Босс в подарочной упаковке Элизабет Биварли
        Соблазн — Harlequin #169
        Мать-одиночка Клара Истон внезапно узнает, что ее бывший любовник — богатый наследник. После смерти он завещает своему сыну огромное состояние. Клара едет в Нью-Йорк с малышом, чтобы познакомиться с его новой семьей, и неожиданно встречает брата-близнеца покойного мужа…
        Элизабет Биварли
        Босс в подарочной упаковке
        Пролог
        Клара Истон украшала пирожное в виде пуансетии ягодкой из глазури, когда звякнул колокольчик над входной дверью пекарни «Сдоба Тайби-Айленда». Она понадеялась, что на сегодня это будет последний посетитель. Она радовалась каждому клиенту. Однако недавно отмечался День благодарения, а до Рождества оставался всего месяц, поэтому в пекарне было полно работы. Не говоря уже о том, что ей следует забрать Хэнка из детского сада. Клара посмотрела на часы. Ой! У нее осталось тридцать минут. Как быстро пролетел день!
        Если повезет, посетитель купит уже имеющуюся в продаже выпечку. Продавщица по имени Тилли вошла на кухню и объявила, что пришел мужчина в костюме и с портфелем и требует мисс Истон.
        Странно. Все, кто живет в Тайби-Айленд, называют ее по имени. Клара до того удивилась, что вышла в магазин, не снимая фартука. Ее черные непослушные кудри были покрыты белым платком, повязанным в пиратском стиле.
        Мужчина оказался высоким и мускулистым и явно приехал издалека. На нем был слишком стильный деловой костюм, его волосы были идеально пострижены, и он выглядел совершенно неестественно на фоне белых кованых приспособлений для выпечки и коробок из-под кексов.
        —Привет! — произнесла Клара. — Чем я могу вам помочь?
        —Мисс Истон?
        —Клара, — машинально поправила она его. Обращение «мисс Истон» наталкивало ее на мысль о старой деве из Викторианской эпохи, обязанной быть дома в девять часов вечера, чтобы сохранить свою репутацию и целомудрие.
        —Мисс Истон, — повторил мужчина, — меня зовут Август Фивер. Я работаю в адвокатской конторе «Таррант, Фивер и Твигг».
        Он протянул ей визитку со своим именем и должностью — старший вице-президент и специалист по завещаниям. Адвокатская контора находилась в Нью-Йорке. Клара удивилась. У нее не было родственников. Она жила с сыном. А все ее друзья живы и здоровы.
        —Специалист по завещаниям? — спросила она. Он кивнул:
        —Мою фирму наняли для поиска наследников давно потерянных родственников определенных сословий.
        Клара ничего не понимала. Ее родители-уголовники не могли ничего ей завещать. Заметив ее замешательство, Август Фивер сказал:
        —Это связано с вашим сыном, Генри. Я приехал от имени его бабушки по отцовской линии, Франчески Данбартон. — Его губы изогнулись в едва заметной улыбке, когда он прибавил:
        —С Парк-авеню Данбартонов.
        Клара была поражена. Четыре года назад она провела почти месяц с отцом Хэнка, работая кассиром в «Сдоба Тайби-Айленд». Брент был очаровательным, смешным и милым парнем, с мечтательными глазами, божественно красивыми губами и телом, с которого в эпоху Возрождения ваяли бы статуи. Он жил в палатке, играл на гитаре и читал Кларе вслух, сидя у костра. Но однажды утром он ушел в неизвестном направлении.
        Клара ни в чем его не обвиняла. Она не любила его по-настоящему, и брак с ним не входил в ее планы на будущее. Они намеренно не называли друг другу фамилии, потому что не сомневались, что их отношения временные. Они развлекались несколько недель, но все хорошее рано или поздно заканчивается.
        Правда, не все подошло к концу. Обнаружив, что беременна, Клара сочла своей обязанностью поставить Брента в известность о его отцовстве. Однако все ее текстовые и голосовые сообщения на его телефон остались без ответа. Потом его телефон вообще перестал работать. Ей было нелегко воспитывать ребенка в одиночку, но Клара справилась.
        —Я не знала, что Брент богат, — сказала она. — Он не был… Мы… В то лето… Удивительно, что он сообщил о Хэнке своей матери. Мне жаль, что миссис Данбартон скончалась и не виделась с внуком.
        —Миссис Данбартон жива и здорова, — произнес Фивер. — Скончался Брент.
        Клара снова оцепенела. Она попыталась понять, что чувствует, услышав о смерти Брента. Она не чувствовала ничего.
        —Ваш сын единственный наследник Брента Данбартона, поэтому то, что когда-то принадлежало Бренту, теперь принадлежит Генри. Он унаследовал сто сорок два миллиона долларов.
        У Клары похолодело в груди. Ей показалось, что она ослышалась.
        —Усадьба мистера Данбартона, которую унаследовал ваш сын, стоит более ста сорока двух миллионов долларов. Бабушка вашего сына с нетерпением ждет встречи с вами обоими. Вас также ждет брат Брента Грант. Меня наняли, чтобы я привез вас и Генри в Нью-Йорк как можно скорее. Вы можете поехать завтра?
        Глава 1
        Клара знала о Нью-Йорке только из телевизионных программ и кино, но не предполагала, что увидит такие высокие небоскребы и улицы, заполненные людьми и такси. На то, чтобы выехать из Тайби-Айленда, ей потребовалось четыре дня. Сначала она собирала вещи Хэнка, потом готовила выпечку на заказ для празднования дня рождения, вечеринки по случаю рождения малыша, вечеринки картежников и на свадьбу. Затем ей пришлось договариваться с воспитателем детского сада, куда ходил Хэнк, и переносить рабочие смены в пекарне «Сдоба Тайби-Айленда».
        Выглянув в окно, она не поверила тому, что видит. Город был просто… крутым. Она ненавидела это пошлое определение, но сейчас ничего другое не пришло ей на ум.
        —Мама, круто!
        Клара улыбнулась трехлетнему сыну, который довольно часто выражал восхищение словом «круто».
        Сидящий в автокресле между Кларой и Августом, который попросил называть его Гусом, мальчик подался вперед, чтобы лучше разглядеть городской пейзаж. От матери Хэнк унаследовал черные кудри и зеленые глаза, а в остальном был копией Брента. Как и его отец, он был дружелюбным, веселым и бесконечно любопытным.
        Клара радовалась, что Хэнк не пошел в нее характером. Она была серьезной девочкой. В детстве она редко развлекалась и рано научилась не задавать лишних вопросов, чтобы не раздражать взрослых. Она росла в штате Джорджия и то и дело переезжала из одной приемной семьи в другую. Именно поэтому она решила, что жизнь ее сына будет спокойной и размеренной. Оставалось надеяться, что наследство Брента не усложнит жизнь мальчика.
        Автомобиль остановился у высотного здания с каменной отделкой, украшенного золотыми праздничными венками. У входа стоял швейцар в красной ливрее. Гус рассказал Кларе, что в этом здании жили владельцы промышленной империи, которая принадлежала семье Данбартон два столетия. Данбартоны происходили из Англии и приходились дальними родственниками какому-то герцогу. Это означало, что Хэнк вполне мог стать королем, если бы несколько веков назад эпидемия чумы выкосила тысячи людей, отделяющих его от трона.
        Вестибюль здания был поистине роскошным: полированный мрамор, отделка блестящим красным деревом, рождественские венки из еловых веток с красными бархатными лентами. Когда они поднялись на лифте на верхний этаж, Клара обняла Хэнка за плечи, и Гус почувствовал ее беспокойство. Он ободряюще улыбнулся и позвонил в дверь. Клара посмотрела на Хэнка, чтобы убедиться, что он хорошо выглядит, и наклонилась зашнуровать его кроссовку.
        —Мистер Фивер? — послышался резкий и официальный мужской голос.
        —Мистер Данбартон? — ответил Гус.
        Завязав шнурок, Клара выпрямилась, а потом шагнула назад. У нее перехватило дыхание. Ей казалось, что отец Хэнка восстал из гроба и выглядит мрачным, как сама смерть.
        Но, приглядевшись, Клара поняла, что у брата Брента совсем другие голубые глаза и коротко остриженные темные волосы. В глазах Брента плясали веселые искорки, а его довольно длинные волосы трепал океанский бриз. Резкие скулы, решительный подбородок и прямой нос брата были такими же, как у Брента, но их давно не касались солнечные лучи и соленая морская вода. Губы Брента постоянно изгибались в нахальной улыбке, а его брат явно не привык улыбаться, поэтому бескомпромиссно их поджимал. Если Брент не надевал ничего, кроме футболки и мешковатых шортов, то его брат носил темно-серые брюки, белую накрахмаленную рубашку-оксфорд, темно-бордовый галстук и черный жилет.
        Итак, перед Кларой стоял брат-близнец Брента. Зеркальная копия мужчины, который однажды летом сделал Клару счастливой и подарил ей сына.
        Она оказалась не такой, какой он себе ее представлял.
        Но Грант Данбартон не был уверен, какой именно ожидал увидеть мать сына Брента. Его брат был очень неразборчивым в отношениях с женщинами. Хотя Брент был неразборчив во всем. Автомобили, одежда, друзья, семья, компании, обещания, обязанности, ответственность. Все вышеуказанное занимало внимание Брента максимум на несколько дней.
        Однако следовало признать, что все женщины Брента были потрясающе красивыми. Клара Истон не стала исключением. Густые вьющиеся черные волосы; полные и красные, как спелый перчик, губы; светло-зеленые бездонные глаза; высокий рост.
        Клара выглядела бы властной, если бы не обнимала сына рукой. Сейчас она кажется немного испуганной. Грант решил, что в этом нет ничего удивительного. Не каждый день женщина из неблагополучной семьи узнает, что родила от американского богача.
        Дело в том, что Данбартоны из Парк-авеню — прежде Данбартоны из Риттенхаус-сквер, а ранее Данбартоны из Бекон-Хилл — семья, чье имя после революции упоминалось в одном ряду с Хэнкоками, Асторами, Вандербильдами и Рокфеллерами. Грант восхищался усилиями Клары выглядеть неуязвимой.
        Ее сын был точной копией своего отца, за исключением цвета волос и глаз. Грант надеялся, что его собственная мать не упадет в обморок, увидев Генри Истона. Она очень страдала, узнав о том, что Брент утонул весной у берегов Шри-Ланки. Ей удалось успокоиться только в прошлом месяце. Потом ей снова стало плохо, когда после оглашения завещания Брента выяснилось, что у него есть сын.
        Однако на этот раз радость была сильнее горя. Брент успел оставить потомство. Грант сначала решил, что следует сделать тест на отцовство, чтобы доказать, что Генри Истон действительно отпрыск Данбартонов, прежде чем рискованно обнадеживать пожилую мать. Но, увидев, как мальчик похож на Брента и на него, Грант подумал, что они обойдутся без теста.
        —Мисс Истон? — сказал он как можно сердечнее, хотя, честно говоря, сердечностью никогда не отличался. Брент унаследовал от Данбартонов всю приветливость и дружелюбие, а Гранту досталась в наследство деловитость и расчетливость. — Приятно наконец познакомиться с вами. — Он посмотрел на Генри. — И с тобой.
        —И мы рады знакомству с вами, мистер Данбартон, — ответила Клара низким, хрипловатым и завораживающим голосом.
        Она разговаривала как южанка — растягивая слова, и Гранту почему-то очень понравился ее говор.
        Она слегка подтолкнула сына вперед:
        —Правда, Хэнк? Поздоровайся с мистером Данбартоном.
        —Здравствуйте, мистер Данбартон, — послушно произнес мальчик.
        Грант приложил все усилия, чтобы улыбнуться:
        —Ты не должен называть меня мистером Данбартоном. Называй меня…
        Он хотел попросить, чтобы Хэнк называл его «дядей Грантом», но промолчал. Дядя из него никудышный. Обычно дядюшки приветливые и спокойные ребята, которые сыплют непристойными шутками и любят розыгрыши. Дядюшки носят просторные свитера и делают подарки на День благодарения. Дядюшки обучают своих племянников тому, чему их не научат отцы. Например, где прятать журнал «Плейбой». Или где достать поддельные документы.
        —Называй меня Грантом. — Посмотрев на Клару Истон, он прибавил: — И вы тоже.
        —Спасибо, Грант. — Она взглянула на сына. Но Генри молчал и просто смотрел на Гранта поразительно красивыми зелеными глазами, унаследованными от матери.
        —Входите! — произнес Грант.
        Август Фивер вошел в дом, но Клара медлила, по-прежнему держа сына за плечо.
        —Пожалуйста, — снова попытался Грант и указал на дверь. — Мы вам рады.
        Клара по-прежнему медлила, но бесстрашный Генри осторожно шагнул вперед, не сводя взгляда с Гранта. Потом он сделал второй шаг, затем третий и высвободился из рук матери. Казалось, она хочет вернуть мальчика обратно, но при этом не сдвинулась с места.
        —Моя мать с нетерпением ждет встречи с вами, — сказал Грант, надеясь, что упоминание о другой женщине поможет Кларе успокоиться. Но она лишь сильнее запаниковала. — Что-то не так, мисс Истон?
        Генри вошел в дверь вслед за Фивером, и они выжидающе уставились на Клару. Она посмотрела сначала на сына, потом на Гранта. На мгновение Грант подумал, что она схватит своего сына и убежит. Наконец она шагнула вперед. Грант снова восхитился ее стараниями казаться увереннее, чем на самом деле.
        Хм. Странно, но Гранту вдруг захотелось защитить Клару Истон. Из того, что он узнал о ней, она могла сама о себе позаботиться. Тем более Грант едва ее знает. И он не стремится узнать ее лучше.
        Конечно, их пути неизбежно пересекутся в будущем, потому что мать Гранта пожелает видеть Генри как можно чаще и Клара будет приезжать вместе с ним. Но у Гранта нет ни времени, ни желания играть роль дядюшки, хотя бы для виду. Пусть он и Брент идентичны внешне, но характеры у них совершенно разные. Брент всегда был очаровательным и веселым, а Грант рассудительным и сдержанным. У Брента была куча знакомых и друзей, у Гранта друзей почти не было. Брент любил всех, кого когда-либо встречал. Грант не любил никого.
        Клара Истон прошла мимо Гранта, и он уловил слабый аромат корицы и имбиря. От нее пахло рождественским утром из его детства, когда был жив отец и Данбартоны были счастливы.
        Вот это да! Он давным-давно не вспоминал о том, как праздновал Рождество в детстве. Ему не хотелось думать о том, что никогда не повторится. В детстве Грант был доволен всем, и впереди его ждало многообещающее будущее.
        Клара шла следом за Грантом Данбартоном в дом, убеждая себя, что ей нечего бояться. Она просто вошла в огромные и роскошные апартаменты на одной из самых дорогих улиц в мире. Квартира была заполнена предметами искусства и антиквариатом стоимостью, сопоставимой с объемом национального валового продукта некоторых суверенных государств. Она сравнила апартаменты со своей скромной двухкомнатной квартирой над пекарней.
        —И давно вы тут живете? — спросила она Гранта главным образом потому, что никто не сказал ни слова с тех пор, как она, Хэнк и Гус вошли в дом. Клара решила, что они вообще больше не заговорят.
        Грант замедлил шаг, чтобы Клара подошла к нему. Она снова взглянула на его лицо и поразилась, до чего Грант похож на Брента. От волнения у нее засосало под ложечкой.
        —Мы с Брентом здесь выросли, — сказал он. — Тут жили три поколения нашей семьи.
        —Вот это да! — произнесла Клара. — Я выросла в Маконе. После окончания университета я жила в Тайби-Айленде.
        —Да, я знаю, — сказал ей Грант. — Вы очень хорошо учились в средней школе Карсона и получили диплом в области делового администрирования в университете Джорджии. Неплохо. Особенно учитывая то, что при этом вы работали на трех работах.
        Клара понимала, что ей не следует удивляться — Данбартонам доступна любая информация. — Значит, вы собирали обо мне сведения? — спросила она.
        —Да, — откровенно признался он. — И я уверен, вы меня поймете.
        Грант провел их в небольшой кабинет, оформленный в светло-желтых и бледно-бирюзовых тонах. Она обратила внимание на мягкие муаровые стулья, расписной стол и великолепные пейзажи на стенах. Комната напоминала версальский дворец эпохи Марии-Антуанетты.
        В кабинет вошла женщина, и Клара догадалась, что перед ней мать Гранта, Франческа. Ей было около шестидесяти лет. В ее коротких темных волосах виднелась седина, глаза были такими же ярко-голубыми, как у сыновей. Она оказалась почти одного роста с Кларой, но более худой. На ней были широкие брюки и светло-серая туника. В ее ушах сверкали алмазные серьги-гвоздики, а на обоих запястьях красовались серебряные браслеты. Она остановилась, увидев гостей, одарив Клару мимолетным взглядом и улыбкой, а потом посмотрела на Хэнка, и ее глаза наполнились слезами.
        Лучезарно улыбаясь, Франческа поспешила вперед, раскинув руки, чтобы обнять внука. Но она остановилась на полпути, когда мальчик шагнул назад и так резко прижался к матери, что едва не сбил ее с ног. Грант помог ей сохранить равновесие, схватив пальцами за предплечья. На мгновение Кларе показалось, будто ее поддерживает Брент, и ей захотелось поцеловать его в губы в знак благодарности.
        —Спасибо, — пробормотала она Гранту, не оборачиваясь и надеясь, что он не услышит ее прерывистое дыхание.
        Грант не отпустил ее сразу, поэтому Клара обернулась и уставилась на него в упор. Внезапно Грант улыбнулся. Черт побери. У него точно такая же улыбка, как у Брента.
        —Я совсем забыл о хороших манерах, — произнес Грант. — Мне следовало помочь вам снять пальто, как только вы вошли в дом.
        Клара стала машинально расстегивать пальто, но потом вдруг остановилась. Ей показалось, что она расстегивает одежду, чтобы заняться любовью с Брентом.
        Да уж. Ей действительно предстоит тяжелая неделя. Может быть, ей и Хэнку лучше отправиться домой завтра. Или до ужина. Или даже до обеда.
        Она снова принялась расстегивать пальто, боясь, что Грант сочтет ее странной. Судя по выражению его лица, он в самом деле подумал, что она ведет себя странно. Клара осталась в коротком черном платье и красно-черных колготках в горошек, которые сейчас казались неуместными в элегантной обстановке дома Данбартонов.
        Она и Хэнк просто обязаны уехать до обеда.
        Но план Клары провалился, когда Франческа, стоя неподалеку от Хэнка и выглядя самой счастливой женщиной в мире, сказала:
        —Как приятно, что вы оба приехали. Я так рада, что мы разыскали вас. Большое спасибо, что согласились пожить у нас. Я прикажу Тиммерману принести ваши вещи. — Явно не желая пугать внука, она сосредоточилась на Кларе. — Вы, должно быть, Клара? — Она протянула ей правую руку.
        Клара машинально пожала ее руку:
        —Я очень сожалею о Бренте, миссис Данбартон. Он был замечательным человеком.
        Улыбка Франчески слегка померкла.
        —Да, верно. И пожалуйста, называйте меня по имени. — Она сцепила руки, глядя на Хэнка. — А ты, должно быть, Генри. Здравствуй!
        Сначала Хэнк молчал, прижимаясь к Кларе и настороженно глядя на бабушку. Потом он вежливо произнес:
        —Здравствуйте! Меня зовут Генри. Но все зовут меня Хэнк.
        Франческа просияла:
        —Ну, тогда и я буду называть тебя Хэнком. А как ты будешь меня называть?
        На этот раз Хэнк посмотрел на Клару — он понятия не имел, как ответить. Перед поездкой в Нью-Йорк они говорили о смерти его отца и бабушке, но Клара не знала, что именно из сказанного понял или не понял трехлетний мальчик.
        Клара старалась не запинаться, когда произнесла:
        —Хэнк, милый, это твоя бабушка. Вы с ней должны договориться, как ты будешь ее называть.
        Франческа снова посмотрела на Хэнка, держа руки сцепленными. Клара была благодарна пожилой женщине за понимание, что ребенку возраста Хэнка необходимо больше времени, чтобы привыкнуть к новой обстановке.
        —Ты знаешь, как твой отец и дядя Грант называли свою бабушку? — спросила Франческа.
        Хэнк покачал головой:
        —Нет, мэм. Как?
        Франческа улыбнулась:
        —Они называли ее бабулей. Ты хочешь называть меня бабулей?
        Клара почувствовала, что Хэнк расслабился.
        —Я думаю, что хочу звать вас бабулей, если вы не против.
        На глаза Франчески навернулись слезы, и она улыбнулась:
        —По-моему, это будет круто, — сказала она.
        На этот раз улыбнулась Клара. Франческа быстро поняла, как разговаривать с современным ребенком.
        —А теперь, — произнесла Франческа, — я предлагаю тебе взглянуть на бывшую комнату твоего папы. Он жил в ней, когда был не намного старше тебя.
        Хэнк посмотрел на Клару, прося ее одобрения.
        —Иди, милый, — сказала она. — Я бы тоже хотела посмотреть комнату. — Она взглянула на Франческу. — Если вы не возражаете.
        —Конечно нет. Твой дядя Грант тоже пойдет вместе с нами. И вы можете пойти с нами, мистер Фивер.
        Клара повернулась к двум мужчинам, ожидая, что они откажутся, заявив, будто у них полно дел. Она заметила, что Грант смотрит не на мать, а на нее, причем пристально. У нее потеплело на душе. Грант смотрел так, как когда-то смотрел Брент…
        Она одернула себя. Перед ней не Брент, а его брат. Пусть они похожи как две капли воды, но Грант Данбартон не сексуальный парень, который научил ее смеяться, развлекаться и резвиться тем летом, когда она забеременела. Каким бы любезным ни старался казаться Грант, он никогда не станет Брентом. В этом Клара не сомневалась. И тут нет ничего плохого. Просто Грант другой.
        —Спасибо, миссис Данбартон, — сказал Гус, вырывая Клару из размышлений, — но я должен вернуться в офис. Если только я больше не нужен Кларе.
        Она покачала головой. Сегодня утром мистер Фивер исполнял роль буфера между ней и Данбартонами. Но оказалось, что Франческа чрезвычайно гостеприимна, а Грант искренне старается быть гостеприимным.
        —Идите, Гус. У меня все в порядке, — произнесла Клара. — Спасибо вам за все, что вы сделали.
        Мистер Фивер попрощался и сказал Данбартонам, что его не нужно провожать. Клара думала, что Грант тоже уйдет, но он продолжал так пристально на нее смотреть, словно был не намерен никуда уходить.
        Она снова напомнила себе, что перед ней не Брент.
        Остается убедить себя, что Грант не такой соблазнительный мужчина, как его брат.
        Глава 2
        Когда Франческа повела всех в комнату Брента, Грант решил пойти рядом с Кларой. Он находился к ней достаточно близко, поэтому она чувствовала тепло его тела и слышала его едва уловимый пряный запах. Запах тела Гранта был совсем не таким, как у его брата, но очень понравился Кларе. К счастью, прогулка по дому была недолгой. Франческа почти сразу повернула за угол и подошла к винтовой лестнице, которая привела Хэнка в восторг, потому что он никогда не видел ничего подобного.
        —Мы пойдем вверх или вниз? — спросил он Франческу.
        —Вниз, — сказала она. — Но спускаться по лестнице довольно тяжело. Ты не против того, чтобы я держала тебя за руку, чтобы не упасть?
        Хэнк взял бабушку за руку и пообещал, что поможет ей.
        —О, благодарю тебя, Хэнк, — тут же произнесла она. — Я уверена, ты станешь для меня настоящим помощником в этом доме.
        Слова и тон Франчески заставили Клару призадуматься. Такое ощущение, что Франческа решила, будто Хэнк проживет в ее доме немало времени. Хотя возможно, что Франческа просто пытается расположить к себе мальчика. В любом случае каждая бабушка захочет проводить с внуком больше времени. Но Клара честно заявила Гусу, что она и Хэнк пробудут в Нью-Йорке только неделю.
        В комнате Брента целая стена была занята полками, на одной половине которых стояли книги, а на другой — игрушки. С потолка в углу свисала модель Солнечной системы из папье-маше. Планеты располагались довольно низко, чтобы ребенок мог до них дотянуться. В дальнем конце комнаты стояла двухъярусная кровать с лестницей и выдвижной доской для спуска. На стенах висели географические карты и фотографии экзотических зверей. В комнате было все, чего может пожелать маленький мальчик: кубики, музыкальные инструменты, игровые системы, чучела животных…
        Хэнк огляделся, а потом буквально нырнул с головой в контейнер с конструктором «Лего».
        Клара подумала о комнате мальчика в своем доме. Она купила ему кровать на распродаже, а потом сама ее перекрасила. У Хэнка было довольно мало игрушек. Вряд ли он обрадуется, когда Клара скажет ему, что пора возвращаться домой.
        Франческа опустилась на колени рядом с Хэнком и принялась вместе с ним собирать конструктор. Вероятно, она играла с Брентом, когда тот был в возрасте Хэнка. Сердце Клары болезненно сжалось. Она не могла представить, каково терять собственного ребенка. Встреча с внуком стала для Франчески спасением.
        Клара почувствовала, что Грант подошел и встал рядом с ней.
        —Я не могу поверить, что вы по-прежнему храните вещи Брента, — сказала она.
        Грант пожал плечами:
        —Наша мать всегда верила, что Брент в конечном счете устанет от странствий и вернется домой. Она не хотела выбрасывать то, что он пожелает сохранить. И Брент никогда ничего не выбрасывал. Ну, не вещи, во всяком случае, — поспешил он уточнить.
        Когда их взгляды встретились, Клара поняла, что Грант не стремился обидеть ее, заявив, будто Брент выбросил ее из своей жизни.
        —Все в порядке, — произнесла она. — Между мной и Брентом не было ничего такого, что могло бы… — Она умолкла, собираясь с мыслями, а потом тихо прибавила, чтобы Франческа и Хэнк ее не услышали: — Ни он, ни я, не стремились к постоянным отношениям. Нас влекло друг к другу, мы часами разговаривали. Нам просто было комфортно вместе. Словно старинным друзьям. Или как будто мы знали друг друга в прошлой жизни. Вы меня понимаете?
        Грант молчаливо посмотрел на нее, а затем покачал головой.
        —Нет. Ничего подобного я никогда не испытывал, — сказал он. Клара посерьезнела:
        —Ну, вот такие отношения были у нас с Брентом. Он был замечательным. Мы несколько недель много веселились и развлекались. Но ни один из нас не требовал большего. Я могла бы сама уйти от него. Но Брент закончил наши отношения первым.
        —Он всегда спешил, — сказал Грант.
        Клара улыбнулась:
        —Да, он спешил.
        —В детстве он был похож на колибри. Как только он просыпался, сразу становился неудержимым. Его переполняла энергия и желание делать все одновременно. Он не знал, с чего начать, поэтому просто стремительно мчался вперед.
        Брент не был таким гиперактивным, когда познакомился с Кларой, но он никогда не выглядел удовлетворенным. Он постоянно стремился к чему-то лучшему и новому. Он сказал ей, что ушел из дома в восемнадцать лет и с тех пор путешествовал по побережью Северной Америки. Когда она спросила его, куда он отправится дальше, Брент ответил, что поедет на север, в Ньюфаундленд, затем в Скандинавию и другие европейские страны. После он будет путешествовать по Азии, Африке и Южной Америке.
        —Он был неугомонным, когда мы встретились, — сказала она Гранту, — но я полагала, что его неугомонность такая же, как моя.
        Грант посмотрел на нее с любопытством, и у нее замерло сердце. Клара задалась вопросом, удастся ли ей когда-нибудь смотреть на Гранта и не сравнивать его с отцом Хэнка.
        —Что вы имеете в виду? — спросил он.
        —Я думала, что он не может усидеть на месте, потому что вырос в таких же условиях, как и я. Так бывает с теми, кто родился в семье военного или странствующих фермеров.
        Грант взглянул на нее с удивлением:
        —Он не рассказывал вам о своем прошлом? О своей семье?
        —Мы это не обсуждали. Мы установили негласное правило не обсуждать личную жизнь. Я не желала говорить о своем прошлом. Вероятно, у Брента тоже были причины молчать.
        —Вы прожили в приемных семьях и детских приютах, — произнес Грант. — У вас была нелегкая жизнь.
        Она сказала себе, что ей не следует удивляться его осведомленности, но заметила:
        —А вы старательно собирали обо мне информацию. — Грант не ответил, а лишь категорично повел плечами. — Что еще вы обо мне узнали? — спросила она.
        Он открыл рот, чтобы ответить, но решил промолчать. Судя по выражению его лица, он знал о Кларе гораздо больше, чем ей хотелось бы.
        Клара тихо спросила:
        —Вы знаете, где я родилась, не так ли? И при каких обстоятельствах?
        Он кивнул:
        —Да. Я знаю.
        Грант был в курсе, что Клара родилась в тюрьме от девятнадцатилетней девушки, которая ожидала суда за участие в вооруженном ограблении, совершенном вместе с отцом Клары.
        —Вы знаете, кто дал мне имя? — еще тише произнесла она.
        Он кивнул:
        —Один из охранников назвал вас в честь старшей надзирательницы, потому что ваша родная мать отказалась давать вам имя.
        Клара не подозревала, что Грант будет копать так глубоко. В принципе ему следовало только узнать, что она хорошо образована, у нее есть работа и нет судимости.
        —И я знаю, что после того, как ваших родителей осудили, — тихо продолжал он, — никто из родственников не захотел вас воспитывать.
        К счастью, он не уточнил, что родственники Клары были либо алкоголиками и наркоманами, либо сидели в тюрьме, либо числились пропавшими без вести. В его тоне не было ни презрения, ни отвращения. Он говорил о неприятных обстоятельствах ее рождения и происхождения так, словно читал справочник по замене карбюратора.
        —В основном вы жили в приемных семьях, а также в приютах. В возрасте восемнадцати лет, когда многие дети-сироты связываются с криминалом, вы устроились на три работы и стали получать высшее образование. В прошлом году вы купили пекарню, в которой работали с тех пор, как ее владелец ушел на пенсию, и вам удалось сделать ее прибыльнее. Прибыль небольшая, но это замечательное достижение, особенно во время экономического кризиса. Вы молодец, Клара Истон.
        От его похвалы она вдруг почувствовала себя представителем высшего общества.
        —Спасибо, — сказала она.
        Он смотрел в ее глаза дольше, чем следовало, и у Клары снова екнуло сердце.
        —Я всегда к вашим услугам, — тихо произнес Грант.
        Они еще секунду смотрели друг другу в глаза, а потом Клара заставила себя оглядеть комнату. Франческа сидела на полу рядом с Хэнком, придерживая основание конструкции, которую мальчик надстраивал вбок.
        —С таким видением он никогда не станет инженером, — заметила Клара. — Эта структура нелогична.
        —А кем он, по-вашему, станет? — спросил Грант.
        —Я не знаю, — ответила она. — Придет время, и он сам выберет профессию.
        Она снова посмотрела на Гранта — он по-прежнему разглядывал ее с большим интересом. Но на этот раз она заметила в его взгляде то, чего не было раньше. Клара интуитивно поняла, что Грант Данбартон отнюдь не счастливый парень. Несмотря на богатство, красоту и привилегии.
        Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент ее позвал Хэнк:
        —Мама! Подержи эту часть, а то бабуля не может!
        Франческа улыбнулась:
        —Здесь не хватит четырех рук. У Хэнка очень богатое воображение. У меня умный внук.
        Клара улыбнулась. Хэнк все еще развивал мелкую моторику, но она оценила высказывание Франчески.
        Клара посмотрела на Гранта:
        —По-моему, вы тоже должны помочь. Насколько я знаю Хэнка, он будет делать гигантскую конструкцию.
        Впервые за все время Грант Данбартон выглядел испуганным. Он шагнул назад, словно желая убежать.
        —Ах нет, — пробормотал он и сделал еще шаг назад, выходя в коридор. — Я… У меня много работы. Хм, много важной работы.
        —О. — Клара удивилась, как быстро Грант потерял самообладание. Еще сильнее ее удивило собственное разочарование от его ухода. — Ладно. Увидимся позже. Я имею в виду, мы с Хэнком увидимся с вами позже.
        Кивнув, Грант вышел в коридор, а Клара уселась рядом с сыном. Оглянувшись, она увидела, что Грант стоит в дверях и внимательно смотрит на нее, Хэнка и Франческу.
        Внезапно Грант показался Кларе не властным руководителем, которому нужно вернуться к работе, а маленьким мальчиком, не приглашенным на вечеринку.
        Грант, почувствовав себя ребенком, испугался. Такого с ним не бывало ни разу после смерти отца. То есть с тех пор, как ему исполнилось десять лет. Но теперь он снова ощутил себя маленьким мальчиком, наблюдая, как Клара и его мать играют с Хэнком на полу.
        Он не понимал, отчего так удручен. Ему казалось, что Клара его отвергла. Хотя она пригласила его присоединиться к ним. И как она могла его отвергнуть, если он ни о чем ее не просил?
        Похоже, он сходит с ума. Ему следует работать. Работать постоянно. Он стал генеральным директором «Данбартон индастриз» втот момент, когда высохли чернила на его дипломе. С тех пор он трудился как одержимый. Оставшись сегодня дома с матерью, Кларой и Хэнком, Грант впервые за долгие годы устроил себе незапланированные выходные.
        Он посмотрел на часы. Полдень еще не наступил. Он должен отправляться в офис. Он остался дома только потому, что боялся, будто Клара покажет себя менее адекватной особой и спровоцирует проблемы. Но она оказалась отличной матерью и замечательной личностью. Однако не стоит забывать, кем были ее родители.
        Грант не был снобом. По крайней мере, он так думал. Но когда он обнаружил, что Клара родилась в тюрьме, а ее родители по-прежнему отбывают срок за свои преступления… Ну, он не желал, чтобы подобные сведения ассоциировались с фамилией Данбартон. Хотя Хэнк не носит фамилию Данбартон. Ну, пока, во всяком случае. Грант был уверен, что его мать потребует, чтобы мальчик носил их фамилию. И Клара наверняка с этим согласится. Любая мать захочет, чтобы ее ребенок принадлежал к одной из самых уважаемых семей в стране.
        Познакомившись с Кларой, Грант захотел, чтобы история ее происхождения никак не ассоциировалась и с ее именем. Она оказалась приличным человеком и многого добилась в жизни.
        Он задержался в дверях спальни еще на минуту, наблюдая, как Клара смеется над тем, что сказала Франческа, пристально глядя на Хэнка, который внезапно наклонился и поцеловал свою мать в щеку. Грант поразился поступку мальчика, а Клара только громче рассмеялась. Судя по всему, Хэнк часто целовал ее без всякого повода. Потом, когда огромная конструкция обрушилась на пол, Клара притянула мальчика, усадила его себе на колени и звонко поцеловала в шею. Он громко хихикнул и крепко обнял мать. Потом он высвободился из ее объятий и побежал в другой угол комнаты — искать себе новое занятие.
        Обмен ласками продолжался максимум десять секунд, но он показался Гранту крайне необычайным, потому что он никогда не был так близок со своей матерью, даже пока был жив его отец.
        Грант зашагал в офис. Работа. Это все, что ему нужно. Работа важна для него, как дыхание. Хотя, возможно, сегодня ему не следует ехать в «Данбартон индастриз». Наверное, лучше остаться дома. На всякий случай. Кто знает, может быть, Клара поведет себя непредсказуемо и спровоцирует проблемы.
        Глава 3
        Нечто экстраординарное случилось на второй день пребывания Клары и Хэнка в Нью-Йорке. Данбартоны решили пообедать в главной столовой, которой почти не пользовались уже двадцать лет. То есть после смерти главы семейства. В главной столовой устраивали обеды только по случаю Рождества, Пасхи, Дня благодарения или в те редкие дни, когда Брент приезжал домой.
        Грант полагал, что приезд нового члена семьи — особый повод. Однако для него этот день был обычным. Он провел его на работе, пока Франческа показывала Кларе и Хэнку Нью-Йорк.
        Главная столовая нравилась Гранту гораздо больше небольшой столовой около кухни. Стены столовой были выкрашены в темно-золотой цвет, который удачно сочетался с длинным столом, стульями и буфетом в стиле эпохи Людовика XIV.
        Красивее всего был потолок, оформленный в виде ночного неба, на котором изображалась Солнечная система, Млечный Путь, созвездия и туманности. В детстве Грант любил рассматривать этот потолок, лежа на коврике, и мечтать.
        —Тебе нравится? — спросил Грант Хэнка, который сидел напротив него, запрокинув голову и разглядывая звездное небо.
        —Круто, — сказал мальчик, не отрывая взгляда от потолка. — Мама, смотри! Там Сатурн. — Одной рукой он указал на потолок, а другой хотел потрепать мать за руку, но задел столовый прибор.
        Клара запрокинула голову, чтобы посмотреть. Грант не мог не обратить внимания на ее шею сливочного оттенка. Он старался не замечать довольно глубокий V-образный вырез ее джемпера и область декольте. Бледно-голубой цвет джемпера подчеркивал зеленый оттенок ее глаз, которые казались еще выразительнее. Свет от люстры отбрасывал синие блики на ее черные волосы. Гранту захотелось намотать прядь ее волос на палец и почувствовать их мягкость.
        —Да, — ответила она Хэнку. — А что рядом?
        —Юпитер, — сказал он.
        —Очень хорошо. — Грант не скрывал удивления по поводу познаний мальчика и обрадовался возможности отвлечься от Клары. — Ты настоящий астроном, Хэнк.
        —Ну, он только учится. — Клара улыбнулась. — Пока он знает только две планеты.
        Мать Гранта, сидя во главе стола, тоже улыбнулась:
        —Мой внук самый умный мальчик во Вселенной. Что неудивительно, учитывая, кто его отец. — Она посмотрела на Клару и быстро прибавила:
        —И конечно, мать!
        Клара улыбнулась и тихо поблагодарила Франческу.
        —А еще я знаю Землю. — Казалось, Хэнк обиделся, что мать не учла все его познания.
        Клара засмеялась:
        —Конечно, милый.
        Честно говоря, Грант сомневался, что любой трехлетний ребенок обладает познаниями Хэнка. Хотя он сам в его возрасте с упоением изучал морской мир. Очевидно, Хэнка страстно влечет астрономия.
        —У вас есть телескоп? — спросил Грант Клару. Она покачала головой:
        —Если он и дальше будет интересоваться астрономией, то придется купить телескоп. А пока достаточно бинокля.
        Хэнк кивнул, словно его ничуть не беспокоила отсрочка покупки телескопа. От матери он унаследовал понимание того, что не всегда можно получить желаемое сразу.
        Тем не менее Клара может купить сыну телескоп прямо сейчас, учитывая богатое наследство. Но она его не купит. Грант решил, что она не хочет, чтобы Хэнк вырос избалованным, как его отец. Она не желала, чтобы Хэнк решил, будто благодаря богатству он не должен работать.
        Хэнк и Франческа разговорились о других планетах на звездном небе, а Грант повернулся к Кларе. И тут он понял, что не знает, как начать разговор.
        —Брент тоже интересовался астрономией, когда был в возрасте Хэнка, — произнес Грант. — Именно поэтому наша мать приказала так оформить эту столовую.
        —Я знала о его увлечении астрономией, — ответила Клара. — Он несколько раз возил меня в Скидвей-Айленд, чтобы посмотреть на звезды. Я возила туда Хэнка. Именно там он заинтересовался астрономией.
        Грант кивнул. Брент устраивал Кларе романтические свидания, чтобы удивить ее своими познаниями в астрономии. И конечно, она будет помнить об этом и расскажет об их поездках сыну.
        —Хэнк сейчас примерно в том возрасте, когда я заинтересовалась выпечкой, — сказала она. — Моя приемная мать много пекла и разрешала мне помогать ей на кухне. Я помню, как меня удивляло, что из липкого теста получается пирог. Или печенье. Или банановый хлеб. И еще мне нравилось украшать выпечку розочками, сеточкой или ленточками из глазури. Все это казалось мне произведением искусства, которое можно съесть.
        Пока она говорила о выпечке, ее поведение вновь изменилось. Ее взгляд стал мечтательным, щеки порозовели. Клара казалась мягче. Она жестикулировала, чего не позволяла себе прежде, показывая, как вымешивает тесто или украшает изделие. Грант так увлекся ее жестикуляцией и рассказом, что оказался совсем не готов к ее вопросу.
        —А чем вы интересовались в три года?
        Вопрос повис в воздухе, пока Грант пытался сформулировать ответ. Он вдруг понял, что не знает, как ответить. Во-первых, подобного вопроса ему никто никогда не задавал. Во-вторых, он слишком давно не вспоминал себя ребенком.
        Несколько минут назад он думал о том, как его очаровывала морская жизнь. Несмотря на это, он произнес:
        —Я не знаю. Наверное, какой-нибудь чепухой. Ничего особенного.
        По-видимому, Клару не удовлетворил его ответ, поэтому она произнесла:
        —О, не может быть! У всех друзей Хэнка есть какие-нибудь увлечения. Брианна собирает ракушки, Тайлер — камни, а Меган — игрушечных фей.
        По какой-то причине Гранту очень захотелось сменить тему. Поэтому он снова заговорил о Кларе.
        —Итак, вы владеете пекарней, — сказал он. — Должно быть, приятно, когда детская страсть помогает зарабатывать на жизнь взрослому человеку.
        Она посмотрела на него, прищурившись и покусывая нижнюю полную губу. Когда Грант подумал, не перегнуться ли через стол и не поцеловать ли Клару, она заговорила.
        —Мне приятно, — ответила она. — Правда, когда увлечение становится работой, может пропасть удовольствие. Я имею в виду, работа по-прежнему мне нравится, но пропало некое волшебство.
        Грант не помнил, когда в последний раз разговаривал с женщиной об удовольствии от работы и волшебстве.
        —Не поймите меня неправильно, — поспешно уточнила она. — Я люблю свою работу. Просто… — Она тоскливо вздохнула. — Иногда я оглядываю пекарню и кондитерские изделия в магазине, а после работы поднимаюсь наверх в квартиру и задаюсь вопросом… Добилась ли я всего, чего хотела? У меня замечательный ребенок, у нас есть крыша над головой и еда, я занимаюсь любимым делом. Но иногда я думаю, что…
        —…этого недостаточно, — подытожил Грант. Она округлила глаза от удивления и кивнула:
        —Да. Значит, вы меня понимаете.
        Сначала Грант хотел ей возразить. У него с рождения было все, что он только мог пожелать. Хотя иногда он не мог отделаться о мысли, что чего-то ему недостает.
        —Да, я вас понимаю, — сказал он.
        —Поэтому вам нужно заняться любимым делом, — произнесла Клара.
        Он ответил машинально:
        —Я люблю свою работу. Меня воспитали так, чтобы я занимался семейным бизнесом. Данбартоны ведут бизнес уже несколько поколений. Почему я должен не любить свою работу?
        Он поздно осознал, что говорит так, будто оправдывается. Клара, очевидно, тоже так подумала, потому что выражение ее лица перестало быть мечтательным.
        К счастью, повариха, миссис Бентли, принесла первое блюдо, и Клара поблагодарила ее за беспокойство. Грант уже собрался заявить, что миссис Бентли просто выполняет свою работу. Но потом он вспомнил, что Клара готовит еду, чтобы заработать себе на жизнь, поэтому ее благодарность — выражение профессиональной вежливости. У него вдруг окончательно испортилось настроение. К счастью, ему удалось уклониться от обсуждения своего детства.

***
        Клара ужасно обрадовалась, когда повариха Данбартонов поставила перед ней тарелку с салатом. Хотя она радовалась бы даже в том случае, если бы миссис Бентли принесла ей на тарелке живого скорпиона. Она использовала бы любой предлог, чтобы отвести взгляд от Гранта. Потому что она ни разу не встречала человека, который бы с таким унынием рассказывал о том, чем занимается в жизни.
        Он не помнил, что больше всего любил в детстве. Странно. Каждый помнит свои детские увлечения. Клара обожала выпечку. Хэнк в данный момент увлечен астрономией. Брент мечтал стать астронавтом. Но у Гранта Данбартона в детстве никаких пристрастий не было.
        Опять же, если семья, вроде Данбартонов, владеет бизнесом уже несколько поколений, Гранту было предначертано судьбой вести семейные дела. Однако Брент не работал в «Данбартон индастриз», потому что был бродягой по натуре. Скорее всего, Грант возложил на себя обязанности генерального директора компании по собственному желанию. Даже если кажется, будто работа не приносит ему радости.
        Клара не могла не думать, какая судьба ждет Хэнка. Он такой же Данбартон, как Грант и Франческа. Значит, он имеет полное право на наследие семьи и семейный бизнес. Но Клара ни за что не согласится перевезти сына из Джорджии в Нью-Йорк.
        Она всеми силами старалась оградить Хэнка от мира богачей, который считала иллюзорным. Больше всего она хотела, чтобы ее сын жил реальной жизнью и получал вознаграждение за трудолюбие и дисциплинированность. Пусть он иногда страдает или испытывает душевную боль, но это единственный способ понять, что такое спокойствие и радость. Не познав горя, невозможно стать счастливым.
        Возможно, проблема Гранта в том, что он все получил от рождения. Клара тайком взглянула на него. Он ковырял вилкой салат, выглядя довольно мрачным. Вероятно, имея все, что только мог пожелать, Грант не сумел определиться, чего в самом деле хочет от жизни. Правда, жизнь не слишком его баловала. Он потерял отца, будучи еще ребенком, а менее года назад лишился брата-близнеца.
        Клара приказала себе перестать анализировать характер Гранта. Ее не касается, почему Грант Данбартон несчастлив или чем-то недоволен. Она напомнила себе, уже в который раз, что они скоро расстанутся и будут встречаться в будущем лишь время от времени.
        И все же она продолжала беспокоиться за Гранта.
        Глава 4
        «Остерегайтесь богатой и знаменитой женщины с платиновой банковской картой». Именно эта мысль кружилась в голове Клары в конце третьего дня пребывания в Нью-Йорке, пока она наблюдала, как стремительно Франческа Данбартон расставалась с деньгами.
        Лежа рядом со спящим Хэнком в бывшей комнате Брента, Клара изо всех сил старалась не клевать носом. Она, Хэнк и Франческа побывали во всех дорогих магазинах детских игрушек, а также парках развлечений. В конце концов, Хэнк устал и уснул в такси по дороге домой. Он не проснулся ни когда они поднялись на лифте на верхний этаж, ни когда Клара уложила его на кровать, ни когда Франческа поцеловала его в щеку, ни когда швейцар принес в комнату кучу пакетов с покупками.
        Глядя на сына, Клара услышала, как позвонили во входную дверь. Через некоторое время в дверях комнаты появился Грант. Он был в безупречно отглаженном темном костюме, галстуке и рубашке. На Кларе была более непринужденная одежда: оливковые брюки карго и бежевый свитер.
        Увидев ее, Грант поднял руку в знак приветствия и уже собирался что-то сказать, когда увидел, что Хэнк крепко спит. Клара подняла палец, прося Гранта подождать секундочку, потом осторожно встала с кровати и тихо вышла в коридор.
        —Вам не следовало вставать, — тихо сказал он вместо приветствия.
        —Все в порядке, — ответила она. — Мне нужно было встать, иначе бы я уснула.
        —Поспите. Ужин подадут через несколько часов.
        Она покачала головой:
        —Если я посплю сейчас, то ночью не сомкну глаз. Я мучилась от бессонницы, когда была маленькой.
        Потому что, подрастая, Клара жила в одной комнате с другими детьми, которых плохо знала. У каждого из них были свои привычки. Она оказывалась жертвой кражи, хулиганства и соперничества, как и многие дети, отчего ей приходилось жить в постоянном напряжении и ждать очередного подвоха. Все это провоцировало ее бессонницу. Конечно, сейчас жизнь Клары намного спокойнее, но от давних привычек трудно избавиться.
        Стояла напряженная тишина — Клара и Грант рассматривали друг друга. Ей было очень трудно отвести взгляд от Гранта, который являлся зеркальным отображением Брента. Но Грант иначе одевался и коротко стриг волосы, тронутые сединой.
        —До ужина несколько часов? — Она улыбнулась, желая его подразнить. — Вы раньше обычного вернулись домой с работы.
        Грант остался бесстрастным.
        —Да. Вы правы, — деловито ответил он. — Но я могу работать из дома. И я подумал, что, может быть, вы и Хэнк… Я решил, что вы оба…
        Так или иначе, она догадалась, что он хотел закончить фразу словами: «…будете нуждаться во мне».
        Клара не знала, что сказать дальше, потому что буквально утонула в его бездонных голубых глазах. Хотя у Гранта и Брента были одинаковые глаза, взгляд Гранта был совсем иным. Он казался решительнее и внимательнее. Ей никогда не казалось, будто Брент смотрит в ее душу, хотя они оба были близки несколько недель. Однако рядом с Грантом, которого она узнала совсем недавно, она чувствовала, будто он видит ее насквозь.
        Клара хмыкнула, изо всех сил стараясь что-нибудь сказать, чтобы избавиться от странных ощущений. Но единственное, что пришло на ум, это мысль о том, какие у Гранта красивые глаза и как сильно они отличаются от глаз Брента. Однако в этом она не могла признаться Гранту.
        К счастью, он отвел от нее взгляд и посмотрел на Хэнка, а потом произнес:
        —Похоже, моя мама сегодня здорово потратилась.
        Клара повернулась и проследила за его взглядом. Грант оглядел кучу пакетов с покупками.
        —Она столько всего купила для Хэнка, — сказала Клара и снова посмотрела на Гранта. — Ей не следовало этого делать. Я имею в виду, Хэнк ей чрезвычайно благодарен. И я тоже, но… — Она с грустью вздохнула. — Я не знаю, как мы повезем все это домой.
        —Оставьте большую часть вещей здесь, — произнес Грант. — Хэнк возьмет домой любимые игрушки, а с остальными будет играть, приезжая сюда. — Он улыбнулся. — Вероятно, мама покупала игрушки именно с таким расчетом.
        Клара тоже об этом думала. Хотя она пыталась оправдать чрезмерные траты Франчески тем, что бабушка Хэнка просто старается наверстать упущенное время, она не могла не думать, что подарки — своеобразная приманка для мальчика, который будет упрашивать мать как можно скорее вернуться в Нью-Йорк. И теперь Грант подтвердил ее подозрения.
        Хэнк пошевелился, что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Клара закрыла дверь, чтобы его не разбудить.
        —Мы можем поговорить в моей комнате, — сказал Грант.
        Клара искала предлог, чтобы не ходить в комнату Гранта, но ничего не сумела придумать. Потом она задалась вопросом, зачем ищет предлог. Ведь в его приглашении не было ничего предосудительного. Клара решила, что слишком устала, чтобы следовать за Грантом, и чересчур утомилась, чтобы найти причину не следовать за ним.
        Если бывшая спальня Брента оформлена в ярко-синем цвете, то комната Гранта — в кофейных тонах. Шторы в комнате Брента были разрисованы причудливыми лунами и звездами, а в комнате Гранта мерцали десятками коричневых оттенков. Мебель в комнате Гранта была из прочного красного дерева. В помещении имелись самые необходимые для мужчины предметы: будильник, настольные лампы, тарелки для мелочи и ключей.
        Единственным ярким пятном был огромный аквариум напротив кровати, населенный рыбами всех цветов и размеров.
        Клара сразу подошла к аквариуму. Живя у моря, она никогда не видела так много рыбок одновременно. Ее пленила их яркая окраска и динамичное движение. Она смутно заметила, что Грант вошел в комнату за ней следом, бросил портфель на кровать и подошел к деревянному шкафу, где начал развязывать галстук и расстегивать рубашку.
        Хотя его движения были отнюдь не провокационными, по телу Клары пробежал жаркий трепет. Грант непринужденно снял пиджак, а потом расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава до середины предплечья, обнажая мускулистые руки. Клара покраснела, подумав о том, как, наверное, будет приятно оказаться в его объятиях.
        —…и красноголовая цихлазома.
        Клара так погрузилась в размышления, что ей потребовалась минута, чтобы понять — с ней разговаривает Грант, а не Брент. По-видимому, он какое-то время о чем-то ей рассказывал.
        Она молчаливо уставилась на него, надеясь, что он ни о чем не догадается по выражению ее лица. Но когда их взгляды, наконец, встретились, улыбка сошла с лица Гранта. Он округлил глаза, и Клара поняла, что он догадался, о чем она думает, наблюдая за тем, как он раздевается.
        Быстро отвернувшись от Гранта, она уставилась на аквариум и спросила:
        —Что это за рыбки? — В попытке выглядеть увлеченной маленькими рыбками она даже наклонилась почти вплотную к аквариумному стеклу.
        Клара слишком поздно осознала, что задала идиотский вопрос. Оба сейчас думали совсем не о рыбках, а о сексе. Кроме того, Грант подошел к ней ближе, чтобы понять, о каких рыбках она спрашивает. Он двигался медленно и неуверенно, будто приближался к барракуде, что было недалеко от истины. В данный момент Клара чувствовала себя хищницей.
        Она приказала себе дышать полной грудью и успокоиться.
        Однако сделать это оказалось нелегко. Грант подошел к ней почти вплотную сзади. Если бы он захотел, то прямо сейчас расстегнул бы брюки и овладел Кларой.
        Если бы он только этого захотел.
        И Клара не стала бы его останавливать, потому что изнемогала от желания.
        Но тут Грант шагнул влево и наклонился ближе к аквариуму, чтобы посмотреть на рыбок вместе с ней.
        —Я как раз говорил вам, как называются рыбки, — сказал Грант. Клара поняла, что он изо всех сил старается казаться сдержанным. — Та, что была перед вами минуту назад, — продолжал он, — называется красноголовая цихлазома. А это цихлида Техаса. — Он указал на пятнистую рыбку. — На самом деле все рыбки в этом аквариуме относятся к семейству цихлид, но их более тысячи видов. Здесь собраны мои самые любимые. — Он показал на пеструю, фиолетово-сине-зеленую рыбку, которая стремительно проплыла мимо них. — Это Джек Демпси.
        —Ее зовут как боксера? — спросила Клара.
        —Да. Ее назвали в его честь. Потому что она похожа на боксера и бывает довольно агрессивной в небольших группах. Она родом из Центральной Америки, в частности из Мексики и Гондураса, поэтому она ладит с цихлидами Техаса.
        Напряженность между Грантом и Кларой рассеялась, поэтому она облегченно вздохнула. Клара улыбнулась, представляя, как две рыбки живут в одном аквариуме без инцидентов. Приятно осознавать, что кто-то в этой комнате легко уживается друг с другом.
        —Это рыба-каторжник, — сказал Грант, показывая полосатую, черно-белую рыбку. — Ее так назвали по вполне понятным причинам.
        —Я уверена, ее просто подставили. — Клара делала все возможное, чтобы поднять себе настроение. — Она слишком милая, чтобы быть преступницей.
        Грант продолжал называть рыбок, рассказывая о привычках и пристрастиях каждой из них. Чем дольше он говорил, тем чаще улыбался. А чем чаще он улыбался, тем больше расслаблялся. Клара тоже постепенно расслабилась, забыв о недавнем сексуальном напряжении. Она была уверена, что такая неловкая ситуация больше никогда не повторится.
        Пока Грант делился с Кларой своими познаниями о рыбках, она ждала, когда он поведает ей, как приобрел все эти знания. Но он ничего ей не сказал. Он просто внимательно смотрел на аквариум, наблюдая парад цветов и оттенков. Клара затаила дыхание, посмотрев на Гранта, потому что в этот момент он выглядел точно как Хэнк. Не только внешне. Грант был увлечен, как ребенок.
        —Знаете, для парня, который сидит за письменным столом весь день, — сказала она, — вы слишком много знаете о рыбах. Я живу недалеко от океана, но ничего не знаю о жизни морских обитателей.
        Он непринужденно рассмеялся. Они оба выпрямились. Звук его голоса коснулся Клары, словно теплый ветерок.
        —В этом аквариуме только пресноводные рыбы. В моем кабинете стоит аквариум с морскими рыбами. Он в два раза больше. Вы, вероятно, знаете морских рыб: рыба-клоун, рыба-ласточка, морской конек, окунь…
        —Я люблю окуня, — произнесла она. — Жаренного на сливочном масле с укропом.
        Он снова хохотнул, и Клара поняла, что только сейчас услышала его смех, и он ей очень понравился. Честно говоря, она засомневалась, что Грант вообще умеет смеяться.
        —К морскому окуню относятся несколько различных видов семейства серрановых, — сказал он.
        —А вы действительно эксперт по рыбам! По какой-то причине Грант вдруг смутился. — Это своего рода хобби, — ответил он. — В детстве я хотел стать морским биологом и жить в Карибском бассейне. Или в южной части Тихого океана. Я даже выбрал университет, в котором планировал учиться. У меня была сумасшедшая идея проводить некоммерческие исследования и сохранять отдельные виды рыб. Мой отец помог мне составить бизнес-план. — Он усмехнулся. — Я помню, что хотел назвать свою организацию «За чистоту океанов».
        Клара усмехнулась. Ага. Все-таки в детстве у Гранта было увлечение, как у любого обычного ребенка. Она радовалась за него, хотя не понимала, почему Грант охотно делится с ней этой информацией, если еще вчера вечером утверждал, будто никаких хобби у него в детстве не было. И Клара уже воображала, что Грант рос этаким пареньком, который готовится к поступлению в университет, чтобы потом успешно заниматься бизнесом, пока большинство детей думает, на какую турбазу им отправиться.
        —В какой университет вы хотели поступить? — спросила она.
        Он колебался, и Клара подумала, что он снова скажет ей, будто не помнит. Однако Грант спокойно произнес:
        —Университет Атлантики в штате Мэн, факультет морских наук. После получения диплома стажировка и написание диссертации в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре и университете Майами.
        —Почему же вы туда не поступили? — спросила она. — Почему не создали «За чистоту океанов»? Вы так мечтали о работе морского биолога, что до сих пор держите в доме рыбок.
        Он смотрел на нее так, будто она уже должна была знать ответ на свой вопрос.
        —После смерти отца у меня не было такой возможности, — сказал он.
        Клара по-прежнему его не понимала. Для многих людей неожиданная смерть любимого человека становится сильнейшим стимулом для реализации своей мечты.
        —Почему нет?
        Он снова ответил не сразу. В конце концов, он заговорил рваными фразами, словно неохотно делясь информацией:
        —Ну, я имею в виду… После смерти отца мы все… И Брент…
        Грант умолк, а затем опять заговорил, тщательно подбирая слова:
        —Брент на несколько минут старше меня, поэтому должен был пойти по стопам отца и после его выхода на пенсию управлять бизнесом. Ему нравилась идея о том, что после университета он будет работать в «Данбартон индастриз». Даже когда мы были маленькими, он иногда ходил в офис с отцом, и иногда они устраивали подобие деловых совещаний дома. Но после смерти отца Брент… — Грант тяжело вздохнул: — Брент начал уклоняться от ответственности, не делал домашние задания, запирался в своей комнате и часами играл. Он фактически превратился в малыша, учась в средней школе. Он окончил школу с плохими оценками, поэтому не смог поступить в приличный университет. Более того, он откровенно заявил, что после смерти нашего отца не намерен управлять компанией. И мама повела себя не намного лучше. После смерти мужа она сникла, ее ничто не интересовало, и она позволила Бренту делать все, что он захочет.
        От Клары не ускользнуло, что Грант не сообщил о том, что чувствовал сам после смерти отца. Она была уверена, что он страдал так же, как его мать и брат, но скрывал эмоции.
        Не сдержавшись, она спросила:
        —А как маленький Грант отреагировал на смерть отца? Вы, вероятно, тоже страдали.
        —Да, — сказал он. — Но, глядя на мать и Брента… Я решил, что кто-то должен вести себя по-взрослому. Мама даже не оплачивала счета и не платила зарплату сотрудникам. В какой-то момент компания оказалась в критической ситуации. Некоторые коллеги моего отца управляли компанией до тех пор, пока я не окончил университет и не занял пост генерального директора. Вот так я стал специализироваться в бизнесе. Если бы я так не поступил, то компанию разделили бы на мелкие филиалы и продали по частям. И тогда Данбартоны лишились бы своего наследия.
        Клара хотела ответить, что Данбартоны заработали бы кучу денег, и их наследие не сильно отличалось бы от того, какое оно сейчас, и Грант мог бы реализовать свою мечту. Но она не думала, что Грант воспринимает ситуацию таким образом. Очевидно, он почувствовал ответственность за свою семью и семейный бизнес, будучи ребенком. Клара его понимала. Она взяла на себя ответственность за собственную жизнь, как только осознала, что такое ответственность. Точно так же она повела себя, узнав, что беременна. Как мать, она хорошо знала, что такое ставить чужие желания и потребности выше своих собственных. Но она все-таки реализовала свою мечту. Будь у нее сотни миллионов долларов, как у Данбартонов, она давно открыла бы сеть пекарен, а центральный офис устроила бы в Париже.
        —Я понимаю, как важно наследие семьи, — произнесла она. — Ваша семья владела компанией несколько поколений. И однажды вы захотите передать ее своим детям.
        —О, детей у меня не будет, — убежденно ответил он.
        Слишком убежденно, честно говоря. Ведь Гранту всего тридцать два года.
        —Почему нет? — спросила Клара.
        Он снова посмотрел на нее так, словно ответ был очевидным.
        —Потому что я не хочу детей. И не желаю жениться. У меня нет времени, чтобы стать отцом или мужем.
        —Тогда зачем вы сохраняете наследие? — произнесла она. — Если вы не хотите оставить наследников, то у вас появляется еще больше оснований, чтобы реализовать свою мечту. Вы можете продать бизнес, выучиться на морского биолога и изучить все океаны на планете.
        Казалось, Грант расстроился.
        —Причина не в этом, — сухо сказал он.
        —А в чем? Он махнул рукой на аквариум:
        —Аквариумист не сделает карьеру.
        Клара заметила, что Грант скорее рассердился, чем огорчился, поэтому постаралась разрядить атмосферу.
        Она улыбнулась:
        —Ну, я не знаю, как вам, а мне вдруг захотелось поесть рыбы на ужин.
        Поначалу ее легкомыслие испугало Гранта. Потом оно помогло ему расслабиться. Затем он показался ей благодарным за то, что она сменила тему. Он даже улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
        —По-моему, нам подадут шашлыки, — сказал он. — Но можно заказать на ужин окуня на этой неделе. Или на следующей, если вы с Хэнком поживете у нас подольше.
        Клара задалась вопросом, уж не приглашает ли Грант ее и сына остаться в Нью-Йорке еще на неделю.
        —Мы не можем, — ответила она. — Я не хочу, чтобы Хэнк пропустил много занятий в детском саду. И в пекарне будет слишком много работы ближе к Рождеству. Я просто не могу позволить себе остаться дольше, — прибавила она, чтобы его убедить. — Я единственный пекарь в пекарне, который работает полный рабочий день.
        —Никто не будет возражать, если вы захотите взять средства из трастового фонда Хэнка на развитие своего бизнеса. Пока он ребенок, его потребности совпадают с вашими. Если расширение бизнеса принесет вам больше прибыли и повысит качество жизни Хэнка, то это будет идеальное вложение денег из трастового фонда.
        Клара покачала головой до того, как он договорил.
        —Это деньги Хэнка, — настаивала она. — Они понадобятся ему, когда он поступит в университет и начнет жить самостоятельно.
        —Но…
        —Я давным-давно сама о себе забочусь, Грант. Пока я справляюсь. И я уверена, что справлюсь в будущем.
        —Но…
        —Вы и ваша мать очень гостеприимны, но мы вернемся в Джорджию, как было запланировано. Спасибо вам в любом случае. А теперь мне пора идти. Я должна кое-что сделать перед ужином.
        Не дожидаясь ответа, Клара пошла к двери. Она убеждала себя, что не лгала, говоря Гранту о делах. Во-первых, следует разбудить Хэнка, иначе он не уснет ночью. Во-вторых, нужно еще раз напомнить себе, что Грант Данбартон не похож на своего брата и она должна перестать реагировать на него как на Брента. Хотя она легко рассталась с Брентом, расстаться с Грантом после непродолжительного романа ей будет нелегко.
        Она снова подумала о счастливом выражении на его лице, когда он рассказывал ей о рыбках. И о том, как он посерьезнел, заговорив о работе. Что-то подсказывало Кларе, что, если она увлечется Грантом, а потом их пути разойдутся, ее сердце будет разбито.
        Смотря вслед уходящей Кларе, Грант очень старался не пялиться на ее ягодицы. К сожалению, не смотреть на ее прелести он не мог. Потому что как только она повернулась к нему спиной, он заметил, как покачиваются ее бедра при ходьбе. Он вспомнил тот момент, когда стоял позади нее у аквариума, и задался вопросом, как бы она отреагировала, если бы он ею овладел. Пока он раздевался, Клара пожирала его взглядом.
        Давным-давно Грант не увлекался женщиной так быстро. На самом деле он сомневался, что его вообще когда-либо так стремительно увлекала какая-нибудь женщина. Отношения с Кларой Истон потенциально опасны. Он не может просто позаниматься с ней сексом, а потом бросить ее. Она будет частью его жизни, хотя и косвенно, еще долгие годы. Она станет сопровождать Хэнка во время его приезда в Нью-Йорк, пока мальчик не повзрослеет, чтобы путешествовать в одиночку. Черт побери, она будет приезжать в Нью-Йорк с Хэнком, даже когда он повзрослеет, потому что мать Гранта настоит на том, чтобы Клара тоже ее навещала. Она также настоит на том, чтобы Клара и Хэнк приезжали на все семейные праздники. Зная свою мать, Грант не удивится, если она убедит Клару и Хэнка переехать в их пентхауз. Она даже может попросить Клару сменить фамилию и стать Данбартон.
        Даже если ничего из вышеуказанного не случится, Грант не может закрутить с Кларой роман без обязательств. Он избегал женщин, нацеленных на создание семьи.
        Гранту не везет в отношениях — ни в семейных, ни в социальных, ни в романтических. Он не может брать на себя ответственность за Клару. На нем уже лежит слишком много обязанностей. Поэтому не надо размышлять о прелестях Клары.
        Ему нужно просто перестать думать о Кларе. Совсем.
        Глава 5
        Грант не удивился, что проснулся посреди ночи. Он вообще с трудом уснул, потому что не мог избавиться от мыслей о Кларе. И он не удивился, что ему приснился эротический сон о Кларе, потому что его последние размышления перед сном кружились вокруг ее красивых бедер. А удивило его то, что он проснулся от запаха пирога. Возможно, шоколадного бисквитного пирога — его любимого.
        Он посмотрел на часы на тумбочке — двадцать минут четвертого. Он не сомневался, что отдельные пекарни уже начинают работать в такое время в Нью-Йорке. Однако в доме Данбартонов пекарни нет. Значит, Клара тоже не спит.
        Грант приказал себе заснуть. Клара сообщила, что иногда мучается от бессонницы. Необычно только то, что она печет пироги посреди ночи. Обычно те, у кого бессонница, читают или смотрят телевизор, пока их не сморит сон.
        Вздохнув, Грант поднялся с постели и надел белую футболку с V-образным вырезом поверх полосатых пижамных штанов. Затем он босиком прошагал по коридору в сторону кухни. Аромат выпечки становился все сильнее. На кухне Грант увидел не пирог, а кексы — несколько десятков кексов, покрытых красной или зеленой глазурью. На столе также лежали рождественское печенье, пряники и колобки, а еще пакеты с мукой, сахаром и сахарной пудрой, яичная скорлупа, обертки от сливочного масла, венчики, ложки, лопатки и другие приспособления, о назначении которых Грант даже не догадывался.
        Посреди всего этого великолепия стояла Клара в красных фланелевых пижамных штанах, украшенных снежинками, и просторной футболке с логотипом «Песчаные комары саванны». Футболка была сильно испачкана шоколадом и глазурью. На ногах Клары были толстые носки. Грант не знал ни одну женщину, которая бы спала в носках. Или во фланелевой пижаме. Или в футболке с таким странным логотипом. Хотя всякий раз, когда он спал с женщиной, она была обнажена. Как ни странно, носки Клары и ее непривлекательная пижама казались ему чертовски соблазнительными.
        Ее густые иссиня-черные волосы были стянуты в хвост резинкой, но несколько прядок ниспадали вокруг ее лица. На ее щеке, от виска до подбородка, красовалось шоколадное пятно.
        —Хм… Клара? — тихо произнес он.
        Она подняла глаза и посмотрела на него в панике, словно он застал ее за кражей ювелирных украшений его матери.
        —Э-э-э… привет, — ответила она. — Что вы здесь делаете?
        —Я здесь живу, — напомнил он ей.
        —Верно, — сказала она, все еще выглядя испуганной и виноватой. — Я вас разбудила? Простите. Я старалась не шуметь.
        —Меня разбудил не шум, а запах. Вы готовите пирог «Пища дьявола»?
        Она кивнула:
        —Это мой любимый.
        Кто бы сомневался! И поэтому Клара понравилась Гранту еще больше.
        —Вам не понравились пирожные с пеканом, которые подавали на ужин? — спросил он.
        Вместо ответа, Клара усмехнулась.
        —Что такое?
        —Меня всегда забавляет акцент северян, — ответила она.
        —Вы не ответили на мой вопрос о пирожных с пеканом, — настаивал он.
        Она начала перемешивать тесто для кекса.
        —Они были восхитительны, — сказала она. — Но я не могу уснуть. Я всегда что-нибудь пеку, когда волнуюсь.
        Грант хотел спросить, что ее так разволновало. Ее сын получил в наследство сто сорок два миллиона долларов. Ей больше никогда не придется беспокоиться о его благополучии. Однако Грант задал ей иной вопрос.
        —Как давно вы на ногах? Она оглядела кухню, отыскивая часы:
        —Я не знаю. Который сейчас час?
        —Примерно половина четвертого. Она выглядела шокированной:
        —Правда? Вот это да! Значит, я на кухне уже несколько часов.
        Итак, она не спит несколько часов. И торчит на кухне в одной пижаме и носках. И печет кексы. А Грант об этом даже не догадывался.
        Он сосредоточенно уставился на миску с тестом в ее руках. К сожалению, Клара держала ее слишком близко в своей груди, на которую Грант не мог не смотреть.
        —А что такое «Песчаные комары саванны»? — Он взглянул на ее лицо.
        —Это наша бейсбольная команда, — ответила она, продолжая заниматься тестом.
        —И у нее такое название? Вы серьезно?
        Она посмотрела на него, угрожающе прищурившись:
        —А что вам не нравится?
        —Мне все нравится, — быстро заверил он ее. — Просто «песчаные комары» довольно странное название, не так ли? Я имею в виду, что команду можно было назвать, например, «Водоросли саванны».
        Она погрозила ему ложкой, испачканной в шоколадной глазури:
        —Не надо чернить нашу команду, мистер. Я люблю этих ребят. И Хэнк тоже. Грант поднял руки, капитулируя:
        —Я прошу у вас прощения. Позвольте мне загладить свою вину. У «Данбартон индастриз» есть отдельная ложа на стадионе «Сити-Филд». Я могу пригласить вас и Хэнка на матч. Например, когда будут играть команды «Метс» и «Атланта брейвз».
        Боже правый. Грант только что фактически пригласил Клару и Хэнка на матч, который состоится через несколько месяцев. Это означает, что у нее появился повод приехать в Нью-Йорк. Грант не понимал, что на него нашло.
        Она уронила ложку в миску.
        —Смотреть матч «Атланта брейвз»? Из ложи? Хэнк будет в восторге.
        Грант хотел спросить Клару, будет ли в восторге она, но промолчал.
        —Значит, договорились. Пойдем на матч втроем. Мама не любит бейсбол, но, если Хэнк пойдет, она, наверное, захочет составить ему компанию.
        После его комментария приподнятое настроение Клары мгновенно испарилось. Но она ничего не сказала, а принялась энергично отчищать миску от теста.
        —Клара? — спросил он, когда она освободила миску от теста. — Что-то не так?
        Не поднимая глаз, она вытерла миску и тихо произнесла:
        —Что может быть не так? Мой трехлетний сын только что стал магнатом. Об этом мечтает каждая мать, верно?
        —Я не знаю, — сказал Грант. — Я не мать. Но я рискну предположить, что об этом мечтает каждая мать. Вам больше не придется беспокоиться о его будущем.
        На этот раз Клара посмотрела на него с вызовом. — Я и раньше не беспокоилась о его будущем, — сухо ответила она. Очевидно, Грант задел ее за живое.
        —Слушайте, пусть мне приходилось много работать, когда он родился, — сказала она. — Я старалась выживать еще до его рождения. Я могу обеспечить себя и его. Узнав, что я беременна, я открыла банковский счет для Хэнка, куда ежемесячно перечисляю деньги. Он регулярно посещает педиатра и стоматолога. Он хорошо питается и хорошо одевается. Хотя Санта не приносил ему кучу подарков, Хэнк радуется каждому Рождеству. Пусть я не могу купить ему все, что он захочет, но я даю ему больше любви и внимания, чем кто-либо еще. И я всегда будут дарить ему свою любовь, и время, и заботу, которые не купишь за деньги.
        Чем дольше Клара говорила, тем резче становился ее тон. Когда она закончила говорить, она почти кричала. Ее глаза были широко раскрыты, а щеки пылали. Она дрожала всем телом. Грант молча смотрел на нее, потому что не имел ни малейшего представления, как еще реагировать. Казалось, Клара поняла, что перегнула палку, и устало подалась вперед.
        —Извините, — сказала она, повернулась и поставила пустую миску на стол. Продолжая стоять к Гранту спиной, она в ярости вцепилась пальцами в мраморную столешницу, словно боялась, что, отпустив стол, попадет в другое измерение.
        Грант очень старался понять Клару. Но, по правде говоря, он никогда не любил и не боялся ни за кого так, как Клара любила и боялась за своего сына. Грант знал, что она чувствует себя обязанной вырастить Хэнка. Но ему было невдомек, почему она не радуется неожиданному наследству мальчика.
        Словно прочтя мысли Гранта, Клара наконец медленно повернулась к нему лицом. К счастью, она больше не смотрела на него с вызовом. Она не выглядела встревоженной. Она просто казалась очень уставшей.
        —Я всегда была центром мира для Хэнка, — тихо сказала она. — И он был центром моего существования. Теперь у него вдруг появились родственники. Есть люди, которые любят его и готовы его обеспечивать, помимо меня. И даже если они не смогут любить его сильнее, чем люблю его я, они дадут ему больше денег. Я не могу этого отрицать. — На ее глаза навернулись слезы, она смахнула их с лица ладонями. — Я боюсь, что он захочет остаться здесь, когда нам придется уезжать в Джорджию.
        Ага. Теперь все понятно. Клара боится потерять сына, потому что его бабушка в данный момент ведет себя как Санта-Клаус. Причем очень щедрый Санта-Клаус. Грант не знал, что сказать, чтобы избавить Клару от ее страхов. Однако его мать может дать Хэнку все, что он пожелает, а Клара на такое не способна.
        Гранту не пришлось ничего говорить, потому что на духовке звякнул таймер, и Клара, надев рукавицы, вынула из нее кексы. Поставив в духовку новую порцию кексов, она закрыла дверцу и установила таймер. Потом она снова повернулась к Гранту лицом, выглядя встревоженной.
        —Деньги Брента круто изменят жизнь Хэнка, — сказала она.
        —Но они изменят ее к лучшему, — ответил Грант.
        —Вы уверены? — спросила она. — Такое количество денег подразумевает огромную ответственность. И люди начинают по-другому относиться к тому, у кого много денег. Человек, разбогатев, начинает иначе относиться к самому себе. А я не хочу, чтобы Хэнк менялся.
        —Мы все меняемся, Клара. Изменения неизбежны.
        —Но изменения должны проходить постепенно и естественно, — возразила она. — Я не желаю, чтобы Хэнк лишился нормального детства или юности. Я хочу, чтобы он все лето ходил босиком, ловил светлячков, пил лимонад, стоя на тротуаре, и ел персики, срывая их с дерева. Я желаю, чтобы в юности он начал зарабатывать себе на жизнь, и приобрел свой первый, пусть и старый, автомобиль, и почувствовал вкус свободы. Именно такого детства и юности я всегда хотела для себя. Пусть Хэнк будет обычным ребенком и подростком. Я не хочу, чтобы он слишком быстро взрослел. Дети, которые слишком рано берут на себя обязанности взрослых…
        Когда их взгляды встретились, Грант изумился, до чего у нее большие и завораживающие глаза. Ему захотелось приблизиться к ней, обхватить ее рукой за затылок и…
        —Дети, которые рано взрослеют, — продолжала она, — редко вырастают по-настоящему счастливыми. Они не умеют играть как дети, не умеют расслабляться и радоваться. У них нет друзей, поэтому они доверяют только взрослым. И они постоянно задаются вопросом, какими бы стали, если бы у них было обычное детство. — Она пожала плечами, но ее движение было скорее безнадежным, чем беспечным. — Им всегда чего-то не хватает.
        Грант знал, что Клара говорит о себе. Она рассуждала с позиции собственного опыта. Однако ее слова можно было отнести и на счет Гранта.
        Он постоянно твердил себе, будто у него в жизни было все, что он только мог пожелать. Хотя иногда ему казалось, что на этот счет он ошибается. Однако быстрое взросление помогло ему стать таким, какой он сейчас. Он успешен. И наплевать, что он не умеет расслабляться и любить. Он обойдется без любви.
        Но несмотря на все свои заверения, Грант заговорил так, словно решил оправдываться:
        —В раннем взрослении нет ничего плохого, — ответил он. — Неужели вы предпочтете, чтобы Хэнк вырос таким же безалаберным, как его отец? Чтобы он бегал от приключения к приключению, ни о чем не заботясь?
        —Конечно нет, — сказала Клара. — Но…
        —По крайней мере, теперь у Хэнка есть перспектива, — прервал ее Грант. — Он может работать в семейном бизнесе, если захочет. Он наследник Данбартонов. Он может стать генеральным директором «Данбартон индастриз» после того, как я выйду на пенсию.
        Клара пришла в ужас.
        —О боже, нет, — произнесла она. — Неужели мой милый, беспечный Хэнк превратится в безрадостного трудоголика, который думает только о деньгах? — Покачав головой, она быстро прибавила: — Я не хотела сказать, что вы безрадостный трудоголик, который думает только о деньгах. Я просто имела в виду…
        —По-моему, вы сказали то, что думали, Клара, — ответил Грант.
        По непонятной причине Грант не мог на нее сердиться. А это означало, что отчасти он с ней согласен. Не то чтобы он не умеет радоваться. Он знает, как себя развлечь.
        Хотя он действительно трудоголик. И возможно, он работает больше любого другого человека. Он делает важную работу, которую не сделает, кроме него, никто, потому что, несмотря на огромные размеры и прибыль, «Данбартон индастриз» семейная компания. Грант не имеет права терять время зря. Поэтому почти все время он думает о том, как заработать больше денег.
        И Клара обязана его понимать. По сути, она тоже генеральный директор собственной компании. Ее работу за нее не сделает никто. Она работает больше других. И уж кому-кому, но только не ей показывать пальцем на того, кто работает усердно и неустанно и следит за рентабельностью компании.
        Но тут Грант напомнил себе, что Клара занимается любимым делом. Она реализовала свою детскую мечту. И она находит время для собственного сына. Она нашла время, чтобы привезти сына в Нью-Йорк на встречу с семьей. Грант вспомнил о том, как она сидела на полу в комнате Брента, играла с Хэнком, смеялась вместе с ним и обнимала его.
        Если Клара думала, что она вырастет несчастным и ничего не добившимся в жизни человеком, то она ошибалась. Она научилась радоваться жизни и любить. И Хэнк помог ей в этом.
        Поэтому на кухне сейчас стоит только один безрадостный трудоголик и генеральный директор, который думает только о деньгах. И это не Клара Истон.
        Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но Грант поднял руку, приказывая ей молчать. Ничего из сказанного ею сейчас не будет правдой. Она думает, что Гранта интересует только работа. И это его не волновало, потому что работа в самом деле была его основным занятием. Гранта волновало лишь то, что Клара решила его осуждать.
        Хмыкнув, он произнес:
        —Ну, я пошел.
        Помедлив, она сказала:
        —Я обещаю, что приберусь на кухне, прежде чем отправлюсь спать.
        Он кивнул:
        —Миссис Бентли будет вам очень признательна.
        —Я положу кексы и печенье в морозилку, потому что их очень много. Возможно, вы и Франческа поедите их на Рождество, когда мы с Хэнком уедем в Джорджию.
        —Мама будет вам признательна, — сказал он.
        —А вы? — спросила она. Он снова посмотрел на нее:
        —А что я?
        —Вы будете признательны? Он счел ее вопрос странным.
        —Конечно. Спокойной ночи, Клара. — Он повернулся к двери. — Я надеюсь, вам удастся немного поспать.
        —Спокойной ночи, Грант, — ответила она. Следующие слова Клары он так и не понял. — Я надеюсь, вам это тоже удастся.
        Глава 6
        Кларе удавалось избегать Гранта весь следующий день после того, как она назвала его безрадостным трудоголиком, который думает только о деньгах. И это было замечательно. Плохая новость состояла в том, что, как только она и Хэнк проснулись, Франческа объявила: они снова проведут день втроем, на этот раз в зоопарке Бронкса, потому что Хэнк очень полюбил мультфильм «Мадагаскар», который смотрел вместе с Франческой. Если останется время, они сходят в нью-йоркский аквариум, куда обожали ходить Брент и Грант, когда были одного возраста с Хэнком.
        Однако утром Кларе не удалось избежать встречи с Грантом, поскольку она, Хэнк и Франческа завтракали в столовой, когда тот к ним присоединился.
        Стало понятно, что Грант точно не рад видеть Клару и жаждет поскорее уйти из дома. На нем был деловой костюм в полоску. В руках он держал портфель и пальто. Он стремительно поздоровался с Кларой и Хэнком, а потом повернулся к матери.
        —Не забудь просмотреть бюджет компании на следующий год, — сказал он ей. — Завтра его будут обсуждать на совете директоров.
        Франческа небрежно махнула рукой:
        —О, я уверена, с ним не возникнет проблем. Мы с Хэнком и Кларой проведем сегодняшний день вместе.
        Грант удивился отсутствию интереса к корпоративному бюджету у своей матери:
        —Ты должна прочесть его, мама. А завтра ты должна быть на совете директоров. Нам нужен кворум, а некоторые члены правления…
        —Ладно, ладно, — перебила его Франческа. — Я обещаю, что прочту его сегодня вечером. И да, я приду на совет директоров. В девять часов, — быстро произнесла она, когда он открыл рот, по-видимому желая напомнить, когда состоится совет директоров. Затем Франческа снова посмотрела на Хэнка и Клару: — Я устрою вам и Хэнку экскурсию по зданию компании, пока я буду на совете директоров. Ребенок должен постепенно вникать в семейный бизнес. Однажды ты сможешь работать в компании, — обратилась она непосредственно к Хэнку. — Здорово, правда?
        Клара тут же напряглась, и Грант это заметил. Франческа не заметила ничего. Как и Хэнк. По крайней мере, он понятия не имел, что такое работать в «Данбартон индастриз», поэтому мгновенно ухватился за возможность трудиться в компании.
        —Ага, — согласился Хэнк с набитым вафлями ртом. — Ты тоже там работаешь, бабуля?
        Франческа улыбнулась:
        —Сейчас нет, а раньше работала. До рождения твоего отца и дяди Гранта я была вице-президентом и отвечала за связи с общественностью. Потом я помогала своему мужу и при необходимости давала советы. Сейчас я помогаю компании зарабатывать деньги, заседая на совете директоров.
        —Ты сейчас босс? — спросил Хэнк.
        —Нет, дорогой. Босс — твой дядя Грант.
        —Но ты его мама, — возразил Хэнк. — Значит, ты его босс. Франческа снова улыбнулась и посмотрела на Гранта.
        —Ну, может быть, в чем-то, — сказала она. — Но даже мамы в какой-то момент перестают быть боссом. Сейчас «Данбартон индастриз» руководит только твой дядя Грант. — Она подмигнула Гранту и опять взглянула на Хэнка. — Но возможно, ты когда-нибудь станешь боссом, Хэнк. Ты бы этого хотел? У тебя будет отдельный кабинет, большой стол, и многие люди будут называть тебя мистер Истон.
        «А еще у тебя будут мигрени, боли в сердце и высокое кровяное давление, — подумала Клара. — И никакой жизни за пределами офиса».
        Казалось, Грант прочел мысли Клары, потому что, хотя он обратился к матери, его очередной комментарий явно предназначался для Клары.
        —Не дави на него, мама. Вероятно, Хэнк не захочет становиться безрадостным трудоголиком и генеральным директором, который думает только о деньгах. Возможно, ему захочется стать профессиональным бездельником, как его отец.
        Франческа бросила на сына озадаченный взгляд:
        —О чем вообще ты говоришь? Брент не был профессиональным бездельником. — Однако она не оспорила первую часть заявления Гранта.
        —Верно, — сказал Грант. — Ну, тогда я отправляюсь на работу, чтобы быть безрадостным трудоголиком, жаждущим прибыли. А вам я желаю хорошо провести день, осматривая достопримечательности.
        Его слова возымели желаемый эффект. Клара почувствовала себя законченной дурой. Она хотела сказать или сделать что-то, чтобы загладить свою вину.
        —Грант? — произнесла она, пока он не ушел. — Вы не хотите пойти с нами сегодня? Бьюсь об заклад, вы давным-давно не были в аквариуме.
        Он уже отворачивался, но остановился, услышав свое имя. При слове «аквариум» он наконец повернулся к Кларе лицом.
        —Я давненько там не был. — Он на минуту задумался. — На самом деле я был там до смерти моего отца.
        Клара удивилась. Грант не был в аквариуме много лет, а ведь в детстве он был так увлечен морской жизнью.
        —Тогда вы должны взять выходной и поехать с нами, — сказала она.
        Франческа изумилась приглашению Клары, но произнесла:
        —О, поехали с нами, Грант. Ты любил ходить в аквариум, когда был маленьким мальчиком. — Она посмотрела на Клару. — Если бы он мог, то ходил бы туда каждый день. Больше всего на свете он любил рассматривать одну штуковину. Мы никак не могли его от нее оттащить. Мы с Брентом обходили весь аквариум, а Грант все стоял у одного и того же экспоната. Как он назывался, дорогой?
        —Наутилус, — ответил Грант тоном человека, привыкшим разговаривать о божествах или супергероях.
        —Точно, — сказала Франческа Кларе. — Он всегда казался мне жутким, но Грант был им очарован.
        —Это живое ископаемое, — произнес он. — Оно не изменилось за четыреста миллионов лет. И оно живет на глубине почти две тысячи футов и за счет реактивного движения перемещается со скоростью более шестидесяти футов в минуту. Какой ребенок не будет им очарован?
        Или взрослый? Ведь Грант по-прежнему им очарован.
        —Тогда вам следует пойти с нами, — сказала Клара. — Вы давно не видели наутилуса.
        На мгновение выражение лица Гранта стало точно таким же, какое бывало у Хэнка, когда Клара доставала из духовки пахлаву — его любимое лакомство. Но спустя пару секунд взгляд Гранта снова стал строгим и деловитым.
        —Сегодня я не могу взять выходной, — сказал он. Судя по его тону, он с удовольствием устроил бы себе выходной день.
        —Мы могли бы пойти в другой день, — произнесла Клара. — Когда у вас будет выходной.
        Грант одарил ее страдальческим взглядом, однако ответил:
        —Я не могу устраивать себе выходной ради похода в аквариум.
        По какой-то причине Клара продолжала настаивать.
        —А в субботу? — спросила она. — Вы же не работаете в субботу, не так ли?
        Выражение его лица не изменилось.
        —В офисе нет, но у меня полно работы дома. — Она открыла рот, но он прервал ее: — Я не могу отвлекаться от работы. Ни по какой причине, — коротко и категорично ответил он.
        —Ладно, — сказала она. — Я просто подумала, что, может быть…
        —Мне пора, — перебил он ее. — Я должен ехать в офис. Я желаю вам хорошо провести время в зоопарке, — сказал он и почти машинально прибавил: — И в аквариуме.
        А потом он ушел. До того как Клара успела сказать что-то еще. Например, попрощаться. Или пожелать ему удачного дня. Или даже посоветовать не слишком усердно и безрадостно работать. Хотя было ясно, что Гранта Данбартона ждет очень много напряженной работы.
        Было уже темно, когда Грант вернулся домой с работы в тот же вечер. Впрочем, как всегда в это время года. Хотя даже летом он нередко подолгу задерживался на работе. Однако зимой, когда он возвращался домой, уже было темно. Отчасти он любил короткие зимние дни. Это позволяло быстрее пережить зиму. Летом, когда солнце садилось в восемь или девять часов вечера, Гранту казалось, что он тратит впустую гораздо больше времени. А с наступлением темноты день был почти прожит.
        Проходя по пентхаусу к лестнице, он услышал голоса, доносившиеся из гостиной, и повернул в ее сторону. Комната была ярко освещенной. На рождественской елке мерцали огоньки. Однако больше всего света давали две лампы у дивана, на котором сидела мать Гранта и читала бюджет компании на следующий год, как она обещала сделать. Хотя она выглядела нелепо с бокалом вина в руке, в пижаме и тапочках, читая официальный документ, Грант вспомнил, что в прошлом она активно участвовала в жизни «Данбартон индастриз».
        Он помнил, что Франческа всегда любила работать, хотя уже давно не появляется в компании ежедневно. Сейчас она деловито читала бюджет на следующий год.
        На полу, недалеко от нее, на животе лежали Клара и Хэнк. Перед ними была книжка с раскрасками и цветные карандаши. Хэнк был в пижаме, а Клара была по-прежнему одета, как утром: брюки цвета хаки и черный свитер. Она сняла туфли, представляя взору носки с изображениями Санта-Клауса. При виде их Грант улыбнулся.
        Мать и сын обсуждали свои раскрашенные творения в книжке. Клара что-то говорила о том, как звери из джунглей на странице готовятся сбежать из зоопарка. Хэнк отвечал, что его звери уже сбежали и направляются в Мадагаскар, как в мультфильме.
        Клара сказала, что ее звери в Мадагаскар не собираются. Они намерены открыть вегетарианское кафе на проспекте Фордхэм, чтобы таким образом оставаться достаточно близко к зоопарку и навещать оставшихся там зверей. Хэнк серьезно подумал над ее словами, потом вернулся к раскрашиванию своей страницы в основном рваными линиями ярко-зеленого, пурпурного и ярко-желтого цветов. В детстве Грант тоже очень любил эти цвета.
        —Вы все заняты, — сказал он, шагнул в комнату и задался вопросом, зачем свернул в гостиную. Первоначально он собирался пойти к себе в кабинет, как сделал бы любой уважающий себя трудоголик и генеральный директор. Не то чтобы его по-прежнему беспокоил комментарий Клары. Поэтому непонятно, отчего его так привлекла сцена из семейной жизни, где даже его мать, читающая бюджет, была в пижаме и держала бокал вина в руке.
        —Привет, дорогой! — Его мать не подняла глаз от бюджета. — Как прошел твой день?
        Грант решил и дальше изображать беспощадного и безрадостного трудоголика, поэтому сказал:
        —Хорошо. А ваш?
        —Прекрасно, — сказала она и наконец посмотрела на него. — Пока я не начала читать вот это. С бюджетом большие проблемы. Ты в курсе?
        —Да, — ответил он. — Вот поэтому я хотел, чтобы ты прочла его до завтрашнего заседания. У тебя есть идеи, как его улучшить?
        —Десятки идей, — сказала она и показала на планшет, лежащий рядом с ней на диване. — Я делаю заметки.
        —Хорошо. Я тоже сделал кое-какие заметки. Потом сверимся.
        —Дядя Грант! — встрял Хэнк, не давая Франческе возможности ответить. — Мы видели ту штуку, которая тебе нравится. В аквариуме. Она крутая!
        Грант улыбнулся:
        —Наутилус? И как он тебе?
        —Мне кажется, он мне подмигнул.
        Грант усмехнулся. Он подумал точно так же, когда впервые увидел наутилус, хотя это было невозможно. Тем не менее он ответил Хэнку:
        —Это означает, что ты ему понравился. Он не подмигивает кому попало.
        —Правда? — обрадовался Хэнк.
        —Правда, — заверил его Грант. — Могу поспорить, что сейчас он рассказывает о тебе другим головоногим моллюскам, а они надеются, что ты скоро вернешься, чтобы на них посмотреть. — Именно так размышлял Грант, будучи ребенком. Он вспомнил об этом только в тот момент, когда Хэнк упомянул о подмигивании.
        Хэнк посмотрел на Клару:
        —Мама, мы пойдем туда завтра?
        Грант тоже взглянул на Клару и увидел, что она уже на него смотрит. И хотя ее сын задал вопрос ей, она продолжала смотреть на Гранта. И она ему улыбалась. От ее улыбки у него чаще забилось сердце и в жилах забурлила кровь. Ее улыбка была отнюдь не сексуальной. Грант испытал неведомые ему прежде ощущения. И они ему очень понравились.
        —Мы не сможем пойти туда завтра, милый, — сказала Клара сыну, по-прежнему смотря на Гранта и улыбаясь ему. — Твоя бабушка решила показать нам, где работает дядя Грант. Где работал твой дедушка. Но возможно, когда мы в следующий раз приедем в Нью-Йорк, мы сходим в аквариум.
        В следующий раз, когда мы приедем в Нью-Йорк? Грант задумался над ее словами. Неужели Клара уже собирается уезжать? Ведь они только приехали.
        Потом Грант вспомнил, что Клара и Хэнк приехали четыре дня назад. Она говорила, что пробудет с Хэнком в Нью-Йорке восемь дней. Сна чала Грант считал, что восьми дней для ознакомительного визита вполне достаточно. Он полагал, что воссоединение семьи должно проходить медленно и постепенно. Однако через четыре дня после приезда Хэнка и Клары Грант стал воспринимать их как членов своей семьи. Казалось, они всегда были частью семьи Данбартон. И их скорый отъезд теперь казался Гранту чем-то неправильным.
        Они уедут в следующий понедельник вечером. И неизвестно, когда они приедут в Нью-Йорк снова.
        —Ладно, — хмуро ответил Хэнк матери и снова стал раскрашивать картинки, но гораздо медленнее и с меньшим энтузиазмом.
        —Вы хотите присоединиться к нам? — спросила Клара.
        Когда она кивнула на книжки с раскрасками на полу, Грант понял, что она приглашает его прилечь рядом с ней и Хэнком и начать рисовать. Тем не менее она говорила очень серьезно, словно раскрашиванием картинок люди возраста Гранта занимаются постоянно.
        —Хм, спасибо, — ответил он, — но я откажусь.
        Не сдержавшись, он прибавил:
        —Генеральные директора этим не занимаются.
        —О, они этим занимаются. — Клара снова загадочно улыбнулась. — Просто они все раскрашивают в строгие цвета и не выходят за установленные рамки.
        —Очень смешно, — сухо ответил Грант, хотя ее замечание в самом деле показалось ему отчасти смешным.
        Он бы непременно улегся на пол и стал бы раскрашивать картинки вместе с Хэнком, если бы не важные дела. Например, следует заново изучить бюджет компании и сравнить свои пометки с замечаниями матери.
        —Спасибо, — сказал он Кларе, — но мне нужно заниматься делами.
        Вот так всегда. Гранту нужно постоянно что-нибудь делать и готовиться к работе на следующий день. Ведь такова жизнь генерального директора, у которого нет времени для забав, вроде посещения аквариума и раскрашивания картинок с животными.
        —Вы двое развлекайтесь, — обратился он к Кларе и Хэнку, а потом повернулся к матери:
        —Я буду у себя в кабинете. Приходи, когда будешь готова сообщить мне свои замечания.
        Его мать кивнула:
        —Дай мне еще часок.
        —Отлично, — ответил Грант. Потому что это означало, что они будут на один час ближе к концу дня. На один час меньше останется до наступления завтра. На час ближе будут важные дела, которые необходимо сделать Гранту.
        И на час меньше до отъезда Клары Истон из Нью-Йорка.
        Впервые за очень долгое время Грант не захотел, чтобы день подходил к концу так стремительно.
        Глава 7
        Наступил вечер пятницы — пятый день пребывания Клары в Нью-Йорке. За эти дни она устала сильнее, чем за целую неделю физически трудоемкой и беспокойной работы в пекарне, несмотря на то что проспала в пятницу утром на пять часов дольше обычного. Потому что как только Клара проглотила последний кусочек бублика и допила кофе, Франческа поспешно вывела ее и Хэнка из дома. Клара и ее сын отправились на экскурсию по штаб-квартире компании «Данбартон индастриз», пока Франческа и Грант были на заседании совета директоров. Кларе пришлось признать, что экскурсия оказалась поучительной и удивительно интересной. Но после совета директоров Франческа снова увлекла Клару и Хэнка за собой — на этот раз на прогулку по Центральному парку, потом в зоопарк, на карусели и в Шведский коттедж, где они посмотрели выступление марионеток. Хотя Кларе, скорее всего, было бы лучше остаться в пентхаусе, потому что Франческа и Хэнк были так увлечены друг другом, что почти ее не замечали.
        Клара все понимала. В самом деле понимала. Хэнк — единственный внук Франчески и единственное напоминание о Бренте. Франческа потеряла так много времени, поэтому пытается его наверстать и за неделю компенсировать три года жизни Хэнка, которые она пропустила. А Хэнк впервые стал центром вселенной для человека, который ни в чем ему не отказывал. Хотя Хэнк и Клара весело проводили время, она частенько была вынуждена отказывать мальчику либо из-за нехватки времени, либо из-за нехватки денег. Но Франческа была полностью в распоряжении Хэнка. И мальчик этим быстро воспользовался.
        К тому времени, когда они вернулись в пентхаус, поужинав в таверне, Грант был в своем кабинете.
        Клара поморщилась, вспомнив, как она обвинила его в бессердечии и расчетливости. Она не хотела его оскорбить. Она просто сказала не подумав. Ее вряд ли можно в чем-то обвинить, потому что она была взволнована, измотана и пекла печенье и кексы и старалась не замечать, до чего сексуален Грант Данбартон в футболке с V-образным вырезом и полосатых пижамных штанах.
        Честно говоря, когда этот парень одевался как обычный человек, он выглядел необычайно чувственно. Она размышляла о его сексуальности, сидя в живописной библиотеке Данбартонов. Здесь Клара ощущала мир и покой, потягивая дорогое вино, которое, как она надеялась, поможет ей забыть о прелестях Гранта Данбартона. Не вышло. Она предположила, будто вино поможет ей расслабиться после очередного дня волнений о том, что сын предпочтет ее бабушке.
        Ей действительно необходимо выпить бокальчик, чтобы не думать о том, как Хэнк привязывается к Франческе. И о том, что с каждым днем ее все сильнее влечет Грант. Но если она почти сумела убедить себя, что Хэнк никогда не откажется от своей матери, то Кларе не удалось убедить себя, будто Грант перестанет ей нравиться. Потому что Грант очень ей нравился. И влечение к Гранту нельзя сравнить с чувством, которое она испытывала к Бренту. То, что Клара испытывает к Гранту, не назовешь легким увлечением девушки милым парнем, который весел, очарователен и прекрасно целуется. Сейчас она испытывает совсем другое чувство. И она не уверена, что хочет понять, какое это чувство, потому что тогда ее жизнь усложнится.
        После встречи Клары с Брентом прошло четыре года, но это время было наполнено материнскими заботами и работой. За эти годы сформировалась ответственность и обязательства, которые останутся с ней до конца ее жизни. Беспечная и веселая девушка, которая увлеклась Брентом, уже в прошлом, как и безмятежные юношеские чувства. Сейчас она взрослая женщина, и ее чувства к Гранту — совсем другая история.
        Меньше всего Кларе нужно влюбиться в Гранта Данбартона. Ей вообще не следует считать его сексуальным. Секс с ним не будет похож на секс с парнем, с которым у нее нет будущего, именно потому, что с Грантом у нее, возможно, есть будущее. Даже если у них нет будущего, ей придется встречаться с Грантом, благодаря его родству с Хэнком. Между ними уже сейчас чувствуется напряжение. Связь с Грантом лишь усугубит ситуацию. Не так ли? Конечно, усугубит. Поэтому Клара должна держать дистанцию с братом Брента Данбартона.
        —Простите. Я не знал, что здесь кто-то есть.
        Грант так неожиданно появился позади Клары, что она, взволнованная и встревоженная своими размышлениями, вскочила с дивана и выронила бокал с вином. Бокал упал на красивый кофейный столик, разбился, а красное вино залило впечатляющий восточный ковер.
        Вскрикнув, она потребовала у Гранта:
        —Скорее! Мне нужно полотенце и газировка!
        Грант тут же поспешил к бару в углу комнаты и принес то, что она требовала. Потом он смочил газировкой полотенце, выглядя еще более испуганным, чем Клара.
        —Мне вызвать службу спасения? — спросил он.
        Клара быстро схватила полотенце и опустилась на колени. Грант осторожно опустился рядом с ней. Он нежно обнял Клару рукой за плечи, доставая телефон из кармана.
        —Боже, вы в порядке? Я звоню в службу спасения.
        —Не глупите. Это просто вино, — сказала она, пытаясь игнорировать тепло его прикосновения. — Я выведу пятно, я обещаю. Или я оплачу его чистку.
        —У вас нет кровотечения? — спросил он. — Вы упали не потому, что у вас закружилась голова из-за потери крови?
        Только теперь Клара поняла, что Грант решил, будто она порезалась о разбитое стекло. Получается, он искренне о ней беспокоится. А это о чем-то говорит, потому что ковер огромный и застилает весь пол библиотеки и, вероятно, лежит тут с момента постройки пентхауса. Ковер наверняка стоит целое состояние. Однако Гранту — безрадостному трудоголику и генеральному директору, который думает только о деньгах, — на ковер наплевать.
        —Я в порядке, — сказала она. Она подняла руку, осмотрела ее и поспешно вытерла с нее полотенцем красное вино. — Видите? — Она подвигала пальцами. — Никаких порезов. Я просто испачкалась.
        Грант взял руку Клары и повернул ее сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы убедиться, что нет никакой опасности. От тепла его прикосновения по ее телу разлился жаркий трепет. Если она не высвободит руку как можно скорее, то…
        Слишком поздно.
        Клара высвободила руку и стала оттирать пятно с ковра. Грант снова обхватил ее запястье пальцами. На Клару опять нахлынули ощущения, которых она давным-давно не испытывала. Слишком давно. Честно говоря, она забыла, до чего приятным может быть простое прикосновение к обнаженной коже.
        —Там может быть битое стекло, — произнес он, как ей показалось, с очень большого расстояния. — Завтра я вызову специалиста, который почистит ковер. А до тех пор придется запереть комнату, чтобы сюда не зашел Хэнк.
        —Но…
        —Все в порядке. В самом деле. Так или иначе, мы нечасто пользуемся этой комнатой.
        —Но вы пришли сюда сегодня вечером, — заметила Клара. — Я пришел за выпивкой. — Он улыбнулся. — В библиотеке есть хороший бурбон. Она улыбнулась в ответ:
        —Ага. Неужели спиртное в кухонной кладовке до того ужасное?
        Он шире улыбнулся, и улыбка коснулась его глаз. У Клары потеплело на душе.
        —Мы держим спиртное в кладовке на крайний случай. Чтобы слуги могли быстро принести его, когда нам захочется выпить.
        Она обратила внимание, что Грант может быть таким же забавным и очаровательным, как его брат. Если постарается. Он по-прежнему держал ее за запястье.
        —Но газировка отлично выводит пятна, — горячо возразила Клара, стараясь отвлечься от приятных ощущений, которые дарило ей его прикосновение. — Клянусь.
        Он не ответил и не отпустил ее руку. Более того, он провел большим пальцем по нежной коже на внутренней стороне ее запястья. У Клары чаще забилось сердце. Вероятно, Грант это заметил, потому что его палец замер как раз на том месте, где прощупывался ее пульс. Он пристально смотрел на Клару, разомкнув губы. Его глаза потемнели. На мгновение она подумала, что сейчас он ее поцелует. И ей этого даже захотелось. Потом он внезапно отпустил ее руку, взял у нее полотенце и тщательно промокнул им пятно на ковре.
        —Значит, газировка хорошо выводит винные пятна? — спросил он, промокая пятно. Собрав осколки бокала, он положил их на кофейный столик.
        Клара кивнула. Затем, поняв, что Грант не видит ее кивка, потому что все еще вытирает ковер, она сказала:
        —Угу. — Это был единственный ответ, который она могла воспроизвести.
        —И вы часто разливаете вино, не так ли? — спросил он, снова улыбаясь, но на этот раз мягче.
        Грант по-прежнему не смотрел на Клару, занимаясь пятном на ковре.
        —Ну, не так часто, как сок, — сказала она. — С которым газировка тоже прекрасно справляется. Но я сильно устающая мать малыша, поэтому для меня вино иногда становится одной из четырех основных групп продуктов питания.
        —Сейчас говорят не о четырех основных группах продуктов питания, а о пищевой пирамиде. — Он улыбался, очищая ковер.
        —На самом деле ее тоже заменили, — сказала она. — Появилась система «Моя тарелка». В принципе это прежнее деление продуктов питания на четыре основные группы. Правда, дополнительно разделили фрукты, овощи и молочную продукцию.
        Наконец Грант посмотрел на Клару. Его глаза были по-прежнему темными, а губы изгибались в сексуальной улыбке.
        —И каковы четыре основные группы продуктов для ужасно устающей матери малыша? — спросил он.
        Кларе хотелось перечислить марки вин, но она вовремя сдержалась.
        —Смузи и все, что не доел ребенок, — сказала она. — А также шоколадные батончики и вино.
        Грант кивнул. Ей все еще казалось, что он ее поцелует. Клара произнесла:
        —В самом деле, дайте мне десять минут, и ковер будет как новый. — Ну, это у вас не получится, — сказал он. — Этому ковру больше ста лет.
        Клара закрыла глаза:
        —Ого! Я окончательно расстроилась.
        Он усмехнулся:
        —Не стоит. Вы не представляете, сколько раз пачкался этот ковер. Мы с Брентом не были слишком аккуратными детьми.
        Клара обрадовалась, когда выражение его лица изменилось при упоминании брата. Грант поднял с ковра еще несколько осколков, снова небрежно промокнул ковер несколько раз и закрыл пятно полотенцем, чтобы никто из приходящих в библиотеку не поранился. Потом он поднялся с пола и протянул руку, чтобы помочь встать Кларе. Но она сделала вид, будто не заметила его руки, и встала самостоятельно.
        —Слишком аккуратных детей не бывает, — сказала она, когда оба встали на ноги. — Я не представляю, каково растить близнецов. Франческа наверняка выбивалась из сил с вами обоими.
        Грант снова улыбнулся:
        —По-моему, тот факт, что у нее и моего отца больше не было детей, о многом говорит.
        Клара ждала, что выражение его лица снова изменится. Ведь он остался единственным ребенком Данбартонов. Вместо этого Грант, казалось, погрузился в приятные воспоминания своего детства. Он махнул рукой на кресло у камина, предлагая Кларе присесть.
        —Я помню, как однажды мой отец сидел здесь и читал годовой отчет компании, когда мы с Брентом влетели в библиотеку. Я не помню, кто из нас за кем гнался. Отец попивал ужасно дорогой бренди, а Брент сбил его бокал со стола, и тот влетел в камин. Бокал разбился. Затем Брент попытался выдать себя за меня, чтобы переложить на меня свою вину.
        —Вы вроде бы не особенно сердитесь на него, — заметила она.
        Грант пожал плечами:
        —Он поступил справедливо. Я выдал себя за него в школе неделей раньше, когда меня поймали в коридоре школы во время занятий без пропуска. Учителя часто нас путали. Но родители не путали нас никогда. Поэтому Бренту пришлось отвечать за разбитый бокал.
        Клара хихикнула. — И часто вы выдавали себя друг за друга? — спросила она. Грант снова улыбнулся:
        —Только тогда, когда мы были абсолютно уверены, что эта каверза нам удастся.
        Клара верила, что Брент бывал озорным. Но она с трудом представляла Гранта непослушным ребенком.
        Он кивнул на бар:
        —Хотите, я налью вам еще вина? — Откупорив бутылку, он разлил в бокалы темно-красное вино. Он протянул бокал Кларе.
        —Мама с Хэнком? — спросил Грант.
        Клара кивнула, снова встревожившись. Впервые за все время Хэнк проводил больше времени с кем-то кроме нее. Первые два года жизни он проводил с ней в пекарне, играя. Все, кто работал там, присматривали за мальчиком. В два года Хэнк пошел в детский сад, но все равно был большую часть своего времени с Кларой в пекарне. В Нью-Йорке Франческа проводила с ним почти все время. И Клара по-прежнему с этим не смирилась. Но она не могла заставить себя запретить Франческе общаться с Хэнком. Ведь они нескоро вернутся в Нью-Йорк.
        —Мы смотрели спектакль марионеток «Джек и бобовый стебель», — произнесла Клара. — Франческа сказала Хэнку, что это была любимая сказка его отца, и пообещала прочесть ее с ним, когда мы вернемся в пентхаус.
        После упоминания о Бренте Клара ждала, что Грант снова погрузится в воспоминания о детстве, но он лишь сказал:
        —Значит, пойдем в гостиную. Там тихо. — Секунду помолчав, он прибавил: — По-моему, вам нужно побыть в тишине.
        Неужели это так очевидно? Однако Клара ответила:
        —Спасибо. Я бы с удовольствием побыла в тишине.
        Гостиная в доме Данбартонов была еще красивее, чем библиотека. Целая стена гостиной была занята окнами с потрясающим видом. Там же стояла сверкающая гирляндами и богато украшенная голубая ель. Мебель была элегантной и имела сочные оттенки драгоценных камней, а стены были выкрашены в темно-рубиновый цвет. Комната освещалась не только гирляндами на елке, но и пламенем камина.
        Должно быть, Грант заметил, как пристально она смотрит на камин, потому что сказал:
        —Миссис Уэстон всегда разжигает камин, прежде чем уйти. И мы уже не подкладываем поленья.
        Клара снова удивилась образу жизни Данбартонов. Вероятно, когда-нибудь Хэнку тоже захочется так жить. С каждым годом ей будет все сложнее отрывать его от нью-йоркского образа жизни и заставлять возвращаться к скромному существованию в Джорджии. Присев на диван, Клара вдруг увидела, что под елкой нет ни одного подарка.
        —По-моему, пора делать покупки, — сказала она. — До Рождества осталось только двадцать два дня.
        Грант улыбнулся и поставил бутылку вина на столик рядом с собой.
        —Не беспокойтесь. Мы давным-давно не обмениваемся подарками. Мы просто выдаем премию слугам, швейцарам и консьержам.
        —Вы с Франческой не дарите друг другу подарки? — спросила она. Вопрос показался ему странным.
        —Нет.
        Вероятно, когда люди достигают определенного статуса и им больше ничего не нужно, они перестают обмениваться рождественскими подарками. Клара полагала, что такое возможно. Хотя Рождество — это не только подарки. Подарки под елкой не заменят любви и внимания. Подарки их символизируют. Вот почему даже в самых бедных семьях изо всех сил стараются положить какой-нибудь подарок под елку. Так проявляются любовь и забота к своим близким. Поэтому елка в доме Данбартонов, под которой не было ни одного рождественского подарка, показалась Кларе, мягко говоря, странной традицией.
        —Почему нет? — спросила она, хотя твердила себе, что ее не касается, почему Грант и Франческа не обмениваются подарками. Но по непонятной причине ей было очень любопытно, отчего они этого не делают.
        Казалось, Грант ничуть не смутился от ее вопроса. Он просто пожал плечами и ответил:
        —Я не знаю. Мы просто этого не делаем с тех пор, как… — Он на минуту задумался, явно не в силах вспомнить, когда они отказались от этой традиции. — Я думаю, после того, как Брент ушел из дома. Он всегда покупал подарки для меня и мамы, поэтому и мы постоянно дарили ему что-нибудь. После того как он уехал, мы перестали этим заниматься.
        Это означает, что, если бы не Брент, они отказались бы от подарков еще раньше.
        —Но под елкой должны быть подарки, — возразила Клара. — Хотя бы несколько. Без них Рождество не Рождество.
        Грант, похоже, нисколько не обиделся:
        —Хорошо. Я прикажу тем, кто будет наряжать для нас елку в следующем году, чтобы они положили под нее несколько подарков в яркой упаковке, чтобы добавить праздничного настроения.
        Клара удивленно на него уставилась.
        —Вы не наряжаете елку сами? — произнесла она. Он покачал головой:
        —Мама ежегодно нанимает кого-нибудь. Клара от изумления открыла рот:
        —А что, кто-то наряжает чужие елки за деньги?
        —Конечно. И украшает дом венками и гирляндами. — Когда Грант наконец понял, как она потрясена тем, что кто-то готовит чужой дом к Рождеству за деньги, он прибавил: — Я имею в виду, они украшают дом нашими гирляндами и игрушками. Мы не берем украшения напрокат.
        —А что, кто-то берет рождественские украшения напрокат? — недоумевала Клара. Она не понимала, зачем вообще украшать дом к Рождеству, если вы не собираетесь сделать это самостоятельно.
        Вместо того чтобы обижаться на ее тон, Грант снова пожал плечами:
        —Добро пожаловать в двадцать первый век, Клара! В Нью-Йорке многие люди украшают свои дома, чтобы развлечь друзей или клиентов. Но им не нужны лишние хлопоты.
        —Но украшение елки — лучшая часть Рождества. Ну, после вскрытия подарков, по крайней мере. — Она слегка призадумалась. — Нет, это лучшая часть. Вы по-прежнему чувствуете праздничное настроение, даже когда подарки вскрыты. Без елки Рождество немыслимо.
        —Бьюсь об заклад, Хэнк больше всего любит получать подарки.
        Клара покачала головой:
        —О, не поймите меня неправильно. Он любит подарки. Но подарки дарят всего один день. А елка остается в доме на месяц. И, украшая ее, можно весело провести время. Неужели вы не скучаете по этой традиции?
        —Вы о чем?
        —Каждый год вы берете в руки елочные украшения, рассматриваете их и вспоминаете, как они к вам попали. Наряжая елку, вы каждый год заново проживаете целую жизнь.
        Грант посмотрел на нее с сомнением:
        —Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы с Хэнком отметили вместе три Рождества?
        —Но еще до Хэнка, — сказала она, — я наряжала елку, когда училась на первом курсе университета. Мы с подругами и приятелями из общежития купили вскладчину елку, а потом искали елочные игрушки и украшения в благотворительных магазинах и на распродажах. Мы разделили игрушки, после того как окончили университет. Я до сих пор храню свою часть игрушек, — прибавила она. — Каждый год, наряжая елку, я вспоминаю своих друзей из общежития и однокурсников и первое ощущение свободы, когда я могла сделать что-нибудь без разрешения. — Она очаровательно улыбнулась. — Например, я могла поставить елку в своей комнате и нарядить ее игрушками, которые мне понравились. И никто не мог сказать, что елка и игрушки не принадлежат мне, поэтому мне не пришлось бы забирать их с собой, если бы пришлось переезжать в другое место.
        Грант грустно улыбался, пока она говорила.
        —А такое с вами бывало? — спросил он.
        Она ответила не сразу, потому что ей было обидно даже спустя двадцать лет.
        —Да, — тихо произнесла она. — Когда мне было восемь. Игрушка не была слишком красивой на самом деле. Это был пластиковый олененок со сломанной ногой и носом, с которого облупилась краска. Я нарисовала ему новый нос лаком для ногтей и приклеила ему ногу, но использовала больше клея, чем было необходимо, поэтому на ноге олененка остался гигантский кусок засохшего клея. Потом я повесила игрушку на елку и восхищалась ею каждый день. Я не знаю, почему так сильно ее любила. Я предполагаю, что чувствовала себя ответственной за нее. В тот год я переехала на новое место за неделю до Рождества и очень хотела взять олененка с собой. Но моя приемная мать мне не разрешила.
        —Почему? На этот раз Клара пожала плечами:
        —Я не знаю. Она не сказала. Она часто не отвечала на мои вопросы.
        Грант выглядел так, будто хотел что-то ответить, но промолчал и просто смотрел на Клару. Прошло несколько минут, и молчание стало напряженным. Кларе снова показалось, что Грант ее поцелует.
        —Гм, мне нужно проверить, как там Хэнк и Франческа, — сказала она. — Если сказка ему нравится, он будет просить читать ее несколько раз, а иногда это раздражает.
        Клара не дала Гранту шанса сказать еще что-нибудь и выбежала из гостиной. Направляясь по коридору в комнату Хэнка — вернее, в бывшую комнату Брента, — она поняла, что даже не пригубила вино, которое ей налил Грант.
        Глава 8
        Грант отправился в офис на следующий день после задушевного разговора с Кларой у рождественской елки, хотя была суббота. И не потому, что у него была куча дел, которые он не закончил в течение недели. В период между Днем благодарения и Новым годом в офисе было меньше работы. Грант просто решил, что воспользуется выходными, чтобы разобрать электронную почту и сделать еще кое-какие дела. И причина не в том, что он старался избегать общения с Кларой, выражение лица которой могло быть таким же, как прошлым вечером, когда она рассказывала ему о елочной игрушке в виде олененка, оставленной в приемной семье. Вчера она казалась такой потерянной и одинокой.
        Приехав домой, Грант по-прежнему не желал встречаться с Кларой по той же причине. Он вздохнул, бросил портфель на кровать и стал переодеваться. Надев темные выцветшие джинсы и свитер цвета кофе, Грант отправился в библиотеку, чтобы выпить бурбон. Ковер уже почистили, и он выглядел как новый. Налив себе бурбона, Грант прошел в гостиную. Комната в отсутствие Клары казалась очень неуютной. Он уже повернулся, чтобы пойти в другую комнату, где было не так тихо, как вдруг заметил под елкой четыре подарка в блестящей фольге, перевязанные разноцветными фигурными лентами.
        Хотя он был уверен, что знает, кто оставил подарки под елкой, он не сдержался и подошел ближе, чтобы лучше их рассмотреть. Наклонившись, Грант заметил, что на каждом подарке закреплена табличка: два подарка предназначались ему и еще два его матери. Большие подарки были от Клары, а маленькие — от Хэнка. Мальчик вряд сам их покупал и оплачивал, но Клара наверняка с ним советовалась.
        Грант поставил бокал на пол и потянулся за подарком от Клары. Это была довольно тяжелая коробка в форме куба. Не удержавшись, Грант ее потряс. Подарок был так хорошо упакован, что никакого движения в коробке не почувствовалось. Он взял подарок от Хэнка — в квадратной и плоской коробке, намного легче по весу. Но Гранту тоже не удалось понять, что внутри, когда он встряхнул подарок. Поставив подарки под елку, он взял бокал и встал.
        Но должен ли он подарить им ответные подарки? Не то чтобы Грант был против дарения. Он просто не хотел идти за ними в магазин, где толпится куча народа. Тем более он понятия не имел, что подарить трехлетнему мальчику. Или Кларе. Он покупал подарки женщинам только по определенным поводам. Например, если забыл прийти на свидание, сказал что-нибудь лишнее, слишком долго не перезванивал и тому подобное. Он покупал им ювелирные украшения, потому что такой подарок всегда воспринимался позитивно. По крайней мере теми женщинами, с которыми он встречался. Но Клара носит мало украшений. С другой стороны, мужчина дарит женщине ювелирные украшения, когда не знает, что еще ей можно подарить.
        Чем лучше Грант узнавал Клару за последние несколько дней, тем больше она ему нравилась. И тем сильнее он хотел еще больше о ней узнать. Но он не может рисковать и увлекаться ею, потому что ему не удастся окончательно разорвать с ней отношения, когда между ними все закончится.
        А их отношения неизбежно подойдут к концу. Все когда-нибудь кончается. Грант не готов к долгим отношениям с женщиной. Ему достаточно долгосрочных обязательств по работе. Кроме того, хотя его и Клару неоспоримо влечет друг к другу, он ей не пара. Она откровенно заявила, какую жизнь запланировала для своего сына — с проживанием в маленьком городке в окружении простых удовольствий. Она желает совмещать работу с развлечениями, реальность с мечтами и разум с чувствительностью. Но это совсем не подходит Гранту. Совсем.
        Конечно, они могут закрутить недолгий роман. И их отношения будут невероятно приятными. Но они все равно закончатся. Потому что он и Клара слишком разные и у них различные цели в жизни.
        В гостиной, как в библиотеке, было очень тихо. Тишина царила во всем доме. Грант задался вопросом, где все.
        Он медленно прошел на кухню и обнаружил ее пустой, хотя заметил, что кто-то недавно здесь перекусывал. На кухонном столе остались крошки от печенья, а в раковине стоял пустой стакан из-под молока. Вдруг Грант услышал смех из столовой. Войдя туда, он увидел, что Клара и Хэнк лежат на полу у огромного стола и разглядывают планеты на потолке. Клара указывала на какую-то планету, а Хэнк смеялся над тем, что сказал.
        Ни один из них не заметил появления Гранта, который молчаливо стоял в дверях и наблюдал за ними. Хэнк был в синей пижаме с аппликацией в виде веселого мультипликационного персонажа, которого Грант не узнал. Клара была в светло-зеленом мягком свитере и джинсах. Край свитера слегка задрался, когда она подняла руку, открывая взору дразнящую полоску обнаженной кожи. Грант приложил все силы, чтобы побороть желание прикоснуться к ее животу.
        —Нет, не Плут, — сказала Клара, и Хэнк снова рассмеялся, — а Плутон. — Она тоже расхохоталась.
        —Изучаете Солнечную систему?
        Хэнк и Клара резко поднялись с пола, виновато глядя на Гранта.
        —Не волнуйтесь, — поспешно произнес он. — В свое время я тоже лежал тут на полу, разглядывая планеты.
        —Все нормально, — сказала Клара. — Мы уже закончили.
        —Я заметил, что сегодня кто-то оставил подарки под елкой, — произнес Грант.
        —Это мы сделали! — воскликнул Хэнк. — Мы с мамой сегодня утром вышли из дома и… Клара осторожно закрыла ладонью рот сына и одарила его многозначительным взглядом. — …и мы выпили кофе, — подытожила она. — Правда, милый?
        Хэнк помедлил, а затем энергично кивнул, и Клара убрала руку.
        —Да, — согласился он. — Мама пила кофе, а я пил горячий шоколад. И мы не…
        Клара снова закрыла ему рот рукой:
        —…не имеем ни малейшего понятия, как эти подарки оказались под елкой.
        —Забавно, — сказал Грант. — Судя по табличкам на подарках, они от вас и Хэнка.
        Клара и ее сын обменялись взглядами, комически-невинно округлив глаза. Потом оба покачали головами с одинаковым выражением лица, развели руками и одинаково потешно пожали плечами. Затем они снова посмотрели на Гранта.
        —Я ничего не знаю, — сказала Клара.
        —Я ничего не знаю, — повторил Хэнк.
        —Значит, я могу открыть мой подарок прямо сейчас? — спросил Грант.
        Клара покачала головой:
        —Нет, так нельзя. Вы должны дождаться утра Рождества, как и все остальные.
        —Я не смогу открыть его даже в канун Рождества? — сказал Грант.
        —Не переживай, дядя Грант, — ответил Хэнк. — Мне мама тоже не дает открывать подарки до утра Рождества. — Он бросил на мать обвиняющий взгляд и прибавил: — А все мои друзья открывают один подарок накануне Рождества.
        —Ну, а если все твои друзья прыгнут с моста, ты сделаешь то же самое? — спросила его Клара.
        —Может быть. — Хэнк захихикал.
        Гранту тоже захотелось рассмеяться, но Клара сурово посмотрела на сына, заставляя его замолчать, а потом простонала и рассмеялась. Все трое еще какое-то время обменивались шутками и хохотали.
        —Достаточно, — наконец сказала Клара своему сыну. — Иначе ты сегодня не уснешь. Почисть зубы и пожелай спокойной ночи бабушке. Если у нее нет времени прочесть тебе сказку, это сделаю я. Но через тридцать минут ты должен спать! — крикнула она вслед запрыгавшему из столовой Хэнку. — Я говорю серьезно, Хэнк!
        Клара выглядела уставшей, когда повернулась к Гранту.
        —Он тайком выходит из своей комнаты, вернее, из комнаты Брента. чтобы посмотреть телевизор с вашей матерью. Он влюбился в «Оливера и компанию». Этот диснеевский фильм, вероятно, трудно разыскать, а мне наверняка придется заплатить целое состояние, чтобы купить его на eBay. Благодаря этому фильму ваша мать нашла еще один способ заманить сюда Хэнка. Я даже не знаю, кого из них я хочу отругать сильнее.
        Грант улыбнулся:
        —Отберите у нее на неделю банковскую карту. Это послужит ей уроком.
        Вместо того чтобы рассмеяться, Клара присела на пол, а потом легла снова, чтобы посмотреть на потолок. Увидев, как ее свитер приподнялся, обнажая полоску кожи на животе, Грант поддался импульсу и прилег рядом с Кларой.
        Он взглянул на звезды и планеты на потолке, лежа на полу, впервые за двадцать лет. Он уже забыл, до чего красивый потолок в столовой. Сейчас он в самом деле может притвориться, будто лежит в широком поле, как когда-то делал, будучи ребенком.
        —Через два дня мы поедем домой, — резко сказала Клара.
        Ее комментарий удивил Гранта, хотя она не говорила ему того, чего он заранее не знал. Так или иначе, у него сложилось ощущение, будто Клара и Хэнк живут в его доме уже несколько месяцев. Его изумило, с какой тоской она сообщила о возвращении домой. Она никогда не скрывала своего страха по поводу того, что Хэнк не захочет уезжать после общения с бабушкой. Грант считал, что Клара обрадуется возможности уехать домой через несколько дней. Конечно, он думал, что тоже этому обрадуется, потому что ему больше не придется строить глупые планы насчет себя и Клары. Однако ему было нерадостно.
        —Может быть, вам вернуться после праздников? — Грант старался говорить небрежно, но в его тоне слышалась надежда.
        Сначала Клара ничего не сказала, продолжая смотреть на звезды. Потом она повернула голову и взглянула на него в упор. Она была так близко. У нее были такие яркие зеленые глаза. Ее черные кудри разметались по полу и лежали всего в нескольких дюймах от Гранта. Интересно, они такие же шелковистые на ощупь, как выглядят? Он приложил все силы, чтобы побороть желание к ним прикоснуться.
        —Хэнк будет очень переживать, когда придется уезжать, — произнесла она. — Он влюбился в вашу мать, и она здорово с ним ладит. Мы сможем вернуться только после летних каникул.
        —Вам не удастся приехать на весенних каникулах? Она покачала головой:
        —Это слишком близко к Пасхе. В это время в пекарне полно работы. И я не смогу взять отпуск. Особенно после того, как брала отпуск на этой неделе на Рождество.
        —Но мама может приехать к Хэнку в Джорджию, — сказал Грант, и Клара запаниковала. — Для вас это проблема? — спросил он.
        —Ну, у нас маленькая квартира. У нас только две спальни. И только одна ванная комната. Франческе будет некомфортно вместе с нами.
        Грант улыбнулся. Клара резонно предположила, что члены одной семьи будут жить под одной крышей.
        —Она остановится в отеле, Клара. В Тайби-Айленде есть отели?
        Клара искренне кивнула, думая, что он всерьез спрашивает, есть ли отели на популярном приморском направлении для отдыха.
        —Она наверняка предпочтет остановиться в отеле, — произнес он. — Ей нравится обслуживание номеров.
        По какой-то причине Клара сильнее испугалась:
        —Но Хэнк, возможно, захочет жить с ней в отеле. Ему определенно понравится жить в отеле. Особенно с обслуживанием номеров.
        —Пока он побудет с бабушкой, у вас будет время отдохнуть. Вам не помешает отдых.
        Она вздохнула и снова посмотрела на потолок.
        —Да. — Забавно, но Клара говорила так, будто ее совсем не прельщает перспектива отдыха.
        Она по-прежнему беспокоится, что Хэнк привыкнет к стилю жизни Данбартонов. По-прежнему волнуется, что мальчик сильнее полюбит бабушку. Но это безумие. Потому что, во-первых, ни один ребенок, у которого сложились такие отношения, как у Хэнка с Кларой, не полюбит никого сильнее своей матери. А во-вторых…
        Во-вторых, Гранту ужасно хотелось запустить пальцы в ее волосы и погладить изящную линию ее подбородка. А потом, когда Клара снова на него посмотрит, поцеловать ее в губы, опуститься на нее и…
        —Иногда нужно отдыхать, верно? — тихо сказала она, все еще глядя на звезды над головой, хотя казалось, будто она видит вместо них нечто иное.
        Гранту потребовалась минута, чтобы мысленно вернуться к тому моменту в разговоре, когда они говорили о визите его матери к Хэнку в Джорджию. Но он недолго об этом думал, потому что все его внимание было сосредоточено на пряди волос, которая коснулась ее щеки, когда Клара повернула голову и уставилась на потолок.
        Не задумываясь о том, что он делает, Грант дотронулся пальцем до завитка ее волос. Он говорил себе, что просто хочет отвести волосы от ее лица. Однако в следующую секунду он прижал костяшки пальцев к ее щеке, ощущая мягкую и гладкую кожу. Ему сразу расхотелось убирать руку от ее лица. Поэтому он несколько раз осторожно обвел пальцем линию ее подбородка.
        Сначала Грант решил, будто его прикосновения настолько легкие, что Клара даже не заметит его действий. Потом он увидел, что на ее щеке появился румянец, а на шее учащенно забилась жилка. Клара разомкнула губы, а ее грудь стала чаще вздыматься от быстрого дыхания. Дыхание Гранта тоже стало учащенным, в его жилах забурлила кровь. Когда Клара снова повернула голову, чтобы посмотреть на него, ее зрачки были расширены, щеки покраснели, и она сильнее разомкнула губы, словно побуждая его поцеловать ее. Но Грант сдержался.
        Он медленно убрал руку от ее лица и положил ее себе на грудь.
        —Ваши волосы, — с трудом выдавил он, — упали вам на щеку.
        Клара продолжала молча смотреть на него, выглядя почти недоумевающей. Он опять заговорил:
        —Я просто хотел, хм… Я знаю, как могут раздражать волосы, падающие на лицо.
        Она медленно кивнула. Через мгновение она мягко ответила:
        —Спасибо. Да. Я терпеть не могу, когда такое происходит.
        Но она продолжала пристально на него смотреть. И она по-прежнему выглядела чувственной, желанной и чертовски соблазнительной. И Грант по-прежнему хотел…
        Он одернул себя. Глупо и бессмысленно увлекаться Кларой. Он должен радоваться, что она уедет через несколько дней. После ее отъезда его жизнь вернется в нормальное русло. И он займется тем, что в самом деле важно для него. То есть он будет упорно работать. Он не имеет права забывать о работе. Работа по-настоящему важна для него, и Клара наверняка его поймет. Поняв Гранта, Клара не будет так поспешно отказываться от идеи о том, что однажды Хэнк станет генеральным директором «Данбартон индастриз». Кто знает? Возможно, мальчик вырастет похожим на свою мать, и ему в самом деле понравится заниматься бизнесом. Даже если Хэнк будет мечтать об иной карьере, он сумеет адаптироваться к работе в семейной компании. Ведь Гранту удалось отказаться от мечты создать организацию «За чистоту океанов» ивозглавить «Данбартон индастриз».
        —Хотя хорошо, что вы сейчас здесь, — сказал ей Грант. — Знаете, я только что вспомнил, что завтра вечером в компании будет вечеринка.
        Грант солгал, потому что он не забывал о давно запланированной вечеринке. И он собирался пригласить на нее Клару, но решил, что она не захочет пойти, потому что не слишком любит корпоративную среду. Но вдруг он все-таки решил ее пригласить. Не ради себя, а ради Хэнка.
        —Это семейное торжество, — прибавил он. — Все наши сотрудники приглашаются с супругами и детьми. Мне жаль, что я не пригласил вас раньше. Я сомневался, что вам будет интересно. Мы с мамой ходим на вечеринку каждый год. Для нас это необходимость, потому что я босс, а она член совета директоров. Но в этом году вы и Хэнк тоже должны быть на вечеринке. Вы встретитесь с теми, кто работает в «Данбартон индастриз».
        —Вы имеете в виду, я смогу увидеть наследие Хэнка? — уточнила она.
        —Ну, можно сказать и так, — признался он. — Может быть, вы поймете, что корпоративная среда не такая безрадостная и беспощадная, как вы думаете.
        Она тихонько вздохнула и так искренне посмотрела в глаза Гранту, что показалась ему еще желанней, чем минуту назад. Ему снова захотелось к ней прикоснуться. Он в самом деле должен перестать думать о том, как она его влечет.
        —Я очень сожалею, что наговорила вам лишнего, Грант. Я не считаю вас безрадостным и беспощадным.
        Ну, возможно, если она пойдет на вечеринку, она изменит свое мнение о Гранте.
        —Извинения приняты, — произнес он. Так как Клара не отвергла и не приняла его приглашения, он спросил: — Так вы с Хэнком хотите пойти на праздничную вечеринку со мной и моей матерью?
        Она колебалась лишь мгновение, но это была многозначительная заминка. — Конечно, — в конце концов ответила она. — Почему нет? Пожалуй, это единственная праздничная вечеринка, которую мне удастся посетить в этом году. Я буду с утра до ночи работать в пекарне после того, как мы вернемся в Джорджию. — Потом она улыбнулась, и ее волнения, казалось, рассеялись. — Спасибо за приглашение, Грант.
        Он недоумевал. Она благодарит его, хотя он единственный, кто должен быть благодарен ей за согласие пойти на вечеринку. И это самый приятный для него подарок за многие годы.
        —Там будет весело, — сказал он ей. Он всегда так говорил о вечеринках в «Данбартон индастриз», но на этот раз в самом деле надеялся, что праздник удастся на славу. И за это он должен благодарить Клару Истон.
        Корпоративная штаб-квартира компании «Данбартон индастриз» оказалась не такой стерильной и бездушной, как предполагала Клара до своего первого визита туда с Франческой. Основные офисы были оформлены известным дизайнером. В них было много открытых пространств, мягких линий, отделки блестящим деревом и элегантной мебели. Грант постарался, чтобы сотрудникам компании было комфортно и радостно в рабочей среде. Но Клара по-прежнему не могла представить, что однажды Хэнк будет работать в компании.
        Как ни странно, ей было трудно представить Гранта работающим в «Данбартон индастриз». Проработав в корпорации не одно десятилетие, он казался здесь не на своем месте, хотя сотрудники его любили. По мнению Клары, Франческа выглядела в компании намного естественнее. Она была в «Данбартон индастриз» как в родной стихии. Она не просто отлично вписывалась в роскошную обстановку, но и непринужденно порхала, общаясь то с одним, то с другим человеком, здороваясь и болтая о работе, семье, справляясь, счастлив ли сотрудник на своем рабочем месте и нравится ли ему на сегодняшней вечеринке. Грант вел себя иначе.
        Хотя он тоже большую часть вечера переходил от одного человека к другому, разговаривая с ними, в его поведении не было непринужденности. Он выглядел сдержанным, но не скованным, серьезным, но не скучным, деловитым, но не высокомерным. Он вел себя как настоящий босс, но все равно казался не на своем месте.
        И Клара чувствовала себя не в своей тарелке, хотя приехала в компанию уже второй раз. Она просто не привыкла к такому упорядоченному рабочему графику. В ее профессиональной среде всегда была разбросанная посуда, рассыпанная мука и сахар. Испачканная кухня была неотъемлемой частью окончания любой смены. К концу работы Клары в пекарне царил хаос, от которого предстояло избавиться. И она любила свою работу именно за спонтанность и беспорядок.
        Она никогда не появится на своем рабочем месте в таком виде, в каком пришла сегодня на вечеринку: воблегающем бордовом бархатном платье для коктейля без бретелей, в ожерелье и серьгах из искусственного жемчуга. И еще она надела черные туфли на шпильке. В таких туфлях можно прийти в пекарню только в том случае, если хочешь свернуть себе шею, поскользнувшись на разлитой на полу глазури.
        Грант был, как обычно, в темном деловом костюме, в котором, как казалось, ему привычно и удобно. По случаю праздника он сделал единственное исключение — надел темно-красный галстук в мелкую крапинку и носил небольшую бутоньерку из хвои и ягод, которую его мать прикрепила к его петлице перед выходом из дома.
        Он не поскупился, заказывая оформление вечеринки. Куда бы ни посмотрела Клара, везде были признаки наступающих зимних праздников. Гигантская, сверкающая огнями рождественская елка в углу. Блестящая серебряная менора, готовая для празднования Хануки. Недалеко от нее мкека для празднования Кванзы и набор кинара для зажжения на следующий день после Рождества. Клара многое узнала о Кванзе у воспитательницы Хэнка в прошлом году, когда та планировала праздничную вечеринку для всей группы и сделала заказ в пекарне. Огромное ведерко со льдом и шампанским наверняка предназначалось на Новый год. Кто-то даже установил простой металлический шест для Фестивуса. И тут Клара заметила украшения, назначения которых понять не смогла.
        —Пентакли? — спросила она Гранта, который находился рядом с ней с тех пор, как переговорил с гостями. Он уже подносил ко рту бокал с бурбоном, но опустил его и в смятении посмотрел на Клару.
        —Какие пентакли? — сказал он. Она указала на другой конец комнаты. — Ах, это. Они обозначают солнцестояние. Около них будут курить благовония. Я не хотел обидеть приверженцев шаманизма.
        —Интересно, а какие это благовония?
        —В основном ладан и смирна, как мне кажется, — произнес он.
        Как только Клара собралась сказать о множестве декабрьских праздников, к ним подбежал Хэнк, сжимая в руке уродливую бумажную звезду ярко-фиолетового цвета, усыпанную розовыми блестками и перевязанную зеленовато-желтой лентой. Он протянул звезду матери.
        —Мама, смотри! Еще крашение для нашей елки!
        —У-кра-ше-ние, — машинально поправила его Клара, взяв звезду и зная, что ей, вероятно, придется поправить Хэнка еще дюжину раз до наступления Рождества. — Оно красивое, милый. Мне нравятся цвета, которые ты выбрал.
        —Леди, которая нам помогала, сказала брать любой цвет. Я сделал еще одно. Оно оранжевое с синим. Но оно еще не высохло.
        Клара подняла украшение, чтобы его увидел Грант:
        —Теперь каждый год, когда мы будем вешать его на елку, я стану вспоминать этот момент. Как я стояла здесь с вами, а Хэнк принес мне звезду.
        Клара говорила искренне. Каждый год, когда она или Хэнк будут вешать звезду на елку, она станет с нежностью вспоминать о времени, проведенном с Грантом в этом году, хотя у них и не сложились близкие отношения. Она также знала, что будет думать о том, как бы ей хотелось, чтобы между ними завязались близкие отношения. Нечто большее, чем обычная привязанность. Потому что в этом случае у нее прибавится приятных воспоминаний.
        Хэнк просиял:
        —Я сделал еще одно для бабушки. Она будет думать обо мне каждый год, когда будет вешать его на елку.
        Не дожидаясь ответа матери, он развернулся и побежал обратно в комнату, где организаторы вечеринки помогали детям мастерить поделки. Клара обрадовалась, что мальчик убежал, потому что понятия не имела, как сказать ему, что его бабушка нанимает специальный персонал для украшения елки, и еще неизвестно, будет ли его самодельная звезда висеть на елке Данбартонов. Хотя, может быть, теперь, когда Франческа получит оригинальное произведение искусства от внука, она будет, как прежде, наряжать елку сама.
        —Я гарантирую, что звезда Хэнка будет висеть на нашей елке каждый год, — сказал Грант, отлично зная, о чем думает Клара. — А в остальное время года она будет висеть в офисе или в спальне мамы.
        Клара улыбнулась:
        —Благодарю. Мне приятно это слышать. — Она снова посмотрела на звезду, а потом на крошечную сумочку, которую принесла с собой. — Теперь мне нужно постараться ее не помять. — Она вздохнула.
        —Дайте-ка ее мне, — произнес Грант.
        Взяв у нее звезду, он обернул ее петлю вокруг своей бутоньерки, и пестро окрашенная бумажная звезда размером больше его ладони стала красоваться на лацкане его дорогого костюма. И каждый мог ее увидеть. Своим поступком Грант окончательно очаровал Клару. Ей показалось, что она начинает в него влюбляться.
        —Вот, — сказал он. — До конца вечеринки она в безопасности.
        Жаль только, что Кларе не удастся также легко обезопасить свое сердце от напрасной надежды на будущее с Грантом.
        Глава 9
        Было около полуночи, когда участники вечеринки разъехались по домам. Хэнк уснул прежде, чем автомобиль отъехал от тротуара, поэтому по возвращении в пентхаус Клара позволила Гранту отнести мальчика наверх. Хэнк что-то пробормотал во сне и обнял шею дяди руками, положил голову на его плечо и опять заснул. Клара старалась не замечать, как быстро Хэнк привык к Гранту и как легко тому удалось расположить к себе ребенка. Вместо этого она старалась побороть очередной приступ нежности к человеку, который так мило и доверительно обращался с ее сыном.
        Грант легко донес мальчика до пентхауса, и Франческа, тихо пожелав внуку спокойной ночи, поцеловала его в щеку. Грант отнес Хэнка в бывшую комнату его отца и осторожно положил на кровать. Клара разула Хэнка, сняла с него маленький галстук, купленный бабушкой, и накрыла одеялом. Посмотрев на часы, она поняла, что время их отъезда домой стало еще ближе.
        Сглотнув ком в горле, Клара отвела темные кудри мальчика от лица и поцеловала его в лоб.
        —Спокойной ночи, милый, — прошептала он, потом повернулась к двери, чтобы выйти из спальни.
        Она удивилась, увидев, что Грант стоит опираясь о дверной проем и ждет ее. Однако она обрадовалась, что он остался. Хотя она устала после вечеринки и насыщенной событиями недели, ей совсем не хотелось спать. Возможно, что-то еще держало ее в таком состоянии. Например, вихрь эмоций, который будоражил ее мозг и душу.
        —Выпьете перед сном? — спросил Грант, когда она подошла к нему ближе.
        —О да. Пожалуйста.
        Клара последовала за ним в библиотеку и подождала, пока он наполнит бокалы. Он налил себе бурбона и протянул руку к стойке, чтобы налить Кларе хорошего красного вина. Но Клара резко его остановила.
        —Налейте мне того же, что и себе, — сказала она.
        Грант удивился, но поставил вино обратно и снова откупорил бутылку с бурбоном. Она наблюдала, как он наливает янтарную жидкость в хрустальный бокал. Она покачала головой.
        —Налейте мне такую же порцию, как себе, — произнесла она. — Хорошо, — сказал он, доливая ей бурбон. — Забавно, но я не предполагал, что вы пьете бурбон.
        —Обычно я его не пью, — ответила она. — Но в моей жизни все изменилось с тех пор, как в пекарне появился Август Фивер.
        И ее жизнь больше не вернется в привычное русло. Именно поэтому Кларе захотелось выпить сегодня чего-нибудь покрепче. Она не знала, что смутило ее сильнее: Хэнк, одетый как маленький миллионер, роскошные офисы «Данбартон индастриз», пентхаус, где она чувствовала себя не на своем месте, или все вместе сразу. Сегодня Кларе хотелось отвлечься от реальности, которая так стремительно на нее навалилась. Ее сын стал частью мира, который ей не принадлежал, и он проведет в нем большую часть своего будущего.
        Когда Грант повернулся к ней лицом, держа напитки и выглядя аборигеном чуждого ей мира, к которому принадлежал сейчас ее сын, Клара поняла, что и он отчасти виноват в ее беспокойстве. Потому что за прошедшую неделю, особенно за последние дни, стало ясно, что Грант тоже не принадлежит к этому миру. На самом деле не принадлежит. Пусть он родился в этом мире и ощущает себя в нем достаточно комфортно, но он не счастлив по-настоящему. В детстве он строил совсем иные планы своего будущего, которые не имели ничего общего с его нынешним существованием. Он живет ради обязательств, а не потому, что выбрал эту жизнь для себя сам. И с каждым днем это становится очевиднее.
        Однако ясно, что Грант не намерен покидать привычный для него мир.
        Клара вспомнила, как выглядел Грант, открыв входную дверь, чтобы поприветствовать ее и Хэнка. Неужели с тех пор прошло только семь дней? Ей казалось, что с того момента, как она перешагнула порог дома Данбартонов, прошла целая жизнь. В тот день Грант вел себя официально и неуклюже, словно не имел ни малейшего представления, как реагировать на Клару или Хэнка. С тех пор он успел пошутить с Хэнком, рассказать Кларе об аквариумных рыбках и полежать с ней на полу столовой, глядя на звезды. А сегодня он повесил сделанную ребенком безвкусную бумажную звезду на лацкан своего пиджака, словно Почетную медаль конгресса США. В первый день знакомства Клара решила, что Грант не умеет смеяться или фантазировать. Тогда он казался ей неспособным радоваться жизни. Но сегодня…
        Она посмотрела на звезду, по-прежнему закрепленную на его лацкане, а потом на его небрежную улыбку. Сегодня Грант кажется довольным. И Клара могла поспорить на что угодно, что это не из-за вечеринки компании, которая прошла без сучка без задоринки. Это произошло потому, что в какой-то момент за прошедшие дни Грант вдруг задумался, какой могла быть его жизнь, если бы он не отказался от детской мечты, чтобы с головой уйти во взрослый мир. Возможно, он задумался об этом, глядя на Хэнка. А может быть, ему помогло что-то еще. Кларе оставалось только надеяться, что Грант не перестанет размышлять о своей жизни после того, как она и Хэнк уедут.
        Они прошли в гостиную и увидели, что Франческа стоит перед елкой, любуясь звездой, подаренной ей Хэнком, которая висела в самом центре. Она повернулась, когда услышала их шаги, и улыбнулась.
        —Знаете, — сказала она, — возможно, в следующем году мы сами установим елку и сами ее нарядим.
        —По-моему, это отличная идея, — произнес Грант. Открепив бумажную звезду от своей бутоньерки, он повесил ее рядом со звездой Франчески, а потом обратился к Кларе: — Вы можете забрать звезду с собой завтра. А пока пусть они повисят на елке вместе.
        —Хорошо, — ответила Клара, признавая, что две звезды отлично смотрятся рядом друг с другом.
        Франческа бросила взгляд на Клару.
        —Может быть, вам и Хэнку удастся приехать на День благодарения в следующем году, — произнесла она.
        Клара уже приготовилась сказать, что приехать будет непросто, потому что ей не удастся взять отпуск в такое время года. Но, увидев надежду во взгляде Франчески, она промолчала. В День благодарения пекарня не работала и по понедельникам тоже была закрыта. А во вторник после Дня благодарения в ней бывало мало посетителей, потому что большинство людей ходили по торговым центрам. Клара могла бы закрыть пекарню на выходные, не неся слишком больших финансовых потерь. Суматоха обычно начинается за несколько недель до Рождества. Вероятно, ее помощники обрадуются дополнительным выходным после Дня благодарения.
        —Позвольте мне кое-что просчитать, — сказала она Франческе, — и посмотреть календарь на следующий год. Я узнаю, что смогу сделать.
        Франческа улыбнулась:
        —Было бы прекрасно, если бы вы сумели к нам приехать. Обычно мы с Грантом ужинаем в ресторане на День благодарения, потому что у миссис Бентли в этот день выходной. Но можно попросить ее приготовить что-нибудь накануне и поставить еду в холодильник. Тогда мы просто разогреем ужин.
        Клара покачала головой.
        —Я сама приготовлю ужин на День благодарения, — произнесла она и поспешно прибавила:
        —Я имею в виду, что я могла бы приготовить ужин на День благодарения.
        Если нам удастся к вам приехать.
        Франческа казалась одновременно восторженной и немного удивленной.
        —Но вам придется столько работать! Неужели вы захотите трудиться в праздничный день?
        —Для меня это будет не работа, а удовольствие, — искренне сказала Клара. — Я всегда готовлю ужин для себя, Хэнка и наших друзей, которые празднуют с нами День благодарения.
        Забавно, но она подозревала, что готовить для семьи ей понравится гораздо больше, чем для друзей. Даже если Данбартоны фактически не являются членами ее семьи. Они семья Хэнка. Поэтому в некотором смысле их можно назвать родней Клары.
        Франческа снова улыбнулась.
        —Это было бы в самом деле прекрасно, — сказала она.
        Она пожелала Гранту и Кларе доброй ночи и предупредила их, чтобы они не засиживались допоздна, потому что у нее есть планы по поводу Клары и Хэнка на завтра, до их отъезда в аэропорт в конце дня. Клара уже приготовилась внутренне съежиться от перспективы терпеть непоседливую Франческу, которая показывала им город, но ее недовольство почему-то не материализовалось. Странно. Хотя что тут странного? Пусть Клара не принадлежит к миру Данбартонов, он вроде бы начинает ей нравиться. Кстати, Нью-Йорк оказался не таким уж устрашающим городом. И Центральный парк, расположенный прямо напротив, такой пышный и ухоженный. Подобного парка не найдешь в Джорджии. Хэнк может лазать по деревьям Центрального парка, хотя ему нельзя срывать с них персики. И время от времени он все еще может ходить босиком. И кто знает? Может быть, летом он будет собирать в банку здешних светлячков.
        Клара и Грант присели на диван, и Грант ослабил узел галстука и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, потом снял пиджак и повесил его на подлокотник дивана. Клара сняла туфли на высоких каблуках сразу, как только присела. Именно в этот момент она заметила, что под елкой прибавилось подарков. В прошлый раз, когда она была здесь, подарков было четыре. Теперь их была там целая куча.
        —Ого! Франческа постаралась, — сказала она.
        Потом она обратила внимание на табличку на ближайшем к ней подарке — «Хэнку от дяди Гранта».
        —Она сделала покупки за вас, — прибавила Клара.
        Грант выглядел слегка обиженным.
        —Хочу, чтобы вы знали, что я сам ходил по магазинам.
        Клара еще больше удивилась. Грант не спрашивал ее о предпочтениях Хэнка. В первый день после их приезда Грант даже не знал, как разговаривать с трехлетним ребенком. А теперь он покупает для него рождественские подарки. Грант в самом деле сильно изменился за последние дни.
        —Я уверена, ему понравятся все ваши подарки, — произнесла она.
        —Да, они ему понравятся, — с полной уверенностью ответил Грант.
        —Как мило, что вы позаботились о нем. — Она снова посмотрела на кучу подарков. — Как мило, что Франческа тоже так старалась.
        Она не сказала, что Франческе не следовало усердствовать с подарками. Клара нутром чуяла, что бабушка Хэнка всегда будет его баловать. Забавно, но теперь это беспокоило Клару меньше, чем неделю назад.
        —Хэнк опешит, когда увидит, что все эти подарки куплены для него, — произнесла Клара.
        —Ну, не все эти подарки для него, — сказал Грант.
        Правильно. Часть подарков под елкой — от Хэнка и Клары для Гранта и Франчески.
        —Я надеюсь, что вам и Франческе понравятся наши с Хэнком подарки так же, как, я уверена, Хэнку понравятся ваши подарки.
        Грант ничего не ответил, а только пристально на нее посмотрел. Он выглядел самодовольным. Возможно, он выпил на вечеринке больше, чем она думала.
        Клара поднесла бокал к губам и сделала осторожный глоток, позволяя бурбону согреть ее рот, а потом проглотила его, смакуя тепло напитка, коснувшегося ее горла. По ее телу распространился жар.
        —О да, — пробормотала она. — Это то, что мне нужно. У меня была такая… — Она умолкла, хотя собиралась сказать, какой трудной была для нее прошедшая неделя. Потому что внезапно последние семь дней вообще перестали казаться ей трудными. Клара подумала, что они с Хэнком действительно уезжают из Нью-Йорка слишком рано. Наконец она подытожила: — Трудная неделя.
        —Я думаю, вы будете счастливы возможности вернуться домой, — мягко произнес Грант. — Вернуться к привычной жизни.
        Клара хотела с ним согласиться. И она в самом деле с ним согласилась. Отчасти. Да, она будет счастлива возможности вернуться в Тайби-Айленд. Она обрадуется, что ее жизнь и жизнь Хэнка войдет в привычное русло. Она с радостью приступит к работе в пекарне. Она будет рада возвращению в свою крошечную квартирку. Потому что везде хорошо, а дома все-таки лучше.
        Она должна радоваться, что уезжает из Нью-Йорка. Но дело в том, что Кларе понравился Нью-Йорк. Более того, ей даже понравилось то, что может предложить Нью-Йорк обычному человеку: парки, музеи и аттракционы. Статуи львов у библиотеки и блины с грушевым вареньем в русской чайной. Но больше всего Кларе понравились Данбартоны. Особенно Грант Данбартон. Она пробыла в его доме совсем недолго, но ей будет жаль возвращаться в то место, где она прожила всю свою жизнь. Потому что теперь она знает, каково жить вдали от дома. И как ни странно, жизнь вдали от дома, непривычная и необычная, начинала ей нравиться.
        —Да, мне будет приятно вернуться в Тайби-Айленд, — произнесла она. — Но еще мне будет…
        —Что? — спросил он, когда она не договорила. Клара вздохнула.
        —Я не знаю, — искренне ответила она. — Отчасти мне кажется, что мы вернемся не в то место, из которого уезжали.
        Она собиралась сказать что-то еще, хотя, честно говоря, она до сих пор не разобралась со своими мыслями и чувствами, как нечто привлекло ее внимание за плечом Гранта. За окном, с ночного неба, падали хлопья снега.
        —О, смотрите, Грант! Пошел снег!
        Она поставила свой бокал на столик, поднялась с дивана и подошла к окну, будто ее тянуло туда магическим заклинанием. Снег казался волшебным. По крайней мере, в Джорджии снегопады бывали крайне редко. Поток белых снежинок, казалось, усиливался, пока Клара смотрела на него через оконное стекло. Снежинки сносило ветром сначала влево, потом вправо, а затем они начинали кружиться вокруг своей оси. Уличные огни Нью-Йорка весело сверкали сквозь падающий снег, делая его еще восхитительнее.
        Клара скорее почувствовала, чем увидела, что Грант подошел и встал рядом с ней у окна, но она не могла отвести взгляд от падающего снега. Возможно, она не хотела этого делать по другой причине. Она боялась, что, посмотрев на Гранта, она уступит очарованию снегом, Нью-Йорком, миром Данбартонов и самого Гранта. А этого Клара не может себе позволить. Потому что магическое очарование рано или поздно заканчивается.
        —В Джорджии не бывает снега? — тихо спросил он.
        Она покачала головой, пристально смотря на снег. Разглядывая снежинки, она могла отвлечься от мягкого и бархатистого голоса Гранта, который тоже казался ей волшебным.
        —Там, где я живу, — тихо ответила она, — снег выпадает крайне редко. И у нас никогда не бывает такого снегопада. Я надеялась, что в Нью-Йорке пойдет снег, пока мы с Хэнком здесь.
        Посмотрев на Гранта, она против воли подняла руку и коснулась ладонью его щеки, потом приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его рту. Она думала, что он удивится ее поцелую. Но вместо этого Клара сама опешила от того, что сделала. Однако Грант поцеловал ее в ответ так быстро и страстно, словно они давным-давно состояли в интимных отношениях. Затем он обнял Клару за талию и притянул к себе, полностью контролируя ситуацию. И впервые в жизни Клара почувствовала, что оказалась рядом с мужчиной, о котором могла только мечтать. Ни с кем другим она не испытывала подобных ощущений. Грант целовал ее так, словно она была частью его самого. Частью, которую он давно потерял, а теперь наконец нашел. Он целовал ее так, будто она была необходима ему как воздух. Он целовал ее так, словно не мог не целовать. Клара обняла его за шею, и его поцелуи стали еще более жадными.
        Она не знала, как долго они стояли в обнимку у окна. Может быть, несколько секунд, а может быть, несколько веков. Она знала только одно: ей не захочется расставаться с Грантом. Он целовал ее губы, висок, щеку, подбородок и шею. А когда Клара откинула голову назад, побуждая его продолжать, он коснулся губами ее обнаженного плеча, ключицы и груди, не закрытой тканью платья. Она запустила пальцы в его волосы, наслаждаясь его теплым дыханием на своей чувствительной коже. Клара ахнула, когда он обхватил ладонью ее грудь.
        Грант отвел Клару от окна и прижал к стене, по-прежнему страстно ее целуя и лаская ее грудь. Из ее головы вылетели все мысли, а по телу распространился жар. Когда Грант погладил большим пальцем ее сосок через ткань платья, Клара прервала поцелуй и вскрикнула. Он уткнулся головой в основание ее шеи, а потом стал смачно целовать шею и плечо. Клара настолько забылась в ощущениях, что едва заметила, как он запустил руку под подол ее платья. Но когда Грант поднял платье до талии, она ухватилась пальцами за его рубашку, стараясь удержать равновесие. Ее ноги почти подкосились, когда он обхватил рукой ее ягодицы поверх кружевных трусиков.
        —О боже, перестань, — выдохнула она. — Грант, мы должны остановиться.
        Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Мгновение он выглядел так, будто никогда не видел Клару раньше и не понимал, как им удалось оказаться в страстных объятиях друг друга. В конце концов до него дошло, что происходит. Грант поспешно убрал руку от ее ягодиц и опустил платье. Однако он продолжал стоять рядом с ней.
        —Правильно, — прошептал он. Его дыхание было прерывистым и тяжелым. — По-моему, это не очень хорошая идея.
        Клара улыбнулась.
        —О, это очень хорошая идея, — заверила она его.
        По крайней мере, так ей казалось прямо сейчас. И она желала думать только о том, что происходит в данную минуту. Потому что прямо сейчас она хочет Гранта.
        Он уставился в ее глаза:
        —Ты уверена?
        —Да, — сказала она. — Просто здесь неподходящее место. Давай пойдем в твою комнату? — Он по-прежнему не двигался и только вглядывался в ее лицо, будто не верил, что она реальный человек. Клара тихо прибавила: — Сейчас, Грант. Я хочу тебя прямо сейчас.
        Кивнув, он с явной неохотой отошел от нее. Взяв Клару за руку, он вывел ее из гостиной и пошел с ней по коридору к винтовой лестнице, которая вела в спальню этажом ниже. Клара понятия не имела, как ей удалось спуститься по лестнице, потому что все ее тело содрогалось от желания, но в конце концов они пришли в его спальню. Комната освещалась только мягкой синей аквариумной подсветкой, которая отбрасывала волнистые белые линии на стену позади аквариума, придавая спальне потустороннюю атмосферу. Клара почувствовала себя в другом измерении.
        Грант запер дверь и снова повернулся к Кларе лицом. Прежде чем она успела сказать хотя бы слово, он опять ее обнял и поцеловал. Только на этот раз, покрывая легкими поцелуями ее шею и плечи, он потянул вниз ее платье, обнажая грудь. Коснувшись большой ладонью ее груди, он потянул другой рукой подол ее платья, лаская ее бедра и ягодицы. Клара вытащила край рубашки из его брюк, расстегнула ее и коснулась кончиками пальцев теплой кожи Гранта.
        Хотя Грант Данбартон был трудоголиком, как она полагала, он находился в отличной физической форме. Она погладила его упругие бицепсы и трицепсы, потом провела пальцами по его мускулистым плечам, груди и торсу и коснулась пряжки его ремня. Вместо того чтобы расстегнуть ремень, она стала ласкать Гранта через ткань его брюк.
        Прервав поцелуй, он глотнул воздух, отзываясь на ее ласки, но не потребовал их прекратить. Он продолжал гладить ее грудь уверенными пальцами, дразня ее соски. В конце концов оба изнывали от желания и тяжело дышали. Наконец она быстро расстегнула его брюки и запустила руку в его трусы-боксеры, продолжая ласки.
        В какой-то момент Грант крепко обхватил пальцами ее запястье, приказывая ей остановиться. Наконец он произнес:
        —Моя очередь.
        Прежде чем Клара успела возразить, он положил руки ей на плечи и развернул к себе спиной. Потом он расстегнул молнию на ее платье, и оно соскользнуло на пол. Затем он быстро снял с нее лифчик, обхватил ее рукой за талию и крепко прижал к себе. Клара едва держалась на ногах.
        Снова опустив голову, он стал целовать ее шею и плечи, а свободной рукой ласкать ее грудь. Он долгое время просто прижимал к себе Клару и ласкал ее, а потом его рука опустилась ниже. Он касался ее между ног, лаская через ткань трусиков, даря Кларе приятные ощущения, которые ей хотелось испытывать вечно. Потом он потянул вниз ее трусики и стал настойчивее ласкать между ног.
        Сняв брюки, Грант надел презерватив и быстро вошел в нее сзади. Клара прерывисто вздохнула, переполняясь ощущениями. Она уже забыла, до чего приятна интимная связь с мужчиной. Клара подстроилась под ритм его движений, а он, положив руки ей на спину, заставил выгнуться в талии, желая глубже в нее войти.
        Когда ей показалось, что оба на грани, Грант медленно вышел из нее и неохотно отстранился от Клары. Он молча подвел ее к кровати, присел на ее край и усадил Клару себе на колени. Усевшись на него верхом, она позволила ему губами и языком ласкать свои груди. Он посасывал и слегка покусывал ее грудь, осторожно поглаживая руками ее ягодицы.
        Когда Клара решила, что она взорвется от желания, он отстранился от ее груди и вгляделся в ее лицо. Она запустила пальцы в его волосы, смотря в его голубые бездонные глаза. Она отчаянно хотела сказать хоть что-нибудь. Но она не находила слов, чтобы описать свои чувства. Поэтому она поцеловала его, страстно и жадно, надеясь рассказать Гранту о том, что испытывает, своим поцелуем.
        Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в ответ, со всей осторожностью и нежностью, несмотря на переполняющую его страстность и нетерпеливость. Клара никогда не занималась таким сексом, балансируя между страстью и нежностью, жаждой и щедростью, желанием обладать и отдавать. Прежде ей всегда не хватало нежности. А теперь…
        Грант снова принялся ласкать ее между ног. Кларе так нравилась эта сладостная пытка, что ей не хотелось никогда выходить из спальни Гранта. Она желала быть только с ним.
        Как только она подумала об этом, Грант приподнял ее и усадил на возбужденный член, входя в нее еще глубже, чем раньше. Она собственнически обхватила пальцами его затылок и обвила ногами его талию. Их тела слились воедино снова, идеально дополняя друг друга. Грант принадлежал Кларе. Клара принадлежала Гранту. По крайней мере, в данный момент.
        Он плавно передвинулся, и Клара оказалась лежащей на кровати под Грантом. Опершись локтями о кровать по обе стороны от ее плеч, он коснулся большим пальцем ее подбородка. Лаская ее лицо, он пристально вглядывался в ее глаза. Она обхватила его ногами за талию и приподняла бедра. Он снова и снова входил в нее, пока оба, вскрикивая, не достигли развязки.
        Грант перевернулся на бок и улегся рядом с Кларой. Он улыбнулся, накручивая влажную прядь ее волос себе на палец, и снова ее поцеловал. На этот раз сладко и целомудренно. Словно совсем недавно не было их страстного единения.
        И в этот момент Клара осознала, что одной близости с Грантом ей будет мало.
        Глава 10
        Грант проснулся, как обычно в одиночестве, в своей постели, на рассвете, от звонка будильника. Нет, подождите. Сегодня что-то пошло не так. Да, он один в своей постели. Да, только-только занимается рассвет. И да, он шлепнул ладонью по кнопке будильника, выключая его. Но, как правило, Грант просыпался отдохнувшим и со свежей головой, будучи готовым подняться с постели и немедленно начать обдумывать предстоящие дела. Сегодня он не был ни отдохнувшим, ни со свежей головой и меньше всего хотел думать о работе. Первое, что он хотел сделать, — это снова заняться любовью с Кларой. Затем он желал провести остаток дня, думая о ней. Работа? Ни за что. Он с большим удовольствием проведет день с Кларой. И они будут заниматься всем, чем захотят. И наплевать, если им придется бездельничать. А потом он желал улечься с ней в постель в конце дня и опять заниматься любовью. Затем он хотел сделать то же самое на следующий день. И послезавтра. И так несколько недель, месяцев и даже лет подряд.
        Плохо дело. Гранту нужно взять себя в руки. Потому что он привык к своему существованию. Так было каждый день. День за днем. И он ни разу не нарушал привычный для него распорядок дня.
        Грант перевернулся на бок и уставился на аквариум, чья бледно-голубая подсветка контрастировала с бурным потоком мыслей в его голове. Как правило, при виде рыб, скользящих по аквариуму в блаженном неведении о том, что творится в мире, Грант успокаивался. Обычно, наблюдая медленную смену множества цветов и элегантное движение рыб, Грант вспоминал свое прошлое, когда жил радостно и просто и позволял себе мечтать. Как правило, этого было достаточно, чтобы он настроился на предстоящий день. Но в это утро, наблюдая за рыбами, он осознал, что ему чего-то не хватает. Потому что он проснулся в одиночестве. И в темноте. И именно сегодня утром это очень сильно его обеспокоило.
        Он перевернулся на другую сторону кровати, где в течение часа спала Клара, а потом ушла к себе. Она сказала, что не хочет, чтобы Хэнк проснулся и пошел искать ее. Не хватало еще, чтобы проснулась мать Гранта и увидела дверь в гостевую спальню открытой, а постель неразобранной. Клара поцеловала Гранта на прощание в губы и загадочно улыбнулась. Потом она надела платье и тихонько выбралась из его спальни, как вор в ночи.
        В принципе она была вором. Она в самом деле украла у Гранта часть его самого.
        Он положил голову на подушку, на которой всего несколько часов назад покоилась голова Клары, и глубоко вдохнул. Он почувствовал слабый аромат корицы, имбиря и неповторимый запах Клары Истон. Ему хотелось навсегда запомнить ее запах. Потому что совсем скоро она уедет домой и ему придется смириться с расставанием.
        Грант посмотрел на часы на тумбочке. Шесть семнадцать утра. Он пролежал в постели на семнадцать минут дольше обычного. Как правило, в это время он был в душе, готовясь к управлению семейным бизнесом, которым никогда не хотел управлять, но был вынужден им управлять, потому что…
        Грант верил, что неспроста взвалил на себя обязанности по ведению семейного бизнеса. Он был уверен в этом, когда много лет назад взял на себя ответственность. Но теперь он не помнит, в чем заключалась истинная причина. Но она должна была быть. Он был в этом уверен.
        Ему не удастся взять выходной, как бы он этого ни хотел. Даже у босса компании есть ограничения. Сегодня утром Гранту предстоит совещание, которое он запланировал несколько недель назад. Совещание, которое изначально организовать было почти невозможно из-за плотных рабочих графиков всех участников. Он не может пропустить это совещание. Он единственный, кто предложил его организовать. Клара улетает домой сегодня вечером. Грант приедет домой после совещания и сам отвезет ее в аэропорт. Совещание продлится максимум до двух часов дня. Поэтому у Гранта будет возможность отвезти ее и Хэнка аэропорт. Но если сейчас он не встанет и не пойдет в душ, то опоздает на совещание.
        Грант встал, надел халат и направился к двери спальни, чтобы выйти в коридор и пройти в ванную комнату. Вместо того чтобы повернуть налево, он вдруг повернул направо. Пройдя мимо закрытой двери в комнату Хэнка, Грант остановился у комнаты напротив. Он собрался тихонько постучать в дверь, полагая, что не разбудит Клару. Ему просто хотелось увидеть ее до того, как он пойдет на работу. Потому что Грант не может думать ни о чем, кроме нее. Потому что он желает увидеть ее улыбку и помнить о ней до конца дня.
        Он подумал, что ему следовало оставить ей записку. Он должен был сообщить ей, что приедет домой вовремя и отвезет ее в аэропорт. Нет, сначала он обязан сказать ей, какое удовольствие получил от близости с ней, а потом прибавить, что он приедет домой вовремя, чтобы отвезти ее в аэропорт. Но есть одна проблема. Как он может выразить на бумаге словами то удовольствие, какое испытал в ее объятиях прошлой ночью?
        Он позвонит ей перед совещанием. Для этого у него будет достаточно времени. В любом случае ему будет приятно услышать ее голос. Он не слышал ее голос уже несколько часов. Ему достаточно просто услышать, как она пожелает ему доброго утра.
        Мгновение Грант стоял у двери ее спальни. Ему ужасно не хотелось идти на работу сегодня. Он не помнил, когда чувствовал себя подобным образом.
        Затем он напомнил себе, что чем скорее он поедет на работу, тем скорее сможет позвонить Кларе. Поэтому он отошел от двери и стремительно зашагал по коридору.
        Итак, Грант ей даже не позвонил.
        Клара посмотрела на сумки у входной двери дома Данбартонов — две сумки, с которыми она и Хэнк приехали в Нью-Йорк, и две другие, новее и объемнее, для Хэнка, в которые упаковали то, что мальчик захотел забрать с собой в Джорджию. Клара посмотрела на сына, который на прощание обнимал свою бабушку. Затем она взглянула на Ренни Твигг, которая вызвала водителя, чтобы отвезти ее и Хэнка в аэропорт. Кларе не верилось, что она провела у Данбартонов всего одну неделю. Ей казалось, будто она прожила у них всю свою жизнь.
        —Мы должны выезжать, — мягко сказала Ренни. — Мы можем попасть в пробку.
        Клара кивнула и обратилась к сыну:
        —Хэнк, милый, нам пора.
        Франческа хотела поехать в аэропорт вместе с ними, но Клара ее отговорила. Долгие проводы — лишние слезы.
        Конечно, если бы Грант предложил отвезти ее и Хэнка в аэропорт, Клара не отказалась бы. Она бы не торопилась с ним расставаться. Но, судя по всему, он вообще не собирался ее провожать. Грант ушел на работу к тому времени, когда она проснулась, и она не слышала о нем ничего весь день. Он не оставил ей записки. Он ей не позвонил. Он даже не отправил ей электронного письма. Она не ожидала, что он станет слагать в ее честь стихи, но он мог хотя бы как-то с ней попрощаться. Хватило бы нескольких слов, чтобы позволить ей знать, что он думает о ней, а прошлая ночь значит для него больше, чем…
        Клара одернула себя. Судя по ее размышлениям, ночь, проведенная с Грантом, оставит в ее душе слишком заметный след. А ведь они просто утолили сексуальное желание, которое испытывали друг к другу всю прошедшую неделю. Близость с Грантом помогла Кларе избавиться от бурных мыслей и эмоций, которые требовали выхода. Она просто пыталась обуздать свою чувствительность. Клара до сих не уверена, что именно произошло в ее душе прошлой ночью, поэтому нельзя ожидать от Гранта каких-то решительных действий. Тем не менее было бы неплохо, если бы он по крайней мере признался, что ему было с ней хорошо и он думает о ней.
        Потому что Клара думала о нем постоянно.
        Ей очень не хотелось уходить из его кровати прошлой ночью. Но она боялась, что Хэнк проснется и отправится искать ее в гостевую комнату. Если бы он увидел, что матери там нет, а ее постель не смята…
        Ну, Клара просто не желала, чтобы мальчик расстроился, не найдя ее, вот и все. С другой стороны, если бы Франческа поняла, что Клара не спала в своей постели, она догадалась бы о ее отношениях с Грантом.
        Ну, Клара просто не хотела, чтобы Франческа думала, будто она влюбилась в ее второго сына, тем самым упрочивая свое положение в семье Данбартон. И наплевать, что Клара почти влюбилась в Гранта Данбартона.
        Не нужно строить воздушных замков. Грант даже не удосужился пожелать ей доброго утра. Поэтому не следует ожидать, что он захочет с ней попрощаться.
        —Вы были такими гостеприимными, Франческа, — сказала Клара, когда она и Хэнк, наконец, закончили обниматься с Франческой. — Я даже не знаю, как мне отблагодарить вас и Гранта.
        —Мы были вам очень рады, — произнесла Франческа, выглядя немного встревоженной. — Приезжайте в любое время, при любых обстоятельствах. Я уже строю планы по поводу вашего следующего приезда. Кстати, мы с вами не побывали на шоу. Разве можно приехать в Нью-Йорк и не побывать на шоу? Вы должны снова приехать к нам как можно скорее.
        Клара заставила себя улыбнуться:
        —Мы бы с удовольствием.
        Она посмотрела на сына, который отошел от Франчески и стоял рядом с ней, как в то утро, когда они приехали. Только на этот раз было заметно, что мальчик не хочет уезжать. Клара тоже не желала уезжать домой. Но она не может так долго отсутствовать в пекарне. Кроме того, Хэнку следует вернуться к своей привычной жизни, пока он от нее не отвык.
        —Приезжайте к нам в Тайби-Айленд, — сказала она Франческе, думая, что таким образом ей удастся избежать встречи с Грантом. — В апреле у Хэнка начинаются каникулы. Приезжайте на Пасху. Я испеку гигантский пирог с ветчиной и запеканку со сладким картофелем. Мы пожарим бекон с зелеными бобами и сыром, а на десерт приготовим банановый пудинг. Что скажете?
        —От такой еды у меня повысится уровень холестерина. — Франческа улыбнулась. — Но я бы приехала к вам с огромным удовольствием. Может быть, мне удастся убедить Гранта взять небольшой отпуск и поехать вместе со мной.
        Клара хотела возразить, потом поняла, что в этом нет необходимости. Маловероятно, что Грант согласится взять отпуск. Поэтому Клара не ответила.
        —Я буду скучать по тебе, бабуля, — произнес Хэнк.
        В его глазах стояли слезы, он с силой потер их кулачками. В ответ в глазах Франчески тоже появились слезы. Клара сама едва не расплакалась. Правда, по немного другой причине.
        Хэнк снова обнял бабушку, а затем Ренни Твигг опять повторила, что им пора выезжать. В это время в дверь позвонили — приехал водитель и пришел швейцар с тележкой, в которую уложил багаж. Франческа снова пообещала прислать рождественские подарки в Тайби-Айленд, хотя Хэнк открыл утром один подарок по ее настоянию. Это была плюшевая игрушка в виде планеты Юпитер, с руками, ногами и улыбающимся лицом. И с тех пор Хэнк не выпускал игрушку из рук.
        После того как багаж наконец вынесли из дома и были произнесены последние слова прощания, Хэнк, Клара и Ренни спустились в лифте с водителем и швейцаром в вестибюль. Клара тайком поглядывала на свой телефон, пока они ехали в лифте, желая проверить, не прислал ли ей кто-нибудь сообщение. Новых сообщений не было. Затем она проверила, не звонил ли ей кто-нибудь. Нет. Пропущенных звонков не было. Не было и электронных писем.
        Потом двери лифта открылись — Клара, Хэнк и Ренни пошли за водителем и швейцаром к выходу. Выйдя на улицу, Клара посмотрела на Парк-авеню. Но она не увидела красивого, темноволосого и голубоглазого мужчину в деловом костюме, который бежал бы ей навстречу и кричал, прося подождать. Так было бы, если бы об их отношениях снимали фильм в Голливуде. Поэтому, как только она, Хэнк и Ренни уселись в автомобиль, у нее не осталось никаких причин оглянуться назад.
        «Мы не в Голливуде», — напомнила себе Клара, когда автомобиль отъехал от тротуара. Не нужно выдумывать то, чего быть не может. Семья Данбартон живет в мире, доступ в который имеет очень мало людей. Пусть Хэнк стал частью этого мира, но для Клары вход туда будет лишь временным. Она никогда не станет резидентом мира Данбартонов, и она никогда не будет для них своей. Наступило время смириться с ситуацией и вернуться к привычной жизни. К жизни, которую Клара хорошо знала и любила.
        К жизни, которая, к сожалению, больше никогда не будет прежней.
        Грант сидел во главе гигантского стола в зале заседаний «Данбартон индастриз», свирепо глядя на мужчину слева от себя. Не только потому, что по его милости совещание затянулось на несколько часов. Клара и Хэнк уже наверняка едут в аэропорт. Более того, Грант не успел выйти из зала, чтобы позвонить Кларе и попрощаться с ней, потому что атмосфера на совещании накалилась, а он не желал рисковать и усугублять ситуацию. Грант даже приказал принести обед в зал заседаний, потому что боялся, что участники совещания просто разойдутся.
        Проблемы начались с того момента, когда Грант приехал на работу. Выйдя из лифта, он услышал разговор на повышенных тонах, а войдя в приемную, увидел, что два участника совещания уже приехали и вступили в не совсем мирные дебаты по поводу единственного пункта на повестке дня — приобретение «Данбартон индастриз» заброшенной пристани, которую однажды группа историков предложила сохранить и возродить. Но Историческое общество было вынуждено отказаться от проекта из-за экономического кризиса, поэтому массивный складской комплекс возле пристани многие годы стоял без дела. Грант хотел купить и модернизировать эту собственность, чтобы сделать ее безопасной и безвредной для окружающей среды и жизненного пространства, а в перспективе построить там индустриально-развлекательно-жилой комплекс. Он пригласил на сегодняшнее совещание ведущих проектировщиков города, зная, что некоторые из них заинтересованы в проекте. Ему следовало только обозначить несколько незначительных проблем, которые могут возникнуть с компанией «Данбартон индастриз» идругими заинтересованными сторонами. Он полагал, что эта часть совещания
продлится в лучшем случае пару часов. Потом можно будет определиться с проектировщиком, который предложит наиболее привлекательные условия для всех участников проекта.
        К сожалению, проектировщик, которого Грант считал лучшим для своего проекта, без его ведома вступил в стычку с представителем Исторического общества. Их противостояние либо закончится очень плохо, либо не закончится вообще никогда. Во время первой части совещания обе стороны пытались сгладить возникшие проблемы, а не обсуждали запланированные вопросы. Вскоре все участники совещания начали препираться друг с другом, вспоминая прошлые обиды. Каждый раз, когда Грант думал, что ситуация вошла в нужное русло, кто-то — обычно мужчина, сидящий слева от него, — снова начинал спорить. Он утверждал, насколько выгодно его предложение для большинства присутствующих, а большинство присутствующих на совещании утверждали обратное.
        Иногда Гранту казалось, что в мире большого бизнеса работают трехлетние дети. Хотя постойте! Хэнку Истону всего три года, а он ведет себя лучше, чем участники нынешнего совещания в зале заседаний «Данбартон индастриз». Грант вдруг подумал, что больше никогда не увидит Хэнка и его мать.
        Но опять же по чьей вине? Грант хозяин компании. И именно он организовал совещание. Он может в любой момент закончить его, а после попытаться собрать всех снова, когда они будут более склонны договариваться друг с другом. Но он ничего не делал. Наоборот, Грант способствовал тому, чтобы это совещание не заканчивалось. Он обязан дождаться исхода совещания, на которое он надеялся. Приобретение пристани и комплекса в конечном счете принесет компании несколько миллиардов. Это будет самая крупная прибыль для «Данбартон индастриз». Компания Гранта не единственная, кто хочет купить это имущество. Проволочка всего в неделю позволит конкурирующей фирме завладеть пристанью и комплексом. Гранту нужно действовать быстрее, чтобы преуспеть. Ведь успех — смысл его жизни, не так ли? Ведь он упорно работает ради успеха, верно? Ведь он жаждет, чтобы семейная компания процветала, да?
        Да, да, да. По крайней мере, все это было правдой — до того, как в его доме появились Клара Истон и ее сын.
        Грант посмотрел на людей, сидящих за столом. Их было восемь. По меньшей мере четверо из них, помимо него, поддержат его предложение о покупке «Данбартон индастриз» указанного имущества. За этими четырьмя стоят еще несколько десятков человек, которые будут участвовать в проекте и приносить прибыль компании. За теми десятками человек стоят сотни. В долгосрочной перспективе, если проект будет таким, каким его запланировал Грант, появятся тысячи новых рабочих мест и большинство людей получат постоянную работу. Инвесторы будут пожинать плоды. С точки зрения бизнеса компанию ждет огромный успех.
        С точки зрения бизнеса.
        А что с других точек зрения? Что можно сказать об успехе в других сферах жизни Гранта? Клара едет домой в Джорджию, а Грант даже не сказал ей слова на прощание. И кто знает, когда он снова с ней увидится? У нее свой бизнес, за восемьсот миль от Нью-Йорка, где работает Грант. На них обоих лежат обязательства по работе, которые оба в равной степени должны исполнять. И черт побери, кроме рабочих обязательств они не возлагали на себя какие-то другие. Грант и Клара ничего не обещали друг другу. Наоборот, вчера вечером Клара заявила, что хочет Гранта «сейчас». Возможно, она просто уступила мимолетному желанию. Может быть, она хотела переспать с ним всего один раз. Она ушла из его спальни, чтобы вернуться в свою постель. Конечно, для этого у нее была уважительная причина. Но она все равно оставила постель Гранта и вернулась в свою собственную.
        И Грант ее не остановил.
        Никаких обязательств. Ни с одной стороны. Никаких обещаний. Никаких разговоров о будущем. Но ведь это хорошо, правда? Это означало, что никто из них не ждал друг от друга ничего после проведенной вместе ночи. Да, они будут видеться. Им придется встречаться, потому что Хэнк член семьи Данбартонов. Но Клара…
        Не похоже, что Клара жаждет тоже стать членом семьи. По крайней мере, за пределами своей роли матери наследника Данбартонов. Ей пришлось вернуться в Джорджию из-за работы. Она не сможет приехать в Нью-Йорк на весенних каникулах Хэнка из-за своей работы. Грант не сможет посетить Джорджию по той же причине. Для них обоих важна работа. И они сделали ее своим приоритетом.
        Грант еще может закончить совещание пораньше. Если он поспешит, то успеет доехать до аэропорта и попрощаться с Кларой перед вылетом. Если это не удастся, то он может объявить десятиминутный перерыв, чтобы уйти в свой кабинет и позвонить Кларе на прощание.
        Он посмотрел на свой телефон, лежащий от него справа на столе. Ему несколько раз присылали сообщения, но ни одно из них не было отправлено Кларой. Она решила уехать, не попрощавшись с ним.
        Ее молчание говорило само за себя.
        —Ладно, — сказал он группе людей, сидящих за столом. — Давайте начнем с самого начала. Еще раз.
        —Хорошо прошло время в Нью-Йорке?
        Кларе понадобилась секунда, чтобы понять, что Ренни Твигг обращается к ней. Хэнк болтал с Ренни с тех пор, как автомобиль отъехал от тротуара, докладывая обо всем, что он сделал со своей бабушкой на прошлой неделе. И добродушная Ренни ловила каждое его слово. Забавно, но Клара не считала, что Ренни способна так хорошо поладить с малышом. Было не похоже, что жизнь юриста очень привлекает Ренни. По неизвестной причине Клара решила, что Ренни будет с большим удовольствием разводить на ранчо скот.
        —Да, — ответила Клара. В целом она в самом деле хорошо провела время в Нью-Йорке. И тот факт, что в конце концов ее сердце было разбито, ничего не меняет.
        —Вы приезжали сюда впервые? — спросила Ренни.
        Клара снова ответила не сразу. Потому что на мгновение ей показалось, будто Ренни ссылается на то, до чего ей действительно нет никакого дела.
        Потом она подумала, что Ренни имеет в виду что-то совсем другое.
        —Да, — произнесла она. — Впервые.
        «Я впервые приезжала в Нью-Йорк и впервые в жизни влюбилась по-настоящему».
        —И что вы думаете? — спросила Ренни.
        —Мои ожидания не оправдались, — ответила Клара.
        —Город всегда удивляет людей, — сказала Ренни. Ну, Клара, безусловно, понимала почему. — Все ожидают увидеть огромный мегаполис, в котором им никогда не будет комфортно или безопасно.
        Хм, в значительной степени Клара всегда так думала о любви.
        —Они боятся, что их ограбят или в конечном счете они заблудятся и не смогут найти дорогу обратно.
        «Точно», — подумала Клара.
        —Но потом они понимают, что он не такой страшный. И он бывает таким замечательным. И тогда люди не могут поверить, что они так долго ждали, чтобы сюда приехать.
        Ну, Клара об этом не знала. Имеется в виду Нью-Йорк, конечно. Она согласилась со всем, что сказала Ренни. Но любовь? Нет. Потому что Клару в самом деле ограбили, пока она была здесь. Грант украл ее сердце. И она не была уверена, что сумеет когда-нибудь найти дорогу обратно к тому месту, в котором была, прежде чем сюда приехала. И она, безусловно, не знает, сможет ли когда-нибудь чувствовать себя комфортно или безопасно снова. По крайней мере, так комфортно и безопасно, как она ощущала себя с Грантом.
        Грант завладел ее сердцем. Но, к сожалению, он теперь ведет себя так, словно ему нет до нее дела.
        Получается, у него гораздо больше общего со своим братом, чем она думала.
        К радости Клары, они очень быстро добрались до терминала аэропорта. Им удалось не попасть в пресловутую нью-йоркскую пробку. Она взглянула на часы — их поездка заняла более сорока пяти минут. Клара так сильно задумалась, что даже не заметила, как пролетело время.
        Если повезет, время полетит также быстро, как только она и Хэнк вернутся в Тайби-Айленд. Клара должна постараться и с головой уйти в работу, когда они приедут домой. Работа позволяет не замечать время и заставляет сосредотачиваться на вещах, которые по-настоящему для нее важны. И ей удастся забыть о том, о чем следует забыть.
        Например, о мужчине со светло-голубыми глазами, который запрещает себе быть счастливым.
        Глава 11
        Клара приложила максимум усилий, чтобы стать похожей на трудоголика Гранта Данбартона, когда вернулась в Тайби-Айленд. Она с головой ушла в работу в пекарне, не думая ни о чем, кроме работы и Хэнка, разумеется. Однако теперь Хэнк был неразрывно связан с Данбартонами, поэтому, думая о нем и разговаривая с ним, она неизменно думала и о них тоже. А мысли о Данбартонах приводили ее к размышлениям о Гранте, поэтому она еще решительнее приступала к работе, заставляя себя думать только о Хэнке.
        Но все повторялось снова и снова.
        Ей, честно говоря, было утомительно пытаться сосредоточиться только на работе, начиная с раннего утра и заканчивая поздним вечером. Она не понимала, как Грант выдерживает такой ритм жизни. Неудивительно, что он не выглядит абсолютно счастливым.
        Нет, сказала она себе. Все не так. Он не был несчастным. По крайней мере, он не был таковым в конце ее пребывания в Нью-Йорке. Но уже прошло больше недели с тех пор, как она и Хэнк уехали, а Клара не получала вестей от Гранта. По приезде домой она позвонила Франческе и быстро сообщила ей, что они благополучно добрались до Джорджии. Молчание Гранта ее не удивляло. Ну ладно, если честно, удивляло. Отчасти она думала, что он перестает быть расчетливым генеральным директором, который однажды пожертвовал своим детством, чтобы встать во главе компании. Она считала, что он наконец понял, как много потерял, отказавшись от детской мечты. Но больше всего Клару удивляло молчание Франчески. Клара полагала, что эта женщина — эталон бабушек — будет названивать внуку каждый день.
        Потом Клара напомнила себе, что скоро Рождество, а в это время многие люди особенно заняты. Она знала об этом потому, что ей казалось, будто она в одиночку готовит выпечку для каждой семьи в Тайби-Айленде. Франческа, вероятно, с головой ушла в подготовку развлекательных мероприятий или сама развлекается, поэтому у нее нет ни минутки на что-то другое.
        Зазвенел таймер на большой духовке, вырывая Клару из размышлений. Печенье в виде снеговиков готово. Его заказали для праздничной вечеринки в детском саду, куда ходит Хэнк. Помимо этого, Клара испекла печенье в виде рождественской елки, волчка, пряное индийское печенье, новогоднее печенье для малышей и печенье в виде фигурок сказочных персонажей.
        Клара подумала, что она слишком много думает о последней ночи в Нью-Йорке. О вечеринке компании «Данбартон индастриз». И о том, как она занималась любовью с Грантом.
        Она одернула себя. Она больше не станет думать о Гранте. Она сосредоточится на работе. К сожалению, вновь уделив все внимание работе, она была вынуждена лицезреть печенье в виде оленят, которое покрыла глазурью. Глядя на него, Клара снова и снова вспоминала о том, как рассказывала Гранту о елочной игрушке в виде олененка в своей бывшей приемной семье. О том, как она отремонтировала игрушку, но ей не разрешили взять ее с собой. Она не понимала, почему рассказала об этом Гранту. Она никогда и никому об этом не говорила.
        «Перестань! Перестань думать о Гранте!» Ей в самом деле нужно сосредоточиться на работе. Но работа заставляет ее размышлять о Гранте. Черт побери!
        Поспешно взяв поднос с печеньем в виде оленят, она понесла его в магазин. Над дверью звякнул колокольчик — пришел очередной покупатель. Клара надеялась, что в магазине найдется место для еще одного покупателя, потому что помещение было забито клиентами под завязку. Клара прошла мимо трех продавцов и поставила поднос на свободное место на столе. Выпечку разбирали почти мгновенно. В этом случае ей придется работать до полуночи в канун Рождества, если она хочет что-то приготовить для себя и Хэнка.
        Клара уже собралась уйти на кухню, чтобы принести еще печенье, когда Тилли положила руку ей на плечо.
        —Уже слишком поздно для специального заказа? — спросила она.
        «Ну, поздновато», — подумала Клара. До Рождества всего восемь дней, а у Клары куча специальных заказов, которые она едва успевает выполнить до праздников. Но она могла бы принять еще один заказ. Все зависит от пожелания клиента.
        —Не знаю, — ответила она Тилли. — Что она хочет?
        —Не она, — сказала Тилли, — а он.
        После ее комментария Клара мысленно вернулась в тот день, когда Гус Фивер вошел в ее пекарню и ее жизнь перевернулась с ног на голову. Она отмахнулась от этой мысли. Ее жизнь вернется в нормальное русло. В итоге. Когда-нибудь. Ладно, ее жизнь немного изменится. Просто ей следует выяснить, какой именно она станет.
        —И что ему нужно? — спросила она Тилли.
        До того как продавец сумела ответить, послышался глубокий и знакомый мужской голос. Мужчина говорил достаточно громко, чтобы его услышали в шумном магазине.
        —Ты, Клара. Ему нужна ты.
        Толпа затихла, услышав это заявление, и все повернули головы, чтобы посмотреть, кто говорит.
        Проследив за их взглядами, Клара увидела Гранта. Он стоял с другой стороны прилавка, возвышаясь над женщинами, которые ждали, когда их обслужат. Хотя теперь их, судя по всему, гораздо больше интересовало, что произойдет в магазине дальше. Они отступили от Гранта в стороны, а потом уставились на Клару, ожидая ее реакции.
        —Э-э-э… привет, — выдавила она. Все головы повернулись к Гранту. Оглядев аудиторию, он усмехнулся — с абсолютной, искренней радостью и необузданной игривостью. Клара подумала, что подобной реакции не следовало ждать от безрадостного трудоголика и генерального директора, которого интересуют только деньги. Кстати, он и одет был не как генеральный директор. Грант Данбартон выглядел как обычный местный житель — в шортах длиной до колен, футболке с логотипом «Песчаные комары саванны» икроссовках.
        —И тебе привет, — ответил он.
        Если бы Клара не знала о смерти Брента, то почти поверила бы, что в пекарню вошел он, а не Грант Данбартон. С одной лишь значительной разницей. Она никогда не была влюблена в Брента по-настоящему. Но мужчина, стоящий в ее пекарне сейчас, совсем другое дело.
        Ну, было время, когда она думала, что может его полюбить. До того, как Грант предпочел работу собственному счастью. До того, как он предпочел работу Кларе и ее счастью.
        Все повернули головы в сторону Клары, чтобы увидеть ее реакцию. Но она не любила быть в центре внимания, в отличие от Гранта, поэтому кивнула на дверь, соединяющую магазин с кухней, молча приглашая его следовать за ней. Толпа посетителей разочарованно ахнула. Некоторые женщины даже сказали: «Ну же, Клара, не уходи», но ей было наплевать. У местных кумушек и так будет повод поболтать о ней во время праздничных вечеринок. Весть о визите Гранта в пекарню скоро разнесется по всему городу.
        Клара надеялась, что Грант последует за ней, потому что она не собиралась оборачиваться и смотреть на любопытные лица посетителей магазина. Сейчас ее интересовало только одно: зачем Грант приехал? И почему он так странно одет? Почему он не позвонил ей перед приездом? Отчего не написал сообщение? Почему не отправил электронное письмо? Он мог бы, по крайней мере, как-то уведомить ее о своем приезде, и она не встретила бы его в некогда белых, а теперь украшенных радужными разводами от шоколада и глазури штанах, футболке и головном платке. Клара ужаснулась, увидев свое перепачканное глазурью и шоколадом лицо, когда посмотрела на свое нечеткое отражение на серебристой двери.
        Она схватила полотенце со стойки и постаралась по максимуму стереть остатки глазури и шоколада с лица. Затем она повернулась к Гранту, который отчего-то показался ей еще красивее и желаннее за прошедшие несколько секунд после того, как они ушли от глазеющей на них толпы.
        Но Клара не потеряет самообладания от его милого и красивого лица. Она не простила Гранту, что он не удосужился ей даже позвонить. Тем не менее он для чего-то к ней приехал. Меньшее, что она может сделать, — это выслушать его.
        —Ладно, давай начнем сначала, — сказала она. — Здравствуй!
        Он снова улыбнулся.
        —Здравствуй! — повторил он.
        Наступило неловкое молчание, главным образом потому, что Клара не знала, о чем говорить. Ей было невдомек, зачем приехал Грант. И она не понимала, как человек, который отверг ее ради работы в корпорации, способен пробуждать в ее душе столь сильные чувства. Она не желает ничего к нему чувствовать. Ей необходимо вернуться к работе. И как можно скорее.
        Несмотря на все доводы, она спросила, запинаясь:
        —К-как твои дела?
        Он усмехнулся. Честно говоря, ей хотелось влепить ему пощечину за то, с каким самодовольным видом он на нее смотрит.
        Счастливый. О боже, Грант казался счастливым! Как он может радоваться жизни после того, как по его милости Клара так паршиво себя чувствует?
        —Хм, я изменился, — ответил он. Она многозначительно оглядела его наряд:
        —Ну, я заметила. Он немного посерьезнел:
        —Да, я думаю, что я очень похож на Брента, не так ли? Я не хотел…
        —Нет, — перебила она его. — Ты на него не похож. Я бы легко отличила вас друг от друга. Ты не похож на Брента. Ты совсем не такой, как Брент. Но, знаешь, при всех его недостатках твой брат по крайней мере следовал велению своего сердца, и осуществил свои мечты, и прожил счастливую жизнь. А ты… Ты скорее…
        Она замолчала, потому что побоялась обидеть Гранта.
        —О чем ты? — спросил он. Она покачала головой, все еще не доверяя своему голосу и чувствам. Он шагнул к ней ближе — она сделала шаг назад. Он нахмурился в ответ на ее желание убежать. — Перестань, Клара, — мягко произнес он. — О чем ты хотела сказать?
        Она сделала глубокий вдох, скрестила руки на груди, нахмурилась и попыталась ответить:
        —Ты похоронил свои мечты, Грант. Вся твоя жизнь посвящена только работе. Она для тебя важнее всего остального. Важнее любого человека. И важнее твоих мечтаний. А твое сердце? Мне иногда кажется, что у тебя нет сердца.
        Грант вздрогнул, закрыл глаза и повернул голову, словно Клара в самом деле залепила ему пощечину. Потом он открыл глаза и посмотрел на нее, на этот раз решительнее.
        —Почему ты не позвонила мне, чтобы попрощаться перед отъездом из Нью-Йорка? — спросил он.
        Чего-чего, а этого Клара не ожидала услышать. И она не знала, как ответить на его вопрос.
        —Что? — только и произнесла она. Он пожал плечами.
        —Почему ты не позвонила мне, чтобы попрощаться до того, как ты уехала из Нью-Йорка? — сказал он.
        Она секунду вглядывалась в его лицо, прежде чем ответить. Наконец она произнесла:
        —Я не знаю.
        Он был прав. Она могла позвонить ему на прощание. Или отправить ему сообщение на телефон. Или послать электронное письмо. Но она этого не сделала. Она слишком сосредоточилась в тот день на том, чтобы упаковать вещи и уехать с Хэнком в Джорджию. Потому что она хотела вернуть Хэнка к привычной жизни. Потому что ей самой требовалось вернуться к…
        К работе. Она не могла оставаться дольше в Нью-Йорке, потому что была обязана вернуться в пекарню, в которой было невероятно много работы перед Рождеством. У Клары совсем не оставалось времени на то, чтобы…
        Она напомнила себе, что управляет бизнесом. И на нее работают люди, которые зависят от нее и получают еженедельную оплату. Нельзя утверждать, что она предпочла свою работу Гранту. Просто она…
        Клара снова вздохнула. Она в самом деле предпочла свою работу отношениям с Грантом Данбартоном. Потому что работа была важна для нее. Потому что на ней лежали обязательства. Потому что от нее зависели люди.
        —Вот это да, — тихо произнесла она. — По-моему, мы с тобой оба трудоголики.
        Он медленно кивнул:
        —И я думаю, мы оба упускаем из виду то, что действительно важно, — сказал он.
        Он сделал еще один шаг в ее сторону. На этот раз Клара не сдвинулась с места.
        —И как же нам поступить? — спросил он. Она покачала головой и искренне ответила:
        —Я не знаю.
        Он молча вглядывался в ее лицо.
        Клара кивнула на логотип на футболке Гранта:
        —Я считала, что ты фанат другой команды.
        Он хихикнул. Атмосфера стала менее напряженной.
        —По-моему, «Песчаные комары саванны» самая крутая команда, — ответил он.
        Она осмелилась улыбнуться:
        —Я рада, что ты поумнел. Он снова посерьезнел:
        —Да, я поумнел. И не только в этом. Я многое осознал за прошедшие пару недель. — Он шагнул к ней ближе. — Благодаря тебе.
        Клара тоже шагнула в его сторону. Он пытался встретиться с ней на полпути. И она решила его поддержать.
        —Неужели? — спросила она. Он придвинулся ближе:
        —Да. Клара шагнула ему навстречу.
        —И каким же образом? — сказала она.
        Теперь они стояли почти вплотную друг к другу, их глаза были на одном уровне, благодаря росту Клары и ее рабочей обуви. Между ними оставался еще один или два дюйма — приличное расстояние, — но им понадобится немного времени, чтобы от него избавиться. Если они этого захотят. Грант, казалось, пытается это сделать. А Клара жаждала узнать, как ему помочь.
        —Я ушел из «Данбартон индастриз», — сказал он ей.
        Клара от удивления открыла рот. Она ничего не могла с собой поделать. Грант мог с тем же видом заявить, что у нее за спиной танцует гигантский кальмар. Вот до чего удивительным и фантастически неправдоподобным казалось его заявление об увольнении.
        Кларе удалось лишь спросить:
        —Ты ушел? Он кивнул:
        —Да. Но понадобится некоторое время, чтобы уладить ситуацию, и я не хочу никому ничего говорить, пока мы не удостоверимся, что все идет так, как мы запланировали.
        —Мы? — спросила Клара. Он снова кивнул:
        —Мы с мамой. Она возлагает на себя обязанности генерального директора. — Он снова улыбнулся.
        У Клары снова отвисла челюсть. Однако по непонятной причине эта новость не показалась ей столь удивительной или фантастически неправдоподобной. Она видела, как непринужденно вела себя Франческа на праздничной вечеринке компании «Данбартон индастриз» икак она нравилась сотрудникам. И казалось, она в самом деле знала, что делала, когда изучала бюджет компании на следующий год. Из того, что видела Клара, Франческа была увлечена идеей управления компанией. Когда-то она была одним из его вице-президентов. И она Данбартон. Поэтому она вполне может работать в семейном бизнесе, если захочет. По крайней мере, она этого хочет.
        —И Франческа согласилась? — спросила Клара. Пока она и Хэнк были в Нью-Йорке, Франческа не вела себя как лучшая бизнесвумен США. Скорее она походила на лучшую бабушку Америки.
        —Да, она согласилась, — сказал Грант. — Как только ты с Хэнком уехала, она почувствовала себя бесполезной. Она дважды собиралась позвонить вам после вашего отъезда, но боялась, что ты решишь, будто она навязывается, пытается вторгнуться в вашу жизнь и старается подкупить Хэнка, чтобы он уговорил тебя вернуться в Нью-Йорк.
        —Я бы никогда так не подумала о Франческе, — запротестовала Клара.
        Грант выгнул бровь — Клара смягчилась.
        —Ладно. Я думала так о Франческе поначалу, — призналась она. — Но во мне говорит ребенок, брошенный родителями. Я по-прежнему не избавилась от ощущения незащищенности и страха.
        —Во всяком случае, — продолжал Грант, — когда я сказал ей, что хочу уйти в отставку… Черт побери, что я хочу вообще уйти из компании, она просто улыбнулась и ответила, что ждала этого момента. Она всегда знала, что, следуя по стопам отца, я не стал счастливым человеком. Но я так усердно работал, поэтому она не задавала мне лишних вопросов. Она сказала, будто всегда знала, что рано или поздно я наконец пойму, в чем мое истинное призвание. Она лишь не понимала, почему я медлю. Она всегда была готова встать у руля компании, когда я захочу из нее уйти, и именно поэтому она постоянно отслеживала, что происходит в семейном бизнесе. Теперь у нее будет много дел, и она не будет слишком скучать по Хэнку. — Он снова улыбнулся и прибавил: — И в отличие от некоторых руководителей, она будет таким боссом, который берет отпуск, чтобы заняться любимым делом. Например, проводить время с внуком, когда он приедет к ней в гости.
        Клара улыбнулась.
        —Значит, ты наконец понял, чего хочешь от жизни? — спросила она.
        —Да, — ответил он. — И я тоже не понимаю, почему так долго медлил. Потом я вспомнил, что всего, чего я желал, не было в моей жизни до недавнего времени, поэтому я не мог определиться. До тех пор, пока…
        —Что? — спросила Клара.
        —Пока я не встретил тебя, — сказал он. Она улыбнулась.
        —И Хэнка тоже, — прибавил он. — Но в основном тебя. День, когда ты уехала из Нью-Йорка, был просто… — Он раздраженно выдохнул. — На самом деле день на работе был таким же, как и любой другой день. Только к концу дня я понял, что могу делать что-то помимо работы. То, что мне нравится. То, что увлекает меня гораздо сильнее работы в компании. Перед тобой, Клара, я мог притворяться, что моя работа — цель моей жизни. Что она важна для меня. — Он снова раздраженно выдохнул. — Перед тобой я мог притворяться, что я был счастлив, — сказал он наконец. — Или, по крайней мере, достаточно счастлив.
        —Достаточно счастливый человек не счастлив по-настоящему, — произнесла Клара.
        —Верно. Я знаю это сейчас. Я не смог бы снова стать трудоголиком и генеральным директором компании после той ночи, когда ты и я… — Он умолк. Что-то в его взгляде заставило ее сердце екнуть. — Я не смогу быть прежним человеком после той ночи, Клара. Черт побери, мне едва удавалось оставаться прежним, пока ты была в Нью-Йорке. Как только ты вошла в мой дом, ты начала напоминать мне о том, о чем я давным-давно забыл. О вещах, которые сделали меня счастливым в детстве. О вещах, которые заставили меня хотеть счастья, будучи взрослым. Но я чувствовал, что смогу снова стать счастливым, если я откажусь от возложенных на меня обязанностей семьи. Из-за своих обязанностей в семейном бизнесе я почти забыл о себе.
        Ого! Клара услышала знакомые нотки. Не о счастливом детстве, которого у Клары на самом деле не было. А о желании быть счастливым, став взрослым. Ведь она тоже убедила себя, будто она «достаточно счастлива». У нее есть Хэнк, и довольно надежный бизнес, и крыша над головой. Но ей приходилось очень упорно трудиться, чтобы все это у нее было. Она тратила все свое время, чтобы быть хорошей матерью и предпринимателем, совершенно не думая о себе. Она не помнила, когда в последний раз была просто женщиной по имени Клара.
        —А что нужно для счастья взрослому Гранту? — спросила она.
        —По-моему, ты уже знаешь ответ, — сказал он.
        —Я по-прежнему хочу услышать это от тебя.
        —Мне нужна ты, — не задумываясь, произнес он.
        —Угу.
        Итак, у них все получится. Потому что единственное, что необходимо для счастья женщине по имени Клара, — это Грант.
        Она шагнула в его сторону, и они оказались лицом к лицу. А потом она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Это был замечательный поцелуй. Он оказался намного лучше их первого поцелуя. Потому что на этот раз ни у нее, ни у него не осталось сомнений. На этот раз была только…
        Радость. Истинная, полная, всепоглощающая радость. Если и нужно миру что-то больше Рождества, — а Кларе и Гранту это необходимо как воздух, — то это радость. Им обоим повезло — они нашли свое счастье. Все, что нужно сделать, это вовремя заметить свое счастье и не упустить его. Если же вам очень повезет, счастье само вас разыщет. Клара просто радовалась, что счастье нашло ее и Гранта одновременно.
        В Нью-Йорке шел снег. Клара пила кофе и смотрела в окно гостиной дома Данбартонов на Центральный парк, окутанный белым снегом. Настоящее рождественское утро. Кроме того, Клара всегда будет ассоциировать снег с тем днем, когда она и Грант впервые занимались любовью. Конечно, она думает о нем каждый раз, когда видит звезды на небе. И всякий раз, когда видит рождественские кексы. И рыбок. И наутилуса. А также…
        Ну, достаточно сказать, что она слишком часто думает о Гранте. Почти все время, если честно. Сейчас у обоих полно свободного времени, потому что они решили перестать быть трудоголиками. Клара даже закрыла пекарню на неделю между Рождеством и Новым годом, полностью сохранив зарплату сотрудникам, чтобы у нее и Хэнка была возможность провести отпуск в Нью-Йорке с семьей. Это меньшее, что она могла сделать в ответ на решение Гранта уйти из компании «Данбартон индастриз», чтобы стать счастливым. По правде говоря, позволив себе научиться быть счастливой, Клара сделала себе лучший рождественский подарок.
        Она повернулась, чтобы посмотреть на кучу нераскрытых подарков под елкой, помимо десятков игрушек, который Санта оставил для Хэнка. Ей было все равно, что в этих коробках. Лучший подарок на Рождество в этом году она уже получила. Тем не менее она не могла дождаться возможности открыть подарки. Просто глядя на них, она чувствовала себя ребенком, предвкушающим празднование Рождества. Грант не единственный, кому требовалось наладить связь со своим внутренним ребенком. Кларе нужно было сделать то же самое. Потому что она хотела подарить себе Рождество, которого у нее никогда не было в детстве. Но отныне она будет праздновать Рождество по-настоящему.
        По привычке Клара проснулась раньше остальных. Она приготовила кофе и поставила подогревать булочки с корицей и пряники в духовку. В камине потрескивали поленья. Клара была по-прежнему в красной фланелевой пижаме со снежинками — такой же, как у Хэнка; по рождественской традиции они носили их весь день. Эту традицию создали Клара и Хэнк, и она познакомит с ней Данбартонов, помимо множества других традиций, придуманных ею и сыном. Они с радостью приняли традиции Данбартонов, особенно сейчас, когда Грант и Франческа планировали вспомнить те из них, которые соблюдались, пока Грант был ребенком. Поэтому Клара поставила в духовку булочки с корицей и пряники. Грант сказал ей, что по старой традиции их подавали в рождественское утро, когда он был маленьким.
        Словно догадавшись о том, что Клара думает о нем, Грант вошел в гостиную с чашкой кофе в одной руке и куском пряника в другой. Он был по-прежнему взъерошенным после сна. На нем были темно-зелено-серые полосатые пижамные штаны и серая футболка. В следующем году он и Франческа тоже наденут красную фланелевую пижаму со снежинками. Их семья будет соблюдать эту милую, домашнюю традицию.
        Грант улыбнулся, увидев Клару, и показал ей пряник:
        —Я не смог дождаться завтрака. Так вкусно пахнет. Настоящее Рождество.
        Клара тоже улыбнулась.
        —Это лучшее Рождество за все время, — произнесла она.
        —Откуда ты знаешь? — спросил он. — Оно едва началось.
        —Не имеет значения, — сказала она ему. — Я с тобой. И поэтому это лучшее Рождество.
        Внезапно Грант, казалось, что-то вспомнил, потому что поспешил к краю стола, поставив на него чашку и положив пряник. Потом он направился к елке и начал перебирать подарки.
        —Пока мы одни, — произнес он, — я хочу, чтобы ты открыла свой подарок. Ну, один из них, — уточнил он. — Вот этот, — прибавил он, взяв небольшую квадратную коробочку, завернутую в блестящую зеленую бумагу.
        —Ладно. Но ты тоже должен открыть один мой подарок, — ответила она и подошла к елке, чтобы найти то, что она хотела. Клара быстро отыскала плоскую коробку в ярко-синей упаковке. «Цвет океана», — решила она, когда увидела эту бумагу. Идеальный цвет.
        На секунду оба опустились на колени на деревянном полу, держа в руках подарки, которые выбрали друг для друга. Первый официальный обмен подарками стал для обоих торжественным событием. Клара и Грант теперь одна семья. Не только благодаря родству с Хэнком, но и благодаря единению друг с другом. Семейные узы не обязательно должны быть кровными. Не обязательно даже вступать в брак, чтобы стать одной семьей. Чтобы создать семью, нужно просто любить друг друга. И хотя ни Клара, ни Грант пока не заговаривали о вступлении в брак, они понимали, что судьба соединила их навсегда.
        Словно договорившись сохранять молчание, они протянули друг другу подарки. А потом, взволнованные как дети, начали срывать с подарков упаковку.
        Грант открыл подарок первым. Клара подарила ему три книги с раскрасками, которые купила в нью-йоркском аквариуме вместе с набором из двадцати четырех карандашей. Сначала она боялась, что Грант разочаруется, потому что он просто смотрел на подарок, не прикасаясь к нему. Он даже не посмотрел, какие книжки лежат под верхней книгой с раскрасками под названием «В море». Она действительно хотела, чтобы он взглянул на нижнюю книжку, которая называлась «Я головоногий моллюск», потому что была уверена, что она понравится Гранту больше всего.
        —Мало карандашей? — спросила она. — Вообще-то я хотела купить упаковку в шестьдесят четыре карандаша, но мне это показалось лишним, и я…
        —Это идеальный подарок, Клара, — сказал Грант. Подняв голову, он горделиво на нее посмотрел. — Двадцать четыре цвета. Там есть синий и зеленый, которыми я всегда раскрашивал океан. И есть красно-оранжевый цвет для красноголовой цихлазомы. И коричневый для наутилуса. Ты подарила все, что мне может понадобиться. Все, что я когда-либо хотел.
        Она улыбнулась, радуясь, что угодила ему с подарком.
        —Теперь открой свой подарок, — произнес Грант.
        Она посмотрела на коробку, лежащую у нее на коленях, с которой полностью сняла упаковку. Коробка была абсолютно белой, без логотипа, поэтому Клара не могла догадаться, что внутри. Она осторожно сняла крышку. Под ней была тонкая блестящая бумага. Сняв бумагу, Клара затаила дыхание. В коробке лежала рождественская игрушка — пластиковый олененок с облупившейся краской и носом, раскрашенным красным лаком для ногтей, и гигантским куском засохшего клея на ноге. Ее глаза наполнились слезами, когда она вынула его из коробки и держала в руках осторожно и благоговейно, словно алмаз Надежды.
        —Я не верю своим глазам, — сказала она. — Как ты его разыскал?
        Он усмехнулся:
        —Неужели ты не веришь, что в Рождество возможны любые чудеса?
        Она улыбнулась:
        —Ну, я не знаю. Чтобы раздобыть такой подарок, потребуется очень много волшебства, — ответила она.
        —Просто у меня есть друг, занимающий высокий пост, и он женат на социальном работнике, которая выяснила, к кому нужно обратиться, чтобы раздобыть о тебе информацию и выяснить, с кем ты жила, когда тебе было около восьми лет.
        Клара изумленно покачала головой:
        —Я не могу поверить, что причинила тебе столько хлопот.
        —Никаких хлопот, — сказал он. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива так, как я счастлив рядом с тобой.
        —Я уже была счастлива до того, как получила в подарок рождественскую игрушку, — произнесла Клара.
        —Да, — ответил он, — но она сделала тебя счастливее.
        —Я очень счастлива, — заверила она его.
        —Тогда я тоже счастлив.
        Клара наклонилась, чтобы поцеловать Гранта, когда услышала топот бегущего по коридору Хэнка.
        —Подожди меня! — крикнула ему вслед Франческа.
        Ха! Как же! Любой ребенок теряет терпение, когда пора открывать рождественские подарки.
        —Вы начали без меня! — воскликнул Хэнк, увидев разорванную упаковочную бумагу на полу между Кларой и Грантом.
        Но он быстро отвлекся, заметив игрушки от Санты, и сразу направился к ним. Франческа поспешно присоединилась к внуку, будучи такой же взволнованной, как он.
        Клара и Грант смотрели друг на друга. И она знала, что в этот момент они думают об одном и том же. Да, сегодняшнее рождественское утро они начали без Хэнка. Не важно. Самое главное, что они начали. Наконец-то. Они начали жить. Они начали любить. И они позволили себе быть счастливыми. По-настоящему счастливыми. Они осознали, что обрели семью и находятся там, где хотят находиться. Они нашли настоящий, уютный дом, в котором будут радоваться жизни.
        —С Рождеством Христовым, Клара, — тихо сказал Грант. — Я люблю тебя.
        Совсем недавно Клара думала, будто, позволив себе стать счастливой, она сделала себе лучший подарок на Рождество. Ну, она ошиблась. Это был второй лучший подарок. А первый сидел прямо напротив нее и признавался ей в любви.
        —Счастливого Рождества, Грант! — тихо ответила она. — Я тоже тебя люблю.
        Вокруг них слышался звонкий смех, аромат ели и пряников, когда Грант и Клара переплели пальцы своих рук, забыв обо всех печалях, и поцеловали друг друга. Это был первый из многих поцелуев, которыми они обменяются за сегодняшний день. В этом Клара не сомневалась. Первый из множества поцелуев за долгую и счастливую жизнь. Они поняли, что такое по-настоящему счастливая жизнь, в которой есть любовь, взаимность, радость и рождественское волшебство.
        Эпилог
        Клара рисовала улыбку на последнем из двух десятков печений в виде дельфинов, когда звякнул колокольчик над дверью пекарни «Австралийская выпечка города Кэрнс». Она надеялась, что сегодня это будет последний клиент. Она любила всех клиентов, приходящих в ее новую пекарню в Клифтон-Бич, но после торжественного открытия и перед Рождеством, до которого оставалось всего несколько недель, в пекарне было полно работы. Не говоря уже о том, что ей придется забрать Хэнка из лагеря для первоклассников. Она посмотрела на часы. Ой! У нее осталось меньше часа! Как быстро пролетел день!
        Она положила печенье в виде дельфина на поднос, чтобы высохла глазурь, и отставила в сторону корзину с папайей, которую вместе с Хэнком собрала вчера вечером на заднем дворе их дома, прежде чем они начали ловить светлячков и складывать их в баночку. Клара вытерла испачканные сахарной пудрой руки о белый фартук, который мягко облегал ее округлившийся живот.
        Она коснулась рукой своего живота. Она забеременела почти четыре месяца назад, но некоторая одежда для беременных была ей уже маловата. Ее гинеколог сказал, что во время ее следующего визита он сделает УЗИ, чтобы проверить состояние близнецов. Клара до сих пор не могла поверить, что вынашивает двойню. Однако Хэнк был в восторге от того, что у него появится младший брат или сестра. Ну а двойня сделает его лучшим старшим братом предстоящего года.
        Клара услышала, что продавец по имени Меринда радостно поприветствовала кого-то в магазине, а затем раздался голос Гранта. Клара улыбнулась. В пятницу он всегда приходил домой с работы пораньше, чтобы зайти за ней в пекарню, а потом вместе забрать их сына и начать наслаждаться выходными. Грант был занят. Очень занят. Последние несколько месяцев он организовывал некоммерческий фонд «Капля в океане». Пусть это не организация «За чистоту океанов», но цель фонда точно такая же. Фонд уже приступил к работе. Более двух десятков человек будут помогать сохранять местную экосистему, начиная с Большого Барьерного рифа и заканчивая Науру и островами Кука. Но это только начало. Хотя Грант открыл основной офис фонда в Кэрнсе, он хотел открыть филиалы «Капля в океане» по всему миру. Он финансировал большую часть работ фонда из своих средств, но благодаря связям в деловом мире регулярно находил спонсоров, некоторые из которых были довольно щедрыми. Да, он был генеральным директором организации. Но он не зациклился на работе. Он не был безрадостным. Он не стал неисправимым трудоголиком. Он реализовал свою мечту.
Так же как Клара. Но они оба делают все, чтобы эти мечты не мешали им находить время друг для друга.
        Убедившись, что Меринде и напарнице по имени Сьюзен ничего не нужно перед закрытием пекарни, Клара поцеловала мужа и спросила, как прошел его день.
        —Очень много работы, — сказал он.
        «Приятной работы», — подумала Клара. Она познакомилась с Грантом три года назад и еще ни разу не видела его таким счастливым с тех пор, как они переехали в Австралию. Его кожа от пребывания на открытом воздухе стала глянцевой. Он отрастил волосы, и они теперь были постоянно слегка взъерошены. Он носил гавайские рубашки и шорты карго и управлял старым армейским зеленым «ренджровером», о котором мечтал в детстве. Они жили в большом доме на пляже, окруженном пальмами и манговыми деревьями. Время от времени они видели дельфинов. Ночное небо было удивительным и совсем непохожим на то, какое Хэнк видел в Джорджии, когда был маленьким. В Кэрнсе был абсолютный простор для любителей исследований. Лучшей жизни для своего сына Клара и представить не могла. Или для Гранта. Или для себя.
        Она еще никогда не была такой счастливой. Грант помог ей усесться в машину и осторожно коснулся ладонью ее округлившегося живота.
        —По-моему, там двое, — сказал он.
        —Может быть, — ответила Клара. Ее врач тоже говорил о двойне, но решил, что они узнают обо всем наверняка, когда сделают УЗИ. — А ты не против двоих?
        Он усмехнулся:
        —Я в восторге. И мама будет вне себя от радости. Она уверена, что, если мы нарожаем достаточно детей, один из них обязательно унаследует ген генерального директора и пойдет по стопам бабушки.
        Клара тоже усмехнулась.
        —Она приедет на следующей неделе, да? — спросила она.
        Он кивнул:
        —Она берет отпуск во второй половине декабря и вылетит в Нью-Йорк на следующий день после Нового года.
        Клара посмотрела на солнце и стерла рукой струйку пота на шее.
        —Я думаю, здесь нам придется забыть о снежном Рождестве, — произнесла она, хотя это ее совсем не беспокоило.
        Грант закрыл дверцу машины и ответил Кларе через открытое окно.
        —Нам не нужен снег, чтобы почувствовать рождественское волшебство, — сказал он.
        И он был прав. Они могли устроить себе Рождество в любой точке мира. Повсюду. И не только Рождество. Пока они вместе, их жизнь будет похожа на праздник. Им нужно просто быть вместе. И жить там, где оба будут по-настоящему счастливы. И радоваться каждому мгновению, греясь в теплых лучах взаимной любви.