Мой Дьявол Анна Хрустальная
        Евлампий Бесподобный
        - Зачем я вам? Вы же можете выбрать любую, кто действительно готов и хочет раздвигать перед вами ноги!
        - В том-то и проблема. Я захотел тебя. И, как правило, я всегда получаю или беру то, что хочу. Ну же, Энн. Ты ведь очень способная и сообразительная девочка. Всего одна ночь и всё закончится - останется далеко позади, как страшный, но весьма приятный сон…
        - Это всё… неправильно!
        - Вся наша жизнь состоит из неправильных вещей. Но в твоих силах изменить некоторые обстоятельства. Учти… Я не привык брать женщин силой, если они сами этого не хотят. Поэтому, пожалуйста. Не притворяйся. Если сделаешь всё по моим правилам, обещаю… ты сама не захочешь от меня уходить…
        Пролог
        - Что ж… вполне даже недурно. На нечто приблизительное я и рассчитывал. Главное что без нижнего белья. Терпеть не могу проступающий через ткань одежды рельеф трусов и лифчиков. Только портят общее впечатление.
        Он так и продолжал меня рассматривать, как будто я уже стояла перед ним полностью голая, беззащитная и готовая его принять в любую из ближайших секунд. И, естественно, ни от его лапающего взгляда, ни от прессующей близости легче не становилось. Скорее, наоборот. Хотелось сдохнуть прямо сейчас же и желательно мгновенно.
        - В-вы же… не можете не понимать… что весь этот фарс едва ли принесёт вам желаемый результат. Я не… у меня…
        - Дыши, Энн. - он вдруг вытянул из кармана брюк правую ладонь и направил её в сторону дивана, громко прищёлкнув пальцами, чем и вынудил меня панически вздрогнуть. А потом интуитивно потянуться взглядом к его руке, перестав дышать, соображать и практически не верить собственным глазам. Тому, как он снова указал на сиденье дивана, но уже без голосового приглашения. - И хватит паниковать. Я не собираюсь с тобой делать ничего из того, что тебе может не понравиться. Садись уже и расслабься.
        Он даже сделал полушаг назад и немного в сторону, но на вряд ли для того, чтобы я успокоилась от слегка увеличившегося между нами расстояния. Просто подошёл к ещё одному более высокому столику возле ближайшего к дивану кресла и подхватил из серебряного ведёрка бутылку с шампанским из прозрачного стекла с золотой этикеткой. Рассмотреть с такого расстояния название марки мне не удалось. Но мне этого и не нужно было. Я и так знала, как выглядит одно из самых дорогих в мире игристых вин, именуемое мелодичным словом Кристалл.
        А как же условие про не напиваться?
        - Всего пару глотков, чтобы перестали дрожать руки. - он что, прочёл мои мысли, когда снова неспешно вернулся к дивану и протянул мне наполовину наполненный бокал с игристым золотисто-розовым напитком. И опять взглянул на меня, в этот раз сверху вниз, как бы по ходу, ни на что не претендуя и ничего не обещая. Будто и вправду пригласил меня сюда чисто из скуки ради, просто поговорить.
        Я всё-таки заставила себя поднять руку и, подавляя в ней слишком явную дрожь, потянулась за бокалом, стараясь смотреть куда угодно и на что угодно, но только не в лицо Маннерса и не на его живот, оказавшийся сейчас на уровне моих глаз.
        - Умница. Осталось только разобраться с твоей неуместной паникой.
        Но что я действительно меньше всего ожидала - так этого того, как он вернётся к креслу и, как ни в чём ни бывало, усядется в него, принимая показательно расслабленную позу созерцателя эстета. И даже подопрёт пальцами одной руки висок и щеку, облокотившись при этом о подлокотник.
        - Это… вполне естественная реакция. Так обычно и реагируют на тех, кто тебя шантажирует и склоняет против воли к сексу. Или… вы сталкиваетесь с подобным «казусом» впервые, мистер Маннерс?
        Я действительно сделала всего пару небольших глотков, после чего решила не рисковать, временно остановившись.
        - Можно сказать, сталкиваюсь с подобным феноменом впервые. С тем, как ты старательно противишься самой себе и скрытым в тебе… тайнам.
        - Я ничего не скрываю! Я… перед вами вся, как на ладони! И я… я до сих пор не могу понять… зачем вам это всё? Зачем я вам? Вы же можете выбрать любую, кто действительно готов и хочет раздвигать перед вами ноги!
        Кажется, шампанское достигло своей главной цели, выстрелив по мозгам горячим залпом очередного пугающего головокружения. Правда, ненадолго. И то, мне почему-то почудилось, будто это была реакция не на вино, а на сидящего передо мной мужчину. На его хозяйскую позу и пока ещё не слишком навязчивый взгляд. Он продолжал меня изучать, но уже не так откровенно и нагло, как в самом начале. Скорее мягко, поверхностно, почти любуясь.
        Он даже не сразу заговорил, будто специально затягивая с ответом или тщательно взвешивая в голове каждое будущее слово.
        - В том-то и проблема, Энн. Всё не так просто, как тебе, возможно, кажется со своей колокольни. Ты совершенно меня не знаешь, поэтому и видишь того, чего нет. Не знаешь, что мною движет, и чего я хочу на самом деле. А… захотел я тебя. И, как правило, я всегда получаю или беру то, что хочу. Ну же, Энн. - он слегка склонил голову и улыбнулся едва не заигрывающей улыбкой сытого кота. - Ты ведь очень способная и сообразительная девочка. Всего одна ночь и всё закончится - останется далеко позади, как страшный, но весьма приятный сон…
        - Это… это всё… неправильно!
        - Вся наша жизнь состоит из неправильных вещей. Но в твоих силах изменить некоторые обстоятельства. Учти… Я не привык брать женщин силой, если они сами этого не хотят. Поэтому, пожалуйста.
        Он вдруг поддался вперёд, облокачиваясь обеими руками о колени и буквально вбуравливаясь в моё лицо невыносимо пристальным взглядом.
        - Перестань противиться тому, чего хочешь и чувствуешь сама. А главное… Не притворяйся. Никогда передо мной не притворяйся. Уж я-то всегда смогу определить, что настоящее, а что наигранное. Более того. Если сделаешь всё по моим правилам, обещаю… ты сама не захочешь от меня уходить… И, как я уже говорил по телефону. Я умею быть и щедрым, и благодарным, причём в тех пределах, которые тебе и не снились.
        - Вы же говорили только про одну ночь…
        Что-то шампанское мне совсем не помогает. В голове лишь ещё сильнее зашумело, а всё тело обдало паническим жаром из-за смысла сказанных Маннерсом слов. И дышать стало тяжелее. А если он что-то подсыпал в напиток?..
        - Пересядь на край столика напротив меня, Энн.
        - Это… не тот ответ…
        - Я уже закончил и с объяснениями, и с ответами. Так что… давай… Покажи насколько ты готова выполнять мои требования и как далеко способна зайти, чтобы полностью удовлетворить мои хотелки, mon papillon[*]. И, пожалуйста. Не заставляй меня ждать, как и повторять приказы более одного раза. На столик, Энн.
        [*]MON PAPILLON [MON’PAPIJ?] - франц. мой мотылёк
        Глава 1
        Когда Эдвард мне позвонил и сказал подъезжать к Рокфеллер центру - и не куда-то там, а до самого Рокфеллер плаза[*] - я было сперва решила, что ему больше нечем заняться на выходных, как устроить мне романтический забег-экскурсию по знаменитым достопримечательностям Манхэттена. Действительно, чем ещё можно заняться во время совместного уик-энда, как не потратить столь драгоценные дни заслуженного отдыха на затяжную прогулку по настоящему городу в городе. Пусть и без экскурсовода, зато вдвоём, в окружении 19 неохватных небоскрёба и всех прилагающихся к ним развлекательных пристроек. На благо до Нового Года было ещё далеко, как и до ближайшего крупного праздника.
        Я даже на всякий случай заглянула в афишу мьюзик-холла Radio City на его официальном сайте. Если Эдвард надумал сводить меня на какую-нибудь бродвейскую постановку или премьеру очередного блокбастера, будет лучше, если я сама подскажу ему на что лучше всего потратить и наше время, и его деньги.
        Правда, всем моим предположениям и собственным планам на ближайший час так и не суждено было сбыться.
        - …да, я сейчас здесь. Встречаюсь в неофициальной обстановке с инвесторами. Договариваюсь о ближайшем собрании по вопросам предстоящего слияния. В общем… - Эдвард понизил голос до заговорческого полушёпота, видимо для того, чтобы его никто не слышал, кроме меня. - Я тебе уже говорил, парни они крутые и серьёзные, поэтому на бегу в дешёвой кафешке с такими едва ли где пересечёшься. Торопить их тоже было бы верхом неприличия. Так что… извини, котик, но мне придётся здесь задержаться ещё минут на пятнадцать-двадцать, если не больше.
        - А-а… ты уверен, что меня туда пропустят? - честно говоря, я была настолько шокирована услышанным, что невольно пропустила “котика”, от которого меня всегда почему-то передёргивало, мимо ушей.
        - Я уже предупредил на твой счёт администратора. Просто скажешь на входе, что я тебя жду. Я буду у бара. Увидишь меня сразу, без проблем.
        - Ну, хорошо… надеюсь, что без проблем. А… что я там буду делать всё это время?
        - Пока доберёшься и дойдёшь до нас, думаю, останется ещё минут десять-пятнадцать. Закажешь себе какой-нибудь коктейль. Заодно расслабишься перед следующим сюрпризом.
        - А денег у тебя хватит его оплатить? Даже представить себе боюсь, какие там цены.
        - На этот счёт можешь не беспокоится. Теперь я себе могу позволить оплатить здесь не только коктейль, но и целый комплексный обед, включая несколько фирменных десертов.
        Меня и первый сюрприз, если так подумать, не особо-то воодушевил, не говоря уже про обрадовал. Так что от намёка о следующем, легче почему-то не стало. Какие ещё можно ждать сюрпризы в Рокфеллер Центре?
        Хотя, очутившись у входа огромного ресторан-бара для представителей местных небожителей, куда не рискнёт сунуться среднестатистический офисный планктон даже из любопытства ради, я как-то сразу забыла и о “котиках”, и о всех ожидающих меня на ближайший час сюрпризах. И, конечно же, первое, что я увидела - это не длиннющую стойкую бара с правой от входа стороны и сидящего там Эдварда. А нереально большой зал с тёмным интерьером из натурального массива дерева (возможно даже дуба). Отполированную до зеркального блеска поверхность корпусную мебель, матовую мягкую (конечно, кожаную!) и винтажные светильники с хрустальными люстрами по всему периметру помещения со смягчённым до нежно золотистого освещением. И никакого намёка на дешёвый пластик или хромированный полый алюминий.
        Глянцевую столешницу барной стойки из цельного натурального гранита (а может и мрамора) я тоже вскоре заметила. А после и самого Эдварда, тут же чисто машинально подняв руку и помахав жениху где-то с расстояния в дюжину ярдов. Но опять же, не сразу.
        Не знаю, почему, но где-то через пару нерешительных шагов вглубь зала, мне показалось, что на меня все глазеют. Причём очень явственно и ощутимо. Оно и не удивительно. Я, наверное, единственная, кто зашёл сюда не в брендовом строгом костюме или платье от Версаче, а в самых обыкновенных джинсах (хотя тоже далеко не из дешёвых), простенькой шифоновой блузке без рукавов и… (барабанная дробь) в кроссовках!
        Вернее, не сколько зашла, а попыталась бесшумно проскользнуть в тот мир, который, вроде как по умолчанию, являлся для таких, как я, недосягаемым, а по статусу и вовсе закрытым на веки вечные. Грубо говоря, меня не должно здесь быть вообще! С какой стороны не глянь и ни в каком из всех известных видов-форм. А, главное, никогда и ни при каких обстоятельствах!
        Но, как это ни странно, пробежавшись по нескольким столикам и занятым не таким уж и большим количеством посетителей кабинкам, я не увидела там никого, кто бы глазел на меня в эти секунды уничижающим пристальным взглядом. В том-то и дело! На меня вообще никто не смотрел. Будто меня тут и в помине не было. Тогда… откуда это странное ощущение?
        В какой-то момент, я почему-то потянулось взором в дальнюю от входа часть зала, где, судя по всему, находились кабинки вип-зоны, куда так просто со стороны не заглянешь и сидящих там клиентов не разглядишь. Правда, я уже успела к этому времени подойти к Эдварду, так что…
        _____________________________
        [*] РОКФЕЛЛЕР ПЛАЗА 30 - (англ. 30 Rockefeller Plaza) - 70-этажный небоскреб в стиле ар-деко в Нью-Йорке. Здание является центральным объектом Рокфеллеровского центра.
        - Я же сказал, что ты меня найдёшь без проблем.
        - Если бы ты ещё сказал, в чём мне было бы лучше сюда прийти…
        Я демонстративно скользнула по фигуре любимого недовольным взглядом, качнув головой и чувствуя себя рядом с ним Золушкой в одной хрустальной туфельке в аккурат после пробитой часами полуночи. Уж Эдвард додумался прийти сюда в своём лучшем деловом костюме и сделать безупречную укладку своей новенькой идеальной стрижке. Не хватало разве что бутоньерки в петлице лацкана. А так, хоть сразу бери под локоток и веди этого блондинистого зеленоглазого красавца прямиком под венец.
        Я машинально потянулась рукой к своим длинным пепельно-русым волосам, не понятно на кой поправляя распущенные по плечам пряди. Будто это могло хоть как-то спасти мою проигрывающую по всем показаниям внешность. А ведь я никогда до сего момента на неё жаловалась! Даже наоборот. Как оказывается мало нужно, чтобы опустить собственную самооценку в собственных же глазах.
        - Подожди ещё пару минут, котик. И мы отсюда уже скоро уйдём. - Эдвард торопливо обхватил мои предплечья слегка влажными (наверное, от волнения) ладонями и, видимо, в утешение, или вместо приветствия, поцеловал меня в лоб. - Ты и так потрясающе выглядишь. Да ты в чём угодно потрясающе выглядишь, особенно в обтягивающем трико!
        - Только не говори, будто ты ждал, что я приду сюда в спортивном костюме и в топе-бюстье!
        - Ну, а что? Задала бы местному бомонду новый тренд.
        - Ты издеваешься, да?
        - Ничуть!
        Всё это мы обсуждали на заведомо пониженных тонах, чтобы нас, не дай бог, никто рядом не услышал. А то я и без того чувствовала себя буквально голой, или почти что голой.
        - И вообще… Я прекрасно могла подождать тебя и снаружи!
        - Хватит, Энн. Тебе нечего стыдиться или за что-то переживать. Уверен, мне сейчас здесь завидует как минимум половина посетителей и не только мужского пола. Кстати, господа! - на последних словах Эдвард намеренно повысил голос и обернулся в сторону троих, сидевших за его спиной мужчин в таких же строгих, как и у него, деловых костюмах. - Разрешите вам представить мою невесту. Анну Лорел Брайт - автора последнего по версии Нью-Йорк Таймс мирового бестселлера “Ожиданию вопреки”, который не сбавляет своих лидирующих позиций по печатным продажам вот уже второй месяц подряд…
        - Эдвард, не надо перегибать палку! Не мирового! Ну что у тебя за привычка всё передёргивать?..
        - Не слушайте её! Она просто у меня не в меру скромная и намеренно занижает все свои таланты с заслуженными успехами. А уж как очаровательно краснеет, когда кто-то её нахваливает и ставит в пример другим. Даже самому всё ещё не верится, что это сокровище принадлежит только мне одному!
        - Так вы помолвлены?
        - Собираемся устроить по этому поводу через неделю семейное торжество в доме моих родителей.
        - Как у вас всё удачно совпало. И заключение крупной сделки с “Нео-Гроуп Технолоджес”, и предстоящая помолвка с самой красивой и безусловно талантливой писательницей этого года.
        - Что тут говорить. Везёт так, что аж самому страшно.
        Кажется, все, кто входил в нашу маленькую компанию поддержали Эдварда вполне себе даже искренним смехом. После чего я пережала руки всем троим мужчинам, действительно ощутимо краснея от их очень внимательных и крайне сдержанных взглядов. И особенно от всех их попыток скрыть свою явную заинтересованность моей необычной для данного места внешностью.
        Одно успокаивало точно. Никто из них не смотрел на меня слишком пристально и слишком изучающе. По крайней мере, я не испытывала того дискомфорта, которым меня пробрало до мозга костей, как только я вошла в сам зал ресторана.
        Правда, совсем скоро мне снова стало не по себе. Причём именно тогда, когда Эдвард, на время забыв обо мне, переключился на негромкий разговор со своими инвесторами. И сосредоточить всё своё внимание на заказанном мною коктейле у меня никак не получалось. Поскольку ощущение, будто кто-то пристально и слишком навязчиво сверлит мне спину между лопаток усиливалось с каждой пройденной минутой всё сильнее и нестерпимей. А в какой-то момент достигло такого невыносимого пика, что уже хотелось буквально сорваться с места и что-нибудь да сделать. Желательно, конечно, сбежать отсюда сию же секунду и куда-нибудь очень и очень далеко.
        Неправильно всё это! Я не должна здесь находиться. Подобные места не для таких, как я! Не для скромной провинциальной “блондинки”, которая приехала покорять далеко не самый доброжелательный город Америки почти десять лет назад. Да я никогда и не пыталась прыгнуть выше своей головы. Работала, как каторжная, чтобы хоть чего-то добиться в выбранной мною карьере начинающей писательницы, да. Но не более того! Даже сейчас, вырвавшись на относительно ровную и более-менее белую жизненную полосу, я никак не могла выйти из прежнего ненормированного режима забитого под завязку рабочего графика. От старых привычек сложно избавиться, а привыкать к новым - ещё труднее. А к новым местам так и подавно.
        Надеюсь, мы действительно скоро отсюда уйдём, и я смогу наконец-то выдохнуть со спокойной душой. Не нравится мне здесь. Вернее, не нравится чувствовать то, что я тут чувствовала. А через несколько минут так вообще пережила самый необъяснимый для себя казус. Наверное, даже мистический, если бы я верила во всякого рода чертовщину.
        Я могла поклясться тогда, что ощущение чужого назойливого взгляда усилилось в разы. После чего сразу же почувствовала, а потом и вовсе заметила в отражении зеркального стеллажа перед собой чьё-то неспешное движение за спиной. Не знаю, почему, но меня и вправду будто кто-то дёрнул обернуться. Или же сработал чистейший инстинкт самосохранения. Хотя вроде бы, на деле, на меня никто не нападал и не пытался напасть. Пусть по ощущениям чувство “смертельной” опасности подскочило едва не до критической отметки.
        Да, я обернулась. Резко и почти не думая, что делаю, поскольку не сумела сдержаться в прямом смысле этого слова. И… Соприкоснулась или напоролась на пристальные, практически пронизывающие насквозь своим жгучим (я бы даже сказала демоническим) взглядом тёмно-карие глаза. Почти чёрные. И какие-то нереальные, наверное, из-за угольных ресниц и густых чёрных бровей, делающих их более выразительными и какими-то даже мистическими.
        И, судя по всему, это единственное, что я успела тогда достаточно чётко рассмотреть. Остальное попросту смазалось перед помутневшим взором из-за накрывшей меня в одночасье дикой паники. Хотя вроде бы я и успела за пару секунд немного разглядеть возвышавшегося и проходящего мимо нас незнакомца. Высокого, широкоплечего, в тёмном костюме в вертикальную гангстерскую полоску и, кажется, с чёрной недлинной бородой на весьма смуглом лице. Причёску его я точно не успела рассмотреть. Но то, что он был жгучим брюнетом - сомневаться не приходилось. А ещё бросилась в глаза его красивая, будто лепная рука с венозной “веточкой” на тыльной стороне ладони, которую он приподнял к высокому вороту своей чёрной водолазки. Даже не знаю, что сильнее меня в ней поразило - она сама или же массивные кольца из платины на среднем пальце и мезинце её хозяина.
        При иных обстоятельствах для меня эти мгновения могли бы стать воистину завораживающим зрелищем, если бы я не была настолько напугана его близостью и теми ощущениями, которые он во мне вызвал. Да и пялиться долго на кого-то едва не в упор - было слишком неприлично. Хотя, скорее, я резко отвернулась от незнакомца из-за накрывшей меня с головой очень даже объяснимой паники. Не говоря уже про взбесившееся от пережитого зрительного контакта сердце. Уж оно-то точно бухало с такой надрывной силой и бешеным отчаяньем, что, наверное, его стук можно было определить по моим задрожавшим рукам и слегка качнувшемуся телу.
        Господи, что за бред? С какой стати мне ТАК реагировать на кого-то? Ну, пялился он на меня, и что с того? С чего я вообще решила, что именно его взгляд я ощущала всё проведённое здесь время? Может это у меня просто разыгралось воображение? А когда он проходил мимо, то решила навесить на него всех собак, как на подходящего для этого козла отпущения. К тому же, он явно направлялся в сторону выхода из ресторана. Значит, собирался покинуть это место и ту часть моей жизни, которую временно и совсем ненадолго задел своей колоритной фигурой с весьма осязаемой тенью.
        Правда, я всё равно не удержалась от соблазна посмотреть в зеркала барного стеллажа перед собой и проводить его степенный уход едва не до самого выхода зала. На благо, за всё это время незнакомец так и не обернулся.
        - Ну что, ты готова?
        БОЖЕ ПРАВЫЙ! КАК ЭТО Я НЕ ВСКРИКНУЛА И НЕ ПОДСКОЧИЛА НА СТУЛЕ, КОГДА ЭДВАРД СОВЕРШЕННО НЕОЖИДАННО ПОЛОЖИЛ МНЕ НА ЗАПЯСТЬЕ СВОЮ РУКУ И ПРОГОВОРИЛ СВОЙ ВОПРОС ПРАКТИЧЕСКИ НА САМОЕ УХО. ТАК ЖЕ И ЗАИКОЙ, НЕ РОВЕН ЧАС, ЗАДЕЛАТЬСЯ!
        ___________________________________
        Глава 2
        - Куда ты меня ведёшь? Что за сюрприз?
        Мне потребовалось не менее получаса, чтобы более-менее прийти в себя и даже как-то частично забыть о черноглазом незнакомце. Или, по крайней мере, убедить себя в том, что я о нём не думаю и больше никогда не вспомню. Да мало с кем мне приходилось так же сталкиваться в своей жизни и расходится в разные стороны, как в море корабли, без единого шанса где-нибудь снова пересечься. Нью-Йорк нереально огромен. В его агломерации проживает свыше двадцати миллионов человек! Это не просто город, а целое государство в государстве!
        Я уже молчу о представителях более высокой классовой прослойки, которые уж точно никогда не допустят, чтобы в их жизнь просачивались столь нежелательные, как я, элементы. Глупо вообще возвращаться к этому мысленно и ещё глупее - накручивать себя без причин. Поэтому да, пришлось приложить немало усилий, то и дело себя одёргивая и заставляя едва не насильно думать о более важных для меня вещах. Например, о сюрпризе Эдварда. О том, что он только что закончил встречу с адвокатами своих инвесторов, и нас впереди ждёт семейное празднество, в честь нашей долгожданной помолвки. Какие к чёрту незнакомцы с чёрными глазами и дьявольской энергетикой? Всё давно прошло. Испарилось, как страшный сон. Пусть моё сердце и продолжало время от времени тревожно замирать, а меня то и дело тянуло обернуться. Ничего. Пройдёт. К вечеру обязательно обо всём забуду!
        - Извини, котик. Я знаю, как ты относишься к подобным вещам, но… Если бы я сказал тебе об этом заранее, представляю, КАК бы ты отреагировала. Поэтому, да… Сюрпри-из!
        Наконец-то мы ушли из бесконечных лабиринтов Рокфеллер Плаза, в какой-то момент очутившись на свежем воздухе, а потом и среди витрин местных брендовых магазинчиков. Шли мы, кстати, не так уж и долго, в конечном счёте остановившись напротив входа и утончённой вывески, название которой никаких иных ассоциаций не вызывала, кроме одной единственной…
        - Эдвард! - выдохнула я, ошалев уже окончательно и бесповоротно. - Ты… ты-ы это серьёзно?
        - Серьёзней не куда.
        Он перехватил мою руку, которой я указывала на немаленькие витрины далеко не крошечного ювелирного магазина, переплёл свои пальцы с моими и потянул меня в сторону классических стеклянных дверей в деревянном каркасе.
        - У нас помолвка на носу, а у тебя до сих пор нет кольца. Нужно это дело срочно исправлять.
        - Но… но-о… Эдвард! Мы же с тобой уже сто раз об этом говорили!
        - Знаю, знаю! И всё прекрасно помню. Только, извини, мои родители этого едва ли когда-нибудь поймут. И твои, уверен, тоже. А, если брать во внимание мою полную несостоятельность в выборе красивых, а главное нужных и полезных вещей, то без твоей помощи в данном вопросе просто не обойтись.
        - Моей помощи?
        Чем больше Эдвард что-то говорил, тем сильнее я запутывалась в наваливающейся на меня информации. Оно и понятно. Особенно, когда заходишь в шикарнейший ювелирный магазин, где на тебя со всех сторон смотрят стеклянные тумбы и стеллажи, наполненные товарами не для среднестатистического потребителя. То бишь, не для таких, как я. Обычно, для таких, как я, по всему городу открыты товарные точки немного иного содержания с совершенно иными ценами. А здесь… Это даже музейными экспонатами сложно назвать. Я вообще не знаю, как это назвать, и кто вообще можете себе их позволить, не говоря уже про носить!
        - Ну да. Я же уже сто раз говорил, какой я профан в столь тонких вопросах. Если бы сам начал что-то выбирать на свой вкус… Представляю, как бы ты осатанела, увидев кольцо не своих размеров или с бриллиантом на сто карат.
        - На сто карат? Надеюсь, ты сейчас шутишь?
        - Ты же меня знаешь! Я же всегда перегибаю палку и пытаюсь что-то сделать, как можно лучше и по максимуму.
        - Но, Эдвард! Помолвочные кольца - это бессмысленная традиция по вытягиванию денег из людей! Они не играют в предстоящем бракосочетании никакой роли! Я сто раз тебе об этом говорила! Как и о ценах на них. Магазинные цены завышены, и ты никогда не вернёшь купленное по прежней цене, сколько бы не потратил для этого сил и нервов.
        Мне пришлось снизить голос почти до шёпота, чего нельзя было сказать о моих шагах. Эдвард продолжал настойчиво тянуть меня к внутренним витринам магазина, из-за которых на нас смотрели с наклеенными улыбками и самыми честнейшими в мире взглядами местные продавцы. Про прогуливающихся неподалёку представителей местной охраны можно и говорить. Я, кстати, очень удивилась, когда мы прошли на входе мимо первого охранника, и он нас почему-то не стал обыскивать.
        - Я бы переживал об этом только в том случае, если бы действительно собирался вернуть купленное кольцо обратно. Прости, дорогая, но я это делаю, потому что хочу видеть его на твоём изумительно красивом пальчике всю свою оставшуюся жизнь.
        - Ты неисправим!
        - Знаю. И разве не за это ты меня любишь?
        - И за это тоже… наверное.
        - Неисправимая чертовка!
        Конечно, Эдвард произнёс всё это заведомо смягчённым голосом, практически промурчал, подобно большому, сытому и очень довольному коту. Ткнувшись при этом носом мне в висок и прижавшись губами к щеке рядом с ушком.
        - Вот доберусь я до тебя сегодня вечером.
        - Надеюсь, это не словесная угроза. А так, да. Уже жду не дождусь.
        - Дайте угадаю! Безмерно счастливы, безумно влюблены и… ищите что-то особенное? Тогда заверяю вас на все двести. Вы пришли по адресу!
        Не успели мы дойти до витрины, из-за бронированного стекла которого на нас смотрело несколько идеально выложенных рядов из помолвочных и обручальных колец, как перед нами (вернее, по ту сторону витрины) выскочил невысокий, не в меру энергичный лысый мужчина почти преклонного возраста. Зато в безупречном клетчатом костюме и с повязанным под воротником белоснежной сорочки шейным платком вместо галстука. А уж какие изысканные манеры и правильно поставленная дикция, почти идеальная, если бы не слегка проскальзывающая картавость.
        - Мы тоже в этом уверены на все триста!
        Пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться от соблазна и не пихнуть Эдварда у всех на глазах в бок или живот. Теперь точно не отвертишься.
        - У нас самые-самые зарекомендовавшие себя ювелирные марки с весьма приятными ценами. В качестве предлагаемого нами товара сомневаться не приходится.
        - Да уж… цены у вас действительно… несказанно “приятные”. - у меня невольно расширились глаза, когда я заглянула в идеально подсвеченную витрину и зацепилась взглядом за первый попавшийся ценник. - Приятно так… кусаются.
        Лысый мужчина “искренне” и негромко рассмеялся, так сказать, по достоинству оценив мою “шутку”.
        - Для новых покупателей у нас действует гибкая система скидок. Особенно, если вы будете что-то брать в рассрочку.
        - Боюсь, брать тут что-то не в рассрочку явно нереально.
        - Не торопитесь! Смотрите, выбирайте, примеряйте. Ведь данное произведение искусства (а по-другому его никак не назовёшь) останется с вами до конца ваших дней. Как и станет впоследствии символом самого прекрасного в вашей жизни события. Это не просто залог любви и испытываемых к друг другу чувств, но и бесценное напоминание о том дне, когда вы осознали по-настоящему всю красоту и важность вашей неразрывной связи. Думайте об этом, когда будете выбирать кольцо. Уверен, оно само с вами заговорит и притянет к себе ваше внимание.
        Невероятно! Я реально заслушалась Пола (как было написано на нагрудном бейджике продавца), практически уже подпав под его сладкие и буквально зачаровывающие речи. С таким даром можно запросто даже лёд эскимосам продавать или песок бедуинам.
        Не удивительно, что под подобным гипнозом, включающим в себя завораживающий перелив драгоценных украшений в идеально украшенной витрине, я не заметила (и не услышала тем более), как за нашими спинами скользнула чья-то бесшумная тень. И как за несколько секунд до этого её владелец вошёл в магазин через входную дверь, которая должна была задеть висевшие над ней китайские колокольчики. Возможно, они и звякнули, да только ни я, ни кто-то стоявший рядом с нами этого не заметил и не услышал.
        - Лилиан! Подмени меня здесь, дорогая.
        Очнулась я из лёгкого полузабытья, когда Пол вдруг резко изменился в своём чрезмерно манерном поведении, щёлкнув пару раз пальцами в воздухе и, видимо, подзывая данным жестом к себе стоявшую чуть поодаль от нас более молодую продавщицу.
        - Господин Маннерс! Какая приятная неожиданность! Весьма и ВЕСЬМА рады вашему возращению в наши скромные пенаты! - зато как консультант быстро и почти незаметно переключился на нового посетителя, ринувшись в сторону второго едва не с распростёртыми объятиями.
        Естественно, я не смогла удержаться от вполне здорового любопытства и не посмотреть в сторону соседней витрины, к которой неспешно, с явной ленцой в каждом последующем шаге подошёл…
        Кажется, подо мной дрогнут не только пол, но и ощутимо качнулось всё окружающее пространство. А стоявший рядом у правого бока Эдвард как-то вдруг резко перестал чувствоваться привычной опорой и надёжной защитой. Похоже, я вообще его уже не чувствовала, как и что-либо вообще. Вернувшиеся страхи с необоснованной паникой вместе с близостью черноглазого незнакомца перекрыли собой всё. Хотя за то ближайшее время, в течении которого он добирался до витрины, а потом опирался о её край расслабленными ладонями, подобно разомлевшему и никуда не торопящему льву, он так ни разу и не взглянул в нашу сторону. Словно кроме него, выставленного на магазинных стеллажах дико дорого товара и, может ещё парочки местных продавцов, больше никого другого не присутствовало.
        - Опять ищите нечто исключительное и уникальное в своём неповторимом роде? Для кого на этот раз, если не секрет?
        - Скорее то, что и всегда. Понятия не имею, что конкретно, но… Чтобы обязательно эксклюзивное и, да, единственное в своём роде.
        Боже правый. От зазвучавшего мужского бархатного баритона незнакомца с тягучими низкими нотками лёгкой хрипотцы мои коленки, похоже, задрожали ещё сильнее. Хотя, если так подумать, никакой реальной угрозы этот человек ни для кого из нас не представлял. Ну, зашёл он сюда почти сразу же следом за нами. И что в этом такого странного? Этот магазин - неотъемлемая часть его мира, как и тот элитный ресторан для толстосумов в Рокфеллер Плаза. Это меня и Эдварда здесь не должно быть по умолчанию!
        Тогда, какого спрашивается, я так на него реагирую. Уже и дыхание сбилось, и пульс зашкаливает сверх меры. Ещё немного и вспотеют ладони, а вместе с ними и тело под одеждой, несмотря на прохладный и, наверное, ионизированный воздух во всём помещении магазина.
        Так, Энн! Возьми себя в руки! И дыши! Не забывай дышать! Это всего лишь очередное совпадение. Да, дичайшее и редкое в своём роде, но совпадение!
        - А кому? С какой целью или по какому поводу? - Пол уже буквально мурлыкал, заискивающе пританцовывая перед столь ценным клиентом, разве что не ластясь к тому физически в прямом смысле этого слова.
        - Да просто так. Без повода и всяких целей. Самое обыкновенное сиюминутное спонтанное желание удивить и порадовать. Правда… боюсь, в этот раз без сторонней помощи не обойтись. Понадобится мнение более опытного в столь непростом вопросе эксперта.
        - Простите, господин Маннерс! Но уж кто-кто, а вы определённо не нуждаетесь в чьей-то профессиональной помощи. Даже я чувствую себя рядом с вами беспомощным и совершенно ни в чём не разбирающимся глупым школяром.
        - Да будет тебе, Пол! Хотя, именно сегодня действительно придётся воспользоваться несвойственной для меня помощью. Уж больно подарок специфичен… Молодой человек! Да, вы. Надеюсь, вы не будете возражать, если я на какое-то время позаимствую у вас вашу очаровательную спутницу? Совсем ненадолго…
        А уж такого разворота событий я совсем не ожидала. А от услышанного и… увиденного у меня даже челюсть отвисла. Особенно когда этот в конец охреневший пижон повернул в нашу сторону своё чеканное и, кажется, без единого изъяна, холёное лицо, перенаправив уже такой знакомый, пронизывающий до мозга костей демонический взгляд прямо на меня. И снова, как по команде, у меня остановилось сердце, а по спине и затылку поползли колкие мурашки от накрывшего будто оглушающим ударом необъяснимого страха и очень нехорошего волнения.
        Глава 3
        Самое нелепое, в его внешности не было ничего отталкивающего. Даже наоборот. Красивое, я бы даже сказала, безупречное лицо с правильными чертами и редкой, почти экзотической южной красотой. Но вот взгляд его цыганских чёрных глаз и это явно надменное поведение баловня, а то и прожигателя жизни… Не то, чтобы они полностью портили поверхностное о нём впечатление, просто… Слишком ярко показывали таким, как я и Эдвард, где он, а кто такие мы на его недосягаемом фоне.
        - А может для начала и хоть какого-то проявления вежливости, нужно было об этом спросить у самой спутницы? - я услышала собственный относительно ровный голос и не поверила, что действительно всё это говорила, глядя при этом в абсолютно апатичные глаза незнакомца. - Хочу ли я, чтобы меня кто-то кому-то одалживал?
        Полные и очень красивые губы брюнета впервые растянулись в сдержанной усмешке, обнажившей белоснежный оскал идеально ровных зубов. В сочетании с его смуглой кожей, выглядело это воистину захватывающим и необычайно впечатляющим зрелищем. Почти пугающим. Впрочем, как и всё, что было с ним связано, и что совершенно не способствовало послаблению моих страхов.
        - Что ж, каюсь. Моё поведение действительно вышло слегка за рамки недопустимого… Но, могу вас заверить, ничего предосудительного я этим не преследовал. К тому же… Ваш спутник, думаю, тоже был бы крайне недоволен, если бы я сразу и непосредственно обратился к вам одной. Как-никак, но вы его девушка, возможно даже и невеста, если я, конечно, не ошибаюсь.
        - Нет, не ошибаетесь! Поэтому и странно, что вы обратились не сразу к обоим.
        - Энн, ну ты чего? Человеку нужна помощь, а ты сразу всё воспринимаешь в штыки. Как будто он попросил тебя о чём-то непристойном, ещё и при стольких свидетелей.
        А вот этого я точно не ожидала. Что Эдвард примет сторону незнакомца после всего того, что тот сказал! Хотя, взглянув в лицо своего слегка стушевавшегося жениха, я поняла, что всё оказалось намного хуже. Эдвард выглядел так, будто ему действительно было за меня стыдно!
        - Бога ради! Прошу меня извинить, но я совершенно не хотел никого из вас оскорбить! Наверное, во всём виновата моя манера изъяснения, будь она неладна. Но я и вправду подумал, что у такой утончённой девушки должен быть весьма безупречный вкус. Тем более, что она мне чем-то напоминает мою собственную подругу… ту, кому я собираюсь сделать подарок.
        Он это серьёзно или попросту издевается? Поскольку его взгляд оставался таким же, как и до этого - недосягаемым или закрытым от внешнего мира мутной дымкой безэмоциональной апатии.
        - Ну же, Энн. Не будьте такой бякой. Клянусь, я буду держать между нами ту безопасную дистанцию, которую вы сами и установите.
        - Что-то не тянете вы на человека, который нуждается в чьей-то помощи. Да и я не имею никакого понятия о вкусах вашей девушки.
        - Всего пара минут вашего бесценного внимания, Энн, и обещаю… - он даже поднял ладони то ли сдающимся жестом, то ли показывая, что ничего не держит в руках и не собирается их использовать против меня. - Я от вас отстану.
        Как же мне не навилось, что он теперь знал моё имя и почти при каждом удобном поводе произносил его всуе.
        - Я бы даже предложил за вашу помощь денег, но… что-то мне подсказывает, вы очень на это обидитесь. К тому же, мне всегда казалось, что девушкам очень нравится выбирать украшения, пусть даже и не для себя.
        - Девушки, как и парни, все разные, мистер Маннерс! - я, наверное, уже никогда не сумею объяснить собственного порыва, из-за которого, по неизвестным мне причинам, всё же решила принять вызов незнакомца. - Поэтому глупо подбивать всех нас под единый критерий, как и сравнивать своих девушек с чужими. Но, если вам кажется, что я способна угадать желания вашей подруги…
        Я сама не поняла, как сделала в его сторону несколько коротких шагов, переступая все свои недавние страхи и, видимо, делая это как раз из-за недавно пережитых чувств, который этот человек во мне вызывал. Может хотела доказать себе, что напрасно его боялась? Или пыталась проверить что же буду испытывать, если подойду к нему очень близко?
        Возможно, именного этого я и боялась. Что энергетика незнакомца, или он сам, вытеснит собою всех и вся, как только между нами останутся считанные дюймы. Мне всё ещё хотелось верить, что пережитые мною в ресторане ощущения были связаны не с ним. Только, увы, даже всего моего скептицизма не хватало на то, чтобы не согласиться с давным-давно обоснованным и уже, по сути, научным фактом. Как он звучит в виде восточной мудрости? “Энергия течёт, куда внимание влечёт”? А если это так (а по-другому просто и быть не может), страшно представить какой на самом деле обладал энергетикой этот человек. Нисколько не удивлюсь, если он способен даже убивать своим взглядом, пусть и не буквально, но вполне даже на грани.
        - Мне не просто это кажется. Я уверен на все сто. Или, как любит говорить Пол, на все двести.
        Чёрт! Напрасно я повелась на собственное неверие. Я не только ещё сильнее стала чувствовать его физическую близость, похоже, меня накрыло с головой чем-то похуже. Зашкаливающим волнением, от которого ещё надрывнее колотится во всём теле сердце, желудок стягивает едва не болезненным спазмом, а лёгкие или трахея буквально перекрывает плотной пробкой панического удушья. И при этом кажется, что за пределами этого токсического круга больше никого не существует. Ни магазина, ни продавцов с охранниками и уж тем более Эдварда! Они словно все резко куда-то исчезли. Испарились или растворились в этой ядовитой кислоте за считанные мгновения.
        Но, как это ни странно, лицо незнакомца оставалось таким же, как и до этого - красивым, наигранно вежливым и чуточку надменным. В ужасный демонический лик со светящимися красными глазами оно не превратилось, как и окружающее нас пространство не приняло кошмарные образы вторгшегося в нашу реальность адского пекла. И отводя взгляд в сторону, я тут же натыкалась на знакомые витрины и стоящего за ближайшей из них к нам консультанта Пола. А если обернусь, то обязательно увижу Эдварда. Никто и никуда не исчез! Тогда почему меня кроет таким жутким страхом? А если и не страхом, то чем тогда?
        - Тогда не обессудьте, если выбранное мною украшение вдруг не понравится ни вам, ни вашей подруге. Что конкретно вы хотите ей подарить? Ожерелье, браслет… кандалы? - да, я старалась говорить относительно ровным голосом, со строгостью надменной училки, вот только чувствовала себя рядом с этим энергетическим вампиром уже полностью разбитой и никакой. И эти ощущения мне совершенно не нравились!
        Не нравилось, как он на меня смотрел! Как подавлял своей доминантной сущностью и подминающей на раз волевой энергетикой. Перед таким человеком показывать свой характер или бросать ему вызов - себе дороже. Я слишком хорошо была знакома с подобным типом людей. И, боюсь, сегодня наткнулась на самый опасный из них. Смертельно опасный!
        - С кандалами мы немного промахнулись в выборе магазина. Но, если вы имеете богатый опыт в столь специфичных вопросах и…
        - Я всего лишь пошутила, мистер Маннерс! Не нужно развивать дальше возможно более интересную для вас тему разговора с теми, кто ею совсем не интересуется.
        Наконец-то он выпрямился, делая шаг немного в сторону и тем самым уступая мне место у витрины, на каскадных полках которой были размещены эксклюзивные гарнитуры из драгоценных металлов и камней фантастических форм, расцветок и, конечно же, установленных на них цен. Даже я, находят в взвинченном или подвешенном состоянии, не сумела не испытать при их виде рефлекторного восхищения. Пусть и считала себя до сего дня абсолютно равнодушным циником к подобным вещам. Но, как я говорила раньше, мы находились не в ломбардных ювелирках среднего пошиба, забитых до отказа примитивными цепочками всех калибров и не менее банальными украшениями сомнительного качества и пробы. Здесь на самом деле торговали настоящими произведениями искусства, в подлинности которых не смог бы усомниться ни один даже самый чёрствый скептик.
        - Это вообще-то вы первая заговорили о кандалах. Хотя, возможно, вы и правы. Многие драгоценные украшения создавались как раз на их основе. И чем дороже выглядел “ошейник” или браслеты-наручи (и кольца, кстати, тоже), тем нагляднее через них пытался подчеркнуть свой классовый и материальный статус хозяин данных вещей. И за кражу которых, соответственно, можно было лишиться далеко не одной головы.
        - Ну, что я могу на это ответить? Не завидую я вашей девушке.
        Я всё же заставила себя поднять от витрины взгляд и перевести его ненадолго к лицу Маннерса. Даже не знаю почему. Может хотела вбить в его упрямую голову, что не собираюсь вестись на него, что бы он при этом не пытался сделать или сказать. Он мне не интересен! Не хочу я его и точка! Нельзя хотеть того, что пугает едва не до смертельной трясучки!
        - Вы меня прямо озадачили, Энн… Хотя и могу ответить на это без каких-либо обиняков. Уверен, многие девушки позавидовали бы сейчас даже вам.
        - В смысле? Не каждую девушку впустят в этот магазин? Я правильно вас поняла? Или не каждой девушке дозволено стоять рядом с вами?
        Я вообще не представляю, как долго можно было находиться подле этого человека. Казалось, если простою возле него ещё две-три минуты, то начну задыхаться уже буквально!
        Нет, он не вытягивал вокруг нас весь воздух, но что-то поглощал собою определённо. Или прессовал своим истинным скрытым потенциалом, способным ломать и подчинять любого, кому не повезло однажды попасть в поле его зрения и личных интересов. Теперь я убедилась в этом основательно. И мне не показалось ни в первый раз, ни во второй, ни сейчас. Он действительно тот, кем является…
        - Знаете, Энн…
        Нет, я не знаю! Вернее, не знаю, почему не отшатнулась от него, когда он вдруг, как бы невзначай, сменил свою позу и скользнул рукой по идеально чистому стеклу витрины, чтобы опереться о её край… рядом с моей ладонью. Практически уже коснувшись моего мизинца своим. По крайней мере, он всё-таки это сделал, хотя бы тем же звучным голосом, который он намеренно понизил, и чья шокирующая вибрация коснулась моих нервов, как на коже, так и изнутри враз оцепеневшего тела. Царапнула, пробежалась циклическим разрядом от макушки до пят и обратно, и даже кольнула в диафрагму, вызвав очередной приступ паники с лёгкой тошнотой.
        - Я редко когда ошибаюсь в оценке большинства людей. Считайте это дьявольским даром или чем-то другим, но в вас я тоже увидел то, что увидел. А теперь ещё и почувствовал… Боюсь, ваш жених не до конца понимает, кто вы. Да и он не тот, кто нужен вам…
        Господи, что за бред он несёт? А если его последние слова услышал и Эдвард?..
        - Это! - кажется, я уже начала задыхаться, поскольку происходящее и в самом деле становилось слишком невыносимым!
        Я не знаю, кто вообще способен вынести этого человека. Это же… какой-то генератор или поглотитель чужой энергии, а то и целых душ! Точно Дьявол во плоти!
        Может поэтому и повысила собственный голос, демонстративно ткнув указательным пальцем той руки, до которой он почти уже дотронулся, в стекло. Выбрала почти наобум какой-то навороченный гарнитур из розового золота и россыпи сотен мельчайших бриллиантов по всему ожерелью, двум браслетам и увесистым серьгам.
        - Уверена, вашей девушке должно понравиться. Если она, конечно, тащится от подобных безделушек, как сорока от ярких стекляшек.
        Конечно, я иронизировала и пыталась его поддеть хоть чем-то. Таких людей надо ставить на место, чтобы не зарывались и не думали, будто им всё позволено и дозволено. Правда, я всё-таки успела на последних секундах сфокусировать взгляд на выбранных мною украшениях, чтобы хоть немного отвлечься от переживаемых потрясений и рассмотреть безумно дорогостоящий комплект для менее везучей, чем я “счастливицы”. Во всяком случае, убедиться, что он не слишком страшен и стоит далеко недёшево. Хотя бы не дешевле других близлежащих собратьев.
        - Весьма! ВЕСЬМА безупречный выбор! Достойный подчеркнуть, как минимум, красоту супруги арабского шейха! - было бы странно услышать от господина Пола какие-то иные эпитеты по этому поводу.
        Но, как это ни смешно, даже я не смогла с ним не согласиться. Поскольку украшения действительно чем-то напоминали своими многосложными и идеальными переплетениями кружевные узоры арабески. Не говоря уже про массивность и бесчисленное количество использованных в них бриллиантов, включая очень крупный гранатовый камень в центре ожерелья и чуть поменьше - в серьгах, браслетах и кольце.
        Я даже едва не со свистом выдохнула, когда увидела очень длинную цифру на прикреплённом рядом ценнике. За такие деньги можно было…
        Нет! Стоп! Я не собираюсь считать чужие деньги! И плевать, на ком сегодня будут красоваться эти украшения. Свою миссию я выполнила и быть может даже кого-то осчастливила на несколько часов.
        - Действительно, очень яркие и впечатляющие стекляшки. Может проверим, как они будут смотреться на женском теле?.. - и это я почему-то тоже предвидела. Что Маннерс предложит примерить украшения на меня.
        - Смотрите сколько хотите. Думаю, Лилиан подойдёт для данного эксперимента, как никто другой.
        Похоже, у меня путались уже не только мысли, но и начинал заметно заплетаться язык. Сил моих больше не хватало всё это терпеть и особенно этого грёбаного франта! Он уже получил то, что хотел. Хватит с него и этого!
        Не помню, как я тогда сорвалась с места, а, главное, почему. Но, кажется, не без помощи самого незнакомца. А может мне попросту померещилось. То, как он повёл рукой в мою сторону и потянулся к моей руке. А может и не померещилось. Может он действительно коснулся меня, и я действительно это почувствовала. Мягкий, нежный, невесомый “поцелуй” ненавязчивой, но очень намеренной ласки. И именно ужаливший шокирующим ощущением чего-то нереального, сулящего неземное блаженство, если я позволю ему сделать большее - добраться до сердца или впиться своим ядовитым жалом в мои эрогенные зоны.
        Наверное, я точно сошла с ума. Оттого и отшатнулась от него, как от прокажённого. Оттого и рванула в сторону Эдварда, как ошалевшая и ничего не соображающая истеричка.
        - Пожалуйста! Давай уйдём отсюда! А то мне нехорошо! Выберем потом кольцо где-нибудь в другом месте… Чуть попозже…
        Глава 4
        Наверное, от подобных стрессов надо сразу же бежать, как минимум, на приём к психотерапевту. Либо наглотаться транквилизаторов, запить их литром чистого скотча и отключиться сутки на полтора, чтобы потом потратить ещё столько же времени на борьбу с жутким похмельем. По крайней мере, сделать всё возможно и невозможное, чтобы хоть как-то приглушить переживаемые эмоции, а память нокаутировать чем-то до полусмерти.
        Увы, но нокаутированной чувствовала себя именно я. Буквально. До трясучки. До бесконтрольных срывов и дичайшего желания разреветься, поскольку эти грёбанные ощущения и не думали уходить, въевшись под кожу стойким ароматом дорогих парфюмов незнакомца и его собственного обособленного запаха. Про его прессующую физическую мощь и до сих пор вибрирующий в нервах и в голове звучный баритон, можно и не говорить. Они продолжали душить меня даже спустя несколько часов. Преследовать и царапать чувствительные зоны тела настолько осязаемо, будто я переживала его первое реальное прикосновение снова и снова. Как заезженную пластинку. Как ноюще раздражение на коже от ядовитого ожога. Сладкого ожога…
        Возможно, кто-то другой на моём месте забился бы после случившегося куда-нибудь очень глубоко и как можно дальше в интуитивном порыве спрятаться где-то и как-то от всего внешнего мира. Или от одного единственного человека, который не собирался меня отпускать. Во всяком случае, ментально и в ближайшие дни. Даже если я себя накрутила, и всё произошедшее, на деле, не стоило выеденного яйца.
        В любом случае, это что-то со мной было не так, а не с Маннерсом. Это я, не пойми за каким хреном, так остро на него реагировала, а не он являлся источником радиационного заражения. Или агрессивным патогеном против всего, к чему он прикасался или того, что подпадало в радиус его убойного воздействия. Поскольку истинные жертвы подобных пожирателей душ не ведут себя так, как повела себя потом я. А именно, не набрасываются на кого-то в безудержном буйстве, как набросилась я на Эдварда по возвращению домой в нашу общую квартиру на Бруклин-Хайтс этим же поздним вечером. Он даже не успел опомниться. Как, впрочем, и я. Можно сказать, был банально поставлен перед фактом. После чего был вынужден ответить мне хоть чем-то, заражаясь моим ненормальным возбуждением за считанные секунды.
        - Господи… Энн… Ты что творишь? - по сути это всё, что удалось ему тогда мне предъявить, пока я торопливо расстёгивала на нём рубашку и брюки, вылизывая его рельефный пресс, а после и выбритый чувствительный лобок. Его член налился кровью, вырос и затвердел прямо на моих глазах и не без помощи моих жадных рук с не менее ненасытным ртом. И, кажется, я действительно в эти минуты мало о чём соображала. Скорее, пыталась сбежать от реальности, сходя с ума уже по-другому поводу. Инфицируя своим одержимым безумием и Эдварда.
        До спальни мы добрались уже практически раздетыми. А уже там, забравшись на кровать, я почему-то развернулась к Эдварду спиной, подставляя свою ноющую от похоти киску в коленно-локтевой позе, приподнимая повыше попку и бесстыдно, подобно озабоченной бляди раздвигая перед ним ноги.
        По ходу, нас вынесло одновременно при первом же проникновении, и особенно когда он меня покрыл собой. Словно прочёл мои мысли и сделал именно то, что я так ждала и жаждала в эти минуты заполучить, и отчего меня едва не трясло в буйных припадках. Даже не пришлось долго ждать разрядки. После первых же толчков, приближение оргазма начало разрастаться просто какой-то бешеной и совершенно неуправляемой волной. Затмевать последние отголоски здравого рассудка, превращая в остервенелое животное, которое не хочет ни думать, ни чувствовать что-либо ещё, кроме дичайшего желания кончить… А потом ещё раз и ещё…
        - Энн… твою мать!.. Что ты со мной делаешь? - хрипел Эдвард после первого оргазма, ревностно прижимаясь и разворачивая на себя лицом, чтобы впиться в мой рот собственническим поцелуем. - Ты меня реально… сводишь с ума…
        Мне тоже очень-очень хотелось тогда сойти с ума. Может оттого я так страстно и обнимала своего мужчину, оплетая его руками и ногами, подобно ненасытной суккубе, чтобы высосать свою жертву до основания и не дать ей ни секунды на опомниться.
        - А если я и хочу… свести тебя с ума?.. - а, главное, чтобы поменьше тратить времени на разговоры. И на другое, совершенно сейчас ненужное тоже.
        В итоге у нас ещё ушло около часа на долгие оральные ласки, в течении которых Эдвард довёл меня ещё до одного оргазма, после которого опять меня активно выебал, бурно кончил сам и… меньше чем через пять минут отрубился в прямом смысле этого слова.
        Да, такое с ним часто случалось. Особенно после долгого и плодотворного секса. Причём вырубался он, как правило, на очень долгое время и добудиться его в подобные часы было не так-то уж и просто. Чего не скажешь обо мне.
        Правда, сон этой ночью не хотел ко мне идти, скорее, по иной причине. Если сексуальное возбуждение и было более-менее снято, но только не пришедшее после него другое будоражащее волнение. Вернее, вернувшееся и напомнившее о себе с прежней силой вместе с враз обострившимися страхами.
        Пролежала-проворочалась я в постели, наверное, где-то с час, а может и больше. После чего не выдержала, подскочила со своей половины двуспальной кровати и отправилась в ванную под душ. Но, увы, он мне тоже мало чем помог. Желанной усталости с сонливостью я так и не почувствовала.
        Ладно, чёрт с ним!
        Почистив зубы, подсушив волосы и немного похозяйничав на кухне, я отправилась прямым рейсом в гостиную на большой секционный диван, который частенько использовала вместо рабочей зоны, если приходилось работать на дому. Вот и сейчас тоже решила забраться с ногами в полулежащее положение в самую облюбованную мною его часть, включая ноут и настраиваясь на двухчасовое погружение в глобальные топи безграничного интернета. К тому же, я сегодня ещё не заходила в свои аккаунты в соцсетях, в которых должна была появляться как минимум два раза на день. В целях саморекламы, конечно же. Не говоря уже о проверке размещаемого на них контента моим личным сетевым пиар-агентом. Правда, мы всегда заранее согласовываем с Маршей, что ей там писать и с кем вступать в диалоги, но от фарс-мажоров и прочих непредвиденных казусов, как говорится, никто не застрахован.
        “Ну, здравствуй, несносная гордячка.” - характерный для нового сообщения в Фейсбуке электронный “звонок”, оповестил меня об открытии диалога с онлайн-гостем, где-то через две-три минуты после того, как я вошла туда в свой основной аккаунт. - “Уже и не надеялся с тобой сегодня свидеться или списаться…”
        Волей-неволей я как-то сразу подвисла, читая чужие сообщения в сплывающих мини-окошках и ощутимо тупея от полного непонимания, кто это вообще такой, и как ему удаётся мне писать в обход всех установленных мною блокировок от нежелательных пользователей.
        “Джаффе XIII”, как гласило имя незнакомого мне пользователя, на аватар-иконке которого красовался маленький чёрный кружок. Естественно, я открыла беседку диалога, ещё раз пробежавшись по всем оставленным там сообщениям, после чего ткнула в имя этого Джаффе и перешла на его основную страницу… Как выяснилось через пару секунд, созданную сегодня и поэтому с совершенно пустой стеной.
        “Может всё-таки что-нибудь уже ответишь? А то как-то некрасиво. Сообщения читаешь, но упорно молчишь.”
        Может сразу отправить его в ЧС и заблокировать на веки вечные?
        Только не знаю, зачем я вообще сделала то, что сделала. Снова вошла в чат нашего индивидуального диалога и в поле сообщения какого-то набрала:
        “Простите, а вы кто?”
        “А мне казалось, что ты очень сообразительная девочка. Ещё и книжки такие пишешь нетривиальные. Слегка, правда, занудные, но, как ни странно, вполне даже читабельные.”
        Это что, какой-то мой новый почитатель-читатель? Хотя, судя по его фривольному и почти что наглому тону, почитателем там точно не пахло.
        “Извините, но я не привыкла общаться в столь неуважительной форме с кем-либо вообще. Особенно, когда не знаю с кем…”
        “Ну, хорошо… А если так?”
        Что это значило, я поняла где-то секунд через пятнадцать, когда в следующем сообщении незнакомца всплыла прикреплённая им фотография. И, как я вскоре догадалась по запечатлённым на ней вещах, сделали её только что, в течении последних секунд на мобильную камеру.
        Я напряглась сразу же, невольно ожидая увидеть что-то слишком откровенное и даже мерзостное, в стиле отбитых на всю голову интернет-эксгибиционистов. Какой-нибудь кончающий член на весь экран или волосатую прыщавую задницу. Но, как ни странно, ничего криминального в данном снимке и на первых секундах мною обнаружено не было. Первое, что бросилось в глаза - это печатная книга с очень знакомой обложкой и названием, которая лежала на чьём-то приподнятом бедре рядом со слегка засвеченным фотовспышкой камеры драгоценным украшением. Кажется, женским браслетом… из выложенных чешуйками маленьких клиновых листиков и усыпанных, будто стразовым бисером, мелкими бриллиантами, в центре которых красовалась более крупная бабочка с тельцем из гранатовых камней.
        Ещё секунды через две-три меня резко приложило ударившим в голову и по глазам давлением от ворвавшейся в мою память шокирующей догадки. Если на собственную книгу я отреагировала, как на нечто естественное, то при воспоминании о слишком знакомом браслете у меня, похоже, перегорели уже все контакты.
        “Кстати, хотел ещё воспользоваться твоей профессиональной помощью. Как раз выбираю платье для девушки. Не могу определиться с цветом и кроем. Но, наверное, больше с цветом.”
        Я снова коснулась дрожащими пальцами клавиатуры ноута, временно подвисая из-за разбушевавшегося во мне не на шутку волнения и, с тем самым, не имея никакого представления, что же мне делать дальше. Либо заблокировать этого психопата, либо…
        “Вы сумасшедший? Как вы меня нашли? Кто вы вообще такой? Да и… вы ли это?”
        По ходу, сумасшедшей оказалась я, если начала ему отвечать, прекрасно понимая, что ничего хорошего от этой переписки я не получу. Только ещё один убойный стресс на ночь глядя!
        “Я ли это? Забавно…”
        Но что я уж точно не ожидала в этот момент, так это увидеть всплывшее в центре экрана окошка с дозвоном на онлайн видео-связь. Не слишком ли много за один день ударов по голове и психических потрясений? И кто мне скажет, почему я не остановила это безумие сразу же? Мало того, что просидела в шоковой прострации где-то секунд пять-десять, после чего потянулась за наушниками с микрофоном и… приняла этот грёбаный звонок!
        Хотела убедиться, что это тот, о ком я думала? Тот самый Маннерс из Рокфеллер-центра?
        ЗАЧЕМ, вашу мать? Зачем мне вообще было это нужно?
        - Ну вот… Теперь и я убедился, что это ты, а не какой-нибудь озабоченный извращенец, пишущий под твоим именем или взломавший в тайне твой аккаунт.
        Окошко дозвона сменилось более крупным “экранчиком” с живой картинкой, соединившегося со мной абонента. И, да, в нём проступило освещённое монитором ноутбука лицо того самого Маннерса, не говоря уже про его голос, полившийся в мою голову трёхмерной вибрацией через вкладыши наушников в моих ушах.
        Я всё ещё не веря увиденному, услышанному и тому, что делала сама, покачала головой, слушая вместе со звучным баритоном этого ненормального психа надрывный стук собственного сердца.
        - В-вы… вы чокнутый?.. Как вы меня нашли?
        Если я смотрела на него во все свои вытаращенные от неверия глаза, то сам мужчина по другую сторону экрана показательно скользил взглядом по моему изображению явно с лёгкой, я бы даже сказала, плотоядной ухмылкой на красивых лепных губах. Какое счастье, что он не видел меня сейчас всю, особенно когда я невольно поджала на ногах пальцы и… плотнее сжала бёдра, поскольку могла поклясться, что ощутила его взгляд или даже физическую близость буквально кожей. И другими частями тела тоже. Вернее, их нежданной реакцией. Ноющей пульсацией и острыми мурашками с пробирающей насквозь дрожью.
        - При очень большом желании это сделать не так-то уж и сложно, мисс Брайт.
        Глава 5
        Прекрасно! Теперь этот ненормальный знал моё полное имя, кто я такая и, вполне возможно, где я живу! И что мне, прикажете, делать со всем этим осмыслением?
        - В-вы… не находите это откровенным перегибом, мистер Маннерс? Не говоря уже о том факте, что вы накопали на меня кучу персональной информации, что является грубым и незаконным вмешательством в мою личную жизнь!
        Чёрт подери! Я даже не могла позволить себе повысить голос до того же возмущённого крика, потому что, не пойми за каким хреном, боялась разбудить Эдварда. Но больше всего меня пугало мёртвая ментальная хватка смотрящего на меня через очень качественную веб-камеру черноглазого демона. Нет, Дьявола! Стопроцентного Дьявола. Поскольку окружающее его освещение и сумерки какой-то комнаты делали его максимально близко похожим на данного мифического персонажа, начиная от глубоких резких теней и заканчивая неестественной цветовой гаммой отражающегося от его лица света. Про глаза вообще молчу. Кажется, всё это время я ждала, когда же они загорятся красным или жёлтым огнём.
        Но даже без горящих глаз и прочих атрибутов демонического начала в виде рогов и кожаных крыльев, я испытывала к нему не меньший страх. А может даже и больший. Ибо это неправильно! Простые смертные не должны обладать подобной, как у него силой и возможностями! Наверное, только поэтому я и не прерывала связь. Поскольку не знала, до каких пределов он дошёл и что намеревается с этим делать вообще.
        - Я могу предоставить любую интересующую тебя информацию о себе, Энн, достаточно только попросить. И, да, я не испытываю никакого чувства стыда за имеющуюся у меня возможность получать на кого-то нужные мне данные. Думаю, ты бы сама была не против попользоваться подобными ресурсами, если бы у тебя появился к ним прямой доступ. Граница между этическими нормами и желанием обладать нужной для тебя информацией настолько призрачна и истончена, что забываешь о ней практически сразу, как только заполучаешь в свои руки то, к чему так страстно рвался.
        Он специально мне всё это наговаривает? Чтобы я окончательно свихнулась от страха? Он же на это, видимо, и рассчитывает, да? Чтобы удержать меня перед монитором, как можно дольше, и не дать сорваться с его очень острого и уже без того глубоко засаженного крючка.
        - А вы можете мне предоставить гарантию, что не станете использовать имеющиеся у вас возможности против меня же, мистер Маннерс? Или вы как раз и намереваетесь использовать их с данной целью? Зачем вы это делаете? Да и кто вы вообще такой? Какого чёрта ко мне прицепились и чего всем этим добиваетесь?
        - Я ничего и никому не обещаю, Энн. И уж тем более не даю требуемых от меня кем-то гарантий. Обычно, всё происходит с точностью наоборот. Требую я. Остальные выполняют то, что я от них жду. Думаю, ты очень скоро свыкнешься с данным положением вещей и будешь воспринимать всё то, что будет происходить в твоей жизни в ближайшее время, как за само собой разумеющееся.
        Надеюсь, он шутил, поскольку говорить всерьёз о таком, это… это… Простите, но это бред! Да и хрен поймёшь по его же выражению лица! Расслабленному, невозмутимому, себе на уме и с едва определяемой улыбкой на ленивых губах. А глаза. Если бы его голос не звучал очень связанно с безупречной правильной дикцией, я бы точно решила, что он слегка под шафе.
        - Ч-что это за на хрен вообще значит? Вы надо мной издеваетесь, или как?
        - Нисколько. Всего лишь констатирую нынешнюю данность. И, кстати. - он наконец-то перестал поочередно пялиться то в камеру, то в окошко с моим изображением, размеренно зашевелившись и протягивая руки к клавиатуре своего ноутбука. - Это те платья, между которыми ты должна сделать свой окончательный выбор. Ты же помнишь, зачем я с тобой связался?
        - Чтобы меня шантажировать?
        - Шантажируют только в тех случаях, если одна из сторон не хочет идти на относительно приемлемые для всех уступки. Но ты ведь, я надеюсь, девочка сообразительная, а может даже и покладистая, пусть сегодня в ювелирном и показала себя не с самой лучшей стороны. В любом случае, мне почему-то кажется, мы сумеем найти с тобой общий язык, причём за самые кратчайшие сроки. Итак, Энн. Которое из этих платьев? Выбирай.
        - Зачем? Ваша девушка, вы и выбирайте! Уверена, вы с этой задачей можете справиться получше моего!
        - Энн… Ты хочешь меня расстроить ещё раз, в довесок к тому, что уже успела сделать в ювелирном?
        Он точно сумасшедший. Я и смотрела на его чёртово демоническое лицо, как на сумасшедшего. И не могла поверить, что продолжаю и дальше его слушать, говорить с ним, непонятно чего ожидая. Чего? Что он извинится передо мной и скажет, что просто пошутил?
        - Я хочу понять, почему вы ко мне прицепились и чего хотите от меня на самом деле?
        - На данный момент я хочу (и терпеливо жду уже больше минуты), когда ты выберешь платье, Энн. Это так сложно для тебя? Для молодой, успешной и даже в определённой сфере талантливой девушки. Судя по твоим фотографиям, вкус у тебя имеется. И довольно неплохой. Так что, пожалуйста. Просто выбери. Рефлексировать будешь потом.
        И кто мне ответит, на кой я вообще это делаю?! Вместо того, чтобы послать этого заносчивого павлина туда, где ему самое место, почему-то лезу поспешно в наше диалоговое окно и проверяю, что за ссылки он мне туда только что скинул. То, что меня перебрасывает на официальный сайт магазина от дома моды Валентино, замечаю не сразу. Вначале вижу профессионально оформленную страницу онлайн-бутика, в левой части которой размещены два вертикальных ряда (уменьшенный и увеличенный) из фотографий с предлагаемым вечерним платьем за… От увиденной цены у меня непроизвольно отвисла челюсть.
        Мне, конечно, и раньше приходилось рассматривать на подобных сайтах одежду от известных на весь мир кутюрье, но отнюдь не с целью, что-то прикупить там для себя лично. Так, обычное любопытство и сравнение цен с более бюджетными аналогами. Хотя с ценой того бриллиантового гарнитура, который я выбрала для Маннерса в ювелирном магазине, несомненно, грех сравнивать.
        Только сейчас я почему-то испытала какие-то не в меру странные чувства, будто соприкоснулась с чем-то для меня чуждым и сакральным. С крохотной частью того мира, куда мне был заказан вход и в который я не особо-то и рвалась. Или же виной всему был сам незнакомец-психопат? Это он так на меня воздействовал, прессуя до ноющего раздражения в натянутых нервах даже через огромное разделявшее нас расстояние?
        - Неужели не можешь выбрать? Данная задача оказалась для тебя непосильной, Энн?
        Если он не прекратит меня дёргать и подтрунивать надо мной… Тогда что? Скажу ему в лицо всё, что о нём думаю? И что же мне мешало сделать это раньше?
        - Они практически одинаковы! Только цвет разный. Это вы должны знать вкусы своей девушки, даже если она наденет это платье для вас.
        Но надо всё-таки признаться, Маннерс действительно неплохо разбирался в женской моде, далёкой от унисексовой и близкой как раз к консервативной классике жанра - где женское выглядело именно женским (даже женственным), а мужское мужским. Вроде бы и строгий крой, но прекрасно подчёркивающий совершенный стан своей носительницы с аккуратной формой бюста под фигурным декольте и точёными изгибами идеальных бёдер в облегающей прямой юбке до колен. Моя грудь и попа в таком одновременно и строгом, и откровенно интимном платье будет выглядеть, скорей всего, слегка комично. На подобие лайт-версии от Кардашьян.
        - Энн, просто выбери. Ты сама тянешь время. Как только выберешь, тогда и поговорим обо всём остальном.
        - Бордовое! - не знаю, почему оно. Поскольку бордовое платье выглядело более откровенным и с ассиметричной юбкой, правая сторона которой открывала ногу на демонстрируемой им девушке где-то от середины бедра. Да и декольте было более глубоким. Его бы я точно никогда сознательно не надела. Но сам цвет мне очень нравился, а тот гарнитур из драгоценных украшений подойдёт к данной модели просто идеально, особенно доминирующими вставками из крупных гранатовых рубинов. А чёрное, покрытое сплошь глянцевыми пайетками… Красивое конечно и чем-то напоминает кожу чёрной анаконды, но с тем же самым и чересчур броское, слегка удешевляющее общий строгий крой.
        - Прекрасный выбор! Я почему-то не сомневался, что ты остановишься именно на нём. Хотя чёрный тоже безупречно должен подчёркивать тон твоей кожи. Но красный, безусловно, твой цвет и будет смотреться на тебе по высшему разряду.
        Я что-то не совсем поняла смысла сказанных им последних фраз.
        - Причём здесь я и… чёрный с красным на моей коже?
        - При том, Энн, что я собираюсь провести с тобой один из ближайших вечеров. Желательно завтрашний. И платье, и выбранные тобою днём украшения - всё это для тебя. С туфлями и прочими аксессуарами, думаю, я и сам уже сумею справиться. А в остальном… Было безумно интересно за тобой понаблюдать. Это реально заводит и тянет отодрать тебя прямо сейчас. Давно у меня так конкретно не вставал на кого-то. До сих пор жалею, что не нагнул тебя там, в Рокфеллер Центре. Теперь, наверное, придётся заниматься постыдным онанизмом этой ночью. Но, уверен, завтра мы с тобой обязательно всё наверстаем, отведём душу и оттянемся как следует без ненужных нам свидетелей.
        Кажется, меня только что кто-то ударил по голове пустым ведром со всей дури. Ещё и несколько раз. Поэтому в ней сейчас так пугающе гудело, шипело и лупило по глазам хаотичной аритмией то ли взбесившегося сердца, то ли кипящим в крови адреналином. Причём с такой силой, что, казалось, ещё немного, и я точно хлопнусь в обморок.
        А может я всё-таки сплю? Поскольку мой разум ни в какую не желал воспринимать происходящее, как за что-то реальное.
        - В-вы… вы совсем… спятили? Или… просто надо мной издеваетесь?
        Какого хрена я не прерываю эту грёбанную связь и не кидаю его в ЧС? Скорее, спятила я, а не он, если до сих смотрю в окошко видео-чата в его абсолютно наглое без единого намёка хоть на какую-то совесть лицо и… продолжаю с ним о чём-то говорить. Будто и вправду ожидая, что этот кошмар должен закончиться какой-то щедрой для меня компенсацией? Какой? Получить редчайшую возможность понаблюдать, как этот извращенец будет дрочить в камеру, глядя при этом на меня и мою реакцию?
        - Я не привык шутить с подобными вещами, Энн. Хотя да. Со стороны может показаться, что я чрезмерно циничен, в край избалован и всегда (всегда и при любых обстоятельствах!) получаю то, что хочу. А на данный момент, я хочу тебя, Энн. Захотел едва не сразу, как только увидел в ресторане, а потом, когда из чистого любопытства, пошёл следом за вами в ювелирный. Когда решил проверить, насколько мои догадки с вызванными тобою чувствами верны. И моё желание засадить тебе по самые яйца во все подходящие для этого отверстия оказалось не сиюминутной прихотью. Я действительно хочу тебя выебать. Но не так, как это, возможно, делает твой жалкий недомерок. А по-настоящему. С чувством, с расстановкой, в более подходящем для этого месте.
        - Да вы самый… обыкновенный… конченный отморозок и псих! Желаю вам приятного рандеву этой ночью с собственной рукой, мистер Маннерс. Занимайтесь своими извращениями с теми, кто вам больше для этого подходит.
        - Я бы не стал на твоём месте этого делать, Энн.
        Я уже было потянулась к тач-паду, чтобы отключить нашу видео-связь, но, похоже, Маннерс понял по моим движениям, что я собираюсь делать ещё до того, как я успела сделать хоть что-то. И я не могла не остановиться. Поскольку его голос… Ощутимо изменился, наполнившись характерными нотками человека, который не просто держит сейчас тебя за горло через экран, но и способен сотворить нечто похуже. В любую из ближайших секунд…
        Именно это я в нём и ощущала, с самого первого момента нашего случайного знакомства. Силу! Нереальную, безусловно подавляющую и на раз подчиняющую силу. Перед которой хочешь неосознанно склонить свою голову и… встать на колени. Если бы там, в ювелирном, он ткнул указательным пальцем в пол возле своей ноги…
        Блядь!.. Да о чём я вообще думаю!
        - Ты же не хочешь узнать, на что я действительно способен, если что-то идёт вопреки моим планам?
        - А с чего вы взяли, что меня это вообще должно волновать? Это ваши тараканы, с ними сами и разбирайтесь. А лезть в мою жизнь… Никто морального права вам на это не давал! Ищите для своих долбанных развлечений тех, соответствует всем вашим больным запросам и на самом деле готов под них прогибаться. Уверена, желающих попасть на моё место у вас предостаточно.
        - Ты меня так и не поняла, да, Энн? Или я недостаточно ясно выразился? Я-ХОЧУ-ВЫЕБАТЬ-ТЕБЯ! ТЕ-БЯ! И я обязательно это сделаю, если всё ещё думаешь, что я шучу.
        Он даже приблизил своё лицо к объективу своей веб-камеры едва не впритык, чтобы я, наверное, рассмотрела в его бесчувственных глазах вечную мерзлоту его бронированной и ни для кого не подступной демонической сущности-души. Чтобы поняла, насколько он серьёзен в своих сумасшедших намереньях.
        К чёрту всё! Зачем я вообще продолжаю на это смотреть и слушать. У меня уже и без того скрутило желудок с диафрагмой с такой остервенелой силой, что, ещё немного и меня попросту вырвет! Как будто мне и вправду нравится всё это ощущать, в ожидании чего-то более ужасного. Чего ещё? До каких аморальных пределов готов зайти этот конченный ублюдок?
        Скорей всего, это какой-нибудь зажравшийся богатенький мажор, который так и не повзрослел к своим биологическим годам, как того и требуется. Хотя, я так и не смогла определиться с его возрастом. За тридцать? Под сорок? Или ещё больше? Но на вряд ли больше. Просто слишком хорошо за собой ухаживает, вот и хрен поймёшь.
        Да я и не собиралась ничего о нём узнавать! Как и продолжать этот бессмысленный над самой мазохизм. Плевать! Пусть катится ко всем чертям, откуда его принесло на мою голову. Уверена, он попросту ищет подобных мне жертв, чтобы поизмываться потом над ними в тех же соцсетях, а может даже и что-то для себя урвать. Если я его заблокирую, занесу в ЧС, максимум, что он может сделать - это создать ещё несколько новых аккаунтов и бомбить меня с них дальше. А если он и на это пойдёт, то у меня появится вполне веское основание подать на него в суд. Пусть в полиции или в ФБР проверяют его ай-пи адреса. Обычно подобные тролли-эксгибиционисты сразу забывают о своей крутизне, как только в дело вмешиваются правоохранительные органы.
        Надеюсь, что до этого всё-таки не дойдёт, и он успокоится уже сегодня. Чем выше накал страстей в начале, тем меньше выхлоп на завершении. Так что… Ещё раз к чёрту!
        Поэтому я и не стала больше ничего ему отвечать. Просто закрыла все диалоговые с ним окна и забанила его аккаунт без всяких объяснительных приписок, зачем и почему. Итак догадается.
        Грёбанный фрик и дегенерат! Забыл, в какой реальности сейчас живёт и что на дворе уже давно не девятнадцатый век?
        Но сколько бы я мысленно его не поносила и не рисовала возможные варианты своих будущих действий (если придётся всё-таки обращаться в полицию), легче всё равно не становилось. Трясло так, будто я и вправду ожидала его появления на пороге нашей квартиры с минуты на минуту. Правда, так оно и было. Я действительно чего-то ждала. Чего угодно. Телефонного звонка, стука во входные двери…
        Может оттого и проверила насколько хорошо они закрыты и включена ли система безопасности, как и положено. После чего всё-таки заставила себя подняться в спальню и забраться в постель, подбираясь поближе к Эдварду, чтобы прижаться к любимому мужчине в поисках успокаивающей защиты и согревающего тепла. Ибо дрожать я так и не перестала. Пусть и не хотела напугать этим самого Эдварда, если всё-таки его вдруг разбужу.
        Слава богу, до конца я его так и не разбудила, хотя он и зашевелился, едва ли открыв при этом глаза. И, скорее интуитивно, чем осознанно приобнял меня за живот, ткнувшись щекой в шею у плеча со спины. Не прошло и минуты, как я услышала его равномерное дыхание, оповестившее о том, что он снова провалился в глубокий сон, так ничего и не заметив.
        Не знаю, сколько я так пролежала с открытыми глазами, прислушиваясь к уличным звукам и к окружающим нас стенам. Кажется, довольно долго. По крайней мере, до тех пор, пока не перестала дрожать и не ощутила долгожданную усталость в расслабившемся теле. Пока близость и тепло Эдварда не вытеснили остатки пережитого стресса и не заставили меня закрыть глаза, а потом и самой провалиться в спасительные топи лечебных сновидений.
        Глава 6
        - Ты уже слышала новость о Крис? Это просто пиздец какой-то! Всё издательство на ушах практически с самого утра!
        Как правило, Марго Свон - моя верная правая рука и личный помощник в мире мелких (а иногда и далеко не мелких) организационных поручений - встречала меня на работе набором других формальных фраз и вежливых вопросов касательно моего предстоящего рабочего графика. Но, видимо, сегодня в ‘Big Apple’ действительно произошло нечто такое, выходящее за пределы понимания привычных нам вещей, что даже мой всегда такой сдержанный и абсолютно равнодушный к цеховым новостям секретарь выглядела так, будто стала свидетельницей, как минимум, группового изнасилования.
        - Я только-только приехала, даже вот не успела в собственный кабинет зайти и кофе попить…
        Когда-то я, как и Марго, приходила на работу едва не с первыми лучами солнца или, по крайней мере, с первой группой уборщиков. Постепенно, мой рабочий график начал ощутимо разгружаться и приобретать более гибкие черты. А после того, как моя последняя книга наконец-то начала приносить ощутимый (я бы даже сказала существенный) доход не только мне, но и моему литературному агентству, я могла (как того уже начал требовать и Эдвард) вообще забить на свою первую любимую работу и заниматься более нужными для моего авторского имени вещами.
        Но, в отличие от моих более раскрученных на писательском поприще одарённо-творческих коллег (причём не обязательно одарённых именно в творческом плане), я не ощущала себя ни знаменитой, ни в чём-то исключительно особенной. Ну, повезло мне на этот раз с пиар-компанией. Попался действительно на редкость прыткий, можно сказать, свой личный «Илон Маск», который способен, как и Пол из того треклятого ювелирного магазина, продавать воздух в красивой и дико привлекательной упаковке. Только всё это не значило ровным счётом ничего. Если читатель просечёт по моей первой же книге, насколько я отличаюсь от большинства растиражированных авторов определённого жанра, то со второй мне уже так может и не свезти.
        Поэтому бросать свою основную и всё ещё любимую работу я не спешила. Но зато могла по обстоятельствам составлять более гибкий для себя рабочий график и даже отпрашиваться на мероприятия, связанные с продвижением моей книги на печатном рынке.
        Сегодня, в первый рабочий на этой неделе день, я тоже не спешила в свой отдельный кабинет главного в нашем отделе редактора, по многим «непредвиденным» причинам. Во-первых, мне требовалось проветрить голову после убойного уик-энда, ну и, во-вторых, заглянуть в несколько книжных магазинов, в которых велась особо продвинутая реклама моего «Ожидания вопреки», и где были запланированы на ближайшее время литературные встречи автора (то есть меня) и его читателей. Так же пришлось по дороге заехать в несколько магазинов и химчистку, поскольку семейное торжество в доме родителей Эдварда никто не отменял, а я до сих пор была к нему не готова во всех смыслах этого слова.
        Так что в издательство я попала далеко не вровень с обязательными работниками нашего весьма трудового и на редкость ответственного коллектива. Правда, до своего рабочего кресла и большого офисного стола, выставленных по нестандартным феншуйным «разметкам» перед панорамным окном вместе с другой офисной мебелью и техникой, я так дойти и не успела. Марго проскочила следом за мной в кабинет, как говорится, во всеоружии с глазами-блюдцами на пол лица. Но хотя бы додумалась закрыть за собой дверь перед тем, как вывалить мне на голову шокирующую новость века.
        - Тогда тебе лучше присесть.
        - Может уже скажешь, наконец, без всех этих заговорчески пониженных тонов и оглядывания через плечо, что случилось? И при чём тут Крис? Кстати, о ком конкретно ты говоришь? О Крисе Финчере из юридического отдела или Кристине Голдблюм, что под нами?
        - О Кристине что под нами. Точнее, о её последней книге, написанной под псевдонимом Голди Крайс. С самого раннего утра, ты не поверишь, кто заявился на своё рабочее место едва ли не с первыми петухами!
        Я даже поначалу растерялась, поскольку разгадывать шарады своей помощницы на свою слегка прибитую голову, я с приходом в издательство в этот час явно не настраивалась.
        - Извини, но… не представляю о ком ты.
        - Блядь, да как о ком? О нашей, мать её, «Миранде Пристли»! О несравнейнешей Рокси!
        Видать, новость действительно превзошла все мыслимые и немыслимые пределы, раз даже Марго не способна была себя сдерживать в применении запрещённого на территории нашего издательства неделового лексикона.
        - Ну-у… для неё подобные вещи не впервой. В отличие от нас, Рокси реально загружена под завязку. На её плечах находятся все отделы издательства, так что…
        - Разговор вообще-то не об этом. А то, что она вызвала к себе на ковёр Крис едва не сразу, как только та заступила на своё рабочее место. А до этого потребовала от нижнего отдела чуть ли не всю документацию о проделанной за последний год работе, включая личные проекты Голдблюм. Короче, Крис уже третий час ревёт в курилке с перерывами на сбор средств в места не столь отдалённые. В общем… уже пакует чемоданы.
        - Что?! Её уволили? ЗА ЧТО?
        - Пока ещё не окончательно и не навсегда… просто отстранили на время судебного разбирательства от всех офисных дел и обязанностей.
        - Судебного разбирательства? К-какого ещё судебного разбирательства? - я всё-таки решила присесть, но не на своё рабочее кресло, а то, что было ближе всего. Как-то уж слишком много всего навалилось за раз. - Да что тут на хрен произошло и происходит?
        - Да тут всё издательство в шоке! На Крис подала в суд какая-то бразильская писательница, которая нашла в книге Голди Крайс целые куски сплагеатированного из её какого-то там признанного на весь мир бестселлара текста. Честно говоря, я об этой мадаме впервые слышу. И Крис, кстати, тоже. Учитывая, что её последняя книга каких-либо особенных лавров или запредельных доходов никому не принесла. Она потому в Big Apple и работает до сих пор, поскольку получает в качестве главного редактора куда больше, чем с роялти от своих проданных печатных книг.
        - Так, подожди! Сплагеатированный текст? Вообще-то португальский - это не английский. А любой перевод книги с любого языка - нельзя сделать дословно. Это даже не перевод, а, скорее, литературный пересказ!
        - Видимо, книга этой бразильянки и была переведена на английский (возможно, ею же самой) в приближённом по текстовому контексту содержанию к книге Крис. Хрен его там знает. Но… короче, дело реально серьёзное. Поскольку, оригинальный роман был написан намного раньше истории Голди Крайс. И если наши адвокаты не разберутся с адвокатами той авторши, Крис реально грозят куда большие, чем сейчас, проблемы.
        Действительно, пиздец какой-то… У меня даже голова разболелась в довесок к уже имеющимся личным проблемам.
        - Где она сейчас? В курилке?
        - Либо там, либо в туалете, либо у себя. Говорят, её целый час до этого отпаивали сразу после аудиенции у Рокси. В общем, истерила по страшному. Поэтому до сих пор и не ушла. Никак не придёт в чувства и не осознает, что, возможно, это её последний здесь рабочий день. Вот и держится за мебель и двери всеми конечностями, пока ещё не вышвыривают из здания буквально под личным конвоем.
        - Пойду тогда поговорю с ней. Узнаю уже всё точно из первых уст.
        - Валерьянки или коньяка с собою дать? Хотя, скорей, там нужно что-то посущественней. Какой-нибудь демидрол внутривенно.
        - Постараюсь обойтись без тяжёлой артиллерии. А ты… отвлекись от сегодняшней сплетни года и собери мне информацию по недорогим, но приличным ювелирным магазинам, где можно будет купить в ближайшее время относительно нормальное помолвочное кольцо и заказать на будущее с подгонкой обручальные.
        - О, господи, Энн! Так вы всё уже?.. Реально собираетесь узаконить свои отношения? - моя незаменимая оторва и егоза Марго - невысокая, компактная, большеглазая и рыжеволосая вечная заочная студентка Марго - несдержанно взвизгнула, зажав от избытка чувств свой большой рот обеими ладошками.
        - Да, собираемся. Сразу же после того, как компания Эдварда получит от своих новых соучредителей инвестиционный пакет на разработку его последнего проекта. По его словам, заключение контракта должно занять не более недели полторы. Он как раз сегодня вылетел в Лос-Анджелес ни свет ни заря, чтобы разобраться с последними, как он сказал, запятыми и пробелами.
        - Финальная вычитка? Здорово! Но всё равно поздравляю! Вы это заслужили! Потому что, как я говорила с самого начала, вы лучшая на весь Нью-Йорк пара! Подходите друг к другу, как никто другой… Как… как…
        - Хорошо-хорошо! Поздравлениями и высокопарными эпитетами будешь сыпаться на возможной по этому поводу вечеринке. А пока… за работу. И никаких шушуканий и перетирания с редакторами во время рабочего дня последней новости века! Иначе, поувольняют вслед за Крис ещё и наш отдел, и, скорей всего, без выходного пособия!
        Сказать, в каком я пребывала шоке от услышанного, не сказать ровным счётом ничего. Я и спускалась на нижний этаж с ощутимой в коленках слабостью и с очень дурным предчувствием. Уж как-то всё сразу и не совсем вовремя навалилось на меня, близких и хорошо знакомых мне людей эта чёртова напасть.
        - Крис у себя? - спросила я Кейт, личную секретаршу главного редактора отдела по популярной научно-познавательной литературе.
        - Да! Уже почти полчаса сидит там запершись изнутри. Говорит, что пакует вещи без лишних свидетелей, раз уж за ней не послали судебных приставов. Хотя, говорят, - Кейт понизила голос до заговорческого шёпота и чуть нагнулась в мою сторону над своим рабочим столом. - Рокси спецом на неё не давит и позволяет сидеть здесь хоть до посинения. Иначе, по всем корпоративным правилам, её бы не подпустили к рабочему компьютеру на пушечный выстрел.
        Это что намёк на то, что Крис разрешили замести следы на всякий пожарный, если таковые имелись в действительности?
        - Так… к ней можно пройти и зайти?
        Кейт растеряно пожала (вернее даже, передёрнула) плечами и неоднозначно повела головой.
        - Если получится, заходи. Но она уже с полчаса посылает всех и вся лесом.
        - Ладно, попробую.
        К всеобщему удивлению всего редакционного отдела Крис разрешила мне войти, как только я постучалась в её двери и сказала, кто я такая и на кой чёрт вообще сюда припёрлась. На деле же ответила на её же далеко невежливый вопрос, скорее направленный на то, чтобы отпугнуть, а не вызвать бурное желание оказать своему коллеге по рабочему цеху глубокую моральную поддержку.
        - Боже, Энн… это… это… Ты не представляешь!..
        Не скажу, что бы мы были такими уж и близкими подругами, но в подобные моменты многие формальности с этическими гранями резко стираются или вовсе исчезают.
        - Это просто какой-то… невъебенный пиздец!
        По ходу, сегодня здесь вообще никто не собирался сдерживаться в несвойственных для данного места ненормативных выражениях. В прочем, как и во всём остальном. Я даже сама не смогла припомнить навскидку о тех днях и напряжённых рабочих ситуациях, когда Крис позволяла себе подобное самовыражение. Но сегодня… Я реально её не узнавала.
        Она бросилась вся в слезах и соплях мне на шею едва не на самом пороге, сдавив в своих упитанных ручонках так, что у меня у самой слегка зарябило в глазах и ощутимо спёрло дыхание. А девушка она была далеко не модельных стандартов, скорее ближе к Рубенским. Хотя для её тоже далеко не модельного личика это было не столь критично. Поскольку для профессии литературного редактора внешние данные не считались первостепенным залогом-критерием для успешного карьерного роста. Впрочем, как и для писательского.
        - Что… Что, чёрт возьми, произошло? Что это за нелепые обвинения в плагиате? Это же… откровенный бред!
        - Я тоже самое сказала и Рокси! И, представь, она со мной согласилась! Но, блядь… не может пойти против установленных в издательстве предписаний и правил! А обвинения, как она сказала, очень серьёзные! Типа судебный иск уже готов! Осталось только отдать его на рассмотрение и…
        В этот момент Крис снова неестественно скривилась, будто набрала полный рот рвотной кислятины, и начала издавать что-то похожее на спазматическое кряканье поверх ультразвукового писка. Даже не знаю, отчего я ошалела больше всего, то ли от её пугающего вида, то ли от шокирующей звуковой атаки по моим нежным барабанным перепонкам.
        - А ну-ка… давай присядь и, наверное… выпей водички. А то такими темпами ты обезводишься за считанные часы.
        Судя по её распухшему лицу, красному носу и таким же нездорово воспалённым глазам, плакала она не переставая уже очень давно и долго. Надо было прихватить с собой коробку бумажных платочков, поскольку свои запасы Крис уже явно истребила.
        Я заботливо усадила подругу на край ближайшего кожаного дивана, а сама метнулась к её рабочему столу в поисках графина с водой и тех же салфеток.
        - Ты же сама знаешь, как я писала эту грёбаную книгу! И разве не ты убедила меня, что её нужно закончить и показать Рокси? А сколько, блядь, я ночей не спала, когда долбалась с самыми сложными фрагментами и всеми этими рукожопными метафорами! Какой на хрен плагиат? Откуда, блядь? Я об этой Эстевес, мать её в жопу, только сегодня узнала! Откуда она вылезла? Да и как вообще добралась до моей книги? Я не ЭЛ Джеймс и уж тем более не Стивен Кинг, чтобы о моих литературных шедеврах кто-то вообще что-то знал! Ещё и, блядь, не где-нибудь, а в Бразилии!
        - Сама ничего не понимаю. Но, будем надеяться, что это какая-то идиотская ошибка, с которой должны разобраться настоящие профессионалы. И, скорей всего, так и будет. Может этой дуре приспичило распиариться с чьей-то помощью, чтобы привлечь к себе внимание читателей на книжном рынке нашей страны. Вот и нашла первого попавшегося под руку писателя среднего звена, вроде тебя. Ты же, считай, сама по себе. Никаких крутых спонсоров и патронатов за тобой не стоит, кроме адвокатов нашего издательства. Скорей всего, она ничего не отобьёт от тебя даже на судебные издержки, а вот нервы, да, потрепать успеет основательно. Хотя, с другой стороны, если это и в самом деле выльется в публичный скандал, то… внимание общественности будет притянуто не только к ней и к её вшивой книжонке, но и к тебе тоже. Кто знает, может и ты что-нибудь из этого для себя урвёшь.
        - Это всё, конечно, звучит на словах здорово и… по-голливудски романтично, но… Я сейчас себя чувствую так, будто… будто мне на голову вылили бочку дерьма и… и…
        - Ну, всё… тише-тише-тише! Не накручивай себя раньше времени. Дождёмся экспертизы от непредвзятых специалистов, а уже потом и будем думать, откуда у этой аномалии выросли ноги.
        Я приобняла Крис за плечи, утешительно растирая ей предплечья и наблюдая, как один из самых лучших редакторов нашего весьма уважаемого издательства шумно прочищает свой нос в бумажную салфетку наподобие маленькой и до слёз уязвимой девочке. Подумать только, а ведь я сама более суток назад чувствовала себя ни с кем несравнимой жертвой какого-то отбитого на всю голову богатого маньяка. Что хуже той ситуации, в которую я попала после знакомства с ним, банально и не придумаешь. Вот уж не ожидала столкнуться с более кошмарным, чем у меня происшествием. Хотя легче от этого, само собой, не становилось. Всё-таки Крис не безразличный мне человек, да и должность в издательстве занимает далеко не последнюю.
        Как видно, никто ни от чего не застрахован. Особенно от тех личностей, кто имеет куда больше, чем ты возможностей и связей в более высоких соцкругах.
        Возможно после очередного почти нервного потрясения, я и не стала спешить с возвращением в свой личный кабинет. Решила свернуть по дороге к служебной террасе-лоджии, которую использовали вместо курлки многие сотрудники офисных отделов четырнадцатого этажа. Так сказать, захотела подышать свежим воздухом и немного проветриться. А быть может и собраться с мыслями. Тем более, что сигаретами я никогда не увлекалась, а вот захватывающий вид деловой части Нью-Йорка с высоты птичьего полёта всегда действовал на меня умиротворяющее.
        Правда, насладиться пятиминуткой мнимой свободы и красотами железобетонных джунглей мне так и не дали. Хотя на самой террасе в это время почти никого не было, если не считать парочки перешёптывающихся в другом конце лоджии смутно знакомых сотрудниц не помню из какого отдела. Мне даже не нужно было напрягать слух, чтобы узнать, о ком именно они сейчас так увлечённо разговаривали.
        Не успела я дойти до перил, облокотиться о их деревянную перекладину, подставить лицо и распущенные волосы под потоки свежего июльского ветра и даже немного расслабиться, как… Зазвонил мой сотовый.
        Наверное, это Марго меня потеряла. Хотя, не исключено, что и Эдвард.
        Каково же было моё удивление, когда я увидела номер абсолютно незнакомого мне абонента. Я даже на несколько секунд подвисла в лёгкой прострации, пялясь на сенсорный экран и слушая гулкие толчки своего растревоженного сердца вперемешку со стандартной трелью телефонного дозвона. Хотя последний звучал почему-то на редкость раздражающе и дотошно громко.
        - Анна Брайт у телефона. Говорите, я вас слушаю.
        - Какой занятный официальный набор приветствия, почти классический. Даже не ожидал.
        В этот раз очередной удар сердца точно попытался проломить мне рёбра. Причём далеко не с первой попытки. Хотя по коленкам меня в этот момент подрезало очень даже ощутимо сильно, вызвав во всём теле ложное чувство дрогнувшей подо мной террасы. Я и за перила вцепилась свободной рукой, как очумевшая, чуть было не выронив из правой не особо-то и удобный пластик мобильного телефона.
        - К-кто это?
        - Да ладно, Энн. Можно подумать ты и вправду страдаешь короткой памятью, особенно на чьи-то голоса.
        Господи! Это… это… Не может быть правдой! Я, наверное, всё ещё сплю, если брать во внимание происходящие вокруг меня события. И этот долбанный голос тоже! Хотя… спутать его с чьим-то другим я едва ли бы уже смогла.
        - Ма… мистер Маннерс?
        - Хм… надеюсь, это была не оговорка по Фрейду?
        Глава 7
        - К-какая оговорка?.. Вы о чём? - кажется, я перестала что-либо соображать в ту самую секунду, когда поняла, с кем говорю. Потому что… потому…
        Чёрт! Вот это действительно реальный пиздец, выбивший из меня все последние переживания о Кристине Голдблюм будто выстрелом в упор. Даже не знаю, как вообще сумела устоять на ногах и не скатиться в ту же секунду на бетонную платформу балкона.
        - Мне на какое-то мгновение показалось, будто ты хочешь назвать меня «мастером». Но, так уж и быть. Спишем это на эффект неожиданности и твою неспособность контролировать себя в особо критические моменты.
        Боже правый… да как же так? Как ему вообще удалось найти меня даже в первый раз, не зная ни моего полного имени, ни Эдварда. Или каким-то образом вычислил по записям видеокамер в ювелирном магазине? Если он может позволить купить себе драгоценные украшения за пугающе баснословную сумму, то что ему стоит выбить для себя доступ к чужим видеозаписям? Хотя, вполне возможно, он мог воспользоваться массой других более упрощённых и давно проверенных вариантов.
        В любом случае, он был стопроцентным психом и, судя по всему, специально выжидал больше суток, чтобы снова предстать передо мной во всей своей треклятой красе. Тем более, когда я уже и не ждала его появления. Но ведь так, в сущности, и было. Если весь вчерашний день я ощущала себя, как на иголках, пока каждую грёбанную минуту ожидала, когда же этот долбоёб снова объявится и даст о себе знать, то сегодня я уже начала в коем-то веке успокаиваться. Убедила себя или уверовала, что, скорей всего, он решил от меня отстать и переключиться на кого-то более доступного. А на деле…
        - В-вы что… совсем крышей поехали или потеряли связь с реальностью? Вы хотя бы понимаете, как называется то, что вы сейчас творите?..
        Как же мне хотелось сорваться в крик, а лучше… проорать всё это в его слащавую физиономию, в которую мне уже не терпелось вцепиться ногтями, чтобы тут же разодрать её в кровь и желательно до мяса.
        - Кажется, Энн, я тебя предупредил с самого начала, зачем это делаю и что собираюсь с тобой сделать этим вечером…
        Этим вечером? Он вконец отбил обо что-то свою и без того напрочь отбитую голову?
        - Вы сегодня ходили на приём к своему психотерапевту, мистер Маннерс? А может в последнее время, по каким-то не зависящим от вас причинам, перестали принимать прописанные вам лекарства?
        Сдержанный и до раздражения идеальный смех моего чокнутого преследователя прозвучал вслед за моей негодующей тирадой, подобно показательно высокой оценке моему жёсткому «юмору». Хотя, я нисколько сейчас не шутила.
        - Мне очень нравится, как ты изо всех сил пыжишься продемонстрировать свою ложную ко мне антипатию. Могу поспорить, это одна из твоих защитных реакций на типаж мужчин, подобных мне, да, mon papillon. Когда чувствуешь, что не способна устоять и поэтому включаешь режим неприступной стервочки.
        - Я вообще-то помолвлена, мистер Маннерс! И собираюсь замуж за ЛЮБИМОГО человека, коим ВЫ никогда не являлись. А то, что вы продолжаете творить и дальше с вопиющим упрямством - чистейшим ослиным достоинством, показывает вас лишь с самых омерзительных сторон. Вы мне не просто антипатичны! Меня от вас уже тошнит! И, если вы не остановитесь и будете…
        - Попридержи-ка свои бойкие крылышки, мой раздухарившийся мотылёк. А то ведь и вправду до такого договоришься, что и сама будешь потом об этом очень долго сожалеть.
        - Вы меня что, не слышите? Я прошу вас, мистер Маннерс, очень доходчиво и…
        - Дыши, Энн. Просто дыши. Вдох-выдох, в полную грудь. И прекрати, будь добра, истерить. Я уже сказал тебе, что собираюсь с тобой встретиться этим вечером. Значит, так оно и будет. А если ты до сих пор не поняла, каким образом я намереваюсь этого добиться, вспомни для начала, куда этим утром улетел твой благоверный. А также о самом последнем событии года на твоей работе. О том, что произошло с твоей коллегой по редакционному цеху Кристиной Голдблюм. Ну, и ответь для начала. Ты бы хотела, чтобы на неё действительно подали в суд и впаяли ей материальную компенсацию за плагиат в несколько сот долларов? А может ты хочешь, чтобы сделка века, над которой почти полгода бился твой будущий муженёк, перешла к другой его конкурентной IT-компании? Просто скажи, да - нет, и именно всё так и будет. Без каких-либо третьих вариантов. Прости, милая, но я не привык довольствоваться полумерами. Либо всё, либо ничего. Либо, как я говорю, а ты делаешь, либо…
        - В-вы… вы… сумасшедший, да? Или банально блефуете. Ради чего, вашу мать? Только из-за больного желания меня трахнуть?
        - Не просто, трахнуть, Энн. А с особым подходом, так, как хочу это сделать именно я. Долго, пошло, возможно с исключительными нотками аморальной грязи… Даже не представляешь, как я завожусь, когда думаю об этом. Яйца аж звенят…
        Мне бы прервать связь и заблокировать этот сраный номер, да и сделать хоть что-то, чтобы этот маразм наконец-то закончился. Но я с шокирующим тупизмом продолжаю слушать этого психопата дальше! Даже не смотря на дикую слабость во всём теле и уже буквально трясущиеся коленки и руки.
        Кажется, я вообще не соображала и ни черта не видела вокруг себя, когда начала, чисто по инерции двигаться в противоположную от присутствующих на балконе свидетельниц сторону. Будто подсознательно искала самый дальний угол, в который собиралась забиться на ближайшие сутки и не вылезать оттуда, пока за мной не приедут из службы спасения.
        - Обещаю… я буду исключительно нежным в определённые моменты и извращённо грубым, когда буду ловить твои ответные запросы и желания, натягивая тебя на свой член в самых любимых мною позах. Уже не терпится услышать твои жаркие стоны и… затяжные крики о пощаде. Зачем отрицать очевидное, Энн. Ты ведь захотела меня не меньше с первой же секунды, как только увидела. Этот взгляд я ни с чем не спутаю. Взгляд беспомощной жертвы, которая жаждет всю свою унылую жизнь быть пойманной настоящим хищником и растерзанной прямо на месте… А твой запах… ммм…
        Кажется мне уже совсем плохо. Голова, по крайней мере, кружится так, что ещё немного, и я точно хлопнусь в обморок. Даже не знаю отчего. Ведь я уже практически не слышала… вернее, не вникала в смысл его чудовищных слов. Наверное, меня так нешуточно вело на его чёртов голос, вибрирующий уже не только в моей голове, но и в каждом натянутом нерве, в каждой воспалённой клетке почти уже парализованного тела. Низкий, утробный, с царапающей слух бархатной хрипотцой и явно гипнотизирующий, отчего с моим организмом и контуженным сознанием начинали происходит ещё более шокирующие вещи. Невероятные и нереальные!
        - Уже не терпится ощутить его на коже и головке члена.
        Сукин сын! Чёртов сукин сын! Он когда-нибудь заткнётся?
        - Прекратите, мистер Маннерс… Заклинаю вас! ПРЕКРАТИТЕ! Вы не Бог и уж тем более не Дьявол, чтобы вмешиваться в чужие жизни и диктовать свои хотелки первым встречным. И я… в жизни не поверю, что вы какой-то там всемогущий Большой Брат! Вы просто пытаетесь меня подцепить на все эти… идиотские потуги, которые на деле не стоят и выеденного яйца.
        - Если ты так в этом уверена, почему продолжаешь со мной говорить и не бросаешь трубку? Хотя можешь попробовать, проверить, так сказать, на деле до каких пределов я способен дойти с тобой с имеющимися у меня возможностями. Или тебе нисколько не жаль свою незаслуженно оклеветанную подругу? Да и что мне стоит провернуть нечто подобное и с твоим авторским шедевром? Дело ведь не в создании вопиющего инцидента, а в том, сколько может на всё это уйти нервов и денег. А влезать вам сейчас в долги уже больше, чем есть… Даже не представляю, чем это вообще может закончится. Мне-то лично на всё это по херу, я могу этим заниматься хоть до бесконечности. А вот тебе, Энн… Ну зачем оно тебе всё это нужно? Да и не только тебе, но и всем близким тебе людям. Им-то за что все эти нервотрепки? Неужели оно того стоит? Это ведь не дело принципа, как я уже успел догадаться. Ты просто пытаешься доказать себе и мне, что якобы не испытываешь ко мне ничего, кроме отвращения, а на деле занимаешься примитивным самообманом. А ведь могла всё закончить ещё вчера, если бы не послала меня в бан…
        - Вы-ы… просто блефуете. Я вам не верю! - странно, что я не успела за весь разговор разреветься, хотя горло уже сдавливало знакомыми спазмами. А желание разбить телефон о ближайшую стенку, только чтоб больше никогда не слышать этот долбанный голос, начинало приобретать нездоровые нотки маниакальной одержимости. Но я всё равно, упорно продолжала его слушать и… ждать… Чего, мать его в жопу? Что он наконец-то скажет, что разыгрывал меня всё это время и ничего на деле не собирался со мной делать?
        - Ну, хорошо, Энн. Даю тебе время до вечера. Подыши в бумажный кулёк, попей успокоительного и соберись с мыслями. Заодно созвонись с Эдвардом и поговори с ним на тему о его непредвиденной задержке в Эл-Эйе. В любом случае, к концу рабочего дня я пришлю за тобой своего водителя, и он отвезёт тебя домой, донесёт до вашей квартиры пакеты с вещами и украшениями и дождётся, когда ты приведёшь себя в порядок… В общем, ты сама прекрасно знаешь, что делается в таких случаях. Я бы, конечно, понаблюдал за всеми твоими манипуляциями со своим шикарным телом, а может даже и во многом помог, но, так уж и быть, не буду тебя травмировать ещё больше, чем уже есть.
        - Я-я… я вообще-то не давала своего согласия…
        - А тебе и не нужно его давать, Энн. Только принять происходящее с тобой за само собой разумеющуюся данность. И перестать себя накручивать на ровном месте. Не нужно. Не стоит. А то ещё голова разболится и придётся пить аспирин. А от аспирина, как правило, начинает болеть желудок.
        Говнюк! Мудазвон и конченный засранец! Безнаказанная сволочь!
        Я закрыла глаза, но так ничего из этих эпитетов в микрофон трубки не произнесла. Не сумела! Не повернулся во рту враз отсохший язык. Хотя и порывалась каждую прессующую моё сознание и оцепеневшее тело секунду. Да и что бы это дало? Я уже попыталась раз его послать. Во что мне теперь это всё выливается? Он же явно сможет провернуть нечто похуже из того, что уже успел проделать за столь пугающе короткие сроки. А на что ещё был способен этот недочеловек, я даже думать боюсь.
        - Постарайся провести всё это время с максимальной пользой для себя, Энн. Вот увидишь. Как только ты перестанешь думать о плохом, всё сразу же станет на свои места. Отпусти и прими, как за должное. И обещаю, mon papillon, сама удивишься насколько это просто, и почему ты не сделала этого раньше. Особенно, когда будешь бурно кончать на моём члене.
        Я не помню, когда он сам прервал разговор и отключил связь. И как добралась потом до своего кабинета. Кажется, прошла целая вечность, а меня всё ещё трясло от гудящего под кожей, в костях и нервах высоковольтного напряжения и… От его грёбаного голоса тоже! Казалось, он всё ещё звучал в моей голове и царапал онемевшее тело, впиваясь в болевые, будто ядовитыми шипами или очень тонкими иглами. А я при этом ни черта не могла сделать. Только тупо дрожать, закрывать глаза и, да… Дышать, вашу мать! Глубоко и часто. Иначе меня бы точно вырвало.
        Включать голову с критическим мышлением и заставлять себя думать совершенно не тянуло и не хотелось. Если попытаюсь это сделать, точно сорвусь. А меня и без того сейчас ведёт, как по смертельной грани между не стоит и ни в коем случае нельзя.
        Этот ненормальный сукин сын оказался тысячу раз прав, будь он неладен! Он меня сейчас мало что завесило. Максимум, что я могла сделать - это ещё больше усугубить ситуацию. А я и так дышала буквально на ладан. Если начну артачится, вполне возможно пострадает кто-то ещё и уже по-настоящему.
        Очередной телефонный звонок ударил по слуху и нервам, будто залпом оглушающего выстрела. Я и подскочила на сиденье своего рабочего кресла так, словно меня и вправду шарахнули, как минимум, из пневматического оружия. Я даже негромко вскрикнула, интуитивно прижимая ладонь к груди и пытаясь прийти в себя до того, как всё-таки тихо лишусь последних чувств.
        Но в обморок упасть мне так и не свезло. Тем более, когда перед расплывающимся взором на сенсорном экране смартфона наконец-то проступили чёткие буквы знакомого имени.
        «Эдвард». Чёрт возьми! Почему именно сейчас? Не мог позвонить чуть попозже, когда бы я уже успела более-менее отдышаться и хоть немного прийти в себя?
        - Д-да, любимый, что случилось? Уже прилетел в Эл-Эй? Собираешься на встречу?
        Ну, скажи, что это так! Не подтверждай слов Маннерса! А то я… точно свихнусь!
        - Вообще-то нет, котик. Нас развернули и отправили в гостиницу. Сказали, что отложили подписание контракта по непредвиденным причинам, которые сейчас пытаются разрешить. Понятия не имею, что это значит, но выглядит всё это как-то не особо воодушевляющим.
        Я снова закрыла глаза и попыталась сделать два глубоких вздоха, чтобы, не дай бог, не всхлипнуть и не застонать.
        - Т-то есть… ты не знаешь теперь, когда вернёшься?
        Эдвард шумно выдохнул, что могло означать лишь одно - он сам был напряжён, возможно, находился на взводе или в подвешенном состоянии. Просто ещё кое-как держал себя в руках и не позволял себе срываться.
        - Честно? Не имею представления. Хотя гостиницу нам обещали оплатить. А вот с чего такие выбрыки и что там у них на самом деле происходит, прямо какая-то сверх тайна государственного уровня за семью печатями и замками. Правда, Тревор говорит, что, возможно, им кто-то на днях предложил более перспективный, чем у нас проект. Если это так, то, боюсь, ждать придётся достаточно долго, не исключено, что и с возвращением домой несолоно хлебавшим.
        Я почувствовала, как из-под моих закрытых век по щекам сбежали две сочные слезы. А ведь я была уверена ещё пару секунд назад, что сумею удержаться и не заплакать.
        Помолвочное кольцо? Семейное празднество на этих выходных в честь выбранной даты предстоящей свадьбы? Всё это теперь выглядело каким-то далёким, нереальным и чуждым, будто фрагменты из какой-то чужой жизни, не имевшей к моей никакого отношения.
        Я быстро, точнее машинально вытерла лицо и сглотнула вставший поперёк горла ком.
        - Будем надеяться, что всё выяснится в очень скором времени. Может, там у них нарисовались какие-то более срочные и важные, чем с тобой, встречи, не требующие отлагательств. Уверена, всё разрешится, и ты вернёшься домой с подписанным контрактом и астрономической суммой на создание инновационного техотдела в «Хай-Тех Индастриз». У тебя всё должно получиться. Другие варианты исключены.
        - Ты всегда в меня верила, Энн, даже когда у меня опускались руки, и хотелось всё послать к чертям. Львиная доля возможного успеха нашего ай-ти проекта принадлежит по праву тебе. Без тебя и твоей поддержки, я бы до сих пор сидел в частной мастерской, принимая в металлолом разбитые вусмерть лэптопы.
        - Не преувеличивай, Эд. Ты всегда был невероятно талантливым программистом, ещё и одарённым от бога техником. Просто постоянно сомневался в своих возможностях и ожидающем тебя в будущем неизбежном успехе. А всякого рода непредвиденные казусы с глупыми проблемами случаются со всеми каждый божий день и так. Как там говорил один выдающийся деятель прошлого века? «Если вы найдёте путь без каких-либо препятствий, вероятней всего, он приведёт вас в никуда».
        - Спасибо, Энн. Ты даже не представляешь, как мне не хватало именно таких слов и именно от тебя.
        - Всё будет хорошо! Ты мне веришь? - как же сложно всё это проговаривать позитивно обнадёживающим, улыбающимся голосом никогда и ни в чём не унывающей музы. И при этом сидеть на раскалённом докрасна жернове, который должен был перетереть тебя в красную пыль в самые ближайшие часы и минуты. Пока сердце рвётся на части, а лёгкие скручивает болезненными спазмами из-за застрявшего в них крика. Пока сидишь в оцепеневшей позе, смотришь в зияющую перед тобой пустоту, вернее даже в бездну, в которую собираешься очень скоро прыгнуть, улыбаясь во весь рот и уже не вытирая с лица беспрестанно катящие по щекам слёзы.
        - Верю, Энн! Тебе я верю, как никому другому. Ты же знаешь…
        * * * *
        Не знаю, или не помню, сколько ещё просидела неподвижным истуканом после звонка Эдварда, пытаясь очухаться и хоть как-то заставить себя думать и «дышать». Но, наверное, было бы лучше, если бы я сдохла. Тогда все сегодняшние проблемы разрешились бы сразу, как говорится, в один щелчок пальцев. Только, увы… Как бы плохо, тошно, дурно и дальше по списку мне не было, я всё ещё продолжала дышать и… чувствовать каждым надрывным ударом сердца и горящей будто от нездорового воспаления кожей приближение неминуемого фатума.
        Может оно и хорошо, что я не пыталась думать об этом, представлять, как… снова увижусь с этим черноглазым Дьяволом… Как меня снова проберёт до костей насквозь от его всевидящего и всеподмечающего взгляда. И, конечно, знающего то, что недолжно знать никому. И как меня опять накроет с головой его невыносимой физической близостью, способной отравлять, или сразу убивать всё живое, что подпадает под радиус его грёбаной радиационной энергетики…
        Естественно, ни о какой работе сегодня речи уже не шло. Оставшихся сил хватало только на отдышаться с немощными потугами вернуться в окружающую реальность. Я должна была это сделать. Не для себя. О себе мне придётся вспомнить и подумать уже позже… намного позже.
        Из очередного провала в прострацию меня вернул очередной телефонный звонок. Где-то в половине пятого. До этого, кажется, я и вправду что-то пыталась делать, вернее, изображать. Как-никак, но рабочий день ещё в разгаре и возложенные на моих сотрудников обязанности никто не отменял. Если я и могла себе позволить отвлекаться от дел на что-то абсолютно противоположное, находясь за пределами чужого поля зрения, то подобной привилегии была лишена подавляющая часть работников нашего далеко не маленького издательства. Кто бы мне вчера ещё сказал, что однажды я буду им всем завидовать лютой завистью…
        Опять незнакомый номер?
        - Анна Брайт, издательство «Биг Эппл». Слушаю вас.
        Хорошо, что многие фразы отскакивали от языка на чистом автомате без какого-либо напряжения и обязательного включения мозгов.
        - Мисс Брайт, добрый день. Вас беспокоит шофёр господина Маннерса - Эмилио Вардэс. Вы уже готовы спуститься и отправиться к себе домой?
        Глава 8
        Даже не знаю, что было худшим. То, как я спускалась на лифте или как пыталась дойти до выхода из офисного здания, располагавшегося в деловом центре Манхеттена на 8-ой Авеню. Не скажу, что ноги меня в те минуты якобы не слушались, но заставлять себя ими передвигать приходилось практически через силу. Я и без того шла, будто под убойной дозой отупляющих транквилизаторов. Разве что, очутившись на улице, на относительно свежем воздухе я ненамного пришла в себя. По крайней мере, настолько, чтобы найти взглядом припаркованный неподалёку от входа большой чёрный внедорожник с тонированными под цвет антрацитового агата стёклами. И не только сам представительский автомобиль премиум-класса Кадиллак Эскалейд, но и стоящего рядом с машиной Эмилио Вардэса. Того, кто должен был стать на ближайшее время и моим личным водителем, и бдительным конвоиром-телохранителем - три в одном.
        Несмотря на не особо высокий, почти средний рост мужчины, выглядел Вардэс довольно впечатляющим и внушительным за счёт крепкого телосложения, бычьей шеи и ладно сидящей на его полураслабленной фигуре чёрной водительской униформе. Мне даже ничего не пришлось ему говорить, после того, как я дошла до него на полусогнутых ватных ногах. Смуглый, с короткой стрижкой смоляных волос водитель молча мне кивнул и с завораживающим телодвижением, будто большой грациозный хищник, дошёл в два шага к задней дверце Кадиллака, раскрывая её передо мной идеально выверенным, буквально приглашающим жестом.
        Я тоже не смогла ничего сказать в ответ. Мой язык прилип или присох к нёбу, под стать моим пальцам правой руки, вцепившейся в дамскую сумочку мёртвой хваткой. Всё, на что меня тогда хватило - это залезть в удлинённый, почти космический салон легендарного Эскалейда без постыдных казусов и на несколько секунд оторопеть при виде внутреннего интерьера премиального авто. А точнее, от вида четырёх кресел-трансформаторов и окружавших их консолей со встроенной электронной техникой, панелями управления и даже мини-холодильника с мини-баром. Кожаная обивка бежевого цвета из трёх оттенков била по глазам своей идеальной чистотой и новизной, касаясь рецепторов обоняния ненавязчивым эфиром своего специфического запаха и явно дорогого освежителя воздуха.
        На двух креслах, что были расположены за перегородкой водительского салона, я чуть ли не сразу увидела несколько больших фирменных пакетов с эмблемами парочки известных на весь мир домов моды и даже кожаный мешок для одежды. Может оттого я и поспешила плюхнуться на ближайшее ко мне сиденье, поскольку ноги у меня банально не выдержали. Подкосились сразу и, видимо, надолго. Даже пришлось с помощью дрожащих рук подтянуться к спинке кресла в попытке принять более удобную позу, не отводя при этом напряжённого взгляда с маячащих перед моими глазами чёртовых пакетов.
        Кажется, их было слишком много. И в одном из них должен был лежать бархатный футляр с тем самым треклятым гарнитуром из баснословно дорогих украшений. Выяснять в котором прямо сейчас мне совершенно не хотелось. Мне бы отдышаться и хоть как-то очухаться. Иначе Вардэсу придётся заносить меня в квартиру буквально на руках.
        Очнулась я уже в который раз за этот сумасшедший день, когда заметила, что мы уже двигались по одному из центральных шоссе на юго-восток, в сторону Бруклинского Моста. А ведь я даже не назвала водителю адреса, где живу. Хотя, скорее, было бы странно, если бы он его не знал.
        - Если хотите что-нибудь выпить или съесть - слева минибар, справа холодильник и шкафчик для сухих снеков. - Вардэс всё-таки заговорил и, судя по всему, почти сразу же, как только мы отъехали от места моей работы, после чего и опустил перегородку между салонами авто. Оборачиваться ко мне стал. Проговорил всё чуть повышенным тоном, будто зачитал встроенную в него хозяином голосовую команду-инструкцию.
        Как мило. А если у меня сейчас прихватит желудок от пережитых за последние часы стрессов? Не удивлюсь, если тут и биотулет где-то припрятан поблизости.
        - С-спасибо! Но я пока ничего не хочу.
        - Может… вам нужно какое-нибудь лёгкое успокоительное? А то на вас лица нет.
        И опять мужчина всё это сказал не оборачиваясь и без тени искреннего сопереживания в ровном, едва не отмороженном голосе.
        - Постараюсь дотерпеть до дома. А там… что-нибудь придумаю и посмотрю.
        - Было бы неплохо. Боюсь, господин Маннерс не особо обрадуется, если вы упадёте в обморок прямо на пороге его апартаментов.
        - Думаю… если такое вдруг и случится, он быстро придумает, что с этим сделать… Или… Он поручил вам проследить и за моим желательным для него самочувствием?
        - Он ещё вам перезвонит по этому поводу, где-то за час до выезда от вашего дома, мэм.
        Мне снова пришлось закрыть глаза в попытке прогнать дурноту и хоть немного отдышаться. Похоже, я не перестану этого делать, пока весь происходящий со мной кошмар наконец-то не закончится.
        - Единственное, о чём он попросил заранее, чтобы вы не напивались и не перебарщивали с успокоительным.
        Не вовремя Вардэс об этом сказал. А то у меня уже мелькали мысли о нечто подобном. Только навряд ли бы мне это сейчас помогло. Максимум - отсрочило бы мою неизбежную участь ещё на несколько часов. Но не более.
        Если бы ещё знать, как перебороть эту ненормальную панику с зашкаливающим до рвотных спазмов волнением. Может, когда доберусь домой, всё-таки немного да попустит? Пора уже брать себя в руки, а то ведь так и вправду подставлю всех и вся без единого шанса на отмотать обратно и всё переиграть.
        Даже без советов Маннерса, и ежу было понятно, что мне нужно было прекращать себя накручивать. Хоть как-то. Не важно с чей помощью. Всё равно этот психопат возьмёт своё, не мытьём, так катаньем.
        Правда, когда мы наконец-то доехали до Бруклин-Хайтс к нужному нам таунхаусу, я уже полностью осознала, что никто меня не отпустит и не даст никуда сбежать. Вардэс не просто зашёл со мной в нашу с Эдвардом квартиру, не позволив мне взять в руки ни одного довезённого со мной пакета, но и прошёлся по нижнему уровню, внимательно проверяя, не прячется ли кто-то в комнатах, из каких-нибудь неугодных для его работодателя элементов. А то мало ли. Вдруг я успела в издательстве с кем-то созвониться и разработать безумный план действий на ближайший вечер и ночь.
        Как ни странно, но поведение водителя на моей личной территории меня нисколько не смутило и не возмутило. Даже, наоборот, я то и дело порывалась схватить его за руку, чтобы начать умолять и упрашивать отпустить меня или придумать для его босса какую-нибудь правдоподобную историю о том, почему я не смогла приехать к тому сегодня. Только к моему глубочайшему сожалению я прекрасно осознавала, насколько бы всё это выглядело нелепым, особенно перед человеком, которого я знать не знала и видела впервые в своей жизни. Да мне денег никаких не хватит, не говоря про актёрские данные, чтобы подкупить этого отмороженного качка или развести на сочувствие.
        Поэтому я решила воспользоваться последним отведённым мне на подготовку временем, чтобы привести себя и в порядок, и в более-менее уравновешенные чувства.
        - Господин Маннерс выделил для ваших сборов где-то ещё около трёх часов. Я сейчас ему позвоню, чтобы доложить о том, что мы уже доехали до вашего дома, и вы уже у себя в квартире. Скорей всего он вам тут же перезвонит. Поэтому не отходите далеко от телефона.
        Я ошалело выдохнула, но усмехнуться так и не получилось. Поскольку мне до сих пор было не до смеха.
        Сборы? Наверное, Вардэс и вправду какой-то бывший вояка, ещё и латинос. По крайней мере, выправка у него была близка к военной. А, судя по его весьма сдержанному поведению и ярко выраженной атараксии, я невольно начинала задаваться вопросом - а не привычное ли для него всё это занятие? Сколько уже раз он выполнял в схожем духе приказов от своего чокнутого хозяина? И какие ещё воплощал в жизнь поручения, имевшие в вопросах законности вопиющие расхождения?
        Когда водитель ушёл, негромко и крайне аккуратно закрыв за собой входные двери, у меня так и не получилось сдвинуться с места и начать делать хоть что-то. Так и стояла неподвижным столбом в той самой гостиной, где более суток назад разговаривала по онлайн видеосвязи с Маннерсом. Может поэтому я до сих пор в этой комнате испытывала смешанные чувства необъяснимого содержания, подсознательно связывая её с ментальным присутствием этого больного психопата? Может поэтому и решила дождаться именно здесь его очередного грёбаного звонка. Который, к слову, не заставил себя долго ждать…
        Я всё-таки заставила себя для начала присесть на ближайшее кресло, поскольку слабостью меня в те мгновения приложило очень даже ощутимой, способной запросто лишить чувств прямо на месте. И только потом, после нескольких глубоких вздохов я сумела себя уговорить принять звонок.
        - Как самочувствие, mon papillon. - кажется, его надменно циничный голос с исключительными бархатными нотками я уже не спутаю ни с чьим другим и никогда более.
        - Откровенно говоря… ужасное. Или вы ожидали, что я буду петь и танцевать по квартире от безудержного счастья?
        - Раз способна иронизировать и даже вкладывать во фразы вполне разборчивый смысловой контекст, значит, способна и на много большее. Но, если у тебя есть дома какое-нибудь лёгкое, не обязательно законное успокоительное, лучше принять его сразу, прямо сейчас. И, желательно, без алкоголя. Вардэс ведь уже предупредил тебя на этот счёт? Никаких попыток куда-то сбежать, даже с помощью алкоголя, или пытаться что-то для этого предпринять. Я, конечно, смогу потерпеть ещё день, а то и два, но, боюсь, для тебя потом всё это может вылиться в не самые приятные последствия. Да и ты должна прекрасно понимать к чему на самом деле приводят подобные выбрыки.
        - Д-думаете, это так всё просто?.. Захотела и, как ни в чём ни бывало, отключила часть своих чувств, заменив их на другие, мистер Маннерс?
        - Нет, конечно, милая. Поэтому я и звоню тебе сейчас, чтобы всё объяснить и разъяснить уже основательно. И чтобы ты перестала себя дальше накручивать, ожидая от нашей встречи только худшего. В первую очередь, мне действительно крайне важно, чтобы ты успокоилась, взяла себя в руки и перестала паниковать. На деле, я не такая уж и бездушная скотина, которой ты себе должно быть меня представляешь на протяжении всего последнего времени. Да, я могу быть и предельно вежливым и на редкость обходительным. Моё воспитание предусматривает данный тип поведения в независимости от ситуации и тех людей, которые подпадают под моё внимание. И, конечно, я мог использовать совершенно иные методы для близкого с тобой знакомства. Не говоря уже о том факте, что в определённые моменты я бываю весьма щедрым и ощутимо благодарным. Увы, но твоя главная проблема заключается в том, что ты… чересчур агрессивно настроена на людей моего типажа. И твоё поведение в ювелирном магазине продемонстрировало это во всей красе. Поэтому, mon papillon, я себя сейчас так и веду. Считай это моим ответным тебе наказанием. Буду надеяться,
первым и последним. Так что, повторюсь ещё раз. Сделай со своей стороны всё возможное и невозможное, чтобы успокоиться. Поскольку я хочу увидеть сегодня в своей постели не парализованную и постоянно рыдающую куклу, а живую, эмоционально стабильную и возбуждающе чувственную любовницу. Я знаю, ты это можешь и даже способна намного большее. А уж я, соответственно, в долгу не останусь.
        - В-вы… разве не понимаете, что… что толкаете меня на измену! Против моей воли! Почти насильно!
        - Как я уже говорил ранее, я мог подтолкнуть тебя к ней совершенно противоположным способом и, уж поверь мне на слово, ты бы пошла на неё, даже не задумываясь о последствиях. А так… У тебя хотя бы останется ложное убеждение, будто ты делаешь всё это только потому, что тебя заставляют, почти под дулом пистолета. Оправдание, конечно, так себе, но достаточно весомое для того, чтобы не изводиться по ночам всю свою оставшуюся жизнь от беспощадных мук совести.
        - И вы, что… сразу же… отпустите меня, как только получите то, что хотите от меня получить?
        Он ответил не сразу, резанув мой слух и воспалённые нервы тихим и явно самодовольным смешком.
        - Именно, мотылёк. То, что хочу получить. А что конкретно?.. Обговорим все детали, когда ты уже ко мне приедешь. И когда ты, действительно, будешь для этого готова. Так что… не теряй понапрасну времени и начинай прямо сейчас, с этой самой секунды. А то меня уже начинает подбешивать это затянутое твоими стараниями выжидание…
        Чёртов сукин сын! Это он меня типа пытался успокоить и подбодрить?
        По ходу, он явно не имеет никакого понятия, что нужно для этого делать. Максимум, на что он способен - это доносить до сознания своего оппонента истинную суть своих извращённых хотелок. А там, хоть лоб расшиби, да вывернись наизнанку, но сделай! Иначе ответных мер против твоих близких и друзей не избежать. Пройдётся по всем, будто асфальтоукладчиком и даже не посмотрит, что после него останется.
        - Да! Чуть не забыл! Пожалуйста, не делай никаких высоких причёсок и не заплетай ни во что свои волосы. Просто вымой их чем-то полезным, но без ярко выраженного запаха и оставь распущенными. И никакого нижнего белья. Договорились? Я сразу понял, с первого взгляда, что ты очень сообразительная девочка. Не особо, правда, покладистая, но это, как говорится, явление временное и исправимое.
        Мне пришлось потратить где-то ещё с полчаса, чтобы отсидеться, отдышаться и отправиться в ванную на относительно устойчивых ногах. С успокоительным дела обстояли ещё хуже. Подобный вид медикаментов мы у себя не держали, не испытывая ранее к нему особой нужды и уж тем более нездорового пристрастия. Расслаблялись более доступными и легально законными способами, чаще алкоголем и то в умеренных дозах. Но, если я попытаюсь сейчас что-нибудь выпить, боюсь, тут же и вырву.
        В итоге, у меня ушло больше часа на принятие расслабляющей ванны, в которую я добавила все, что у меня для этого имелось - соль, эфирное масло, ароматную пену. Разве что молоко с шампанским не лила. И, как ни странно, помогло. Не до конца, конечно, но дышать стало намного легче, и голова уже не так сильно кружилась. Правда, есть и пить до сих пор не хотелось, но это, скорее, даже к лучшему. А то ещё вдруг вырвет в самый непредвиденный момент и тогда уже точно всё… Отомстят мне уже от всей души и по полной.
        Где-то по прошествии более двух с половиной часов после звонка Маннерса, мой номер набрал Эмилио Вардэс. Город уже к этому времени окрасился в тёплые оттенки июльского заката, менее яркие (я бы даже сказала щадящие), чем при дневном солнце, зато более насыщенные и умиротворяющие.
        - Вы уже готовы, мисс Брайт?
        - Да, Вардэс… Завершаю последние штрихи.
        - Мне подняться к вам в квартиру или подождать у дверей?
        - Подождите у машины. Я прекрасно смогу дойти до неё и сама.
        Отключив телефон и ещё раз окинув рассеянным взглядом окружавшую меня спальню, я задержалась ненадолго на одной из фотографий на комодной полке. Там где я и Эдвард. Чуть ли не самый первый с нами снимок, сделанный после того, как мы начали встречаться. Ещё такие безопытные и непутёвые, почти дети. В самой обыкновенной повседневной одежде - джинсы, футболки, да кроссовки. Я сижу у Эда на коленях, а у него ещё длинные волосы, которые мне так всегда нравились и из-за которых я, наверное, на него тогда и запала. А потом даже втихаря рыдала, когда он впервые обрезал их чуть ли не под корень.
        Как много воспоминаний всего с одной несчастной фотографией…
        Я не знаю, почему сделала то, что вскоре сделала. Почему вдруг подошла к комоду и положила именно эту фотографию лицом вниз…
        Глава 9
        Я, конечно, догадывалась, что, скорей всего, меня отвезут в какой-нибудь пятизвёздочный отель. Но то, что им окажется Святой Реджис…
        Сказать, как я была благодарна всё это время шофёру Вардэсу - не сказать вообще ни о чём. Он действительно, выполнял роль и моего личного телохранителя, а иногда и няньки, особенно, когда я чувствовала себя не в своей тарелке, не зная, что делать, что говорить и куда идти. Меня мало было усадить в пассажирский салон Кадиллака Эскалейда и довезти до парадных дверей элитной и, наверное, одной из старейших в городе многоэтажной гостиницы. Вадрэс опередил метнувшегося к нашей машине вышколенного швейцара где-то на несколько секунд, не дав тому ни дверцы передо мной открыть, ни помочь мне выйти из машины. Сделал всё сам, сказав по ходу о ненадобности отгонять джип на парковку, поскольку скоро сам вернётся и займётся этим лично.
        Правда, я не особо вслушивалась в его тихий разговор со служебным персоналом Реджиса. У меня в эти минуты немного начал сбоить и слух, и внимание, и даже сознание. Снова дико закружилась голова, а к горлу подступила тошнотворная желчь. Так что самостоятельно дойти до входа отеля, а оттуда через огромный вестибюль к монументальным дверям «старинных» лифтов у меня в таком состоянии едва ли бы получилось. Да я и так практически не замечала, как и не обращала внимания, что творилось за пределами машины, и как долго мы добирались до места назначения. Память не желала фиксировать большую часть из увиденного и опознанного. А с чувством времени так вообще творилось нечто несуразное. Казалось, ещё вот только что входила в парадные двери Реджиса, а как дошла, а потом и вошла в лифт - хоть убей не помню. И сколько ехала в нём. И был ли там кроме нас с Вардэсом кто-то ещё - какой-нибудь очередной швейцар?
        Просто очнулась (и едва ли окончательно) только тогда, когда ступила по начищенному до зеркального блеска паркету, и уже без сопровождения, в огромный холл с высоченными потолками и приглушённым освещением, следуя, скорее интуитивно, чем осознанно, по проложенному кем-то до этого маршруту из открытых дверей в смежные помещения. Я даже не знала, на каком этаже сейчас находилась. Неужели в двухуровневом пэнт-хаусе?
        - Забавно. Даже не верится, что это наконец-то произошло. И я действительно тебя тут вижу. Хотя и знал, насколько это неминуемо. Но это так. Неуместное отступление с такой же неуместной лирикой.
        Я нашла его в очень просторной гостиной, к которой, видимо, примыкало ещё несколько не менее огромных зон иного назначения и функционала, отделённого либо стенками не всегда прямолинейных стеллажей, либо колоннами или каким-нибудь вычурно современным камином. В общем… окружившее меня пространство оказалось для моего восприятия неестественно большим и каким-то ассиметричным. Вместо старой добротной классики - вроде как лаконичный хай тек с преобладанием чёрных тонов (чёрные занавески, чёрная корпусная и мягкая мебель, возможно чёрное постельное бельё) и под стать тёмной гамме общего интерьера достаточно сильно приглушённое освещение. Попади я сюда совершенно одна и без проводника - заблудилась бы на раз, не успев и моргнуть.
        - Ну, что ты там застыла, как неродная. Проходи. Садись…
        Я не знаю, зачем он мне всё это сказал, когда прекрасно мог справиться с данной задачей, применяя лишь один жест рук. Что, в принципе, и делал, пока говорил и совершал подчёркнуто ленивые шаги в мою сторону вдоль огромного центрального дивана. При этом одну ладонь продолжал держать в кармане идеально отутюженных чёрных брюк, а второй, расслабленно, но с въевшейся в мышечную память привычкой вначале подозвал к себе, а потом указал на выбранное для меня место.
        И снова меня качнуло от мощного удара сердца, притопив сознание и тело выматывающими страхами с дикой слабостью-дрожью в коленках, будто перед этим кто-то приложился к моему затылку реальным обухом.
        Как бы я не готовилась к этой встрече и сколько бы не вкладывала сил в своё состояние, после всего, что мне пришлось пережить из-за этого человека, обойтись без очередного шокового удара по мозгам так и не вышло. Передо мной действительно стоял тот самый Маннерс, самая первая встреча с которым оставила в моей памяти неизгладимое впечатление с не менее въедливыми ощущениями. Высокий (где-то под метр девяносто, не ниже), статный, с мощной, хорошо накачанной шеей и впечатляющим размахом мускулистых плеч, скрытых дорогим египетским хлопком чёрной сорочки и, конечно же, с величественной посадкой красивой головы. Весь его внешний образ и явно врождённая аристократическая стать едва ли не кричали о том, что он не просто подходит данному месту. Он неотъемлемая его часть, самый главный винтик или даже сердцевина - энергетический аккумулятор, который заставлял всю эту огромную махину работать, «дышать» и «жить». Не будь его здесь, окружённого всей этой дорогущей мебелью и непонятными для простых смертных вещами, я бы, наверное, восприняла все эти комнаты по-другому. А теперь… Теперь мне на самом деле
казалось, что они были живыми, наполненными частью его дьявольской энергетики. Просто ждали очередного приказа от своего чудовищно прекрасного хозяина. В прочем, как и я.
        Уже и не помню, как сумела себя заставить сойти с места и, едва чувствуя под собой пол с собственными ногами, дошла до центрального низкого столика из чёрного глянцевого оргстекла. Который стал между мной и Маннерсом последним, разделяющим нас препятствием.
        Удивительно, как я ещё не споткнулась и не подвернула ногу пока шла на высоких каблуках идеально подошедших мне красных туфель от Dolce&Gabbana. Впрочем, все вещи, которые я должна была сюда надеть соответствовали моим размерам и фигуре, как если бы шились на заказ, строго по моим меркам. Про платье вообще молчу. Моя попа и грудь нисколько не выпирали и не казались визуально более пышными, чем были на самом деле. А сама ткань при соприкосновении с телом ощущалась буквально второй кожей. Надень я это же платье при других обстоятельствах, наверное, испытала бы совершенно иные чувства. Хотя, всё равно не смогла не отметить в отражении зеркала насколько я изменилась и как стала выглядеть иначе в этих брендовых шмотках. Впрочем… всё это сейчас читалось в полуприкрытых глазах Маннерса, который разглядывал меня всё это время с головы до ног (и обратно) плотоядным взглядом пресыщенного, но очень довольного моим аппетитным видом хищника.
        - Что ж… вполне даже недурно. На нечто приблизительное я и рассчитывал. Главное что без нижнего белья. Терпеть не могу проступающий через ткань одежды рельеф трусов и лифчиков. Только портят общее впечатление.
        Он так и продолжал меня рассматривать, как будто я уже стояла перед ним полностью голая, беззащитная и готовая его принять в любую из ближайших секунд. И, естественно, ни от его лапающего взгляда, ни от прессующей близости легче не становилось. Скорее, наоборот. Хотелось сдохнуть прямо сейчас же и желательно мгновенно.
        - В-вы же… не можете не понимать… что весь этот фарс едва ли принесёт вам желаемый результат. Я не… у меня…
        - Дыши, Энн. - он вдруг вытянул из кармана брюк правую ладонь и направил ею в сторону дивана, громко прищёлкнув пальцами, чем и вынудил меня панически вздрогнуть. А потом интуитивно потянуться взглядом к его руке, перестав дышать, соображать и практически не верить собственным глазам. Тому, как он снова указал на сиденье дивана, но уже без голосового приглашения. - И хватит паниковать. Я не собираюсь с тобой делать ничего из того, что тебе может не понравиться. Садись уже и расслабься.
        Он даже сделал полушаг назад и немного в сторону, но на вряд ли для того, чтобы я успокоилась от слегка увеличившегося между нами расстояния. Просто подошёл к ещё одному более высокому столику возле ближайшего к дивану кресла и подхватил из серебряного ведёрка бутылку с шампанским из прозрачного стекла с золотой этикеткой. Рассмотреть с такой дистанции название марки у меня не получилось. Но лично мне этого и не требовалось. Я и так знала, как выглядит самое дорогое в мире шампанское Кристалл.
        А как же условие про не напиваться?
        - Всего пару глотков, чтобы перестали дрожать руки. - он будто прочёл мои мысли, когда снова неспешно вернулся к дивану и протянул мне наполовину наполненный бокал с игристым золотисто-розовым напитком. И опять взглянул на меня, в этот раз сверху вниз, как бы по ходу, ни на что не претендуя и ничего не обещая. Словно и вправду пригласил меня сюда чисто из скуки, просто поговорить.
        Я всё же заставила себя поднять руку и, преодолевая в ней слишком явную дрожь, потянулась за бокалом, стараясь смотреть куда угодно и на что угодно, но только не в лицо Маннерса и не на его живот, оказавшийся сейчас на уровне моих глаз.
        - Умница. Осталось только разобраться с твоей неуместной паникой.
        Но что я действительно меньше всего ожидала - этого того, как он вернётся к креслу и, как ни в чём ни бывало, усядется в него, принимая показательно расслабленную позу созерцателя-эстета. И даже подопрёт пальцами одной руки висок и щеку, облокотившись при этом о массивный валик подлокотника.
        - Это… вполне естественная реакция. Так обычно и реагируют на тех, кто тебя шантажирует и склоняет против воли к сексу. Или… вы сталкиваетесь с подобным «казусом» впервые, мистер Маннерс?
        Я действительно сделала всего пару небольших глотков, после чего решила не рисковать и временно остановилась.
        - Можно сказать и так. Сталкиваюсь с подобным феноменом впервые. С тем, как ты старательно противишься самой себе и скрытым в тебе… тайнам.
        - Я ничего не скрываю! Я… перед вами вся, как на ладони! И я… я до сих пор не могу понять… зачем вам это всё? Зачем я вам? Вы же можете выбрать любую, кто действительно готов и хочет раздвигать перед вами ноги!
        Кажется, шампанское достигло своей главной цели, выстрелив по мозгам горячим залпом очередного пугающего головокружения. Правда, ненадолго. И то, мне почему-то почудилась, что это была реакция не на вино, а на сидящего передо мной мужчину. На его хозяйскую позу и пока ещё не слишком навязчивый взгляд. Он продолжал меня изучать, но уже не так откровенно и нагло, как в самом начале. Скорее мягко, поверхностно, почти любуясь.
        Он даже не сразу заговорил, будто специально затягивая с ответом или тщательно взвешивая в голове каждое будущее слово.
        - В том-то и проблема, Энн. Всё не так просто, как тебе, возможно, кажется со своей колокольни. Ты совершенно меня не знаешь, поэтому и видишь того, чего нет. Не знаешь, что мною движет, и чего я хочу на самом деле. А… захотел я тебя. И, как правило, я всегда получаю или беру то, что хочу. Ну же, Энн. - он слегка склонил голову и улыбнулся едва не заигрывающей улыбкой сытого кота. - Ты ведь очень способная и сообразительная девочка. Всего одна ночь и всё закончится - останется далеко позади, как страшный, но весьма приятный сон…
        - Это… это всё… неправильно!
        - Вся наша жизнь состоит из неправильных вещей. Но в твоих силах изменить некоторые обстоятельства. Учти… Я не привык брать женщин силой, если они сами этого не хотят. Поэтому, пожалуйста…
        Он вдруг поддался вперёд, облокачиваясь обеими руками о колени и буквально вбуравливаясь в моё лицо невыносимо пристальным взглядом.
        - Перестань противиться тому, чего хочешь и чувствуешь сама. А главное… Не притворяйся. Никогда передо мной не притворяйся. Уж я-то всегда смогу определить, что настоящее, а что наигранное. Более того. Если сделаешь всё по моим правилам, обещаю… ты сама не захочешь от меня уходить… И, как я уже говорил по телефону. Я умею быть и щедрым, и благодарным, причём в тех пределах, которые тебе и не снились.
        - Вы же говорили только про одну ночь…
        Что-то шампанское мне совсем не помогает. В голове лишь ещё сильнее зашумело, а всё тело обдало паническим жаром из-за смысла сказанных Маннерсом слов. И дышать стало тяжелее. А если он что-то подсыпал в напиток?..
        - Пересядь на край столика напротив меня, Энн.
        - Это… не тот ответ…
        - Я уже закончил и с объяснениями, и с ответами. Так что… давай… Покажи насколько ты готова выполнять мои требования и как далеко способна зайти, чтобы полностью удовлетворить мои хотелки, mon papillon. И, пожалуйста. Не заставляй меня ждать, как и повторять приказы более одного раза. На столик, Энн.
        Похоже, после этих слов я окончательно отупела, перестав соображать о чём-либо вообще. Словно меня накачали с ног до головы горячим и аритмично пульсирующим воздухом, а все нервные окончания с сознанием пропитали ментоловым анестетиком. Не представляю, как сумела в таком состоянии оставить куда-то недопитый бокал с быстро нагревшимся от моей горячей ладони шампанским и отложить на диван с плотно сомкнутых бёдер сумочку. После чего, чуть живая и едва дыша, приподнялась с дивана и кое-как, не особо-то и грациозно, пересела на толстую столешницу грёбаного чёрного столика. И всё это под неотрывным взглядом Маннерса, наблюдающего за мною с расстояния чуть меньше вытянутой руки.
        - Видишь? Это же совсем не сложно?
        Совсем ненадолго он повернул лицо к рядом стоящему столу и взял оттуда пульт. Пара мягких нажатий большим пальцем на какую-то кнопку и… гостиная погрузилась в настоящий полусумрак, хотя и не в полную темноту. Я всё ещё могла его видеть и прекрасно различать чеканные черты совершенного профиля, которые теперь из-за более густых теней ещё больше напоминали лик какого-нибудь чёрного божества. Про его запах вообще промолчу. Кажется, от его мускусного парфюма с едва уловимыми нотками горького миндаля в моей голове так сильно и мутнело. Или от всего сразу. От чёткого понимания того факта, что всё это взаправду. Я не сплю, а действительно переживаю всё происходящее со мной в реальности! Переживаю, вижу, чувствую и… жду…
        - Расслабься, Энн. Ты это прекрасно можешь сделать сама, без чужой помощи. Я это вижу и знаю… - всего несколько секунд и я… снова тону в его чёрных, как и его дьявольская душа, глазах. И в той бездне, которая смотрит на меня из него. И в его невыносимой близости, после того, как он пересел ко мне едва не впритык на самый край сиденья своего кресла. - И не только это…
        Его тёплая и на удивление мягкая ладонь легла на мою коленку - спокойно, уверено, как на по праву принадлежащую ему собственность. И так же само его пока ещё нежные, но очень сильные пальцы протиснулись в стык меж моих сжатых бёдер.
        - И не смей мне сопротивляться. Ни сейчас…
        О, боже!.. Я и в самом деле схожу с ума, ибо это невозможно так просто выдержать. Его грёбаную мощь, сминающую на раз энергетику и всё-всё-всё, что он при этом делает. Особенно когда между нами не остаётся ни единого дюйма из защитного расстояния. Когда он вдруг приближается к моему лицу своим и… задевает колкой щетиной на широкой скуле мою щеку. Когда начинает громко шептать свои демонические заклятия мне на самое ухо, прямо в мою голову, опаливая кожу и рассудок бархатным баритоном, пока пальцами скользит по внутренней части моего дрожащего бедра, подбираясь миллиметр за миллиметром к моей ничем незащищённой киске.
        - Ни сейчас. Ни после. Никогда либо впредь.
        Глава 10
        Я не знаю, как это назвать. Это не тот уровень восприятия реальности, который я могу понять и уж тем более которым могла бы управлять. Это не мой мир и не моя действительность. Меня насильно сюда затащили и теперь… насильно перекраивали мою реакцию на совершенно чужого мне человека. На его близость, на его подчиняющие касания, на вибрирующей в оголённых нервах моей безвольной сущности голос. И он только что заслонил собой весь мой мир, полностью перекрыв любые (а то и самые последние) пути к отступлению.
        Я неосознанно цеплялась дрожащими пальцами за край гладкой, быстро нагревающейся подо мной чёрной столешницы, даже когда вторая рука Маннерса властным жестом погрузилась в мои волосы у шеи, потянувшись чувствительной лаской вниз по позвоночнику и без каких-либо усилий раздражая мою кожу неожиданными, захватывающими дух касаниями.
        Кажется, в этот момент я ослепла по-настоящему. Да и не могла пока видеть лица своего персонального Дьявола. Только чувствовать. Сильно, остро, глубоко… Почти задыхаться под смертельным прессом его всесминающей воли, забывая за считанные мгновения обо всём на свете. Даже саму себя. ОСОБЕННО саму себя!
        - И никогда не смей мне врать. Говорить, что ты якобы меня не хочешь. - он довольно рыкнул, втягивая запах моей кожи и волос и уже почти коснувшись губами моего уха. Заставив меня несдержанно дёрнуться и всхлипнуть, когда… его пальцы дотронулись до моей шокированной киски, будто невесомым кончиком пера, вызвав в ней ещё более нежданный приступ жгучей пульсации. Которую он буквально играючи начал ещё больше распалять и усиливать, раздвинув половые губы и совершенно без грубости коснувшись самого чувствительного там треугольника с очень гладкой и нежной кожей, выписывая над клитором и рядом с его припухшей вершиной невыносимо возбуждающие узоры.
        Как тут не задрожишь и не свихнёшься, после того, как ещё совсем недавно я ненавидела этого психопата всеми фибрами души, а теперь… А теперь дрожу и схожу с ума совершенно от других ощущений и желаний, не в состоянии поверить происходящему. Заражаясь его токсичной энергетикой мгновенно, в одно касание, в одно дыхание и в одно проникновение его демонической сущности мне под кожу.
        - А самое главное… Никогда смей сбегать от меня, когда я буду тебя трахать и представлять на моём месте другого. Потому что… я сделаю всё возможное и невозможное… чтобы в эти минуты ты видела только меня… хотела только меня…
        Он вдруг убрал свои пальцы от моей ноющей киски, и я испытала ещё один глубокий приступ шока от последовавшего за этим разочарованием. Правда, длилось оно недолго. Он оплёл мою шею спереди пальцами той самой ладони, которой он ещё недавно ласкал и дразнил мой клитор. После чего слегка надавил на горло, вынуждая меня подчиниться, отдавшись полностью воле его пугающе опытных рук.
        - И кончала только на моём члене.
        Я снова, не удержавшись, всхлипнула, расширив испуганно глаза от ощущения ложного падения или парения и… от представшего перед моим шокированным взором чеканного и безупречного лика сущего Дьявола. Только в этот раз накрывший меня с головой страх оказался пронзительно сладким, заставивший все струны моих врождённых рефлексов с интуитивными порывами немощного тела задрожать и зазвенеть под давлением чужих пальцев, чужого голоса и чужой одержимости.
        - Я вижу, Энн… Я вижу тебя насквозь… кто ты… чего хочешь… чего жаждешь испытать… и без чего задыхаешься все свои последние годы…
        Зачем, Господи?.. Зачем он мне всё это говорит? Прямо в губы. Заставляя смотреть в его чёрные бездонные глаза… заставляя чувствовать то, что я не испытывала уже, наверное, десять последних лет и… действительного этого желать. Практически с безумным остервенением… враз забывая себя… кем была всегда и кем хотела быть… Но не сейчас. Не под руками, телом и взглядом этого монстра… Монстра, который был способен мне дать намного больше, что я имела до него и чем довольствовалась до встречи с ним.
        - И, конечно, я сегодня тебе это дам… даже в избытке…
        Он полностью уложил меня на стол, вытянув из-под моей спины руку и всего на несколько секунд коснувшись кончиками пальцев моего лица - моих бровей, ресниц, щёк под глазами и губ. Я и думать раньше не думала, что столь невинные ласки могут оказаться до такой степени чувствительными, нестерпимо блаженными и возбуждающе интимными. И что мне не захочется, чтобы они заканчивались.
        По крайней мере, чувство парения никуда не исчезло, как и потеря себя в пространстве. Разве что головокружение стало сладким, как от лёгкого опьянения, а от неспешных ленивых движений Маннерса ещё сильнее перехватывало дух и пульсировало на уровне диафрагмы щекочущей вибрацией. А когда он раздвинул мои ноги своим мускулистым бедром, подтягивая на мне вверх стрейчевую юбку платья и уже пристраиваясь у моей раскрытой киски, меня едва не выгнуло, пробирая сумасшедшими ощущениями и эмоциями, будто бесконтрольными разрядами эрогенного тока.
        Хотя, меньше всего я ожидала, что он войдёт в меня. Именно сейчас. Спокойно, легко и как по маслу, растягивая и заполняя меня изнутри пульсирующей головкой куда большего, чем у Эдварда члена. Я даже сперва не поверила тому, что почувствовала. Может оттого и не сдержалась, громко ахнув и интуитивно вцепившись в спину лежащего на мне мужчины дрожащими руками. А он всё входил и проникал в меня ещё глубже с каждым ленивым толчком. Сладко, не спеша, растирая и без того ноющие стенки воспалённого влагалища, чтобы со следующим проникновением «царапнуть» там всё более возбуждающей фрикцией и тем самым вынуждая меня ещё сильнее вздрагивать, всхлипывать и… мечтать о большем.
        Пока его член буквально ласкал меня изнутри, его пальцы удерживали мою голову в нужном положении, направляя мой ошалевший взгляд в чёрные глаза напротив, не позволяя мне ни на мгновенье сбежать куда-нибудь мысленно или спрятаться от их не менее пронизывающего взора. Да я бы всё равно, скорей всего, не смогла. Ибо спутать этого монстра и чудовище в человеческом обличье невозможно ни с кем.
        Так что он продолжал меня трахать не только фаллосом, но и ментальным вторжением, не забывая попутно трахать мне мозг своим звучным баритоном и изощрёнными словами.
        - Что и требовалось доказать, да, mon papillon? - он вдруг вошёл в меня на всю длину, впервые прижавшись к моей промежности тяжёлой мошонкой и на пару мгновений замерев… Дав мне прочувствовать весь его внушительный размер с пульсирующей глубоко во мне большой, налитой кровью залупой. - Готов поклясться, ты все эти дни так же само текла, когда думала обо мне и когда слушала в телефоне мой голос. Просто упорно не хотела признаваться себе в этом.
        Но уж чего я действительно меньше всего ожидала в эти секунды, как он резко выйдет из меня, поднимется и вернётся обратно в кресло, оставив меня одну распластанную и распятую им же на поверхности своего жертвенного алтаря. Я от изумления даже не сразу пойму, что произошло и… почему мне вдруг стало так прохладно, а то и холодно и… пусто… особенно там… внутри, в ноющем и требующем продолжения лоне.
        - Ну, а теперь твоя очередь показать, на что ты готова, Энн, чтобы доставить приятное мне. Поднимайся и раздевайся. Украшения можешь не трогать. Только, пожалуйста, сделай это как можно изящней и возбуждающе. Так, чтобы я готов был кончить, наблюдая со стороны. А, главное, с полной отдачей истинных ко мне чувств. Покажи, как ты меня хочешь… как хочешь кончить на моём члене.
        Клянусь всем, что мне дорого, если мне когда-нибудь представится столь редчайший шанс я… обязательно его убью!
        Подняться? Как? Меня же буквально трясёт с головы до ног, будто всё моё тело подключили к проводам с переменным током и бьют сумасшедшей слабостью по всем болевым и даже эрогенным зонам. А я при этом ничего не могу сделать. Даже нащупать под собой столешницу и упереться о неё ладонями.
        Вообще не представляю, как у меня получилось хоть что-то. Каким образом удалось принять сидячую позу и снова не завалиться назад, скрестившись в этот момент с тяжёлым взглядом сидящего напротив Дьявола. Замершего в созерцающей позе и даже не спрятавшего обратно в расстёгнутую ширинку брюк свой стоячий колом член. Хотя, судя по его визуальным эрегированным размерам, можно понять, почему Маннерс этого не сделал. Кажется, он попросту обратно не пролезет. Слишком для этого большой.
        Я невольно стиснула коленки и… сжала бёдра, всё ещё ощущая его щадящие и безумно сладкие толчки внутри себя и дурея от представшей передо мной картинки. Подмечая на ходу те исключительные детали, от которых меня пробирало ещё большим исступлением со страстным желанием снова почувствовать, как он в меня входит. То, как блестел от моих же соков в полусумраке гостиной сам член со вздутой головкой и как время от времени покачивался и приподнимался ещё выше после очередной судороги эрогенного возбуждения. А я, прекрасно понимая, что до желаемого мною только руку протяни, вынуждена была признать собственную несостоятельность в воздействии на происходящее.
        Всё-таки я была не готова на подобные подвиги. Моё сознание ещё разрывалось на части, как бы я не пыталась вытеснить из себя последние до этого переживания. Но, по крайне мере, было уже легче… Намного легче. От осознания, что Маннерс не был мне физически противен, а мне так и не удалось задавить до конца подсознательную к нему тягу. Тягу жертвы к своему убийце…
        - Смелее, mon papillon… Я жду! И знаю, что ты это можешь…
        Действительно могу и действительно это сделала. Каким-то неимоверным способом встала с края невероятно прочного столика (выдержавшего вес нас двоих) и даже проделала это достаточно сносно, даже несмотря на дикое головокружение, беспрестанно дрожащие коленки и остервенело пульсирующую киску при каждом моём почти незначительном движении. Дальше вроде как было уже полегче, но не намного. Поскольку нужно было включить всю имеющуюся во мне артистичность, гибкость и грацию, чтобы не выглядеть косолапой каракатицей, когда я стану расстёгивать и снимать с себя платье.
        Причём чувство сильного возбуждения тоже нисколько не притихло. И, вероятней всего, в этом был виноват сам Маннерс. Вернее, моя на него реакция. На его близость, на те ощущение, которые я испытывала находясь рядом и наблюдая за всеми его манипуляциями. Особенно, когда он коснулся ленивым жестом расслабленных пальцев крайней плоти под головкой члена, как раз после того, как я расстегнула на боку длинную молнию платья и начала высвобождать руки из длинных рукавов, попутно оголяя налитую томной тяжестью грудь. Едва прохладный воздух коснулся разгорячённой кожи и воспалённых от возбуждения сосков, как по всему моему телу прошёлся ошеломительный озноб, ещё острее подрезая нервные окончания и впиваясь в интимные зоны тончайшими иглами безжалостной похоти. Причём одновременно с движениями пальцев Маннерса на его большом члене, скользнувших по каменному стволу, оплетённому вздутыми змейками витиеватых вен, неспешной лаской всего на пару дюймов вниз, а потом так же «нехотя» вернувшись к венчику залупы.
        Сукин сын! Если вспомнить, что мы знали друг друга не более двух суток и подобные вещи на первом свидании нормальные люди никогда не совершают! Хотя… если вспомнить, этот безбашенный псих даже ни разу за всё недолгое здесь время не поцеловал меня, зато уже успел вставить в меня член и даже трахнуть в течении нескольких минут.
        - Вот теперь, да, я вижу насколько оказался прав…
        Его взгляд слишком осязаемо скользнул по моему полностью оголённому телу с такой же ленивой нерасторопностью, с какой он игрался со своим членом. Я как раз перед этим перешагнула через упавшее на туфли платье, интуитивно приподнимая руки и непонятно для чего прикрывая свою грудь, ложбинку и декольте которой продолжало украшать то самое колье из подаренного Маннерсом драгоценного гарнитура. Пара браслетов тоже в этот момент соскользнули с запястий к середине изгиба локтевой части рук.
        Честно признаться, не представляю, как я выглядела сейчас со стороны, зато могла наблюдать, каким плотоядным взглядом смотрел на меня мой самодовольный мучитель. И даже чувствовать на коже этот треклятый взгляд и… возбуждаться под его невесомыми ласками.
        - А ТЕПЕРЬ НА ПОЛ НА КОЛЕНИ И ВОЗЬМИ ЕГО В РОТ.
        Глава 11
        Скажи он нечто подобное ещё несколько минут назад, я бы точно охренела и выпалила бы что-нибудь в ответ не самое для него приятное. Но только не сейчас. Не тогда, когда моё тело дрожало под разрядами эрогенного напряжения, а моя киска остервенело пульсировала в ответ на звучную вибрацию его голоса и столь безапелляционные приказы, произнесенные низким хриплым тоном. Мне куда было сложнее сойти с места и сделать то, что он хотел, чтобы при этом не споткнуться и не растянуться на полу в унизительной позе. Но, в том-то и проблема, я должна была эта сделать и не только потому, что он ждал…
        Не знаю, как, но, похоже, я уже давно не следила за временем, как и за собственными движениями в пространстве. Я как будто раздвоилась, словно под воздействием неизвестного мне наркотика. И даже готова была уверовать в то, что Маннерс мне его подмешал в шампанское. Разве что… единственным здесь реальным сильнодействующим психотропным «препаратом» был сам Маннерс. И всё, что происходило со мной, всё что я чувствовала и переживала - являлось моей стопроцентной реакцией на его физическую близость и его ментальное подавляющее воздействие.
        Моё тело и желания словно жили теперь своей отдельной жизнью, а я… будто наблюдала изнутри за происходящим и за своими же действиями. Или же мне хотелось в это верить. Особенно, когда я опускалась очень медленно перед мужчиной на колени между его расставленных в стороны ног, интуитивно упираясь дрожащими ладонями о боковины подлокотников. А он при этом даже ни разу не пошевелился и ничего не сделал в ответ со своего места. Просто наблюдал за мной почти бесчувственным взглядом из-под полуприкрытых век. Видимо, наслаждаясь моей полной беспомощностью и прогнувшимся под его хотелки состоянием.
        - Смелее, Энн. Я же вижу, как ты его хочешь… даже чувствую…
        Сукин сын!
        Я непроизвольно порывисто выдохнула, сместив ладони на мускулистые мужские бёдра в тот самый момент, когда его налитый кровью большой упругий фаллос оказался на уровне моего лица, снова вызывающе шевельнувшись, а я кое-как нашла коленками удобные точки опоры на паркетном полу. Кажется, меня накрыло ещё сильнее. Почти так же, как там, на столике, под самим Маннерсом. Тем более, когда пришлось приблизиться к его члену, буквально заставляя себя через силу обхватить его внушительное основание над тяжёлой мошонкой подрагивающими пальцами.
        И вновь по всему длинному, будто лепному стволу прошлась неслабая судорога, а на вершине блестящей головки проступила более крупная капля эякулята. Всё бы ничего, если бы меня саму в эти мгновенья не обожгло неслабой вспышкой жгучей похоти в ноющем лоне совершенно нежданным ответом моего собственного тела на чужое возбуждение. Но мне хотя бы хватило на этот раз сил не всхлипнуть вслух и не показать своего истинного состояния. Хотя, скорей всего, Маннерс прекрасно видел и так, что со мной творилось. А может и вправду… чувствовал.
        - Просто начни… и сама не заметишь, как втянешься… - боже правый… как же я ненавидела в подобные секунды его голос, царапающий, проникающий во все нервные окончания и одновременно усиливающий надрывную пульсацию в клиторе… Что уже говорить о его скупых, но таких чувственных ласках, например, как сейчас. О невесомом скольжении его пальцев на моём лице и на губах всего в паре дюймах от его члена.
        Я уже давно не замечала и не понимала, насколько глубоко в это втянулась. И на что уже была готова. Потому что… я действительно его хотела… до ненормального головокружения, до остановки дыхания, сердца и целого мира за этими стенами.
        - Умница… - довольно рыкнул Дьявол, когда я это наконец-то сделала. Когда провела влажным языком по центральной «дорожке» его каменного члена, немного задержавшись на чувствительной уздечке, и, в конечном счёте, вобрав в рот упругую пульсирующую залупу. Ощущая в эти секунды не меньшее ответное возбуждение на каждое из своих действий и на всё то, что испытывала сама на собственных рецепторах и в воспалённых эрогенных нервах. И чем больше я себя отпускала, погружаясь на полную глубину этого бешеного вихреворота из одержимых желаний и сумасшедшей реакции на своего растлителя, тем острее впивались в мои интимные зоны раскалённые иглы почти болезненной похоти.
        Если страхи всё ещё обволакивали мой рассудок и сущность щадящими тисками, то от прежнего негодования и тошноты не осталось и следа. И тут я снова должна была признать своё полное поражение перед этим вездесущим демоном. Поскольку он не просто видел меня насквозь. Он действительно прощупал меня до самого основания и продолжал это делать до сих пор, не просто подпустив к себе на максимально близкое расстояние, но и позволив прикоснуться к… скрытой в нём Тьме. К тому, что подобные ему люди раскрывали не перед каждым или не затягивали каждого в зыбкие недра своей ненасытной Бездны. В бездонные глубины своего чёрного Голода.
        Поэтому я сейчас и находилась в его владениях, поэтому и стояла почти безропотно у него в ногах на коленях и… возбуждалась, как последняя и самая прожжённая шлюха, когда брала его член в свой рот, с трудом вбирая в себя всего лишь треть от всей внушительной длины его эрегированного ствола. Ласкала его языком, влажными от слюны губами, помогая снизу осмелевшими пальцами и едва не постанывая на каждую его судорогу и ощутимую пульсацию головки, поскольку моя киска тут же вторила ему в ответ не менее жгучими вспышками остервенелого вожделения. Как будто он уже в меня опять входил. Вернее, усиливал оставленные им в вагине следы от недавнего проникновения. И я действительно чувствовала его скользящие толчки, атакующие меня изнутри надрывными спазмами, пока я вылизывала и затягивала вакуумом своего жадного рта его перевозбуждённый фаллос.
        - Не останавливайся… не закрывай и не отводи глаз…
        Как будто это было так легко сделать. Он же всё это время держался за них мёртвой хваткой своего бездонного чёрного взгляда, будто одновременно насаживал меня ещё и на него. Причём выражение его лица оставалось неизменным на протяжении всего минета. Может лишь иногда напрягал желваки или ноздри. А так, казалось, вообще никак не реагировал на все мои старания. Не чувствуй я у себя во рту, как пульсирует его член, решила бы, что он и удовольствия никакого не испытывает.
        Правда, под конец он позволил себе проявить хоть какую-то ответную эмоцию, когда погрузил всю пятерню в мои волосы на затылке, с щадящей грубостью сжимая их у корней и заставляя меня принять его ещё глубже. Или, точнее, уже едва не буквально трахая меня в глотку в более ускоренном темпе. Именно тогда его лицо и стало более жёстким и напряжённым, а глаза так и вовсе налились пугающей чернотой, рвущейся на волю Тьмы. Я бы и хотела отвести от них свой взгляд, но он не отпускал меня. Насаживал и на член, и на клинки своего демонического взора до тех пор, пока мне на язык не брызнули горячие капли вязкой спермы, ворвавшись в моё сознание и дрожащее от возбуждения тело мощным взрывом чужого, будто радиационного оргазма. У меня даже перед глазами всё поплыло, словно меня тоже накрыло бурным экстазом, не дотянув до моей собственной физической разрядки всего ничего.
        - Какая молодец… - хрип Дьявола, ударивший по рассудку и моему лицу вместе с горячим дыханием, едва ли сумел привести меня обратно в чувства. Тем более, когда мужские пальцы обхватили моё лицо за скулы и щёки возле губ, ощутимо надавив на челюсти, а перед глазами не очень чёткой картинкой проступил совершенный лик полубезумного демона. - Открой рот и покажи язык.
        Его гортанный рык прошёлся по нервам очередной шокирующей вибрацией, впиваясь в мою киску очередным разрядом острого возбуждения. А от пронизывающего насквозь взгляда, как и от прессующей близости, так и вовсе накрыло с головой буквально до временной остановки сердца.
        Конечно, я не могла не выполнить его жёсткого приказа, едва ли при этом понимая, что делаю сама со своей стороны. Скорее, действовала на чистых рефлексах, удерживаясь в чужой сумасшедшей реальности на честном слове только благодаря рукам Маннерса.
        - Какая прелесть. - констатировал Дьявол, с самодовольной полупьяной усмешкой разглядывая собственную сперму на моём высунутом по его команде языке. - Глотай!
        Очередной его безапелляционный приказ пошатнул пол моими коленками. Я сама не заметила, как интуитивно вцепилась в его ноги, кое-как сдержавшись от одержимого желания стиснуть бёдра со всей силы и… наконец-то кончить самой. И опять, едва соображая, что творю, выполнила то, что мне было велено сделать практически на интуитивном рефлексе. Снова высовывая язык под стать какой-нибудь разбитной порно-актрисе.
        - Умница. Пиздец, как же ты меня радуешь и заводишь…
        И снова от его голоса и убийственных слов в моей голове, в который раз за этот вечер, перегорают все контакты. А от его последующего действия так и подавно. Когда он не просто проговорил мне всё это прямо в рот, но и накрыл после сказанного мой язык своим, каким-то нереально захватывающим движением проникая туда, куда ещё недавно трахал своим членом.
        Я даже не сразу поняла, что услышанный мною в этот момент тихий стон принадлежал именно мне. А потом и следующий всхлип, сразу после того, как его пальцы второй руки расслабили хватку в моих волосах и сместились по шее наперёд, скользнув рядом с каймой драгоценного ожерелья-«ошейника» по моему декольте и дальше, чтобы вскоре накрыть горячей ладонью одно из упругих полушарий моей возбуждённой груди. Пока его язык выписывал у меня во рту развратные пируэты, чередуя их с бесстыжими толчками, имитирующими половой акт, его пальцы изучали возможный предел чувствительности моей кожи с прочими эрогенными зонами. То порхали по моей плоти будто крылышками мотылька, то пережимали до лёгкой боли ноющие горошины воспалённых сосков, заставляя меня ещё громче всхлипывать и тянуться за его ведомой рукой. А ещё несдержанно вздрагивать и рефлекторно сжимать интимные мышцы изнывающего лона под надрывными ударами остервенелой похоти. Как будто он уже меня туда имел или усиливал оставленные его членом метки до осязаемых толчков и очень глубокого проникновения.
        А затем и вовсе, что называется, добил контрольным. Прошёлся головокружительной лаской нестерпимо нежных пальцев по моим рёбрам и животу, вынудив едва не вскрикнуть в голос и не дёрнуться всем телом, когда дошёл до низа живота, и заскользил по очень чувствительному лобку. После чего накрыл набухшие половые губы и опять добрался до святая святых, распаляя и без того перевозбуждённый клитор с горячими влажными складочками умопомрачительной росписью из греховных орнаментов. Мне даже показалось, что я буквально потекла на его руку, как только у меня там всё опалило сумасшедшей вспышкой очередного нешуточного вожделения. А потом чуть было не снесло мне голову окончательно и бесповоротно. Когда он проник меня двумя пальцами и без особо труда нащупал самую чувствительную зону, вначале растирая её изнутри пока ещё щадящими нажимами, но уже через несколько секунд усиливая и ускоряя темп проникновения до более жёстких толчков. Вот тогда меня и накрыло по полной. Вот тогда я и поняла, почему так его боялась с нашего самого первого знакомства.
        Он действительно видел меня насквозь и… знал, как меня «включить» - завести за считанные мгновения… Выпустить на волю мою собственную, скрывавшуюся все эти долгие годы изголодавшуюся Тьму. Что он с бешеным успехом и делал, трахая меня одновременно языком в рот, а пальцами в вагину. Разжигая всего за несколько глубинных ударов совершенно неконтролируемую эйфорию, нарастающую внизу живота и бьющую на поражение по контуженому рассудку нестерпимым удовольствием с быстро подступающим оргазмом.
        Я не заметила, когда меня затрясло ещё сильнее, и как меня начало крыть ритмичными спазмами сумасшедшего экстаза. Казалось, меня просто вынесло на несколько секунд, а то и минут, после первого самого мощного «взрыва». Я даже не поняла, как со всей дури интуитивно вцепилась в бёдра Маннерса, иначе бы точно завалилась на пол в буквальном агонизирующем припадке. А может быть и не завалилась бы. Так как держал он меня сам за шею хоть и безболезненной, но весьма мёртвой хваткой. Держал крепко, профессионально, продолжая вбирать мои стоны своим ртом и трахать влагалище пальцами, пока я всё это время кончала и… спускала на его ладонь и паркет струйными соками.
        - Восхитительно! - его довольное, именно садистское заключение ударило по моему сознанию и воспалённым нервам дополнительной стимуляцией, едва не выдернув меня полностью из окружающей реальности. - Я так и знал, что ты у нас… девочка с большими секретами… Небось, твой женишок даже не догадывается, на что ты способна. Довольствуется лишь малым, да?
        Грёбаный сукин сын! Только в этом и проблема. Чем больше он затрагивал данную тему и выводил ею меня на нужные ему эмоции, тем сильнее я его хотела и… снова заводилась!
        Треклятая Тьма! Треклятый Маннерс и ему подобные! Хотя… даже я не знаю, существует ли в этом мире кто-то действительно подобный ему. И чтоб настолько!..
        - Умница. Хорошая… правильная девочка… mon papillon… - его хриплый громкий шёпот продолжал прожигать и мой рассудок, и впиваться жгучими иглами в мою всё ещё кончающую киску. И я ничего не могла поделать с этим безумием, с этой бездной чужой Тьмы, которая поглощала меня чужим голосом всё глубже, без права на возврат. - А теперь на диван. Лицом к зеркалу, попой ко мне. Сил забраться хватит?
        Нет, чёрт возьми! Не хватит! Я ещё ни хрена не соображаю! Меня до сих пор ведёт и… я не хочу его отпускать! Не могу. Не хватает сил.
        Но перечить или идти вопреки словам этого ненормального Дьявола у меня тоже не получается. Разбуженные им инстинкты управляют мною куда эффективнее физического принуждения.
        - Ты меня хорошо расслышала, Энн? На диван. Живо!
        Глава 12
        Это действительно было чем-то ирреальным и невероятным, на грани неподвластных мне инстинктов. Когда тело подчиняется чему угодно и кому угодно, но только не тебе самой. Я так и не поняла, как у меня это получилось - забраться на широкое сиденье чёрного кожаного дивана и увидеть собственное отражение в стеновой панели где-то в ярде перед собой. Увидеть и едва ли при этом узнать. Поплывшее от перевозбуждения, как от сильного дурмана, лицо с едва соображающим взглядом в блестящих, широко раскрытых, будто от лёгкого безумия, глазах. От прежней идеальной причёски тоже не осталось следа благодаря вмешательству Маннерса. Так что видела я теперь в тёмном, почти чёрном зеркале кого угодно, но только не Энн Лорел Брайт - когда-то безупречную во всём светскую девушку и перспективного литредактора. Ошалевшая, немного всклоченная и изнывающая от ненасытной жажды быть выебанной по-настоящему озабоченная сучка. Разве что не умоляющая об этом вслух.
        Да ей бы и не дали сорваться в подобный припадок. Вставший за её спиной во всей своей демонической красе сам Дьявол во плоти не дал бы. Коснувшийся её слегка прогнутой спины властным жестом расслабленных пальцев, от которых меня прошибло насквозь очередным ненормальным разрядом шокирующего удовольствия. И продолжало атаковать вспышка за вспышкой, пока чужая ладонь хозяйничала по моему телу, оглаживая ягодицы и придавая моей позе более развратное положение. Моя киска моментально отзывалась на любое из интимных ласк Маннерса, словно ей было мало бурно кончить за минуту до этого от сильного струйного оргазма, и теперь ей не терпелось пережить эту извращённую пытку снова и снова. Но уже не так… а с реальным мужским членом в пульсирующих тисках вагины.
        - И не вздумай отводить глаз с зеркала всё это время.
        Но самым сильнейшим безумием меня накрыло совершенно от иного действия Дьявола. Когда он вдруг нагнулся надо мной, скользнув по спине гладким шёлком своей брендовой сорочки и сминающим теплом скрытого под ней торса, и снова обхватил моё горло и скулы внушительной ладонью безжалостного убийцы.
        - Если закроешь их дольше, чем на пять секунд… накажу… Останешься здесь ещё на одни сутки.
        И нет, ему не просто надо было произнести эту изощрённую угрозу чисто по ходу дела, но и прижаться при этом щекой к моему виску, чтобы прострелить мне череп своим гортанным «рычанием» и дать прочувствовать до обмораживающей насквозь дрожи его убийственную энергетику и мощное тело. И особенно его лицо, прижимающееся к моему и… взгляд, прожигающий мою парализованную душу даже через отражение в зеркале, когда держал мою голову так, чтобы я смотрела только на него. Смотрела и не смела отводить глаз в сторону… как и закрывать веки.
        - Ты должна видеть, кто будет тебя всё это время трахать и осознавать это… Кончая только подо мной! Поняла, Энн? Никаких побегов в воображаемые фантазии. Только здесь… со мной… под моим членом. Никаких мнимых третьих или четвёртых лишних. Это всецело моя территория и никого кроме нас здесь не может и не должно быть. Учла?
        Я лишь слабо кивнула, но, скорее, опять на чистом рефлексе, зачарованно, во все глаза глядя в его демоническое отражение. В лицо сущего Дьявола, который держал сейчас под собой в пока ещё щадящем захвате абсолютно обездвиженную им жертву. Держал меня… ни мёртвую, ни живую…
        - Умница… - довольно рыкнул хищник, наградив меня щедрым бонусом в качестве нежнейшего поцелуя у самого уголка глаза, скользнув по чувствительной там коже кончиком горячего языка. Будто царапнул очередным эрогенным разрядом, от которого меня едва снова не затрясло.
        Или того хуже. Я чуть было не заскулила в голос, когда он вдруг резко меня отпустил и так же неожиданно поднялся надо мной, лишив самых умопомрачительных за этот вечер ощущений.
        - Смотри на меня в зеркало, Энн… Смотри всё время! И не вынуждай меня об этом тебе напоминать…
        Едва ли я могла это сделать вообще именно осознанно, поскольку его взгляд в зеркальном отражении держался за мой ещё более цепкой хваткой, чем до этого он держал моё тело руками полноправного владельца. А когда он начал раздеваться, продолжая всё это время смотреть на меня (вернее, в меня), я и вовсе залипла на этой психоделической картинке, не в силах поверить в её реальность… В реальность стоящего за моей спиной сверхчеловека. В его неспешные, почти ленивые движения расслабленных рук и пальцев. В то, как он расстёгивал мелкие пуговки на планке рубашки, а потом вытягивал из манжет запонки с чёрными бриллиантами. Он мне сам напоминал ожившего тёмного демона, особенно в тонированном зеркале, в полусумраке огромной гостиной. Разве что не хватало чёрных крыльев за его спиной и всё тех же горящих красным пламенем глаз.
        А когда Маннерс стянул с мощных покатых плеч дорогую ткань сорочки, обнажая раскачанные бицепсы, грудь и рельефный пресс, у меня и вовсе дыхание спёрло. Причём чёрная поросль, покрывавшая его торс от ключиц до солнечного сплетения и большую часть живота, абсолютно не портила общую картинку представшего передо мной в нагой красе Дьявола. Совершенного во всех смыслах Дьявола. Слишком совершенного и поэтому не воспринимаемого до конца моим здравым разумом как за реального. Тем более в отражении. Но не в моменты его поверхностных касаний моего оцепеневшего и ко всему готового (или наоборот, неготового) тела.
        Когда он потянулся к ремню своих брюк и я услышала характерный звук расстёгиваемой металлической бляшки, меня вновь накрыло, будто облаком радиоактивного пепла от очередного «удара» чужого метального прессинга. И всё равно я не успела подготовиться к тому, что меня ожидало в ближайшие секунды, да и на вряд ли бы сумела это сделать вообще. Ни здесь, ни сейчас и ни когда-либо под руками этого беспощадного чудовища.
        Я всё равно вздрогнула, когда его ладони вновь коснулись моей нагой кожи на пояснице, накрыв вскоре хозяйскими захватами мои выпяченные ягодицы и большими пальцами проникая в более чувствительную зону горячей промежности. Раскрывая, обнажая ещё больше, а потом и прижимаясь к влажным складкам воспалённой киски невыносимо возбуждающими ласками-пытками.
        Конечно, меня затрясло ещё сильнее, дыхание сбилось, по телу прошёлся циклический разряд эрогенного тока, вырвавший из моих лёгких несдержанный всхлип. И ещё один, более натужный, когда Маннерс заменил свои пальцы более крупной и гладкой головкой эрегированного члена, заскользив ею по всей вульве от вагинального входа до самого клитора и обратно. И всё это под прицелом его чёрных глаз в зеркальной поверхности мебельной стойки, за которые я держалась собственным взглядом, как утопающий за спасительную соломинку.
        - Что и следовало доказать, да, Энн? - мёртвую тишину гостиной снова нарушили демонические заклятия сводящего с ума голоса. - Тебя же потянуло ко мне в ту самую секунду, когда ты меня впервые увидела. Подобный взгляд невозможно спутать ни с каким другим. Взгляд загнанной в угол добычи…
        Его ладонь, в такт вибрирующего баритона поднялась по моей ягодице, накрыла поясницу, потянулась покрывающей лаской вдоль моей спины, оставляя на ноющей коже фантомные метки с отпечатками из невыносимых ощущений, пока не достигла шейных позвонков и не накрутила на кулак мои распущенные волосы. Лёгкий, пока ещё щадящий рывок с покалывающей болью в корнях, и я тянусь головой за «ласковым» движением подчиняющей руки назад, прогибаясь ещё сильнее. И, в конечном счёте, вскрикивая, как только в этот же момент без каких-либо прелюдий, в меня загоняют на всю длину одним чётко выверенным ударом большой и твёрдый, как камень, член. Кажется, у меня даже слёзы из глаз брызнули, а в голове зашумело от вполне реальной угрозы лишиться сознания прямо сейчас.
        - Которая хочет, чтобы её поймали и… лишили права выбора…
        Вторая рука обхватила меня будоражащим захватом исподнизу, вначале накрыв мне живот, а потом потянувшись вверх к груди. Два жёстких толчка членом во влагалище и снова щадящий рывок за волосы. Кажется, ещё немного и меня вот-вот вынесет, особенно, когда перед поплывшим взором в отражении я снова вижу сумасшедшую игру полусвета и теней в нависающем над моей головой образе одержимого Дьявола.
        - Смотри на меня, Энн… Не забывай об этом. Смотри на того, кто тебя сейчас трахает… - и ещё несколько нещадных ударов по сокращающемуся лону изнутри с характерными звуками-хлопками, от которых скручивает сладким спазмом внутри живота, как и от ощущений прижимающейся к моей ноющей киске тяжёлой, крупной мошонки.
        Я уже вообще ничего не соображаю. Мне хочется закатить глаза, выгнуться ещё больше, прижаться ещё плотнее к твёрдому мужскому паху и насесть на член, как можно глубже. Мне кажется, что я уже кончаю или почти на грани, снова спуская струйными соками на бёдра своего растлителя. Но он заставляет меня «очнуться», оттягивая разрядку ещё на несколько минут, когда сжимает мне сосок, вызывая то ли отрезвляющую, то ли сводящую с ума сладкую боль, от которой я срываюсь в скулящий стон. И при этом, да, не могу отвести шокированного взгляда от нашего отражения. От совершенного лица и чёрных глаз ликующего Дьявола.
        - Чувствуешь разницу?.. И разве не об этом ты мечтала в своих самых потаённых фантазиях все эти дни? Чтобы тебя отодрали по-настоящему… как следует… А, главное, чтобы это сделал тот, кто на такое действительно способен… Теперь ты это чувствуешь?.. Чувствуешь меня, мой мотылёк…
        Не только чувствую, кажется, уже скоро спаяюсь своими нервами с чужими и буду ощущать лишь его одного. Везде! Где только можно и невозможно. Глотая дрожащим дыханием спасительный воздух при каждом очередном проникновении-ударе Маннерса в вагину - быстром, чётком, беспощадном. Насаживающим меня, как на вертеп, не только на его упругий член, но и на ментальные кинжалы его ненасытной воли. Он будто и вправду стремился меня пометить самым извращённым образом и разворотить до основания мой агонизирующий рассудок. А тело просто заклеймить, не пропустив ни одного на мне (и во мне тоже) сантиметра.
        - Хочешь большего?..
        Он точно ненормальный! Меня и без того рвёт от перевозбуждения, от сводящих с ума толчков большого неустанного во мне «поршня», чьи глубинные проникновения отдавались даже у меня в голове. И, конечно же, от грёбаного голоса трахающего меня чудовища. Но ему, видимо, и этого слишком мало. Обязательно нужно сделать что-то ещё. Пройтись языком по моим позвонкам на спине, оставить после своего вопроса очередное клеймо из вакуумного засоса между лопаток, не переставая при этом измываться над моими сосками и всё так же удерживая голову за волосы мнимой ласковой хваткой. Да тут у любого крышу снесёт, особенно на пике нарастающего экстаза. Особенно, когда удары члена всё осязаемей и чётче наращивают свой темп до невозможного и нестерпимого, и уже буквально удерживают тебя на грани от неминуемого срыва. А всё, что ты можешь - лишь беспомощно цепляться за спинку дивана трясущимися руками и жалобно вскрикивать, да стонать, теряя связь между реальностью и происходящим, но только не с этим Дьяволом.
        - Я знаю… хочешь! И знаешь, что я могу тебе это дать…
        Он когда-нибудь заткнётся или попросту мечтает довести меня до дурки?
        Но в этом главный кошмар и заключался. Я действительно велась на всё, что он говорил, и не понимала почему. Хотя, скорее, на него всего. На то, что он со мной вытворял и до каких пределов доводил моё бесконтрольное под его руками и членом тело. И в этот раз ему тоже удалось играючи заставить меня буквально за считанные минуты пережить невозможное. Он словно и вправду чувствовал абсолютно всё, что со мной происходило. Поэтому и знал, в какой момент нужно что-то сказать, когда наградить лаской, а когда ускорить приближение нового оргазма, растирая мою и без того онемевшую от его фрикций вагину более быстрыми и беспощадными проникновениями. И в этом он походил на обычного человека меньше всего - либо на неустанную машину, либо на реального и беспощадного демона во плоти. Как будто и вправду знал, где нужно сильнее нажать, а куда направить удары именно на поражение. Долбить и распалять изнемогающее лоно, пока меня не скрутит очередным бешеным приступом струйного оргазма и не затрясёт в его руках в затяжном припадке под немощные крики о пощаде.
        - Да, Энн, блядь… ДА! Заведи меня до умопомрачения!
        Боже правый! Он способен останавливаться на передышку хоть на несколько секунд? Потому что… я уже не могу… Он всё ещё меня насаживал, более жёстко и грубо, пока моё влагалище сокращалось от мощных спазмов, орошая его бёдра и диван почти уже сошедшими на нет струями женского секрета. Наверное, точно прошло не меньше двух минут, когда он наконец-то прервал эту пытку. Разве что, ненадолго. Только для того, чтобы резко меня развернуть и уложить спиной на сиденья дивана, закидывая одну мою ногу на невысокую спинку, а мои руки - кверху за голову и пережимая оба запястья внушительной ладонью беспощадного палача.
        Я лишь и успела, как изумлённо ахнуть и передёрнуться всем телом несколько раз, боясь закрыть глаза, но ещё больше, умирая от сумасшедшего страха смотреть в нависшее надо мной лицо ненасытного монстра. В его треклятые чёрные глаза! В затягивающую бездну его чёрной души и вечно голодного Мрака.
        - Ну что, мой мотылёк?.. Будешь и дальше делать вид, что я тебе якобы омерзителен. Или всё-таки уже признаешься, что хотела меня всё это время… а сейчас так и подавно?
        И опять он это делает с отточенным изяществом опытного убийцы. Нагибается ко мне ещё ближе. Опаливает лицо и рассудок своими хриплыми заклятиями, пока пальцами рисует ласкающие руны по моим губам, горлу, а потом и вовсе накрывает полушарие груди садистским захватом хозяйской ладони. И при этом не забывает дразнить мою пульсирующую от пережитого оргазма киску скользящим по ней членом.
        Меня едва не выгибает от всех этих ощущений, от всего, что он во мне будил или бил на поражение пронизывающими разрядами эрогенного возбуждения.
        - Просто сознайся, Энн… Скажи… - его чёртовы губы уже касаются моих, кончик его носа ласкает мою щёку в унисон головке его члена, растирающего мне клитор.
        Меня опять трясёт. Я не могу остановить это наваждение или безумие. С каждым словом и действием Маннерса, оно проникает в мою кровь ещё более убойной дозой греховного наркотика, насилует разум, раскаляется в эрогенных зонах и клетках всего дрожащего тела. Я уже просто не соображаю. И, скорей всего, не хочу соображать. Либо желая поскорее утонуть в этом сумасшествии и захлебнуться, либо… даже не знаю… Бороться с этим исполином у меня нет сил и… никогда их до этого и не было…
        - Скажи это… Скажи, как ты меня хочешь… Как хочешь, чтобы я тебя затрахал. Просто скажи…
        - Х-хо… чу…
        - Что?.. Я не расслышал…
        Он прижимается к моей щеке своей, вроде как подставляя своё ухо к моим губам, а меня ведёт от этого, как от соприкосновения с чем-то ирреальным и невыносимо возбуждающим.
        - Чётче, мотылёк.
        Блядь… я всхлипываю! Потому что он… входит в меня опять… медленно, неторопливыми погружениями одной только залупы. А меня уже бьёт навылет мощнейшим разрядом нового эрогенного приступа и едва не выгибает под телом этого изощрённого монстра.
        - ХОЧУ! Хочу вас! По… прошу! Хватит!..
        - Нет, мой мотылёк! - он снова поднял голову и взглянул мне в душу через глаза довольно осклабившись и затягивая в клетку своих рук едва ли не всю, по самую макушку. - Я только начал. У нас с тобой ещё вся ночь впереди.
        Последних слов я, кажется, не расслышала или не поняла, потому что в этот момент он вогнал в меня член до упора, заставив вскрикнуть и забиться под ним под атакой очередной конвульсивной агонии. И только сейчас я ощутила в полную меру, какой он огромный, способный одним лишь весом своего тела расплющить такую, как я мелкую букашку. Правда, в эти ненормальные минуты он совершал надо мной совершенно иные действия. Оплетал, подминал под себя, накрывал собой и… прятал от всего мира. Но не от себя. Не от своих демонических глаз и их одержимого взгляда, чьи клинки я уже ощущала на своём судорожно бьющемся сердце и… Похоже, они не просто его касались остро заточенными лезвиями… они уже вошли в онемевшую мышцу… Просто… Просто, я ещё не успела почувствовать боли из-за циркулирующего в моей крови наркотика. Наркотика по имени «Маннерс».
        Глава 13
        Кажется, кошмары мучили меня всю ночь, с того самого момента, как я провалилась в забытье, окончательно разорвав связь с реальностью. Но только не с тем, кто затащил меня в свой ад, а потом преследовал каждую грёбаную минуту безумных сновидений физически и ментально. Врезался в мою память и воспалённое сознание гипнотизирующим голосом с тугими ремнями своей изголодавшейся Тьмы. И там я действительно не могла не пошевелиться, ни издать хоть какой-то звук или слово. Бесконечный абсурд вывернутого наизнанку сюрреализма из сплошных ощущений, жутких образов и непереводимых фраз от чёрного заклинателя. И, кажется, там были зеркала. Много зеркал. С отражениями, в которые я не хотела заглядывать. Но он меня заставлял. Снова и снова. Не отходя от меня ни на секунду. Удерживая, прижимая к себе, затягивая в себя… в свою Бездну…
        А его грёбаный взгляд… Я не переставала его чувствовать ни на мгновенье. Он преследовал меня, куда бы я ни пыталась сбежать. Так и промучилась всю ночь, думая иногда, что просыпаюсь после очередного кошмарного эпизода, а на деле лишь перескакивая в следующий. И так едва ли не целую вечность, пока в один из таких моментов я не дёрнулась всем телом, и не проснулась по-настоящему. Пока, преодолевая сумасшедшую слабость, не разлепила веки и не увидела перед собой вроде как знакомые очертания чёрно-бежевой спальни с высокими потолками. Кажется, погружённой в полусумрак то ли раннего утра, то ли позднего вечера. После чего, мало что соображая, потянулась взглядом к близстоящей прикроватной тумбочке и… увидела небрежно разложенный на её крышке ювелирный гарнитур из ужасно дорогих украшений. У меня даже рот непроизвольно округлился, будто я собиралась вот-вот застонать, а то и заскулить.
        Наверное, не могла заставить себя поверить в то, что это была правда. Всё, что здесь творили со мной прошлой ночью - сущая правда, а не привидевшийся мне во сне кошмар. И если я сейчас попытаюсь пошевелиться и привстать, моё тело напомнит об этом неопровержимыми фактами в виде ноющей ломоты в костях и мышцах и… в растертом до болезненных ссадин влагалище.
        Правда, мне всё равно пришлось это сделать, но на чистом интуитивном порыве. Когда ощущение чьего-то прожигающего в спину взгляда возросло в разы за считанные секунды и я, осознав, что лежу на скомканных простынях огромной двуспальной кровати совершенно голая и ничем не прикрытая, тут же подскочила с подушек, как ошпаренная, резко оглядываясь назад и неосознанно хватаясь за атласное покрывало. И сразу потянула его к груди, прихватив по ходу и нижнюю простынь под аккомпанемент своего взбесившегося сердца. Даже в голову ударило ослепляющим и оглушающим шипением вскипевшего в крови адреналина.
        - Ты это серьёзно?
        Вскрикнуть у меня не вышло. Паника пережала горло временным удушьем, точь-в-точь, как во сне. Но не узнать голоса говорившего, а потом и стоявшего у панорамного окна Маннерса я, естественно, не смогла. Правда, я так и не узнаю, почему он там стоял, а, главное, как долго. Но, судя по его расслабленной позе и тому, как он опирался предплечьем о массивную «балку» оконной рамы, находился он там явно далеко не пару последних минут. А белая чашка в его руке и белокипенное махровое полотенце на мускулистых бёдрах подтверждали данную догадку, как говорится, на все сто.
        Мужчина качнул головой неодобрительным жестом, приподнимая одновременно чашку к своему лицу и делая небольшой глоток, скорей всего, крепкого кофе (не удивлюсь, если без сахара и сливок).
        Я сама непроизвольно сглотнула, ощутив, наконец-то, во всей красе сумасшедший сушняк и все произошедшие со мной за эту ночь физические «изменения».
        - После всего, что я тут с тобой делал, ты решила поиграться в скромную недотрогу? Лучше не стоит.
        - Я… я… просто испугалась…
        Меня всё ещё шторило от бешеного сердцебиения и пережитого за кратчайшие мгновения панического страха. Хотелось рухнуть обратно на подушки и… закутаться в покрывало с головы до ног, но ни как не подчиняться пока ещё мягким намёкам-предупреждениям хозяина окружающей спальни. К тому же, в отличие от меня, он хотя бы уже успел принять душ и, вполне возможно, даже чем-нибудь подкрепиться.
        - Вы меня… напугали…
        - И чем же? - он вдруг оттолкнулся от окна и начал делать в сторону кровати неспешные, будто ленивые шаги. И я только сейчас заметила, что на деле было далеко не утро и не вечер. Просто оконное стекло имело функцию автоматического затемнения и поэтому лучи дневного солнца сюда не проникали.
        - В-вы… вы на меня смотрели…
        Лепные, крупные губы Маннерса дрогнули в знакомой усмешке невозмутимого баловня судьбы и… у меня опять очень сильно ёкнуло сердце. Но, скорее, от чувства смертельной опасности, которую он во мне вызывал… в определённые, как сейчас, моменты. Даже захотелось сжаться ещё сильнее, подтянуть к груди коленки, а на ногах поджать пальцы.
        - Я на тебя смотрел всю эту ночь, если ты не успела этого забыть. И не только в лицо.
        Я бы и рада это забыть, но, боюсь, не смогу этого сделать, даже если полностью потеряю память. Тело с подсознанием будут напоминать об этом рядом с этим человеком не менее убойными ощущениями, чем самими картинками из последних воспоминаний. И зря он мне сказал об этом именно сейчас. Потому что… я действительно всё вспомнила. Абсолютно всё! И… временно оцепенела, не в состоянии поверить тому, что это действительно был не сон. Что он действительно всё это со мною вытворял!
        Может лучше сменить тему от греха подальше?
        - Вы… говорили, что… что отпустите меня. Что это всё только на одну ночь.
        - Какая же у тебя короткая память, Энн.
        Если он сейчас же не остановится и не перестанет ко мне подходить я… я тогда точно закричу! Он уже получил своё сполна. Даже чересчур! Хватит с него! А с меня так и подавно!
        Только плевать он хотел на то, что со мной сейчас творилось под прессингом его неумолимого приближения. Это были его владения и принадлежащая ему территория, в пределах которой он мог делать что угодно и сколько угодно, неважно с кем или с чем.
        - Ты сегодня получила ещё один штрафной день. И, скажи спасибо, что только день, а не полные сутки.
        - О-о… чём вы? - я попыталась напрячь память, но у меня ни черта не вышло. Вообще-то, сложно сосредоточиться на чём-то, когда к тебе подходит полуголый, почти двухметровый мужчина с раскачанной мускулатурой и с пока ещё прикрытым членом немаленьких размеров.
        - О том, как кончала подо мной с закрытыми глазами чуть ли не целую минуту. А ведь я тебя об этом предупреждал и не раз, Энн. Никаких побегов от меня в скрытые фантазии…
        - Но… это… я никуда не сбегала! Я просто…
        - Просто бурно кончала. Я знаю. Но правила были нарушены. Сознательно или нет, это уже значения не имеет. Я поставил чёткие условия, и ты их не выполнила.
        Он всё-таки ко мне подошёл, чем вынудил меня оцепенеть, замереть и перестать на какое-то время дышать. Думать я перестала намного раньше. Могла лишь наблюдать и… ждать. Ждать того момента, как он снова накроет меня своей радиационной «тенью» и что-то при этом обязательно сделает.
        - Поэтому, у тебя ещё несколько часов до вечера, которые принадлежат всецело мне…
        Я так и не сумела отвести от лица Маннерса взгляда в сторону, подобно кролику перед гипнотизирующим удавом. Смотрела во все глаза, как он надо мной нагибается, как сокращает между нами последние защитные дюймы и… протягивает ко мне свободную руку. Я только и сумела, что испуганно всхлипнуть и интуитивно сжать на ногах пальцы, когда он подхватил складку покрывала у моей груди и одним резким движением сдёрнул гладкую ткань с моего тела, полностью обнажая меня перед собой.
        - П-пожалуйста! Вы же… вы говорили, что отпустите меня! И мне надо созвониться с Эдвардом!
        - Сутки, Энн. Теперь ты наказана на полные сутки, начиная с этой самой минуты.
        - Но!..
        - И, если ты не перестанешь говорить на эту тему, буду накручивать счётчик до тех пор, пока до тебя не дойдёт, насколько я серьёзен.
        Почему я не прикусила себе язык до того, как произнесла имя Эдварда вслух? Если внешне Маннерс и не изменился, то не почувствовать, как он отреагировал внутренне на упоминание о моём женихе я никак не сумела. Меня словно ударило ментальной волной чужого напряжения в сто тысяч килотонн. Может оттого я и не отшатнулась от мужчины, когда он присел рядом со мной на край кровати и потянулся к моей голове обеими руками. Потому что находилась в лёгкой контузии и совершенно не соображала, что именно он собирался сделать и зачем. Дошло уже после того, как его ладонь утопила в себе мой затылок, а моих губ коснулся край фарфоровой чашки с кофе.
        - Выпей. А то, боюсь, у тебя очень сильное обезвоживание после сегодняшней ночи.
        Я снова судорожно сглотнула и было потянулась к чашке собственными трясущимися руками.
        - Я могу и сама…
        - Когда я тебе скажу, что ты будешь делать сама, тогда и будешь ЭТО делать САМА, Энн. Пей и не дёргайся!
        Думаете, это так легко - сопротивляться подобному Маннерсу человеку? Вернее даже, нечеловеку!
        Я не то что не могла забыть после этой ночи, на что он был способен, я… продолжала всё это чувствовать! Чувствовать ЕГО! Стальную клетку его мощнейшей воли, которая состояла из сотен тысяч прутьев и спиц, пронзавших тебя насквозь с головы до ног! И они всё ещё находились во мне! Царапая и накручивая мои нервы при каждом моём необдуманном телодвижении или вздохе. А уж как они начинали во мне вибрировать и диссонировать, когда он приближался ко мне, как сейчас, в самый притык… Когда прессовал своей физической мощью со сминающей на раз энергетикой, облучая от макушки до пят демонической токсичностью… всё остальное на этом фоне превращалось в ничто. Моментально забывалось или стиралось из твоей жизни и памяти разъедающей кислотой. И ведь так оно, в сущности, и было. Ему ведь ничего не стоило превратить твою жизнь в ад, буквально перемолов её в фарш со всеми близкими тебе людьми…
        Сопротивляться? Как?
        Я даже пошевелиться не сумела, когда он снова меня коснулся. Когда его пальцы обхватили мой затылок, удерживая мне голову в нужном для него положении. Только и смогла - разомкнуть губы и позволить ему влить в меня несколько капель ещё горячего, но совсем не обжигающего кофе.
        - Умница. Ведь можешь, когда хочешь. - его чёртовы лепные губы снова дрогнули в самодовольной ухмылке, а в глазах скользнула уже такая знакомая дымка никогда не спящей Тьмы. - Постарайся выпить всё.
        Дважды меня просить об этом не нужно было. Я действительно хотела пить и практически не обращала внимание на горечь крепкого напитка, в котором, как ни странно, всё же ощущалось немного сахара и даже корицы. Правда, полкружки кофе для меня показалось, как два небольших глотка, которые лишь слегка смочили горло, на какое-то время приглушив раздражающую сухость во рту.
        - П-пожалуйста! М-мистер Маннерс… отпустите меня домой. Вы же изначально говорили только об одной ночи…
        Я снова попыталась достучаться до сознания того, кто в принципе никого никогда не слушает, кроме собственных хотелок. Так сказать, улучила момент, когда мужчина потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы поставить туда пустую чашку, как раз возле небрежно «валяющихся» там украшений. И, похоже, в данном жесте было показано предостаточно его истинного отношения и к вещам, и к тем людям, которые эти вещи предназначались.
        - Двое суток, Энн. Теперь ты остаёшься здесь ещё на двое суток. Хочешь продолжить?..
        У меня опять отсох язык, и дико закружилась голова. Он не мог говорить всё это всерьёз! Но, когда он снова взглянул на меня, совсем немного склонив голову, и с тем самым штырнув по самое не могу враз отрезвляющим взглядом, я поняла, насколько он не шутил. Пусть даже при этом уголки его красивого рта и углубились заметно в ленивой ухмылке, а чёрные брови приподнялись в вопросительной мимике.
        - Вам что… было мало?..
        По моему затылку и шейным позвонкам прошёлся колкий озноб очередного вымораживающего шока. Удивительно, как я ещё не стала задыхаться после услышанного и увиденного.
        - С каких пор такими вещами можно наесться досыта и надолго, Энн? Или для того, чтобы дышать, тебе хватает только пары вздохов в день? К тому же, считай… я лишь успел тебя слегка попробовать. Всего-то распалив аппетит…
        Не говоря уже о том факте, что всё это он мне высказывал, подсаживаясь ещё ближе и сокращая последние между нами грани мнимого расстояния. Ведь за всё это время, он так и не убрал ладони с моего затылка, а теперь… Теперь касался пальцами другой руки моих скул и щёк, разглядывая буквально в упор моё перепуганное лицо поплывшим взглядом обдолбанного маньяка.
        - И я, наверное, уже больше часа жду, когда же ты наконец-то проснёшься, чтобы снять свою утреннюю эрекцию, которая, к слову, за всё это время так и не прошла. Слишком свежи и остры последние воспоминания об этой ночи. Была, конечно, мысль выебать тебя прямо спящую, но… - последние фразы он уже проговаривал мне в губы, понизив звучный баритон до более вибрирующей и сочной сипотцы. - Я предпочитаю более живых в постели партнёрш и реагирующих на меня так, как я этого хочу.
        Не знаю, как это у него получается, но накрыло меня и от его слов, и нестерпимой близости, будто потоком обдавшей с головы до ног горячей волны. И опалило истерзанную им же киску жгучей похотью, как только его губы смяли мой рот, а его язык ворвался в меня единоличным владельцем и непримиримым завоевателем, начиная показательно и откровенно меня трахать, под убойные дозы смертельного наркотика, запущенного мне только что в кровь.
        Я и ахнуть не успела, как меня опрокинули в чужую бездну, на бешенной скорости, оплетая моё тело скользящими прутьями чужой воли… чужими руками и кожей. Как будто и вправду затягивая внутрь ненасытного нутра демонической сущности. Вновь заражая ядовитой одержимостью и убивая во мне меня прежнюю. Распиная по кровати, растлевая и превращая в послушную игрушку.
        - Мало ли мне, mon papillon?.. - его хрип в мой висок, как выстрел навылет, особенно, когда он насильно тянет мою руку к своему животу, а потом обхватывает моей ладонью наливающийся за считанные секунды уже ощутимо увеличившийся и затвердевший член. - Сама определи, насколько мне бывает мало… Потому что все эти штрафные сутки я тебя буду трахать, и не только твои мозги. А именно буквально. И не раз, и не два за день или ночь. Так что заранее готовься ко всем моим… внеплановым вспышкам и наказаниям. Либо подстраивайся, либо…
        Второй вариант-предложения он договорил не сразу, проделав со мной просто какой-то сумасшедший манёвр, едва не по-настоящему перевернув окружающую нас комнату с ног на голову. Вернее, перевернув меня и уложив на себя спиной, тут же заскользив хозяйскими ладонями по моему шокированному телу сводящими с ума ласками и придавая мне более удобную для себя позу. И меня опять, как по щелчку переключателя, пробрало насквозь ненормальными разрядами неконтролируемого возбуждения. Особенно после того, как он прошёлся по моей груди, с лёгкой грубостью сжав оба полушария и ненадолго сдавив соски меж фалангами пальцев. Из-за чего заставил меня дёрнуться, громко всхлипнуть и чаще задышать.
        - Либо сопротивляйся… Но только по-настоящему, Энн… Не забывай, mon papillon… Я не выношу полумер, как и чужого притворства!..
        Глава 14
        Меня снова выгибает, как от удара электрического разряда, причём смешанного. И от голоса Маннерса, и от смысла сказанной им угрозы, и от его рук, которые творили с моим телом чёрт знает что. В этот раз он прошёлся по моим рёбрам и вздрагивающему животу. После чего накрыл полностью мой лобок и раскрытую киску одной ладонью, а другой… скользнул обратно вверх. Вначале ненадолго обхватив горло, пока хрипел мне на ухо уничижающими предупреждениями, а потом перекрыл глаза.
        - Ты же не могла этого не заметить, да, Энн? Меня заводят только настоящие чувства и не наигранная на меня реакция. А то, как ты кончаешь, блядь… Уж это точно никак не подстроишь и не разыграешь.
        И он когда-нибудь остановится? У него вообще имеются хоть какие-то физические пределы?
        Господи, я же сбилась этой ночью со счёта, сколько раз он кончал в меня и на меня… Он явно не человек, если так быстро восстанавливался всего за несколько часов! Я даже не знаю, спал ли он вообще сегодня, а не глазел весь остаток ночи и это утро на меня, разрабатывая очередной план действий по мою душу.
        - Так что давай… Покажи мне, на что ты способна и как заводишься на меня. По-настоящему… без притворства и фальши…
        В такие моменты я начинала не просто его ненавидеть, но и мечтала убить. Правда, длились подобные вспышки «ярости» совсем недолго. Сгорая в считанные секунды под грёбанными руками и извращёнными манипуляциями Маннерса, будто хрупкая салфетка в раскалённом воздухе вулканического жерла. Совсем, как сейчас, когда его пальцы, раздвинув мои половые губы, растирали и массировали нежнейшую поверхность возбуждённого клитора, надавливая и распаляя самые чувствительные на нём точки. А потом ещё и «ныряя» по пульсирующей вульве ко входу ноющего лона, чтобы и там совершить свой извращённый ритуал, перед тем как погрузиться всего на одну фалангу в горячую и очень влажную глубину измученного им же влагалища.
        - Какая молодец… Уже знаешь, под чьей рукой надо течь и чей член пора в себя принять…
        Сукин сын! Я едва не взвыла, как только он проник в меня ещё одним пальцем и надавил там на нужную точку, начиная уже массировать меня изнутри, пока боль от его ночных безжалостных фрикций не истончилась в острые спазмы сумасшедшего экстаза. И пока он не перешёл на более грубые и сильные толчки, имитирующие половое совокупление.
        Меня уже трясёт и корёжит. Я начинаю задыхаться, окончательно срываясь в чёрный вакуум чужой бездны. И ладонь Маннерса, накрывшая мне глаза и практически половину лица очень плотной «маской», как будто усиливала эти ощущения, обостряя стократно сотни других. Даже если бы он сейчас ничего не говорил, я бы всё равно не смогла спутать его с кем-то другим. Это осязание ни с чем не спутаешь. И его долбанный запах, пока ещё чистой кожи с тонким ароматом дорогого мужского геля. И в особенности его треклятое гладиаторское тело, на котором он меня буквально распял, а теперь ещё и трахал. Вначале пальцами, хлопая ладонью по раскрытой киске и перевозбуждённому клитору щадящими шлепками, а потом уже и самим членом, когда сменил им более жёсткие фаланги. Правда, не забыл перед этим пройтись головкой чуть ли не по всей моей промежности, довольно сопя мне на ухо, пока меня передёргивало и выгибало от нестерпимых судорог бесконтрольной похоти. И пока я беспомощно цеплялась за покрывало в поисках спасительной опоры обеими руками.
        - Умница… Не останавливайся… Покажи, как ты хочешь кончить на моём хуе…
        Я всё-таки застонала, едва не с криком, когда он вошёл в меня, как по маслу, - без каких-либо усилий и препятствий, одним чётким движением засадив свой немаленький фаллос до упора, по самую мошонку. И я это прочувствовала от и до. Будто тьма, «накинутая» мне на глаза моим искушённым развратителем, оголила мои нервы на максимум, вынуждая испытывать то, что мне было не дано испытывать раньше с другими мужчинами. Хотя, не исключено, частичной этому виной было и моё слишком растёртое им ранее влагалище. И та лёгкая боль, которая зудела в травмированных Маннерсом глубинах, смешиваясь с новым ненормальным удовольствием, усиливала новые ощущения до каких-то нереальных пределов. Вытворяла со мной пугающие метаморфозы, прописывая под моей кожей совершенно новые инстинкты и реакцию на касания и физическую близость ликующего подо мной Дьявола.
        Он словно и вправду с каждым новым толчком члена заражал меня более сильными на него ощущениями. Кодировал и клеймил - голосом, набором нужных слов, нужных ласк и прикосновений, нужным воздействием своей демонической сущности. Как вампир, который вначале выпивал тебя до дна, до самой последней капли, а потом наполнял своей ядовитой кровью. И ты ничего не могла с этим сделать. Поскольку твоя воля больше тебе не принадлежала. Её захватили. Вывели из строя. Отравили и инфицировали, превратив в податливый воск в чужих и весьма знающих руках…
        - Да!.. Вот так! Громче, мотылёк… Доведи нас обоих до безумия…
        Я уже действительно кричала, забыв окончательно обо всём на свете. Забыв, где я и кто я, но не того, кто погружал меня с головой в этот порочный, сладкий кошмар. Потому что его голос долбил меня по мозгам, именно трахая мой рассудок с таким же садистским наслаждением, с каким он долбил мою вагину своим чёртовым дьявольским членом, будто заведённым поршнем. И я была уже не просто на грани. Я словно вся сама превратилась в один сплошной эпицентр сексуального удовольствия, который били эрогенным током (причём каждый последующий удар был более сильным и осязаемым). Не останавливаясь. Насаживая на этот демонический фаллос с таким беспощадным садизмом, будто и вправду хотели вспороть меня им едва не буквально. И пока меня не вынесло на первых вспышках бурного оргазма, чуть было не лишившего меня сознания слишком мощным «взрывом» сумасшедшей агонии.
        - Блядь… да с тобой реально недолго свихнуться!
        Я едва ли разобрала смысл слов прорычавшего мне на ухо Дьявола. Меня куда сильнее прострелило его гортанным хрипом и… весом его тела, когда он перевернул меня на бок, всё ещё закрывая ладонью глаза, и возобновил свои жёсткие удары в более удобной для него позе. А я… всё это время, не переставая, кончала, тряслась и задыхалась от молящих криков. Долго, в затяжной конвульсии, под неподъёмным прессом чужой воли, скованная тугими ремнями похотливого вожделения чужой всепоглощающей тьмы. И не успев пережить до конца первый заход струйного оргазма, меня накрыло ещё одним. Двойным и более мощным. Потому что частично он принадлежал не только мне одной. Мой Дьявол тоже кончал. Прямо в меня. И я это ощущала, как никто другой, практически балансируя на грани ещё одного неизбежного срыва. Ведь он не просто накрывал меня напалмом своей ментальной разрядки, он помечал меня физически. Уже в который раз заливал меня изнутри своим исключительным «токсином», обособленный запах которого будет преследовать меня ещё очень и очень долго.
        - И после этого… ты всё ещё хочешь… от меня уйти?..
        Он наконец-то остановился, вернее, приостановился. Скорее, продолжал двигаться во мне ленивыми толчками чисто на автомате, пока довольно рычал и вжимался в мою спину, оглушая меня не только сиплым хрипом сытого зверя, но и мощными ударами равномерно бьющегося о мою лопатку сердца. Возможно даже вбирая им моё собственное сумасшедшее сердцебиение.
        Боже правый… Что он вообще творил и когда он намеревался всё это прекратить?
        - Хочешь уйти, Энн?.. Прямо сейчас? Продолжая при этом сжимать мне член кончающей пиздёнкой?
        Гомнюк! Чёртов конченный гомнюк!
        Конечно, хочу! Сбежать! Со всех ног и сломя голову! Не оборачиваясь! И, желательно, именно сейчас! Хотя едва ли сумею подняться в эти минуты дольше, чем на несколько секунд.
        - В-вы… вы мне… обещали…
        - Я обещал тебе совсем другое, mon papillon…
        Ну, сколько можно, господи! Зачем он это делает? Зачем прижимается, трётся об меня и во мне, затягивает в свои грёбаные тиски жадных рук, будто и впрямь хочет поглотить в себя, не забывая клеймить моё сознание своими демоническими заклятиями и треклятым голосом.
        - Что ты не захочешь от меня уходить…
        - И поэтому… вы меня сейчас не отпускаете? Чтобы я… на самом деле этого захотела?
        Горячий порывистый смешок опалил мне шею вместе с губами Маннерса. А потом и языком, когда Дьявол прошёлся им, словно влажной змейкой, по моей надрывно пульсирующей жилке. Из-за чего я невольно сжала мышцы влагалища и стянула в зудящие кулачки край покрывала, кое-как сдержавшись, чтобы не всхлипнуть.
        - Я не отпускаю тебя, потому что всё ещё хочу тебя трахать. Я ещё не пресытился… Слишком мало прошло для этого времени. И мне реально это понравилось… Впрочем, как и тебе. Только я, в отличие от тебя, признаюсь в этом со всей присущей мне откровенностью, а ты… Что я должен такого сделать, чтобы ты наконец-то сказала правду?
        - И что… она вам даст? Вы получили то, что хотели - возможность меня трахнуть так, как ВАМ хочется. На другие условия я не подписывалась. Да и вам они совершенно не нужны. Если только вам не захочется с этим поиграться…
        Какое счастье, что всё это время я была лишена возможности видеть его лицо. Может оттого и осмелела. Правда, ненадолго. Он словно понял всё буквально за мгновение ока. Стоило мне только об этом подумать, как он тут же начал разворачивать меня, убирая с моих глаз чуть вспотевшую ладонь.
        Конечно, я интуитивно размежила веки, сразу болезненно сощурившись и ещё не скоро привыкнув к не такому уж и яркому в спальне освещению. Зато какими сочными красками и контрастностью заиграл окружающий меня мир и насколько чётким и необычайно объёмным стало лицо Маннерса, будто проступившее передо мной из совершенно иного измерения. Не говоря уже о перехватившем в этом момент дыхании. Словно мне было мало других испытываемых рядом с этим человеком ощущений. Теперь ещё вот это визуальное чудо, усиливающее другие к нему чувства во сто крат.
        - Ты не поверишь, но говорить правду - очень легко. Не надо ломать голову, как бы соврать подостовернее и не попасть в последствии впросак. А насчёт поиграться…
        Он так и не убрал руки с моей головы. Наоборот, обхватил меня ею очередным властным захватом, чтобы удерживать мой взор на клинках своего въедливого взгляда. И скользить при этом по моему лицу и губам кончиками расслабленных пальцев другой ладони.
        - Если я действительно захочу что-нибудь сделать с тобою ещё, то мне не нужно будет искать для этого каких-то особых поводов и причин. Я просто это сделаю. И ты прекрасно это знаешь без меня.
        - Как будто у меня и вправду есть какой-то выбор на этот счёт.
        - Может и есть… Только что-то мне подсказывает - ты всё равно им не воспользуешься.
        Или как раз наоборот. Сделаю всё от меня зависящее, чтобы оставаться там, где я до сих пор находилась всё это время. Продолжая удерживать между нами невидимую дистанцию, которую не способен разрушить даже он!
        - Я здесь только потому, что вы меня заставили прийти к вам благодаря вашему чудовищному шантажу. Вы меня захотели… вы меня трахнули… других вариантов не будет. Вы можете и дальше меня трахать, выписывая очередные штрафные сутки изо дня в день. Но даже вы не можете не понимать того неминуемого факта, что рано или поздно это закончится. Вам всё это наскучит, и вы меня отпустите… Неважно, когда и как, но отпустите. Это ваша сущность. По-другому вы просто не умеете…
        - Что ж… за попытку провернуть над моей спящей совестью не самую удачную манипуляцию - моё искреннее тебе восхищение, включая ещё парочку штрафных суток. Это чтоб ты знала на будущее, что со мной подобные номера не прокатывают. Как и о том, что все решения, касательно моих грядущих действий, принимаю только я. И, да…
        Он уже не просто обхватил моё лицо всей пятернёй, заглядывая в мои глаза с головокружительной близости и считывая каждую бьющуюся там эмоцию с воскресшими страхами. А буквально прессовал своей сумасшедшей энергетикой, задевая мне губы своими и не давая ни малейшего шанса на сопротивление или же побег.
        - Всё, что касается твоего намечающегося здесь пребывания на эти дни. Думаю, ты уже должна была догадаться, что ты будешь всё это время тут делать, и что тебя ждёт за любую попытку сбежать отсюда или как-то сократить свой срок.
        - Вы же не можете держать меня здесь вечно! - кажется, я никак не могла поверить в тот факт, что Маннерс не шутил. И он действительно накрутил для меня ещё двое суток в довесок к предыдущим.
        И мне совершенно не понравилась его ответная улыбка.
        - Вообще-то могу, Энн. Причём чисто из вредности, даже ничего при этом с тобой не делая, а только в качестве демонстрации доказательств своих неограниченных возможностей. Так что, пожалуйста. Не стоит со мной играться или что-то предпринимать из того, что мне может не понравиться. Если ты действительно так жаждешь вернуться домой к своему жениху, чтобы зажить с ним тихой счастливой жизнью, тогда постарайся сделать для этого всё от тебя зависящее. Уверен, ты прекрасно знаешь, что и как нужно для этого делать. Обещать со своей стороны ничего не буду, поскольку моё доверие ещё нужно заслужить. Как только я увижу, что ты действительно делаешь всё правильно и не предпринимаешь никаких попыток пойти мне наперекор, тогда мы и вернёмся к данному разговору. Ну, а пока… Воспринимай всё то время, которое тебе придётся здесь провести, как за приятный отдых в каком-нибудь курортном отеле со всеми прилагающимися к нему бонусами.
        - И вы… вы даже не позволите мне позвонить домой или на работу?.. - он же не мог говорит всего этого всерьёз. Это же полный бред! Разве что бездонная тьма в его «полупьяных» глазах говорила об обратном.
        - Ты ещё этого не заслужила.
        - Вы хотите свести меня с ума?
        - Вообще-то я такими способностями не обладаю. Да и цели у меня несколько другие. Слишком банальные. Так что, давай… Будь хорошей девочкой и не расстраивай меня впредь. И чем лучше будет твоё поведение, тем скорее всё это для тебя закончится.
        - А где хоть какая-то гарантия, что вы сами не станете специально оттягивать мой уход отсюда?
        Маннерс снова усмехнулся, не переставая с подчёркнутым восхищением рассматривать моё лицо и явно затягивая с ответом.
        - Боюсь, их просто нет. Но, опять же. Всё всецело зависит только от тебя. И, как я уже тебе когда-то говорил, я могу быть весьма благодарным и щедрым в противовес ко всему остальному. Нужные тебе выводы делай сама. А уже от них и отталкивайся в моменты своего дальнейшего поведения. И, ко всему прочему… Я вызвал сюда для уборки служебный персонал и заказал в номер завтрак. Поэтому, у нас в запасе есть где-то около часа для душа и прочего. А тебе так уж точно не помешает привести себя в порядок и хорошенечко отмыться.
        - А моя одежда и личные вещи? Не говоря уже про мою личную жизнь за пределами данного отеля.
        - Одежда - не проблема. А вещи… всего лишь вещи. Остальное тоже можно уладить за считанные минуты. Так что не стоит себя понапрасну накручивать и искать лазейки для возможного побега.
        Он наконец-то отпустил моё лицо (но не взгляд) и скользнув будоражащей лаской расслабленной руки по плечу, а затем и спине, достаточно звонко шлёпнул меня по ягодице. Правда, совершенно безболезненно.
        - А теперь, вставай и живо в душ. Пока я тебя снова не трахнул.
        Глава 15
        Сложно так с ходу сказать, когда именно началась моя жизнь в этом нестандартном аду. Да и назвать его полностью адом тоже не поворачивался язык. Ведь в аду принято страдать и переживать изо дня в день адские муки.
        Видимо (и с какой стороны не посмотри) всё зависит от самого хозяина данного места. Вернее, от его отношения к собственным жертвам и намеченным по их душу планам. В любом случае, ничего хорошего от этого безумия я не ожидала. А, ещё точнее, никак не могла поверить, что это всё правда, а не какой-то извращённый розыгрыш от Маннерса. В первое время так вообще, всё смотрела и не переставала наблюдать за каждым из его действий, пытаясь высмотреть в них хоть какое-то подтверждение своим выводам. И заодно определиться с его истинной натурой. Понять, кем он был в действительности и на что способен в целом. До чего на самом деле мог дойти и чего конкретно от меня добивался всеми этими своими заскоками.
        То, что большинство людей он воспринимал, как за вещи определённого назначения - это я осознала едва не сразу, как только его увидела. И какие именно грани он был способен переступить, чтобы получить желаемое. А вот, что касалось остального…
        - Я могу помыться и сама… - ещё одна попытка провести между нами хоть какую-то спасительную дистанцию, провалилась полным крахом в то же «утро». Он словно намеренно уничтожал любой, даже самый крохотный клочок в зоне моего личного пространства, если я интуитивно туда тянулась, мечтая спрятаться от него хоть как-то и где-нибудь.
        - Я разве с этим спорю? Как и со всем остальным, что является твоей личной жизнью за пределами данного номера.
        Мы вошли тогда в очень большую ванную, которая вполне могла заменить своими впечатляющими габаритами жилую комнату в квартире среднего звена. Бежево-молочный кафель и такой же цвета мрамор практически по всему ассиметричному периметру помещения с золотыми вставками из металлических труб и смесителей - по своей монументальности больше напоминали какую-нибудь древнеримскую купальню, разве что на ультрасовременный манер. Тем более, что огромные душевые в окружении стеклянных перегородок и зеркал - это уже издержки передовых «технологий» из нашего «прогрессивного» мира.
        Я бы и рада была принять душ даже здесь и даже в окружении этих кричащих лаконичной роскошью предметов мебели, поскольку мне действительно не терпелось отмыться. Но я хотела сделать это одна! Сама. В полном одиночестве. А не смотреть, как Маннерс, стоя впритык за моей спиной, включает на космической панели душевой нужные кнопки и «краны».
        - Но сейчас ты находишься именно здесь. Под моим присмотром и моей ответственностью, как бы странно это не звучало из моих уст. И, если я захочу, чтобы ты приняла душ или ванную сама, без моей помощи, то так и будет. Но не тогда, когда я захочу тебя намылить и отмыть собственноручно.
        Последнее «отмыть» прозвучало, как «отыметь», хотя, в моём случае, скорей всего, так и было. Как будто ему было мало того, что он вытворял со мной этой ночью и всего несколько минут назад в спальне. Обязательно нужно добить каким-нибудь контрольным, чтобы уже окончательно прописаться под моей кожей, вытеснив из моих ощущений неугодные ему элементы. Чтобы я вздрагивала и чувствовала лишь его одного. Его грёбаные прикосновения, его навязчивый голос и всё - абсолютно всё, что он со мной делал. И никаких третьих лишних. Ни в воспоминаниях, ни уж тем более в фантазиях.
        - И не забывай, Энн…
        Ну, да, как же без этого. Как не коснуться губами моей макушки, а моей спины и ягодиц своим мощным (буквально подминающим телом) и пока ещё полувялым членом. И чтоб я обязательно при этом вздрогнула, едва не всхлипнув и не сжав интуитивно бёдра, с ноющими мышцами растёртого едва не до кровавых ссадин влагалища.
        - Я не принимаю от тебя никаких возражений. Либо терпи всё, что я хочу и буду с тобой всё это время здесь делать… - он как раз включил воду и на нас, сверху полились обильные струи тропического «дождя», широкая лейка которого, наверное, занимала весь потолок душевой. - Либо, повторяю, сопротивляйся, показывая своё реальное ко мне отвращение. Но не смей… никогда не смей говорить неправду, касательно своих ко мне ощущений и желаний. Мне ведь совсем несложно накрутить для тебя ещё несколько штрафных дней.
        Всё то время, в течении которого он мне это выговаривал в быстро намокшие волосы на затылке, Маннерс ни на секунду от меня не отходил, заставляя практически сходить с ума от творимого им прессинга и над моим рассудком, и телом. Особенно когда он взял с ближайшей полки флакон с определённой жидкостью и варежку-мочалку из натуральных жёстких тканей. Всего несколько непредвзятых движений мужских рук прямо перед моим лицом и вот уже его ладони снова на моей коже. Размазывают и вспенивают скользкий гель по чувствительной груди, намеренно задерживаясь на самых нежных зонах. Из-за чего у меня враз начинают дрожать коленки и сбоить дыхание с сердцем. От его знающих прикосновений, щадящих сжатий на моих обоих полушариях и последующих массирующих движений по рёбрам и дальше вниз по животу, меня пробирает каким-то противоречивым удовольствием. Будто преследующим меня, как и сам хозяин данных рук, против моей воли.
        И, конечно, я не выдерживаю и всхлипываю, как только его слишком смелые пальцы накрывают мой лобок и проскальзывают в стык меж больших половых губ, начиная намыливать всю ноющую там киску буквально по всей промежности, вплоть до самого ануса.
        - Расставь ноги пошире и не сжимайся. - его хриплый приказ царапает слух с контуженным сознанием дополнительной инъекцией острого возбуждения.
        Кажется и вправду, уж лучше вообще не сопротивляться, а дать этому чудовищу полную свободу действий. Пусть что хочет, то и делает. Я всё равно не могу ему противостоять, как бы сильного этого не хотела сама. Он всё равно возьмёт своё и сделает всё по-своему.
        - Если неудобно стоять, обопрись о стенку.
        И снова нет. Это не предложение. Поскольку я уже ни черта не соображаю под его руками, которые, кажется, уже прошлись практически по всему моему телу, не пропустив ни одного живого места.
        Маннерс сам подводит меня к ближайшей стеклянной перегородке, и я интуитивно прижимаюсь к её мокрой поверхности дрожащими ладонями. И снова подвисаю, поскольку не сразу, но всё же вижу собственное отражение в высоком зеркале напротив, вмонтированном в стену ванной в паре ярдах от душевой. Похоже, ночной кошмар и не думал заканчиваться, как и моя реакция на этого сумасшедшего Дьявола.
        - Расслабься, Энн. Я же знаю, что тебе приятно. Разве такое не может быть неприятным?
        И в подтверждение своим словам он снова начинает меня намыливать, глядя поверх моей головы в наше общее отражение. Его ладони на моей спине, ягодицах, а пальцы опять ныряют, в этот раз уже сзади, в мою промежность. Натирают опухшие дольки половых губ и опять массируют клитор с чувствительными лепестками вульвы.
        Как тут не сойти с ума и не потечь, сдерживаясь из последних сил, чтобы не поддаться назад и не выпросить у него большего… Блядь… самой насесть на его явно уже вставший колом член, близость которого я явственно ощущала где-то в паре дюймах от моей киски.
        - Ты же не забыла моих требований? Не отводить взгляда и не закрывать глаз.
        Одна его рука поднялась по моей спине уже знакомой лаской и обхватила шею под затылком, чуть надавливая и тем самым заставляя меня прогнуться в пояснице, как и прижаться грудью к стеклянной стенке.
        - Охренительная картинка… ведь правда же, mon papillon. Как же, блядь, ты меня заводишь… даже не представляешь…
        Может картинка и вправду шокирующая, только меня сильней всего пробирает совсем от другого. Скорее шарахает по мозгам будто на вылет от хриплого рыка Маннерса и его дальнейших действий. Тем, как он за считанные мгновения накрывает меня собой и в буквальном смысле этого слова распинает по стеклу, перехватывая за запястья руки и поднимая их вверх, чтобы прижать ладони над головой и по сторонам, словно крылья бабочки.
        - Не вздумай их отпускать! - и опять хрипит на самое ухе, царапая по натянутым нервам своими демоническими заклятиями, пока оплетает моё горло огромной лапищей. И тут же насаживает на всю длину уже полностью восставшего члена, заставляя задохнуться в несдержанном крике и едва не забиться о стекло паникующим мотыльком.
        - Я же тебя предупреждал… у меня очень большие на тебя аппетиты. Боюсь, даже четырёх дней будет недостаточно… и не только для меня одного.
        * * * *
        Может, я всё-таки сплю? Подобные вещи не могут быть реальными, как и подобные Маннерсу люди. Или же он чем-то меня опаивал всё это время? Я ещё ни на кого так не реагировала, как на него. Вернее, никто до него так на меня не воздействовал подобно сильнодействующему наркотику, от одной близости которого у меня мгновенно всё в голове перегорало и отключалось. А от прежней Энн Брайт не оставалось и следа, поскольку на её месте просыпался кто-то совершенно другой. Кто-то, кто готов был подчиняться любому, даже самому абсурдному приказу своего мучителя. И сходить рядом с ним с ума, течь от его прикосновений, развратных ласк и похотливых поцелуев. А от звучания сиплого голоса так и вовсе дуреть, в ожидании столь желанного приказа - раздвинуть перед своим растлителем ноги или взять в рот его налитый кровью эрегированный фаллос.
        Кажется, он делал всё это специально. Практически никогда не отходил от меня слишком далеко, пока я пребывала в осознанном состоянии, и не покидал одну на очень долгое время. Даже когда занимался чем-то другим, оставляя меня в покое на несколько часов. Хотя до первого его погружения в электронную документацию на его рабочем лэптопе я почему-то считала, что подобные Маннерсу прожигатели жизни вообще ничем серьёзным не занимаются. Что кроме сплошных развлечений по жизни с поисками новых, ещё более крутых впечатлений, ничего другое их больше не интересует. Особенно, если это прямые наследники крупнейших в мире бизнесменов и не менее обеспеченного аристократического сословия.
        Но я ошиблась. Пусть и прекрасно до этого понимала, что Маннерс всё равно не будет заниматься мною все двадцать четыре часа в сутки. Хотя, он действительно мог сотворить за эти дни со мной много чего страшного, а я бы при этом и слова никакого не смогла бы вставить в ответ. Не говоря уже о том факте, что от подобных действий его совершенно ничего не сдерживало и не останавливало. Да и кто сказал, что он не сделает что-нибудь эдакое в самое ближайшее время? Не захочет большего? И не потянет меня ещё глубже в свою смертельную Бездну. Он не из тех, кто довольствуется малым. И просто меня трахать или кончать мне в рот ему может наскучить очень даже скоро.
        Ему ведь обязательно надо, чтобы его вставляло по самое не хочу, а, главное, чтобы меня сводило с ума от всего, что он со мною вытворял. В этом вся его маниакальная одержимость. Он всегда хочет быть сверху. Хочет держать чью-то трепыхающуюся, подобно хрупкому мотыльку, жизнь в своих властных пальцах единоличного хозяина - вершителя чужих судеб. Держать, владеть, подчинять и даже управлять каждым ударом чужого сердца. До тех пор, пока не наиграется и не пресытится своими хотелками до рвотных позывов. По-другому он и не умеет. Может даже и знает, как, но банально не хочет. Поскольку иначе его не вставит. Как он сам об этом уже говорил - полумер он не приемлет. Только на максимальном пределе и до упора. Только экстрим и хардкор.
        Глава 16
        Я бы отдала всё на свете, даже самое для меня дорогое, чтобы никогда… ни при каких обстоятельствах не погружаться в это безумие. Не ввязываться в чужую Тьму и, уж тем более, не увязнуть в подобном, как Маннерс, человеке. Ведь, по сути, это всё равно, что подписать самой себе смертный приговор. Или попасть в психушку без личных вещей. Что, на деле, как раз со мной и прошло.
        Меня не просто шантажом затянули в этот дорогущий номер, захлопнув за моей спиной не сколько дверцу от золотой клетки, а от самой банальной (и, да, безумно дорогостоящей и роскошной) ловушки. Меня буквально заперли в чужом мире, отрезав от всего и вся. И не только от моей привычной жизни, но и от меня прежней. И, если кто-то думает, что пережить несколько «штрафных» дней в подобных условиях, где тебе всё приносят якобы на золотом блюдце с голубой каёмочкой, не так уж и сложно (а то и даже в кайф), то я его сильно огорчу. Поскольку у данного понятия вообще нет никакого определения. Потому что это совершенно иное и настолько далёкое от обыденных всем вещей состояние, как будто и вправду оказываешься в неведомом тебе ранее измерении, не имея никакого представления, как на него реагировать и что при этом делать вообще. Ведь тебе запрещают делать очень многое.
        Запрещают покидать сам номер, запрещают пользоваться телефоном, компьютером и прочими современными гаджетами. Телевизор можно включать только с разрешения хозяина пент-хауса и то, выбор программ, или идущих в эфире фильмов, тоже обязан пройти через его личное одобрение. И неважно, что в определённые часы, когда он занят чем-то другим, я перестаю для него существовать, как и любой другой предмет мебели в окружающих нас комнатах. Тем более, что за любую попытку заговорить с ним или вставить своё слово без его на то разрешения, я тут же могла получить очередной штраф: от нескольких дополнительных часов пребывания на его территории до полных суток, а то и больше.
        До сознания подобных людей достучаться нереально. Они действительно из другого мира. Им плевать на других. Они делают только то, что хотят и что привыкли делать. Другая форма существования для них неизвестна. Чужда и чужеродна, как, скажем, для человека жизнь под водой. И Маннерс не был исключением из правил. Скорее даже наоборот. Он был воплощением того мира и тех людей, неотъемлемой частью которых и являлся по праву своего исключительного рождения. Казалось, он и смотрел на меня, как на какую-то забавную игрушку или зверушку, которая заинтересовала его вдруг ни с того ни с сего, и теперь он не упускал ни единой свободной минуты, чтобы не наиграться ею вдоволь.
        Поэтому я и не хотела оставаться здесь надолго рядом с ним. Поэтому и боялась каждого с ним контакта, как смертельного погружения в ванную с кислотой. Погружения в него самого. Сводящих с ума соприкосновений с его близостью, с ним. С его тьмой. С его бездной… Так как знала, чем это может для меня закончится, впрочем, как и для любой подобной мне дурочки. Но, хуже всего… Он это тоже прекрасно знал. И, видимо, поэтому и не останавливался. Возвращался ко мне каждую свободную от важных дел минуту, чтобы снова это делать… Снова и снова доводить меня до сумасшествия, прощупывая границы моих возможностей и сытясь моей на него реакцией, как самым убойным наркотиком.
        - Расскажи мне что-нибудь о себе. Что-нибудь особенное. Что ещё никому и никогда не рассказывала, и о чём никто, кроме тебя не знает…
        Кажется, это было где-то на вторые сутки, ближе к вечеру. Хотя, по ощущениям для меня прошло, как минимум неделя, а то и целая вечность. Поскольку восприятие пространства и времени настолько изменились, что я даже себя уже чувствовала, как нечто мне неведомое, чуждое и практически уже отдельное от Анны Лорел Брайт. То ли одна физическая оболочка, наполненная непонятно чем, то ли только что очнувшаяся из глубокой комы неизвестная мне девушка… Или известная. Вернее, та, кого я сама когда-то очень и очень давно загнала в эту кому…
        При других обстоятельствах и рядом с другим человеком я бы наверное запаниковала сразу. Но только не возле Маннерса, не под его ласковой рукой, которой он сейчас очень и очень нежно поглаживал моё лицо, а перед этим вытянул из моих ушей вкладыши от беспроводных наушников. А за пару часов до этого разрешил мне посмотреть какой-то старый фильм по местному кабельному каналу, пока переписывался с кем-то после плотного обеда в интернете, усевшись в малой гостиной на секционном светло-сером диване, а меня, соответственно, усадив на толстый ворсовой палас у своих ног. Более того, он даже позволил мне надеть одну из своих белых (и, видимо, «устаревших») рубашек. Правда, на голое тело, но уже хоть что-то. А ведь я ещё не так давно и не на шутку переживала о том, что он заставит меня всё это время разгуливать по номеру в чём мать родила.
        - Зачем вам это?.. - моё сердце пропустило как минимум пару ударов и поди разбери отчего. То ли от обратившегося ко мне голоса Маннерса, то ли от его невыносимо ласковых пальцев, гуляющих по моей щеке и скуле, будто порхающие крылышки мотылька, и задевающие как бы невзначай более нежную поверхность плотно сомкнутых губ.
        Он очень часто меня «баловал» подобными действиями, чем заставлял ненавидеть себя ещё больше. Будто гладил по головке домашнюю кошку, которой разрешил забраться себе на бёдра.
        - Обычное, здоровое любопытство. Ты же, наверное, многое рассказывала своему жениху о себе после того, как начала с ним встречаться? Разумеется, не всё подряд, но явно не пару историй из своей школьной жизни. Обещаю. Я никому больше не расскажу. Всё что будет сделано и сказано внутри этих стен, никогда за их пределы не выйдет.
        Я ошалело усмехнулась, но обернуться и взглянуть в его чёртово безупречное лицо с абсолютно пустыми глазами так и не решилась. Мне хватало и ощущения его близости, его расслабленной ноги, к которой я старалась не особо сильно прижиматься, и его хозяйских пальцев на моём лице. Он и так занимал собою абсолютно всё в моей теперешней жизни. Я даже думать ни о чём не могла под постоянным прессингом его доминантной сущности. Проще было сидеть, не двигаясь, в одной, будто оцепеневшей позе, смотреть в одну точку и… ждать… Тупо ждать, когда он снова разложит меня на ближайшей к нам поверхности какой-нибудь удобной для этого мебели и снова трахнет…
        - Тогда зачем вам вообще что-то обо мне знать? Я же всё равно отсюда уйду, рано или поздно. К тому же… вам достаточно и той информации, которую вы и так успели на меня собрать. Даже более, чем достаточно…
        - Общие данные - это ни о чём, тем более, если они рассказаны третьим лицом и напрочь лишены хоть какой-то эмоциональной экспрессии. И разве ты не пытаешься убедить в себя в том, что я ничем иным в тебе, кроме как твоим шикарным телом, больше не интересуюсь. Тем самым надеясь лишить меня в своих глазах хоть каких-то положительных человеческих качеств и черт.
        Наверное, я очень хотела, чтобы этого никогда не произошло. Чтобы ему не ударило в голову от скуки ради затрагивать подобные темы разговоров, как и лезть в мою душу. Но этого так и не удалось избежать, как и всех запрещённых приёмов от Маннерса. Как будто он и вправду сканировал меня всё это время насквозь, чтобы докопаться до всех моих подсознательных страхов, которые он будет использовать против меня в нужный для него момент. И, естественно, только для того, чтоб насытиться новым видом психотропного наркотика, а меня развести на новый выброс нужных ему чувств и эмоций.
        - А можно как-нибудь обойтись без этого?
        - Нет, mon papillon, нельзя. Поэтому ты и здесь. Потому что я так захотел… - и опять не обошлось без очередного запрещённого приёма, которым меня накрыло куда сильнее, чем всеми его предыдущими манипуляциями.
        Мужчина вдруг обхватил меня пальцами под подбородком и поддался на меня вперёд, заключая в реальную клетку своих убийственных действий и показательно ласковых рук. Я и очнуться не успела от слишком невыносимой для меня демонстрации власти чужой подавляющей воли и не менее подчиняющих касаний.
        Он всё-таки заставил посмотреть в его глаза, приподняв мне лицо, а другой рукой скользнув в расстегнутый ворот рубашки, чтобы «царапнуть» чувствительную кожу груди в нескольких дюймах от сжавшегося соска. И всё вроде как ненавязчиво, всего лишь желая якобы сделать мне приятное или заставить подчиниться на уровне животных инстинктов. Ты мне - правду о себе, а я тебя за это поглажу и отблагодарю щедрой лаской физического удовольствия.
        - Расскажи… почему ты уехала из родного Техаса, ещё и променяла его на менее перспективный Нью-Йорк? Эдвард же тебя, наверное, об этом тоже расспрашивал? Хотя, вполне возможно, ему ты могла и соврать.
        Пониженный голос Маннерса звучной бархатной вибрацией пытался забраться в мою голову, задевая вместе с ленивыми губами мужчины мой лоб будто дразнящими поцелуями, в такт гулящих по моей груди пальцев. При этом тему для подобных действий он выбрал не самую подходящую. Уж лучше бы вообще ни о чём не спрашивал!
        - Просто уехала… Как уезжают многие оттуда, где им ничего не светит. Мне как-то не посчастливило родиться в «типичной» для Техаса семье потомственных аристократов-нефтянников. В нашей квартире, увы, не фонтанировала скважина с нефтью, сколько бы мы не пытались её там у себя отыскать. Я обычная, среднестатистическая девчонка, дочь обычных среднестатистических родителей без больших перспектив на будущее. Может мне и повезло чуть больше, чем живущим там же wet backs[*] и неграм, но… Как это принято в любой самой богатой стране или штате… Чем богаче высшее сословие, тем беднее низший класс. Вернее, тот самый высший класс ни во что не ставит подобную нам челядь. На деле, мне там светило немногое. По крайней мере, не из того, чем я могла бы потом гордиться в будущем перед своими детьми и внуками.
        - И всё? Это вся причина? Тебе не захотелось работать крупье в казино круизах или хостес в ресторане пятизвёздочного отеля? Если брать во внимание твою школьную успеваемость, ты могла бы многого добиться, особенно в Техасе.
        - Только в том случае, если бы мне разрешили это сделать.
        Как бы я не старалась не напрягаться от нежелательных воспоминаний, получалось как-то не очень. И вообще… я не хотела об этом говорить! Во всяком случае, не с Маннерсом.
        - И такие, как я, безплеменные и безродные простушки никогда не смогут прыгнуть там выше своей головы.
        Я намеренно прикрыла глаза, так как смотреть в нависающее сверху лицо было для меня сейчас сродни тяжёлой психологической пытке. Он и без того прессовал меня собой во всех смыслах данного понятия, а в эти минуты так и подавно, когда пытался забраться в моё подсознание едва не буквально. Как будто ему было мало того, что он со мной тут вытворял всё это время и без глубоких знаний о моём «забытом» прошлом.
        - Тем не менее, ты это сделала. Пошла наперекор общепринятым устоям и захотела кем-то стать ещё, кроме как бесправной вещью или чьей-то послушной игрушкой. Что бы ты там не говорила, но техасская гордыня, граничащая с надменным бунтарством, в тебе прослеживается весьма ощутимо. Вызовы судьбе ты умеешь бросать. Как и удерживать любой ответный от неё удар. Если тебя не смогли сломить в родном городке, куда уж мне тягаться с твоими призраками прошлого.
        - Я уже говорила до этого! Я не хочу это обсуждать! Тем более, если вы и так знаете обо мне многое из того, о чём даже Эдвард не догадывается! Ничего нового я вам не скажу! Потому что нечего говорить…
        Я снова распахнула глаза и попыталась было дёрнуться, чтобы высвободиться из рук Маннерса. Куда там. Из его ложно ласкового захвата не так-то уж и просто было вывернуться.
        - Это не ваше грёбаное дело! И никогда им не станет! Вам недостаточно просто меня трахать, обязательно нужно покопаться ещё и в моих мозгах?
        - А тебе, я так понимаю, не терпится затянуть своё здесь пребывание ещё на несколько дополнительных дней?
        - Есть вещи, о которых я не хочу говорить! Что здесь непонятного?
        - Ну да… куда проще мне отсосать и дать трахнуть себя в анал. Страшные тайны прошлого на фоне моих сексуальных извращений даже рядом не стоят, так ведь?
        Маннерс жёстко осклабился, и мне совершенно не понравился тон, с которым он всё это проговорил, глядя в меня всё тем же ничего не выражающим взглядом полноправного хозяина положения.
        - Думайте, что хотите, но я не стану ничего вам рассказывать. Вы и без того перешли все дозволенные границы. Хватит с вас и этого!..
        Я только сейчас заметила, как вцепилась пальцами обеих рук в густой ворс ковра, на котором сидела зажатая мёртвой хваткой своего шантажиста. И это единственное, что я могла сейчас сделать, чувствуя себя буквально хрупким мотыльком в беспощадных ладонях бездушного убийцы.
        - Вообще-то это только мне решать, что с меня достаточно, а что нет, mon papillon. И если я захочу добраться до всех твоих призраков прошлого в твоё самое глубокое подсознание, я это обязательно сделаю. Поскольку у меня нет никакого желания конкурировать с кем бы то ни было. В этом плане я слишком предвзят, брезглив и эгоистичен. Я должен быть единственным… во всём. Никаких прячущихся в шкафах скелетов или фантомов из всех твоих возможных фобий. Только я один. И если потребуется кого-то вытеснить из твоих неизлечимых страхов…
        Он надавил на моё горло и подбородок в этот раз куда ощутимей, заставив ещё сильнее откинуться головой назад и едва не прогнуться в спине. Я чуть было не захлебнулась от бешеного перебоя собственного сердца, особенно когда его треклятые губы коснулись моего дрожащего рта.
        - Я это сделаю, будь уверена. Я не делюсь своими игрушками, даже с самыми страшными подсознательными монстрами.
        ___________________________
        * WET BACKS - англ. «мокрые спины» - прозвище мексиканских нелегалов в Техасе
        Глава 17
        Монстры не умеют любить. Эту аксиому я усвоила, как дважды два четыре, уже очень давно. Знала и постоянно себе об этом напоминала, практически изо дня в день. Ведь их инстинкты заточены только на одни конкретные действия - найти добычу, поймать и сожрать без какого-либо зазрения совести. Если в животном мире это происходит почти что на гуманной основе (жертву убивают сразу), то у людей данное действо может проводиться одним над другим каждый божий день. Снова и снова. Пока один не сведёт с ума другого, или пока второй не начнёт искать хоть какие-то ничтожнейшие лазейки для возможного побега.
        После нашего последнего разговора о моей прошлой жизни в пригороде Хьюстона, Маннерс больше не затрагивал темы касательно того, что знал обо мне куда больше, чем тот же Эдвард. Но это не значило, что данная тема его больше не интересовала, и он не мечтал добраться до самых страшных скелетов в моём тайном шкафу и навести там свои новые порядки. Ведь у монстров, кроме всего прочего, есть и другие исключительные фишки или заскоки. Многие из них - страшные собственники. Они не могут испытывать к своим жертвам светлых и чистых чувств привязанности с прочими человеческими эмоциями, свойственными всем эпматам. Зато всегда считают их своими личными вещами - любимыми игрушками, которые тоже можно холить и лелеять. А вот делиться ими с кем-то или позволять кому-то до них дотрагиваться… Здесь уже можно запросто нарваться на нечто более жуткое и опасное.
        Если бы Маннерс отпустил меня на следующее утро, если бы ему действительно нужно было самоутвердиться и хорошенько развлечься со случайной залётной жертвой - я бы была только рада подобному раскладу. Я бы бежала от него в припрыжку не оборачиваясь, сверкая пятками и молясь всем богам, чтобы он нашёл как можно скорее для своих утех очередную, более подходящую для него добычу. Но как только он начал выписывать мне штрафные дни, будто от скуки ради или в шутку… в этот момент мне уже стало отнюдь не до шуток. Как бы я не пыталась убедить себя, что, скорей всего, я ошибаюсь, и Маннерс всё-таки другой и для него просто было мало времени, чтобы наиграться со мною вдоволь, - с каждым последующим днём я всё чётче и яснее понимала, что это не так.
        Да, он меня не избивал, не унижал и не вытирал мною пол, как и не заставлял лизать ему ноги или спущенную им на пол сперму. Только «спящая» в его искушённом взгляде Тьма говорила об обратном. О том, насколько был безграничен его истинный потенциал и на что был способен в действительности, если что-то вдруг могло пойти не по его планам. Скорей всего, у него был собственный кодекс «чести» и правил, которого он придерживался до поры до времени, стараясь не переступать границ им же дозволенного.
        Но опять же. Я слишком хорошо знала подобный тип монстров. Они всегда начинали с малого, как любой наркоман, пробующий свой первый наркотик с самой малой дозы. А уже потом дозы с запросами и желаниями вырастали. И с каждым разом все предыдущие казались слишком маленькими и недостаточными. С каждым разом их приходилось увеличивать и переходить на новый уровень или этап. Ведь иначе нужного прихода не добьёшься, и тебе банально уже не будет вставлять, как раньше.
        Вот поэтому я и начала задумываться о предстоящем побеге, когда с лёгкой руки Маннерса мои штрафные дни выросли до первой недели. Я и до этого старалась не терять бдительности - следила за всеми его передвижениями, отмечая определённые привычки и что-то вроде интуитивного распорядка дня, которого он придерживался, скорее, на подсознательном, а не на осознанном уровне. Как будто уже заранее или по «забытому» условному рефлексу начинала готовиться к неизбежному.
        А когда он выписал мне ещё одну неделю сверху, тогда я окончательно поняла, что это уже всё. Он меня не отпустит. Особенно после того, как начал добавлять в мой ужин снотворное, думая, что я ничего не замечу. Ведь и вправду такое очень сложно заметить, например, после самого первого крепкого сна, в который я провалилась, как тот сурок, практически на двенадцать беспробудных часов! Правда, он не всегда меня кормил этим убойным седативным препаратом. Видимо, только тогда, когда ему было нужно куда-то уехать и оставить меня одну на долгое время. Но, тем не менее, он начал это делать! Возможно даже ещё не осознавая, куда сам собирался прийти через всё это, а потом и меня затащить следом за собой. А в последнем я уже нисколько не сомневалась. Поскольку я уже видела, как ему становилось с каждым разом всё мало и мало. Он хотел большего. И, кажется, уже начинал потихоньку звереть от этой одержимости, невольно задумываясь о том, как воплотить свои хотелки в жизнь и где найти для этого нужный повод.
        * * * *
        Кажется, до этого дня на самом деле прошла целая вечность. Как будто я прожила в этом огромном, двухэтажном номере не чуть больше недели, а как минимум год (если не два, а то и все три). А может это моё восприятие реальности дало ощутимый сбой, смешивая давно забытые чувства и воспоминания из прошлого с нынешними днями. В любом случае, докапываться до истины и искать ответы на неуместные вопросы я не собиралась. Всё, что меня начало волновать в последние дни - это мой личный план побега. И отступать от него я не собиралась, утверждаясь в своих выводах и намерениях с каждым пройденным часом всё больше и увереннее.
        Кстати, свою вторую штрафную неделю я заработала, можно сказать, «намеренно». Просто хотела проверить Маннерса на вшивость. Вернее, хотела убедиться в том, кем он был в действительности. Пробралась, когда он якобы не видел, что я делаю, в одну из комнат, где он часто оставлял все свои рабочие гаджеты, включая сотовые телефоны и айфоны, и схватилась за первый попавшийся мобильный. Естественно, я ни на миг не сомневалась, что все его личные и безумно дорогие игрушки находились под паролем или активировались через сканирование отпечатка большого пальца. Да и Маннерса очень сложно пустить по ложному следу. Казалось, он уже вшил мне под кожу микрочип с GPS и мог без какого-либо усилия определить моё местонахождение даже за пределами гостиничного номера. Он и нашёл меня в той комнате чуть ли не сразу, буквально через несколько минут после того, как я туда пробралась и стала безуспешно копаться в его телефоне, словно и в самом деле искала способы, как обойти все имеющиеся на данном гаджете блокировки.
        «Ты и вправду всё это проделала, думая, что я ничего не замечу?» - он задал свой вполне предсказуемый вопрос, стоя в дверном проёме со скрещёнными на груди руками и опираясь плечом о косяк.
        «Мне надо позвонить домой! Пожалуйста! Вы же не можете меня здесь вечно держать, как и запрещать связываться с близкими мне людьми? Это не только противозаконно, но и не гуманно во всех смыслах!»
        Но, как я и предвидела, достучаться до совести Маннерса столь банальным способом было самой большой ошибкой. Он без раздумий впаял мне ещё одну штрафную неделю, после чего выебал с особым «садизмом», заставляя кончать на его члене раз за разом на протяжении целого часа. И, да, обязательно перед зеркалом, доводя обоих до полного исступления. Разложив меня перед этим на низкой софе и удерживая запрокинутую голову за горло своей огромной лапищей пока трахал меня, как заведённая секс-машина или неустанный монстр из недр самого ада. Кажется, за тот сумасшедший час я успела забыть напрочь обо всём на свете, включая собственное имя, что я здесь делала и кто я такая вообще. После чего возненавидела себя ещё больше, мечтая воплотить созревший план побега едва ли не тем же вечером.
        Но повременить всё-таки пришлось, поскольку нужно было проработать все свои будущие шаги не с бухты барахты, иначе… Если Маннерс меня застанет на горячем, боюсь даже представить до чего его может сорвать в этот раз. Я же ещё не видела пределов его истинной сущности, и на что он был способен, когда имел на руках полный карт-бланш. К тому же, у меня было ещё слишком мало времени, чтобы изучить его привычки, как и его самого, хотя бы процентов на двадцать-тридцать. И то, пока пришлось довольствоваться лишь его поверхностными «чертами», прощупывая этого многогранного Дьявола буквально на слепую. Да и с выбором дня Икс тоже было всё не так просто. Не говоря уже про прочие неучтённые моменты. Как и про самого Маннерса.
        Честно говоря, всё то время, что я провела в его гостиничном номере у него под боком, а иногда и в недолгом одиночестве, меня никогда не покидало чувство, что за мной следят. Постоянно. Денно и нощно. Причём именно глазами Маннерса. Ощущение преследующего меня повсюду чужого характерного взгляда не покидало меня порою даже во сне. Как будто находишься внутри клетки из высоковольтного тока, невидимого, но весьма осязаемого на коже и в нервах. И под этим напряжением не просто живёшь, но и сам электризуешься насквозь. А если вдруг по неосторожности сделаешь шаг влево или вправо - пеняй на себя. Долбанёт таким мощным разрядом, что мало точно не покажется.
        Вот и попробуй в таком состоянии и при столь жёстких условиях выживания определиться с возможными шансами на удачный побег. Всё равно, что тыкать пальцем в небо или гадать на кофейной гуще.
        Одно, разве что успокаивало наверняка, то, что в день побега мне не нужно уносить отсюда ничего, кроме себя. Платье, кстати, Маннерс как отдал в чистку в местную прачечную, так я с тех пор его и не видела. Либо надевала гостиничный халат, либо «несвежие» рубашки хозяина номера. Хотя заказать для меня в любом ближайшем бутике небольшой комплект женского гардероба из повседневной домашней одежды для него вообще ничего не стоило. Вот только он так ни разу и не заикался о данной теме вопроса. Как и не предложил мне продолжать жить своей прежней жизнью, пусть и под его присмотром, а не только в качестве бесправной куклы, которой ничего не дозволяется делать, кроме как раздвигать ноги и открывать перед его членом рот.
        Даже не представляю, во что бы я превратилась ещё через неделю подобной «жизни», если уже готова была лезть на стенку, не зная как и чем ещё себя занять. Читать книги и журналы? Меня от них начало тошнить уже на второй день. Фильмы по кабельному телевиденью тоже надоедали буквально до тошноты уже на второй час после вынужденного просмотра в состоянии постоянного выжидания и нервного напряжения. Я не могла сосредоточить своё внимание дольше, чем на минуту или две вообще ни на чём. Слух не воспринимал услышанное, мозг - увиденное и прочитанное. Всё, о чём я могла думать - это о Маннерсе и том, чем для меня может закончиться насильственное у него проживание.
        А потом я стала разрабатывать план побега. И если бы одна из горничных так удачно не потеряла свой служебный ключ от лифта прямо перед моим носом где-то на пятый день моего здесь пребывания, едва ли бы я так скоро зацепилась за данную идею. Иначе даже не представляю, как бы мне вообще удалось отсюда выбраться.
        * * * *
        В этот день, где-то сразу после обеда, меня резко потянуло в сон. Конечно, я поняла в тот же момент, что это была не моя неожиданная реакция на только что съеденную отбивную с грибным рагу, стандартную порцию нанаимо на десерт и выпитый до дна стакан грушевого сока. Маннерс опять подмешал мне в еду снотворное, собираясь покинуть гостиницу, скорей всего, до самого вечера.
        Естественно, я объявила вслух о своём недомогании и что, видимо, не выспалась за эту ночь, после чего отпросилась в туалет и там, заложив в толчке воду листами туалетной бумаги, попыталась, как можно бесшумней, избавиться от всего съеденного мною обеда. Само собой, абсолютно от всего не получилось, но хотя бы от большей его части. В любом случае, если и засну, то уж точно не на полдня. К тому же, именно сейчас сбегать я не собиралась. И в таком состоянии у меня бы едва что-нибудь путное вышло. Для таких безумных планов-действий нужна ясная голова и твёрдая рука. Чего я теперь и пыталась добиться.
        Правда, для начала всё же пришлось залезть в постель и отрубиться на несколько часов беспробудного сна. Но в эти моменты я, по крайне мере, была уже относительно спокойна. И не только из-за действия седативного препарата. Во всяком случае, переживать на счёт предстоящего побега до лихорадящей трясучки не пришлось. И даже когда я проснулась где-то через шесть часов, тоже ещё не сразу впала в мандраж. На то, чтобы всплыть из умиротворённого состояния, потребовалось немало времени. Казалось, что вместе со снотворным Маннерс подмешал мне что-то ещё. Какое-то сильное успокоительное, из-за которого я приходила в себя где-то ещё минут тридцать (а то и больше). Причём не лёжа в постели.
        Я поднялась с кровати чуть ли не сразу, как только открыла глаза, испытывая подсознательную тягу - пройтись, размяться и тем самым вернуть себе прежнее бодрое состояние. Странно, что я не пошла тогда в душ, а отправилась на поиски Маннерса. Я должна была убедиться, что он либо в номере, либо может очень скоро сюда вернуться. В любом случае, мне нужно было определиться со своими дальнейшими действиями. Что я в итоге и сделала, когда обошла чуть ли не все открытые комнаты нижнего яруса, а после поднялась на второй и практически сразу потянулась в нужную сторону. Точнее, к залу с бассейном, из которого раздавались характерные звуки, слегка приглушённые стенами, но не открытыми туда дверьми.
        Я, наверное, и ощущала себя подобно сомнамбуле, которая едва ли соображала, куда и зачем идёт. Тем не менее, стоило мне лишь почувствовать, а потом и увидеть главного виновника моих последних кошмарных дней, как меня едва не в то же мгновение шарахнуло очередным залпом убойных эмоций и страхов. Причём частично новых и толкающих на какие-то неосмысленные поступки-шаги. Или вызывающие чувства, которые шокировали не менее глубоко, чем сам Маннерс - его близость и всё, что он со мной здесь делал.
        Глава 18
        Кажется, я вошла в зал в тот самый момент, когда Маннерс только-только нырнул в воду, выдав соответствующий шумовой хлопок при вхождении в водную поверхность всем телом. Я и прокралась к парапету бассейна на чистом автомате, едва ли соображая, что и зачем это делаю, будто под гипнозом собственных подсознательных желаний, толкающих меня на безумные поступки. Будто мне было мало того, что я уже увидела через открытые двери. Теперь мне вдруг понадобилось убедиться в том, что я не ошиблась, и в этом огромном (наверное, длиною в двадцать ярдов) бассейне действительно плавал Маннерс, а не кто-то другой.
        А может я и вправду хотела полюбоваться им вопреки всем своим к нему чувствам и ненависти. Или увидеть его во всей красе при другом освещении и в ином, более естественном окружении. Хотя, нисколько не удивлюсь, если мною двигали несколько иные порывы с хотелками.
        И это действительно был он. Спутать его с кем-то ещё? - просто смешно. Особенно для меня. Я его уже буду узнавать даже с закрытыми глазами, даже стоя к нему спиной в абсолютно тёмной комнате.
        Я и сейчас ощутила этот нервный спазм на уровне диафрагмы практически сразу же, как только сюда вошла, и который усилился во стократ, стоило мне лишь приблизиться к воде и увидеть в ней знакомые очертания мощной мужской фигуры. Я так и стояла рядом с мокрым мрамором и оставленными на нём следами Маннерса, глядя в спину отплывающего к дальнему бортику громадного резервуара своего персонального мучителя и Дьявола во плоти.
        Смотрела и ждала непонятно чего. Почти не дыша. Слушая лишь гулкий стук своего натужного сердца и акустический «звон» окружающего пространства. Свет здесь не горел. Его предостаточно лилось через огромное панорамное окно, с которым буквально соприкасался «притопленный» в воде боковой бортик бассейна. Поэтому и ощущения казались обострёнными при восприятии почти ирреальной картинки. Искажённая водной гладью фигура плывущего Маннерса в световых бликах и полусумраке большого зала вроде и не вызывала во мне сейчас чувства смертельной опасности, но и не казалась чем-то пустым и недостоверным. Более того, я даже начала испытывать что-то вроде панического волнения, когда поняла, что всё это время мужчина плыл под водой, ни разу не поднявшись к её поверхности и не набирая в лёгкие очередную порцию воздуха. Если бы он при этом не двигался и не приближался постепенно к противоположному борту, я бы точно испугалась уже не на шутку.
        Ещё немного, и окончательно уверую в то, что он не человек.
        Может поэтому я и не сходила с места? Наблюдала до последнего, когда же он всплывёт и перестанет пугать меня своими нечеловеческими сверхвозможностями. Или всё-таки ждала чего-то на подсознательном уровне?
        Чего именно? Что он меня тоже почувствует? Что вынырнет, тут же обернётся и прикажет мне возвращаться в спальню? Или даже подплывёт ко мне и как-то накажет? А то и вовсе догадается, зачем я здесь и что задумала. После чего обязательно запрёт меня в одной из комнат и… накажет уже по-настоящему…
        Конечно, он вынырнул, ибо иначе и быть не могло. Разве что так и не обернулся. Что опять же ничего не значило. Он действительно мог не заметить моего присутствия, особенно с такого большого расстояния, поскольку не ждал, что я сюда явлюсь. А у хищников, как и у мужчин, если верить научным исследованиям, периферийное зрение развито куда слабее, чем у женщин.
        И, конечно, я убедилась уже на все сто, что это он, снова оцепенев на своём месте и, практически не дыша, наблюдая, как он покачивается с поверхностью растревоженной им воды, временно придерживаясь ладонями о выступ мраморного парапета. А потом опять погружается после очередного глубокого вздоха. Но в этот раз плывёт в сторону окна, где-то к центру бокового бортика. И снова я не нахожу в себе сил сойти с места и уйти. Снова жду и…подсознательно на что-то надеюсь, позволяя временно заснувшим чувствам вновь верховодить в моей душе и контуженном сознании.
        От былой апатии и «сонливости» не осталось и следа. Знакомый тремор уже вибрирует под кожей, подрезая суставы пока ещё лёгкой слабостью. Диафрагму мучают уже не нервные спазмы, а болезненные приступы сумасшедших эмоций. Глаза жгут подступающие слёзы. Горло сжимает сухой плёнкой кратковременного удушья с истеричными рыданиями. Но мне удаётся сдержаться. Из последних сил.
        Особенно когда Маннерс снова выныривает, но в этот раз уже больше боком ко мне, облокачиваясь о скрытый в воде бортик и убираясь лбом о запястье скрещённых рук. Его мощные плечи и верхняя часть спины вроде и не кажутся напряжёнными, но я почему-то чувствую в его действиях что-то совершенно другое, пусть и не вижу полностью его лица. Не могу понять что, но и выяснять не собираюсь. Я здесь не для этого. Тем более, если задержусь тут ещё на минуту или две, тогда уже всё… Тогда точно не смогу заставить себя уйти… И сбежать…
        Поэтому, едва понимая, что делаю, разворачиваюсь и иду в сторону выхода… вернее, плыву, не чувствуя под собой пола и ног. Не чувствуя себя, окружающего пространства и самой реальности. Кажется, что это вовсе и не я. И всё, что делаю дальше - тоже делает кто-то другой. Скорее, частично проснувшаяся во мне Анна Лорен Брайт. Упрямая, прагматичная и всегда себе на уме. Уж кому-кому, а ей провернуть весь план продуманного мною побега не стоило ровным счётом ничего. Она уже когда-то через это проходило. А сейчас ситуация в разы проще. При большом желании я могла сбежать отсюда и намного раньше. И дело не в недостающей смелости или страхе перед ответными действиями от Маннерса. Я действительно думала, что он меня отпустит сам. Он должен был это сделать по собственной воле и желанию! Я должна была быть уверена, что больше не вызываю в нём никаких хотелок и что… больше ему не нужна…
        А теперь…
        Всё слишком затянулось. Я перестала себя воспринимать. А погружаясь с каждым днём всё глубже в чужую Тьму и Бездну, я всё больше растворялась в том, для кого никогда не стану ни равной, ни кем-то ещё, кроме как удобной секс-игрушкой для извращённых утех. А это было неправильно! Как и чревато в первую очередь для меня. Именно этого я больше всего и боялась. Что однажды так и не всплыву. Его Бездна поглотит меня полностью и безвозвратно. И когда он меня после этого отпустит, выбросит за ненадобностью, как поломанную и выпотрошенную куклу, вот тогда я и познаю сполна все прелести реального ада.
        Поэтому я это и сделала. Именно сейчас. Мысленно отчитывая и прокручивая в голове каждую секунду и предстоящий шаг с действием. Главное не сбиться с плана и ничего не забыть. Как бы это не банально звучало, но у меня на всё про всё было только пять-десять минут. В первую очередь для того, чтобы создать у будущих «следователей» чувство ложных выводов. Моя спешка должна выглядеть достоверной. И я её продемонстрировала во всей красе, на тот случай, если в номере и вправду могло находиться несколько скрытых камер. Последнее, правда, могло всё подпортить и мне самой, но я всё-таки надеялась, что пронесёт. Мне нужно не так уж и много времени. Всего ничего.
        До спальни я добежала уже со всех ног. Влетела на всех парусах в ванную. Достала из нижнего шкафчика под раковинами чистый банный халат и там же, в импровизированном мною тайнике, нащупала спрятанный несколько дней назад электронный ключ от лифта, который вскоре сунула в сумочку со своими скудными вещами, которые Маннерс разрешил сюда взять в нашу первую тут встречу. Местными тапочками тоже не стала брезговать. Как-никак, но они будут куда удобнее туфель на убийственно длинном каблуке. После чего подхватила со столешницы баллончик с кремом для бритья и снова, сломя голову, понеслась прочь из этой части номера.
        За всё это рекордно короткое время Маннерс так и не спустился со второго уровня. Это было одновременно и хорошо и… не очень. По крайней мере, столкнуться с ним сейчас на этом ярусе мне не светило. До служебного лифта я добралась без каких-либо эксцессов. Оно и понятно. Кроме нас двоих здесь всё равно никого не было. А вот вызов лифта и его ожидание для меня превратилось в настоящую пытку. Тем более, что кабинка должна была подняться аж до последнего этажа и неизвестно с какого уровня. Но, как ни странно, всё обошлось.
        Осталось всего ничего. Дотянуться баллончиком до вмонтированной в зеркальный потолок лифта видеокамеры и забрызгать её миниобъектив обильной пенкой для бритья. Что я и сделала всего за несколько секунд, после чего нажала вначале на верхнюю кнопку, потом на несколько нижних, включая первый этаж и цокольный. Но вышла именно на верхнем уровне, с гулко бьющимся во всем теле сердце, бесшумно ступая по совершенно пустому и неосвещённому коридору для служебного персонала. Вслушиваясь в мёртвую тишину и в каждый неосторожно спровоцированный мною звук.
        Самое сложное, через что мне пришлось тогда пройти и пережить, - это звук закрывшихся за моей спиной дверей лифта, а потом долгий путь до служебной кладовой. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я добралась до нужной цели. У меня даже спина и ладони вспотели от постоянного нервного и физического перенапряжения. Но до чулана я всё-таки дошла, прошмыгнув внутрь не такого уж и тесного помещения. Даже свет на несколько секунд включила, чтобы по-быстрому определиться с находящимися здесь вещами и выбрать для себя самый удобный угол. После чего снова погрузилась в полную темноту, усевшись прямо на пол и на несколько минут закрыв глаза. Осталось только молиться и ждать. А так же надеяться, что в ближайшее время сюда не поднимутся горничные и не примутся убирать номер на ночь глядя. Хотя, если Маннерсу стрельнет нечто подобным в голову, он и это вполне может устроить в любое время суток.
        Во всяком случае, мне осталось переждать не так уж и много времени. Главное, убедить всех, что я уже покинула отель. Если поверят в данную версию, обыскивать номер никто не станет. По крайней мере, я очень на это надеялась. Пусть и понимала, как продолжала сильно рисковать, оставаясь в пределах самого опасного для меня места. Но, чем чёрт не шутит. А вдруг Маннерс за ненадобностью и сам отсюда скоро свалит? Если, конечно, он не снимал данный номер для постоянного проживания. В общем… всё, что мне оставалось - отчаянно надеяться, верить и ждать…
        Глава 19
        А вот это действительно походило на настоящую пытку. Вечную пытку. Особенно, когда не имеешь возможностей узнать, что творится за пределами твоего тайного убежища, и что тебя ожидало всего через несколько часов после того, как ты попытаешься отсюда выбраться. Главное, подгадать и поймать правильный момент. Но в том-то и загвоздка. Здесь приходилось пользоваться лишь одной интуицией. Поскольку окружавшая меня тишина не давала мне на этот счёт вообще никаких ценных подсказок. Я могла рассчитывать только на себя и на свои внутренние ориентиры. Как и на свои внутренние «часы», по которым я уж точно никак не могла определить точное время.
        Заснуть у меня, кстати, тоже не получилось. Да и как в таком взвинченном состоянии вообще можно было спать, особенно после недавнего, почти насильственного сна. Куда больше меня волновали вопросы о невозможности попасть в туалет, если вдруг приспичит по маленькому. Без воды и еды несколько часов я обойтись сумею. Ну, а если уж очень сильно прижмёт… Тогда придётся воспользоваться хозяйственным ведром.
        Как ни странно, но мне удалось даже немного подремать. Возможно где-то под самое утро. Уже после того, как я перестала вслушиваться во внешнюю тишину в попытке узнать, что же Маннерс сейчас делает и где он находится. Куда сложнее было себя заставить подняться на ноги и дойти до дверей, а оттуда в коридор. Тем более, когда сердце при каждом шаге грохочет в ушах так, что не слышишь при этом даже собственных мыслей, а не только окружающего тебя пространства. Можно было, конечно, рискнуть и просидеть здесь чуть больше суток, но тогда бы у меня точно появилось куда больше шансов нарваться на местную обслугу или, не дай бог, кого-то ещё. Поэтому я и выбрала по своим ощущениям ранее утро. Когда, по идее, все ещё спят, но только не дежурный денно и нощно гостиничный персонал.
        Правда, меня вскоре ждал весьма неприятный сюрприз. До лифта я, с горем пополам, более-менее доползла. Хотя, мне всё это время и казалось, что если услышу сейчас любой резкий звук или кто-то вдруг выпрыгнет на меня из-за угла - то я обязательно хлопнусь в обморок или тут же скончаюсь на месте. Но, как ни странно, всё обошлось. Кроме одной непредвиденной подлянки. Электронный ключ при вызове лифта не сработал. Видимо, кто-то заблокировал служебный лифт то ли по причине моего побега, то ли это делалось по желанию самого Маннерса, чтобы никому не пришло в голову воспользоваться (как мне) данным средством проникновения в его апартаменты без его ведома и прямого разрешения.
        В общем, попадалово ещё то! Правда, не самое ужасное. Ведь ещё оставался основной лифт на нижнем этаже пент-хауса и, по идее, служебный ключ должен подходить и к нему. Во всяком случае, спрятаться где-нибудь ещё в самом номере, а потом обыскать здесь комнаты или воспользоваться гостиничным коммутатором я себя заставить как-то ещё сумею. Мне бы убедиться, что Маннерса тут нет, и он занимается моими поисками где-то в другом месте. Если, конечно, занимается. Главное, как-то выбраться именно из этого номера, а там, хоть по служебной, хоть по пожарной лестнице, но добраться до земли.
        Куда сложнее было заставить себя выйти в общий коридор второго яруса и, едва не спотыкаясь на каждом шагу от дичайшей в коленках дрожи, добраться до лестницы на нижний уровень. Причём окружающая меня мёртвая тишина в номере совершенно не успокаивала. Я понятия не имела, находился ли в нём кто-нибудь ещё, включая Маннерса. И, если да, смогу ли я прошмыгнуть рядом незамеченной мышкой до того, как меня заметят?
        Но как бы я не напрягала слуха и не всматривалась в нижние тени на полу у лестницы, ничего конкретного для себя я так и не обнаружила. После чего всё же набралась с духом и стала, крадучись, спускаться по ступенькам. А потом так же, задерживая подолгу дыхание и опираясь дрожащей ладонью о ближайшую стенку коридора, буквально «проползла» к центральной части нижнего коридора, по которому свернула к холлу, а уже там, чуть ли не бегом приспустила к спасительным дверям кабинки лифта.
        Боже, как меня трясло. Я даже чуть было сумочку не упустила, когда доставала из неё электронный ключ. А вот сама пластиковая карточка ключа всё-таки упала. И её тихий шлепок о паркетный пол прозвучал для меня в этот момент, как оглушающий удар церковного колокола.
        Разве что воспользоваться им я так и не успела. Только нагнуться и слегка присесть, чтобы подцепить его кое-как дрожащими пальцами со скользкого паркета.
        - У меня к тебе только один вопрос…
        Я не просто вскрикнула во весь голос и чуть было не завалилась на пол на резко подкосившихся ногах. Меня именно приложило, самым убойным ужасом из всех возможных, от нещадного удара которого можно поседеть за считанные мгновения или остаться на всю жизнь заикой. Казалось, и все мои дальнейшие действия диктовались не сколько моим осознанным решением, а чистыми условными инстинктами и рефлексами. Я даже не поняла, как сумела в этом состоянии выпрямиться, обернуться, а потом и отпрянуть от стоявшего в пяти ярдах от меня совершенно невозмутимого Маннерса. Дальше пятиться у меня не вышло. Я вжалась спиной в дверцы лифта, мечтая в эти секунды только об одном. Либо потерять сознание, либо…
        - Ты действительно думала, что сможешь отсюда сбежать? Без моего ведома?
        Даже не знаю, что было для меня самым ужасным. Быть пойманной с поличным самым опасным в мире хищником или смотреть всё это время в иронично ухмыляющееся лицо своего будущего палача. Видеть перед собой не взбешённого до белого каления психопата, а спокойного и абсолютно хладнокровного циника, у которого явно ни разу не дрогнет рука, когда он начнёт резать меня скальпелем вдоль и поперёк. Правда, никакого холодного оружия в его руках я не увидела, да и держал он ладони в карманах домашних брюк, одетых, скорей всего на голое тело, как и его чёрный летний джемпер. Как будто просто вышел прогуляться по номеру (ещё и босиком), случайно наткнувшись на меня в холле.
        - Я…я-я… не-е… - и какого, спрашивается, мне вообще приспичило открывать рот, в попытке проблеять что-либо в ответ? Мне бы думать о том, что лучше всего сейчас сделать и выбрать для этого самое правильное решение.
        Но, увы, в таком состоянии думать совершенно не получалось.
        - Ты «не-е» что? Наверное, просто заблудилась, поэтому случайно сюда и вышла, пока блуждала всю ночь по номеру в поисках выхода к живым людям. Кричать и звать на помощь не пробовала?
        Моё сердце снова громыхнуло со всей дури о грудную клетку, когда Маннерс вдруг сделал на меня первый неспешный шаг. Почти ленивый, будто через нехочу. При этом не спуская с моего оцепеневшего лица прожигающего насквозь взгляда. Не знаю, что сейчас на самом деле творилось в недрах его чёрной бездны-души, но уж явно ничего хорошего. По крайней мере, для меня.
        - В-вы… вы не имеете права держать меня здесь против моей воли! - и почему я не додумалась захватить вместе с баллончиком пенки-крема для бритья какой-нибудь аэрозольный распылитель с едким освежителем воздуха или дезодорантом? Могла бы попробовать пшикнуть последним в глаза Маннерсу. Конечно, на свой риск и страх, но хотя бы получила при этом хоть какую-то моральную компенсацию.
        И как он вообще меня вычислил?! Это же в принципе невозможно! Совершенно никак! Если, конечно, он не человек!
        - И вот зачем ты начинаешь врать мне прямо в лицо, mon papillon, огорчая меня больше чем уже есть? Напомни мне, пожалуйста, хоть один день или случай, когда я тебя брал против твоей воли? Когда ты отбивалась от меня и упрашивала со слезами на глазах не трахать тебя?
        Вот и всё. Вот и наступил конец его наигранного спокойствия. Хоть циничная улыбка так и не сошла до конца с его ленивых губ, в его звучном (будто рычащем от усиленной сипотцы) баритоне она уже не ощущалась. А в почерневших глазах так и подавно.
        - Это я-то вру?! Серьёзно? После того, как вы меня сюда заманили шантажом, пообещав, что не будете преследовать ни Эдварда, ни Кристину Голдблюм? Вы сказали, что я сама не захочу от вас уходить! Так где же правда, мистер Маннерс? Вот она я! Стою у лифта и до дичайшего безумия хочу отсюда убраться от греха подальше! Так и не получив от вас ни одной гарантии-доказательства, что вы оставите в покое близких мне людей и меня вместе с ними!
        - И только поэтому ты решила сбежать, да? Наплевав на собственную жизнь и жизни дорогих тебе людей.
        Как бы меня сейчас не распирало от возмущения с не менее пугающим желанием вцепиться в совершенное личико Маннерса ногтями, меня не могло не приложить жутким прессингом от его грёбаной близости. Особенно, когда он подошёл ко мне в самый притык и буквально навис надо мной, прижав изгиб локтя к поверхности хромированной дверной панели лифта возле моей головы и тем самым отрезав последнюю лазейку к возможному побегу.
        - Дай угадаю. Надумала провернуть такой же финт, который устроила у себя дома лет десять назад? Только в этот раз решила подставить не родителей и друзей, а нового женишка с его семьёй и коллег по работе? И при этом продолжаешь строить из себя невинную жертву?
        - Да кто вы вообще такой, чтобы меня в чём-то обвинять и предъявлять какие-то на меня права?! Думаете, раз имеете столько денег, связей и возможностей, так можно любого человека смешать с грязью и дерьмом себе на потеху? Зажравшийся от вседозволенности аморальный дегенерат!
        Кажется, ещё немного и моя голова точно лопнет. От бешенства, от ненависти… от собственного бессилия при невыносимом давлении на сознание этого бесчеловечного монстра. И, в особенности, от его физической близости, от запаха его кожи, волос, пахнущей едва уловимым парфюмом одежды… От него самого всего! Всего за несколько считанных мгновений он перекрыл собою абсолютно всё и не только внешний мир. Его треклятая Бездна поглощала за считанные мгновения, наполняя лёгкие и кровь своим токсичным наркотиком и превращая свою добычу в ничтожное блеющее создание. В полное ничто!
        - Что-то не тянешь ты на замученную этим дегенератом жертву. Или действительно ждала все эти дни, что я опущусь до желаемого тобою уровня? О ком ты так самозабвенно мечтала всё это время, кого во мне высматривала и прощупывала?
        - В-вы… псих! Больной псих! - только прокричать в полном отчаянье свои обвинения в его глаза у меня не вышло. Горло стянуло паническим спазмом, как только он приблизил ко мне своё лицо именно в упор, заглядывая в мою душу едва не буквально! Практически уже затянув в себя, в свою торжествующую Тьму и ненасытную Бездну.
        - Только не говори, будто разочаровалась, так и не дождавшись от меня нужного тебе срыва.
        - Я ничего от вас не ждала! Вы… вы просто бредите!
        - Да неужели?
        Он же меня не касается, по крайней мере, не физически. Тогда откуда это нестерпимое ощущение, словно он меня душит… душит собой? Ещё немного и в прямом смысле этого слова не смогу дышать вообще!
        - И никогда до этого тайно не надеялась на большее? На какой-нибудь тёмный подвал, на изощрённые пытки с помощью кожаных девайсов? На чёрные столы, ремни, кляпы и прочие будоражащие воображение атрибуты определённой тематики?
        Блядь!.. Ему словно мало было зачитывать свои безумные догадки прямо мне в глаза. Решил добить меня контрольным. Приблизить свои губы к моему уху, чтобы забраться своим звучным баритоном в мою голову, уже касаясь-задевая мою щёку щетинистой скулой.
        - Вы точно… сумасшедший!
        - Тогда в чём проблема, мой мотылёк? Чем я тебя не удовлетворил? Чего такого тебе не додал, что ты вдруг решила сделать отсюда ноги!
        - Вы и сами всё знаете!
        - Нет, Энн. Представь себе, не знаю! Хотел бы понять, но не могу. Это ведь чисто женские прихоти, о которых ты, почему-то, распространяться не спешишь. А я, уж прости меня за сволочную мудацкую натуру, мысли чужие читать не умею. Хотя на другие мои действия ты до этого момента почему-то никогда не жаловалась.
        Я уже не могу… кажется, что задыхаюсь уже буквально. Или это он меня продолжает душить, выкачивая из меня остатки сил, здравого разума и той безумной Энн Брайт, кто ещё как-то мог ему сопротивляться.
        - Не спешу распространяться?.. Чтобы вы мне опять навешали новых штрафных дней?..
        - Ты сама подключилась к этой игре без какого-либо ответного отпора. А ведь могла бы устроить истерику, показать во всей красе, насколько ты возмущена и как мечтаешь вырваться из моих рук… Так нет же. Только и делала, как под ними стонала и кончала на моём члене снова и снова. Неужели ты думала, я ничего этого не вижу и не понимаю? То, как ты хочешь остаться, разве что не знаешь, как.
        - Вы лжёте… вы всё лжёте…
        - Да что ты говоришь? Тогда что тебе мешало встать в позу после нашей первой ночи и потребовать, чтобы я тебя отпустил? Нет, Анна, нет… Лжёшь здесь только ты. И в первую очередь самой себе.
        Всё… Это предел! Мои силы на исходе, и он просто их наматывает, вместе с моими нервами и волосами на свои пальцы, когда погружает обе ладони в мои пряди сзади над шеей и снова заглядывает мне в глаза, перед этим царапнув жёсткой щетиной по щеке, скуле и онемевшим губам.
        - И сейчас лжёшь! - проговаривая каждое слово прямо мне в рот, нанизывая мою растерзанную им же в клочья волю на клинки своей демонической одержимости. - Сама не зная, чего хочешь. То ли сбежать, то ли быть пойманной и запертой в наказание в тёмном подвале.
        - З-здесь нет… никаких подвалов!
        - И это тебя слегка расстраивает, да? Хотя… всегда можно найти иную альтернативу, ведь правда же?..
        - Хватит!.. Пожалуйста!..
        - Серьёзно? Даже так? И этого ты тоже не хочешь…
        Я действительно, ещё немного и хлопнусь в обморок. Потому что он и не думал останавливаться, как и отпускать меня, продолжая свои безумные пытки будто в издёвку на все мои немощные потуги дать ему хоть какой-то отпор.
        Если до этого он и держал между нами мнимую дистанцию, то теперь напрямую брал нахрапом. Вжался в меня, в мою грудь, живот, раздвигая мои ноги бедром и… заставляя почувствовать на лобке сквозь ткань халата и брюк его чёртов пенис уже частично, мать его, эрегированный!
        - Только, пожалуйста, не ври о том, что якобы всю эту ночь ты не вспоминала, как я тебя ебал. И что не мечтала хотя бы в последний разок почувствовать меня в себе…
        Полы халата окончательно разошлись в стороны от его манипуляций, и я чуть не зашипела сквозь зубы, когда прочувствовала половыми губами и даже немного клитором его извращённые трения членом и мошонкой. Моя киска заныла моментально, болезненно запульсировав от надрывных спазмов, и уже готовясь принять его всего!
        Я едва сама не выругалась в сердцах вслух и в полный голос. Но… чёрт возьми! Это было слишком невыносимо! Я не могла этому противиться! Противиться грёбаному напору Маннерса! Его воле. Его рукам. Голосу. Жажде подчинять и прогибать под себя!.. Он уже давно меня собой отравил и теперь лишь нажимает расслабленными пальцами на нужные ему кнопки, когда хочет превратить в послушную куклу и секс-подстилку.
        - Просто сознайся, Энн. - он нашёптывает свои сатанистские заклятие мне прямо в губы, дразнит мою чувствительную кожу кончиком языка, как змием-искусителем, а я… После каждого его опаливающего слова и развратной ласки едва не всхлипываю от последующей отдачи «ожога» в пульсирующей вагине. - Ты ведь пытаешься сбежать отсюда не от меня… Ты очень хочешь остаться! И всегда хотела. Как и стать частью моей жизни. Стать моей тенью… Да?
        - НЕТ! Никогда!
        - Лгунья! Маленькая изворотливая лгунья! А что бывает с лгуньями и провинившимися, непослушными девочками? Их наказывают, не так ли?
        - Пожалуйста… умоляю! Отпустите меня! Я больше… не могу! Разве вы не понимаете, что творите со мной и как пытаетесь свести с ума? Ваши игры меня убивают! Вы этого добиваетесь, да? Хотите меня уничтожить? Превратить в сумасшедшую игрушку для своих извращённых утёх?
        Я не знаю, почему сказала то, что сказала. Почему не сдержалась. Почему попыталась надавить на его жалость или на слабые точки, которых у него никогда не имелось.
        Но вылетевших на волю слов обратно не запихнёшь. Я поняла это практически сразу, как только увидела во взгляде Маннерса ответную реакцию на мой скулёж. Казалось, даже радужка его тёмных глаз буквально почернела, налилась проснувшейся в нём окончательно угольно-чёрной Тьмой. Я её и почувствовала далеко не в обращённом на меня взоре восстающего во всей своей убийственной красе сущего Дьявола. Меня словно накрыло, а потом обожгло до самого костного мозга ударной волной чужой энергетики сумасшедшей силы и смертельной радиации. Не представляю, как вообще умудрилась выжить в эти бешеные мгновения, ставшие, по сути, для меня роковыми и… последними…
        - Действительно, mon papillon? Ты действительно так хочешь, чтобы я тебя отпустил? - кажется, даже его голос пропитался до основания тьмой, атакуя своей токсичной вибрацией каждый воспалённый нерв моего шокированного сознания и оцепеневшей души. - Ну, хорошо…
        Я всё ещё жива? Я всё ещё дышу и даже кое-что понимаю из того, что происходит? Смотрю в демонические глаза прямо перед собой и чувствую, как Маннерс всё глубже засасывает меня в свою ненасытную Бездну через взгляд, прикосновения… через ментальный посыл своей слетевшей с катушек сущности. Как касается моих губ своим порочным голосом и ртом. Как затягивает на мне тугие ремни своей подчиняющей воли.
        - Я тебя отпущу… Но, чуть позже. Когда накажу за нарушение моих условий по полной. Как ты того и заслуживаешь. И когда ты сама будешь ползать в моих ногах и умолять тебя оставить. Когда ты станешь моей… и только моей! Вот тогда я тебя и отпущу…
        Последние фразы он уже хрипел, всё крепче сжимая мою голову в своих беспощадных пальцах. Всё сильнее и болезненнее насаживая на невидимые клинки своей дьявольской одержимости. Казалось, он и вправду бил меня ножом с каждым произнесённым словом по самым уязвимым точкам, заставляя истекать кровью и вспарывая на раз артерии моего когда-то здравого рассудка.
        - Но не ранше, mon papillon! НЕ РАНЬШЕ!..
        Глава 20
        Неужели я до сих пор не умерла? Как такое возможно? Или всё-таки уже почти достигла летальной черты, просто не поняла и не заметила как?
        Подобное поведение больше походит на тупые инстинкты безмозглого зомби, который двигается и что-то делает под воздействием мышечных рефлексов. Но, когда ты подчиняешься давлению и всем физическим манипуляциям собственного растлителя, на какие-то иные со своей стороны действия можно не рассчитывать. Ведь ты в буквальном смысле этого слова превращаешься в марионетку, которую одним резким рывком отдёргивают от дверей лифта и без каких-либо усилий начинают тащить в неизвестном направлении. Будто и вправду как какую-нибудь ничего не весящую тряпичную куклу. А всё, что ты при этом можешь делать со своей стороны - лишь таращить от испытываемых страхов глаза и ждать неизбежного.
        - Умоляю! Пожалуйста! Отпустите меня!
        - Только попробуй зарыдать или снова попытаться надавить на мою жалость. - ответный рык Маннерса у моего затылка бьёт по рассудку очередным шокирующим залпом буквально навылет.
        Меня передёргивает, как от мощного разряда током. Но я не могу даже упереться ногами о пол. Поскольку меня попросту парализует под нещадной хваткой мужских рук, как и под прессингом его грёбанной близости, которая больше походит на плотный саван - и физический, и ментальный одновременно. И если действительно начну сопротивляться, боюсь даже представить, что он тогда со мной сделает.
        - Я больше не хочу!.. Не хочу вас! Отпустите!
        - Не забудь сказать, насколько я тебе противен.
        Я почти не видела, куда он меня тащил. Казалось, за эти бешеные секунды я не только окончательно отупела, но и частично оглохла, ослепла и потеряла какую-либо связь с окружающим пространством. Очнулась, и то не до конца, когда мы остановились перед дверьми с панелью под кодовым замком. И, естественно, запомнить комбинацию цифр, которую Маннерс очень быстро набрал правой рукой (при этом, будто налегке удерживая меня рядом с собой одной левой), я не успела.
        - Пожалуйста… не надо! - я снова всхлипываю, слушая гулкий стук собственного сердца и на какой-то самой отдалённой границе своего контуженного разума ловлю себя на мысли, что мой Дьявол тоже его слышит. Он же прижимает мою спину к своей груди, сцепив спереди мне руки за запястья мёртвой хваткой левой ладони.
        Я будто бы только сейчас осознала с полной ясностью, какой же в нём скрывался на самом деле физический потенциал. И далеко не один лишь физический. При мимолётном желании, он мог запросто свернуть мне шею всего в одно движение, как и вытрясти всю душу, приложив затылком к ближайшей стенке. Но на благо (или же, наоборот, к несчастью), у него были на меня совершенно иные планы. Ведь я дала ему такой исключительный повод! Повод сорваться! И сделать со мной наконец-то то, о чём он пока ещё все это время тайно мечтал.
        Как же мне хотелось зажмуриться и не открывать глаз, чтобы не видеть, что же находилось за этими дверьми. У меня даже вылетел напрочь из памяти тот факт, что мы находились в гостиничном номере, а не в частных апартаментах. И здесь в принципе не могли находиться ни пыточные комнаты, ни сессионные определённого направления. Хотя, на деле, это не значило ровным счётом ничего. Поскольку, увидев перед собой тёмную то ли игровую, то ли кабинет-библиотеку с игровой зоной и с плотно занавешенными окнами, легче мне совершенно не стало. Самая обыкновенная классическая комната с массивной корпусной мебелью из натурального дерева и мягкими диванами/креслами честер, обтянутыми почти чёрной глянцевой кожей. В самом дальнем у углу у ряда высоких окон - огромный бильярдный стол, а где-то по центру парочка игровых, разве что без рулетки и зелёного сукна.
        Почему именно эта комната оказалась под кодовым замком, я могла лишь гадать. Возможно, здесь находился сейф или что-то действительно весьма ценное из той же недешёвой мебели и небольшой коллекции книг. Хотя, на деле, все эти «мелочи» меня сейчас волновали меньше всего. Мой взгляд чуть ли не сразу был притянут лишь небольшим островком этого очередного гигантского помещения не для простых смертных. Одним из центральных столиков. Вроде и небольшим, но, как и вся остальная здесь мебель, внушительно массивным и добротным, с резными ножками и боковинами и идеальной лакированной крышкой.
        Только, кроме всего прочего, на его крайних углах лежали две чёрные петли из кожаных ремней, а всего в шаге от самого столика возвышался почти в человеческий рост огромный гардеробный чемодан-шкаф, ещё и триптих. Но, вместо привычных для глаза предметов мужской одежды, там, на полках и выдвижных штангах, красовались совершенно другие вещи. И далеко не одни лишь аккуратно скрученные ремни.
        - Н-нет!.. Умоляю! ХВАТИТ! - я запаниковала слишком поздно, уже где-то на полпути к жертвенному алтарю. И даже попыталась упереться пятками в пол.
        Куда там. Маннерс приподнял меня над паркетом с ворсовыми ковром, как невесомую пушинку, и в два шага дотащил до стола.
        - Я не хочу! Боже! Нет! - слёзы наконец-то сами брызнули из глаз, размазывая пугающую передо мной картинку ещё до того момента, как я успела заметить перед столиком очередное напольное зеркало высотой в два метра.
        - Серьёзно, Энн? Прям таки и не хочешь? И никогда-никогда до этого не хотела?
        - Вы псих! Больной и отбитый на всю голову психопат!
        - Поактивнее, mon papillon! Я не ощущаю в твоём сопротивлении ни капли искренней страсти. Ты даже не представляешь, как меня заводит настоящая, почти ненаигранная агрессия жертв. Можешь даже повизжать. Тебя всё равно никто не услышит!
        Агрессивное сопротивление? Серьёзно? В тисках его огромных лапищ, которыми ему ничего не стоило меня переломить в нескольких местах, как ту хрупкую соломинку. Он продолжал держать мои запястья всего одной ладонью, а второй зафиксировал мне голову нежным захватом пальцев за скулы и щёки, пока самодовольно рычал на ухо, заставляя передёргиваться снова и снова вовсе не от отвращения с зашкаливающими страхами.
        Я готова была проклинать себя до бесконечности, но меня реально пронизывало насквозь шокирующим разрядами сладкого тока и от того, что он со мной делал, и какие уничижительные фразы нашёптывал всё это время в самое ухо.
        - Ненавижу!
        - Уже близко! Почти верю, мой мотылёк! Только, боюсь, вся эта показательная бравада схлынет с тебя в ту самую секунду, когда я засажу тебе на этом столе по самые яйца.
        - НЕТ! Перестань!
        - Придётся проверить!
        Я и ахнуть не успела, как мои бёдра упёрлись в край столешницы, а руки Маннерса, будто головокружительные движения-взмахи от искусного иллюзиониста, почти в одно мгновение сорвали с меня халат, продолжая при этом удерживать моё тело в нужном положении.
        - Предпочитаешь лицом вниз или на спине?
        Господи! Это действительно какая-то сумасшедшая пытка. Меня буквально разрывает изнутри на части. Мой рассудок бьётся из меня вместе с бешеным всплеском пугающих эмоций и желаний, будто роем взбесившихся птиц или бабочек. Ещё и наэлектризованным до максимальных пределов.
        Как бы я хотела сейчас сбежать от всего этого безумия! Только не могу! Не могу не чувствовать Маннерса и не реагировать на его прикосновения! На то, как он обхватывает ладонями мою шею и поясницу, насильно вынуждая нагнуться и прогнуться, вжаться животом и грудью в холодную поверхность гладкого стола. И едва не всхлипнуть от очередных шокирующих ощущений с новой вспышкой болезненной похоти в интимных глубинах воспалённой вагины. Особенно когда мой «насильник» заставил расставить ноги в стороны, раздвигая их собственным бедром и задевая ноющую от возбуждения промежность. Блядь, да я чуть было не кончила только от этого! Как и от дальнейших действий Маннерса. От того, как он накрыл мою голую спину собой и перехватил обе руки, вытягивая их вперёд и в стороны к дальним краям массивной столешницы, к ножкам которых он заранее привязал два мужских ремня.
        Неужели он знал, что так и будет? Что он приведёт меня в эту комнату и распнёт на этом грёбаном столе?
        Правда, я на какое-то время попросту подвисла, едва приподняла голову и… скользнула взглядом по стоящему перед нами зеркалу.
        - Охренительная картинка, правда, Энн? Тебя тоже вставляет? Можешь не отвечать. Я уже вижу и… чувствую…
        Если бы я и хотела, то на вряд ли смогла пошевелиться под его неподъёмным весом. Поэтому, всё, что мне оставалось - это тупо смотреть в зеркало и наблюдать, как мой Дьявол методично и, совершенно ни о чём не волнуясь, затягивает поочерёдно на моих запястьях кожаные петли. И время от времени скользит взглядом по нашему отражению, задерживаясь ненадолго на моих широко распахнутых глазах.
        - Так и тянет спросить. Что ты больше всего предпочитаешь? Кляп или повязку на глаза? Хотя… тут и так ясно наперёд. Только не повязку.
        Он явно издевается, пока «нашёптывает» мне всё это на ухо, весьма профессионально справляясь с пряжкой ремня на моей левой руке. И я только сейчас понимаю, что так за всё это время и не пошевелилась. Просто тупо лежала под ним и позволяла себя привязывать, тупея с каждой пройденной секундой всё больше и больше. А потом и вовсе цепенея перед очередным действием Маннерса. Тем как он поднялся и чуть ли не ленивыми движениями рук стянул с себя джемпер. Сладкая судорога обожгла мою киску, как только он потянулся к своим брюкам, задевая расслабленными пальцами мои ягодицы.
        Несколько характерных звуков, шелест мягкой шерстяной ткани по моим обнажённым ногам, и меня снова ведёт от ненавязчивых касаний эрегированного члена и тяжёлой мошонки Маннерса. А потом и вовсе выносит, как только его ладони накрывают мою попку, скользят вверх к пояснице, потом по рёбрам на спине и выше. До тех пор, пока мой одержимый Дьявол снова не накрывает меня собой и не ударяет звонким шлепком по ягодице, перед тем, как ещё шире раздвинуть мне ноги, пристроиться между ними и стянуть в кулаке над шеей мой растрёпанный хвост.
        - Ну что… проверим, как ты меня не хочешь, маленькая лгунья?
        Я всё-таки вскрикиваю. Не сдерживаюсь. Потому что… сколько не готовься к этому морально, всё равно не избежишь эффекта неожиданности, включая реакции собственного тела. Особенно на резкое вторжение большого каменного члена в святая святых. Буквального удара по всем воспалённым точкам, как изнутри, так и снаружи, едва не одновременно. На всю длину, с шокирующим хлопком, а потом последующими. Нещадными, глубокими и быстрыми, растягивающими меня ритмичными фрикциями без какого-либо усилия и как по маслу. Мне даже кажется, что я именно чувствую, как теку. Как разгорается и растёт и без того неслабое возбуждение, но в этот раз именно от проникновений Маннерса. От его умелых и точно выверенных толчков.
        Всего несколько ударов и я, блядь… уже готова и хочу кончить! Я уже на подходе! Перед глазами всё плывет, в голове мутнеет, а внизу или во всём теле вскипает и нарастает всесметающая волна сладчайшей истомы.
        - Это ты так меня не хочешь, да, Энн? Так не хочешь, что уже собираешься вот-вот… кончить? - он снова хрипит мне на ухо, снова тянет за волосы на себя, и меня снова накрывает с головой от каждой его манипуляции и грёбаного слова.
        И я действительно едва не кончаю и не взрываюсь от усиленных им ударов. Но он вдруг резко выходит из меня, едва не на начальных секундах долгожданной кульминации. Отпускает и отходит.
        Я от удивления и слишком явного разочарования едва не задохнулась, раскрыв от неверия рот и пытаясь поймать поплывшим взглядом отражение Маннерса в зеркале перед собой. Пытаясь понять, что же он задумал и что собирается дальше делать. Хотя понять что-либо в таком состоянии, когда тебя трясёт и прикладывает острыми вспышками никуда не девшегося перевозбуждения…
        - Ты и вправду думала, что я дам тебе так быстро кончить? После того, как собирался наказать? Нет, mon papillon. Это даже была не прелюдия. До неё мы только-только собираемся добраться…
        Улавливать смысл сказанных им слов оказалось так же сложно, как и разгадывать его ближайшие намерения по его действиям. По тому, как он неспешно подошёл к гардеробному чемодану и ненадолго навис над его содержимым в «задумчивой» позе, упершись ладонями о крепкие боковины переносного «шкафчика».
        - Так ты мне и не ответила. Ты любишь кляпы? Хотя, отвечать не обязательно. Хватит и того, что я их люблю… - он посмотрел в этот момент в мою сторону и даже подмигнул, перед тем как снова перевести взгляд в недра огромного «сундука» маркиза де Сада и потянуться за чем-то к одной из средних полок. - А уж флагелляцию, уверен, обожаешь однозначно!.. По крайней мере, скоро всё проверим. Как и положено. Не спеша… С чувством. С тактом. С расстановкой.
        Эпилог
        Последний день?.. Кажется, я до последнего не верила в его обещания. В то, что он действительно это сделает. Что отпустит меня. Самолично усадит в такси, заплатит наперёд таксисту, отдаст тому напоследок чёткие распоряжения, а потом… Поцелует меня на прощание в лоб и… отпустит…
        Да и всё происходящее до этого, а потом после, выглядело каким-то неправдоподобным. Будто затянувшимся кошмарным сном, в котором я потеряла все свои способности по управлению собственным телом, сознанием и мыслями. Один сплошной провал в чёрное забвение, сменяемое время от времени едва осмысленными картинками происходящего и окружающего. Иногда я и вправду вижу вокруг себя относительно чистый пассажирский салон автомобиля, в котором куда-то ехала. А иногда… меня начинают атаковать непроизвольные воспоминания из недавней жизни… Долгой, нескончаемой, шокирующей с затяжным погружением в чужую Бездну. И чем дальше продолжаешь в неё падать, тем меньше сопротивляешься, полностью подчиняясь тем ощущениям и тому течению, которые тебя наполняют и несут к неизбежному.
        Поначалу я почему-то думала, что когда достигну пределов этого безумия, то уже буду чётко знать, чем всё закончится. Каково же было моё изумление, когда Маннерс сказал всё. Он получил от меня то, чего хотел, так что… теперь я могу возвращаться обратно. В свою идеальную маленькую жизнь со среднестатистическими запросами и шаблонными американскими мечтами, к своему идеальному жениху и в свою совершенную оболочку Анны Лорен Брайт. Правда, я не совсем до конца понимала, о чём именно он говорил, но какие-то отдельные обрывки его фраз всё же задевали мою память очень глубокими порезами…
        Думаю, мне ещё только предстоит познать истинную боль от их воздействия, просто сейчас я находилась под отупляющей анестезией и не до конца понимала, что со мной происходит. Я даже не сразу пришла в себя, когда таксист остановил свою машину на Бруклин-Хайтс, прямо напротив крыльца-входа в нашу с Эдвардом квартиру.
        - Приехали, мэм. Вам помочь выйти из такси и проводить до дверей?
        * * * *
        Говорят, истинный ад - это когда ты теряешь самых близких для себя людей. Но, одно дело, если ты действительно видишь наглядно их бездыханные трупы, пусть и не до конца, но где-то на дальних задворках контуженного рассудка, понимая, что они на самом деле мертвы и уже никогда не откроют глаз и не заговорят с тобой… И совсем другое - не иметь никакого представления, что случилось с одним из них. Куда он пропал? Почему пропал? Жив ли до сих пор? Пытается ли как-то к тебе вернуться или надеется на спасение из рук чокнутых маньяков?
        Вот это действительно был настоящий ад. Просыпаться изо дня в день (засыпая до этого только под воздействием сильных седативных препаратов), чтобы всё последующее время потратить на очередные поиски, бесчисленные звонки по нужным людям и инстанциям, запрещая себе буквально насильно тратить силы и мысли на что-то другое. Запрещать думать о плохом, запрещать подходить к её вещам, трогать и нюхать. А иногда даже и вспоминать…
        Единственное, что он не мог не делать, это не прислушиваться постоянно к звукам за стенами и входными дверями дома, не проверять едва не поминутно телефон и интернет почту, и не бросаться по началу, а потом по выработанной за эти дни привычке, к окнам, выходящих на центральную дорогу Бруклин-Хайтс.
        Только в этот раз в его голове будто что-то щёлкнуло или перемкнуло. Сердце ухнуло со всей дури о рёбра ещё до того, как до сознания дошло, что он и в самом деле это услышал - сильно приглушённый стенами звук подъехавшей машины и… кажется остановившейся рядом… Именно рядом с их крыльцом.
        Эдварда подхватило с места, будто зомбированного призрака порывом сильного сквозняка и понесло в сторону прихожей и тамбура. Правда, перед этим он всё-таки додумался свернуть в гостиную, чтобы снова выглянуть в одно из окон на фасадной части их террасного дома. И только после того, как он увидел такси и едва различимый силуэт на задних сиденьях авто, его, на чистом автомате и на почти не гнущихся ногах потянуло к выходу. Он и спускался по крыльцу, едва чувствуя под собой опору и придерживаясь трясущейся рукой за перила. А когда задняя дверца такси открылась, и он увидел в образовавшемся проёме вовсе не почудившееся лицо Энн, мир, казалось, и вовсе содрогнулся, грозясь уплыть из-под ног за считанные мгновения.
        - Боже мой… Энн… Господи! - он всё ещё не верил своим глазам, когда смотрел в её неестественно бледное лицо, лишённое каких-либо ответных чувств, но не придавая её странному состоянию никакого изначального значения.
        Всё, что его волновало в тот момент - это, что он не спал. Он действительно её видел. Он действительно к ней приближался, а она… Она шла к нему, почему-то в демисезонном плаще терракотового цвета, без сумочки и каких-либо ещё дополнительных вещей. Густые светло-русые волосы собраны на затылке в неаккуратный, но достаточно крепкий пучок. Руки спрятаны в карманах плаща.
        Он рванул к ней чуть ли не сразу. Сгрёб в ревностные объятия, прижимая к себе со всей дури и едва соображая, что при этом делает. Как вначале тыкается носом и всем лицом в её шею и плечо, а потом обхватывает её голову трясущимися ладонями, заглядывая в абсолютно равнодушные глаза.
        - Ты где была?! Боже правый! Что с тобой случилось? Я чуть с ума не сошёл за этот месяц! Тебя похищали или что?..
        В полиции его, конечно же, проинструктировали о многих причинах исчезновения людей. И даже о тех, когда пропавшие без вести сами уходили в неизвестном направлении по собственной воле. Просто так. Потому что вдруг стрельнуло в голову. Или потому что хотели сбежать от психованного бойфренда. Или нашли себе чокнутого любовника. А может подсела на наркотики. А может…
        Вариантов было море, но ни в один он почему-то не верил.
        - Прости… Прости, пожалуйста!..
        Она тоже к нему прижалась, наконец-то очнувшись из глубокой прострации, хоть и не до конца.
        - Что это? Что это на тебе… под плащом? - он тоже не сразу заметил, когда обнял в первый раз, на её теле какие-то жёсткие переплетения из неизвестного пока материала.
        - Не знаю… Не помню… Он меня во что-то одевал, перед тем, как отпустить.
        - Он? Кто он? С кем ты была? С похитителем?
        - Давай не здесь, Эд… пожалуйста…
        Казалось, для него этот вечер превратился в сплошную череду из нескончаемых потрясений. Он и до этого пережил предостаточно сумасшедших дней, но этот… Да и в жизни бы никогда не подумал, что возвращение Энн превратится для него в продолжение старого кошмара.
        Сколько раз он представлял себе этот день. Сколько готов был отдать только за одну возможность снова её увидеть… узнать правду, получить ответы на сводившие его всё это время с ума вопросы.
        Его продолжало штормить все последующие минуты, как от осознания, что это наконец-то случилось, и он не спит, так и от нехороших предчувствий перед предстоящим разговором.
        - Может вызвать полицию? И… неотложку?
        - Всё хорошо! Не надо… Со мной всё в порядке…
        Она перехватила его за руку где-то у дверей на крыльце, будто заранее останавливая от необдуманных поступков с возможными ошибками. И снова сердце Эдварда буквально сжалось, будто под болезненными ожогами вскипевшей крови. Потому что она не выглядела, как говорила и была бы полностью в порядке. Люди в порядке так себя не ведут и не смотрят на других полупустым затравленным взглядом.
        - Кто это был? Ты его знаешь? Полиция вычислила по дорожным камерам внедорожник, взятый на прокат неким Эмилио Вардэсом. Его потом нашли, допросили, но ничего путного у так и выяснили, как и от гостиничного персонала Сейнт Реджиса. Ты просто вошла с ним в лифт и… испарилась. Разве такое возможно? Он тебя кому-то передал там? Я вообще не понимаю, как можно потерять след человека и ничего, ни от кого не добиться. Прямо мистика какая-то! С кем ты там встречалась и куда потом исчезла?
        - Я тебе обязательно всё расскажу, Эд. Обещаю. Но… пожалуйста… Можно мне хоть немного времени, чтобы прийти в себя и… принять ванную?
        - Ты действительно в порядке? Я всё-таки хочу вызвать и детектива Роско, и хоть какого-нибудь врача. Хороший психиатр тебе сейчас явно не помешает.
        - Вызовешь, Эд… обязательно вызовешь. Но только не сейчас… Я не хочу никого видеть. Мне нужно побыть одной и… желательно, с твоей поддержкой.
        Она снова сжала его руку, будто и вправду обладала силой тактильного внушения. И снова её пустота в неясном взгляде вызвала в Эдварде ряд неприятных ассоциаций и догадок.
        - Он тебя чем-то пичкал? Ты сейчас под каким-то психотропным препаратом…
        Очередной гулкий удар с шоковым разрядом прошёл сквозь сердце, когда Энн, не отводя взгляда, на несколько секунд провалилась в известные лишь ей воспоминания и прострацию. И никакого напряжения. Никакого намёка на страх и слёзы. Она будто всего лишь ненадолго задумалась и ничего более.
        - Возможно. Он кормил меня последние дни сам. И сегодня тоже.
        - Господи… да кто же это? О ком ты говоришь?
        - Ты меня проведёшь в ванную? Поможешь мне раздеться?
        Как он ещё сдержался и не надавал ей пощёчин прямо в тамбуре? Не прижал спиной и затылком к стене и не наорал прямо в лицо…
        - Конечно… Только потом я всё же вызову неотложку. Извини, но… я не знаю, чем он тебя пичкал и насколько эта гадость для тебя безопасна.
        - Всё хорошо, Эди… Правда. Он ничего плохого со мной не делал.
        - А по виду и не скажешь…
        Лучше бы она не говорила этого. Потому что ему опять стало не по себе. И уж если он и будет вызывать санитаров, то не только для неё одной.
        Состояние запредельного напряжения не покидало Эдварда всё последующее время. Ад продолжался. Казалось, главные сюрпризы только-только должны были раскрыть перед ним все свои жуткие двери в тёмные чуланы. Показать тех монстров, которых он до сих пор ещё не видел в лицо, но чувствовал их присутствие весь прошедший месяц. Поэтому его и продолжало трясти. Поэтому мысли в голове и путались, обостряя ожившие страхи до невозможных границ.
        - Господи… ч-что это… что это за на хрен такое?.. Т-ты… и ты в этом ехала по городу.
        Они поднялись в спальню, чтобы оттуда сразу направиться в ванную. Только перед этим Эдварду приспичило снять с Энн плащ. И наконец-то увидеть то, что под ним находилось.
        Он даже сперва не понял, что это такое. Первое, чем ударило в голову - то, что Энн была практически голой под самим плащом. Если не считать кожаной чёрной сбруи, переплётённой с далеко не тоненькими змейками то ли серебряных, то ли стальных цепочек (а то и целых цепей!). Именно эту сетку он тогда и почувствовал, когда обнимал Анну на улице.
        Но убил, наверное, не сколько вид обнажённого тела любимой девушки, стянутого ремнями и явно не гламурного бодичейна, а именно осознание того факта, что всю эту недешёвую «красоту» кто-то на неё надевал. А когда лёгкое помутнение наконец-то сошло с глаз Эдварда, и он заметил на её коже следы от засов, царапин и прочих ссадин непонятного происхождения, ему стало дурно уже по-настоящему. Вплоть до желания прилечь и тихо скончаться прямо на месте.
        Но и это не последнее, что ему пришлось пережить за эти кошмарные мгновения. Его какого-то дёрнуло поднять взгляд над плечом Энн и… взглянуть в зеркало платяного шкафа-купе за её спиной. После чего возможно даже поседеть от увиденного там отражения. По крайней мере, потерять дар речи на несколько долгих минут, уж точно.
        Хотя… вроде ничего страшного, по идее он там и не увидел, кроме… Кроме перевёрнутой в зеркальном отражении большой надписи на лопатках Анны. Вернее, одного единственного слова. Из нескольких букв, которые не пришлось расшифровывать долго и бесконечно. Кажется, он сразу понял, что там было написано чей-то уверенной рукой. Просто не хотел впускать это в свою голову, в своё сознание и в память.
        Было ли это какое-то конкретное послание? Да! Оно им и было! И оно предназначалось именно для Эдварда. Поэтому он и завис. Поэтому и не мог поверить или дать этому в себя войти подобно медленному проникновению в сердце длинного клинка остро заточенной стали.
        Но оно вошло. И приложило контрольным ударом на поражение. Одним единственным словом. Наглым, прямолинейным и буквально насмехающимся. «МОЯ!».
        МОЯ!..
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
        ,