всем доме. Мужчина недобро усмехнулся, а в глазах его полыхнул огонек:
        - Не слушай его, прошу.
        - О чем он говорил? Что произошло между вами? – шепчу, желая найти ответы на все свои вопросы.
        Но когда найду – пойму, что лучше бы не желала этого…
        - Тс-с, - его указательный палец лег на мои губы, заставляя меня вздрогнуть, - не слушай его, Вика. Мой брат – опасный человек.
        - Я знаю его два года, что за ерунду ты говоришь?! – вспыхнула я, пытаясь выбраться из его объятий. В душе не прекращала литься вода.
        - А я знаю его всю жизнь.
        - Что ты хочешь этим сказать? – замерла я.
        - Малышка, ты не торопись куда-либо уезжать и говорить родителям о свадьбе. До сентября еще три месяца… Кто знает, что может произойти за это время, а? – с ироничной усмешкой спросил он, а затем отпустил меня.
        В этот вечер в глазах Тимура была ярость, была боль и… пугающая решимость, а я даже не представляла, ЧТО связывает этих братьев уже много лет…
        Глава 8
        Прошло три недели после того злосчастного ужина, когда Андрей огорошил меня новостью о командировке… Все эти стремительно ускользающие дни были для меня как затишье перед бурей.
        Именно перед бурей, ведь сегодня была последняя ночь перед вылетом Андрея. Мой жених давно спал, а я все никак не могла уснуть этой жуткой ночью. Тимур еще вечером уехал из дома, и тогда Андрей зачем-то рассказал мне про не нагулявшуюся натуру своего брата. Сказал, что Тимур до сих пор ездит по самым лучшим клубам и отлично проводит время в компании множества девушек, способных удовлетворить все его потребности. Особенно после боя, ведь в случае победы его обязательно зовут отметить это в приличном заведении.
        - Именно из-за своего разгильдяйства Тимур, несмотря на старшинство, так и не заслужил почтение отца. А теперь давай спать, у меня завтра самолет, - улыбнулся Андрей, притягивая меня к себе поближе перед сном.
        А мне было тошно. Было не по себе. Если Тимур позволял себе столько, когда Андрей был здесь, дома, то, что будет, когда он уедет?
        Даже страшно представить.
        И именно эти терзания не давали мне уснуть. Но спустя где-то час я все же задремала. Сон был некрепким, но ощущение ирреальности не покидало меня.
        Я просто не смогла сразу понять: сон это или реальность.
        Сначала я думала, что мне показалось. Дом просто огромный. На улице дул слишком сильный для майской ночи ветер и лил дождь. Именно так я объясняла скрип, доносящийся из коридора. Я просто не могла представить, что это Тимур.
        Но когда скрипнула дверь, и огромная темная тень шагнула в нашу спальню, я окончательно проснулась. Тимур зашел и тут же остановился.
        Я приподнялась на локтях, проморгавшись. Неужели он уже вернулся из клуба?
        Впрочем, это просто дурной сон. Тимур не тронет меня, пока Андрей спит рядом!
        Но я ошиблась, поэтому я так невовремя взметнула руку, чтобы дотронуться до Андрея и разбудить его. Вместо того, чтобы схватиться за жениха, я схватила покрывало, но и ту упустила из рук в следующую секунду. Тимур слишком быстро оказался возле меня, закрыл мой рот ладонью, а затем ловко взвалил на свое плечо.
        Кажется, я что-то невнятно промычала и укусила его за ладонь, но разве можно было причинить боль тем рукам, которые на ринге стираются в кровь об кожу соперника?!
        Несколько шагов, и коридор преодолен. Мужчина принес меня в свою комнату и бросил на постель. Матрас был мягким, и мое тело отпружинилось несколько раз.
        В комнате горел ночник, который освещал хмурое лицо Тимура. Он стоял напротив меня, не сводя глаз. Его лицо, покрытое темной щетиной, пугало меня.
        Он был зол. Очень зол.
        - Что ты себе позволяешь? – прошипела я, чувствуя, как волна ярости поднимается в моей душе. Я уже устала от него: захотел – схватил, захотел – утащил, захотел – поцеловал, захотел – взял против силы.
        Да, физически я не могла дать ему отпор. Ведь как можно дать отпор, если он огромных мужиков укладывает на лопатки? Это его работа. Это его хлеб.
        Но, черт возьми, рано или поздно это должно было закончиться.
        - Я соскучился, - шепчет он.
        Так просто? Он соскучился… Пусть не смешит!
        - Оставь меня в покое. Хватит меня мучить, я больше не намерена терпеть твои выходки!
        Он не дал мне договорить. Опустился коленом на постель и схватил меня за лодыжку, притягивая мое тело к себе.
        - Я соскучился, - повторил он, - и слишком хочу тебя, чтобы дожидаться, когда мой недалекий братец, наконец-то, оставит нас наедине.
        Чернов-старший наклонился ко мне, и я почувствовала его теплое дыхание на своих губах. Что он сейчас сказал? Не хочет дожидаться?.. Боже!
        - Ты не имеешь права прикасаться ко мне, - зло проговорила я, упираясь ладонями в его грудь, страх временно ушел, а взамен появилась злость, - Ты – никто. Чужой. Чужой! И если ты…
        Опять не дал закончить мысль, только в этот раз заткнул меня поцелуем. Его наглый язык тут же проник мне в рот. Эгоистичный урод!
        Я начала яростно бить его по плечам – этим каменным сильным плечам, доставляя ему небольшие крохи боли. Он не чувствовал ничего. Ему было плевать. Тогда я укусила его губу и одновременно оцарапала его грудь – тогда он вздрогнул. Вздрогнул, и только!
        Уворачиваясь от его поцелуев, я высвободила ногу и вместе с этим замахнулась, чтобы… оставить на его лице тонкий кровавый след протяженностью от скулы до губы. След от своих ногтей. Лишь тогда Тимур оторвался от меня. В свете ночника я увидела, как мужчина провел пальцем по своей искусанной губе, а затем по щеке, стирая капельку крови с тонкой раны.
        Затем он поднялся с меня и кивнул в сторону двери.
        - Ты можешь идти в объятия моего брата. Последняя ночь в вашем распоряжении, как никак.
        Его ухмылка заставила меня заледенеть в этот самый миг, но моя способность здраво оценить его слова не пришла даже в миг, когда я делала ноги с этой злосчастной спальни.
        «Последняя ночь в вашем распоряжении, как никак».

* * *
        Ужин этого же дня.
        - Милая, у тебя руки дрожат, - с некоторой опаской произнес Андрей, поглядывая на горячий чайник в моих руках.
        Дрожат. Не спорю, дрожат! До сих пор от слов Чернова-старшего трясет всю.
        Без объяснений ставлю чайник на деревянную подставку. Выходит с грохотом, но я все равно ставлю и затем громко сажусь на свое место. Нервы, дрожь и волнение перед отлетом жениха дают о себе знать.
        - Тогда завари чай сам! – не выдерживаю, кидаюсь на жениха и затем глубоко вздыхаю.
        Стойко выдержав его удивленный взгляд, я наткнулась на другой – изучающий, долгий, пристальный. Тимур разглядывал меня из-под опущенных ресниц и за столом его выдержка была выше всех похвал. Ублюдок! Ведь это он вынес меня в такое состояние, после этой ночи я стала нервной, а ведь день у меня из рук все вываливалось. Даже ужин к отлету любимого не задался, а перед приготовлением омлета я разбила немало яиц…
        - Слушай, какое яйцо по счету ты роняешь? Я должен знать твои способности хозяйки, ты ведь будущая жена моего незатейливого братца, - насмешливо спросил Тимур, когда на пол полетело пятое.
        - Ты бы свои посчитал! – грубо отвечаю я, убедившись в том, что Андрея нет рядом.
        - Что, прости? – ошалелый взгляд Чернова-старшего прошелся по моей фигуре, обтянутой в спортивные штаны.
        Все эти недели, пока в нашем доме живет его брат, мне приходится менять привычный образ жизни. Если раньше я могла позволить себе ходить в одном нижнем белье или купальнике даже в саду нашего двора, то сейчас не могу позволить себе даже выйти из комнаты в таком виде.
        Резко поворачиваюсь к нему и прошу уйти отсюда. Грубо прошу:
        - Говорю, что тебе стоит свои посчитать прямо сейчас, чтобы потом сравнить, сколько их останется, если ты сейчас же не отвалишь от меня, понял?!
        Тимур резко поднял руки в жесте «Сдаюсь» и покинул кухню.
        А что, черт возьми, так было можно?!
        Поворачиваюсь к плите и продолжаю готовить ужин, больше яиц я не разбивала.
        Тем временем Андрей разливает заварившийся чай в наши бокалы. Тимур все это время молчит, заняв свое коронное место на этой кухне. Мы с Андреем сидим напротив друг друга.
        После моего выпада жених, вероятно, решает переключиться на своего брата и с усмешкой поворачивается к нему:
        - Тимур, я вот весь день смотрю на тебя и удивляюсь.
        Тимур неторопливо отвел от меня свой задумчивый прожигающий взгляд и глянул на Андрея. Я тоже.
        - Что это у тебя за страстная любовница была этой ночью? В клубе удачно порезвился? Мы с Викой уже спать легли, а тебя все не было.
        Едва не поперхнувшись, я резко встала из-за стола и сгрузила грязную посуду в раковину. Ужин закончен, у Андрея скоро самолет, а у меня автобус – я настояла на своем и решила уехать к родителям. После этой ночи я точно не намерена оставаться один на один с Тимуром.
        Ухмылка Тимура не заставила себя долго ждать, он даже руку на плечо Андрею положил в братском жесте прежде, чем ответить:
        - Да, брат, ты очень крепко спишь. Любовница была страстная, выпустила меня из своих острых когтей лишь поздней ночью. Я тихо пришел, чтобы тебя не разбудить.
        - Тебе бы стабильность в этой жизни найти, Тимур. Слышал, у тебя через месяц бой здесь намечается, а тебе ведь уже двадцать девять. Ни работы стабильной, ни семьи, - улыбнулся Андрей.
        Дружелюбно улыбнулся, но с каким-то оскалом. А затем отпил глоток чая, стреляя в меня нежным взглядом.
        - Я рад, что встретил тебя, милая. Немного осталось таких девушек, которые стремятся к созданию семьи, а не отдают предпочтение развлечениям в клубах. Я надеюсь, что вскоре после свадьбы мы с Викой сможем порадовать наших родителей и тебя, мой брат, новостью о скором пополнении в нашей семье.
        Тимур скривился, словно от зубной боли, да и мне тоже не хотелось обсуждать тему детей рядом с Тимуром. Однако, какая-то игра, завязанная между братьями, продолжалась рядом со мной. Я села за стол и решила не вмешиваться, ведь следующие слова Тимура заставили меня напряженно застыть.
        - Когда-то ты уже мог их порадовать этой новостью, не так?
        - В смысле? – не выдержала я, встречая хищный взгляд Тимура и напряженный – Андрея.
        - Ты что, не рассказывал ей? – удивляется Чернов-старший.
        - Что не рассказывал?
        Мое сердце бьется гулко. Тимур спешит поделиться:
        - Андрей был влюблен в девушку по имени Ася. Или только она была влюблена в него, кто же теперь знает…
        - Андрей? – испытывающе смотрю на жениха.
        У него даже мускул не дрогнул. Только взгляд отвел.
        - Это было много лет назад, - тихо отвечает он.
        - Пять лет назад, если быть точнее, - поправляет Тимур с ненавистным взглядом в сторону моего жениха, - пять лет назад Ася покончила с собой, но почему?
        - Я не знаю, - отрывисто бросает Андрей и встает из-за стола, его взволнованный взгляд направлен на меня
        - Почему, Андрей?! – подрывается Тимур следом, а я просто нахожусь в ужасе.
        Между ними война.
        - Я не знаю, - четко отвечает жених, встречая взгляд Тимура лоб в лоб, - и уже никто об этом не узнает. Это история любви, которая осталась в прошлом, когда я встретил Вику. Мне больно об этом говорить, ты зря поднял эту тему.
        - Тебе больно? – ухмыляется Тимур, словно меня нет на кухне, - также больно, как было больно хоронить ту девушку?
        Но в следующую секунду Андрей выходит из кухни, забирая меня с собой. Я оборачиваюсь лишь на секунду, чтобы посмотреть на Тимура, но он так и не сдвинулся с места – его спина была сгорблена и жутко напряжена, а его руки были сжаты в кулаки до побеления костяшек.
        А уже через час мы с Андреем выехали из дома: он – в аэропорт, а я на вокзал. Водитель уверенно вез нас по разным местам…
        - Андрей, кто она? – тихо спрашиваю я, чтобы не делать ему больно.
        Он ответил без заминки:
        - Мои первые отношения, о которых мне сложно вспоминать. Ася покончила жизнь самоубийством, когда мы расстались.
        - Почему вы расстались? – задыхаюсь от волнения, впиваясь глазами в любимого.
        - Я не простил ей измену.
        Я судорожно выдыхаю, глотая застрявший в горле ком. Андрей не простил измену. Говорит, что больно вспоминать, ведь винит только себя, поэтому он никогда не рассказывал мне о ней, о девушке по имени Ася. Ведь так?.. Или нет?
        «Не простил измену…», - ответил Андрей, а я решила докопаться до истины, во что бы то ни стало.
        Глава 9
        В родительский дом я примчалась с воодушевлением и небывалым счастьем, и даже серьезный вид мамы и папы не повлиял на мое настроение. Я была рада вернуться в родной дом, увидеть их и… осчастливить той самой новостью, ради которой я ехала в автобусе несколько часов.
        - Мама, папа, я замуж выхожу! Свадьба осенью…
        Одарив меня скептическим взглядом, они еще нескоро сняли маску ответственных и немного обиженных родителей, и только лишь на следующий день родители смогли поздравить меня и обнять. Впервые за долгое время…
        - Ты прости нас за то, что говорили тебе тогда… Не правы оказались, дочка. Может, и хороший он, Андрей твой.
        Не описать словами все то, что я чувствовала в этот миг. Но в первую очередь я ощущала гордость от того, что сумела доказать родителям… Доказать, что я была права. Что я - хорошая дочь, которая не подведет своих стариков.
        Следующее утро оказалось таким же добрым, запах любимых маминых блинов с апельсиновым джемом разносился по двухэтажному дому, время подходило к обеду, а я только проснулась.
        - Все лето будете готовиться к свадьбе, значит? – любопытствует отец за завтраком, изредка выглядывая своими седыми волосами из-за газеты.
        - Угум. Андрей сказал выбирать число, - довольно произношу я, поедая блины один за другим, - очень вкусные, мам. Как и всегда.
        Она добро улыбается.
        У них все иначе было, конечно. Мои мама и папа не сами выбирали друг друга, их свели их родители, уже покойные.
        Еще несколько дней я купалась в любви и заботе – видно, родители очень соскучились по своей единственной дочери. Я всячески помогала им, маме – с уборкой по дому и с ужинами, отцу – с машиной, подавая нужные инструменты и рассказывая байки. Я чувствовала, как наши отношения становятся лучше после новости о свадьбе, и мне не хотелось, чтобы все испортилось.
        Несмотря на все их попытки, детей завести у них больше не получилось – первые роды прошли слишком тяжело, но все обошлось, остальные – с летальным исходом. Родители пережили слишком многое, поэтому их опека надо мной была такой… сильной.
        - Андрей передавал вам привет, - вспомнила я скоро, - он вернется из командировки через несколько дней, я тоже уеду на днях, чтобы встретить его. Мы сразу отправимся подавать заявление…
        В родных и уютных условиях я совсем расслабилась, поэтому о его брате и вообще о существовании такового я забыла и даже не упомянула. Родители и так сложно приняли Андрея, считая его холеным и богатым сынком директора компании, а сейчас еще и новые подробности вскроются… Нет, пусть это останется в тайне до лучших времен.
        - Так уж Андрей? – папа опустил очки на переносицу, чтобы взглянуть на меня, - этот холеный парнишка, кажется, ни о ком не интересуется, кроме самого себя. Сколько раз он приезжал к нам на ужин, когда ты жила здесь и училась там на заочном?
        - Сергей… - промямлила мама, пытаясь остановить рассуждения мужа.
        - Подожди, Марина. Я с дочерью разговариваю.
        - Пап, Андрей хороший, - вздохнула я.
        - Я его за все годы, что вы вместе, видел раза три, один из которых – прошение руки и сердца. Между прочим, я еще не давал своего согласия. Я сказал, что подумаю.
        Это было так. При их последней встрече отец сказал, что подумает, а я из вредности собрала вещи и уехала с Андреем в город. Он тоже не вытерпел, всю дорогу психовал и злился. Не на меня, конечно, а на традиции моих родителей. Удивлялся, где сейчас вообще просят разрешение у родителей девушки на брак…
        - Пап, он приедет. Мы приедем, - поправляю я.
        - Ну, посмотрим, как ты его притащишь сюда, - скептически закончил отец и ушел из кухни.
        Растерянно улыбнувшись, мама посмотрела на меня. Так напряженно и радостно одновременно пролетела почти неделя в родительском доме. Папа заказал мне билет в город на завтра, но кто знал, что моим планам не было суждено сбыться…
        - Мам, а чем это пахнет? Вкусно очень, ты меня балуешь прямо… - прошептала я, вернувшись с папой из гаража.
        В нос сильно ударил приятный сладковатый запах, а через несколько минут на столе передо мной оказалось блюдо, от которого я очень отвыкла.
        Что ж, будем проводить эксперимент. Не спрашивая названия, я тут же отправила первую ложку вкусно пахнущего обеда в рот. Слишком вкусно, чтобы не попробовать это, а в итоге - чтобы это не доесть.
        - Мам, а что это? Ты так на меня косишься странно, - уминая седьмую ложку по счету, я встретила мамин взгляд.
        Задумчивый какой-то. Она села напротив меня и пролила свет на тайну своего взгляда:
        - Дорогая, это жаркое.
        Ну, жаркое – это еще ничего не значит. Да, я не любила это блюдо, но все зависело от выбора мяса. Я бы точно не стала есть кролика!
        - Жаркое с кроликом.
        А вот теперь пора…
        - Из кролика?!
        Перевожу взгляд с мамы на тарелку. Но это так вкусно, черт возьми, да и запах, от которого меня воротило в детстве, теперь притягивал невмоготу. Повзрослела, кажется.
        - Что ж, значит, пришло время для кролика. Как для оливок нужен свой возраст, так и здесь, - пожала я плечами, но пока больше к блюду не притронулась.
        С детства не любила ни жаркое, ни кролика.
        - Ты ненавидела это блюдо и крольчатину все свои двадцать два года. Ты случаем не беременна, Вика?
        Вопрос звучит прямолинейно, но тихо. Пока моя рука дрогнула, а вилка ударилась о керамику, в моей голове пронеслось много чего нехорошего. Например, что отец мог услышать ее вопрос. Или то, как мне сейчас сильно хотелось встать из-за стола и уйти, ведь нельзя говорить такую ерунду во время ужина!
        Отодвигаю тарелку, с укором посмотрев на маму. Признала, что в ее глазах не было осуждения, но это не смягчило мой тон:
        - Нет, мама. Это невозможно. Я пью таблетки.
        - Я просто спросила, - пролепетала мама, скупо улыбнувшись, - у меня в положении кардинально менялись вкусы, и однажды твоя покойная бабушка задала мне этот же вопрос.
        - Все, мама! – я встала из-за стола, расстроенная и подавленная.
        Наверняка уже решила, что я забеременела до брака… Вот бы потом гордились мною.
        - Ну, а доесть? Посиди еще рядом, дочка. Успеешь созвониться со своим Андреем.
        Я села, а через несколько минут от Андрея пришло сообщение, что ему придется задержаться в командировке. На три дня.
        - Андрей написал, что ему придется задержаться. В среду, пишет, приедет, - тихо говорю маме, доедая то самое жаркое.
        Вкусное, не отмажешься. И мама была рада, что мне это блюдо, наконец, пришлось по душе.
        - Ну, дочка, работа такая, - поддержала мама, - доедай и пойдем в зал, посидим немного, поболтаем, телевизор посмотрим. Папе скажем бронь на билет отменить, на другое число забронировать.
        Мы расположились с ней в зале, отец был во дворе – копался возле своей машины. Как же не хотелось уезжать из родительского дома, кто бы только знал! И запах тут родной, и постоянно накатывали воспоминания о том, как мы с соседскими девчонками бегали по двору, по здешним улицам и породнившимся улочкам. Многие из тех девочек уже давно замужем, они окончили местный техникум и лишь единицы уехали в город, а парни почти все остались здесь – после армии сразу по контракту начали трудиться.
        - У вас все хорошо? – нарушает мама тишину.
        - Да, мам, - без заминки отвечаю я.
        Зачем тревожить ее сердце? Она тяжело пережила мой уход из дома, она должна верить в мое счастье.
        К тому же, я счастлива. Разве я вру?
        - Я рада… Ну, а детишки когда? Андрей твой ведь хочет детей?
        - Конечно, он мечтает о детях. Мне кажется, что он хочет этого даже больше, чем я, - улыбнулась я.
        - Значит, мы и правда ошиблись в нем. Ты прости, но твой уход подкосил нас. Это очень настроило против него, но если ты счастлива, то мы рады.
        - Все к лучшему. Я ведь на очное поступила, когда уехала отсюда, а это совсем другое. Это иной уровень образования…
        Мама молча кивнула и обняла меня.
        А еще через несколько дней Андрей по видеозвонку сообщил, что его рейс в воскресенье. То есть он задержится еще на четыре дня.
        - Андрей, что мне снова сказать родителям? – я была расстроена.
        - Милая, это работа. Тебе тоже придется разъезжать по командировкам, ты тоже будешь задерживаться. В конце концов, ничего не говори и поезжай домой. Я скоро приеду к тебе.
        Мысль быть наедине с Тимуром портила все настроение и пробуждала страх, поэтому родителям я еще ничего не сказала.
        Но пока я думала о Тимуре и о том, что сказать родителям, мои мысли внезапно материализовались. И на пороге появился ОН. Тот, что отговаривал меня от поездки и чьи слова я воспринимала не иначе, как бред.
        - Вика, тут приехал мужчина, называющий себя братом твоего жениха, - хмуро произнес отец.
        Я спускалась с лестницы уже с недобрым предчувствием. А за дверью увидела высокую фигуру того, кого ненавидела сердцем и душой.
        Он посмел приехать в мой дом? После всего посмел смотреть в глаза моему отцу?
        Назвать лжецом и прогнать прочь? В таком случае во взгляде Тимура полыхала жажда рассказать родителям правду.
        Пригласить? Признаться родителям в существовании старшего брата Андрея? Это я и сделала, удивив родителей.
        Родители поверили, разрешили войти незнакомцу, а затем, собственно, и начали знакомиться. Само обаяние, Тимур быстро втерся к ним в доверие – как же, дочь дала на это добро. Сидя за обеденным столом, я то и дело бросала взгляды на этого негодяя, но ничего не могла поделать.
        - Ты что здесь забыл? – яростно накинулась я, едва родители отошли в сторону.
        - Тебя, - его губы растянулись в сатанической улыбке.
        - Вика уже перебронировала билет на завтра, едва узнала о задержке Андрея, - поделилась мама, ставя на стол ужин для всех нас.
        Папа то и дело поглядывал на Тимура, словно пытался разглядеть сходство. Кажется, позже разглядел.
        - В этом нет необходимости, ведь я приехал на машине.
        - И снова мне придется… - я планировала предупредить родителей, что останусь здесь еще на четыре дня.
        - И снова придется уезжать, - жестко перебил Тимур, и мы встретились глазами, - я тебя понимаю, Вика. По себе знаю, что уезжать из родительского дома всегда тяжело. Тем более у вас здесь так хорошо, Сергей Николаевич, - обаятельно улыбнулся этот подонок моему отцу.
        Что он творит?!
        - Я уеду отсюда, когда приедет Андрей, - зашипела я, едва родители вновь отвлеклись.
        - Ты бы маме помогла стол накрыть, - громко сообщил Тимур, заставляя меня замолчать, а затем тише добавил, - расскажешь правду и будешь сопротивляться, увезу силой. Обещаю тебе, Вика, хуже будет.
        А мама тем временем аж закрутилась от заботы Тимура да расплылась вся в краске. Еще бы, само очарование…
        - Так вы, Тимур, выполняете поручение Андрея привезти нашу девочку? А сам он чего не явился? Не прилетел еще? – завалил отец его вопросами.
        Ну, и как же ты выпутаешься? С ехидной улыбкой я встала помочь маме, но в следующую секунду пропал дар речи от того, как Чернов-старший все вывернул…
        - Прилетел. Андрей устал с самолета и попросил доставить свою невесту в целости и сохранности, но передавал вам привет.
        - Привет его с барской души… пусть засунет себе в одно место, - не вытерпел отец такой наглости, - Я удивляюсь, ведь вы, Тимур, приехали за двести километров, чтобы забрать его невесту! Где это видано?!
        Но ведь Андрей так не говорил! И не делал! И в городе его не будет еще четыре дня! Боги…
        А Тимур, кажется, попал в точку и сумел надавить на самое больное – на неуважение Андрея к моим родителям. Я увидела в его взгляде блеск и азарт, но ничего не могла поделать.
        Сказать, что он все лжет – у родителей возникнут вопросы, а у них сердце больное. Да и я не могла так повести себя, не хотела их расстроить ужасной и болезненной правдой.
        - Пап, тебе нельзя волноваться, - бросаюсь я, видя его расстроенное лицо.
        В одном Тимур был прав – Андрей бы не приехал сюда, чтобы забрать меня. Но это была слишком плохая правда.
        - Вы не переживайте, Сергей Николаевич, - нахмурился Тимур, тоже помогая отцу присесть за стол, - ваша дочь в надежных руках. Не беспокойтесь за Вику, я за нее в ответе.
        «Ты бы за себя сейчас был в ответе!», - злости моей не было предела.
        К горлу подкатила тошнота от осознания важного факта. Тимур сделал шах и мат!
        Во-первых, он за один вечер сумел заслужить больше доверия родителей, чем мой жених за два года.
        Во-вторых, Андрей оказался в невыгодном положении для родителей, даже не выбравшись из него – из этого невыгодного положения.
        И, в-третьих, Тимур просто… подонок! Ведь он приехал с одной целью – забрать меня.
        Глава 10
        - Это точно родной брат Андрея? – папа прищуривается, вручая мне мою дорожную сумку, - совсем не похожи.
        - Точно. Он недавно вернулся из Польши, - выдыхаю я, оглядываясь на подходящего Тимура.
        После завтрака он ушел прогревать машину, а я прощалась с родными. Эту ночь я и не спала вовсе, чувствуя присутствие Тимура в спальне на втором этаже. Но, на удивление, он меня не тронул.
        Но что будет дальше – страшно было даже представить. Сегодня среда, а Андрей прилетит только в воскресенье…
        - Я же сказал, что возьму сумку. Она тяжелая, давай сюда.
        Отчитывающий тон Тимура заставил меня покоситься на него с сомнением. Не дожидаясь, пока я отойду, он перенял сумку из моих рук и понес ее к машине.
        - Настоящий мужик, - с придыханием произнес отец, наблюдая, как Тимур кладет мою сумку в багажник, - был бы он твоим мужем, а не Андрей, девочка, мое сердце бы перестало болеть!
        - Папа… - выдыхаю я, а у самой на душе кошки скребут, - у тебя болит сердце?
        Папа покачал головой и улыбнулся – добро и по-отечески.
        - А сколько он будет еще с вами жить?
        - До свадьбы.
        Тимур не торопился заходить, делая вид, что занят у машины.
        - Смотри, дает время нам поговорить. Понимает, что лучше не вмешиваться. Смышленый мужик, - рассмеялся папа, - ну, Тимур, подойди к нам! Нечего топтаться у дверей.
        Дважды повторять не пришлось, и вскоре Тимур оказался за моей спиной. Точно выражение, что в спину дышит.
        А в следующую секунду к нам подошла мама, а этот ненормальный положил руку на мое плечо и притянул к себе.
        Спокойствие, Вика, спокойствие!!!
        Бл*дь!
        Но родители только грустно улыбнулись, предчувствуя мой скорый отъезд.
        - Мне очень понравилось у вас в гостях, Сергей Николаевич, - нарушил тишину Тимур, не отпуская меня, - Марина Александровна, ваши блины – произведение искусства, они просто тают во рту!
        Я его ненавижу.
        Ненавижу, ненавижу его!
        Но блины ведь, и правда, вкусные.
        - Мы будем рады снова принять вас в этом доме.
        - И Андрея, - напомнила я о существовании такового.
        - Разумеется, столь важную персону мы тоже ждем с нетерпением, - выказал отец недовольство при упоминании моего жениха.
        Прекрасно! Я прямо видела, как процент любви к Андрею неумолимо снижался на самое дно, а любовь к его брату росла до небес.
        - Я тебя ненавижу, - выдавила я в машине, отъезжая прочь.
        Тимур уверенно вел автомобиль, вскоре вырулив на трассу.
        - Прикоснешься ко мне против моей воли, я все расскажу Андрею. Но и это еще не все!
        Тимур молчал, словно меня и не было рядом.
        - Я пойду к вашему отцу, - предупредила я.
        - Все сказала? – желваки на его лице заиграли, - теперь я скажу. От этой правды в первую очередь пострадает репутация Андрея, а я и так не в почете у своих родителей. Запомнила?
        А затем, немного погодя, бросил с насмешкой:
        - В отличие от твоих, моя девочка.
        Я сжала телефон покрепче. Андрей пока больше не звонил.
        - Несмотря на все, им не с тобой детей крестить, понял?!
        Шах и мат, Тимур Альбертович.
        Чернов промолчал. Сжал руль покрепче, кинул взгляд на зеркало заднего вида и сделал вид, что невесты его брата в машине нет. Только огромный комок напряжения так и висел над нашими телами…
        По приезде я сразу выскочила из салона. Даже сумку не стала забирать, пусть джентльмен Тимур сделает это за меня. Хлопнула дверью, но с опозданием подумала, что этот джип принадлежит Андрею, а не его брату.
        Поздоровалась с охраной дома, Анатолий пятидесяти лет приветственно кивнул из будки и сказал, что беспокоиться не о чем. Присутствие водителя и охраны успокоило меня, когда я вернулась в дом.
        Итого поздний обед превратился в ужин, который я мечтала отведать в одиночестве…
        - Уже готово? Ты просто золушка, если бы еще столько яиц не разбивала.
        К черту… Глубоко вздохнула, наложила ужин себе в тарелку и также молча села за стол.
        - Не вставай, себе я наложу сам, - елейно произнес он, словно я собиралась встать ради него, - а то с таким настроением ты мне только ложку цианистого подашь.
        - Мелко берешь. Сразу тарелку подам, - фыркнула я.
        - Сегодня у нас жаркое с кроликом? Твоя мама сказала, что ты не любила его в детстве.
        - Больше не приближайся к моим родителям, - предупредила я, поедая свой ужин.
        Мужчина сел напротив – забрался на стул в домашних штанах, серой футболке и босиком, сложив ноги по-турецки. Это еще что за манера?
        - И это место Андрея.
        - А твои родители, кажется, будут рады снова увидеть меня. Мы повторим эту встречу, я тебе обещаю. И, - не давая мне вставить ни слова, - в ближайшие дни место Андрея займу я.
        Как двусмысленны его слова. Как двусмысленно он улыбнулся… Я отвела взгляд - было невмоготу смотреть и вспоминать, что произошло на этом столе три с лишним недели назад…
        Вскоре я варила себе кофе в турке.
        - Чем занималась у родителей?
        Судя по тону, Тимур не был намерен ужинать молча.
        Достанет ведь, выведет из себя…
        - Помогала и писала дипломную работу, почти закончила. С Андреем по видео общалась по ночам.
        - По ночам? Слушай, я знаю массу способов, как интересно провести время по видео общению, - намекнул Тимур, улыбаясь своей демонической улыбкой.
        - Ты не ошибаешься. Именно так мы и проводили ночи, - не удержалась я от колкости.
        - А родители не слышали твоих стонов? Или ты с ним не кричишь так сладко, как со мной?
        Моя рука дрогнула, и я с грохотом переместила турку на стол.
        - Замолчи! Едва ли тебя это касается, Чернов!
        - Я бы даже по видео заставил тебя кричать, малышка.
        Чтобы ты поперхнулся кроликом!
        - Пошел к черту! – с грохотом достаю бокал.
        Переливаю кофе и собираюсь уходить прочь.
        Но в следующую секунду кофе исчезает из моих рук, а мое тело оказывается прижатым к столешнице. Дежавю. Все точно, как в тот день, только в этот раз я могла смотреть ему в глаза.
        Делаю глубокий вдох, но та серая дымка в его черных глазах заставляет меня затрепетать.
        - Я прикажу охране повесить камеры в этом доме!
        - Прикажи, - хищно произносит он, осматривая меня своими орлиными глазами, - со стояком буду пересматривать наши с тобой страстные сцены.
        Хочу послать его подальше, но он впивается в мои губы жестоким поцелуем, причиняя боль, кусая губы и удерживая запястья. Он с силой вдавил мою попу в столешницу, вырывая крик из моих губ.
        Нет! Нет, больше ничего не будет!..
        Дрожу под его напором от страха, что это вновь произойдет. А как же было хорошо в родительском доме, как же было спокойно…
        - Ты знаешь… - он отрывается от меня.
        Его шепот доводит до мурашек. Сводит внутренности.
        - Последний раз я был в этом доме три года назад, и тогда здесь была другая женщина. Она появилась здесь после смерти Аси. Я разозлился. Меня вынесло нахрен от ее вида в его постели, ведь раньше это место было святая святых. Когда мы жили здесь втроем.
        - Кто втроем? – дрожу, чувствуя его пальцы под своей кофтой.
        Немного шершавые пальцы заставляли кожу живота покрыться мурашками.
        - Я, Андрей и Ася. Он так легко забыл о той, что его любила, так легко забыл о том, что она покончила с собой из-за него. Ты ведь помнишь эту историю, Вика? Три недели назад я рассказывал…
        - Помню, - киваю для убедительности и не сопротивляюсь, лишь бы вновь не разбудить в нем зверя.
        Он не продолжает. Только водит пальцами по моей оголенной коже, сильно действуя на нервы.
        - Асю ты тоже насиловал? – меня пробирает холод.
        - Я никогда не насиловал Асю, - жестко.
        Я почувствовала неладное.
        - Так вот его новая пассия, которая была после Аси, получала удовольствие от того, что я трахал ее за спиной своего братца. Ей было удовольствие два в одном, так сказать, и она быстро наскучила мне. А вот ты…
        - В чем я виновата перед тобой?! Я просто люблю твоего брата! Ай! – взвизгнула я, едва его пальцы сжались на моей талии.
        Началась борьба. Его поцелуи ошпаривали кожу на шее, а я била его по плечам – вновь обезумевшего зверя.
        - Придешь сегодня вечером?
        - Что? – выдыхаю я, словно безумная.
        Или безумен – он?
        - Не приду, нет… - качаю головой.
        Следом вскрикиваю от его хватки, Тимур прижал меня к себе еще сильнее.
        - Придешь.
        Молчу, продолжая безмолвную борьбу, но делаю этим еще хуже.
        - Я тебя не трону. Если придешь сама – не трону.
        - Я сейчас же уеду к подруге, - шепчу, пиная мужчину ногами в колено и наверняка причиняя огромную боль.
        - Я расскажу тебе еще кое-что из той истории. Я не трону тебя, а ты узнаешь нечто важное.
        - Сильно важное, чтобы потом переспать с тобой? Ты ведь этого добиваешься?!
        Оттолкнула его тело и отпрянула в сторону. Серая дымка в его глазах развеялась, а мой страх остался. Грудь мужчины вздымалась часто-часто, а его взгляд убивал.
        - Не придешь сама, я притащу тебя. Но тогда мое предложение будет аннулировано, и я возьму тебя, Вика. И да, охране приказано никого не выпускать.
        В порыве страха хватаю телефон, но номер Леры не доступен.
        Выхожу из дома, преодолеваю расстояние до будки охраны с намерением покинуть территорию. Там же нахожу водителя.
        - Вадим, отвези меня к Лере, - приказываю.
        - Простите, Виктория Сергеевна, выезд куда-либо сегодня запрещен.
        - Я невеста твоего начальника, Вадим, - распахиваю глаза от удивления.
        - На данный момент Тимур Альбертович здесь за главного. Простите, но за невыполнение приказа Альберт Чернов уволит нас.

* * *
        Стук в дверь вызывает дрожь во мне, а не в хозяине комнаты.
        Мужчина словно ждал. Через секунду дверь его спальни распахивается, а я делаю шаг внутрь. Темно. Я бы даже сказала, что интимно – свет потушен, за окном ни глотка света. Поворачиваю голову, замечая на телевизоре заставку какого-то фильма – самое начало, ждет просмотра.
        Громко сглатываю, дверь за мной закрывается. Шаги за спиной – отчаянные, громкие, отдаются эхом в моей груди.
        Мужские тяжелые руки опускаются на мои плечи, громко дышу.
        - Ты не бояться сюда пришла, а за правдой, - хрипло звучит голос Тимура.
        Молчу.
        Очень глупо было довериться тому, кто изнасиловал меня.
        Под напором его рук полы халата расходятся, он молча заставляет опустить руки, и шелковый халат соскальзывает. Под ним штаны до щиколоток и закрытая кофта.
        - Когда вы жили вдвоем, под этим халатом наверняка было лишь нижнее белье. Не так ли?
        - Так.
        Не нравится мне все это, не нравится!..
        - При мне тоже должно быть так.
        - Мы не договаривались о таком! – поворачиваюсь, но не успеваю ничего сделать.
        Его руки настойчиво тянут края кофты вверх. Когда он поднял ее до горла, то ненароком коснулся груди – или специально? Делаю шаг к выходу, но его руки толкают меня на кровать, одним движением снимая и штаны.
        Я остаюсь в одном белье.
        - Забирайся под одеяло. Сказал, не трону.
        Стою посередине комнаты, учащенно дыша. Его фигура загораживает выход. А в следующую секунду Тимур запирает дверь на ключ и бросает его в сторону.
        - Под одеяло, Вика, - приказывает он, - выхода больше нет.
        Выполняю, отодвигаюсь к стенке. Он ложится в одних спортивных штанах, притягивает меня к своему торсу и шумно вдыхает воздух, касаясь носом моих волос.
        - Мы будем смотреть фильм. Я расскажу тебе кое-что, а затем мы уснем. Больше ничего не будет.
        - Не будет, - повторяю я, с содроганием ощущая жадные движения его рук по животу и оголенным бедрам.
        Ниже катиться просто некуда, но я выбрала худшее из зол. У меня был выбор без выбора.
        Вскоре безумие Тимура успокоилось, залегло на дно – он притянул меня к себе, и весь фильм мы пролежали именно так. Я не понимала, куда катится моя жизнь, если я лежу полуобнаженной в постели брата моего жениха… Тем временем Чернов-старший перебирал мои волосы, порой стискивая плечи до боли и отпуская. Мне было не по себе – напряжение сковало мое тело.
        Закончился фильм. Я даже не помню, о чем он был, все мои мысли были заняты той девушкой Асей…
        - Расскажи мне дальше, - потребовала я, отслоняясь от мужчины.
        Тимур только и ждал этого, словно он давно хотел поделиться с кем-то ужасной правдой…
        - Ася была беременна, когда совершила самоубийство, - мрачно.
        - Беременна?.. Что ее толкнуло на это, если она носила ребенка под сердцем?! – выдохнула я, - постой… от кого беременна?
        - Приходи завтра снова. Может быть, я расскажу, что было дальше…
        А в следующую ночь условия кардинально изменились, и вернулся тот самый Тимур – жестокий и безумный.
        Глава 11
        Тимур
        Безумен ли я? Не могу дать ответ, ведь признаться в этом чертовски сложно. Даже самому себе.
        Стою у начала лестницы, ведущей на второй этаж, и все никак не могу оторвать взгляд. Девочка сидит на стуле, сложив ноги по-турецки. Я тоже люблю так сидеть. Наблюдаю еще и понимаю, что ей удобно, ей комфортно. Листает увесистый учебник, что-то изредка записывая на листке бумаги. Мне кажется, что она уже закончила писать работу, просто дорабатывает все до идеала. Идеалистка.
        На ней надеты штаны, так осточертевшие мне, ведь они скрывают ее формы и делают фигуру мешковатой. Но она надевает это нарочно, потому что не ходит голышом при посторонних, коим я являюсь. Белая футболка открывает вид лишь на острые локти. Вика на секунду подносит ручку к губам, чтобы напряженно вчитаться в абзац.
        Совсем девочка ещё, двадцать два года. Мне вот-вот стукнет тридцатник, но чувствую я себя на все пятьдесят. Именно таким пятидесятилетним я и застрял в прошлом. Там, где была Ася. Бросаю последний взгляд на увлеченную Вику, что совсем не замечает меня, и устремляюсь наверх.
        Захожу в спальню, в которой раньше спала она. Касаюсь светлой однотонной стены - эти стены помнят ее живой и радостной. И мертвой тоже помнят.
        Все та же кровать, в которой она нежилась по утрам. Те же стены, обои, расстановка.
        В моей спальне ничего не поменялось...
        Сажусь на кровать, упираюсь руками в колени и обхватываю голову.
        Тебе не нравилась моя кровать? Я бы купил новую, хоть за миллион.
        Тебе не нравилась моя спальня? Я был готов снести ее и построить новую.
        Город, страна? Полетели отсюда. Ты ведь так хотела в Польшу, да и я построил там дом.
        Пять лет прошло, а я помню все.
        Отчетливо помню боль. Неоднократную.
        «- Ты смотришь на него, как раньше ты смотрела на меня, - шепчу я, разрываясь между тем, чтобы ударить ее наотмашь или броситься к ее коленям. Ася смеётся. То ли плачет, то от играет, а я не бью ее и не бросаюсь в ноги…»
        Боль номер раз.
        Новость о беременности - прекрасно, Ася, боль номер два.
        «- Брат, нашли тело Аси, - глухо оповещает Андрей, сжимая в руках телефон».
        Прекрасно, моя девочка, боль номер три.
        Ты хотела убить меня? У тебя получилось.
        Сука!
        Вскакиваю с кровати, как ошпаренный раскаленным маслом. С каким-то звериным удовольствием бью кулаком в стену. До боя ещё неделя, а я уже готов! Готов! Бью еще раз и еще раз…
        Сжимаю лицо ладонями. Я не знаю, зачем я сюда вернулся – в эту страну, в этот проклятый город и ненавистный дом, не знаю! Наверное, чтобы меня возненавидела невеста моего незатейливого брата. Или чтобы ее возненавидел я. Но я точно знаю, что уехать отсюда я уже не в силах.
        Пока не закончу начатое…
        Не сразу замечаю, как тихо приоткрывается дверь. Оборачиваюсь, на пороге стоит она. Малышка с шоколадными волосами и глазами, излучающими свет даже после такого дерьма, что она пережила.
        Вика не заходит внутрь - остерегается, а взгляд у нее настороженный.
        - Я услышала грохот.
        - Правильно услышала, - мрачно.
        Она вздохнула, промолчала и явно собиралась уносить отсюда ноги. Я даже представил, как она вновь сядет на стул, сложит ножки по-турецки, как ей удобно, и будет думать, что бы такого добавить в и без того идеальную дипломную работу.
        - Куда?!
        Вика оборачивается, ее тело напряжено. Как и вчера, когда я заставил ее лечь со мной. Впервые за долгое время я уснул крепким сном. Впервые – вчера.
        - Диплом свой дописывать? Неужели работать будешь? По-моему, моя семья достаточно зарабатывает, чтобы женщины в ней не работали. Даже наш отец почти все свои полномочия неформально делегировал твоему женишку.
        - Я не для того уезжала от родителей, чтобы сидеть дома Я буду работать и помогать Андрею справляться с этими полномочиями, - гордо вздернула свой носик, при этом даже успев поморщиться явно от моего тона.
        Усмешка касается моих губ. Встаю с кровати, улавливая ее дрожь от своих движений. Хватаю с полки ключи от своей машины, которую на днях пригнал из гаража Стаса, тогда он и предложил собраться на чьей-то даче. Не было желания, поэтому отказал без раздумий, желая провести время с Викой наедине, но...
        Но я слишком опасался оставаться с ней наедине, потому что сейчас мог натворить все, что угодно. Хотя одно только желание заставляло меня натворить все, что угодно…
        - Сейчас поедем на дачу к моим друзьям. Природа, свежий воздух и шашлыки, так что одевайся тепло, поняла?
        - Я с тобой не поеду… к твоим друзьям.
        Знал, что будет показывать характер, поэтому поставил вопрос ребром:
        - Мы едем или остаемся здесь вдвоем? Тогда я за себя не ручаюсь.
        Она хмуро поглядывает на меня исподлобья, жутко злится, но я заведомо знаю ее решение. Думает, хмурится, крутит пальцы в стороны. Правильно мыслишь, Вика. Вариант, чтобы этой ночью не оставаться со мной наедине, точно порадовал тебя.
        …Дача находился в ста километрах отсюда. Вечереет, но мы ещё в пути.
        - Твои друзья нас ждут? - волнуется.
        - Ты думаешь, что я тебя в лес везу? Хотя мысль весьма экзотичная, - специально вывожу ее на эмоции.
        Ее взгляд загорается, щеки покрываются румянцем, да и сама Вика, не замечая, расслабляется и начинает быть собой. В таком состоянии она говорит все, что думает, а это чертовски заставляет меня жить. Она живая, и я – тоже…

* * *
        - Тимур, дружище! – Стас радуется, что я все же согласился.
        - Мы рады тебя видеть! Как Польша, Тимур? – его жена, Настя.
        - Ты не один? – удивляется кто-то третий.
        - Кто эта девушка, Тим? – жена Артура, бойца и моего друга по совместительству.
        - Да чего вы напали сразу?! Дайте я обниму этого гавнюка, который все-таки приехал сюда! – ну и, собственно, сам Артур.
        Множество женских и мужских голосов слились воедино, на меня набросилось сразу несколько человек, ну а я понял, по кому так сильно соскучился здесь, в России.
        По лучшему другу, Стасу Коннову. И по тому, с кем вместе участвовал в боях – по Артуру Ерохину. Его жены были еще просто девушками, когда я отчалил из России, даже не приехав на их свадьбы, поэтому наша дружба пережила и обиды, и непонимание, и много прочего дерьма.
        - С возвращением, дружище, - прошептал Стас, похлопывая меня по плечу, - рад, что ты передумал и принял наше предложение встретиться.
        Стиснул его в ответ, затем отпустил и кивнул его жене, Насте. Она с тактичной улыбкой глянула на меня своими добрыми глазами. Еще несколько наших общих знакомых заставили обняться, все с парами.
        В последний свой приезд я был тих, никто и не знал, что я находился в России, поэтому многих я не видел уже много лет. Кто женился, кто развёлся... Но почти все в этой компании знали, что произошло тогда – пять лет назад.
        Заметил только одну пару - совсем не знакомую мне. Какой-то хиленький парень, представился Димой, и его девушка, имя которой я предпочел даже не запоминать. Кивнул, мне все равно на них.
        Тут же бросил взгляд на притихшую Вику и притянул ее к себе.
        - Какая милая девочка, кто она, Тим? - удивилась Настя. Она была в курсе обо всех событиях в моей жизни, потому что это они со Стасом вытаскивали меня из того дерьма много лет назад. Ещё Артур был в той компании, у него, вижу, тоже есть много вопросов.
        И уж точно оба были удивлены появлению девушки рядом со мной.
        - Невеста Андрея, - оповестил я и тут же встретил взгляд Артура.
        - Невеста Андрея? - тихо переспросила Настя, уточняя, - а где сам Андрей? Он, надеюсь, не приедет?
        Остра на язык, Настя даже не скрывала своей неприязни к моему брату. Я и сам порой еле сдерживал себя.
        - Он в командировке, скоро прилетает, - ответила Вика за меня, - приятно со всеми познакомиться, меня Вика зовут…
        Приехали мы вовремя - шашлыки почти были готовы, поэтому мы сразу сели за стол прямо во дворе рядом с садом.
        - Я чертовски рад видеть тебя, Тимур. Но у меня будет к тебе разговор... - начал Стас.
        Бросаю на Коннова взгляд, а он смотрит на то, как я притягиваю к себе Вику. Неосознанно моя рука легла ей на плечи, но девочка вовремя втащила мне локтем по ребрам, что я сразу выпустил ее тело.
        - Да. По поводу нее, - вмешался Артур в наш разговор, пока все хохотали рядом.
        Черт. Не дадут поесть ведь, пока не добьются от меня ответов. Поэтому некоторое время делаю все, чтобы Вика влилась в женскую компанию, и вскоре ухожу на разговор.
        - Взгляд твой, Тимур, не нравится мне, - без прелюдий начал Артур.
        - Не смотри, - грубо обрываю его.
        - Ты зачем вернулся? – продолжает он, сдвигая брови на переносицу.
        - Не рад? - поднимаю бровь в ответ.
        - Да я не враг тебе! Но больше я не хочу видеть тебя таким, как в тот проклятый день много лет назад. Ты едва не распотрошил своего братца, ты помнишь это?
        Улыбнулся концами губ.
        Андрей в последний раз назвал меня братом в тот день, когда сообщил о том, что тело Аси нашли. Последний раз, потому что я его в тот же день едва не убил. Прямо в нашем доме, если бы не Артур со Стасом, которые узнали новости о теле и спешили ко мне. Помочь в трудную минуту, поддержать, а по факту - уберечь меня от убийства собственного брата. Приехали они почти на труп Андрея.
        Родители... Они, конечно, узнали о том, как сильно я избил их младшего сына. Сразу после похорон отправили меня заграницу, заставив убраться подальше, а Андрей... мой братец оказался в больнице, он так и не попал на похороны Аси из-за тяжелого состояния, а весь последующий год его выхаживали родители.
        В итоге их сын встал на ноги, остался жить в родительском доме, а отец с матерью приобрели дом за городом, уехали от наших страстей и первые годы не хотели меня видеть. Я и не навязывался, повяз в боях, зарабатывал деньги и строил дом в Польше, о котором так мечтала Ася. О беременности девушки, которая покончила жизнь самоубийством, они не знали. И вину Андрея, конечно, доказывать было бессмысленно.
        - Помню. Помню, что вы мне его добить не дали, - усмехаюсь я.
        Рядом оказывается Стас, мы уходим вглубь сада.
        - Поэтому ответь, ты зачем вернулся так кардинально? Я понимаю, нас повидать, но почему с тобой невеста этого ублюдка? - продолжил Артур.
        Молчу. Стас надавливает:
        - Эта девушка все знает?
        - Она знает ровным счетом ничего, - усмехаюсь я, - но придет время, и Андрею даже больница не поможет.
        - Бл*дь, Тимур! - выругались оба.
        - У тебя бой через неделю, Тимур, тебе просто нужна встряска! – заорал Стас, наматывая огромные шаги, - ты выиграешь очередной бой, получишь бабки и сваливаешь из этого пекла ненависти и воспоминаний, Чернов, сукин ты сын!
        - Скажи, что ты так и сделаешь, - прошептал Артур, но мой взгляд был красноречивее всех слов, - скажи, что эта девушка здесь совсем непричем!
        Стас хватает меня за плечи, пытается встряхнуть, но одним толчком я отбрасываю его в кусты малины. Нечего ворошить, когда уже все решено, бл*дь!
        - Чем это все закончится?! Чем? – рычит Стас вне себя, - я помню его полуживым, Тимур!
        - Не ори! – стискиваю челюсти, - я уже все решил.
        - А ты помнишь, сколько усилий мы приложили, чтобы ты снова жить начал?! А? – Стас не контролирует себя, но я понимаю, что это страх.
        Страх за меня.
        Но я обрубаю всю заботу на корню:
        - Я Вику привез не для вашей морали. И да, я всю помню. Я благодарен вам. Я ничего не забыл, - мой голос похож на скрип.
        Глава 12
        Вика, поздний вечер, дача
        Стою в ванной, вытираю лицо после умывания. Давно мне не было так хорошо, и я была благодарна Насте за ее теплоту ко мне. Я сразу почувствовала их отношение к Андрею, даже во взгляде Насти уловила едва ли не ненависть, но меня она своими разговорами очень увлекла. Кажется, я начала приходить в порядок после знакомства с Тимуром…
        Выхожу из ванной и сразу попадаю в спальню, которую мне выделила жена Стаса. Тимура же Настя по счастливой случайности поселила подальше от меня.
        Не сразу понимаю, что происходит. Похоже на безумство романтической ночи, но я стараюсь не поддаваться панике. В спальне почему-то был приглушен свет…
        Тут же замечаю на столике две чашки и сладости.
        А чуть поодаль, в кресле расположилась фигура Тимура.
        - Я только что пила чай с Настей, - хрипло проговариваю я.
        - Без меня.
        - Я больше не хочу.
        - Попробуй этот чай. Его мне привез друг из Индии, настоящий чай. Пока ты пряталась здесь, мы попробовали его с друзьями.
        На мне те же уютные штаны, наверху обычная белая футболка. Я сажусь в другое кресло, подальше от мужчины в то время, как Тимур перемещается на кровать, стягивая с себя майку и открывая вид на зрелище с его мышцами.
        - Жарко. Не переживай, сюда никто не зайдет и не увидит, что мы пьем чай.
        Отворачиваюсь, беру горячую чашку в руки.
        - Расскажи мне дальше. Про Асю.
        - Не сегодня.
        - Почему? – не пробую чай, удивляюсь.
        Тимур замечает это:
        - Попробуй чай. Друг просил написать ему, вкусный ли…
        Подношу чай к губам под пристальным взглядом зверя. Его глаза затмевает серая дымка, но ведь она не причинит мне зла сегодня? Верно?..
        Резкий запах бросается мне в нос, я морщусь.
        - Травы? – шепчу я, - я не люблю травы.
        - Ты попробуй, - он откинул майку в сторону и прилег на кровать, сделав перед этим щедрых два глотка из своей чашки, - расслабляет.
        Мне спокойно, когда Тимур такой - отстраненный. Больше он не касается меня, и это заставляет меня немного расслабиться. Самую малость. Не замечаю, как выпиваю половину стакана под фильм, который он включил на здешнем обычном телевизоре.
        - Убавь звук, разбудишь всех. А тебе еще выходить из моей комнаты, - напомнила я.
        Язык что-то заплетается немного…
        - Здесь хорошая шумка. Мы сами со Стасом, Артуром и его братом строили эту дачу. Ну, и рабочие на прихвате.
        Тимур допивает всю чашку. Делаю то же самое. Может, так он побыстрее покинет спальню, и я усну?
        Но я смотрю на часы, проходит уже десять минут, пятнадцать, двадцать, а он так и не уходит. Но позже я потеряла счет времени, когда поняла, что со мной происходит что-то не то.
        Я становлюсь похожа на кисель, мир вокруг меня ненадолго плывет, но затем все становится как прежде. Только внезапная духота в комнате словно душит… хотя окна открыты, позволяя летнему воздуху проникнуть внутрь горячей спальни.
        На экране в фильме появляется сцена восемнадцать плюс. Не слишком откровенная, нет. Но все же говорю ему завершаться, я хочу спать.
        - Здесь нет ничего такого, это все дорисовывает твое воображение. Давно у тебя секса не было, Вика, в этом проблема.
        Пытаюсь говорить ровно и уверенно:
        - Я не знаю, какие у тебя проблемы, но моя проблема решится через несколько дней, когда приедет Андрей. Можешь уходить к себе, Тимур.
        Эротическая сцена не прекращается, а я уже не знаю, куда деть себя от смущения. Что мы смотрим?! Ставлю пустой бокал на столик с намерением выйти из комнаты, чтобы проветриться. А то нехорошо как-то становится. Но едва я встаю, как мои ноги тут же подкашиваются.
        Видимо, уморило сильно. От жары, от чая расслабляющего.
        Пока я пытаюсь осознать, что со мной, передо мной уже появляется Тимур. И снова та серая дымка в его глазах... Сейчас он напротив, а через секунду мужчина уже нависает надо мной.
        - С тобой все в порядке? – слышу в его голосе волнение.
        - Вполне. Уходи, - шепчу я, отворачиваясь от его темных глаз.
        Вскоре мое голое тело чувствует шелковую ткань, а спина покрывается мурашками. Почему голое? На мне ведь была одежда… Когда он успел стянуть мою футболку?
        Боже, что происходит? Я не могу сопротивляться…
        В телевизоре – фильм, в реальности – чужие губы, чужие поцелуи, чье-то дыхание.
        Что-то щелкает, кажется – бюстгальтер. Я обнажена перед ним до пояса. Вздрагиваю и тут же отталкиваю руки Тимура, но он по-прежнему нависает надо мной. Хватает мои запястья, прижимая их к подушке, а внутри меня разливается какой-то неведомый огонь.
        Вижу лицо Тимура, когда туман в моих глазах сходит на нет, но теперь внизу становится очень горячо. Я всхлипываю, ворочаясь на постели, прижатая его горячим сильным телом к шелку.
        - Вика, ты очень красивая девочка, - шепчет Тимур, и наши возбужденные взгляды пересекаются.
        Я вижу его лицо и чувствую накатывающие волны возбуждения. Просто много времени не было секса, лишь поэтому меня просто раздирает снизу. Ведь так?..
        А в следующую секунду ветерок, проскользнувший в спальню, касается моей груди, и я охаю:
        - Что было в чае?!
        Закрываю глаза, ворочаясь на постели настолько, насколько мне позволяют его руки. Грудь жаждет прикосновений, но я сильно трясу головой, чтобы избавиться от назойливого дурмана.
        - О чем ты, Вика? – его глаза прищурены, но в них есть доля волнения.
        - Ты что-то подлил мне в чай! Ты… - мои слова застревают в горле, едва его широкая ладонь накрывает мою обнаженную грудь и сжимает ее, как того жаждало мое сознание, - не трогай меня! Ах…
        Стон вырывается с моих губ.
        - Ты вся дрожишь, как я могу не помочь тебе? – его голос окутывает меня, я потеряла способность сопротивляться.
        Мое тело будто свинцом налито. Я не могу понять, чай ли это или мое воображение.
        - Ты опоил меня, - бормочу я, тая в руках Тимура под его ласками.
        - Не говори ерунды. Я чувствую, что ты хочешь меня, а я просто помогаю снять тебе напряжение…
        В следующую секунду я не чувствую штанов на бедрах. Зато прекрасно чувствую нечто твердое, упирающееся мне в живот.
        - Я тебя ненавижу! – дергаюсь я, - ты обещал меня не трогать!
        Я пыталась сопротивляться, пока была в сознании, но мое тело совсем не слушалось меня.
        До последнего пытаюсь бороться с собой…
        - Не весь же твой страстный пыл достанется моему брату, Вика. Твое тело хочет меня, оставь свои принципы для жениха. А уж к тому времени, как он приедет, я затрахаю тебя до изнеможения, - убеждает Тимур.
        - Ублюдок! – всхлипываю, продолжая бороться.
        Пинаю его ногами, дергаю руками в его тисках, пытаюсь сползти с постели, пока это животное не переворачивает меня на живот. Я в сознании, но мое тело тает от одних его прикосновений, и я ничего не могу с этим поделать.
        В следующую секунду его рука проникает между ног, и я охаю.
        - Не делай этого! Я тебя не хочу! – шепчу, безумно дрожа.
        Хочу, я хочу, чтобы он сделал это. Хочу, чтобы он заполнил меня всю, без остатка…
        - Почему твое тело говорит об обратном, Вика?
        Тимур заводит мои руки за спину. Слышу звук бляшки от ремня, а внутри все сводит от чертового возбуждения.
        - Ты опоил меня чем-то! Что это за травы, мать твою?! Ах… Ммм…
        Сначала он закрепил мои руки ремнем, затем сжал грудь, причиняя боль и одновременно заставляя трепетать, а в следующую секунду мужские пальцы проникли между моих губ, из которых вырывается стон. Я распахиваю их, позволяя проникнуть внутрь.
        - Говоришь, что не хочешь, да? Не лги мне, Вика!
        А слова о ненависти все меньше и меньше звучат в моей голове, уступая место туману и чувственности от прикосновений к моей груди.
        Я не понимаю, зачем я делаю это, но мой язык выполняет его приказ – я облизываю пальцы Тимура и что-то мычу, пока его крепкие сильные руки неистово мнут мою грудь.
        - Ты что-то подсыпал мне… - выдыхаю я, едва он вынимает пальцы из моих полураскрытых губ.
        - Удобно так считать, когда стонешь под братом своего жениха, не так ли? Хорошая отмазка при собственном возбуждении.
        А в следующую секунду он срывает мое тело с постели и ставит на колени. Я шумно выдыхаю, когда прямо перед моим лицом возникает его возбужденный член.
        - Я развяжу тебе руки, и ты можешь быть свободна, - его дьявольский шепот заполняет мое сознание, и новая волна возбуждения прокатывает по моему влажному телу.
        Руки Чернова хватают мой подбородок, теперь я смотрю снизу вверх в его темные, пылающие жаждой глаза.
        - Или ты можешь взять его в свой ротик, поласкать губами… Не в первый же раз ты это делаешь, Вика? – злая усмешка касается его губ, - давай, моя девочка, раскрой свой ротик…
        - Первый, - шепчу настороженно, и усмешка слетает с его лица, - я никогда не делала этого.
        Я облизываю пересохшие губы, стараясь не смотреть на его орган. Мои руки крепко связаны за спиной, а мужской взгляд резко становится звериным. Его губы напряженно смыкаются, а глаза настороженно смотрят на меня, словно сейчас я сказала особенно важную для него вещь...
        Глава 13
        Исход этого вечера очевиден. Для нас обоих.
        Я не хочу этого делать, но слезы остаются где-то внутри меня. Я не хочу, чтобы у нас сейчас был секс, но почему-то я не сопротивляюсь его рукам, которые тянут меня за волосы к его возбужденному члену.
        - Тогда я буду первым, чей член ты возьмешь в ротик, моя девочка…
        Послушно распахиваю губы, все еще чувствуя его пристальный взгляд. Я дрожу от возбуждения, когда мои губы прикасаются к его головке. Рваное дыхание вырывается из меня. Его член дергается, я широко распахиваю глаза.
        - Да… Оближи его язычком, Вика… - хриплый баритон заставляет меня повиноваться.
        Мое тело сразу выполняет. Независимо от желания его хозяйки... Кончик моего языка касается влажной бархатной головки прежде, чем я слышу судорожный мужской выдох. Я продвигаюсь дальше – осторожно, трусливо, неопытно, а в следующую секунду мужчина не выдерживает и насаживает меня за волосы по всей своей немаленькой длине.
        Я задыхаюсь, едва его головка упирается мне в горло, и он отпускает. Я закашлялась, получив недолгую свободу, и меня снова пробило током возбуждения.
        - Ты сводишь меня с ума, - рычит он и отпускает мои волосы.
        Тимур отпустил меня, но я вновь приблизилась к его члену и на этот раз сама облизала капельку с его головки. Тело мужчины дрогнуло, а я, прислонившись к члену губами, начала неумело скользить ими по его напряженному стволу, доводя нас обоих до предела.
        Никогда не думала, что мой первый раз будет такой… Что он будет с чужим мужчиной.
        …Я ничего не вижу, я только чувствую. Мои запястья плотно сжаты ремнем за спиной, а я уже лежу на животе и чувствую между ног его вздыбленный член. Там, внутри меня очень мокро. Стоны вырываются из моих губ лишь при одном его прикосновении к моей груди. Я улетала в небытие при малейшей ласке Тимура, и даже не было стыда от того, что я только что возбужденно посасывала его член. Пока он это разрешал…
        На секунду я заставляю себя опомниться и измученно шепчу:
        - Я не могу… ты что-то сделал со мной. Ведь это был не просто чай, да?! Ах! – я кричу, едва его ладонь оставляет красный след на моих ягодицах, - мне больно!
        - Я предпочитаю тебя трахать без хитрых способов… И, раз уж на то пошло, то я тоже выпил этот чай, но чувствую себя, как и прежде. Запомни это, Вика, иначе я снова насажу твой уже не невинный ротик на свой член.
        - Тогда что со мной?! – вскрикиваю от прикосновения мужской ладони к своей груди, другая его рука стаскивает трусы с моих ног.
        А затем я замираю от дьявольского шепота возле мочки уха, и этот шепот пробирает меня до дрожи:
        - Ты просто хочешь меня! Еще никогда у тебя с Андреем не было такого бешеного секса, я ведь прав? Тебе еще многое предстоит со мной познать, Вика… Но пока что я просто возьму тебя, девочка.
        - Нет, нет, нет!.. Я не хочу изменять Андрею… - стону.
        Я закричала, когда его рука вжала меня в подушку. Глухой крик заполнил комнату, а его сильные пальцы впились в мои бедра, раздвигая их в стороны. Совсем обнаженная перед ним, боже! Беззащитная, мокрая, вся в его воле и власти.
        Туман вновь ушел из моих глаз, я продолжила бороться, но вскоре Тимур притянул меня к себе за бедра, а между ног я почувствовала его ладонь.
        - Я не хочу тебя, слышишь… Это все ты подлил мне в чай, - голос охрип от криков.
        - Твои отговорки имеют значение, если твое тело просит меня трахнуть тебя? – чувствую ухмылку на его губах, меня передергивает.
        - Я принадлежу Андрею… Андрею, - шепчу из последних сил, когда его палец касается клитора в мимолетном движении, а затем проникает в горячее лоно.
        Воздух вышибли из легких. Один палец сменили несколько, влага распределялась между его пальцами, заставляя меня хныкать в унизительном положении. Я хотела, чтобы это произошло – в глазах туман, серая пустота, грудь летает туда-сюда от бешеного дыхания, я схожу с ума и мне безумно жарко. Тело словно онемело, оно не принадлежало мне.
        Довериться монстру и выпить с ним чай – было моей фатальной ошибкой.
        - Какая ты чувствительная стала после нашего последнего раза. Мой братец тебя больше не трахал?
        Всхлипываю, чувствуя, как его член трется между моих раздвинутых ног. Слышу, как он надевает презерватив на него, беспомощно дергаюсь, но так и остаюсь в том положении.
        - Ненавижу тебя, - стон, не иначе.
        А в следующую секунду неистово кричу, когда нечто большое проникает в меня – медленно, но слишком тягуче и болезненно. Его крупный член натягивал меня, как музыкант натягивает струну, словно играючи. Вошел ненамного и снова вышел, и так повторялось множество раз…
        Ублюдок растягивал меня, настраивая под себя, под свой размер и заставлял меня кричать от блаженства и боли одновременно. Только сейчас я поняла, насколько это были сильные травы…
        Прошло еще несколько тягучих моментов, а затем он впился в мои бедра и стал наращивать темп, бешено вколачиваясь в меня. Мое тело, словно расплавленный металл, подавалось из стороны в сторону. Я сорвала весь голос, сжимала в своих ладонях простынь, которая сбилась к чертям, а в спальне раздавались лишь хриплые стоны, мои крики и интимные звуки, которые заставляли меня краснеть и пылать от стыда. Я не чувствовала облегчение от возбуждения, действие этих трав не проходило, и я просто не могла сопротивляться тому разврату, царившему в спальне…
        В следующий миг он наматывает мои волосы на свой кулак, я вскрикиваю, но продолжаю принимать его естество с себя. Кажется, еще чуть-чуть… Еще чуть-чуть, и вот я кричу, а он продолжает толкаться в меня без перерывов, без ласк - это был какой-то животный инстинкт, порыв необузданности, словно это было наше обоюдное желание, где я не могла сказать «нет».
        Падаю грудью на кровать, когда его член начинает сладко увеличиваться во мне и неистово пульсировать. Тимур кончает, наваливается своим сильным телом на меня и еще нескоро его горячий член выходит из меня.
        Ублюдок!..
        - После такого нужно освежиться, малышка, - его дьявольский шепот заползает в мое сознание.
        Грудь вздымается от учащенного дыхания, влажные волосы облепили мое лицо, пряча мои настоящие эмоции. Мне просто хотелось семью, любви Андрея и детей от него. Теперь семья разрушена, любовь Андрея видится под другим углом, а я еще никогда не чувствовала себя настолько падшей… Я вновь изменила Андрею, и стены этой дачи – тому свидетели.
        - Проваливай, - отвечаю я шепотом, но с ненавистью.
        Мне кажется, мое тело начало отходить от эффекта трав. По крайней мере, в глазах уже не стоял туман, а руки, которые Тимур освободил от ремня, не были ватными. Теперь я могла сопротивляться, но сил – не осталось.
        - Так и сделаю. Только с тобой, Вика…
        В следующую секунду меня стаскивают с кровати и ловко поднимают на руки.
        - Пошел ты к черту, Тимур! – слабый удар пришелся ему прямо по спине, но у него даже мускул не дернулся, - к самому дьяволу! Убирайся в ад, слышишь?!
        - Какие громкие слова, - ухмыляется он, - жаль, что шумоизоляция здесь настолько хорошая, что дьявол даже не услышит тебя.
        Меня тут же поставили на скользкую поверхность, а через несколько секунд врубили душ. Я, конечно же, решительно принялась выбираться прочь, но меня вновь вернулись под теплые струи воды.
        - Сам дьявол послал тебя к нам, ты слышишь?!
        - Значит, он меня и заберет. Когда потребуется. А теперь раздвинь ножки, будь послушной…
        Я принялась вырываться, трепыхаясь в его объятиях, пока он с особой осторожностью не прижал меня к теплой стенке, закрывая за нами душевую кабинку.
        - Ты разрушил нашу жизнь, - шепчу, пока слезы смываются каплями воды.
        - Иначе бы ты не поняла, что и будущего у вас нет…
        - Не тебе судить… - стискиваю челюсть, чувствуя его руки на себе повсюду.
        В такой же кабинке, только у нас дома я отмывалась после того изнасилования…
        Я слышу, как Тимур выдавливает гель. Еще секунда, и он принимается натирать молочной жидкостью мою грудь, которая помещается у него в ладони. Боже… он спускается ниже и размазывает жидкость по моим складкам, порой проникая в меня скользкими пальцами. Я застонала, уперевшись в стену кулаками.
        Что же происходит… в глазах снова появляется туман, а из меня рвутся стоны наслаждения.
        Внутри душевой кабины заиграла мелодия, под которую Тимур принялся входить в меня несколькими влажными пальцами, словно играючи. Сквозь туман я ощущала его сбивчивое дыхание на шее и его крепкие руки на груди, ставшей столь чувствительной.
        Всхлипываю, едва он полностью погружается в меня. Медленно, неторопливо, позволяя вновь привыкнуть. Мои ноги дрожат, а тело становится ватным, когда мужчина прогибает меня и заполняет всю без остатка. Его член, который не помещался у меня во рту, начал скользить внутри по моему лону.
        - Ты ведь задавалась вопросом, почему Андрей не боится оставлять нас наедине? Ведь у него есть поводы опасаться, не так ли?
        Молчу, только стоны вырываются из моих губ от каждого его толчка. Под методичные движения он продолжает рассказывать:
        - Андрей не опасается меня просто потому, что эту сторону моей жизни он попросту не знает. Твой жених – слеп к моей черной стороне, Вика. Андрей видит во мне только прежнего наивного братца.
        - А то, что ты знаешь правду о той девушке Асе… - зажмуриваюсь от очередного толчка, сдерживая стон в этот раз.
        - Вспомни, что я говорил тебе, Вика. Андрей стал другим человеком – он стал слабым, ведь он чувствует свою вину. Она, эта вина, жрет его много лет. Андрей только и жаждет, чтобы я рассказал тебе правду, чтобы ему самому не вспоминать все то дерьмо. Чтобы у него груз с души упал. Но в это же время он уверен, что я расскажу тебе лишь часть той истории, ведь я – его старший послушный и добрый брат, который не станет говорить о черной половине той истории.
        - Но ты рассказываешь… - шепчу я.
        Его пальцы прикоснулись к складкам - там, где в меня входит его влажный член…
        - Рассказываю, - хрипло отвечает он, лаская меня пальцами, - ведь он не видит, как я изменился за пять лет. Ведь он не знает, что я трахаю тебя, Вика.
        А в следующую секунду я громко застонала, чувствуя огромную пульсацию внутри себя. Его пальцы от возбуждения сжимают мою грудь – слишком чувствительную после того, что он заварил мне. Все стало чувствительным, и туман этот в глазах, и дрожь, и волны возбуждения – это все план ублюдка. И как только я могла повестись на его уловки?!
        Я шумно выдыхаю, Тимур снижает темп. Упираюсь руками в стенку душевой, подставляя свое лицо струям воды… Крики перемешиваются со стонами.
        - Смерть Аси нас обоих сломила. Но с твоим появлением теперь все изменится, - он впивается в мою грудь пальцами, - вот так, Вика, да, кричи! Ты еле стоишь на ногах, а ведь у нас впереди вся ночь…
        Я совсем ничего не понимаю. Безумная ванна, бешеный Тимур, крики, стоны, хрип, туман в глазах – Андрей никогда не позволял себе столь пошлого секса…
        Каждой клеткой своего тела я ощущала член Тимура – его основание и конец, каждый миллиметр мужского тела! Тимур двигался во мне то нарочито медленно, раздвигая стенки внутри, то ускорялся, заставляя меня неистово кричать – действие того чая не кончалось всю ночь…
        Глава 14
        Тимур
        Рассветает. Я просыпаюсь, но ее рядом нет.
        Однако, холодная постель греется от одних только воспоминаний. Секс с Викой слишком горяч, чтобы не повторить его вновь. Ее сопротивление было обыденностью, но ее возбужденное тело говорило совсем об обратном.
        Кажется, этой ночью она сдалась. Не она, а ее тело, которое было адски возбужденным. Всю ночь я трахал ее, слушая сначала то, какой я ублюдок, а затем последующие стоны наслаждения. Порой Вика выводила меня из себя, а я опускал ее на колени и вновь и вновь заставлял молчать ее, насаживая ее вкусный ротик на свой член…
        Я выдохнул. Воспоминания разбудили мое тело окончательно, а Вики все не было. Может, под утро она сбежала в другую комнату, чтобы нас не увидели вместе?
        На часах семь утра. С волнением понимаю, что в ванной никого нет, в комнате, которую Настя выделяла мне, тоже пусто, спускаюсь вниз, но и там - тишина.
        Где же она?!
        Прямо на крыльце натыкаюсь на сгорбленное тело. Присаживаюсь рядом, здесь сидит тот парнишка, с которым я толком не познакомился вчера вечером.
        - Слушай, ты чего не в постели со своей девушкой?
        - Ты представляешь, Тимур, она меня не хочет.
        Я поморщился. Не нужны мне сейчас беседы о таком глубоком. Тем более, что я не знаю тебя нихрена!
        Он мне не интересен. Но почему-то слушаю, встречая рассвет с ним, а мог бы встречать его с Викой в постели…
        - У вас еще не было что ли? - груби обрываю его сопли.
        - Не было. А я ведь жду, когда она созреет, уже год с лишним жду!
        - Ты кто такой? - спрашиваю.
        - Я младший брат Артура. Дима.
        Оу, как же он подрос! Я его еще мелким помнил… Сейчас лет восемнадцать, наверное.
        Мда, сложно, парень. Не до тебя мне сейчас и не до твоего нытья, но коль ты брат Артура...
        - Больше настойчивости, Дима. Взял волю в кулак, прижал ее у стены и поцеловал. Захочет - твоя, не захочет... не твоя, значит.
        Понимаю, что даю тупые советы, ведь даже я сам им не следую. Я несколько раз силой брал невесту своего брата, а тут сказки плету о том, как нужно завоевывать девушек. Мне теперь с Викой непросто будет, очень непросто, но пути назад нет.
        Этап завоевания бестолково упущен.
        Ухожу, чтобы поискать Вику на территории, но этот очень плохой партизан продолжает говорить мне в спину, словно мне это интересно:
        - Да я и проявил настойчивость. Пригласил на дачу, а она согласилась. Значит, согласна на все, так ведь? Но она робкая слишком, поэтому я взял с собой травы, ну, которые возбуждение поднимают. Понимаешь, о чем я? Помнишь, мы с тобой чай вчера под ночь наливали, который твой друг из Индии привез? Так вот я в этот чай и добавил немного расслабляющих ингредиентов.
        Я медленно поворачиваюсь к крыльцу. Нахожу его взглядом.
        - Что?
        Парень начинает заикаться, чувствуя себя совсем паршиво:
        - Что, что... Она даже после этих трав не разрешила к себе прикоснуться! А я так трахаться хотел, так хотел, а эта недотрога ни в какую. Я всю ночь не сплю, а ей хоть бы хны даже после трав!
        Замер, словно парализованный.
        Это все сон.
        Бред.
        Я не мог перепутать чай.
        Не мог.
        Так ведь?
        Задумываюсь. Нет, я не мог перепутать. В здравом уме и трезвой памяти я помню весь вечер в мельчайших подробностях.
        После шашлыков Вика и остальные девчонки ушли в дом, а я достал из машины чай, который взял с собой на дачу - угостить ребят. Стас сходил за чайником в дом, мы разлили между собой гостинец. Я и на долю Вики заварил. Уже знал, что она кладет одну ложку сахара, сразу туда положил, размешал и оставил ложку, чтобы не перепутать, где чей бокал.
        Все было в порядке, два наших чая стояли передо мной.
        «- Тимур заботливый, даже ложку сахара положил невесте своего брата», - усмехнулся то ли Стас, то ли Артур.
        Этого я не помнил. Я тогда отшутился чем-то и сразу пошел за Викой.
        - Ты потом ушел в дом позвать девчонок, но они разбежались по комнатам, помнишь? А я в этот момент подсыпал своей нужные травы и тоже за тобой ушел, чтобы позвать Еву. Ну, моя девушка. Ее уже не было, понятное дело, ну и мы с тобой вернулись, чтобы забрать чай, и вдвоем ушли в дом.
        - А Стас с Артуром все это время не уходили… И они знали, что за травы ты подсыпаешь для своей Евы?
        - Так там еще один сидел, Миша, с тобой учился в университете, между прочим. Я уже и не помню, кто за столом сидел, пока мы ходили в дом за девчонками.
        - Попробуй вспомнить. Кто там точно был в тот момент?
        Ведь если мыслить логически, то именно в этот момент и подменили бокалы, предназначенные для Евы и Вики.
        Только кто это сделал?!
        - Говорю же, не помню! Я вообще от этой ночи не отошел еще, но точно за столом сидели не только Стас и Артур. Миша был с нами еще, помнишь? Угрюмый какой-то. Видать, задело за живое, что ты не вспомнил его! – отмахнулся Дима, задумываясь о своей трагедии.
        Трагедия, еще бы. Если бы тот чай попал не к Вике, а к его Еве, ночка бы у него выдалась бурной… как у меня.
        - Ты мою видел? - глухо спрашиваю я.
        - А, видел. Так она же в такси садилась. Ещё два часа назад уехала куда-то, - пожал он плечами, герой-любовник.
        Твою мать, Дима!!! Кем вырос этот мелкий брат Артура? Сомневаюсь, что Артур знал о его идиотских способах затащить девушку в постель. Надо же, опоить ее травами…
        Да лучше ее сопротивление, чем возбуждение, вызванное какими-то травами! Малой даже сказал мне название, которое я тут же погуглил. К счастью, вреда здоровью они нанести не могли, повлияли только на возбуждение... Сказочный идиот ты, Дима!
        Педаль газа в пол, мчусь домой, но заведомо знаю, что она сбежала. Исчезла.
        Так и есть – дома Вики не было.
        - Я тебя ведь все равно найду, - стискиваю челюсти от осознания произошедшего.
        Так, Тимур, думай. Для начала нужно разобраться, кто специально подменил обычный чай Вики на чай с помесью, предназначенный для траха этого Димы и его девчонки.
        Варианта три, ведь пока мы с Димой отходили, чтобы позвать девушек, за столом сидели только Стас, Артур и некий Миша.
        Может быть, дело обстояло совсем иначе, но факт остается фактом – в глазах Вики я был и остаюсь ублюдком, и я совсем не понимаю, как теперь мне поступить. Я разучился строить нормальные отношения с девушками. Что сказать? Как доказать свою непричастность к этому чаю?
        Этой ночью я наивно решил, что смог доставить ей удовольствие, и Вика меня захотела, но в итоге я только усугубил наши отношения.
        Тем временем ни сегодня, ни завтра дома Вика не появляется, а самолет Андрея уже приземлился в аэропорту…
        Глава 15
        Моя жизнь никогда не станет прежней. Но обо всем по порядку…
        - После командировки на работе скопилось много дел.
        Шепот Андрея для моего раненого сердца был слишком… слишком схож с голосом Тимура. Словно не мой жених ласкал меня, а тот, что в этот миг притаился за стеной нашей спальни…
        - Но я слишком по тебе соскучился, милая, поэтому чуть-чуть можно опоздать, - шепчет он.
        Я прикладываю пальцы к его губам, заставляя молчать.
        И сама молчу, не в силах что-либо ответить. Опускаю взгляд, Андрей расценивает это как призыв к действию и расстегивает свой ремень.
        Моя грудь покрывается мурашками от звона металлической бляшки, а тело непроизвольно вздрагивает. Вскидываю взгляд на возбужденного жениха, но тот, кажется, ничего не замечает.
        Ошиблась.
        Заметил.
        - Ты чего, моя девочка? – шепчет он.
        И я тянусь, чтобы вновь приложить палец к его губам.
        - Тебя долго не было. Я отвыкла. Иди ко мне…
        Жених стягивает с себя брюки, в которых приготовился ехать на работу, и вскоре предстает передо мной полностью обнаженным. Андрей делает шаг ко мне, опускается на постель, а затем притягивает мое тело к своему голому торсу. Бедром я чувствую его возбуждение и замираю.
        - Ты все это время была у родителей? – мужчина совмещает вопрос с сухим поцелуем в мои губы.
        - Да, - шепчу в ответ, стыдясь произнести правду.
        Несколько дней назад, когда я сбежала с дачи на такси с утра пораньше, я позвонила Лере. К тому времени подруга вернулась в город и без вопросов открыла мне свою дверь тем ранним утром.
        А в воскресенье я приехала домой сразу, как только вернулся Андрей. Вчерашней ночью у нас не было сил ни на что, но сегодня утром Андрей полез ко мне с поцелуями.
        Я не хотела, чтобы он что-то заподозрил, и ответила ему. Я мечтала вернуться к тому, что у нас было раньше. Я старалась сделать так, чтобы наша с Андреем идиллия вернулась, ведь в ближайшее время я планировала избавиться от Тимура в нашем доме.
        Я обязательно это сделаю. Я заставлю его уехать, совсем скоро.
        И возвращать идиллию я хотела с наших прежних ласк, вот только не знала, несколько это будет трудно. Не думала, что в руках Андрея я буду чувствовать руки Тимура. Мое сознание путало жениха с другим человеком, когда Андрей навис надо мной совсем обнаженный. И уж точно я не ожидала, что, когда член Андрея будет проникать в меня с особой осторожностью, в это время перед моими глазами появится сцена, где я на коленях ублажаю Тимура.
        Я возвращаюсь в реальность, когда Андрей издает стон, но затем останавливается на половине и выходит из меня.
        Я судорожно выдыхаю. Андрею сложно, я совсем сухая, несмотря на его ласки.
        Мне было паршиво, только слез не хватало для полноты картины. Я хотела попробовать построить заново нашу прежнюю жизнь, но поздно поняла, что фундамент нашего дома разрушен.
        - Девочка моя, что с тобой? – Андрей не торопится вновь входить в меня, заботливо гладит по щеке.
        «Девочка моя», - и голос Тимура раздается во мне.
        Послышался удар. Мы с Андреем поворачиваемся, а следом раздается еще один удар. Словно где-то рядом били боксерскую грушу, но вместо груши была стена.
        - Тимур готовится к бою, что ли, - Андрей закатил глаза.
        Вскоре удары прекращаются, а я в этот самый миг вспоминаю, как Тимур разбил костяшки в кровь в тот день -- перед поездкой на дачу, когда я нарушила его покой. Не знаю, о чем он тогда думал, но ему явно было некуда скинуть свои эмоции.
        Андрей целует меня вновь – нежно, осторожно, ласково. Вроде бы, внутри меня что-то екает, но воспоминания не дают мне расслабиться полностью. Мне стыдно от того, что внутри меня был другой мужчина. Я даже не представляю, как в этом можно было признаться Андрею – мне до сих пор слишком стыдно и слишком больно. Даже вспоминать об этом.
        Тем временем пальцы Андрея ласкают меня между ног, растирая немного влаги по моим складкам. Член Андрея приближается ко входу, он руками разводит мои бедра шире, толкается в меня, и я принимаю его. Андрей старается ради меня. Я отвечаю на его поцелуи, но мои мысли словно заклеймены. Будто раскаленным металлом туда вонзился Тимур и воспоминания о том, как он меня насиловал. Это нельзя забыть.
        Андрей стонет, ему приятно…
        - Вика, если ты хочешь, то я остановлюсь.
        - Прости. Я слишком не хотела уезжать от родителей, все мои мысли сейчас там…
        Еще секунда, и я чувствую, как Андрей покидает мое лоно, так и не заполнив его до конца.
        Незаметно выдыхаю с облегчением.
        - Я все понимаю. Знаю, как для тебя болезненно покидать родительский дом. Я не буду тебя мучить. Давай на днях мы устроим романтический вечер где-нибудь, где ты захочешь… Ладно? – глаза Андрея добры ко мне.
        - Да… Завтра все будет хорошо.
        Я постараюсь.
        Не скрывая своего возбуждения, Андрей встает с кровати и натягивает трусы. Я делаю то же самое. Вскоре он снова собирается на работу, покидает дом и уезжает с водителем, а я остаюсь наедине с его братом...
        Торопливо натягиваю бюстгальтер, затягиваю пояс у халата и босиком спускаюсь по деревянным приятным ступеням, вскоре оказываясь на первом этаже. Открываю шкафчик, беру уже знакомую баночку с противозачаточными и… выбрасываю их в мусорку. В ближайшие девять месяцев эти бестолковые таблетки мне не понадобятся.
        Позволяю себе немного побыть в одиночестве и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Моя жизнь превратилась в кошмар всего за один месяц с лишним, и имя этому кошмару – Тимур. Чернов Тимур Альбертович.
        Прикосновения жениха ко мне пробуждают воспоминания о прикосновениях его старшего брата. Чувства, которые я испытывала ранее, превратились в нечто другое…
        Шорох где-то рядом заставил меня насторожиться. Я вскинула взгляд к лестнице, но шум был явно где-то сверху. Мой взгляд зацепляется за тот же шкафчик, откуда я достала таблетки – рядом с ними все время лежит складной нож.
        Дрожь пробивает мое тело от одной только мысли, что возле нашей спальни меня поджидает Тимур. Скорее всего, оно так и было, ведь вчера я не позволила ему даже слово сказать.
        Игнорировала. Молча ненавидела. Презирала.
        Делала вид, что для меня этого человека не существовало.
        Но вскоре на кухне бесшумно появляется высокая фигура Тимура, а мое сердце начинает колотиться с огромной скоростью.
        Когда времени думать остается совсем немного, а мужская фигура подбирается все ближе, я бездумно хватаю нож в руки. Вместе с этим рваным движением захлопываю дверцу. Вышло очень громко, ведь мои руки тряслись.
        Он молчит, молчу и я. Повернулась только однажды, чтобы встретить его жгучий и раскаленный до предела взгляд. Тимур долго этого ждал, после возвращения Андрея вплоть до утра мы не выходили из спальни.
        - Как ночь прошла? Выспалась? – вкрадчиво интересуется он, останавливаясь в нескольких метрах от меня.
        Складной ножик прячу в левой руке. Не собираюсь применять его, но так, мало ли…
        - Не выспалась. Пойду, прилягу, - хрипло оповещаю я и разворачиваюсь в сторону лестницы, но его мрачная фигура преграждает мне дорогу.
        Завожу руки за спину, поднимаю взгляд.
        - После своего побега с дачи ты не позволила мне даже объясниться.
        Я вспыхнула. Я на грани, Чернов, судя по взгляду, тоже.
        - Вчера вернулся мой жених из командировки, весь вечер я посвящала только ему. А вот кто ты такой, Тимур, чтобы уделять тебе время?
        Его взгляд загорелся недобрым огоньком.
        - Я лишь хочу объяснить события недавней ночи.
        - Я не хочу тебя даже слышать. Забудь ту ночь! Забудь этот проклятый чай, из-за которого я встала перед тобой на колени, ты понял?
        - Успокойся, Вика… - он начал наступать, заставляя меня отступить и упереться в стену.
        Справа оказывается столешница, а я в западне. Его грудь, обтянутая кристально белой футболкой, соприкасалась с моей.
        - Поздно, - качаю головой, прижатая к стене, - поздно успокаиваться, ты разрушил мою жизнь, нашу с Андреем жизнь, и теперь мне придется постараться, чтобы все было, как прежде.
        - Не будет все так, как было прежде. Я тебя ему не отдам.
        Догадка осеняет меня в один миг.
        Следующие слова вырываются из меня против моей воли, но поздно прикрывать ладонью рот:
        - Неудивительно, что Ася покончила свою жизнь самоубийством…
        - Замолчи, Вика!
        - Почему она покончила жизнь самоубийством? От кого она была беременна?!
        - У меня к тебе другой разговор, Вика, - мрачно.
        Его взгляд серьезен, но меня уже было не остановить:
        - Ты также сыпал ей в чай ту гадость, также трахал ее? Ася тоже боялась все рассказать Андрею, ведь ей было стыдно признаться в том, что брат Андрея изнасиловал ее!
        - Все было не так! – прорычал он, на секунду останавливая мой лепет.
        Но лишь на секунду.
        - Так, все было так… - шепчу, пораженная собственной правдой, - ты отобрал Асю у Андрея, ты ненавидишь собственного брата! И теперь, когда его жизнь вновь наладилась, ты прилетел в Россию, чтобы повторить историю!
        В следующую секунду нож в моих руках раскрывается бабочкой. Острие проходит в непосредственной близости от живота Тимура, почти касаясь его белоснежной футболки. Был бы нож чуточку длиннее, и эта майка могла бы окраситься в алый цвет, но пока глаза Чернова расширились не от боли. А от шока.
        Мужчина шарахнулся от меня, как от прокаженной. Я сжала орудие покрепче. Нет, я была не настолько взвинчена, чтобы сотворить то, что прочла в его глазах. Но у меня была цель.
        - Твоими руками погибла Ася. Ты насиловал ее, она забеременела, а Андрей не принял ее после всего этого… О, боже…
        Я шумно выдыхаю, глотая ком в горле от поразившей меня догадки.
        - Не принял, потому что это был твой ребенок, так? Она забеременела после изнасилования!
        - Закрой рот, Вика! Ты говоришь полную х*йню! – зарычал Тимур, делая вид, что ему очень больно.
        Хорошо играешь, очень хорошо! Но тебе совсем не больно – такие, как ты, не испытывают боли.
        Однако, подходить ко мне он не посмел. Стоял на расстоянии, пристально оглядывая мою дрожащую ладонь с ножом.
        - И когда Ася призналась Андрею, от кого на самом деле ребенок, он… не принял его. И она покончила жизнь самоубийством.
        - Какая ты сказочница, Вика. Дай женщине право говорить, и она придумает любую чушь, - хрипло бросает он, вновь окидывая взглядом мою руку, в которой находилась металлическая защита.
        В горле першило, а сердце бежало куда-то без оглядки, норовя вот-вот выпрыгнуть из тела прочь, но я не спускала с Тимура глаз. Я понимала, что одно его движение, и я тут же буду обездвижена, поэтому осторожно сделала шаг вперед, заставляя его отступать. Мне страшен исход моей выходки, но пути назад не было.
        - Позволь мне рассказать тебе правду. Или через секунду я тебя скручу так, что ты не сможешь двигаться, - пригрозил Тимур, но я почти освободила себе дорогу к выходу.
        - Нет, Тимур. Больше ты меня не тронешь, иначе в следующий раз я за себя не ручаюсь.
        Его взгляд потемнел.
        - Ты безумна, - покачал головой Тимур.
        - Как и ты.
        А в следующий миг его фигура делает резкий выпад. Я вскрикиваю – моя кисть обездвижена и сжата так сильно, что нож из нее выпадает сиюминутно.
        А я придавлена к столешнице, ведь он исполнил свою угрозу в случае моего непослушания – Чернов обездвижил меня полностью.
        - Я знаю, кто я. Ублюдок, которого ты ненавидишь, - цедит он, шумно выдыхая мне в затылок, - но я хочу, чтобы ты узнала правду! Я расскажу тебе и про Асю – все от и до, я расскажу тебе о том, что произошло на даче. Только выслушай меня, ведь я нашел виновного в том, что с тобой произошло…
        - Все у тебя виноваты, но только не ты! Что ты мне расскажешь? Как ты подлил мне в чай возбуждающее средство и воспользовался этим? Или то, что ты довел Асю до самоубийства?
        - Это неправда!..
        Он позволил мне повернуться, чтобы я могла смотреть в его глаза. Но мое запястье он так и не отпустил.
        Я глубоко вздохнула, отсчитывая секунды до…
        - Я не хочу слушать твою ложь! Я беременна, Тимур.
        - Что?.. – огромный клубок воздуха летит из его губ. Словно его ударили под дых.
        - Мы с Андреем ждем малыша. Если в тебе еще осталось что-то хорошее, то ты сегодня же соберешь свои вещи, покинешь этот дом и страну и забудешь все, что было между нами.
        Тимур долго искал мой бегающий взгляд, словно я могла врать. Сдаюсь, встречаемся глазами, убеждаю его в обратном. Я не лгу, и скоро он это понимает.
        - Я была у Леры, мы ездили к врачу, и срок известен. Андрей пока не знает, но это дело времени.
        Его хватка ослаблялась, а взгляд медленно угасал. Я отошла от мужчины на несколько шагов, а затем и вовсе на гнетущих ногах направилась к лестнице. Остановилась у самого начала, чтобы с силой вцепиться в перила – так, что костяшки пальцев побелели.
        - Если в тебе осталось что-то человеческое, ты исчезнешь из нашей семьи.
        - Чей из нас ребенок? – глухо скрипит его голос, ведь он уже догадывается по моим словам.
        Его сильная спина сгорблена. Крепкие руки сжаты в кулаки. В мыслях Тимура дежавю: «Прекрасно, Вика, боль номер раз…»
        - Не твой, - безжалостно лгу.
        И молюсь во благо себе и малышу, которого уже ношу под своим сердцем, чтобы Тимур уехал и никогда не узнал правду.
        Глава 16
        За несколько дней до прилета Андрея
        Мой палец с силой продавливает мягкую кнопку звонка – в этом положении я нахожусь долго, очень долго. Стеклянным взглядом упираюсь в дверь и отпускаю кнопку только тогда, когда вижу подругу в проеме двери. Раздраженная и хмурая, Лера уперла руки в бока и сверлила меня негодующим взглядом.
        - Ты чего звонок не отпускаешь-то?! Я ж купалась, пришлось нестись к двери, как угорелой…
        Наконец, мы встретились с ней глазами, и Атаманова застыла.
        По выражению ее лица я поняла, что выгляжу сейчас я очень и очень дерьмово.
        - Немедленно проходи, - приказала она, пропуская меня внутрь своей квартиры.
        Едва я ступила за ее порог, как почувствовала себя в безопасности и смогла спокойно выдохнуть. Лера оглядела за мной лестничный пролет и заперла дверь на ключ.
        - Не стой, как столб. Ты меня пугаешь, подруга!.. Проходи на кухню, давай-давай, - поторапливала она меня.
        А дальше она меня накормила, напоила, а я все молчала и молчала, даже не зная, с чего начать...
        - Как ты, котенок? - она оглядела меня ласковым взглядом, - пойдем в комнату, ляжем. Ты мне все расскажешь...
        Лера всегда называла меня котенком, и из уст лучшей подруги это звучало чертовски тепло. От нее веяло заботой.
        - Я тебе звонила несколько дней назад, - шепчу первое, что мне пришло в голову.
        - Я была у родителей. Папа плохо себя чувствовал, мне пришлось внепланово уехать из города, - тяжело вздохнула Лера.
        Я нахмурилась – это была моя первая эмоция за утро.
        - Что случилось с Олегом Борисовичем?
        - Сейчас все в порядке, не переживай. С сердцем что-то было, мама тут же скорую вызвала ему, пока я ехала. Фельдшеры сразу кардиограмму сделали, но, к счастью, все хорошо. В больницу позже съездили, сейчас принимает лекарства. Так, Вик. Рассказывай...
        Как маленькую девочку, Лера укладывает меня на свою постель и заботливо укрывает покрывалом. В ее комнате, как и во всей квартире, уютно, светло и чисто. Чисто не в плане материальном, а в плане духовном, ведь нашу с Андреем комнату более нельзя назвать чистой.
        На этот раз я рассказала ей все.
        Начала с первого изнасилования, после которого я приезжала к Лере. Тогда я не пересилила себя, промолчала о произошедшем в нашей с Андреем спальне, и уехала от подруги молчком.
        Затем коротко перечислила хронологический порядок действий Тимура, а закончила вчерашним вечером. Глаза Леры расширились от ужаса, поэтому я отвернулась, спрятала от нее красные щеки и соленые слезы, а затем пересилила себя и рассказала, в каком одурманенном состоянии я встала перед Тимуром на колени.
        И про все, что связано с Асей, я тоже поведала в этой истории…
        Чувствую тонкие пальчики подруги – она поднимает мое лицо, вытирает слезы и обнимает меня.
        - У меня только мат на языке, - шепчет она.
        Я благодарна ей за то, что она молчит и дарит мне необходимую поддержку. Если бы Лера сейчас начала бунтовать, хвататься за нож и заочно угрожать Тимуру расправой, я бы точно провалилась сквозь землю от стыда.
        - Лера, ведь это еще не все, - на этих словах я снова ныряю в подушку лицом, а поглаживания подруги прекращаются.
        - Вика, ты можешь мне довериться. Что еще этот ублюдочный брат твоего слепого жениха сделал с тобой?!
        Поднимаю голову, встречаясь с красивыми карими глазами своей подруги. Кому довериться, как не ей? Точно не родителям с больным сердцем.
        - Все это выбило меня так, что я не заметила задержку. Огромную задержку, Лера!..
        - Вика… - ладонь Леры взметнулась к губам.
        - Я не доживу до понедельника, если не подтвержу или не опровергну свои опасения прямо сейчас.
        Лера тут же достала свой телефон. Вскоре она договорилась о приеме со своим женским доктором.
        - Ты подожди панику разводить. Мало ли чего бывает…

* * *
        К вечеру мы вернулись из клиники и все повторилось вновь: уютная спальня Атамановой, палящее солнце, а я лежу на кровати, бережно укрытая покрывалом. И взгляд у меня такой же пустой и стеклянный, каким был с утра.
        Мои опасения оправдались. В последнюю очередь я думала о мнении родителей, в первую очередь в моей голове крутился срок, который озвучила врач.
        Слишком маленький, чтобы говорить о чем-то конкретно, но слишком большой, чтобы не поверить – я беременна.
        Тишина давила на меня, но и вопросов слышать пока не хотелось. А они у Леры есть.
        - Ты ведь пила таблетки, - осторожно заметила Лера.
        Поднимаю и опускаю плечи. Я не знаю, почему все скатилось к чертям…
        - Пила. Ни разу не пропускала, за всем следила. После появления Тимура не заметила задержку, но неизменным оставалось одно: я пила таблетки регулярно.
        - Давай еще раз пройдемся по срокам, Вика, - она утешающе погладила меня по плечу и схватила настольный блокнот, - запиши здесь по неделям все события, что произошли с тобой.
        Беру ручку и бумагу в руки.
        Первый контакт с Тимуром произошел после секса с Андреем. Тогда он ворвался в нашу спальню, в нашу жизнь... Это было целых семь недель назад.
        Через две недели он снова сделал это, на кухне. А затем в подсобке сказал мне, что будет, если я расскажу правду Андрею.
        Срок, который озвучила доктор, не оставлял надежды на то, что я была беременна от жениха.
        - А с Андреем у вас разве ничего не было?
        Я медленно покачала головой, опуская блокнот на постель.
        - Я не могла спать с ним после того, что Тимур сделал со мной.
        - То есть Тимур появился у вас дома семь недель назад и семь недель у вас ничего не было?
        - Каждый вечер я валилась с ног от безумного напряжения в доме. Еще дало написание диплома: я пропадала в институте, дорабатывая работу с преподавательницей. Андрей верил, что я устаю от домашних и рабочих дел, а я просто не могла заниматься с ним сексом…
        - Никаких шансов… - выдыхает Лера, откидываясь на подушку.
        - Никаких шансов. С Андреем мы предохранялись не только таблетками, а вот с Тимуром… В тот раз на кухне он сделал это в меня. И примерный срок… все совпадает, Лера.
        - Бл*дь!
        …Через время мы вновь нарушаем тишину.
        - И что ты будешь делать, мой котенок?
        Лера нежно поглаживала меня по руке, подпирая свою голову ладонью. Она позволяла мне не торопиться с рассуждениями и терпеливо ждала, чтобы дать мне свой совет.
        - Если Андрей узнает, что я беременна от его брата, то он непременно захочет поговорить с Тимуром, разобраться... не знаю! Он непременно выдаст правду, ведь кто захочет воспитывать чужого ребенка, Лера? А дальше Тимур не уедет, и... Я ведь боюсь его, понимаешь? Боюсь, что Тимур может сделать что-то со мной и малышом.
        - Что он сделает, ведь это его ребенок… - робко бросила Лера, но тут же вздрогнула от моего взгляда.
        - Я боюсь его, Лера! Я никогда не увижу в нем отца своего ребенка, никогда! Если Тимур узнает правду, то он попросту меня задавит. Физически, морально. А, может, он заберёт у меня ребёнка?
        - Ты должна была мне сказать, я бы помогла тебе!.. - выдохнула подруга.
        - Мне было стыдно. Я чувствовала себя так, словно об меня вытерли ноги. Я элементарно боялась осуждения с вашей стороны, а теперь уже слишком поздно говорить Андрею правду.
        Лера думала недолго:
        - Мой папа хоть и на пенсии, но связи на его работе остались. Хочешь, он поможет тебе?.. Мы обратимся в полицию.
        Я качаю головой, даже не желая слушать ее. Ведь тогда Тимур узнает правду, а в будущем может забрать малыша.
        - Ты не представляешь, сколько дел даже не открыто из-за того, что жертвы насилия попросту молчат из-за страха неодобрения, стыда…
        - У меня другие планы, Лера.
        Подруга с сомнением смотрит на меня, но я знаю, что она готова поддержать любое мое решение.
        - Я скажу Тимуру, что беременна от Андрея. Я думаю, что не составит проблем достать липовое заключение со сроком в несколько месяцев. Тогда Тимура еще не было в нашей жизни, поэтому у него не останется сомнений.
        - А дальше? - прошептала Лера.
        - Я заставлю его уехать. Как много лет назад он покинул этот дом, так и в этот раз он улетит в свою Польшу.
        - Вика, а Андрей? Мне твой жених никогда не нравился, но воспитывать чужого ребёнка... такая участь для любого мужчины похлеще цианистого калия!
        - Лера, неужели ты считаешь меня такой сукой?
        Лера опустила взгляд, словно ей стало неловко. Но улыбка скользнула по ее губам:
        - Твои личико вновь стало живым. Не пугай меня больше, не смотри в одну точку стеклянным взглядом, ладно?
        Я кивнула, а затем продолжила. Я ни в чем не была уверена, но был ли у меня еще какой-то способ сбежать от Тимура Чернова?
        - Когда Тимур оставит нас в покое, мне будет немного легче.
        Я глубоко вздыхаю и прикрываю глаза. Хочется лечь пластом и умереть, но едва ли это облегчит ситуацию…
        - Я исчезну, свадьбы не будет. Ради Андрея, ведь я не могу рушить его судьбу чужим ребенком.
        - А дальше… - догадалась Лера.
        - Из-за того, что Тимур снова оборвет все связи со своей семьей, он еще нескоро узнает о том, что я исчезла. У меня будет время замести следы…
        Глава 17
        Гул от аплодисментов, шум и рев толпы, эхо, раздающееся от голоса ведущего, окружили меня со всех сторон. Я не была в таких местах ни разу в своей жизни и особо, в общем-то, не стремилась. Андрей заботливо усадил меня на скамью, но села я словно на иголки, тут же нервно подскочив.
        Холодная дрожь пробирала мое тело до кончиков пальцев.
        Я не хотела сюда идти, мои мысли сейчас были совсем о другом, но будущий муж… настоял.
        - Милая, у Тимура сегодня важный бой. Оказывается, он именно из-за него прилетел в Россию. Видишь, как удачно все совпало, и я из командировки вернулся, чтобы посмотреть на эти его свистопляски.
        - Ты ведь не любишь то, чем он занимается, - с сомнением спросила я тогда.
        - Не люблю, - выдавил он, - но это же брат. Нужно уважить его, посмотреть, поболеть за него.
        Я поморщилась, словно от зубной боли. Все: и голос, и интонация, и взгляд Андрея указывали на то, что он просто-напросто хочет завладеть расположением старшего брата. Раньше эти мысли не приходили ко мне в голову, но стоило задуматься об этом уже давно. Еще тогда, когда Андрей беспрекословно послушался Тимура, и мы все отправились в кино по желанию последнего. И в тот раз, и сейчас я просила его не идти, но факт на лицо – мы все равно выполнили прихоть Тимура.
        - Брат пытается наладить контакт. Он звал меня еще месяц назад, - настойчиво повторил он фразу, которую произнес и тогда.
        И вот мы сидим в местах, специально отведенных для особых зрителей. Нас привел Тимур. Нехотя. С нежеланием.
        Он звал Андрея месяц назад, но месяц назад моя беременность не предполагалась. Теперь же Тимур старательно отводил от меня взгляд, а если нам и суждено было пересечься глазами, то в его глазах начинал полыхать страшный огонь, а его руки тут же сжимались в кулаки. Я думала, что еще чуть-чуть, и он бросится на меня - присвоит, отнимет у Андрея и вновь будет…
        Резко качаю головой, пытаясь выбросить из головы плохие мысли.
        Все. На этом все. Тимур не тронет беременную девушку, он ясно дал понять, что после боя он исчезнет из нашей жизни. Ведь так?..
        - Милая, тебе плохо?
        Натягиваю улыбку, глажу руку Андрея, и в этот самый миг на ринг выходит он. С улыбкой я поворачиваюсь в центр огромного зала и встречаю его взгляд. Улыбка с губ пропадает, страх – остается.
        Он большой, злой, полуголый.
        А я просто беременна не от него.
        Так он считает…
        У меня было такое чувство, что он смотрит на меня только ради того, чтобы воспылать ненавистью. Чтобы разозлиться. Чтобы стать еще сильнее, ведь это поможет в борьбе с противником.
        Но сильнее он не становится, а через некоторое время я понимаю, что Тимур, наоборот, ослаб.
        Тем временем на ринг выходит его соперник. Меньше Тимура в разы, он не показался мне достойным противником, разве что мускулатура его ничуть не уступала Чернову.
        - Тимур уделяет его, милая, - подначивал Андрей, завороженно глядя туда, где начинался бой, - у коротышки просто нет шансов против моего брата.
        Кажется, Андрей входил в кураж. В отличие от меня.
        - Главное ведь – техника, - слабо пытаюсь возразить, - а Тимур выглядит подавленным.
        - Да, что-то с ним случилось на днях. Вялый какой-то, но это было до боя. Я уверен, он порвет своего противника.
        - Андрей? – позвала я его, пока начиналась подготовка и объявления сторон, - ты расскажешь мне, что случилось с Асей?
        Жених повернулся в мою сторону – стремительно и слишком резко, а взгляд его мне совсем не понравился. Какой-то презрительный, брезгливый, негодующий.
        - Я тебе уже все сказал, Вика. Она мне изменяла, она была мне не верна, а затем забеременела и хотела, чтобы я воспитывал чужого ребенка. Я даже имени ее слышать не хочу!
        Он глубоко выдохнул, а затем также быстро смягчился:
        - Уверен, Тимур рассказал тебе часть произошедшего. На этом хватит ее вспоминать, Вика!
        «- Она, эта вина, жрет его много лет. Андрей только и жаждет, чтобы я рассказал тебе правду, чтобы ему самому не вспоминать все то дерьмо. Чтобы у него груз с души упал. Но в это же время он уверен, что я расскажу тебе лишь часть той истории, ведь я – его старший послушный и добрый брат, который не станет говорить о черной половине той истории…»
        А черную половину истории я так и не услышала, потому что слушать Тимура я больше не хочу и не могу.
        А еще я поняла, что Андрей меня просто возненавидит, если узнает правду. Правду о том, что я беременна и не от него.
        Я буду молчать.
        Я сбегу…
        Как бы больно мне не было, но его ненависть, подобно ненависти к Асе, я не переживу.
        Значит, все так и было. Так, как я предположила, а Тимур поэтому и взбесился – от правды. Бедная Ася, она тоже забеременела от Тимура… И тоже не призналась Андрею в том, что он ее насиловал.
        Оборачиваюсь к рингу, на котором происходят нешуточные события.
        Коротышка, он же соперник Тимура, молниеносно бросается в атаку – уже не первую за этот бой. Я не слышу, нет, я даже не вижу четко, но я чувствую, как крепкий огромный кулак этого коротышки рассекает воздух, чтобы сбить противника с ног ударом в челюсть.
        Боже... Воздух вышибает из легких, словно этот удар прошелся прямо по мне. И словно брызнувшая кровь от лица Тимура – попала на меня.
        Отворачиваюсь, чтобы восстановить дыхание. Андрей так увлечен боем, что не замечает моего состояния. Меня скрутило от тошноты, а руки заледенели от подобного зрелища. Не от холода, а от той жести, в которой сейчас варился живой человек. Пусть даже варился тот, кого я ненавидела душой и телом, но смотреть я на это не хотела!
        - Я не понимаю, что с ним происходит. Он ведь чемпион! - чертыхается Андрей.
        Толпа заревела от увиденного зрелища. Я повернулась лишь на секунду, но отвести взгляд уже не смогла – Чернов смотрел прямо на меня.
        Андрею казалось, что Тимур смотрел в нашу сторону, но я знаю, что взгляд его – дикий, бешеный и рваный – искал мою фигуру.
        А в следующий миг он получает такой удар, от которого отлетает на пару метров назад. Коротышка загоняет его в угол, а Тимур начинает совершать одну ошибку за другой, выпуская из своих рук не только противника, но и победу.
        В итоге коротышка наносит ему последний сокрушительный удар, отвоевывая безоговорочную победу.
        - Этого просто не может быть, - вся публика охает.
        Словно никто этого не ожидал. Словно никто не мог предположить, что сегодня Тимур впервые собственноручно отдаст победу другому бойцу.
        - Что-то выбило его из колеи, - задумчиво произносит Андрей с досадой.

* * *
        - Ты зачем ее привел туда?! – рычит Тимур, едва бинт соприкасается с его израненной кожей, - того и гляди, в обморок бы грохнулась!
        Тем временем со словами: «Не я же это буду делать» Андрей вручил мне бинт, жидкость и вату и попросил обработать раны Тимура.
        Мы приехали домой, а Тимур все порывался забрать вату из моих рук, чтобы сделать все самому.
        Вероятно, ему настолько не хотелось меня видеть.
        - Хватит. Ты вызовешь подозрения у Андрея. Он попросил обработать твои раны, я это сделаю, а ты уедешь, - прошептала я.
        И замолчала, едва Андрей вернулся на кухню.
        Там, после боя я встретила и тех, с кем уже была знакома – Стас и Артур тоже приехали на единственный бой Тимура в России. Я сделала вид, что не знаю их, на их приветствие я тоже промолчала, ведь и так трясло от того, что Андрей может узнать о той ночи и поездке на дачу.
        Андрей снова вышел из кухни, стараясь не смотреть на потрепанное лица своего брата.
        - А ты так уверена, что я уеду, Вика? – прошептал Тимур, а в следующую секунду застонал.
        - Прости, я случайно, - сказала я, когда отнюдь не случайно надавила на его губу чуть больше прежнего, - ты прилетел в Россию на бой. Больше тебя здесь ничего не держит, слышишь?
        Мое сердце забилось пуще прежнего, едва я увидела огонь сопротивления в его глазах.
        Неужели не уедет? Неужели все, что я ему говорила, не сработало? Или он не поверил?
        - Я беременна от твоего брата, Тимур. Неужели в тебе нет ничего святого? – с нажимом спрашиваю я.
        - Меня держишь здесь ты. И мне кажется, что в кое-чем ты солгала мне, моя девочка.
        Глаза в глаза. Сердце бешено стучало, а ладони моментально вспотели от страха быть уличенной во лжи.
        Если он не уедет, то непременно докопается до правды, и что будет тогда?
        - В Польше я построил дом. Большой, красивый, светлый. Не такой, как этот, - обводит он взглядом дом своего отца.
        - И что? – не понимаю я.
        - Поехали со мной, Вика. В Польшу.
        Взгляд Тимура серьезен.
        Моя рука замирает в воздухе над его рассеченной бровью. Это просто безумие!..
        Глава 18
        Я быстро разгибаюсь, отвожу руку от лица Тимура и ищу глазами Андрея. Но того и в помине нет. Куда он только пропал?
        - На этом закончим столь глупый разговор, - холодно бросаю я и отхожу от мужчины на несколько шагов назад.
        Оказание небольшой помощи можно считать оконченным. Раз шутит, значит, жить будет.
        Боже мой, как он только мог предложить мне такое? Поехать с ним в Польшу. В его дом. В его власть и господство.
        Он считает, что я соглашусь на это? Добровольно?
        Пошел бы ты к черту, Тимур Чернов.
        - Это «нет»? – тихо переспросил Тимур.
        - Вероятно, ты ушибся головой, раз в твоих глазах плещется надежда, - выдавливаю я, а мое тело охватывает мелкая дрожь.
        Лишь от одних воспоминаний меня невыносимо воротит, а теперь же, после его предложения и вовсе возникло такое ощущение, словно об меня хотели вытереть ноги.
        Только не получится, не в этот раз.
        Но упорству Чернова-старшего можно только позавидовать! И его безумству - тоже.
        - У нас мало времени, чтобы обсудить это, как следует. Но, я прошу тебя, Вика, взвесь все правильно.
        - Даже думать об этом не собираюсь, - бросаю я в ответ, мечтая, чтобы Андрей поскорее явился сюда.
        - Это ведь мой ребенок, Вика. Я не оставлю тебя здесь…
        Каким бы титаном не был Тимур на прочность, он, тем не менее, лишь тешился надеждой - я вижу его угасающий взгляд и надежду и давлю больнее.
        - Но и силой в Польшу ты меня никак не увезешь, - парирую я в ответ, - во-вторых, разве у тебя есть веские основания полагать, что это ребенок не Андрея?
        Тимур словно был на грани. Хмурый взгляд, напряженное тело, глаза, которые сканировали меня от и до, метались по моему телу.
        - Вика…
        Он встает со своего места и пытается сделать ко мне шаг, но я резко отшатываюсь от него. Боюсь, да. И этот страх в моих глазах становится ему очевиден. О какой Польше ты говоришь, Чернов? Я тебя даже в собственном доме буду бояться.
        - Нет! Это не твой ребенок! – мой голос срывается.
        Я боюсь, что вот-вот сюда может зайти Андрей, и одновременно жду этого. Он наверху, я слышу его шаги.
        - Вика…
        - В твоей спальне тебя ждет не очень приятный сюрприз, Тимур. Это доказательство того, что ты просто не можешь быть отцом моего малыша.
        Тимур с трудом перебарывает себя, я вижу это, но он покорно возвращается на свое место. Кажется, я могу спокойно выдохнуть.
        - Я был не прав, но мы сейчас в одной лодке качаемся. Не лги мне, Вика, что за доказательство?
        - Замолчи, сюда идет Андрей, - шепотом отвечаю я, пытаясь унять собственную дрожь от его выпада в мою сторону.
        - Я сделал ошибку, за которую уже расплачиваюсь. Не позволяй этой расплате затянуться на годы, Вика.
        - О чем ты говоришь? – хмурюсь я.
        - Я ведь могу уехать. Но если ты лжешь мне, и этот ребенок мой, то ты представляешь, что нас всех ждет?
        Шаги Андрея становятся все ближе и ближе. Кажется, он начинает спускаться с лестницы.
        Я упорно качаю головой.
        - Нас с тобой никогда и ничего не ждет. Я беременна от Андрея, и скоро у нас свадьба.
        - Я чувствую, что ты не договариваешь. Доверься мне, Вика!
        - Ты сам себя слышишь, Тимур?! Сам себя слышишь?! – мой голос едва не срывается, и я впиваюсь взглядом в его невинные глаза, - как умело ты притворяешься добрым, просишь меня довериться, хотя совсем недавно насиловал меня! Ты просто болен, безумен, понятно?!
        Тимур поморщился. Я увидела этот жест, а затем он отвел глаза. Еще чуть-чуть, Вика! Нужно только поднажать, и он уедет. Он почти сдался, я же вижу! Только чем поднажать? Чем подтолкнуть его к тому обрыву, после которого нет возврата? После которого он улетит насовсем, а я… сбегу из этого чертового дома.
        - Чем же тебе еще доказать… - шепчу безумно.
        Вот только вопрос Андрея застигает нас обоих врасплох:
        - Ты беременна и молчала об этом?
        Мои ноги моментально становятся ватными. Взгляд Тимура находит мою фигуру, но смотрит он куда-то сквозь меня. Смотрит на своего брата, выросшего прямо за моей спиной.
        Не чувствую пола, но стараюсь повернуться лицом к жениху, чтобы не выдать себя с головой. Я не понимаю, что делать и как мне быть, но тело, словно обретшее сверхспособности, все делает за меня.
        Я лишь молча наблюдаю за всем со стороны: вот мои губы растягиваются в улыбке, а взгляд шарит по лицу Андрея уже не так лихорадочно, как это было секунду назад. Кажется, его глаза полны радости, а мои… мои тоже. Ведь тело все делает за меня. Оно попало в экстренную ситуацию и ему некогда ждать, пока хозяйка начнет думать.
        - Вика, ты беременна? – Андрей усомнился в бумаге, которую держит в своих руках.
        То самое доказательство.
        Кажется, я застыла, а на моем лице написан весь ужас ситуации.
        - Почему ты молчишь? – между его бровей пролегает складка, а его рука взлетает вверх, чтобы показать мне бумагу.
        Там черным по белому написана правда. Беременна. Только срок ложный написан, где выходит, что я беременна от Андрея.
        Почему я молчу? Потому что не знаю, из какого огня в какое полымя мне прыгнуть!
        Сказать «нет» и выдать все за шутку? Тимур не поверит в этот спектакль и обо всем непременно догадается.
        Сказать «да»? Как же потом я собираюсь уйти от Андрея?
        Тем временем сзади едва не в спину дышит Тимур. Затих, притих подобно крокодилу, готовый тотчас же схватить свою жертву за любое неправильное действие.
        Боже мой, я попала. Сама загнала себя в эту яму, просто не ожидая, что…
        - Что ты делал в спальне Тимура? – не узнаю этот скрипучий голос.
        - Что? Я… - Андрей опешил, не сразу сообразив, что ответить, - я перепутал наши комнаты.
        Ложь. Что он действительно делал в спальне Тимура? Ведь там лежала эта бумага, как подтверждение, предназначенное только Тимуру. Андрей не должен был узнать о моей беременности!
        Где бы Андрей точно не нашел – так это в спальне своего брата. Так думала я, подкладывая под одеяло эту бумагу.
        - Но это лежало под одеялом, - не понимаю я истинного мотива, - я специально положила туда, потому что хотела сделать тебе сюрприз. Позже, намного позже… Но ты нашел, поэтому я не понимаю…
        - Вика, не имеет значения, что я делал в комнате своего брата.
        Все бы хорошо, но сзади Тимур подает голос:
        - Если что, то я здесь и тоже бы хотел услышать ответ на этот вопрос.
        Вижу, как у Андрея заметался взгляд. От моего взволнованного лица к Тимуру, который, я была уверена, сейчас находился на грани. Его голос звенел от ярости.
        Обстановка между братьями только накалялась.
        - Тимур, у меня важное событие в жизни, - снизу вверх смотрю на Андрея и подмечаю его желваки, - будь добр, позволь мне поговорить со своей невестой.
        Незаметно прижимаю ладонь к своим губам – всего на секунду, чтобы задержать судорожный вздох. Внутри меня все переворачивается от мысли, что сейчас решается моя судьба.
        - Милая, у нас скоро будет ребенок?
        Я не могу ничего сказать – из меня рвутся только рыдания. Опускаю взгляд и быстро киваю – не я, а тело решает это за меня, а в следующую секунду крепкие руки жениха прижимают меня к себе со страшной силой.
        - Боже мой, как я рад! Как я рад, моя хорошая, моя Вика… - ласковый шепот заполняет все пространство.
        Всхлип все же вырывается из моей груди, но я заглушаю его лживым смехом. Чтобы не было слышно слез. Чтобы Тимур, замерший рядом с нами, окончательно поверил в ложь – ребенок не его.
        Глава 19
        - Я должен обрадовать нашего отца! – в глазах жениха плескалась радость.
        Он тут же покинул меня, а его брат остался прожигать во мне дыру.
        - Ты беременна от меня, а не от моего брата, -Тимур сжал челюсти и склонился надо мной в опасной близости.
        - С чего такая уверенность? Улетай, Тимур, я не хочу тебя видеть!
        Пальцы бойца вцепились в мой подбородок, он вынуждал смотреть лишь на него.
        - С того, что, если этот ребенок окажется моим, ты тоже станешь принадлежать мне!
        Мои нервы не выдерживают, и я кидаюсь на Тимура с кулаками. Но что ему – громадине?
        - Ты просто больной! Неужели ты думаешь, что я бы стала рожать от тебя?! В конце концов, на! – я протягиваю ему справку, - читай срок! Читай же…
        Чернов хватает бумажку из моих рук и молча уходит. Я иду следом, едва поспевая за его широкими шагами. Слышу разговор Андрея, он говорит по телефону в своем кабинете. Мы проходим мимо. Только оказываясь в какой-то из спален, я понимаю, что попала в комнату Тимура, в его ловушку. Но не дергаюсь, а смиренно жду, пока он прочитает нужную строку.
        Тимур прикрыл дверь и только после этого он прошелся глазами по справке, отыскивая самое важное, а затем перевел на меня свой темный огненный взгляд.
        - Это липовая справка. Неужели ты думаешь, что я поверю в это?! – Чернов едва не смял бумажку в своих руках, настолько он был зол.
        Меня снова охватывает ярость. Надо же, смял справку! Я уже не понимала, кто из нас злится сильнее, не понимала…
        - Ты старше Андрея, а ведешь себя агрессивнее! Ты не умеешь сдерживать свои эмоции! Тебе бы стоило поучиться у него, - пытаюсь ударить его побольнее.
        - Я говорю то, что у меня на душе. А вот своего жениха ты нихрена не знаешь, Вика! Как говорится, в тихом омуте черти водятся…
        - За два года черти бы уже давно показались! – негодую я, - ты просто лжешь, ты клевещешь на своего брата, потому что ненавидишь его.
        - Ты глупая и наивная девчонка! – зло бросил он, надвигаясь на меня, - в силу своего возраста ты просто дура!
        - Да пошел ты к черту, понял?! Твоего мнения не спрашивали! Вали отсюда в свою Польшу, я тебя ненавижу!
        Он стиснул челюсти, подойдя ко мне вплотную. Дальше отходить мне было некуда, это его спальня, его территория, а путь к выходу мне был перекрыт.
        Но я вижу в глазах Тимура то, что дает мне надежду. У него закрались сомнения. Я могу сделать так, чтобы он уехал…
        - Это липовая справка! Скажи, что это липовая! Признайся! – его взгляд был полон растерянности.
        Конечно, мои слова о том, что от него я бы не стала рожать, немного подкосили уверенность мужчины. Я нашла слабое место Чернова Тимура…
        - Нет, не липовая, - убеждаю себя и его.
        - Ты лжешь. Какой настоящий срок беременности, Вика?!
        Вижу в его глазах, что он жаждет услышать другое, совсем другое. Не то, что написано в смятой справке. Но я отвечаю неизменно:
        - Два месяца. Как и написано там, что ты смял.
        - Ты не можешь быть беременна от моего брата. Это мой ребенок. Скажи это, Вика. Скажи, прошу! – он схватил меня за плечи, причиняя боль.
        Срываюсь, когда меня охватывает крупная дрожь. Я хочу ударить его, сильно ударить, больно, но вместо этого лишь отталкиваю его. Но стену не сдвинуть - Чернов только вздрагивает от ненависти, царившей в моем взгляде.
        Ублюдок!
        - Только потому, что этого не хочешь ты? Ты бы хотел, чтобы я, как и Ася, была беременна от тебя? Сладка месть на вкус, верно?
        Еще раз, подобно безумной, накидываюсь на мужчину. Толкаю его, делаю далеко не первый удар в его грудь.
        Мои слова приводят его в ярость!
        - Я сейчас засуну тебя под холодный душ, чтобы ты одумалась, Вика. Ты несешь полную х*йню! - желваки заиграли на его скулах, а я так люто его ненавидела, что жаждала этого.
        Жаждала, чтобы он сделал то, чем я бы могла воспользоваться в свою пользу. Андрей бы точно заставил его убраться отсюда.
        В следующую секунду я замахиваюсь, и в комнате раздается звук пощечины. Глаза Тимура наливаются чернотой, а я затихаю.
        Но ненадолго.
        Мой крик быстро заглушается, когда руки мужчины поднимают меня в воздух и бросают на мягкую поверхность.
        - Ты просто врешь мне, Вика!
        Ярость охватывает меня с новой силой, едва я слышу его следующие слова:
        - Ася была беременна от Андрея!..
        Не понимаю, как оказываюсь сверху на его теле. Чувствую под собой его мышцы, вижу такой же гневный взгляд, ощущаю взаимное напряжение. Я стучу ладонями по его плечам, груди, руками, показывая только свою ненависть и ничего более.
        - Да пошел ты к черту! Ты испортил мою жизнь! Ты! Ты! – кричу, замахиваясь вновь и вновь.
        Не понимаю, когда слезы начинают течь из моих глаз, я смахиваю их прочь и продолжаю бить кулаками в грудь Тимура, который почему-то не сопротивляется.
        Он словно застыл.
        - Проваливай отсюда! Слышишь?! Не хочу слышать твою ложь, видеть твою ненависть к собственному брату! Я тебе никогда не поверю!
        Тяжело дышу. Он тоже, но не предпринимает попытки остановить меня. бью еще раз. И еще.
        Приникаю почти что к его губам, чтобы с ненавистью выпалить:
        - Если бы я была беременна от тебя, то я бы не солгала Андрею. Не позволила бы воспитывать чужого ребенка. Никогда. Задумайся об этом прежде, чем будешь тешить себя надеждами о моей беременности!
        Вот и все. Вот и все, Чернов! Ты поверил, ты поверил в мою ложь.
        Бью его еще раз, изображаю полную безумность. Так он верит, верит в мою ненависть!
        - Вика…
        - Я тебя ненавижу! Убирайся к черту, к самому дьяволу, слышишь?! Тебе не рады в этом доме, никогда не будут рады! Зачем ты сюда приехал?! Я тебя ненавижу!
        В его взгляде обреченность, он хватает меня за плечи, чтобы скинуть мое тело с себя. Сбрасывает, отталкивая меня на мягкую поверхность. Я бью его в спину кулаками, но ему совсем не больно. Он сползает с кровати, не оглядывается, идет к двери. Спешит. Почти бежит.
        - Лучшее, что ты можешь сделать для меня, это уехать. Ты виноват, Тимур. Загладь свою вину, уезжай! – кричу я.
        Он схватился за ручку.
        - Ты забыл свои вещи, слышишь?! Забирай и проваливай в ад, я тебя ненавижу!
        Слышу только бешеный стук своего сердца и дыхание. Наше дыхание.
        Я сверлю его спину взглядом, который кричит о безысходности и просьбе помочь, а он замер у двери и совсем не видит то, что действительно творится в моей душе.
        Он ворвался в мою жизнь, изнасиловал меня дважды, заставив его возненавидеть всей душой и сердцем. Он заставил мое тело хотеть его, грязно воспользовался мною, играл, делал со мной все, что пожелает. Я забеременела от него… Тимур Чернов является отцом моего малыша, но я слишком ненавижу его, чтобы сказать правду, слишком боюсь его, чтобы признаться.
        Он разрушил мою любовь к Андрею, ведь я не чувствую более ничего. Ровным счетом.
        Как мне поступить?!
        Мой взгляд кричал об этом вопросе! Как мне поступить, черт возьми?! Танцевать на развалинах нашей с Андреем жизни?! На руинах доверия собственных родителей?
        Всхлип вырывается из моей груди – неосознанно, резко, громко.
        Я замираю от страха, потому что его голова поворачивается. Словно он вот-вот обернется и посмотрит в мои глаза, которые напуганы реальностью. Но в самый последний миг мужчина словно останавливает себя, опускает голову и покрепче хватается за ручку, собираясь уйти.
        Я сверлю его спину взглядом, полным безнадеги, боли, страха. Что теперь будет? Андрей думает, что я беременна от него. Тимур, благодаря мне, уверен в этом же. Он слышал лишь мои слова ненависти, но, если бы он только обернулся – в этот самый миг обернулся – он был увидел, чей это ребенок. Он бы все понял.
        Но вместо этого он решает не оборачиваться. Хмурится, злится, думает, но не смотрит на заплаканную меня. на ту, что его люто ненавидит. На ту, что сама запуталась в этой жизни…
        Он резко опускает ручку вниз, и дверь распахивается.
        Из меня вырывается судорожный вздох.
        Уйдет?!
        Уедет!
        Улетит…
        Чувствую, что он сделает это. Не нужны ему шмотки, не тем временем воспитан. Делает шаг за дверь, но останавливается – ублюдок словно играет на моих нервах.
        Мои руки трясутся, глаза опухли от слез, а я сдерживаю себя из последних сил, чтобы не закричать от боли. Ненавижу всю их семью, и Андрея ненавижу за его слепоту, за то, что не помог мне раньше. За то, что впустил своего брата в нашу жизнь, в нашу постель, в наше все.
        Мне кажется, я ненавижу их равно, но почему-то в моей жизни остается Андрей. А Тимур уходит. И я ненавижу их за это в равной степени.
        - Проваливай, - шепчу с ненавистью, тихо, - проваливай из нашей семьи! Я ненавижу тебя! Неужели ты думаешь, что я бы родила от тебя?! Да я бы в первую очередь сделала аборт!
        Его шаг замедляется, словно он не хочет уходить. И я не хочу, чтобы он бросал меня наедине со всеми проблемами, в которых виноват он.
        Почему он уходит, если ребенок его?! Боже, у меня истерика…
        Но следом в голове звучит ответ. Он уходит, потому что я так сказала. Потому что я его боюсь. Потому что не хватило времени на то, чтобы решиться на правду.
        Нет, Вика, ты поступаешь правильно. Пусть уходит, а ты позже придумаешь что-то. Не позволишь ведь Андрею воспитывать чужого ребенка, верно? Ты что-то придумаешь и без помощи отца своего ребенка.
        - Уходи, иначе я…
        - Иначе что? – хрипит он.
        И поворачивает голову, но я не позволяю ему сделать этого – посмотреть в мои глаза. Ведь стоит только посмотреть в них, как он тут же поймет все. Всю правду и всю ложь.
        - Иначе я повторю судьбу Аси! – бросаю я, следом закрывая ладонью рот.
        Чтобы не закричать.
        Он замирает, так и не посмотрев на меня, так и не повернувшись до конца. А ведь мог бы прочитать в моем взгляде правду, которую он так желал услышать из моих уст.
        - Если я исчезну, ты не сделаешь этого?
        - Нет… конечно, нет, - шепчу, словно в бреду.
        Его взгляд тотчас же упирается прямо – на дверь. Не теряя ни секунды, он выходит за дверь. Одним широким размашистым шагом.
        Тимур Чернов покинул свою спальню. Покинул родительский дом. Покинул территорию на своем автомобиле, который вскоре перегнал к лучшему другу – как тогда, пять лет назад, чтобы улететь в Польшу, чтобы улететь надолго. Возможно, навсегда.
        Проходит время. Я понимаю, что Андрей скоро должен выйти из кабинета, поэтому пытаюсь быстро покинуть спальню Тимура. Ноги с трудом слушаются, но я должна отсюда уйти.
        Все здесь остыло после его ухода. Хватаюсь за ручку, которую еще совсем недавно удерживал он. Тоже остыла… сколько же времени прошло? Оглядываюсь: все его вещи оставлены так, словно он сюда еще вернется.
        Нутром чувствую, нет. Не вернется он больше. Долго не вернется…
        Держась за перила, следую на первый этаж. Нужно привести себя в порядок, срочно нужно…
        Громыхает дверь сверху, это Андрей вышел из своего кабинета, наверняка обзвонив всех родственников и друзей – порадовал новостью о прибавлении. Вздрагиваю, слушая шаги одиночества – Тимура больше нет в этом доме и едва ли он появится здесь вновь.
        Проскальзываю в ванную с гулко бьющимся сердцем. Закрываю за собой дверь, щелкаю замком и только после этого опускаюсь на колени, на мягкий ковер. Закрываю рот ладонью, стараясь на заскулить от боли и наделанных ошибок.
        За дверью ванной раздаются шаги Андрея, он удивляется тишине в доме - зовет сначала Тимура, а затем меня. Я молчу. Мне страшно, мне безумно страшно оставаться с ним наедине – каждую секунду я буду бояться того, что он узнает правду и… убьет меня.
        Правда будет страшна каждый час, каждый день, месяц и, возможно, годы…
        Часть II. Глава 20
        Боже, как же тяжело даются прогулки… Глубоко вздохнув полной грудью, я прошу мужчину остановиться и присесть на ближайшую лавочку.
        - Мне совсем не нравится эта клиника, милая!
        Когда же он прекратит это? Я уже давно решила, где буду рожать, а Андрей сразу же сказал, что клиника эта неподходящая, а врач совсем не грамотный. Андрею ведь лучше знать, что и как – грамотно, человеку-то с юридическим образованием.
        - Мой отец ведь предложил для нас самую лучшую клинику города, а мама опытного врача, почему бы не рожать там? Мама плохого не посоветует…
        Я разве что только глаза не закатила, настолько эти разговоры сидели у меня поперек горла.
        - С этим врачом я с первых месяцев беременности, Андрей! И она мне очень нравится.
        - Лера твоя уж точно не способна посоветовать что-то дельное и хорошее! – буркнул мужчина, презрительно оглядывая не столь богато обустроенную клинику, - неужели у них денег нет получше украсить территорию?
        - Андрей, хватит! – взмолилась я, - мне вот-вот рожать, а ты до сих пор не можешь успокоиться! Слушай, может тебе вообще не стоит приезжать до моих родов, а?! – вспылила я.
        Андрей нахмурится, оглядел меня недовольно, но промолчал. Ненадолго его хватило, правда.
        - Почему ты меня гонишь? Все-таки могу я побыть немного со своей женой? Я соскучился, тебя уже месяц нет дома. Я понимаю, что это все в целях здоровья твоего и малыша, но я действительно скучаю…
        Остудив свой пыл, я вложила ладонь в предложенную им руку. Муж тут же сжал капкан, немного сдавливая мою ладонь.
        - Наши отношения охладели после твоей беременности, - недовольно заметил он.
        - Ты знаешь, как отреагировали мои родители на внеплановую беременность. Я до сих пор подавлена их разочарованием во мне.
        - Что же такого в том, чтобы забеременеть до брака?! В конце концов, мы не только жили вместе, но и планировали свадьбу через три месяца! Просто перенесли сроки на пораньше, но чего из этого трагедию делать?!
        - Я не хочу об этом… - прошептала я, останавливая очередную эмоциональную речь Андрея.
        Мои родители отнеслись к этому… я даже не знаю, как выразиться помягче. Отец слег на несколько недель, а мать крутилась вокруг него и меня видеть совсем не хотела. Первое время. Я прекрасно понимала, что все остынут со временем – и отец, и мать, и мы с Андреем, но этот период выдался трудным. Период адаптации к мысли, что они внепланово станут бабушкой и дедушкой.
        Потом сели и поговорили по душам. Мои родители Андрея любить не стали, но смирились. И я была рада, что отцу полегчало, и он был рад, что больше не заставлял беременную дочь нервничать.
        - Вика? Слышишь меня?
        - М? – я оторвалась от мыслей, возвращаясь к настоящему.
        - Как назовем ее? Нашу малышку…
        - Я… не думала об этом, - сглатываю я, отворачиваясь.
        - А я думал об этом еще тогда, когда ты сбежала.
        Мои ресницы дрогнули, и я ненадолго прикрыла глаза. Белоснежные крошки снега вихрем полетели на нас, я поплотнее запахнула верхнюю одежду.
        Прошел Новый год, наступил январь. У нас будет январская дочка. У нас с Тимуром, который так и не узнал правду.
        Спустя время после исчезновения Тимура я сбежала, хотя едва ли это можно назвать побегом. Я собрала сумку, в которой были документы, огромная сумма накопленных денег, которую я берегла и хранила, и вещи на первое время. Сразу поехала к родителям, которых было необходимо предупредить о моих планах. Заверить, что со мной все хорошо, ведь Андрей бы первым делом позвонил и приехал именно к ним.
        Я и поехала, я и рассказала им… часть правды. Что хочу уйти от Андрея, не хочу за него замуж – лепетала всякий бред, настоящий бред! Не скажешь ведь родителям, что ребенок, мало того, не в браке зачат, так еще и от другого. У них сразу у обоих инфаркт бы случился.
        Я осторожно объяснила им, что не люблю Андрея… Лгать почти и не пришлось. Чувства делись куда-то, переметнулись, скрылись… Я не уследила куда, но больше я их не замечала. Как будто и не любила, и не было этих чувств.
        Ну, папу в тот же вечер и увезли в больницу. Я звоню Лерке, которая знала обо всем в моем жизни, она обещает приехать и подменить меня, а мне самой говорит уезжать, как мы и планировали. Я разрываюсь между плачущей мамой, объясняю, что мне придется исчезнуть, пока меня не хватился Андрей, но бросить отца в тяжелом состоянии я так и не смогла. Оставила сумку в родительском доме, а сама поехала в больницу – где меня и нашла вся компания. Андрей уже сидел рядом с плачущей мамой и Лера тоже была там, приехавшая подменить меня у постели отца.
        Врать не пришлось, Андрей и сам видел состояние папы, поэтому додумал все за меня – что я сама рванула сюда, как только узнала о папином приступе. Лера тогда покачала головой, мол, все. Я и сама поняла, что дел натворила кучу – отца в больницу уложила, Андрею наврала с три короба, Тимура заставила уехать, а мама меня едва видеть не хотела.
        Впрочем, о Тимуре все и забылось скоро. Он прошел в моей жизни мимолетно, оставив после себя лишь жестокий и нестираемый след.
        Папа отошел через месяц, а мы с Андреем вернулись в дом. Следующий приступ отец мог не пережить, а Андрей, словно почуял неладное, запретил мне выезжать куда-либо без водителя и охраны.
        В декабре папа полностью поправился и вышел на работу на завод, несмотря на наши с мамой заверения, что в этом нет необходимости.
        - Ты прости, дочка, но я буду работать и помогать тебе, пока полностью не поверю в надежность Андрея. А этого, увы, пока не происходит… – вздохнул тогда отец.
        - Папа, у меня достаточно денег. Поверь, я не глупенькая у тебя и не наивная, у меня есть личные сбережения, свои собственные. Я даже вам имею возможность помогать, так почему бы тебе не оставить работу?
        - Не знаю, Вика, не знаю… Нехорошее у меня предчувствие, - отец скользнул взглядом по моему уже тогда выпуклому животу и замолк. На этом наш разговор был закончен.
        А когда была свадьба, на которой отец чувствовал себя не совсем важно, они с мамой спросили меня, где Тимур. Он ведь обещал, что будет в России до свадьбы. Хорошо, что Андрей не слышал этого разговора, ну а я как-то увернулась тогда. Снова всем наврала. Как бы не запутаться в собственной лжи?
        - Я поеду, милая. Работа не ждет, - прервал мои размышления Андрей и встал со скамьи, - ты звони мне, если что… ладно? Сразу звони, я не доверяю твоему врачу.
        Я молча кивнула. Андрей склонился, чтобы прикоснуться сухими губами к моей щеке, после чего направился к выходу с территории. Мне тоже нужно было вернуться в палату.
        Чем бы обернулся мой побег? Андрей бы в первую очередь устроил погром в родительском доме, он уже и так обвинил их в том, что мне целый месяц пришлось лежать с отцом в больнице, ведь я не хотела отходить от него ни на шаг – прогнозы врачей были неутешительными.
        Что делать дальше – я просто не знала. Я была в растерянности, окруженная излишней заботой и опекой Андрея. Он, словно чувствовал мое отдаление, стал больше контролировать меня, порой выходя за рамки положенного.
        Это был пятый месяц беременности. Я обувалась с довольно большой сумкой на плече, когда домой внезапно приехал Андрей и первым делом спросил, куда я собралась.
        Я тогда удивилась такому стечению обстоятельств. Словно где-то стояли камеры, которые зафиксировали мои сборы, и вот Андрей здесь. Я, конечно, выбросила глупые мысли из головы и ответила ему без задних мыслей.
        - Я собиралась встретиться с Лерой. Не стала тревожить тебя, ведь ты, кажется, был сегодня на важных переговорах?
        Не ответив на мой вопрос, Андрей взял у меня сумку, открыл ее и стал рыскать в ней руками. Немой вопрос отразился на моем лице, а затем холодный страх окутал мое тело.
        Тогда я поняла, что в нашей семье не все так гладко - происходило что-то такое, о чем я не знала. В сумке он нашел только косметичку, телефон и несколько платьев, которые я просто хотела одолжить Лере за ненадобностью мне в моем положении. Он извинился, поцеловал меня и сказал, что просто переживает. А заехал он так, случайно, хотел пообедать вместе со мной.
        Но осадок остался, а я не представляла, что мне делать дальше. На девятом месяце никуда не побежишь. К счастью, истинный срок ненамного отличался от того, что был написан на липовой бумажке, но проблем от этого меньше не стало. Да, у Андрея нет подозрений, что сроки на самом деле разные, но мой врач, к которой меня отвела еще Лера, все понимала и знала. Она помогла со сроками и документами за определенную сумму денег, но что делать дальше?
        Я не могу позволить Андрею воспитывать не его ребенка. Я и сейчас чувствую себя более, чем убого.
        Пока ничего не придумывалось. Единственное, где я поступила верно – это отвезла всю сумму денег в дом родителей, чтобы Андрей ее не нашел. И продолжала копить.
        Институт я закончила, защитилась на отлично, но на работу так и не вышла. К тому времени сроки были ощутимые, Андрей сказал, что на работе нечего делать – разве он не сможет прокормить нашу семью? Кажется, мое желание работать беременной сильно покоробило его самолюбие, и я согласилась с ним. Однако, копить деньги на черный день я так и не перестала.
        Мы с Лерой ездили за всем необходимым малышу, на это Андрей не жалел денег и давал намного больше, чем было нужно. Лера искала недорогие магазины, в которых выбирала качественные товары, чтобы у Андрея не возникло подозрений. Она мне во многом помогла, и так я сэкономила огромную сумму денег, которую Лера тоже отвезла к родителям. На наше с малышом будущее.
        - Интересно, как ему там живется? – брезгливо произнесла Лера.
        - Кому? – вздохнула я.
        Это был день незадолго до того, как меня положили на сохранение, мы немного утомились после покупок и зашли в небольшое кафе.
        - Его брату. В Польше. Сделал ребенка, а делов не знает…
        - И не нужно, чтобы знал. Я не для этого от Андрея хочу уйти, чтобы другому брату в лапы угодить. К тому же, это я прогнала Тимура, а не он сбежал.
        Лера погладила меня по руке и улыбнулась, желая меня поддержать.
        - Ты сильная девочка. Такое запланировала, что мне страшно становится, а ты только вперед смотришь и не колеблешься… разве что только самую малость, - улыбнулась она.
        - Мне тоже страшно. Я бы давно осуществила побег, если бы не мой слабый отец. Но мы созванивались недавно, он говорит, что уже принял эту ситуацию и отпустил ее. Если мне так будет нужно, то в следующий раз он не подведет. Обещает, что с сердцем проблем не будет. Главное, чтобы я всегда была на связи, и чтобы он был уверен, что со мной все хорошо.
        - Как надумаешь сбегать, скажи мне. Я буду рядом с твоими родителями. Своих тоже заберу к ним, а то давно наши предки не виделись!
        - Нескоро это будет, Лера. Был у меня шанс еще беременной обустроиться в жизни, а теперь куда я пойду с грудным ребенком?
        - Нескоро? – тихо переспрашивает Лера.
        Я качаю головой.
        - Много времени должно пройти. Куда я с ней, маленькой?..
        Кладу голову на руки, сцепленные в замок, и тревожно вздыхаю.
        - Я запуталась, Лера. Запуталась в этой жизни. Я больше не люблю мужчину, без которого раньше не представляла своей жизни. А тот, чьего ребенка я ношу под сердцем, пугает меня до дрожи. Мне было очень страшно согласиться на его предложение, я просто забоялась сказать ему правду и заставила его уехать.
        - Да и не заслужил он, правду эту… После всего совершенного, Вика, не заслужил, - поддержала Лера, горюя вместе со мной.

* * *
        А вскоре я родила девочку… Мою январскую девочку.
        - Я сегодня Тимуру звонил, чтобы обрадовать его. Племянница ведь родилась, как никак, - с улыбкой оповестил меня муж после встречи нас с новорожденной малышкой.
        - А он что? – с придыханием спросила я.
        - Трубку взял другой человек и сказал, что уже полгода как этим номером пользуется. А адрес своего дома в Польше Тимур так никому и не сказал. Скрылся из нашей жизни, как бы не навсегда… - с досадой закончил Андрей.
        Глава 21
        Спустя полгода основных событий
        - Как ты, мой котенок? – с порога Лера бросилась в мои объятия, - меня не было целых три месяца! Вот это затянулась моя командировка, представляешь?
        - Одно слово от командировки! – улыбнулась я, - скажи по-другому: целых три месяца ты отдыхала в жарких странах!
        Лера рассмеялась, а затем бросила многочисленные огромные пакеты на диван и полетела к нашей малышке, которую Атаманова просто обожала. Лера тут же затискала сонную девочку, расцеловала ее и начала щебетать о том, как она сильно ее любит, даже сильнее, чем ее маму. Мне стало смешно, и я продолжила наблюдать за тем, как Ульяна немного настороженно смотрит на Леру, а затем отчего-то улыбается и одновременно с этим посасывает свой пальчик.
        В итоге весь вечер мы провели в гостиной: я распаковывала подарки для нас с Ульяной, а Лера обнимала мою дочку и так, и сяк, и прижимала к себе, и целовала… в общем, мою дочь она любила намного больше, чем меня. Впрочем, Атаманова даже сама призналась в этом.
        - Так всегда, - отшутилась Лера, бросая на меня свой счастливый взгляд, - дети подружек - это особенно сладкие детки!
        А ближе к вечеру, когда я уже приготовила ужин, а все подарки были распакованы, с работы вернулся Андрей. Все свои обязанности Альберт, его отец, фактически переложил на плечи своего второго сына, поэтому теперь Андрей уставал и выматывался еще больше. Я понимала это, поэтому не лезла к нему с лишними расспросами, особенно с теми, что меня сильно тревожили. Например, история Аси… да, она меня сильно тревожила, но вот уже больше года эта тайна так и остается тайной.
        Если бы я знала, что Андрей категорически откажется рассказывать мне о том, как погибла Ася, я бы выслушала Тимура. Да, его определенно стоило выслушать перед тем, как прогонять, но сделанного не воротишь, а правду теперь, кажется, и не узнаешь…
        Почувствовав хмурую тучу в виде моего мужа, мы с малышкой и Лерой решили тут же ретироваться в спальню, ранее принадлежавшую Тимуру. Лера ласково прижала к себе Улю и направилась на второй этаж, а я подхватила все подарки и планировала обмолвиться с Андреем всего несколькими словами перед тем, как уйти, однако, он остановил меня.
        - У нас гости? – спросил он, хотя они с Лерой только что поздоровались.
        - Здравствуй, - потянулась на носочки, чтобы прикоснуться к щеке мужа, - горячий ужин на плите, к твоему приходу мы приготовили его вместе с Лерой.
        - Она снова к нам приехала? – недовольство отразилось на его лице, и это заставило опустить все пакеты на пол.
        Разговор обещал затянуться… Хорошо, что мои девочки уже скрылись в спальне.
        - Лера приехала ко мне и Ульяне. И не снова, а впервые за три месяца. Подарки нам привезла, тебе вот тоже… - я попыталась улыбнуться и сделать вид, что все хорошо.
        Больше года делаю вид, что в нашей семейной жизни все гладко, но холод, он ведь все равно чувствуется… И Андрей чувствовал.
        - Не нужны нам ее подарки. Мы и сами в состоянии съездить заграницу и купить все, что нужно, - с неприязнью прозвучало из его уст.
        - В состоянии, но почему-то так и не съездили. Ты ведь помнишь, я хотела уехать отсюда хотя бы на время, - бросила я, наконец почувствовав сквозившее напряжение между нами.
        Хмурое лицо Андрея стало еще мрачнее. Я никогда ранее не высказывала ему, но я действительно хотела покинуть этот дом. Воспоминания этого дома и правда об Асе - душили, убивая все чувства и всю оставшуюся любовь к Андрею.
        - А тебе нужны заграницы? Ничего, что у нас маленький ребенок, Вика? Или тебя что-то не устраивает в нашей роскошной жизни?
        Он, как всегда, не чувствовал истиной причины – мне были нужны не заграницы. Но если сказать правду, то Андрею это не понравится, поэтому я вовремя останавливаюсь и замолкаю. Был уже опыт, когда я заикнулась об истории Аси и сказала, что хочу уехать из этого дома… мы не разговаривали неделю, а я фактически переехала в спальню Тимура. Удивительно, но факт: неприятных воспоминаний в той спальне было ведь немного меньше.
        - Я не хочу об этом говорить, - сдалась я с намерением закончить этот бессмысленный разговор.
        Однако, Андрей схватил меня за локоть, не позволяя уйти к Лере и Ульяне, и продолжил гнуть свою линию:
        - Я уже говорил, что эта девка плохо на тебя влияет.
        Я поморщилась от неодобрительного «Девка» и отвернулась от Андрея.
        - К тому же, после тяжелого рабочего дня я хочу поужинать вместе с тобой, а не смотреть тебе в спину, пока ты уходишь к своей подружке, - презрительно произнес Андрей.
        - Она не девка, а моя подруга. Закончим на этом! Отпусти меня, Андрей, я ведь иду не только к Лере, мне нужно покормить Ульяну, слышишь? Ужин готов, у нас все хорошо, почему ты на пустом месте делаешь ссору? – недоумевала я, пытаясь вернуться к этому состоянию «хорошо».
        Примерно так проходили многие вечера, когда Андрей возвращался не в настроении. Просто обычно я ужинала вместе с ним, переступая через свое «не хочу», чтобы не злить того мужчину, которого, как оказалось, я совсем не знаю.
        - У нас не все хорошо. Ты давно равнодушна ко мне, Вика, и я это заметил. С тех пор у нас не все хорошо.
        - Перестань, - взмолилась я, - нас слышит Лера, и я не хочу, чтобы она стала свидетелем наших ссор.
        - Наши ссоры начались уже после твоей беременности. Когда ты стала грубой и равнодушной, Вика, - упрямо заявил он полуправду.
        - Не беременность тому вина, - вспыхнула я, коря себя за эмоциональность.
        «Не беременность, а твой брат и твоя слепота!», - хотелось заявить мне, но я сдержала сей порыв, выдернула руку из хватки мужа и быстрым шагом направилась наверх. Там, в спальне Тимура меня ждали Ульяна и Лера, и с ними мне было спокойно…
        - А что тому виной?! – не выдержал Андрей, не позволяя мне уйти.
        Дергаюсь, но его хватка на моем запястье лишь усиливается.
        Как будто и не было того Андрея, с которым я познакомилась. Как будто и не было нескольких счастливых лет до появления Тимура.
        Теперь мы были лишь сожителями. У Андрея было свое воображение, поскольку он считал Ульяну своей дочерью, но я знала правду и медленно умирала от этого.
        - Ася. История Аси, которую ты мне так и не рассказал. Вот, что тому виной, - шепчу я.
        Его лицо каменеет, а взгляд стреляет убийственными огоньками. Мне кажется, что он вот-вот меня ударит, но ведь это мой муж, Андрей, ведь так? Он не может сделать подобное, поэтому я продолжаю:
        - Андрей, Ася жила в этом доме. Под этой крышей. И все, что я знаю… этого чертовски мало. Она была беременна, и она наложила на себя руки. Ни ты, ни твой братец не пожелали рассказать мне правду, и да, мне очень хотелось уехать отсюда, чтобы спасти хоть что-то, что еще между нами оставалось. После того, как отцу стало плохо, я просила тебя уехать отсюда хотя бы ненадолго – сменить обстановку, развеяться, отдохнуть. Мне было это необходимо. Но всю беременность я находилась в этом доме и терзала себя мыслями о той девушке, которую вы, по всей видимости, оба и любили. Ведь так, Андрей?
        Замолкаю, чтобы внимательно присмотреться к выражению его лица. Но на нем ничего не меняется - Андрей мрачнее тучи.
        - Расскажи мне, что с ней случилось. Может быть, мне станет легче здесь находиться, - попыталась я достучаться до него.
        - Значит, ты все-таки пыталась сбежать? – наконец, выдавил он.
        - Что? – не поняла я.
        Не сразу замечаю, что рука Андрея трогает мой подбородок. Словно я пыталась отвести от него взгляд, а он его вернул.
        - Тимур уехал, и рассказывать про Асю стало больше некому. Ты не хотела быть в этом доме, да и чувства твои уже остыли ко мне…
        - Остыли из-за истории той девушки!.. – пыталась я оправдаться, а тем временем пальцы Андрея только сильнее сжимались на моем лице.
        - Да неважно. Ты пыталась сбежать от меня и этого дома. С моим ребенком, Вика, - нахмурился Андрей.
        Я заледенела до кончиков пальцев.
        - Как все просто для тебя, - усмехаюсь нервно, - неважно! А ты знаешь, насколько это все-таки было важно для меня, Андрей?
        - Все-таки я был прав. Тогда ты предприняла попытку сбежать, но твоему отцу стало плохо, и ты не смогла бросить его, так? – бился Андрей за свою правду.
        Если я признаюсь, то это будет крахом всего.
        А отрицать правду было глупо.
        Отворачиваюсь и отступаю на шаг от разозленного мужчины. Что сказать? Я отвожу взгляд и сцепляю руки за спиной. Нервно.
        - Ты прав. Я уехала к родителям, чтобы предупредить их, ведь ты первым делом поехал бы к ним.
        - Вика… - вижу, как его взгляд метает молнии.
        Но ведь это Андрей. Он никогда не делал мне больно. И сейчас не сделает, ведь так? Смело продолжаю говорить:
        - Я просто хотела исчезнуть на время, чтобы подумать. Мне было это необходимо.
        - Хорошо, - недобро взглянул Андрей, - ты провела у койки отца месяц, тебе этого не хватило? Не помогло? Или я больше тебе не мил?
        Я больше не выдерживаю:
        - Расскажи мне историю Аси. Это барьер между нами, Андрей, огромный барьер! А если тебе нечего сказать мне, то приступай к ужину, а я пойду к дочери.
        Ловлю себя на мысли, что никогда ранее я не произносила «наша дочь». Всегда либо «дочь» и другие уменьшительно-ласкательные, либо «Ульяна». Интересно, Андрей это заметил?
        Но Андрей молчит. Только смотрит на меня каким-то мрачным взглядом, словно я вынула из его души все самое потаенное, что скрывалось там многие годы. Что скрывалось слишком глубоко, и вынимать это было нельзя – нельзя было запускать механизм. А сейчас я просто разрушила фундамент его устройства, и чего теперь ожидать… никто не знал.
        Устало качаю головой, наблюдая за темнотой в его глазах, и отступаю. Поднимаюсь наверх, провожаемая недобрым взглядом, а у самой внутри все сводит от напряжения.
        - Я все слышала…
        Лера все знает, поэтому глядит на меня с опаской и пониманием. Я смотрю на черноволосую малышку в руках подруги и улыбаюсь - Ульяна сладко спала в ее объятиях.
        - Он не рассказал?
        - Нет… Ох, я ведь хотела покормить дочку, а она уснула, - шепчу я с улыбкой, прикрывая дверь в спальню Тимура.
        - Я кого угодно уложу спатеньки, - стрельнула глазками Атаманова и улыбнулась.
        Обычно здесь мы с Лерой проводили время за разговорами. В глазах подруги показался страх:
        - Сколько это будет продолжаться? Он стал странно себя вести, Вика, я переживаю за вас с крошкой.
        - Пока он не знает правду, все будет нормально. Мне нужно еще немного времени, чтобы уйти. Навсегда.
        Я чувствовала, что Андрей вспоминает историю Аси. Именно сейчас и именно в эту секунду, еще не приступив к ужину. Это и было самое потаенное, самое фундаментальное в его черной душе, но узнала я об этом намного позже…
        Глава 22
        Год спустя основных событий
        Сегодня был первый день командировки Андрея. К счастью меня прошлой и к сожалению меня настоящей, продлится она недолго, всего три дня, и хотя бы это время я желала провести с малышкой вдвоем, наедине. Без мужчины, которого я, с собственному удивлению, более не любила...
        Забавно, но будь Андрей чуточку внимательнее раньше, в нашей жизни все было бы хорошо. Если бы он проявлял тогда такое внимание ко мне, какое он проявляет сейчас, то и жизнь сложилась бы иначе. Теперь же его забота и внимание кажутся до отвращения лишними, ненужными, надоедливыми.
        Домашние дела были переделаны, Андрея я проводила еще с утра, а малышку уложила на обеденный сон. Она была послушная, моя дочка понимала, как ее маме хотелось подумать... побыть в одиночестве, прислушаться к этой тоскливой тишине.
        Я устроилась с чашкой горячего чая, пока Ульяна сладко сопела.
        Думала ли я, что захочу сбежать из этого дома? Что мужчина моей любви перестанет быть таковым и что эта самая любовь пройдет столь быстро? Думала ли я когда-то, что у меня появится ребенок от другого мужчины, не от Андрея?
        Боже мой, зачем я снова начала думать об этом? Зачем?
        К счастью, мои мысли вскоре прерываются. Телефон начинает вибрировать, и я, чтобы окончательно не податься мрачным мыслям, быстро поднимаю трубку. На экране отображается знакомое мне имя.
        - Вика, Андрей уже уехал? – слышу радостный голос подруги.
        - Да, Лерка, - облегченно выдыхаю я, - давай не сегодня. Придешь завтра?
        - Хочется побыть одной? – догадывается Атаманова.
        - Прости... хочу, - шепчу я.
        - Понимаю, Вик. Понимаю. Приеду завтра, но от ночевки тебе не отделаться! Я с нетерпением жду, когда смогу потискать вашу с Тимуром малявочку!
        - Лера... Что ты говоришь такое? - до боли кусаю губу.
        - До завтра, милая, - пропела Лера, чмокнув меня напоследок.
        Откладываю телефон в сторону, сбрасывая звонок. Лера упорно напоминает мне о том, что Ульяна - дочь Тимура. Да, я больше не испытываю прежних чувств к Андрею, но все было бы проще и лучше, если бы я была беременна от него. Мне бы не пришлось врать и бояться правды.
        Ведь было бы проще, не так ли? Может быть, и не успело бы все разрушиться между нами с Андреем, а дочь объединила бы нас. Теперь же... я в западне.
        Смотрю на бескрайний лес, что расстилался из окна в спальне Тимура. Отсюда вид лучше. Или воспоминания здесь лучше? Впрочем, и то, и другое заставляло меня неизменно приходить сюда, садиться на широкий подоконник, на котором когда-то сидел сам Чернов-старший, и просто сидеть, о чем-то мечтая.
        Я снова глубоко вздыхаю, а сердце все никак не может успокоиться от того ритма, что задала нам жизнь. Я прихожу сюда, чтобы посмотреть на белоснежный лес, но на деле я прихожу сюда не по этой причине. Действительно ли вид лучше? Нет, здесь просто спокойнее, а наша спальня с Андреем давно перестала быть таковой для меня.
        Телефон снова вибрирует. Лера, милая, я ведь хочу побыть в тишине...
        Поднимаю телефон, но вижу на экране совсем другое.
        То, от чего мое сердце ухает вниз.
        Обрывается где-то ниже, так, что я перестаю слышать даже собственное дыхание.
        «Здравствуй, Вика…»
        Сначала прихожу в себя, а затем незамедлительно печатаю ответ:
        «Кто это?»
        «Как дочка?», - приходит в ответ.
        Два слова, но... сколько же эмоций.
        Проходят минуты, прежде чем я начинаю правильно дышать и даже могу двигаться. Экран телефона давно потух, и тогда я снова разблокировала его, чтобы прочитать предложение из двух слов еще раз.
        Не знаю наверняка, но чувствую адресанта. Больше просто некому объявляться в моей жизни с неизвестного номера и спрашивать о дочери.
        Не понимаю зачем, но я отвечаю. Руки сами делают это, не слушая разум хозяйки:
        «Спит», - клацаю пальцами по сенсору.
        В этой комнате все осталось так же, как и было перед его отъездом. То же белье, та же кровать, те же окна и шторы, вид из окна. Я никогда и ничего не трогала здесь, только приходила посидеть на теплом подоконнике, чтобы забыться или, наоборот, задуматься о решении проблем.
        И вновь я устремляю взгляд в окно. Давно я не вспоминала о Тимуре, давно выбросила из головы, занятая другими проблемами, и теперь же появление этого незнакомца стало для меня серьезным эмоциональным ударом.
        Пытаюсь думать о чем-то другом, наслаждаться одиночеством, но то и дело подрагиваю от ожидания того самого звука о приходе сообщения. Как же он узнал, что Андрей отправился в командировку? Ведь не может это быть стечением обстоятельств, верно?
        И вскоре вздрагиваю. Приходит еще одно сообщение…
        «Поздравляю… вас»
        Пока думаю, что написать в ответ, молчу. Надо бы ответить, но какой в этом смысл?
        - Какой смысл? – проговариваю вслух самый важный вопрос.
        В итоге я решительно откладываю телефон с полной уверенностью в том, что наш короткий разговор окончен. Черт возьми, и откуда же такая уверенность в том, что это Тимур?..
        Думаю, что разговор окончен, но мои глаза уже читают следующее смс:
        «Как назвали?..»
        «Ульяна…» - незамедлительно печатаю в ответ.
        Вздыхаю, откладываю телефон. Похоже на безумие, но уже читаю следующий ответ:
        «Мне нравится», - коротко.
        Снова замолкаю, рассчитывая на одиночество. Нам с ним больше не о чем говорить. После той истерики в нашу последнюю встречу – говорить более не о чем.
        А ведь случилась действительно истерика. Я кидалась на него с кулаками, умоляя убраться восвояси, и он убрался. Исчез, уехал, убрался. Выполнил мою просьбу, разве можно было винить его в этом? Во всем остальном винить было можно, и я винила, но в том, что он выполнил мою просьбу и уехал… едва ли.
        «На кого больше похожа?»
        Едва не смеюсь тем самым истерическим смехом, но только боюсь разбудить сладко спящую малышку. Вот же ирония, не правда ли? Перевожу взгляд на заснеженные деревья, но вскоре хватаю телефон и набираю ответ…
        «На тебя», - хочется мне ответить, но вместо этого ввожу совсем другие буквы.
        «На меня. Немного на Андрея». Отправляю сообщение.
        Боже, что мы делаем? Чувствую, что хожу по очень тонкому лезвию, поэтому решаю тут же закончить эту сумасшедшую переписку, будущего у которой нет.
        Почему он решил засветить свой номер, если скрывается даже от отца?
        Я начала вспоминать…
        Альберт Чернов на выписке был совсем не свой. Не столько внучку на руках держал, сколько интересовался у меня о Тимуре. Почему у меня? Я не знала, но Андрей стоял рядом и молчал, никак не защищая меня от неприятного разговора.
        - Я не знаю, Альберт Артурович, почему ваш сын так стремительно покинул Россию, - объясняла я в тот день, когда мы ехали с малышкой домой.
        Вот и весь наш разговор. Однако, Альберт был действительно в замешательстве, и я поняла, что он сильно хотел увидеть своего старшего сына. То ли скучал, то ли тот был необходим ему для дела.
        Смотрю на темный экран телефона.
        Кажется, собеседник замолк. Последнее сообщение не понравилось? Или ему так ненавистно имя собственного брата?
        «Если на тебя, значит, красивая девочка…», - вскоре приходит ответ.
        Тело охватывает мелкая дрожь от этого странного и до боли безумного сообщения. Зачем он вновь объявился? Спустя столько времени!..
        Мне не хочется спрашивать ни адреса, ни того, где он пропадает. Не хочется говорить, что его ищет Альберт Чернов. Не хочется рассказывать о повседневности.
        А хочется молчать.
        Как же хорошо, что Андрей уехал. Иначе бы он мог случайно прочитать эти сообщения, и что бы тогда было?
        Или Тимур знает, что Андрей уехал?
        Который раз я замолкаю первая. Не вижу смысла в этих сообщениях.
        Объясняю это тем, что дочь слишком связала мое настоящее с моим прошлым. Теперь каждый звонок из прошлого – доводит до дрожи. Смысла не вижу, а почему-то реагирую. Немного болезненно…
        «Как ты, моя девочка?»
        «Твоя девочка добавляет тебя в черный список. А вот с Викой все хорошо…»
        Боже… Пожалуй, это самое длинное сообщение данному адресанту. Долго читает… или долго думает, что ответить? А, может, решил вовсе не отвечать? Было бы хорошо.
        Этой переписке пора было действительно прекратиться
        Но собеседник считает иначе:
        «Понял, принял. Рад, что у Вики все хорошо…»
        Понимаю, что если я промолчу, то это будет четвертый намек на нежелание вести беседу. Чувствую где-то внутри, что Тимур, хоть и настойчив, но биться в закрытые двери перестанет... ненадолго. Уехал ведь, когда я у меня случился приступ ненависти? И сейчас перестанет… наверное.
        «А как ты?..», - сжимаю телефон покрепче и бросаю взгляд на спящую Ульяну.
        Моя девочка, послушная моя девочка. Позволяет маме побыть наедине с собой… Понимает, что мне это необходимо.
        «Словно мертв. Однако, через два дня у меня состоится бой, и я вновь почувствую себя живым в эти моменты радости»
        «Хочешь жалости?», - грубо, но получается только так.
        «Ты спросила, я не солгал».
        Усмехаюсь. Выкрутился.
        Бросаю взгляд на часы и понимаю, что со всеми перерывами в нашем общении прошло несколько часов. Ульяна начала ворочаться, сладко посапывая при этом. Времени остается немного, а побыть наедине со своими мыслями так и не удается, но сожаления нет. Вторжение Тимура в мой телефон было не таким болезненным, как жизнь бок о бок с Андреем.
        «Мне пора. Ульяна просыпается», - отправляю, слезаю с окна и подхожу к малышке.
        Проснулась, и правда. Смотрю в ее большие темные глазки и улыбаюсь, она сладко причмокивает, а затем начинает хныкать. Беру на ручки и оставляю нежный поцелуй на ее пухленьких розовых губках бантиком.
        «Передавай Уле привет…», - приходит последнее сообщение.
        Хоть и нет подвоха, но все равно вздрагиваю от последнего сообщения. Веет тайной, чем-то неизведанным, моим страхом. Кажется, что в этом сообщении совсем другой смысл, но качаю головой и стараюсь не думать об этом.
        А сокращение красивое. Я еще не думала над «Улей»…
        Вновь игнорирую сообщение, забываясь повседневными делами…

* * *
        Я для них исчез, я для них пропал. У нее своя семья, ребенок, ведь так? Я там лишний, мне было проще оборвать все связи, чтобы оставить ее в покое. Как она меня о том просила. Иначе я бы не оставил ее, и что с того, что ребенок не мой? Мое предложение улететь в Польшу вместе со мной действовало без каких-либо условий, мне стало неважно, чей это был ребенок.
        Но она не хотела меня видеть. Вплоть до истерики. А истерики у беременных заканчиваются плохо, я знаю это на деле.
        Я смог пересилить себя и не натворить дел, а просто уйти, уехать, улететь.
        Боже, как же недавно это было. Казалось бы. Но на самом деле прошло полтора года, как я не видел ее. Как узнал, что она на втором месяце беременности. Она просила меня уйти вплоть до угроз, и я ушел. Слишком много натворил дел, чтобы позволить себе рисковать ее ребенком – Вика была в опасном состоянии, когда билась в истерике, била меня и умоляла исчезнуть из ее жизни.
        Я хотел обернуться в тот миг, чтобы посмотреть на нее, но понял, что окончательно потерял ее, так и не обретя. Я просто ублюдок в ее глазах. С машиной, огромным домом в Польше и черствым сердцем. Просто боец, который нах*р не сдался ей. Но только я знаю, насколько сильно мне осточертел этот дом, а точнее – одиночество в нем. В моем глупом сознании тешилась надежда, что с Викой здесь было бы иначе, но предложение полететь вместе со мной действительно было глупым. Разве мог я надеяться на то, что она уедет со мной?
        Во время ее истерики я понял, какой бред я тогда предложил ей. Она твердила, что беременна от Андрея, и я поверил в это окончательно только здесь, в Польше, когда отслеживал новости о ней. Она родила, и все встало на свои места. Меня тогда еще не было, ребенок действительно от Андрея.
        Но сейчас, спустя полтора года, я сидел в этом одиноком доме на веранде, смотрел на густой лес и ловил себя на мысли, что хочу написать ей. Под любым предлогом просто напомнить о себе. Она не ответит, даже добавит в черный список, не ответит, но мне хотелось, чтобы она подумала обо мне хотя бы на одну сотую часть того, сколько я думаю о ней все это время.
        Как выглядит девочка? Как назвали? Я не знал. Я ничего более не пробивал, чтобы не тревожить незажившие раны. Зачем это? Наши жизни пересеклись лишь однажды, чтобы смиренно разойтись навсегда.
        Хотя у меня была возможность узнать все. Даже увидеть девочку, я бы непременно нашел способ увидеть малышку. Но зачем, если я увижу там только копию Андрея?
        Я слишком далеко зашел в своей мести и жестокой игре с Викой, чтобы иметь право на что-то в их жизни.
        Но написать захотелось. Сейчас, спустя столько времени…
        И я нашел предлог – поздравил ее с рождением дочери. Выяснить, что родилась девочка, не составило труда, и я остановился на этом.
        Как я и ожидал, Вика поняла, кто ей пишет. Как и ожидал, желания отвечать у нее не было, и вскоре наш диалог окончился. Он был коротким, но уж слишком он был живым, слишком желанным и долгожданным, чтобы я смог остановиться…
        Глава 23
        Моя девочка спит, сладко посапывая и причмокивая своими губками, она даже не подозревает о терзаниях, которые изранили мою душу от и до. И я надеюсь, что она никогда о них не узнает, ибо я сильно боюсь разрушить ее покой – независимо от того, сколько Ульяне будет лет. Я сделаю всевозможное, чтобы она ни в чем не нуждалась – сумма, накопленная мной, позволяла жить многие годы, ни о чем не заботясь. Но, конечно, заботиться я буду, как только дочка подрастет и станет ходить в садик, я начну работать, приумножая то, что у нас с нею будет.
        Я рассчитала все от и до. Сумма, которой я располагаю, обеспечит нас на долгие годы, примерно – на десять лет. Все рассчитано даже с учетом форсмажорных обстоятельств, если брать среднестатистическую зарплату недалекой провинции, в которой я планирую жить. Москва не для нас, и на это есть две причины: слишком дорого, чтобы позволить себе не работать до детсадовского возраста Ули, и слишком мало одной Москвы, чтобы уживаться здесь вместе с Андреем после нашего грядущего развода.
        Развод… Наступает время, когда я должна буду сказать об этом Андрею. Поговорить. Убедить его в том, что наша семья перестала быть таковой еще до рождения Ули, он и сам это чувствует, он и сам это поймет. Я надеюсь.
        Прошел год после рождения дочери, сколько раз он подходил к ней? Сколько раз он с нею играл? Я задавала эти вопросы не только себе, но и ему, на что он отвечал неизменно. Ему была важна душевная часть наших отношений, отношений мужа и жены, а никакого тепла между нами больше не было. Не стесняясь, Андрей винил в этом меня, а я смотрела в его лицо, пылающее какой-то глубокой, еле заметной агрессией, и не знала, как сказать ему правду.
        - Тебе даже плевать на то, что я возвращаюсь поздно.
        - Ты работаешь, - неуклонно отвечала я, изображая супружеское понимание.
        - От меня несет женскими духами, Вика! – взорвался он однажды.
        Я прикрыла глаза, глубоко вздыхая. Я чувствовала. Я всегда чувствовала эти духи – то сладкие, то горькие, то игривые, то какие-то ядерные, от которых меня выворачивало наизнанку. Не от боли, нет, они просто были безвкусными.
        Я все знала, чувствовала, все видела, но мне нужно было еще немного времени – Уля должна подрасти, мне нужно было скопить еще немного денег, мне нужно было заочно найти агента, который подберет мне квартиру неподалеку от Москвы. Кажется, что все так легко – собрал вещи, схватил ребенка под подмышку и побежал, куда глаза глядят. Только вещей – чемодана два, и это только с детскими вещами, ребенка не схватишь под подмышку – ведь это ребенок, и бежать, куда глаза глядят, непозволительная роскошь для матери с грудным ребенком, и поступать столь необдуманно с Ульяной на руках я не имела права. Это было глупо.
        Поэтому пока агент ищет подходящую квартиру, я составляю свою речь о разводе, которую буду говорить Андрею. Тем временем Андрей и сам понимает, что семьи больше нет. Он зависает где-то ночами, порой напивается, порой просто приносит в дом запах чужих духов и чужой женщины, а я добила его окончательно тем, что переехала в другую спальню.
        Семьи больше нет.
        Любви больше нет.
        Есть только демон прошлого, который сидит глубоко в душе Андрея, и я боюсь, что однажды этот демон выйдет наружу. Демон по имени Ася.
        Ничего больше нет, кроме дочери, которую я люблю больше жизни. Я помнила все: и тот день, когда она была зачата, и насилие. Но дочь я все равно люблю, как может быть иначе? В чем виноват ребенок?
        Сейчас я понимаю, что оба брата в чем-то похожи. Удивительно, но похожи: один насиловал меня физически, Андрей же – морально. Морально давит, морально бьет тем демоном, который с каждым днем показывается наружу все больше и больше. Несмотря на то, что я пытаюсь угождать мужу, каждый раз появляются новые психи – Андрей зациклен на том, что я стала холодна к нему, равнодушна, хотя я изо всех сил стараюсь показывать обратное. Однако, последней каплей было то, что…
        - От тебя действительно пахнет женскими духами. Но ты ударил меня, помнишь? В первые месяцы после рождения Ульяны, когда я крутилась возле детской кроватки, а ты ждал, когда же я приду к тебе, когда же уделю тебе время. Ты ударил. Помнишь?
        Он ударил, а я упала и ударилась о ножку детской кроватки. Тогда я лежала со стеклянным взглядом и видела, как рушатся остатки того самого фундамента, что мы строили несколько лет вместе с Андреем. Сейчас, спустя время, я могу говорить об этом спокойно, а тогда я не осмелилась рассказать об этом даже Лере.
        - Хватит об этом напоминать! – широкая вена вздулась прямо на лбу некогда любимого мужчины, - она кричала уже несколько часов, а ты никак не могла успокоить свою дочь! В конце концов, у всех это бывает. Подумаешь, дал пощечину…
        - Она и твоя дочь тоже. И это была не пощечина, Андрей, - пытаюсь возразить мягче, ведь демон просачивался все больше и больше.
        И Андрей меня уже просто не слышал.
        - А я пришел после тяжелого рабочего дня и всего лишь хотел твоей любви…
        - В тот день от тебя пахло другой женщиной.
        - Если бы ты была более ласковой со мной!.. Но это уже слишком, когда собственная жена воротит нос! Хотя ты даже в порядок себя привела после родов, фигура стала еще лучше…
        В следующую секунду глаза Андрея сощурились, а я поняла, что демон жил в нем всегда. Сначала демон проявлялся в невнимательности – Андрей не замечал того, что происходило между мной и Тимуром. Затем демон проявлялся в равнодушии – Андрей замечал, но не реагировал… словно боялся чувства дежавю, ведь нечто подобное было в истории Аси, которую вспоминать он просто-напросто не хотел. Если вспомнит – то все пропало. Теперь демон проявляется в обиде и негодовании, что же будет дальше? Я не знала, но точно поняла одно – пора было уходить.
        - Для кого ты приводила себя в порядок? Если не для меня, то для кого?
        Едва не поперхнувшись, я не смогла ничего ответить. Он словно чувствовал, что Уля – не его дочь. Мужчины ведь тоже что-то чувствуют, так? Поэтому он так мало времени уделяет ей, потому что чувствует.
        - Все свободное время я уделяю Ульяне. Я даже не притрагивалась к тренажерам, только изредка плавала в бассейне. Ты об этом?
        Пытаюсь оправдаться. Но зачем?
        - Между нами больше ничего нет. Ты стала холодна, ты стала чужой, словно вы с ней, - он махнул рукой в сторону нашей с Улей спальни, - чужие. И она тоже!
        Сказал Андрей и замер.
        Я тоже застыла изваянием, не в силах что-либо сказать.
        Да, она тебе чужая. Не пора ли сказать правду? Сердце трепыхалось в груди, израненное…
        Правду?.. А если снова ударит? Но это было не так страшно, как если он тронет мою дочь.
        После этого разговора прошло немного времени, но я так и не осмелилась сказать Андрею правду. Да, я тогда промолчала, а он развернулся и ушел.
        Я чувствовала, что время еще не пришло, нам с Ульяной было некуда уходить – риелтор говорила: «Уже вот-вот, вот-вот», но видимых результатов не было, а рисковать я не видела смысла, ведь Андрей затих и несколько раз даже предлагал какую-то помощь.
        Со дня на день я скажу Андрею о разводе, а там, если он начнет угрожать о лишении родительских прав, я расскажу правду, что ребенок не его. И будь, что будет, к тому времени я буду готова.
        Еще чуть-чуть, уговаривала я себя, еще чуть-чуть.
        Особенно я уговаривала себя так в момент нашей последней близости – именно та ночь заставила меня переехать в спальню Тимура…
        Около года назад…
        Рука Андрея беспрепятственно скользнула к моей груди и сжала ее, а я от бессилия прикусила губу и едва не взвыла от отчаяния. Его сильные руки притянули меня к себе, и я уперлась спиной в его грудь. Это было состояние ни жива, ни мертва, именно оно.
        - Андрей, я устала... Давай просто ляжем спать?
        - Я сниму твою усталость, милая...
        Задрав мою сорочку, Андрей что-то прошептал мне на ухо, сместил трусики в сторону и приподнял мою ногу, чтобы было легче войти в меня. грязная картина заставляла меня морщиться от неприязненности, все с Андреем стало таковым – противным, ужасным, тошным…
        - Прекрати. Сказала же, не хочу, - процедила я.
        Но он не слышал меня. Или не хотел слышать.
        Где-то шустро зашумела упаковка презерватива, а в следующую секунду он толкнулся в меня.
        - Я люблю тебя, Вика. И ты меня любишь, да? - шептал он.
        Не знаю, сколько прошло времени, пока он стонал, а я вздрагивала от тупых механических движений в мое тело.
        - У нас с тобой все хорошо, - убеждал он скорее себя.
        Я выждала последние секунды, после которых Андрей поднимается и уходит в душ. Как обычно, надолго, этим самым позволяя мне уснуть или просто прийти в себя.
        С неприязнью поднимаюсь с нашего супружеского ложа, неосознанно хватаю телефон с полки и ухожу в другую спальню, где тоже есть душ. Не хотелось ждать, пока выйдет Андрей.
        С особой настойчивостью я намыливаю свое тело, стирая остатки прикосновений и жестоких ласк. Ласк, которые не приносили ровным счетом ничего. И я по-прежнему считала, что в этом была вина... Тимура.
        Я больше не умела получать удовольствия. Или Андрей стал совершенно чужим, но я слишком запуталась, чтобы понять причину…
        Глава 24
        К счастью, несмотря на все переживания, мне удавалось не переходить на молочные смеси в кормлении Ульяны. Однако, после очередного кормления малышки мой мир вновь пошатнулся, когда мне на телефон пришло сообщение от известного абонента...
        «Я хочу тебя услышать. Хотя бы по телефону»
        Тимур…
        Хочет меня услышать? А счастливую жизнь он не хочет вернуть? Не хочет отмотать время назад и все изменить, интересно?..
        Меня обуяла злость, и я тут же стерла это сообщение и запихнула телефон подальше. Больше сообщений не приходило... пока не наступил глубокий вечер.
        «Согласен, много прошу»
        «Много», - сухо отвечаю я.
        «Мы ложимся спать...», - добавляю я позже.
        Смотрю на циферблат - два часа ночи. Значит, в Польше сейчас была полночь, и он тоже не спал.
        «Я уже не надеялся на ответ...»
        Молчу, заглядываясь в непроглядную тьму за окном. Все равно ведь напишет, а у меня нет причин отвечать ему по-доброму.
        «Я позвоню?»
        «Я хочу тебя слышать?», - остро отвечаю вопросом на вопрос.
        Со вздохом я откладываю телефон в другую часть подоконника, словно это поможет избавиться мне от настойчивости моего собеседника. Бросаю взгляд на дочку, которая в коем-то веке придерживается графика и сладко спит этой ночью. Хотя, признаться, только в последнее время она что-то стала буянить, раньше была более спокойной… Я не хотела думать, что негативная обстановка в доме так влияла на малышку, не хотела верить в это, но отрицать это было глупо. Даже крохотные – они, дети все чувствуют. Все. Поэтому задерживаться больше было нельзя.
        «Ты была сейчас с ним?..», - вопрос с подвохом. Двусмысленный вопрос.
        «Ты действительно много себе позволяешь. Может, тебе еще и позы сказать?», - грубо, но это сообщение ограничивает рамки его вседозволенности.
        Более Тимур к этой теме не возвращался.
        Не выдерживаю и задаю вопрос, который мучает меня еще с того самого дня. Когда к нам приехал Тимур и ворвался в нашу спальню...
        «Почему Андрей так долго купается?», - в моем смс чувствуется усталость.
        «Отмывается от своих грехов, моя девочка»
        Вспыхиваю от злости, поэтому гневно строчу:
        «Твоя девочка идет спать, а вот Вика вполне могла бы недолго поговорить!»
        «Вика, я не хотел. Вика, давай поговорим!..»
        Медленно длилось его молчание. Чернов не должен больше писать, если пройдет пять минут, однако, они не успевают истечь…
        «Я понял, это красный. Но ты сама задала мне этот вопрос, а я тебе всего лишь ответил»
        Но больше я не отвечаю, удаляю переписку и ставлю «Не беспокоить», а Тимур более не пишет. Он не пишет больше одного сообщения в пять минут, это что-то вроде конспирации, о которой мы негласно договорились.
        А через несколько дней в дом стучится курьер - в его руках белая коробка, а мужчина просит расписаться, не отвечая ни на какие мои вопросы. Только попросил предъявить паспорт, потому что поручено доставить именно адресату.
        Я в недоумении раскрываю коробку и нахожу в нем смарт-браслет известной модели.
        Осторожно раскрываю записку: «Чтобы ты всегда смогла прочитать мое сообщение. Даже когда укладываешь дочку спать».
        Укладываю все обратно, а на сообщения Тимура даже не отвечаю. Если еще утром я планировала исполнить его просьбу и ответить на звонок, то теперь он от меня ничего не добьется.
        «Я хочу тебя услышать. Это мое последнее желание», - пишет Тимур.
        «Решил подкупить меня своим подарком? Кажется, сегодня мой черный список пополнится еще одним номером», - печатаю в гневе, удаляю переписку и вновь ставлю «Не беспокоить», потому что Андрей вернулся с работы. Записку, прилагаемую к подарку, я порвала на мелкие части, а сам подарок спрятала как можно дальше.
        Но проходит время, и вот очередной ночью после душа я сижу на подоконнике, все также смотря на заснеженные леса чуть поодаль от нашей территории. Ульяна, уже накормленная и окутанная заботой, беззаботно спала в своей кроватке, и я уличила несколько минут для...
        «Звони», - стучу по клавишам.
        Если он спит, значит, не судьба.
        Но он не спит.
        Телефон вибрирует при входящем звонке, а внутри меня все обрывается.
        Прошло ровно два года с тех пор, когда он уехал. И сейчас он просит поговорить. Боже, к чему это все приведет?
        - Доброй ночи…
        Голос с хрипотцой, вспышки, воспоминания, кухонный стол и спальня, наша с Андреем спальня, приезд Тимура… все вернулось к началу, все мое нутро, и я ненадолго перестала дышать. Не так больно, как оно было раньше, сейчас все притупилось и замутнило, однако…
        Едва ко мне возвращается возможность говорить, я прохладно шепчу в ответ:
        - И тебе.
        - В Москве третий час ночи…
        Хочу конкретики, а не бессмысленных разговоров.
        - О чем ты хотел поговорить?
        - Он не обижает тебя?
        Не сдерживаюсь от колкости, за что после корю себя:
        - Не обижает меня в каком смысле? В таком же, как это делал ты?
        - Вика… - выдыхает в трубку, словно ему безумно жаль.
        - Ты прости, но я не для этого трубку взяла. Не для того, чтобы жаловаться на что-то, понимаешь?
        Из-за активной жестикуляции что-то случайно задеваю, и с подоконника на пол падает маленькая подушка, коих здесь было около десяти. Ставлю телефон на другой край подоконника, опускаюсь ниже и достаю подушку с пола, обхватывая ее руками, затем устремляю взгляд в телефон и окаменеваю.
        Там с экрана на меня смотрит Тимур.
        А я смотрю на него и по выражению его глаз понимаю, что он тоже видит меня.
        - Что ты сделал? – выдыхаю я, не в силах прервать зрительный контакт.
        - Я смотрел твои фотографии, но на них ты выглядела более счастливой, нежели в реальности.
        - Какие фотографии? – недоумеваю я, - и как ты включил связь?
        Тимур чуть отодвинул камеру и пожал плечами. В его комнате горел свет и все черты его лица были хорошо видны, а вот у меня только бра горело над головой, и я была этому рада.
        - Ты сама что-то задела. Обычные фотографии, нарыл кое-какие, взломав телефон Андрея. Правда, у вас общих фоток больше года нет, я опечален…
        - Узнаю твой скверный характер и сарказм, - не выдерживаю я, - а если бы в его телефоне было то, что тебе видеть запрещено?
        - Что ж, таких фото в вашем арсенале тоже нет. Хотя, разве что в твоем телефоне, однако, его я взламывать не осмелился.
        - Спасибо и на этом… - ерничаю я.
        - Не благодари, - на полном серьезе отвечает он, - наконец-то вижу эмоции в твоих глазах. Первые секунды нашей связи ты выглядела поникшей…
        - Тимур, красный. Ты переходишь границы, - шепчу я, отводя взгляд от экрана.
        И почему я еще не выключила видеосвязь?
        - Значит, у вас не все в порядке? – сомнение слышится в его голосе.
        - Почему ты так думаешь? – добавляю в голос легкомысленности.
        Сбавляю тон, стараюсь говорить тише – и Ульяну могу разбудить, да и Андрей вдруг мимо будет проходить…
        - Это явно, если вы спите раздельно.
        - С чего ты взял, что это так?
        - Я вижу бра, которое висит в моей комнате над подоконником. И ты постоянно с тревогой оглядываешься на что-то. Я предполагаю, что в моей комнате стоит кроватка, и в ней спит твоя дочь. И с полной уверенностью я могу сказать, что Андрей не будет спать в моей спальне, даже если весь дом заполонят индейцы, а моя комната будет свободной. Шах и мат, моя девочка…
        В этот самый момент на мне словно тысяча индейцев и станцевали – едва Тимур раскрыл всю правду. Черт возьми, в считанные секунды он ловко обыграл ситуацию и взял контроль над всем… над всем, что мне уже было неподвластно.
        - Как дочка? – задает Тимур волнующий вопрос.
        - На отца похожа… - отвечаю я, совсем не подумав об иронии собственных слов.
        Тимур замолкает, отчего-то сильнее впиваясь в мое лицо.
        - Тимур…
        Мне хотелось спросить. О многом спросить. И, словно почувствовав мой серьезный настрой, насмешливость слетела с лица мужчины.
        - Да, Вика?
        Я отвела взгляд, всматриваясь в непроглядную темень за окном, но слова отчего-то застряли в самом горле.
        - Спим ли мы раздельно или нет… Все ли хорошо у нас или нет… Ты ведь понимаешь, что более не имеешь права ни на что в моей жизни?
        Бросаю взгляд на экран, не планируя задерживаться на нем, но то, как тяжело сглатывает мужчина, заставляет меня заострить на этом взгляд и остановиться. Не тяжелее ведь, чем мне. Не больнее. Не может быть такого, верно?
        - Мне интересно… что ты чувствуешь? Зачем ты пишешь спустя столько времени?
        Облизываю пересохшие губы, отводя взгляд от экрана и полностью погружаясь в эту атмосферу ночного уюта и непоколебимости, покоя и равнодушия, одиночества и любви к крохотному существу, спящему недалеко от меня.
        Хрипловатый голос Чернова-старшего заполняет спальню, в которой раньше существовал он.
        - Чувствую, что должен был написать. Просто чувствую, что иначе нельзя. Мне было нужно написать тебе. Сейчас или через десять лет… И я выбрал сейчас.
        Мне недостаточно. Говори еще, говори же…
        - Понимаю, что не имею права.
        - Но все равно это делаешь, - грубо обрываю я.
        Хоть и шепотом, но грубо.
        - Мне кажется, я должен был…
        - Все равно делаешь это, как тогда. Не имел права, но изнасиловал. Я ведь была невестой твоего брата, я стала его женой, Тимур.
        - Вика… - вижу, что он не сводит с меня взгляда.
        - Что «Вика»? Или ты отрицаешь факт изнасилования? Нет, ты скажи… ответь мне, я хочу, наконец, узнать, что ты чувствовал тогда!
        Он с яростью трет свое лицо большой грубой рукой. Просто помню, что они у него грубые. Мужские. Обычные мужские руки, умеющие работать физическим трудом.
        - Не отрицаю.
        - Смело, - только выдыхаю.
        - Позволь я расскажу то, о чем ты не хотела слышать? О той ночи, на даче…
        Приближаю руки к телефону, нажимаю на одну единственную кнопку…
        - Вика, не отключайся. Я прошу тебя, нам о многом нужно… - Тимур замолчал, ведь связь не оборвалась, а я поставила телефон на место.
        - Тихо… Здесь дочка спит, я лишь убавляю тебя.
        Вижу, как мужчина вздыхает с облегчением.
        - Могу я узнать, что случилось, раз вы с Улей переехали в мою спальню? – шепчет он, стараясь говорить тише, хотя я и убавила динамик.
        - В последнее время Ульяна плохо спит ночами и не дает выспаться Андрею.
        «Наверное, негативная обстановка так влияет на нее», - но об этом я, разумеется, умалчиваю.
        Тимур хмурится, но вопросов лишних не задает. Он уловил тему разговора, на который я всегда ставлю «красный» барьер, и к запретным темам мы больше не возвращались.
        - Рассказывай… рассказывай то, что ты хотел.
        Сменив свою геолокацию, Тимур оказался в горизонтальном положении на кровати. Зевает, но не отключается и не ложится спать. Может, ему действительно есть, что мне рассказать?
        - Как видишь, я спокоен. Однако, в тот день, когда я узнал правду… меня раздирали тысяча чертей. Ты отказалась меня слушать, обвиняя в том, что я подсыпал тебе определенное средство. Да, твои обвинения имели почву под ногами, и ты была права, Вика.
        Сердце делает сальто, но я стараюсь подавить в себе негативные эмоции и успокоить это сердце неразумное. Сколько можно их, эмоций этих? К тому же, раз уж я собралась выслушать этого мерзавца, то я сделаю это, а затем покончу с этой связью раз и навсегда.
        - Ну, продолжай, - выдыхаю я, настроенная только отрицательно.
        - Вика, это был не я.
        - Не ты это делал со мной? – вырывается против воли – тихо, шепотом, но гневно.
        Тимур хмурится, но ищет глазами мой взгляд и пытается меня убедить… в правде.
        - То, что было подсыпано в чай, подсыпано было не мною. Понимаю, что поверить в это сложно, но, Вика, едва ли я сделал бы это!..
        - У меня нет повода сомневаться в твоей… циничности.
        - Ты ведь помнишь жену Стаса, моего друга?
        Прикусываю губу в задумчивости, затем пытаюсь вспомнить ее лицо или хотя бы имя… Помню, что такая была. Стас и Артур – его друзья, но вот их жены отложились у меня в памяти очень плохо.
        - Я не помню, как ее зовут, - выдаю спустя время.
        - Настя ее зовут. Настя.
        И лицо вспоминается тут же…
        «- Какая милая девочка, кто она, Тим? - удивилась Настя.
        - Невеста Андрея.
        - Невеста Андрея? - тихо переспросила Настя, уточняя, - а где сам Андрей? Он, надеюсь, не приедет?
        Остра на язык, Настя даже не скрывала своей неприязни к Чернову-младшему.
        - Он в командировке, скоро прилетает. Приятно со всеми познакомиться, меня Вика зовут…»
        А затем Тимур рассказал последовательность произошедшего. Коротко, потому что Ульяна просыпается рано, а мне хотелось выспаться хотя бы этой ночью.
        - Я узнал. Настя видела из окна, как тот парень что-то подсыпал в кружку, предназначенную для своей девушки, и уже на улице, воспользовавшись отсутствием парней, она перебросила ложку из твоего бокала в другой, который был для той девушки Евы. Ты спросишь, как я узнал об этом? Я заставил Стаса разобраться в этом – его дача, его дела, и это были уже его проблемы. Так вот… Настя все выдала, когда поняла, что нет смысла юлить и извиваться в собственной лжи перед мужем.
        Я молчу, переваривая эту информацию. Не верилось? Не верилось, но отчего же кошки так сильно скребутся на душе?..
        - Я клянусь, Вика. Спроси у любого, кто был на даче в ту ночь, даже у того парнишки бедного. Мне, черт возьми, нет смысла врать тебе, понимаешь? Раньше что-то и чего-то было, сейчас же мы и не встретимся более. Я просто хочу немного, лишь самую малость обелить себя в твоих глазах. Пусть и будет это лишь крупица чистой воды в болоте.
        - Я пойду, Тимур, - шепчу пересохшими губами.
        - Я понимаю. Я сожалею. Я раскаиваюсь, Вик.
        - И что же мне теперь? Что же мне теперь, плясать от радости? – шепчу с горечью, стараясь не смотреть в экран на потрепанное, мрачное лицо Тимура.
        Беру телефон в руки. Чувствую на себе взгляд какого-то израненного зверя, но в глаза его не смотрю, слишком болезненно дается все это. Слишком.
        - Уже ничего не изменить. Ты прав, это лишь крупица чистой воды в том самом болоте сотворенного тобой.
        Глава 25
        От автора (подведение итогов):
        В общей сумме с последней встречи Тимура Чернова и Вики Черновой прошло ~ полтора года, которые условно можно разделить на 3 стадии:
        Длившаяся беременность;
        Семейная жизнь с Андреем;
        Понимание, что с Андреем происходят некие психические изменения, связанные с Асей, и подготовка к побегу.

* * *
        Что же дало толчок изменениям, которые стали проноситься в моей жизни со скоростью света? Неужели то общение, которому я поначалу сопротивлялась, а затем втянулась, оно дало некий толчок? Или же найденная квартира для нас с дочкой, как я и хотела, в новом городе дала ход этому случившемуся разговору?
        Однако, я понимала, что все это было лишь фоновым дополнением, а сами краски сыграли так: сегодня, именно в этот день взорвался тот самый наэлектризованный шар, что копился и копился в этом доме неделями, месяцами, годами…
        Сегодня Андрей, словно заведенный, повторял одни и те же слова, а я чувствовала, будто смотрю этот фильм снова и снова, который раз по счету, и понимала, что больше так не могу. И не хочу.
        Паника, дрожь, обострение всех органов чувств… Андрей говорит и говорит, изливая уже никому не нужную правду, а я то и дело открываю рот, хочу перебить его, но не получается - я издаю лишь немой звук. Пробую еще раз, но звук не успевает вырваться из моих губ, ведь следующие слова Андрея бьют наотмашь:
        - Что же мне, силой брать собственную жену? Сколько у нас не было секса, дорогая? А если и был, то… тьфу!
        Я поморщилась, отшатываясь от того мужчины, которого, оказывается, просто-напросто не знала. Всю беременность и целый год после я была так озабочена дочкой и собственными гнилостными воспоминаниями о прошлом, что не замечала происходящих изменений в Андрее. Просто не замечала.
        Возможно, вина была в том, что я не только посвящала все свободное время заботе о дочери, но и тайно от Андрея занималась подработкой в интернете. Имея только диплом юриста, мне приходилось за небольшие деньги консультировать людей по возникшим мелким спорам, это приносило некоторую копеечку и заодно практика отлично подкрепляла мои знания. Все-таки без практики некоторые моменты просто забываются, а мне еще предстоит найти работу в новом городе.
        - Если бы я знал, что ты станешь такой…
        - Какой? – с вызовом спросила я.
        - Дослушивать – никогда не было твоим умением! - процедил он, выходя из себя.
        И я взглянула на него с новой стороны (в который раз). Он не милый человек, каким пытается выглядеть в глазах нами приглашаемых гостей, Андрей – злой. Он не терпеливый, а если таким и был когда-то – все было притворством, ложью, низкой ложью. Его глаза никогда не излучали свет - мне так лишь казалось.
        Именно сейчас его губы напряженно твердили мне что-то, чуть ли не брызжа ядовитой слюной, а руки то и дело яростно жестикулировали на таких же яростных эмоциях.
        Неужели такое возможно? Это и есть синдром розовых очков? Если да, то мне безумно жаль, что я его познала…
        Только руки отчего-то трясутся невыносимо, и мне становится очень сложно достать телефон из кармана. Зачем я достаю его? Зачем пытаюсь незаметно набрать номер, который за недели общения, на удивление, выучила наизусть? Я не знаю, но мне страшно от того, что все идет совсем не по плану. Мой мозг активирует, видимо, уснувший инстинкт самосохранения, подавая пальцам импульс набирать, набирать тот самый номер.
        Бросаю взгляд ниже, туда, где опущена моя рука. Вижу, что идет вызов, пошла первая секунда – абонент взял трубку. Точно ответил, ведь даже отсюда я улавливаю знакомый голос в трубке. Андрей не слышит – из-за эмоций, из-а того, что не прекращает возмущаться и обвинять меня во всех семейных грехах, но я слышу, ведь я вся превратилась в слух, не упуская даже малейшего шороха.
        Однако, Тимур теперь тоже слышит. Если, конечно, не посчитал этот входящий ошибкой и не отключился, но пути назад не было. Что-то подсказывало мне поступить именно так – набрать номер брата моего мужа.
        - Я бы никогда… - продолжал Андрей гневно.
        - …Ты знаешь, Андрей… Я тебя, кажется, не люблю, – изумленно выдохнула я, прервав гневную непрекращающуюся речь своего мужа.
        - …не подменил противозачаточные, если бы знал, что ты станешь такой холодной сукой! – закончил он, а вскоре до него дошел смысл сказанных мною слов, - что? Что ты сказала?!
        - П-подменил что?.. – выдавливаю я, бледнея и едва удерживаясь на ногах.
        Я застыла, не в силах на что-то большее. В последнюю секунду ощущаю, как телефон выскальзывает из моих рук, но уже ничего не могу с этим поделать. Пусть падает с грохотом, останемся только мы с Андреем и правда – колющая, режущая, огненная. Глаза в глаза, ярость к ярости, недопонимание к ненависти.
        Долго до меня доходил смысл сказанных Андреем слов, очень долго.
        Я уверена, что и до Андрея мои слова доходили также медленно… ведь его лицо все вытягивалось и вытягивалось, а глаза становились ну совсем дикими. За те минуты, что тянулись бесконечно долго, в глазах бывшего мужа (уже говорю с уверенностью) промелькнула тысяча эмоций, и все там было: и злость, и страх, и ненависть, и откуда-то взявшиеся осколки любви. Именно осколки, потому что от любви остались только осколки. Хотя, возможно, и осколки – лишь иллюзия, и любви никогда не было, кто же знает теперь?
        Теперь, после этой ядовитой правды, не осталось даже тепла.
        Я стараюсь дышать глубоко, размеренно. Чего только в жизни не было, правда?
        Но грудь почему-то взлетает от учащенного дыхания, а сердце, кажется, разогналось до сотки уже не единожды.
        Ну, чего ты, милое? Работай, дыши, не беги. Замедли шаг, тебе все-таки всю жизнь работать, сердце…
        Вместе с этим передо мной появляются большие доверчивые глаза дочери, и я понимаю, что уже не смыслю жизнь без нее. Получается, всего одна глупость со стороны Андрея позволила родиться моей крохотной малышке? Вот так просто – жених подменил мои противозачаточные, надеясь вскоре стать отцом, Тимур изнасиловал меня, а я забеременела – вот так просто?!
        Простите, не так… Глупость Андрея, жестокость Тимура и моя любовь к еще не родившемуся плоду – позволили ей родиться. Вот это трио…
        - Я хотел ребенка. Я подменил твои противозачаточные. Только потом…
        Останавливаю его речь, грубо перебивая. Из меня вырывается только одно слово, ставшее началом ада:
        - Развод.
        Шепот:
        - Развод.
        И по мере расширения зрачков Андрея, я произношу железно:
        - Развод!
        Кажется, его глаз начинает дергаться, а губы растягиваются то в насмешливой улыбке, то в грозном оскале, что и заставляет меня отступить с холодным потом на спине.
        И я совсем не понимаю, в какой момент я начинаю ощущать чувство полета, затем острую боль в затылке и после – огромное жжение на голове, когда меня начинают тащить по полу.
        Глава 26
        - Развод!
        Кажется, его глаз начинает дергаться, а губы растягиваются то в насмешливой улыбке, то в грозном оскале, что и заставляет меня отступить с холодным потом на спине.
        И я совсем не понимаю, в какой момент я начинаю ощущать чувство полета, затем острую боль в затылке и после – огромное жжение на голове, когда меня начинают тащить по полу.
        Не знаю, сколько суток я здесь нахожусь – вторые, третьи? Или вовсе только час, но если это так, то этот час подобен вечности. В который раз я закрываю глаза, надеясь провалиться в долгожданную тьму, но обеспокоенность и страх за собственную дочь просто бросают меня в огонь собственных мучений.
        Я устала плакать – мешки под глазами уже вовсю мешали мне рассматривать все вокруг. Устала кричать и звать на помощь – голос охрип еще тогда, когда Андрей безжалостно и даже, как мне почудилось, с особой долей удовольствия тащил меня по полу, схватив копну моих волос. Мне до сих пор больно касаться головы – там нестерпимо жжет, словно мне на волосистую часть головы вылили кислоту, не меньше.
        Но все это чертовски не заботило меня так сильно, как… моя дочь. Что с ней? Может ли ей грозить опасность или эта ненависть распространяется лишь на меня?
        Где сейчас Андрей? Может ли у него настолько сильно поехать крыша, что он навредит собственной дочери? Ведь правду он не знает, и, о боги, я благодарна небесам за то, что не рассказала эту правду! Что бы сейчас было с Ульяной, зная Андрей о том, что Тимур является ее биологическом отцом?! Я зажмуриваюсь от этой мысли, толкаю ее глубоко внутрь своей души. Я не сказала правду, я не успела. Только благодаря этому в моей душе теплится вялая надежда, что Андрей не навредит ей, хотя и верить в это было глупо после всего, что он сделал со мной. В мыслях о маленькой беззащитной Ульяне по моему лицу начинают течь слезы, а руки, привязанные к батарее, и вовсе дотерты до крови.
        Это место… Я осмотрела его еще раз, но даже не могла представить подобную камеру в нашем с Андреем доме. Холодный темный подвал, где можно творить подобные бесчинства, оказывается, все это время был в нашем доме. Я хоть и отключалась, но помнила, что за пределы дома он меня не вытаскивал.
        Я не помню, как именно мы сюда добрались – такая сильная боль была в затылке, нестерпимо жгло и глаза, в которых стояли слезы, и щеки, по которым Андрей с безумием бил, лишь бы попасть по моему лицу.
        …Стоило мне только лишь раз сомкнуть глаза и упасть в небытие, как на меня вылили ушат холодной воды. Раскрыв глаза, я попыталась сделать вдох, но удалось только хлебнуть воды и следом закашляться. Я дернулась в попытке сделать хотя бы что-то, но поздно вспомнила – руки крепко связаны за спиной и закреплены между батареей.
        Сквозь мешки слез и усталости нахожу жуткое лицо прежде знакомого мужчины, который называется моим мужем, но ничего общего я более не нахожу. Незнакомый мужик. Чужой. И когда-то я целовала его, говорила слова любви… когда-то настолько давно, что уже не верится в существование тех дней.
        Не может быть. Это, скорее всего, просто вымысел моей больной фантазии, я не могла хотеть быть с ним. Куда я смотрела? Разве я не видела его натуру? Его психическую болезнь?.. Болезнь по имени Ася!
        - Ну, с чего начнем? – точно незнакомый голос, - с момента, когда ты разлюбила меня? Мы начнем с этого, а закончим тем, что ты заберешь свои слова обратно, забудешь их и полюбишь меня снова, Вика, - протянул он с ухмылкой. С неприятной и скользкой.
        Я посылаю его к чертям, а затем умоляю подумать о нашей дочери и с опозданием, почти в закрытую дверь спрашиваю, что с ней. Андрей уходит, перед этим не забыв оставить свой след на моем лице. Соприкосновение с батареей заканчивается для меня плохо – перед глазами начинает плавать подвал, и я проваливаюсь во тьму, так и не узнав о своей дочери…
        Следующее пробуждение было аналогией предыдущего, и так каждый раз, каждый раз. Андрей говорил, что я его люблю, а я, уже наученная, не отрицала, не противилась. Но и об Ульяне не спрашивала – Андрей почему-то жутко злился при упоминании имени нашей дочери, затем хлопал дверью и покидал подвал, прежде отключая меня одной пощечиной. В моем состоянии ее было достаточно, чтобы моя голова дернулась, а я отключилась.
        - И что, ты даже не спросишь меня о чертовой шлюшке Асе?
        Облизываю пересохшие губы несколько раз, чтобы начать что-то чувствовать ими, но тут же морщусь – нижняя губа начинает нестерпимо жечь. Появляется привкус крови.
        Начинаю говорить только через время, когда у Андрея почти что заканчивается терпение и он нервно начинает ходить по камере.
        - Как сейчас Ульяна без меня?!
        Фокусирую взгляд на Андрее. С трудом, но делаю это, хотя и чувствую дикое головокружение. Но сейчас меня заботит только дочь и ее состояние.
        - В конце концов, у нашей дочери есть не только мать, но и отец! – психует Андрей, отчего-то сильно нервничая.
        Неужели там, наверху, меня ищут?
        - Ты вспомнил об этом? – отмечаю не без удивления, чтобы в следующую секунду получить очередную пощечину.
        Такую же пощечину, которую однажды он дал мне в начале нашей семейной жизни.
        Отчетливо уверяюсь в истинности тех слов, что, если ударил раз, ударит и второй. А сейчас мне кажется, что эти пощечины добьют меня с концами.
        - Я ведь не такой урод, которым вы все меня считаете, чтобы причинить вред своей дочери!
        Не совсем понимаю, кто еще считает его уродом, но отчего-то верю его словам, верю, что с Ульяной сейчас все хорошо. В конце концов, есть смеси в нашей комнате, и Андрей уже кормил ее однажды… все будет хорошо, верно? Ульяна не голодна, он не причинит ей вред… Верно?!
        За собственными мыслями не замечаю, как глаз Андрея начинает дергаться, а руки его то сжимаются в кулаки, то разжимаются, и мне становится дико страшно. Мои-то собственные прочно привязаны к батарее…
        Щупаю тонкую нить, прокладывая себе путь. О чем же он хочет поговорить? Конечно… Ася.
        - Ася… Расскажи мне о ней. Ты ведь хочешь рассказать мне о ней, Андрей?
        - Рассказать об Асе? – недоверчиво спрашивает он, но руки его больше не сжимаются в кулаки.
        Словно он приходит в норму. Словно он так долго ждал чего-то и сейчас получил!
        - Да. Расскажи мне о ней, прошу.
        - Ты хочешь это узнать?
        - Хочу.
        Не хочу, но еще могу соображать и понимаю, что этого добивается Андрей – чтобы я просила его рассказать об Асе.
        - Почему же раньше меня не просила? Почему слушала моего братца, а меня не просила?
        Я проглатываю ком страха и непонимающе смотрю на Андрея снизу вверх.
        - Я ведь спрашивала… Тогда, на трибуне, когда у Тимура был бой. Я просила рассказать, помнишь?
        - Ты не просила рассказать! – крик заполоняет комнату.
        Руки покрываются мурашками, моим телом овладевает безумный животный страх от нахождения с тем, кто имеет власть над моей жизнью. Андрей ненормальный, он болен, и кто знает, что в следующую секунду ему взбредет в голову сделать со мной?
        Не просила, так не просила. Пусть окажется правым.
        «- Андрей? – позвала я его, пока начиналась подготовка и объявления сторон, - ты расскажешь мне, что случилось с Асей?
        Жених повернулся в мою сторону – стремительно и слишком резко, а взгляд его мне совсем не понравился. Какой-то презрительный, брезгливый, негодующий.
        - Я тебе уже все сказал, Вика. Она мне изменяла, она была мне не верна, а затем забеременела и хотела, чтобы я воспитывал чужого ребенка. Я даже имени ее слышать не хочу!
        Он глубоко выдохнул, а затем также быстро смягчился:
        - Уверен, Тимур рассказал тебе часть произошедшего. На этом хватит ее вспоминать, Вика!»
        - Я ошиблась. Я никогда тебя не просила, ты прав, - шепчу умоляюще.
        Но Андрей уже не слышит меня, он подскакивает к моему обездвиженному телу и хватает меня за волосы, вызывая крик недавней боли.
        - Ты была очень глупа, раз не просила меня рассказать об Асе. А меня жрет вина, понимаешь?! А ты никогда не просила меня излить тебе душу, хотя знала, сука, что я убил ее!
        «Вспомни, что я говорил тебе, Вика. Андрей стал другим человеком – он стал слабым, ведь он чувствует свою вину. Она, эта вина, жрет его много лет. Андрей только и жаждет, чтобы я рассказал тебе правду, чтобы ему самому не вспоминать все то дерьмо. Чтобы у него груз с души упал…»
        Молчу, опасаясь сказать даже лишнее слово. А затем происходит то, чего я совсем не ожидала – в руках у Андрея откуда-то появляется зажигалка и сигареты. Он отходит от меня в другой угол и, пока я облегченно вздыхаю, закуривает.
        Оказывается, Андрей курит, но событий для удивления мне и без того хватает сполна. Таких, что даже факт наличия сигарет у Андрея вызывает во мне только равнодушие и голимый страх за другие его скрытые стороны. Пусть курит, главное, что меня не трогает и не уходит туда, где Ульяна. Не уходит, и Ульяна там одна, но я чувствую, что с ней все хорошо. Мое сердце так чувствует.
        Возможно, я спокойна только потому, что Андрей находится со мной, а не с ней. Мне так спокойнее, пусть лучше здесь мучает меня, чем находится там близко к моей дочери.
        Муж успокаивается, словно наконец-то находит себя. Находит себя здесь, в этой гнилой камере, где лежит на полу его измученная жена с привязанными руками к батарее. Словно он только что обрел покой, начиная историю об Асе, которую я уже не надеялась услышать.
        Вот, где его покой – в мучениях и в собственном чувстве вины, что пожирала его день за днем. Тимур ведь говорил, а я не хотела ему верить. Очень зря.
        Ася… Кто же эта Ася? Существовала ли она в реальности или нет? Я в этом сомневалась - настолько в моем представлении она стала мифическим персонажем, да вот только мифические персонажи не губят людей через много лет, а их духи не живут в живых людях, мучая тех - виной.
        - Ася… - ухмыляется Андрей, а его взгляд, хоть и был направлен на меня, смотрел сквозь.
        Он начинает свою историю…
        - Ася любила меня.
        Шумно вбираю в себя заплесневелый мокрый воздух. Глаза закрываются под тяжестью век, и мне становится лучше. Протяну еще немного в таком состоянии точно.
        - Ты слушаешь меня?! – рассекает тишину гневный голос Андрея
        - Конечно! – поспешно раскрываю глаза, как бы больно мне это ни далось.
        - Хорошо… - расслабленно шепчет он, выпуская на воздух серую дымку от сигарет, - она была милая девчушка, ей только девятнадцать исполнилось, когда Тимур ее привез сюда. В этот дом.
        Тимур? Причем здесь Тимур? Однако, молчу, опасаясь задавать какие-либо вопросы, только внимательно слушаю и не опускаю взгляд, чтобы не злить Андрея. Он так доверился, так рассказывает, словно давно об этом мечтал – рассказать…
        - Как же она меня любила, Вика. Словно на божество смотрела. Не только в постели любила, понимаешь? Она мне сердце свое продала, словно оно мне было нужно, - презрительно ухмыляется.
        - А потом? – прохрипела не своим, чужим голосом.
        - А вскоре она приходит ко мне, чтобы обрадовать – беременна, любит меня, семью со мной хочет. Представляешь, Ася забеременела? – смеется Андрей каким-то дьявольским, ужасным смехом, который пробирает меня до костей.
        - В чем же была проблема? – изображаю любопытство, которое так хочется видеть Андрею.
        Впрочем, изображать не приходилось – я хотела узнать эту историю. Не только хотела, мне было необходимо узнать, чтобы спастись.
        - Она была не моя. Она была чужая.
        - Что? О ком ты? – выдыхаю я, охваченная смутными сомнениями.
        Нет, этого не может быть! Нет, только не говори, что…
        - Невестой Тимура она была, девочка та. У них к свадьбе дело шло. А я ее трахнул несколько раз, совсем зеленый был, поддался легко на ее сексуальность. Один раз и больше ничего не будет - вот, что она говорила… А в итоге мы так увлеклись, что раз десять я был с ней за все время, что она жила с нами.
        - Она не сопротивлялась или?..
        - Я же не насильник, Вика, - брезгливо ответил Андрей, словно насильник был намного хуже психопата, избивающего свою жену.
        - Хорошо, но ведь она с большой вероятностью была беременна от тебя? – пыталась нащупать логику, хоть голова едва соображала, а конечности и вовсе занемели.
        - Она крутила роман с нами обоими, обоим трахала мозг, а мы оба трахали ее. Какая тут вероятность? Мне на ромашке надо было гадать, чей ребенок? Нахрена мне это было нужно?! – с каждым последующим словом тон Андрея повышался, как и температура в этом холодном подвале.
        И я замолчала, изображая покорность и послушание. Только не злить его, только не злить. Андрею нужно рассказать, высказаться, а мне было необходимо время.
        - А что потом? – только прошептала я.
        - Мне было все равно, это она говорила мне о любви, а не я. Но когда она сказала, что ребенок у нас будет, что Тимура бросит, за меня замуж выйдет... семьей будем, сказала она, я и не стерпел. Сказал, что после рождения сделаем ДНК, после этого и подумаем. Да и вообще я детей не хотел, о чем прямо и сообщил. А пока сказал ей валить подальше, потому что трахать беременную чужую бабу я не собирался. Да и Тимур вот-вот должен был прилететь с практики, поэтому разврат с Асей должен был закончиться.
        Боже, что за человек сидит передо мной? Кто он? Неужели я его знаю?!
        - Говорю же, девочка она совсем была. Как ты. Только ты умнее, верная была, за что я тебя всегда и ценил. А она приехала с женихом, закрутила роман с двумя по глупости, влюбилась в меня и твердила, что ребенок мой. Про сроки что-то говорила, бледнея и пытаясь достучаться до меня, а зачем мне эти проблемы? У меня тогда и с отцом не ладилось, ведь это Тимур был любимым сыночком – ему и жениться скоро предстояло, и с отцом они на одной волне в бизнесе были, счастье, да и только, а я бы испортил все. Я сказал Асе больше ко мне не приходить, у меня к тому времени пыл остыл, надоела она мне в общем, понимаешь? А тут беременность вообще напугала меня, растерялся да отослал. А вдруг все-таки не от меня? И что, я чужого ребенка воспитывать потом буду? У меня к ней тогда такое омерзение появилось, что я и прогнал ее. Ася тогда в смятении нервно посмеялась и ушла.
        «- Но ведь этой твой ребенок, Андрей… Разве бы я стала врать?
        - Родится и посмотрим. Я отпрыска своего брата воспитывать не собираюсь, если это окажется так.
        Запинаясь, бледная Ася продолжила:
        - Что же я скажу Тимуру, когда он прилетит? Что пока он был на практике, я полюбила его брата и забеременела от него? Ты представляешь, какой это позор?! Андрей, скажи мне что-нибудь! Я ведь люблю тебя!..
        - Ты сама накинулась на меня. Сама соблазнила. Причем здесь я и ваш с Тимуром ребенок? – нервно огрызнулся Андрей, с презрением посмотрев на невесту своего брата, - в конце концов, первый раз мы с тобой переспали за один день до его отлета, а той ночью ты кувыркалась с ним. Откуда такая уверенность, что это мой ребенок? Не вноси раздор в нашу семью, поняла?! Ты дождалась, пока Тимур улетит, и не вылезала из моей постели, а ведь если бы моему брату не пришлось улететь, он бы точно почувствовал неладное и вывел тебя, шлюху, на чистую воду!
        - Но что я скажу ему, когда он прилетит?
        - Правду. Жених только в самолет, как ты уже прыгнула в постель его брата. Так ведь было, Ася? Так!
        Нижняя губа Аси затряслась, а на глазах девушки проступили слезы. Она всхлипнула, сбежала вниз по лестнице и вскоре хлопнула входной дверью, а на следующий день пролетел Тимур. Аси уже не было в живых…»
        - Дальше… - шептала я, в ужасе слушая историю, которая случилась со мной.
        История, что случилась со мной и с Асей. В разное время, но в одном месте. История разная, но мы обе любили Андрея. Только она была невестой Тимура и спала с ним добровольно, а нас с Тимуром связало лишь насилие и… моя беременность от него.
        Беременна от брата жениха… как двояко, как двояко!
        - Дальше было не столь интересно. На следующий день ее нашли в номере отеля, где в ванной она себе вены перерезала, - глухо пробормотал Андрей, - в записке эта сучка все переврала тысячу раз. Конечно, дальше Тимура содержимое не пошло, чтобы у родителей инфаркт не случился, но она все для Тимура написала. И что я ее якобы насиловал на протяжении всех недель, пока Тимур был на практике, и что я ребенка ей сделал, а потом отказался от него. Представляешь?! – закричал Андрей.
        - Насилия не было? - осторожно шепчу я, совсем без сил.
        Становилось все хуже и хуже, и я сильно боялась отключиться, так и не узнав правду.
        - Нет! – взревел Андрей, подскакивая со стула как ошпаренный, - я клянусь, что не насиловал ее! Она сама приходила ко мне, сама меня соблазнила, ты просто не представляешь, какой она была шлюхой, Вика! Родители еще жили в этом доме, так Ася никого не боялась – приходила ко мне в спальню, едва только родители сваливали на работу!
        Сквозь боль хмурюсь. Ничего не понимаю, еще и боль в голове усиливается с каждой пульсацией.
        - Неужели Тимур ничего не замечал?
        - Чем ты слушаешь, Вика?! – разозлился Андрей пуще прежнего, - они с Асей едва в дом на знакомство приехали, как его вуз почти сразу отправил на практику. Родители обещали присмотреть за невесткой, но они не особо смотрели, как видишь. Ася сразу в мою постель побежала. Вот почему Тимур родителей тогда возненавидел вместе со мной – не смотрели! И поэтому после смерти Аси он уехал скоропалительно, не желая нас видеть, разорвал отношения со всеми, потерял доверие отца и матери полностью. Даже если бы он хотел засудить меня на основе записки, уже бы не смог, ведь самое главное я знаю: он не хотел порочить честь Аси перед ее родителями. Самоубийство, и все тут. Даже о беременности никто не знал, о записке знали только мы с Тимуром. Весь такой святой, он заботился о ее чести даже после смерти!
        Одни оправдания звучат из его уст. Андрей хотел оправдаться, отмыться. Вот, что он делал в ванне так долго – отмывался от собственных грехов, для Чернова-младшего это было важно.
        - Но ведь ты знаешь, что она была беременна от тебя. Зачем ей врать верно?
        - Верно. Сейчас я понимаю, что она не врала. Поэтому и подменил твои противозачаточные, - нервно смеется Андрей, заставляя леденеть мою душу.
        - Что? – хриплю.
        - Вика, дорогая моя жена… Сколько лет меня грызет чувство вины за нерожденного ребенка? Сколько лет я страдаю из-за того, что эта беременная дура убила себя? Это ведь был мой ребенок, сейчас я уже осознаю это. Зачем ей врать, если бы я все равно сделал ДНК, да? Она слишком любила меня, чтобы врать.
        - Причем здесь я?
        - Просто я думал, что ребенок поможет избавиться мне от греха. Ты забеременела, ты родила, ты выносила ребенка, который не появился на свет много лет назад…
        - Ты болен! – не выдерживаю я.
        Мне хочется закричать в призыве о помощи, но я только повторяю и повторяю, что он болен, болен, Андрей психически болен!
        Еще один удар Андрея отрезвляет меня, высушивает слезы, заставляет меня слушать, пока я нахожусь в предобморочном от страха и ударов состоянии.
        - К тому же, с помощью тебя и твоей беременности я наладил и укрепил отношения с отцом. Тимур уехал, потому что не смог видеть наше счастье, он-то свою невесту потерял. А ты как раз забеременела, отец наш обрадовался, я при делах оказался, на наследство претендовать теперь могу! Видишь, как теперь у нас с тобой все хорошо?! – голос Андрея был резкий, звонкий, даже чересчур больной.
        Да, хорошо у нас все будет… теперь ничего не будет хорошо, если я не выберусь отсюда живой.
        - Раньше ты ведь говорил, что она тебе изменила. Совсем другое говорил… Зачем лгал? - бормочу я.
        Взгляд Андрея меняется, его равновесие на стуле пошатывается.
        - Не говорил я тебе такого. Ты и не спрашивала у меня никогда об Асе. Я просто не мог тебе этого говорить, глупышка.
        И смеется. Истерически хохочет. Его болезнь превзошла себя.
        Пока есть силы, я задаю вопрос, который интересовал меня больше всего:
        - Если ты знал, какой ненавистью к тебе пылал Тимур, твой брат… То неужели ты не боялся оставлять меня наедине с ним?
        - Мы с Тимуром разные. Совсем разные. Он никогда бы не загорелся желанием отомстить мне, Тимур для этого слаб. Он божий одуванчик, с которого родители пылинки сдували, понимаешь?
        «- Андрей не опасается меня просто потому, что эту сторону моей жизни он попросту не знает. Твой жених – слеп к моей черной стороне, Вика. Андрей видит во мне только прежнего наивного братца. Он уверен, что я расскажу тебе лишь часть той истории, ведь я – его старший послушный и добрый брат, который не станет говорить о черной половине той истории.
        - Но ты рассказываешь… - шепчу я.
        - Рассказываю. Ведь он не видит, как я изменился за пять лет…»
        - А если он изменился? – шепчу, чувствуя привкус кровь на своей губе. Снова.
        - Что ему меняться? – брезгливо фыркает он, - Тимур на месть не способен. Он интеллигент, у него хорошие гены, не то, что я.
        - Андрей, я не понимаю?.. – немею я.
        - Не то, что я, рожденный наркоманкой. Мать меня родила, а на следующий день умерла. Отец сбежал. А родителям Тимура наплели, что у меня хорошая родословная. Приемный я, Вика, но слишком сильно хотел родителям угодить, хотел быть лучше их родного сына Тимурчика. Вот такой ублюдок, не то, что Тимур, - расхохотался Андрей.
        Задаю контрольный вопрос:
        - Ты чувствуешь себя виноватым в ее смерти?
        Оглядываясь куда-то наверх, Андрей поспешно отвечает на мой вопрос, словно только его и ждал. Словно нас подгоняли…
        - Вот уже много лет ее смерть не дает мне покоя. Вина разъедает меня изнутри, подобно кислоте. Я называю это кислотой прошлого…
        А затем я начинаю неистово кричать. Кричать, орать, звать на помощь, ведь Андрей, словно безумный, вытянул свои руки вперед, оттопырив пальцы, и начал приближаться ко мне.
        - После Аси ничего не может быть хорошо. Она погубила меня, а ведь я старался начать жить заново, старался быть хорошим с тобой, но Ася… Ася говорит мне задушить тебя, Ася никогда не скажет плохое, она была милой девочкой, она любила меня и нашего с ней сына…
        - Андрей, у нас дочь! Андрей!
        Андрей болен. Дико и безвозвратно, Чернов-младший психически болен. Жаль, что я понимаю это слишком поздно, лишь когда он начинает говорить до жути страшный бред…
        И когда ледяные пальцы обхватывают мою шею, заглушая безумные крики, рвущиеся из моего горла, я понимаю, что это конец.
        - Ты псих… слышишь… - хриплю из последних сил, растирая руки у холодной батареи в кровь.
        Легкие горят, секунды бегут с бешеной скоростью, пронося кадры из моей жизни, и я осознаю, что больше не могу дышать.
        Глава 27
        Время: рождение Ульяны, январь
        Сколько же сил мне понадобилось, чтобы смотреть на это? Сколько раз мое дыхание сбивалось к чертям от падения очередного кирпича, раздавленного до крошки?
        Я не знал. Но, тысяча чертей!.. это было больно.
        Сколько это строилось? Строилось месяцы, годы.
        За сколько часов все было разрушено? Да за считанные часы, не более.
        Время тянулось до бесконечности, и лишь когда фундамент был разрушен – лишь тогда мое дыхание пришло в норму, а кулаки, наконец, обессиленно разжались. Это был конец.
        Конец и одновременно возрождение. Это стало началом новой жизни, я назвал это легкими шагами в неизвестность, о легкости этих шагов и говорил мне Артур. Он был рядом.
        Друг не торопил, друг не был настойчивым, и я благодарен ему за то, что он позволил мне самому сделать этот нелегкий выбор. Решиться. Отдать приказ.
        Артур лишь предложил вариант, а я начал его развивать.
        Он лишь подсказал, как можно начать жить с нуля, а я…
        А я снес дом.
        Я наблюдал за падением кирпичей, которые уже точно не были пригодны для новой постройки. Я наблюдал за разрушением крыши, которую много лет назад я укладывал своими руками, и падение крыши ознаменовало невозврат к тому грязному, мрачному прошлому. Крыши нет, и это значило, что к прошлому больше не вернуться. Стены, перегородки, фундамент… Весь дом, который планировал лично я и который строил, в частности, я, этот дом – перестал быть домом, а на его месте образовалась лишь груда строительного мусора, который еще предстояло утилизировать.
        Артур лишь подсказал, а я снес то, что строил во имя Аси.
        Этот падающий дом, что разрушался бульдозерами прямо на моих глазах, означал лишь одно – той девушки больше нет в моей жизни, она мне не невеста, не жена, не любовь.
        Она мне никто.
        Я разрушил то, что строил в ее память.
        Я преодолел себя еще тогда, когда позволил бульдозерам въехать на свою территорию.
        Я ничего не чувствовал, я просто хотел начать жить. Этот дом лишал меня этого права.
        Однажды мне стало так тяжело дышать, что я оказался перед выбором: либо этот дом, либо новая жизнь и чистое дыхание. Без выбора здесь не обойтись, а сохранить одно и воссоздать другое – увы, не получится.
        - Ты молодец, Тимур! – Артур хлопает по плечу, закончив руководить сносом, - приехала бригада, будем утилизировать?
        Артур обо всем спрашивал. О каждой мелочи. Ему было важно услышать мое согласие на снос едва ли не каждого кирпича. Он спрашивал: продолжаем? Я кивал. Крыша? Я кивал. Окна? Я кивал. Продолжаем, точно? Я снова кивал. Точно.
        Каждая комната сносилась на моих глазах и, как ни странно, мне становилось легче. С каждой комнатой легче.
        Я снова кивнул:
        - Пускай грузят и увозят. Я уже нашел покупателей на территорию, пусть приведут ее в порядок. Чтобы ни одного кирпича здесь не осталось!
        - Ребята, погружаем и увозим, - довольно командует Артур, покидая меня.
        Шагая по выжженой земле, где еще шесть часов назад стоял огромный дом, я учился заново дышать. Свободно так. Легко. Не тяжело, как это было раньше, когда я спал здесь ночами и жил мертвым прошлым. Особенно в последние дни становилось совсем худо…
        Без дома стало размашисто, без упоминания о ней стало… человечно. Не больно.
        Словно я перестал болеть.
        Словно я победил болезнь, что одолевала меня годами. Годами!..
        Я победил ее за шесть часов и теперь, шагая по грязной растоптанной земле, я просто не понимал, почему я не сделал этого раньше?.. Почему на протяжении стольких лет я не нашел какие-то шесть часов, чтобы излечиться от болезни по имени Ася?
        Теперь все погребено вместе с ее вещами. Ее комната была разрушена первой, как символ того, что вернуться туда более нельзя, да и смысла – не имеет.
        Еще когда бульдозеры въезжали на территорию, я передал Артуру:
        - Ее комнату сносим первой.
        Я просто был не уверен. Мне было не по себе, мне было хреново, словно тысяча чертей одолевали меня, но одолеть так и не смогли. Артур боялся, да что там - я и сам боялся, что отступлю от своей затеи, потому и отдал этот приказ. Артур все сделал быстро, бульдозеры тоже. Ее комнаты больше не существовало.
        Дальше пути назад не было, и я начал дышать. Все еще болезненно, все еще сжимая кулаки, но стоял и смотрел, как весь дом, что я строил ради нас с нею, сносят целыми кирпичами.
        Теперь все закончено. Началось с ее спальни, а закончилось рыхлой землей, по которой я шагаю и отчего-то свободно дышу.
        - Ждем тебя в Москве, друг… - позже простился Артур, понимая, что мне необходимо побыть одному.
        Огромная пустая территория со вскопанной землей после разрухи – вот, что меня окружало. Я освободился. Больше нет этой клетки в Польше, которую я собственноручно воссоздал из чертежей для себя.
        Изначально я искал покупателей на землю. Я не хотел, чтобы этот дом стоял, и, тем более, чтобы в нем кто-то жил. Теперь, когда я был свободен от прошлого, меня здесь ничего не держало.
        Дома нет – и памяти нет.
        Я излечился.
        Я стал свободным.
        - Прощай, Ася. Теперь тебя действительно нет, - шепнул я, подковырнул грязный мокрый булыжник носком ботинка и ушел.
        На следующий день земля была успешно продана, а через пару месяцев, когда я разобрался со всеми оставшимися делами, я скоропостижно покинул Польшу, вздыхая полной грудью и не оборачиваясь, чтобы посмотреть назад.
        Теперь в этом не было нужды.

* * *
        Время: настоящее
        Если ты дорожишь женщиной, то ты сделаешь для нее все, верно?
        Даже если это «все» - ей задаром не нужно.
        Это не подвиг, нет, и не мое оправдание, но именно ради этой женщины я разрушил дом, когда-то мечтая, чтобы в нем жила та, другая женщина – призрак прошлого. Каюсь, не только ради этой женщины я разрушил дом, не только. Просто в один миг я понял, что больше не могу так жить – не могу постоянно жить под гнетом прошлого. Но большую роль сыграла она – та самая дорогая мне женщина по имени Вика.
        Которая принадлежала Андрею вот уже… четыре года? Пять лет?
        Интересно, смог ли он отделаться от прошлого? Дышит ли он полной грудью сейчас? Или все так же дыхание дается ему тяжело, а вода не смывает все его грехи, которые он набрал вместе с Асей?
        Но за все то время, что я следил за их с Викой жизнью, я понял самое важное: мой брат так и не научился жить без груза вины. Однажды я похоронил Асю и молча уехал, а он остался жить в этом доме, по всей видимости, копая себе могилу. Я уехал, никому не рассказав правду о насилии, о ее положении, потому что верил и надеялся, что эта вина сожрет его сама без моих усилий, без судов, без тюрьмы.
        В то время я дорожил светлой памятью об Асе, слишком дорожил, чтобы на всеобщее обозрение выставлять омерзительную правду: о том, что Андрей насиловал ее; о том, что она от него забеременела… Ее родители и так потеряли свою единственную дочь, и я так и не смог опорочить ее честь после ее смерти. Правда бы просто убила ее родителей, а мне стоило огромных усилий молча взять и уехать в Польшу, чтобы там строить дом призрачных иллюзий о ней и о нашем с ней счастье.
        Это не оправдание, нет. Просто так оно все и было.
        Только сейчас, зная, каким образом все аукнулось на жизни Вики и ее дочери, я жалею о том, чего не сделал. Жалею, что думал о чести Аси в то время, как самое место для Андрея было – психушка.
        Новость о рождении их дочери дала толчок, и я снес дом. И я уехал из Польши, чтобы быть рядом с ней и ее дочерью. Я следил за ними, еще позже я начал ей писать.
        Но она продолжала врать, что в их семейной жизни творится полная идиллия.
        Пусть это не любовь, но я следил за каждым ее шагом. Даже в интернете.
        Если все так хорошо, то почему она занималась подработкой в интернете? Если все так хорошо, то почему подруга писала Вике о том, что она переживает о ней? Спрашивала, не пора ли? А что пора – я не знал, ведь я молча следил, но не вмешивался в их жизнь. Я знал, что Вика в порядке, ведь она ежедневно выходила на связь. Вмешиваться больше положенного я не имел права - и так вмешался, достаточно натворив дел.
        Пусть это не любовь, но я следил за тем, чтобы внутренний зверь, зверь вины не вырвался из Андрея. На протяжении всего года после рождения Ули я был рядом с Викой, хотя по телефону лгал ей, что нахожусь в Польше.
        И однажды случилось то, во что было трудно поверить. Тогда я почти поверил, что в семье Черновых все чисто да гладко, если бы не телефонный звонок Вики.
        Внезапный.
        Первый ее звонок.
        Я, конечно же, снял трубку. Неважно, были ли дела. Тут же ответил.
        Ее слова: «Не люблю», предназначенные не мне – лишили покоя, и я прилип к телефону всеми фибрами души. А затем трижды повторенное ею: «Развод» - и мое сердце начинает биться с такой силой, будто тотчас же выпрыгнет.
        Я растерялся. Первое время я не понимал, правда ли это или дурной сон, но так плохо в жизни мне еще никогда не было. Думал, что мы с ребятами просто не доедем до их дома – и мне в тридцать инфаркт стукнет.
        - Этого ведь стоило ожидать, почему не забрал ее?! – психует Стас, когда мы сажаем в машину ребят из органов, - силой бы увез да вместе с дочерью! Да все лучше, чем твой братец ненормальный!
        - Я и так натворил хренову кучу дел, чтобы еще похищать ее вместе с дочерью! – огрызнулся в ответ.
        Хотя сейчас я понимаю, что лучше было бы силой утащить ее из-под носа мужа, вместе с Улей, чем сейчас ехать вот так на нервах и не знать, к чему в итоге приедешь…
        Сердце разрывалось напополам, когда я увидел знакомый отцовский дом, где жила семья моего брата. За все время я не находился столь близко к ней… Знал, что если подойду, что если увижу в одном из окон ее силуэт в живую, то сорвусь и больше не смогу находиться на расстоянии.
        - Подождите меня!
        Я оглянулся. Из серебристой иномарки, спотыкаясь, вылезала девушка. По голосу из телефонных переписок я делаю предположение, что это ее подруга – Лера.
        - Без меня собрались?! Вика весь день телефон не берет, мое сердце чувствует, что произошло что-то плохое!
        - Лера? – нахмурился я от ее излишней активности.
        Девушка была сильно взволнованна.
        - Лера я, Лера. А ты Тимур, я так предполагаю. И чего уставился?! Внутрь дома нужно, не зря же оперов со скорой притащил…
        Оперативно выпрыгнув из машины, одна половина бригады растянулась по периметру дома, а другая половина вместе со мной, Стасом и Артуром в составе, оккупировала дом, уже врываясь в который я услышал крики.
        На втором этаже в моей спальне плакала, заливаясь слезами, ее дочь.

* * *
        Оказывается, следом за нами приехала еще одна бригада скорой помощи. Лера постаралась. За ними и полиция потянулась, на что Лера только взволнованно пожала плечами, мол, что еще оставалось? Они уже начали шерудить по территории дома в то время, когда я стоял с крохотным свертком на руках. Может быть, не такой уж и крохотной Уля была, но я детей-то и не держал в руках никогда…
        Мне сразу донесли информацию, что в гостиной на полу нашли мобильный Вики. Каждая частичка моего тела похолодела, но я по-прежнему не мог отпустить Ульяну из рук, которая не переставала заливаться слезами. И Лера, как назло, куда-то пропала, у нее хоть опыт есть…
        - И какого черта вы стоите? Вику найдите! – я не узнал свой загробный голос.
        Нужно было срочно успокоить Ульяну, иначе мы можем просто не услышать возможных криков Вики. Она где-то здесь, где-то рядом...
        Внутри меня поселилось дико нехорошее предчувствие, которое сдавливало легкие до ломоты по всем теле. Какая-то безысходная ярость овладела моим сердцем, когда я взял этот небольшой комочек на свои руки, а затем мной овладела нежность. Я так сильно хотел помочь Ульяне, что просто прижал этот кричащий комок к себе, чтобы через несколько секунд уложить обратно и отправиться на поиски Вики. Секунды шли с неумолимой скоростью.
        - Я пойду искать твою маму, принцесса. Я скоро вернусь. Вместе с ней, слышишь? Не будешь плакать?
        Однако, едва я вознамерился положить Ульяну в ее кроватку и заговорил с ней, как она тут же замолчала. Замолчала, перестав плакать, и вылупилась на меня своими огромными глазами, словно увидела что-то безумно интересное и новое. Да, я и был таковым для нее, но от этого взгляда у меня внутри что-то надломилось, а время просто остановило свое течение.
        По мере разглядывания этого крошечного беспомощного существа мое лицо вытягивалось еще больше. Словно я детей никогда не видел, ей богу…
        Но этот ребенок был для меня особенный. Это ребенок ценной для меня женщины, и пусть между нами – целая пропасть.
        Ульяна ворочалась в моих руках – ее крошечная головка поворачивалась в разные стороны, она с любопытством разглядывала меня. Я замер и, кажется, даже перестал дышать, когда ее ручка с такими же крошечными пальчиками потянулась к моему лицу, а точнее - к носу. А в следующую секунду я шумно выдохнул, перехватил девочку понадежнее и правой рукой осторожно повернул ее голову в сторону. Светлые брови девочки сдвинулись, выказывая недовольство, и Ульяна закряхтела, пытаясь повернуться к моему лицу, чтобы продолжить разглядывать меня, однако, теперь настал мой черед.
        Отодвинув пальцами тонкий локон с ее виска, я замер от увиденного и нахмурился. Капризная принцесса тут же начала хныкать, лишь бы я разрешил ей повернуться и продолжить разглядывать ее незнакомца, и мне пришлось отпустить ее.
        Но родимое пятно на виске девочки я не только заметил. Я его разглядел.
        Все свои вот уже тридцать лет я смотрю на него.
        Мне не составило труда заметить абсолютно такую же коричневатую метку на виске Ульяны. Идентичное родимое пятно было у моего дедушки, у моего отца, оно есть и у меня. Легкие горят, и я понимаю, что не могу спокойно дышать от осенившей меня догадки. Это значит…
        А в следующий миг я похолодел, словно лишившись жизни. Почему-то из соседней комнаты кричал Артур:
        - Тимур! Тимур, мать твою! Тимур! Все сюда!
        Оперативно кладу Улю в кроватку. Она тут же начинает заливаться плачем, но я спешно шепчу:
        - Ты подожди, принцесса, мне твоя мама нужна. Ох, как нужна, Ульяна!.. Да и тебе еще пригодится, я уверен!
        Я ворвался в спальню Андрея и Вики и остолбенел. Артур стоял в ванной, но там, где он стоял – должна была находиться стена. Не так ли?
        На первый взгляд казалось все непонятным. Я увидел лишь руку Артура, который показывал мне следовать за ним, и, молча повиновавшись, я направился следом. Там, где должна быть стена, я увидел вход… казалось бы, в никуда.
        Прямо за дверью в ванную, возле раковины, находилась небольшая дверь.
        - Я бы и не услышал, пока плач ребенка не затих…
        В этот миг за стеной раздался глухой женский крик. Едва слышимый…
        Когда эмоции взяли верх над разумом, моя нога в ту же секунду коснулась двери, и та с грохотом ударилась об стену. С гулко бьющимся сердцем я принялся спускаться по витиеватой лестнице, уже понимая, что эта незамысловатая конструкция приведет меня на первый этаж дома.
        Однако, то, что я увидел там, внизу, дало трещину в моей многолетней выдержке.
        Вика лежала на бетонном полу и не подавала признаков жизни.
        У меня просто не было времени думать. Это к чертям выбило из колеи. Я бросился к ней, но мужская фигура перегородила мне путь.
        - Не нужно оказывать моей жене помощь! Я ее задушил, потому что слишком многое рассказал ей! Вика уже не жилец! - истерично рассмеялся Андрей, - Ася нас попросила сделать это…
        Я думал, что свихнусь от его слов. От этого поганого имени – Ася! От его безумия в глазах и словосочетания: «Ася попросила нас». Что несет этот больной придурок?!
        Кровь бурлила во всем теле, вызывая неимоверную трясучку, и, не думая, я набросился на Андрея. У меня просто не было времени думать, и мой кулак приходится ему прямо в почки.
        - Меня никто ни о чем не просил! Если Вика… если… - я не смог сказать этих слов, - то я тебя убью. Ты слышишь?! Убью, как хотел это сделать много лет назад во имя той ненормальной Аси!
        Эмоции застилали мои глаза, когда я наносил удары один за другим, но в какой-то момент я просто не заметил нож, блеснувший в руках Андрея. Я нехило приложил его к стене, подумав, что с ним покончено – он был в крови, мои руки были в крови, стены и пол тоже были в бордовой жидкости, и меня нещадно воротило от вида Андрея. Я разбил кулаки об его зубы, нос, глаза и обо все, что только было можно разбить.
        Тысяча чертей! Кажется, с глазами у него полная беда…
        Возле Вики уже были медики. Еще до нашей борьбы они взялись за свое дело, я старался не вмешиваться, только добивал Андрея до полуживого состояния. Такая смерть – слишком легкая для него. Четко до полуживого состояния, не более.
        После попытки удушья время шло на минуты. Если это была лишь попытка… Вскоре я заметил, как они перерезали веревку, которой Вика была привязана к батарее. Тысяча чертей!..
        Несколько оперов уже спускалось сюда, больше места не было. Я планировал сказать им, чтобы забрали полуживое тело ублюдка и убирались отсюда, да и сам хотел выйти. Несмотря на бешеное состояние, я пытался думать рационально – нужно было выйти, чтобы больше медиков смогло спуститься сюда к телу Вики и вынести ее отсюда к машине. Нужно ведь в больницу, но если счет на минуты, то…
        Я чувствовал, как горю в огне собственного отчаяния и безысходности, а перед глазами проносилось крохотное детское лицо Ули…
        Я смотрел, как они делают массаж сердца, и ничем не мог помочь. Абсолютно ничем. И это убивало, заставляло гореть в огне собственной никчемности.
        Вика не дышала. Медики не останавливались, а из другой бригады спросили, сколько прошло времени после удушья. Сверху кричала Лера, ее не пускали вниз. Ее истошный крик отчаяния и боли действовал мне на нервы, только усугубляя ситуацию.
        - Немного. Мы ворвались сразу, как услышали ее последний крик. Не останавливайтесь, проводите реанимацию! – глухой приказ, и добавляю тише, - я заплачу сколько угодно. Не останавливайтесь. Она сейчас задышит, задышит… Пожалуйста, моя девочка, - шептал, словно в бреду.
        Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.
        А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…
        «Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.
        Глава 28
        Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.
        А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…
        «Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.

* * *
        Больничная палата стала для меня завершением того ужаса, что творился в том самом пыльном и темном подвале. Но неважно, насколько холодный был подвал, важно то, что я в нем узнала.
        Я осторожно изменила положение, однако, легче все равно не стало…
        И кто бы только догадался, что это был не подвал и никакая не камера, а самая настоящая комната, расположенная на уровне первого этажа? И зайти в эту комнату, что напоминала именно безжизненный подвал, представлялось возможным лишь через ванную некогда нашей с Андреем спальни.
        Я не догадалась. Все те годы, что комната существовала в нашем доме, я не догадывалась о ее существовании.
        Но эта комната не была похожа на все остальные. От нее веяло сыростью, затхлостью, в ней было холодно и грязно. Альберт Чернов сказал, что если постучать по этой стене снаружи, с улицы, то можно без труда догадаться, что соорудил эту пристройку далеко не профессионал. Как предположил Альберт, Андрей сооружал помещение сам, без чьей-либо помощи.
        Все, на что был способен Андрей – это жутко неровные и, к тому же, хлипкие стены, а также отсутствие теплоизоляции и систем теплоснабжения, а самое главное и ужасное – это перегруженные проводки, из-за чего в любой момент могло произойти замыкание.
        А кто-то в одиночку горазд строить целые дома. Велика разница.
        - Тимур сейчас руководит демонтажем пристройки и ремонтом в вашей ванной, - проинформировал Альберт Чернов.
        - Спасибо, Альберт Артурович. Но мне все равно, я же сказала, что отказываюсь от этого дома, - заявила я, смотря в идеально ровный потолок.
        - Какие у тебя дальнейшие планы, Вика? – понизив тон, спросил Альберт.
        Он шагнул к стулу рядом с моей кроватью, сел и задумчиво воззрился на меня.
        - Я постараюсь помочь со всем, что будет в моих силах.
        - Еще несколько дней назад я лежала в реанимации и была подключена к искусственной вентиляции легких. Я была на грани жизни и смерти… поэтому сейчас говорить о планах даже несколько иронично, - усмехаюсь я.
        - Прости. Прости, Вика, - стушевался отец Тимура, - если бы я только мог загладить перед тобой вину за... него.
        Вспомнив, как Тимур ломился ко мне в палату, едва меня перевели из реанимации, я решила заявить об одном своем явном намерении:
        - Я хочу уехать. Хочу уехать из Москвы.
        - Уехать… - задумчиво произнес Альберт, и я увидела, как мое решение сильно задело его.
        - Недалеко, - добавила я, - поскольку у меня здесь родители, да и вы с Еленой Михайловной будете скучать по Ульяне…
        Затем я спохватилась:
        - Постойте!.. Как себя чувствует Елена Михайловна?
        Чернов-старший потер свое лицо ладонями, и в этом жесте я увидела отражение Тимура. Да и в его лице, в его мимике – только Тимур. Андрея здесь нет, Андрей – не его сын. Удивительно, но, когда узнаешь правду, с твоих глаз словно исчезает пелена. Без правды ты веришь, веришь во что-то, и глаза - тоже верят.
        - Она пережила инфаркт, - вздохнул Чернов, который словно постарел за эти дни на несколько десятков лет, - ее тоже вчера перевели из реанимации, поэтому я после нее сразу к тебе заехал. Теперь ей предстоит долгая реабилитация, но она очень просила передать тебе ее искреннее соболезнование и… прощение за Андрея.
        - Ох…
        Мои кончики пальцев дернулись, едва я услышала это имя – Андрей... То, что случилось с женой Альберта, повергло меня в шок, когда я пришла в себя. Слава богу, что все остались живы. В том числе и я…
        - Не нужно было ей говорить, что меня задушил Андрей, которого потом до полусмерти избил Тимур. Хорошо, что вы вовремя остановились и не сказали о том, что и Тимур получил ножевое ранение.
        Альберт нервно и коротко улыбнулся. Да, нервы зашалили у мужчины тогда дико. А как бы вела себя я, будь в сознании? Вот Лерка там кричала до беспамятства и рыдала навзрыд так, что пришлось и ее откачивать корвалолом.
        - Я сейчас это понимаю, Вика. А в тот день, когда мы приехали к вам домой, нас поглотил ужас и страх. Кругом возле дома машины скорых, куча полицейских, черные тонированные фургоны возле дома… Я ведь пошел разбираться, оставив ее снаружи, а когда вернулся, она начала требовать от меня ответа… Я и сказал ей, как есть, а она сразу за сердце и оседать начала. Из ожидающей скорой сразу выбежала бригада, та же бригада подкрепление вызвала в крупномасштабном объеме. В итоге вскоре пять машин скорой стояло у дома. Соседи проехать из-за скопления машин не могли. Тебе, Андрею, Тимуру… и нам с матерью оказывали помощь.
        - Да… - выдыхаю я, отведя взгляд от мрачного Альберта.
        Ульяна, наконец, спокойно уснула. Лера все это время была рядом с ней, за что я была сильно благодарна подруге.
        - Спасибо, что моим родителям не стали ничего говорить. Я не знаю, что бы с ними стало… - слезы навернулись на глаза.
        - Это все Лера, твоя подруга за нас решила. Она сразу предупредила, что у твоего отца проблемы с сердцем, и, если мы не хотим, чтобы были еще жертвы, нужно молчать. Пока не узнаем о твоей судьбе… - мрачно закончил он.
        Альберт Чернов без раздумий принимал участие во всем, что касалось безопасности его внучки, и сейчас мы с Ульяной находились под присмотром врачей в одной из лучших клиник города. Не могу отрицать того, что и Тимур приложил к этому руку, выбрав для нас с дочерью самую комфортную палату.
        - Тимур знает, что Андрей ему не родной брат? – тронула я хрупкую тему.
        Альберт ответил без раздумий:
        - Знает. Конечно, с детства знает. О чем еще Андрей рассказывал?..
        - О всяком, Альберт Артурович. В основном о девушке Асе, - отмахнулась я.
        - Асю я знал совсем немного. Не больше месяца. Она очень молчаливая была, поэтому мне нечего о ней сказать кроме того, что Тимур очень любил свою невесту. Ну ладно, ты отдыхай, а я пойду.
        Его родители даже не подозревали о произошедшем много лет назад.
        - А почему он об Асе говорил-то? – нахмурился Альберт.
        Я пожала плечами, стараясь сделать это как можно беспечнее. Совсем по-отцовски он обнял меня, затем подошел к кроватке Ульяны, но побоялся ее растревожить. Уснула ведь только-только. Затем мы попрощались, а мне после разговора с ним стало как-то… легче что ли? Да, намного легче…
        Тимур… На протяжении всей недели он рвался сначала в реанимацию, когда я пришла в себя, а затем, когда меня перевели, он пытался проникнуть в палату, но его не пускали. Я согласилась увидеть только Альберта, и все это время ко мне захаживала Лера с Ульяной. Сегодня, наконец, я смогла ухаживать за кем-то, кроме себя самой, и дочь оставили при мне.
        Однако, как бы сильно я не хотела его видеть, поговорить нам было необходимо. Не о личном. Ему нужно было собрать факты для того, чтобы он позаботился о дальнейшей судьбе своего брата. Хоть и не родного.
        А знает ли Тимур правду об Асе? И почему мне никто не сказал о том, что они с ним не родные братья? Я не знала даже таких грубых вещей, но и поднимать тему об этой девушке, из-за которой меня едва не убил Андрей, я не хотела.
        Табу. Табу на Асю и на все их семейные секреты.
        Я желала лишь поскорее встать на ноги, улучшить самочувствие и покинуть этот город раз и навсегда.
        А для этого мне предстояло поговорить с Тимуром. Один раз. Я пишу ему сообщение, морально настраиваясь на тяжелый разговор, а уже через полчаса раздается стук в палату.
        - Как твоя рана? – спрашиваю я, едва он заходит в палату.
        Знаю уже, что в порядке. Альберт сказал.
        - На ринге бывало и похуже. Поверь, Андрей был тогда слишком слаб, чтобы нанести мне сильный удар. Он добился только эффекта неожиданности, потом подлатали врачи, и дело с концом. Здравствуй, Вика…
        Я кивнула, нервно сминая в ладони простынь. Да, нервы мне не вернуть, но подлечить бы стоило. Только как? Тимур совсем не дает покоя, настойчиво объявляясь в моей жизни.
        - Расскажи мне все, как было. Так нужно, Вика. Чтобы я больше не возвращался к этому, - попросил, именно попросил Тимур.
        Я отвела взгляд, хотя и чувствовала, что он продолжает смотреть на меня. Наверное, «ощупывает» мои запястья, которые еще неделю назад были стерты до дикой боли. Теперь же на них желтые синяки и боль при давлении. Однако, уже не такая, как была поначалу.
        Головные боли от ударов стали мучить меньше лишь ненамного. Врачи сказали, что должно пройти много времени, чтобы такие потрясения больше не донимали тело. Я согласилась. Время лечит, но только физическую боль. Душевную – едва ли…
        Поворачиваюсь. Вижу, как его взгляд скользит выше по больничному одеянию, и вскоре его глаза останавливаются на шее. На эти отметины мне было страшно смотреть. Я стараюсь не подходить к зеркалу, чтобы не видеть свое бледное исхудавшее лицо, а вместе с тем и шею. Скоро заживет.
        - Но если ты не хочешь, то мы больше никогда не будем поднимать эту тему. Прости, тебе, наверное, хватило вопросов со стороны полицейских.
        - Я могу поговорить. Психолог сказала, что если об этом говорить, то станет легче. С ней или с кем-либо другим, но не более первого месяца. Дальше – забыть.
        Тимур молча кивнул. Психолог в этой клинике была хорошая, после каждого сеанса мне становилось если не легче, то проще жить. Продолжать жить.
        - Андрей признался мне, что тогда подменил мои противозачаточные на какие-то витамины.
        - Что? – лицо Тимура словно онемело.
        - Он хотел детей – так это объяснил. А уже потом, в подвале…
        Я ненадолго замолчала, чтобы собраться с новыми мыслями и продолжить:
        - В подвале он рассказал мне об Асе. И ребенок, которого так хотел Андрей, был для него лишь избавлением от чувства вины за самоубийство беременной Аси. Он сам это сказал. Сейчас я понимаю, что он действительно был болен.
        - Он подменил противозачаточные на витамины? – никак не отходил Тимур.
        От него ощутимо исходил шок.
        - Да, да… Я не понимаю, почему мы жили столько лет, а я ничего не понимала. Не видела, не замечала, скорее так… Однако, стоило мне заикнуться о разводе, как его внутренний зверь вырвался на свободу.
        - Ты чувствовала, что с ним было что-то не то?
        - Тогда нет… Это я сейчас понимаю, что в последнее время он был сам не свой. Сейчас, зная правду, я отчетливо смотрю в прошлое и вижу, что он болен. Как я могла этого не заметить? Я не понимаю… - в удивлении шепчу я.
        Я ухожу в себя. Тимур быстро переключается:
        - Оказалось, что это была пристройка. В нее можно было зайти только через вашу спальню, а именно – через ванную.
        Тимур вздохнул, прикрывая глаза. Его ресницы дрогнули, когда я продолжила говорить:
        - Я не подозревала о подвале. Хотя я предполагала, что мы находимся в доме, поскольку последнее, что я помнила – это то, как Андрей тащил меня к лестнице, ведущей на второй этаж. Помню, как мое тело туда-сюда по лестнице… Помню. Но никогда бы не подумала, что это специально сооруженная пристройка в нашем доме, в нашей спальне.
        - Вот, что так долго делал Андрей в душе – его там попросту не было, - мрачно хмыкает Тимур.
        Я в изумлении замираю.
        Об этом я еще не успела подумать.
        - Он включал воду, а на самом деле спускался в пристройку, чтобы обустроить ее. Или чтобы побыть там, ведь несколько дней назад, когда я спустился туда, я нашел фотографии Аси. Распечатанные, старые фотографии, нечеткие. Я их сжег.
        Болезненно сглатываю, не в силах что-либо сказать. Жить и не знать о том, что под тобой – адское хранилище прошлого, это удар в спину. Самый настоящий. Такой, который Андрей нанес Тимуру тем днем.
        - Знал ли он сам, для каких целей он это делает? Я даже не знаю, что было у него на уме. Впрочем, навряд ли теперь он будет в состоянии рассказать…
        - Значит, его никогда не было в душе. Он запирал дверь, включал воду и, о боже, спускался туда, куда притащит меня через несколько лет… Ведь там было все необходимое. Боже, как страшно…
        Я снова начинаю вздрагивать от каждого шума. Такой шум исходил от стула, с которого встал Тимур с намерением подойти ко мне ближе. Я едва заметно дернулась.
        - Теперь все будет хорошо. Его поместили в специальное место. Самое страшное позади, Вика.
        Тимур сделал только шаг, но на подсознании все во мне тревожно всколыхнулось.
        - Не подходи! Ладно? Оставь меня в покое, - нервно бросила я, стараясь не смотреть ему в глаза.
        - Вика, нам о многом нужно поговорить…
        - Даже не заикайся об этом. Уходи, сейчас я не готова тебя слушать, о чем бы ни шел разговор, - обессиленно шепчу я.
        - Мы ведь поговорим, правда?
        - А нам есть о чем? – грубо обрываю я, - я благодарна тебе за то, что ты спас мою жизнь. Об одной лишь мысли о том, что Ульяна осталась бы сиротой, меня… бросает в дрожь. Удивительно, как мать может волновать судьба ее ребенка больше, чем собственная жизнь, но это правда. Это так.
        - Я переживал. Я боялся. Мои мысли о твоей судьбе просто выносили мне голову, и я уже передумал обо всем, о чем можно было только подумать! Но самое главное, что в тот момент, когда я отбросил этого ублюдка от твоего тела, я прочувствовал одну не утешающую, но важную мысль: поверь, я бы никогда не оставил твою дочь. Ульяна никогда бы не осталась сиротой. Я клянусь.
        Наше сражение взглядами длилось недолго – позвонила Лера. Она хотела заявиться и сегодня, но я попросила дать мне передышку. Правда, было тяжело разговаривать… Она понимающе согласилась навестить меня завтра, и мы попрощались.
        Никто из нас двоих так и не смог прервать тишину. Первой подала голос Ульяна, которая проснулась и требовала к себе внимание. Тимур сделал шаг к детской кроватке.
        - Не нужно… я сама, - шепчу я, теряя голос от страха.
        Но Тимур только хмыкнул. С замирающим сердцем я смотрела на то, как его руки с осторожностью поднимают мою крохотную дочку.
        - Она сейчас будет плакать. Ульяна боится чужих людей, она даже к Андрею долго привыкала… - бормочу я, пытаясь унять свое разбушевавшееся сердце.
        Картина маслом: отец и дочь.
        Мотаю головой, отталкивая чуждые мысли прочь от себя. Нет, нет… Об этом нельзя даже думать, иначе вся многолетняя ложь всплывет наружу и… что будет дальше?
        Дальше второй Чернов, который также влюблен в давно умершую девушку?
        Который также травмирован воспоминаниями о ней?
        В конце концов, он меня изнасиловал. Несколько раз. А затем у нас с ним была та ночь, когда его друзья подсыпали мне в чай вещество.
        Ничего хорошего, как бы я ни пыталась, вспомнить было невозможно.
        Чем же он лучше Андрея, которого упекли в психбольницу? И я уверена, что именно Тимур об этом с радостью позаботился. Вот та месть, которую он дождался. Самая лучшая месть, не правда ли? Быть съеденным собственным чувством вины…
        Отвлекаюсь от собственных угнетающих мыслей и слишком поздно замечаю очевидный факт.
        - Она не плачет?
        Тимур качает головой, не поднимая на меня взгляд. Он рассматривает дочь в то время, как Ульяна тянет к нему свои маленькие ручки. Непроизвольно замираю, забывая дышать, а затем вспоминаю… о родимом пятне.
        Это пятно я узнаю из тысячи. Я заметила его в первые дни после ее рождения и всякий редкий раз, в который Андрей вознамеривался взять Ульяну на руки, я маскировала его детским кремом. Ведь это пятно было только у Альберта Чернова и его старшего сына. Возможно, не только у них из рода.
        Сначала я увидела его у Альберта, а затем на фотографиях и у Тимура.
        Эта новость, это пятно - было ударом под дых.
        - Все, отдай мне мою дочь, - поспешно произношу я, протягивая руки.
        Тимур отвлекся, бросив на меня пронзительный взгляд.
        Холодно стало вмиг.
        Руки дрогнули, как и мой голос:
        - Побыстрее. Дай же мне ее! И уходи.
        Я занервничала, и это не ускользнуло от взгляда Чернова. Я видела это по тому, как он прищурил глаза и несколько секунд сканировал меня своим пристальным взглядом.
        - Ты не хочешь со мной поговорить? – раздался его холодный голос.
        Чего смотрит? Не понимаю. И о чем он это? О каком разговоре речь? Поскорее бы отдал мне дочь и ушел восвояси…
        - Ты слышишь меня, Тимур? – меня бросило в дрожь, и я повторила, - отдай мне мою дочь! И уходи.
        Это подействовало на Тимура, и вскоре он подошел к моей кровати. Однако, Ульяну отдавать не торопился. Да и она, что странно, не плакала в его руках…
        - Больше не стоит приходить.
        - Об этом нам и нужно поговорить, ведь Андрея больше не будет в твоей жизни, - уверенно прозвучало рядом, и он передал мне дочь.
        - Если мне понадобится помощь после выписки, то я обращусь к своему свекру. Уезжай, навести маму, Тимур.
        - Я только что от нее.
        - Что ж, в следующий раз передай Елене Михайловне, что мне очень жаль. Я желаю ей, чтобы она поскорее поправилась…
        Он кивнул, но перед выходом Тимур обернулся.
        - Я ведь могу рассчитывать на один небольшой разговор? Ты не собираешься после выписки уезжать с Улей?
        «С Улей…»
        Тем временем я дотянулась до игрушки и принялась играть с дочерью, словно не замечая его присутствия и взгляда, того самого взгляда…
        Глава 29
        Он кивнул, но перед выходом Тимур обернулся.
        - Я ведь могу рассчитывать на один небольшой разговор? Ты не собираешься после выписки уезжать с Улей?
        «С Улей…»
        Тем временем я дотянулась до игрушки и принялась играть с дочерью, словно не замечая его присутствия и взгляда, того самого взгляда…
        Последний день в больнице тянулся для меня бесконечно долго. Стало легче, когда пришла Лера и начала рассказывать мне о своих буднях – о работе, о новом знакомстве в клубе, которое, как и всегда, не обошлось без приключений, и о своих родителях. Рассказывала о том, как они держатся друг за друга, если вдруг плохо себя чувствуют, а когда их здоровье приходит в норму - держатся в любви и благополучии.
        - Я помогу тебе со всем, что ты задумала в своей темненькой голове, - улыбнулась Лера, махнув в ответ своими длинными локонами.
        - Спасибо… Ты мне лучше скажи, зачем кричала в доме? Мне Тимур рассказал, как тебя пришлось откачивать другой бригаде скорой, - вспомнила я.
        - Ой, не напоминай, - вздохнула она, отводя взгляд, - вся жизнь перед глазами пролетела, когда мне сказали, что ты не приходишь в себя. А уж когда я пришла в себя, так сразу к Ульяне пошла. Мне плохо было, но на нее смотрела - тебя вспоминала, прижимала к себе и пыталась не плакать.
        - Горе ты мое…
        - Кто бы еще говорил, - пригрозила она, - больше такого я не переживу! Имей в виду, Вика…
        - Больше и не придется… надеюсь. Тимур Андрея упек в психбольницу. Он сказал, что Андрей превратился в овощ, сам себя уничтожил и… в общем, недолго ему осталось. Тимур пытался заверить, что Андрей больше не вернется в мою жизнь.
        - Ох… - только и выдохнула Лера.
        Тему мы закрыли вскоре, и подруга, как всегда, принялась нянчиться с Ульяной.
        - Тебе бы своих детей, - заметила я с улыбкой.
        Ее глаза заблестели, но она лишь отмахнулась, мол, какие ей дети? Она еще сама ребенок.
        А затем пришел Тимур. Второй раз.
        И, как оказалось, последний.
        Лера к тому времени убаюкала малышку и тактично покинула нас.
        - Я завтра за тобой заеду, - прошептала она.
        Тимур проводил Леру взглядом, они кивнули друг другу. Не нарушая тишины, он подошел ближе ко мне и присел возле кровати.
        - Я планировал заехать за тобой, - шепотом.
        - Не стоит. Мы с Лерой и Ульяной уезжаем к моим родителям, - коротко, шепотом.
        Он промолчал. Я только заметила, кинув взгляд вскользь, как он прикусил нижнюю губу, словно заставляя себя не настаивать. А он планировал настаивать, я ведь знала его.
        Тимур кивнул, словно самому себе, а затем принялся что-то доставать из кармана. Черный пакет перекочевал на мою кровать. Нелегкий.
        - Это деньги.
        Я молча кивнула, встречая растерянный взгляд Чернова.
        - Твои?
        Не все мои. Просто накопленное. Но отвечаю иначе:
        - Я копила их, чтобы сбежать от Андрея. Буквально через месяц я планировала уехать.
        Тимур кивнул.
        - Я нашел их в своей спальне.
        - Я планировала заехать за ними завтра.
        Оба молчим. О многом можно поговорить, но молчание – оно ведь лучше всяких слов, верно?
        Но Тимур так не считал.
        - Я подумал, что я слишком легко оставил тебя. Я почувствовал, что происходит что-то страшное. И в сердце вдруг закралась мысль, что я должен… должен приехать сюда. Словно от этого зависела чья-то жизнь…
        - И давно ты здесь?
        - Вернулся в Россию сразу, как только снес дом.
        - Дом в Польше? – уточняю, замирая.
        Это ничего не значит. Это ничего не меняет. Но почему-то холодок все равно пробегает по коже.
        Удивление? Нет, здесь что-то другое…
        Шок? Да мне его сполна хватило, нескоро еще подобное испытаю.
        Наверное, это было равнодушие вперемешку с чем-то приятным. Однако, я постаралась тут же заглушить все непрошенное.
        - Да, в Польше.
        - Который ради нее строил? – мрачно вспоминаю рассказы.
        Смотрю на Тимура в упор. Как отреагирует?
        Вижу, как черты его лица напрягаются. Он прикрывает глаза, его ресницы вздрагивают, а лицо словно стареет на несколько лет.
        Забавно.
        Забавно, ведь у Андрея даже губы не вздрагивали, а лицо и его черты словно из камня высеченными становились. Ноль реакции снаружи, зато какой взрыв внутри.
        Здесь же взрыв снаружи, но есть ли что-то внутри помимо разочарования, досады? Помимо отвращения к прошлому, которое так явно отразилось на лице Тимура?
        - Который ради нее строил, - твердо отвечает Тимур.
        С отвращением к прошлому.
        - Я его снес. Как только родилась Ульяна, я снес тот дом, продал участок и уехал в Россию. Я все это время жил неподалеку.
        - Зачем?
        - Чтобы рядом быть… - выдыхает, пытаясь поймать мой взгляд.
        Смотрю перед собой. Не понимаю, что чувствую и могу ли чувствовать.
        - Я уезжаю. Больше рядом быть не нужно. Позаботься об Андрее в своих лучших традициях, чтобы мы с дочерью были в безопасности. Пусть он находится там, где больше никому не сможет причинить зла.
        - Я позабочусь об этом. Куда ты уезжаешь? Неужели нет никаких шансов? Ты меня никогда не простишь?
        - Тебе не смешно? – шепчу я.
        - Когда-нибудь. Не сейчас и не через год, я ведь немногого прошу – просто быть рядом с тобой и Улей.
        - Ульяна. Ее зовут Ульяна, Тимур, - поправляю я, - и она дочь Андрея.
        - Мне все равно, - жестко бросает он, и я поднимаю на него взгляд, полный растерянности.
        Тимур отчего-то сжимает челюсти, на его лице проступают желваки. Смотрит прямо в цель – на меня.
        - Ты бы строил свою семью. Своих детей заводил, Тимур.
        - Не нужно давать мне советы, Вика, - не грубо, но твердо.
        - Вот и не нужно присутствовать в моей жизни. На это имел право только отец Ульяны и Альберт Артурович. Теперь нас с тобой ничего не связывает, Тимур. Пустота. Безжизненный мост. И плохие воспоминания.
        - Я не хотел. Но увидел тебя в его постели, увидел счастливого Андрея и вспомнил, как он сделал это с моей невестой. Тогда, в самом начале нашего с тобой знакомства…
        - Тимур, хватит, - ощущая боль во всем теле, я прищуриваюсь.
        Не хочу это вспоминать! Я не готова! Мой организм просто не воспринимает слова Тимура, он не хочет вновь переживать все те события, не хочет!
        - Это ни в коем случае не исключает моей вины, я осознаю все, что я сделал с тобой. Это невозможно не забыть. Но что, если я чувствовал месть только по отношению к Андрею, а не к тебе? И вскоре она, эта месть, стала мертва. Это чувство разрушилось под руинами того дома, и даже раньше. В ту ночь, на даче.
        - Я сейчас не слышу тебя, Тимур. Я не готова, понимаешь? – бормочу я, а у самой все расплывается перед глазами.
        - Послушай меня…
        В последний момент замечаю, как его рука тянется к моей ладони. Он успевает коснуться ее прежде, чем я одернула руку, вздрагивая при этом.
        Все кончено. Слишком поздно, слишком больно, слишком… Все слишком!
        Нельзя быть с тем, кто воспользовался твоей слабостью. Кто насиловал. И неважно, какие были мотивы. Неважно, насколько теперь сильна вина, которую он при этом испытывает.
        Сейчас я не готова это слушать. Я хочу тишину и уединения. Чистых мыслей. Я мечтаю о возможности самой сделать выбор в этой жизни.
        Решительно произношу, глядя ему в глаза:
        - Тимур, я не хочу тебя видеть. Приходи через «никогда», пожалуйста.
        Он бы не ушел, если бы не Альберт. Его отец приехал с вещами для Ульяны, а затем заставил Тимура выйти с ним за дверь и долго, долго с ним говорил.
        Альберт говорил со своим сыном о чем-то важном, о чем я узнаю намного позже.

* * *
        Куда люди возвращаются после больницы? После испытаний, что выпали на их долю? Куда люди возвращаются, если им некуда идти и если их никто не ждет?
        Правильно: никуда. Никуда – это то место, где нет родных и близких. Никуда – это нечто новое, но такое одинокое. Никуда – это просто пустота, где тебя никто не ждет.
        И я выбрала свое личное «никуда». Выбрала сама. Ни у кого не спрашивая совета или помощи и ни от кого не являясь зависимой. У меня больше не было страха, что выбор сделает кто-то за меня саму – кто-то плохой, потому что сейчас я ощущала себя самостоятельной. Если мне причинят боль – я пойду в полицию и найду там защиту. Если ко мне применят силу – я больше не стану этого терпеть. Я пересмотрела себя прошлую. У меня есть опыт. Я попробую стать другой. Но сначала – не буду ни от кого зависеть там, в «никуда».
        Ведь теперь у меня есть тот смысл жизни, ради которого важно оставаться личностью, самостоятельным человеком. Человеком, способным защитить теперь не только себя, но и своего ребенка. Ради нее, Ульяны, невозможно сидеть сложа руки.
        Я выбрала свое личное «никуда». Возможно, это не город мечты молодежи, но после всего, что со мною случилось… это был город моей мечты. Рядом с Москвой, но за два часа не домчишься. Рядом с городом, что пытался меня погубить, но достаточно далеко от него. В общем, далеко и не слишком, как бы мне того хотелось, ведь там остались мои родители, и я не могла уехать дальше. Я нашла золотую середину – не далеко, но и не близко.
        Я отказалась от имущества – от того самого безжизненного дома, в котором все время жил призрак Аси. Мне он был не нужен, ведь я хочу начать жить заново. И, главное, самостоятельно. Чтобы ни от кого больше не зависеть. Альберт удивился моему отказу от прав на дом, я знаю, но виду он не подал. Молча покинул палату, вручая мне документы о разводе. Мысленно тогда я попрощалась с ним и продолжила искать подходящий дом в своем прекрасном «никуда». Уже нашлось несколько подходящих вариантов.
        Приоритеты, конечно, были. Поближе к садику, ведь через несколько лет я планировала выйти на работу, поближе к школе, поближе к больнице.
        Я приехала к родителям перед своем переездом в заветное «никуда», и отец поспешил меня обрадовать:
        - Дочка, я переговорил со своим двоюродным братом. Они готовы продать тебе эту квартиру, так сказать, по-свойски.
        Широкая улыбка озарила мое лицо, и я бросилась в объятия отца, едва не сшибая его с ног. Извинилась, а затем поцеловала его в щеку и защебетала:
        - Спасибо, папа! Видишь, сама судьба распорядилась так! Подумать только, что твой двоюродный брат жил в этом городе… Такая случайность неслучайна, это точно знак, папа. Знак, что я все делаю правильно!..
        Папа только добродушно улыбнулся.
        - Итак. За сколько же он готов продать мне эту квартиру?
        Несмотря на крохотное население в двести тысяч человек, в этом городе была хорошо развита инфраструктура: много садиков, есть выбор школы, новые высокие дома, отделанные в современных дизайнах, хорошая экология и, главное, работа есть. А еще людей не так много – тихий, спокойный городок был мне по душе. Мое размеренное «никуда», это точно было оно…
        По стечению обстоятельств отец вспомнил, что именно там живет его двоюродный брат – Василий Астахов. Я видела его, будучи совсем маленькой, но помнила, что он живет где-то недалеко от Москвы. Папа тут же созвонился с ним, чтобы узнать, нет ли у них знакомых, которые продают квартиры или частные дома, а уже вскоре мы получили фотографии свободной квартиры. Оказалось, что Астахов недавно перебрался в Москву к детям, а свою квартиру выставил на продажу.
        - Почему твой брат так дешево ее продает? Мой бюджет был готов даже к бОльшим потрясениям, - недоверчиво улыбнулась я.
        - Родственники, как никак, - взмахнул руками папа, отводя взгляд
        Цена меня, конечно, смутила – совсем недорого. Но наличие садика рядом с домом, парковки, детской зоны и школы поблизости развеяли мои сомнения – нужно брать. Этаж тоже неплохой – пятый из девяти, район очень хорошо развит медицинскими учреждениями.
        И если я сомневалась поначалу, что еду в неизвестность, где могут быть плохие условия для дочки, то, пересмотрев карты и информацию о городе, я полностью успокоилась. И родители, что самое главное, одобрили, ведь они знали о том, что пришлось пережить нам с Ульяной.
        Не в краске, а довольно сухо я рассказала им о том, что у Андрея начались нарушения с психикой, и я вовремя заметила изменения, происходящие в нем. Добавляя облегчение и радость в голос, я поведала им о том, что, к счастью, ни я, ни Ульяна не пострадали, и сейчас мой бывший муж заключен в психиатрическую больницу. Родители поверили, их здоровье для меня самое главное.
        …Вскоре мы с дочерью переехали в наше тихое, уютное и размеренное «никуда».
        - Сделка прошла успешно? – взволнованно выдохнула мама в трубку телефона.
        - Сделка прошла на ура, мама. Дочка Василия Астахова была со мной очень мила, она все мне рассказала и показала, познакомила с некоторыми соседями и напоила чашечкой кофе после успешной купли-продажи.
        - Как тебе там, дочка?
        - Мама, я очень рада. Я начала обретать спокойствие, - вздыхаю полной грудью.
        - Возможно, ты не навсегда туда уехала, - подала надежду мама, а затем всполошилась, - а далеко от дома поликлиника? Вдруг Уля или ты, не дай бог, заболеете?
        Мама тоже, на удивление, называла свою внучку «Улей», как и папа.
        Я подошла к широкому окну, распахивая его настежь. Я сделала долгожданный глоток весеннего чистого воздуха, и это придало мне еще больше спокойствия и умиротворения. Первый майский день залетает к нам в квартиру, своими лучами солнца заставляя меня улыбаться.
        - Не беспокойся, мама. Из окна нашей квартиры и больницу, и поликлинику видно. Здесь вообще все рядом, и квартира уютная такая, хорошая. Я понемногу начала ее обставлять, но самое основное у нас есть. Да и деньги, ты знаешь, есть.
        - Я не беспокоюсь, дочка. Я знаю, у тебя все будет хорошо, - с откуда-то взявшейся уверенностью заявила мама.
        И она действительно не беспокоилась. Ну, разве что самую малость, но сердце ее не болело и голос не дрожал. Возможно, когда-то это и натолкнуло бы меня на различные размышления, но сейчас я только начала приходить в себя и не задумывалась о таких «случайных случайностях» и о странном поведении родителей.
        Я оглядываюсь, услышав маленькие шажки – Ульяна уже начала ходить. Предусмотрительно закрываю окно прежде, чем она подходит к столу в явном желании покушать.
        - Мама, Ульяна проснулась. Целую вас с папой в обе щеки, а мы пойдем завтракать. Созвонимся вечером по видеосвязи, хорошо?
        Я пыталась восстановить равновесие в этой жизни. Ульяна стала лучше спать, больше не плача по ночам, и стала чаще улыбаться. Мы много гуляли с ней, много спали и много креативничали, занимаясь чем-нибудь интересным, домашним. Однажды, когда я делала пирог, Ульяна незаметно подкралась к столу и вся наскоро вымазалась в муке. Я тогда долго смеялась, называя ее «хозяюшкой», а позже Ульяна принялась исследовать тесто, тыкая в него маленькими пальчиками.
        В нашей новой жизни было настолько светло и просторно, что вскоре после Ули и я начала приходить в себя – спокойнее спать, лучше есть, чаще улыбаться и не вздрагивать от каждого постороннего шума. Так недавно меня перестали мучить ночные кошмары, в которых набатом раздавалось имя «Андрей», а пройдет еще немного времени и, я уверена, образ Тимура растворится, как растворяется силуэт чего-то живого в кипенно-белом тумане…
        Глава 30
        В нашей новой жизни было настолько светло и просторно, что вскоре после Ули и я начала приходить в себя – спокойнее спать, лучше есть, чаще улыбаться и не вздрагивать от каждого постороннего шума. Так недавно меня перестали мучить ночные кошмары, в которых набатом раздавалось имя «Андрей», а пройдет еще немного времени и, я уверена, образ Тимура растворится, как растворяется силуэт чего-то живого в кипенно-белом тумане…
        - Тимур, я не хочу тебя видеть. Приходи через «никогда», пожалуйста.
        Я бы не ушел, если бы отец не приехал навестить Вику и передать вещи для Ульяны на первое время. Затем он позвал меня, и его первым вопросом было:
        - И как давно ты влип в это?
        Поначалу вопрос отца не насторожил меня, и я начал перебирать всевозможные варианты, куда я мог «влипнуть», но в связи с новой жизнью я не нашел в ней возможных черных пятен.
        - Пап, я даже в боях перестал участвовать. Видишь, как мое тело сдает свои позиции? – хмыкнул я нерадостно.
        После того, как я ушел из черной сферы, мои мышцы пришли в негодность. Пора бы заняться собой, вот только когда? На горизонте маячит Вика, которая точно норовит сбежать, поэтому на тренировки я давно забил.
        Потому что я не готов к ее исчезновению из моей жизни. Снова. Я докажу ей, что мне можно верить… Или не докажу?
        - Я не о том, - брови отца сдвинулись к переносице, - Вика уехать собирается.
        - Не уедет.
        - Тебя видеть не хочет, - продолжил отец надавливать. Морально.
        Чего он добивается?
        - Это неизбежно, Уля - наша кровь, - жестко отвечаю я.
        - А ты сюда только из-за Ульяны приезжаешь?
        Не успеваю ответить, как отец перехватывает речь и сходу давит на больное:
        - И как давно тебе нравится жена твоего брата?
        Сглатываю. Пытаюсь отшутиться, сделать лицо равнодушным, но от взгляда отца не ускользнет ложь. Он ее в детстве на раз и два раскусывал.
        - В общем, меня не интересуют подробности. Ты взрослый мальчик, это ваше личное. Но кое-что я тебе скажу. А ты послушай, если Вика тебе нравится.
        Равнодушный видок слетел с моего лица, натянутая улыбка тоже стерлась. Отец кое о чем догадался, так смысл строить из себя дурака?
        Он начал говорить, а в конце дал всего один совет, как поступить. Право выбора он оставил мне, после чего ушел к Вике в палату.
        Подумав, я не стал возвращаться к Вике и Ульяне, как бы сильно мне этого не хотелось.
        Назревало дело.

* * *
        Она бы все равно уехала. В ее глазах я видел усталость и дикое желание куда-то бежать, в ее взгляде я чувствовал желание уехать, остановиться, побыть наедине с собой.
        Она бы все равно уехала. Туда, где мало людей, но, думая о дочери, туда, где развита социальная сфера. Я лишь подсуетился и сделал выбор за нее, и неважно, что она об этом даже не подозревает. Важно, чтобы она не узнала – пусть считает, что этот выбор она сделала сама.
        Она бы все равно уехала. Я лишь все продумал заранее. Ее отец скажет, что квартиру продает их родственник, поэтому цена будет относительно невысокая, хотя квартира достойная, как и дом, как и район. На вопросы о том, что в договоре будет прописано другое лицо, он ответит, что квартира принадлежит дочери того родственника. Вика слишком озабочена случившимся, чтобы заметить тонкие несовершенства и странности.
        Она все еще никак не придет в себя от того, что едва не умерла, о каких же подозрениях может идти речь? Вот через полгода, через год… может быть, она задумается о том, что все это смахивает на какую-то странную схему добродетеля, но сейчас она с радостью уедет из Москвы, поселится в квартиру, которую я выбрал для нее и Ульяны, а там… видно будет.
        Только важно быть рядом в тот момент, когда она начнет обо всем догадываться.
        Она бы все равно уехала. Испуганная событиями, но упрямая. Страшившаяся самостоятельности, но уверенно шагающая к ней. Она отказалась от дома, что принадлежал ей, но Вика умна – она скопила достаточную сумму, пока жила с Андреем. Не крала, нет, она имела право заботиться о себе и о будущем своей дочери. Она молодец. Я бы так не смог.
        Она бы все равно уехала. Так почему бы не помочь ей в этом? Тайно. Иначе она пошлет меня с этой помощью, развернется и уедет. А сейчас она обретет самостоятельность – купит квартиру на скопленные деньги, да еще и останется с лихвой. Я позаботился об этом, снижая цену до возможного незаметного предела. Точнее, вкладывая свои, но она об этом узнает нескоро.
        Взамен на это я буду знать, где она живет. Я буду наблюдать, чтобы все было хорошо. Не так, как в прошлый раз. Я буду ближе.
        Просто сейчас она не готова к моему вмешательству. Если я влезу – она почувствует себя в безысходности, но уж никак не в безопасности. Почувствует чужого на своей территории, кого-то более сильного, закроется и никогда, никогда не позволит мне быть ближе. А меня посчитает узурпатором, уродом и еще бог знает кем, кто не дает ей спокойно жить.
        Главное, что я буду знать, где они находятся.
        Чем живут.
        Все ли с ними хорошо.
        Из камер, установленных только в подъезде и на выходе из него, я буду наблюдать, чтобы Уля была в безопасности. В квартиру не лез – личное. Не мое. Пока.
        А если влезу – появится риск того, что однажды она поменяет геолокацию так, что я никогда, никогда их больше не увижу.
        Прошел месяц – самые тяжелые дни ожидания были в первый месяц, после него время побежало скоротечно, и вот уже вскоре пронеслись месяцы, достигая полугода одиночества и отсутствия Вики в моей жизни. После Польши я должен был привыкнуть – не впервые мне находиться так далеко от них, но черта с два, это дико сложно в каждый и каждый раз.
        Прошло полгода. Я полностью ушел в работу, но от ненужных мыслей это не спасало. Хорошо, что понимал очевидные экономические вещи, а не сдался овощем: все-таки нужно было обеспечивать себя, кормить машину и платить счета по квартире. Взрослая жизнь давно стала мне по зубам, но только с боями было легче зарабатывать огромные деньги, работая телом, а с бизнесом отца нужно было напрягать мозги. К этому тоже нужно было привыкнуть.
        Но вскоре прошел год. Самостоятельная, некогда жена моего брата, Вика не давала о себе знать, ей не нужна была помощь. Кажется, эта девочка прекрасно справлялась одна – не зря же она так долго планировала побег от моего брата.
        Отец говорил подождать, но разве год - это еще не достаточный срок? Год я не видел Ульяну, не мог принимать участие в ее жизни. Только отец несколько раз ездил в тот городок, где Вика спряталась. Наивно полагая, что она реально спряталась.
        Уже без нервов я закончил очередной рабочий день. Я научился сидеть на одном месте больше, чем полчаса, а именно - весь рабочий день. Это было адски трудно после некогда нескольких боев в день. Это оказалось чертовски сложно, но когда у тебя большие планы на будущее и семью, ты будешь сидеть, будешь пахать и вникать в то, во что тебя просят вникнуть. А отец очень просил – больше преемников у него не было.
        Я и сам понимал, что нормальная работа мне необходима, и вскоре я начал не только работать, но и зарабатывать, выводя нашу фирму на ведущие позиции в рынке. Правда, вытащили мы вместе с отцом, но в его глазах я однажды увидел веру. Его вера в меня - мощный пинок.
        Конечно, года для крупных оборотов мало, но сдвиг пошел, а это уже точка невозврата. Я втянулся в дела фирмы. Мне, черт возьми, понравилось.
        И вот впереди маячили выходные. Суббота и воскресенье – мои первые законные выходные, которые я проведу не на работе.
        Выхожу из офиса, захожу в ближайший магазин и накупаю тех продуктов, которые, я уверен, сложно найти в небольшом городе. И игрушки, купил много игрушек, все пакеты складываю на заднее сиденье. Сажусь в автомобиль, ослабляю горло от офисной одежды и завожу автомобиль. Дорога предстоит долгая, но она такая манящая и долгожданная, что часы пролетают незаметно.
        По дороге в моей голове назревают размышления с самим собой.
        Пятно. Родимое пятно чуть выше виска у девочки – это слишком, слишком для совпадения. Но что, если я ошибаюсь? Иначе зачем бы Вике врать в тот день, когда я спросил ее прямо о том, кто отец ребенка? Впрочем, есть причины для лжи. Я помню. Все то дерьмо, связавшее нас, помню.
        Но это пятнышко… оно не дает мне покоя. Все месяцы я помню о нем, мучаясь вопросами о том, кто же все-таки отец. Раньше я думал об этом яростно, ни секунды не давая себе отдохнуть, но теперь внутри меня спокойствие. Я обрел его при мысли, что уже ничего не изменить, но можно позволить Вике побыть одной и приехать… позже.
        Да и какая к черту разница, моя это дочь или не моя?
        Какая к черту разница?.. если меня тянет к Уле магнитом и все, что я хочу оберегать, сводится к двум женщинам на этой планете. Не считая маму, разумеется.
        Так вот позже настало. Я слишком скучаю по Ульяне – эта малышка притягивает меня как магнит, разве я в силах устоять? Когда я вижу ее, во мне просыпается то нежное и приятное, что запрятано где-то глубоко внутри, но я еще не понимаю, что это. Точно нежное и приятное. Мне просто нужно к Ульяне, я хочу увидеть ее.
        Мне без разницы, кто ее отец. Правда все равно всплывет наружу, но разве она важна – правда эта?
        Я больше всего на свете хочу увидеть их. Хочу объясниться, поговорить и увидеть. Увидеть, да, это важно.
        И попросить прощения.
        Пусть не простит.
        Я попрошу еще.
        И еще.
        А того, что Вика не откроет мне дверь, я ожидал.
        - Проваливай туда, откуда взялся, Чернов! – прошипела она и, наверное, еще несколько раз посмотрела в глазок для достоверности.
        - Я приехал, Вик. Откуда взялся – вернуться не могу.
        - Не хочу тебя даже видеть!
        - Не вокруг тебя Земля вертится, Вика. Я к племяннице приехал. Открывай.
        В итоге через полчаса уговоров о том, чтобы она открыла дверь и хотя бы взяла подарки для Ульяны, замок щелкнул. Это был мой план Б.
        Не смотря мне в глаза, Вика молча протянула руку, делая мне одолжение – принимая подарки для своей дочери. Но не тут-то было. Моя рука упирается в дверь выше ее головы, и я распахиваю ее настежь. Вика вздрагивает, а от моего шага внутрь квартиры шарахается от меня, как от прокаженного. Упирается спиной в стену, находит мои глаза и замирает. Она смотрит на меня не с диким страхом, но с опаской, а я не могу отвести своего взгляда от ее глаз.
        Вика отмирает и тут же пытается прогнать меня, но вместо этого я тихо закрываю за собой дверь. Так же тихо щелкает замок. Время вечернее, но вдруг Ульяна спит?
        Осматриваю квартиру, затем снова возвращаюсь к миниатюрной фигуре Вики. Маленькая, испуганная – мне хочется клясться ей в том, что я не трону ее, но едва ли она поверит мне.
        Поэтому нам нужно поговорить. Стараюсь говорить мягко, но настойчиво:
        - Твое «никогда» закончилось, Вика. Мы поговорим.
        Глава 31
        Здесь уютно и судя по широким окнам днем очень светло, это я отмечаю еще с порога, дальше которого меня никто не приглашал. Судя по взгляду, приглашать и не собираются, но я смотрю на Вику и взглядом даю понять, что ей придется это сделать – ненадолго впустить меня в свою жизнь, чтобы поговорить. Говорю ей, что с места не сдвинусь, пока она не даст свое согласие пройти.
        Пахнет приятно даже без каких-либо ароматизированных добавок. Должно быть, именно так пахнет уют, где тебя ждет семья – жена и дочь. В квартире еще с угла прихожей довольно просторно, но в то же время для моей фигуры этого пространства мало. Для двух девочек, проживающих тут, как раз.
        Но меня здесь никто и не ждал, верно?
        Не успевает Вика прийти в себя, как где-то рядом, видимо, в соседней комнате раздается грохот. Вика вздрагивает, а на ее лице отображается испуг и волнение – ведь следом за грохотом раздается детский плач.
        Я сделал глубокий вдох. Чувствую, как собственные губы пересохли от того, как сильно побледнело лицо Вики. Белее полотна. Я дернулся в попытке что-либо сделать, но Вика опередила меня - она уже убежала, спрятавшись за дверью. Наспех разуваюсь, чтобы отправиться следом. За дверью моему взгляду открывается небольшая комнатка. Видимо, детская. На полу лежит разбитая ваза, а возле нее сидит и плачет Ульяна.
        Напугалась только? Или ее задело осколками?
        Хоть бы только напугалась.
        - Падать… - сказала кроха, указывая на разбитую вазу, а я замер.
        Она уже говорит. Ну, конечно же…
        А меня до сих пор нет в ее жизни…
        Не много ли я прождал? Не много ли времени я дал Вике на переосмысливание? На то, чтобы прийти в себя?
        Я стоял в дверях, не решаясь подойти, пока Вика неуспешно утешала Улю – видимо, кроха чувствует вину за то, что случилось, и оттого плачет, но Вика ее даже не ругала. Лишь пыталась успокоить - она села на колени перед дочерью, чуть поодаль от вазы, приложила свою ладонь к макушке Ули и ласково поглаживала ее. Принцесса еще не заметила меня, а ее мама, кажется, именно этого и опасалась.
        Я встретил взгляд Вики, в котором отчетливо выражалось: «Уходи». Молчаливо качнув головой, я следил за ее реакцией. Вика занервничала, и оттого ей не удается успокоить Улю.
        Я оттолкнулся от стены и направился к ним. Вика испуганно метнула на меня свой взгляд, в котором отчетливо выражался страх. Неужели спокойствие не пошло тебе на пользу, Вика? Прости, но я больше не намерен ждать, пока смогу воссоединиться с дочерью.
        Ты ведь даже не думаешь о том, чтобы сказать мне правду. Ведь так?
        Словно прочитав мои мысли, Вика прижала к себе Ульяну, которая не переставала плакать. Раньше бы я разнервничался, слыша детский плач, но сейчас все по-другому. Мне хочется точно также прижать к себе Ульяну, чтобы она перестала плакать.
        - Наверное, она очень напугана. Убери вазу от нее, - спокойно попросил я и сначала подошел ближе так, что малышка, наконец, заметила меня.
        Не хотелось ее пугать. Да и едва ли она узнает меня…
        Однако, как оказалось, я и сам не был готов к этой встрече. Едва наши взгляды встретились, как Ульяна замерла и даже перестала плакать – эффект неожиданности, не более, но вот то, что происходило со мной, не передать словами. Я точно так же замер, вглядываясь в детские черты лица, а внутри лишь набатом раздавался гул собственного сердца. Больше ничего. Словно я умер, а одно мое сердце не переставало работать, но ведь такое невозможно, верно?
        И я понял одну важную вещь. Как бы Вика не пыталась спрятать ее от меня, это невозможно.
        Не замечаю, как на моем лице появляется совсем глупая и робкая улыбка. Как принцесса отреагирует? Она ведь даже не помнит меня с нашей последней встречи, но в ее взгляде было что-то такое отзывающееся, что тянуло не только меня к ней, но и ее ко мне…
        Это моя дочь. Это была моя дочь.
        Не вижу лица Вики, но вскоре ее плечи обреченно опустились. Она выпустила Улю из рук, но сначала убрала большим пальцем остатки прозрачных бусинок с ее щек.
        - Не плачь, - шепнул я одними губами, на что в ответ получил детскую улыбку и еще сотку ударов в минуту в придачу.
        - Это твой дядя, - медленно произносит Вика, а затем повторяет, - дядя.
        - Дядя… - выдает эта кроха, переводя взгляд с мамы на меня и обратно, - дядя?
        Какой еще дядя? Хочется чертыхнуться от этого «дяди», но понимаю, что не имею права на возмущение. Дядя так дядя. Но этот дядя сделает всевозможное, чтобы его дочь все-таки звала его отцом. Он постарается.
        Ульяна делает первый шаг ко мне. С долей настороженности, но делает шаг – храбрая девочка. Вся в маму…
        Вика тут же подрывается с места – все еще нервничая, но она спешит подтолкнуть Улю в другую сторону, чтобы та обходила разбитую вазу стороной.
        И все же, чтобы снизить риск попадания на осколки, я делаю широкий шаг к малышке и мягко подхватываю ее на руки.
        - Тимур… - охнула Вика, гневно хмуря свои брови, - что ты делаешь?..
        Невозмутимо отвечаю:
        - Беру племянницу на руки, чтобы она не наступила на осколки. Мы подождем тебя на кухне, - а затем я посмотрел на удивленное личико Ульяны и улыбнулся ей, - а ты мне покажешь, где у вас здесь находится кухня?
        - Кушать? – тут же переспрашивает Ульяна, вызывая очередную улыбку на моем лице, - не буду кушать, - воинственно отвечает кроха.
        Два с половиной года ее жизни выпали из моей жизни, но вина в этом только моя. Только моя.
        Вскоре Вика подмела осколки. Затем я услышал шум пылесоса, видимо, решила перестраховаться - с маленькими детьми так. Тем временем Ульяна сидела у меня на коленях, а руками делала мне прическу – кроха так наивно полагала, а на самом деле это было какое-то подобие прически. Я не сопротивлялся, только облокотился на стол одной рукой, а второй придерживал ее за спину, чтобы она чувствовала себя уверенно. Так, под ее бормотания и разговоры с самой собой, я прикрыл глаза и отдался во власть этому начинающему стилисту.
        Вику ждать долго не пришлось – еще бы, едва ли она хотела оставлять Ульяну со мной наедине. Вдруг, родимое пятно замечу?
        Так чего переживать, я его и сегодня еще раз подробно рассмотрел. По тому же принципу – мои большие пальцы коснулись подбородка Ульяны и мягко повернули ее голову в сторону, при этом я все время слушал милые ворчания и капризные кряхтения принцессы, как и в прошлый раз. Тем временем я стал искать его глазами. Облегченно выдохнул, когда обнаружил пятнышко на месте – значит, не показалось.
        Немного повозмущавшись, принцесса вновь начала работать над моими волосами с таким видом, словно работы там – непочатый край.
        - Чай, кофе? Ужин? – устало спросила Вика, заходя на кухню.
        - От ужина бы не отказался. Только можно без цианистого калия? – пытаюсь разрядить обстановку.
        Да только неудачно.
        Вика резко остановилась, прожигая меня взглядом. Вижу в ее глазах тревогу, которую она пытается спрятать, но неуспешно. Затем испуг и все на свете, связанное с нервами, но также замечаю, как кончики ее губ подрагивают в подобии улыбки, когда она замечает увлеченность Ульяны моими волосами.
        Вика отмирает, чтобы пройти к плите, а я в который раз обвожу взглядом простенькую, но со вкусом и уютно обустроенную кухню. Бежевые шкафчики, на нижних что-то вроде детских замков или как их там? Светлые белые обои в хаотичных линиях и кругах – вроде и не белое, но и не темное.
        И, конечно же, обвожу взглядом фигуру Вики. Она совсем не изменилась, словно передо мной стояла девочка, которая вечерами пишет диплом и планирует выпускаться из университета… как тогда, около трех лет назад.
        Не успеваю отвести свой взгляд, когда Вика поворачивается к нам. Чувствует меня, заминается, но берет себя в руки:
        - Не привязывай ее к себе. В нашей квартире нет мужчин, и оттого она будет скучать.
        - Ей не хватает папы?
        Ульяна резко перестает бормотать себе под нос речи собственных бурных фантазий, убирает руки от сделанной мне прически и смотрит прямо в мои глаза:
        - Папа? – повторяет она.
        С грохотом поставив кастрюлю на плиту – так, словно ее руки ослабли, и она едва удержала ее, Вика повернулась к нам. Я вцепляюсь зорким взглядом в черты ее лица.
        Как отреагирует?
        Как посмотрит?
        Читаю каждую ее эмоцию. В ее взгляде - страх. Я начинаю четко осознавать: она не собирается говорить мне правду. Она рассчитывает, что я уеду и буду приезжать к своей дочери раз в год, как к своей племяннице.
        Однако, Ульяна – моя дочь. И я больше не намерен терять ни одного месяца из ее жизни.
        Вика подходит ко мне, чтобы забрать и уложить принцессу спать, однако, когда мои губы находятся в столь непозволительной близости от губ желанной женщины, я просто схожу с ума.

* * *
        Я рассчитываю, что он уедет и будет приезжать к нам не более, чем один раз в год. Кажется, для встречи дяди и племянницы этого более, чем достаточно, не так ли?
        Вот только то, что я вижу в глазах Тимура, пугает меня и наталкивает на нехорошие мысли. Узнал? Увидел родимое пятно? А, может, он увидел его еще тогда, год назад?
        Но затем успокаиваю себя: едва ли такой человек, как Тимур, позволил бы уехать мне, зная, что Ульяна – его дочь. Точно нет.
        Облегчение накатывает на меня волнами, и с хорошими мыслями я разогреваю ужин. К счастью, Ульяна уснула – время уже позднее, я ее еще час назад собиралась укладывать. Может, не вазы она испугалась, а просто спать хотела и оттого капризничала? К счастью, ее не задело вазой и на нее ничего не попало, и без того мне плохо стало.
        Когда погрела еду, то сразу же забрала Ульяну из его рук.
        Только это оказалось не так просто.
        Я протянула руки, находясь очень близко к Тимуру, и от этой близости вокруг стало… напряженно. Но я хотела забрать дочь. Вдруг, она перевернется в его руках той стороной, где расположено пятно?
        - Ей нужен отец.
        Шепот Тимура раздается прямо в мои губы. Я шарахаюсь, но вовремя беру себя в руки – это просто временная близость.
        - Нам хорошо вдвоем, и никакой мужчина нам не нужен, - прошептала я, ненадолго встречаясь с ним взглядом.
        Ну вот, теперь Тимур знает о моем отношении к мужчинам. Вижу в его взгляде облегчение, но отчего оно? Едва ли подобная тема касается его, ведь я свободная девушка. И когда придет время, я бы хотела найти достойного отца для своей дочери.
        Опускаю глаза ниже, к его губам, но заставляю себя выпрямиться и уйти с Ульяной в детскую. Уж не себя ли он предлагал в роли отца? Еще чего!..
        Однако, от того, что мне не хотелось возвращаться на кухню, гость сам не уйдет. И не исчезнет.
        - Ты справляешься со всем? – первый вопрос Тимура.
        Он уже поглощал ужин, который я готовила для нас с Ульяной. Никак не ожидала, что день встречи с Черновым настанет сегодня – вовсе бы не открыла ему дверь.
        Прикрываю дверь за собой, на кухне мы остаемся одни.
        - Зачем ты приехал, Тимур? – мой шепот разносится по небольшой кухне, на которой Тимур выглядит уж больно большим.
        И его сила, отражающаяся в руках, широкой спине, шее, мускулистой груди – все это пугает меня, наводя на нехорошие мысли. Так зачем же он приехал?
        Отмечаю про себя его стиль одежды. Офисный человек? А как же бои? А, кажется Альберт говорил мне по телефону о том, что Тимур поменял образ своей жизни, но я тогда даже не слушала его.
        Все, где присутствовало имя Тимура, пролетало мимо меня.
        Барьер.
        - Увидеть Ульяну. Тебя.
        Молчим. Не мешаю ему ужинать, у самой аппетита нет. Сколько лет прошло с тех событий? Больше трех лет…
        Тимур допивает чай.
        - Что ж, тебе пора. Уже темнеет.
        - Мы поговорим.
        - Разговор будет долгим, и что же, ты поедешь в Москву на ночь глядя? – я исподлобья посмотрела на него, не скрывая того, что все это мне не нравится.
        - Поеду, - сдержанно ответил Тимур, не разрывая зрительный контакт.
        - Нет, разговор того не стоит.
        - Да, Вика.
        - Нет, Тимур. Уезжай сейчас же. Не хватало, чтобы ночью ты нашел неприятности на свою голову…
        - А ты волнуешься?
        - Еще чего… - усмехнулась.
        - Ненавидишь меня?
        Хотела ответить утвердительно, но язык не повернулся. Я запнулась и подняла взгляд на мужчину, который перевернул всю мою жизнь вверх дном.
        Во мне все так остыло, что едва ли ненависть – это то, что я сейчас испытываю. После изнасилований – да, ненавидела. Первые месяцы беременности – ненавидела. Затем поняла, что своей ненавистью я делаю хуже только своему ребенку, что зарождается внутри меня, и я заглушила эту ненависть. Не сразу и не вся, но постепенно она сошла на нет, а теперь же прошло столько лет, что я и забыла, как она – эта самая ненависть – пахнет.
        - Тебе тут родители кое-что передали. Твои родители.
        После этих слов Тимур приносит из прихожей много пакетов. В одном из них лежит фотоальбом, а в записке к нему приложено: «Для Ульяны от дедушки с бабушкой». Большой фотоальбом, не такой, как сейчас в современности делают. Сдерживая свой порыв обнять эту вещь, я настороженно смотрю на Тимура.
        - Что ты делал у моих родителей?
        - В гости заезжал. Чай попили, поговорили, и я уехал. Было бы неплохо съездить к ним втроем, как считаешь?
        - Втроем? Ты ничего не путаешь, Тимур? Впрочем, хватит об этом. За окном темнеет, а у тебя впереди несколько часов дороги.
        Вглядываюсь в его черты лица, отыскивая в них ожидание того, что я предложу остаться. Но не нахожу. Он принимает реальность, встает из-за стола и направляется в прихожую.
        Сейчас лето, дороги не заметены снегом, а это значит, что он благополучно доберется до столицы.
        - Там подарки кое-какие. Для вас. Буду рад, если ты их откроешь, а не выбросишь, - тихо проговаривает он.
        Наблюдаю за тем, как он собирается.
        - Не нужно больше приезжать. Нас ничего не связывает.
        - Ты права. Нас ничего не связывает, ведь несколько недель назад Андрей совершил самоубийство в психиатрической больнице, в которую он был заключен.
        Дрожь пробирает мое тело, а жалость забирает все мои мысли. Какие все-таки женщины - непонятные существа… Этот человек сделал мне больно, он мог меня убить, а мне просто жаль, что он завершил свою жизнь вот так и в таком месте…
        - Это правда? – встречаюсь с Тимуром взглядом, - почему Альберт мне не сказал?
        - Я решил сам сообщить тебе. Если не веришь, позвони моему отцу.
        - Верю, - вздох, - как твои родители теперь? – становится их жаль.
        - Андрей мне не родной, Вика. Ты наверняка уже это знаешь.
        - Разве это повод для равнодушия? – восклицаю я.
        Тимур хмурится, а его губы находятся в напряжении.
        - То, что он сделал с тобой, для меня это есть повод для равнодушия.
        - А то, что со мной сделал ты?!
        В следующую секунду меня пронзает порывом ветра – Тимур оказывается непозволительно близко ко мне и с такой же молниеносной силой он хватает меня и прижимает к стене своим телом. Все происходит за считанные доли секунды, и я успеваю вскрикнуть лишь в последний момент.
        - Тихо… ты разбудишь Ульяну.
        - Отпусти меня, - мой голос ощутимо охрип от страха.
        Мне хочется спрятаться. Убежать отсюда. Я боюсь его и того, что он может со мной сделать. Мной овладевает паника, и я смотрю на Тимура снизу вверх подобно тому, как смотрит бедный беззащитный кролик на удава.
        Паника.
        Холод.
        Липкий страх овладевает мною.
        - Тише, успокойся. Подумай. Разве я продолжаю делать что-то кроме того, что просто удерживаю тебя на месте?
        Учащенно дышу, не в силах произнести что-либо.
        - Я давал тебе срок, чтобы ты привыкла ко мне. Видимо, расстояние – это неправильный метод лечения от прошлых страхов…
        - Разве они – страхи – прошлые?.. – хрипло.
        - …поэтому теперь я буду приезжать сюда настолько часто, насколько смогу, и тебе придется привыкнуть к моему присутствию…
        - Словно ты имеешь на это право!.. – шепот сбивается к чертям.
        - …потому что я люблю тебя, Вика. Я хочу быть рядом с тобой, а прошлое… его не исправить, как бы мне того ни хотелось. Мне очень жаль, что я хотел отомстить брату тем же оружием. Я был глуп. Я был одержим той, которую сейчас я ненавижу, потому что все эти годы ее призрак отравлял мне жизнь. Андрей не смог отделаться от нее, от этого призрака, а я смог. Для меня нет ничего дороже, чем ты и твоя принцесса, твоя маленькая копия. Хватит бегать, Вика.
        Дыхание приходит в норму, но его близость сводит меня с ума, потому что я так отвыкла… отвыкла от него и всего, что было связано с этим мужчиной.
        - Я ничего не делаю. Посмотри, я просто нахожусь рядом, держу тебя за руку и говорю с тобой.
        Поглаживания его пальцев по моей руке, на удивление, успокаивали. Он действительно больше ничего не делает.
        - Та девушка… - не могу произнести ее имени, запинаюсь.
        - Что такое? – Тимур хмурится, но мягко выпускает меня из объятий.
        Получив свободу, я не шарахаюсь от него, но держусь в стороне.
        - Тогда, в подвале Андрей сказал мне, что он ее… не насиловал.
        И я рассказала все то, что так рвалось наружу. Я сказала, что поверила его словам, потому что тогда из него выходило все то, что скрывалось внутри долгие годы.
        - Куда же ты? В таком состоянии, - нервно закусываю губу, на Тимуре лица нет.
        Виню себя за то, что сказала это сейчас. Но вдруг нам больше не суждено увидеться? А мне еще давно стоило рассказать правду, которую мне поведал Андрей.
        - Останься… Но лишь один раз. Это исключение, Тимур.
        Чернов находит мое лицо, его пальцы касаются подбородка и чуть сжимают его. Не сопротивляюсь полупьяному поцелую, который он оставляет на моем виске.
        - Я мстил тебе в то время, как Андрей подобного не делал. Мне нужно переварить это, Вика, - шепчет он, прикрывая глаза.
        В них ужасная боль. Но эта боль не из-за Аси, эта боль из-за меня… Из-за меня. Получается, что так?
        - Я поеду, - шепнул он напоследок.
        Сам не свой, Тимур вышел за порог. Он обещал уехать, не тревожа меня своим присутствием этой ночью, и он уехал.
        - Мама…
        Я оборачиваюсь, в дверях стоит сонная Ульяна.
        - Папа уехал? – детское бормотание вызывает улыбку.
        Не в силах что-либо ответить, я нежно беру дочку на руки и иду с ней в спальню. А через четыре часа бессонницы беру в руки телефон и печатаю смс:
        «Доехал?», - волнующий меня вопрос, ведь Ульяна слишком привязалась к нему.
        Вдруг, что-то случится? Тимур уехал сам не свой после правды, что я так невовремя решила раскрыть.
        «Доехал… Спасибо за заботу, Вика. Доброй ночи вам…»
        Выдыхаю и ложусь спать. Выключаюсь моментально.
        Глава 32
        Сегодня у моей мамы день рождения, и я заранее приготовила ей подарок и посмотрела расписание междугороднего автобуса. Да, с малышкой будет тяжело, но других вариантов у меня не было – до нужного города не шла электричка, а такси мне бы обошлось в круглую сумму.
        Месяц назад мы планировали добираться вместе с Лерой, она должна была заранее приехать ко мне с ночевкой, а на утро мы бы отправились к моим родителям, но ее в срочном порядке отправили в командировку по работе, поэтому сейчас она где-то рядом с горячим морем, откуда передавала мне привет.
        Однако, словно по взмаху волшебной палочки рядом оказался Тимур – мы с Улей как раз подошли к местному вокзалу. Было раннее утро, так во сколько же Чернов выехал из Москвы, чтобы добраться сюда раньше моего автобуса? Или… он снял номер в местной гостинице?
        - Ну, куда ты поедешь на автобусе и с маленьким ребенком? Дорога многочасовая, Вика. Я разве что-то прошу взамен за свою помощь?
        - Тимур, ты не просишь, но чего ты добиваешься? - облизываю пересохшие от волнения губы, глядя на его автомобиль.
        Новый. Не тот, на котором мы ездили на дачу к его друзьям.
        Дача...
        Резко мотнув головой, я постаралась сконцентрировать свое внимание на настоящем, а не на прошлом.
        - Разве я чего-то добиваюсь? - взгляд Тимура выбивал почву из-под моих ног, - Вик, я на днях купил детское кресло для Ули. Садись, пожалуйста.
        Другой взгляд. Серьезный. Наполненный чем-то иным, а не местью, как то было раньше. Впрочем, ведь он отомстил. Чего бы ему смотреть на меня так, как много лет назад?
        Я перевожу взгляд на автобус, который начал посадку и отправится в ближайшие минуты.
        Ты ведь все решила, Вика. Все, не так ли?
        Так, если бы в случай не вмешался маленький комочек. Внезапно Ульяна выпустила мою руку из своей ладошки и побежала в сторону Тимура.
        - Ульяна! - кричу я, и крик мой наполнен тревогой, ведь в какой-то момент она спотыкается и беззащитно летит лицом прямо в асфальт.
        Не проходит и секунды, как мы с Тимуром дергаемся. Только он ближе, а я лишь на пути к ней. Его руки подхватывают дочку чуть повыше локтей, не позволяя ей упасть прямо на грубый асфальт. Глубоко и с облегчением выдыхаю лишь когда оказываюсь рядом с ней.
        У меня перед глазами пролетела вся жизнь, а вот Ульяна, судя по ее восторженному взгляду, даже не поняла, что сейчас произошло и каким чудом она находится на руках Тимура. Она смеется, глядя на мое бледное лицо, а я не могу надышаться. Протягиваю к ней руки, а она в ответ крепко прижимается к Тимуру, обнимает его за шею и лепечет:
        - С папой!.. На машинке.
        Автобус с наполненным салоном уезжает прямо на моих глазах.
        Тимур демонстративно выгибает бровь, отходит от меня на несколько шагов и открывает пассажирскую дверь, приглашая меня жестом своей свободной руки. В его руках моя дочь.
        Вру.
        Наша дочь.
        И он ставит мне условия, не оставляя выбора.
        - Ульяна хочет с папой и на машинке. Садись в машину, Вика.
        Сяду. Конечно, сяду, ведь я понимаю, что на машине мы доедем быстрее и комфортнее, а Ульяна не будет плакать из-за жары или пыльного салона с наполненными людьми.
        - Ты думаешь, что это что-то значит? - бросаю я, подступая ближе к его серебристому автомобилю.
        К черту!
        Покорно сажусь в его машину. Жду, когда он уйдет с моей дочерью на руках, и после этого позволяю себе сильно хлопнуть дверью. В ответ на это я увидела его улыбку, и оттого стало только хуже. Оперативно усадив радостную и взбудораженную Ульяну в детское кресло, закрепив все ремешки и расположив кресло правильно, Тимур сел за руль, и мы тронулись.
        - Что-то ты часто стал приезжать.
        - Не мог пропустить день рождения твоей мамы. К тому же, я был приглашен. А сюда приехал, потому что не мог позволить вам ехать столько часов на автобусе.
        Тимур вырулил на трассу, управляя плавно и спокойно.
        - Об этом я еще поговорю с родителями. О приглашении, - бунтую я.
        - Чем больше ты будешь сопротивляться, тем сложнее тебе будет привыкнуть к моему присутствию в твоей жизни.
        - Я не хочу привыкать к твоему присутствию.
        - Наша дочь уже привыкла.
        - Наша?! - испуганно выдыхаю.
        - Уля так называет меня.
        Молчу, хотя сердце колотится бешено.
        Его губы тронула легкая улыбка, и он посмотрел на Ульяну в зеркало заднего вида. Дочка развлекала себя видом из окна, изредка обращая внимания на нас. Впервые она едет куда-либо на машине, все хочется потрогать, рассмотреть... Даже не берет в руки рюкзак, куда я сложила все самое необходимое для нашей с ней поездки.
        - Ребенку нужен отец. Я - брат твоего бывшего мужа.
        - И что? - напряженно выдыхаю, не в силах найти сейчас успокоение в этом салоне.
        - Кто, как не я, лучше знает Ульяну? Кто ближе к ней? Не стороннего ведь человека ты подпустишь к ней, Вика.
        - Я не буду тебя спрашивать, Тимур…
        - Тебе придется. Нет лучше отца для вашего с Андреем ребенка, чем его брат. А это ведь ребенок Андрея, Вика?
        - К-конечно… Что за вопрос? – кажется, мое волнение переходит все границы, и под внимательным взглядом я резко меняю тему, - ты никак не участвовал в ее жизни. Это не твоя вина, но это факт к твоим высказываниям.
        - Я давал тебе время после тех событий.
        Я замолчала. Становилось плохо от одних лишь слов Тимура. Какое он имеет право на вмешательство в нашу жизнь?
        - Останови машину.
        - Зачем?
        - Останови, - выдавливаю.
        - Вика, прошу тебя, успокойся. Я не делаю ничего плохого...
        Но вместе с этим он выполняет мою просьбу: включает поворотник, снижает скорость и медленно съезжает на обочину.
        Прожигая его взглядом, я открываю дверь и пересаживаюсь на заднее сидение.
        - Могу ехать? - тихо спрашивает он.
        - Да, - поджимаю губы.
        Недолго времени Ульяна уделяет мне, затем снова отворачивается к окну. Заправив кудряшку за ухо, я нежно целую любопытную дочку. Не отрываясь, она смотрит в окно, а в руках у нее игрушка, подаренная Тимуром.
        Игрушки Тимура, машина Тимура, отцом Ульяна зовет тоже Тимура за неимением других мужчин в моей жизни, что же будет дальше? Возможно ли уже вообще – это дальше?
        На подъезде к маленькому городку, где живут мои родители, Тимур сказал:
        - Где здесь можно купить приличные цветы?
        - Я купила подарок маме...
        - Это здорово, я тоже. Так что там с цветами? - улыбнулся Тимур, бросив на меня взгляд в зеркало заднего вида.
        Скрепя зубами, пришлось показать магазин, где Чернов сможет купить букет шикарных цветов и обольстительно подарить его моей маме.
        Он так и сделал. Только я не заметила, что в том магазине он купил несколько букетов, потому что даже не кидала на них взор, да и он положил их на пассажирское сидение.
        А когда я вышла из машины и обошла ее с другой стороны, чтобы помочь Ульяне выбраться из кресла, мне в руки вручили букет... белых цветов.
        - Что ты делаешь? - прошептала я, чтобы не услышала Ульяна.
        Она с любопытством поглядывала на нас из окна - прямо перед ней представала картина, как Тимур дарит цветы ее маме.
        - Прошу, прими. Я выбирал их для тебя.
        В итоге я перешагнула родительский дом с букетом цветов, Ульяна тоже не осталась без женского сюрприза - она шагнула в объятия своего дедушки с маленьким розовым цветочком, пока Тимур вручал букет моей маме.
        Вот же!.. слов нет.
        Оглядев лица родителей, я поняла, что из недовольных здесь - только я, поэтому пришлось немного утихомирить свой гонор и поставить цветы в вазу.
        С дороги нас сразу посадили за стол, сперва спровадив вымыть руки. Проследив за тем, что Тимур идет в ванную на первом этаже, я развернулась и побежала на второй этаж. Видеть его отчего-то не хотелось, иначе не сдержусь и скажу ему какую-нибудь колкость.
        Что же за напасть? Раньше я не испытывала рядом с ним ничего, кроме равнодушия, да и вовсе все эти годы я не испытывали никаких резких эмоций, если не считать все, что было связано с дочкой. Я была словно мертва, плывя по течению, из которого состояла моя судьба, и мое внутреннее «Я» было под контролем. Теперь же я совсем сбита с пути, и плыть по течению уже не удается. Я словно проснулась, и пусть даже этому послужил человек из прошлого…
        Вскоре, вручив многочисленные подарки маме, мы сели за стол. Как оказалось, и папа преподнес маме сюрприз, решив подарить его вместе с нашими подарками. Ее любимые цветочные духи…
        - Как же мы скучаем по Ульяночке! - на маминых глазах проступили слезы, и она тут же смахнула их.
        - Да, дочка. Ты не собираешься возвращаться в Москву?
        - В Москве больше возможностей, - невозмутимо добавил Тимур.
        - Папа, а с каких пор вы с Тимуром в одной лодке? Мама, а ты?
        - Что ты, дочка, - скомкано улыбнулась мама, и я уловила в ее глазах хитринку, - в нашем к Тимуру отношении нет ничего особенного!
        - Ты приглашаешь Тимура на свой день рождения, а папа просто встречается с ним, чтобы через него передать подарки для Ули. А так ничего особенного, вы правы.
        - Не думаю, что это лучшая тема сейчас, Вика, - тихо произносит Тимур, а под столом умудряется сжать мою руку.
        Вырываю ее из его хватки, но слушаюсь. И правда, я погорячилась. Не имею права портить настроение в день рождения собственной мастери...
        Остыла. Я взяла себя в руки, и дальше этот вечер, на удивление, начал проходить тепло и уютно. Даже несмотря на то, что я все время чувствовала на себе обжигающие взгляды Чернова, этот вечер показал мне, как все-таки сильно я скучаю по родителям.
        - Пока я не планирую возвращаться, мама, - ответила я позже.
        Она скучала, я это понимала. Скучала и я, и еще маленькая Уля, но ведь мы устроились в том небольшом городке и нам комфортно.
        - Я уже выбрала садик. Найду себе работу на полдня, будет счастье.
        Улыбнувшись, я заметила, как Тимур напрягся, но не придала этому значения.
        - Ульяне будет лучше, если в первые годы с ней будет мама. Раннее детство важно для ребенка.
        - Садик - это немаловажный этап социализации, - парирую я.
        - Разве у тебя есть потребность в работе? - продолжает наступать Тимур, - Ульяна привыкла к тебе. Ей будет сложно в садике среди других детей.
        - Я решу, Тимур, - игнорирую его внимательный взгляд.
        Ульяна бегает возле стола, изредка что-то выкрикивая и бормоча. Мама с папой не вмешивались в наш с Черновым диалог, делая вид, что играют с Ульяной.
        Однако, я понимала, что они на его стороне. И, кажется, давно.
        А перед сном мама зашла в мою комнату. Должно быть, чтобы поцеловать и пожелать спокойной ночи, но это оказалось далеко не так.
        - Дочка... поговорим?
        Почуяв неладное, я все же подвинулась на кровати, отложив одеяло в сторону. Мама села, а затем погладила меня по волосам. Как я Ульяну...
        Боже, как же я, оказывается, скучала по маминым рукам, по ее добрым глазам и нашим теплым и душевным разговорам, как то было когда-то в моем подростковом возрасте. Однако, сейчас в моей жизни были проблемы позначительнее, чем какой-то одноклассник, который совсем не обращает на меня внимания...
        Сейчас мы выросли, а большие детки - это большие бедки, как известно.
        - Конечно, поговорим, - шепнула я, чтобы не разбудить только что уснувшую Улю.
        - Я не могу знать, что произошло между тобой и Тимуром, но я чувствую, как ты холодна с ним.
        Лучше тебе этого и не знать, мама.
        - Я ведь не знаю, что он сделал тебе плохого, но если оценивать его с угла моих знаний и представлений о нем, то... он очень хороший мужчина. Я чувствую, что он относится к вам с дочкой хорошо. Разве, если бы он относился к вам с Ульяной плохо, ты бы не поделилась с нами? Я уверена, ты бы не держала рядом с собой такого мужчину. Тогда чего же?..
        Для кого-то он, наверное, и хороший.
        - И я вижу, с какой любовью он смотрит не только на Ульяну, но и на тебя.
        - Как, мама? - вздыхаю я.
        - Так, как когда-то в мое время твой отец смотрел на меня...
        - Мама, - глубоко вздыхаю я, - ты многого не знаешь.
        - Не знаю. Ты права, - соглашается мама, поглаживая меня по руке, - но если оценивать лишь по тому, что он сделал ради вас с Ульяной и что продолжает делать, то это тот мужчина, который нужен тебе. Он близок к семье твоего бывшего мужа, земля ему пухом, и он как никто другой подходит на роль отца для Улечки и...
        - И?..
        - И на роль твоего мужа, Вика. Он способен беречь тебя, с ним ты будешь как за каменной стеной. И я клянусь, что он не просил меня поговорить с тобой. Ты ведь знаешь, я от чистого сердца.
        - Ты так думаешь? - стараюсь не выдавать своих эмоций.
        - Я уверена. В конце концов, старший брат Андрея нам понравился в самую первую встречу, еще когда он заботливо приехал за тобой. Ты помнишь?
        Молча киваю.
        - Он сделает все ради вас с Ульяной. А девочке нужен папа, нужен защитник. Такой, как Тимур.
        - А что он сделал для нас с Ульяной?
        - Что?
        - Ты сказала недавно, что он что-то сделал для нас с дочерью... что?
        Мама ласково улыбнулась и сказала правду. Я была благодарна ей за то, что она не стала лгать. Она сказала правду, о которой я совсем не догадывалась...
        - Не было никаких родственников в том городе. Та девушка, и правда, продавала квартиру, но мы с твоим отцом ее не знали. Тимур добавил средства, чтобы в итоге тебе пришлось заплатить меньше. Он ведь понимал, что на накопленные тобой деньги невозможно одновременно купить квартиру и содержать несколько лет себя и дочь.
        - Получается, что весь год после переезда он знал, где я?
        - Да. И лишь совсем недавно одним поздним вечером он заехал к нам, взял заготовленные подарки и сказал, что едет к нашей дочери. Мы были рады, что он решил навестить тебя...
        Маму нельзя судить. Она не знает моего прошлого, а если бы знала… Боже, представить было страшно, что бы случилось с ее здоровьем.
        Целуя меня в лоб и крепко сжимая руку, мама печально произносит:
        - Мы уже не молодые. Кто знает, сколько еще нам отведено? А я не могу быть спокойной, пока ты одна, и за твоим плечом никто не стоит.
        Мама уходит, однако, через несколько минут раздается тихий стук. Ульяна крепко спит, и я на носочках подкрадываюсь к двери. Передо мной стоял Тимур – в домашних штанах, футболке, одетый как прилежный мужчина при родителях невесты.
        - Все эти годы я жалел, что она не призналась мне в том, что он творил с ней. Все эти годы я думал, что принял бы ее с чужим ребенком, потому что любил, но на самом деле просто не знал всей грязной правды.
        - Тимур… - качаю головой.
        - Нет, забыли о ней. Я лишь хочу донести до тебя, что очень жалею о нашем прошлом. И Ульяна – мне не чужая, она мне как дочь, а дочь никогда не будет чужой. Доброй ночи, Вика.
        - Леру тоже по твоей волшебной руке в командировку отправили?
        - К этому я не причастен, - невозмутимо ответил он, понимая, что я знаю правду.
        Этой ночью мне удалось уснуть только под утро. Только под утро сумбур, царивший в моей голове, удалось собрать в кучу и разобрать по полочкам.
        Тимур вложил огромную сумму, чтобы квартира обошлась мне как можно дешевле. И все это время, что мы жили, как я думала, скрываясь, мы не были скрыты. Мы были у него на ладони.
        Я не буду удивлена, если у Тимура имеется доступ к тем видеокамерам, подключенным к подъезду. Ну, конечно... Что ему стоит?
        Только почему в моей груди вместо ожидаемой бурлящей злости тихонько колыхалось теплое спокойствие? И почему на моем лице возникала улыбка всякий раз, когда Ульяна смеялась на руках у Тимура?
        Но все изменилось после одного события.
        Когда я сказала Тимуру, чтобы он больше не возвращался.
        Глава 33
        Но все изменилось после одного события.
        Когда я сказала Тимуру, чтобы он больше не возвращался.
        Вот и настал день, когда нам с Ульяной нужно было возвращаться в наш город, к себе домой. Не хотелось оставлять квартиру без присмотра, да и Чернов, кажется, не собирался уезжать, пока сам лично не вернет нас домой в целости и сохранности.
        Время близилось к вечеру. Поцеловав родителей и попрощавшись с ними, мы с Ульяной отправились к машине. Я усадила дочку в детское кресло, а затем выпрямилась и посмотрела в сторону родительского дома. Тимур пожимал отцу руку.
        Едва удержавшись от усмешки, я села рядом с дочерью, а затем, не заметив, уснула, да так и проспала до конца всего пути. Будить нас с Ульяной пришлось Тимуру.
        - Мы приехали, - услышала я его ровный голос.
        - Хорошо... - выдохнула я, распахивая глаза.
        За окном уже стемнело, и Чернову пришлось включить свет в салоне.
        - Я помогу вам подняться.
        Не отказываюсь, потому что от родителей везем мы многое. Беру дорожный рюкзак, следом надеваю маленький рюкзачок с бутылями на Ульяну. Еще сонную малышку хочу взять на руки, но ее перехватает Тимур. Также он берет несколько пакетов, которые полностью были нагружены гостинцами от родителей - домашние солености, варенья, огромное количество блинчиков, которые мама испекла прямо перед нашим уездом...
        - Некрасиво припарковался, у нас соседи на первом этаже очень дотошные, - замечаю я.
        - Я же ненадолго. Помогу вам добраться только, - хмыкает Тимур.
        Один щелчок, и машина поставлена на сигнализацию. В темноте блеснули фары серебристой иномарки, ослепляя своим светом, а затем тут же погасли, погружая нас в темноту.
        Возле подъезда зажигается свет, реагирующий на движение. Достаю ключи, открываю перед Тимуром дверь. Его руки заняты.
        В квартире нас встречает темнота, и я зажигаю свет.
        - Я уложу ее, - шепчу я, освобождая руки мужчины от Ульяны.
        - Пакеты на кухню? - интересуется он.
        Молча киваю головой и ухожу в детскую. Тут немного разбросаны детские вещи – я торопилась, боясь опоздать на тот самый автобус.
        На выходе из спальни сталкиваюсь с внушительной фигурой Тимура и дергаюсь от испуга. Или от неожиданности… Тимур успевает схватить меня за руку, но поздно – спиной я упираюсь в дверь и создаю шум.
        Молчим. Тишину не нарушает детский каприз, Ульяна не проснулась.
        Спокойно вздыхаю. Чувствую, меня ждет такая же бессонная ночь, как и все дни у родителей. Слишком много думаю. Над словами мамы.
        - Я поехал...
        - Будешь чай? - выдавливаю я, прикрывая дверь в детскую.
        - С блинчиками?
        - Обойдешься. Тебе моя мама такую же гору напекла, в машине лежит, - напомнила я.
        Чувствую его усмешку.
        - Тогда просто чай буду.
        Тимур не хочет чай. Но почему бы не задержаться, верно? Вижу это по его ярким глазам.
        Сейчас, в кромешной тьме, когда глаза еще не приспособились различать черты темной фигуры, усиливается чувство осязания, восприятия рецепторами того, чего не видят глаза. Вот только хорошая ли это особенность – чувствовать мужчину совсем близко?
        В итоге к чаю я поставила тарелку с маминой выпечкой. Не помню, когда последний раз ела так поздно, ведь раньше аппетита почти не было.
        - Ты похудела, тебе нужно больше кушать, - заметил Тимур.
        На кухне раздавался лишь шум включенного холодильника и горел приглушенный свет. Таков ночной уют, такова неспешная жизнь…
        - И снова за окном темно, - замечаю я.
        - Далеко ты от Москвы забралась.
        - Я не вернусь, Тимур. Не в ближайшие годы.
        - Я тебя не заставляю. А ночью ездить я привык, потому что в Польшу выезжал в ночь обычно.
        Молчу, пока Тимур складывает еще один блинчик (далеко не последний), затем немного погружает его в сгущенное молоко и протягивает мне.
        Подношу руку в ответ и забираю блинчик, соприкасаясь с его пальцами.
        - У меня ведь в машине целая гора? - усмехается Тимур, вспоминая мои слова.
        - Иди, переставь машину, как следует.
        - Что? Я еще не доел… – не понял Тимур.
        - Я постелю тебе в своей спальне, - шепчу я, отводя взгляд от внимательного мужчины.
        - Ты уверена?
        - Я неспокойно спала в прошлую ночь, пока ты ехал. Что бы я сказала Ульяне, случись беда? Дурная это идея– ездить ночью.
        Взяв ключи со стола, Тимур направился в прихожую. Часы на холодильнике показывали двенадцатый час.
        - Возьми ключи от дома, - напомнила я.
        - Точно... А ты не из-за блинчиков, что лежат в машине, меня приютить решила? – пытается он улыбнуться.
        И непроизвольно улыбаюсь в ответ…
        За ним закрылась дверь, а я ушла в свою комнату. Правда, не смогла пройти мимо комнаты Ульяны, заглянула. Темнота, уют и детское сопение...
        Может, это будет к лучшему? Ульяна ведь привязалась к нему. Слишком сильно привязалась - стоит вспомнить одни лишь их с Тимуром игры. А тот факт, что на протяжении всех дней он укладывал Ульяну спать? Я уверена, что первую неделю Уля могла обойтись без мамы - так сильно заменял меня Тимур.
        Прикрываю дверь, готовлю свою спальню. Себе тоже постелила диван в детской, перенесла одну подушку и легкую простынку. Сегодня буду спать рядом с малышкой.
        Слышу, как тихо приоткрывается входная дверь. Уже переставил машину, я видела в окно.
        Встречаемся возле кухни.
        - Ты можешь располагаться в моей спальне, - сообщаю я.
        - Спасибо. У вас здесь очень уютно. В моей квартире лютый холод, если сравнивать…
        - Ну, что ж. Обзаведись женой и детьми, - бросаю я, намереваясь нырнуть в детскую.
        Но его руки не позволяют спрятаться. В этот раз я реагирую спокойно: поднимаю голову и смело смотрю в его глаза. Мы отходим подальше от детской.
        - Удивительно... - шепчу я, - что в прошлый раз, что сейчас тебе никто не мешает трогать меня.
        - Я не позволяю себе большего. И не позволю, Вика, - его глаза серьезны как никогда.
        - Что ж, у тебя будет время это доказать, - шепчу я, отводя взгляд.
        - Что это значит? - ищет мои глаза своими.
        - То и значит, Тимур. У тебя будет время, чтобы доказать: по-прежнему ли мужская сила дает тебе преимущество перед моей слабостью? Или все поменялось, и ты никогда больше не тронешь меня против моей воли… Это значит, что ты можешь приезжать и видеться с Ульяной. Но не более. Я уже не та наивная девочка. Я поверю лишь твоим поступкам, и далеко не сразу.
        - Вика... - его глаза горели благодарностью.
        - Если ты готов к таким жертвам… Если ты готов ездить из Москвы сюда и обратно, то пожалуйста. Но не более. Понимаешь, что означает «не более»?
        - Скажи.
        - Между нами никаких отношений. От каждого твоего прикосновения меня бросает в дрожь. Однако…
        Вбираю в себя воздух поглубже и заканчиваю монолог:
        - Если Ульяне будет с тобой лучше, а ей будет... тогда я тоже стану привыкать. Только ради дочери, Тимур. Ради дочери, которая привязалась к тебе, и к которой, кажется, привязался ты... Однако, если ты не готов к этому длительному, тяжелому процессу, к постоянным поездкам сюда и обратно в Москву, то прошу тебя: не появляйся в нашей жизни больше никогда.
        Глава 34
        Спустя полгода
        Времени прошло немного, особенно по сравнению с теми годами, что пришлось переживать раньше без настоящего мужского плеча.
        Много лет я жила с Андреем, не зная, к какому ужасу это в итоге приведет. Затем около года мы жили с Ульяной вдвоем, спрятавшись в маленьком тихом городе, и весь год я привыкала просто жить одна, надеяться лишь на себя и ни на кого более. Я привыкала к самостоятельности и к одиночеству, и я привыкла к этому. Пока однажды в нашу жизнь не ворвался Тимур.
        Снова.
        И тогда я озвучила ему свои условия, а у него был выбор: остаться или, в противном случае, исчезнуть из нашей жизни.
        И он сделал свой выбор.
        На протяжении всего полугода он обкатал сотни километров, приезжая к нам с дочерью на выходные. Даже когда у него были проблемы на работе, а в фирме Черновых они были, он не показывал своего настроения. Возможно, приезжая сюда, ему просто становилось легче - он окунался в атмосферу маленького города и отдыхал от бешеного ритма мегаполиса, но факт оставался фактом: Тимур не хотел отсюда уезжать, но всегда приходилось - работа требовала. Это не бои, где можно было дать отказ, не участвовать, пропустить, а когда-то, когда было желание, согласиться.
        - Я планирую выйти на работу, - сообщила я однажды.
        Тимур укладывал Ульяну спать, а я стояла в стороне, наблюдая за их взаимоотношениями. Обрадованная его приезду, она весь день стояла на ушах - то они играли в прятки, то в догонялки, то просто выходили на улицу и лепили снежки, ведь наступил декабрь. В общем, этим вечером Уля уснула почти сразу, пожелав «папе» спокойной ночи.
        Мы вышли из детской, Тимур мягко прикрыл за собой дверь.
        - Зачем же?
        - Заняться чем-нибудь. Ульяна скоро в садик пойдет, - пожала я плечами.
        Тимур внимательно посмотрел на меня:
        - Если ты так этого хочешь, то я могу сбрасывать тебе некоторую удаленку, будешь работать в нашем штате...
        - Ты думаешь, это хорошая идея?
        Я взяла в руки графин, чтобы налить стакан воды. Завтра Тимур снова уедет, Ульяна снова загрустит.
        - Отец давно предлагал. К тому же, дело ведь не в деньгах, правда? На счету Ульяны лежит достаточно средств, чтобы ты не беспокоилась о ее будущем. Дом мы тоже продали, деньги есть.
        - Хочу с людьми общаться, - ответила честно.
        - Это привяжет тебя к этому городу еще больше.
        - Дело в том, что в твои планы не входит ездить сюда до конца жизни? - понимаю я.
        - Да, не входит. Но дело не в сложностях и не в постоянной дороге, Вика. Ты сама видишь, как Ульяна привязалась ко мне и как ей тяжело дается каждое наше расставание. Я не могу переехать сюда, потому что я руководитель фирмы.
        Глубоко вздыхаю. Тимур подходит ближе, наступает тихо.
        И вот он за моей спиной.
        Замираю, чувствуя его совсем близко.
        - Я не зову тебя в никуда. Почва подготовлена, Вика, и ты это знаешь. Я говорил. У меня есть квартира, у нас будет семья.
        Его рука ложится на мое плечо. Едва не подавившись водой, я напрягаюсь.
        - Спокойной ночи, Тимур, - выдыхаю я, с грохотом ставлю бокал на стол и ухожу в детскую, чтобы лечь спать.
        Это был наш первый серьезный разговор.
        Вскоре успехи фирмы Черновых пошли в гору, и однажды, приехав к нам вечером пятницы, он остался с ночевкой до вечера воскресенья. Сложное время прошло, и еще немного спустя Тимур смог приезжать каждые выходные и задерживаться даже на несколько дней. Ульяна не могла нарадоваться этому, ну а я… если радуется дочь, то радуюсь и я.
        Я не ждала встречи с Тимуром - он приезжал сам, не заставляя себя ждать. Но когда выходные проходили без него - уже становилось не так, непривычно, непонятно. Когда он был рядом, создавалась иллюзия семьи.
        За все это время он не притронулся ко мне, даже когда оставался на ночь. Сначала такие ночи были напряженными, затем – стали обыденными. Не сразу, но человек ко всему привыкает, и к новым ощущениям - тоже.
        И вот снова наступили такие «длительные» выходные. Пока Ульяна была увлечена Лего, которое вместе с шоколадом и другими подарками привез из Москвы Тимур, я едва слышно произнесла:
        - Она твоя дочь.
        Я была уверена, что для него это не секрет. Я сама позволила запертым дверям открыться, когда разрешила ему приезжать сюда, участвовать в жизни Ульяны и проводить с ней время. Он давно понял очевидные вещи, и, играясь с ней сотни раз, он давно бы заметил родимое пятно.
        Так и было.
        И по лицу мужчины я понимаю, что это не стало для него открытием. Ни один его мускул не дрогнул, он продолжал сидеть на полу и помогать Уле собирать Лего.
        - Я знаю, - невозмутимо отвечает Тимур.
        Прикусываю нижнюю губу, стараясь рассмотреть эмоции на его лице, но, видимо, я не застала тот миг, когда он это понял.
        - Давно? - шепчу я.
        Вместо слов большая ладонь Тимура касается виска Ульяны. Я замираю, забывая дышать. Там, под кудряшками дочери, хранится заветное оно - родимое пятно.
        Вместо слов Тимур переводит горящий взгляд на меня.
        Вместо слов. Я все понимаю вместо слов.
        - У меня нет кровных братьев, Вика. Я всегда это знал. Ждал, когда ты отважишься сказать сама.
        Хочется рассмеяться от всей ситуации и тут же заплакать. Или заплакать, а потом рассмеяться.
        Ульяна внезапно отрывается от Лего и касается своего виска, где еще совсем недавно лежала ладонь Чернова.
        - Что тут? - с любопытством спрашивает кроха, пытаясь что-то там нащупать.
        Вместо слов Тимур захватывает ее ладошку и кладет на то место, где спрятано родимое пятно. Чуть выше виска, за кудряшками не видно, но Тимур говорит:
        - Вот здесь, - улыбается он, - у тебя есть красивое пятнышко.
        - Красивое? - улыбается Ульяна.
        - Да. У меня такое же. Хочешь, покажу?
        Забравшись на кресло с ногами, я наблюдала весьма забавную картину: Тимур показывал родимое пятно, которое у него располагалось на том же месте, что и у дочери. Ульяна с любопытством рассматривала его, а затем пошла смотреть в зеркало на себя.
        Мы встретились с Тимуром взглядом.
        - А если бы я так и не сказала?
        - Сказала бы, - уверенно произносит Тимур, - да и имеет ли это значение, Вика?
        - И что дальше?
        - Ты хочешь, чтобы я распланировал за тебя? Я могу, ты знаешь. Но выбор все равно останется за тобой, понимаешь ведь?
        - И каким же будет твое планирование?
        Смотрим друг другу в глаза, я задерживаю дыхание. После недолгих раздумий, Тимур начинает говорить:
        - Я помогу тебе с продажей этой квартиры, и мы вернемся в Москву.
        - А потом? - прищуриваюсь.
        - Дальше... ты становишься моей женой, Вика. Я заявляю права на Ульяну. Мы обеспечиваем нашему ребенку семью, которая у Ульяны и должна быть.
        - Я стану твоей женой?
        Звучит как бред, не иначе, но отчего его глаза столь серьезны?
        - Мне кажется, я доказал, что могу быть хорошим мужем и отцом? Это никогда не умалит вины прошлого, но, Вика... Нам придется.
        Не замечаю, как он оказывается рядом и берет мои ладони в свои руки. Кажется, Ульяна нашла дело посерьезнее - в соседней комнате слышно, как она достает игрушки из своей коробки. А коробка была поистине большая, туда можно было залезть и купаться, в этих игрушках, подаренных Тимом...
        Да, отрицать было нелепо: Тимур кое-что доказал. Он даже не пытался задевать меня или трогать, а каждые выходные неизменно привозил огромные пакеты с продуктами из столицы. За эти полгода я перестала покупать продукты, ведь до следующих выходных их еще нужно было съесть, потому что Тимур постоянно что-то привозил для нас. Но, самое главное… не трогал.
        Если сперва я не принимала подарки, то затем поняла, что это нелогично. Мы ведь что-то пытаемся воссоздать...
        Мне казалось, что после нашего прошлого это невозможно, но никто из нас никогда больше не поднимал тему об Андрее, а также... о той девушке. Ее имя негласно было запрещено произносить, никто из нас двоих не хотел вспоминать ту, которая едва не погубила много судеб. Точнее, несколько судеб она все-таки погубила, ведь Андрея больше нет в живых, как и того нерожденного ребенка Андрея, которого тоже погубила она… А Тимур выжил и даже присутствовал на похоронах Андрея. Но после этого всего... после этого должна быть новая жизнь.
        - Вика, ты согласна? - руки Тимура немного сжали мои пальцы, возвращая меня в реальность.
        Его глаза с волнением оглядели мое бледное лицо.
        - Ты боишься меня? - сделал он вывод, слегка отшатываясь от меня.
        Если и была надежда в его глазах, то сейчас она стала совсем прозрачной.
        Я медленно качаю головой.
        - Нет...
        Боюсь? Разве бы я пустила его за порог, если бы боялась? Нет, все то было в прошлом. После исчезновения страха к нему, как к мужчине, я даже чуть-чуть поверила в наше будущее... Только, разве что, ради нашей дочери. Ребенку нужен отец, а если Тимур когда-то и перейдет грань, то я всегда смогу уйти. Потому что теперь у меня есть на это средства, потому что теперь я не буду от кого-либо зависеть.
        - Ты согласна? Согласна на мой план? Если ты захочешь, мы сыграем свадьбу. Твои родители будут рады нашему союзу...
        - Да… - выдыхаю я тихо.
        Наш зрительный контакт разрывает энергичный комочек, ворвавшийся в спальню подобно урагану.
        - Свадьба? - раздается рядом детский лепет, и Ульяна залезает на колени к Тимуру, - а что такое свадьба, папа?
        Ульяна нечасто называла его папой. Наверное потому, что никто не решался подтверждать этот статус, и уже в этом возрасте Ульяна спрашивала меня, почему она не может называть Тимура папой и почему у нее - нет папы...
        Однако, теперь все может измениться. И это зависит только от меня.
        - Мы с твоей мамой, принцесса, поженимся... Будем вместе, - прошептал он, целуя кроху в висок и при этом смотря на меня.
        Все еще находясь в прострации, я смотрю на дочку и понимаю, что пути назад нет. Возможно, я сожгла путь назад еще тогда, разрешив Тимуру остаться с ночевкой после дня рождения моей мамы...
        - Это правда, мама? - детский восторг не бывает поддельным.
        Они оба смотрят на меня. Тимур и его маленькая копия.
        Мои губы сами произносят тихое «Да», и Ульяна тут же начинает хлопать в ладоши.
        Я отстраняюсь от детской радости и пронзительного взгляда Тимура. Обвожу взглядом квартиру, с которой вскоре нам предстоит расстаться. Столько лет я создавала здесь уют, а что же теперь? Все по-новому? Только теперь - в квартире Чернова Тимура?
        Снова становиться Черновой? Что же за ирония...
        В мое сознание проникает печальный детский голосок:
        - И тогда я смогу называть тебя папой?
        - Я и есть твой папа, принцесса, - осторожно произносит Тимур, - и скоро мы переедем в мой дом. Втроем: ты, мама и я.
        - А игрушки? - едва не плача то ли от радости, то ли от горя.
        - Игрушки - в первую очередь! - смеется Тим.
        Я улыбаюсь, но меня охватывает мелкая дрожь: как я стану женой того, кого ненавидела больше жизни? Какой будет наша семейная жизнь? Одного семейного опыта мне уже хватило, а какая она, семейная жизнь, будет с Тимуром?
        Я в прострации сжимаю руки, мне тяжело. Страшно. После неудачи вновь податься в семейную жизнь - это огромный риск, а если этот человек - его брат, пусть и не родной? Одно я знала наверняка: наша с ним жизнь будет точно не такой, что была раньше – можно было бы опасаться, будь Тимур и Андрей кровными братьями, но гены совсем другие. Это успокаивало, да и другой он совсем – Тимур. Совсем другой.
        Слышится детский топот - кажется, Ульяна убежала от нас. В следующую секунду чувствую горячие губы на своей щеке, на висках, на пальцах...
        - Ну, прости меня, пожалуйста... - раздается сумбурный шепот, полный боли.
        - За что? - распахиваю глаза.
        - За прошлое. А затем за то, что следил, писал тебе ночами... я не хотел верить, что у вас с ним все хорошо, и всегда хотел забрать тебя к себе. От него.
        Прикрываю глаза и шепчу:
        - Мы попробуем... простить друг друга.
        «Так недавно меня перестали мучить ночные кошмары, в которых набатом раздавалось имя «Андрей», а пройдет еще немного времени и, я уверена, образ Тимура растворится, как растворяется силуэт чего-то живого в кипенно-белом тумане…»
        Вот только Тимур не дал пройти этому времени, и не растворился он в том самом кипенно-белом тумане…
        Эпилог
        Спустя 4 года
        - Мама, мы забыли поставить мясо в духовку! – вспоминаю я.
        Ох, и где же моя память? Когда теперь приготовится мясо? Срочно ставлю духовку разогреваться до 200 градусов. Время летит очень быстро, и я в который раз бросаю взгляд на настенные часы.
        Волнуюсь. Как же тут не волноваться, если до Нового года остался всего один час, а мужчины до сих пор не приехали?
        - Не расстраивайся, мой котенок, - Лера поглаживает меня по плечу, взволнованно оглядывая мою напряженную фигуру, - он приедет. Успеет.
        - Не знаю... - прикусываю губу, опуская брови.
        Мне кажется, не успеет. Я бросаю взгляд на гостиную.
        Мама с папой заняты украшениями - все трудятся над елкой, заготавливая место для подарков. Ульяна смотрит на это с восторгом - она сильнее всех ждет утро первого января, чтобы колобком спуститься со второго этажа и нырнуть под елку в поисках своего новогоднего подарка. Подхожу к ней, целую в щеку и подталкиваю со словами:
        - Иди, помоги бабушкам и дедушке.
        Уля кивнула и тут же начала бегать возле старшего поколения, предлагая свою помощь в перевешивании гирлянд с нижнего уровня на уровень повыше. Чего стоит один подарок от дедушки Альберта - там обычно коробка такая, что занимает чуть ли не одну восьмую гостиной.
        Елена Михайловна была с нами, а вот Альберта Артуровича тоже не было. Как и самого Тимура. Такое часто бывало, ведь фирма требует усилий и времени, чтобы оставаться лидером на рынке из года в год. Не представить, какая работа была проделана за четыре года и на какой уровень ее вывел Тимур. Мы смогли купить дом, а совсем недавно была закончена отделка, и мы переехали сюда из небольшой квартиры, в которую однажды Тимур привез нас с Ульяной.
        Но еще ни разу он не опаздывал к Новому году. Вероятно, были какие-то проблемы...
        Подхожу к окну, высматривая внедорожник Чернова, но его нет. В волнении поглаживаю живот. Лера вновь подходит ко мне и обнимает.
        - Пойдем, пора стол накрывать. С ними или без, но мы должны встретить праздник. Для Ульянки это важно, Вик.
        - Да, ты права... - прикусываю губу, последний раз кидаю взгляд в темное окно, где за воротами нашего дома так и не появляется свет автомобильных фар.
        Мы нарезаем последние продукты для салата, когда к нам присоединяется Елена Михайловна Она тоже переживает, что мужа и сына до сих пор не было, а ведь они уехали - еще обеда не было. Но она молчит, чтобы не нагнетать обстановку, да и без того хватает моего волнения.
        - Ай... - прижимаю палец к себе, роняю нож на стол.
        Небольшой порез, появилась тонкая линия крови.
        - Может, им еще раз позвонить?! - не выдерживаю я, привлекая внимание Елены Михайловны и подруги.
        - Я уже звонила. Выключен у обоих, - тихо произносит мама Тимура, - не переживай, моя хорошая, тебе нельзя. Я за нас с тобой буду переживать, ладно? Иди, приляг...
        Оставляю салат на них, сама иду проверить мясо в духовке и гарнир на плите. Все хорошо, еще минут тридцать и будет готово... Прибавляю градус, минут десять сэкономит.
        Не могу прилечь. Никогда Тимур не выключал телефон, а теперь что? Куда звонить? Я только с одним другом его знакома, с которым он общается. Все прошлые друзья давно забыты, да и друзья ли они после совершенного их женами?
        Но и телефон друга оказывается недоступен. И зачем только телефон придумали?
        - Ну, чего ты? Я сейчас тоже буду нервничать, - подошла Лерка.
        - Куда тебе нервничать? Сейчас так разнервничаешься, что прямо здесь родишь, - отчитываю я подругу.
        У Леры вот-вот подходил срок. Несколько лет назад Лера прилетела из очередной командировки из южных стран, и прилетела не одна, а с будущим мужем, который остался жить в Москве и начал работать с моим мужем. На этом Лера остановила свои поиски богатого принца, потому что одного такого уже нашла - и этот принц был без ума от моей безбашенной подруги.
        «Хороший кадр, золотой у него ум», - так всегда говорил Тимур.
        - Давно пора этому богатырю родиться, - рассмеялась подруга, поглаживая свой живот приличных размеров.
        Муж Леры тоже уехал с Тимуром и Альбертом, но ей было не привыкать - ее Давид несколько раз уезжал в свою страну, проведать родителей.
        И вот, когда до Нового года оставалось всего пятнадцать минут, а на мне лица не было, мы сели за стол.
        Что ж, придется отмечать без них. Потом я, конечно, спрошу с Тимура, но сейчас ничего не поделаешь. Мне нельзя было нервничать, ведь из-за меня начинала нервничать и Лера, и Ульяна с сомнением начинала поглядывать. Она, конечно, заметила отсутствие папы, но лишних вопросов не задавала. Только погрустнела немного, сидя за столом между бабушками, а не как обычно - рядом с отцом.
        - Папа ищет для меня то платье из Польши, о котором я мечтала? Да? - с надеждой спрашивает Ульяна.
        - Какое платье, Уля... - вздыхаю я нервно.
        Ну, точно Тимур не за платьем пропал. Это было бы слишком… необычно.
        Я суетилась вместе с мамой, и вскоре общими усилиями стол был накрыт, и мы начали кушать.
        Мое сердце отбивало бешеный ритм после последней неудачной попытки дозвониться до кого-либо, и вот до полночи остаются считанные минуты, как в дверь кто-то шумно начинает вламываться.
        Сердце замирает, и все мы оборачиваемся ко входной двери. Какого черта?
        Какого черта вся эта троица заходит в дом с улыбкой по ширине плеч?! В их руках огромные пакеты, коробки и несколько тортов.
        И тут я увидела в руках у Тимура платье, повешенное на красивую узорчатую вешалку и накрытое прозрачным камуфляжем.
        Все-таки платье?
        Платье?
        Тимур поймал мой взгляд и виновато улыбнулся, размахивая платьем:
        - Мы тут из Польши вернулись...
        Ульяна выскакивает из-за стола и с радостными криками бежит к папе, затем хватает платье, целует Тимура и бежит наверх. Вероятно, переодеваться...
        Все началось с той поездки в Польшу полгода назад. Прогуливаясь по улочкам города и проходя мимо бутиков с прозрачными витринами, Уля заметила одно платье и влюбилась в него с первого взгляда. Однако, в тот момент мы сильно опаздывали на самолет обратно в Россию, а забрели к этому проспекту, чтобы покушать. Я видела, как Ульяна погрустнела и весь перелет сидела молча, переживая из-за того, что она не успела примерить это платье, ну а Тимур... Тимур, похоже, запомнил его. И бутик, и любовь Ульяны, и вот сегодня в свой законный выходной... полетел за ним в Польшу.
        Боже мой...
        Выхожу из-за стола и чувствую, как попадаю в его объятия.
        - В Польше были, телефон отключить пришлось. Не только из-за платья полетели, там дела были по работе с Давидом и отцом, - шепчет он мне в макушку.
        - К черту тебя, Чернов, - шепчу в ответ, выбираюсь из его загребущих рук и сажусь за стол.
        Лера уже успела обнять своего мужа, Елена Михайловна тоже улыбнулась Альберту, но было видно, что за отключенный телефон Альберту еще попадет.
        Ульяна успевает нарядиться в то самое элегантное для принцессы платье, которое наверняка стоило отцу невероятных денег.
        Тим успел шепнуть мне перед тем, как начали бить куранты:
        - У меня и для тебя кое-что есть. Позже...
        А затем начались поздравления, крики, куранты, салюты… Одним словом, начался Новый год.
        ...Альберт, обнявшись со своей женой, поедали салаты и о чем-то тихо переговаривались. Лера, кажется, отчитывала Давида за то, что они заставили женщин переживать, и при этом она активно жестикулировала, показывая на свой большой-большой живот. Давид все время виновато опускал взгляд, а затем после речи жены склонился к ней и что-то прошептал, отчего на Лерином лице расползлась улыбка. Кажется, ее тоже ждет подарок...
        Но больше всех подарки ждала Ульяна, которая не могла наглядеться на свое изумрудного цвета платье, усыпанное дорогими камешками, из которых собиралось изображение розы...
        Внезапно раздался шум. В окно ударили несколько раз, и мы все дружно встали. После стандартных пяти ударов Тимур решительно открыл окно. В двухэтажном доме напротив в окно выглядывала семейная пара - наши соседи. Радостно поприветствовав друг друга, мы поздравили их с Новым годом и закрыли окно. Это еще одна наша традиция.
        - Но в прошлом году они напугали нас до жути. Ульяна даже закричала, - покачал головой Тимур.
        - Да, а Тимур тогда сразу за биту схватился, вышел во двор и едва не поругался с соседями. А они объяснили, что так и так... не со зла, традиция у них подобная была со всеми соседями, - улыбнулась я.
        Прошлый Новый год мы справляли втроем, потому что не успели отделать весь дом. И приглашать не стали никого. Теперь же все иначе: родителей мы забирали к нам в дом за неделю до Нового года, Альберт и Елена Михайловна приезжали прямо 31 декабря, закончив все свои дела, ну а Лера с Давидом приехали к нам даже на 8 месяце беременности, значит, к следующему Новому году они приедут уже с большеньким малышом.
        Спустя часа три все начали понемногу расходиться. Первыми сдались мои родители, утомившись с Ульяной, затем и сама Ульяна уснула рядом с Тимуром.
        Уложив Улю, прикрываю дверь в ее комнату. В доме наступает полная тишина, и эта идиллия доводит меня до мурашек. Это нереальное счастье, когда все дома...
        Следом захожу и закрываю дверь в нашу спальню и моментально погружаюсь в атмосферу полумрака. Не замечаю, как меня окутывает мужской парфюм, а затем и тепло мужского тела.
        - С Новым годом, - шепот бьется в мои губы, но я ловко уворачиваюсь.
        - С Новым годом, - прищуриваюсь и выскальзываю из объятий Тимура, - и где же мой подарок? Только не говори, что мой подарок - это ты.
        - А меня тебе уже недостаточно? - слышу в ответ.
        - Не пытайся играть со мной. Я все еще негодую, Чернов. Вы заставили нас изрядно понервничать!
        В полумраке шуршит пакет, и через несколько секунд мне вручают его в руки.
        - Мой подарок...
        Чуть помедлив, добавляет с улыбкой:
        - Раз меня тебе не хватает.
        Беру пакет в руки. В нем я нахожу тонкую шелковую ткань, и догадка внезапно пронзает меня.
        Конечно, это была Польша и то, что мне в ней приглянулось. Муж не упустил и моих эмоций, которые выдавал мой взгляд на эту вещь. В тот день опять же было некогда, но Тимур, видимо, записал каждое наше с дочерью пожелание.
        - Закончились дела по работе? – уточняю.
        - Да. Больше такого не повторится, Вика. Я бы, может, и постарался отложить на после праздничные дни, но ты ведь знаешь, как Ульяна хотела то платье.
        Тимур не удерживает меня, позволяя пойти переодеться. Даже спустя годы я не могу делать это при нем, мне хочется уединения, где я бы смогла спокойно переодеться. Тим привык, я - тоже. Однако, этот барьер постоянно напоминает нам о прошлом. К прошлому еще не привыкли...
        Но барьер исчезает, когда я выхожу из ванной комнаты, одетая в шелковую струящуюся ткань кремового цвета. Ткань доходит почти до пят, щекоча щиколотки своим свободным касанием. Я помнила, сколько стоила эта безумно женственная сорочка.
        Тонкие лямки на плечах - это было самым открытым элементом в этой сорочке, даже грудь была прикрыта полностью за исключением одного нюанса: эта ткань была такой тончайшей и прилегающей, что обозначала каждый контур моего тела. Босые пальцы ног, бедра, мою часто вздымающуюся грудь и... мой едва выпуклый живот, обозначающий всего лишь четвертый месяц беременности.
        Лишь спустя четыре года после воссоединения семьи я забеременела, но перед этим мы пережили массу барьеров, многие месяцы раздельных ночей, многие годы минимального и медленно прогрессирующего сближения.
        Шепчу:
        - Спасибо... Ты запомнил, как она мне понравилась.
        Горящий взгляд Тимура медленно и верно направлялся обратно к животу. В который раз.
        Он не знал о беременности.
        - Я не ошибся? – глухо.
        - С чем? - хрипло спрашиваю я.
        - Ты беременна?
        - А ты не рад? Я перестала пить противозачаточные, когда решила... разрушить очередной барьер.
        Муж оттолкнулся от спинки кровати и медленно приблизился ко мне. Немного спустя, дождавшись моего согласия, он приложил ладонь к моему животу.
        - А ты? Рада ли ты? - внимательный взгляд переместился на мое лицо, отслеживая каждую эмоцию.
        - Назад не вернешь, - улыбка тронула мои губы.
        - Но ты хотела этого? Ты рада? Мне важно знать это, Вика…
        Наклоняю голову вбок, чувствуя его прикосновения сквозь тончайшую ткань сорочки.
        - Это было моим осознанным решением. Если ты об этом, Тим.
        Я знала, что Тимур еще хотел детей. Однажды я подслушала их разговор с Давидом, когда Лера сообщила нам всем о своей беременности. Мы тогда отмечали здесь праздник, устраивая шашлыки во дворе.
        Однако, мне Тимур никогда не говорил об этом желании, не зацикливался, не намекал. Была Ульяна, и он отдавал ей всю себя, но я видела, что его перенасыщает то желание подарить свою жизнь, но ему больше некуда было деть это перенасыщение любовью к детям и семье, кроме нас с Ульяной.
        - Правда? Это не случайность? - все еще не верил он.
        - Я сама решила, Тимур. Меня никто не заставлял. И я тоже хочу еще детей, так от кого же мне их желать? Это неслучайность. И я узнала о беременности сразу, потому что ждала этого. Это мой подарок тебе на Новый год...
        - Я не ждал, честно не ждал, и никогда бы не предложил, - выдыхает он, а в следующую секунду мягко прижимает меня к себе, - спасибо тебе за этот подарок, Вика…
        Ну, вот и обменялись подарками. Хотя, кажется, у Тимура еще не все в этом плане, ведь основной подарок всегда лежит под елкой, и завтра с утра все мы будем распаковывать их.
        - Наши мамы с Лерой уверены, что будет мальчик...
        - А они знали? - удивленно поднимает взгляд.
        - Конечно. Но нашим папам не говорили еще, а то знаю я вашу мужскую солидарность, - усмехаюсь я…
        …А через 6 месяцев, позже, чем у Леры с Давидом, у нас родился мальчик. Тоже мальчик. Наш сын.
        Готова ли я буду когда-нибудь к третьему ребенку? Думаю, что нет, потому что преемник Тимура, долгожданный братик Ули, теперь у нас есть. И той семейной жизни, которой я так боялась четыре года назад, бояться совсем не стоило. Я познала другую, счастливую семейную жизнь.
        И я бы очень хотела воспитать сына иначе, для другой судьбы: такой, где нет братской войны и неразделенной любви к одной девушке.
        Я бы искреннее хотела, чтобы не было той братской войны. Пусть у Ульяны будет брат, за которым в будущем она станет как за каменной стеной, а у нашего единственного сына пусть всегда будет мудрая старшая сестра.
        И пока у нас с Тимуром есть мы, мы со всем справимся.
        КОНЕЦ